НИИ особого назначения – 2
Саша Фишер
Только дурак может думать, что наука существует в отдельном, оторванном от реальности мире. В эту "песочницу для ученых" суют свои грязные лапы все, от иностранной разведки до своих родных спецслужб. И кое-кто еще.
И этого "кого-то", который пока довольно ловко прячется, неплохо бы поймать и вытащить на свет.
Саша Фишер
НИИ особого назначения – 2
Пролог
Глаза у Феди были дикие, рот перекошен. На щеке вздувалась длинная царапина. Вот идиот… А еще клялся, что проведет, как по автостраде! Теперь обратно его на своем горбу тащить, а то из меня его бабушка фарш накрутит. И пирожки испечет. По семейному рецепту… Хорошо хоть он субтильный, весит не больше шестидесяти кило.
В воздухе снова раздался тоненький противный писк. Хищная паутина набирала силу, сейчас опять начнет поливать. Я схватил своего непутевого напарника за затылок и ткнул мордой в жидкую грязь. И сам ткнулся туда же. Острые льдинки немедленно впились в кожу, но лучше так, чем парализованным тут валяться.
– Далеко еще? – спросил я, когда паутина выдохлась, и поток шипов прекратился.
– Метров пятьсот, – проговорил Федя и взвыл, выгнувшись дугой. Ага, началось уже. Отрава у этой дряни просто атас, я разок с дури тоже попадал. Боль скручивает такая, что кажется, что тебя на куски режут. Тупым ножом.
– Сейчас от… отпустит… – простонал он. – И потом минут пять будет нормально.
– Без сопливых скользко, – пробурчал я, высунувшись из-за бугра. Вот она, тварь, поблескивает, переливается. Аэрозоля и зажигалки бы хватило, чтобы справиться, но ни того, ни другого у меня нет. – Время не засекал?
– Две минуты, – распластавшись медузой, ответил Федя. Отпустил первый приступ. – И семь секунд.
Я мысленно прикинул. Раз паутина две минуты стреляет, значит у меня есть примерно три с половиной, чтобы мимо нее проскочить. Успею?
– Эй, ты куда? – заныл Федя, ухватив меня за штаны. – А я?
– На обратном пути тебя заберу, – сказал я. – И вытащу. Голову не поднимай, главное. Сюда за камень переползи, тогда вряд ли вообще попадет.
Я рванул вперед на первой космической, уже не слушая, что там мне вслед кричит Федя. Поднырнул под серебристым сплетением шевелящихся ниток. Ох ты ж, больно-то как! Одна все-таки меня зацепила! Ощущение так себе, как будто током ударило. Но это ерунда, стрекательные волоски паутины не так опасны, как шипы, которыми плюются уже наливающиеся снова болезненно красным узлы.
Я снова вскочил и помчался дальше, считая про себя секунды. Кувыркнулся и залег за попавшийся корявый ствол высохшего дерева.
Замер, прислушался. Сердце ухнуло куда-то в живот. Совсем рядом с моей рукой из коры торчала россыпь мелких шляпок синих грибочков. В другое время и в другом месте я бы умилился от такого зрелища и сочетания цветов. Но сейчас я с содроганием перевернул ладонь.
Выдох. Повезло. Прямо очешуеть как повезло. На пару миллиметров бы правее, и валялся бы я сейчас бездыханным трупом.
Задержал дыхание, чтобы оно не мешало мне прислушаться.
Вот оно…
В воздухе снова запищало, значит сейчас опять полетят шипы. Я вжался в землю, стараясь занимать как можно меньше места.
Главная опасность этой дряни даже не в летящих во все стороны ядовитых шипах. А в том, что приходится слишком быстро двигаться, и велик шанс налететь на еще какую-нибудь дрянь. Вот как я сейчас в синие грибочки.
Когда паутина выдохлась, я осторожно поднялся и осмотрел одежду. Эх, какие у нас все-таки комбезы отличные! Грязь не налипает, не рвутся, не режутся… Если шлем с маской надеть, то эту дурацкую паутину вообще можно было бы игнорировать… Но сейчас я был не в миссии. Так что приходилось мимикрировать. Да и кто бы мне дал это снаряжение? Представляю глаза нашего завхоза, если бы я явился перед его ясны очи и на голубом глазу попросил ссудить мне термуху и комбез. Ну так, чисто разок с товарищем несанкционированно в «тридцать вторую сгоняем…».
Дешманский охотничий камуфляж был весь в грязюке и мокрый. На ботинках налипли жухлые стебли и куски мха. Лицо… Даже думать не хочу, мордой валялся в грязной луже, вряд ли я сейчас выгляжу как Джеймс Бонд…
Синих грибочков не налипло, к счастью. Но отряхивать мусор я все равно не стал.
Вон уже дома впереди.
Можно не бежать, успею и пешком дойти до укрытия. Да и не дострелит тварь уже дотуда.
Рядом с покосившимся забором я замедлился. Посмотреть по сторонам, шаг вперед. Стоп. Направо-налево-вверх. Шаг. Направо-налево…
На самом деле я нарушаю сейчас все мыслимые инструкции, конечно.
Нельзя одному ходить в «тридцать вторую».
Да и вдвоем нельзя. Еще и без плюшки, то есть, я понятия не имею, сколько у меня времени. Но никак по-другому добраться до Хевозера у меня бы не получилось. Нам миссии спускались сверху, самодеятельности никакой не допускалось.
А мои осторожные попытки предложить устроить разведку в этом направлении не привели ни к чему. Пришлось импровизировать. Ну а Федя…
Я зло сплюнул.
Напел мне, урод, что был здесь неоднократно, дорогу знает, проведет, как к себе домой.
Я остановился. Деревня – это, конечно, громко сказано. Тут от силы десяток домов и старый финский амбар. Вот тебе и вся деревня. Домики, правда, неплохие. Сохранились отлично. Если издалека смотреть, то вообще может показаться, что место до сих пор жилое… Пластмассовая кукла валяется, задрав к серому небу ручки и ножки. В стеклянных голубых глазах – боль и тоска. Хозяйка бросила, когда уезжали. Даже живо представилось, как маленькая девчонка пытается отвоевать место в багаже для своей уродливой куклы и ноет. А хмурый отец выдергивает у нее игрушку из рук и швыряет на дорогу. «И так половина багажа твоими игрушками забито, далась тебе эта кукла!»
Что-то зазвенело, как порвавшаяся на гитаре струна. С неба посыпалась белая ледяная крошка. На поваленном столбе – телефон-автомат. Чуть дальше, по почти уже незаметной дороге – свинцовая гладь озера. Нагромождение угрюмых камней, а наверху…
Вот оно.
Кажется, я нашел, что искал!
Глава 1
Это не плохой совет, просто… он не особенно полезен.
Теория большого взрыва
Я маялся на неудобном стуле рядом с закрытой дверью. Сбежал бы, да нельзя. Придется по третьему кругу рассказывать одно и то же. Ничего не видел, сидел в музее, когда бабахнуло, выпрыгнул в окно. Это я уже потом узнал, что жахнула подземная лаборатория. Что именно там взорвалось, мне объяснять не стали, нос не дорос, зато на допросы вызвали, кажется, вообще ко всем. Внутренняя безопасность, прокуратура, следователи из МВД, КГБ и еще из черт знает каких структур. Приехали бы все сразу кучей, было бы проще. А то сначала были обычные менты, приехавшие быстрее всех, потом из Петрозаводска прикатила прокурорский следователь с замашками сержанта морской пехоты, непроницаемыми монголоидными глазами и в такой узкой юбке, что казалось, что она вот вот разойдется по швам и продемонстрирует, что она не носит белье. Ну да, я сидел, а она расхаживала передо мной, покручивая задом. Мне было скучно, так что я на этот самый зад и пялился. А еще с тоской думал, что у меня давненько не было секса, о чем мой организм мне теперь к месту и не к месту намекает в самые неподходящие моменты.
Потом были два хмыря в штатском, один пенсионер почти, второй молодой белобрысый. Вопросы цедил сквозь зубы так, будто именно я тут подозреваюсь в том, что пробрался в бункер лаборатории и заложил там бомбу. Две бомбы, точнее. Два же раза бабахнуло.
Потом был хрен в военной форме с протокольной рожей. Тому явно до меня дела никакого не было, он кажется даже ответы не записывал, так, галочку поставил. Опрошено, мол.
И вот сегодня опять.
Вася привез меня на своем «козлике», высадил у главного корпуса НИИ и умчался к своей новой подружке. А я остался сидеть. Ждать, кто на этот раз захотел услышать мой нехитрый рассказ о героическом выпрыгивании в окно.
На самом деле, конечно же, несмешная ситуация. Народу погибло человек десять, не меньше. И еще человек сорок в больничке. Троих даже в Петрозаводск увезли, мест не хватило. Настя, после того, как мы выбрались из здания, немедленно умчалась, и я ее с того момента не видел.
– Здорово! – на соседний стул приземлился толстячок в полосатой рубашке и пиджаке, который явно знавал когда-то лучшие времена. Судя по его виду, он прожил не очень долгую, но очень интересную жизнь. И сейчас ему бы отправиться на покой, но хозяин, видимо, прикипел к нему душой, так что носит, не снимая… – Это ты Клим Вершинин?
– С утра был, – буркнул я. Оглядел толстячка с ног до головы. На вид лет тридцать, волосы пребывают в некотором хаосе, брюки не того цвета, что пиджак. В правой руке – недоеденный пирожок. Вот черт, про еду напомнил, в желудке сразу же заурчало.
– Я Борис Голованов, – толстячок тщательно вытер правую руку об штаны и протянул мне. – Из отдела научного оккультизма. Меня за тобой Роман отправил, просил привести.
– Я не могу никуда привестись, – я пожал протянутую руку. – Вот за этой дверью меня ждет важный разговор.
– Подождет, – Борис махнул рукой и скривил гримасу. – Это наш Бубнов по второму кругу всех опрашивает, неймется ему…
– Работа у него такая, – пожал плечами я. Бубнов Олег Игоревич, это наш главный безопасник. Начальник отдела безопасности. Ему давно уже пора на пенсию, но придраться не к чему – ни тебе старческого слабоумия, ни проблем с сердцем, ни хоть вообще какого-нибудь завалящего диагноза, из-за которого можно было бы прислать к нему делегацию и сообщить, что только из заботы о его здоровье, мы всем коллективом предлагаем вам уйти на заслуженный отдых. Бубнову было сто четыре года, выглядел он как старик Хоттабыч, но здоров был, как…
– У него там Агата, она еще два часа будет причитать, – сказал Борис. – Ты успеешь и вернуться, и поскучать еще тут на стуле. Пойдем, Роман очень просил тебя привести.
– Ладно, уболтал, черт красноречивый, – я поднялся. – Надеюсь, Роман назначил встречу в столовой, а то я жрать хочу так, что коня бы сожрал.
– Топай за мной, – сказал Борис, откусил от своего пирожка и направился к лестнице, походкой торопливого индюка.
Мы спустились на три пролета вниз, свернули в коридор, дошли до стеклянной стены, над дверью в которой красным по прозрачному было написано «ОТДЕЛ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ФИЗИКИ». Борис мимоходом коснулся ладонью электронного замка, тот его опознал, моргнул зеленым, и дверь открылась. Потом мы опять шли по коридору, до полукруглого холла, стеклянным фонарем выпирающего с торца здания. Тут стояли кресла, телевизор, пепельницы и пара журнальных столиков. Местная комната отдыха, не иначе. Над одним из столиков, уткнувшись друг в друга головами, стояло несколько парней, на вид типичных таких научных сотрудников. Сложно сказать, что именно в них было такого общего. Одеты по-разному, разного возраста и сложения, но ткни в любого и спроси, чем этот человек занимается, ответ будет однозначным – это стопудово физик. Будто невидимая неоновая надпись у каждого над головой. Ну а еще может быть потому, что в этом месте никого другого оказаться не может, вот я и додумываю себе всякое.
– Ну чего ты там встал? – окликнул меня Борис. – Дуй за мной!
А я и правда остановился. Я же здесь ни разу не был, вот мне и хотелось все разглядывать. Вид из окна на суровое серое Онежское озеро, панно из стеклянной мозаики на стенах. Телевизор, который явно уже много лет никто не включал. Кадки с фикусами и еще какими-то кустами, названия которых я не знал, но видел такие неоднократно, обычно во всяких казенных учреждениях. Мраморная плитка на стенах. Ряды дверей со всякими странными табличками.
«Заместитель начальника отдела ЭФ Бунилевич ЭФ». И чуть ниже бумажка «Уехал в П. Вернусь к двум часам. И не орите тут!»
«Лаборатория теории поля». Явно заперто, даже замочная скважина закрашена.
«Свободный кабинет для раздумий». На ручке болтается табличка «Занято. Не входить!»
«СЗФПТЭлРо. Сивенко-Бузый АБ. Прием по четвергам и пятницам с 9 до 12».
Знать бы еще, что это значит… Вдруг мне надо, а я до сих пор очередь не занял.
Открытая дверь. За дверью несколько симпатичных девушек, явно не научного вида. Щебечут, на столах видны чайные чашки и блюдечки с пирожными. У этой двери я бы даже задержался. Девушки явно не заняты, а мне как раз чертовски не хватает женского общества…
– Почти пришли! – жизнерадостно напомнил о своем существовании Борис, и мне пришлось немедленно отказаться от игривых мыслей и прибавить шаг.
Он остановился перед дверью, табличку на которой кто-то заклеил сверху бумажкой с надписью «ПРОДАЮТСЯ ЩЕНКИ ДИКОЙ СОБАКИ. НЕДОРОГО».
– Шутники, – фырнул Борис, сорвал бумажку и толкнул дверь. – Роман Львович, я его привел!
– Присядьте пока, я сейчас! – раздался голос Романа из-за черной ширмы, перегораживающей кабинет пополам.
– А вот, кстати, пирожки, ты же жрать хотел! – обрадованно сказал Борис, устраиваясь на стуле. – И чаек кто-то налил, правда, остыл уже…
Тарелка с пирожками стояла на низком столике в углу рядом с дверью. Если бы кресла были поудобнее, то я решил бы, что это комната отдыха. Но там стояли обычные деревянные стулья, типа «прощай, поясница», так что, наверное, это было место для посетителей. На правой стене рядом с окном висела черная доска, сверху донизу исписанная какими-то формулами. Вдоль левой стены – сплошной ряд стеллажей. На одной из полок – круглый аквариум, внутри которого лениво шевелила хвостом вполне довольная на вид золотая рыбка. Ну то есть, я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях рыбок, но аквариум имел вид вполне ухоженный, стенки прозрачные, дно художественно декорировано округлыми разноцветными камушками, а сама рыбка выглядела сытой и блестящей.
Дальняя часть кабинета была скрыта черной ширмой. И оттуда доносилось жужжание, щелчки и тихий голос Романа. Он монотонно неразборчиво бубнил, будто читал какое-то скучное магическое заклинание. Но на самом деле, скорее всего просто записывал наблюдения на диктофон.
– Все, я закончил! – сказал Роман. Черная ширма, зажужжав, втянулась в потолок. Что именно в той части кабинета издавало странные звуки, я не понял. Там имелся еще один стол, совершенно пустой. Высокий металлический шкаф. Письменный стол, на котором лежал закрытый журнал. Ну и окно еще было. Наверное, жужжащее и щелкающее Роман спрятал в шкафу.
– Вы уже познакомились? – жизнерадостно спросил Роман, пожимая мне руку. – Клим, Бориса я тебе настоятельно рекомендую. Он у нас обладает суперспособностью узнавать все новости первым, так что держись его, и всегда будешь в курсе.
– Вы мне льстите, Роман Львович, – разулыбался Борис, хватая с тарелки следующий пирожок.
– Боря… – лицо Романа стало озабоченным. – Я бы на твоем месте эти пирожки не ел, они тут уже неделю стоят…
– Да? – Борис нахмурился и заглянул внутрь уже надкушенного пирожка. – А на вид будто свежие…
– Их Тамара мне принесла, я бы и свежими их есть поостерегся, – усмехнулся Роман и незаметно подмигнул мне.
– Это какая Тамара? – насторожился Борис.
– Казанцева, – уточнил Роман. – Светленькая такая.
– Секретарша Бубнова? – Борис опасливо положил пирожок обратно на тарелку и медленно встал. – Роман Львович, а ничего, если я на время… эээ… отлучусь?
– Конечно-конечно, Борис, – кучерявая голова Романа несколько раз качнулась вперед-назад. Борис торопливо выскочил за дверь. Роман немедленно повернул замок на пару оборотов.
– Уф, иначе мы бы от него ни за что не отделались, – сказал он и посмотрел на меня.
– Он тоже в чине капитана? – хмыкнул я.
– Нет, только старлей, до капитана не дорос, – Роман направился к дальней части своего кабинета. Оказывается, там за рядом стеллажей пряталась еще одна дверь, в помещение поменьше, где имелись в наличии пара сравнительно удобных кресел, круглый столик и крохотный холодильник. – Садись. Есть хочешь?
– Не отказался бы, – я опустился в кресло. Похоже, какой-то серьезный разговор у Романа. Очень уж задумчиво-многозначительный у него вид. Улыбки всегдашней
– Сейчас сообразим что-нибудь, – он открыл дверцу холодильника и почесал в затылке. – На самом деле с Борисом лучше не имей никаких дел. Он известное трепло. И кажется куда-то еще постукивает. Само по себе это может и не очень плохо, но лучше дружить, но держаться подальше. Ты же понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – кивнул я. – Тогда почему ты именно его за мной прислал?
– Хочу кое-что проверить, – криво усмехнулся он. – Проследить, так сказать, пути распространения информации.
Потом повернулся ко мне и вдруг спросил. – Кстати, а у тебя какая группа крови?
Глава 2
Честный американец – это тот, кто продается один раз в жизни.
Он назначает себе цену, получает деньги и затем становится неподкупным.
Сергей Довлатов «Ослик должен быть худым»
– Первая положительная, – ответил я, рука непроизвольно дернулась, разворачиваясь вверх запястьем. Вроде и свел уже давно ту татуировку, которую мне еще в армии набили, но жест до сих пор остался. – А что?
– Ах да, мне же Макс говорил, – Роман сел в кресло, потер лоб и сморщился. – Слушай, ты не обидишься, если я тебя попрошу пообещать, что ты никому не расскажешь того, о чем я просил?
– Да я вроде не из болтливых… – начал я, но быстро стер с лица улыбку. Очень уж серьезным взглядом смотрел на меня Роман. – Ладно-ладно. Роман, я клянусь, что никому ничего не разболтаю из того, что ты мне сейчас скажешь. И эти сведения из меня можно будет вырвать только полиграфом. Ну или какой-нибудь сывороткой правды, о которой я не знаю. Сам не расскажу, честно.
– Хорошо, – Роман прикусил губу. – Вообще-то я не имею права у тебя такое просить. Но… Нет, не так. Давай я тебе сначала покажу кое-что.
Он вскочил и развел некоторую суету. Вытянул из тубуса белый экран, поднял крышку стола, настучал что-то на спрятанной там клавиатуре. Потом торопливо бросился к шкафу, позвенел связкой ключей. Дверца скрипнула. Я машинально вытянул шею, чтобы рассмотреть содержимое шкафа. И не то, чтобы мне было прямо особенно это нужно, просто… ну, привычка такая. Раз дверца открылась, надо обязательно посмотреть, что внутри. Даже если меня это не касается. Особенно, если меня не касается.
Роман взял пульт с несколькими кнопками. Потом чертыхнулся, бросил его на стол, убежал к окну. Раздалось тихое «вжжжжжж!», и в кабинете стало темно.
– Иди сюда, из комнаты отдыха ничего не увидишь, – сказал Роман и щелкнул пультом.
Проектор включился совершенно бесшумно, а вот изображение на экране было таким, что мозг самостоятельно норовил домыслить щелчки, скрежетание, жужжаний и прочий аудиальный мусор. Запись была черно-белая, старая, явно на кинопленку. Какая-то хроника.
– Это профессор Кудасов, экспедиция тысяча девятьсот двадцать седьмого года, – пояснил Роман. На экране колоритный бородатый дядька в брезентовой штормовке беседовал с шаманом. Во всяком случае, я решил, что это именно шаман. Собеседник был в длиннополом балахоне, на поясе у него болталась куча каких-то непонятного назначения штук – мешочков, колокольчиков, кусочков рога и прочей магической атрибутики. На голове – дурацкая шапочка в форме кастрюли с ушами, отороченными мехом. Старый? Да фиг знает… Вроде бы нет.
Беседовали они на улице, на фоне причудливого нагромождения камней. И еще было видно угол какой-то каменной постройки. Сначала говорил Кудасов, активно жестикулируя и размахивая руками. А потом она замолчал, и рот начал беззвучно открывать шаман.
– А звука нет? – спросил я.
– Увы, – развел руками Роман. – Архивы экспедиций начала прошлого века все были в ужасном состоянии. Сейчас разговоры закончатся, и будет кое-что интересное. Смотри!
Камера переместилась на ровную площадку, постройку стало видно чуть лучше. Призмистая, треугольная, из больших каменных плит. Видел такие много раз. В заброшенных финских хуторах на Карельском перешейке.
Профессор и шаман подошли к большому камню посреди площадки. В кадр попало еще несколько фигур – любопытные ребятишки, дурашливо прячущиеся друг за друга, согбенная старуха, неодобрительно что-то бормочущая. Или одобрительно, кто их разберет? Просто вид у нее был… Ну, еще более ведьмовский, чем даже у шамана.
Шаман взмахнул в сторону детишек откуда-то взявшимся в его руках бубном. Те отскочили подальше, но совсем не ушли. Бабка осталась стоять рядом, потрясая клюкой.
Шаман склонился к камню. Легонько постучал в бубен. Губы его тоже шевелились. Он медленно поднялся, отставил бубен в сторону, и сделал жест рукой, как будто пытался что-то приподнять.
– Вот сейчас, смотри! – азартно прошептал Роман.
Камень вдруг пошевелился, как раскачивающийся зуб. Вывернулся из дерна и начал медленно подниматься над землей. Поднялся примерно на метр и замер. Шаман посмотрел на профессора и с гордостью указал на дело рук своих. Профессор несколько секунд стоял с ошарашенным видом, схватившись рукой за бороду. Потом что-то спросил. Шаман пожал плечами и снова указал на камень.
Профессор подошел к камню. Посмотрел в камеру и заговорил. Слышно не было, но вот тут не надо быть чтецом по губам, чтобы понять, что именно за слова он произносит. Мол, смотрите, проверяю со всех сторон, что это не фокус или какой-то трюк.
Он встал на четвереньки помахал рукой под камнем. За рукав его штормовки зацепился пучок травы. Он досадливо поморщился, стряхнул мусор и встал. Спросил что-то у шамана, тот кивнул. Профессор навалился на камень всем своим весом. Потом забрался на него и встал.
– Собственно, это все, – Роман нажал на кнопку и остановил хронику. – Дальше на камень будут залезать все подряд, чтобы проверить, какой вес эта конструкция способна выдержать. Профессор, еще супруга и еще трое ребятишек. Больше просто не влезло.
– И не шелохнулся? – спросил я.
– Ни на сантиметр! – Роман сделал круглые глаза.
– Да уж, интересными делами занимались сто лет назад, – хмыкнул я.
– Лабораторные успехи в телекинезе были сильно скромнее, – Роман отошел к окну и убрал с него блэкаут-экран обратно в тубус под потолком. – А сейчас от них вообще отказались, как от бесперспективного направления.
– Даже странно, – я прошелся вдоль стола, взялся за угол и, задумавшись, попытался его приподнять. – Вроде такие свидетельства есть. А еще какие-нибудь материалы сохранились?
– С материалами Кудасова вообще приключилась интересная штука, – Роман покривил губы, то ли презрительно, то ли улыбнуться пытался. – Они не вписывались ни в одну теорию. Представляешь, сидит такой метапсихик в лаборатории, его подопытные научились двигать по столу бумажки, а тут какой-то деревенщина лишает веса камень в тонну.
– Ну так просто может подопытные попались неудачные, – пожал плечами я.
– В тридцать седьмом Кудасова расстреляли, – рассеянно сказал Роман. – С архивом обошлись варварски, большая часть его записей была утеряна. А на то, что осталось, научный мир с некоторых пор начал смотреть как на некую фантазию. Мол, неизвестно, как Кудасов этого всего добился, но человеком он был странненьким, так что давайте на всякий случай считать, что никаких записей и не было.
– Культура отмены в полный рост, – хмыкнул я. – Еще до того, как это стало мейнстримом.
– Что?– Роман быстро заморгал.
– Да это я так, о своем, – усмехнулся я. – Локальная шутка моего времени и пространства. Так о чем ты меня все-таки хотел попросить?
– Не торопи меня, я к этому подвожу, – Роман двинулся обратно в сторону комнаты отдыха. – Ты есть хочешь? А, да, я уже спрашивал. Сейчас соображу что-нибудь…
– Да ты лучше рассказывай! – я уселся обратно в кресло.
– Давно, еще в старшей школе, я читал мемуары одного исследователя Африки, – Роман медленно сел в кресло напротив меня. На меня не смотрел. Сложные какие мысли у него в голове. К чему он меня так старательно подводит, интересно? – В числе всего прочего тот рассказывал, как присутствовал на ритуале, где оживляли мертвеца. Делали из него зомби. Знаешь, что это такое?
– Конечно, – кивнул я, не вдаваясь в подробности, что смотрел кучу всяких сериалов и фильмов по этой теме.
– На самом деле, колдуны хитрили, конечно, – продолжил Роман. – Поднять любого мертвеца они не могли. Только того, кого перед смертью напоили особым зельем. Рецепт, ясное дело, секретный, но преград для ученого нет, так что рецепт они заполучили и принялись с ним экспериментировать уже в более спокойной обстановке. Схема у колдуна была простая – он проводит ритуал, пока делает эту отраву. Потом как-то скармливает ее своей жертве. А потом снова устраивает ритуал, и – вуаля! – у него имеется тупой и послушный исполнитель.
Роман вздохнул и посмотрел на меня.
– Я уже почти дорассказал! – он виновато развел руками.
– Не понимаю, зачем ты оправдываешься, – усмехнулся я. – Мне даже интересно. Все лучше, чем отвечать о очередной раз, где я был во время взрыва.
– Наш ученый был человеком образованным, – продолжил Роман. – Он сразу смекнул, что все это мракобесие, типа плясок с бубном и выкрикивания заклинаний, значения не имеет. И смысл только в том, чтобы смешать отраву и влить ее в подопытного, Потом подождать, и он оживет. Но ничего такого не случилось. Подопытный просто умер. И второй. И третий. Тогда ученый снова пришел к колдуну. Колдун при нем все повторил, только с заклинаниями. И все сработало. Такие дела…
– Что-то я пока не вижу связи… – нахмурился я.
– Я не этнограф, – сказал Роман. – И даже не метабиолог. Я физик. И в своих исследованиях исхожу из того, что все можно измерить. Если над цикутой, смешанной с жабьим ядом и еще какой-то природной отравой постучать в бубен, и состав меняет свои свойства, то это не мракобесие, а просто недостаток измерительных приборов! Понимаешь?
Он подался вперед и заглянул мне в глаза.
– Понимаю, – я кивнул. Я не физик, конечно, но подход Романа мне показался вполне логичным.
– Мы с коллегой провели ряд вычислений и почти подошли к решению, – совсем другим тоном продолжил Роман. Задумчивым таким. – Почти. Утомлять тебя расчетами и выкладками не буду, но мы почти изобрели антигравитацию. Пазл сошелся, но чего-то не хватает. Шаман в этой записи говорит о том, что пользуется силой сейда, – Роман махнул рукой в сторону все еще висящего на стене экрана. – И я подумал, что если воспроизвести весь опыт целиком и провести надлежащие замеры, то…
– А откуда велся репортаж? – спросил я.
– Из Хевозера, – ответил Роман. – Собственно, вот теперь я как раз перехожу к моей просьбе.
– Хевозеро? – я почесал в затылке. – Это такой населенный пункт, который сейчас внутри «границы тридцать два».
– Да, – покивал Роман.
– Так в чем же проблема? – я пожал плечами. – Ты вроде среди наших в авторитете, попроси, и тебе оттуда пару грузовиков камней доставят… Это же для науки надо, антигравитация – хороший приз.
– Так да не так, – горько усмехнулся Роман. – Единожды я уже отправлял запрос, получил отказ. Без объяснения причин. Затеял неформальный разговор об этом, наткнулся на стену непонимания. Будто среди вас есть какие-то особенные табу, к которым относится в частности вообще все, что связано с теми хуторами, которые остались на территории «тридцать второй». Скажи мне, я прав?
– Пожалуй, – медленно кивнул я.
– Но судя по твоему ответу, ты пока что эти запреты… не впитал, да? – Роман уставился на меня горящими надеждой глазами. Сумасшедшие люди эти ученые все-таки…
– Не впитал, – кивнул я. – Только сейд, насколько я знаю, это такая здоровая штука из камней… Даже если я каким-то образом пролезу в «тридцать вторую», минуя шлюз, то вытащить его не смогу.
– Мне не нужен сейд, – Роман покачал головой. – Мне нужно… Подожди, я лучше покажу!
Роман снова вскочил и бросился к столу. Откинул крышку и быстро-быстро застучал пальцами по клавиатуре. Над центром стола засветилось изображение каменной пирамидки, на каждой грани которой были выбиты какие-то не то узоры, не то иероглифы. Грани были нечеткими, как у египетских. Больше похоже, будто это просто пирамидальной формы булыжник, на который нанесли изображения.
– Какого размера эта штука? – спросил я.
– Сантиметров пятнадцать в высоту, – ответил Роман. – Она стояла рядом с ногой шамана, когда он камень в воздух поднимал, ты не заметил? Давай еще раз покажу…
– Нет-нет, не надо, я тебе верю, – быстро отказался я. Посмотрел еще с минуту на вращающееся трехмерное изображение. Сунул руку в карман, коснулся пальцами шершавой поверхности каменного амулета, который мне всучила бабушка Федора.
Вернулся в задумчивости обратно в кресло.
– Клим, ты только не думай, что обидишь меня, если откажешься! – затараторил Роман. – Я понимаю, что просьба звучит авантюрной, я все понимаю! Это смертельно опасно, я знаю, но…
– Да не кипишуй ты, – отмахнулся я. – Думать мешаешь. Если что, я тебе помочь согласен. Осталось только придумать, как это все провернуть. Через шлюз исключено, там везде камеры, мы раздеваемся догола, и выносить из «тридцать второй» нам можно только то, что указано в миссии. Значит нужен другой вход.
– Ты же не думаешь, что я просто так тебя брошу на это дело, и буду ждать, когда ты мне притащишь нужный предмет?! – возмутился Роман. – Я всецело и во всем помогу, в моих же интересах, чтобы у нас с тобой все получилось, и осталось в тайне до тех пор, пока я не добьюсь успеха.
– Ну да, когда ты предоставишь Советскому Союзу работающую антигравитацию, вряд ли кто-то тебя будет осуждать, что ты нарушил пару инструкций, – я подмигнул. – Рома, да не смотри ты так странно на меня, я же уже сказал, что согласен!
На самом деле, меня даже азарт некоторый захватил. Очень уж неожиданная просьба Романа пришлась к месту. Я как раз уперся в эти загадочные непонятки, связанные то с поведением Лады, то с нашими «нештатными ситуациями» и их отсутствием всякой логики, то со странностями, связанными с появлением этой самой «границы тридцать два». И тут Рома со своим: «Клим, мне нужна одна штука изнутри, она как раз где-то в Хевозере, про которое ты инфу копал, может сбегаешь, достанешь? Дел на двадцать минут, зайти и выйти…»
Ну и как было не согласиться?
Роман начал что-то говорить еще, насчет точек входа в «тридцать вторую», но вдруг замолчал на полуслове и повернулся к двери.
– Тссс! – он длинным прыжком оказался рядом со столом. Так быстро и бесшумно он это сделал, что у меня даже закралось подозрение, что у него физическая подготовка не хуже, чем у Насти. Изображение пирамидки пропало, на окно моментально упал блэкаут, а на экране проектора замелькало видео с какого-то явно семейного пикника.
– Вы что там, закрылись что ли? – раздался с той стороны голос Бориса.
– Ой, прости, я как-то автоматически! – жизнерадостно сказал Роман, неспешно подходя к двери. – С тобой все в порядке?
– Бывало и лучше, – Борис поморщился. – Что это вы тут смотрите такое?
– Ах это… – Роман махнул рукой. – Да зашел разговор про нашу двоюродную сестру Катю, и я показывал Климу, какой она стала красавицей. Он ее не видел, считай что с шести лет. А она, представляешь, выскочила замуж за военного…
– Та самая Катя, которая этим летом приезжала? – перебил его Борис.
– Да-да, та самая, – быстро закивал Роман.
– А она тоже что ли из этого… как его… – Борис наморщил лоб. – Ай, да черт с ним! Вершинин, ты пока тут чаи гоняешь, там тебя, между прочим, Бубнов ищет! Уже ревет раненой чаечкой на весь коридор!
– О, значит мне и правда пора! – я направился к двери, махнув Роману на прощание.
– Дорогу-то сам найдешь? – спросил Борис у моей спины.
– Топографическим кретинизмом не страдаю, – пробормотал я. Но вслух сказал другое. – Я запомнил, спасибо за беспокойство. А дверь меня выпустит?
– Выпустит-выпустит, – Борис почему-то засмеялся. – Изнутри всех выпускает!
Навык запоминать дорогу меня не подвел, так что я вернулся к тому же месту, откуда меня забрал Борис с первого раза. Не запутавшись ни в одном из поворотов. Хотя в одном месте пришлось сделать над собой усилие, чтобы не задержаться. В той самой комнате отдыха-фонаре. Очень уж приятное место, я бы тут посидел часок-другой, послушал разговоры, на Онегу суровую помедитировал…
Но неумолимая реальность влекла меня к совсем другим делам.
– Вершинин! Вас где черти носят?! – седая бороденка Бубнова воинственно торчала вперед. Он ухватил меня костлявой рукой за запястье и поволок в комнату допроса, бормоча вполголоса всякие нелицеприятные вещи о моей безалаберности и необязательности.
– Вот он, голубчик, полюбуйтесь! – продребезжал он, выталкивая меня на середину комнаты. – Полчаса за ним бегал по всему институту!
Глава 3
За маской спокойствия скрывался человек, чью душу разрывали на части его собственные демоны.
Дэн Браун «Ангелы и демоны»
«Целая комиссия, как на экзамене», – подумал я, оглядывая собравшиеся «официальные лица». Их было трое, не считая сидящей в сторонке стенографистки. Не знаю, в чем конкретно заключалась цель присутствия на этом допросе этой «серой мышки с двумя короткими косичками и блокнотом, но внешний вид у нее был как у типичного секретаря суда. Во всяком случае, я их как-то так себе и представлял. Интересно, зачем? На меня уставились из-под потолка сразу два немигающих глаза камеры. А перед суровым до синевы выбритым дядькой в строгом черном костюме лежала плюс ко всему серебристая коробочка диктофона. Зачем в таких обстоятельствах записывать еще и от руки – непонятно. Хотя… все зависит от всего. Может это особая тактика какая-то – посадить нейтрального человека, чтобы тот делал пометки, а потом на основании этих заметок делать какие-то выводы…
– …двадцать второго октября две тысячи двадцать третьего года? – спросила дама в темно-красном брючном костюме с орлиным взглядом и строго уложенной прической из абсолютно седых волос. Волосы седые, но я бы не назвал ее старой. Морщин на лице нет, фигура подтянутая. Признаки стервозности в мимике проглядывают, но так, в меру.
– А можно повторить вопрос, а то я отвлекся, – вежливо попросил я. Надо бы встряхнуться и отнестись к этому допросу более серьезно.
– Вы встречались с Илзе Павловной Борк двадцать второго октября две тысячи двадцать третьего года? – с ноткой неудовольствия повторила дама.
– Я в первый раз слышу это имя, – признался я, поняв, что все мои попытки напрячь память, ни к чему не привели. Имя было мне незнакомо, а в указанную дату я провел на тренировке. Еще ел и спал. Во всяком случае, ничего другого я про этот день вспомнить не смог.
– Попробую освежить вашу память, – дама поджала губы. Я рассмотрел ее повнимательнее. Блузка застегнута под самую шею, на воротнике поблескивает скромная серебряная бляха. На лацкане пиджака – значок с древнеегипетским глазом Гора, вписанным в перевернутый треугольник. Что это? Символ какой-то из спецслужб или просто украшение? – Татьяна, передайте товарищу Вершинину вот эти фотокарточки.
Стенографистка с косичками отложила свой блокнот и вскочила. Взяла со стола комиссии несколько глянцевых прямоугольников, шагнула ко мне и вложила их в мою протянутую руку.
Строго говоря, это были не фотографии. Это были отпечатки стопкадров с камеры в нашей столовой. Семь штук. Все сняты с одного ракурса. Ну да, камера спрятана в глаз фигуры совы под потолком, я, собственно, так и думал. На всех семи кадрах был я. С ложкой, зависшей над тарелкой. Откинувшийся на спинку стула. Задумчиво ковыряющий тарелку с рагу. А вот на этом кадре моего лица почти не видно, оно скрыто кружкой, из которой я пью. Другие герои за столом меняются. Вася-Папай, Эмиль, Светка. А на соседнем от меня стуле на всех фото сидит девушка. Светловолосая, очень худая, с треугольным лицом королевы драмы. На паре кадров кажется, что она мне что-то говорит. Яркая такая девица. Красивой я бы ее не назвал, но внимание на такую не обратить просто невозможно.
Вот только…
Я совершенно ее не помнил. На фото мы сидим рядом и даже вроде бы я иногда на нее смотрю. Но в памяти – ни малейшего штриха этой нашей беседы. Да что там… Я вообще ее не помнил! Как будто никогда не видел даже. Неужели я настолько вымотался, что умудрился забыть такую яркую мадам?
– Эээ… – я поднял глаза на даму в красном и нахмурился. – Может быть, это прозвучит странно, но я не помню этого эпизода. Эта девушка и есть Илзе Павловна?
– Опишите, как именно вы не помните? – в глазах дамы в красном загорелся хищный огонек. – Ощущается ли это как провал в памяти?
– Да нет, – пару секунд подумав, ответил я. – День был непростой, я помню, что был в столовой. Судя по тому, что я тут ем на кадрах, это ужин. Эмиль прибежал тогда заполошно, схватил два пирожка и стакан компота и убежал… Если бы вы не показали мне эти фотографии, я бы считал, что с моей памятью все в порядке.
– Ядвига Петровна, это ничего не доказывает, – подал голос третий участник «комиссии» – полноватый мужичок в толстых роговых очках. Из всей тройки он имел самый неформальный вид. Коричневый вельветовый пиджак, темно-бордовая водолазка, волосы несколько длиннее, чем это принято среди официальных лиц. На мизинце правой руки – массивная серебряная печатка. Если бы он жил лет пятьдесят назад, в семидесятых годах двадцатого века, то выглядел бы типичным модником тех лет. Но на лацкане – такая же эмблемка, как и у дамы в красном.
– Напротив, я бы сказала, что это очень многое объясняет, – сухо отозвалась дама.
– Товарищи, давайте вернемся к делу, а обсудим все потом, – призвал всех к порядку «черный костюм». У него не было никаких эмблем и значков.
– Нет, подождите! – напрягся «модник». – В наше время, когда технический прогресс позволяет нам безболезненно узнать правдивые ответы, мы продолжаем полагаться на… на что? Ядвига Петровна, на чем основана ваша убежденность, что здесь не имеет место сговор? На чутье?
– Вершинина, – машинально поправил его «черный пиджак». – Глеб Сергеевич, мы уже об этом с вами говорили…
– И вы меня ни капельки не убедили! – отрезал «модник».
– Сейчас не время и не место, – тихо и зло проговорила Ядвига Петровна.
– Ладно! Ладно! – Глеб Сергеевич привстал и подался вперед. В мою сторону. – Товарищ Вершин, что вы делали в музее минералогии?
– Не понял вопроса, – скучающим тоном ответил я. Этот тип мне не нравился. Какой-то он… истеричка. Судя по выражению его лица и тону голоса, ко мне он тоже не воспылал приязнью и симпатией.
– Согласно штатного расписания, вы должны были находиться совсем в другом месте, – сказал он. – Но в момент инцидента вы почему-то оказались совсем не там, где вам полагалось.
– Согласно штатному расписанию, у меня в этот день был выходной, – огрызнулся я. – И находиться я мог где угодно.
– И как-то так удачно совпало, что вы оказались именно в музее минералогии, – губы Глеба Сергеевича презрительно скривились. – Ах, как удобно!
Конечно же, я помнил, что в музей меня привезли двое из ларца в серых костюмах, которых чуть позже бесцеремонно выставила за дверь Настя. Но этот хрен в вельветовом пиджаке мне так не нравился, что отвечать честно мне совершенно не хотелось. Тем более, что он не мог об этом не знать – весь мой день по секундам уже давно был занесен во все протоколы.
– И часовню тоже я развалил… – пробурчал я.
– Отвечайте внятно! – «вельветовый» Глеб Сергеевич подался еще больше вперед. «Черный костюм» и Ядвига Петровна переглянулись. Женщина виновато развела руками. Похоже, не мне одной этот тип кажется истеричкой.
– Документики покажите, – я подавил смешок. Кажется, у меня даже получилось сохранить на лице убийственную серьезность.
– Вершинин, вы что себе позволяете! – заверещал из угла рядом с дверью Бубнов. – Немедленно отвечайте на вопросы!
– А что я себе позволяю? – я оглянулся на Бубнова. Лицо его покрылось красными пятнами, бороденка воинственно торчит вперед. Эта троица какая-то особенно важная, а я об этом не знаю просто? Впрочем, что это меняет? – Просто хочу увидеть полномочия этого… гм… товарища. Проявляю бдительность. Не буду же я каждому хрену с горы всю информацию вываливать…
– Вершинин… – прошипел Бубнов, но из-за стола вдруг поднялась Ядвига Петровна.
– Олег Игоревич, все в порядке, – сказала она и подошла ко мне. – Товарищ Вершинин, вы можете идти.
– Но как же… – запротестовал «вельветовый».
– Мы узнали все, что было нужно! – отрезала Ядвига Петровна, забирая из моей руки фотокарточки. – Или вы уверены, что это он устроил взрыв в лаборатории?
– Вершинин, вы куда пошли?! – заорал мне в спину Глеб Сергеевич. – Вы не ответили на мои вопросы!
– Хорошего дня, – не оборачиваясь, я помахал рукой.
– Ядвига Петровна, вы же понимаете, что это саботаж?! – истеричные нотки в голосе Глеба Сергеевича стали доминирующими. – Я доложу… куда следует! Я буду жаловаться!
– Жалуйтесь, – отмахнулась дама в красном.
Я прошел мимо Бубнова, корчащего страшные рожи и взялся за ручку двери.
– Кстати, Вершинин… – раздался от стола голос «черного костюма». – Не могли бы вы передать кое-что Светлане Куркиной? Вы же в одной группе, верно?
– Да нет проблем, – я снова повернулся к комиссии. «Вельветовый» Глеб Сергеевич сидел красный, как вареный рак. Ноздри его раздувались. И вид у него был такой, что когда я выйду, он устроит своим коллегам настоящую истерику.
«Черный костюм» выбрался из-за стола, подошел к шкафу и извлек оттуда элегантный портфель из черной же кожи. Извлек оттуда небольшой сверток. Или скорее плотно набитый конверт.
– Она просила найти дома ее конспекты, – извиняющимся тоном объяснил он. – Собирается закончить высшее образование. А самому мне заехать к вам некогда.
– Я передам, нет проблем, – кивнул я, сунул конверт во внутренний карман и вышел.
Последнее, что я услышал, когда дверь еще не захлопнулась, это переходящий в ультразвук голос Глеба Сергеевича.
– Между прочим, у нас равные полномочия, и вам бы, Ядвига Павловна, сейчас вести не вести себя таким образом!
А удостоверение мне так и не показали. Так что кто это такие были, и почему они спрашивали про эту неизвестную девушку на фотографиях рядом со мной, я так и не выяснил.
Как там ее? Илзе Павловна Борк… Надо будет поспрашивать ребят про нее. Вдруг кто-то еще что-то знает.
И тут я вспомнил, что так и не поел. Хотя желудок мне намекал, что голоден, еще до того, как Борис меня к Роман утащил. А сейчас… Я посмотрел на плюшку. Ого. Уже два часа прошло.
Я решительно направился в сторону лестницы.
Столовых в этом корпусе было целых четыре. Точнее, две столовых были обычные – раздача, подносы, котлеты с пюрешкой. Вот только работали они строго по часам. Полтора часа во время завтрака. Два часа во время обеда. Час во время ужина. Не успел? Ну значит ходи голодный.
На верхнем этаже здания, под самой крышей, был буфет. Он работал все время, но там можно было разжиться разве что пирожками, расстегайчиками и прочими плюшками.
Про третью столовую я бы не узнал, если бы случайно на нее не наткнулся. После какого-то очередного допроса я пошел послоняться по институту. Просто так. Читал таблички на кабинетах, слушал разговоры в комнатах отдыха, смотрел то на хмурый осенний лес, то на свинцовые воды Онеги из окон. Ну и когда шел по коридору первого этажа к боковой лестнице, обратил внимание на стрелочку «Роботизированный пункт выдачи пищи». Стрелка указывала вниз, то есть в цокольный этаж. Делать мне было все еще нечего, так что я спустился, чтобы посмотреть, что это за чудо-юдо такое.
Внизу оказалось просторное помещение с длинными почему-то металлическими столами, окруженными неудобными металлическими же табуретками, а вдоль стен стояли вендинговые автоматы. Нажимаешь рычаг, и тебе в руки выпадает какое-нибудь чудо кулинарного искусства в запаянном пакете или тюбике. Космические технологии!
Меня это так восхитило, что мне захотелось перепробовать тут все подряд. Но система не позволила заказать больше, чем три единицы. Я высосал тюбик жижи со вкусом борща, слопал содержимое из саморазогревающегося пакета, идентифицировать которое у меня не получилось. Что-то из мяса и овощей, явно, но очень уж мелкие были кусочки, чтобы понять, чем были ингредиенты при жизни. И закусил все это сладким шоколадно-ореховым батончиком. А когда подумал, не набрать ли мне несколько пакетов с собой и подошел к четвертому автомату, то получил неожиданный отлуп. Лампочка над рычагом засветилась красным, и механический женский голос сообщил:
– Товарищ Вершинин, вы употребили около полутора тысяч килокалорий, что при вашем весе и типе сложения является примерно половиной дневной нормы.
И тогда мне стало понятно, почему это заведение общепита не пользуется популярностью среди сотрудников НИИ. Как мне чуть позже рассказал Роман, роботизировать питание предложил три года назад первый заместитель директора. По его идее, это помогло бы оптимизировать приемы пищи сотрудников, а заодно и проследить за тем, чтобы каждый получал необходимый набор питальных веществ. В качестве эксперимента эту столовую установили, но отказываться от традиционной раздачи не стали. По началу народ даже воспринял идею на ура, но уже через месяц пакеты и тюбики перестали пользоваться спросом. Даже самые прогрессивные из сотрудников почему-то предпочли наворачивать в обед привычные горячие щи или, там, рассольники, а вовсе не питаться плодами технического прогресса. И роботизированный пункт выдачи пищи опустел. Редко-редко кто-то туда заходил, да и то не от хорошей жизни, а потому что, например, на обед в традиционной столовой опоздал.
Ну вот как я сейчас.
Внутри механической столовой было ожидаемо пусто. Как в морге. Ассоциации с этим скорбным заведением усиливали и металлические столы, и бескомпромиссно-яркое освещение, и плитка на полу. Я прошелся вдоль автоматов. Заполучил два пакета питательного хрючева и батончик. Батончик сунул в карман, на одном из пакетов дернул за язычок и положил его на стол. Полагалось подождать несколько минут, пока химическая реакция сделает содержимое горячим.
Тут на лестнице раздались голоса.
«Наверное, опять кто-то идет мимо», – лениво подумал я. Но голоса приближались, двойные двери распахнулись, и в пустой столовой неожиданно стало много народу. Человек десять или даже больше.
Веселые, одетые в одинаковые синие рабочие комбинезоны. Сначала подумал, что какие-нибудь строители или отделочники, но быстро понял свою ошибку. Ученые. На каждом комбезе нашивка лаборатории экспериментальной медицины. Веселые такие все, глаза блестят, будто им только что удался эксперимент по исцелению рака при помощи физических нагрузок и аспирина. Комбезы в пыли, пятнах раствора и каком-то мусоре явно строительного происхождения.
– Сеня, закажи мне солянку, а то вредный автомат считает, что она для меня чересчур соленая!
– …а если пропорции кратно увеличить, то эффект можно будет распространить сразу на несколько пациентов…
– …Кушладиеву покажу все выкладки, пусть он своим чаем подавится!
– Кстати, угол кто-нибудь считал? Получится углы использовать, или только как склад?
– Собаку в виварий отвели? Кто отводил? А расписался?
– Да что за норма-то?! Вот вредная машина! Мы, между прочим, с утра мешки и кирпичи грузим, что мне твои восемьсот калорий!
От пакета с моей едой раздалось шипение. Что означало, что он согрелся. Я ухватился за лепесток, чтобы снять крышку. Зашипел сам, как тот самый пакет. Горячее, черт!
Умилился.
Почти магия ведь. Вроде давно уже придумали саморазогревающиеся упаковки, но меня они все равно восхищали.
Я посмотрел на второй пакет, от щедрот выданный мне роботизированной столовой, и сунул его в карман. Пусть дома лежит, никогда не знаешь, когда захочется пожрать горяченького. Какой-никакой запас…
Я нацелился вилкой на содержимое пакета и замер. Даже приоткрыв рот.
Как я ее сразу не заметил?
Рядом с вихрастым ученым с измазанной зеленой краской щекой стояла девушка. Та самая, которую я видел на фотографиях. Худая, с треугольным лицом и огромными глазами. В таком же комбинезоне, как и все остальные, наверное, поэтому я и не обратил сначала внимания.
Как там ее назвала дама в красном? Илзе Павловна?
Глава 4
Безусловно, передатчики сплетен нисколько не лучше, чем их сочинители.
Это старое утверждение и очень правильное.
Ричард Шеридан «Школа злословия»
Первым порывом было встать, подойти к девушке и поинтересоваться: «Какого хрена?!»
Но я его подавил, решив для начала понаблюдать и послушать. Тем более, что компашка медиков была так увлечена и воодушевлена своим удавшимся экспериментом, что на меня даже особого внимания не обращали. Из их сумбурных разговоров я понял, что они исследовали сомнительное утверждение, что форма постройки может иметь терапевтический эффект. А поскольку случилась какая-то накладка с бригадой отделочников, им сегодня пришлось самим взяться за шпатели и прочие инструменты. Что настроения им не испортило, благо первичные замеры показали вполне отчетливые результаты. То есть, грубо, если больного с определенным набором диагнозов поместить в пирамиду и добавить терапию, то эффект от терапии возрастает. Я настолько увлекся подслушиванием разговора, что чуть было не упустил момент, когда тонкая-звонкая загадочная девица начала перемещаться к выходу.
Вроде бы, она тут была своя. Она подсаживалась то к одному, то к другому. Весело болтала вместе со всеми и смеялась над общими шутками. Все выглядело в точности как на тех фото, которые мне сегодня показала дама в красном. В нашей столовой эта девушка тоже смотрелась так органично, что если бы я был сторонним наблюдателем, и смотрел фото, не зная людей на них, то решил бы, что она своя. Как Эмиль или Светка.
Тсс! Не надо спешить с выводами. Явно происходит что-то непонятное, но прежде чем клеить ярлыки, нужно разобраться.
Девушка выскользнула за дверь.
Я поднялся и тоже быстро покинул столовую, под веселый гомон медиков в строительных комбинезонах.
Уф. За те несколько секунд, которые я потратил на шаги от своего места до выхода, Илзе не растворилась в воздухе. Она уверенно шагала прямо по коридору. Но не в сторону лестницы наверх, а в противоположную. К техническим туннелям. Во всяком случае, я считал, что это именно они. Под низким потолком – трубы и толстые пучки кабелей, освещение – только тусклые капли матовых ламп. Девушка шла, не оборачиваясь. И даже мурлыкала вполголоса какой-то привязчивый мотивчик. Я крался следом, перебегая от одного металлического шкафа к другому.
В какой-то момент она замолчала. Огляделась. Потом стянула с себя строительный комбинезон, под которым обнаружился обычный спортивный костюм. Синий, с белыми лампасами. Комбез она скомкала и бросила в в сетчатый ящик. Потом подошла поближе к одному из светильников и вытащила из кармана маленькое зеркальце и носовой платок. Тихо засмеялась и принялась вытирать испачканную щеку.
Я стоял в глубокой тени шкафа хрен знает какого назначения. Мне было ее отлично видно, а ей меня, по идее, не должно бы… Впрочем, она вела себя совершенно безмятежно. Либо как человек с абсолютно чистой совестью, либо была на все сто уверена, что ее никто не видит.
Закончив марафет, она открыла дверь в боковой стене и юркнула туда. Я выбрался из своего укрытия и, стараясь не производить никаких звуков, направился следом.
Чертова дверь была железной. Казалось, что скрипит и лязгает от одного только взгляда в ее сторону.
Я затаил дыхание взялся за ручку и осторожно потянул. Миллиметр. Еще миллиметр.
Если я буду с такой скоростью и дальше открывать дверь, то она может до Петрозаводска дойти, пока я справлюсь.
Я чуть приподнял дверь, чтобы петли не скрипели. Распахнул ее. Едва слышный скрип показался мне прямо-таки скрежетом. Я замер. Прислушался. Снизу раздавались шаги и мурлычущий мотивчик.
Уф.
Я скользнул в дверь и устремился следом. Вниз по узкой лестнице, как оказалось.
В последний момент рванул обратно к двери, чтобы придержать ее. Иначе бы она лязгнула, захлопываясь.
Куда же ты направляешься, Илзе Павловна?
На сколько этажей вглубь закопался наш институт – я понятия не имел. И слухов на эту тему пока что тоже не собирал. Но, в общем-то, если этот НИИ похож на другие учреждения советского образца, то подземная его часть должна быть внушительной. Во всяком случае, все корпуса точно сообщаются между собой. Ну и некоторые лаборатории тоже под землей. Как и та, что взорвалась, например.
Я осторожно выглянул из-за перил. Девушка обгоняла меня на четыре пролета. Вдруг она замолчала, остановилась и посмотрела наверх. Я отпрянул к стене.
Успела заметить?
Потянулись секунды абсолютной тишины.
Потом снова раздались шаги в прежнем ритме. И мурлыканье песенки тоже возобновилось. Ох и доставучий мотив, вроде детской считалочки! Как будто она просто раз за разом повторяет одни и те же две строчки.
Прислушался, напрягая уши до головной боли.
Нет, все равно ничего не разобрать.
Как будто слова на звучали на каком-то иностранном языке.
Внизу заскрежетал открывающийся замок. Скрипнула дверь.
Я торопливо высунулся, чтобы подсмотреть, через сколько этажей от меня она покинула лестницу.
Через три, ага.
Я бегом сбежал вниз и остановился перед дверью. Обычный замок, не электронный. Никаких тебе сканеров, к которым надо прикладывать ладонь, подтверждая допуск. Поверни колесико, дверь откроется.
Приложил ухо к холодному металлу двери, прислушался. На той стороне что-то гудело. Мерный такой басовитый гул на краю слышимости, будто трансформатор гудит.
Шагов и прочего на фоне этого гула было не слышно.
Несколько секунд я обдумывал, открывать дверь или нет.
Так-то я не сказать, чтобы супершпион, умеющий идеально следить. Может быть, эта девица специально меня сюда заманила, чтобы…
Чтобы что?
Ну, допустим, она меня заметила и сейчас ждет на той стороне, покачивая на руке бейсбольную биту. И что? Я не справлюсь с хрупкой девушкой? Тем более, в ее движениях не было ничего такого, что показывало бы, что она какой-то там великий боец.
Да с чего я вообще решил, что на меня кто-то будет нападать?!
Я приоткрыл дверь и снова прислушался.
Заглянул внутрь.
Хм, занятно. Это был уже не технический туннель, а вполне обычный коридор, близнец тех, что над землей. Окрашенные светлой краской стены, матовые шары-светильники, шкафчики вроде спортивной раздевалки. Я шагнул вперед, посмотрел направо-налево. Девушки не было. Вообще никого не было, просто гудение стало громче. Звук доносился из-за одной из дверей в стене напротив.
Запертой.
И куда теперь?
Она могла свернуть в любую из множества дверей по коридору направо. Или скрыться за большой двустворчатой дверью, над которой было написано «ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР» налево.
Монетку бросить?
Я решительно направился налево. Толкнул одну из створок, и она послушно распахнулась. Красться мне уже надоело. Я решил, что пора уже, пожалуй, догнать загадочную Илзе и поболтать.
Длинные ряды гудящих и мигающих диодами стеллажей, уходящие куда-то вдаль. Блуждать в этом лабиринте можно бесконечно.
Я шел вдоль стены, заглядывая в каждый открывающийся проем. Сбился со счета, сколько прошел, пока наконец в конце одного из них не замаячил «свет в конце тоннеля» – комната с терминалами вроде того, который стоял у меня в комнате, ну разве что мониторы побольше.
Я решительно направился в ту сторону.
Почему-то решил, что девушка должна быть именно там.
И не ошибся. Она стояла рядом с одним из терминалов, поставив ногу на табурет. Пальцы ее быстро бегали по клавиатуре, а на экране быстро менялись длинные колонки цифр,
На мое появление она не обратила никакого внимания.
– Ку-ку, – тихонько сказал я, склонившись к ее уху.
Она резко дернулась и попыталась отскочить. Но я крепко ухватил ее за тонкое запястье.
– Ну куда же вы убегаете, барышня? – ухмыльнувшись, сказал я. – Давайте поболтаем, раз уж мы так неожиданно встретились…
– Почему ты меня видишь?! – на лице девушки быстро сменили друг друга досада, недоумение и страх.
– А что, не должен? – я приподнял бровь. – Барышня, я влюбился в вас с первого взгляда…
– Отпусти меня, – фыркнула она и дернула рукой. – Шутник… Ты мешаешь мне работать.
– Ну сделайте уж перерыв в своем плотном графике ради такого случая, – я криво ухмыльнулся. – Илзе Павловна, верно?
– Да как ты… – она замолчала с приоткрытым ртом. Девушка явно была не готова к нашей беседе, и сейчас на ее лице отражалась судорожная работа мысли.
– Детка, может объяснишь, каким образом мы с тобой оказались на одних и тех же кадрах, вот только я нашу встречу совершенно не помню, а? – спросил я. – Меж тем, я уверен, что такое лицо я бы запомнил.
– Отпусти руку, мне больно! – Илзе снова дернулась.
– Ни в коем случае, милая, – тихо проговорил я. – А вдруг я тебя отпущу, а ты снова исчезнешь? Растворишься в воздухе – пффф! Как пар…
– Ай! Ты сломаешь мне руку! – взвизгнула она.
– Это вряд ли, – я вздохнул. – Так что там с ответом на мой вопрос?
– Ты был в столовой, – сказала она, посмотрев мне в лицо.
– Очень ценное наблюдение, – я кивнул. – Причем в обоих случаях. И в тот раз, когда ты крутилась рядом со мной на фотографиях, и буквально десять минут назад, когда ты крутилась вокруг измазанных раствором медиков. Кстати, а если я спрошу их, знают ли они некую Илзе Павловну Борк, они что мне ответят?
Она сверкнула глазами, но промолчала. Впрочем, кажется, к ней уже начало возвращаться самообладание. Губы перестали подрагивать, а глаза бегать.
– Ты Вершинин, – вдруг сказала она и снова замолчала.
– Спасибо, капитан Очевидность, – хмыкнул я. – А то вдруг я забыл свою фамилию…
– Чего тебе от меня нужно? – резко спросила она.
Ах, если бы я знал! Настя сказала перед взрывом, что ведет следствие, чтобы вывести на чистую воду каких-то загадочных личностей, устроивших на территории НИИ Белого Шума какие-то загадочные игры. А дама из неизвестной спецслужбы показала мне те фотографии. Были ли эти вещи как-то связаны между собой?
Кстати, а почему я вообще решил, что Ядвига Петровна из какой-то спецслужбы? Может она просто завуч какой-то закрытой школы, эмблема которой – египетский глаз в треугольнике. А вельветовый хрен – ее коллега… А Илзе они искали, потому что…
– Ты спросила, почему я тебя вижу, как только я подошел, – сказал я. – У тебя что, сверхспособность отводить глаза? Но с камерами не работает?
– Глупый был вопрос, согласна, – ее тонкие губы скривились. – Ты неожиданно появился, я растерялась.
– У меня есть одна идея… – сказал я. – Пойдем-ка прогуляемся, дорогуша. Поднимемся наверх, поищем мою подругу Настю Коваль, очень хочу тебя с ней познакомить.
– Звучит заманчиво, милый, – в тон мне ответила она. Определенно, она пришла в себя, и уже придумала, что и как вести беседу. Блин, жалко. Теперь случайных оговорок не будет. – Мы поднимемся, и я пожалуюсь Насте, что ты приволок меня силой и не дал закончить работу. Внести в расчеты результаты эксперимента. И через час будет уже поздно, и нужно будет все переделывать. И несколько недель работы пошли псу под хвост только потому, что некто Вершинин решил, что раскрывает тут мировой заговор, не меньше.
Голос ее звучал язвительно и даже издевательски.
Видимо в расчете на то, что мне станет стыдно за свои глупые действия, и я разожму пальцы на ее запястье. Ну или отвлекусь на задумчивость, и она сможет вырвать из моей руки свою кисть.
– Значит, получу строгий выговор с занесением в личное дело, – равнодушно отозвался я и потащил ее к выходу из вычислительного центра. – Кстати, подскажи, а если я вот так буду тащить тебя через весь институт на буксире, что увидят остальные? Я волоку за собой пустое место? Или просто не обратят внимания, и только камеры зафиксируют нашу с тобой сладкую парочку?
– Идиот! – сорвалась она и ударила меня свободной рукой по плечу. Ну да, с бойцовыми качествами у нее не очень. Их просто нет. – Мне нужно закончить!
– Тогда скажи, что за фокус с камерами? – спросил я.
– Тебе только это интересно? – она прищурилась.
– А тебе нужен сразу весь список вопросов, чтобы ты как к экзамену могла подготовиться? – усмехнулся я.
– То есть, в тот раз ты меня не видел, а сегодня увидел, так? – задумчиво проговорила она, внимательно меня оглядывая. Будто в первый раз увидела. И будто ее озарило какой-то неожиданной идеей.
– И я бы хотел получить объяснение этому феномену, – сказал я.
– Ладно, я попробую тебе довериться, – Илзе сжала губы в ниточку и прищурилась. – Только…
– Только? – я приподнял бровь.
– Ай, ладно, никаких условий! – она передернула плечами. – Это все равно не имеет значения. Ты знаешь об эксперименте «Белая птица»?
– В первый раз слышу, – честно признался я. Но руку ее все равно не отпустил. И даже не расслабился. Вполне возможно, она вовсе не пытается мне откровенно что-то рассказать, а просто заговаривает зубы.
– Три года назад в Петрозаводске и Ленинграде распространили объявление о наборе желающих поучаствовать, – сказала она. – В основном среди студентов гуманитарных факультетов. Это были испытания нового препарата, только для них нужно было на два месяца приехать в Соловец, в этот самый институт. Я записалась. Подошла по параметрам. Нам неделю просто вливали что-то капельницами, а потом начались разные испытания. Разные.
Она помолчала, покусывая губу. Будто ее захватили тревожные воспоминания.
– Нас было пятьдесят участников, – сказала она. – До конца эксперимента дожили семеро.
– Остальные умерли? – спросил я.
– Не все, умерли только четверо, – она вздохнула. – Остальные просто сошли с дистанции. Суть препарата была в усилении природных метапсихических способностей.
– И твоя способность – быть незаметной? – усмехнулся я.
– В конце месяца, когда мы прошли финальные тесты, нам предложили остаться работать в институте, – не обратив внимания на мой вопрос, продолжила она. – Условия были хорошими, возвращаться мне было некуда, я все равно поссорилась со всей родней, когда бросила учебу. И я согласилась. Только потом уже поняла, что не согласиться у меня и не получилось бы.
– Кто-то отказался? – спросил я.
– Витя Крамской, – ответила она. – Он мог двигать предметы, до девяти штук одновременно в воздух поднимал. Он отказался и сказал, что поедет домой. И он вроде как уехал, но потом я захотела ему позвонить, в Самару. Но его мама сказала, что он не возвращался. И я даже не знаю, жив ли он…
– Трогательно, – кивнул я. – И в чем же заключается твоя работа на институт?
– Да кто ты такой, чтобы меня осуждать?! – внезапно закричала она. – Я не выбирала становиться такой, я просто хотела поучаствовать в испытании лекарства! Я думала, что оно закончится, и я вернусь домой! А теперь…
– Милая, допустим, я тебе даже верю, – мягко сказал я. – Но почему ты мне вообще сейчас рассказываешь эту историю?
– Потому… – она глубоко вдохнула и закрыла глаза. – Никто меня не видит, если я этого не хочу. А ты видишь. Почему?
– Понятия не имею, – я пожал плечами.
– Я же все тебе рассказала! – заявила она.
– Все? – я иронично хмыкнул. – Ты не сказала главного. Зачем ты крутилась в нашей столовой рядом со мной?
– Да не знаю я! – горячо воскликнула она. – Ты думаешь, мне объясняют каждое задание? Просто я утром нахожу конверт с инструкциями, которые я обязана выполнить. Я выполняю. Все. И в тот раз было точно так же – я должна была провести в вашей столовой один час десять минут вечером. Больше всего внимания уделяя тебе. А потом уйти. Вот и все.
– А кто дает тебе эти задания? – спросил я. Не особо, правда, рассчитывая на какое-то откровение в ответе.
– Не знаю, – она помотала головой и закусила губу. – А теперь пожалуйста, мне нужно закончить работу с терминалом! Если я этого не сделаю, то меня… меня ждет наказание!
Она умоляюще уставилась на меня.
Глава 5
Оно ведь не легко – куда-нибудь влезть. Влезть-то сумеет каждый, но вылезть – в этом и заключается настоящее военное искусство.
Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка»
Какое-то неудобство на запястье. Досадное такое, мешает, тянет на себя внимание… Как будто здоровенное насекомое там устроилось и принялось жужжать крылышками…
Надо согнать…
Я двинулся и чуть не свалился с кровати. Жужжала плюшка, сообщая мне, что наступило утро, пора вставать, разминаться, принимать душ, завтракать и совершать всякие там прочие великие дела.
Я спустил ноги на пол, потер кулаками глаза, зевнул, потянулся…
Крепко зажмурился.
Что-то было не так. Я же точно помню, как стоял на минус четвертом этаже главного корпуса нашего НИИ, держал за руку загадочную тонкую девушку с лицом королевы драмы. И она рассказывала мне какую-то слезную историю…
А сейчас я вдруг проснулся. Как будто у меня из памяти вырезали кусок реальности.
Или…
Или вчерашний день мне приснился. Непонятный допрос в исполнении дамы в красном, вельветового Глеба и невозмутимого «черного костюма». Борис с пирожками. Роман с очень странной просьбой нарушить все мыслимые правила и добыть ему из «тридцать второй» каменную пирамидку… Илзе Павловна Борк в вычислительном центре…
Нет-нет-нет, это ерунда какая-то! Слишком реально и подробно для сна! Мои самые реалистичные сны больше всего похожи на мультфильм «Пластелиновая ворона». В них то и дело одно превращается в другое, а потом запросто скатывается в общий серо-буро-малиновый ком и раскатывается потом в совершеннейшую нелепицу.
А чтобы вот так, с реальными людьми, у которых под столом не птичьи лапы, а из стен не торчат извивающиеся ветки деревьев, а потом все вдруг не превращается в побережье картонного моря… Нет, не может быть.
Я вскочил, еще раз потряс головой.
Зажмурился, сжал пальцами виски.
Надо вспомнить.
Девушка. Она сказала, что ей нужно закончить. До этого момента все воспоминания были отчетливыми. Роботизированная столовая, медики в строительных комбинезонах, у которых удался эксперимент…
А потом – провал. Черная дыра.
Так, стоп. Я могу очень легко проверить, как я провел вчерашний день! Плюшка записывает каждый мой шаг!
Я снова сел на кровать и уткнулся в монитор на моем запястье.
– Инструктаж начнется через семь минут! – запротестовала плюшка, и экран засветился красным.
Инструктаж?
Какой еще инструктаж?
Я ткнул в мелкие буковки «подробнее» , пробежал глазами несколько строчек.
Сегодня миссия. Идет «Вереск», а Эмиль, Лада и я из «Нимфы» – этакая группа поддержки. Обеспечивают связь и эвакуацию из «тридцать второй» в случае необходимости.
Через семь минут мне надо быть в кают-компании. Уже через шесть.
Так, ладно, временно откладываю разбирательство о том, чем я занимался вчера днем.
Я торопливо натянул штаны и футболку, по-быстрому прополоскал рот, побрызгал в лицо водой и скачками помчался в кают-компанию. На всякий случай мысленно про себя повторяя основные детали этого моего «псевдосна».
Роман и пирамида.
Ядвига и вельветовый.
Медики и пирамида.
Илзе и терминал.
Я влетел в кают-компанию одновременно с тревожным писком плюшки, возвещавшей о том, что прямо сейчас начнется инструктаж. Плюхнулся рядом с Эмилем. Перевел дух.
– Утречко, – буркнула Лада, оглядывая меня с ног до головы. – Как себя чувствуешь?
– Нормально вроде, – я торопливо оглядел себя. Одежда была в относительном порядке, в зеркале, насколько я успел мельком глянуть, тоже никаких фатальных отклонений. – Я причесаться забыл, да?
– Клоун… – фыркнула Лада и отвернулась. Несколько секунд я созерцал ее татуированный затылок, потом перевел взгляд на Эмиля.
– А что случилось-то? – недоуменно спросил я.
– Эээ… – мой рыжий наставник выразительно пожал плечами. – Меня же только сегодня отпустили, так что если ты вчера что-то там набедокурил, то я не в курсе.
– Доброе утро! – в дверь торопливо вскочил Геннадий Германович, или, как его все называли ГенГер. Я пока что видел его мельком, он был каким-то там замом заведующего лабораторией молекулярных структур или что-то в таком духе. Судя по рассказам и байкам моих коллег, миссии в «тридцать вторую» он отправлял часто, а в самом начале так вообще принимал в них участие сам. Но после того, как его вытащили из одного рейда поломанным в тринадцати местах, завязал с этим. Здоровье уже не позволяло. Да и возраст…
Хм, вообще он выглядит много моложе, чем я думал. Когда видел его мельком, даже как-то не обращал внимания. А сейчас, при хорошем освещении, это бросилось в глаза.
ГенГер выглядел чуть старше студента. Если очень внимательно присмотреться, то на мальчишеском лице замечаешь тонкие лучики морщин. Да и глаза выдают, конечно. Совсем даже не мальчишеские. Но сейчас, одетый не в строгий костюм, как всегда, а чуть ли не в пижаму, он смотрелся реально молодо. Хотя лет ему было что-то в районе восьмидесяти.
– А что, «Вереск» проспал в полном составе? – спросил Эмиль.
– Нет-нет, я просто развел ваши инструктажи по времени, – ГенГер нахмурился и почесал лоб. – У вас будут разные задачи, так что лучше не забивать себе голову чужими. Ну что, вы готовы, мы можем приступать?
– Готовы… – буркнула Лада и снова зыркнула на меня. Зло? Удивленно? Что это я такого натворил вчера, что она сегодня уверена, что я должен плохо себя чувствовать? И вообще она ведет себя, как будто я клялся ей в нежной любви, склонил к сексу, а под утро сбежал. И сейчас делаю вид, что ничего не было.
– Ваша группа выполняет задачу довольно простую, – ГенГер повернул в нашу сторону монитор и потыкал в свою плюшку. На экране появилось схематичное изображение юго-западной части «границы тридцать два». – Вам нужно войти, затем пойти по этому азимуту до третьей вешки и занять наблюдательный пункт на объекте «Башня».
– Прямо наверху? – тревожно спросила Лада.
– Хотелось бы, – кивнул Генгер. – А у вас что, есть какие-то возражения?
– Нет, но… – Лада запнулась.
– Тогда я продолжу, с вашего позволения! – глаза ГенГера стали холодными. И лет ему как-то сразу прибавилось. Не столько в виде чисто внешних признаков возраста, сколько этакого… авторитета, что ли. Я глянул на Ладу. «Надо будет спросить, что за возражение у нее было», – мимоходом подумал я и снова вернулся к прослушиванию инструктажа.
Судя по словам ГенГера, дело у нас было простое и незамысловатое – забраться на некую башню. Или, точнее даже будет сказать, Башню. Это нечто уникальное, она там одна такая, и когда кто-то говорит слово «Башня», все сразу понимают, о каком конкретно месте идет речь, а не начинают выпытывать, какую конкретно водогапорку оратор имел в виду. А наверху нам нужно запустить автоматический маяк-пеленгатор. Просто найти ровное место метр на метр, поставить туда чемоданчик и нажать правильный код на пульте. Дальше автоматика все сделает сама.
И потом досидеть до предела времени и выйти последними.
– И последнее, – ГенГер выключил монитор и посмотрел каждому из нас в лицо. – Вы отправитесь на отдельной машине. Вмешиваться в миссию «Вереска» только в том случае, если кому-то из них будет грозить гибель. В ином случае – на глаза никому не показываетесь. Доступно?
– А «Вереск» вообще знает о нашем присутствии? – Эмиль поднял руку, как школьник.
– Нет, – покачал головой ГенГер.
– Но… – вскинулась Лада. – Так же не принято!
– Отчет о вашей миссии я хочу услышать в устной форме сегодня после двадцати двух ноль-ноль! – отрезал ГенГер. – Еще вопросы.
– Нет вопросов, – за всех ответил Эмиль.
– Тогда свободны, – ГенГер мотнул головой в сторону двери. – Завтракайте, разминайтесь, ваша машина будет ждать вас в десять. Доступно?
– Доступно, – пробурчал я и поднялся. Все страньше и страньше, как сказала бы Алиса.
Времени до отправления было впритык. Я все время держал в голове, что мне надо проверить плюшку насчет того, где я был вчера, но руки все никак не доходили.
– А что такого нас ждет наверху Башни? – спросил я, когда мы все трое погрузились в машину. Отдельного водителя нам не полагалось, за рулем сидела Лада.
– ГенГер поломался, когда с Башни упал, – ответила она. – В отчете доложил, что по неосторожности, но с тех пор туда никто не поднимался.
– Но это же всего-то третья вешка! – удивился я. – Думал, там все исследовано уже.
– Ты лучше завязывай так думать, – Эмиль ткнул меня локтем в бок. – В «тридцать второй» ничего нельзя знать наверняка.
– Понял-отстал, – хмыкнул я и уткнулся в свою плюшку. Пожалуй, самое время, чтобы изучить мой вчерашний день…
Очень странно.
Трек моего дня показывал, что в Соловце я вчера вообще не был. Жилой корпус, стрельбище, прогулка по территории, спорткомплекс, снова стрельбище, жилой корпус.
Неужели мне и правда все приснилось?
Я тряхнул головой. Но тогда получается. Но ведь тогда получается, что у меня провал в памяти от момента вчерашнего пробуждения и до сегодняшнего утра?
Даже если допустить, что мне допрос и все прочее мне приснилось.
Что тоже не очень хорошо. И любой психиатр, случись мне таковому признаться в этом феномене, моментально сделает стойку и отправит меня на всякий случай в какую-нибудь клинику неврозов, подлечить кукушечку.
– Что с тобой? – тихо спросил Эмиль.
– А… – отмахнулся я. – Так, ничего. Вспомнил кое-что.
– Ты соберись давай, – он снова ткнул меня локтем в бок. – «Тридцать вторая» не будет тебя спрашивать, почему ты отвлекся.
– Да забей, – хмыкнул я. – Все нормально.
– Чего вы там шушукаетесь? – через плечо спросила Лада.
– Слушай, Лада, а тебе не показалось странным, что про нашу миссию как будто вообще никто не знает? – спросил Эмиль. – Уведомление пришло на наши плюшки, инструктаж проводили отдельно, выдали уазик без водителя.
– А чего же ты на инструктаже молчал? – огрызнулась Лада.
– Я подумал… – Эмиль почесал рыжую бороду. – Как-то мне не по себе. Получается, что мы должны вмешиваться, только когда «Вереску» станет совсем трындец, а нас, получается, страховать никто не будет?
– Не нагнетай, Летяга! – вполголоса проговорила она. – Предлагаешь развернуться и потребовать у ГенГера объяснений?
– Нет, но… – Эмиль насупился. – Ладно, проехали. Работаем, как полагается, и не ноем. Слышь, Клим, забудь сейчас наш разговор. Ты все еще новичок, тебе полагается сохранять бдительность, но не разводить панику.
– А похоже, что я паникую? – криво ухмыльнулся я.
– А шут тебя знает, – Эмиль толкнул меня в бок.
Лада остановила машину рядом по другую сторону от белого павильона шлюза. Микроавтобус «Вереска», талантливо расписанный кем-то из их умельцев всякими народно-растительными мотивами, уже был здесь, но никого больше не наблюдалось. Ни поста охраны, ни дежурных медиков. Ни даже водителя. Похоже, их ГенГер тоже отправил своим ходом.
Все это выглядело, будто ГенГер эту миссию устроил вообще втайне от всех. Разослал адресно уведомления об инструктаже, сообщил, что от нас всех требуется, и отправил.
Хм, а такое разве вообще возможно?
Я лично считал, что уведомления на плюшку приходят только через центрального диспетчера, и никто другой вмешиваться в работу наших наручных помощников не может.
– На выход, – скомандовала Лада, заглушив мотор. – И всякие сомнения и прочие возражения из головы выкинуть. Все сделаем в лучшем виде – зайдем, поставим маяк, дождемся финала и выйдем.
– Доступно? – криво ухмыльнулся Эмиль, закончив за нее фразу.
Мы рассмеялись и направились к павильону.
«Тридцать вторая» в этот раз встретила нас резким порывом ледяного ветра. Перемена погоды была настолько разительной, что мне в первый же момент захотелось юркнуть обратно в шлюз. Под защиту пластиковых стен.
– Дед Мороз гневаться изволит, – хохотнул Эмиль, втягивая голову в плечи.
– Надеюсь, что нет, – сквозь зубы прошипела Лада. – Клим, за мной. Летяга, ты замыкающий.
– А с той стороны сегодня нормальная погода, даже теплее, чем обычно, – сказал я, постукивая зубами. Ощущение было такое, будто температура упала до минус тридцати. Глянул на плюшку. Шесть часов, двадцать две минуты. За это время при такой погоде мы тут окочуримся!
– Иногда «тридцать вторая» леденеет, – весело сказал Эмиль. – На самом деле, температура такая же, как вокруг. Это просто нас морозит.
– Ощущеметр ломается? – хохотнул я. – Плюс семь ощущается как космос ледной?
– Не отвлекайся, Вершинин! – одернула меня Лада. – Держи правую сторону!
– Да я держу, держу… – пробурчал я, но болтовню прекратил. Не то место, где можно было пренебрегать правилами техники безопасности.
– Синее слева! – воскликнул Эмиль. Я бросил взгляд в ту сторону. Там был куст с навязанным на него десятком синих ленточек.
– Может это пошутил кто-то? – недоуменно проговорил я. – Мол, н теряй бдительности, младший научный сотрудник.
Порыв ветра нагнул куст в нашу сторону, синие шелковые полоски протянулись через тропинку.
– Назад! – скомандовала Лада. – Это Погребальный костер!
Она прыжком рванула назад, ухватила меня за плечи и сбила с ног. И мы оба покатились под ноги Эмиля.
– Да это же байка просто… – Эмиль отступил еще дальше, не спуская глаз с синих трепещущих на ветру лент.
Байку я тоже слышал. Будто в самом начале если в «тридцать второй» кто-то погибал, то к дереву привязывали красную ленту. А на следующее утро лента исчезала. Говорили, что потом она окрашивалась в синий и появлялась где-то в другом месте. И год назад традицию с лентами прекратили.
– Это же еще даже не первая вешка! – простонал Эмиль.
Ветер стих так же внезапно, как и начался. Синие ленты снова повисли.
– Так, по одному, на счет три, – Лада поднялась и кивком головы указала мне идти первым. – По команде бежишь до того валуна и падаешь в упор лежа, понял? Три!
Я рванул по тропе, проскочил мимо страшного куста, завернул за камень и плюхнулся на землю. Перевел дух.
Смертоносным этот куст не выглядел. Больше было похоже, что кто-то пронес в «тридцать вторую» синих ленточек и навязал их на ветки, чтобы нервировать идущих этим путем. В этом направлении редко кто ходил. Короткая дорога, полезного ничего нет, после четвертой вешки тропа утыкается в скалу. С одной стороны, хреновая шутка в подобном месте. С другой… Ну, так-то я не в первый раз рискую жизнью. И черный юмор в таких местах – это что-то вроде нормы.
Но проверять, настоящий ли это синий, или просто у кого-то чувство юмора разыгралось, я бы не рискнул.
– …да с чего ты взяла?! – Эмиль плюхнулся за камнем почти одновременно с Ладой. – Никто не видел Погребальный Костер! Даже если он есть, то как он выглядит – неизвестно!
– Все, закончили пререкания! – отрезала Лада. – Шагаем дальше. Порядок прежний!
На схеме ГенГера башня была обозначена кружочком с флажком. В реальности же она оказалась штукой весьма циклопической. Правда замечаешь ее только в тот момент, когда оказываешься у подножия. Утыкаешься носом в каменную кладку, задираешь голову, и у тебя захватывает дух. Как будто небоскреб, право слово. Кажется, что вершина достает до неба.
– Летяга, ты уже забирался на Башню? – спросила Лада, деловито распаковывая тюк со веревками, беседками и прочими страховочными приспособами.
– До второго этажа только, – сказал Эмиль. – Давно, еще до того, как ГенГир оттуда упал. А зачем нам страховка, мы что, по внешней стене пойдем?
– На всякий случай, – криво усмехнулась Лада. – Нам тут куковать пять часов, не меньше. Пока наверху будем сидеть, привяжемся.
– А какой высоты эта штука? – спросил я.
– Тридцать два метра, – ответил Эмиль, безропотно натягивая поверх комбеза стропы беседки и обвязки.
– Всего? – удивился я. – А кажется, что весь километр…
– Оптический обман, – хмыкнул Эмиль. – Если бы ГенГир с километра сверзился, от него и костей бы не осталось.
Я затянул пряжки и защелкнул карабин. Возражать, что можно и наверху в эту снарягу облачиться, я не стал. Мало ли, что там вообще наверху…
Глава 6
Как говорил математик, когда делил на ноль: «А вот и ничто».
Стивен Кинг «Дьюма-Ки»
Что-то не так было с этой Башней. Она была здесь как будто чужая. Искусственная.
Подумав это слово, я фыркнул. Ну да, конечно же, она не естественная. Это же постройка! Ее создали человеческие руки. Вот только…
Только не было никогда в этих краях таких построек. Она была не похожа ни на основательные и приземистые финские строения. Ни на творение рук моих соотечественников. Стены ее были сложены из идеально подогнанных друг к другу камней неправильной формы. Вроде бы на научном такой стиль называется «полигональная кладка». Был у меня в жизни момент, когда я залипал на форумы всяких конспирологов и адептов альтернативной истории, так они как раз об этой самой полигональной кладке всегда писали с придыханием. Мол, эти следы нам оставила более развитая и высокая цивилизация, потому что чисто технологически мы даже сейчас не очень чтобы можем такие идеальные стены. Всегда будут щели, в которые туристы обязательно забьют окурками, и… Я провел пальцем по тонкой, в ниточку, границе между двумя камнями. Выхватил нож и попытался засунуть между ними лезвие.
– Ты чего? – спросил топающий следом Эмиль.
– А раньше эта Башня тут стояла? – спросил я.
– Когда раньше? – не понял Эмиль.
– Ну, до появления «тридцать второй», – я убрал нож обратно в ножны.
– Понятия не имею, – равнодушно отозвался Эмиль.
Изнутри башня чем-то была похожа на маяк. Лестница винтом поднималась вдоль стены, каждые метров пять прерываясь на площадку «этажа». Каменным было все, никаких деревянных перекрытий.
– А может она как гриб выросла? – спросил я. – Когда «тридцать вторая» появилась?
– Вершинин, тебе голову занять нечем? – не оборачиваясь, огрызнулась Лада. – Летяга, отдай ему чемодан, пусть тащит!
Эмиль с готовностью сгрузил на меня неудобный кубический кейс с будущим маяком.
Площадка первого этажа Башни была девственно пуста. Три узких окна-бойницы и ровный каменный пол. Кажется, тонкие линии стыковки камней складывались в какой-то узор, но рассмотреть его Лада не позволила, и мы полезли по крутым ступеням выше. Ко второму этажу.
Потом к третьему.
Странная штуковина. Что это вообще было? Маяк? Сторожевая башня? Замок эксцентричного финского феодала? Да ну… Не могу сказать, что я прямо знаток достопримечательностей Карелии, но если бы такая постройка существовала в нашем мире, то мои друзья стопудово бы мне про нее все уши прожужжали. И народная тропа сюда не зарастала бы ни летом, ни зимой. Вряд ли ее не заметили бы, очень уж здоровенная штука.
Но я все-таки не в своем мире…
Города Соловец в моей реальности тоже не существует.
Лада остановилась и подняла руку. Над нами маячил серый квадрат выхода на вершину Башни.
– Может сначала перископом?… – предложил Летяга.
– А я что по-твоему собираюсь сделать? – фыркнула Лада, срывая с пояса телескопический цилиндр. Ах, вот это что… А я-то ломал голову…
– Что-то она не в духе, тебе не кажется? – прошептал я на ухо Эмилю, пока Лада возилась с телескопической трубкой перископа.
– Ну может не с той ноги встала, – хмыкнул Летяга. – Она всегда злючка, но сегодня прямо нервная, фиговый знак.
Лада выдвинула черную трубку перископа в люк наверх. Прильнула в глазку. Похоже, никакой электроники в этом приборе не было. Два зеркальца в трубке, как мы в детстве делали.
Просто и надежно.
– Чисто! – сказала она через пару минут вдумчивого вращения вокруг своей оси.
Я втянул голову в плечи, морально подготовившись к порыву ледяного ветра. Но ничего подобного не случилось. Наверху было даже теплее, чем внутри Башни. Странно так. Низкое свинцовое небо, ни луча солнышка через облака не пробивается, а пригревает почти как летом.
Я огляделся по сторонам. Вид потрясающий, конечно. Голая каменная площадка окружена каменными зубцами парапета. Прямо ладья из рыцарских шахмат. Суровый пейзаж с втыкающимися в небо острыми стрелами редких деревьев, серый камень скал, тускло-желтые листья и запутавшиеся в ветвях клочья тумана. Отсюда не было видно никаких неправильных мелочей. Казалось, будто мы просто забрались на высокую вышку в Карелии и глазеем вокруг.
Пастроральность нарушил вспухший на северо-востоке бурый бугор, медленно приобретающий форму гриба.
– Чего ждем? – раздраженно сказала Лада. – Инструкцию забыли?
– Виноват! – я браво щелкнул каблуками. – Есть выполнять инструкцию, товарищ начальник!
Я поставил уже оттянувший мне руку чемодан примерно в центр площадки и опустился перед ним на корточки. Так… нажать на пимпочку, откроется пульт. На пульте сначала надо долго жать на зеленую клавишу. До писка, и чтобы кнопочки засветились. Теперь код. Четыре, восемь, шестнадцать, семнадцать…
Серьезно? Что-то знакомое есть в этом наборе цифр…
Двадцать три, сорок два.
Снова нажать на зеленую клавишу и отойти.
Внутри чемодана что-то щелкнуло и зажужжало. Стенки раскинулись в стороны, обнажая сложное переплетение блестящих металлических и тусклых пластиковых деталей. Вверх выдвинулась высокая телескопическая мачта, на конце которой со щелчком распустилось что-то похожее на цветок. Который тут же начал медленно вращаться. Само «тело» в это время продолжало меняться. Бывший чемодан выпускал из своего чрева металлические опоры, менял очертания, разворачиваясь в изящную, но непонятно для чего предназначенную конструкцию.
Это было даже красиво…
Я смотрел, как паучьи лапы опор ввинчиваются в камень. Как раскидываются во все стороны лепестки солнечных батарей. Как мигают разными цветами огоньки настройки.
– Красиво, – сказал я.
И даже Лада ничего в ответ не фыркнула.
Первый час мы были чертовски бдительны. Пристегнули страховку, намертво зафиксировав веревки на зубцах Башни. Сторожко смотрели вокруг, разделив горизонт на три зоны ответственности. Мне достался юго-западный сектор.
Деревню я заметил не сразу. Впрочем, будь это поселение и правда деревней, а то так… Несколько домиков, сгрудившихся вокруг циклопического нагромождения валунов, «стекающего» каменной рекой в небольшое озерцо в форме полумесяца. Я мысленно прикинул по карте. Ну да, похоже, это и есть то самое Хевозеро. Про которое я сначала читал в информатории, а потом про него же мне говорил Роман. Прищурился, чтобы рассмотреть внимательнее. Ага, вот эта прогалина – на самом деле бывшая дорога, только заросла очень. А правее как будто развалины довольно большой постройки. Завод какой-то там стоял, что ли? Ну, в смысле, заводик…
Нда. Этот хутор по расстоянию вроде очень близко от шлюза. Примерно как эта Башня. Только пройти напрямик туда нельзя. Нужно будет огибать сначала вот тот гребень, а внизу… Это явно болото.
Туда вообще хоть как-нибудь пройти можно? Я проследил, куда уходит прогалина бывшей дороги. Нет, не вариант.
Хотя… Вот если сейчас спуститься с Башни, пройти редколесьем чуть южнее, потом перевалить через эту гриву… Вроде не выглядит такой путь неприступным.
Хех. Ну да.
У меня примерно четыре с чем-то часа. Сейчас я повернусь к своим коллегам и скажу: «Кореша, мне тут надо сгонять кое-куда неподалеку, вы тут поскучайте пару часиков, я метнусь в одно место!»
Не вариант.
– Слушайте, а вам имя Илзе Павловна Борк что-нибудь говорит? – спросил я, когда мне надоело ломать голову над тем, как бы так пробраться в «тридцать вторую», чтобы меня не спалили.
– Как ты сказал? Борк? – встрепенулся Эмиль. – Космонавт такой есть, вроде его даже Павел зовут.
– Космонавт – это Петр, – подала голос Лада. – Павел – был первым директором института. Умер уже.
– А Илзе – его дочь? – уточнил я. – Она работает у нас где-то?
– Илзе… Хм, какое-то имя у нее… – хохотнул Эмиль. – Не знаю никакой Илзе.
– Он вместе с дочерью и умер, – сказала Лада. – История грустная очень. Дочка унаследовала от матери какую-то болезнь неизлечимую. Не знаю, какую именно. А отец, чтобы помочь, устроил как-то, что ему пересадили ее ткани, и он тоже заболел. Девочка была еще несовершеннолетняя, и ее нельзя было вписать в добровольцы на испытание нового способа лечения. И отец, чтобы этот процесс ускорить, решил сам заболеть, чтобы его пролечили, утвердили терапию и спасли дочь.
Лада помолчала. Я бросил на нее быстрый взгляд. Она стояла, опершись на зубец и смотрела куда-то вдаль. Лысая голова закрыта капюшоном. Плечи ссутулены. Будто она очень близко к сердцу эту историю принимает.
– Но ничего не вышло, – продолжила она. – То есть, сначала результат какой-то был, и директор даже воспрял духом и чуть было не подписал, что все эксперименты и тесты пройдены успешно. Но потом все стало хуже. И болезнь только активизировалась. А потом они с дочерью умерли. Сначала девочка у него на руках, а через пару дней и он сам. Вот так…
– А давно это было? – спросил я.
– Давно, – отмахнулась Лада.
– А других людей по фамилии Борк в нашем институте не работает? – спросил я.
– У нас в институте работает несколько тысяч человек, – усмехнулся Эмиль. – Может и есть какие-нибудь Борки.
– Я вчера медиков-экспериментаторов видел, они пирамиду строили, – сказал я. Очень хотелось узнать, как Лада отреагирует на слово «вчера».
– Это ты вместе с ними набрался до поросячьего визга? – голос Лады снова стал холодным и язвительным.
– О? Серьезно?! – оживился Эмиль. – А я думал, что Клим Вершинин у нас человек положительный, и к алкоголю равнодушен! Ну-ка, ну-ка, что там за подробности дебоша? А то может пора уже карикатуры в стенгазеты рисовать…
– Это у него надо спрашивать, – фыркнула Лада. – Вчера его из Соловца привезла какая-то машина, чуть ли не волга. Но я не уверена, видела только задние стоп-сигналы, а потом эти добродетели уехали, выкинув это тело чуть ли не на дороге. Мне пришлось тащить его сначала до корпуса, потом до кровати. Как он сегодня голову от подушки сумел оторвать, вообще ума не приложу!
– Я что, неприлично себя вел? – спросил я.
– Никак ты себя не вел! – зло выплюнула Лада. – Двух слов связать не мог, бормотал какую-то бессвязицу.
– Да ладно тебе, с кем не бывает… – миролюбиво проговорил я. Но бросать наблюдательный пост, подходить к Ладе и приобнимать за плечи не стал. Было очень похоже, что какое-то из событий вечера она все-таки скрывает. Или содержимое бессвязицы, или что-то из моего поведения.
Хм. Странно. Плюшка утверждает, что я вчера не покидал базу, а Лада – что меня привезли, благоухающего сивухой и в невменяемом состоянии. А на плюшке про отклонения в физическом состоянии – ни слова, ни знака. Хотя это она тоже фиксирует. Я что, посмотрел трек за другой день?
Или кто-то… подменил трек?
– И с кем же ты вчера так накосорезился? – хохотнул Эмиль. – Выбрал же денечек, аккурат перед миссией!
– Я вчера общался с девушкой, которая представилась Илзе Павловна Борк, – сказал я. – Но не был уверен, что она мне не приснилась, поэтому и спросил, знаете ли вы ее.
– А девушка красивая? – Эмиль бросил свой пост, подошел ко мне и похлопал по плечу.
– На любителя, – я пожал плечами. – Худая, треугольное лицо, большие глаза.
– Как-как ты сказал, еще раз? – вдруг снова напрягся Эмиль. – Илзе Павловна? Что-то такое мелькает в памяти, не могу зацепить. Вроде я уже слышал это имя когда-то… Но давно давно, чуть ли не в детстве…
– Да книжка есть такая для детей, – Лада рассмеялась, но как будто через силу. – Про девочку, которая мечтала стать полярницей, но болела. И ей все говорили, что ее никогда не возьмут в Арктику. А она…
– А, да, точно! – Эмиль хлопнул себя по лбу. – Там учительницу так звали!
– Илзе Павловна Борк? – уточнил я.
– Ага! – радостно кивнул Эмиль.
– Ну зашибись, – я криво усмехнулся. – То есть, я вчера познакомился с вымышленным персонажем детской книжки.
На некоторое время мы снова замолчали. Я мысленно складывал мозаику вчерашнего дня. Рассказ Лады отлично укладывался в то, что я помнил. Получается, что эта тощая ведьма заговорила мне зубы и как-то вырубила. А потом меня погрузили в машину и довезли до базы. Предварительно облив самогоном.
Уф.
То есть, мне все-таки не приснился вчерашний день. И разговор с Романом, и допрос, и вычислительный центр. Просто в какой-то момент я расслабился, а девушка этим воспользовалась. Как она там сказала? Проект «Белая птица»?
До зуда в ладонях захотелось встретиться с Настей, рассказать ей все и стребовать подробностей об этом самом эксперименте.
– Вижу «Вереск», – тихо сказала Лада, и мы оба с Эмилем бросились на ее сторону Башни. Я даже на время решил отложить свои размышления и жадно уставился в ту сторону, куда указала Лада.
Девятка «Вереска» в полном составе копошилась рядом с круглой ямой. Часть из них передавала по цепочке круглые валуны, а другая часть обкладывала ими края ямы.
– Что это они такое делают? – недоуменно пробормотал Эмиль. – Что еще за декоративно-прикладное творчество?
– Значит, такая инструкция… – отозвалась Лада и задумчиво почесала затылок.
А я ничего особенного не подумал, слишком мал у меня был опыт миссий в «тридцать второй», чтобы что-то показалось мне особенно странным. Тут все было странно.
Наблюдать было легко – красно-оранжевые комбинезоны выделялись на фоне тусклого пейзажа яркими пятнами, так что потерять их было просто невозможно.
Обкладывание, тем временем, закончилось. И началось другое непонятное действие. «Вереск» выстроился цепочкой до ручья, и из руки в руки начали передавать ведра с водой. Воду лили в эту самую яму.
– Да что за… – начал было Эмиль, но замолк, открыв рот. После очередного вылитого внутрь ямы ведра воды, землю как будто слегка тряхнуло. Цепочка «Вереска» моментально сломалась и рассыпалась по окрестным кустам и попряталась за валуны. Из-под земли показалась тупоносая серая башка. И тут же скрылась обратно, обрушив внутрь пару валунов из только что построенного ограждения.
– Это же Серый Червяк! – воскликнула Лада. – Зачем они его выманивают, он же их сожрет!!!
Один из «Вересков» метнул что-то в сторону ямы. Круглое и, судя по траектории полета, не очень тяжелое. Будто клубок ниток. Серая голова снова высунулась. И сразу же в нее полетел второй снаряд. Затем третий и четвертый. Длинное серое тело стремительно вырвалось наверх и метнулось в сторону. Голова боднула одну из красно-оранжевых фигур, неосторожно поднявшуюся из-за валуна, и того отбросило на несколько метров. В кусты.
Снова взвились в воздух легкие и на вид совершенно безопасные снаряды. Червяк попытался отступить, нырнув обратно в свою нору, но ему как будто что-то помешало. Он изогнулся кольцом, потом начал судорожно дергаться, свиваясь в петли. А «Вереск» продолжал закидывать его клубками.
Ага, кажется я понял! Это что-то вроде паутины. Нити намертво прицеплялось к коже твари, спутывая и мешая двигаться.
– Похоже, они его сейчас поймают! – я облокотился на зубец Башни и подался вперед. Эх, бинокль бы! Все-таки, они не у подножья Башни свою охоту устроили, общий план было с такого расстояния неплохо видно, но детали фиг рассмотришь.
Но такктика явно работала. Тварь билась в конвульсиях, запутываясь все сильнее. И в этих самых нитках, которые отсюда было не видно, просто понятно, что они есть. И в собственном длинном теле.
Ребята из «Вереска» выбрались из своих укрытий, двое поспешили на помощь отброшенному в кусты товарищу, остальные столпились вокруг дергающегося узла, в котором уже нельзя было угадать, где голова, а где хвост.
– Отлично сработано! – Лада даже в ладоши хлопнула. – Неужели они теперь…
Похоже, «Вереск» собирался транспортировать это чудище к выходу… Трое принялись деловито собирать что-то вроде волокуши, остальные просто расслабленно стояли рядом с поверженным монстром и явно весело переговаривались. Голосов не слышно, зато видно, как они размахивают руками.
– Нет-нет-нет! – вдруг закричал Эмиль.
Глава 7
Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы его совсем не было.
Николай Гоголь «Ревизор»
Яма как будто вдруг ожила и зашевелилась. Будто там вскипел густой суп или что-то вроде того. Я даже не сразу понял, что это такое. Вроде бы сама земля изнутри запузырилась. Далеко, не очень хорошо видно…
Из шевелящейся мешанины вынырнула тупоносая голова. Примерно такая, как и у спутанного в узел червя, только меньше. Извивающееся тело длиной примерно в метр скользнуло к ближайшему из парней и вцепилось ему в ногу.
Ах вот это что… Куча детенышей…
Лада ухватилась за бортик крепче и подалась вперед.
– Надо помочь ребятам! – воскликнул Эмиль.
– Они справятся! – жестко отрезала Лада.
Вокруг ямы воцарился хаос. Мелкие версии червя, размером от чуть больше длины локтя до примерно двух метров расползлись по поляне, бросаясь на тех, кто подворачивался. Сначала ребята из «Вереска» явно растерялись, но это было ненадолго. Челюсти микрочервей не прокусывали комбезы. Зато активно путались в ногах. В их хаотичном движении начала просматриваться логика. Кажется, они пытались повалить парней на землю, чтобы добраться до незащищенных лиц. Пока у них это не выходило, но очень уж этих тварей было много.
От бездействия начали подрагивать пальцы. Хотелось схватить что-то тяжелое и бросится туда, в гущу схватки, расшвыривать мелких поганцев… Но вроде как жизни наших коллег пока напрямую ничего не угрожало, так что приказ предписывал нам сидеть на месте.
Я не сразу понял, что это еще за посторонний звук зазвучал на нашей Башне. Жужжание, писк, щелчки. Будто настройка радиовещания сбоит или что-то подобное.
С трудом оторвался от зрелища битвы парней в красно-оранжевых комбезах с полчищем червей и закрутил головой. К маяку мы бросились все трое одновременно.
На крохотном мониторе мерцали три точки – три зеленых и одна красная. Зеленые были в неподвижности, а красная активно перемещалась, будто бы нарезая вокруг трех зеленых круги.
Жужжание сменилось тревожным воем, когда красная точка приблизилась.
– Что это?! – резко воскликнул Эмиль.
– Откуда я знаю? – огрызнулась Лада. – Правила пользования этой штукой нам всем одновременно рассказывали…
– Да нет же, не там! – Эмиль указывал рукой куда-то в небо. – Вот это!
Повернуть голову я не успел, меня подняло в воздух и швырнуло в сторону парапета. Будто порывом ветра настолько сильным, что я для него был легче перышка. Еще мгновение, и ремни страховки сдавили мне задницу и плечи. Я беспомощно повис, сброшенный с площадки Башни. Я попытался уцепиться за камни, проклял сквозь зубы неведомых строителей, подогнавших каменные плиты так плотно, что между ними хрен что просунешь. Наверху что-то кричала Лада, но что именно – слышно не было.
Зарррраза… Наверное, именно так ГенГира отсюда и снесло. Впору на руках носить Ладу, которая придумала всю эту затею с альпинистской страховкой…
Я ухватился за натянутый страховочный трос, подтянулся, рывком бросил тело вверх, зацепился пальцами за площадку. Снова подтянулся, помогая себе ногами…
От напряжения заныли пальцы и плечи. Двигаться вверх будто бы что-то мешало. Вся вершина Башни была окружена чем-то вроде стоящего на месте вихря.
Я подтянулся еще на пару сантиметром. Потом еще чуть-чуть…
Смог ухватиться за зубец…
Ощущение было такое, что я двигаюсь в густом желе. Будто сам воздух был упругим и сопротивлялся каждому моему движению.
Зато я наконец увидел Ладу и Эмиля. Лада лежала, распластавшись морской звездой рядом с маяком, с которого сорвало пару хрупких деталей. А Эмиля прижало к одному из зубцов.
Я сжал зубы и поволок свое отяжелевшее тело вверх. Зарычал от напряжения, но смог втиснуться между двумя зубцами. Натурально, как будто разрывать воздух приходится!
ГенГер решил зафиксировать то, что его сбросило с Башни, поэтому и заставил нас притащить сюда этот маяк?
Красная точка – это и была приближающаяся аномалия?
– …жми …расную… – расслышал я сдавленный голос Лады. Она смотрела на меня, повернув голову на бок. Лицо было перекошено, даже я бы сказал, сплющено. Будто на нее сверху положили невидимый мешок с чем-то тяжелым.
Очень хотелось рвануть вперед быстрее, одним скачком. Вот только упругий воздух мешал. Когда я попробовал рвануться, меня чуть было снова не сбросило с крыши.
Понятно.
Только лилипутскими шагами. Медленно-медленно, стараясь не создавать лишнего сопротивления.
– Красную кнопку? – спросил я.
Но нажать не успел. Все закончилось само. Сопротивление вдруг исчезло, воздух снова стал воздухом, а не желеобразным маревом, мутно-серый цвет рассеялся. С низкого свинцового неба стал накрапывать мелкий холодный дождик.
– Кажется, ребро сломал, – проворчал Эмиль. – Что за чертовщина это была?
– Это мы слишком расслабились просто, – хмыкнул я, разглядывая монитор маяка. Три зеленых точки были на месте. Ага… Все три внутри широкого круга. Одна ближе к краю, две других в центре. Потом та, что с краю, двинулась в центр тоже.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71243824) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.