Треон
Арсен Халитович Нафиков
Треон – суровый, дикий мир, в котором выживает только сильный, мир бескрайних пустынь и глубоких пещер, мир, населённый воинственными арахноидами.
Михей отправляется на Треон для строительства космодрома, но оказывается втянутым в конфликт с местным феодалом. Сможет ли он выстоять в этом противостоянии, и чем оно обернётся для двух цивилизаций?
Арсен Нафиков
Треон
Пролог
Человек умрет.
Кррамп Гриди легко перемахнул через забор, и присел, приложив руку к земле. Что-то вроде ритуала, чтобы прочувствовать Арену, уловить ее настроение, быть может, даже задобрить, или внять ее совету. Ради этого не жалко потерять несколько мгновений. Он выпрямился и обвел взглядом всю территорию, ни на чем особо не фокусируясь.
Потрескавшееся покрытие из бетонных плит поросло травой. Здания были изрядно потрепаны, как временем, так и в результате многочисленных боев, кое-где виднелись следы недавнего ремонта. Гриди уже сражался здесь раньше, и хорошо помнил каждый закуток. Но вряд ли ему сегодня пригодится это знание. Человек медлителен и слаб. Он по определению не может считаться достойным противником. Да, у них есть космические корабли, и эта штука, которая переворачивает гравитацию. Но кто они без них? Маленькие двуногие зверюшки. И сегодня одна из них умрет.
Гриди затемнил глаза, прислушиваясь к ощущениям. Его рецепторы работали безошибочно. Легкий северный ветер принес с собой, помимо привычных ароматов трав и цветов, запахов солярки и дыхания прислуги, едва уловимый дух человека. Повинуясь чутью, Кррамп двинулся вперед. Быстро перебирая лапами, он миновал водонапорную башню и трансформаторный пункт. Запах усилился. Гриди взял немного правее, чтобы обойти кирпичный цех – большой Т-образный корпус. Он чувствовал, что землянин уже совсем рядом.
Кррамп осторожно выглянул из-за угла. Куча ржавых труб, чуть правее за ними небольшой силос с воздушным переходом, ведущим в лабораторию. Человек прошел где-то здесь, Гриди не сомневался в этом. Он тихо двинулся дальше.
Двери в цех были приоткрыты. Следуя своей интуиции, Кррамп вошел внутрь. Здесь все выглядело, как и прежде: те же чаны с пересохшим раствором, те же формы для отливки, та же машина для нарезки блоков. И тот же тяжелый смрад примесей и реагентов. Гриди мягко зашагал вперед. Над его головой проходила хлипкая проржавевшая подвесная дорога, тут и там пробитая пулями. Взгляд скользил из стороны в сторону. Четыре глаза давали обзор в двести семьдесят градусов, и лишь слегка поворачивая голову, он контролировал все пространство вокруг себя.
Его рецепторы сбились, запах землянина затерялся в душной вони химикатов. Гриди повернул за угол и пошел вдоль роликовой дорожки, проходящей посередине цеха, и упирающейся в большую каменную печь. Вдруг на подвесной дороге позади что-то клацнуло металлом. Молниеносно развернувшись, Гриди дал длинную очередь, ориентируясь на звук. В канонаде выстрелов что-то тяжелое упало на железный пол дорожки. Кррамп прислушался – никакого движения. Тогда он вытянулся, подобрав все лапы ближе друг к другу, и стал, семеня, продвигаться к центру помещения. Тут ногу будто пронзили раскаленные иглы. Гриди вздрогнул, и отскочил назад, с силой вдавливая спусковой крючок в рукоять. Он успел прошить дорожку по всей длине, когда закончились патроны. Перезаряжая пулемет, он в один прыжок добрался до угла. За спиной что-то глухо упало на пол. Через несколько мгновений взрыв разнес роликовую дорожку. Гриди начинал злиться. Он бросился к дверям, и выскочил на улицу. За углом было высокое стальное крыльцо, ведущее ко входу на подвесную дорогу. Подлый землянин стоял наверху, но успел-таки прыгнуть в окно, прежде чем Гриди выстрелил. Пули только пролетели мимо. Что ж, этот двуногий оказался не так уж плох, и не так уж медлителен.
– Трусливая крыса! – Крикнул Гриди, не зная, есть ли у землянина сейчас при себе переводчик. – Прекрати бегать, и сражайся, как следует воину!
Он сделал еще несколько шагов и прыгнул. В полете он увидел, что человек за окном навел оружие, но испугался, и бросился бежать. Гриди послал ему вслед очередь, просунув оружие в окно.
Магазин опустел. Кррамп дернул дверь так сильно, что чуть не сорвал ее с петель, влетел внутрь и короткими прыжками помчался вдогонку. Перезаряжался прямо набегу. Подвесная дорога тряслась и стонала, обещая вот-вот развалиться. На повороте Гриди спрыгнул вниз. Человек уже выбегал наружу. До дверей – два прыжка. Гриди сделал первый, как вдруг справа мелькнула вспышка. Оглушительный грохот молотом ударил по голове. И тут же еще один взрыв – где-то сзади. Гриди рухнул на грязный пол. Воздух заполнился дымом и пылью.
В себя он пришел быстро, но встать получилось не сразу. Перед глазами мелькали темные пятна, голова звенела тысячью струн. Гриди машинально осмотрел себя, оценивая ущерб. Из-под щитка на правой руке сочилась кровь, третья лапа справа не двигалась и ничего не чувствовала. Кррамп зарычал. Как он позволил этому землянину так себя покалечить? Он ведь даже не воин, а всего лишь какой-то техник. Надо собраться, и действовать осмотрительней. Кррамп усилием воли заставил себя успокоиться. Похоже, этот двуногий – большой любитель взрывчатки. Нужно это запомнить.
Гриди подобрался и выглянул наружу, сразу почуяв слабый запах человека. Из здания лаборатории донесся какой-то треск и тут же несколько глухих ударов. Кррамп поспешил. Войдя внутрь, он заглянул в контору. Рецепторы подсказали, что человека здесь не было – нужно подниматься наверх. Гриди вышел на подъемную площадку. Он успел заметить только размытую тень над головой, а в следующий миг прямо перед ним упал маленький темно-зеленый цилиндр. Не раздумывая, он схватил его, и зашвырнул обратно наверх. Бабахнуло, и с потолка и стен посыпалась штукатурка. Кррамп рванул по пандусу, срывая с крепежных ремней два взрыв-снаряда. Остановившись у дверного проема, он, не глядя, забросил их в помещение.
Выждав немного, Гриди заглянул внутрь – видимость была нулевая. Клубы едкого дыма и пыли заполнили комнату.
– Что, человек, ты жив еще? – выкрикнул Гриди, осторожно входя внутрь.
Глава 1
– Ну что, пришло время прощаться? – Евгений Коваль – начальник инженерной службы космодрома Байконур-2 выглядел слега озабоченным. Напротив, возле стола стояли инженеры по наладке гравигенных систем Михей Алмаев и Виктор Сильвер.
– Я еще не прощаюсь, – улыбнулся Вик, – у меня контракт срочный. Так что я вернусь где-нибудь через полгода.
– Знаю-знаю, – махнул рукой Коваль. – Ты, Михей, тоже, если передумаешь – возвращайся.
– Посмотрим, – небрежно бросил Михей.
– Ладно, парни, скажу прямо: с вами было приятно работать. Я горжусь, что в моей службе есть такие профессионалы. Вы меня никогда не подводили, не подведите и теперь. Работайте там хорошо.
– Не подведем, шеф.
– Не подведем.
Через несколько часов Михей и Вик отправились по домам, чтобы затем вместе с другими членами инженерно-строительной группы собраться в учебном центре Интергалактик. Времени оставалось мало, а дел было невпроворот.
Август в Уфе выдался дождливым, солнце почти не показывалось из-за туч. Город выглядел сырым и грязным. Но Михею после казахстанской жары такая погода казалась благодатью. Здорово было вернуться домой. Пусть и ненадолго.
Михей припарковал машину и выскочил под дождь. Он шел в гости к родителям. Они жили в старенькой шестнадцатиэтажке в историческом центре города. Михей любил этот дом, но всегда жалел, что его семья не поселилась повыше. Окна их второго этажа смотрели прямо на двухуровневую автодорогу, за которой были видны только стены высоток. Между тем, за дорогой находился зеленый парк, отделяющий жилой квартал от бизнес-центра. Мальчишкой Михей часто гулял в том парке.
Он остановился под навесом, стряхивая с головы холодные капли, и собираясь с мыслями. Предстоял непростой разговор с родителями. Михей не знал, как они отреагируют на его экспедицию на Треон. С одной стороны – это повод для гордости, но с другой – долгий срок, высокие и не вполне определенные риски. Ему не хотелось, чтобы родители слишком волновались.
Мать иногда упрекала его, что редко навещает их с отцом, да и вообще неправильно он живет. Что пора бы остепениться, подумать о семье. Приводила в пример его младшего брата – Исаака, – который уже давно женился, и подарил родителям двоих чудесных внуков. А Михей с детства не мог усидеть на месте, его вечно тянуло на приключения.
Дома было хорошо. Михей, как обычно, наелся маминых пирогов. Мать спрашивала о здоровье, о планах на отпуск. Говорила, что последнее время плохо спит, и головные боли участились. Рассказывала о родственниках, что зимой умер ее дядя, что мать совсем плохая стала. Михей пообещал навестить бабулю. Папа расспрашивал в основном о работе. Он любил послушать о работе. Почти так же сильно, как любил рассказать о своей. Он был детским хирургом, и всегда радовался, когда удавалось поставить на ноги какого-нибудь «счастливчика». И всегда грустил, если ребенок умирал.
Михей рассказывал про новое поколение гравигенных модулей, что они вдвое мощнее и при этом гораздо легче, что их специально разработали для Треона. Так, аккуратно, он подвел разговор к самому главному, и рассказал о своих намерениях.
– Ну не знаю, – в глазах матери читалась растерянность. – Там, говорят, условия тяжелые. Жарища страшная, и сила тяготения больше. Давление, небось, ненормальное. Скажи, Роберт?
– И скажу, – улыбнулся отец, – Скажу. Я его поддерживаю. Это достойное дело.
– Вот спасибо, – завелась мать. – Да, пускай он там здоровье теряет.
– Да почему я должен здоровье там потерять? Ты слишком сгущаешь краски. Условия там приемлемые, для человека не опасные.
– Сразу, конечно, не умрешь. – Мать скомкала в руках уголок скатерти. – Может, даже и не почувствуешь. Но жизнь себе укоротишь, это точно. Ты же инженер, должен понимать, как сила тяготения работает. Это не так, как будто ты на себя груз взвалил и пошел. Весь организм становится тяжелее, кровь становится тяжелее. Сердцу тяжелее перегонять ее. К голове крови меньше будет поступать, а к ногам – наоборот – больше. Там год за пять считается, если не больше. Кому ты потом больной нужен будешь?
– Мам, ну не отправят же нас туда голыми. Сейчас чего только нет: костюмы жизнеобеспечения, комбинезоны с мед-мониторами, компрессионное белье. Во всех помещения будет свой микроклимат. Нормальная температура, давление, влажность. Защита от радиации и от всего прочего.
– Вот видишь, Адель, не так все мрачно, – улыбнулся папа. – Это Интергалактик, там ребята толковые, знают, что делают. Они уж не станут подвергать опасности своих сотрудников.
– Не знаю, – мама опустила голову, осунулась. Михей подсел рядом и обнял ее.
– Брось, мам. Я думал, ты обрадуешься. Ты только представь, твой сын один из первых, кто побывает на Треоне. Это ведь начало новой великой эпохи.
Роберт подсел к жене с другой стороны, тоже прижался к ней. Михей продолжал.
– Ты подумай, сколько лет человечество искало братьев по разуму. То, что еще вчера казалось фантастикой, сегодня стало нашей реальностью. Мы расширили границы мира, мы отодвинули пределы наших возможностей. Мы нашли разумных существ на другой планете. Мы научились взаимодействовать. Мы сумели как-то понять друг друга, и совместными усилиями использовали это опыт, чтобы стереть языковой барьер. Теперь мы готовы сделать следующий шаг – сотрудничество. Мы опережаем их в развитии, значит, мы подтянем их до своего уровня. Мы поможем им избежать тех ошибок, которые допустили сами. Мы поможем им перепрыгнуть сразу несколько исторических этапов. А взамен Треон откроет нам свои сокровища. Это новые материалы, природные ресурсы, лекарства от неизлечимых болезней. И кто знает, каких высот мы достигнем, работая сообща. Это как «одна голова хорошо, а две – лучше». И я стану частью всего этого. Мать смягчилась, выпрямилась, сделав глубокий вдох. Теперь она улыбалась.
– Ладно, – сказала она и потрепала его по голове. – Ты меня заразил. Заразил своей мечтой.
Вдруг ее глаза намокли.
– Ты всегда был необычным мальчиком, – сказала она сквозь слезы. Это не были слезы горя, как не были они и слезами радости. Это были слезы матери, которая вдруг осознала, что ее ребенок давно повзрослел. – Ты всегда искал свой путь, как будто нарочно избегал наезженных дорог, делал все по-своему. Видно, судьба у тебя такая.
– Ну, в семье не без урода? – улыбнулся Михей, похлопывая маму по спине.
– Какой же ты урод? Ведь ты – моя гордость.
Михей был занят сборами, когда в домофон позвонили. Он отыскал под диванной подушкой смартфон, нажал кнопку, и продолжил укладывать вещи. Через минуту в дверь постучали. Алмаев отложил сумку и прошлепал босыми ногами к двери.
На пороге стоял крепкий широкоплечий парень среднего роста, с небольшим животиком, красивыми черными глазами и добродушной улыбкой. Михей отступил назад, позволив брату войти, и крепко обнял его.
– Привет.
– Привет.
– Заходи. – Сказав это, Михей вернулся к делам.
Исаак снял ботинки, и медленно прошел в комнату, с интересом осматриваясь.
– Ты так и не зашел попрощаться, – сказал он.
– Мне некогда было.
– Некогда, – грустно повторил Исаак. – Вечно занят, вечно не до меня.
– Сам же видишь – времени в обрез, и столько всего нужно успеть. – Михей отошел к комоду и стал нервно что-то искать в ящике.
– Вижу, – спокойно ответил брат, обходя диван сзади и скользя пальцами по спинке. – Хорошо хоть к родителям заскочил.
– У тебя как дела? – Спросил Михей. – Как семья?
– Все хорошо. Мог бы иногда, и навещать нас.
– Обязательно, – ответил Михей, закрыв комод.
Исаак прошел вдоль дивана до конца, пальцы его оторвались от спинки и опустились на ближайший предмет – небольшую фоторамку, стоящую на тумбочке. Исаак посмотрел на фотографию улыбающейся девушки, покачал кончиками пальцев рамку взад-вперед, и, сделав еще шаг, отошел.
– Ты все еще хранишь ее, – сказал он с укором.
– Это просто фотография, – раздраженно ответил Михей.
– Тебе пора уже все забыть.
Михей глубоко вздохнул, успокаивая нервы.
– Йоша, не начинай ладно. Все в прошлом.
– Ладно-ладно, – мягко произнес Исаак, и подошел к брату. – Я ведь не для этого пришел.
Он положил руку Михею на плечо.
– Просто хотел сказать, что горжусь, что у меня такой брат.
Михей понимающе закивал, сглотнул подошедший вдруг к горлу комок.
– Спасибо, – тихо ответил он, прижав брата к себе.
Молча обнявшись, похлопав друг друга по спине, они разошлись.
– Ты улетаешь завтра? – Спросил Исаак.
– Да.
– Во сколько? Я бы хотел проводить тебя.
– Буду рад. Рейс в полпятого вечера.
– Хорошо. – Исаак хотел идти, но помедлил. – Что ж, если тебе не нужна помощь…
– Нет-нет, – поспешил ответить Михей. – Иди. Завтра увидимся.
Исаак молча пошел к двери.
– Йоша! – Окликнул его Михей. – Передай своим ребятишкам, что я обязательно привезу им что-нибудь с Треона.
Директор Интергалактик Ричард Форсмен оглядел собравшихся за столом. Слева – Макс Пепел – руководитель отдела космических исследований. Дальше за ним Кай Вилло – заместитель начальника департамента общественной безопасности (ДОБ). За ним Влад Брайтхед – главный инженер проекта. По правую руку – Клим Войсет – глава института изучения внеземных цивилизаций. Перед ним Михаил Петров – его, Ричарда, заместитель. И, наконец, ним Петр Крымский, светоч, гений, один из величайших людей в истории. Человек, который не только сумел наладить контакт с треонцами, но и предложил технологию изучения языка, и проект программы синхронного голосового перевода.
– Итак, профессор, – начал Ричард, – не тяните. Переводчик готов, так?
– Все верно, прототип устройства, как и программное обеспечение полностью работоспособны.
– Вы говорили, что улучшения станут возможны только в процессе использования. Как это будет происходить?
– Программа самообучающая, снабжена искусственным интеллектом, благодаря чему способна как бы "додумывать", предугадывать смысл неизвестных слов и заносить их в единую базу данных. Таким образом, она будет сама себя модифицировать, и со временем становиться умнее, быстрее, перевод будет, как бы, более гладкий и понятный.
– Что ж, прекрасно, – сказал Ричард. – Спасибо, профессор. Вы отлично поработали, и превзошли наши самые смелые ожидания. Теперь, что там у нас с производством? – Он обратился к своему заместителю.
Михаил откашлялся.
Тендер выиграла тайваньская компания "INX". Она готова начать производство, как только мы переведем аванс.
– Хорошо, свяжись с финансистами, я хочу, чтобы деньги были перечислены к концу недели.
– Понял, – коротко ответил Михаил, сделав пометку в своем компьютере.
– Идем дальше, – он обратил взгляд к Владу. – Что нового по проекту?
– Гравигены готовы, сейчас проходят испытания, но…
– Ну? – Поторопил Ричард.
– Я все-таки считаю, что необходим второй резервный комплект.
– Мы уже это обсуждали! – Резко ответил Форсмен.
Влад сложил руки перед собой, сплел пальцы в замок.
– Поймите, речь идет о людях, об их безопасности. Нельзя на этом экономить. Треон далеко, и нужно учитывать разные варианты. Если в экстренной ситуации у нас не окажется рабочего комплекта, это будет катастрофа. Люди будут заперты на планете на неопределенный срок.
– Это ни к чему. – Отрезал директор. – Модули никогда не выходят из строя все разом. Из двух неполных комплектов всегда можно собрать один рабочий. Влад, ты умный парень, классный специалист, но не надо быть таким перестраховщиком. И хватит об этом. Не желаю больше ничего слышать. – Он махнул рукой от себя, как если бы отгонял муху.
– Какие еще новости?
– Солнечные панели готовы и будут доставлены со дня на день. Они способный полностью удовлетворить нашу потребность в электроэнергии, но они плохо фокусируют рассеянный свет. Поэтому, на случай непогоды, нам понадобятся топливные генераторы.
– Тут я согласен, – кивнул директор. – Что-нибудь еще?
– Мистер Вилло хотел что-то сказать.
«Опять департамент со своими замечаниями, – недовольно подумал Ричард. – Ну, что на этот раз?»
– Слушаю вас, Мистер Вилло…
Совещание продолжалось еще час и затронуло вопросы, касающиеся работы медицинского центра, провианта, источников питьевой воды, способов связи, графика работы в условиях тридцати четырёхчасовых суток, и ряд других проблем.
Петр Крымский согласился прочитать несколько лекций о Треоне и его обитателях. Вечером того же дня Ричард Форсмен утвердил состав инженерно-строительной группы, которая должна будет развернуть на Треоне базу.
Глава 2
Группу поселили в учебном центре Интергалактик. Условия были почти армейские, а каждый день расписан по минутам. По утрам Крымский читал свои лекции. Затем, после легкого ланча, начинались специализированные занятия, на которых разъяснялись задачи и буквально по часам планировались работы на Треоне. Каждый этап строительства разбирался до мелочей, многократно проговаривался, доводился до автоматизма.
Во второй половине дня начиналась подготовка к космическим полетам, физическая подготовка, разного рода тесты, анализы, теоретические занятия, практические занятия и многое-многое другое, и так до позднего вечера. Утром все начиналось с начала.
– Райлы – воинственный и гордый народ. – Рассказывал Крымский. – Столь агрессивная среда обитания ожесточила их, сделала замкнутыми, недоверчивыми. Но она же сделала их тела сильными и ловкими, а их умы гибкими и подвижными. Они хитры, и очень быстро учатся. И хоть сейчас они отстают от нас в развитии лет на сто пятьдесят, с нашей помощью, они нагонят нас уже через несколько десятилетий. Вам предстоит войти в контакт с треонцами и общаться с ним непосредственно. Сейчас никто не скажет, чего от них можно ожидать. С уверенностью можно сказать одно, нрав у них горячий и непредсказуемый. Поэтому ведите себя как можно более сдержано. Не кричите, не проявляйте эмоций, воздержитесь от оценочных высказываний, не жестикулируйте. Разрешены два жеста: двукратное постукивание кулаком в грудь – это знак приветствия. Рука вытянута перед собой, ладонь сжата в кулак – это знак дружбы. Чтобы вы понимали всю серьезность, покажу вам кое-что.
Крымский взял со стола пульт, и, щелкнув кнопочкой, включил голографический проектор. В воздухе появился и завис некий объект. Груда металлических обломков. Приглядевшись, Михей узнал в этой куче части планетохода.
– Все верно, – подтвердил его догадку Крымский. – Это один из наших планетоходов, сброшенных на поверхность Треона.
Робота будто кто-то надкусил – корпус смят и разорван посередине. Две части скрепляла только узкая полоса обшивки.
– Этот аппарат спокойно делал свою работу, пока не попался на глаза местному жителю. Увидев неизвестное существо, райл занервничал, и прошелся по планетоходу топором. А это, между прочим, прочнейшая авиационная сталь.
Группа зашепталась, послышалось несколько изумленных вздохов.
– Вижу, теперь вы начинаете понимать. – Довольно заметил профессор. – Значит, мы подошли к самому главному.
Крымский снова щелкнул пультом, проекция разрушенного планетохода растворилась в воздухе
– Многих интересует: а правда ли, что треонцы – это гигантские пауки? – Он развел руками. – Давайте сами посмотрим.
Щелк! В воздухе загорелась и погасла тысяча искр, и проектор загрузил новое изображение. Существо, действительно походило на паука. Четыре пары согнутых в узловатых суставах лап. Большое вытянутое брюшко, покрытое редким рыжеватым пушком. Но на этом сходство заканчивалось, так как там, где у паука находились глаза и хелицеры, у треонца оттуда вытянулся наверх еще один отдел его тела. Он был очень похож по форме на человеческий торс, слегка приплюснутый, с ярко выраженными плечами, и парой длинных рук. И венчала все это осиная голова с мощными жвалами.
Группа ахнула.
–Профессор, что это за… существа? – Спросил кто-то.
–Ну, молодой человек, это малоизученная инопланетная форма жизни, и еще рано делать какие-то выводы о ее принадлежности к тому или иному виду и классу. Впрочем, один не очень умный, – Крымский осекся. – Хотя нет, это, наверное, будет слишком грубо. Назовем его человеком, который не понимал, о чем говорит. Так вот, этот человек назвал райлов арахноидами. И во всех докладах, во всех отчетах теперь используется именно это слово. Поэтому, видимо, так мы их и окрестим.
Первая неделя в учебном центре далась тяжело. Особенно изматывали силовые тренировки. Некоторые даже хотели сдаться и уехать домой. К счастью, они передумали. Одних переубедили друзья, других – руководство. После этого интенсивность тренировок все-таки немного понизили. Но не для всех. Сильвера и еще нескольких человек кто-то посчитал полноватыми, и им назначили дополнительный час занятий физкультурой.
Однажды пришли люди из технологического бюро, и сняли со всех мерки. Сказали, что по ним изготовят спец костюмы. После этого категорически запрещалось сильно худеть или поправляться. Сильвер был счастлив – его мучения, наконец, прекратились.
– Треонцы долгое время строили свои жилища под землей, – говорил Крымский на одной из лекций. – Только несколько веков назад они выбрались на поверхность. Тогда самые богатые дома, чтобы подчеркнуть свое превосходство над остальными начали возводить свои поместья прямо под солнцем. Со временем это стало хорошим тоном, и каждая уважающая себя семья должна была иметь дом на поверхности. Это дало сильнейший толчок для развития технологий. С одной стороны – выкопанная абы как сырая пещера, ограниченная слоем слишком твердой породы, освещаемая лишь светом лампы. С другой – дом под открытым небом, форма и размеры которого ограничивались только фантазией зодчих и кошельком хозяина. Это был золотой век треонской архитектуры. Каждый хотел иметь самый высокий, самый красивый самый просторный дом.
Во время примерки спец костюмов Михей радовался, как мальчишка. Встроенные терморегуляторы, влагоуловители, медико-диагностический монитор, воздушный фильтр. Но самое крутое – конечно, экзо скелет. Сложная система датчиков улавливала электрические импульсы, возникающие на поверхности тела при движении, и искусственные мышцы в точности повторяли каждое действие человека. Михей сделал несколько шагов, подпрыгнул на месте. Тело казалось таким легким, почти невесомым. Он рассмеялся. У остальных реакция была аналогичной.
– Здорово, да? – Сказал парень из бюро. – Жаль только на Треоне от этой легкости почти ничего не останется. Силы бионики едва хватит, чтобы перекрыть избыточную гравитацию.
Но его слова не возымели эффекта, и группа продолжила играться и экспериментировать.
– Как я уже говорил, суровые условия вынуждают треонцев вести непрерывную борьбу за жизнь. С древнейших времен племена райлов вели кровопролитные войны. Отдельные кланы заключали союзы с другими домами, развивалась торговля, дипломатические отношения. Некоторые союзы распадались, другие крепли, становились сильнее. Со временем такие союзы образовывали провинции, которые можно назвать первыми государствами, или, как их называют сами треонцы – колониями. Современная треонская колония – это множество таких провинций, объединенных властью одного лидера – патриарха. Политическая система колонии представляет собой что-то вроде конституционной монархии. Сейчас трудно сказать, приживется ли там демократия. В любом случае, мы не намерены навязывать им свои взгляды.
Дни проносились со скоростью света, незаметно пролетела осень. Ветер все еще метал по улицам последнюю листву, тоскливое серое небо, казалось, вот-вот разверзнется снегопадом. Подернутый льдом асфальт едва слышно хрустел под ногами. Начинало смеркаться, холодный иссиня-белый свет фонарей заливал площадку.
Михей, поежившись, расправил воротник куртки. До отправки оставались считанные дни. Его одолевало волнение, временами перерастающее в страх. Мысли о предстоящем пробирали до дрожи. Чувство ответственности тяжелой гранитной плитой давило на плечи.
– Неужели, – промолвил он. – Неужели это все на самом деле?
Вик посмотрел на друга, но ничего не ответил.
– Все еще не верится, – продолжал Михей. – Кажется, еще вчера мы были рядовыми инженерами на Байконуре, работали на совесть, получали за это свои кровные, тратили, как умели. Жили, в общем, обычной жизнью. Сегодня же мы в самом центре чего-то большого. Чего-то настолько великого, что оно затмит собой даже первый полет человека в космос. Ты понимаешь?
Вик уныло хмыкнул. Он шел, засунув руки в карманы брюк и опустив голову. Пар маленькими клубами вырывался из его носа.
– Ты кажешься таким спокойным. Будто не ты первым ступишь на землю другого мира.
Сильвер вдруг поднял голову, и остановился.
– Спокойным? – Воскликнул он. – Да у меня поджилки трясутся!
Он прервался, тяжело вздохнув, и продолжил через секунду более ровно и спокойно.
– И зачем я согласился на это. Каждый день жалею. И чем ближе день вылета, тем сильнее жалею. Им надо было сразу предупреждать, что это за место, как там может быть опасно, и какие эти райлы страшные.
– А, вот ты о чем, – улыбнулся Алмаев. – Нашел, о чем волноваться.
– Я вообще-то, не только за себя отвечаю. У меня семья. Если со мной что-то случится, кто о них позаботится?
– Да ничего с тобой не случится. Тебе повезет, если ты вообще увидишь райла.
– Почему? – Недоверчиво прищурился Вик.
– Сам посуди – график работ жесткий, все расписано чуть ли не по минутам. Треонцы, даже если бы захотели помочь, только путались бы под ногами. К тому же, вряд ли, кроме наших послов, кто-то будет тесно общаться с аборигенами. Мы просто будем делать свою работу, и тихонько поглядывать на них со стороны. Так что, в лучшем случае увидишь треонца метрах в десяти.
Сильвер задумчиво погладил подбородок.
– Может, ты и прав, – согласился он. – Я как-то об этом не подумал.
– Ну. Зато представь, как будет гордиться тобой твой сын. Да ему все друзья обзавидуются, что у него такой папа.
– Верно, – сказал, улыбаясь, Вик. – А знаешь, что? Нужно будет обязательно сфотографироваться с треонцем.
«Быстро же он успокоился, – подумал Михей. – Однако, он в чем-то прав. Мы отнюдь не на курорт собираемся. Это на бумаге все просто – планы, графики, сроки. Но разве когда-нибудь что-нибудь идет строго по плану? Как там у Мерфи: «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так».
– Так ты, правда, думаешь, что там будет не плохо? – Еще раз удостоверился Вик.
– Конечно. Еще улетать не захочешь. – Михей взглянул в небо. Там, за облаками, в сотне световых лет от Земли, ждал своих гостей таинственный Треон.
– Первой на связь с нами вышла Большая Колония – крупнейшая держава на Треоне. – Это была заключительная лекция профессора Крымского. – В основном с ней мы и ведем дела, на ее территории развернем нашу базу. Это одно из сильнейших и наиболее развитых государств Треона. Оно имеет большую власть и пользуется авторитетом в своем мире. Из всех других колоний, только она сможет обеспечить нам наибольшую безопасность. Кроме того, крайне удачно ее географическое расположение. Как вы знаете, космодром желательно строить ближе к экватору. Поэтому, этот фактор тоже сыграл большую роль. И самое главное, из всех колоний, вышедших на контакт, Большая Колония показалась нам самой адекватной и миролюбивой. Ввиду всех этих факторов сотрудничать мы будем только с ней. По крайней мере, на первых этапах проекта.
Глава 3
Ракета мягко стартовала, гравигенные генераторы разгоняли ее так плавно, что Михей почти не чувствовал ускорения. Они толкали вверх не только сам транспорт, но и все, что находилось внутри – экипаж, пассажиров, груз. Любая мелочь, не зафиксированная в своем положении, может вдруг взлететь в воздух. Поэтому было так важно перед полетом проверить, чтобы нигде не осталось никаких не закрепленных предметов. Михей, работая с гравигенными модулями, знал все это. В теории. На собственном опыте он испытывал это впервые.
Через несколько минут сопротивление воздуха достигло пика. Чтобы продолжить взлет нужна была дополнительная тяга. Запустились вспомогательные двигатели. Ракета дернулась. Это был самый опасный момент полета. При старте реактивных двигателей, вектор силы мог сместить ракету с вертикальной оси и тогда бы произошла катастрофа. К счастью, такого не случалось уже довольно давно.
Кабина наполнилась легким гулом. Ракету сотрясла мягкая дрожь. Михея вжало в кресло, дыхание перехватило. Но через несколько секунд все стихло, гул стал едва слышен, дрожь отступила. Дышать тоже стало легче. Он все еще чувствовал небольшую перегрузку, но она была гораздо слабее, чем на тренировках в учебном центре. Критический момент был позади.
Через несколько минут транспортник «Прима» пристыковался к космическому фрахтеру[1 - От нем. Frachter – грузовое судно.] «Атлант». «Атлант» был спроектирован и построен специально для Треонской экспедиции. Он мог нести на своем борту до четырехсот пассажиров, пять тысяч кубометров груза, и несколько тонн собственного исследовательского оборудования и аппаратуры, а на фюзеляже он нес грузовой шаттл «Юрий». Это было самое большое космическое судно в истории. И второй по величине искусственный космический объект, после пространственного искривителя.
Группа перебралась в пассажирский отсек фрахтера. Здесь было достаточно просторно, по крайней мере, в сравнении с тесной кабиной транспортника. Отсек имел несколько залов, отделенных друг от друга гермодверьми. В каждом зале стояли ряды кресел, как в самолете. Потолок, пожалуй, был низковат, но в целом – очень уютно. Удобные кресла-коконы с изменяемой геометрией делали пребывание в невесомости максимально комфортным. Над каждым сиденьем разместился светильник, кондиционер, выдвижной экран с наушниками. Настоящий бизнес-класс.
Группа расселась по местам. Экипаж «Атланта» заканчивал последние проверки и приготовления. На Земле скрестили пальцы. Наконец, с фрахтера доложили:
– К старту готовы! Ждем вашего разрешения.
– Старт разрешаю, – отозвались на том конце. – Счастливого пути!
«Атлант» проснулся. Из сопел разгонных двигателей вырвались яркие оранжевые молнии. Корабль мягко сошел с орбиты и, стремительно набирая скорость, вышел на курс.
– Поехали, – подумал Михей.
Полет до искривителя занял чуть более сорока часов. Совсем не плохо. Космический шлюп «Коперник» проделывал этот путь почти за трое суток. Фрахетр дернулся, включив тормозные двигатели. Несколько часов понадобилось, чтобы сбросить скорость до минимальной. Корабль медленно приблизился к монструозной конструкции.
Пространственный искривитель. Два блестящих вытянутых модуля, длинной почти километр каждый, напоминали рельсы. Расположившись параллельно друг другу, удерживаемые в таком положении какой-то чудовищной недоступной для понимания обычного человека силой, они образовывали своеобразный коридор. Это чудо научной мысли потребляло колоссальное количество энергии. Комплекс был полностью автоматизирован – ни единого человека персонала. Только группа сервисных инженеров время от времени прилета провести планово-профилактический ремонт. И все это, весь научно-технический потенциал человечества, сконцентрированный в тысячах километров от Земли, служил лишь одной цели. Поддерживать открытой червоточину.
«Атлант» вошел в коридор между двумя «рельсами».
Увидеть вход в пространственно-временной туннель невозможно. Его можно только обнаружить по изменениям в гравитационном, радиационном, и электромагнитном полях.
На фрахере не было необходимого оборудования, поэтому он подал запрос искривителю. Автоматика комплекса сообщила, что червоточина стабильна, и дала разрешение на переход.
«Атлант» неспешно двигался к концу коридора.
Михей не знал, как происходит скачок через кротовую нору, но думал, что при этом ничего особенного не случается. И вдруг он заметил, что дальний конец зала будто бы пришел в движение, и стал отдаляться. Как если бы это было изображение на экране, и камера вдруг отъехала чуть дальше назад. Михей заметил некую незримую плоскость, за которой происходили эти метаморфозы. Перед этой плоскостью ничего необычного не наблюдалась, позади нее все выглядело как через линзу. Эта аномальная зона медленно приближалась. Стало жутко, хоть Михей и понимал, что это и есть вход в червоточину. Наконец, и он сам прошел сквозь нее, не ощутив при этом ничего необычного.
– Дамы и господа, – неожиданно раздался голос пилота. – Добро пожаловать в систему Дельта Павлина.
– Что уже? – удивился Михей. Тут и там стали раздаваться удивленные возгласы. А пилот добавил:
– Треона мы достигнем через 42 часа 30 минут.
Михей открыл глаза. Другие трое еще были пристегнуты, так что в отключке он находился максимум несколько секунд. Последнее, что он помнил – как сработали тормозные двигатели капсулы. Должно быть, тогда он и вырубился.
Десантные капсулы выстреливались из специальной пушки, помогая себе тяговыми двигателями. При идеально рассчитанных угле атаки, скорости, сопротивлении воздуха, они должны были приземлиться в зоне радиусом не более трех километров от заданной точки. Но это в теории. Реальность внесла свои коррективы.
– Михей, ты как? Цел? – Спросил его один из спутников.
– Цел, – отозвался он. В глазах еще плясали искры, но в остальном все было нормально.
– Надо выбираться отсюда, – сказал второй.
Первого звали Александр Сидорчук. Он был энергетиком. Второй – Пауль Неверман, машинист автокрана. Третьий – Джирка Джошкович – специалист по воздухотехнике. Группы составлялись из специалистов разных профессий, чтобы в случае потери нескольких капсул, потери персонала каждой специальности были минимальны.
Освободившись от привязных ремней, парни выбрались наружу. Их встретило вполне привычное синее небо, белое солнце, и бескрайнее море выгоревшей травянистой растительности. Кое-где над этим желтым океаном поднимались маленькие кочкообразные островки зелени – кустарник или карликовые деревья. Если бы Михей не знал, что он на Треоне, он и не подумал бы, что это – другая планета. Обычный пейзаж, характерный, например, для Африки. Если бы не бледные лики двух треонских спутников.
Группа осмотрелась. Место сбора было заранее отмечено факелом, дым от которого должен быть виден за несколько километров. Но на горизонте было чисто – ни следа дыма.
– Что, трудно было предусмотреть два шаттла, – ворчал Сидорчук, – а не сбрасывать нас в этих консервных банках.
– Надо проверить связь, – Вспомнил Михей. Он вернулся в капсулу и нашел радиостанцию.
Джирка уселся в тени капсулы, с компасом в руках. Пауль изучал горизонт через бинокль.
–Мама, мама. Это группа 4А. Не вижу факел. Повторяю, не вижу факел! – Отрапортовал Михей.
Все замерли в ожидании.
– Понял вас 4А. – Отозвался «Атлант». – Подождите, сейчас попробую вас найти.
Михей вытянул провод радио насколько смог – хватило как раз до двери капсулы – и уселся на порог.
– Подождем, – сказал он.
– Парни, – позвал вдруг Сидорчук. – Смотрите!
Он указал пальцем куда-то в небо. Михей, Джирка и Пауль подскочили к нему, глядя в указанном направлении. Там, далеко в небе, виднелась маленькая черная точка под белым куполом. Еще одна капсула.
– Наши, – сухо подметил Пауль, разглядывая объект через бинокль.
– Тебе понадобился бинокль, чтобы понять это? – Съязвил Сидорчук.
Пауль будто и не заметил насмешки.
– Интересно, кто ближе к точке сбора, они или мы?
– Ладно, хватит прохлаждаться, – с серьезным видом сказал Джирка. Он был выбран старшим группы, и, похоже, пришло время ему вспомнить об этом. – Надо собираться.
Они открыли багажное отделение в днище капсулы, вытащили рюкзаки. Кроме того, прихватили из кабины огнетушитель, на всякий случай, а также ломик и топор. Проверив сохранность содержимого рюкзаков, сложили их возле капсулы, и стали ждать. «Атлант» вышел на связь минут через десять.
– Окей, 4А, я вас нашел. Двигайтесь на северо-восток, азимут тридцать. Расстояние примерно восемь километров. Как поняли, прием?
– Понял тебя. Азимут тридцать. Восемь километров. Спасибо.
– Удачи.
Склон поднимался вверх под небольшим углом. Высокая до колена густая трава цеплялась за ноги. Там в зарослях то и дело что-то стрекотало, жужжало или пищало. Над головой кружили какие-то странные противные мухи. В небе время от времени пролетали то ли птицы, то ли большие жуки.
Шли друг за другом. Джирка впереди, за ним Пауль, потом Михей, и в хвосте – Сидорчук. Солнце поднималось все выше. Датчики температуры показывали плюс тридцать пять. Но костюмы поддерживали внутренний микроклимат, поэтому жара не чувствовалась абсолютно. Да и парень из бюро техобеспечения, похоже, солгал, сказав, что экзоскелет лишь компенсирует избыточную гравитацию Треона. Кое-что сверх этого, должно быть, осталось, так как пятнадцатикилограммовый рюкзак казался легче раза в полтора.
– Интересно здесь есть хищники? – Задался вопросом Пауль.
– Надеюсь, мы этого не узнаем, – недовольно буркнул Сидорчук.
– Я тоже. Но я к тому, что они могли бы дать нам хотя бы одно ружье, или винтовку. А если мы, как тот планетоход, нарвемся на психованного аборигена с топором?
– Ты бы заткнулся, а? – Рявкнул Джирка.
Пауль, кажется, обиделся, но ненадолго. Через несколько минут он снова забрюзжал: «А что, если какой-нибудь грузовой контейнер потеряется или разобьется? А что, если половина наших ребят погибло? А что если… А вдруг…»
Вскоре группа добралась до вершины склона. Оттуда, с высоты, открывался неплохой обзор местности. Парни осмотрелись, Пауль снова вооружился биноклем. Где-то вдалеке, за следующей вершиной, чернела неровная полоска густого дыма. Это немного приободрило их, подстегнуло. Цель еще далека, но ее теперь хотя бы видно. Группа поспешила вперед.
Преодолев следующий холм, они вышли на равнину к точке сбора. Шаттл уже был на месте. Он приземлился точно в заданной зоне. Крылья с изменяемой геометрией и четыре реактивных двигателя с управляемым вектором тяги позволили совершить мягкую посадку, обеспечив сохранность дорогостоящего оборудования и техники. Вокруг него уже кипела работа. Шныряли туда-сюда погрузчики с ящиками и контейнерами, чуть поодаль начал разворачиваться палаточный городок. От шаттла в разные стороны расходились следы протекторов – должно быть, тягачи разъехались на поиски грузовых капсул.
Руководил работами Влад Брайтхед. Он внимательно осматривал накладные, отмечая что-то в своем планшете. Алмаев с группой подошли к нему.
– Вы у нас кто? – Вместо приветствия спросил Влад.
Парни назвали имена и специальности.
– Хорошо. Значит, вы трое, – он указал на Михея, Джирку и Пауля, – останетесь здесь, поможете с палатками. Ты, – обращаясь к Сидорчуку, – найди Мидхата, он должен быть в голове шаттла, он скажет, что делать, займетесь генераторами. Надо сегодня успеть хотя бы освещение по периметру провести.
«Вот так. С корабля на бал. – Подумал Михей. Он вдохнул полной грудью, повел головой из стороны в сторону. Он не чувствовал ни восторга, ни радости, ни волнения. Ничего такого, что должен был бы чувствовать тот, кто два часа назад десантировался на незнакомую планету. – Ну здравствуй, Треон!»
Глава 4
База «Треон-1» представляла собой большой пятиугольник, в вершинах которого расположились ангар, космодром, жилой городок, исследовательская станция, медицинский центр, а внутри, почти по всей его площади, перечерченное сетью дорог, находилось поле коллекторов солнечной электростанции. Сейчас еще мало что напоминало эту картинку – только общие черты. Вот появились «гнезда» гравигенных модулей, потянулись вверх стены центра управления, вот наметились ряды стоек для коллекторов, появились каркасы жилых боксов, вот выросли «скелеты» медицинского центра и исследовательской станции. Строительство шло полным ходом, график был плотным, и свободного времени было совсем не много.
За прошедшие несколько недель Михей успел немного переварить и осознать происходящее. Он чувствовал гордость, и какое-то по-детски радостное возбуждение. Впервые он почувствовал это в день прибытия, после встречи с треонцами. Они появились ближе к вечеру, когда группа немного обустроилась, разбила лагерь. Поприветствовать землян пришла небольшая делегация. Возглавлял ее Владыка Пустоши – патриарх Большой Колонии. На нем был парадный мундир, украшенный аксельбантами, серебряными цепями, пестрыми нашивками на груди, и неким подобием эполетов на плечах. Кое-кто из его свиты был одет в похожие, но не столь богатые одежды. Остальные были закованы в легкие эмалированные доспехи с массивными наплечниками, декорированные различными узорами в виде животных, птиц, либо абстрактным орнаментом. Все без исключения райлы были вооружены холодным оружием – мечами или топорами.
Видеть треонца на фотографии, или даже на трехмерной голографической проекции – это одно. Крымский показал десятки, если не сотни, различных снимков. Так что Михей был уверен, что уже привык к их виду. Но увидеть треонца воочию, в паре метров перед собой – это совсем другое. Алмаев был потрясен. Райлы действительно были огромными. Размах ног – метров пять-семь, не меньше. Большие пятипалые ладони, пожалуй, могли бы полностью обхватить человеческую голову. Черные с медным блеском жвала, должно быть, легко могли перекусить небольшое бревно. Две пары черных глаз, казалось, смотрели сразу всюду. «Интересно, – подумал Михей, – а кого они видят в нас. Мерзких двуногих уродцев, которых они на свой страх и риск пустили в свой дом? Жалких немощных букашек, заслуживающих только сочувствия и жалости? Смешных неуклюжих коротышек? А может богов, которые спустились с небес, чтобы преподнести им свои дары?»
– Приветствую вас, земляне отважные. – Сказал тогда Владыка. Его голос звучал как скрип старого дерева. – Я хотел вас лично встретить сегодня, убедиться, что вы благополучно добрались. Как посадка прошла?
Машинный голос переводчика звучал в шлемофоне, почти заглушая голос Владыки. Перевод был несколько корявым, нескладным, но в целом понятным.
Владыка сказал, что его солдаты будут патрулировать периметр вокруг базы, достаточно далеко, чтобы не мешать и не смущать людей своим видом. Он просил не стесняться и, если понадобится какая-то помощь, обращаться к его адъютанту Хоросу.
Затем руководитель экспедиции Гаг Лэнсли и Владыка Пустоши разговаривали тет-а-тет, тихонько прогуливаясь вокруг лагеря. Свита Владыки повсюду следовала за ними, держась несколько позади, и, временами поглядывая на пришельцев.
После того дня треонцы почти не показывались. Михей изредка замечал где-нибудь вдалеке патрульных. Иногда приезжали гусеничные грузовики, привозили воду в бочках, песок, щебень, арматуру и прочие материалы. И только Хорос регулярно появлялся на территории базы. Он приходил почти каждый день, узнавал, как продвигается работа, спрашивал, не нужно ли чего. Его интересовали технологии землян, как, что работает и для чего оно нужно. Сам он тоже охотно отвечал на любые вопросы, и вообще, производил впечатление приятного, общительного, доброго «человека». К сожалению Лэнсли, когда замечал Хороса, всегда старался переключить его внимание на себя, вывести на разговор на «разрешенные» темы. Но тот, похоже, его общество находил малоприятным, и старался поскорее уйти. Бывало, через какое-то время, он появлялся где-нибудь в другой части базы, но чаще всего он возвращался лишь на следующий день.
Михею понравился Хорос. Он был интересным собеседником, хорошим рассказчиком и внимательным слушателем. Он схватывал все на лету, у него была прекрасная память, и живой активный ум, которому было интересно все на свете. Через какое-то время Михей поймал себя на том, что уже не замечает отталкивающей внешности треонца, что сумел разглядеть за ней доброе сердце и открытую душу. Алмаев искренне порадовался этому. Разве это не чудо, что два абсолютно разных существа с планет, разделенных миллиардами километров, могут вот так запросто общаться, не обращая никакого внимания на все различия.
– Ну ты там скоро, нет? – Поторапливали парни.
– Еще чуть-чуть, – донесся тихий голос Михея.
– Ты это уже говорил полчаса назад. Давай пошли, потом доделаешь.
– Дайте мне еще минут пять.
– Знаем мы твои пять минут. Бросай все, время – обед.
– Так вы идите, я вас догоню.
– Хорошо, смотри сам. Мы пошли.
В тесном коммуникационном канале было не развернуться. Сидя на корточках, он едва мог вытянуть веред руки. Ноги страшно затекли, но Михей старался не обращать на это внимание. Он хотел закончить работу, чтобы не лезть сюда второй раз. Он вытянул из пучка кабелей еще один.
Закончив с подключением, он принялся за настройку прошивки. Он вытащил небольшой планшет и какое-то крошечное устройство, которое он вставил в разъем на плате. Все проверки и настройки заняли еще четверть часа, после чего Михей со спокойной душой, чистой совестью и с довольной улыбкой на устах выбрался на свежий воздух. И был немало удивлен, увидев Хороса.
Михей окликнул и поприветствовал треонца. Тот ответил, двукратно ударив себя кулаком в грудь, и одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние. «А это больше десяти метров», – отметил для себя Михей.
– Ты что здесь делаешь? – Спросил он.
– А где все? – вопросом ответил Хорос.
– Обедать ушли.
– А ты? – Треонец подогнул ноги, опустившись до уровня человека.
– Да так, заканчивал работу. А ты кого-то искал?
– Нет. Я хотел узнать все ли хорошо.
– Ясно. Ну, на нашем объекте все нормально. За остальных не знаю. Кстати, как там обстановка вокруг? Врага не видно?
Хорос хрюкнул – то ли усмешка, то ли рык в знак ненависти к врагу.
– Можешь быть спокоен. – Заверил он, погладив рукоять меча.
– Слушай, давно хотел спросить: почему вы носите мечи? Это что, дань традициям, или какой-то символ?
– Странный вопрос, – честно сказал треонец. – Меч – это меч. И символизировать он может лишь одно – смерть!
– Так вы что, все еще используете их в бою.
Хорос снова хрюкнул – должно быть, это все же усмешка.
– Конечно.
– Но почему? Они же… – Михей задумался, подбирая слова. – Я хочу сказать, стрелковое оружие на много эффективнее. С мечом у тебя мало шансов против врага, вооруженного винтовкой, да или хотя бы пистолетом.
– Ты так думаешь? – Спокойно спросил райл.
– По-моему, это очевидно.
Хорос поскреб пальцами под жвалами, совсем как человек, который, задумавшись, поглаживает подбородок.
– Может быть, наша тактика слишком отличается от вашей. Позволь я объясню тебе. Что это у тебя в руках?
– ящик с инструментами.
– Возьми его как будто держишь винтовку. – Хорос встал на ноги и извлек меч.
Михей перехватил черный продолговатый чемоданчик, уперев один край в плечо, а другой, направив на треонца. В ту же секунду мощный удар длиннющей лапы выбил «оружие» у него из рук.
«Так вот, что ты затеял, – подумал Алмаев. – Хочешь поиграть в войнушку. Ну давай поиграем».
Глядя на треонца, он вдруг сделал рывок и прыгнул к «винтовке». Схватив ящичек, он перекатился на спину, поднимая «ствол», и направил его на Хороса. Михей уже открыл рот, чтобы крикнуть что-то вроде «Бэнг!Бэнг!» или даже «Ты-ды-ды-дыщ!», тем самым обозначая свою победу. Но тут перед глазами что-то промелькнуло, в ладони отдало болью, а ящик вдруг куда-то делся, и через секунду гулко рухнул метрах в пяти слева. «Ударил плоской стороной меча», – понял Алмаев. Тут ему бы следовало остановить эту глупую игру, но проигрывать Михей не любил. Резко вскочив на ноги, он рванул за своим «оружием». Останавливаясь, заскользил по гравию, одновременно нагибаясь, готовый подхватить «винтовку». Правда, будь это настоящая винтовка, из нее уже вряд ли можно было бы выстрелить. Верхнюю крышку ящика перечеркнула V-образная трещина, край откололся, и часть инструментов вывалилась наружу. Но игра тем и хороша, что на такие мелочи можно не обращать внимания.
Схватив «винтовку», Михей краем глаза заметил, что Хорос стоит на прежнем месте, и подумал: «Ну все, тебе хана!» Но не успел он выпрямиться, как треонец оказался у него по левую руку. И Михей замер, как замер бы любой на его месте. Ведь под подбородком у него застыло, обжигая холодом, широкое лезвие треонского фламберга[2 - Фламберг – меч с клинком волнистой (пламевидной) формы.]. Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем Хорос опустил меч и сказал:
– Думаю, достаточно.
– Достаточно, – выдохнул Михей, признавая поражение.
– Теперь ты понимаешь? Не всегда пуля сильнее меча. Если стрелок хорошо закрепился и пристрелялся, так, что к нему не подберешься, или если у меня не будет достаточно пространства для маневров и прыжков, как, например, в тесных пещерных коридорах, тогда разумно воспользоваться пушкой. И чем больше – тем лучше. Но иногда, как сейчас с тобой, меч быстрее и вернее пули.
– Верю, – развел руками Михей. – Теперь сомнений нет.
– Жаль, что так вышло, – Хорос указал мечом на сломанный ящик.
Алмаев уже и забыл про него.
– Да уж, – протянул он, оценивая повреждения. – Хотя… Тут и там подклеить – будет как новенький.
– Могу я как-то загладить свою вину? – Вежливо спросил треонец.
– Да брось, не бери в голову, – махнул рукой человек.
– В голову?
– Это значит не волнуйся. Ничего страшного.
– Все же я хочу рассчитаться с тобой. Можешь сломать какую-нибудь мою вещь.
– Да я же сказал – все нормально. А хотя знаешь что?
– Слушаю тебя.
– Если хочешь, чтобы мы были в расчете, принеси завтра какой-нибудь вашей еды. Сможешь?
– Еды?
– Да.
– И все?
– Ну да.
– Договорились. Я принесу.
Треонская ночь полнилась звуками. Вот где-то вдалеке крикнула птица, вот внизу застрекотал кто-то, вот что-то прожужжало над головой. На душе было так спокойно и легко. Дневная суета осталась где-то там, внизу. Михей наслаждался чувством единения с природой, с Вселенной. Будто каждый звук, каждый шорох, каждый лучик света каждой звезды был частью его самого. Ночная тьма казалась плотной, почти материальной, даже живой. Создавалось ощущение, что прикоснулся к чему-то большому. Что познал какую-то великую тайну, приобрел знание. И теперь, обладая этим знанием, никогда больше не посмотришь на мир как прежде.
Он сидел неподвижно, боясь спугнуть это ощущение. Здесь, наверху, весь остальной мир казался игрушечным, а все его проблемы и заботы надуманными. Последнее время Михей часто забирался сюда. Он никак не мог привыкнуть к режиму – сутки на Треоне длились тридцать четыре земных часа. На ночной сон отводилось восемь часов. В разгар дня, когда температура воздуха поднималась до шестидесяти градусов, делался перерыв на четыре часа. Михей, как и все, спал в эти перерывы, и потом ночью подолгу не мог уснуть. Тогда он отправлялся побродить по окрестностям. Однажды ноги завели его на стартовый комплекс космодрома. К тому моменту башня обслуживания уже была достроена, и Михей подумал почему бы не забраться туда. Вскоре это место стало для Михея особенным. Только там он мог побыть наедине с самим собой, оторваться от будничной суеты.
Михей довольно вздохнул, и перевел взгляд на небо. Он любил смотреть на звезды, на два Треонских спутника, названных просто Холодный и Кровавый. Холодный – серебристо белый, испещренный кратерами, походил на пятно света на песке, выхваченное из тьмы лучом карманного фонаря. Кровавый был поменьше и имел буро-красный оттенок, будто свежая рана на теле небес. Вид незнакомых звезд завораживал, возбуждал фантазию. Сколько там еще систем, в которых есть жизнь. Сколько открытий ждут своего часа. Сколько загадок жаждут быть разгаданными. Эти мысли пробирали до мурашек. Алмаев чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. «Все-таки как мне повезло, родиться в такое время», – думал он.
На востоке небо посветлело и залилось алым. Тьма быстро отступала под натиском первых лучей. Теплый свет окрасил земли на горизонте в бледно розовый. Эта цветная полоса, будто лужа разлитой краски, плавно растекающаяся по полу, увеличивалась с каждой секундой,
«Красиво», – думал Михей, скользя взглядом вдоль горизонта. Вдруг на одном из холмов на севере он увидел группу треонцев. Они выполняли какие-то странные движения, перенося вес тела с одной стороны на другую, плавно двигали руками, как будто упражнялись в кунг-фу.
«Хм, интересно. Надо будет расспросит Хороса об этом», – подумал Михей. Понаблюдав за арахноидами еще немного, он заторопился назад – скоро подъем.
– Да, денег не пожалели, – констатировал Сильвер, ковыряясь в щитке. – оборудование топовое.
– Угу, – согласился Михей. – Как думаешь, это все выдержит здешние температуры?
– А куда оно денется?
– Не знаю.
– Подай бокорезы, – попросил Сильвер.
Михей вложил инструмент ему в руку, вздохнул и обвел взглядом стартовый комплекс.
– Просто нас бросили здесь без запасного плана. Ну, знаешь, мы же не сможем выбраться отсюда, пока не достроим космодром. Да и потом, что, если кто-нибудь ошибся в расчетах и мощности гравигенов не хватит.
– Ты говоришь, прям как тот крановщик, Неверман. Знаешь его? Тоже вечно понапридумывает всякого. Мощности не хватит… Мощности достаточно!
– Ну да. Ты прав, – согласился Михей. – Просто… Не знаю, как-то мне не спокойно.
– Ты просто устал. – Уверенно заявил Вик. – Почему ты не спишь ночами? Куда ты вечно пропадаешь?
– У меня бессонница. Иногда могу всю ночь пробултыхаться, так и не поспав ни минуты.
– Дай маленькую отвертку крестовую, – снова попросил Сильвер.
Михей протянул напарнику отвертку и продолжал:
– Хожу, гуляю, чтобы как-то скоротать время. Здесь очень красиво, особенно по ночам.
– Меньше спи днем.
– Все спят. Заняться нечем. И потом, после бессонной ночи днем глаза сами закрываются. Порочный круг.
– Попей какие-нибудь даблетки.
– Не-ет, – отмахнулся Алмаев. – Не люблю я.
Сильвер только хмыкнул и пожал плечами.
– Дело твое, но, если так будет продолжаться, долго ты не продержишься.
– Днем-то я сплю хорошо. Может, моему организму этого достаточно.
Вик отошел от щита, вытянул руки вверх, потянулся, кряхтя от удовольствия и спросил:
– Сколько там времени?
– Самое время передохнуть, – ответил Михей, не глядя на часы. – Вон, кстати, и Хорос идет. Он сегодня обещал принести какой-нибудь еды.
Вик, Михей и еще несколько парней спрятались в технической шахте, как подростки собравшиеся покурить. Всего лишь необходимая мера предосторожности – им строго настрого запретили есть местную пищу. Если Брайтхэд или Лэнсли увидят или узнают, оштрафуют всех.
Михей открыл небольшую цилиндрическую коробочку. В ней лежало несколько круглых сухих лепешек, похожих на хлебцы. Улук – как назвал лепешки Хорос – представлял собой прессованную массу из различных насекомых. Улук был очень соленым и на вкус напоминал сушеную рыбу.
В другой коробочке лежали куски вяленого мяса, жесткого, как ремень, и совершенно безвкусного.
Третьим блюдом были консервы. Не без труда вскрыв жестяную банку, парни увидели содержимое – что-то похожее на слизняков в густом соусе с маленькими желтыми шариками. Все это имело довольно неприятный запах, и выглядело отвратительно.
– Ну, кто первый? – Спросил один из собравшихся.
– Не-е-е. Я не враг своему здоровью. – Ответил другой.
– Может ты? – Обратился первый к Сильверу.
– Я – пас. – Вик покачал головой.
– Давай ты, Михей.
Михей не решался.
– О-о. Ну вы даете, – разочарованно протянул тот. – И вы называете себя мужиками?
Он выудил из банки одного слизняка, не самого большого, хотя и не маленького.
– Смотрите как надо, – гордо сказал он и отправил «вкусность» в рот.
В следующую секунду его лицо изменилось, сморщилось, как если бы он выпил уксус. Он сделал несколько движений челюстью и заставил себя проглотить мерзость, с трудом подавив рвотный рефлекс. Весь красный, в поту он тяжел дышал.
– Ну, кто следующий? – Спросил он, вставляя слова между вдохами.
Минуту длилось неловкое молчание, после чего Михей, наконец, сказал:
– Да ну на хер, – развернулся и пошел к выходу.
– Это слишком, – подхватили остальные.
– Э-э, да вы чего? Так не честно! – Запротестовал съевший слизня.
Но все уже выбирались из шахты.
– Козлы, – обиженно кинул он им вслед, и тоже направился к выходу.
Глава 5
День подходил к концу. Плотный, как кисель, дневной зной уступил место легкой ночной прохладе. Михей укладывался спать. Спали на Треоне в специальных саркофагах, заполненных вязкой жидкостью – так легче переносилась повышенная гравитация. Было не очень удобно, но выбирать не приходилось. Михей снял костюм, чтобы натянуть непромокаемый комбинезон, как вдруг погас свет, и раздался пронзительный вой сирены. Вик и Руслан – программист – повыскакивали из своих саркофагов.
– Что за…? – Недоуменно буркнул Михей.
– Это… Это тревога? – Вик пытался прогнать сон, растирая лицо ладонями.
– Одеваемся. Быстро. – Скомандовал Михей.
Парни выскочили на улицу. Фонари не горели, было темно, как в гробу. Только на севере, там, где находился медцентр, полыхало пламя. Послышались выстрелы. Люди выбирались из своих вагончиков, не понимая, что происходит. Кто-то вспомнил инструкцию, и сказал, что нужно бежать на космодром, к шаттлу.
По пути они встретили Лэнсли. Он был без шлема, и казалось, слегка тронулся умом.
– Нам конец, нам конец, – повторял он. Двое крепких парней закинули его руки себе на плечи, и повели с собой. Выстрелы приближались, что-то взорвалось на электростанции. Кто-то закричал:
– Что происходит? Кто на нас напал?!
Лэнсли вдруг рассмеялся. Страшно, истерически.
На космодроме зажегся свет, задвигались лучи прожекторов.
– Там кто-то из наших! – обрадовался Вик. – Быстрее туда!
На подходе к шаттлу их на секунду ослепил прожектор. Впереди послышался крик:
– Быстрее!
Парни ускорились. Вокруг шаттла были развернуты оборонительные сооружения. Из-за них показались солдаты из группы безопасности. «Сюда, в укрытие!» – крикнул один из них.
Забежав за заграждения, они остановились.
– Что случилось? – спросил Михей у лейтенанта.
– Некогда объяснять, – ответил тот. – Они уже близко.
Он показал рукой в сторону армейской палатки под крылом шаттла:
– Вон там оружие, разбирайте. – Сказал он и добавил куда-то в сторону, – Гуз, помоги им.
– Но… – Кто-то было хотел возразить, но лейтенант рявкнул:
– Быстрее, вашу мать!
Откуда-то из тьмы появился Гуз.
– Не стоим, не стоим! За мной! – Прикрикнул он и направился к палатке.
Парни пошли за ним. Кто-то вновь спросил:
– Да что происходит, в конце концов? Это треонцы? Почему они напали?
– Это треонцы? – Передразнил Гуз. – А кто же еще, по-твоему?
– Но зачем?
– Откуда мне знать! Да и какая разница? Иди-ка лучше помоги мне.
Он открыл клапан палатки, и втолкнул любопытствующего внутрь, тут же последовав за ним. Через минуту они вытащили наружу два больших ящика из металлопласта. Гуз набрал кодовую комбинацию на одном, на другом, и открыл их.
– Разбирайте, – сказал он. – На всех хватит.
Михей подошел ближе. В ящиках лежали винтовки. Он взял одну и протянул Паулю, который оказался рядом.
– Давайте-давайте, разбираем, – велел он.
Убедившись, что все вооружились, он взял винтовку и себе. А сам подумал: «Неужели это все на самом деле? Мечта обернулась кошмаром? Как же так?»
– Ну что замерли? – Рявкнул Гуз. – За мной!
Они вернулись к лейтенанту. Тот оглядел их и сказал:
– Так, бойцы, у нас тут критическая ситуация четвертого уровня. Надеюсь, все понимают, что это значит. Бежать некуда, помощи ждать неоткуда. Сейчас наши жизни зависят только от нас. Хотите прожить еще хоть немного – деритесь!
Раздался крик: «Они идут!»
– На позиции!
Михей занял огневую точку. Впереди замелькали тени. Солдаты открыли огонь. Что-то упало на землю в нескольких метрах перед укреплениями. Трыщь! Громыхнул взрыв. Затем еще один. И еще. Впереди засверкали огни, послышались выстрелы. Михей навел винтовку чуть выше и правее одной из вспышек, нажал на спуск. Попал или нет, он не понял, но выстрелы прекратились. Он уже наметил следующую цель, но тут прямо перед ним разорвалась граната. Он вздрогнул. В воздух взметнулись комья земли, клочки травы, и клубы пыли. А через мгновение несколько райлов, перемахнув все заграждения, оказались за спинами обороняющихся. Начался хаос. Михей краем глаза увидел, как один из треонцев ударил мечом наотмашь, плашмя. Солдата, попавшего под удар, отбросило на несколько метров. Гуз вместе с лейтенантом были расстреляны в упор. Михей поддался панике, он палил без разбору, почти не целясь. Внезапно перед ним возник Хорос. Ударом руки он отбил нацеленную на него винтовку, и тут же, схватив Михея за горло, резко развернулся и с силой бросил его на землю. Глаза застила темная пелена, легкие сжались в комок. Каким-то чудом, Алмаев сумел не выпустить винтовку из рук. Хорос пронзительно взревел, и занес меч. Михей, собрав все силы, преодолевая боль, поднял оружие и нажал на кнопку спуска. Очередь прошила тело треонца по линии от груди до головы. Винтовка Михея замолчала, индикатор загрузки магазина показывал «0».
Хорос немного осунулся, отвернул морду в сторону, но все еще стоял на ногах. Михей замер. Он взглянул на зияющую рану в голове треонца и заметил там, в глубине, странный металлический блеск. Тут Хорос выпрямился, обратив лицо к Михею. Алмаев ахнул. Через разорванную плоть виднелись стальные части, механические сочленения, какие-то трубки. Михей открыл рот, набирая больше воздуха в легкие.
– Это ки-и-иборги! – Закричал он. – Они киборги, киборги!
Он продолжал кричать, и сквозь собственные вопли вдруг услышал, будто его кто-то зовет. Сначала звучавший тихо-тихо, зов с каждым разом становился все громче и тревожнее, пока, наконец, не сорвался на крик:
– Михе-ей!
Михей, вздрогнув, очнулся в своем саркофаге. Склонившиеся над ним Вик и Руслан бормотали что-то типа «все нормально» и «все хорошо».
– Вы че? – хрипло спросил Михей по-русски.
– Ты кричал, – объяснил Вик. – Все нормально? Кошмар приснился?
Михей прокашлялся, понимая, что произошло.
– Да, кошмар, – кивнул он, а сам подумал, сгорая от стыда: «Как глупо-то, блин. Как первоклассница после ужасника. Осталось только в штаны наложить, для полноты картины. А что, собственно, приснилось? Надо же, уже толком и не помню. Стрельба какая-то, взрывы…»
– Ну ты даешь, – Руслан подливал масла в огонь. – Взрослый мужик, вроде. Что за киборги хоть?
– Точно, были же киборги, – вспомнил Михей. – А я что, это вслух кричал?
– Хех, да еще как.
– Черт, парни, не рассказывайте никому, ладно?
– А что, тебя и так, наверное, весь городок слышал.
– Мужики, я серьезно. Не рассказывайте, а? А то засмеют.
– Ну ладно-ладно. Не ссы. Не расскажем, да, Вик? Но ты помни, что теперь у нас на тебя есть компромат.
Закончив настройку, Вик приоткрыл забрало шлема и сплюнул.
– Я – все, – довольно заявил он.
– Я тоже почти. – Ответил Михей.
– Ну разве мы не молодцы? – продолжил Сильвер, присаживаясь на ящики. – Точно в срок, по плану.
– Ну вот, а ты боялся.
Из технического лаза выбрался Альфред – еще один инженер-гравигенщик.
– Ладно, вы тут заканчивайте, – сказал он. – Я пойду пока в управление сбегаю. Там еще не все готово на электростанции, и, вроде как, возможны просадки напряжения. Поэтому они просили согласовать запуск с ними. В общем, без меня не начинайте. Если что, сообщу по рации.
– Давай.
Вик устроился на ящиках поудобнее – прилег, положив под голову кейс с инструментами, и закинув ногу на ногу. Михей продолжал возиться с настройками – все стучал пальцами по экрану планшета.
– Что, мой друг, в мыслях то уже дома, небось? – Спросил он, не отводя глаз от дисплея.
– Дэ-э, -сладко протянул Вик. – Сижу на диванчике в гостиной, с бутылочкой Хайнекен. В своей квартире, в СВОЕЙ, понимаешь? Можно еще годик-другой поработать на Байконуре, накопить сыну на колледж, а потом – все. Устроюсь в какой-нибудь конторе на сорок часов в неделю. Там уже и Кейн в школу пойдет, и жена сможет выйти на работу. Будем наслаждаться жизнью…
– Прям воплощенная американская мечта.
– Именно, а что смешного?
– Так оставайся еще на полгода здесь. Заработаешь и на колледж Кейну, и на машину. Не нужно будет два года торчать на Байконуре.
– Заманчиво, конечно, но это очень долго. Не уверен, что смогу выдержать столько. Это тебе хорошо, у тебя нет семьи. Зачем тебе вообще столько денег?
– Вот ты интересно рассуждаешь! По-твоему, если семьи нет, так и денег не надо. А у меня тоже квартира, машина, и за все нужно платить. Зато, когда семья появится, у меня уже все есть, и жилье, и сбережения кое-какие. Так что можно будет сидеть на печи и в ус не дуть. Это, мой американский друг, русская мечта.
Вик засмеялся.
Тут откуда-то сзади раздался голос:
– Эй, парни!
Михей оглянулся – к ним приближался Тобиас Лэйтт – начальник транспортного цеха.
– Здорово, – приветствовал он.
– Здорово.
– Как дела, парни? – Спросил тот, явно стесняясь переходить сразу к делу.
– По-разному, – ответил Вик, который, похоже, решил поддержать беседу «ни о чем». – Как сам?
– Нормально. – Тобиас подошел к Михею. – О, Мишель, чем занимаешься?
– Михей, вообще-то, – поправил он.
– Оу, извини, Микхйэй, – ломал язык Лэйтт, пытаясь выговорить незнакомое имя. – Говорят, вы сегодня будете запускать свои гравитоны.
– А тебе-то что?
– Ну, я как бы… в общем, посмотреть просто хотел. Ну это же совсем не то, как когда сидишь пристегнутый в ракете и куда-то летишь. – Скромняга Тобиас, наконец, раскрылся. – Вы, парни, должно быть, чувствуете себя волшебниками. А что? Щелкнул пальцами и, вуаля, здоровенная хрень зависла в воздухе. Ну так что, вы не против, если я понаблюдаю?
– Знаешь, нам тут надо еще кое-что закончить.
– Да я подожду. Что я, не понимаю, что ли? – Лэйтт закивал с видом знатока. Тут еще, как назло, в рации раздался голос Альфреда. Он сообщил, что запуск согласован. Дальше увиливать смысла не было. Парням пришлось уступить.
Пока Михей заканчивал настраивать программное обеспечение, Тобиас все трепался как он устает, и что на нем и его машинах вся стройка держится, как начальство его не ценит, и что всем от него что-то надо. В общем, уши от его болтовни сворачивались в трубочку.
– Ну что, когда будем запускать? – Все поторапливал Тобиас
– Да скоро-скоро, дай немного передохнуть. – Раздраженно прошипел Михей.
– Оу, конечно, я же не тороплю. – Невинно развел руками Лэйтт. – А что мы будем поднимать? У вас какой-то специальный груз есть?
– Да какой там специальный груз. – Вик, наконец-то, принял вертикальное положение. – Это пробные испытания. Обычно что есть под рукой, то и поднимаем.
– Аа, то есть вообще все равно что? Вот, например, этот ящик?
– Нет, этот не надо. Лучше вон тот. Туда мы всякий мусор накидали.
– Аа, понял. Так давайте я, может, отнесу его пока на площадку. – Предложил Тобиас и, не дожидаясь ответа, потащил ящик к стартовой площадке.
Михей посмотрел на Вика, тот посмотрел на него. Оба странно улыбнулись.
– Ну тогда я пошел, – сказал Сильвер и побежал в сторону башни управления.
Тем временем Тобиас добрался до места и крикнул оттуда:
– Здесь пойдет?
Михею пришлось тянуть время.
– Нет, давай еще дальше. Нужно ближе к самому центру. – Крикнул он
Лэйтт снова схватился за ящик, когда услышал, а скорее даже почувствовал едва уловимый гул. В следующую секунду его подбросило вверх на несколько метров. Он завизжал как девчонка, пронзительно и высоко. Несколько секунд его мотало вверх-вниз, пока Сильвер пытался поймать баланс. Наконец он завис на высоте десяти метров, подбирая для обидчиков самые яркие и сочные эпитеты, и рассыпаясь обещаниями расправы самым жестоким образом.
А Михей и Вик умирали со смеху, причем не от самой проделки, а именно от реакции Тоби – выражался он, хоть записывай. Вскоре угрозы и ругательства сменились просьбами опустить его на землю. Шутка действительно чересчур затянулась, так что парни решили сжалиться на Лэйттом. Правда, тут им спасаться бегство, так как Тоби, спустившись на землю, похоже, собирался исполнить все свои угрозы. Парни дали деру, Тоби бросился в погоню, прихватив с собой увесистую монтировку. В тот день треонские солдаты, патрулирующие окрестности, были немало озадачены странными криками, доносящимися со стороны базы землян.
Глава 6
Ричард отложил планшет и откинулся на спинку кресла, которая тут же размякла и расплылась, как бы обнимая его, и завибрировало в режиме «Легкий массаж». «Ладно, – подумал он, – отчет отправил. Надо бы еще подготовить речь – завтра выступать с докладом перед Советом. Но это только завтра. Можно и передохнуть минут двадцать-тридцать. Кстати, а который час?» Он приподнял и повернул руку, его золотой «Ролекс» сообщил, что уже за полночь. «Да, похоже, домой ехать, смысла нет. Придется ночевать здесь. Кофейку бы сейчас. Интересно, Лена уже ушла? Ай, да, конечно, ушла. Делай сам. Нет, тогда лучше бурбон». Форсмен достал из ящика стола полупустую бутылку и стакан. Отвинтил пробку, поднес горлышко к носу и вдохнул аромат. Затем наполнил стакан жидким янтарем на треть. Немного задумавшись, задержал бутылку над стаканом, и добавил еще немного. Закрыл крышку и убрал бурбон назад в ящик. Сам снова откинулся на спинку и пригубил напиток.
После нескольких глотков в голове немного прояснилось. Организм взбодрился. «Ну вот, теперь и поработать можно» Ричард снова взял планшет и стал неспешно набирать текст, время от времени проговаривая, будто пробуя на вкус, некоторые фразы. «Научная группа успешно… нет, лучше благополучно. Благополучно добралась до Треона… Проект вошел во вторую стадию. Вошел… как-то не так. Вступил. Да… Гаг Лэнсли провел первый этап переговоров… Треонцы настроены положительно. Или позитивно. Ладно подумаем… У них есть ряд ценных ресурсов… Интересуются. Нет, заинтересованы в наших технологиях… Сотрудничество обещает быть выгодным».
Ричард сделал еще один большой глоток. «Получается неплохо. Может, мне все-таки удастся попасть сегодня домой». Он встал с кресла, потянулся, сделал несколько наклонов в стороны, хрустя позвонками. «У нас получилось. А ведь многие не верили. Все эти кретины, скептики и ксенофобы. Сейчас вы уже заткнулись, но все равно из вредности продолжаете искать изъяны, ошибки, нарушения. Ну и ищите на здоровье. Что бы вы ни нашли, нас это уже не остановит. Интергалактик уже стал одной из самых влиятельных международных организаций. А в скором времени у нас появится еще и армия. Черт, говорю как какой-то злой гений из дурацкого фильма. Осталось только добавить безумный смех: уа-ха-ха-ха-ха! Интересно, а как должен смеяться добрый гений? Ладно, сейчас главное – чтобы проект начал приносить прибыль. Мы не можем вечно зависеть от внешних источников. Интергалактик должен быть сильным и независимым, только тогда он сможет быть объективным, и действовать в интересах всего человечества, а не только нескольких стран-организаторов. Придет день и высший совет утратит свою власть, тогда необходимость в нем отпадет. И их деньги уже будут не нужны. Тогда организация обретет свободу. Интергалактик станет таким, каким я его задумал – для всех людей. Когда-нибудь. Когда-нибудь…»
Мечтам Ричарда суждено было сбыться, но совсем не так скоро, как он надеялся.
После прибытия научная группа сразу же бросилась в исследовательский центр подключать и настраивать свое оборудование. Взялись за дело они так лихо, что парни из инженерно-строительной команды несколько смутились. Еще бы, они-то чувствовали себя хозяевами здесь, на базе. А тут заявились эти белые халаты и принялись устанавливать свои порядки. К тому же начались всевозможные проверки и ревизии – начальство принимало объект. А инженерную группу отправили на медкомиссию. Часть команды вскоре должна была вернуться на Землю, поэтому медики тщательно проверяли, не подхватил ли кто какую-нибудь инопланетную заразу. Несколько сумасшедших дней Михей и остальные ходили с проверяющими по объектам, периодически бегая в мед-центр, чтобы пройти очередные процедуры или сдать какие-нибудь анализы.
Наконец члены комиссии удовлетворились работой, медики убедились, что никто не заболел, и все смогли вздохнуть свободнее. Было решено устроить маленький праздник в честь успешного старта проекта. В спорт зале мед-центра накрыли большой фуршетный стол. Там была настоящая еда, а не сублимированное дерьмо в пакетах, которое обычно ели на базе. От мясных нарезок, салатов и фруктов, слюни так и текли. Помещение украсили подручными материалами и всяким мусором. Пара ребят айтишников вызвались быть диджеями. Михей и Вик на скорую руку спаяли несколько стробоскопов. Словом праздник обещал быть веселым, даже выпивка нашлась. И хоть все это больше походило на выпускной в провинциальной школе, после нескольких месяцев тяжелой работы люди и этому были рады.
Один солидный мужчина из комиссии – должно быть главный – произнес речь. Что-то про большой шаг вперед, про новую страницу в истории, про будущие поколения, которые будут жить бок о бок с арахноидами. Все дружно выпили и набросились на еду. Заиграла музыка. Свет приглушили, замигали стробоскопы. Люди разделились на группы, одни танцевали, другие просто болтали в сторонке, третьи налегали на спиртное. Друзья Михей из инженерной группы сформировали большой круг недалеко от стола. Все пили и общались. Через какое-то время круг разделился на несколько групп поменьше, в каждой из которых говорили о чем-то своем. Михей немного заскучал и решил подойти поздороваться к ребятам из исследовательской группы, с которыми познакомился на днях.
– А вы же здесь уже почти полгода, да? – Спросил рыжий бородатый Томас.
– Ага.
– И что, как тут? Вы уже видели арахноидов?
– Видели, и не раз.
– Серьезно? – Томас воскликнул таким тоном, будто ему сказали, что он выиграл в лотерею. – Блин, и как?
– Ну как-как… Сначала, вроде, страшные. Потом привыкли, даже подружились с одним. – Михей рассказал про Хороса, как он помогал им пару раз при строительстве, как принес попробовать треонской еды, как катал на спине Руслана.
– Похоже этот Хорос – отличный парень. – Заметил лысый розовощекий парнишка – кажется, Витя.
– Да, вообще чувак, – засмеялся Томас. – Если они все такие, то я хочу одного себе домой.
– Идиот, это разумные существа, а не какие-то животные, – возмутился Ив.
– Сам ты идиот, я не в этом смысле. Ну, типа программа обмена опытом или что-то вроде того. Ты бы не хотел себе такого соседа?
– Я? Нет. Еще сожрет тебя ночью, ну мало ли, захочется ему человеченки отведать.
– Да? А не ты ли говорил, что они типа разумные существа, а не животные какие-то.
«И эти люди – лучшие представители человечества», – подумал Михей. С другой стороны, эта веселая беззаботная болтовня напомнила Михею студенческие посиделки. «Контингент здесь в основном в районе тридцати, – заметил он. – Интересно, почему? То ли в Интергалактик решили дать дорогу молодым, то ли «старички» не прошли по здоровью».
– Я же заглядываю немного дальше, – продолжал Томас. – Скоро начнется настоящий бум. Фильмы о Треоне, книги о Треоне, игры о Треоне.
– Это будет просто офигенно, – воскликнул Витя. – Он может вдохнуть новую жизнь в нашу культуру. Последние годы у нас какой-то застой: новых тем практически нет. Все, что выходит – это в основном ремейки, спин-оффы, перезапуски.
– Да-да, это точно, – поддержал его Ив. – Новых сюжетов нам бы не помешало.
– Процесс уже пошел, – поддержал Михей. – Со дня открытия Треона научная фантастика как будто получила вторую жизнь.
– Это так, но пик еще далеко, – перебил его Томас. – Я жду, когда начнется смешение культур. У треонцев ведь должны быть свои великие произведения, легенды, мифы, свои обычаи, религия, история сотворения мира, музыка, искусство. Представьте, когда все это хлынет в наш мир. Ух, у меня даже мурашки по коже!
Михей хорошо понимал, о чем говорил Томас. Он и сам часто об этом думал.
– Успеть бы застать все это, – сказал он. – Сколько лет на это уйдет? Хватит ли наших жизней?
– Застанем, – уверенно сказал Томас, – обязательно застанем. Информация распространяется со скоростью света. Все, что мы делаем сегодня, уже завтра будет в широком доступе. Пройдет совсем немного времени прежде, чем на Земле начнется этот процесс накопления и обработки знаний. По крупицам, по зернышкам, все больше, все больше.
– Все равно это процесс длительный. Возможности этой базы пока довольно скромные. Да и культурные исследования сейчас не в приоритете. Вот есть среди вас культурологи, фольклористы, музыковеды?
– Хм, да, ни одного нет, – согласился Томас.
– И правда, – поддержал Витя. – На первом месте сегодня наука.
– Но то, что мы делаем, может, даже важнее. И результаты наших исследований могут найти практическое применение уже через несколько лет.
– Да, но мы же говорим сейчас именно про культурны бум. И получается, что его плодами будут наслаждаться уже следующие поколения.
– Если честно, всеми плодами будут наслаждаться будущие поколения, – вставил Ив. – Нам достанутся крупицы.
– Разве плохо, сделать что-то для будущих поколений? – прозвучал женский голос. Михей повернул голову – у края стола стояли две невысокие девушки. Михей не заметил, как они появились. Первая – блондинка с тонкими прямыми волосами до плеч. Вторая – та, что заговорила – брюнетка, с собранными в тугой хвост волосами. Михей не назвал бы ее красавицей, но было в ней что-то притягательное. Может, по-кошачьи хищный разрез глаз, или эта маленькая, едва заметная морщинка над переносицей, а может, ее губы, не слишком толстые, не слишком тонкие, со слегка приподнятыми уголками.
– Знакомьтесь, девочки, это Михей, – представил Томас, – он из команды инженеров. Михей, это Елена и Мирослава.
Они обменялись приветствиями.
– Пусть мы при жизни не увидим результатов своей работы, – продолжила Мирослава, – но наши усилия, наши труды могут в будущем спасти тысячи жизней. Осознание этого вдохновляет меня. Ни деньги, ни слава, а то, что мое дело будет жить и приносить пользу, даже после того, как меня уже не станет.
Томас понимающе закивал головой.
– Боюсь, и в этом не всем из нас повезет. Далеко не всем суждено сделать великие открытия. Не все даже пройдут этот путь до конца.
– Знаете, мне в этом плане повезло еще меньше, – подхватил Михей. – Мы, все те, кто строил эту базу, мы не впишем свои имена в историю. Нас не ждет мировое признание, Нобелевская премия. Нас никто не вспомнит через десять-двадцать лет.
– Нет, я так не думаю, – серьезно сказала Мирослава. – Вы работали в тяжелейших условиях, построили эту прекрасную базу. Без вас ничего этого не было бы. Ваш вклад в общее дело невозможно переоценить. Во всем, что будет дальше, будет и ваша заслуга.
– Спасибо, улыбнулся Михей, – но я говорю это не для того, чтобы привлечь внимание. Сейчас попробую развить свою мысль. Вот смотрите, когда-то давно, лет так сто двадцать назад, каждый полет в космос был событием мировой значимости. О каждом запуске писали в газетах, сообщали по радио и телевидению. А что сейчас? Большинство полетов остаются незамеченными, космонавтов уже никто не знает по именам, и даже гравигены уже кажутся чем-то обыденным. Так будет и с Треоном. Пусть для нас сейчас все происходящее – что-то невероятное, как будто мы стали героями фантастической книги. Через те же сто двадцать лет он станет таким же привычным явлением, каким сейчас стали космические полеты.
– Звучит как-то уныло, – заметила Мирослава.
– Может быть, я не так выразился, – пожал плечами Михей. – Когда-нибудь, когда сменится несколько поколений, когда люди и арахноиды будут жить по соседству, и работать вместе, и ходить в один и тоже супермаркет, и водить детей в одну и ту же школу, тогда никто и не подумает, что когда-то все было по-другому. И вряд ли кто-то вспомнит, что был такой гениальный человек, как Петр Крымский, который пытался найти общий язык с треонцами. И уж тем более никто не задумается, что когда-то давно горстка молодых людей делала первые неуклюжие шаги навстречу мечте.
– Это неизбежно, – сказала девушка, поигрывая стаканом с вином. – Всех рано или поздно забудут. Но, с другой стороны, какая разница? Ведь мы-то с вами знаем, как важно то, что мы делаем.
– Не бери в голову, – вступился Витя. – Просто парни здесь уже полгода, и у них этот Треон уже в печенках сидит, да?
– Ладно, у меня есть тост, – сообщил веселый Томас. – Давайте выпьем за то, чтобы, когда люди и арахноиды будут жить на одной улице, ходить в один супермаркет, водить детей в одну школу, и никто из людей уже не будет помнить о нас, чтобы треонцы никогда не забывали, кто первый ступил на их планету.
Вечеринка продолжалась еще пару часов. Разговор перешел на более радостные темы. Михей временами поглядывал на Мирославу, ее милую улыбку, ее ушко с аккуратной маленькой мочкой. Когда она не видела, он украдкой посматривал на ее вздымающуюся грудь, туго обтянутую плотной тканью костюма. С каждой минутой девушка казалась ему все привлекательней. Должно быть, алкоголь и ритмичное мерцание стробоскопов окончательно вогнали Алмаева в транс.
На следующий день с Земли доставили топливо для транспортника. Инженерная группа стала готовиться к возвращению на Землю. Техники проводили профилактический осмотр, тщательно проверяя все системы. Михей тоже до позднего вечера пробыл на космодроме.
– Ну что, ты рад? Завтра домой. – Сказал он Сильверу, вернувшись в бокс.
– Жду не дождусь, – заулыбался тот.
– Но признай, было круто, а?
Вик пожал плечами и сказал:
– Ну, в общем да. Хотя я нисколько не жалею, что завтра отчаливаю.
– Бросаешь меня, да? Вдруг мы не справимся тут без тебя?
– Ты, и не справишься?
Оба помолчали. Михей присел на край саркофага.
– Ладно, – сказал он, наконец. – Неизвестно, когда теперь увидимся снова. Сам-то я не люблю долгих прощаний, но ты можешь поплакать, если хочешь.
– Пошел ты, – рассмеялся Вик. – Вот по чему я точно не буду скучать, так это по твоим шуточкам.
– Не ври, ты же обожаешь мои шутки.
– О да! – Прыснул Вик.
– Ну ладно. На самом деле, хочу сказать – было здорово работать с тобой.
– Мне тоже, бро. Мне тоже. Как знать, может, еще и поработаем когда-нибудь.
– Да, – тихо протянул Алмаев. – ну ты там, это, передавай привет семье. И можешь еще моим позвонить? Скажи, что у меня все нормально, что жив, здоров. Скажи, что кормят хорошо.
– Окей, а ты что, не пишешь писем?
– Пишу, – Соврал Михей. – Но передать привет через знакомого всегда лучше.
– Конечно, – согласился Сильвер.
Михей нервно потер колени, посмотрел на друга.
– Окей, толстая жопа, иди сюда, – он встал и приблизился к Сильверу с распростертыми объятиями.
– Когда-нибудь ты у меня дождешься, глист. – Он упер руки в бока.
– Да ладно, не обижайся. Мне рано утром надо быть на стартовом. Так, что завтра можем не увидеться.
Парни обнялись.
Глава 7
Когда с нетерпением ждешь утра, ночь, непременно, будет тянуться бесконечно. Михей не мог сомкнуть глаз до рассвета, ведь день обещал быть по-настоящему интересным. Треонцы устраивали праздник в честь прибытия землян, и пригласили всех в столицу, чтобы познакомиться поближе с их культурой и традициями.
Они прибыли утром. Целая колонна – несколько здоровенных бронемашин на гусеничном ходу, и три судна на воздушных подушках. Если не сильно придираться, их можно было сравнить с земными аналогами. Только, если на земле такие суда имели закругленные носы, то здесь они были вытянуты острым углом. От этого они выглядели немного комично, поскольку походили на гигантские утюги. Как выяснилось позже, они-то и должны были послужить транспортом для инопланетных гостей.
Неизвестно, что было в кабинах раньше, но теперь их переоборудовали «для людей». Вдоль стен проходили ряды грубоватых кресел, как в автобусе. Окон не было, если не считать тонкие, с ладонь, смотровые щели почти под самым потолком. О кондиционерах, конечно, и мечтать не стоило. О других благах цивилизации – тем более. Единственным удобством можно было считать маленькую кабинку туалета у задней стенки.
Под яростным треонским солнцем железная посудина превратилась в настоящую душегубку. Но жара была не главным врагом – терморегуляторы костюмов со своей работой справлялись неплохо. Главным врагом была скука – ни телевизора, ни интернета, ни радио. В окно, и то не посмотреть.
Михей почти сразу уснул, толи из-за бессонной ночи, то ли просто укачало. Остальные боролись со скукой как могли. Сквозь сон он слышал смех парней по соседству, слышал храп соседа впереди, слышал, как какие-то девушки сзади запели популярный минувшим летом хит:
…лето в Москве, лето в Нью-Йорке,
Лето в Париже, лето на Майорке…
«Утюг» страшно гудел и вибрировал. Иногда под полом что-то шипело и скрипело так, что Михей просыпался. Поездка длилась несколько часов без остановок. Наконец, сквозь оконца под потолком показались стены домов. Колонна замедлила ход, петляя по городским улицам. Снаружи доносились жутковатые крики и вой. Наверное, местные жители так приветствовали землян. А может, выражали свое недовольство их присутствием. Так или иначе, земляне ступили на чужую территорию, в самое ее сердце. Горстка людей, окруженная сотнями тысяч потенциально опасных арахноидов. Что у них на уме? Чего ожидать от них? В голову лезли нехорошие мысли. Только присутствие Хороса несколько успокаивало – он ехал в одной из тех броне штуковин. Михей почему-то проникся к нему доверием.
Машина вдруг притормозила и остановилась. Выйдя наружу, люди и оказались на небольшой площади, окруженной несколькими зданиями. Самое высокое из них насчитывало пять этажей. Вход в него был оформлен в виде портика с высоким крыльцом. Над ним возвышалась башенка с округлым куполом. Стены были украшены рельефными изображениями воинов в красивых тяжелых доспехах. Остальные здания выглядели немного скромнее, хотя и были выполнены в похожем стиле. В центре площади возвышался монумент в виде гладкой колонны, на вершину которой как бы вскарабкивался арахноид.
Треонская делегация выстроилась под монументом. Одного из делегатов Михей сразу узнал – это Владыка Пустоши. В глаза бросался арахноид справа от него. Он был крупнее раза в полтора, и, в отличие от остальных, не носил доспехов и не имел оружия. Одет он был в более чем скромные одежды, серые, как дождливое небо, и носил странный головной убор с длинными лентами, свисающими с висков. Руки были скрещены на груди.
– Приветствую вас, доблестные земляне, – заговорил Владыка. – Для всех нас большая честь и великое удовольствие принимать вас в наших владениях.
Гаг Лэнсли не остался в долгу, выдав в ответ пару любезностей. Михей надеялся, что на этом с церемониями будет покончено, но треонец продолжил свою речь. Становилось скучно. Алмаев уже перестал было слушать, но тут Владыка представил того странного арахноида. Он назвал его Матерью Матерей. «Самка, – констатировал Михей. – Можно было догадаться».
– Она ведет нас по пути правды и чести, – пояснил Владыка. Что это значит, Алмаев так и не понял, как и роль, которую эта самая Мать Матерей играла в государстве.
Наконец, им предложили пройти на сцену, чтобы народ Большой Колонии мог приветствовать своих гостей. Группу провели за центральное здание. Взору открылась огромная площадь, переполненная многотысячной толпой.
Владыка произнес длинную высокопарную речь, затем заговорил Лэнсли, ничуть не уступая в красноречии треонцу. Ни у кого из зрителей, конечно, переводчика не было, поэтому Владыка лично озвучивал слова человека своему народу.
Пока они говорили, у Михея было достаточно времени осмотреться. В нескольких метрах от сцены находилось своего рода VIP-ложе, с небольшими мягкими креслами в несколько рядов. Несомненно, его приготовили для них – для землян. Сразу за ним в четыре ряда расположились треонцы в изысканных богатых одеждах. Чем дальше от сцены, тем более скромными становились одежды, и тем менее сдержано вели себя арахноиды. Ближе к концу площади, где речи ораторов были почти не слышны, народ переговаривался, бранился, иногда казалось, что вот-вот начнется потасовка.
«Для большинства из них, мы, будто бродячий цирк, – понял Михей, – маленькие уродцы из далеких стран. Они не осознают смысла происходящего, не понимают важности всего этого. Для них наше прибытие – еще один повод оторваться от дел и повеселиться». Ему стало неприятно. К счастью, с болтовней, наконец, было покончено, и гостям предложили занять места в «зрительном зале». Началось представление. Первой была небольшая сценка, в которой рассказывалось о нескольких древних племенах треонцев, враждовавших многие века, и вдруг столкнувшихся с общей для всех страшной угрозой. Далее подобные сценки проигрывались в перерывах между номерами. Они рассказывали о важнейших событиях в истории Большой Колонии со времен создания до нынешних дней. Представление было грамотно поставлено, все номера гармонично вписывались в задуманную концепцию. Потрясающий бой двух мечников, стремительных как молния, символизировал кровопролитную войну. Выступление музыкантов – победу в ней. Эффектный танцевальный номер олицетворял техническую революцию, когда племена выбрались из своих пещер и стали осваивать мир на поверхности. Маленький арахноид, должно быть совсем еще ребенок, в своей песне плакал о погибших в гражданской войне.
Представление длилось больше трех часов. Все это время Михей не мог оторвать глаз от сцены. Он смотрел, как завороженный, не обращая внимания на голод и жажду. Особенно ему понравились совершенно сумасшедшие выкрутасы акробатов с копьями и мощная стремительная композиция одного музыкального ансамбля.
Так просто. Таким нехитрым способом треонцы сумели показать, что они не какие-то дикари с мечами, а многогранный самобытный народ с богатой культурой, непростой историей, интересными традициями и сложным характером. Это шоу что-то изменило. Михей чувствовал это. В каждом взгляде, в котором еще недавно был виден страх, теперь огнем блестели восхищение, живой интерес и даже уважение. «Вот так, – довольно подумал Михей. – Вот так нужно ломать стены и растапливать лед. Отлично, ребята. Так держать». Он и сам взглянул на Треон по-новому. Он увидел возможности. Треон загадочен и таинственен. Это слегка пугает, но в тоже время манит, возбуждает. Сколько людей захотят посмотреть на шоу вроде этого? Сколькие полюбят треонскую музыку? Сколько люди готовы будут заплатить за сувениры с треона? Да, скоро этот мир покорит сердца землян.
После представления группу провели в здание местной администрации – ту самую пятиэтажку с портиком. В просторном зале для них устроили столовую. Треонцы предлагали им свои угощения, но Лэнсли тактично отказался, сказав, что это может быть опасно. Люди привезли с собой стандартные сухие пайки, и все что им было нужно – немного горячей воды.
После обеда и короткой сиесты землян снова усадили в машины. Владыка сказал, что вечером состоится какой-то матч, что это их самая любимая игра, что это финал и, в общем, будет интересно.
Через полчаса машины подъехали к большому амфитеатру из камня и металла. Стены его украшали барельефы, изображающие арахноидов в странного вида костюмах, с массивными молотками в руках. Бегло взглянув на них, Михей не обнаружил хотя бы двух повторяющихся. Художники поработали на славу.
Группа обогнула здание и вошла в маленькую обшитую железом дверь. Поплутав по коридорам, они поднялись на несколько этажей, и вышли на трибуну. Этот сектор был отгорожен от остальной части стенами, сверху над ней нависал козырек. Не было похоже, что эту зону подготовили специально для землян. Очевидно, она служила ложей для высокопоставленных лиц. Возможно, оттуда следил за игрой сам Владыка Пустоши.
Внутри их встретил арахноид в белых одеждах. Он назвался Саккоссом, поприветствовал землян, предложил им занять свои места и стал объяснять правила игры.
– Эта игра называется Томбс Банс. – Сказал он. – Это можно перевести как «разбей окно». В этом и есть смысл игры – разбить окно. Но обо все по порядку. Как вы можете видеть, игровое поле представляет собой шестиугольник. Состязаются три команды. У каждой из них свой сектор поля, в углу которого расположен бан – то самое окно. На самом деле, это вовсе и не окно, а большой металлический диск. Это название историческое, и берет начало со времен зарождения игры. Но об этом расскажу как-нибудь в другой раз. Так вот, чтобы победить, каждая команда, используя игровой снаряд – томб – должна поразить бан каждого из своих соперников по десять раз. Смысл понятен? Теперь посмотрите на поле. Вы можете видеть на нем множество платформ. Они разные по высоте и форме. У каждой команды их двенадцать, и они располагают их в своем секторе как хотят. Это часть тактики. Игра ведется на этих платформах. Кто падает вниз, попадает в мадс – это очень вязкий, маслянистый сироп. Кстати, его рецепт до сих пор хранится в секрете. Упав в него, очень не просто выбраться. Игроку, измазавшемуся им, играть становится заметно труднее. Но зато, когда каждый игрок хотя бы раз свалится вниз, игра проходит гораздо веселее.
– А долго обычно идет игра? – спросил кто-то из девушек.
– По-разному бывает. Иногда матч затягивается на всю ночь.
Послышались недовольные вздохи.
– Такое случается не часто. Обычно матч длится два или три часа. Мне бы тоже не хотелось, чтобы игра затянулась.
Тут Саккосс вдруг вытянулся по стойке смирно и замер. Все оглянулись – в ложу вошел Владыка.
– Приветствую, – сказал он, ударив себя в грудь кулаком. – Надеюсь, у вас все хорошо? Саккосс успел объяснить правила игры?
– Саккосс был весьма любезен, – ответил Гаг.
– Это межколониальный чемпионат. Сегодня мы играем с командами Красных Песков и Южного Предела. Они сильные соперники, матч обещает быть напряженным.
Вскоре на большую площадку в центре поля взошел арахноид в ярких желтых одеждах – должно быть арбитр. Он произнес короткую речь, после которой на поле вышли игроки. Команда Большой Колонии носила форму песочного цвета с черным орнаментом. Форма Красных Песков, естественно, была красной, но имела вкрапления белого. Игроки Южного Предела были одеты во все зеленое.
Арбитр поставил молот в центр площадки рукояткой вверх и удалился. Прозвучал сигнал, и игра началась. Игроки устремились в центр, стремясь завладеть молотом. Только Большая Колония не включилась в борьбу за томб. Вместо этого они рассредоточились по полю, занимая стратегически важные позиции. Незнакомому с игрой зрителю показалось бы, что Большая Колония упускает инициативу, но эта тактика вскоре принесла свои плоды. Уже через минуту песочно-черные сумели перехватить передачу, и бросились в атаку. Несколько коротких пасов, бросок со средней дистанции, и хозяева открыли счет, поразив бан Красных Песков.
Игра возобновилась с центра поля. Теперь в борьбе за томб участвовали все. Молотом завладел Южный Предел. Игрок с молотом вернулся в свой сектор. Оттуда, под прикрытием своих сотоварищей, он двинулся в сторону Красных Песков. Однако, войдя в их сектор, резко поменял направление. Красно-белые заняли площадки на границах секторов. Пас. Еще один. Южный предел вышел на атакующую позицию. Нападающий присел, будто собираясь прыгнуть, дернулся, но поднялся вверх всего на полметра. Защитник зеленых, обманутый финтом, взлетел в воздух. Красно-белый аккуратно пробросил молот под защитником точно в центр медного диска.
Игра набирала обороты. Томбс Банс оказался куда увлекательнее, чем Михей мог предположить. В какой-то момент игра показалась ему даже интереснее так любимого им футбола.
Командам приходилось не только защищаться, но и иногда помогать противнику, чтобы не позволить третьему заработать очередное очко. Игроки проделывали нехитрые финты, сложные обманные маневры, запутанные схемы наступлений. Составы команд менялись несколько раз. Большинство игроков успело упасть вниз хотя бы по разу. Платформы стали скользкими, как намыленные. Удержаться на них после прыжка теперь было весьма непросто. Да и сам игровой снаряд то и дело выскальзывал из рук. Все это порой создавало на поле ситуации такие комичные, что стадион просто заливался смехом.
Матч продолжался уже третий час без единого перерыва. Большая Колония уже какое-то время вела в счете, и теперь каждое новое очко стоило ей немалых трудов. С некоторых пор ее соперники стали работать сообща, предпринимая совместные нападения. Песочно-черным приходилось действовать жестко, играя на грани фола. Два раза они заработали пенальти, одно из которых стоило им очка.
Успех в Томбс Банс во многом зависит от расстановки платформ и расположения игроков. Игрок одной команды не может занять платформу, на которой уже находится соперник. Разрешены атаки только на игроков с молотом. При этом отнимать снаряд нельзя. Можно попытаться столкнуть противника вниз, либо преградить ему путь. Поэтому важнейший тактический навык – заставить соперника освободить нужные тебе платформы. И Большой Колонии это, в конце концов, удалось.
Красно-белые и зеленые действовали не слажено, и, чаще всего, просто мешали друг другу. Песочно-черные использовали это, и, когда их игрок, наконец, завладел снарядом, они взяли его в кольцо, и таким строем направились в сектор Южного Предела. Им не составило труда обмануть защитника и поразить их зеленоватый бан. Теперь, до полной победы им оставалось забросить молот в бан Красных Песков.
Игра возобновилась с центра поля. Красно-белые выиграли борьбу за снаряд. Игрок с молотом быстро двинулся в сектор Большой Колонии. Во время очередного прыжка его, прямо в воздухе, атаковал полузащитник хозяев. Нарушения не было – песочно-черный ударил всем корпусом. Оба игрока упали вниз.
И снова томбс в центре поля. На этот раз инициативу взяли зеленые. После тяжелой борьбы их нападающий вышел на бросок. Путь ему преградил защитник. Ему на выручку уже спешили товарищи. Времени у зеленого почти не оставалось, нужно было немедленно что-то предпринимать. Он оттолкнулся изо всех сил и прыгнул, пустив молот по верху, в попытке перебросить защитника. Но тот был слишком опытен, чтобы попасться на такой прием. Он знал, что лучший способ взять такой снаряд – это поймать его у самой его цели, то есть у бана. И у него, несомненно, получилось бы, но он, должно быть, неверно оценил скорость молота, и немного поторопился с прыжком. Томбс звякнул о металл диска и скользнул вниз, вслед за упавшим защитником.
Пропущенный молот, казалось, только подстегнул Большую Колонию. На следующем сбрасывании они легко завладели снарядом. Красные Пески приготовились к обороне. Южный Предел бросился им на помощь. Песочно-черным пришлось отступить. Прорвать такую защиту не представлялось возможным. «Последний молот самый тяжелый», – заметил Саккосс.
Недолго посовещавшись, команда начала действовать. Два игрока устремились к центру, будто готовясь принять пас. Двое других заняли одну платформу, и приняли странное положение – один над другим. В то время, как первая пара пыталась прорваться в сектор соперника, игрок с молотом забрался на тех двоих на платформе. Мгновение, и все трое оказываются в воздухе. За секунду до того, как они достигли верхней точки, третий оттолкнулся от товарищей, чтобы взлететь еще выше. Подобно молнии он ворвался в сектор Красных Песков. Двое прыгнули, пытаясь достать его. Безуспешно. Достигнув максимальной высоты, он бросил, нет, он выстрелил молотом вдоль границы поля. Томбс полетел практически по прямой. Попасть в метровый диск с такого расстояния, да еще под таким неудобным углом было невозможно. Почти. Диск вздрогнул, уши резанул металлический вой. А через долю секунды еще более пронзительный и громкий звук сотряс трибуны. Болельщики не жалели глотки. Такого финала, такой эффектной точки не ожидал никто. Трюк, который мог сработать раз в жизни, сработал именно сегодня, именно в этом матче. Это было волшебно. Михея переполняло чувство эйфории. Дикая смесь волнения и восторга вскружила голову. Он почувствовал себя ребенком, который впервые побывал в парке аттракционов. В тот день Треон приоткрыл завесу тайны, разоблачился, открыв гостям свое лицо. И то, что они увидели, было прекрасно. Новый мир бессовестно красовался и кокетничал, влюбляя в себя иноземцев. Многие уже чувствовали это. Многим это еще только предстояло.
Глава 8
Солнце клонилось к западу. Небо уже приобрело характерный глубокий коралловый окрас. Редкие облака, легкие, будто небрежные мазки сухой кистью, замерли в вышине. Лифт слегка подрагивал. С каждой секундой подъема горизонт все больше отдалялся, обнажая новые земли.
– А ты уверен, что нам сюда можно? – робко спросила Мирослава.
– Не волнуйся, – успокоил Михей. – В каком-то смысле это мои владения.
– Твои? – Усомнилась девушка.
Лифт остановился.
– Приехали. – Михей первый выбрался на платформу и протянул руку Мирославе. – Осторожно.
Она крепко ухватилась за поручни и, осмотревшись, ахнула:
– Такая красота! Смотри, весь городок, как на ладони. Все такое маленькое, смешное.
Она посмотрела на него, улыбаясь своей милой улыбкой. Михей порадовался. От волнения и нервозности, которые сопровождали Мирославу во время подъема, не осталось и тени.
Она взяла его под руку и указала на жилой сектор.
– Вон! Я вижу свой блок. – Она повернулась в другую сторону. А вон научный центр. В лаборатории горит свет – кто-то задержался на работе.
– А вон там, за трансформатором, видишь, парочка целуется?
– Ага, вижу. Вот бессовестные, – рассмеялась Мирослава. Михей улыбнулся – она так забавно смеялась, при этом, слегка прищуривая глазки.
– А знаешь, что я подумала?
– М?
– Лэнсли так отчаянно пытается все контролировать, что ему бы стоило забираться сюда, и прямо отсюда следить за всеми и раздавать указания.
– Угу. Хорошо, что ему такая идея в голову не пришла.
Михей уселся на край платформы, свесив ноги вниз, хлопнул ладонью рядом с собой, приглашая девушку сесть. Немного помявшись, Мирослава приглашение приняла.
– И часто ты сюда приходишь? – Спросила она.
– Теперь уже нет. Раньше, пока шло строительство, приходил чуть ли не каждую ночь.
– Вот как? И о чем ты думал, сидя здесь? – Она откинулась назад, опершись на руки.
– О разном… О жизни, о космосе, о Треоне…
– О своей девушке?
Михей взглянул на нее и тут же отвернулся.
– Нет. У меня нет никого. – Скромно ответил он.
– Почему? – Беспечно спросила Мирослава, не глядя на него.
Михей усмехнулся – девушки любят задавать такие вопросы.
– Пять миллиардов женщин, – наконец сказал он, – для меня, наверное, это слишком много, чтобы среди них найти свою избранницу.
– Думаешь, здесь шансов больше?
– Возможно, – пожал плечами Михей. – Ну, а тебя кто-нибудь ждет на Земле?
– Конечно. – Нарочито уверенно ответила Мирослава, и добавила, – мама и папа.
– А парень? – Напрямую спросил Михей.
– Нет. У меня тоже никого нет, – призналась девушка, и, кажется, немного смутилась.
– В Казани что, проблема с парнями?
– Ну, во-первых, я уже несколько лет живу в Москве. Во-вторых, у меня почти нет свободного времени. Сначала была учеба, потом аспирантура, кандидатская. Теперь я планирую написать докторскую. Собственно, для этого я здесь.
– Девчонка с амбициями, а? И ради диссертации ты даже не побоялась отправиться на Треон?
Мирослава выпрямилась и подалась чуть вперед, посмотрев вниз. Казалось, она не слышала вопроса. Легкий порыв ветра шевельнул ее волосы.
– Институт направил меня, – сказала она, наконец.
– А ты сама, ты хотела? Как ты отреагировала?
– Конечно, это был шок. Не то, чтобы я испугалась. Скорее это была для меня неожиданность. Большая неожиданность. Но, знаешь, я не разделяю себя и свою работу. Я занимаюсь любимым делом. Это часть меня. И, если потребуется отправиться на другую планету, значит таково мое желание.
– Я понял, – кивнул Михей. – Значит, основная твоя цель – исследовать треонские организмы.
– Хм… – Задумалась Мирослава. – Я бы не назвала ее основной. Хотя, конечно, сам процесс познания безумно интересен, но он не может быть самоцелью. Ксенология, как наука, еще только зарождается, и мы, как ты там говорил: «лишь делаем первые неуклюжие шаги навстречу мечте». Но уже через несколько лет, мы будем обучать новое поколение специалистов, которых уже точно можно будет назвать ксенологами. Вот какова основная цель.
Михей посмотрел на девушку с уважением и восхищением.
– Это достойная цель, – сказал он и, помолчав, добавил, – думаю, ты будешь хорошим преподавателем.
– Спасибо, – улыбнулась Мирослава. – Ну а ты? Как ты оказался здесь?
– Я, – сказал Михей, глубоко вдохнув, – мечтал о Треоне с тех пор, как впервые услышал о нем.
– Значит, ты просто хотел попасть на Треон, а как именно, для тебя было неважно.
– Неважно, – он помотал головой.
– Похоже, ты здорово угадал с выбором специальности, а? – Она легонько толкнула его в плечо.
– Не совсем. Когда открыли Треон, я тогда изучал кибернетику. Мне пришлось перевестись на другой факультет. Было нелегко. Очень нелегко. Я усердно трудился, и старался изо всех сил. Ночами не спал. Но, в конце концов, я стал одним из лучших на нашем потоке. После защиты диплома мне сразу же предложили работу в Интергалактик.
– И вот ты здесь. – Подытожила Мирослава. – И что дальше?
– А что, что-то обязательно должно быть дальше?
– Ну конечно! – Удивленно заявила она. – Ты что собираешься прожить здесь всю жизнь?
– Ну, я бы с радостью провел здесь несколько лет. Это приключение, с которым ничто не сравнится. Круче уже ничего не будет.
– Так вот оно что, ты просто авантюрист, и для тебя это всего лишь приключение, и ничего больше
– Наверное, да, в большей степени это – приключение. Хотя я прекрасно понимаю, какой интерес Треон представляет для науки. Но я не ученый, и не мне этим заниматься. Я просто маленький винтик в большой машине, которая помогает вам добраться из точки А в точку Б.
– И это говорит инженер по гравигенам, – усмехнулась Мирослава. – Тогда я всего лишь маленький пакет данных в большом потоке информации, которая должна попасть из точки Б в точку А.
Михей засмеялся. Мирослава невольно улыбнулась.
– Ладно, – сказал он, – а чем именно ты здесь занимаешься?
– Изучаю химический состав живых организмов. Химические реакции, протекающие в них, процессы обмена веществ, их роль в жизнедеятельности организма.
– Нашла уже что-нибудь интересное?
– Ну, кое-что, – улыбнулась девушка. – Обнаружила несколько неизвестных ранее соединений.
– Будешь писать об этом в докторской?
– А как же. На самом деле, думаю, тут материала не на одну докторскую. Так что, похоже, работой я завалена на много лет вперед.
– Значит, я сейчас разговариваю с будущим великим ученым?
– Не исключено, – застенчиво улыбнулась она. – Почему ты так смотришь?
– Никогда не видел такого красивого ученого. – Он вдруг подался к ней и коснулся ее губ своими. Мирослава замерла, но не отстранилась. Тогда он продолжил поцелуй. Она ответила, поддавшись порыву, но тут же, взяв себя в руки, повернула голову, подставив под поцелуй щеку.
– Мы не должны этого делать, – тихо шепнула она.
– Почему? – Михей все еще касался губами ее щеки.
– Мы ведь на работе, не забыл?
– Плевать.
– Нет. Так нельзя.
– Но я хочу.
Она отодвинулась и, взглянув в небо весело сказала:
– Смотри, уже видно звезды! – Что стоило понимать как то, что она приняла решение, и не хочет больше обсуждать этот вопрос.
На следующий день прибыл грузолет с топливом для ракеты. Он вошел в атмосферу планеты, где его поймала в свое поле гравигенная пушка и мягко опустила на посадочную площадку космодрома. Оттуда два тягача отбуксировали его в ангар.
Михей провел на космодроме весь день, несмотря на то что был выходной. Тем не менее, когда работа была выполнена, он не спешил уйти. У него еще была встреча. В назначенный час он вышел к воротам космодрома. Хорос уже приближался.
Михей дважды стукнул себя кулаком в грудь и вытянул руку вперед, приветствуя друга.
– Добрый день, – сказал арахноид. В руках он держал небольшой букет цветов.
– Ты принес, – обрадовался Михей.
Хорос протянул ему букет, явно не понимая радости человека.
– Спасибо, – поблагодарил Михей, разглядывая цветы. – Я теперь твой должник.
– Не нужно.
Михей вопросительно взглянул на треонца.
– Пусть это будет компенсацией за тот ящик с инструментами, – предложил Хорос, все еще удивленно глядя на человека с цветами. – Лучше скажи, зачем тебе они?
– Чтобы подарить девушке, – Михей снова осмотрел букет со всех сторон.
– Зачем? – Не понимал треонец.
– У нас так принято. Если тебе нравится девушка, можно сказать ей об этом цветами.
– А, – замотал головой Хорос, – так тебе нравится одна из ваших девушек.
– Очень, – признался Михей.
– Хочешь сделать ее своей женой?
– Не знаю. Может быть.
Арахноид присел, поджав под себя ноги.
– А у нее уже кто-нибудь есть?
– Что? Нет! Конечно, нет.
– Значит, ты будешь у нее первый, – Хорос одобрительно закивал.
– Ну, этого я не могу знать, – Алмаев пожал плечами. Человек и арахноид явно говорили о разных вещах.
– Я был первый у своей жены, – заговорил Хорос, понизив голос, словно не хотел, чтобы его кто-то мог услышать. – Красавица Демара из древнего рода Гертрантов. Семья богатая и уважаемая. После меня, ее взяли в жены князья Болто Хараш и Мантэ Раман.
– Минутку, – остановил его Михей. – Как это? У вас что, женщина может иметь сразу несколько мужей?
– Да, – склонил голову Хорос. – А у вас, видимо, нет?
– Как же вы живете? Ты не ревнуешь ее?
Хорос развел руками, как бы говоря: «Таков порядок вещей в моем мире. Другого я не знаю».
– Ревность равносильна собственничеству, и суть – признак слабости. – Сказал он. – Ее другие мужья стали мне братьями, они достойные райлы, и я не могу их ненавидеть только за то, что Демара выбрала их себе в мужья.
– Как же вы делите ее? – Михей уже забыл про цветы, и про Мирославу, о которой все думал до этого.
Хорос задумался глядя куда-то вдаль, возможно, вспоминая дом.
– Мы часто в разъездах и походах, поэтому, бывая дома, редко встречаемся. Я не видел ни жену, ни других ее мужей уже больше года. К тому же любой из нас может погибнуть. А женщина, она не должна оставаться одна. Она должна рожать. Больше мужей – значит больше детей. Если среди них будет хотя бы одна самочка, род продолжится, и когда она вырастет, она сможет сделать свой дом еще более могущественным и уважаемым, выйдя замуж и присоединив к нему другие дома.
Они минуту помолчали, не двигаясь, не глядя друг на друга. Михеей задумался о непростой жизни Хороса, да и о своей тоже. Сам он и раньше редко бывал дома, а теперь и вовсе пропал на Треоне и вернется еще очень нескоро. Наверное, даже к лучшему, что он не спешил обзавестись женой и детьми. Иначе пришлось бы выбирать между семьей и Треоном. И он не был уверен, что он выбрал бы в этом случае.
– Ты не скучаешь по ней? – Спросил, наконец, Михей.
– Нет, – ответил треонец. – По правде говоря, у меня не было времени привязаться к ней. Мы были вместе несколько недель, затем я отбыл на службу.
– И что, вы с тех пор и не виделись?
– Виделись, конечно. Несколько раз я имел короткий отпуск и мог вернуться домой. К тому же мы регулярно пишем письма друг другу.
– А дети? У тебя ведь есть дети?
– Разумеется. – Кивнул Хорос.
– По ним ты не скучаешь?
– Хмм, – хмыкнул он. – Я часто думаю о них, и, конечно, тоскую. Но их воспитание – не мое дело. Ни я, ни другой отец не может научить их многому. Поэтому ими занимаются лучшие гувернеры, а старшие уже обучаются в академиях. Кое-кто из них станет военным, некоторые дипломатами или, возможно, управленцами. Если все они станут достойными уважаемыми райлами, это будет для меня величайшая радость и гордость. Тогда я помогу им занять достойное место в обществе. А пока они все просто дети. Пусть играют.
– Чем же, в таком случае, занимается твоя жена?
– Занимается домом, конечно, – без заминки ответил Хорос. – Она управляет прислугой, ведет дела, следит за хозяйством. Она находит учителей и гувернеров для наших сыновей, и, я думаю, уже начала подыскивать им жен.
– А что, – Михей слегка помялся, не зная, не поднимает ли он слишком неудобную тему. Поколебавшись, он все же спросил. – Дочери у вас рождаются редко?
Треонец вздохнул.
– Мальчики рождаются в среднем в десять раз чаще. Это и объясняет наши брачные обычаи – женщин на всех не хватает.
– Я понял, – закивал головой Михей. – Плюс высокая смертность мужчин. Это разумно.
– Да. Время лучший критерий правильности тех или иных порядков. – Хорос издал какой-то хрюкающий звук. Михей уже умел понимать различные проявления эмоций, и знал, что этот звук у треонцев – что-то вроде усмешки. – Мы живем так уже тысячи лет, мы все еще живы и процветаем. Следовательно, мы все делаем правильно. А от правильных порядков отказываться не нужно.
– Логично, – сказал Михей, не зная, что еще сказать.
Хорос вдруг встал, широко расставив длинные лапы.
– Тебе лучше поспешить, – сказал он, указывая на букет в руках Михея. – Твои цветы скоро завянут.
– Ах, да! – Опомнился Алмаев. – Действительно, мне уже пора. Что же, спасибо за беседу.
Михей, прощаясь, махнул рукой. Хорос уже знал этот человеческий жест, и махнул в ответ.
Михей спешил в жилой район, а сам думал: «Надеюсь, эти цветы не опасны для человека. Пахнут они приятно, но вдруг они токсичны. С другой стороны, я держу их в руках уже полчаса и ничего. Кстати, – он снял перчатки и аккуратно взял букет голыми руками, – может у них ядовитый сок, или отравленные иголки. Я даже не знаю, нет ли у нее аллергии на цветы. Ну и ладно. Как бы ни было, главное, как говорится, знак внимания». Решив так, он вошел в Клуб. Клубом называли местный развлекательный центр. Это было небольшое двухэтажное здание с маленьким домашним кинотеатром на двадцать человек (в который обычно забивалось человек тридцать-сорок, и велись ожесточенные споры по поводу выбора фильма), игровой зоной, вечно пустующей танцплощадкой, кафе-баром, двумя бильярдными столами и маленьким залом для караоке, в который нужно было записываться заранее.
Михей был убежден, что в выходной вечер непременно найдет Мирославу в Клубе. Но, обойдя все залы, ее он не нашел. Должно быть, девушка осталась дома. Нисколько не расстроившись, Михей выскочил на улицу и заторопился к блоку Мирославы.
По дороге ему встретился высокий светловолосый парень, стриженный под «ежик». Это был Рик Страйкер – солдат из группы безопасности. Парни обменялись приветствиями. Рик странно покосился на букет в руках Михея. Михей смущенно улыбнулся и прошел мимо.
Мирослава жила в блоке 4В недалеко от клуба. Подойдя к боксу, Михей постучал в окошко. Угол занавески слегка приподнялся, показалось лицо Елены – соседки Мирославы. Михей, пряча цветы за спиной, спросил: «Мирослава дома?» Елена улыбнулась, кивнула и исчезла. Через минуту небольшая гермодверь ухнула и отворилась. Мирослава вышла на блестящее металлическое крыльцо.
– Привет, – улыбнулся Михей, подходя ближе.
– Привет, – ответила она, спустившись по ступенькам.
– Хотел тебя увидеть. Ты не занята?
– Я пыталась поработать, – сказала она, и, следом, почему-то добавила, – но, видимо, сегодня не удачный день.
– Ты никогда не отдыхаешь?
– Да, с этим у меня проблемы, – сказала Мирослава, – я вроде как трудоголик.
– У меня тут кое-что есть для тебя, – Михей улыбнулся и протянул Мирославе букет.
Увидев цветы, Мирослава, кажется, немного растерялась. В ее глазах читались удивление и восторг. Уголки ее губ медленно потянулись вверх. Когда она принимала подарок, ее лицо залилось краской, а глаза сияли радостью.
– Они прекрасны, – сказала она.
– Надеюсь, у тебя нет аллергии?
– Нет. По крайней мере, на земные цветы. – Ответила девушка, любуясь цветами и вдыхая их аромат. – Где ты их взял?
– Один хороший друг помог, – ответил Михей.
– Действительно, хороший друг.
– Ты только обещай, – Михей подошел ближе, как будто для того, чтобы поправить один лепесточек. – Обещай, что не будешь использовать их в своих опытах.
Мирослава рассмеялась.
– Значит, вот какая я. Безумная психопатка, помешанная на науке.
– Пока нет. Но если будешь столько работать, когда-нибудь обязательно станешь именно такой.
Мирослава пожала плечами и улыбнулась.
– А что делать? Как говорил один философ: «Ученый не знает большего наслаждения, чем работать и быть деятельным. Все остальные наслаждения имеют для него только значение отдыха».
– А другой говорил: «Одна из несомненных и чистых радостей есть отдых после труда».
Мирослава устало вздохнула, и посмотрела на мир вокруг.
– Наверное, и правда, нужно отдохнуть.
– Так может, пойдем в клуб, развеемся немного?
– Хорошо. Только мне нужно еще кое-что закончить. Давай встретимся в клубе через час.
Договорившись так, они расстались. Михей направился в сторону Клуба. Он был в приподнятом настроении в предвкушении интересного вечера, шел не спеша, легко, почти танцуя. В его голове уже играла музыка, а воображение рисовало его с Мирославой танец. Как вдруг ему на плечо опустилась тяжелая рука.
– Здорово, дружбан, – сказал дерзкий низкий голос, и что-то в этом голосе насторожило Михея. К тому же этот чрезмерно фамильярный жест. Михей стряхнул с себя чужую руку и обернулся. Это был Рик Страйкер. Он улыбался, но в глазах у него был нехороший блеск. Михей молчал.
– Ты чего сюда ходишь? – Спросил Страйкер. – Заблудился что ли?
– Тебя забыл спросить! – Нахмурившись, ответил Михей таким тоном, что улыбка тут же сползла с лица солдата. Он приблизился к Михею на расстояние полушага.
– Лучше забудь дорогу в ее блок, – глядя исподлобья, произнес Рик. – Понял?
– А то что? – Михей набычился, выдвинув лицо вперед так, что почти касался своим лбом лба безопасника. Они долго стояли, не двигаясь, сверлили друг друга взглядом, не говоря ни слова.
– Я предупредил, – наконец, сказал Страйкер и, толкнув Михея плечом, прошел мимо.
Михей стоял в замешательстве от такой наглости. Страйкер успел сделать несколько шагов, когда Михей подскочил к нему.
– Нет уж постой, – крикнул он, хватая его за плечо. От рывка Рика развернуло, и Михей встретил его злобный взгляд.
– Ты напрашиваешься, – прорычал он.
– Какие у тебя отношения с Мирославой? – Прямо спросил Михей.
– Она – моя. – Сказал Страйкер так уверенно и твердо, будто это была непоколебимая истина, аксиома. – И я не потерплю, если кто-то будет путаться у меня под ногами.
Его слова, такие наглые и самоуверенные, взбесили Михея. Он закипел, ярость застила глаза. Ему хотелось наброситься на наглеца, разорвать его, втоптать в землю.
– Я, – сказал он, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, – буду общаться с ней, сколько захочу. И ты лучше не вмешивайся.
– Значит, по-хорошему ты не понимаешь, – Страйкер поиграл скулами, и сжал кулаки.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но в эту минуту появился Гаг Лэнсли.
– У вас какие-то проблемы, ребята? – строго спросил он, заподозрив неладное.
Страйкер улыбнулся невиннейшей улыбкой.
– Да какие проблемы, шеф? Мы же просто дурачимся, – сказал он и, подойдя к Михею, обнял его. – Да, братан?
– Просто прикалываемся, – подтвердил Михей, растягивая губы в улыбке.
– Да? – Лэнсли подозрительно прищурился, пристально всматриваясь в лица парней. Те старательно изображали из себя лучших друзей.
– Что ж, ладно, – наконец, сказал Гаг. – Давайте без глупостей.
Он ушел, оставив парней с их ревностью. Но пыл их уже немного поостыл. Такое нарушение трудовой дисциплины, как драка, грозило серьезным штрафом или даже увольнением. Ни один, ни другой не хотели рисковать.
– Повезло тебе, – сухо сказал Страйкер, отталкивая Михея.
– Угомонись, – с насмешкой ответил тот. – Неужели не ясно, так мы ничего не решим.
– Не решим, говоришь, – Рик потер пальцами подбородок. – Хм. Есть идея. Пойдем в Клуб.
В Клубе Страйкер нашел своих друзей из группы безопасности. Двоих он назначил секундантами, третьего – судьей, и объяснил правила: «будем отжиматься от пола, кто больше отожмется, тому и достанется девушка». Михею эта затея совсем не понравилась. Все это походило на детский сад.
– Может, предоставим девушке самой решать? – Настаивал он.
– Конечно, предоставим. Мы же не варвары, – ответил спокойно Страйкер. – Просто решим, кто будет первым претендентом. Если, я выиграю, ты отойдешь в сторонку, и не будешь мешать. Если Мирослава меня отвергнет, что, конечно, вряд ли, – он усмехнулся, – тогда ты тоже сможешь попытать счастья.
– Не знаю. Как-то это неправильно, – все еще сомневался Михей.
– А, по-моему, все честно. Или ты испугался?
– Не смеши, – небрежно бросил Михей.
– Ну так что, спорим, нет? – Он протянул Михею руку. Поколебавшись, Михей скрепил пари рукопожатием. Секунданты и судья одобрительно захохотали.
– Только одно условие, – добавил Рик. – Для чистоты соревнования, отжиматься будем без костюмов, без помощи экзо скелетов.
– Идет. – Согласился Михей.
Страйкер стянул с себя костюм, оставшись только в комбинезоне, плотная ткань которого туго обтягивала его мускулистое тело. Недаром он был так уверен в себе, он был в отличной форме. Михей не мог похвастаться столь рельефными мышцами, но силы ему было не занимать.
Парни упали на пол, приняв упор лежа. Секунданты принялись считать. Заинтересовавшись происходящим, вокруг стали собираться люди. Друзья Страйкера охотно объясняли смысл соревнования и правила. Кто-то даже стал делать ставки.
Подбадриваемые зрителями, парни, пыхтя, отжимались. Счет велся уже хором. После двух десятков повторений темп стал постепенно снижаться. На счет «шестьдесят пять» и Михей и Рик без сил рухнули на пол. Судья объявил «ничью». Несколько голосов закричали: «Молодцы». Послышались аплодисменты, одобрительный визг и свист. Некоторые, напротив, были разочарованы таким исходом и требовали продолжения. После короткого обсуждения, было решено продолжить спор игрой на бильярде. Михей был так охвачен азартом и духом соперничества, что уже не мог остановиться.
В середине партии в зале появилась Мирослава. На нее сразу же обратили внимание, и рассказали, что за ее сердце идет настоящая борьба. Мирослава была оскорблена. Она стала ставкой в какой-то игре. Ей казалось, что все смеются над ней. Чем она заслужила такое? Что сделала? Ее лицо горело, к горлу подступил ком, ноги будто сделались тряпичными. Она хотела убежать, но тело не слушалось. Она смотрела на этих двух мужчин, превративших ее в трофей в своей глупой игре, и хотела закричать: «Как же вам не стыдно? Как вы смеете?!», но не могла издать ни звука.
Наконец, Михей заметил ее. Увидел, что она смотрит. И ему вдруг стало так обидно за нее, он будто взглянул на происходящее ее глазами, увидел себя и Страйкера, двух самовлюбленных эгоистичных кретинов. И так ему стало стыдно, так совестно, что хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, только бы не чувствовать на себе этого взгляда, и самому не видеть этих влажных глаз, этих подрагивающих губ, этих пунцовых щек.
– Мы просто… – начал, было, Михей, но замолчал, когда Мирослава завертела головой, как бы говоря «нет-нет-нет-нет!» И слезы сорвались с ее ресниц. И вместе с этим вдруг прошло оцепенение, к ней возвратилась власть над собственным телом. Она повернулась и хотела бежать, но остановилась. Вместо этого она еще раз взглянула на Михея, стараясь вложить во взгляд все презрение, которое испытывала, и уверенной походкой, чеканя шаг, пошла прочь.
– Мда, нехорошо получилось, – сказал кто-то, и толпа стала потихоньку расходиться. Михей посмотрел на кий в своих руках и со злостью бросил его на стол. Он обреченно вздохнул и выругался. Нужно было идти за ней, успокаивать, объяснять, просить прощения. Михей сделал первый решительный шаг, но путь ему преградил Страйкер. Он тоже выглядел расстроенным.
– Не надо, – сказал он. – Пусть немного успокоится.
– Отойди, – сказал Михей, и голос его был спокойным, даже немного усталым. Он больше не видел в Страйкере ни врага ни соперника. Мирослава ничего не сказала, но ее взгляд был достаточно красноречив. Она смотрела только на Михея. Ей не было дела до Страйкера.
– Я должен… – Добавил Михей. Страйкер отошел и больше ничего не сказал.
Дверь открыла Елена. Михей спросил, дома ли Мирослава.
– Так это из-за тебя она такая? – Елена перегородила собой проход, и стояла, скрестив руки на груди.
– Из-за меня, – признался Михей, опустив голову. – Как она?
– Обиженная. Злая. Она не из тех, кто будет просто рыдать в подушку. Так что, не знаю, что там у вас, ребята, случилось, но, похоже, она для себя уже все решила.
– Я хочу с ней поговорить.
Елена пожала плечами, махнула рукой, как бы говоря «валяй», и отошла в сторонку.
Мирослава сидела за столом, развалившись на стуле, запрокинув голову назад, и глядела в потолок. Когда Михей вошел, она даже не шевельнулась. Он тихо подошел.
– Я так виноват, – сказал он, усевшись на пол подле нее, опершись спиной на тумбочку. – Я поступил как придурок. Сейчас это все кажется такой глупостью, не знаю, как я позволил себя спровоцировать. Сам себя ненавижу за это. – Он говорил медленно, делая долгие паузы между предложениями. – Прости меня. Я не хотел причинить тебе боль, не хотел обидеть. Честно говоря, я вообще о тебе не думал в тот момент. Этот Страйкер, он так меня разозлил. Я просто хотел поставить его на место. – Михей усмехнулся. – Как школьники.
– Все в порядке, – неожиданно спокойно сказала Мирослава, подняв голову и сев прямо. – Я не обижаюсь на тебя.
Она посмотрела на него.
– Я сама виновата, знала ведь, что нельзя смешивать работу и отношения. Знала, что ни к чему хорошему это не приводит. Так, что давай забудем все, что было, и то, что случилось сегодня. Останемся просто друзьями.
Михей встал с пола и подошел к окну, задумавшись, помолчал какое-то время.
– То есть просто расстанемся на хорошей ноте, это ты имеешь в виду? Я не хочу так. – Сказал он, повернувшись к девушке. – Да, я допустил ошибку, я накосячил, но ничего страшного ведь не случилось. Скоро все об этом забудут.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71141680) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
От нем. Frachter – грузовое судно.
2
Фламберг – меч с клинком волнистой (пламевидной) формы.