Себастиан и в травме
Виктор Iванiв
Книга «Себастиан и в травме» печатается по одному из трех файлов, которые Виктор Иванiв подготовил и выслал друзьям незадолго до смерти. В отличие от двух других, которые суть – своды: один – художественной прозы трех-четырех последних лет, второй – собрание эссеистики – эта книга представляет собой концептуальную композицию из 44 стихотворений.
В основном, это произведения, написанные минувшей зимой, за исключением нескольких более ранних текстов, датируемых октябрем и ноябрем 2014 года.
Виктор Iванiв
Себастиан и в травме
Е.Г., М.Г.
© Виктор Iванiв, наследники, 2015
© Коровакниги, 2015
«Петарда пролетела кому-то между ног…»
Петарда пролетела кому-то между ног
Давай с тобой поедем сегодня на каток
Давай с тобой поедем сегодня на катке
И васильки в глазах и перстень на руке
Все отразится в зеркале катка
И кадка и ладья и небо молока
И звезды хором с молотка пошли
И гвозди драли зубами граали губы жгли
И вот она петарда пролетела и ага
Одна перчатка и одна нога
Рука в руке мы едем на катке
И льва с собой ведем на поводке
Лей-ла!
Песня Ягра
Ночи длинные как переплет
В корсете твоем на лыжи встань
Кто не целует тот плюет
Снова нагрянь!
Горы обвалятся под облака
И вверх ногами земля легка
Пух твоих щек пух твоих щек
Давай еще давай еще!
Сброшу с неба тебе луну
Сеткой которую ловит во сне
Друг мой Мешган ему лыжню
я на коньках стена к стене
к дому дом домой к домой
вытери слезы свитером
как ежедневный вой
дети к своим родителям
«Я лежал голову обхватив…»
Я лежал голову обхватив
И вокруг кружились ноктюрницы
И луна во лбу ныла как сломанный мяч
Затаив
Дыхание в юности
Я сегодня вдруг выдохнул все о чем знал и не знал
Что бывает и рядом как девочка ходит
И кивает как клоун
C кивером у кабин
Я бежал по дороге дороге дороге дороге
Ручку не позолотив не позолотив
Пальмовый лист все грохочет над пропастью
Или игра теней в камнепад
Рвется крапивный наряд это школьники школьники
Ходят вперед как часы и не ходят назад
«Словно тонкая пряжа и на волосок…»
Словно тонкая пряжа и на волосок
что соткали ткачихи у звездного неба
я отправился на Восход на Восток
и когда я найду столько счастья
на Восходе патруль снова здравствуйте всем
я вернулся и вот возвернулся
и теперь я со знамени кисточки ем
накомарные снятые с пульса
и на пульте рука и на горле рука
и перчатка перчатке не пара
вспоминают здесь все того ж паренька
тот что выпрыгнул в окна пожара
пели мы пели дни дотемна до зари
усыпленные россыпью снега
и машины в обход поползли фонари
с Кюрасао до пристани неба
«Себастиан во сне. Здесь нет кровосмешения…»
Себастиан во сне. Здесь нет кровосмешения
А все же вот оно. Рубашка вся в крови
И петля на копье ну а сердцебиения
Во сне давно уж нет дыхание лови
Верхушки сосен мерзнут над водою
И Усикирко в омуте из звезд
Носился над водою шепот хвои
И под ногой раскачивали мост
Как маятник – Стрелец со Скорпионом
И лодка не плывет а кажется плывет
Как на качелях и мишенях – вон он
Вильгельм шатается и падает на лед
Ходули ищут дно, коньки занес над горлом
И хлещет кровь и хлещет кровь волной
О берег бьется маятник над взморьем
И стекла бьет у полночи дневной
«Адмиралтейства тонкая игла…»
Адмиралтейства тонкая игла
с висящими на ней углами
а спросите какого есть числа
и полумесяца мы зимовали
в саду Измайловском где снег да снег
все с горки едут в дерево ребята
мы уворачиваемся и перешли на бег
гора была красивее агата
пусть у вас гонки у нас только гон
и самого в стакане синем газа
так перейдешь на зарево в полон
и выйдешь вплавь как крейсер из магаза
кв. М.Г.
«Косынку разорви и волосы в руках…»
Косынку разорви и волосы в руках
Они горят и тают точно слезы
Волынку не тяни расческу в волосах
Протуберанцы у больных туберкулезом
В очах в глазах лиса и в колесе бельчат
Хвостом в засахаренной вишне мы хороним
И сыплется мука он выжил и летят
За ним его не провороним не догоним
Пестрее маек всех пожаров стай
Зеленоглазая верста кустарник бойкий
Кусок Лапландии не подноси к устам
Не зацелованными столькими
Столикими и мириады лет назад
Был долгий день в солонке нереиды
И длится он и небеса горят
Как Ариадны нити в эти иды
«Полечка. Песнь Кассандры…»
Разбита чашка, Александр, и моет ноги вместе с головой на башне на одной ноге Кассандра, глядит она на спящий город Трою. Из искорок обрушенного неба, на водопое перемирий водяных, я от тебя уношу Бориса с Глебом и убегаю в алтарный тайник. Украдена, украдена икона, из Хилтона и, в бога душу ран, на магазине «Ветеран» стоит надстройка в виде отеля «Аль Хайат», маман. Будь проклят центр кривого эмирата, в котором косинус в костел забит, на скотобойне жатва виновата, и цирк вон покатился и горит.
В метро бежит по рельсам, обгоняя все поезда, маньяк полубольной, пока мы выпиваем, выпиваем, пока лежим с больною головой. Мы, Душенька, лишь разряжаем магазины, но в них ядро витрин разбитое горит, и долго ходит ночью по квартире, и про Берлин с Верленом говорит. Какая маленькая ножка, румянец, детское твое лицо – не кошка пробежала, то не кошка, а молния в лукошко, грибник Фаддей, что крутит на «Мосфильме» колесо.
Под соловьиный храп, под легкое дыханье ко мне идет ко мне ползет и ест меня, воспоминание одно воспоминание, трамвайные окошки заслоня, за занавеской желтой шторы ты видишь юбки платья и чулки, который год, который год, который час, который день в пучки волос ты собирала, Лунная дорожка, а мы хлебаем водку сапогом, и вот растет костлявая сторожка, и мед струится или самогон. Вот мира ковш, вот скалка, вот скатерка, и я бегу, подбитый, но живой, и в дольчики рядится гимнастерка, с иголкою бровей под шубой хвой. Ты раскрасневшаяся, пляшешь с мороза в шубе той в одних чулках, Матрена наша, Маша и Наташа, а Ольге ложкой по лбу по губам.
Так я вчера, срубаемый как Ягр, лечу и мимо мальчик на коньке, он высоко залез на дирижабль и очутился в полной темноте, вот так позавчера в дыму строений, роенья пчел, Шайтанов водяных, приди ко мне, Кассандра из Парижа, с массандровой лозою на чилим, так кактус твой, Мариэлена, кипарисов, так рисовую водку за рукав, маман переливает в кошелькисам и все читает по моим губам. Так с ней на кухне ночью спотыкаясь, я в ней, Парис, вновь узнаю тебя и, еж ты мой, сверкая и касаясь, я убегаю в западный диван.
Щегол как шелковый ремень на пояснице, и банки синим пламенем горят, вожжа в руке у лютого возницы, и восьмеро за ним бегут ребят. Ты на катке каталась, напуская смурную хмарь и закусив губу, и я в тебя как дитятко качаю, хотя одна извилина в мозгу, причесываясь ищешь сапоги ты, они в руке моей и я на потолке, мои полки давно уже в Египте, и коптские сверкают огоньки. Теперь темно, полуночной петардой, нас перебьет одной стрелой Дайян Некстдор, и Полудевк сбегает, курит «Ватру», махорочки насыпал на костер. Теперь о том, как пальцы дней считают, немеют руки, Клава умерла, так мескалиновую нитью протыкаем под мой мотор, Леуну навела.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/viktor-ivaniv-7792001/sebastian-i-v-travme/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.