Читать онлайн книгу «13-й демон Асмодея. Том 1» автора Алекс Ключевской (Лёха)

13-й демон Асмодея. Том 1
Алекс Ключевской (Лёха)
Илья Ангел
Жил и работал на любимой работе, в меру веселился и понемногу развивался. Ну и что, что всё это происходило в аду? Родину не выбирают. Но однажды вся моя размеренная жизнь пошла кувырком. Меня подставили, и теперь я смертный. Не просто какой-то смертный маг, а целитель! Демон-целитель, разве так вообще бывает? Ну, ничего, подкоплю сил, выясню, кто мне такую свинью подложил и отомщу. Но это позже. Пока же мне предстоит летнюю практику пережить и не свихнуться.

Алекс Ключевской (Лёха), Илья Ангел
13-й демон Асмодея. Том 1

Глава 1

Меня зовут Фурсамион и я демон перекрёстка, как уважительно называют нас в образованной Европе и Америке любого из существующих миров. Или же Адский торгаш, как нас презрительно кличут в славянской части опять же любого из миров.
Состою при Асмодее, живу в Аду, работаю в Адской канцелярии. Работа не очень пыльная, но интересная, мне нравится. Особенно нравятся ощущения могущества, ведь на момент заключения сделки демоны перекрёстка обладают огромной мощью и силой, которая мало с чем может сравниться. Эта сила позволяет нам творить даже то, на что есть прерогатива лишь у архангелов и Самого! Например, я могу воскрешать людей. Не делать вонючих тупых зомбаков, а именно воскрешать, возвращая бессмертную душу в её потерянное вместилище. Но я могу организовать подобное только в момент исполнения обязательства с моей стороны при заключении сделки. Если меня именно об этом попросит клиент.
Нет, обычной демонической силой я тоже обладаю, но она не настолько могущественна. Эта сила мало чем отличается от известных магических приёмов во многих мирах. В которых магия, конечно, имеется.
В другое же время я всего лишь демон третьего уровня. Точнее, числюсь демоном третьего уровня, но на самом деле упорный труд в развитии способностей позволили бы мне претендовать на седьмой уровень, а то и восьмой, чтобы очень существенно продвинуться по служебной лестнице. Тут, конечно, всё от принимающей экзамен комиссии зависело, и как ответственно конкуренты подошли к обработке её членов. Но седьмой уровень – это я даже сам себе мог гарантировать.
Конкуренция у нас в канцелярии огромная, каждый демон пытается урвать кусок пожирнее. В связи с этим ухо нужно держать востро, чтобы пятак походя не начистили или не подставили самым мерзким способом. Так что я прокачивался помаленьку две сотни лет, чтобы подать заявку на повышение уровня, когда та нелепая история окончательно забудется, но пока старался лишний раз не привлекать внимания начальства.
В работе я чаще всего, беря пример с шефа, склоняю людей к азартным играм, изменам, чревоугодию, в общем, не делаю ничего такого, чего они не делали бы с собой сами. Я только слегка усугубляю, как говорится. Ну и заключаю сделки, и это является основным пунктом в моём трудовом договоре.
И вот я подошёл к самому главному. Всё, что я только что перечислил, имеет одну большую приставку «был»! Был при Асмодее, жил в Аду, работал в Адской канцелярии и имел в момент заключения сделки невероятные силы…
Теперь уже не состою, не живу, не работаю, не… в общем, понятно. Я теперь вообще не демон, я простой смертный человек с сомнительными способностями, застрявший в самой ненавистной мне реальности. И не понимаю, как мне всё вернуть обратно, и возможно ли это в принципе.
Началась эта история одним жутким похмельным райским утром, когда я проснулся от оглушительного телефонного звонка. Резкий звук раздавался, казалось, прямо в черепушке, отражаясь от её стенок и долбя в виски.
– Да, я слушаю, – пробормотал в трубку, до которой дотянулся, не открывая глаз. Во рту стоял жесточайший сушняк. Чтобы его убрать, нужно было протянуть руку к бутылке, стоящей на прикроватной тумбочке. Вот только дятел, засевший в голове, не позволял мне этого сделать, долбя черепушку изнутри.
А из трубки в этот момент послышался холодный женский голос:
– Демон Фурсамион, князь Асмодей ждёт вас в своём офисе. Немедленно!
Резко распахнув глаза, я почувствовал, как заходится в рваном ритме сердце. Зато голова резко перестала болеть. Протянув руку, нащупал бутылку с водой и в один присест осушил её, чтобы хоть маленько убрать мерзкий привкус во рту. Потому что принять душ и выпить чашечку кофе мне никто не позволит. Шеф терпением не обладает, и ждать меня точно не будет. В этом случае лучше вообще на глаза ему не попадаться. Идеальным вариантом было бы быстренько молотком стукнуть себя по голове и отправиться в реанимацию спокойно отлёживаться, наслаждаясь покоем и уткой по потребности. И списать всё это на происки проклятых конкурентов.
В голове метались мысли сумасшедшими белками. Что я такого натворил, если сам Асмодей хочет меня видеть? А то, что мне явно не на дружеский разговор приказывают явиться, было понятно по тону секретарши. Обычно её голос мёдом сочится, когда она на собеседование для повышения до личного прислужника приглашает. Ведь личных помощников Асмодей всегда нанимает лично.
Вроде бы ничего противозаконного и противоестественного я не делал. В последнее время так точно. Не припомню, по крайней мере, за собой каких-то запоминающихся грехов.
Я же избегал со страшной силой ввязываться в авантюры. И старался не выделяться из массы демонов среднего звена в ожидании, когда Асмодей уже остынет и забудет тот случай, произошедший двести лет назад, из-за которого я не подаю документы на повышение. Я тогда нечаянно слил информацию конкурентам из Небесной канцелярии. Молодой был совсем, неопытный и оттого глупый. Развели меня ангелы, конечно, как лоха. К тому же их начальство, не будь дураками, этой информацией воспользовалось. А это, как ни крути, оказало влияние на итоги одной достаточно приличной, почти мировой войны в одной забавной вселенной.
Меня такой взбучке тогда подвергли, мама дорогая… Сам Асмодей не побрезговал руки об меня замарать. Собственно тогда-то я и познакомился с распорядком в реанимации и с утками… Вот к последним я долго привыкал. И сейчас меня ничем не напугаешь. Почти. Если, конечно, не шеф пугать начнёт. Этот может, чего уж там. С князьями вообще не слишком поспоришь. Хуже только сам Люцифер.
Что ни говори, а рука у шефа тяжёлая, как даст слева, а потом справа, всё по заветам Библейским, так сказать. М-да…
Ну ладно, не будем о грустном. Тем более, что после того, как откачали в реанимации, нос мне поправили, зубы вставили, а синяки под обоими глазами сами сошли. Вот только как вспомню, сколько за зубы пришлось отдать, так сразу в кому опять охота.
И ведь никто из князей ничего не может сделать с этими уродскими дантистами. Они мало того, что при жизни людей буквально без штанов оставляли, так ещё и после смерти честным демонам инфаркты обеспечивать повадились своими счетами. А как с ними что-то сделаешь, если они сразу же работать отказываются? А зубы, как оказалось, даже у архангелов и князей Ада заново не вырастают. Вот такой печальный казус. У меня вообще есть подозрение, что этих тварей Сам по приколу отдельно от всех остальных создал. В наказание и назидание, так сказать.
Прополоскав рот, я подорвался с постели и, кое-как одевшись, путаясь в штанинах, выскочил из дома. Машины у меня не было. Дороговатое удовольствие, надо сказать, а служебная не положена. Не того полёта я птица, чтобы мою задницу на служебной машине из точки А в точку Б доставляли.
Эх, нужно было раньше суетиться, да всё осторожничал. Так-то сил мне хватило бы, чтобы стать начальником над всеми демонами перекрёстка и лично контролировать все сделки. На эту должность я мог бы ещё лет пятьдесят назад претендовать. Постоянно прощупывал почву, которая была ещё недостаточно сухая, чтобы добиться того, чего мне хотелось. Всё ждал, чтобы не быть направленным в какой-нибудь никому не нужный отдел, корпя ещё несколько сотен лет над бумагами. Может, и зря ждал. Понапористее надо было быть, понаглее. Тогда бы и машина была, и все остальные положенные льготы.
До офиса я побежал бегом, поскальзываясь на поворотах. Благо бежать было не так чтобы далеко, и я даже не слишком запыхался. Хотя дышать было тяжеловато, всё-таки похмелье никуда не делось. Но я всё же поздравил себя с хорошей физической формой, заскакивая в лифт огромного здания Адской канцелярии. Влетев в приёмную шефа, я раскланялся с секретаршей Асмодея, стараясь улыбаться не слишком жалко.
Молодая суккуба подняла голову, оглядела меня с ног до головы, провела идентификацию, оценила платёжеспособность и, полностью потеряв ко мне интерес, холодно кивнула на дверь кабинета. После чего снова вернулась к прерванному занятию: она полировала ногти, а на столе стоял ярко-красный лак в бутылочке, дожидаясь своей очереди.
Не став её ни о чём расспрашивать, я на негнущихся ногах дошёл до дверей. Ещё спросишь о чём-нибудь не о том, а она возьмёт и обидится. Эти суккубы такие злопамятные, ну её, разорюсь же постоянно проверять кофе в кафетерии на предмет посторонних примесей типа слабительного. И так скоро узнаю, в чём провинился и в лучшем случае отделаюсь строгим выговором.
Асмодей сидел за массивным столом из ценных пород дерева и читал «Адские вести». В строгом деловом костюме, подчёркивающем все его достоинства, он являл собой самое что ни на есть искушение в чистом виде для особо нетребовательных земных женщин. И да, я завидую, потому что мне таким никогда не стать, сколько бы ни повышал уровень.
– Демон Фурсамион по вашему приказу прибыл, ваше темнейшество, – я поклонился, а когда выпрямился, то сразу же наткнулся на изучающий меня взгляд красных глаз. Газета лежала на столе, видимо, для Асмодея моя персона была гораздо интереснее, чем адские сплетни. И это совершенно не радовало вот от слова «совсем».
– А, так ты и есть тот самый демон, который умудрился проиграть в карты душу Кутузова какому-то демону Вельзевула. И тот практически сразу продал её небесной канцелярии. А там быстренько всё, что нужно, провернули, и теперь сам Кутузов чист, как слеза младенца, осваивает своё новое местожительство на Небесах? – он наклонился ко мне и принюхался. – Да ещё и не постеснявшийся притащиться ко мне, дыша свежайшим перегаром?
– Ваше темнейшество, как я мог проиграть кому-то душу Кутузова? – я так удивился от свалившейся на меня новости, что проигнорировал ту часть, в которой говорилось о перегаре. – Я же не распоряжаюсь ею, да и тем более до сделок такого уровня меня просто не допускают… – князь не стал слушать мои жалкие блеяния и попытки оправдаться. Он нажал на кнопку у себя на столе, и на большом экране у него за спиной появились кадры разгульной вечеринки. Приглядевшись, я с ужасом узнал тот самый убойный мальчишник, который устроил мой приятель из соседнего отдела как раз сегодня ночью.
Показ начался именно с той самой минуты, с которой остаток этой ночи напрочь выпал у меня из памяти. Единственное, что я смутно помню, это как мы все по очереди пили шампанское из пупка вызванной суккубы.
В середине вечера ко мне подошёл один из прислужников Асмодея и передал прямо в руки скрученные в трубку листы стандартного договора, скреплённые канцелярской резинкой, чтобы не распались. Кто это был, я не знаю. Мало того, что совершенно не помню факта передачи договора, так даже, глядя на посланника, не могу понять, кто это был. Он вроде бы приказал, точнее, попросил, меня передать договор в секретариат для регистрации. Видимо, я был вчера дежурным, что тоже выпало у меня из головы.
Как же всё хреново выходит уже на этом этапе. Дальше в моей памяти была абсолютная темнота, непрерываемая даже вспышками в виде озарений. И вот теперь мне любезно эту темноту осветили, потому что в клубе было полно камер, и записи выдали по одному звонку князя Асмодея.
Где-то уже под утро я действительно сел играть с каким-то хмырём, которого я совсем не помню. Мы оба отчаянно мухлевали, но в итоге он меня обыграл, выбросив четырнадцать тузов против моих семи.
Камера чётко зафиксировала, как я развёл руками и протянул ему стопку листов с договором. Когда я это увидел, то почувствовал, что бешено бьющееся сердце вот-вот остановится. Меня посетило почти нестерпимое желание забиться под стол, а ещё лучше самому сигануть в окно. Потому что даже представить сложно, какую кару избрал для меня Асмодей. Эти князья такие затейники! Особенно в плане всевозможных пыток.
– Надеюсь, теперь твоя память освежилась, и тебе всё понятно? – рявкнул Асмодей, поворачиваясь ко мне, потому что увлекательное кино со мной в главной роли уже закончилось.
От неожиданности я отступил назад и наткнулся спиной на тумбу. А на этой проклятой совершенно неустойчивой тумбе стояла уникальная фарфоровая ваза, подаренная шефу лично Люцифером. Ваза качнулась, и я не сумел её удержать из-за того, что у меня дрожали руки. Мы с ним довольно тупо смотрели, как подарок Люцифера на пару секунд замер, а затем рухнул вниз, разлетаясь по полу миллионом осколков.
Асмодей даже в лице изменился. Да что уж там, он даже облик сменил непроизвольно на истинный, вмиг превратившись из лощёного красавца, мечты многих женщин от восемнадцати и до бесконечности, в одного из самых сильных демонов Ада. Вообще любой из князей способен меня одним мизинцем скрутить в бараний рог, особо не напрягаясь. А уж когда он в гневе…
– Мало того, что у меня в канцелярии работает такой неудачник, умудрившийся за неполные двести лет совершить две крупнейшие ошибки, так он ещё и криволапый неудачник! Пошёл вон! – и он взмахом руки отправил меня… Нет, не из кабинета, а вообще из родного Ада.
Я успел только заорать:
– За что?!
Но меня уже затянуло в пространственную воронку, и мои вопли остались неуслышанными.
Переселение впервые в моей жизни проходило довольно болезненно. Душа, чьё пристанище выбрали для меня в качестве наказания, сопротивлялась и совершенно не хотела прерывать своё земное существование. Моя сущность была вынуждена бороться с ней, чтобы не раствориться в пустоте, навечно прекратив существование.
Но как бы душа ни стремилась остаться в своём прибежище, её время по каким-то причинам подошло к концу. Потому что никто не смел использовать тела, хозяева которых не дали своего разрешения, или души которых не отправились в свой последний путь. Никто не имел на это право. Даже князья Ада. За это не просто по шапке можно было получить, но и на ковёр к Самому попасть. А там сам Асмодей чувствовал бы себя не лучше, чем я перед ним.
Вот только, судя по сопротивлению, никакого разрешения на использование тела никто Аду не давал. Но под напором моей демонической ауры и силы, всё же я не обычный демон третьего уровня, что бы ни говорилось в моём личном деле, душа в конечном счёте сдалась, удаляясь в сторону яркого света, а меня словно тараном вколотили в незнакомое мне тело.
Наступила темнота, притупляя моральное и довольно болезненное физическое истощение. Я плавал в этой темноте до сих пор не понимая, почему со мной обошлись так жестоко. И не такие косяки совершались. Да на моей памяти в один вечер пара демонов одну войну умудрилась проиграть на ровном месте, хотя заказчики требовали немного другого для себя исхода. И ничего, до сих пор работают как ни в чем не бывало. Хотя такого позора для репутации Ада никто до них не наносил. Ну не ваза же какая-то стала причиной моего изгнания в самом-то деле. Темнота слегка рассеялась, и мне удалось встать на ноги в этом подобие Астрала.
Внезапно повалил густой тёмный дым, и прямо у моих ног материализовался официальный конверт, заклеенный сургучом с печатью Адской канцелярии. Такое со мной было впервые, и под ложечкой засосало от неприятных предчувствий. Эти предчувствия сразу прервали моё самобичевание, в мгновение ока приводя в чувство. Трясущимися руками я вскрыл конверт и прочитал следующее:
«В связи с проявленной Вами полной некомпетентностью при выполнении работы и нанесённого в этой связи значительного урона, офис принял решение уволить Вас с занимаемой Вами должности демона перекрёстка. Вы дискредитировали Адскую канцелярию перед конкурирующей Небесной канцелярией, позволив одурачить Вас, нанеся тем самым ещё и существенный репутационный ущерб.
Рассмотрев все доступные нам на данный момент факты, мы вынуждены сообщить, что главный офис принял решение переместить Вас в новое тело до конца Вашей земной жизни с лишением всех присущих демону третьего класса навыков и умений. Ключ от входа в Ад деактивирован. Поздравляем, Вы теперь смертный. Все навыки и умения, доступные Вашему телу, решено сохранить. Всех Вам благ и счастливой земной жизни»
Я тупо смотрел на официальный бланк, не понимая, что только что прочитал. Помотав головой, я перечитал ещё раз, тщательно проговаривая про себя каждое слово.
В третий раз мне прочитать не дали. Официальное письмо вспыхнуло, растворяясь в воздухе синим огоньком, не оставляя после себя даже пепла.
Я смотрел на то место, где оно только что находилось, и пытался понять, что же сейчас произошло. Я что, уже не демон? Но ведь так не бывает. При переселении в тела смертных демонские навыки сохраняются! Так было всегда, и это прописано в Уставе Адской канцелярии!
Напрягшись, я попробовал вызвать хоть искорку адского пламени. Шиш! Я что, действительно стал простым смертным?! И что предлагаете мне делать дальше? Как мне со всем этим жить?
Я не хочу! Слышите, не хочу! Лучше зубы все до одного вставлять в кредит! Ну пожалуйста, заберите меня отсюда! Упав на колени, я попытался достучаться до чёрствых сердец высших демонов Адской канцелярии, но меня не услышали или же просто проигнорировали мой призыв. Правильно, я же теперь простой смертный, много чести князьям Ада даже смотреть в мою сторону.
Очередная вспышка накрыла меня, и я почувствовал, что проваливаюсь всё глубже и глубже, вырываясь из зыбкого марева Астрала.
***
Люцифер вошёл в кабинет Асмодея в тот самый момент, когда растаяли в воздухе последние искры портала.
– Ну что? – спросил он у своего ближайшего соратника.
– Это очень перспективный демон, – Асмодей прошёлся по кабинету, остановился возле осколков вазы, щёлкнул пальцами, убирая их, ставя на её место очередную точную копию. – Судя по последним данным, его силы приближаются к восьмому уровню. И он один из десяти сильнейших демонов в моём подчинении. К тому же он умный, хитрый и крайне осторожный демон. Не провалил ни одной сделки. Если сумеет выпутаться из той задницы, в которую я его загнал, то место руководителя нового ведомства по связям с правителями земных реальностей будет его.
– Какой он по счёту? – Люцифер улыбнулся краешком губ. – Тринадцатый, если не ошибаюсь.
– Тринадцать – хорошее число. Возможно, на этот раз нам повезёт. Не зря же я так старался, организуя этот инцидент. И заметьте, ваше лучезарство, подменить ему стакан оказалось за гранью даже моих способностей. Пришлось травить суккубу, не ставя её в известность, а за это даже мне придётся долго и упорно извиняться перед демонами этого вида.
– И разбираться со всеми реальными проблемами, которые умудрились совершить на этой вечеринке остальные твои подчинённые. М-да, мельчают демоны. Уже для выбора высших конкурсы приходится устраивать, – Люцифер брезгливо поморщился, но потом стал предельно серьёзным. – Ну, хорошо, давай попробуем, – светоносный бросил взгляд в сторону экрана, на котором не так давно опальный демон смотрел свои похождения. – Но предупреждаю, Асмодей, если и на этот раз ничего не получится, то проект сворачивай. Этот тринадцатый демон будет последним, проходящим испытания на профпригодность. Больше даже не поднимай эту тему.

Глава 2

– Кадет Давыдов, подъём! – суровый бас прогремел прямо в ухе. В голове зазвенело, а на правое ухо я, кажется, оглох. Зато сразу же проснулся и резко подскочил на кровати. От такого резкого подъёма голова вдобавок к звону закружилась, и я тяжело опустился обратно на своё довольно твёрдое лежбище. Пару раз сглотнул, стараясь справиться с внезапно подступившей к горлу тошнотой, и уже более аккуратно сел, обхватив голову руками.
Я сидел и долго не мог понять, что произошло, и где я вообще, вашу мать, нахожусь. Волной нахлынуло воспоминание, как меня выпроводили из Ада, лишив всех адских благ. Да что там, они даже так долго и тщательно получаемые умения демона третьего ранга у меня забрали. «Поздравляем, Вы теперь смертный», вот именно с таким издевательским посылом это и произошло.
Посмотрев на свои руки, слегка подрагивающие от внезапного пробуждения, и чувствуя, как сердце заходится в дикой пляске, огляделся по сторонам. Так, нахожусь я в каком-то месте, весьма сильно напоминающем тюремную камеру. Темно, холодно и воняет крысами. Камера явно не повышенной комфортности для особо ценных арестантов.
Тело пробила дрожь, а ведь я замёрз, как собака, просто сразу из-за всего навалившегося на меня этого не заметил. Ничего даже отдалённо похожего на одеяло рядом с собой не вижу. Вот суки, другого определения просто не нахожу. Хоть бы простынку какую дали, что ли.
Закончив оглядывать камеру, я перевёл взгляд на себя. Много рассмотреть не удалось. Только весьма помятую офицерскую форму без знаков отличия. Похоже, это не просто тюремная камера, это самая настоящая гауптвахта или по-простому «губа».
Перестав пялиться себе на пузо, я посмотрел на человека, который меня разбудил. Рассмотрев его как следует, чуть не заматерился в голос, сразу же определяясь с реальностью, в которую меня зашвырнули.
Поручики на данном промежутке времени оставались только в одной реальности. Оглушивший меня на одно ухо тип был как раз-таки поручиком. Уж в местных регалиях я разбираюсь, сам совсем недавно такие носил, выполняя небольшую халтурку для разведывательного отдела как раз в этом мире. Пробыл я здесь недолго, во все нюансы не вникал и быстро свалил, как только подвернулась возможность. Значит, вот где меня оставили доживать мой девятый век без права реабилитации.
Ненавижу эту реальность! Дикую смесь лицемерия вперемежку с истинным благородством девятнадцатого столетия других миров. И всё это густо замешано на техническом прогрессе и магии. Этакий киберпанк в окружающих реалиях «Войны и мира», замешанный на суперпрогрессе самой развитой земной реальности. Здесь вполне можно увидеть восторженную Наташеньку Ростову на чопорном балу в белом длинном платье, приехавшую туда в карете с мама и папа. А завтра её же уже совершающую шопинг на автомобиле и болтающей по телефону с подружкой.
Здесь всё пропитано пафосом и фальшью, контракты заключают никому не нужные крестьяне и мелкие сошки, от которых в Аду уже не продохнуть. Высший же свет и сам справляется в большинстве случаев со своими проблемами, редко прибегая к услугам моим и мне подобным. Маги они, эти аристократы, ангел их раздери, вот в чём дело. Они сами могут дождик в четверг наколдовать да любовный афродизиак сварить. Зачем душу продавать ради таких мелочей?
Только вот для тех же крестьян даже не почешутся. Хочешь дождика – крутись как можешь. Хоть сделки с демонами заключай, это никого не волнует. А чтобы поднапрячься да помочь, вы что, это же быдло-с. А то, что это быдло вас кормит пышными свежайшими булками, никого не волнует.
У меня вообще такое впечатление сложилось в тот раз, когда я здесь недолго ошивался, что местные аристократы понятия не имеют, откуда эти самые булки берутся. Они, поди, думают, что хлеб на деревьях растёт, а нежные крестьянские девы их каждое утро собирают под прекрасные песни. И зимой тоже. В оранжереях, мать их.
Ненавижу, блин, местных дворян. На них же пробы ставить негде из-за количества грехов различной тяжести. Мне даже показалось, что та пара офицеров, с которой я столкнулся, меня может плохому научить, а не я их.
Мысли стремительно метались в голове. Я продолжал сидеть на жёсткой кровати, откинувшись спиной на каменную стену и закрыв глаза. Это сон, кошмар, просто кошмар. Вот сейчас прозвенит будильник, и я проснусь. Всё ещё держась за голову и не обращая внимания на грузного поручика, стоявшего рядом со мной, легко стукнулся затылком об стену. Ну же, звони, гад, ещё совсем немного и…
– Кадет Давыдов! Да вы, как я посмотрю, вместо того, чтобы домой на побывку съездить да потом на практику прохлаждаться отправиться, хотите на гауптвахте остаться? – грозно осведомился он, после чего неожиданно покачал головой и почесал подбородок огромной ладонью.
Вот и прояснилось кое-что. Например, я правильно определил, что на губе сижу. Круто, чего уж там. Интересно, что такого страшного мог натворить простой кадет, чтобы сюда загреметь? Генерал-аншефу на лысину плюнул? Жаль, что памяти этого тела не осталось, хотелось бы всё же узнать, насколько он был рисковым парнем, чтобы вести себя соответственно. Во всяком случае, в первое время.
– Ну же, вставай, сынок, – в голосе поручика появилось сочувствие. – Ну не рассчитал силы, ну перепутал вектор приложения, ну уронил дерево на любимого варана княгини Гнедовой, ну с кем не бывает? Неделя гауптвахты – вполне достойное наказание с любой точки зрения. Это, конечно, если не смотреть глубже. М-да. Но в принципе, на твоём месте мог бы оказаться любой. Запрос пришёл как-никак, никак не могли мы его проигнорировать, – мне показалось, или его взгляд на этих словах стал немного виноватым. Ему за что-то стыдно, и он пытается извиниться? Перед каким-то кадетом?
– Неделя губы за какого-то паршивого варана? – произнёс я, приоткрывая один глаз.
– Ну не какого-то, а любимца княгини Гнедовой, – наставительно добавил поручик. – Но за свой вопиющий проступок ты был наказан очень сурово. Раскаялся полностью, даже молитву за невинно убиенное животное вознёс. Я же так княгине и отписал во всех мельчайших подробностях. Она растрогаться изволила и приглашение на бал обещала прислать для матушки твоей с сестрицей. Тебе же не получится его посетить, похоже, практика, как ни крути, поважнее будет. Тут уж на уступки никто не пошёл. Это же, если не ошибаюсь, первый выезд Ольги будет? – поручик сменил тему нашего разговора очень уж резко.
Да что не так с этой практикой?! Обычных кадетов на войну не отправляют, не обучены они ещё совсем, да из аристократии этот Давыдов, если я правильно понял. Таких на передовую точно кидать не станут. А куда ещё, кроме горячей точки, могли меня направить, раз он в глаза мне не решается посмотреть?
– Неужто сестрёнку лишишь такой возможности, чтобы сразу всем сливкам общества её показать да самым завидным женихам Российской империи? Этот же бал первый в сезоне. Да ещё и к первым победам над императором Людовиком приурочен. Сам император Александр обещал заглянуть, а уж наследник так вообще отписался, что непременно будет. Да и денщик твой уже заждался, поди, сколько можно автомобиль кочегарить? И мне пора уже учётные книги в порядок приводить, а я тут с тобой нянькаюсь, как с младенчиком каким. Так что вставай или, помяни моё слово, на все эти два месяца здесь запру, – на последних словах он снова повысил голос, я же вздохнул и поднялся с кровати.
Ну не здесь же мне действительно куковать за то, что варана прибил ненароком. Вот такие тут нравы царят в этой вселенной! Вараны вместо домашних собачек, песцы вместо кошек, а от норок спасу просто нет, и наглые такие, что крысы в других нормальных мирах.
– Правы вы, что-то расклеился я совсем, – улыбнувшись, я шагнул к двери, пока мой надзиратель не передумал меня отпускать. – Кстати, совсем запамятовал, – обратился к поручику, который, глубоко задумавшись, вздрогнул от неожиданности, – что это за практика-то?
– Ах да, – он стукнул себя по лбу. – Тебя ж не было на распределении. Всю информацию получишь на выходе у дежурного.
Я кивнул и вышел из камеры, в который раз уже едва сдержав рвущийся наружу мат. Потому что камера находилась как раз посередине длинного коридора, в обоих концах которого располагались двери. И куда мне идти прикажете? Я-то здесь впервые оказался, входов-выходов не знаю. Да я даже не знаю, куда меня в итоге должен вывести коридор. А что, если в пыточную камеру, где палач уже заждался и задолбался щипцы калить?
Как же это ужасно, быть простым смертным. Я ещё ни разу в своей демонской жизни не чувствовал себя настолько растерянным и дезориентированным. Постояв посреди коридора, тупо глядя в одну точку где-то с минуту и так ничего и не надумав, я повернул налево и побрёл к выходу. Надеюсь, что хоть куда-то он меня в итоге выведет. А палачу я просто так не дамся. Буду сопротивляться до последнего.
В итоге я всё-таки заблудился и бродил по огромному зданию в течение часа, как минимум. Зато сумел немного сориентироваться в том, что это было за здание и запомнить расположение большинства коридоров и кабинетов.
Похоже, очутился я в какой-то военной Академии, только вот некоторые учебные классы меня немного с толку сбивали. Какие-то манекены, органы, плавающие в банках, столы с разными инструментами. Похоже, тут не просто военных готовят, а разведчиков, и натаскивают их на всевозможные пыточные приёмы в реалиях ограниченного времени. Не, ну тут я, конечно, знаю куда больше тонкостей. Тут переживать не стоит. Любой демон в нюансах и разнообразиях пыток любому мастеру-человеку фору даст.
Эти мысли меня немного взбодрили, и чтобы уже взять себя в руки и встряхнуться как следует принялся насвистывать известную в Аду песенку от набирающей популярность эстрадной певички-суккубы.
Выше первого этажа я пока не поднимался, игнорируя многочисленные лестницы, расположенные в самых неожиданных местах. Потому что вряд ли выход на улицу мог располагаться на этаже выше первого. А ведь где-то на улице меня терпеливо ждёт денщик на этом убожестве, которое местные почему-то называют автомобилями.
Как оказалось, привыкать к телу и особенностям простого смертного, хоть и мага, сложно. Особенно в то время, когда полностью лишён своих привычных умений. Вот раньше разве я смог бы заблудиться? У меня внутренний маяк всегда был настроен до миллиметра, сейчас же я никак не мог его направить на то, чтобы элементарно найти выход из здания.
В этом же теле, похоже, пространственно-географический кретинизм присутствует в весьма серьёзной степени. Это вдобавок к неумению правильно рассчитать вектор приложения силы. Знать бы ещё, что это такое. Но ничего, всё это тренируется. И внутренний маяк настраивается, и вектора правильно рассчитываются. Так что не стоит из-за таких мелочей впадать в панику. Вот только многочисленные двери, на которых порой вообще ничего не было написано, даже номера кабинета, вызывали во мне страстное желание кого-нибудь убить, причём максимально жестоким способом, применив инструменты, которые я видел в кабинетах ранее. Ну кто так строит?! И где хотя бы один план эвакуации?! Руки бы оборвать ответственному за такие мелкие, но крайне нужные вещи!
Но, как говорится, нет худа без добра. Проходя мимо одного и того же кабинета несколько раз и каждый раз заглядывая внутрь, я уже знал, что вот эта неподписанная и никак не обозначенная дверь – одна из классных комнат. И в ней, судя по количеству различных карт, кадеты изучали не то тактику, не то географию.
Во время блужданий мне жутко захотелось в туалет. И тут я внезапно ощутил сакральную связь мочевого пузыря с тем самым внутренним маяком, который вот уже час так страстно хотел настроить. Потому что туалет типа сортир нашёлся просто мгновенно, гораздо быстрее, чем возникли мысли о том, что нужно что-то делать, чтобы не оконфузиться. Ещё бы на столовую набрести, чтобы пожрать. Тут при мысли о еде в животе очень громко заурчало. Похоже, на губе не слишком-то хорошо кормят господ курсантов. Правильно, нехрен их раскармливать. Будущие офицеры должны быть голодными и оттого злыми и решительными. Я даже рассмеялся от этих мыслей. Ну что же, кажется, начало моего восстановления положено. Во всяком случае чувство юмора ко мне начало понемногу возвращаться.
С этими мыслями я свернул в очередной коридор, надеясь, что он-то точно приведёт меня к выходу.

Глава 3

Мои надежды не оправдались. Такой перспективный коридор вывел меня в следующий, к счастью, более короткий. Здесь я ещё не был ни разу, но, судя по ощущениям, все эти коридоры должны будут уже очень скоро закончиться. Не такое уж и большое здание, чтобы бродить по нему до бесконечности. А не обошёл я первый этаж целиком только потому, что много раз проходил по одним и тем же коридорам.
Толкнув очередную дверь, я вошёл в большую комнату и огляделся. Это была явно казарма. И в отличие от остальных помещений она была обитаема. Возле одной из кроватей стоял долговязый парень лет восемнадцати-двадцати на вид. Одет он был в такую же кадетскую форму, что была на мне, только не в мятую. Парень в спешном порядке собирал немногочисленные вещи в чемодан, лежащий раскрытым на кровати. Больше никого в казарме не было. Похоже, все уже разъехались в долгожданный отпуск с последующей практикой, какой бы она ни была.
– О, Давыдов, а я-то думал, что тебя вовсе не отпустят, – поприветствовал меня долговязый тип. Повернувшись в мою сторону, он расплылся в улыбке и даже перестал собирать вещи, правда уже через полминуты снова принялся набивать чемодан. При этом парень не спускал с меня глаз, продолжая болтать. – Когда-то дерево на варана княгини… Хрясь! – я даже вздрогнул, словно это на меня что-то упало. – Мы думали, что всё, конец твой подошёл. Я вообще предположил, что княгиня Гнедова тебя собственноручно зонтиком заколет до смерти, а останки скормит своим песцам. Мы даже поспорили немного с ребятами. Они утверждали, что ты пойдёшь на корм свиньям, и песцам не достанется ни одного кусочка.
– Обалденные у вас споры о моей судьбе, – я даже закашлялся, слушая его с удивлением.
– Ты не простудился? – заботливо спросил парень. – А то говорят, на гауптвахте очень холодно.
– Нет, всё нормально, можешь продолжать рассказывать, как меня пытались лишить жизни зонтиком, – я интенсивно потёр лицо ладонями.
– А, да, – парень снова улыбнулся. – Хорошо ещё, что цесаревич мимо проезжал в тот момент. Он-то и успокоил княгиню, изволив вслух выразить тебе благодарность за то, что ты это мерзкое создание угробил. Но, конечно, ареста избежать не удалось, – он задумчиво посмотрел на стену, в нише которой лежали книги и письменные принадлежности. Книг, кстати, было довольно много, что меня удивило. Никогда не замечал в военных училищах тягу к чтению, в каком бы мире они ни находились. – Н-да. Хотя, надо сказать, что ты исполнил тогда заветную мечту многих из нас. Мы частенько подвергались укусам за ноги во время балов у Гнедовых от этой мерзкой твари. Но тебя же на них не приглашали? Или приглашали, что-то я запамятовал? Если приглашали, то ты должен помнить, как эта образина из-за колонн высовывала свою пасть и… Хвать! – он снова рявкнул, отчего я поморщился, пристально посмотрев на парня, пытаясь понять, это у него нервное, или он всегда такие словесные выпады делает? – В этом случае я могу с уверенностью утверждать, что ты это дерево уронил в ту сторону нарочно. И неправильно рассчитанный вектор приложения силы здесь был всего лишь предлогом.
– Ну что я могу сказать, в этот раз мою семью точно пригласили на бал к Гнедовым, – машинально ответил я, благоразумно не отвечая на вопрос про более ранние приглашения и обходя стороной тот факт, что обо мне поручик ничего не говорил. Я понятия не имею, приглашала меня и мою семью княгиня к себе или нет. Слушая парня и отвечая ему, я осматривался по сторонам, ища своё место. Благо для этого можно было просто читать, что написано на табличках, прикреплённых к спинкам стоящих в ряд кроватей. А написаны там были фамилии кадетов, что существенно облегчало мою жизнь, ставшую такой неудобной.
– Меня тут внезапно посетила одна мысль, – парень встрепенулся и задумчиво на меня посмотрел. – Может, от этого адского создания княгиня давно мечтала избавиться? Только вида не подавала, а ты взял и исполнил её заветную мечту. Она, конечно, пошумела для вида. Но потом от переизбытка чувств всю твою родню на балу своём видеть пожелала, – долговязый хохотнул и кивнул мне, направляясь к двери. – Эту мысль нужно обдумать со всех сторон.
– Обдумай, потом поделишься со мной результатами своих размышлений, – ответил я ему на прощанье.
– Да, Давыдов, – парень остановился и повернулся ко мне, ставя чемодан на пол, – тебя же не было на распределении. Куда тебя на практику-то отправили?
– А тебя? – ответил вопросом на вопрос я.
– Да как и большинство ребят с нашего курса в госпиталь Бурденко, – почему-то поморщился он. – Нет, избранных, конечно, в госпиталь Вишневского распределили. Там такие медсестрички… Все как на подбор! – он мечтательно закатил глаза и причмокнул. – Да, туда так просто не попасть, как ни крути, главный госпиталь Империи! Но мы с тобой, Давыдов, ни рожами, ни достаточными родословными похвастаться не можем, чтобы просиживать лето в таком элитном месте. Нам что попроще досталось. Хорошо хоть в Мандрыкин наших отказались брать в этом году, там и без нас шумно и мерзко, – передёрнулся он, на секунду зависнув, словно вспоминая какие-то неприятные моменты в своей жизни. – Ну, бывай, Давыдов. Не на балу, так в Бурденко встретимся, будем на пару ватные шарики крутить и клизмы перед операциями болезным ставить, – он махнул рукой, подмигнул мне, подхватил чемодан и вышел из казармы.
Задумчиво осмотрев пустое помещение ещё раз, я неторопливо прошёлся по казарме, всматриваясь в надписи на табличках. О, а вот и моя кровать. Сомневаюсь, что здесь имеется в наличии ещё один «Гр. Д. В. Давыдов». Денис Давыдов что ли? Серьёзно? Вашу мать! Но Денис или не Денис, это я попозже узнаю, не будет же меня мать с сестрой Ольгой просто Давыдовым звать? Хотя как знать, бывал я в одном забавном мирке, так там своих родственничков только козлами и называли в различных вариациях, используя склонения, рода и производные от этого слова. Так что, как говорится, на месте разберёмся.
Открыв дверцу, я увидел в точно такой же нише, как у своего сокурсника, стопку книг и тетрадей. Взяв одну из книг, больше напоминающую мне своими объёмами фолиант, я прочитал название. И тут сердце опустилось куда-то в район желудка и громко бахнуло, вызывая неприятные тошнотворные ощущения. Книга называлась «Атлас анатомии человека. Том 1. Учение о костях, соединении костей и мышцах. Р. Д. Синельников». Да нет, быть того не может!
Я начал рыться в этой нише, выбрасывая на кровать учебные пособия одно за другим. Анатомия, физиология, внутренние болезни, инфекционные болезни, военно-полевая хирургия. На учебнике по акушерству и гинекологии меня уже откровенно затрясло, и я заорал в голос, проклиная Ад, Асмодея и всю его шайку лизоблюдов самыми неприличными выражениями, которые даже в Аду считаются не совсем пристойными.
Это какое-то издевательство! Меня не просто выперли из родного мира и сделали смертным, так ещё и засунули в тело курсанта военно-медицинской академии. Теперь я понял, о какой практике все говорили, и почему тот долговязый парень намекал на какие-то госпитали и ватные шарики в клизмах.
Я сел на кровать и рассмеялся, открывая одну из тетрадей, где корявым почерком кадет Давыдов пытался записать что-то отдалённо напоминающее лекцию по какой-то клинической фармакологии.
И тут я вспомнил один нюанс, о котором мне рассказала одна знакомая суккуба. Дело было в койке, и она решила поболтать после весьма интересного времяпровождения. Суть в том, что магия здесь не просто сохранилась и играет довольно значительную роль в развитии этого мира. И периодически избытки нерастраченной энергии, не преобразованной в магическую составляющую, могут идти в резонанс с технологическим прогрессом. Если проще, то эта энергия способна тормозить определённые уровни развития общества. А так как дворянское поголовье с каждым десятилетием всё больше сокращается, то этой свободной энергии становится больше.
И нет, чтобы увеличить кровосмешение, даруя магические способности обычным смертным. Нет, дворяне здесь до сих пор чтят закон о чистоте крови, который, как ни странно, выполняется в полной мере. Ни тебе кутежей с цыганками и проститу… хм, с куртизанками, ни тебе романов с актрисульками, ничего, что могло привести к рождению бастардов вне их среды. Романы внутри дворянского сословия им никто не запрещал. Так что получается, что в данных проблемах они сами виноваты. Вот тебе и мир, замерший в эпохе балов, гусаров и лошадей вперемешку с дирижаблями и телефонами.
Но не в этом соль. Единственное, что здесь не развито это целительская магия. Даже малого исцеления нет. Почему так произошло? Да хрен его знает на самом деле. Может быть, какой-нибудь закон о компенсациях сработал, или ещё что-то похожее. И знаю я об этом, потому что в тот единственный раз, когда меня сюда занесло, одного из моих «приятелей» ранили, и лечил его самый обычный врач или лекарь, или… Я не знаю, как здесь правильно называют целителей с огромным скальпелем, клизмой и зелёнкой. Зрелище, я скажу, то ещё было. Наш Адский палач, закреплённый за отделом, рыдал в голос и просился отпустить его к тому доктору в ученики, когда мой видеодоклад смотрел. Потому что после всех процедур, сравнимых разве что с пытками, этот офицер выжил и даже раненую ногу не потерял.
А связано это с тем, что в этом поганом мирке присутствуют все виды магии, от светлой до темнейшей, от которой даже в Аду становится не по себе, за исключением одной. Тут нет магии жизни. Ни в каком варианте. Поэтому одной из самых престижных и почитаемых профессий считаются как раз врачи, которые лечат зелёнкой, йодом, какими-то пилюльками и да, скальпелями, клизмами и ватными шариками, мать их!
Вот только я никогда не интересовался врачеванием, отдельным от магии, а зря. Ох зря я этим никогда не интересовался…
В очередной раз истерично рассмеявшись, я поднялся на ноги, отбрасывая в сторону тетрадь с заметками, и принялся обследовать своё место более тщательно. У меня вот прямо только что идея одна появилась. В эту игру я себя не втравлю.
Где это видано, чтобы демон, рождённый в Аду и являющийся одним из сильнейших демонов перекрёстка, плыл по течению и вообще лечил людей при помощи вот этого! Что это вообще такое? Я покрутил в руках какую-то штуковину с двумя трубками и странного вида гирькой на конце и бросил её к остальному хламу на кровать. Я с больными только на сделку смогу пойти со всеми, как говорится, вытекающими для человека последствиями и законной премией для себя.
Может быть, всё же есть возможность не напрягаться и попытаться вернуться в родной Ад? Да даже если места окончательно лишусь, поди, не пропаду, устроюсь куда-нибудь. Уровень силы мне позволит не бомжевать. Но для того, чтобы эту идею реализовать, нужно немного подготовиться.
Интересно, есть тут где-нибудь чья-нибудь фотография? Свою смысла нет использовать, морду этого кадета наверняка уже во всех ведомствах преисподней распространили, как особо неблагонадёжного товарища, дел с которым никаких иметь категорически нельзя. Не один же я такой умный и сумел придумать, как мне кажется, выход из положения найти. Ладно, в любом случае даже если здесь ничего не отыщется, то дома всё равно найдётся какая-нибудь картиночка с милым незнакомым Аду личиком. Можно было, конечно, и без неё, как делает чаще всего большинство отчаявшихся и двинутых людишек, но так быстрее.
Перерыв содержимое полок и шкафчика, я понял, что собирать мне собственно нечего, как нет ничего, что пригодилось бы для реализации плана, кроме всё никак не кончающихся книг, книжонок и книженций, которыми было проще прибить болезного, чтобы не мучился. Как вообще можно было запомнить такое количество информации и не свихнуться?
Я взялся за тетради и обнаружил единственное, что могло бы мне хоть как-то помочь. Личный дневник моего нового тела. Если мне здесь суждено застрять, то надо обладать хоть какими-то элементарными изначальными данными.
Взяв в руки тетрадь в кожаной обложке, я убедился, что это действительно дневник, который может помочь мне разобраться в существующих реалиях. А когда хотел спрятать его за пазуху, дневник самостоятельно открылся где-то посредине, и на кровать плавно опустилась чёрно-белая фотография, где красовались два видных парня лет двадцати отроду. Мечты, как говорится, сбываются.
– Хм, – я поискал хоть какое-нибудь зеркальце, чтобы разглядеть, что собой представляет Денис Давыдов (а если судить по записи на первой странице дневника, то всё-таки Денис, чтоб вас всех!), но нашёл только хорошо спрятанную между носками и трусами блестящую фляжку. Открыв её, я убедился, что налита в ней далеко не вода.
Помня, что именно алкоголь оказался причиной моего бедственного положения, сразу же почувствовал рвотные позывы и быстро закрутил пробку. Потом испробую местное пойло, когда в Ад вернусь, и то в небольшой компании в законный выходной. Перевернул фляжку блестящим боком, используя её в качестве зеркала, я окинул своё сильно искажённое отражение скептическим взглядом и смог идентифицировать одного из парней на фотографии как Давыдова. Довольно смазливый, но ничего слишком примечательного: тёмные волосы, тёмные глаза, прямой нос, подбородок породистый, щёки впалые… С пивом, как говорится, пойдёт.
А вот вторым на фото был тот самый долговязый парень, как его, В. Ю. Малышев. Ещё бы знать, что означало Гр. и Кн., стоящие перед именами, но вот именно сейчас это неважно.
Разорвав картинку пополам, ту часть, на которой было запечатлено лицо Малышева, я положил в карман, а вторую хотел вернуть обратно в дневник, но увидел на листе надпись, на которую сразу не обратил внимания. Через всю страницу красными чернилами было написано: «Ты труп!». Ух ты, как интересно! А вечер-то перестаёт быть томным. И кто этот анонимный недоброжелатель, копающийся в чужих вещах? Надо бы узнать, потому что помирать мне ну никак не хочется, учитывая, что жизнь эта у меня конечная. Если ничего не получится из моего спонтанно возникшего плана, разумеется.
Захлопнув дневник, предварительно сунув в него мою часть фото, я положил его за пазуху и, как попало запихав бесконечные книги в нишу, решительно направился к выходу из казармы.

Глава 4

В дверях я столкнулся с уже знакомым поручиком.
– Ты куда так рванул, Давыдов? То выгнать тебя из камеры не мог, то потом догнать. Ты что же это, личное оружие получить обратно никак не желаешь? – я посмотрел на него и нерешительно пожал плечами. Ну откуда я знаю, какое оружие мне положено? Мне оно никогда не нужно было. Я сам был своего рода оружием. Поручик вздохнул и протянул саблю в простых, но довольно функциональных ножнах.
– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарил я его, в ответ услышав многозначительное хмыканье.
Я недолюбливаю оружие во всех его вариантах. Как-то так повелось, что добро всегда побеждает бомбами, шпагами и огнестрелом. Не то что Зло, которое всегда использует для победы и голые руки, и клыки, ну или что под руку попадётся, в общем, не суть. Ко мне это не относится. Просто правило у меня такое, оружие использовать крайне редко, если только совсем прижмёт. Так-то я на магию всегда напирал в большей степени. Да и профессия у меня такая, кулаками и пистолетами клиента на сделку не раскрутишь. Это же дело сугубо добровольное. И такие нюансы отслеживаются очень строго.
Но и без оружия совсем никак, если щелчком пальцев я не смогу взорвать наглую черепушку зарвавшегося оппонента. Так что оружием я пользоваться умею и на довольно приличном уровне, просто не люблю.
– Ладно уж, то, что не по форме обращаешься, так уж и быть, прощаю. Кстати, раз я тебя встретил, то держи, сам отдам, а то опять рванёшь да забудешь.
Он протянул мне тонюсенький жёлтый конверт, где было написано только моё имя. Даже скреплено ничем не было. Такое чувство, что впопыхах бумажку засунули в первый попавшийся конверт и заклеить забыли. А может, это было сделано намеренно. Теперь я никак не смог бы сказать, что не явился к месту практики, потому что мне сил не хватило сургуч на печати сломать. Открывать и смотреть, что было внутри, я не стал. Потом посмотрю.
Судя по разочарованному хмыканью поручика, он явно хотел увидеть мою реакцию на написанное. Покачав головой, поручик повернулся ко мне спиной и пошёл вперёд, не прекращая болтать.
– Пошли вместе, я с Егорычем хоть поздороваюсь. Он же ещё при отце твоём в денщиках ходил. Теперь вот у тебя. М-да, жизнь, она не стоит на месте…
Меня так и подымало спросить, а что случилось с моим отцом, раз денщик достался мне по наследству, но я решил, что это будет реальный перебор, потому что уж такие вещи я должен, по идее, знать.
До выхода, как оказалось, идти было совсем недалеко, я практически дошёл до него, когда завернул в казарму. Холла как такового не было, поэтому-то я и не заподозрил, что дверь, похожая на все остальные, выходящая прямо в коридор, и является дверью центрального входа.
Выглянув наружу, я увидел перед крыльцом большой плац. Собственно поэтому и нет холла, на фига он нужен, если кадетов можно вон на плацу построить. Видимо, обучение в военно-медицинской академии мало чем отличается от обычного военного училища. Только вместо зазубривания тактики и стратегии великих полководцев тут изучают органы в банках, а орудиями пыток, которые я видел в самом начале, были наборы хирургических инструментов. М-да. Что-то я отвлёкся.
Неподалёку от входа стоял пыхтящий тарантас, а на водительском сиденье, напоминающем козлы, только без обязательных в этом случае лошадей, сидел уже пожилой мужчина в очках и увлечённо читал какую-то книжку, ничего не замечая вокруг.
– Егорыч, сколько лет, – поручик легко, словно и не был старше меня лет на сорок, соскочил с крыльца и подбежал к мужику, который оторвал взгляд от книги и расплылся в улыбке.
– Степан Ильич, с добрым утречком. О, а вот и Денис Викторович поехать домой изволили, – заметил он меня, мнущегося на крыльце.
– Да уж, ваш Денис Викторович устроил нам всем кордебалет, – хмыкнул поручик. – А как там Виктор Николаевич поживает?
– Да не жалуется, Степан Ильич, всё благодаря молитвам вашим, не иначе, – Егорыч снова улыбнулся. – Книжки умные почитывает, меня вон пристрастил, – и он показал поручику книгу, которую читал. – Дюже интересно. Платон. Умные и правильные вещи говорил, между прочим, вот, например: «Женский пол – это другая часть нашего человеческого рода, правда, ввиду своей слабости, он уродился более скрытным и лукавым».
– Да уж, не в бровь, а в глаз, – вздохнул поручик. Я же в это время подошёл поближе, едва не подавившись слюной, услышав, как денщик цитирует Платона. М-да, весело у них тут, обхохотаться можно.
Я бросил очередной взгляд на автомобиль и поморщился.
Хоть эта вселенная прочно застряла в девятнадцатом веке в культурной, социальной и общественной его части, но, напомнил я себе ещё раз, технический прогресс здесь не стоял на месте. Передвигаться по миру вполне можно было на пароходах, паровозах и даже совершать перелёты на дирижаблях. Ну и примитивные автомобили коптили воздух местных городов.
И несмотря на все эти достижения маго – технического прогресса лошадей с каретами и кавалеристов, то бишь гусар, никто не отменял. И одно дело было быстренько сгонять на авто до магазина, и совсем другое проехаться в открытой коляске, запряжённой породистой парой лошадей по парку во время так называемой прогулки. Особенно когда мимо гарцуют восседающие в сёдлах элегантные мужчины.
А ещё все достижения научной мысли не отменили запрета на оружие, характерное для данной эпохи в других мирах. Но это оттого произошло, что однажды империи собрались и договорились о частичном разоружении, причём кардинально и бесповоротно. Чтобы в итоге не уничтожить друг друга вместе со всем земным шаром. И договор этот неукоснительно соблюдается, что странно и непонятно, но вот так. Я сам, когда ещё в канцелярии работал, проверял, тут всё чисто, даже как-то обидно, честное слово.
Пока старые знакомые разговаривали о прекрасном, я залез в машину. В принципе, достаточно удобно. Кожаный салон, места довольно много, даже ноги могу вытянуть. Пока был здесь на задании даже не задавался вопросом, как она ездит. Судя по всему, тут присутствует магический артефакт кроме классического двигателя внутреннего сгорания. Но вот что это за артефакт я вот так на глазок определить не мог, хотя раньше… Так, хватит про «раньше» думать, надо думать о настоящем, а конкретно о реализации моей идеи. Вот если сорвётся, то можно и постенать где-нибудь в уголке своей комнаты. Скажу, что у меня меланхолия, это здесь модно возвышенно скучать на публике. Этакое одиночество в толпе. Так что глупости про то, что мужчины не плачут, не про эту эпоху.
Тем временем Степан Ильич повернулся ко мне.
– Ну что же, не опозорь нашу Пироговскую Академию, кадет Давыдов. Да в неприятности всякие не влипай и с местными сильно не ругайся. А то врачевать-то они не могут, нет у них постоянного врача, а как порчу какую навести, да такую, что маги высшего уровня снять её не могут, вот это запросто, – хохотнул он и, пожав руку моему денщику, развернулся, направляясь в сторону входа в академию.
Я вздохнул с облегчением, провожая его взглядом, потому что Егорыч в этот момент стронул с места колымагу.
– Егорыч, я тут на гауптвахте просидел херо… хм, долго. Давай сначала прокатимся за город, развеемся. До первого перекрёстка доедем, я ноги разомну, а потом уж и домой, матушку порадовать возвращением, – окликнул я денщика, вспоминая, что мне нужно для реализации моего плана.
– Ну отчего же не съездить, Денис Викторович. Моторный камень полностью заряжен, до дозаправки ещё вёрст пятьсот можно спокойно рулить, отчего не съездить, поехали, – машина свернула в какой-то боковой проулок, а я откинулся на спинку сиденья, скрестив пальцы за спиной. Только бы получилось.
Я смотрел в окно в надежде понять, в каком городе нахожусь. Узнал сразу, как только по какому-то львиному мосту проехали. Столица, мать его. Город Санкт-Петербург, глаза бы мои его не видели. Ну понятно, можно было догадаться, когда речь зашла об императоре и цесаревиче. Но мало ли, вдруг они в поездку по стране отправились, чтобы самим всё посмотреть да народу себя показать. Вообще нужное дело, очень полезное, чтобы всякие самозванцы не всплывали откуда ни попадя.
– Ах ты сукин сын, смотри, куда бросаешься! – машина резко затормозила, и Егорыч погрозил кулаком какому-то придурку, бросившемуся наперерез нашей машине и едва не попавшему под колёса.
Придурок ускакал очень резво, я же задумчиво посмотрел ему вслед. В последнее время довольно много таких развелось, которые сами на вилы бросаются, тем самым вгоняя в тоску адовых палачей. Ну, мазохисты, чего с них взять? Для них было бы пыткой в райских кущах загорать да на запретный плод смотреть в надежде надкусить и вернуться в мой родной Ад. Но это вообще не вариант, и никто ничего дельного предложить до сих пор так и не смог. Просто выделили для этих юродивых отдельный загон, где те сами развлекаются, да и махнули на них рукой, пока выход из ситуации не найдётся. Это, конечно, всё лирика, но как же мне хотелось бы тоже вернуться в родные пропахшие серой, кровью и слезами края.
И тут я обратил внимание на одну странность. Мимо меня проехал экипаж, потом ещё один, потом пробежал мальчишка разносчик газет. Зашибись через колено, вот она, квинтэссенция технологического прогресса, уж лучше бы лошадь пригнали, быстрее бы управился несмотря на то, что блуждал полдня.
Откинувшись на сиденье, закрыл глаза и постарался выкинуть вообще все мысли из головы, которые лезли назойливыми мухами, мешая сосредоточиться. Когда же мне удалось добиться определённого настроя, машина ещё больше замедлила ход, хотя, казалось бы, а куда больше-то?
– А далеко поедем, барин? – голос Егорыча вывел меня из полудрёмы, и я выглянул в окно в тот самый момент, когда мы проезжали совершенно безлюдный перекрёсток.
– Как мы так быстро сюда приехали, а, Егорыч? – я даже растерялся, глядя на пустую просёлочную дорогу.
– Так ведь Академия военная аккурат неподалёку от Южных ворот стоит. Вы что, запамятовали, барин? – не дождавшись от меня никого вразумительного ответа, он принялся объяснять. Может быть, это было в порядке вещей, и кретинизм Давыдова был, возможно, не только географическим, я же не знаю нюансов. – Вот я через них на просёлок и выехал. Дорога-то эта аккурат к поместьям расползается, у кого они здесь, возле столицы разбросаны, – он надавил на тормоз и принялся показывать рукой. – Справа «Лесная нимфа» князей Долгоруких стоит, по эту сторону дороги их угодья, а влево дорога как раз к князьям Мышкиным уходит, в их «Камелот». Очень уж старый князь был до старых аглицких сказок охоч. Даже лакеев своих рыцарями круглого стола обозвал и плащи на них вместо доброго сюртука нацепил да белые тряпки с намалёванными красными крестами на пузе. Весёлый князь был, с огоньком. Только вот до баб охочий шибко.
– Так, стоп. До каких таких баб он охоч был, ежели дворянам запрещено с теми, кто ниже их по социальной лестнице шуры-муры разводить? Что-то ты неправильно мне рассказываешь, Егорыч, – я недоверчиво смотрел на денщика.
– Всё я правильно рассказываю, барин, – он, похоже, даже обиделся от моих слов. – Не к дворянкам и правда нельзя, за этим надзор блюдёт сильно, а вот с теми, кто твоего круга – вполне. К девкам нецелованным он, конечно же, не лез, но вот с дамами постарше… Ух-х как любил посекретничать в укромных уголках. Вот в одном таком уголке его князь Гнедов и застукал с супружницей своей. Ну а там как положено, дуэль. И всё, Камелот пал, а рыцари все разбежались.
– Постой, а не та ли это княгиня Гнедова, чьего варана я того… деревом?
– Та, Елизавета Ивановна. Красивая баба, только вот поговаривают, на передок слаба шибко…
– Егорыч, как так можно про княгиню? – оборвал я его, впитывая такие пикантные подробности, как губка. Вот это я понимаю, вот с этим можно и поработать! Это я даже и без своих способностей умею и практикую, главное, научиться сматываться вовремя, потому что по щелчку пальцев сейчас никак не получится. Хотя надо подробнее эти векторы и приложения силы просмотреть, может, и найду чего дельное для себя любимого, так что если ничего не получится с возвращением обратно, можно и здесь рабочий плацдарм настроить.
– И правда, что-то разболтался я совсем, старый пень. Так что, дальше едем, или домой уже повернём?
– Чёрт с тобой, поворачивай, – я махнул рукой, и машина, мягко развернувшись, потряслась назад. Как только мы проехали поворот, я крикнул: – Стой!
– Чего-то случилось, барин? – Егорыч тут же остановился и повернулся ко мне.
– Да живот что-то прихватило, – и я положил руку на живот, который в этот момент как по заказу разразился сочными руладами. Как жрать-то охота! Так, не надо о грустном. – Я сейчас до леска вот того сбегаю, а ты здесь подожди. Или же поезжай потихоньку, я догоню. Заодно разомнусь.
– Ладно, барин, бегите, живот, оно такое дело… Да, как прихватит, так только держись, – проговорил он и медленно тронулся с места. Ну так оно и лучше будет. Мне лишние свидетели не слишком нужны.

Глава 5

Я выскочил из машины и побежал к стоящему неподалёку леску. Было бы странно, если бы рванул прямиком на место под изумлённым взглядом денщика. Ну не прямо же на дороге я собираюсь от резей в животе избавляться, правда ведь? Вот и пришлось сделать небольшой круг для успокоения нервов как моих, так и Егорыча.
Как только меня скрыли от глаз Егорыча деревья, я снова выскочил на дорогу и поспешил к перекрёстку, надеясь, что там всё ещё никого нет. Мои надежды оправдались. То ли Долгорукие со своими лесными нимфами сидели дома безвылазно, то ли Камелот действительно пришёл в упадок, но ведущие к поместьям дороги кое-где уже начали травой зарастать. Выскочив в центр перекрёстка, я ещё раз тщательно огляделся по сторонам и, взяв в руки подобранную в лесу ветку, начал карябать землю, выводя ненавистные мне знаки и линии.
Пентаграмма, круг и символы были тщательно прорисованы, и я с довольным видом посмотрел на корявый рисунок. Что уж тут поделать, красиво писать никогда не умел, а у Дениса ещё и почерк такой чисто докторский выработался. Так что прямо и красиво не получилось, но для моего дела и так сойдёт, главное, чтобы линии нигде не прерывались.
Ещё раз полюбовавшись пентаграммой, я вытащил из кармана половину фотографии. Быстро раскопал ногой ямку, сунул в неё фото и присыпал сверху землёй. Это для обычных простолюдинов, которые для нас, в принципе, мало значения имеют, были выдуманы некоторые правила в виде пепла из берцовой кости мертвеца, крови летучей мыши и семенной жидкости бобра. Некоторые, конечно, рисковали и без последнего ингредиента, но призыв есть призыв, и если основные моменты соблюдены, то кто-то из демонов перекрёстка обязан откликнуться. Это если призывающий не знает имени конкретного демона. Если знает, то тут без вариантов.
Я посмотрел на аккуратную ямку и задумался. Сейчас всё решится, нечего себе голову ерундой забивать нужной, но сейчас не особо важной.
Выпрямившись, я чётко прочитал вызов, вплетая в него имя демона Мазгамона. Не то что Мазгамон был моим другом, нет. В Аду нет такого понятия, как дружба. Есть приятельские отношения, которые могут привести к некоторым одолжениям, но на этом всё.
Мазгамон работал вместе со мной в Адской канцелярии и был демоном перекрёстка. Невысокого пошиба, так, мелкие сделки, ничего особенного. Это у него на мальчишнике я так неудачно сыграл в карты, что в итоге потерял свою демонскую сущность. Так что, можно сказать, что мы были приятелями. И он точно должен знать, какого пернатого серафима произошло у него на празднике.
Вот только в момент заключения контракта демон перекрёстка становится всемогущ, даже демон первого уровня, каким и был Мазгамон. Вот на этот эффект я и рассчитывал, когда брал с собой фото и осуществлял вызов. Правда, тут был нюанс, на фото был изображён другой человек, и я не могу ставить на кон его душу вместо своей. Но с другой стороны, на хрена мне душа? Я всю жизнь жил без этого вредного придатка и с радостью отдам её вот прямо хоть сейчас, лишь бы снова стать демоном.
А интересно, есть ли вообще у демона душа? То есть у меня сейчас, когда я смертен? Какой интересный философский вопрос на самом деле! Если случится так, что есть, то можно в контрактике сделать пометочку, заменив годы на пять минут, и… вуаля, я снова дома.
Вот из-за этого нюанса, который состоял в попытке подлога во время вызова, я и призывал Мазгамона. Может быть, с приятелем получится договориться, чтобы он забыл про парня на фото и вычеркнул его имя из списков призвавших. Как однажды сказал один весьма одиозный демон: «Мы не Уолл-Стрит, мы Ад!» Поэтому сделки должны быть проведены максимально чисто, чтобы комар носа не подточил. Всё-таки душа на кону, и пернатые очень пристально за этим следят.
Хлопок телепортации прозвучал довольно быстро. Надо же как спешит. Ну ещё бы, души местных аристократов редкость и дефицит, можно и на повышение пойти, если кого покрупнее захомутаешь.
– Доброго вам дня, Валерий Юрьевич, – раздался позади меня вкрадчивый голос. Я поморщился. Неужели я также мерзко звучу? Меня передёрнуло, и я медленно обернулся, успев увидеть раздражение на холёной морде демона, заметившего мои передёргивания. – Так, ты не Валерий Юрьевич Малышев, – Мазгамон сразу же сменил тон, из его голоса исчезла вкрадчивость, но звучать он для меня более благозвучно от этого не стал. – Какого хрена ты, парень, используешь чужие вещи? Или ты не знаешь, что таким образом не сможешь перекинуть свой долг на другого человека? – он скрестил руки на груди, прищурившись разглядывая меня.
– Всё я знаю, поэтому и вызвал именно тебя. Я в такой заднице оказался, что просто…
– Фурсамион, – ахнул Мазгамон и шарахнулся от меня, словно я прокажённый. – М-да, попал ты знатно. И ты это, не подходи ко мне, что ли, – он сделал ещё один шаг назад, словно я действительно радиоактивный и могу его облучить.
– Да ты что пятишься? Это же я, – я нахмурился и шагнул к нему, не переступая при этом нацарапанную линию, но тут демон поднял руку.
– Не подходи, зашибу. Шёл бы ты уже домой, Фурсамион, или где ты тут обитаешь. И не пытайся больше провернуть этот номер. Нас предупредили всех, что ты можешь вызов для сделки использовать, я только дурак, сразу твоё вместилище не признал.
– Ты не можешь отказаться от сделки. В правилах чётко прописано…
– Я знаю правила. Вот только они изменились после твоего выдворения. Сейчас если демон перекрёстка видит, что сделка может оказаться несостоятельной, он вправе отказать клиенту. Вот так-то. И никто другой не будет ради тебя жертвовать своим существованием, так что не стоит больше и пытаться. Отойди от меня, что ты жмёшься ко мне, не нужно, чтобы от меня пахло тобой, ещё подумают, что я с тобой встречался по собственной воле. Если это всё, то я пошёл, – он щёлкнул пальцами, но ничего не произошло. Демон замер, недоумённо посмотрев на свои пальцы, затем снова решил повторить трюк экстренного ухода.
– Ну хорошо, – я потёр лоб, – Мазгамон, ты же меня знаешь, разве я мог совершить что-нибудь такое, что заслужило бы подобных мер?
– Какого хрена ты творишь?! – завопил он, начиная озираться по сторонам. По мере того, как он осматривал круг, в котором был заточён, глаза его расширялись. Переведя на меня взгляд, он открыл рот и закрыл. После чего сделал несколько глубоких вдохов, пропуская воздух через себя со свистом. – Выпусти меня. Мы же приятели как-никак, – вкрадчиво проговорил он, натягивая на своё лицо слащавую улыбку.
– Да, и именно поэтому я вызвал именно тебя, – покачав головой, я сделал шаг назад. – Мне нужно знать, что произошло, и как мне вернуться обратно.
– Я не знаю, Фурсамион, не спрашивай меня ни о чём, потому что я не знаю! Он на мгновение замолчал, потом посмотрел на меня сочувственно и шёпотом, так, что я с трудом разобрал, о чём он вообще говорит, сказал: – В том клубе, где мы в ночь перед твоим назначением гуляли, что-то произошло. И не только та тупейшая игра в карты. Почти половина демонов, которые там были, лишились памяти. Начисто. Да и поговаривают, что в том пакете, который ты потерял, были не только документы на заблудшую душу, но и что-то ещё, что стало доступно пернатым. Вот поэтому от тебя так срочно попытались избавиться. Короче, подставили тебя конкретно, дружище. И остальных не пожалели ради этого. И подставили не пернатые, это к апостолу Петру не ходи. Они, конечно, те ещё брёвна в наших хвостатых задницах, но доступа в Ад у них нет и никогда не было, чтобы подобное провернуть. Поэтому это сужает круг до всего лишь нашей небольшой адской канцелярии, – развёл он руками.
– Но, как же так? – я потёр лоб. – Я вообще ничего не помню про тот вечер.
– Вот именно. Когда тебя от простого «Северного сияния» так штырило? Да в принципе всех демонов, включая приглашённую суккубу. И я специально проверил, ты в тот день не дежурил. Этот хмырь из личных прислужников Асмодея шёл к тебе целенаправленно, но дежурным ты не был. Да я бы и не позволил тебе так нажираться, ведь за спаивание дежурного премии лишается вся смена, ты же знаешь.
– Что же мне делать? – я снова потёр лоб. – Как выяснить, за что меня турнули, и есть ли возможность всё исправить, если уж сделки с Адом для меня под запретом? – я невесело ухмыльнулся.
– Мой тебе совет, забей. Плюнь на это дело и постарайся прожить земную жизнь так, чтобы тебя на века запомнили. И не пытайся лезть в это дело, оно слишком плохо пахнет. Считай, что легко отделался.
– И всё же я хочу знать, – я упрямо сжал зубы, а мои руки сами собой легли на рукоять сабли. Похоже, что это рефлекс, доставшийся от тела.
– Из наших тебе никто ничего не скажет. Ты, Фурсамион, сейчас радиоактивный. Я и так тут задержался с тобой. Да, если действительно хочешь узнать, из-за чего весь сыр-бор, попробуй у пернатых спросить, у них за контакты с наказанными не так сильно порют, как у нас. И да, попробуй сделку разыграть. До меня дошли слухи, что твоя суккуба Пхилу, которая к тебе не совсем ровно дышит на зависть таким убогим, как я, сделала недопустимую ошибку. Буквально божественную оплошность, но теперь ничего нельзя изменить, потому что документы ушли в архив, а ты в наших рядах не числишься. Проверить архивы они не смогут, так что, возможно, получится поторговаться, – он прищурился и наклонил голову набок, словно о чём-то глубоко задумался. Но Мазгамон и «задумался» – это две абсолютно несовместимые вещи, значит, тут что-то другое.
– Но что мне это даст?
– Кто бы знал. Так что выпускай меня, я поделился с тобой всем, что знаю.
– Нет. Мне нужна сделка. Если ты вернуть меня не в состоянии, то хотя бы облегчить мою земную жизнь ты можешь чисто по-дружески. Тем более сделки «ты мне – я тебе» без продажи души, никто не отслеживает, – решительно проговорил я, глядя Мезгамону в глаза.
– Ну и чего ты хочешь? – поморщился он, скрестив руки на груди. Хорошо, что предстают демоны перекрёстка, как правило, в человеческом обличии. Подобная гримаса истинного демонического воплощения вряд ли оставила психику вызывающего в адекватном состоянии.
– Верни мне силы, и я тебя выпущу, – кивнул я, решив, что так будет лучше и проще адаптироваться в этом мире, да и докопаться до истины тоже поможет.
– Да ты с ума сошёл! Это же получается не простой контракт типа дождичек наколдовать! – возмутился он. – Любое наделение силой чётко отслеживается в специальном отделе…
– Если ты берёшь за это душу. Я лучше тебя знаю все эти тонкости, – хмыкнул я. – Я не могу оставить всё как есть. Если ты против, то тогда останешься здесь. Ты же помнишь, что демоническую ловушку может разрушить только тот, кто её начертил. И то это кастрированный вариант, который на тебе не оставит никаких следов и не сможет причинить вреда, – покачал я головой. Как всё скверно выходит. А ведь я рассчитывал на то, что смогу обмануть адскую канцелярию, в которой законы последний раз менялись лет семьсот назад.
– Ну хорошо, – немного подумав, проговорил он. – Максимум могу дать силы демона третьего уровня. Выше уже может привлечь внимание. И магические силы твоего нового тела стабилизирую. Ты же знаешь, что не можешь магией этого мира пользоваться как положено, потому что она у тебя не концентрируется в одной точке? Видимо, в детстве твоё вместилище неоднократно роняли, раз каким-то образом смогли повредить внутренний мир, – хохотнул он.
Лично я ничего смешного в этом не видел. Но мне сразу стало понятно, почему родители отдали своего сына учиться на врача. Там магией пользоваться не нужно, а так хоть честь семьи не опозорит.
– И вернёшь память бывшего владельца, – спохватился я.
– А ты уже торгуешься, – прищурился Мазгамон, погрозив мне указательным пальцем.
– Так я же демон перекрёстка. Это у меня в крови, – мерзко усмехнулся я в ответ.
– Ты был демоном перекрёстка, Фурсамион, смирись, – выдохнул он. – Но память я не могу вернуть в полной мере, это же затронет саму сущность души. А пернатые быстро схватятся, если вдруг их подопечный начнёт на облаке слюни пускать ни с того ни с сего.
– Ладно, тогда все знания, которые у него были по местной медицине. Меня же поставили в жуткие условия, – всплеснул я руками.
– Ну это можно. Сомневаюсь, что ему в раю понадобятся знания о перкуссии и аускультации, – улыбнулся он, протягивая руку.
– Знания чего? – нахмурился я. – Откуда ты этого нахватался?
– Да была у меня в своё время докторша в одном мирке, когда был на задании. Все уши прожужжала терминологией, – рассмеялся он. – Но я мало её слушал, больше на её формы пялился, ну, ты понимаешь.
– Понимаю. Согласен. Ты даёшь мне силы демона третьего уровня, восстанавливаешь мой богатый внутренний магический мир и вкладываешь часть памяти Давыдова о медицине. Я тебя выпускаю из ловушки без последствий для твоей демонической ауры, – подытожил я.
Мазгамон кивнул, и на моей руке начали проявляться символы укороченного стандартного контракта под взглядом красных глаз демона перекрёстка. Я почувствовал, как внутри меня словно лопнула какая-то пружина. Боль была настолько острой, что я согнулся пополам, схватившись за грудь в попытке протолкнуть в горящие лёгкие хоть немного воздуха. Сколько это длилось, я не знаю, но вскоре в груди появилось тепло, которое стало распространяться на всё тело. Всё это сменилось знакомым приятным жаром, когда меня окутала демоническая аура. Слабенькая, конечно, привык-то я за последние столетия к другому. Но даже это доставило мне несказанное удовольствие впервые за этот самый худший день в моей жизни. Я выпрямился и позволил себе улыбнуться.
И тут закружилась голова, но это быстро прошло. Я вздрогнул, пытаясь вспомнить хоть что-то из тех учебников, что попадались мне под руку в казарме, но понял, что информации было очень мало. В основном там была пустота, разбавленная обрывками лекций, на которых присутствовал Давыдов. Картина, как меня выворачивает прямо на труп во время обучающего препарирования заставила содрогнуться и поначалу заподозрить, что этот парень был довольно жалок. Но потом всё внезапно перевернулось, и то, что когда-либо читал Дениска или просто слышал начало возникать у меня в голове и раскладываться по полочкам. И вот уже повзрослевший Давыдов берёт в руки скальпель и вполне уверенно ставит учебную желудочную фистулу подопытной крысе. Как в итоге оказалось, знал Денис действительно много и, что уж тут, любил свою будущую профессию.
– Я свою часть сделки выполнил, – прогромыхал голос Мазгамона, – даже добавил кое-что от себя. Удивлён, что, имея такой опыт, ты чуть было не пролетел с формулировкой. Но я всё понимаю, стресс такой, да ещё и тело не слишком впечатляющее, и в интеллектуальном плане тоже. Скорее всего, это как раз и сказалось. Ты бы уточнил, кто хотел от тебя в раннем детстве избавиться и по голове часто бил, чтобы не повторить участь этого несчастного.
Я не стал больше слушать оскорбления в свой адрес, точнее, в адрес Давыдова, и затёр линию пентаграммы, разрывая ловушку и давая свободу вызванному мною демону.
– Как хорошо почувствовать вкус и запах свободы, – протянул он, широко улыбаясь. – Больше не дёргай меня. Даже сейчас я не знаю, что буду делать, если кто-то прознает о моём маленьком путешествии. Разве что остаться здесь и склонить какую-нибудь отчаявшуюся душу на сделку… Да, так я и поступлю. Всё, бывай, – и Мазгамон исчез с лёгким хлопком, оставив меня стоять посреди пустого перекрёстка.

Глава 6

Что-то дождичка давно здесь не было. Я щёлкнул пальцами и буквально через несколько минут надо мной образовалась небольшая тучка, из которой начал капать мелкий дождик. Ну, не так я себе это представлял, но на безрыбье, как говорится, и рак плавниками обрастает. Демоническая сила вернулась, слабенькая правда, но я знаю, как её увеличить и быстро поднять свой уровень. Проходили уже подобное. Я раскопал ямку и посмотрел на фотографию, уже всерьёз начиная задумываться над всем тем, что сказал мне Мазгамон.
Через несколько минут я пришёл к выводу, что это какой-то сюр. Забрав обрывок фото, потому что такими вещами разбрасываться не принято, побрёл по дороге к ожидающему меня автомобилю.
А вообще, легко сказать: «Спроси у пернатых», – а как это сделать? Это же не демона перекрёстка вызвать, тут молитва нужна. Да ещё и искренняя, да ещё и такая, чтобы услышали и отреагировали, оторвав задницы от кресел, явившись на призыв. Похоже, Мазгамон прав, дело моё – дрянь. Лучше вообще не трепыхаться, а попытаться уже приспособиться к обстоятельствам.
Мысли бродили в голове самые пораженческие и оставались такими вплоть до тех пор, пока я не догнал еле двигающийся по дороге автомобиль, или магомобиль, или черепахомобиль, скорее, больше подходит тормозомобиль, я ещё не уточнял, как будет более правильно.
– С облегчением, барин, – крикнул заметивший меня Егорыч, останавливая свой тарантас, хотя мог бы этого и не делать. Он ехал так медленно, что я бы и на ходу спокойно в него запрыгнул. Чтобы его догнать, мне даже на бег не пришлось переходить, так, немного пройтись быстрым шагом.
– Угу, с ним самым, – пробормотал я, влезая в салон. – Егорыч, а эта развалюха в принципе способна ехать быстрее? – тихоходность этой пародии на автомобиль выводила меня из себя. Впрочем, меня сейчас всё выводило из себя, и это нормально. – Я уже надышался свежим лесным воздухом по самые гланды, домой бы побыстрее попасть.
– Как скажешь, барин, – Егорыч удивлённо посмотрел на меня. – Ты же сам ещё по осени велел ехать медленно и достойно, потому что боялся, что расшибёмся мы, случайно в дерево въехав.
– Так я передумал. После того как сам дерево на варана княгини уронил, так и понял, что судьба она такая, ежели дерево какое для тебя приготовила, то ты хоть на брюхе ползи, всё одно об него зашибёшься.
– И то верно. «Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем ещё, что такое жизнь?» – как говорится.
– Конфуций, – автоматически определил я.
И тут же подумал, что, может быть, все мои проблемы в том, что я стремился развиваться в своё время? Конфуция вон изучал. Даже пару раз беседовал с ним. Хороший дядька был, даже жаль, что сам многим своим заветам не следовал и у нас в итоге оказался. Но в чести и почёте, даже на повышение пошёл, свой филиал открыл, где пытал особо отмороженных мыслями и озарениями, прививая им культуру речи и любовь к философии. Бр-р. Ужасная пытка, на самом деле, если ты не из таких, философнутых.
– Верно, – Егорыч обернулся и посмотрел на меня с удивлением и уважением. Вот, значит, как. Дениска-то оболтусом рос, бездарным, да ещё и трусоватым парнем был.
Интересно, как такой рохля смог кого-то из сослуживцев на конфликт вывести, если вспомнить про надпись в дневнике. Для него же, скорее всего, любой конфликт – это ужас-ужас был. Или это он сам писал о каком-то своём другане, но так и не решился отправить послание адресату? Надо как-то побольше о жизни Давыдова узнать, а то ножичек в спину по незнанию не слишком хочется получить. Хотя я обладаю силами демона третьего уровня, и ко мне с ножичком сейчас не подобраться, во всяком случае, незаметно, но рисковать не стоит.
А упавшее дерево точно было трагической случайностью? Я же буквально только что узнал, что с магическим даром у парня беда была. Чёрт, надо узнать всё про эти векторы, да про магию, которая мне дана, а то, есть у меня смутные сомнения в том, что моим изгнанием всё закончится.
Могут, в скором времени, и демоны-ликвидаторы пожаловать, чтобы все следы моего промаха замести, вместе со мной до кучи. Ну а что, нет демона, нет проблемы. Я им в этом случае ничего противопоставить не сумею, да и не люблю я оружие.
Опасность и непобедимость той же адской гончей несколько преувеличены. Её спокойно можно отмудохать обычной лопатой, только не все осмелятся воевать против рычащего ветра, потому что на земле они невидимы. Но я-то знаю, что эти Рексы, да Графы всего лишь животные. И всё равно, магия – оно надёжнее будет.
Знать бы ещё, что я всё-таки действительно натворил? Ладно, если ликвидаторы припрутся, у них и спрошу, они обычно тайны никакой из своего задания не делают, клиент-то всё равно приговорён. Хотя могут и не прийти, но подготовиться всё равно надо, на всякий случай.
Егорыч тем временем что-то подкрутил, на какие-то кнопки понажимал, и машина сорвалась с места, наращивая скорость, да так, что ветер засвистел. Ну вот, совсем другое дело. Надо эту технику освоить, мало ли, вдруг пригодится.
Денщик неожиданно вдарил по тормозам, да так резко, что я слетел и впечатался в спинку сиденья, стоявшего напротив моего. Кое-как поднявшись, боль в грудной клетке не давала мне даже вдохнуть как следует, – я хотел было, высказать всё, что думаю о стиле вождения Егорыча, но быстро захлопнул рот. С земли в это время поднялся какой-то мужик и, постоянно кланяясь и махая руками, начал приближаться ко мне.
– Ты чего творишь?! – зычно рявкнул Егорыч, поднимаясь со своего места. – Совсем жить надоело, под колёса бросаешься?!
– Не велите казнить, барин, – заголосил мужик, в очередной раз упав на колени и стучась об землю головой. – Беда у нас. Вот я и взял на себя смелость остановить вас. – Гулко говорил он, уткнувшись в землю, отчего приходилось прислушиваться. Пока все были отвлечены, я залечил ушиб направленной демонической силой и смог вдохнуть полной грудью, но тут же закашлялся от попавшей в лёгкие пыли.
– Да говори уже, что стряслось, раз головы своей не пожалел, барина решив остановить на полпути к дому, – покачал головой Егорыч, но с места не сдвинулся.
– Я староста деревни, которая недалеко от владений Давыдовых находится. Дочь моя рожать удумала, хотя до срока ещё пару месяцев, вроде носить должна. Прошлые роды с какими-то сложностями проходили, ребёночек не выжил, вот и опасаемся её одну на баб местных оставлять. А повитуха наша померла намедни, ещё тело остыть не успело, – мужик поднял голову с земли и начал быстро говорить, комкая в руках замызганную шапку. – Побежал я в городской дом, к графу Давыдову на поклон, да тот только руками развёл, мол, лекари их на конференцию какую-то уехали, будь она неладна. К ночи только будут. Но, Ольга Викторовна намекнула, что брат её, то бишь вы, Денис Викторович, вот-вот из академии возвратитесь, да по этой дороге можете поехать, небольшой кружок дав. Вот я и ждал вас здесь, чтобы помощи попросить вашей, простите меня за наглость, но не к кому мне больше обратиться-то, – вновь начал он усиленно кланяться, поднимая тучу пыли.
– Чего? – недоумённо уставился я на него, плохо соображая, что конкретно от меня этому старосте нужно.
– Да разродиться дочь его не может, вот и просит вас подсобить, – разъяснил Егорыч, теребя бороду и косясь в мою сторону. – А вы-то уж четвёртый курс закончили, в следующем году выпускаться будете. Почти врач полноценный. Уже и присягу принесли, и ваш целительский Кодекс это зафиксировал.
– Так, её сиятельство и сказала, – закивал староста, поднимаясь на ноги. – Тут недалеко, всего пара вёрст в сторону от главной дороги.
– Помочь надобно, барин, – кивнул Егорыч, садясь на своё место. – Кодекс же ясно гласит, что целитель не имеет права оставить в беде кого бы то ни было, независимо от его статуса и положения в обществе. Залезай сюда, дорогу показывать будешь, – крикнул он мужичку, который резко вскочил и умостился рядом с денщиком.
Я только успел устроиться на сиденье, как машина сорвалась с места и, поднимая столбы пыли, понеслась по едва заметной тропке, уходящей от главной дороги. Что это за Кодекс такой, ангелы поднебесные вас всех раздери, в котором даже желания бедняги кадета не спрашивают?
Я лихорадочно пытался вспомнить, что мне вообще известно про роды, анатомию женщин и маленьких детишек, которых из этих женщин вытаскивают. Но в голове была только картинка манекена, из которого рождается ребёнок, крутя головкой, и голос преподавателя, который гласил, что вот это роды нормальные. А ненормальные, то есть, патологические, нам знать не обязательно, потому что массовые роды в воинских частях и гарнизонах, вроде бы, не предусмотрены. Природа о таком комфорте для военных медиков позаботилась.
И что мне теперь делать, вашу мать? Ладно, на месте разберусь. А сестрица моя, за такую подставу мне ещё ответит.
Не успел я придумать месть своей сестрёнке, которую в глаза не видел, как мы въехали в довольно крупное селение и, разгоняя противным гудком прохожих, детишек и живность, остановились в центре села возле большого двухэтажного дома.
Я вышел из машины, направляясь в сторону этого особняка под удивлённые и любопытные взгляды местных жителей. В основном это были дети да женщины разных возрастов.
Я даже загляделся на парочку воркующих между собой девушек лет двадцати, засматриваясь на их, хм, глаза. Очень выразительные, практически бездонные. Всё что угодно, только не думать о том, что меня ожидает.
Привёл меня в чувство женский крик, переходящий в стон, который я услышал, как только передо мной распахнулась дверь. Женщина кричала так, будто её пытает самый опытный палач Ада. На меня тут же накатило уже давно забытое чувство паники, и я сделал шаг назад, наткнувшись спиной на отца кричавшей женщины.
– Прошу, барин, на второй этаж, – подталкивал меня к широкой лестнице староста, шуганув своих домочадцев по углам, чтобы не мешались под ногами.
Даже не помню, как мы дошли до комнаты, в которой на кровати лежала молодая женщина. Вокруг неё суетились ещё две, ненамного старше её самой, а возле головы стоял напуганный и бледный как мел парень, со лба которого стекал пот.
– У меня камень как-то выходил, боли, говорят, такие же. Но ничего, справился, – пролепетал он, видимо, не зная, как ещё поддержать свою благоверную. – Это было ещё до того, как мы с тобой встретились…
– Мне безумно интересно это слышать, – прорычала женщина и откинулась на подушку, едва сдерживая крик. Нет, на такое я точно не подписывался. Это ж не адскую гончую на куски разорвать или с монстром каким-нибудь сразиться. Я снова попятился и хотел было выйти из комнаты, но меня остановил староста, втолкнув как бы невзначай обратно.
– Настасья, это сын графа Давыдова, он тебе поможет, – подбежал к молодой женщине, лежащей на кровати староста, протирая тряпкой её лицо. Муженёк, громко выдохнув, ретировался, даже не поздоровавшись со мной, а через минуту из комнаты исчезли бегающие вокруг роженицы и бестолково кудахтающие девицы.
– Давыдов? – прошептала она. – Нет уж, я сама справлюсь, – тряхнула она головой и застонала. – Бабы сотни лет сами рожали, и конец света не наступил.
– Но без медицинского вмешательства смертность составляет тридцать процентов, – успокоил её любящий отец. – Простите её, не думает, что говорит. Бредит, – уверенно проговорил он. А потом протиснулся мимо меня и выскочил из комнаты, захлопывая за собой дверь.
Мы остались в комнате втроём: я, Настасья и моя паника, грозящая перейти в полноценную паническую атаку. Если я им сейчас ничем не помогу, то чистая душа ребёнка, а то и матери, могут прямиком из этой комнаты отправиться в лапы пернатого отребья. А оно мне надо? Ведь, вполне возможно, что этот ребёнок вырастет в достойного, перспективного человека, потенциального клиента нашей канцелярии. Да и Настасья, как отойдёт от родов, может пуститься во все тяжкие. Так что другого выхода у меня нет, нужно собраться и не опорочить ещё больше свою честь во всех её проявлениях.
На приготовленном столике лежали чистые салфетки, пелёнки, ножики и ножницы, стоял большой таз с водой. Для чего это всё было нужно, я чисто теоретически знал, и теперь нужно было эту теорию применить на практике.
– Уф-Уф, – я несколько раз громко вдохнул и выдохнул. – Спокойно, Денис, возьми себя в руки. Ты же мужик! Ты справишься! – И я ещё пару раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Что вы делаете? – простонала женщина, откидывая голову на подушки.
– Дышу. Вам, кстати, тоже не помешает, – проговорил я. – Давайте подышим вместе.
Она внезапно кивнула и принялась быстро и шумно дышать. Точно, это же не первые роды. Она всё это уже проходила.
– Я военный врач, а у солдат роды возможны только в очень больших исключениях, поэтому вы должны мне немного помочь. – Я старался говорить уверено. – Что мне делать? – спросил я, подходя к кровати вплотную. Женщина неожиданно застонала и схватила меня за руку, сжимая так крепко, что я буквально слышал, как ломаются кости. Но я мужественно сдержался и не проронил ни слова, надеясь, что ей это хоть немного поможет. Но тут паника, оставшаяся без присмотра, вырвалась наружу. – У меня есть идея, вы не можете как-нибудь его придержать? Я сейчас позову своего денщика, и мы доставим вас как можно быстрее в ближайшую клинику…
– Нет, – она закусила губу. Видимо, моё присутствие ей всё-таки пошло на пользу. Она, по крайней мере, перестала всех подряд оскорблять и орать так, будто её режут тупой пилой. – Уже скоро, мы не успеем доехать.
– Но это же так быстро не происходит! Никто так быстро не рожает, – я высвободил свою руку и отошёл от неё в сторону. Перед глазами опять встал манекен с появляющимся на свет ребёнком, который крутил головой. А ведь план был действительно неплохой.
– Воды отошли уже несколько часов назад, – тихо проговорила она. – Кроме вас, здесь никого нет, кто имел бы хоть отдалённое представление о том, что делать. Мы должны справиться с этим вместе.
– Но я же не акушер, никогда им не был, да к тому же…
– Барин, успокойтесь. Вы должны быть спокойны, – тихо и уверенно проговорила Настасья, глядя мне в глаза, приподнимаясь на локтях. – В конце концов, вы врач, и вас этому учили.
– Но. О мерзкие серафимы, я вижу его головку, – подойдя к краю кровати и посмотрев на разведённые в стороны ноги, я почувствовал головокружение. И это совсем не было похоже на манекен, вот ни капельки.
– Хорошо, это хорошо, – пролепетала женщина улыбнувшись.
– Я должен до неё дотронуться? – Перед глазами снова встал манекен, точнее, преподаватель, который почти ничего не делал до определённого момента, лишь подставлял руку над головкой, не давая ей разогнуться быстрее, чем это было необходимо. Понимая, что кроме меня, этой женщине и ребёнку никто не поможет, я, наконец-то, взял себя в руки.
– Да, вы должны принять его. А я буду тужиться, – проговорила в этот момент Настасья, вновь откидываясь на подушки.
– Всё, я немного попаниковал, и это было нормально, но теперь у меня всё получится, – выдохнул я, натягивая себе на руки приготовленные резиновые перчатки. – Я готов. Можете быть спокойны, я хорошо лажу с детьми… с маленькими… которые не ходят, никуда не лезут и не разговаривают.
Подстелив одну из пелёнок под таз Настасьи, я отстранённо наблюдал за этим священным процессом рождения новой жизни. Как мне казалось, это происходило целую вечность, слишком медленно ребёнок появлялся на свет, совершая какие-то странные движения. Как преподаватель из памяти Дениса, я очень осторожно положил руку на головку. Крохотное тельце повернулось. Ребёнок опёрся на плечико и стал наклоняться. Я же поднёс руки поближе к такому маленькому тельцу, и успел перехватить, когда ребёнок родился полностью.
– Принял, я его принял, – пробормотал я, поднимая синюшнее тельце, облепленное какой-то вязкой субстанцией. – Это мальчик.
– Он не кричит, – простонала женщина. – Почему он не кричит?!
Я открыл маленький ротик, стараясь очистить от забившей его слизи. Как это делается, в памяти Дениса обнаружилось. Вот только демонической аурой я чувствовал, что происходит что-то не то. Маленькое сердечко билось очень часто, но ребёнок не дышал. Лёгкие не расправились и не начали наполняться живительным воздухом. Ну уж нет, очередного позора на голову Давыдова, что бы он ни делал раньше, я не допущу. Как не допущу потери потенциального клиента.
Не обращая внимание на крики Настасьи, я ловким движением перерезал пуповину приготовленными инструментами, словно делал это много раз. Когда отделил ребёнка от матери, отвернулся, чтобы она не видела, что именно я собираюсь сделать. Приложив палец к груди младенца, направил в его тело неоформленной демонической силы. Понадобилось совсем немного, чтобы лёгкие расправились и по дому разнёсся звонкий крик.
Ну вот и славно. Передав новорождённого матери, я выдохнул с облегчением.
– Спасибо, спасибо вам, – по лицу молодой матери градом катились слёзы.
– Это всё? – я протянул руку, чтобы начать снимать перчатки.
– Эм, нет, – тихо проговорила Настасья. – Ещё послед должен родиться.
– Да вы издеваетесь, – пробормотал я, усаживаясь на низкую скамейку у разведённых ног женщины, откуда я вскочил совсем недавно, принимая родившегося ребёнка. Что такое, рождение последа? Этого момента в памяти Давыдова вообще нет!
Что это такое, я узнал через двадцать минут, испытав очередной культурный шок. Нет, это очень хорошо, что учусь я в военно-медицинской академии, и подобные случаи для меня закончатся на этом.
Пока я ждал окончательного этапа родоразрешения, то узнал, что это были третьи роды у Настасьи, и предыдущие закончились рождением мёртвого ребёнка. Видимо, без моего демонического вмешательства и этот малыш никогда бы не увидел свет. И всё-таки это очень хорошо, что Давыдов, или скорее его отец, выбрал стезю военного. Так у меня будет больше шансов остаться собой.
А вот потом мне предстояло самое отвратительное – я должен был обследовать послед, чтобы убедиться, что плацента целая и ничего в женщине не осталось. Это было, я вам скажу… В общем, это было. В конце концов я почувствовал себя так, словно сам кого-то только что родил. Меня мотало из стороны в сторону и мутило. А ещё я умудрился заляпаться кровью.
Наконец, убедившись, что обильного кровотечения нет, и с трудом отбившись от благодарных родственников, я вышел из дома и побрёл к машине. Егорыч находился неподалёку, о чём-то споря с мужиками. Я даже не стал вникать в суть их разговора. Всё-таки моральное истощение давало о себе знать. Я слишком сильно перенервничал. Так сильно не трясся, даже когда свою первую сделку заключал. Да я так сильно не паниковал, даже когда меня один ушлый демонолог в ловушке с четырьмя весьма агрессивными монстрами запер, и выбирался я оттуда долго, мучительно и кроваво.
– Ну, барин, как я узнал, вы совершили поистине великое чудо! – улыбаясь, похвалил меня Егорыч, взбираясь на своё место. – Будет, что отцу вашему поведать. «Успех зависит от предыдущей подготовки, и без такой подготовки обязательно будет провал».
– Конфуций, – автоматически произнёс я.
– Он самый, – кивнул Егорыч. – И значит сие, что учились вы прилежно, и теперь свою учёность применили.
– Угу, – буркнул я, вытаскивая из внутреннего кармана конверт, который вручили мне на выходе из академии.
Автомобиль тронулся, набирая ход. Когда мы вылетели из ворот селения, я вытащил бумагу и начал читать написанное. Это было направление кадета Давыдова Д.В. курсанта четвёртого курса военно-медицинской академии на практику в деревню Аввакумово Тверской губернии в местную врачебную амбулаторию в качестве врача общей практики. Я ещё несколько раз перечитал написанное. Аввакумово? Это вообще где?

Глава 7

Обратно в город ворвались с ветерком, да так, что едва не сбили перебегавшую дорогу курицу, за которой гнался какой-то мальчишка. Курица сбежала из харчевни, мимо которой мы в этот момент проезжали. Скорее всего, она пыталась избежать печальной участи быть зажаренной на радость гостям.
Вынырнув из-под колёс, совершив при этом чудеса эквилибристики, огромная рыжая лоснящаяся курица взмахнула крыльями и в каком-то немыслимом прыжке запрыгнула прямо в машину, истошно вопя и молотя меня крыльями по лицу.
Я едва не заорал от неожиданности, но не сумел этого сделать, потому что рот тут же забился кучей перьев. Я попытался их выплюнуть, но у меня ничего не получалось. Пару минут я боролся с этим созданием, пытаясь схватить его за шею, чтобы уже свернуть наконец!
Курица стойко боролась за жизнь, исклевав мне руки и загадив мундир, который после принятия родов и так не был чистым. Предложить мне халат почему-то никто не догадался. Наконец мне удалось схватить её и прижать к сиденью. Ну всё, пришёл твой смертный час. Я потянулся за саблей, висящей на поясе. В этом случае применение оружия считаю вполне оправданным и даже необходимым.
Но, заглянув в чёрные маленькие глазки, светящиеся такой злобой, ненавистью ко всему живому и просто первобытной яростью, передумал, садясь рядом и удерживая её, чтобы не вырывалась.
– Ну и что с тобой делать? Прямо рука не поднимается, честное слово. Ты настолько мне мой родной Ад напомнила, а взгляд такой… На мгновение показалось, что моя бывшая на меня смотрит, и такая ностальгия накатила. Ладно, сестре подарю, пускай думает, что с тобой сделать. Нужно же её отблагодарить за такую подставу. Захочет – суп сварит, не захочет… ну, не будет варить, что уж теперь. Только сиди и не дёргайся, а то я быстро передумаю, – пригрозил я этому исчадью, сверля при этом взглядом спину Егорыча, который, похоже, вообще не заметил данное происшествие. Хорошо хоть скорость сбросил, когда мы на центральные улицы выехали.
Проехав по нескольким мостам, автомобиль выехал на Васильевский остров и ещё больше замедлил ход. Ну, неплохо, что уж тут сказать. Не бедствует семейство, как я погляжу. Пару раз вильнув, заехали во двор довольно приличного особняка, и машина остановилась.
– Приехали, барин, – крикнул Егорыч, поворачиваясь на своих козлах ко мне и поднимая большие круглые очки, которые нацепил, чтобы ветер по глазам не бил. Увидев курицу, удивлённо ойкнул. – А это откуда здесь появилось?
– Егорыч, – я поднял палец вверх, чтобы всё ему высказать, но передумал и выбрался из машины, оглядываясь по сторонам, чтобы оценить обстановку.
Уже наличие самого двора указывало на то, что Давыдовы бедными не были. Как и небольшого парка, в котором я даже разглядел небольшой фонтан и пару беседок. В условиях города земля, которая под строительство, стоила бешеных денег, а тут, гляди ты, фонтанчик с обязательным писающим мальчиком. Не понимаю этой моды на писающих мальчиков в фонтанах. Нет, чтобы мужчину поставить, например, падшего ангела какого-нибудь, там и струя была бы посолиднее, да и посмотреть есть на что особенно дамам.
Сам парк представлял собой небольшое пространство, засаженное в основном розовыми кустами. Розы ещё не цвели, но подозреваю, что скоро это произойдёт, и от запаха у неподготовленного человека будет кружиться голова. Как раз для романтичной прогулки под луной. Места, правда, маловато, не уединишься толком, но что-нибудь придумать всё равно можно. Ещё бы вон то французское окно не выходило прямиком в сад. С того ракурса обе беседки видны, как на ладони.
Нет, не получится уединиться, разные свидетели могут советами замучить. Ну их, лучше уж с соблюдением традиций залазить к дамам в окна спален, конечно, когда они тебя сами приглашают стихи послушать. Ведь если не приглашают, то всегда имеется очень большой шанс нарваться на супруга, а пикантные тройнички почему-то мужья предпочитают редко, чаще всего желая избавить этот мир от наглеца весьма кровавыми способами.
– Денис, наконец-то, ты приехал! – я повернулся как раз вовремя, чтобы поймать прыгнувшее прямо ко мне в руки юное создание весьма соблазнительное и очаровательное. Руки так и зачесались потискать девицу, но мозг вовремя дал сигнал, намекая, что это, скорее всего, сестра Ольга, а значит, от не слишком братских объятий придётся отказаться. Инцест – это, конечно, дело такое, с перчинкой, но почему-то даже в Аду не слишком поощряется. А всё потому, что ведёт к культивированию семейных болячек и общей деградации. С кем работать-то, если все деградируют и вымрут? Вот поэтому и не поощряется.
– Ольга, ты такая стала… Ух просто! – я всё же обнял её весьма целомудренно, надо сказать. Зато она сама не стеснялась и пару раз чмокнула меня в щёки и лоб. После этого отстранилась, пристально разглядывая.
– А почему ты такой, ну, грязный? – нашлась, что у меня спросить, удивлённо вскинув бровь.
– Да всё благодаря тебе, сестрёнка, – усмехнулся я, вспоминая про то, в какую ситуацию меня втравила.
– Неужели староста решился-таки тебя остановить? – наигранно ахнула она, прижав руки к груди. – Я же только напомнила, что ты должен ехать домой, возможно, решив покататься немного за городом. Ты же не отказал ему в помощи? – прищурилась она, наклонившись, видимо, чтобы услышать все подробности первой.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71208790) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.