Первый шаг Некроманта
Илья Рэд
За 90 лет я познал целительство настолько, что смог сделать копии своего сознания, практически не стареть и стать самым молодым архимагом.Но всему хорошему тоже приходит конец – к нам вторглись мертвецы. Пришлось пожертвовать собой, чтобы закрыть портал, откуда они появились.Я ненавидел их всей душой, но судьба решила поиздеваться: я возродился в мире, где целительство это часть некромантии!
Илья Рэд
Первый шаг Некроманта
Глава 1. Архимаг ставший никем
– Может, передумаешь?
Я отрицательно покачал головой.
– Жаль, – вздохнул Валлард.
Этот знатный муж был владельцем полуразрушенного замка и правителем Хессии – северного рубежа человечества. Во всём облике короля сквозила сила и достоинство защитника, а ещё он был моим учеником. Единственным за много лет, поэтому я не мог допустить, чтобы молодые умирали раньше стариков. Мне девяносто, и я сильнейший архимаг-целитель в этой части мира, но половину годков можно сразу сбросить. На свой возраст я никак не тянул.
– Давай прощаться? – мы стояли у огромных двадцатиметровых ворот и смотрели друг другу в глаза.
Неподалёку напряжённо ждала свита из вельмож, у всех на лице паника, оно и немудрено, скоро орды мертвецов заполонят округу, и Хессия падёт. Это последняя крепость, дальше – свободный проход к слабым мирным королевствам.
Мужчины обнялись.
– За пятнадцать лет ты стал мне как родной, – тепло сказал молодой король
– Живи достойно…
– …или умри! Да, я помню, мог бы и не повторять, – улыбнулся Валлард. – Ты с этой присказкой всю плешь мне проел, Аластор.
– Прощай, – я хлопнул по плечу своего талантливого ученика и кивнул солдату, чтобы приоткрыл воротину.
Ненавижу долгие прощания, поэтому не оборачиваясь, покинул это уникальное во всех отношениях место. Здесь жил цвет человечества, храбрейшие из храбрейших, для кого слова «честь» и «долг» не были пустышками. Я объездил весь мир, и у меня есть с чем сравнить.
«Пришло время умирать, но сделаем мы это с размахом», – от этих мыслей я усмехнулся в бороду и почувствовал прилив сил – ведь мой поступок войдёт в легенды. Я тщеславен, есть такая слабость, а ещё любил в детстве читать сказки про героев и великих магов.
«Надеюсь, и про меня что-нибудь сочинят».
Пройдя первые десять километров, я столкнулся с группой из тридцати мертвецов. Рука привычно ощупала ритуальный нож на поясе. Без лишних слов оголил его и сделал лёгкий надрез на пальце.
Шторм иссушающего песка острыми частичками изрешетил противника в труху. Обычная сталь их не брала, поэтому приходилось изгаляться магией. Рана тут же затянулась, и я продолжил свой путь.
Чем дальше шёл, тем больше попадалось врагов, но особых препятствий они мне не чинили. Пока что.
Вторые десять километров закончились на травянистом холме. Отсюда открывался вид на равнину, где меня уже ждали три сотни мертвецов.
«Пустяки».
Тем не менее я присел перекусить. Правильное питание – залог здоровья, хотя к чему мне оно сейчас?
«Признайся, Аластор, ты просто любишь хорошенько набить брюхо».
Увы, это правда. Возможно, сегодня последний обед в моей жизни, и я хотел им насладиться сполна. Разложив скатерть и прихваченные яства, я потёр руки и снова достал нож. Крест-накрест поранил кисть и создал метеоритную руническую печать. Дальнобойное заклинание разверзло небеса, и огненные сгустки полились прямо с туч на головы ничего не подозревающих тварей.
«Так пейзаж намного лучше», – я с наслаждением впился в куриную ножку в кляре и жирными руками надломил хрустящий и ещё тёплый с печи хлеб.
Поляну сотрясал гром, и вибрация доходила даже до архимага, но что это по сравнению со вкусом острой аджики с ароматом перца и чеснока? Приятная кислинка растекалась во рту, а травяные нотки зелени и специй просто сводили с ума.
– Как же ховошо, – я глубоко вздохнул и прикрыл глаза, следующим на очереди были фаршированные кабачки – шедевр местной поварихи и её последний подарок в дорогу, впрочем, как и жаркая ночь.
Что поделать – я слишком люблю красивых женщин, а если они ещё и умеют готовить…
Трапеза прошла выше всяких ожиданий. В конце, правда, попортил общее впечатление мертвец, проползший до меня от самого взрыва. Точнее, его верхняя половина. Нечисть не так-то просто убить даже магией.
Я не стал забирать скатерть и посуду, ни к чему. Вытер рот платком и, наступив на голову ожившему трупу, пошёл дальше. По пути мне всё больше и больше встречались как простые человеческие мертвяки, так и трёхметровые исполины, когда-то бывшие травоядными магическими существами.
Их мощные челюсти без клыков могли размозжить и перетереть кости живых только так, но для архимага эти парнокопытные – мелочёвка. Хоть моя специализация – исцеление, боевой магией я владел виртуозно, но этого мало, чтобы покончить с угрозой вторжения. Нужна жертва.
Тут требуется сложный обряд, и я единственный, кому под силу его провести.
Чтобы не чувствовать усталости, перелил жизнь окружающего мира в себя. Закон равновесия. Если где-то что-то берём, значит, где-то что-то исчезнет. Так и вокруг на пару десятков метров тут же образовалась мини-пустыня. Растения, соки земли и питательная среда разом покинули этот клочок местности. Зато теперь я чувствовал себя прекрасно и готов был продолжить путь.
Километр за километром мой ритуальный нож прокладывал дорогу сквозь полчища врагов. Кислотные дожди, всеуничтожающий вакуумный молот, стены огня – что только я не испробовал, чтобы сократить мёртвое поголовье, и всё равно до конца не убивал заразу. Тут нужно бить в корень, в саму причину.
Моя цель – закрыть червоточину в загробный мир.
На пятидесятом километре, когда солнце уже давно покинуло небосвод, я устроил каскад землетрясений. Враг был слишком силён, и убить его не представлялось возможности. Ведь там были и другие погибшие до меня маги. Они думали, что смогут взять под уздцы смерть и проехаться на её костлявой шее, но в итоге сами стали её послушными лошадками.
Сонмище врагов провалилось в глубокую пропасть, а я всё резал и резал своё тело, рисуя в воздухе руны. На их изучение ушли десятки лет, не один остров отправился под воду, прежде чем я на практике освоил это смертоносное и разрушительное заклинание, но оно того стоило.
Через десять минут всё прекратилось, и появилось время, чтобы преодолеть опасный участок. Нужно было сделать это как можно быстрей ведь рано или поздно погребённые выползут на поверхность. Атака отняла у меня порядочно сил.
Некромантская напасть пришла к нам совсем недавно. Обычно северяне сдерживали натиск лишь диких магических существ, с которыми справлялся как меч, так и заклинания.
Никто не знал, как бороться с нечистью. Отважные маги гибли десятками в попытке сдержать нашествие.
«Нас и так слишком мало, а тут такая беда», – нахмурившись, подумал я, вспоминая, сколько сил уходит на обучение одного адепта. Не меньше сорока лет, а на архимага все сто. В моём случае сыграла наследственность и талант. С ранних лет отец и дед натаскивали меня в этом нелёгком ремесле, готовили к достойной жизни.
Ещё тысячу врагов разбросало по округе бешеным торнадо. Нож так и мелькал в правой руке. Десять порезов, двадцать, тридцать…
Ярко-синие круги рун мельтешили перед глазами. За десятки лет концентрированной работы над собой я научился охватывать сознанием сразу тысячи символов. Простому человеку такой поток труднодоступен, так ещё эти переменные постоянно менялись, стоит только подправить направление, давление, интенсивность ветра или влажность воздуха.
Высшая степень мастерства – способность оставаться в сознании и реагировать на окружающую среду. То есть не стоять истуканом в трансе. Я же контролировал всё, мог даже сражаться на мечах, не отрываясь от процесса.
Этого удалось достичь благодаря магии исцеления. Мои коллеги всегда относились к ней с пренебрежением и дальше стандартного лекарства не уходили, но я потратил тридцать лет на изучение возможностей человеческого организма и добился значительных успехов.
Особенно это касается области сознания и работы мозга. Я смог достичь многофункциональности, не прибегая к стандартному переключению внимания. Проблема решалась двумя путями: перераспределением всех мощностей мозга, либо клонированием сознания без заимствования Эго. Второй открылся мне совсем недавно.
В общем, это сложная тема, и объяснить её в двух словах не получится. Хотя бы потому что наш мозг работает круглосуточно. Начнёшь раскрывать один нюанс, появляется другой и так далее. Выжимку своих многолетних изысканий я оставил Валларду в виде внушительного трёхтомника. Это должно помочь будущим магам.
Рука зачесалась от затянувшихся порезов – путь был проложен. Чем дальше я отходил от границ, тем реже встречались живые участки суши. Леса, кустарники и даже трава – всё подвергалось коррозии смерти, поэтому черпать силы было неоткуда.
Я старался не мельтешить. Гнетущая темнота давила со всех сторон, но разжигать огонь и привлекать к себе ещё больше внимания не хотелось.
Бесконечное мёртвое поле и не думало кончаться, стоило убить одно полчище, как на смену ему приходило другое.
Так прошла вся ночь, и рассвет я встретил в бою с сильным личом. Тварь и не думала сдаваться, собирая вокруг себя приспешников: от простых скелетов до недавних защитников и жителей окрестных мест. Среди них встречались стражники, фермеры, мужчины, женщины и даже дети. Этой мрази было всё равно, какой «расходный материал» брать.
Щедрой рукой коллекционера смерти лич кидался несчастными людьми как пешками. Терпеть подобное я не стал и отправил трёх огненных элементалей объяснить мертвяку, где его место. Они повалили трёхметровую дистрофичную каланчу и втоптали её кости в потрескавшуюся землю, пока плоть не превратилась в раскалённые пылинки. Но даже после всего этого пепел лича собрался в одном месте и образовал водоворот, кружившийся как вода в омуте.
Во рту пересохло, надо двигаться дальше. Фляга утолила жажду, но скоро и эти запасы кончатся и тогда придётся бороться с обезвоживанием и усталостью.
Противники усложнялись. Личей становилось больше. К ним присоединились всадники на гигантских оленях. Они уклонялись от атак благодаря высокой скорости передвижения, и бой пришлось вести вблизи. Помогла сфера из обломков мечей и металлического мусора.
Притянутые острые куски развили страшную скорость, сталкивались друг с другом и снова разлетались, разбрасывая искры и нагреваясь. Всё, что пыталось попасть внутрь, безжалостно распылялось. Внутри была и вторая сфера с уже приемлемой температурой для моего выживания.
Сложность была не в создании, а в способности бежать в таком состоянии. Так как жизни вокруг не осталось, я не мог подпитываться извне. Поэтому пот вскоре застлал глаза, а ноги заныли от напряжения.
«Надо идти, тварей становится больше. Червоточина совсем рядом».
Весь следующий день прошёл в битвах, как и вторая ночь. На одной воде долго не протянешь – телу нужен строительный материал, поэтому организм стал брать пропитание из подкожного жира и мышц.
Внешность неуклонно портилась: ногти трескались, волосы выпадали, под глазами образовались круги, и кожа ссыхалась. Всё из-за специфики работы заклинаний – когда закончился собранный за девяносто лет резерв, я одолжил ману из собственного тела. Только это и позволило выжить.
На четвёртый день без сна концентрация стала шалить, и пару раз меня чуть не отправили к праотцам. Сражения перешли в стадию непрекращающегося напора армии мёртвых.
«Жаль, я не умею летать».
Да, это решило бы все проблемы, но отвлекаться нельзя, и так пробило на сухой кашель – скоро лёгкие перестанут выдерживать.
Мучения закончились на закате, когда впереди показалась мерцающая в воздухе сорокаметровая червоточина. Она рябила чёрной как смоль плёнкой. Что было за ней, понять невозможно, но создавалось жуткое ощущение пустоты и тревоги.
Область на километр вокруг чиста, будто огороженная святыня, и ни одна тварь не смела переступить этой границы. Я с облегчением снял барьер и обнаружил, что могу дышать воздухом внутри аномальной зоны.
Более того, в отличие от остальной земли, тут росла сочная на вид трава. Такую даже топтать жалко. Прислушавшись к своим ощущениям, я с удивлением обнаружил избыток уровня жизни в воздухе.
«Да она тут зашкаливает!»
Появился соблазн «подпитаться» от местной флоры, но вовремя себя одёрнул: это может быть ловушкой. Неизвестно, что со мной станет, а проверять как-то не очень хотелось. Я тут не ради экспериментов.
Ладонь нащупала на груди заветный Сумеречный Гем, реликвию королей севера. Владеть таким мог лишь доверенный архимаг государства Хессия. В мирное время он был простым знаком отличия, не более. Никто не знал истинного потенциала этой вещи, но были смельчаки, что отдали свои жизни ради его изучения.
Обряд было под силу провести только архимагу, так что попыток выяснить работу артефакта предпринималось мало, но во всех случаях проявлялся один специфичный эффект. В местах использования ключом начинала бить жизнь.
Хессия – это бывшая пустыня, и камень впервые был использован тогдашним неизвестным бедуином-архимагом. По словам очевидцев, артефакт поглощал в себя людей, не оставляя даже магического фона. Взамен его сила очищала от злых существ тысячи километров вокруг.
Больше всего эффект заметен в центре страны, где сейчас и находился мой ученик, Король Валлард. Там средоточие жизни, её нерв. Это до поры до времени защищало от мёртвых тварей.
Я доковылял до червоточины и остановился в двух шагах. За тёмной рябью было нечто противоположное термину жизнь, точнее, то, что порождает это явление.
Стоять стало неудобно, поэтому я с облегчением опустился на колени и положил артефакт перед собой. Размером с медальон, он был шарообразной формы, помещённый в кожаный мешочек с верёвками.
Убрав всё лишнее, я приступил к обряду. Пять часов непрерывной концентрации и завершающий штрих – окропить артефакт кровью. Я делал на себе надрезы миллионы раз, неужели это последний? В чёрной плёнке червоточины виднелось моё уставшее от земных забот отражение.
«Вот и всё».
Перед тем как провести лезвием по руке, я сказал, глядя сам себе в глаза.
– Живи достойно или умри!
Раз – и багряная вязкая жидкость капнула на Сумеречный Гем. А затем меня дёрнуло, как рыбу крючком, тело подкосилось. Кровь быстрым потоком рванула в новую открывшуюся червоточину, но уже размером с камень.
В мозгу промелькнуло странное сравнение, что в отличие от области вокруг сорокаметровой стены, пышущей жизнью, клочок травы, где лежал камень, вымер моментально.
«Получается, если с этой стороны смерть… то с той – жизнь?»
Крови ушло уже больше половины, и в сознании я был лишь благодаря инстинкту самосохранения: лекарские навыки сами активировали нужные руны, чтобы не умирать, но я всё равно умирал.
Тогда в последний момент в голову пришла совершенно безумная идея. В экспериментаторском порыве я поменял местами версию сознания с Эго на пустышку, предназначенную для вычислительных мощностей. Делать этого категорически нельзя, потому что назад уже не вернёшься – воли у копии нет, она лишь инструмент, как топор или молоток.
Тело моментально потеряло контроль и упало вперёд. Камень втягивал в себя ткани, мясо, кости. Из-за этого труп дрожал в конвульсиях, и в какой-то миг кончик пальца попал за смолянистый полог, и я навсегда покинул свою физическую оболочку.
* * *
– Евгения Никитишна, он опять несёт какую-то ахинею, сил моих нет, – в сердцах причитала незнакомая мне сухонькая женщина с повязанным на голове синим платком.
– Валериановый настой давала? – выкатилась её толстая подруга, трепыхаясь складками, как гармошка с жиром.
– Не пьёт, посуду побил. Буянит ирод.
– Ты про эту дрянь, что всучила мне? Как разговариваешь с архимагом Хессалии, ты, карга старая? Я тебе что скотина, тыкать мне в рот? – женщина действительно была груба и едва не сколола мне зубы кружкой, заставляя пить.
Худосочная баба наклонила голову набок, что-то разглядывая во мне.
– Плохо дело, Никитишна, зови Петра.
– Аничкова?
– Ну, какого ж ещё, не алкаша же нашего Петьку.
– Будет, будет тебе сейчас, архимаг кондовый, тьфу! И за каргу попомню… Марфу Павловну обижать, свою-то тётку, ну что за наказание-то такое? Ох…
Я решительно ничего не понимал, где я. Стоило мне раствориться в темноте, как закружилась голова, и я очутился на деревянном полу какого-то большого дома. Встал, осмотрелся, и тут, шурша юбками, появилась эта новоявленная родственница.
Я только что спас мир от вторжения нечисти, а со мной обходятся как с малолетним идиотом!
– Зови своего Петра, – сказал я, оглядываясь по сторонам, звук собственного голоса резал слух, но я уже понял, что тело не моё, слишком уж молодое. – Может, хоть кто-то вразумительно объяснит, что тут происходит, а то приторно от ваших причитаний.
Женщины переглянулись, одна из них аккуратно показала расширившимися глазами на дверь, думая, что я не вижу.
– Это моя комната? – спросил я Марфу, странные тут имена, однако, та скрестила руки и не смотрела на меня, присев на краешек кровати.
Не дождавшись ответа, я сам сказал вслух.
– Вижу, что моя.
В углу стоял широкий сундук с тряпками, на столе книжка с красочными вензелями и рисунками, а чуть дальше – игрушечная сабелька и конь-качалка. Всё потрёпанное и старое. На полу сор, подоконники в пыли, а пододеяльники и постельное бельё в подозрительных жёлтых пятнах.
– Хуже хлева, – презрительно сморщился я, чтобы разговорить старуху.
Моя злость потихоньку отошла на второй план, и я понял, что погорячился, но извиняться не собирался.
– Ох-х, – устало выдохнула она и закатила глаза.
Временами она смотрела на меня с интересом, но скорее как на какую-то зверушку, не слишком умную, взбрыкивающую, но выкинуть которую жалко или нельзя.
По ощущениям мне в этом теле лет восемнадцать. Если подбирать наиболее точное слово, чтобы описать первое впечатление о себе: «щуплый». А ещё болезненный, сутулый, и в животе бардак – повышенная кислотность. В общем, проблем с этим организмом не оберёшься.
Важно другое: после подмены сознаний я каким-то образом выжил и попал в незнакомую страну.
Марфа, скорее всего, была моей сиделкой или воспитательницей. Женщина разглаживала стрелки на длинном платье и прислушивалась, чего-то ожидая. Точно. Этот Пётр. С мужчиной я бы поговорил, но о чём?
Тут я задумался. Опыт подсказывал, что в незнакомой обстановке сразу выкладывать все карты – верх глупости. Ну, хотя бы постоять за себя могу. Поискав глазами что-нибудь острое, я приметил ту самую игрушечную сабельку.
Отлично. Конечно, не ритуальный кинжал, но если зачаровать, можно ускорить создание слабеньких заклинаний. И тут я вспомнил, что тело-то не моё, а значит, и способности к магии под вопросом.
«Нет-нет, я чувствую, точнее, знаю, что талант тут есть, но…»
– Твою ж мать!
– Ты чего ругаешься? А ну, прекрати, иначе всыплю, сукин ты сын!
Я с удивлением вытаращил на неё глаза. Во баба даёт, других учит, а сама за языком не следит.
– Тише, тише, я женщин не бью, не в моих правилах, – плохо дело, сабелька-то совсем тупая, даром, что из железа. – Лучше точильный камень дай.
– Зачем, горе ты криворукое?
– За языком следи. Тащи камень, иначе и это убирать будешь, – кивнул я на поднос с чашками на столе и угрожающе взялся за его край. Саблю, само собой, положил обратно, чтобы эта дура ничего не заподозрила.
– Может, тебе ещё что принести? Станцевать, а?
– Ты моя служанка, выполняй, что тебе хозяин велит, – я не понимал, почему эта женщина не слушается, ведь всё в ней выдавало статус прислуги, со мной никогда ещё так пренебрежительно не обращались, даже в молодости.
– Ах, ты, мелочь шкодливая, щас я тебе дам… – она угрожающе достала откуда-то палку с привязанным кожаным хлыстиком. На конце эта штука разветвлялась пучком в несколько полосок.
Худое тело сиделки тряслось от негодования, и, признаться, я не ожидал от неё такой прыти. Свист – и вот на моей руке появился след. Снова замах, и заалела вторая красная полоска. Затем третья, четвёртая. Я отпрыгнул к столу и схватил спасительную сабельку.
– Отойди, дура, или я прикажу выпороть тебя! – эти слова ещё больше разозлили гордячку, и она с истошным рёвом кинулась ко мне уже с кулаками.
Чудом отпрянув, я попытался проскочить мимо, но меня схватили намертво за серую рубашку и от всей души ударили по лицу той самой плёткой. Когда тётка захотела сделать это второй раз, моя сабелька ткнулась ей в подмышку. Послышалось визгливое «Ай!», и я нечаянно наступил на край её длинной юбки.
Ненормальная, визжа, покачнулась и повалилась на пол.
– Сучёныш, ну всё, теперь ты с погреба не вылезешь! Всё батюшке твоему расскажу, достаточно я терпела!
Я ощутил стекающую с виска кровь и потрогал её пальцами. Да уж, странные тут порядки. Тем не менее дольше оставаться в этом сумасшедшем доме я не собирался. Прибьют ещё чего доброго.
Схватившись за ручку двери, я вышел из комнаты в коридор. Там прогуливалась бабёнка с огромным кольцом ключей на поясе, преклонных лет старик, оттопыривавший всё время ухо вперёд, и совсем мелкий парнишка, лет двенадцати, с красным веснушчатым носом и в каком-то соломенном недоразумении вместо обуви.
– Эй, головастик, иди сюда, – подозвал я его жестом, голова у него действительно непропорционально большая для столь щуплого тельца.
– Да, Артём Борисович? – шмыгнул ребёнок, смотря снизу вверх хитрым заискивающим взглядом.
– Отведи меня на кухню, – приказал я ему, ну хоть кто-то нормальный, знает своё место.
– Сей момент, сюда пожалуйте, – он маршировал впереди, словно полководец.
Мы прошли по коридору к ступенькам и спустились, мимолётом я выглянул в окно. Ничего особенного: деревенская местность, яблочные сады, примерно третий этаж. Значит, дом богатый. Похоже, тут живёт знатный род. Это хорошо. Не хотелось бы попасть в тело нищенки и влачить жалкое существование.
На нас почему-то глазели со всех сторон и перешёптывались, а когда я приближался к кому-то из обитателей поместья, люди тут же отводили глаза и куда-то торопились. Никто не хотел говорить со мной. Ладно.
– Вот тут, прошу, – служка уважительно отошёл в сторону, пропуская меня внутрь.
Я гостил во многих местах и чего только не перепробовал. Если бы не страсть к магии, то стал бы поваром, но место, куда я зашёл, и близко не напоминало кухню.
– Куда ты меня привёл? – я обернулся, и дверь тут же захлопнулась, а снаружи послышался щелчок, я дёрнул её – бесполезно. – А ну быстро открой!
– Артём Борисович, матушка будет ругаться, – заливисто рассмеялся шкодник. – Вы и так вышли из комнаты, а вам нельзя, ха-ха!
Злость с новой силой накатила, но я сдержался. Не хватало ещё спорить с несмышлёным созданием. Уже стало понятно: я дворянский отпрыск. Надо только разобраться, почему вместе с показным уважением ко мне так странно относятся?
Говорить, кстати, было довольно сложно, и все звуки получались какими-то натужными, вымученными. Будто язык давно отвык от речи. Даже челюсти немного болели от диалога с незнакомками.
Заперли меня в кладовке с продуктами. Порыскав взглядом между стеллажами, я нашёл старый заржавленный серп. Потрогав пальцем, я ощутил остатки его остроты.
«Пойдёт».
Такой точно мог рассечь ладонь. Взяв с ящика свежее яблоко, я впился в сочную мякоть и впервые ощутил вкус пищи новым телом. Интересно, наши предпочтения в еде совпадут на биологическом уровне?
Ответ на этот вопрос мне предстояло найти позже, потому что снаружи послышалось оживление, потом топот и снова щелчок. Я отбросил огрызок в сторону и вытер лицо рукавом. Наконец-то, слышу мужской уверенный голос. Похоже, это тот самый Пётр, но кое-что сильно насторожило меня.
В женщинах я едва чувствовал магический фон. У них слабый дар, если по-простому. А вот сейчас, когда на пороге стоял с колючим взглядом гладко выбритый мужчина сорока лет, всё во мне прямо-таки встало на дыбы.
– Ты… Ты… – у меня просто слов не было, ярость душила изнутри настолько, что воздуха не хватало, ведь передо мной стоял маг, пропитанный мертвяцкой пакостью, предатель всего человечества. – Не подходи!
Сказав это, я рассёк ржавым серпом себе ладонь, а с порога тут же разнёсся истошный женский крик.
Глава 2. Первый союзник
– Спокойно Артём Борисыч, давайте без истерик, – выставил вперёд руки некромант.
– Отродье, как ты посмел предать орден! – я не мог понять, каким образом скверна не поглотила этого человека, с виду в нём сохранялся разум, он не вёл себя как монстр, но от этого становилось ещё больше не по себе. Иметь с таким дело непозволительно!
Кровь из порезанной руки падала обильным ручьём на коврик в кладовке, а за дверью в унисон верещали какие-то бабы.
Я выставил вперёд руку, чтобы покончить с этим тёмным недоразумением, и воззвал к памяти заклинание воздушного кокона. Всех попавших внутрь него оно сжимало до компактной, бесформенной субстанции. Всё же палить векторными заклинаниями по Петру не стоило – я мог задеть и случайных людей.
Одна за другой в уме всплывали руны, символы и… И ничего не происходило, круг распадался, я попробовал второй раз и снова пшик. В этот раз он даже не сформировался. Что за напасть?
Я покачнулся. Голова сильно закружилась, и я на короткий миг закрыл глаза, а открыл их, когда падал лицом в пол. Выставленная вперёд рука не помогла, и голова, как мячик, отскочила от досок, и сознание потухло.
Очнулся уже в кровати. В той самой грязной и с жёлтыми пятнами. Понятно откуда они и чьи, но от этого легче не становилось.
– Очнулся? – спросил знакомый мужской голос справа, я вяло повернулся к Петру и окинул его презрительным взглядом. – Вижу, что не подох, вот и хорошо, – он похлопал меня по ноге и хотел было выйти.
– Как ты сохраняешь разум? – спросил я его вялым голосом.
– Кхм, – задумался мужчина. – Наверное, никак, просто я умею это маскировать, – и, довольный собственной шуткой, вышел за дверь.
Философ херов. Некромант не понял о чём я, ну, да и ладно. Тех данных, что у меня есть, хватает для выводов. Снаружи зашептались, но, сколько бы я ни силился, расслышать ничего не мог.
Я попал в другой мир. Об этом говорило два факта: несостоятельность моей магии и спокойное отношение к тёмным сущностям. Ни в одной стране на родине не потерпели бы такого.
«Это всё червоточина. Она перенесла моё сознание в тело юнца. Осталось только выяснить – нахожусь ли я на другой стороне, или это измерение никак не связано с прошлым миром».
Теории про другие измерения давно будоражили светлые умы мужей магического ордена, но доказательной базы совсем не было. Если кто-то и попадал в так называемый параллельный или иной мир, то ещё ни разу не возвращался с доказательствами.
«А ещё меня тут держат за сумасшедшего», – устало закрыв глаза, подумал я.
Сейчас, когда первый шок от переноски сознания прошёл, это угадывалось по поведению постояльцев. Им словно бы неловко было отвечать на мои реплики, будто я не в их системе координат.
Если честно, они и слов таких, наверное, не знают. С виду – дремучие крестьяне. Впрочем, неважно. Настораживает другой факт: у них некроманты лечат людей.
Я уже успел оценить состояние ладони – ни одного шрама даже не осталось, а кроме Петра и тётки ко мне никто не заходил.
Если моя магия не работает, то и созданные пустые копии сознания тоже? Я хотел провести анализ тела и всех имеющихся у меня способностей. Без лишнего хвастовства скажу, что на меня «работало» десять клонов гениального мозга и на очереди был одиннадцатый. Что-то же должно было остаться?
«Ноль», – обречённо вздохнул я, чувствуя опять накатывающую усталость. Выносливости в этом теле вообще нет.
С «описью» имущества ничего не вышло, да что за дьявольщина? Я даже не могу нормально определить уровень собственного здоровья! Как теперь жить с этим? Не проходило и дня без скрупулёзного анализа качества крови, ликвора и других жидкостей организма. Я знал каждый кровеносный сосудик, каждый нерв своего тела наизусть и мог предотвратить любую болезнь ещё в зачатке…
Похоже, переволновавшись, неокрепшее сознание вновь отключилось. Неизвестно, сколько я проспал, однако проснулся уже не самостоятельно.
– Вставай, – грубо дёрнули за плечо, я разлепил один глаз и увидел знакомое ухмыляющееся лицо Марфы. – Хватит притворяться, что спишь! – взвизгнула она, похоже, эта жалкая слуга была на взводе. – Пора в погреб. Доигрался припадочный, я же говорила!
– Твои слова, что собачий лай, а я не понимаю животных, – огрызнулся я, отворачиваясь спиной и накрываясь одеялом, однако не учёл одного: эта мстительная дура пришла с подмогой.
– Простите, барин, но энта… Его превосходительство велели, тут уж…
– Наше дело малое… – ответил ему второй.
Два двухметровых в обе стороны бугая, постоянно извиняясь, отволокли меня в погреб и заперли. Сил сопротивляться не было, да и разница в габаритах не позволяла этого сделать, так что, сохраняя достоинство как мог, я молча дождался, когда меня оставят в покое.
Я уже понял, что, несмотря на высокий статус в обществе, здесь меня не очень-то жалуют. Даже прислуга позволяет себе лишнего, но ничего, с этим мы ещё разберёмся и поставим всех на место. Сейчас важно понять, кто я.
В смысле выяснить биографию, а также определить начальную точку своего развития. Первое поможет лучше адаптироваться в новой среде и найти подход к родным. Будет накладно, если я случайно откроюсь своему врагу – сделаю только хуже.
Судя по тому, что им не жалко уничтожить здоровье наследника, я не единственный в дворянском роду. Есть братья. А значит, если умрёт нерадивый сумасшедший сын, то всем станет только лучше – избавятся от позора семьи. Единственная проблема – сделать это как можно естественней.
«Умер от болезни. Простудился и слёг. Сгорел в лихорадке за пару дней. Помним, любим, скорбим…»
Нет уж, не дождётесь, гиены.
Итак, что я успел заметить – моя магия тут не работает. Привычная символика и даже язык были другими, а значит, для местных они не более чем закорючки. Очень хорошо, что я понимаю окружающих – видимо, это побочный эффект переноса сознания.
Вот только, сколько бы я ни обращался к воспоминаниям Артёма – ничего не мог выудить.
«Ах, ну да – это ещё одно доказательство, что он умалишённый, у него и при жизни с головой не всё в порядке-то было. Бедный ребёнок, не дай бог кому такую „любящую“ семью».
Я при жизни много повидал несправедливости и привык, что она всегда идёт бок о бок с человеком.
Если руны не работают, значит, начнём с малого – оценим магический потенциал. И, надо сказать, с этим было всё в порядке – парню повезло. Его ментальное тело было похоже на тучного, пышущего здоровьем полнокровного бычка. Нетренированного, несмышлёного, но сильного.
«Вот только с прошлым сознанием, Артёмке весь этот потенциал, что собаке пятая нога. Как же судьба разбрасывает-то способности щедрой рукой: одним ничего, и они из кожи вон лезут, а другим задарма. Только счастливчики не видят золота под ногами».
Первым делом, всю ту ману, что хаотично разбросана по тканям, надо равномерно распределить. Больше всего её было в области правого полушария. Оно нешуточно перегружено. Видимо, это и послужило причиной умственного недуга.
Юный организм не смог справится с манаизбытком, а местные эскулапы, идиоты такие, не заметили отклонения на ранних стадиях взросления.
Несмотря на холод, я быстро нашёл в погребе куски старой робы и постелил её на пол. До того, как замедлится кровоток, нужно заняться разгоном маны.
Для этого не требуется каких-то особых техник. Сойдёт обычная медитация.
Сев в позу лотоса, я отгородился от внешнего мира. Благо атмосфера звуконепроницаемого погреба способствовала решительному настрою. Недоброжелатели думали, что сделают мне только хуже, но нет… Всё как раз таки наоборот.
Несмотря на мой опыт в медитативных техниках, сознание было подобно замёрзшей глине – еле-еле поддавалось воздействию. Чувствовалось, что ресурсы мозга совсем не использовались на протяжении восемнадцати лет.
В прошлом мире я входил в транс меньше чем за секунду, здесь же потратил порядка двенадцати часов, чтобы просто разогреть область скопления маны. Бесформенная фигура чуть-чуть поддалась воздействию, но даже не сдвинулась с места.
От подобных манипуляций всё тело затекло и замёрзло. Дальше продолжать я уже не мог и, встав на ноги, выполнил комплекс зарядки и растяжки. Зря я это сделал…
В общем, до растяжки вс? же не дошёл, потому что на холоде это такая себе идея, да и тело оказалось ещё хуже, чем я думал. Короче, обошёлся приседаниями, прыжками на месте и отжиманиями с колен – на обычные грудных мышц совсем не хватало.
«Ничего – если я разобью этот манасгусток, то можно будет распределить большую часть потоков в мышцы и поправить своё плачевное положение».
Дверь скрипнула, и я тут же метнулся в угол и присел, чтобы никто не заметил, чем я тут занимаюсь.
– Нате, поешьте, Артём Борисыч, – сочувственно и несколько громко сказал старик, тот самый, что выставлял ухо вперёд – я видел его за дверьми своей комнаты.
– Спасибо, дедушка, – решил я до конца отыгрывать роль подростка.
Похоже, этот человек не желает мне зла, скорее наоборот – смотрел с сочувствием. Хоть мне оно ни к чему, но союзники в новом мире лишними не будут – а сейчас выбор не то чтобы велик…
– Как тебя зовут? – вопрос для сумасшедшего вполне себе нормальный.
– Семён, ваше благородие, Семён, – в глазах заблестели слезинки.
– У меня есть братья, Семён? – тёплая похлёбка оказалась как нельзя кстати: после зарядки тело требовало энергии, и жидкая пища – лучший вариант не околеть и получить питательные вещества.
Мой вопрос совсем выбил его из колеи, и дед расплакался. Мне приходилось учитывать его глухоту, так что разговаривал с ним на повышенных тонах.
– Не плач, Семён – горю слезами не поможешь.
– И… И то правда, барин, – смахнув последнюю каплю, шмыгнул слуга. – Простите, раньше кремень был, а сейчас так… – он дёрнул с досады рукой, – обабился, слабый стал, не нужен никому.
– Но-но Семён, – я хлопнул его по плечу и потрогал, будто невзначай, за исхудавший бицепс. – Ого, ничего себе.
– Что там? Что? – он удивлённо поднял кустистые брови.
– Как что – жилы с кулак! Что-то ты брешешь, дед…
Семён невольно сам пощупал своё богатство.
– Да вроде ничего такого, Артём Борисыч, – сказал, но как-то неуверенно.
– Много ты понимаешь, даже старый лев остаётся львом, – обсасывая куриную косточку до вкусного мозга, ответил я.
– Ах-ах-ах, – лающе рассмеялся дед. – Рассмешили, барин, спасибо. Взбодрили старика.
– Ну, так что там по братьям? Много их у меня? – уже строже и переходя на деловой лад, спросил я.
– Пятеро вашбродие.
– Старшего как звать?
– Олег Борисыч, но ваших братьев дома никак нет, только вы.
– А остальные где?
– Знамо, где – в городах живут: кто в столице, кто где. В отчий дом только летом заглядывают, воздушком подышать. Не любит молодёж деревню…
Я исподволь поспрашивал и насчёт остальных родственников: как зовут, сколько лет, и прочую информацию, что успел вытянуть из Семёна. Тот и рад был почесать языком – видно, что он скучал по живой беседе. Опытный глаз девяностолетнего мага сразу это подметил, ведь возраст – это не только опыт в магии, а ещё и житейская мудрость.
Дед по моей настойчивой просьбе рассказал пару баек из своей молодости, немного поумничал, дал наставления и довольный ушёл прочь, обещав в следующий раз взять чашку побольше и прихватить лишний ломоть хлеба. Молодому организму нужно больше есть.
Как только он ушёл, я, недолго думая, завалился спать. Наесться не наелся, но времени у меня не так много. Если не успею разогнать кровоток – окоченею, а для этого нужно отколоть от сгустка маны в голове хотя бы маленький кусочек и перераспределить его по телу.
Проснулся от першения в горле, зам?рзший в край. Справил в горшок свои дела и размялся. Мышцы жутко ныли, но через силу и боль я сделал, что должно, и вновь сел медитировать.
В этот раз меня хватило на одиннадцать часов – сказалась усталость от первой тренировки. Однако у меня почти вышло. Вместо того чтобы «нагревать» весь сгусток маны, я нашёл один еле заметный бугорок и методично бомбил его сознанием.
Надо ли говорить, что после медитаций я был как выжатый лимон? Чувство будто весь день копал землю, однако результатов пока не видно. Снова пришёл Семён.
– Держи, барин, – подал он мне двойную порцию гуляша.
«Ого, мясо! Отлично, отлично», – в прошлый раз были одни кости. Белок – это то, что нужно.
– Спасибо, Семён – я этого не забуду. Как стану на ноги дам тебе и внучке твоей вольную, только подмоги ещ? чутка.
Дед аж выпучил глаза от такой неслыханной щедрости. Из прошлого разговора я понял, что в этом месте есть некие крепостные – суть те же рабы, и Семён так себя именовал, в то же время приснопамятная Марфа была как раз таки из свободных и кичилась своим положением при любой удобной возможности. Особенно доставалось «ни к чему не пригодному» Семёну.
– Ах, но вы же… Вы же того, – он покрутил у виска пальцем.
Я оглянулся по сторонам, будто нас могли подслушать шпионы, прячущиеся в погребе за бочками, и жестом пригласил ему нагнуться поближе. Старый вытаращил глаза и срочно приблизил ко мне свою скукоженную ушную раковину.
– Семён, я на самом деле «не того», – после этого я снова принялся за еду, а дед долго переваривал эту информацию, – но такой лев как ты ведь давно это приметил, – я кивнул своим мыслям вслух, – раскусил в два счёта – вот поэтому я к тебе и обратился как к опытному человеку.
– А, это… Д-да, – согласился Семён, бегая по сторонам глазками, дрожащие руки потянулись к поясу. – Вы простите, барин, я…
– Валяй, – с набитым ртом разрешил ему присосаться к фляге, даже издали я почуял, какой ядрёной была эта сивуха.
– Будешь? – протянул похрабревший дед.
Я отрицательно покачал головой и вытер рот.
– Так, Семён, я знаю, ты правильный мужик, но никаких больше «будешь», ты понял? Я дворянин и фамильярностей не потерплю.
– Ох, – ударил себя по губам дед, – простите дурака, простите дурака, – он бухнулся лбом о пол и истово ударил им пару раз, ещё бы чуть-чуть, и выбил бы себе мозги – пришлось срочно схватить его за плечи.
– Но-но Семён, хватит, что ты?
– Бес попутал, это всё она самогонка проклятая, – плаксивым голосом оправдывался старик. – Что же это, вы теперь барин не дадите Ульяне вольную?
– Так, Семён, ты, похоже, не понял – я слов на ветер не бросаю, – мне понравилось, что он упомянул только внучку. – Просто у тебя своя роль – у меня своя, и мы не должны из неё выходить, ясно?
– А-а-а-а, – его глаза и рот расширились, и я смог увидеть целый ряд недостающих зубов. – Это вы знатно придумали, это… Ты… Вы голова, барин. Голова, ещё какая…
– Если я голова, то ты теперь мои глаза, Семён. Послужи мне верно, и я в долгу не останусь. Надоело притворяться – убить хотели меня братья. Так и грозили…
– Вот оно что… – поднёс заскорузлый палец ко рту старик.
– Да, Семён, у дворян всегда так – им загубить младенца много не надо. Раз, и в канаву, чтобы не лопотал. А я что? Я испужался, несмышлёный был, но потом понял: либо так, либо умереть, понимаешь?
– Какмо не понять, Артём Борисшь, бедная ты голова… – его мясистый нос шмыгнул.
– Отставить, – строго пригрозил я ему пальцем и убрал в сторону пустую тарелку с деревянной ложкой. – Львы не плачут.
– Это как? – удивился дед.
– А вот так!
– Откуда ж вам знать? – с хитрецой вдруг подковырнул Семён.
– А я в книжках читал, – быстро нашёлся я, не ожидая такой проверки от старого. – Могу и тебя научить.
– Да-а-а, – он с раздражением махнул рукой. – Нужно мне это ваше чтение? Одна досада с него – от ума горя потом не обрёшься…
– А внучке хочешь будущего хорошего? – поддел я его за больное.
Семён кхекнул, попыхтел что-то неразборчивое и насупился.
– Молодая она ещё… – наконец, выдавил он из себя.
– Так это ж хорошо, – не отпуская такой удобной возможности, додавливал я его, – быстро научится, в писари потом пойдёт, как сынок Марфы. Сам же говорил: катается как сыр в масле, деньгу загребает. Так мы твою Ульяну и пристроим – приданое соберём, жениха сам выберешь достойного.
Шах и мат.
Любовь к внучке пересилила, и дед сдался.
– Хорошо, – я отдал ему тарелку, завершая беседу. – Тогда вот тебе первое задание. Если в доме есть какие книги – принеси мне, что сможешь достать и это, – окликнул я его в дверях – откуда столько прыти? – Свечу мне сюда, понял? Не видно ни зги.
– Будет сделано, вашбродие, – по-военному вытянулся Семён.
– Свободен, лев. Всё в твоих руках.
В этот раз шаги отдалялись гораздо бодрее, воодушевлённей.
«Отлично», – вздохнул я. – «Вот и первый завербованный союзник. Не бог весть какой, но для начала сойдёт».
Из бессвязных рассказов старика я примерно понял устройство здешнего общества и немного перенял манеру общения крепостных. Очень важно с такими людьми правильно расставлять границы – в первую очередь это проще для них. А то тебя рискуют не так понять. Им нужна чёткая система «начальник-подчинённый», а если ещё говорить доступным языком…
В общем, бал тут правили дворяне. Место называется Российская империя, а нахожусь я во Владимирской губернии, в уезде Громовец. Фамилия моя Барятинский, и я самый младший в дворянской семье. Нас девять. Пятеро братьев и четыре сестры. Трое уже замужен, а последняя живёт вместе со мной и тётками в родовом поместье.
Есть ещё куча родственников, но эти сведения я уточню у Семёна потом. Главное сейчас было дать ему морковку, за которой он пойдёт, а дальше уже регулировать длину лески на удочке. Я действительно готов был даровать ему свободу. Умение быть благодарным – одно из самых важных качеств достойной жизни.
Благодаря мясу я почувствовал приток сил и понял: можно пуститься на второй заход медитации.
«Лучше сделать это сейчас – наутро я совсем замёрзну, и так трясусь как банный лист».
Сказано – сделано. Я вновь погрузился в медитативный поток и изолировался от суеты. Часов в погребе не было, но у меня прекрасное чувство времени – видимо, остались ещё огрызки величия с прошлого сознания.
Тот самый мелкий сгусток ещё не успел остыть, и повторные усилия расшевелили его ещё больше.
«Ну, давай, давай!» – я на пару секунд выпал из пустоты. – «Никаких эмоций, Артём, мальчик мой, заткни хавало».
Что-то я чересчур ассимилировался с этим Семёном…
Снова провалился в поток. Когда вынырнул, обнаружил, что не спал уже двадцать часов. Спина, ноги, руки – всё затекло так, что не встать. Рядом сидел и таращился Семён с чашкой горячего супа.
– Я… Это…
– Д-давай, – пересохшим ртом велел я ему и протянул руки.
В два счёта впитал всё угощение и махнул, мол, иди, потом поговорим.
– Оставлю тута, – я уже не слышал, что он там буровит и сосредоточился на себе, дверь скрипнула, и Семён ушёл.
Так-так откололся, значит. Ну, иди теперь сюда. Живей.
Сказать, что это была лишь крошка от той глыбы в правом полушарии – ничего не сказать, но даже такой запасец способен воздействовать на организм.
В первую очередь я направил всё в кровоток. Очищения и напитки не произойдёт, но так я просто повышу свой иммунитет и не заболею. Эта манипуляция отняла последние силы, и я с чистой совестью уснул на пыльных тряпках.
Глава 3. Знакомство с новой магией
Проснулся я скрюченный до невозможности и замёрзший. Зря не размялся с прошлого раза, но сил совсем не оставалось. Проспал двенадцать часов. Молочная кислота почти ушла из мышц, поэтому, как вернул способность нормально ходить, тут же занялся приседаниями и даже выжал парочку упрощённых отжиманий с колен.
Закончив моцион, снова сел за медитацию. К сожалению, следующий кусок оказался в десять раз больше прошлого – меньше на сгустке не нашлось, но я не унывал.
«Жив-здоров, руки, ноги, голова на месте – значит, не пропаду».
Помятуя о последствиях медитации, я решил разбить её на две части по шесть часов. Тем более, как раз после первого сеанса придёт с новостями Семён.
Сегодня я вошёл в транс в два раза быстрее. Точнее, это было его некое подобие.
Дело в том, что время внутри сознания могло идти гораздо быстрее, но для этого требовалось погружаться на разные уровни его бытия. В прошлой жизни я входил в состояние потока за долю секунды, и для меня там пролетали целые часы. Это как быстрый сон наяву.
Мои нынешние навыки ни в какое сравнение не годились со способностями архимага, но там я потратил на обучение девяносто лет, а тут только начал… К тому же пока я пришёл ко всем этим знаниям, пока додумался, тоже немало времени ушло. Здесь же я стартую уже с готовым багажом опыта и знаю, как можно делать, а как нельзя, так что процесс пойдёт быстрее.
Уровней могло быть бесконечное множество, но для этого нужно иметь твёрдую ментальность – иначе есть риск застрять и действительно тронуться умом. Потому я и развивал копии сознания, чтобы перепоручить им рутинные задачи, а самому сосредоточиться на важном.
Для меня сложнейшей преградой стал пятый уровень – дальше заглянуть не получилось, но и этого никто достигнуть не смог, максимум – третий. И то это мой ученик Валлард. Ему ещё предстоит долгий путь…
«Я буду по тебе скучать, друг», – с грустью подумал я о достойнейшем правителе.
Дверь отворилась, и вошёл Семён.
– О, проснулись, барин, а я с гостинцами, – улыбаясь, громко прокряхтел старик.
В этот раз, помимо первого, он смог урвать пяток сырников. Да таких, что таяли во рту. Чудо, а не еда.
– Зиновье подмог с вёдрами, вот и поделилась, – похвастался дед, непроизвольно щупая себя за бицепс.
– Я ж говорю – лев, – одобрительно кивнул я, уминая красный борщ.
До конца наказания оставалось ещё три дня, и за это время я должен подготовиться к любым неожиданностям, но в открытую заявляться здравомыслящим не собирался – нужно добыть побольше информации.
– А книжка, что же – не трогали, вашбродие? – поинтересовался Семён, чтобы перевести тему, дюже он горд был собой и смущался.
«Святая простота», – вздохнул я и перевёл взгляд туда, куда он показывал.
– Ах, это, извини, что-то не заметил в темноте, отличная работа, что тут у нас?
– Молитвослов, – с придыханием ответил дед.
– В смысле? – я убрал в сторону ложку и быстро пролистал страницы со знакомыми буквами, складывающимися в какие-то полустихи-полупоговорки. – Магия? – деловито переспросил его.
– Да вы что, барин? – в глазах деда мелькнул испуг. – Это же, ну, Бог, – он уважительно воздел палец к небу.
Я уже понял, что эта суеверная книжица ничего, кроме восхваляющих или просящих стишков, предложить не может, так что отдал её крепостному назад.
– Молодец, Семён, но будем честны, я пока не в состоянии объять умом такую мудрость, мне бы что полегче, а? Может, захудалый какой-нибудь учебничек магии завалялся, а? Поищешь? Уважь барина.
Старик погладил задумчиво бороду и, наконец, кивнул.
– Хорошо, кажется, у Глашки младшенький, как в училище отправился, оставил одну книженцию. Попробую выпросить, но просто так она не отдаст…
– А сколько е? сыну лет? – поинтересовался я, снова возвращаясь к трапезе.
– Второй десяток пошёл уже, ещё учится.
– Поди, без гроша она, Глашка?
– А то как же, – вздохнул дед. – На стипендию живёт охламон её…
– Тогда сделаем так: дуй ко мне в комнату, я помню там сундук стоял с одеждой, выбери самые подходящие и чистые рубахи, – я проглотил кусок варёной картошки, – штаны замшевые, – напряг память, к счастью, она у меня была почти фотографическая, – они немного намараны, но ничего – отстирает. И сапоги, узнай размер и выбери под него, понял?
Дед неодобрительно покачал головой.
– Посекут меня барин, ой посекут, сдаст дура…
– Дурак ты, Семён. Какая мать не захочет добра единственному дитю? Главное, на глаза никому не попадайся, а я потом скажу, что выкинул всё это тряпьё или сжёг. Только сделай всё как надо, – пригрозил я ему пальцем.
– Хорошо, Артём Борисыч, будет выполнено.
– Вот и славно.
Дед помялся ещё немного у двери, будто хотел что-то спросить, но вздохнул и закрыл за собой.
Я вновь вернулся к медитации. Моя ближайшая задача в этом мире – заставить ману циркулировать по всему телу, чтобы не оставалось никаких сгустков.
Это позволит начать практику с расщеплением сознания, погрузиться в медитации на другие уровни бытия, улучшить тело и добраться до гемофорсной техники с высвобождением убойного количества энергии из крови. Маны для этого требуется ого-го.
И, кажется, я понял, почему распадались рунические круги – не только из-за разницы в символике. Поясню на примере: кружку удобней лепить из податливой глины, нежели цельную высекать из камня. Теоретически можно пытаться колдовать по-старому, но лучше встроиться в уже существующий порядок, может, в нём будут какие лазейки, что дадут мне преимущество.
Через шесть часов я устало потирал глаза и разминался. Осталось время на походить туда-сюда и вскоре я лёг спать. Утром всё повторилось – боль полностью ушла из ног. Адаптация завершилась.
Семён принёс ещё немного новостей. Отец в отъезде, через неделю на каникулы приезжает мой брат Александр, третий по старшинству. Первый месяц лета позади. Мы немного поболтали, и дед отчалил. Сказал, что вещи постирал сам, чтобы «презентабельней» были, когда договариваться пойдёт.
Я похвалил за находчивость. Сейчас те сохнут в сарае, где ночует крепостной, а завтра при всём параде Сем?н пойд?т меняться.
«Мой первый винтик, кажется, заработал», – я довольно потёр ладошки и сошёл ко сну после всех тренировок. Холод всё ещё беспокоил, но не так сильно, как в первые разы. Семён даже забеспокоился, что у меня на щеках румянец, думал я «того», но быстро успокоился, когда увидел обратное.
Хороший он всё-таки человек. На таких земля держится.
Кусочек маны разогрелся наполовину, когда пришёл черёд покинуть место заточения. В этот раз спустилась ехидно настроенная Марфа – хотела посмотреть на пресмыкающегося и околевшего от голода «младшенького».
«Выкуси, карга вредная».
– А ты, а я… – она даже дар речи потеряла, увидев, что я из погреба выхожу ещё более здоровый, чем до попадания туда.
– Доброе утро, Марфа, – я не стал провоцировать злопамятную бабу. Ещё щ?лкну е? по носу – всему своё время.
Я прошёл мимо твёрдым шагом и жестом приказал одному из её бугаёв, Мишке-Шатуну, не прикасаться ко мне.
– Сам пойду.
Детина перевёл взгляд на въедливое лицо Марфы и пожал плечами.
– Хорошо, барин.
Меня представили пред очи матушки. Та о чём-то совещалась с пухлощёкой ключницей, а в сторонке от них стояла молоденькая курносая девушка. При моём появлении она подняла глаза к потолку и состроила рожу, мол «опять этот юродивый». Знакомьтесь, моя младшая сестра Анна. Оторва, губительница мужских сердец и весьма злая на язычок особа.
– Это ты, Артём, подожди, – повелительно сказала дворянка в золотисто-синем сарафане, вышитым всевозможными цветами.
На вид обычная одежда, какую я подмечал и у других жителей поместья, но шею Ольги Дмитриевны украшало ожерелье из отборного крупного жемчуга.
Помятуя о своём сумасшествии, я спокойно запустил палец себе в нос, чем вызвал раздражённый косой взгляд у Анны, а когда я вытер руку о дебиловатого сопровождающего, она в возмущении отвернулась. Бугай и вовсе ничего не заметил. Он от усердия пыжился весь как рак и смотрел вперёд в пустоту, ожидая новых приказаний.
– Всё, иди, – махнула ключнице мать. – Ну что, сын мой, скажешь в своё оправдание? Зачем опять нарушал порядок? – спросила она меня, но я не успел открыть рот, как влезла востроносая Анна.
– Да что ты с ним каждый раз, как с нормальным разговариваешь, мама? Не видишь, он не понимает он тебя. Пусть это позорище идёт обратно в свой клоповник, от него воняет, – она раздражённо махала веером, пытаясь отогнать от себя стойкий запах немытого мужского тела.
– Аня, – одёрнула её благородная госпожа. – Не думаешь ли ты, что если называть его дурачком, то он наберётся ума? Скорее наоборот, станет им быстрее. Мы уже говорили об этом…
– Да помню я, помню, – со злостью сжала она кулачок, ей было семнадцать, но вела она себя со всеми как прожжённая тридцатилетняя стерва. – Он днями напролёт пускает пузыри из слюней и ссыться в постель, мне даже противно стоять рядом с ним. Какой там дворянин? Только в цирке уродцем выступать. Может, продадим его? – с надеждой посмотрела она на мать.
– Цирк, я люблю цирк, – пробормотал я, привлекая к себе внимание. – Аня красивая, её все любят, – наигранно дебиловато протянул я, вспоминая, как Семён рассказывал про приезжую труппу.
Сестра презрительно сморщилась, но косой уголок рта показывал, что ей нравилось, когда её восхваляют. Даже такое ничтожество, как умалишённый братик. Вот только рыбка глубоко заглотила крючок.
– Усатый дядя циркач сильно-сильно любит Аню, – со знанием дела кивнул я и уселся на пол, изображая, будто рассматриваю витиеватый узор ковра. – А…, а я тоже хотел в такую игру поиграть, можно, мамуля?
– Какую такую игру и что ещ? за дядя? – встрепенулась барыня и порывисто подошла ко мне. Я смущённо хихикнул и продолжал ковырять ворсинки.
Тогда Ольга Дмитриевна присела рядом и взяла меня за руку. Её острые скулы подчёркивали аристократическую худобу, а пронзительные синие глаза искали взгляд сына.
– Скажи маме, в какую игру играла твоя сестра? Что ты видел?
– Она будет ругаться. Я не скажу, – я поломался для проформы, а сам чуть ли не хохотал от вида взъерепенившейся Анны, та была готова лицо мне расцарапать.
Сама напросилась – я никого не оскорблял и не спущу такого обращения. Впредь будет знать.
– Всё хорошо, я обещаю – она не тронет тебя, – в голосе послышались стальные нотки, и Ольга качнула головой, убирая пышные пшеничные волосы назад.
– Усатый дядя вот так губами делал, – я показал губами трубочку в сторону ошарашенной сестрёнки и живописно причмокнул несколько раз.
Мать разъярённо обернулась к ней, а я не упустил такого шанса и коварно подмигнул дурёхе, ещё больше выводя из себя.
– Мама! Он врёт, он всё придумал! – гневно топала она ножкой, а на щ?ки словно стыда плеснули.
– А Аня потом тоже вот так чмок-чмок-чмок, а дядя потом руками вот так… – я потянулся показать на благородной барыне блудливые руки циркача, но та отстранилась.
– Достаточно, – резко прервала она меня, грудь гневно колыхалась, ей было стыдно за дочку, тем более перед всё слышавшими дворовыми – не пройдёт и дня, те разнесут и приумножат слухи.
– Ты поверишь ему, а не мне? – со слезами в глазах спросила капризная дочка.
– Конечно, ему, ты же сама сказала, он дурак, но откуда ему знать, как целоваться, если он всю жизнь просидел в комнате?
– Он… Ему… – но договорить она не успела, так как получила громкую пощёчину.
– Выйти всем! – повелительно приказала Ольга Дмитриевна.
Я покинул покои барыни и с наслаждением слушал вой таскаемой за косу наглой сестрички и ругательства матери.
«Какая же услада для ушей», – улыбка невольно сама наползла мне на лицо, придавая колорита мнимому сумасшествию.
После обеда на кухне меня снова отвели в злосчастную комнату. В первую очередь я вызвал к себе Семёна, велел поменять постельное бельё и притащить вёдра с тряпками.
– Да что вы, барин, что вы делаете-то? Побойтесь бога! – вцепился он в мою швабру и попытался отнять костлявыми руками.
– В чём дело?
– Я сам, я всё сам, если увидят… Нет, нет и ещё раз нет, – твёрдо закончил он, но я не сдавался.
– Семён, вдвоём быстрее. Запри дверь, я всё равно помираю тут со скуки, а ты мне нужен и для других дел.
– Блажь, блажь барская, – бурчал дед, но постепенно сдался, и мы прошлись сначала веником, а потом устроили влажную уборку. Я хоть и был воспитан в знатной семье, но большую часть жизни провёл в путешествиях и не чурался ручного труда.
Стало гораздо свежей, а когда ещё и проветрили, то помещение и вовсе заиграло другими красками. Игрушки и прочий хлам решили пока не выбрасывать, чтобы не вызывать подозрений.
Наконец, Семён ушёл, и я смог со спокойной душой помедитировать. Сгусток сам собой не рассосётся. В этот раз на тот же результат – ушло шесть часов. Мне принесли на ужин запечённого карпа, вкуснющих лисичек, салат из помидорок и хрустящий мягкий хлеб, тающий во рту.
Все яства уничтожились вмиг. Я немного размяк после уборки и возвращения из холодного погреба, но всё же заставил себя пять часиков помедитировать, затем размялся перед сном, и, едва коснувшись мягкой подушки, тут же отключился.
Наутро пришёл радостный и взъерошенный Семён. Старик под мышкой нёс заветный фолиант.
– Обменял, обменял, барин! – потрясая им в воздухе, ликовал дед. – Ух и долго ж уламывал Глашку, так и так, мол, говорит, что делать, если заметят… Да ты ж совсем сбрендила? Ну, кто там что увидит, малой в столице, поди кому оно надо всматриваться в спиногрыза твоего?
– Молодец, Семён, знал, что тебе можно доверять, – я взял в руки затасканную книжицу, дышащую на ладан, и аккуратно пролистал несколько страниц. – А теперь неси завтрак, – велел я ему.
– Сей момент.
Будучи наказанным, я питался один раз в сутки. Сейчас же мой рацион включал в себя три приёма пищи, и это не могло не радовать. Ведь чем качественней еда, тем быстрее я восстанавливаюсь, и лучше проходят медитации. Работы – непочатый край. Месяца на три точно, но это при старых исходных.
«Ещё бы помыться», – после того как проветрил комнату стало ясно, что у парня с гигиеной не ладилось, плюс сказалось недельное заключение в погребе.
Короче, до книги я добрался после еды и медитации. Ей оказался самоучитель по рунам. Система чем-то была похожа на знакомую мне магию прошлого мира, за несколькими различиями. Здесь почему-то нет динамичной привязки показателей заклинаний друг к другу.
То есть, чтобы повысить температуру огня, требуется танцевать с бубном и вносить коррективы в каждую характеристику, а это: количество маны, коэффициенты трансформации, подвижности, иллюзорности (этот пункт при создании настоящего огня сводился на ноль), временной диапазон, импульс, форма и сила пламени…
В системе рун из моего мира всё было проще: изменяешь один показатель, а остальные сами подтягиваются, но это ничего, освоюсь. Главное, что суть понимаю.
В общем, не даром магии учились столько лет, но такое чувство, что здесь она застряла на первом этапе развития. Все эти ненужные ответвления можно было сократить и усовершенствовать для быстрого использования.
«Ужас», – я опытным глазом листал и листал древний учебник и всё больше поражался безалаберности его создателя.
Эта книжица была скорее вредна и могла сбить с истинного пути начинающего мага. Однако в ней я нашёл нужные мне переменные и теперь сидел заучивал язык создания рун. Помимо этого я выяснил, что вся здешняя магия делится на три вида: атакующая, защитная и особняком стояла некромантия. Хотя то же самое можно сказать и про защитную. Ведь о ней было написано лишь три строчки, что сей вид практикуют только служители церкви Клирикроса.
«Ну, это мы ещё посмотрим», – сказал я себе.
Время пролетело быстро, и вместо Семёна обед мне принесла та самая Глашка. Я спрятал книгу под одеяло и прикинулся занятым, махая перед собой игрушечной сабелькой. Женщина помялась возле двери и робко прошептала: «Спасибо». Скорее для себя, чем для меня, но я всё равно услышал.
Обед и снова медитация, потом учебник, ужин, короткая тренировка и сон.
Утром я смог отколоть тот самый злосчастный кусок и тут же «расплавил» его на составляющие для мускулатуры. Этот эффект позволил мне выжать целых десять классических отжиманий и ускорил в дальнейшем моё развитие.
Через Семёна получилось выбить банный день, и я с наслаждением попарился и избавился от грязи, ощутив приток свежести. Даже дышать стало легче, будто расправились лёгкие.
На второй день я прочитал весь учебник и запомнил все переменные. Быстрочтение и фотографическая память перекочевали вместе со мной в это юное тело, так что новые знания я впитывал как губка.
– Что ты там делаешь, братец? – спросил меня вернувшийся из академии Александр.
Я как раз думал, как бы улучшить структуру воздушного щита, на который потратил весь свой скудный запас маны. Пришлось в спешке разорвать рунический круг, что разбросало нити воздуха и опрокинуло стулья.
– А-Александр, – улыбнулся я дурачком, после того как встал с пола.
Пришлось картинно шлёпнуться – это вызвало дикий хохот у непрошенного родственника.
– А ты всё такой же глумной, ха-ха, – подходя ко мне, он грубо пнул в сторону коня-качалку и присел рядом, положив мускулистую руку мне на плечо. – Слушай, Артёмка, айда со мной на охоту? Не надоело тут тухнуть? Соглашайся, – он нагнулся поближе. – Дичь постреляем, девок за сиськи полапаешь, ты ведь у нас в этом мастак?
– Ага, – я слишком усердно пустил поток слюней и заставил этого идиота отпрянуть подальше – не нравился он мне, как и его наигранная заботливость с фамильярностью. Парню от роду двадцать лет, ещё жизни не нюхал, а так нахально ведёт себя с теми, кто слабее, не дело это. – Сиськи-и-и…
– Ну и мерзкая же ты тварь, – он всем видом излучал дружелюбие и даже порывался погладить меня по голове, но вдруг передумал. – Сидишь тут как свинья, да? Счастливая свинка.
– Ты свинка? Да-да, поедем, хочу на тебе покататься, – я оттопырил пальцем ему нос заставив д?рнуться.
Очевидно, этому ненормальному доставляло глумиться над младшим братом, говоря ему всякие мерзости, но при этом ласково и как бы невзначай, чтобы не выдавать себя.
– А я тебе леденец принёс, поиграем, как раньше, а? – со злобным блеском в глазах сказал Александр. – Смотри, ой, упал, – он уронил себе на кожаный коричневый сапог золотистого петушка, – руками нельзя поднимать, помнишь правила? Только губами.
– Да! – я радостно поднял руки вверх, одной из которой как бы невзначай врезал по виску братца сабелькой.
«Жалко у меня вся мана использована, подпалил бы твою надменную задницу», – молнией пронеслось в голове.
Я всё больше и больше убеждался, что в этой семье мне не видать уважения. Значит, будем его завоёвывать. Даже если надо будет вправить мозги каждому жителю поместья.
– Ты чего?
– Да! ДА! – громко прыгал я на кровати и старался как можно больней бить по рукам подлого насмешника. Заодно привлёк к себе внимание дворни.
– Что у вас тут происходит? Всё хорошо, Александр Борисович? – спросила ключница, оказавшаяся рядом, а за дверью я увидел выглядывавшего беспокойно Семёна; он гримасничал, надеясь, что я пойму всё по бородатому морщинистому лицу, но я притворился, что не заметил его.
– Да, – процедил сквозь зубы брат. – Мы уже закончили.
– Охота, охота! – я продолжал прыгать и в конце кинул саблю в спину начинающему магу.
На это он успел отреагировать и выставил моментально барьер, в котором игрушечное оружие застряло, как ложка в сметане.
– Хочешь назад? – повертел он в руке.
– Да, отдай.
– Ну, тогда лови, – он бросил слишком резко, но я сделал вид, что поскользнулся и игрушка угодила в окно, разбив стекло в дребезги.
Когда обернулся, Александра уже и след простыл. Позвали плотника, а пока он возился, вставляя раму обратно, ко мне подошёл изнывавший всё это время Семён.
– Барин, тшш, Артём Борисыч, я тут такое узнал, – начал он издалека.
– Семён, давай сразу без подробностей, и ближе к делу, – я уже успел изучить его витиеватую манеру подачи, и если старика вовремя не приструнить, он растянет свою речь на добрых полчаса.
– Подслушал я, значится, разговор сестры вашей и Алесандра Борисыча. Не соглашайтесь на охоту!
– Это почему же? – я внимательно следил за каждым проходящим крепостным и по лицам старался понять, кому тут можно верить, а кто желал мне зла.
– Загубить хотят вас, – громко сглотнув, прошептал Семён.
Глава 4. Дворянские забавы
– Так значит, – сказал я, когда мы снова оказались одни.
– Ругали вас, барин. Со свету сжить хотят.
– И чем же я успел насолить? – я задумчиво потёр подбородок, не понимая, какую угрозу может представлять умалишённый родственник.
– У дворян всё не как у людей, – пожал плечами Семён. – Ой, простите дурака, типун мне на язык, – дед испуганно прижал старческую руку к губам.
– Ничего, Семён, ты даже не представляешь, насколько прав.
С этими словами я отпустил своего верного слугу. Охота планировалась уже завтра. Александр решил сразу взять быка за рога. Столичная жизнь раззадорила аппетиты наследника, и в деревне тот, откровенно говоря, скучал.
«Отказываться нельзя», – подвёл я итог. – «Помимо моего братца-садиста там будут ещё дворяне. Сейчас меня не воспринимают всерьёз другие рода, да что уж там, все Барятинские относятся к младшему сыну снисходительно, но всё может в одночасье поменяться…»
Я ухмыльнулся своим мыслям. Какого же шороху мы устроим, Артёмка, эхх.
Я принялся обрабатывать в медитации следующий кусок маны. Бесформенная глыба казалась слишком большой, но в прошлой жизни упорства мне было не занимать, так что просто разбил задачку на маленькие составляющие и вывел общий план. Цель всегда легче выполнять кусочками из множества побед.
День закончился как обычно – скромной разминкой перед сном вкупе с ужином. Семён всё вздыхал и посматривал на меня из-под кустистых бровей.
– Отставить, – пригрозил я ему, стоило деду открыть рот.
Тот выставил руки вперёд, мол, сдаюсь, и перекрестился.
Подняли спозаранку. В четыре часа утра. Однако я учёл это и отлично выспался. Вокруг суетились дворовые девки и помогали шебутному барчуку одеться. Выяснилось, что в моём сундуке совсем не было выходных вещей (последние я сбагрил Глашке). Этот факт вызвал бурный переполох, и в итоге по поместью бегали искали обноски старших братьев.
– Стыд-то какой. Нет, давай другое… С ними Сазоновы собираются, а ещё Волынские – засмеют ведь… – прикусив губу, яростным шёпотом говорила Ольга Дмитриевна, а я просто переводил взгляд с одной женщины на другую, ловя каждое слово.
– Измажется опять в грязи, не знаешь, как он себя ведёт? – цыкнула Аня. – Можешь хоть смокинг на него напялить, всё равно через час один чёрт разберёт, что на нём было. Хорошо хоть не мне позориться…
– Что, сестрёнка, опять злословишь? – шумно вошёл в комнату Александр, на нём красовалось новенькое лёгкое пальто без подкладки, из-под которого угадывалась хлопковая рубашка, на голове широкополая шляпа, ноги защищали коричневые охотничьи мокасины. – Вот как знал, – он щёлкнул пальцами и следом вошёл Дидье, французский камердинер наследника. – Держи, братец, подарок.
Слуга внёс шикарный охотничий набор одежды вместе с обувью.
«Будто мертвеца наряжает в гроб», – пронеслось в голове.
Да уж, наклонности Александра действительно вызывали много вопросов, но отказываться не пристало. Для целей, что я преследовал, важно было произвести впечатление на друзей семьи.
Петра Аничкова, семейного некроманта, отправили с нами в качестве охраны. Семён немного рассказал об этом субъекте. Мужчина был наёмником. В прошлом сам из дворянского рода, только вот с концами уничтоженного конкурентами. Он узнал об их гибели, когда нёс государеву службу. Тёмный маг сразу же ушёл в отставку наперекор всем стращаниям начальства.
Пётр был лишён пенсии и подался к Барятинским за звонкой монетой в качестве штатного лекаря и иногда подрабатывал охранником, но такое случалось нечасто – боевое крыло отлично с этим справлялось.
У моего рода хватало людей, но некроманты в Российской империи на вес золота. Так что работу Аничков быстро нашёл.
Мне не нравилась его компания, но, кажется, этому магу было на всех плевать. Его волновали только деньги и выпивка. Хоть он и старательно убирал внешние признаки пьянства – я сразу приметил эту его привычку. Истинного лекаря не обманешь.
– Что ты, Саша, не надо было утруждаться.
– Полноте, матушка, – Александр поцеловал Ольгу Дмитриевну в обе щеки и мягко пожал её ручку, чем вызвал умилительные взгляды всей прислуги.
Ещё бы. Статный наследник, гордость семьи, студент академии и недурен собой. Впрочем, как и все Барятинские. Я в этом потом с лихвой убедился. Род отличался выдающимися внешними данными.
– Ну, всё, ступай, мы скоро будем, – велела мать сыну.
Александр попытался взъерошить мне волосы, но я в последний момент ловко увернулся. Братец едва не оступился, чуть не испортив эту ауру уверенности в себе. Сей поступок не добавил мне очков со стороны окружающих, но кого интересует их мнение? Внутренне я останусь собой даже в чужом мире и в чужом теле. Точка.
Вынужденный притворятся, я специально дёргался и отвлекался на разные вещи. Вначале вся эта канитель с сумасшествием была смешна сама по себе, но постоянно поддерживать такой образ на людях… Ладно, что-нибудь придумаю.
Процессия с каретами, псарями, проводниками, личным поваром и многочисленными слугами выдвинулась из поместья.
Александр из озорства протрубил отход из горна.
– ТУРУУУУ, ТУРУ-РУ-РУУУ!!!
И помахал рукой стоящей на пороге матушке. Я старался пока не привлекать к себе внимания и осматривался. Это мой первый выход наружу после переноса сознания. Важно было понять, где я оказался, потому что слова «Российская империя» мне ничего не говорили, кроме того, что страна по климату ближе к северной и отличалась огромными размерами.
Группа охотников ускакала вперёд, чтоб приготовить дворянскую забаву. Через два часа мы добрались до разбитого лагеря, где нас уже ждали.
Местная природа была по-своему прекрасна – это я сразу подметил, даже не верилось после рассказов Семёна о суровых зимах. Иногда среди обычных осин встречались белые в тёмную крапинку деревья. Позже я узнал, что это берёзы.
Чаще всего они росли вдоль берега реки справа. В воздухе витал дух предстоящего празднества, все улыбались и предвкушали веселье и смачную попойку.
Об этом я услышал от одного из слуг, разгружавшего бочонки с вином и медовухой.
– Александр! – радостно расставив в стороны руки, к нам вышел незнакомец, одетый в городской костюм тройку.
– Николай! – мой брат спрыгнул с коня и по-свойски обнял равного себе по положению дворянина. Оба старались всем показать, что они друзья, но я сразу уловил некоторую наигранность.
– Что за недоразумение? – улыбаясь и обводя рукой наряд собеседника, удивился Барятинский.
– Не спрашивай, я ещё не ложился, еле вырвался с города. Сейчас переоденусь. Идём, Волынский уже заждался, всё пасьянсы свои раскладывает.
– Тимошка, – брат подозвал серьёзного на вид хмурого дядьку, и весь охотничий быт перепоручил ему. – Не подведи, – закончил он, по-отечески хлопнув мужчину по плечу.
– Моё слово – кремень, ваше благородие.
– Вот за это ты мне и нравишься, Тимофей, много не болтаешь и знаешь своё дело. Ну, всё, ушёл, – махнув рукой, благодушно кинул он напоследок и поспешил в самый большой шатёр в лагере.
Туда то и дело заходили и выходили слуги с едой, оружием, собаками. Помимо трёх влиятельных родов, приглашены были и всякая мелочёвка. Они хорохорились новыми ружьями, обсуждали военные успехи империи, а кто-то нахваливал отличную борзую, зачем-то ухватившись за её челюсти и показывая всем жёлтые зубы рычащего пса.
Я и раньше участвовал в подобных сходках. Правда, там был немного другой уровень. Ниже королевской охоты я отказывался посещать подобные забавы. Скучно. Просто так убивать дичь не представляет для меня интереса, но я понимаю этот азарт и не могу осуждать.
В Хессалии, когда мы загоняли зверя, одних собак было под четыре сотни, чего уж говорить о количестве знатных охотников… Так что можно понять мой скептицизм. Я давно перестал удивляться роскоши, ибо в мире, где существует магия, она и есть главная ценность. А тот, кто владел ей лучше всех – истинный миллионер.
– Прошу прощения, сударь, а что это вы всё в сторонке стоите? Давайте к нам, – подозвал меня один из охотников, с виду аристократ, лет двадцать, гладко выбритый, с широким оспянным пятном на всю щёку.
– Это тот самый младший наследник Барятинских, – громко шепнул ему на ухо юркий худощавый лакей с длинным носом. – Его благородие немного… того, – он покрутил пальцем у виска, но дворянин внимательно на меня посмотрел и протянул руку.
– Владимир Скаржинский, – между тем он качнул голову влево, тихо ответив слуге. – Важно не то, кем тебя считают, Прошка, а кто ты есть на самом деле, – и уже громче продолжил, улыбаясь мне: как это делают с малыми детьми. – Как ваши дела, Артём Борисович? Уже присмотрели себе ружьё?
– Дядя, вы дурак?
– Ха-ха, слышал Прошка? Это он тебе, я ж говорю, проницательный малый.
Я старался смотреться отстранённо, но не впадать в крайности, как это делал дома. Здесь у меня другая цель.
– Зачем убивать ружьём, когда есть магия? – задал я не вполне очевидный вопрос на правах юродивого.
– Хм, – почесал подбородок Владимир. – Это как-то… Здесь нет соревновательного духа, понимаешь? Ну как с рыбалкой – можно позвать водника и поднять весь речной пласт. Рыбы – завались, но оно, вообще, зачем надо? Столько не съесть. Или вот я из Африки недавно вернулся, казалось бы, зачем убивать льва? Ходит он себе и ходит, никому не мешает, но царь зверей, – собеседник поднял палец, – это тебе не зайца грохнуть.
– Ваше благородие как всегда правы, – не преминул вставить носатый подхалим.
Я отвернулся от них, увидев, как начинают суетиться в главном шатре.
– Выходит, голода в этой стране нет? – я снова повернулся к нему.
– Это отчего же? – удивился Владимир.
– Если еду так легко добыть, значит, и стоит она копейки, – вспоминая местные единицы измерения, сказал я.
В Хессалии так и было. Вопрос голода не стоял, гильдии магов сотрудничали с купцами и ремесленниками, поставляя огромное количество провианта в виде мяса и рыбы. Помимо этого, поля тоже вспахивались очень быстро. Размер посевных площадей не превышал установленных норм. Если получить больше нужного, то некуда это всё девать, ведь в соседних странах похожая ситуация.
Крестьяне продолжали вручную выкапывать урожай и собирать его руками – тут маги были бессильны, но всё равно это лишь малая часть всех работ. Охота сама по себе давно отпала за ненадобностью и ей забавлялась лишь знать. Простолюдины ходили в лес только грибы с травами собирать.
– Так-то оно так, но не совсем, – переглянувшись с Гришкой, возразил дворянин. – Всё сложней.
Я вздохнул и ответил, не смотря никому в глаза, чтобы не обнаружить в них искру разума.
– Хуже жадного дурака может быть только властный дурак.
– ТУРУУУ ТУ-РУУУУ, – громогласно протрубил рог, и все тут же обернулись на этот звук.
– Выдвигаемся! – отдал команду Александр и невзначай выцепил меня из толпы, мы посмотрели друг на друга.
Темноволосый парень с голубыми глазами на мгновение осёкся, и улыбочка сползла с его рта. Он отвернулся что-то сказать стоящему рядом слуге, показывая на меня пальцем, но я блаженно пустил слюнявый пузырь, притворяясь идиотом.
Оглядываясь, третий сын Барятинских, дошёл-таки до коня и одним махом запрыгнул в седло. Мне тоже подвели лошадку и помогли усесться. В старом мире я довольно много проводил в седле, но мышцы здешнего тела были слабы. Я старался удержаться и не подохнуть раньше времени.
«Такими темпами голову себе расшибу».
Видимо, по науськиванию братца, мне дали самую непослушную кобылу. Она так и норовила повернуться и цапнуть, брыкалась и капризничала. А седло… Можно, я промолчу?
Процессия из двадцати всадников рванула к назначенному месту, и я старался не отставать. Самый распространённый способ убийства на охоте – это случайный выстрел в спину, отравление или обезумевшая дичь. Что же выберет брат Александр?
Мне, как и ожидалось, вручили плохонький ствол. Я немного знаком с оружейными технологиями. В Хессалии люди тоже успели обзавестись мушкетами и однозарядными пистолетами. Это доставляло магам неудобства, но я считаю, что прогресс не должен стоять на месте. Потому кинулся изучать эту тему, пока мои недальновидные коллеги воротили носы.
«Порох отсыревший, иглы затвора затупились…»
Невооружённым взглядом я нашёл пару трещин в стволе – стрелять из такой дряни равно получить травму. Значит, возможности обороняться не будет. Выходит, нужно ждать нападения зверя…
Мы углублялись в лесную чащу, и охотники разбились на маленькие группки. Меня, само собой, оставили одного.
– Туда, барин, туда, – махнул рукой егерь и ускакал, скрывшись за пологом веток.
«Ясно. Ну что ж, начнём».
Из заклинаний, что я мог сотворить, были лишь слабые материализации стихий. Учебник, по сути, давал некий конструктор. Ограниченный по своему функционалу, но действенный. Однако было чувство, что мне не все детальки доступны. Несмотря на то что помнил я их наизусть.
Это ещё подметил у себя в комнате, когда попытался масштабировать умения.
«Нужно больше примеров различных рун. Я пока не понимаю общей механики, и этот сдерживающий фактор бесит. Почему я должен довольствоваться минимумом?»
Тем не менее я запустил процесс создания рунического круга. Это потребовало концентрации. Моя спесивая лошадка, наконец, успокоилась и щипала травку, ружьё я убрал в кобуру, чтобы не мешало, и достал охотничий нож.
«Сгодится».
Символы замельтешили перед глазами, складываясь в единую схему. Попытка будет одна – свободной маны у меня пока немного, так что надо держать ухо востро. Рунические круги были простыми – можно сказать детский сад для меня. Каждый по отдельности не нёс угрозу, однако они постепенно сложились в конус, и дальше оставалось самое сложное – объединить всё общим алгоритмом.
«Нити»-письмена спаяли эту несуразную конструкцию. Рядом послышались выстрелы.
«Что, неужели уже началось?» – я быстро открыл глаза, испугавшись, что, пока находился в трансе, меня подстрелили.
Было бы глупо умереть такой смертью, но всё обошлось – это гнали кабана. Предположительно в мою сторону. Я приготовился обороняться, сжимая нож в левой руке.
«Что-то не так», – шептала интуиция.
Не может же быть всё так просто? Да и верхом я. Треск кустов усиливался, и просвистели первые пули. Дрыгнув ногами, я приказал лошади уйти из зоны прорыва, и вовремя. Матёрый вепрь, утробно хрюкая, вырвался на поляну. Маленькое деревце, вырванное с корнем, мешало его обзору, потому свин остановился, кувыркнувшись при этом, и тряхнул мордой.
Во рту показались грозные клыки, его взгляд на секунду застыл на мне. Руны были готовы уже сорваться в заклинание, но я хладнокровно держал нож у ладони. Зверь отвернулся и понёсся дальше. Всё это заняло несколько секунд, и кабан скрылся опять в лесу.
Следом возникли охотники.
– Артём Борисович! Где ваше ружьё? – спросил впопыхах егерь, а затем, не дав ответить, проорал. – Куда побежал?!
Я показал пальцем, отъехав назад, и вот когда часть дворян уже промчалась мимо, моя негодная лошадь встала на дыбы, а округу разорвал мощный рык хищника.
Я оказался в воздухе. Время будто застыло, а затем тщедушное тело как ударится о травянистую землю.
Дух моментально выбило, нож отлетел в сторону.
«Похоже, позвоночник повреждён», – промелькнуло в сознании.
Медведь. Это оказался дикий медведь. Я стоял практически впритык с его берлогой.
«Лошадь не учуяла его, всё чётко спланировано», – от этих сведений мне ни горячо, ни холодно, ведь мохнатый грозно прорывался к беззащитному куску мяса, и всё происходило так быстро, что ни один дворянин не сможет вовремя помочь магией.
Все конечности будто отнялись. Я мог пошевелить только кистью.
«Надо бороться до конца! НЕ УМИРАТЬ!»
Но сказать легко. Мощные челюсти схватили меня за плечо. Морда медведя мотнулась туда-сюда, выводя из строя добычу. Я чувствовал это смрадное дыхание и боль. Было чудовищно больно.
Круги. Кровь уже пошла. Моя рефлекторно сжатая в кулак рука раскрылась, и из неё вырвался конус огня, подпалив хищнику шерсть.
«Жалкая попытка», – пронеслось в мозгу, перед тем как я потерял сознание. Этот низкокачественный конус даже не углубился в тушу, никак не ранил зверя, едва заметно лизнув его шерсть.
Похоже, мне конец.
Глава 5. Как работает магия?
– Гришка!
– Да, барин! – проревел слуга и потратил огромный запас маны, чтобы пробиться в сознание медведя.
Разжавший было зубы хищник, уже успел отбежать, но атака застала его врасплох, и он заскулил. На правом боку мохнатого виднелся опалённый кусок мяса.
– Вали его! – крикнул Владимир Скаржинский, как раз проезжавший мимо и заставший момент нападения.
Тело пострадавшего Артёма Барятинского упало на траву. С руки кричавшего дворянина сорвался горячий поток воздуха в форме плети. Он стеганул по окровавленной морде хищника, и косолапый, ревя от досады и боли, припустил в кусты.
Достав рожок, Владимир подал всем знак, что случилась беда и нужна помощь некроманта.
– Артём! – Скаржинский спрыгнул с лошади и подбежал к парнишке.
Левое плечо обильно кровоточило, поэтому первое, что он сделал, это пережал повреждённую артерию и приказал Гришке дуть в рожок. Через пару минут к ним на всех порах выбежал Пётр Аничков.
Его венозные руки тут же сделали пасс и окрасились в тёмно-зелёное свечение.
– Рану освободи, – чуть сухим, но спокойным голосом велел некромант, Владимиру показалось, что он почувствовал запах водки, но промолчал и сделал, что сказали.
Вокруг уже собирались другие дворяне, охотники и слуги. Быстрым движением ножа Скаржинский разрезал рубашку Барятинского, чтобы некромант приступил к следующему этапу лечения.
Владимир слышал, что Аничков смог освоить пятый шаг некромантии. Серьёзное достижение, если учесть, что всего их девять. Однако последнего ранга двести лет как никто не брал, да и не было ни у кого желания становиться повелителем мёртвых. Иначе такого некроманта и не назовёшь.
Угловатого, мрачного мужчину все побаивались. Ещё эта его привычка пялиться и облизывать вечно потрескавшиеся губы… Жуть. В охотничьем отряде Аничков ни с кем не разговаривал, временами прикладываясь к фляге на поясе.
Но если некроманта Владимир знал уже давно, то вот младшего наследника увидел впервые. Разные ходили слухи об этом подающим большие надежды ребёнке. Только вот чем-то не угодил Артём Борисович высшим силам и так не вовремя лишился разума. Говорят, ему прочили место главы рода, как только священник объявил о количестве маны.
«Впрочем, манна – это ещё не всё», – подумал про себя Владимир и как завороженный следил за ветвящимися зелёными нитями заклинания. Они заползали в рану и, расталкивая кровеносное русло в сосудах, увеличивали просвет. Из-за этого казалось, что тоненькие ручонки наследника разбухли.
«Как будто в жилах ковыряется».
– Переверни, – приказал в очередной раз Аничков.
Кивнув Гришке, Владимир встал с колен и отряхнулся. Слуга послушно выполнил приказание, разрезав одежду по линии позвоночника, убрал всё лишнее и оголил спину.
Третье заклинание длилось больше пяти минут, поэтому Владимир отошёл к побледневшему брату Барятинского, организатору этой охоты.
– Жить будет, – вытерев руки, обрадовал он родственника.
– Слава Богу, слава Богу, – сглотнув, ответил юноша.
Они были ровесниками.
– Медведя-то добили, – бросил из-за плеча Илья Волынский, щёголь, каких поискать. На французский манер присобачил себе страусиное перо в шляпу. Владимир недолюбливал этого богатенького сыночка. – Николаич сетовал: шкуру попортили, кто ж огнём догадался пальнуть?
Скаржинский покачал головой.
– Я только воздухом, ну и Гришка пугнул слегка косолапого. У него двадцатка процентилей со зверьми. Отец друидом был, успел поводить по местам силы.
– Тогда странно – рана свежая, Ваше благородие, – добавил подслушавший разговор только что вернувшийся егерь. – Может, барчук шмальнул?
– Как вы вообще берлогу не заметили? – возмутился Сазонов.
Именно он бежал во главе всей процессии, отец молодца в ежовых рукавицах держал металлургические заводы в Петербурге и был вхож в императорский двор.
– Тут виноватых нет смысла искать, Николай, – вздохнул Александр. – С братцем всегда так – на ровном месте проблему найдёт. Не хочу, чтоб по его дурости кого-то судили. Зря я его с собой взял. Матушка бы не простила мне… Теперь в свет ему путь заказан. Всё-таки своя кровь – жалко, если погибнет по дурости.
– Да погоди ты хоронить его, Саш, – убрав локоны в сторону и поправив страусиное перо, звонким голосом сказал Илья. – Мой человек говорит, видел, как Арт?м твой огнём орудовал, ведь так, Остап?
– Так, вашбродие, – прошамкал бородатый мужик, поправляя ружьё; шапку он держал в левой руке.
– Выходит, дар есть?
– Да какой там дар, Илья?
Владимиру показалось, что лицо Александра Барятинского гневно дёрнулось, но в этот момент на дворянина не смотрели: некромант Аничков как раз закончил лечение, и пострадавшего уносили на носилках. Вот все и повернулись в его сторону. Все кроме наблюдательного Владимира.
– Погоди, огонь, говорите… А ну-ка! – франт щёлкнул пальцами и велел поднести парня к себе, затем порылся во внутреннем кармане жилета и достал знакомый всем чёрный цилиндрик на цепочке размером с указательный палец.
Раненного приблизили к знатному охотнику, и тот прислонил ауроскоп к коже Артёма. На приборе отобразились две чёрточки в самом низу. Одна белая и не представляла интереса, а вторая – красная. На неё-то и устремили все взгляды, а Волынский, словно подзуживая Александра, поднял чёрный прибор вверх, чтобы всем было видно.
– У младшего наследника один процентиль огня! Как так, Александр? Вы же говорили, он бездарен?
– Но… Но этого не может быть! – ничего не понимал Барятинский. – Мы измеряли…
– В любом случае поздравляю.
– Поздравляем!
– Ура, новому магу Барятинских!
– Ура-а-а! Молоток парень, косолапому бока поджарил!
– Пха-ха! За это и выпить не грех!
Александр вяло пожимал всем руки и принимал поздравления, смотря в лицо умалишённого брата.
«Это неправда! Ведь мы ни разу не выпускали его дальше порога. Процентиль ещё ладно, но стихию нельзя получить без медитаций в местах силы. Они все далеко от поместья! Чёрт. Чёрт. Чёрт. Как он это сделал? Как?!»
На секунду растерявшемуся Александру вдруг показалось, что один глаз младшего брата приоткрылся и зыркнул на него, но стоило моргнуть, как всё встало на свои места. Только уголки губ раненного чуть заметно приподнялись.
* * *
Итак, я выжил. Более того, навёл столько шороха, что по велению матушки из города ко мне приехал священник с безделушкой в виде чёрного цилиндрика и измерил мои показатели.
Как потом я выяснил, это был ауроскоп. Он узнавал магический потенциал. Почему-то все носились с этой красной чёрточкой, как с писаной торбой. Признаться, в учебнике по рунам ничего не было рассказано про азы магии. В смысле, вот про самые очевидные вещи.
Так вот. Одна грань показывала количество маны. Вместо числа у меня там была двойная тильда. Это ни у кого вопросов не вызывало почему-то. А другая грань отвечала за процентиль. Странное название, но позже я выяснил, что оно наиболее чётко отражает суть.
На охоте я успел подметить для себя несколько интересных вещей. В моём прошлом мире крестьяне по большей части не владели никакой магией. Однако здесь я успел увидеть, как обычные слуги используют её в бытовых нуждах. Она была почти незаметна, но это проливало свет на многие вещи!
Уговорами и угрозами из меня пытались выудить сведения, как я создал заклинание. Приглашали даже Петра Аничкова, но тот лишь хмыкнул и сказал звать, если будет что-то серьёзное.
Я, конечно же, ни в чём не признался, благо маска юродивого позволяла бесконечно переводить тему разговора и выбешивать родственников. В конце концов, они отстали, и я получил возможность расспросить обо всём Семёна. Почему раньше об этом не догадался! Святая простота.
Справедливости ради и старик не заморачивался разъяснениями банальностей. Он-то думал, я умный и так всё знаю. Короче, я получил базовую информацию от своего престарелого шпиона и крутил теперь эти сведения в голове, выискивая для себя новые возможности.
В здешнем мире у всех с рождения процентиль равен единице. Это то самое Эго мага, которое нельзя ничем занять. Дальше в течение жизни человек увеличивал свой процентиль до ста. Это максимальное значение. И вот тут начиналось самое интересное.
Пустой процентиль не давал никаких способностей к магии. Он скорее как абстрактная возможность получить магические силы. Дальше маг мог заполнить этот процентиль чем угодно. Например, огнём, как это вышло со мной.
Можно иметь двадцать процентилей огня и семьдесят девять воды. Таким образом, ты являлся довольно сильным водником, но посредственным огневиком. Некоторые, особо талантливые, становились чистыми стихийниками. Например, заполучив девяносто девять процентилей огня.
Однако, по словам Семёна, сделать такое крайне сложно – после восьмидесяти прогресс шёл настолько медленно, что люди тратили десятилетия ради лишних полосочек. Поэтому проще было на остатки свободных процентилей взять из других областей магии что-то вспомогательное.
Ну как взять… Оказывается, чтобы получить специализацию, нужны занятия в неких местах силы. Причём каждое было ответственно за свой вид магии, и просто так туда не попасть. Аристократы и император контролировали их почти все. Общественности оставили совсем уж бесполезные и малоопасные виды стихий.
– Артём Борисович, ну вы как дитя, ей-богу, – причитал Семён и продолжал сбивчиво объяснять принципы работы магии.
– Не бухти, лучше скажи, какими местами силы владеют Барятинские?
Старик кхекнул в кулак.
– Почти все места у вашего батюшки были отняты Его Величеством Павлом VI.
– Ага, прошлым императором? – я потёр подбородок и спросил. – В чём же отец провинился?
– Не того спрашиваете, ваше благородие, моё дело малое… – вздохнул Семён.
– Не верю, – усмехнулся я, зная, как любит чернь обсасывать подробности дворянской жизни. – Слухи какие ходят? Говори, не тая – ты поклялся служить мне, старик.
– Ох, – дед мял панамку в руках и вытирал пот со лба, на улице и в доме было жарко. – Говорят козни это Шуйских, не понравилось им возвеличивание Бориса Олеговича. Дюже высоко сокол взлетел, – дед вытер подступившую скупую слезу. – Как раз перед вашим рождением, вашбродие…
– Ну-ну, Семён, – мне стало жалко плачущего деда, удивительно, как он воспринимал, казалось бы, чужую беду, беду своего хозяина, будто это у него всё отняли, его несправедливо лишили могущества, обрезав крылья.
Я поделился платком из нагрудного кармана.
– Бери, бери, – махнул я рукой, – в подарок.
Дед ещё больше расплакался и, упав в ноги, вместо того, чтобы вытираться богато расшитым куском ткани, сделал это панамкой.
– В-внучке отдам, – ответил он на немой вопрос.
– Хорошо, ну а сколько же мест силы было до… Этого несправедливого случая?
– Десятка два, не меньше, – что-то подсчитывая в уме, сказал он. – С местами такмо и усадьбы поотнимали. Все основные значится стихии: молнии, свет, – загибал дед пальцы, – звук и тени.
– Я так понял, некоторые повторяются?
– Так точно, повторяются.
– Ясно, – я скрестил руки на груди и крепко задумался.
Всё больше и больше мне начинало нравиться устройство и вариативность этого уникального магоценоза. В прошлом мире я истово коллекционировал знания и даже изобретал новые техники с заклинаниями, потому что упёрся в порог, где ещё никто не бывал.
Теперь же я чувствовал давно забытый азарт. Жажда познания переполняла меня – хотелось побыстрее окунуться в книги, найти учителей, применить свои способности и померяться силами с достойными противниками.
Я более чем уверен, что таких тут достаточно. Чего только стоят пресловутые некроманты. Кто бы мог знать, что они займут место лекарей? Что за недоразумение… А эти их ступени или как там? Шаги! Да, шаги. Весьма интересная градация способностей.
Вроде бы всего девять шагов, и все знания получаются только у учителя… Скверна противна мне, а уж тем более компромиссы с ней, но я не мог не заниматься целительством. Это уже часть моей жизни. Мысль оставить её за бортом, злила меня.
«Я обязательно что-нибудь придумаю, иначе какой из меня архимаг?»
– Семён, а ты можешь достать мне ауроскоп?
– У меня нет таких денег, барин, – покачал головой дед.
– Цена вопроса?
– Сто рублей. На эти деньги… – он мечтательно поднял глаза. – Да на эти деньги безбедно три месяца жить можно. Я бы платьице своей Ульяне справил…
– Справишь ещё. Значит так, слушай моё повеление. Обмолвись словечком с кем-то из дворовых, да так, чтобы моя мать услышала, понял?
– Агась.
– Посетуй, мол, барин странный стал.
– В смысле? Так вы ж и так…
– Нет, не про это, – с раздражением перебил я его. – Скажи, так мол и так, помнит он дословно, что ни говори ему. Сказки все наизусть выучил. Странности с ним творятся.
Семён поднял бровь.
– Что, правда?
– Кривда. Слушай дальше. Говори, мол, барин просил книжки ему принести – так он молитвослов сначала выучил, потом Глашка, любопытства ради, пихнула ему учебник с этими самыми… ну, рунами…
Семён ударил себя по колену и весело раззявил рот с остатками зубов.
– Как это вы точно, барин, манеру говорить мою передали, ха-ха. Ох, не соскучишься с вами.
– Смысл уловил? – пригрозил я ему пальцем.
– Как же не уловить-то? Будет в сей же миг сделано.
– Да погоди ты. Только не переиграй смотри, чтоб натурально всё, понял?
– Натуральней не сыщете, – заверил он меня и быстренько спрятал в карман платок, а измазанную в соплях шляпу нахлобучил на голову с жиденькими волосёнками. – Разрешите идти?
Я махнул ему рукой и развалился в кровати. Вторая стадия освобождения Артёмки запущена. Я уже заставил всю местную общественность обсуждать свою персону.
Причём братец теперь не сможет открыто строить мне подлянки – слишком уж много любопытных взглядов я к себе привлёк. Просто так задушить в закутке или подстроить «несчастный» случай не получится. К тому же скоро должен вернуться отец…
Оставалась только одна заковырка – надо бы как-то выбраться из этого положения юродивого, но чтобы обоснованно… Сложная задачка, но многолетний опыт подсказывал мне, что неразрешимых ситуаций не бывает. Потому надо заняться полезным делом.
Я встал и покрутил корпусом вправо-влево. Удивительно, как точно Пётр Аничков восстановил все переломы и закрыл кровотечения. Я хоть и потерял сознание, но вскоре очнулся и старался запомнить воздействие некромантии на себя. Классическое лечение так не работает.
Смешнее всего было смотреть на перекошенное лицо братца. Пусть понервничает. Будет знать, как в следующий раз натравливать на меня друидов. Медведь не просто так сидел там до последнего. Сейчас я прогонял в памяти всех проскакавших мимо во время погони за кабаном, и среди дворян было несколько егерей.
Один из них и приказал порвать неугодного наследника. Знать бы кто точно… С исполнителями я, конечно, разберусь – главное, что заказчик временно устранён.
Мышцы послушно сжимались и разжимались. Я сделал двадцать отжиманий за раз, поприседал, провёл растяжку – в общем, ускорил кровоток. Эта разминка обязательна перед медитацией и после.
Скрестив ноги, я погрузился в себя и упрямо посмотрел на высившуюся перед мысленным взором гору застывшей маны. Работы у нас, Артёмка, непочатый край. Что ж, начнём.
С каждым разом эффективность моих ментальных действий повышалась, и то, что я раньше делал за час, теперь с лёгкостью получалось за двадцать минут. Скорость увеличилась, но я не обольщался. Барятинский действительно мог стать гением. Ведь у него какой-то запредельный запас маны. Слишком большой для столь юного организма.
Это и благословение, и проклятие одновременно. Для меня же – подарок судьбы. Ведь я тот кузнец, что сможет выковать из этой оболочки смертоносное оружие. Сильное и изящное.
«Дайте только время».
Глава 6. Раскол в семье
– Что ты сказал? – спросила Ольга Дмитриевна своего дворового, бывшего батрака отца, доставшегося ей в приданное.
– А? Я? Боже упаси, вашбродие, мелю чушь всякую, – забегал глазками мужик.
– Семён, – грозно насела на него хозяйка поместья. – Не шути со мной, – для пущей важности она ткнула его складным веером во впалую грудь. – Рассказывай, что там не так с Артёмом?
– Да я… – дед краем глаза посмотрел на удаляющуюся спину Глашки и в панике заозирался. – Токмо бить не велите!
– Старый полудурок, что ты мелешь? Про Артёма выкладывай, кому говорю, иначе скажу кату бороду с кожей содрать.
– И-и-и, – взвизгнул Семён. – Вашбродие расскажу, всё расскажу, да, щас… – он громко сглотнул и продолжил. – Сынок ваш, то есть Артём Борисыч, кажется, прозрел, бог в макушку поцеловал, смилостивился…
– Поподробней, – процедила дворянка, не терпевшая этого старого говора крестьян. От одних пустословных прибауток у неё скручивало живот, как же она скучала по двору!
– Господин наизусть с первого прочтения запомнил молитвослов, – зажмурился дед и замер.
– Что ты сказал? – глаза Ольги Дмитриевны полезли на лоб. – Как наизусть?
– Вот так, вашбродие, – ускорился Семён, – буквы глотает, как сокол воробьёв. Вмиг, что ни дай, запомнит, и я это…
– М-м-м? – задумавшаяся было знатная дама, снова сфокусировала свой взгляд на неопрятном крестьянине.
– Вы оно, конечно, простите, в этом моя вина. Это по поводу того случая на охоте…
Ольга Дмитриевна сделала шаг вперёд и схватила Семёна за бороду.
– Ну? Что там? Ты знаешь, как он получил процентиль огня?
Семён дрожащими губами ответил.
– Никак нет, оно… А, была ни была, – снова сглотнул он, когда отпустили бороду. – Взял я у Глашки книжку, ну учебник ентот магический. Руны, в общем.
– Что-о-о?! – до хозяйки быстро дошло.
«Выходит… Выходит, вот так он выжил после нападения медведя, – молниеносно соображала она, – но как Артём смог получить огонь? Неважно. Мой сын… Боже, может, это подарок за все мои страдания? Может, есть какой способ вернуть ему разум?»
Ольга Дмитриевна всегда стыдилась младшего. Ей было неловко находиться рядом с ним, она словно чувствовала вину за собой, будто это она причина странной болезни.
«Если вспомнить, он быстрее всех развивался. Раньше чем другие научился говорить, а потом в три года – всё. Поломался мальчик».
Она не любила вспоминать то первое время, как не могла смириться с бессмысленной пустотой в его глазах, как стыдилась говорить об этом отцу с матерью, как ловила на себе странные взгляды мужа. Это не её ошибка. Нет.
Она страшно злилась на Артёма и, чтобы эта злость не задушила ни в чём не повинное дитя, велела держать его подальше от себя. Чтобы он не привыкал к ней, чтобы, если что, её окрик не вызывал у него сильной раны.
Таким образом, из него сделали домашнее животное. Временами буйное и капризное, но отдать его в монастырь или уж тем более лишить ребёнка жизни она не могла.
И вот теперь в шестнадцать лет…
– Никитишна, идём со мной, – велела она послушно стоявшей всё это время ключнице, – и ты, – зыркнула на старика. – Если соврал, пеняй потом на себя.
Побледневший Семён засеменил следом, ловя насмешливые взгляды ключницы.
– Открывай, – велела она пухлой женщине, та засуетилась и мигом выполнила приказание, распахнув дверь в детскую.
Перед взором барыни предстала спина подростка. Тот и не думал оборачиваться, раскачиваясь вперёд-назад на кровати.
«Пока что ничего необычного», – пронеслось в голове Ольги Дмитриевны.
Она прошла внутрь и осмотрелась: давно сюда не заходила. В прошлый раз тут царил полный бардак. Однако сейчас – чистота и порядок. Она знала, что Артём иногда забывал про туалет и справлял нужду прямо как есть, в кровать.
Женский глаз подмечал много мелочей – постель поменяли, даже тёмные лохмы на голове младшего аккуратно пострижены и причёсаны.
– Здравствуй, Артём, – она не могла выдавить из себя «сынок», потому всегда использовала только это нейтральное обращение, чтобы и самой не прикипать к нему. – Чем занят?
– К-крыс считаю, – чуть повернувшись, ответил мальчик.
– Ого, и сколько уже насчитал? – она присела рядом, смотря на его худые плечики и шею.
– Да так, – он неопределённо махнул рукой, Ольга машинально подметила их чистоту: обычно ногти грязные, а пальцы измазаны в чём попало. – Одна точно есть, ходит на задних лапках, – он чуть хихикнул. – Недавно была у меня, леденец предлагала.
Ольга переглянулась с ключницей, та привычно отвела взгляд, чтобы не смущать хозяйку. Вот именно такие взгляды ей приходилось ловить на себе – жалостливые. Все хотели выказать ей сочувствие, но на самом деле это была зависть вперемежку с ликованием.
«Упиваются моим горем».
Она никогда не обладала сильным магическим талантом, в отличие от её деда, могущественного стихийника. Все прочили ей великое будущее, потом её сыну, но у обоих ничего не вышло – плохая наследственность. Оба лишь блеклые подделки.
– Надеюсь, ты его не взял?
– Нет, что ты, матушка, крысы заразные.
Её словно током ударило от этого обращения. В сердце что-то предательски начало шевелиться, но она холодной волной разума отринула всё это и увидела на кровати отложенный в сторону потрёпанный томик.
– Это руническая система? Хм, – она когда-то изучала немного магическую теорию, но дальше азов дело не пошло. – К сожалению, она безнадёжно устарела. Это магия бедняков. Ты читал её?
– Может быть, – буркнул Артём, он слез с кровати, расставил руки в стороны и запрыгал на одной ноге. – А может, и нет, а может, и да, а может, и…
– Артём, сядь. Сядь, я сказала! – повторила она более строго, сама испугавшись своего голоса, но это подействовало: мальчик присел на краешек, но всё так же не поворачивался к ней. – Артём, я сейчас буду говорить тебе страницу книги и её начало, а ты, будь добр, продолжи. Ты ведь её наизусть запомнил?
– А когда кушать принесут?
Не обращая внимания на паясничанье, она раскрыла рунический учебник на середине.
– Двести тридцатая страница…
– Глава семнадцатая. Ключевыми параметрами воздушных рун являются скорость и направление воздушных потоков. Используя магические руны, мы можем контролировать и направлять эти потоки ради достижения различных целей. Энергетическая интенсивность воздушных рун измеряется в единицах воздушной магнитуды (ВМ), которые отображают силу и мощность воздействия руны на окружающую среду. Одним из принципов…
– Достаточно, – она нервно перелистнула в конец и сказала, – страница триста шестьдесят.
– Резонансная частота, с которой руна земли наиболее эффективно взаимодействует с энергетическими потоками, находиться в диапазоне…
– Хватит, – остановила она сына. – Никитишна, принеси что-нибудь из моего кабинета. Любую книгу.
Ключница вышла из комнаты, и в создавшейся тишине отчётливо угадывалось сиплое дыхание Семёна.
– Артём, – Ольга обошла мальчика с другой стороны, чтобы видеть его лицо, но как только она это сделала, то ноги сразу же подкосились, и она упала на дощатый пол.
– Барыня, не зашиблись? – тут же сорвался старый Семён. – Вам плохо?
– Кто ты, чёрт возьми, такой? Где мой Артём? – на неё смотрели глаза не ребёнка, а какого-то старика. Они поглощали её изнутри, в них плескалась настолько громадная сила, что придавливала к полу. Это был кто угодно, но не её ребёнок, сердце готово было вырваться из груди. – Что… Что ты такое?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ilya-red-32558521/pervyy-shag-nekromanta-70875665/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.