Упаковщица тайн и другие истории
Татьяна Стрельченко
Мальчик-индиго пытается понять странную девочку, не умеющую считывать формулу опавшей листвы. Дафна – обитательница Прозрачного мира, амурных дел брокер по специальности и авантюристка по призванию, неожиданно попадает в ловушку и надолго застревает в аномальном Вагоне Забвения. Мастерица кукол Селин мучительно завидует своей красавице кузине, самой прелестной девушке на земле, а чтобы справиться с завистью, создаёт куклу – особенную куклу с секретом. Герои сборника – необычные существа с самыми оригинальными профессиями и такими простыми желаниями. Они подмешивают иллюзии в ваш чай, упаковывают тайны (подальше от чужих глаз!), меняют влюблённость на покой и азартно участвуют в фестивале снов. Они питаются положительными эмоциями и слышат звуки на несколько миль окрест. Они такие разные, но их объединяет поиск любви, мечты, понимания, смысла жизни или себя самого.
Татьяна Стрельченко
УПАКОВЩИЦА ТАЙН И ДРУГИЕ ИСТОРИИ
Формула опавшей листвы
Сказка цвета индиго
– Ты что же, не можешь прочитать её?
– Не могу.
– Неужто ослепла? Вот, на прожилках, очень чёткая… Смотри, видишь?
– Нет.
– Врешь. Так не бывает. Все её видят, все! Формула опавшей листвы элементарна, даже мой трехлетний брат легко прочитает её, это проще простого! Слушай, а, может, ты близорукая? Вот же, формула, узорная… А?
Девочка удручённо покачала головой: она действительно не видела формулу и очень этого стыдилась.
В полупустом парке было прохладно и неожиданно тихо. Осенний ветер грел озябшие руки возле багряного боярышника, где-то далеко звучал тоскливый плач старых качелей, под ногами чуть слышно шелестело время.
Поежившись, девочка осторожно присела на самый краешек скамейки.
Скамейка была пыльной, усыпанной пожелтевшей листвой, а ещё там сидела порядком рассерженная Эдна, которой мешали работать, но девочку это не смутило. Если честно, Эдну она просто не заметила (и дело было вовсе не в близорукости!).
Возле скамейки стоял изящный темноволосый мальчик в чёрном пальто.
Девочка видела только его.
Эдна вздохнула. Ох, уж эти подростки! В кои-то веки она нашла время поработать над статьей, собраться с мыслями, просто помолчать – и вот тебе! Дети. Снова дети. Нет ей покоя!.. На чём она остановилась?
«…без сомнения, цвет ауры изменился. Сложно представить, что ещё совсем недавно оттенки свечения варьировались от зелёного до красного, от бледно-розового до оранжевого. В настоящий момент человеческая аура представлена всеми оттенками синего…»
– Постой, если ты даже прочесть формулу не можешь, значит, ты не можешь её и воссоздать? Получается, ты… – синие глаза мальчика округлились, – ты… не сумеешь сконструировать даже такой вот обыкновенный кленовый лист?
В руке мальчика дрожал только что созданный им жёлтый листок, щедро украшенный россыпью солнечных зайчиков. Мальчик был озадачен. Это был очень красивый стройный мальчик, который к тому же умел элегантно повязывать шерстяной шарф… совсем неудивительно, что девочка не замечала Эдну.
– А зачем? Зачем тебе опавший лист?
– Э-э… это важно. Странный вопрос! Как же еще мы сможем развивать свои способности и искать скрытые таланты? Я уже молчу об уникальном даре… – мальчик неожиданно осёкся, – а все-таки ты врёшь, новенькая! Во вторник, я помню, ты принесла на биологию фиалку, которую создала сама. Тебя хвалили, твой цветок был самым красивым в классе, лучше моего, хотя я применял собственную усложнённую формулу… Лгунья!
– Я не обманываю, я ее не создавала… Я ее посадила. Просто поставила листик в воду, дождалась, пока он пустит корешки, потом…
– Ты обманула учителя? Глупая девчонка! Так ты никогда не разбудишь свой предначертанный дар. Какой латентный талант у тебя обнаружили?
Девочка молчала, она не знала, что сказать. Продрогший ветер забрался в её рукав и, кажется, наконец, согрелся.
– У меня… у меня не обнаружили скрытый талант, – прошептала она еле слышно.
– Так не бывает, – упрямо повторил мальчик, впрочем, он уже немного устал спорить с новенькой, – общественно-полезный дар есть у всех. Даже у «блеклых». Ты, я так понимаю, как раз из этой касты? Скажем, мой друг Рэй… у него аура тоже светло-голубая – и ничего! Успешно модифицирует мысли, работает над расшифровкой единиц генетической информации… Очень успешный парень. Хотя в моей семье «блеклых» нет. Мы – индиговые в третьем поколении. Папа читает мысли без модификации, иногда даже заблокированные, мама занимается коррекцией снов, она психолог… дядя работает над созданием новых источников энергии… У каждого есть свой дар!
– А у тебя? – выдохнула девочка. – Какой талант у тебя?
Осенний луч скользнул по румяному лицу мальчика, царапнул пластмассовую пуговицу пальто и, зацепившись за бахрому тёмно-синего вязаного шарфа, повис. Мальчик посмотрел на девчонку чуть высокомерно, он знал себе цену:
– Меня водили к самому магистру. Он сказал, что у меня чрезвычайно глубокая тональность, мол, нужно заниматься философией…
… «светло-голубые тона ауры характерны для так называемой касты «блеклых». Индивиды, принадлежащие к этой касте, не способны создавать новые идеи, но они весьма успешно претворяют в жизнь концепции «насыщенных индиго». Разумеется, сфера деятельности последних чрезвычайно широка. Основная направленность – создание общественно-полезных теорий. Сегодня синий свет присутствует на всех уровнях. Это позволяет с уверенностью заявить: человечество перешагнуло порог новой эры, где балом правят не эмоции и чувства, а мысль. Разум победил»…
Дети отвлекали Эдну. Пальцы привычно нажимали клавиши, чёрные буковки ползли по светящемуся экрану, но Эдна невольно прислушивалась к разговору подростков. Стройный мальчик со всей страстностью прирожденного оратора вещал о предначертанном даре. Эдна молча согласилась с ним: мальчик был прав. У каждого есть полезный талант, даже у «блеклых». У неё, Эдны, талант уникальный – она видит ауры других людей. Пожалуй, ещё семьдесят лет назад подобный дар вряд ли кого удивил бы! Говорят, в те времена каждый третий отчетливо видел свечение, исходящее от других людей, некоторые промышляли фотографиями, неплохо зарабатывали. А потом что-то сдвинулось, щёлкнуло, изменилось – и вот результат: даже сверхчувствительные приборы врут, когда дело доходит до столь тонкой материи… Один из магистров высказался по этому поводу, дескать, эволюция – женщина мудрая, незачем каждому видеть чужую ауру, это избавит людей от деления на касты. Магистр ошибся. Для того чтобы понять, каков цвет энергии, исходящей от человека, совсем не нужно её видеть. Достаточно посмотреть, что этот человек умеет или, в крайнем случае, привести его к Эдне. Уж она-то точно знает!
Ирония, однако, заключалась в том, что сама Эдна была из числа всё тех же «блеклых». Её собственный ореол был серо-голубым, цвета полинялого январского неба. Может, и к лучшему, что никто не мог его увидеть? А ведь это так просто. О, если бы знали занимающие очередь в её кабинет, как это просто! Достаточно посмотреть на объект, внимательно изучить его, сконцентрироваться и…
…Перед Эдной стоял мальчик, изящный, элегантный, темноволосый (это она уже успела заметить)…
… красивый, серьёзный, немного уставший…
… уверенный в себе, сильный, очень сильный…
Эдна вздрогнула. Она увидела.
Свечение, исходящее от мальчика, было исключительно ярким: ультрамариновая аура по краям сверкала фиолетовыми сполохами. Ослепительно. Невероятно!
Не зря магистр посоветовал мальчику заняться философией. Из таких получаются великие вожди, пророки и мессии…
Эдна испугалась собственных мыслей и тут же заблокировала их. А вдруг мальчишка услышит? Но он не слышал. Он был погружен в беседу с невзрачной девочкой.
– Ну, я могу видеть будущее на два года вперёд, прошлые жизни определяю, неплохо читаю мысли…
– Без словаря? – съязвила девочка.
– Что? Не веришь? Вот сейчас возьму и прочитаю твои!
Мальчик зажмурился, стараясь сосредоточиться. От напряжения он даже уронил кленовый лист, который бесшумно приземлился на замшевый сапожок девочки.
– Не могу! Всё какое-то пурпурное… Ты что, блокировала?
Девочка не ответила, наклонилась, чтоб поднять жёлтый листок, созданный мальчиком.
– Блокировала, новенькая? – раздражённо переспросил мальчик.
– Я не умею блокировать.
– Дура! Любой «блеклый» умеет.
И снова Эдна молчаливо согласилась, действительно, это умеет каждый. «Странная девочка, – подумала Эдна, – наверное, её аура совсем серая…»
…Девочка была очень худенькой и неприметной. У неё было бледное лицо и неопределенного цвета волосы…
…покрасневшие от холода руки, огромные серые глаза, прозрачная улыбка…
…растерянность, робость, слабый свет, свет… вспышка!..
Эдна не поверила собственным глазам.
Эдна видела – и не верила, впервые за свою жизнь не верила себе!
Н-не может быть!
И все-таки – может.
Аура, яркая, сверкающая аура цвета… фуксии.
Аура, отливающая пурпуром, была присуща людям девятнадцатого века, но совершенно исчезла еще в конце двадцатого.
Атавизм энергетического поля.
Откуда?
Солнечный клубок незаметно сматывал жёлтые нити лучей. Качели затихли. Фиолетовые сумерки плавали в холодных водах городского пруда… Самое время идти домой, пить чай, завернувшись в клетчатый плед, завершать статью, но дети не торопились уходить, и Эдна не смела покинуть скамейку.
– Единственное, что я действительно умею, – пробормотала девочка, – это мечтать. Глупо, да? Но зато мечтать я умею отлично, честное слово! Вот ты о чём мечтаешь?
Мальчик пожал плечами.
– Да о чем угодно! Хочу открыть код бессмертия или хотя б вечной молодости, хорошо бы вычислить законы других галактик, разработать собственную схему искусственного интеллекта!.. И это только самые ближайшие планы. А ты?
– У меня, – девочка лукаво улыбнулась, – мечты дурацкие, бесполезные. Скажем, я часто мечтаю научиться танцевать. Да-да, не смейся! Я представляю, как танцую на диком лугу, поросшем медовыми травами. Ромашки щекочут босые ступни, а полдень пахнет перечной мятой…
– Перечная мята на диких лугах не растёт. Это культивированное растение.
– Правда? Всё равно! Это ведь дурацкие мечты, в них всё может быть. У меня есть мечты ещё бестолковее… Я вижу себя Бесполезной Волшебницей. Я сижу на стеклянном ободке месяца… красивая такая, вся в лунной пыльце… сижу, свесив ножки, орехи ем…
– Орехи?
– Орехи! Не перебивай! Итак, ем орехи, бросаю вниз серебряную скорлупу, а кто-то… ну… скажем, ты, – девочка опустила глаза, – смотрит на ночное небо, на осколок новенькой луны. Видит, как падают звёзды (это, конечно, моя скорлупа летит!), желание загадывает… Я его потом исполню, только, конечно, если оно бесполезное.
– Действительно, бестолковые мечты, – согласился мальчик и быстро добавил, – а о чём ещё мечтаешь?
Зажегся фонарь, расплескав вокруг скамейки лужицы тусклого света. В глазах мальчика Эдна увидела что-то странное, неожиданное и не совсем понятное.
– Ещё мечтаю этим летом оседлать ветер! Знаешь, я вижу отчетливо – пенистое море, лазоревое небо, я мчусь вперед, обхватив шею ветра обеими руками, мой шелковый малиновый шарф похож на воздушного змея! Здорово, да?
– Здорово! – согласился мальчик, – это всё ты сама придумала, новенькая?
– Ну… Не совсем. О Бесполезной Волшебнице мне рассказала мама. Она говорила, что тот, чье желание Волшебница исполнит, полюбит её и никогда не сможет забыть!
– Значит, поэтому ты хочешь, чтоб именно я смотрел на твои серебряные скорлупки? – заливисто рассмеялся мальчик, но, ей-богу, это был очень довольный смех!
– Нет! – девочка покраснела, закрыв лицо руками, – я не об этом…
Эдна улыбнулась. А все-таки забавные они, эти дети…
– Послушай, новенькая… А хочешь, я загляну в твое будущее? Я же на два года вперёд вижу. Спорим, этим летом ты не оседлаешь ветер?
– Ты выиграешь, – вздохнула девочка, – а на что спорим?
– На желание… бесполезное! Идет?
– Идет! – девочка тоже засмеялась, и в ямочку на её щеке упала золотая клякса от фонаря.
– Давай свою руку!
Девочка послушно протянула обветренную ладошку. Индиговый мальчик закрыл глаза, не переставая улыбаться, кажется, он в самом деле видел будущее лето… Какое-то время они просто молчали. Вдруг он побледнел. Открыл глаза, боясь что-то сказать.
– Ну же, говори! Кто победил?
«Говори!» – хотелось воскликнуть Эдне.
– Ты, – хрипло прошептал мальчик, – ты победила… Слушай, новенькая, не нужно тебе ехать к морю этим летом! Веришь мне! Не нужно.
– Почему? И как я могла победить?
Он долго не знал, что сказать. Впервые Эдна видела мальчика с такой сильной аурой в таком сильном замешательстве.
– Я видел картинки будущего. Побережье… Старый дом с голубой черепичной крышей…
– У нас есть такой! – радостно перебила его новенькая, но мальчик не был рад. Отнюдь.
– Я видел твоего папу… Он подарил тебе гнедого коня по кличке Ветер. Я видел, как ты скачешь по пустынному пляжу…
– Ах, какой чудной сюрприз! Зачем же ты его разрушил?…
…а потом ты упала с лошади. Упала, понимаешь?! Я видел белую палату. Врач сказал, что ты никогда не сможешь ходить. Ты не сможешь танцевать на ромашковом лугу, глупая! Не нужно ехать к морю!
Кажется, он сорвался на крик.
Эдне было очень холодно, она хотела уйти из осеннего парка поскорее, но не могла даже пошевелиться.
– Знаешь, почему я попросила учителя, чтобы меня по конструированию подтянул именно ты? – спросила девочка невпопад.
– Потому, что я – самый успешный в классе? – невесело усмехнулся мальчик.
– Вовсе нет. Помнишь, на занятии все конструировали карты памяти, электронные платы, кофеварки, мини-модель города будущего, килограммовые плитки шоколада, наконец! А ты создал вот это, – она помахала перед носом мальчика жёлтым листом клёна, – почему именно это?
– Формула опавшей листвы элементарна, я не хотел напрягаться…
– Неправда! Сконструировать шоколад гораздо легче, его к тому же потом можно съесть, а ты (такой талантливый и успешный!) создал абсолютно бесполезный кленовый лист. И я опять тебя спрашиваю, почему?
– Я… я не знаю. Просто захотелось, он такой… красивый.
– Значит, я не ошиблась, – удовлетворенно улыбнулась девочка, и свечение вокруг неё колыхнулось мягкой пурпурной волной.
– Ты поедешь на побережье, новенькая? Всё равно поедешь?
– Поеду. Не бойся, со мной ничего не случится! Я ведь не умею читать будущее… Слепые люди часто избегают опасности именно потому, что её не видят. Кстати, ты должен мне одно бесполезное желание!
Индиговый мальчик, подавленный и слишком серьезный, не спорил.
– Закрой глаза и посчитай до двадцати. Только не подсматривай! Вот так…
Она подошла к нему легко и бесшумно.
Где-то ухнула сова. Ветер дохнул в лицо, оставляя на губах горьковатый привкус октября.
Став на цыпочки, девочка с аурой цвета фуксии несмело поцеловала красивого темноволосого мальчика.
Когда он открыл глаза, её уже не было.
В его руке беспомощно ежился чуть надорванный кленовый лист.
Мальчик долго смотрел на небо, пытаясь, должно быть, разглядеть стеклянный серп новолуния, но ночь была безлунной, безликой и совершенно бесполезной.
В какой-то момент Эдна вновь увидела его великолепную, ослепительную ауру, ультрамариновую, с фиолетовой каймой… мощную ауру пророка, вождя или мессии.
Впрочем, что-то изменилось, что именно, Эдна поняла не сразу, а когда поняла, совсем не удивилась.
На тёмно-синем ореоле мальчика появилось новое маленькое светящееся пятно…
Цвета фуксии.
Упаковщица тайн
Новелла
В комнате пахло земляникой, белым чаем и душицей – и ещё смесью каких-то неведомых, волшебных трав.
– Новорождённые тайны, как правило, источают нежные ароматы, – прокомментировал начальник цеха Теофиль Ключ, – впрочем, если тайну вовремя не упаковать, она испортится. Запах, соответственно, тоже. Нюхать протухшие секреты не рекомендую. Опасно для здоровья.
Сона кивнула.
Нюхать протухшие секреты в её планы не входило, но информация, в любом случае, была полезная.
Затаив дыхание, она следила за тем, как ловко Теофиль упаковывает учебный секрет в непрозрачную бумагу сорта «энигма»: слой за слоем, слой за слоем, будто лепит снеговика.
Между слоями бумаги помещалась звуконепроницаемая вата, нежно голубая, пушистая.
– Это – на случай, если секрет вздумает завопить, – пояснил Теофиль, – секреты всегда рвутся наружу. Ну, вот – готово. Осталось запечатать. Помните, что профессор Мистериус писал о видах сургуча?
Сона улыбнулась. Трактат знаменитого Мистериуса, главного тайноведа Прозрачной Империи, она знала наизусть.
– Цвет сургуча определяет свойство тайны, – процитировала по памяти девушка, – жёлтый – тайну можно сохранить несколько месяцев. Синий – тайна останется неразгаданной несколько лет. Если же у сургуча цвет киновари, эту печать в будущем уже никто не снимет, даже тот, кто её поставил.
– Совершенно верно, – Теофиль лукаво усмехнулся, словно припомнил нечто забавное, – знаете, Сона, с тайнами следует обращаться крайне бережно и осторожно. Именно на них держится весь плотный мир. Да что греха таить! Наш, прозрачный, тоже. Постичь непостижимое, увидеть незримое, разгадать загадку – по сути, в этом и есть смысл человеческой жизни. Существуют особенные тайны – великие, могущественные, от них дух захватывает, за них можно отдать целую жизнь, но так и не найти ответ. А всё почему? Потому, что на них стоит печать цвета киновари.
– Разве не бывает исключений? – осторожно спросила Сона. Ей не хотелось выглядеть в глазах начальника цеха необразованной дурочкой, но так уж вышло, что историю великих тайн и загадок она знала довольно поверхностно.
Теофиль засмеялся. Его зелёные, словно дубовый мох, глаза стали на тон светлее – цвета первой весенней травки.
– Исключения? Нет, не бывает. Зато случаются ошибки. Вот, послушайте. Однажды наш сотрудник, неглупый, в принципе, парень поймал новорожденную тайну. Бедняга, как позже выяснилось, страдал дальтонизмом, именно потому, упаковав свою находку, он запечатал её синим сургучом. Роковая ошибка! Тайна-то была из тех самых, великих, интригующих – рецепт эликсира молодости, ни больше, ни меньше! О, что тут началось! Тайноведы схватились за свои, полные загадок, головы! Председатель комитета безопасности Ребус Эль-Секрето силовым способом готовился изъять раскрытую тайну из плотного мира; пресса вопила: «Конец света»; профессор Мистериус публично выступил со своей знаменитой речью: «Ненавижу дилетантов»… Словом, изрядный скандал! Несчастный дальтоник уже готовился наложить на себя руки и уйти в Невидимый мир, но тут вновь случилось нечто странное и, не побоюсь этого каламбура, загадочное. Секрет самоуничтожился. Вспыхнул и сгорел в пожаре вместе с человеком, который его открыл. Вот что случается, если перепутать цвет сургуча.
Сона поежилась.
– Страшная история! А поначалу казалось, что всё так просто… упаковывай – и дело сделано.
– Просто? – Теофиль хмыкнул, не скрывая сарказма, – чтобы упаковать новорожденный секрет, его для начала нужно поймать и укротить. Просто!.. Посмотрю я на вас, милочка, когда вы приступите к выполнению практического задания. Да-да, не смотрите на меня так. Я ведь предупреждал, что испытательный срок завершится экзаменом. Справитесь – останетесь работать в цеху тайн. Вот, ознакомьтесь!
Инструкция гласила:
«Для упаковки ищите новорожденную тайну, проявите фантазию. Если понадобится, будьте готовы распороть реальность, вдохнуть в неё загадку, а затем зашить прореху белыми нитками. Несколько раз проверьте, надежно ли запакован объект, затем запечатайте его сургучом. Не забудьте, что цвет сургуча определяет свойство тайны».
Сона вздохнула: упустить эту работу она просто не имела права.
Приличный оклад, страховка, возможность карьерного роста.
Интересные задания, что, согласитесь, немаловажно.
А главное – Теофиль.
Спокойный, сдержанный, уверенный в себе, он, кажется, знал все секреты, когда-либо существовавшие в плотном мире. Заглядывая в его зелёные кошачьи глаза, Сона чувствовала, что готова упаковывать тайны и загадки хоть целую вечность – лишь бы под его руководством.
На выполнение практического задания ей дали неделю – вполне достаточно, если знаешь, что упаковывать.
К сожалению, этого Сона пока не знала.
* * *
В плотном мире ей доводилось бывать и прежде.
Мир как мир: люди, их пустые надежды, мечты, стремления…
Всё, как в Прозрачной Империи, только тяжеловеснее, утолщённей.
Пройдя испытательный срок в цеху тайн, Сона взглянула на плотный мир по-новому. Теперь она видела то, о чем профессор Мистериус писал в своем трактате, – удивительную, необъяснимую сторону жизни.
Повсюду были секреты и загадки, – золотыми маячками подмигивали они Соне, спрятанные в сейфах, замурованные в стенах, зарытые под землёй, захороненные в человеческих сердцах.
«Изменила мужу…»
«Нашел на чердаке странную книгу…»
«Кто же прислал этот букет?»
«Неужели чайные ложки ворует домовой?»
«Не могу признаться, боюсь…»
Сона искала новорожденную тайну, такую, об упаковке которой никто ещё не позаботился. Сквозняком врывалась она в приоткрытые окна квартир, чёрной кошкой гуляла по горбатым крышам многоэтажек, осенним листом-самоубийцей бросалась под ноги случайным прохожим…
Необъяснимого было много – и всё тщательно упаковано Теофилем и его коллегами по цеху.
– Что же мне теперь делать? Вспороть реальность, вдохнуть в неё тайну, а затем белыми нитками заштопать? – огорчённо размышляла Сона, устав от бесплотных поисков.
Стемнело, и город принарядился, засверкал неоновыми огнями, зажёг фонари, вывески, окна. Пабы и трактиры распахнули свои двери, дразня горожан густыми ароматами жареного мяса и звоном пивных бокалов. Афиши кинотеатров обещали показать премьеру «самого кассового блокбастера сезона». В богемном полуподвальном ресторанчике саксофонист оплакивал свою несчастную любовь – его музыка тоже была загадкой, из тех, которые ни за что не разгадаешь, на которых стоит печать цвета киновари.
Взобравшись на крышу высотного здания, Сона ещё раз окинула взглядом окрестности. В центре оживлённой площади возвышалась колонна, украшенная позолоченной лепниной, увенчанная фигурой то ли девушки, то ли ангела; от площади лучами расходились улицы, узкие, старинные, мощёные чёрной брусчаткой. Там, в конце этих улиц, белели колокольни древних соборов; здесь, в самом центре, сверкали фарами сверхновые авто. Столетия причудливо переплетались, смешивались, скрещивались, и в этом тоже крылась какая-то тайна.
Постепенно офисные здания погружались во тьму – клерки торопились домой, или в паб, или в кино, или в ресторанчик, где тосковал хриплый саксофон.
Вот погасло окно напротив, и ещё одно, и ещё…
А во-он там, на восьмом этаже (кажется, это банк?), наоборот, кто-то включил свет, приоткрыл форточку…
Сона принюхалась, словно ищейка, взяв след.
…Мускус, терпкий кедр, сандал, цедра лимона, красный кайенский перец…
Запах опьянял.
Так пахнут новорожденные тайны.
* * *
На восьмом этаже международного банка, в круглой офисной клетке, где уродливые ксероксы и принтеры соседствовали с тропической диффенбахией и скромной комнатной фиалкой, их было двое: он и она.
Он – юноша, сутуловатый, худощавый, похожий на цветочного богомола, сидел за компьютером, сосредоточенно глядя в монитор. Стук клавиш разрезал тишину пустого офиса: казалось, по клавиатуре бегает целая гвардия шумных мальчиков-с-пальчиков, топ-топ-топ, топ-топ, топ-топ…
Она – миловидная сероглазая пышечка, смотрела куда-то в пустоту, задумчиво подперев щёку рукой.
Именно над девушкой витал дивный аромат: сандал, бергамот, цедра лимона… на конечной ноте – мускус.
Запах чего-то необъяснимого, непознанного.
«Чтобы упаковать новорожденный секрет, его для начала нужно поймать и укротить», – вспомнились Соне наставления Теофиля Ключа.
Поймать и укротить, повторила она про себя, ещё раз проверяя наличие снастей.
Всё было на месте, всё было при ней: голубовато-дымчатый сачок с невероятно длинной ручкой, прозрачное лассо, сияющий лунным серебром невод, бамбуковая удочка с медным крючком, хитро сделанный капкан (это для страшных, смертельно-опасных секретов). И, разумеется, флакончик со специальной эссенцией, позволяющей на некоторое время ослабить энергию чужой тайны.
Неслышно подкравшись к хорошенькой толстушке, Сона достала тупую иголку, обмакнула её в эссенцию и сделала несколько стежков, прошивая душистый шлейф тайны ещё одним ароматом – зелёного яблока.
– Сквозняком потянуло, – удивлённо прокомментировала девица, – свежий ветерок, словно мы в лесу или в июньском саду. Никогда б не подумала, что в центре Киева бывают такие запахи! Вы чувствуете, Иван?
– Нет, Сонечка, – буркнул юноша, не отрывая глаз от монитора.
Сона улыбнулась.
То, что пухленькая барышня оказалась её тёзкой, без сомнений, следовало расценивать, как счастливый знак.
«Сейчас, милая, ещё один стежок и…» – завершить свою мысль упаковщица загадок не успела.
Аромат сделался резче, гуще. Проступили очертания тайны: где-то там, в сандалово-бергамотовом тумане резвился и играл дикий жеребёнок – маленький мустанг немыслимого жёлто-горячего цвета. Его короткая грива источала тёплое золотистое сияние. Он был прекрасен.
«Влюблённость», – догадалась Сона, готовясь накинуть на солнечного жеребёнка лассо.
Сероглазая Сонечка влюблена в цветочного богомола. Это её секрет.
…Изящный взмах рукой, свист, невидимая петля зависла в воздухе…
Сона не успела – жеребёнок оказался проворнее, чем она ожидала.
Ловко избежав петли, он пустился наутёк, оставив охотницу за чужими тайнами ни с чем.
– Иван, я хотела вам сказать, я…
Сона с ужасом осознала, что ещё миг – и влюблённая тёзка раскроет свой секрет.
«Нет, дурёха! Стой, замолчи!» – крикнула она – «Новорожденные тайны нельзя раскрывать, иначе быть беде! Замолчи, замолчи!»…
Увы, беззвучный вопль остался неуслышанным.
Зардевшись подобно июньскому закату, пышечка продолжала:
– Мне нужно вам сообщить, Ваня…
Молодой клерк наконец оторвал взгляд от монитора и, не скрывая раздражения, уставился на девушку.
– В чём дело, Рогожкина?
– Я… я уже домой ухожу, Ваня. Не забудьте закрыть окна. Сквозняки, знаете ли.
* * *
Сона облегчённо выдохнула.
Тайна была укрощена, поймана и обуздана.
Спасибо Теофилю Ключу, вовремя подоспевшему, пришедшему ей на помощь.
– Вы спасли меня, Тео…
– Не льстите себе, госпожа претендентка-на-должность! – холодно отчеканил Теофиль, – я не ради вас здесь очутился. Рогожкину стало жаль. Между прочим, из-за вас ей грозили серьезные неприятности. Может быть, в плотном мире разбитое сердце – это мелочь, пустяк, но вам, жительнице Прозрачной Империи… вам должно быть сейчас стыдно!
Глаза Теофиля полыхали, как два изумрудных костра.
Возле таких не согреешься, с тоской подумала Сона.
– Мне стыдно, господин Ключ… Даже не знаю, как это получилось… Я почти накинула на мустанга прозрачное лассо, всё согласно инструкции…
– О Прозрачное Небо! – Теофиль театрально воздел очи горе. – Лассо! Мустанг! Сона, это был жеребёнок, де-тё-ныш, понимаете? Их не ловят на лассо – только на сахар-рафинад.
Сона вспыхнула, мечтая провалиться в Подземный мир, прямо к огненным поварятам на сковородку.
Никогда прежде ей не было так неловко.
– Простите, Тео! Я – никудышная ученица! С заданием не справилась, чуть было беды не натворила, опозорилась… Мне не место в цеху тайн. Профессор Мистериус был прав: секреты не терпят дилетантов.
Теофиль преградил ей путь, не дал вылететь в окно.
– Госпожа претендентка- на-должность, извольте вернуться к выполнению своих обязанностей! Проследите, чтоб Рогожкина успешно добралась домой. Жеребёнок объезжен, укрощен, но всё-таки нужно проконтролировать ситуацию. Кроме того, не забывайте, что до конца недели вам необходимо найти и упаковать новорожденную тайну. Время ещё есть, между прочим. Кстати, известно ли вам изречение великого Мистериуса? «Ненавижу дилетантов, но гораздо больше презираю трусов и пессимистов!». Так что хватит киснуть – за работу!
* * *
Рогожкина снимала квартиру на окраине города, в районе, где серые однотипные высотки врезались в такое же серое бесприютное небо. Скамейки, автобусные остановки, стая бездомных собак, деревья, магазины, прохожие – мышиный цвет преобладал.
Жилье Сонечка делила со своей старшей сестрой Марьяной – девушкой резкой, грубоватой и острой на язык. Впрочем, в проницательности Марьяне нельзя было отказать. С полувзгляда она определила истинное положение вещей, заглянула в клетку, где был заточен секрет-жеребенок, и со знанием дела прокомментировала:
– Сонька, ты чего ревела? Влюбилась, что ли?
Сонечка не ответила, гордо прошествовав на кухню – старшая сестра, сгорая от любопытства, увязалась следом:
– Кто он? Давай, выкладывай! Ваш начальник?
– Какой начальник! – вспыхнула Сонечка. – Отстань от меня, я устала, у меня был очень тяжелый день.
– Не хочешь говорить – и не надо, – обиделась Марьяна, – ну, и дура! Я б тебя жизни научила, а так… Кому ты нужна, Сонька? Мало того, что толстуха, так ещё и глупая, как пень, и простая, как пять копеек, нет в тебе ничего особенного, ни один мужик в твою сторону даже не глянет…
Незримо присутствующая при этом разговоре Сона вздрогнула.
В коридоре качнулся старомодный абажур – размытая тень заплясала на стене, оклеенной зелёными обоями.
Сону осенило.
* * *
Она вспарывала реальность, готовясь вдохнуть в неё загадку, а затем заштопать прореху белыми нитками.
Она создавала тайну, готовила, варила на медленном огне.
Четыре дня ушло на поиск необходимых ингредиентов: в погоне за ними Соне пришлось облететь весь плотный мир, тщательно исследовать Прозрачную Империю и даже написать запрос в императорский архив, где ей дали официальное разрешение на исследование души Софии Рогожкиной.
Старания не прошли даром. На пятый день Сона приступила к совершению великого таинства.
В большом серебряном котле она кипятила пропахший травами ливень, солёную морскую пену и утреннюю росу, собранную в бутонах бледно-розовых лотосов.
Жидкость булькала и пузырилась, словно лужа во время затяжного дождя. Боясь переусердствовать, Сона осторожно отсыпала унцию весенней бессонницы, потом добавила строки забытой всеми печальной баллады, зёрнышко барбариса, толченый янтарь октябрьской луны, зыбкие отражения облаков в горной реке, золотую пыльцу невысказанных вслух признаний.
Чувствуя себя колдуньей, она перемешала магическое зелье, растопив в нём замёрзлые несбывшиеся сны и обледенелый цветок папоротника, по ошибке распустившийся в ноябре и сразу же прихваченный морозом.
Затем в ход пошли специи и пряности: тимьян, розмарин, белый перец, засушенный цветик-семицветик и, наконец, последний, секретный ингредиент, без которого невозможно приготовить ни один секрет в мире.
Сона вдохнула аромат, исходивший от серебряного котла, и осталась довольна.
Тайна пахла тайной.
* * *
К утру зелье застыло и затвердело, превратившись в мерцающую, похожую на кусок хрусталя, загадку.
Сона знала, как её упаковать: шелковый мешочек, запечатанный сургучом цвета киновари, она поместит в эмалевую коробочку, коробочку – в круглый ларец, ларец – в шкатулку из красного дерева, шкатулку – в бархатный чехол, а чехол, в свою очередь, будет обвязан голубой лентой и спрятан в душе Рогожкиной.
– Теперь ни один мужчина (даже цветочный богомол!) не сможет перед ней устоять! И Марьяна не посмеет больше сказать, что в Сонечке нет ничего особенного, – подытожила вслух Сона, готовясь приступить к упаковке.
Интуиция подсказывала, что на этот раз у неё всё получится, и начальник цеха останется доволен.
Вспомнив Теофиля Ключа, морскую зелень его глаз, Сона ощутила странный прилив тоски и нежности. В ладонях и в ступнях появилась необъяснимая легкость: ещё чуть-чуть – и взлетишь, словно отпущенный на волю воздушный змей.
Подумав, Сона отколола кусочек тайны – для себя.
В конце концов, в каждой женщине должна быть какая-то загадка!
Как песок сквозь пальцы
Новелла
У вас когда-нибудь звенело в ушах? Помните, как было неприятно, словно в голове шумит и пенится северное море? Вы, конечно же, думали, что это атеросклероз сосудов или отит, и, конечно же, ошибались. Это была я.
А зеркало? То самое старое надтреснутое зеркало, доставшееся вам от прабабки? Забравшись на чердак, вы долго-долго вглядывались в зеркальную глубину, силились рассмотреть в ней картины прошлого или грядущего, но вместо того видели свое собственное отражение. В какой-то миг ваше милое юное лицо вдруг становилось безобразным и старым, морщинистым, как будто к нему прилипла октябрьская паутинка. Испугавшись, вы сваливали вину на мелкие зеркальные трещины, вы ведь и помыслить не могли, что из зеркала на вас смотрела я.
Допустим, прабабка завещала зеркало не вам, а вашему кузену, бывает и такое. Но пустота? Неужели вам не случалось проваливаться в пустоту, просто так, посреди рабочего совещания или в метро, по дороге домой?
Смотрю, вы уже начинаете догадываться. Да, пустота – это тоже дело рук моих, без моего участия не обошлось.
И то странное состояние deja vu, которое так часто накрывало вас в детстве, но почти не случается теперь; и события, которые вы, кажется, забыли навеки, но потом вдруг ни с того ни с сего вспомнили; и слова, которые от частого повторения совершенно теряли смысл…
Всё это – я.
Только я.
Всегда я.
* * *
Кажется, пришло время представиться – меня зовут Дезире Сэнд.
Я родилась и выросла у вас под боком, в Прозрачной Империи, в Графстве Желаний. Вижу, вы сразу же бросились искать Империю на политической карте мира; прошу вас, не утруждайте себя – там её нет. Я хочу, чтобы вы поняли: мир вовсе не такой, как вам всегда представлялось. Он – многослойный. Один слой – плотный, в нём живете вы. А сверху – прозрачный, тонкий, будто весенняя утренняя дымка, там живу я. Вам меня не рассмотреть ни в лупу, ни в сверхмощный микроскоп, а я вас вижу даже без очков. Видимо, у меня более зоркие глаза.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/tatyana-strelchenko-9620301/upakovschica-tayn-i-drugie-istorii/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.