Перестань над нами смеяться
Наталья Хмелевская
Может быть, это слышат не все, как он смеётся над нами. Смех этот, злобный, холодный, безудержный, раздается над человечеством столько, сколько оно существует. Он подчиняет себе пространство, и все звуки стушёвываются, все краски меркнут. И пока он смеётся, мы летим в бездну, мы несчастны. Кто же он? Как заставить его замолчать? Героиня рассказа, девочка десяти лет, обрела мучительный дар: она услышала этот смех и проделала великий и трудный путь, чтобы потребовать на правах своей чистой души: "Перестань над нами смеяться!" Жанр произведения определить непросто: фантастика или ужасы, философская сказка или духовная притча, а может быть, это психоделическая проза? Ответьте сами на этот вопрос, дорогой читатель. Есть в каждом человеке сокровенное, что он должен отдать миру, потому что это важно. Эта книга – как раз такой дар.
Наталья Хмелевская
Перестань над нами смеяться
Глава 1.
Мне 10 лет, я очень люблю бегать. Частный сектор, две соседних улицы. Это мой маршрут. Когда бежишь, все в тебе поет. Стремительно бьётся сердце, кровь стучит в висках: ух! ух! И такая радость от простой мысли: вот я – ЖИВУ! В переулке – спуск, такой крутой, что можно, разбежавшись, сделать кувырок. Это предел моего блаженства, это что-то необычное и победное, я ликую!
Но в тот вечер все было иначе.
Заворачивая на бегу в переулок и собираясь набрать «пятую скорость» на спуске, я подняла голову и увидела метрах в десяти, у телеграфного столба, высокую фигуру. Это было нечто свинцового цвета. Оно слабо колыхалось, но держало форму. На существе было длинное одеяние с капюшоном, оно склонило голову и прижало руки, скрытые рукавами, к груди. Опешив, я замерла на долю секунды, во все глаза глядя на этот ужас. Существо, словно почувствовав мой взгляд, стало расти, вытягиваясь вверх. Оно стало прозрачнее и еще страшнее. Через несколько мгновений оно поравнялось со столбом. Обезумев от страха, я повернула назад, стремительно преодолевая упрямый склон, потом, метров через пять, остановилась, решив, что такого быть не может, что это мне показалось, что вот сейчас я оглянусь – и ничего не будет. С усилием воли я посмотрела назад и увидела, как оно, медленно приближаясь, плывет за мной.
Такое короткое слово – страх… Может ли оно вместить то ощущение, которое овладело мной? Ноги ослабели, стали ватными, и я уже не побежала, не пошла, а поплелась, задыхаясь от ужаса. Ничто на свете не могло бы меня заставить теперь оглянуться. Ощутив за спиной неестественный холод, я не выдержала, закричала, как животное, которое вот-вот должны забить. Запутавшись в своем неистовом крике, я споткнулась и упала на землю.
Меня поднял отец. Он услышал мой вопль, бросил возню в гараже и поспешил на помощь. Принес домой. Встревоженные родители думали, что я сломала ногу или что-то в этом роде. Осмотрев меня и убедившись, что я цела, они успокоились, а я нет. Я стала убеждать их закрыть ставни и дверь, рассказывала о привидении, которое меня преследовало. Но мне, конечно, не поверили, сказали, что это была тень, мне что-то померещилось в сумерках, что так бывает…
Глава 2.
Ночью у меня был сильный жар, мать сбивала температуру тройчаткой и не смогла сбить. Приехала скорая, меня забрали в больницу. Там сделали укол и оставили в палате до утра.
Больница успокаивала своим запахом, чистотой и бежевыми стенами. Полежав какое-то время в постели, я согрелась, озноб прошел, температура спала. В палате еще кто-то был. Все спали. Так хорошо. И нет никакого привидения. Что это было? Уставшее сознание растворяло тревожные мысли, они мешались и уже казались какими-то глупыми. Привидения. Что за бред. Их нет. Я стала погружаться в сон. И вдруг раздался такой громкий смех, что я вынырнула из полусна, как из воды. Смех был не просто громким, он был над городом, сопками, телевышкой. Казалось, он был над всем миром. Смех был злой, как будто кто-то глумился над кем-то. Смех не прекращался. Он перечеркивал все хорошее, оскорблял слух. Одним словом, был невыносим. Почему все спят? Неужели никто не слышит? Я вышла из палаты к дежурной сестре.
– Что, тебе опять плохо?
– Кто-то смеётся, и я не могу уснуть.
– Где? В палате?
– Нет, над всем городом.
Сестра посмотрела на меня и взяла градусник.
– Никто там не смеется. Тебе приснилось, иди ложись в постель.
Я легла, закрывшись одеялом с головой. Меня опять знобило, но теперь уже от страха. Казалось, что в комнате есть кто-то незримый, и от него идет холод, и я не могла согреться. Справившись с неровным дыханием, я притихла и стала обреченно слушать, слушать, слушать… Но вот рассвело, и смех, словно проваливаясь в пространство, постепенно сошел на нет. Я заснула.
Глава 3.
Спала я недолго: больница просыпается рано. Обход, осмотр, кровь, завтрак. Соседи по палате, знакомство. Мальчишки, выглядывающие из соседней палаты, перебранка и бросание друг в друга тапками. Обед. Сонный час. Визиты родителей. Все своим чередом, и деловито тикают часы на стене, управляя нашим временем. Вечер, страшные детские истории. Моя о привидении произвела впечатление. Когда речь зашла о смехе, всем тоже захотелось его услышать. Ждали, молчали, потом все заснули. Кроме меня. Было легко оттого, что меня выслушали, мне поверили, словно забрали часть переживаний.
Размышляя об этом, я нашла себе развлечение. Из – под щели между полом и дверью в коридор лилась тонкая полоска света. Я стала смотреть на нее, прищуривая глаза, чтобы менять форму этой полоски. На очередном прищуривании я увидела, как сквозь щель протискивается пластичное серое нечто свинцового оттенка. Я раскрыла глаза, уставилась на пол, наблюдая, в оцепенении, за этой сущностью. А она старалась, ей было трудно пролезть. Протиснувшись на пару сантиметров, она словно бы отдыхала с минуту, потом опять начинала елозить, сжиматься, пытаясь пробраться в комнату. Знакомое чувство беды охватило меня. Надо всех разбудить, включить свет. Но крикнуть у меня не получилось, встать тоже. Я не могла даже пошевелиться. Мною овладела странная неподвижность, как паралич. Тем временем эта дрянь протиснулась и из плоской серой лепешки превратилась в фигуру, похожую на огромную улитку, только без домика. Я понимала, что этот кусок слизи соображает, хотя у него не было ни головы, ни глаз. Обретя новую форму, существо замерло, словно бы обдумывая свои дальнейшие действия. Оно искало меня, это было понятно. Мы чувствовали друг друга. Я вспомнила, как под моим взглядом в момент выросло привидение в капюшоне, и поняла, что смотреть на слизь не надо, что это опасно. Я закрыла глаза и собрала всю свою волю, чтобы их не открывать. Сколько я так пролежала, не знаю. Может, минут пять, может, час. Время перестало существовать, часы перестали тикать. Наконец я решила посмотреть сквозь ресницы, едва приоткрыв веки. Слизняк изменился, теперь он стал похож на большого ската, периметром где-то как сиденье табурета, толщиной сантиметров двадцать. Он двигался теперь к окну, неуклюже подтягивая одну сторону своей плоти к другой, сплющиваясь, а затем распрямляя первую часть себя, таким образом продвигаясь чуть-чуть вперед. Было понятно, что ему трудно, непривычно так передвигаться. Так продолжалось утомительно долго. Я лежала, закрыв глаза, иногда исподтишка поглядывая на это мерзкое существо. Оно подползло к батарее и стало карабкаться по ней. Взобравшись на подоконник, оно замерло в луче лунного света, как-то обмякло, распласталось, сделалось тоньше, прильнуло одним своим краем к стеклу и потянулось к открытой форточке. Таким же образом оно сползло по другой стороне оконного стекла и исчезло. Ко мне вернулась возможность двигаться. Вскочив, я подбежала к окну, взобралась на подоконник и закрыла форточку. В то же мгновение ОНО ударилось в стекло, и мы оказались друг против друга, разделенные стеклом. Слизь стала чернеть, наливаться, не выдержала собственной тяжести и шлепнулась на асфальт с характерным звуком. Машинально я легла в постель. Думать не хотелось. Страх превратился в какое – то шоковое отупение. А потом опять раздался смех над всем миром. В окно лился изнуряющий лунный свет, и мне хотелось исчезнуть из этой реальности. Так я промучилась до утра, заснув лишь на рассвете, а потом опять начался обычный день.
Глава 4.
У меня плохая кровь, временами поднимается температура, а диагноз поставить не могут. Вливают глюкозу, колют витамины. Глотала кишку. Я слабею, потому что не сплю и не ем. Раздражают запахи еды, сам процесс поглощения пищи. Мне хочется тишины, а ее нет в этом месте. Другие девчонки кажутся тупыми и несносными. Я хочу, чтоб от меня все отстали. Иногда приходит красивая мама, жалеет меня, целует. Оставляет тертую морковь и компот, идет к врачу, а потом уходит, улыбнувшись мне с усилием, скрывая тревогу в глазах.
За неделю я похудела так, что стали видны ребра. По ночам я слышу смех, но он теперь вызывает не страх, а желание узнать: кто может так смеяться? Иногда по ночам я встаю с кровати и подхожу к окну, смотрю на лунную дорожку, спящие деревья. Никого нет. Мне надо узнать, кто смеется. Я больше ничего такого не вижу, а если и увижу, мне все равно. Жизнь во мне больше не горит, а теплится. Меня высасывает не болезнь, а этот безмерный хохот. Мне надо найти того, кто смеётся. Надо найти.
Глава 5.
В одну из таких ночей я решила вылезти через окно на улицу. Зайдя в туалет, я стала осторожно открывать закрашенное окно. Открыв, я посмотрела вниз. Первый этаж, а все равно высоко. Свесив ноги, я сидела, не решаясь прыгнуть. Потом все же сиганула вниз, приземлившись на бетонную дорожку. Была летняя неподвижная ночь. Воздух влажный, терпкий от дыхания цветов. Темные силуэты деревьев. Я пошла в парк, к пруду. Там жили лебеди, но сейчас их не было. И пруд, и деревья, и цветы, – все униженно сгорбилось, все затаилось, пронизываемое смехом, расползавшимся над миром. Сев на лавку, я стала ждать, но ничего не происходило. Напряжение не спадало. Смех не прекращался. Он был цикличен, с небольшими, точно выверенными перерывами. И каждый раз, когда он замолкал не несколько секунд, я мучительно надеялась, что это все, что его больше не будет. Но он был. Я смотрела на лунную дорожку, которая стелилась по темной глади воды. Она слабо мерцала, слегка двигаясь. Движение это, едва заметное, усиливалось, когда раздавался смех, и прекращалось, когда смех смолкал. Они были связаны. Я поняла это и пошла к воде. Вступив в воду, я какое-то время постояла, привыкая к прохладе, потом пошла, пошла… Войдя по грудь, я вдруг почувствовала, что меня кто-то берет за щиколотки, крепко сжимая их. Мне все равно. Надо узнать, кто… И вдруг меня дернули вниз так, что за долю секунды я оказалась под водой. Мне все равно… надо узнать, кто смеется… Тону… Но почему-то я не тонула. Меня тянула вниз упрямая сила, а я продолжала спокойно дышать. Неужели это такой глубокий пруд? Как долго, и какая темная вода. Это вода? Нет, это плотное свинцовое нечто, и не вода, и не воздух. Это ОНО. Осознав это, я почувствовала такую тоску, в которой уже не бывает слез. Вдруг я ощутила опору под ногами. Кто – то словно приказал мне: «Беги». И я побежала, как в замедленной съёмке. И сердце, и легкие работали неестественно медленно, но шумно. Серый плен тянулся вместе с моими движениями. Он меня не отпускал. «Беги, беги!» Настойчиво говорил мне кто-то. «Беги!» И разозлившись на свою слабость, я рванулась так, что удары сердца оглушили меня. «Я… люблю… бегать… Люблю…» Внезапно я почувствовала, что ровная поверхность меняет наклон, превращаясь в крутой спуск. Я смогу теперь разбежаться. Бегу, бегу, вот-вот вырвусь… «Сделай кувырок. Сделай кувырок!» – звучит приказ в моей голове. И я делаю. И преодолеваю эту вязкость. И лечу, лечу вниз. Мне надо узнать, кто смеется. Надо узнать…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71107024) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.