Смерти больше нет
Dmitrij Potapkin
Мир, переживший ужасающую волну самоубийств, где каждое государство по-своему борется с последствиями. Гигантский мегаполис поглощает людей, отбирая у них волю и свободу, а те отвечают ему террором, замыкая порочный круг. Среди хаоса и разрушений, страдая от одиночества и воспоминаний травматического прошлого, простой офисный клерк Фёдор по кличке "Могильщик" приходит к идее создания невиданной прежде технологии . Он не герой и не спаситель мира, он всего-навсего хочет вновь испытать радость жизни. Даже ценою сотен и тысяч жизней.
Dmitrij Potapkin
Смерти больше нет
Ты добр – в том твой небесный грех
Иль преступленье: ты хотел
Несчастьям положить предел,
Чтоб разум осчастливил всех!
Джордж Гордон Байрон – «Прометей»
Пролог
Запах гари проникал через ноздри прямо в мозг, въедаясь в подкорку. Обшарпанные дорожки старого города под ногами людей были усеяны мусором, обрывками торговых палаток, их деревянных каркасов. Пожар поднимался языками пламени к небу, практически облизывая винты боевых квадролётов. Из дул широких стволов, расположенных по бокам, вырывались зелёные цилиндры, что распыляли газ, опадая на землю.
Люди, чьи лица были закрыты мотоциклетными шлемами, респираторами и просто шарфами, закрученными вокруг головы, метались от одного торгового ряда к другому, пытаясь найти лазейку и выбраться. Оживлённый еще несколько минут назад базар превратился в поле битвы, раскинувшись телами погибших и пострадавших по брусчатке.
Где-то люди сбивались в группы и давали отпор полиции, что била по ним из винтовок резиновыми пулями, спрятавшись за собственными машинами. Автомобильный парк, что пригнали сюда, мог сойти за армию небольшой страны. Они обложили базар плотным кольцом, через которое невозможно было прошмыгнуть наружу, и выжидали, когда же их «цели» начнут прорываться наружу, истощённые газом.
Полицию больше интересовали не сами «протестанты», a то, что они припрятали среди торговых рядов и павильонов – тайные подвалы, что уходили под землю, через сети городских коммуникаций. По этим «артериям» внутрь попадали запрещённые товары. Сейчас же, однако, все пути отступления были отрезаны и у «осаждённых» было не так много вариантов действий.
Сами правоохранители, однако, не спешили торопить «протестантов», к этому времени уже окрещённых по ТВ «террористами». Одетые лишь в тёплые куртки, защищавшие от ноябрьского мороза, но не от пуль или огня, они терпеливо выжидали, изредка подбрасывая снаряды в сторону базара. Квадролёты, что кружили над местом операции, взмыли выше и улетели прочь, не смея ничего разглядеть через завесу чёрного мрака.
– Долго не продержимся! – один из протестующих вбежал в каменное здание, внутри которого около пяти человек сгружали в подвал кофры с дорогостоящей техникой. – Много раненых, даже погибших …
– Нужно еще время, потерпите. Возьмите еще один ящик в углу, подорвите несколько машин! – седеющий мужчина, выгнув руку, указал в угол комнаты, где стоял короб с бутылками с зажигательной смесью. Его запястье было свободным от высокотехнологичного браслета, что назывался «Счётчик». Весьма необычная деталь, что отличала его от всех присутствующих.
– «Прометей» вышел в эфир – может, есть еще надежда! – добавил он.
Парень, взвалив ящик на себя, с завистью поглядел на свою руку, опоясанную прибором, взбодрился и выбежал на улицу. Рабочие внутри здания продолжили спускать вниз кофры, набитые коптерами, дронами и радиотехникой.
Юноша подбежал к одному из павильонов, что мог похвастаться лучшей сохранностью на всём базаре. Там его встретили еще несколько парней и девушка, что мигом расхватали коктейли Молотова. Юноше подали сменный фильтр, чтобы он смог дышать средь этой гари – вряд ли это помогало, но для поддержания внутренней уверенности это "плацебо" подходило как нельзя лучше.
– «Прометей» вышел в эфир! Слышали? – сообщил он новость остальным, после чего они, выпрямив спины, с пущим рвением направились к границам осаждённой «крепости». Бутыли птицами взмыли в полёт, разбившись снопами белых искр, a затем и оранжевого пламени вокруг полицейских машин. Несколько «охранителей» побежали прочь, растекаясь расплавленным синтепоном курток на брусчатку. Удостоверившись, что все люди ушли достаточно далеко, парень достал из сумки гранату, выдернул чеку и швырнул в сторону одной из машин. Она закатилась ровно под неё, после чего юноши и девушки припали на землю. Автомобиль подскочил на месте, будто посаженный на пружину, перевернулся и упал на крышу, огласив взрывом половину, казалось, города.
Внезапно, несколько грузовиков, что стояли стеной слева от ребят, разъехались в разные стороны, освободив дорогу. Средь дыма навстречу «протестантам» двигались плотные ряды солдат, спрятанных за ростовыми щитами.
– «Ратники», мать их! Уходим! – парень вскочил на ноги и понёсся прочь, стараясь не оборачиваться. Его друзья были менее расторопными. Они казались себе королями положения в данный момент и отряд «солдатиков» не пугал их. Тем более, каждый из них жаждал узреть специальный отряд «смирения» воочию.
Это было их главной ошибкой. Из щитов солдат, идущих впереди, начал бить яркий свет. Направленными лучами он стробоскопом вдарил по глазам ребят. Схватившись за лица, они рухнули наземь.
– Очки, идиоты! – двое парней, закрытых от вспышек света тёмными линзами поверх глаз, подбежали к упавшим и потащили их внутрь. Стробоскоп затих, но вместо него раздалось несколько хлопков, после которых на брусчатку свалились последние из друзей, что держались за окровавленные колени, походившие больше на фарш. Через отверстия в щитах, солдаты били по «протестантам» дробью.
Будучи единственным, кто спасся, парень побежал на другую сторону базара, в попытке вырваться из окружения там. Но, прибежав туда, он увидел ту же самую картину – «Ратники» уже расправлялись с защитниками этого рубежа.
– Сука, сука, сука! – он рванул прочь, к самому центру базара, в надежде укрыться внутри каменного здания. Подбежав к нему, он дернул за ручку, но она не поддалась – дверь была закрыта изнутри.
Остатки сопротивления собрались вокруг него. Многие были ранены и истекали кровью. «Ратники» надвигались на них безмолвной фалангой, огрызаясь серыми зубами своих щитов. В один момент все они остановились, окончательно окружив людей возле дома. Их глаза были спрятаны под мощными шлемами, но было ясно, что они с презрением разглядывали кучку почти детей, сбитых вместе, словно котята на морозе, через линзы визоров.
Один из них обнажил голову – она оказалась лысой – и поднёс ко рту мегафон.
– Сдаётесь, мелюзга? Если нет – то мы имеем полное право размозжить ваши тельца о камни. Вы – террористы и нам дали разрешение вас уничтожить, но мы этого не хотим! Слышите? МЫ НЕ ХОТИМ ВАС УБИВАТЬ!
Один за другим парни и девушки сложили на землю импровизированное оружие и легли сами, сцепив руки над головой.
– Молодцы! – взгляд солдата обратился к последнему из протестантов – он демонстративно продолжал стоять, испытующе смотря на врага. – A ты чего, юнец? Всё закончилось. Доигрались вы! Ложись на землю, быстро!
– А смысл? – выкрикнул он. – Мы всё потеряли за последние несколько лет! – из его глаз хлынули слёзы – непонятно, то ли от горя, то ли от дыма, разъевшего глаза.
– Жить хочешь? Тогда ложись и будешь цел! Найдём и для вас дело! Успокойся, парень… – солдат скомандовал окружавшим его «ратникам» опустить щиты и пропустить его вперёд. – Даю слова офицера, что те, кто сейчас сложит оружие, не будут гонимы или унижены – мы вас понимаем!
– Раньше надо было понимать! – крик перешёл в дикий вопль, задыхавшийся в хрипе от собравшейся в лёгких чёрной мокроты. – А сейчас, нам тут всем уже насрать, будем мы жить или нет! Я бы давно уже покончил с собой, да ваш долбаный «Счётчик» не даёт!
Парень поднял голову и всмотрелся в небо. Ветер резким порывом осушил его слёзы, оставив лишь еле заметные следы на щеках. Внезапно, его лицо озарила улыбка и он рассмеялся. Переговорщик, что всё также стоял перед своими подчинёнными, хотел было поднести руку к голове, чтобы покрутить пальцем у виска, но не успел. Раздался хлопок и его голова лопнула, словно переспелый арбуз. На «поле боя» пожаловало несколько квадролётов, что были раскрашены в красный цвет и покрыты различными знаками.
– Подмога! – закричал юноша. – Слова «Прометея» дошли до них!
Между рядов «ратников» прокатилось несколько гранат. Серия взрывов и земля окрасилась кровью из оторванных конечностей. Солдаты беспомощно лежали на брусчатке: мёртвые, оглушённые, и лишь некоторые были еще в сознании – их крики ножами резали тяжелый воздух.
Из чёрного дыма появилась новая толпа «протестантов», ощетинившись кустарными автоматами и пистолетами.
***
«… по городу вновь прошла волна стихийных митингов. Протестующие выступали за отмену программы технологического суверенитета.
… также, отдельные группы выступали за отмену ношения „счётчиков“ – устройства, что показало себя надёжным партнёром в жизни и успешно применяется как на территории нашей страны, так и многочисленными государствами-партнёрами, завоёвывая всё большую популярность.
… борьба с последствиями небывалой волны самоубийств, названной „Инцидентом Бейкера“, что захлестнула мир несколько лет назад, даёт потрясающие результаты, за которыми не может поспеть ни одна другая держава. Статистика смертности падает – всё благодаря надлежащим мерам. Можно утверждать с огромной долей уверенности, что российские учёные ведут самую успешную борьбу с синдромом Вертера во всём мире.
В правительстве было принято решение о запрете массовых гуляний на грядущие новогодние праздники. Запрет распространится на полтора месяца, с 1 декабря и по 10 января. „Люди, в такой сложной для страны и мира ситуации не должны подвергать своё психическое здоровье опасности и уходить далеко от дома, а провести праздники в кругу семьи, близких и друзей!“ – комментирует данное решение председатель правительства …
А теперь, перейдём к новостям преступности. На минувших выходных в ходе рейда по нескольким заброшенным строениям города, сотрудниками правопорядка были обнаружены подпольные мастерские по сбору контрабандной техники. Сами себя они именуют не иначе как „фарцовщики“, ссылаясь на спекулянтов, что жили полвека назад. В сети их активно оправдывают, проводя акции поддержки. Само собой, анонимно. За одну из последних провокаций взял на себя ответственность печально известный сетевой преступник, что зовёт себя „Прометей“ …»
Воскресные новости продолжит прогноз погоды. Синоптики утверждают, что начало декабря будет очень снежным…»»
Палец опустился на кнопку и радио в машине смолкло. Классический бензиновый автомобиль, крепкий суперкар сборки начала века смотрелся гостем из прошлого на шоссе среди десятков электрокаров футуристичного вида. Мужчина за рулём, поправив умные очки, свернул на съезде и направился прочь из города. Спустя несколько минут он очутился в лесу, что окружил его со всех сторон. Разлапистые ели нависали над расчищенным асфальтом, закрывая мир под ними от утреннего света.
Еще несколько мгновений прошло, прежде чем чащоба справа от машины расступилась и обернулась гигантским кладбищем. Могилы прятались за невысоким забором, что изредка сменялся статными воротами, увенчанных крестами и номером на самой вершине. Машина сбавила ход и свернула, проехав внутрь кладбища под цифрой 4.
Кладбище, хотя и старалось казаться единым, было явно разделено на две части. «Старая» аккуратно расположилась среди могучих елей, что нависали над местами упокоения. Мощёные дорожки вели человека среди крашеных оградок, за которыми лежали целые семьи, что не пожелали расставаться даже после смерти. «Новая» же часть, словно опухоль, выбивалась из-под сени деревьев, расходясь во все стороны десятками рядов. Было заметно, что это было сделано впопыхах, а могилы налепили одну на другую. Картину довершала бесконечная грязевая масса, что слегка затвердела с приходом первых морозов.
Лишь в редких местах можно было заметить хороший асфальт и дорогие оградки, обрамлявшие ухоженные могилы. Большая же часть была заброшена, навсегда. Родственники либо лежали все вместе, рядом, либо вычеркнули имена самоубийц из своих семей – наложивших на себя руки не очень понимали во все времена.
На стоянке мужчина оставил машину, захватив с собой лишь рюкзак и свежие цветы. Без труда он нашёл нужный квартал и подошёл к аккуратному чёрному заборчику. За ним стояли две могилы – над одной возвышался мраморный памятник с изображением улыбающейся женщины лет шестидесяти. Над соседней же был лишь крест, что слегка покосился. Мужчина зашёл внутрь, поправил его и присел на скамейку, скинув с неё нападавший за утро снег.
– Привет, мам, – мужчина разложил на столике рядом со скамьёй пакетики с конфетами и печеньем, что принёс с собой в рюкзаке. Встав, он положил несколько на первую могилу, рядом устроив и букет красных гвоздик, окрасив снег алым, а вторую проигнорировал. Взгляд его скользнул в сторону, где было свободное место, в которое уместилась бы еще одна могила.
– Зайду к бабушке с дедушкой, их тоже навещу, – мужчина разговаривал с фотографией матери. В глазах его стояли слёзы. – И к Вике тоже зайду… – последние его слова превратились в горький ком, что встал в горле и не дал ему договорить. Несколько минут он простоял над родителями в тишине. – Да чего же вы все молчите? Поговорите со мной! – этот крик, словно одна из чёрных ворон, что кружили над кладбищем в поисках пищи, вырвался наружу и пролетел над головами десятков и сотен таких же бедолаг, что плакали возле припорошённых могил.
Глава первая
В свинцовом небе промелькнул летательный аппарат. Размером он был с высокого плечистого человека, a формой напоминал дождевую каплю. Хотя, белый цвет создавал ассоциацию скорее с яйцом. Поверхность его была зеркальной, отражая бесчисленные высотки, среди которых мчался аппарат. Некоторые здания выпирали наружу бетонными площадками, где стояли подобные машины. Издали всё это напоминало лысые деревья-великаны, усеянные гнёздами гигантских птиц.
Под самим «яйцом» располагались четыре мощных винта, как у квадрокоптера, окантованных позолоченным металлом, a еще один был на верхушке, но в сложенном состоянии. Он раскрывался, как парашют, в экстренных ситуациях и способствовал мягкой посадке.
Вращение винтов начало ослабевать, и аппарат пошёл на снижение. Мимо проносились десятки этажей различных фирм и компаний – от самых крупных и преуспевающих наверху, до менее престижных внизу. Аппарат нашёл место на стоянке и опустился меж других своих «собратьев» – они выглядели обшарпанными ископаемыми рядом с его зеркальным блеском.
Капсула машины раскрылась огромной вертикальной дверью, и оттуда вышел статный высокий мужчина. На вид ему было около сорока лет – чёрные как смоль волосы уже перемешались с лёгким серебром седины, в уголках зелёных глаз собрались возрастные морщины. Пухлые губы соседствовали с длинным носом, придавая лицу вид доброго и слегка потерянного человека.
Посмотрев на своё отражение, что взирало на него со стенки аппарата, мужчина достал из внутреннего кармана пиджака расчёску и зачесал волосы назад, желая придать лицу хоть немного строгий вид. Оттуда же он извлёк футляр, внутри которого покоились очки с «умными» линзами. Они мгновенно потемнели, заняв своё место над переносицей.
Уверенной поступью он направился ко входу в небоскрёб с говорящим названием «Игла», куда спешили десятки клерков из сотен фирм, что здесь обитали. По пути он достал из внешнего кармана металлический пропуск, зеркально-белый, как и летательный аппарат. На нём золотыми буквами сияла надпись:
«Фёдор Промченко
Старший сотрудник
ZEWS inc.»
***
Большинство клерков, ворвавшись внутрь высотки, бежали к десяткам лифтов, в каждый из которых умещалось двадцать человек. Даже так, у входов скапливались кучки злых и недовольных офисных мышек. Фёдор же, не отрывая взгляда от разъярённой толпы – утро всегда выдавалось горячим для офисных работников – прошагал мимо и встал около прозрачных дверей, ведущих в другое крыло. Приложив пропуск-бейдж, он вошёл внутрь, где находилось еще несколько лифтов – они предназначались для сотрудников компаний с верхних этажей, a ехать Промченко нужно было практически до конечной.
На панели он ввёл значение 130. С небывалой скоростью он устремился ввысь, на вершину этого исполинского небоскрёба. Подъём был недолгим, около минуты, поэтому Фёдор вперил взгляд в одну из стенок, боясь пропустить главный момент всей поездки. Кабину лифта озарил свет – ровно на десять секунд сквозь его прозрачные стенки показалась панорама города. Свинец неба рассыпался миллионом снежинок приближающейся зимы. Поздний ноябрь был прекрасен и разбавлял серую картину мегаполиса ощущением приближающегося Нового года. Утренняя тьма еще не спала, поэтому неоновые вывески горели, создавая фантастический вид.
Фёдор припал к стеклу лицом, но картина тут же сменилась чёрной шахтой лифта, a еще через несколько секунд голос сообщил о том, что он прибыл на нужный этаж.
Створки распахнулись, и глазам предстал привычный вид офиса: десяток столов, стоящих на огромном расстоянии друг от друга, огороженных стеклом и создающих подобие куба. Окна могли затемняться по желанию работника, если тому хотелось избежать лишних взглядов. В центре помещения находилась зона отдыха, где можно было расслабиться, вдохновиться и, даже, поспать.
Проходя мимо, Промченко ловил на себе множество взглядов. Некоторые из них были испуганными, но большая часть была крайне недружелюбной. Фёдор даже услышал несколько издевательских смешков, между которыми различалось одно единственное слово, повторённое много раз: «Могильщик». Застыв на месте, он сжал кулаки и тяжело задышал. Лицо его покраснело, а ногти, казалось, готовы были впиться в ладони до крови. Коллеги разом отпрянули от него и разговоры прекратились. Умерив свой пыл, Промченко быстрыми шагами полетел вперёд. На двери своего офиса он увидел табличку, повторявшую обидное для него слово, украшенное в новогоднем стиле.
Сорвав её и бросив прочь, Фёдор прошмыгнул в свой офис, затемнил окна и сел за свой компьютер, положив руки на стол. Дыхание было прерывистым, а сжатые кулаки тряслись, отчего весь стол начал ходить ходуном.
Рабочее место было заставлено фигурками персонажей любимых игр и фильмов. Все они были аккуратно расставлены полукругом от монитора, создавая дружескую компанию. Из общего вида выбивались лишь две фотографии: выцветшее изображение пожилой женщины и стёртая на местах сгиба полароидная карточка. На ней, сияя белоснежными зубами, плечом к плечу стояла пара – совсем молодой Фёдор и прекрасная девушка в летнем платье. Повернувшись к ним, мужчина улыбнулся, кивнул головой и наконец успокоился. На мониторе перед собой он заметил небольшой стикер с аккуратной надписью «надо обсудить прошлую ночь», который он мгновенно сорвал и уничтожил.
Не успел Фёдор приступить к работе, как его телефон «булькнул» оповещением. На экране гаджета высветилась надпись: «Голосовое сообщение», a над ней изображение его начальницы – Полины. Она – подруга и самый близкий ему человек из оставшихся живых, познакомилась с ним через несколько лет после школьного выпуска. Они и в компанию пришли практически одновременно, за исключением лишь того, что она успела дослужиться до руководителя их отдела, a он – только до старшего сотрудника.
«Федь» – в наушнике зазвучал приятный женский голос: «Виктор Робертович хочет видеть тебя, попросил зайти прямо сейчас» – по телу пробежали мурашки: «Напиши потом, что да как. Расскажешь про всё, окей?».
«Окей. Спасибо… » – продиктовал Фёдор и отложил телефон.
– Чёрт, чего ему нужно? – Мужчина быстро пробежался по своей почте в поиске невыполненных поручений, за которые его могли наказать.
Вскочив с кресла, он подошёл к зеркалу и отряхнул свой строгий костюм в полоску. Еще раз зачесав волосы и поправив очки, он вышел и направился обратно к лифту. Путь лежал на два этажа выше, где располагались апартаменты босса. На самой вершине «горы», как и подобало Зевсу.
Взлетев вверх, машина вмиг доставила его к начальнику. Как и весь сектор высотки, отведённый под их компанию, интерьер был выполнен в бело-золотых тонах. Цветовые решения Фёдор находил безвкусными, предпочитая чёрный цвет, но зато ценил потрясающего качества мебель.
Переливающийся коридор вёл его вперёд златом путеводных линий. Весь этаж принадлежал боссу и это одна из тех вещей в политике компании, с которыми Фёдор был не согласен. Излишняя роскошь и гигантские апартаменты с кучей незадействованного места лишь сильнее укрепляли мысли об отсутствии вкуса у начальника.
Неоновые полосы вели его к приёмной, позади которой виднелись двери. Свет то гас, то снова вспыхивал, отчего «умные» очки бунтовали, то затемняя, то осветляя линзы. Фёдор возмущённо сорвал их с лица и понёс в руке.
– Виктор Робертович ждёт вас, проходите, – молодая секретарша бросила на него мимолётный взгляд через глянцевую линзу AR-шлема.
Двери распахнулись, словно городские врата, приглашая его в просторные апартаменты босса. Они состояли из нескольких комнат – для отдыха и сна, столовой, личной посадочной площадки для «коптера» и просторного холла для совещаний, где и оказался Промченко.
– Закрыть окна, или оставить? – у большого обзорного окна стоял невысокий мужчина. Он смотрел на летящие снежные хлопья, повернувшись к вошедшему спиной.
– Здравствуйте, Виктор Робертович, – добрые нотки в голосе позволили мужчине расслабиться и его взгляд обратился к стеклу. Утро уже вступило в свои права, выключив городской неон. – Закрывайте, будут только отвлекать от работы, – Фёдор посчитал, что вид за окном утратил былую красоту.
– Кто о чём, a ты о работе, – начальник развернулся и одарил Промченко широкой белозубой улыбкой. Стекло потемнело, и холл заполнил мягкий искусственный свет. – Присаживайся.
Фёдор занял ближайшее кресло, осторожно осмотревшись, будто выискивая взглядом того, кто никогда не покидал присутствия босса – начальника охраны Кима Идова, которого в «Зевсе» обычно зовут лишь по фамилии. Однако, солдафона не было сейчас рядом и Федя, успокоившись, сидел в ожидании, когда же босс посвятит его в детали их встречи.
– Спасибо, – ответил он.
– Федь, я тебя позвал по очень важному делу, – маленькие чёрные глаза с прищуром уставились на Промченко.
Пухлое телосложение, лысая голова и всегда гладко выбритое, почти детское лицо, напоминали Фёдору одного из героев сказки «Три поросёнка». И это был отнюдь не волк.
– Не засиделся ты в своём отделе? – продолжил он. – Сколько лет уже прошло, a ты всё на одном и том же месте. Не надоело работать под начальством своей же подруги?
– Я очень ценю и уважаю Полину.
– Вот только у вас, послевоенных людей, есть вот эти необходимые черты – дисциплина и железное спокойствие! Очень это ценю, – босс улыбнулся своему подчинённому.
– Да, я звёзд с неба не хватал никогда, – Промченко неловко пожал плечами. – Умиротворение в работе меня вполне устраивает.
– Тогда я схвачу одну звёздочку за тебя, – стол раскрылся перед собеседниками и оттуда появились два экрана. – Читай.
Перед Фёдором красовался утренний отчёт о работе компании. Добравшись на одном из строчек до слова «поглощение», его зрачки расширились от удивления.
– Это правда? – восторг переполнял Промченко.
– Мы, наконец-то, поглотили эту Питерскую компанию. Теперь мы – самая крупная социальная сеть в стране, – босс довольный откинулся в кресле.
– Чудные новости! – в глазах Фёдора сияла детская радость. Они работали над этим слиянием месяцы. Несколько раз им практически удавалось, но всё срывалось в последний момент. И вот, эпопея окончена.
– В связи с этим, появилась срочная работа, Фёдор, с которой можешь справиться только ты, – босс прильнул к столу и посмотрел ему прямо в глаза. – Работник ты надёжный, ответственный. От поручений никогда не отказывался. Поэтому, я сделаю тебе предложение, от которого невозможно отказаться.
– Что за работа? – Промченко с волнением потирал вспотевшие ладони.
– Непыльная, но объёмная и частично связанная с твоим, так сказать, профилем деятельности, – в этот момент у Фёдора задёргался правый глаз, да так сильно, что это привлекло внимание босса.
– Что такое? – мужчина смерил Промченко осуждающим взглядом, какой позволяют себе родители нашкодивших детей. – Только не говори, что ты опять с кем-то повздорил. Я тебя уже сто раз предупреждал, чтобы ты не конфликтовал ни с кем!
– Меня все ненавидят! Меня презирает каждая человек в этом долбаном здании, – Фёдор запустил пальцы в волосы и впился ногтями в голову, желая, казалось, пробить самому себе череп. – Могильщик, так они меня зовут! А всё из-за грязной работы, что я делаю для вас … будь она проклята!
Виктор Робертович насупился, сдвинув брови. Толстым пальцем потянулся к одной из кнопок на панели, что управляла системами помещения. Все двери щёлкнули замками, на окна опустились плотные ставни. Промченко знал, что попутно с этим включилась и «глушилка», что превратила кабинет в бункер, полностью скрытый от чужих ушей и глаз. Дождавшись, когда всё заработает, начальник вскочил с места и схватил Фёдора за подбородок, слегка приподняв над полом.
– Ах ты сосунок! За языком своим следи, букашка, – было заметно, что босс получал нескрываемое удовольствие, выливая свою злость и агрессию на несчастного подчинённого. – Мне ведь ничего не стоит тебя растоптать, Промченко. Запомни – ты тут работаешь только потому, что я тебя, жалкого оборванца, приютил!
Фёдор терпел это с полминуты, но вскоре не сдержался и выбил руку начальника, отчего тот покачнулся в сторону.
– Хватит! – прокричал он. – Если я настолько жалок, то почему не избавились от меня? Я вам нужен, признайтесь в этом – никто лучше меня не справляется с той «чёрной», «грязной» работой, что вы свалили на меня. Кто еще, кроме изгоя и отщепенца, будет заниматься сетевыми «мертвецами»?
– Ты сам себя таким сделал, Федя, – босс слегка смягчился, хотя выходка подчинённого изрядно позлила его.
– Не моих это рук дело, – шепотом произнёс Фёдор.
– И не смей винить отца, – голос Виктора Робертовича зазвучал сталью. – Он был человеком чести, до самого конца. Я не ставил его поступки под вопрос, и тебе не советую, сынок.
В глаза у Промченко встали слёзы. Он хотел возразить начальнику, но тот опередил его.
– Я никогда не говорил этого, но он ведь звонил мне в тот злосчастный вечер. Попросил, чтобы я приглядел за тобой, помог. Так что, не спеши разбрасываться обвинениями во все стороны, Фёдор. Хоть и волосы седые уже есть, а ты всё еще юн и не всё понимаешь на этом свете. Век живи, век учись, – подытожил мужчина и слегка улыбнулся.
– Дураком останешься, – с едкой ухмылкой сказал Промченко и вытер глаза, отчего те покраснели.
– Есть в тебе его характер и упрямство, но вот нет хребта, крепкого стержня. Смог бы ты найти в себе силу отдать жизнь за другого человека? А? – начальник впился в Промченко тяжелым взглядом, зная ответ заранее. – А он так мог. Сотню раз меня могли убить, а он грудью закрывал меня от пуль, потому что был человеком слова, человеком силы и воли. Может и ты таким станешь когда-то.
– В кого вы меня превратили? Одинокая развалина, которую снесёт едва ветер подует, – Промченко покачал головой.
– У тебя нет ничего, кроме работы, и никого, кроме меня, Фёдор – так что, цени то малое, что имеешь, – Виктор Робертович вновь нажал на кнопку на панели и кабинет вернулся в обычное своё состояние. – Давай попьём чаю и вернёмся к разговору о нашей работе, хорошо?
Промченко, спустя минуту, утвердительно кивнул, уткнувшись затем взглядом в пол.
– Вот и чудно. И попрошу, чтобы добавили немного ликёра – чтобы настроение стало позвонче!
Спустя полчаса все пришли в норму и продолжили разговор в спокойной манере.
– Так что за работа? – начал Фёдор.
– Как я упоминал, частично связана с твоим профилем. Я бы мог её поручить кому-то другому, но есть некоторые аспекты, где тебе не будет равных. Мы поглощаем наших Питерских коллег и нам необходимо сделать перенос всех данных с их платформы на нашу.
– Что делать с мёртвыми аккаунтами?
– Федя, что за глупые вопросы? Всё как обычно.
– И насколько это срочно?
– На всё дело у тебя две недели, – при этих словах Фёдор тяжело выдохнул, опустив глаза на столешницу.
– Это невозможно. Я должен справиться с этим один? – мужчина пальцем поправил очки на переносице.
– Не драматизируй. Создашь пару программ, пару нейросетей, проанализируешь результаты и вуаля – всё готово, – слова начальника не придавали Фёдору энтузиазма. – Ты же сам понимаешь – конец ноября, скоро Новый год. Две недели тебе, две недели ребятам и всё! К 31 числу вся страна у нас под одним крылом.
– Контракты? – Промченко понял, откуда такая спешка. – Много рекламы заказали?
– Тонну! И у тебя доля от выручки очень даже неплохая, – босс обнажил зубы в улыбке, походившей на оскал. – Хорошее подспорье перед праздниками.
Уговоры Виктора Робертовича никак не могли растопить сомнение на лице сотрудника, отчего тот встал с и начал ходить с места на место.
– Федь, я ведь только тебе эту работу предложил. Ты понимаешь? – Промченко ощущал практически осязаемое давление от слов начальника. – Я в тебя верю. Хочу сделать твою жизнь лучше. Присмотришь новый дом, сделаешь апгрейд «счётчика», a то на твой без слёз смотреть нельзя.
Фёдор вперил взгляд в устройство на левом запястье, что вело учёт дней, проведённых человеком в одиночестве. Нынешняя прошивка была очень неудобна, заставляя довольствоваться ограниченным функционалом. Но большее, при его достатке, и не предназначалось. В обществе укоренилась мысль, что чем ты богаче – тем более устойчивая у тебя психика.
– С чего мне начать? – ответ Фёдора обернулся очередной зубастой улыбкой на лице босса.
– Я пришлю тебе все инструкции. Спасибо, Фёдор, выручаешь! – они пожали друг другу руки.
Промченко уже собрался покинуть холл, но около выхода остановился и вернулся обратно. В голове у него созрела идея, которая заметно облегчила бы ему жизнь.
– Я бы хотел работать из дома. Не хочу появляться здесь, – его взгляд опустился на «счётчик». – Живу я один, с соседями не общаюсь. Могут возникнуть проблемы с этой приблудой, но я думаю, что вы в состоянии мне помочь?
– Я всё могу, но ты давай не наглей, Фёдор, – начальник погрозил ему пальцем. – Мне бы иметь с тобой постоянный контакт, да и дело, как всегда, щепетильное весьма. А я сейчас возьму, да отправлю тебя на две недели прочь … кто знает, чем ты там будешь заниматься?
– Ни разу я вас не подвёл, Виктор Робертович. С чего вдруг у вас появились поводы во мне сомневаться? – босс всё еще был в сомнениях, но Фёдор видел, что лёд тронулся. – Как вы уже сказали, никого кроме вас и Полины в этой компании, да и вне её, у меня нет. Вы думаете я куда-то подамся, сбегу или продам данные?
– Да в этом у меня нет сомнений, Федя, – усмехнулся босс. – Не натворил бы ты глупостей, сидя дома в одиночку. «Счётчики» не просто так придумали, дорогой.
– Тут, в офисе, у меня в разы больше шансы съехать с катушек, Виктор Робертович. Вот уберу раздражающие факторы из моего окружения, гляди и работать начну еще продуктивнее.
Начальник поразмышлял с минуту, потирая подбородок, но в конце концов согласно кивнул.
– Будь по-твоему, сорванец. Какое у тебя ограничение на «счётчике»?
– Не более десяти дней без контакта с людьми из списка близких, – отчеканил Промченко.
– Значит, решаем таким образом. Я лично буду ждать тебя с отчётом раз в неделю. Усёк? – Фёдор кивнул. Но, чтобы «счётчик» не беспокоил тебя лишний раз, сделаю тебе завтра разрешение на то, чтобы звонки и виртуальные встречи засчитывались как реальные.
– Спасибо вам, это будет крайне удобно, – Промченко натянул на лицо самую благодарную улыбку, на которую был способен.
– Спасибо в карман не положишь. Понимаешь, о чём я? – Фёдор увёл руки за спину, растерев вспотевшие ладони. – Мне нужен результат, максимальный во всех аспектах. Не справишься – будем прощаться, и крайне болезненно.
– Я понял вас, Виктор Робертович, – Промченко начал пятиться назад, подметив, что босс явно утомился разговором с таким простолюдином, как он.
– Через неделю – ты на этом же месте с отчётом. Квадролёт можешь оставлять на моей стоянке, – босс указал рукой на личную площадку, – нечего тратить время на поездки в лифте. Свободен.
Промченко прошёл к выходу из апартаментов Виктора Робертовича.
– Федя, – окликнул он его. – Сидишь дома и работаешь, понял? Работы непочатый край. Я поручу Киму, чтобы он взял на себя и твою безопасность, пока ты находишься дома.
– Понял вас, – Промченко с довольной улыбкой на лице поспешил прочь, мгновенно стерев её, лишь войдя в лифт. На его хвосте теперь сидел верный пёс начальника, от чьего взгляда очень трудно скрыться. Но у Феди был наследственный талант.
Глава вторая
Коротко объяснившись с подругой в её офисе, Фёдор поспешил вниз, дабы поскорее забраться внутрь квадролёта и умотать домой. Однако, на стоянке его окликнул знакомый голос, нежеланный настолько, что легче было бы прикинуться мёртвым и избежать этой встречи, чем стерпеть разговор.
– Дела не ждут, Промченко? – перед Фёдором возник поджарый мужчина с военной выправкой. На вид ему было не больше тридцати, но на самом деле возраст уже перевалил за сорок. Ким Идов, начальник безопасности «ZEWS inc.», а попутно и всей высотки, беззаботно поправил свалившуюся на лоб прядь прямых каштановых волос и протянул руку.
– Скучно без работы, спешу ей навстречу, – Промченко, чуть помедлив, пожал руку Идова, изобразив некое подобие улыбки, максимально кривой и неискренней.
– Начальник сказал, что ты теперь на дому и за тобой приглядывать надо, – Фёдор раздражённо всмотрелся в чёрные как уголь глаза Кима, в уголках которых читалась нахальная усмешка. – Безопасность превыше всего.
– Я, пожалуй, обойдусь, – Промченко еле сдержал смех на словах Кима, памятуя, что за последние полгода Идов несколько раз обвинялся в изнасилованиях сотрудников «Иглы», но каждый раз выходил сухим из воды. Фёдор поспешил скорее закончить разговор и полез внутрь квадролёта, но Ким выставил перед ним руку, преградив дорогу.
– Мне кажется, вам, Фёдор, нужно меня выслушать и вообще, проявить такт в общении с высокопоставленным членом компании, – его маленький рот его расплылся в фальшивой улыбке белоснежных виниров, которые он не так давно сделал и теперь всем хвастался.
Промченко сделал глубокий вдох, на секунду закрыл глаза и вперил взгляд в Идова. Весь его облик говорил о том, что от этого человека нужно держаться подальше. Небольшая голова и по-детски наивное лицо с нелепыми пышными усами вместе создавали чуть-ли не комический образ, если бы не злой взгляд больших и абсолютно чёрных глаз, которые он любил всячески щурить.
– Тебе чего нужно, Идов? – Фёдор не церемонился с Кимом. Он знал, что в отличие от Саволова, тот не представлял ему никакой угрозы. – Ты думаешь, что МНЕ нужна твоя защита? Или защита твоих солдатиков?
– А я бы не был так категоричен. У меня в штате пополнение между прочим, – отметил Ким хвастливо. – Для повышения уровня безопасности город передал под моё управление полсотни ратников! – Идова буквально раздирала гордость, хотя передача «Зевсу» чего-то государством могла удивить лишь полного идиота.
«Никто же не удивляется, когда одна рука перекладывает что-то в ладонь другой? Обе принадлежат одному телу».
– Поздравляю! – наигранно ответил Промченко. – Ты похвалиться пришёл?
– В принципе, да, – Ким вытащил из кармана портсигар и закурил. – И напомнить тебе, что ты не одинок, Фёдор. Либо я, либо мои парни, будем за тобой присматривать, так что не беспокойся.
– Теперь я абсолютно спокоен, спасибо. Я могу идти?
– Жалко мне тебя, Фёдор, вот и хочу помочь, – Идов попытался изобразить сочувствие, но вместо этого получилась очередная гримаса усмешки. Он полез во внутренний карман пальто и достал портмоне. – Смотри, Промченко. Вот ради чего стоит жить!
За несколькими новенькими купюрами пряталось аккуратное семейное фото. Ким держал на руках двух мальчишек-близнецов, прекрасных детишек с широченными улыбками. Чуть сбоку стояла его жена, чьё лицо уже не было таким счастливым, как у прочих.
– Сколько им? – Промченко не без любопытства разглядел фото.
– Шесть, в следующем году в школу, – гордо заявил Ким. – Понимаешь? А для чего ты живёшь, Фёдор? Чтобы копаться в жизнях мертвецов? Чтобы жить прошлым? Хотя, на кого тебе было равняться? На конченого отца или на безумную мамашу, что выбрала жизнь с таким уродом?
Промченко вспыхнул яростью. Одной рукой он схватил Идова за горло, а другой, так быстро что едва ли кто мог это увидеть, залез ему под пальто, нащупал и достал из кобуры за спиной пистолет и приставил тому к животу, сняв с предохранителя. Ким задышал прерывисто и нервно.
– А ты детишкам рассказываешь, что трахаешь всё, что под руку попадётся? Как берёшь женщину силой, выбрасывая всю злость и неудовлетворённость, ведь жена то уже давно на даёт, – Фёдор звучал как змея, угрожая всем вокруг своим шипением. Краем глаза он заметил, как из соседних машин повыскакивали несколько грузных детин из банды Идова. – Я живу затем, чтобы такие как ты ночами спали с одним глазом настороже. Ты – никто и звать тебя никак, Идов. Засунь своё беспокойство куда подальше, да держись от меня и тех, кто мне близок, на расстоянии, иначе я приду за тобой.
– Псих, отпусти меня – у тебя будут проблемы! – пропищал Ким, после чего Фёдор отпустил его тот зашёлся кашлем.
– Саволову будешь жаловаться? Удачи, но он не тронет меня, ведь я, в отличие от тебя, ничтожества, по-настоящему полезен. И отца моего, хоть он и был психом, тут до сих пор уважают.
– Я найду на тебя управу, Промченко, – Ким, пятясь назад, отошёл к машине, где его встретили ручные громилы и усадили внутрь.
«Зря я дал волю эмоциям. Надо было просто стерпеть и всё. Теперь он будет копать под меня пуще прежнего. Значит нужно лечь на дно? Или действовать первому?».
Фёдор забрался внутрь квадролёта и улетел домой.
Глава третья
Дома, однако, Фёдор пробыл всего пару часов. Ходя из угла в угол, он никак не мог сосредоточиться на работе. Промченко упорно отказывался признавать своё одиночество проблемой и пытался бороться с ним самостоятельно, хотя в душе понимал, что крайне зависим от людей.
Квартира его пустовала, от компьютеров хотелось блевать, а тишина давила ему на уши так, словно он медленно опускался на океанское дно. Рука нащупала телефон в кармане. Достав его, Промченко долго смотрел на яркий экран, слегка прищурив глаза. Взглядом он пробежался по списку контактов. Тяжело выдохнув, он в итоге остановился на одном из них, быстро написал какое-то сообщение и поспешил на выход, накинув куртку на плечи. По пути к двери он зарылся в ящик комода, достал оттуда небольшую бархатную коробочку и закинул в карман.
Квадролёт он взять не мог – светить служебным транспортом средь дня было глупостью. Тем более, Идов мог быть где угодно, «пасти» квартиру и все перемещения Феди. Поэтому ноги понесли его к лифту, который гирей рухнул вниз, на парковку. Распахнув дверь своего Макларена, он завалился внутрь и вжал педаль газа в пол, отчего машина взревела диким зверем и поспешила в объятья снегопада, накрывшего город в преддверии сумерек.
Машина Промченко не была самой обычной на свете, а досталась ему от отца, который втихаря мастерил для себя идеальный транспорт для скрытного передвижения. Он был верен боссу, но ценил границы личного пространства. Автомобиль был предельно простым и практически лишённым всей электроники, обладая древним по меркам 2032 года бензиновым двигателем – небывалая дикость. Выследить движения стремительного зверя можно было лишь по сигналу «счётчика» на запястье, которого раньше не было и в помине.
Людям говорили, конечно же, что маленький борец с одиночеством на их руке не обладает системой слежения, но в это не верил никто с самого начала их внедрения. Многие просто согласились с тем, чтобы за ними «присматривали». Больше уверенности в том, что если у тебя начнёт «ехать крыша», то это заметят и тебя спасут. Нет ничего более нам свойственного, чем найти того, на кого можно скинуть ответственность.
Проспекты и улицы, по которым проносился автомобиль, жили своей скромной зимней жизнью. Где-то на остановках люди ждали свои автобусы и трамваи, высоко над их головами мелькали цветные полосы квадролётов, спешащих по своим делам. Пешеходы представляли собой особо любопытное зрелище, каждый раз приковывая к себе взгляд Промченко.
Только его интересовали не люди вовсе, а те, кто их сопровождал. Возле каждого человека весело виляя хвостиком бежал верный питомец – маленькая собачка или огромный пёс, а может даже два или три. У кого-то на плече сидел мохнатый кот, а кто-то шёл один, но явно торопился домой – там уже заждались прочие зверюшки. Люди боятся одиночества, но не меньше этого – подобных себе, так легко склонных к предательству. А преданность животного неоспорима и несомненна.
«Если и был у „инцидента“ положительный исход, то это он – бездомные животные исчезли как вид, разойдясь по рукам одичавших людей как горячие пирожки. Может быть, оно того стоило? Бедные зверюшки, прежде умиравшие голодной и холодной смертью на улице и под колёсами машин, наконец-то обрели счастье – они заслужили» – задумался Промченко, провожая взглядом хвостатых друзей, воображая, что когда-нибудь тоже решится на подобный поступок.
Наступала тьма и линии зданий окрашивались неоном, зазывая люд в объятья закрытой ночной жизни.
Возле одного из таких зданий Промченко и остановил машину. В дверях появился мальчишка лет пятнадцати, что подбежал к нему и на лету поймал ключи. Спустя минуту он отогнал Макларен на подземную стоянку. Фёдор тем временем последовал притяжению красных неоновых линий и прошёл внутрь.
Просторный холл, обставленный в стиле классической оперы, с круглым столом по центру. За ним стояла высокая и необычайно стройная девушка, что уже обнажила белоснежные зубы в самой приветливой из всех улыбок на планете.
– Фёдор, вы-таки прописались у нас! – обволакивающий голос, словно шелковая ткань. – Очень приятно видеть, что вам тут нравится.
– В такое тяжелое время трудно устоять перед возможностью провести вечер в хорошей компании. Мир сходит с ума, знаете ли, нужно стараться держаться вместе, – изрёк Промченко, сняв перчатки и куртку, которые у него принял подошедший из боковой комнаты лакей в белой рубашке и розовой жилетке. Фёдор пожал тому руку, как старому другу.
– Ну вы как всегда, покоряете нас своим умом и мудростью, – рассмеялась девушка. – Вы, как я подозреваю, хотите «навестить» Веру? – она делала нескрываемые акценты на некоторых словах, слегка подмигивая гостю.
– Вы абсолютно правы, Марго, – слегка смутившись ответил Промченко. Доброжелательность местного окружения создавала ощущение буквально домашнего комфорта и спокойствия, как будто находишься в семейном кругу, но Фёдор не терял мысль, что он тут всего лишь «клиент», хоть и очень прибыльный и уважаемый.
– Саша проводит вас, хорошего вечера! – Промченко учтиво кивнул на слова местной хозяйки и последовал за знакомым лакеем. Мужчины обошли стол и двинулись к массивным лифтам, что прошивали тридцатиэтажное здание насквозь. «Второй дом» – гласила вывеска над рядом металлических дверей. Промченко усмехнулся, в очередной раз оценив иронию.
Фёдор замечательно помнил, что тут было прежде и как «Второй дом» стал таковым. Еще с десяток лет назад весь этот район был настоящим «гадюшником», пристанищем бандитов и прочих нежелательных элементов. «Он, в принципе, таким и остался. Лишь ремонт сделали да переоделись в костюмы цветастые» – мужчины зашли в лифт. После «инцидента Бейкера» местная элита мигом сообразила, что на этом можно нажиться, и переквалифицировала свою полуподпольную контору под объект городской и государственной значимости. «Организация социальной реабилитации и адаптации граждан, пострадавших от последствий инцидента и синдрома Вертера» – так официально назывался «Второй дом», когда им выдали грант. Средь простых людей он назывался по-старому – бордель.
Двери лифта распахнулись и открыли взору просторный коридор, обитый бордовой тканью. Словно ветки у дерева, в стороны расходились десятки комнат. Из некоторых доносились те звуки, которых ожидаешь от подобного места, но где-то люди просто смотрели фильм, болтали за бутылкой крепкого алкоголя или горланили песни в караоке. Когда одиночество стало самой распространённой болезнью в мире, люди осознали, что разговор или общее дело в компании другого человека возвращают желание жить заметно сильнее, чем секс.
По коридору навстречу мужчинам шла девушка, на лице её сияла искренняя чистая улыбка. На вид ей было лет двадцать пять, но в глазах читалась некая глубина, обычно присущая тем, кто прошёл через очень многое в жизни. Она подошла к Фёдору и взяла его под руку.
– Саша, дальше я сама справлюсь, – Вера одарила лакея пронзительной улыбкой, взяла Федю под руку и повела гостя в крайнюю комнату, самую большую из всех на этаже.
Лишь войдя внутрь, девушка набросилась на Промченко и одарила его таким страстным поцелуем, что стены должны были покраснеть. Стены обычного дома, а не «Второго», само собой. Фёдор ответил взаимностью, поднял Веру на руки и потащил в сторону огромной кровати по центру. Одежда полетела в разные стороны, обнажив любовников друг другу. Мужчина покрывал тело девушки поцелуями, а та ногтями расписывала ему спину, оставляя кроваво-красные полосы. Фёдору это доставляло неимоверное удовольствие. Контроль над собой и животным нутром был важен для Фёдора, но сейчас он отбросил его прочь. Звериные инстинкты древности возымели над ним власть.
***
Пара лежала в кровати, нежась под неоновым светом, льющимся из распахнутого окна. Холод, что приносил ветер, бодрил и освежал мысли. Вера лежала на боку, закинув ногу на Промченко, и водила рукой по щетине любовника. Фёдор задумчиво курил сигарету, распространяя по комнате приятный вишнёвый аромат. В очередной раз затянувшись, он собрался с мыслями и обратился к девушке.
– Переезжай ко мне, – от этих слов глаза девушки округлились. В этот же момент Промченко потянулся к карману куртки, валявшейся бесформенной кучей на полу, и достал аккуратный бархатный короб бордового цвета. Фёдор распахнул его – внутри оказалась потрясающей красоты подвеска: на изящной цепочке висел кулон из золота высочайшей пробы, походивший на язык пламени, внутри которого ярким светом пылал гигантский кусок янтаря. Вера ошеломлённо следила за тем, как Промченко подвинулся к ней надел украшение на шею. Кулон выглядел потрясающе на кремового цвета коже.
– Боже мой, Федя, как красиво! – девушка вскочила с кровати по побежала к зеркалу. В полутьме Промченко любовался изящными линиями её обнажённого тела. Сердце в его груди безумно стучало от широченной улыбки на лице Веры. Ему нравилось дарить подарки и радость близким людям.
– Это мамы … Она очень любила этот кулон, – Фёдор говорил с долгими паузами, подбирая слова и сглатывая слюну. – Ты достойна носить его.
– К чему ты клонишь, Федь? – спросила Вера подозрительно, когда с глаз спала пелена восторга.
– Будь со мной, переезжай ко мне, бросай всё это … дело, – Промченко брезгливо осмотрел комнату, на что девушка отреагировала язвительной усмешкой.
– Почему ты замялся? Промченко, называй всё своими словами. Ты хотел сказать: «Вера, переезжай ко мне, я спасу тебя из этого борделя, и ты перестанешь быть шлюхой!» – девушка артистично закатила глаза и рассмеялась. – Ну допустим, я соглашусь. Ты на какие шиши решил это осуществить? Выкупить мои услуги на долгое время вдобавок с внесением в список «близких» в «счётчике» – дорогое удовольствие!
– Я подумал, что тебе было бы лучше уйти с работы. Жила бы у меня и всё, ни в чём себе не отказывала бы, – с каждым словом Промченко девушка менялась в лице, сменяя улыбку на гримасу отвращения. – Мне показалось, что мы достаточно близки для такого шага. А мне как раз повезло и попалась непыльная работа, которая через две недели обернётся очень хорошими деньгами!
– Федя, а с чего ты решил, что я хочу уйти с работы? С чего ты решил, что меня устроит жизнь обычной содержанки?
– Ну почему ты сразу выворачиваешь вопрос в эту сторону?
– Потому что, Промченко, расскажу тебе по секрету – тут тебе не война и ты не можешь заявляться куда-угодно и брать то, что тебе заблагорассудится! Ты меня за питомца принимаешь? Поманил девушку домом и деньгами, и вот она уже у твоих ног, так?
– Так нам будет лучше!
– Тебе будет лучше, если говорить напрямую! А мне что прикажешь делать? Сидеть дома и ждать, пока вернётся мой герой? – девушка показала пальцами кавычки. – Я помогаю людям, мне это нравится.
– Да как такое может вообще нравиться? Ты же … ты же ведь …
– Шлюха? – Фёдор закивал в отрицании, но Вера ничего уже не видела и не слышала. – Я не шлюха, Федя. Я – социальный работник. Ты думаешь, ко мне люди приходят сюда только потрахаться?
– Это не меняет того, что ты торгуешь собой!
– И я получаю от этого кайф! Когда ко мне приходит мужик лет шестидесяти и просто плачет в моих объятьях несколько часов напролёт, а потом встаёт и его красные глаза светятся облегчением и улыбкой – я счастлива, что он скинул балласт и готов прожить еще один день. Когда девчушка приходит, просто поваляться в кровати, посмотреть сопливую мелодраму и пообсуждать парней – я уверена, что сделала всё возможное, чтобы она в эту ночь не залезла в петлю.
– Я знаю, что это такое. Я потерял родителей …
– Родителей он потерял, поглядите-ка! – вскрикнула Вера. – А я сестёр трёх схоронила! Старших, которые за мной, соплёй шестнадцатилетней, присматривать должны были, чтобы глупостей в жизни не наделала, – в уголках её глаз собрались слёзы. – Так что помолчи, страдалец. Давай-ка лучше вещи собирай и уходи, Промченко. Я не хочу тебя видеть.
– Вера, я ведь не просто так всё это тебе сказал и предложил. Я думал … что ты любишь меня.
– Федя, а ты? Ты меня любишь? – девушка широко раскрыла глаза и начала подступать к Промченко.
– Конечно люблю, а как же? Мне без тебя плохо, я каждый день хочу к тебе, спешу к тебе! – голос его начал хрипеть и срываться.
– Не смеши меня, – Вера одарила мужчину язвительной улыбкой. – Ты любишь только себя. Тебе нужен домой питомец, что будет тебя ждать и встречать, виляя хвостом. Жалеть – когда тебе плохо, хвалить – когда ты молодец, и всячески ублажать. И сейчас ты изворачиваешься, чтобы добиться желаемого, выдавая это за любовь. Но как добьёшься – мигом забудешь.
– Ты неправа. Я слаб, пускай, но я никому не желаю зла.
– Да я и не говорила, что ты злой. Промченко, ты – хороший человек, правда. Но это не любовь, это – фикция. Прекрати выдавать желаемое за действительное.
– И что мне прикажешь делать? Пойти домой и вынести себе мозги? – голос Промченко дрожал.
– Ты этого не сделаешь никогда. Ты боишься смерти, – Вера тепло улыбнулась. – Знаю я твои заморочки, Федя. Прикипела тоже за всё это время. Иди домой, ложись спать, а с утра принимайся за свою эту «непыльную» работу.
Вера одевалась, когда у неё зазвонил телефон. Ответив, она принялась слушать долгую тираду на другом конце провода, изредка покачивая головой и бросая неспокойные взгляды на Фёдора. Сам он не обратил на девушку внимания, занятый натягиванием штанов и кофты.
– Да-да, конечно, я поняла. Сейчас передам, – Вера убрала телефон и зависла в молчании на некоторое время.
– Что-то случилось? Тебе помочь? – Федя по-доброму посмотрел девушке в глаза, надеясь на положительный ответ. Но ситуация оказалась обратной.
– Федя, тут такая ситуация. Марго позвонили из «Зевса», сам главный начальник лично, – Вера на секунду устремила взгляд вверх. – Все твои денежные счета закрыты. Мы больше не можем тебя принимать у нас.
Лицо Промченко побагровело от злобы. В ярости он выхватил телефон, пробежался по списку контактов и что есть силы вдарил по фамилии «Саволов».
Долгие гудки. Не ответа.
Трясущиеся пальцы вновь ткнули в имя начальника на экране.
Долгие гудки. Не ответа.
Лишь на третий раз тишина обернулась язвительным голосом Виктора Робертовича.
– Слушаю тебя, Промченко. Чем обязан в столь поздний час? – Саволов вёл себя так, будто удивлён звонку.
– Какого чёрта произошло с моими счетами? Почему вы их заблокировали?!
– Да? Как странно! Такое могло случиться лишь в том случае, если бы ты стал бы отлынивать от работы и покинул свой дом. Неужели ты меня ослушался?
– Я для тебя, что, вещь какая-то?! – Промченко окончательно перешёл на личности, не контролируя себя.
– Да, Федя, да! Ты – моя вещь. Если я тебе сказал, что ты будешь пахать двадцать четыре часа в сутки не поднимая задницы со стула – значит так и будет! – Промченко заметно остыл после этих слов. – Молчишь? Значит я прав. А теперь собирай свои манатки и прочь из этого притона. Приступай к работе! У тебя две недели и один день ты уже потерял.
Связь оборвалась, и Фёдор бессильно опустил руки, сгорбившись как обиженный ребёнок. Вера, подошла к нему, погладила по руке и лишь молча повела плечами. Дверь распахнулась и на пороге возникла пара рослых мужчин, что явились сюда по душу Промченко. Без денег он уже не был самым желанным гостем во «Втором доме». Федя хмыкнул, взъерошил волосы и пошёл на выход. На прощание он легонько чмокнул Веру в щёку. Инстинктивно он потянулся к кулону на её шее, но остановил руку на полпути и двинулся прочь, лишь бросив через плечо:
– Это за сегодня.
Глава четвёртая
Неделя была ужасно тягучей и долгой. Каждый день обращался истинным мучением для Промченко. Работая на одном месте по восемь часов подряд, он порой вскакивал с кресла и начинал молотить воздух трясущимися кулаками. Затем, обзванивая всех возможных друзей и получая вежливые отказы на предложение приехать к нему, Фёдор беспомощно откидывался в кресло, выпивал бокал ледяного виски, с хрустом, до боли в зубах и дёснах, разжёвывал лёд и возвращался на место.
Лишь к вечеру пятого дня Фёдор смог с облегчением откинуться в кресле, взирая на запуск первого готового алгоритма. Бегающие в окнах цифры сообщали о передаче огромных объёмов информации на серверы компании, где их обрабатывали при помощи бОльших мощностей, чем имевшийся у Промченко тройной компьютер.
Мужчина развёл затёкшими руками, отведя в стороны дуговые мониторы, что окружили его со всех сторон, заключив в подобие неполной сферы. На экранах был запущен видеоряд заснеженной деревни – добрая метель раскидывала почти невесомую манку с крыш домов, что дымящимися трубами и оранжевыми глазками-окнами походили на огромных домовых. Укрывшись белым одеялом, они, убаюканные красивой фортепианной музыкой, мирно посапывали средь глуши.
Рабочий стол был усеян кружками с засохшими кофейными пятнами на дне. Схватив их в охапку, Фёдор пошёл на кухню. Его жилище располагалось на самой вершине микро-высотки – в здании было всего 40 этажей и оно могло показаться карликом, если бы стояло рядом с небоскрёбами центра. Но здесь, в жилых районах, ценили простор и вид. Огромный дом был в форме гигантского красно-коричневого кирпича, с небольшой шапочкой из пентхаусов. Здесь располагались самые дорогие квартиры, с выходом на крышу и личной стоянкой для квадролётов.
Весь дом, словно огромный медведь в спячке, приютился под снежным покровом.
Ручка на окне щелкнула и, прикрывшись халатом поверх шорт и майки, Фёдор вышел на крышу. Ветер проникал острыми иглами внутрь тела, игнорируя махровую ткань. Ноги в тапочках утопали в наваленном снеге, отчего мужчина старался идти почти на цыпочках. Было холодно – именно то, что нужно после пяти безвылазных рабочих дней.
На стенах соседних строений уже сияли праздничные неоновые огни и вывески. Стеклянным коридором спускались они вниз по широкой улице, доходя до парка и леса, что шёл с ним бок о бок. Деревья тоже светились праздничным настроением, развлекая гуляк и людей на катке. С него доносилась весёлая музыка.
В кармашке халата загудел звонком телефон. Фёдор щёлкнул по наушнику в ухе.
– Федь, привет, – в динамике зазвучал голос подруги. – Как у тебя дела? Совсем пропал…
– Поля, привет! – Фёдор со стыдом осознал, что совсем забыл про свою лучшую подругу. – Рад тебя слышать. Да, что-то совсем закопался в работе. Виктор Робертович поручил закончить за две недели – вот, стараюсь успеть, – Промченко поплотнее укутался в халат, покачиваясь из стороны в сторону, будто в ритм музыке.
– На шею он тебе сел, – голос девушки казался раздражённым. – Ты у меня в отделе работаешь, как-никак. Или забыл?
– Я не забыл. Прости, Полин … сама ведь понимаешь, – Фёдор стеснительно переминался с ноги на ногу, – денежка сама себя не заработает. Порой стыдно перед вами, что мне ради отпуска в долги приходится лезть.
– A ты бы квартиру поменьше взял, у тебя и денег больше оставалось бы, – Полина отвлеклась на шум позади, закрыв телефон рукой. – Тебе привет от Игоря и Веры.
– Дядь Федь, здрасьте! – в ухе прозвенел детский голос.
– Привет, Верочка! – также громко ответил мужчина и рассмеялся.
– Бегите-бегите отсюда, дайте поговорить, – через пару секунд шум в телефонной трубке успокоился.
– Квартиру менять не буду, Полин. Ты сама всё замечательно понимаешь. Это наследство – всё, что осталось от семьи.
– Ладно, как знаешь. Ты мужик взрослый, умный – сам решишь, что для тебя лучше, a что нет. Но с Робертовичем осторожнее – скользкий он тип, – последнюю фразу девушка произнесла шёпотом.
– Я за себя постоять умею, – Фёдор прошёл внутрь дома, кинув прочь мокрые тапочки.
– Мы с Игорем хотим мотнуть в горы на праздники – поедешь с нами?
– A Верочку на кого оставите?
– С ней уже всё решено – посидит пару недель у бабушки. Ничего страшного не произойдёт, – Полина довольно ухмыльнулась.
– Я в деле! – ответил Промченко. – Но, чур, в этот раз, я плачу за себя сам – никаких долгов!
– Как пожелаешь – можешь и за нас вкинуть. Тебе босс, наверное, горы золотые пообещал уже?
– Может и не горы, но на хорошую жизнь хватит, – мужчина вновь вернулся на рабочее место, спрятавшись за экранами. – Мне уже осточертело так жить – в долгах, как в шелках!
– Я уже тысячу раз тебе говорила, как можно решить эту проблему! – голос Полины звучал так, будто принадлежал строгой школьной учительнице, решившей отчитать юного сорванца.
– Продавать ничего не буду, я же говорил …
– Тогда разберись уже со своими штрафами! Пойди на улицу, прогуляйся, посиди в кафе, потанцуй в клубе и заведи себе еще друзей да девушку! – на фоне было слышно, как женщина перешла из одной комнаты в другую и закрыла дверь. – Какого хера ты это терпишь? Сколько у тебя людей в списке близких?
– Ну, дай-ка я проверю, вдруг что изменилось, – ехидно добавил Промченко и потряс левой рукой, отчего экран на его «счётчике» загорелся. Отложив телефон прочь, тот провёл несколько раз по экрану устройства и нашёл желанный «список». – A, нет, всё также, как и было прежде. Три имени: твоё, Игоря и Верочки.
– И ты считаешь это нормой?
– Меня вполне устраивает, что мой список «близких» ограничивается лишь по-настоящему родными мне людьми! – Фёдор слегка повысил голос, упрямо настаивая на своей правоте, хотя внутри он понимал, что врёт сам себе – случай с Верой был еще совсем свеж в памяти. – Никакого дурня-коллегу или зануду-соседа я туда добавлять не буду.
– Упрямый баран. Дотянул бы хотя бы до пяти имён, штрафовали бы меньше. Пойми, Федя – такое время, людям нужны друзья!
– И они у меня есть! A делать хоть что-то через силу я не привык … такая уж у меня натура.
– Порой надо применять в речи такое слово как «надо», – Полина тяжело выдохнула. – Ты ж пойми, я о тебе переживаю. Я не поругать тебя хочу – помочь.
– Знаю, знаю. Друг я, конечно, не подарок … но, буду стараться, и становиться лучше. Окей?
– Окей, – с облегчением сказала Полина.
– Ладно, пойду трудиться. Созвонимся позже. Пока-пока.
– До встречи, Федя, – звонок закончился.
Промченко поднял руки к потолку и начал медленно опускать, постепенно вытесняя весь кислород из лёгких. Окончательно успокоив себя, он продолжил работу.
Компьютеры «пыхтели» за работой, передавая информацию своим старшим братьям в компании. Экран был забит окнами разных приложений и оповещений. Взмахнув руками, Фёдор раскидал вкладки на боковые мониторы и с любопытством открыл главную страничку поглощённой социальной сети. Её серверы всё еще работали, но наверху уже красовалась предупреждающая надпись:
«Обслуживание сайта прекратится 25 декабря – ваши данные будут доступны по новому адресу … »
Перенос данных шёл по плану – Промченко способствовал успешному трансферу аккаунтов из одной сети в другую, чтобы пользователи не чувствовали дискомфорта и приносили деньги новому хозяину.
Новость о поглощении одной компании другой разлетелась быстро и на босса «ZEWS inc.» тотчас посыпались десятки рекламных, и не только, предложений. На рынке образовывался монополист. Все хотели получить его расположение, в том числе и государство, делая заказ на данные определённых людей. Предыдущие хозяева были крайне несговорчивыми, поэтому слияние интересовало нужных людей. В итоге оно случилось и все остались довольны. Эти заказы устраивали далеко не всех в компании, в том числе и Промченко, но они всё равно выполнялись, хотя не обходилось и без сливов, ответственных за которые находили весьма редко.
На плечах Фёдора была другая задача, как раз та, за которую его невзлюбили коллеги. Он был самым лучшим, а скорее и вовсе единственным специалистам по мёртвым. Словно жук-могильщик Промченко впивался в «тела» мёртвых аккаунтов. В большинстве случаев это были те, кто покончил с собой во время «инцидента». Создавая нейросеть, которая воспроизводила примерное поведение умершего человека, Промченко давал «Зевсу» и лично Саволову огромную прибыль. Тысячи людей в наивных иллюзиях покупали говорящую с экрана картинку своего родственника или просто близкого человека, что действовала лишь в соответствии с написанными для неё скриптами и была неспособна на что-либо вне заданного курса. Тяжелые времена рождали своих героев и злодеев.
Фёдор продолжал смотреть на главную страничку. Почесав голову, Промченко решил тряхнуть стариной и щёлкнул по окну входа – свой старый логин он вспомнил, a вот пароль уже совсем выветрился из головы. Сбросив его и создав новый, перед мужчиной открылась не просто страница социальной сети, a ностальгическое окно в прошлое.
На него взирал аватар с его изображением – только моложе. Прокрутив страницу вниз, он нашёл последнюю запись, что была сделана более десяти лет назад. В поисковой строке, где после адреса сети должен был идти номер его аккаунта, стоял знакомый ему по молодым годам никнейм – PromTeo.
С первой частью всё понятно – Промченко, a вторая часть означала Теодор.
При виде никнейма у Феди перехватило дыхание. Он зашёл в настройки и мгновенно стёр старое имя, заменив нейтральным «Promchenko».
«Надо подчищать за собой хвосты» – подумал он про себя.
Отогнав гнетущие мысли, он вернулся к изучению странички.
«Теодор! Ха-ха! И чем меня тогда Фёдор не устраивал?» – сказал он и усмехнулся. «Чем ты юнее, тем чаще находишь проблемы в мелочах. Оказалось, что в мире взрослых всем начхать, как тебя зовут, и строить из себя Теодора было уже бесполезно».
Федин взгляд обратился к списку друзей – он был заметно меньше, чем во время их последней встречи. Многие профили, также как и Промченко, застыли в молодости своих лет, брошенные хозяевами; многие вовсе его удалили, отписавшись от «мёртвой» страницы; но некоторые, не более пяти человек, были всё еще онлайн.
«Интересно – удивятся или уже и вовсе забыли, кто я такой?»
Приблизив к себе экран, Фёдор водил по нему пальцем, пролистывая изображения старых знакомых. На некоторых страничках он останавливался подольше, чтобы посмотреть фотографии, a, порой, даже находил себя, натыкаясь на аккаунты одноклассников.
Одна из таких страниц приковала взгляд Промченко к себе. Прямо ему в глаза, как могло показаться, смотрела девушка лет двадцати. Длинные каштановые волосы, синее платье в пол и небольшой клатч в руках. Счастливая улыбка сияла на её лице, равно как и на лице парня, стоявшего рядом с ней и державшего руку на её талии. За огромными квадратными очками и ниспадающими на лоб чёрными волосами на Фёдора смотрел он сам, только на двадцать лет моложе. Едва окончивший школу и поступивший в университет, он обнимал свою девушку.
Дыхание Промченко стало прерывистым, a к горлу подступил тяжелый ком.
«Виктория Маркова» – гласила вершина странички.
Пролистав вниз, Фёдор впился глазами в записи, оставленные девушкой. Музыка, сериалы, ссылки на учебные материалы, пара репостов подруг и фотография горящей свечи, что мерцала в конце ленты. Под ней были десятки сочувствующих комментариев.
«Я уже и забыл, что столько времени прошло … » – в голове роились мысли, что мутили воду старой жизни и поднимали со дна ил воспоминаний. Вика умерла от рака – всего полтора года оказалось достаточно, чтобы болезнь иссушила молодую энергичную девушку и свела её в могилу.
Пощёлкав по странице, Фёдор наткнулся на вкладку «сообщения». Каждое движение давалось ему так тяжело, словно он был под водой, но какая-то неведомая сила тащила его вперёд.
«Люблю тебя. Скоро приеду. Всё будет хорошо» – последнее сообщение было датировано 7-мым апреля 2012 года.
Слёзы покатились из глаз мужчины, a руки обхватили голову. Пальцы растворились в волосах, впившись ногтями в кожу. Влага застлала взор, отчего всё вокруг стало двоиться и расплываться десятками копий. С экрана на мужчину смотрела девушка, что застыла в своей красоте навечно. Рядом с ней, аккуратно разложенные по вкладкам приложения, лежали её мемуары и переписки.
Голос Вики вновь зазвучал в ушах Феди, когда он запустил их старые видео и голосовые сообщения. Она казалась ему такой живой и настоящей, отсутствуя, по сути.
«Смерть в сети невозможна»
Промченко, заметался на своём месте, озарённый внезапной идеей. Она казалась ему безумной, святотатственной, греховной, но столь притягательной. Искушение было сильнее. Одиночество съедало его изнутри, словно личинки гнойную плоть. Он поднёс ко рту стойку с микрофоном и нажал на кнопку записи.
«Ни один человек, что оставил след в сети, не способен исчезнуть из мировой памяти» – пальцы Феди бегали по клавиатуре, иногда заскакивая на экран и открывая окна с программным обеспечением. Голос его дрожал от волнения, но он должен был записать всё, что пришло ему в голову.
«Каждое сообщение, каждая запись, мысль, репост или обычный клик – всё это часть гигантского мемориала, что оставляет после себя человек в глобальной сети. У каждого из нас есть памятник, что отливается из его слов и дел. У кого-то он только в процессе, как у меня, a у кого-то был окончен еще двадцать лет назад» – фото со странички Вики смотрело на Промченко с бокового экрана, сияя извечной улыбкой.
Работа кипела. Фёдор продолжал диктовать, щелкая пальцами по клавишам. Иногда он брал в руки особый дизайн-стилус, делая зарисовки прямо на экране. Они со временем превратились в трёхмерную модель девушки. Еще через несколько движений руками, она начала приобретать внешность Виктории – Фёдор откинулся в кресле, наблюдая за тем, как свеженькая нейросеть принялась собирать знакомый ему образ.
Спустя несколько секунд, мужчина перекинулся к левому экрану, на котором высветились интерьерные пресеты. Одним из сайд-проектов Фёдора было проектирование комнат для виртуальной реальности. Вскоре, он нашёл подходящий вариант – взгляд его уставился на скамейку возле деревенского дома. Две ножки и лакированная «крышка» тёмного насыщенного цвета, что приютились у поросшего мхом штакетника под сенью цветущей яблони.
Промченко создал этот пресет под влиянием детских и юношеских лет, проведённых в доме прабабушки – оттого он и казался таким достоверным. Мигающее окно справа просигналило об окончании генерации образа девушки. Пара лишних движений, и экраны перед Фёдором объединились единым изображением. На скамейке сидела Вика – именно та Вика, которой едва исполнилось двадцать. Какой он осталась в памяти Феди навечно.
Смиряя дрожь в руках, Промченко потянулся к шлему виртуальной реальности, но внезапно застыл, словно окаменел.
«Мы ведь любили друг друга … мы ведь любили друг друга?» – его внутренняя неуверенность передалась вовне, заставив Федю задрожать, словно уличный мороз проник внутрь квартиры. Промченко вскочил и подбежал к холодильнику, чтобы достать виски. Однако, лишь хладная бутыль оказалась в его руках, она мигом рухнула на пол, разлетевшись десятками осколков. Сначала Фёдор взревел, словно разъярённый медведь и опрокинул на пол всё, что попалось под руку. Через несколько мгновений ярость сменилась внутренним горем и он, рухнув на мокрый пол и не обратив внимания на стекло, разрыдался. Соседи, если бы они его слышали, могли подумать, что в соседней квартире хозяева забыли своего пса, и были бы недалеки от правды.
«Господи, да за что мне такое мученье то?!» – слышались еле разборчивые слова сквозь всхлипы и хрип. «Чем я заслужил такое? Чем? Чтобы так надо мной издевались?!» – Промченко бил кулаком по полу. Осколки впивались в кожу, но он не чувствовал. Затем он бессильно завалился на бок и, будто бы уснул. Редкие всхлипы оглашали комнату.
Вдруг его глаза широко распахнулись. Фёдора осенила идея. Одна из тех, что стала водой для усталого путника средь пустыни. У него в голове возникло решение. Оно ему не нравилось, но отказываться он не собирался. «Она ведь в любом случае умерла … а я еще жив. Живые важнее».
Быстро перебинтовав израненные руки, Промченко вернулся на рабочее место, где по ту сторону экрана заждалась одинокая девушка, ошарашенно смотревшая по сторонам. Фёдор открыл несколько окон с цифровыми показателями, похожими на параметры персонажа из ролевой игры. Пару ползунков он выкрутил вверх, задав максимальное значение. Попутно Промченко продолжил наговаривать мысли в диктофон.
«После долгих раздумий я решил поступить правильно и взять на рассмотрение жизненный опыт исследуемого объекта. К моменту смерти Виктория находилась в романтических отношениях с Фёдором Промченко, то есть со мной и, вероятно, испытывала любовь. Это чувство невозможно объяснить с научной точки зрения или засунуть его в рамки кода, но можно попытаться сымитировать, чтобы образ получился максимально аутентичным. Этим я сейчас и займусь, установив в создаваемый образ необходимые паттерны поведения и сценарии …».
Оборвав запись на полуслове, Промченко схватил шлем и нацепил его на голову. Как только Фёдор взял в руки контроллеры, перед его глазами возникла сгенерированная им деревушка из детства. Мужчина осмотрелся вокруг и сделал несколько шагов вперёд – созданная комната работала исправно и казалась реальной на все сто процентов.
Под тенью дерева сидела девушка в лёгком голубом сарафане, смотря на него удивлёнными глазами.
– Вика? – собственный голос показался мужчине совсем незнакомым.
– Кто вы? И где я? – ошарашенная девушка смотрела по сторонам, бросая взгляд то на дом, то на дорогу слева, то на стоявшего перед ней мужчину.
– Это я, Федя. Ты не узнаёшь меня? – мужчина был шокирован не меньше, чем сидевшая перед ним Вика. Она казалась слишком реальной для человека, умершего двадцать лет назад.
«Она – это собрание единиц и нулей, разве не так? Как она может со мной говорить?»
– Ты выглядишь странно … – Вика замялась на пару секунд, – будто постарел.
Слёзы текли по лицу Промченко, впитываясь в мягкую глазную прокладку VR-шлема. Направив контроллеры вперёд, он устремился к девушке и сел на скамейку возне неё.
– Так и есть, Вика, так и есть. Тебе всё также двадцать, a мне уже почти сорок один.
– Как такое возможно? Это какая-то шутка? – девушка похлопала большими зелёными глазами.
– Я серьёзно, – Фёдор не мог оторвать глаз от девушки. Он чувствовал внутри себя разгорающийся огонь чего-то давно забытого. – Что ты помнишь? Какое твоё последнее воспоминание?
– У меня сильно болела голова, словно пылая пожаром изнутри. Я была дома, лежала на кровати и ждала тебя – ты тогда написал «Люблю тебя. Скоро приеду. Всё будет хорошо».
Слова их последней с Викой переписки возникли перед его глазами. Девушка процитировала каждое сообщение, что было отправлено ей в тот день.
«Значит, всё работает!»
– Ты меня сейчас послушай внимательно. Это прозвучит нелепо, даже страшно, но пообещай дослушать до конца. Хорошо? – молчаливый кивок был ответом, и Фёдор начал рассказ.
– Твои головные боли – это были лишь ранние признаки заболевания. Тогда, после твоих слов, я поспешил к тебе и остался с тобой до самого конца, – было видно, как тяжело вздымалась грудь девушки, что слушала страшную правду о себе. – Ты умерла от рака головного мозга. Мы знали о болезни, но не думали, что всё случится так скоро. Метастазы разрывали голову изнутри, и после этого счёт шёл уже на дни – всё зависело от того, сколько продержится твоё сердце.
– Это какой-то бред! – девушка вспылила и встала со скамейки. Отбежав в сторону от Фёдора, он повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками.
– Я понимаю, что в это тяжело поверить, – казалось, что эти слова мужчина говорил сам себе. – Но это правда.
«Она ведь ненастоящая! Зачем я перед ней распинаюсь? В чём смысл?»
– Тогда объясни мне – почему же я до сих пор жива? Ты, постарев на двадцать лет, появляешься из ниоткуда, привозишь меня неизвестно куда и утверждаешь, что я умерла от рака! Что за бред! – голос девушки становился всё громче. Она повернулась к Феде и двинулась угрожающей поступью. – Кто вы? И что вам от меня нужно?
От глаз Промченко не скрылось, что её движения стали медленными, будто бы вязкими, непохожими на человеческие.
«Зловещая долина. Мой аппарат не может сделать на сто процентов достоверную модель»
– Послушай меня, Вика. Подумай, вспомни всё, что писала и говорила мне – ответ возникнет сам по себе. Виктория Маркова, моя девушка, которую я любил и люблю до сих пор, скончалась двадцать лет назад.
– A кто же тогда я? – произнесла девушка почти шепотом, раздавленная тяжестью осознания.
– Ты – чудо техники. Образ из прошлого, что был под боком все эти годы. Словно крохотный москит, что увяз в смоле на тысячи лет – тебя лишь нужно было найти, – Фёдор начал ходить кругами вокруг девушки. – Я взял твою страницу в сети и сделал из неё человека. Нейросеть собрала все данные и слепила тот образ, что сейчас стоит передо мной. Технологии способны на нечто подобное уже несколько лет кряду, но чтобы получилось настолько достоверно …
– Я не понимаю, Федя. Мне страшно … – девушка села обратно на скамейку. Движения её стали еще менее естественными и живыми.
Промченко воспылал желанием подойти к девушке и обнять её, но остановился как вкопанный, сделав лишь пару шагов.
«Моих компьютеров не хватает, чтобы генерировать такую мощную симуляцию. И вряд ли у него хватило сил создать полную физическую модель»
Вика, увидев сомнение и страх в глазах Феди, устремилась к нему.
– Не надо! – лишь успел выкрикнуть он, но было уже поздно. Девушка, раскинув руки для объятий, пролетела сквозь него и упала на цифровую траву.
– Что это? Что произошло? – Вика лежала на траве, поправляя смятый сарафан. Изумруды огромных глаз сверлили Прочменко десятками немых вопросов.
– Я всё исправлю и скоро вернусь, – с этими словами Фёдор стянул с головы шлем и горько разрыдался, закрыв лицо руками.
Изображение девушки на экране заслонило собой уведомление о выполнении задачи – первая большая партия данных была обработана и отправлена на серверы компании.
Без лишних раздумий, Фёдор загрузил образ Вики и виртуальной комнаты в облако, подключив мощности компании для своих личных целей. Водрузив шлем на голову, Промченко вернулся в реальность деревенской идиллии. Девушка ждала его там же, где и прежде. Мужчина взял её за руку – теперь она была настоящей и осязаемой для Виктории – и поднёс её к своей груди. Город погружался в сон, но внутри виртуальной комнаты светило солнце, под которым пара сидела до самого утра.
Глава пятая
Солнце, пробиваясь через стекло и шторы, зайчиками бегало по просторной кухне уютной «хрущёвки». На плите варился суп, вот-вот готовый закипеть и убежать за края большой эмалированной кастрюли, украшенной ягодками и цветами.
– Федь, ну прекрати, – хихикая произнесла девушка в летнем голубом платье. – У тебя мама в соседней комнате! А если она зайдёт?
– Мы услышим шаги, – прошептал черноволосый паренёк, покрывая шею и губы девушки поцелуями. – Она лежит, отдыхает и нас не слышит, это точно.
Девушка рассмеялась и взглянула Феде в глаза: глубокие, как море, полные радости, жизни и любви. Она точно знала, ведь в этой глади она видела и себя, с тем же взглядом. Обняв парня и прижав к себе так, чтобы он почувствовал её горячее дыхание на своём лице, она коснулась губами его губ. Так они застыли в моменте, казалось на целую вечность, а может всего на пару минут, что было неважно.
– Я люблю тебя, – произнёс Федя с сердцем таким бешеным, что его бой мог разрушить целое здание. Вика прикусила губу, широко распахнув глаза, в уголках которых собрались росинки слёз.
– А я-то как тебя люблю, Промченко! – девушка прижалась к Фединой груди и просто стояла молча, слушая биение сердца.
– Воркуете, голубки? – пара резко обернулась. В дверях кухни стояла красивая женщина лет сорока. Одета она была в слегка мятый деловой брючный костюм, явно не успев сменить его и сразу рухнув в постель. – Не помешаю вам? Запахи вкусные доносятся, решила вот проверить, чего тут кашеварите.
– Здравствуйте, тёть Лен! – девушка помахала рукой, искренне обрадовавшись маме Феди.
– Привет, Викусь, – женщина игриво подмигнула. – Ну так, чем потчевать будете?
– Да я вот тут суп приготовила! Ничего особенного, но должно быть вкусно! – женщина взяла ложку и зачерпнула прямо из кастрюли.
– Вкуснятина какая! Подай-ка мне тарелку, буду обедать, – тётя Лена мельком глянула на часы над дверным проёмом. – А то через час снова на работу.
Вика подсуетилась, усадила женщину за стол, налила суп, подала пару кусочков чёрного хлеба и сметану, после чего села рядом и упёрлась руками в подбородок, наблюдая за её реакцией.
– Я вот, представляете, пришла, готовлю суп, а Федя меня всё время отвлекает! – игриво пожаловалась Вика, после чего они оба рассмеялись.
– А я так и знала, Викусь! Давно пора уже лентяя одного из квартиры выписать, а тебя к нам подселить, пользы будет больше, – Федя с мамой нарочито сердито переглянулись и надулись друг на друга. Затем её губы расплылись в улыбке, и она продолжила есть. – А вы чего не на учёбе то?
– Мы ушли с пар, у Вики голова разболелась.
– Но сейчас всё хорошо!
– Ну и слава богу, – усмехнулась тётя Лена. – Никуда эта учёба не денется.
Сквозь негромкий разговор все услышали звук поворачивающегося ключа в дверном замке. В коридоре послышались тяжёлые шаги и вскоре перед ними появился усталый мужчина в запылённом костюме, слегка раздражённо окинувший всех взглядом впалых глаз.
– Здравствуйте!
– Привет пап.
Отец семейства впился глазами в Вику, словно бы сканируя её каким-то внутренним устройством.
– Вы чего тут все? – сухо и почти шепотом произнёс он.
– Кушаем, Вика, вот, супчик приготовила! – с улыбкой ответила тётя Лена. – Садись давай, вкусно очень.
Мужчина смотрел на окружающих каким-то отрешённым взглядом, будто не из мира сего. Улыбка на лице его жены пропала, сменившись грустной миной. Взглядом она пробежала по одежде мужа и тяжело выдохнула.
– Садись, Максим, отдохни. Не видим тебя практически.
Вика вскочила и усадила мужчину на своё место, а сама легким движением подлетела к плите и потянулась за тарелкой, чтобы налить суп. Но девушка не успела сделать этого – в её глазах потемнело, и она камнем рухнула на линолеум кухни.
***
– Что с ней? Припадок какой-то? – Елена бежала впереди и открывала двери квартиры, а затем и подъезда перед Фёдором. На руках он нёс Вику, которая никак не приходила в сознание. Она, казалось, слегка открывала рот, что-то произнося, но разобрать это было невозможно, а глаза её были закрыты.
– Какая разница? – отец Феди, шедший позади него, произнёс это жёстко, с металлическими ноками в голосе. – Клади её в машину быстрее, нас уже ждут в больнице. Я поведу.
Хотя вся семья пребывала в состоянии паники, они не могли не заметить, как преобразился отец. Опасность и стресс превращали рядового клерка в натянутую пружину, возвращая к жизни, казалось бы, умершие инстинкты солдата. Прямая спина его и орлиный взгляд вселяли уверенность. Федя улложил Вику на заднем сидении, забрался сам и приподнял голову, поглаживая девушку по волосам. Губы её дёргались в судороге, как и веки. Она пыталась что-то сказать, но слышен был лишь хриплый стон. Машина бешеным зверем сорвалась с места.
Далее, хаос и крики. Старший Промченко тормозит возле больницы и стремительно подлетает к задней двери, куда уже спешат врачи. Федя сидел в прострации, потеряв счёт времени, но хлёсткая пощёчина вернула его в этот мир.
– Живее! Уснул что ль там?! – наорал на него отец и подхватил Вику самостоятельно, положив на носилки. Врачи, несомненно знавшие его лично, вместе с ним побежали внутрь здания. Фёдор так и сидел, машинально проводя рукой по воздуху там, где была голова Вики. Спустя несколько секунд он встряхнул головой и осмотрел салон. Перед ним было лицо матери, в глазах её стояли слёзы.
– Мама, что случилось?
– Всё будет хорошо, сынок, всё будет хорошо.
Рядом с их машиной остановилась еще одна, откуда выскочили родители Вики. Все вместе они забежали в больницу, по пути коротко рассказав о случившемся.
Прошёл час. Из палаты, куда положили Вику, вышел старший Промченко, постарев сразу на несколько лет. Он встал рядом и приобнял сына за плечо, как не делал много лет. Скользнул взглядом по багровому следу на щеке.
– Болит? – Федя покачал головой. Отец кивнул, слегка прикусив нижнюю губу, готовясь к чему-то. – Рак, в запущенном состоянии. Прогрессирует быстро.
Внутри Феди всё рухнуло куда-то вниз живота, где образовалась пустота, поглотившая остатки сил. Дыхание его участилось, в глазах появились слёзы. Отец, увидев это, лишь крепче сжал его плечо.
– Ты её уже хоронить собрался? – этот голос стал для парня ледяным душем, мгновенно приведя в чувство. – Если хочешь, чтобы она была с нами как можно дольше, нужно очень серьёзное лечение. Придётся много поработать. Усёк?
Следующие несколько месяцев Федя, бросив учёбу, работал вместе с отцом, познавая грани неизвестного ему прежде мира. Днём он был возле её постели, а вечером и ночью погружался в мир насилия и жестокости. Отец взял с него слово, что тот ничего не расскажет матери, но они оба знали, что она догадывалась обо всём. Война наркотиком укоренилась в голове старшего Промченко и, как ломка, медленно снедала его на протяжении многих лет, пока он пытался забыть о прошлом. Но мир, полный опасности и жизни на лезвии ножа, придавал ему сил.
Там совсем еще юный Федя и познакомился с начальником своего отца. Вечером одного осеннего дня они неслись на машине через усыпанный пылью город, вскоре подъехав к гигантскому рынку. Он был крытым и напоминал панцирь, оставшийся после исполинской черепахи, куда забрались мелкие людишки и стали возводить жалкие халупы, сражаясь за самые злачные места. Фёдор должен был впервые увидеть босса, на которого работает уже несколько месяцев.
Плывя по рекам грязи под ногами, словно по каналам гнилой Венеции, мы добрались до самого центра «черепашьего панциря», где и обустроился начальник. Федя без интереса шёл мимо прилавков, наполненных разношёрстным барахлом, которое, тем не менее, охотно раскупал не особо богатый люд. На входе в офис их встретила охрана, но увидев старшего Промченко, громилы опустили головы и разошлись, пропуская вперёд. Отец и сын вошли внутрь.
Офис. Самый обыкновенный офис, который можно было представить внутри небоскрёба, но не среди рек грязи внутри крытого города полезных и не очень товаров. Пара столов, на которых восседали гигантские принтеры, несколько телефонов, стоек с кулерами и окон, закрытых жалюзи, но не имевшими никакой практической значимости – они в любом случае вели в стены соседних торговых точек.
Пройдя вперёд, они наткнулись на ширму, за которой в поте лица работал босс – лысеющий мужчина лет тридцати пяти, явно склонный к полноте, но еще сохранивший некое подобие фигуры. Старший Промченко подошёл к его рабочему столу и застыл в стойке, будто солдат отдающий честь командиру.
– Виктор Робертович? – сказал он уверенно, после чего босс устало поднял голову и вперил усталый взгляд.
– Максим, садись, в ногах правды нет, – Федю удивила та фамильярность при разговоре босса с отцом, который явно был того старше. Максим же, не обратив на это внимания, сел и указал сыну на место рядом.
– Что за шкет? – Федю бросило в холодный пот от голоса Саволова, а отец рядом слегка дёрнулся.
– Это мой сын, работает вместе со мной. Помните, я вам говорил? – Виктор Робертович одарил Промченко очередным холодным взглядом, пробежался по нему глазами и, явно не оставшись впечатлённым, сказал.
– Убери. Наедине поговорим, – Федя заметил, как сжались кулаки отца под столом, поэтому он положил ему руку на плечо, с улыбкой кивнул и вышел прочь, оставив «взрослых» на попечение самих себя.
В тот день они «работали» до самого утра. Чуть позже старший Промченко назвал этот день боевым крещением для своего сына, ведь тот впервые избил человека до полусмерти, выбивая деньги для Саволова. Отец и гогочущая толпа громил стояла вокруг парня и его жертвы. Федя, покрытый ссадинами и порезами, восседал на поверженном оппоненте, выбивая из него всю дурь. Перед ним лежал мужик лет сорока, хорошо сохранившийся к своим годам – стройная фигура, красивое лицо, украшенное ровными белыми зубами. Последних, правда, стало заметно меньше после кулаков Феди. Промченко, хоть и смотрел прямо на жертву, перед глазами видел лишь Вику, бледную и бессильную девушку на больничной койке.
Воспоминания об этом дне недолго хранились в памяти Промченко – их было чему вытеснить. На следующий день история повторилась, через неделю случилась первая для Фёдора перестрелка, а спустя месяц на его счету был первое убийство. Его это, однако, не остановило. Денежный поток шёл постоянно и очень уверенно, что позволило им перевести Вику на лечение за границу и продлить той жизнь максимально долго. Последние её моменты они провели, смотря на жаркий израильский закат из окна больницы.
– О чём ты думаешь? – спросил Федя, водя рукой по плечу девушки. – Сидишь весь вечер, такая загадочная, как Мона Лиза.
– Что мы оставляем после себя в этом мире? – голос был едва слышим. Удивительно, как её исхудавшее тело, походившее скорее на обтянутый кожей скелет, могло издавать хоть какие-то звуки. Однако, хоть и говорила Вика как ветер, что ночью колышет траву в поле, но речь её была твёрдой и уверенной.
– Не знаю, – Федя улыбнулся. – Мне кажется, когда человек уходит, ему уже и не важно, что останется после него.
– Какой ты скучный! – Вика ткнула пальцем ему в щёку. – А мне кажется, самое главное, что мы можем после себя оставить – это другая жизнь. И я даже не про детей … нечто большее. Как семена у дерева, понимаешь? Вот росла я двадцать лет, роняла на вас всех свою любовь да заботу, и они в вас проросли!
– Вечный круг жизни и бессмертие, ты об этом?
– А ты не согласен? – хоть Федя и не сказал «нет», но Вика заметила скепсис в его глазах, а затем игриво добавила. – А я сейчас тебе докажу!
Девушка потянулась к прикроватному столику и достала оттуда телефон. Щелкнув несколько раз по экрану, она включила фронтальную камеру и начала видео.
«Всем привет! Меня зовут Вика и я люблю этот мир, людей вокруг меня и мою жизнь! А больше своей жизни я люблю Федю Промченко, вот этого паренька рядом со мной. Прикиньте, всё бросил, чтобы ухаживать за мной. Завидуйте!».
Пара рассмеялась и камера запечатлела их широченные улыбки. Вика потянулась к телефону, чтобы выключить запись, но по пути он выскользнул из её ослабших пальцев и спрятался где-то в складках кровати. Она махнула рукой и повернулась к Промченко.
– Ну вот, видишь? Чем это не бессмертие? Ты можешь послушать мой голос и увидеть мою улыбку в любой момент, когда тебе того захочется!
– Ну ведь если ты умрёшь, ты никогда не сможешь сказать мне этого снова … – Федю бросило в дрожь и ему пришлось прикусить губу, чтобы успокоиться. – Не сможешь вновь сказать, что любишь меня.
– А ты мне что, с первого раза не поверил? – Вика подарила ему такую улыбку, которую запоминаешь на всю жизнь, и устало легла на кровать, укутавшись одеялом.
Ночью Вики не стало. Ей удалось протянуть целых полтора года.
Глава шестая
– Ты что сделал? Повтори, пожалуйста, я не поняла, – Полина стояла на кухне Промченко, взирая на него ошарашенными глазами. Сам Фёдор сидел в кресле, обхватив ладонями большую кружку с чаем.
– Я, кажется, смог вернуть к жизни свою девушку. Во всяком случае, у меня такой образ сложился в голове … – мужчина с трудом подбирал нужные слова.
– Федя, ты умом тронулся или как? Ты нашёл в сети мёртвую девку и всю ночь общался с её цифровой копией – это ненормально! – женщина несколько раз выдохнула, словно древний паровоз выпустил пар. – Это всё из-за твоей "грязной" работы на Саволова …
– Она не девка какая-то! Я любил её тогда и люблю сейчас! И ты замечательно это знаешь, – Полина дёрнулась от выкрика своего друга.
– Знаю … прости. Федь, подумай сам – как это выглядит со стороны? Прошло двадцать лет, тебе сорок один год, a ты один, холост и без семьи. У тебя же никого нет.
– У меня есть вы, мои друзья, – мужчина отхлебнул из кружки.
– Ты понимаешь, что это не совсем то, о чём я говорю, – по взгляду Промченко, Полина знала, что тот всё понимает.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Когда ты последний раз был с женщиной? – настолько прямой вопрос даже слегка ошарашил Федю.
– Ты говоришь про серьёзные отношения или про постель? Первого – уже давно не случалось, но этого мне и не требуется. A второе, – Фёдор покрылся лёгким румянцем, – в мире, знаешь ли, развелось очень много одиноких людей и совсем нетрудно найти себе кого-то на ночь, чтобы удовлетворить самые низкие потребности. Такой ответ устраивает?
– Не говори со мной так, будто перед начальником отчитываешься, – Полина ткнула в него указательным пальцем. – Друзья друзьями, но ТЫ должен позаботиться о том, чтобы рядом с тобой появился по-настоящему близкий человек, а не как сейчас.
– Так я над этим и работаю! Полина, ты слышала вообще, что я говорил? – Фёдор удивлённо раскинул руки.
– Это звучит как бред сивой кобылы …
– Значит, такова моя специализация, – друзья улыбнулись.
– Подумай о себе, Федя – моя единственная и самая искренняя просьба к тебе, – женщина подошла к кофемашине и нажала несколько кнопок, после чего та загудела.
– Сейчас речь не обо мне, – Фёдор хотел как можно быстрее уйти от этой темы. – Послушай … в сети «лежат» тысячи мёртвых аккаунтов. Это как брошенные могилы, за которыми не ухаживают родственники. И я сейчас получил доступ к сети номер два в стране … но этого недостаточно.
– К чему ты ведёшь? – Полина достала овеянную дымком чашку из кофемашины и села напротив мужчины. – И не думай, что я не заметила, как ты ушёл от темы.
– Когда я разговаривал с Викой, – при этих словах женщина демонстративно закашлялась, – я долго не мог понять, почему её образ помнит всё обрывками. Обрывки людей, фраз, событий.
– Образ таки? – улыбка появилась в уголках губ Полины.
– Само собой. Я осознаю, что это не живой человек, a лишь проекция его активности в сети. Не перебивай меня, – Фёдор достал телефон и протянул его женщине. Та принялась тщательно изучать изображение на экране. – Проблема её фрагментарной памяти в том, что я задал нейросети моделирование её образа на основе общей информации страницы. Тех данных, что находятся в публичном доступе и нашей переписке.
– Но это же поверхностный подход. Тебе нужен полный доступ к её аккаунту, чтобы …
– Поэтому я его взломал, – Фёдор перебил свою подругу.
– Это, вообще, законно? – улыбка на лице Полины становилась всё шире.
– Не знаю, насколько это этично, но в суд на меня подавать никто не будет, – глаза Промченко горели ярким пламенем жизни внутри, что не укрылось от подруги. – Но я недоволен прогрессом. Даже после того, как я добавил к образу Вики недостающие данные, она всё еще сбоит. Мне приходится вручную перезапускать её каждый раз, когда доходит до определённой точки в развитии. Будто чего-то не хватает в её коде. Уравнение кажется нерешённым, и я не могу понять, где потерял нужные данные.
– Давно я не видела тебя таким «живым». Что ты задумал? Ты же ведь всё это сделал не ради встречи с девушкой, так? – Полина вдохнула кофейный дымок и сделала глоток из чашки.
– Технология несовершенна, пока что. Я хочу доработать её и отправить в свободное плавание по интернету, – мужчина откинулся в кресле с улыбкой, полной гордости за самого себя.
– Поделишься огнём с людьми? – женщина вновь припала к экрану телефона, всмотревшись в цифры отчёта. – Чистый альтруизм или есть иная подоплёка?
– Сам не знаю, – Фёдор поелозил в кресле, вскинул голову и закинул за неё руки. – Просто хочу сделать людям лучше – может кто-то скажет спасибо потом.
– Сорок лет в обет, а у тебя всё какое-то наивное ребячество в голове, – Полина слегла постучала кулаком себе по лбу.
– Да ты только представь! – Фёдор закрыл глаза. – Страна в шоке после волны самоубийств, страдает от счётчиков на запястьях, скучает по родным и близким. A тут, появляется возможность «вернуть» почти каждого из забвенья и … поговорить с ними, увидеть их. Разве ж это не самое страшное в смерти?
– Что именно?
– Что человек навсегда исчезает! Замолкает – ты больше не слышишь его голоса. Но у нас под носом лежат "тонны" материала – надо лишь его тщательно обработать.
– Федя, это не вернёт людям умерших, a лишь создаст иллюзию того, что они всё еще живы. Ты уверен, что так ты сделаешь лучше? – Полина придвинулась поближе к Промченко и посмотрела ему в глаза. В них была стальная решимость довести дело до конца. – Это твой профиль, я знаю. Но за все эти годы «могильщик» так и не смог поднять кого-то из могилы, – Промченко нервно поморщился.
– Я не воскрешаю человека – я собираю весь духовный след, что он оставил и сжимаю его до размеров компьютерного кода, – Фёдор внезапно отвёл взгляд, обратив его, казалось, в никуда. – Скажи мне, ты давно была на кладбище?
– Месяца два назад, a что? Времени сейчас не очень много …
– Ты разговариваешь с родителями, сидя возле их могил?
– Да, конечно … это помогает принять решения, a иногда просто успокоиться. Что за странные вопросы у тебя? – Полину слегка пугал стеклянный взгляд друга.
– Я тоже был, недавно. И я подумал – a что если, они бы ответили мне? – Федя повернул голову к женщине. – Что если, мои слова не уходили бы в пустоту, a дошли до адресатов?
– Может, в это пустоте и есть смысл? В тишине ты лучше слышишь самого себя.
– A я боюсь слушать себя. Я один, лицом к лицу со своими мыслями. Мне страшно, – рукой он указал в сторону своего компьютера. – Разве это зло?
– Но это всё еще не настоящий человек, Федя.
– Зато, это максимально достоверно воспроизведённая его копия. Копия, способная слушать и отвечать тебе так, как это сделал бы реальный человек, – на лбу Промченко проступили капли холодного пота.
– Федь, успокойся. Я тебя понимаю, – Полина взяла его за руку, – и я помогу тебе. Так ведь поступают друзья?
Мужчина улыбнулся, a по щеке искрой пробежала слеза.
– Пойдём в кабинет – посмотрим, что ты там придумал, – женщина встала с кресла и потянула друга за собой. – У тебя, кстати, откуда такие мощности? Тут куча данных – ты себе серверы докупил?
Фёдор остановился на месте как вкопанный. Он протёр и без того красные глаза и стыдливо посмотрел на Полину.
– Я отправил их обрабатываться в облако, в компанию.
– Ты идиот? – женщина скривила лицо и, буквально источая злобу, прошла в кабинет.
***
– Ты всё еще держишь свой арсенал, или продал, наконец? – Полина прохаживалась по паркету в зале. Она разминала затёкшие за время работы запястья.
– Он на месте – я решил оставить его, – Фёдор проследовал за подругой из своего кабинета. У него на лбу виднелся красный след от VR-шлема. – Наследство ведь, как и эта квартира – мне просто жалко расставаться со всем этим.
– Я думала, твой оружейный фанатизм прошёл много лет назад, – женщина подошла к металлическому шкафу-исполину. – Ты замок сменил? Как открыть-то?
– Поставил датчик отпечатка пальца. Нажимай, не бойся. Твои данные там есть, – Полина довольно ухмыльнулась и приложила палец. Затворы на дверях щелкнули, и она потянула их на себя.
Внутри оказались стойки с различным охотничьим оружием: несколько карабинов и двустволок. Отличным от всех был наградной пистолет с гравировкой «Промченко».
– Постреляем? – в глазах Полины разгорелся детский задор. – У тебя патроны остались? – рукой она пошарила на полке и достала небольшую коробочку, в которой что-то прогремело.
– Постреляем, если так хочешь, – Фёдор подошёл к ней и достал из шкафа одну из двустволок. – Патронов пятнадцать должно быть. Я давно не докупал.
– Нам больше и не надо! – она выхватила ружьё из рук Феди и понеслась к выходу на крышу.
– Эй! – Промченко окликнул её нарочито злым голосом. – Куда так торопишься? Осторожнее надо – попадёшь сама в себя, a мне потом перед мужем твоим объясняться.
– Не будь занудой, Федь. Пойдём, – она уже вышла на улицу, когда прокричала. – Не забудь мишени!
Мужчина взял несколько расчерченных листов – где-то были просто круги, a где-то человеческие фигуры. В другую руку он взял пакет, который зазвенел пустыми бутылками.
Крыша была просторной. Отойдя вперёд, подальше от дверей дома, они поставили свои «мишени» на припорошённые снегом подставки. Пока Полина устанавливала их, Фёдор сходил обратно в квартиру и вернулся с парой больших наушников.
– Давай сам, у меня плохо получается, – Полина передала ружьё Феде. Тот, разломив его пополам, отправил по местам два патрона и вернул его подруге.
– Ручки слабенькие у кого-то, – ответил он с ухмылкой. Женщина с улыбкой поглядела на него и повернулась к мишени. Хотя, Фёдор и был весьма худым, силы в его руках было достаточно.
«БАХ!» – первая бутылка разлетелась вдребезги. Несколько испуганных ворон улетели прочь, окатив людей недовольными криками. Многочисленные осколки веером разбрелись по крыше, мелькая неоновыми отражениями словно гирлянды.
– Это странно, но у меня появилось новогоднее настроение! – Полина выглядела необычайно оживлённой.
– Давно мы не веселились, не устраивали себе настоящих приключений, – Фёдор взял двустволку в руки, прицелился и нажал на курок. Винная бутылка, стоявшая дальше всех других, разлетелась во все стороны красочными ошмётками после меткого выстрела.
– Стареем, наверное. Работа и семья – это одно. По-настоящему страшно, когда ты перестаёшь хотеть чего-то нового, – женщина смотрела за тем, как друг перезаряжал ружьё.
– A, разве, нам не хочется? – Фёдор, с самой широкой улыбкой, на которую способно его лицо, передал двустволку Полине.
Они оба рассмеялись.
– Ха-ха-ха, может ты и прав, Промченко. Засиделись мы на одном месте – пора что-то менять, – женщина нажала оба курка одновременно, после чего стоявшая поодаль мишень взорвалась десятками щепок и опрокинулась навзничь.
– Ты, хотя-бы, предупреждай, – Фёдор схватился руками за уши. – Так и оглохнуть можно.
– Не ной, всё с тобой в порядке, – подруга ударила мужчину кулаком в плечо, отчего тот слегка покачнулся. – Ну так как, что будем делать?
– Ты о чём?
– О переменах, Федь, о переменах, – лицо Полины покраснело, но она смогла разломить ружьё и вставить патроны самостоятельно. – Фух, вот я молодец!
– Что ты предлагаешь? – Федя мечтательно разглядывал падавшие с неба снежинки.
– Как минимум – перестать жить прошлым. Эта квартира, эта мебель, эти ружья – всё это части прошлой жизни. Нужно от этого избавиться! – новый выстрел разорвал вечернюю тишину.
– Полин, у меня больше ничего и нет.
– Значит – найди! – женщина выглядела, словно разъярённый бык. – Вот ты мне скажи, зачем тебе отцовский пистолет? Он себе и твоей матери вынес из него мозги, a ты его хранишь на полочке, как реликвию!
– Поля, ты же ведь знаешь, что я …
– Какого хера ты мямлишь? – женщина впилась пальцами в ружьё так, что они стали белыми, будто мука. – Или ты решил по той же дорожке пойти, что и родители? Удумал чего?
– Не смей даже думать, что я чем-то на них похож! – Фёдор навис над своей подругой, тяжело дыша. – Я не слабак.
– Тогда где тот Федя, которого я знала много лет? – Полина передала ему ружьё. – Ты же авантюрист. Тебе эти традиции и воспоминания прошлого до лампочки. Давай-ка, проведём тебе терапию.
Женщина убежала внутрь квартиры. Обратно она вернулась через пару минут, держа в руках огромную вазу. Пройдя мимо Феди, она поставила её на место прежде расстрелянной бутылки.
– Что это за кусок антиквариата? – спросила Полина, вытерев со лба пот.
– Папина ваза, принёс ёё откуда-то лет пятнадцать назад. Любил смотреть на неё, будто сокровище несусветное, – Промченко неуверенно переступил с ноги на ногу. – Зачем ты её сюда притащила?
– Она тебе нравится? Много хороших воспоминаний?
– Ну, она симпатичная, но мне, в принципе, насрать, – слова друга вызвали улыбку на губах женщины.
– Нечего, тогда, ей пыль собирать в твоём доме. Давай, уделай этот хлам, – Полина ткнула пальцем Феде в грудь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70888378) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.