Читать онлайн книгу «Исаевские» автора Юлия Пронина
Исаевские
Юлия Пронина
Студентка Ярослава решает провести новогодние праздники в деревне бабушки – Спасское Чириково, расположенной в Липецкой области. Она стремится сбежать от городской суеты и насладиться атмосферой уюта и покоя, характерной для маленькой деревушки. Однако, по приезде, Яся начинает сталкиваться с необъяснимыми событиями. Старые легенды и ночные кошмары оживают. Чтобы выжить, девушке необходимо использовать силу родовой крови, ценой своей души.
автор иллюстрации/обложки – Юлия Пронина
Юлия Пронина
Исаевские
автор иллюстрации/обложки – Юлия Пронина
Глава 1
– Мне нужно заехать в магазин и купить продукты на две недели, – быстро проговорила я, допивая кофе. Сегодня был один из тех дней, когда хотелось наслаждаться любимым ванильным кофе, добротно усыпанным корицей. Хотелось тепла и праздника.
– Яся, ну зачем тебе в деревню? Что ты там будешь делать? И где она вообще находится? – спросила Женя, моя подруга и однокурсница.
– В Липецкой области, село называется Спасское Чириково. Старая маленькая деревушка, основана в 1710 году, но такая красивая. Такой природы нигде не увидишь, обещаю! Поехали со мной! Там зима, сядем в сани и будем со склона кататься. – только я это произнесла, как мы обе рассмеялись. – Серьезно. Что тут делать на новогодние праздники и что мы еще не видели? А вот дом бабушки стоит без дела.
– Что делать тут, в городе с миллионом развлечений? Мы тебя теряем, родная – Женька приложила ладонь к моему лбу и поцокала языком. – Там надо убираться. Сколько прошло времени? Два года? Паутина, тараканы. – И тут это рыжее чудо прислонила ладонь тыльной стороной уже к своему лбу, изображая горе. Я прыснула со смеху, Женя ко мне присоединилась. Так мы сидели у меня в квартире за кухонным столом каждую неделю. Последний курс на лингвистическом факультете был не из легких, поэтому уехать на две недели было как заначка, про которую забываешь и затем случайно находишь. Зима только набирала обороты, кругом белые сугробы, новогодние украшения, конфеты, мандарины, гирлянды, песни о снежинках и новом начале. К тому же подальше от Павлика, расстаться с которым у меня не хватало смелости. – Ну, поехали! Твои родители всё равно уехали в Москву к друзьям.
– Может, у меня парень есть и с ним буду отмечать?
– Который из? – подруга ущипнула меня за руку и улыбнулась – Ясик, словно нам по шестьдесят, и мы не хотим мешать молодым, вот и сваливаем в богом забытую деревню.
– Ну, там интернет есть, если ты об этом?
– Тогда это всё меняет, – пошутила она – Ладно, но с условием, что глинтвейн и ёлку мы возьмём с собой. Будем есть сладости, смотреть фильмы и гадать! – хитро произнесла подруга. – Дожила, в расцвет молодости, еду в деревню. А летом что? На огород будешь звать?
– Гирлянду нужно купить! – тут же оживилась я, проигнорировав вторую часть.
– А твой ряженый не против? Нормально отреагировал, что ты вот так под праздники оставляешь его одного?
– Как тебе сказать… – обвела край кружки пальцем – Ему ещё никто ничего не сказал.
– Прям никто? А кто должен был? Голубь с известием или мысленное прозрение?
– Да, душный он – не выдержала я – сейчас начнётся «Зачем? Почему? А как же я?» – тут уже Женька скривилась.
– Чего ты его не бросишь, раз душный? Морочишь бедолаге голову.
– Так, ты чья подруга? – Она подняла руки над головой, показывая домик – Понимаю, что есть смысл в твоих словах, но…
– Но тебе скучно, я поняла.
План был простой: Женька уехала к себе собирать вещи, я же планировала покупки, искала тряпки и моющие средства. Бабушка умерла несколько лет назад и с той поры у меня не было сил вернуться туда. Она умерла одна. В тот день позвонила и попросила заехать в гости, мол, давно не виделись. Помню, меня это не очень-то и потревожило, внимание было направлено на свою жизнь, свидания с парнем, будущие возможности. Однако, звонок засел в сердце, и нарастающая тревога заставила действовать. Я не успела приехать, хоть и гнала как сумасшедшая. Войдя в дом, увидела, не двигающееся тело, источающее холод. Говорят, боль от потерь затягивается, а пустота наполняется новыми эмоциями и людьми. Дай Бог, что так и будет. Меня до сих пор мучают ночные кошмары и приходится на ночь оставлять ночник. В своё оправдание скажу, что мой психолог утверждает, это нормально и горечь потери требует времени.
Джинсы, серый свитер, зимние кроссовки – для деревни самое то, тем более придётся слегка убраться. В руки взяла пуховик: машина на внутренней стоянке дома и смысла утепляться не было, тем более Женьку ждать, можно еще и книгу прихватить. Моя ласточка ждала послушно. Удалось досрочно погасить кредит, и теперь зарплата от репетиторства принадлежала исключительно мне, на жизнь не жалуюсь вовсе, мне нравится всё, но конечно хочется больше. Как сказал бы Павлик, зажиточная дама с необъятными хотелками, хотя у самого родители большие шишки. Пока сидела в машине, он успел написать три сообщения и позвонить два раза. Собравшись с мыслями, нажала на иконку с его фотографией и гудки в трубке звучали как барабанная дробь. Предстоящие объяснения уже утомляли.
– Ярослава. – вот так, лаконично донеслось с другого конца.
– Привет. Не занят? – словно выдавила из себя.
– Почему всё так? Почему я всё время должен тебя искать? Звонить по десять раз? Ты можешь хотя бы раз поднять трубку с первого раза? – казалось поток вопросов не прекратиться и мне пришлось его перебить.
– Я скучаю, арбузер – как можно нежнее произнесла я и стало стыдно.
– Можно приеду? – успокоившись, спросил он. Павлик мне нравился по-своему, высокий брюнет с карими глазами и доминантным характером, находка для модельного агентства. Старше меня на несколько лет, немного вспыльчив, но всё же мой.
– Только не убивай меня – в трубке послышался вздох – Мы с Женей поедем к бабушке в дом на новогодние праздники. Только мы вдвоем. Не могу дышать в городе, в этом потоке людей. Мне хочется перезарядиться и разобраться с домом. Там посадки и речка, кругом тихо, безлюдно. Мне нужно туда, солнце – повисла тишина, лишь прерывистое дыхание подсказывало, что меня слушают.
– Прекрасно. Что ты хочешь услышать? – на одном дыхании произнёс – Зашибись. – выдох в трубке – Наверно, я тебя очень сильно люблю – улыбнулась и снова укор совести – Ярик, буду ждать тебя. Ты мне дорога. Не скрою, что не понимаю, почему едешь с Женей, а не со мной, но принимаю. И нафига в деревню, ты с психологом это обсудила? Раз ты так решила, я просто ухожу в сторону. Каждый праздник словно в гонке участвую, а приз – ты. Так хотел с тобой на новый год к родителям, они давно зовут, но, полагаю, подождут еще год. Ярослава, как же это бесит! Мы вместе или нет?
– Да.
– Тогда что за фигня? Я серьёзно уже не знаю, что сказать.
– Тогда скажи, что любишь – и зачем я это произнесла?
– Это всё из-за твоих ночных кошмаров? Или ты играешь мной?
– Не начинай. Мне нужно туда – нашептала ему.
– Возвращайся скорее– всё же по-доброму прошептал в трубку.
– Спасибо, я позвоню, как доедем. – повесила трубку.
Быть шептуньей имеет ряд преимуществ, как сейчас, с другой же стороны, это подавление воли самого человека. Была бы бабуся жива, она однозначно не одобрила бы, да и вообще запрещала часто пользоваться даром. Однако, я же никого не убила, а просто выключила поток ненужных вопросов и эмоций, чтобы спокойно сделать задуманное. Маленькая шалость не причинит вреда никому.
Я включила поп-радио, взбодрилась и поехала в магазин за провизией на праздники. На всё у меня было несколько часов, затем надо было забрать «любительницу санок» и успеть добраться до темноты. Домик располагался в области, так что, поторопиться – лучшее решение. Как же красиво в городе: огоньки, красиво украшенные здания. Главная ёлка города стоит нарядная, и так хочется вокруг неё водить хороводы, но я сама себя не пойму, если в свои двадцать четыре года поддамся этому нерациональному порыву. По-прежнему улыбаюсь новогодним подаркам от родителей, как говорится, на новый год можно съесть все сладкие подарки, на то он и праздник.
Управившись со всеми запланированными делами, сидела в машине и ждала Женю. Наконец рыжая вышла из подъезда, медленно с высоко поднятой головой направилась к машине. Казалось, что мир принадлежит ей и, чего греха таить, может её подождать.
– Что? – невинно спросила подруга.
– Что-что? Ты ведь помнишь, куда мы едем? В деревню? – улыбаясь, адресовала вопрос.
– А што такое? Мне хотелось хорошо выглядеть, а с моими волосами зеленое платье лучше всего идёт. И я не уверена, что нам не встретятся красивые мужчины. Это ты у нас занятая, я же девушка на выданье.
– План в силе? – серьезно спросила я её.
– Да: ты ведешь машину, с меня – еда в дорогу и музыка по заказу – также серьезно ответил штурман.
Она достала чипсы и орешки из сумки, довольно ухмыльнулась, мы тронулись. Меня всегда привлекали поездки зимой, а с подругой так тем более. Дорога простиралась вдоль леса и ощущение, что мы в снежном бархате повышало градус настроения. Пассажир совсем расслабилась и подпела песне «И уносит меня, и уносит меня, в звенящую снежную даль три белых коня, эх три белых коня…». Терпеть было сложно, я заголосила старые сточки как словно мы снова в школе пели на музыке. На момент показалось, что мы в сказочном лесу. На дороге не было никого, кроме нас, лес бережно укрывал нас от непрошенных глаз, а снежное волшебство покрывало землю. Всё же я не удержалась, затормозив, включила аварийку, вышла из машины.
– Женька, посмотри! – почти пропела я и указала рукой на придорожные деревья, укутанные снежным покровом. – Это ли не жизнь?
– Снег? – нотки сомнения – Мать, ты что себе в кофе добавляла? Кажись… – не успела она договорить, как холодная бомба полетела ей в плечо. Изумление, шок, принятие. И вот уже мы – взрослые тёти – играем.
– Отведай силушки богатырской – услышала крик за мгновение до того, как мы обе упали в сугроб. Вот так просто. Кожа покалывала от холода, румянец на щеках горел, мы смеялись. Откатившись от подруги, попыталась сделать снежного ангела, получилась клякса, но попытку засчитала.
– Может уже пора? – хороший вопрос.
– Пора – неохотно ответила я. – Знаешь, в этой деревне прошло всё моё детсво. Мы с ребятами бегали по лесам, купались в речке, жгли костры и жарили картошку и камыши в них. Бывало перепрыгивали через них парочками. Прямо напротив есть село Каменная Лубна и со скуки топали туда пешком, чтобы на других сельчан посмотреть, да самим повыпендриваться перед ними. К тому же, там есть родники и самое главное – Дон.
– Таки любо мне, когда Дон разливается? – пропела она.
– Таки да. У меня было самое крутое время там.
– Звучит интересно, но далеко от меня. Моё детство прошло в городе с компьютером в обнимку и никаких сожалений.
– Да? А рядом с твоим компьютером тоже был заповедник Галичья гора? Между прочим, ещё в 1573 году по приказу Ивана Грозного на том месте был воздвигнут сторожевой пост, один из оборонительных укреплений России. А после были обнаружены какие-то необычные виды растений, названия которых я даже не буду гуглить, для изучения которых съезжались из всех регионов нашей Родины.
– Угу, и поэтому в такую красоту мы едем зимой?
– Так и быть, летом после сессии привезу тебя сюда ещё раз.
– Угрожаешь?
– Обижаешь! Заманиваю.
До деревни еще было ехать пару часов. Проезжая несколько сёл, невольно любовалась ими: дома украшены гирляндами, двор почищен, словно все уже готовы к празднику. Удивительно, в моих ранних воспоминаниях все сёла – это упадок, а сейчас ухоженные дома, дорогие участки, живые ёлки с яркими огоньками, припаркованные машины у каждого дома.
Перед тем, как зайти в дом, нужно было заехать к бабушке. К счастью, дорога была расчищена и не было проблем с заездом к кладбищу. Я посмотрела на Женьку, она лишь помахала головой, отвечая, что не пойдёт со мной. Оно и к лучшему.
– Я быстро – сказала ей и вышла из машины. Открытые двери черного железного забора словно приглашали зайти.
Бабушка была похоронена под берёзой рядом с дедушкой, поодаль от остальных могил. Как будто на своём отдельном островке, огражденные от всех. Это было желание бабушки, она всегда говорила, что дедушка её ждёт и там на небе им не нужна компания, лишь они вдвоем. Жаль только, что лишь тела лежат их рядышком, а души порознь. Снег хрустел под ногами, а ветер толкал вперёд. Присев на лавочку, мысленно обратилась к ним обоим. У меня странные отношения с религией, я крещенная, но не хожу в церковь. Прошу Бога помочь мне в беде, но редко вспоминаю о нём в другие дни. Сейчас же захотелось помолиться за их души, за их покой. У них была одна на двоих фотография, со дня свадьбы, где оба счастливые. Тоже наказ бабули.
– Привет, родные – голос задрожал от волнения – знаю, меня давно не было и прошу меня простить. Я вас очень сильно люблю и скучаю. Дедуля, без тебя мне не с кем поспорить о жизни, пройтись по аллее и поесть мороженого в беседке, смеясь над старыми шутками. Бабуленька, без тебя болит сердце, но я свято верю, что мы встретимся вновь. Не хочу вас тревожить своими слезами, но хочу, чтобы вы знали, что вы не забыты. Решила приехать на новогодние праздники в ваш дом, подругу с собой привезла. Надеюсь, вы не против. Хулиганить и сквернословить мы не будем, обещаю. – улыбнулась фотографии, положила две розы на землю, провела пальцами по фотографии и собралась уходить – Я буду любить вас всегда.
Пошла по направлению к выходу, как заметила, что кто-то смотрел на меня. Возле старой заброшенной могилы стояла, сгорбившись женщина, лица не видно. В старой серой фуфайке и шерстяном коричневом платке, укрывающем большую часть лица.
– Ярушка-унучка, подойди поближе – тихий хриплый голос обратился ко мне.
Меня немного напрягла внезапная встреча, но ноги уже шли к незнакомке. Старушка стояла со свечой возле старой могилы, за которой никто не следил. Надгробие было с трещиной, фотографии не было, даже имя было сложно разобрать.
– Здравствуй-те? – нелепо произнесла.
– У бабуси своей была? Приехала наконец-то, а то заскучала она совсем.
– Простите за грубость – обратилась к ней и что-то знакомое было в глазах – Анастасия Сергеевна, это вы? Давно вас не видела.
– Так приезжать нужно, чтобы видеть – улыбнулась она в ответ.
– А вы чего тут в мороз стоите? Я на машине, давайте вас домой отвезу?
– Нет, девонька, не надо. Сама дойду. Посмотри, родственники усопшей совсем перестали приезжать. Даже не огородили её, никому она не нужна была при жизни и уж тем более сейчас.
– Грустно это. Ваша знакомая?
– Знакомая. Темно и страшно ей там, вот свечу принесла, чтобы согреть её. Помоги старушке и поставь её поближе к надгробию. – она протянула свечу без подставки. Воск немного обжигал пальцы, но наклонившись исполнила просьбу. Анастасию Сергеевну обожала в детстве. Всегда нарядная, с полностью седыми волосами, волосинка к волосинке. И обязательно в платье, встречала нас с подружками яблоками и малиной. Считалось, что она местная ведьма, многие обходили её стороной по этой причине. Однако, мы знали, что это не так, ибо были единственными ведьмами в селе. Как-то раз воробушек запутался в зарослях возле её дома, и она попросила меня помочь ему. Не раздумывая, начала его искать и напоролась на крапиву, меня это не остановило. Достала бедолагу, она лишь улыбнулась и сказала отнести бабушке, мол, она ему поможет. И тогда стало понятно, что она знала, кем мы были.
– Спасибо, унученька. А знаешь отличие мертвых от живых? – вдруг услышала вопрос позади себя. Мурашки побежали по телу, она продолжила – Яся, а жива ли ты? – прошептала она прямо на ухо.
Я резко обернулась, но никого не было. Куда она делать? Ветер всё так же нещадно пробирал до костей. Обернулась несколько раз, даже за надгробие заглянула, никого. Я одна из живых на кладбище. Ни с какой стороны, и следов на снегу не было. На могиле и свечи не было, но я же держала её в руках.
– Чертовщина какая-то – пробормотала я и побежала к выходу. Не останавливаясь и не оглядываясь, выбежала за ворота даже не перекрестившись. Только хлопнув дверью, я смогла почувствовать себя в безопасности.
– Всё хорошо?
– Да, поехали.
Намеренно выбрала дорогу до дома мимо дома баб Насти. Не описать словами моими чувства, когда, проезжая мимо её дома увидела, что дом сгорел. Крыша обвалилась, окна выбиты, дверь нараспашку. Сомнений не было, что в нём никто не жил, тропинка к дому была снежным полотном без единого следа.
– Хренова чертовщина – подумала про себя.
Начало темнеть, а мы уже припарковались возле дома бабушки. К дому еле подъехали, так как снег не чистили, займусь этим завтра. Эх, Бабушка. Самое лучше детское время провела именно здесь, в маленьком уютном доме, возле печки. Под бабушкины рассказы и шепот подруг, запах свежих простыней и нашей яблони. А уж истории какие она умела рассказывать, что страшно ночью в туалет было идти. Помню, снежным вечером поделилась, что каждую зиму Карачун своим хрустальным посохом преображает всё вокруг: появляются мягкая перина на земле, белая шубка у деревьев, королевские узоры на окнах. Вьюга – подруга его, пела песни, успокаивая, а он тем временем подбирался ближе. Было в нём много страшного для людей. «Если встретишься с ним, то смерть свою найдёшь. Страшен он в гневе, и страшнее в раздолье. В ледышку превратит, тут же разобьёт. Осколки вьюга отнесёт к отчиму дому, а по весне растают они кровавыми следами, приковав душу мученицы, как цепями к дому». После таких историй никуда не хотелось выходить вовсе. Бабуля успокаивала, делясь, что шепотом да красотой можно задобрить Зимнего деда и дар получить. Не хотела я верить я тогда этим глупостям, а вот глупые подружки каждый вечер сбегали из дому в лес, лишь бы ещё одну силу получить. Словно она даруется каждый день. Один раз всей деревней искали их, пока плутали в соседней деревне. Заблудились, а там стемнело и не смогли вернуться. Тогда не ловили сотовые телефоны в деревне, а люди добрые позвонили бабушке на домашний, она тогда у нас была старостой деревни. Ох и отчитывала она их, так красноречиво, что все щеки порозовели, а затем напоила чаем с печеньками на тёплой кухне, морально подготавливая к разбору полётов с их родителями.
Да вот только как раскусила я на что способна, так хоть в огонь и воду, но не отдам дарованное.
– Ярик, это конечно прекрасно, что ты стоишь, любуешься, но может калитку откроешь человеку с пакетами?
Оставив воспоминания на потом, открыла замок на заборе, затем прошагала по усыпанной снегом дорожке. «И вот тут он её и унёс…». Бабушкины слова, навсегда поселившие страхи в душе, всплывали в голове с новой силой. – Барыня-сударыня, да спасибо вам огромное, ещё и дверь открыла. – продолжила шутить подруга, заходя внутрь.
– Ты же сказала, что дом возможно слегка прогнил? – недовольно донеслось сзади.
– Так и было, или так и должно было быть. Меня тут не было с того самого момента, да и родители не говорили, что присматривают за домом, они вообще не любят всё деревенское.
Отворив старый замок, мы зашли в чистое сенце, не было ни пыли, ни паутины, словно в доме живут.
– А это еще зачем? – поставив на пол сумки, спросила подруга.
– Бабушка рассказывала, такие кресты рисовали мелом или краской на всех дверях, чтобы отгонять злую силу и не впускать разных ведьм, упырей, домовых внутрь. Нечистую силу, короче. Не смотри на меня так, я лишь говорю, что знаю. И не вздумай стирать, это от бабушки осталось.
Женя молча подошла и обняла меня. А что тут скажешь? Мне хотелось быть в её доме, хотелось почувствовать, что она рядом. Погода начала ухудшаться, и пора бы включить отопление, распаковать вещи. Просторное сенце было центром, их него можно попасть в избу, погреб, кухню и туалет. Родители говорили, что план дома весьма неудачным для продажи – «солнышко».
Помню рассказы о том, как тяжело было строить и облагораживать его, что якобы тут нашли мёртвую девушку и пока вызвали полицию, тело пропало. Моя бабуся тогда еще ребёнком была, но она с самого детства повторяла: «Не отращивай косы или та за тобой придёт».
Однако, все комнаты были убраны и нам оставалось украсить их и приготовить глинтвейн. В избе имелась главная двуспальная кровать, кровать рядом с печкой и диван.
– А как разжечь печь?
– Не знаю и знать не хочу и так тепло.
– А там можно спать?
– Внутри? В копоти и грязи? Теоретически можно, еще и поджарить тебя тоже можно – понизив голос прошептала я.
– Но-но, жарить меня только деревенские парни могут – мечтательно подмигнула она, вечно в поисках приключений и флирта.
Не смогла сдержать смеха и хохотала так, что пришлось схватиться за живот. Вот всегда у нас так, с первого класса вместе и даже самые дурацкие шутки вызывают массу эмоций. Далеко позади школьные времена и универ заканчиваем в этом году, ни разу мы не ругались, никакого парня не делили и выросли как сёстры.
– Да, не, наверху можно? – всё же уточнила подруга.
– Если решишь убраться сначала, то вперёд.
Ёлку мы поставили рядом с окном в избе, чтобы не загораживала телевизор и была видна снаружи. Ветки ели устроились перед телевизором, а электрическая гирлянда украшала стену над большой кроватью. На кухне уже готовилась картошка и я поспешила помочь подруге с мясом по-французски, отметив, что она также захватила красивые новогодние кружки с оленями, красные салфетки со снежинками и маленький домик с лампочкой внутри. На него я и засмотрелась: бордовый с темной крышей и дверьми, слегка светлыми рамами, через которые был виден свет. «Запри дверь».
– Жень, а дверь закрыта?
И в этот момент послышались шаги, машинально взяв нож в руки, повернулась в сторону двери. Шаги приближались.
– Тут-тут, можно? Свет горит, а в гости не зовёте? Ярка, ты ли? – девушка напротив напоминала соседскую девочку, с которой играли в догонялки каждое лето, но теперь это была девушка моего возраста. Кому я вру, моя бывшая подруга.
– Злата?
– Злата, Злата – рассмеялась она с парнем. Парень был мне знаком, у меня случайно выпал нож из рук, и я резко встала.
– Ну, будет, не нервничай. Прости, я без стука и приглашения. Увидела, что у баб Нюры свет горит и дай думаю, зайду. И тут на пороге Олег, наш общий друг – она посмотрела на него с улыбкой – и вот мы тут. А двери чего не запираете, городские? Не боитесь воров, волков? Иль местные традиции чтите?
– Каких еще волков? – медленно произнесла Женя.
– Тут нынче Полинку сожрала стая в посадках, завтра похороны. Приходите, есть на что посмотреть. От тела куски оторваны были, да разбросаны по полю рядом, рука так костлявая и осталась. Патологоанатом сказал, что сделать мало что можно в деревне и просто прикрыть иконой можно. Жуть, я сам видел. А вот лицо не тронули. Такой же красавицей и осталась. Вру, еще пуще стала. Лежит спокойная, волосы цвета снега, губы как малина: розовые и манящие. О, Ярослав, на тебя она похожа, только мёртвая. Кожа бледная, так гляди и встанет, и пойдёт в дом к таким, кто не закрывает двери на замок. – он многозначительно посмотрел на меня.
– Олег, прям неприятно сказал. Поля подругой нашей была, не говори так. Совсем не страшно, а лишь противно.
– Злат, перегнул – пожал неловко плечами.
Женька засуетилась и ей явно было неприятно слушать такое, да и меня передёрнуло, слышала я такое уже.
– Вы пришли глупости рассказывать? Знаю я историю про Капитолину, бабушка ещё рассказывала, что всё на волков пеняли, а муж её убил. Вы хотя бы повествование изменили, а то и кости, и куски. Кстати, стыдно должно быть так про Полину говорить. И, да, вам привет, дела хорошо, да, конечно, заходите в гости – многозначительно посмотрела на них. Прошло время нашей дружбы, сейчас же раздражение накатило от незваных гостей со странными фразами.
– Ярослава, помнишь, значит, а я чуть беспокоиться не начала – улыбнулась Злата. – Не звонила да не писала, а что случилось? – на секунду задумалась.
– Так, это страшилка была и никакой Полины нет? – с непониманием обратилась к ним Женя. Признаться, я сама не понимала, что за цирк эти оба устраивают.
– Как нет? Есть, только теперь это не история, а по правде так всё. – серьезно ответил парень.
– Полина – внучка баб Кати, Яр, помнишь? Она тебя еще гадать учила, а ты её парня целоваться учила. Помнишь, как ночью в одной ночнушке к нему бежала?
– Злата, мы только приехали, пробудем здесь несколько дней. Думаю, ты понимаешь, что нам бы хотелось отдохнуть от дороги. Вам уже пора и страшилки свои дурацкие с собой забирайте. Нехорошо так про Полину говорить, когда она жива и здорова.
– Помню, бабушка тогда тебе все руки отбила, чтобы к картам не приближалась и в то лето волосы по плечи тебе отстригла.
– А сейчас длинные, хоть на руку наматывай – рассмеялся парень Златы.
– Мне не нравятся такие шутки – твёрдо произнесла я, посмотрев ему в глаза.
– Ну будет в гляделки играть. Ты права, Яр. Полины больше нет, умерла она, таким не шутят. Зайди к ней в дом сама проверь, если нам не веришь. Сегодня вечером мы с ребятами пойдём на поле. Ты их всех знаешь, остались здесь с детских времён. Будем рассказывать истории о ней, пить чай, есть и греться у костра. Приходите. Поле вон отсюда видно, около полуночи. Многие в город уехали в этом году, нас не так много в селе осталось. Мои родители приедут на несколько дней и тоже уедут.
– Не уверена, что придём, мы сами недавно приехали, как уже было сказано, и отдохнуть хотим, но если передумаем, то обязательно присоединимся. – протараторила подруга.
Злата перевела на неё взгляд и что-то недоброе в них отразилось. Слишком быстро, чтобы понять, но они тут же вышли, не попрощавшись. Не сразу осознав, что произошло, я так и смотрела в пустой проём.
– Странные эти деревенские – почти шёпотом произнесла Женя.
– Ты права, именно эти странные. Злату я еще с детства знаю. Она, Поля и я дружили хорошо, везде ходили вместе, ночевали друг у друга, потом разладилось и я перестала приезжать сюда на каникулы.
– Разладилось из-за парня?
– Да, я влюбилась в её парня, и он ответил взаимностью.
– И в чем проблема тогда была?
– Ну, это было за спиной у той Полины. – Женька присвистнула. Мне и самой стало не по себе. Его имя до сих пор не произношу и не обсуждала ни с кем и никогда. Прошло несколько лет, у меня другой, а сердце сжимается от воспоминаний.
Вышла из кухни и отправилась запирать дверь. Снег потихоньку начал вваливать в сенце. «Такой же холодный, как и Поля сейчас». Остановившись на пороге обвела глазами улицу, те же дома, те же погреба, тот же склон и церковь Богоявления Господня. В той церкви я впервые познала любовь, в той церкви появилась надежда. А после не стало ни любви, ни надежды. Правду говорят, что первая любовь ранит сильнее всего. Помню его губы. Ничего не изменилось. А изменилась ли я? У меня учеба – работа – дом, ну и Павлик с вечными тусовками. С ним начала меняться, поначалу ночные клубы и веселье было тем, ради чего стоило пропускать занятия и жить. Там были новые друзья, новые знакомства, круговорот денег и он сделал меня центром всего, центром его жизни. Дорогая одежда, подарки, отдых в лучших отелях. Только после несданных экзаменов проснулась и вернулась в себя, друзья на вечер исчезли, никто больше никуда не приглашал, а вот он остался. Порой мне кажется, что он играет и у него кто-то есть, но ему сложно отсечь последнюю ниточку. «Почему он с тобой?». Снова этот вопрос.
– Ясь, а давай на ужин ещё и пасту сделаем? – посмотрев на крестик, закрыла дверь.
– Объедаться, так объедаться.
Быстро всё расставив по полкам, найдя любимую новогоднюю посуду. Женька всегда готовила прекрасно, от простого до сложного. Зачем она решила стать историком мы обе не понимали, но она уже придумала план, как открыть маленький уютный ресторан после окончания института. Меня же всегда тянуло в аспирантуру, чтобы потом работать преподавателем.
Как бы я не отвлекала себя домашними делами, мыслями о будущем и разговорами, мысль о Полине не покидала меня. Несколько лет назад, поспешно уехав навсегда, как тогда казалось, из села, не смогла вырвать воспоминания. Это я Женьке могла рассказывать, что знала их давным-давно и всё уже не то, не так, но правда состояла в том, что Злата, Полина и я были лучшими подругами всё детство и подростковый период. Именно с ними обнаружился мой дар, именно они помогали развивать его, исследовать границы и познавать себя. Мы не просто были подругами, мы троюродные сёстры, Исаевские ведьмы. Наши бабушки родные и всегда были как не разлей вода, а вот наши родители уже не так близки. Уж не знаю, что там за история случилась с моей мамой, но она перестала общаться со всеми, кроме нашей семьи, отказалась от них. Хотя бы мне не запрещала быть частью в детстве.
Женька сидела в телефоне, а я уютно устроилась на подоконнике с чаем. Из моего дома видно дома Поли и Златы. В расцвет нашей дружбы и близости мы ставили свечи на подоконники, в знак того, что всегда ждали друг друга в гости и свеча означала путь в наш дом. Бабушкам приглянулась такая забава и они всячески поощряли нашу дружбу: ни одной из нас не запрещалось ночевать у другой, втроём мы могли пойти почти куда угодно. Однако, накосячила одна – влетало всем. Сейчас же в морозный вечер, смотря в когда-то родные окна и не желая мириться с реальностью, я чётко ощутила, что не ценила прошлое, принимала всё за должное, нашу дружбу в том числе.
Поленька, кто я такая, чтобы заходить к тебе, простила ли ты меня за него. Сердце разрывалось от грусти, мы же как сёстры были, как близнецы. Она приезжала ко мне в город и останавливалась у меня много раз, пока не переехала к Кириллу. Как могло получится, что совсем молодая умерла. Бедная её бабушка.
Решив отнести чашку на кухню, вышла из избы. Ноги сами понесли к входной двери, отворив её, впустила морозную стужу внутрь, чтобы развеять печальные мысли. Всё с той же чашкой в руках, как на распутье, надо было закрыть дверь да остаться дома. Мысленно уговорила себя не глупить, поставить чашку и запереть дверь на дом. Даже кивнула в пустоту, продолжая убеждать себя. Ветер завывал, не раздумывая, схватила бабушкин палантин сзади двери и пошла проститься с моей бывшей подругой.
Словно ведомая, шла, не обращая внимания на дорогу. Остановилась возле калитки, открыта. Они ждут всех, чтобы в последний раз посмотреть на неё. Скребущий звук разорвал тишину и на улицу вышла баб Катя. Прищурившись, улыбнулась и позвала меня рукой.
– Чего стоишь, внученька? Заходи, родная! Вернулась ты! Я знала, я знала, чего же стоишь, проходи в дом. А то все заладили, что ты умерла, но сердце бабушки знает, что неправда и ждала тебя всю ночь – она бросилась ко мне, обнимая и целуя.
– Баб Кать, это я, Ярослава – попыталась успокоить её.
Она перестала меня обнимать. Слёзы полились ручьем из её глаз, она пыталась что-то говорить, но рыдания разрезали слова. Обняв её крепко, повела в дом. Только свечи горели, зеркала завешаны черной тканью.
– Баб Кать, не плач. Прости, что напугала тебя.
– Забыла, как вы похожи, две половинки…
– Одного яблока – не смогла сдержать улыбку. Фраза Полины, которая любила ещё больше подчёркивать нашу похожесть и всем говорила, что мы сёстры, но наши родители разошлись, вот мы и жили в разных домах.
– Моя Поленька, такая девочка хорошая. Всегда помогала, порой скажет: «Бабуль, сиди, сегодня всё по дому делаю я сегодня». Как же так, Ярушка? Она ж знала эти места вдоль и поперёк. Зачем пошла в лес одна? Почему на помощь не звала? Гулюшку мою разорвали черти, не иначе. Она ж мышку не обидела, ни слова плохого никому не сказала. Всё о свадьбе мечтала да о белом таком пышном платье. В нём и лежит красавица моя. – мы сели за стол на кухне, ни в силах стоять, ни в силах остановить поток слов.
Холод дома пронзал насквозь, я задрожала и лишь сильнее укуталась в палантин. Баба Катя снова обняла меня и погладила ладонью по лицу. Не видела она в тот момент меня, лишь надежду, что я была она, живая.
– Давно ль ты приехала? Поди свет вчера не горел в доме Ани?
– Сегодня. Хотела навестить старые места.
– Иди навести, одно место в избе тут – жалобно вылетело у бабушки – Не хотела тебя обидеть, родная, но тяжело мне, пойми. Не осталось у меня никого, только внучка была.
– Бабушка Катя, у тебя есть Злата и я – обняла её крепко-крепко и прошептала «отдохни, родная», нарочито посмотрев прямо в глаза и внесся крупинку силы в свои слова. Она сразу зазевала и подперла подбородок рукой. Глаза медленно закрылись, погружая сознание в сон.
Мне стало страшно от боли в её словах. Воспоминания нахлынули и вот уже нам по 16 лет, а мы всё вечера с бабушками проводим. Златка вечно с картами сидела и гадать её учила моя бабушка, Поля чай из земляники делала, а баб Катя меня шептать учила. И как же мне это нравилось, с каждым шепотом, словно сильнее, вольнее, как если бы мир мне подчинялся. Только баб Лены Златиной не было, не любила она эти посиделки, говорила, что с подростками дела иметь не хочет, но как мы из дома уходили, так они втроём сидели болтали, готовили пирожки с мясом и запивали их компотом из свежих яблок. Любо тогда мне было от одного взгляда на них, шутила с девчонками, что мы такими же будем. Много раз Златка упрашивала бабушку научить её петь те песни, которые они часто запевали, но она лишь смеялась и говорила, что жизнь научит. «Увидь же меня».
Ручка двери обожгла холодом, сама дверь казалась тяжёлой и запечатанной, как если бы и вовсе не надо было мне внутрь заходить, но я всё же её отворила. Прошла внутрь. В центре комнаты стояли стулья, а на них гроб. Поленька… не пытаясь остановить слезы, медленно двинулась к ней, чугунные ноги как корнями приросли к полу, захотелось кричать от увиденного. Деревянный с черными отделками, внутри обитый бордовым бархатом, контрастно смотрелся с белоснежным свадебным платьем подруги. Вот она, совсем близко, вот моё яблочко. Словно королева зимы лежала неподвижно, такая же красивая и безмятежная. Белокурые локоны аккуратно уложены, слегка розоватые щеки, брови на оттенок темнее цвета волос, закрытые глаза. В моей памяти она всегда улыбалась, строила глазки и наклоняла голову набок. Всегда смотрела с вызовом, спрашивая: «А что мне за это будет?». И сейчас, молчаливая Мадонна, которую не тревожат больше разговоры о даре, парнях, шалостях. Теперь её сон длинной в вечность. Прости меня, Поля, прости за то, что разрушила нашу дружбу. Прости, что ни разу тебе не позвонила после смерти бабушки, а вот теперь стою и кошки скребут на сердце.
Нежданный поток невидимых иголок ударил по щеке, напомнив, почему я уехала и не приезжала. Бей меня, Поля, бей, я заслужила. Метель за окном взревела, фотография упала со стены. Свечи потухли, лишь ты да я. Знала, что ты ждёшь меня, знаю, что подашь знак. На фотографии запечатлен Кирилл с тобой, ты улыбаешься, а он смотрел на меня уже тогда. И снимок как напоминание о том, что было сделано. Стало еще холоднее, спина покалывала от холода, за спиной гроб. Мне нужно обернуться, нужно пропустить удар сердца и не испугаться. Медленно кладу фотографию на подоконник, поворачиваюсь к тебе и в свете уличного фонаря вижу пар из твоего рта.
Бабушка рассказывала, что дух ведьмы остаётся в доме еще семь дней. Первый день едва слышно, почти как смерть обычного человека. Второй день порывы ветра. Твоё сердце остановилось сегодня, откуда у тебя такая сила. Карачун призовёт тебя, ответишь ли ты на зов его? Или встанешь кровью к своему роду?
По поверью, женщины нашей крови могли обращаться к богу зимы за желанием раз в год, он его исполнял. Однако, после смерти ведунья либо шла на зов его, становясь упырём, либо душа её находила утешение в саду забвения. Это лишь красивое название для нашей судьбы, бабушка называла то место адом, я же склонна думать, что это среднее между адом и раем. В рай с нашей кровью никогда не попасть, как злая шутка предков, решивших иметь силу. За ту силу расплачиваемся и поныне. Как повелось в нашем роду говорить, нехай в аду, зато все вместе. Упырём никто не становился, верилось, что выдумки это.
Кроме того, Исаевские ведьмы всегда с даром, а мы их потомки, от крови кровь, от ведьмы ведьма, у всех голубые глаза и сила. Моя семья попыталась разорвать круг, уехав в город, бросив свою землю, затем умерла бабушка и я вернулась. В городе же я приноровилась использовать шепот, так часто, что и потеряла нить, когда внушала людям свою волю, а когда мы просто разговаривали. Не слушала ни бабушку, ни маму, что сила буйствовала, думала лишь о себе. Часто бабуся звонила, но я лишь бросала трубку, абсолютно не желая слышать правду. А с Полей так и вовсе пути разошлись, и никакая свеча на подоконнике это не изменила бы. Как говорят, близок локоток, да не укусить. Вот и теперь стою, и смотрю на тебя, не в силах ничего сделать. Мама лишь раз была в деревне на похоронах и полностью перестала пользоваться способностями, даже не говоря, что умеет. Сколько не пытала её, ни словом не обмолвилась. Поменяла фамилию и забыла. Её фамилия мне не подходила никогда, как только стала совершеннолетней, я вернула бабушкину – Исаева.
Почувствовав руку на плече, я вздрогнула.
– Иль призрака увидела? – с грустью спросила Злата, улыбнувшись. Подошла молча к Поле, поцеловала её в лоб и села на стул рядом, взяла её за руку, словно пытаясь отогреть. Вскоре раздалось пение бывшей подруги, сотканная из боли и слёз песня разлеталась по избе, взывая к нашим силам, нашему роду и нашей памяти. Одна из нас ушла, ушла слишком рано при странных обстоятельствах. Злата резко стала взывать к душе не упокоенной. Бабушка говорила, что нельзя такого делать дух покойника, убитого насильственной смертью, станет злой и живым не будет покоя.
– Зачем? – крикнула я, попытавшись прервать её.
– Тебя, ведьма, не спросили – только она произнесла эти слова, как хлёсткий ветер порывами начал царапать лицо, руки, выгоняя из избы. Дух Поли бесновал и хотел, чтобы я ушла. Песня Златы усиливала его, рвала покой и требовала возвращения мёртвой. Это невозможно, какой бы сильной не была ведьма, мы не можем поднимать мертвецов. Не по силам нам злые чары. Нам. А Злате?
Вылетев из избы, заметила спящую за столом баб Катю, такую мирную, такую свою и тёплую. Отыскав одеяло, укрыла её бережно и прошептала на ушко, что ей тепло, что ей уютно. Что-то пролепетав во сне, она провалилась в глубокий сон, а я побежала домой. Столько снега никогда не видела в деревне, он словно слоями из одеял покрывал всё вокруг. Тот же несносный и злой ветер толкался навстречу, не давая ускорить шаг и заставляя коченеть от холода. Серые дома давили и угнетали сознание, противный фонарный свет обжигал глаза. Мне всего надо перейти дорогу и вот бабушкин дом, вот наша земля, но снег как болото начал утягивать вниз.
– Ярик, ну вот ты где – радостно закричала подруга, укрывая меня пледом – я уже всё приготовила, а тебя всё нет. Час нет, два нет, уж подумала, что на сеновал с Олегом пошла, а ты тут стоишь ворон считаешь.
– Сколько меня не было? – не поверив ушам, переспросила я.
– Два часа? Всё-таки с Олегом была? – выпучив глаза поинтересовалась Женька.
– Нет, я ходила. Жень, мне кажется, нам надо домой ехать. Предчувствие у меня плохое – начала я.
– Домой? Ну, уж нет, отбрось все свои юношеские обиды и давай хотя бы ещё несколько дней тут побудем. Там ребята заходили и на костёр звали. Один такой милый, ну, Яся! – застонала подруга.
Мне не хотелось ничего отвечать, меньше всего хотелось втягивать Женю в эту историю. Она хоть, и моя лучшая подруга, но я никогда не рассказывала ей, кто я. Молча взяла её под руку, и мы пошли домой. Дома спокойнее, бабушкин крест защитит нас от всего, а утром что-нибудь придумаю. Меня беспокоила смерть Полины и её сила, новая и чуждая Злата. Кому я вру, мне в принципе не хотелось находиться в такой момент, терпеть не могу похороны. Чувствовать смерть каждый раз, каждый раз собирать себя обратно, видеть сад забвения и знать, что тебе там уже уготовано местечко. Инфантильно, но я сама это выбирала, не хочу проживать боль.
Удобно устроившись на диване перед телевизором, мы снова поели, и Женька задремала.
Незаметно для себя, я открыла бабушкин шкаф и на одной из полок были гадальные карты. Карты не причинят вреда, ничего не случится, если их просто взять и посмотреть. Они всегда отвечали мне, прижав их к сердцу, я вытащила одну карту – Сердце в кинжалах. Понятно, вот что непонятно, это буду ли я жива или умру от них. С картами у меня были непростые отношения, брала их руки довольно редко и вытаскивала только одну. И вот сейчас на карте моя будущая боль. Осталось только понять толкование: сердце в кинжалах – это буквально или метафорично. Покрутив колоду в руках, почувствовала, как заколола рука. Даже не закатав рукав, я сразу поняла, что первый вариант стал немного ближе. Как же мне хотелось разозлиться на себя и весь мир одновременно, такой интересный дар и столько забирает. Убрала карты в сторону, пообещав себе в очередной раз, что пальцем больше до них не дотронусь.
Потушив свет, уютно обняла подушку и провалилась в сон. Снег нежно падал на землю, наряжал деревья в красивые белые платья, вышивал узоры на окнах. Бабушка позвала меня пить чай возле камина. Черный с яблоком, запах стоял на всю комнату, обнимая уютом. А к нему только что было испечено печенье с имбирём. Мы частенько так сидели, и бабуся учила меня, как ненароком не приворожить кого-нибудь. С самого детства я знала, что мои слова грозят опасность мне и окружающим. Была во мне сила приворота, могла словами заставить принести мне всё, что пожелаю. Шептунья, играющая силами. Мы с девчонками смеялись, что отобью у всех парней. Потом Поля не смеялась, когда так и произошло.
– Садись, милая, беседовать будем – ласково произнесла бабуля.
Я села рядом и крепко обняла её, дав волю чувствам и ласке. Мне было невыносимо без неё всё время, но теперь она тут и хоть на миг со мной. Безумно желала, чтобы то было взаправду и проснувшись увижу её на кухне, занятой приготовлением сладкой выпечки.
– Ба, мне тебя не хватает, сердце словно пустое, так скучаю по тебе – не могла остановить слов.
Она отстранила меня от себя, заглянула в глаза и поцеловала в щеку.
– Ярушка, сейчас мы обе тут, но это ненадолго. Мне придётся уйти, но я пришла напомнить, что ты Исаева, и чтобы ты ничего не боялась. За тобой стоит наша кровь и что бы ты не сделала, мы всегда примем тебя. Сердце может разбиться, силы могут уйти, но никто не отберёт у тебя себя. Во время опасности используй мозг, дар, не всегда может помочь и не остерегайся Злату. Вокруг Поли летает смерть.
– Не понимаю. Ты о чем? Ба, Поля умерла.
– Это больше не Полина. – всё вокруг задрожало, чашка с чаем разбилась, а из печенья появились черви. Смех разлетелся по комнате, злой, от которого хочется сжаться и спрятаться под кровать. Вдруг за окном оказалась Поля. Она смотрела прямо на меня и улыбалась. Её длинные волосы развевались на ветру, а длинная белая сорочка казалась и вовсе невесомой. Оскал не предвещал ничего приятно, ни за что не покину дом.
– Открой –прошептала мне подруга – Открой, мне холодно.
Бабушка резко встала закричала:
– Ярослава – внучка, просыпайся!
Мир вокруг зашевелился и перед тем как открыть глаза, я услышала: «Не трогай крест».
Вздрогнув наяву, хватая ртом воздух, подскочила от боя курантов, двенадцать часов.
Ведьмин час настал.
Глава 2
Не спеша встала, подошла к спящей Жене и шепнула: «Спи до утра». Она зевнула, уткнувшись в подушку и сладко засопела. Блаженен тот, кто не ведает, что творится вокруг. Прикрыв за собой дверь, вышла в сенце и зажгла свечи. Приглушенный свет не резал глаза, а аромат леса приятно успокаивал нервы. Всё натуральное, сделано с любовью. Даже фитиль и тот деревянный, приятно потрескивающий в ночной час. У бабушки тут стоял мягкий уголок со столом, а рядом шкаф, в котором можно найти всё для счастья ведьмы. Мне же нужно всего несколько элементов.
Во-первых, бабушкин стеганый кафтан, старый и изношенный, цвет померк и из благородного синего превратился в тускло-синий, красная лента у ворота уже не так выигрышно смотрелась, словно повязанная в наказание. А ведь были времена, когда бабушка надевала его холодными вечами и мы вместе сидели тут и играли в дурака, как же она смеялась, когда я пыталась мухлевать, пряча ненужные карты под собой. «Обманули дурочка на четыре кулачка». Во-вторых, скатерть, бабуся её сама вышивала долгими вечерами, напевая странную песню про рыжую русалку. Надо бы отыскать её блокнот с записями и спеть песенку Женьке. Идея разожгла интерес, мозг уже рисовал реакцию подруги и как она будет тащить меня обратно в город. Невинный смешок всё же вырвался. Льняная, цвета слоновой кости с фиолетовыми цветами – лаванда. Вот, в-третьих, мне нужна сама лаванда и мята. Каждый цветок и трава может быть использована ведьмой, главное найти свою. У бабушки – это лаванда, я же ещё добавила мяту для свежести. Раньше бабуся ругалась, что так много срываю её. «Бабуль, просто я женщина-кошка и представляю, что это котовник», и мы вместе хохотали над этим.
Постелив скатерть на стол, тяжело вздохнула, пытаясь изо всех сил оттолкнуть воспоминания и не думать, не вспоминать. Но и скатерть тоже посерела, да и ещё и с дыркой. Мышь что ли погрызла. У нас завелись мыши? Чего я удивляюсь, в доме ни хозяйки, ни кошки. Об этом подумаю завтра, а сегодня настал день второй или третий для Поли. Отворив входную дверь, пустила прохладу внутрь, мне нужно несколько часов смотреть в зеркало и жечь траву, чтобы увидеть душу подруги. Судя по рассказам наших бабушек, на второй день она бродит в темноте и лишь слышит голос крови и пойдёт в сад забвения. Наши судьбы переплетены, и она меня услышит. Проблема заключалась в том, что сей момент идёт полностью без подготовки, руки делают то, что было подсмотрено у взрослых, когда кто-то умирал. Так, бабуля сказала довериться крови, вот, доверяю.
Неаккуратно взяв за край зеркала, обрезала палец, и капелька крови осталась на нём. Сразу же поднялся сильный ветер и задул свечи. Сдавила палец сильнее, давая зеркалу и его силе напитаться.
– Ярослава… – тихий голос обратился ко мне.
Слишком громко вздрогнув, проглотила комок в горле, отбросила оцепенение и ответила:
– Полина.
– Это Злата, почувствовала зов и пришла – мягкий голос слышался совсем рядом – Согрей – произнесла она и все свечи загорелись вновь.
– Уф, как мне такое нравится – улыбнулась ей.
– Прокляты мы одинаково.
– Зато ты проживёшь дольше – произнесла я и показала ей порез на ладони, идущий вверх до локтя. Каждая сила забирает часть тебя, это может быть юность, зрение, любовь, член семьи. Чем ты могущественнее, тем выше шанс быть одной. Моя мама была против такого расклада и уехала жить в город с отцом, мне же было разрешено приезжать к бабушке, но не жить постоянно. Я выбрала тогда находиться тут все каникулы. Гадание оставляло порезы на теле: от царапин до серьёзных, которые приходилось зашивать. Чаще всего страдали руки. Однажды, просто намереваясь сделать расклад, резкая боль пронзила руки. Там образовались два пореза вдоль вен. После этого бабушка кричала долго, а баб Катя примочки накладывала на руки, чтобы кровь остановилась. На ведунском вече, состоявшим исключительно из наших бабушек и нас, было решено, что мне запрещают пользоваться картами, чтобы следующий порез не убил меня. Почти все царапины в итоге проходили, остался один шрам, который увеличивается при использовании дара. Мало-помалу, но движется он к сердцу и когда дойдёт, то не станет меня. От шептаний такого нет, а вот карты отравляют: хочешь знать будущее – без проблем, но настоящее твоё сократится. У всего своя цена.
– Зачем ты их трогала? Рвёшься к чёрту на кулички? – хмуро спросила Злата.
– А то, раз уж поездки не миновать, чего ждать. Годом раньше, годом позже. И не к чёрту, а со своими будем.
– Ой ли, в аду. Баб Нюра тебе б такое устроила за эти шутки. Можно присяду?
– Что за вопрос, конечно. А вообще несправедливо, что бабули вечно как наседки за нашим даром, уверена, в своё время они были оторвами. Баб Лена рассказывала, что как-то раз они за деньги сельчанам гадали да по местным сёлам с этой же целью ездили.
– Вот только карты их не убивали и читать они могли их нормально. – скромно прошептала подруга. – Не в обиду, Яр.
– Допустим, но что-то я точно понимаю, раз карты меня режут, просто до конца понять не могу.
– Может то, что не надо усложнять? отложи карты и не рань себя?
– Звучит неправдоподобно.
– Тогда, может они тебя испытывают и наказывают. Мол, пытаясь увидеть будущее, ты становишься ближе к смерти. Они дают тебе шанс жить дольше, но не надо их трогать? Как тебе?
– Замудрённо. А вообще… Что сегодня такое было, когда вы без стука и спроса пришли ко мне в дом? И ты странно себя вела и что у вас с Олегом?
– Забыла, что теперь стучать нужно в дверь своей сестры. – повысила голос подруга – Что у нас с Олегом? Ты шутишь? Тебя не было два года, приехала неизвестно с кем. Мы здесь все свои, а ты привезла чужую в такой момент! И ещё «что у тебя с Олегом?». И не смотри на меня так, Ярослава. Я знаю, что ты чувствовала, что грянет что-то плохое. Мы все втроём это чувствовали. Тебе, как и нам, снились кошмары, поэтому ты вернулась. И что за трюки с Баб Катей? Зачем её усыпила? – колкость слов разозлила и свечи загорелись ярче.
– В такой момент? Мы приехали на праздники, а не на похороны! Баб Катя была не в себе, ей нужно было успокоиться – спокойно ответила.
– Яра, не кажется ли тебе забавным то, что возле тебя всем надо успокоиться. Сколькими ты манипулируешь? Скольких приворожила?
– Олега твоего точно не околдовала и не беспокойся, не буду. Больно надо мне.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга серьёзно, затем улыбнулись. Мы любили ворожбу, наши возможности, порой до упоения, до одурения. Однажды Полина приготовила навар расслабляющий и пригасила парня, который нам троим нравился. В тот вечер мы собрались у Златы дома. Нам нужна была практика своих возможностей без присмотра взрослых. Поля поила его, я училась шептать, а Злата просто рядышком сидела и пыталась поджечь листок словами. Ласково убаюкивала парнишу песней, вливала всю себя в каждое слово. Он был полностью под нашим контролем. Поле было интересно, на что он пойдёт, если она его попросит, учитывая, что я уже влила в него правильные мысли. Он снял с себя всю одежду и встал на колени перед ней. Она приказала ему целовать её лодыжки, бедра, искать путь к губам. Мы со Златой переглянулись, но ничего не сказали, нам самим уже не терпелось поиграть серьёзнее. Он же нежно приподнял подол её платья и начал покрывать поцелуями части кожи. Полина не остановила его, лишь встала поудобнее, чтобы не упасть. Дар начал витать в воздухе, вожделение и контроль. Мы могли просто так получить всё. Попроси мы его, он бы полез на небо за звёздами, это осознание будоражило больше всего. Тогда я подошла к нему и сказала ласкать меня, сняв с меня одежду. Целуясь, мы увлеклись и вот уже лежали. Поля незаметно подошла и притянула его к себе. В этот момент у Златы хоть и не получилось зажечь огонь, но в избе стало изрядно жарко. После мы поняли, нужны эмоции, которые генерировал каждый в тот момент. Злата вовсе не тихуша и вскоре присела рядом, водя ладонями по телу парня. Мы бесновались от радости и нового волнительного опыта, пока не пришла баб Лена и не выгнала нас всех, а затем баб Катя крапивой опалила каждую из нас. Вот так просто, даже без силы. Страшно было идти домой, ибо негодование бабушки было страшнее. Только ступив за порог, я не смогла сдвинуться с места, слова не смогла произнести, как парализованная стояла. Бабуля подошла медленно, ничего не сказала. Стояла и смотрела злобно, по мне разом побежали тараканы из ниоткуда. Маленькие, мерзкие со своими не менее мерзкими лапками. Если бы не было мерзко, то было бы щекотно. Страх ураганом сносил фасад моей смелости и дерзости, что если эти херовы твари могут заползти в уши или ноздри, а если рот. Кричать не могла, лишь слёзы лились, сердце стучало оглушительно громко, словно пыталось спугнуть всю мерзость с моего тела. Затем змеи обвили руки и поползли вверх к лицу, клыками царапая кожу. Упав на колени, прикрыла лицо руками, всхлипывая от ужаса происходящего. Ещё одна змея уже была в волосах и запутывалась в них всё сильнее и сильнее, до боли от тугого зажима. Погано-склизкие, словно сквозь воду подбирались ко мне, оставляя неприятное ощущение на теле. Собравшись с силами, я решила открыть глаза и умолять бабушку остановиться. Однако, очередная змея уже была на уровне с глазами, смотрела и открыла пасть, готовая укусить. Я не выдержала и начала, что есть сил, бить ногами по полу, размахивать руками, ощущая укусы на них. В тот же миг бабушка убрала иллюзию и спокойно позвала к чаю. Не веря своим ушам, утирая слёзы, осматривая руки, где должны были остаться следы от клыков. Ничего не было, позорно убежала в избу, игнорируя и ненавидя бабулю в тот момент. А вечером перед сном, отвернув край одеяла, мне померещилась змея, уютно устроившаяся под ним. Чёрная с открытой пастью на цветочно-розовой постели. Закрыв глаза, зажмурилась, тяжело дышав. В полной решимости выбросить ко всем чертям эту тварь из своей постели, открыла глаза, но змеи не было. Стянув всё постельное бельё с кровати, убедилась, что её нигде не было. Тем не менее, спать я пошла на меленький диван в сенце, намереваясь уехать, если внезапно увижу её там.
После того случая, я полностью перестала пользоваться принуждением до того момента, как Поля познакомилась с Кириллом.
– Мне с ним интересно – нехотя поведала она, пытаясь увести тему от парня умершей подруги.
– Тебе? – не поверила своим ушам.
– За два года тут много всего изменилось. И как бы ты тогда не воротила от него он, он забавный, хоть иногда и бывает дураком. Как Полина со своим. – поморщившись, произнесла бывшая подруга.
– У Поли, насколько знаю, проблем с Кириллом не было, жида с ним в городе последнее время.
– Жила да вот только не всё так гладко у них было, не любил он её – на этих словах взревел ветер и дверь настежь открылась, мы вздрогнули, но с места не сдвинулись.
– Злится, что тебе рассказываю, но может хоть сейчас всё изменится. Теперь уже ничего не исправить, нужно отпустить – забормотала она.
– Я отпустила!
Злата улыбнулась, явно не веря моим словам, и посмотрела на меня серьёзно. Взяла нож со стола, отрезала локон наших волос и сплела их воедино. Молча переплела получившуюся косичку с лавандой. И подожгла, давая голубому пламени принять дары. Я бы могла любоваться вечность на сей огонь, маленький, холодного цвета, но всепоглощающий. Знать бы откуда наш род да дары, что позволяют волшебству случаться. Быть ведуньей, живущей своей городской жизнью – скукота. Здесь и сейчас мы – две оставшиеся ведьмы занимались колдовством, бабули Поли и Златы больше не ворожили после смерти моей бабушки.
Ведунья ночью, а по утру обычная студентка. Было в этом что-то запрещенное и приятное. Протянув ладонь, Она аккуратно позволила мне порезать её, затем она проделала то же самое с моей рукой. В нас течет одна кровь, но разные силы, мне никогда не научится оборотничеству, как и ей никогда не шептать ей, а мне не согревать, но именно в эту ночь мы объединимся и сольёмся воедино.
Как уставший дождь, кровь капала на стол и сенце обратилось в густой туман, скрывающий нас от посторонних глаз. Захотелось провести по нему рукой, почувствовать иной мир, но ладонь проходила сквозь, ощущая лёгкое покалывание. Лишь мы и зеркало, в котором показалась изба Поли. Свечи, аккуратно расставленные по комнате, зажглись в один миг. Черная ткань на зеркале слетела вниз и в нём появилось наше изображение. Готова поклясться, что слышала мягкое потрескивание свечей и запах хвойного леса. Холодная невеста почивала в своём гробу. Казалось, что мы подсматриваем за запрещенным, неправильно это, но мы пришли, чтобы она пошла на зов. Наконец-то Поля открыла глаза и улыбнулась, словно даже там она знала, что так и должно быть. Сердце застучало чаще, сколько бы в нас не было силы, видеть улыбающихся покойников противоестественно. Было ли страшно? Безусловно, руки дрожали, но мы материальны, а она нет и не может нам навредить. Почившая села и оглядела свой гроб, потрогала обивку, пробежалась глазами по платью. Медленно-медленно поднявшись из гроба, она огляделась, словно глаза позабыли как видеть или не верили вовсе. Я бы сошла с ума, медленно осознавая, что умерла. Тем временем Полина подошла к библии и провела пальцем, резко одёрнув руку. Тут-то она и заметила, что осталось от второй руки. Бывшая ведунья закричала в голос, сквозь который было столько боли. Благо я нашептала баб Кате крепкий сон, и она не услышит. Злата заёрзала, ей тоже было не по себе наблюдать за подругой в последний раз, видеть её боль, но оставаться по другую сторону жизни.
– Поля, тебе нужно услышать зов и переместить душу в сад забвения – прошептала я.
– Это ещё кто? – буквально прошипела она, озираясь по сторонам.
Поля оскалилась по-звериному, начала принюхиваться и закричала снова. Толкнув ногой гроб и обернувшись, мёртвая уставилась прямо на нас. Она резко попыталась прыгнуть к нам, заставив подпрыгнуть на месте. Рука Златы всё ещё держала меня и потянула заглянуть обратно в зеркало, но там была лишь чернота и несмолкающие крики. Наконец-то, как если через маленькую форточку, мы вновь увидели её. Полина долбила невидимую стену, пытаясь выйти за пределы круга, в котором находился гроб. Зло не может выйти из отпетого круга или зайти в него. Злата что-то знала и поэтому начала петь тогда возле гроба, да вот я мотив не узнала. Она царапала пол и ревела кровавыми слезами, пока уж мы не начали петь прощальную. Нехотя подруга вернулась в гроб, поправила платье, легла ровно и закрыла глаза.
Мы продолжали песнь и незаметно для себя уснули.
Завывал ветер и казалось он выбьет все стёкла. Свечи погасли и наступил холод. Злата мирно дремала, но почувствовав, что я на неё смотрю, открыла глаза.
– Поздно уже, пошли в избу спать. Там кровать стоит приготовленная, нечего ночью по улице шататься – сонно пробормотала я, прикрыв глаза.
– А я? – послышалось у двери и перед нами стояла Полина. В свадебном платье, босиком, словно тень себя она пришла к нам. Её глаза налились кровью, и зверь в них бушевал. Она оскалилась и демонстративно показала клыки, показывая, что стала другой, хоть еще не до конца пробудилась. Выглядела ужасно прекрасно, только вот костлявая рука портила идеальную картину мёртвой невесты. Переводя взгляд с меня на Злату, она попыталась войти внутрь, но дом не впустил её. Как невидимая преграда между нами, защита работала.
Недовольный визг заставил вздрогнуть и отойти подальше. Она шипела и царапала ногтями по стенам дома, а затем замерла, увидев крест на двери. Именно он и не пускал её. Улыбнувшись, попыталась языком его слизать, но он обжёг его, и упырь завизжала ещё сильнее.
– Подруженьки, впустите погреться – мягко обратилась она к нам.
– На улице не так холодно, там постой – почти так же мягко ответила Злата.
Полина засмеялась как ненормальная, повторяя: «Там постой, там постой, там постой, там постой», затем также резко сломала сосульку и швырнула в Злату. Не ожидая этого, подруга упала, свалив травы. Струйка крови побежала по одежде, кровь как бусины падали на пол.
– Впусти меня, я тут совсем одна – фальшиво донеслось до нас. Порез оказался не сильным, но довольно серьёзным. Я прижала руку к шее подруги, пытаясь найти хоть что-нибудь, чтобы остановить кровь. Скатерть подошла. Злата злобно посмотрела на Полину. Вся ярость была написана на её лице, она знала, что от пореза не умрёт. Дома баб Лена всё заговорит, и рана начнёт затягиваться, а сейчас лишь нужно переждать, постараться остановить кровь и прождать до утра. Деревенский байки гласили, что красные глаза, острые зубы, мертвенно-бледная кожа присущи упырям, поэтому сомнений не было кто пред нами.
Тем временам упырь увидела свет в соседнем доме. Она затанцевала как балерина, лёгкая, в воздушном платье и убежала к соседям. Там жили дачники, случайно приехавшие на новогодние праздники в деревню. Мы слышали, как открылась дверь, погас свет и одиночный крик. Стало страшно дышать, это вот наша Поля, моя половинка яблочка. Вся моя сила показалась игрушкой перед неживым существом, у неё нет души и мои внушения бесполезны. Что я могу сделать? Гадальными картами забросать её? Злата не всесильна она не может сжечь её дотла, согревать её рациональным не кажется. Теперь уже раздался детский крик.
Резко открылось окно, из которого высунулась мертвячка с криком: «Испугались?». Она находилась прямо напротив нас, в соседнем доме, убивая всё живое, словно это могло вернуть её к жизни.
Она появилась возле двери неожиданно, держа белый тюль в руках, улыбалась. Её платье было всё в крови, кровь была и на лице. Она облизала губы, затем руки, начала водить пальцами по лицу и слизывать с них кровь. Неживая, не ведьма, не подруга. В голове всё перемешалось, такого не может быть. Ведьмы не становятся упырями, их перед смертью купают в шалфее и обмазывают маслами, чтобы душа упокоилась. Не было в нас у роду упырей.
– Скажите, сестрички, я самая красивая невеста? – костлявой рукой, Поля поднесла бывшую занавеску к голове, кружась на месте и смеясь вместе с тем.
Я проснулась от страха, с трудом осознавая, что-то всего лишь сон был. В спешке схватилась за телефон, пока мозг пытался понять, где мы находились и что произошло. Медленно выдыхая, успокаивая себя, перевела взгляд на дверь, там никого. Не было ничего, хвала небесам. Злата смотрела мне прямо в глаза, не моргая вовсе, как окаменелая да неживая, трясясь как ветка на ветру.
– Злат..
– Согрей – прошептала она и вокруг стало тепло.
– Тебе она тоже приснилась? Тебе тоже приснилась кровавая невеста?
– Как она с фатой танцевала, да?
– Боже, что это было? Так происходит всегда? Тип, подарок от ведьмы перед смертью?
– Без понятия. Ты думаешь, я зачитываюсь книгами, как отпевать подруг?
– У меня чуть сердце не остановилось, думала, убьёт нас.
– Это всего лишь сон. Да, это всего лишь сон. Сон, ничего больше.
– Ещё пять раз повторишь, и я поверю.
– Слушай, каждый справляется со страхом по-своему. – огрызнулась я.
– Признаться, порой мне страшно закрыть глаза перед сном. Кажется, что если хоть на мгновение их прикрою, как Поля явится и напугает меня. Перед сном оставляю ночник включенным, дверь в свою комнату не закрываю, чтобы слышать, как бабушка ходит. Это немного успокаивает.
– Звучит как паничка, но после таких снов и оставлю свет где-нибудь включенным.
– Мне страшно от того, какой она приходит во сне. Она же никогда не была кровожадной упырихой. В записях моей бубушки говорилось про сад по большей части и лишь мельком, что мы можем стать мертвятиной клыкастой. Брррр, до сих пор страшно даже голову повернуть в сторону двери.
– Так-то да, но она всегда мечтала стать ей, пусть и без крови. Помнишь, как в детстве Полина говорила, что добавить бы к её силе ещё и возможности носферату, то была бы самой могущественной, а потом и вовсе образовала свой клан полуведьм – полуночных созданий.
– Чушь. Не зря нас бабуси не приглашали на отпевание и зеркала, жуть страшная сопровождать душу. Сама чуть не поседела. Вроде всё вычитала и была готова, да вот видеть это не готова оказалась. И сон злой, не видать Карачуну нашу Полю. Ведьма на то и ведьма, что жизнь из неё бьёт ключом, дар усиляет нас, а упыри – мертвяки, не должно быть у них силы.
– Должно или нет, у меня нет ответа, но чуя я, что беда у нас на пороге. Хоть молиться начинай, ей-богу.
Злата совсем невесело рассмеялась, отводя глаза в сторону.
– Надо успокоиться, это всего лишь сон. – повторила подруга мои недавние слова.
– Ага.
– Яр, а хочешь покажу, что можно сделать, когда очень страшно?
– Давай – не упуская возможность переключится на другое, ответила я.
Злата всегда отличалась рвением освоить свои возможности и открыть новые, если это было возможно. Часами она сидела с бабушками или дневниками предков, вчитываясь в каждое слово, впитывая опыт. Она пошла на кухню и вернулась с солью. Не веря своим глазам, я вопросительно посмотрела на неё, но она лишь поднесла палец к губам и покачала головой. Ведьмин час[1 - Ведьмин час – это условный термин, время колдовства после полуночи и до рассвета.]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71051824) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Ведьмин час – это условный термин, время колдовства после полуночи и до рассвета.
Юлия Пронина
Студентка Ярослава решает провести новогодние праздники в деревне бабушки – Спасское Чириково, расположенной в Липецкой области. Она стремится сбежать от городской суеты и насладиться атмосферой уюта и покоя, характерной для маленькой деревушки. Однако, по приезде, Яся начинает сталкиваться с необъяснимыми событиями. Старые легенды и ночные кошмары оживают. Чтобы выжить, девушке необходимо использовать силу родовой крови, ценой своей души.
автор иллюстрации/обложки – Юлия Пронина
Юлия Пронина
Исаевские
автор иллюстрации/обложки – Юлия Пронина
Глава 1
– Мне нужно заехать в магазин и купить продукты на две недели, – быстро проговорила я, допивая кофе. Сегодня был один из тех дней, когда хотелось наслаждаться любимым ванильным кофе, добротно усыпанным корицей. Хотелось тепла и праздника.
– Яся, ну зачем тебе в деревню? Что ты там будешь делать? И где она вообще находится? – спросила Женя, моя подруга и однокурсница.
– В Липецкой области, село называется Спасское Чириково. Старая маленькая деревушка, основана в 1710 году, но такая красивая. Такой природы нигде не увидишь, обещаю! Поехали со мной! Там зима, сядем в сани и будем со склона кататься. – только я это произнесла, как мы обе рассмеялись. – Серьезно. Что тут делать на новогодние праздники и что мы еще не видели? А вот дом бабушки стоит без дела.
– Что делать тут, в городе с миллионом развлечений? Мы тебя теряем, родная – Женька приложила ладонь к моему лбу и поцокала языком. – Там надо убираться. Сколько прошло времени? Два года? Паутина, тараканы. – И тут это рыжее чудо прислонила ладонь тыльной стороной уже к своему лбу, изображая горе. Я прыснула со смеху, Женя ко мне присоединилась. Так мы сидели у меня в квартире за кухонным столом каждую неделю. Последний курс на лингвистическом факультете был не из легких, поэтому уехать на две недели было как заначка, про которую забываешь и затем случайно находишь. Зима только набирала обороты, кругом белые сугробы, новогодние украшения, конфеты, мандарины, гирлянды, песни о снежинках и новом начале. К тому же подальше от Павлика, расстаться с которым у меня не хватало смелости. – Ну, поехали! Твои родители всё равно уехали в Москву к друзьям.
– Может, у меня парень есть и с ним буду отмечать?
– Который из? – подруга ущипнула меня за руку и улыбнулась – Ясик, словно нам по шестьдесят, и мы не хотим мешать молодым, вот и сваливаем в богом забытую деревню.
– Ну, там интернет есть, если ты об этом?
– Тогда это всё меняет, – пошутила она – Ладно, но с условием, что глинтвейн и ёлку мы возьмём с собой. Будем есть сладости, смотреть фильмы и гадать! – хитро произнесла подруга. – Дожила, в расцвет молодости, еду в деревню. А летом что? На огород будешь звать?
– Гирлянду нужно купить! – тут же оживилась я, проигнорировав вторую часть.
– А твой ряженый не против? Нормально отреагировал, что ты вот так под праздники оставляешь его одного?
– Как тебе сказать… – обвела край кружки пальцем – Ему ещё никто ничего не сказал.
– Прям никто? А кто должен был? Голубь с известием или мысленное прозрение?
– Да, душный он – не выдержала я – сейчас начнётся «Зачем? Почему? А как же я?» – тут уже Женька скривилась.
– Чего ты его не бросишь, раз душный? Морочишь бедолаге голову.
– Так, ты чья подруга? – Она подняла руки над головой, показывая домик – Понимаю, что есть смысл в твоих словах, но…
– Но тебе скучно, я поняла.
План был простой: Женька уехала к себе собирать вещи, я же планировала покупки, искала тряпки и моющие средства. Бабушка умерла несколько лет назад и с той поры у меня не было сил вернуться туда. Она умерла одна. В тот день позвонила и попросила заехать в гости, мол, давно не виделись. Помню, меня это не очень-то и потревожило, внимание было направлено на свою жизнь, свидания с парнем, будущие возможности. Однако, звонок засел в сердце, и нарастающая тревога заставила действовать. Я не успела приехать, хоть и гнала как сумасшедшая. Войдя в дом, увидела, не двигающееся тело, источающее холод. Говорят, боль от потерь затягивается, а пустота наполняется новыми эмоциями и людьми. Дай Бог, что так и будет. Меня до сих пор мучают ночные кошмары и приходится на ночь оставлять ночник. В своё оправдание скажу, что мой психолог утверждает, это нормально и горечь потери требует времени.
Джинсы, серый свитер, зимние кроссовки – для деревни самое то, тем более придётся слегка убраться. В руки взяла пуховик: машина на внутренней стоянке дома и смысла утепляться не было, тем более Женьку ждать, можно еще и книгу прихватить. Моя ласточка ждала послушно. Удалось досрочно погасить кредит, и теперь зарплата от репетиторства принадлежала исключительно мне, на жизнь не жалуюсь вовсе, мне нравится всё, но конечно хочется больше. Как сказал бы Павлик, зажиточная дама с необъятными хотелками, хотя у самого родители большие шишки. Пока сидела в машине, он успел написать три сообщения и позвонить два раза. Собравшись с мыслями, нажала на иконку с его фотографией и гудки в трубке звучали как барабанная дробь. Предстоящие объяснения уже утомляли.
– Ярослава. – вот так, лаконично донеслось с другого конца.
– Привет. Не занят? – словно выдавила из себя.
– Почему всё так? Почему я всё время должен тебя искать? Звонить по десять раз? Ты можешь хотя бы раз поднять трубку с первого раза? – казалось поток вопросов не прекратиться и мне пришлось его перебить.
– Я скучаю, арбузер – как можно нежнее произнесла я и стало стыдно.
– Можно приеду? – успокоившись, спросил он. Павлик мне нравился по-своему, высокий брюнет с карими глазами и доминантным характером, находка для модельного агентства. Старше меня на несколько лет, немного вспыльчив, но всё же мой.
– Только не убивай меня – в трубке послышался вздох – Мы с Женей поедем к бабушке в дом на новогодние праздники. Только мы вдвоем. Не могу дышать в городе, в этом потоке людей. Мне хочется перезарядиться и разобраться с домом. Там посадки и речка, кругом тихо, безлюдно. Мне нужно туда, солнце – повисла тишина, лишь прерывистое дыхание подсказывало, что меня слушают.
– Прекрасно. Что ты хочешь услышать? – на одном дыхании произнёс – Зашибись. – выдох в трубке – Наверно, я тебя очень сильно люблю – улыбнулась и снова укор совести – Ярик, буду ждать тебя. Ты мне дорога. Не скрою, что не понимаю, почему едешь с Женей, а не со мной, но принимаю. И нафига в деревню, ты с психологом это обсудила? Раз ты так решила, я просто ухожу в сторону. Каждый праздник словно в гонке участвую, а приз – ты. Так хотел с тобой на новый год к родителям, они давно зовут, но, полагаю, подождут еще год. Ярослава, как же это бесит! Мы вместе или нет?
– Да.
– Тогда что за фигня? Я серьёзно уже не знаю, что сказать.
– Тогда скажи, что любишь – и зачем я это произнесла?
– Это всё из-за твоих ночных кошмаров? Или ты играешь мной?
– Не начинай. Мне нужно туда – нашептала ему.
– Возвращайся скорее– всё же по-доброму прошептал в трубку.
– Спасибо, я позвоню, как доедем. – повесила трубку.
Быть шептуньей имеет ряд преимуществ, как сейчас, с другой же стороны, это подавление воли самого человека. Была бы бабуся жива, она однозначно не одобрила бы, да и вообще запрещала часто пользоваться даром. Однако, я же никого не убила, а просто выключила поток ненужных вопросов и эмоций, чтобы спокойно сделать задуманное. Маленькая шалость не причинит вреда никому.
Я включила поп-радио, взбодрилась и поехала в магазин за провизией на праздники. На всё у меня было несколько часов, затем надо было забрать «любительницу санок» и успеть добраться до темноты. Домик располагался в области, так что, поторопиться – лучшее решение. Как же красиво в городе: огоньки, красиво украшенные здания. Главная ёлка города стоит нарядная, и так хочется вокруг неё водить хороводы, но я сама себя не пойму, если в свои двадцать четыре года поддамся этому нерациональному порыву. По-прежнему улыбаюсь новогодним подаркам от родителей, как говорится, на новый год можно съесть все сладкие подарки, на то он и праздник.
Управившись со всеми запланированными делами, сидела в машине и ждала Женю. Наконец рыжая вышла из подъезда, медленно с высоко поднятой головой направилась к машине. Казалось, что мир принадлежит ей и, чего греха таить, может её подождать.
– Что? – невинно спросила подруга.
– Что-что? Ты ведь помнишь, куда мы едем? В деревню? – улыбаясь, адресовала вопрос.
– А што такое? Мне хотелось хорошо выглядеть, а с моими волосами зеленое платье лучше всего идёт. И я не уверена, что нам не встретятся красивые мужчины. Это ты у нас занятая, я же девушка на выданье.
– План в силе? – серьезно спросила я её.
– Да: ты ведешь машину, с меня – еда в дорогу и музыка по заказу – также серьезно ответил штурман.
Она достала чипсы и орешки из сумки, довольно ухмыльнулась, мы тронулись. Меня всегда привлекали поездки зимой, а с подругой так тем более. Дорога простиралась вдоль леса и ощущение, что мы в снежном бархате повышало градус настроения. Пассажир совсем расслабилась и подпела песне «И уносит меня, и уносит меня, в звенящую снежную даль три белых коня, эх три белых коня…». Терпеть было сложно, я заголосила старые сточки как словно мы снова в школе пели на музыке. На момент показалось, что мы в сказочном лесу. На дороге не было никого, кроме нас, лес бережно укрывал нас от непрошенных глаз, а снежное волшебство покрывало землю. Всё же я не удержалась, затормозив, включила аварийку, вышла из машины.
– Женька, посмотри! – почти пропела я и указала рукой на придорожные деревья, укутанные снежным покровом. – Это ли не жизнь?
– Снег? – нотки сомнения – Мать, ты что себе в кофе добавляла? Кажись… – не успела она договорить, как холодная бомба полетела ей в плечо. Изумление, шок, принятие. И вот уже мы – взрослые тёти – играем.
– Отведай силушки богатырской – услышала крик за мгновение до того, как мы обе упали в сугроб. Вот так просто. Кожа покалывала от холода, румянец на щеках горел, мы смеялись. Откатившись от подруги, попыталась сделать снежного ангела, получилась клякса, но попытку засчитала.
– Может уже пора? – хороший вопрос.
– Пора – неохотно ответила я. – Знаешь, в этой деревне прошло всё моё детсво. Мы с ребятами бегали по лесам, купались в речке, жгли костры и жарили картошку и камыши в них. Бывало перепрыгивали через них парочками. Прямо напротив есть село Каменная Лубна и со скуки топали туда пешком, чтобы на других сельчан посмотреть, да самим повыпендриваться перед ними. К тому же, там есть родники и самое главное – Дон.
– Таки любо мне, когда Дон разливается? – пропела она.
– Таки да. У меня было самое крутое время там.
– Звучит интересно, но далеко от меня. Моё детство прошло в городе с компьютером в обнимку и никаких сожалений.
– Да? А рядом с твоим компьютером тоже был заповедник Галичья гора? Между прочим, ещё в 1573 году по приказу Ивана Грозного на том месте был воздвигнут сторожевой пост, один из оборонительных укреплений России. А после были обнаружены какие-то необычные виды растений, названия которых я даже не буду гуглить, для изучения которых съезжались из всех регионов нашей Родины.
– Угу, и поэтому в такую красоту мы едем зимой?
– Так и быть, летом после сессии привезу тебя сюда ещё раз.
– Угрожаешь?
– Обижаешь! Заманиваю.
До деревни еще было ехать пару часов. Проезжая несколько сёл, невольно любовалась ими: дома украшены гирляндами, двор почищен, словно все уже готовы к празднику. Удивительно, в моих ранних воспоминаниях все сёла – это упадок, а сейчас ухоженные дома, дорогие участки, живые ёлки с яркими огоньками, припаркованные машины у каждого дома.
Перед тем, как зайти в дом, нужно было заехать к бабушке. К счастью, дорога была расчищена и не было проблем с заездом к кладбищу. Я посмотрела на Женьку, она лишь помахала головой, отвечая, что не пойдёт со мной. Оно и к лучшему.
– Я быстро – сказала ей и вышла из машины. Открытые двери черного железного забора словно приглашали зайти.
Бабушка была похоронена под берёзой рядом с дедушкой, поодаль от остальных могил. Как будто на своём отдельном островке, огражденные от всех. Это было желание бабушки, она всегда говорила, что дедушка её ждёт и там на небе им не нужна компания, лишь они вдвоем. Жаль только, что лишь тела лежат их рядышком, а души порознь. Снег хрустел под ногами, а ветер толкал вперёд. Присев на лавочку, мысленно обратилась к ним обоим. У меня странные отношения с религией, я крещенная, но не хожу в церковь. Прошу Бога помочь мне в беде, но редко вспоминаю о нём в другие дни. Сейчас же захотелось помолиться за их души, за их покой. У них была одна на двоих фотография, со дня свадьбы, где оба счастливые. Тоже наказ бабули.
– Привет, родные – голос задрожал от волнения – знаю, меня давно не было и прошу меня простить. Я вас очень сильно люблю и скучаю. Дедуля, без тебя мне не с кем поспорить о жизни, пройтись по аллее и поесть мороженого в беседке, смеясь над старыми шутками. Бабуленька, без тебя болит сердце, но я свято верю, что мы встретимся вновь. Не хочу вас тревожить своими слезами, но хочу, чтобы вы знали, что вы не забыты. Решила приехать на новогодние праздники в ваш дом, подругу с собой привезла. Надеюсь, вы не против. Хулиганить и сквернословить мы не будем, обещаю. – улыбнулась фотографии, положила две розы на землю, провела пальцами по фотографии и собралась уходить – Я буду любить вас всегда.
Пошла по направлению к выходу, как заметила, что кто-то смотрел на меня. Возле старой заброшенной могилы стояла, сгорбившись женщина, лица не видно. В старой серой фуфайке и шерстяном коричневом платке, укрывающем большую часть лица.
– Ярушка-унучка, подойди поближе – тихий хриплый голос обратился ко мне.
Меня немного напрягла внезапная встреча, но ноги уже шли к незнакомке. Старушка стояла со свечой возле старой могилы, за которой никто не следил. Надгробие было с трещиной, фотографии не было, даже имя было сложно разобрать.
– Здравствуй-те? – нелепо произнесла.
– У бабуси своей была? Приехала наконец-то, а то заскучала она совсем.
– Простите за грубость – обратилась к ней и что-то знакомое было в глазах – Анастасия Сергеевна, это вы? Давно вас не видела.
– Так приезжать нужно, чтобы видеть – улыбнулась она в ответ.
– А вы чего тут в мороз стоите? Я на машине, давайте вас домой отвезу?
– Нет, девонька, не надо. Сама дойду. Посмотри, родственники усопшей совсем перестали приезжать. Даже не огородили её, никому она не нужна была при жизни и уж тем более сейчас.
– Грустно это. Ваша знакомая?
– Знакомая. Темно и страшно ей там, вот свечу принесла, чтобы согреть её. Помоги старушке и поставь её поближе к надгробию. – она протянула свечу без подставки. Воск немного обжигал пальцы, но наклонившись исполнила просьбу. Анастасию Сергеевну обожала в детстве. Всегда нарядная, с полностью седыми волосами, волосинка к волосинке. И обязательно в платье, встречала нас с подружками яблоками и малиной. Считалось, что она местная ведьма, многие обходили её стороной по этой причине. Однако, мы знали, что это не так, ибо были единственными ведьмами в селе. Как-то раз воробушек запутался в зарослях возле её дома, и она попросила меня помочь ему. Не раздумывая, начала его искать и напоролась на крапиву, меня это не остановило. Достала бедолагу, она лишь улыбнулась и сказала отнести бабушке, мол, она ему поможет. И тогда стало понятно, что она знала, кем мы были.
– Спасибо, унученька. А знаешь отличие мертвых от живых? – вдруг услышала вопрос позади себя. Мурашки побежали по телу, она продолжила – Яся, а жива ли ты? – прошептала она прямо на ухо.
Я резко обернулась, но никого не было. Куда она делать? Ветер всё так же нещадно пробирал до костей. Обернулась несколько раз, даже за надгробие заглянула, никого. Я одна из живых на кладбище. Ни с какой стороны, и следов на снегу не было. На могиле и свечи не было, но я же держала её в руках.
– Чертовщина какая-то – пробормотала я и побежала к выходу. Не останавливаясь и не оглядываясь, выбежала за ворота даже не перекрестившись. Только хлопнув дверью, я смогла почувствовать себя в безопасности.
– Всё хорошо?
– Да, поехали.
Намеренно выбрала дорогу до дома мимо дома баб Насти. Не описать словами моими чувства, когда, проезжая мимо её дома увидела, что дом сгорел. Крыша обвалилась, окна выбиты, дверь нараспашку. Сомнений не было, что в нём никто не жил, тропинка к дому была снежным полотном без единого следа.
– Хренова чертовщина – подумала про себя.
Начало темнеть, а мы уже припарковались возле дома бабушки. К дому еле подъехали, так как снег не чистили, займусь этим завтра. Эх, Бабушка. Самое лучше детское время провела именно здесь, в маленьком уютном доме, возле печки. Под бабушкины рассказы и шепот подруг, запах свежих простыней и нашей яблони. А уж истории какие она умела рассказывать, что страшно ночью в туалет было идти. Помню, снежным вечером поделилась, что каждую зиму Карачун своим хрустальным посохом преображает всё вокруг: появляются мягкая перина на земле, белая шубка у деревьев, королевские узоры на окнах. Вьюга – подруга его, пела песни, успокаивая, а он тем временем подбирался ближе. Было в нём много страшного для людей. «Если встретишься с ним, то смерть свою найдёшь. Страшен он в гневе, и страшнее в раздолье. В ледышку превратит, тут же разобьёт. Осколки вьюга отнесёт к отчиму дому, а по весне растают они кровавыми следами, приковав душу мученицы, как цепями к дому». После таких историй никуда не хотелось выходить вовсе. Бабуля успокаивала, делясь, что шепотом да красотой можно задобрить Зимнего деда и дар получить. Не хотела я верить я тогда этим глупостям, а вот глупые подружки каждый вечер сбегали из дому в лес, лишь бы ещё одну силу получить. Словно она даруется каждый день. Один раз всей деревней искали их, пока плутали в соседней деревне. Заблудились, а там стемнело и не смогли вернуться. Тогда не ловили сотовые телефоны в деревне, а люди добрые позвонили бабушке на домашний, она тогда у нас была старостой деревни. Ох и отчитывала она их, так красноречиво, что все щеки порозовели, а затем напоила чаем с печеньками на тёплой кухне, морально подготавливая к разбору полётов с их родителями.
Да вот только как раскусила я на что способна, так хоть в огонь и воду, но не отдам дарованное.
– Ярик, это конечно прекрасно, что ты стоишь, любуешься, но может калитку откроешь человеку с пакетами?
Оставив воспоминания на потом, открыла замок на заборе, затем прошагала по усыпанной снегом дорожке. «И вот тут он её и унёс…». Бабушкины слова, навсегда поселившие страхи в душе, всплывали в голове с новой силой. – Барыня-сударыня, да спасибо вам огромное, ещё и дверь открыла. – продолжила шутить подруга, заходя внутрь.
– Ты же сказала, что дом возможно слегка прогнил? – недовольно донеслось сзади.
– Так и было, или так и должно было быть. Меня тут не было с того самого момента, да и родители не говорили, что присматривают за домом, они вообще не любят всё деревенское.
Отворив старый замок, мы зашли в чистое сенце, не было ни пыли, ни паутины, словно в доме живут.
– А это еще зачем? – поставив на пол сумки, спросила подруга.
– Бабушка рассказывала, такие кресты рисовали мелом или краской на всех дверях, чтобы отгонять злую силу и не впускать разных ведьм, упырей, домовых внутрь. Нечистую силу, короче. Не смотри на меня так, я лишь говорю, что знаю. И не вздумай стирать, это от бабушки осталось.
Женя молча подошла и обняла меня. А что тут скажешь? Мне хотелось быть в её доме, хотелось почувствовать, что она рядом. Погода начала ухудшаться, и пора бы включить отопление, распаковать вещи. Просторное сенце было центром, их него можно попасть в избу, погреб, кухню и туалет. Родители говорили, что план дома весьма неудачным для продажи – «солнышко».
Помню рассказы о том, как тяжело было строить и облагораживать его, что якобы тут нашли мёртвую девушку и пока вызвали полицию, тело пропало. Моя бабуся тогда еще ребёнком была, но она с самого детства повторяла: «Не отращивай косы или та за тобой придёт».
Однако, все комнаты были убраны и нам оставалось украсить их и приготовить глинтвейн. В избе имелась главная двуспальная кровать, кровать рядом с печкой и диван.
– А как разжечь печь?
– Не знаю и знать не хочу и так тепло.
– А там можно спать?
– Внутри? В копоти и грязи? Теоретически можно, еще и поджарить тебя тоже можно – понизив голос прошептала я.
– Но-но, жарить меня только деревенские парни могут – мечтательно подмигнула она, вечно в поисках приключений и флирта.
Не смогла сдержать смеха и хохотала так, что пришлось схватиться за живот. Вот всегда у нас так, с первого класса вместе и даже самые дурацкие шутки вызывают массу эмоций. Далеко позади школьные времена и универ заканчиваем в этом году, ни разу мы не ругались, никакого парня не делили и выросли как сёстры.
– Да, не, наверху можно? – всё же уточнила подруга.
– Если решишь убраться сначала, то вперёд.
Ёлку мы поставили рядом с окном в избе, чтобы не загораживала телевизор и была видна снаружи. Ветки ели устроились перед телевизором, а электрическая гирлянда украшала стену над большой кроватью. На кухне уже готовилась картошка и я поспешила помочь подруге с мясом по-французски, отметив, что она также захватила красивые новогодние кружки с оленями, красные салфетки со снежинками и маленький домик с лампочкой внутри. На него я и засмотрелась: бордовый с темной крышей и дверьми, слегка светлыми рамами, через которые был виден свет. «Запри дверь».
– Жень, а дверь закрыта?
И в этот момент послышались шаги, машинально взяв нож в руки, повернулась в сторону двери. Шаги приближались.
– Тут-тут, можно? Свет горит, а в гости не зовёте? Ярка, ты ли? – девушка напротив напоминала соседскую девочку, с которой играли в догонялки каждое лето, но теперь это была девушка моего возраста. Кому я вру, моя бывшая подруга.
– Злата?
– Злата, Злата – рассмеялась она с парнем. Парень был мне знаком, у меня случайно выпал нож из рук, и я резко встала.
– Ну, будет, не нервничай. Прости, я без стука и приглашения. Увидела, что у баб Нюры свет горит и дай думаю, зайду. И тут на пороге Олег, наш общий друг – она посмотрела на него с улыбкой – и вот мы тут. А двери чего не запираете, городские? Не боитесь воров, волков? Иль местные традиции чтите?
– Каких еще волков? – медленно произнесла Женя.
– Тут нынче Полинку сожрала стая в посадках, завтра похороны. Приходите, есть на что посмотреть. От тела куски оторваны были, да разбросаны по полю рядом, рука так костлявая и осталась. Патологоанатом сказал, что сделать мало что можно в деревне и просто прикрыть иконой можно. Жуть, я сам видел. А вот лицо не тронули. Такой же красавицей и осталась. Вру, еще пуще стала. Лежит спокойная, волосы цвета снега, губы как малина: розовые и манящие. О, Ярослав, на тебя она похожа, только мёртвая. Кожа бледная, так гляди и встанет, и пойдёт в дом к таким, кто не закрывает двери на замок. – он многозначительно посмотрел на меня.
– Олег, прям неприятно сказал. Поля подругой нашей была, не говори так. Совсем не страшно, а лишь противно.
– Злат, перегнул – пожал неловко плечами.
Женька засуетилась и ей явно было неприятно слушать такое, да и меня передёрнуло, слышала я такое уже.
– Вы пришли глупости рассказывать? Знаю я историю про Капитолину, бабушка ещё рассказывала, что всё на волков пеняли, а муж её убил. Вы хотя бы повествование изменили, а то и кости, и куски. Кстати, стыдно должно быть так про Полину говорить. И, да, вам привет, дела хорошо, да, конечно, заходите в гости – многозначительно посмотрела на них. Прошло время нашей дружбы, сейчас же раздражение накатило от незваных гостей со странными фразами.
– Ярослава, помнишь, значит, а я чуть беспокоиться не начала – улыбнулась Злата. – Не звонила да не писала, а что случилось? – на секунду задумалась.
– Так, это страшилка была и никакой Полины нет? – с непониманием обратилась к ним Женя. Признаться, я сама не понимала, что за цирк эти оба устраивают.
– Как нет? Есть, только теперь это не история, а по правде так всё. – серьезно ответил парень.
– Полина – внучка баб Кати, Яр, помнишь? Она тебя еще гадать учила, а ты её парня целоваться учила. Помнишь, как ночью в одной ночнушке к нему бежала?
– Злата, мы только приехали, пробудем здесь несколько дней. Думаю, ты понимаешь, что нам бы хотелось отдохнуть от дороги. Вам уже пора и страшилки свои дурацкие с собой забирайте. Нехорошо так про Полину говорить, когда она жива и здорова.
– Помню, бабушка тогда тебе все руки отбила, чтобы к картам не приближалась и в то лето волосы по плечи тебе отстригла.
– А сейчас длинные, хоть на руку наматывай – рассмеялся парень Златы.
– Мне не нравятся такие шутки – твёрдо произнесла я, посмотрев ему в глаза.
– Ну будет в гляделки играть. Ты права, Яр. Полины больше нет, умерла она, таким не шутят. Зайди к ней в дом сама проверь, если нам не веришь. Сегодня вечером мы с ребятами пойдём на поле. Ты их всех знаешь, остались здесь с детских времён. Будем рассказывать истории о ней, пить чай, есть и греться у костра. Приходите. Поле вон отсюда видно, около полуночи. Многие в город уехали в этом году, нас не так много в селе осталось. Мои родители приедут на несколько дней и тоже уедут.
– Не уверена, что придём, мы сами недавно приехали, как уже было сказано, и отдохнуть хотим, но если передумаем, то обязательно присоединимся. – протараторила подруга.
Злата перевела на неё взгляд и что-то недоброе в них отразилось. Слишком быстро, чтобы понять, но они тут же вышли, не попрощавшись. Не сразу осознав, что произошло, я так и смотрела в пустой проём.
– Странные эти деревенские – почти шёпотом произнесла Женя.
– Ты права, именно эти странные. Злату я еще с детства знаю. Она, Поля и я дружили хорошо, везде ходили вместе, ночевали друг у друга, потом разладилось и я перестала приезжать сюда на каникулы.
– Разладилось из-за парня?
– Да, я влюбилась в её парня, и он ответил взаимностью.
– И в чем проблема тогда была?
– Ну, это было за спиной у той Полины. – Женька присвистнула. Мне и самой стало не по себе. Его имя до сих пор не произношу и не обсуждала ни с кем и никогда. Прошло несколько лет, у меня другой, а сердце сжимается от воспоминаний.
Вышла из кухни и отправилась запирать дверь. Снег потихоньку начал вваливать в сенце. «Такой же холодный, как и Поля сейчас». Остановившись на пороге обвела глазами улицу, те же дома, те же погреба, тот же склон и церковь Богоявления Господня. В той церкви я впервые познала любовь, в той церкви появилась надежда. А после не стало ни любви, ни надежды. Правду говорят, что первая любовь ранит сильнее всего. Помню его губы. Ничего не изменилось. А изменилась ли я? У меня учеба – работа – дом, ну и Павлик с вечными тусовками. С ним начала меняться, поначалу ночные клубы и веселье было тем, ради чего стоило пропускать занятия и жить. Там были новые друзья, новые знакомства, круговорот денег и он сделал меня центром всего, центром его жизни. Дорогая одежда, подарки, отдых в лучших отелях. Только после несданных экзаменов проснулась и вернулась в себя, друзья на вечер исчезли, никто больше никуда не приглашал, а вот он остался. Порой мне кажется, что он играет и у него кто-то есть, но ему сложно отсечь последнюю ниточку. «Почему он с тобой?». Снова этот вопрос.
– Ясь, а давай на ужин ещё и пасту сделаем? – посмотрев на крестик, закрыла дверь.
– Объедаться, так объедаться.
Быстро всё расставив по полкам, найдя любимую новогоднюю посуду. Женька всегда готовила прекрасно, от простого до сложного. Зачем она решила стать историком мы обе не понимали, но она уже придумала план, как открыть маленький уютный ресторан после окончания института. Меня же всегда тянуло в аспирантуру, чтобы потом работать преподавателем.
Как бы я не отвлекала себя домашними делами, мыслями о будущем и разговорами, мысль о Полине не покидала меня. Несколько лет назад, поспешно уехав навсегда, как тогда казалось, из села, не смогла вырвать воспоминания. Это я Женьке могла рассказывать, что знала их давным-давно и всё уже не то, не так, но правда состояла в том, что Злата, Полина и я были лучшими подругами всё детство и подростковый период. Именно с ними обнаружился мой дар, именно они помогали развивать его, исследовать границы и познавать себя. Мы не просто были подругами, мы троюродные сёстры, Исаевские ведьмы. Наши бабушки родные и всегда были как не разлей вода, а вот наши родители уже не так близки. Уж не знаю, что там за история случилась с моей мамой, но она перестала общаться со всеми, кроме нашей семьи, отказалась от них. Хотя бы мне не запрещала быть частью в детстве.
Женька сидела в телефоне, а я уютно устроилась на подоконнике с чаем. Из моего дома видно дома Поли и Златы. В расцвет нашей дружбы и близости мы ставили свечи на подоконники, в знак того, что всегда ждали друг друга в гости и свеча означала путь в наш дом. Бабушкам приглянулась такая забава и они всячески поощряли нашу дружбу: ни одной из нас не запрещалось ночевать у другой, втроём мы могли пойти почти куда угодно. Однако, накосячила одна – влетало всем. Сейчас же в морозный вечер, смотря в когда-то родные окна и не желая мириться с реальностью, я чётко ощутила, что не ценила прошлое, принимала всё за должное, нашу дружбу в том числе.
Поленька, кто я такая, чтобы заходить к тебе, простила ли ты меня за него. Сердце разрывалось от грусти, мы же как сёстры были, как близнецы. Она приезжала ко мне в город и останавливалась у меня много раз, пока не переехала к Кириллу. Как могло получится, что совсем молодая умерла. Бедная её бабушка.
Решив отнести чашку на кухню, вышла из избы. Ноги сами понесли к входной двери, отворив её, впустила морозную стужу внутрь, чтобы развеять печальные мысли. Всё с той же чашкой в руках, как на распутье, надо было закрыть дверь да остаться дома. Мысленно уговорила себя не глупить, поставить чашку и запереть дверь на дом. Даже кивнула в пустоту, продолжая убеждать себя. Ветер завывал, не раздумывая, схватила бабушкин палантин сзади двери и пошла проститься с моей бывшей подругой.
Словно ведомая, шла, не обращая внимания на дорогу. Остановилась возле калитки, открыта. Они ждут всех, чтобы в последний раз посмотреть на неё. Скребущий звук разорвал тишину и на улицу вышла баб Катя. Прищурившись, улыбнулась и позвала меня рукой.
– Чего стоишь, внученька? Заходи, родная! Вернулась ты! Я знала, я знала, чего же стоишь, проходи в дом. А то все заладили, что ты умерла, но сердце бабушки знает, что неправда и ждала тебя всю ночь – она бросилась ко мне, обнимая и целуя.
– Баб Кать, это я, Ярослава – попыталась успокоить её.
Она перестала меня обнимать. Слёзы полились ручьем из её глаз, она пыталась что-то говорить, но рыдания разрезали слова. Обняв её крепко, повела в дом. Только свечи горели, зеркала завешаны черной тканью.
– Баб Кать, не плач. Прости, что напугала тебя.
– Забыла, как вы похожи, две половинки…
– Одного яблока – не смогла сдержать улыбку. Фраза Полины, которая любила ещё больше подчёркивать нашу похожесть и всем говорила, что мы сёстры, но наши родители разошлись, вот мы и жили в разных домах.
– Моя Поленька, такая девочка хорошая. Всегда помогала, порой скажет: «Бабуль, сиди, сегодня всё по дому делаю я сегодня». Как же так, Ярушка? Она ж знала эти места вдоль и поперёк. Зачем пошла в лес одна? Почему на помощь не звала? Гулюшку мою разорвали черти, не иначе. Она ж мышку не обидела, ни слова плохого никому не сказала. Всё о свадьбе мечтала да о белом таком пышном платье. В нём и лежит красавица моя. – мы сели за стол на кухне, ни в силах стоять, ни в силах остановить поток слов.
Холод дома пронзал насквозь, я задрожала и лишь сильнее укуталась в палантин. Баба Катя снова обняла меня и погладила ладонью по лицу. Не видела она в тот момент меня, лишь надежду, что я была она, живая.
– Давно ль ты приехала? Поди свет вчера не горел в доме Ани?
– Сегодня. Хотела навестить старые места.
– Иди навести, одно место в избе тут – жалобно вылетело у бабушки – Не хотела тебя обидеть, родная, но тяжело мне, пойми. Не осталось у меня никого, только внучка была.
– Бабушка Катя, у тебя есть Злата и я – обняла её крепко-крепко и прошептала «отдохни, родная», нарочито посмотрев прямо в глаза и внесся крупинку силы в свои слова. Она сразу зазевала и подперла подбородок рукой. Глаза медленно закрылись, погружая сознание в сон.
Мне стало страшно от боли в её словах. Воспоминания нахлынули и вот уже нам по 16 лет, а мы всё вечера с бабушками проводим. Златка вечно с картами сидела и гадать её учила моя бабушка, Поля чай из земляники делала, а баб Катя меня шептать учила. И как же мне это нравилось, с каждым шепотом, словно сильнее, вольнее, как если бы мир мне подчинялся. Только баб Лены Златиной не было, не любила она эти посиделки, говорила, что с подростками дела иметь не хочет, но как мы из дома уходили, так они втроём сидели болтали, готовили пирожки с мясом и запивали их компотом из свежих яблок. Любо тогда мне было от одного взгляда на них, шутила с девчонками, что мы такими же будем. Много раз Златка упрашивала бабушку научить её петь те песни, которые они часто запевали, но она лишь смеялась и говорила, что жизнь научит. «Увидь же меня».
Ручка двери обожгла холодом, сама дверь казалась тяжёлой и запечатанной, как если бы и вовсе не надо было мне внутрь заходить, но я всё же её отворила. Прошла внутрь. В центре комнаты стояли стулья, а на них гроб. Поленька… не пытаясь остановить слезы, медленно двинулась к ней, чугунные ноги как корнями приросли к полу, захотелось кричать от увиденного. Деревянный с черными отделками, внутри обитый бордовым бархатом, контрастно смотрелся с белоснежным свадебным платьем подруги. Вот она, совсем близко, вот моё яблочко. Словно королева зимы лежала неподвижно, такая же красивая и безмятежная. Белокурые локоны аккуратно уложены, слегка розоватые щеки, брови на оттенок темнее цвета волос, закрытые глаза. В моей памяти она всегда улыбалась, строила глазки и наклоняла голову набок. Всегда смотрела с вызовом, спрашивая: «А что мне за это будет?». И сейчас, молчаливая Мадонна, которую не тревожат больше разговоры о даре, парнях, шалостях. Теперь её сон длинной в вечность. Прости меня, Поля, прости за то, что разрушила нашу дружбу. Прости, что ни разу тебе не позвонила после смерти бабушки, а вот теперь стою и кошки скребут на сердце.
Нежданный поток невидимых иголок ударил по щеке, напомнив, почему я уехала и не приезжала. Бей меня, Поля, бей, я заслужила. Метель за окном взревела, фотография упала со стены. Свечи потухли, лишь ты да я. Знала, что ты ждёшь меня, знаю, что подашь знак. На фотографии запечатлен Кирилл с тобой, ты улыбаешься, а он смотрел на меня уже тогда. И снимок как напоминание о том, что было сделано. Стало еще холоднее, спина покалывала от холода, за спиной гроб. Мне нужно обернуться, нужно пропустить удар сердца и не испугаться. Медленно кладу фотографию на подоконник, поворачиваюсь к тебе и в свете уличного фонаря вижу пар из твоего рта.
Бабушка рассказывала, что дух ведьмы остаётся в доме еще семь дней. Первый день едва слышно, почти как смерть обычного человека. Второй день порывы ветра. Твоё сердце остановилось сегодня, откуда у тебя такая сила. Карачун призовёт тебя, ответишь ли ты на зов его? Или встанешь кровью к своему роду?
По поверью, женщины нашей крови могли обращаться к богу зимы за желанием раз в год, он его исполнял. Однако, после смерти ведунья либо шла на зов его, становясь упырём, либо душа её находила утешение в саду забвения. Это лишь красивое название для нашей судьбы, бабушка называла то место адом, я же склонна думать, что это среднее между адом и раем. В рай с нашей кровью никогда не попасть, как злая шутка предков, решивших иметь силу. За ту силу расплачиваемся и поныне. Как повелось в нашем роду говорить, нехай в аду, зато все вместе. Упырём никто не становился, верилось, что выдумки это.
Кроме того, Исаевские ведьмы всегда с даром, а мы их потомки, от крови кровь, от ведьмы ведьма, у всех голубые глаза и сила. Моя семья попыталась разорвать круг, уехав в город, бросив свою землю, затем умерла бабушка и я вернулась. В городе же я приноровилась использовать шепот, так часто, что и потеряла нить, когда внушала людям свою волю, а когда мы просто разговаривали. Не слушала ни бабушку, ни маму, что сила буйствовала, думала лишь о себе. Часто бабуся звонила, но я лишь бросала трубку, абсолютно не желая слышать правду. А с Полей так и вовсе пути разошлись, и никакая свеча на подоконнике это не изменила бы. Как говорят, близок локоток, да не укусить. Вот и теперь стою, и смотрю на тебя, не в силах ничего сделать. Мама лишь раз была в деревне на похоронах и полностью перестала пользоваться способностями, даже не говоря, что умеет. Сколько не пытала её, ни словом не обмолвилась. Поменяла фамилию и забыла. Её фамилия мне не подходила никогда, как только стала совершеннолетней, я вернула бабушкину – Исаева.
Почувствовав руку на плече, я вздрогнула.
– Иль призрака увидела? – с грустью спросила Злата, улыбнувшись. Подошла молча к Поле, поцеловала её в лоб и села на стул рядом, взяла её за руку, словно пытаясь отогреть. Вскоре раздалось пение бывшей подруги, сотканная из боли и слёз песня разлеталась по избе, взывая к нашим силам, нашему роду и нашей памяти. Одна из нас ушла, ушла слишком рано при странных обстоятельствах. Злата резко стала взывать к душе не упокоенной. Бабушка говорила, что нельзя такого делать дух покойника, убитого насильственной смертью, станет злой и живым не будет покоя.
– Зачем? – крикнула я, попытавшись прервать её.
– Тебя, ведьма, не спросили – только она произнесла эти слова, как хлёсткий ветер порывами начал царапать лицо, руки, выгоняя из избы. Дух Поли бесновал и хотел, чтобы я ушла. Песня Златы усиливала его, рвала покой и требовала возвращения мёртвой. Это невозможно, какой бы сильной не была ведьма, мы не можем поднимать мертвецов. Не по силам нам злые чары. Нам. А Злате?
Вылетев из избы, заметила спящую за столом баб Катю, такую мирную, такую свою и тёплую. Отыскав одеяло, укрыла её бережно и прошептала на ушко, что ей тепло, что ей уютно. Что-то пролепетав во сне, она провалилась в глубокий сон, а я побежала домой. Столько снега никогда не видела в деревне, он словно слоями из одеял покрывал всё вокруг. Тот же несносный и злой ветер толкался навстречу, не давая ускорить шаг и заставляя коченеть от холода. Серые дома давили и угнетали сознание, противный фонарный свет обжигал глаза. Мне всего надо перейти дорогу и вот бабушкин дом, вот наша земля, но снег как болото начал утягивать вниз.
– Ярик, ну вот ты где – радостно закричала подруга, укрывая меня пледом – я уже всё приготовила, а тебя всё нет. Час нет, два нет, уж подумала, что на сеновал с Олегом пошла, а ты тут стоишь ворон считаешь.
– Сколько меня не было? – не поверив ушам, переспросила я.
– Два часа? Всё-таки с Олегом была? – выпучив глаза поинтересовалась Женька.
– Нет, я ходила. Жень, мне кажется, нам надо домой ехать. Предчувствие у меня плохое – начала я.
– Домой? Ну, уж нет, отбрось все свои юношеские обиды и давай хотя бы ещё несколько дней тут побудем. Там ребята заходили и на костёр звали. Один такой милый, ну, Яся! – застонала подруга.
Мне не хотелось ничего отвечать, меньше всего хотелось втягивать Женю в эту историю. Она хоть, и моя лучшая подруга, но я никогда не рассказывала ей, кто я. Молча взяла её под руку, и мы пошли домой. Дома спокойнее, бабушкин крест защитит нас от всего, а утром что-нибудь придумаю. Меня беспокоила смерть Полины и её сила, новая и чуждая Злата. Кому я вру, мне в принципе не хотелось находиться в такой момент, терпеть не могу похороны. Чувствовать смерть каждый раз, каждый раз собирать себя обратно, видеть сад забвения и знать, что тебе там уже уготовано местечко. Инфантильно, но я сама это выбирала, не хочу проживать боль.
Удобно устроившись на диване перед телевизором, мы снова поели, и Женька задремала.
Незаметно для себя, я открыла бабушкин шкаф и на одной из полок были гадальные карты. Карты не причинят вреда, ничего не случится, если их просто взять и посмотреть. Они всегда отвечали мне, прижав их к сердцу, я вытащила одну карту – Сердце в кинжалах. Понятно, вот что непонятно, это буду ли я жива или умру от них. С картами у меня были непростые отношения, брала их руки довольно редко и вытаскивала только одну. И вот сейчас на карте моя будущая боль. Осталось только понять толкование: сердце в кинжалах – это буквально или метафорично. Покрутив колоду в руках, почувствовала, как заколола рука. Даже не закатав рукав, я сразу поняла, что первый вариант стал немного ближе. Как же мне хотелось разозлиться на себя и весь мир одновременно, такой интересный дар и столько забирает. Убрала карты в сторону, пообещав себе в очередной раз, что пальцем больше до них не дотронусь.
Потушив свет, уютно обняла подушку и провалилась в сон. Снег нежно падал на землю, наряжал деревья в красивые белые платья, вышивал узоры на окнах. Бабушка позвала меня пить чай возле камина. Черный с яблоком, запах стоял на всю комнату, обнимая уютом. А к нему только что было испечено печенье с имбирём. Мы частенько так сидели, и бабуся учила меня, как ненароком не приворожить кого-нибудь. С самого детства я знала, что мои слова грозят опасность мне и окружающим. Была во мне сила приворота, могла словами заставить принести мне всё, что пожелаю. Шептунья, играющая силами. Мы с девчонками смеялись, что отобью у всех парней. Потом Поля не смеялась, когда так и произошло.
– Садись, милая, беседовать будем – ласково произнесла бабуля.
Я села рядом и крепко обняла её, дав волю чувствам и ласке. Мне было невыносимо без неё всё время, но теперь она тут и хоть на миг со мной. Безумно желала, чтобы то было взаправду и проснувшись увижу её на кухне, занятой приготовлением сладкой выпечки.
– Ба, мне тебя не хватает, сердце словно пустое, так скучаю по тебе – не могла остановить слов.
Она отстранила меня от себя, заглянула в глаза и поцеловала в щеку.
– Ярушка, сейчас мы обе тут, но это ненадолго. Мне придётся уйти, но я пришла напомнить, что ты Исаева, и чтобы ты ничего не боялась. За тобой стоит наша кровь и что бы ты не сделала, мы всегда примем тебя. Сердце может разбиться, силы могут уйти, но никто не отберёт у тебя себя. Во время опасности используй мозг, дар, не всегда может помочь и не остерегайся Злату. Вокруг Поли летает смерть.
– Не понимаю. Ты о чем? Ба, Поля умерла.
– Это больше не Полина. – всё вокруг задрожало, чашка с чаем разбилась, а из печенья появились черви. Смех разлетелся по комнате, злой, от которого хочется сжаться и спрятаться под кровать. Вдруг за окном оказалась Поля. Она смотрела прямо на меня и улыбалась. Её длинные волосы развевались на ветру, а длинная белая сорочка казалась и вовсе невесомой. Оскал не предвещал ничего приятно, ни за что не покину дом.
– Открой –прошептала мне подруга – Открой, мне холодно.
Бабушка резко встала закричала:
– Ярослава – внучка, просыпайся!
Мир вокруг зашевелился и перед тем как открыть глаза, я услышала: «Не трогай крест».
Вздрогнув наяву, хватая ртом воздух, подскочила от боя курантов, двенадцать часов.
Ведьмин час настал.
Глава 2
Не спеша встала, подошла к спящей Жене и шепнула: «Спи до утра». Она зевнула, уткнувшись в подушку и сладко засопела. Блаженен тот, кто не ведает, что творится вокруг. Прикрыв за собой дверь, вышла в сенце и зажгла свечи. Приглушенный свет не резал глаза, а аромат леса приятно успокаивал нервы. Всё натуральное, сделано с любовью. Даже фитиль и тот деревянный, приятно потрескивающий в ночной час. У бабушки тут стоял мягкий уголок со столом, а рядом шкаф, в котором можно найти всё для счастья ведьмы. Мне же нужно всего несколько элементов.
Во-первых, бабушкин стеганый кафтан, старый и изношенный, цвет померк и из благородного синего превратился в тускло-синий, красная лента у ворота уже не так выигрышно смотрелась, словно повязанная в наказание. А ведь были времена, когда бабушка надевала его холодными вечами и мы вместе сидели тут и играли в дурака, как же она смеялась, когда я пыталась мухлевать, пряча ненужные карты под собой. «Обманули дурочка на четыре кулачка». Во-вторых, скатерть, бабуся её сама вышивала долгими вечерами, напевая странную песню про рыжую русалку. Надо бы отыскать её блокнот с записями и спеть песенку Женьке. Идея разожгла интерес, мозг уже рисовал реакцию подруги и как она будет тащить меня обратно в город. Невинный смешок всё же вырвался. Льняная, цвета слоновой кости с фиолетовыми цветами – лаванда. Вот, в-третьих, мне нужна сама лаванда и мята. Каждый цветок и трава может быть использована ведьмой, главное найти свою. У бабушки – это лаванда, я же ещё добавила мяту для свежести. Раньше бабуся ругалась, что так много срываю её. «Бабуль, просто я женщина-кошка и представляю, что это котовник», и мы вместе хохотали над этим.
Постелив скатерть на стол, тяжело вздохнула, пытаясь изо всех сил оттолкнуть воспоминания и не думать, не вспоминать. Но и скатерть тоже посерела, да и ещё и с дыркой. Мышь что ли погрызла. У нас завелись мыши? Чего я удивляюсь, в доме ни хозяйки, ни кошки. Об этом подумаю завтра, а сегодня настал день второй или третий для Поли. Отворив входную дверь, пустила прохладу внутрь, мне нужно несколько часов смотреть в зеркало и жечь траву, чтобы увидеть душу подруги. Судя по рассказам наших бабушек, на второй день она бродит в темноте и лишь слышит голос крови и пойдёт в сад забвения. Наши судьбы переплетены, и она меня услышит. Проблема заключалась в том, что сей момент идёт полностью без подготовки, руки делают то, что было подсмотрено у взрослых, когда кто-то умирал. Так, бабуля сказала довериться крови, вот, доверяю.
Неаккуратно взяв за край зеркала, обрезала палец, и капелька крови осталась на нём. Сразу же поднялся сильный ветер и задул свечи. Сдавила палец сильнее, давая зеркалу и его силе напитаться.
– Ярослава… – тихий голос обратился ко мне.
Слишком громко вздрогнув, проглотила комок в горле, отбросила оцепенение и ответила:
– Полина.
– Это Злата, почувствовала зов и пришла – мягкий голос слышался совсем рядом – Согрей – произнесла она и все свечи загорелись вновь.
– Уф, как мне такое нравится – улыбнулась ей.
– Прокляты мы одинаково.
– Зато ты проживёшь дольше – произнесла я и показала ей порез на ладони, идущий вверх до локтя. Каждая сила забирает часть тебя, это может быть юность, зрение, любовь, член семьи. Чем ты могущественнее, тем выше шанс быть одной. Моя мама была против такого расклада и уехала жить в город с отцом, мне же было разрешено приезжать к бабушке, но не жить постоянно. Я выбрала тогда находиться тут все каникулы. Гадание оставляло порезы на теле: от царапин до серьёзных, которые приходилось зашивать. Чаще всего страдали руки. Однажды, просто намереваясь сделать расклад, резкая боль пронзила руки. Там образовались два пореза вдоль вен. После этого бабушка кричала долго, а баб Катя примочки накладывала на руки, чтобы кровь остановилась. На ведунском вече, состоявшим исключительно из наших бабушек и нас, было решено, что мне запрещают пользоваться картами, чтобы следующий порез не убил меня. Почти все царапины в итоге проходили, остался один шрам, который увеличивается при использовании дара. Мало-помалу, но движется он к сердцу и когда дойдёт, то не станет меня. От шептаний такого нет, а вот карты отравляют: хочешь знать будущее – без проблем, но настоящее твоё сократится. У всего своя цена.
– Зачем ты их трогала? Рвёшься к чёрту на кулички? – хмуро спросила Злата.
– А то, раз уж поездки не миновать, чего ждать. Годом раньше, годом позже. И не к чёрту, а со своими будем.
– Ой ли, в аду. Баб Нюра тебе б такое устроила за эти шутки. Можно присяду?
– Что за вопрос, конечно. А вообще несправедливо, что бабули вечно как наседки за нашим даром, уверена, в своё время они были оторвами. Баб Лена рассказывала, что как-то раз они за деньги сельчанам гадали да по местным сёлам с этой же целью ездили.
– Вот только карты их не убивали и читать они могли их нормально. – скромно прошептала подруга. – Не в обиду, Яр.
– Допустим, но что-то я точно понимаю, раз карты меня режут, просто до конца понять не могу.
– Может то, что не надо усложнять? отложи карты и не рань себя?
– Звучит неправдоподобно.
– Тогда, может они тебя испытывают и наказывают. Мол, пытаясь увидеть будущее, ты становишься ближе к смерти. Они дают тебе шанс жить дольше, но не надо их трогать? Как тебе?
– Замудрённо. А вообще… Что сегодня такое было, когда вы без стука и спроса пришли ко мне в дом? И ты странно себя вела и что у вас с Олегом?
– Забыла, что теперь стучать нужно в дверь своей сестры. – повысила голос подруга – Что у нас с Олегом? Ты шутишь? Тебя не было два года, приехала неизвестно с кем. Мы здесь все свои, а ты привезла чужую в такой момент! И ещё «что у тебя с Олегом?». И не смотри на меня так, Ярослава. Я знаю, что ты чувствовала, что грянет что-то плохое. Мы все втроём это чувствовали. Тебе, как и нам, снились кошмары, поэтому ты вернулась. И что за трюки с Баб Катей? Зачем её усыпила? – колкость слов разозлила и свечи загорелись ярче.
– В такой момент? Мы приехали на праздники, а не на похороны! Баб Катя была не в себе, ей нужно было успокоиться – спокойно ответила.
– Яра, не кажется ли тебе забавным то, что возле тебя всем надо успокоиться. Сколькими ты манипулируешь? Скольких приворожила?
– Олега твоего точно не околдовала и не беспокойся, не буду. Больно надо мне.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга серьёзно, затем улыбнулись. Мы любили ворожбу, наши возможности, порой до упоения, до одурения. Однажды Полина приготовила навар расслабляющий и пригасила парня, который нам троим нравился. В тот вечер мы собрались у Златы дома. Нам нужна была практика своих возможностей без присмотра взрослых. Поля поила его, я училась шептать, а Злата просто рядышком сидела и пыталась поджечь листок словами. Ласково убаюкивала парнишу песней, вливала всю себя в каждое слово. Он был полностью под нашим контролем. Поле было интересно, на что он пойдёт, если она его попросит, учитывая, что я уже влила в него правильные мысли. Он снял с себя всю одежду и встал на колени перед ней. Она приказала ему целовать её лодыжки, бедра, искать путь к губам. Мы со Златой переглянулись, но ничего не сказали, нам самим уже не терпелось поиграть серьёзнее. Он же нежно приподнял подол её платья и начал покрывать поцелуями части кожи. Полина не остановила его, лишь встала поудобнее, чтобы не упасть. Дар начал витать в воздухе, вожделение и контроль. Мы могли просто так получить всё. Попроси мы его, он бы полез на небо за звёздами, это осознание будоражило больше всего. Тогда я подошла к нему и сказала ласкать меня, сняв с меня одежду. Целуясь, мы увлеклись и вот уже лежали. Поля незаметно подошла и притянула его к себе. В этот момент у Златы хоть и не получилось зажечь огонь, но в избе стало изрядно жарко. После мы поняли, нужны эмоции, которые генерировал каждый в тот момент. Злата вовсе не тихуша и вскоре присела рядом, водя ладонями по телу парня. Мы бесновались от радости и нового волнительного опыта, пока не пришла баб Лена и не выгнала нас всех, а затем баб Катя крапивой опалила каждую из нас. Вот так просто, даже без силы. Страшно было идти домой, ибо негодование бабушки было страшнее. Только ступив за порог, я не смогла сдвинуться с места, слова не смогла произнести, как парализованная стояла. Бабуля подошла медленно, ничего не сказала. Стояла и смотрела злобно, по мне разом побежали тараканы из ниоткуда. Маленькие, мерзкие со своими не менее мерзкими лапками. Если бы не было мерзко, то было бы щекотно. Страх ураганом сносил фасад моей смелости и дерзости, что если эти херовы твари могут заползти в уши или ноздри, а если рот. Кричать не могла, лишь слёзы лились, сердце стучало оглушительно громко, словно пыталось спугнуть всю мерзость с моего тела. Затем змеи обвили руки и поползли вверх к лицу, клыками царапая кожу. Упав на колени, прикрыла лицо руками, всхлипывая от ужаса происходящего. Ещё одна змея уже была в волосах и запутывалась в них всё сильнее и сильнее, до боли от тугого зажима. Погано-склизкие, словно сквозь воду подбирались ко мне, оставляя неприятное ощущение на теле. Собравшись с силами, я решила открыть глаза и умолять бабушку остановиться. Однако, очередная змея уже была на уровне с глазами, смотрела и открыла пасть, готовая укусить. Я не выдержала и начала, что есть сил, бить ногами по полу, размахивать руками, ощущая укусы на них. В тот же миг бабушка убрала иллюзию и спокойно позвала к чаю. Не веря своим ушам, утирая слёзы, осматривая руки, где должны были остаться следы от клыков. Ничего не было, позорно убежала в избу, игнорируя и ненавидя бабулю в тот момент. А вечером перед сном, отвернув край одеяла, мне померещилась змея, уютно устроившаяся под ним. Чёрная с открытой пастью на цветочно-розовой постели. Закрыв глаза, зажмурилась, тяжело дышав. В полной решимости выбросить ко всем чертям эту тварь из своей постели, открыла глаза, но змеи не было. Стянув всё постельное бельё с кровати, убедилась, что её нигде не было. Тем не менее, спать я пошла на меленький диван в сенце, намереваясь уехать, если внезапно увижу её там.
После того случая, я полностью перестала пользоваться принуждением до того момента, как Поля познакомилась с Кириллом.
– Мне с ним интересно – нехотя поведала она, пытаясь увести тему от парня умершей подруги.
– Тебе? – не поверила своим ушам.
– За два года тут много всего изменилось. И как бы ты тогда не воротила от него он, он забавный, хоть иногда и бывает дураком. Как Полина со своим. – поморщившись, произнесла бывшая подруга.
– У Поли, насколько знаю, проблем с Кириллом не было, жида с ним в городе последнее время.
– Жила да вот только не всё так гладко у них было, не любил он её – на этих словах взревел ветер и дверь настежь открылась, мы вздрогнули, но с места не сдвинулись.
– Злится, что тебе рассказываю, но может хоть сейчас всё изменится. Теперь уже ничего не исправить, нужно отпустить – забормотала она.
– Я отпустила!
Злата улыбнулась, явно не веря моим словам, и посмотрела на меня серьёзно. Взяла нож со стола, отрезала локон наших волос и сплела их воедино. Молча переплела получившуюся косичку с лавандой. И подожгла, давая голубому пламени принять дары. Я бы могла любоваться вечность на сей огонь, маленький, холодного цвета, но всепоглощающий. Знать бы откуда наш род да дары, что позволяют волшебству случаться. Быть ведуньей, живущей своей городской жизнью – скукота. Здесь и сейчас мы – две оставшиеся ведьмы занимались колдовством, бабули Поли и Златы больше не ворожили после смерти моей бабушки.
Ведунья ночью, а по утру обычная студентка. Было в этом что-то запрещенное и приятное. Протянув ладонь, Она аккуратно позволила мне порезать её, затем она проделала то же самое с моей рукой. В нас течет одна кровь, но разные силы, мне никогда не научится оборотничеству, как и ей никогда не шептать ей, а мне не согревать, но именно в эту ночь мы объединимся и сольёмся воедино.
Как уставший дождь, кровь капала на стол и сенце обратилось в густой туман, скрывающий нас от посторонних глаз. Захотелось провести по нему рукой, почувствовать иной мир, но ладонь проходила сквозь, ощущая лёгкое покалывание. Лишь мы и зеркало, в котором показалась изба Поли. Свечи, аккуратно расставленные по комнате, зажглись в один миг. Черная ткань на зеркале слетела вниз и в нём появилось наше изображение. Готова поклясться, что слышала мягкое потрескивание свечей и запах хвойного леса. Холодная невеста почивала в своём гробу. Казалось, что мы подсматриваем за запрещенным, неправильно это, но мы пришли, чтобы она пошла на зов. Наконец-то Поля открыла глаза и улыбнулась, словно даже там она знала, что так и должно быть. Сердце застучало чаще, сколько бы в нас не было силы, видеть улыбающихся покойников противоестественно. Было ли страшно? Безусловно, руки дрожали, но мы материальны, а она нет и не может нам навредить. Почившая села и оглядела свой гроб, потрогала обивку, пробежалась глазами по платью. Медленно-медленно поднявшись из гроба, она огляделась, словно глаза позабыли как видеть или не верили вовсе. Я бы сошла с ума, медленно осознавая, что умерла. Тем временем Полина подошла к библии и провела пальцем, резко одёрнув руку. Тут-то она и заметила, что осталось от второй руки. Бывшая ведунья закричала в голос, сквозь который было столько боли. Благо я нашептала баб Кате крепкий сон, и она не услышит. Злата заёрзала, ей тоже было не по себе наблюдать за подругой в последний раз, видеть её боль, но оставаться по другую сторону жизни.
– Поля, тебе нужно услышать зов и переместить душу в сад забвения – прошептала я.
– Это ещё кто? – буквально прошипела она, озираясь по сторонам.
Поля оскалилась по-звериному, начала принюхиваться и закричала снова. Толкнув ногой гроб и обернувшись, мёртвая уставилась прямо на нас. Она резко попыталась прыгнуть к нам, заставив подпрыгнуть на месте. Рука Златы всё ещё держала меня и потянула заглянуть обратно в зеркало, но там была лишь чернота и несмолкающие крики. Наконец-то, как если через маленькую форточку, мы вновь увидели её. Полина долбила невидимую стену, пытаясь выйти за пределы круга, в котором находился гроб. Зло не может выйти из отпетого круга или зайти в него. Злата что-то знала и поэтому начала петь тогда возле гроба, да вот я мотив не узнала. Она царапала пол и ревела кровавыми слезами, пока уж мы не начали петь прощальную. Нехотя подруга вернулась в гроб, поправила платье, легла ровно и закрыла глаза.
Мы продолжали песнь и незаметно для себя уснули.
Завывал ветер и казалось он выбьет все стёкла. Свечи погасли и наступил холод. Злата мирно дремала, но почувствовав, что я на неё смотрю, открыла глаза.
– Поздно уже, пошли в избу спать. Там кровать стоит приготовленная, нечего ночью по улице шататься – сонно пробормотала я, прикрыв глаза.
– А я? – послышалось у двери и перед нами стояла Полина. В свадебном платье, босиком, словно тень себя она пришла к нам. Её глаза налились кровью, и зверь в них бушевал. Она оскалилась и демонстративно показала клыки, показывая, что стала другой, хоть еще не до конца пробудилась. Выглядела ужасно прекрасно, только вот костлявая рука портила идеальную картину мёртвой невесты. Переводя взгляд с меня на Злату, она попыталась войти внутрь, но дом не впустил её. Как невидимая преграда между нами, защита работала.
Недовольный визг заставил вздрогнуть и отойти подальше. Она шипела и царапала ногтями по стенам дома, а затем замерла, увидев крест на двери. Именно он и не пускал её. Улыбнувшись, попыталась языком его слизать, но он обжёг его, и упырь завизжала ещё сильнее.
– Подруженьки, впустите погреться – мягко обратилась она к нам.
– На улице не так холодно, там постой – почти так же мягко ответила Злата.
Полина засмеялась как ненормальная, повторяя: «Там постой, там постой, там постой, там постой», затем также резко сломала сосульку и швырнула в Злату. Не ожидая этого, подруга упала, свалив травы. Струйка крови побежала по одежде, кровь как бусины падали на пол.
– Впусти меня, я тут совсем одна – фальшиво донеслось до нас. Порез оказался не сильным, но довольно серьёзным. Я прижала руку к шее подруги, пытаясь найти хоть что-нибудь, чтобы остановить кровь. Скатерть подошла. Злата злобно посмотрела на Полину. Вся ярость была написана на её лице, она знала, что от пореза не умрёт. Дома баб Лена всё заговорит, и рана начнёт затягиваться, а сейчас лишь нужно переждать, постараться остановить кровь и прождать до утра. Деревенский байки гласили, что красные глаза, острые зубы, мертвенно-бледная кожа присущи упырям, поэтому сомнений не было кто пред нами.
Тем временам упырь увидела свет в соседнем доме. Она затанцевала как балерина, лёгкая, в воздушном платье и убежала к соседям. Там жили дачники, случайно приехавшие на новогодние праздники в деревню. Мы слышали, как открылась дверь, погас свет и одиночный крик. Стало страшно дышать, это вот наша Поля, моя половинка яблочка. Вся моя сила показалась игрушкой перед неживым существом, у неё нет души и мои внушения бесполезны. Что я могу сделать? Гадальными картами забросать её? Злата не всесильна она не может сжечь её дотла, согревать её рациональным не кажется. Теперь уже раздался детский крик.
Резко открылось окно, из которого высунулась мертвячка с криком: «Испугались?». Она находилась прямо напротив нас, в соседнем доме, убивая всё живое, словно это могло вернуть её к жизни.
Она появилась возле двери неожиданно, держа белый тюль в руках, улыбалась. Её платье было всё в крови, кровь была и на лице. Она облизала губы, затем руки, начала водить пальцами по лицу и слизывать с них кровь. Неживая, не ведьма, не подруга. В голове всё перемешалось, такого не может быть. Ведьмы не становятся упырями, их перед смертью купают в шалфее и обмазывают маслами, чтобы душа упокоилась. Не было в нас у роду упырей.
– Скажите, сестрички, я самая красивая невеста? – костлявой рукой, Поля поднесла бывшую занавеску к голове, кружась на месте и смеясь вместе с тем.
Я проснулась от страха, с трудом осознавая, что-то всего лишь сон был. В спешке схватилась за телефон, пока мозг пытался понять, где мы находились и что произошло. Медленно выдыхая, успокаивая себя, перевела взгляд на дверь, там никого. Не было ничего, хвала небесам. Злата смотрела мне прямо в глаза, не моргая вовсе, как окаменелая да неживая, трясясь как ветка на ветру.
– Злат..
– Согрей – прошептала она и вокруг стало тепло.
– Тебе она тоже приснилась? Тебе тоже приснилась кровавая невеста?
– Как она с фатой танцевала, да?
– Боже, что это было? Так происходит всегда? Тип, подарок от ведьмы перед смертью?
– Без понятия. Ты думаешь, я зачитываюсь книгами, как отпевать подруг?
– У меня чуть сердце не остановилось, думала, убьёт нас.
– Это всего лишь сон. Да, это всего лишь сон. Сон, ничего больше.
– Ещё пять раз повторишь, и я поверю.
– Слушай, каждый справляется со страхом по-своему. – огрызнулась я.
– Признаться, порой мне страшно закрыть глаза перед сном. Кажется, что если хоть на мгновение их прикрою, как Поля явится и напугает меня. Перед сном оставляю ночник включенным, дверь в свою комнату не закрываю, чтобы слышать, как бабушка ходит. Это немного успокаивает.
– Звучит как паничка, но после таких снов и оставлю свет где-нибудь включенным.
– Мне страшно от того, какой она приходит во сне. Она же никогда не была кровожадной упырихой. В записях моей бубушки говорилось про сад по большей части и лишь мельком, что мы можем стать мертвятиной клыкастой. Брррр, до сих пор страшно даже голову повернуть в сторону двери.
– Так-то да, но она всегда мечтала стать ей, пусть и без крови. Помнишь, как в детстве Полина говорила, что добавить бы к её силе ещё и возможности носферату, то была бы самой могущественной, а потом и вовсе образовала свой клан полуведьм – полуночных созданий.
– Чушь. Не зря нас бабуси не приглашали на отпевание и зеркала, жуть страшная сопровождать душу. Сама чуть не поседела. Вроде всё вычитала и была готова, да вот видеть это не готова оказалась. И сон злой, не видать Карачуну нашу Полю. Ведьма на то и ведьма, что жизнь из неё бьёт ключом, дар усиляет нас, а упыри – мертвяки, не должно быть у них силы.
– Должно или нет, у меня нет ответа, но чуя я, что беда у нас на пороге. Хоть молиться начинай, ей-богу.
Злата совсем невесело рассмеялась, отводя глаза в сторону.
– Надо успокоиться, это всего лишь сон. – повторила подруга мои недавние слова.
– Ага.
– Яр, а хочешь покажу, что можно сделать, когда очень страшно?
– Давай – не упуская возможность переключится на другое, ответила я.
Злата всегда отличалась рвением освоить свои возможности и открыть новые, если это было возможно. Часами она сидела с бабушками или дневниками предков, вчитываясь в каждое слово, впитывая опыт. Она пошла на кухню и вернулась с солью. Не веря своим глазам, я вопросительно посмотрела на неё, но она лишь поднесла палец к губам и покачала головой. Ведьмин час[1 - Ведьмин час – это условный термин, время колдовства после полуночи и до рассвета.]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71051824) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Ведьмин час – это условный термин, время колдовства после полуночи и до рассвета.