Читать онлайн книгу «Эфемерида звёздного света» автора Дарк

Эфемерида звёздного света
Дарк
Девушка 18-летнего Романа Никитина умерла таинственной смертью около полутора лет назад и казалось, что жизнь закончилась вместе с её утратой. Но у Вселенной на всё свои планы. Рома поступает в космическую академию и сразу сталкивается с враждебным отношением от сокурсника Полярина Алфёрова, которого он прежде никогда не встречал. Положение дел усложняет и то, что Рома без оглядки влюбляется в девушку Полярина Василису. Рома не верит своему счастью, но симпатия взаимна, однако… так ли чисты намерения Василисы Архангельской на самом деле? А тут ещё армада кораблей всесильной империи приближается, чтобы атаковать Землю. Первая книга цикла «К звёздам».

Дарк
Эфемерида звёздного света

2122 год. Земля
Последний месяц для Ромы выдался сложным. Непонятная тревожность нарастала с каждым днём, но, если бы подростка кто-нибудь прямо спросил, в чём дело, едва ли он сумел бы ответить. Скорее всего, пожал бы плечами и бросил равнодушное «ничего». А сам бы подумал, что навалилось как-то всё и сразу.
Больше всего угнетала неопределённость, отчего Рома становился нервным и раздражительным, плохо спал ночами и всё сильнее замыкался в себе.
И зачем только отец задумал этот переезд? Съемная квартира вызывала смешанные чувства. С одной стороны, она казалась уютной, удобной, но с другой – Роме постоянно чудилось, будто бы он в гостях, причём засиделся изрядно, пора бы уже домой… да только нет теперь никакого дома.
С месяц назад, в мае, отец Ромы, Фёдор Никитин, внезапно продал их квартиру в жилом комплексе «Арктический», ничего толком не объяснив. Так они оказались в съемном жилище на Инженерной улице, в котором Рома места себе не находил, несмотря на наличие отдельной комнаты. У него возникало ощущение, будто он вторгся на чужую территорию и без спроса пользуется вещами посторонних людей. А самое главное, он никак не мог найти ответа на вопрос: «Зачем?»
Конечно, он пытался расспрашивать отца, поскольку никакого логического обоснования столь его странному решению не находил. Но тот лишь отмахивался уклончиво, мол, потом всё. И это никак не добавляло Роману спокойствия, наоборот, в голове крутились пугающие мысли о том, что отец мог с кем-то крупно поссориться и теперь вынужден скрываться. Несмотря на то, что в реальности ни странных визитёров, ни пугающих посланий, ни, тем более, покушений на чью-то жизнь не случалось, в голове Ромы всевозможные тревожные события обрастали подробностями. У парня с детства воображение работало отлично, порой даже чересчур.
Лишь однажды отец намекнул, что на съёмной квартире они ненадолго и нечего привыкать к временному приюту. Впрочем, Рома и не ждал, что отец поделится всеми подробностями. Фёдор вполне мог бы стать разведчиком – лишней информации из него не вытянешь. А будешь лезть с расспросами раньше времени, нарвёшься на резкий ответ. Но загадочные слова «скоро мы обретём новый дом» не только не внесли ясность, но и породили новые вопросы.
В этот день и у отца, и у сына выдался выходной. Рома сидел в своей комнате и пытался отвлечься от мрачных мыслей, пролистывая висевшую в воздухе ленту виртуальных журналов. Раньше ему это помогало, но теперь отчего-то никак не удавалось сосредоточиться ни на визуальных новеллах, ни, тем более, на учебных материалах.
Дверной звонок, резкий, такой неприятный, словно будильник, звуковым сигналом прошёлся по нервам. Сознание Ромы нарисовало двух громил с битами, что пришли выбивать из его отца секретную информацию. И липкий страх прополз холодком под футболку, несмотря на то, что мысленные образы больше походили на персонажей комиксов, а не на реальных злодеев.
Чем был занят в этот момент отец, Рома не знал, но точно был уверен, что гостей тот не ждёт. Да и не приходили к ним никакие гости в последний месяц уж точно.
К двери Фёдор отчего-то не торопился, шаги не доносились из коридора, отчего парню становилось ещё страшнее. Успокаивало одно – дверь тоже не скрипела. Значит, бандиты ещё не успели пробраться в квартиру.
Свернув проекцию журнала, Рома решительно встал и глубоко вдохнул. Это помогло ему если не унять, то хотя бы задавить разгулявшуюся тревожность. В конце концов, он ведь собирался в военную академию поступать, а, значит, должен уметь за себя постоять. И за других – тоже.
Парень сжал кулаки и решительным шагом направился к входной двери.
В этой квартире почему-то не имелось видеофона, вместо него был старинный дверной глазок, нелепо искажавший лица тех, кто стоял за дверью. Рома приник глазом к линзе, но на лестничной клетке никого не увидел. И с облегчением выдохнул. Рослых головорезов нет – уже хорошо. Парень вдруг вспомнил, что через это примитивное устройство можно увидеть далеко не всю площадку, но, поздно. Пальцы уже провернули замок. Отступать было некуда.
Рома с опаской потянул дверь на себя. Внутри у него сжалась тугая пружина, он будто превратился в пантеру, готовящуюся к прыжку…
Но рослые головорезы не спешили врываться в квартиру. Парень чуть опустил взгляд и увидел переминающегося с ноги на ногу подростка лет пятнадцати. Невысокого роста, с живым энергичным лицом, несмотря на юный возраст, держался он представительно.
– А взрослые дома есть? – звонко спросил паренёк, и его сканирующие глаза зыркнули вправо-влево от порога квартиры.
Рома невольно усмехнулся, припомнив свои ожидания. Мальчишка явно не представлял угрозы. И теперь стало ясно, почему в глазок никого не было видно. Гостю роста недоставало. И стоял он слишком близко к двери, так, что в обзор едва попадала его макушка.
– Для тебя и я сойду за взрослого! – сказал резче, чем собирался, Рома.
Фёдор, тем временем, появился в коридоре, на ходу снимая наушники.
– Спокойно, – произнёс он, ещё не разобравшись, в чём проблема, и мягко, но решительно переместил Рому назад, заслонив собой.
– Фёдор Никитин? – спросил гость.
– Да, – доброжелательно отозвался отец.
– Вам письмо, – важно сообщил почтальон и достал из кожаной сумки конверт, обвязанный бечёвкой, со свинцово-серой сургучной печатью.
Рома выглянул из-за плеча отца, его глаза округлились, а лицо вытянулось от удивления. Хотелось рассмотреть рельеф на печати, но не вышло. Давненько ему не доводилось видеть подобных конвертов.
– Нужна ваша подпись, – объявил паренёк.
Вместо терминала для цифровой авторизации почтальон протянул Фёдору ручку. Рома с любопытством наблюдал, как отец рисует на бумаге какую-то закорючку.
Отец улыбнулся и чуть обернулся к Роме:
– Некоторые вещи требуют консервативного подхода.
Какие такие вещи Фёдор не пояснил, и Роман перевёл взгляд на гостя. Чувствовалось, что малый (даже нет, малыш – да, Рома назвал его про себя «малышом») – серьёзный человек, подходит к своей миссии со всей ответственностью. Даже сверх меры.
Странно, подумал Рома, в XXII веке бумажная почта вышла из употребления. Единственным исключением, которое он знал, была его собственная работа. И при том относительно недавно. Он работал почтальоном примерно год назад, доставлял бумажную корреспонденцию. Платили неплохо, а потому Рома не задавал лишних вопросов. Воспоминания отозвались жгучей болью где-то внутри. Нет, дело было не в бумажных письмах. Перед глазами застыл образ девушки, которую больше он не увидит…
Получив подписанную квитанцию, мальчишка-почтальон вежливо попрощался и был таков.
Отец, бережно держа в руках конверт, запер дверь и направился в комнату, так ничего и не пояснив. Рому разбирало любопытство, что за таинственное послание? Немного постояв в коридоре, он всё же последовал за Фёдором. Тот выглядел задумчивым и даже хмурым, отстранённым. И Роме совсем не хотелось задавать вопросов, но любопытство всё равно брало верх.
Фёдор расположился в кресле и внимательно читал послание. Конверт лежал на журнальном столике, и Рома уставился на него.
Рельеф печати был чётким – можно различить окружность Земли, но что это означает, парень всё равно не знал.
Не выдержав, Рома всё-таки спросил:
– Что это за письмо? От кого оно?
Фёдор посмотрел на сына странным долгим взглядом. Рома нечасто видел отца настолько задумчивым, словно тот сейчас рассуждал, стоит ли делиться с сыном информацией или вновь отмолчаться.
Наконец, Фёдор вздохнул и прервал напряжённое молчание:
– Наверное, стоит начать с самого начала.
– Было бы неплохо, – Роман старался не выдать внутреннего волнения, но на самом деле очень обрадовался, что наконец-то отец развеет все его тревоги, всё объяснит, и под ногами вновь появится опора. Он слишком устал от неизвестности и неопределённости.
Парень опустился в соседнее кресло и встретился с отцом взглядом. Тот смотрел на сына слишком пристально, и Рома засомневался, а, действительно ли, знания дадут ему опору, а не выбьют из-под ног землю окончательно? И всё же лучше уж определённость, чем неведение, которое на самом деле никакое не блаженное, как говорят, а тревожное и даже временами жутковатое.
– Как ты думаешь, если Вселенная бесконечна, какова вероятность, что там есть обитаемые планеты? Обитаемые разумными существами?
Рома нахмурился – отец начал слишком уж издалека. Связи между бесконечностью вселенной и письмом он не улавливал.
– А я тебе скажу, – Фёдор не дождался ответа от сына. Вероятность такова, что во вселенной точно имеются обитаемые планеты с разумными существами.
– Причём тут это? – всё равно не понимал Рома.
– Мир Эстерау находится в звёздной системе Лаврентийский Перст, – произнёс отец. – В галактике Млечный Путь есть и другие цивилизации. Я не могу произнести их названия, они слишком сложны для моего речевого аппарата. Некогда это были мирные планеты, но Эстерайская империя уже захватила и поработила их.
– Нет-нет-нет, – Рома замахал руками, а его лицо исказила нервная улыбка. – Это шутка какая-то? Лаврентийский Перст? Эсте… как там? Это новая космоопера?
Парень с надеждой посмотрел на отца, ожидая увидеть, как тот смеётся, но Фёдор оставался абсолютно серьёзным. На его лице не было и тени улыбки, да и не в его характере были подобные шутки.
Рома и сам перестал улыбаться.
– Эстерау, – повторил отец. – Можешь не верить, скоро сам всё увидишь. Потому я и не хотел тебе всего этого рассказывать раньше времени.
– Какого времени, пап? – парню никак не удавалось взять себя в руки. Слишком неожиданно и слишком неправдоподобно звучали эти рассказы про космос. Рома успел проиграть в воображении множество сценариев. Но до пришельцев не додумался.
– Может, ты всё-таки меня выслушаешь? – строго произнёс Фёдор.
И Рома всё же постарался успокоиться.
– Как я и сказал, Эстерайская империя поработила другие миры. Я бы мог поведать тебе обо всех планетах, уступивших эстерайцам, но, думаю, тебе для начала следует свыкнуться с мыслью, что земляне не одиноки в космосе. Хотя, лучше бы это было так…
– Это ещё почему? – как бы ни старался Рома, в его глазах наверняка отражалось недоверие. – Среди них есть гигантские слизни? Разумные жуки? Или что с ними не так?
– Нет, – покачал головой Фёдор. – В галактике Млечный Путь нет негуманоидной формы жизни. Все инопланетяне, о которых мне известно, относятся к биологическому виду «человек». Но среди них есть Эстерау. Они по природе своей сверххищники и занимают доминирующее положение в пищевой цепочке. Лишь аспартанские повстанческие группировки продолжают упорно воевать, несмотря на то, что шансы их ничтожны. Родной мир корабля-Спирали в качестве сурового наказания и в назидание другим эстерайцы превратили в тюрьму и кладбище космических кораблей.
– Корабль-Спираль – оригинально звучит, – прокомментировал Рома.
– Мигрирующий спиралевидный корабль, строители которого оказались вытеснены эстерайцами из родного мира, получил название Мир-Спираль, – поправил отец, – На этом гигантском корабле с помощью спирального закручивания создавалась центробежная гравитация.
– А, ну, теперь всё понятно, – в голосе Ромы прозвучала насмешка, и отец это заметил.
– Остальные планеты подчинены контролю захватчиков, – продолжил рассказ Фёдор. – Только у Эстерау есть технология, позволяющая преодолевать расстояние быстрее скорости света.
– А вот это уж точно ерунда какая-то, – снова не выдержал Рома и перебил отца. – Я, вообще-то, в школе учился, и прекрасно знаю, что скорость света нельзя превысить, потому что масса корабля станет бесконечной. И тогда энергии всей Вселенной не хватит, чтобы такую махину с места сдвинуть.
– Ошибаешься, – ответил Фёдор. – Законы физики, конечно, даже Эстерау нарушить не могут, но они научились создавать экзотическую материю, способную сжимать пространство. А корабль их, по сути, вообще не движется. Никто иной подобной технологией не обладает. Вот и выходит, что среди людей нашей галактики Эстерау – единственные звездоплаватели.
– Пап, но раз они такие развитые, то почему до сих пор и нас не захватили? – мысли о пришельцах, как ни странно, понемногу развеяли тревожность Ромы. Думать о двигателях, сжимающих пространство, куда ведь интереснее, чем предаваться печали. И хоть разговор с отцом складывался крайне странный, парень успокоился. Инопланетяне его не пугали, но лишь по той причине, что в их существование не очень-то верилось. Но он рад был пообщаться с отцом по душам, пусть даже на такую необычную тему.
Беседы с сыном Фёдор вёл нечасто. Таким уж он был человеком, немногословным, замкнутым и даже немного скрытным. Он растил сына один и считал, что не словом нужно воспитывать, а делом, то есть собственным примером.
– Хороший вопрос. Из донесений наших разведчиков, задержавших на Земле эстерайских шпионов, и из информации перевербованных агентов следует, что эта непроходимо враждебная цивилизация собирается устроить пандемию в нашем мире. Об этом стало известно ещё полстолетия назад, и земляне раскрыли сроки развязывания войны и природу вируса. У земных людей нет никакой возможности выработать антитела к инопланетному вирусу. Поначалу, возможно и не придадут значение. Болезнь начинается с головной боли, температуры, будто простуда или грипп. Затем даже наступает улучшение, но быстро сменяется новой фазой. Снова поднимается температура, начинается рвота, человек теряет силы, худеет. А далее приходит спутанность сознания и частичная потеря памяти.
– А потом?.. – спросил Рома, хотя и сам уже догадался – полного выздоровления не будет.
– А дальше – кому как повезёт. Психические расстройства неизбежны – вирус поражает мозг. Возможна беспричинная агрессия. Кто-то будет биться в панике, сам не понимая, почему. Галлюцинации. Но чаще всего наступает, как не печально, самый худший вариант – снижение когнитивных функций, мышление деградирует, в итоге развивается тяжёлая умственная отсталость. Даже говорить такие выжившие уже не способны. И обслуживать себя – тоже. Остаются лишь простейшие реакции – удовольствие и недовольство. Таким выжившим не позавидуешь, они превратятся в бледное подобие себя прежнего. Итог один – истощение и смерть. Семьдесят процентов заражённых перенесут болезнь именно так. А остальные хоть и сохранят способность мыслить, но будут бесконечно страдать от тревоги, станут агрессивными, запутаются в собственных галлюцинациях.
Фантазия Ромы вновь разыгралась. Хоть он и не мог поверить во всё то, что рассказывал отец, но явственно представил, как люди превращаются в бессмысленных существ с пустыми глазами. Утратившие даже речь, они будут издавать мычание и слоняться по улицам в поисках пищи. Перед глазами встала апокалиптическая картина мира – брошенные автомобили, разбитые витрины магазинов и обезумевшие люди, которые на людей-то уже не похожи.
– Откуда всё это известно? – выпалил Рома, у которого холодок пробежал по спине. – Неужели они уже применили это оружие?
– Нет. Это пока только планы применения биологического оружия против нас, – заверил папа и поспешил оговориться, – но реализация этих планов не за горами. Возможно, в ближайшие два года.
– Всё равно не могу поверить, – парень помотал головой, будто стараясь вытряхнуть из неё наваждения.
– Скоро ты сам всё увидишь, – произнёс Фёдор.
– Увижу что? Мы дадим бой пришельцам? Станем сражаться с инопланетными захватчиками, как в кино? – Рома нервно усмехнулся. Отцу он всегда доверял, Фёдор не давал повода сомневаться в своих словах, но информация об эстерайских захватчиках звучала слишком неправдоподобно. Есть вещи, поверить в которые просто невозможно.
Отец печально улыбнулся.
– Партия милитаристов поддержала бы твой боевой настрой. Но битвы не будет. У этого вируса очень высокая заражаемость, стопроцентная. И эстерайцы используют все методы. Заразу с пылью разнесёт ветер, животные станут переносчиками и тоже заразят людей, а те расширят радиус поражения экспоненциально быстро воздушно-капельным путём. Водопроводные системы будут отравлены, и в самоизоляции отсидеться не удастся. То есть пострадают все без исключения. Эстерайские космические корабли обезвредить тоже не удастся. Параметры сигнатур их боевых кораблей настолько малы, что объект практически невозможно обнаружить средствами слежения в диапазоне существующих волн. Благодаря особым стелс-системам их корабли невидимы для наших локаторов. Потому было принято решение улетать.
– Что?! – Рома подскочил с кресла. – Нет, это уже слишком.
– И мы летим. Я внёс пожертвование для оборонного комплекса Объединённого Космического Флота Земли и, тем самым, получил право на два билета на корабль «Мурманск».
Окончательно выбитый из колеи, Рома стал ходить по комнате, нарезая круги.
– Сынок, я понимаю, что ошарашил тебя. Но пойми, другого выхода нет. Мы должны улететь, – мягко сказал отец.
Сын остановился и взглянул на Фёдора, но слова никак не выходили наружу. Слишком резко и головокружительно всё сказанное завершало прежнюю жизнь и начинало новую, таящую лишь неизвестность. И оттого хотелось высказать отцу что-нибудь резкое, разум отказывался поверить в происходящее, принять новые обстоятельства. Но Рома и слова вымолвить не мог.
– Там всё будет, как на Земле, – предпринял попытку успокоить сына Фёдор. – Поступишь в военную академию, как и хотел!
Парень сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, застыл напротив отца, пытаясь справиться с эмоциями.
– Так, мне надо пройтись, – Рома видел, что отец поднялся, желая что-то сказать, но парень не стал ждать. Он взял мобильник и покинул квартиру, ощущая лишь взгляд отца в спину.
Слишком много новой информации, слишком странно, слишком нереально. Космические корабли, захватчики-инопланетяне, вирус, способный превратить людей в эстерайских рабов… Неужели, это может быть правдой? Но в то же время, какой смысл отцу так шутить? Это совершенно не вязалось с его характером. И в то же время поверить так просто он не мог.
Парень двинулся по направлению к северной части Североморска. Он спрятал руки в карманы жилетки, заметив, что они у него дрожат. Прохладный воздух будто бы выветрил все мысли из головы, ноги сами несли его куда-то. Хотелось забыться, хотелось, чтобы мир вновь стал простым и понятным, как в детстве, а пришельцы существовали только в научной фантастике.
Рома и сам не понял, как оказался на пристани «Морозная» в Кольском заливе Баренцева моря.
Он сел на скамейку, с которой открывался лучший вид на залив. Стояла пасмурная погода, море слегка штормило, дул ветер и трепал русые волосы Ромы. Он взглянул на рыболовную лодку, раскачивающуюся на волнах, и из памяти возник образ того, как он провожал отца в плавание. Тогда тот работал на рыболовецком судне, а ещё ездил на работу в Мурманск и красил атомный ледокол. А ещё парень вдруг вспомнил, как отец говорил, что по знакомству устроился на добычу никеля, суперсплавы на основе которого использовались в аэрокосмической промышленности.
В голове вдруг прояснилось: «Так вот, значит, откуда папа мог узнать о пришельцах». Раньше Рома и не думал, что его отец как-то связан с космосом. Но теперь паззл в его голове сложился. Вот только это означало, что это не ошибка и не розыгрыш, и земному человечеству осталось жить от силы пару лет.
От этих мыслей стало не по себе. Парень продолжал смотреть на воду, стараясь избавиться от тревоги, но легче не становилось.
Он вспомнил, как они с Дианой гуляли по этой самой пристани и распевали песни. А потом она бухнулась в воду, Рома нырнул за ней, и они тотчас же оба продрогли. Вспомнив тот весёлый вечер, он даже слегка улыбнулся. Но улыбка тут же сошла с лица: нахлынувшие воспоминания пробудили в нём тоску по любимой.
Смерть, подумал он, всегда нелепа. Она редко приходит вовремя. Люди научились лечить смертельные болезни, но их продолжают убивать случайности.
Остроконечная ледяная глыба, сорвавшись с крыши, в одно мгновение оборвала жизнь Дианы, разбив на осколки и прожитые семнадцать лет, и возможное будущее.
Внутри что-то перевернулось, он вдруг захотел улететь, и неважно куда, главное – подальше отсюда.
Гибель всего человечества – это такая же нелепость, как и смерть Дианы, такого попросту не должно происходить. В этом есть что-то неправильное, какая-то ошибка. Словно весь мир сломался. Но только теперь Рома осознал, сломался он не только что, а ещё тогда, когда погибла Диана.
Он бросил последний взгляд на залив, на пристань, на людей, проходящих мимо, на скамейку – и осознал, что всё это когда-то бесследно исчезнет.
Обратно домой он добрался затемно. Перед тем как войти в подъезд, Рома взглянул на ночное небо. Звёзды… Что они сулили человечеству? Спасение или погибель? Когда-то в детстве он узнал термин из астрономии – «эфемерида». Оказалось, что это координаты небесных тел, если делать наблюдения с Земли. И у каждой звезды, каждого созвездия – своя эфемерида. Но люди видят не сами звёзды, а свет, идущий от них. Сами же звёзды уже угасли. «Выходит, координаты – это эфемерида звёздного света», – подумал Рома. Но могут ли у света, эфемерного потока, электромагнитного излучения быть координаты? Могла ли у звёздного света быть эфемерида? Это предстояло выяснить.

Прощай, Земля
На следующий день Рома проснулся раньше обычного. Ночь не принесла желанного успокоения, снился… нет, не кошмар, ему снился полёт. Будто бы он летит сквозь черноту космоса, и только вдали сияют разноцветные звезды. Но в то же время он осознавал, что летит в никуда, ведь нет уже тех звёзд, свет которых он видит…
Когда Рома показался на кухне, Фёдор уже пил чай, сваренный встроенной чай-машиной. Увидев сына, он кивнул и жестом предложил присесть.
– Я вчера не успел сказать самого главного, – произнёс он, и Рома понял, что чай ему не очень уже хочется пить. В горле ком застрял. Вчерашний рассказ – это ещё не всё?! На его взгляд новой информации было предостаточно. Ему бы с ней свыкнуться для начала. И даже подумать страшно, что же ещё отец недоговорил? Да что же ещё может случиться?
И если вчера Роме казалось, что его больше ничем не удивить, то теперь его пробрала неприятная дрожь. Ладони стали влажными.
Парень усилием воли подавил волнение, подошёл к чай-машине и резко схватил чашку. Та едва не выскользнула, ладони обожгло, но почему-то эти ощущения как раз заставили прийти в себя. В конце концов, нет никакого смысла беспокоиться, если неприятность уже свершилась. И не важно, знаешь ты о ней или нет.
– Я тоже хотел кое-что спросить, – Рома сделал глоток и почувствовал, как тепло разливается внутри. – Откуда ты узнал о донесении разведки? Об инопланетянах? Это ведь, должно быть, секретная информация. Не из новостей же.
– Не из новостей, – кивнул Фёдор.
– Это ведь связано с твоей работой по добыче никеля? – выдал Роман вчерашнюю догадку.
Отец только молча кивнул. Отпил из чашки, будто бы тянул время.
– Ты всё верно понял, – произнёс Фёдор и вновь взял паузу. – Права была моя мать.
– Бабушка? – удивился Рома. – Но ведь она и о моём существовании узнать не успела.
– Но интеллект у тебя от неё, – ответил отец. – Она была просто одержима идеей усилить свой интеллект. Импланты, генетические модификации, она принимала участие во всевозможных экспериментах, но ей всегда было мало. Она и в мой геном внесла изменения, только гением от этого я всё равно не стал. А вот ты, я смотрю, уже отличаешься сообразительностью. И с каждым днём это становится заметнее. Не зря, выходит, твоя бабушка рисковала.
– Я помню, ты рассказывал, – голос Романа прозвучал мрачно. – И это же в итоге её и убило.
– Генная инженерия, как ты знаешь, позволила некоторым людям пробудить их врождённые, но дремлющие псионические способности и направить их на благо человечества, во имя прогресса. Телепатия, телекинез, ясновидение.
– Но бабушка желала не этого, верно? Она вмешалась в формирование твоего генома, отредактировала хромосомы и гены. И лишь через поколение её пожелания незначительно оказались исполненными.
– Ну почему же незначительно? – по-отечески добро упрекнул папа. – Ты обладатель безупречного генома, что исключает возможность психологических отклонений, обещает интеллект выше среднего, несгибаемую волю и во многом личность здорового, практически идеального человека.
– И именно поэтому таких как я прозвали Универсальными носителями, знаю. Однако, пробуждение псионической способности даже у таких как я – везение высшего порядка, происходящее в одном случае из ста. И мы с тобой прекрасно знаем, что место в этой статистике я занимаю неутешительное.
Оба замолчали. Тишину нарушало только тихое шипение чай-машины. Хоть Рома и не знал бабушку, всё равно почувствовал, будто виноват в её смерти. Он взглянул на отца, пытаясь поймать в его глазах упрёк, но нет, ничего такого во взоре Фёдора не отражалось. Он держался, как всегда, спокойно, не давая воли эмоциям. И эту сдержанность легко можно было бы спутать с холодностью.
В то же время Рома даже немного завидовал отцу. Тот хотя бы помнил, какой была его мама. А порою память – это единственное, что у человека остаётся. Сам же Рома вырос без матери, её не стало, едва он появился на свет. Временами он думал о том, как бы сложилась его жизнь, если бы мама осталась жива? Мог ли целый массив времени – восемнадцать лет – 6550 дней – складываться совсем по-другому, будь с ним и отцом так рано оставивший их любимый человек? Точного ответа никто не смог бы дать, но самому Роме казалось, что в этом случае он был бы чуточку счастливее.
И уж точно он был бы сейчас счастливее, если бы не погибла Диана.
Просто какой-то злой рок навис над их семьёй – каждый мужчина потерял свою любимую. И сам Рома не стал исключением.
Парень молча допил чай, хоть и с трудом сдерживал желание спросить отца, почему так случается? Почему умерла бабушка? Мама? Диана?.. Но говорить об этом вслух бессмысленно. Едва ли кто-то знает ответ.
– Так что ты вчера мне не сказал? – парень поспешил сменить тему, чтобы самому не погружаться ещё больше в пучину мрачных раздумий.
– Завтра мы покидаем Землю, – совершенно будничным тоном произнёс Фёдор так, будто сообщал о чём-то незначительном. Так говорят о какой-нибудь бытовой неурядице, справиться с которой не составит труда. Будто бы прибор какой начал барахлить, и надо бы в сервисную службу позвонить. И Рома даже огляделся в поисках вышедшей из строя техники, но вдруг до него дошёл смысл сказанного. Вся глубина этого смысла. Если бы он не сидел на стуле, ноги наверняка бы подкосились.
– Что… завтра? – тихим и каким-то не своим голосом переспросил Рома.
– Я ведь говорил вчера, у нас два билета на корабль «Мурманск», – произнёс Фёдор.
– Два билета, – эхом повторил парень. – На корабль. Космический корабль?!
– А на какой же ещё? – усмехнулся отец так, будто бы никаких иных кораблей и не существовало.
– Свихнуться можно! – Рома подскочил со стула, но тут же сел обратно. – И куда же мы полетим? Где нет этих самых эстерайцев? Не на Марс ведь.
– В другую звёздную систему, – спокойно ответил Фёдор.
– Это ж сколько туда лететь? Разве у нас есть сверхсветовые двигатели? До ближайшей звезды четыре световых года! Четыре года лететь со скоростью света!
– Сверхсветовых двигателей у нас нет. Лететь придётся долго. Очень долго.
– Пап, это невозможно, – парень улыбнулся, надеясь, что и отец сейчас рассмеётся. Хоть такие шутки и не в его характере, это хоть как-то объяснило бы ситуацию. Но второй день отец твердит о пришельцах-захватчиках, а теперь ещё и предлагает сбежать с Земли. И не куда-нибудь, а в другую звёздную систему!
– Просто собери вещи, – произнёс Фёдор.
– А, ну, точно. Нужно ведь чемоданы собрать, – с лица Ромы не сходила нервная улыбка, но с отцом он решил не спорить, ведь всё равно завтра всё разрешится. Ведь отлёт не через год и даже не через месяц, а уже завтра.
– Да, – с улыбкой проговорил Фёдор, – вещи надо собрать все, – на последнем слове он сделал акцент.
И Рома согласно кивнул. Хоть его разум и отказывался принимать такую действительность, возражать уже не осталось сил. Мыслительные процессы порою выматывают сильнее, чем физическая нагрузка. Какой смысл думать о том, как долго лететь? Завтра всё решится.
Собрав со стола чашки, он опустил их в очиститель для посуды и задумался о том, что, в самом деле, взял бы с собой, уезжая или улетая навсегда? Выходило, что вещей-то не так уж и много.
– А если я не хочу улетать? – спросил Рома, хитро прищурившись. – Может, дадим бой этим пришельцам, – он сделал паузу. – И вообще, тебя ведь тоже могли ввести в заблуждение. Может, нет никаких инопланетян?
– Не могли, – коротко ответил Фёдор. – Почему ты не хочешь лететь? Разве тебя что-то держит здесь?
Вопрос, такой простой, озвученный тихим голосом отца, на Романа подействовал как ледяной душ.
С отцом они никогда не были слишком близки. Фёдор с сыном обсуждал дела насущные по мере необходимости, а сам Рома отвечал тем же и не спешил делиться сокровенным. По большому счёту, как ему самому казалось, он такой потребности не испытывал вовсе. Возможно, потому и не обзавёлся друзьями в школьные годы. Рома хоть и не конфликтовал ни с кем открыто, но старался держать окружающих на расстоянии.
Единственным человеком, кого он мог бы назвать настоящим другом, был его дедушка. Но того не стало пять лет назад. И с тех пор парень стал вести себя ещё более отстранённо, хоть и сам того не замечал.
Исключением из правил стала разве что Диана, но и её он потерял.
Только сейчас Рома вдруг осознал, что единственным близким человеком для него остался только отец. И хоть, порою, им наедине бывало неловко настолько, что оба отводили взгляд, парень осознавал, что больше у него никого не осталось. А если так, то что его держит здесь, на Земле?
Рома едва заметно улыбнулся и произнёс:
– А, в самом деле, летим! К Альфе Центавра, в Туманность Андромеды, да хоть в чёрную дыру!
– Мне нравится твой настрой, – улыбнулся в ответ Фёдор. – Но всё же в чёрную дыру лететь не стоит. Говорят, в неё можно падать вечно. А у нас нет столько времени.
– Да, надо ж пригодную для жизни планету найти. Кстати, хотя бы субсветовую скорость этот корабль, на который у нас билеты, может развить? А то, я слышал, один зонд, в прошлом веке запущенный, летел аж сорок четыре года. Это ж почти целая жизнь.
Фёдор вновь помрачнел. Он начал перебирать вещи, будто решая, что может понадобиться в космосе, а что нет. Хотя сам только что говорил ведь, что вещи нужно все собрать, но теперь, похоже передумал. Он вытащил чашки из пароочистителя и поставил на полку.
Рома успел забыть, что посуда в этой квартире принадлежала не им, а арендодателю. Так что их забирать точно не стоило. А своих вещей оказалось не так уж и много.
Молчание нарушил Фёдор, начав рассказывать о предстоящем путешествии во время сборов, как бы между делом. Но Рома заметил, что тем самым он ушёл от прямого ответа.
– Почти пятьдесят лет велось строительство кораблей. Учтены все возможные осложнения, – рассказывал по ходу дела Фёдор. – НАСА, Роскосмос, индийская «Сансара», китайская, арабская космические программы объединили усилия. Военные и исследовательские корабли названы в честь выдающихся учёных и космонавтов. А гражданским кораблям дали названия в честь городов, жители которых отправляются в путь, – продолжал Фёдор. – Североморск находится в Мурманской области, и потому мы будем лететь на корабле «Мурманск».
– Даже наш забытый богом городок с населением едва ли в 50 тысяч человек, у Кольского залива, строил себе летательные аппараты? – спросил недоверчиво Рома. – В участие городов федерального значения ещё хоть как-то верится, но тут…
– Все, кто могут, – пытаются выжить, – возразил папа. – Таких городков, как Североморск, – великое множество по всему миру.
– А как смогли всё это засекретить? – поинтересовался сын у Фёдора, пока тот складывал туалетные принадлежности.
– Ну… Полностью засекретить, конечно, не получилось. Оставшиеся за бортом могли увидеть, как корабли улетают без них. Светимость солнца увеличилась, участились вспышки. И обывателям внушили, что особенно боязливые денежные мешки решили улететь с родной планеты, которую могут выжечь гамма-лучи особенно яркой вспышки. Об истинных целях, пассажирских перевозках и масштабах близящейся войны с Эстерау простым людям мало что известно.
– А это разве не вызвало бучу? Уж куда проще было бы пустить слух про инопланетян – всё равно никто не поверил бы. Зачем же специально такой слух пускать?
– Кто знает? – Фёдор только руками развёл. Но поскольку утечки информации избежать не удалось, кое-где наблюдаются серьёзные волнения. Люди малообеспеченные недовольны сложившейся ситуацией из-за несправедливой продажи билетов, озлоблены, не согласны с тем, что возможность спастись доступна лишь богатым, – пояснил папа. – Говорят, в крупных городах взлётные площадки космодромов оцеплены. Солдаты охраняют территорию с автоматами наперевес. Важно удержать людей от массовой паники, иначе это приведёт к неистовому бунту и к жертвам. Такие потрясения не помогут отлёту.
– Папа, они просто хотят выжить, – тихо произнёс Рома, ощущая неприязнь к самому себе. Это что ж, получается? Они улетят, а все те, кто не смог оплатить себе спасение, погибнут? Неправильно это, несправедливо! Хотелось возмутиться, да только… какой в этом смысл? Рома считал себя достаточно взрослым, чтобы понимать, этот мир далек от совершенства. И будь в нём место для справедливости, Диана бы осталась жива. Но и смириться с таким устройством вещей никак не получалось.
Он посмотрел на папу, укладывающего вещи, с укоризной. Не потому, что именно его хотел упрекнуть, а потому, что тот всё воспринимал как должное. Спокойно, рассудительно, взвешенно.
Отец в ответ лишь тяжело вздохнул и отвернулся. Подошёл к шкафу и принялся сортировать футболки с видом, словно важнее дела на свете нет.
Рома терпеливо ждал, когда спадёт это внезапно возникшее напряжение. В конце концов, ему тоже стоило заняться сборами. А поговорить ещё успеют.
Привычку делать паузу, если возникает разногласие, парень перенял от дедушки. Тот всегда умело сглаживал конфликты между отцом и сыном, используя простой, но действенный способ – развести по разным комнатам. За это время оба успевали умерить пыл, успокоиться. Теперь же, когда не было с ними дедушки, они и сами пользовались этим методом. И назревающая ссора быстро сходила на нет.
Чуть позже Фёдор сам возобновил разговор.
– Для подавляющего большинства, то есть людей с недостаточными возможностями, билеты слишком дороги, это правда. И, Рома, пойми, что, с учётом стоимости строительства, у руководителей эвакуации нет другого выбора. Представь масштаб происходящего, – попросил отец. – 49 лет судостроительные верфи в космосе – строительные станции на геостационарной орбите Земли – строили жилищные и военные космолёты.
– А почему в космосе, а не на Земле? – спросил Рома.
– Жилищные, то есть гражданские корабли, из-за особенностей конструкции и габаритов не смогли бы стартовать с Земли. А потому были построены в космосе. Чтобы долететь до них таким же переселенцам, как мы с тобой, строились взлётно-посадочные аппараты.
Парень представил себе Объединённый Флот Земли, дислоцирующийся в космосе. Блестящая металлическая обшивка, голубоватое пламя, рвущееся из сопел. Величественно и красиво. Космическая армада, в невесомости и полной темноте летящая очень-очень далеко. Наверное, он не представлял даже отдалённых масштабов грядущего. Космос всегда был для него где-то далеко, недосягаемый и загадочный. И по большей части ассоциировался с фантастикой, но никак не с реальностью.
– Это колоссальные финансовые затраты – поверь мне, я знаю о чём говорю, – продолжил отец. – Ведь я красил обшивку ледокола, и знаешь, какова площадь всего корпуса? И сколько стоила всего лишь краска для этого? А ведь это не самая большая статья расходов на атомном ледоколе. Для высадки на пригодной для жизни планете понадобятся новые посадочные модули, потому что первые использованные придут в негодность и будут списаны. Это тоже деньги. Каждый из этих модулей ещё только предстоит построить, так как…
– Па, давай будем реалистами, – перебил Рома. – Сколько лет понадобится, чтобы пересечь галактику и найти подходящую планету, если такая, вообще, существует?
– Не найдём мы, найдут наши потомки, – уклончиво ответил отец.
Рома взглянул на трёхмерную проекцию в стеклянном кубе Дианы. Он уже успел положить его в сумку поверх аккуратно упакованных вещей. Диана улыбалась и медленно кружилась под каплями дождя, которые теперь казались парню похожими на звёзды. И эта улыбчивая девушка навсегда останется лишь движущейся картинкой за стеклом. Рома ощутил укол боли почти физически и попытался отвлечься от горестных мыслей, переведя взгляд на отца.
– Слушай, а когда Эстерау планирует применить биологическое оружие? – спросил он.
– По донесениям разведки, в ближайшие год-два, я же говорил тебе. Мы будем искать экзопланету, и лишь пронеся своё предприятие сквозь пространство и время, сможем окупить сделанные вложения, оправдать жертвы, на которые предстоит пойти нам и будущим поколениям. Лететь нам очень долго.
– Насколько долго? – требовательно спросил Рома, больше не в состоянии терпеть неясные ответы.
– Это будут «корабли поколений», – ответил Фёдор, использовав старинный термин. О «кораблях поколений» задумывались лет сто назад. А, может, и больше. Теперь же подобная модель казалась устаревшей, учёные говорили, что вот-вот приблизятся к световой скорости, но так ничего применимого на практике изобретено не было. Законы физики нельзя просто взять и отменить.
– А что это такое? – парень о «кораблях поколений» никогда и не слышал, но ощутил неясную тревогу.
– Полёт закончим не мы. Когда-нибудь его завершат наши праправнуки. Или ещё более далёкие потомки.
– Праправнуки? – обескураженный, спросил Рома, ещё не до конца уложив в голове смысл слов отца. – То есть мы… Нет, это что получается? – он схватился за голову, взъерошив русые волосы, задышал часто и тихо произнёс. – Это ж, получается, никогда…
– Ну, сам посуди: за пределы Солнечной системы мы вылетим за пятнадцать – двадцать лет.
– Мы никогда не долетим! – Рома не сдержался и всё-таки перешёл на крик. – Пап, ты сам понимаешь, никогда! Мы всю жизнь будем болтаться в космосе, запертые в корабле как в консервной банке! И никакой новой планеты для жизни не будет.
В горле застрял ком, который никак не удавалось сглотнуть. Воздуха не хватало.
Нет никаких чудесных двигателей, что доставят корабль к соседним звёздам за пару лет. Люди изобрели трёхмерные фото, смартфоны-проекторы, бесшумные электромобили и куртки с терморегуляторами. И всё это теперь кажется совершенно не нужным. Лучше б уж способ быстрого перемещения в космосе изобрели, а не очередной гаджет, который выйдет из моды через год.
Фёдор, будто не замечая состояния сына, продолжал говорить:
– Скажу тебе больше. Система Глизе 581 – 20,4 световых года, Система Эпсилон Эридана – 10,5 световых года, Система Альфа Центавра – 4,25. Это три самые близкие звездные системы, где потенциально могут быть экзопланеты.
– Ты ведь знаешь, сколько лететь до этих звёзд, – Рома не спрашивал, а утверждал. – Какая разница, сколько до них световых лет? Мы световой год не переживём!
Отец ответил задумчиво, взвешивая каждое слово:
– С нашими ядерными двигателями до ближайшей вероятной экзопланеты Проксима b в Альфе Центавра – около 30 тысяч лет.
У Ромы будто весь воздух из груди вышел. Фёдор оценил перемену в лице сына.
– Там есть и более далёкие расстояния. Созвездие Ориона, например, находится на расстоянии 1,35 тысячи световых лет от Земли. До него лететь около девяти миллионов лет.
Услышав это, Рома рассмеялся, даже не пытаясь совладать с эмоциями. При таком раскладе девять миллионов лет или чуть больше, чуть меньше, уже не имело никакого значения.
Вещи были упакованы. Рома всё уложил в две большие спортивные сумки. Одежда, зубная щётка, ноутбук, смартфон и идентификатор личности, генетическую карту с чипом, а также несколько пищевых чипов–имитаторов, один из которых он уже успел использовать.
Закончив со сборами, парень пошёл на кладбище проститься с той, кто навсегда останется на Земле. Положил цветы на могильную плиту, на которой был изображён портрет красивой молодой девушки и выбита надпись: «Диана Делина (2104–2121) – любимая дочь, внучка, подруга». Рома оглядел территорию всего кладбища, заполненную могилами, и вздрогнул от собственных мыслей – если всё, что рассказал ему отец, в самом деле, правда, скоро вся планета станет одним сплошным кладбищем.
Позднее, дома, лёжа в кровати, Рома долго не мог заснуть, в голове роились тысячи мыслей. Какова вероятность вообще найти обитаемую планету? Даже через тысячи лет? Космос ведь огромен, бесконечен, там миллиарды звёзд, свет которых видели и далёкие предки, и будут видеть те, кто заселит Землю вновь. И что есть человеческая жизнь по сравнению с этим светом? Одно лишь мгновение.
Рома встал и начал расхаживать по комнате. Он осмотрел своё пристанище, с которым ему предстояло на следующий день расстаться: аскетично обставленную комнату, компьютерный стол, лампу, кресло на колёсах, кровать, шкаф для одежды. Такие простые предметы, они могли бы многое сказать о своём владельце.
Это были предметы человека, не сидящего на одном месте. Чужие вещи – он не мог ими распоряжаться, это была собственность арендодателя. С самого начала заселения само собой разумелось, что они с отцом не останутся здесь навсегда, потому что это была съёмная квартира. И те папины месячной давности намёки, которые теперь нашли объяснение, лишь подтверждали это. Всё совпало, они покидали эту квартиру. И покидали Землю. Оседлый образ жизни оставался в прошлом. Начинался кочевой. 19 июля – его последняя ночь на Земле. Он лёг на кровать, ещё некоторое время поворочался и провалился в беспокойный сон.

Отбытие
Сработал будильник. Рома схватил его, и, что есть сил, швырнул в стену. Будильник, оранжевый, как апельсин, был сделан в форме баскетбольного мяча. Этот шар нужно было кинуть в стену, чтобы он перестал звенеть. Злой спросонья Рома пошёл в ванную. Свет не включил – не любил, когда глаза слепит после сна. Утро казалось самым обыденным и в то же время не покидало ощущение, будто всё происходит не на самом деле. На автомате парень умылся, почистил зубы пальцем, выдавив на него шарик зубной пасты – доставать из сумки щётку посчитал излишним.
Завтрак прошёл в молчании. Они с отцом не говорили о предстоящем, будто ничего значимого, ничего такого, что перевернёт жизнь, не должно было случиться в ближайшее время. Самое обыкновенное будничное утро с яичницей, гренками и ветчиной. Таких дней в жизни Ромы случалось великое множество, и теперь складывалось ощущение, что и этот день станет ещё одним обыденным днём. И только учащённое сердцебиение подсказывало, что ощущение ложно.
Через пару часов на смартфон отца пришло оповещение о прибывшем такси в виде голографической проекции с изображением жёлтого автомобиля.
– Ну ладно, Рома, – вздохнул Фёдор, выходя с сумками из неродной квартиры. – Попрощаемся с нашей скромной обителью, и в путь.
– С Землёй, что ли? – скептически ухмыльнулся Рома, тем самым пытаясь прикрыть нарастающую тревогу.
– Ну, для начала с этой гостеприимной квартирой, – уточнил Никитин-старший. – Так и не сумела она стать нам домом.
Рома закинул сумку на плечо, вышел и коротко попрощался:
– Счастливо. Я бы сказал – ей не было дано достаточно возможностей.
– А если бы нам не грозила война? – спросил, грустно улыбнувшись, отец. – Ты бы полюбил этот дом?
– Не знаю, – признался Рома. – Я бы попытался.
Голос в этот момент прозвучал отчасти весело, отчасти безразлично, хотя в действительности не испытывал он ни того, ни другого. Его разум балансировал между паникой и ощущением, будто бы всё происходит во сне. Словно, в скором времени зазвенит будильник, и парень вновь швырнёт его в стену, теперь уже проснувшись по-настоящему.
На подъездной дороге Инженерной улицы их уже ждал беспилотный электромобиль с минимальным интеллектом. Отец и сын загрузили в багажник свои пожитки. Когда Фёдор устроился на переднем сиденье, а сын на заднем, через динамик послышался вежливый механический голос:
– Пожалуйста, об остановках сообщайте заблаговременно.
Ехали в молчании. Вообще, за последние два дня Рома с отцом поговорили друг с другом едва ли не больше, чем за всю жизнь. Так уж сложилось, что они оба болтливостью не отличались. «По-настоящему близким людям всегда есть о чём помолчать» – говорил, порою, Фёдор. Но теперь Рома вдруг почувствовал, что тишина угнетает. Уж лучше бы отвлечься разговорами, но о чём говорить, если они, и вправду, покидают Землю? О предстоящем полёте? Или о том, что ждёт оставшихся? Нет, такие разговоры едва ли сейчас ему нужны.
– Не могу поверить, что всё это происходит на самом деле, – еле выдавил из себя он.
Отец промолчал в ответ, отвернулся, уставился куда-то в окно, словно мыслями был где-то далеко.
Машина выехала за пределы города и ещё два часа, не меньше, колесила по просёлочной дороге. Лишь около пяти часов вечера они прибыли к космодрому. Стартовая площадка располагалась на поле, покрытом травой и огороженном забором с колючей проволокой. На въезде через контрольно-пропускной пункт их встретили люди в форме без опознавательных знаков и запросили идентификацию.
Рома сразу приметил, что вооружены они всерьёз. Не какими-нибудь электропарализаторами, какие есть у полицейских, а настоящими автоматическими винтовками. И интуиция подсказывала, что заряжены они определённо не холостыми. А на лицах читалась готовность пустить оружие в ход в любой момент.
Охранник, не произнося ни слова, протянул терминал для сканирования генетических карт, одновременно преграждая путь. Фёдор достал «документы» и приложил к сканеру. Прибор отозвался протяжным писком. При этом лицо вооружённого человека не выражало ровным счётом ничего. И Рома не мог понять, приняты ли их документы или же сейчас их развернут и отправят обратно.
Но тут откуда ни возьмись появился молодой человек в униформе, похожей на ту, что носили бортпроводники. Он с улыбкой подошёл к отцу и сыну.
– Здравствуйте, – произнёс он с улыбкой. – Идёмте за мной, я провожу.
Охранник с тем же каменным лицом отошёл в сторону, но одарил напоследок всех тяжёлым взглядом.
Когда всё было улажено, Фёдор и Рома взяли свои сумки, отпустили электромобиль и дальше до стартового комплекса пошли пешком. – Вам нужен пункт подготовки к полёту, – произнёс «бортпроводник». – Сейчас пройдёте досмотр и дезинфекцию, – парень усмехнулся. – А то, знаете ли, в космосе микробы не нужны.
В космосе… Это слово особенно остро отозвалось в сознании Ромы. Всё по-настоящему. Никакая это не шутка. И сейчас они покинут Землю. Навсегда покинут. Вот, прямо сейчас.
Парень чуть замедлил шаг, обернулся, будто хотел оглянуться на всю прошлую жизнь, но, увидев один лишь пропускной пункт да колючую проволоку, двинулся дальше.
В модуле досмотра столпилось много народу. Давненько не приходилось Роме видеть очередей. Только в учебниках по истории читал, что раньше люди не могли записаться ко времени через интернет, если им нужно было куда-то попасть. К врачу да или просто в магазин. И человеку приходилось стоять вот так, физически присутствуя, а стоило только отойти, как кто-нибудь обязательно занял бы его место.
Теперь же необходимость живой очереди давно ушла в прошлое. Темп жизни ускорялся, и едва ли кто теперь мог позволить себе просто стоять и ждать. Время – слишком дорогой ресурс, чтобы тратить его на ожидание.
Люди о чём-то говорили, но их оказалось так много, что голоса для Ромы сливались в единый шум, из которого не получалось вычленить ни слова. Будто бы все они заговорили на каком-то птичьем языке.
Когда очередь подошла, первым на проверку отправился Фёдор, и парень остался один в толпе незнакомцев. Он беззастенчиво разглядывал их лица, думая о том, что каждому из них, должно быть, повезло. Они выживут. В маленьком помещении создавалось ощущение, что этих выживших очень много, но ведь тех, кто обречён остаться гораздо больше…
На проверке Рома практически не волновался, хотя не очень-то любил всевозможные медицинские процедуры. Но здесь ему лишь температуру измерили, а затем предложили пройти психологический тест.
Всё это походило на формальность, на вопросы он отвечал, почти не раздумывая, не особенно вчитываясь в текст.
– Вы, молодой человек, не волнуйтесь, – произнёс психолог, проводивший тестирование. – Полёт абсолютно безопасен.
– Я и не волнуюсь, – ответил Рома и тут же спрятал руки под себя. Ладони отчего-то были влажными, хотелось вытереть их салфетками, но пришлось довольствоваться джинсами.
Затем их отправили на асептическую обработку. Вещи облучали ультрафиолетом, а людям предстояла куда более неприятная процедура. В дезинфекционном блоке их окатило антисептическим, не особенно ласковым, душем из множества сопел. В горле от этой экзекуции запершило, а из глаз потекли слёзы. Рома даже подумал, что у него внезапно открылась аллергия, которой, судя по его генетической карте, никак быть не могло. Но затем он заметил, что и с другими пассажирами случилось то же самое.
После досмотрового модуля люди направились к стартовой площадке. Рома с отцом следовали вместе со всеми, но того, кто их сопровождал, не видели. Скорее всего, их вёл всё тот же «бортпроводник».
Ракета-носитель с пассажирским модулем – обтекаемая, нависшая над людьми башня, удерживалась поднятыми опорными фермами. Парень замер, даже дыхание задержал, глядя на громадину из блестящего металла. Он знал, что толщина стенок обшивки не спасла бы взлётные космические аппараты от движущихся объектов, плотно замусоривших околоземное пространство. Чего только ни встретишь на орбите, это и отработанные ступени ракет-носителей, и нефункционирующие аппараты, и движущиеся обломки – одним словом, космический мусор. Да и сопротивление атмосферы никто не отменял. Оставалось положиться лишь на расчёты центра управления полётами и уповать на удачу.
Когда-то Диана сказала, что самое романтичное место на Земле – это платформа Североморского вокзала. Потому что именно там – на платформе – садишься в вагон поезда, и всё прошлое остаётся позади. Ты едешь в будущее, в неизвестность, и что таит другой город, который ты не знаешь, – остаётся только гадать. Друзья провожают тебя, и у всех на душе тёплая грусть. Отбытие – это всегда приключение.
Тогда Рома с ней согласился, но сейчас, глядя на летательный аппарат, парень не чувствовал ни романтики, ни воодушевления.
Осознание, что он покидает планету – свой родной дом, всей своей непостижимой значимостью вдруг обрушилось на него. На глазах выступили непрошеные слёзы, и причиной их был вовсе не дезинфицирующий душ. А ещё он мысленно поблагодарил асептический раствор. Благодаря ему, слёз никто не заметит.
Рома поднял голову к небу и посмотрел на облака – кучевые, самые что ни на есть обычные облака. Он не был уверен, что когда-нибудь смотрел на них. Разве что в детстве, когда впервые познавал явления и их суть. А теперь, выходило, что он смотрел на облака в последний раз. Ведь это конденсат в атмосфере планеты. На кораблях настоящих облаков не будет. А до пригодной для обитания людей планеты за время его жизни им точно не долететь.
К посадке готовились и другие пассажиры – такие же семьи, как отец и сын Никитины. Рома осмотрел всех. У одних был отрешённый взгляд, другие притворно изображали невозмутимость в попытке скрыть волнение, некоторые плакали… Да, как и Рома некоторое время назад, – плакали. Наверное, подумал он, это нормально, когда покидаешь родной дом навсегда. Когда покидаешь Землю…
Смеркалось. Близилось время взлёта, пока было относительно тихо. Слышались только команды сотрудников, которые проводили последние проверки. Фёдор положил руки на пояс и устремил взгляд ввысь. А Рома присел на корточки, зачерпнул в руки горсть земли, смешанной с песком. Огляделся по сторонам, но не найдя ничего подходящего для частицы родной планеты, одной рукой пошарил по карманам. В одном из отделений обнаружился футляр от школьного чипа-дневника. Само устройство за ненадобностью сдано обратно в школу, а, вот, коробочка от него осталась. Футляр ему достался старенький, от деда, из настоящего дерева – сейчас таких не делают. Его вполне можно было принять за небольшую шкатулку. Он положил землю в квадратный деревянный коробок и снова сунул тот в карман.
Солнце садилось, озаряя золотистыми лучами облака, отчего те казались нежно-розовыми. Прошло пятнадцать минут, но для всех стоящих возле корабля они промелькнули как пятнадцать секунд. Пассажиров стали окликать сотрудники, они собирались в очередь к лифту. Отец положил руку на плечо Роме и увлёк его за собой. Ступив на пандус, Рома бросил последний взгляд на горизонт и сказал про себя: «Прощай». Прощался он не только с Землёй, а со всей своей прошлой, да и будущей жизнью, которой не суждено сбыться.
Пассажиров пересчитывали, Рома слышал, что отбывают семнадцать семей – около пятидесяти человек. Все они поднялись на лифте до входной стойки и вошли в пассажирский модуль.
Парень взглянул на кресла песочного цвета, большие и, по всей видимости, удобные. Гораздо удобнее, чем в автобусе.
– Это противоперегрузочная пассажирская кабина, – пояснил Фёдор. – Потому-то отбор по медицинским показателям велся не слишком строгий. Такой полёт выдержит любой человек. Перегрузки не сильнее, чем в обычном авиалайнере, – голос его звучал уверенно, но Рома всё равно с сомнением пожал плечами.
Он опустился в кресло и пристегнулся. Вставать во время полёта, похоже, не предполагалось.
Зашумел двигатель, весь корабль сотрясло, пока он отрывался от земли. Рома ощутил, как кресло заходило ходуном, пальцы сами впились в подлокотники, а сердце зашлось в бешеном ритме. Он видел в иллюминатор, как на земле поднялся страшный ветер, разгоняющий облака пыли и дыма. Взлётный аппарат поднимался ввысь и преодолевал слои атмосферы Земли. Движение сопровождалось пугающим гудением и вибрациями, будоражившими тело с головы до ног. В остальном же, пока снаружи атмосферное давление падало, внутри пассажирской кабины оно оставалось прежним. Рома был готов поспорить, что у него заложит уши, но этого не произошло. И, пожалуй, ему даже понравился взлёт. Это походило на аттракцион, причём не самый экстремальный.
– Было подобрано подходящее взаимное положение Земли и Марса, и запуск каждого из взлётных аппаратов в Мурманской области происходил в оптимальное время стартового окна, – заговорил Фёдор. – Сейчас аппарат расстанется с ракетой-носителем, а затем включатся двигатели верхней ступени. И, правда ведь, быстро?
– Ага, – только и сумел вымолвить Рома. Ему удалось немного выровнять дыхание, но эмоции всё равно переполняли.
– До геостационарной орбиты Земли лететь ещё 35 тысяч километров. Через несколько часов все взлётные аппараты приземлятся на посадочной палубе жилищного корабля «Мурманск», тот собирается совершить орбитальный манёвр и покинуть геостационарную орбиту Земли. Планировалось, что далее, приближаясь к каждой следующей планете, космолёты Объединённого Флота будут совершать гравитационные манёвры, чтобы переходить с орбиты на орбиту и, таким образом, однажды вылетят за пределы Солнечной системы.
– И откуда ты только всё это знаешь? – Рома даже улыбнулся и, наконец, расслабился.
– Кто в детстве не мечтал стать космонавтом? – так же с улыбкой ответил Фёдор.
– Нет, ну, в самом деле? – настаивал парень.
– Да разве это важно? – только отмахнулся отец, но так ничего прямо и не сказал.
Когда ракета оказалась в космическом пространстве, в иллюминаторе виднелись только звёзды на чёрном фоне. Однако, когда взлётный аппарат приближался к «Мурманску», Рома заметил несколько кораблей, находившихся на расстоянии друг от друга. И это лишь малая часть Объединённого Флота Земли. Взглядам переселенцев открывалось невероятное зрелище: гигантский космолёт эллипсоидной формы и грандиозного размера. Но если приглядеться, можно заметить, что на самом деле конструкция корпуса корабля представляет собой сочленение нескольких эллипсоидов с обводами, задраенными переборками и шахтами. Рома прикинул размеры на глаз: длина его от носа до кормы не меньше километра. Да и ширина тоже не маленькая.
Корпус корабля словно был «сшит» из огромных металлических «заплаток». Везде по фюзеляжу, в линию и параллельно, были расположены панорамные окна. Отовсюду сиял свет. Сопла реактивных двигателей поражали своими размерами, а на судовой надстройке, по всей видимости, располагалась рулевая рубка с большими обзорными иллюминаторами.
В голову пришла мысль, что внутри этих кораблей есть жизнь. Почти как на Земле. Роме нравились вечерние улицы, подсвеченные окнами домов. И здесь, в космосе, он вдруг ощутил нечто схожее с тем, что чувствовал, гуляя по городу в сумерках. Что-то неуловимо знакомое и близкое, вот только сформулировать ясно не удавалось.
Рома оглядел перегородки шахт эвакуационных космолётов – они выстроились по всей корме корабля. Виднелась и задраенная перегородка причальной палубы – огромный воздушный шлюз. Огромные яркие и блестящие чёрные буквы сообщали имя монументального космического корабля – «МУРМАНСК». А выше надписи хорошо был виден гордый герб – три космолёта, покидающих Земной шар. От этой картины у Ромы мурашки пробежали по спине. Он посмотрел на отца, и ему показалось, что тот потрясён не меньше.
– Ну как? – спросил Фёдор с видом, будто этот корабль он сам лично построил.
– С ума сойти можно… – тихо произнёс Рома, и собственный голос показался ему неестественным. Да и сказать хотелось совсем другое. Эта фраза: «С ума сойти» – нисколько не отражала внутреннего состояния парня. Только что самое невероятное, безумное, умопомрачительное событие свершилось. Всего лишь «с ума сойти» явно недостаточно.
Теперь уже не осталось никаких сомнений, что всё, абсолютно всё, что рассказал отец, правда. Но сейчас не хотелось думать о пришельцах, о возможной опасности от эстерайцев, о том, что ждёт Землю. Одного того факта, что они оказались в космосе пред огромным кораблём, который должен отправиться в межзвёздное путешествие, оказалось достаточно, чтобы разом утратить словарный запас, способный выразить всю гамму чувств, обуявшую парня.
Когда взлётный аппарат совершил посадку на причальной палубе «Мурманска», и было восстановлено атмосферное давление, пассажиры стали готовиться к выходу из модуля. Рома с отцом отстегнули ремни и забрали свои вещи. Ступив на поданный трап, семьи обретали новый дом.

Звёздный дом
К компании заполонивших площадку, озирающихся пассажиров спешно подходили стюарды для сопровождения. Вновь тщательно проверили генетические идентификаторы.
– Опасаются, что на борт могли пробраться безбилетники? – шёпотом спросил Рома.
Фёдор только плечами пожал.
Очередь продвигалась медленно, в жилую часть корабля пропускали только после проверки. Рома подивился, что здесь, в космосе, нет невесомости. Он ощущал свой вес почти как на Земле. Разве что совсем немного стал легче. Или это после полёта так казалось?
Но, как бы то ни было, парень ощутил не только физическую лёгкость, но и душевный подъём. Будто все печали остались на планете, а теперь проснулось в нём любопытство. Интересно ведь узнать, как устроен такой огромный корабль.
Где-то вдали вещал механический голос, перечислял взлётные аппараты, которые в ближайшее время причалят на палубу космолёта «Мурманск». И по всем выходило, что на корабле должны будут разместиться около трёх с половиной тысяч жителей.
После проверки отец и сын вместе с сопровождающим прошли через два входных отсека. Бортпроводник держался настолько серьёзно, насколько ему полагалось по должности, но за нейтральной интонацией угадывалась искренняя участливость.
– В соответствии с нашими административно-хозяйственными, – вещал он, – нормативами за «Мурманском» закреплены сторожевые корабли, станция снабжения с запасами воды, еды и топлива, корабль-больница, корабль-школа, корабль-университет, торговые корабли, где вы можете приобрести всё необходимое, и несколько десятков маршрутных челноков – это общественный транспорт для перемещения на другие судна.
Наконец, покинув доки и пройдя несколько хорошо освещённых, но уже успевших запылиться переходных отсеков, Никитины оказались в жилом корпусе.
Рома так и замер, уставившись на самый настоящий город в космосе. До этого ему казалось, что потрясений на сегодняшний день достаточно. Но теперь он понял, что ошибался. Удивляться здесь придётся ещё не раз.
Ноги сами понесли его вперёд, он вышел на террасу, с которой открывался вид на внутреннее обустройство «Мурманска».
Внизу располагались жилые дома, улицы, парки – они тянулись по всей продольной оси корабля. Вдали парень увидел искусственное озеро. Где-то попадались редкие деревца. Всюду гуляли люди, сновали сотрудники, которых можно было отличить по униформе, ездили рабочие кары.
Засмотревшись на космическое поселение, Рома не сразу заметил, что отстал от отца. А когда опомнился, было поздно. Бортпроводник уже куда-то увёл Фёдора, и парень остался один посреди корабля. И как теперь найти свою каюту?
Он вытащил смартфон, развернул контакты и спешно нажал на вызов отца. И только потом заметил, что сети нет. Точнее, имелись какие-то подключения, вот только они требовали пароль, которого парень не знал. А вот сотовой связи, конечно же, в космосе не имелось.
– И зачем только гаджеты с собой брали? – пробурчал он, возвращая смартфон в карман.
Но смысла оставаться на месте он не видел, потому двинулся вперёд по пешеходному мосту, соединяющему противоположные стены, облепленные жилыми каютами. Стены походили на пчелиные соты. Попробуй тут найди свою.
Мост, к тому же, имелся не один, виднелась целая система переходов. Одни пути уходили вниз, другие – вверх. Рома вышел на обзорную площадку, пытаясь определить, куда теперь двинуться.
Наверху блестел сверхпрочный узорчатый потолок, охватывающий весь город. Великое множество крошечных, но ослепительно ярких прожекторов освещали территорию «Мурманска», поместившуюся в космическом корабле невероятных размеров.
Приятный молодой человек в униформе сообщал группе людей ознакомительную информацию. Рома расслышал, что речь идёт о распределении кают, и подошёл ближе, надеясь спросить у сотрудника, куда и ему идти. Тем более, что с этой группой он уже, похоже, закончил беседу.
– Скажите, – обратился он к сотруднику, – а как я могу отыскать свою каюту? Мой отец куда-то ушёл, а я…
– Ваш идентификатор, – пожалуйста, – произнёс бортпроводник.
Рома растерянно похлопал себя по карманам.
– Так, его у меня нет, – неуверенно произнёс он.
– Вы оказались на корабле без документов? – улыбка сползла с лица сотрудника Флота, взгляд стал колючим, и Рома даже невольно отступил на шаг. – Как вы попали на космолёт?
– Так вместе со всеми прилетел. Из Североморска, – добавил он, будто бы это могло что-то прояснить.
Парень почувствовал, что со спины приближается ещё кто-то. Несмотря на общий шум космической улицы, шаги звучали твёрдо и отчётливо, по-военному. Он резко обернулся и увидел ещё одного сотрудника в форме. А молодой человек, с которым только что разговаривал Рома, успел достать миниатюрный гаджет, похожий на круглое зеркальце, и произнёс:
– Обнаружен безбилетный пассажир. Требуется помощь. Безбилетный пассажир.
– Да есть у меня билет! – вскрикнул Роман. – И идентификатор есть! Я не безбилетный!
Нелепая ситуация, в которую угодил Роман, начала отзываться паникой. Ладони вмиг похолодели, а по телу пробежала дрожь. Что делают с «зайцами» в транспорте? Правильно – высаживают. А куда его могут высадить? Отправят обратно на Землю? Или же вовсе выбросят в космос?
– И где же ваш билет? – спросил бортпроводник.
Парень собрался с духом и выпалил:
– Меня зовут Роман Никитин. Проверьте списки пассажиров, я в них точно есть.
– Так где же ваш билет? – настаивали сотрудники, коих уже собралось несколько.
– У отца остался. Вы проверьте, я не безбилетный.
– Проверим, – кивнул один из сотрудников и тоже вытащил круглое устройство, но вслух уже ничего не сказал. – Где ваш генетический идентификатор?
– Так, у папы же…
– Ни билетов, ни документов, – вздохнул мужчина в форме, он выглядел старше других, а взгляд его казался усталым. – Вы же понимаете, что мы не можем верить вам на слово. Пройдёмте.
– Зачем? – Рома испугано вытаращил глаза, а богатое воображение уже нарисовало, как он бултыхается в открытом космосе.
– Ну, как зачем? – недовольно отозвался сотрудник Флота. – Будем личность вашу устанавливать.
– А… точно установите? – спросил парень, но на самом деле хотел спросить: «В космос не выбросите?»
– А вы в своей личности сомневаетесь? – прищурившись, спросил сотрудник. – Если Роман Никитин – это вы и есть, то и опасаться вам нечего. Но, конечно, придётся побыть в изоляции какое-то время. На всякий случай.
Информация не слишком обрадовала, но, понимая, что спорить бессмысленно, он подчинился. А то ведь спорами и усугубить своё положение недолго.
Сопровождать парня взялся лишь один из сотрудников. Рома решил, что среди бортпроводников он главный и обозначил его для себя как «старший». Его провели по длинному мосту, ведущему на самый верх. Казалось, можно коснуться искусственного неба-потолка с мириадами прожекторов, но нет, то была иллюзия. До потолка оставалось ещё далеко. Сопровождающий остановился возле двери, а Рома уставился в обзорное окно, через которое виднелись в космическом пространстве среди звёзд ещё два огромных космолёта, размером и формой отличавшиеся от «Мурманска». Один напоминал по форме пистолет, а другой был похож на мегасигару. Они уступали в размерах их космическому городу и имели особую, причудливую конструкцию, скорее всего, из-за другого назначения, о котором парень не знал, но очень хотел бы узнать.
Он сделал несколько шагов вдоль окна и заметил корабли сферической и букетообразной форм. Рома понял, что его представление об уготованном им будущем не было даже отдалённо верным. Парень показался сам себе меньше муравья. От этой мысли ему стало не по себе – в хорошем смысле, но всё же не по себе.
– Куда же вы, молодой человек? – окликнул его сотрудник Флота. – Бежать надумали? Так с космического корабля бежать некуда, – мужчина усмехнулся, но сам Рома внезапно успокоился. Если уж этот человек шутит, вряд ли собирается применить к нему жёсткие меры.
– Да я тут… в окно засмотрелся, – смутившись, ответил парень.
– Успеете ещё насмотреться, – бортпроводник добродушно улыбнулся. – Лететь нам долго.
Дверь, возле которой они стояли, издала металлический щелчок и отъехала в сторону. Из проёма показалась девушка в форме бортпроводницы. Она казалась старше Ромы самое большее на пару лет. Ему показалось, что улыбка у неё с хитрецой и не такая искренняя, как у старшего бортпроводника. Форма сотрудницы Флота выгодно подчёркивала миниатюрную фигурку девушки.
– Так-так, – произнёс старший бортпроводник и вытянул из круглой «рации» небольшой голографический экран. Рома сощурился, пытаясь разглядеть, что за список раскрыл мужчина, но шрифт оказался слишком мелким. – Пассажиров со взлётного корабля «Североморск» вы, кажется, принимали? – спросил он у девушки.
– Так точно, – ответила она, не переставая улыбаться. – Всех уже по каютам распределили. Инструктаж провели.
– Так точно всех? – с сомнением поинтересовался мужчина, и девушка вдруг покраснела, но не ответила, однако старший бортпроводник всё понял без слов. – Вот ваша потеря. В какой каюте Никитины поселены?
– Пятая палуба, каюта 532, – сообщила она по памяти.
– Вот и проводите молодого человека, – поручил старший ей. – И смотрите, чтобы никто более не потерялся.
– А как же… – Рома удивился от столь быстрого решения проблемы, растерялся и не знал, что и сказать, – идентификация, изоляция… – только и пробормотал.
– А вам так хочется в изоляцию? – улыбнулся мужчина. – Порядки у нас, конечно, строгие, но самодурству в космосе нет места. Просто постарайтесь впредь быть ответственнее.
– Я постараюсь, – радостно ответил Рома и двинулся за девушкой, стараясь в этот раз не отставать.
Бортпроводница же вновь придала лицу радушный вид, широко улыбнулась и повела за собой по мостам и переходам.
– Городское водоснабжение – это не питьевая вода! – привычно рассказывала она, заметив, что взгляд Ромы скользнул по искусственному озеру, мимо которого они проходили. – Вся использованная вода проходит фильтрацию, стерилизацию и подготавливается к повторному использованию. Обновление хозяйственно-бытовых запасов произойдёт с первым прорывом промышленного освоения астероида Церера. На нём много льда, – почему-то заговорщицким шёпотом сообщила она Роме.
– Так это когда ещё будет, – прикинул парень расстояние до Цереры, но девушка продолжила рассказывать как по написанному. Хотя, почему как? Скорее всего, выдавала она давно заученный текст. «Всезнайка», – подумал парень.
– На «Мурманске» действуют система очистки воды и система воздушной фильтрации, нейтрализующая двуокись углерода.
– А зачем его нейтрализовать? Он же безвреден.
– В замкнутой системе корабля-города размещены установки с модифицированными бактериями, синтезирующими кислород неограниченно долго. А если в воздухе будет слишком много и того, и другого, возрастёт давление. Да и пользы от него людям нет, разве что растениям. Вот для этого нужна система фильтрации. Количество систем жизнеобеспечения соответствует количеству жилых кварталов. Возьмите ключ-карту, – она протянула Роме небольшой прямоугольник с блестящими цифрами «532» и повела по коридорам к каютам. Пока они шли по хорошо освещённым переходным коридорам голубовато-белого оттенка, девушка продолжала рассказывать:
– Питание предоставляется три раза в день. Кроме того, вы всегда можете купить снеки в автоматах, перекусить в кафе или поужинать в ресторанах. В каждой каюте имеется интернет и настенный экран с виртуальным помощником. Ему можно задать вопрос и найти прочие инструкции.
– Интернет? – удивился Рома. – А у меня почему-то связь не ловит? – он вытащил смартфон и показал бортпроводнице.
– Это потому, что ваш гаджет настроен на земную систему связи. Виртуальный помощник поможет установить нужные приложения.
Девушка подвела его к лифту и продолжила:
– Каждый корабль Объединённого Космического Флота Земли будет совершать орбитальный манёвр по готовности. Наш корабль-город стартует завтра после посадки оставшихся взлётных аппаратов. Наше подразделение Флота достигнет Марса к концу января будущего года. Если у вас нет вопросов, то я оставляю вас и желаю приятного времяпровождения на борту «Мурманска», – последние слова она произнесла особенно бархатным убаюкивающим голосом.
– Спасибо, – кивнул парень. – Вопросов нет.
– У вас пятая палуба, – напомнила девушка и удалилась. К тому времени двери лифта как раз открылись.
Рома шагнул внутрь и нажал нужную кнопку.
Двери лифта сомкнулись, но ехать пришлось недолго. Лифт открылся на пятой палубе. Он вышел и огляделся: Рома стоял в коридоре, устланном красной ковровой дорожкой. На стенах между входными дверями висели лампы, а под ними стояли горшки с декоративными цветами: где-то это была разлапистая монстера с резными глянцевыми листьями, где-то цветущая стрелиция, а где-то нежный спатифиллум. Глаза в коридоре отдыхали, несмотря на то, что света здесь имелось предостаточно, но создавал он не кипельно-белые оттенки, а приятные кремовые. Будто парень оказался в залитой солнцем уютной гостиной.
Рома двинулся вперёд по коридору в поисках своей каюты. По дороге он заметил несколько огнетушителей в стенных проёмах. Не автоматические системы, а ручные огнетушители, которых даже на Земле едва ли встретишь. «Странные меры предосторожности», – подумалось парню.
Каюту 532 нашёл быстро, идентифицировал ключ-карту, послышался щелчок, и дверь поддалась. Такое совпадение без натяжки можно было назвать сверхъестественным, но интерьер оказался до боли знакомым.
– И как ты умудрился потеряться на корабле? – тут же спросил Фёдор, как только сын вошёл в каюту. Но парень продолжал озираться по сторонам и вопрос отца оставил без ответа.
– Мы что, снова оказались в нашей «неродной» квартире? – спросил Рома, переводя взгляд на отца.
– Да, в квартире. В космической квартире, – слегка бодрее естественного ответил отец, – а точнее – каюте.
Как и съёмная квартира на Инженерной улице, в которой они провели всего один незапоминающийся месяц, их каюта оказалась по-спартански обустроена. Помещение было поделено на общую гостиную, две спальни, столовую и ванную комнаты. Рома представлял космическое жилище совсем по-другому. Ему казалось, что всё здесь должно состоять из металла и пластика. Блестящего металла серого и непременно белого пластика, именно так показывают космические корабли в фантастических фильмах. Но здесь всё было иначе. Цвета мягкие, приглушённые, кремовые и бежевые. Мебель стилизована под дерево, да и выглядела она весьма привычно. Никаких предметов непонятного предназначения, космических стульев, на которые и присесть-то без сноровки нельзя. И Рома посчитал, что такой домашний антураж выглядит куда уютнее, чем декорации космической фантастики.

Космическая жизнь
Пока Рома блуждал по космическим улицам, Фёдор успел изучить всё вдоль и поперёк в каюте. На мебель Флот не поскупился: качественные шкафы, тумбочки, столы, стулья, удобные кровати. На стене имелся экран – виртуальный помощник, и он сообщил Никитину, что в целях безопасности вся утварь сделана не из природного материала, а из негорючего синтетического волокна и стилизована под дерево. В кухне, которая была одновременно столовой, Фёдор показал сыну посудомоечную машину и раковину с вполне обычным краном, но над которым светился электронный дисплей. Совсем небольшой, отображающий шкалу, поделённую на три цвета – зелёный, жёлтый и красный. Фёдор повернул вентиль, и из крана полилась вода. Зелёная полоска на дисплее стала постепенно убывать.
– Это хозяйственная вода, – озвучил очевидное Рома.
– А дальше? – спросил отец, указывая на два других устройства справа от раковины.
Два гранёных стеклянных сосуда крепились к стене. От верхнего конца ёмкостей отходили трубы, они шли вдоль стены и уходили в потолок, за пределы каюты. На нижнем конце стеклянных ёмкостей были присоединены краны с вентилями. А сама стеклянная ёмкость, напоминавшая по форме бутыль, была наполнена кашей, очень похожей на овсянку.
– Это наш fast-food, – ехидно ухмыляясь, проговорил Рома.
Да, это оказались питательные пайки. Каша, состоявшая из жиров и аминокислот. А ещё подавались протеиновые плитки, витаминные пластинки, углеводное ризотто и синтетические калорийные вафли. Каша поступала в гранёную стеклянную ёмкость, отведённую специальным проводом в кухню. А остальные съестные припасы доставлялись по пневматической трубе – каждый в жёсткой фольгированной упаковке с красивой цветной эмблемой герба Объединённого Флота – Земной шар и три летящих космических корабля на его фоне. Выглядели эти гастрономические продукты довольно аппетитно, но на вкус (протеиновые плитки, например), как вскоре выяснил Рома, были чуть лучше размоченного картона.
Отец взял тарелку, поднёс её под кран и открыл вентиль. Каша с хлюпающим звуком шлёпнулась в тарелку. Ёмкость опустела.
– Очень аппетитно, я как раз проголодался! – сказал Фёдор и стал есть.
Он не без труда проглотил нормированное питание, предназначенное для пассажиров Объединённого Флота. Оценив перемену в лице отца, Рома посмеялся и проделал ту же процедуру. Зачерпнул ложкой немного склизкой кашицы и проглотил.
– Вкус, как у овсянки, разбавленной соплями! Меня сейчас стошнит, – с омерзением проговорил Рома. – Лучше я обойдусь пищевыми имитаторами!
– Да куда там! Будешь есть это три раза в день, – вернул его к реальности отец.
Рома поставил тарелку на стол и пошёл в ванную.
Включив свет, он подробнее изучил просторную комнату с умывальником, туалетом и душем. Рома отворил дверцы душа и увидел индикатор, встроенный в стену. Это тоже был небольшой дисплей, на котором значилось: 30 (2). Рядом висел экран побольше, напоминавший планшет. Парень ткнул в него пальцем, дисплей засветился и показал надпись «Инструкция». Он перелистнул несколько страниц и обнаружил пояснение: «Индикатор в душе отображает количество литров, которые пассажир может использовать; частота применения душа ограничена, количество применений отображено цифрой в скобке». Рома взглянул на маленькую двоечку в скобках. Где-то в каюте раздался стук. Пришлось покинуть ванную, так как стало любопытно, кто бы это мог быть. Познакомиться-то они ещё ни с кем из пассажиров не успели. Только с персоналом.
Рома сам поспешил открыть дверь и увидел взволнованную бортпроводницу, но не ту, что сопровождала его.
Фёдор в это время рассматривал городские аллеи через округлое окно, но заметив девушку, оторвался от созерцания.
– Добрый день, моя коллега забыла вам сказать… Но прошу вас, пожалуйста, не сообщайте о её оплошности командованию! – жалобно попросила девушка.
– Мы и не думали, – смущённо сказал Фёдор, – а в чём дело?
– Мы всех жильцов новоприбывших предупреждаем! Мне срочно поручили вас проинформировать.
– О чём же? – осведомился Никитин-старший.
– Как вы знаете, у всех наших кораблей имеется слабое, но экранирование от космической радиации. От солнечного ультрафиолетового, рентгеновского и гамма-излучения. Когда загорается эта лампочка… – она указала на маленькую лампочку выше окна, – необходимо на всякий случай плотно закрыть окно шторой…
И девушка наглядно это продемонстрировала, дёрнув шнур. Объёмная, похожая на парусиновую штора задёрнула наружное окно, закрытое перегородкой с внешней стороны.
– Во избежание попадания ионизирующего солнечного излучения в каюту. Для человека это смертельно опасно. На Земле радиация, достигающая её поверхности, в значительной степени теряет губительную мощность благодаря озоновому слою. Но в космосе человек сталкивается с угрозой облучения. Солнечные лучи – канцерогенны. Поэтому, когда лампочка загорится, у вас будет пять минут в запасе, чтобы проделать эту несложную операцию. Кроме того, если вы отсутствуете в каюте, на ваши мобильные придёт оповещение. В крайнем случае, если вы не успеваете отреагировать, окно автоматически закроется гермоставней, то есть перегородкой, но до этого доводить нежелательно.
– Почему? – поинтересовался Фёдор.
– Ну… – замялась девушка. – Нельзя быть застрахованным от форс-мажорных обстоятельств. Вдруг пульт управления откажет в самый важный момент. Такое бывает редко, это, скорее, исключение из правил. ЧП, понимаете? И ещё: ставня срабатывает автоматически в том случае, если окно в каюте разобьётся, это предотвратит утечку кислорода и стабилизирует давление. Тут нет оснований для вашего беспокойства, – объяснила сотрудница, но, видя, что не до конца успокоила Фёдора Никитина, добавила:
– В ближайшее время ваша каюта не будет попадать под солнечные лучи, поэтому можете не беспокоиться. С этой стороны корпус корабля не освещается солнцем. В случае декомпрессии кислородные баллоны находятся вот здесь, – она подошла к шкафу, открыла его и указала на комплект из двух баллонов с масками, лежавших на полке.
– Аптечка в шкафчике над умывальником…
– В ванной, – закончил за неё Рома. – Скажите, а учебной литературой где можно обзавестись? Что-то в местном интернете ничего не нашёл.
– В магазинах или городской библиотеке.
– Угу, ясно, – отец с сыном переглянулись.
– Если нет вопросов, я пойду, – закончила «ликбез» девушка. И, замешкавшись на выходе, произнесла:
– Приятного времяпровождения на борту «Мурманска».
Рома вежливо улыбнулся и закрыл за ней дверь. Они с отцом стали обустраиваться. Разложили вещи, передвинули кое-что из мебели, исходя из своих предпочтений. Фёдор даже изъявил желание повесить какую-нибудь картину в гостиной.
Когда суета, связанная с размещением вновь прибывших улеглась, и корабль поплыл сквозь космическое пространство, пассажиры стали приспосабливаться к своей новой жизни. Или же новую жизнь формировать под себя.
Календарь здесь ничем не отличался от земного и позволял вести всё тот же счёт времени, поддерживалась цикличность искусственной смены дня и ночи. Обитатели космического корабля подчинялись законам необходимости и следовали установленному здесь порядку как нигде и никогда. Даже тот, кто не терпел ограничений, понимал, что иначе обречён.
Отец и сын Никитины полностью влились в новое сообщество, ничем не отличаясь от других жителей «Мурманска».
– Смешались с толпой, – ехидно заметил Рома, намекая на образованность большей части населения корабля, на что отец посоветовал ему не быть высокомерным: поспешные выводы часто оборачиваются против говорящего.
И, действительно, большая часть соседей оказалась не так проста. Среди них, как выяснил Рома, были выдающиеся спортсмены, деятели культуры и искусства, бизнесмены и политики – то есть люди при деньгах. Ещё по программе, предусмотренной Объединённым Флотом, без всяких препятствий приняли учёных и инженеров вместе с семьями. И такие люди никак не подпадали под категорию тёмных и недалёких. Остальные пассажиры оказались из числа обслуживающего персонала – ремонтники, кибертехники, инженеры, программисты, выигравшие конкурс и оказавшиеся на борту целыми семьями. Люди из сервисных служб работали на кораблях-фермах, в ресторанах, торговых комплексах, на общественном транспорте, да и во многих других сферах. В обществе довольно быстро обозначилось чёткое разделение на «сословия». Всё, как на Земле.
Рома думал, что никакого денежно-товарного обмена на корабле быть не может. Зачем нужны деньги в космосе? Разве что натуральный обмен мог быть в ходу. Но по факту бесплатными оказались только вода и еда, что выдавались обитателям корабля по нормам. За информацию «вкус» на пищевые имитаторы, за кинофильмы, за музыку, скачиваемые из интернета, надо было платить всё теми же «стандартами» – общей валютой Объединённого Флота. За услуги, за новую одежду, за мебель, за электроприборы – собственно, тоже.
И Рома сильно удивился, узнав, что деньги у них имеются. Возможно, не так много, как у известных коммерческих деятелей, но, как говорится, жить можно.
Только теперь Фёдор Никитин рассказал сыну, что перенёс свои наработки и инвестировал часть состояния в отрасль электроэнергетики. Он использовал свои знания и опыт, добавил пару ноу-хау и интегрировал собственную бизнес-стратегию в одну ликвидную компанию, представляющую интерес для рынка и в новых условиях. Это было общество с ограниченной ответственностью, которое занималось производством электроэнергии с использованием солнечных батарей. Фёдор Никитин внёс свою долю в уставный капитал компании и стал соучредителем.
* * *
29 июля прозвучало обращение Главного Координатора Яна Коробова:
– Эстерайская империя оккупировала и превратила несколько миров в колонии, установила над ними свой контроль, который на деле является тотальным порабощением, если рассмотреть условия торговой политики, навязанные этим мирам. Высшее руководство планеты, так называемая Гегемония Эстерау, – это межзвёздный агрессор, использующий бесчеловечные методы ведения войны. Тираническая империя имеет целью не устроить быстрый милосердный геноцид массированными ядерными ударами по нашей планете. Нет. Их террор не знает границ. Их цель – необратимое обезображивание облика мирной планеты и геноцид населения – целой цивилизации, гордо именуемой землянами. Объединённый Космический Флот Земли даёт официальную формулировку этого злодеяния: преступление против человечности с особой изощрённой жестокостью. Ответ на агрессию будет своевременным и подобающим случаю. Земляне теперь – пионеры межзвёздного путешествия в поисках нового дома и в борьбе против Эстерау. Эстерайская тирания ведёт завоевательную войну, мы – оборонительную. На нашей стороне – справедливость и потому… Мы победим! – с нажимом завершил свою речь Главный Координатор, и от этих последних слов у Ромы мурашки забегали по коже.
В тот же вечер на городской эспланаде для жителей космолёта «Мурманск» проводился «открытый разговор» о положении дел. Люди собрались в зелёном парке, где находился летний театр. Рома тоже пришёл послушать. Ему повезло найти свободный стул в рядах зрителей, потому что публика уже заполнила все места. Перед обсуждением снова прозвучала запись речи Координатора, и хоть на этот раз Рому проняло уже не так сильно, но послание всё равно внушало трепет.
Далее на сцене двое ведущих начали беседу. Один из них – пожилой мужчина в старомодном и слегка мятом костюме – производил впечатление человека въедливого и скептически настроенного. Второй же спикер являл собой полную противоположность первому. Этот мужчина был довольно молод, по-мужски красив и явно предпочитал современный стиль. Он был одет в деловой костюм, в котором угадывалась фигура культуриста, длинные волосы густыми волнами опускались на плечи. Дополняли образ очки в роговой оправе.
– Слова, прозвучавшие от Главного Координатора, – воистину мощные, – открыл диалог пожилой спикер. – На месте эстерайских агрессоров я бы засомневался, а правильно ли я сделал, что вообще бросил вызов столь неустрашимому народу с такой непоколебимой волей, настроенному не сдаваться. Наши оппоненты видят, что без боя мы не сдадимся и рабству предпочтём смерть.
– Не хочу сбивать ваш патриотичный воинственный настрой… – тактично и рассудительно начал было второй спикер, но первый, демонстрируя уверенность в себе, перебил собеседника:
– А вы и не сможете! – полушутя сказал он и скрестил руки на груди.
По залу прокатился одобрительный смешок. Красавец-спикер не смутился:
– Верный настрой, – тепло улыбнувшись, закончил он и продолжил. – Но давайте не забывать, что Эстерайская империя вытеснила нас из родного мира, как сделала это и с народом Мира-Спирали. Мы движемся в неизвестность, и нам только предстоит доказать свой потенциал в надвигающейся войне.
– Мир-Спираль мигрирует, Рэлос, Аполлинария, Пикеринг и Эхо-в-Ночи и другие порабощены и не бросят вызов власти империи под страхом быть заражёнными боевым вирусом. Однако если угнетённые миры объединятся, незыблемость Эстерау пошатнётся.
Пожилой участник дебатов сменил позицию скептика на самоуверенного задаваку (впрочем, как показалось Роме, пропагандистски правильный ход), а молодой длинноволосый оппонент сохранял осторожную осмотрительность.
– Я бы согласился с вашими предположениями, носящими характер откровенно спекулятивный, но факты говорят сами за себя: все эти миры расположены слишком далеко друг от друга, что исключает создание какого-нибудь мало-мальски значимого союза. Только враждебная Империя способна охватить свои владения сверхсветовыми полётами. Да и, раз уж мы заговорили об этом, давайте, я озвучу военную мощь нашего противника.
Чувствовалось, что теперь уже элегантный красавец перехватил инициативу в дебатах, а пожилой спикер даже не пытался скрыть своё неудовольствие.
– Не будем прибегать к шкале Кардашёва, рассматривающей уровни развития цивилизаций в зависимости от потребления энергии – планетарной, звёздной и галактической. Давайте поговорим о технологическом уровне развития, оценка которого основана на дальности космических полётов как самого большого вызова для цивилизации. Обозначу технологические возможности Эстерау: сверхсветовые двигатели; энергетические (силовые) поля вместо механических воздушных шлюзов, как у нас; аэромобили, называемые магнитолётами, летающими по аэромагистрали на основе сверхпроводников; лазерное и плазменное оружие; генератор гравитации. Наши технологические возможности составляют лишь десять процентов от технологических возможностей врага. Даже искусственная гравитация на всех наших кораблях, благодаря которой мы сейчас не плаваем в воздухе, а крепко сидим на стульях, – это технология, позаимствованная у Эстерау. Знаете, почему при полёте на сверхсветовой скорости газ и пыль не испаряют их тяжёлые крейсеры? Ни одной царапины не остаётся на обшивке их кораблей. А всё потому, что они подчинили себе само пространство. Их корабль находится в покое в то время, как сжавшееся пространство переносит их в любую точку вселенной.
– Вас послушать, так пора бы землянам просто сдаться, и всё тут. В первой фазе войны мы уступили – да, это так. Покинули свой дом. Но сдаваться не собираемся. Угроза Эстерайской империи, во главе которой стоит Первый Советник – Малюстель Куаранд, на данный момент всего лишь подвела человечество к скитаниям в космосе. Невысокая цена, как по мне, с учётом того, что мы живы. Более того, мы осуществили давнишнюю мечту человечества – освоение дальних пределов космоса. Мы покинули колыбель землян и устремились к звёздам. Враги помогли нам совершить дерзанье, предначертанное нашей цивилизации от самого начала её истории.
– Дерзанье – это, конечно, хорошо, – терпеливо согласился второй спикер, – но это самый дорогостоящий вызов, когда-либо брошенный человеческой цивилизации. Пока экономике Объединённого Флота предстоит только долго и трудно восстанавливаться, а с ограниченными ресурсами как бы нам не откатиться к временам бартерного рынка, на котором преимущество у того, кто заведует пищевым складом. Стоимость строительства кораблей, стоимость топливных запасов. Чёрт побери, да один многофункциональный космический скафандр сто?ит как два электромобиля. А реактивный ранец к скафандру сто?ит как весь этот скафандр! – он откашлялся. – Помимо прочего, запасы воды, еды, воздуха…
– Для этого планируется сопутствующее промышленное освоение астероидов – добыча воды изо льда, добыча минералов, металлов, – сообщил оппонент. – Вы же в курсе, что, кроме каменных астероидов, есть и металлические? Планируется по пути добывать лёд на астероиде Церера – каменном булыжнике, который, согласно исследованиям, состоит на двадцать процентов из воды.
– А стабильность систем жизнеобеспечения и генераторов гравитации, которые, к слову, разработали чужаки? – не сдавался молодой ведущий. – Допустим, мы прилетели на необитаемую планету, причем втайне, хотя как это осуществимо, хоть убей – не знаю! Кто гарантирует нам, что и этот новый дом не будет заражён вирусом?
– По причине того, что и новый дом может быть заражён вирусом, наша флотилия будет сохранять статус мигрирующей до окончательной победы в войне против Эстерау.
– До неопределённого срока, – уточнил молодой оппонент.
– Так и лететь нам неопределённо долго! – ядовито выдавил первый спикер. – Сами подумайте, до Проксимы b – 30 тысяч лет полёту. Эстерау – Межзвёздная цивилизация. В то время как Аква-Инфинит, Аполлинария, Релос, Прогресс и Пикеринг – межпланетные. Земляне до массового отлёта – планетарная цивилизация. От 2122 года – межпланетная цивилизация. Разумеется, мы ответили на вызов могущественного врага! – подчеркнул он два последних слова. – Каждый из здесь присутствующих трезво рассматривает сложившуюся ситуацию, но давайте не поддаваться таким упадническим настроениям.
– Я принял этот тон для того, чтобы наглядно проиллюстрировать масштаб грядущего. Если крушения взлётных аппаратов при запуске и гибель нескольких сотен несостоявшихся пассажиров для вас недостаточная иллюстрация, то я приведу другой пример. Аполлинария – самый близкий к нам мир, у которого военная авиация, наземные военные технологии, корабли военно-космического флота экспроприированы. Если кто не понимает суть слова, поясню: принудительное отчуждение собственности. Боевая техника Вооружённых Сил Аполлинарии перешла во владение Первого Советника Малюстеля Куаранда, который, по существу, является императором.
– Земляне пришли к согласию звать наших врагов имперцами. Но сами они называют себя «Эстерайская Гегемония»…
Они ещё много чего говорили, но Роме больше всего в память врезались слова об авариях взлётных аппаратов, не сумевших успешно оторваться от Земли или приземлиться в своих кораблях-городах. В общей сложности около 80 тысяч кораблей покидали Землю, и сотни несчастливых семей так и не добрались до Объединённого Флота, а трагически погибли. Об этом сообщалось в новостях. Со всё более тяжёлым сердцем Рома начинал осознавать масштаб катастрофы и жестокость новоявленного врага.

Путь в академию
Время до вступительных экзаменов пролетело быстро и незаметно. Слишком много впечатлений. Казалось, только вчера прибыли на корабль, едва обустроились, ещё и привыкнуть до конца не успели, как пролетел месяц космической жизни. Хотя как можно говорить о месяце, когда и Луны не видно? Одно название от прошлой меры времени осталось. Одна иллюзия от того, что время движется по-прежнему.
Начиная с конца июля, Рома усиленно занимался, подтянул физподготовку, проводя полдня в спортзале и бассейне. А вторую половину просиживал за учебными материалами, которые раздобыл в электронной библиотеке. Никогда прежде парень не изводил себя так самодисциплиной, но теперь он представлял, будто бы уже оказался в военной академии и сам себе отдавал приказы.
С отцом всё это время они почти не разговаривали, слишком ответственно отнёсся Рома к поступлению, и на беседы у него просто не оставалось сил. Если бы дело было на Земле, он наверняка бы похудел, но местная питательная субстанция обеспечивала организм калориями с лихвой.
– Доброе утро! – поприветствовал Фёдор сына, войдя на кухню.
Парень сидел за столом с отсутствующим взглядом и ковырял ложкой свою порцию каши.
– Привет, – тихо поздоровался сын.
– А, кусок в горло не лезет, да? Всё выучил? – этот вопрос заставил ещё сильнее усомниться в себе. Учить-то он учил, но в самом ли деле выучил? Ведь чем больше узнаёшь, тем сильнее эти знания кажутся каплей в море. Столько ещё остаётся неизученным, что кажется, одной головы явно мало, чтобы всё запомнить.
– Вроде. Правда, не все даты запомнил, – вяло прокомментировал Рома.
– Это ничего, на экзамене у тебя наступит просветление. У меня всегда такое бывало! – бодро заверил отец.
– Хотелось бы, – вздохнул Рома, даже немного позавидовав папиной уверенности. Неужели отец сам никогда не волновался перед экзаменами? Если так, то он вряд ли поймёт его.
Фёдор взял порцию положенной ему белковой каши и сел за стол.
– Сколько тебя не будет? – спросил отец.
Парень взглянул на него и ответил:
– Ну, целый день.
– Вас там покормят? – спросил Фёдор так, будто только это его и волновало. Аппетит у Ромы так и не проснулся. И вряд ли сегодня проснётся. В голове и так каша из дат, имён, формул и прочей заученной информации. И пихать в себя ещё и питательную кашу совершенно не хотелось.
– Да. Мы полетим на маршрутном транспорте, будем подбирать абитуриентов с жилищных кораблей, я узнавал. А когда сбор закончится, долетим до Академии, и там уже будем сдавать экзамены, – пояснил сын.
Рома заставил себя доесть безвкусную массу и отправился в свою комнату. Быстро распихал по карманам принадлежности, их оказалось совсем немного: идентификатор, смартфон, световое перо, несколько сотен «стандартов», дезинфицирующие салфетки и пара пищевых имитаторов. Убедившись, что ничего не забыл, двинулся к выходу из каюты.
– Рома, – окликнул его отец.
– Да, пап? – остановился он, но не обернулся, только раздражённо закатил глаза.
– Ты всё взял?
– Да, – выдохнул он, думая о том, что рассовать вещи по карманам куда легче, чем рассортировать знания в голове.
– Точно? Ничего не забыл? Идентификатор не потерял?
– Точно, – буркнул сын и всё-таки обернулся. С одной стороны, он понимал, что отец таким образом проявляет беспокойство, но с другой – такая забота заставляла его чувствовать себя несмышлёнышем. И оттого раздражала.
– Да? Ну, удачи тебе. Давай, сынок, ты сдашь! – отец пожал Роме руку и выпроводил за дверь.
По пути к лифту, парень заметил, что в коридоре как-то безлюдно. Звёздный город жил по режиму, и люди просыпались, выходили на улицы практически в одно и то же время. Но сейчас почему-то никого из соседей Рома не встретил.
За время пребывания на корабле они с отцом успели завести знакомства с некоторыми семьями, что жили поблизости. Однако друзей у Ромы так и не появилось, разве что приятели, с которыми можно поздороваться и пойти дальше по своим делам. Разве что с Аминевыми они с отцом общались более-менее близко. Те даже в знак дружбы подарили не имитаторы в качестве угощения, а настоящий яблочный пирог. Недешёвое удовольствие в космосе. Угощение показалось тогда парню невероятно вкусным. А потом Никитины приглашали этих соседей в кино. И такое общение, лёгкое и ненавязчивое вполне устраивало обоих.
Рома часто ловил себя на мысли, что ему нравится такой новый образ жизни, он как-то соответствовал его душевному состоянию.
Настоящей земной едой, однако, полакомиться удавалось нечасто. Приходилось довольствоваться пищевыми имитаторами. Магнитные чипы размером с ноготь мизинца воздействовали на вкусовые рецепторы в ротовой полости и посылали в центр наслаждения головного мозга пользователя заданные вкусовые импульсы. Варианты вкусов предлагалась самые разные. Единственным и существенным недостатком имитаторов было то, что их нельзя прожевать и проглотить. А это, как известно, львиная доля наслаждения при употреблении пищи. И потому настоящая еда оставалась привлекательной альтернативой, и на корабле на неё сохранялся устойчивый спрос.
Проехав на лифте до нижней палубы, Рома заторопился по хорошо освещённому переходному коридору в доки. По дороге он встретил только двух бортпроводниц, одна из которых провожала парня, когда тот заблудился на борту «Мурманска». Роман поздоровался с ней, и та в ответ подмигнула.
Нужного челнока на месте не оказалось. Парень поискал его глазами, добравшись до места назначения, но, тот, видимо, пока не прибыл.
Он присел на скамейку и стал тщательно изучать взлётно-посадочную площадку причальной палубы, то и дело посматривая на переборку шлюза. Маршрутные челноки занимали почти все посадочные площадки палубы. В некоторые из шаттлов загружались гражданские, а работники делали последние приготовления к отлёту – проверяли работоспособность систем и двигателей, занимались погрузкой на автокарах… Пока проводилась перекличка пассажиров, маленькая девочка тянула за подол платья маму и звонко кричала:
– Мам, мам, мам, я хочу пирожное, я хочу пирожное!
– Нет, а то собьёшь аппетит. Вот поедим у дедушки с бабушкой, тогда получишь! – строго ответила мать.
– Но я хочу сейчас! – требовала девчушка.
– Тогда обещай съесть всю кашу у деда с бабушкой!
– Ладно, обещаю, – ответила она, но скривилась так, будто бы уже проглотила склизкую питательную смесь.
Рома подумал, что детям тяжелее всего привыкнуть к этим протеиновым концентратам, похожим на клей. И по виду, а, возможно, и по вкусу. Правда, есть клей парень не пробовал, но почему-то ему казалось, что тот непременно должен отдавать вкусом этой космической каши. А дети ведь бывают такими привередами. Он по себе судил. Вот, будь он маленьким, наверняка бы точно так же хотел покапризничать. Но теперь-то он взрослый, в военную академию поступает, как-никак. И потому только вздохнул, поглядывая на девочку.
Женщина полезла в сумку и, к удивлению Ромы, достала оттуда настоящее пирожное. С расценками на настоящую пищу его ознакомили, и вот так таскать в сумке пирожные могли позволить себе далеко не все граждане Объединённого Флота. Вполне понятная дороговизна, делавшая желанную альтернативу питательным пайкам практически недоступной. Поэтому Рома подмигнул девчушке, лопающей свой десерт, а та улыбнулась ему в ответ. Похоже, поедание пирожного доставляло ей немалое удовольствие.
От созерцания пирожного и девочки его отвлёк транспортник, прошедший через отъехавшую шлюзовую перегородку и заходивший на посадку. Он узнал маршрутный челнок, который чаще всего использовали при пассажирских перевозках. Класс модели этого самого ходового транспортника назывался «Пиро?га», а на сленге он был бесцеремонно понижен в звании до простого «пирожка». И на глазах Ромы такой «пирожок» сейчас совершал посадку на палубе «Мурманска».
Челнок, по-английски называвшийся шаттлом и напоминавший микроавтобус с острым носом, приземлился, дверь отъехала, и услужливый пандус пристал к площадке.
Рома встал со скамьи и, пройдя входные отсеки, приблизился к космолёту. На входе появилась бортпроводница и оглядела порт. Рома подошёл к трапу и обратился к девушке:
– Это рейс до Академии Королёва?
– Да. Ваше имя и идентификатор, пожалуйста.
– Роман Никитин, – представился он, вытащил и протянул ей паспорт.
Девушка развернула голографический список, поставила отметку, приложив идентификатор, и пригласила на борт. Рома поднялся по трапу и зашёл в салон, проводница проследовала за ним, звонко цокая каблучками по металлическим ступеням. Дверь затворилась. Он обернулся к сопровождающей и спросил:
– А с «Мурманска» только я, да?
– Да, прошу вас, займите место, – и девушка удалилась в кабину пилота.
Парень оглядел салон. Здесь было много молодых людей – как парней, так и девушек. Некоторые общались, кто-то смотрел в обзорные окна. Увидев немного скованного парня, разглядывающего потолок, Рома подошёл и сел рядом с ним. По лицу незнакомца скользнула робкая улыбка, и Рома подумал, что этот парень беззлобен и миролюбив, но стеснителен. Он постоянно теребил тёмно-пепельный «ёжик» на голове, будто совсем недавно подстригся почти под ноль.
Напротив, них сидели парень с девушкой, которые посмотрели на Рому, а он, в свою очередь, глянул на них. Парень не привлёк его внимания, а вот девушка буквально приковывала к себе взгляд. Естественно-смуглое лицо обрамляли чёрные блестящие пряди волос, а спортивное телосложение не скрывало даже сидячее положение. Её лицо выражало сдержанный интерес, но что-то едва уловимое во взгляде говорило, что она открыта навстречу приключениям. Похоже, ей суждено посещать экзотические планеты, укрощать диковинных хищников или пускаться в любовные авантюры.
Рома ощутил, как к лицу приливает краска, усилием воли отвёл взгляд от девушки. В конце концов, так разглядывать незнакомку просто неприлично. Он уставился в иллюминатор.
Парень, что сидел рядом с Ромой, завозился, что-то вынимая из кармана, затем снял с глаз линзы, положил их в специальный футляр и надел очки.
В этот момент пилот объявил через коммуникатор:
– Пассажирам проверить готовность к взлёту. Следующая остановка – жилищный корабль «Могилёв», – и интерком выключился.
Воздух с тихим шипением вышел из шлюзовой камеры, давление упало, взлётно-посадочная площадка объединилась с космическим пространством, где царил вакуум. Послышалось гудение, затем рёв двигателя. Корабль оторвался от площадки и плавно полетел к перегородке шлюза. Челнок покинул причальную палубу «Мурманска» и понёсся к следующему пункту назначения.
– «Могилёв». Это Беларусь, верно? – неожиданно спросил парень.
Рома, разглядывавший чёрное пространство за окном, перевёл свой взгляд на рядом сидящего соседа и ответил:
– Я полагаю, да.
– Интересно, сколько от их страны полетело кораблей?
– Не знаю, – насупился Рома. – У России – около восьми тысяч гражданских кораблей. А ты из какого города? – спросил Рома.
– Я из Геленджика. А родился в Ереване. Меня зовут Армавир. Армавир Минасян, – и Армавир протянул руку.
Рома пожал её и тоже представился:
– Роман Никитин.
Армавир был в очках, и Рому осенило, о чём может пойти их разговор.
– Разве проблемы со зрением не являются препятствием к прохождению службы?
На самом деле этот вопрос действительно заинтересовал его. Армавир поправил очки и рассказал:
– Подавая документы в Военную Академию Королёва, я указал в графе о здоровье проблемы со зрением и что вынужден носить очки, а коррекция зрения мне противопоказана. Меня всё же приняли, – пожал плечами Армавир и добавил, – наверное, землянам сейчас не до жиру. Я выбрал направление «Стратегическая разведка».
– И я тоже, – Рома обрадовался, потому что на первый взгляд Армавир показался вроде ничего.
Новый знакомый тоже уставился в черноту космоса и произнёс:
– Как же они далеко…
– Кто? – не сразу понял Рома.
– Звёзды. Далеко лететь, говорю.
– Мне представляется, наше будущее у звезды гипергиганта – Бетельгейзе или VY Большого Пса, – сказал Рома и, к своему неудовольствию, осознал, как по-детски это прозвучало.
– До них очень далеко лететь, – ответил Армавир.
– Ну, тогда Проксима Центавра, – предложил Рома.
– Знаешь, мне кажется, и этот вариант отпадает, – уклончиво сказал Армавир.
– Почему?
– Это самое очевидное направление. А мы не должны делать то, что от нас ожидают эстерайцы.
– И куда тогда? – поинтересовался Рома.
– Не знаю, – задумчиво проговорил Армавир, – Эпсилон Эридана? Звезда Барнарда?..
– Надо успеть выбрать, – сказал Рома и авторитетно усмехнулся.
– Успеем, я думаю, – предположил Армавир. – За пределы Солнечной системы мы вылетим только через несколько лет. Кстати, ты знал, что в позапрошлом веке астрономы зарегистрировали мощную вспышку на Проксиме Центавра, длившуюся чуть более минуты? Проксима b, к которой мы стремимся, должна была получить огромную дозу радиации, поэтому, если на планете существовала биосфера, это стало для неё катастрофическим событием. Подобные вспышки могли лишить планету атмосферы или океана и сделать её поверхность абсолютно безжизненной.
– За 30 тысяч лет там все образуется, – совершенно серьёзно ответил Рома.
– Ну, да, – Армавир засмеялся, – Обязательно образуется. Как раз к новому витку жизни успеем.
Но Рома и сейчас не мог в это поверить, противоречие засело внутри. Факты не сходились. Лететь предстояло больше времени, чем насчитывал возраст их собственной разумной цивилизации. Топлива никак не хватит на такой длительный полёт! Наверное, предполагал Рома, они облетят Солнечную систему и вернутся на Землю… если это возможно.
Минут через двадцать маршрутный шаттл приземлился в порту «Могилёва». А через несколько минут после приземления на борт взошли парень с девушкой. Девушка уселась на ближнее место. А юноша, оглядевшись, видимо, решил сесть рядом с Ромой и Армавиром, потому как направился к ним.
У этого молодого человека было мужественное лицо, на котором отражалось нечто печальное, будто его мучило что-то, пережитое в прошлом. Коротко остриженные русые волосы, поднятые острым клинышком надо лбом, мускулистые руки, серьёзный вдумчивый взгляд – всё указывало на то, что это практически сформировавшийся мужчина. Усевшись, он оглядел своих соседей. А Армавир сразу спросил его:
– Привет, скажи, а сколько от Беларуси летит кораблей?
– Не знаю, – смутившись, произнёс парень. – Кажется, около тысячи.
– Просто мы тут дискутировали по поводу Флота… Меня, кстати, Армавир зовут. Армавир Минасян, – он протянул руку и пожал протянутую в ответ руку парня.
А затем, представившись, то же самое сделал и Рома:
– Роман Никитин. Рад встрече.
– Тамар Науменко.
– Приятно познакомиться, – сказал Армавир, а Тамар, вместо того, чтобы обменяться любезностями, достал электронную сигарету и закурил.
Рома скривился, хоть то была лишь имитация дыма, практически без запаха, и обратился к Тамару:
– А тебе что, неприятно познакомиться? – реакция попутчика его задела.
Тамар медленно перевёл взгляд на Рому и ответил:
– Я вас не знаю.
Рома удивился такой холодности и невоспитанности, и его первое впечатление, будто у него есть что-то общее с этим парнем, показалось теперь ошибочным.
– А в Беларуси, наверное, есть живописные места? – спросил Армавир, чтобы заполнить повисшую неловкую паузу.
– Какая разница, всё равно это всё исчезнет, – безразличным тоном сказал Тамар и отвернулся.
Пилот через динамик объявил о следующей остановке «Сочи» № 1, и пассажирский транспорт двинулся дальше.
– Самая лучшая планета по параметрам схожести с Землёй – Trappist-1e, – сказал через некоторое время Армавир Роме, возвращаясь к прерванному разговору. – Но она находится в сорока световых годах от нас.
– Не долететь, – тоном эксперта мрачно заявил Тамар.
Никто не приглашал его присоединиться к разговору, он сам это сделал, и Рома, хоть и понимая, что его ответ будет наивным, всё же сказал:
– Как знать.
– Даже при близких к свету скоростях для полётов в рамках галактики потребуются десятки и сотни тысяч лет. И сорок световых лет – это как раз примерно столько, – произнёс Тамар. – К тому же, никто не отменял такого понятия как конфликт поколений. Через десять или двадцать поколений найдётся молодняк, который просто не поймёт, куда он летит и зачем. По какому праву их скрепили такими долгосрочными обязательствами, и они должны всю жизнь провести на корабле.
– Но, проведя всю жизнь на корабле, они не будут знать другой жизни, – осторожно предположил Армавир.
– Ну, хорошо, – встряхнулся Тамар и от своей прежней ленивой отрешённости перешёл в наступление со скепсисом и легкой агрессией. – А как насчет изнашиваемости кораблей? Неизвестно, сможет ли космический корабль функционировать такой продолжительный срок. Газопылевые скопления будут повреждать фюзеляж. Ремонт с такими темпами нужно будет проводить уже через год путешествия! Причем в космосе! Это нешуточные дела.
На это Рома ему прохладно ответил:
– Есть ремонтные боты с минимальным интеллектом, двигающиеся по корпусу корабля на магнитной гусеничной ленте.
– Умилительные крошки шуруповёрты и стеклорезы? – слегка насмешливо уточнил Тамар. – Очаровательные малявки-роботы это, конечно, здорово, но они помогут с локальными повреждениями. А как насчёт повреждений от крупных обломков? Волшебной способности саморемонта у наших кораблей нет.
– Что-то мне подсказывает, что не тебе этим заниматься. Так что не напрягайся раньше времени, – презрительно ответил Рома.
Они сверлили друг друга глазами.
– Корабельная способность саморемонта есть только у межзвёздной цивилизации, такой как Эстерау, – попытался разбить яростный зрительный контакт Армавир, всё же заняв сторону Ромы.
Взгляды парней расцепились, и молодые люди сделали вид, будто вся их перепалка была не чем иным, как будничным разговором о погоде. Но так же, как и то, что в космосе погоды нет, так и воцарившаяся доброжелательность была, очевидно, натянутой.
– Да и энергетических щитов, как у Эстерау, у нас нет, – нарочито равнодушно сказал Тамар.
– Боты – тоже своего рода саморемонт корабля, – ровно и бесстрастно проговорил Рома, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.
Тамар безучастно рассматривал потолок и, похоже, решил не реагировать на выпад.
– А ты знал, что половину пути составляет разгон, а вторую половину должно составлять торможение – такое же, равнозначное. По правилам, – насупился Армавир и поправил очки, когда увидел не особенно располагающую реакцию Ромы на этот факт.
– А я о чём? – вновь вспыхнул Тамар. – В космическом вакууме происходит непрерывный разгон корабля. При увеличивающейся скорости и урон от повреждений будет усиливаться.
– Ты как, хорошо подготовился к экзаменам? – спросил Рома Армавира, демонстративно игнорируя Тамара.
– Да, вроде неплохо, правда, насчёт истории сомневаюсь, не все даты запомнил, – ответил Армавир.
– Я думаю, что сдам физподготовку, психологию, общество и физику космического пространства. А вот на истории Эстерау придётся попотеть! – вздохнул Рома.
– Вы идёте на «Стратегическую разведку»? – как-то нарочито равнодушно спросил Тамар.
– Да, – холодно сказал Рома.
– А ты тоже, да? – поинтересовался Армавир.
Тамар коротко кивнул.
– А почему ты выбрал эту специализацию? – решил выяснить парень.
Тамар развернулся к Армавиру и с раздражением ответил:
– Потому что моего старшего товарища убили в ходе одного из контактов с эстерайцами, и я хочу стать разведчиком!
Рома вдруг ощутил, как в один момент может измениться отношение к человеку. Всего одна фраза перевернула восприятие. Только что Тамар казался ему заносчивым задавакой, как вдруг он понял… Понял Тамара. Будто бы вспышка раздражения расколола скорлупу холодной надменности, и теперь Рома увидел, что за ней скрывалось, словно сам ощутил эту боль, такую знакомую боль от потери близкого человека. Он и сам недавно осознал, что от безжизненности до бесчувственности всего один шаг, но папа был рядом, чтобы вернуть его к жизни. Может, у Тамара не было такого человека?
– Ох, сочувствую, – произнёс Армавир, так же изменившись в лице.
Тамар, ничего не ответив, посмотрел на звёзды за окном.
Рома участливо спросил его:
– Как это произошло?
Науменко резко обернулся и грубо ответил ему:
– Какая тебе, к чёрту, разница?! Тебе всё равно меня не понять!
Рома пронзил его взглядом и ледяным тоном произнёс:
– Моя любимая погибла!
Тамар побледнел.
– Что, потерял близкого человека и думаешь, будто пережил больше других и можно высокомерно судить всех вокруг? Знаешь что, я дам тебе совет, Тамар! Не надо себя так вести! – с нажимом сказал Рома.
Тамар вдруг сжал кулаки, но тут же потупил взор. А Никитин не переставал глядеть на того огненным взглядом.
– Я сам решу, как мне себя вести, – ответил Тамар, но уже не так недружелюбно, а тихо и скорее примирительно. Будто бы сам в себе погасил ярость. Кулаки его разжались.
В ходе этой перепалки абитуриенты маршрутного челнока и не заметили, что уже находятся в порту «Сочи» № 1. Дверь отъехала, и через несколько минут бортпроводница сопроводила в салон космолёта двух молодых людей.
Это были парень с девушкой. Стройная блондинка сразу приковала к себе взгляды пассажиров. Она обвела взглядом присутствующих, зелёные глаза словно бы лучились светом. И Рома сразу подумал, что в ней не может скрываться коварство или злость. Появление незнакомки будто бы зажгло звезду, осветившую темноту космоса. Взгляд отчего-то зацепился за кулон на груди девушки в форме геральдической лилии. Копна густых перламутровых волос пружинила при ходьбе и волнами опадала на плечи. При нулевой гравитации её волосы смотрелись бы эффектно.
«И чего это в военную академию летят одни красавицы?» – подумал Рома. Перевёл взгляд на брюнетку, сидевшую напротив, затем снова уставился на блондинку. Её осанку можно было бы назвать царственной, но в выражении лица отсутствовала полагающаяся особам голубых кровей высокомерность.
Молодой человек, сопровождавший девушку, казался очень крупным, здоровым парнем, на голову выше спутницы и с хмурым взглядом. Роме показалось, что девушка не в восторге от компании своего кавалера, ибо она выглядела несколько расстроенной. Или же ему хотелось так думать. Несмотря на то, что её спутника вполне можно было назвать симпатичным, Роме он не понравился. Новые попутчики направились к свободным местам, она – лёгкой поступью, он – грузным шагом. Как только пара расположилась, пилот объявил о следующей остановке – «Сочи» № 2. И не прошло и трёх минут, как пассажирский транспорт причалил на палубу. Этот перелёт оказался очень коротким. Пандус выдвинулся, и по нему взошёл ещё один парень.
Пройдя контроль у бортпроводницы, молодой человек оказался в салоне, уже заполненном поступающими. Все обратили внимание на новичка, а блондинка, тряхнув густыми волосами, поглядела на этого паренька особенно пристально. Хотя ничего особенного в нём Рома не увидел.
Самый что ни на есть обычный парень в очках. Проблема со зрением, как у Армавира, или дань моде? Он вёл себя невозмутимо и непринуждённо. Невысокого роста, не субтильный, но и не накачанный. Парень провёл рукой по тёмным волосам, слегка отбросив их набок, и направился к свободному сиденью. Сел он напротив блондинки.

Первый экзамен
Молодой человек поправил бордовую шёлковую рубашку и закинул ногу на ногу, показав подошву замшевых ботинок, определённо недешёвых и очень удобных.
Блондинка будто бы смотрела в сторону, нарочно не встречаясь взглядом с парнем. Коснулась рукой кулона, затем слегка откинула джинсовую куртку, будто бы ей стало жарко.
– Здравствуй, Наташа, – произнёс парень.
Она улыбнулась ему и мелодичным голосом проговорила:
– Привет, Вектор.
А молодой человек в бордовой рубашке в следующий момент посмотрел на её соседа, который от злости побагровел. Ничуть не оробев, Вектор вернул здоровяку недобрый взгляд с процентами.
Всю эту сцену Рома наблюдал со своего места и предположил, что эти трое знакомы очень хорошо. Разыгралось любопытство, стало интересно, чем диалог завершится, но в это время голос через коммуникатор оповестил молодых людей:
– Приготовиться к взлёту, следующая остановка – Военная Академия имени Сергея Павловича Королёва!
И, покинув взлётно-посадочную площадку «Сочи» № 2, челнок устремился к конечному пункту назначения.
Армавир достал пищевой имитатор и закинул чип в рот. Тамар спросил его уже более приветливым тоном:
– С чем у тебя чип, Армавир?
– С беконом, – ответил тот и в блаженстве закрыл глаза.
Тамар ухмыльнулся. А Рома пытался припомнить ещё несколько гипотетически пригодных для жизни планет, но при этом взгляд его всё равно был направлен на троицу, сидящую невдалеке. Вектор смотрел на Наташу, а точнее, на её отражение в окне. Лицо девушки на фоне чёрного космоса казалось загадочным и притягательным, как свет далёкой звезды. Она поглядела в своё окно, в котором отражался Вектор. Они встретились глазами и обменялись проникновенными взглядами.
Рома ощутил, как кровь будто бы стала горячей, словно бы он наблюдал что-то очень личное, свидетелем чего не должен был становиться. Мысли о планетах как-то разом развеялись.
После удачно опробованного пищевого чипа Армавир возобновил разговор на ранее начатую тему.
– Слушайте, а вы знаете, что есть планеты-сироты?
Тамар вопросительно посмотрел на парня, а Рома помотал головой, стараясь привести мысли в порядок.
– PSO J318.5-22, – назвал имя космического объекта Армавир. – Это в созвездии Козерога. Считается, что это газовый гигант. У него все параметры молодых планет, которых обнаруживали между звезд, – ну, так говорят астрономы. Но фишка в том, что эта планета дрейфует в полном одиночестве, свободно плавает в космосе в полной темноте!
– Планета, где ночная жизнь никогда не заканчивается, – вдруг весело откликнулся Вектор. – Представляешь, какие ночные клубы и коктейльные вечеринки там можно устроить?
– До неё лететь примерно 80 световых лет, – расстроено ответил ему Армавир. – До Проксимы b – 4,2 световых года, то есть 30 тысяч земных лет. Ну и представь, сколько дотуда.
– Ну и сколько? – спросил Вектор, ухмыльнувшись.
Рома тоже хотел это узнать. Но расчёты с ходу не смог выдать, хотя прежде не такие математические операции в уме воспроизводил. Но, видимо, сказывалось волнение. Армавир же сосредоточился, возвёл глаза к потолку салона, рассчитал в уме и медленно проговорил:
– Ну, приблизительно 600 тысяч лет лететь.
– Класс, – пыл Вектора как-то сразу поугас, и ответ прозвучал глухо.
Примерно через полчаса пилот объявил по корабельной связи:
– Уважаемые пассажиры, если вы обратите внимание, слева от вас… – вдруг связь неожиданно прервалась, всё погасло, салон объяла кромешная тьма, корабль накренился. Рома и все абитуриенты почувствовали невесомость, и, если бы не ремни безопасности, они бы уже пари?ли по салону потерявшего управление космолёта. Нос корабля опустился, и неуправляемый пассажирский челнок повело вниз. Кто-то из девушек вскрикнул, лоб Ромы покрылся холодной испариной. Только корабль стал уходить в сальто-мортале, как система восстановилась, и пилот выровнял судно. Весь салон осветился, абитуриенты огляделись и облегчённо вздохнули.
– Хо-хо, ни фига! – воскликнул Вектор.
В коммуникаторе зазвучал дрогнувший голос пилота:
– Дамы и господа, мы прошли зону космической турбулентности. Прошу сохранять спокойствие! Такое случается, но теперь всё позади.
– Космическая турбулентность?! Он думает, что мы поверим в эту чушь? Это же было отключение системы! – вознегодовал Армавир.
Все посмотрели на него.
– А почему происходит отключение системы? – спросила симпатичная черноволосая девушка, сидевшая напротив Ромы и Армавира.
– Это может произойти при использовании портативного электромагнитного излучателя, – пояснил Армавир. – Что-то вроде бомбы малого радиуса поражения.
– Электромагнитная бомба? – опешив, спросила Наташа.
– Да, – подтвердил Армавир. – Она излучает импульс, который отключает всю электронику. Передача радиосигналов нарушается. Функционирование систем жизнеобеспечения – тоже. Генератор гравитации, как мы заметили, также отключается.
– И чем мощнее импульс, тем дольше бортовая система будет приходить в себя, – подхватил Вектор. – А на кораблях с высокими палубами это опасно. Или это мог быть направленный выстрел…
– Нет, не мог, – возразил Армавир, – это же не струя. Не точечный выстрел, а волновое излучение, волновой импульс. Вражеский корабль не засекли, следовательно, он далеко от нас. А это значит, что с отдалённой дистанции излучение должно было быть массированным, возможно, сверхсветовым по скорости.
– От потока электромагнитного излучения такой мощности мы бы не выжили, – догадался Рома.
– Соответственно, это «что-то» на нашем пирожке, – мрачно заключил Тамар.
– Не верю я в это! – уверенно заявил Вектор. – Перед вводом в эксплуатацию каждый космолёт проходит проверку. И что, хочешь сказать, они не нашли излучатель?
– Всё это можно свести к тому, что такой излучатель могли разместить в челноке только враги, – предположил Армавир.
Он единственный говорил тоном осторожного и осмотрительного человека. Все остальные были на эмоциях. Но последний аргумент заставил умолкнуть и задуматься всех.
– Эстерайцы ещё не прибыли в Солнечную систему, – сказала черноволосая девушка, чтобы поддержать Вектора.
– Да. Но одиночные нелегальные агенты уже могли внедриться. Да и… – Армавир неуверенно повёл плечами.
– Что? – спросил Рома.
– Возможность вербовки наших людей тоже нельзя исключать.
Это заявление означало, что либо в кабине пилота разместились предатели, либо среди поступающих. От тревожной гипотезы стало неуютно. Молодые люди осмотрели друг друга с осторожным подозрением.
– Вражеская диверсия. Партизаны в нашем тылу. Эстерау ведёт войну против землян разными способами, – будто бы прочитала громкий заголовок газеты девушка.
– Открытая конфронтация ещё не произошла, – впервые подал басистый голос огромный спутник Наташи. – Если бы случилось иначе, то мы бы сейчас не летели поступать в Академию, а были мобилизованы на фронт.
Корабельная связь снова включилась:
– Обратите внимание, слева по борту можно заметить Военную Академию, мы заходим на посадку.
Абитуриенты, хоть до конца ещё не оправились от случившегося, всё же стали вглядываться в обзорные окна.
На их глазах с величавой грацией хищника плыл космический корабль огромного размера. Военная Академия Разведки и Терраформирования, названная в честь Сергея Павловича Королёва, одного из величайших конструкторов XX века, создателя ракетно-космической техники. Ребята знали, что под руководством Королёва состоялся запуск первого искусственного спутника Земли и полёт первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина. Этот человек был Героем Советского Союза, благодаря ему страна стала передовой ракетно-космической державой. И, несмотря на то, что космическая эра началась почти два века назад, имена основоположников не канули в лету. Военная Академия Разведки и Терраформирования имени С.П. Королёва являлась престижным учебным заведением. Она задумывалась как флагман в противостоянии с Эстерайской империей. Отбор курсантов в Академию вёлся строгий, планировался выпуск специалистов высшего уровня.
Конструкция корабля, где размещалось учебное заведение, с первого взгляда казалась необычной. Из-за конической формы судно моментами напоминало перевёрнутый вулкан, иногда городской пчелиный улей, а с венчающим шпилем так и вовсе юлу. Суженный у основания, он расширялся кверху. В космическом пространстве не было гравитационной плоскости как точки отсчёта и ориентирования, потому невозможно было понять, где верх, где низ, где право, где лево. Но поддерживающие пилоны, которые соединяли корпус с гондолами реактивных двигателей, отходили от основания, это указывало на то, что узкое основание – явно низ крейсера. Высота корабля Академии составляла около половины километра, диаметр в поперечнике – сто метров в основании, а вверху расширялся до 350-ти. Это Рома определил навскидку, на глаз, но ему всегда удавалось с поразительной точностью определять размеры по одному взгляду. Что на Земле, что в космосе.
К корпусу пилонами присоединялись с одной стороны гондолы двигателей, а с другой – дополнительные структуры. От корпуса корабля отходили коммуникационные рукава, соединяющие отдельные помещения. Таких помещений имелось великое множество, и они, по всей видимости, соединены между собой переходными коридорами. Весь этот звёздный улей, сверкающий тысячами огней, приближался к маленькой пассажирской «пчёлке», несущей абитуриентов.
Молодые люди восторженно глядели на будущую alma mater. Вектор громко сказал:
– Что-то я не вижу плюща на корпусе учебного заведения!
Не уловив иронии в словах Вектора, Армавир постарался внести ясность:
– Вообще-то, растения в космическом вакууме не мо…
– Да расслабься, чувак, я шучу, – заулыбался Вектор.
Когда шаттл практически приблизился к Академии, все пассажиры опустились на свои сиденья, общее возбуждение, тем не менее, зашкаливало. Пилот запросил разрешения причалить. В блестящем стальном корпусе Академии раскрылись, как острые лезвия, лепестки-сегменты шлюзовой перегородки причальной палубы. Как и на гражданских кораблях, палуба являлась огромным воздушным шлюзом. Пилот налёг на штурвал, держа курс на четвёртую палубу учебного корабля, и вскоре приземлился на посадочную площадку.
Атласно-голубого цвета палуба была оборудована и выполнена в стиле причальных палуб всех гражданских судов.
Молодые люди покинули маршрутник и впервые ступили на борт Академии. Появившаяся девушка-офицер взяла сопровождение на себя, повелев следовать за ней. Рома так и не увидел, откуда она вышла, так как оказался не в первых рядах. Но вместе со всей компанией вошёл в просторный лифт и услышал голос девушки:
– В основании судна расположена нижняя палуба, которую отвели под склад и хранилище топлива. Эта палуба значится седьмой, а шестой – инженерный отсек. Корпус расширялся, потому и площадь шестой палубы обширнее. Здесь же пристроены гондолы ядерных двигателей. Палуба выше – пятая по счёту – отведена под кают-компанию, тир, бильярдную и каптёрку – склад имущества курсантов.
Рома слушал не слишком внимательно. Всё лучше потом самому всё осмотреть, чем слушать. Его охватывало нетерпение, поскорее бы уж сдать экзамен, пока он всё не забыл.
– Четвёртая палуба, – продолжала девушка, – причальная, и именно на ней приземлились вы, будущие курсанты. Третья относится к спортивной кафедре и вмещает спортзал и бассейн, а заодно шкафут – там находятся рубка и кабина пилота. Здесь же вы увидите плац – площадь для строевых занятий длиной почти сто метров. Она расчерчена для маршировки, но с помощью голографических подсветок и убираемых стоек с сеткой и кольцами быстро переоборудуется под спортивные площадки – баскетбольную, волейбольную, теннисную. После ежедневных построений на плацу вы будете следовать в столовую, примыкающую к плацу.
«Столовая», – уловил Рома последнее слово и подумал, что он и прямо сейчас туда бы проследовал, если, конечно, там подают не только протеиновую кашу. Аппетит, наконец, проснулся.
– На второй палубе размещены учебные аудитории и навигационный мостик с пультом управления кораблём. И наконец, на первой, верхней, самой большой по площади палубе расположены каюты капитана, старших помощников, остального экипажа, преподавательского состава и общежития для юношей и девушек.
– Интересно, – шёпотом спросил Армавир, – кого с кем поселят? Или самому можно будет выбрать комнату? А, может, тут у каждого отдельная будет?
– Для начала ещё вступительные экзамены надо сдать, – напомнил Рома сам себе больше, чем Армавиру, и тяжко вздохнул.
– Дополнительные структуры, состыкованные с главным кораблём-«ульем», включают в себя помещение кухни, лазарет, библиотеку и комнату досуга. Их ответвлённые модули уходят на небольшое расстояние в открытый космос. Завершающий элемент конструкции Королёва – спутниковый шпиль, осуществлявший радиосвязь. Одно из общежитий (соответственно, и одна часть корпуса корабля) освещаются солнцем, и там действуют меры безопасности.
Девушка закончила рассказывать, и двери лифта отворились на уровне второй учебной палубы. Охи и ахи огласили стены пустеющего лифта. Абитуриенты вышли и стали разглядывать внутреннее убранство учебного заведения. Рома тоже оценил помещение и даже вспомнил старинное слово «ампир» из учебника истории.
– А это что, мрамор? – раздался голос за спиной.
– А это настоящее дерево? – спросил кто-то ещё.
Но Рома уже знал, что в космосе настоящего дерева нет, а всё, что так на него похоже – это синтетический материал. А вот насчёт бронзы и мрамора он не был так уверен. Выглядели как настоящие.
– Здесь воссоздали атмосферу Московского государственного университета времён Советского Союза, – пояснил вдруг Тамар.
– А тебе-то откуда известно? – спросил Армавир.
– Читал где-то, – пожал тот плечами.
Рома никогда не был в МГУ, но всё равно находился под впечатлением.
На стенах висели картины и репродукции в позолоченных рамах, а по углам коридоров под потолочным плинтусом крепились интеркомы, внешне напоминающие репродукторы. Тёмная парадная лестница уходила вверх, её балясины и перила были стилизованы под лакированное дерево. Слева направо располагались коридоры с аудиториями.
Офицер назвала им номер аудитории, указала направление и возвратилась в лифт. Группа поступающих направилась к аудитории № 71 по левому коридору. Обзорные окна оказались закрыты ставнями, а на стене светились голографические таблички «Осторожно, светит солнце!», «Солнечные ожоги – канцерогенно!», «Смертельно опасно!». И знак в красном треугольнике под символом опасного ионизирующего излучения – череп над скрещёнными костями слева и бегущий человек справа.
– Если под солнечные лучи попадёшь, сто процентов опухоли появятся, – заявил парень, чьего имени Рома пока не знал.
– Прям сразу? – насмешливо спросил Вектор. – Кто-нибудь проверял?
Ребята переглянулись, но желающих проверить теорию не нашлось.
В коридоре стояло несколько молодых людей, они переговаривались между собой. Вновь прибывшие вошли в аудиторию, которая уже была наполовину заполнена абитуриентами. Сидящие стали изучать группу вошедших напряжёнными взглядами, которые определённо не выражали радушия.
Рому немного расстроило, что все задние парты заняты. Он сел за третью парту, а с ним Армавир. Тамар устроился за одной партой со щупленьким парнишкой, энергичным и открытым. Парта напротив Ромы и Армавира была занята двумя молодыми людьми. Рома сразу обратил внимание на эту пару, потому что Наташа и её грозный спутник поздоровались с парнем и девушкой и сели впереди.
Светловолосый и голубоглазый юноша крепкого телосложения общался преимущественно со спутником Наташи, при этом лучезарно улыбаясь. Общались парни непринуждённо, как старые друзья. Наташа, напротив, вела себя с соседкой по парте весьма сдержанно, судя по всему, «лучшие подруги» – это не про них. Максимум – бывшие одноклассницы.
Девушка по красоте не уступала Наташе, но в то же время в них не имелось никакого сходства. Если Наташу Рома назвал бы красивой, то эту девушку – не иначе, как шикарной. Парень долго не мог оторвать свой взгляд от неё, притягивали взор её струящиеся густые волосы рубинового цвета, глаза карие – бездонные, губы большие – манящие, фигура безупречная. Во внешности её не мог отыскать ни единого изъяна, и Рома поймал себя на мысли, что это его тип девушки. Сердце ускорило бег, а где-то внутри разлилось приятное тепло. В нём вдруг проснулось что-то звериное, мыслей не осталось – одни инстинкты. Встать, подойти и… Разум застилали фантазии, но такие, которыми едва ли он мог с кем-либо поделиться. Всё же он был цивилизованным человеком, а сейчас не время и не место. Нужно думать об экзамене, а с ней он непременно познакомится… но потом. Парень сумел взять себя в руки, да и потенциальный соперник в лице её соседа немного обуздал воображение Ромы. Ко всему тому, он ощутил чувство вины перед Дианой и сказал себе: один твой близкий человек уже умер. И эта фраза подействовала так, будто он на себя ведро ледяной воды вылил.
Но только эта мысль пронеслась в голове у Ромы, как красавица остановила на нём заинтересованный взгляд. Они рассматривали друг друга довольно долго, пока их зрительный контакт не разрушил Вектор, проходивший мимо к выбранной парте. Вектор составил компанию одиноко сидевшей миловидной особе. Он взглянул на неё так, будто бы знал почти всю жизнь. Только они перекинулись парой фраз, как вошёл преподаватель и объявил о начале экзамена по психологии.
На этот раз даже поволноваться не пришлось. Все ответы казались элементарными. В психологии, если Рома чего и не знал, то понимал интуитивно. Тест по этому предмету не вызвал затруднений, поэтому он был одним из первых, кто вышел из аудитории. Полчаса перерыва пролетели быстро, и начался очередной экзамен – по обществознанию.
На этот раз все расположились в аудитории несколько иначе, и Роме пришлось сесть за одну парту с парнем, который до этого составлял компанию заинтересовавшей Рому девушке.
– Сейчас общага, да? – весело спросил сосед.
– Чего? – переспросил Рома.
– Я говорю, сейчас обществознание? – пояснил парень.
– А, да, должно быть.
– Давай знакомиться! Меня зовут Полярин Алфёров.
– А меня Рома Никитин, – ответил он и стал заполнять бланк для ответов.
Услышав это имя, Полярин вздрогнул и стал оценивающе рассматривать Рому, буквально впился в него глазами. И смотрел напряжённо – так, будто имя Ромы о чём-то ему говорило. Взглянув на Полярина, Рома заметил резкую перемену в выражении его лица и, слегка опешив, всё же задал резонный вопрос:
– Что-то не так?
Полярин не успел ответить, вошла преподаватель и велела всем приготовиться к экзамену. Мало того, что перед этим экзаменом Рома и так нервничал. Обществознание – это вам не психология. Тут на интуицию положиться не получится, тут даже логика не поможет – знать надо наверняка. И ещё эти странные невербальные намёки от соседа по парте. Но Рома решил, что подумает об этом после, и обществознание тоже прошло успешно, после чего абитуриентов ждал обед. Правда, в столовой, как оказалось, подавали всё ту же кашу. Никаких изысков в военной академии. И на что только рассчитывал?
Оказавшись в столовой, парень получил порцию и тут же рассказал о странном диалоге Армавиру и Тамару.
– Так посмотрел на меня, как будто я ему бабки должен, – сказал Рома.
– Действительно, как-то странно, – согласился Тамар, без особого энтузиазма ковыряя кашу.
Скоро подносы с пустыми тарелками были собраны у посудомоечной, и подкрепившиеся абитуриенты снова заполнили аудиторию. Предстоял экзамен по истории Эстерау. У Ромы вдруг появилось нехорошее предчувствие.
Все поступающие начали заполнять бланки с тестами на встроенных в парту дисплеях. Армавир делал это уверенно и спокойно, словно человек, у которого из-под светового пера всегда выходят только правильные ответы. Тамар был сосредоточен, только изредка чесал рукой затылок. Вектор несколько раз протирал очки и снова погружался в вопросы теста, выбирая правильный вариант. Подруга Вектора без колебаний отмечала нужные клеточки. Спутник Наташи тупо глядел в свой бланк, изо всех сил пытаясь вывести историческую правду на чистую воду. Сама Наташа держалась невозмутимо, тень волнения ни разу не промелькнула на её лице, и было похоже, что выбрать верные ответы не представляет для неё сложности.
Полярин сидел, стиснув челюсти, и сосредоточился так, что даже мускул на его лице стал подрагивать. Его прекрасная спутница посматривала по сторонам, очевидно, в поисках учебного пособия по истории Эстерау или хотя бы шпаргалки. Ещё с дюжину измучившихся абитуриентов корпели над тестами, и кто более, кто менее демонстрировали уверенность в своих знаниях.
Рома изо всех сил старался выудить из памяти даты военного конфликта в эстерайском Галгарте и издания книги о личности военачальника древности Арадриана Боушеса. Боушес имел для эстерайцев культурное значение такое же, как Иисус Христос для христиан Земли.
Сдав, наконец, бланк теста одним нажатием кнопки на сенсорной панели, Рома почувствовал себя измотанным. Большинство других выглядели не лучше.
Перед тем, как отпустить абитуриентов, преподаватель сделала объявление:
– Экзамены по физической подготовке и физике космического пространства будут проходить 19 августа. Насчёт даты и времени вылета договоритесь с транспортным агентом… ну, как на сегодня вы договаривались. Ещё кое-что: перед Курсом молодого бойца руководство Академии устраивает праздник, чтобы отметить начало обучения и набраться сил перед будущими трудностями. И, к слову, в первую неделю вас ждёт такая нагрузка, что будет не до праздников. Мероприятие проводится при поддержке влиятельного бизнесмена Иллариона Алфёрова.
На этих словах несколько человек повернулись в сторону Полярина.
По возвращении в свои жилищные корабли ребята обсудили идею праздника и пришли к выводу, что не помешает «затусить» на этой вечеринке, раз уж им уготованы «будущие трудности».
Когда Рома, наконец, попал домой, он рассказал отцу об экзаменах, начале Курса молодого бойца и праздничном вечере. Фёдор был не против того, чтобы сын посетил этот праздник. Он даже выделил некоторые средства на возможные дополнительные расходы в качестве подарка на грядущий день рождения Ромы, наказав при этом не выходить за рамки дозволенного и вести себя прилично. Остаток вечера отец с сыном провели за обсуждением экзаменов и просмотром телепередач.

Ещё один экзамен
Три дня – много это или мало? Вернувшись в звёздный дом, Рома не мог ни о чём думать, кроме Академии. Успешная сдача теоретических экзаменов воодушевила, но в то же время сильное волнение из-за ожидания экзаменов предстоящих не давало никакого покоя. Физика космического пространства – предмет интересный, но в то же время очень сложный. Слишком много понятий и теорий создали учёные в попытке объяснить бесконечную Вселенную. Размышляя о космическом пространстве, растянувшемся на миллиарды световых лет, Рома ощущал себя песчинкой, а вся его жизнь казалась лишь одним мгновением. Не так-то просто уложить в голове все знания о космосе, когда ты – всего лишь песчинка.
И в то же время его одолевало нетерпение, уж лучше поскорее сдать экзамен и узнать результат, чем мучиться неопределённостью. Поскорее бы уж эти три дня прошли, чтобы вновь отправиться в Академию. Хоть он и не питал иллюзий на счёт лёгкой учёбы, хотелось приступить к занятиям поскорее, потому что это наверняка окажется ещё и интересно. Всегда интересно попробовать что-то новое. К тому же, в Академии он увидит ребят, с которыми успел подружиться.
В последний день перед вторым экзаменом Рома просидел за учебными материалами, всё глубже вникая в физику космического пространства. В своей же собственной физике он был практически уверен, да и не стоило перетруждаться перед сдачей нормативов. Не хватало ещё потянуть какую-нибудь мышцу.
– Снова волнуешься? – спросил накануне вечером отец.
– Да, уж поскорей бы всё закончилось, – обронил Рома, сворачивая учебник.
– Ничего не закончится, – резонно заметил Фёдор. – Всё только начнётся.
– Вот и пусть начнётся уже поскорее. А то как в подвешенном состоянии. Ребята с курса уже праздновать поступление собираются, а ведь экзамен ещё не сдан.
– Правильно мыслишь, – поддержал отец. – Уверен, ты всё сдашь, но в одном ты прав. Лучше поскорее разделаться с делами, чем томиться неопределённостью.
Поступающие добирались до Академии тем же способом, что и в прошлый раз. «Пирожок» точно так же собирал пассажиров, причаливая к звёздным городам, пока все, наконец, не прибыли к месту учёбы.
Рома сразу приметил знакомые лица. Но в этот раз их так быстро сопроводили в аудиторию, что он и парой слов с будущими однокурсниками перекинуться не успел. На этот раз никакой экскурсии им не проводили, девушка-офицер, встретившая абитуриентов на причальной палубе, двинулась к лифту так быстро, что за ней едва не пришлось бежать.
Кто-то из поступающих обронил, что челнок задержался, но о причинах никто ничего не знал, что не удивительно. Включаться в обсуждение того, что, возможно, и не произошло, Рома не стал. Погрузился в собственные мысли.
Сдать физику космического пространства оказалось куда легче, чем Рома предполагал. Вопросы не затрагивали фундаментальных вещей, а напрямую его каждодневной жизни. Каждый из тех, кто оказался на борту космического корабля, вынужден был по ходу дела узнавать подробности таких явлений и понятий, как декомпрессия, нулевая гравитация, состояния вещества в открытом космосе и другие. Теперь всё это являлось, можно сказать, вопросом жизни и смерти. В космосе ведь всякое может случиться, и пространство бесконечной Вселенной находилось не где-то далеко, а прямо за окном. Хочешь – не хочешь, а узнаешь об окружающем мире всё то, о чём никогда и не думал на Земле. Теперь же, когда граждане Объединённого Флота жили в новых условиях, они тем более интересовались тем, что находится за бортом, и от чего каждый из них мог погибнуть в результате своего неведения.
Стоило сдать физику, как появилась девушка в форме и сопроводила всех в спортивный зал.
Далее предстояла физическая подготовка, и Рома надеялся, что его старания в последние месяцы дадут о себе знать. В спортзале находилась вся группа. Все разминались, готовились, переговаривались. Только теперь, как ни странно, Рома выдохнул, напряжение спало. Появилось хоть немного свободного времени, никто никуда не гнал, не поторапливал.
Паренёк – итальянец делал растяжку и попутно общался с Ромой и Вектором. Он увлечённо рассказывал о своих итальянских корнях, сообщил, что зовут его Энрике Романовский, а промежуточная фамилия Блинчик у него от матери, то есть получалось – Энрике Блинчик-Романовский. Болтовня этого парнишки уже начинала раздражать Рому и Вектора, но, к счастью, ситуацию спас появившийся в зале полковник. Это был крупный пожилой мужчина спортивного вида. Он объявил построение и начал с переклички.
– Приветствую всех! – громовым голосом обратился к абитуриентам полковник.
Было ясно сразу, что мужчина строг, но что-то и по-отечески доброе угадывалось в нём. Вся его суровость казалась напускной, а внутри Роме он показался довольно мягким человеком, который лишь хочет казаться строгим. Может, оно и правильно. Чтобы слушались.
– Я полковник Александр Иванович Евкуров, – представился далее наставник. – Сейчас мы проведём перекличку, а затем перейдём к сдаче экзамена. Стройся!
Ропот в рядах будущих курсантов стих, и полковник начал:
– Каждый, кто услышит своё имя, делает шаг вперёд, отвечает по уставу «я» и возвращается в строй. Гузель Менажетдинова!
– Я, – отозвалась черноволосая девушка, рождённая для приключений. Она запомнилась Роману ещё с прошлой поездки. Очень яркая, с выразительными тёмными глазами.
– Эмма Бреннан!
– Я, – Рома боковым зрением заметил рослую крепкую девушку с мужскими чертами лица.
– Валерий Незадачин!
– Я! – отозвался спутник Наташи. Такого трудно не узнать. Среди всех собравшихся он был самым здоровым парнем, ростом почти под два метра.
– Армавир Минасян!
– Я! – с готовностью откликнулся Армавир.
– Андреа Дикамилова!
– Я! – звонко ответила худенькая девушка с короткой стрижкой.
– Тамар Науменко!
– Я здесь, кхе-кхе, – сказал Тамар и прокашлялся.
Взгляд Евкурова потемнел, стал тяжёлым, и Науменко даже едва заметно ссутулился под этим взором.
– Отвечать строго по уставу, – полковник произнёс это не так уж громко, но тон его не терпел никакого возражения. – «Я», – напомнил он.
– Я, – повторил Тамар, и Евкуров вернулся к перекличке как ни в чём не бывало.
– Янис Лех-Сартариас!
– Я! – откликнулся высокий тощий парень несколько важного вида.
– Василиса Архангельская! – заглянув в голографический журнал, назвал Александр Иванович следующее имя.
Рома чуть было не рассмеялся. Ему подумалось, что, конечно, диковинные имена сейчас в моде, но не до такой же степени странности. И всё-таки стал искать глазами ту, которая должна была отозваться. Вдруг отозвалась та самая девушка, что сопровождала Полярина. Рома посмотрел на её точёную фигурку в лосинах и обтягивающем спортивном топе и с большим трудом оторвал взгляд, чтобы увидеть следующую поступающую, чьё имя никак не мог выговорить полковник.
– Зоит… Зеитерн…
– Зоитерн Иноземцева. Я! – звонко поправила Евкурова подруга Вектора.
Вперёд шагнула стройная девушка, и Рома успел заметить довольно милое лицо. Впрочем, не он один. Тамар, что стоял рядом, покрылся румянцем, когда девушка слегка обернулась, возвращаясь в строй. Их глаза встретились лишь на мгновение, но, кажется, Науменко одного этого оказалось достаточно.
– Вектор Лесов! – продолжил полковник.
– Я, – громко ответил парень.
Вид у Вектора был весьма непринуждённый. Если бы не правила построения, он бы стоял, заложив руки в карманы шорт.
– Наталья Перова!
– Я! – произнесла бархатным голосом Наташа, совсем не по уставу поправляя пурпурный спортивный костюм, прекрасно подчёркивавший её фигуру.
– Роман Никитин! – произнёс Евкуров.
– Я, – отозвался Рома.
Стильный спортивный костюм сидел на нём как влитой. Майка-безрукавка обнажала прокачанные бицепсы, бриджи и кроссовки того же дымчато-синего цвета дополняли образ. Рома мотнул головой, убрав чёлку со лба. Он спиной ощутил, как взгляды всех присутствующих задержались на нём. И отчего-то показалось, что особенно долго смотрела на него Василиса. По крайней мере, ему бы этого хотелось.
– Полярин Алфёров!
– Я! – выкрикнул Полярин.
Он был в тёмно-вишнёвой футболке и чёрных шортах. Полярин с виду был очень крепкий, коренастый юноша, но ростом несколько ниже своего друга Валеры Незадачина.
Тренер вгляделся в журнал, сверяясь с записями и собираясь продолжить перекличку.
– Товарищ полковник, – в дверях появился человек в форме, которого Рома про себя отчего-то определил как старпома, – можно вас на минутку, – лицо его выглядело озабоченным, будто бы он собирался сообщить что-то важное.
– Вольно, – обратился Евкуров к абитуриентам и прошёл к выходу из зала.
Первым из строя вышел Армавир.
– Ну, у кого какие предположения? Что там случилось? – взгляд у парня горел любопытством. Ответа, разумеется, никто не знал. Ребята только плечами пожимали.
– И чего тут думать? – Полярин так же покинул строй. – Свободное время не на болтовню бы тратили, а на подготовку, – при этом он демонстративно ударил кулаком одной руки в ладонь другой. Потом ещё раз и ещё, проходя мимо строя. Его взгляд остановился на Роме, и Алфёров особенно сильно ударил с хлопком.
Никитин в свою очередь, расправил плечи и принял угрожающий вид. Но на невербальных угрозах всё и закончилось. Полковник Евкуров вернулся к группе. Он назвал ещё парня по имени Олимпий Голдев и Энрике Блинчик-Романовского.
– В шеренгу по двое стройся! – скомандовал полковник после переклички.
Рома замешкался, не встал в числе первых, чтобы для начала посмотреть, как другие будут сдавать физподготовку. Он хотел встать рядом с Армавиром, но опоздал. Его место занял Тамар. Пришлось занять место позади друзей. И вдруг рядом с Никитиным оказался Алфёров, который, глянув на Рому, криво ухмыльнулся, словно что-то задумал.
Суть экзамена состояла не в том, чтобы обогнать соперника, нужно было лишь уложиться в норматив. Рома так и не понял, для чего нужно соревноваться непременно в паре. Не то ради экономии времени, не то для того, чтобы придать экзамену элемент состязательности. И лишнее напряжение. Вот уж с кем Никитину не хотелось участвовать в паре, так это с Полярином, хоть Рома и не понимал, с чего этот парень испытывает к нему неприязнь, но понемногу и сам начал эту неприязнь испытывать.
Физподготовка у всех поступающих оказалась на уровне. И чем дольше Рома наблюдал, тем сильнее сомневался в своих силах. Да ещё и присутствие Полярина действовало угнетающе. И уже закрались сомнения, а всех ли зачислят? Он с таким нетерпением ждал этого экзамена, будучи в звёздном городе, но теперь вдруг ему захотелось попросить отсрочки. Отложить поступление на денёк и ещё немного подготовиться. Естественно, это было невозможно.
Никитин видел, как к старту подошли Армавир и Тамар. Оба размялись и отправились к турнику. Рома подумал, что было бы неплохо, если б гравитация сейчас убавилась наполовину, а то и вовсе отключилась. Это ж с какой лёгкостью он смог бы тогда подтянуться. Но, судя по лицам парней, гравитацию не только не отключили, но ещё и прибавили, чтоб жизнь чересчур лёгкой не казалась. Особенно Армавиру тяжко пришлось, он едва сумел уложиться в норматив.
На прохождение полосы препятствий отводилось 20 секунд. Полоса, к тому же, оказалась непростой. Особенно вращающиеся секции впечатляли и лазерные лучи, от которых следовало уворачиваться, пока взбираешься по сетке. И здесь, как определил для себя Рома, лучше не торопиться, а просчитывать каждый шаг. Армавир поначалу даже вперёд вырвался, легко преодолел вертикальную стену, вскарабкавшись по сетке, но на первом же «барабане» скатился. И эту часть пути пришлось начать заново. Тамар быстро обогнал Армавира, но в итоге обоим удалось уложиться в 20.
Следующим наступил черёд Ромы и Полярина. Никитин ожидал от соперника подвоха, но ума не мог приложить, что тот может вытворить на глазах полковника. Полоса у каждого своя, турники – тоже разные. Не сделает же Алфёров подсечку, когда Рома будет выполнять армейскую «звёздочку». Это ведь сразу станет очевидным. И всё же беспокойство поселилось на душе.
К турнику они подошли одновременно, и Рома больше не смотрел на противника. Старался не коситься, подтягиваясь, а сосредоточиться на выполнении норматива. Не так важно, сколько всего раз можешь подтянуться, главное, выполнить максимально возможное количество подтягиваний за минуту, выложившись на все сто.
После стандартных упражнений Рома занял позицию у полосы препятствий, приготовился. Тренер с секундомером в руках дал отмашку. Выходя с низкого старта, Рома метнулся к вертикальной преграде – сеточной стене. Ловко вскарабкался на вершину, стараясь не попасть под лучи лазера, и перевалился на другую сторону. Тогда-то он и заметил Полярина. И понял, что напрасно полагал, будто тот что-то задумал. Алфёрову в том не было никакой нужды. Он вихрем пронёсся по вращающимся цилиндрам и уже выходил на финишную прямую.
Рома вскочил на «барабан», но понял, что в ловкости уступает Полярину. На вращающихся поверхностях он потерял драгоценные доли секунд.
К финишной черте он рванул изо всех сил. Едва не упал, пересекая линию. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Так он ещё не выкладывался, а здесь выдал свой максимум, на который был способен.
Однако Алфёрову всё же уступил. Тот показал лучший результат среди парней – 9,9 секунд.
Результат Никитина тоже оказался в числе лучших – 12 секунд, однако радости он не ощутил. Всё внимание теперь было приковано к Полярину.
– Поздравляю! – похлопал Рому по плечу Армавир. – Отличный результат.
– Не такой уж и отличный, – тихо вздохнул Никитин. – Результат как результат.
Армавир бросил взгляд на Полярина.
– Да ладно, главное ведь в норматив уложиться, – махнул он рукой.
Рома улыбнулся, припомнив, как сам Армавир сдавал физподготовку, и согласно кивнул. В самом деле, главное ведь в норматив уложиться. И сдать экзамен. А теперь можно выдохнуть. Настало время разлетаться по домам.

Праздничный вечер
Десять дней в слегка волнительном напряжении пролетели для Ромы быстро. Он каждый день заходил в интернет, проверял, не появились ли результаты вступительных экзаменов. Рома переживал за историю – всё-таки события, связанные с Арадрианом Боушесом, имели место в Эстерау за 4,2 тысячи лет до настоящего времени. А ведь в школе историю Эстерау не изучали. И вообще, не так давно он даже о существовании такой цивилизации не подозревал. Но не один Рома сомневался в успехе по этому злополучному предмету. Он связывался в общем чате с другими поступающими, так там то и дело мелькали сообщения: «Ну, что, не появились результаты?». Создавалось ощущение, что вообще все ребята не находили себе места в течение этих десяти дней. И когда результаты экзаменов появились на официальном сайте Академии имени Королёва, вчерашние абитуриенты, а теперь уже курсанты, вздохнули с облегчением и испытали что-то вроде эйфории.
Ещё утром Рома узнал о своём зачислении и, забыв про обычную сдержанность, начал буквально отплясывать по каюте. Отец его поздравил, обнял и потрепал по голове:
– Я не сомневался!
– Это что ж, я один, что ли, волновался? – шутливо спросил сын.
– Ну, почему один? Вместе с однокурсниками, – рассмеялся отец.
Позавтракав, Фёдор отправился на собрание совета учредителей, а Рома увидел на экране смартфона сообщение:
«В пять вечера, клуб «Балдерс».
Ему ещё не приходилось бывать в этом заведении. Местный клуб принадлежал Александру Балдерову, Рома только краем уха слышал, что находится он в тридцати минутах полёта от Королёва и создан для проведения развлекательных мероприятий. Видимо, потому начальник Военной Академии принял решение провести День знаний в этом клубе.
И теперь Рома, сгоравший от нетерпения, едва дождался пяти часов, чтобы отправиться на вечеринку.
Оказавшись в доках, парень обнаружил, что его маршрутка «пирожок» уже здесь. Извинившись за опоздание, Рома устроился рядом с Армавиром. Космолёт покинул порт «Мурманска» и полетел за следующими пассажирами.
Вскоре челнок с курсантами пристыковался к внешней переборке шлюза «Балдерса». В клубе не имелось посадочной площадки, поэтому ребятам пришлось пройти через коммуникационный рукав. Миновав переходной коридор, они оказались внутри клуба.
Интерьер и сервировка столов в «Балдерсе» показались Роме почти роскошными. Казалось, приём проходит не в преддверии войны, а во время беззаботного круиза. Главный зал наполовину занимали столики, а вторая половина представляла собой танцпол. В центре главной и единственной палубы на высоте около восьми метров висела большая хрустальная люстра. Конечно, с такого расстояния не разглядишь, сделана ли она из настоящего хрусталя или же из синтетического прозрачного материала. Обзорные окна закрывали не только ставнями, но и богатыми гардинами успокаивающего серебристого цвета. На белоснежных скатертях лежали серебряные приборы, а тёмно-красные салфетки добавляли торжественности. Немного в стороне располагалась барная стойка с напитками, которые наливал ловкий бармен.
В такой обстановке Роме ещё не приходилось бывать, но, к своему удивлению, он обнаружил, что находиться здесь ему приятно. Пафосность заведения не давит, а, напротив, располагает к отдыху.
В клубе уже находились преподавательский состав, офицеры и новоиспечённые курсанты со всех факультетов. Многие уже успели отметиться у фуршетных столов и в баре.
Девушки были в коктейльных платьях, парни – в элегантных костюмах, кто-то повязал бабочку, кто-то галстук. Наряды у всех курсантов были взяты напрокат, потому что после присяги они собирались получить в своё распоряжение личную парадно-выходную форму.
– Ох ты, какой бомонд! – немного цинично заметил Тамар.
– Эй, гляньте, там настоящая еда! – живо указал направо Вектор.
Все перестали толкаться на входе и дружно направились к сервированным столам. Гости двигались в порядке очереди к предложенному изобилию. В качестве холодных закусок подавали балык клыкача, масляную и ледяную рыбу, тарталетки с голубой икрой, канапе с крабом и сыром бри. Тёплые закуски оказались ещё разнообразнее: слоёные пирожки с мясом, сэндвичи с пастрами, волованы с курицей, кокильницы, полные моллюсков, и кокотницы, полные жульена.
При виде разнообразия блюд, Рома ощутил, как сжался желудок, предвкушая трапезу. Один только запах настоящей еды кружил голову. Безвкусная каша не шла ни в какое сравнение с этим.
На первое подавали охотничий суп шулюн, русский борщ с пампушками и французский луковый суп. На второе – слайсы жареной оленины и медвежатины – фирменное блюдо от шведов, а также говяжьи стейки и креветки, припущенные в вине.
– Да откуда же столько настоящей еды? – пробормотал Рома, у которого глаза от изобилия разбежались. Хотелось тут же наброситься и перепробовать всё, до чего сможет дотянуться. Но всё-таки он ещё помнил о приличиях. Усилием воли он отвёл взгляд, постаравшись сделать вид, будто ничуть не голоден.
– Всё очень просто, – ответил Вектор, оказавшийся рядом. – При подготовке к полёту все блюда были высушены, заморожены и запечатаны в вакуумную упаковку. Теперь их открыли и приготовили. Кстати, продукты, обработанные таким образом, мало чем отличаются от свежих. Ну, тех, что остались в теперь уже историческом прошлом землян.
Рома не ответил. Некоторых блюд ему и на Земле не доводилось пробовать.
Гастрономические изыски дополняли напитки: компот, узвар, терновый сок, артезианская вода. К кофе и чаю предлагались разнообразные десерты: тарталетки с малиной, голубикой и сливками, немецкий яблочный штрудель, заварные пирожные, шоколадные эклеры, бланманже, персиковый сорбе, итальянская панна-котта, пудинг с манго и семенами чиа, груши, запечённые с мятой, изюмом и мёдом.
Повара искусно нарезали оленину, баранину, медвежатину, а обслуживающий персонал аккуратно раскладывал на тарелки запечённые на гриле овощи, разливал напитки. Витрины с блюдами быстро опустошались курсантами, изголодавшимися по настоящей еде. Заказав мясо, несколько картофелин и пару деликатесов, Рома присел за стол к Тамару, Армавиру и Вектору. Парни уплетали за обе щеки. Рома язвительно бросил:
– Что, с голодного края? – на самом деле, он и себя ощущал, будто бы с голодного края, но ему ещё не успели подать блюдо.
– Ага, дорвались, наконец-то, – ответил Вектор.
К счастью, расторопный официант быстро выполнил пожелание Ромы, и парень с аппетитом приступил к трапезе. Молодые люди ели не стесняясь, настолько вкусной была настоящая еда, по которой соскучился каждый. Когда что-то теряешь, понимаешь, как сильно тебе этого не хватает. Старшие офицеры в парадно-выходной форме сдержанно отпивали из бокалов.
Парни убрали с блюд красные салфетки и аккуратно положили накрахмаленные белые салфетки себе на колени. Рома отметил, что курсанты ведут себя соответственно обстановке – соблюдают правила этикета, умеют правильно пользоваться столовыми приборами. Вектор ел балык вилкой и закусочным ножом, Тамар не дул на горячий луковый суп с гренками, а терпеливо помешивал ложкой, Армавир аккуратно расправлялся с медвежатиной.
Рома решил соответствовать заданному уровню, но при этом сохранять непринуждённость. Никто не обращал внимания на его бой со стейком, а потому он, кажется, справлялся. После он заказал двойной эспрессо и слоёный конверт с яблоком.
За одним из столиков Рома увидел нарядно одетых девушек. Это были Василиса Архангельская, Наташа Перова и Зоитерн Иноземцева. Они чокнулись бокалами, а Василиса, завидев Рому, подняла бокал чуть выше, привлекая тем самым его внимание. Слегка покраснев, Рома обратился к соседу:
– Вектор, ты знаешь этих девушек?
– Да, знаю. Мы учились в одной школе, ещё вот те два парня – Полярин и Валера, и ещё один чувак, с другого факультета, тоже учились в моей школе.
– Ммм, ясно. В Сочи? – спросил Рома.
– Да, мы все оттуда, – ответил Вектор и поправил очки.
– А вот девушка посередине, как её зовут? – поинтересовался Тамар.
– Это моя подруга – Зоитерн Иноземцева. Мы с ней друзья с пелёнок, – рассказал Вектор.
Во взгляде Тамара отразился нешуточный интерес. При взгляде на девушку, на лице появлялась едва заметная улыбка. Похоже, мысли о Зоитерн не покидали парня с тех пор, как он увидел эту девушку.
Тем временем начиналась торжественная часть. На сцену поднялись несколько мужчин и женщина среднего возраста и приятной внешности. Она взяла микрофон и представилась полковником Еленой Романовной Нестеровой. Без малого 1,3 тысячи человек затихли, ожидая услышать её выступление.
– Приветствую собравшихся здесь!
Засверкали фотовспышки представителей местных СМИ. А женщина продолжала:
– Этот год отмечен огромными переменами! Мы празднуем День знаний не первого сентября…
По залу прокатился смешок.
– Нет, конечно же, дело в другом, – продолжила женщина, тоже улыбнувшись. – Наш образ жизни в корне изменился, нам всем предстоит пройти долгий путь, сделать интересные открытия, познать много поразительного, связанного с необъятным космосом. Мы будем лететь навстречу судьбе, а пока давайте сделаем наш уклад жизни как можно более привычным. К тому же, уважаемые курсанты, вам нужно будет сильно постараться, поначалу придётся несладко, – она выразительно оглядела присутствующих.
– Знаете, что-то я уже не очень хочу учиться в Королёве, – тихо сказал Вектор, а парни переглянулись и состроили притворно нервные гримасы.
– От лица начальника Академии – генерала Виталия Сергеевича Полуненко – выражаю благодарность владельцу клуба Александру Балдерову и владельцу электроэнергетической компании Иллариону Алфёрову! Аплодисменты!
Полковник указала на двух солидных мужчин. Молодые люди зааплодировали, и Нестерова подытожила:
– А теперь приглашаю всех танцевать! Наслаждайтесь праздником!
Зазвучала музыка – живая, что подчёркивало высокий статус праздника. Камерный оркестр Михаила Николаевича Вертоградова исполнял классическую музыку. У пюпитров с нотами сидели по двое музыканты. Завораживающе звучали струнные инструменты – скрипка, альт, виолончель, контрабас, им вторили духовые – гобой, флейта, кларнет.
Несколько пар вышли в центр и начали танцевать. Валера пригласил Наташу на вальс, что, естественно, не укрылось от взгляда Вектора – сжав губы, он стал пристально наблюдать за парой. А Тамар посмотрел на Зоитерн Иноземцеву, их взгляды снова встретились. Но Тамару не хватало решимости, чтобы подойти и пригласить девушку на танец.
Василиса Архангельская встала из-за стола и продефилировала к столу юношей.
– Ух ты, она идёт сюда! – заметил Тамар.
Василиса подошла и обратилась к Роме:
– Не пригласишь меня?
Парень глубоко вдохнул, едва сдерживая удивление. Сам бы он едва ли осмелился пригласить такую красавицу, но разве может быть правдой, чтобы она сама подошла? Разве так, вообще, бывает? Если только во сне.
Но внешне он постарался оставаться невозмутимым.
– Конечно, – ответил Рома и встал из-за стола. – Прошу тебя на танец.
Парня бросило в жар. Он приобнял Василису за талию, и они пошли в центр танцплощадки. Рома старался вести. Василиса улыбнулась ему, обнажив ровные белоснежные зубы, давая понять, что ей это нравится.
– Почему ты танцуешь со мной, а не со своим парнем? – спросил Рома чуть громче обычного, чтобы быть услышанным среди звуков оркестра.
– Полярин? Он не мой парень, мы друзья, только и всего. Учились в одной школе.
– Да, я слышал об этом.
– От Вектора?
– Да, мы успели познакомиться.
Чарующие звуки вальса стихли, пары остановились. Рома продолжил:
– А с тобой мы ещё не знакомы. Роман Никитин, – представился он.
– Василиса Архангельская.
– Приятно познакомиться.
– Мне тоже очень приятно, – сказала девушка.
Вновь заиграла музыка, настраивая присутствующих на романтический лад.
– Как насчёт медляка? – предложил Рома.
– Да, с удовольствием! – весело откликнулась Василиса.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71171059) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.