Природа наших тел
Дамиан Коларов
"Я хочу тебя, Олеся!" – с этой короткой записки начался бурный роман двух учащихся выпускного класса гимназии. Никто из нас не мог и предположить, какие крутые виражи будет делать история нашего безумного влечения. Тогда мы познавали друг друга так, как велела нам природа наших тел.
Дамиан Коларов
Природа наших тел
Разбуди мою страсть, заведи мою плоть.
Забери мою власть, мне уже не помочь.
Заведи мою плоть, мне ладонь протяни.
Ты меня разбуди.
Заведи!
Заведи!
МакSим – «Заведи»
Глава первая
Я нравился Олесе еще с начальных классов. Нравился так, как обычно мальчик нравится девочке: ребячливо, легко, непосредственно. Симпатия была взаимной: мы дружили, сидели за одной партой, ходили друг к другу на Дни рождения, играли после школы в снежки, вместе ходили на секцию плавания. Мы взрослели, переходили из класса в класс, и ничего в нашей дружбе не менялось. Так было до тех пор, пока нам не пришла расстаться на целый год: перед выпускным классом почти вся наша параллель уезжала на учебу в Соединенные Штаты Америки. Это была специальная программа по обмену учениками выпускных классов, и в нашей гимназии, которая считалась элитной, многие будущие выпускники уезжали за океан обмениваться ученическим опытом с американскими студентами. Я попал по распределению в среднюю школу города Шайенн, штат Вайоминг, а почти все мои одноклассники, участвующие в программе, оказались на востоке США. Так что почти целый год я не виделся с друзьями, а об Олесе вспоминал только на ее День рождения и 8 марта, когда в приятельской манере поздравлял ее короткими сообщениями.
Год учебы в Америке пролетел со скоростью света – казалось, еще только вчера я обнимал маму и отца перед посадкой на рейс до Нью-Йорка, и вот уже сегодня мне нужно паковать чемодан и прощаться с семьей, у которой я провел девять месяцев. Я возвращался домой, предвкушая встречу с родителями, друзьями и преподавателями – мне не терпелось рассказать им о своем опыте и послушать их истории.
Так что год спустя мы, уже восемнадцатилетние, обросшие новыми впечатлениями и знаниями, увиделись вновь – уже в нашем последнем, выпускном классе. Парни вытянулись и возмужали, а девочки перешли в свой самый золотой возраст: все еще совсем юные, но при этом уже полностью созревшие. Я не помню, когда обратил внимание на то, что Олеся – уже не та Олеся, которую я помню. Возможно, лишь спустя несколько недель, когда первые впечатления от долгожданной встречи с товарищами немного поутихли, и школьная жизнь вошла в привычную колею. По-моему, это случилось на уроке алгебры, когда я повернулся к Олесе, чтобы попросить у нее листок для черновика, и мой взгляд упал на вырез в ее блузке. В голове раздался секундный хрустальный звон, и в тот же миг я понял, что моя жизнь разделилась на до и после. Все изменилось в одно мгновение. Олесина грудь, налитая, стоячая, упругая, распирала блузку так, что первая пуговица опасно натянулась. Олеся аккуратно писала в тетради решение уравнения, и ее грудь вздымалась в такт мерному дыханию.
Кровь застучала у меня в висках, я позабыл обо всем на свете, а не найденная производная, казалось, была обречена остаться не найденной никогда. В паху заломило так сильно, что затвердевший в секунду член больно врезался в пряжку ремня. Во рту пересохло, а я не мог оторвать взгляд от Олесиной идеальной груди. Больше всего в ту минуту я хотел прикоснуться к ее словно надутым шарам и нежно сжать их в руках. Как только эта мысль промелькнула в мозгу, я почувствовал, как яйца начинают распухать и наполняться семенем, а из колом стоящего члена вытекла капля смазки. Я задышал так тяжело, что Олеся с удивлением подняла на меня взгляд, и прошептала:
– Что такое?
– Ничего, Олеся, – с трудом произнес я, косясь в сторону. – Дай листок для черновика.
Олеся немного смутилась: я очень редко называл ее по имени, пренебрежительно используя лишь ее фамилию или панибратское "эй, подруга". Щеки девушки слегка порозовели, она поправила очки, сползшие на кончик носа, и протянула мне вырванный из тетради листок. Я нарочито неуклюже потянулся на ним, и на одно мгновение пальцы коснулись ее руки выше локтя, а потом, вскользь, упругого шарика груди. Этой доли секунды было достаточно, чтобы мои яйца заныли от желания, а возбужденный член выделил еще немного смазки. Я чувствовал, что капли стекают по пульсирующему стволу и размазываются по нижнему белью. Член ломило так, что было больно.
Олеся не могла не заметить этого неуклюжего мимолетного прикосновения к ее груди. Девушка запунцовела еще больше, но я подметил, что ее губы улыбчиво дрогнули. Казалось, Олеся прекрасно поняла, что она заставляет меня сейчас чувствовать, и в ее груди пышно расцвело долгожданное женское торжество: наконец-то она добилась от меня мужского внимания, как давно того желала. Она жаждала, чтобы я хотел ее, хотел ее тело, ее красивую грудь, ее точеные ножки, ее тугую круглую попу, чтобы я сходил с ума от безупречности ее фигуры, чтобы она ощущала исходящий от меня жар похоти. И вот ее желание одномоментно исполнилось на тот самом уроке, который стал поворотной точкой в нашей школьной жизни.
Раздался звонок на перемену, и я решил пройтись по коридору, чтобы хоть как-то успокоиться. Буря ниже пояса никак не утихала – я понимал, что мне необходимо слить кипящую в яйцах сперму, иначе я сделаю это прямо в брюки на следующем уроке, ведь мы с Олесей снова окажемся за одной партой. Я направился было к туалету, но тут меня окликнули:
– Подожди! Помоги мне с этим логарифмом, я не уверена, что у меня правильно получилось, – Олеся подошла ко мне и с озабоченным видом протянула мне тетрадь. Я заметил, что последняя пуговичка, испытывавшая напряжение на уроке, была расстегнута, и тугие полушария ее грудей показываются из-за плотной ткани белой блузки.
Я молча взял тетрадь, уставился на логарифм, а Олеся обошла меня, спрятала руки за спину и заглянула через плечо, при этом уперевшись грудью в мою руку чуть повыше локтя. Так мы стояли несколько секунд, я вглядывался в написанное в тетради, от возбуждения не различая ни одной цифры, а член протекал смазкой как неплотно закрытый кран. Я почувствовал, что запросто могу сейчас кончить, но Олеся и не думала останавливать пытку своим телом. Видимо, это новое ощущение власти надо мной ей очень понравилось. Она заговорила, показала что-то в тетради, и в это время потерлась грудями о мою руку выше локтя.
– Да. Да, по-моему, все правильно, – немного невпопад поддакивал я, полностью сосредоточившись на ощущении ее упругой груди, прижатой ко мне. Если бы в тот момент в школьном коридоре вдруг не оказалось бы ни души, я бы в приступе абсолютно неконтролируемого желания повернулся бы к Олесе и одним рывком сорвал бы с нее блузку. Но школа есть школа: народ в коридорах бегал и шумел, так что я, используя всю силу волю, что еще осталась, наслаждался только тем, что Олеся мне позволяла.
Звонок.
Олеся забрала у меня тетрадь, и очень неуклюже, нарочито неловким движением развернулась так, чтобы оба шарика ее груди скользнули по моей.
– Идешь? – спросила она, обернувшись в дверях. Ее роскошное тело было освещено ярким полуденным светом, блузка словно стала прозрачной, и я на секунду подумал о том, что такого превосходной фигуры, без единого изъяна, я не видел никогда в жизни: красивая налитая грудь стояла очень высоко и дерзко, ее круглая попа была ни большой, ни маленькой – эталонного размера, подтянутые точеные ноги, изящные плечи, тонкая талия, и темные волосы, забранные в тугой пучок на затылке. Нет, положительно, такая красота – величайшая редкость.
– Скажи учителю, что я опоздаю на пять минут, – бросил я и пошел в туалет, стараясь не сорваться на бег. Меня всего колотило от возбуждения – такой сильной похоти я еще никогда в жизни не чувствовал. Заперевшись в кабинке, я резко спустил брюки, взял член в руку и сам поразился тому, насколько большим он стал: орган раздулся до личных рекордных размеров. Настолько напряженным мой стержень еще не был. Сизая головка блестела, вены на стволе пульсировали кровью, ствол быть весь мокрый от стекшей смазки. Я начал медленно водить ладонью по стволу, и кабинка наполнилась звуками хлюпанья. Яйца ныли от чрезмерного переполнения эякулятом. Я тяжело дышал, мастурбируя и шепча Олесино имя. Мне хватило полминуты чтобы начать извергать семя какими-то невероятными по силе толчками. Сначала член задрожал и из головки показалась мутная капля, а спустя секунду сперма выстрелила мощной длинной струей и с громким звуком врезалась в эмалированный край унитаза. Я почти согнулся пополам, но толчки не прекращались, и член продолжал стрелять семенем: густая жидкость вылетала раз за разом, пока наконец толчки не прекратились, и последние тяжелые капли не полетели вниз. Я едва не упал, пока кончал, и длилось это очень долго и ярко. Все это время у меня перед глазами стояла Олесина грудь, и я представлял, как изливаюсь прямо на ее, покрывая безудержным потоком семени ее тело, ее грудь, заляпывая спермой ее аккуратные острые соски, и как вязкая жидкость стекает по ее стоячим наливным шарам…
Я на дрожащих ногах вернулся в класс. Во время оставшихся двух уроков ничего не произошло: скорее всего, Олеся прекрасно поняла, что я только что мастурбировал, фантазируя о ней, и самодовольное выражение никак не сходило с ее лица. Единственное, что она сделала под конец дня, словно ставя точку в новой диспозиции наших отношений: в гардеробе, где все школьники толпились после окончания первой смены, Олеся откровенно оттопырила попу и потерлась о ширинку мои брюк, стараясь попасть ложбинкой в член. Ей это не удалось, но я опять почувствовал, как меня захлестывают волны желания к Олесе. Член вновь затвердел в одно мгновение, Олеся почувствовала это и покинула гардероб с широкой улыбкой на лице.
Я же тем временем думал про себя: «Если Олеся продолжит подобным образом дразнить меня своим телом и дальше, то она действительно доведет меня до помешательства. Нужно как-то дать ей понять, что я чувствую».
Просто подойти к ней в школе и прямо сказать я, признаться, стеснялся и даже трусил: все-таки Олеся запросто могла ответить мне отказом, и тогда нашей многолетней дружбе пришел бы конец. Этого, конечно, хотелось бы меньше всего. Так что я не придумал ничего лучше, чем написать печатными буквами анонимную записку, состоящую из четырех слов: "Я хочу тебя, Олеся!" и положить ее в карман ее куртки. Сделал я это только спустя несколько дней, чтобы не вызывать совсем уж очевидных подозрений. Все это время я сознательно избегал любых прикосновений к ее телу, чтобы она списала тот прилив моего возбуждения на случайность, которая может произойти с любым парнем. Мне было очень непросто делать вид, что Олеся меня совсем не интересует, потому что девушка и не думала одеваться скромнее. Однако я мужественно терпел и демонстративно игнорировал одноклассницу. И только когда на очередном уроке Олеся коротко взглянула на меня c укоризной (ведь я совсем не интересовался ее глубоким вырезом в новой блузке), я понял, что тянуть больше не стоит. Так во время большой перемены лаконичная записка оказалась в кармане ее осенней куртки.
Я все гадал, что же будет дальше, но я и предположить не мог, что Олеся – кроткая, нежная, скромная Олеся, которая еще даже не полностью осознала, насколько он сексуальна и желанна, – сделает шаг первой.
Смс-ка, которая пришла мне вечером того дня была такой:
«Я тоже хочу тебя…»
Глядя на это короткое сообщение, я чувствовал, как стучит в голове все накопленное за эти дни возбуждение. Хрипло дыша и еле попадая пальцами по кнопкам, я набрал ответ: «Олеся, ты себе не представляешь, как сильно я хочу тебя! Я так изнемогаю от желания к тебе, что не могу спать!»
Дальше наша переписка развивалась следующим образом:
«Да, я чувствовала это, я знала, что ты хочешь меня…»
«Ты меня с ума сводила своим телом все это время! Я почти был на грани помешательства от того, как хочу тебя, Олеся.»
«Я все думала, когда ты скажешь мне… Я ведь видела, как ты был напряжен там… Почему ты не признался мне сразу?»
«Честно говоря, я боялся, что после этого мы с тобой уже не сможем больше дружить, как раньше.»
«Брось, ты ведь знаешь, что ты для меня уже очень давно намного больше, чем просто друг. Скажи, милый, ты кончал на меня в эти дни?»
«В понедельник я спустил, наверное, целый литр спермы, фантазируя о тебе. Я не мог и представить, что во мне может быть столько. Но ты так меня возбудила, что это оказалось возможным.»
«О-о-о… Как же бы я хотела почувствовать твой напор своим телом! Если бы я сейчас стояла рядом с тобой, то куда бы ты хотел кончить больше всего?»
«На твою грудь…»
«У тебя будет такая возможность, милый мой.»
«Завтра?»
«Потерпи, не торопи меня. Я хочу немного подразнить тебя.»
Последующими сообщениями я умолял Олесю позволить мне облить спермой ее красивую грудь завтра, но девушка была непреклонна несмотря на все витиеватые увещевания, которые я пускал в ход. Мы обменивались телефонными письмами до самой полуночи, но уговорить Олесю у меня так и не вышло. У девушки явно был свой план, которого она намеревалась придерживаться.
А на следующий день…
Глава вторая
На следующий день… не произошло ровным счетом ничего.
Олеся делала вид, что никакой бурной переписки между нами не было: девушка довольно сухо поздоровалась со мной перед первым уроком, избегала прямого взгляда, и вообще, казалось, отдалилась от меня. Возможно, ей было неловко видеть меня после того, как мы весь вечер переписывались на столь откровенные темы. Я тоже думал, что буду смущаться и краснеть при ней, но отчего-то чувствовал себя совершенно нормально – словно ту переписку вели на мы, а наши похотливые двойники.
Как бы то ни было, первые два урока нам действительно было не до самоанализа и копания в собственных чувствах: в тот день с самого утра начались тесты и контрольные проверки знаний. В выпускном классе гимназии нас гоняли так, словно итоговые экзамены назначены на ближайшую неделю. Требовалось максимально сосредоточиться, и мысли о голой Олесе, которая снилась мне этой ночью, на какое-то время улетучились из головы, уступив место формулам построения функций и правилам дифференцирования. Олеся тоже была очень собрана, и ни разу на подняла на меня глаза, чтобы проверить, не пялюсь ли я на ее грудь.
Ближе к девяти часам за окном начала заниматься северная заря, и за несколько минут до звонка со второго урока, класс заполнился розоватым тягучим светом. Среди одноклассников раздался короткий одобрительный шепот. Я повернулся к Олесе и увидел, что девушка расслабленно откинулась на спинку стула, щурилась от лучей показавшегося солнца и улыбалась кончиками губ. Я улыбнулся ей в ответ, и в первый раз за день задержал взгляд на ее груди. Сегодня на ней была голубая шелковая рубашка: чуть более просторная, чем ее ежедневная белая блузка, которая натягивалась на ее шарах как парус, но все еще не способная полностью скрыть ее большую грудь от внимания. Я откровенно любовался Олесей, а она смущенно зарделась и, ничего не сказав, вернулась к работе.
После большой перемены наш класс облегченно вздохнул: из-за простуды преподавателя урок физики заменили на географию, мало кому интересный предмет, на котором мы обычно занимались чем угодно под монотонный бубнеж учителя.
То, что порадовало персонально меня, так это тот факт, что на географии мы с Олесей снова сидели за одной партой. И после того, как мы впервые за день обменялись улыбками, я ждал, что девушка вспомнит про свое вчерашнее обещание «подразнить меня». Так что зайдя в класс географии после звонка, я направился к своему месту по ближнему проходу, а не по дальнему – именно для того, чтобы проходя мимо Олеси к своему стулу провести тыльной стороной ладони по ее круглой попе, обтянутой тонкой тканью брюк. Олеся, почувствовав прикосновение, как-то странно дернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела на меня. Учительница географии махнула рукой, разрешая нам сесть, и Олеся, придвинувшись ко мне, прошептала:
– Так значит ты серьезно?..
Я с удивлением смотрел на ее милое лицо с полуоткрытым пухлым ротиком и доверчиво распахнутыми голубыми глазами. Девушка явно не верила мне.
– Почему ты спрашиваешь? – пробормотал я.
– Утром мне стало казаться, что ты просто зло подшутил надо мной, – смущенно произнесла Олеся и опустила глаза в пол: – Ты ведь знаешь, как я к тебе…
– Знаю, – шепотом ответил я: – Нет, Олеся, я вовсе не шутил.
– Ты и вправду хочешь меня? Мне так сложно в это поверить… Докажи мне! – горячо шептала мне на ухо Олеся.
Вместо ответа я скрестил руки, сделал вид, что склоняюсь над учебником, и мои пальцы дотронулись до ее груди. Я почувствовал, насколько ее шарик упругий и тугой. Дыхание сбилось на хрип, член стоял уже со знакомым болезненным ощущением, как будто раздвигая границы обычной эрекции и увеличиваясь в размерах. Олеся закатила глаза и придвинулась ко мне на пару сантиметров – так, чтобы мой указательный палец смог коснуться соска. Сосок был острый и твердый, как пуговка, и я нежно водил по нему пальцем, вновь ощущая как из раздувшейся головки члена одна за одной вытекают крупные капли смазки. Так мы и сидели, изо всех сил стараясь дышать ровно, а я аккуратно, не спеша, исследовал пальцами Олесину красивую грудь, запакованную в капроновый лифчик, прикрыв глаза от возбуждения. Олеся незаметно опустила левую руку под парту, ее ладонь скользнула по моей ноге и остановилась в паре сантиметров от бугорка напряженного члена.
– О-о-о… – еле слышно простонала Олеся, коснувшись члена пальцем и почувствовав, как он дернулся от ее прикосновения. В моей голове взрывались тысячи фейерверков, когда Олеся, учащенно дыша, проводила пальцем по выпирающему из брюк стволу. Яйца ныли и раздувались, вырабатывая сперму в промышленных масштабах.
– Ты и вправду хочешь меня! – выдохнула Олеся, но спустя секунду убрала руку. Голос ее стал чуть более серьезным, когда она прошептала мне на ухо: – Но я должна проверить, насколько сильно. Вдруг у тебя также стоит на других девушек, когда ты их трогаешь.
Я бы и хотел убедить Олесю в том, что настолько сильного желания я не испытывал никогда в жизни, но, во-первых, шел урок, и откровенно перешептываться значило бы нарваться на замечание учителя. И, во-вторых, я не мог от возбуждения даже осмысленно говорить. Все, что я хотел это чувствовать Олесину грудь и ее руку на своем члене. Поэтому я собрался с силами и выдохнул:
– Как ты хочешь это проверить?
– Я должна увидеть с каким напором ты на меня кончаешь, – смущенно произнесла раскрасневшаяся Олеся: – Тогда я буду знать, насколько сильно твое желание. Мне это важно…
Я согласно кивнул, чувствуя, как внутри у меня все горит от предвкушения того, что Олеся увидит мою мощную эякуляцию. Если бы я хотел, я бы мог кончить прямо сейчас, забрызгав боксеры и брюки: я был абсолютно уверен, что сейчас в моих яйцах закипает еще больше спермы, чем вчера, ведь я всю ночь мучился от эрекции, обмениваясь с Олесей смс-ками.
– Только я хочу, чтобы ты позволила мне трогать свою грудь, пока я буду изливаться, – прохрипел я, глядя Олесе в глаза. Девушка стыдливо заморгала и, отведя взгляд, коротко кивнула. Я продолжал водить пальцами по ее вставшей груди, с каждой секундой ощущая как напор кипящей спермы подступает к критической отметке.
– Больше не могу терпеть, Олеся, – простонал я: – Выйди за мной через несколько минут.
Я с усилием оторвал пальцы от Олесиной груди, поднял руку и отпросился в туалет. Учительница, не глядя на меня, согласно кивнула, и я почти бегом вышел из класса, стараясь полами пиджака прикрыть распирающий брюки кол. В коридоре я отдышался, утер со лба испарину, отошел от дверей класса и стал ждать, пока выйдет Олеся. Она покинула класс через несколько минут, но эти минуты показались мне неделями: я изо всех сил напрягался, чтобы случайно не начал эякулировать, и это было настолько непросто, что я скрипел зубами от усилий.
Олеся закрыла за собой дверь и посмотрела на меня: немного неуверенно и даже опасливо. Ее грудь, обтянутая шелком, вздымалась от возбуждения, и я, вновь загипнотизированный невероятной красотой ее упругого бюста, на секунду замер. Олеся приблизилась ко мне.
– Ты… все еще хочешь? – пробормотала она, косясь в сторону и отчаянно краснея.
– Идем, – только и смог вымолвить я, и мы поспешили на третий этаж. В правом крыле располагались кабинеты администрации, зато во врем урока там никого не должно было быть. Я оказался прав – коридор был пуст. В каком-то исступлении я завел Олесю на лестничную площадку под пожарную лестницу, и, больше не в силах владеть собой, положил обе ладони на ее круглую грудь. Я сжал ее шарики и испустил сдавленный стон. Олеся вторила мне. Она, тихо всхлипывая и постанывая, невпопад говорила:
– О-о-о… Как же ты меня трогаешь! У тебя так сильно стоит! Неужели ты действительно так сильно хочешь мое тело? Я так ждала, когда ты захочешь меня, милый… Но я должна увидеть, как сильно ты на меня кончаешь, милый, и тогда я буду знать, что это все не сон…
Я расстегнул ремень, спустил брюки вместе с боксерами, и мой раздувшийся до каких-то неприличных размеров член задрожал от напряжения. Увитый толстыми венами ствол часто пульсировал, опухшая головка была вся мокрая, и с члена продолжала течь смазка. Олесины глаза широко распахнулись, и с губ девушки сорвался стон.
– Я сейчас так возбужден, что я начну кончать, как только ты возьмешь его в ладонь. Тогда ты увидишь, как на самом деле я хочу тебя, Олеся, – сказал я, дрожа от нетерпения.
Олеся немного помедлила, потом поднесла ладонь к члену, и в следующий миг обхватила горячий ствол. Ее рука была теплой и очень нежной. Девушка начала неуклюже перебирать пальчиками по стволу, коснулась набухших яиц, а затем медленно сделала несколько фрикций и я, будучи возбужденным сверх всякой меры, начал кончать.
Эта эякуляция была похожа на извержение вулкана. Сначала член неистово задрожал в Олесиной руке, часто-часто закапал капелью жидкого предсемени, и потом начал выстреливать длинными мощными струями настолько далеко вперед, что сперма ударяла в стену и рассыпалась мелкими перламутровыми брызгами, некоторые из которых попали Олесе на брюки и туфли. Девять раз член извергал тугие струи, бьющие в стену, потом напор упал, и из головки просто потекло на пол частыми каплями. Горячее семя разливалось на полу лужицей, а я все это время держал Олесю за правую грудь, едва сдерживая рвущиеся из горла стоны и рыки. Последние сокращения члена, последние тяжелые капли с гулким стуком ударились о кафель, подняв небольшой фонтанчик в натекшей луже спермы, и я, отпустив Олесину грудь, схватился за поручень лестницы, чтобы не потерять равновесие.
Олеся между тем пребывала в шоковом состоянии.
– Господи… Я даже подумать не могла, что так сильно! В тебе целая прорва семени! Ты забрызгал спермой всю стену! Неужели это все из-за меня?
– Поверь, Олеся, – заплетающимся языком ответил я, переводя дух: – Это из-за тебя.
Олеся отступила на шаг от забрызганной стены.
– Нужно вытереть, чтобы не попасться, – с сожалением произнесла она.
Мы сбегали в ближайший туалет и убрали сперму комьями туалетной бумаги. Во время уборки Олеся выглядела очень довольной, а я все гадал, что она еще замышляет. И только вернувшись обратно на урок, за минуту до звонка она наклонилась ко мне и сказала:
– Послезавтра я хочу, чтобы ты извергся на мое тело, милый…
Все, что я смог ответить, было:
– Но почему не завтра?
Олеся посмотрела на меня хитрым взглядом и пояснила:
– Хочу, чтобы ты потерпел один день. Хочу посмотреть, как ты справишься, если настолько сильно меня хочешь… И я хочу получить как можно больше твоего семени.
Я согласно кивнул, не подозревая какие сложные два дня ждут меня впереди.
Глава третья
Сейчас
Олеся стояла на коленях в подвальном помещении, освещенная мерцающим светом тусклой лампочки. Скомканная блузка валялась на полу, а юбка повисла на батарее. Ее голая красивая грудь с напряженными сосочками тяжело вздымалась, а Олеся прикусила костяшку пальца, чтобы не стонать по весь голос. Она лишь тихонько поскуливала от набегающих волн оргазма, когда терла себя между ног, глядя на то, как я исступленно дергаю свой член. Сегодня мы впервые увидели друг друга полностью обнаженными…
Я знал, что смогу продержаться еще немного, прежде чем начну извергаться на Олесино тело, и этих секунд Олесе хватило, чтобы кончить, брызнув тонкой струйкой сока на пол. Она заскулила и затряслась всем телом, и вид кончающей Олеси был настолько будоражащим, что я выпустил член из ладони, чтобы не кончить слишком быстро. Но Олеся, не помня себя от похоти и возбуждения, схватила ствол и начала быстро дергать. Член сочился влагой и успел накапать в ладонь девушке, прежде чем потоки семени полились на Олесю как из брандспойта. Я хрипло стонал от наслаждения, когда обжигающая жидкость, вырабатываемая моими яйцами на протяжении последних двух дней, с чудовищной силой летела на Олесину грудь и разбрызгивалась жемчужными каплями на ее плечи, лицо и волосы. Толчки были очень мощными, и семя летело длинными вожжами. Олеся приоткрыла коралловый ротик и в первый раз в жизни почувствовала вкус спермы, когда длинная струя семени врезалась ей в нёбо. Она застонала, но тут же поперхнулась новой порцией эякулята, резко влетевшей ей в рот мгновением позже. Сперма потекла у нее по губам и повисла толстой ниткой на подбородке. Остальные струи забрызгали ее живот, а после того, как давление в члене ослабло, я полил семенем ее ножки, как из садовой лейки. Струйки сменились каплями, Олеся продолжала дергать мой член, выдаивая из него последнее: она не хотела, чтобы пропала даже мельчайшая капля. Но неожиданно, стоило девушке подумать, что она получила все содержимое моих яиц, член резко дернулся и выстрелил последней, где-то по пути застрявшей струей прямо Олесе на губы.
Олеся выглядела невероятно. Представьте себе совсем юное тело, только-только созревшее для животного полового желания. Представьте себе безупречную фигуру идеальных пропорций, обладающую к тому же редким даром природы: большой, но высокой грудью, налитой, как два спелых фрукта, с маленькими аккуратными сосками, торчащими от возбуждения. И вот это произведение природного искусства было вульгарно заляпано горячей жидкостью разной степени консистенции. По налитым грудям сбегали жидкие струйки, срываясь и капая ей на ножки. Две толстых нитки густой белой спермы свисали с подбородка. Семя было в волосах, на ресницах, на губах, а капроновые колготки, обтягивающие ее стройные ножки, были насквозь мокрыми от жидкого эякулята, которым я оросил Олесю. Я отступил на шаг, сделал глубокий вдох и шепотом воскликнул:
– Ты вся в моей сперме, Олеся!
Двумя днями ранее
Мне казалось, что Олеся специально взвинчивала сама себя, посылая мне смс-ки неприлично откровенного содержания. Иногда – прямо во время уроков. В этих сообщениях она уточняла детали касательно ее просьбы о том, чтобы я облил спермой ее тело. Вот лишь некоторые примеры нашей переписки в эти мучительно долгие два дня:
«Как думаешь, милый, ты сможешь скопить столько семени, чтобы обкончать мне всю грудь?»
«Если ты будешь позволять мне себя трогать, то я думаю, что одной грудью дело не обойдется. Скорее всего, сперма будет везде.»
«Ради такого ты можешь трогать меня везде и когда хочешь. Только сдерживай свои стоны, милый, а то ты нас выдашь.»
«Я постараюсь, но это сложно, особенно когда я мну твою грудь.»
Вот еще один смс-диалог, который состоялся во время урока литературы, где мы сидели отдельно друг от друга:
«Я хочу поласкать себя, глядя на то, как ты мастурбируешь на меня. Меня это очень сильно возбуждает. Сделаешь это для меня?»
«Конечно, Олеся, но я боюсь, что могу долго не продержаться. Зависит от того, как ты меня будешь возбуждать все это время».
После этого урока Олеся подозвала меня к подоконнику, якобы помочь проверить ее домашнее задание по информатике. Когда мы склонились над тетрадью, девушка расстегнула две пуговицы на блузке, обнажая стянутые тугим лифчиком шары. Но трогать не разрешила, сказав: «Чтобы не входило у тебя в привычку.»
На уроке русского языка, где царила строгая дисциплина, мы украдкой обменивались сообщениями на полях тетради:
«Где ты меня…?»
«Спортзал?»
«Могут увидеть…»
«Туалет?»
Олеся с сомнением покачала головой.
«Тогда в подвальном коридоре, там, где старый тренажерный зал и класс ОБЖ. Там точно никого не будет после занятий.»
Олеся нарисовала на полях сердечко, и я понял, что идея с подвалом ей пришлась по душе. Действительно, этот темный коридор вел в технические подсобные помещения и в класс, где проходили уроки ОБЖ. Обычно вход в коридор запирался на замок, но последние пару лет дверь стояла незапертая, так как школьный завхоз давным-давно потерял ключ. Место казалось идеальным для того, чтобы два сходящих с ума от похоти подростка оказались голыми друг напротив друга. В своих мечтах я раз за разом представлял как это будет: как я впервые в жизни увижу Олесю обнаженной, как я дотронусь до ее голой груди, как поставлю ее на колени и проведу членом по ее упругим круглым шарика, оставляя на них мокрый след от выделяемой смазки… Когда я в приступе безумного желания написал Олесе смс в два часа ночи с описанием того, что я хочу с ней сделать, Олеся ответила через две минуты следующим сообщением:
«Твой великолепный член обязательно коснется моей груди, и ты сможешь провести по ней мокрой головкой, но не завтра. Это будет следующий шаг. Завтра мои сисечки ты трогаешь только руками.»
Я снова умолял ее позволить мне дотронуться членом до ее груди, хотя прекрасно знал, что Олеся будет непреклонна, и поэтому делал это лишь для того, чтобы еще больше себя возбудить. Это была очень плохая идея, потому что уже на следующее утро я проснулся с мучительной болью в паху. Ствол, простояв всю ночь из-за безумных снов с Олесей, снова раздулся и пульсировал венами, а яйца ныли от переполнения выработанным семенем. Это был уже второй раз за неделю, и третий за месяц, когда мое желание Олесиного тела было настолько неистовым, что яйца болели от постоянной работы. А ведь мне предстояло терпеть эту пытку еще целых полдня. Я клятвенно обещал Олесе, что не буду изливаться сам, потому что она хотела почувствовать максимальное количество семени на своем теле. Сдержать обещание оказалось непросто, но я кое-как справился. Только лишь для того, чтобы на третьем уроке, которым была химия, я чуть не тронулся умом от возбуждения.
Дело было так: на уроке химии, который был последним в тот день, мы с Олесей сидели за последней партой крайнего правого ряда, вне основного поля зрения одноклассников. Олеся, надо заметить, пришла в тот день в короткой черной юбочке, белой блузке и приталенном пиджаке, что было не совсем в ее стиле – пиджак девушка надевала весьма редко. Загадка смены стиля оказалась очень проста: на химии Олеся сняла пиджак, и я увидел, что под блузкой нет лифчика. Ее налитые груди туго натягивали тонкую, почти прозрачную ткань, и соски отчетливо проступали сквозь блузку. От такого зрелища я едва не кончил в брюки: Олеся сидела практически голая, и ее тело было мучительно идеально. Кол в брюках грозил разорваться как граната. Олеся как ни в чем не бывало решала списанную с доски задачу, а я, тяжело дыша, пялился на ее грудь.
В таких мучениях и непередаваемой истоме прошел остаток урока, и когда наконец прозвенел звонок, я был практически на грани помешательства от желания к Олесе. Мое нижнее белье было все насквозь мокрое от натекшей смазки, а соображал я совсем туго – единственное, что было важно для меня так это наконец увидеть Олесю обнаженной. Мы задержались в классе, сделав вид, что непринужденно разговариваем о тренировках по плаванию, дождались начала второй смены и спустились на первый этаж. Убедившись, что рядом со входом в подвал никого нет, мы быстро спустились в скудно освещенное помещение. За классом ОБЖ находился закуток, небольшой, но достаточный для двоих людей – удобное место, чтобы в случае чего затаиться – туда мы и направились.
Оказавшись наконец наедине с Олесей, я приблизился к ней, но девушка придержала меня рукой, понимая, что я, обуреваемый похотью, сейчас просто сорву с нее одежду. Она начала медленно и неторопливо раздеваться, глядя мне в глаза. Я последовал ее примеру и тоже решил не спешить, но все равно оказался голым практически сразу. Мой распухший кол подрагивал и был на ощупь как камень. Олеся расстегнула блузку, и ее грудь буквально выпрыгнула наружу. Она стояла высоко и дерзко, а маленькие розовые соски красиво напряглись. Следом девушка принялась за юбку – из-за краешка показались белые тоненькие трусики, не прикрывавшие практически ничего. Вслед за юбкой на пол упали трусики, Олеся нагнулась, подобрала одежду и повесила ее на чугунную батарею.
Я в первый раз видел Олесю полностью обнаженной – ее тело было не просто красивым, оно было идеальным и вызывало во мне мучительно сладкий трепет. Я хрипло стонал, мастурбируя на Олесю, и девушка, опустившись на колени, положила ладонь себе между ног. Глядя на мой истекающий смазкой член широко распахнутыми глазами, она тоже начала ласкать себя…
Пятью минутами позже
Наспех одевшись, мы крадучись вышли из подвала, опасаясь, что выдали себя громкими стонами – когда я поливал Олесю семенем, то не мог не стонать от наслаждения, которое дарила мне девушка. Но на наше счастье коридор был пуст. Мы ринулись в гардероб за верхней одеждой. Сгустки густой спермы слетели с запачканных Олесиных губ и упали на пол, но времени вытирать не было. Нужно было убраться из здания школы как можно быстрее, пока кто-нибудь из школьной администрации нас не застукал. От Олеси настолько сильно пахло мужским семенем, что этот запах заполнил раздевалку прежде, чем мы обулись, накинули куртки, и выбежали из школы. Только оказавшись на улице мы выдохнули, переглянулись и облегченно рассмеялись.
Олеся счастливо улыбалась. Я глядел на ее перепачканное моей спермой лицо и понимал, что наша бурная сексуальная жизнь только начинается. Я знал, что буду кончать из-за Олеси. На Олесю. В Олесю.
Но тогда мы были просто счастливы быть друг у друга.
Глава четвертая
Октябрьские дни багрово-желтой осени, еще шуршащей сухими листьями и отдающей последнее тепло перед первым снегом, были отмечены началом наших рискованных сексуальных опытов. Буквально за десять дней мы с Олесей прошли путь от простых школьных друзей до безумцев, ласкающих друг друга в укромных уголках гимназии, кончающих, стонущих, измазанных в сперме и хотящих еще…
То была странная пора – и без того ошалевшие от усиленной подготовки к выпускным экзаменам, мы умудрялись к тому же сходить с ума от ежедневной похоти. Возможно, эти две составляющие нашей школьной жизни дополняли друг друга, и именно потому мы решались на безумные поступки, на которые в трезвом уме никогда бы не пошли. После того, как Олеся впервые в жизни оказалась покрытой мужским семенем, да так обильно, что легкий запах спермы исходил от ее волос даже на следующий день, наше животное желание друг друга занялось таким пожаром, что временами мы были просто не в состоянии себя контролировать. Когда я хотел Олесю (а это было мое перманентное состояние), я по пять раз за перемену мог пройти мимо нее, чтобы прикоснуться к ее попе или даже ненароком провести по ее груди. Олеся делала вид, что совершенно не замечает откровенных прикосновений к своему телу, но всегда старалась оказаться в том месте, где я бы легко мог ощупать ее упругую стоячую грудь или потереться членом о ложбинку ее круглой попы. Иногда мы распалялись до такой степени, что нас не останавливали никакие доводы разума.
Большой проблемой в наших школьных ласках, особенно в самом начале отношений, было обилие спермы. Например, при приближении посторонних во время ласк мы всегда могли оперативно привести себя в порядок и принять непринужденный вид. Ничего подозрительного, кроме, может быть, учащенного дыхания и пунцовых Олесиных щек, подметить было нельзя. К тому же все в школе знали, что мы давно дружим, и тот факт, что порой нас заставали один на один, не провоцировал никаких слухов. У меня вообще была репутация школьного ловеласа, который любил поприставать к красивым девушкам, а Олеся, хоть и будучи умопомрачительно красивой, была слишком застенчива и стеснительна, чтобы на нее пали подозрения в неприличном поведении. Ее образ тихони в какой-то степени стал броней, маскировкой наших отношений, так что даже тогда, когда улики нашей дикой похоти были очевидны, одноклассники их просто не замечали. Им было даже нелепо думать, что мутные капли на строгом пучке волос примерной Олеси – это на самом деле сперма, которая еще полчаса назад бурлила в моих раздувшихся от желания яйцах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70905136) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.