За рамками Нюрнберга. Герои сопротивления в нацистских концлагерях
Марина Посадская
Илья Юрьевич Васильев
Кинопремьера мирового масштаба
С предисловием министра иностранных дел РФ С. В. Лаврова.
Впервые в истории: подробно и достоверно о неизвестных героях лагерного подполья.
Генерал Дмитрий Карбышев, поэт Муса Джалиль, члены «Братского союза военнопленных (БСВ)», заключенные, бежавшие из «блока смерти» концлагеря Маутхаузен, – эти и другие примеры мужества с документальной точностью описаны на страницах этой книги. Данные материалы стали обвинительным актом,
предъявленным палачам на судебном процессе в Нюрнберге.
Книга снабжена уникальными фотоматериалами, дающими представление о людях того героического времени, очерки подкреплены документами и справками, отражающими истинный ход событий.
«Летопись Великой Отечественной войны содержит немало свидетельств того, сколь безграничную стойкость и силу духа способен проявить человек в тяжелейших условиях, в том числе перед лицом неминуемой смерти. Ярчайший тому пример – феномен советского лагерного подполья и сопротивления. Настоящая книга посвящена его героям и мученикам, которые бесстрашно поднимали в концлагерях восстания, устраивали диверсии и организовывали массовые побеги». – Министр иностранных дел РФ С. В. Лавров
«От бывших заключенных часто приходилось слышать: "Мы неохотно рассказываем о наших переживаниях. Тому, кто сам был в лагере, не надо ничего рассказывать. А тот, кто не был, все равно не сможет понять, чем все это было для нас и чем еще осталось». – Виктор Франкл, психолог, бывший узник фашистского концлагеря
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Марина Посадская, Илья Васильев
За рамками Нюрнберга: герои Сопротивления в нацистских концлагерях
© М. Посадская, И. Васильев., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Читателям книги «За рамками Нюрнберга: герои сопротивления в нацистских концлагерях»
Дорогие друзья,
Рад приветствовать читателей книги «За рамками Нюрнберга: герои сопротивления в нацистских концлагерях».
Гитлеровские лагеря были страшным порождением германского нацизма. Третий рейх поставил на промышленные рельсы методичное истребление миллионов неугодных людей. «Фабрики смерти» создавались с целью физического уничтожения целых этносов и общественных групп, задействовались как орудие геноцида народов Советского Союза.
Не имеющие срока давности преступления нацистов, совершавшиеся ими с леденящими душу бухгалтерской скрупулезностью и системным подходом, зафиксированы в многочисленных документах, научных и публицистических работах, пронзительных художественных произведениях. Благодаря им мы знаем подробности жестоких издевательств, пыток голодом и холодом, бесчеловечных медицинских экспериментов, массовых убийств. В нашей памяти навсегда запечатлелись кадры, снятые советскими военными хроникерами при освобождении Красной Армией концентрационного лагеря Аушвиц-Биркенау в польском Освенциме.
Летопись Великой Отечественной войны содержит немало свидетельств того, сколь безграничную стойкость и силу духа способен проявить человек в тяжелейших условиях, в том числе перед лицом неминуемой смерти. Ярчайший тому пример – феномен советского лагерного подполья и сопротивления.
Настоящая книга посвящена его героям и мученикам, которые бесстрашно поднимали в концлагерях восстания, устраивали диверсии и организовывали массовые побеги.
Сегодня во многих странах «коллективного Запада» стали забывать уроки той великой трагедии. Есть государства, где восхваляют пособников нацистов, сносят памятники советским воинам-освободителям, запрещают людям общаться, читать и учиться на родном языке. Гонениям подвергаются целые конфессии. Дело доходит до попыток пересмотреть итоги Великой Победы, ставшей достоянием всего человечества.
Истории, рассказанные на страницах открытой вами книги, служат напоминанием о том, к чему может привести попустительство проявлениям нацистской идеологии, другим формам расовой и религиозной нетерпимости, от которой не избавился и современный мир.
Министр иностранных дел РФ
От авторов
Эта книга – не об ужасах концлагерей. Об этой величайшей трагедии – не только ХХ века, но и, возможно, всей истории человечества – и так уже написано множество книг, статей и диссертаций.
Нацисты построили в Германии и на оккупированных территориях тысячи центров эксплуатации и уничтожения людей – начиная от лагерей для военнопленных, трудовых, пересыльных, офицерских до концлагерей, гетто и лагерей смерти. Сеть концлагерей опутала всю Европу: от Норвегии на севере до Греции на юге, от Нальчика на востоке до Дранси на западе.
Через гитлеровские концлагеря начиная с 1933?го (года появления первых лагерей для политических заключенных после прихода нацистов к власти) и вплоть до 9 мая 1945 года (день освобождения советскими войсками Терезиенштадта) прошли миллионы человек. Большинство из них погибли.
Те заключенные, которым удалось избежать немедленной смерти, содержались в невыносимых условиях. Отсутствие еды, врачебного обслуживания, «медицинские» опыты, изнуряющий труд, холод и постоянные издевательства немцев и их пособников из лагерной обслуги – все это приводило к массовой гибели узников. По некоторым данным, только зимой 1941–1942 гг. в лагерях погибло около полутора миллионов советских военнопленных.
Большинство цифр носит приблизительный характер, точное число жертв не будет известно никогда – в частности, потому что значительная часть архивов была уничтожена, а многих заключенных убивали сразу по прибытии в лагеря, без регистрации: евреев, цыган, коммунистов и политработников, подпольщиков и пр.
Несмотря на невыносимые условия жизни, в лагерях рано или поздно возникали очаги Сопротивления. Зачастую подполье возглавляли советские люди – коммунисты, офицеры из числа военнопленных и даже остарбайтеры. Почти во всех концлагерях на территории, подконтрольной Германии, существовали такие организации Сопротивления.
Некоторые акции советских подпольщиков – например, надеть красные косынки 1 мая или спеть «Интернационал» по дороге на работу – были просто отчаянной демонстрацией неповиновения. Другие – саботаж на производстве, замена номеров узников, обреченных на смерть, – могли остаться незамеченными фашистами, но спасли жизни многим людям. Третьи – вроде угона бомбардировщика с секретными технологиями – возможно, повлияли на исход Второй мировой.
Начиная с 1943 года боевой дух советских военнопленных укреплялся по мере появления известий о победах РККА и ее продвижении на запад. В 1944 году нацисты начали так называемую особую операцию 1005, или «операцию эксгумации», призванную скрыть следы убийства миллионов людей. Остававшихся в живых заключенных заставляли выкапывать тела уничтоженных узников и сжигать их, уничтожать другие следы массовых убийств. В ряде случаев начало «операции 1005» послужило толчком для ускоренной разработки и осуществления планов организованного сопротивления, побегов и восстаний.
Несмотря на то что во многих случаях среди руководителей Сопротивления были немецкие коммунисты и антифашисты (Бухенвальд), польские евреи (Освенцим), военнопленные стран антигитлеровской коалиции (Марибор), сербы (Красный Крест), основной движущей силой сопротивления в концлагерях по всей Европе были именно советские граждане: военнопленные солдаты и офицеры, остарбайтеры и угнанные в рабство.
В отличие от восстаний в гетто и лагерях смерти (так назывались лагеря, предназначавшиеся для уничтожения еврейского населения Европы), многие советские военнопленные участвовали в Сопротивлении вопреки основному инстинкту – воле к жизни. Ведь в большинстве случаев повиновение увеличивало шансы выжить.
Приемлемого объяснения этому феномену до сих пор не существует. Но независимо от причин – был ли это пресловутый «русский характер», любовь к Родине, Сталину или Коммунистической партии, армейская дисциплина, мысли об оставшихся дома родных или просто упрямство – что?то заставляло бесправных людей, вопреки желанию выжить во что бы то ни стало, противостоять нацизму. Открыто или тайно, в одиночку или в составе хорошо организованных подпольных структур, тысячи советских военнопленных и остарбайтеров по всей Европе готовили побеги и восстания, саботировали работу, спасали обреченных на смерть. Или просто проводили в бараках перед сном политинформацию.
Были, конечно, и другие, тихие и незаметные, безвестные обитатели лагерей. Наверное, их было большинство. Те, кто просто всеми силами старался выжить, иногда за счет других заключенных. Кто возьмется их судить? Кто знает, как повел бы себя на их месте? В аду не до норм морали.
Были и те, что пошли служить врагу. Те, кто сломался и ожесточился. А может, всегда был таким.
Но эта книга не о них.
Феномен массового сопротивления в концлагерях так и не получил глубокого, всестороннего освещения ни в СССР, ни в странах Европы, несмотря на то что трудно представить себе более яркий пример беспримерного мужества и героизма.
Благодаря усилиям отдельных подвижников – таких как Сергей Смирнов, открывший советскому читателю страшную историю восстания в лагере Маутхаузен и подробности трагической гибели генерала Карбышева; Николай Кюнг и немецкие антифашисты, которые не дали предать забвению восстание узников Бухенвальда 11 апреля 1945 года (впоследствии именно этот день был выбран ООН как день памяти узников нацистских концлагерей); академик Сергей Королев, который спас летчика Михаила Девятаева, совершившего побег из фашистского плена на вражеском бомбардировщике «Хенкель», – некоторые истории превратились в часть советской памяти о героизме на войне.
Однако большинство героических актов Сопротивления во многих десятках лагерей оставались никому не известными, лишь иногда упоминаемыми на страницах специальной литературы.
К сожалению, многие побеги и готовившиеся восстания окончились неудачей, тысячи заговорщиков были раскрыты и казнены. Многие герои Сопротивления, участники восстаний, побегов, организаторы подпольных комитетов уже после освобождения из плена были вынуждены пройти фильтрацию, штрафбаты, лагеря, недели, месяцы, а иногда годы и десятилетия оставаясь в статусе «фронтовиков второго сорта». Несколько советских генералов, попавших в плен и отказавшихся сотрудничать с фашистами (хотя прекрасно знали, что объявлены в СССР трусами, изменниками и заочно уже приговорены к смерти), были расстреляны как предатели в 1950 году (реабилитированы в 1957?м). Евгения Клем, руководившая подпольем в женском концлагере Равенсбрюк, покончила с собой в пятидесятые годы, не выдержав допросов и подозрений.
Судьба других героев Сопротивления, таких как Александр Печерский, Михаил Девятаев, генерал Зотов, Розалия Фридзон, Иван Битюков, сложилась более или менее благополучно. Однако и они в большинстве случаев лишь в шестидесятые годы смогли начать систематически собирать информацию, писать и публиковать статьи и книги об участниках Сопротивления.
При этом значительная часть бывших узников, тех, кто мог бы рассказать о себе и о своих товарищах, не доживших до Победы, не оставили свидетельств. И не только потому, что им было тяжело вспоминать пережитые мучения.
Для проверки «бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену и окружении противника», постановлением Госкомитета обороны уже в декабре 1941 года была создана сеть проверочно-фильтрационных лагерей, по факту нередко представлявших собой военные тюрьмы. Сталинская концепция «у нас пленных нет, есть только предатели» в том или ином виде определяла отношение государства к бывшим военнопленным вплоть до 1956 года, когда в СССР впервые – благодаря комиссии Г. К. Жукова – официально признали факт «грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». И только в 1995 году, накануне 50?летия Победы, президент Борис Ельцин издал указ «О восстановлении законных прав российских граждан – бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период».
Сегодня за пределами нашей страны о Сопротивлении в концлагерях почти не вспоминают. Среди тысяч томов, посвященных теме концлагерей, труды о лагерном Сопротивлении составляют лишь малую часть. Путеводители по мемориалам, как правило, концентрируют внимание на страданиях, количестве и принадлежности жертв, редко упоминая о Сопротивлении. Почти нет на Западе и ученых, занимающихся этой темой.
Возможно, это связано с тем, что только среди советских людей Сопротивление на оккупированных территориях и особенно в концлагерях носило поистине массовый, народный характер. Как отмечали в своих воспоминаниях некоторые немецкие генералы, такой степени ожесточенности и массовости сопротивления оккупантам, как в Советском Союзе, они нигде не встречали. Повсеместная борьба советских граждан в концлагерях была проявлением именно этого феномена, а не только естественной, универсальной воли к жизни и стремления вырваться на свободу. Частью той силы, благодаря которой СССР выиграл войну.
Кроме того, у советских военнопленных было еще одно преимущество перед гражданами оккупированных европейских стран: ощущение своей безусловной принадлежности к силе, воюющей за правое дело. К пусть даже сначала терпящей поражение, но продолжающей бороться, а потом и побеждающей Красной армии. Такая принадлежность давала советским узникам, помимо желания выжить и вырваться на свободу, и другую простую и понятную цель, которой не было до последних месяцев войны у всех остальных. Они видели в своей борьбе в концлагерях некий военный эпизод, осмысляли «битву при Маутхаузене (Бухенвальде, Собиборе и др.)» как часть своего боевого пути.
К сожалению, как отмечают историки, исследование антифашистской борьбы в нацистских концлагерях связано с немалыми трудностями, и трудности эти объективны и едва ли преодолимы. Количество документальных материалов невелико, большую часть воспоминаний и свидетельств участников движения Сопротивления невозможно подтвердить документами.
Между тем далеко не все важные подробности действий подпольщиков выяснены. До сих пор неизвестны судьбы, а иногда и имена участников Сопротивления в концлагерях: многие из них скрывали свои настоящие фамилии, опасаясь за судьбы своих родных, проживавших на оккупированной территории, либо за свою судьбу после возвращения на родину. Не начата системная работа по увековечению памяти героев даже в тех случаях, когда их имена хорошо известны, а подвиг получил всеобщее признание. Например, участники восстания в Маутхаузене до сих пор не награждены российскими государственными наградами.
Однако в последнее время ситуация меняется: активную работу в этом направлении ведет, например, Фонд памяти Александра Печерского (https://pechersky.org/) – общественная организация, одной из задач которой является восстановление и сохранение исторической памяти об участниках Сопротивления в фашистских концлагерях. Огромный объем информации об актах Сопротивления – историй, документов, фотографий – собрали краеведы и участники специализированных форумов в сети Интернет: «ПатриотЦентр», Форум поисковых движений, «Авиация СГВ», «Военспец» и другие. Архивы ФСБ и Минобороны продолжают рассекречивать материалы, в том числе о деятельности подпольных организаций в лагерях для советских военнопленных. В мае 2020 г. в рамках германо-российского межправительственного проекта «Советские и германские военнопленные и интернированные времен Второй мировой войны» российской стороне впервые передано 20 тысяч цифровых копий документов о советских военнопленных из Федерального архива Германии.
В этом сборнике авторский коллектив не только представляет вниманию читателей очерки о забытых героях и описание малоизвестных событий, связанных с движением Сопротивления в концлагерях, но и предлагает по-новому взглянуть на уже всесторонне, казалось бы, исследованные страницы истории.
Авторы попытались также – возможно, впервые в отечественной историографии – осветить отдельные эпизоды, факты и судьбы как фрагменты единого феномена Сопротивления в концлагерях и поместить его в более широкий контекст движения антифашистского Сопротивления в Европе.
Внимательный читатель может отметить, что в книгу не вошли рассказы о подвигах таких героев Сопротивления, как Михаил Девятаев и Александр Печерский. Это сделано сознательно: авторы сборника хотели представить в нем истории, не столь известные широкой общественности, но также достойные внимания и памяти.
Собранные материалы и документы, бо`льшая часть которых публикуется впервые, а также написанные специально для книги очерки охватывают практически все аспекты темы Сопротивления. География событий – от Северной Норвегии до Крыма, временные рамки – с лета 1941?го до последних дней войны, формы сопротивления – от выпуска стенгазеты до угона самолета, столь же разнообразны, как и судьбы представленных здесь героев. Людей, каждый из которых достоин того, чтобы о нем помнили, а подвиги служили примером для нынешнего и будущих поколений.
Сборник не является научным трудом, но представляет собой ценный источник информации для исследователей темы Сопротивления в концлагерях.
Авторы надеются, что выход книги поможет скорейшей реализации как уже существующих, так и новых проектов, связанных с популяризацией истории Сопротивления, увековечением памяти героев и официальным признанием их подвигов.
Борьба советских людей против фашизма в концлагерях была составной частью Великой Отечественной войны и является одной из самых героических ее страниц. К сожалению, ни Советский Союз, ни европейские страны, на территории которых происходили эти трагические события, на протяжении долгих десятилетий так и не оценили по достоинству эту борьбу.
Именно сейчас у последнего поколения, которое помнит ветеранов и страну, где они жили и за которую погибали, есть возможность сохранить для человечества и передать потомкам эту память и тот импульс, который был у наших героических предков – и особенно ярко, в наивысшем своем пределе проявлялся именно у участников Сопротивления в концлагерях.
* * *
Эта книга, как и было сказано, не о страданиях и гибели миллионов невинных жертв нацизма. Она – о людях, обычных мужчинах и женщинах, волею судьбы попавших в нечеловеческие условия и нашедших в себе силы для борьбы со злом. О бесконечной стойкости духа, о запредельном упорстве в достижении недостижимых целей, о героизме обреченных. О силе слабых. И о тех самых случаях, когда жизнь оказывается богаче любой фантазии.
Знаменитый психолог Виктор Франкл, который сам провел несколько лет в концлагере и в предмете разбирался, писал: «От бывших заключенных часто приходилось слышать: “Мы неохотно рассказываем о наших переживаниях. Тому, кто сам был в лагере, не надо ничего рассказывать. А тот, кто не был, все равно не сможет понять, чем все это было для нас и чем еще осталось”». Понять это действительно невозможно. Но это не значит, что не надо пытаться.
* * *
Книга составлена из популярных очерков о героях Сопротивления, известных и не очень, отдельных подпольных организациях, некоторых лагерях и актах Сопротивления.
В очерке об одном из наиболее известных героев Сопротивления, генерале Дмитрии Карбышеве, Ким Смирнов развенчивает «две главные неправды», которые долгое время сопровождали официальную историю подвига выдающегося советского фортификатора.
Татарский поэт Муса Джалиль, вопреки устоявшемуся мнению, не был руководителем подпольной группы в легионе СС «Идель-Урал». О нем и его товарищах, казненных фашистами в тюрьме Плетцензее, рассказывает очерк Радика Амирова.
История Братского союза военнопленных, одной из крупнейших и наиболее разветвленных подпольных организаций в Европе, глубоко исследована советским ученым Е. А. Бродским, однако в ней и по сей день есть множество «белых пятен». Например, загадочной остается фигура ее предполагаемого создателя Иосифа Фельдмана (Фесенко). Да и сам феномен БСВ еще ждет своих исследователей и популяризаторов.
Одна из самых известных страниц в истории лагерного Сопротивления – массовый побег узников «блока смерти» концлагеря Маутхаузен и последовавшая за ним «Мюльфиртельская охота на зайцев».
Куда менее известна, к сожалению, история восстания и побега заключенных-смертников Сырецкого концлагеря. А между тем эти люди совершили действительно невозможное – и заслуживают, чтобы об этом помнили.
Очерк «Мехелен» посвящен событиям 19 апреля 1943 года в Бельгии, где трое молодых людей, вооруженных только красным фонарем, пистолетом (одним на троих) и плоскогубцами, напали на поезд, чтобы спасти обреченных на гибель людей.
История бухенвальдского подполья достаточно подробно описана во многих книгах и фильмах, но обойти ее стороной мы не могли.
Очерк о Владимир-Волынском концентрационном лагере представляет собой фрагменты вышедшей в 2018?м книги известного советского и российского дипломата-арабиста В. И. Колотуши «“Лагерь содержания неизвестен… Место захоронения – Wlodomierz”. История одного из лагерей советских военнопленных». К сожалению, Василий Иванович не дожил до выхода этого сборника.
Рассказ о Розалии Фридзон, ранее напечатанный в журнале «Лехаим», посвящен женщине необыкновенной судьбы. Скромная заведующая райздравом, средних лет, замужем за партийным работником, воспитывает дочь… А потом размеренная жизнь внезапно заканчивается, и начинается война: чужие документы, чудом спасенная дочь, минское подполье, партизанская спецгруппа, арест, тюрьма, пытки, работа в шахтах Лотарингии и на производстве ракет «Фау?1», концлагерь и побег из него, партизанский отряд во Франции, звание лейтенанта французской армии и встреча с генералом Шарлем де Голлем – неужели все это об одной и той же женщине?
По количеству и разнообразию актов Сопротивления, организатором и участником которых Алексей Ефремович Рындин стал за два года пребывания в гитлеровских концлагерях, ему, вероятно, не было равных за всю историю лагерного подполья. И уж точно беспрецедентным является восстание в Слобозии, одним из организаторов которого был Рындин, закончившееся захватом бывшими узниками целого города.
Одесситка Евгения Клем встретила войну будучи уже немолодой (по представлениям того времени) женщиной, в возрасте около 40. Воевала, попала в плен, в лагере возглавила русскую подпольную группу. Однако судьба ее, в отличие от судьбы Розалии Фридзон, сложилась трагично.
Алексей Кириленков перед началом Великой Отечественной войны был первой трубой в Государственном джаз-оркестре СССР. Об активном участнике антифашистской подпольной организации «Братский союз военнопленных», известном в БСВ под прозвищем «Музыкант», стало известно благодаря австрийскому публицисту Рудольфу Кальмару и военному историку Е. А. Бродскому.
Следующий очерк посвящен Марии Байде – девушке, получившей звание Героя Советского Союза в 20 лет. Подвиг Марии широко известен, а вот история ее пребывания в концлагерях еще ждет своих летописцев (а также, надеемся, кинематографистов).
История восстания в Луцком гетто представлена очерком Станислава Зельцера.
Очерк Ванды Цуркан посвящен восстановлению исторической справедливости в отношении Бориса Пивенштейна – легендарного летчика, спасавшего челюскинцев, а впоследствии несправедливо обвиненного в сотрудничестве с врагом.
Очерк Натальи Яцкевич (заведующей отделом истории партизанского движения в Белорусском государственный музей истории Великой Отечественной войны) посвящен сопротивлению в лагере Масюковщина, близ Минска.
Следующий очерк – о Треблинке, известной всему миру как место, где за год с небольшим было убито более 800 тысяч человек. Самое большое в мире после Аушвица-Освенцима еврейское кладбище. Не поддающийся пониманию и объяснению пример последствий человеческого безумия, возведенного в ранг государственной политики. И что известно куда менее – место одного из первых массовых восстаний людей, обреченных на смерть.
История Сопротивления оккупантам в Норвегии, в том числе в концентрационных лагерях, рассказана на основе статей и материалов из архива Михаила Искрина – писателя, журналиста, литературоведа. М. Г. Искрин, оказавшись в концлагере в Норвегии, несколько раз чудом оставался в живых, бежал из плена, сам участвовал в движении Сопротивления.
Еще один очерк посвящен концентрационному лагерю «Красный Крест», расположенному близ города Ниш (Сербия), где в 1942 году произошло массовое восстание заключенных. Их побег считается первым крупным побегом из нацистского концлагеря в оккупированной Европе. В настоящее время концлагерь превращен в музей, а предлагаемая здесь статья является частью информационной брошюры.
В очерке «Хранители памяти» рассказывается о людях, благодаря которым тема Сопротивления в концлагерях не оказалась за прошедшие после войны десятилетия сплошным «белым пятном».
Последние два текста – фрагменты расшифрованных рукописей красноармейцев из архива М. И. Семиряги. Публикуются впервые.
* * *
Как отмечают все исследователи темы Сопротивления в концлагерях, информация о подпольной деятельности, особенно подтверждаемая документально, крайне скудна и противоречива. Это связано и с соображениями конспирации, которыми, очевидно, руководствовались подпольщики-антифашисты, и с «давностию лет», и со свойствами человеческой памяти, склонной к трансформации тех или иных аспектов прошлого.
С другой стороны, в СССР в течение десятилетий, особенно начиная с 60?х годов, устойчиво рос интерес к теме Великой Отечественной войны, сопровождаемый в том числе массовым тиражированием книг и выпуском фильмов, явно мифологизирующих военные события. Очевидно, такой отход от «правды войны» сказался и на воспоминаниях ряда авторов, прошедших концлагеря, особенно в том, что касается лагерного Сопротивления.
Отсюда неизбежно следует вывод, что ни документальные источники, ни тем более популярные очерки, созданные на основе документов и воспоминаний, не являются и не могут являться стопроцентно точным описанием событий. Этим объясняются и лакуны в повествовании, и некоторые необъяснимые противоречия в изложении событий, и не поддающиеся расшифровке отдельные слова и выражения в документах (впрочем, авторы надеются, что будущим исследователям удастся разгадать хотя бы часть загадок).
Как пишет в своей книге В. И. Колотуша, «воссоздать единую и связную картину по прошествии более чем семи десятилетий, скорее всего, уже не получится и придется ограничиться некоторыми документально доказуемыми фрагментами. Хотя и они, эти фрагменты, сами по себе достаточно выразительны и могут служить основой для понимания существа темы».
В свою очередь, авторский коллектив данного сборника уверен в том, что степень и качество «документальной доказуемости» многих событий того времени можно существенно повысить не только с помощью постепенно рассекречиваемых архивов. Мы только начали поиск материалов, лишь немного прикоснувшись к тому огромному объему информации, которая хранится в семьях потомков героев Сопротивления, музеях, архивах и мемориалах, собрана энтузиастами-краеведами и обсуждается на форумах в интернете.
Авторы будут продолжать работу по этой теме и надеются на помощь читателей. Мы просим всех неравнодушных людей, особенно знавших участников описанных в книге событий или их потомков, откликнуться (info@pechersky.org): помочь уточнить даты и факты, найти фотографии и документы, восстановить неизвестные имена героев, достойных того, чтобы о них рассказали будущим поколениям.
Все тексты книги принадлежат авторству Марины Посадской и Ильи Васильева, кроме очерков, в которых указан другой автор.
1. Ким Смирнов
Как покупали Карбышева
Из личного дневника.
17 февраля 2020 г. Понедельник
75 лет назад, в ночь с 17 на 18 февраля 1945 года, в фашистском концлагере Маутхаузен погиб генерал Дмитрий Карбышев. В начале нынешнего века в печати стала появляться версия: мол, не преувеличиваем ли мы значение его подвига? Его, мол, убили, как убивали тысячи и тысячи других военнопленных. Но вот Сталину вскоре после войны, по мотивам политической целесообразности, потребовался «положительный образ пленного советского генерала» (желательно не выжившего в плену). А здесь как раз обнародовано было предсмертное заявление в британском госпитале канадского офицера, восхищавшегося героическим поведением Карбышева перед гибелью. Заявление это оказалось очень даже кстати. И выбор был сделан: на основании всего двух свидетельств Карбышеву в 1946 году было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Тогда, сразу же после войны, это было беспрецедентное решение. Как известно, во время войны попадание в плен живым, независимо от обстоятельств пленения, нашими властями и карательными органами чаще всего априори рассматривалось как предательство. И многие из тех, кто в плену держался весьма достойно, из немецких концлагерей после поверхностной, часто необъективной «проверки» отправлялись в советские лагеря.
Две главные неправды, которые в той версии были:
1. Представление Карбышева на звание Героя основывалось не на двух, а на десятках свидетельств и документов.
2. Само это предложение шло не сверху, а снизу.
С первых известий о том, что Карбышев в плену, стали доходить из-за линии фронта весточки о его непреклонном, стойком поведении в неволе. И когда один за другим освобождались в конце войны узники немецких концлагерей, предпринимались активные его поиски.
Вот письмо, полученное женой Карбышева Лидией Васильевной от генерала Леошени уже после окончания военных действий в Европе: «Во все концы дал здесь уведомления и предупреждения насчет Дм. Мих. Основной человек – это генерал-полковник Голиков, председатель репатриационной комиссии, он в Москве. Здесь, у нас его зам Голубев (генерал-лейтенант), он с Дм. Мих. вместе 5 лет работал, и у союзников в Германии сидит генерал Драгун.
Ему я тоже написал и предупредил. Все знают Дм. Мих. И ищут. Глубоко уверен, что встречу Дм. Мих. на своем мосту через р. Эльбу. Привет детям и прошу поздравить Лелю с окончанием училища. Ваш Леошеня».
В 1946 году старшую дочь Карбышева Елену пригласил к себе уже упоминавшийся зам уполномоченного Совмина СССР по репатриации Голубев (он к тому времени вернулся в Москву). Открыл перед ней папку: «Читай».
В папке лежало два текста – оригинал и его перевод на русский:
«Я прошу записать мои показания и переслать их в Россию. Считаю своим священным долгом беспристрастно засвидетельствовать то, что знаю о генерале Карбышеве. Я выполняю свой долг обыкновенного человека перед памятью великого человека.
Все, кто находился в лагере, годились ему по меньшей мере в сыновья. Но не мы его, а он нас поддерживал своей верой в победу над фашизмом… На все военные события мы смотрели глазами вашего генерала, а это были очень хорошие, верные глаза…
В феврале 1945 г. нас, около тысячи человек пленных, в том числе и генерала Карбышева, направили в лагерь уничтожения Маутхаузен.
Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струю ледяной воды. Это продолжалось долго…
Потом нам велели надеть только белье и деревянные колодки на ноги и выгнали во двор… Старый генерал, как всегда, был спокоен, его бил только, как и всех нас, сильный озноб. Он что-то горячо и убедительно говорил своим товарищам… Затем, посмотрев в нашу сторону, он сказал нам по-французски: “Бодрее, товарищи! Думайте о своей Родине, и мужество не покинет вас”.
В это время гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев…
Память о генерале Карбышеве для меня свята. Я вспоминаю о нем как о самом большом патриоте, самом честном солдате и самом благородном, мужественном человеке, которого я встречал в своей жизни».
Перед смертью в госпитале, уже в Англии, канадский майор Седдон де Сент-Клер продиктовал это свое исповедальное завещание и попросил передать его в Россию.
Прощаясь, Голубев сказал: «И это не единственное свидетельство. Мы опросили многих узников концлагерей, в том числе всех наших освобожденных из плена генералов, встречавших там Карбышева или слышавших о нем от других. Ни одного отрицательного отзыва. Только в высшей степени положительные. Как сообщить маме, реши сама. Но передай: мы готовим представление Дмитрия Михайловича на звание Героя Советского Союза».
Вскоре последовало представление Министерства обороны СССР (именно в 1946 году наркоматы у нас были преобразованы в министерства) Сталину, из которого следовало, что речь идет отнюдь не о двух свидетельствах: «Попав в руки врага при попытке выйти из окружения… т. Карбышев, по показаниям многочисленных очевидцев, вел себя стойко и мужественно, ни на минуту не терял веры в победу нашего государства над фашистской Германией».
Вот одно из этих многочисленных показаний. А. Ужинский, бывший узник концлагеря Хаммельбург: «Однажды, когда я был у Дмитрия Михайловича, открылась дверь, и в комнату вошли немецкий комендант лагеря с переводчиком и несколько офицеров. Гитлеровцы снова заговорили о заслугах Карбышева, потом о победах немецкого оружия, о неминуемом разгроме Советского Союза, а закончилось все приглашением перейти на службу в германскую армию, где такой крупный специалист будет жить и работать в идеальных условиях, Карбышев ответил:
– Господа, я слышал это от вас много раз. Надеюсь, что мои ответы на такие предложения вам тоже известны. Этого не будет никогда».
Свидетельство из того же концлагеря, но уже с противоположной стороны, со стороны врага. Служебная записка штурмбаннфюрера Вольфграмма коменданту лагеря Хаммельбург полковнику Пелиту: «Главная квартира инженерной службы снова обратилась ко мне по поводу находящегося в вашем лагере пленного Карбышева, профессора, генерал-лейтенанта инженерных войск. Я был вынужден задержать решение вопроса, так как рассчитывал на то, что вы выполните мои инструкции в отношении названного пленного, сумеете найти с ним общий язык и убедить его в том, что, если он правильно оценит сложившуюся для него ситуацию и пойдет навстречу нашим желаниям, его ждет хорошее будущее.
Майор Пельтцер доложил мне, что со времени пребывания этого пленного в лагере он не перестроился в желательном для нас духе, по-прежнему непримирим, и отношения с ним сложились так неудачно, что в настоящее время он заключен в одиночную камеру».
И еще документ, захваченный в одной из германских правительственных канцелярий во время штурма Берлина: «Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался насквозь зараженным большевистским духом, фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму… Карбышева можно считать безнадежным в смысле использования его у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела».
На документе – резолюция красным карандашом: «Направить в концлагерь Флоссенбург на каторжные работы, не делать никаких скидок на звание и возраст».
Иллюзия, будто указ о присвоении Карбышеву звания Героя основывался чуть ли не на одном свидетельстве канадского офицера, невольно поддерживалась сильнейшим эмоциональным воздействием самого этого документа. Без ссылок на него, без его цитирования и ныне не обходится практически ни одна публикация о Карбышеве.
Конечно, в кругу высшего комсостава Красной армии у Карбышева было много учеников, единомышленников, друзей. Среди его учеников, не раз потом вспоминавших в мемуарах и беседах с журналистами его замечательные лекции в Академии имени Фрунзе и в Академии Генштаба, были будущие генералы и маршалы Василевский, Конев, Говоров, Воронов, Рыбалко, Захаров, Антонов, Гречко, Штеменко и другие.
Порой, уже в Великую Отечественную, им доводилось напоминать начальникам инженерных служб своих дивизий, армий, фронтов простые до гениальности, парадоксальные и тем самым легко запомнившиеся со «студенческих лет» карбышевские формулировки, например, его формулу расчета количества материалов для оборудования боевых позиций заграждениями из колючей проволоки (в реальных тогдашних условиях, особенно в 41-м и 42-м годах, заниматься сложными расчетами порой просто не было времени): один батальон – один час – один километр – одна тонна – один ряд.
Но напоминать фронтовым инженерам эти аксиомы приходилось нечасто. Многие из них сами были учениками Карбышева и хорошо усвоили его уроки.
Впрочем, такие «рецепты» упрощенного расчета оборонительных работ сам Карбышев считал «арифметикой». И не на них в первую очередь основывался его непререкаемый авторитет среди не только отечественной, но и зарубежной военно-инженерной элиты. Была и «высшая математика». Конечно, по сравнению с 30–40-ми годами прошлого века условия современных боевых действий неузнаваемо изменились, но и сегодня остаются в силе многие фундаментальные идеи, высказанные в его курсах лекций, учебниках, монографиях и статьях, таких, например, как «Разрушения и заграждения» (в соавторстве с И. Киселевым и И. Масловым), «Инженерное обеспечение оборонительной операции», «Инженерная подготовка укрепленных районов и основы их обороны в иностранных государствах», «Линия Маннергейма», «Влияние условий борьбы на формы и принципы фортификации».
Авторитет Карбышева как теоретика и практика был непререкаем. Его идеи еще до революции воплощались в фортах крепостей Владивосток, Севастополь, Брест.
Во время Гражданской войны он дважды был награжден золотыми именными часами (была такая высокая награда в молодой советской республике). Во второй раз – за то, что именно он предложил идею прорыва считавшихся неприступными укреплений Перекопа обходным маневром, через Сиваш. Награду вручал лично Фрунзе.
Дмитрий Карбышев перед отъездом на фронт. Брест-Литовск. 22 ноября 1914 г.
Когда в начале советско-финской войны попытки прорвать линию Маннергейма лобовыми ударами окончились для Красной армии неудачей, Карбышева пригласили в комиссию, которая, проанализировав причины этих неудач, должна была дать свои рекомендации. Он потребовал командировки на фронт, несколько дней изучал обстановку на переднем крае и потом дал рекомендации, выходившие далеко за пределы финской кампании, в большей степени относящиеся к грядущей войне. Не скрывал своей точки зрения вплоть до самого нападения Гитлера на СССР. В то время мы якобы «дружили» с Германией, а он публично заявлял, кто будет следующим нашим противником на поле боя:
«В последнем довоенном докладе на конференции 19 мая 1941 г. Карбышев разобрал недостатки в ходе финской войны и, подчеркнув, что следующим противником будет Германия, настаивал на <…> заблаговременном устройстве противотанковых минных приграничных заграждений. Он не доверял договору с Гитлером 1939 г.». (З. Ясман. «Человек-легенда. Новые материалы о генерале Д. М. Карбышеве в Государственном историческом музее». М., 2004).
И наконец – трагическое начало Великой Отечественной. Блокадное кольцо сомкнулось вокруг Ленинграда. Москва запрашивает: какие экстренные меры нужны, чтобы укрепить оборону, не пропустить врага. И в ответе, среди других мер: пришлите Карбышева.
Масштабность личности и ценность научных трудов Карбышева для решения практических задач, возникавших в ходе Второй мировой войны, понимали не только советские военные, но и враги. Начальник генерального штаба германских сухопутных войск Ф. Гальдер говорил о нем: светлая голова и опасный противник. Когда перед вторжением в СССР высшему германскому руководству представили список крупнейших наших ученых, конструкторов, специалистов, работающих на оборону, фамилия Карбышева была в нем подчеркнута двумя жирными чертами.
Одна из последних фотографий
В самой Германии (хотя, конечно, она всегда славилась мозгами, обслуживающими войну) «светлых голов» такого уровня явно не хватало, как показал потом опыт успешного прорыва немецкой обороны в последующих наших наступательных операциях. Например, в окружение под Сталинградом вместе с другими немецкими и румынскими частями попали значительные силы инженерного резерва Главного командования вермахта, но организовать непреодолимую оборону оказавшейся в котле 6-й армии, одной из самых боеспособных в германских сухопутных войсках, они не смогли. Не потому ли немцы так настойчиво пытались «перетянуть» Карбышева на свою сторону? Не о том ли говорит его переброска из одного лагеря в другой, все ближе и ближе к столице рейха: Острув-Мазорецка (Польша), Замостье (Польша), Хаммельбург (Южная Германия), тюрьма гестапо (Берлин)?
В Берлине ему предложили такие условия, какие, пожалуй, рейх не предлагал ни одному военнопленному за всю Вторую мировую войну:
1) освобождение из лагеря, переезд на частную квартиру, полная материальная обеспеченность;
2) открытый доступ в любые библиотеки и книгохранилища, возможность знакомиться с любыми материалами в интересующих его областях военно-инженерного дела;
3) любое число помощников;
4) выполнение по его указанию сложнейших опытных конструкций;
5) устройство лаборатории и обеспечение любых научно-исследовательских мероприятий;
6) самостоятельный выбор тем для научных работ;
7) возможность выезда на любой фронт, кроме Восточного, для проверки его расчетов в полевых условиях.
Прежде всего, его пытались купить не как человека с генеральскими звездами на петлицах, а как одного из мировых авторитетов в области фортификации.
На одной чаше весов были оптимальные, идеальные даже условия для работы и жизни, но – ценой предательства. На другой – самые страшные нацистские «фабрики смерти». Он выбрал Голгофу. И, несломленный, непокоренный, прошел свой крестный путь через Майданек, Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен.
Вот за это потом, посмертно – «Золотая Звезда» Героя.
Было бы неправдой утверждать, что в книгах и газетно-журнальных публикациях советских лет о Карбышеве не отдавалось должное дореволюционной его биографии. Но вот примечательный факт. В дар московскому Государственному историческому музею были переданы интереснейшие воспоминания однокашника Карбышева сначала по Николаевской инженерной академии, потом по строительству Брестской крепости инженер-полковника В. М. Догадина. Так вот, музею не удалось их опубликовать в течение 40 лет!
Чего же так боялись редакторы и во времена оттепели, потом застоя и в последующие годы?
Оказывается, того, что Карбышев представал в этих мемуарах не только в привычной роли талантливого инженера-фортификатора, но и как блестящий, отчаянной храбрости офицер царской армии. Записки эти были изданы только в 2002 году. Вот описание в них приемных экзаменов в императорскую Военно-инженерную академию в 1908 году, среди абитуриентов большинство было с наградами за недавнюю русско-японскую войну:
«Особенно много этих отличий, привлекших к себе общее внимание, было у одного офицера, прибывшего с Дальнего Востока, у которого ордена были не только на груди, где носили ордена 3-й и 4-й степени, но и на шее у воротника блестел орден Станислава 2-й степени с мечами. Больше ни у кого из приехавших офицеров такого ордена не было. Грудь этого офицера украшали ордена Владимира, Анны, Станислава, все с мечами и бантами, левее орденов располагались три медали. <…>
Ростом он был ниже всех других офицеров. Волосы имел черные, короткие, зачесанные кверху, и носил маленькие усы, закрученные на концах. Его продолговатое лицо носило следы оспы. По своему сложению он был худощав, строен и по-строевому подтянут. Говорил тихо, не повышая голоса, быстрым говорком, отрывистыми фразами, уснащая их афоризмами и острыми словечками».
Согласитесь, этот портрет куда ближе к фотографии Карбышева, сделанной во время Первой мировой, чем к другой фотографии, снятой перед Великой Отечественной и ставшей потом канонической. А между тем словесный портрет и эти две фотографии связаны одной неразрывной связью.
Карбышев в царской армии. Wikimedia Commons
В нашей военной среде испокон века противостояли друг другу два начала. Была аракчеевщина, тупой офицерский быт, так ярко запечатленные в федотовском «Анкор, еще анкор!» (ставшим потом названием известного фильма Петра Тодоровского) и в купринском «Поединке».
Но было и высокое представление о воинской и человеческой чести русского офицера, давшее Отечеству Дениса и Евграфа Давыдовых, Раевского и Лермонтова, Нахимова и Скобелева, Брусилова и Карбышева.
Отец моей жены Тани, Сергей Николаевич Яковлев, участник двух войн, финской и Отечественной, профессор Академии имени Фрунзе (преподавал десантное дело), в мирное, довоенное время хорошо знал Карбышева. И считал главными его чертами категорическое неприятие в армии солдафонства и уважение к личности рядового. Запомнился один рассказ Сергея Николаевича.
В тот раз они участвовали в испытаниях новых видов вооружений. Испытывался новый тип гранаты. Приемная комиссия и всякое начальство расположились в укрытии. А невдалеке в окопе находился красноармеец, который по команде должен был эту гранату бросить. Раздалась команда, а гранату он не бросает. То ли испугался, то ли замешкался. Командовавший испытаниями майор заорал на него. И тут Карбышев, не повышая голоса, но твердо сказал: «Майор, прекратите! Идите и разберитесь на месте, что там стряслось».
Теперь замешкался майор. По его побледневшему, растерянному лицу было видно, что ему ох как не хочется туда идти.
И тогда Карбышев сам вышел из укрытия и двинулся к окопу. Было видно, как он рванул чеку и привычным, до автоматизма движением швырнул гранату в бутафорскую цель на довольно далекое для его возраста расстояние, сразу же пригнулся в окопе и пригнул рукой голову красноармейца. Граната «успешно» взорвалась. После этого он еще несколько минут о чем-то разговаривал с красноармейцем и, уходя, потрепал его по плечу.
Когда возвращались с испытаний в одной машине, Танин отец спросил Карбышева:
– Что вы ему там сказали?
– Спросил, как звать. Откуда он? Давно ли служит? Сколько раз до этого бросал боевую гранату? Оказалось, совсем еще мальчишка из глухой ярославской деревни. Служит первый месяц. Гранату бросал впервые в жизни. Ему, конечно, объяснили, что надо делать. Но он растерялся и все начисто забыл. Вина не его, а его командиров – они должны были поставить на позицию более опытного бойца. А что я ему сказал? Ничего, Вася, у многих с первого раза не получается. Тем более что граната-то у тебя была экспериментальная. Кто знал, как она себя поведет…
К слову, Таня была дружна с двумя замечательными женщинами, женой и старшей дочерью Карбышева, – до самой их смерти. Молоденькая, но уже награжденная медалью «За храбрость» на георгиевской ленте медсестра Лида Опицкая познакомилась со своим будущим мужем на фронте Первой мировой. Этот отчаянный офицер с лихо закрученными усами не раз вступал в несоответствие со своими прямыми обязанностями военного инженера 8-й армии под командованием Брусилова. Спускался в пехотные окопы и подымал солдат в штыковую. В одной из таких атак был тяжело ранен…
В 1918 году, когда он воевал уже в Красной армии, у них родилась дочь Елена. А в 1938 году она, окончив школу круглой отличницей (в «Википедии» написано: с золотой медалью, но золотых медалей в советских школах тогда еще не было), успешно сдала вступительные экзамены на морской факультет Военно-инженерной академии. Девушек туда не принимали. Но за нее по просьбе отца лично ходатайствовал нарком обороны.
В 1940 году факультет перевели в Ленинград и включили в состав Высшего инженерно-технического училища. И Елена Карбышева стала первой в истории его выпускницей. Участвовала в Великой Отечественной войне, в обороне Ленинграда, пережила его блокаду. Потом служила на Черноморском флоте, затем в Главном штабе ВМФ. Демобилизовавшись в звании инженер-подполковника, работала в аналитическом отделе ГРУ. Награждена орденами Отечественной войны, Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».
Велика ее роль в создании и поддержке одного из самых «долгоиграющих» наших молодежных движений «Юные карбышевцы», рожденного еще в СССР и продолжающегося и поныне в России и в сопредельных новых государствах, бывших союзных республиках. Нам с Таней посчастливилось быть гостями одного из слетов юных карбышевцев, который проходил в подмосковном Нахабине. Незабываем был момент, когда они – и взрослые, и ребята – пели вместе взятую ими себе в гимн бардовскую песню Олега Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»…
Но вернусь к яркой дореволюционной карьере самого Карбышева. После тех вступительных испытаний в Петербурге в 1908 году он, блестяще сдав за 25 дней 23 экзамена, оказался по результатам вторым в списке принятых в академию (из 100 абитуриентов было принято 30). Удостаивается премии имени героев Порт-Артура (одним из которых был он сам) за лучший дипломный проект «Крепость Владивосток». И в списке выпускников стоит уже первым. Посему получает право самому выбрать место службы. Выбирает Севастополь. Но вскоре, с его же согласия, переводится на строительство крепости Брест.
Редакторы, в 60–70-е годы прошлого века не пропустившие в печать воспоминания об этом блистательном взлете молодого офицера, боялись, как бы не поколебали они тогдашние освященные свыше, в целом негативные представления о царской армии. Авторы возникшей уже в начале нового века версии о якобы случайности попадания Карбышева в Герои, по сути, ставили тот же вопрос: а был ли подвиг? Может, подвига и не было?
Крайности сходятся. В обоих случаях предпринимаются попытки «сузить» Карбышева до крайних стереотипных схем, которые соответствовали бы господствующим на данный момент идеологемам. Но «сузить» никак не удается. Он непреодолимо сопротивляется этому, оставаясь яркой, выдающейся, цельной личностью и в дореволюционной, и в советской, и даже в нашей постперестроечной России. Ибо первопричины, возводящие Карбышева в ряд самых чтимых народом героев и великомучеников, куда глубже, чем сиюминутные политические пристрастия. Ведь именно такие люди, где бы они ни находились – на фронте, в тылу, в плену, суммируясь в неодолимое сопротивление, в той смертельной схватке с фашизмом спасли Россию. Когда же мы наконец поймем эту инвариантную к смене политических режимов истину?
2. Радик Амиров
Муса Джалиль и другие
Вернее было бы назвать эту группу (для исторической справедливости) группой Гайнана Курмашева, уроженца одного из районов Актюбинской области (ныне г. Актобе, Республика Казахстан), поскольку именно Курмашев был руководителем группы пленных татарских солдат и офицеров. Кстати, самый молодой из всей подпольной группы в Волжско-татарском легионе СС «Идель-Урал». Это подразделение было создано из тюрков, преимущественно из Советского Союза, – татар, башкир, чувашей и др. Гитлеровская пропагандистская машина была нацелена на то, чтобы развенчать дружбу народов нашей страны и тем самым, по их логике, продемонстрировать, что СССР – колосс на глиняных ногах (это утверждение Гитлера было взято на вооружение всей нацистской Германией).
К фигуре Мусы Джалиля мы еще вернемся. Сначала уместно рассказать о Гайнане Курмашеве. Итак, уроженец Актюбинской области. 1919 года рождения. Работал в Марийской АССР, учителем в школе. В грозном 1937-м исключен из комсомола. Тогда умные головы посчитали, что кулацкое происхождение Курмашева вредит всей стране. К тому же в эти годы арестованы его ближайшие родственники. Гайнан переезжает в Актюбинск, вновь устраивается в школу. Очевидно, он был прекрасным организатором и хорошим учителем, любившим детей, поскольку в свои 20 лет его назначают директором школы. Затем призывают в армию. Курмашев оканчивает школу младших командиров и получает лейтенантские погоны. До Великой Отечественной успел повоевать в финской войне. В 1942-м его в составе разведроты засылают в тыл к фашистам. Однако советскому отряду было суждено попасть в плен. И Курмашева отправляют в Польшу – в легион «Идель-Урал». И здесь Гайнан Курмашев становится Григорием Курмашем – это уже его подпольная кличка. Знакомится с другими единомышленниками, товарищами по плену, составляет план работы – снова воевать против фашистов. И именно Гайнан Курмашев становится руководителем подпольного движения сопротивления в Волжско-татарском легионе СС. Он организует тайные ячейки, берет с каждого пленного солдата клятву бороться с фашистами.
Гайнан Курмашев
А еще пишет стихи. Да-да, он, как и Муса Джалиль или Абдулла Алиш, как и другие его соплеменники из подполья, был творческим человеком. Для поднятия боевого духа советских пленных мало было горланить громкие речи или каким-то другим образом убеждать. Нужно было действовать по-другому: учитывать ментальность, «татарские» особенности и характер тюркских народов; скажем, прочитать стихи про родной аул или поставить небольшой спектакль про любовь – тюрки такое любят.
Курмашев организует капеллу, пишет и ставит пьесу для своих товарищей. И до сих пор историки удивляются тому, почему именно Гайнан взялся за это дело. Почему не Муса Джалиль? Ответы могут быть разными. Но, спрашивается, зачем?! Те, кто стоял во главе подпольной организации, как было сказано выше, были образованными, культурными, творческими людьми. Каждый из них, очевидно, мог бы писать стихи, поставить спектакль. Наверное, каждый. Но ясно, что все были готовы драться любым способом за свою социалистическую Родину. Надо будет – на передовой, а если уж сложилось оказаться в плену, то и в подполье.
Тут следует подчеркнуть и характер самого Курмашева. Исключенный из комсомола, обвиненный в кулацком происхождении, репрессированные родственники – это могло бы сказаться на роде деятельности Гайнана. Ну, обижен советской властью, скажете вы, он мог бы запросто пойти на сотрудничество с гитлеровцами. Но – нет, не такой характер был у этого татарского парня. Ни скрытой, ни явной обиды, злобы на свою Родину и быть не могло! Он, как и многие другие его соратники, был человеком своего времени. Именно Человек! Они верили в светлое будущее, были уверены, что непростые 30-е с потерями близких, родных – это какая-то чудовищная ошибка и все потом станет на свои места.
Приведем короткое стихотворение Гайнана Курмашева – Григория Курмаша. Оно было написано уже после того, как группу раскрыли с помощью провокатора и подпольщики оказались в тюрьмах, целый год – изо дня в день – ожидая приговора. И им всем было понятно, ЧТО их ожидает.
Отчаянные, проникающие в самое сердце стихи:
Ночь, тюрьма, и ни звука вокруг,
Но снаружи – шаги часового.
Мой рассудок, мой преданный друг,
Не приемлет конца рокового.
Как там мать? Как там сестры? Как брат?
Вспоминаю письмо от любимой:
«Получила посланье, – разлад
И смятенье в душе столь ранимой —
Благодарна тебе – не забыл».
Я скучаю, безмерно скучаю!
Словно раненый коршун без крыл,
Улететь на свободу мечтаю.
Мне б оружье – винтовку иль меч!
Я б вернулся домой на рассвете.
Не срубили мне голову с плеч,
Бьется сердце и в этой вот клети.
Веет холодом ветер судьбы,
И в руках – ни меча, ни винтовки.
Где-то рядом готовят гробы,
Проверяют топор и веревки.
Ночь, тюрьма, и ни звука вокруг,
Но снаружи – шаги часового.
Мой рассудок, мой преданный друг,
Не приемлет конца рокового.
Январь 1944 г., Тегель
Стихи 25-летнего парня, пережившего две войны, плен, организацию и разгром подпольной деятельности в логове врага, нечеловеческие пытки. Даже в тюрьме он поддерживает соратников и товарищей по оружию.
Курмашев в Варшавской тюрьме по возможности поддерживает боевой дух пленных – таких, как и он, оказавшихся в застенках. Согласно документам, один из пленных, Султанбеков, вспоминает, как Курмаша вывели на прогулку, и тот, увидев товарища, сумел передать записку с напоминанием о клятве бороться с гитлеровцами.
После перевода Курмашева в тюрьму Тегель, где хозяйничали гестаповцы, выживший в плену Хисамутдинов рассказал, как ему сделали очную ставку с Гайнаном. Допрашивали Курмашева по несколько часов кряду, и когда уже началась очная ставка, руководитель подполья бросил в лицо фашистам: «Этого человека не знаю. Листовки с призывом бороться против гитлеровцев печатал я один, и распространял я один». Выживший Хисамутдинов (возможно, именно из-за этой очной ставки, где Курмашев его «не узнал») позже напишет, что прямо на его глазах руководителя подполья в легионе СС «Идель-Урал» начали бить двое гестаповцев железными прутьями.
Почему я рассказываю о Гайнане Курмашеве? Потому что – вы можете в этом признаться самим себе – о нем вы вряд ли когда-либо слышали, об этом 25-летнем пареньке. Другие его соратники были значительно старше.
Не слышали, очевидно, и о том, что группа подпольщиков в документах фашистов называлась именно так: «Курмашев и десять других» – «Kurmaschew und 10 andere».
Судя по документам в открытом доступе, на Гайнане Курмашеве лежала организационная работа по созданию боевых пятерок, в том числе торжественная присяга от сотоварищей на верность Родине.
На Мусу Джалиля возлагалась работа по активной агитации в локальных лагерях легиона «Идель-Урал». Из лагеря в лагерь, из лагеря в лагерь.
На радиостанции языков народов СССР «Винета» трудился Ахмет Симаев. Поскольку у него была возможность слушать в том числе советское радио, он снабжал необходимой информацией военнопленных. Симаев также готовил листовки антифашистского содержания.
Эти листовки распространял Зиннат Хасанов, а еще он выступал связным между Едлинской и Берлинской группами организации. Хасанов – певец и чтец-декламатор.
А вот печатал эти листовки Абдулла Алиш. Именно он также установил связи со студентами-антифашистами Болгарии и пленными, привезенными с оккупированных территорий нашей страны.
Ахат Атнашев идейно готовил советских солдат, отправляющихся на Восточный фронт с целью перехода перед линией фронта на сторону советских партизан.
Муса Джалиль
Абдулла Алиш
14 февраля 1943-го на Восточный фронт с торжественными почестями отправляется 825-й волжско-татарский батальон легиона «Идель-Урал». Фашистским командованием им поставлена задача – воевать против белорусских партизан. Батальон прибывает в Витебск, далее перебрасывается в одну из деревень, недалеко от этого города. Недолго думая, татары выходят на прямую связь с партизанами – сделать это было довольно несложно, поскольку в батальоне были подготовленные люди и отвечали за взаимодействие с подпольщиками Белоруссии.
И вот спустя всего неделю после отправки на фронт татарский батальон практически в полном составе 600 (шестьсот!) человек, перебив фашистских офицеров, в полном боевом снаряжении уходит к партизанам.
Есть первая победа!
Вслед за этим на Восточный фронт должно отправиться другое подразделение «Идель-Урала» – 826-й батальон. Однако после того, как татарские подпольщики организовали массовый побег первого батальона в белорусские леса, немецкое командование уже не доверяет татарам и отправляет их не на Восточный, а на Запад – охранять склады. Этим татарам доверия со стороны рейха уже не было.
827-й батальон легиона «Идель-Урал» направлен для борьбы с другими партизанами – на этот раз с подразделениями легендарного Ковпака. История с татарами повторяется, часть подразделения бежит к партизанам, но ранее фашистам удалось раскрыть заговор легионеров. Лейтенант Мифтахов, прибывший сюда с советскими пленными, схвачен и казнен. Фашисты не придумали ничего оригинальнее, чем привязать советского офицера к двум согнутым деревьям и выпрямить их.
Задачи другого татарского 828-го батальона, прибывшего на Украину, были, по приказу фашистов, прежними – воевать против партизан. Но вновь вырисовывается та же картина: повальное бегство татарских солдат в леса.
Остатки трех последних татарских подразделений (вернее, считаные десятки солдат) переброшены во Францию и Голландию. Однако неуспевшие (или на миг дрогнувшие на Восточном фронте солдаты легиона) массово бегут с оружием в руках из мест дислокации и примыкают в ряды французского Сопротивления.
И рейх решает расформировать татарские легионы, как полностью потерявшие доверие Гитлера.
Примерно в это же время, в ночь с 11 на 12 августа 1943 года, гитлеровцы арестовывают группу Гайнана Курмашева. Внедренный в легион информатор выдает гитлеровцам руководство татарского сопротивления легиона. Дни их, можно сказать, сочтены – им осталось жить всего год. В тюрьмах. Под страшными пытками.
Стоит ли говорить, что ни один из подпольщиков не выдал своих товарищей. И никто из них не был сломлен.
Почему я пишу больше о Гайнане Курмашеве, чем о Мусе Джалиле? Да потому что, за последние годы проведя множество конференций, круглых столов, семинаров, понимаю, что имена подпольщиков татарского легиона «Идель-Урал» должны знать как можно больше людей. Никто не утверждает, что Муса Джалиль – Герой Советского Союза, лауреат Ленинской премии – сделал меньше, чем его товарищи. И в то же время я чувствую, что память других его соратников словно уходит в тень. Незаслуженно уходит в историю – и забываются эти имена. А мы считаем, что так быть не должно!
Что же касается самого Мусы Джалиля, то мне не хочется прибегать к официальным данным. У меня есть свои.
Моя прабабушка Вадига в юности была бойкая девушка. Дочь богатого помещика пережила непростые времена коллективизации. Отобрали все, что было. Она работала и на колхоз, но не жаловалась и на другую, более скромную жизнь и достаток. Ей удалось поступить в медресе «Хусаиния» в Оренбурге. И надо же было тому случиться, что попала она в это знаменитое учебное заведение вместе с Мусой Джалилем.
– Вы знаете, каким он парнем был! – рассказывала она на долгих деревенских посиделках длинными-длинными зимними вечерами. – Всегда опрятен, аккуратен, весел. Для каждой девушки у него находилась эпиграмма. Муса был душой любой компании. Его всюду ждали, и, если его не было на вечерней встрече молодежи, считай, ничего интересного не случалось. Да, парни, да, татарские песни и пляски, но все ждали Мусу! И если он вдруг появлялся, начинал улыбаться, приглашал на танец – будто сто лампочек загоралось вокруг, хотя в то время часто нашими «лампочками» были обыкновенные коптящие керосинки.
Прабабушка говорила, что Джалиль – а к тому времени довольно известный человек в Оренбурге – не был конфликтным. Никогда ни с кем не выяснял отношений, не ссорился. Если он, допустим, приглашал девушку на танец, а ее парень начинал ни с того ни с сего ревновать, Муса подводил ее к ухажеру и говорил: «Твоя девушка самая красивая! Поэтому я к тебе привел ее, смотри, парень, не упусти свое счастье!» И такое за вечер он мог сказать раз десять – потанцует с одной, поговорит с другой, посмеется с третьей. Но повода для ревности в большей степени непростым деревенским ребятам не давал.
Учился Муса очень прилежно. Иногда давал по-дружески списывать, но в свободное время непременно помогал отстающим. Он писал стихи, очень много общался со всеми, кому нужно было подсказать, помочь, поддержать.
– Тогда уже стало ясно, какое-то внутреннее чувство было: уедет Муса из Оренбурга, – объясняла прабабушка. – Тесен ему наш город, ой, как тесен. Вот Казань или Москва для него, для человека с такими организаторскими способностями. Он ведь как! Идет репетиция, все какие-то вялые, сонные. Этот стишок забыл выучить, а этот песню. А появляется Муса – тут же все всё вспомнили. И начинается не репетиция – начинается настоящий концерт! Он был такой удалой парень! Никогда худого слова не скажет.
Прабабушка говорила, что, когда Муса Джалиль уехал в Казань, затем в Москву, все за него радовались, но в то же время была грусть, что в Оренбург он больше не вернется…
Она говорила, что во время и после войны все, кто учился вместе с Мусой, очень горевали: «Как он погиб? Может быть, выжил?!»
– Мы втайне собирались с теми, кто учился с нами, – продолжала прабабушка. – Парней мало осталось, почти все они погибли на войне. Так вот между собой мы переговаривались и никак не верили, что наш Муса был на стороне фашистов. Этого просто не могло быть! Он был честным комсомольцем, искренним коммунистом и ни за какие выгоды не был бы у врага на побегушках. Он, говорили мы, мог погибнуть, но предать СССР – этого не могло быть никогда.
А когда благодаря Константину Симонову вышли первые публикации Мусы Джалиля, когда нам сказали, что Муса – герой, мы снова встречались и плакали. Не знаю, оттого что Джалиль погиб, горько и печально, или же по причине того, что его имя в списках Героев Советского Союза. Я думаю, мы плакали из-за того, что справедливость и правда о нем восторжествовали. Мы плакали от счастья!
Вот так рассказывала нам прабабушка Вадига.
А наутро мы, ребятня, сидели в начальной школе небольшого татарского аула и слушали рассказ о Мусе Джалиле от учительницы. Она выразительно читала стихи, говорила, что он – Герой Советского Союза. Как другие татары – Газинур Гафиятуллин, как Александр Матросов.
А чувство гордости, что моя прабабушка Вадига училась с Джалилем, переполняла меня. Учительница, тетушка Магфура, замечала это и приглашала выйти к доске. И я начинал рассказывать, как Джалиль танцевал с девушками и был такой веселый парень, что ни с кем не дрался и всегда учился только на «хорошо» и «отлично»!
И теперь о том, чем занимается инициативная группа – организаторы международного проекта «Муса Джалиль: жизнь и судьба», я в том числе как сопредседатель Конгресса татар Оренбургской области.
15 февраля 2020-го в Оренбурге стартовал международный общественно-образовательный проект «Муса Джалиль: жизнь и судьба». Мы приурочили его к 75-летию Победы. В этот день участниками события в этом городе стали представители местных молодежных организаций из Казани, Москвы, Уфы и Казахстана.
Наша идея – открыть имя Мусы Джалиля не татарской аудитории. Наша приоритетная задача – открыть имя и творчество поэта, моего земляка, многомиллионной русскоязычной аудитории.
Прежде всего проект способствует сохранению исторической памяти и культурного наследия народов Российской Федерации, а также укреплению диалога между представителями разных национальностей и конфессий.
В этот же день нами организованы круглые столы с участием более 200 человек. Среди них – студенты, представители не только местных объединений, но и из других регионов тоже. К памятнику великому поэту возложены цветы, и в этой акции поучаствовали представители областной администрации, национально-культурных объединений, молодежных организаций, ветераны войны и труда.
В областном драмтеатре им. Мирхайдара Файзи с аншлагом прошел показ спектакля «Жизнь моя песней звучала в народе…» по произведениям знаменитого поэта.
А чуть ранее мы кинули клич по соцсетям, и представители многих стран активно включились в проект, и движет ими, по моему мнению, приобщение к истории Великой Победы. Среди них друзья, но есть и незнакомые люди. У многих из них прадедушки погибли в Великую Отечественную. Очевидно, вспоминая родственников, люди обращаются к литературе, к мастерам слова, к тому же Мусе Джалилю.
Словом, именно 15 февраля, в день рождения Мусы Джалиля, мы организовали флешмоб – прочтение стихов поэта на любом языке. На родине произведения оренбургского поэта читают вице-губернатор Татьяна Савинова, председатель Законодательного собрания Оренбургской области Дмитрий Кулагин.
Тимур Булгаков провел акцию в Крыму. Кстати, дедушку Тимура фашисты замучили до смерти – выжгли на его спине красную звезду. Таким образом гитлеровцы отомстили деду Тимура за сотрудничество с партизанами.
Мои друзья устраивают акцию по всей стране. Андрей Труфанов шлет потрясающий сюжет с Мамаева кургана Города-героя Волгограда!
Донецкая народная республика тоже представлена очень ярко. Рамиль Замдыханов организует тематическую встречу в Донецке!
Из Стамбула к нам подключилось сообщество студентов – спасибо Тимуру Сафину, студенту университета Мармара. У нас получился умопомрачительный сюжет!
Великолепный «Урок памяти», посвященный Джалилю, прошел для десятиклассников школы в Нетании – репатриантов из России, Украины, Беларуси, Туркменистана. Великолепная Валентина Кутовская потом написала мне, что израильские дети с большим интересом прослушали рассказ о жизненном и творческом пути Мусы Джалиля и прочитали произведения поэта и даже перевели некоторые из них на иврит!
«Представляете, – пишет мне позже Валентина, – cреди стихов Джалиля я нашла то, которое когда-то читала наизусть то ли на внеклассном чтении, то ли на мероприятии». И еще она прислала фотографии советских газет с публикациями о Мусе Джалиле: «Эти вырезки из советских газет привезли родители!»
Тут же позвонили татары из Италии: «Мы с вами!» Я ответил, мы еще обязательно споем песню итальянских партизан «Bella chao!». Казим Миршан, кстати, одним из первых передал рукописи Джалиля в советское посольство в Италии в 1946-м. Сам Миршан был татарином из Синьзяна и утверждал, что был в тюрьме с группой Курмашева – Джалиля.
Молодежная татарская община Берлина с Тимуром Харрасовым провела большой творческий вечер – стихи поэта звучали на татарском, русском, немецком, английском, арабском!
Виктория Авербух организует мероприятия памяти Джалиля в Нью-Йорке, и ей за это большое спасибо.
Написали из Ливана – тамошние арабы, русские, украинки организуют вечер чтений стихов Джалиля. Активны Ташкент и Душанбе. Большая благодарность Ольге Макаревич и Мире Насибовой.
В нашем проекте стихи читает актер Камиль Ларин, руководитель исполкома «Бессмертный полк России» Артем Хуторской. Проект поддержан депутатами Государственной Думы Ильдаром Гильмутдиновым, Гаджиметом Сафаралиевым, Игорем Сухаревым и другими.
А сначала я встретился в мечети Кул-Шариф с муфтием Татарстана Камилем Самигуллиным. Муфтий Татарстана дал благословение, поддержал. В Год родного языка в республике, подчеркнул он, важно поднимать тему воспитания молодежи, в том числе на татарском языке. И я не случайно заговорил о религии. Перед казнью каждый участник группы подпольщиков положил правую руку на Коран.
И не случайно привел города и страны, имена, фамилии и должности. Как видим, география нашего проекта весьма широка. У людей доброй воли есть стремление узнать больше о Мусе Джалиле и его товарищах. Тех, кто не сдался фашистам, тех, кто боролся с гитлеровцами, и тех, кто приближал Победу.
Вспомним всех поименно. Тюрьма «Плетцензее», 25 августа 1944 года. На гильотину взошли:
Гайнан Курмашев – время казни 12:06.
Фуат Сайфульмулюков – время казни 12:09.
Абдулла Алиш – время казни 12:12.
Фуат Булатов – время казни 12:15.
Муса Джалиль – время казни 12:18.
Гариф Шабаев – время казни 12:21.
Ахмет Симаев – время казни 12:24.
Абдулла Батталов – время казни 12:27.
Зиннат Хасанов – время казни 12:30.
Ахат Атнашев – время казни 12:33.
Салим Бухаров – время казни 12:36.
3. Братское Сотрудничество Военнопленных
Подпольная организация, именуемая БСВ (Братское сотрудничество, или Братский союз военнопленных), возникла в Баварии осенью 1942 года. В ее состав входили советские военнопленные и «восточные рабочие» – остарбайтеры. Всего через год Братское сотрудничество военнопленных включало более 8 тысяч организаторов и активистов в Германии и Австрии, став таким образом крупнейшей подпольной организацией Сопротивления в годы Второй мировой войны. В планы заговорщиков входили восстание военнопленных в лагерях вокруг Мюнхена, захват города и организация вооруженной борьбы внутри рейха вплоть до свержения гитлеровского правительства. Однако в ноябре 1943 года в организацию проник осведомитель гестапо, после чего начались массовые аресты активистов БСВ. Розыск, аресты и дознание продолжались еще несколько месяцев, в течение которых были схвачены все руководители и многие рядовые члены организации. А 4 сентября 1944 года 92 (по другим данным – 93 или 94), после чего организация прекратила свое существование. Казнь в Дахау фигурировала в свидетельских показаниях на Нюрнбергском процессе.
Вот вкратце и вся история.
Но вся ли?
Здесь самым удивительным представляется даже не патриотизм и бесконечное мужество советских военнопленных, ставшие во время Великой Отечественной войны массовым явлением.
Первое, что поражает воображение в истории БСВ, – это размах, масштаб планируемых мероприятий, амбициозность поставленных целей. Особенно с учетом условий, в которых жили и действовали подпольщики, и несравнимых ресурсов противника.
А второе – сама организация процесса. Системный подход к планированию и решению практически нерешаемой задачи, тщательная проработка всех этапов, мобилизация и максимально эффективное использование имеющихся ресурсов, управление кадрами, анализ и оптимизация рисков – такое впечатление, что руководители заговорщиков имели как минимум квалификацию МВА. Если бы в программах МВА учили работать в тяжелейших условиях и жертвовать собой во имя достижения цели.
Кем же были эти люди? Что заставляло их идти на любые жертвы, на нечеловеческие мучения, на смерть – и ради чего? Прошло 80 лет после описываемых событий; возможно ли их восстановить, хотя бы частично? Взглянуть на лица, вспомнить имена?
История БСВ известна сравнительно хорошо в первую очередь благодаря трудам Е. А. Бродского – доктора исторических наук, посвятившего более 50 лет своей жизни изучению борьбы и трагических судеб советских людей, во время Великой Отечественной войны попавших в плен или угнанных в Германию на принудительные работы.
Ефим Аронович Бродский накануне Великой Отечественной войны окончил исторический факультет МГУ и стал адъюнктом Военно-политической академии им. В. И. Ленина, окончить которую не успел. Во время войны «занимался работой по разложению войск противника, яркой страницей которой стала уникальная в своем роде кенигсбергская операция по заброске группы немецких антифашистов – бывших военнопленных с оружием в руках в расположение войск противника». Был награжден двумя орденами Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды, многими медалями. После окончания войны до 1949 года работал в Германии в Советской военной администрации.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71124409) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.