Аарыма 2 часть
Александр Амбросьев
Автор повести – один из тех писателей, пишущих о природе, воспитывающих бережное отношение к окружающему миру. Главный мотив произведения – мы все дети природы и должны жить в гармонии друг с другом.
Продолжение истории о огромном матером волке "Аарыма" – Превратности волчьей судьбы.
Александр Амбросьев
Аарыма 2 часть
ААРЫМА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Превратности волчьей судьбы
Глава первая
ГИБЕЛЬ ВОЛЧОНКА
Настали чудесные долгожданные деньки, когда луга и алаасы Срединной земли покрылись колышащейся зеленью шелковистой травы. Разгар знойной маковки короткого лета тщательно изукрасил всё вокруг волшебным пёстрым ковром из ярких цветов. Когда в такие дни окунаешься в прохладу скромной берёзовой рощицы, то сразу чувствуешь трепет изумрудных листьев и лёгкое дуновение ветерка. В такие моменты кажется, что всё кругом дышит любовью и нежностью. Побывавшему в подобной спасительной прохладе будто в душу вливают умиротворение и настраивают на новую жизнь.
Сегодня выдался особенно знойный день. Каждое существо норовит спрятаться в вожделенную тень, на открытое солнце не выходит, и лишь неутомимые оводы беспрестанно жужжат меж колосьев и трав. Тем не менее, Аарыма покинул окрестности благословенного родного алааса и пустился в неблизкий путь. Тому есть веская причина. Кылбара – молодая подруга матёрого волка, кормящая первый в жизни выводок из четверых мохнатых, непрерывно сосущих материнское молоко щенят. Волчице нужно хорошо питаться, иначе она слишком отощает, и ей будет трудно пережить предстоящую, как всегда, суровую зиму. Потому новоявленный глава волчьего семейства, не дожидаясь спасительной ночной прохлады, вышел на промысел, чтобы поскорее добыть свежего мяса. Есть у него и другая важная причина. Они решили переселиться в верховья одного из бесчисленных притоков длинной извилистой Большой речки. Аарыма уверен, что там, в обильно заросших ивовым тальником берегах, волчатам будет безопаснее и повольготнее. Щенки, да и они с Кылбарой, быстрее нагуляют необходимый жир, и у них вовремя загустеет необходимый в холода подшёрсток. И, конечно, всегда лучше заранее изучить окрестности, чтобы выбрать удобное для волчьей пары с щенками лёжки в защищённых со всех сторон местах.
Кылбара с выводком неугомонных волчат неотступно и осторожно следует за Аарымой. Волчица держалась на почтительном расстоянии, но по едва приметным следам и запахам главы семейства чувствовала, есть опасность для щенят или нет.
Бесшумная тень матёрого волка будто плыла по-над землёй и мелькала сквозь разлапистые ветви густого вечно зелёного ельника, служившего серым хищникам надёжной защитой и зимой, и летом. Скоро его можно было видеть уже меж стволов громадных лиственниц, выделяющихся среди остальных деревьев особой статью и величием. Аарыма бежал тихой трусцой по мягкой, густо заросшей мхом земле, где тут, то там виднелись целые полянки ещё не созревшей брусники. От зоркого взгляда и чуткого слуха ничего не ускользало, но пока ничего, что могло бы заинтересовать, не видел. Лишь время от времени вспугнутые им шустрые белочки с летними буро-красными или рыжими шубками стремительно взбирались на верхушки деревьев, откуда, навострив ушки, с любопытством и удивлением рассматривали нежданного гостя.
Осмотр близких и дальних владений Аарыма начал с охотничьих угодий, расположенных к западу от укромного логова, где они до этого обитали с молодой волчицей. По пути возле густых березняков приметил немало просторных лужаек с хорошим травостоем, где, судя по следам, постоянно паслись и отдыхали косули. Затем проведал залитые солнцем лесные прогалины, глубокие распадки со струящимися чистыми водами, алаасы с круглыми, как блюдце, озёрами и подумал: это, пожалуй, прекрасные места, чтобы привести сюда мохнатых и ещё неуклюжих смешных волчат для натаски на добычу, когда они чуть-чуть подрастут.
Аарыма, течение жизни которого вынесло на новую стремнину, по-прежнему бежал лёгкой тихой трусцой по зелёным пологим возвышенностям и размышлял о превратностях волчьей судьбы. Незаметно для себя он перемахнул серединные холмы и большие увалы с высоченными стройными лиственницами и оказался невдалеке от заветной речки с густо заросшими ивовым тальником берегами. Вскоре он наткнулся на совсем свежие следы – лосихи с лосёнком. Судя по всему, это была молодая лосиха-первородка с совсем ещё маленьким сеголетком – телёнком нынешнего года, чей красновато-рыжий мех только начинал меняться на коричневый. Они прямиком направились в сторону небольшого лесного озерца на сопке, расположенного в бывшем горельнике. Хищник, почуявший добычу, весь переменился и немедленно устремился вслед за лесными скороходами, которые шли гораздо быстрее привычного размашистого шага. Иногда Аарыма останавливался, внимательно принюхивался, потом вновь пускался в погоню. Видимо, жара и многочисленные слепни, болезненно докучающие сохатых, облепив веки и влажные носы, заставили ринуться напролом к спасительной прохладе лесного водоёма. В такие минуты, конечно, любой может потерять бдительность, даже мать-лосиха. Теперь всё зависит от серого охотника. Только он может распорядиться неожиданным подарком Барыылаах Баай Байаная. Если удача не отвернётся, то Аарыма и Кылбара с щенятами уже сегодня вдоволь полакомятся вкуснейшими нежными потрохами и тёплой, не остывшей кровью. Но пока ещё ничего не произошло… Волк-охотник, скользивший до этого бесшумной тенью меж деревьев, внезапно остановился. Он точно знал, где находится затерянное в таёжной сопке озеро, и потому решил не подходить слишком близко к тем, кого преследовал. «Лучше дождаться здесь своих», – пронеслось у него в голове, и он притаился за буреломом. Тем не менее, обуревавшие хищника охотничий азарт и нетерпение заставляли периодически приподниматься, внимательно и осторожно вглядываться в сторону, где находилась предполагаемая добыча. Быть осторожным не мешало. Скоро лосиха избавится от докучливых слепней, уймётся нестерпимый зуд от укусов бесчисленных мелких кровопийц, и к ней вернётся прежняя бдительность. Аарыма опасается, что тогда большие и чуткие уши мать-лосихи могут услышать любой посторонний звук. А вот запахи, скорее всего, почувствует позже: вокруг буйство зелени, источающей сильный лесной аромат и перебивающий другие запахи. Это, конечно, поможет волкам немного выиграть расстояние, подойти для нападения чуть ближе. К тому же волк затаился на подветренной стороне, когда едва уловимое лёгкое движение воздуха тянет со стороны озера.
Кылбара, следующая по следам Аарымы, сразу почувствовала момент, когда началась охота. Волчица ускорила ход и уже вскоре с четырьмя щенятами подошла к поджидавшему главе семейства. Пара устроила щенят под толстым стволом некогда упавшей лиственницы. За вожака выводка родители оставили старшего из волчат, который при появлении на свет первым скатился на устланную мягким мхом землю, а сами, прячясь за большими деревьями и густым ивняком, направились в сторону пока ничего неподозревающей лосихи с телёнком. Старший волчонок из выводка пошёл в родителя – главы волчьей семьи: по сравнению с другими щенятами у него и лапы побольше, да и в целом крупнее остальных. У него есть все задатки, чтобы стать настоящим вожаком, когда вырастет. Уже сейчас он даёт хорошую трёпку слишком уж расшалившимся младшим волчатам. И те его слушаются, поскольку у них в крови заложено, что каждый в стае должен знать своё место. Вот поэтому родители не в первый раз оставили малышей под его присмотром. Второй волчонок больше похож на мать, с такими же рыжевато-жёлтыми подпалинами на брюшке и на скулах. Он побаивается старшего брата, поскольку ему, как самому шустрому и зачинщику всей щенячьей кутерьмы, достаётся от него больше всех.
Волчата, ещё ни разу не участвовавшие в большой охоте, превратились в глаза и уши. И с нетерпением прислушивались к каждому шороху, чтоб уловить шум охоты матёрых таёжных следопытов.
Аарыма и Кылбара подкрались к лесному озеру.
Вырвавшиеся на открытое пространство потоки воздуха, будто освободившись от мешающих вольному движению объятий могучих лиственниц и непроходимых кустарников, превратились в лёгкий ветерок и, оставляя на водной глади мерцающую солнечную рябь, затеяли весёлый танец-хоровод. Молодая мать-лосиха находилась посередине озера. Она, прижав большие подвижные уши, с наслаждением окуналась в чистую прохладную воду, шумно и с удовольствием фыркала длинной, с горбинкой носом. Чтобы поскорее избавиться от надоевших слепней и мошкары, мотая головой и хлопая ушами, встряхивалась всем сильным туловищем, и тогда мириады капель разлетались во все стороны, и вокруг купающейся лосихи возникала яркая радуга. Лосёнок на длинных тоненьких ножках радостно резвился ближе к берегу. Чувствовалось, что до воды они добрались недавно, и мать с телёнком ещё не успели остудиться и вдоволь насладиться.
Пара хищников переглянулась. Понимавшая вожака с полувзгляда волчица попятилась и скрылась в лесной чаще. В свою очередь, Аарыма подкрался к окраине поляны озера ещё ближе и так затаился, что волка можно было заметить, лишь нечаянно наступив на него. Лёгкий ветерок по-прежнему обдувал притаившегося хищника со стороны озера, так что плескавшиеся в воде сохатые никак не могли учуять его. А вот запах живой плоти вперемежку с запахом мокрой шерсти так раздражающе щекотал ноздри сразу проглодавшего матёрого волка, что он весь изошёлся слюной. По расчётам, Кылбара уже скоро окажется на противоположной стороне озера, и лосиха, как бы ни окуналась в воду и ни фыркала, непременно почувствует запах хищницы. И тогда мать инстинктивно бросится к лосёнку, и они, скорее всего, рванут прямиком в сторону спасительной тайги. Но перед этим им предстоит преодолеть участок с высоким кочкарником, и именно в этот момент Аарыма не должен упустить свой шанс.
Вскоре не в меру расшумевшаяся и потерявшая на время бдительность мать-лосиха замерла. Её большие длинные уши насторожились, мягкие влажные ноздри широко раздулись. Видимо, всё-таки учуяла запах волчицы-загонщицы. Ещё миг, и она, вздымая брызги воды, резко рванула в сторону лосёнка. Тот, увидев мчащуюся к ней мать, радостно направился было навстречу, но что-то заставило остановиться. Как только лосиха достигла заросшего травой мелководья, телёнок пристроился к ней сбоку, и они вместе выбежали на берег. Всё получилось по расчёту Аарымы. Как только сохатые достигли высокого кочкарника, который мешал развить большую скорость, притаившийся на их пути серый охотник рванул с места. Всего лишь пара огромных прыжков, и матёрый волк с ходу вонзил клыки в горло лосихи. Но не сумел сразу прокусить толстую шкуру, и мать-лосиха начала резко мотать головой и что есть мочи таскать напавшего. Она, хоть и была молода, обладала несравнимой с волком мощью. Удачный резкий взмах головой мог размазать хищника об кочку, а если лосиха доберётся до зарастающей гари и деревьев, то первый же удар об ствол могучих лиственниц может стать для волка гибельным. Передние лапы серого беспомощно хватались за мокрую шею сохатого, а задние почти при каждом взмахе лосиной головы теряли опору и попросту болтались в воздухе. Несколько раз его так сильно приложили к здоровенным кочкарникам, что у него помутнело в глазах, и волк чуть не потерял сознание. Матёрый охотник не разжимал клыки, иначе, он это прекрасно понимал, охота закончится ничем. Но так долго продолжаться не могло. И в этот решающий миг – как только успела! – появилась Кылбара. Стремительный выпад и острые, как бритва клыки волчицы слегка подрезали подколенные мышцы и сухожилия задней ноги жертвы. Тут захромавшая мать-лосиха допустила роковую ошибку. Она, всё ещё пытаясь скинуть сцепившегося ей в горло волка, замедлила ход и оглянулась, ища взглядом чуть отставшего во время яростной схватки лосёнка. Этого было достаточно, чтобы Аарыма нащупал под лапами твёрдую опору, и он в мгновение ока с новой силой клацнул клыками. В этот раз, несмотря на плотную и грубую шерсть на горле, ему удалось прокусить его и добраться до трахеи и крупных артерий. Матёрый волк, почувствовав солоноватый вкус крови, резко рванул клыками. Брызнула кровь. Дело было сделано. Аарыма, чтобы не попасть под убийственные выпады заострённых копыт, резко отскочил в сторону. Фонтанирующая кровью из смертельной раны лосиха всё же нашла в себе силы прикрыть собою лосёнка, и они углубились в лес, как раз в том направлении, где волчья пара оставила щенят. Аарыма, тяжело дыша, стоял и отфыркивался от набившейся в пасть лосиной шерсти. Кылбара была рядом. И тут до них дошло, куда направились сохатые! Волки пустились вслед за смертельно раненной лосихой и лосёнком. Догнали их, когда жертвы уже дошли до упавшей лиственницы, где притаились волчата. Потерявшая много крови мать-лосиха бессильно прислонилась к растущему рядом с буреломом дереву. Как раз в этот момент самый шустрый и любопытный из щенят опять не послушался старшего брата, выбежал на свою беду навстречу лосёнку и тут же попал под смертельные удары заострённых копыт. Раздался жалобный визг волчонка. Гигантский прыжок – и матёрый волк опрокинул лосёнка. Тот ещё не успел упасть на землю, как клыки Аарымы разорвали ему горло. И во второй раз за этот день во все стороны брызнула кровь. Лосёнок попытался было встать, но тут же завалился на землю и, подёргав немного тоненькими длинными ножками, затих. Прислонившаяся к дереву мать-лосиха едва стояла на ногах. Она не могла видеть, как всё произошло, но услышала последний хрип угасающей жизни детёныша, и силы покинули её окончательно. Огромное животное, ломая сучья и подминая кусты, с шумом рухнула, как подкошенная.
Наступила звенящая тишина…
По телу затоптанного насмерть волчонка пробежала судорога. Кылбара, которая только что неистовствовала в пылу охоты, понимала, что щенка уже не вернуть, но инстинктивно продолжала прижиматься и слизывать выступившие из крохотного тельца капли крови. Вскоре она встала и, осторожно схватив за загривок безжизненного волчонка, ушла в чащу леса. Два самых маленьких щенка хотели было последовать за матерью, но Аарыма чуть оскалил зубы, и те послушно остановились. Волк полоснул зубами подбрюшье лосихи, и из распоротого живота на траву хлынули внутренности. Затем он ловко вытянул из дрожавшей, как холодец массы покрытую жировой сеткой толстую кишку и ткнул щенят в исходящий паром деликатес. Волчата, ещё никогда не пробовавшие столь жирной вкусной еды, с удовольствием начали разрывать доступную их крохотным зубам нежную плоть. Сидевший до этого молча старший щенок тихонько встал и тоже присоединился к ним. Сегодня всё происходило тихо и молча. Никакого радостного волчьего воя, когда многоголосое эхо разносит над деревьями радостную весть об удачной охоте, не было. Матёрый волк лишь для приличия и соблюдения законов тайги издал короткий вой.
Кылбара появилась, когда семейство уже наелось до отвала, и отдыхала в тени деревьев. Аарыма знал, что она схоронила убитого волчонка, но почему-то не встал и не подошёл к ней…
Три дня и три ночи над лесистой возвышенностью, где под торчащими корнями сваленной буреломом могучей лиственницы появился холмик из веток и мха, раздавался проникающий до самых глубин живого сердца волчий плач. Щенята, потрясённые случившимся, навсегда запомнили неумолимый закон волчьей стаи – любое непослушание вожака может привести к трагическому исходу. И ещё они поняли, что любое существо, маленькое или большое, будет биться за жизнь до конца.
ИЗУМЛЕНИЕ СЕНОКОСЧИКОВ
Пышный наряд земли увял, и природа стыдливо прикрылась тонким выцветшим одеялом ещё окончательно не наступившей осени. В умиротворяющей тишине лишь густая отава, напоминая о жарких летних деньках, расцветила живописным зелёным ковром луга и прогалины. От этой ностальгической картины по буйному цветению старался не отстать и растущий на буреломах полевой хвощ, чья вызывающе яркая зелень резко бросалась в глаза. Но всё-таки осень постепенно брала своё: тихие перелески и густая тайга, будто соревнуясь друг с другом, начали менять зелёное убранство на жёлтый цвет. Берёзы, ивы и осинники замерли в ожидании какого-то неведомого сигнала, когда они враз осыплют землю золотым дождём опадающих листьев. А пока только редкие листики с тёмными, будто вены, прожилками срывались спросонья с веток раньше времени и, удивлённые, медленно качаясь в почти безветренном прозрачном воздухе, уносились куда-то вдаль…
Опустились сумерки. Для небольшой стаи во главе с Аарымой наступило время охоты. Они по привычке собрались караулить пугливых косуль, хоронящихся днём в лесной чащобе и выходящих пастись на небольшие поляны и алаасы с сочной травой только с наступлением темноты. Сегодня путь волков лежит к вытянутому с севера на юг большому алаасу, где раньше вольготно паслись многочисленные стада коров и табуны лошадей. Выстроенная некогда система каналов пришла в запустение, и вода, перелившаяся через заброшенные запруды, затопила большую часть алааса. Теперь в безоблачный день невозможно разглядеть дальний берег из-за ярких солнечных бликов на зеркальной глади.
Волки прошли сначала по короткой южной стороне алааса с вклинившимся лиственничным мысом и старым заброшенным етёхем, где с западной стороны виднелся жёлтый островок берёзок, которые к прежнему ложу озера росли ближе остальных деревьев. Затем лесные хвостатые охотники, так же прикрываясь ивняком и густыми кустарниками, осторожно потрусили по западному косогору алааса. К вечеру небо заволокло низкими облаками, предвещающими перемену погоды. Сейчас было совсем темно. Время от времени сквозь прорехи небесного покрова на землю проливались потоки лунного света. Потом вновь наступала кромешная тьма. Но, несмотря на постоянное движение ночных облаков, рождающих извечное противостояние тьмы и света, в алаасе было тихо и безветренно.
Вышедшие на промысел волки, внимательно принюхиваясь к доносимым встречным воздухом разнообразным запахам, продолжали круговой обход алааса. Они передвигались бесшумно, будто тени облаков в те редкие минуты, когда выглядывала луна. Вдруг шедший чуть впереди остальных вожак, ступавший осторожно, чтобы не хрустнула даже успевшая засохнуть листва, замер. Только что в прогалине меж облаков ночное светило лишь на миг озарило землю, но этого было достаточно, чтобы Аарыма успел заметить возле берёзового островка косуль. В этот момент их глаза, будто упавшие с небес на землю звёздочки, предательски сверкнули фосфоресцирующим светом. Матёрый хищник тотчас схоронился обратно в лес. Почувствовавшие азарт волки нетерпеливо сгрудились возле вожака. Наступили минуты наивысшего напряжения, когда начинающееся действо будоражит кровь, заставляет учащённо биться сердце и гонит вперёд. Опытные Аарыма и Кылбара знали, что самым главным в предстоящей скоротечной охоте является холодный расчёт и умение выждать подходящий момент. Волчата их первого помёта были совсем ещё юны, но лобастый первенец-крепыш уже обладал всеми задатками охотника и будущего лидера. Он с рождения был расчётливым и рассудительным, и потому родители нарекли его Джосун[1 - Джосун (як. дьо?ун) – имеет несколько значений, основными из которых являются: важный, солидный, достойный, громадный. – Прим. пер.]. Не удивительно, что Аарыма и Кылбара взяли его с собой, а двух младших определили загонщиками.
Охота началась!
Хорошо обученные волчата выбрали правильную позицию. Они зашли к пасущимся и ничего не подозревающим жертвам со стороны озера. Застигнутые врасплох косули, не ждавшие хищников именно с этой стороны, бросились врассыпную. Большинство, как и предполагал Аарыма, помчалось, полетело сквозь берёзовую рощицу через поляны прямиком к лесной чаще. Матёрый опытный волк прекрасно знает, что как только изящные косули с длинными, красиво изогнутыми шеями достигнут деревьев, то тут же растворятся в ночном лесу. И попробуй сыщи их там! Они так запутают следы, что в кромешной темноте у серых охотников почти не будет шансов отыскать их. Потому волки и устроили засаду у открытого, хорошо просматриваемого участка, расположенного между островком берёзок и глухой стеной тайги на краю алааса. Расчёт мудрого вожака оказался верен: вскоре послышался топоток маленьких копыт по скошенной стерне, и в свете ночного светила показалась косуля, выбежавшая прямо на Аарыму. И тут же луна, будто ей стало стыдно за то, что предательски высветила пытавшихся скрыться нежных созданий, поспешила спрятаться за тёмные облака. На земле опять воцарилась мгла. Но вожака было уже не остановить. Он чисто по интуиции схватил за заднюю ногу пролетавшую над ним в высоком прыжке косулю, затем одним движением мощных челюстей перекусил тонкий хребет жертвы.
Кылбара также удачно поохотилась и дала Джосуну возможность добить подранка, издававшего весьма неожиданный для нежного создания громкий голос, больше похожий на гортанный звук большого зверя. Молодой охотник весьма ловко прекратил агонию жертвы. Остальные косули сумели прорваться к спасительным чащобам. Наступило затишье. Лишь в берёзовом островке на краю алааса оставшиеся ни с чем младшие волчата гоняли взад и вперёд одинокую косулю. Пока старшие члены стаи ждали, чем всё это закончится, ночную тишину неожиданно нарушил шум взревевшей тяжёлой железной повозки. Этот звук был очень хорошо знаком Аарыме по двуногому соседу, который, как ему теперь кажется, существовал в какой-то совсем другой его предыдущей жизни…
Запоздавшие заготовители сена только что управились с изгородью вокруг последних стогов, наспех попили чайку и, несмотря на уже глубокую ночь, решили возвращаться домой. Уже с вечера почувствовали, что погода скоро переменится.
Колёсный трактор с людьми в прицепе аккуратно ехал по укатанной вдоль тёмной стены леса полевой дороге. Не пытался спрямить путь, а послушно следовал всем плавным изгибам, спускам и подъёмам. Свет фар то исчезал, то появлялся вновь, будто мелькавшая меж облаков луна с вечными спутниками – звёздами. Вскоре, когда фары выхватили из темноты поляну меж лиственничным темным лесом и островком берёз, люди из прицепа заметили трёх волков, которые спокойно пересекали дорогу перед ними. Первым шёл громадный волк, легко несущий в зубах взрослую косулю, а за ним следовали звери поменьше, видимо, ещё волчата. Они спокойно и без видимой суеты дошли до леса и скрылись в нём.
Сидевшие в прицепе люди молча проводили взглядом матёрого волка. А потом все заговорили разом.
– Нет, ну вы видели? Вот это волчище! Просто монстр какой-то!
– Да уж… И откуда он только взялся? Вроде бы летом его в наших краях не было…
– Он даже нас мог бы запросто схватить поперёк туловища! Волчара так волчара! Я никогда таких не видел…
– Это точно! И как легко нёс в зубах взрослую косулю, как муху!
Действительно, в колышущем свете фар Аарыма со схваченной поперёк взрослой косулей в пасти и особенно отбрасываемая им тень казались гигантскими и произвели на людей сильное впечатление. Волчата, следующие за вожаком, только подчёркивали и усиливали это ощущение.
– И как он спокойно и уверенно держался! Ноль внимания на нас и нашу технику, будто нас и не было. Вот это, друзья, настоящая зверюга!
– Матёрый волчище! Никогда не думал, что бывают такие гиганты…
Возбуждённые голоса заготовителей сена, никак не ожидавшие увидеть столь матёрого волка в алаасе, где они провели всё лето, постепенно удалились и стихли. Лишь ещё какое-то время слышался шум трактора, но вскоре пропал и он.
А в это время Кылбара, на сердце которой ещё не зарубцевалась рана от утери любимого непослушного щенка, затоптанного копытами лосёнка, дала двум волчатам-загонщикам острастку по полной программе. И было за что. Они так увлеклись охотой за одинокой косулей в берёзовой роще, что в пылу азарта даже не заметили шума дымодышащей тяжёлой повозки со светящими глазами, едущего прямо в их сторону. Вот и пришлось Аарыме в спешном порядке отправиться за ними в рощу, а затем мелькать с волчатами перед двухногими. По пути опытный вожак успел перехватить и завалить убежавшую от незадачливых волчат косулю. Двуногие из повозки заметили матёрого вожака с молодыми горе-охотниками, когда они как раз возвращались к поджидавшей их матери семейства и Джосуну.
Мать-волчица представила себе, что могло произойти, если бы глава волчьей семьи не успел за волчатами, и ей стало жутко. Она рисовала себе картину одну страшнее другой: как выскакивают из прицепной тележки двуногие с огнедышащими железными палками и расстреливают волчат, и они, захлёбываясь кровью, катятся кубарем и замирают на земле. Ей стало страшно. Оттого и задала хорошую трёпку провинившимся отпрыскам. Волчата хорошо усвоили новый материнский урок: надо ухо всегда держать востро. Нельзя легкомысленно подвергать смертельному риску свою жизнь и
жизнь других членов стаи.
Поневоле выдавший двуногим своё присутствие, Аарыма решил, что ему с ещё не подросшими волчатами ссориться с местными двуногими жителями совсем ни к чему. Уже имел горький опыт в этом деле. Хотел этого или нет, но отныне все коневоды и охотники, до которых мгновенно дойдёт слух о его существовании, дружно ополчатся на невиданного зверя. Так что волчьему вожаку со своей небольшой стаей лучше убраться отсюда подобру-поздорову. И как можно подальше, в другие богатые живностью места, как подумал глава семьи волков, лучше к верховьям двух длинных извилистых притоков Большой реки, ближе тем местам, где впервые встретились с молодой Кылбарой.
ААРЫМА ЖИВ!
Отшумели осенние порывистые ветра, срывающие с лесного покрова тайги золотые листья и устилающие землю мягкой хвоёй. По ночам ветви деревьев начали покрываться нежной серебряной вязью. Но отряхнувшаяся вмиг от пышной позолоты тайга недолго выглядела сиротливо голой и чёрной. Накануне больших холодов она с несказанной радостью прикрылась новым роскошным белоснежным нарядом. В это время притихшие таёжные возвышенности с пологими склонами особенно притягательны: воздух прозрачен и чист, всё кругом дышит великим умиротворяющим покоем. Сначала, кажется, что накануне наступающих холодов эпическую картину белого безмолвия нарушают лишь редкие птичьи трели да хлопотунья-белка, запасающаяся на зиму шишками и другой необходимой снедью. Но несколько минут спокойствия и внимания, и ты уже начинаешь удивляться обилию следов птиц и всевозможных зверьков на свежевыпавшем пушистом снегу. Увидевший их разнообразие, поневоле задумывается о том, почему вся эта живность никогда не меняет сдержанный и суровый нрав родных краёв на тёплый климат южных стран: «Почему они год за годом остаются на зиму здесь? Что их заставляет терпеть жестокие морозы?».
Белка уже успела поменять летнюю шубку на более тёплую, с плотным и густым мехом сероватого цвета с белым животиком, и теперь без конца снуёт, утепляя на зиму жилище. То тут, то там, у подножья тёмно-зелёных елей видны остатки его обеда в виде разбросанных шелухи шишек. Утепляться действительно нужно. И не только шустрому лесному зверьку с длинным пушистым хвостом. Судя по слишком крепким для этого времени года ночным холодам, зима ожидается малоснежная и оттого особо суровая, с долгими трескучими морозами и колючими ветрами.
Волчья стая, как и планировал изначально Аарыма, переселилась ближе к родным краям Кылбары и пока присмотрела для себя укромные места в верховьях одного из притоков Большой речки. По прибытии они почти сразу наткнулись на свежие следы диких оленей и тотчас решили потропить их. Не зря же говорят, что волка ноги кормят. К тому же именно сейчас родителям надо хорошо откормить волчат, создать необходимый запас жира, поскольку в лютые зимние холода им по несколько дней, а то и недельку-другую придётся обходиться без еды. Ну и самое время отработать и закрепить навыки коллективной охоты и умение беспрекословно слушаться вожака. А то последний случай во время охоты на маленьких парнокопытных в ночном алаасе дал старшим волкам повод крепко задуматься об этом. Только так стая может перезимовать без потерь.
Кылбара с двумя младшенькими остались в засаде. Аарыма и Джосун пошли по следам оленей, чтобы догнать и направить на поджидающих охотников. Если вожак не ошибается, то сейчас преследуемые ими олени находятся в излюбленном месте отдыха – в густых тальниках у какой-нибудь прибрежной поляны. Волки устремились туда.
Аарыма был прав. Следы оленей вели в сторону заливных лугов. Они осторожно подкрались к растущим на прибрежных возвышениях сосняку и стали изучать с пологого косогора, что происходит внизу, в густом тальнике. В это время с левой от волков стороны, где после вырубки взрослых сосен образовался молодой пролесок, прямо к ним во весь опор что-то неслось. Это был тёмной масти пёс с белой полоской вокруг шеи. Не отставала от неё и светло-рыжая собака почти лисьего окраса. Заметив волков, оба дружно залаяли, давая знать хозяевам-охотникам, что они набрели на кого-то. Стоявшие в низменной чаще сторожкие олени услышали громкий лай и мгновенно рванули на противоположный берег. Раздосадованный сорванной охотой, Аарыма гневно оглянулся и грозно зарычал. То же самое сделал и Джосун, который вытянулся в струнку, словно тетива лука, готовая к пуску. Волки остановились и застыли на береговом возвышении у сосняка. Хищный оскал и сверкающие огнём глаза ничего хорошего псам не сулили.
В этот момент на прогалине сосняка показались три всадника. Заметив на возвышении матёрого волка и бегущих к нему собак, они сразу поняли, какая беда ждёт четвероногих друзей. Охотники, выхватывая ружья, закричали что есть силы, подзывая своих питомцев…
Увидев стремительно несущихся к ним двуногих на конях, Аарыма решил отступить, тем более, что рядом с ними мелькали и другие хвостатые следопыты. Матёрый волк мог быстро справиться с приближающимся псом, но он достаточно прожил на этой Срединной земле и знал, что двуногие с огнедышащими железными палками очень опасны. А в том, что они непременно направят эти громовзрывные штучки в их сторону, сомневаться не приходилось. Сейчас разгар охоты на белок с новенькой зимней шубкой, но охотники всегда идут в тайгу во всеоружии. Значит, любой выстрел может оказаться для волков смертельным. Однажды, как раз в этих местах, он воочию видел, как они уложили оленей, находящихся аж на другом берегу. И это тоже было в разгар сезона охоты на белок. Волк запомнил тот случай на всю жизнь.
Чёрный пёс с белой полоской вокруг шеи превратно понял громкие крики хозяев. Он воспринял их как поощрение, побуждение к атаке и вознамерилась с разбегу напасть на чуть приотставшего Джосуна. Увидевший это Аарыма, позабыв обо всём на свете, прыгнул навстречу псу и в мгновение ока просто разорвал его. Тот даже взвизгнуть не успел. В этом страшном зверином выпаде смешалось всё: и желание защитить своего потомка, и ещё не совсем остывшее раздражение от сорванной охоты.
Раздался сухой треск выстрела. Пуля вонзилась в стоящую рядом с волками сосну и отщепила большой кусок коры, обнажив светло-желтоватый ствол. Второго выстрела Аарыма и Джосун ждать, разумеется, не стали и пустились наутёк.
Несмотря на случай с собаками и стрельбой, которая могла закончиться весьма плачевно, Аарыма решил, что от первоначального плана отказываться не стоит. Убежавших оленей они с Джосуном догнали уже возле Большой речки, но вдвоём сумели развернуть и направить их обратно вверх по течению, в направлении поджидавших в засаде других членов стаи. Мудрый волк рассуждал следующим образом: «Охотники вышли белковать. Значит, они и дальше будут следовать по своему маршруту, где обязательно наткнутся на свежие следы волков, подстерегавших оленей. Двуногие поймут, что серым хищникам и дела не было до собак, которые просто помешали их охоте. И ещё они поймут, что убитый пёс – это трагическая случайность… Пойдут вдоль речки. Потом, скорее всего, разделятся, и каждый направится в окрест ближайших алаасов. Не будут же они гурьбой гоняться за белками ».
Не знаем, насколько был прав Аарыма в рассуждениях насчёт людей, действительно случайно встреченных волками, но по поводу белок не ошибся.
Клыкастые охотники отсекли оленей от возможности пересечь Большую речку и направили их вдоль ближайшего притока к своим. Оставив Джосуна и дальше направлять стадо в нужную сторону, вожак свернул направо и углубился в тайгу. Сейчас самое время осторожно разведать, не направился ли на эту сторону кто-нибудь из встреченных ими всадников. Но никаких свежих следов круглых копыт лошадей, а также специфических запахов псины Аарыма не обнаружил. На обратном пути наткнулся на двух оленей, видимо, отбившихся от основного погоняемого стада, и тотчас развернул их. Вожак забеспокоился. Может, Джосун, в ожидании опытного родителя, замедлил ход или, наоборот, слишком близко подошёл к оленям, что они от испугу разбежались в разные стороны. Тогда, считай, вся охота насмарку. Но, подойдя ближе, матёрый волк понял, что все олени вновь воссоединились в одно компактное стадо. Так и не выяснив причин, почему олени отбились от стада, Аарыма остался доволен охотничьими повадками молодого волка. Джосун, не отвлекаясь на то и дело отлучающихся в стороны двух особо беспокойных детей тундры, степенно и в одном темпе преследовал основное ядро стада. Он лишь иногда забегал вправо или влево, чтобы направить животных в нужном направлении. На взгляд вожака, Джосун в качестве загонщика ведёт себя не по годам толково. А ведь это непростое умение, вырабатываемое у серых хищников годами.
По мере приближения к месту засады загонщики начали то и дело подвывать. Всё громче и увереннее. Этим воем они не только давали Кылбара и двум младшим волчатам сигналы, с какой стороны приближаются к ним, но и не позволяли оленям разбежаться в стороны. Вдруг, перебивая гудящий от ветра шум тайги, впереди послышалось неистовое рычание и звуки яростной борьбы. Раздумывать было некогда, и Аарыма с Джосуном рванули в подвернувшийся в густой чащобе просвет из молодых лиственниц. Оказалось, что Кылбара с волчатами уже завалили двух животных – успели, разрезав клыками глотки, утолить жажду, утихомирить пыль охотничьего азарта свежей дымящей кровью, и теперь ждали их. И тут Джосун заметил, что по лесистой возвышенности в направлении речки убегают ещё четыре оленя. Решив, что теперь наконец-то настало и его время завалить добычу, он рванул было вслед за ними, но Аарыма тут же осадил его. С них хватит и этих двух, добытых Кылбарой с волчатами. Нельзя убивать сверх меры направо и налево. Это закон тайги, и отпрыски обязаны знать об этом.
Вожак и его волчица, устроившись возле добытых маленькой стаей оленей, дружно исполнили традиционную песнь удачной охоты. Это тоже древний закон хищников. К ним присоединились младшие члены стаи. И многоголосое эхо разносило над тайгой радостную весть об удачной охоте.
А вот какой любопытный затеялся в этот вечер разговор в охотничьей избушке у вышедших в тайгу на беличий промысел людей.
– Сегодня такого огромного волка увидели… Просто невероятно матёрый волчище! – протянул Ньургун, обжигаясь и уплетая за обе щёки суп.
В избушке было тепло, даже жарко. Железная печь разогревается мгновенно, правда, долго тепло не держит, но одной растопки хватает, чтобы приготовить полноценный ужин. Да и дров можно в любой момент подкинуть. В общем, было жарко, и крепко сбитый, мускулистый Ньургун сидел, обнажившись по пояс. Сегодня его черёд дежурить на кухне, и потому в охотничью избушку пришёл раньше остальных, чтобы успеть приготовить ужин. Сразу было видно, что он неплохо покашеварил у жарко растопленной
печки, поскольку с него пот так и катил ручьями.
– Да, действительно, огромный волк… Я, считай, дожил до седин, мне уже за пятьдесят перевалило. Думал, что в этой жизни видел всё. Оказалось, что нет. Такого крупного зверя я ещё не встречал. Вон, даже Васькина собака рядом с ним показалась просто какой-то мелкой псиной, – поддержал разговор худощавый мужчина высокого роста в тёмно-серой футболке. Он курил возле печки, ожидая, пока его суп остынет. – Может, мы видели того самого знаменитого Аарыму, про которого легенды ходят? Но вроде говорили, что его убили уже давно…
– Ну, вряд ли, – возразил Ньургун. – Давеча рассказывали, что очень большого волка завалили в одном из южных наслегов. Ребята выложили позже в ватсапе видео, как они его пытаются поднять. Судя по нему, действительно размерами впечатляет! Потом люди комментировали, мол, добыли наконец-то Аарыму.
– Да нет. Местные потом уточнили, что это был не Аарыма, а давно обитавший в их краях волк. Состарился, начал нападать на местных кобыл и жеребят. Вот его и выследили тут же. Сказывали, что у него все клыки были сточены и стали совсем тупыми. Потом, сам же знаешь, каждый охотник, заваливший волка чуть крупнее остальных, спешит заявить, что это именно он добыл Аарыму, – ответил мужчина в тёмно-серой футболке.
– Твоя правда. Сейчас чуть ли не каждый охотник считает, что добыл заветного зверя! Что-то слишком много убитых Аарымы стало, – усмехнулся Ньургун. – Но я тоже слышал, что тот волк из ватсапа был из тех краёв…
– Это точно. Слухи о смерти Аарымы распространились после того, как он исчез. Да я и сам начал было думать, что зверюгу где-то всё-таки завалили. Ведь его в последнее время тут никто не видел. Но я слышал, что Аарыма отличается светло-серым окрасом, а те волки, которые были на рассылаемых фотографиях, все гораздо темнее.
– Но в любом случае, мы сегодня настоящего матёрого волчару видели. Если что, то получается, я во второй раз в жизни столкнулся со знаменитым Аарымой, – заключил Ньургун, направляясь к печке за добавкой.– Ну, парни, вставайте! Ужинать будем. Малость отдохнули, наверное. Я тут уже суп разлил по мискам, остынет.
– Вася, вставай, ужинать пора, – сказал мужчина в тёмно-серой футболке, обращаясь к лежащему с книгой в руке парню и просовывая выкуренную сигарету в поддувало печки.
Потерявший единственного пса-бельчатника Василий был весь на нервах. Он, как только пришёл в избушку, быстренько ошкурил добытых за день белок и завалился на своё место в сколоченных вдоль длинной стены нарах. По пути схватил с подоконника зачитанную до дыр книгу, которая в охотничьей избушке находилась невесть сколько лет. Но его мысли были далеки от содержания произведения. Он вновь и вновь возвращался к сегодняшнему случаю. «И вправду, матёрый волчара был. Бедную Моойто просто разорвал, как зайца какого-то, аж смотреть было страшно…» – размышлял Василий. Он, конечно, понимал, что в той ситуации ничем не мог помочь своему четырёхногому другу, и оттого нервничал ещё больше.
Некоторое время были слышны лишь издаваемые едоками звуки: стук ложек, довольные сопение и причмокивание. Закончивший вторую порцию супа Ньургун отложил ложку и, вытащив якутский нож, который охотники всегда носят с собой, принялся за мясо. Оно было грудой выложено на столе в большой общей миске. Ньургун заранее высмотрел мясо с костным мозгом и теперь начал аппетитно обсасывать и обгладывать его.
Друзья понимали, что потеря единственного охотничьего пса – это большой удар для каждого промысловика-таёжника. Красивых слов они говорить не умели и потому успокаивали хозяина пса, как могли.
– Васька, ты шибко сильно-то не убивайся. У нас целых четыре собаки, так что ещё поохотимся. Как-никак один общий котёл пополняем, – начал вечерний разговор Ньургун.
– И то верно. Твой Моойто[2 - Моойто – от слова моойторук, означающей у собакидругих животных белую полосу вокруг шеи. – Прим. пер.] всегда впереди был, многих собак поднатаскал. Моих правильно облаивать белку тоже он научил. Ты давай, возьми пока себе моего Мохсогола[3 - Мохсогол (як. мохсо?ол) – сокол. – Прим. пер.]. Они с Моойто на охоте всегда держались на пару. Сегодня он чуть отстал и лишь поэтому жив остался. Иначе бы его тоже порвали, – предложил Иван, хозяин светло-рыжей собаки лисьего окраса.
– Ты, Иван, правильно решил, – оживился Ньургун. – Мохсогол постоянно держался Васьки. Он привыкший к нему пёс. Эти волки, судя по всему, охотились на оленей и потому не сразу заметили наших собак и дали обнаружить себя. Давайте я вам лучше расскажу, как в первый раз увидел Аарыма…
Покрутив в руках начисто обглоданную кость, где не осталось ни кусочка мяса, Ньургун положил её в свою пустую миску. А напарники, наоборот, только доели суп, достали ножи и дружно потянулись к общей миске за остывающим жирным мясом. И пока Ньургун устраивался поудобнее, друзья с уже набитыми ртами согласно закивали головой и приготовились выслушать интересный рассказ.
– Это было в те времена, когда об Аарыме ещё никто не говорил. Мы как раз охотились вдоль берегов речки, где были сегодня. Я на вороном коне. Вы его хорошо знаете, мой любимый верный друг. В какой-то момент захотелось справить малую нужду, и я спешился. И тут передо мной совершенно спокойно пробежала большая серая собака. Она даже не обернулась в мою сторону. И я ещё подумал: «Какая огромная собака! Видимо, овчарка. Кто же с такой на соболя ходит?». Но это ещё не всё. Пока, сделав своё дело, застёгивал пуговицы на штанах, следом пробежала ещё одна такого же, но более светлого окраса собака. Была ещё больше первой! Я аж оторопел, а в голову прокралась нехорошая догадка. Она обернулась в нашу с конём сторону, окинула равнодушным взглядом, но никакой реакции не выказала. И тут до меня дошло, что это вовсе никакая не собака, а что ни на есть самый настоящий гигантский волк! Волк, представляете! А у меня ружьё приторочено к седлу, а я сам стою и вожусь с этими трёклятыми пуговицами. Вот это была картина! Вдобавок ко всему, некстати прибежала моя отставшая собака и давай лаять на эту страшную зверюгу. Ну, думаю, теперь уж точно мне конец. Даже не успею до ружья дойти, как волк меня разорвёт. На моё счастье, он на собачий лай внимания не обратил, лишь огрызнулся и так же спокойно проследовал дальше, в чащу леса. Я тотчас вскочил на коня, свистнул собаке и поворотил назад. Хорошо, что пёс не погнался за громадным хищником, а сразу вернулся ко мне. До сих пор не понимаю, почему моя лошадь никак не среагировала на волков. Конь же должен был учуять их дух! Это до сих пор остаётся для меня загадкой.
Я достаточно далеко отъехал, и только когда опасность миновала, меня охватил настоящий животный страх. Вы же видели, что Аарыма сделал сегодня с Моойто. То же самое он легко проделал бы и со мной. Разорвал бы вместе с толстой меховой шапкой в клочья и глазом не моргнул. Меня буквально начало трясти. Если бы не сидел в седле, а стоял, то точно подкосились бы ноги, и я рухнул на землю. Противная слабость в коленках ещё долго не покидала меня. Даже когда спустя какое-то время доехал до знакомого, держащего конебазу, у меня всё ещё подрагивали руки. После того случая я ещё несколько лет сюда носа не казал. Всё никак не мог забыть ту встречу с Аарымой. Вы знаете, что я человек не робкого десятка. Но тогда меня обуял настоящий неконтролируемый страх, которого не испытывал ни до, ни после.
На моё счастье, волки, видимо, были слишком заняты какими-то своими делами и на нас внимания не обратили. Так я впервые увидел Аарыму. Потом уже мне рассказали, что он на табуны лошадей не нападает, не задирает и отдельных кобыл с жеребятами и вообще с людьми уживается вполне мирно. Всё это, судя по тому, что приключилось со мной, было истинной правдой. Даже сегодня, как я уже сказал, Аарыма охотился на оленей и потому не сразу заметил наших собак. Иначе бы он исчез задолго до того, как Моойто обнаружил его на свою беду…
Василий, как бы ни жалел своего любимого пса, понимал, что они с Мохсоголом помешали волчьей охоте. На снегу, где всё читается, как открытая книга, были явственно видны следы оленей, стоявших в ивняке почти у самого уреза замерзлого русла речки. Следующая страница снежной книги свидетельствовала о том, что вспугнутое стадо умчалось на другой берег. Это появившийся совсем некстати Моойто сорвал тщательно готовившуюся волками засаду. И к тому же имел наглость покуситься на второго волка, которому, судя по всему, не было ещё и года, за что и был жестоко наказан. Всё это Василий понимал, но, потерявши единственного четырёхногого друга, в общем разговоре не участвовал. Ему оставалось лишь молча слушать неприкрытую радость друзей от того, что легендарный волк жив.
Аарыма, ставший главным героем вечернего разговора в охотничьей избушке, конечно, ничего об этом не знал. Сейчас, наевшись до отвала, его небольшая стая переваривала пищу в укромных зарослях пологого холма.
Через несколько дней весть о том, что знаменитый огромный волк жив, обежала все ближайшие сёла и наслега. Люди из уст в уста передавали: «Возвратившиеся из тайги охотники-бельчатники своими глазами видели громадного волка, и это точно был пропадавший куда-то Аарыма. Все распространяемые ранее в ватсапе сведения о том, что кто-то из охотников убил его – не более чем небылицы и фантазии!». Более осведомлённые делились деталями. В частности, рассказывали о Ньургуне, который раньше видел матёрого волка и сейчас опознал его живым. Теперь разговор каждого табунщика и охотника, да и просто весьма далёких от охоты жителей, начинался с расспросов про лесного хищника, не видел ли кто его новых следов и т.д. Казалось, ещё немного, и люди начнут справляться о его здоровье! Одних возвращение Аарымы из небытия искренне радовало, а развенчанные охотники-волчатники, заявлявшие ранее, что они добыли матёрого хищника, лишь молча выслушивали новости. Мол, с кем не бывает, могли и ошибиться.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНЫЕ КРАЯ
Наконец-то отступили исторгаемые свирепым дыханием грозного Быка холода[4 - Бык холода – народ саха издревле олицетворял зиму в образе Быка холода. Считается, что с его рогов крепчают морозы, а когда они ломаются, наоборот, морозы ослебевают. – Прим. пер.] жестокие морозы с клубящимися туманами, и настала долгожданная весенняя пора с ярким переливающимся солнышком. Дни удлинились, всё вокруг наполнилось мягким дыханием тёплого воздуха. Небольшая стая Аарымы, соскучившаяся по просторным алаасам, где с наступлением лета голову кружит непередаваемый аромат зелёного разнотравья, возвращалась в родные места. Для схоронившейся в междуречье стаи суровая зима прошла благополучно. Никто из первого выводка матёрого волка и Кылбара не голодал, не истощился, не обессилел. Волчьему семейству чрезвычайно повезло, что как раз накануне наступления суровых холодов на юго-восток проследовали огромные стада диких северных оленей. Они покинули бескрайние просторы тундры, где опустилась полярная ночь, освещаемая лишь дрожащим изумрудным светом северного сияния. Там наступило время свирепых ветров, за белёсыми полотнами которых не видно ни зги, а мокрый снег превращается в ледяной наст, разрезающий в кровь оленьи лапы. Животные эмигрировали на зимовку к пастбищам со спасительными ягельниками, расположенными у подножия высоких скал, чтобы вырасти новое потомство и поставить их на ноги. Так было испокон веков. Так было и в этот раз.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-ambrosev/aaryma-2-chast-71038480/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Джосун (як. дьо?ун) – имеет несколько значений, основными из которых являются: важный, солидный, достойный, громадный. – Прим. пер.
2
Моойто – от слова моойторук, означающей у собакидругих животных белую полосу вокруг шеи. – Прим. пер.
3
Мохсогол (як. мохсо?ол) – сокол. – Прим. пер.
4
Бык холода – народ саха издревле олицетворял зиму в образе Быка холода. Считается, что с его рогов крепчают морозы, а когда они ломаются, наоборот, морозы ослебевают. – Прим. пер.