Читать онлайн книгу «Клятва мёртвых теней» автора Ария Атлас

Клятва мёртвых теней
Ария Атлас
Young Adult. Совет тёмных домов. Городское мистическое фэнтези #1
Мора
Все, о чем мечтает Мора Эрналин, – уехать из родного городка. Но, отправившись однажды в клуб, она встречает загадочного Ратбоуна. Его неестественная бледность и полная тайн ухмылка завораживают девушку… А затем он становится свидетелем ареста ее матери за магические преступления, и Мора, не знавшая о существовании магии, не понимает, что теперь делать. Но когда отец Ратбоуна, король Дома крови, предлагает помочь Море спасти мать из тюрьмы, девушка соглашается. Даже если ради этого ей придется отправиться на поиски древнего магического артефакта и поменять одну золотую клетку на другую…
Ратбоун
Ратбоун не помнит своей прошлой жизни, потому что мертв. Но затем он встречает ее…
Отец поручает Ратбоуну сопровождать девушку, которая даже не догадывается, что обладает магией. Но как ему продолжать оставаться холодным и расчетливым, когда Мора – тот самый свет, что способен вернуть его к жизни?

Ария Атлас
Клятва мёртвых теней
Посвящается всем,
кто до сих пор мечтает переместиться
в Форкс, Мистик Фоллс или Аликанте

© Ария Атлас, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог
Мама всегда говорила, что бояться нужно живых, а не мертвых.
Но она обманывала.
Мы ехали в машине, когда на улице стемнело. Я зевала, и от моего дыхания на окне оставались влажные следы, которые тут же исчезали. Огни неслись перед глазами. В зеркале заднего вида отражалось, как мама кусала губы.
Я поежилась в детском кресле, которое, как мне казалось, уже давно стоило убрать. Ведь в свои десять лет я не чувствовала себя ребенком и хотела сидеть спереди, но мама настаивала на своем, и тогда она морщила лоб.
Машина остановилась, погасли фары. Несколько мгновений мы провели в темноте, и я ощущала лишь стук пульса в висках. Мама развернулась ко мне, но слабые огоньки в салоне едва ли справлялись с тем, чтобы осветить ее.
Выражение ее лица оставалось скрыто тенью.
– Мора, доченька… Ты должна будешь посидеть здесь какое-то время. – Она пригнулась ко мне и переплела свои пальцы с моими.
– Почему?
Мама обреченно вздохнула, будто на мой вопрос не существовало ответа.
– Мне нужно кое-что сделать. Это ненадолго, – улыбнулась она.
Я не поверила ее вымученной улыбке ни на секунду. Что-то тревожило маму, отчего ее губы были искусаны до крови. Мне хотелось, чтобы мама снова искренне улыбалась, поэтому я послушно кивнула.
– Умница. – Она расстегнула мой ремень безопасности и ласково проговорила: – Ты можешь включить детскую радиостанцию, я уже настроила тебе нужную волну. Только постарайся слушать очень тихо и не подпевать. Тут он тебя точно не найдет.
Последние слова она сказала будто бы сама себе.
– Когда ты вернешься? – боролась я с зевотой.
– Скоро. Никому не открывай дверь. Если что-то случится, тут же позвони мне, хорошо?
Я снова кивнула, и мама поцеловала меня. Когда дверь машины захлопнулась за ней, я поспешила вытереть влажную от слюней щеку. Перебравшись на переднее сиденье, я представляла, как еще немного, и буду ездить на нем, точно взрослая. Наконец-то смогу увидеть, как мама умудряется не врезаться в машины, что едут впереди.
Но мама не вернулась спустя десять минут. И спустя пятнадцать тоже. Голубые цифры на приборной панели продолжали сменять друг друга.
Сделав глубокий вдох, я разблокировала дверь и вышла наружу. Розовые кроссовки с громким хлюпом опустились в грязь. Позабыв о переживаниях, что мама отругает меня, я сконцентрировалась на другом. На страхе, что с мамой что-то случилось.
Впереди виднелись надгробия, и я поняла, что мы припарковались на кладбище. Точнее, на его окраине, поросшей высокой травой и сорняками. При виде свежих дат на могилах меня затошнило, и появилось желание вернуться в машину. Но, сжав кулаки, я все же заставила себя зашагать между плитами с высоко поднятой головой. Ощущение страха из-за того, что мертвецы могли почувствовать мой блеф, никуда не делось.
– Это всего лишь земля и камень… Земля и камень, – бубнила я себе под нос.
Бояться нужно живых, а не мертвых.
Однако, сколько бы мама ни твердила об этом, при мысли о смерти колючие мурашки вновь пробегали по спине. Я застыла возле одной из самых новых могил, которая не успела стать серой, безжизненной и покрытой мелкими травинками. Она еще пахла свежей землей.
Тогда я и услышала голоса. Они доносились откуда-то справа, но вид мне закрывал большой склеп и деревья вокруг него. Я собрала все мужество, которое накопилось во мне за долгие десять лет, и направилась в ту сторону.
Скрывшись за широким дубом, росшим рядом со склепом, я увидела, как моя мама и трое других людей склонились над вырытой ямой. Мама что-то говорила и размахивала руками, а ее волосы развевал ветер.
Я впервые была на этом кладбище, да еще и ночью, но при виде мамы сердце замедлило темп: она стояла в целости и сохранности. Я даже подумала вернуться в машину, но тут незнакомый мужчина громко сказал:
– Мы готовы.
Ладони мамы затряслись, как всегда при волнении, но она старалась не подавать виду. Собравшиеся люди взялись за руки, рассматривая что-то – или кого-то – в яме. Они начали скандировать слова на незнакомом мне языке.
Любопытство взяло надо мной верх, и я поудобнее устроилась на корточках, чтобы узнать, чем все закончится. Сначала ничего не происходило, но затем мама закричала, указывая пальцем в пустоту. Что-то клубилось, точно дым, посреди пространства рядом со склепом. Кто-то приобнял маму, успокаивая и поглаживая. Она уткнулась этому мужчине в плечо, потому что на тени неприятно было смотреть. Даже я почувствовала, как жгло глаза.
– У нас не было выбора, у нас не было выбора, – повторял обнявший маму мужчина, но, казалось, он уговаривал сам себя.
Тень разрослась, превратилась в очертание человека, но ничего человеческого в ней не было. Существо двигалось с грацией божества, приближаясь к объединившимся в группу людям, впереди которых смело стояла моя мама. Существо сделало вдох и медленно издало звуки, отдаленно напоминающие слова, но язык не был мне знаком. Мама произнесла что-то в ответ.
На тень по-прежнему было больно смотреть. Она представлялась чем-то неестественным, леденящим душу и сердце. Я уткнулась носом в ладони, чтобы согреться. Руки казались еще холоднее замерзшего носа, словно я держала их во льду по меньшей мере полчаса. Я тихонько всхлипнула от неожиданности.
Существо подняло голову, его тени переместились. Оно искало что-то в темноте. Мое сердце билось так быстро, что грозилось выпрыгнуть наружу, но я не могла пошевелиться.
Оно искало меня.
Это воспоминание, как и множество других, исчезло. До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать.

1
Восемнадцать свечей на гнилом бургере
Утро пахло дождем, а мир вокруг казался мертвым.
Город привычно погряз в смоге, а машины угрюмо смотрели на меня потухшими фарами, покрытыми каплями моросящего дождя. Утренняя субботняя тишина оглушала. Я вытащила из кармана спутавшиеся в комок наушники и принялась перебирать провода пальцами. Ноги сами вели меня на работу, они уже знали родной Винбрук наизусть.
Высотки соседствовали с аккуратными домиками для небольших семей. Спальный район города практически не отличался от центра – кусты везде были одинаково не подстрижены, а газон часто запускали. Ландшафтным дизайном Винбрук не славился.
Он вообще ничем не славился. Слишком размеренная жизнь и средние зарплаты. То ли дело Ашкутра на юге Абаддонии, с ее курортами, пальмами и лазурного цвета морем. В нашу страну ради Винбрука никто не приезжал.
Я быстрым шагом шла по пустому кварталу, не поднимая глаз. Мысли вращались вокруг планов на день и прогноза погоды, когда я врезалась в кого-то на пути к пешеходному переходу. Плечо заныло, и я инстинктивно выставила перед собой руки, извиняясь перед человеком, которого задела.
– Ох, простите! – машинально пискнула я.
Затем я почувствовала его запах. Едкий, но приторно-сладкий и такой неестественный, он проник в мои ноздри, и рот наполнился горечью. Я быстро и осторожно взглянула на прохожего, не желая открыто показывать, как он мне неприятен.
То, что я увидела, напугало до чертиков. Я поспешила прочь, прижав руку к сердцу и считая его гулкие удары.
Я ожидала увидеть перед собой обыкновенного бездомного, шатающегося по улицам в поисках бутылки. Солнце все еще не вышло из-за облаков, и я могла понять, как он себя чувствовал. Но меньше всего я была готова к встрече с высоким и молодым, обычным на вид парнем. Только вот зеленоватая кожа слезала с него заметными кусками, а подбородок и шею покрывали синяки.
Я еле сдержала рвотный позыв. Его запах по-прежнему преследовал меня, хотя между нами было уже как минимум несколько сотен метров. Его одежда видала лучшие времена, и я представила, что он стал жертвой какого-то несчастного случая – может, пожара, спалившего его кожу и лишившего дома. И именно поэтому он был вынужден жить на улице и пахнуть так… как пах.
Запрыгнув в подъехавший к остановке автобус, я почти забыла тошнотворное зловоние, но продолжила думать о незнакомце, распутывая наушники. И все-таки, что же случилось в жизни этого парня, что довело его до подобного вида?
Он словно восстал из могилы.
Я вздрогнула и потрясла головой. Мурашки все еще бегали по коже, пока я открывала дверь в закусочную и пыталась отогнать жуткое видение. «Закусочная Барнарда» славилась блинчиками с кленовым сиропом, поэтому кухня всегда пахла так сладко, что у меня сводило зубы. Даже когда закусочная пустовала после ночного перерыва, аромат задерживался. Он словно впитался в деревянные столешницы.
Я подавила настойчивое урчание в желудке и взялась за работу. До открытия оставалось полтора часа, поэтому я протирала столики и мыла посуду, пока кисти не начали ныть. Колокольчик на двери громко звякнул. Внутрь зашли старик Барнард и двое молодых парней. Повар Алек и еще один официант уже готовились к началу смены. Я взглянула на часы и поняла, что мы вот-вот должны были открыться.
– Доброе утро, Бар, – крикнула я из-за стойки.
– Доброе, Мора! С днем… – начал он, но тут же умолк, заметив выражение моего лица. – Рад тебя видеть. Закончила с посудой?
День был особенным, и вовсе не потому, что вдобавок к блинчикам мы начали продавать пончики. Об этом позже.
Я знала, что этот день станет моим последним в «Закусочной Барнарда», и это придавало запоздалому утреннему солнцу необычайного блеска. Дверь в заведение то и дело хлопала. Я неожиданно обнаружила, что стала подпевать однотипным мелодиям, раздававшимся из старых колонок у потолка. Заказы шли легко, посетители улыбались мне чаще обычного, и я даже ни разу ничего не уронила за свою смену. Чаевые лились рекой.
Когда пришло время перерыва, я радостно сорвала с себя фартук и бросила его в подсобке. В раковине служебного туалета по-прежнему отсутствовала горячая вода, но это больше не раздражало. Неужели предстоящий переезд так поразительно на меня действовал? Даже усталость не казалась такой заметной.
Дышалось тоже легче. Словно кто-то наконец снял с груди тяжелый камень. Я снова затянула за спиной фартук и вошла в кухню. Лицо моментально обдало приятным жаром и запахом сыра. Алек подрумянивал хлеб для сырных сэндвичей, и пахло это так хорошо, что у меня потекли слюнки.
– А вот и ты, держи! – пропел напарник-официант Сэм Сэмаэль (да, его действительно так звали) и всучил мне в руки свой блокнот с заказами. – Я сейчас умру, если не выкурю сигарету.
Его волосы были всегда взъерошены, словно он только что поднялся с постели и не удосужился причесаться. И я никогда не видела, как он употреблял что-то, кроме хлеба, кофе и пачки сигарет. Мне не удалось разобрать практически ничего из того, что Сэм нацарапал ручкой в блокноте. Выведенные по диагонали каракули словно насмехались надо мной. Я наугад схватила один из готовых заказов и понесла к ближайшему столику.
– Бургер из говядины с луковыми кольцами, верно? – улыбнулась я и поставила тарелку на стол.
Мужчина в полосатой рубашке тотчас поднял голову и перевел искрящийся от голода взгляд с меня на тарелку на столе. Лимонад в его бокале уже закончился.
– Мора, вы издеваетесь? – озадаченно посмотрел на меня постоянный гость нашей закусочной. – Что это за дрянь?
Я опустила взгляд и почувствовала, как сердце словно прыгнуло со скалы. На тарелке лежал почти полностью сгнивший бургер, который пах не менее отвратительно, чем выглядел. Булочка покрылась серо-зеленой плесенью, овощи и мясо совсем потеряли цвет и скукожились, точно попали в будущее с помощью машины времени.
Ошеломленная, я молча схватила тарелку и помчалась на кухню. Однако Алек посмотрел на меня так же изумленно, как и посетитель минутой ранее. Я готова была поклясться, что бургер выглядел абсолютно нормально, когда я выносила заказ.
– Может, ты его по дороге уронила? – неуверенно уточнил Алек, пожимая плечами.
– Смеешься? До столика было всего два метра. Я бы заметила.
От недоверчивого взгляда Алека меня замутило. Он присмотрелся к останкам блюда на тарелке и повернул висящую с потолка лампочку в нашу сторону, будто это помогло бы пролить свет на произошедшее.
– Странно, я же его только приготовил! Уронить еду на пол – это одно, но чтобы так…
– Моя репутация как официантки оставляет желать лучшего, но я никогда бы не облажалась настолько, чтобы подать гостю сгнивший обед!
Алек фыркнул. Комната начала немного кружиться. Хлопнула дверь запасного выхода.
– Кажется, у меня шок! – Я уткнулась лицом в ладони. – Кошмар, какой позор!
– Иди присядь, отдохни. Я сейчас сделаю новый, – пробормотал повар.
Я послушно уселась на стул возле посудомоечной машины и сконцентрировалась на ее монотонном гудении. Бургер абсолютно точно выглядел нормально перед тем, как я поставила его на стол.
Что за чертовщина?
Остаток смены я провела за уборкой и мытьем посуды, держась подальше от еды и заполненного гостями зала. Перед глазами стояла странная пелена, и веки отяжелели. История с гнилым бургером крутилась в голове, как старая пластинка: она заедала на одном и том же месте.
Дверь в подсобку тихо скрипнула. Барнард взглянул на меня, потирая бороду, но стоял на пороге, словно не решаясь войти. То, что случилось сегодня, определенно тянуло на причину для увольнения. Он еще не знал, что этот рабочий день и так стал бы моим последним в его заведении.
Однако, как бы мне ни хотелось бросить свою жалкую карьеру официантки, расстаться с Барнардом я надеялась по-хорошему. Старик все-таки запал мне в душу за это лето. А ведь Алек предупреждал, что так и будет.
– Мора… Иди-ка ты домой пораньше. Сегодня посадка неполная.
От его слов в мышцах появилась легкость, хоть я и понимала, что он лгал. Я кивнула.
– Если что, я в гараже, – сказал Барнард и спустился в подвал, через который можно было попасть в гараж его дома, расположенного прямо за закусочной.
Я вытащила из кармана толстовки небольшой конверт и положила на стол в кабинете Барнарда. Решила припрятать его под грудой банковских выписок, чтобы Бар не сразу заметил, что я предпочла написать ему о своем увольнении вместо признания вживую. Завтра вечером меня здесь уже не будет, и я никогда не узнаю, насколько сильно он расстроился.
Собрав вещи в сумку, я бросила последний взгляд на поблекший зеленый шкафчик в подсобке, все лето хранивший мою одежду. Пальцы мягко прошлись по его металлической поверхности, словно лелея воспоминания о Винбруке, о добром старике Барнарде, о запахе кленового сиропа и о кусочке свободы.
Произошедшее сплеталось в идеальные узоры, которые вели меня к новому и неизведанному. Они вели меня прочь из Винбрука к теплым пескам на юге Абаддонии. Я еще не знала конечной точки своего пути и потому наслаждалась предвкушением.
Впереди ждало путешествие всей моей жизни.
***
Дорога домой прошла незаметно. Выйдя из автобуса, я миновала тот самый перекресток, где случайно столкнулась с бездомным парнем, и снова вздрогнула. Дыхание перехватило, и я ускорила шаг.
Свет в окнах нашего маленького двухэтажного дома не горел, а значит, мама уже ушла на работу. Чувство облегчения смешалось с грустью. Было бы хорошо провести последнюю ночь в Винбруке вместе, но я по-прежнему злилась из-за пустяковой ссоры. А еще знала, что мама меня не отпустит. Накануне она говорила, что нам предстоит серьезный разговор, и я боялась, что мама подозревает о моих планах.
Перепрыгивая через ступеньки, я поднялась на второй этаж. На всякий случай проверила, на месте ли чемодан, прятавшийся в шкафу под грудой зимних вещей. Он ждал меня, набитый недельным запасом моих любимых чипсов и месячным запасом легкой одежды. Этого хватит на первое время.
На кухне стояла миска, обернутая фольгой. Наверняка это были мои любимые котлеты или фаршированные яйца, любезно приготовленные матерью. Но я миновала стол и открыла холодильник. Там меня ждали шесть пирожных в пластиковой упаковке, с каждого из которых мне улыбалась надпись «С днем рождения!». Дешевые свечи прятались где-то неподалеку.
– Бинго, – прошептала я, засунув руку в ящик с кухонным хламом.
Я зажгла свечу на одном из пирожных и вышла на крыльцо. Немногочисленные звезды глазели на меня, и их жалость чувствовалась даже издалека. С бесконечного синего неба мне подмигнула яркая серебристая луна. Я задула свечу, не потрудившись загадать желание. Моя единственная мечта уже и так сбудется завтра. Я начну жизнь сначала в новом месте.
Мне исполнялось восемнадцать лет.
Я оторвала взгляд от струйки дыма, которая исходила от потухшей свечи, когда на подъездную дорожку с громким дребезжанием заехала моя лучшая подруга Аклис. Фары погасли, и вместе с ними замолкла и электронная музыка, рвущая старые колонки.
И как я не услышала ее издалека?
Аклис всегда была резка на поворотах, и в этот раз она задела бампером нашу ограду. Я подбежала, чтобы осмотреть урон, и выдохнула от облегчения. Забор оказался сильнее развалюхи Аклис. Полопавшаяся оранжево-красная краска осыпалась с машины на землю, но в целом ущерба видно не было. При вечернем освещении, по крайней мере.
– Почему эта развалюха еще жива? – искренне удивилась я и по-дружески похлопала ладонью капот.
– И тебе привет, олененок! – воскликнула Аклис, выбираясь из машины. – Мама дома? Чего ты такая грустная? С днем…
– Даже не начинай! – прервала я ее.
Аклис нахмурилась, но спорить не стала.
– Ты и твои причуды… Готова к приключениям?
Я демонстративно хмыкнула.
– И что ты задумала?
– О, у меня на этот вечер целая программа. Мы обязаны оторваться по полной в твой последний день в Скучнобруке!
Аклис была единственной, кто знал о моем грядущем отъезде. Возможно, потому что она полностью поддерживала мое решение и была весьма невысокого мнения о нашем городке.
– Первым делом выпивка! – пропела она, выудив с заднего сиденья бутылку без этикетки. – Это будет незабываемый вечер, я тебе гарантирую!
Ее улыбка, как всегда, оказалась заразительна. Я выхватила бутылку у нее из рук и принюхалась. Сильный аромат ударил в нос, и на мгновение у меня даже потемнело в глазах. В желудке заныло.
– Господи, что это? – ужаснулась я, приходя в себя.
– Это наш лучший друг на вечер, – улыбнулась Аклис и махнула мне. – Поехали!
Недоверчиво взглянув на напиток, я все же села в машину. Салон пах привычной пылью, бензином и солью для ванн, которую моя лучшая подруга рассовала по маленьким мешочкам и разложила по периметру салона. Я еще раз втянула воздух носом, чтобы запечатлеть это мгновение в душе.
Как же я буду по ней скучать.
Аклис тараторила что-то про колесо обозрения и новый клуб в старой части города, но я украдкой рассматривала ее профиль, стараясь отложить в памяти и ее саму. Я хотела запомнить горбинку у нее на носу, фиолетовые волосы, уложенные волнами, ее ярко-красную водолазку, сквозь которую просвечивала маленькая татуировка в виде кинжала на плече. Но больше всего я желала запомнить личность Аклис.
Ее смелость.
– Что думаешь? – повернулась ко мне она.
Я рассеянно моргнула, отчего Аклис рассмеялась:
– Эй! Прием, Мора! Вернись на землю.
Мы обе расхохотались, и я почувствовала, как кровь прилила к щекам.
Аклис никогда не краснеет. Мне казалось, ничто не могло ее сломить или заставить спрятаться от угрозы. Чего нельзя было сказать обо мне.
– Ну так что, мы сначала едем на колесо обозрения или в клуб?
– Колесо обозрения? – переспросила я с подозрением. – Сейчас уже почти полночь. Парк аттракционов наверняка закрыт.
И охраняется, хотела добавить я.
– А мы не поедем в тот парк, о котором ты думаешь, – сказала она, поворачивая на шоссе.
– Мы едем за пределы города? – догадалась я.
– Мой приятель с курса анатомии недавно устроился стажером в городскую администрацию. Правда, понятия не имею, зачем будущему врачу работать среди важных дядек и теток в костюмах, но кто я такая, чтобы судить…
Аклис была старше меня на год и уже училась в медицинском университете на первом курсе. Она мечтала спасать жизни, и никакая кровь или кишки не пугали ее. Вот только моя подруга плохо вписывалась на поворотах и часто ставила стакан мимо стола.
Поэтому я бы не доверила ей касаться иглой моей вены.
– В общем, он копался в каких-то документах городских объектов и обнаружил заброшенное колесо обозрения на западе от Винбрука. Он говорит, оно не охраняется и мало кому о нем известно, – продолжила Аклис.
– Идеальное место для убийства, – усмехнулась я. – Ну ты знаешь, как бывает в маленьких городах, как наш… Две молодые девушки отправляются искать приключения. Ночь, все жители тихо спят, и тут зверский крик нарушает их идиллию. Они удивляются: как среди них мог затеряться серийный убийца?
– Ну и фантазия, олененок…
– Кто знает, может, Винбрук не так прост и безопасен, как нам кажется? Вдруг по кладбищу бродят демоны? Оно как раз на западе…
Я, безусловно, шутила, но ноги предательски затряслись и выдали меня с потрохами. Аклис демонстративно закатила глаза и кивнула на бутылку, лежавшую у меня на коленях:
– Начинай пить. Когда мы доберемся до клуба, я брошу машину и присоединюсь к тебе.
– Что здесь? – Я покрутила бутылкой перед ней.
– Храбрость в жидком виде, – подмигнула Аклис.
Ее глаза сверкали предвкушением. Я сняла крышку и зажала нос, словно прищепкой. Горькая жидкость обожгла горло и спустилась ниже, унося огонь за собой по телу. На вкус этот яд был еще хуже, чем на запах, – как сожженные кости и нескончаемая ночь.
Боль служила предвестником похмелья.
И все же я была готова провести последнюю ночь в родном городе незабываемо. Я хотела почувствовать себя свободной.
– Молодец, моя девочка, – ласково погладила меня по голове Аклис.
Она поощряла мои пороки.
Спустя несколько секунд жидкость все еще стремилась прожечь дыру в моем горле, а я продолжала морщиться и высунула язык, дыша, как собака. Кто-то пьет такое по своей воле?
– Почему… ты… не взяла… что-нибудь… запить, – выдавила я.
– Ой, да ладно тебе, не так уж это и плохо, – цокнула она и выхватила из моих рук дьявольский напиток.
Аклис сделала быстрый глоток и даже не поморщилась. На ее запястье зазвенели металлические браслеты, которые она покупала всякий раз, когда заезжала на новую заправку.
– Видишь? Я в порядке, – восторжествовала она.
– Это все годы твоей практики… Эй! Ты же сказала, что не будешь пить, пока ведешь машину. Нельзя пить за рулем!
– Мам, расслабься!
Моя грудная клетка завибрировала от смеха, и я переключила внимание на мчащиеся за окном улицы. Фонари слабовато освещали нам путь, и в сумраке привычное казалось новым.
Горький вкус все еще плясал у меня во рту, но мышцы отяжелели и расслабились. Едва мы свернули с шоссе, развалюха задребезжала, продираясь по гравию.
«Только не сломайся», – молила я любимую машину своей подруги.
– Ну же, детка, – шепнула ей Аклис.
Я восторженно вскрикнула и подняла вверх руки, ударившись костяшками пальцев о крышу, когда мы наконец выехали на ровную дорогу. Впереди виднелось то самое колесо обозрения, в темноте выглядевшее жутко. Лишь свет фар позволил глазам различить, что оно было светло-голубого цвета.
Мы остановились неподалеку. Выйдя из машины, я тут же содрогнулась от холода. Под ногами виднелись истоптанные кусты, повсюду валялись стеклянные осколки. Я даже заметила шприцы.
Жуть.
Может, раньше это место и было наполнено радостными криками, но теперь детский смех раздавался у меня в ушах трагическим эхом. Мурашки побежали по коже, как тараканы при дневном свете. Вся радость, которую приносило это место, была забыта. А вот сам парк аттракционов все еще здесь, только превратился в кладбище надежд и стал отличным местом для попоек. Почему это старье до сих пор не снесли?
– Ты уверена, что нам стоит туда забираться? Может, издалека полюбуемся, а? – обреченно вздохнула я.
– Мора, ты не можешь больше бояться. – Лицо Аклис было лишено каких-либо эмоций, пока она смотрела куда-то вдаль. – Либо они сожрут тебя, либо ты их.
– Это еще что значит?
– Это значит, ты должна быть готова прыгнуть навстречу неизвестному, если хочешь по-настоящему жить. Это значит, ты должна забраться со мной на страшное, заброшенное, разваливающееся колесо обозрения.
Аклис торжественно раскинула руки и потянулась, словно готовилась взлететь. Она обожала все преувеличивать. И все же я не смогла сказать ей «нет». Слова подруги задели ту самую струнку в душе, из-за которой я так любила проводить с ней время.
Мои губы недовольно вытянулись, но я злилась вовсе не на подругу.
– Ну же, будь смелее, Мора! Разреши себе хотеть азарта, разреши адреналину бежать по венам! Пообещай, что сегодня отпустишь все страхи, – сказала Аклис и взяла мои ладони в свои. – Обещай, что оторвешься по полной.
– Обещаю, – тихо проговорила я.
– Я не слышу!
– Обещаю!
– Наконец-то, – просияла Аклис. – А теперь сделай еще один глоток моей волшебной настойки и позволь ночи унести себя.
Последнее «себя» она громко пропела, кружась в воображаемом танце с бутылкой. Из-за ее слов и отсутствия этикетки я вдруг задумалась, не сварила ли она этот напиток сама. А вдруг я отравлюсь?
Слова Аклис пронеслись в мыслях и зазвенели в ушах. Я взяла бутылку и сделала еще один долгий глоток. Горло перехватило на несколько мгновений, но я все же справилась с дыханием. Аклис повела меня в сторону колеса обозрения.
Темнота стала чуть роднее.

2
Шальная тьма, дай мне напиться
Сердце бешено стучало где-то в горле. Я пыталась сделать вдох, но легкие меня не слушались.
– Не смотри вниз, – то ли предостерегла, то ли взмолилась Аклис.
Мы шагали по металлическому забору шириной с два ботинка, крепко держась за руки. Перелезть через ограждение заброшенного парка аттракционов не стоило особого труда, требовались только смелость и смекалка. На забор оказалось легко вскарабкаться, но вот спрыгивать на обратную сторону было опасно – кусты и разбитое стекло кололись сильнее страха высоты.
Через пару шагов я все же глянула вниз и дернулась. Краем глаза я посмотрела на Аклис, но та, кажется, не заметила моей мимолетной слабости. Она достигла безопасной точки и, вырвав свою руку из моей, резко спрыгнула.
Я последовала ее примеру, жестко приземлившись на стопы посреди чистой от осколков травы. Перед взором предстало громадное колесо обозрения, а воздух пах ржавчиной. Облезлый металл блестел в лунном сиянии.
– Теперь надо залезть вон в ту кабину, – указала куда-то наверх Аклис.
Сердце пропустило удар.
– Ты с ума сошла? Слишком высоко!
– И как же мы, по-твоему, увидим город из нижней кабинки? Я хочу быть ближе к звездам!
– А я хочу быть ближе к земле!
– Тебя и так в ней закопают.
– Ну не в скором же времени!
Аклис отмахнулась и ткнула пальцем в заржавевшую лестницу, прикрученную к центральной части аттракциона.
– Если ты присмотришься, то заметишь, что на каждой ступеньке стерта краска. Значит, кто-то залезал наверх. И успешно слезал, раз ты не видишь вокруг свернутые шеи подростков.
В ответ я засопела.
– Ну хочешь, я полезу первая? Ты меня, если что, поймаешь? – отчаянно выдохнула Аклис.
– Если тебе так не терпится убиться, дело твое.
Аклис подышала на ладони, схватилась за одну из ступенек, подтянулась и полезла наверх. Вдох застрял у меня в горле, пока я наблюдала за ней.
– Вот видишь, не так уж и опасно! Я держусь! – закричала она. – Поднимайся ко мне!
Она стояла на вершине лестницы, ухватившись за металлические балки, которые расходились из середины колеса к кабинам. Я нервно сглотнула. Сердце отстукивало быстрый ритм, ладони изрядно вспотели, и я страшно боялась сорваться. Сделав глубокий вдох, я все-таки подошла ближе. Краска мелкими кусочками сходила со ступенек. Очевидно, лестница должна была выполнять аварийную функцию, что не внушало никакой уверенности. Но за столько лет временная лестница приросла к аттракциону намертво. Я пару раз подергала ее, чтобы убедиться в том, что она держится.
Только бы не упасть.
Я намертво вцепилась в одну из ступенек, прокручивая перед взором последние восемнадцать лет своей жизни. Ничем не примечательные восемнадцать лет. Это был мой шанс все исправить, начать сначала.
Крепко сжав зубы, я принялась взбираться, стараясь не смотреть никуда, кроме как на Аклис. Она ждала меня наверху. Ветер развевал ее волосы, а звезды обрамляли фигуру так, точно она принадлежала темному безмятежному небу. Принадлежала ночи. Фиолетовые локоны до плеч, большие карие, практически черные глаза и бесстрашие, отражающееся в них, делали мою подругу неповторимой.
Я не забуду ее, куда бы ни уехала.
– Молодец, ты почти добралась, олененок! – приободрила Аклис.
Она часто так меня называла. Когда я спросила, почему именно олененок, подруга ответила, что, хотя это животное кажется невероятно милым и застенчивым, оно с легкостью надерет обидчику задницу.
Аклис часто видела во мне то, чего на самом деле не существовало.
– Мне кажется… я не могу… дышать, – процедила я, пока тело сводило от страха.
– Возьми меня за руку, все будет хорошо!
– О нет, лучше я буду обеими руками держаться за ступеньки!
Я осторожно переставила ногу с лестницы на металлические перила, которые вели к одной из ближайших кабинок. Расстояние между балками было не меньше полуметра. Я вцепилась в перила, карабкаясь вперед с предельной осторожностью. Аклис же перепрыгивала по балкам, словно у нее были невидимые крылья, на помощь которых она рассчитывала.
С громким выдохом я приземлилась на холодное сиденье кабины и развернулась лицом к сияющим огням Винбрука. С этого ракурса виднелись пышные, купающиеся в лунном свете кроны прилегающего к городу леса, а машины, которые сновали по ближайшему шоссе, выглядели совсем игрушечными.
Я не могла рассмотреть с такой высоты свой дом, но все вдруг показалось маленьким и незначительным. Винбрук уменьшался, пока я росла. В детстве улицы представлялись мне ужасно широкими, а количество прохожих – необъятным. Но чем взрослее я становилась, тем крохотнее делался город. Родной, хоть я и не провела в нем всю жизнь.
– Я даже не хочу думать о том, как мы будем отсюда слезать, – захныкала я, поглядывая вниз. – Я останусь здесь жить.
Аклис рассмеялась.
– А как же поездка на юг?
– Наплевать, я уже выполнила свою норму приключений на тридцать лет вперед.
Грудная клетка Аклис затряслась от еле слышного смеха. Похоже, она не знала, как воспринимать мои слова. Я вдруг разозлилась на саму себя за то, что так сильно испугалась этого подъема.
Вот она я, здесь, наверху. В целости и сохранности.
– Признайся честно, это твой первый раз на заброшенных аттракционах?
Улыбка Аклис померкла.
– Не первый. Ты же знаешь, какой у меня отец. У меня было много свободного времени.
– Хочешь сказать, ты залезала одна? – ахнула я.
Аклис кивнула, а мне не стоило удивляться. Отец занимался ее воспитанием спустя рукава, а матери давно не стало.
Мы познакомились с ней возле полицейского участка три года назад. В тот день арестовали друга Аклис, а не ее саму. С горящими глазами она выбежала из отделения полиции и столкнулась со мной. Мой кофе расплескался по белоснежной школьной рубашке, и я громко выругалась. Аклис нашла это забавным, разозлив меня еще сильнее.
Я уже и так опаздывала в школу, и, учитывая время на возвращение домой, чтобы переодеться, наконец-то решила прогулять. Разглядев смазанный макияж, помятую байкерскую куртку и разорванные колготки, я пришла к выводу, что кофе гораздо больше требовался незнакомке, чем мне, и вручила ей стакан с остатками. Уже тогда у Аклис были фиолетовые волосы, и она показалась мне самой крутой девушкой в Винбруке.
Мы замолчали на несколько минут, глядя на огни ночного города.
– Ах… Вздыхаю.
– Ты что, серьезно сейчас произнесла вслух «вздыхаю»? – засмеялась Аклис.
Я залилась краской, гадая, почему иногда говорю совершенно глупые вещи. Всего лишь хотела отразить суть момента. Металл леденил мне душу, но язык отчего-то оставался горячим. Я поспешила сменить тему:
– Ты с детства мечтала стать врачом?
– Да. Кровь и кишки всегда меня интересовали. Только в научных целях, а не ради дешевого адреналина, из-за которого остальные тайком от предков смотрели ужастики, – усмехнулась Аклис.
– Завидую. Я так и не решила, что буду делать дальше. Мне все кажется, что я вот-вот нащупаю свое призвание, что в голове сложится картинка. Вроде: «О да, теперь я понимаю, почему в детстве меня к этому тянуло». Но, честно говоря, я никогда ничем не интересовалась настолько, чтобы могла считать это своим любимым делом.
Подруга нахмурилась, обдумывая мои слова. Азарт утих, и я вспомнила, что мы сидели на колесе обозрения. Узел на горле затягивался туже.
– Неужели тебя совсем ничего не интересует?
– Мне нравится рисовать, но я никогда не показала бы свои творения миру. Никто не любит банальные натюрморты. Мне нравится читать, но я не разбираюсь в книгах настолько, чтобы их критиковать. В школе я не выделялась, всегда сдавала все работы вовремя, но на твердую четверку. И у меня никогда не было травм с большой буквы «Т», которые подтолкнули бы жить моментом, искать себя и все такое…
– Поверь, в моей жизни тоже мало что определено. Я еще даже не решила, каким именно врачом стану. Может, патологоанатомом, а может – стоматологом, – пожала плечами Аклис.
– И все же ты видишь направление, знаешь, куда идти. Мама, например, всегда знала, что хочет помогать другим. Стала медсестрой, работает волонтером на кладбище… А я так хочу на свободу, но даже не знаю, что буду с ней делать.
– Мора, ты уникальная. Уверена, ты найдешь то, что ищешь. И скоро, – вдруг добавила Аклис. – Мы еще так молоды, все впереди!
– Как же я рада, что тебя встретила! Раньше мама редко отпускала меня гулять, и, ты ведь знаешь, в школе я так и не завела близких друзей.
– И хорошо, что ты в своей школе ни с кем не сдружилась, они психи какие-то, – усмехнулась Аклис.
Я горько хмыкнула, припоминая последние годы.
– Я буду по тебе скучать… – сказала я, сдерживая слезы.
Аклис подтолкнула мое плечо своим. Я сплела с ней пальцы, благодаря мгновение за подругу и за надежду. Но я не могла избавиться от ощущения, что, ступив вперед слишком напористо или слишком неуверенно, можно рухнуть и провалиться в пустоту.
Пора слезать с этого колеса-убийцы.
Путь вниз оказался гораздо легче, чем я ожидала, и совсем скоро мы мчались обратно в город по пустым проселочным улицам на любимой развалюхе. Я открыла окно и высунула голову, позволяя прохладным струям воздуха ласкать кожу. Волосы танцевали с ветром под звуки электрогитары, что доносилась из динамиков машины. Мне захотелось высунуть язык и подставить его ночной свежести, словно я – счастливый пес.
– Итак, следующая остановка – «Инферно»! – услышала я сквозь гул ветра голос Аклис.
– «Инферно»? Что это за место?
– Тот самый клуб, который недавно открылся в старой части города.
Я издала гортанный звук, похожий на что-то между смехом и фырканьем.
– Кто-то серьезно так назвал ночной клуб?! Банальнее не придумаешь!
– Подожди судить, пока сама там не была! – надула губы Аклис. – Мне подруги все уши прожужжали. Говорят, в этом клубе подают самые горячие напитки и самых горячих мужчин.
Аклис поиграла бровями, очевидно, намекая на продолжение этого вечера.
– Ты меня напоила каким-то ядом, заставила залезть на колесо смерти и теперь предлагаешь отправиться в адское логово разврата?
Вопрос прозвучал риторически, но я действительно хотела знать, чего именно моя подруга пыталась добиться. Вместить все мои страхи в одну ночь и заставить побороть каждый? Не самая худшая идея.
Пока она сосредоточенно вела машину и смотрела на дорогу, я наблюдала за Аклис. На ней был ремень безопасности, и она не превышала скорость, к тому же машин в это время мало. И все же меня накрыло ощущение, что подруга могла исчезнуть, разбиться на машине и я больше никогда ее не увижу. Ее глаза сверкали, отражая фары проезжающих мимо машин. По спине пробежал холодок.
А что, если я перееду на юг, а она перестанет со мной общаться? Наша дружба могла закончиться так же внезапно, как и началась. Наши жизни также могли закончиться от одного неудачного поворота на дороге.
Я отбросила мрачные мысли прочь.
Мы вернулись на главное шоссе, вокруг нас пристроились другие машины, пусть и немногочисленные. Стало гораздо светлее. Музыка стихла, но затем резко сменилась новой энергичной мелодией. Я закрыла глаза и позволила ей унести меня прочь.
***
«Инферно» оказался не просто клубом, а центром притяжения всей тусовочной жизни, построенным на месте бывшего угольного завода. Пока двигалась очередь, я завороженно разглядывала яркие вывески. Всех желающих пройти внутрь осматривали на входе, а парней еще и заставляли выворачивать карманы. Заметив у охранника на поясе кобуру из коричневой кожи, я оцепенела.
В этом клубе определенно не любили шутки.
Стоило отдать должное сомнительному напитку Аклис: в трезвом состоянии я бы уже развернулась и мчалась домой, но в тот момент продолжала двигаться вперед.
Мы без труда прошли контроль. Я старалась не задумываться над тем, как мы будем добираться домой. У Аклис был дар выкручиваться из передряг.
– Я к бару! – пискнула Аклис, как только мы попали внутрь.
Музыка громыхала и больно отдавалась в грудной клетке. Непривычно. Чем глубже мы пробирались в клуб, тем больше я начинала паниковать. Несколько комнат с развлечениями окружали огромный танцпол и прилегающий к нему бар. Барная стойка растянулась по меньшей мере на три метра.
Это место оказалось громадным.
Над танцполом расположился длинный балкон, скрытый от посторонних глаз шторами из красного бархата. Другие комнаты на первом этаже не имели дверей или занавесок – все, что происходило, было выставлено напоказ. Но только не наверху.
Я завороженно рассматривала балкон, очевидно предназначавшийся для особо важных персон. Высокий парень, покачнувшись, вышел из-за длинной кулисы, на мгновение приоткрыв мне вид на столики и диванчики, заполненные молодыми людьми в ярких нарядах. Что-то тянуло меня взглянуть на них поближе. Ведущую туда лестницу охраняли два громилы в черном.
– Ты что будешь пить? – дернула меня за руку Аклис.
– Что посоветуешь, – пожала плечами я. – Но только немножко.
Особого опыта по части выпивки у меня не было. Все алкогольные напитки казались мне раскаленной лавой.
Мы потащились к бару, и Аклис смело распахнула людей, пробираясь к стойке. Кто-то рядом возмущенно застонал. Усатый бармен нагнулся вперед, чтобы услышать наш заказ.
– У моей подруги сегодня день рождения, ей исполнилось восемнадцать. Что посоветуешь?
Бармен посмотрел на меня со знающим видом и довольно ухмыльнулся. Его руки быстро двигались за стойкой: он то вливал что-то в шейкер, то активно смешивал. Я так и не сумела понять, из чего состоял мой коктейль и был ли там вообще алкоголь.
Но пах он божественно.
Когда бармен протянул мне бокал, я скептически пригляделась к содержимому, но после многозначительного взгляда Аклис все же опрокинула в себя напиток. Он неприятно обжег глотку и желудок, но это уже не походило на проглатывание раскаленных углей, поэтому я расслабилась.
За время, что мы стояли у бара, Аклис успела выпить два таких бокала. Подруга оправдала это тем, что у меня была фора, пока она вела машину, и ей нужно наверстать упущенное.
Я переживала, наблюдая за ней, ведь с выпивкой шутки плохи.
– А теперь танцевать! – хихикнула Аклис и потянула меня за собой.
Большая вывеска на стене у бара, горящая красным, цитировала безымянное стихотворение. Я застыла на месте, а слова бродили по моей коже, кусали и царапали.
К ночному подобравшись затишью,
Я горько посмотрел на дом,
Сердце сжалось ужасом и дрожью,
Я умер, но покоя не обрел.
Помоги мне, лунный свет,
Освободи, шальная тьма.
Пока читаешь мой куплет,
Ведьма, воскреси меня.
Меня замутило. Танцпол завихрился перед глазами, превращаясь в сине-красный хаос. Меня замутило сильнее.
Аклис выдернула меня из беспамятства. Мы стояли рядом с танцполом, прижавшись к стене, чтобы не мешать другим. Я старалась сфокусировать взгляд на собеседнике подруги, но его лицо расплывалось, словно я тщетно пыталась настроить сломанную видеокамеру. Они о чем-то радостно щебетали.
– Ну и как твоя карьера продвигается? – спросила Аклис.
– Недавно выступал на собственном сольнике. На площади Свободы. Зрители заказывали самые популярные песни! Например: «Вали домой», «Хреново поешь», а также мое любимое – «Да чтоб ты сдох»!
Моя подруга громко расхохоталась и оперлась на собеседника, словно ей вдруг потребовалась опора. Я напряглась, высматривая в ее лице признаки дискомфорта, но их не было. Они общались, а я чувствовала себя третьей лишней. В клубе оказалось так душно, что легкие, усердно сражавшиеся за каждый глоток воздуха, начало сводить от напряжения.
– Я отойду в туалет, – сказала я Аклис и ее другу, не уверенная, что меня кто-то вообще услышал.
Махнув рукой, я развернулась и отправилась искать уборную, где можно плеснуть себе холодной водой в лицо. Строчки стихотворения по-прежнему отдавались покалыванием в ладонях. Мои глаза всеми силами избегали большой красной вывески над танцполом. Живот обжигало горючим подозрением, от которого я все никак не могла избавиться.
Кажется, я перебрала. А, может, мне что-то подсыпали.
Отыскав глазами указатель уборной, я устремилась к нему, как к оазису посреди бесконечного песка. Окружающие расступались передо мной, и я воспользовалась моментом, чтобы их рассмотреть. Короткие юбки, пирсинг, волосы всех оттенков мелькали вокруг, создавая впечатление, что в «Инферно» собрались представители разных субкультур. Среди них я чувствовала себя на удивление уютно. Эти люди чем-то напоминали мне Аклис.
Очередь к туалетным кабинкам двигалась невыносимо медленно, поэтому я протиснулась к раковине и уперлась руками по обе ее стороны. Побрызгав водой на лицо, я ожидала, что приду в себя. Но тягучее ощущение лишь переместилось в грудную клетку. Что-то грызло меня изнутри, но я все никак не могла понять причину странного чувства.
В отражении зеркала мои глаза выглядели непривычно. Обычно серые радужки светились серебром с синеватым отливом. Пару минут я смотрела на себя, не отрываясь, пока на заднем фоне двигались и шептались о чем-то девушки. Мои руки задрожали, и я списала причудливый цвет глаз на освещение и обман зрения. Забыв занять очередь в туалет, я выскочила обратно к тесному душному танцполу и врезалась прямиком во что-то твердое.
Должно быть, не заметила дверной косяк. Однако боль в бедре и плече так и не наступила, хотя я зажмурилась, ожидая худшего. Удар был чем-то смягчен.
Я распахнула веки и увидела парня. Янтарные глаза внимательно изучали меня. По телу пробежала толпа мурашек, но я стояла как вкопанная.
– Извиняюсь, – отмерла я, по-прежнему оставаясь на месте.
Люди шевелились вокруг, обтекали нас, будто скульптуру. Мы молча уставились друг на друга. За это время я успела заметить, что его глаза тоже словно светились. Парень был необычайно высоким, и мне пришлось задрать голову, чтобы это разглядеть.
Он склонился вперед, будто хотел что-то сказать сквозь громкую музыку, но покачал головой и отстранился. Моя грудная клетка вибрировала, и было сложно понять, от ревущих ли из колонок басов или от бешеного стука сердца.
Я ждала, что он что-то произнесет, примет мои извинения, но вдруг его глаза потемнели, а на лице появилось безразличное выражение. Парень развернулся и, расталкивая людей на своем пути, углубился в толпу. А я стояла, завороженно глядя ему вслед.
Что, черт возьми, это было?
Когда я перестала видеть его макушку среди танцующих, то отправилась на поиски Аклис. Она сидела на коленях у того самого друга рядом с барной стойкой.
– Аклис, вот ты где! – облегченно воскликнула я.
Моя подруга подняла взгляд, но не пошевелилась. Ее рука обвивала бокал, а спина прижималась к груди приятеля. Аклис обмякла у него на коленях, и в ее взгляде не читалось ничего, кроме блаженства.
Теперь, когда я отчетливо видела ее спутника, мое внимание привлекли его одежда и манеры. Парень был гораздо старше нас, да и одевался довольно чудно?: его лиловые брюки ловили отражение прожекторов, а рубашка с рюшами на рукавах устарела века так на два.
Впрочем, весь клуб был заполнен не менее интересными личностями. Взять хотя бы того парня возле туалета. «Инферно» собрал в себе наиболее нестандартных людей. Удивительно, что нас вообще впустили.
Я могла бы позволить Аклис и дальше развлекаться со своим новым знакомым, но мне срочно хотелось с ней поговорить.
– Сходишь со мной в туалет? Я что-то нехорошо себя чувствую.
– Олененок, да ты просто недостаточно веселишься, – проговорила она заплетающимся языком.
Аклис смотрела мне в глаза, но я могла поклясться, что она находилась где-то на другой планете. Слабо верилось, что можно дойти до такого состояния из-за пары бокалов.
– Если я пойду с тобой в бар, ты сходишь со мной в туалет?
– Обязательно, – приподняла уголки губ она, но улыбка даже не коснулась ее глаз.
Присмотревшись к спутнику подруги, я заметила, что тот выглядел вполне трезвым, в отличие от Аклис. Тошнота подкатила к горлу, я перегнулась через барную стойку и заказала безалкогольный коктейль.
Аклис вернулась к разговору с парнем и отчего-то громко рассмеялась. Воспользовавшись моментом, она придвинулась к нему еще ближе. Теперь ее грудь касалась его, а рука обвила шею. Мои щеки обдало жаром, и я отвернулась. У подруги явно все под контролем. Я зря переживала.
От прохладного напитка стало полегче. Музыка словно прилипала ко мне, и сопротивляться ритму получалось скверно.
– Я выпила, теперь пойдем, – потянула я за руку Аклис.
– Ах, я обожаю эту песню! – вдруг вскочила она. – Сначала давай потанцуем!
Я не успела возразить, как Аклис соединила нас с влажной от пота толпой. Мой пульс забился чаще, но подруга была права: песня действительно заставляла бедра двигаться ей в такт.
Одна мелодия плавно перетекла во вторую, и я растворилась в музыке. Капельки пота скатывались по спине, пока удары барабанов и отголоски гитары заполняли мое сознание. Я изредка приоткрывала глаза, замечала рядом с собой Аклис, ее друга и остальных людей, и каждый раз удивлялась их присутствию. Мои бедра двигались так яростно, словно стремились присвоить музыку себе. Я ревновала ее к другим танцующим и не позволяла телу останавливаться.
Когда темп барабанов замедлился, толпа на танцполе поредела. Теперь я гораздо лучше видела окружающее пространство и подумала, что клуб выглядит меньше, чем мне показалось изначально.
А потом я встретилась с ним взглядом. Он стоял с бокалом в руках около бара и раздевал меня глазами. Словно желая подыграть ему, я прислонилась к Аклис и в шутку начала соблазнительно тереться о нее бедрами. Она удивленно захихикала, но не отстранилась. Я представляла его на месте подруги. Снова повернувшись в ту сторону, я увидела, что незнакомец пробирается ко мне. Пульс подскочил и возбужденно застучал в горле, но я осталась на месте.
Я не отвернулась, когда он коснулся моей щеки. Не отошла, когда он провел указательным пальцем по моему бедру. Вдруг захотелось, чтобы джинсовая ткань на мне испарилась и открыла кожу для его прикосновений. Я не вздрогнула, когда он приобнял меня сзади и начал управлять моими движениями. Я не просто позволила парню касаться себя, а прильнула к нему ягодицами, позабыв всякий стыд.
Незнакомец придвинулся еще немного, и его горячее дыхание обожгло мой затылок. Между нашими телами уже не осталось места, а мне хотелось быть еще ближе. Все внутри содрогалось от его присутствия, и ноги становились ватными, но я упорно продолжала танцевать.
Поднеси ко мне зажженную спичку, и я бы вспыхнула.
Он развернул меня к себе, чтобы я наконец могла видеть его лицо. Или чтобы он мог видеть мое. Темная одежда незнакомца была ничем не примечательна, но общий образ производил впечатление уверенного в себе молодого мужчины. Прямой нос, густые ресницы и словно высеченная из камня челюсть. Его властные касания были будто срежиссированы и идеально попадали в такт музыке.
Парень завис надо мной, разомкнув губы, и я приоткрыла свои в ответ, затаив дыхание. Жажда окутала меня, рот пересох. Я встала на цыпочки и обхватила ладонью его шею, но он замер. Янтарные глаза загорелись, в радужках плавало жидкое золото, поблескивающее в полутьме. Я резко отстранилась, вдох застрял у меня в горле.
Затем я моргнула, и он исчез.
Жар все еще владел моим телом. Мысли спутались, и я закружилась в поисках незнакомца. Но он просто растворился.
Краем глаза я поймала шевеление где-то сверху. Он смотрел на меня с балкона, придерживая шторку комнаты для избранных. И хотя парень находился слишком высоко, я могла поклясться, что видела его злобную улыбку.
Стыд разлился по венам. Стало невыносимо душно. Пробубнив что-то в сторону Аклис, я выбежала из толпы. Заглянула в две комнаты, заполненные разгоряченными парочками, прежде чем нашла выход на улицу. Холодный ночной воздух обжег легкие, но голова прояснилась.
Я только что развратно танцевала с совершенно незнакомым парнем и почти его поцеловала.
Какой стыд.
Может, и к лучшему, что он сбежал прежде, чем что-либо произошло. Может, хорошо, что я так и не узнала его имени. Завтра я уеду подальше от Винбрука, и мы больше не встретимся.
Мысли о грандиозности этой ночи отскакивали от стенок моего черепа, как мячики, пока я бродила вокруг клуба. Мне ужасно хотелось домой, но я не могла бросить Аклис одну в этом месте. Не после того, как совсем забыла про нее, танцуя с незнакомым парнем.
Чувство вины давило на грудь, словно булыжник, и я вернулась внутрь. Отыскать Аклис не составило труда – она снова сидела на коленях у своего друга возле барной стойки. Я облегченно выдохнула, но затем увидела, что они делали, и это заставило мою челюсть буквально отвиснуть.
– Что за… – ахнула я, наблюдая за тем, как друг Аклис слизывал с ее запястья вытекающие бусинки крови.
Подруга склонилась над его рукой. Ее глаза сияли блаженством, словно перед ней сидело божество, а вовсе не третьекурсник медицинского университета, как она его представила. Меня пробила дрожь.
Они обменивались кровью.
Я дернула Аклис за плечо, пытаясь вытащить подругу из лап парня. Она не поддавалась. Тогда я схватила Аклис за волосы, и ее эйфория быстро сменилась гневом.
– Ай! Ты что, с ума сошла? – завизжала она.
– Чем ты ее накачал? А? – разозлилась я на ее спутника, который, судя по расширенным зрачкам, сам все еще находился в другом измерении.
Руки так и чесались схватить мерзавца за шиворот, но он был на голову выше меня. Парень впервые взглянул мне в глаза, и вид у него был озадаченный. В этом освещении его зрачки тоже будто сияли.
Я резко развернулась и потащила Аклис за собой. Она царапалась и шипела, словно кошка, чью морду оторвали от вкусного молочка.
– А ну прекрати! Тебе ли, медику, не знать, как опасно пить чужую кровь! Чем ты только думала?
Аклис расплакалась. Мое раздраженное сердце и стальная хватка немного расслабились, когда она принялась хлюпать носом и бормотать что-то неразборчивое. И все же я не успокоилась, пока не умыла подругу ледяной водой и не усадила в оранжевую развалюху на колесах.
Мое тело гудело всю дорогу домой. Хотя у меня давно не было практики, машину я вела на удивление аккуратно. Аклис успела заснуть, а у меня всю дорогу тряслись колени. Кое-как я разбудила подругу и довела до входной двери университетского общежития.
Я громко выругалась и снова села в машину. Эта ночь выжала из меня все соки.
Припарковавшись у своего дома, я поднялась к себе в комнату и упала на кровать прямо в одежде. Я знала, что мама вот-вот вернется с рабочей смены, но мне впервые в жизни было наплевать. Свет фонаря в окне становился все расплывчатее.
Аклис оказалась права. Свой восемнадцатый день рождения я не забуду никогда.

3
Глаза боятся, а руки пытаются удушить
Красная вывеска из клуба преследовала меня во сне. Куда бы я ни посмотрела в темноте своего сознания, она тут же появлялась. Я зажмурилась, чтобы не видеть, как красный неон отражается на поверхности озера, но вдруг глубокий мужской голос начал произносить четверостишия вслух. Слова звенели в ушах. Озеро сменилось на ночной лес. Всякий раз, когда я моргала, картинка вокруг менялась, но стихи повторялись.
А еще там был он. В каждом новом месте он наблюдал за мной издалека, засунув руки в карманы. На нем были ботинки, утопающие то в грязи, то в песке. Незнакомец пронзительно смотрел, наморщив лоб.
Меня пробрала дрожь, и я крепче обхватила кружку с кофе. С момента моего пробуждения прошел уже минимум час, но сон никуда не пропадал. Он не хотел уходить, как бы я ни пыталась отвлечься. В горле саднило, и каждое движение отдавалось болью.
Чертов алкоголь. Больше никогда не буду пить.
До Аклис пока не удалось дозвониться. Неудивительно. Я решила дать подруге поспать еще хотя бы несколько часов, прежде чем наведаюсь к ней с вопросами. Вчерашняя ночь казалась бы мне сном, не будь мой настоящий сон более пугающим.
Тем утром я едва не забыла, что совсем скоро должна отправиться в путь.
Пришло сообщение от мамы. Она задерживалась на вторую смену, а это означало, что у нас останется слишком мало времени на прощание перед отъездом. Может, оно и к лучшему. Чувство вины разрывало изнутри и ударяло в виски не хуже похмелья, но я была слишком трусливой, чтобы признаться ей во всем заранее. Раньше мама отрицательно относилась к любым моим вылазкам за город, поэтому я не была уверена, что она меня поймет.
Точнее, я была уверена, что мой поступок разобьет ей сердце.
Я написала длинное письмо, в котором объяснила, что чувствую. Мама оберегала меня от окружающего мира на протяжении восемнадцати лет, но теперь я стала совершеннолетней, и мне больше не требовалась защита. Мне требовалась свобода.
В последнее время стало трудно выражать чувства словами. Письмами легче.
Если бы я не встретила Аклис, то сейчас уже поступила бы в местный экономический университет в получасе езды от дома и получала бы надежную и скучную профессию. Стала бы специалистом по финансовому планированию с постоянным графиком и окладом или вроде того.
Моя мама была уверена, что я так и сделала, поэтому мне и пришлось устроиться официанткой на все лето. Чтобы скопить денег на первый семестр обучения. У меня так и не хватило совести признаться ей.
Она будет невероятно разочарована.
Ослабевшими руками я опустила чашку, оставив на поверхности стола влажные разводы, которые поспешила стереть рукавом. Часы на кухне задорно тикали, когда я поднялась в комнату, чтобы упаковать оставшиеся вещи, и спустилась назад за второй кружкой кофе. Тревога заполнила легкие, и дыхание участилось.
Где же она? Мама уже должна была вернуться с работы. За рулем она никогда не брала трубку, поэтому, когда на гудки в телефоне не последовало ответа, я решила, что она уже едет домой.
Оставалось все меньше времени до отъезда. Последний автобус уходил в шесть вечера.
Чтобы успокоить нервы, я запустила стирку со старым пледом и маминой одеждой. Я смотрела, как крутится барабан, и покусывала губы.
Телефон звякнул, но на экране высветилось имя Аклис.
Я хочу умерее-еть. Голова болит жуть!!!
Эх, тусовщица:)
Быстро напечатала я.
Надеюсь, я немного отойду к вечеру.
Увидимся в пять?
Ответив смайликом с большим пальцем вверх, я еще раз проверила пропущенные звонки. Пусто.
Что-то громыхнуло со стороны крыльца. Последовал знакомый топот. Я облегченно выдохнула и побежала вниз. Мама, должно быть, устало взбиралась по ступенькам после долгой смены в госпитале. Я распахнула дверь, ожидая застать ее перед дверью, согнувшуюся в поисках ключей, которые она опять выронила. Я ожидала увидеть на крыльце полные пакеты, ведь она наверняка задержалась, потому что заехала после работы в магазин. Но багажник был закрыт, машина пустовала, а пакеты прислонились к заднему колесу. Газировка лопнула и потекла на землю. Подозрение бросило якорь.
Позади дома послышался шум, и я побежала туда. Голоса стали разборчивее, как только я приблизилась к старым качелям на заднем дворе. Застыв на месте, я не придумала ничего лучше, кроме как скрыться за ними. Укрытие казалось абсолютно ненадежным, но, кажется, мамин собеседник меня не замечал.
Одет он был на удивление странно. Я взмолилась, чтобы это не был очередной мамин ухажер. Не очень хотелось подсматривать за их ссорой.
– Тамала, в этот раз тебе не сбежать, – ехидно улыбнулся незнакомец и приблизился. – Ты знаешь, что случается с такими, как ты.
Из ниоткуда позади мамы появился второй мужчина и что-то тихо сказал.
Мама вздрогнула, словно ей дали пощечину. Я потянулась в карман за телефоном, чтобы вызвать полицию, но, ощупав шорты, поняла, что оставила его в доме. Хотелось выругаться, но времени не было. Мужчины продолжали кричать что-то маме об ошибках и тайнах, а ее лицо превратилось в бледное полотно.
– Твои тени подавлены и не помогут тебе. Я чувствую твою слабость, – сказал один из них и принюхался к маминой шее.
Я быстро сосчитала до трех и оторвалась от качелей. Может, они удивятся, если драться придется двое на двое? Я мысленно усмехнулась сама над собой. Мои навыки защиты оставляли желать лучшего. Зато я быстро бегала и могла их отвлечь.
Прежде чем я успела сделать шаг, один из мужчин ударил маму по голове, и она навзничь упала на землю. Я зажала рот руками, чтобы не выдать себя вскриком. Ее грудь размеренно вздымалась.
Мужчина вытащил из ножен на спине меч, а затем разрезал им… воздух. Гигантская дыра зияла перед ним, парила над землей, переливаясь, как огромный кусок черной фольги. Синеватая по краям, эта брешь вела в никуда, в бесконечную пустоту. Незнакомец шагнул к ней, а спустя секунду скрылся в темноте. За ним последовал и его помощник.
Вместе с телом моей матери в руках.
Твою ж…
Руки судорожно затряслись, и я рванула из своего укрытия, но было поздно: дыра уже затянулась. Мама словно растворилась в воздухе вместе с незнакомцами. Я обежала вокруг дома два раза, но никого не нашла. Отчаянно ухватившись за лоб, я быстро задышала, отгоняя тошноту. Я осталась совершенно одна.
Куда они делись?
Ноги больше не слушались, и я осела на землю. Соседский пес громко залаял, заставив мое сердце стучать быстрее, чем было возможно. Мозг отказывался осознавать, что только что произошло.
Моя мать исчезла с двумя неизвестными мужчинами, которые сделали брешь в воздухе. Психушка по мне плачет.
Пес в соседнем дворе продолжал гавкать что есть мочи. Я решила вернуться в дом и все же вызвать полицейских, но тут заметила его. Тот самый парень из клуба, с которым я вчера развратно танцевала, смотрел на меня из-за деревьев.
Твою ж мать. В квадрате.
– Ты видел, что произошло? – Я удивилась своему осипшему голосу и поняла, что за все утро не произнесла ни слова.
Он коротко кивнул. Не думала, что буду рада увидеть его снова. Но теперь у меня хотя бы будет свидетель, и полиция не решит, что я свихнулась. Я поднялась с земли и отряхнулась.
– Ты запомнил их лица? Почему не вмешался?
Парень усмехнулся, но продолжал молчать.
– Говорить умеешь? Или ты немой? – Гнев бурлил во мне. – Ты тратишь мое время!
– Умею, – ответил он после длительной паузы.
– Ну, и чего ты там стоишь? Поехали в полицейский участок!
– Не думаю, что полиция сможет отыскать твою мать после того, как Хранители переместили ее в пространстве.
– Что, прости? – оторопела я.
Незнакомец приблизился.
– Ты же видела, что они использовали транслагодский меч?
Кажется, моя челюсть отвисла, прямо как вчера в клубе. Только бы это не вошло в привычку…
– Неужели ты не знаешь историю трансмансии? – спросил он.
Я по-прежнему стояла, уставившись на его хмурую физиономию. В свете дня он выглядел невероятно бледным, словно с рождения вообще не бывал на солнце. Его кожа казалась прозрачной, как рисовая бумага, и под ней отчетливо виднелась каждая неестественно голубая вена.
Даже не голубая, а скорее ярко-бирюзовая. Зрелище завораживало и пугало одновременно.
– Господи… – простонал он. – Ты вообще не в курсе, кто ты такая, не так ли?
– Меня зовут Мора, – возразила я и зачем-то распрямила плечи.
– Хорошо… Мора. Твою мать только что арестовали Хранители Синклита. Ты представляешь, почему это могло произойти?
– Хранители… чего?
Я чувствовала себя невероятно глупой, будто в школе пропустила целый семестр, в течение которого класс обучали причудливым словечкам и сумасшествиям вроде перемещения сквозь пространство.
Очевидно, я сплю. Другого объяснения не может быть.
– Что ты делаешь? – хрипло спросил он.
Незнакомец удивленно смотрел, пока я щипала себя за бедро под шортами. Кожа в этом месте сильно покраснела, но я так и не очнулась от ужаса.
Сон: один. Мора: ноль. Побежденная, я шумно выдохнула.
– Слушай, времени мало. Не знаю, что у тебя там за кризис в голове сейчас… но реальность такова, что твою мать арестовали Хранители за какое-то преступление, а ты понятия не имеешь, к какому миру принадлежишь. – Он надменно скрестил руки на груди. – Так ты желаешь узнать, что произошло с твоей матерью или нет?
Чудак был прав, но не хотелось этого признавать.
– А откуда ты все это знаешь?
Он приподнял брови, словно я спросила нечто совершенно очевидное.
– Я такой же маг, как и ты… Был им, по крайней мере.
– Маг… – протянула я, потирая шею.
Все это тяжело укладывалось в голове.
– Но моя мать не ведьма… Я бы точно знала! Бред какой-то… Магии не существует!
Последняя фраза прозвучала из моих уст неуверенно.
– Ты правда хочешь поспорить об этом после всего, что увидела?
Действительно ли магия была реальной? У меня закружилась голова.
Сквозь отяжелевшие веки я разглядела куски грязи на его ботинках. Похоже, парень много времени проводил в лесу. Он вышел из тени дерева, и я почти ожидала, что он дернется, стоит солнцу коснуться его кожи. Но он спокойно двигался под солнечными лучами.
Значит, не вампир. А жаль.
– Ты хотя бы скажешь мне свое имя? – В целях самосохранения я отступила назад.
Доверять ему я не могла. Обида уколола меня, стоило вспомнить, как он исчез прошлым вечером.
– Ратбоун, – сказал он и протянул мне руку.
Я и не заметила, как мы оказались так близко.
– Мора, – кивнула я и не коснулась его.
На солнце зеленоватый оттенок его кожи и ужасающе фиолетовые синяки на запястье стали заметнее.
– Приятно познакомиться, – улыбнулся Ратбоун, прищурив глаза, и я могла поклясться: это был сарказм.
– Что ты здесь вообще забыл?
– Где?
Он несносен.
– На моем заднем дворе, – сложила на груди руки я.
– Скажем так, ты должна быть благодарна, что я чудом оказался в нужное время в нужном месте. Иначе валялась бы в психушке после того, как полицейские услышали бы твои показания.
«Мою мать похитили двое мужчин в причудливой одежде. Один из них разрезал волшебным мечом воздух, и потом они все прошли сквозь дыру в пространстве».
Однозначно, меня бы увезли на каталке.
– Ладно. И что теперь? Как мне найти маму? – Вопросы копошились в голове, словно пчелы в улье. – Куда ее утащили эти чокнутые?
Его щека дернулась, и я опять почувствовала, что задала глупый вопрос.
– Осмелюсь предположить, что Хранители увели ее в Дом теней.
Ратбоун не удосужился объяснить. Я демонстративно закатила глаза.
– Ах, да… В общем, Дом теней – это логово магов, практикующих некромансию. Древнюю и редкую магию мертвых. Судя по тому, что именно этот вид магии упоминали Хранители, твоя мать – ведьма-некромансер.
Повезло, что он стоял ближе и смог лучше расслышать тех мужчин, но его слова должны были быть шуткой, не так ли?
Насмешка застряла в горле, как только всплыло воспоминание из детства. А затем появилось и второе.
Мама часто помогала на местном кладбище.
Но ведь она медсестра в госпитале, и я думала, что ей просто часто приходится сталкиваться со смертью… И, ухаживая за могильными плитами на кладбище, она словно продолжала помогать больным, даже после их ухода. Неужели за этим стояло нечто иное?
Ратбоун робко коснулся моего плеча. Его рука задержалась на несколько мгновений. Я взглянула в глаза парня, обрамленные синеватыми веками, и снова увидела там золотистый блеск. Пять секунд назад его там не было.
– Ты сказал, что тоже был магом? Ты тоже владел… магией мертвых?
Мой голос стал тише к концу предложения: я пока не могла вслух признать, что магия реальна.
Ратбоун быстро отвел глаза, и я неожиданно заскучала по жидкому золоту его зрачков.
– Природа наградила меня магией крови. Она называется гемансией. Моя семья представляет самую сильную линию Дома крови, – сказал он лишенным гордости голосом.
– И почему ты больше ею не владеешь?
– Сказка для другого случая, – бесстрастно бросил он, отвернувшись.
Я не могла избавиться от ноющего ощущения в животе. Казалось, оно будет преследовать меня вечно. Чувство надвигающегося одиночества. Я села на качели, прислонившись лбом к ледяному металлу.
– Вероятно, ты владеешь тем же видом магии, что и твоя мать. Этот город небезопасен для тебя. Винбрук кишит тенями.
Качели шелохнулись, и я почувствовала вес парня рядом со мной. Пах мой новый знакомый необычно, но не противно: словно свежую землю смешали с йодом. Я незаметно вдохнула поглубже. Ратбоун отталкивал и притягивал меня одновременно, и я ужаснулась тому, какие мысли пришли мне в голову.
– Совершенно не владею магией, – фыркнула я. – Скорее всего, я просто приемная и не знаю об этом.
Хотя это могло объяснить странные ощущения ночью… «Инферно», скорее всего, был пристанищем магов. Та красная вывеска упоминала ведьму. Но возможно ли, что я – одна из них?
– Может быть. – Его голос казался далеким. – В любом случае тебе стоит отправиться со мной в Дом крови. Там будет безопаснее.
– С чего вдруг ты решил мне помогать?
Еще утром мне хотелось убраться подальше от дома, а теперь я была готова вонзить свои пятки в землю и пустить корни на заднем дворе, как упрямое дерево, проросшее сквозь сорняк.
– Веришь или нет, но ведьмы и маги защищают друг друга. Магические создания редки и оттого уникальны. Увидев захватывающую дыхание картину, разве ты бы позволила кому-то поднести к ней влажную кисть?
Ратбоун произносил слова медленно, и все же я не улавливала их смысл. Ну и чудак.
– Прямо сейчас ты не сможешь ничего сделать. Ты не знаешь, как попасть в Дом теней, а твоей матери предстоит длительный судебный процесс. Ты даже не успела осознать, что все это по-настоящему. Верно?
Пес, проходивший мимо нас со своей хозяйкой, дернул поводок и залаял. Молодая женщина, что жила в доме по соседству, похлопала его по макушке, чтобы тот успокоился, и заглянула в глубь нашего двора. Она сморщила нос.
Либо соседка разглядывала наш неухоженный сад, либо заметила двухметрового и бледного, как поганка, парня в массивных ботинках.
Я потянула Ратбоуна за рукав в сторону дома. Он молча и без возражений волочился за мной. Это показалось мне странным, но удивление быстро затерялось среди остальных откровений.
Кухня вдруг стала выглядеть чужой, словно с моего последнего завтрака здесь прошли месяцы, а не минуты. Еще более неуместным казался белый как мел парень на барном стуле. Его рука опиралась на стол там, где обычно стояла корзина с фруктами. Чем дольше я смотрела на странный оттенок его кожи, тем больше он завораживал меня.
В гроб и то краше кладут.
Глаза Ратбоуна сосредоточенно следили за моими движениями. Назойливое чувство внизу живота не покидало меня. Я села на диванчик, приобняв подушку. Тишину нарушало лишь тиканье кухонных часов. Открытая банка клубничного джема стояла у раковины там же, где я ее и оставила.
Мы молчали слишком долго.
– Я пойду с тобой, куда скажешь, – удивила саму себя я. – Но мне нужны ответы.
Его бровь изогнулась.
– Я уж думал, ты так и не придешь к здравому смыслу… Поверь, с нами тебе будет гораздо безопаснее. Вдруг твоя мать действительно преступница?
В ответ на это я бросила в него подушку. Но теперь мне нечем было прикрыть домашнюю футболку, под которой не оказалось бюстгальтера, и я почувствовала себя незащищенной.
– Моя мать не преступница! Ваши люди явно ошибаются.
– Это не наши люди, – зарычал он. – Это люди Синклита. Ни я, ни мой отец не желаем иметь ничего общего с этой шайкой.
Я удивилась внезапному проявлению эмоций на его с виду безжизненной физиономии.
– Да что это за Синклит такой?
– Синклит – это объединение трех домов магии: Дома теней, которые, как тебе теперь известно, практикуют некромансию. Дома земли, среди членов которых полно хиппи, что обмазываются грязью и водят хороводы в лесу.
Ратбоун плевался, рассказывая про другие магические Дома. Глупая улыбка приклеилась к моим губам, хоть я и подавляла ее всеми силами.
– Ну и еще с ними Дом пространства. Их магию ты лицезрела лично. Они могут перемещаться сквозь пространство, создавая в нем дыры – так называемые порталы.
Дрожь пробежала по телу, и вспомнился звук хлыста, раздавшийся, когда мужчина разрезал воздух мечом. В тот момент я готовилась к хрусту маминых костей, но дыра в пространстве шокировала меня больше.
– Дом крови отличается от остальных домов своими манерами. Мы чтим старые традиции, своего короля. Наша магия необычайно сильна и чиста. Все это заслуга моего отца. И Синклит пытается разрушить нашу идеальную систему, – произнес он это с явным презрением, уставившись на часы, висящие на стене напротив стола. – Наше королевство единственное остается неподвластно синклитовцам.
Ратбоун перевел взгляд на меня. Жар кружился в золотом водовороте его глаз.
– Они уже добрались до твоей матери. Доберутся и до тебя.
То, что парень рассказывал о варварском Синклите, и в самом деле звучало пугающе. Я все еще пыталась переварить услышанное, когда перед мысленным взором появилась мама. Измученная и избитая, она цеплялась за прутья тюремной решетки и звала на помощь. Ее охватывали за горло тени, медленно, как из воздушного шарика, выпуская из легких последние запасы кислорода. Свист оглушал.
Послышался громкий звон разбитого стекла. Я вздрогнула и открыла глаза. Ратбоун бросил на меня триумфальный взгляд.
– Где находится этот ваш Дом крови?
– Далеко путешествовать не придется. Для перехода существует специальный портал. Это неприятно, но мы попадем в особняк за считаные минуты.
Портал? Все это по-прежнему звучало как полный бред.
– Если ты хочешь добраться до своей матери до того, как ее осудят, я бы советовал тебе присоединиться к Дому крови. Впрочем, если у тебя есть другой план…
Он явно манипулировал мной. И, черт возьми, успешно.
– Ладно.
Ратбоун не стал прятать свое удовольствие: уголки его губ поднялись.
– Мы откроем портал в полночь. Надеюсь, до тех пор тебя можно оставить одну?
Я взглянула на кухонные часы, но не обнаружила их на стене. Ратбоун встал со стула и перешагнул через разбитый циферблат.
– Где? – спросила я.
– Кладбище Винбрука. Склеп святого Иосифа.
Удивительно, но я знала это место. Иногда мама брала меня с собой на уборку кладбища, когда некому было за мной присмотреть. И однажды я была там с одноклассниками. Я игнорировала те воспоминания годами, но теперь они возвращались мощным приливом. Хотя во рту была пустынная сухость.
Ратбоун молча вышел на улицу, не удосужившись закрыть за собой дверь.
А меня прибило к берегу.
***
Его запах задержался на плече там, где Ратбоун меня касался.
Я коснулась ручки двери в полицейский участок, и меня охватила тошнота. Я часто проходила мимо этого здания по пути в школу, но никогда не попадала внутрь.
Не верится, что теперь у меня был повод.
Я прокрутила свой рассказ в голове по меньшей мере десять раз. Каждое слово должно было звучать реалистично. Будто я и в самом деле сохраняла здравый рассудок. Чем больше я осознавала, что произошло, тем меньше была в этом уверена.
Подойдя к стойке информации, я поджала трясущиеся губы и вытерла ладони об наспех нацепленную рубашку.
– Добрый день, я… хотела бы заявить о… п-пропаже. О пропаже человека. Моей матери.
Женщина опустила очки на нос и внимательно на меня взглянула. Что бы она ни увидела, ее это не удивило. Она равнодушно указала пальцами на вторую дверь в коридоре и протянула мне планшет с прикрепленным бланком.
Заявление о преступлении.
Спустя двадцать минут я сидела перед двумя полицейскими. У одного из них был настолько большой живот, что пуговицы на рубашке с трудом сходились. У второго на лице был скучающий вид, а в руках кружка чая.
Они спросили, что у меня стряслось, и теперь ждали моего рассказа. Слова не шли. Подготовка пропала зря. Я что-то промычала себе под нос про магию, порталы и волшебные мечи, как сумасшедшая в психиатрическом отделении. Так и не смогла нормально объяснить, что произошло с мамой. Щеки стали красными, как помидоры.
Я выбежала из кабинета под звуки булькающего смеха.

4
Похороните меня заживо
Четырнадцать лет – самый жестокий возраст. Я поняла это на собственной шкуре.
В день субботней ярмарки в честь Дня святых я отчаянно хотела понравиться своему однокласснику, который не обращал на меня внимания, да и мама настаивала, чтобы я влилась в местную общину. Мы только вернулись в Винбрук из родного города моей бабушки, и школьные коридоры казались чужими и унылыми. Школа напоминала скорее каторгу, чем учебное заведение.
В тот день мама заплела мои волосы в косички.
Я стояла возле машины, делающей попкорн, когда в парке появились братья. Два пловца, они были не только невероятно одаренными генами братьями, но и самыми популярными парнями в школе. Естественно, они не замечали меня и мои длинные юбки, доставшиеся по наследству от мамы.
Братья не заметили меня даже тогда, когда я пристроилась к их компании в очереди на один из аттракционов. Девушки из окружения этих парней пахли так, что от одного вдоха можно было ненароком заработать диабет, а их губы всегда блестели. И они обладали тем, чего не хватало мне. Уверенностью в себе.
В тот день я нанесла макияж из всего, что нашла в туалетном столике мамы, пока та была на работе. Я надела новую блузку и расстегнула две верхние пуговицы, чтобы подчеркнуть недавно подаренный природой бюст. И хотя я выглядела старше своих лет, мое сердце билось по-детски резво, словно стремилось вырваться из грудной клетки.
– Ой, да ладно тебе! – захихикала одна из девушек, что стояли передо мной в очереди на аттракцион.
Логан, один из двух братьев-пловцов, схватил ее за ягодицу. Девушка вспыхнула и осмотрелась по сторонам, но позволила его руке остаться. Тогда она наконец заметила меня.
– Нравится? – усмехнулась она.
Логан тоже взглянул в мою сторону и тут же отвел глаза, но я успела заметить в них блеск азарта. Я растерялась и ничего не ответила.
– Кажется, я тебя не видел. Ты новенькая? – спросил второй брат, Мервин.
Уже три месяца как новенькая. Впрочем, неважно.
Я смущенно кивнула.
– Скажи мне, новенькая, ты когда-нибудь забиралась на кладбище ночью? – продолжил он жутковатым голосом.
Его дружки засмеялись, но я не поняла шутку. Очередь двигалась медленно. Инстинкт умолял меня забыть об аттракционе и бежать со всех ног, но мама была права. Я нуждалась в друзьях.
– Меня зовут Мора, – неуверенным голосом поправила его я. – И… нет. Не забиралась.
– Ну тогда, Мора, хочешь отправиться с нами? – спросил Логан.
Мое имя на устах парня прозвучало издевательски, но меня отвлек мягкий изгиб его полных губ.
Я проигнорировала нарастающую тошноту.
– Боишься? – заметила блондинка, все еще прижимающаяся к Логану.
Хотелось бы мне ответить «да», но слово застряло в горле. Я будто стояла среди опасных хищников и боялась показать свою слабость. Вместо этого я облизнула пересохшие губы и выпалила:
– У моей мамы есть ключи от старого склепа. Она работает на кладбище волонтером. Я могу вас туда провести.
Удивление прокатилось среди пловцов и их друзей, словно бильярдный шар по столу. Я облегченно выдохнула, когда они не рассмеялись в ответ.
Мне даже не пришлось бы ничего красть, потому что мамина связка ключей уже и так лежала в моей сумочке. Я должна была передать их ей завтрашним утром, когда она вернется с рабочей смены в госпитале. Я оставила свою копию ключей от дома в школе и очень сильно хотела попасть на ярмарку, поэтому мама вытащила из сумочки целую связку перед тем, как уйти на работу.
Но вряд ли они всерьез планировали забраться на кладбище посреди ночи, так ведь?
Я недооценивала своих одноклассников.
Не дожидаясь окончания праздничной ярмарки, мы вшестером набились в один джип и помчались в сторону городского кладбища. Очевидно, что Логан был несовершеннолетним, но все равно сел за руль, а мне не хватило смелости возразить. Я сжалась на заднем сиденье между грудастой одноклассницей и презрительной подружкой Логана. Это было лучше, чем быть стиснутой двумя потными мальчишками.
Паника начала свободно разгуливать по телу, как только мы пронеслись сквозь большие ржавые ворота. Вместо того чтобы вылезти из джипа и пойти мимо надгробий пешком, Логан гнал автомобиль по узким дорожкам кладбища. Принимая во внимание размер машины, он наверняка задевал чьи-то могилы. Меня передернуло.
Склеп святого Иосифа хорошо сохранился. Благодаря волонтерам и городскому муниципалитету, здесь часто проводились уборки и реставрации. Я не понимала, почему жители Винбрука чтили именно это место, ведь Иосиф считался одним из наименее популярных святых. Его склеп не выделялся размерами, но он восхищал своей стариной, колоннами и горгульями на входе. Я бывала в этой части кладбища однажды в детстве, но никогда не ступала внутрь самого склепа.
Взгляды подростков жгли спину, пока я рылась в сумке. Достав ключи, я нашла самый старинный на вид и поднесла его к замочной скважине. По диагонали громадной двери тянулись цепи, скованные большим железным замком. Хотя дверь и была каменной, кто-то любезно пристроил к ней механизм на колесиках. Не ожидая этого, я всем весом надавила на нее и влетела внутрь, едва не упав. Щеки вспыхнули.
Это место определенно было излюбленным посетителями, потому что моя одежда не покрылась пылью от соприкосновения со старой дверью.
– Вот это да! – воскликнула одна из девочек, разглядывая витражные стекла.
Стиль склепа насторожил меня. Какие-то элементы излучали многовековую древность, а какие-то выглядели гораздо современнее, словно им не было здесь места. Разглядывая интерьер, я безуспешно старалась понять причину популярности этой гробницы. Видимо, дело заключалось в том, что в Винбруке достопримечательности по пальцам можно было пересчитать.
Взгляд Логана задержался на мне, и я невольно поежилась. Его длинные ресницы отбрасывали тень на щеку. Другие ребята прошли в глубь склепа, откуда вскоре послышалось шипение открывающихся пивных банок. Я осталась рядом с выходом и рассматривала мраморную плиту гроба, превращенную в своеобразный алтарь. Черные свечи и засохшие лепестки цветов покрывали большую его часть.
– Все это для тебя слишком порочно, не так ли? – Горячее дыхание Логана коснулось моей щеки. – Ты ведь хорошая девочка? Девственная и чистая?
Меня затошнило от волнения. Он стоял слишком близко и пах антисептиком, но его голос звучал возбуждающе, а моя спина покрылась мурашками. Логан был старшим среди братьев, и ему уже исполнилось шестнадцать.
– Ты когда-нибудь пробовала? – спросил он, по-прежнему находясь за моей спиной, и потряс передо мной банкой.
– Не пробовала.
Логан протянул мне свой напиток. Я быстро осмотрелась, но его подруги не было поблизости. Сердце совершило кульбит и застучало в горле.
Горький хмель коснулся моего языка, и я поморщилась, но сделала глоток. Логан наблюдал за мной, поэтому я сделала второй, прежде чем вернуть ему банку. Это было отвратительно.
Было в его взгляде нечто жестокое и опасное, но в тот момент оно лишь приводило меня в экстаз. Внизу живота тянуло, но я приняла это чувство за порхание бабочек.
– Я сначала решил, что ты верующая, когда ты ходила по школе вся такая тихая, – томно произнес он и провел костяшками по моей щеке. – Но, похоже, я ошибался.
Мое тело поддалось его прикосновениям, я прислонилась к нему спиной. Парень обвил мою талию рукой. Тепло кружило голову и путало мысли. Меня привел в чувство звон стекла.
– Мы ее вскрыли! – торжественно закричал брат Логана и вознес над собой трофей – разбитое горлышко винной бутылки.
Он направлялся к нам. Инстинктивно я хотела отпрянуть от Логана, но тот крепко прижал меня к себе за плечи. Тревожная тошнота подошла опасно близко к горлу, но мне нравилось то, как он меня касался. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
Подружка Логана вонзила в меня свой взгляд, словно нож, и гадко ухмыльнулась. Внутри похолодело, и я отвела глаза.
– Мервин, может, ты хочешь угостить нашу новую подругу? – медленно спросил Логан.
Мервин хищно улыбнулся в ответ и протянул мне вино. Острое горлышко свидетельствовало о том, как именно они открыли эту бутылку. Никто не догадался украсть у родителей не только вино, но еще и штопор.
Я потянулась сделать глоток, но напоролась губой на острый край. Слюна стала соленой на вкус. Я коснулась подушечками пальцев порезанной губы.
Внезапно потух наш единственный источник света – фары стоящей на улице машины Логана, которая на самом деле принадлежала его матери. Именно они освещали склеп сквозь окна.
– Аккумулятор опять сдох, наверное, – простонал Логан. – Пойду посмотрю.
Склеп погрузился в темноту, и я шумно выдохнула. Рядом послышалось шарканье ботинок, и я инстинктивно двинулась к выходу. Очевидно, в полутьме я потеряла чувство ориентации, потому что врезалась в кого-то и отлетела в глубь склепа.
Тогда-то они и захлопнули дверь. Я не сразу осознала, что произошло. Шепча мне на ухо непристойности, Логан украл из моей сумки ключи и закрыл склеп с обратной стороны.
Я принялась колотить в каменную дверь так, что разбила костяшки пальцев, но в ответ услышала лишь смех. В панике я попятилась, врезалась бедром в гроб и вскрикнула. Я резко прикусила пораненную губу и, застонав от боли, прижала к ней пальцы, чтобы остановить кровь.
Мои руки были измазаны кровью, которая медленно стекала на шарф, на пол, на гроб святого Иосифа… Наверняка придется зашивать рану.
– Убирайся! – зашипела темнота.
У меня закружилась голова. Спотыкаясь, я шла вдоль стен и пыталась нащупать рукой какую-нибудь запасную дверь. Витражи на окнах были слишком плотными и рассеивали и без того скудное свечение звезд и новой луны.
Мне показалось. Мне просто показалось.
– Убирайся, дитя смерти! Тебе здесь не место!
Голоса раздавались то слева, то справа. Я завизжала.
Наверняка это мои одноклассники издевались надо мной, но мурашки все равно бегали по коже, а сердце нещадно билось в груди.
– Ты испортишь этот мир, ведьма! Беги прочь с этих земель! – пронзил мой слух хриплый голос.
Виски сильно заболели, а из губы продолжала течь кровь. Собственное сбивчивое дыхание – это все, что я слышала, пока они наконец не отворили дверь в склеп.
Я побежала со всех ног мимо смеющихся подростков прямиком до дома. На дрожащих ногах я поднялась в спальню, завернулась в одеяло и проплакала до утра.
На следующий день мне пришлось услышать множество грязных сплетен и догадок, почему я тогда вырвалась не просто в слезах, но еще и с окровавленными руками и лицом.
Кто-то заявил, что я религиозный фанатик и принесла свою кровь в жертву святому Иосифу в День святых. Другие предположили, что я настолько испугалась, что решила покончить с собой. Дети церковного пастыря и вовсе обвинили меня в осквернении места упокоения святого и облили благословленной водой после уроков. Они кричали, что я продала душу дьяволу, и я желала, чтобы это оказалось правдой.
Существовала же причина, почему Логан и его друзья так издевались надо мной в ту ночь? Что со мной было не так?
С того дня я избегала склепа святого Иосифа, да и самого кладбища. Голоса периодически шипели в моих снах в последующие годы, отчего я просыпалась среди ночи в холодном поту и сидела на кровати, рассматривая безмятежную луну на темном небосводе, пока ей на смену не приходило солнце.
Маме я об этом так и не рассказала, просто приняла заслуженное наказание за то, что убежала ночью на кладбище без разрешения, – целый месяц убирала весь дом сама.
Я больше не пыталась стать частью своего класса или какого-либо общества. В чем был смысл? Я избегала смотреть Логану или его братьям в глаза в школьном коридоре и обходила стороной всех популярных одноклассниц.
Если притвориться, что их не существует, люди перестают обращать внимание и на тебя.
***
Воспоминания о последнем визите в склеп святого Иосифа проносились перед моим взором, словно фильм на быстрой перемотке. Я не хотела фокусироваться ни на одном из конкретных моментов, но остановить поток не могла.
От мысли о возвращении туда ночью у меня кружилась голова.
На небосвод вышли тучи. Раскаты грома предупреждали меня о дожде, но я их проигнорировала и даже не захватила зонт.
Я думала только об одном: мама в опасности. А еще – что магия реальна и мама врала мне все эти годы.
Ночь начинала вступать в свои права. Я застыла перед открытым шкафом. Как мне стоило одеться? Где находится Дом крови? Жарко ли там? Или, наоборот, царит лютый холод?
Мне почему-то представлялось, что там холодно, мокро и серо, как в пещере посреди темного леса. А еще все чертят пентаграммы на земле и поют у костра. В моей голове звук этих песен казался преследующим, будоражащим и заповедным.
Очевидно, все мои представления о ведьмах и магах – это совокупность фильмов, сериалов и книг. Вряд ли реальность им соответствовала.
Я задрожала и заметила, что забыла закрыть утром окно в спальне. Ущипнув за щеки, холод встряхнул меня. Но и этого было мало, чтобы я начала смотреть на ситуацию трезво. Моя мама в беде, и больше никто не видел, как она исчезла. В полиции надо мной посмеялись.
Я должна последовать за Ратбоуном в Дом крови. У меня ведь нет выбора, не так ли?
Привычная картина моей спальни сменилась на каменную пещеру, напоминавшую склеп святого Иосифа: собачий холод, опустевший комод посреди комнаты и проклятая новая луна. Мой мозг играл со мною злую шутку. Я представила, как мама лежит поверх древней гробницы, связанная и покрытая синяками.
Какие правила существовали в магических тюрьмах? Насколько сильно, по их мнению, мама согрешила? Мучили ли они ее?
Я взглянула на себя в зеркале. Остатки вчерашнего макияжа все еще покрывали лицо в тех местах, до которых я не добралась перед сном. Но мои глаза… Они слегка светились. Я моргнула по меньшей мере двадцать раз, желая убедиться, что мне не почудилось.
Они и в самом деле светились.
Жуть.
Не может быть во мне никакой магии! Нет! Ладони выглядели как обычно, оттенок кожи не изменился. Да и внутри я не чувствовала ничего особенного. Должно быть, я действительно приемная дочь. Или меня случайно подменили в роддоме. А это свечение в глазах – результат моего больного воображения. Может, вся эта история – какая-то чудовищная ошибка?
Я обязана все выяснить и освободить маму, где бы ее ни держали.
И как бы страшно мне ни было.
***
Весь путь на кладбище я провела, вдыхая запах маминых духов в ее машине. На пассажирском сиденье все еще лежала аккуратно свернутая форма медсестры. А под сиденьем нашлась коробка с елочными игрушками, которые мама собиралась пожертвовать местному детскому дому к праздничному сезону. Все внутри сжалось.
В багажнике на каждой кочке подпрыгивал небольшой чемодан, который я планировала взять с собой на юг. Он наверняка пригодится там, куда мы отправимся. Но можно ли перенести чемодан через портал? Об этом я у Ратбоуна не спросила.
Телефон пискнул новым сообщением, и я оторвалась от вождения, чтобы быстро прочитать:
Серьезно, олененок? Ты оставила развалюху у общаги и даже не попрощалась?
Последний час Аклис пыталась со мной связаться, но я игнорировала ее, сгорая от стыда. Что я могла ей ответить? Подруга наверняка решила, что я струсила и побоялась с ней попрощаться. И отчасти она права.
Меня не смогли согреть ни старый красный свитер, ни куртка. Я начала подозревать, что причиной дрожи в коленях был вовсе не холод. Глаза слипались, но оживленная дорога не позволяла уснуть. Я приехала к воротам на кладбище в назначенное время, но не сразу заставила себя вылезти из машины. Воспоминания четырехлетней давности вонзили когти мне в спину, а затем поползли к затылку. Неровное дыхание эхом отдавалось в ушах.
Тело умоляло меня развернуться и сбежать домой.
Я потянула за ручку двери и пожалела, что не взяла у Ратбоуна номер телефона. Придет ли он? Я представила, как стою возле склепа, напуганная до чертиков, а этот чудак так и не появился…
К счастью, мои тревоги не оправдались. Он стоял в указанном месте, одетый весь в черное. Оттенок его кожи из-за свинцовых туч казался голубоватым вместо зеленого, а и без того резкие черты выглядели еще более острыми. Ночь сделала его привлекательнее.
Из-за склепа вышла девушка. Ратбоун тихо обратился к ней, но затем заметил меня. Выражение его лица сменилось моментально: взгляд посуровел, а плечи напряглись. Я нервно сглотнула и покатила чемодан за собой.
Девушка заговорила первая. У нее были яркие рыжие волосы, и кудри развевались на ветру, как пламя.
– Я же сказала, придет, – ухмыльнулась она.
Ратбоун по-прежнему хмурился. Я открыла рот, но парень пресек мою попытку представиться незнакомке.
– Ты опоздала.
Я проверила часы на телефоне – две минуты. Я опоздала всего на две минуты.
– Все готово, можем идти! – торжественно заявила девушка и прошагала к склепу.
Все вдруг стало слишком реальным. Ратбоун говорил, что в Дом крови можно попасть через портал. Но как это происходило? Опасно ли это? На мгновение мир залило тьмой.
Ратбоун и его подруга остановились, когда поняли, что я не двигаюсь. Ночная прохлада пробралась до костей, и ноги приросли к земле.
А, может, меня держало нечто другое. Возможно, я приняла страх за холод.
– Ратбоун, кажется, твоя новая подруга застыла. Ты не говорил, что она горгулья!
В ответ на глупую шутку он не улыбнулся, а еще сильнее нахмурился, перебирая пальцами шнурки на капюшоне черной толстовки. Я бы даже сказала, что он нервничал. Девушка надула губы, потому что никто не оценил ее юмора.
– Киара… – предостерег ее Ратбоун.
Так, значит, Киара.
Он сделал шаг и вопросительно взглянул на меня.
– Я… я не знаю, чего ожидать, – прикусила губу я.
– Время – деньги, куколка! Портал ждать не будет! – проворчала Киара.
Ратбоун взял ее за предплечье. Между ней и Ратбоуном шел молчаливый диалог, и я почувствовала себя лишней. Что бы он ни имел в виду, Киара насупилась и удалилась в склеп. Но перед тем, как уйти, она обратила свое внимание ко мне. Один взгляд в мою сторону, и вытянутые в тонкую линию губы дали понять, что ее терпение на исходе.
Разве это не я должна была торопиться? Ведь моя мать в беде.
Почему я не могу сдвинуться с места, черт возьми?
– Мора, ритуал перехода занимает время, и магия портала не бесконечна. Если мы не отправимся сейчас же, кто-то еще может занять наше место или кристалл перестанет работать.
Его слова никак на меня не действовали, но затем он коснулся моего плеча. Меня обдало уже знакомым запахом – йод и влажная земля.
Это ощущение сложно было описать. Прикосновение Ратбоуна вызвало в теле разряд тока, который прошелся по каждой клетке и осел на поверхности, сверкая, будто золото. Тепло внутри смешалось с кровью, моей и его. Между нашими телами словно пролегла связующая ниточка, едва заметная и лишь слегка ощутимая. Я моргнула, и видение исчезло.
Ратбоун стряхнул руку, будто ошпарился. Его радужки ярко светились в темноте. Он уклонился, скрывая от меня свое лицо. Я все так же стояла на месте, широко раскрыв глаза.
Киара вышла из склепа, и ее вовсе не смутил мой ошарашенный вид и светящиеся глаза Ратбоуна.
Если раньше интуиция подсказывала мне бежать прочь с кладбища, то в тот момент я ни за что не хотела уходить. Я нуждалась в ответах на вопросы, вихрем кружившие в голове.
– Как это возможно? – сказала я.
– Ты же ведьма! – закатила глаза Киара, как будто ведьмы были чем-то самим собой разумеющимся.
– Но у меня нет магии! Как я могу быть ведьмой?
– А с чего ты взяла, что у тебя нет магии?
– Даже не знаю… Может, с того, что я никогда не двигала предметы мыслями, не превращала гостей забегаловки в крыс, как бы мне того ни хотелось? Не умею варить приворотные зелья и не вижу будущего?
Киара громко цокнула:
– Странные у тебя представления о магии…
На губах Ратбоуна даже появился намек на улыбку.
– В том-то и дело! Я понятия не имею, что такое магия. Совершенно очевидно, что я ей не обладаю! – вспылила я. – Иначе я бы уже поняла это, ясно?
– Кто-то просто не хотел, чтобы ты это знала. Твоя неосведомленность вовсе не означает, что в тебе нет магии. В конце концов это твою мать арестовали Хранители, – пожал плечами Ратбоун и зачем-то потянул за край своей толстовки.
– Хранители ни к кому просто так не приходят… – добавила Киара. Ее взгляд путешествовал где-то вдалеке, словно разговаривала она не с нами.
Возможно, кто-то не хотел, чтобы я поняла, что владею магией…
Слова Ратбоуна застряли в голове, как ириска в зубах. Обдумывать не было времени.
– Смотри! – воскликнула Киара, указывая на руки Ратбоуна.
Он снял толстовку, и теперь стоял перед нами в футболке. Киара достала телефон и направила свет фонарика на его плечо.
Я пригляделась к коже парня. По-прежнему чересчур бледная, она была практически лишена синяков. И хотя голубые вены все еще зловеще проявлялись сквозь каждую его клетку, выглядел он заметно лучше.
– Ты это сделала, – прошептал Ратбоун, и я осознала, как близко к нему подошла.
– Что сделала?
– Ты его воскрешаешь, дурочка! – простонала Киара.
Я резко к ней повернулась.
– Значит, я владею магией теней?
Терпение Киары было на исходе.
– Давай без глупых вопросов! Парень из синего трупака стал чуть более живым, сколько тебе еще доказательств надо? У нас мало времени. Ратбоун, оденься уже!
Я ведьма… Не верится даже. Мама ждала помощи в магической тюрьме, а я застыла, рассматривая кожу парня. Киара права, мы теряем время. Ноги быстро понесли меня в склеп.
Неужели тот бургер в закусочной сгнил из-за меня? Как моя магия могла воскрешать и портить еду одновременно? Нет, такого не может быть! Если все это – страшный сон, то я надеялась, что скоро проснусь.
Склеп святого Иосифа встретил меня пылью. Запах вернул в прошлое и заставил внутренности содрогнуться. Я могла поклясться, что снова слышала голоса, что кричали мне убираться. Все отталкивало меня от этого места, но я больше не должна была позволять страху властвовать.
Мама нуждалась во мне.
Задержав дыхание, я села на пол гробницы возле Киары. Мы находились напротив сплошной стены без окон и дверных проемов. Ратбоун небрежно опустился рядом. Несмотря на сильный запах пыли, каменный пол под нами был на удивление чистым.
Как много на самом деле в Винбруке ведьм? Кто они? Они могли быть такими же медсестрами, как моя мать, а могли быть учителями, дворниками и высокопоставленными лицами. Знала ли я кого-то еще, кто владел магией?
Киара достала из холщового мешка старинный на вид серебряный кинжал. На рукоятке виднелась гравировка. Незнакомые символы.
– Нам нужна твоя кровь, – попросил Ратбоун.
Его рука почти коснулась моего запястья, но он задержался. То ли ждал разрешения, то ли попросту боялся нового удара током. Я не стала подвергать его очередному воскрешению, и сама протянула руку вперед. Вид крови меня не пугал, но мама все равно запрещала мне сдавать кровь на анализы где-либо, кроме как у ее двоюродной тети. Раньше я никогда не понимала почему, и даже теперь было так неестественно позволить Киаре взять мою кровь.
Она поставила на пол небольшую серебристую миску.
– А почему нужна именно моя?
– Для перехода трех людей требуется сильная магия. Ты владеешь магией теней, я магией крови, а Ратбоун потерял свою магию. – В глазах Киары отразилась боль. – Моей крови будет недостаточно, чтобы переместить троих людей.
Магия теней, магия крови, порталы, ритуалы… Все это по-прежнему звучало дико.
– А вещи с собой в портал взять можно? – уточнила я.
– Да, – сказала девушка.
Киара полоснула мое запястье ножом, и я взвизгнула. Кожу на месте пореза сильно жгло. Из вены текла быстрая струя, и я не ожидала, что ведьме потребуется столько крови.
Набрав половину миски, Киара приложила к моему запястью два пальца, мгновенно остановив кровь. Она ловко заклеила порез пластырем и, даже не вздрогнув, полоснула собственную руку. Я не сумела сдержать пораженный вздох.
Когда миска наполнилась до краев, Киара окунула в нее кинжал, бормоча что-то себе под нос. Нож впитывал кровь, словно губка, и я завороженно наклонилась вперед.
Кто-то зашептал.
– Ты что-то сказал? – повернулась я к Ратбоуну.
Он удивленно покачал головой и хмуро посмотрел на свою подругу. Киара пожала плечами.
«Разрушительница!» – эхом отразилось от стен склепа.
Я вновь взглянула на Ратбоуна, но его губы не шевелились, а лицо выглядело измученным. То ли у него болела голова, то ли наша компания казалась ему невыносимой.
Мое внимание вернулось к уже впитавшему в себя всю кровь ножу. Я чувствовала на себе хмурый взгляд Ратбоуна и хотела спросить, в чем была его проблема, но не смогла оторваться от происходящей на моих глазах магии. Киара шептала слова, которые я посчитала заклинанием. Волосы на затылке встали дыбом.
Она достала кинжал из миски и поднесла его к стене. Некоторое время ничего не происходило, но совсем скоро место, где камень и окровавленный кинжал соприкасались, начало светиться. Киара повела ножом вверх по стене, и камень раздвинулся на наших глазах, словно металл был гораздо могущественнее его. Тонкое лезвие магии с легкостью прорезало древний гранит.
На месте разреза зияла черная дыра. Вблизи она переливалась оттенками глубокого фиолетового цвета и казалась жидкой. Хотелось протянуть руку, чтобы проверить свои ощущения, но я опасалась лишиться кисти.
– Мы что, просто пройдем туда? – спросила я, кивнув в сторону раскола в стене.
Живот больно скрутило.
– Да, только я кое-что забыла… – пробормотала Киара и быстро вышла из склепа.
Я вопросительно посмотрела на Ратбоуна, но тот лишь хмыкнул.
Киара вернулась пару минут спустя, и на ее плече уже висели две сумки. Из одной что-то сыпалось, оставляя за ведьмой темную дорожку.
– Я даже не буду спрашивать… – сказала я.
– Кладбищенская земля, – как ни в чем не бывало ответила она. – Не все мы обладаем редкой магией теней. Приходится придумывать свой обходной путь.
Конечно кладбищенская земля. Ничего особенного. Я не представляла, что Киара имела в виду под обходным путем, да и не сильно хотелось. Еще раз взглянув на страшный портал, я ущипнула себя за руку. Сон не заканчивался.
Назад пути не было.
Ратбоун первым прошел сквозь темный занавес и исчез в стене. Киара подтолкнула меня вперед, и я шагнула в никуда. Тень тут же окутала меня и облепила, словно мокрая одежда.
Мой крик раздался в пустоте.

5
В гостях у смерти
Ветер вытолкнул меня на обратном конце портала, и я сильно ударилась коленом. Рядом шлепнулся мой чемодан. Когда пальцы коснулись сырой земли, желудок сжался – побочный эффект путешествия сквозь пространство, судя по всему. Сначала я не поверила, что это наконец прекратилось. В моей голове мы все еще падали.
Мы бесконечно падали.
– Где мы? – спросила я темноту.
Кто-то направил в мою сторону фонарь и ослепил меня.
– Вставай, дурочка! – послышался голос Киары.
Стиснув зубы, я понадеялась, что это прозвище не приживется.
Я быстро вскочила на ноги, отчего голова немного закружилась, но по крайней мере все конечности были целы. Ратбоун уже стремительно двигался вперед. Чем дальше мы шли, тем светлее становился путь.
Совсем не так я представляла себе Дом крови.
Мне почему-то виделся готический собор и бесконечная непогода. Вороны и здания из серого могильного камня. Средневековая деревушка, застрявшая во времени, но чудом обладающая всеми передовыми технологиями.
В действительности же мы подошли к коттеджному поселку, отличающемуся роскошью и большой автостоянкой. Вокруг одинокими свечками высились фонари в стиле модерн. Они давали достаточно света, чтобы я могла рассмотреть престижные машины и подъездные дорожки, но недостаточно, чтобы разглядеть огромный дом вдалеке.
Ратбоун потянулся в карман джинсов, и что-то внутри звякнуло. Полночно-синий автомобиль, припаркованный ближе всего к нам, радостно пискнул и моргнул фарами. Киара молча уселась на переднее сиденье, а Ратбоун завел мотор.
Фары злобно освещали мою испачканную одежду и темные от грязи ладони. Казалось, машина теряла терпение, и ее пассажиры тоже.
Не без глубокого обессиленного выдоха я залезла внутрь.
– Только попробуй испортить мне приборную доску, – резко повернулся к подруге Ратбоун.
Киара цокнула, но все же сняла мешок с кладбищенской землей с начищенной панели. Ратбоун протянул руку, чтобы стряхнуть рассыпавшиеся крошки, а девушка посмотрела на меня в зеркало заднего вида.
Прочесть ее взгляд мне не удалось.
Я поежилась и сложила грязные от влажной земли руки на коленях, чтобы ничего не трогать. Запах натуральной кожи подсказывал мне, сколько стоила чистка подобного автомобиля.
Ратбоун вдавил педаль газа в пол. Поездка совсем не походила на скачки развалюхи Аклис. От одной этой мысли в груди предательски заныло. Я знала, что пока не могла рассказать ей о происходящем. Какой бы открытой миру ни была моя лучшая подруга, таинственное исчезновение мамы она бы не поняла. И все же очень хотелось поделиться этим сумасшествием хоть с кем-то из настоящей жизни.
Я взглянула сначала на Киару, а потом на Ратбоуна. Именно эти люди стали моими проводниками в мир волшебства. Единственными, способными помочь мне освободить маму.
Хотя люди ли они?
Киара что-то тихо напевала себе под нос, а на лбу Ратбоуна пролегла складка, ставшая уже привычной. Я отвела глаза, поняв, что рассматривала его в зеркало заднего вида. Мы остановились. Ладони вспотели так сильно, что рука соскользнула с дверной ручки.
Перед нами возвышался невероятных размеров особняк, поросший мхом и драматично обрамленный прожекторами по периметру. Стройные колонны поддерживали крышу над входом. Лужайку застилал чистый газон, и неосвещенные кусты казались черными. Вдали виднелись статуи. Я замерла у подножия высокой лестницы. Мои волосы и свитер пушились на концах, делая меня похожей на мокрую крысу. Образ, совсем не подходящий для этого места.
Ратбоун почему-то остановился рядом со мной, тоже разглядывая особняк, словно видел его впервые.
Совы, сидевшие на раскинувшихся вокруг деревьях, ухали и переговаривались, будто обсуждали нас. Я никогда раньше не слышала этого звука вживую. Ратбоун вздрогнул, а Киара уверенно зашагала вперед.
А еще здесь было теплее, чем я думала. Лето вовсе не сходило на нет, как в Винбруке. У особняка ночь стояла ясная, а ветер не трепал волосы.
– Где мы находимся?
– Мы у Дома крови, – после паузы ответил Ратбоун.
– Я имела в виду территориально. Где мы?
– Мы на юге, Мора.
В груди закололо от злой шутки, которую сыграла со мной судьба. Да, я хотела попасть на юг Абаддонии, но не при таких обстоятельствах…
Уханье сов прекратилось, стоило Киаре повернуться к нам.
– Он не обрадуется, двигайтесь быстрее, – предупредила нас Киара и устремилась дальше.
Пытаясь нагнать подругу, Ратбоун шаркал по мраморным ступеням, словно каждый шаг отдавался болью.
– Дом, милый дом, – пропела Киара и надавила ладонью на дверь.
Внутри особняк освещался не менее ярко, чем снаружи. Холл при входе сложно было назвать прихожей, но именно так ее назвала Киара. Внушительных размеров люстра сияла в отражении пола, а вдоль каждой стены тянулись стеллажи, внутри которых за стеклянной обороной дверей прятались статуэтки, белая посуда и хрустальные вазы. Бархатные диваны чередовались с дубовыми комодами, уставленными свечами, еще испускающими легкий дымок.
Не прошло и минуты с тех пор, как мы прибыли, когда из противоположных коридоров почти бесшумно выбежали худощавые молодые парни и девушки в белом. Белоснежные перчатки и рукава сияли, пока они снимали с нас верхнюю одежду. Сердце совершило кульбит, и я застыла от неожиданности, позволив чужим рукам беспардонно ощупать мое тело на предмет скрытого оружия.
Бледнокожий незнакомец склонился передо мной, а затем и вовсе упал на колени.
– Что вы…
– Позвольте, ваша обувь, – едва слышно проговорил он и указал пальцем на испачканные кроссовки на моих ногах.
Они и в самом деле выглядели отвратительно. Кладбищенская грязь все еще прилипала не только к кроссовкам, но и к джинсам на коленях. Я смущенно кивнула.
Оглянувшись, я заметила, что не мне одной предложили такую помощь. Киара со скучающим видом листала ленту в телефоне, а Ратбоун безжизненно смотрел перед собой, словно не присутствовал с нами на одной планете.
Если мы все еще находились на той же планете.
Слуга потянул меня за щиколотку и с невероятной ловкостью и скоростью принялся вытирать обувь. Кто-то ледяной рукой придерживал меня сзади.
Когда наш вид удовлетворил на удивление внимательных, но изможденных домашних работников, грациозная женщина сделала перед нами реверанс. Я отметила ее подозрительно бледную кожу для той, кто живет в дорогом особняке на солнечном юге страны.
Припоминая, что Домом крови управляет король, я поспешила тоже присесть в знак уважения, хотя и смутно себе представляла, как именно это делается. Исторические драмы по телевизору не запомнились мне дворцовым этикетом. Киара дернула меня за рукав и предостерегающе замотала головой.
Женщина повела нас по длинному коридору. Я силилась уловить звуки, подсказывающие, что особняк жил и ночью, но тишину нарушал лишь скрип обуви быстро двигающихся по начищенному полу слуг и тиканье часов.
Меня охватил страх, соленый на вкус.
Все это не могло быть реальностью. Зловещая тишина и роскошные коридоры. Похищенная мама. Осознание всего произошедшего неожиданно подкралось сзади. Мои шаги замедлились, и я немного отстала от остальных.
Я вытащила из кармана телефон и обнаружила новые сообщения от Аклис. С трудом я выцепила отдельные слова, вопросительные знаки и расстроенные смайлики, но полностью прочесть сообщения не смогла – слезы заполнили все пространство.
Экран плавал перед глазами, и я потянулась записать голосовое, но тут же убрала руку. Я не могла рассказать лучшей подруге о том, где нахожусь и что случилось с матерью. Она мне не поверит. Никто не поверит.
Затылок Ратбоуна цвета воронова крыла мельтешил передо мной.
Он мне поверил. И у меня не осталось других вариантов.
– Прошу, – с натянутой улыбкой мелодично произнесла женщина и распахнула двери.
На ее шее красовались раны, похожие то ли на укусы, то ли на царапины. Они слегка кровоточили. Меня замутило.
Мы ступили в зал, словно сошедший с фотографий королевских дворцов других стран. В этом месте его, конечно же, называли просто гостиной. Жили здесь действительно роскошно, и остаться тут на какое-то время было бы не так уж и плохо, решила я.
Зал обставили по-деловому и напыщенно, всюду виднелись отполированное коричнево-красное дерево и мебель, обитая черной кожей.
Величественных размеров ростовой портрет статного мужчины с грозными чертами занимал половину стены в зале. Его взгляд напоминал жидкое золото и показался мне знакомым.
Мужчина будто выбрался из полотна и очутился перед нами в гостиной. Точнее, он вошел через дверь, расположенную прямо позади своего изображения. Или сама картина служила ему дверью?
Двигался он невероятно грациозно. Хищник, рассматривающий поле в поисках добычи. Моя спина покрылась мурашками.
– Минос, король Дома крови, – негромко произнес мужчина, но его баритон все равно отскакивал от стен.
Я украдкой бросила взгляд на Ратбоуна и отметила сходство между ними. Должно быть, Минос был его отцом. Значило ли это, что Ратбоун – принц?
До меня не сразу дошло, что он представился. Внимание Миноса было обращено ко мне, и я быстро опустила взгляд. Блеск его глаз мог позолотить меня до той стадии, когда я бы превратилась в металлическую статую. Я снова сделала жалкую попытку реверанса.
На этот раз никто меня не одернул. Киара поджала губы, и выражение ее лица прочитать было невозможно. Ратбоун выглядел так, словно что-то жгло его глаза изнутри и он не мог моргнуть. Кроме зрачков и статного носа, у них с отцом не нашлось ничего общего. По крайней мере, во внешности.
– Вы не хотите представиться?
Он стоял, всем корпусом повернувшись ко мне, спиной к остальным. Кровь прилила к моему лицу не столько от волнения, сколько от жара обращенных на меня взглядов всех присутствующих.
Когда это в комнате стало больше людей?
Я озиралась, подсчитывая новоприбывших, и отмечала отсутствие какой-либо служебной формы на них.
– Мора. Ее зовут Мора, ваша королевская благодать.
Голос показался мне знакомым. Я поймала взгляд Киары, который горел тысячью восклицаний.
– Все верно, ваша королевская… эм… благодать.
Слова из моих уст звучали неестественно. Все происходящее походило на сон. Такой сон, когда жутко хочется пить, но ты пьешь и не можешь утолить жажду.
Когда все не взаправду.
– Ну что же, Мора, рад видеть тебя в стенах Дома крови. Я наслышан о том, что случилось с твоей матерью. – Минос расхаживал по комнате, и его уложенную в элегантную прическу волосы слегка подпрыгивали. – Мне очень жаль.
Он остановился, чтобы посмотреть мне в глаза. Вдруг стало легче думать, и я будто снова обрела контроль над своим телом.
Под тяжестью его присутствия я чуть не забыла о маме. О главной причине, почему я здесь.
– Благодарю. Надеюсь, вы поможете мне ее спасти. Ваш сын…
Минос перебил меня:
– Уверяю, Мора, мы уже можем перейти на «ты».
Его улыбка могла бы сразиться по яркости с солнцем.
– Мы обязательно разберемся в том, что произошло, и поставим на место эту кучку… Впрочем, поговорим об этом позже, – подмигнул Минос.
«Позже» предполагало, что я останусь в Доме крови, но я не успела уточнить детали, когда кто-то внес в зал золотое блюдце, на котором лежал сверкающий кинжал.
– Прежде чем кто-то посмеет просить помощи у Дома крови, он обязан пройти обряд посвящения. Мы должны быть уверены, что гость не имеет злого умысла, – объявил он и подхватил кинжал.
Он безмолвно протянул мне руку.
Кто-то, облаченный в длинную до пят одежду с широкими рукавами, напоминающую церковную, подтолкнул меня вперед. Я напряженно сглотнула.
– И что… что от меня требуется?
– Всего лишь пара капель крови.
Я начинала понимать, почему Дом крови назывался именно так.
Минос полоснул лезвием по моему запястью, но крови в блюдце стекло гораздо больше, чем пара капель. Меня обдало холодом. Свет искусственных ламп мигал, но огонь свечей не шелохнулся.
– Мора, чья ты дочь?
Вопрос вогнал меня в ступор.
– Эм… дочь Тамалы Эрналин.
По толпе прошелся шепот.
Ведьма теней.
– Отец? – продолжил Минос.
Я отрицательно покачала головой.
– Мора, дочь Тамалы Эрналин из Винбрука, клянешься ли ты, что в Дом магов крови тебя привели добрые помыслы?
– Да.
Киара шепнула, что я должна ответить «клянусь».
– Клянусь, – пискнула я.
Минос прищурился, словно высматривая во мне ложь, а затем резко поднял вверх руки и зашептал что-то на незнакомом языке. Внутри все заледенело, в ушах загудело, а ноги стали ватными.
Я прежде не слышала подобных слов, и, когда попробовала повторить их у себя в голове, они тотчас ускользнули от меня. Я пыталась и пыталась схватиться хотя бы за одно из них, но лишь вызвала этим головную боль. Все прочие звуки вокруг, кроме голоса Миноса, исчезли.
Когда я начала приходить в себя, слух вернулся ко мне шелестом старых газет. Цвета и запахи стали ярче, словно я только что очнулась от невероятно реалистичного сна.
Странная эйфория накрывала меня теплым одеялом, но при этом внутренности оставались неестественно холодными. Мне показалось, что во время ритуала кровь в жилах замедлила свой ход.
Так вот что такое магия.
Затем все встало на свои места, но как-то криво. Телу сделалось жарко, и я уловила краем глаза странные тени, ползущие по стенам. Мне было не по себе.
Кто-то подхватил меня под локти, уводя прочь от Миноса и подозрительных лиц его помощников. Их облик вызывал тревогу, но я не могла понять почему. Возможно, все дело было в причудливых религиозных одеяниях и излишней серьезности.
– Я был прав? – прошептал Ратбоун.
– На двести процентов, – ответила Киара.
Я провалилась в пустоту.

6
Мертвее некуда
– Проснись и пой, куколка!
Копна рыжих волос нависла надо мной. Пахло имбирем и шампунем.
Киара.
Я резко села на кровати, осматриваясь. Последнее, что я помнила, – притягательный чародей отправил меня в обморок.
Во рту раскинулась пустыня, и я вовсе не преувеличивала.
– Воды, – прохрипела я.
Служанка подбежала ко мне с графином. Я вздрогнула, но осушила бокал, что она налила.
– Ящик с деньгами, – попросила я у нее, сдерживая улыбку.
Девушка в старомодном чепчике уставилась на меня блестящими глазами. Киара рассмеялась и отправила служанку восвояси.
– Это так не работает, но хорошая попытка.
– Вы же владеете магией, так в чем смысл, если не в обогащении? Деньги равно свобода.
– Смысл во власти, Мора. Деньги в нашем мире – всего лишь бумажки.
Служанка вернулась с подносом, на котором лежали зубная паста и щетка.
– Намек понят, – поджала губы я.
Киара проследовала за мной в ванную, но я на удивление не почувствовала себя неуютно.
– Рада видеть тебя бодрой, – сказала она. – Как ощущения?
Я сплюнула зубную пасту в раковину и глубоко вдохнула. Кроме головной боли, которая уже уменьшалась, чувствовала я себя и в самом деле энергично.
– Все… нормально.
Даже хорошо. Нет, даже отлично. Подушки у них здесь тоже, что ли, магические?
Закончив с утренними процедурами, я последовала за Киарой в обеденный зал, не менее роскошный, чем остальные комнаты особняка. Я ожидала увидеть Ратбоуна, но он к нам так и не присоединился.
– Не замечаешь ли ты что-то необычное с утра? – спросила Киара, наливая кофе в мою чашку.
– Нет, а должна?
Она не ответила, но ее взгляд забегал между яичницей и бутербродами. Что-то внутри дрогнуло. Молчание затянулось.
– Обряд… который Минос провел вчера… он предназначен не только для посвящения гостей в Дом крови. Он должен был приоткрыть тебе завесу в наш мир.
– Завесу?
– Обычные люди не владеют полной картиной. Магия повсюду. И раз она у тебя есть… Мы подозреваем, что на тебе лежало скрывающее заклятие.
– Если у меня есть магия.
Киара коротко улыбнулась.
– Если у тебя есть магия, она должна в скором времени проявиться. Возможно, ты начнешь замечать и чувствовать чуть больше, чем привыкла.
Я ощутила легкое покалывание в шее и оглянулась. Все выглядело совершенно обыденно. Солнечный свет поблескивал на золоте, и стрелка на часах стремилась к полудню.
Прошли сутки с тех пор, как маму похитили.
– Заклятие, которое ты упомянула, расскажи мне о нем.
– Оно считается одним из простейших заклинаний крови. Подавляет видение и способности. Особенно если делать его на ребенке, когда магия еще слаба.
Ничего странного я не ощущала, кроме удивительной бодрости, но это сложно было назвать магией. Разочарование наполнило грудь до краев.
– Она еще может проявиться, – попыталась подбодрить меня Киара.
Если у меня в самом деле обнаружится магия, это повлечет за собой огромное количество вопросов, к которым я не была готова.
Слуги убрали грязные тарелки, но я не спешила покидать стол.
– Где находится моя мама?
Взгляд Киары заметно посерьезнел. Она встала.
– Предполагаю, что Тамалу уже везут из Дома теней в тюрьму.
– И что она из себя представляет? – спросила я, нервно сглотнув.
– Тюрьма Синклита отличается жестокостью. Я бы врагу такого не пожелала.
Завтрак в желудке перевернулся.
– Но до полноценного заключения они сначала должны провести суд. Подготовка займет некоторое время, поэтому у нас есть шанс, – поспешно добавила Киара.
Шанс. Он есть.
– И что я могу сделать?
– Пойдем, – кивнула она в сторону выхода.
Мы вышли в коридор. Вдоль стен, увешанных старинными картинами, стояли канделябры. Я заметила, что свечи горели всегда. Даже посреди дня. Потолок напоминал произведение искусства.
– В нашем мире сложно наказать мага, всего лишь поместив его в изолированное место и удерживая там определенный срок, как принято у простых смертных. – Киара повернулась ко мне и заглянула в глаза. – Нужно лишить его самого ценного.
– Магии, – догадалась я.
– Верно, без нее наш род не представляет никакой угрозы остальным существам. Но лишить кого-то данного ему природой источника силы не так-то просто.
Я все еще не верила в то, что могу обладать магией, но предположила, каково мне было бы без важной части себя: без зрения или слуха. Прежде чем я потерялась в фантазиях, Киара продолжила:
– Полностью лишить кого-то магии невозможно, но ограничить ее вполне реально. У природы всегда находится лазейка.
– И как это можно сделать?
– Синклит придумал собственный изощренный способ. Они помещают преступников в специальную заколдованную тюрьму, которая изолирована от любой магии, и для этого используются все четыре силы.
– Кровь, тень, земля и пространство, – добавила я.
Киара поощрительно улыбнулась.
– Но тюрьма работает, лишь если маг сильно истощен. Поэтому они пытают заключенных и ежедневно выпускают их кровь.
Да что же такого моя мать могла сделать?
Я содрогнулась и принялась высматривать выход из коридора. Дышать стало сложно. Но кто-то тронул меня за плечо сзади, и я вскрикнула, напрочь позабыв о побеге.
– Правильно, этого места нужно до ужаса бояться, – хищно произнес за моей спиной Ратбоун.
Рассказа Киары было достаточно, чтобы отправить меня по спирали в бездну паники. Теперь и в легких стало тесно.
– Так что мы будем делать? Мы должны срочно вызволить оттуда мою маму!
Ни Ратбоун, ни Киара не спешили отвечать. Они загадочно переглянулись, отчего мне стало еще больше не по себе.
– Прекратите играть в молчанку! – вспылила я.
– Она вся твоя, – виновато облизнула губы Киара и быстро зашагала прочь по коридору.
Я возмущенно взглянула на Ратбоуна. Он почесывал шею, и при свете дня его кожа казалась более похожей на человеческую, а синяки под глазами уменьшились.
Очевидно, сон в этом месте и в самом деле был волшебный.
– Мора…
– Что? – чересчур резко сказала я.
Ратбоун поджал губы. Я опустила глаза, восстанавливая дыхание.
– Послушай, – начала я. – Я больше не могу сидеть сложа руки в ожидании, что мне кто-то поможет.
Узор паркета на полу повторял роспись на потолке, заметила я.
– Если ты сейчас же не предложишь план по спасению моей мамы, я ухожу отсюда, – стараясь унять дрожь в голосе, произнесла я. – И сама что-нибудь придумаю.
Ратбоун фыркнул, и мои внутренности загорелись.
– И куда же ты пойдешь? В полицию?
Внутри похолодело. Он насмехался надо мной, сложив руки на груди. Каменная статуя, бесчувственная и безразличная. Знал ли он, что я уже пыталась поговорить с полицейскими и облажалась? Следил ли он за мной после того, как ушел?
Я развернулась на пятках и приготовилась бежать, когда парень схватил меня за талию и развернул к себе. Разряды тока прошли по моим ребрам, болезненные и безумно приятные одновременно. Подобная реакция тела на его прикосновения должна была казаться мне нерациональной, но рядом с Ратбоуном я снова превращалась в одинокого подростка на местной ярмарке.
Мы молча смотрели друг на друга. Золото радужек, пухлая нижняя губа, высокие скулы… Несмотря на всю болезненность его внешнего вида, я все же находила Ратбоуна очень привлекательным.
Только не это.
Ярость улетучилась, едва мы соприкоснулись. Вместо злости я почувствовала себя маленькой и глупой. Что я могла требовать от этого незнакомого мира? Я обманывала себя, говоря Ратбоуну, что возьму все в свои руки. Я даже не знала куда идти, чтобы покинуть Дом крови.
Мы по-прежнему касались друг друга: ладони Ратбоуна у меня на талии, мои же упирались в его холодную грудь. Сдавшись, я обмякла. Он отстранился и сжал кулаки, словно ему больше некуда было их деть.
– У Мин… у моего отца… есть идея, как остановить Синклит раз и навсегда. И тем самым освободить твою мать.
Ратбоун повел меня по коридору вдоль картин сражений и портретов гордых людей. Были ли все они магами крови? Одно полотно привлекло мое внимание – оно выглядело свежее других, будто краска на холсте высохла лишь недавно. Каштановые волосы изображенного на ней мужчины были уложены на макушке волнами, и их оттенок походил на мой собственный, но в то же время был совершенно другим. Я незаметно приподняла прядь и поднесла к глазам, но не нашла в своих волосах такого же неотразимого блеска.
Если в Доме крови все мужчины выглядели так, как Ратбоун, его отец и этот незнакомец, я была бы не прочь остаться.
– Думаю, будет лучше, если отец сам расскажет тебе наш план. Но, уверяю, он у нас есть.
Ратбоун стоял чуть поодаль от меня, сложив руки за спиной, и, когда я сделала шаг к нему, он отодвинулся. Из-под ворота его толстовки на коже виднелись синие вены и гематомы.
Не могла поверить, что я до сих пор не задала этот вопрос.
– Ратбоун, ты мертв?
Во взгляде парня мелькнуло удивление. Смена темы застала его врасплох.
– Нет.
– Как же нет? Ты выглядишь как труп!
– Я не мертв, я воскрешен! – заносчиво воскликнул он.
– Это я и имела в виду, – возразила я.
– Но это не одно и то же.
Ратбоун развернулся и оставил меня в одиночестве. Гулкие разъяренные шаги еще долго раздавались по коридору.
Кто же его убил? А главное: почему?
***
Струи горячей воды оставляли на плечах и животе ярко-розовые следы, но я продолжала стоять под душем, упершись руками в стену. Кожа на пальцах напоминала сухофрукты. Я рассматривала собственное тело, словно не узнавала его.
Словно я больше не была собой.
Мои веки закрылись от усталости.

Мама раскачивала качели и тихо напевала что-то про запах осенних листьев. Ее голос тянулся мягко, как мед. В воздухе пахло яблоками, и пели птицы.
Сердце подпрыгивало к горлу каждый раз, когда качели подлетали вверх.

Я испуганно отшатнулась от стены. Попятилась и поскользнулась, едва не упав в душевой кабине. Вода все еще била мощной струей по моему телу, и я все еще находилась в Доме крови.
Дышать стало труднее. Я выключила воду и выжала волосы.
Но видение снова пришло, и на этот раз глаза закрылись сами собой.

– Зачем ты ее привела? – раздался низкий голос, и моя мама обернулась.
– Няня не смогла с ней посидеть.
Когда я снова оттолкнулась ногами от земли, таинственный собеседник появился в поле зрения. На нем было черное кожаное пальто и причудливая шляпа. Он напомнил мне персонажа-злодея из мультика, который я недавно смотрела по телевизору.
Я нахмурилась. Диалог взрослых стал тише, поэтому мне пришлось напрячь слух.
– Они… что они с ней сделают, если…
– Нет, я не позволю, они не узнают, – твердо заверила мама.
– А с тобой?
– Ни одно наказание не может быть хуже… этого.
Мама прошептала что-то незнакомцу на ухо, и тот побледнел.
– В таком случае я тебя не видел. Винбрук будет безопасен для тебя… До поры до времени. Отправляйся туда.
Бросив последний взгляд на меня, он быстро скрылся за деревьями. Натянуто улыбаясь, мама толкнула качели.

Я завернулась в полотенце, кафель под ногами был ледяным. В голове по-прежнему проигрывалась сцена в парке. Она показалась мне чужой, и я никогда раньше не видела этого мужчину. Да и парк был мне не знаком.
Даже собственный голос звучал как чужой. Была ли это вообще я?
Видение? Я вздрогнула, но это объяснение казалось подходящим. Оно было понятным. Связан ли тот мужчина с исчезновением моей матери? И почему воспоминания появились именно сейчас?
Дрожащей рукой я убрала влажные волосы от лица и облокотилась на край раковины. Замешательство вскружило голову, и ванная начала вращаться.
Минос ведь провел некий ритуал, призванный открыть мой третий глаз или что-то в таком роде. Но что это означало? Неужели я теперь могла видеть чужие воспоминания?
Мама старалась скрыть беспокойство, но ее пальцы слишком крепко сжимали ручку качелей, а костяшки и вовсе болезненно побелели. Поднялся ветер.
– Пора домой, – тихо сказала мама, словно я не должна была это слышать.
Я вспомнила о пачке печенья, которую утром заметила на кухне, и радостно задергала ногами.
Мама протянула ко мне руки и осторожно подхватила под мышки.
– Вот так, Мора, молодец, – прошептала она, когда я обняла ее за шею и прильнула к ее щеке своей.
Это все-таки были мои воспоминания. Но я могла поклясться чем угодно, что не помнила ничего подобного. Впрочем, это было так давно. И все же не получалось избавиться от чувства дискомфорта, которое мне принесло это видение. Что-то в нем было чужое. Внизу живота заныло.
Мне удалось высушить волосы без таинственных воспоминаний, пришедших словно не из моей жизни, когда Киара забарабанила в дверь.
– Ты там утонула, что ли?
Я раздраженно вздохнула и приоткрыла дверь на пару сантиметров.
– Что-то случилось?
Рыжая бестия стояла, скрестив руки на груди.
– Ты опаздываешь, – сообщила она.
Вот только куда?
– Минос ждет тебя на ужин через пятнадцать минут.
Страх поселился в груди при одном упоминании короля, но урчание в животе настаивало на том, что я не могла упустить ужин в роскошном особняке. Да и ответы мне требовались как никогда остро.
Дверь между мной и Киарой уже была открыта нараспашку.
– Что мне надеть? – поинтересовалась я, кивнув на свой маленький чемодан, неряшливо брошенный на пол у входа в ванную.
В нем торжественных нарядов точно нет.
– О платье я позаботилась, – отмахнулась она.
Облегченно кивнув, я прошла в глубь комнаты. Киара села на подлокотник кресла, и я поняла, что она не собиралась уходить, пока я переодеваюсь.
– Ты хотела ответов, он готов их дать. Сегодня.
– Ратбоун тоже будет?
– Там будут все, – сказала Киара.
Кого она имела в виду под всеми?
***
За окнами особняка наступила глубокая синяя ночь, когда я перешагнула порог помпезного зала, заполненного людьми. Длинный стол был накрыт красной бархатной скатертью и пестрел тарелками и фужерами из золота или чего-то очень похожего на золото. Посуда была начищена до блеска, но никто не сидел за столом, все держались чуть поодаль и общались. Здесь находились по меньшей мере двадцать человек.
Люди оборачивались в мою сторону, пока я искала глазами Ратбоуна или Киару. Внимание чародеев окатило меня жаром, подмышки и спина мгновенно вспотели. Киара подобрала мне облегающее платье из темного синего бархата, в которое я еле втиснулась. Я прижимала к себе руки, опасаясь лишний раз пошевелиться и раскраснеться в тон скатерти. На чертовом столе не нашлось именных табличек, и я понятия не имела, где должна сидеть.
– Сюда, дочь Тамалы Эрналин, – обратился ко мне слуга, заметивший мою растерянность.
Его обнаженная грудь была настолько сильно обмазана маслом, что сверкала и отражала свечение массивной люстры. Проведя меня через весь зал, он указал на мое место. Оно располагалось по соседству со стулом, стоящим во главе стола. Он был значительно выше всех остальных, обит красным бархатом и украшен драгоценными камнями.
Очевидно, это место принадлежало Миносу.
Я отодвинула свой стул, чтобы присесть и передохнуть, – из-за тесного платья я едва могла дышать, – но кто-то меня остановил.
– Мы ждем его королевскую благодать, короля Миноса, – шепнула мне на ухо Киара. – Мы не садимся, пока нам не разрешат.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71204401) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.