Берегись своих желаний
Роберт Лоуренс Стайн
Ужастики Р. Л. Стайна
Саманта Бед – ходячее несчастье. Вечно с ней что-нибудь случается. У девчонок из баскетбольной команды она слывет посмешищем. А вреднючая Джудит Беллвуд не дает ей житья и за пределами спортплощадки. Но вскоре все изменится, ведь Сэм встретила кое-кого, способного исполнить любое ее желание. Взаправду. Да вот беда – Сэм недостаточно осторожна со своими желаниями, и каждое из них, сбываясь, все сильней превращает ее жизнь в кошмар…
Р. Л. Стайн
Берегись своих желаний
R. L. Stine
Be Careful What You Wish For
© 1993 by Scholastic Inc. All rights reserved
© Ульяна Сапцина, перевод, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2021
* * *
1
Джудит Беллвуд нарочно подставила мне подножку на математике.
И ведь я видела, как она высунула в проход свою белую кроссовку. Но реагировать было уже поздно.
Я как раз несла тетрадь к доске, чтобы записать на ней задачу. Так и шла, на ходу вчитываясь в свои каракули. Почерк у меня далеко не самый разборчивый.
А тут вдруг эта белая кроссовка, и остановиться я не успела. Так и споткнулась о нее, и рухнула, больно ударившись локтями и коленями. Само собой, листочки из тетради разлетелись по полу.
Весь класс, конечно же, решил, что это просто умора. И пока я с трудом поднималась, галдел и хохотал. А громче всех заливались Джудит и ее подружка Анна Фрост.
Падая, я стукнулась той самой болезненной косточкой на локте, и теперь всю руку будто током пронзало. Я с трудом поднялась на ноги и принялась собирать разлетевшиеся листочки, чувствуя, как лицо наливается густым помидорным румянцем.
– Эффектный бросок, Сэм! – с широкой ухмылкой прокомментировала Анна.
– Повтор острого момента! – подхватил кто-то.
Подняв голову, я увидела злорадный блеск в зеленых гляделках Джудит.
Среди девчонок в нашем седьмом классе я – самая рослая. Нет, поправка: я – самая высокая среди всех учеников нашего седьмого класса. И я как минимум на два дюйма выше моего друга Кори Блинна, а из мальчишек он выше всех.
А еще я – самый неуклюжий человек из всех, какие когда-либо спотыкались, бродя по земле. Я вот о чем: мой высокий рост и стройность еще не означают, что я грациозна. Можете поверить, это не про меня.
Но с чего вдруг все угорают со смеху, стоит мне в очередной раз запнуться о мусорную корзину, уронить поднос в столовой или не заметить чью-нибудь подножку на математике?
Просто потому, что Джудит и Анне нравится издеваться надо мной, вот и все.
Я знаю, что за глаза обе зовут меня Цаплей. Мне Кори говорил.
А еще Джудит вечно потешается над моей фамилией. Я Саманта Бёрд – звучит как слово «птица», только пишется по-другому. «Лети-ка ты давай отсюда, Птичка!» – то и дело говорит она мне, и как ей только не надоедает. А потом они с Анной хохочут, будто шутки смешнее в жизни не слышали.
«Лети-ка ты давай отсюда, Птичка!»
Ха-ха. Обхохочешься.
Кори говорит, что Джудит просто мне завидует. Глупость какая. В смысле, с чего вдруг Джудит завидовать мне? Она-то не дылда. Ее рост – пять футов два дюйма, в самый раз для двенадцати лет. И грациозная она. И спортивная. И правда очень симпатичная – с нежной светлой кожей, большущими зелеными глазами и вьющимися рыжими волосами до плеч.
Так чему еще ей завидовать?
По-моему, Кори просто пытается поднять мне настроение, но получается у него паршиво.
В общем, сгребла я свои бумажки и запихнула их обратно в тетрадь. Шэрон спросила, не ушиблась ли я. (Шэрон – наша математичка. В средней школе Монтроуз принято звать учителей по имени.)
Я пробурчала, что я в порядке, хотя локоть болел адски. И стала переписывать задачу на доску.
Мел жутко скрипел, все стонали и жаловались. А что я сделаю? Никогда не умела писать на доске и не скрипеть при этом мелом.
И вообще, было бы на что жаловаться.
Я слышала, что Джудит опять что-то наговаривает на меня Анне, но не слышала, что именно. Оторвавшись от задачи, я увидела, как эти двое хихикают и глазеют на меня с противными ухмылочками.
И кто бы сомневался – задачу я так и не решила. Ошиблась где-то в уравнении и не смогла найти где.
Шэрон подступила ближе, встала за моей спиной, скрестив костлявые руки на груди поверх свитера мерзкого тускло-зеленого цвета. Шевеля губами, она читала, что я понаписала, и искала ошибку.
И тут, конечно, Джудит подняла руку и заявила:
– Я нашла ошибку, Шэрон. Бёрд считать не умеет. Четыре плюс два будет шесть, а не пять.
Опять я покраснела.
Не знаю даже, что бы я делала без Джудит, кто бы тогда указывал на мои ошибки всему классу!
Все опять давай смеяться. Даже Шэрон развеселилась.
А мне пришлось стоять столбом и терпеть. Кто у нас кулема? Правильно, дурочка Саманта, посмешище всего класса.
У меня аж рука тряслась, пока я стирала злополучную ошибку и переписывала цифры так, как надо.
Как же я злилась. На Джудит. И на себя.
Но я держалась, пока шла – осторожно так шла – на свое место. И на Джудит не взглянула, даже когда проходила мимо.
Держалась до самого урока домоводства, который как раз был сегодня днем.
Тут-то и началось черт-те что.
2
Учительница по домоводству у нас Дафна. Мне она нравится – веселая такая толстушка, у нее и с подбородками, и с чувством юмора все в порядке.
Говорят, будто Дафна постоянно задает нам печь кексы, пирожки и шоколадные пирожные только для того, чтобы потом, когда мы уйдем домой, самой слопать их до последней крошки.
Вообще-то обидно, по-моему. Но какая-то доля правды в этом, наверное, есть.
Урок домоводства у нас сразу после обеда, так что голодными мы на него не ходим. И если уж на то пошло, почти все, что мы готовим, даже собакам не скормишь. Потому наша стряпня и остается нетронутой в классе.
Домоводство я всегда жду с нетерпением: и потому, что Дафна забавная, и еще потому, что из всех учителей только она не дает заданий на дом.
Всем был бы хорош этот урок, если бы только не Джудит.
В столовой мы с Джудит слегка поцапались. Сесть я постаралась как можно дальше от нее, на другом конце стола, но все равно услышала, как она рассказывает восьмиклассникам: «Птичка на математике долеталась».
Все заржали и дружно уставились на меня.
– Это же ты мне подножку подставила, Джудит! – крикнула я в сердцах. А пока кричала, перепачкала подбородок недожеванным яичным салатом.
И надо мной снова засмеялись.
Джудит сказала что-то, я не расслышала в шуме столовой. Ухмыльнулась, глядя на меня, и встряхнула своей рыжей гривой.
Я чуть было не вскочила и не кинулась к ней. Не знаю зачем. Но я была так зла, что даже мысли путались.
На мое счастье, к столу подошел Кори. Выложил свой обед, повернул стул спинкой вперед, как обычно, и сел напротив меня.
– Ну и сколько будет четыре и два? – поддразнил он.
– Сорок два, – закатывая глаза, ответила я и с горечью спросила: – Джудит поверил, да?
– Само собой, поверил. – Он принялся открывать коричневый бумажный пакет с обедом. – Джудит есть Джудит.
– И что это значит? – возмутилась я.
Он пожал плечами и сверкнул улыбкой.
– Без понятия.
Кори вообще-то симпатичный. У него темно-карие глаза, от уголков которых разбегаются морщинки, нос длинный, но самую чуточку, а улыбка забавная, кривоватая.
Волосы у него шикарные, только вечно лохматые. Вот он и таскает бейсболку не снимая. На ней эмблема «Орландо Мэджик», хоть он и не знает эту команду и ему вообще нет до нее дела. Просто бейсболка нравится.
Кори заглянул в свой пакет и скривился.
– Опять? – спросила я, вытирая свою футболку, заляпанную яичным салатом.
– Ага, опять, – мрачно подтвердил он. И вытащил тот же обед, который давал ему с собой отец каждое утро, – сандвич с жареным сыром и апельсин. – Бе-е.
– Но почему отец так и кладет тебе каждый день этот жареный сыр? – спросила я. – Ты что, не объяснял ему, каким холодным и противным он становится к обеду?
– Я-то объяснял. – Кори со стоном поднял половину сандвича и оглядел ее, как образец для анализа. – А он говорит, это источник полезного белка.
– И зачем он нужен, этот полезный белок, если ты каждый день выбрасываешь его? – спросила я.
Кори криво усмехнулся.
– А про то, что выбрасываю, я ему не говорил. – Запихнув сандвич с резиновым сыром обратно в пакет, он принялся чистить апельсин.
– Вовремя ты подошел. – Я доела остаток своего сандвича с яичным салатом. – А я чуть было не кинулась убивать Джудит.
Мы оба посмотрели на дальний конец стола. Джудит и две восьмиклассницы, развалившись на стульях, над чем-то смеялись. У одной из них был с собой журнал – «Пипл», – кажется, и она показывала остальным какой-то снимок из него.
– Не убивай Джудит, – посоветовал Кори, продолжая чистить апельсин. – Тебе влетит.
Я презрительно хмыкнула:
– Серьезно? Да меня наградят!
– Убьешь Джудит – ваша баскетбольная команда больше не выиграет ни одного матча. – Кори старательно трудился над своим апельсином.
– Ну ты изверг! – вырвалось у меня, и я бросила в него комком фольги от моего сандвича. Комок отскочил от груди Кори и упал на пол.
Кори прав, конечно. Джудит не просто играет лучше всех в нашей команде «Мустанги Монтроуза»: кроме нее, играть как следует больше не умеет никто. У нее даже дриблинг здорово получается и мяч не путается в ногах. И меткость на высоте.
А я, само собой, играю хуже всех в команде.
И я это признаю. С такой неуклюжей кулемой, как я, «Мустангам» на баскетбольной площадке ловить нечего.
А я и не рвалась в команду. Знала же, что только опозорюсь.
Но Эллен затащила меня. Эллен – это наш баскетбольный тренер. Вот она и уговорила меня играть в команде.
– С твоим-то ростом, Сэм, – убеждала она, – ты просто обязана играть в баскетбол. У тебя дар!
Ага, как же. Дар неуклюжести.
В кольцо я вообще не попадаю, даже на штрафных бросках. На штрафных особенно.
И даже пробежаться не в состоянии, чтобы не запнуться о собственные кроссовки. И кисти рук у меня не по росту малы, так что ни принимать, ни отдавать пасы у меня не выходит толком.
Зато Эллен наверняка уяснила: высокий рост – не только у звезд.
Но теперь ей неловко выставить меня из команды. И я не сдаюсь. Выкладываюсь на тренировках. В смысле, все надеюсь, что у меня будет получаться лучше. Потому что хуже просто некуда.
Вот если бы еще Джудит не так задирала нос.
И если бы она только поменьше цеплялась ко мне.
Но, как выразился Кори, Джудит есть Джудит. На тренировках она и орет на меня, и потешается надо мной, и глядит на меня свысока, как на мелюзгу (как же мне порой хочется быть маленькой и незаметной!).
«Птичка, да угомонись уже и лети-ка давай отсюда!»
Еще раз скажет такое, я ей в глаз врежу. Вот увидите.
– О чем задумалась, Сэм? – ворвался в мои горестные мысли голос Кори.
– О Джудит, само собой, – буркнула я. – О мисс Идеал.
– Это ты брось, – велел он, разделяя апельсин на дольки. – Между прочим, в тебе тоже есть кое-что хорошее.
– Да ну? – вскинулась я. – И что же это? Мой рост?
– Нет. – Только теперь он сунул в рот первую из апельсиновых долек. Впервые вижу, чтобы так долго чистили апельсин! – Еще ты умная, – продолжал он. – И смешная.
– Спасибочки тебе, – нахмурилась я.
– А еще ты ужасно щедрая, – добавил он. – Такая щедрая, что как раз хотела отдать мне вот этот пакет чипсов, правда?
И он сцапал чипсы, прежде чем я успела отнять их.
Так и знала, что он нахваливает меня неспроста.
Осталось только смотреть, как Кори уминает мои чипсы. Со мной он ни одной штучкой не поделился.
Потом прозвенел звонок и я побежала на домоводство.
Там-то я и сорвалась.
Случилось вот что: мы готовили пудинг из тапиоки. И это была довольно грязная работенка.
Все мы получили по большой оранжевой миске для смешивания, а ингредиенты были разложены на длинном столе возле плиты.
Я так увлеклась, пока мешала. Масса была приятной, вязкой и здорово чавкала, пока я возила в миске длинной деревянной ложкой.
Вот только руки почему-то стали липкими. Наверное, будущий пудинг расплескался. И я прервала работу, чтобы вытереть их о фартук.
По моим меркам, я почти не насвинячила. Несколько желтых лужиц на столе не в счет. Ведь почти вся смесь осталась в миске.
Я домешала пудинг, а когда подняла голову, увидела неподалеку Джудит.
И слегка удивилась, ведь ее место – в другом углу класса, у окон. Обычно мы старались держаться как можно дальше друг от друга.
Джудит так странно улыбалась. А когда поравнялась со мной, сделала вид, будто споткнулась.
Клянусь, она просто притворилась!
И все содержимое ее миски выплеснулось мне на ботинки.
На мои новенькие синие «мартинсы».
– Ой! – сказала она.
И все. Только «ой».
Я уставилась на свои новенькие ботинки, залитые густой желтой смесью.
Тут-то меня и прорвало.
Я взвыла и вцепилась в горло Джудит.
Никаких планов мести я не вынашивала. Наверное, просто ненадолго тронулась умом.
Вот и схватила Джудит за шею обеими руками и принялась душить.
Ведь ботинки были совершенно новые!
Джудит отбивалась и пыталась визжать, схватила меня за волосы, силилась оцарапать.
Но я не отпускала ее шею и рычала разъяренной тигрицей.
Дафне пришлось разнимать нас.
Она схватила меня за плечи, оттащила и втиснулась между нами, отгораживая нас одну от другой.
Я тяжело отдувалась, моя грудь ходила ходуном.
– Саманта! Саманта! Что на тебя нашло? – кажется, так кричала Дафна.
Но услышать ее я не могла. Шум у меня в ушах был громким, как рев водопада. Видимо, оттого, что я взбесилась.
Не успев опомниться, я ринулась прочь от стола к двери класса. Выбежала в коридор и остановилась.
Я понятия не имела, что делать дальше. И страшно злилась.
«Если бы мне понадобилось загадать три желания, – сказала я себе, – я заранее знала бы, какими они будут: разделаться с Джудит! Разделаться с Джудит! Разделаться с Джудит!»
Откуда же мне было знать, что мои желания скоро исполнятся?
Все три.
3
Дафна притащила меня обратно в класс и велела нам с Джудит пожать друг другу руки и извиниться. Пришлось подчиниться, чтобы не вылететь из школы.
– Это же случайно вышло, – сквозь зубы процедила Джудит. – Ты чего, Бёрд?
На извинение не тянет, по-моему.
Но руку я ей все-таки пожала. Не хватало еще, чтобы моих родителей вызвали в школу за то, что их дочь едва не придушила одноклассницу.
После уроков я поплелась на баскетбольную тренировку, хоть и без особого желания. Я же знала: если не приду, Джудит всем нахвастается, что это она меня отвадила.
Вот я и пришла, потому что понимала – Джудит этого не хочет. По-моему, причина ничуть не хуже любой другой.
И потом мне надо было подвигаться. Пробежать туда-сюда по площадке раз сто, чтобы выплеснуть ярость. Избавиться вместе с по?том от досады за то, что так и не удалось прикончить Джудит.
– А ну-ка, несколько кругов бегом, – распорядилась Эллен.
Кое-кто из девчонок застонал, а я не стала. Эллен еще свистнуть не успела, а я уже припустила бегом.
Все мы тренировались в шортах и майках. А Эллен – в сером спортивном костюме, растянутом и некрасиво отвислом там, где не надо. Волосы у нее рыжие и курчавые, сама она прямая и тощая, немного похожая на спичку.
Спортсменка из Эллен так себе. Она сама нам рассказывала, что взялась тренировать девчоночью баскетбольную команду только потому, что за это платили дополнительно, а деньги ей были нужны.
После кругов бегом по залу тренировка продолжалась как обычно.
Джудит и Анна постоянно пасовали мяч друг другу. И часто делали броски – в прыжке, из-под кольца, крюком.
Остальные пытались за ними угнаться.
А я – пореже попадаться им на глаза.
Я все еще не отошла после катастрофы с тапиоковым пудингом и хотела как можно реже сталкиваться с Джудит и со всеми остальными тоже. То есть на душе у меня было паршивее некуда.
А когда Джудит с двадцати футов забросила мяч, поймала отскок и двумя руками снизу дала точный пас Анне, мне нисколько не полегчало.
Само собой, дальше стало только хуже.
Анна кинула мяч не кому-нибудь, а мне. Но я его не удержала: он отскочил от моих рук, ударил меня в лоб и откатился.
– Сверху, Бёрд! – только и услышала я крик Эллен.
Я не сдавалась. Будто бы и не упустила только что свой первый за всю тренировку шанс.
Через несколько минут я снова увидела, как мяч летит в мою сторону, и услышала крик Джудит:
– Держи его, Цапля!
Я так растерялась, услышав, как она назвала меня Цаплей в лицо, что аж поймала мяч. И повела к корзине, но Анна протянула руку и легко отняла его. Крутанувшись, она сделала навесной бросок в корзину и чуть не попала.
– Хороший перехват, Анна! – похвалила Эллен.
Отдуваясь, я грозно обернулась к Джудит.
– Ты как меня назвала?
Джудит прикинулась, будто не слышит.
Эллен дунула в свисток.
– Быстрый прорыв! – крикнула она.
Быстрые прорывы мы отрабатывали по трое – вели мяч и пасовали друг другу, а потом тот, кто оказывался под кольцом с мячом в руках, должен был сделать бросок.
«Мне бы сначала медленные прорывы отработать!» – думала я.
Угнаться-то за остальными я успевала без труда – у меня же все-таки ноги длиннее, чем у всех. И бегаю я довольно быстро. Просто не могу и бежать, и в то же время делать еще что-нибудь.
Мы с Джудит и Анной мчались через площадку, а я молилась только о том, чтобы снова не опозориться. Со лба стекал пот, сердце колотилось.
Я поймала короткий пас от Анны, довела мяч до корзины и сделала бросок. Мяч взлетел вертикально в воздух, упал и отскочил от пола. К щиту он даже близко не подлетал.
На боковых линиях засмеялись девчонки. На лицах Джудит и Анны, как обычно, возникли ухмылки превосходства.
– Глаз – алмаз! – оценила Джудит, и все снова засмеялись.
После двадцати минут пытки быстрым прорывом Эллен снова свистнула.
– Разминка с мячом! – крикнула она. Это значило, что мы должны разделиться на две команды и играть одна против другой.
Я вздохнула, вытерла пот со лба тыльной стороной руки и попыталась включиться в игру. И хоть я и старалась – в основном чтобы ничего не напортить, – но без особого желания.
А потом, когда игра продолжалась уже несколько минут, мы с Джудит одновременно рванулись к мячу.
И когда я ринулась за ним, протягивая руки, как-то так вышло, что Джудит резко вскинула колено и оно ударило мне прямо в грудь, как нож.
Боль пронзила все тело.
Я попыталась вскрикнуть, но не смогла.
Только как-то странно фыркнула, как больной тюлень, и обнаружила, что мне нечем дышать.
Перед глазами все стало красным. Ярко-красным, переливающимся.
Потом почернело.
И я поняла, что умираю.
4
Когда тебя вырубают ударом под дых, хуже ощущений невозможно представить. Такой ужас. Пробуешь сделать вдох и не можешь. А боль все ширится, будто у тебя в груди надувают воздушный шар.
Я правда решила, что мне крышка.
Но уже через несколько минут я очухалась. Все еще слегка дрожала, голова кружилась, но в целом очухалась.
Эллен настояла, чтобы в раздевалку меня проводил кто-нибудь из девочек. И, само собой, напросилась Джудит. По пути она извинилась. Сказала, что все вышло случайно. Совершенно случайно.
Я промолчала. В извинениях Джудит я не нуждалась. И вообще не хотела говорить с ней. Только придушить.
И чтобы уж теперь-то наверняка.
В смысле, ну сколько можно за день доставать одну девчонку? Сначала Джудит подставила мне подножку на математике, потом напрочь изгадила своим дурацким пудингом из тапиоки мои новые «мартинсы» на домоводстве и вот теперь, на баскетбольной тренировке, довела меня до обморока.
А я, значит, улыбайся и принимай извинения?
Еще чего! В ближайшие миллион лет – ни за что.
Я тащилась в раздевалку молча, не поднимая головы.
До Джудит дошло, что на ее дешевые извинения я не клюну, и она взбеленилась. Представляете? Сама врезала мне коленом, а теперь еще и злится!
– Лети-ка ты давай отсюда, Птичка! – процедила она и слиняла обратно в зал.
Душ я принимать не стала, переоделась, собрала вещи и незаметно выскользнула из здания школы на стоянку к своему велосипеду.
«Ну все, с меня хватит», – думала я, пока вела велик через стоянку за школой.
Прошло примерно полчаса, день клонился к вечеру, хмурилось серое небо. Несколько капель дождя упало мне на голову.
«С меня хватит», – повторила я про себя.
От школы до моего дома два квартала, но домой мне не хотелось. Хотелось крутить педали и ехать себе куда глаза глядят. Просто укатить как можно дальше и не возвращаться.
Меня трясло от злости и обиды. Но в основном от злости.
Забыв о дожде, я села на велик и покатила прочь от дома. Только мелькали перед глазами дома и дворы перед ними. Я на них даже не глядела. Вообще не смотрела по сторонам.
Я налегала на педали сильнее и сильнее. Уезжать все дальше от школы было здорово. Особенно от Джудит.
Дождь постепенно усиливался. Ну и пусть. Я подняла лицо к небу. Холодные капли приятно освежали разгоряченную кожу.
Снова посмотрев вперед, я увидела, что уже доехала до Джефферс-Вудс – рощи, протянувшейся длинной полосой между нашим и соседним районами.
Узкая велосипедная дорожка вилась между высоких старых деревьев, по-зимнему голых и оттого особенно унылых и тоскливых с виду. Иногда я каталась по этой дорожке, проверяя, насколько быстро могу промчаться по ее изгибам и кочкам.
Но сейчас небо темнело все сильнее, черные тучи нависали все ниже. В небе над деревьями блеснул зигзаг молнии.
И я решила лучше уж повернуть к дому.
Но, как только повернула, мне преградили путь.
Женщина!
Я ахнула, никак не ожидая встретить кого-нибудь на безлюдной улице возле рощи.
Прищурившись, я вгляделась в незнакомку, а тем временем дождь все сильнее стучал по тротуару вокруг меня. Женщина была не молодой, но и не старой. На ее бледном лице темные глаза казались черными угольками. Густые черные волосы свободно падали на спину.
Одежда ее выглядела какой-то старомодной – ярко-красная плотная шерстяная шаль на плечах, черная юбка до щиколоток.
Незнакомка встретилась со мной взглядом, и ее темные глаза как будто осветились.
На лице отразилось замешательство.
Надо мне было сбежать.
Вскочить на велосипед и удрать от нее во весь опор.
Если бы я только знала!
Но я не убежала. Не стала удирать.
Вместо этого я улыбнулась незнакомке.
– Вам помочь? – спросила я.
5
Женщина прищурилась. Ясно было, что она изучает меня.
Я спустила ступни с педалей на землю, придерживая велосипед между ног. На тротуар плюхались крупные холодные капли дождя.
Вдруг вспомнив, что у моей ветровки есть капюшон, я потянулась за спину и набросила его на голову.
Потемневшее небо сменило цвет на призрачный оливковый. Вихри кружили между дрожащими голыми деревьями.
Женщина сделала несколько шагов ко мне. Бледная какая, мелькнуло у меня. Почти как призрак, если бы не глубоко посаженные темные глаза, пристально всматривающиеся в меня.
– Я… кажется, я заплутала, – сказала незнакомка. Как ни странно, голос у нее был старушечий, дрожащий и слабый.
Я прищурилась, глядя на нее из-под капюшона. Густые черные волосы вымокли под дождем и облепили ее голову. Определить ее возраст мне так и не удалось. Он мог быть каким угодно – хоть двадцать лет, хоть шестьдесят!
– Это Монтроуз-авеню, – объяснила я, стараясь говорить погромче, чтобы стук капель не заглушал меня. – Вообще-то здесь эта улица и заканчивается. Прямо в роще.
Она задумчиво кивнула, поджав бледные губы.
– Мне надо на Мэдисон. И я, похоже, совсем сбилась с пути.
– До Мэдисона отсюда довольно далеко, – сказала я. – Вон в ту сторону, – я показала.
Незнакомка пожевала нижнюю губу.
– Обычно я попадаю, куда мне надо, – раздраженно произнесла она своим дрожащим голосом и плотнее запахнула тяжелую красную шаль на худых плечах.
– В Мэдисон – это туда, на восток. – Я поежилась. Дождь был холодным. Поскорее бы вернуться домой и сменить промокшую одежду.
– Ты меня проводишь? – спросила женщина и схватила меня за запястье.
Я чуть не ахнула: ее рука была ледяной!
– Ты проводишь меня туда? – Она приблизила свое лицо к моему. – Я была бы тебе так признательна!
Она отпустила мою руку. Но мне по-прежнему казалось, что мое запястье сжато в ледяных тисках.
Почему я не сбежала?
Почему не вскочила на велосипед и не помчалась прочь так быстро, как только могла?
– Конечно. Я покажу вам дорогу, – пообещала я.
– Спасибо, дорогуша, – она улыбнулась, показав ямочку на одной щеке. Я вдруг поняла, что она симпатичная, только на старинный лад.
Я слезла с велика и повела его за руль. Женщина шагала рядом, кутаясь в шаль. Так и шла по самой середине улицы и глаз с меня не спускала.
Дождь и не думал утихать. Оливковое небо вдалеке рассек еще один зигзаг молнии. Вихрь подхватил подол моей ветровки, захлопал им по ногам.
– Я не слишком быстро? – спросила я.
– Нет, дорогуша, мне в самый раз, – с улыбкой ответила незнакомка. На плече у нее висела лиловая сумочка. Оберегая от дождя, женщина прижимала ее к себе.
Под длинной юбкой на ней были черные сапожки, сбоку на них я разглядела ряд крошечных пуговок. Каблуки цокали по мокрому тротуару.
– Сожалею, что доставила столько хлопот, – подала голос женщина, вновь раздраженно поджимая губы.
– Вовсе нет, – заверила я. «Это же мой единственный добрый поступок за весь день», – мысленно добавила я, смахивая с носа дождевую каплю.
– Обожаю дождь, – продолжала она, подставляя ладони каплям, которые ударялись о них, разлетаясь брызгами. – Не будь дождей, что бы тогда смывало зло?
«Чушь какая-то», – подумала я, что-то невнятно пробормотала в ответ и задумалась, какое зло она имела в виду.
Длинные черные волосы незнакомки совсем промокли, а ей хоть бы что. Шагая быстро и решительно, она размахивала одной рукой, другой прижимала к себе лиловую сумочку.
Еще несколько кварталов, и я вдруг выронила руль. Велосипед повалился набок и ободрал мне педалью колено, пока я пыталась его удержать.
Вот растяпа!
Я подняла велосипед и зашагала дальше. Колено саднило, я дрожала от холода. Ветер швырял дождь прямо мне в лицо.
«Что я вообще здесь делаю?» – задавалась я вопросом.
Женщина продолжала быстро идти вперед, выражение ее лица было задумчивым.
– Ну и разошелся дождь, – сказала она, взглянув вверх, на черные тучи. – Так мило с твоей стороны, дорогуша.
– Мне по пути, – вежливо отозвалась я. «Всего-то восемь или десять кварталов в другую сторону!»
– Ума не приложу, как меня угораздило так заблудиться, – она покачала головой. – Я нисколько не сомневалась, что направляюсь туда, куда мне надо. А потом очутилась в той роще…
– Нам уже недолго, – сказала я.
– Как твое имя? – вдруг спросила она.
– Саманта. Но все зовут меня Сэм.
– А я – Кларисса, – представилась она. – Хрустальница.
Не знаю, хорошо ли я расслышала последнее слово. Сначала оно меня озадачило, а потом вылетело из головы.
Уже поздно, спохватилась я. Наверное, мама с папой вернулись с работы. И даже если нет, мой брат Рон скорее всего дома и не знает, куда я подевалась.
Какой-то фургон с включенными фарами приближался к нам. Я приставила ладонь козырьком ко лбу, заслоняя глаза от света, и едва не упустила велосипед снова.
Кларисса по-прежнему шагала посередине улицы. Я прижалась к бордюру, чтобы она отошла с пути фургона, но ей как будто не было до него дела. Она шла все так же прямо, не меняясь в лице, хотя фары светили ей в глаза.
– Осторожно! – крикнула я.
Неизвестно, услышала она меня или нет.
Фургон вильнул в сторону, чтобы не наехать на нее, просигналил и укатил прочь.
Мы продолжали путь, Кларисса тепло улыбнулась мне.
– Приятно видеть, что ты беспокоишься о совершенно чужом человеке, – сказала она.
Вдруг вспыхнули уличные фонари, озарив мокрую улицу. Кусты и живые изгороди, трава, тротуары – все заблестело. И теперь выглядело ненастоящим.
– Мы на месте. Это и есть Мэдисон, – я указала на дорожный знак и мысленно добавила: «Наконец-то!»
Мне хотелось только одного – отделаться от этой чудачки и помчаться домой как можно быстрее.
Сверкнула молния. На этот раз ближе.
«Не день, а наказание какое-то», – вздохнув, подумала я.
И вспомнила про Джудит.
В голове вдруг пронесся весь этот злополучный день. На меня нахлынула волна злости.
– С какой стороны восток? – вторгся в мои горькие раздумья слабый голос женщины.
– Восток? – Я посмотрела на улицу Мэдисон в одну сторону, потом в другую, стараясь выкинуть Джудит из головы. Потом указала.
Вдруг налетел ветер, окатив меня дождем. Я стиснула пальцы на руле велика.
– Ты такая добрая, – сказала Кларисса, кутаясь в шаль. Темные глаза пристально смотрели на меня. – Удивительно добрая. Среди молодежи это редкость.
– Спасибо, – смутилась я. И снова передернулась от холода. – Ну… всего хорошего, – и я хотела было сесть на велосипед.
– Нет. Постой, – встрепенулась она. – Я хочу тебе отплатить.
– Что?.. – растерялась я. – Нет, что вы. В самом деле. Не надо.
– Я хочу отплатить тебе, – настаивала Кларисса, снова схватив меня за запястье. Я опять вздрогнула от холода.
– Ты проявила такую доброту, – снова сказала она. – Да еще к чужому человеку.
Попытавшись высвободить руку, я обнаружила, что у нее на удивление сильные пальцы.
– Вам незачем благодарить меня, – сказала я.
– Я тебе отплачу, – повторила она и приблизила свое лицо к моему, все так же держа меня за руку. – Вот что я тебе скажу: я исполню три твоих желания.
6
Она сумасшедшая.
Догадавшись об этом, я вгляделась в черные угольки ее глаз. С ее волос, свисающих вдоль бледного лица, ручьем лила вода. Ледяной холод ее пальцев просачивался даже сквозь рукав моей ветровки.
«Эта женщина сумасшедшая», – думала я.
А я двадцать минут разгуливала вместе с ней под проливным дождем.
– Три желания, – она понизила голос, будто опасалась, что нас подслушают.
– Нет. Спасибо. Мне правда пора домой, – заторопилась я, наконец вывернулась из ее пальцев и приготовилась сесть на велосипед.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64107256) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.