Душа моей души
Николай Чижов
У топ-менеджера ИТ компании во сне умирает жена. Он не считает ее смерть естественной.
Николай Чижов
Душа моей души
Жили они сквозь года, сквозь миры, пребывая во снах.
Люди когда-то те были, но злая судьба их постигла.
Зовом далеким, что в жизни есть смыслы иные, эхо
В Великом лесу позвало, напало, скрутило, убило.
Ветер над ними не воет, цветы луговые не спят.
Призраки явятся с криком, да стоном весь лес напугают,
Если увидят еду и костер тут кем-то зажженный.
Жизни лишат и заставят склониться пред тьмою седою:
Песни учить небесам и богам забытым молитвы,
Чтобы, от света совсем отвернувшись, ко тьму обратиться,
Юдоль земную покинув, с плотью тяжелой простившись,
В пламени бражником дотла сгореть на свече огнеокой.
Александр Некроус, «Сказки Великого Леса»[1 - Осовремененный перевод с древнелесского А.Х.:Жили они сквозь миры, пребывая во снах.Были – и нет, словно скошены злою судьбою.Эхо великих лесов увлекло за собой их,Смыслы иные суля, – и развеяло в прах.Ветер не воет, не плачут над ними цветы,Призраки лишь поджидают добычу, оскалясь.Если увидят костра безмятежного танец,Путника сделают вечным рабом темноты.Петь и молиться он станет в безвестной норе,Мрака глотнув, позабудет далекое солнце,Юдоль земную покинув, назад не вернется,Бабочкой-бражником в пламени свечки сгорев.]
Максим проснулся на спине, и сознание сразу включилось в работу: подгружался список дел на сегодня. Справа мирно спала красавица, которую он имел честь именовать своей женой. Ее черные волосы рассыпались по подушке, а белое молодое тело едва виднелось из-под одеяла. Он секунду смотрел на нее спящую, потом встал и пошел в ванную, думая о предстоящем рабочем дне. В ванной из зеркала на Максима посмотрел высокий тридцатипятилетний мужчина с серыми глазами, которого немного портили остро выступающие скулы и морщинки в уголках губ. Уже бреясь, он слушал доклад внутреннего секретаря перечисляющего дела, которые нужно выполнить.
Доклад продолжился на его новой кухне. Та была для него выражением всего, что он любил в жизни: практичность, простота, соотношение цены и качества. Максим поставил тосты, пожарил яичницу с беконом из четырех яиц (мужчине нужно много белка), параллельно открыл ноутбук. Тосты он любил, по выражению Светы, его жены, «до углей», так что, пока они доходили до кондиции, он проверял электронную почту. Та загрузилась быстро. Нападало несколько десятков писем разной степени важности. Одновременно кладя кусочек яичницы в рот, Максим скролил входящие сообщения. Менеджеру одной из преуспевающих ИТ-компаний нужно как следует поработать, чтобы позже появилось немного свободного времени для кино, любимых игр и, конечно, любимой жены. Работать он предпочитал с утра, так как утром лучше соображал не только он, но и окружающие. Удаленка имела преимущества, если себя дисциплинировать. Кто-то мог, кто-то нет.
В 9:30 Максим сделал свой первый звонок: набрал менеджера по персоналу.
– Ольга, доброе утро. Пожалуйста, подготовь документы и окончательный расчет для Дорохова, это последний месяц его работы с нами. Да, размести вакансию, я позже скину новые требования. Вилка 100–150, как и в прошлый раз. Предупреди бухгалтерию об окончательном расчете и ИТ – о блокировке доступов к ресурсам с тридцать первого. Хотя нет, пусть сейчас же заблокируют.
Максим открыл присланный недельный отчет о проделанной работе. Красные индикаторы сказали ему, что проект по мобильному приложению для одного крупного заказчика начинает «заваливаться». Еще звонок:
– Петр, доброе утро, организуй, пожалуйста, конференц-колл с заказчиком «Аспидистры». Составь список вопросов. Ситуация мне непонятна, по отчету они предоставили оборудование, которое не соответствуют нашим требованиям по развертыванию. Даже тестовую базу запустить нельзя. А готовый проект хотят «вчера».
Свалившееся в это время в почтовый ящик письмо заставило Максима слегка нахмуриться. Он сходу принялся печатать ответ:
– Уважаемый Георгий Андреевич, добрый день! Благодарим вас за долговременное и плодотворное сотрудничество. Как Ваш менеджер напоминаю, что приобретенная Вами система прекращает обновления и поддержку с февраля будущего года, о чем Вам своевременно было направлено официальное письмо. Как мы сообщали Вам ранее, возможным решением для Вас будет приобретение нашего нового программного продукта. Приложение удовлетворяет Вашим требованиям: принадлежит следующему поколению ПО с более продвинутым движком, где архитектурным отличием является открытость, масштабируемость и отказоустойчивость. Сертификаты соответствия А16*** и М7***. Зарегистрировано в реестре отечественного софта за номером №*****. Коммерческое предложение на данное решение и другую нашу продукцию Вы найдете во вложении. Скидка или компенсация за купленные ранее продукты не обсуждаются.
Следом пришло письмо от одного из акционеров с просьбой объяснить снижение прибыли по продуктам на блокчейне. Еще звонок:
– Гриш, привет, слушай, где и когда этот акт уже будет подписан? Было же письмо, что заказчик готов… Как не договорились? Ну так устраните. Это мелочь, пусть акт подписывают, в рамках поддержки исправим эти доработки… Мне, что, самому им звонить?
Тосты и кофе остыли.
После письма акционера с неделикатными вопросами Максим понял, что времени на кино у него сегодня уже не останется. И обед нужно заказывать. Не пора ли, кстати, будить Свету? Или нет. Он не помнил, во сколько она легла. Опять не спала полночи. Ладно… проверим, что там с блокчейном и кто сейчас может дать за это ответ. Менеджер одной из преуспевающих ИТ-компаний выгрузил несколько отчетов и поговорил с владельцем продукта.
Позвонил Светлаков, начальник разработки, с просьбой уволить двоих сотрудников. Один запорол ему приложение для интеграции с банковской платформой и не сознался, ошибку нашли сами. Второй просто ничего не умеет, о чем заявлял на собеседовании. Обсудили, что Максим найдет ему новых, а этих рассчитает в конце месяца.
Он опять посмотрел в правый нижний угол экрана и задумался: «Не пора ли Свете вставать?» Разбудить ли ее? Пожалуй, да. «Сделаю ей завтрак, накормлю, а потом пусть дальше спит».
Зарядил рожковую кофеварку, которую его давно тянуло выбросить, но Света не давала, отрезал несколько ломтиков хлеба, обжарил бекон. Нашел поднос с прекрасными видами викторианского Лондона, сервировал на нем завтрак и отправился в спальню. Поставил поднос на прикроватный столик, повернулся к жене и потормошил за плечо.
Он не сразу осознал, что кожа под его пальцами холодная и посиневшая…
***
Максим сидел в прихожей, обхватив голову руками. Телефон разрывался. Он только что в четвертый раз ответил, что в ритуальных услугах не нуждается.
На кухне тикали часы, но, возможно, звук Максиму только мерещился. Ничего он уже не слышал и ничего не понимал. Острая боль, отказ принимать происшедшее. Злая шутка. Ощущение потери и пустоты сменялось ватным отупением. Как будто кто-то большой грязными руками скомкал его жизнь, как вчерашнюю газету, и спустил в унитаз. Амбициозные планы на семью, совместные путешествия, мечты… Все развеялось, как дым. Он остался один. Почему это случилось с ним, именно c ним? Бессмысленно, все бессмысленно. Врач сказал, смерть наступила в результате остановки сердца несколько часов назад. Звала она его? А был ли шанс успеть? Да какая теперь разница?! Ничего он не слышал за телефонными разговорами или шумом льющейся воды.
Через час в дверь позвонили. Максим на мгновенье подумал, не Света ли, но ту же опомнился. К нему приехала сестра, Марина. Без слов посмотрела в лицо, села рядом. Потом обняла. Максим молча плакал, глядя в стену.
Рядом на столе стоял поднос с завтраком, к которому не притронулись.
Организацией похорон Максим занялся сам. Это были его первые похороны.
После похорон кошмары продолжились. Он постоянно ее искал и не мог найти. Тонкий кинжал пронзал его сердце всякий раз, когда он слышал звук мотоцикла за окном. Этот звук напоминал о ее счастливой улыбке и объятиях, когда они катались в Бангкоке в свое свадебное путешествие. Мысль о ней прожигала мозг, отравляла жизнь. Накрыла бессонница. То злополучное утро повторялось день за днем, неделю за неделей. Проходил ли он коридор, вставал ли с постели, заходил в ванную. Всегда это был один и тот же день – день, когда не стало его жены. О ней напоминало все: зеркало, у которого она красилась и сушила волосы, ее флаконы и тюбики в ванной, ее одежда в шкафу, подушки на диване, которыми она в него кидала, пояс ее халата как трофей, завоеванный в этой «битве».
Постель все еще пахла ею. Максим перестал стирать белье и спал с ее вещами. В один из приездов сестра перестирала все. В его взгляде на стопку наволочек и простыней она увидела бешенство, на которое способен лишь одержимый.
Уже стоя в дверях, Марина заговорила:
– Макс, ты же понимаешь, что ведешь себя неадекватно? Тебе нужна помощь. Может, врача? Я для тебя все организую, лишь бы ты меня послушался. Да, это случилось. Прими это уже. Она всегда останется в твоем сердце, не рушь свою жизнь. Она бы этого не хотела.
Знал весь подъезд, если не дом. Все его жалели: соседи, старушки на скамейке. Жалели – из-за нее. Их жалость его унижала, злила. Никто никогда его не жалел. Он всегда был «на коне»: оптимистичный, самоуверенный, успешный. Он считал, что не заслужил этой жалости.
Ему не хотелось никого слушать и тем более себя прощать. По вечерам он начал пить в одиночестве. Рыдал, просматривая ее фотографии. Звонил на ее номер. В один из дней с пьяной неуклюжестью задел малахитовую шкатулку с ее драгоценностями. Рассыпавшиеся кольца, серьги браслеты были историей их взаимоотношений. Вот одинокое обручальное кольцо, сделанное на заказ, которое он подарил вместе со своим сердцем в парке Царицыно. А вот кольцо, в котором они венчались, почти не носила его почему-то. Вот его подарок на Новый год. Вот сапфировый гарнитур на годовщину свадьбы, очень ей шел, один из любимых. Рядом – кольцо с голубым аквамарином, подарил просто так, как сюрприз. Все это раскатилось по полу, будто она ему все вернула.
…Пришло утро когда он проснулся на кухонном полу в куче разбитой посуды. Он абсолютно не помнил, как провел вечер. После того, как он поднялся и обнаружил в холодильнике солонку, Светин голос в его голове произнес: «До сих пор удивляюсь, как твои сотрудники верят былинным сказаниям, что этот тридцатилетний старик вытащил их компанию в десятку ведущих». «Да, Света, да, ты права, – сказал Максим сам себе, – только я сейчас уже тридцатипятилетний старик».
В том направлении, по которому вела его дорога жизни, маячил знак «Тупик». И двигаться в том направлении он больше не собирался.
Пребывание в пустом доме на удаленке было адом от заката до рассвета, так что он вышел в офис и погрузился в работу. Марина приглашала его к себе на дачу, в театр, в кино, куда угодно, пыталась его растормошить – ему было неинтересно. Раз как-то коллеги вытащили его на совместную рыбалку, и некогда любимое занятие ни к чему хорошему не привело: гладь воды наполнилась для него знакомыми образами, будто перед глазами крутили кинопленку его прошлой счастливой жизни.
Его манера речи изменилась. Говорить он стал чуть медленнее, из голоса исчезли краски. Он похудел, кожа побледнела. Из красивого подкаченного мужчины он превратился в невзрачного серого горожанина.
Новый год впервые за долгие годы он провел в одиночестве. Никого не хотел видеть. На праздники они всегда отправлялись в путешествие. В своих воспоминаниях он встречал Рождество в Праге. Света обнимала его сзади, прижималась щекой к щеке. Загадывала желание на Карловом мосту. Танцевала и пела «Last Christmas» в караоке-баре на Староместской площади.
Время пролетело незаметно для окружающих, но прокатным станом для Максима. Позвонила мать Светы, попросила отдать ей какие-то Светины вещи. Договорились о встрече. Теща приехала, начала собирать что-то с полок, он ушел готовить еду на кухню. Через пять минут услышал то, что и должно было послышаться, когда мать разбирает вещи умершей дочери. Максим понял, что сделал ошибку, впустив ее. Он позвал тещу в кухню, усадил за стол. Налил коньяка. Глядя на их совместную счастливую фотографию, все еще висящую на кухне, она заговорила:
– До сих пор поверить не могу. Как это с нами случилось, Максюша? Она же совсем молодая… Как же так… Я так надеялась… Она тебя любила, очень… Почему у других все как у всех, а ее больше…
Максим помолчал, ком в горле мешал говорить. Он тоже взглянул на их совместную фотографию: молодые, счастливые, загорелые, позируют на песке Мальдив. На незнакомого волевого парня, обнявшего светящуюся от счастья Свету. Казалось, все это произошло не с ним. Он будто смотрел вглубь артезианского колодца, пытаясь увидеть дно.
Около двенадцати он вызвал теще такси.
В ходе раскопок в квартире Светина мама нашла рабочий ноутбук. Максим про него совсем забыл. Там, наверное, остались какие-то снимки или что-то, что можно было бы оставить на память о жене. Ноутбук оказался запаролен. Максим попробовал очевидные комбинации: ее день рожденья, его день рождения. День, месяц, год. Год, день, месяц. Не подходили. Экран был неумолим. Наконец он ввел дату их первой встречи на выставке. Ноутбук мигнул и открыл рабочий стол с их общей фотографией: загорелые лица на фоне швейцарских Альп. Прямо по центру рабочего стола, над их головами, расположился видеофайл, который был озаглавлен «ЕСЛИ Я УМЕРЛА».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71009422) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Осовремененный перевод с древнелесского А.Х.:
Жили они сквозь миры, пребывая во снах.
Были – и нет, словно скошены злою судьбою.
Эхо великих лесов увлекло за собой их,
Смыслы иные суля, – и развеяло в прах.
Ветер не воет, не плачут над ними цветы,
Призраки лишь поджидают добычу, оскалясь.
Если увидят костра безмятежного танец,
Путника сделают вечным рабом темноты.
Петь и молиться он станет в безвестной норе,
Мрака глотнув, позабудет далекое солнце,
Юдоль земную покинув, назад не вернется,
Бабочкой-бражником в пламени свечки сгорев.