Читать онлайн книгу «А у вас такое было? Ироничные рассказы» автора Светлана Князева
А у вас такое было? Ироничные рассказы
Светлана Князева
В этом сборнике вы найдёте для себя и юмор, и иронию. Рассказы трогательные и смешные. Здесь есть, над чем подумать и над чем посмеяться.Кто-то в них узнает себя, а кто-то соседа.Единственное, чего вы здесь точно не найдёте, так это, извините, драк, насилия, погонь и преступлений.Приятного вам прочтения и хорошего настроения.
А у вас такое было?
Ироничные рассказы
Светлана Князева
© Светлана Князева, 2024
ISBN 978-5-0064-7677-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
А у вас такое было?
Бархатный сезон. Вечером на набережной познакомился с очаровательной девушкой. Кафе, медленный танец. Далеко за полночь пошли купаться. Вино из картонных стаканчиков, черешня из газетного кулечка. Луна висит как фонарь. Звезды близко-близко. А где-то там, в темноте, далеко-далеко там, где прячется горизонт, видна крошечная точка света. Для тех, кто сейчас веселится на палубе, это огромный круизный лайнер, а для нас, стоящих на берегу, это идущий во тьме одинокий путник. На пляже ни души. Песок, вобравший в себя всё солнце лета, он теплый, парной. Собой он заглушает все звуки.
Входим в теплое, уставшее за день море. Вода гладкая, как стекло, аж звенит. К нашим ногам луна расстелила бархатную дорожку. Мы идём по ней, ложимся на спину, и нас окружает звездная тьма. Тело принимает температуру воды, вода становится как воздух, а воздух укрывает сверху. Ощущение, что мы висим между небом и землей. И тишина. Я забываюсь, я парю. Не в смысле пара, а в смысле полёта. Бесконечность поглощает тело и душу…
И вдруг, что-то холодное тыкает мне в спину раз, другой?!…
Я подскакиваю на кровати.
На чём, где?!
Ах, да! Кровать! Ну, конечно, я дома, в своей кровати, в своей «хрущевке» на окраине. За окном темно, пять тридцать ноября, а в спину холодным носом тычет мой любимый пес, давая понять, что ему пора пи-пи. Да и мне, пожалуй, тоже…
Гороскопы
Юрий Иванович работал таксистом, а потому он уходил на работу когда жена и дети ещё спали, а приходил с неё, когда все уже спали. С родными Юрий Иванович виделся только по выходным дням, которые устраивал себе сам и тогда, когда ему уже просто необходимо было отоспаться.
Нет, семья не бедствовала, но зачем он работал в таком режиме, объяснить никто не мог. Супруга иной раз пыталась его остановить, но это было невозможно.
Сегодня был не выходной и поэтому Юрий Иванович уже стоял у плиты с начищенными зубами и жарил яичницу с вареной колбасой.
Когда яичница была готова, он со сковородой, двумя бутербродами с сыром и с большой чашкой кофе переместился к телевизору. Перед выездом Юрий Иванович всегда просматривал новости, прогноз погоды и сведения о пробках на дорогах.
Щелкая кнопками на пульте телевизора, он случайно наткнулся на гороскоп, где как назло говорили о Козерогах, кем он и являлся. Не успел он переключить телевизор на другой канал, как ему в уши уже доставили информацию о том, что всем, кто родился под этим знаком, сегодня необходимо избегать встречи с красными автомобилями, через которые в жизнь Козерогов могли ворваться нежданные события и не факт, что эти события будут со знаком «плюс».
«В моем случае, это точно было бы со знаком «минус», – подумалось Юрию Ивановичу, когда он, наконец, добрался до нужного канала и погрузился в поток новостей и аромат кофе.
Как и все таксисты, Юрий Иванович был человеком суеверным, и перед тем, как сесть в автомобиль, он обходил его два раза по часовой стрелке и один раз против, придирчиво рассматривая колеса на предмет прокола и полировку, не нацарапал ли на ней кто ночью что-нибудь неприличное.
Как и многие автовладельцы, Юрий Иванович идентифицировал свою машину как особу женского пола, за которой необходимо ухаживать и уделять время как жене, только больше и лучше. И конечно при ней ни в коем случае нельзя говорить о достоинствах других женщин, в смысле других автомобилей.
«Главное, чтобы первый клиент был мужчина», – подумал Юрий Иванович, присев у переднего колеса. Ему на мгновение показалось, что в протекторе видна шляпка гвоздя, но тревога оказалась ложной, это был обыкновенный камушек.
В этот момент сзади проезжала машина, которая въехала в лужу для начала передним колесом, а потом и задним, окатив Юрия Ивановича с ног до головы.
Юрий Иванович подскочил как ужаленный, но успел лишь заметить, как автомобиль, поддав газу, выехал со двора. Машина была красного цвета.
Чертыхаясь, Юрий Иванович скинул намокшую джинсовую куртку и бросил её в багажник, возвращаться домой, плохая примета. Он сел за руль.
Первым пассажиром в этот день была женщина, которая не сводила глаз с навигатора в своем телефоне, проверяя, не хочет ли водитель повезти её не той дорогой.
День явно не задался, да к тому же, мысль о красном автомобиле, через который в судьбу Козерога должно прийти «нежданное событие» не давало Юрию Ивановичу покоя. С одной стороны он подумал о том, что отхватив порцию воды из лужи он, как представитель Козерогов, уже своё на сегодня получил. С другой стороны, как назло, улицы были буквально забиты красными автомобилями. Или это ему так кажется?
Второй заказ случился в аэропорт. Юрий Иванович буквально извелся, пока доехал до воздушной гавани. Красные автомобили буквально бросались на него, а на одном светофоре он чуть не попал под пожарный автомобиль, который с ревом пронесся на красный свет.
Пассажир, расплачиваясь с Юрием Ивановичем, посоветовал тому ехать домой, потому, как он не очень хорошо выглядит.
Юрий Иванович с благодарностью посмотрел на пассажира, как будто тот был его начальником и отпустил его пораньше домой.
Дома Юрия Ивановича ждал сюрприз, к ним приехала любимая тёща, а значит, к ужину будет что-нибудь вкусненькое. Юрий Иванович любил выйти к ужину, приготовленному тёщей, не зная заранее, что на этот раз его ждет, и каждый раз она его удивляла. Тёща была поваром с сорокалетним стажем.
Вечером Юрий Иванович пришел поцеловать детей на ночь. Неожиданно, когда он присел у кровати сына, свет в его глазах померк. Это с книжной полки скатилась огромная машина, подаренная внуку любимой бабушкой.
Сын перед сном, как он это делал всегда, когда его не контролировали, сгреб ногами все игрушки под кровать, только вот новая машина туда категорически не помещалась, поэтому в спешке была закинута на полку, откуда и приехала папе в голову.
Машина была красного цвета.
Слегка покачиваясь, Юрий Иванович вышел в большую комнату и прилег на диван перед телевизором, пока тёща с супругой со своими бесконечными разговорами расположились на кухне.
«Сегодня на проспекте Ленина молодой человек на красном спортивном автомобиле врезался в мачту городского освещения. Упавшая мачта повредила припаркованный рядом автомобиль. Никто из прохожих не пострадал. Водитель в тяжелом состоянии доставлен в городскую больницу», – передавал телевизор сводку происшествий за день.
«Вот ведь Козерог!», – подумал Юрий Иванович, глядя на перебинтованного человека в телевизоре. «Тебя же еще утром предупредили»…
На работе я лев
На работе я лев, я зверь. Я строю всех, все передо мной отчитываются и трепещут, все, как один.
Ну, хорошо, не все. Наш главный бухгалтер, это конечно… да. Так и генеральный с ней в спор не вступает. С ней и в банке не спорят и в налоговой. Лет пять назад приходили к нам из этой налоговой. В мундирах приходили, с предписанием. Наши все как мыши по кабинетам. Директор тут же в отпуск. Только она, один на один, одна на них всех. Они сразу всё поняли. Подняв то предписание как белый флаг, они отступили, теряя пуговицы на мундирах. С тех пор оттуда нас не беспокоили.
А так, я огонь, стержень коллектива. Уборщица, конечно, та еще…
Она как наш главбух, только с чудо-шваброй. Препираться с ней я не рискую. Не-не, нет смысла. Да и никто не рискует. Сказала сменную обувь носить, мы и носим. Ну, что, в самом деле, тяжело нам что ли? Вот было, рейдеры приходили. Генеральный тот сразу на Мальдивы. Все по кабинетам как мыши. Ошибок, конечно, нападающие наделали массу. Пришли без «здрасьте», без «сменки» и «куда сразу по-мокрому поперлись, куда по помытому?» Неее, больше мы их не видели.
А с остальными я генерал, военачальник, Суворов. Планерки, как коллегию в министерстве провожу. Только от смартфонов коллег трудно оторвать, чашки за ними убирать приходится, фантики с пола. Но зато, заряженные мной на совещании, идут они к рабочим местам, как к пулеметным гнездам.
Есть там правда одна, среди них, коллега, общественница. Как коллектив идет кофе пить, так всё ничего, и пролить немного можно, и намусорить. Но стоит мне за кружку взяться, все как мыши по кабинетам, а она как пантера на охоте, недобрым глазом смотрит, когти точит, не дай бог сахар на стол, не приведи господь вода на пол.
Но я приспособился на рабочем месте, термос, шоколадка, всё равно, когда я прихожу туда, оттуда уже все уходят. А здесь даже удобнее.
А в остальном я кремень, я мачо. Коллеги меня все уважают, только быстро расходятся, когда подхожу покурить. Уважают меня за прямоту, за принципиальность, открытость.
Да, я принципиально поддержал руководство в вопросе лишения нашего отдела премий. Недоработали. Недодавили. Они недоработали, а я недодавил. Они говорят, иди, потребуй, мол, вкалывали целый год. А зачем я пойду клянчить, унижаться, да и генеральный вдруг что подумает.
О, о. Опять на обед пошли, а меня не позвали. Но я уже приспособился, контейнер, котлетка из кулинарии, кофе в термосе.
«Да, Иван Иваныч! Что говорите? План со следующего года поднимаете? Так мы ещё этот не выполнили. Не… гм, чего? Ага, понял, понял Иван Иваныч. Вас это не интересует, и премии опять лишите. Понял, Иван Иваныч, сделаем».
Я с начальством на «ты», оно со мной всегда советуется, прежде чем ответственное решение принять, оно меня всегда в курсе дела держит и в свои планы посвящает.
Сейчас коллектив придет, я им хвоста накручу, я им устрою Новый год, сейчас я им объявлю. А то ишь, Новый год они вместе отмечают, а меня не позвали, сейчас…
Хотя не, не сейчас, лучше завтра. Не готов пока. Решимость есть, а сил нет. Лучше завтра. А ещё лучше, уже в новом году. Вот придут они после праздников, тут-то я им и врежу.
В общем твердо руковожу, смело, прямолинейно, как я умею…
Как они гуляли
Тогда они все гуляли. Ммм! Как они тогда гуляли! Когда город засыпал, они только просыпались. Когда город просыпался, они еще и не ложились. Когда город опять засыпал, они по нему перемещались, когда город просыпался, они садились ужинать. Когда город засыпал они ехали из города, когда город просыпался, они возвращались домой и падали. И не спрашивайте, на каком топливе всё это работало.
Теперь, когда город просыпается, он пьет таблетку, когда город засыпает, он разгадывает кроссворд и опять пьет таблетку.
Когда все сидели на диетах и делали гимнастику, он, не пересчитывая, употреблял белки, жиры и углеводы. Теперь из них из всех остались только он и доктор, который прописывает ему диету, прогулки и гимнастику.
Когда возраст по цифрам совпал с размером брюк, стал задумываться. Но быстро передумал.
Тогда он думал, что всё, чем он злоупотребляет внутрь, утром его и покидает. Теперь, стоя у зеркала и глядя на себя в отражение понял, как же он заблуждался.
Организм долго стучался ему в печень, в поджелудочную, обращался к сердцу, и взывал к голове, пока не добился его внимания, накидав ему камней в почки.
Когда он восторгался женщинами, они проходили мимо. Когда женщины стали обращать на него внимание, ему уже было не до них. Он уже спешил к доктору.
Когда все негодовали против, он заступался. Когда того, за кого он так заступался стали носить на руках, он его вычеркнул.
Когда все кричали «Бога нет», он в него верил. Когда неожиданно все стали верующими, он стал атеистом.
Он часто обижался и не показывал этого. Он сам обижал и не замечал этого. Его обижали и понимали это. Он терпеливо нес все эти обиды в себе, любовно перекладывая их с места на место, просматривая их, вновь и вновь, вскипая и мысленно потрясая кулаками. Но те люди, которые его обидели, уже через пять минут забыли об этом. Теперь они вряд ли даже имя-то его вспомнят. А он всё носит эти обиды, доводя себя до исступления.
Он всегда считал себя умным, а когда посмотрел на тех, с кем все эти годы дружил, понял, что не такой уж он и умный.
Однажды он понял, что деньги, как и здоровье, кончаются внезапно. Чтобы и то и другое восстановить, надо много работать. И то и другое необходимо беречь. Потому что когда кончатся деньги, нужно будет здоровье, а когда кончится здоровье, будут нужны деньги.
Зрение теперь показывает только общие виды. Изюм и тараканы в сырнике выглядят одинаково. Память работает избирательно и не спрашивает хозяина, что ей сейчас надо вспомнить. Вспоминает, что может. Тоже и со слухом. Телефон звучит тихо, а вот соседи, как раз, наоборот, за стеной очень громко о чем-то шепчутся.
В личной жизни всегда был успешен, теперь также успешен в одиночестве.
Культурный уровень всю жизнь повышал в кинотеатрах. Теперь, читая книги, понял, потерял уйму времени.
Когда все бегут, невозможно не бежать со всеми. Поэтому почти все бегут и матерят того олуха, который прогулочным шагом, глазея по сторонам, заглядывая в витрины и разглядывая архитектурный ансамбль XVIII века идет куда-то, блаженно щурясь на утреннее солнце.
И он всю жизнь бежал. И, так же как и все, норовил обойти ближнего своего, подтолкнуть, подпихнуть и быть первым. И никогда не задумывался о том, что невозможно быть первым в хороводе. И только некоторые задавались вопросом, а где этот, с архитектурным ансамблем, на утреннем солнце? И только единицы сходили с этой карусели и шли не спеша своей дорогой.
Пока вокруг все блестело, менялось, мелькало и мигало разноцветными огнями, казалось, что жизнь кипит. А когда вечером открыл альбом с фотографиями…
Ну, а теперь-то чего рыдать?…
Скажите доктор
Вступило как-то мне что-то где-то под лопаткой. День ходил, два. Решил, пока ещё хожу, пойти к доктору. Друзья, знакомые, близкие говорят, только в платную. Мол, в платной работают специалисты, а в городской… Ну, вы понимаете.
Записался, пошёл, оплатил, сижу, жду.
Доктор очень солидный, большой такой, холёный. Костюм проступает из-под халата. Дорого так проступает. Очки на носу внушают уважение, как и золотая ручка в нагрудном кармане. Ему бы руководить чем, министерством или казино. Этот сидит, одним пальцем в перстне в клавиатуру тыкает. Палец тоже, солидный такой, большой, холёный. Кнопка под ним просто исчезает.
Бросил доктор на меня быстрый взгляд, спросил «на что жалуетесь» и больше на меня не отвлекался. Пока я живописал свои ощущения под своей лопаткой, из принтера полезли листы бумаги. И все мне.
Движением пальца доктор меня отпустил, и пошел я собирать анализы.
По совету друзей, близких и знакомых, пошёл в платную. Когда через неделю выкупал результаты, в семейном бюджете образовалась солидная брешь. Но, здоровье не купишь. Оплатить можно только к нему дорогу.
Доктор мучительно молчал и перебирал листочки с буковками и циферками. Результаты анализов в его пальцах казались школьными шпаргалками. Он шевельнул пальцем, и из принтера вылезло ещё несколько листочков.
Направления на УЗИ нижних и рентген верхней правой конечностей меня озадачили, но спорить не стал. А вот по поводу колоноскопии попытался возразить, мол, у меня лопатка, а не то, куда вы меня…
Доктор посмотрел на меня сочувственно, всем видом давая понять, как он соболезнует моему невежеству и углубился в монитор.
Через три дня я вернулся. Результаты УЗИ и рентгена ни меня, ни доктора не удивили. А вот после той унизительной процедуры, мой организм ещё находился в недоумении, а я в депрессии. И хотя изнутри я оказался чист, моя душа металась и негодовала.
Доктор меня успокоил и заверил в том, что круг поисков сужается, а значит, мне пора пройти в кассу.
Вчера сделал ЭКГ, сегодня флюорографию, завтра к проктологу и окулисту.
Думаю сегодня послать, куда подальше друзей, знакомых, близких и завтра сходить в городскую. Да и под лопаткой всё как-то уже рассосалось.
Теперь, ввиду ограниченности средств после моего лечения, супруга увлеклась диетами и кормит нас очень недорого, не очень вкусно, но очень полезно.
Вот только друг обиделся, который всё в платную советовал. «Жмот, ты», – говорит. «Просил ведь взаймы, а ты отказал. Нету, нету, а сам столько на докторов, э-э-эх»…
Да, здоровье не купишь, можно только оплатить к нему дорогу…
Март
Наконец, март спустился с небес на землю. Озираясь по сторонам, он озабоченно качает головой. Сколько же всего нужно сделать, чтобы навести порядок, после того, как здесь похозяйничала зима. Надо растопить снег, расплавить лед и уже скинуть с крыш эту бахрому из сосулек. Надо прибавить яркость солнцу и добавить тепла. Уж очень как-то здесь сыро, серо, уныло и зябко. Надо всё просушить, осушить, запустить ручьи и на деревьях накачать почки. Все оттенки серого и коричневого, перекрасить в жёлтое и зеленое. А вот небо, надо поднять повыше, добавить контрастности и голубого. Очень много скопилось грязи. Необходимо всё промыть с громом и молнией. Дааа, работы много. Придется звать на помощь апрель да май, одному не справиться…
Март свое дело знает туго. Как к своему восьмому дню цветы распустить и как тёплыми лучиками заразить людей адреналинами, серотонинами и прочими эндорфинами.
Мужички сразу забегали, глаза горят, новые костюмы достают, причесываться стали и перья распушать, кому сколько дадено.
Дамы достали свои улыбки, грудь выше, юбки короче, каблучки поострее. Очнулся народ от зимней спячки, оклемался.
И вот мчат уже в центр города, по подземным тоннелям юнцы, юноши и дядьки. Плотно одетые в свои одеколоны, парадные свитера, спортивные костюмы и галстуки. Все на променад. В парки и скверы, на центральные улицы и бульвары. Куда ни глянь, везде они, блуждают по улицам взглядами, как фонариками, фарами и прожекторами. По одному, по два и стайками. Ощупывая, рассматривая, пытаясь по лицам встречных барышень прочитать, каков будет их ответ при попытке заговорить? Флирт, знакомство или пройдёт мимо, обдав всё ещё зимним холодом? Конечно, большинство из них вернуться домой в одиночестве, но с твердым убеждением, что вот завтра-то им точно улыбнется удача, вернее та самая, которую сегодня они так и не встретили. И не потому, что, а просто потому, что разминулись.
Ну, а девушки, эти неприступные бригантины, эти холодные айсберги, плывут вдоль улиц, деланно возмущаясь на засмотревшихся, на них, граждан, одергивая свои юбки и платья, стряхивая не существующие пылинки со своих ножек, плотно упакованные в чулки и колготки, розовея при этом щёчками от удовольствия.
Теперь, эти игры будут длиться вечно, до следующей зимы. Ну, а кто-то, сумев-таки растопить этот лед, будет бегать за цветами, и ходить с ней по киношкам и кафешкам. А их место будут занимать все новые и новые организмы, ищущие тепла и ласки, одурманенные и взъерошенные этой красавицей весной.
Уныло живём, товарищи!
В нашем доме завелась новая управляющая компания. Ну, как завелась, её не то кто-то выбрал, не то кто-то назначил, не то было собрание, не то оно состоялось.
Только стали в нашем доме происходить чудеса. И чем больше мы вызывали специалистов из этой управляющей компании, тем чудеснее у нас становились чудеса.
Пытаешься, к примеру, выбросить мусор. Открываешь мусоропровод, а откуда-то из глубины грубый голос: «Стучаться надо», и смех женский.
На кухне из горячего крана потекла холодная вода. Это как раз привычно, а вот то, что в холодный кран подали газ – неожиданно.
Из духовки теперь сильно дует, хотя в ней теперь есть горячая вода. Лифт ходит исправно, но непредсказуемо. Если тебе, например, на девятый, можно целый день кататься, но на него так и не попасть. Уж лучше пешком, надежнее, физически развивает, да и время экономит. С другой стороны, когда дверь на лестницу открываешь, в подъезде гаснет свет.
Супруга в стрессе. Открыла дверь на балкон, во входную дверь позвонил сосед со второго, просит закрыть, у него дети на полу играют. Закрыла – позвонили из дома напротив, просили открыть, у них бабушка старенькая, ей воздух нужен, а гулять она не может.
Население видеоролики снимает, посты выкладывает. Телевидение к нам через день. Два канала ведут репортажи круглосуточно, пытаются закономерность обнаружить, экспериментируют. На камеру сняли, как открывали почтовый ящик. Ждут. Ничего не происходит. Минут через десять открылся лифт. Сосед с пятнадцатого с перебинтованной рукой. Проходя мимо, с грустью так посмотрел на телевизионщиков и вздохнул: «Ну, что ж вы, братцы?», – и ушел.
Приезжали из CNN. Делали репортаж о новых российских секретных испытаниях. Вечером пытались позвонить в редакцию, но все время попадали в травмпункт. Наконец уставший женский голос сообщил им, что никого нет дома.
Скорую и газовую службу уже не вызываем, они здесь итак, круглосуточно. Пожарные периодически что-то заливают в подвале.
Директор управляющей компании уже ходит к психологу. Недавно вызвал бригаду слесарей из соседнего ЖЭКа. Бригада пришла через неделю, взяла аванс и села на лавочке закусывать. К обеду, набрав «форму», вошли в дом. Собравшиеся во дворе жильцы сосредоточенно замолчали. Даже воробьи в кустах притихли.
Через пару часов, весело переговариваясь из подъезда, вышла бригада, забрала вторую часть гонорара и направилась в сторону магазина.
Над домом повисла звенящая тишина. Постепенно граждане стали расходиться по квартирам. Там они включали и выключали свет, пускали воду, жарили на плите котлеты, мыли посуду и даже катались на лифте. Лифт послушно приезжал на тот этаж, который и требовался.
Утром у подъезда выставили охранение, расписали между жильцами часы дежурств, чтобы больше ни один сотрудник управляющей компании не проник в дом.
С тех пор живем скучно и неярко. Бесстрашно открываем холодильники и форточки. Безнаказанно включаем микроволновки и не ждем, когда прибежит сосед снизу с криком: «включите телевизор, вы меня заливаете!»
Пресса разъехалась.
Опять потянулись одинаковые дни. Дом, работа, работа, дом. А дома ничего нового, все как обычно.
Отчего ж граждане у нас так заведено, что для того, чтобы начать жить полной жизнью, нам необходимы внешние раздражители? Неужели сидение перед очередным сериалом интереснее того, что происходит вокруг? Неужели только сообщение о лесных пожарах, может нам напомнить, что за городом есть лес, по которому можно гулять? Только рекордная жара напомнит нам о прохладе реки? Только эпидемия, о детях, потому что школа закрыта. И только компьютер о дне рождении близкого вам и нам человека?…
Саша Пичужкин
Саша Пичужкин был обычным мелким клерком, но в душе, большим поэтом. Он рассылал свои сочинения по всем поэтическим и не очень поэтическим изданиям и получал всегда примерно один и тот же ответ. И ответ этот был всегда отрицательным.
Ничего, думал Саша, вспоминая великих поэтов и художников, непризнанных при жизни. Ничего, вот умру, узнаете, как вы все здесь были не правы, подождите, локти кусать будете, вот сразу, как только помру…
Вот и сегодня он сидел за массивным дубовым столом, освещенным лампой с зеленым абажуром, перед чистыми листами бумаги и пытался зачать любовную балладу, посвященную той, которую никак не может встретить на своем недолгом жизненном пути. Идеал, созданный его воображением, был недостижим и непостижим.
Для поднятия духа и мечтательности он отхлебывал из хрустального бокала рубиновое португальское. Хрусталь вбирал в себя отсветы огня в камине и играл его искорками на острых гранях. Теплые волны вина уносили Сашу Пичужкина в заморские дали, вытесняя на поверхность сознания рифмы, вроде такой, счастье – несчастье.
В комнату вошла Сашина тётушка, покосилась на листы бумаги, лежащие на столе, тяжело вздохнула и задернула тяжелые, глубоко шоколадные занавеси на окнах.
К ней быстрыми шажочками подошла Даша, быстро взглянув на Сашу своими озорными зелеными глазами, что-то шепнула ей на ухо, хихикнула и выпорхнула из комнаты.
Даша, была чьей-то родственницей, каких-то там знакомых тётушки из провинции. В этот год её ожидал первый выход в свет.
Ложился бы ты спать, пробурчала тётушка и, махнув рукой, вышла из комнаты.
Всё стихло, лишь изредка щелкали дрова в камине, у которого уютно расположился кот Васька. Саша отпил из бокала ещё и откинулся в кресле, перебирая в уме слова и смыслы.
Из дрёмы его вырвал чей-то голос: «И днем и ночью, и днем, и днем, кто же там и днем и ночью…»
Саша огляделся по сторонам. Голос шел откуда-то снизу.
Нет, в это совершенно невозможно поверить. Саша посмотрел на бутылку, на бокал в руке, на часы на каминной полке и уставился на паркет недалеко от камина, где ещё совсем недавно спал Васька. На том месте стоял точно такой же, как у Саши стол, только сильно меньше, а за ним, помахивая пером и подбирая слова, сидел Васька с золотой цепью на шее и, поглядывая снизу вверх, что-то строчил на маленьких листочках бумаги.
– Ну, что ты так уставился, говорящих котов что ли, не видал? – спросил кот и погрузился в раздумья.
Саша попытался сделать глоток, но не успел. Из темного угла комнаты раздался бодрый голос: «А! Ученый! Ты уже здесь! Что, всё для Сергеича сочиняешь?»
Саша вглядывался в темноту и готов был поклясться, что на мгновение увидел, что там кто-то широко улыбнулся белоснежной улыбкой.
Саша залпом допил бокал и бросился в тот угол, но там никого не было.
– Да это я не тебе, раздалось у Саши за спиной, это я тому, что у камина расположился.
Саша резко обернулся и с ужасом обнаружил, что на спинке его кресла лежит полосатый кот и лучезарно улыбается ему улыбкой от уха до уха.
– Иди, присядь, глотни вина, а то ишь как тебя потряхивает, промурлыкал Чеширский кот. Теперь уже всё равно, ты нас видишь, мы с тобой разговариваем и ничего с этим не поделать. Прими всё как есть.
На ватных ногах Саша дошёл до стола и сел. Он налил себе полный бокал и, зажмурившись, выпил его залпом, в надежде на то, что когда он откроет глаза, в комнате всё будет, как и прежде.
Но когда он их открыл, то закричал, только без звука.
В кресле напротив, развалившись и закинув ногу на ногу, сидел огромный, в человеческий рост кот. В одной руке он держал вилку с насаженным на неё куском сыра, а в другой держал бутылку вина, точь-в-точь как у Саши.
– Где он взял вторую бутылку, у меня же только одна была? – почему-то подумал Саша.
– Я в гости с пустыми руками не хожу, – ответил Бегемот.
– Ребята, ну что же вы меня сразу не позвали? Посмотрите на это, – послышался до боли знакомый голос от окна.
Саша уже даже не удивился.
Бегемот резко поднялся и, пройдя через комнату, выглянул в окно.
За окном шагал отряд египетских котов.
– Леопольд, ты разве не слышал? В Египте помер очередной фараон, эти пошли его укладывать спать.
– Жалко их, – вздохнул Леопольд и отвернулся.
– Ничего, не грусти, – пробасил Бегемот, – у них ещё восемь жизней осталось. Ну, или сколько они там уже этих фараонов похоронили? Вот и считай.
На каминной полке что-то загремело, на пол рухнули каминные часы, а за ними спрыгнула мышь, которая приземлилась на спину Ученому и кинулась вон из комнаты в сторону кухни.
– Всем привет, – запыхавшись, воскликнул Том, помахал лапой и тоже скрылся за дверью. На кухне что-то разбилось.
– Плебей, – брезгливо мурлыкнул Чеширский, – гоняться за мышью, фи моншер.
– Да уж, – грустно вздохнул Леопольд.
В дверях, постукивая тросточкой, появился Базилио.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71243233) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Светлана Князева
В этом сборнике вы найдёте для себя и юмор, и иронию. Рассказы трогательные и смешные. Здесь есть, над чем подумать и над чем посмеяться.Кто-то в них узнает себя, а кто-то соседа.Единственное, чего вы здесь точно не найдёте, так это, извините, драк, насилия, погонь и преступлений.Приятного вам прочтения и хорошего настроения.
А у вас такое было?
Ироничные рассказы
Светлана Князева
© Светлана Князева, 2024
ISBN 978-5-0064-7677-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
А у вас такое было?
Бархатный сезон. Вечером на набережной познакомился с очаровательной девушкой. Кафе, медленный танец. Далеко за полночь пошли купаться. Вино из картонных стаканчиков, черешня из газетного кулечка. Луна висит как фонарь. Звезды близко-близко. А где-то там, в темноте, далеко-далеко там, где прячется горизонт, видна крошечная точка света. Для тех, кто сейчас веселится на палубе, это огромный круизный лайнер, а для нас, стоящих на берегу, это идущий во тьме одинокий путник. На пляже ни души. Песок, вобравший в себя всё солнце лета, он теплый, парной. Собой он заглушает все звуки.
Входим в теплое, уставшее за день море. Вода гладкая, как стекло, аж звенит. К нашим ногам луна расстелила бархатную дорожку. Мы идём по ней, ложимся на спину, и нас окружает звездная тьма. Тело принимает температуру воды, вода становится как воздух, а воздух укрывает сверху. Ощущение, что мы висим между небом и землей. И тишина. Я забываюсь, я парю. Не в смысле пара, а в смысле полёта. Бесконечность поглощает тело и душу…
И вдруг, что-то холодное тыкает мне в спину раз, другой?!…
Я подскакиваю на кровати.
На чём, где?!
Ах, да! Кровать! Ну, конечно, я дома, в своей кровати, в своей «хрущевке» на окраине. За окном темно, пять тридцать ноября, а в спину холодным носом тычет мой любимый пес, давая понять, что ему пора пи-пи. Да и мне, пожалуй, тоже…
Гороскопы
Юрий Иванович работал таксистом, а потому он уходил на работу когда жена и дети ещё спали, а приходил с неё, когда все уже спали. С родными Юрий Иванович виделся только по выходным дням, которые устраивал себе сам и тогда, когда ему уже просто необходимо было отоспаться.
Нет, семья не бедствовала, но зачем он работал в таком режиме, объяснить никто не мог. Супруга иной раз пыталась его остановить, но это было невозможно.
Сегодня был не выходной и поэтому Юрий Иванович уже стоял у плиты с начищенными зубами и жарил яичницу с вареной колбасой.
Когда яичница была готова, он со сковородой, двумя бутербродами с сыром и с большой чашкой кофе переместился к телевизору. Перед выездом Юрий Иванович всегда просматривал новости, прогноз погоды и сведения о пробках на дорогах.
Щелкая кнопками на пульте телевизора, он случайно наткнулся на гороскоп, где как назло говорили о Козерогах, кем он и являлся. Не успел он переключить телевизор на другой канал, как ему в уши уже доставили информацию о том, что всем, кто родился под этим знаком, сегодня необходимо избегать встречи с красными автомобилями, через которые в жизнь Козерогов могли ворваться нежданные события и не факт, что эти события будут со знаком «плюс».
«В моем случае, это точно было бы со знаком «минус», – подумалось Юрию Ивановичу, когда он, наконец, добрался до нужного канала и погрузился в поток новостей и аромат кофе.
Как и все таксисты, Юрий Иванович был человеком суеверным, и перед тем, как сесть в автомобиль, он обходил его два раза по часовой стрелке и один раз против, придирчиво рассматривая колеса на предмет прокола и полировку, не нацарапал ли на ней кто ночью что-нибудь неприличное.
Как и многие автовладельцы, Юрий Иванович идентифицировал свою машину как особу женского пола, за которой необходимо ухаживать и уделять время как жене, только больше и лучше. И конечно при ней ни в коем случае нельзя говорить о достоинствах других женщин, в смысле других автомобилей.
«Главное, чтобы первый клиент был мужчина», – подумал Юрий Иванович, присев у переднего колеса. Ему на мгновение показалось, что в протекторе видна шляпка гвоздя, но тревога оказалась ложной, это был обыкновенный камушек.
В этот момент сзади проезжала машина, которая въехала в лужу для начала передним колесом, а потом и задним, окатив Юрия Ивановича с ног до головы.
Юрий Иванович подскочил как ужаленный, но успел лишь заметить, как автомобиль, поддав газу, выехал со двора. Машина была красного цвета.
Чертыхаясь, Юрий Иванович скинул намокшую джинсовую куртку и бросил её в багажник, возвращаться домой, плохая примета. Он сел за руль.
Первым пассажиром в этот день была женщина, которая не сводила глаз с навигатора в своем телефоне, проверяя, не хочет ли водитель повезти её не той дорогой.
День явно не задался, да к тому же, мысль о красном автомобиле, через который в судьбу Козерога должно прийти «нежданное событие» не давало Юрию Ивановичу покоя. С одной стороны он подумал о том, что отхватив порцию воды из лужи он, как представитель Козерогов, уже своё на сегодня получил. С другой стороны, как назло, улицы были буквально забиты красными автомобилями. Или это ему так кажется?
Второй заказ случился в аэропорт. Юрий Иванович буквально извелся, пока доехал до воздушной гавани. Красные автомобили буквально бросались на него, а на одном светофоре он чуть не попал под пожарный автомобиль, который с ревом пронесся на красный свет.
Пассажир, расплачиваясь с Юрием Ивановичем, посоветовал тому ехать домой, потому, как он не очень хорошо выглядит.
Юрий Иванович с благодарностью посмотрел на пассажира, как будто тот был его начальником и отпустил его пораньше домой.
Дома Юрия Ивановича ждал сюрприз, к ним приехала любимая тёща, а значит, к ужину будет что-нибудь вкусненькое. Юрий Иванович любил выйти к ужину, приготовленному тёщей, не зная заранее, что на этот раз его ждет, и каждый раз она его удивляла. Тёща была поваром с сорокалетним стажем.
Вечером Юрий Иванович пришел поцеловать детей на ночь. Неожиданно, когда он присел у кровати сына, свет в его глазах померк. Это с книжной полки скатилась огромная машина, подаренная внуку любимой бабушкой.
Сын перед сном, как он это делал всегда, когда его не контролировали, сгреб ногами все игрушки под кровать, только вот новая машина туда категорически не помещалась, поэтому в спешке была закинута на полку, откуда и приехала папе в голову.
Машина была красного цвета.
Слегка покачиваясь, Юрий Иванович вышел в большую комнату и прилег на диван перед телевизором, пока тёща с супругой со своими бесконечными разговорами расположились на кухне.
«Сегодня на проспекте Ленина молодой человек на красном спортивном автомобиле врезался в мачту городского освещения. Упавшая мачта повредила припаркованный рядом автомобиль. Никто из прохожих не пострадал. Водитель в тяжелом состоянии доставлен в городскую больницу», – передавал телевизор сводку происшествий за день.
«Вот ведь Козерог!», – подумал Юрий Иванович, глядя на перебинтованного человека в телевизоре. «Тебя же еще утром предупредили»…
На работе я лев
На работе я лев, я зверь. Я строю всех, все передо мной отчитываются и трепещут, все, как один.
Ну, хорошо, не все. Наш главный бухгалтер, это конечно… да. Так и генеральный с ней в спор не вступает. С ней и в банке не спорят и в налоговой. Лет пять назад приходили к нам из этой налоговой. В мундирах приходили, с предписанием. Наши все как мыши по кабинетам. Директор тут же в отпуск. Только она, один на один, одна на них всех. Они сразу всё поняли. Подняв то предписание как белый флаг, они отступили, теряя пуговицы на мундирах. С тех пор оттуда нас не беспокоили.
А так, я огонь, стержень коллектива. Уборщица, конечно, та еще…
Она как наш главбух, только с чудо-шваброй. Препираться с ней я не рискую. Не-не, нет смысла. Да и никто не рискует. Сказала сменную обувь носить, мы и носим. Ну, что, в самом деле, тяжело нам что ли? Вот было, рейдеры приходили. Генеральный тот сразу на Мальдивы. Все по кабинетам как мыши. Ошибок, конечно, нападающие наделали массу. Пришли без «здрасьте», без «сменки» и «куда сразу по-мокрому поперлись, куда по помытому?» Неее, больше мы их не видели.
А с остальными я генерал, военачальник, Суворов. Планерки, как коллегию в министерстве провожу. Только от смартфонов коллег трудно оторвать, чашки за ними убирать приходится, фантики с пола. Но зато, заряженные мной на совещании, идут они к рабочим местам, как к пулеметным гнездам.
Есть там правда одна, среди них, коллега, общественница. Как коллектив идет кофе пить, так всё ничего, и пролить немного можно, и намусорить. Но стоит мне за кружку взяться, все как мыши по кабинетам, а она как пантера на охоте, недобрым глазом смотрит, когти точит, не дай бог сахар на стол, не приведи господь вода на пол.
Но я приспособился на рабочем месте, термос, шоколадка, всё равно, когда я прихожу туда, оттуда уже все уходят. А здесь даже удобнее.
А в остальном я кремень, я мачо. Коллеги меня все уважают, только быстро расходятся, когда подхожу покурить. Уважают меня за прямоту, за принципиальность, открытость.
Да, я принципиально поддержал руководство в вопросе лишения нашего отдела премий. Недоработали. Недодавили. Они недоработали, а я недодавил. Они говорят, иди, потребуй, мол, вкалывали целый год. А зачем я пойду клянчить, унижаться, да и генеральный вдруг что подумает.
О, о. Опять на обед пошли, а меня не позвали. Но я уже приспособился, контейнер, котлетка из кулинарии, кофе в термосе.
«Да, Иван Иваныч! Что говорите? План со следующего года поднимаете? Так мы ещё этот не выполнили. Не… гм, чего? Ага, понял, понял Иван Иваныч. Вас это не интересует, и премии опять лишите. Понял, Иван Иваныч, сделаем».
Я с начальством на «ты», оно со мной всегда советуется, прежде чем ответственное решение принять, оно меня всегда в курсе дела держит и в свои планы посвящает.
Сейчас коллектив придет, я им хвоста накручу, я им устрою Новый год, сейчас я им объявлю. А то ишь, Новый год они вместе отмечают, а меня не позвали, сейчас…
Хотя не, не сейчас, лучше завтра. Не готов пока. Решимость есть, а сил нет. Лучше завтра. А ещё лучше, уже в новом году. Вот придут они после праздников, тут-то я им и врежу.
В общем твердо руковожу, смело, прямолинейно, как я умею…
Как они гуляли
Тогда они все гуляли. Ммм! Как они тогда гуляли! Когда город засыпал, они только просыпались. Когда город просыпался, они еще и не ложились. Когда город опять засыпал, они по нему перемещались, когда город просыпался, они садились ужинать. Когда город засыпал они ехали из города, когда город просыпался, они возвращались домой и падали. И не спрашивайте, на каком топливе всё это работало.
Теперь, когда город просыпается, он пьет таблетку, когда город засыпает, он разгадывает кроссворд и опять пьет таблетку.
Когда все сидели на диетах и делали гимнастику, он, не пересчитывая, употреблял белки, жиры и углеводы. Теперь из них из всех остались только он и доктор, который прописывает ему диету, прогулки и гимнастику.
Когда возраст по цифрам совпал с размером брюк, стал задумываться. Но быстро передумал.
Тогда он думал, что всё, чем он злоупотребляет внутрь, утром его и покидает. Теперь, стоя у зеркала и глядя на себя в отражение понял, как же он заблуждался.
Организм долго стучался ему в печень, в поджелудочную, обращался к сердцу, и взывал к голове, пока не добился его внимания, накидав ему камней в почки.
Когда он восторгался женщинами, они проходили мимо. Когда женщины стали обращать на него внимание, ему уже было не до них. Он уже спешил к доктору.
Когда все негодовали против, он заступался. Когда того, за кого он так заступался стали носить на руках, он его вычеркнул.
Когда все кричали «Бога нет», он в него верил. Когда неожиданно все стали верующими, он стал атеистом.
Он часто обижался и не показывал этого. Он сам обижал и не замечал этого. Его обижали и понимали это. Он терпеливо нес все эти обиды в себе, любовно перекладывая их с места на место, просматривая их, вновь и вновь, вскипая и мысленно потрясая кулаками. Но те люди, которые его обидели, уже через пять минут забыли об этом. Теперь они вряд ли даже имя-то его вспомнят. А он всё носит эти обиды, доводя себя до исступления.
Он всегда считал себя умным, а когда посмотрел на тех, с кем все эти годы дружил, понял, что не такой уж он и умный.
Однажды он понял, что деньги, как и здоровье, кончаются внезапно. Чтобы и то и другое восстановить, надо много работать. И то и другое необходимо беречь. Потому что когда кончатся деньги, нужно будет здоровье, а когда кончится здоровье, будут нужны деньги.
Зрение теперь показывает только общие виды. Изюм и тараканы в сырнике выглядят одинаково. Память работает избирательно и не спрашивает хозяина, что ей сейчас надо вспомнить. Вспоминает, что может. Тоже и со слухом. Телефон звучит тихо, а вот соседи, как раз, наоборот, за стеной очень громко о чем-то шепчутся.
В личной жизни всегда был успешен, теперь также успешен в одиночестве.
Культурный уровень всю жизнь повышал в кинотеатрах. Теперь, читая книги, понял, потерял уйму времени.
Когда все бегут, невозможно не бежать со всеми. Поэтому почти все бегут и матерят того олуха, который прогулочным шагом, глазея по сторонам, заглядывая в витрины и разглядывая архитектурный ансамбль XVIII века идет куда-то, блаженно щурясь на утреннее солнце.
И он всю жизнь бежал. И, так же как и все, норовил обойти ближнего своего, подтолкнуть, подпихнуть и быть первым. И никогда не задумывался о том, что невозможно быть первым в хороводе. И только некоторые задавались вопросом, а где этот, с архитектурным ансамблем, на утреннем солнце? И только единицы сходили с этой карусели и шли не спеша своей дорогой.
Пока вокруг все блестело, менялось, мелькало и мигало разноцветными огнями, казалось, что жизнь кипит. А когда вечером открыл альбом с фотографиями…
Ну, а теперь-то чего рыдать?…
Скажите доктор
Вступило как-то мне что-то где-то под лопаткой. День ходил, два. Решил, пока ещё хожу, пойти к доктору. Друзья, знакомые, близкие говорят, только в платную. Мол, в платной работают специалисты, а в городской… Ну, вы понимаете.
Записался, пошёл, оплатил, сижу, жду.
Доктор очень солидный, большой такой, холёный. Костюм проступает из-под халата. Дорого так проступает. Очки на носу внушают уважение, как и золотая ручка в нагрудном кармане. Ему бы руководить чем, министерством или казино. Этот сидит, одним пальцем в перстне в клавиатуру тыкает. Палец тоже, солидный такой, большой, холёный. Кнопка под ним просто исчезает.
Бросил доктор на меня быстрый взгляд, спросил «на что жалуетесь» и больше на меня не отвлекался. Пока я живописал свои ощущения под своей лопаткой, из принтера полезли листы бумаги. И все мне.
Движением пальца доктор меня отпустил, и пошел я собирать анализы.
По совету друзей, близких и знакомых, пошёл в платную. Когда через неделю выкупал результаты, в семейном бюджете образовалась солидная брешь. Но, здоровье не купишь. Оплатить можно только к нему дорогу.
Доктор мучительно молчал и перебирал листочки с буковками и циферками. Результаты анализов в его пальцах казались школьными шпаргалками. Он шевельнул пальцем, и из принтера вылезло ещё несколько листочков.
Направления на УЗИ нижних и рентген верхней правой конечностей меня озадачили, но спорить не стал. А вот по поводу колоноскопии попытался возразить, мол, у меня лопатка, а не то, куда вы меня…
Доктор посмотрел на меня сочувственно, всем видом давая понять, как он соболезнует моему невежеству и углубился в монитор.
Через три дня я вернулся. Результаты УЗИ и рентгена ни меня, ни доктора не удивили. А вот после той унизительной процедуры, мой организм ещё находился в недоумении, а я в депрессии. И хотя изнутри я оказался чист, моя душа металась и негодовала.
Доктор меня успокоил и заверил в том, что круг поисков сужается, а значит, мне пора пройти в кассу.
Вчера сделал ЭКГ, сегодня флюорографию, завтра к проктологу и окулисту.
Думаю сегодня послать, куда подальше друзей, знакомых, близких и завтра сходить в городскую. Да и под лопаткой всё как-то уже рассосалось.
Теперь, ввиду ограниченности средств после моего лечения, супруга увлеклась диетами и кормит нас очень недорого, не очень вкусно, но очень полезно.
Вот только друг обиделся, который всё в платную советовал. «Жмот, ты», – говорит. «Просил ведь взаймы, а ты отказал. Нету, нету, а сам столько на докторов, э-э-эх»…
Да, здоровье не купишь, можно только оплатить к нему дорогу…
Март
Наконец, март спустился с небес на землю. Озираясь по сторонам, он озабоченно качает головой. Сколько же всего нужно сделать, чтобы навести порядок, после того, как здесь похозяйничала зима. Надо растопить снег, расплавить лед и уже скинуть с крыш эту бахрому из сосулек. Надо прибавить яркость солнцу и добавить тепла. Уж очень как-то здесь сыро, серо, уныло и зябко. Надо всё просушить, осушить, запустить ручьи и на деревьях накачать почки. Все оттенки серого и коричневого, перекрасить в жёлтое и зеленое. А вот небо, надо поднять повыше, добавить контрастности и голубого. Очень много скопилось грязи. Необходимо всё промыть с громом и молнией. Дааа, работы много. Придется звать на помощь апрель да май, одному не справиться…
Март свое дело знает туго. Как к своему восьмому дню цветы распустить и как тёплыми лучиками заразить людей адреналинами, серотонинами и прочими эндорфинами.
Мужички сразу забегали, глаза горят, новые костюмы достают, причесываться стали и перья распушать, кому сколько дадено.
Дамы достали свои улыбки, грудь выше, юбки короче, каблучки поострее. Очнулся народ от зимней спячки, оклемался.
И вот мчат уже в центр города, по подземным тоннелям юнцы, юноши и дядьки. Плотно одетые в свои одеколоны, парадные свитера, спортивные костюмы и галстуки. Все на променад. В парки и скверы, на центральные улицы и бульвары. Куда ни глянь, везде они, блуждают по улицам взглядами, как фонариками, фарами и прожекторами. По одному, по два и стайками. Ощупывая, рассматривая, пытаясь по лицам встречных барышень прочитать, каков будет их ответ при попытке заговорить? Флирт, знакомство или пройдёт мимо, обдав всё ещё зимним холодом? Конечно, большинство из них вернуться домой в одиночестве, но с твердым убеждением, что вот завтра-то им точно улыбнется удача, вернее та самая, которую сегодня они так и не встретили. И не потому, что, а просто потому, что разминулись.
Ну, а девушки, эти неприступные бригантины, эти холодные айсберги, плывут вдоль улиц, деланно возмущаясь на засмотревшихся, на них, граждан, одергивая свои юбки и платья, стряхивая не существующие пылинки со своих ножек, плотно упакованные в чулки и колготки, розовея при этом щёчками от удовольствия.
Теперь, эти игры будут длиться вечно, до следующей зимы. Ну, а кто-то, сумев-таки растопить этот лед, будет бегать за цветами, и ходить с ней по киношкам и кафешкам. А их место будут занимать все новые и новые организмы, ищущие тепла и ласки, одурманенные и взъерошенные этой красавицей весной.
Уныло живём, товарищи!
В нашем доме завелась новая управляющая компания. Ну, как завелась, её не то кто-то выбрал, не то кто-то назначил, не то было собрание, не то оно состоялось.
Только стали в нашем доме происходить чудеса. И чем больше мы вызывали специалистов из этой управляющей компании, тем чудеснее у нас становились чудеса.
Пытаешься, к примеру, выбросить мусор. Открываешь мусоропровод, а откуда-то из глубины грубый голос: «Стучаться надо», и смех женский.
На кухне из горячего крана потекла холодная вода. Это как раз привычно, а вот то, что в холодный кран подали газ – неожиданно.
Из духовки теперь сильно дует, хотя в ней теперь есть горячая вода. Лифт ходит исправно, но непредсказуемо. Если тебе, например, на девятый, можно целый день кататься, но на него так и не попасть. Уж лучше пешком, надежнее, физически развивает, да и время экономит. С другой стороны, когда дверь на лестницу открываешь, в подъезде гаснет свет.
Супруга в стрессе. Открыла дверь на балкон, во входную дверь позвонил сосед со второго, просит закрыть, у него дети на полу играют. Закрыла – позвонили из дома напротив, просили открыть, у них бабушка старенькая, ей воздух нужен, а гулять она не может.
Население видеоролики снимает, посты выкладывает. Телевидение к нам через день. Два канала ведут репортажи круглосуточно, пытаются закономерность обнаружить, экспериментируют. На камеру сняли, как открывали почтовый ящик. Ждут. Ничего не происходит. Минут через десять открылся лифт. Сосед с пятнадцатого с перебинтованной рукой. Проходя мимо, с грустью так посмотрел на телевизионщиков и вздохнул: «Ну, что ж вы, братцы?», – и ушел.
Приезжали из CNN. Делали репортаж о новых российских секретных испытаниях. Вечером пытались позвонить в редакцию, но все время попадали в травмпункт. Наконец уставший женский голос сообщил им, что никого нет дома.
Скорую и газовую службу уже не вызываем, они здесь итак, круглосуточно. Пожарные периодически что-то заливают в подвале.
Директор управляющей компании уже ходит к психологу. Недавно вызвал бригаду слесарей из соседнего ЖЭКа. Бригада пришла через неделю, взяла аванс и села на лавочке закусывать. К обеду, набрав «форму», вошли в дом. Собравшиеся во дворе жильцы сосредоточенно замолчали. Даже воробьи в кустах притихли.
Через пару часов, весело переговариваясь из подъезда, вышла бригада, забрала вторую часть гонорара и направилась в сторону магазина.
Над домом повисла звенящая тишина. Постепенно граждане стали расходиться по квартирам. Там они включали и выключали свет, пускали воду, жарили на плите котлеты, мыли посуду и даже катались на лифте. Лифт послушно приезжал на тот этаж, который и требовался.
Утром у подъезда выставили охранение, расписали между жильцами часы дежурств, чтобы больше ни один сотрудник управляющей компании не проник в дом.
С тех пор живем скучно и неярко. Бесстрашно открываем холодильники и форточки. Безнаказанно включаем микроволновки и не ждем, когда прибежит сосед снизу с криком: «включите телевизор, вы меня заливаете!»
Пресса разъехалась.
Опять потянулись одинаковые дни. Дом, работа, работа, дом. А дома ничего нового, все как обычно.
Отчего ж граждане у нас так заведено, что для того, чтобы начать жить полной жизнью, нам необходимы внешние раздражители? Неужели сидение перед очередным сериалом интереснее того, что происходит вокруг? Неужели только сообщение о лесных пожарах, может нам напомнить, что за городом есть лес, по которому можно гулять? Только рекордная жара напомнит нам о прохладе реки? Только эпидемия, о детях, потому что школа закрыта. И только компьютер о дне рождении близкого вам и нам человека?…
Саша Пичужкин
Саша Пичужкин был обычным мелким клерком, но в душе, большим поэтом. Он рассылал свои сочинения по всем поэтическим и не очень поэтическим изданиям и получал всегда примерно один и тот же ответ. И ответ этот был всегда отрицательным.
Ничего, думал Саша, вспоминая великих поэтов и художников, непризнанных при жизни. Ничего, вот умру, узнаете, как вы все здесь были не правы, подождите, локти кусать будете, вот сразу, как только помру…
Вот и сегодня он сидел за массивным дубовым столом, освещенным лампой с зеленым абажуром, перед чистыми листами бумаги и пытался зачать любовную балладу, посвященную той, которую никак не может встретить на своем недолгом жизненном пути. Идеал, созданный его воображением, был недостижим и непостижим.
Для поднятия духа и мечтательности он отхлебывал из хрустального бокала рубиновое португальское. Хрусталь вбирал в себя отсветы огня в камине и играл его искорками на острых гранях. Теплые волны вина уносили Сашу Пичужкина в заморские дали, вытесняя на поверхность сознания рифмы, вроде такой, счастье – несчастье.
В комнату вошла Сашина тётушка, покосилась на листы бумаги, лежащие на столе, тяжело вздохнула и задернула тяжелые, глубоко шоколадные занавеси на окнах.
К ней быстрыми шажочками подошла Даша, быстро взглянув на Сашу своими озорными зелеными глазами, что-то шепнула ей на ухо, хихикнула и выпорхнула из комнаты.
Даша, была чьей-то родственницей, каких-то там знакомых тётушки из провинции. В этот год её ожидал первый выход в свет.
Ложился бы ты спать, пробурчала тётушка и, махнув рукой, вышла из комнаты.
Всё стихло, лишь изредка щелкали дрова в камине, у которого уютно расположился кот Васька. Саша отпил из бокала ещё и откинулся в кресле, перебирая в уме слова и смыслы.
Из дрёмы его вырвал чей-то голос: «И днем и ночью, и днем, и днем, кто же там и днем и ночью…»
Саша огляделся по сторонам. Голос шел откуда-то снизу.
Нет, в это совершенно невозможно поверить. Саша посмотрел на бутылку, на бокал в руке, на часы на каминной полке и уставился на паркет недалеко от камина, где ещё совсем недавно спал Васька. На том месте стоял точно такой же, как у Саши стол, только сильно меньше, а за ним, помахивая пером и подбирая слова, сидел Васька с золотой цепью на шее и, поглядывая снизу вверх, что-то строчил на маленьких листочках бумаги.
– Ну, что ты так уставился, говорящих котов что ли, не видал? – спросил кот и погрузился в раздумья.
Саша попытался сделать глоток, но не успел. Из темного угла комнаты раздался бодрый голос: «А! Ученый! Ты уже здесь! Что, всё для Сергеича сочиняешь?»
Саша вглядывался в темноту и готов был поклясться, что на мгновение увидел, что там кто-то широко улыбнулся белоснежной улыбкой.
Саша залпом допил бокал и бросился в тот угол, но там никого не было.
– Да это я не тебе, раздалось у Саши за спиной, это я тому, что у камина расположился.
Саша резко обернулся и с ужасом обнаружил, что на спинке его кресла лежит полосатый кот и лучезарно улыбается ему улыбкой от уха до уха.
– Иди, присядь, глотни вина, а то ишь как тебя потряхивает, промурлыкал Чеширский кот. Теперь уже всё равно, ты нас видишь, мы с тобой разговариваем и ничего с этим не поделать. Прими всё как есть.
На ватных ногах Саша дошёл до стола и сел. Он налил себе полный бокал и, зажмурившись, выпил его залпом, в надежде на то, что когда он откроет глаза, в комнате всё будет, как и прежде.
Но когда он их открыл, то закричал, только без звука.
В кресле напротив, развалившись и закинув ногу на ногу, сидел огромный, в человеческий рост кот. В одной руке он держал вилку с насаженным на неё куском сыра, а в другой держал бутылку вина, точь-в-точь как у Саши.
– Где он взял вторую бутылку, у меня же только одна была? – почему-то подумал Саша.
– Я в гости с пустыми руками не хожу, – ответил Бегемот.
– Ребята, ну что же вы меня сразу не позвали? Посмотрите на это, – послышался до боли знакомый голос от окна.
Саша уже даже не удивился.
Бегемот резко поднялся и, пройдя через комнату, выглянул в окно.
За окном шагал отряд египетских котов.
– Леопольд, ты разве не слышал? В Египте помер очередной фараон, эти пошли его укладывать спать.
– Жалко их, – вздохнул Леопольд и отвернулся.
– Ничего, не грусти, – пробасил Бегемот, – у них ещё восемь жизней осталось. Ну, или сколько они там уже этих фараонов похоронили? Вот и считай.
На каминной полке что-то загремело, на пол рухнули каминные часы, а за ними спрыгнула мышь, которая приземлилась на спину Ученому и кинулась вон из комнаты в сторону кухни.
– Всем привет, – запыхавшись, воскликнул Том, помахал лапой и тоже скрылся за дверью. На кухне что-то разбилось.
– Плебей, – брезгливо мурлыкнул Чеширский, – гоняться за мышью, фи моншер.
– Да уж, – грустно вздохнул Леопольд.
В дверях, постукивая тросточкой, появился Базилио.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71243233) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.