Сегодня будет нескучно
Анастасия Бухарова
С момента, как человек родился, он ищет себя. Ползая, падая, исследуя… Ищет себя внутри религий, женится и разводится. И так снова и снова. Эта история – поиск себя через профессию. Поиск себя тогда, когда очень страшно, но безудержно весело. Вопиющая лёгкость бытия! И смелость жить. Поиск любви к себе и еще больше – влюблённости в себя. История, созвучная каждому. История, которая влюбляет в себя.
Анастасия Бухарова
Сегодня будет нескучно
Заземлить меня способен только бутерброд с колбасой.
Обычный нарезной батон. Толстый слой масла и колбаса брауншвейская. В детстве я называла ее колбаса со снежинками. Брала кружок колбасы и грызла оттуда снежинки. В детстве вообще вся еда разбиралась на части – фрукты – без шкурки. Мандарины.... Нужно было каждую дольку вскрывать посерединке и есть оттуда маленькие оранжевые сердцевины. Я даже виноградинки отделяла от кожуры!
Стоит мне только сходить налево на какую-нибудь эзотерическую практику или музыкальную тусовку, дома меня ждет колбаса. Три бутерброда в полночь у окна – и я снова твердо стою на земле.
Я не могу избавиться от этой гнусной привычки ходить налево. Сколько себя помню, в дремучие времена юности, вслед за «Анжеликой» читая «Звенящие кедры России», я все переживала, что какие-то ОСОБЕННЫЕ вещи пройдут мимо меня. Я никогда не могла обойти кришнаитов у метро, а потом не могла пройти мимо священников в церкви. Моя романтичная натура с детства шатала меня по всем изгибам и сложностям ищущей души – православие, индуизм, тантра, народные целители России, ох … Вы же понимаете, о чем я говорю? Нас же таких много!
Я покупала кедровые орехи пакетами (очень полезно! Эзотерически важно!), потом уставала от орехов, потому что в кулуарах уже поговаривали о новомодном веганстве, просто орехов мне стало недостаточно, мне нужен был срочно выращенный дома росток пшеницы! Я не успевала вырастить все ростки, как оказывалось, что правильно – это, на самом деле, сыроедение. Все остальные веганские примочки были закинуты в мусор вместе с догнивающими кедровыми орехами.
Теперь я ела только мед, сырые овощи и фрукты.
И так все тридцать шесть лет. Очень тяжело быть человеком ищущим. Особенно когда вокруг все интересное происходит везде и сразу, потому что совершенно непонятно, как держать нос по ветру, когда ты стоишь в центре розы ветров! А еще когда все вокруг словно бы уже нашли что-то свое. Все, кроме меня.
На самом деле, я просто хочу рассказать историю того, как в этой жизни все возможно. Обычно история успеха – это история миллионеров, великих ученых, ну или просто уважающих себя звезд. Их автобиографии, торжественно задрав нос, восседают на центральных полках книжных магазинов. Их автобиографии дарят друг другу, даже если они написано не очень-то высоким слогом НО! Таки история столько велика, что мы можем простить некоторую корявость слога. Неловкую скудность языка.
Но почему я нигде не читала про истории успеха обычных людей? НАС, иными словами. Ну вроде того, как Володька-механик стал успешным Владимиром-владельцем цеха. Классно же, но неинтересно. Механик, теперь какой-то цех. Или мемуары Ирины, которая всю жизнь проработала бухгалтером, а потом все бросила и стала лучшим бровистом города?!
Бровист, – поморщится окружение.
Бровист? – переспросят бабушки, – да кто это вообще такой?
А бровист, меж тем, это целая история. Это путь человека, который смог преодолеть убеждения и найти себя! Бровист – это философия.
Нечестно. Хочу, чтобы были на слуху успехи маленького человека! Я хочу рассказать историю человека, который закончил институт с дипломом «Литературный работник» (по-простецки, писатель), вместе с дипломом отработал пятнадцать лет личным помощником в офисах у господ, а потом бросил все и стал массажистом. Точнее не стал.
Когда я подписывала заявление об увольнении в крупнейшем банке России, наш отдел кадров смотрел на меня молча. В нашем банке так было не принято. Не увольняются с таких денег люди. Моя зарплата была втрое выше средней зарплаты по Москве. Что там деньги! Свободный график. Собственный водитель. Страховка. Премии. СТАТУС. Бесплатные ежедневники каждый год и всем детям новогодние подарки.
Кадры молчали. Я подписывала бесконечные бумажки и не могла поверить. Неужели я правда смогла это сделать? Неужели я смогла вырваться из матрицы?
Я очень хорошо помню тот день, когда вышла из центрального офиса с трудовой на руках и поцеловала землю. Я отмотала срок.
Ушла вникуда. Без планов. Без целей. Без всего. С тремя детьми, с любимым мужем, с квартирой в ипотеку. С попугаем и собакой. Денег у меня было примерно на пару месяцев жизни.
Как все начиналось
Вообще, если отбросить лирику юношеских подработок, работать почти по-взрослому я начала в восемнадцать лет. Я тогда училась на втором курсе Литературного института и проживала творческую жизнь начинающего эстета. Институт в здании особняка на Тверском бульваре, пары по греческой трагедии и пять предметов РАЗНОГО русского языка (русский синтаксис, русская фонетика и что-то еще очень русское). Богемный привкус студенческой столовки, где можно было пообедать по талонам, полученным в деканате, но элита обедала в Макдональдсе, который находился практически напротив. Я, конечно, мнила себя элитой.
Вообще, в институте мне стало скучно уже первого сентября, потому что я сразу поняла, что оказалась в очень подозрительном и абсолютно не своем месте. В тусовку факультета поэзии я не вписывалась, потому что поэты – это очень отлетевше-творческие для меня люди. С ними, например, нельзя было обсудить вопросы применимости нашего института в жизни и заработка – потому что факультет поэзии всегда летал над всем вот этим мирским.
Факультеты драматургии и критики были очень малочисленны и закрыты, там был свой социум. Ну а на прозу поступала вся оставшаяся разношерстная публика, которая не смогла поступить на другие факультеты. Прозаик он везде прозаик – бери тему и пиши. Для поступающих в Лит это не очень сложный факультет.
Тем не менее, все это мне показалось очень странным. Люди на переменах реально говорили о творчестве Гессе или Декамерона. Они ходили в странных одеждах, курили сигары, вели себя нетрадиционно и изъяснились на высоком штиле. Если бы я знала что-то о тусовках времен Виктора Цоя, то, мне кажется, тусовки нашего института выглядели примерно так же.
Меня же к моим восемнадцати годам уже покрутила неладная в жизни – я успела поучиться в Англии в закрытой школе для девочек, потусовалась в Испании, да и в целом планировала выйти замуж за немца, поэтому к Литературному я зашла подготовленной, конечно же, но не с той стороны.
Все, что было интересно моим однокурсникам все оставшиеся пять лет, мне надоело в первые дни учебы. Но, как водится, учиться где-то надо. Незадолго до этого я довела свою бедную мать до состояния истерического, когда подошло время поступать в институт, а я решила, что на художника/дизайнера и тд. я поступать не буду. То есть в тот момент, когда мать охлаждала шампанское, чтобы выпить за мое поступление, я где-то в соседней комнате фужеры для этого шампанского разбивала.
Мать пришла в бешенство. Как так! Что ты такое говоришь?! Я столько денег вбухала в твои занятия по рисунку!
Просто она когда-то решила, что я должна стать художником. Понятия не имею, зачем она так решила – я была настолько не способна к рисованию, что за пять лет регулярных занятий даже не смогла изобразить гипсовую голову ни одного из философов. То-есть, я была тотально и без вариативно бездарна. Поэтому в середине апреля я решила так – или я поступлю куда-нибудь, или поеду в Египет работать аниматором.
Та самая страсть в поиске себя была со мной с детства. И раскачивало меня в удивительно противоположные стороны. Я, конечно, больше хотела поехать работать аниматором, но решила все же открыть справочник для поступающих в ВУЗы и прицелиться, на что я вообще могу претендовать. Аниматор меня очень манил… Мы всегда любим то, что вызывает в нас ностальгию по детству. А я очень хорошо помню, когда в мои детские египетские поездки, каждый продавец дарил мне скоробейчика. А однажды даже подарили мумию в саркофаге – декоративную, слава богу. Повторить это все очень хотелось, гораздо больше, чем где-то и чему-то учиться.
Выбор был невелик – мне нужно было что-то, где при поступлении есть русский или литература. Больше я не знала ничего! Нет, разумеется, еще я умела танцевать восточный танец живота, знала современную хореографию и очень здорово вышивала крестиком. Но решила сделать акцент (иногда здравый смысл побеждает) в сторону гуманитарных наук.
Вообще с русским языком я иду под руку с детства. Я всегда ОЧЕНЬ любила свой язык и свою страну. Когда я проводила летние детские месяцы в Керчи, то самым мои любимым занятием было покупать на развалах тетради и блокноты. У меня была целая коллекция разных талмудов, где я делала свои записи. В них была система и логика – оранжевые блокноты для записи снов. Желтые прямоугольные большие тетради – анкеты для подружек. Я всегда что-то записывала, вела дневники, клеила наклейки… И постоянно читала! Сейчас часто слышен вопрос – Как приучить детей к чтению? Словом, я своих троих детей не смогла приучить. Меня тоже этим не мучали – я любила читать САМА.
Одно из самых прекрасных моих воспоминаний перед поездками в Крым – закупка книг. Тогда я зачитывалась детективами для девочек, скупала все тома и на ближайшие двое суток в поезде, лежа на верхней полке, я обеспечивала себя состоянием счастья.
Чтение – самый легкий путь путешествия между мирами. Мне никогда не было одиноко, и я всегда озадачивалась вопросом – почему все так стремятся между собой побольше дружить, создают какие-то компании, ячейки, тусовки? Я выдыхала, когда между собой начинали дружить мои подружки – они немного оставляли в покое меня, высвобождая мне время – на мои миры и чтение. Никогда в жизни я не испытывала чувство одиночества. Потому что всегда вокруг меня были книги.
Вот и получилось, что я случайно оказалась в Литературном. Возвращаясь в момент своих восемнадцати, когда я томилась на парах по античности, меня от скуки спасла мать, она же и определила (а именно этим больше всего любят заниматься мамы – определением и определениями) за меня дальнейший ход моих профессиональных поисков.
Эффект бабочки. Нежное направление волны.
У нас с мамой была договоренность – пока я учусь в институте, она оплачивает мое существование. Чтобы я могла спокойно учиться и не думать о том, на что жить. Я из хорошо обеспеченной семьи, но мы никогда не были запредельно богаты. Соответственно, сумма моего прожиточного минимума была определена как прожиточно минимальная. Я всегда любила маленькие подработки, поэтому вместе с деньгами мамы, вместе с моими «наклей-объявления» и «отредактирую-тексты-дешево» жилось мне очень даже хорошо. Как я уже сказала, я находилась на уровне «элиты», которая могла позволить себе обедать в Макдаке.
Но парадокс матерей зачастую состоит в том, что их договоренности не работают. Ну то есть да, вы можете, конечно, договориться. Но после этого начинается полоса передоговориться, забыться, нарушить договоренность. И вообще «я мама, поэтому я права».
Туда еще очень часто примешиваются вылезающие из углов новые принципы, обиды большие и малые, внезапные и очень новые воспитательные процессы… И ты вдруг понимаешь, точнее, начинаешь понимать, что договариваться с родителями – это гиблое дело!
Короче, когда мне было восемнадцать, мать сказала, что она передумала. И больше она не хочет меня обеспечивать. Потому что она и без того отселила меня в отдельную квартиру-студию, а
Раз уж ты взрослая и сама решаешь, за кого тебе выходить замуж, вот и про обеспечение свое думай сама!
Я не шучу. Моей маме реально очень не понравился тот факт, что я самостоятельно выбираю себе мужа. На протяжении следующих лет ей еще не раз пришлось терпеть эту вопиющую наглость моей натуры – выходить замуж по собственному желанию! Но тогда я только набивала руку в этом деле, брак планировался быть первым и навсегда, а потому с некоторой обидой и непониманием, но мне пришлось оторвать руки от скучных лекций и пораскинуть мозгами, как и на что мне теперь жить.
Мой будущий муж был хорошим человеком, но очень похож на маму с точки зрения обеспечения меня – он тоже не планировал меня обеспечивать! Мой будущий муж был баварцем… Вы понимаете, что такое настоящий арийский баварец?
С финансовой точки зрения, это не просто жадный европеец, баварец – это гораздо более утонченная, так скажем, бережливость.
Моего будущего мужа звали Йоханесс. И как только я услышала его имя, я сразу поняла, что к чему. А выяснилось это следующим образом.
В детстве у мамы была близкая подруга грузинка – красочная яркая дама, владелица художественных галерей, собственного дома в Твери и подруга всего цыганского табора, который жил неподалеку. Я очень любила поездки к ней на дачу – она устраивала детские спектакли, мы ходили колядовать, но самое главное – мамина подруга умела гадать. По-настоящему! У нее была маленькая точка внутри глазного яблока, и она была настоящей ведьмой. Но гадала она только когда у нее было настроение – а настроение обычно появлялось после того, как она полночи пела под гитару, запивая песни водкой. Мне было семь лет, и я просто обожала пропадать в этой атмосфере цыганской свободы. Я каждый раз дремала где-то на диване у рояля, выжидая, когда мамину подругу уже можно будет подловить для своих нужд. Потому что меня волновал самый важный вопрос всех моих семи лет жизни. И однажды мне удалось это сделать.
Мы с маминой подругой вышли на веранду, она усадила меня напротив себя и сказала – Ну давай. Спрашивай. Что угодно!
Я выдохнула и задала ей тот самый вопрос – Скажите, а я не умру от акулы?
– Не умрешь. Ты будешь жить долго-долго, а умирая будешь видеть очень большое количество детей и внуков вокруг себя. Но я тебе скажу кое-что еще…
Я смотрела в ее зеленые глаза с точечкой, вокруг лица падали черные-черные волосы. Я боялась дышать.
– Ты выйдешь замуж не один раз. Но твоего первого мужа будут звать на букву Й. Все! Я устала. Спать!
Подруга мамы упорхнула в ночь, а я еще около часа сидела на веранде. Я была в состоянии полного шока. Имя на букву Й?! Серьезно? Это просто невозможно! Таких имен не существует!
Разочарование. Слезы. Я уже забыла про этих несчастных акул, что мне эти акулы, когда для меня сейчас был подписан издевательский приговор?! Я просто никогда не выйду замуж – в семь лет мне все стало ясно. Потому что имен на эту букву не существует.
Я потом еще очень долго обижалась на эту мамину подругу и в гости к ней ездить отказывалась.
Поэтому, когда много лет спустя я услышала дивное имя Йоханнес, я выдохнула. Все стало очень понятным. Йоханнес был красавцем! Белые арийские волосы, голубые-голубые глаза, улыбка до ушей, рост метр девяносто – загляденье. Впоследствии, к слову, я очень редко влюблялась в красивых мужчин. С годами мне почему-то начало это казаться скучным и пресным. А вот всякие недочеты в виде косящего глаза, карликового роста, шрама на пол лица – это все ко мне, в очередь, пожалуйста!
На первое свидание Йоханнес пригласил меня в свой номер. Нам тогда было семнадцать, мы оба поехали летом на учебу в Испанию. Учились мы много, жили в кампусах, ну и вот он решил по-настоящему произвести впечатление на жгучую русскую брюнетку. Приглашает он меня в номер, я прихожу туда в красивом платье и почти влюбленная, а там, значит, стоит стол. На нем бутылка водки и колода карт.
Я молчу. Он молчит. Молчим мы, значит, и наблюдаем происходящее.
– Послушай, – говорю. А что это?
– Это водка.
– Я вижу. А какая связь водки и меня?
– Ну ты же русская… Я вот и решил создать тебе русское настроение.
– А почему колода карт?
– Ну вы же всегда играете в карты!
– Серьезно?! А где медведи?!
– Медведи??
Мой будущий жених испугался. Он правда подумал, что я ему откажу, потому что он не притащил в наш номер медведей. Вообще уже тогда мне нужно было задуматься о том, что «бережливость» в сочетании с отсутствием чувства юмора – это прям опасно.
Я отказалась тогда пить водку и играть в карты, и сразу на первом свидании показала, что такое настоящая русская баба – я фундаментально вынесла ему мозг. Очень красноречиво, размахивая руками в сторону моря, донесла до него, что если мы учимся на берегу моря, в очень красивом курортном месте, то почему бы не пригласить девушку на прогулку к морю!
Вынесла мозг я ему очень хорошо, он сказал, что примерно тогда в меня и влюбился окончательно (кстати, впоследствии в жизни это тоже всегда срабатывало. Общаешься с человеком уважительно – пиши пропало. На тебе уже едут и еще попрекают, что везешь слишком медленно. Вынесла разочек мозг – и сразу все хорошо в отношениях и тебе предлагают выйти замуж!)
Те две недели в Испании были прекрасны, мы всегда ездили в город на автобусе (потому что такси дорого), и он никогда не платил за мой проезд. В Европе так не принято. Он всегда проскальзывал мимо меня в салон, оставляя застрявшую меня у турникета.
Мы делили обеды поровну, болтали о всяком разном и в целом, все было очень хорошо. В семнадцать лет влюбляться – это НАВСЕГДА. Вопросы материальные привлекали мое внимание, но минимально. Ну да, хотелось бы иногда иначе, но деньги сами по себе никогда меня не интересовали, а проезд в автобусе, что уж тут, я оплачу.
Поэтому, разумеется, оплачивать мою московскую жизнь он не собирался.
А тут как раз у нас в Литературном проводился конкурс. Семь достаточно известных компаний предложили места для стажировки для нескольких студентов – кто лучше всех сможет написать для них эссе, почему именно он должен занять место в их компании.
Я не знала, чем занимаются все эти компании и что мне может быть от них нужно. Но, во-первых, мне нужно было срочно найти заработок (именно в этот момент хитроумная судьба начинает играть с тобой в игры), во-вторых, я очень любила конкурсы.
Как же я любила конкурсы! Подозреваю, что это передалось мне по крови от папы вместе с черными глазами. Я не очень хорошо помню отца (моя мать, как и я, любила выходить замуж и разводиться, поэтому папа был в моей жизни только до шести лет), но помню, что он часто исчезал, а потом внезапно появлялся с огромными игрушками, с многочисленными куклами Барби, с велосипедами. Это был конец восьмидесятых, кукла Барби тогда была явлением. Мечтой.
У меня их было, кажется, штук двадцать. Я отрезала им носы, отрезала волосы, изучала их, хотела посмотреть, что у них в животе. Я могла легко все это делать, потому что через месяц папа привозил еще куклы. Как я потом узнала, папа уезжал ИГРАТЬ. Он ездил по спец.заданиям куда-то очень далеко, где получал огромные деньги и все их спускал в казино. Но перед тем, как спустить все, он успевал купить мне игрушки.
Папа был очень азартным человеком. И очень сильно пьющим. Это тоже мне передалось. Я даже в этом его переплюнула. Что ж, дети должны быть лучше своих родителей!
Поняв свой азарт, я интуитивно с детства пыталась обуздать его. Потратив как-то все накопленные деньги на лотерейные билетики и не выиграв ничего, я поняла, что такие расклады мне не подходят. В слепой случай я не готова верить. А вот конкурсы, где надо что-то сделать, чтобы победить – это да. Я до сих пор тот самый человек, который участвует в стикерманиях всех общепитовых заведений, я собираю баллы во всех продуктовых, и я готова потратить около двадцати тысяч в месяц на покупку одного вида булочек, чтобы чисто гипотетически выиграть чайник. При этом, чайник, скорее всего, будет старым, чугунным и не подходящим под мою плиту, но зато МНОЮ ЧЕСТНО ВЫИГРАННЫЙ!
Никогда не забуду, как в шесть лет в цирке я выиграла утюг, а потом забыла его в гардеробе. Я очень долго плакала по моему утюжку. Видимо, именно с тех времен у меня нездоровая и необъяснимая любовь к глажке белья – где-то внутри себя я постоянно плыву на встречу к тому моему потерянному утюгу.
Больше всего я люблю конкурсы, где нужно что-то написать. Буквально на днях я прочла в новостях, что МФЦ проводит конкурс, приуроченный к празднику Восьмого марта – нужно приехать в один из офисов МФЦ, получить открытку и написать пожелание кому-то из своих родственников или друзей. Далее будут выбраны сто победителей, которые восьмого марта получат написанную для них открытку и букет цветов. Я прилетела туда в первый же день конкурса, вокруг меня уже расположились у стойки женщины, которые все строчили поздравления. Все писали своим мамам. А я была в тот день в очень тонком лирическом настроении. Еще и снег не сошел, а как-то одиноко падал с крыш. Червяки ползали вокруг луж с каким-то особенно скорбным видом. И солнце светило так еле-еле, смущенно из облаков. Все было, одним словом, вокруг меня как-то очень еле-еле.
Вот в таком настроении я и поехала в МФЦ. Несложно догадаться, что открытку я решила написать себе.
Дорогая я. Я потратила примерно тридцать пять лет своей жизни, чтобы научиться себя любить. Я бы даже сказала, сейчас я с собой еще на стадии вкрадчивой влюбленности. Но ветер уже дует с запахом перемен! Нас с детства учат любить других. Но в какой-то момент ты понимаешь, что так больше нельзя. Что этот человек в зеркале имеет право на любовь просто потому, что он родился. Ему не нужно быть хорошим или плохим, чего-то там добиваться, быть модным или начитанным. Этот человек родился – и он уже заслуживает любви.
Я так устала писать поздравительные тексты для других людей, очень часто, мне даже не знакомых. Мне надоело тратить буквы на тех, кто говорит на другом языке. Я еще ни разу не писала самой себе. Дорогая я, ты самый важный человек, кого я хочу поздравить в этот женский день. У тебя много детей, ты научилась хорошо работать и зарабатывать. Ты смешная. И очень любишь дарить людям радость. У тебя красивые руки. Ноги, конечно, вызывают вопросы, но в целом это вопрос вкуса. А вкус-то у тебя тоже ого-го! Ты не боялась в этой жизни ничего и никого. Ну только привидений в детстве. Ты так много с чем справилась! Ты смогла самостоятельно бросить пить и курить.
Поэтому, дорогая я, ты имеешь право на любые букеты из любых цветов. На любимые шоколадные ракушки. И даже на те ужасные салатовые джинсы ты тоже имеешь право, даже если никогда их не наденешь. Потому что человек может прожить без необходимого. А вот без капризных прихотей – никак! С 8-м марта, дорогая Настенька! Не нужно прятаться под яркой внешностью и уймой татуировок, я раскопаю тебя из самых глубин, чтобы сказать тебе, как сильно я тебя люблю. И маленькую, и взрослую.
С гордостью делюсь – среди тысяч участников я попала в сотню победивших. На 8-ое марта я получила свою же открытку и букет цветов. И в моей жизни этот букет будет одним из самых для меня значимых.
Я очень люблю конкурсы! И я в них очень часто побеждаю. Вот и тогда, в Литературном институте, я победила. И получила свою стажировку в одной известной – но в очень узких кругах – компании. Я думаю, если бы те, кто наверху, решил выбрать для меня на жизнь какой-то план попроще, то я бы однозначно выиграла конкурс на работу в издательстве, например. И преспокойно, а главное – весьма логично – шлифовала бы свой литературный слог, чтобы впоследствии стать редактором, корректором и так далее и тому подобное.
Лет через десять сидела бы с чашкой кофе на прокуренном творческом вечере поэтов, писала бы критические статьи в журналы, курила бы сигары, носила черные длинные перчатки – в общем, этот план был бы самым очевидным на мою жизнь, честно говорю.
Короче тем, кто выпускается из Литературного. Потому что конкурс в литературных кругах это подразумевает. Остальные ребята, которые выиграли, пошли стажироваться в издательство.
Но как-то так получилось, что все мои самые значимые и отправные точки в жизни начинались ровно после момента, когда что-то пошло не так. Честное слово, я до сих пор не понимаю, как такое могло произойти, но я попала на стажировку в Бюро аквалангистов.
Столько всего, сколько я узнала про воду в те времена, я бы нигде больше узнать не смогла. Работа у меня была несложная – секретарь. Нужно было работать во вторую смену, после института. Отвечать на звонки, составлять расписание тренировок по погружению. Следить, чтобы в офисе все было чисто и аккуратно, ну и вовремя покупать чай с кофе. Наверное, с того момента я начала закачивать в свою голову кипу странных вещей и понятий.
Неопреновые перчатки, антизапотеватель для маски, гермомешок для телефонов, ласты! Ласты, в конце концов! Я же просто все узнала про ласты! Я умею любые гетры обрезать так, чтобы они стали идеальными носками, на которые надеваются ласты!
Наверное, именно с того момента жизни я стала превращаться в старую барахляную копилку, в голове которой находился бездонный шкаф с миллиардом полок. Именно так и рождается такое понятие как помощник. Даже больше. ЛИЧНЫЙ ПОМОЩНИК. Чисто практически, помощник – это бабочка, выращенная из гусеницы, где гусеница – это секретарь. Ну а внутренний личный помощник, самый настоящий, сутевой – это тот, кто успел за свою жизнь очень оперативно и очень много построить шкафов в своей голове, и заполнить их до дна. И поверх шкафов тоже накидать всякого хлама.
Личный помощник знает все. Он знает ответы на вопросы, которые еще не успели озвучить. Он знает, где можно купить панду, в какой день родился племянник троюродной бабушки руководителя.
Как отрезвить босса за минуту. Как обрезать перчатки из хозяйственного за 100 рублей, чтобы передарить их очень известному человеку за миллион (потому что АНТИКВАРИАТ!)
Личный помощник – это тот, кто весь хлам из своих шкафов умеет находить и доставать за минуту.
Личный помощник – это проклятье. И со мной оно случилось так вот случайно – с аквалангистов.
Литературный институт закончился плавно и незаметно. Я успела в тот период жизни выйти замуж за своего великолепного баварца и спустя полгода развестись. Я в этом плане из тех людей, кто все-таки предпочитает сделать, а уж потом пожалеть. На самом деле, разница менталитетов – непреодолимая вещь!
Помню я приехала в Мюнхен на три недели рождественских каникул. Как-то раз я пошла в магазин и купила уйму всего важного и необходимого в дом – в числе прочего, там были яйца. Когда я выгружала покупки на кухне, мама моего мужа очень пристально и очень многозначительно завела со мной серьезный разговор.
– Что это? – удивилась она, тыкая пальцем в яйца.
– Это яйца.
– Какие еще яйца и зачем?
Я молчала. Потому что уж было сама начала удивляться, что это и зачем.
– Дорогая, – продолжила мама, – мы не покупаем ТАКИЕ яйца. Мы едим только счастливые яйца от счастливых куриц, понимаешь? Для этого есть воскресенья, мы с утра отправляемся на ферму.
– Почему именно в воскресенье? – я была в таком шоке, что это был единственный смодерированный в моей голове вопрос.
– А когда, по-твоему, могут еще быть счастливы курицы?!
Разница менталитетов – это область, где не может быть ответов. Мне кажется, именно после той истории с яйцами я поняла, что брак был ошибкой. Не потому, что я ханжа! Тогда я еще мало работала помощником и не знала всех граней безумия людей, но все же в моем мире яйца – это просто яйца! Да, это могут быть будущие омлеты, будущие салаты с крабовым мясом, но вот так уж сложилось, что в России яйца – это преимущественно история из кулинарных книг.
А в тот день на баварской кухне я совершенно отчетливо поняла, что теперь моя жизнь тоже будет такой – я просто сразу могу откладывать все воскресенья своей будущей жизни для путешествия за яйцами. Такая перспектива была для меня самой страшной и опасной.
Ведь это не просто быт. Это БЫТ. Бытище. А страшнее этого слова в те времена для меня не существовало.
Честное слово, пожениться быстро для меня – это норма. Это по-джентльменски. Это значит, что конкретно этот мужчина выбрал меня, а если выбрал – поступает по-мужски. Все ведь всегда понятно в первый месяц, когда хочешь жениться. Не люблю гражданские браки и прочие полумеры.
Но развестись, когда понимаешь, что не твое – это тоже норма. Не терпеть же теперь всю жизнь груз совершенной ошибки, которая была сделана по-джентльменски. Будь я мужчиной, то, наверное, постоянно бы женилась.
Тем не менее, немцы. И ЧЕКИ. Я их никогда не сохраняла, совсем никогда! Ни чеки, ни этикетки от одежды, ни ярлыки, ни товарники. Но у моего мужа в доме была отдельная кладовая для хранения квитанций – просто-таки небывалое бумажное царство! Там была вселенная, полная порядка и системы – в большом комоде лежали чеки и гарантии на крупные покупки типа холодильников, там же лежали инструкции к ним – скажите, в России кто-то читает инструкции?!
Спустя много-много лет подобный душок бреда я заметила у своего уже третьего (и финального) мужа. Но что у немца – бред, то у русского – шарм. Первый раз я заметила эту странность, когда Иван (приятно познакомиться всем с моим третьим и последним мужем) снимал деньги в банкомате и уходил в угол, чтобы их ПЕРЕСЧИТАТЬ!
– Эээ, – прошипела я, заглянув к нему в угол, – а зачем ты пересчитываешь деньги из банкомата?!
– А кто еще их будет пересчитывать? – муж смотрел на меня как на сумасшедшую. Я на него – так же.
– В смысле кто? Вань, это банкомат! Он автоматически считает деньги правильно!
Второй раз Ивановскую странность я заметила, когда он выключал арендованную нами у Delimobil машину. По правилам аренды, после окончания поездки нужно было сфотографировать машину со всех четырех сторон. Когда я брала машины, то вечно забывала их закрывать/выключать/фотографировать, поэтому обычно мои четыре фотографии были четыре сфотканных черных квадрата в подъезде, или четыре раза сфотканная рука, короче что угодно – лишь бы скинуть в приложение любые фотографии и закрыть машину. Но Иван, как добропорядочный русский человек, реально обходил машину и ее фотографировал.
Но разница менталитетов – огромная. Потому что в любые другие моменты Иван мог положить липкий чупа-чупс в арендованную машину и совершенно не слушать мои крики, как это некрасиво и невоспитанно.
– Это чудовищно! Если бы это была твоя машина, ты бы никогда в ней не мусорил!
Иван может незаметно выкинуть фантик мимо помойки и не поднять его. А еще он любит ругаться с соседями и регулярно бунтует против любых правил.
Поэтому любой занудный душок русского человека – это абсолютный шарм. Потому что за его спиной все равно огромная и необъятная русская душа – душа правил и нарушений, душа русских застолий и кутежа, ДУШИЩА необъятная, творческая и красивая!
У немца никогда не будет нарушений, ни в чем. Вообще, за всю свою жизнь я путем своих браков и отношений неплохо изучила национальный вопрос!
Когда мы ехали в свадебный отпуск с моим немцем, то наш маршрут был Москва-Черногория, с остановкой в Белграде. Наш рейс задерживали, но счастливые и свеже-женатые, мы всего этого не замечали – так как пили в Duty free вкусную русскую водку и играли в карты (таки контекст нашего первого свидания он все же выбрал правильно!) Протрезвела я в Белграде, когда поняла, что из-за нашего опоздания улетел стыковочный самолет, короче, на пересадку мы не успели. Как сейчас помню ту невозможной красоты бутылку с водкой, которую я тащила из Москвы. Она была сделана в виде светящегося шара, очень красивая! Однако вот что происходило в аэропорту: мой немецкий муж, поболтав с сотрудницей аэропорта, сказал мне следующее – Милая, я гражданин ЕС, поэтому мне можно покидать аэропорт. Следующий рейс в Черногорию завтра утром. Давай тогда я изучу город, перекантуюсь в какой-то местной гостинице, а завтра встретимся тут и полетим дальше?!
– А что буду делать я?
– Вот та женщина, которая здесь работает, сказала, что для русских немного другие правила… Поэтому тебе покидать аэропорт нельзя.
– И ты решил меня на ночь оставить тут?!
В юном возрасте я возмущалась скромнее. Помню только, что возмущена я была сильно, но на развод сразу не подала. Тогда я нашла местного белградского дворника или охранника в аэропорту, и очень, ОЧЕНЬ сильно умоляла его мне помочь. Как сейчас помню, меня вели по каким-то сусекам и коридорам, бочком-бочком, но из аэропорта меня вывели! То ли дворник, то ли охранник. Но не мой муж! Мы допили с этим добрым человеком оставшуюся водку, и с тех пор, кажется, внутри себя я начала сильно не любить немцев.
Эта бутылка – пустая – потом еще много лет стояла у меня дома, как напоминание о смелости и доблести себя – как легко можно выходить замуж и так же легко разводиться.
Целую ночь мы с мужем гуляли по Белграду, некрасивому и поломанному. Помню, что оттуда в Черногорию мы ехали на поезде, битком забитом людьми. Но мы ехали в единственном вип-вагоне, потому что я непостижимым образом познакомилась с владельцем того поезда – когда мы покупали билеты, в окошке сказали, что билетов больше нет. И я расплакалась. Я так устала от своего дурацкого медового месяца, что решила громко и чистосердечно зарыдать. Белград, Черногория, муж, уже ставший каким-то сомнительным, очень мне стало себя жалко!
И пока я рыдала, ко мне подошел мужчина, сказавший, что поможет. Он не знал, чем мне помочь, но он знал, что в любом случае справится. Он оказался владельцем поезда и разместил нас в своем купе. Так мы и добрались до тепла и моря.
С тех пор я точно знаю, что когда-то ты стоишь в самой темноте и громко плачешь, всегда есть шанс быть услышанной. Ты не один – это самая настоящая правда жизни. Я всегда это знаю! Сейчас, когда я старше, чем тогда, внутри себя я часто плачу дольше, и рука не всегда сразу появляется. Если честно, она вообще иногда не появляется! Но я говорю себе – да брось, это все фигня. И с этим сдюжишь. И как-то оно потихоньку, по шажочку – но всегда складывается.
Так вот что самое смешное в истории с чеками, которые семья моего баварца сохраняла (и передавала следующим поколениям). Я помню, как, наконец, у них случился первый страховой случай – ураган за ночь снес крышу гаража. Сколько было радости! Как дружно вся семья копалась в комнате с чеками, чтобы найти гарантию к крыше. Целый день потратили на поиски, и нашли – гарантийный талон на крышу был сроком на десять лет. И эти десять лет закончились два дня назад.
На самом деле, спустя время, начинаешь разглядывать картинки своей жизни с расстояния лет, и паззл более-менее складывается. В чем был смысл моего короткого брака? Был ли вообще там какой-то смысл? А если и был, где ухватить его за лапы, чтобы для себя все разложить? Я узнала, что после нашего развода семья моего баварского мужа взяла из детского дома русскую девочку, ее назвали моим именем. А если бы не случилось это все со мной, что бы было с девочкой?
Мне много лет снилось, словно я стою перед воротами Освенцима и плачу. Еще мне много лет снились взрывающиеся в воздухе военные вертолеты. Моя мама, любитель подливать масла в огонь, однажды рассказала мне про свое путешествие на Алтай. Мама – голубоглазая блондинка, ее с самого момента моего рождения очень возмущала моя внешность – волосы черные, глаза черные, обезьяна! В пору Алтайского путешествия, мать увлекалась собиранием трав – у нас весь дом был заставлен колбами, склянками, у входа висели веники из березы и все такое. В то самое путешествие, после долгого дня поисков трав, вечером у костра, мамина экскурсионная группа под предводительством гида решила устроить какой-то шаманский ритуал. Все двадцать женщин сели в круг у костра, начали распевать мантры и улетать в соседнее измерение. Потом вдруг ведущая этого круга резко замолчала, открыла глаза и сказала – Я не могу продолжать дальше, среди нас есть фашист!
И все молча повернули головы в сторону моей мамы. Мама с огромной обидой поведала мне эту историю, закончив ее тем, что вообще-то она и правда очень даже хорошо понимает позицию Гитлера, потому что «Доченька, из-за таких, как ты, арии подлежат исчезновению».
Так что весьма может быть, что с Йоханнесом я закончила какой-то круг, который никак не мог замкнуться. Мы были вместе мало, но кое-какие картинки я помню до сих пор. Например, он владел забавной техникой легкого запоминания – у него на первые двадцать чисел были свои ассоциации. Один – дерево, два – выключатель в ванной, три – Святая Троица, четыре – ладонь с пальцами, где один отрубленный. И так далее. Йоханнес говорит – Нужно тебе, к примеру, запомнить, что ты живешь на улице в доме номер двендацать – представляй, словно на дереве установили выключатель – всего делов!
Даже немец иногда умел вскрыть мой мозг, может, именно из-за таких редких мелочей наш брак и продержался хотя бы полгода.
Я не стала писателем после Литературного института. Прекрасно защитилась и получила все бумажки, но писателем не стала. Для меня писатель было чем-то вроде консервированной кукурузы в банке – она просто появляется у тебя на столе и очень тебя радует. Писатель – явление случайное и стихийное. Ну не может он логически вытечь из Литературного – слишком просто. Несомненно, у меня были свои космические связи с тем особняком на Тверской. Как я уже узнала после поступления, моя бабушка в свое время там преподавала русский язык. А когда я копнула глубже, то узнала, что моя прабабушка работала горничной в доме у Максима Горького, в честь которого, в общем-то, и назван мой институт. Бабушка ничего не знала про тот период жизни матери, кроме как то, что Максим Горький больше всего кушать любил яблочный пирог. И вот именно секрет ТОГО САМОГО яблочного пирога перешел из кулинарной книги моей прабабушки в мою. Я готовлю его пару раз в месяц точно.
И моя бабушка его готовила. Пару раз в год. Моя бабушка со стороны матери воевала в одном отряде с Зоей Космодемьянской, прошла войну и голод. Она до последнего дня своей жизни всегда хранила дома запасы круп, и очень редко готовила. Я помню только три ее блюда – яблочный пирог Максима Горького, винегрет, из которого она делала обжарку, когда салат уже портился (а выкидывать еду пост-военные люди не могут) и черный хлеб с селедкой. Бабушка все это ела очень красиво. Мы жили с родителями и с братом на пятом этаже, а бабушка в том же подъезде на третьем. Я частенько жила у нее или гостила, так как главной по моему воспитанию была она. И вот сидит она в своем красном кресле перед телевизором – и тонкими пальцами, с ладонями, на которых уже были возрастные пятна, перебирает селедку на хлебе. Я обычно сидела рядом и перебирала пуговицы в коробке (их там был миллион точно!) или играла с клубками, из которых бабушка делала мне помпоны.
Так мы и сидели, каждая перебирая свое.
Ни одна из мам, наверное, не может иметь в себе столько очарования, сколько имеет бабушка. Когда я была маленькой, я всегда мечтала поскорее вырасти, чтобы стать бабушкой – почему-то момент быть мамой в моей голове отсутствовал. А вот бабушкой я хотела быть всегда! Выращивать укроп на балконе, давать детям денежку с пенсии по секрету от родителей, носить фиолетовые кофты с катушками – мои представления о бабушках были прекрасны!
Моя бабушка, помимо тонких пальцев, была зеленоглазой – безумно красивая была бабушка. Пока она не стала старенькой, она была членом Союза Писателей и заодно оперной певицей. Красота ее могла соперничать только с ее гордыней – сколько мужчин полетело вон по ее малейшему недовольству! Вокруг нее был мир, но она морщила нос от всех. Пока в какой-то момент в ее жизнь вихрем не вплыл моряк, на неделю заскочивший в Москву, благодаря которому родилась моя мама. Моряк не церемонился с красотками – что ему красивые женщины, когда он живет морем! Он взял бабушку силой и запахом морской соли, и уехал вновь. Больше он не вернулся, и бабушке пришлось воспитывать мою маму одной. Мне, внучке, наверное, потому досталось много ее любви, потому что эта любовь сохранилась со времен моей мамы. Сейчас это норма – быть одним родителем в семье. Сейчас все женятся, все выходят замуж. Сейчас даже такого понятия, как тунеядка, не существует! А меж тем, во времена моей бабушки, няню для мамы найти было сложно. Потому что няня тогда была тунеядкой!
Мельком, правда, я помню из рассказов, что дедушка-моряк присылал для моей мамы заморские колготки, чулочки красивые – но бабушка их не принимала. Мама мне про это говорила с обидой – дескать, из-за гордыни бабушки она в школе всегда была одета как нищенка. Что стоило той принять колготки? Но нет – у бабушки были принципы, у мамы – комплексы. Спустя много лет мама говорила мне, что мужей она себе выбирала по двум параметрам – красивый и богатый. Чтобы дети были красивыми, а их детство – обеспеченным. Вот такая беспечная позиция моей закомплексованной мамы.
Свою единственную дочь бабушка любить не научилась. А как тут научиться? В ее жизни были журналисты и опера. Со всех сторон поджимало советское время. Отпуск – раз в год на месяц, отдыхать бабушке нужно было – от кавалеров и от светской жизни. Отдыхать бабушка любила одна, поэтому дочку оставляла на месяц соседке. Бабушка всю жизнь в свой отпуск на месяц уезжала в Кисловодск. Там была ее перезагрузка.
Она ходила на концерты и дышала запахом гор. Пока в то же время в Москве дышала жарким столичным воздухом ее маленькая дочка. Жили они бедно, маму это очень расстраивало. Потому что бабушка всегда жила девизом – Можно выжить без необходимого, но без очаровательных излишеств не прожить никак!
Поэтому она могла купить моей маме на всю зарплату шелковые белые перчатки, которые нигде нельзя было носить. Она могла купить фарфоровую вазу, но потом месяц было нечем питаться.
Бабушка очень любила жить красиво! Но она никогда не дружила со здравым смыслом. Мама росла и злилась. На нее показывали пальцем в школе и обзывали нищей уродиной. Она все детство мечтала хотя бы раз надеть в школу пальто красного цвета, но впервые такое пальто она одела в тридцать три. Она донашивала старые вещи. И доедала старую еду.
Бабушка очень хотела, чтобы мама получила достойное образование, поэтому смогла определить ее в интернат-семидневку с английским языком. Интернат был очень дорогим – бабушке на него денег хватило. Но на остальное денег уже не было. Так и училась моя мама в среде богатых детей, будучи среди них – нищей. Мама рассказывала, что иногда родители приносили своим детям разные вкусности, которые они оставляли в шкафах. Мама всегда мечтала, чтобы хоть раз бабушка оставила для нее клюкву в сахаре. Но бабушка приносила только морковку.
Бабушка взяла с собой маму отдыхать только один раз в жизни – в первый же вечер она спустила все деньги на билеты в театр, а потом ссыпала маме оставшуюся мелочь и сказала – Анечка, ты же умная, придумай нам что-то! Чтобы было что кушать до конца отпуска. Маме было тогда девять. Весь отпуск она по утрам ходила на базары, где-то перехватывала картошку, где-то сухой хлеб – так они и провели отпуск – впроголодь, но на концертах.
Инфантильность часто называют шармом. Я понимаю, почему так, но не принимаю. Как не принимаю перекладывания ответственности со взрослых на детей. В нашем роду это вошло уже в какой-то молекулярный уровень сознания.
Бабушка оставалась собой до конца своих дней! Помню, мама решила отправить ее отдохнуть в Карловы Вары в Чехии – бабушка английского не знала. Но это ее не смущало. Она взяла с собой в поездку все, что только можно! Включая орешки, изюм, сухофрукты – мало ли, что там с питанием в Чехии.
Из полиции маме позвонили уже на следующий день – оказывается, бабушка решила пройтись по продуктовому магазину, и именно там начала есть привезенные из Москвы орешки. На чешском бабушка ни бэ ни мэ, так что ее сразу укомлектовали в полицейский участок за воровство.
Еще из той поездки бабушка привезла мне кроссовки – два левых, правда. И огромную железную статую для мамы. Именно с этой статуей бабушка торжественно шла в зоне прилета к маме, которая ее встречала. Шла бабушка, за ней два молодых человека с тележкой, а еще двое тащили монумент. Мама была в ужасе.
– Что, что, что это все такое? – прошипела мама.
– Анечка, я тут таких милых ребят встретила в аэропорту, они согласились донести сюда все мое барахло! Что я тебе говорила? Мир не без добрых людей!
Анечка, продолжая шипеть, оплатила сто долларов по сверх-тарифу носильщикам и навсегда отказалась отправлять хоть куда-то бабушку одну.
Писателем я не стала. Я стала кем угодно, только не им! Но дольше, чем профессию личного помощника, я ничего в жизни не выгрызала. И грызть ее обстоятельно я начала в модной строящейся школе будущего, которая располагалась в чудесном желтом особняке на станции метро Новокузнецкая. Вообще-то, это был очень хороший старт для будущего помощника, мне повезло, меня туда устроила мамина подруга. Это был период заката моей институтской жизни, когда диплом я уже получила, но следующий шаг вперед сделать не могла. Я уже развелась и переставала постепенно быть влюбленной в яркую любовь моей юности – музыканта, актера, исполнителя главных ролей капустников – Макса. Вообще, моя память устроена очень слабо – что-то я помню, а дальше – туман и облака. Я никогда не могу вспомнить год, когда что-то происходило. Тем более, числа, месяца и это вот все. Помнится, что Макс был примерно в период сразу после развода. А может, и замужество где-то прервалось именно из-за него. Макса я любила очень. Он олицетворял все, что я люблю в мужчинах – за исключением того, что мужчиной-то он как раз и не смог до конца стать.
Но он был актер! Как-то много лет спустя я сидела со знакомой в кино, где главным героем был шут. Я следила за сюжетом, истекая щемящей нежностью – ведь там был ШУТ! Клоун! Потешный мальчонка, забравший мое сердце.
Я прошептала знакомой – Ох, это же просто идеальный герой моей жизни!
Она фыркнула – Ну нет. Я пойду замуж только за богатого и за военного.
Я в своей жизни так и не вышла замуж ни за военного, ни за богатого, ни за чиновника, трижды нет! НО – актеры, музыканты, клоуны, шуты, акробаты, дирижеры, художники… Я была с рождения бессильна перед Талантом.
Так вот Макс был актером самодельного театра, заодно слушал рок, заодно был обладателем небесно-серых глаз, очень красиво откидывал челку с лица и мог переспорить на свете всех! Он красиво ухаживал, красиво курил, а еще я очень полюбила его маму. Это было абсолютное совпадение. Возможное только в юности. Еще Макс очень любил эмоциональные качели.
Качели в отношениях – очаровательно, когда тебе девятнадцать. Мне было девятнадцать и пострадать я любила. Кто-то оставляет за собой право на эти качели на всю жизнь, называя это яркими, страстными отношениями. Я уже в двадцать поняла, что мне эта шляпа не нужна. Каменную стену я хотела, так сказать! Насчет себя иллюзий у меня не было – персона я была рефлексирующая, рак по гороскопу. Мое настроение менялось пятьдесят раз в день, где после каждой смены настроения мне нужно было срочно погрузиться в свою ракушку.
Сидеть в ракушке долго я не хотела – и ждала, чтобы меня начинали оттуда вытаскивать. И параллельно немножко жалели. Но не сильно! От сильного жаления мне моментально становилось скучно. Но если меня из ракушки не забирали – я обижалась, выходит, я никому не нужна?! И дальше я уползала в следующую крайность – самобичевание.
У нормальных людей крайностей две – как палка о двух концах. Но у рака крайностей как минимум десять! После этапа самобичевания можно уйти в себя надолго. И, если честно, от этих особенностей своей натуры очень устаешь – но не признаваться же в этом всем подряд – что да, я такая, я устала от себя САМА, что же хотите вы?! А тем более… Меняться… Самой? Боже упаси. Скучно. Еще и сложно. Состояния радости у раков тоже возникают спонтанно и очень резко – просто внезапно ты начинаешь любить мир, всех в этом мире, и на подушечках пальцев дрожь – от предвкушения чего-то неведомого! Волнительного! И в эти моменты ты обнимаешь тех, кого вчера ненавидел, взрывая им голову, ломая все их логические цепочки.
Но до самого конца ты тоже не можешь уйти в это состояние, потому что рак – натура мистическая, и очень хорошо знает, что после любой радости – откат, так что радоваться надо аккуратно и с оглядкой назад – вот так и получается, что ты всех целуешь и обожаешь, но аккуратно смотришь им вслед с прищуром – аккуратнее там, ребята, завтра все повернется вспять.
И так каждый день. И так всю жизнь. Неужели при таких раскладах разумному раку понадобятся отношения-качели? Нет, спасибо, дальше! Этого добра во мней самой навалом. Психологи говорят, что принятие фактов – первая ступень к изменениям. Мне эта мысль понравилась, поэтому я легко научилась принимать что-то как должное. Ко второй ступени – изменению сознанию – душа пока не лежит.
Я настоящий рак и настоящая жертва. Мне постоянно себя жалко! Я мало помню детство, но зато очень хорошо помню, как собирала по квартире мамины платки, обвязывалась ими и шаталась по дому со скулежем – Бедная Настя, ах! Бедная, бедная Настя!
Я не помню, честно говоря, почему же мне было так убийственно себя жалко. Сейчас я могу только додумать, что из-за того, что брат все время болел, а я не болела никогда, больше внимания уходило ему. Но мне было себя прям жутко жаль! Натура-то я родилась яркая, танцевать любила, платками обматываться! А на меня никто не смотрел.
Понимаете, как жалко?! Хотя бабушка смотрела. Даже помню, как в саду был утренник, на который одновременно пришли мама с бабушкой, так почему-то было нельзя, я должна была выбрать одного взрослого – конечно, я выбрала бабушку. Мама потом долго на меня обижалась. А я каждый день по крупиночке вкладывала в себя основополагающее чувство в своей жизни – чувство вины ПЕРЕД ВСЕМИ.
И вот такая вот жалобная жертва-рак просто не могла долго жить с актером. Двое качелек не могли качаться под одним основанием. Сколько я помню те наши годы вместе – мы все время ругались и все время пили водку. Где-то между этими занятиями я успевала работать, а он – петь песни на сцене. Хотя, надо отдать должное, он мне подарил целый набор открыток с воспоминаниями.
Например, Алые паруса. Настоящие! Привез меня в Крым, посадил на набережной, а там ко мне плыла яхта с алыми парусами.
Еще он пел мне песню со сцены «Любите девочки, простых романтиков!» – и я любила.
Мы делали парные татуировки. Он делал мое лицо у себя на предплечье. Мы ночами напролет играли в преферанс, ходили на концерты, очень много мечтали.
А потом однажды вечером я смотрела, как он делает себе чай – один пакетик, пять ложек сахара. Я сидела напротив него и смотрела, как он громко стучит по чашке, мешая сахар. Раз круг, два круг, три круг. И в тот момент я поняла, что это все. Больше не люблю. Никогда. Ни на секунду больше. Я очень устала, и дело не в пяти ложках сахара. Просто эти точки-моменты, когда мы внезапно прозреваем, они всегда подкрадываются в самые неожиданные закутки! Очень важно уметь их распознавать. Хотя как по мне – НЕ распознать их невозможно.
Я долго боялась возвращаться в квартиру после его ухода – как же так, как я теперь зайду в наш дом, который остался без него? Столько тут всего было, столько тут было нас. А потом я зашла и увидела, что он забрал то единственное, что приобрел сам – телевизор. И так мне стало смешно и грустно, что гипотетическая боль от расставания улетела, не успев взлететь.
Но на тот момент я осталась в пустоте. Моя подруга-психолог говорит, что в психологии есть такое понятие, как Рождение Бабочки. Это когда ты из одного качества перерождаешься в другое – превращаешься из червяка в бабочку. В этот момент перерождения, когда кокон вот-вот порвется, очень важно, чтобы никто этот кокон не трогал и не мешал ему родиться. Это очень сложный период! Потому что ты – как мешок с разрезанными тряпочками. Это надо пережить, это нужно обождать. И дать себе волю родиться бабочкой! Если ты этого не сделаешь, будет сложно. Да, можно вернуться в состояние червяка, но удовлетворенности уже не будет. Потому что ты уже почуяла – каково это – летать.
В тот момент жизни мне нужно было устраиваться на работу, а я только вышла из состояния червяка. Мама радовалась. Ей очень не нравился Макс! Ей вообще никто не нравился, а он – особенно. Что ты вообще ей можешь дать? – спрашивала она его.
Мама всегда все в жизни мерила деньгами. Отношения – в первую очередь.
Мои состояния червяковости в жизни – самые опасные! Потому что я совершенно не умею проживать их тихо – мне нужно срочно куда-то бежать! Желательно, в эзотерические кулуары. Бездействие и тишина – это пороки, от них нужно бежать, исчезать, убивать, занимать! И я побежала. Первым делом, к знакомому хироманту.
Подруга мамы уже организовывала для меня серию собеседований в школе будущего, но я понимала, что без поддержки извне (в виде хироманта) все эти собеседования не имеют смысла.
Как сейчас помню тот дивный ясный день, когда я зашла со своими руками в кабинет руко-читателя. Он долго рисовал полоски на моей руке, просил сгибать и разгибать ладонь. Он был в шоке.
– Все плохо, – наконец, он вынес вердикт.
– Серьезно?! Прям так?! – я была в ужасе.
– Да. Все очень, очень плохо. Видите эту линию?! Эта линия третьей сердечной чакры. Вы напрасно сделали третий аборт.
– Вау… Это очень странно, потому что я не делала ни одного.
– Ни одного-то вы может и не делали, однако третий – был.
Он меня озадачил. Я молчала и с удивлением разглядывала свои руки. Однако, я затейница!
– И еще тут бугор Венеры обычно бывает, у вас его нет. И денежная линия отсутствует. Бугор Венеры отвечает за любовь.
– Это значит, я буду без любви и без денег? Совсем печальная история. Что же делать?
Он молчал. Хмурил брови и молчал.
– И знаете еще какая интересная история. Обычно руки бывают со стихией огня, воды, земли или воздуха. А у вас как-то так получается, что вообще стихий никаких нет.
– Это я типа ни рыба-ни мясо? Или наоборот сверх-человек?
– Анастасия, здесь надо задуматься. Ну бугор Венеры мы-то вам выбить можем…
– Выбить, извините, чем?!
– Видите, у меня тут молоточек висит. Можем попробовать.
– А вы мне кость не раздробите таким молоточком?!
– Анастасия, ваша судьба – это ваш выбор.
Одним словом, от хироманта я вышла в печали – с костью, что не может не радовать. В тот день я выбрала ее. Я шла по солнечному проспекту и думала о своей печальной жизни – как-то и правда получается, ни рыба ни мясо. Ни любви нет, ни работы. Вроде, сама по себе человек я такой яркий, интересный, а руки у меня вон даже – без стихий. Вообще, я очень впечатлительная! Кстати, как любой уважающий себя рак. И очень доверчивая.
Помню, как во времена школы я подрабатывала продавцом-кассиром в одном из отелей Москвы. И как-то раз заходят ко мне двое посетителей – мужчин, очень о себе много мнящих. Топтались они туда-сюда по магазину, каждый раз пытаясь отколоть мне порцию гнусных шуточек. Так я устала от них, что, в конце концов, облила их шквалом своего накопившегося сарказма и иронии, прогнала их веником и уничтожила их утреннюю порцию любви к себе и мужественности. И забыла о них в тот же миг.
На следующий день вечером я отдыхала дома, готовилась ко сну, и вдруг звонит телефон, городской. Мобильных тогда еще не было. Я беру трубку и слышу – Анастасия, добрый день! Это вы?
А в параллели с голосом в трубке телефон щелкает – как при записи телефонного разговора. Это было немного страшно и неприятно.
– Анастасия, перед нами показания от девяти человек, которые утверждают, что вы распространяете наркотики. Дело очень серьезное, вам необходимо через два часа явиться к зданию на Лубянке.
Отбой.
Я сидела с трубкой еще минут десять и не могла поверить в происходящее. Оказывается, я распространяю наркотики. Как же так выходит, что я наркотиков в жизни ни разу не пробовала, но их распространяю?! Так как днем я точно подобным не занималась, то все для меня в момент стало ясным… Значит, я ночью встаю и иду заниматься непотребными делами. У меня с детства проблемы со сном, видимо, сейчас это все вот так вот усугубилось. Просто безумие! Я моментально собрала основные вещи и полетела на Лубянку.
Только спустя два часа своего там стояния, до меня начало плавно доходить, что, возможно, это было чьей-то неудачной шуткой?!
А именно тех двух ребят, которые заходили ко мне в магазин. Которые оказались сотрудниками каки-то секретных служб и обидевшись на мой негостеприимный прием, они решили так вот меня разыграть.
К сожалению, в тридцать шесть ситуация не меняется. Недавно я очень радостная прибежала домой с охапкой тигровых бананов! Когда муж увидел бананы в крапинку, он спросил, зачем я покупаю гнилые бананы?!
– Сам ты гнилой! Мне продавец сказал, что это новый сорт бананов – тигровые!
Муж посмотрел на меня с жалостью. Я спустя время – тоже.
И это не потому, что я как-то запредельно глупа, честно – вовсе нет! Но вот так живу с верой людям – ни дать ни взять! А уж тем более, когда дело касается тигровых бананов – это же чертовски романтично… Хотя, к слову об уме. Мы недавно гуляли с мужем в парке, и я проживала совершенно блаженные мгновения. Причиной блаженства были плавающие рядом утята – не знаю, что еще может для меня сравниться с этим состоянием счастья и покоя, когда я смотрю на утят. Пока я смотрела на них, муж смотрел на меня с типичным прищуром профессионального художника.
– Че пялишься? – спрашиваю.
– Да ничего, ты не поймешь.
– Куда уж мне! Давай говори.
– Ладно, я вот задумался над тем, что если бы ты себя ассоциировала с животным, то с каким?
Я продолжала наблюдать за утятами, представляя себя, разумеется, дикой кошкой. Леопардом, например, тигрицей. Все здесь складывалось – и мои черные глаза, моя грация, так что все было очевидным. Для меня.
– Кошкой, конечно же. А у тебя?
– Не буду лучше говорить, а то получится история «ожидание и реальность».
– Чего-то я не поняла. Слоном что ли?!
– Пообещай не обижаться.
– Обещаю. Я не в том возрасте, чтобы обижаться.
– Ты у меня ассоциируешься с коровой.
За секунду в моем мире померкло все и наступила ночь. Никакие больше утята меня не волновали. Меня вообще больше ничего не волновало.
– КОРОВОЙ?! Ты охренел, что ли?!
– Ты обещала не обижаться!
– Я просто в шоке! Коровой! Я!
Следующие полдня я с ним не разговаривала. Чтобы смягчить ситуацию, муж сказал, что не просто корова, а священная. Эдакая необъятная мать-земля. Убеждал, что корова полна изящества и красоты, а когда не сработало и это, то произнес последний довод.
– Неспроста же телки называются телками!
– Ты имеешь ввиду расхожее утверждение «тупая как телка»? Или все же «тупая как корова»?!
Устроилась я в школу будущего без собеседований – меня взяли на самую стартовую должность – ресепшн. Это был дивный год моей жизни, где я отвечала на звонки, снимала копии с документов, приносила чай-кофе в переговорные, смеялась с моей напарницей, радовалась! Школа была именитая, а участвовать на старте таких больших проектов – всегда особенно приятно. Мне предложили повышение спустя год – я могла выбрать любое из трех направлений. Я выбрала направление краткосрочных обучающих программ по одной причине – очарованность руководителем. Там руководила женщина, которую я полюбила с самых первых дней работы в школе, когда она, проходя мимо меня, именно мне кидала свои пальто, чтобы я отдала их в химчистку и отконтролировала процесс.
Это был настоящий уровень доверия! Не кому-то еще, а мне! Она была такая элегантная, очень в себе уверенная, очень сильно всеми руководящая – я ее обожала. То, как я контролировала процесс чистки ее верхней одежды, кажется, я никогда ничего еще так не контролировала в жизни. Получить ее негодование было страшно. Вообще, в той моей школе было на редкость воспитанное и интеллигентное руководство – ни разу не помню криков. Если генеральный директор был кем-то недоволен, он начинал говорить шепотом. И этого шепота боялись все! Кажется, даже сотрудники других соседних офисов. Но крики – никогда!
Забегая вперед, на моем последнем офисном месте работы, в банке – с моим лапушкой-руководителем, с кем я провела десять лет… Он никогда не говорил шепотом. Он постоянно, все время кричал! Кричал на всех, кричал за все, с ним очень сложно было постоянно работать на такой громкости! Но это банковское явление в моей жизни пока еще было слишком впереди.
Когда я перешла на новую должность, более высокую, в школе, моя школа получения удовольствия от работы начала падать. Удивительное дело! Это сложно самой себе объяснить – но когда я работала на ресепшн, все было очень просто, весело, при этом было много работы, но мы с напарницей были в эпицентре всего. А тут нас разнесло конвейером в разные стороны – и мы как будто стали сильно взрослыми. Моя напарница ушла на повышение в соседний отдел и начала носить настоящий дресс-код – костюмы и каблуки. Я переехала на четвертый этаж и вплотную занялась организацией приездов в Москву преподавателей из элитных зарубежных институтов, встречала их в аэропортах, сопровождала на программах.
И никла. Всегда откуда-то изнутри начинает вылезать вот это противное чувство – Скучно.
Как сказал мой последний банковский руководитель, прежде чем навсегда хлопнуть перед моим носом дверью – Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит.
Я привозила оксвордских преподавателей в Москву, обустраивала им лучшие номера в Хаятт. Организовывала им обеды, завтраки и ужины. Я научила их понимать и чувствовать колорит России – экскурсии, музеи, выставки, театры. Разговоры, рассказы, фотографии.
Я знаю, как и где нужно занять очередь, чтобы купить билеты в Большой театр на лучшие места дешево. Знаю, что чтобы удивить за ужином высокопоставленных людей, нужно за неделю до этого тайком узнать у их жен/подруг все их вкусовые предпочтения и подгадать, какое именно вино к этим предпочтениям подходит.
Я знаю, что такое быть серым кардиналом и не высовываться. Быть тенью и стражем порядка для одного человека на свете – для твоего босса. Исполнительность – это качество, которое вытачивается годами. А спустя годы я познала, сколько еще лет нужно потратить на то, чтобы от этой исполнительности избавиться.
В школе я курировала краткосрочные сессии, которые занимали обычно три дня. Я сидела на заднем ряду – каблуки и черная узкая юбка, наушник в ухе. Красивая, важная, деловая.
Скучно.
Я ждала кофе-брейков, смотрела, как ученики общаются с преподавателем, как идеально рассчитано количество круассанов на душу человека. Правильно выверенное количество круассанов – моя основная цель на сегодня.
Смотрела на обучающие материалы, в параллели конвертировала фотографии, в параллели организовывала ужин для руководительницы, в строго определенном ресторане исключительно за одним возможным столиком. Объясняла ресторану, что мне нужен именно этот столик. Занят? Нет, извините, вы не понимаете. Мы перекупим, заплатим, мы о вас напишем. Только этот.
Личный помощник не может НЕ справиться. Я всегда добивалась в работе любых, поставленных руководителем, целей.
Скучно. Организовать поездку в Италию? Получить визу без паспорта? Заменить колеса в машине на квадратные? Для личного помощника нет нерешаемых задач. Потому что если задача поставлена, она должна быть исполнена.
24/7 ты живешь в состоянии боевой готовности. Пойти принять ванну без телефона в руке – нельзя. Можно только с двумя телефонами – у помощника их обычно два или три. Спать ночью можно, но с включенным телефоном – вдруг руководитель едет с мероприятия, а ты вне доступа?
А поговорить?
Ты спишь тогда, когда спит шеф. И отдыхать ездишь тогда, когда отдыхает он. Только во время отпуска ты тоже должна быть на связи. А вдруг руководителю что-то потребуется во время отпуска? А им всегда именно в отпуске особенно что-то нужно. А знаете, почему? Потому что и у них жужжит то самое – СКУЧНО. Но у них, в отличие от нас, есть свой личный персональный помощник.
Его можно запрячь, на нем можно сорваться, а можно и просто поговорить.
Мой банковский лапушка любил ставить пять знаков вопроса, если я вдруг не отвечала ему в течение минуты. У него всегда было все очень срочно! Помнится, каждое утро около крыльца его загородного дома его ждал водитель, чтобы отвезти в офис. Но босса очень нервировало, что водитель стоит слишком близко к дому – нужно было чуть отъезжать. И каждое мое утро начиналось с сообщения:
??
???
??????!!!!!
Это означало – я стою на крыльце, а тачки нет. Какого хера? У него было целых несколько вариантов к действиям – можно было сделать пару шагов вправо и увидеть машину. Можно было написать напрямую водителю. Можно было выйти вовремя, а не с опозданием в два часа – и тогда бы водитель стоял прям у дома – согласно расписанию выхода.
Но зачем это все нужно, когда есть личный помощник?! Руководители всегда выберут пять действий одному – потому что это такие же обычные люди, которым просто скучно.
Моей писательской душе всегда было больно смотреть на экране своего телефона на эти затроенные, пять раз повторенные, вопросительные знаки. В моменты благости я говорила – Пожалуйста, ставьте один знак вопроса. Ставить их много – это моветон! Может быть, сейчас он уже ставит один знак вопроса.
Вообще, когда я работала координатором краткосрочных программ, я впервые в жизни столкнулась с понятием оборотной стороны жизни. Я очень люблю гостиницы! Знаете, для меня это закуток свободной жизни и беспечности – накрахмаленные хрустящие простыни, расставленные свечи, красивые виды из окна, предвкушение отдыха и прогулок. Не нужно убираться и мыть посуду. Можно взять полотенце и бежать на пляж! В гостиницах пахнет свежестью, там фрукты стоят в вазе. Там запах перемен!
Но когда я начала работать на программах, вся моя любовь к гостиницам начала утекать сквозь пальцы. Свой любимый мир я увидела изнутри – как служащие ругаются между собой в подсобных помещениях, как номера убираются наспех перед приездом гостей. Как за теми тишиной и спокойствием, которые вижу я, как гость, стоит огромная шумиха, ругань, быстрей-быстрей-быстрей! Я ходила по коридорам конференц-комнат и прощалась с моей любовью к гостиницам. Трогала столы, скатерти, обедала в перерывах с каким-то особым чувством! С чувством прощания.
Муж говорит, все мои проблемы от завышенной чувствительности. Ну знаете все эти прекрасные советы? Да ты просто изменись и все! Просто перестань обращать на все внимание – самой будет проще жить.
Интересно, как? Перестать обращать внимание на слишком сильный ветер ровно в день полнолуния, на умершую перед моим носом птицу. На продавщицу кофе, которая тоже любит, как и я, сырники с двойной порцией сметаны, у который день рождения в тот же день, что и у меня!
Совершенно непонятно, как на это все можно перестать обращать внимание. Когда именно это и есть – главное.
Оборотность жизни настигала меня везде. Однажды на Новый год мне удалось достать СЕБЕ билеты в Большой театр, чтобы увидеть «Щелкунчика». Мы были с сыном и наслаждались зрелищем. Однако, моя чувствительность мешала наслаждаться. С одной стороны, я видела слишком много тех вокруг, кто пришел показать себя. С другой стороны, выступающие на сцене. Сколько же труда было выживать в таком театре! Сколько же приходится биться за роли. Сколько приходится не есть булочек, чтобы оставаться стройной, чтобы быть солисткой. Сколько сколько сколько закулисья. Я пыталась думать о «Щелкунчике», но думала ровно обо всем, кроме него. В Большом театре мне не понравилось. Там было слишком мало простоты и балагана.
Последней каплей в моей работе в школе стал переезд – из уютного особняка на Новокузнецкой школа переезжала далеко. А переезд в сочетании с «далеко» для рака тоже нерешаемая задача. Это какая-то задвоенная потеря зоны комфорта! Это ж не просто переезжает твоя ракушка, но еще и твое побережье! Произошла беспрецедентная вещь – мне предложили увеличить зарплату ровно вдвое, чтобы я осталась.
Но очень сильно дул с юга ветер перемен, процесс запущен, с гостиничными обедами я уже попрощалась – жить так больше было невыносимо.
И мне пришлось уйти.
Я восхищаюсь людьми, которые отработали всю жизнь на одном месте. Еще и в параллели с этим прожили всю жизнь в одном браке! Как же так? Моего терпения в таких масштабах хватает только на вышивание крестиком.
Представляете, как это звучит? Знакомишься ты, значит, с мужчиной. Сидишь перед ним очень дерзкая – со стрелками на глазах и в татуировках. Очень в себе уверенная, без тени сомнения. И чтобы окончательно в нокаут его – Ах да. Я очень хорошо умею вышивать крестиком, очень это люблю!
А он такой сидит и думает – Правда, что ли? Вот это она мастодонт.
А ты такая сидишь и упиваешься собой – Правда, правда. Вот это я такая.
Вышивать я научилась в Англии. В те времена, когда матушка решила отправить меня туда в ссылку. Хотя, разумеется, мама хотела добра. Мамы всегда хотят добра. Мне было десять лет, когда нам пришлось срочно поменять в жизни все. В первую очередь – место жительства. Соответственно, и школу тоже. Рядом с нашим новым домом была только одна школа – английская, а дело было в мае. Помню, когда мы с мамой пришли на собеседование к директору, меня попросили прочитать текст, который начинался с «Goodafternoon, dearMissisHenna!»
Я, которая до этого училась в балетной школе пять лет и из языков только поверхностно коснулась французского, спокойно прочла текст так, как я его увидела – Год анун, дэр Мискис Хна!
Директор сказала моей маме, что это категорически нет. Все другие ученики владеют английским на очень высоком уровне, пять лет это ваш не шутки. При большом желании можно вернуться к вопросу через пару лет, если язык будет подтянут.
Мама было несогласна.
– Уважаемая директор, – сказала мама, – впереди еще целых три летних месяца! Это очень много, чтобы успеть выучить язык.
– Каким же образом? – уточнила директор.
– Я отправлю ее в Англию!
Директор согласилась принять меня в конце августа повторно на экзамен, предварительно взяв меня под честное слово. Моя мама ее очаровала.
Конечно, меня мама не спросила, хочу я ехать или нет. Она никогда не спрашивала. Интересно ли мне заниматься теннисом? Хочу ли я заниматься балетом? Хочу ли я в Англию.
Она всегда знала все лучше. Но я, как настоящий представитель племени сознания жертв, смело заявляю – наверное, мама решила, что раз она провела детство в английском интернате, почему бы не заняться тем же самым и ее собственной дочке?
Я возненавидела эту страну ровно с первой секунды, как вышла с траппа самолета. Мама отправила меня не просто в английскую школу. Это была католическая школа для девочек. Я до сих пор не могу носить вещи темно-синего цвета – потому что форма там состояла из темно-синих колготок и темно-синей жилетки. Я вышла из самолета в сопровождении женщины, которая должна была посадить меня в автобус, с ужасным чувством одиночества и отвращением от разнонаправленно дующего ветра. Он дул одновременно во все стороны сразу! А одиноко мне было, потому что я уехала от мамы. Еще и в сопровождении какой-то женщины. Словно животное, которое посадили в клетку и отправили на лето куда подальше. Весь полет я провела с табличкой, что я ребенок без родителя, поэтому при любых моих вопросах просьба оказывать мне помощь.
Мама добилась своего, я выучила язык за три месяца. Потому что в той школе я была единственной русско-говорящей девочкой. Мы учились в настоящем замке, вокруг которого были газоны, газоны, газоны! Каждое утро начиналось с католической службы, где я однажды упала в обморок – сложно днями напролет русской душе ходить в шерстяной форме!
Я раз и навсегда невзлюбила англичан – более бездушной и лицемерной нации я еще не встречала. И глупой. Их система образования так сильно отставала от русской, что даже я, далеко не первая ученица в школе, была шокирована! В десять лет они на уроках занимались прописями!
На уроке истории меня выгнали из класса, когда я задала вопрос – Как так у вас написано, что Вторую Мировую выиграли США, если выиграла Россия?!
У них учебники были написаны с другой историей, у них дважды два складываются по-своему, по-английски! Мне совсем там не понравилось. Мама домой меня забирать не хотела, я училась ассимилироваться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70963681) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.