Теорема опавших листьев
Денис Алимов
Одного из героев книги обнаружили среди выживших после взрыва в торговом центре. Лишившись памяти из-за воздействия неизвестного химического вещества, он попал под подозрение как возможный виновник, но был изъят неназванной организацией, планирующей использовать его в своих целях. В первую очередь – в попытке остановить Перворождённого, таинственное существо, появившееся на заре мироздания. Являясь обычным человеком, герой сталкивается с ужасающими гранями новой реальности, в которой привычный мир смешивается с потусторонним.
Денис Алимов
Теорема опавших листьев
Pelican city
За стеклом уже второй час проносилась одна и та же картина: бескрайние поля, засаженные чем-то непонятным, с высокими и зелеными стеблями, редкие хозяйственные постройки да бездонное небо с едва различимыми облаками на самой границе горизонта. Совсем не так я представлял себе эту далекую страну.
Как-то в отдалении показались дымовые трубы и обрамлявшее их загадочное нагромождение конструкций. Я сразу оживился в надежде увидеть интересное, но этот отрезок мы быстро миновали – наша колонна следовала с максимально возможной скоростью. И, несмотря на такую спешку, умудрялись опаздывать, потому как сидевший напротив меня сотрудник постоянно поглядывал на часы. Звали его Игорь Кильбия. Со стороны он напоминал автоматон из древнего полузабытого циркового аттракциона. Всеми чертами имея неоспоримое сходство с человеком, чувствовалась в нем противоестественность, отстраненность. Наше знакомство состоялось еще во время первого моего допроса и именно Игорь оказался тем, кто сидел напротив и задавал вопросы.
Вопросы, вопросы… Их тогда возникло столь много и ни на один я не смог ответить. Не могу я сделать этого и сейчас. Например, как умудрился попасть в страну, в которой, казалось, никогда не должен был оказаться? Или почему мы несемся по трассе со скоростью 65 миль в час в черном лимузине и сопровождении броневиков, набитых вооруженными людьми?
Игорь Кильбия, уловив вопросительный взгляд, словно подгадав мои мысли, пожал плечами и перевел взор своих отрешенных глаз в сторону. Как раз туда, где находился третий пассажир. Одетый в черную форму без знаков различий, с ежиком огненно-рыжих волос, этот загадочный человек был представлен как майор Свердлов. Между ним и Игорем сразу стала ощущаться напряженность, и если последний хоть как-то общался, то майор все время молчал и сохранял абсолютную невозмутимость.
Массивная фура пронеслась по встречной полосе и протяжно просигналила.
– Похоже, нас приняли за каких-то важных шишек, – резюмировал Игорь. – Они редкие гости в этих забытых краях. Хм, слышал ли ты когда-нибудь про раковую аллею?
Я отрицательно помотал головой, а майор Свердлов видимо вообще предпочел пропустить диалог мимо ушей.
– Так назвали территорию в пойме реки Миссисипи, недалеко от Нового Орлеана. Из-за расположенных здесь заводов, которые засоряют окружающую местность, у жителей наблюдается феноменально высокий уровень онкологии. А про болезнь Минамата, полагаю, ты тоже ничего не слышал?
– Не доводилось.
– Да, тебе не помешало расширить свой кругозор, – он поправил очки и продолжил монотонным голосом, – ее еще называют, эм, болезнь танцующих кошек. В 60–х годах в окрестностях японского города Минамата были выявлены некие странности не поддающиеся объяснению. Сначала массовые случаи гибели птиц. Пернатые принялись падать с неба посреди белого дня. Следом дали о себе знать кошки. Движения животных напоминали дьявольский танец, довольно быстро приводивший к смерти четвероногого. А чуть позже таинственные симптомы проявились и у людей. Больные впадали в оцепенение, иногда сменяющееся припадками. Порой они пытались причинить вред себе или окружающим. Многие гибли, – он по своей странной привычке умолк на полуслове, уставившись в окно машины, и вернулся к рассказу не сразу. Я уже знал об этой его необычной манере вести беседы, поэтому просто дожидался, пока разговор вернется в прежнее русло. Что совсем скоро и случилось. – Виной всему, как выяснилось, являлся завод, сливающий отходы в море. Раковая аллея обязана своим появлением схожим обстоятельствам. Как бы то ни было, официальная версия гласит так.
Он посмотрел на меня так, что сразу становилось ясно – история с подоплекой.
– А по неофициальной версии? – не сразу догадался уточнить я.
– Неофициальную версию нам и предстоит проверить. Гм, если желаешь подробностей, спроси у Свердлова. Он как раз отвечает за эту операцию и гораздо лучше осведомлен.
Я повернулся к майору. Тот, оказывается, слушал нас. Нехотя он достал кожаную папку с бумагами и несколько минут рылся в ней в поисках нужного фрагмента.
– Случаи неестественно высокого количества раковых заболеваний стали отмечаться на территории штата Луизиана, в районе, образующем отрезок между городами Батон-Руж и Новый Орлеан, во второй половине 70–х – начале 80–х годов двадцатого века. Проблеме уделялось мало внимания, и широкой огласки она не получила. Когда информация стала достоянием гласности, в качестве объяснения сослались на местную промышленность. Работа многочисленных химических производств, заводов по переработке нефти и других смежных предприятий не раз сопровождалась частыми происшествиями, связанными с загрязнением окружающей среды. На официальном уровне высокие показатели заболеваемости признаны результатом влияния приведенных факторов. Но помимо этого, имеются данные в пользу иной версии: воздействия объекта, непосредственно относящегося к программе «Порожденный».
– Перворожденный, – уточнил Игорь, посмотрев на оппонента, словно учитель на нерадивого школьника, допустившего оговорку в элементарной терминологии.
– Перворожденный, – недовольно повторил за ним Свердлов и захлопнул папку. – Сама программа засекречена. Санкцию на доступ может дать только Александр А. Вальдор и его здесь нет. Все, что вам стоит знать, юноша, – он подчеркнуто церемонно обратился в мой адрес, – это то, что лучше всего не мешать работать и тихо наблюдать за всем со стороны.
– Аккуратнее со словами, майор, – осадил его Игорь.
– Я все сказал, – процедил он и отвернулся.
Оставшееся время ехали преимущественно молча. Окружавшие нас поля теперь попеременно сменялись местным аналогом лесополос – отрезками с зарослями кустарника и небольших деревьев.
«Выдержать их взгляды невозможно…», – с нескрываемым скептицизмом и тревогой, вполголоса выразился Игорь Кильбия. К чему он произнес подобное, а особенно то настроение, с которым это было сделано, я так и не понял.
Когда день уже клонился к концу, на самом закате, мы наконец-то прибыли. В лучах угасающего солнца в стороне от опустевшего шоссе перед нами раскинулось небольшое поселение, точнее, то, что от него осталось. Сбросив скорость, колонна осторожно свернула на щербатую, всю в трещинах неширокую асфальтовую дорогу.
Множество одно- и двухэтажных домов были давно заброшены, местная растительность успешно отвоевывала их, местами почти полностью скрывая фасады. Попадались небольшие магазинчики и лавки, судя по разбитым окнам и выбитым дверям подчистую разграбленные. То тут, то там, на обочинах ржавели остовы брошенных машин. Дорожное полотно от отсутствия должного ухода сильно пострадало и заметно заросло. Продвижение шло медленно. Препятствия расчищал один из броневиков. Лимузину в таких условиях приходилось тяжко, и не совсем понятно, зачем вообще стоило брать с собой столь специфический транспорт. В итоге мы продвинулись метров на 200–300 вперед по, и без того, тесной улочке, после чего заросли стали настолько плотными, что даже наш авангард не мог их преодолеть.
«Кажется, дальше путь нам держать пешком. За столько лет все здесь превратилось в непролазные джунгли, – Игорь достал из дорожной сумки, все время лежавшей у него в ногах, два легких бронежилета и протянул мне один из них. – Надень, хм, лучше перестраховаться».
Майор, увидев это, лишь язвительно хмыкнул и, не дожидаясь нас, вышел.
Первое, что я ощутил, покинув салон, был запах – в воздухе витали неопределенные ароматы, которые вызывали чувство тревоги. Поделившись своими мыслями с Игорем, я услышал от него предположение, что, скорее всего, причиной являлся заброшенный склад с химикатами, который находился неподалеку. «Вероятно, оттуда не все вывезли в свое время. Некоторые покидали эти места в спешке», – объяснил он. Но мне казалось пахло не химикатами, а чем-то другим. «Запах пороха», – озвучил своем мнение Свердлов стоявший у нас за спиной. Мы удивленно посмотрели на него, но вдаваться в объяснения майор не стал и пошел командовать бойцами, которые покинули транспорт и ждали дальнейших приказов.
Спустя какое-то время мы с Игорем двинулись за ними следом. Пробираться по заросшей улице оказалось отнюдь непростой задачей – многочисленная растительность, вид которой был совершенно незнаком, словно сама лезла под ноги. Я то и дело спотыкался о всевозможные корни и витиеватые стебли. Для моего спутника подобные обстоятельства тоже были в диковинку, и я думаю, он, как и я, не переставал удивляться на Свердлова и его команду, которые передвигались по такой местности с впечатляющей сноровкой.
– И все же, какова наша цель? – я решил еще раз попытаться что-нибудь разузнать, наивно предполагая, что обстановка мне в этом поможет.
– Узнаешь, – Кильбия ответил не сразу, отвлеченный на очередную стену кустарника, которую предстояло пройти и не застрять в ней. – Информация такая вещь, которая иной раз может быть, мм, лишней. Особенно поданная не в то время и не в том месте. Я с пониманием отношусь к тому, что тебя против своей воли взяли и отправили на другой конец планеты, а теперь ты бродишь в полном неведении по заброшенным улицам городка, название которого и не все местные наверняка смогут назвать. Но подробности пока явно ни к чему.
– В прошлый раз такой расклад стоил жизни одному неплохому человеку, – не удержался я от колкости.
– Страданиями душа совершенствуется, – философски изрек Игорь.
Не стоило упоминать наболевшую тему, потому как разговор наш сразу снизошел на нет. Лишь под ногами шуршала высокая трава.
«Огневой контакт, – в трескучих помехах донесся голос из рации, который, несмотря на смысл сказанной фразы, прозвучал вполне буднично и размеренно. – Гражданским укрыться, никаких действий не предпринимать. Остальные переходим на резервный канал».
Рация прошипела и умолкла. Игорь огляделся. Метрах в пяти от нас вырисовывался небольшой домик грязно-серого цвета с проломленной входной дверью. Не теряя времени, мы решили спрятаться в нем и пробрались внутрь. Маленький коридор вел в гостиную – туда и направились. Повсюду валялся всевозможный мусор, принесенный сюда кем-то с улиц. Кое-где виднелись следы огня, а задняя стена частично обрушилась. К счастью, проем, ведущий на улицу, был полностью затянут разросшейся зеленью.
Послышались выстрелы. Сначала одиночные, затем они сменились короткими очередями. Мы залегли в дальнем углу гостиной. На мой вопрос, что случилось, Игорь пожал плечами.
Стрельба то смолкала, то начиналась с новой силой. Вели огонь с нескольких сторон. Доносились отзвуки взрывов. Ничего хорошего это не предвещало. А нам оставалось только ждать. Потому как ни оружия, ни других средств обороны в распоряжении не имелось.
«Гражданские, выходим», – сухо оповестил из динамика все такой же размеренный голос. Игорь объяснил по связи наше местоположение, мы выбрались из укрытия и стали дожидаться. Совсем скоро к нам вышли навстречу. Однако среди пришедших узнать удалось лишь Свердлова – остальные никак не походили на тех бойцов, с которыми сюда прибыли. Иначе экипированные, выглядели они внушительно.
«Сюрприз», – объявил Свердлов покачивая в руке пистолетом.
Нас окружили. Игорь пока ничего не говорил и вообще никак не выражал каких-либо эмоций. Лишь изучающе разглядывал майора.
– Уж не думаете ли вы, уважаемый помощник господина Вальдора, что сможете своими глазенапами испепелить меня и мое воинство? – с издевкой обратился к нему Свердлов.
– Этот поступок не останется без ответа, – предупредил Игорь.
– Пустые угрозы не пугают ни меня, ни полковника, – майор дал знак своим, после чего Игоря схватили, завели руки за спину и чем-то скрепили их.
Со мной подобного проворачивать не стали.
«А теперь следуем дальше. Задача еще не выполнена», – уведомил Свердлов и удалился.
Мы, подталкиваемые в спины, двинулись следом и вскоре вышли к подобию небольшой площади, которую заросли поглотили лишь частично, и в центре оставалось немного свободного места. Повсюду угадывались следы прошедшего боя: поднимался дым из развалин близлежащих домов, на островках асфальта виднелись гильзы, кровь и брошенное оружие. Здесь же неизвестные складывали в кучу тела наших бойцов. Игорь остановился и, наверное, что-то хотел сказать, но мгновенно получил удар в спину, – видимо, мы торопились.
В моей голове мысли путались, наваливаясь друг на друга. Они старались выстроиться в какие-то логические конструкции, но раз за разом обрушивались. Что случилось? Кто уничтожил всю группу? Почему майор Свердлов пленил нас? И что теперь будет? Наверняка известно было одно: маршрут наш лежал дальше в глубь потрепанных улиц. Миновав площадь, мы свернули в переулок, который принялся резко забирать вниз. Растительности стало заметно меньше и продвигаться оказалось куда проще, но скорости от этого мы не прибавили – виной всему был груз, который тащили с собой захватившие нас в плен люди.
Не дойдя до конца переулка, мы снова свернули, и делали это впоследствии еще некоторое количество раз. К тому моменту совсем стемнело и я перестал нормально ориентироваться. Освещения не имелось никакого, так как Свердлов и компания заблаговременно нацепили приборы ночного виденья, и им попросту оно было без надобности.
Время утратило прежнюю текучесть, стало густым, словно смола. Теперь городок не казался таким уж и маленьким, нежели чем при свете дня. Продолжали лезть в голову недобрые мысли, и если до темноты я мог отвлечься созерцанием окрестностей, то теперь лишился этой возможности. Игорь Кильбия шел впереди. Он вел себя спокойно, и, надеюсь, придумывал, как выбраться из этой переделки.
В какой-то момент приказали остановиться. То, что это не рядовая заминка для сверки с координатами, стало понятно когда принялись разворачивать оборудование. В темноте тяжело было разглядеть, но вроде бы мы очутились перед продолговатым приземистым зданием с покосившейся вывеской на фасаде.
Занятые своими делами, наши конвоиры оставили нас ненадолго в покое, и мы смогли перекинуться парой фраз.
– Это оно, то самое место? – тихонько спросил я.
– Да, – как-то рассеяно подтвердил Игорь. Он сейчас думал о других вещах.
– И что это?
– Заброшенный, эмм, – он невольно запнулся, – порнокинотеатр.
– Но, – теперь уже запнулся я, еще не до конца переварив услышанное, – зачем мы к нему пришли?
Ответа я так и не дождался, потому как мой собеседник промедлил и конвоиры успели вернуться.
Когда люди Свердлова наконец решили вопрос с освещением, водрузив несколько световых столбов, перед нами предстало невысокое здание с выцветшей, местами обгоревшей, но еще различимой вывеской «Double Deuce». Скромный фасад не пестрел какими-либо архитектурными излишествами, на его потемневшей от невзгод и времени поверхности вообще сложно было что-либо разглядеть. Часть стены была обрушена, и через этот пролом люди майора начали спешно заносить внутрь свою поклажу. Следом завели и нас. Скудный интерьер оказался вполне под стать рядовому кинотеатру: в дальнем конце свисали остатки полотна, игравшего роль экрана, перед ним выстроились ряды откидных кресел, успевшие покрыться толстым слоем грязи. Несколько задних рядов выгорели – на этом пространстве мы и разместились. Что меня удивило, так это полное отсутствие какой—либо растительности внутри здания, хотя во всем городе ее произрастало в избытке.
Несколько человек успели переодеться в мешкообразные костюмы биологической защиты. В руках у них мелькали приборы, издалека похожие на пылесосы для автомобиля. Перекинувшись с майором замысловатыми фразами, они быстро распределились по залу и стали искать среди кресел. При этом сам майор заметно нервничал. Интересно, из-за чего?
Игорь Кильбия в ответ на происходившее потупил взгляд, опустив голову. Он начал бормотать нечто бессвязное, время от времени поглядывая исподлобья то на майора, то на его людей с «пылесосами».
Не прошло и часа, как что-то нашли: безликая фигура замахала руками, привлекая внимание, и минуту спустя вокруг нее собрались остальные. Свердлов подался вперед, но потом совладав с собой, отошел, попутно уступая дорогу «мешку», спешившему с набором инструментов. Зашумело, как будто начали пилить дерево. Однако продолжалось это недолго. Вскоре наружу потащили небольшой черный кейс.
Свердлов повернулся к нам, в руках у него опять замаячил пистолет.
«Вот и все», – лишенным интонации голосом произнес он и выстрелил. Игорь резко мотнул головой, тело его деревянно, не сгибаясь, рухнуло на грязный пол.
Показалось, я слышу странный звук, напоминающий льющуюся из крана воду. Но это была не вода, а кровь. Тугой пульсирующей струей она хлестала из простреленного черепа, образуя подобие кровавого нимба.
«На рогах дьявола нимб держится крепче», – сказал непонятное Свердлов, тоже уловив сходство.
Я поднял глаза на майора. Тот смотрел на меня и недобро улыбался, обнажая большие пожелтевшие зубы.
«Не об этом тебе сейчас нужно думать, не о чужой смерти, – посоветовал он. – А о своей, – майор выдержал паузу, давая мне прочувствовать смысл. – Я оставлю тебя в живых сегодня. Расскажешь все Вальдору. Надеюсь, память не подведет как в прошлый раз».
Он убрал пистолет и подошел ко мне совсем-совсем близко.
«А знаешь, я не до конца верю, что ты все позабыл, – от Свердлова пахло чем-то горелым, словно от сожженной спички. – Такое не забывается. Твоя слезливая история и таинственное спасение впечатлили многих, но не меня. Выродки, подобные тебе, способны лишь плакать в подушку, жалея себя и свою никчемную жизнь. Я с большим удовольствием пустил бы пулю в твою пустую голову. Но думаю, ты и без меня с этим прекрасно справишься. А пока передай Вальдору, что образец, который они хотели уничтожить, теперь у полковника Уркинса».
День Н
Вынырнув из бесконечно темной бездны, я обнаружил себя лежащим на спине. Мое первое пробуждение. В пустой голове одиноко пульсировало отчаянное желание понять, что происходит и где я нахожусь. Зрение пребывало не в фокусе. Я с трудом смог разглядеть высоко над собой светлый, с множеством мерцающих ламп потолок, окутанный при этом некоей пеленой. Кое-как перевалившись на бок, обомлел. Передо мной предстала удивительная картина: насколько хватало глаз, все было усыпано человеческими телами. Они не двигались и лежали кто поодиночке, кто группами, наваленные друг на друга. Мимо них, покачиваясь из стороны в сторону, сновали кособокие фигуры. В изорванной одежде, вымазанные грязью и кровью, они неспешно бродили и, кажется, кого-то искали: подходя то к одному, то к другому распластанному телу, тормошили их.
Ко мне никто не подходил.
Из-за дымки, что висела в воздухе, я не мог увидеть, насколько далеко простирался этот ковер из человеческой массы, но в тот момент мне казалось, что далеко, очень далеко.
Пахло какими-то цветами.
Я попробовал встать – организм плохо слушался, он словно весь пропитался невероятной тяжестью, и получилось лишь перевернуться на живот. Тогда же обнаружилось, что подо мной растеклась большая лужа крови. В районе солнечного сплетения резко запульсировала боль, и я, теряя сознание, провалился в никуда.
Второе мое пробуждение произошло уже в больнице. На этот раз зрение вернулось в норму, и видел я все гораздо четче. Вот только разглядывать оказалось особо нечего: небольшая комната с белыми стенами, какие-то медицинские аппараты с мигающими фиолетовыми индикаторами, да множество проводов и трубок, тянущихся ко мне. Я хотел приподняться, но сделать этого не получилось. Более того, я не имел возможности даже повернуть голову – тело было намертво привязано к кровати ремнями.
Окон в помещении не наблюдалось. Монотонное гудение приборов наполняло все ее пространство.
Я попытался понять, как здесь оказался, но в памяти ничего не нашлось на это счет. Довольно быстро ко мне пришло осознание, что в голове нет абсолютно никаких воспоминаний о своей жизни. Я не мог назвать ни своего имени, ни фамилии, ни рода занятий, не помнил ни одного эпизода из прошлого. В то же время я знал, как писать, читать и считать, владел общеизвестными фактами, по крайней мере, многие вещи в моей памяти сохранились. Но каким-то непостижимым образом бесследно исчезла вся информация о моей личности.
А затем я снова погрузился в липкую темноту.
В третий раз я пришел в себя там же, но у изголовья теперь кто-то находился. Поскольку моя голова продолжала оставаться зафиксированной, а визитер этот сидел сбоку, то его я видел лишь периферийным зрением. Поэтому описать загадочного человека было сложно.
Заговорить с ним мешал зонд в горле. Он быстро заметил, что я очнулся и заговорил первым. Голос его звучал странно, меня не покидало ощущение, словно я впервые в жизни слышу человеческую речь.
«Вижу, очнулись, – глухим голосом обратился незнакомец. – Что же, эм, отлично. На данный момент вы находитесь в специальной палате, где проходите курс интенсивной терапии. У вас несколько ранений. Помимо этого, вы подверглись действию отравляющего вещества. Наши специалисты стабилизировали состояние, угрозы жизни нет, но вполне возможны осложнения. Вы меня слышите сейчас? Понимаете, что я говорю? Если да, то моргните дважды».
Человек этот поднялся и подошел ближе, попав в область видимости. Грузный и высокий. Одет он был в накинутый на плечи белый халат, из-под которого выглядывал блеклого цвета пиджак и широкий галстук со скучным орнаментом. Очки в толстой оправе. Школьный учитель, не иначе. Взгляд спокойный, но неприятно холодный, мутный. Хотя взирал он на меня с интересом. Пожалуй, так смотрят охотники на загнанного зверя, который долгое время не давал им покоя, и теперь они жаждут понять, стоил трофей ожиданий или нет.
Я моргнул два раза.
Человек кивнул мне и сделал неопределенный пас рукой в сторону. Дверь в палату открылась и появились фигуры в белых одеждах и масках на лицах. Они принесли поднос со шприцами, после чего ввели мне какое-то средство, от которого я мигом отключился.
Человек в костюме посетил меня через несколько дней. К тому времени я поднабрался сил, и мне вытащили трубку из горла, но говорить еще не имел возможности. И меня по-прежнему держали привязанным к кровати.
«Я буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них ответить. Как и в прошлый раз, прибегнем к помощи глаз. Моргнете два раза значит да, если нет, то, эм, один», – он присел возле изголовья, отчего снова стал едва различим.
«Вы в курсе обстоятельств, при которых оказались здесь?», – задал он первый вопрос.
Я моргнул один раз.
«Помните что-либо из событий предшествовавших вашему появлению в этом месте?», – сразу же прозвучал следующий.
Я снова моргнул единожды.
«Вы хоть что-нибудь помните о себе?», – спросил он после небольшой заминки.
Мой ответ остался прежним.
«Хмм. Хорошо. Отдыхайте. Врачи сказали, скоро вы сможете общаться более привычным способом, и тогда мы погорим более предметно», – он ушел, оставив меня наедине с собой.
Когда ко мне вернулась возможность разговаривать, я пребывал в другой палате. Здесь отсутствовали гудящие аппараты, шланги и провода. В небольшой квадратной комнате с металлическими потолком, полом и стенами находились лишь кровать, раковина со шкафчиком, туалет в углу. Посередине помещения – небольшой стол со стулом. Отныне меня не держали привязанным, и я имел возможность свободно передвигаться, но на прогулки, пускай даже по периметру куцего помещения, сил не хватало. В течение суток через специальное окошко в двери подавали еду в герметичных контейнерах. Свет на время сна, в отличие от моего прошлого местопребывания, выключали.
Не сразу я заметил один существенный минус в своем теперешнем положении – время тянулось намного медленней, чем в интенсивной терапии, поскольку я бодрствовал большую часть «дня». И единственным моим занятием являлись бесконечные и абсолютно безрезультатные попытки хоть что-то вспомнить.
На первый допрос меня повели, когда я уже потихоньку начал впадать в апатию. Запертый в палате, без какой-либо связи с внешним миром, наедине с самим собой, я был рад любому изменению обстановки. Поэтому прогулка, благодаря которой удалось покинуть осточертевшие стены, стала настоящим глотком свежего воздуха. Жаль, что приключение длилось недолго – через каких-то десять минут меня завели в помещение, где усадили за стол напротив того самого мужчины, который навещал в интенсивной терапии.
Гардероб у него остался прежним, разве только накинутый халат отсутствовал. Без него становилось видно, что костюм на незнакомце сидел мешковато и, похоже, был не первой свежести.
– Я вижу, вы достаточно окрепли и набрались сил, чтобы мы смогли побеседовать, кмх, настоящим образом, – довольно миролюбиво завел он разговор, пододвигая к себе стопку бумаг, что лежала перед ним. – Итак, для начала я представлюсь. Меня зовут Игорь Кильбия. Я нахожусь здесь с тем, чтобы выяснить вашу причастность к некоему событию, произошедшему некоторое время назад, – этот Кильбия засунул руку во внутренний карман пиджака и, выудив оттуда какое-то удостоверение, двумя руками раскрыл его перед моим лицом, а затем захлопнул и быстро убрал обратно. Разглядеть я ничего толком не сумел. Но моего собеседника это не смутило, и он продолжил. – А как ваше имя? Теперь вы можете отвечать словами, а не моргать глазами.
– Я… – собственный голос удивил меня, он звучал неуверенно и глухо, чужеродно. – Я… не помню.
– Что же, я напомню – вас зовут Никита. Не припоминаете?
Я отрицательно помотал головой.
– Досадно, – он неуклюже вытащил из стопки пару листов. – Но, это было предсказуемо. По нашей информации, среди выживших у двадцати двух процентов наблюдаются аналогичные патологии. К сожалению, мы не знаем, каким веществом вызван подобный эффект, поэтому медикаментозное лечение пока не дает ощутимых результатов.
Здесь он сделал пазу, словно ожидая от меня комментария.
– Мне насчет этого ничего не известно, – единственное, что нашелся ответить я.
– Весьма прискорбно, вы бы сильно помогли. В этом деле даже самая маленькая деталь может оказаться полезной, – сказал и он снова замолчал.
– Я правда ничего не помню. Совершенно ничего, ни одной детали. Меня словно бы и не было…
– Однако, вы были, – одернул он меня, но сразу утих, став говорить на полтона тише. – Дышали, ели, ходили по улицам, читали книги, имели друзей и знакомых. Ваша жизнь, пускай и не такая яркая, но она являлась вполне себе нормальной человеческой жизнью. Мы смогли ее детально восстановить. Почти все моменты и вехи вашего пребывания на этом свете.
В качестве доказательства он приподнял толстую кипу бумаг, а затем стал раскладывать ее перед собой, разделяя на стопки, сортируя.
– Здесь у нас всякие справки, документы и другие бумажки, относящиеся к вашей официальной биографии. А тут предметы личного характера, у нас даже имеются некоторые школьные записки, которые вы посвящали приглянувшимся одноклассницам. Ваши рисунки из университетской поры. Некоторые вполне себе неплохие, – он еще долго перечислял те или иные этапы моей жизни, пока, наконец, не разложил все и аккуратно опустил руки на получившиеся стопки. – Вся ваша жизнь под моими ладонями. Не так много, но и не так мало. Только здесь, кх, нет главного.
– Чего? – спросил я после повисшей паузы.
– Причины, которая побудила вас участвовать в убийстве 42 человек.
Эти слова, сказанные абсолютно нейтральным тоном, прозвучали слишком парадоксально. Игорь Кильбия не был похож на шутника. И тем не менее – убийства? О чем шла речь?
«По реакции я вижу, удивлены, – он подал знак, и к нам вкатили тележку, на которой стоял старый пузатый телевизор и рядом виднелась еще одна стопка бумаг. – Но суровая реальность такова, что вы, сидящий здесь передо мной, являетесь соучастником отвратительного злодеяния, – Игорь Кильбия как-то по-рыбьи посмотрел сквозь толстые очки. – Официальных обвинений вам выдвинуть не смогут и не станут, так как, опять же официально, вы мертвы и скончались в ходе проведения операции по освобождению заложников. Но и без всякого суда вы должны понимать, что виновны в смерти невинных людей. А теперь, если способны усваивать информацию, я введу вас в курс дела. Как, готовы?»
Я был настолько застигнут врасплох новой информацией, что вместо слов согласия два раза моргнул ему в ответ. Вздохнув, Игорь Кильбия включил телевизор и подцепил рукой несколько бумажных листов.
«Я буду демонстрировать записи, изъятые с камер наблюдения. Они как нельзя лучше проиллюстрируют события, – на экране возникла слегка размытая картинка: оживленная пешеходная улица и прямо под камерой, очевидно, вход в какое-то помещение, так как туда-сюда сновало множество людей. – Данная видеозапись показывает нам торговый центр «Сакура». Это вид с центральной входной группы. Около двух месяцев назад, в воскресенье, 13 марта, к зданию подъехало пять транспортных средств, откуда выгрузились вооруженные люди».
И вправду, на записи возникли три машины: два небольших грузовичка и микроавтобус. Они с большой скоростью пронеслись к так называемой центральной входной группе и, резко затормозив, остановились. Двери автомобилей распахнулись, изнутри полезли люди с оружием. В записи отсутствовал звук, но и без него становилось понятно, что прибытие не осталось незамеченным – народ отпрянул в стороны, а кое-кто обратился в бегство. Одна из фигур направила автомат в сторону убегающих, и через секунду в верхней части экрана упали несколько человек.
Изображение сменилось и показывало, как уточнил Игорь Кильбия, холл торгового центра. Отряд вооруженных людей уверенно шел вперед, параллельно избивая прикладами тех, кто попадался под руку. Они заставляли всех ложиться на пол. Некоторые падали сами, сраженные выстрелами.
«В 14:20 по местному времени, – комментировал Игорь, не забывая время от времени отрываться от текста и поглядывать на экран, – неизвестные ворвались в здание торгового центра, при этом убив из огнестрельного оружия 13 человек на улице. Затем, разделившись на группы, они проследовали во внутренние помещения. На переднем крае действовало около семи человек, их задачей, судя по всему, являлось перекрыть запасные выходы и устранить возможные угрозы. Так все шесть охранников были убиты в первые минуты нападения».
Словно в подтверждение этих слов на экране вооруженным людям навстречу выбежал охранник, но вскоре рухнул замертво. Один из нападавших отделился от остальных, быстро подошел и сделав выстрел в голову, спешно вернулся к своим.
«Им был хорошо известен план здания, поэтому на блокировку запасных выходов они потратили минимальное количество времени. После чего еще две группы принялись сгонять всех заложников в атриум, с располагающимися здесь кафетериями и зоной отдыха», – монотонно продолжал вещать голос.
Тут же мне продемонстрировали соответствующий видеоряд. По центру изображения располагался фонтан, увенчанный помпезной статуей. Опоясывая его, были расставлены столики, а чуть поодаль можно было разглядеть витрины и стойки заведений. Начало записи протекало довольно мирно: кто-то сидел и кушал, мимо сновали туда-сюда посетители, какие по одному, а другие парочками или целыми семьями. Затем откуда-то из-за края побежали люди. Очень быстро они слились в единый поток. Повалили столики, еда и напитки усыпали пол. Чуть позднее я увидел нападавших. Они неспешно пересекли зал, мимоходом избивая встречавшихся им на пути, и скрылись из виду. Следом появились еще люди с оружием наперевес. Эти целенаправленно поднимали посетителей и усаживали их вокруг фонтана.
«К 14:45 нападавшие получили полный контроль над торговым центром, изолировав периметр и выставив посты на контрольных точках. Кроме того, пока одни сгоняли заложников, оставшаяся часть осуществляла установку взрывных устройств», – сухо подытоживал происходящее Игорь Кильбия.
Взрывные устройства, как следовало из видео, представляли собой две обычные металлические бочки. Их аккуратно выгрузили из машины и уложив на тележки, привезли к фонтану. Фигуры в черном возились, что-то к ним прилаживая.
«Как мы можем наблюдать на представленной записи, от одного из транспортных средств к месту сбора заложников были доставлены и установлены две двухсотлитровые бочки. Содержимое емкостей до сих пор неизвестно. Мы лишь можем констатировать наличие отравляющего вещества. Последующий химический анализ дал довольно разносторонние результаты. Установив бочки, они заминировали их, объединив в одну взрывную цепь. Инициатором выступал механизм обратного действия, расположенный неподалеку», – он поправил очки и ткнул пальцем в какую—то точку на экране.
Видеозапись внезапно оборвалась на том самом месте, когда от бочек стали тянуть провода.
«Дальнейшие записи с камер наблюдения отсутствуют, – пояснили мне. – Кто-то из нападавших проник на пульт охраны и отключил систему. Об остальном мы знаем исключительно со слов заложников. – Игорь Кильбия оторвался от листа, по которому зачитывал, и внимательно окинул меня взглядом. Пожевав губами, он выждал немного и поинтересовался, – ну как, в памяти ничего не зашевелилось?».
Я коротко ответил, что нет.
«Тогда продолжим, – он выудил несколько листов лежавших рядом с телевизором. Перетасовал их, откашлялся. – Показания 15-летней Кристины К. Вот, ознакомьтесь. Надеюсь, как читать не забыли?».
Кильбия положил передо мной лист, исписанный ровным аккуратным почерком.
«Мы договорились с тетей Сашей сходить за подарком в «Сакуру». У нас с Ваней в понедельник будет юбилей и я решила ему сделать подарок к этой дате. Сашка немного опоздала, поэтому попали туда не с утра, а днем. Когда все случилось, как раз выбирали подарок, ходили по магазинчикам. Сначала Саша услышала хлопки и сказала, что, наверное, это петарды. Когда стали выходить из магазина, увидели, как убегают куда-то люди. Мы тоже побежали вместе со всеми. Начали стрелять и нам пришлось лечь на пол, потому что в нескольких человек попали, и они, кажется, умерли. Я видела, как какие-то дядьки в черной форме ходят с оружием, заставляют всех вставать и уводят. Подошли к нам с Сашей и подняли за шиворот. Ей воротник порвали. Нас отвели к фонтану, всех вели туда. Эти в черном постоянно подгоняли. А еще у них были маски поэтому лиц я не видела. Заставили сесть и приказали вести себя тихо. Кто-то начал на них ругаться, такой старый мужчина, он говорил им, что заслуженный учитель. В него выстрелили. Все были сильно напуганы. Я молча сидела. Саша хотела со мной заговорить, но было страшно, что нас застрелят, как того мужчину, и мы разговаривать не стали. Сидели долго, уже сильно хотелось в туалет, но страшно было попроситься. Кто-то просился и иногда отводили. Не знаю, сколько прошло времени, но из окон под потолком было видно, что немножко стемнело. Я собиралась попроситься в туалет, потому что дальше терпеть становилось нельзя и вот тогда раздались снова хлопки. Саша повалила меня на пол и придавила, а потом взорвалось. Когда я очухалась все валялись. Саша лежала рядом, но кажется мертвая, ее глаза были открыты и не мигали. Висел дым, от него было трудно дышать. Я стала задыхаться. Никакого шума больше не слышала, только вокруг стонали. Я хотела встать и уйти, но мне стало совсем плохо. Пришла в себя уже в скорой».
Чуть ниже текста располагалась короткая приписка, что потерпевшая впоследствии скончалась.
Дочитав, я поднял глаза на своего собеседника. Тот, как оказалось, подготовил еще одну бумагу и положил мне на ее стол поверх первого листа.
«Кристина К., с чьими показаниями вы ознакомились, – вкрадчиво объяснил мне Игорь Кильбия, – находилась в атриуме. Однако решающие события разворачивались в другом месте. Вот, к примеру, Николай В. с очень интересными свидетельствами. На момент совершаемых событий он был там же, в атриуме, но чуть ближе к холлу, и через стеклянные перегородки мог лицезреть достаточно противоречивую картину».
Я опустил взгляд на строчки. В показаниях отсутствовало начало, и текст (написанный все тем же ровным почерком) начинался обрывисто.
«…Я все думал о раненой жене, которая осталась лежать. Мне не позволили ей помочь. Наверное, сошел бы с ума от всего, но рядом сидела младшая дочь и осознание того, что должен о ней позаботиться помогало держаться. Дочка молодец, была сильно напугана, но не плакала, молчала. Остальные тоже старались сохранять спокойствие, так как тех, кто гудел, били по голове. Двоих женщин, не совладавших с собой и устроивших истерику, избили, увели куда-то. Больше они не возвращались. Ближе к вечеру, в районе 19 часов, я заметил, что к людям, которые охраняли главный вход, привели группу девушек. Как ранее упоминал, стена между нами имела большие панорамные стекла, поэтому все происходящее отлично просматривалось. После короткого разговора (о том, что они общались, становилось понятно по жестикуляции) один из тех, к кому подвели девушек, вдруг выхватил свое оружие и принялся стрелять по своим. Ближайших он положил практически сразу, но остальные, стоявшие поодаль, успели среагировать и открыли огонь. Естественно поднялся шум, поскольку происходящее видели и те, кто находился по нашу сторону. Они стали стрелять прямо через стекла. Дальше я прыгнул на пол и укрыл своим телом дочь. Прозвучал очень громкий взрыв и все заволокло дымом».
Игорь Кильбия на этот раз сам забрал у меня из рук лист, как только я оторвался от чтения.
«Установив взрывные устройства, они взяли паузу. Не просили о переговорах, не выдвигали требований, а, собрав в одном месте всех заложников, просто ждали. И, как вы видите из показаний Николая, в дальнейшем у них случился конфликт. Инициатором которого стал кто-то из своих. В вашей памяти по-прежнему никаких подвижек в эту сторону?», – он навис надо мной, сверля рыбьим взглядом из-под массивных очков.
Получив отрицательный ответ, мне вручили очередную бумагу. В самом верху стояла пометка «Арина К.». Почерк, в отличие от предыдущих, был другой, трудночитаемый.
«Мы с подружками зашли посидеть в кафе после кино. Со мной были Евгения С (фамилии у всех после первой буквы были замазаны черным маркером), Евгения А и Татьяна У. Просидели где-то около часа. Потом решили прогуляться по городу и двинулись к выходу. По пути свернули в туалет и там услышали крики. Выглянули, поняли, дело дрянь. Таня предложила нам переждать в туалете, мы так и сделали. Спрятались в подсобке, она как раз после кабинок находилась. Повезло, что дверь в нее оказалась открытой. Дальше мы слышали, как кто-то ходил, выбивал дверцы в кабинках, но до подсобки не добрался. Просидели внутри долго. Решили в итоге выбираться, но нас сразу поймал какой-то мужик в черном с автоматом. Женьке нос разбил, но стрелять не стал. Знаками показал следовать за ним. И повел прямиком к другим – там у выхода их целая куча торчала. Такие же с оружием и в черном. Как подошли, они друг с другом чего-то выяснять стали. Общались на непонятном языке, шипящие такие звуки. Один из них сразу повел себя странно. Он встал напротив нас и прямо замер. Как каменный. Все были в масках или противогазах, и лица у них были не видны, но тот точно пялился на нас. Потом подошел, встал рядом с Женькой, что-то ей сказал, она успела нос разбитый вытереть, а он резко поднял автомат и давай палить по остальным своим. В тех, которые ближе всего стояли. Я не успела опомниться, а он толкнул Женьку на пол. По нему как раз стрелять начали. Тут мы все на пол прыгнули. Громыхнуло, причем так сильно, что уши заложило, и все быстро заволокло дымом. Я потеряла из виду остальных. Наощупь попробовала ползли куда-то, но вырубилась».
У меня забрали показания.
«Как видите, один из участников, эм, этой вооруженной банды по непонятной причине открыл огонь. И вызвано это было появлением неких девушек, – Игорь Кильбия вернулся на свое место. – Я осмелюсь даже предположить, что не всех девушек, а одной конкретной. Той самой, которую неизвестный повалил на пол и таким образом убрал ее с линии огня. Весьма занимательный факт, не так ли?».
На меня вопрошающе посмотрели, но я никак не отреагировал.
«А если я скажу, – он картинно приподнял руку с выставленным указательным пальцем, – что на той девушке при обнаружении был надет противогаз. И впоследствии среди нападавших только у одного участника не нашлось противогаза. Я склонен считать, что он сам отдал ей свой собственный противогаз, чтобы уберечь от воздействия вещества».
Я молча слушал его дальше.
«Таким образом, – Кильбия опустил руку, кашлянул в кулак, пробежался взглядом по столу и уставился на меня. – Некий член вооруженной группы ни с того ни с сего атаковал своих подельников. Из-за чего? Или это и было частью плана? Атаковавшие изначально вели себя нехарактерно для подобных ситуаций».
Вопрос адресовался мне, но я не нашелся, что ответить и лишь пожал плечами.
«Мне нужны ответы, Никита. Здесь и сейчас, на этом самом месте. Я пребываю в твердой уверенности, что информация у тебя имеется, – напористо потребовал мой дознаватель, который сразу весь выпрямился, исчез куда-то рыбий взгляд. – Потому как этим нападавшим был ты. И это твой противогаз нашелся на Евгении С.».
Казалось, это человек, сидевший напротив меня, играет в какую-то игру, единственной целью которой являлось запутать меня, заставив поверить в белиберду.
«Ты единственный уцелевший из нападавших, – продолжал удивлять новыми подробностями Игорь Кильбия. – И единственный, кого мы смогли идентифицировать. Остальных ни по внешности, ни по отпечаткам пальцев, ни по каким-либо другим критериям опознать не удалось. Мотивы их неизвестны, цели неведомы. У мертвых ведь не спросишь. Где вы достали оружие и взрывчатку – загадка. Почему совершили это нападение и как его готовили – тоже тайна за семью печатями. Вот, казалось бы, перед нами выживший, – словно обращаясь к невидимым собеседникам, окружавшим его, он указал на меня, – но и здесь вопросов больше, чем ответов. Нет никаких зацепок и намеков, каким образом ты попал в эту историю. Все везде чисто. Где бы мы не рыли, перед нами каждый раз возникала лишь обыденная жизнь ничем не примечательного человека».
Мой собеседник поднялся (на это раз легко и пружинисто, полностью освободившись от всей своей грузности) и стал расхаживать рядом, заложив руки за спину.
«Или вот еще, – он на ходу подтянул рукой папку со стола. – Патологоанатом пишет в заключении, что восемьдесят процентов огнестрельных ранений приходятся на район головы. Каждое наповал. Спрашивается, откуда такая меткость? По документам с оружием ты дел не имел, да и со слов твоего окружения, о таком опыте они не знали. И потом, – Игорь оттянул свободной рукой очки на край носа, – ты умудрился схлопотать четыре пули. Две из которых задели жизненно важные органы. Плюс отравление. Но при этом выжил. Удивительная живучесть для рядового обывателя».
Как бы между делом, Кильбия достал из кармана небольшую фотографию и положил ее передо мной. На ней была запечатлена девушка.
«Это Евгения, – не поворачивая головы, постучал он пальцем по фото. – Да-да, та самая. Насчет нее получилось выяснить интересное. Ранее вы с ней были знакомы. По полученной информации ваше общение обстояло в сугубо дружеском ключе и длилось недолго. Скорее всего, это не совсем верные данные, беря в расчет то, как ты вел себя».
Он смотрел на меня, ожидая ответов. Но я ничем не мог помочь. Вся эта история выглядела как заправский боевик, который я увидел со стороны, и с моей собственной личностью эти события никак не ассоциировались.
«Конечно можно было озвучить вопросы о степени вашего знакомства ей самой, – Игорь убрал фотографию. – Однако ее ранило при перестрелке. Она потеряла много крови и надышалась отравляющим веществом, прежде чем вы смогли нацепить на нее противогаз. Хочу заметить, это ее и спасло. Все остальные потерпевшие с подобной кровопотерей и попав под воздействием газа, погибли. Опять же кроме вас. Вы демонстрируете удивительную тягу к жизни».
Здесь он, как мне показалось, следующие слова произнес с ранее не появлявшейся в его речи интонацией: «Кроме того, имеется еще одно обстоятельство, в силу которого узнать у нее что-либо не получится. К сожалению, несколько дней назад ваша знакомая скончалась от осложнений».
Я продолжал молчать.
«Что же, – Игорь Кильбия снова потяжелел, ссутулился и принялся складывать бумаги обратно, – на сегодня достаточно. Потребуется время, чтобы все переварить. Но вы должны знать, что вы единственный ключ к разгадке, почему в тот день погибли 42 человека, включая женщин и детей. Мы перебрали все варианты и, кмх, не нашли ничего».
Меня вывели и уже совсем скоро я сидел в своей палате, пытаясь понять и осознать услышанное. Все это казалось каким-то страшным сном, сказкой с несчастливым концом.
Кильбия проводил очередной допрос. После предыдущего мне дали отдохнуть два дня. Все в том же помещении, все так же я сидел напротив него и слушал.
«Надеюсь, вам хватило времени переварить, хм, услышанное? – довольно благосклонно поинтересовался он. – Не каждый день узнаешь, что виновен в смерти такого количества людей. Есть ли прояснения в памяти?»
А прояснений у меня никаких и не произошло. Еще бы, откуда им взяться, когда все эти два дня меня лишь терзала мысль о том, как я мог участвовать в таких не поддающихся пониманию вещах. И пускай я не помнил себя в тот момент, внутри нарастало стойкое отторжение и осознание всей чудовищности ситуации. Чувство это множилось. И я находился в полной уверенности, что до кульминации еще далеко. Те кадры, что показывали мне – среди групп вооруженных людей, которые били прикладами женщин и детей, расстреливали убегающих, присутствовал я. Это мои руки в крови. Я убийца. Убийца ровно таких же, как я людей. С чувствами, желаниями, мечтами и воспоминаниями. Хотя последних у меня как раз и не имелось.
Единственное событие, отвлекшее от всего этого ужаса, стало сном, приснившимся накануне. В нем я встретил девушку с фотографии. Об этом и рассказал своему собеседнику. Он воодушевился от услышанного и даже ушел, вернувшись спустя полчаса, принеся с собой еще одно фото.
Там красовалась она – та самая девушка из сна. Ее запечатлели на фоне какого-то довольно вычурного здания, украшенного скульптурой в виде колесницы, запряженной лошадьми, на которой восседала, вероятно, какая-то античная богиня. Девушка явно дурачилась, приняв смешную позу. На лице сияла улыбка. И самое главное, увидев это лицо вновь, я ощутил странное чувство, будто бы в глубинах моей памяти пронеслось далекое эхо. Эдакое мимолетное воспоминание, которое, стоило попытаться за него ухватиться, улетучилось.
«Я вижу, вы узнали ее», – моя реакция не ускользнула от внимания Игоря.
Я объяснил, какие ощущения испытал, увидев фото, но он расстроился, поняв, что воспоминания мне это не вернуло.
«Врачи провели консилиум в вашу честь, – поделился он со мной новостью. – К единому мнению они не пришли, но раздавались довольно смелые прогнозы, что память с высокой долей вероятности вернется. Вот только занять подобный процесс может неопределенно долгое время. Это из плохих новостей, но есть и относительно хорошие».
Он встал и торжественным тоном объявил: «С вами будет поговорить господин Александр Вальдор». Игорь Кильбия впервые улыбнулся, а за спиной у него уже маячили несколько человек, которые обычно сопровождали меня вне палаты.
Мы долго плутали по лабиринту коридоров, после чего спустились на лифте вниз. Там нас снова встретили коридоры, однообразные и безликие. К тому же, как и в моей палате, стены, пол и потолок здесь были из металла, отчего неподготовленного человека это совершенно сбивало с толку. При ходьбе под ногами он довольно звонко отзывался. Редкие лампы, вмонтированные в потолок, освещали неприметное пространство.
В конце концов, наша процессия вышла к массивным дубовым дверям, которые в подобной обстановке выглядели необычно, и встретить их было неожиданно. Едва мы очутились на пороге, створки гулко отворились. Вошли. Интерьер напоминал чем-то покои какого-нибудь лорда или особы королевских кровей: обилие картин в золотых рамах, охотничьи трофеи с торчащими клыками, рогами и вздыбившейся шерстью. Под ногами на каменном полу роскошный ковер. Освещалось все это убранство скудно – небольшими лампадками, прикрученными к стенам. Поэтому потолок утопал где-то в сгущающемся мраке. Зато отлично был виден огромный камин у противоположной стены. Всполохи огня озаряли пространство вокруг него. Когда мы подошли ближе, я заметил над камином впечатляющих размеров полотно, изображавшее средневековый замок: массивная башня по центру, от которой в обе стороны шли потрепанные временем крепостные стены. По правую руку стена оканчивалась округлой башней поменьше, а по левую – обрывалась, наполовину разрушенная. У подножия центральной башни виднелся темнеющий проем входных ворот. Позади замка то ли садилось, то ли вставало солнце. Его диск, слегка выглядывая из-за замка, устремлял лучи прямо навстречу зрителю. Неизвестному художнику весьма натурально удалось передать эффект.
Под полотном ютились пара кресел и круглый столик, казавшиеся игрушечными на фоне огромной картины. Одно из кресел не пустовало, и в нем кто—то сидел. Когда мы вдвоем с Игорем приблизились (сопровождающие остались в дверях), из кресла поднялась высокая, я бы даже сказал, монументальная фигура. На фоне пылающего пламени камина новоявленная персона выглядела словно нарисованной. Горячий воздух, искажая пространство, заставлял ее подрагивать, делая зыбкой, ирреальной. Мы подступили еще ближе, и я смог разглядеть, кто предстал перед нами – мужчина неопределенного возраста, с характерной и очень запоминающейся внешностью. Огромных габаритов, с ростом, намного превышающим обычный человеческий. Тени от огня таинственно играли на его, словно вытесанном из мрамора лице. Взгляд был до невозможности неопределенным. Казалось, на меня взирал не человек, а целый хор иных сущностей, таящихся по ту сторону глаз.
«Имя мое господин Александр А. Вальдор, сорок второй претор, – с едва уловимым акцентом и специфической интонацией обратилась ко мне загадочная фигура. – Присаживайся».
Я сел в кресло. Сорок второй претор, восседавший рядом, разглядывал меня. При этом лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Игорь Кильбия занял место у него за спиной и мгновенно превратился в молчаливого истукана.
«Насколько мне известно, ты не имеешь ни малейшего представления о месте своего пребывания, – нарушил тишину хозяин покоев. – Что же, расскажу. Мир, а я имею ввиду тот мир, который виделся ранее, с его жизнью, устоями, правилами и нормами, с его историей и культурой, с героями и злодеями, весь тот мир, где ты существовал ровно до этого момента: можешь забыть о нем. Он лишь декорация призванная прикрыть и спрятать гораздо более важное».
Александр А. Вальдор оборвался на полуслове. Его взгляд неожиданно устремился куда-то за мою спину. Оборачиваться мне показалось бестактным, поэтому я совладал со своим любопытством.
– Что по-твоему управляет этим миром? – так же внезапно вернулся он к разговору.
– Миром? – начал я судорожно соображать, как бы ответить посолиднее. – Смотря с какой стороны посмотреть. Большинство наверняка назовут деньги, всякие финансовые потоки. Или политику. Все эти люди в правительствах, которые принимают законы и решают, что делать. А может, какие-нибудь богачи.
– О чем и речь, – его губы растянулись в легкой, благодушной улыбке. – Перед твоим взором лишь декорации. За этими фасадами ты не в силах разглядеть истины. Поэтому озвучивать суть людям, подобным тебе – бесполезное занятие. Ты рос и жил в неподобающих условиях. Ум закостенел, утратил гибкость. Рассказав обо всем, я лишь наведу порчу, впрысну яд внутрь души. И ты падешь вниз, в самую бездну. Но разве ты хочешь низвергнуться в нее без остатка?
– Мне кажется, – ответил я честно, – я уже провалился в нее, и лежу на самом дне.
– Ошибаешься. Тебя окружает сплошная бутафория, которую ты привык видеть изо дня в день, и от этого она стала по-своему родной и неотличимой от реальности. Тебе надели фиолетовые очки на глаза, и ты забыл, как выглядит все на самом деле.
– Я не очень понимаю ваших метафор, – снова честно сказал я.
– Это не важно, – он примиряюще взмахнул ладонью. – Не суть. Рано или поздно поймешь. А пока, касаемо нашего разговора, хочу сказать, что я могу лишь коснуться вскользь деталей. Но будь осторожен, и такие мелочи способны лишить покоя.
И господин Вальдор поведал мне о мироустройстве. Рассказ его я слушал внимательно, говорил он нарочито медленно, но, как и было им сказано, понял я мало. А из того, что понял, большая часть мне показалась откровенной чушью – настолько сильно расходились эти слова с привычной картиной окружающей жизни. Единственное, что смущало, так это понимание того, что люди эти, хочу заметить, весьма серьезные люди, не шутили.
«Сомнения в твоих глазах, – констатировал он в конце своего рассказа. – Понимаю. Не расстраивайся, скоро ты воочию убедишься во всем. А пока придется поверить мне на слово».
Последовала небольшая заминка. Он, видимо, обдумывал свое, не переставая при этом смотреть на меня, а я же растерялся и не придумал, чтобы такого сказать или ответить.
«А теперь о твоей судьбе, – наконец прервал затянувшуюся паузу господин Вальдор. – Как я и объяснил, мы занимаемся особым ремеслом. Каждый день умирают и гибнут тысячи людей. От многих причин, но с непреодолимой неизбежностью. События, в которых ты принимал участие, хоть и ужасны с человеческой точки зрения, но недостаточно тяжки, для попадания в сферу наших забот и интересов. Не будем лицемерами, на фоне происходящего каждый день в мире и рассматривая это в том ключе, о котором я рассказывал ранее, содеянное тобой не так уж многозначительно. Если бы ты убил всех этих людей единолично, в таком случае, я думаю, смог привлечь наше внимание. Но на тебе слишком мало крови, – сорок второй претор посмотрел на свою раскрытую ладонь, словно бы внимательно изучая узоры на ней. – Мы не занимаемся обычными преступниками и злодеями. Ждет тебя одна дорога: гнить до конца своих дней в тюрьме».
Я принял эту новость с полным безразличием. Можно ли напугать тюрьмой существо, которое всю свою сознательную жизнь, пускай и короткую, провело в заточении.
«И все-таки твой руах и твоя судьба вынуждают меня поступить по-иному, – как ни в чем не бывало продолжил Александр Вальдор. – И я сейчас говорю не о той судьбе, о которой ты привык мыслить. И о которой каждый из подобных тебе вспоминает, когда не на кого уповать в своем бессилии. О нет, я сейчас говорю про нить жизни, которая, переплетаясь сложным узором, ведет тебя все дальше и дальше, все глубже и глубже. Ей невозможно пойти наперекор. Твоя нить не уводит тебя в застенки казенного дома. Я это ясно вижу. Она проистекает в нечто большее. Поэтому, – он скосил глаза куда-то вверх, – с нынешнего момента ты переходишь ко мне на службу».
Впервые за все время нахождения здесь, дал о себе знать Игорь Кильбия, который от такой новости удивленно воскликнул, но тут же осекся.
«Мой помощник введет в курс дела», – господин Вальдор умолк и отвернулся к камину.
Аудиенция была окончена.
Игорь жестами показал следовать за ним.
В свою палату я больше не вернулся.
Поплутав по лабиринтам переходов и некоторое количество раз раз воспользовавшись лифтами, от поездок на которых меня каждый раз порядочно укачивало, мы попали в подземный гараж, где ждал автомобиль. И чего я никак не ожидал, так это того, что через пару минут мы окажемся на обычных городских улицах. Охватило ощущение, словно я все вижу впервые – еще бы, кто знает, когда последний раз доводилось лицезрел подобную картину. Еще чуть позднее я понял, что мы все это время находились под одним из зданий, располагавшихся в центральном районе огромного мегаполиса.
– А ты думал, тебя будут держать в каком-нибудь бункере, кх, под горой? – Игорь заметил мое удивление и правильно угадал его причину. Снова поправил очки, откашлялся. – Итак, поскольку мы теперь будем работать вместе, предлагаю перейти на «ты».
– Хорошо – согласился я, не отрывая взгляда от кипящего жизнью города.
– Славно. Главное помни, уже ничего не будет прежним.
– Можно вопрос?
– Конечно.
– Что дальше?
– Тебе придется пройти навроде испытания, – Игорь замялся, не сразу найдя подходящие слова. – Надо показать воочию, что имел ввиду господин Вальдор. Но, все подробности я расскажу позднее, когда настанет время.
– А что с прошлой жизнью? – по правде говоря мне было абсолютно все равно на свою прошлую жизнь, да и на жизнь нынешнюю, но ради интереса этот вопрос я все же задал.
– Ее больше нет, – Игорь взглянул на меня через зеркало заднего вида и второй раз за день улыбнулся. Такие проявления эмоций выходили у него зловеще. – Официально ты мертв. Кроме того, твои родственники, друзья и знакомые считают тебя убийцей, и для них ты, пускай и мертвый, но преступник. По сути, ты им и являешься. Как минимум до того момента, пока память к тебе не вернется и мы не узнаем о твоих, хм, настоящих мотивах.
В ответ мне сказать было нечего, и некоторое время мы молчали. Между тем Игорь свернул с широкого необъятного шоссе, и мы запетляли по второстепенным артериям городской автотранспортной системы.
– А можно еще вопрос?
– Слушаю.
– Кем вы, ой, кем ты был до того, как оказался здесь?
– Работал на генерального директора Палагина, – хмуро сказал он невнятное.
Я не нашелся с ответом и промолчал.
– Экспертиза показала, – чуть позже как-то неуклюже добавил Кильбия, видимо, пытаясь сгладить углы из-за своей последней реплики, – единственные убитые твоим оружием являлись лишь сами нападавшие. Тебя нельзя назвать хорошим, но ты и не последний злодей в этой истории. Пока что.
Через какое-то время мы покинули пределы мегаполиса. Путь принял однообразный вид, лишь изредка мелькали автозаправки и городские окраины вдалеке: трасса огибала населенные пункты. Игорь Кильбия предпочитал отмалчиваться. На мои вопросы отвечал скупо и уклончиво, всем своим видом давая понять, что полностью сконцентрирован на дороге. Не прошло и часа, как меня начало клонить в сон. Убаюканный плавным покачивание автомобиля, я уснул.
Сложно сказать, сколько мы проехали за время, пока я спал, но когда очнулся, стояла ночь. На дороге отсутствовала хоть какая-то подсветка, фары освещали лишь асфальт и поросшую травой обочину. Судя по тому, что нас постоянно потряхивало из-за многочисленных ям и неровностей, места были глухие.
– Где мы сейчас? – фраза далась мне с трудом, язык заплетался.
– Проснулся, – Игорь ответил как-то смущенно и растерянно. – Тебя даже вчерашний ливень не разбудил.
– Вчерашний?
– Сейчас два часа ночи, а ливень был в одиннадцать. Выходит, мм, вчерашний, – он протянул мне небольшую бутылку воды. – Выпей, нам еще ехать и ехать.
Я выпил содержимое, отчего провалился в сладкое небытие, где кроме мягкой обволакивающей темноты, ничего и не существовало.
Цвет соленого моря
Рассветало. Я разомкнул веки как раз в тот момент, когда мы находились на вершине холма и откуда открывался завораживающий вид: высоко в небе громоздились облака, окрашенные восходящим солнцем в алый, а внизу, на земле раскинулось море леса, до чьих темных волн лучи еще не успели дотянуться.
– Внизу город, – поняв, что я уже не сплю, решил пояснить Игорь. – Туда и едем.
– Что с моей рукой? – я обнаружил на локтевом сгибе пластырь. От этого места исходили неприятные ощущения.
– А, это, – протянул он, поправляя очки. – Эм, витаминный комплекс. Сам помнишь, ты после ранения.
– То есть ты сделал мне укол? Во сне? – я шевелил рукой, пытаясь оценить, насколько болезненны получались манипуляции.
– Пока ехали, устроили небольшую остановку. Я пытался тебя разбудить, но ты слишком крепко спал. Завидую, я то сплю мало, урывками, – Игорь поспешил сменить тему. – Не бери в голову. Сейчас самое главное это твое испытание. И не волнуйся, для таких случаев, эм, у нас все подготовлено.
Для каких таких случаев все было подготовлено, он не удосужился объяснить, да и про испытание снова пообещал рассказать позже. Мне ничего не оставалось, как смириться, и я отстал с расспросами, завороженно наблюдая за рассветом, который в этой новой своей жизни видел, получается, впервые.
Когда мы проехали мимо дорожного указателя с названием населенного пункта (прочитать его не представлялось возможным, так как он весь проржавел и был густо усеян многочисленными отверстиями от ружейных выстрелов), Игорь резко сбавил скорость и стал с подозрительным постоянством оглядываться по сторонам.
– Город называется Лавандск, – решил он наконец-то ввести меня в курс дела. – По-русски звучит довольно необычно, поэтому я именую его про себя Lavender Town. Один коллега его так постоянно называет, вот и мне привычка передалась. Думаю, такое английское название ему неплохо подходит.
– Какое странное слово, – сказал я, мысленно повторив про себя название. – Так и что это за место?
– Заброшенный город, каких теперь развелось великое множество. Когда-то неподалеку работали предприятия по добыче полезных ископаемых. Из-за них, собственно, город и образовался. Сначала как рабочий поселок, потом разросся. В целом обычная история. А затем по определенным причинам производство свернули, и город остался один на один со своими проблемами. Работы стало меньше, люди принялись разъезжаться в более теплые места. Вдобавок в окрестностях случился сильный лесной пожар, который сумел кое-где добраться до жилой застройки. После такого дальнейшая судьба была предрешена. Люди окончательно покинули эти места, – он резко затих, остановил машину и уставился на обочину, словно бы заметил там нечто подозрительное.
Я, как ни старался разглядеть, что могло привлечь его внимание, так ничего и не увидел. Обочина, как обочина.
– А дальше что? – пришлось тормошить его вопросом, когда он уж слишком долго смотрел в сторону, из-за этого даже заглушив двигатель.
– Дальше? – Кильбия рассеяно переспросил, тряхнул головой, точно отгоняя какое-то наваждение и мы вновь тронулись. – Хмм, а дальше здесь никого не осталось.
– А зачем меня везти сюда? – осторожно поинтересовался я.
– Для начала, – лаконично ответил Игорь, – кое с кем здесь встретишься.
После крутого поворота лес, идущий по обеим сторонам дороги, расступился, и мы оказались на границе города. Тут и вправду когда-то бушевал сильный пожар – впереди маячили выгоревшие остовы. Преимущественно это были небольшие деревянные дома и бараки, которые стали для огня легкой добычей и почти все выгорели полностью. Пробираясь по этим мертвым улочкам, я не переставал удивляться, насколько ужасным было пламя, которое уничтожило все. И хотя прошло порядочно времени, до сих пор чувствовался характерный запах. У Игоря это место тоже не вызывало восторга. Он напряженно всматривался в каждую сгоревшую кучу бревен, будто ожидая, что кто-то оттуда высунется.
К счастью, никто так и не удосужился появиться, а мы вполне благополучно попали в район, который удалось отвоевать от огня. Дома стояли относительно целые. Относительно – ведь там, где до них не добрался огонь, добралось время и отсутствие ухода. Вместе с тем на улицах в большинстве своем отсутствовал мусор и какая-либо растительность, которой обычно быстро все зарастало. Помимо этого, я заметил, что много где окна сохранили остекление. Хотя как раз первым признаком чего-то заброшенного были побитые окна. Здесь же они пребывали в целостности.
Сам по себе город казался небольшим – десять минут назад мы въезжали, а теперь находились, по словам Игоря, в центре. Неспешно лавируя по опустевшим дорогам, миновали центральную площадь, где по соседству располагались городская администрация и дом культуры. Немного проследовали дальше и, наконец, припарковались около необычного для этих мест дома и заодно, вероятно, самой высокой постройки в этом поселении. Я насчитал двенадцать этажей.
– Задача у тебя простая, – заглушив машину, Игорь повернулся ко мне и протянул связку ключей. – Вот ключи от квартиры. Поднимешься на последний этаж, квартира номер 213, – практически скороговоркой объяснял он, одновременно озирался туда-сюда, – ключ с синей биркой от подъезда. Те, что без бирок, от квартиры. Лифт, естественно, не работает, придется воспользоваться лестницей.
– Зачем мне подниматься туда? – я не спешил взять связку.
– Снаружи тебе не захочется долго оставаться. А так побудешь в квартире до того момента, пока не появится наш человек. Он все объяснит. Воду и припасы найдешь на кухне, там хороший запас, – он прикусил губу и потряс ключами.
– А нельзя мне сейчас все объяснить? – похоже, его взволнованные настроения передались и мне, по крайней мере, ощущалось возросшее напряжение.
Игорь Кильбия молчал. И тогда я понял, что он напуган. Необычно и странно было видеть страх на его лице.
– Возьми ключи, – более спокойным тоном сказал он, взяв себя в руки. – Объяснять что-либо сейчас бесполезно, все равно не поверишь. Только запомни: ночью ни в коем случае не покидай квартиру. Днем можешь прогуляться по улицам. Правда, в дома соваться я бы не рекомендовал.
– И что здесь такого опасного?
– В первую очередь, ты сам, – ответил он и выпустил из руки связку, которая упала мне на колени.
– Как будет выглядеть ваш человек? И сколько его ждать? – я сдался и поднял ключи.
– Максимум в течение пары дней, – Игорь Кильбия дождался, пока я вылезу из машины, и быстро завел двигатель.
Никаких прощаний не последовало. Он уехал. Я остался один. Один посреди покинутого города. Но стоило ли волноваться по этому поводу пропащему человеку?
Оглядевшись и убедившись в том, что ничего подозрительного не наблюдается (дом стоял на отшибе, окруженный со всех сторон открытым пространством, на котором все замечательно просматривалось), я решил подняться наверх.
Но сначала обследовал здание снаружи, для чего прошелся вокруг. Это был типичный дом-свечка: высокий, но довольно компактный, эдакая башня, возвышающаяся над остальным жилищным фондом. Окна, как и в остальных местах, сохранились в целости, кроме квартиры на четвертом этаже, которая выгорела. На балконах можно было наблюдать всевозможный скарб бывших владельцев, кое-где даже висело постельное белье на веревках. Дом выглядел вполне прилично и раньше, похоже, был выкрашен в синий цвет. Правда, краска успела выцвести и местами облезть, обнажая серый бетон. Сохранилась и табличка с адресом: «ул. Северная, 924».
Не без проблем попав внутрь и основательно провозившись с заедающим замком, я отметил, что подъезд пребывал во вполне сносном состоянии. Лифт ожидаемо не работал, поэтому я сразу свернул к лестнице. К сожалению, пускай и имелись окна, толку от них представлялось мало – свет не очень хорошо проникал сквозь грязные и пыльные стекла, отчего царил полумрак. Видимо, из-за этого довольно быстро меня охватило неприятное чувство постороннего присутствия. Словно кто-то наблюдал со стороны. Однако нетронутый слой пыли на ступеньках говорил о том, что здесь никто не появлялся довольно продолжительное время.
Ради любопытства на некоторых этажах я заглядывал на мрачные площадки с едва заметными темнеющими силуэтами дверных проемов вдоль стены. Но заходить на них не решался, тем более моей целью были не они. В итоге я поднялся на самый верх. Последний этаж отличался планировкой: на просторной площадке расположились дверь лифта, двери квартир и подъездная лестница. По центру в потолке угадывался квадратный люк, который с высокой долей вероятности вел на крышу. Я сразу обратил внимание, что у ближайшей стены обнаружилась стремянка, скорее всего, предназначенная как раз для него.
Квартира с номером 213 нашлась сразу. Заветные цифры, кое-как намалеванные краской, обнаружились на первой же двери, к которой я приблизился. С замками проблем не возникло, поскольку дверь даже не была закрыта, а просто плотно захлопнута. Внутри царила атмосфера давно оставленного места – запахи лежалых вещей, спертый воздух и мертвая тишина. По планировке помещение выглядело следующим образом: сразу после входной двери вошедший попадал в узкий и продолговатый г-образный коридор. Короткая часть вела на кухню, напрямую просматривающуюся из прихожей. Здесь же, по правую сторону, находились ванная с туалетом. А вот длинный отрезок водил к двум дверным проемам – некогда жилым комнатам.
Интерьер квартиры ничем особым не выделялся. В одной комнате, вне сомнений являвшейся спальней, располагались широкая кровать и большой платяной шкаф с комодом. Второй отводилась роль гостиной, где ютились раскладной диван, стенка с книгами и телевизором, обеденный стол, остатки домашних растений в больших горшках и куча всякой мелочи вроде гладильной доски и журнального столика. Эта комната мне понравилась больше, потому как казалась менее затхлой, нежели спальня. На кухне, кроме газовой плиты, стола, кучи подвесных шкафчиков да пустого холодильника больше ничего не обнаружилось. В ванной комнате и туалете чего-то приметного тоже не нашлось. И тут я понял, чего не хватает – припасов, о которых говорил Игорь. Ни еды, ни воды. Чувство жажды и голода меня не особо заботили, но отсутствие провианта могло говорить о том, что я оказался не в том месте или кто-то попросту его украл. Быть может, дверь неспроста оказалась открытой. С другой стороны, не обязательно их могли хранить на виду. Я решил детально осмотреть квартиру. По итогу всем моим уловом стала найденная в одном из шкафов прозрачная бутылка без этикетки. На боку красовалась надпись маркером «Святая вода», а содержимое представляло собой отталкивающего вида мутную жижу. Открывать такое я не решился и вернул емкость на место. Закончив осмотр квартиры, я не придумал ничего лучше, как попробовать проверить и другие на этаже.
Каково было мое удивление, когда на соседней двери я увидел ровно такой же номер 213. Сделав обход и убедившись, что из пяти квартир на этаже у двух был одинаковый номер, я еще раз крепко задумался. Что бы это значило? Вероятно, передо мной сейчас находилась вторая «правильная» квартира? Как бы то ни было, в отличие от первой, с намалеванным кое-как номером, здесь висела аккуратная табличка. И как я сразу не обратил на нее внимания? Мои догадки подтвердились: выяснилось, что дверь закрыта, а к замкам как раз подошли ключи. Значит, квартира была той самой, о которой говорил Игорь. Пустая же, возможно, предназначалась для отвода глаз.
Открыв дверь второй двести тринадцатой, я оказался в помещении с аналогичной планировкой, но иной обстановкой. Самое интересное меня ждало на кухне и запасы я нашел. Правда, с одним нюансом – их безжалостно и безнадежно испортили. Ящики с сухим пайком и бутилированной водой оказались уничтожены, причем сделано это было с каким-то невероятным неистовством. Произошло все недавно: куски мяса из консервов, размазанные по стенам, толком не успели заветриться. Повсюду, помимо остатков еды, была разлита какая-то слизь. Ей был основательно вымаран пол, стены и даже потолок. На белой гипсовой поверхности последнего слизь смешалась с пылью и грязью, образовав очертания отвратительного подобия ладоней. На человеческие они походили слабо.
Получалось, в доме кто-то обитал, и самое паршивое, он имел доступ к единственному известному мне безопасному месту. Однако, как можно было попасть в закрытую квартиру? Сомневаюсь, что оставивший слизь мог пользоваться ключами. Но не через окно же? Как-никак последний этаж. Я аккуратно обошел испачканные места на полу и, подойдя к оконной раме, внимательно осмотрел ее. Так и есть, незваный гость пробрался именно таким образом: хотя к створкам, судя по слою непотревоженной грязи, не прикасались, форточка оказалась прикрыта лишь для вида и вымазана в слизи. Оставалось лишь догадываться, как хозяин следов, а они в два-три раза превосходили мои ладони, мог протиснуться сквозь узкий ход, да еще и на двенадцатом этаже.
Погрузившись в мрачные догадки, я случайно бросил взгляд на смятую консервную банку, валявшуюся на подоконнике. На ее поверхности виднелись следы от зубов: металл был прокушен насквозь, образуя своеобразную дугу из частокола округлых отверстий разного диаметра. Это стало последней каплей, и я посчитал за лучшее убраться восвояси. На улице царил день, и оставалось достаточно времени подыскать себе убежище получше.
Выйдя из квартиры, я заметил кое-какие изменения в обстановке. Во-первых, воздух наполнился жуткой вонью, и едкий резкий запах бил прямо в нос. Да так сильно, что слезились глаза. Во-вторых, со стороны лестницы доносился подозрительный шум. Зажимая нос пальцами, я подошел к лестничному пролету и в просвете увидел, как несколькими этажами ниже по ступеням поднималось нечто массивное. Из-за полумрака сложно было разглядеть детали. Я лишь зафиксировал для себя, что существо обладало большим, нежели чем у обычного человека, количеством конечностей и двигалось резкими угловатыми движениями, издавая при этом какие-то хрустящие звуки. В ужасе отпрянув в сторону, я принялся лихорадочно пытаться сообразить, куда мне бежать. Лифт, понятное дело, как вариант не рассматривался. Возвращаться в квартиры казалось сомнительной затеей. И тогда я вспомнил про люк в потолке. Быстро приладив стремянку, я вскочил на нее и – о, чудо! – дверца наверху оказалась не заперта. Частично взобравшись, я ногой раскачал стремянку и уронил ее на пол, чтобы то существо не смогло ей воспользоваться. Подтянулся, а затем полностью скрылся в люке. Захлопнув крышку, я уселся сверху, замерев в ожидании. Не сразу мне пришла в голову мысль осмотреться, но в темноте ничего толком не было видно. Только в отдалении белело пятно света на полу.
Просидев около получаса, но так и не дождавшись с той стороны попыток проникнуть через люк, я поднялся и проследовал в сторону освещенного участка. Споткнувшись раз пять или шесть о торчащую арматуру и какие-то ящики, я, наконец, добрался и увидел, что свет бил из небольшого проема. Через него получилось попасть на крышу.
Ровная, подобно шахматной доске, она не имела каких-либо ограждений по краям. Город с этой позиции просматривался как на ладони. Перекрыв вход, через который пролез, найденной тут же металлической балкой, я занялся осмотром окрестностей. Не так далеко виднелось ранее встреченное мной здание администрации. Немного в стороне от них, подпирая друг друга с боков и словно сбившись в небольшую стаю, торчали несколько пятиэтажек. По левую руку шла довольно плотная застройка из множества невзрачных строений, за которыми начинался лес. Вообще лес окружал город со всех сторон. Разница состояла лишь в том, что где-то он подбирался ближе, словно вклиниваясь в городскую структуру, а в других местах оканчивался загодя.
Два раза я возвращался к перекрытому входу и проверял, не доносилось ли оттуда звуков. Внимательно вслушиваясь, я даже просунул голову внутрь, дабы удостовериться, что кошмарное существо оставило меня в покое. Так ничего и не обнаружив, я поднялся во весь рост и в этот момент заметил одинокую фигуру, сидевшую ко мне спиной прямо на краю крыши. Какая-то девушка. Помня об осторожности, я не отважился окликнуть ее или подойти, а некоторое время просто наблюдал. Она сохраняла спокойствие и мирно сидела, не предпринимая каких-либо действий. Тогда я приблизился к ней, обойдя сбоку, благодаря чему смог увидеть профиль загадочной незнакомки. Это была та самая девушка с фотографий – Евгения. С этого ракурса она напоминала древнегреческую богиню, отрешенную от пошлого бытия мира и наблюдающую лишь за тем, как клокочет вечность. Увидев знакомое лицо, уже не таясь, я подошел.
– Я начала думать, не появишься, – обратилась она ко мне, продолжая при этом разглядывать что-то вдали.
– Кто ты такая? – не вполне уверенно ответил я ей, ощущая себя словно во сне, утопая в тумане, навеянном тембром ее голоса.
– А ты кто? – передразнила она. – Говори, зачем пришел?
– Я прятался…
– От чего? – перебила меня и повернулась.
Глаза ее были странно-неопределенного оттенка. Цвета соленого моря. Я вдруг вспомнил, как передо мной играли волны, облизывая берег. Откуда-то со стороны долетали крики чаек, играющих с ветром. Небо, совершенно бездонное небо, лишенное преград и уходящее в бесконечность. И лишь жгучее солнце посреди этой бездны.
Воспоминание! Мое первое воспоминание из прошлой жизни.
– Понятно, – она продолжала смотреть на меня, словно оценивая. – Сам не знаешь, зачем пришел. Тогда либо уходи, либо садись и не мешай.
Я подошел и присел рядом, свесив ноги. Ощущение, что от пустоты внизу тебя ничего не отделяет, захватывало дух. Стараясь провернуть это как можно менее заметнее, одной рукой я намертво ухватился за край крыши.
– Можно вопрос? – не сразу я решился нарушить молчание, но любопытство пересиливало.
– Отстань, с твоей болтовней мы пропустим самое главное, – наигранно строго пожурила она. – Смотри лучше вон туда.
И указала в сторону леса. Что там можно было разглядеть, я не понял, но, наученный горьким опытом, не спешил с выводами. Не прошло и минуты, как посреди зеленых крон внезапно вырвался кверху столб дыма. Он бил с такой неимоверной силой, будто разверзся вулкан. Далее в клубах пламени взметнулось нечто темное и продолговатое. Подпрыгнув выше деревьев, оно на долю секунду замерло, но спустя мгновение выплюнуло струю огня и стало набирать скорость, устремившись в небо и оставляя за собой белесый след. Немного погодя подобное повторилось в нескольких местах рядом.
– Что это? – я не сразу понял, что наблюдал старт ракет.
– Конец всей этой гадости, – спокойно, но удивительно серьезно ответила она мне. – Успокоительное для мира. Красиво, не правда ли? Кому, как тебе, не знать это.
– Ты о чем?
– О том самом, – она слегка запрокинула голову, провожая взглядом поднявшиеся уже достаточно высоко ракеты.
– У меня проблемы с памятью, – я последовал ее примеру, обнаружив, что еще чуть-чуть, и они совсем пропадут из виду.
– Ты хотел перебороть судьбу, – Евгения опустила голову и теперь смотрела под ноги, на двенадцатиэтажную пустоту. – Но вместо этого пустил зло в свое сердце. И сжег целый мир. Единственный способ выбраться отсюда, это начать все с чистого листа. Но лист этот должен быть белым-белым, белее первого снега. Нужен способ, который очистит все.
Она оттолкнулась руками и сорвалась вниз. Приняв неизбежное, ее тело падало спокойно и невозмутимо. Евгения лишь успела развернуться и в последний раз одарила меня взглядом. Все это заняло считанные секунды, после чего до меня донесся короткий глухой хлопок. Это сломались ее кости.
Ирреальность происходящего зашкаливала. Я еще с минуту просидел недвижимый, не в силах понять, что происходит. Пожалуй, я так бы и сидел дальше, тщетно пытаясь разглядеть ее внизу, но периферийным зрением заметил кое-что в небе.
Высоко-высоко загорелись несколько ярких звезд. Пульсируя, они излучали столь интенсивное свечение, что стали заметны даже солнечным днем. Через какое-то время звезды превратились в метеоры, оставлявшие за собой светящийся след и несущиеся в сторону города. Пронзая небо, стая огненных птиц оказалась почти прямо надо мной. Мгновение и вспышка скрыла мир, все исчезло. Остался только льющийся, ярчайший и обжигающий свет.
Поднимается ветер
Меня хорошенько так тряхнуло, а затем еще и еще. Я вырвался из сумрака и открыв глаза, понял, что валяюсь на заднем сидении автомобиля. Он куда-то сильно гнал, активно при этом маневрируя, отчего тело мое, словно тряпичную куклу, кидало из стороны в сторону. Рефлекторно размахивая руками, я пытался ухватиться за что-либо и прежде чем успел это сделать, успел хорошенько приложиться головой о дверь машины. Впереди, на водительском месте, мелькала чья-то спина, то и дело в такт резким рывкам дергающаяся туда-сюда. Снаружи проносились городские улицы, и, судя по их виду, я находился еще в Лавандске. Но каким образом я оказался в несущемся сломя голову автомобиле?
– Что происходит?! – крикнул я водителю, до последнего момента предполагая, что обращаюсь к Игорю Кильбия.
Однако обернувшийся на мгновение в мою сторону человек был не Игорем: слегка раскосые глаза, очерченные скулы. Никак не отреагировав на мой вопрос, он заложил такой вираж, что мне показалось, мы перевернемся. Нас настолько сильно тряхануло, что я не удержался и свалился на пол, оказавшись в тесном пространстве между передними и задними сидениями. Выбраться оттуда в сложившихся условиях не представлялось возможным, поэтому я так и оставался в этой своеобразной ловушке до того момента, пока машина не остановилась.
– Ты как там, живой? – незнакомец вальяжно развернулся, закинув руку на подголовник соседнего сиденья. – Эй, ты где? – сразу меня он не заметил, потому как мы заехали в какое-то помещение, и в салоне было довольно темно.
– Здесь, – глухо подал я голос.
– Глюк ауф, – неясно выразился он, смотря на меня сверху и улыбаясь. – Ничего не поломал?
– Нет, – проворчал я, неуклюже пытаясь подняться. – Может объясните, что происходит?
– Это легко, – незнакомец протянул руку и помог сесть. – Меня зовут Неришев. Приятно познакомиться. Тебя Кильбия привез, да?
– Он самый.
– Давненько с ним не виделись. Уверен, он не горел желанием сюда ехать, да?
– Не знаю, – осторожно ответил я, понимая, что, кажется, он не просто так здесь оказался. Наверное, это тот самый тип, о котором говорил Игорь.
– Уверен, что не хотел, – заговорщицки скривил уголок рта загадочный Неришев. – Тут легко можно увидеть то, чего видеть совсем не хочешь. Ты наверное и сам успел насмотреться?
– Возможно.
– Больше пары суток продержаться тяжело, – доверительно сообщил он. – А некоторые и пары часов не протянут.
– Вы так и не ответили, что здесь происходит, – у меня начинало складываться впечатление, что на мои реплики он особо внимания не обращает.
– Ах, да, извини, – словно бы спохватился незнакомец. – Еще раз. Меня зовут Неришев. Раз ты здесь и тебя привез Кильбия, значит мы в одной команде. Я должен был прибыть раньше, но немного задержался. А ты, похоже, не терял времени зря, теперь здесь все напоминает растревоженный осиный улей, – он беззлобно улыбнулся. – Еле успели удрать.
– От кого?
– Сложный вопрос, – он на секунду задумался, забарабанив пальцами по подголовнику соседнего сиденья. – Если тебя интересует конкретика, то убегали мы от самих себя. По выражению лица подозреваю ты ничего не понял, но тут, говорю же, сложный вопрос. Лучше скажи, что вообще знаешь об этом месте? Зная твоего визави, я сильно сомневаюсь, что он разоткровенничался.
Я все пересказал.
– Так и думал, – он откинулся на спинку. – Но, его понять можно, история то длинная, а времени у очкарика имелось мало. Сейчас у нас с тобой его побольше.
– Тогда может поделитесь? – попросил я.
– А это легко, – Неришев закинул руки за голову и начал свой рассказ, как будто только и ждал этого. – Здесь добывали нефть. И пускай места вроде как не особо нефтяные, но от этого она лишь выше ценилась. Не приходилось далеко везти или тянуть тысячекилометровые трубопроводы. На таком заделе и возник город, в котором мы сейчас имеем честь находиться. Дела шли в гору, городок рос, население росло, добыча росла. Все в выигрыше. Ровно до того момента, пока не случилось нехорошее. Куда в жизни без драмы? На одной из скважин произошла авария и начался неконтролируемый выброс. Ну, знаешь, как прорванная канализация в квартире. Там ведь помимо нефти много чего еще идет из недр. И вся эта гадость стала литься наружу. Естественно, для таких ситуаций были определенные пути решения. Но они не особо помогли. Оказался случай из разряда исключений. И как ты думаешь, что они догадались сделать?
Неришев вопросительно посмотрел на меня.
– Подожгли все? – мне вдруг вспомнилась история про пожар уничтоживший половину города.
– В каком-то смысле да. Ядерный взрыв. Если точнее, то подземный ядерный взрыв. Звучит, конечно, так себе, но метод был вполне рабочим и опробованным ранее. Да и других вариантов попросту не имелось. Так сказать, последний шанс для утопающего. Главное соблюдать необходимые предосторожности. Но, сам, наверное, догадываешься, с соблюдением всех предосторожностей вышла незадача, иначе я бы сейчас эту историю не рассказывал. В общем, схема примерно такова, – Неришев, повернувшись вполоборота, принялся жестикулировать, демонстрируя суть процесса. – Неподалеку бурится еще одна скважина, и в нее опускается заряд. На определенной глубине происходит подрыв. От его воздействия сдвигаются пласты породы и отсекают, как бы перерезая аварийную скважину. Словно кран над раковиной завернуть. Важный момент здесь, поскольку взрыв ядерный, не допустить выброса продуктов взрыва на поверхность. Чувствуешь, к чему я клоню?
– Случился выброс?
– Сначала выброса никакого не было. Заряд подорвали, и даже удачно. Скважина оказалась перекрыта, а гадость литься перестала. Люди похлопали в ладоши и, наверное, уже думали о наградах для всех причастных. Но через пару часов наружу вырвалась куча радиоактивной пыли и газов. Вся эта масса каким-то непостижимым образом нашла себе путь через разломы и трещины, тянущиеся чуть ли не до самого города. Который, стоит заметить, не был эвакуирован.
– Как так?
– Эвакуация такого количества народа – дело накладное, да и сам взрыв проводили на довольно приличном расстоянии, поэтому решили обойтись без нее.
– Что было дальше?
– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, – иронично процитировал Неришев. – Ничего хорошего. Радиоактивное облако поползло по городским улицам. Держу пари, Кильбия не стал бы тебе рассказывать эту историю, даже будь у него достаточно времени. Побоялся, что ты испугаешься радиации.
– А стоит волноваться?
– Не особо. В городе провели дезактивацию, все почистили, – Неришев поднялся, вышел из машины и открыл мою дверь. – Ладно, пойдем. Не сидеть же нам вечно в этом ведре с болтами.
Мы, как выяснилось, припарковались в гараже бывшей пожарной части. Само помещение пустовало: пожарные машины канули в небытие. Повсюду валялись развернутые и попорченные временем рукава для брандспойтов и соответствующая утварь. Неришев повел меня, как сам и объяснил, в жилую половину. Мы поднялись на второй этаж, туда, где дежурили пожарные в ожидании очередного вызова. Это были несколько комнат с мебелью, койками, диванами и даже столом для пинг-понга. Окна во всем здании кто-то наглухо заколотил, а поверх налепил множество продолговатых полосок бумаги с какими-то иероглифами. «Это офуда, – пояснил Неришев, – в синтоистской традиции выступает в роли амулетов или талисманов. Помогает защитить от непрошеных гостей».
Расположились в одной из комнат.
– Тебя сейчас ждет вторая часть рассказа, – Неришев достал из несгораемого шкафа шоколадные батончики и бутылки воды. – Угощайся, силы еще понадобятся. Так вот, после того, как город все-таки эвакуировали, его обнесли колючей проволокой, выставили блокпосты, пустили патруль, и какое-то время он пребывал в состоянии осажденной крепости. Ни пройти, ни выйти. Впрочем, попасть сюда никто и не стремился. И так уж вышло, примерно в то же время произошло еще одно событие, которое сыграло ключевую роль в нашей истории. Далеко на севере, на одном из островов шахтеры наткнулись на кое-что особенное, – он почесал затылок. – Доводилось ли тебе когда-нибудь слышать про красную ртуть?
Этот Неришев посмотрел так, словно я должен был знать о ней. Да и вообще, вел он себя странно: разговаривал в такой манере, словно мы давние знакомые. Наверное, именно из-за этого у меня возникло ощущение, что его персона мне смутно кого-то напоминает.
– У меня беда с памятью, – неохотно признался я. – Последствия отравления какой-то токсичной дрянью.
– Выходит, ты тот самый парень из новеньких? Я слышал об этом, – Неришев с нескрываемым интересом оглядел меня снова, пережевывая свое угощение. – Но сейчас не о том, если захочешь, расскажешь в другой раз. А что касается красной ртути, то это такая городская легенда. Вариантов ее существовало множество, однако все сводились к тому, что красная ртуть обладала уникальными свойствами. Сама ртуть, в зависимости от контекста конкретной байки, могла представлять собой разное: начинка мощных бомб или боевых лазеров, а то и вовсе лекарство от рака. Только вот городская легенда, как оказалось, имела под собой реальное основание. Тогда, осенью 62-го года, бригада шахтеров наткнулась на подземный карман. А внутри него – необъяснимое, оказывающее на людей весьма нехорошее воздействие.
– В каком смысле нехорошее?
– Эта штука сводила людей с ума, – он заговорил серьезнее. – Наткнувшиеся на полость поголовно тронулись рассудком. Те из рабочих, ком удалось подняться на поверхность, напоминали бешеных животных. Они заживо сдирали с себя кожу и пытались атаковать каждого нормального человека попавшегося им на глаза. Какое-либо лечение не имело результатов. Но, лечить их пытались потом, а когда целая бригада сначала исчезла, а затем наружу вылезли вот эти бешеные, руководство не на шутку перепугалось. К счастью, они быстро поняли, что бесполезно отправлять в забой группы спасателей и обратились к кому нужно.
– А дальше?
– А дальше эту вещь, которую и назвали красной ртутью, решили перевезти в более надежное место, – он как бы невзначай обвел взглядом помещение.
– В Лавандск?
– Да. Как я его привык называть: Lavender Town, – щелкнул пальцами Неришев.
– Но, если подобная штука так воздействует на людей, зачем ее везти сюда? Не разумнее ли было оставить находку в том месте, где ее обнаружили.
– Ты задаешь вопросы не тому человеку, – он достал еще один шоколадный батончик. – В любом случае город как нельзя лучше подходил. Здесь тебе ни лишних глаз, ни свидетелей. Но самое главное, там, глубоко под землей, находилось нечто важное. Помнишь про ядерный взрыв, перекрывший скважину? Так вот, после него в толще земли, как и при любом другом подземном ядерном взрыве, образуется довольно большое полое пространство. Энергия и температура буквально расплавляют недра. Я слышал, там потом еще очень долго держится высокая температура, прямо как в аду, – Неришев прыснул от смеха, довольный получившейся аналогией.
– И туда спустили ту находку, – догадался я.
– Ага, – ответил он с набитым ртом. – Под толщей земли воздействие красной ртути снижается, какую-то роль, видимо, играют оплавленные стенки, наверное, экранируют. А вот пока ее везли, эта штука успела натворить дел. Слышал про Карибский кризис? Ну вот, значит, ты должен понимать, насколько она опасна. Правда, даже запрятанная там внизу, красная ртуть оказывает воздействие на эту местность. Как раз из-за этого мало кто может пробыть в городе больше трех суток без риска заработать себе проблемы с рассудком. Но, всегда можно придумать кое-какие ухищрения, – он качнул головой в сторону усеянных бумажными лентами заколоченных окон.
– Спасибо за рассказ, но зачем сюда привезли меня? – пора было переходить к сути дела.
– Понятия не имею. Возможно это прольет свет на твой вопрос, – Неришев достал из-за пазухи небольшой перепачканный конверт. – Приказано вручить тебе.
Я взял его в руки. От бумаги странно пахло – чем-то из разряда церковных ароматов. Внутри нашлась короткая записка со странным витиеватым почерком. Содержание гласило: «Тебе предстоит проследовать на объект А725К и проверить целостность контейнмента на нижнем уровне. А. А. Вальдор».
Я передал записку Неришеву дабы он тоже прочел.
– Да уж, – как-то не очень оптимистично отреагировал он. – С первого взгляда, затея выглядит самоубийственной.
– Что за объект А725К? – я внимательно посмотрел на него, в глубине души начиная подозревать правильный вариант ответа.
– Та самая полость оставшаяся после ядерного взрыва.
– А контейнмент, это…
– Да, – сухо подтвердил он, – в нем красная ртуть.
Мы оба умолкли. Между тем стало слышно, как за окнами шумело, будто разгулялся ветер.
– Туда подобраться сложно, – начал объяснять Неришев. – Человека начинает преследовать нескончаемый поток галлюцинаций. И это только на подходе к туннелю. А что внутри него творится, я и представить не могу. С другой стороны, – с некоей толикой оптимизма добавил он, – стал ли Вальдор посылать тебя на верную смерть? Думается мне, тут все не так просто.
– Это ты о чем?
– Кто-то доставил красную ртуть сюда. Скажу тебе, путь этот был не близкий. А это значит, людей осуществлявших доставку, каким-то образом подготовили. Или же, меняли каждый день на новых, – закончил он на не слишком радужной ноте.
– Что делать? – скорее у самого себя, нежели чем у собеседника, спросил я вслух.
– Придется идти, – посчитав, что обращаюсь к нему, подытожил Неришев.
С другой стороны, поскольку самое худшее со мной уже произошло, так ли важна была дальнейшая судьба? Умру я здесь или в другом месте, – какая разница? Я мертв для человечества, для своих родных и близких. Из-за подобных мыслей вид я принял грустный и задумчивый, потому как Неришев принялся приободрять.
– Уверен, здесь кроется подоплека, о которой мы не в курсе, – продолжал рассуждать он, даже ради такого дела, отложив в сторону шоколадный батончик. – Может быть, у тебя есть какие-то предметы с собой, которые тебе выдали? Или ты подвергался ритуалам? Ничего не можешь припомнить?
– Когда мы ехали сюда, Игорь Кильбия сделал укол, пока я спал. Он сказал это витаминный комплекс.
– Так, ситуация начинает проясняться, – Неришев вернулся к остаткам своего угощения, в одно мгновение проглотив его, а обертку скомкал и точным броском отправил в мусорную корзину. – Еще что-то было?
– Он потом передал мне ключи от квартиры в высоком доме, но, у меня их нет, наверное остались там.
– Хочешь сказать, ты был внутри? – не смог скрыть своего удивления мой собеседник.
– Да. На последнем этаже побывал в двух квартирах. И наткнулся на существо в подъезде. Еще был на крыше, где тоже кое-кого встретил.
– Тогда все понятно, – он махнул рукой. – Я слышал краем уха о подобном. Тебе вкололи не витаминный комплекс, а протектор. Там около дома очень сильное воздействие ощущается. Я вот вроде матерый, но сам могу лишь короткое время находиться рядом. А раз Кильбия отправил тебя вовнутрь, и ты смог относительно благополучно пережить такой визит, значит, обладаешь «иммунитетом».
– Что за протектор?
– Наработки его лаборатории, – вскользь упомянул он. – Лучше скажи, ты сейчас ничего не видишь странного? Особенно у себя за спиной.
Я осмотрелся, но за спиной у меня была лишь обшарпанная от времени стена с висящим на ней информационным плакатом со схемой разборки оружия. Неришев как-то совсем недобро уставился туда. Мне вспомнилось поведение Игоря, который, сидя в машине, постоянно озирался по сторонам.
– Нет, ничего.
– А я вот вижу, – Неришев продолжал смотреть куда-то мне за спину, с выражением крайней брезгливости на лице. – Оно постоянно переливается, извиваясь. Мерзкие ножки гуляют вдоль панциря, как волна на экране осциллографа.
Я немного оторопел от столь резкой смены его настроения.
– В записке указано про нижний уровень, получается, на объекте он не один? – в как можно более успокаивающей манере поинтересовался я. Пора было перевести тему, а попутно разузнать поподробнее о месте, куда мне предстояло пробраться.
– Да, их несколько, – успокоившись, подтвердил Неришев, сместив фокус зрения обратно на меня. – С расчетом на то, что там будет храниться, пришлось попотеть. Через разломы и трещины, по которым радиоактивное облако добралось до города и погубило кучу людей, проложили туннель. Вход в него находится на дне оврага, там в склоне капонир. Он оборудован гермодверью, которую, держу пари, с 1962 и не открывали. Это первый уровень. Внутри небольшое помещение с оборудованием вроде насосов и прочего. Спуск на второй уровень расположен там же. Как раз в том месте и начинается нисходящий вниз туннель, ведущий к полости. Внутри нее контейнмент. Как он выглядит, я не знаю. Но не забывай, это в теории. Все, что за гермодверью, не посещалось с момента размещения красной ртути, поэтому обстановка может оказаться иной. Есть вообще ненулевая вероятность того, что входы заблокированы. По идее, они открываются и закрываются простым поворотом штурвального механизма, это такой вентиль посередине двери, но столько лет прошло, его могло заклинить, – он отошел к несгораемому шкафу и принес большую карту, которую разложил передо мной.
– Кроме этих вентилей, двери еще как-либо запираются? – помня о своем невезении с замками решил уточнить я.
– Нет, да и зачем? – удивленно взглянул на меня Неришев, прилаживая карту, которая никак не хотела лечь ровно и все топорщилась помятыми углами. – Их не то что открыть, к ним подойти невозможно обычному человеку. Нет там никаких замков. Гляди лучше вот сюда и запоминай, – он склонился над расправленной картой. – Мы с тобой находимся здесь, а вход вот он, – его палец уткнулся поочередно в две точки находившихся почти на противоположных концах. – Это в той же стороне, откуда я тебя забрал. Придется возвращаться обратно.
– Но, там сейчас нехорошее происходит, – напомнил я.
– Верно, поэтому предлагаю переждать здесь некоторое время, – Неришев потянулся и зевнул, принявшись складывать карту. – И надо поспать. Не знаю, как ты, а я вторые сутки на ногах.
В итоге я устроился на диване, а мой новый знакомый пошел отдыхать в соседнюю комнату, где тоже имелось место, чтобы прилечь. Уходя, он предупредил, чтобы я в одиночку особо тут не расхаживал. «Туалет, если что, в конце коридора. Аккуратнее, там беспорядок», – бросил на прощание Неришев и отправился ко сну.
Отвернувшись лицом к мягкой спинке, я накрылся куском брезента – ничего другого в качестве одеяла здесь не нашлось. Закрыл глаза и попытался заснуть, но совсем скоро понял, что мне мешают это сделать едва уловимые звуки, которые мне сегодня уже доводилось слышать. Только теперь я различал их четче. Они походили на завывание ветра из-за окна. Не совладав с любопытством, я встал и подошел вплотную к заколоченной раме: звуки стали отчетливее. И вправду, словно ветер завывал с той стороны. Но чем больше прислушивался к этому звуку, тем сильнее мне казалось, будто в этих завываниях проскальзывали чьи-то голоса. Шепот сотен людей. Они о чем-то пытались рассказать и поведать. Я довольно долго вслушивался, но так и не разобрал слов. Зато меня охватило состояние жуткой безысходности. Стараясь совладать с самим собой, я вернулся к своему ложу. С головой укрывшись брезентом, попробовал снова вспомнить встречу с Евгенией на крыше. Вне всяких сомнений, то была галлюцинация. Кильбия ведь говорил, она умерла. Мог ли он соврать? Наверное, мог.
Вместе с тем еще одна мысль не давала покоя – ко мне вернулось одно из воспоминаний прошлого, и кто знает, быть может, вскоре вернутся остальные. В то же время я не был уверен, что хотел узнать всю правду о себе. И той небольшой крупицы знаний вполне хватало видеть себя на темной стороне.
По ощущения, проспал я довольно долго, хотя разбудивший меня Неришев утверждал, что не более четырех часов. Наверное, поэтому он казался сонным, постоянно зевал, и даже сваренный непонятно где кофе, который принес с собой, не смог его достаточно взбодрить. Однако при возвращении в гараж от былой сонливости не осталось и следа. Неришев был серьезен и предельно собран.
– Сам понимаешь, я не смогу составить тебе компанию, – завел он разговор, когда сели в машину. – Все вроде бы улеглось, но и в таком случае мой максимум, это граница леса. Но не волнуйся, там проложена дорога. Во всяком случае, раньше такая имелась, и вела она прямиком к капониру. Не больше пары километров. Потеряться не получится.
– Что меня там может ждать, кроме… видений? – вспомнилось то непонятное существо на лестнице.
– Может наткнешься на сошедшего с ума зайца, – он улыбнулся, стараясь сбавить градус напряженности, и протянул мне фонарик. – Вот тебе оружие, оно умеет разгонять тьму. Но в целом там никого нет, если ты в этом плане. Тебя в основном поджидают всякие образы, которые, ты должен это постоянно помнить, всего лишь иллюзии. Физической опасности как таковой нет. Ну что, трогаемся?
Он подъехал к воротам, открыл их и, вернувшись в салон, сразу надавил на газ. С удивлением для себя я обнаружил, что улицы города были вполне себе спокойны. В самом зените висело солнце, которое безраздельно властвовало на небе. Ни единого облака не встречалось до самого горизонта. Дороги и тротуары казались по-особенному пустыми. Я не сразу догадался – так чудилось от того, что из-за положения светила объекты практически не отбрасывали тени. Время словно замерло, стерев с лица Земли всю живность.
Вот только Неришев придерживался иного мнения насчет окружающей обстановки – он принялся закладывать виражи, то молниеносно пытаясь разогнаться, то с визгом тормозя. Мы словно лавировали между невидимыми препятствиями, внезапно останавливались на чистой дороге или начинали искать объездные пути, как если бы перед нами маячил тупик. Но никакого тупика, как и других причин сворачивать, я не видел и не находил. Более того, чем дальше мы отъезжали от пожарной части, тем более лихой становилась манера его езды. Я пытался разузнать у него, что с ним такое, но Неришев лишь бубнил и бросал такие взгляды, от которых желание разговаривать отпадало моментально. Как он и предупреждал, пошли видения. И насчет иммунитета он оказался прав, так как, в отличие от него, я наблюдал лишь пустую дорогу.
Оставалось надеяться, он не станет прокладывать путь там, где его нет, например, перед кирпичной стеной. Но не успел я о таком подумать, как через минуту мне действительно пришлось перехватывать руль – мы понеслись прямиком на фонарный столб. Неришев отчасти и сам догадывался, что видит не реальность, поэтому на мое вмешательство отреагировал в меру спокойно.
На протяжении поездки мне еще дюжину раз приходилось брать управление на себя, когда очередное препятствие вылезало на нашем пути. Таким манером мы с трудом, но добрались до главного ориентира – дома-свечи. Проезжая мимо, я решил отвлечься от сумасбродства своего водителя и окинул взглядом многоэтажку. С прискорбием для себя пришлось отметить, что галлюцинации начались и у меня. Как бы то ни было, появление ползущего по стене дома в районе шестого-седьмого этажа отвратительного создания трактовать по-иному было нельзя. Внешность существа пугала, напоминая человеческое тело с непропорционально вытянутыми конечностями, с сочленениями, похожими на паучьи. Даже с расстояния, разделявшего нас, оно казалось огромным. Пока мы ехали мимо, и эта сторона дома хорошо просматривалась, я смог проследить, как существо поднялось до верхнего этажа. Стремительными ударами передних конечностей оно стало крушить стену. Вниз полетели сначала оконные рамы, а затем куски бетонных плит. Пробив довольно широкое отверстие, мерзкое создание одной из своих рук стало выгребать наружу содержимое жилища – с высоты двенадцатого этажа посыпались предметы мебели, тряпки и прочий мусор. У меня возникла стойкая уверенность, что крушило оно квартиру номер 213, как раз ту, в которой должен был находиться я. Как минимум, этаж и сторона совпадали. Да и летевшая утварь казалась отдаленно знакомой.
Примечательно, что я пытался обратить внимание своего спутника на творившееся, но он, лишь мельком взглянув на дом, говорил мне, что ничего не видит, и возвращался к своей сумасшедшей гонке.
Вскоре высотка скрылась из виду, а следом и городская застройка сошла на нет, уступив место лесу. Мы остановились около едва заметного съезда с дороги. К этому времени с Неришевым творилось что-то невразумительное: он сидел в испарине, трясся, взгляд его был абсолютно сумасшедшим, с огромными расширившимися зрачками. Он не глушил машину и не выпускал руля, крепко вцепившись в него побелевшими от такого усердия руками.
– Добрались, – осипшим голосом объявил он. – Свернешь вон туда, там одна дорога и прямо до капонира. Должно быть все просто, разберешься. А мне дальше никак, я и сейчас не уверен, что нахожусь в здравом уме и это все мне не кажется. Дождусь тебя здесь.
Я вдруг понял, что оставаться в этом месте ему было никак невозможно, он держался из последних сил.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71280220) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.