Читать онлайн книгу «Древнее китайское проклятие» автора Сергей Мусаниф

Древнее китайское проклятие
Сергей Сергеевич Мусаниф
Серега и Герман – профессиональные маги, владельцы агентства «Талисман». К ним обращаются с самыми разными странными проблемами. Один клиент просит найти оживший труп, другой – прославленное Кольцо Всевластья, которым могут завладеть преступники, а третий умоляет освободить Василису Прекрасную из лап подлого Кащея Бессмертного. Но самое главное для магов – не допустить к власти над миром богов нового мирового пантеона – Бакса Всемогущего, Фарта, Евру, Рублика, Двуликого Рейтинга и проч.

Сергей Мусаниф
Древнее китайское проклятие
Чтоб ты жил в интересные времена.
    Древнее китайское проклятие
Предупреждение номер раз: автор может не разделять точку зрения своих персонажей.
Предупреждение номер два: книга не имеет никакого отношения к древним китайцам.
Предупреждение номер три: мы все прокляты.

Пролог
– Ну… – сказал Гэндальф. – Это долгая история. Так что присаживайтесь…
– И закройте окно, – попросил Серега. – Дует.
– Извольте, – сказал Мерлин, закрывая форточку, через которую он прошел в наше Отражение. – А насчет долгой истории… Дела Хаоса не требуют немедленного вмешательства, так что времени у меня много. Рассказывайте.
– Каждый из нас может рассказать лишь часть истории, – сказал я. – Позвольте мне начать…

Глава первая. Пропавший труп и палец хоббита
Герман
Контору я открыл, как обычно, в девять, а первый клиент появился только в половине одиннадцатого, за что я был ему премного благодарен. Он подарил мне полтора часа свободного времени, и я мог посвятить его теоретическим выкладкам по проблеме, над которой бился уже больше года. Нельзя сказать, что за эти полтора часа я сильно продвинулся в поисках ее решения, но чуть-чуть все-таки продвинулся.
Я лично считаю, что если уделять одному вопросу определенное время, пусть небольшое, но обязательно каждый день, то ответ найдется. Рано или поздно. Таков мой метод.
Мой напарник действует по-иному. Он предпочитает брать нахрапом, идти на штурм, и если не находит решение в первые два дня, то признает дело безнадежным и бросает его. По этому поводу мы с ним все время спорим. Я придерживаюсь мнения, что безнадежных дел в принципе нет.
Клиент был среднего возраста, одет как преуспевающий представитель среднего класса, небольшая залысина на голове, намечающееся брюшко… Еще он нервничал.
Странно, вроде бы я не очень похож на стоматолога.
– Доброе утро, – поздоровался я, сохраняя и закрывая файл, над которым работал. – Чем могу быть вам полезен?
– Э… Доброе утро, – сказал он. – А я попал туда, куда надо?
– Это зависит только от того, куда вам надо было попасть изначально.
– В агентство «Талисман».
– Именно эта вывеска украшает нашу дверь.
– Просто вы… э… – Он тщательно подбирал слова, и я решил облегчить ему выбор. В конце концов, я знал, что именно его тяготит.
– Просто мы непохожи на наших конкурентов, – сказал я.
– Точно, – согласился он. – Ваша фирма выглядит как обычная фирма. Евроремонт и все такое…
– И никаких хрустальных шаров, таинственного полумрака, ароматических свечей и трансцендентальной музыки, – сказал я. – Верно?
– Верно.
– Это все мишура. Не беспокойтесь, мы вполне солидная контора и работаем с гарантией. В чем ваша проблема?
– У меня полоса неудач, – сказал он. – Бизнес не ладится в последнее время, с женой поругался, с сыном никак общий язык найти не могу… Машина ломается по три раза в неделю, только ремонт в квартире сделали, как соседи нас затопили… В общем, знакомые посоветовали обратиться… ну, вы понимаете…
– Понимаю, – сказал я.
– Сам-то я в это не очень-то верю, – поспешно сказал он, как будто оправдываясь. – Но потом подумал: а чем черт не шутит? Вдруг поможет?
– В принципе проверить никогда не мешает.
– Вот-вот. В общем, я обратился в салон ясновидящей Магды…
– Понятно, – кивнул я. – Дальше можете не рассказывать, сам догадаюсь. Каков диагноз?
– Пробой в ауре.
– Сколько она запросила?
– Две тысячи. Разумеется, долларов.
– Для вас это проблема?
– Нет, – сказал он. – Две тысячи долларов для меня не такая уж маленькая сумма, но я вполне в состоянии ее заплатить. Однако я бизнесмен и не привык покупать кота в мешке. И я решил проверить ее диагноз. То есть свой. В общем, вы не посмотрите мою ауру?
– Отчего же, – согласился я. – Посмотрю.
И посмотрел.
– Ваши волнения напрасны. Никакого пробоя нет. Обычная полоса неудач.
– Вы так думаете? – спросил он.
– Нет, я вижу, – ответил я. – Подождите пару дней, все пройдет само по себе.
– Э… – вздохнул он, – Вы. хорошо посмотрели?
– Хорошо. Никакого пробоя нет. Нормальная аура. Ничего необычного.
– Спасибо, – обрадовался он. – Сколько я вам должен?
– Нисколько, – сказал я.
– Как это?
– А за что?
– За диагностику.
– Я ничего не сделал, – усмехнулся я. – Только посмотрел.
– В салоне Магды за диагностику с меня взяли двести долларов, – сказал он.
– Давайте я вам кое-что объясню. Например, как кто работает. В салоне Магды работают шарлатаны. Они проводят вам платную диагностику и находят серьезный недуг, который готовы вылечить за кругленькую сумму. Работа довольно-таки непыльная, если учесть, что недуг этот существует только в их воображении. В нашем агентстве другая схема работы. Я проверил вашу ауру, и если бы нашел какие-то проблемы, то это были бы реальные, а не выдуманные проблемы, которые надо было бы действительно решать. И если бы вы поручили их решение нам, будьте уверены, что сумма была бы куда больше той, что с вас запросили в салоне Магды. Потому что настоящие проблемы решить крайне трудно. А за диагностику, тем более такую пустячную, мы денег не берем.
– Извините, – сказал он. – Просто я бизнесмен и привык, что каждая услуга должна оплачиваться.
– Еще раз говорю, что никаких услуг вам не оказывал, – подчеркнул я. – Вы попросили посмотреть вашу ауру, я посмотрел. За что деньги-то?
– Странно как-то, – настаивал он. – В наш век побеждающего капитализма…
– Гм, – сказал я. – Давайте поставим вопрос так. Вы не уверены в моей компетентности?
– Ну…
– Не уверены. И правильно. Лицензия у нас есть, но и у Магды она была, так? А обзавестись бумажкой в наше время может любой? Точно?
– Да.
– Ладно…
Я достал из стола колоду карт. Он усмехнулся. «Еще бы, – читалось на его лице, – карточными фокусами решил удивить. Кто ж их показывать не умеет? Купил с лотка самоучитель какой-нибудь, полчасика дома потренировался. Мы и сами горазды…»
Я протянул ему колоду.
– Выберите любую карту, – предложил я. – Выберите и запомните, но мне не показывайте. Выбрали?
– Да.
– Отлично, – сказал я. – Положите эту карту на стол, разумеется, рубашкой вверх.
Он положил.
– Теперь накройте ее колодой. Возьмите колоду и перетасуйте ее.
Он начал тасовать, не особо умело, но карты из рук не сыпались. Пока он это делал, я трансгрессировал выбранную им карту во внутренний карман его пиджака.
– Хватит, – сказал я. – Просмотрите колоду. Ваша карта в ней есть?
Недоверие на его лице медленно сменялось изумлением, и степень изумления становилась все больше, по мере того как уменьшалось количество не проверенных им карт.
– Ее здесь нет.
– Посмотрите во внутреннем кармане. В левом.
Он сунул руку в карман и вытащил карту, держа ее двумя пальцами, словно это была какая-то ядовитая тварь.
– Но как? – удивился он. – Как? Вы ведь даже не притронулись к колоде! И не вставали со своего стула! Как?
– Это была магия, – сказал я. – Вопрос о степени моей компетентности снят?
– Да! Конечно! Спасибо вам огромное!
– Карту можете оставить себе, на память, – предложил я. Все равно колода уже неполная, слишком много приходит сомневающихся.
Рассыпаясь в благодарностях и удивляясь по поводу моего альтруизма, он удалился, а я вернулся к работе.
Странные люди. Их не удивляет тот факт, что я могу рассмотреть любую ауру за считаные секунды, а детский трюк с картами, повторить который может любой начинающий маг, приводит их в щенячий восторг.
Поработать мне не дали.
На лестнице еще не успели затихнуть шаги недоверчивого клиента, как с улицы донесся рев мощного мотора и визг покрышек и тормозов. Вход в нашу контору со двора, двор узкий, да еще надо проехать через арку, и я знал только одного человека, способного бросать машину в этот поворот на скорости большей, чем десять километров в час. Мой друг и компаньон прибыл на работу. Пискнула сигнализация, потом на лестнице снова послышались шаги. В этот раз они не удалялись, а приближались, и было их мало, так как мой энергичный коллега обычно перепрыгивает через две, а то и три ступеньки.
В офис он ворвался, как ураган локального значения. С порога бросил саквояж, сегодня уж больно увесистый, под свой стол, а кожаный плащ отправился в полет к вешалке. Та, как обычно, пошатнулась, но устояла.
– Здорово, трудоголик! – гаркнул Серега и метнул свое тело в кресло. Кресло откатилось на пару сантиметров и ударилось о стену. Хорошо, что дом, в котором мы арендуем помещение, принадлежит к коммунистическому, добротному стилю архитектуры и стены от таких издевательств не падают. И даже не деформируются. Это вам не модный сейчас гипсокартон.
– Как тут у нас?
– Привет, – сказал я. – У нас тут спокойно.
– Кисло, – возмутился он. – А ты и рад, никто не мешает.
– Ага…
– Опять все выходные корпел над трудами своими забубенными?
– Корпел, – согласился я. – Зато по тебе видно, что выходные прошли недаром.
– Точно. Выходные прошли за очень хорошие деньги. Сделаешь мне кофе?
– А волшебное слово?
– Бегом!
– Некультурный ты человек!
Чайник был горячий. Я насыпал в кружку две ложки растворимого кофе, две ложки сахару и залил кипятком. Серега щелкнул пальцами, кружка вырвалась у меня из рук и спланировала на его стол, остановившись на самом краю. Пижон.
– Пожалуйста, – сказал я и вернулся на свое место.
– Лепота.
Серега сделал большой глоток и выудил из-под стола свой саквояж. Он достал из него нечто массивное и блестящее, водрузил это нечто на столешницу и позволил мне полюбоваться.
– Интересное композиционное решение, – съязвил я. – Как вам удалось выразить на его морде такую степень отчаяния, маэстро? Должен заметить, что вздыбленная шерсть на загривке вам особенно удалась. А что касается хвоста…
– Изгаляйся, – кивнул Серега. – Соседский кот, между прочим. Васька.
– Редкое имя для кота. Чего ты с ним сотворил?
– Ничего я с ним не творил, – сказал Серега. – Он сам.
– «Невиноватая я, он сам пришел», – процитировал я. – Чего он сам сделал-то? Мяукал по ночам громко?
– Нет. Понимаешь, я мусор пошел выносить, дверь приоткрытой оставил, вот он в квартиру и влез…
– И?.. – Я ждал продолжения.
– На философский камень сел.
– Класс! – констатировал я. – Соседи в курсе?
– Я что, дурак?
– А что, нет?
– Хорош издеваться, – сказал он. – Чего делать? Философский камень у Сереги дефектный. Вечной молодости и бессмертия он своему обладателю не дает, зато превращает в золото все, что к нему прикасается. Держать такую штуку у себя дома, да еще в пределах досягаемости, – верх всяческой безалаберности, о чем я Сереге немедленно и сообщил.
Упреки он воспринимал молча, допивая кофе, потом заставил кружку отлевитировать обратно на «хозяйственный столик» и вздохнул.
– Ладно, – смилостивился я. – Думаю, что ты все понял и больше не будешь. Камень хоть убрал?
– В сейф.
– И почему только он там сразу не лежал, – вздохнул я. – Кот хозяевам очень дорог?
– Фиг знает. Расколдовывать будем?
– Тут работы на пару недель, – предположил я.
– К чертям, – безответственно заявил Серега. – Другого заведут.
– Маленьких детей там нет? Или пожилых женщин? Страдать никто не будет?
– Не, хозяин у него мужик. Переживет.
– Почем нынче грамм золота? – спросил я. – Если в качестве лома?
– Почему это лома? – возмутился Серега. – Это, если хочешь знать, произведение ювелирного искусства…
– Переплавлять надо твое произведение, – сказал я. – У тебя же ни в одной скупке его не возьмут. В нем же килограмм десять.
– Все двенадцать.
– Тем более.
– Давай хвост ему отпилим? На память?
В дверь постучали, поэтому ответить я не успел. За обсуждением злоключений соседского кота Васьки мы не услышали, как по лестнице поднялся очередной клиент.
– Войдите, – громко ответил Серега.
Вошедший оказался молодым коротко стриженным «спортсменом» в кожаной куртке и аналогичных штанах. Он бросил короткий оценивающий взгляд на убранство нашей конторы и водрузил свое мощное тело на стул для посетителей. А я сообразил, что Серега пригласил его войти несколько преждевременно, поскольку мы не успели убрать со стола золотого Ваську.
– Здорово, пацаны, – сказал вошедший. Взгляд его теперь был прочно прикован к драгоценному представителю семейства кошачьих. – А это у вас чего?
– Статуя, – вывернулся Серега. – Точнее, статуэтка.
– Какой век? – деловито поинтересовался «спортсмен».
– Двадцать первый, – сказал Серега.
– Новодел, – презрительно хмыкнул «спортсмен». – Позолота?
– Реальное золото, – похвастал Серега. – Литье.
– Пустотелый?
– Сплошной.
– Ха, – удивился спортсмен. – И сколько он такой тянет?
– В килограммах? – спросил Серега.
– В баксах.
– Полтинник.
– Недорого.
– Приобрел по случаю, – сказал Серега, совершенно не кривя душой.
– Отдашь за полтинник?
– Только налом.
– Обижаешь! – «Спортсмен», вытащил мобильник. – Алё. Вован? Вован, притарань сюда мой бумажник. Давай.
Через тридцать секунд наша дверь снова распахнулась и явила нам коллегу первого «спортсмена», который держал в руках средних размеров дорожный чемодан.
– Полтинник штук грина отсчитай им, – сказал «спортсмен». Чемодан волшебным образом раскрылся, и на столе перед Серегой оказались пять пачек зеленых американских рублей. – Пересчитывать будешь?
– Не буду.
– И правильно, – кивнул «спортсмен». – Пацан пацану на слово верит. Вован, забирай кота и жди в машине, сечешь?
– Угу, – сказал Вован, переложил «бумажник» в левую руку, сунул под мышку кота и был таков.
– Для каких целей приобрел? – поинтересовался Серега. – На камин поставишь?
– На фига, – отмахнулся «спортсмен». – На капот джипяре своему поставлю. Типа, украшение.
– Сопрут.
– У меня не сопрут, – уверенно заявил «спортсмен». То, что это украшение существенно сократит ему обзор, его тоже не слишком волновало. – Кстати, меня Борисом звать.
– Очень приятно, – сказал я. Мы тоже представились.
– Так я чё зашел-то, – начал Борис. – Вы же, типа, колдуны?
– Мы маги, – поправил Серега. – Но, если пользоваться твоей терминологией, то да. Типа, колдуны.
– Проблема у меня, – вздохнул Борис. – Думаю, что по вашей части. Возьметесь решить?
– Смотря что за проблема. Послушать надо.
– Ага, – сказал Борис, достал из кармана толстую гаванскую сигару, прикурил ее от золотой зажигалки и выпустил к потолку клуб дыма. – Я закурю.
– Не стесняйся, – кивнул Серега.
– Ты не хочешь? Кубинская.
– Нет. – Серега покачал головой.
– А ты?
– Я хотел бы услышать, чем мы обязаны приятностию вашего визита, – поторопил я.
– Чего? – спросил Борис.
– Выкладывай дело, – перевел Серега.
– А… – сказал Борис. – Юрик пропал. Надо бы его найти.
– А сами вы его найти не в состоянии? – поинтересовался я. Странно, мне казалось, что подобные личности славятся как раз своим умением находить кого угодно где угодно.
– Не, – покачал головой Борис, без всяких церемоний стряхивая пепел на пол. – Сами не можем. Это не наш, как его… анфас.
– Профиль, – подсказал я.
– Один фиг, – согласился Борис.
– А почему вы пришли к нам? – спросил я. – Почему вы решили, что это наш… анфас?
– А чей? – Казалось, Борис искренне удивился. – Он же не просто пропал. Он очень нездорово пропал.
– И в чем выражалась эта нездоровость?
Серега сделал пасс рукой, и в комнате стало заметно свежее. Дым развеялся, и я заметил, что пепел с пола тоже исчез. Правда, пока Борис докурит, Сереге придется повторять процедуру еще не меньше пяти-шести раз.
– Ну, – сказал Борис. – Он, типа, сначала умер.
– Любопытно, – кивнул я. – То есть вы хотите сказать, что он сначала умер, а потом уже пропал? Обычно бывает наоборот.
– Я, типа, и сам знаю, как обычно бывает, – согласился Борис. – Надо бы его найти.
Найти труп. Все замечательнее и замечательнее.
– От чего он умер? – спросил я.
– А вы чего, газет не читаете? – удивился Борис.
– Современные российские газеты, – сказал я, – очень вредны для пищеварительного тракта и центральной нервной системы, поэтому я стараюсь избегать с ними всяческого контакта.
– А телевизор? – спросил Борис.
– Телевизор еще и на мозг неблагоприятно влияет, – напомнил я. – Так от чего умер Юрик?
– Типа, подстрелили его.
– Случайно? – с надеждой спросил я.
– Фигу, случайно, – сказал Борис. – Из автомата тремя очередями, какие тут случайности.
– Контрольный в голову делали? – уточнил Серега.
– Нет, – сказал Борис. – А на фига?
– Не знаю, – пробормотал Серега. – Так принято.
– Я не знаю, как у вас принято, – отрезал Боря. – Возьметесь?
– Для начала я хотел бы уточнить некоторые вопросы. Юрик был вашим коллегой или конкурентом?
– Он был наш брат, – сказал Борис.
– Но не вы его?
– Да ты чего, кореш, – обиделся Борис. – Рамсы попутал совсем?
– А кто? – спросил Серега.
– Таганские, сволочи, – вздохнул Борис. – Или измайловские, я не знаю пока.
По лицу его было видно, что не врет. Действительно не знает. И также было видно, что, когда он узнает, таганским или измайловским мало не покажется.
– Давно это было? – спросил я.
– Три дня назад, – сказал Боря. – Или около того.
– Что потом стало с трупом? Или он сразу пропал?
– Не, – ответил Борис. – Сразу он не пропадал. А че с трупом может быть? Отвезли его в морг, потом нас для опознания пригласили. Допросы всякие, беседы…
– Когда же он исчез?
– Вчера, – сказал Борис. – Мы с пацанами должны были его забрать, ну там похороны, типа, поминки, все такое, гроб заказали, ствол купили…
– Ствол зачем? – спросил Серега.
– А как? – удивился Борис. – В руку ему вложить. Чтобы он, типа, вооружен был.
«Дикарские замашки», – подумал я. В Новой Зеландии прославленных вождей хоронили с запасами еды и оружия, в Африке тоже, но это когда было? А теперь вот и до нас докатилось, как всегда, с опозданием. Всего-то веков на пять-шесть.
– Короче, приезжаем мы, типа, в морг, – продолжил свой рассказ Борис. – Там этот, сторож, или кто он там, ячейку свою морозильную выкатывает, а Юрика нет.
– Морозильником ошиблись, – предположил я.
– Да ты че, братан, обижаешь, в натуре, – сказал Борис. – Мы за ночь весь морг обшмонали, всю больничку на уши поставили. Нету Юрика.
– Любопытно, – сказал я.
– И мне, – вздохнул Борис. – Не по понятиям это, когда даже похоронить, типа, некого. Не, ну я понимаю, там взрыв, то, се… Но даже тогда есть куски, чтоб в гроб положить.
– Странно, – сказал я. – А почему вы пришли к нам?
– А к кому? – спросил Борис. – Не в ментовку же идти. Вы ж колдуны, а вдруг там вуду-муду всякие… зомби…
– Зомби, – сказал Серега. – Других трупов, что ли, мало? Что за морг?
– Наш, районный.
– А вы из какого района?
– А… Мы «лоси».
– Лоси?
– Из Лосино-Петровского, – пояснил Борис с гордостью. – Слышали?
– Немного, – кивнул Серега.
«Врет», – подумал я.
– Насколько я понимаю, Лосино-Петровский территориально лежит вне пределов Москвы?
– Чего? – переспросил Борис. Но информация переварилась в его мозгу, и лицо его тут же просветлело: – Ага, это в области. Километров тридцать от МКАДа.
– Много там еще покойников? – спросил я. – Часто люди умирают?
– Не, – сказал Борис. – Городок маленький, люди мрут, но нечасто.
«И его группировка наверняка является постоянным клиентом этого морга, – подумал я. – Может быть, им даже дают оптовые скидки. Или накопительные».
– А почему вы исключаете какую-нибудь более простую возможность? – спросил я. – Ну, может, на органы его украли или еще куда.
– Ты че, брателло? – удивился Борис. – Там пять очередей автоматных, какие там, в баню, органы?
– Но мозг не задет, – пробормотал Серега. – Сколько было лет вашему Юрику?
– А фиг знает, – сказал Борис. – Лет тридцать, может, больше, может, меньше. Я у своих братанов паспорта не спрашиваю.
– Тридцать лет, относительно свежий покойник с неповрежденным мозгом, – пробормотал Серега. – Может, и правда вуду? Ты как думаешь?
– Медленно, – сказал я. – Надо бы в морг съездить, посмотреть, что там куда.
– Так возьметесь? – спросил Борис. – Мы отбашляем, сколько скажете. Мы ради своих пацанов ничего не жалеем.
– Надо сначала посмотреть, – сказал я. – Пока мы не посмотрим, мы не можем сказать, возьмемся или нет.
– Ну, без базара, – отрубил Борис. – Поехали, посмотрим.
– Вам придется оплатить консультацию нашего сотрудника на выезде, – сказал Серега. – Обычно мы за консультации денег не берем, но эта потребует уж слишком много времени.
– Не вопрос, – сказал Борис. – Командировку оплатим.
Я посмотрел на Серегу. Серега посмотрел на меня. Кивнули мы одновременно.
– Ты поедешь, – сказал я.
– Я поеду, – согласился он.
На том и порешили.
Деятельная натура моего компаньона не позволяет ему целыми днями просиживать в офисе, поэтому он использует каждую возможность, чтобы отсюда улизнуть. Кроме того, он способен найти общий язык с этими парнями гораздо быстрее, чем ваш покорный слуга. Иногда мне кажется, что Серега в состоянии найти общий язык с кем угодно, даже если у кого угодно языка нет вообще.
На прощание Серега попросил меня подумать о сложившейся ситуации, но о чем можно думать, если нет никаких данных? Я могу предложить десяток-другой версий, зачем кому-то мог понадобиться труп, но выбрать из них правильную можно только основываясь на фактах. А фактов пока нет.
Поэтому я не стал забивать себе голову, вывел на дисплей сохраненный утром файл и с головой ушел в работу.
Серега позвонил в четыре часа, сказал, что сбор данных идет медленно, но дело, по его разумению, серьезное, и ему надо все обмозговать. Предупредил, что мозговать он будет в наиболее благоприятствующей для этого атмосфере, каковой оказалась принадлежащая Борису сауна, в кою моего коллегу уже пригласили, поэтому на работе я могу его не ждать, закрывать офис и валить домой, а Серега будет завтра утром, но не слишком рано, потому что пробки.
Аванс в размере десяти тысяч он уже взял. Я подумал, что если наше общение с Борисом будет продвигаться такими темпами, то его «бумажник» скоро сильно полегчает. Но хоть Серега и чересчур легкомысленный, на мой взгляд, тот факт, что он взял деньги, означал, что в истории с пропавшим Юриком действительно присутствует элемент, проходящий по нашему «анфасу». И Серега счел это дело достаточно интересным, чтобы за него взяться. В этом вопросе я Сереге полностью доверял.
До шести часов меня никто более не беспокоил, так что поработал я в свое удовольствие. На улице быстро стемнело – обычное явление для поздней московской осени, и я сообразил, что хочу есть. Скинул данные на дискету, выключил компьютер и уже вознамерился гасить свет, как с улицы во второй раз за сегодняшний день донеслись звуки, свидетельствующие о приезде моего партнера на работу. Это было странно, потому как Серегу из сауны так быстро не выгонишь, и я решил подождать его в конторе.
Но это был не Серега. Странно, я думал, что он единственный безбашенный водитель в нашем городе.
«Интересная закономерность», – подумал я, когда дверь открылась и я узрел вошедшего человека. Во дворе четыре дома, бесчисленное количество разных фирм и организаций, однако двое из двух безбашенных водителей столицы приходят именно сюда.
– Добрый вечер. – Облик гостя не вязался с его стилем вождения. Высокий сутулый старик в дорогом пальто, с гривой длинных волос, как у престарелого хиппи.
– Добрый, – сказал я. – Присаживайтесь.
– Спасибо, – кивнул он.
– Чем могу быть вам полезен?
– Минутку, – сказал он и уставился на меня.
Я ответил ему взаимной любезностью. Что-то в его облике и взгляде было странным, настолько странным, что я решил просканировать его ауру. Ого! Ко мне пришел коллега, причем не из слабых. Скорее из сильных. Мы с Серегой такому типу и в подметки не годимся, тем удивительнее, что меня почтили данным визитом. Попутно я отметил, что двое из моих знакомых лихачей по совместительству являются магами. Тоже интересная закономерность.
– Позвольте представиться, – сказал гость. – Меня зовут Гэндальф.
Я невольно улыбнулся. На любителя ролевых игр он не очень похож, но, раз хочет называться Гэндальфом, пусть его.
– Очень приятно, – сказал я. – Герман.
– Очень приятно, – повторил он.
– Так чем могу быть полезен?
– Дело у меня, – сказал он. – Важное дело. Насколько я вижу, от вашего внимания не укрылся тот факт, что я обладаю магическими способностями?
– Не укрылся.
– Тем не менее мне нужна ваша помощь, – вздохнул он. – Взгляните на это.
«Этим» оказался небольшой сверток, который он выудил из кармана пальто и положил на стол. Поскольку никаких дальнейших действий с его стороны не последовало, сверток развернул я сам.
Брр. Неприятное зрелище.
– Что вы видите?
– Палец…
Судя по размеру, отрезанный… Нет, больно край неровный. Оторванный палец принадлежал ребенку. Хотя нет, не ребенку, мозоли и структура кожи свидетельствовали о большем возрасте обладателя пальца. Бывшего обладателя. Наверное, лилипут.
– Знаете чей?
– Нет.
– Хоббита.
– Не смешно, – сказал я. – Я сдавал экзамен по мифологической фауне, поэтому точно знаю, какие виды существуют или существовали на самом деле, а какие являются всего лишь легендой. Хоббиты – это выдумка профессора Толкина.
– «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам», – неточно процитировал он.
– Нашим, – машинально поправил я.
– Нет, вашим, – возразил он. – Вы, как я думаю, земную мифологическую фауну изучали?
– Естественно.
– В вашем мире хоббиты действительно являются лишь выдумкой, – сказал он. – Но там, откуда я пришел, они реальность.
– И откуда же, позвольте полюбопытствовать, вы пришли?
– Из Арды.
– Конечно, – сказал я, – как я сразу не догадался, вы же Гэндальф.
В принципе, сумасшедшие среди магов такого уровня встречаются довольно редко, но все-таки чаще, чем хоббиты.
– Я не сумасшедший, – ответил он, прочитав мои мысли. Едва ли это было сложно, ведь они были написаны у меня на лице.
– Извините, – сказал я. – Просто мне трудно поверить в то, что вы говорите. Гэндальф, если я не ошибаюсь, был белым?
Он молча расстегнул свое дорогое пальто. Под ним обнаружился пиджак такой белизны, что сама тетя Ася посерела бы от зависти.
– Я натурализовался, – сказал он.
– Весьма удачно. А где ваш знаменитый посох?
– Оставил в машине. Неудобно с ним по лестницам ходить.
– Тоже логично, – признал я.
– Теперь вы верите, что я Гэндальф?
– За исключением некоторых очевидных вещей, я верю только в то, что вижу собственными глазами. Вас я вижу, так что готов допустить, что вы Гэндальф. Но в таком случае сразу возникает следующий вопрос. Гэндальф – великий маг, я ему и в подметки не гожусь, поэтому даже не представляю, чем могу ему помочь.
– Нам нужно найти Кольцо, – сказал он.
– Которое? – поинтересовался я.
– Кольцо Всевластья, разумеется.
– А разве вы его не того? – спросил я. – В Ородруин?
– Мы и сами считали, что «того», – вздохнул Гэндальф. – Но вышла промашка.
– Не добросили, что ли? Или Фродо его у себя припрятал?
– Думаю, надо начать с самого начала, – сказал он.
– С самого не надо, – попросил я. – Там три тома, да еще история Бильбо… Этак мы с вами до утра просидим. Давайте я буду задавать вам интересующие меня вопросы, а вы – отвечать на них. Если я о чем-то не спрошу, вы об этом сами расскажете.
– Хорошо, – согласился Гэндальф. – Спрашивайте.
Нет, на сумасшедшего он явно не был похож. И аура его была вполне здоровой аурой весьма и весьма нехилого волшебника. Конечно, он был настолько выше меня по классу, что мог бы забить исходящие от него флюиды безумия так, что я их не заметил, но зачем?
На лжеца он тоже не был похож. Я, конечно, далеко не детектор лжи, однако мне казалось, что старикан говорит правду. Или то, что он принимает за правду.
Разберемся.
Я закурил сигарету и поудобнее устроился в своем кресле.
– Значит, – сказал я, – вы утверждаете, что в каком-то из параллельных миров действительно существует Средиземье, населенное эльфами, орками, хоббитами, энтами и прочим народом?
– Да.
– Спрашиваю чисто из любопытства. А как об этом узнал сам Толкин? Я не слышал о том, что он был магом…
– Он не был магом, – ответил Гэндальф. – А о Средиземье он узнал очень просто. Я ему рассказал.
– Зачем?
– Послушайте, молодой человек. У нас очень мало времени, а вы задаете совсем не те вопросы. Вам угрожает огромная опасность.
– Мне лично?
– Нет, всем вам. Всем, населяющим Землю индивидуумам. Три дня назад ваш мир стал богаче на один древний, очень могущественный и не менее зловещий артефакт. Три дня назад в ваш мир пришло Кольцо.
– И чем это может нам угрожать? – спросил я. – Сила Кольца Всевластья была основана на контроле над остальными Кольцами, полученными в дар представителями различных народов, населяющих Средиземье. Поскольку никаких других колец в наш мир не пришло, то Кольцо Всевластья – всего лишь забавная игрушка, не более. Сувенир.
– Я маг, – сказал Гэндальф. – Я был магом в Средиземье и остался им здесь. При переходе из мира в мир объект, живой или нет, не теряет своих основных характеристик. Могущественный артефакт все равно останется могущественным артефактом, могут измениться лишь внешние проявления его могущества. У вас нет Колец, но есть что-то другое, что способно их заменить.
– Например?
– Я не знаю, – воскликнул Гэндальф. – Пока не знаю.
– Хорошо, – сказал я. – Допустим. Как Кольцо попало в наш мир? Ведь два хоббита бросили его в вулкан вместе с Горлумом.
– И пальцем Фродо Бэггинса, который бедняга Горлум откусил, – сказал Гэндальф. – Этот палец лежит перед вами.
Я снова посмотрел на вышеозначенный предмет. Да, если бы горячие поклонники ролевых игр по книгам профессора знали, ЧТО лежит у меня на столе!
Палец выглядел так, как и подобает выглядеть откушенному пальцу хоббита не первой свежести. Я имею в виду, что не первой свежести был палец, а не хоббит. Но палец не был обуглен, никаких следов ожогов, никаких волдырей и покраснений. Непохоже, что он побывал в жерле вулкана.
– Все произошло так, как это описано у Толкина, – сказал Гэндальф. – Фродо раздумал бросать Кольцо в Ородруин и, несмотря на все увещевания Сэма, надел его на палец. Тут очень вовремя подвернулся этот мерзавец Горлум, откусил Фродо палец вместе с Кольцом, и вся троица – палец, Кольцо и Горлум – благополучно рухнула в Ородруин. И тут произошло нечто такое, чего никто не мог ожидать. Вам ведь известно, что Кольцо Всевластья обладало своим, пусть ограниченным, но интеллектом?
– Были такие намеки, – сказал я.
– Интеллект подсказал Кольцу, что в лаве, заполняющей Ородруин, его ожидает неминуемая гибель, и Кольцо воспротивилось. Конечно, оно не могло воспарить к небесам и выпрыгнуть из вулкана, да тут еще и Горлум выступал в роли балласта, поэтому оно прибегло к единственной возможности спастись.
Гэндальф выдержал мелодраматическую паузу.
– Оно открыло портал для перемещения в другой мир, портал в самой глубине Ородруина, как я выяснил впоследствии, всего в пятидесяти метрах от уровня лавы. Я воспринял магическую эманацию, прокатившуюся по Средиземью в этот момент, но списал ее за счет разрушающегося Мордора. Признаю, я был недальновиден, но мне слишком хотелось верить в нашу победу. Естественно, бегство Кольца в другой мир никак не могло повлиять на события в Средиземье, и Саурону с его приспешниками настал, как вы это называете, полный абзац. Мы отпраздновали победу, и события опять-таки развивались так, как это написано у профессора, однако… по возвращении на Валинор мне устроили колоссальную выволочку.
– Валары?
– Они, – мрачно признал Гэндальф. – Они указали мне на мои ошибки и сообщили, что ответственность за все, что способно натворить Кольцо, лежит на мне. И отправили меня сюда, дабы я закончил начатое.
– Как вы добыли палец?
– Это было несложно. Я провел некоторые исследования на Ородруине и рассчитал точку выхода из портала, открытого Кольцом для своего спасения. Она находится не столь далеко от вашего города, в лесу, километрах в тридцати по горьковскому направлению.
– И вы прыгнули в Ородруин? – восхитился я.
– Нет, что вы, существуют другие способы. С помощью валаров мне удалось пробить другой путь в ваш мир, и… вы знакомы с теорией пространственно-временных континуумов?
– Отчасти.
– Если вкратце, то при перемещении по параллельным мирам можно задавать не только пространственную точку входа в другой мир, но также и ее временной эквивалент. И я специально перенесся сюда на пару лет раньше, чем это должно было сделать Кольцо, чтобы успеть подготовиться к встрече. За это время я выучил ваш язык, немного освоился в вашем мире. Научился водить машину, например, хотя по мне нет ничего лучше доброго коня под твоим седлом. Спору нет, «мерседес» – скакун хороший, но я многое бы отдал за возможность снова пронестись по роханской степи на Светозаре… Впрочем, я отвлекся. Итак, я заблаговременно прибыл на расчетную точку появления Кольца, но…
– Что-то пошло не так.
– Ничего экстраординарного не произошло, – сказал Гэндальф. – То ли я стал слишком старым и утратил скорость реакции, то ли Кольцо почувствовало опасность… Словом, сразу после того, как Горлум очутился в вашем мире, он надел Кольцо и…
– Стал невидимым, – догадался я.
– Верно. И все, что осталось вашему покорному слуге, – это палец, лежащий на вашем столе.
– Угу, – сказал я. – Ситуация более-менее ясна. И что же вы хотите от нас?
– Я хочу, чтобы вы помогли мне найти Горлума.
– Ага. – Я затушил окурок в пепельнице. – Давайте разберемся. Насколько я понимаю, Горлум – это маленькая, скользкая, серая, противная тварь, великолепно чувствующая себя в воде и большую часть своей долгой жизни проведшая в лесах Средиземья, где она чувствовала себя совершенно распрекрасно?
– Да.
– И сейчас он в лесу, то бишь в той области, в которой является настоящим экспертом выживания?
– Да.
– И в любой момент он может надеть Кольцо и стать невидимым во всех диапазонах, так что даже вы, при всем вашем могуществе, не способны его обнаружить?
– Да.
– И вы хотите, чтобы мы помогли вам его найти? Вам, тому, чье имя для большинства людей давно уже означает лучшего волшебника всех времен и народов?
– Да.
– Каким образом?
– Я не знаю, – сказал Гэндальф.
В этот момент он совсем не выглядел лучшим волшебником всех времен и народов. Самый обычный высокий старик, ссутулившийся под грузом прожитых лет. Мне даже стало его чуточку жалко.
– Понятно, – пробормотал я. – Что еще вы можете сказать о Горлуме?
– Старый, жалкий, сумасшедший, совершенно неамбициозный субъект. В качестве носителя Кольца он не опасен. Кольцо находилось у него множество лет.
– Тем не менее вы говорите о большой опасности.
– Опасен не Горлум, опасно само Кольцо. Горлум не устраивает его в качестве владельца, и оно пожелает поменять его на более… достойного. Оно попытается заманить в свои сети кого-то другого. И тот другой может оказаться очень опасным. Кольцо – это великая сила. Представляете, что будет, если такая сила попадет не в те руки?
– Представляю! – воскликнул я. – Но подмосковные леса хотя и уступают вашим в размерах, но все-таки достаточно велики. Как нам искать Горлума? Какие-то предложения у вас есть?
– Вынужден признать свое бессилие, – вздохнул Гэндальф. – Три дня я слонялся по этим лесам, пытаясь найти Горлума, но, увы…
– У меня тоже пока нет никаких идей, – сказал я. – Мне надо подумать, посоветоваться со своим партнером… Как я могу с вами связаться?
– Вот мой номер телефона.
Гэндальф протянул мне визитку. На ней так и было написано: «Гэндальф Белый, маг». И федеральный номер мобильного телефона. Экономит на связи? У нас с Серегой прямые номера.
Я спрятал визитку в свой бумажник.
– Палец заберете?
– На что он мне? Пусть у вас полежит.
– Воля ваша, – сказал я. – Скажите все-таки, а как вы профессору Толкину все это рассказали, если вы здесь всего пару лет? Книга-то га-араздо раньше написана была.
– Я входил в транс, и мое астральное тело отправлялось путешествовать по волнам времени. Я являлся профессору во сне, и надиктовывал его подсознанию очередную главу моей истории. Так что он никогда и не узнал, что не является ее автором.
– И с какой целью вы это сделали?
– Как это с какой? – удивился Гэндальф. – Чтобы вы все, живущие в этом мире, всё знали и оказались подготовленными. Знали, что такое Кольцо и как оно опасно, кто такой Горлум, чей это палец лежит сейчас на вашем столе и, в конце концов, кто такой есть Гэндальф Белый. Я потом еще и во сне к Питеру Джексону являлся и пробуждал в нем настойчивое желание эту книгу экранизировать. Ведь, как говорил кто-то из ваших политиков, «важнейшим из всех искусств для нас является кино».
Засим он откланялся, и вскоре с улицы донесся рев удаляющегося мотора. Я положил в сейф палец Фродо Бэггинса, выключил свет, запер дверь и отправился домой. И напоследок подумал: а не являлся ли Гэндальф во сне к Перумову?

Глава вторая. Юрик живее всех живых
Серега
Что ни говори, а морг – заведение скучноватое. Морг Лосино-Петровского не являлся исключением. Городишко небольшой, соответственно морг тоже своими размерами отнюдь не поражал. Пара комнат для персонала, разделочная, то бишь операционная, холодильник и архив – вот и все пространство.
Служители сего заведения встретили нас не слишком восторженно, однако отказать Борису не могли, и мы прошли внутрь. Для начала я тщательно осмотрел холодильник, в котором содержали тело пропавшего Юрика, но ничего необычного в нем не обнаружил. Холодильник и холодильник. Никаких остаточных следов магической деятельности.
Потом я поговорил с хирургом, который должен был проводить вскрытие, и выяснил, что никакого вскрытия не было. Потому что Борис весьма настоятельно не рекомендовал. Ибо не по понятиям будет правильных пацанов, как рыбу, потрошить. А от чего он умер, это и ежу понятно.
Понятливый они народ, ежи.
Кстати, о ежах. Все знают поговорку «напугал ежа голой задницей», и все знают, что она означает. Но кто-нибудь когда-нибудь проводил исследования, какое воздействие сия не слишком эстетичная обнаженная часть человеческого тела производит на тонкую и высокоорганизованную психику дикого животного, именуемого ежом?
Я проводил. Действительно боятся. Не знаю почему, но боятся.
Гера предположил, что еж, как существо разумное, вполне оправданно полагает, что от индивидуума, демонстрирующего ежу свою голую задницу посреди леса, можно ожидать чего угодно, ибо такое поведение со стороны человека никак не вписывается в рамки нормального. Гера вообще любит все усложнять.
Я лично думаю, что еж принимает человека как царя природы, а потому боится. Ведь если человек голой задницей на ежа все-таки сядет, кому от этого будет хуже: человеку или ежу? Вот вы скажете – человеку, и ошибетесь. Ну, уколется парень, ну, вытащат из него десяток-другой иголок в травмопункте, обзовут дураком, но на этом и все. А ежа он своей массой просто раздавит.
Еще хирург сказал, что он зашил на Юрике дырки, по крайней мере те, из которых кишки наружу пытались вывалиться, и отдал тело в морозильник, откуда тело и имело неосторожность пропасть. Во время всего разговора с хирургом за моей спиной молча стоял Борис и сверлил представителя медицины недобрым взглядом, что явно не добавляло в нашу беседу легкой непринужденности.
После беседы с хирургом мы спустились в архив, и я затребовал документы на покойного Юрика, кои были мне тут же предоставлены.
Юрий Семецкий, семидесятого года рождения. Ага, угу… Смерть наступила тогда-то в результате многочисленных проникающих ранений… предположительно из автомата Калашникова… труп поступил такого-то числа… Обычная бюрократия. Ничего, что могло бы дать хоть малейшую зацепку.
Сторожа, дежурившего в ночь пропажи трупа, в морге не обнаружилось, но Борис сказал, что уже проводил с ним беседу, а потому знает его адрес. И мы двинули по этому адресу.
Борис, носитель его «бумажника» Вован и шофер Димыч перемещались в пространстве посредством черного тонированного джипа системы «лексус». Они любезно предложили мне воспользоваться их услугами во время предстоящей поездки, но я отказался. Одним из незыблемых жизненных принципов, которые я стараюсь неукоснительно соблюдать, является следующий: если что-то движется со скоростью большей, нежели та скорость, с которой я хожу пешком, я должен сидеть за рулем. Поэтому Борис со товарищи показывали мне дорогу, а я следовал за ними на своем черном «бумере».
Когда наша кавалькада прибыла в небольшую деревушку, в которой проживал сторож, произошел странный феномен. С улиц мгновенно исчезла всяческая живность, включая коров, коз, людей и кур, двери сами собой позахлопывались, а свет, зажженный в домах по случаю наступления сумерек, моментально погас.
Сторож оказался пожилым злоупотребляющим мужчиной в казенном ватнике и тренировочных штанах. Особого энтузиазма по поводу нашего визита он не испытывал. Полагаю, что свежий, правильных размеров и формы синяк под правым глазом был результатом той беседы, которую имел с ним предводитель «лосей» Борис.
Сторожа мы застали во дворе, где он заготавливал дрова для печки.
– Я все уже сказал! – истерично выкрикнул сторож, роняя топор и пытаясь спрятаться в доме. Это ему не удалось – Димыч был начеку и успел отсечь беднягу от его убежища.
– Да все нормально, отец, – сказал я. – Только еще пару вопросов задам, и мы уедем.
– Не было никого! – не менее истерично выкрикнул сторож. – Не было! Не знаю я, куда он подевался, не знаю!
– Дрых на посту, скотина, – сказал Борис. – Через таких людей в нашей стране бардак никак не переведется. Трупы пропадают…
Поскольку Борис оказывал на сторожа сугубо негативное влияние, отнюдь не способствующее моей работе, я попросил его придержать Димыча и вместе с ним подождать в машине.
Оставшись со мной тет-а-тет, сторож немного успокоился и поведал мне свою нехитрую историю.
Обычное дежурство, заступил на смену в шесть вечера, в восемь утра его сменили. Попил чайку, посмотрел телевизор, когда вещание закончилось, занялся кроссвордами. Говорит, что не спал. Говорит, что ничего необычного не заметил. Куда труп делся, понятия не имеет. Ему вообще до этих трупов никакого дела нет.
Я попросил сторожа присесть на пенек, помахал перед его лицом своими карманными часами в серебряном корпусе и ввел старика в транс. Внимательно считал информацию с его ауры.
Ага. Уже любопытно.
Потом щелкнул пальцами, вывел беднягу из наведенного мною транса и дал ему сотню за причиненное беспокойство, чем чуть не ввел его в другой транс. Бедолага принял меня за коллегу Бориса, а посему ничего хорошего от меня не ждал.
На вопрос Бориса о результате беседы я ответил весьма туманно, что ему не понравилось. Однако сделать он ничего не мог, поэтому ответ мой скушал и выдал мне десять тысяч аванса, а также пригласил расслабиться в сауне после трудов праведных. Я с благодарностью принял и то и другое, и мы отправились к Борису на дачу.
По дороге я отзвонил Гере и сказал, чтобы на работе он меня не ждал. Геру это не слишком разочаровало. Он любит сидеть в конторе в одиночку, потому как тогда никто не отвлекает его от работы. Мой лучший друг – тот еще тип.

После парилки мы с Борисом приняли по сто пятьдесят коньяку, и его потянуло на философию.
– Россия, – сказал он, – по праву считается самой криминальной страной нашего земного шарика. Братва – форевер.
– Братва – это только одна мафиозная структура, – возразил я, намазывая хлеб черной икрой. – Одна из многих. Есть еще коза ностра, якудза, триады, колумбийские картели и эти… молодежные африканские группировки.
– Чушь, – сказал Борис.
В следующие несколько минут он не переставал меня удивлять, поскольку показал себя неплохим знатоком предмета. Стало понятно, что он серьезно подходил к исследованию этого вопроса, потому как в его аргументации присутствовали ссылки на современное киноискусство и литературу. Да и речь его изменилась, стала гораздо более литературной, нежели те образчики, что он демонстрировал раньше.
– Коза ностру с ее мудрыми и всезнающими донами сделали популярной и всемирно известной Марио Пьюзо и Фрэнсис Форд Коппола, не без помощи Марлона Брандо и Аль Пачино, разумеется. Якудза с ее извращенными самурайскими кодексами чести прославилась благодаря тому, что каждый уважающий себя писатель, работающий в жанре киберпанка, считает ее неотъемлемым атрибутом подобного рода произведения. Триады? Кто вообще слышал о триадах в реальной жизни? Медельинский картель на пару с картелем Кали наводят ужас на всю Колумбию, но в мире их знают только из-за Томаса Кленси, Харрисона Форда и «Явной угрозы». И кого, кроме добропорядочного белого налогоплательщика, проезжающего через ночной Гарлем, могут испугать обкуренные длинноволосые растаманы, торчащие под музыку Боба Марли, или обвешанные цепями рэпперы, чьим кумиром навсегда останется Эм Си Хаммер?
Надо сказать, что я оказался не слишком подготовленным к такому обстоятельному монологу, поэтому молча хлопнул еще коньяку, закусил бутербродом и попросил Бориса продолжить.
– Братва, – разглагольствовал он, – это совсем другое дело. Кто не слышал о братве? Только слепые и глухие отшельники, живущие где-нибудь на Тибете, у которых нет ни телевизора, ни мобилы, ни других удобств цивилизации. Понимаешь, братва – явление национальное, но мирового масштаба. Она родилась в России, но сейчас есть уже везде. С ней везде пытаются бороться, но что получается? Пшик. Ну, Япончика в Штатах взяли, Тайванчика в Европе захомутали… И все.
«А ведь отчасти он прав, – подумал я. – Вон пытались как-то раз в Швейцарии Михася посадить, ничего же у них не вышло. А зато после этого какой в его стране случился приступ патриотизма, концентрическими кругами расходившийся от самого Солнцева. Это потому, что на Западе Михась – бандит, а в России он – авторитет, уважаемый человек, известный спонсор и меценат».
– Бороться с нами невозможно, – продолжал Борис, налегая на коньяк, отчего язык его все больше заплетался. – Потому что мы везде. Извини меня, но как можно бр… бороться с организованной пр… преступностью в стр… ане, где треть мужского населения побывала в лагерях или под следствием? У нас даже блатную песню выделили в отдельный жанр, обозвали словом нерусским и под это дело даже отдельную pp… радиостанцию состряпали. А кто у нас самый популярный исполнитель, если по пр… продажам кассет смотреть? Пугачева? Фигу. Киркоров? Две фиги. Джо Коккер или Рикки Мартин? Еще четыре фиги. Мишка Круг да Ванька Кучин! Бр… Братва везде. На улице, в бизнесе, в думе, в тр… тел… телевизоре. Петербург – бандитский. Москва – воровская. У нас самый популярный сер… риал какой? Бр… «Бригада». А почему? Потому что все как в жж… в жизни. У нас что Рр… Робин Гуд из Шер… рвудского леса, что отмор… розок на «БМВ» с др… робовиком под сиденьем – все едино.
– Это ты загнул, – сказал я.
Коньяк производил на речь Бориса странное воздействие, с каждой выпитой рр… рюмкой лидер «лосей» начинал все больше рычать.
– Ни фига, – с пьяной уверенностью заявил Борис. – Ни фига не загнул. У нас между пр… рочим все авторитеты известны в лицо, поименно и в книгах описаны. Тем не менее живут на свободе и чувствуют себя гор… раздо лучше, чем большинство добр… ропо… ропорядочных гррраждан.
Лично у меня всегда было собственное представление о братве.

Предупреждение!!!
Пусть религиозные люди следующие два абзаца не читают.
Потом не говорите, что я вас не предупреждал.
Ибо в моем представлении мафия – это нечто вроде курии, некой религиозной организации со своим четким, ни шага в сторону, уставом, разграничением обязанностей я строгой вертикалью командования. Ересь и богохульство? А вы поменяйте местами некоторые термины и убедитесь сами.
Пусть кардиналы станут смотрящими, а проповедники миссионеры – разводящими. Пусть ежедневные службы заменят стрелки и разборки, пусть шестерки назовутся неофитами, а киллеры – инквизиторами, и бригады отморозков превратятся в воинственный религиозный орден тамплиеров. «А как же вера?» – спросите вы. Так они же ВЕРЯТ. Пусть и не в Бога или дьявола, не в ангелов или чертей, но огонь веры горит в их сердцах. Они верят в ПОНЯТИЯ, живут по ПОНЯТИЯМ, разговаривают по ПОНЯТИЯМ, дружат с ПОНЯТИЯМИ и умирают с ними. И, если уж заглянуть в глубины истории, в религиозных войнах погибло гораздо больше людей, нежели в криминальных.
Если есть религия, то должен быть и бог. Какой-нибудь Старший Брат или Самый Реальный Пацан, чьими атрибутами станут шестисотый «мерседес», золотая якорная цепь и сорок пятый калибр.
Что-то я сегодня мрачный. Не иначе история с Юриком на меня так подействовала. Или коньяк.
Борис уже совсем спал с лица и клевал носом, норовя упасть лицом в миску с черной икрой, чтобы доказать всему миру, что жизнь его удалась. Я растолкал лидера «лосей» и потащил его в парилку. Пусть протрезвеет хоть немного.

В парилке Борис подмигнул мне самым заговорщическим образом и снова попытался завязать беседу.
– Вот ты колдун, – сказал он.
– Маг, – поправил я.
– Ладно, маг. И что это тебе дает в жизни?
– В смысле?
– Вообще. Лавэ гребешь нормально?
– На жизнь хватает.
– Тачка реальная у тебя.
– Приобрел по случаю.
– Скажи мне, маг, в чем смысл жизни?
– Он у каждого свой.
– Я эту заумь с детства слушаю, – заявил Борис. – Вот ты для себя лично в чем смысл жизни видишь?
– В самой жизни.
– Банально.
– Это чересчур личный вопрос.
– Пардон, – сказал Борис. – Не хочешь – не говори. Девочек закажем?
– Не надо. Мне подумать надо.
– Это правильно, – решил Борис. – Девочки думать мешают. Ладно, ты думай, а я – в бассейн.

Итак, что мы имеем? Свежий труп. Точнее, трупа мы как раз и не имеем. Труп еще найти надо.
Мужчина, погибший насильственной смертью. Мозг не поврежден. Знать бы еще, важно это или нет? Мужчина исчез из морга. В самом морге никаких следов магической деятельности не обнаружено.
Может, просто труп украли?
Но украли его не просто так. Потому что сторож, который клянется, что не спал и тем не менее ничего подозрительного не видел, был выведен из строя мощным обездвиживающим заклинанием, следы которого еще можно рассмотреть в его ауре. А потом ему промыли мозги, чтобы он ничего не помнил. Точнее, чтобы помнил, но не то, что надо.
Заклинание такого рода действует на близком расстоянии, так что сторож похитителя трупа видел. Должен был видеть. Но его мозги промыты, поэтому опознать не сможет.
Что нам известно о похитителе?
Маг, уровня не ниже среднего, скорее всего мужчина, обладающий недюжинной физической силой. Потому как Юрика этого он из морга на своих плечах уволок. А почему он, такой здоровый, сторожу просто в лобешник не закатал? Потому что это привлекло бы внимание. Следы бы остались.
А с заклинанием все было бы шито-крыто, если бы Борис шум не поднял и к нам бы не обратился. Следы заклинания ни один милиционер не обнаружит.
Зачем нужен труп?
Честно говоря, в некромантии я не слишком силен, хотя она и входила в обязательный курс обучения. Но уж больно противная наука.
Может, все-таки вуду?
Юрик был бандитом. Имеет это какое-то значение? Смотря для чего его труп собираются использовать.
Черт, мало фактов, мало. Магия здесь нам ничего дать не может. Попробуем пойти другим путем. Серые клеточки, как любил говаривать небезызвестный бельгиец
Если мы не знаем, для чего труп, надо попытаться понять, где он.
Где лучше всего прятать труп?
Понятное дело, в морге. Но именно из морга его и уволокли. В другой морг?
Нет. В моргах будут искать в первую очередь. Если уж живых в больницах и моргах искать принято, то мертвого… Без вариантов.
Можно, конечно, попробовать поискать при помощи магии. Взять какую-нибудь его вещь, соорудить простейший компас… Но компас указывает только направление, и то примерно, о расстоянии вообще речи не идет, и поиски с его помощью займут очень много времени. И найдем мы его там, где будем искать в последнюю очередь. А где мы будем искать его в последнюю очередь?
Из парилки я вылетел пулей и, если вы позволите мне продолжить сию оружейную метафору, бомбой влетел в бассейн.

– Никак не пойму, какого рожна нам тут надо, – ворчал протрезвевший Борис, поднимаясь по темной и загаженной лестнице. Я же после сауны и бассейна чувствовал себя великолепно и был готов к действию
– Хочу одну теорию проверить, – сказал я.
– Валяй, – согласился Борис. – Проверяй. Вован, Юрик на каком этаже жил?
– На четвертом, – отозвался Вован. Он был замыкающим в нашем трио.
– Пришли, – констатировал Борис. – Какая дверь?
– Справа, – сказал Вован. – Только я тоже не пойму, чего мы сюда приперлись.
– Юрика ищем, – ответил я.
– Стали бы его из морга тягать, чтоб к ему на хату и подложить, – усмехнулся скептически настроенный Вован.
– Цыц, – добродушно сказал Борис, вдавливая в панель кнопку звонка. Как и следовало ожидать, никто ему не открыл.
Борис порылся в карманах и вытащил связку ключей. Посветил зажигалкой, выбрал нужный, вставил в замок и отомкнул его. Широким жестом распахнул дверь передо мной.
– Прошу.
Я вошел первым.
Тесная прихожая обычной «хрущевки». Видать, правильный пацан Юрик занимал в криминальной иерархии не слишком высокое положение, раз ютился в такой халупе. Дача Бориса стоит на несколько порядков дороже.
Из-под ближайшей двери выбивалась полоска света. Я приложил палец к губам, призывая идущих следом пацанов к тишине, и резким движением распахнул дверь.
Он сидел перед зеркалом, и даже наше появление не оторвало его от созерцания собственного отражения. В том же зеркале я видел его лицо, и лицо это было очень похоже на фотокарточку, которую показывал мне Борис. Конечно, цвет лица был несколько трупный, да и в глазах сверкал не совсем здоровый блеск, однако сходство было налицо.
Я посторонился, пропуская в комнату Бориса и Вована и держа наготове парочку боевых заклинаний на всякий случай и во избежание.
– Вот ваш Юрик, – сказал я, глядя на их вытянувшиеся лица. – Распишитесь в получении.

Глава третья. Все сволочи
Горлум
Голм!
Все козлы, все. Уроды. Сволочи. И ворье, ворье, ворье. Трижды ворье. Никому верить нельзя.
Главный вор – Бильбо Бэггинс. Ненавижу. Собственными зубами бы загрыз, только дайте. Украл у меня Прелесть, скотина мохноногая.
И Леголас тоже скотина. И Гэндальф. Всех ненавижу, всех бы загрыз. Но Бэггинса – с большим удовольствием. Бэггинсов я отдельно ненавижу. В розницу.
Тоже мне, Братство Кольца, Хранители. Шайка воров, алкоголиков и неудачников. Думают, не знаю я про них. Все я про них знаю. Все. Все они скоты. Все. Ненавижу.
Сегодня буду всех ненавидеть в алфавитном порядке.
Кто там у нас первый?
Арагорн, кто ж еще. Алкоголик и придурок. Закончил церковно-приходскую школу и младшие командирские курсы и думает, что теперь всей Гондорой управлять может. Наследник Исилдура. Точно, наследник. Исилдур тоже наверняка алкоголиком и придурком был. Столько раз по пьянке свой меч ломал, что его заново ковать все заколебались. Плюнули на это дело и даже легенду соответствующую сочинили. В оправдание его пьянки и своей лени. Уроды. Ненавижу. И Арагорн такой же. Всю жизнь по кабакам шарился, а туда же – на престол метит. Чтоб он сдох, мерзавец, чтоб он всю жизнь Тропами Мертвецов ходил. Чтоб Арвен ему ребенка с мохнатыми ногами родила.
Теперь Боромир. Это вообще тема отдельная. Он в Гондоре так всех заколебал, что его к Элронду и сплавили. Элронда, кстати, отдельно ненавижу. Папаша Боромиров попросил Элронда сынку такую работенку найти, чтобы и с глаз долой, и чтоб уж точно домой не вернулся. Вот главный эльф его в Братство и определил. Был ли Боромир нравственным человеком? Нет, не был. Сволочью он был, и я его ненавижу.
Так, какая там у нас буква дальше по алфавиту?
«Г».
И то верно, что в отряде аж две сволочи на «гэ» начинаются. Гэндальф и Гимли. Хорошего человека на «гэ» не назовут, это точно. Хотя какие они люди? Уроды они. Уроды. Кого первого ненавидеть буду?
Гэндальфа. Он ростом повыше и годами постарше. С него и начну.
Шарлатан. Дешевый ярмарочный фокусник. Всё фейерверки да фейерверки, настоящей магией там и не пахнет. Скотина. То он Серый, то он Белый, то серо-буро-малиновый в крапинку. Хамелеон какой-то. Оборотень с посохом. Морийская бездна по нему плачет. Эх, недоработал товарищ Балрог, недоработал.
Теперь Гимли, коротышка бородатый. Пень с ногами. Работник топора. Карлик немытый. Руки короткие, ноги короткие, ум короткий. Только борода длинная. А рожа? Вы рожу его видели? В зеркало не смотрит, сам себя боится. С такой рожей только у Мэрилина Мэнсона на подпевках выступать.
Гномы, когда в бой идут, шлемы страшные надевают. С рожами намалеванными. Один Гимли с открытым забралом ходит. От него не то что враги, друзья шарахаются. Хоть и друзья у него уроды все как один.
Леголаса тоже ненавижу. Эльфийская морда. Красавчик белокурый. На педика похож. Лучник он, видите ли, хороший… Тоже мне, дело. Лук – оружие труса. Издалека стрелой засандалить любой дурак может. А ты пойди по-нашему, лицом к лицу, глаза в глаза, в штыковую атаку или с лопаткой саперной. Страшно? То-то же. Гнида белобрысая. Голм!
Все сволочи, все! Никто меня не любит! Никто не понимает! Гады! Ненавижу!
Хоббитов ненавижу. Промежуточное звено между человеком и кротом. Ходят еще на двух ногах, но живут уже в норах. Гамадрилы без ботинок.
Бильбо Бэггинс. Имя-то какое! Бульба Авоськин, по-нашему. Вор. Подонок. Лишил старого, бедного, несчастного Горлума самого дорогого, что у него было, Прелести.
И племянник его, Федька Авоськин, ничуть не лучше. Хуже даже. Все добреньким прикидывался, гуманность изображал. А если ты такой добрый, такой гуманный, что ж ты мне Прелесть не отдал, когда возможность была? Жадюга. Лицемер. Чтоб у него шерсть на ногах выпала. Палец я ему откусил-таки, откусил. Мало. Надо было еще чего-нибудь напоследок откусить.
Сеньку ненавижу, скотина толстомордая. Садист, жидомасон. Все время норовил меня эльфийским сухпайком накормить, а у меня от него изжога еще с армии.
Тоже мне – Братство Кольца. Идущие вместе, чтоб на них Торондор с высоты нагадил. Если они идущие вместе, я тогда кто? Ползущие сзади?
Уроды.
А я их, между прочим, всех спас. Всех.
Кто Федьку с Сенькой в Мордор доставил? Я. Да если бы не я, этот придурок Авоськин напрямик через Черные Ворота ломанул бы, так и сколько бы он прожил после этого?
А когда у Федьки на Ородруине окончательно башню повело и он Прелесть на палец напялил, кто ему палец откусил? Обратно я. А если б не откусил? Представить страшно, что чокнутый хоббит с Прелестью на пальце со страной сотворить мог.
И какова хоббитская благодарность? Бросили старого бедного несчастного Смеагорла в Ородруин вместе с Прелестью. За что?
Сволочи.
А я хоть и умный, хоть и выносливый, хоть и по вертикальным стенам ползать умею, а плаваю вообще как сотня Ихтиандров, искусству полетов все-таки не обучен. Так что настал бы мне полный кирдык, если бы не Прелесть. Что там было, я так и не понял, просто сверкнуло что-то, и я вместо лавы раскаленной в зеленую траву плюхнулся.
Мелькнула на мгновение в мозгу мыслишка подленькая – вон он, твой рай, старина Смеагорл, заслужил трудной жизнью своей, полной борьбы, непонимания современников и лишений. Ан не тут-то было.
Не дает мне покоя эта скотина серо-буро-малиновая. Ну никак не дает. В одном мире в вулкан меня зашвырнули, теперь в другом под монастырь хотят подвести.
Но годы, проведенные в спецназе, даром не проходят. Как только я смекнул, в чем подстава, так сразу Прелесть на палец надел, тут и ищи меня в чистом поле. То есть в чистом лесу. Волшебник этот фигов даже посохом своим размахнуться не успел.
А в лесу меня хрен поймаешь. Даже с собаками и загонщиками. Я по лесам большой специалист. Хоть и лес какой-то неправильный, не то что у нас, в Средиземье.
Деревья маленькие, энтов вообще нету, воздух какой-то не такой… Ну, не беда. Где наша не пропадала. Уйду поглубже, ни одна сволочь меня тут не найдет. Так и буду жить один, как раньше. Хотя почему один? Вдвоем. Я и моя Прелесть.
Голм!

Глава четвертая. Слишком много Гэндальфов
Герман
Должен заявить, что я – порядочный человек. И, как и подобает всякому порядочному человеку, в четыре часа ночи я спал. Снилась мне всякая дрянь, вроде расстрелянных из автомата хоббитов и откушенных бандитских пальцев, на которых красовалось Кольцо Всевластья.
Поэтому, когда меня разбудил телефон, я даже слегка обрадовался. Хотя было непонятно, кто может мне звонить в такое время. Разве что Серега нарыл в сауне что-то особо интересное.
– Камрад Герман, – произнес незнакомый голос, едва я поднес трубку в ухе. – Нам с тобой надо побеседовать.
– А более подобающего времени для беседы вы выбрать не могли? – не слишком вежливо поинтересовался я.
– Время не ждет. Зловещие тучи собираются над миром, тайные знамения предвещают приход великого зла.
Что-то во всем этом было знакомое, но что? Тогда я так и не понял.
– Ладно, – сказал я. – Давайте побеседуем. Начнем с самого простого вопроса. Вы кто?
– Не по телефону, – отрезал неизвестный камрад.
– Тогда приходите утром в контору, – сказал я. – Адрес знаете?
– Время не ждет, – повторил голос и опять забубнил что-то о тайных знамениях, знаках, ведомых только посвященным, и прочей ерунде.
– Хорошо, когда? – прервал я его.
– Прямо сейчас.
– Дверь открыть? – спросил я. – Или через стену изволите просочиться?
– Окно открой, камрад, – сказал он и повесил трубку.
Я подошел к окну и выглянул на улицу. Улица тоже была вполне порядочной, а посему народа в столь неурочный час там не было. Фонари светили через один и не слишком хорошо справлялись с возложенной на них задачей.
Я открыл окно, взял с подоконника пачку сигарет и закурил. Стараюсь не поддаваться этой вредной привычке, но иногда покурить можно. В исключительных случаях. Как сейчас.
Улицу пересекла серая тень. Она отделилась от стены здания напротив, в три скачка перепрыгнула через проезжую часть, без всякого видимого простым глазом усилия оторвалась от асфальта и поднялась на высоту третьего этажа.
«Примитивное заклинание», – отметил я. Создаешь под ногами диск силы, задаешь ему вектор строго вертикального подъема – и дело в шляпе. Самое главное – вовремя затормозить, чтобы сотворенное тобой заклинание не унесло тебя в стратосферу.
Я посторонился, давая гостю пройти, и он ловко и привычно спрыгнул с подоконника на пол. Видимо, проникать в чужие жилища подобным образом для него было не в новинку.
– Свет не включай, – прошипел голос, едва я потянулся к выключателю.
– Чувствуйте себя как дома, – сказал я и закрыл окно. Имеющегося в наличии света было достаточно, чтобы я хорошенько его рассмотрел. Высокий сутулый старик в сером балахоне, волосы длинные и давно не мытые, борода, тяжелый взгляд свинцовых глаз, посох с массивным набалдашником в руке. Кого-то он мне напоминает.
– Я – Гэндальф Серый, – представился он и замолчал, очевидно любуясь произведенным эффектом.
Пришлось его немного разочаровать. Не выказав и малейшего удивления, я сел в кресло и положил ногу на ногу.
– Нестыковочка получается, камрад, – сказал я. – После происшествия в Мории и собственного воскрешения Гэндальф стал Белым.
– По прибытии на Валинор меня разжаловали, – сказал он. – Так что теперь я снова Серый.
– Интересная версия, – отметил я. – Однако чем могу вам помочь?
– Можешь, – заявил Гэндальф. – Еще как можешь.
– Да вы присаживайтесь, – сказал я, делая упор на слове «вы». Мы с этим парнем орков на пару не громили, так почему он мне «тыкает».
– Я постою.
– Воля ваша. Так чем могу? Хотя, постойте, не говорите ничего. Я сам догадаюсь. Тайные знамения, зловещие знаки и тому подобное… И три дня назад через дырку в Ородруине в подмосковные леса свалился Горлум с Кольцом Всевластья.
– Откуда знаешь? – подозрительно спросил Гэндальф. – На кого работаешь?
– Работаю на себя, – сказал я. – И у меня есть свои источники информации.
– Что за источники?
– Послушайте, – сказал я. – Я попросил бы вас не забывать о том, что вы находитесь в моем доме, и вести себя соответственно. По какому праву, собственно говоря, вы мне учиняете этот допрос?
– По какому праву? – раненым буйволом взревел Гэндальф. – По праву Гэндальфа Серого, одного из могущественнейших магов Средиземья!
– Но мы-то сейчас не в Средиземье, – съехидничал я.
– В лягушку превращу!
В комнате потемнело, а сам Гэндальф, возвышающийся посередине, прибавил в росте около полуметра. Или мне показалось?..
– Ну, знаете ли, – сказал я, – эти ваши угрозы уже ни в какие ворота не лезут. Я, между прочим, сам маг, и в лягушку меня превратить не так просто, как вам кажется. Так что либо прекратите орать, а то еще соседи, не ровен час, проснутся, и переходите к сути вопроса, либо… Где окно – вы помните.
– К сути, – сказал он. – Ты себе представляешь, что может натворить Кольцо Всевластья в вашем мире, если попадет не в те руки?
– Не представляю. И это тот вопрос, ответ на который я предпочел бы не искать экспериментальным способом.
– Я тоже, – сказал он. – Надо что-то делать!
– Что?
– Да не знаю я! В вашем мире орк ногу сломит, а другую вывихнет! Бардак полный!
– Скажите, а вы Горлума по прибытии перехватить не пробовали?
– Не пробовал! Не успел я! Я только сегодня утром в Ородруин за ним следом прыгнул!
– Смелый поступок, – заметил я. – А если бы портал не открылся?
– Не мог он не открыться, – сказал Гэндальф. – Что я, тупее Кольца сауроновского, что ли?
– Да это уж вряд ли, – согласился я, и тут мне в голову пришла интересная мысль. – А вы Толкина знаете?
– Толкина? – Старикан задумался. – Не припомню такого. А что?
– Минутку. – Я все-таки зажег свет и после нескольких минут поиска нашел, что хотел. И протянул Гэндальфу два тома «Властелина Колец». – Вы по-русски читать умеете?
– Обижаешь, отрок. – Гэндальф выхватил книгу и наскоро ее пролистал. Вдруг что-то привлекло его вниманее, и он буквально вонзил свой взор в известный всем с детства текст.
Я решил не мешать, выкурил еще одну сигарету, а потом просто сидел и ждал, когда же почтенный старец наконец оторвется от чтения.
– Ага, – сказал Гэндальф, закрывая книгу. – Вот, значит, какие у тебя источники. Кто этот Толкин? Где живет?
– Умер он, – сказал я. – А жил в Англии.
– Жаль, что умер, – зло прошипел Гэндальф. – Я бы ему башку-то оторвал за разглашение секретных материалов. Откуда он о Войне Кольца узнал?
В одной из версий ему об этом рассказал сам Гэндальф, однако сию информацию я решил пока попридержать.
– То мне неведомо.
– Темнишь, отрок, – настаивал Гэндальф. – А ведь Толкин этот такие подробности знает, как будто сам во всем участвовал. Странно.
– Странно, – кивнул я.
– Но с этим и потом разобраться можно, – пробормотал Гэндальф. – А сначала нам, камрад, надо Горлума отловить. На предмет изъятия у него вещдоков по делу гражданина Саурона.
– Надо это дело обмозговать, – сказал я. – В свете вашей информации. Кстати, а почему вы именно ко мне обратились?
– Я в вашем мире недавно, никого не знаю. Открыл справочник телефонный наобум, пальцем ткнул, глядь: твой номер.
– Понятненько… – Хотя яснее мне отнюдь не стало, даже наоборот, как говорила Алиса, «все страньше и страньше». – Я до утра подумаю, а потом мы с вами снова поговорим, хорошо?
– Хорошо, камрад. Утро вечера мудренее.
– Факт, – сказал я. – Как связь-то держать будем?
– Я сам тебя найду!
Покинул мой кров он тем же экзотическим образом, что и пришел. Через окно.

Я посмотрел на часы. Половина шестого. Сон был безнадежно утрачен, кроме того, я прекрасно понимал, что, пока со всем этим хоть частично не разберусь, не засну.
Поэтому я прошел на кухню, сварил крепкий кофе, положил рядом с собой пачку сигарет и пепельницу и принялся раскидывать мозгой.
Имели место странные факты. Самым странным было то, что могучих средиземских волшебников оказалось почему-то два. Один пришел ко мне утром, другой – ночью, и истории их были очень похожи. За несколькими исключениями.
Для удобства дальнейшего именования я окрестил утреннего Гэндальфа Гэндальфом Альфа, а того, что оставил меня пару минут назад, – Гэндальфом Бета.
Я решил начать с того, в чем они во мнении не расходились.
Итак, факты, в которых уверены они оба.
Кольцо не расплавилось в Ородруине и перенесло себя, а также Горлума и палец Фродо в наш мир, и произошло это около трех дней тому назад. Или трех с половиной.
Оба Гэндальфа не полагали Горлума особо опасным субъектом, их больше беспокоило, что Кольцо может найти себе более сведущего в делах магии носителя. В принципе, это не исключено. Также оба они уверены, что и в нашем мире, несмотря на отсутствие остальных колец, побрякушка Саурона продолжает представлять угрозу.
Пусть так. Тогда ситуация действительно не слишком приятная. Если Кольцом завладеет Сами Знаете Кто или кто-то из ему подобных, это будет почище Бен-Ладена с ядерной боеголовкой.
Горлум ушел в партизаны. Никто из Гэндальфов не имеет ни малейшего понятия, как его найти.
Различия в их историях обнаруживаются, когда речь заходит о самих Гэндальфах.
Допустим.
Гэндальф Альфа возвращается на Валинор и получает там выволочку. Гэндальфа Бета еще и разжалуют в Серые. Но…
Гэндальф Альфа открывает портал при помощи валаров и приходит сюда непосредственно с самого Валинора. При этом он появляется на Земле на три года раньше Гэндальфа Бета и даже успевает устроить засаду на Горлума. В доказательство своего рассказа он предоставляет палец хоббита.
Конечно; не факт, что это палец именно хоббита. Это вполне может быть и палец какого-нибудь нашего местного земного лилипута, отрезанный ради большей достоверности рассказанной мне истории.
Гэндальф Бета прыгает в Ородруин вслед за Кольцом и появляется на Земле сегодня утром. Соответственно, Горлума он не видел и пальца хоббита предоставить не может.
Гэндальф Альфа утверждает, что именно он является подлинным автором «Властелина Колец» и имеет своей целью информировать о происходящем как можно более широкие слои населения.
Гэндальф Бета никогда не слышал о Толкине и считает сам факт утечки информации из Арды возмутительным и нецелесообразным.
Друг о друге они или не знают, или не говорят.
Но ведь двух Гэндальфов быть не может. Гэндальфом может быть только один из этих парней. А второй просто самозванец. Или они оба самозванцы.
Который больше похож на Гэндальфа?
Второй. Потому как одет не по-нашему, с посохом в руке и не сильно мытый. Что соответствует рассказанной им истории.
Но если учесть, что у первого индивидуума было три года на акклиматизацию в нашем мире, то он тоже вполне подходит. Пообтесался немного. А кто бы за три года не обтесался?
Каждый выглядит соответственно той истории, которую рассказывает.
И ведь что самое интересное – лица-то у них разные. Что напрочь отметает версию о двойнике.
И ауры разные. Аура – как отпечаток пальцев, одинаковых быть не может. Так что два Гэндальфа никак не могут быть последствием какого-нибудь магического эксперимента с раздвоением личности. Иначе у них и лица, и ауры были бы одинаковые.
В принципе, что нам известно о внешности Гэндальфа? Практически ничего. Высокий, старый, бородатый. С посохом ходит. Портрет Гэндальфа к книге Толкина не прилагался. Точнее, прилагались портреты, только все они были нарисованы разными художниками, и Гэндальфы были разные. И на Яна Мак-Келлена ни один из явившихся мне субъектов не был похож.
Вот еще вопрос. Чего они оба ко мне приперлись? Других магических агентств в городе нет, что ли? Солидных мало, не спорю, но ведь есть. Случайностью это явление не объяснишь. Глубже копать надо.
Глубже…
Ладно, фиг с ними, с Гэндальфами. А что с Горлумом прикажете делать? И с Кольцом?
Людям, в магии не слишком сведущим, может показаться, что проблема гроша ломаного не стоит. Дескать, сляпал на скорую руку какой-нибудь поисковое заклинание и сиди перед зеркалом, жди результата. Только для заклинания не было никаких данных. Найди того, не знаю кого. Где – тоже неизвестно. Лесов вокруг Москвы много.
Портретов Горлума Толкин тоже не рисовал.
А если искать само Кольцо?
Я залпом допил остывший кофе. В пепельнице лежало уже четыре окурка. Это я злоупотребил. Никотин нас убивает, однако он же стимулирует нашу мозговую деятельность. Курение для меня – это поиск разумного компромисса.
Я вытряхнул пепельницу в мусорное ведро, вымыл чашку под струей холодной воды, сунул ее в сушку и уже было собрался идти в комнату на предмет включения компьютера, как в окно кухни влетела шаровая молния.

Глава пятая. Живой труп
Серега
Я сидел в тесной шестиметровой кухоньке реального пацана Юрика и курил сигарету за сигаретой. Сам Юрик все еще находился в комнате, где я его нашел, с ним были Борис и Вован. До меня доносились отголоски их разговора.
Я же находился в интеллектуальном ауте. Мне было непонятно решительно все.
Не знаю, чего я потащил пацанов на квартиру Юрика. Это была интуиция чистейшей воды, не более и не менее. Где бы мы стали искать его труп в последнюю очередь? Правильно, у него дома. Но такие штуки обычно срабатывают в кино или книгах, а не в реальной жизни.
Поэтому, честно говоря, когда мы нашли Юрика по его собственному адресу, меня это удивило так же, как и пацанов.
За окном все еще было темно. Светает сейчас поздно – осень. Шел противный моросящий дождь. Из тех, что не видны на глаз, зато способны промочить человека насквозь в считаные минуты. На душе тоже было муторно. Что-то в этой истории не стыковалось. Точнее, не стыковалось в ней решительно все.
На кухню вышел Борис, и сразу стало тесно. Он подвинул табурет к столу, сел напротив меня и закурил сигару. Сейчас его дым меня абсолютно не раздражал. Выглядел Борис так, как никогда не должен выглядеть человек, занимающий его положение, – растерянным.
– Слышь, Серег, – сказал он. – А чего ты тут сидишь?
– А чего делать? – спросил я.
– Как чего? – удивился он. – Работать.
– Как?
– Тебе виднее как.
– Я не в том смысле, – сказал я. – Заказ был: найти тебе Юрика. Вон тебе Юрик. Дальше чего?
– Надо выяснить, чего с ним стряслось, – сказал Борис. – Я отбашляю, если тебя это беспокоит.
– Это меня как раз меньше всего беспокоит, – сказал я. – На фига тебе знать, что с ним стряслось?
– Как это, на фига? – удивился Борис. – Надо же мне знать, чего теперь делать-то.
– Воевать, – сказал я. – Ты же уже наверняка выяснил, кто его кокнул.
– Таганские, – не стал отнекиваться Борис. Да и к чему отнекиваться, если ему не хуже меня известно об отличной звукопроводимости наших квартир.
– Тебе исключительно повезло, – сказал я. – У тебя в бригаде появился неповторимый исполнитель «мокрых» дел. Пошли его к таганским, пусть их всех перестреляет. Что они ему могут сделать? Еще раз убить?
– Не хохми, – сказал Борис.
– А в чем проблема?
– Проблема сидит в соседней комнате и любуется на себя в зеркало, – сообщил Борис. – Он же мертвый, понимаешь? Мертвый! Я его тело видел, документы ты сам в морге проверял. А он сидит и разговаривает даже. Как он может разговаривать, если он не дышит?
– Мне тоже интересно.
– Интересно ему. А мне что делать прикажешь? С ним что делать, с Юриком?
– Ничего. Оставь в бригаде.
– Как я его могу в бригаде оставить? Он же мертвый. Откуда я знаю, какие мысли в его мертвую башку прийти могут? А что, если это он сегодня такой тихий, а завтра взбесится и НАС всех перестреляет? Кроме того, маг, я тебе так скажу. Я своих пацанов не бросаю, я о них забочусь. И если с кем-то из них что-то непонятное происходит, я должен в этом разобраться и пресечь. Иначе грош мне цена, понял?
– Пошли разбираться, – вздохнул я.

Вован был страшно рад нашему приходу, хотя виду старался не показывать. Но даже невооруженным глазом было заметно, что наедине с Юриком ему было не по себе. Мы с Борисом отослали его на кухню, а сами занялись исследованием.
Юрик был абсолютно пассивен. Казалось, что покойничка совершенно не волнует, что сейчас происходит с его телом. Мы развернули Юрика от зеркала, и Борис расстегнул ему рубашку.
Под рубашкой обнаружилось множество входных отверстий от пуль таганской братвы. Очереди три, не меньше. Дырки были наспех зашиты суровыми нитками.
Я проверил пульс. Пульс не прощупывался. Послушал сердце – ничего не услышал. Поднес зеркало к его губам. Ничего.
Не дышит.
Не моргает.
Но и не падает.
Проверил ауру. Ничего. Обычная аура трупа. Относительно свежего, каковым он и являлся. Хотя неприятный запашок по комнате уже поплыл. Ну, конечно, в морге холодно, а дома тепло. Скоро совсем завоняет.
– Ты кто? – спросил я.
– А?
– Зовут тебя как?
– Юрик.
– А это кто? – показал я на Бориса.
– Боря. Босс.
– Ты живой?
– Нет. Убили меня, суки. Порву.
Перед ответами Юрик брал паузы секунд на пять.
– Реакции заторможены, – сказал я Борису.
– Нет, – сказал Борис. – Нормальные реакции. Он и при жизни был не гений.
– Кто тебя убил? – спросил я.
– Таганские, сволочи. Леха и еще один, кудрявый. Не помню, как звать. Порву.
– Как стреляли, помнишь?
– Помню. Больно было. Потом темно.
– Что потом помнишь?
– Темно. Потом очухался. Здесь. Не болит ничего, но странно как-то… Потом в зеркало посмотрел. Мертвый я.
– Негусто, – сказал я.
– Может, его загипнотизировать? – предложил Борис.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Никогда трупы не гипнотизировал, может, и не получится. К тому же опасно. Мало ли что произойти может, сам же понимаешь, фигня нездоровая.
– Может, все-таки вуду?
– Не похоже. Жертвы вуду – это обычные куклы, марионетки, не имеющие собственного разума и способные только выполнять приказы колдуна. Если бы это был вуду, он бы с тобой не разговаривал. Он бы тебя даже не узнал.
– Так делать чего?
– Обследовать его надо, – сказал я. – Со всей возможной осторожностью. С приборами и магической защитой.
– В контору к вам везти, что ли?
– У нас на этот случай другое помещение имеется. Для небезопасных опытов. Сам понимаешь, не плющит меня в центре Москвы такими вещами заниматься.
– Логично, – кивнул Борис. – Куда повезем?
– К партнеру моему на дачу. Только ему сперва позвонить надо, у меня ключей нет. А вы пока своего товарища к путешествию приготовьте.

Я вышел на балкон и набрал Герин номер. Неудобно было будить его в такую рань, но что поделать – работа… Он поймет.
Как ни странно, Гера взял трубку после второго же гудка. Не знал я, что он ранняя пташка. Лично я уже с ног от усталости валился.
– Кто там еще? – не слишком любезно осведомился мой коллега. Голос у него был странный. Возбужденный и недоброжелательный. Редко у Геры такой голос услышать можно.
– Расслабься, это я.
– А, – сказал он и вправду немного расслабился. – Чего тебе?
– Юрик нашелся.
– Кто?
– Юрик, – терпеливо повторил я. – Который из морга погулять ушел.
– А… – сказал он. – Который бандит?
– Ага. Надо бы его обследовать.
– Я тебе кто, патологоанатом?
– Он, типа, живой.
– Воскрес, что ли?
– Не совсем.
– Ты себя нормально чувствуешь? – поинтересовался Гера. – Как это может быть, если он был мертвый, теперь живой и при этом – не воскрес?
– Ты о случаях реального воскрешения что-нибудь слышал?
– Из достоверных источников – ничего.
– Я тоже. Поэтому и надо парня исследовать. Что-то новое в нашей практике.
– Ладно, – согласился Гера. – Вези его на дачу. Я подъеду.
– А ты чего сам-то не спишь? – поинтересовался я.
– Спасибо, что спросил, – сказал Гера. – В меня только что фаерболом швырнули.
Фаербол в буквальном переводе с аглицкого – огненный шар. Примитивное заклинание, требующее, однако, больших затрат магической энергии. Нечто вроде рукотворной шаровой молнии. Убойная сила та еще, но прицельной точности – никакой. Поэтому в большинстве случаев используется исключительно для запугивания.
– Попали?
– Как слышишь, нет. Зато кухню мне испоганили изрядно.
– Это одним шаром-то? Ты что, отбить его не мог?
– Отбил, – сказал Гера. – Первые три.
– А сколько их всего было?
– Восемь.
Я присвистнул. Это уже на запугивание не похоже. Многовато для простого запугивания.
Кому-то мы дорогу перешли. Только кому?
– Ну ты сам как, нормально? – спросил я.
– Жить буду, – сказал Гера. – Слушай, тут мне мысль одна в голову пришла. А ты сейчас где?
– У Юрика дома.
– Это где?
– В Лосино-Петровском.
– В области, правильно? – Блестящее умозаключение. Если учесть, что пределы московской кольцевой дороги Гера покидает не чаще одного раза в месяц, и то только когда едет на свою дачу – в нашу лабораторию, Гера сейчас показал мастерское владение предметом. – А это какое направление?
– Горьковское, – сказал я. Надо же, он и о направлениях слышал.
– А от Москвы сколько?
– Километров тридцать – сорок, – сориентировался я, не понимая, куда он клонит.
– Леса там вокруг есть?
– Сколько угодно.
– Ага… – Он замолк на несколько секунд. – Слушай, Серег, раз уж ты все равно там, то нет ли у тебя желания подышать свежим лесным воздухом?
– Нет, а должно быть?
– Придется подышать, – сказал Гера. – Слушай, ты ж там не один, правильно?
– Со мной Борис и Вован. Который «бумажник» носит.
– Вот и отправь их ко мне с этим Юриком. А сам все-таки в лес заскочи.
– Куда конкретно?
– Это решительно все равно.
– А ты уверен, что тебе все-таки фаерболом в башку не засветили, а? Что я в этом лесу делать буду?
– Ходить. Сидеть. Дышать. Наблюдать. Прислушиваться к своим внутренним ощущениям. Можешь даже помедитировать. И искать что-нибудь необычное.
– Типа?
– Что угодно.
– Это серьезно? – спросил я. Кто знает, а вдруг он просто прикалывается, нервное напряжение снимает. Все-таки магическая атака личной квартиры…
– Серьезней некуда, – сказал он. – Не буду врать, скорее всего, это связано с нападением на меня, поэтому будь готов к любым неожиданностям. И у Бориса что-нибудь из оружия стрельни.
Вот тут меня проняло. Если Гера просит меня об осторожности, да еще полагает, что моего магического арсенала мне может не хватить, и предлагает запастись оружием у Бориса, значит, все очень и очень серьезно.
– Спрошу, – пообещал я. – Только скажи, чего искать-то?
– Да не знаю я, – сказал Гера. – Есть просто мысли… Ищи все, что угодно, любое отклонение от нормы. Да, и если встретишь в лесу субъекта, похожего на Горлума, притащи его ко мне, будь добр.
– На кого похожего? – переспросил я. – Что-то имя знакомое…
– Горлум, – подсказал он. – Персонаж «Властелина Колец». Серый, противный, за Братством Кольца всю дорогу ползал.
– Понял. Живым брать поганца?
– Пожалуйста, – сказал Гера, – будь серьезнее.
– Буду. Так живьем или как получится?
– Живьем. Удачи тебе, Серега.
– И тебе не хворать.

К предложению транспортировать Юрика в лабораторию без главного консультанта по магическим вопросам Борис отнесся не слишком благосклонно. Поэтому я не стал его просвещать, что отлучиться собрался по проблеме, с Юриком никак не связанной, а наплел что-то о дополнительных розыскных мероприятиях на местности и инверсионных следах, оставленных неизвестным заклинателем. Когда я спросил у него об оружии, он посмотрел на меня более уважительно и приказал Вовану переложить из их джипа в мой багажник солидных размеров черную сумку.
Потом я дал Борису адрес Геркиной дачи, телефон, по которому он может с Герой связаться, если кто-то из них будет опаздывать, понаблюдал, как Вован упаковывает Юрика на заднее сиденье «лексуса», и отбыл в неизвестном направлении.
Хорошо Гере распоряжаться! Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Слишком часто герои, выполняющие подобные приказы, оказываются совсем не там, где надо, и находят приключения на свои зад… умчивые головы.

Глава шестая. Ни минуты покоя
Горлум
Поганый лес какой-то. Поганый. Живности никакой почти. Видел сегодня утром белку, погнался – какое там. Шустрая тварь вскарабкалась на дерево, и была такова. Опять остался голодным.
Вода в ручьях поганая. Гадостью какой-то отдает. У нас в болоте вода чище, чем у них в ручьях. А пить пришлось. Не помирать же с жажды, тем более Прелесть со мной.
Прелесть ничуть не изменилась. Все такая же желтенькая, кругленькая, ровненькая. Любовался ею на рассвете. Часа два просидел, наверное. Потом спохватился, вдруг увидит кто, опят отберут. Спрятал в свои лохмотья, дальше пошел. Глубже надо в лес забираться. В самые дебри. Там ни один Хранитель не достанет, ни один из Братства не найдет. Твари.
Нет покоя от них.
К полудню лес вдруг поредел, и я наткнулся на звериную тропу. Зверь тут водился крупный – тропа была широкая и утоптана почти в камень. Даже чем-то напомнила мне мостовую, которую я в Гондоре видел. Но присмотрелся, ни фига не мостовая. Стыков никаких нет, отдельных булыжников не видно. Не верю я, что людишки сотворить такое способны. Ясно, звериная тропа.
Но не хотел бы я с тем зверем встретиться, который ее протоптал. Здоровенный небось.
Тропа вела в обе стороны, и конца ей не было. «Блин, – подумал я. – Вдоль тропы идти опасно, вдруг к стойбищу придешь. Или к лежбищу. Назад тоже идти нельзя, там этот дурень с посохом может шариться. Остается одно направление. Вперед. Только вперед».
Пересек тропу на полусогнутых, соблюдая все меры предосторожности. Но ничего, обошлось.
Лес по другую сторону тропы оказался хиленький. Хуже предыдущего. Деревья растут еще реже, небо просвечивает все время, хорошо, хоть солнца не видно. Не переношу эту рожу на небе.
Иду дальше. Смотрю, еще одна тропа. Но не такая хоженая, грунт помягче, трава даже кое-где растет, примятая только. А на тропе зверь стоит. Я сразу на землю бросился и за пнем трухлявым схоронился,
Лежу, чудище рассматриваю. Странное какое-то.
Приземистое, блестящее, башки нет. Сверху прозрачное. Корпус низкий, лапы прямо изнутри откуда-то растут. Странные лапы. Круглые, как Прелесть, суставов вообще нету.
Ага, думаю, прыгать и по деревьям лазать такая зверюга не может, зато на земле скорость должна развивать просто колоссальную.
Глаза спереди, как положено. Здоровые глазищи такие, с тарелку размером. Четыре штуки. Не моргают, и куда смотрят – тоже не поймешь.
Блин. Пришлось стороной тварюгу обходить.
А в стороне человечишко обнаружился. Малую нужду справлял. Поди и не знает, что тут неподалеку такой монстр в засаде стоит. Дурак. Сожрут, и поделом ему. Ненавижу.
Ага, пошел я дальше. Часа не прошло, как опять на человечишку нарвался. На другого. Первого, поди, сожрали уже давно, хоть криков я и не слышал.
А этот идет себе по лесу, в ус не дует.
Не умеют все-таки людишки по лесам ходить. За километр такого слышно. Подкрасться к такому сзади и штыком в ухо.
Только что-то много их тут развелось, при такой-то безалаберности. Странно.
Тут я и сам маху дал. Задумался, замер на месте, не успел за стволом спрятаться или на землю залечь. Увидел меня этот тип.
– Ого, – говорит. – Ну и урод.
– Сам урод, – говорю.
– Ты из какого цирка сбежал, парень? – спрашивает. – И вообще, ты кто?
– Орк в пальто, – говорю.
Отворачиваюсь и своей дорогой иду. Но чую, не отстанет он. Людишки, они такие. Привяжутся, как банный лист.
И точно. Слышу, следом пошел.
– Слышь! – орет. – Ты чего, толканутый? У вас игры хоббитские тут, что ли? Грим у тебя классный!
Я как услышал, что у них тут тоже хоббиты есть, разозлился страшно. Хотя, по здравом размышлении, ничего другого ожидать не приходится. Зло, оно и в другом мире зло, и хоббиты – неотъемлемая его часть. Ненавижу.
В общем, развернулся я, человечишку за грудки схватил и улыбнулся ему фирменной своей улыбочкой.
Как он орал!
А как улепетывал! Это ж просто праздник какой-то.
Но с точки зрения долговременной стратегии это был просчет. Надо было мне помнить, что людишки – народ оседлый, от селений своих далеко не отходят. И хмырь этот, он ведь не просто так побежал. Он за помощью побежал.
Да, думаю, вроде бы и мир новый передо мной раскрыт, а бежать некуда. Справа монстры, слева монстры, спереди люди, а сзади – Гэндальф, и неизвестно, что хуже. Обложили меня, обложили бедного несчастного Горлума.
От людишек я по лесу бы ушел, это стопудово. И от монстров ушел бы: они ж только по земле бегают, а я бы верхами, верхами. Но людишки собак с собой привели. А собаки… Они ж по запаху. Тут что надевай Прелесть, что не надевай – все равно вычислят. Или не вычислят?
Попробовать надо.
Прямо на бегу я Прелесть из кармана вытащил, а она, глядь, и на палец не налезает. А погоня все ближе, лай уж совсем рядом разносится.
Остановился я, на палец посмотреть захотел. Думаю, может, распух он у меня или отек. Нет, ничего подобного, палец как палец. А Прелесть на него не налезает. Маленькая такая стала, даже на мизинец ее надеть пробовал, а все равно не налезает.
Зараза!
Вот от кого, а от Прелести я такой подляны не ожидал. И так меня это нежданное предательство подкосило, что силы последние меня покинули. Еще бы, три дня на подножном корму.
Рухнул я на землю, в глазах потемнело, так, из реального мира только картинки какие-то пробиваются.
Последним, что я видел, был сапог, приближающийся к моей голове. А потом уже ничего не было.

Глава седьмая. Паразомби Германа
Герман
Как справедливо заметил мой друг Серега, негоже взрывоопасные опыты в черте города проводить. Это он после того заметил, как отловленный нами в Средиземном море джинн из кувшина вырвался и чуть Серегину квартиру не разгромил, пока мы его обратно в тот кувшин не засунули. Стекла-то быстро вставили, а вот перед соседями он полгода потом извинялся.
А когда Серега суккуба по пьянке вызвал, а сам дверь забыл закрыть, вообще полный конфуз получился. Соседка к нему за солью зашла. А соседке лет шестьдесят с гаком, есть, знаете, такой тип людей, я их правоверными коммунистами называю. Секс – только при наличии штампа в паспорте. И только в разрешенных партией позах.
Теперь представьте, что способны вытворять взрослый половозрелый мужчина, если он притом еще и йог со стажем, почти равным его возрасту, и не менее взрослая половозрелая женщина, если она еще и вдобавок демон для плотских утех.
В общем, как соседку кондратий не хватил, для меня до сих пор загадка. Крику было столько, что, если бы его баньши слышали, сразу бы коллективное самоубийство над собой учинили.
Сереге бы над соседкой память отшибающее заклинание сотворить, так он же пьяный. Он ее еще и присоединиться пригласил.
Год она в его сторону не смотрела. И по сей день не здоровается.
А тут у меня дядя в Африку собрался. На вечное поселение. Устал, говорит, от извечных российских морозов. Лучше буду по джунглям с пигмеями шариться, чем каждую зиму на себе пуд одежды таскать. Конечно, не все так просто. Думаю, хотя доподлинно мне это неизвестно, что он на почве несчастной любви к одной ведьмочке в Африку рванул. А дом свой загородный он мне подарил.
А дядя у меня маг не хилый. Не Мерлин, конечно, но и не Гарри Поттер. Так что дача у него – самое то оказалась. Мы с Серегой лишь чуть над охраной поколдовали, василисков добавочных по периметру натыкали, еще пару сюрпризов заготовили. С тех пор всеми изысканиями там и занимаемся. Местечко тихое, потому как соседи – все как один бандиты, в чужую жизнь по понятиям не лезут, любопытства от природы не проявляют.

Борис на время исследования остаться не захотел. Сказал, что у него дела и что он попозже позвонит. А мне на подхвате Вована оставит. Если там помочь чего, колбу подержать или пентаграмму нарисовать. И отвалил.
Вован почему-то не слишком обрадовался. Но прекословить начальству не решился.
Юрика мы в подвал отвели, на стул посадили. Он не сопротивлялся, делал, что говорят, и молчал в тряпочку. Сговорчивый, как покойник.
Ладно, это я от нервов так шучу. Больно уж день у меня интересно начался. Сначала Гэндальфы в окна запрыгивают… Но это еще стерпеть можно, я его сам пригласил. А потом стая фаерболов на завтрак прикатила, без приглашения, разумеется. Не могу сказать, что я сильно дорожу какими-то вещами, но вид лежащей в руинах кухни повергает меня в уныние.
Кроме того, я испытывал беспокойство по поводу Сереги. Зря я его вслепую на такое дело отправил. А с другой стороны, нельзя было по-другому. Никак нельзя. Я это понимал, но легче от этого не становилось.
Вернемся к нашим баранам.
Юрик сидел на стуле, Вован стоял рядом и таращился на него, как вышеозначенное животное на новые ворота.
– Уважаемый, – сказал я ему, – сходите покурите. Только далеко от дома не отходите, по территории особо не шастайте. Во избежание.
– Угу, – с облегчением промычал Вован и ушел курить.
Сначала я занялся самыми очевидными тестами. Пульс, давление, дыхание. Энцефалограмму с мозга снял. Ауру отсканировал. Покойник по всем показателям. Кроме того, что двигается и разговаривает.
Рефлексов никаких не осталось, хоть кувалдой его по колену долби. Зрачок на свет не реагирует. Тем не менее количество показанных мною пальцев Юрик назвал правильно.
Для истории сообщаю – два их было.
По числу известных мне на данный момент Гэндальфов.
Ничего не понимаю. От бессилия даже святой водой на него побрызгал. Эффекта, как и ожидалось, никакого.
Сходил за Вованом. Тот точно следовал полученной от меня инструкции и курил, сидя на заднем крыльце. Попросил Вована поговорить с Юриком на предмет установления, действительно ли это Юрик.
Говорили они на странном языке, вроде бы частично русском, но половины слов я все равно не понимал. И общего смысла не улавливал. Но через полчаса Вован заверил меня, что это Юрик, реально и без базара. Отпустил Вована обратно курить.
Покажите мне человека, который сказал, что отрицательный результат – это тоже результат. Хотелось бы мне взглянуть в глаза тому неудачнику, который готов довольствоваться отрицательными результатами.
Я вот, например, не готов.
Но других результатов не было.
Это не вуду, потому что Юрик сохранил свою личность и свою индивидуальность. Если, конечно, это можно назвать индивидуальностью.
Это не воскрешение, потому что при воскрешении, известном нам лишь в теории, речь идет о восстановлении не только духа, но и тела. То бишь живым он должен быть. Стопроцентно живым. С пульсом, дыханием, с рефлексами.
Не вампир. Был бы вампиром, переезда сюда при дневном свете не выдержал бы. В лучшем случае ожогами бы по всему телу отделался. Тест на святую воду – отрицательный. Следов укуса нет.
Какой-то совершенно новый тип нежити нарисовался. Даже и не знаю, как его назвать. Паразомби? А что, звучит. Паразомби Германа. По имени первооткрывателя.
Вывел на дисплей снимок ауры. Чушь какая-то получается. Ведь невооруженным глазом видно, что без магии тут не обошлось, а никаких следов магического воздействия не присутствует.
А ведь должны присутствовать. В природе ничего просто так не происходит.
Если это не магия, как еще инцидент объяснить можно?
Чудом?
Божественным вмешательством?
От блин. А как еще?

Вина в баре не оказалось. Впрочем, как и водки, коньяка, портвейна, виски или самого завалящего ликера. Даже пива в холодильнике не было. Еще бы, тут на прошлой неделе Серега новый год по неандертальскому календарю отмечал.
Пришлось заслать Вована в магазин. Поскольку Борис отчалил на служебном «лексусе», другого транспортного средства, кроме моей престарелой «девятки», под рукой не оказалось.
– Слышь, браток, – сказал Вован, усаживаясь за руль. – А чего это твой партнер на «бумере» седьмом рассекает, а ты все еще на этой лайбе телепаешься?
– Не суть важно, – сказал я, поскольку не до конца уловил смысл вопроса. – Магазин в городе ближайшем, выходишь на трассу, и направо. Приедешь обратно – посигналишь.
– Это уж как водится, – кивнул он. – Может, все-таки ящик взять? Мне Борис все равно денег на расходы оставил.
– Двух бутылок хватит. Белое полусухое бери.
– Ага.
Так «девятка» еще никогда не стартовала.

Пока я ждал возвращения Вована с вином, позвонил Гэндальф Альфа.
– Извините, молодой человек, если отрываю вас от дел, но хотелось бы узнать, есть ли новости по интересующей нас проблеме?
– Люди уже работают, – сказал я туманно. – Проверяем несколько версий. Перезвоните позже.
– Очень на вас надеюсь.
Гэндальф Бета о себе знать никак не давал.
Может, оно и к лучшему?

Вована я в дом не пустил. Не надо ему видеть, что там сейчас произойти может. Не готов он еще для такого.
В столовой на стенах висели африканские маски работы китайских мастеров. Не знаю, зачем их дядя купил. Одной такой маски достаточно, чтобы при взгляде на нее пятеро шаманов умерли бы от смеха. Может, для этого и держал? Боялся, что шаманы по его душу придут?
Но в углу стоял вполне реальный предмет. Раритет, вывезен из Греции еще в те времена, когда Греция была Древней. Фамильная реликвия.
Герма.
Столб, один из многих, что когда-то давно украшали дороги Эллады. Грубо намалеванное лицо, намек на половые органы. Древние греки верили, что этот столб – нечто вроде мобильного телефона для связи с богом.
Они были правы.
Я откупорил бутылку вина и обильно окропил основание столба. Вторую бутылку поставил на стол и стал ждать.
Будем надеяться, что у бога нет сейчас никаких срочных дел.

Мне повезло. Через пять минут пространство рядом со столбом стало плотнее, воздух пронизали серебристые нити, ощутимо запахло озоном, а потом в комнату шагнул смуглый черноволосый юноша в легком плаще и сандалиях на босу ногу. Еще у юноши был нос с горбинкой и посох с извивающимися змеями, а у сандалий были крылышки.
– Радуйся, – сказал Гермес.
– Радуйся, – отозвался я.
Гермес поставил посох к стене, сел в кресло и ожидающе посмотрел на меня.
– Зачем звал?
– Я тебя не отвлек?
– Нет, – сказал Гермес. – Последнюю пару тысячелетий я не слишком загружен делами.
В последнем заявлении крылась ностальгия по старым добрым временам. Трудно быть богом, но быть богом в отставке еще труднее.
– Мне нужна консультация, – сказал я. – Точнее, я просто хотел бы знать твое мнение. А потом мы выпьем вина и поговорим на отвлеченные темы.
– Хорошая программа, – одобрил Гермес. – По какому поводу тебя интересует мнение престарелого божка?
– Не прибедняйся, – сказал я. – Повод в подвале.

– Нельзя сказать, что я сильно удивлен, – сказал Гермес, разливая вино по бокалам.
В подвале мы провели около получаса, все это время Гермес внимательно рассматривал бедолагу Юрика, иногда утвердительно кивая головой. Гермес способен увидеть гораздо больше моего. Даже самый слабый бог могущественнее самого сильного мага. Потому что маг, как ни крути, существо естественное. А бог – сверхъестественное. И этого уже никто не изменит.
Тем более, что Гермес – не самый слабый бог. А я – не самый сильный маг, что делает разницу в наших способностях еще больше.
– Ты видел подобное раньше?
– Видел, хотя и не скажу, что каждый день, – сказал он. – Не забывай, что ты пьешь вино не с кем-нибудь, а с Гермием Психопомпом. Душеводителем. Этот твой парень… Так бывает, когда душа возвращается в мертвое тело.
– С какой целью? – На вино Вован не поскупился. Замечательный букет.
– Этого я не знаю, – сказал Гермес. – Но послушай. Очень редко у кого-то из богов возникает необходимость воскресить смертного. Нет, неправильный термин. Не воскресить, но вернуть в мир живых. Тут есть два варианта – либо душу умершего подселяют в живое тело, как правило в тело младенца. Потому что, как ты сам должен понимать, две души в одном теле существовать не могут и вступают в борьбу. Победить душу ребенка и отправить ее в Аид – дело несложное. Со взрослыми возникают проблемы. Фактически нет ни одного удачного случая подселения чужой души в сформировавшееся тело. Но, сам понимаешь, душа взрослого человека в теле младенца – это означает, что пройдет очень много времени, прежде чем возвращенный индивидуум начнет действовать и выполнять заложенную в него программу. Поэтому есть и другой вариант. Душа возвращается в свое прежнее тело, уже мертвое. Тут тоже существуют определенные сложности, сам понимаешь, тело от этого разлагаться не перестает, поэтому возвращенный не сможет функционировать достаточно долго. Выбор варианта зависит от того, какие цели преследует бог, планирующий операцию. Долгосрочный стратегический план – тебе нужен ребенок. А если надо сработать быстро – второй.
– Твой дядя по-прежнему хозяин царства мертвых?
– Аид? – спросил Гермес. – Который Гадес? Он же Плутон? Куда же он денется. Царство Аида слишком похоже на ад в христианской религии, чтобы оно перестало существовать.
– Возможно ли, что кто-то вернул сюда этого Юрика без ведома твоего дяди?
– Возможно. Сам подумай, дядя уже стар и делами интересуется поскольку постольку.
– А Кербер?
– А что Кербер? Собака – она и есть собака, пусть даже трехголовая.
– Есть какая-то, хотя бы мизерная, возможность, что в этом деле обошлось без божественного вмешательства?
– Весьма и весьма сомнительно, – сказал Гермес. – Вынужден тебя разочаровать, но даже самый могущественный маг из числа смертных не способен так прочно привязать душу к телу. У магов есть другие методы. К тому же любой бог может попасть в царство Аида. А смертный – не любой. И даже у этого нелюбого возникнут определенные сложности на выходе.
– Есть какие-то специальные требования к телу? – спросил я. – Степень свежести, качественные изменения?
– Насколько я знаю, нет. Если сохранилось хотя бы десять процентов прежней плоти, никаких сложностей не возникнет. Разве что вернувшемуся будет весьма затруднительно функционировать хоть каким-то образом.
– Ты не можешь выяснить, кто это сделал?
– Всего лишь посмотрев на твоего мальчика? Нет. Я – древнегреческий бог, и даже во времена своего расцвета я не был ни всемогущим, ни всезнающим. Но подумай вот о чем. Мертвые, попадая в царство моего дяди, проходят мимо Белого Утеса забвения и отпивают воды из Леты, что напрочь отбивает у них память о предыдущей жизни. У твоего Юрика амнезии явно нет.
– Существует способ вернуть мертвому память, – сказал я. – Жертвенная кровь.
– Вот именно, – сказал Гермес. – Коровы, овцы… В принципе любая подойдет. Это тебе что-нибудь даст?
– Возможно, – сказал я. – Слушай, а не будет ли с моей стороны большой наглостью попросить тебя поспрошать об этом деле по твоим каналам?
– Не будет, – сказал Гермес. – Цена обычная.
– Гекатомбу, – сказал я. – Если ты поможешь мне разобраться в этом деле, я принесу тебе гекатомбу.
На это дело можно подписать Бориса и его команду. Лишних вопросов они задавать не будут, а даже если и зададут… Заодно шашлыков поедят.
– Думаю, что свяжусь с тобой уже завтра, – сказал Гермес. – Будь в пределах досягаемости.
– Буду, – пообещал я.

Глава восьмая. По следу Горлума
Серега
Если просьба моего друга Геры показалась вам странной, это значит, что вы не маг. Я – маг, пусть не такой уж и сильный.
За свою жизнь я слышал об очень странных вещах, видел очень странные вещи и более того – сам делал очень странные вещи. Так что ничего особо экстраординарного в просьбе Геры полазить по подмосковным лесам в поисках чего-нибудь похожего на Горлума не усмотрел.
Нужен ему Горлум. И он почему-то считает, что я могу Горлума найти. Попробуем.
Гере виднее. Сейчас я выскажу вслух мысль, которую никогда не повторю на публике и от которой, если ее выскажете вы, буду всячески отказываться. Вот она.
Гера – гораздо более могущественный маг, чем я.
Потому что он не только одаренный, но еще и усидчивый. Очень увлекающийся. Трудоголик. У него понедельник не начинается в субботу. Он у него вообще никогда не заканчивается.
Поскольку район поиска не был определен, я свернул с горьковской трассы на первом же повороте и загнал «бумер» в лес по проселочной дороге. Кое-кто из автолюбителей может возмутиться подобным заявлением и сказать, что по подмосковным проселочным дорогам способны свободно ездить только джипы, да и то не все, однако этот вышеупомянутый кое-кто забывает, что я маг. И уберечь свою машину от пеньков, выбоин, колдобин, непроходимой грязи и прочих неприятностей, подстерегающих на проселочных дорогах, для меня не проблема.
Не буду утомлять вас количественным перечнем моих вылазок с асфальтированной трассы в лес. Было их больше десятка, каждый раз я забирался на пару километров вглубь, если, конечно, не въезжал в какую-нибудь деревню или к проходной оборонного завода, которых в окрестностях столицы куда больше, чем деревень, выходил из машины и обследовал местность всеми подручными способами. До медитации, правда, не доходило.
Ничего похожего на Горлума я так и не нашел.
Начало темнеть. Для очистки совести я решил проверить еще один поворот. «Бумер» резво бежал по относительно ровной дороге. Я закурил сигарету, сменил диск в сиди-чейнджере и…
И еле успел затормозить.
Посреди проселочной дороги, хотя называть эту звериную тропу дорогой у меня все-таки не поворачивается язык, рос пенек. В этом не было ничего странного, потому что дорога шла через лес, и я не стал бы тормозить перед обычным пеньком, переехав через множество его собратьев, встреченных мною ранее, если бы у этого пенька не было одного кардинального отличия.
На нем сидел другой столетний дед. Везет мне на дедов!
Не знаю, каким образом он умудрился не увидеть и не услышать прущее прямо на него баварское чудовище, лупающее дальним светом фар по всей округе и издающее звуки, которым позавидовал бы продирающийся сквозь реликтовый лес бронтозавр, однако он умудрился и даже де подумал убраться с дороги.
Я вышел из машины. Дед сидел на пеньке и курил трубку, выпиленную из корня какого-то дерева. По ближайшем рассмотрении деда я решил, что ошибся в оценке его возраста, поскольку при первичной оценке скинул ему сотню лет. Он был весь какой-то скрюченный и высохший.
– Здорово, отец, – сказал я.
Он одарил меня спокойным взглядом буддистского философа и выпустил к небу клуб сизого дыма.
– Как здоровье? – спросил я. Вопрос о здоровье, заданный людям преклонного возраста, срабатывает безотказно.
– Ась? – спросил дед.
– Как здоровье? – проорал я прямо ему в ухо.
– Чего галдишь? Здоровье у меня хорошее, ты столько не проживешь.
– Спасибо, отец, – сказал я. – Слушай, а ты тут в последнее время ничего странного не замечал?
Дед почесал в затылке, вытащил изо рта трубку, обстоятельно выбил ее на землю, растер угольки каблуком и сунул пустую трубку обратно в рот.
– Тебя вот заметил. Скока здеся живу, такую штуку первый раз вижу.
Это обнадеживало.
– А скока ты здеся живешь? – спросил я.
– Всю жизнь, – с достоинством ответил дед, поднялся с пенька и утопал в лес.
– Зашибись.
Тем не менее я решил быть последовательным и доехать по этой дороге до конца, тем более что конец этот был явно не так далеко.
Но лес кончился раньше, чем дорога, хотя при одном только взгляде на эти гигантские деревья поверить в подобное было невозможно. Тем не менее через три километра лес кончился и дорога привела меня на чисто поле. Или во чисто поле, не знаю, как правильнее сказать.
Как я уже упоминал, дорога и не думала кончаться вместе с лесом. Наоборот, она стала ровнее и шире, чем раньше, и на ней даже нарисовался перекресток. Типичный перекресток, только вот в чистом поле, внезапно оказавшемся за дремучим лесом. В его появлении не было никакой необходимости. Посреди перекрестка, словно тумба для регулировщика движения, стоял огромный валун. Кому понадобилось тащить его сюда и водружать посреди дороги, я не понимал. Вряд ли даже в поросшие мхом времена движение на этой дороге было столь интенсивным, что требовало вмешательства регулировщика.
Я осветил булыган фарами и остолбенел. Прямо сидя за рулем остолбенел. Потому что при ближайшем рассмотрении этот булыган оказался былинным камнем из старых русских сказок. Тем самым камнем.
На нем были надписи, которые вполне соответствовали старым сказкам:
«Направо пойдешь – коня потеряешь.
Прямо пойдешь – сам голову сложишь».
«Ладно, – подумал я, – с точки зрения общепринятой логики и камень, и эти две надписи еще можно объяснить. Камень мог лежать здесь испокон времен, а надписи на нем выбил трудолюбивый поклонник русского фольклора или же местная шпана, решившая немного поизгаляться над заблудившимися путниками. В конце концов, это могло быть какое-нибудь памятное место, описанное в русских былинах, и кто-то даже мог организовать здесь заповедник. Это все логично».
Это я понять могу. Но надписей на таких камнях обычно бывает три, и третья надпись ни в какую логическую схему не лезла.
«Налево пойдешь – Горлума найдешь». Это слишком подходило к моей ситуации, чтобы я мог принять надпись за простое совпадение. Нет, она явно предназначалась для меня.
Я повернул налево. Через два километра обнаружился новый валун, на котором было выбито стилизованное изображение человечка в кепке, надпись под ним гласила:
«Верной дорогой идете, товарищ».
– Трам-тарарам-пам-пам, – сказал я глубокомысленно и продолжил путь.
Все это выглядело довольно странно, но я решил не удивляться и посмотреть, к чему это все меня приведет.
А привело меня к третьему валуну, на котором было начертано:
«Двести метров прямо, потом налево».
Я проехал двести метров, повернул налево и буквально уперся в столб. На столбе была табличка:
«Свистни три раза».
Чувствуя себя не вполне умственно полноценным человеком, я заглушил мотор, вышел из машины и три раза свистнул. Как и следовало ожидать, никакого видимого эффекта мой свист не возымел, потому я свистнул еще три раза, закурил сигарету и уселся на капот.
– Хороший табак, – сообщил мне голос из темноты. Доносился он откуда-то сзади и справа.
– Угощайся, добрый человек, – сказал я.
– Не премину воспользоваться столь щедрым предложением, – откликнулся голос, и его обладатель вышел из темноты.
Он был стар и высок. Комплекция весьма скромная, но точные его параметры не позволял определить серого цвета балахон, лучшие времена которого кончились несколько веков тому назад. Человек обладал длинной седой бородой и длинными, спутанными и никогда не видевшими расчески волосами. К моему удивлению, от парня не разило, как от бомжа на Курском вокзале. Он благоухал какими-то травами и чем-то еще, явно спиртным.
Я протянул ему сигарету и предложил зажигалку, но он разжег сигарету огоньком, проскользнувшим между большим и указательным пальцами руки, и присел на капоте рядом со мной.
– Очень хороший табак, – сказал парень. – Такого хорошего табака я не пробовал с конца Третьей эпохи, и видит Эру, это было очень давно.
– Рад, что смог тебе угодить, – сказал я. – Где Горлум?
– В надежном месте. – Он и бровью не повел. Нервы у типа были не просто железные. Их отливали из какого-то сверхпрочного сплава.
– С ним все в порядке?
– В полнейшем. Отдыхает и наслаждается.
– Пока он наслаждается, у меня работа в лаборатории стоит. – Это я немного приврал для пущего эффекта.
– Поверь мне. Есть в этом мире вещи более важные, чем работа в лаборатории.
– Например? – В принципе я был с ним согласен, но мне было любопытно услышать его точку зрения на этот счет.
– Разные вещи, – уклончиво ответил он.
– С этого момента поподробнее, – сказал я. – Это ты меня сюда затащил?
– Не затащил, а призвал, – не без некоторого самодовольства ответил он. – Я. Есть еще порох в пороховницах.
– И ты упер Горлума?
– По сути вопроса верно, хотя я не стал бы формулировать так жестко.
– А как бы ты сформулировал?
– Я одолжил Горлума на время, достаточное для того, чтобы привлечь твое внимание.
– Чего тебе от меня надо?
– Сущий пустяк.
– А если еще подробнее?
– Ты должен выполнить миссию.
– Мужчина, – сказал я мягко. Идеи выполнения миссий таких вот странных парней меня никогда не привлекали, – я никому ничего не должен, а всех, кому я был должен раньше, я простил.
– В качестве одолжения, – отступил он. – И в качестве выкупа за Горлума, который, как я вижу, очень тебе нужен.
– Это шантаж, – возразил я. – Ты взял заложника и ведешь себя как террорист.
Он развел руками, широкие рукава его балахона напомнили мне крылья диковинной птицы, только что выбравшейся из песчаной бури.
– Обстоятельства диктуют такую манеру поведения.
– А если обстоятельства продиктуют мне дать тебе в ухо и силой вытрясти информацию о Горлуме?
– Это было бы весьма необдуманно с твоей стороны, – спокойно ответил парень. – Потому что без моей помощи тебе до него не добраться.
– Вот как?
– Именно.
Я посмотрел на него. Незнакомец не выглядел особо крутым, и тот факт, что он мог извлекать огонь из кончиков пальцев, еще ни о чем не говорил. Невелика мудрость, сам умею. Но жизненный опыт отговаривал меня от принятия радикальных решений, о последствиях которых я могу пожалеть.
– Давай начнем сначала, – сказал я. – Мы где?
– В поле.
– А в более широком смысле?
– В Тридесятом царстве.
– О как, – улыбнулся я. – Это уже ближе к теме. То есть мы не в России? Не на Земле?
– На Земле, – сказал он. – Но не в России.
– И где же на Земле Тридесятое царство?
– В параллельном мире.
– Ага. То есть мы в параллельном мире?
– Ты быстро схватываешь.
– Это у меня природное. И что мы делаем в параллельном мире?
– Сидим и курим.
– А в более широком смысле?
– Мы здесь для того, чтобы свершилось древнее пророчество.
– Отец, – сказал я, – зацикленность на свершении древних пророчеств еще доведет тебя до цугундера.
Он снова пожал плечами. Так тому и быть.
– А ты кто?
– Человек, который поможет пророчеству свершиться.
– А в более узком смысле? Имя у тебя есть?
– Есть, – сказал он. – Здесь меня называют Древним Старцем.
– И сколько же тебе лет?
– Слишком много, чтобы я помнил точно.
– Но Древний Старец – это не настоящее твое имя?
– Что в имени тебе моем?
– Просто люблю знать, с кем имею дело.
– Мое имя тебе ничего не скажет.
– А ты попробуй.
– Меня зовут Гэндальф.
– Тот самый Гэндальф?
А что, вполне логично. Поехал на поиски Горлума, а нашел Гэндальфа. А Фродо с Арагорном за соседним пригорочком курят.
– Насколько мне известно, – высокомерно сказал он, – есть только один Гэндальф.
– И что ты делаешь в Тридесятом царстве?
– На Валиноре было дьявольски скучно, – ответил он. – Вот я и отправился в путешествие по параллельным мирам, творя добро и совершая великие дела.
– Скромность никогда не входила в список твоих достоинств, – сказал я. – И все-таки ты не Гэндальф.
– Это еще почему? – возмутился он.
– Потому что Гэндальф стал Белым. А ты не Белый. Ты – Серый.
– Я Белый, – сказал он. – Только пыльный.
– Хорошо, – согласился я, – Допустим. Допустим, ты Белый и пыльный. Что я должен сделать, чтобы получить Горлума?
– Выполнить миссию.
– Это я уже слышал, и неоднократно. Мне нужны подробности. Я не Фродо и не отправлюсь в путь вслепую, ведомый лишь одним твоим утверждением, что так надо.
– Хоббиты были превосходным материалом, – подтвердил Гэндальф. – Из них выпестовывались прекрасные спасители миров. Но очень трудно было сделать из них настоящих героев.
– За эти слова «толканутые» распяли бы тебя на хуорне. В чем суть проблемы?
– Ситуация довольно-таки банальная, – начал Гэндальф. – Описана множество раз в разных эпосах, так что ничего особенного в ней нет. Имеет место прекрасная дева, которую похитили и которую надо спасти.
– Василиса? – спросил я.
– Василиса, – подтвердил он. – Ты что-то об этом знаешь?
– Понаслышке. Василиса Прекрасная или Премудрая?
– Прекрасная.
– Логично, Премудрая не дала бы себя похитить. Кто украл?
– Дракон.
– Я не помню большого количества драконов в русском эпосе.
– Это типичный русский дракон, – сказал Гэндальф. – О трех головах. Его зовут Змей Горыныч.
– Замечательно, – сказал я. – А разве руки Василисы Прекрасной не добивается какой-нибудь Иван-царевич?
– Добивается, – подтвердил Гэндальф.
– А почему он сам не может вызволить свою невесту из плена?
– По объективным причинам.
– Давай-ка я изложу ситуацию, как я ее понимаю. Змей Горыныч похитил Василису Прекрасную, но Иван-царевич не хочет вписываться в эту тему, и ты решил найти ему замену в виде Ивана-дурака, да? Меня? Только я не Иван.
– А ты дурак?
– Нет.
– Тогда твое видение ситуации неправильно. Иван-Царевич не может вписаться в эту ситуацию, как ты говоришь, потому что он ранен.
– Ранен? Палицу себе на ногу уронил во время утреннего урока фехтования?
– Он был ранен в битве с хазарами.
– Иван-царевич был ранен в битве с хазарами, – повторил я. – Которым вещий Олег еще не отметил. Куда его ранили?
– Ты напрасно иронизируешь. Он тяжело ранен в живот, руку и бедро. И даже несмотря на это, мне стоило больших усилий уговорить его остаться в стороне.
– Не стоило, – сказал я.
– Кроме того, я нашел древние манускрипты…
– Не гони. На Руси никогда не было манускриптов.
– Хорошо, я нашел древние берестяные грамоты, в которых написано пророчество. В частности, оно гласит, что лишь пришедший из другого мира богатырь может сразить Змея Горыныча.
– Почему так?
– Не знаю. Эти мифические задачи всегда решаются в очень узких рамках.
– А с чего ты взял, что этот богатырь из другого мира – я?
– Его зовут Сергеем.
– Сергей – очень распространенное имя в наших краях.
– Он родился на исходе третьей недели весны.
– Это довольно расплывчатое определение. Уйма людей родилась в марте.
– В год, когда семерка встретилась с семеркой.
– Это ничего не доказывает.
– Он пришел в этот мир на скакуне, сила которого поглотила силу пяти сотен скакунов.
Я прикинул мощность двигателя своей машины. Примерно так.
– Многие любят мощные машины.
– Он пришел сюда в поисках пришельца из другого мира.
– Поскольку пришельца умыкнул ты, – сказал я. – Эту часть легенды можно считать сфабрикованной и не принимать во внимание.
– Неважно, как именно оказался здесь пришелец. Главное, что ты – это ты.
– Допустим, – согласился я. – Допустим, что все именно так, как ты говоришь. Что я должен сделать, для того чтобы получить Горлума? Освободить девицу и убить Змея Горыныча? – Интересно, а Гера тоже это имел в виду, когда предлагал мне подышать свежим воздухом? Ну что ж, воздух тут чистый.
– Да.
– Как я могу это сделать?
– Проще всего сделать это при помощи меча-кладенца.
– Почему-то я так и думал.
– Это такой меч, обладающий волшебными свойствами…
– Я вырос и был воспитан на этих сказках, – сказал я. – Я знаю, что такое меч-кладенец. Более того, я догадываюсь, что он находится где-то очень неблизко и его охраняет какая-нибудь неприятная личность.
– Баба-яга, – уточнил Гэндальф.
– И живет она…
– Не очень далеко отсюда, – вздохнул Гэндальф. – Три дня пешего перехода.
– На машине управимся за несколько часов!
– Так ты согласен?
– Отчего бы не помочь людям? – спросил я. – Только сначала я хочу видеть э… пришельца.
– Конечно, – засуетился Гэндальф, спрыгивая с капота с резвостью, которую трудно ожидать от человека в столь преклонном возрасте. – Поехали.

Конечно, пообщаться с Горлумом он мне не дал. Просто показал издалека, из машины, как тот сидит под деревом и о чем-то сам с собой разговаривает. Ничего особенного. Горлум как Горлум. Очень похож на того типа, которого Питер Джексон в Новой Зеландии снимал.

Гэндальф был странным типом. Для выходца из дремучего средневековья он очень быстро смирился с мыслью о параллельных мирах и существовании машин, приводимых в движение без помощи магии или лошадей, но развивающих даже по сильно пересеченной местности скорость свыше ста километров в час.
Он был очень словоохотлив. Все то время, что мы мчались по направлению к жилищу Бабы-яги, он потчевал меня пересказом истории Войны Кольца, причем не совсем так, как дело происходило у Толкина. Но историки всегда извращают историю, так что ничего странного я для себя опять не нашел.
По его словам, после победы в Войне Кольца и низвержения Саурона жить ему стало скучно. Валинор был чудесным местом для кого угодно, но только не для человека действия. Валары признали заслуги Гэндальфа перед отечеством, Эру Илуватаром, выделили ему в пользование целый дворец и благополучно о нем забыли, чего Гэндальф пережить не смог.
Но в Арде все было тихо и спокойно, мировое зло спало вековым сном, и ничего не требовало присутствия на континенте волшебника такого калибра. Тогда Гэндальф занялся исследованиями параллельных миров, нашел способ путешествовать по ним и отправился в путь, на поиски приключений. Из того, что с ним произошло между отбытием с Валинора и моей встречей с ним в Тридесятом царстве, я мало что запомнил. Часть историй казалась мне смутно знакомой, некоторые я слышал впервые, но по всему выходило, что Гэндальф большой хвастун.
По всему выходило также, что он участвовал в осаде Трои на стороне Менелая, защищал Фермопилы вместе с Леонидом, помогал Дворкину чертить Лабиринт Амбера, участвовал в поисках Возрожденного Дракона, вернул Ринсвинда на Плоский Мир, установил пол Великого А-Туина и подсунул Ивану Сусанину несколько подредактированную карту местности.
Так что для него нынешняя миссия по убиению древних рептилий с ненормальным количеством голов и вызволению из плена прекрасной девицы не была чем-то из ряда вон выходящим.
Я рулил, а он вещал мне над ухом, забивая звук магнитолы.
Все оказалось не так просто, как виделось мне со стороны. Иван-царевич был большой шишкой в Тридесятом царстве и практически единственным щитом, защищавшим вышеупомянутое королевство от варварских набегов хазар. Его брак с Василисой Прекрасной, дочерью царя из Тридевятого царства, был, помимо прочего, еще и политическим союзом, чему хазары, естественно, были не совсем рады. У Тридевятого царства была мощная армия, и, попади она под начало Ивана-царевича в дополнение к тем силам, что у него уже были, хазарам пришлось бы несладко.
Сами хазары не располагали достаточными силами для штурма столицы Тридевятого царства, поэтому на сцену вышел их летающий наймит, который атаковал город, сжег половину дворца и упер девицу.
Как уже говорилось выше, Иван-царевич временно не мог выполнять свои обязанности супергероя, и его тактические советчики, главным, если не единственным, среди которых был Гэндальф, разработали план. Очень кстати нашлось очередное древнее пророчество, без которого просто никуда, и Гэндальф заманил в свои сети меня.
И теперь мне надо добыть у Бабы-яги меч-кладенец, зарубить им Змея Горыныча и вернуть благородную девицу в объятия ее благородного жениха, за что вместо половины царства, как обычной ставки за убиение драконов, я получу Горлума и выполню поручение Геры. Не знаю, какой был Гэндальф маг, но экономист он был хороший. Получить героя практически на шару – это не каждому удается. Прижимистый старикашка.
Примерно к полудню чисто поле закончилось, и мы оказались прямо перед лесом. Точнее, он буквально вырос перед нами.
Это был правильный лес, древний и дремучий. Я бы назвал его прадедушкой всех лесов. Он был высок, темен, и от него веяло угрозой. Он пробуждал в моей душе первобытные страхи, о существовании которых я даже не догадывался ранее.
– Приехали, – сказал Гэндальф. – Вон избушка.
И только тут на фоне темного леса я увидел избушку. Теперь понятно, почему раньше она не бросилась мне в глаза.
Это был сруб примерно шесть на восемь, от времени бревна потемнели и на фоне черных деревьев были практически неразличимы. Избушка возвышалась над землей метра на полтора, как будто ее построили на сваях, только вместо свай из-под нее торчали две гигантские куриные ноги. Земля вокруг избушки была загажена по полной программе. Здесь валялась какая-то древняя рухлядь, первоначальное предназначение которой мне не суждено было понять, объедки, кости, всевозможных размеров и расцветок тряпье. Видать, Баба-яга была не слишком чистоплотной пенсионеркой.
Перед избушкой стояла коновязь, и какой-то малый в одеждах былинного русского богатыря и в давно не чищенной кольчуге пытался забраться на коня. Я припарковался рядом и приоткрыл окно.
– Здорово, – сказал я.
Малый смерил меня, Гэндальфа и мое средство передвижения тремя недружелюбными взглядами, высморкался мне на покрышку и процедил сквозь зубы:
– Здоровее видали.
Я немного удивился, потому что здоровее себя еще не встречал, но потом решил, что моя сидячая поза не позволяет ему оценить моих реальных габаритов.
– Ты кто? – спросил я.
– Леха я, – сказал богатырь, запрыгивая в седло.
– Попович? – уточнил я.
– Ну и Попович, – сказал Леха. – А тебе-то что?
– А здесь что делаешь?
– Старая карга меч-кладенец не дает, – пожаловался он.
– А на кой он тебе?
Парень посмотрел на меня как браток, у которого спросили, зачем ему дробовик под сиденьем, ничего не ответил, пришпорил своего коня и умчался вдоль леса.
– Слышь, Гэндальф, – обратился я к магу. – Не подумай, что я хочу что-то сказать, но я немного не понял. Я думал, что под это дело только одного меня подрядили.
– Я пытался, – сказал Гэндальф. – Но эти былинные богатыри… Они же никого не слушают и слушать не желают.
– Понятно, – сказал я. – Пошли?
– Иди.
– В смысле? А ты?
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что… У меня с ней конфликт. Мне она точно не даст. В смысле, меч.
– А мне?
– Должна дать, – сказал Гэндальф. – Ты же герой из пророчества.
– Понятно.
Не хочет, так не надо. Я вышел из машины и обозрел избу. Совершенно очевидно, что входа с этой стороны нет. Я имею в виду, через это окошко в стене я даже руку не просуну, не говоря уже о других частях тела. Если бы речь шла о нормальном деревянном строении, я просто обошел бы его по периметру в поисках двери, но это же избушка на курьих ножках…
– Избушка! – гаркнул я. – А ну-ка, повернись к лесу задом, ко мне фасадом.
Раздался резкий скрип, избушка подпрыгнула еще на полметра над землей и начала разворот. При этом из нее сыпались труха и какой-то мусор.
Когда разворот закончился, я увидел крыльцо. Крыльцо на вид было трухлявым и не внушало особого доверия. Равно как и желания заходить внутрь этой хибары. Но заходить и не пришлось. Не успел утихнуть последний скрип и досыпаться последняя труха, как дверь избушки с громким стуком распахнулась и на пороге появилась Баба-яга.
На вид она была самая натуральная Баба-яга – маленькая, сморщенная, одетая в какие-то лохмотья. Еще у нее были грязные волосы и кривой нос.
– Етить твою налево! – возопила бабка. – Кто это тут балует?
– Пардон, мадам, – сказал я.
– Хранцуз? – спросила она и повела носом: – Не, не хранцуз, русским духом пахнет. Ты кто, а?
– Сергей.
– Дурак? – уточнила она.
– Сама такая, – сказал я.
– Не хами, отрок! Чего приперся?
Очевидно, просьба не хамить ее лично не касалась.
– Дело есть.
– У меня с тобой никаких делов нету, – сказала противная старушенция. – Пшел вон, смерд.
И захлопнула дверь.
«Нет, – подумал я, – Тридесятое тут царство или еще какое, но такого отношения я не потерплю».
Ноги сами вынесли меня на крыльцо, а кулак забарабанил в дверь, да так, что вся избушка ходуном заходила.
– Опять ты? – спросила Баба-яга, высовываясь в небольшую щелочку.
– Опять! – Я засунул в щелочку ботинок, не позволяя захлопнуть дверь перед моим носом.
– Чего надо?
– Меч-кладенец давай.
– Щаз!
Она попыталась закрыться изнутри. Я дернул дверь на себя – и хлипкая конструкция слетела с петель.
– Бабуля, – сказал я вежливо. – Давай меч, а то хуже будет.
– Но-но, – взвизгнула старушенция. – Не угрожай, понял? У меня связи!
– У меня тоже! Давай меч.
– А почто он тебе?
– Надо.
– Всем надо, – сказала старушка. – Иди прочь.
– Всем надо, а я возьму…
– Горыныча кокнуть хочешь? – подозрительно прищурившись, спросила старушка.
Я пожал плечами:
– Так уж масть легла.
– А он мне, между прочим, друг. Почти родич.
– Мои соболезнования. Не фиг было девиц воровать.
– Это семейный бизнес, – сказала Баба-яга. – Он не виноват.
– А я не прокурор. Мне до пейджера, кто виноват, а кто нет. Меч давай.
– Не дам. Какие у тебя на него права?
– Я герой.
– Героев много, – логично возразила старушенция.
– Я от Гэндальфа.
– А, – сказала она, – и этот иностранный охальник тута. Надо было мне самой догадаться. Он тут все бегал и вопил про малого из другого мира. Это ты, что ли?
– Я.
– А все равно не дам, – заключила старушка. – Режь меня на части.
– Не провоцируй, – сказал я.
– Режь. Начинай. На! – Она протянула мне руку. – Отрежь руку, чтоб я помела никогда не коснулась.
Вместо того чтобы принять ее приглашение к членовредительству и расчленению, я аккуратно отодвинул старушку в сторону, прошел внутрь избушки и учинил там небольшой шмон. Внутри избушки царил такой же бардак, который наблюдался снаружи, но мне, еще не так давно ведшему холостяцкий образ жизни, к этому было не привыкать.
Но ничего более похожего на меч, чем кочерга, я не нашел. Какие-то баночки с трудноопределимым содержимым, грязные кастрюли, котлы и тигли, сушеные кроличьи лапки в связках, запас продуктов на случай третьей мировой войны… Баба-яга наблюдала за обыском со стоицизмом партизана, в землянке которого шарились полицаи.
За печкой я нашел большой, окованный железом сундук и с трудом вытащил его на середину комнаты. Сундук был закрыт на тяжелый замок.
– Где ключ? – спросил я.
– Ищи, – гордо отвернулась старушенция.
– Так открою, – сказал я, щелкнул пальцами, прочитал модифицированное заклинание «сим-сим, откройся», и замок повис на одной дужке. Никаких эмоций на лице Бабы-яги не отразилось.
Я поднял тяжелую крышку и заглянул внутрь сундука.
– Это что за фигня?
– Сапоги-скороходы, – сказала старушенция. – Хочешь примерить?
– Не хочу. – Мерить сапоги-скороходы в ограниченном пространстве мне показалось не лучшей идеей. Кто знает, до какой скорости они могут разогнать надевшего их человека и с какой силой они способны впечатать его в ближайшую стену. – А это что?
– Скатерть-самобранка.
Скатерть-самобранка выглядела как обычный кусок грязной ткани. Видно, она была самобранка, а не самостирка.
– Пригодится, – сказал я и отложил скатерть в сторону.
– Мародер, – прошипела себе под нос Баба-яга.
– Между прочим, необдуманный поступок твоего друга, почти родича, способен вызвать очень неприятные для всего государства последствия и спровоцировать нашествие хазар. Хочешь жить под хазарами, бабка?
– А мне все едино, что русские, что хазары, – сказала Баба-яга, продемонстрировав полное отсутствие патриотизма. – Мне и так плохо.
– Неправильная у тебя гражданская позиция.
– Дурак ты. И уши у тебя холодные.
– Грубишь, бабуля.
– А ты гусли-самогуды положь, – сказала она. – Инструмент тонкий, между прочим. Вежливого отношения требует.
– Ничего с твоими гуслями не будет. А это что?
– Шапка-невидимка.
– Больше похоже на кепку-аэродром, – сказал я и положил шапку себе в карман.
– Грабитель! Тать в ночи.
– Сейчас день, – возразил я.
– Все едино тать.
– Эх, бабуля…
Под шапкой-невидимкой лежала какая-то серая тряпка, которую старушенция объявила своим муслиновым подвенечным платьем, а под ней обнаружилось дно сундука. Меча-кладенца там не было.
– Хм, – сказал я.
Старушка лучилась довольством. Она явно умела прятать лучше, чем я – искать.
Напоследок я заглянул в ступу, но там ничего не было, кроме помела. Я плюнул на пол и вернулся к машине. Гэндальф сидел на пассажирском сиденье и курил сигару. Добрался-таки до моих запасов.
– Где меч? – спросил он.
– Без понятия, – сказал я. – Он точно у нее? В смысле, вообще?
– Точно.
– В избушке?
– А где еще? – спросил Гэндальф. – Где ему еще быть? В избе она его прячет, в избе. Двойной пол какой-нибудь или тайник в стене.
– Я его год искать буду!
– Года у нас нет, – сказал Гэндальф.
– Сама она его не отдаст.
– Не отдаст, – согласился Гэндальф. – Неприятная во всех отношениях женщина.
– Ты дьявольски политкорректен, – сказал я. – Слушай, а если избушка развалится, меч не пострадает?
– Не должен. Он же волшебный.
– Так развали избушку! Среди обломков его проще найти будет.
– Не могу.
– Ты же маг, – напомнил я. – Ты Саурона грохнул.
– Не в одиночку, – сказал он.
– Ты мост под Балрогом обрушил.
Пыльный поморщился. Очевидно, падение в Морийскую бездну было не самым приятным из его воспоминаний.
– Ты не понимаешь, – сказал он. – Физически, то есть магически я вполне в состоянии это сделать. Но я не могу вмешиваться по этическим соображениям.
– Проясни, – попросил я.
– Я тут чужой. Это не мой мир, и в его эпосе меня нет. Я могу присутствовать здесь в качестве наблюдателя и тактического советника, могу помочь тебе словом, но не делом. Я здесь не являюсь действующим лицом де-юро.
– Блин!
– Хочешь разваливать дом – разваливай его сам.
Зря он это сказал.
Не надо было ему так говорить.
Я открыл багажник и заглянул в пожертвованную мне Борисом сумку. И присвистнул. Запасливый мальчик. Сколько ж тут всего! И как он с таким арсеналом по городу ездит? Противотанковая граната мне должна подойти. Противоизбушкового эквивалента все равно под рукой нет. Я достал из сумки гранату, вернулся в избу, выволок из нее вопящую бабку и отчеканил:
– В последний раз спрашиваю. Отдашь меч?
– На куски режь, – сказала она, – не отдам.
– Пеняй на себя.
Я выдернул чеку и швырнул гранату в окно.

Глава девятая. Еще козлы
Горлум
Голм!
Ненавижу всех! Всех ненавижу! Меня, старого, больного, ветерана Войны Кольца, (между прочим, и ботинком по голове!
Сволочи! Козлы! Мало мне было козлов средиземских, которые и так всю жизнь мне испоганили, так и в другом мире то же самое начинается! Уроды! Как я их всех ненавижу!
Притащили меня в пыточную. А куда меня еще могли притащить после такого обращения-то? Только пыточная какая-то странная оказалась. Обычная камера, стол, пара стульев. Ни тебе дыбы, ни испанских сапог. В Мордоре по-другому со мной разговаривали.
Или у них здесь другие методы? Более тонкие? Не каленым железом, а иголками под ногти?
Ну ничего, пока моя Прелесть со мной, мне ничего не страшно.
Прелесть-то я так в кулаке и держал. Не разжимал кулак, даже когда без сознания был. Вот так-то. Пусть она мне на палец налезать и не хочет, наверное, обиделась на что-нибудь. Ничего, одумается, отойдет. Поймет, что никто ее так не любит, как я, никто так заботиться о ней не сможет.
Меня посадили на один стул, руки за спиной скованы. На другом стуле сидел палач. Серая роба, какие-то каббалистические пятиконечные звездочки на погонах, интеллекта в глазах – ноль. Типичный палач. Ненавижу.
После сауроновских прихвостней меня пытками не напугаешь. Нету у них против Горлума методов.
– Так, – сказал палач. – Ну что, бомжара, допрыгался? По лесам бродишь, народ пугаешь? Считай, свезло тебе: на сына начальника моего ты в лесу наткнулся. Напугал его, между прочим. А начальник у нас ого! Сидеть теперь тебе на нарах, о еде и крыше не беспокоиться. Ты ведь, верно, только того и добивался?
Я промолчал. Крыша – она только таким уродам нужна. Лучшая крыша для меня – свод деревьев. А еда… Что еда? Сегодня не пообедал, зато завтра уж точно поужинаю.
– Будем оформляться, – сказал палач.
Ага, вот и пытки! Достал бумажку какую-то и еще штучку наподобие пера. Только не очень похоже. Что за пытка? Хочет меня до смерти защекотать, что ли? А бумага зачем?
Ан нет, он этой штучкой писать собрался. Ишь какие у них тут палачи грамотные. Уважаемые люди, наверное.
– Ты говорить-то умеешь?
– Умею, – сказал я.
Чего отнекиваться? Еще пытать раньше времени начнет, чтоб проверить, могу ли я говорить. А я орать буду. Орать буду. Орать под пытками – самое милое дело. Помогает от боли отвлечься.
– Фамилия, имя, отчество? Год и место рождения?
– Смеагорл.
– Нерусский, что ли? Хотя какой ты русский? На таджика не похож, на кавказца тоже. Ты кто по национальности? Хохол?
– Хохол, – сказал я.
Почему бы и нет. Хохол – это, наверное, что-то типа хоббита. А я хоббитам, хоть их, козлов, и ненавижу, близкий родственник.
– Год рождения?
– Не помню. Давно это было.
– Знаешь, на глубокого старца ты не похож. Хоть выглядишь и… – этого слова я так и не понял. – Сколько лет-то тебе?
– На пятой сотне со счета сбился, – честно сказал я.
– Под психа косить собрался? Думаешь, в психушке тебе лучше будет, чем на зоне?
– Не знаю, – честно ответил я.
– Слушай, бомжара, давай лучше по-хорошему. А не хочешь – так сейчас сержанта Петренко кликну. Правда, потом пол от крови отмывать придется, ну так десятку уборщице накину, всех делов. Так сколько тебе лет?
– Четыреста пятьдесят три. С половиной.
– Не хочешь по-хорошему, – с деланым сожалением сказал он. – Сержант Петренко!
Ага, вот и помощник палача. Здоровенный, каббалистических знаков поменьше, рукава уже закатаны. Ненавижу.
– Да, товарищ капитан.
– Не хочет бомжара со мной по душам поговорить. Все врет и врет. Не помнит, сколько ему лет. Ты бы ему память освежил.
– Так точно, товарищ капитан. Это мы запросто.
Кулаком под ребра – разве ж это пытки? Ну, упал я со стула, ногами посучил для проформы, но даже орать не стал. Не от чего орать.
Помощник палача мне еще пару раз ботинком по ребрам съездил, потом схватил за плечи и обратно на стул посадил.
– Прояснилась память?
– Не, – сказал я, – все равно не помню.
– Крепковат для бомжа, – заметил палач.
– Повторить, товарищ капитан?
– Повтори, сержант.
Уроды. Дилетанты. Даже по почкам попасть не могут.
– Сколько лет?
– Не помню.
– Сержант!
Это уже солиднее. Дубинка. Может, дубинкой у этого Урода лучше получится? Нет, не получилось. Сунь свою дубинку себе в ухо, парень. Толку и то больше будет.
Ой, блин. Прямо в нерв угодил.
Рука сама и разжалась, Прелесть из пальцев выкатилась и прямо к ногам помощника палача. Может, не заметит? Ха, с моим-то везением…
– Товарищ капитан, вот.
– Ага, это уже интереснее! – Угол обзора из лежачего положения вообще никакой, но похоже, что палач Кольцо Всевластья рассматривает. – Золотое. Где рыжье взял, бомжара?
Рывок. Я опять на стуле.
– Пробы нет, – сказал палач. – На обручальное кольцо похоже. У кого ты его резанул, недомерок?
Молчу.
Мгновенный анализ ситуации. Камера на втором этаже, окно забрано решеткой. Строили некачественно, хорошего удара такая решетка не выдержит. Объектов двое. Один стоит за спиной, в полушаге справа. Другой напротив, за столом. Стул к полу привинчен, в качестве оружия его использовать невозможно. Руки скованы за спиной, но кандалы не очень серьезные. Цепь тонкая, замок простенький. Можно работать.
– Откуда золотишко?
Молчать. Спровоцировать новый удар. На пол, на пол. Оттуда и начнем.
Вот оно. На этот раз ударил в ухо. Я на полу. Ботинок заносится для пинка.
Запястья сужаются, руки выскакивают из кандалов. Перехватить ногу. Повернуть. Короткий крик. Сержант на полу.
Ногой в солнечное сплетение. Человек – существо хрупкое. Хорошего удара не держит.
Группируюсь, прыжок на стол, прямо на его бумаги Удивленное лицо палача. Удивление сменяется страхом. Слева в челюсть, теперь справа. Голова мотается, как у эльфийского болванчика. Удар головой в лицо. Верхотура черепа – самая крепкая часть тела.
Палач обмякает на своем стуле и сползает на пол. Сержант корчится от боли. Шуму много. Сейчас сюда еще кто-нибудь прибежит.
Хватаю Кольцо, следующим прыжком вышибаю решетку, вместе с ней и стекло, лечу на улицу. Плечо порезано осколками. Группируюсь в воздухе, приземляюсь на обе ноги и ходу, ходу…
Все они козлы, голм.
Ненавижу.
Голм.

Глава десятая. Плохие новости для Германа
Гермес
Во владения моего дяди прямого Дромоса нет. И правильно, что нет. А то повадятся все кому не лень в царство мертвых шастать, порядок нарушать и безобразия всяческие устраивать.
Единственный вход Кербер охраняет. А рядом с ним две таблички, какими-то шутниками поставленные.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий».
«Осторожно: злая собака».
Хорошо, что еще не додумались написать «Здесь был Вася». Хотя тут не один Вася был. Все Васи тут рано или поздно будут.
Дяде эти таблички не нравятся. Пару раз уже их выкидывали, но потом они появлялись вновь. Видать, стража нашего трехголового кто-то прикормил.
Кербер дрых под второй табличкой, которая про собаку. Я пнул его в бок для проформы – проснулась правая голова и посмотрела на меня одним глазом.
– А, это ты, – сказал доблестный страж и вознамерился вернуться к дреме.
– Спишь, кобелина немытая! Совсем мышей не ловишь, а у тебя под носом кто-то душу мертвую умыкнул.
– Эка невидаль, – пробормотал пес. – У твоего дяди этих душ – хоть бульдозером греби. Одной больше, одной меньше – какая разница?
– Выговор с занесением в личное дело, – пообещал я. – За халатность и манкирование служебными обязанностями.
– Хоть два, – сказал Кербер. – Осточертело мне все. Скучно.
– На пенсии повеселишься, – пообещал я.
Нет, надо его фотоэлементом заменить. Расходы меньше, а толку неизмеримо больше. И болтать не будет. Вы где-нибудь разглагольствующий фотоэлемент видели?

Дядю я нашел прогуливающимся по берегу Стикса в компании с супругой. В последнее время он стал уделять семье куда больше времени, чем раньше. Да и тетя Персефона пообвыкла: с несколько мрачным антуражем смирилась.
– А, племяш, – пророкотал дядя. – Каким ветром тебя ко мне занесло? Неужто дядьку проведать решил?
– Нет, – сказала тетя Персефона, – он слишком занят, чтобы визиты вежливости наносить. Он по делу пришел, правда, Гермесик?
– Тетя, – я поцеловал ей руку, – вы проницательны, как всегда. Могу я украсть у вас дядю на пару минут?
– А вы за пару минут точно управитесь? А то у нас званый ужин вечером. В честь героев Троянской войны.
– Управимся, тетя, – сказал я. – Как они? В смысле, герои. Хандрят?
– Здесь все хандрят. Климат такой.
Мы с дядей отошли на пару шагов. Он мало изменился за пролетевшие века. Все такой же большой, грузный. серьезный. Тяжелая ему работенка досталась, и выбора у него не было.
Папа небо выбрал, дядя Посейдон – море, а старшему брату досталась земля. Точнее, то, что под землей.
– Что случилось, племяш?
– Кто-то у тебя мертвяка умыкнул.
– Ага. – Он стал еще серьезнее, хотя казалось, что это невозможно. Ведь речь шла о его работе. – Кого?
– Из новых, – сказал я. – Разбойник какой-то.
– С какими целями?
– Не знаю. Я его в мире живых видел, в старое тело его вселили. Жалкое зрелище.
Дядя кивнул:
– Пора нам стража менять. Староват Кербер стал для такой работы. Не тянет.
– Пора, дядя. А то начнут люди туда-сюда шастать…
– Жалко… Все-таки столько лет беспорочной службы. Да и потом, традиция…
– От традиций, которые мешают правильному функционированию организации, надо отказываться.
– Ты молод еще, племяш. А по молодости все максималисты. На кого я его поменяю?
– Я могу подобрать пару вариантов. Посмотришь, прикинешь, что к чему, выберешь. Никто ж тебя не торопит. Не хочешь от Кербера избавляться – давай его просто продублируем. И овцы цели, и волк на месте.
– Я подумаю, – сказал он. – Кто умыкнул-то?
– Не знаю. Ты точно никому разрешение на вывоз не подписывал?
– Нет, в последние пару веков точно. У меня вон за Элвиса как просили, на всех уровнях, так сказать, и то отказал.
– Ты всегда был принципиальным.
– Это не принципы, – сказал он. – Это основа мироздания. Живые – там, – он указал пальцем вверх, – а мертвые – тут.
– Что делать будем? – спросил я.
– Я ничего делать не буду. Режим усилю, проверки проведу, и все. У меня других хлопот полон рот. Ужин этот опять же.
– Нормальный ход.
– Нормальный, – подтвердил он. – Я отвечаю за свои владения, так? Ну, недосмотрел я, увы мне. Но на этом и все. Душа эта из моих владений выпорхнула, мне она более неподвластна. Ты теперь этим и занимайся, ты же у нас Душеводитель. Кстати, а чего ты ее сразу на кадуцей не взял и сюда не приволок?
– Хочу посмотреть, что дальше будет, – сказал я. – Не просто так ее отсюда вытащили, это точно. Значит, продолжение будет. А может, и автор композиции нарисуется.
– Правильно мыслишь, – одобрил дядя. – Итак, план действий у тебя есть. Иди, работай.
Так и живем. Испокон веков в нашей семейке такой порядок установлен. Проблемы Старших – это проблемы Младших.
А проблемы Младших – это проблемы Младших.
Правда, есть еще САМЫЕ Старшие.

Темная громадина заворочалась перед гигантскими окованными медью воротами. Это вам не Кербер, мимо такого стража просто не проскользнешь. Пятьдесят голов, сто рук и мощь, постичь которую не в силах ни человек, ни бог.
– ПАРОЛЬ! – громыхнуло пятьдесят глоток одновременно.
– Пошел на фиг, скотина сторукая.
Громадина отодвинулась, совсем немного, только чтобы дать мне проскользнуть внутрь, и тут же заняла исходное положение.
– Странные дела, – пробормотала одна из голов, та, что была ближе всех ко мне. – Целую вечность тут службу несу, и так ни разу пароль и не сменили.
– Все нормально, Бриарей, – сказал я.
– Опять дедушку проведать зашел?
– Ага.
– Ты один из всей семьи к нему и ходишь.
– Знаешь, он не самый популярный родственник. Здесь никаких надписей на входе нет. И так все ясно. Как выразились бы смертные, зона особого внимания. Тартар.
Место заключения для павших богов. Дедушка Крон – Повелитель Времени обитал в мрачной медной пещере, где не было ни времени, ни пространства. Чтобы нечем было повелевать. Гекатонхейры охраняют выход, и подкупить их нельзя.
«Даже сейчас его боятся, – подумал я. – Даже сейчас, когда все мы, по сути дела, никому на Земле больше не нужны».
Разве что магам, когда их совсем припирает к стенке.
– Радуйся, дедушка.
– Радуйся, внучок. Каким ветром тебя занесло в Тартар? Шутка. Ветров здесь нет.
– Посоветоваться надо, дедушка.
– Почему именно со мной? Я сижу здесь, что происходит в мире смертных, знаю лишь понаслышке.
– Откуда же ты узнал, что проблема, которую я хочу с тобой обсудить, касается мира смертных?
– Потому что я мудрый.
– Вот поэтому я и хочу посоветоваться именно с тобой.

Вечер, устроенный в честь героев Троянской войны, был в самом разгаре, когда на него явился непрошеный гость. Я.
Дядюшка Аид сидел во главе стола и о чем-то оживленно разговаривал с Агамемноном. Тетя скучала рядом с ним. Хоть она и устроила это вечер, ей здесь не особенно нравится. Смотреть, как пьют мертвые герои, слушать их бесконечные рассказы о войне, со времени которой минуло больше четырех тысяч лет.
Забыты старые распри. Троянцы братаются с ахейцами и вспоминают, кто из них кого убил. Вот неразлучная тройка – Ахилл, Патрокл и Гектор. Самый очевидный пример. Все они друг друга поубивали, а теперь вместе пьют вино и обсуждают подробности поединков и прелести Елены Прекрасной.
Вон Менелай обнимается с Энеем. Диомед поднимает тост за упокой Приама, а старец Нестор рассказывает скабрезные анекдоты кучке менее именитых троянцев.
Все в сборе. Не хватает только моего правнука Одиссея. Но он никогда не посещает подобного рода мероприятия. Его здесь не любят.
Троянцы продолжают ненавидеть его за то, что он был автором плана, позволившего ахейцам стереть Илион с лица Земли и сделать карьеру Шлиману.
Ахейцы не любят его, потому что он один, кто после многих приключений сумел благополучно вернуться домой и не был зарезан женой в собственной постели.
Нигде не любят везунчиков. Даже здесь.
Зато Парис сидит герой героем. Хотя, если уж кого не любить, так именно его.
Всех подвигов: украл чужую жену, спровоцировал бойню, на которой погибли пятьдесят тысяч человек, и убил Ахилла. Последнее больше всего похоже на подвиг, если не принимать во внимание некоторые подробности.
А именно – как он это сделал. Застрелил из лука. И кто, кроме этого смазливого подонка, сподобился бы стрелять в прославленного воина сзади, да еще и целя ниже пояса?
– … нельзя им верить, нельзя, – говорил Агамемнон. – Вот я вернулся домой, думаю, приму ванну, выпью чашечку кофе. Ага, принял ванну из собственной крови. Прямо в купальне меня зарезали, представляешь?
– Слышь, вождь вождей, – сказал я. – Шел бы ты кому-нибудь другому на жизнь жаловаться. Мне с дядей перетереть надо.
Обиделся, заткнулся и ушел. Тетя на меня строго посмотрела. Тетя считает, что у меня есть недостатки в воспитании. Тетя считает, что я хам. Это она просто на Земле давно не была.
– Проблема у нас, дядя. Помнишь, я тебе давеча о пропаже рассказывал?
– Помню.
– Не одного покойника у тебя увели. Пару.
– Ну и что? – пожал он своими мощными плечами. – Пусть еще пару лет покуролесят. Все равно все здесь будут.
– Ты хоть знаешь, кто был вторым?
– Я даже не помню, кто был первым.
Я сказал.
– Ну и что? Мне какая разница? Виновных накажу, бдительность усилю, а эти… пусть их, если уж выбрались. Бывали, между прочим, прецеденты.
– На Земле такая буча может начаться…
– Ты самый странный из всех богов, кого я знаю, Гермес, а знаю я, поверь, почти всех. И всем им абсолютно наплевать, что творится в мире смертных, лишь бы не ущемлялись их интересы. Если начнется твоя гипотетическая буча, твои интересы будут ущемлены?
– Непосредственным образом нет.
– Так наплюй и забудь.
– Не могу.
– Почему?
– Есть такая штука, она называется ответственность.
Дядя хохотал минут пять.
– Ответственность? У тебя? Перед кем? Они в тебя даже не верят!
Я долго раздумывал над тем, как ему ответить. Ответ-то был готов, готов давно, несколько тысячелетий даже размышлял я над тем, стоит ли произносить его вслух.
Для этого уже было столько возможностей, но я все время молчал. Обижать старших не хотел.
Но на этот раз терпение мое лопнуло.
– Ты хороший бог, дядя, – сказал я. – А знаешь, какая была самая плохая вещь во времена нашего правления, та самая мелочь, что завела нас в проклятый тупик, в коем мы пребываем по сей день? Знаешь, что это было? Равнодушие хороших богов.

Глава одиннадцатая. Решение проблемы в лоб
Герман
После ухода Гермеса я развил бурную деятельность.
Во-первых, я позвонил Борису и сообщил, что сдвиги по его проблеме есть, что с Юриком мне если и не все ясно, то процесс выяснения пока мне неясного не требует присутствия вышеозначенного Юрика в моей лаборатории. Так что я был бы весьма благодарен, если бы Борис забрал Юрика и держал бы его где-нибудь, хоть в собственном гараже, до тех пор, пока мы накопим достаточно информации для принятия правильного решения о дальнейшей судьбе того же Юрика.
Борис сказал, что это не вопрос, Юрик – парень тихий, а у Бориса есть предостаточно мест, где можно содержать и более буйных товарищей.
Спустя минут тридцать после нашего с ним разговора у ворот просигналила машина, присланная лидером «лосей» за двумя своими пацанами – живым и условно мертвым. Вован и Юрик погрузились в зеленый «ленд-круизер» и отбыли в неизвестном мне направлении.
Одной проблемой меньше.
Во-вторых, я позвонил Сереге. Это занятие отняло у меня гораздо больше времени, нежели переговоры с Борисом и отгрузка паразомби Германа. И было куда более непродуктивным. Серега не отвечал.
Это было странно. Поскольку Серегин сотовый телефон обладал магическим усилителем, ответа «Абонент находится вне зоны действия сети» не могло быть в принципе. Тем не менее я услышал его более двух десятков раз.
И меня сразу же, как говорится в одном небезызвестном кинофильме, начали терзать смутные сомнения. И даже не столько смутные, сколько вполне конкретные. Телефон мог быть вне зоны досягаемости лишь в том случае, если бы вокруг него наблюдался сильнейший магический фон. В Шамбале, например, сотовые не работают.
Но Подмосковье – не Шамбала. В Подмосковье вполне обычный фон. И, если в каком-то конкретном месте он вдруг резко повысился, это означает, что объявился новый мощный магический источник.
Каковым, например, может являться Кольцо Всевластья.
Черт, черт, черт! Не надо было отпускать его одного! Не надо было играть с ним вслепую!
Что с того, что такой образ действий мог быть наиболее эффективен в данной ситуации, что в этом толку, если с Серегой что-то случится?
Это я затупил.
Ладно, не надо паники. Я – взрослый человек, Серега – взрослый человек. И при этом он маг.
А Кольцо Всевластья не убивает на месте. Горлум и тот пятьсот с лишним лет прожил, и сейчас, если Гэндальфы не врут, живее всех живых.
Сам Горлум вряд ли представляет опасность. С ним два хоббита справились, что уж тут о Сереге говорить, у которого третий дан в какой-то там специфической школе ломания конечностей всем, кто тебя окружает.
«Стоп, – сказал я. – А ведь существует способ проверить, не врут ли Гэндальфы, и заодно посмотреть, не случилось ли чего с Серегой». И способ настолько очевидный, что мне стало стыдно. Как я об этом с самого начала не подумал? Всего-то и надо, как смотаться на пару часов в нашу альма-матер.
Что-то я в последнее время сам себе не нравлюсь.

Но в альма-матер пока было нельзя, потому что там Гермес со мной связаться не сможет. Туда любому божеству путь закрыт. А Гермес мне нужен.
Ну что ж, подождем, пока он объявится. Может, за это время и новости от Сереги подоспеют.
Поскольку дома мне делать было решительно нечего, да и видоизмененный фаерболами интерьер приводил меня в уныние, я поужинал в ресторанчике и отправился в офис на предмет немного поработать.
Около восьми в дверь робко постучали. Вообще-то мы работаем до шести, и табличка на двери служит тому доказательством, однако я все равно здесь, а у человека могут быть серьезные проблемы…
– Войдите.
Лет тридцать, высокий, худощавый, весь в джинсе.
– Магическое агентство «Талисман»?
– Оно самое.
– В рекламе написано, что вы торгуете сопутствующими товарами.
– Верно, – сказал я. – Что вас интересует?
Обычно их интересуют хрустальные шары, приносящие удачу талисманы и всяческие обереги. Банальные сувениры, магии в которых – ни на грош. Такими товарами мы не торгуем, и без нас этот рынок недостатка в предложении не испытывает. Но клиент меня удивил.
– А осиновые колья у вас есть?
– Пятьдесят долларов, – сказал я.
– Прекрасно. Дайте пару.
– Если вы берете два, они обходятся по сорок пять долларов за штуку, – сказал я.
– Просто чудесно.
– Очень хорошая скидка, если возьмете три.
– Нет, благодарю, двух вполне хватит.
– Девяносто долларов, будьте любезны.
Он отсчитал требуемую сумму.
– Вы уверены, что справитесь сами?
– Э… Вполне уверен, благодарю вас.
– Возьмите визитную карточку, – сказал я. – Этот человек сможет помочь вам, если что-то пойдет не так.
– Не вижу необходимости…
– На всякий случай.
– Хорошо. – Он убрал карточку в карман.
Я достал из большого сейфа два осиновых кола, завернутых в фольгу, и протянул ему.
– А они точно осиновые?
– С гарантией, – заверил я.
– Если они окажутся липовыми, – заметил он, – мне трудновато будет предъявить вам какие-то претензии.
– Напротив, – сказал я. – Если они окажутся, как вы выразились, липовыми, то вампир вас укусит и вы сами станете вампиром. В таком случае вы можете прийти сюда, и я верну вам ваши девяносто долларов.
– Не слишком большая компенсация, – сказал он.
– Во-первых, колы на самом деле осиновые и осечки быть не должно. А во-вторых, я предлагаю вам помощь квалифицированного специалиста, которую вы отвергаете. Если вы готовы действовать на свой страх и риск, не плачьте потом, что вас убили.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71198920) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.