Кто прячется в тени
Джулиан Хитч
Сборник, состоящий из трех рассказов:
"Вглубь"
Корделия Фоулз, как и все, следит за делом о поимке серийного маньяка, убившего уже семь девушек. В новостях сообщают: подозреваемый под стражей. Но он собирается разговаривать только с Корделией – со своей покинутой Кей.
"Ночь перед пустотой"
Адриан и Джорджиана Файф – близнецы. Восемь лет назад что-то заставило их в спешке убраться из города, теперь же они едут обратно, чтобы быть рядом с больными родителями. Джорджиана не хотела сюда возвращаться: здесь она чуть не погибла. И их с братом ждут в городе не только призраки прошлого, а живой человек – их друг Танасе.
"Братья Хиггингс"
Братья Христоф и Френсис Хиггингс живут в Ирвингтоне сколько себя помнят. Здесь всегда пропадают люди, а по окрестностям бродит Дуллахан. Никто не выходит из домов за полночь, а для братьев всё меняет случай на мосту.
Джулиан Хитч
Кто прячется в тени
– В оформлении обложки использована фотография с https://unsplash.com (https://unsplash.com)
Вглубь
Корделия Фоулз, как и все, следит за делом о поимке серийного маньяка, убившего уже семь девушек. В новостях сообщают: подозреваемый под стражей. Но он собирается разговаривать только с Корделией – со своей покинутой Кей.
Глава 1
– Бесстрастность – залог вашего рассудка.
Корделия внимательно следит за мужчиной на сцене. На каждое двенадцатое слово доктор Хейл касается лба и поправляет седую прядку, аккуратно приглаживая её на место: для пятидесяти у него весьма густая шевелюра, но Корделия заранее знает – всё повторится. Не сразу, но одёргивает себя – путёвку на конференцию по психологии поведения ей дали не просто так. Явно не за тем, чтобы она проводила анализ доктора Хейла. Но вслушиваться в его речь ей тяжело. Звук его голоса долетает до неё словно через вакуум. В записной книжке за полчаса она успевает нарисовать человечка очень похожего неё, а в облачке над головой написать: «Что ты, мать твою, тут делаешь?».
Корделия впервые задаётся вопросом, что она забыла на психологии? Неужели сможет кому-то помочь справиться с болью, потерей, с проблемами эмоционального характера? Покусывая колпачок ручки, наклоняет голову вперёд, чтобы закрыться волосами. Странная улыбка не сходит с лица, потому что, к сожалению, она не может следовать советам преподавателей и относиться к каждому пациенту как к листку бумаги, который после сеанса легко перелистнуть – Корделии, чтобы понять их проблемы, нужно прожить их «от» и «до». Наверно, поэтому оценки у неё средние, даже скорее – ниже среднего. Но она всё надеется, что курсы, конференции, лекции её вытянут, и она закончит университет. Начнёт практику и тогда, уж тогда у неё всё приложится: и квартира, и собака, и даже молодой человек. При мыслях об абстрактном мужчине Корделия дёргается, вспоминая прошлый неудачный опыт.
– Малышка, я тебе не обижу. Ну ты что?
Благодаря прошедшим годам Корделия научилась закрываться от прошлого, сжимая колено и впиваясь длинными и тонкими пальцами до боли в кожу, оставляя синяки. На её лице не появляются эмоции, когда она вспоминает о прошлом – кричать она предпочитает внутри или в подушку, просыпаясь от кошмаров. Лучше всего выходит в ванне, когда она с головой уходит под воду. Пузырьки искажают картину потолка с трещиной, шторки и настенного зеркального шкафа с таблетками, и Корделии всего на секунду кажется – вот сейчас, миг настал. Её счастливый миг.
Но каждый раз она открывает глаза, отплёвывая воду со вкусом лаванды, и откидывает короткие волосы с лица. Насухо вытирается и, сидя перед телевизором в белом халате, засыпает, пялясь в чёрной экран.
– Необходимо чётко ограничивать свой разум от фантазий пришедшего к вам пациента, не позволяя себе погружаться в ложные иллюзии и галлюцинации.
В зале SK Hotel присутствуют, как минимум, человек восемьдесят. Большой конференц-зал со сценой вместил бы ещё примерно столько же, но Корделия уже сейчас задыхается в светлом помещении с высокими окнами. Свет проникает по косой, оставляя след на впередистоящей стене, луч с каждой минутой спускается всё ниже – ещё немного и доктор будет щуриться. Или администрации придётся закрыть окна, и это вводит Корделию в раздумья. Её как будто здесь вообще нет.
Секундный спазм над лопаткой выводит Корделию из состояния покоя – она дёргает рукой, и всё проходит, оставляя ощущение недосказанности.
– Дорогие слушающие, давайте возьмём перерыв на десять минут, а затем вернёмся к лекции.
Корделия закрывает записи. Внутри остаётся рисунок, словно прожигающий ладонь – она бы с радостью вернулась обратно в номер, легла в постель и смотрела в потолок на пробегающие по нему тени и свет от машин, проезжающих снаружи. Но Корделия одёргивает себя, каждый раз борясь внутри с совершенно другим человеком – с той девочкой из прошлого, которая никуда не ушла.
Не исчезла. Не…
Будь она неладна!
Через три сиденья от себя Корделия видит Пауля – знакомого с курса. Он что-то судорожно дописывает на листе, хватаясь за уходящую мысль. От того, как он жмёт на ручку, страница блокнота загибается – кажется, что ещё немного и его пальцы окажутся в капкане. Мысленно Корделия называет Пауля чернильным мальчиком.
Чернильный мальчик.
Раньше она любила эту сказку, которую сама же и придумала, сидя перед домом много лет назад и пытаясь закурить. Зажигалка щёлкала, но давала только искру, оставляя её без очередной порции никотина. У Чернильного мальчика таких проблем в жизни не было. У него всё было хорошо.
Замечательнее не бывает.
– Привет, Корделия.
Пауль закрывает ежедневник и проводит пальцами по лицу, стирая влагу со лба. На смуглой коже остаётся след от чернил. Оказавшись рядом, Корделия слюнявит палец и аккуратно, но с нажимом, проводит по его коже, снимая грязь, словно пленку.
Пауль задерживает дыхание. Ему никто не поверит, что его касалась Корделия – холодная принцесса – Фоулз, да она и сама не знает, почему так важно сделать это – убрать чью-то ошибку. Это ведь не исправит её.
– Могу я угостить тебя кофе, Делия?
Она всё ещё держит руку у его лица. Последнее прикосновение кажется по-особенному давящим, оставляющим след на коже.
– Прости, – отдёрнув руку, Корделия улыбается, касаясь короткой светлой причёски. – Меня так никто не называет.
Хотя Корделии хочется сказать иначе, но она прикусывает изнутри щёку, зажимая слизистую до боли, пока во рту не появляется вкус крови.
– Не страшно, всего лишь царапина, – легко выговаривает Пауль. Отвернувшись, подхватывает свою сумку и направляется в сторону выхода.
– Это всего лишь царапина, Коди. Ты согласна?
Корделия идёт следом за Паулем. Держится близко, но не чересчур. По подёргиванию его головы понимает, что он хочет обернуться, но боится. Корделия догадывается о его чувствах, но если он признается, она перестанет с ним общаться. Их обоюдное молчание – залог своеобразной дружбы. Они никуда не ходят вместе, не так много общаются, но Пауль единственный, кому Корделия в принципе позволяет говорить с собой и подходить ближе.
В коридоре становится легче.
Корделия и не думала, что внутри так жарко. Слушающие медленно расходятся в разные стороны, чтобы размять ноги и поговорить. Кто-то делится соображениями о лекции, кто-то заговорщически подмигивает друг другу – в будущем их ничего не будет связывать, одна ночь как маленькое приключение.
Пауль приносит ванильный латте, протягивает Корделии. Пальцами она раз за разом выводит круг по краю стакана, пока они стоят чуть в стороне. На стене Корделия замечает плоский телевизор, на экране которого идёт выпуск новостей – прямой эфир у полицейского участка. Бегущая строка заменяет недостающий звук.
– Они поймали подозреваемого, – произносит Корделия себе под нос, слегка сжимая стакан. Горячая жидкость поднимается вверх – ещё немного и обожжёт пальцы. – Можешь найти прямой эфир на телефоне? – Корделия не помнит, куда сунула свой смартфон, а если бы и знала, то, возможно, не смогла бы набрать запрос в поисковике – руки трясутся.
– Сейчас… – Пауль сдвигает сумку вперёд, копается внутри. С помощью смартфона быстро выводит на экран репортаж на Youtube, включая его с начала.
На кадрах появляется полицейское управление. Перед зданием толпятся представители разных телеканалов и независимые журналисты.
– Как стало известно из анонимного источника, полиция наконец задержала подозреваемого по делу об убийстве семи девушек. Напоминаем, что начиная с 2015 года, были найдены семь тел молодых женщин в трёх ближайших штатах со следами насильственной смерти. Уже после третьей смерти эксперты заговорили о серийном убийце. Пока представители полицейского департамента не дают никаких комментариев по поводу того, что в участок привезён подозреваемый. Мы не знаем ни его имени, ни того, какие улики есть против него. Мужчину провели внутрь через задний вход, что видно на кадрах видео, спрятав его лицо за непроницаемой повязкой. Будем держать вас в курсе и надеяться, что теперь мы можем выдохнуть – убийца пойман.
Корделия моргает слишком часто, кажется, она вообще не верит в происходящее. Этот сон – длиною в семь лет – закончен.
Кукольник пойман.
Так его назвал один из журналистов, и прозвище прицепилось как скотч.
Он не просто убивал девушек.
Создавал произведения искусства, скрытые от всех в вакууме. Даже после смерти девушки выглядели как живые. По крайней мере, Корделия читала об этом. Детали не разглашали, но неофициально слухи ползли, как змеи в камышах. Шурша и пугая.
Корделия просматривала новости по делу, изучала интервью и немногочисленные фотографии с мест убийства, попадавших в прессу. Строила догадки. И сама не заметила, как увлечённость этой историей стала похожей на манию, на зависимость от новой порции ужасов. Корделия хотела разгадать тайну мучителя, пусть у неё не было доступа к уликам, да и знаний, чтобы строить теории о том, что движет Кукольником, явно не хватало. Зато она в полной мере знала вкус безумия, поэтому не опускала руки в своём стремлении понять, что же там – за его чертой. Где он свернул не туда?
– Корделия, твой стакан… – голос Пауля возвращает к реальности, и Корделия ощущает боль от горячей жидкости, попавшей на ладонь. Он аккуратно перехватывает кофе, морщась, Корделия же не меняется в лице, только краснеет кожа на руке. Она проводит пальцами по вздувшемуся участку, смахивая влагу и остужая запястье. – Я сейчас.
– Всё хорошо, я схожу в туалет, охлажу.
Стоит Корделии сделать шаг в сторону, и Пауль молча выдыхает, осознавая, что его никто с собой не зовёт. И его помощь тоже ей не нужна. Она знает, что он чувствует и думает, но он не её пациент, и советы здесь давать она не собирается.
В забрызганном водой зеркале Корделия видит своё лицо, стараясь вспомнить, выглядела ли она иначе. Короткие светлые волосы, зеленоватые глаза с серым отливом, кукольное лицо, но уставший до одури взгляд. Наклоняясь снова к раковине, Корделия опять чувствует покалывание под лопаткой, словно напоминание, что пора поторопиться – перерыв явно затягивается. У зала её встречает Пауль, держа и свой кофе, и её кофе. Напиток успевает остыть.
– Спасибо, что подождал, – Корделия знает, если коснётся Пауля, подаст ему неправильный сигнал, который он трактует не так, как нужно, но всё равно это делает. Осторожно дотрагивается до его бежевого пиджака, проводит от середины плеча до локтя. Едва заметно, но Пауль всё прекрасно чувствует и легко улыбается.
– Как твоя рука?
Корделия уже успела забыть об этом, поэтому поднимает руку вперёд, ощущая жжение и опускает обратно вниз.
– Всё не так плохо выглядит.
С каждым шагом боль становится сильнее, заставляя её коснуться запястья другой рукой, охлаждая пульсацию – нужно отвлечься, так сразу спадёт боль, как и мысли о ней. Доктор Хейл поднимается на сцену ровно тогда, когда последние слушающие возвращаются в конференц-зал. Скосив глаза, Корделия отмечает, что совершила ошибку – Пауль садится ближе на стул, её хрупкий уют рушится, как и возможность быть где-то не здесь, отвлечься.
Первое, что приходит на ум – Кукольник.
И вопрос у Корделии возникает один: Как они могли его поймать? Где же он ошибся? Или, к сожалению, это будет не он, всего лишь подозреваемый, всего лишь человек, который никак не связан со смертями. Мысли Корделии шумят в голове, как старый компьютер, тогда как остальные шепчутся, словно большой улей – Корделии здесь совсем не место.
– Я догадываюсь, многие сейчас обсуждают арест подозреваемого в убийстве девушек, но давайте всё же попробуем сосредоточиться на лекции, – доктор Хейл проговаривает это, словно новость совсем ничего и не значит, как будто знает больше, чем говорят в СМИ.
Двери зала снова со скрипом открываются. Корделия замечает это совсем случайно, но предпочитает не поворачиваться и не искать источник шума. Доктор Хейл продолжает начитывать лекцию до того, как перед ним останавливаются два офицера в форме. Доктор оставляет микрофон в стойке так, что ни слова не разобрать.
Полицейские открывают блокнот и что-то зачитывают доктору. Он кивает и поднимается обратно к микрофону.
– Здесь в зале сейчас присутствует мисс Фоулз, Корделия Фоулз?
Пауль оборачивается быстрее, чем до Корделии доходит, что ищут именно её. Она нажимает на обожженную кожу, чтобы собраться, и поднимается с места, медленно проходя к проходу между рядами и стараясь не задеть Пауля. Только он касается её.
– Что происходит, Корделия?.. – вопрос остаётся без ответа, она его не знает.
Полицейские оказываются у её ряда чуть раньше, чем она выходит из него.
– Мисс Фоулз, пройдёмте, пожалуйста, с нами.
Корделия поднимает взгляд, замечая раздражение офицеров по напряженным скулам, рваным движениям и тону. Остаётся непонятным, что Корделия сделала, но она предпочитает молча следовать за офицерами. В дверях Корделия слышит спокойный голос доктора: он продолжает лекцию буквально так же, как и до этого, как будто офицеров не было. Может, о такой бесстрастности он говорил?
Один из офицеров просит пройти её чуть дальше к стене, тогда как женщина в форме молча следует за ними, держа руку внизу – Корделия интерпретирует это как-то, что та боится её и предпочитает знать, что оружие рядом.
– Мисс Фоулз, я офицер Рубенс, а это, – указывает на свою коллегу, – офицер Молл.
Корделия кивает, заставляя себя промолчать с вопросом, зачем она могла им понадобиться. Как профессионал – сомнительно, есть намного лучшие кандидатуры, а касательно каких-то нарушений – у Корделии больше нет проблем с законом.
– Мисс Фоулз, у нас не так много времени. Мы бы хотели спросить, готовы ли вы дать согласие на обыск вашего дома и номера в отеле без ордера от прокурора?
Корделия убирает руки за спину, снова вдавливая палец в розовую кожу. Ей не верится, что такое может происходить с ней.
– Я не понимаю, с чем это может быть связано…
– Мы подозреваем, что вы связаны с убийцей. – Корделия приоткрывает рот, просто не в силах понять, о чём говорит офицер Рубенс.
– Какой убийца?.. – Во рту пересыхает, а пальцы сводит в судороге, её движения замечает офицер Молл, явно запоминая её реакцию на происходящее.
– По делу о семи убитых девушках. О Кукольнике, так его называют в прессе, – офицер Рубенс бросает взгляд на наручные часы – время их явно поджимает. – Вы знакомы с Сандром Майлзом?
Корделии с трудом удаётся устоять на ногах – когда-то она хорошо знала Сандра. Когда жизнь была совсем другой.
– Да. Но какое отношение он имеет к этому?
– Он наш главный подозреваемый.
Это известие подобно прыжку на глубину – ты не знаешь, сколько тонуть. Корделия убирает прядку за ухо здоровой рукой. Она не знает, что ей ответить на это – ей просто в это не верится. Как это может быть правдой?
– Когда вы последний раз видели Сандра? – вставляет вопрос офицер Молл.
– Давно.
– А точнее, мисс Фоулз?
– Мы… мы жили в одном городе, но это было очень давно. Но когда я переехала к тёте, мы больше не пересекались. Я старалась забыть всё, что меня связывало с тем местом. – Боль в душе всплывает быстро, но опускается обратно на место очень медленно. Корделия не готова к такому.
– В любом случае, сейчас вам необходимо проехать в участок, чтобы детективы задали вам вопросы, – офицер Молл достаёт рацию, спрашивая: – Вы даёте разрешение на осмотр вашего номера и дома?
Корделия плохо осознаёт просьбу, но у неё нет причин что-либо скрывать или утаивать. Она подписывает протянутую бумагу, и пока офицер Молл даёт распоряжения по рации, офицер Рубенс ведёт её к выходу из отеля. Его рука касается её локтя отчужденно и настойчиво, поэтому она идёт быстрее.
– Нам необходимо сделать это как можно оперативнее, пока ничего не узнали журналисты. Мы не можем афишировать какую-либо информацию сейчас. Поэтому, если вы не возражаете, то я бы забрал ваш телефон.
У машины Корделия залезает рукой в сумку, шаря по дну в поисках телефона, это затягивается, пока она не понимает, что он провалился в подкладку. Она легко сдёргивает с плеча сумку, вырывая несколько волосинок.
– Он – там, провалился.
Офицер Рубенс странно смотрит на Корделию, пытаясь понять, что с ней творится – она ведёт себя не так, как обычные свидетели – не пытается себя защитить, оставить что-то себе, выстроить границы.
Дорога позволяет Корделии обдумать происходящее, только любые её движения, эмоции и слова фиксируются офицером через зеркало, она должна быть с этим аккуратнее. Всё может быть использовано против неё. Неужели она и правда думает, что её это вообще как-то касается? И что, самое главное, в этом замешан Сандр. Сандр Майлз, который держал её в городе, с которым она чувствовала себя не просто Корделией Фоулз – с ним-то она была собой. Не пай-девочкой для родителей или девушкой для своего парня, Сандр видел её насквозь, знал её глубину.
Неужели он изменился? Неужели он смог бы обидеть кого-то и, чёрт побери, убить?
Офицер Рубенс останавливается позади полицейского участка. Уже даже так замечая журналистов и фотографов. С переднего сиденья передаёт Корделии куртку офицера Молл.
– Наденьте, пожалуйста.
Вот уж о том, что она будет носить форму полиции, она никогда не думала. Даже только для того, чтобы скрыть свое присутствие среди них. Офицер берёт её под локоть и ведёт прямо к двери, их замечают быстро, но заваливают только вопросами о том, что же происходит внутри, а не кто такая Корделия.
– Без комментариев, – бросает офицер Рубенс у двери, когда журналиста оттесняют назад.
В участке творится самый настоящий апокалипсис. Многие офицеры снуют с места на место, и всё это сопровождается непрекращающимся перезвоном телефонов. Корделию уводят вглубь здания, становится тише, но ощущение присутствия людей вокруг не выходит из головы.
– Сейчас снимем у вас отпечатки пальцев, чтобы отличать в отеле и доме ваши, – Корделия добавляет в душе «…от других». – А я пока сообщу детективу, что мы уже здесь.
Корделию офицер Рубенс заводит в комнату, оставляя под присмотром женщины средних лет. В её внешности Корделия замечает черты коренного населения – индейцев, и по взгляду можно судить о том, что с ней вряд ли забалуешь. Корделия садится на стул тихо, даже не здороваясь – к чему, она уже не чувствует себя в своей тарелке.
Оттирая от пальцев чёрные разводы салфеткой и сидя перед дверью, Корделия не напугана тем, что будет дальше, она до сих пор чувствует, что это происходит не с ней. Она снова уходит в себя.
– Мисс Фоулз, – перед ней стоит женщина в костюме. Её рука ждёт рукопожатия, и Корделия делает это в ответ, не особенно задумываясь, оттерла ли она все следы. – Я детектив Рамонез. Пройдёмте со мной. У нас к вам есть несколько вопросов.
В комнате, куда они заходят, оказывается несколько человек, которые лишь на секунду отрываются от дела, продолжая изучать страницы.
– Садитесь, пожалуйста.
Со стула перед Корделией убирают коробку с папками, перекладывая на дальний стол – можно сказать, всё пространство забито бумагами и записями.
– Офицер Рубенс уже передал мне ваш разговор на словах, но я хотела бы уточнить: вы уверены – абсолютно точно – что за последние семь лет вы ни разу не видели Сандра Майлза?
– Да, уверена, – Корделия сжимает салфетку, вытягивая её в разные стороны.
– Я напоминаю, ваши слова записываются, – детектив Рамонез открывает папку, просматривая страницы. – У нас есть информация, что Сандр Майлз был у вас в номере в ночь со вчера на сегодня – это зафиксировано на камерах.
Перед Корделией разворачивают страницы с фотографиями. Ей не сразу удаётся заметить Сандра – он повзрослел. Вероятно, увидев его, она бы даже не узнала его с новой прической и более возмужавшим – но сейчас перед детективом, она знает, определенно точно – это Сандр.
– Если это правда, я ничего не могу сказать по этому поводу, я его не видела и ничего не знала о его посещении. Нас больше ничего не связывает.
– К сожалению, сам Сандр считает иначе. Мы не просто так отправили за вами офицеров, он намерен разговаривать только с вами.
– Но я же не сотрудник полиции, я даже не получила диплом психолога… – Корделия не понимает, куда клонит детектив.
– Мисс Фоулз, мы сами бы не стали допускать такого на практике – это смешно, но ещё одна девушка пропала. Сандр назвал её имя и не отрицает, что она погибнет, если вы не появитесь. Он будет разговаривать только с вами, – детектив замолкает, закрывая папку. – Вы можете спасти эту девушку.
Корделия одёргивает себя за мысль, что она так хотела разгадать тайну Кукольника, и вот у неё теперь есть прекрасный шанс – только никакого удовлетворения она не получает.
– Я не могу, детектив. Я…
Детектив сжимает кулаки на столе, опуская взгляд.
– Вы понимаете, что девушка умрёт, а у нас связаны руки? Если он правда станет с вами говорить, у нас есть шанс расколоть его, в противном случае – вы будете такой же убийцей, как и он сам.
От лица Корделии отливает кровь.
Убийца. Убийца. Убийца.
– Даже если я соглашусь, что мне говорить?
– Мы с вами всегда будем на связи через наушник, я буду направлять вас, как и наши психологи, исходя из ситуации. Нам нужно ваше присутствие в комнате и возможность говорить, я понимаю, что это ваш старый знакомый, но, видимо, вы совсем его не знали.
В соседней комнате Корделии помогают незаметно закрепить наушник, проверяя связь.
– Вы справитесь, – произносит детектив Рамонез, но уверенности у Корделии она не видит. – Когда будете готовы, заходите в комнату.
Корделия поворачивает голову направо и через стекло замечает в белой комнате стол, два стула и мужчину, сидящего на одном из них. Старается не давать себе разглядывать его сейчас – она тогда вообще не соберётся с силами, чтобы зайти к нему.
Делая два неуверенных шага и сжимая руки до боли, Корделия слышит вопрос детектива:
– Что с вашей рукой?
– Обожглась, – Корделия олицетворяет это со всей своей жизнью.
Дверь открывается. Корделия делает шаг в комнату, вступая тёмной обувью на белую плитку. Подняв взгляд, видит перед собой Сандра. На секунду он кажется таким же, каким она запомнила его, когда уезжала. На его губах расползается та же самая широкая улыбка, что и всегда. От неё у Корделии сворачиваются кишки, и она хочет сделать шаг назад, но дверь закрыта.
– Привет, Кей!
Она в ловушке.
Глава 2
Затылок Корделии словно прилип к металлической двери, как и ладони, под которыми она ощущает гладкую прохладную поверхность. Шаг к столу подобен смерти. Хочется закрыть глаза или отвести их в сторону, но тело не слушается.
На Сандре обычная одежда – джинсы и серая майка. Куртку с него сняли, наверное, опасаясь, что он прячет в ней то, чем может нанести урон окружающим. Обуви тоже нет. Белые носки без серо-коричневых натоптышей заставляют Корделию немного успокоиться. Она уверена, всё это время и Сандр, и детектив звали её, пытаясь привести в чувство. Корделия много лет убегала от прошлого, а сейчас ей нужно самостоятельно «вступить» в него, не дав себе даже вдохнуть. Тяжело. Собственная терапия оказалась не более, чем вымыслом. Ей стоило ходить к доктору, в таком состоянии она не помогает следствию, особенно пропавшей девушке. На самом деле, она отказалась бы уже сейчас, но что-то заставляет держать язык на нёбе и молчать.
– Привет, Коди!
Корделия уже не в первый раз слышит обращение к себе, но всё так же продолжает крутить педали велосипеда, откидывая заново намокшие из-за дождя волосы назад. Машина тащится за ней уже минут десять, до дома Корделии ехать ещё семь минут, если поднажать – пять, но хватит ли ей этого времени, чтобы скрыться? Успеет ли она проехать кромку леса, чтобы её не схватили? Корделия очень сомневается в своих силах.
Оборачивается она всего раз и этого достаточно, чтобы понять, чья эта машина – Кёрта Андерсона. Ничего хорошего это для девчонки пятнадцати лет не означает – он стал королём школы два года назад, а теперь приезжает сюда на лето после университета только с одной целью – отдыхать и трахаться. «Это уже две цели», – Корделия закусывает губу. «Не важно». Сейчас главное – отъехать подальше, добраться хотя бы до охотничьего домика и спрятаться там. Только его она не видит даже на горизонте.
Ноги сводит от напряжения и холода – дождь льёт всю дорогу, и он не похож на грибной. Ей бы не заболеть после такого, но в первую очередь спастись.
– Коди Фоулз, прекрати меня игнорировать! – Машина ровняется с ней так, что она видит в опущенном окне Кёрта собственной персоной. – Помнишь, я с ребятами работал у твоего отца на лесопилке? Тебе было, кажется, десять, а, может, пять, ты не выглядела особенно рослой.
Кёрт сползает с сиденья и, держа руль коленями, пытается закурить. Корделия видит это, потому что повернула голову и, значит, попалась. Она это знает, как и то, что сильно устала и замёрзла. Даже расстояние в пять ярдов дастся не просто с трудом, она буквально заплатит за них своей жизнью.
– Я смотрю, ты, наконец, меня узнала, – Кёрт наклоняется ниже, открывая пассажирскую дверь и подрезая Корделию. Она давит на тормоза, колеса почти ведёт от образовавшейся грязи, и только чудом не сваливается в кювет. Корделия дотаскивает до двери себя и велосипед и стоит, пока Кёрт снова не заговаривает: – Садись. – Корделия подчиняется, чувствуя превосходство над собой. – Сандр, дай ей плед сзади.
Всё это время акцентируясь на Кёрте, Корделия даже не думала, что сзади, за затемнёнными окнами, сидит кто-то ещё. С волос всё ещё капает, заливая ей обзор, поэтому она разворачивается и больше наощупь принимает от незнакомца плед. Под тканью их пальцы встречаются. Её, холодные и влажные, и его, тёплые и сухие, почему-то Корделия не спешит отдёрнуть ладонь. Но не находит в себе сил взглянуть на него, запомнить лицо или то, как он одет. Ей слишком страшно, а его тепло обезоруживает.
– Коди, мать твою, вытрись уже, салон весь зальёшь. – Кёрт с силой разворачивает её за плечо, усаживая ровно на сиденье. От его прикосновения горит кожа – от его злобы и того, что будет синяк. Корделия вытирает лицо и накидывает на плечи коричневый плед, кусающий её за открытые участки кожи. – Снимай одежду или простудишься.
Кёрт даже не поворачивается, когда говорит эту фразу, продолжая курить и нервничать больше за салон, причитая сквозь зубы, зачем он тратит на неё своё время – ехала бы и ехала себе. Несмотря на незнакомца сзади и Кёрта, Корделия с трудом снимает с себя сырые джинсы под сиденье вместе с кедами и носками, подтягивая худые ноги к себе, чтобы согреть под пледом. То же самое она делает с толстовкой, стараясь ничего не показать, хотя понимает, что Кёрту просто наплевать. Корделию это кусает похлеще пледа.
Он останавливает машину у её дома, и Корделия, замявшись на секунду, говорит:
– Спасибо.
– В следующий раз не принимай нас за маньяков, малышка. – Поскольку Корделия ещё в салоне, она поворачивается и смотрит на Кёрта не сквозь сырые волосы, на то, какой он есть. Кёрт и правда красавец, не мудрено, что ему дали звание короля школы, и понятно, почему девчонки сами на нём виснут, чуть ли не заставляя залезть к ним в трусы. – Передай «спасибо» папане за ту работёнку, он единственный решил дать нам шанс.
Корделия открывает дверь. Опустив ноги, она быстро засовывает их в кеды, сминая задник, и подхватывает вещи, превратившиеся в сырую кучу. На дорожке к дому она слышит, как Кёрт говорит:
– Коди, ты стала такой красавицей!
Она не позволяет себе обернуться или что-то сказать – всего лишь напрячься, замереть, снова намочить голову и дойти оставшиеся пять шагов до двери дома, чувствуя, что она приняла эти слова ближе к сердцу, чем думала.
Утром Корделия подскакивает от непрекращающегося звона во входную дверь. Шлепая голыми ногами по лестнице, она старается кое-как пригладить короткие волосы и открывает дверь, не успевая даже задуматься, кто бы это мог быть.
Велосипед – чистый и сухой – бросается в глаза быстрее, чем тот, кто стоит рядом. Корделия делает шаг назад и смотрит на незнакомца. Короткие волосы, серая футболка, чёрная куртка и джинсы. Корделия понимает, что впервые видит Сандра, вчерашнего незнакомца из машины. Таким она и запомнит его на всю жизнь. Уже знает наверняка: они точно подружатся.
– Привет, Кей! – он с улыбкой протягивает велосипед вперёд, и их пальцы снова касаются друг друга.
– Кей, ты со мной?
Голоса Сандра из прошлого и настоящего почти что смешиваются, но Корделия всё равно ловит себя на том, что возвращается обратно, постепенно восстанавливает своё состояние техникой дыхания. Корделия отрывает ладони от двери и делает шаг к столу.
«Мисс Фоулз, вы в порядке?» – раздаётся вопрос через наушник, и первая реакция Корделии дёрнуться или вытащить его, но ей стоит держать всё в секрете – Сандр не должен знать об этом. Всё может пойти не так.
Сандр улыбается, оглядывая её как старую знакомую, которую он не видел семь лет – хотя так и есть. У неё же не возникает такой реакции, не после того, что ей рассказали о нём. Что же он всё-таки натворил?
Выдыхая четвёртый раз за четыре секунды, Корделия собирается сесть на стул напротив, впервые обращая внимание на запястья Сандра. Их сковывают наручники, протянутые через железное кольцо в столе. Он открывает ладони, когда Корделия, опираясь на столешницу, медленно опускается на металлический стул. Сандр проводит пальцем по мизинцу до запястья, очерчивая прямую линию, сводящую Корделию с ума. Его руки такие же тёплые, что и были когда-то.
– Мистер Майлз! Никаких контактов с мисс Фоулз! – раздаётся по громкой связи, и это отрезвляет Корделию.
Она, наконец, усаживается на чёртов стул. Оглядываясь, отмечает: расстояние от двери до стола составляет всего несколько больших шагов, но они дались ей так трудно – разум её подводит.
– Кей, расскажи о себе. Что с тобой случилось знаменательного за эти семь лет?
«Мисс Фоулз, нам нужна информация! Вам пора прийти в себя».
Ей снова подсказывают через микрофон, а она, к сожалению, даже не знает, с чего начать. За столько лет у неё скопилось слишком много вопросов. По прошлому больше, чем по тому, что творится сейчас. На самом деле, что она может сделать для умерших девушек? Все там окажутся. Глаза увлажняются, хотя она не собиралась плакать, уж здесь точно. Единственная капля падает на больную руку, и Корделия поднимает взгляд.
– Что с тобой, милая? – спрашивает Сандр, сжимая кулаки и явно борясь с желанием снова коснуться её.
– Это, правда, ты? Не могу поверить, Сандр.
Корделия не собиралась это произносить, но слова вылетают сами, упархивая в воздух словно птицы из клетки. Как будто они сидели там много лет, как будто сама Корделия знала об этом давно, но всё не могла задать вопрос ему.
– Во что? Что я таким не был, или что ты этого не видела, доверяя мне свои секреты?
Корделия дёргается на стуле, давая повод наблюдателям зацепиться за реакцию и теперь копать и про неё.
– У них уже всё на тебя есть, с самого твоего рождения – они наверняка не тратили зря времени, пока ехали за тобой в отель. Только они знают то, что зафиксировано, правда, Коди? – Сандр впервые за их знакомство называет её так, заставляя снова вспомнить Кёрта – нет, она так и не смогла забыть его. – Но я не буду делиться твоими тайнами, милая, разве так поступают друзья? А ещё я скажу тебе то, что ты должна узнать прежде, чем мы начнём с тобой говорить. Они признают тебя соучастницей, если ты не станешь беседовать со мной, хотя детектив Рамонез наверняка сказала тебе это, запугивая. А ещё дала кое-что для связи, я прав?
Корделия нервно поднимает руку и под «Остановитесь» выдёргивает наушник, разрывая где-то контакт, и со стуком кладёт на стол, все ещё сжимая устройство. Может, детектив и не понимает, а вот она хорошо знает: Сандр до сих пор может прочитать на её лице любое чувство и тайну, от него она так и не сумела отстроить стену, это означает только то, что она отрежет себя от правды.
– Просто так я свои секреты не раскрою, ты сама должна догадаться – на всё ты знаешь ответы, Кей, ты справишься.
– Сандр Майлз, что вы себе позволяете? – Корделия не узнаёт голос по громкой связи, но это ведь и не важно, она понимает, условия здесь ставит только он, хоть это и не его территория. Сандр склоняет голову к Корделии, смотря на неё тем взглядом, который всегда мог заставить её успокоиться.
– Кей, спокойно. Тут только я и ты, всё будет в порядке, я обещаю. Ты мне веришь?
Корделия не отвечает, но ей и не нужно, Сандр уже прочитал ответ по подёргиванию правого плеча, как и раньше. Он не оставит на Корделию больше информации полиции, чем есть – он всё так же заботится о ней, как и раньше. И не важно, кто перед ним – Кёрт, полицейские или вся страна, которая обвиняет его в семи убийствах.
Чтобы отыскать правду, Корделии придётся не только вспомнить всё, что она знает по делу, но и научиться снова понимать Сандра – он никогда ей не врал, стоило только спросить, но иногда вопрос был не правильным или задан не вовремя. Если он хочет сыграть в игру, она будет играть, потому что для неё, как и для него, единственный шанс спастись – держаться друг за друга, балансируя между прошлым и настоящим. Все ответы наверняка хранятся в голове, ей просто нужно их вытащить в правильном порядке. Этого добивается Сандр, чтобы ввести её в состояние семилетней давности.
Семь лет. Семь трупов.
Может, слишком очевидное совпадение, но пока Корделия делает себе заметку в подсознании. Это могло иметь смысл, в конце концов, они все изменились с тех событий. Корделия не смогла затолкнуть это поглубже, но дело сейчас и не в ней.
За всё время, как она зашла в камеру для допросов, Сандр не делает ни одного лишнего телодвижения или нервного подёргивания, как будто он ко всему готов. Он позволил себе только коснуться её, проведя по руке и сжать кулаки – он держится чересчур хорошо. Может, Корделия и не лучший студент, но так себя не ведут те, кого ловят за убийства. В сознании появляется вопрос, который она задаст ему, с чего-то стоит начать или девушка умрёт. Ещё одна. Корделия завидует – им уже не нужно думать или существовать.
– Как тебя поймали? Что за улика?
Сандр хлопает в ладоши так, что цепи ударяются о стальное кольцо.
– А я гадал, с чего ты начнёшь. – Сандр откидывается на жёсткий стул так, словно падает в мягкое кресло. – Я отвечу на вопрос, если ты ответишь на мой.
Корделия знает, просто не будет, но не на все вопросы она сможет ответить, сдержавшись, на что наверняка и надеется Сандр. Но другого шанса у неё нет.
– Согласна. – Лицо Сандра на секунду мрачнеет.
– Ты так и носишь ту металлическую крышку от пива на цепочке?
Корделия давится воздухом, отодвигаясь на стуле подальше от стола.
Кёрт застаёт Корделию с Сандром курящими на тачке уже через две недели с того дня, как она оказалась в его машине, промочив весь салон. Сандр больше сидит на бампере, облокачиваясь на стекло, Корделия же лежит перпендикулярно ему, свесив ноги до колеса и стуча по нему время от времени. Корделия затягивается сигаретой и поднимает руки, каждый раз касаясь ноги Сандра. Он перехватывает у Корделии сигарету, чуть не задевая огонёк, но даже так между их пальцами есть контакт. От чего она улыбается, не открывая глаз.
– Привет, голубки! – говорит Кёрт через какое-то время, продолжая наблюдать за ними, ничего другого Сандр себе не позволяет, как будто даже не смотрит на Корделию. Да и появлению Кёрта Сандр как будто и не удивлен, а вот Корделия вздрагивает, закашливаясь сигаретным дымом, который задержала в лёгких.
– Привет, бро. – Сандр спрыгивает с тачки, медленно подходя к Кёрту, улыбаясь и почёсывая затылок.
Корделия остаётся на машине, только садясь повыше и опуская взгляд.
– Коди, – мягко произносит Кёрт, подходя к ней сам, минуя Сандра, который остаётся стоять позади, наблюдая за Корделией. – Привет!
Кёрт подаёт ей руку.
Она позволяет помочь себе спуститься с бампера, коснувшись спины и руки. Корделия не чувствует омерзения от его прикосновения, на лице Сандра она не замечает никакой другой реакции, которая отличалась бы от той, что была минуту назад. И отчасти это вызывает досаду, ей бы хотелось видеть на лице Сандра ревность, а, может, злость, что Кёрт занимает его место. С Сандром ей хорошо, как будто она наедине с собой, но есть ещё кое-кто, кто поможет разобраться в причинах и следствиях.
– Хотел позвать тебя на свидание, Коди, – говорит Кёрт неожиданно для Корделии. Она молча смотрит себе под ноги, чувствуя, как Кёрт берёт её за руку. Он нежно проводит по мизинцу до запястья, делая ровную линию.
Корделию очаровывает это движение, как будто оно приоткрывает дверь для большего. Кёрт спрашивает позволения быть рядом с ней. С угловатой девчонкой, которую он знал, когда ей было десять, и которую забыл, пока не встретил по дороге. Она отстраняется на небольшое расстояние, садясь обратно на машину, Корделия не чувствует на себе взгляда Сандра, но знает, что он смотрит и ждёт. Чего же он ждёт больше: её согласия или отказа?
– Так что, малышка, это да или нет? – Кёрт мог бы сказать, что ему насрать и таких девчонок у него десятки здесь, но он молчит – с Корделией такое не прокатит.
– Я согласна.
Она не знает до конца, почему отвечает согласием, ведь ещё недавно считала, что Кёрт опасен. Но пойти на попятную – страшно.
Кёрт медленно отходит, скаля зубы и доставая сигарету из пачки. Корделия долго смотрит ему в спину, ожидая упрёка от Сандра, но он спокойно возвращается на своё место на бампере, тоже закуривая. Весь их мир нарушается, по крайней мере, для Корделии. Но не для Сандра, он привык ждать.
Корделия быстро влюбляется в Кёрта, уже в опасного и дерзкого, каким она его и увидела в машине.
Он учит её стрелять – не как отец – стоя сзади и прижимая к себе. Корделия знает, как держать оружие, но такая близость ей приятна. Сигаретная и щемящая сердце. Кёрт переделывает её буквально для себя. Делает другой. Такая Корделия всё меньше гуляет с Сандром, меньше говорит, меньше поступает правильно, зато больше курит, пьёт и сбегает из дома.
Если бы на велосипеде стоял счётчик, там были бы сотни миль. Корделии наплевать, что она приезжает на тусовки с разбитой щиколоткой от цепи, с забрызганными джинсами или с порванным платьем. Кёрт ждёт её так же, как и Сандр. Он всегда рядом, когда Кёрт уходит в разнос от травки, алкоголя или драки. Обычно Сандр занимается ей в этом случае – Кёрт ему доверяет, за спиной говоря Корделии, что тот асексуален и девки у него так и не было. Это враньё, Корделия знает, но предпочитает молчать. Особенно, когда Кёрт прикасается к ней, оставляя линии, подобно шрамам.
А ей нравится. Его смелость, его желание и то, что она его.
Следующее свидание Кёрт назначает на опушке. Хотя Корделия и не знает, что это оно. Всё так же, как и всегда, кроме того, что никого больше нет. Кёрт выглядит иначе – грустным и с расфокусированным взглядом. Корделии такой Кёрт кажется опасным.
Даже для неё.
На земле, у поваленного дерева, на котором сидит Кёрт, валяются бутылки пива и чего-то покрепче, откуда не смотря отпивает Кёрт. Корделия чувствует запах отчаянья и тупой злобы на жизнь – ей надо уходить, но, отходя назад, Корделия оступается на ветке, и Кёрт поднимает голову.
– Коди, – её имя получается ядовитым плевком. – Подойди.
Это не просьба, у Кёрта всё звучит не как просьба.
Ноги у Корделии плохо слушаются.
Велик она приваливает к первому дереву и медленно идёт к нему, пока тот продолжает отпивать из бутылки, морщась от горечи. Корделия садится рядом на дерево, оставляя пространство, как будто намереваясь сбежать, только Кёрт дёргает её за талию, притягивая к себе по сухой и жёсткой коре дерева так, что нижняя часть бедер горит от ссадин даже через ткань.
– Ты не простая соска, Коди. А мне тебя не разгадать, понимаешь? Я пытался, был другим, но ведь против природы не попрёшь, верно?
Корделия морщится от ран, позволяя провести по бедру от колена до промежности.
– Кёрт, – шепчет она, стараясь найти нужную волну для него сейчас, избежав того, о чём она пожалеет.
– Малышка, я тебя не обижу. Ну ты что? – Кёрт наверняка повторяет это каждой девчонке, с чего она решила, что она особенная? Если продержалась дольше, ещё ничего не означает. Корделия невесело улыбается в попытках отстранится от Кёрта, который уже наклоняется к её шее, оставляя поцелуи.
Рваные. Жадные. Отдающие выпивкой.
Он резко стаскивает её с бревна, открывая новые ссадины. Укладывая на холодную и влажную землю, продолжает целовать. Даже в отдаленной части сознания Корделия не чувствует возбуждения или желания продолжать – она может и не собиралась ждать принца, но и отдаваться вот так кажется глупым и совсем не для неё. Дыхание Кёрта на шее вызывает у неё рвотный позыв – вся магия их встречи оборачивается только тем, что она была права – Кёрт приехал трахаться. Корделия – ещё одна подстилка – Фоулз.
Корделия предпринимает попытку отстраниться.
– Кёрт, я не хочу.
– А когда вы, девки, бываете готовы, скажи мне? Неужели лучше кто-то другой, нежели я?
Корделия толкает его грубо в грудь. Он приподнимается, продолжая удерживать её ногами, смотрит с ненавистью.
Впервые.
Ещё секунда и Корделия чувствует резкую боль на лице. Из лопнувшей губы стекает кровь, пробегая по скуле и теряясь где-то ниже или даже капая на землю. Корделия смотрит на руку Кёрта, которую он держит после удара напряженной, словно ему необходимо ударить снова.
– Это всего лишь, царапина.
Корделия так не думает. Он нарушил целостность не тела, а чего-то более хрупкого – души. Корделия вытирает рот тыльной стороной руки, размазывая по лицу и губам кровь, продолжая лежать на земле.
– Дай выпить, – голос другой, забитой девочки, которая делает из себя львицу.
Кёрту наплевать, сильная сейчас Корделия или нет – он её возьмет в любом случае. Побежит – изнасилует, она это тоже прекрасно понимает.
Он подает ей открытое пиво, Корделия присаживается и отпивает треть залпом, чувствуя, как оно встаёт поперек горла и намеревается вернуться обратно, но Корделия, морщась, проглатывает и ложится обратно на землю.
– Хорошая ты девочка, Коди, я тебя не обижу.
Корделия уже не слышит, что говорит Кёрт, отключая сознание. Это кажется единственным правильным решением, исходя из ситуации – Кёрту нужен кто-то сейчас, кто его поймёт, Корделия готова его понять только той частью себя, которую затолкнёт поглубже, хотя бы постарается.
Шуршание одежды. Пыхтение сверху. Момент боли.
Всё это остаётся в другой части сознания, там, где Корделии нет. Сквозь кроны деревьев она видит звёзды, десятки звёзд, они становятся свидетелями её падения в чёрное ничто. По щеке скатывается слеза, теряясь в коротких светлых волосах. Корделия поворачивает лицо к велосипеду и замечает Сандра. Молчаливую фигуру, сжимающую руль. Сколько бы не прошло времени, когда она моргает, его больше нет. И наверняка ей просто это привиделось – он мог бы её спасти, остановить это, только попроси. Корделия молчит под Кёртом и даже всю дорогу до дома, играя с пивной металлической крышкой в руках, царапая нежную кожу под ногтями.
Боль саднящих ног отвлекает от осознания случившегося. Кёрт едет всю дорогу, уткнувшись в руль головой, явно чувствуя себя не в своей тарелке от того, что он натворил. У дома Корделия выходит раньше, чем Кёрт что-то ей скажет. Он не смотрит ей вслед – его взгляд останавливается на небольшом блестящем следе на сиденье, с которого встала Корделия. Касается его пальцами, они окрашиваются красным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67301951) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.