Время не властно
Нора Робертс
Time and Again #2
Циничный Джейкоб Хорнблауэр отправился в прошлое следом за братом Калебом, космическим дальнобойщиком, который остался в XX веке из-за любви к красавице Либерти Стоун. Джейкоб хочет вернуть Калеба домой, в будущее. Но встреча с сестрой Либерти, импульсивной и страстной Санни, меняет его планы. Способен ли мужчина, который не верит в любовь, понять, что страсть побеждает время?
Нора Робертс
Время не властно
Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Изабель, которая всегда опережает время
Глава 1
Он понимал, что играет с огнем, и все же с готовностью шел на риск. Один неверный шаг, одна крохотная оплошность – и все закончится, не начавшись. Но он привык считать жизнь увлекательной азартной игрой. Часто – может быть, даже слишком часто – он позволял себе действовать по наитию и сломя голову кидался навстречу опасности. А сейчас он подготовился, тщательно взвесил все за и против.
Целых два года он посвятил вычислениям, макетам, чертежам. Принял во внимание самые незначительные мелочи, все просчитал. Когда дело касалось работы, он предпочитал быть педантом, в теории испытал все возможные варианты. Пора, наконец, проверить теорию на практике.
Многим его сотрудникам казалось, что он давно пересек черту, отделяющую гения от безумца.
Беспокоились даже те, кто в общем поддерживал его гипотезу. Все сходились на том, что он зашел слишком далеко. Впрочем, мнение окружающих его не интересовало. Имел значение лишь результат. Он приступал к самому важному для себя эксперименту, и результаты будут иметь огромное значение для его жизни и жизни близких.
Сидя перед широкой, изогнутой панелью управления, он походил больше на пирата, который управляет своим кораблем, чем на ученого, который вот-вот совершит важное научное открытие. Но наука составляла его жизнь, и потому он считал себя настоящим первооткрывателем – таким же, как Колумб и Магеллан в древности.
Он верил в судьбу в самом строгом смысле слова – в непредсказуемость существования.
Он намерен доказать, что прав. Помимо расчетов, достижений научно-технического прогресса, помимо собственных знаний и обширной памяти компьютера ему, как и любому первооткрывателю, для достижения успеха требуется еще одна необходимая составляющая.
Удача!
Он сейчас один в безбрежном, молчаливом море космоса, за пределами всех транспортных потоков, за пределами последнего квадранта, нанесенного на карту. Он один на один со своими мечтами – а такие мечты, как у него, не осуществишь в лаборатории. Он невольно улыбнулся – впервые с тех пор, как стартовал. Слишком долго он просидел в четырех стенах!
Одиночество умиротворяло и даже искушало. Трудно вспомнить, когда он вот так оставался наедине со своими мыслями. Его бы воля, он носился бы в космосе один, то ускоряясь, то замедляясь и наслаждаясь одиночеством, пока не надоест.
Отсюда, с края человеческих владений, его родная планета кажется ярким шариком, который все уменьшается в отдалении. Зато здесь у него есть время. Время – вот главное.
Удержавшись от соблазна, он проверил свои координаты. Он заранее скрупулезно высчитал и скорость, и нужную траекторию, и расстояние. Длинные пальцы ловко управлялись с рычажками и переключателями. Панель управления замерцала зеленым светом, в котором его худое, осунувшееся лицо сделалось таинственным.
Страха он не испытывал. Прищурившись и поджав губы, он направил свой звездолет к Солнцу. Он точно знал, что случится, если в его расчеты вкралась хотя бы самая крошечная неточность. Звезда притянет его к себе. Звездолет и исследователь испарятся за долю секунды.
Совсем скоро он узнает, что его ждет – последнее в жизни поражение или величайшее открытие. Яркая звезда заполняла собой панорамный обзорный экран. Вид открывался великолепный – мерцающий, крутящийся свет, который ворвался в кабину и слепил глаза. Даже на таком расстоянии солнце сохраняло власть над жизнью и смертью. Оно завораживало, словно пылкая, страстная красавица.
Не торопясь он опустил защитный козырек. Включил ускорение, наблюдая за приборами. Скорость звездолета приближалась к максимальной. Температура за бортом стремительно повышалась. Он прекрасно понимал: если бы не защитный козырек, ему бы обожгло роговицу. Если он ослепнет, то почти неизбежно погибнет и не достигнет цели своего путешествия.
Наконец завыла сирена, а звездолет резко тряхнуло под действием скорости и силы тяжести. В наушниках зазвучал спокойный механический голос. Компьютер передал скорость, координаты и, самое главное, время.
Кровь глухо пульсировала в висках, но руки пилота не дрожали. Он еще увеличил скорость.
Так быстро к Солнцу еще никто не летал. Стиснув челюсти, он до отказа нажал на рычаг. Началась вибрация; звездолет отклонился в сторону. Снова тряхнуло – один, два, три раза, – и только потом удалось выровнять курс. Его притиснуло к спинке кресла; он хватался за рычаги. Главное – не сбиться в курса.
На секунду перед глазами все почернело. Пронеслась страшная мысль: нет, он не сгорит; звездолет просто расплющит. И вдруг звездолет рывком освободился, как стрела, выпущенная из лука. Хватая ртом воздух, пилот отрегулировал приборы и устремился навстречу судьбе.
* * *
Северо-Запад больше всего поразил Джейкоба своими просторами. Куда ни кинь взгляд, повсюду горы, леса и небо. И тишина – не безмолвие, а обыкновенная тишина. В траве и по веткам бегает мелкая живность, наверху щебечут птицы. На снегу множество следов – значит, сюда забредают и звери покрупнее. Увидев снег, он нахмурился. Все-таки он немного ошибся в расчетах – на несколько месяцев, наверное.
И все же он испытывал радость. Он очутился именно там, куда стремился. К тому же он жив.
Сторонник пунктуальности, он вернулся в рубку записать свои первые впечатления. Он видел снимки и видеообразы этого места и этого времени. В прошлом году он скрупулезно изучал конец XX века – пользовался любыми источниками, какие ему удалось найти. Прочел об одежде, языковых особенностях, общественно-политической обстановке. Джейкоб-ученый упивался новыми для себя сведениями. Джейкоб-человек то изумлялся, то пугался. Он никак не мог понять, почему его брат предпочел остаться здесь, в этом примитивном времени и месте. Из-за женщины – надо же!
Джейкоб достал поляроидный снимок – очень примитивный – и еще раз рассмотрел его. Калеб сидит на крыльце перед приземистым деревянным строением и, как всегда, широко улыбается. Судя по всему, он чувствует себя вполне в своей тарелке. На нем мешковатые джинсы и свитер. Руку он положил на плечо женщине. Джейкоб помнил, что ее зовут Либби. Бесспорно, она красива – по-своему, по-женски. Правда, не такая ослепительная красотка, каких Кэл предпочитает обычно, зато с виду вполне безобидна.
Интересно, что Кэл в ней нашел? Почему из-за нее отказался от дома, семьи и свободы?
Джейкоб раздраженно швырнул снимок на место. Он заранее приготовился невзлюбить ее. Скоро он сам посмотрит на эту Либби. И выработает свое мнение о ней. А потом вправит Кэлу мозги и заберет его домой.
Но сначала нужно принять необходимые меры предосторожности.
Выйдя из рубки, Джейкоб направился в свой личный отсек. Там он снял летный костюм. Джинсы и свитер из натуральных волокон, которые обошлись ему в целое состояние, хранились в пластиковом контейнере. Превосходная копия, думал он, натягивая джинсы. Кстати, надо отдать им должное: чувствует он себя в них очень удобно, хоть и трудно в это поверить.
Одевшись, он посмотрелся в зеркало. Если во время своего краткого визита – он от всей души надеялся, что визит будет кратким, – он наткнется на здешних обитателей, то вполне сойдет за своего. У него нет ни времени, ни желания объяснять туго соображающим аборигенам, кто он такой и откуда взялся. Не хочется и ненужной шумихи в средствах массовой информации – Джейкоб знал, что СМИ в конце XX века крайне популярны.
Нехотя он признал, что серый свитер и джинсы ему идут. Сидят превосходно; мягкая ткань приятно щекочет кожу. Важнее всего другое: в таком наряде он выглядит как человек XX века.
Густые и, как всегда, взъерошенные черные волосы доставали почти до плеч. Джейкоб до того погрузился в работу, что не было времени думать еще и о прическе. Тем не менее длинные волосы ему шли. Хотя он часто хмурился, сдвигая густые брови над темно-зелеными глазами, и стискивал челюсти, если что-то не получалось, иногда он становился на удивление притягательным – особенно когда расслаблялся и позволял себе улыбнуться.
Джейкоб в последний раз без улыбки посмотрел на свое отражение, закинул сумку на плечо и покинул звездолет.
Ориентируясь больше по солнцу, чем по своему микрокомпьютеру, Джейкоб пришел к выводу, что сейчас около полудня. В небе сказочно пусто. Просто не верится... Он смотрел вверх, в ярко-синий купол, и видел лишь едва заметную белую полосу – скорее всего, след пролетевшего в разреженном воздухе транспортного средства. Джейкоб вспомнил, что в XX веке их называли самолетами.
Какие они выносливые и терпеливые! Им приходится сидеть плечом к плечу с сотнями других страдальцев и часами болтаться в небе ради того, чтобы попасть с Западного на Восточное побережье США или, скажем, из Нью-Йорка в Париж.
Правда, ничего лучшего они не знают.
Джейкоб с сожалением оторвал взгляд от неба и зашагал по земле.
Ему повезло, что он попал в такой солнечный день. Он не захватил с собой ни куртки, ни какой-либо другой теплой одежды. Снег под ногами мягкий, но ветер задувал довольно резкий; он шагал очень быстро, чтобы не замерзнуть.
По призванию он был ученым и мог часами и даже днями забываться в уравнениях и опытах. Однако он не запускал и физическую форму; тело, считал он, должно быть таким же тренированным и дисциплинированным, как ум.
С помощью наручного микрокомпьютера он определил направление. Спасибо Кэлу – он написал, где именно упал его звездолет и где находится хижина, в которой он познакомился с Либби.
Через двести с лишним лет Джейкоб слетал на то место и выкопал капсулу времени, зарытую братом и той женщиной.
Джейкоб улетел из дому в 2255 году. Он пронзил время и пространство ради того, чтобы найти брата. Найти и забрать его домой.
По пути к хижине Джейкоб не встретил ни души; не попались ему на глаза и роскошные курорты, которые появятся в этих краях в следующие двести лет. Куда ни посмотри, кругом одна нетронутая, девственная природа. На снегу залегли синие тени; сосны походили на молчаливых великанов.
Несмотря на то что он долго готовился к путешествию, все рассчитал и вроде бы предвосхитил, Джейкоб понял, что потрясен. Его ошеломляло величие того, что он сделал, и необъяснимость того, куда он попал. Он живет на Земле – и сейчас оказался на Земле. Но эта планета, это небо для него гораздо дальше, чем самая далекая звезда. Он глубоко вздохнул. На морозе выдыхаемый воздух превращался в струйку пара. Джейкоб поежился. Лицо покалывает от холода; мерзнут и руки, на которых нет перчаток. Пахнет хвоей; морозный воздух сухой и чистый.
До его рождения двести с лишним лет!
Неужели его брат пережил то же самое? Джейкоб скептически поморщился. Нет, никакой радости Кэл не почувствовал, по крайней мере вначале. Кэл растерялся, он был ранен и сбит с толку. Он не собирался попадать в прошлое; просто стал жертвой судьбы и обстоятельств. Та женщина околдовала его, воспользовавшись его замешательством и слабостью. Все больше мрачнея, Джейкоб продолжал двигаться вперед.
Он дошел до ручья и остановился. Два года назад – и одновременно через двести с лишним лет – он уже стоял на этом самом месте. Тогда он приехал сюда в разгаре лета; хотя ручей со временем изменил русло, местность осталась почти такой же.
Правда, тогда у него под ногами был не снег, а трава. Но трава вырастет снова и будет вырастать год за годом, лето за летом. Он это точно знает. У него есть доказательства. Сейчас вода скована толстым слоем льда, а позже весело зажурчит по камням.
У него закружилась голова. Нагнувшись, он набрал голой рукой пригоршню снега.
В тот раз он тоже побывал здесь один, хотя над головой то и дело проносились летательные аппараты, а вдали светили огни многочисленных отелей. Выкопав зарытую братом коробку, он сел на траву и принялся рассматривать ее.
Джейкоб задумался. Если он сейчас копнет поглубже, он найдет ту же самую капсулу времени. Коробку, которую он несколько дней назад оставил у родителей. Коробка будет лежать у него под ногами, как долежала до его времени. Как существовал – или существует, или будет существовать? – он сам.
Если он выкопает ее сейчас и отнесет на звездолет, в прекрасный летний день в XXI веке ее уже не окажется на месте. Но тогда... он уже не сможет прилететь сюда и выкопать ее...
Интересная загадка! Джейкоб решил пока не ломать голову и зашагал дальше.
Увидев хижину, он невольно остановился. Снимки, видеообразы и макеты не шли с настоящим ни в какое сравнение. На крыше кое-где лежал снег, который медленно таял на ярком солнце. Бревна почернели – состарились всего за несколько десятков лет. Солнце плясало на стеклах окон. А из каменной трубы поднимался настоящий дым – он не только видел его, но и чувствовал запах! Столб дыма уходил высоко в синее небо.
Изумительно, подумал Джейкоб. Впервые за много часов губы его изогнулись в улыбке. Он радовался, как ребенок, нашедший под елкой редкостный, чудесный подарок. Сейчас подарок принадлежит ему, и только ему; подарок можно исследовать, вертеть так и сяк, разбирать и снова собирать...
Поправив наплечный ремень сумки, он зашагал по заснеженной тропинке, ведущей к крыльцу. Ступеньки заскрипели под его весом; он заулыбался шире.
Стучать он не стал. Он совершил такое великое открытие, что ему простительно и забыть о хороших манерах. Широко распахнув дверь, он вошел в хижину.
– Не может быть! Совершенно невероятно! – невольно вырвалось у него.
Стены сложены из бревен – из настоящего дерева, не имитации. А большой очаг сложен из камня, настоящего камня, который добывают из земли! В очаге горел огонь; он шипел и потрескивал за сетчатым экраном. Пахло здесь чудесно. Комнатка оказалась маленькой, тесной, заставленной мебелью, и все же странно уютной и веселой.
Джейкоб мог бы провести в одной этой комнатке несколько часов, столько здесь всего было интересного. В то же время хотелось увидеть и остальное. Что-то прошептав в свой микрокомпьютер, он двинулся на второй этаж.
* * *
Когда «лендровер» в очередной раз заглох, Санни не могла не чертыхнуться. Как ей только пришло в голову провести пару месяцев в хижине? Мир и спокойствие! Да кому они нужны? Она завела мотор и прибавила газу; «лендровер», пыхтя, покатил в гору. Она решила провести в одиночестве несколько недель, чтобы разобраться в своей жизни и, наконец, решить, чем заняться. Теперь она понимала, до чего это все нелепо.
В общем, она понимала, к чему стремится. К чему-то большому и светлому... Господи, чушь какая! Она возмущенно выдохнула воздух; ветер разметал ее светлые короткие волосы. Пока она не знает, что именно большое и светлое она совершит. Ну и пусть! Как только она увидит достойную цель, она сразу поймет, к чему стремиться.
Правда, до сих пор все было наоборот. Она сразу понимала, что та или иная цель недостойна ее и не годится.
Так Санни поняла, что не хочет сидеть за штурвалом самолета и прыгать с парашютом. Она не хочет быть балериной или выступать в составе рок-группы. Не хочет водить грузовик и сочинять хайку.
В ее двадцать три года огромное достижение уже то, что она точно знает, что ей не подходит, напомнила себе Санни, тормозя перед хижиной. Действуя методом исключения, она вернее приблизится к славе и успеху в следующие десять – двадцать лет.
Барабаня пальцами по рулю, она разглядывала хижину. Приземистая и уютная; иначе ее можно было бы назвать уродливой. На открытой веранде стоит старое кресло-качалка. Оно стоит здесь, сколько Санни себя помнит, зимой и летом, в любую погоду. Постоянство тоже умиротворяет.
Санни испытала облегчение, но вместе с ним и беспокойство. Она немного побаивалась всего нового, неизведанного, невиданного.
Не обращая внимания на мороз, она вздохнула и откинула голову на спинку сиденья. Чего же ей хочется? Почему она все никак не может найти себя? Почему она нигде не чувствует себя по-настоящему дома? Не потому ли, когда настало время принимать важные решения, она вернулась сюда, в хижину?
Здесь она появилась на свет, здесь провела первые несколько лет жизни. Она жила в этой хижине и бегала в окружающем ее лесу. Может, именно поэтому она оказалась здесь, когда жизнь утратила смысл. Ей хочется вернуть прежние ясность и простоту.
Санни очень любила эту хижину. Правда, она относилась к своему первому дому не так трепетно, как ее сестра Либби, нет. И не так, как родители. Для Санни хижина оставалась любимым, хотя и немного странным местом, которое она по-доброму любила. Вроде старой чудачки тетушки.
Санни не могла бы поселиться здесь постоянно, как Либби с мужем. Жить уединенно, ни с кем не общаясь, не видя ни души. Пусть сама Санни тоже родилась здесь, в глуши, но ее сердце – в большом городе с яркими огнями, шумом и суетой.
Сняв шерстяную шапку и поправляя пальцами короткие пряди, она внушала себе: «У меня каникулы, небольшая передышка». Санни считала, что заслужила отдых. В конце концов, в колледж она поступила в нежном возрасте – в шестнадцать лет. Отец часто шутил: его младшая дочь часто бывает умна себе во вред. Блестяще отучившись, Санни с двадцати лет ищет себя и все никак не может найти.
Она старалась добиваться совершенства во всем, чем занималась. Наверное, поэтому она училась всему – от степа до декоративной живописи. Но, несмотря на достижения и победы, ее саму ничто не радовало. И она продолжала поиски, вечно недовольная, вечно беспокойная и вечно корящая себя за то, что все бросает на полдороге.
Настала пора остепениться. Вот она и приехала сюда, чтобы подумать, что-то решить, устроить свою жизнь. Вот и все. Пусть ее выгнали с последнего места работы, она не намерена ни от кого скрываться... Точнее, злорадно напомнила она себе, ее выгнали с двух последних мест работы.
Во всяком случае, накопленных денег ей должно хватить до конца зимы – здесь и тратиться-то особенно не на что. Если она поддастся искушению и купит билет на следующий рейс до Портленда, Сиэтла или любого другого места, где что-то происходит, она обанкротится через неделю. И будь она проклята, если приползет назад, к добрым, любящим и вместе с тем разгневанным родителям.
– Ты дала себе слово, что останешься, – бормотала она, распахивая дверцу машины. – Пробудешь здесь до тех пор, пока не поймешь, кто такая Санни Стоун и на что она годится.
Вытащив два пакета с продуктами, купленными в ближайшем городке, она с трудом зашагала по снегу. В самом крайнем случае, думала она, за два месяца, проведенные в хижине, она всем докажет, что вполне самостоятельна и самодостаточна. Если, конечно, она раньше не умрет от скуки.
Войдя, она первым делом посмотрела на очаг, радуясь, что огонь по-прежнему хорошо горит. Несколько лет, проведенных в герлскаутах, не прошли даром. Оба пакета с покупками она небрежно бросила на рабочий стол. Аккуратная Либби, конечно, сразу принялась бы все разбирать. Санни же думала: глупо раскладывать пакеты и банки по полочкам, если рано или поздно все равно придется доставать.
Так же небрежно она повесила куртку на спинку стула, тряхнув ногами, скинула сапожки, которые полетели в угол. Достала из пакета шоколадный батончик, развернула его и побрела в гостиную. Сегодня она намерена весь вечер читать. В последнее время ей хотелось продолжить учебу и получить диплом юриста. Правда, не очень-то ей нравится зарабатывать на жизнь болтовней. Вместе с одеждой, камерой, альбомом для набросков, диктофоном и танцевальными туфлями Санни привезла сюда две коробки учебников по самым разным специальностям.
На прошлой неделе она отбросила несколько вероятных для себя профессий. Она пришла к выводу, что писать сценарии – дело слишком ненадежное. Медицина ее пугала. Ну а мысль открыть магазин одежды в ретростиле показалась ей какой-то слишком уж гламурной.
Зато юриспруденция сулила нечто большее. Санни представляла себя либо хладнокровным, жестким окружным прокурором, либо самоотверженным и пылким государственным защитником.
Во всяком случае, попробовать стоит, думала она, поднимаясь по лестнице. И чем скорее она поймет, чем намерена заняться, тем быстрее сумеет уехать из хижины, где самое интересное занятие – слушать, как журчит в водосточном желобе растаявший снег.
Откусив шоколадку, она шагнула в свою комнату и увидела его. Он стоял у кровати – ее кровати – и, судя по всему, с интересом разглядывал модный журнал, который она вчера вечером уронила на пол. Теперь журнал находился у него в руках, и он сосредоточенно поглаживал пальцем глянцевую страницу, как будто определял качество экзотической ткани.
Хотя незнакомец стоял к ней спиной, Санни сразу оценила его рост: на целую голову выше ее, а ведь она совсем не коротышка – метр семьдесят шесть. Черные волосы падают на ворот свитера; пряди растрепались, как будто он долго ехал в открытой машине. Затаив дыхание, она рассматривала незваного гостя.
Для случайно забредшего сюда туриста он одет слишком аккуратно и легко. Джинсы новые, похоже, неношеные. На ботинках ни пятнышка; они дорогие и, насколько можно судить, сшиты на заказ. Нет, вряд ли он турист, хоть и безголовый – поехал в горы зимой и так легко оделся!
Он поджарый и мускулистый... хотя мускулов под мешковатым свитером не видно. Если он вор, то глупый вор: вместо того чтобы набивать сумку ценными вещами, листает модный журнал.
Санни метнула взгляд на комод. Сверху стоит шкатулка с ее побрякушками. Украшений у нее немного, но каждая вещица заботливо выбиралась и покупалась без оглядки на цену. В общем, все ее вещицы принадлежат ей – как и комната, в которую он вломился без спросу!
Забыв обо всем, она выронила недоеденный батончик, схватила ближайшее доступное ей орудие – пустую бутылку – и, размахивая ею, шагнула вперед.
Джейкоб услышал шорох и краем глаза успел заметить размытое красное пятно. Он инстинктивно развернулся и сделал шаг в сторону. Бутылка просвистела у самой его головы и вдребезги разбилась о прикроватный столик. Грохот раздался такой, как будто в тесной комнатке выстрелили из ружья.
– Какого...
Больше Джейкоб ничего не успел сказать; ноги у него вдруг подкосились. В следующий миг он понял, что лежит на спине, а над ним склонилась высокая сероглазая блондинка – гибкая и потерявшая контроль над собой. Она стояла чуть пригнувшись и выставив вперед руки в классической боевой стойке.
– Только без глупостей! – Голос ее, как, впрочем, и глаза, не сулил ему ничего хорошего. – Не хочу причинять тебе лишнюю боль, поэтому вставай медленно. Спускайся вниз и убирайся отсюда! Даю тебе тридцать секунд.
Не сводя с нее глаз, Джейкоб медленно приподнялся на локте. Когда имеешь дело с представителем примитивной цивилизации, действовать лучше не спеша.
– Что, простите?
– Что слышал, приятель! У меня черный пояс, четвертый дан. Только шевельнись, и я разобью тебе череп, как гнилой орех!
Если бы она не улыбалась, Джейкоб поспешил бы сразу объясниться. Но она улыбнулась – и он принял вызов.
Не говоря ни слова, он вскочил и занял примерно такую же стойку. От него не укрылось, что в ее серых глазах мелькнуло удивление – не страх, а именно удивление. Первый ее удар он заблокировал, но почувствовал его силу – рука онемела от предплечья до плеча. Он шагнул в сторону и ловко уклонился от удара ногой в подбородок.
Джейкоб заметил, что его противница очень подвижна. Подвижна и проворна. Он блокировал ее удары, заняв глухую оборону, и одновременно изучал ее. Ее бесстрашие вызвало у него восхищение. Настоящая воительница; она живет в таком мире, где бойцовские качества ценятся очень высоко. Да и сам Джейкоб, надо признаться, ничего не имел против хорошей драки.
Он понимал, что с ней шутки плохи. Один неверный шаг – и он очутится на полу, а блондинка сломает ему шею. Словно в подтверждение серьезности ее намерений она нанесла ему мощный удар ногой в грудную клетку, заставший его врасплох. В общем, ему пришлось изрядно попотеть. Он понял, что противница у него достойная – правда, он значительно превосходит ее в росте и весе.
Пользуясь этими преимуществами, он делал ложные выпады и успешно блокировал ее удары. Наконец ему удалось мощным броском повалить ее на кровать. Не давая ей опомниться, он упал на нее сверху, схватил одной рукой оба ее запястья и завел ей за голову.
Хотя блондинка явно выбилась из сил, пороха в ней не убавилось. Она прожигала его взглядом и неожиданно нанесла коварный удар, в который вложила все силы, – попробовала врезать ему коленом в пах. К счастью, Джейкоб вовремя сместился в сторону.
– Кое-какие вещи не меняются, – пробормотал он и, тяжело дыша, принялся разглядывать поверженную противницу.
Настоящая красавица – а может, она показалась ему такой? В пылу драки она раскраснелась; на щеках выступил нежно-розовый румянец, выгодно оттенявший светлые волосы. Стрижка короткая, почти мужская; мягкий овал лица и высокие скулы. Нос маленький, прямой; рот чувственный. Нижняя губа чуть капризно выдается вперед. Джейкоб снова подумал, что она похожа на женщину-воительницу. Такие были у древних викингов и у кельтов. Огромные глаза, опушенные длинными ресницами, горели досадой, но сдаваться она, похоже, не собиралась. От нее пахло как от леса – прохладной свежестью.
– А ты неплохо дерешься, – сказал он, заметив, что его противница нисколько не расслабляется.
– Спасибо, – сквозь зубы процедила она. Вырваться она не пыталась. Она знала, когда лучше драться, а когда – разговаривать. Он превосходил ее в весе; он поборол ее, но она еще не готова обсуждать условия капитуляции. – Буду очень признательна, если ты с меня слезешь.
– Сейчас. Ты всегда швыряешь незнакомых людей на пол?
Она насупилась:
– А ты всегда вламываешься в чужие дома и роешься в хозяйской спальне?
– Дверь была не заперта, – возразил Джейкоб и вдруг осекся. Он не сомневался, что хижина та самая, но девушка перед ним – явно не Либби. – Ты здесь живешь?
– Совершенно верно. Дом – частная собственность. – Санни поморщилась. Незнакомец разглядывал ее так, словно она была экзотической бактерией в чашке Петри. – Я уже вызвала полицию, – на всякий случай добавила она, хотя ближайший телефон находился в пятнадцати километрах от хижины. – На твоем месте я бы поскорее сваливала отсюда!
– Если бы я хотел избежать встречи с полицией, было бы глупо что-то сваливать, – непонятно возразил он. Потом вдруг просветлел: – Никого ты не вызывала!
– Может, вызывала, а может, и нет. – Санни презрительно выпятила нижнюю губу. – Чего ты хочешь? Здесь красть нечего.
– Я пришел не воровать.
Сердце у нее екнуло от страха – чисто женского страха. Потом нахлынула ярость.
– Тогда тебе придется нелегко!
– Ну и ладно. – Джейкоб не потрудился спросить блондинку, что она имеет в виду. – Ты кто такая?
– По-моему, я первая имею право тебя спросить, – возразила она. – Мне в самом деле очень интересно, кто ты такой. – Санни надеялась, что незнакомец не замечает, как сильно забилось ее сердце. Они вдвоем лежат на незастеленной кровати, прижавшись друг к другу, как любовники. От пристального, пытливого взгляда его зеленых глаз она едва не задохнулась.
Джейкоб почувствовал ее страх – пульс у нее заметно участился – и перестал так крепко сжимать запястья блондинки. Неожиданно нахлынуло новое чувство; кровь в нем вскипела. Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от ее губ.
Интересно, какая она в любви? – подумал он. Может, попробовать... в виде опыта. У нее такие мягкие, полные губы, они словно созданы для искушения. Будет ли она вырываться или ринется ему навстречу? И то и другое представлялось достойной наградой. Злясь на себя за посторонние мысли, Джейкоб снова заглянул ей в глаза. У него есть цель, и ничто не собьет его с пути!
– Извини, если напугал тебя или нарушил твое уединение. Я ищу одного человека.
– Здесь никого нет, кроме... – Санни прикусила губу и выругалась про себя. – Кого? Кого ты ищешь?
Джейкоб решил, что пока лучше не раскрывать все свои карты. Может статься, он все же допустил ошибку в расчетах. А может, Кэл допустил неточность – такое случалось. Поэтому на всякий случай лучше не называть никаких имен. Мало ли что...
– Я ищу одного человека, который, как я думал, живет здесь. Но возможно, я получил неверные сведения.
Санни сдула челку со лба.
– Как зовут человека, которого ты ищешь?
– Хорнблауэр. – Впервые за все время Джейкоб улыбнулся. – Его зовут Калеб Хорнблауэр. – Он увидел изумление в глазах Санни и понял, что попал по адресу. И инстинктивно крепче сжал ей руки. – Ты с ним знакома?
Санни думала о таинственном муже сестры. Кто он – шпион, беглец, чудак-миллионер в бегах? Но преданность близким она впитала с молоком матери; она скорее позволила бы загонять себе бамбуковые щепки под ногти, чем выдала бы зятя.
– С какой стати я должна его знать?
– Ты его знаешь, – не сдавался Джейкоб. Увидев, как она вызывающе вскинула подбородок, он испустил усталый вздох. – Я проделал очень долгий путь, чтобы повидаться с ним. – Он невольно усмехнулся. «Долгий путь» – явное преуменьшение. – Я прилетел издалека. Пожалуйста, скажи, где он.
Его слова смягчили Санни. Но из упрямства она снова выпятила вперед подбородок.
– Уж точно не здесь!
– С ним все в порядке? – Джейкоб наконец отпустил ее запястья, но тут же схватил за плечи. – С ним ничего не случилось?!
– Нет. – В голосе незнакомца угадывались такая тревога и озабоченность, что она невольно положила ладонь ему на плечо. – Нет, конечно. Я не собиралась... – Она снова осеклась. Если это ловушка, она идет прямиком в расставленную сеть. – Если хочешь что-то от меня узнать, тебе сначала придется представиться и объяснить, почему ты спрашиваешь.
– Я его брат, Джейкоб.
Санни шумно выдохнула, и глаза у нее сделались огромные, как блюдца. Брат Кэла? Хотя... очень может быть. Волосы у парня такого же цвета... и овал лица. Да, таинственный незнакомец куда больше похож на ее зятя, чем она на Либби.
– Что ж, – произнесла она после краткого спора с самой собой, – мир действительно тесен!
– Теснее, чем тебе кажется. Значит, ты знаешь Кэла?
– Да. Поскольку он женат на моей сестре, значит, мы с тобой... Не знаю точно, кем мы с тобой друг другу доводимся, но, по-моему, разговаривать все же лучше в вертикальном положении.
Джейкоб кивнул, но не двинулся с места.
– Кто ты такая?
– Я-то? – Блондинка одарила его широкой, ослепительной улыбкой. – Ах да. Меня зовут Сан-бим, то есть «Солнечный луч». – Не переставая улыбаться, она пожала ему руку. – А теперь, если не хочешь получить перелом запястья, слезай с моей кровати к чертовой матери!
Глава 2
Не спуская друг с друга настороженных взглядов, они разошлись в разные стороны – как боксеры по углам ринга. Джейкоб еще не решил, как с ней обращаться; тем более как отнестись к той бомбе, которую она только что взорвала. Его брат женился!
Как только они очутились на более-менее безопасном расстоянии, Джейкоб сунул руки в карманы своих удобных джинсов. Он заметил, что, хотя внешне блондинка расслаблена, она по-прежнему концентрирует внимание и готова отразить любой его удар. Интересно было бы сейчас напасть на нее. Интересно, что и как она будет делать? Но у него есть более важные дела.
– Где Кэл?
– На Борнео. По-моему, на Борнео. Или на Бора-Бора. Либби пишет статью. – Наконец-то у нее появилась возможность как следует разглядеть незваного гостя. Да, он определенно похож на Кэла и осанкой, и манерой говорить. И все же Санни еще не готова была ему доверять. – Наверное, Кэл тебе говорил, что Либби занимается культурной антропологией.
Джейкоб улыбнулся, хотя и не сразу. Видимо, кое-что Кэл в своем отчете утаил – нечаянно или умышленно. Интересно, что он рассказал о себе этой девушке с таким странным именем – «Солнечный луч». Надо же, подумал он. Неужели человека могут так звать?
– Конечно, – гладко и без всяких угрызений совести солгал он. – Только не предупредил, что они уезжают. Сколько они там пробудут?
– Еще несколько недель. – Санни одернула толстый красный свитер. После драки она, наверное, вся в синяках. Но это ее не смущало. Она выстояла – точнее, почти выстояла – против сильного противника. Ничего, они наверняка еще сразятся, и тогда она посмотрит, кто кого! – Странно, Кэл не предупредил меня о твоем приезде.
– Он не знал. – В досаде Джейкоб посмотрел в окно на заснеженные деревья. Он все же попал в нужное место, но промахнулся с датой, и теперь придется долго ждать! – Я не был уверен, что мне удастся вырваться.
– Ясно. – Лениво поведя плечами, Санни покачалась на пятках. – Вот и на свадьбу приехать тоже не получилось... А мы все тогда подумали: как-то странно, что в такой важный день нет никого из родственников Кэла.
Джейкоб отвернулся. Он терпеть не мог, когда его ругают. Ему, конечно, все равно, но уж больно высокомерно она его отчитывает! Хотя... ее суровость почти забавляла.
– Ты уж поверь, мы бы обязательно приехали, если бы смогли.
Санни хмыкнула.
– Что ж... раз с борьбой мы покончили, можно спуститься вниз и выпить чаю. – Она направилась к двери, но на пороге все же обернулась через плечо: – А у тебя какой дан?
– Седьмой. – Джейкоб подмигнул ей. – Я не хотел причинять тебе боль.
– Ясно. – Раздосадованная, она зашагала вниз по лестнице. – Не думала, что типы вроде тебя увлекаются боевыми искусствами.
– Типы вроде меня? – рассеянно переспросил Джейкоб, поглаживая ладонью полированные перила.
– Ты ведь, кажется, физик или что-то вроде?
– Что-то вроде. – Джейкоб смотрел на кресло. Его закрывала пестрая домотканая накидка – яркая, вызывающая. Цветовая гамма наводила на вполне определенные догадки, но он благоразумно удержался от искушения подойти поближе и осмотреть накидку повнимательнее. – А ты? Чем ты занимаешься?
– Ничем. Я ищу себя.
Едва Санни вышла на кухню, как сразу направилась к плите. Она не заметила откровенного изумления в глазах Джейкоба.
Озираясь, он думал: все как в старом видеообразе... А еще похоже на репродукцию из учебника. Только здесь лучше, гораздо лучше любой репродукции. Восхитительно! Изумление сменилось радостью. Все совершенно восхитительно! У него руки чесались ощупать и повертеть все рычажки, понажимать на кнопки.
– Джейкоб!
– Что?
Сурово сдвинув брови, Санни смотрела на него в упор. Странный он какой-то! Красавец, но очень странный. Плохо, что какое-то время ей придется с ним общаться.
– Сортов чая у нас полно. Ты какой любишь?
– Все равно. – У Джейкоба загорелись глаза. Он не смог удержаться от искушения. Как только Санни отвернулась, чтобы поставить чайник на огонь, он подошел к белой эмалированной раковине и повернул тугой хромированный краник. В мойку с шипением хлынула вода. Джейкоб намочил руку. Ледяная! Он лизнул кончик пальца и уловил слабый металлический привкус.
Удивительно! Вода не подвергнута никакой обработке... Они пьют воду точно в том виде, в каком она выходит из земли! Забыв о Санни, он снова попробовал намочить руку, но вода успела нагреться, и он ошпарился. Ничего, на первый раз достаточно... Выключив воду, Джейкоб покосился на Санни. Она по-прежнему стояла у плиты. И не отрываясь смотрела на него.
Джейкоб решил, что не станет огорчаться. Но любопытство придется как-то сдерживать до тех пор, пока он не останется один.
– Здесь очень мило, – заметил он.
– Спасибо. – Откашлявшись, она продолжала смотреть на него, нащупывая сзади себя чашки. – Кстати, у нас такая штука называется мойкой. У вас в Филадельфии разве их нет?
– Есть. – Джейкоб решил рискнуть – ведь он столько всего прочел. – Но такой конструкции, как здесь, я еще ни разу не видел.
Санни немного успокоилась.
– Да, хижина у нас старомодная.
– Вот и я про то же.
Чайник закипел, и она принялась заваривать чай, небрежно закатав рукава свитера до локтей. Джейкоб невольно залюбовался ее длинными, гибкими руками. Они производят впечатление хрупких, но на самом деле... Джейкоб потер плечо. Он уже имел возможность испытать силу этих ручек на себе.
– Может, Кэл и не говорил тебе, но мои родители построили эту хижину в шестидесятых годах, – говорила тем временем Санни, разливая по кружкам кипяток.
– Построили? – изумился он. – Что – сами, своими руками?
– Да, до последнего бревнышка. – Санни улыбнулась. – Они были хиппи. Самые настоящие.
– Да-да, шестидесятые. Я читал о той эпохе. Представители контркультуры. Молодежный бунт против существовавшего образа жизни; политическая и социальная революция. Презрение к богатству, правительству и войне.
– Формулируешь, как настоящий ученый, – заметила Санни, ставя кружки на стол, а про себя добавила: странный какой-то ученый. – Смешно слушать! Ты ведь и сам родился примерно в те годы, а рассуждаешь так, словно речь идет о древней эпохе... скажем, династии Мин.
Повинуясь ее кивку, он сел.
– Времена меняются.
– Да. – Нахмурившись, Санни следила, как он водит пальцем по столешнице. – Это называется «стол», – услужливо подсказала она.
Джейкоб одернул себя и взял кружку.
– Он из дерева...
– Из дуба. Стол соорудил мой отец; поэтому под одной ножкой подложен спичечный коробок. – Увидев его недоуменный взгляд, Санни рассмеялась. – Одно время он увлекся плотницким делом, но настоящим мастером так и не стал. Поэтому почти вся сработанная им мебель немножко шатается.
Джейкоб не верил своим ушам. Человек срубил настоящий дуб и сделал из него предмет мебели! Такую роскошь могут себе позволить лишь обладатели наивысшего кредитного рейтинга! И даже им по закону разрешается сделать только одну вещь. А он как ни в чем не бывало сидит в доме, целиком построенном из дерева. Когда он вернется, ему никто не поверит! Придется захватить какие-нибудь вещественные доказательства... образчики. Добыть их будет нелегко: эта Санни все время следит за ним. Видимо, не доверяет. И все же ничего невозможного нет.
Обдумывая, как ему добыть образчики, он отпил глоток чаю, остановился, отпил еще.
– «Травяная радость»!
Санни подняла свою кружку, словно приветствуя его.
– Первое попадание! Как ты сам понимаешь, чаи других производителей мы не пьем – иначе скандал неминуем. – Тряхнув головой, она пристально посмотрела на него поверх своей кружки. – «Травяная радость» – компания моего отца. Разве Кэл тебе не говорил?
– Нет. – Ошеломленный, Джейкоб разглядывал темно-золотистую жидкость. «Травяная радость», Стоун. Одна из богатейших и обширных в федерации компаний была основана Уильямом Стоуном. О ее основании ходят легенды – почти такие же, как об одном президенте из далекого XIX века по фамилии Линкольн, который родился в бревенчатой хижине.
Но сейчас он не в легенде, подумал Джейкоб, вдыхая ароматный парок. Все происходит наяву!
– Что же рассказывал тебе Кэл?
Джейкоб отпил еще чаю и постарался взять себя в руки. Надо будет, как только представится случай, все записать.
– Что он... сбился с курса и попал в аварию. Твоя сестра вылечила его, заботилась о нем, и они полюбили друг друга. – Заново обидевшись на брата, он грохнул кружкой об стол. – И он решил остаться с ней здесь.
– Вам, его родным, это не понравилось? – Санни тоже грохнула кружкой – так же, как и он. Они обменялись одинаково подозрительными взглядами. – Так вот почему никто из вас не потрудился прилететь на свадьбу! Вы обиделись, что он решил жениться, не спросив у вас совета!
Глаза его потемнели от нахлынувшего гнева. Он в упор посмотрел на нее:
– Не имеет значения, как я отнесся к его решению. Я бы обязательно прилетел на его свадьбу, если бы мог!
– Как великодушно! – Санни рывком выхватила из кучи продуктов на рабочем столе пакет с печеньем. – Так вот что я тебе скажу, Хорнблауэр. Твоему брату крупно повезло, что он женился на моей сестре!
– Не знаю, не знаю.
– Зато я знаю! – Санни вскрыла пакет и запустила в него руку. – Либби красавица и умница! Она милая, добрая, самоотверженная! – Она взволнованно взмахнула половинкой печенья. – И если хочешь знать... хотя это совершенно тебя не касается... они счастливы!
– Об этом я тоже никак не мог узнать!
– А кто виноват? У тебя была масса времени, чтобы увидеть их, – если бы ты по-настоящему захотел их увидеть!
Его глаза сделались темными и бешеными от гнева.
– Проблема была со временем. – Он встал. – Пока же мне известно лишь одно: мой брат поступил опрометчиво и круто изменил свою жизнь. И я намерен убедиться в том, что он не совершил ошибки.
– Вот как ты намерен, значит? – Подавившись от возмущения, Санни закашлялась, поспешно отпила большой глоток чаю и продолжала: – Не знаю, приятель, как принято в вашей семье, а у нас принято доверять друг другу. Каждый из нас считается личностью, которая вправе сама выбирать, как жить.
Плевать ему хотелось на ее семью! Самое главное – его родители и брат.
– Решение Кэла задевает многих людей.
– Да уж, не сомневаюсь! Его женитьба на Либби изменила ход мировой истории. – Санни швырнула пакет с печеньем назад, на рабочий стол. – Раз ты так волновался за него, какого черта тянул с приездом целый год?
– Это мое дело.
– А-а-а, понятно! Это твое дело. И семейное счастье моей сестры – тоже твое дело. Ты настоящий придурок, Хорнблауэр!
– Что ты сказала?
– Я сказала, ты придурок! – Она провела рукой по волосам. – Что ж, когда они вернутся, поговори с ним. Но учти, кое-чего ты в своих расчетах не учел. Кэл и Либби любят друг друга. Они буквально созданы друг для друга. А сейчас... прости, у меня дела. Выйти ты сможешь и сам.
Она вихрем вылетела из кухни. Через несколько секунд Джейкоб услышал грохот – как он догадался, хлопнула примитивная деревянная дверь.
Какая она несносная, подумал он. Интересная, конечно, но совершенно несносная. Надо будет придумать, как с ней поладить, ведь ему придется задержаться здесь до возвращения Кэла.
Будучи ученым, он понимал, что перед ним открываются потрясающие перспективы. Изучить примитивное общество на собственном опыте, так сказать, по первоисточникам, пообщаться... хм, с предками – в некотором роде. Джейкоб задрал голову и посмотрел на потолок. Вряд ли несносная девица со странным именем Санбим – «Солнечный луч» – согласится считаться его предком!
Да, ему позавидуют все ученые мира! Хотя общаться с представительницей примитивного XX века – настоящее испытание. Она груба, задириста и агрессивна. Правда, многие упрекают в тех же недостатках его самого, но он во многом другом превосходит ее. Начать с того, что она старше на несколько столетий...
Первым делом, как только он вернется на звездолет, нужно залезть в память компьютера и посмотреть, какой смысл женщины в XX веке вкладывали в слово «придурок».
* * *
Санни охотно растолковала бы ему, что такое «придурок». Расхаживая по своей комнате, она награждала незваного гостя множеством иных, не менее сочных эпитетов.
Ну и наглец! Заявился сюда больше чем через год после того, как его брат и ее сестра поженились. И не для того, чтобы поздравить их! Санни все больше распалялась. Он не мириться приехал! А для того, чтобы выразить сомнение, достойна ли Либби его драгоценного братца!
Подонок! Болван! Дебил!
Пробегая в очередной раз мимо окна, она заметила на улице Джейкоба. Она собралась было поднять раму и прокричать все, что она о нем думает. Но ее гнев испарился так же стремительно, как и возник.
Зачем он идет в лес?! Прищурившись, она следила, как он бредет по снегу к опушке. Он совсем сдурел? Ведь там ничего нет – одни деревья!
До последней минуты голова у нее была забита другим, но сейчас она задала себе самый очевидный вопрос. Как он сюда добрался? Хижина расположена вдали от городка и часах в двух езды, а то и больше, от ближайшего аэропорта. А он очутился у нее в спальне без головного убора, без куртки и без перчаток... среди зимы!
Рядом с хижиной нет ни машины, ни грузовика, даже снегохода нет! Дошел пешком от шоссе? Не может быть! В январе никто не ходит в горах на своих двоих... По крайней мере, если человек в здравом уме.
Передернувшись, она отошла от окна. Так вот в чем дело! Джейкоб Хорнблауэр – не просто придурок. Он ненормальный.
Вывод слишком поспешный. Санни тряхнула головой. Ну да, он ей не нравится, но это еще не повод считать его сумасшедшим. В конце концов, он брат Кэла, а за прошлый год Санни успела полюбить Кэла. Братец Джейкоб, возможно, назойливый зануда, но это еще не значит, что у него не все дома.
И все же...
Он с первых минут показался ей странным. И разве он не вел себя странно? Она снова посмотрела в окно, но от Джейкоба осталась лишь цепочка следов на снегу.
Кэл производит впечатление вполне нормального человека, но что им известно о его родне и о его прошлом? Почти ничего. Санни всегда казалось, что зять чрезмерно скрытничает, когда речь заходит о его семье. Она снова посмотрела в окно. Может, Кэл такой скрытный неспроста?
Джейкоб с самого начала вел себя как-то чудно. Вломился в дом без предупреждения, поднялся к ней в спальню и самозабвенно читал «Вог» с таким видом, словно держал в руках свитки Мертвого моря!
А что он вытворял на кухне? Забавлялся с водопроводным краном. И глазел на все... как будто ни разу в жизни не видел холодильника или плиты. По крайней мере, не видел очень долго.
Мысли у Санни в голове скакали и путались. Наверное, решила она, все дело в том, что братца Джейкоба долго держали взаперти. Например, в клинике, куда его упекли, потому что он опасен для общества...
Закусив губу, она снова принялась расхаживать по комнате и споткнулась о его дорожную сумку. Опешив, Санни изумленно разглядывала ее. Он забыл сумку! Значит, собирается вернуться.
Что ж, она сумеет с ним справиться. Она способна себя защитить. Вытерев ладони о джинсы, оглядела сумку. Однако предосторожность не помешает.
Санни решительно опустилась на колени. Она осмотрит его вещи, и ей плевать, что она вторгается в его личное пространство. Он сам странный, и сумка у него странная. Ни «молнии», ни застежек. Липучка отстегнулась почти бесшумно. Виновато оглянувшись через плечо, она запустила в сумку руку.
Смена одежды. Еще один свитер – на сей раз черный. Ярлыка нет. Джинсы новые, мягкие и, судя по всему, дорогие, хотя на заднем кармане нет лейбла с именем дизайнера. Белье. Носки. Все вещи новые, скорее всего ни разу не надеванные. Отложив их в сторону, она запустила руку глубже. Нашла флакон с прозрачной жидкостью и этикеткой: «Фторатин». Ниже лежали высокие кроссовки из тонкой кожи. Ни бритвенного прибора, ни зеркала. Даже зубной щетки нет. Только совершенно новая одежда и флакон с каким-то лекарством.
Последняя находка озадачила ее больше остальных. На дне сумки лежало какое-то электронное устройство не больше ее ладони. Круглое по форме, с крышкой. Открыв крышку, она увидела множество крошечных кнопок. Случайно дотронувшись до одной из них, она вдруг услышала голос Джейкоба и вздрогнула.
Да, ей не померещилось. Его голос явственно доносился из металлического кружка, лежащего у нее на ладони. Насколько она поняла, он зачитывал какие-то уравнения. Ни цифры, ни термины ничего для нее не значили. Но то, что слова и цифры доносились из маленького диска, рождало массу новых предположений.
Он шпион. Наверное, шпионит в пользу иностранного государства... непонятно какого. Судя по его поведению, можно сделать вывод, что он – шпион неуравновешенный. Санни не страдала от недостатка воображения. Она сразу нарисовала четкую картину.
Его задержали или взяли в плен. После допросов, на которых из него вытягивали важные сведения, он лишился рассудка. Кэл прикрывает брата, вот и придумал, что Джейкоб – астрофизик и так поглощен своими исследованиями, что у него нет времени слетать на Западное побережье. А на самом деле братца содержали в каком-то федеральном учреждении. А теперь он оттуда сбежал.
Санни наугад нажимала кнопки на таинственном устройстве; наконец голос Джейкоба умолк. Придется вести себя с ним очень аккуратно. Как бы она лично ни относилась к нему, он теперь ее родственник. Она выдаст его властям только при одном условии: если убедится, что парень – опасный маньяк.
* * *
Какая она глупая и несносная! Джейкоб нахмурился, заметив за деревьями струйку дыма. Плевать ему, что такое «придурок». И то, что она первая назвала его несносным, его совершенно не волнует. Зато волнует то, что она считает его дураком. Он не потерпит, чтобы какая-то тощая девица, для которой двигатель внутреннего сгорания – чудо техники, обзывала его дураком!
За ночь он успел довольно много сделать. Закамуфлировал свой звездолет и отредактировал записи. Он надиктовал компьютеру все подробности своего знакомства с Санбим Стоун, выведшей его из себя. И лишь на рассвете он вспомнил о своей дорожной сумке.
Если бы она не довела его до белого каления, он бы ни за что не забыл в хижине сумку! Правда, в сумке нет ничего ценного. Дело в принципе. По натуре он не рассеянный; даже когда его мозг занят чем-то важным, он забывает только о мелочах.
Его раздражало, что в голову постоянно лезли мысли о ней. Он вспоминал о ней всю ночь, пока работал. Санни Стоун превратилась в постоянный раздражитель – как будто чешется под лопаткой, в том месте, куда не дотянуться. Он вспоминал, как она пригнулась, готовая драться, выставила вперед подбородок и сгруппировалась. А потом ее гибкое, напряженное тело очутилось на кровати, и он ощутил его... И волосы у нее блестели на солнце...
Злясь на себя, он тряхнул головой, словно желая изгнать ее образ из своих мыслей. Нет у него времени на развлечения! Не то чтобы он не отдавал им должное – он ценил женщин, но, как говорится, делу время, а потехе час. Сейчас не время для удовольствий. А если ему и захочется развлечься, то уж точно не с Санбим Стоун.
Чем больше он думал о том, где находится и в каком времени, тем отчетливее понимал, что Кэлу необходимо вправить мозги. А потом он увезет брата домой.
Видимо, Кэл заболел какой-нибудь космической лихорадкой. Он пережил шок, а женщина – так поступали женщины во все времена – воспользовалась своим положением. Когда он все объяснит Кэлу логически, то уведет его на звездолет и доставит домой.
А пока нужно воспользоваться случаем и исследовать этот маленький участок мира.
На опушке он остановился. Сегодня похолодало, и он от всей души пожалел, что у него нет одежды потеплее. Небо закрыли серые тяжелые тучи; судя по всему, скоро пойдет снег. Подойдя поближе, Джейкоб остановился. Санни набирала в охапку дрова из поленницы за хижиной. Она напевала песню о мужчине, который бросил женщину. Голос у нее оказался довольно сильный и очень чувственный. Джейкоб бесшумно подошел к ней:
– Извини.
Вскрикнув, Санни отскочила, выронив дрова. Одно полено ударило ее по ноге. Громко выругавшись, она запрыгала на одной ноге.
– Черт побери! Черт, черт, черт! Ты совсем спятил? – Схватившись рукой за ушибленную ногу, она прислонилась к бревенчатой стене.
Джейкоб невольно улыбнулся:
– Я-то не спятил, а вот ты... Тебе больно?
– Ну что ты! Я просто тащусь от боли... – Стиснув зубы, она осторожно наступила ушибленной ногой на землю. – Откуда ты явился?
– Из Филадельфии.
Она зловеще прищурилась.
– А, ты имеешь в виду, откуда я явился сейчас? – Джейкоб ткнул пальцем себе за спину: – Оттуда. – Он помолчал и оглядел рассыпанные по двору поленья. – Тебе помочь?
– Нет. – Щадя ушибленную ногу, она нагнулась и принялась подбирать дрова. При этом она не переставала следить за ним, готовая в любой миг отпрянуть. – Знаешь, зачем я сюда приехала, Хорнблауэр? Надеялась какое-то время побыть в тишине и покое! – Вскинув голову, она отбросила волосы со лба. – Понимаешь, о чем я?
–Да.
– Вот и хорошо.
Развернувшись, она, хромая, зашагала к хижине и с шумом захлопнула за собой дверь. Бросив дрова в ящик, она вернулась на кухню и едва не врезалась в него.
– Что еще?
– Я забыл сумку. – Джейкоб принюхался. – Что-то горит?
Громко ахнув, она бросилась к тостеру и ударила по нему. Из тостера вылетел почерневший кусок хлеба.
– Все время застревает... Дурацкая штуковина!
Джейкоб подался вперед – ему не терпелось получше рассмотреть занятный механизм.
– Вид не слишком аппетитный.
– Сойдет! – Санни демонстративно отгрызла кусок горелого тоста.
Несмотря на дым, он уловил исходящий от нее аромат. И его организм немедленно откликнулся. Он разозлился на себя. Сейчас не время для торжества примитивных инстинктов!
– Ты всегда такая упрямая?
– Да.
– И такая недоброжелательная?
– Нет!
Санни резко развернулась кругом и сразу поняла, что допустила просчет. Джейкоб не отодвинулся в сторону, как она ожидала. Наоборот, он подался вперед, опершись ладонями о рабочий стол, и она очутилась у него в объятиях. Перехитрил ее!
Санни вспыхнула:
– Отойди, Хорнблауэр!
– Нет. – Он подвинулся, но оказался еще ближе. Как и вчера, они тесно прижались друг к другу, но их близость совсем не походила на любовное объятие. – Санбим, ты возбуждаешь мой интерес.
– Санни, – автоматически поправила она. – Не называй меня Санбим.
– Ты меня очень интересуешь, – продолжал он. – Как по-твоему, ты – типичная представительница своего времени?
Ошарашенная, она покачала головой:
– Ничего себе вопросик!
Ее волосы переливались тысячей оттенков – от светлого, почти белого, до темно-медового. Джейкоб тут же пожалел, что заметил это.
– Я задал простой вопрос, на который можно ответить одним словом. Так да или нет?
– Нет! Никому не нравится считать себя типичным представителем. А теперь будь любезен...
– Ты красива. – Он не спеша, словно испытывая свою выдержку, осмотрел ее лицо. – Но красота – лишь физическое качество. Как по-твоему, что отличает тебя от остальных?
– Ты что, диссертацию пишешь? – Она толкнула его в грудь, и ей показалось, что ладонь ткнулась в бетонную стену. Правда, под этой стеной билось сердце – сильно и ровно.
– Более или менее. – Он улыбнулся. Значит, он волнует Санни на самом примитивном уровне! Как замечательно...
Все дело в его глазах, думала Санни. Даже если у него не все дома, таких невероятных, завораживающих глаз она еще ни у кого не видела.
– Я думала, ты изучаешь планеты и звезды, а не людей.
– На планетах живут люди.
– По крайней мере, на нашей.
Он опять улыбнулся:
– Да, по крайней мере, на нашей. Будем считать, что мой вопрос вызван личным интересом.
Ей хотелось вырваться, но она понимала, что так еще теснее прижмется к нему. Проклиная его, она постаралась усмирить и свой взгляд, и голос.
– Джейкоб, твой личный интерес мне не нужен.
– Джей-Ти. – Он почувствовал, как Санни вздрогнула всем телом. – Родственники зовут меня Джей-Ти.
– Ладно. – Она говорила медленно, сознавая, что мозги у нее медленно плавятся. Сейчас ей нужно отойти на безопасное расстояние, вот что самое главное. – Пожалуйста, отойди с дороги, Джей-Ти, а я приготовлю завтрак.
Если она и дальше намерена соблазнять его прикушенной губкой, он за себя не ручается! Он и понятия не имел, что привычка закусывать губу может быть такой эротичной.
– Это что, приглашение?
Санни быстро облизнула губы кончиком языка.
– Конечно!
Он склонился к ней, наблюдая, как темнеют ее глаза. Как тут устоишь? В своем мире Джей-Ти славится умом, упорством и вспыльчивостью. А вот сдержанность – не его добродетель. Сейчас ему ужасно хочется ее поцеловать – не с научной, не с экспериментальной целью. Поцеловать страстно!
– Я хочу тост, – пробормотал он.
Она быстро выдохнула:
– Кукурузные хлопья «Фрут Лупс». Очень вкусные. Мои любимые.
Джейкоб отодвинулся – не потому, что она попросила, а из-за себя самого. Если ему суждено провести с ней под одной крышей несколько недель, придется приучаться к сдержанности. Он кое-что придумал.
– Завтрак мне не помешает.
– Вот и хорошо.
Внушая себе, что не отступает, а меняет тактику, Санни достала из шкафчика две миски. Прижимая к груди миски и пеструю коробку, она подошла к столу.
– В детстве нам такого не давали. Моя мама всегда была фанаткой здорового образа жизни. Она и сейчас такая. По ее мнению, сухой завтрак должен состоять из кусков корней и древесной коры.
– Зачем она ест древесную кору?
– Меня не спрашивай. – Санни вынула из холодильника молоко и залила им разноцветные кружочки. – Но с тех пор как я живу отдельно от родителей, я объедаюсь неполноценной пищей, суррогатами. Я решила так: раз первые двадцать лет жизни я питалась здоровой пищей, то еще двадцать лет вполне могу травиться.
– Травиться? – повторил он, с сомнением глядя на разноцветные хлопья.
– Сторонники здорового питания называют сахар белым ядом. Угощайся, – предложила она, протягивая ему ложку. – Горелые тосты и сухие завтраки – мое фирменное блюдо. – Санни очаровательно улыбнулась. Она тоже кое-что придумала.
Поскольку Джейкоб не мог позволить ей отравить себя, он выждал, пока она не начала есть, и только потом осторожно поднес ложку ко рту. Неплохо... на вкус похоже на размокшие леденцы. Если он хочет добиться ее расположения и выкачать из нее полезные сведения, нужно непременно похвалить ее кулинарные пристрастия.
Очевидно, Кэл никому, кроме Либби, не рассказал, откуда он явился. Джейкоб мысленно похвалил брата. Лучше всего держать язык за зубами. Иначе последствия будут непредсказуемыми... впрочем, их можно рассчитать. Кстати, Санни не так уж ошиблась, когда сказала, что, женившись на ее сестре, Кэл изменил ход истории.
Надо по возможности не слишком отклоняться от правды и осторожно воспользоваться своим положением. Джейкоб ощутил укол совести. Он намерен использовать ее!
Он собирался подробно расспросить ее о родственниках, особенно о сестре, и выяснить, какие у нее впечатления от Кэла. Кроме того, интересно узнать мнение хозяйки о жизни в XX веке. Она – живой очевидец. Если повезет, может, даже удастся уговорить ее свозить его в ближайший город, где можно поднабрать сведений и пополнить научную коллекцию.
Санни тем временем думала: нет смысла срываться на нем. Если она хочет точно выяснить, кто он и что он, придется вести себя потактичнее. Правда, особой тактичностью она похвастаться не может, зато умеет учиться на своих ошибках. Здесь они в полной изоляции – настолько одни, насколько это вообще возможно. И поскольку она не собирается уезжать отсюда, придется проявить побольше осторожности и побольше дипломатии. Особенно если он в самом деле псих.
Жаль, что он сумасшедший, подумала она, улыбаясь Джейкобу. Такой вызывающе, откровенно сексуальный красавец, а мозги набекрень. Может, у него только временное помутнение рассудка?
– Итак... – Она постучала ложкой по краю миски. – Каковы твои первые впечатления об Орегоне?
– Он очень большой... и малонаселенный.
– Поэтому нам здесь и нравится. – Она решила тянуть перемирие как можно дольше. – Ты летел до Портленда?
Джейкоб замялся:
– Н-нет... мне удалось подлететь немножко ближе. Ты живешь здесь с Кэлом и своей сестрой?
– Нет. У меня квартира в Портленде, но я собираюсь ее продать.
– Кому?
– Никому конкретно. Просто продать. – Она смерила его озадаченным взглядом и пожала плечами. – Вообще-то мне хочется переселиться на Восток. Например, в Нью-Йорк.
– Чем ты будешь там заниматься?
– Я еще не решила.
Джейкоб положил ложку.
– У тебя нет работы?
Санни с независимым видом расправила плечи:
– В настоящее время нет. Недавно я ушла с административной работы... точнее, я занималась розничными продажами. – Она трудилась младшей продавщицей в сетевом универмаге, в отделе нижнего белья. И ее уволили. – Собираюсь снова поступить учиться. На юриста.
– На юриста? – Его глаза немного оттаяли. У него сделалось такое славное лицо, что ей захотелось улыбнуться ему. – Моя мать юрист.
– В самом деле? По-моему, Кэл ничего об этом не рассказывал. В какой области права она практикует?
Решив, что трудно объяснить, чем конкретно занимается мама, Джейкоб спросил:
– А ты какой областью интересуешься?
– Мне хочется заниматься уголовным правом. – Санни начала было объяснять, но осеклась. Ей хотелось говорить не о ней, а о нем. – Смешно, правда? Моя сестра – ученый, и твой брат – тоже. Интересно, чем вообще занимаются астрофизики?
– Выдвигают гипотезы. Ставят эксперименты.
– Какие? Типа межпланетных путешествий? – Санни изо всех сил старалась не прыснуть, но губы сами собой разъезжались в улыбку. – Только не говори, будто ты веришь во всю эту белиберду – вроде того, что люди будут летать на Венеру с такой же легкостью, с какой летают в Кливленд?
К счастью, Джейкоб хорошо играл в покер. Ему удалось сохранить хладнокровие. Он даже не поперхнулся.
– Почему же... Верю.
Она снисходительно усмехнулась:
– Да, наверное, ты не можешь не верить в такие штуки, но разве не грустно сознавать: даже если такое станет возможным, это произойдет через много лет после того, как ты умрешь?
– Время относительно. В начале XX столетия полеты на Луну считались невозможными. И все же человек побывал на Луне. Кое-как, но все же побывал. Через сто лет человек полетит на Марс и дальше.
– Может быть. – Санни достала из холодильника две бутылочки газированной воды. – А вот мне трудно было бы посвятить жизнь цели, до воплощения которой я не доживу.
Джейкоб будто завороженный следил, как она достает из ящика маленький металлический предмет, прикладывает его наподобие рычага к каждой бутылке и снимает крышки.
– Мне всегда хочется увидеть плоды своего труда, причем немедленно, – продолжала она, придвигая к нему бутылку. – Немедленное вознаграждение. Вот почему в двадцать три года я все еще ищу себя.
Джейкоб потрогал бутылку. Стеклянная. Такая же, как вчерашняя, которой она хотела его ударить. Поднеся бутылку к губам, отпил глоток. Знакомый вкус приятно удивил его. Дома он любил ту же самую газировку, хотя за завтраком ее обычно не пил.
– Почему ты решил заниматься космосом?
Он покосился на нее. Что это – допрос? Он решил, что интересно будет и повеселить, и позлить ее одновременно.
– Люблю широкие перспективы.
– Ты, наверное, долго учился.
– Да, достаточно долго. – Он отхлебнул еще.
– Где?
– Что «где»?
Ей удалось сохранить на лице вежливую улыбку.
– Где ты учился?
Он вспомнил Институт Кроляка на Марсе, Бирмингтонский университет в Хьюстоне и краткосрочные курсы в Космической лаборатории в квадранте Фордон.
– Да так, в разных местах. В настоящее время я работаю в небольшом частном учреждении в пригороде Филадельфии.
Ага, как же, подумала Санни. А персонал этого небольшого частного учреждения наверняка носит белые халаты.
– Наверное, твоя работа тебе нравится.
– Да, особенно в последнее время. Ты чего-то боишься?
– С чего ты взял?
– Ты все время постукиваешь ногой по полу.
Санни положила на колено руку.
– Нет. Мне просто неспокойно. Мне становится неспокойно всякий раз, когда я надолго задерживаюсь в одном месте. – Она со всей ясностью сознавала, что так они с ним далеко не уедут. – Слушай, у меня правда дела... – Она посмотрела в окно и замолчала, потрясенная представшей глазам картиной – снова пошел снег. Теперь с неба падали крупные хлопья.
Проследив за ее взглядом, Джейкоб тоже принялся любоваться снегопадом.
– Похоже, дело серьезное.
– Да. – Санни вздохнула. Хотя он немного ее и пугает, она все же не чудовище. – В такую погоду не поживешь в палатке в лесу.
Борясь с собой, она подошла к двери, вернулась к столу, подошла к окну.
– Слушай... я понимаю, тебе негде жить. Я видела, как ты вчера уходил в лес.
– У меня... есть все, что нужно.
– Да, конечно, но я не позволю тебе бродить в горах в метель и спать в палатке. Либби меня никогда не простит, если ты умрешь от переохлаждения. – Сунув руки в карманы, она хмуро посмотрела на него. – Можешь остаться здесь.
Обдумав все за и против, он улыбнулся:
– Спасибо, с удовольствием.
Глава 3
Он решил держаться от нее подальше. Так спокойнее. Санни устроилась на диване у камина; рядом с ней лежала стопка книг. Она деловито делала пометки. На столе стоял портативный радиоприемник; сквозь треск помех оттуда доносилась музыка. Время от времени передавали прогноз погоды. Поглощенная своими занятиями, Санни почти не обращала на него внимания.
Воспользовавшись случаем, Джейкоб обследовал свое временное жилище. Санни отвела ему комнату рядом со своей. Его спальня была чуть больше; два окна выходили на юго-восток. Кровать оказалась большой, низкой, с деревянной рамой и пружинным матрасом. Когда он присел на край кровати, пружины заскрипели.
Над кроватью висела полка, набитая книгами – романами и стихами XIX и XX веков. В основном книги оказались дешевыми, в бумажных обложках с яркими, завлекательными рисунками. Несколько фамилий показались ему знакомыми. Джейкоб листал страницы в основном из чисто научного интереса. Он ведь не Кэл, который читает ради удовольствия. Кэл ухитряется запоминать огромные куски прозы и поэзии. Джейкоб же редко мог себе позволить отвлечься от важных дел больше чем на час.
Он, конечно, знал, что в XX веке бумагу еще делали из дерева, но, столкнувшись с этим наяву, не мог не удивляться. Здешние обитатели, что называется, одной рукой вырубают леса и делают из дерева мебель и бумагу, а то и просто жгут дрова в печке, а другой рукой восстанавливают лесопосадки. Правда, рост деревьев не поспевает за потреблением...
Странные у них все же привычки... А теперь их потомкам приходится решать массу сложных задач в области охраны окружающей среды.
Кроме того, жители XX века перенасытили воздух углекислым газом и проделывали дыры в озоновом слое. Столкнувшись с ужасными последствиями своего бездумного поведения, они лишь беспомощно всплескивали руками. Что они за люди – отравляют воздух, которым сами же и дышат? Кстати, и воду тоже... Джейкоб покачал головой. И еще была у предков «милая» привычка – сбрасывать отработанные отходы в море. Видимо, они считали Мировой океан бездонной свалкой. Им крупно повезло, что они начали все осознавать до того, как последствия причиненного ими ущерба стали необратимыми.
Отойдя от окна, он принялся обследовать комнату: трогал стены, покрывало, столбики кровати. На ощупь приятно, и все же...
Он остановился, заметив фотографию в серебристой рамке. Он бы обязательно уделил интересной рамке больше внимания, не будь он так ошеломлен самим снимком. Джейкоб увидел довольного, улыбающегося брата в смокинге. Он обнимал за плечи свою Либби. На ней белое платье с длинным рукавом и кружевной отделкой, в волосах цветы.
Свадебное платье, догадался Джейкоб. В XXIII веке свадебные церемонии снова популярны, хотя в конце предыдущего столетия они впали в немилость. Новобрачные снова находят радость в старых традициях. Конечно, вкусы влюбленных не поддаются логическому осмыслению. Чтобы вступить в брак, нужно поставить печать на брачном контракте; чтобы расторгнуть брак, нужно поставить печать на постановлении о разводе. И тот и другой документ легко подделать. Но пышные свадьбы опять входят в моду.
Всем снова нравится венчаться в церкви, обмениваться кольцами и приносить обеты во взаимной любви и верности. Дизайнеры фанатично копируют фасоны платьев из музеев и старых фильмов. Платье, которое надето на Либби, вызвало бы стоны зависти у тех, кому по душе такая кутерьма и старинные обряды.
Джейкоб озадаченно прищурился. Ценности брака его не привлекали; он бы, пожалуй, здорово повеселился, не будь участником такого действа его родной брат. Тем более Калеб. Женщин Кэл любил, и даже очень, но никогда не выделял какую-то одну подружку. Сама мысль о том, что Кэла сочетали, приводила Ти-Джея в замешательство. И все же доказательство у него в руках.
Он все больше злился на брата.
Кэл бросил семью, дом, свой мир. И все ради женщины! Джейкоб швырнул фотографию на комод и отвернулся. Наверное, его старший братец спятил. Другого объяснения нет. Одна женщина не способна так круто изменить его жизнь! Что же еще могло так привлечь его в XX веке? Место здесь, безусловно, интересное. Оно достойно того, чтобы уделить ему несколько недель исследований и поисков. Сам Джейкоб твердо решил, вернувшись домой, написать ряд научных статей. Но... как там говорили древние? Славное местечко, чтобы погостить, но жить здесь не хочется.
Ничего, он прочистит Калебу мозги. Пусть Либби его и околдовала. Он снимет с братца чары. В конце концов, никто не знает Калеба Хорнблауэра лучше, чем родной брат.
Они еще так недавно были вместе! Время относительно, в который раз подумал Джейкоб. Ему стало совсем невесело. Последний раз они с братом сидели вместе в квартире Джейкоба в университетском городке. Братья играли в покер и пили венерианский ром – очень крепкий напиток, который производят на соседней планете. Кэл привез из последнего рейса целый ящик.
Джейкоб вспомнил: Кэл тогда проиграл в карты, но, как всегда, совсем не огорчился.
Они оба тогда здорово набрались.
– Вот вернусь из рейса, – заявил Кэл, раскачиваясь на стуле и надрывно зевая, – три недели буду валяться на пляже где-нибудь на юге Франции, глазеть на красоток и пить не просыхая.
– Тебя хватит только на три дня, – возразил тогда Джейкоб, взболтав угольно-черную жидкость в бокале. – А потом ты опять куда-нибудь улетишь. За последние десять лет ты провел в воздухе больше времени, чем на земле.
– Никак не налетаюсь. – Широко улыбнувшись, Кэл взял у брата бокал и допил его содержимое. – Ты, братец, засиделся в своей лаборатории. Уверяю тебя, гораздо веселее облетать планеты, чем изучать их.
– Все зависит от точки зрения. Если бы я их не изучал, ты бы не смог облетать их. – Джейкоб развалился на стуле; ему лень было даже подлить себе рому. – И потом, как пилот ты гораздо лучше меня. Вот единственное, в чем ты меня обогнал.
Кэл тогда снова широко улыбнулся.
– Все зависит от точки зрения, – парировал он. – Спроси Линзи Маккеллан.
Джейкоб так набрался, что даже возмутиться как следует не получилось. Танцовщица Линзи Маккеллан щедро делила свое внимание между ними обоими – правда, не одновременно.
– Ее развлечь нетрудно. – На его лице расползлась злорадная улыбка. – Во всяком случае, я-то здесь, на Земле, и с ней бываю гораздо чаще, чем ты.
– Даже Линзи, благослови ее, Боже... – Кэл поднял стакан, – не идет ни в какое сравнение с полетами!
– С грузовыми рейсами, Кэл? Если бы ты не ушел из МКВ, ты бы сейчас был уже майором!
Кэл только плечами пожал.
– Единообразие охотно оставляю тебе, доктор Хорнблауэр! – Он выпрямился; держался он, выпив, не слишком твердо, но живости ума не утратил. – А хочешь, Джей-Ти, устроим тебе небольшую встряску? Полетели со мной! На Марсе, в колонии Бригстон, есть один ночной клуб... Это что-то невероятное, но его надо увидеть собственными глазами. Там такой мутант играет на саксе... В общем, там нужно побывать.
– У меня работа.
– Работа от тебя не уйдет, – возразил Кэл. – Всего на пару недель, Джей-Ти! Полетели со мной! Я все устрою, покажу тебе тамошние самые злачные места, ненадолго заскочу на базу, а после мы вместе поваляемся на пляже и полюбуемся на красоток. Полетим на любой пляж, куда захочешь!
Его предложение было соблазнительным, настолько соблазнительным, что Джейкоб едва не согласился. Ему очень хотелось действовать по наитию. Но и об ответственности он тоже не забывал.
– Не могу. – Вздохнув, он снова потянулся за бутылкой. – К первому числу мне надо закончить эти вычисления.
Теперь же Джейкоб думал: надо ему было тогда полететь с Кэлом. Надо было послать вычисления, а заодно и свою ответственность к черту и сесть на звездолет. Может, если бы он был рядом, с Кэлом ничего бы и не случилось. А если бы случилось, он бы оказался рядом с братом!
В видеообразе, найденном в обломках звездолета Кэла, подробно излагалось все, что с ним случилось. Черная дыра, страх, беспомощность – его засасывало в вакуум, притягивало гравитационное поле. То, что он выжил, – настоящее чудо; и все же не нужно забывать, что Кэл – замечательный пилот. Правда, будь на его звездолете ученый, и он бы вообще избежал опасности. И сейчас находился бы дома. Они оба были бы дома. Там, где их место.
Немного успокоившись, Джей-Ти отвернулся от окна. Через несколько недель они непременно окажутся дома. Ему остается только одно – ждать.
Чтобы как-то развеяться, он решил осмотреть старомодный, неуклюжий компьютер, стоящий в углу письменного стола. Целый час он забавлялся – разбирал и снова собирал клавиатуру, снял крышку системного блока и разглядывал платы и микросхемы. На пробу поставил в дисковод попавший под руку диск Либби.
Он увидел длинный, подробный отчет о каком-то племени, живущем на заброшенном острове в Тихом океане. Неожиданно Джейкоб увлекся и долго читал ее отчет и выводы. Он не мог не отдать ей должное. Она умеет превратить сухие факты в увлекательный рассказ. Как ни странно, Либби занималась влиянием достижений научно-технического прогресса и современных орудий труда на общество, казавшееся ей примитивным. Джей-Ти потратил больше года на изучение последствий воздействия научно-технического прогресса на ее собственное общество, которое выглядело очень отсталым и примитивным в его глазах.
Пришлось признать, что избранница брата совсем не дура. Судя по всему, ей свойственны скрупулезность в работе и внимание к мелочам. Подобными качествами можно только восхищаться. И все же никакие достоинства не дают ей права удерживать у себя его брата.
Выключив компьютер, он пошел вниз.
Санни даже головы не подняла, хотя прекрасно слышала, как он спускается по лестнице. Она пыталась убедить себя, что вовсе забыта о его существовании, увлекшись книгами по юриспруденции. Разумеется, она о нем не забыла. Правда, и пожаловаться на незваного гостя она не могла – Джей-Ти не шумел и не путался у нее под ногами. Разве что создал массу неприятностей одним своим появлением здесь.
Все дело в том, что она хочет остаться одна, сказала себе Санни, поднимая голову и провожая его взглядом. Нет, неправда! Она терпеть не может затянувшегося одиночества. Она любит людей, обожает разговаривать, спорить, общаться. Брат Калеба ее очень волнует. Постукивая ручкой по блокноту, она посмотрела на огонь. Почему ей так тревожно? Вот в чем вопрос!
«Возможно, он псих», – написала она в блокноте и тут же улыбнулась. Очень может быть... и даже вполне вероятно, что у него не все в порядке с головой. Как с неба свалился... живет в лесу, играет с кранами на кухне.
«Возможно, он опасен». Улыбка сползла с ее лица. Не много найдется людей, способных справиться с ней так, как справился он. Правда, боли он ей не причинил, хотя и мог – надо отдать ему должное. «Опасен» – не то же самое, что «склонен к насилию».
«Сильная личность», – записала она. Да, в нем, безусловно, угадывается внутренняя сила. Даже когда он молчит и так странно и настороженно смотрит на нее исподлобья, создается впечатление, будто он здесь главный. Он похож на провод под напряжением. Кажется, тронь – и тебя ударит током. И вдруг он неожиданно улыбается – и обезоруживает. И ты уже готова рискнуть.
«Дико привлекателен». Последние слова не понравились Санни, но от правды никуда не деться. Есть в нем что-то необузданное, дикое... Она живо представила себе его худое, какое-то хищное лицо и гриву черных волос. Глаза, глубоко посаженные темно-зеленые, которые смотрят прямо в самую душу. И даже тяжелые верхние веки не придают ему сонный вид; кажется, что он просто задумался.
Хитклифф[1 - Хитклифф – главный мужской персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».], подумала она и снова улыбнулась. Из двух сестер Стоун романтичной считалась не она, а Либби. Это Либби всегда интересуют душевные качества. Ей, Санни, хватает и содержимого головы.
Она рассеянно набросала портрет Джейкоба. В нем есть что-то странное, чужое, размышляла она, прорисовывая черные брови и длинные ресницы. И самое неприятное – невозможно понять, что именно в нем не так. Он скрытен, уклончив, эксцентричен. С этим еще можно смириться – только бы понять, что именно он скрывает. Может, он попал в беду? Совершил нечто такое, из-за чего пришлось срочно собрать вещи и искать себе пристанище, тихое, отдаленное место, где можно спрятаться?
А может, все и в самом деле просто и он говорит правду? Он приехал повидать брата и, наконец, познакомиться с его женой.
Нет. Окидывая критическим взором свой набросок, Санни покачала головой. Возможно, он действительно соскучился по брату, и все же он говорит ей не все. В лучшем случае – полуправду. Джей-Ти Хорнблауэр что-то замышляет. И рано или поздно она обязательно выяснит, что у него на уме.
Пожав плечами, она отложила блокнот. Для ее интереса к Джейкобу Хорнблауэру есть достаточно веские основания. Ей хочется знать, что у него на уме. Санни решительно встала и вышла на кухню.
– Ты что это здесь делаешь?!
Джейкоб резко вскинул голову. Перед ним на столе были разложены детали тостера, обильно усыпанные хлебными крошками. В ящике рабочего стола он нашел отвертку и, судя по всему, получал огромное удовольствие от работы.
– Вот, хочу починить.
– Да, но...
– Ты что, любишь горелый хлеб?
Санни прищурилась. Ее пальцы, длинные, гибкие и умные, коснулись отвертки.
– Ты в этом разбираешься?
– Возможно. – Он улыбнулся. Интересно, что она скажет, если он сознается, что за час разобрал и снова собрал многопротокольный коммутатор? – Ты что, мне не доверяешь?
– Нет. – Она поставила на плиту чайник. – Правда, тут трудно что-нибудь испортить... По-моему, его уже пора выкидывать на свалку. – Будь снисходительнее, напомнила себе Санни. С ним надо держаться дружелюбно. Тогда он не успеет подготовиться к неожиданным выпадам с ее стороны. – Чаю хочешь?
– Да! – Не выпуская из рук отвертки, Джей-Ти следил, как она переходит от плиты к шкафчику и возвращается обратно. Природная грация в сочетании с силой – опасное сочетание. Он невольно залюбовался ею. Как красивы и вместе с тем экономны все ее движения! В ней угадывается бывшая танцовщица или спортсменка. И еще она очень, очень женственная.
Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она обернулась через плечо:
– В чем дело?
– Ни в чем. Мне приятно на тебя смотреть. Не зная, что ответить, Санни принялась разливать чай.
– Кекс хочешь?
– Да, пожалуйста.
Она придвинула ему маленький шоколадный кекс, завернутый в прозрачную бумагу.
– Если хочешь на обед чего-то посложнее, готовь сам. – Она поставила на стол чашки и села напротив. – Кстати, а сантехником тебе работать не приходилось?
– Кем-кем?
– У меня кран протекает. – Санни невозмутимо сорвала обертку со своего кекса. – Я собиралась заткнуть течь тряпкой, чтобы ночью спать спокойно, но, раз уж в моем распоряжении оказался такой специалист, могу дать тебе гаечный ключ. – Она откусила кекс и зажмурилась от удовольствия. – Я тебя кормлю, а ты взамен мне что-нибудь починишь. Так и договоримся.
– Можно взглянуть. – Он смотрел на нее, забыв положить отвертку. Санни не спеша слизывала с кекса глазурь. Ему и в голову не приходило, что это так возбуждает. – Ты живешь одна?
Его вопрос застал ее врасплох. Подумав, она откусила еще кекса.
– Как видишь.
– Я имею в виду – не здесь.
– Почти всегда. – Она слизнула с пальца шоколад, и у него внутри все перевернулось. – Мне нравится жить одной и самой решать, что делать – например, поесть среди ночи или вдруг сорваться на танцы. А ты?
– Что – я?
– Один живешь?
– Да. Почти все время у меня отнимает работа.
– Физика, да? Очень жаль. – Санни взяла чашку. Мысль о том, что он шпион, начала казаться ей нелепой. А он, надо отдать ему должное, вовсе не псих, каким показался ей вначале. Просто чудной. Эксцентричность Санни вполне могла понять и простить. С самого раннего детства она имела дело с необычными людьми – не такими, как все. – Значит, тебе нравится расщеплять атомы – или чем ты там у себя занимаешься?
– Чем-то вроде того.
– Как ты относишься к атомной энергетике?
Он чуть не прыснул, но вовремя вспомнил, где находится.
– Атомные реакторы опасны и не нужны... Получать энергию таким способом – все равно что убивать мышей ракетной пусковой установкой.
– Ты бы понравился моей матери, но, по-моему, рассуждаешь не как физик.
– Не все ученые придерживаются одинакового мнения. – Понимая, что ступил на скользкую почву, Джейкоб вернулся к тостеру. – Расскажи о своей сестре.
– О Либби? С чего вдруг?
– Она меня интересует, потому что вышла замуж за моего брата.
– Не воображай, будто она насильно удерживает его у себя в заложниках, – сухо ответила Санни. – Наоборот, он сам так стремительно подтащил ее к алтарю, что она едва успела выговорить: «Согласна».
– К какому алтарю?
– Я в переносном смысле, Джей-Ти. – Она вздохнула. – Видишь ли, когда люди женятся, они идут в церковь, подходят к алтарю, где священник их венчает.
– Ну да, конечно. – Руки у него работали механически. – Хочешь сказать, что свадьбу затеял Кэл?
– Не знаю, кто из них что затеял, и знать не хочу, но женились они по доброй воле и с радостью. – Санни забарабанила пальцами по столешнице, все больше раздражаясь. – У меня создалось впечатление, будто ты решил, что Либби насильно женила на себе Кэла или... ну, не знаю... воспользовалась своими женскими чарами и заманила его в свои сети.
– А у нее есть женские чары?
Санни подавилась чаем и смогла продолжать, лишь откашлявшись:
– Хорнблауэр, вполне допускаю, что некоторые вещи тебе недоступны, но Кэл и Либби любят друг друга. Даже если ты сам никогда ничего подобного не испытывал, то наверняка слышал или читал о такой штуке, как любовь...
– О любви я слыхал, – довольно мирно отозвался он, наблюдая за Санни. Оказывается, она моментально загорается – стоит совсем чуть-чуть ее поддразнить! Вот и сейчас глаза у нее потемнели, лицо разрумянилось, подбородок взлетел вверх. Она и в спокойном состоянии привлекательна, но, когда волнуется, просто неотразима. Будучи мужчиной до мозга костей, Джейкоб невольно представил, какая она становится, когда возбудится в другом, более приятном для него смысле. – Сам я, правда, ничего подобного еще не испытывал, но я человек восприимчивый.
– Как благородно с твоей стороны! – пробормотала Санни. Встав, она сунула руки в задние карманы джинсов и подошла к окну. Джей-Ти снова залюбовался ею. Боже, ну и конфетка! С ней надо поосторожнее, иначе еще до возвращения Кэла и Либби его хватит удар.
– А ты?
– Что – я?
– Была влюблена? – спросил он, вертя в руке отвертку.
Санни наградила его злорадным взглядом:
– Не лезь в мою личную жизнь!
– Извини. – Ему совсем не было стыдно, что он задал ей этот вопрос. Раз она провоцирует его на дурацкие вопросы, он уж постарается выставить ее дурой. – Просто ты с таким знанием дела рассуждаешь о любви, что я решил, будто у тебя большой опыт в такого рода делах. И вместе с тем ты не сочетана... то есть не замужем... ведь так?
Хотя он задал свой вопрос не готовясь, так сказать, выстрелил наугад, он сразу понял, что попал в яблочко. Санни действительно еще ни разу не влюблялась, хотя несколько раз ей казалось, будто она влюблена. Неуверенность в себе лишь раздула пламя ее гнева.
– Если ты не был влюблен, это еще не значит, что ты не в состоянии понять, что такое любовь. – Она круто развернулась к нему, взбешенная тем, что вынуждена оправдываться. Надо как можно скорее перевести разговор на него. – Ну а не замужем я потому... что сама не хочу!
– Ясно.
Уловив в его голосе насмешку, она едва не заскрежетала зубами.
– Кстати, речь сейчас вообще не обо мне. Мы с тобой говорили о Либби и Кэле.
– А я думал, мы обсуждали любовь как понятие.
– Спорить о любви с бессердечным болваном – пустая трата времени, а я никогда не трачу время понапрасну! – Санни подбоченилась. – Но поскольку нам обоим небезразличны Либби и Кэл, думаю, мы как-нибудь договоримся.
– Хорошо. – Джей-Ти постучал отверткой по столешнице. Для того чтобы понять, что такое «болван», ему компьютер не нужен. Ничего, она ему за все ответит! – Объясни, что ты имеешь в виду.
– Кажется, ты решил: раз моя сестра женщина, то она соблазнила твоего братца, который всего лишь мужчина, и насильно женила его на себе. Что за пещерные взгляды!
Джейкоб замер на месте:
– Неужели пещерные?
– Женоненавистничество – страшная глупость, к тому же оно давно устарело. Представление о том, что все женщины только и мечтают выйти замуж и обзавестись домиком, было распространено примерно в те же годы, что и юбка-пудель![2 - Юбка-пудель – популярная в пятидесятых годах широкая и пышная юбка с аппликацией в виде пуделя.]
Хотя Джейкоб не понимал, при чем здесь юбки и тем более пудели, его задела более важная вещь.
– Глупость? – повторил он.
– Идиотизм. – Расставив ноги и выпятив подбородок, она испепеляла его взглядом. – В наши дни только последний дебил может выступать с такими неандертальскими взглядами! Возможно, приятель, несколько последних десятилетий обошли тебя стороной, но времена изменились! – Санни уже не могла остановиться, понимая, что правда на ее стороне. – В наши дни у женщин появилась масса возможностей, и замужество – вовсе не единственная цель в жизни! Некоторые просвещенные умы даже поняли: мужчины тоже выигрывают от женской независимости. Разумеется, я не имею в виду самодовольных женоненавистников вроде тебя.
Его терпение лопнуло. Он не спеша привстал. Не будь Санни так зла, она бы насторожилась.
– Я не самодовольный женоненавистник.
– Еще какой самодовольный, Хорнблауэр! С первой минуты, едва ты здесь объявился, ты все стараешься изобразить своего брата жертвой, которую моя сестра ловко заманила в свои сети и насильно женила на себе! – Санни шагнула вперед. – Так вот, позволь тебя просветить. Насильно женить на себе можно только дурака, а Кэл мне дураком не кажется. Наверное, в этом вы с ним совсем не похожи.
Придурок, болван, идиот – и вот теперь дурак. Джейкоб все больше закипал. Она заплатит ему за оскорбления!
– Тогда почему он так скоропалительно женился, даже не съездив домой, не повидавшись с родными?
– Об этом тебе лучше спросить его самого, – сухо парировала Санни. – Возможно, он не хотел, чтобы его допрашивали, высмеивали или пытали. В нашей семье не принято давить на тех, кого мы любим. Сейчас женщинам совсем не нужно расставлять капканы на неосторожных мужчин. Более того, Хорнблауэр: вы нам не нужны.
На сей раз он шагнул к ней:
– Не нужны?
– Нет. Мы способны сами себя прокормить, сумеем нарубить дрова, поехать, куда нам нужно, вынести мусор. И... и даже починить тостер! – добавила она, небрежно махнув рукой в сторону разложенных на столе деталей. – Мы умеем делать все, что нам нужно, и прекрасно обходимся без вас!
– Ты кое-что упустила.
Она вздернула подбородок.
– Что?
Он сам не понял, что произошло. Санни и ахнуть не успела, как он бросился к ней и стал целовать. Когда не ожидаешь удара левой в челюсть, естественно, не успеваешь и уклониться.
Она что-то шептала. Джей-Ти чувствовал, как шевелятся ее губы. Наверное, она произносит его имя, подумал он и вздрогнул. Он был зол – более чем зол, – но его взрывной темперамент еще никогда не доводил его до настоящей беды.
А сейчас он в беде. Он понял это, едва взглянув на Санни.
Он чуть отстранил ее. Она вынула руки из карманов и уперлась ему в плечи – не сопротивляясь, но и не сдаваясь. А ему хотелось, страстно хотелось, чтобы она забилась в его объятиях. Отбросив все мысли, он впился в ее яркие соблазнительные губы и целовал до тех пор, пока с них не слетел вздох удовольствия.
Санни поняла, что правильно оценила его: он действительно похож на оголенный провод. Ее так трясло, словно по ней проходил ток, – а он все сильнее, настойчивее прижимал ее к себе. Она покорилась. Тело как будто заряжалось от него энергией, теперь оно горело огнем. Зато голова сделалась легкой, все мысли куда-то улетучились, растаяли, как рисунки цветными мелками под дождем.
Мышцы у него на плечах вздулись; когда она прильнула к нему, то услышала, как прерывисто он дышит. Он излучал страсть – бешеную и зрелую. С таким она еще не сталкивалась. И тем не менее отвечала ему такой же страстью.
Она трепетала в его объятиях. За долю секунды он довел ее от оцепенения почти до бешенства. За свою жизнь Джейкоб знавал немало женщин; он знал, как доставить и получить удовольствие. Но еще ни разу не испытывал ничего подобного. Санни идеально подходила ему. На его страсть она отвечала своей страстью. На его желание – своим желанием.
Он провел рукой по ее коротким волосам. Теплый шелк. Пальцы скользнули ниже, по нежно изогнутой шее. Горячий атлас. Языком он попробовал на вкус ее губы, и она прижалась к нему.
Еще никогда он так быстро не терял самообладания и не взмывал в такую заоблачную высь.
Ему стало больно. А ведь раньше ему еще ни разу не становилось больно от желания. Он пошатнулся – как будто от голода или недосыпа. А еще вдруг подступил страх. Ему показалось, что отныне он больше не хозяин своей судьбы.
Вот почему он буквально оттолкнул ее от себя, впившись пальцами ей в плечи. Он задыхался, как будто долго взбирался в гору. Глядя на нее, он подумал, что перед ним разверзлась бездна, на дне которой острые, зазубренные скалы и кипящее море.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/nora-roberts/vremya-ne-vlastno/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Хитклифф – главный мужской персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».
2
Юбка-пудель – популярная в пятидесятых годах широкая и пышная юбка с аппликацией в виде пуделя.