Иероглиф слова «Счастье»
Вячеслав Сазанович
Человек, у которого с рождения все хорошо, у которого все легко получается, не может понять смысл слова «Счастье». «Счастье» – это следствие победы над проблемой, над несчастьем. Без несчастья счастье не является.Вашему вниманию предлагается четвертый авторский сборник стихотворений Вячеслава Сазановича.
Иероглиф слова «Счастье»
Вячеслав Сазанович
Дизайнер обложки Изабелла Сазанович
© Вячеслав Сазанович, 2023
© Изабелла Сазанович, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-4496-5132-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я сам не знаю
Зашел я в парк и онемел
От сотен елочных улыбок,
И от того, что ниц присел
Фонарь под блеском тонких липок.
Под каждый шаг скрипит слегка
Тропы отзывчивая флейта,
И тянет ивы мне рука
Листками вытканную ленту.
Ручей волнуется, звенит,
Блестит улыбкой белозубой,
А над ручьем мосток висит,
Двух берегов сближая губы.
Клубясь комками, невпопад,
Туман неспешно нарастает,
И он мне тоже очень рад,
А почему – я сам не знаю.
Алый след от губной помады
Зимний день стал у нас коротким,
Три часа, а уже темнеет.
Ветер снег выбивает плеткой
Из замерзших седых растений.
Запыхтел во дворе прохладном
Жигуленок с наклейкой «Лада».
В глубине полосы заката
След алеет губной помады.
Ну, а где-то, на дальнем юге,
Несомненно, и день длиннее.
И без воя настырной вьюги
Там, на юге, сейчас теплее.
Ходят люди вдоль кромки моря,
Ходят в сланцах, а не в ботинках.
К ним с тяжелой волны прибоя
Водяные летят пылинки.
Там жара, а у нас морозы.
Там муссоны, у нас метели.
Там грохочут под молнии грозы,
А у нас спят под снегом ели.
Юг и север – погода контрастна.
Но и общее видится все же —
Тут и там, если день прекрасный,
Будет вечер прекрасным тоже.
И на юге далеком скоро
Тоже будет черта заката
Опьянять, улыбаясь, взоры
Алым следом губной помады.
Чемоданное настроение
Утром из шкафа голодный, худой,
Чуточку старый, немножечко злой
Вылез и сел не спеша на диван
Год пролежавший в пыли чемодан.
Ручкой пластмассовой хрипло кивнул,
Молнией скрипнул и громко зевнул.
Есть он хотел. В чемоданову пасть
Начал я пищу различную класть.
Сунул я шорты, носки и футболки,
Сунул с таблетками маленький сверток,
Плавки и сланцы, и щётку зубную,
Книжку потертую, но дорогую.
Много ещё я скормил чемодану
Всякой еды, чемоданом желанной.
Стал он холёный, упитанно гладкий,
С щёчек ушли недовольные складки.
Спать скоро лягу, и утром туманным
Выйду на улицу я с чемоданом —
Он согласился поехать со мною
В отпуск, на южное жаркое море!
«С тобой под вечер шалаш-палатку…»
С тобой под вечер шалаш-палатку
Поставим рядом с морской чертой.
Я знаю место. Там камни гладки.
Там дышит пеной густой прибой.
Там звёзды-чайки в ночном полёте
С вершин стремятся слететь в волну.
Там лунный невод сквозь воды бродит
И сонно ищет в них тишину.
Там на рассвете, у горизонта,
Вскипает море само собой.
И с моря в небо уходит солнце,
Лучей рождая слепящий рой.
У кромки водной шалаш-палатку
Под вечер вместе мы развернем,
И там, на камнях от пены гладких,
Всё, в чём нуждались с тобой, найдём.
На лавке в парке
На лавке в парке сидела пара.
Им хорошо!
Луна огромным, далеким шаром
Жгла серебро.
В краю цикадном, в тени акаций,
В полночный мрак
И обниматься, и целоваться
Им сладко так.
И я когда-то на этой лавке
Сидел с тобой.
И восхищались мы тоже жарко
Хмельной луной…
Антарктида
На южной окраине шара земного
Имеется место покоя сплошного.
Там холодно, да, и колючие льдины.
В сугробах вдоль берега мерзнут пингвины.
Суровое место, без леса и пастбищ,
Без скверов зеленых и бабочек даже.
Там лежа в шезлонге загар не поймаешь,
Бруснику с грибами не насобираешь.
Там пусто… поэтому очень просторно!
И снег, как в Сибири, искрится задорно.
Там день растянутся на месяцы может,
И ночь тоже длительно звезды ворошит.
На глобусе – копии тела земного —
Не сыщешь нигде больше место такого.
Пускай без палящего, жаркого зноя,
Но все-таки очень сплошного покоя!
«Не считай ты меня несерьезным…»
Не считай ты меня несерьезным.
Ну подумаешь, рухнул в сугроб.
Но зато в полдень выглядел звезды
И кометы дрейфующей боб.
Я заранее знал, что промажу,
Запуская в тебя снежный ком.
Не попал ведь? Не надо так сразу
Называть меня вслух дураком.
Не такой я, но здесь, на морозе,
В день, что выдался столь удалым,
Невозможно быть очень серьезным
И на глупые мысли скупым.
И затеи мои нестабильны
Столь активно, что сам стал не свой,
От того, что люблю тебя сильно,
От того, что сейчас я с тобой.
Морозная бессонница
Тяжела? сегодня на подъем луна.
В синеве морозной, грузная она
Выползла на крышу, придавив чуток
Животом огромным шифера кусок.
Холодает так, что воздух загустел,
Убелив березкам ветки между дел.
Ночь ползет, и стынет молча тишина.
Вверх ушла сквозь иней с шифера луна.
И ее далекий неспешащий ком
Смотрит сквозь окошко на меня блином.
Ну, и как смогу я под ее теплом
Позабыться долгим безмятежным сном?
«Почему по просторной степи…»
Почему по просторной степи
Я иду на ветру индевея?
Потому что изъял из груди
Свое сердце и выдал тебе я.
Пальцы стынут, мороз по пути
Пробирается в тело сквозь кожу.
Есть одна, кто способна спасти —
Только ты меня выручить сможешь.
Поспеши тоже сердце отдать
Ты свое мне на вечные веки.
С ним смогу непременно я стать
Теплокровным опять человеком.
А иначе себе я найду
Леденящую смерть – да и только.
Тихо рухну. И с глаз пропаду
Под покровом из снежных осколков.
Пиши!
В неделе пять рабочих дней,
Что по себе не так уж мало.
Хочу, чтоб ты рукой своей
Мне в буднях длительных писала.
Ведь есть обед и есть на чай
Хотя бы пара перерывов —
Пиши, пиши мне, – выручай! —
О чем угодно, хоть о сливах.
Немного слов, немного строк —
Мне моментально станет легче.
Я их как сладкий съем пирог
И обязательно отвечу!
В неделе пять рабочих дней,
Пять сроков долгих и тревожных.
Я жду! Я жду! Пиши скорей!
И лучше чаще, если можно.
«Вечер. Подморозило…»
Вечер. Подморозило
Все, что днем растаяло.
Что ж ты меня бросила,
Одного оставила?
Я стою, мне холодно,
Стужа пробирает.
Снег в ледышку сколотый
Оловом блистает.
Завтра несомненно мы
Здесь же повстречаемся
И по снегу тленному
Вместе прогуляемся.
И от ласки голоса
Милого, родного,
Все, что подморозило
Таять будет снова.
«День морозом острым жарит…»
День морозом острым жарит,
Пар дыханьем так и шпарит!
Снег рассыпчатый хрусти?тся,
К теплотрассам жмутся птицы.
Ходят люди – не стои?тся,
Пальцы стынут, рдеют лица,
Ни ушей, ни шей не видно
Из-под шубок монолитных.
В бирюзе сияя ясной
Солнце слепит взор алмазно.
И воздушно-лебединый
Всюду липнет свежий иней!
Долго город холод зимний
Звал с небес к себе в низину,
Да так лихо потрудился,
Что аж взял и заискрился!
«Стало резким все и четким…»
Стало резким все и четким,
Исцелен уставший глаз.
Мне желается в охотку
Обнимать людей сейчас!
Сердце гулко торжествует,
Наслаждается собой.
Тень в сугробе столб рисует
Васильковой полосой.
Воробьи кругом щебечут,
Из ноздрей клубится дым.
Все, что было столь далече,
Стало близким и родным!
Что случилось – я не знаю! —
Просто иней бархатист,
Просто солнцем день пленяет,
Словно песней гитарист!
«Я жду весеннюю грозу…»
Я жду весеннюю грозу,
Как воробьи кусочки хлеба.
Хочу почувствовать слезу
Электризованного неба.
Хочу активных перемен
От импульсивных потрясений —
Упавший ниц, вставай с колен,
Без раболепственных сомнений!
Сверкнет огонь, ударит гром
По наковальне сталью хлестко!
И унесутся прочь, бегом,
Зимы недавней отголоски.
С грозой надежная весна
В дома войдет бесповоротно.
И пробужденный ото сна
Легко задышит, и свободно!
Толкатель прогресса
Ошибка! Не вечность прошла, а минута.
Здоровье искал, а явилась простуда.
Я думал оскал, оказалась улыбка.
И слухи внушенные – тоже ошибка!
Казалось, что злость – оказалось, что радость.
Решил, будет вкусно. Куснул, понял – гадость.
Налево свернул вместо правой дороги.
Стремился к дворцу, а подкрался к берлоге.
Отрезок чертил, получилось коряво.
Варил эликсир, а сварилась отрава.
Горшочек с подсохшей землей стало жалко,
А утром над ним распустилась фиалка!
Ошибки повсюду… Но вдуматься если,
Они и толкатель земного прогресса.
И тот, кто ошибки свои понимает,
Тот много в жизни достичь успевает!
Зависимость
Кто-то зависим от неба,
Кто-то зависим от хлеба,
Кто-то – от свежего мяса,
Кто-то – от нефти и газа.
Кто-то подсел на акции,
Кто-то – на фальсификации,
Кто-то – на яркие фантики,
Кто-то – на тайны галактики.
Кто-то зависим от сказок,
Кто-то – от масляных красок,
Кто-то – от танцев с экспрессией.
А я же – от мира поэзии!
Мир этот ярок и звонок,
Мир этот скромен и тонок,
В нем совмещается светлое небо
С корочкой белого свежего хлеба!
Пакт
Как по маслу скользят слова,
За строкою строка несется.
Два часа – и уже глава,
Через день – том второй начнется.
Заключили мозги мои
Пакт с душою о «дружбе вечной» —
От того-то слова легки
И на лист так спешат беспечно.
А пока этот мир живой
Надо пользоваться удачей —
Завершать два часа главой,
Через день, чтоб том два был начат.
Как бы не был бы крепок мир,
Но разрушится он войною.
И не могут всегда мозги
Со своею дружить душою.
И упрутся в забор слова,
Не осилив пространства малость.
И не выскажет суть глава,
Потому что перо сломалось.
«Набор огромный ты знаешь слов…»
Набор огромный ты знаешь слов
И кучу формул умеешь вспомнить.
Но разум в недрах твоих мозгов
Совсем Создатель забыл оформить.
Сияешь медным, широким лбом
И осознать им совсем не хочешь,
Что жизнь не «красный» тебе диплом
И не цепочка учебных строчек.
Людей попроще гнобить мастак,
И дураками ты их считаешь.
Но дело в том, что ты сам дурак,
Но только это не понимаешь.
Не лез бы в ток ты житейским судьб
Знакомым с детства законом Ома.
Еще добавлю, не обессудь,
Что лучше чаще сидел бы дома.
И так немало ты натворил
Под идеальный поток из формул.
И так немало идей убил,
И дел в расчетах своих угробил.
«Чайник, утюг, плита…»
Чайник, утюг, плита,
Тостер, микроволновка,
Печка, сковорода,
Бойлер, свеча, духовка.
Много ль они тепла
Могут нести с уютом,
Если судьба нашла
В жизни себе простуду?
Холод в груди засел,
Снег припорошил мысли —
Кто б теперь их ни грел,
В этом не будет смысла.
Чайник давно испит,
Тихо погасла свечка,
Тостер об стол разбит,
Треснула в прошлом печка.
Закалка
Я тебе не свинца кусок,
Чтобы мяться подобно глине.
И меня не свернуть в кольцо,
Как податливый алюминий.
Я не гру?да сырой руды
И давно уже не болванка,
Обработан резцом судьбы
И закован в горниле жарком.
Ты и думать совсем не смей
Планомерно, и днем, и ночью,
И настырно рукой своей
Подвергать меня переточке.
Брось напильники и наждак,
Не поддамся твоей обработке.
А иначе совсем никак
Не ужиться в одной нам лодке.
А иначе, ну хоть на дно,
Но уйду, глаз немного щуря.
Будет больно слегка, зато
Облик свой сохранить смогу я.
«Ой, держите меня ввосьмером!..»
Ой, держите меня ввосьмером!
Семерых на удержку не хватит.
А иначе я преданным псом
Ткнусь в ее разноцветное платье.
А иначе возьму и совсем
Рассвирепствуюсь к ней прижимаясь.
Любопытственно станется всем,
Кто же это сидит там такая.
На земле этой очень впервой
Мне в нее приключилось влюбиться…
А потом огневою водой
Захотелось жестоко напиться.
А потом… А, что было потом?
А потом были долгие сутки,
Солнце в них проползало комком,
Заменяясь луной неуютной.
Но мечтал, иногда, я тайком,
Вновь в своем ее выявить взгляде…
Ой, держите меня ввосьмером!
Семерых на удержку не хватит.
Если б не увиделись с тобой
Если б не увиделись с тобой,
Ты бы так, мечта, не горевала.
И во взгляд сияющий бы твой
Ни за что тоска бы не попала.
А еще в грустинках твоих глаз
Вижу и торжественность от встречи…
Если б не увиделись сейчас,
То и позабылся б этот вечер.
Ты сидишь, пытаясь не гореть,
Не дрожать, желаньем выдаваясь.
Да я стараюсь не посметь
Вспомнить, как с тобою обнимаюсь.
Ты сидишь, пытаясь быть другой,
Незнакомой, чуждой и далекой…
Если б не увиделись с тобой,
Это было очень бы жестоко.
По привычкам…
По привычкам, несомненно,
На земле удобно жить.
Ждать привычней перемены,
Чем их в жизни воплотить.
Павлов выдумал собаку
С выделяемой слюной —
Над судьбой нам легче плакать,
Чем заведовать судьбой.
Но зато всё постоянно,
Думать некогда, зачем
Просыпаясь утром ранним
Регулярных ждем проблем.
По командам, рефлексивно,
Как-то проще жить теперь.
Без побед пусть. Пусть пассивно.
Но зато и без потерь.
«Кровь потекла из надбровья…»
Кровь потекла из надбровья.
Где же так зацепился,
Где же так приложился
В этой дороге лбом я?
Вроде, шагаю верно,
Не мотыляясь тряпкой.
Но, почему так зябко?
И почему так скверно?
В душу вошли сомненья.
Может, не той дорогой
Топаю я и долго
Свет закрываю тенью.
Путь замутнился дальше
Старой, подгнившей гатью.
С гати могу упасть я.
Но ведь не отступать же?
Должен ведь дошагать я,
Раз в путь решил пуститься —
Только б не заблудиться,
Только б не затеряться…
«Я еще не надышался, не вели мне уходить…»
Я еще не надышался, не вели мне уходить,
Перестань ты об уходе постоянно говорить.
Я еще не насмотрелся, не скрывай свои глаза,
Как бы ты б не намекала, в них не прячется гроза.
Не наслушался твой голос, не дощупал пальцы рук,
Не дочувствовал сердечный столь упругий громкий
стук!
Обещаю, я исчезну. Обещаю, я уйду.
Не накликаю ни горя, ни проказницу беду.
Только прежде, чем я скроюсь за замком твоим
дверным,
Ты мечтам хоть на мгновенье дай исполнится моим!
Иероглиф слова «Счастье»
Вращаясь в воздухе пружинкой
В изящной шубке меховой
Сегодня первая снежинка
Замельтешила над землей.
Она так весело порхала!
При этом, словно бы шутя,
Непревзойденно облетала
Иголки мелкого дождя.
Она свернула от ненастья,
Ушла в виток очередной.
И иероглиф слова «Счастье»
Вписался в воздух сам собой.
Потом она, в порыве смелом,
Сложив два призрачных крыла
На землю радостно присела…
И незаметно умерла.
Варежки
Стряхнула варежки рябина
С переплетения кистей.
Ей с высока надежней виден
Отряд весенних журавлей.
Разлив реки в бассейн огромный
Преобразил собой луга.
В нем захлебнулись, безусловно,
Поднадоевшие снега.
Сейчас бы снять пальто, но рано,
Тепло обманчиво еще —
То тень закроет свет коварно,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69168769) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.