По ту сторону холста
Агаси Ваниев
Иван Кирюхин
Яков Крайнов мечтал связать свою судьбу с живописью и с помощью красок и кисти вписать своё имя в мировую историю крупным шрифтом. Однако в историю ему удалось только капитально вляпаться. Осознает ли парень, что он свернул не в том месте? Способна ли череда головокружительных приключений, тесно связанных с картинами великих русских мастеров, помочь Яше познать своё истинное «я»? Об этом в юмористической повести «По ту сторону холста».Героями цикла юмористических рассказов «Глупости и авантюры» являются кардинально противоположные личности. Это фанатичные семьянины и непоколебимые свободолюбцы, рассеянные мечтатели и педантичные маргиналы, уверенные в себе зазнайки и стеснительные тихони. Но всех их объединяет жизнь, которая приготовила для каждого личный урок.
Иван Кирюхин, Агаси Ваниев
По ту сторону холста
По ту сторону холста
Глава 1
В этот день Третьяковская галерея казалась особенно оживленной. Наталья Маслова, гид российского масштаба, водила экскурсантов по залам временной экспозиции, собранной специально для неё. Название выставки было интригующим: «Как пролить краску на пустой мешок из-под картошки и заработать на этом миллионы?».
– Перед вами картина «Охотники на привале» за авторством художника Василия Перова, – объявила Маслова экскурсантам. – Сюжет картины довольно незамысловат: трое мужчин, увлекающиеся охотой, устроили привал посреди безлюдного поля. Об этом говорят разложенные на скатерти стаканы, бутылка и лёгкие закуски в виде овощей и хлеба. Другими признаками привала являются сложенные на земле ружья и подстреленная дичь, которая валяется в пожелтевшей траве. Обратите внимание на осеннее небо на заднем фоне: холодные тона предвещают наступление дождя. Вопрос: о чём хочет сказать художник этими наглядными образами? Ответ: об отдыхе. О необходимости отдыха вне зависимости от места и рода деятельности. Даже погодные условия не имеют права разлучить человека с отдыхом. Как говорится: сделал дело – гуляй, пока деньги не закончатся! Он словно намекает нам: забудьте о повседневных делах и берите пример с этих героев. Кстати, о героях. Как вы уже заметили, трое охотников о чём-то говорят: оживлённо, с эмоциями. Самый старший из них в стареньком чёрном утеплённом костюме выплёскивает из себя всю энергию. Другой охотник, в тёмно-зелёном костюме, посередине, ехидно улыбается и небрежно чешет затылок. Он делает вид, что слушает старшего товарища, не воспринимая всерьёз сказанное им. И, наконец, самый молодой из троицы, в коричневом одеянии справа, вырядившийся во всё новое, будто павлин на брачный танец, не просто слушает, а верит словам старшего. Таким образом, Перов изящно цементирует в подсознании исконно русский вопрос: третьим будешь? Ловко, согласитесь? Если художник хочет продать свой мешок с засохшей на нём краской, он просто обязан быть тонким, чутким психологом душ человеческих.
Экскурсанты, в частности мужская половина, одобрительно кивали. После этого, Маслова повела их к другому полотну. Во время перемещения от картины к картине эта статная женщина каждый раз поднимала на лоб свои очки в золотой оправе с жёлтыми стёклами, что давало понять – это всего лишь предмет образа, не являющийся вспомогательной оптикой.
– Следующая картина называется «Последние минуты Дмитрия Самозванца». Автор: Карл Вениг. По просьбе руководства галереи её доставили в столицу спецрейсом из Нижнего Новгорода. Сюжет повествует об историческом событии, в котором наши предки предотвратили попытку узурпации власти Лжедмитрием. Сам Лжедмитрий, с рыжими волосами и в белом кафтане, изображён в момент всенародного восстания. Он стоит у окна и испуганно смотрит, предположительно, на толпу, которая вот-вот ворвётся в Кремль и устроит бойню. За его спиной стоит женщина в белом платье. Это Марина Мнишек – жена Лжедмитрия, которая тоже испытывает страх за собственную жизнь и, кажется, совсем уже не рада, что вытянула у судьбы такой «счастливый» билетик в жёны московитского лжецаря. Сбоку от самозванца – его верный воевода, боярин Петр Басманов, который положил руку на плечо опростоволосившегося царька, как бы сообщая нам: перед лицом неминуемой расплаты совсем не важно, какой на тебе надет кафтан, какого фасона, покроя и расцветки! Художнику удалось ясно передать чувство тревоги, испытываемое героями картины. Падающий свет из окна на Лжедмитрия усиливает это ощущение. Какие же символы и образы использовал Вениг? Самые простые и народные истины: рыжий да красный – человек опасный; рыжий – бесстыжий; с чёрным в лес ходи, с рыжим дружбы не води. Словом, во всём виноваты рыжие. Даже Пётр Первый через сотню лет специальным указом запретил брать рыжих на флот и службу государеву. Чутким ли психологом оказался Карл Вениг? Бесспорно. Впитывайте, господа, учитесь у великих мастеров.
Экскурсанты тихонько зашептались. Монолог гида произвёл неизгладимое впечатление. Довольная результатом, Маслова повела группу к следующему произведению искусства.
– А вот это известная картина Леонида Соломаткина «Славильщики-городовые», выполненная в лучших традициях бытовой живописи девятнадцатого века. Это одна из копий, которая написана рукой автора. На картине изображена сцена из жизни населения городских окраин. Трое городовых в серых мундирах пришли в купеческий дом «славить Христа», дабы получить лишнюю копейку себе в карман. Посмотрите, как Соломаткин нарисовал момент пения. Городовые скорее орут, нежели поют. Даже женщина, возможно хозяйка дома, приложила ладони к ушам, не желая слышать вопли гостей. Эта картина демонстрирует желание людей заработать любым способом, даже прикрываясь религиозными причинами. И снова углубимся в изучение авторского подтекста. Городовых, как и охотников тоже трое. Является ли это простым совпадением? Отнюдь. Вероятнее всего эти «товарищи» пришли «славить Христа» ради получения денег, чтобы потом провести вечер в компании друзей и бутылки спиртного. Потакая своим самым низменным радостям, мужчины нацепили все награды, которые у них имеются. Очевидно, что так они выглядят солиднее и хозяева охотнее станут делиться кровными денежками с героями полицейской службы.
Люди молча разглядывали картину. Одна женщина преклонного возраста даже перекрестилась при упоминании Христа. Этот момент немного позабавил Маслову. Закончив с городовыми, она повела экскурсантов к последнему намеченному экспонату.
Эта картина не была похожа на три предыдущие. Она отличалась практически всем: палитрой красок, игрой света и тени, стилем рисовки и смысловой нагрузкой. Всё потому, что на картине был изображён квадрат: большой и чёрный.
– Дорогие друзья, вот мы и добрались до самой узнаваемой и противоречивой картины начала двадцатого века: «Чёрный квадрат» Казимира Малевича. Сколько разговоров вокруг этого полотна: одни считают его величайшим произведением абстракционизма, другие бессмысленным творением человеческого ума, а третьи ничего не понимают. Посмотрите на сам квадрат. Наверное, каждый задаётся вопросом: а в чём его смысл? Что подразумевает собой сплошной слой чёрной краски? Или под ним сокрыта другая картина? Даже сам Казимир Малевич не смог ответить на этот вопрос. Или не захотел? Почему? Всё потому, что перед вами, друзья, величайшее воплощение алгоритма по завоеванию умов человеческих. Простота, в которую не заложено ни молекулы смысла, равно – тайна. Тайна движет человеческую цивилизацию из века в век, ибо любой готов отдать любые богатства, чтобы разгадать какую-либо вековую загадку или чтобы обладать этой тайной единолично. Ради тайн многие люди жизни кладут.
Раздались громкие аплодисменты. Экскурсанты были очень довольны неконвенциональной экскурсией. Наталья Маслова улыбнулась и поклонилась в знак признательности.
Всё это время за происходящим наблюдал человек, стоявший позади толпы. Это был седовласый пожилой мужчина с длинной козлиной бородкой, глаза которого скрывали очки с коричневыми стёклами. Одет он был опрятно: белый свитер, синие джинсы и чёрные ботинки. Не привлекая к себе внимания, он внимательно прислушивался к гиду и разговорам экскурсантов.
– Скажите, пожалуйста, а сколько стоит эта картина? – спросила плотненькая женщина в первом ряду группы.
– Вы знаете, – начала говорить Маслова. – Это довольно сложный вопрос. Я – гид, а не эксперт и не могу оценить стоимость картины. Знаю только, что обычно стоимость определяют по критериям: известность автора, мнение критиков, сложность рисовки, значение для жанра и так далее. На самом же деле, цена образуется иначе – благодаря тонкой работе художника с человеческим подсознанием.
– И всё-таки, сколько? – спросил очень худой и высокий мужчина позади женщины из первого ряда.
Маслова картинно развела руками.
– Могу сказать лишь одно: картина застрахована на миллион рублей. Однако, ее реальная цена в десятки раз выше.
Услышав невероятную стоимость картины, пожилой мужчина с козлиной бородкой невольно поднял брови.
«Миллион! – промелькнуло в его голове. – Неплохо для такой мазни. Думаю, можно начинать».
Подозрительно оглянувшись, словно кто-то мог прочитать его мысли, он опустил руку в карман и достал пластиковый бейджик, на котором красовалась его фотография с крупной надписью: «Вырвиглаз Гамлет Чингисханович. Смотритель». Повесив бейджик, как золотую медаль на шею, мужчина подошёл к группе экскурсантов и громко произнёс:
– Уважаемые посетители галереи! Прошу пропустить!
Новоиспеченный смотритель подошел к картине и стал аккуратно снимать её со стены. Удивленная гид Маслова спросила его:
– Простите, что вы делаете?
– Ничего особенного. Отношу картину на специальную процедуру.
– Какую?
– На процедуру «разглаживания складок»! – бодро объяснил Вырвиглаз.
В глазах гида промелькнула растерянность. Заметив это, смотритель воспользовался моментом и убедительно затараторил:
– Видите ли, каждая картина со временем стареет, и на ровной поверхности образуются морщины. Эти морщины нарушают структуру полотна, искажая общий вид, что моментально отражается в ценности и цене экспоната. Процедура разглаживания, разработанная в сотрудничестве со специалистами из Китая, позволяет, извиняюсь за тавтологию, разгладить морщины и сохранить молодость картине. Вы, как женщина, должны понимать это. Вот и чёрному квадрату предстоит пройти эту процедуру. Свыше ста лет, как никак, картиночке, не молодая уже. Так что, позвольте…
– Стойте, а сигнализация? – испуганно воскликнула гид.
Гамлет Чингизханович пренебрежительно фыркнул:
– Может быть, я обойдусь без ваших подсказок?
– Да-да, конечно, не будем задерживать, – сказала Маслова и обратилась к экскурсантам. – Дорогие друзья, на этом экскурсия закончена.
Дождавшись ухода гида и людей, смотритель снял картину и спокойным шагом направился сторону пожарного выхода. Проходившие мимо посетители вопросительно поглядывали на него. Но висевший на шее бейджик, подобно защитному оберегу, снимал подозрения, и смотритель шёл дальше.
Спустя пару минут специалист в области разглаживания картинных морщинок добрался до дверей с желанной табличкой «Пожарный выход». Стоило ему потянуться к металлической ручке, как внезапно под ногами раздалось жалобное «мяу». Посмотрев вниз, он увидел сидевшего на задних лапах чёрного кота. Здоровенный комок шерсти загородил выход и глядел на смотрителя сердитыми глазами.
– Здоро?во, Цербер! Двери от меня охраняешь?
Казалось, что сейчас этот вепрь с рёвом бросится на лицо. Но вспомнив о первостепенной цели, мужчина снова потянулся к дверной ручке. Кот стал ещё громче мяукать.
– Извини, но охранник из тебя так себе! – сквозь зубы процедил мужчина.
Маленький охранник вцепился когтями в ногу, но смотритель пнул кота в сторону и выбежал на улицу.
Вырвиглаз завернул за угол здания и направился к автостоянке, где его покорно дожидался старенький корейский седан. Багажник со скрежетом открылся и шедевр русской живописи, завёрнутый тут же в чистую ткань, оказался посреди гаечных ключей и прочего автохлама. Закрыв багажник, Гамлет Чингизханович сел за руль автомобиля, повернул ключ в замке зажигания, и детище корейского автопрома сдвинулось с места, расписавшись на асфальте полосками от колёс.
Глава 2
Москва гремела так, как не гремела каждый год второго августа, в день ВДВ. Похищение шедевра Малевича обсуждалось на улицах, в метро, университетах, спортивных клубах и даже в Государственной Думе. Большинство граждан посчитали своим долгом отслеживать любые новости об ограблении, оставляя неотложные дела на потом. Торговцы всех мастей закрывались на учёт, таксисты и их пассажиры строили теории заговора, а рядовые домохозяйки вешали лапшу на уши подружкам по телефону.
Профессиональную наглость демонстрировали журналисты. Пока одни сторожили парадный вход Третьяковки, надеясь выдернуть свежие подробности у руководства, другие получали сведения от сотен, если не тысяч, пользователей интернета.
Не сидели на месте и бравые сотрудники полиции. Забыв о законном обеде, они прочесывали все подворотни, коммуналки, зоопарки, больницы, детские сады и другие интересные места. Следователями были задействованы негласные информаторы – пенсионерки из соседних домов. К сожалению, те осуществляли наводку на неугодных соседей. Особо уполномоченные полицейские, внезапно для самих себя, открывали экстрасенсорные способности и в разговорах с духами искали пропавшую картину. Увы, но представители загробного мира предпочли молчать. Некоторые сотрудники дорожно-патрульной службы останавливали подозрительные автомобили и, не жалея гаечных ключей, разбирали до последнего болта. Один час понадобился для того, чтобы листовки с фотороботом подозреваемого расклеили на домах, заборах, остановках и общественных уборных. Предлагалось использовать голубей, ворон и сорок, как живых распространителей информации. Даже защитники животных были не против, но от этой идеи пришлось отказаться. Банально не хватило скотча.
Между тем, на другом конце города, у входа в подвал жилого дома, происходили не менее интересные события. Ржавая, металлическая дверь со скрипом отворилась. Раздался щелчок переключателя, и загорелась лампочка. Желтый свет озарил старое подвальное помещение: с низкого потолка отваливалась штукатурка, множество трещин покрывало бетонные стены, а на полу повсюду валялся мусор. В дальнем углу помещения находился раскладной стол, на котором лежали спортивная сумка, тубус для переноски холста и радиоприёмник.
Вошедший в подвал седовласый мужчина с козьей бородой положил картину на стол. Осмотр не выявил царапин, потёртостей и прочих дефектов, способных навредить произведению искусства и его цене. Убедившись в целостности полотна, он потянулся к радиоприёмнику и нажал на кнопку включения. Голос ведущего программы новостей объявил следующее:
– Дерзкая кража картины Казимира Малевича из Третьяковки. Охрана спохватилась, но вор покинул галерею. На кадрах с камер видеонаблюдения прекрасно видно похитителя – это коренастый пожилой мужчина в белом свитере. Сначала он ходит по залу, затем подходит к картине, снимает её и спокойно направляется в сторону пожарного выхода. Необходимо отметить, что злоумышленнику несказанно повезло: в помещении временной экспозиции отсутствовали датчики, которые сигнализируют о снятии картины со стены.
– Да что вы говорите? – иронически воскликнул бородач. – Ужас, а не кошмар!
Он потянул за молнию сумки и расстегнул её. Ведущий новостей продолжил:
– Представители органов правопорядка официально заявили, что на этом везение преступника закончилось, и они в очень скором времени выйдут на его след и вернут картину на законное место. Фоторобот составлен и разослан во все отделения города. Если грабитель сожалеет о содеянном и желает избежать уголовного наказания, то у него есть время до восьми вечера, чтобы самостоятельно вернуть шедевр музею.
– Удачи в поисках, Пинкертоны! – Мужчина переговаривался с диктором, будто тот стоял перед ним вживую. – Вы обязательно найдёте: лет, так, через сто.
Он выключил приёмник. Лёгким движением руки его внешность преобразилась. Сначала в сумку отправился парик с седыми волосами, затем воняющая клеем козья бородка, а под конец в боковом кармане поместились очки. Так, седовласый грабитель Третьяковской галереи превратился в молодого парня с русыми волосами и голубыми глазами.
– Ну, москвичи и нездешние. Гамлет Вырвиглаз уходит на пенсию, а Яков Крайнов купается в лучах славы. Ура! – воскликнул парень. – Остаётся дождаться вечера и спокойно отправиться домой.
Вероятно, настала пора поближе познакомиться с нашим «героем». Рассмотреть со всех сторон и познать глубину авантюрной души.
Якову Крайнову было двадцать пять лет. В свои юные восемнадцать лет он с отличием окончил Российскую академию живописи. Отличился он тем, что его отчислили на первом курсе за неуспеваемость. Он мечтал красками и кистью увековечить свое имя в мировой истории, но у жизни были другие планы. Последние несколько лет Яков зарабатывал на хлеб фрилансом – писал курсовые и дипломные проекты для таких же ленивых двоечников, как и он сам в прошлом. Увы, но все его работы не тянули на высший балл, чем твёрдая двойка и Крайнову часто приходилось менять свои данные на площадках фриланса в интернете. Когда же обманутые, обиженные и оскорблённые горе-студенты объявили за ним настоящую охоту, Яше пришлось переквалифицироваться в безработные. Поняв, что долго так не просуществуешь, в его голове зародилась одна хитрая мысль. Яша решил напакостить в самом известном в стране музее изобразительного искусства, поправив тем самым своё скудное финансовое положение.
План созрел окончательно после просмотра известного советского кинофильма «Старики-разбойники», где два почтенных пенсионера, желая привлечь к себе внимание, совершают дерзкое ограбление Третьяковской галереи. По сюжету фильма никто не хватился похищенной картины и, вместо нее, просто выставили табличку: «На реставрации». Крайнов на это и рассчитывал. В реальности всё произошло с точностью до наоборот…
Но повода для паники не было. Номера на автомобиле он поменял, остановить не должны. Если и остановят, то на этот случай он приготовил товарный чек о покупке репродукции из сувенирного магазина. С величайшей аккуратностью Яков извлёк полотно из багетной рамки. «Ограбление века» сложилось удачно, комар и пищалку свою не пристроит. О будущем он старался не думать. Пока заляжет на дно, а потом придумает, что делать с картиной. Может, удастся продать какому-нибудь коллекционеру? Тогда обеспечена безбедная жизнь до конца дней…
– А, чёрт со всем! – воскликнул бывший Гамлет. – Неважно это. Главное – удалось отомстить этому никудышному художественному бомонду.
Наступил вечер. Взяв тубус с картиной, Яков выключил свет и направился к выходу из подвала. Уже снаружи он глубоко вдохнул свежего воздуха, предвкушая удачную поездку. Убедившись в отсутствии случайных прохожих, парень зашагал к автомобилю, припаркованному у высокого тополя.
– Допустим, мне удастся продать картину. Как правильно поступить? Наверное, поеду в Петербург! – Мысли, роем обезумевших слепней, атаковали воспалённый предстоящими событиями мозг Якова. – Часть денег спрячу на «чёрный день», а другую часть потрачу для покупки недвижимости с последующей сдачей в аренду. Или куплю акции крупной компании. А может, и вовсе плюну на всё да уеду за границу. Там-то уж каждому таланту найдётся место. В любом случае, удача!
Но не успел Яков насладиться планами на будущее, как внезапно остановился. Что-то крупное пробежало сбоку от него и прыгнуло на капот автомобиля. Яков пригляделся и увидел чёрного кота. Того самого, которого пнул ботинком в Третьякове. Пушистый зверёк сидел на задних лапах, пристально наблюдая за молодым человеком.
Узнав непрошеного гостя, Яков шутливо спросил:
– Опа-чки! Ты как здесь оказался, кот? Неужто за мной побежал? Это ж, сколько жирочка сбросил?
И вдруг произошло нечто невероятное. Такое, что только во сне приснится.
– Картину верни! – низким голосом произнёс кот. Таким низким и загробным, что у Якова задрожали колени.
Сначала он не поверил своим ушам. Подумал, что это какая-то слуховая галлюцинация от пережитого волнения с ограблением. Только он хотел подойти к двери, как чёрный комок шерсти резко произнёс:
– Ты что, глухой? Или русский язык не понимаешь? Верни картину!
Шок охватил парня. Он отпрянул назад, прижав к груди тубус с картиной. Глаза расширились, а дыхание участилось.
– Кто ты? Что ты? – испуганно пролепетал Яков.
– Котофей Баламут Васькович, – ответил зверёк. – Хранитель Третьяковской галереи. Я бы показал удостоверение, да только карманов нет.
– Так, Яша, успокойся. Это не реальность. Это тебе кажется.
Продолжая сомневаться в действительности происходящего, Яков предпринял отчаянную попытку: ударил себя ладонью по лицу. Говорящий комок шерсти не оставил это без ответа:
– Кончай валять дурака. Я реален, как и твоя пощёчина.
– Хорошо, – произнёс парень и сделал глубокий вдох. – Допустим, что всё это реально, и ты умеешь говорить.
– Слава богу!
– И чего ты от меня хочешь?
– Картину! Верни её в галерею. Немедленно!
– И не подумаю. На неё у меня планы.
– Ещё один авантюрист на мой хвост, – шерстяной закатил жёлтые, сверкающие в сумраке глаза.
– Ещё? Я не первый?
– И не последний. В любом случае, не заставляй меня повторять.
– А я и не буду. Я сейчас сяду и уеду. Или что? Вздумал остановить меня?
– Верно.
– Серьёзно? Вот странно. Умеешь говорить, а мозгов ни грамма. Ты всего лишь блохастый комок шерсти. Что ты вообще можешь сделать? Нагадить в тапочки?
– Ладно, Яков. Сам напросился! – сказал Баламут, и глаза его засверкали ярко-красным.
Крышка тубуса открылась, и скрученный холст вылетел наружу. В воздухе он раскрылся, и… Черный квадрат вдруг засиял ярким светом! Яков выставил руки вперёд, прикрывая глаза от ослепительной белизны. Деревья, дома, автомобили, небо – окружающий мир растворился в белом свете. Вместе с материальными объектами исчезли тени, звуки и даже ощущение прохладного воздуха. Исчезло всё. Яков не стал исключением.
Глава 3
Из пустоты донеслись звуки. Сначала это были слабые шорохи, затем короткие щелчки, а после монотонное гудение. Звуки плавно чередовались друг с другом, постепенно становясь громче. Казалось, окружающий мир готовился пробудиться и окатить слушателя полифонией тонов, аккордов, бряцаний, журчаний и прочих шумов. Человеческое ухо приготовилось принять эти дары окружения, как внезапный хор голосов молотом ударил по барабанным перепонкам.
– Славься-я-я, И-и-исус!
– Славься-я-я, Госпо-о-о-дь!
– Славься-я-я весь Рай, слався-я-я, ами-и-инь!
Яков открыл глаза и огляделся по сторонам. Автомобиль, стоявший посреди московского дворика, волшебным образом испарился. Вместо него из ниоткуда появились белый потолок, зелёные стены и тикающие в углу часы с маятником. Твёрдый асфальт стал деревянным полом, а уличные фонари уменьшились до свечных канделябров.
В передней, у двери, стоял какой-то старик, одетый в коричневую шубу и чёрные сапоги. Он держал в руках предмет, отдалённо напоминавший портмоне. Когда их взгляды встретились, Яков машинально поприветствовал старика кивком. Старик в свою очередь ответил церемонным поклоном.
– Уважаемый! – вдруг раздался со спины мужской голос.
От неожиданности Яков обернулся и увидел трёх взрослых мужчин в зимних шинелях серого цвета, лет сорока-пятидесяти на вид. Первый, самый молодой, имел короткие усы и бритые щёки. Второй являлся обладателем густой бороды и бакенбард. Третий, седовласый и важный, вероятно, был среди них главным. У каждого на шинелях блестели золотые медали и кресты, а на чёрных кожаных ремнях висели сабли.
– Уважаемый, почему не поёте?
– Не понял? – озадачился Яков.
– А что тут непонятного? Господа репетируют песню «Отче наш». Церковно-славянский вспоминают. Голосочки подтягивают. Словом, стараются. А вы? Стоите себе тополем и молчите. Не порядок.
– Подождите, вы кто? Где я нахожусь?
Седой мужчина вопросительно переглянулся с остальными и спокойным тоном произнёс:
– Ну-с, уважаемый, отвечу по порядку. Мы являемся служащими городской полиции города Санкт-Петербурга. Городовые, то бишь.
– Подождите, вы сказали, Петербурга?
– Да-с.
– Какого Петербурга? Где Москва?
– Мы в семистах верстах на северо-западе от неё. Не сказать, что далеко, но и не совсем близко. Золотая середина, вот… по поводу второго вопроса: находимся мы в доме господина Чухоткина, которому вы соизволили небрежно кивнуть.
– Ничего не понял. Вообще ничего.
Седой подошёл к Якову, мягко взял за его локоть и отвёл в другой конец комнаты. Убедившись, что их не слышат, они продолжили беседу:
– Вы что себе позволяете? Задумали всё испортить? Хоть Николаевские времена прошли, а палкой по спине не отменяли! – проворчал городовой.
– Вы себя побейте, авось понравится, – отпарировал Яков и дёрнул к себе руку.
– Не понял… это вы – мне? Сержанту городовой полиции Парамону Ивановичу Порядкину? Ветерану Крымской войны?! – возмутился седой, гордо выпятив грудь с боевыми наградами. – Видать, уважаемый, память у вас короткая. Да-с, обидно. Придётся тогда напомнить: купец Чухоткин – человек обеспеченный. По слухам, его состояние достигает тридцати тысяч рублей. А видите у него в руках кошелёк?
– Вижу.
– Чухоткин – в высшей степени набожный человек. И в такой же степени человек наивный. Он готов заплатить десяток целковых лишь бы послушать песни про Христа. На эти деньги можно пропустить по одной чарке пива в питейном заведении. Понимаете, о чём я?
– Понимаю. Но опять же, я-то здесь причём?
– Притом, мой близорукий недоросль, что являетесь таким же городовым, как и все остальные! – сказал Парамон Иванович и ткнул пальцем в плечо Якова.
Тот перевел взгляд на себя и потерял дар речи. Вместо привычной городской одежды, в которой Яков выходил из подвала, на нём была зимняя шинель. Она сидела практически идеально. Так, словно недавно снимали мерки для шитья. Правда, без медалей и сабли, но эти мелочи нисколько не волновали. Как это произошло и почему?
– Удивлены? – не без иронии спросил городовой.
– Это мягко сказано! – растерянно ответил Яков.
– Привыкайте к открытиям, любезный. Это ещё не самое неприятное, что могло случиться с вами. Так что, не будем заставлять ждать уважаемого купца и начнём славить Спасителя.
После этих слов сержант Порядкин повёл Якова на прежнее место, к остальным городовым. Когда все четверо встали в ряд, Парамон Иванович торжественно произнёс:
– Господа православные! Песнопения в честь Христа Спасителя продолжаются. Запе-вай!
И городовые запели. Запели громко, задорно, со всей широтой русской души. Вот только пением, мягко говоря, назвать это было трудно. Певцы открывали рты, обнажая пожелтевшие зубы, и орали на весь дом куплеты песен.
– Благослови, душе моя, Господи,
Благословен еси, Господи,
Благослови, душе моя, Господи
И вся внутренняя моя, Имя святое Его.
Основной диссонанс в песенные выкрики добавлял Яков. Из-за отсутствия музыкального слуха новоявленный городовой банально «давал петуха» и не попадал в ритм. Церковнославянский язык с присущими архаическими словами и произношением сбивал бедолагу с толку. Дошло до того, что в некоторых куплетах новичок шинельного ансамбля стал гримасничать, напоминая обезьянку из зоопарка. Парамон Иванович заметил эти выходки, поднял правую руку вверх, чем мгновенно остановил пение. В наступившей тишине Порядкин обратился к Якову:
– Вижу, сударь, вы очень стараетесь. Да не в ту степь, понимаете ли, погнали. Непорядок.
– Серьёзно? – раздражённо произнёс Яков. – А вы себя слышали? Вы больше орёте, чем поёте. Тоже мне, оперные дивы. Про песню и говорить не хочется.
– Позвольте-с, – протестовал городовой. – А с песней что не так?
– Что не так? Да всё не так. Скучная она. Конечно, в церкви петь – вопросов никаких. Но здесь, в жилом доме, смысла нет. Будь я на месте хозяина, то копейки бы не дал за такое.
– В таком случае, извольте-с предложить свой вариант.
Яков задумался. Минуту он ходил взад-вперёд по комнате, почёсывая затылок. Затем спросил:
– Значит, про Христа надо?
– Да-с, – ответил городовой.
– А про ангелов можно?
– Можно.
– Знаю я песенку одну. Хорошая такая, весёлая. Правда, автор этого произведения нынче персона нон грата, причём нужно заметить небезосновательно, хотя, думаю, это не важно.
Встав посередине комнаты и собравшись с духом, Яков запел:
– Уже прошло седьмое ноября,
Утихли звуки общего веселья,
Но кто-то движется кругами там, где я.
Должно быть – ангел всенародного похмелья.
Трудно описать эмоции, которые пришлось испытать гостям купеческого дома. Люди буквально хватались за головы, пытаясь облегчить страдания ушей. Растягивая высокие ноты, голос вокалиста от жалобного фальцета переходил в блеяние раненой овцы. Исполнение было настолько невыносимым, что даже уличные дворняги за окном подняли истошный лай. Купец Чухоткин и вовсе упал коленями на пол, уронив кошелёк. Старик охал и ахал, испытывая головную боль. Истязание прекратилось, когда в момент очередного припева певец схлопотал подзатыльник от коллеги с густой бородой и бакенбардами.
В тот же миг из противоположной комнаты донёсся шум: зазвенели колокольчики, заскрипели половые доски и раздался долгий гулкий топот.
– Ох, виноват буду! Ох, виноват! – жалобно завопил старик, не поднимаясь с колен.
– Дядь, успокойся, – обратился к старику Яков. – Ни в чём ты не виноват. Это я малость перестарался.
– Виноват, да ещё как. Дурак старый, надо было сразу предупредить. Сразу, а не наоборот. Поздно только. Беда грянет.
– Какая беда?
И вдруг входная дверь с грохотом отворилась. Удар был настолько сильным, что свечи в канделябрах мгновенно потухли. Дворовые собаки за самопроизвольно открывшимся окном перестали скулить. Одна из висевших на стене картин пошатнулась и с треском грохнулась на пол. В комнату вошла женщина крупного телосложения. Одетая в чёрное платье, она казалась грозовой тучей на черноморском побережье. Глаза её вспыхивали от злости, а правая рука сжимала деревянную скалку. Купец Чухоткин встретился с ней взглядом и побледнел. Он будто постарел лет на двадцать. Руки, губы, подбородок, вся его сущность задрожали.
«Туча» с гневом посмотрела на людей и диктаторским тоном спросила:
– Что здесь происходит, дражайший муж?
– Ничего, г-г-голубушка м-моя, – заикаясь сказал Чухоткин. – Городовые п-п-пришли.
– Зачем пожаловали?
– С-славить Христ-та нашего.
Супруга перевела взгляд на пол. Увидев раскрытый кошелёк, она сильнее нахмурила брови и с ещё большим негодованием сказала:
– Понятно. Деньги клянчить пришли, дармоеды поганые.
– Сударыня! Я бы попросил вас… – попытался оправдаться Парамон Иванович.
– Молчать! – отрезала купчиха. – Сверну в бараний рог и чёрту в пекло!
Порядкин и его товарищи стояли по стойке «смирно». Инстинкт самосохранения не позволял вступать в полемику с хозяйкой. Покровительница черноморских туч продолжила допрос:
– А теперь, охломоны, отвечайте: кто из вас овцой ревел?
Все трое городовых синхронно направили указательные пальцы на Якова. Парень был поражён «мужской солидарности» коллег по песенному искусству.
– Ах, ты сволочь такая!
– Сударыня не волнуйтесь, – почтительно обратился Яков к хозяйке. – Извольте выслушать…
– Ах, ты горлопан окаянный!
– Не будем переходить на личности.
– Да ты хоть знаешь, что своим воем продлил бессонницу мою? На неделю!
– Не виноватый я! Вон те мужики всё это затеяли! – показал Яков на городовых. – С ними и разбирайтесь. Я здесь совершенно случайно.
– Ну, погоди, аспид! Сейчас я тоже совершенно случайно расшибу твою пустую голову скалкой.
И подняв над головой грозное оружие, которое услужливо подала ей кухарка, хозяйка с воинственным криком кинулась на Якова. Чудом увернувшись, парень бегал из одного угла в другой, опрокидывая по пути то стол, то стулья. Но разгневанная женщина успешно таранила препятствия. Выждав удобный момент, беглец взялся за ковёр и резко дёрнул. Хозяйка потеряла равновесие и с грохотом упала на пол. Получив преимущество, Яков стал бросаться попавшимися под руку предметами. Сначала полетели канделябры, затем тарелки, вилки, висевшие на стене часы с маятником. В пылу битвы он даже едва не воспользовался иконой, но осознав греховность поступка, отступил и быстро перекрестился. К сожалению, импровизированные снаряды не возымели эффекта. Фурия встала на ноги и, размахивая скалкой, перешла в яростное наступление. От отчаяния Яков подбежал к Парамону Ивановичу и укрылся за его спиной. Остальные городовые стали своего рода живым щитом. Увы, стратегическое отступление потерпело фиаско. Женщина в чёрном подошла к городовым, замахнулась скалкой и сокрушительным ударом отбросила их в сторону. Очередь дошла до Парамона Ивановича, которого трясло от страха. Хозяйка схватила его за воротник шинели и с разворота бросила в открытое окно. Городовой с криком вылетел на улицу и угодил лицом в снежный сугроб.
Опасность достигла своего предела. Надо было срочно найти выход из ситуации. Спасла входная дверь. Не теряя драгоценных секунд, Яков рванул к ней со всех ног, схватился за ручку и потянул на себя. Но не успела правая нога переступить порог, как брошенная фурией скалка угодила в цель. Волна боли окатила голову Якова. Зрение помутнело. Ноги ослабли. Несостоявшийся городовой-певец закрыл глаза и провалился в темноту.
Глава 4
Известный факт: при падении с высоты на землю, кошка приземляется на задние лапы. Приземляется плавно, мягко и очень грациозно. Наблюдать за таким одно удовольствие. Жаль, что такого не скажешь о человеке. При падении он обязательно сломает себе руки. Иногда ноги. А в особо печальных случаях – голову.
Приземление беглого воришки пришлось на ту часть тела, которую цензура гордо окрестила под номером пять. По инерции завалившись на спину, он приготовился защищаться от ударов бестии. Но Якова ожидало два открытия. Первое: бестия с её деревянной скалкой исчезли. Растворились в воздухе. А вот второе оставляло желать лучшего: зрение стало расплывчатым. Окружающий мир выглядел цветастой мазнёй, будто маленький ребёнок провёл грязной ладонью по стеклу. Нашему герою ничего не оставалось, как спокойно лежать и прислушиваться к звукам обстановки, дожидаясь, когда к нему вернётся способность различать предметы.
В этот момент, в комнате раздался голос, тихий и неуверенный:
– Пшежме шипча. Я жеке пшамолча шешкепша. Жучаше шишка… Хана!
Несусветная тарабарщина звучала так дико и непонятно, словно у говорившего торчал в языке ржавый гвоздь. У Якова даже мелькнула мысль, что какой-нибудь нерадивый логопед таким радикальным образом попытался решить проблему. Однако размышлять над этим не было ни времени, ни желания.
– Довольно! – раздался другой голос с ярко выраженной гнусавостью. – Не желаю слушать ни единого слова. Твоё произношение ужасно, будто кашей рот набил.
Этих фраз хватило для того, чтобы услышать нотки надменности, высокомерия и предвзятого отвращения. Воображение нарисовало образ человека, чья физиономия так и напрашивалась на знакомство с боксёрским ударом правой руки.
– Простите меня, государь. Виноват. Старался выучить.
– Он старался выучить… Холоп! Ты даже членораздельно говорить не можешь. Что ни слово, то тина болотная. А этот акцент? Да за такое голову отрубить надо и волкам на съедение бросить. О, небеса, зачем послали такие страдания? Почему приходится снова разговаривать на этом варварском языке? Весь этот народ с его культурой и традициями далеки от всего человеческого. Зверьё! Все поголовно – psi krew!
Яков поднялся на ноги. Головная боль потихоньку угасала. Зрение становилось лучше. Вблизи объекты заново обретали контуры, а вот издалека продолжали оставаться размытыми, как и те двое, чьи голоса доносились до Якова. Так, мастер тарабарщины имел красное одеяние, а владелец гнусавого голоса виделся ему, как сплошное белое пятно.
Разговор продолжился:
– Скажи мне вот что, боярин: есть известия?
– Есть, мой государь. От его величества Сигизмунда Третьего.
– Правда? Вот так неожиданность. Я о нём недавно вспоминал. Король, наверное, хочет узнать о проделанной мной работе. Читай! Но только на русском. Не хочу лишиться слуха от твоего польского.
– Сигизмунд Третий передаёт послание: «белые орлы потеряли крылья и уподобились свиньям, разводя грязь и визжа сутки напролёт. Медведи, разъяренные их поганством, достанут колотушки и выбьют дурь до смерти».
– Что это значит? Что за орлы, медведи и прочая дичь? Ты точно прочитал правильно?
– Да, государь. Это послание написано таким образом, чтобы посторонние люди не поняли смысл, который заключён в приведённых образах. На польском звучит точно также.
– И ты знаешь, как его раскрыть?
– Да, государь.
– Тогда не трать время и объясни поскорее. Моё терпение водой испаряется.
– Объясняю: польские воины, прибывшие с вами в Москву, позволяют устраивать пьянство и драки с местными жителями. Подобное поведение провоцирует последних. Есть основание полагать, что москвичи поднимут бунт и перебьют всех иноземцев, включая и вас.
Когда зрение окончательно восстановилось, то Яков смог оглядеться. Он оказался в большой комнате, разделённой на две части. Одна скрывалась под вуалью темноты. Лампы, канделябры, свечи и любые другие источники освещения попросту отсутствовали. Если присмотреться, то можно было заметить лежавшие по углам подушки и тюфяки. Другая была хорошо освещена, благодаря проникающим лучам солнца из открытого окна. Глазам предстали невероятной красоты стены, расписанные золотыми узорами, изображениями растений и птиц. Высокие потолки и боковые стороны арок украшали православные кресты. Пол покрывали мягкие ковры не менее ярких цветов и сложных узоров.
Удалось рассмотреть и двух людей. Оба были одеты в лёгкие кафтаны, имевшие невысокие стоячие воротники и золотые петлицы на груди и рукавах. В памяти вспыхнули образы героев русских народных сказок, красиво щеголявших по книжным иллюстрациям. Вспомнились также стрельцы допетровских времён, исполнявшие приказы царя с бердышами и ружьями. Отличалась одежда только цветом. У первого, мужчины с темными волосами и густой бородой, кафтан был красный. У второго, среднего роста и с рыжей шевелюрой, кафтан белый. Именно второй являлся обладателем гнусавого голоса. Бритое ехидное лицо с бородавками на лбу и щеке и высокомерный взгляд делали из него лиса, не внушающего к себе доверия.
А потом из окна донёсся шум. В этом шуме слились воедино человеческие голоса, топот, свисты, лошадиное ржание и металлический звон. Люди в кафтанах затихли и несколько секунд прислушивались. Рыжий владелец белого кафтана резко обратился к владельцу красного:
– Что это?
– Не знаю. С улицы доносится.
– Так не стой на месте и иди посмотри!
Мужчина в красном подошёл к окну и стал всматриваться. Рыжеволосый в белом, явно страдающий от нетерпения, снова обратился:
– Ну, что там?
– Стрельцы, мой государь. Собираются крупными группами. Вооружаются.
– Вооружаются? На нас кто-то напал?
– Нет, государь.
– Тогда в чём дело? Говори!
– Они сюда идут. Боюсь предположить, что именно ими движет.
– Нет! Не может быть! Только не говори, что это…
– Да, мой государь. Именно так. Видать не успеем Сигизмунду ответ написать.
Лицо владельца белого кафтана резко побледнело. Его испуганные глаза лихорадочно глядели по сторонам. Руки дёргались от нервного напряжения, а ноги водили по кругу. Но всё это прекратилось, как только на глаза ему попался Яков:
– Эй, ты! – крикнул рыжеволосый.
– Я?
– Да, ты. Подойди ко мне.
Яков подошёл к рыжеволосому. Тот посмотрел на него оценивающим взглядом и спросил:
– Это что на тебе?
– Да шинель обыкновенная.
– Шинель? Dobra! Повезло тебе, служивый. Честь великую хочу тебе оказать! Вот слышишь голоса с улицы?
– Ну, слышу.
– Это народ меня ждёт. Челобитную желает высказать. В таком наряде выйти не могу. Хорохориться здесь не принято. Поэтому, поменяемся с тобой одёжками. Проще буду выглядеть. Понароднее. Вот, одень пока мой кафтан. Справишься?
– Не вопрос. Только…
– Bardzo dobrze! – воскликнул рыжеволосый и принялся снимать с Якова шинель.
Обменявшись одеждой, рыжеволосый подмигнул боярину и быстрым шагом направился к двери. На выходе он произнёс:
– Мы придём. Не очень скоро.
И дверь с грохотом захлопнулась.
Оставшись наедине с собой, Яков призадумался: а не видел ли он раньше этого человека? Как-будто бы видел и относительно недавно. А это лицо с ехидной ухмылкой вызывало чувство тревоги.
И тут, как ударом молнии, к нашему герою пришло осознание:
– Да это же Лжедмитрий!
Только тогда до него дошло, что происходит вокруг. Чувствуя себя обведённым вокруг пальца, Яков рысаком выбежал из комнаты и, оказавшись в длинном коридоре, начал искать выход. Но было уже поздно. В коридоре показалась толпа вооружённых бердышами стрельцов. Воины в красных кафтанах увидели издалека Якова и побежали в его сторону со словами:
– Вот он. Взять его!
Яков проворно развернулся и побежал обратно в комнату. Вернувшись, он попытался забаррикадировать дверь подручными вещами. К сожалению, ковры и небольшой деревянный стол никуда не годились. Топот в коридоре становился громче. Стрельцы приближались. Яков бегло осмотрел все углы комнаты в надежде отыскать шкаф, кровать или хоть что-нибудь для своего спасения. Увы, мебель отсутствовала. Топот усилился. Напряжение возрастало. Взгляд Якова упал на гору подушек и тюфяков. Недолго думая, он решился на отчаянный шаг: нырнул вглубь подушек, прикрывая тыл длинными тюфяками.
Дверь с треском сорвалась с петель. Стрельцы ворвались в комнату и принялись обыскивать. Яков лежал под грудой подушек и внимательно слушал речи стрельцов.
– Где он?
– Да! Где?!
– Все видели, как сюда забежал.
– Ага. В белой такой одёжке.
– Никого. Пусто. Обыскал все углы.
– Ищите внимательно. Собака спряталась где-то.
– Попадись мне эта шинора – на цепь посажу. Будет двор охранять. Спросят про породу, отвечу: польский божедур.
– Голову козлодёру отрубить. Дело говорю.
– Не, не, не… Хухры отрежем, кокошник оденем и будет визгопряхой пахать. А потом бурлакам на подмогу отправим.
Хоть подушки были и мягкие, но довольно пыльные. А, как известно, даже небольшое количество пыли, попадая в носовые пазухи, становится естественным раздражителем. Вдыхая носом, Яков, сам того не подозревая, вызвал неконтролируемую реакцию. Внутреннее давление резко подскочило вверх, рот раскрылся, глаза сузились и раздался чих.
– Апчхи!
Стрельцы бросились на гору подушек и принялись её разбирать. Один из стрельцов, обладавший крепким телосложением, нащупал рукой воротник кафтана и резким движением вытащил Якова из подушек. Тот повис в воздухе, как пойманный за уши кролик. Стрелец, недолго думая, замахнулся свободной рукой и произнёс:
– Вот ты где! Получай!
Удар пришелся по правой стороне лица. Яков отлетел в сторону, как теннисный мяч от ракетки. Но не успел он прийти в себя, как остальные стрельцы кинулись на него толпой. Сначала упал один, на него второй, сверху третий и так далее. В этой человеческой массе ярко-красного цвета били руками, кусали зубами, топтали ногами, давили животами. Слышалось немало красноречивых высказываний:
– Бей супостата!
– Получай, свинья польская!
– Да не дёргайся ты. Дай голову отрубить.
– За Матушку Россию!
– Душу из тебя вытрясу.
– Дайте и мне его потрясти.
Пока все разбирались сами с собой, Яков еле-еле выполз из-под воинской груды и, собрав силы, попытался встать на ноги. К сожалению, один из стрельцов заметил его «возвышение» и громко объявил:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70273435) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.