Читать онлайн книгу «Сказки Королевства. Часть 1» автора Добрынина Елена

Сказки Королевства. Часть 1
Добрынина Елена
В Королевстве эльнов любят рассказывать сказки. И сказки эти бывают разные: смешные и грустные, серьезные и дурацкие, о старых Королях и новых друзьях, о попаданках и приключениях, о смелости и любви, которая побеждает наперекор всему.
Собираются предания вместе, мазками ложатся на холст истории. И вот уже сквозь Туман проступают очертания нового времени, новых легенд. Заглянем? И да пребудет с нами Хранитель, осенит своей мудростью Пресветлая и не слишком заиграется, переплетая дороги, Странник…

Добрынина Елена
Сказки Королевства. Часть 1

Дурацкие сказки Королевства
– В смысле «замуж»? – я уставилась на Йени в надежде, что он, по обыкновению своему, чересчур лихо завернул высочайшую мысль, и мой плебейский ум просто оказался не в состоянии постичь всю ее глубину.
– В смысле в законный брак, – вместо этого несколько раздраженно пояснил Его Величество Йенихроим Второй, подперев рукой щеку и тоскливо на меня поглядывая, мол, вали-ка отсюда, у меня столько дел важных, а я тут тебе очевидные вещи пояснять должен.
– Это еще на кой хр… зачем? – увидав, как недобро Йени сверкнул темными очами, срочно исправилась я. Зарываться не стоило. – Ну вот вообще не вовремя.
– Алина, – вздохнул Йени, сменив гнев на милость. – Ты и так живешь в Королевстве на особом положении. Но даже твое иномирное происхождение и тот факт, что я многим тебе обязан, не освобождают тебя от следования определенным правилам. А правила эти таковы, что защитить тебя… – «читай надежно привязать», – сразу пронеслось в голове, – я могу только выдав замуж за подданного своего государства. Не самого сопливого, как ты можешь заметить..
– Ну, спасибо, что хотя бы некоторое подобие выбора мне предоставил, – буркнула я, пробежав глазами по только что врученному мне списку имен.
– Всегда пожалуйста, – подлый монарх совершенно не по-королевски, с оттяжечкой, потянулся, откинул за спину роскошную, витиевато уложенную пшеничную косу и вдруг почти по-дружески добавил:
– Ой, да брось. Тебя никто не заставляет своего будущего мужа любить или с ним спать. Замуж выйдешь – и делай, что хочешь.
– Угу. Тоже мне нашелся, главный эксперт по замужеству, – сердито пробормотала и тут же вжала голову в плечи: глумления над собой в собственном доме Йени не прощал. Но, кажется, на этот раз пронесло. Только в глубине черных глаз сверкнули крошечные искры.
– Так, все, на выход! – венценосный сводник капризно замахал на меня изящными, в перстнях, пальцами. Повинуясь жесту, громко хлопнули створки не заметных до этого дверей. Пришлось ретироваться, не дожидаясь, пока Йени разгневается и выкинет меня из тронного зала воздушной волной. Он может.
Добравшись до своих покоев, сперва попросила подать мне чашку успокаивающего чая и лишь затем внимательно, с грифелем в руке, приступила к изучению высочайше одобренного списка пока еще не ведающих о своем счастье женихов.
Несколько имен вычеркнула сразу. За то небольшое время, что я изображаю тут придворную даму, кое с кем я уже успела познакомиться. Поэтому арвэ Дзевиэль – главный бабник Королевства, эйяры Фейхольм и Глэйхмихор – на ладан дышащие, но тем не менее ревностные человеко- (а в силу отсутствия других представителей моего вида, конкретно меня – , алинко-, то есть) ненавистники список покинули сразу. С грустным вздохом пришлось вычеркнуть и риана Артанхиона. Его я знала неплохо, и он мне нравился – приятный внешне, приветливый, с чувством юмора. Знала я также и его избранницу – милейшую светловолосую девицу. Молодые люди рассчитывали скоро объявить себя женихом и невестой. Нет, на пути у высоких чувств вставать – себе дороже. Кто там у нас еще?
После глубоких раздумий список сократился до пяти имен. Ну что же, господа, поздравляю, вы перешли во второй тур. Называться он будет «найди меня, если сможешь», так как, кто они такие, я пока имела только самое отдаленное представление. Вывод ясен: все-таки придется переться на бал.
Почему «переться»? Ведь на бал молодым девушкам положено стремиться всей душой, блистать,

порхать в танце райскими пташками. В теории. На практике же дело это бессмысленное и беспощадное. Особенно если выделывать все эти мудреные па ты не умеешь, а окружающие обходят тебя по большой дуге и смотрят вынужденно-снисходительно (а если бы не протекция Йени, то и вовсе бы носы в открытую воротили). Зато аристократы там прибывают в особо высокой концентрации, и провести разведку будет проще, чем где-либо еще.
– Особая гостья его Величества, леди Алина-Виктория Йезиовиэль!
Интересно, я когда-нибудь привыкну, что меня теперь величают так? За то, что мое нормальное человеческое имя – Алина Викторовна Ежова – превратилось вот в это, озвученное выше, особое спасибо, конечно же, Йени. Внутренне чертыхнувшись, подхватила подол своего наряда и зашагала по лестнице вниз, туда, где проходило самое «веселье». Чтобы разыскать всех пятерых «кандидатов» мне понадобилось менее получаса. Правда, пришлось, наплевав на все приличия, поймать первого попавшегося распорядителя и выкатить ему список всех интересующих меня мужчин. Судя по округлившимся от удивления глазам и одобрительному хмыку, мой подход к делу товарищ оценил. Двое лордов были найдены в танцевальной зале, еще двое обсуждали важные государственные дела в кругу столь же серьезных господ, последний пятый только-только прибыл и пока предпочитал отбывать бал в гордом одиночестве, время от времени приветствуя знакомых сухими кивками.
Единственное, что я могла пока отметить – все «женихи» не старые и не уроды (последнее, строго говоря, просто для красного словца. Откровенно безобразных среди народа Королевства не было). Ладно, пора познакомиться поближе.
К ночи настроение мое несколько улучшилось. Не так уж страшны балы, как мне казалось. Да и кавалеры здесь есть вполне обходительные. Что же касается моей не особенно великолепной пятерки… С двумя претендентами я умудрилась потанцевать (с симпатичным веселым брюнетом даже дважды), еще с одним перекинулась парой ничего не значащих слов. Четвертый господин брезгливо посмотрел на меня, словно на крысу, когда я решила вставить свои пять копеек в их умный высокородный разговор (этого я мысленно тут же вычеркнула из списка), а пятый довольно быстро откланялся и уехал в неизвестном направлении.
Когда я изволила отдыхать и дышать свежим воздухом на балконе, почти у самого уха раздался мужской смех. Я вздрогнула, огляделась, но никого поблизости не увидала. Только через пару минут стало понятно, что каким-то причудливым образом нежный ночной ветерок доносит до меня обрывки разговора, для моих ушей не предназначенные.
– ..перед ней так и пляшешь… Она же страшна и неуклюжа, как самка гигантского лемура. Да и происхождение ее..
– Самое низкое. Все так. Зато король ей благоволит и деньги дает за нее неплохие. А что страшна… Зато будет ходить за мной на цыпочках да место свое знать.
С недобрым предчувствием я снова покрутила головой и заметила, что через пару окон от меня, аккурат под распахнутой форточкой, приятно общались два господина. Первого я не знала, а вот вторым был обходительный брюнет из моего списка.
Совершенно точно я знала, что разговор подслушанный – их, и что он обо мне. И шестое чувство твердило об этом, и легкий нежный смешок, почудившийся в ночном ветерке: «Не стоит благодарности».
– Благодарности? Йени, да я тебя прибить готова! Кто всю кашу заварил, из-за кого я сейчас терплю это унижение?
На душе было погано. Этот брюнетистый гад мне понравился.
– Вот так, Алинка. Расслабилась, решила, что тебя тут начинают принимать за свою? «Самка гигантского лемура» – вот ты для них кто. И навсегда останешься.
Я вздернула подбородок, не давая мокрой гадости пролиться из глаз.
– Ну и пора заканчивать этот фарс. Возжелалось королю выдать меня замуж – выйду. За того, кто меня не трогает и вообще индифферентен. И буду дальше жить, как жила. Так, Ежова, брюнетов долой, ты на них слишком падкая, хамов тоже в сад. Кто у нас остался? Только один необщительный тип – арвэ Рэндаллион. Я прищурилась, припоминая. Долговязый, внешность неброская, разговорчивость ниже нормы. Вот и славно. То, что доктор прописал. Слинял вот только… Ну ничего, завтра заеду к нему и предложу сделку. А с другой стороны, какого лешего мне ждать завтра? Приличии? Йени правильно отметил: я тут на особом положении. Дикого лемура. Требует кто-то от лемуров соблюдения этикета? Вот то-то же.
Чуть ли не вприпрыжку я покинула дворец и велела отвезти себя любимую к дому арвэ Рэндаллиона. Арвэ – очень высокий титул, и это плохо. Еще выделываться начнет. С мелким рианом было бы куда как проще.
О том, что мужчины может не оказаться дома, он изволит почивать, а то и вовсе проводить время не в одиночестве, я подумала уже стоя на крыльце внушительного старинного особняка.
– Ежова, хорош дрейфить! – успокаивала я себя. – Может- не может… Смотри…
Тук-тук-тук! Быстрее, чтоб не передумать, постучала я дверным молоточком. Вуаля! Проблемы, как говорится, на вашей стороне. А я просто стою и мило улыбаюсь.
Дверь открылась, и на пороге показался привратник. Он с удивлением оглядел меня, но все же поклонился и пропустил в холл.
– Добрый вечер. Чем я могу помочь, леди..?
– Леди Йезиовиэль, – покопавшись в сумочке, я вытряхнула оттуда свою карточку и вручила ее дворецкому, попутно еще раз поймав удивленный взгляд. Видимо, и он уже обо мне наслышан. – Мне нужно увидеть арвэ Рэндаллиона по очень срочному делу.
Вот так, срочному – и точка. Леди, знаете ли, среди ночи приспичило замуж.
– Одну минуту .
Дворецкий пошел с докладом, а я принялась изучать обстановку. Помпезно, светло, красиво, но холодно и не слишком уютно. Хрусталь, белый мрамор, рион (местный полупрозрачно-белый камень, здесь многое из него делают, от зданий до скульптур и отделочных материалов). Классика Королевства, короче.
– Чему обязан вашим визитом, леди Йезиовиэль… ? – прозвучал безукоризненно вежливый, но сухой – чистый брют – мужской голос. Красноречиво опущенное окончание фразы «в три часа ночи» так и витало в воздухе. Я обернулась и имела удовольствие наблюдать, как арвэ Рэндаллион собственной персоной медленно снисходит до меня по лестнице, попутно застегивая манжеты белоснежной рубашки. Я внимательно его рассматривала. Ну да, так и есть. Высокий, тощий как жердь, волосы русые, лицо бледное, невыспавшееся. С чего бы, право?
– Доброй ночи, – мы, гигантские лемуры, тоже иногда тоже бываем вежливы. – Уважаемый арвэ, тут такое дело… Йен… в смысле Его Величество дал мне задание – выбрать себе мужа. И по доброте душевной предоставил список возможных вариантов.
Я залезла в сумочку и наглядно продемонстрировала замученную мной и жизнью бумажку.
– Другие кандидаты мне не подошли. Остались только вы! – радостно объявила я. – И мне нужно знать, не собираетесь ли вы случайно жениться в ближайшее время?
– Определенно, нет, – отрезал мужчина.
– Это очень хорошо! – еще больше обрадовалась я. – Если бы собирались, мне пришлось бы туго. Я вот тоже не горю желанием никуда выходить, но кто бы меня спрашивал. А Йе… го Величество уж если что решил, точно не отстанет.
Брови хозяина дома взлетели вверх, цепкий взгляд намекнул, что мои оговорки не остались незамеченными.
– Но раз все таким образом складывается, предлагаю нам с вами оформить официальный брак, и дальше жить, как и жили – в свое удовольствие. Вы только не подумайте, что мне от вас что-то нужно, у меня все есть – дом, деньги. Можем подписать брачный контракт.
– Подождите! – Рэндаллион жестом остановил мой поток красноречия. – Вы предлагаете мне на вас жениться?
– Да! – энергично закивала я – Чисто формально, конечно же.
– И почему именно мне выпала такая честь? – мужчина очень внимательно смотрел на меня, скрестив руки на груди.
– Потому что вы не в моем вкусе, – просто пояснила я, – да и я вам тоже вряд ли понравлюсь, а, значит, не будет неоправданных надежд. Вы не пускаете пыль в глаза и, надеюсь, за моей спиной не станете поливать грязью. Еще потому, что Йени никогда не делает ничего просто так. И раз уж вы попали в этот список, то и от вас не отстанет, пока вы не окажитесь перед алтарем (или что тут у вас вместо него). В конце-концов, – я опустилась на роскошную софу, кураж внезапно покинул меня, уступая место усталости, – это ненадолго. Природой мне отмерено не так уж много времени, намного меньше, чем исконным обитателям Королевства.
Я боялась поднять глаза и увидеть в обращенном на меня взоре всю ту же брезгливую жалость, которую уже не раз встречала у представителей высшего света. Но, как оказалось, «жених» разглядывал меня задумчиво, но не без некоторого любопытства.
– Все это, признаться, весьма неожиданно. Я могу подумать над вашим предложением? – наконец, произнес мужчина.
– Думайте, конечно, – пожала я плечами, поднявшись на ноги, – это дело нужное. Только не очень долго. И, пожалуйста, сообщите мне о своем решении, каким бы оно не было. Обещаете?
– Слово чести, – кивнул арвэ и молча проводил меня до двери. – Доброй ночи.
– Доброй, – эхом отозвалась я и поспешила к карете. Кажется, неплохо все прошло, и с этим человеком можно иметь дело. Но, елки-палки, как же я сегодня вымоталась.
Ответ от арвэ Рэндаллиона пришел через несколько дней. Письмом по воздушной почте. Я как раз заканчивала ежедневную экзекуцию – отрабатывала очередное «полезнейшее» заклинание под надзором представленного ко мне для этих целей занудного риана Гилфомиана. Что было, несомненно, необходимо (надо же осваивать те крохи магических способностей, которыми я здесь обзавелась), но до зубовного скрежета муторно и однообразно. Это вам не «Авада Кедавра» и палочкой трынь! Это даже хуже, чем линейная алгебра. Официально заявляю, что магия – самая нудная наука из всех, что я знаю.
Вот так я и страдала в компании своего мучителя, когда в открытое окно воздушной лодочкой влетел запечатанный треугольник письма и со стандартным сигналом повис рядом с моей правой рукой. Концентрацию я, конечно же, сразу потеряла, рисунок заклинания развалился к негодованию наставника, но я уже сцапала конверт и предложила закончить на сегодня наше занятие. Риан Гилфомиан без слов откланялся, но так зыркнул на меня, что стало понятно – завтра перед тем, как приступить к уроку, он лично проверит, надежно ли заперты все окна и форточки в комнате.
Письмо оказалось коротким.
«Легкости и процветания, леди Алина!
Я тщательно обдумал ваше предложение и вынужден признать, что оно имеет определенный смысл. Предлагаю предварительно назначить церемонию на третий день третьего месяца лета, а пока подробным образом описать основные требования и пожелания к нашему грядущему союзу.
С пожеланием благополучия вам и Королевству.
Лорд Виррэн Рэндаллион»
Ну что сказать, умеет мужик мысли излагать. И лицо не уронил, и предложение принял (но с неохотой.. чует мое сердце, без Йени опять не обошлось), и рацпредложение внес, и даже простым обращением показал, что, мол, не надо церемоний, раз мы без пяти минут жених и невеста.
Третий день третьего месяца лета. То есть холостой жизни мне осталось чуть больше двух месяцев. Эх, надо успеть дела свои в порядок привести. А теперь вот еще «требования и пожелания» придумывай…
Я взяла чистый лист бумаги, автоматическое перо и принялась за работу. М-да, придется арвэ свыкнуться с мыслью, что эпистолярный жанр – явно не конек его будущей супруги.
«И вам не кашлять (зачеркнуто) здоровья и всего наилучшего, лорд Виррэн.
По поводу моих требований и пожеланий. Они таковы:
– Никаких поползновений (зачеркнуто) любовных отношений в браке. Исключительно здоровая дружба и уважение. Личную жизнь организуем кому как угодно, но так, чтобы это не выглядело открытым оскорблением для второй стороны.
– Не таскаться по балам (зачеркнуто) Не посещать светские мероприятия сверх необходимого минимума. Я бы хотела жить не на виду, а в провинции, на свежем воздухе.
– Не препятствовать моим увлечениям: спортивным тренировкам, выращиванию растений и разведению корриденов (последнее для меня чрезвычайно важно).
– Вне посещения светских мероприятий я оставляю за собой право выглядеть так, как мне удобно.
Я отложила перо и задумалась. Перед затуманенным взором мелькали белые, полупрозрачные на свет стригущие уши, легкие тонкие ноги, шелковые волнистые гривы, ярко-зеленые и голубые умные глаза в окружении пушистых бесцветных ресниц. Корридены. Местные волшебные лошадки. То немногое, что примиряло меня с жизнью в Королевстве. Интересно, как там они без меня? Я в очередной раз вздохнула. Только мы закончили строительство новых конюшен и заложили совсем еще молодой яблоневый сад (яблоки – любимое лакомство корри, те самые, медовые, янтарно-желтые), как Йени приспичило выдернуть меня в столицу по «важному и срочному делу». Конечно, управляющий ежедневно присылал мне отчеты и доклады, но это все не то… Так, ладно, вернемся к письму. Я быстро накидала еще несколько строчек, поставила подпись и запечатала послание. Интересно, чем ответ лорд Виррэн.
Ответ пришел следующим вечером. Первая же фраза письма мне безумно польстила. «Признаться, я прибываю в некотором недоумении от вашего послания..», – было написано, и что-то мне подсказывало, что не так уж многие могут похвастаться тем, что повергли арвэ Рэндаллиона в подобное состояние. Далее мой будущий жених излагал свои требования и пожелания, и уже моя очередь наступила удивленно хлопать глазами.
Во-первых, лорд Виррэн желал оставить в тайне для окружающих фиктивность наших отношений.
Во-вторых, регламентировал приглашенных в дом гостей – не более пятерых в неделю. При этом минимум три дня каждой недели должны быть свободны от любого рода визитов.
В-третьих, от меня требовалось также не препятствовать увлечениям второй половины, а еще – удар ниже пояса – не соваться в его кабинет и мастерскую. И никаких тебе подробностей. Разумеется, я согласна была уважать чужое личное пространство, но врожденное любопытство тут же начало свою работу: была бы такая возможность, уже бы шагала на цыпочках к его кабинету. Впрочем, кое-какие способы добыть информацию имелись. В конце письма лорд Рэндаллион упоминал, что лично обсудить подробности мы сможем через несколько дней – на очередном балу во дворце в честь грядущего праздника Начала Лета. Вывод? Правильно: придется опять переться на бал.
Бал прошел на удивление отлично. Впервые я прибыла туда с конкретной и понятной целью, не ожидая всяких чудес, внимания и особенно не задумываясь о том, какое впечатление о себе оставлю. Ну, почти. А еще у меня (опять же, впервые) был самый настоящий кавалер. Лорд Виррэн вел меня в танце ( где же еще поговорить-то без лишних ушей), отвечал на мои вопросы, приносил прохладительные напитки, а вот колоться на тему своих увлечений отказался наотрез, как я ни убеждала. А я старалась, даже настращала его страшными сказками о Синей Бороде.
– Леди Алина, вы можете быть уверены, что останков бывших жен в моем доме нет, – улыбнулся Виррэн. Чем обрек себя на целую гору новых вопросов : «А где тогда есть?», «А нет, потому что и не было, или потому что вы вовремя от них избавились?» … А под утро, провожая до дворцового крыла, где находились мои комнаты, арвэ Рэндаллион вручил мне коробочку с совершенно изумительным кольцом.
– Наденьте его. Это подтвердит для остальных серьезность наших намерений, – и мужчина откланялся.
Время бежало неумолимо. За следующие два месяца мы еще несколько раз беседовали с Рэном, бессчетное число раз переписывались и даже ездили вместе в его имение выбирать мне свадебный подарок (им оказались два жеребенка корри – лучших если не во всем Королевстве, то на землях Рэндаллиона точно). От радости я сама скакала рядом с ними словно третья лошадка. Можно твердо сказать, что подарок удался на славу.
В общем, к третьему дню третьего месяца лета я уже не ругала Йени за его бестолковую затею. Временами даже наоборот, мне казалось, что все к лучшему.
А в день нашей свадьбы было мне откровение. Стоя у алтаря рядом с Рэном, я вдруг поймала себя на мысли, что теперь воспринимаю его совсем иначе. Не долговязым – но высоким и элегантным, не блеклым – но наделенным сдержанной классической привлекательностью. И серые глаза, смотрящие на меня, казались ярче самых сочных драгоценных камней. В общем, я поняла, что попала.
– «Самка гигантского лемура», Ежова, помнишь? Не смей тут растекаться грязной лужей!
После церемонии и всех положенных светских процедур я удалилась в свои новые комнаты в особняке Рэндаллионов и там надралась до белых чертиков предусмотрительно захваченным с собой бренди. Вволю нарыдалась о загубленной жизни своей, о том, что опять втрескалась не в того парня, да еще и замуж за него вышла. Даже «Ой, цветет калина» распевала, сидя на подоконнике, и, кажется, «Черного ворона»… Но последнее не точно.
В себя пришла к следующему вечеру. На столике рядом с кроватью заметила поднос с хрустальным бокалом, наполненным прохладной водой, несколько таблеток и тарелку со свежайшими сэндвичами. Все выпила, съела, сразу воспрянула духом и постаралась не думать о том, как вся эта красота попала ко мне в комнату. Жизнь продолжается!
Следующие дни прошли тихо-мирно. Меня никто не трогал (за исключением риана Гилфомиана, но этот зануда и мертвого достанет своими нотациями). Единственное, завтракать и ужинать теперь приходилось в компании своего супруга, но при желании и этого можно было избежать. Вот только желания такого не было. А вот другие, неприличные, так и множились. Бороться с ними было крайне сложно. В конце концов в голову мне пришла вполне неплохая (как мне показалось) идея, и я решила приступить к ее реализации с утра пораньше, не откладывая дело в долгий ящик. Сказано – сделано.
Когда я спустилась к завтраку, муж уже приступил к дегустации блюд. Но при виде меня встал, улыбаясь и помогая супруге расположиться за столом, как и положено благовоспитанному арвэ. Я поковырялась для приличия в своей тарелке, хотя есть и не хотелось совершенно, а затем тихонько начала.
– Рэн, я хотела бы с тобой поговорить.
– Конечно, слушаю тебя внимательно.
Я покосилась на стоящих у стены прислужников, готовых по первому знаку броситься на помощь: что-то подать, убрать или заменить.
– Алина, теперь это твой дом. Здесь ты можешь спокойно здесь обсуждать все, что захочешь – произнес супруг, заметив мою неловкость.
Ну, раз так, то ладно. Ему лучше видно. Я набрала побольше воздуха:
– Ввиду специфики наших отношений, – громко возвестила я, – я хотела попросить у тебя совета по выбору для себя любовника.
Вот так, зачем долго ходить вокруг да около.
– Та-а-ак! – мужчина мигом поднялся со своего места и, резко обернувшись к слугам, приказал, – Выйдите!
Ну вот… А я, между прочим, намекала.
– По поводу чего ты хотела посоветоваться? – спросил Рэн, когда мы остались одни в зале. Нехорошо так спросил – ласково, душевно, опершись руками о стол.
– Любовника, – любезно напомнила я. – Видишь ли, для здоровья молодому женскому организму совершенно необходим любовник.
– Неужели? – голос мужа так и сочился медом.
– Да-да, – со знанием дела покивала я и тут же развела руками, – но не могу же я завести не пойми кого, это может повредить твоей репутации. Поэтому мне нужен совет.
– А чем же твой молодой женский организм не устраиваю… – начал было он с напором, практически нависая надо мной аки кобра над тушканчиком, но, увидев панику в моих глазах тут же сбавил обороты: замолчал и сделал шаг назад. – Любишь же ты все усложнять, Алина. Ну, хорошо, будь по твоему.
Он вернулся на свое место и как ни в чем не бывало продолжил завтрак.
– Вечером предоставлю тебе список подходящих кандидатов, – наконец произнес он, как-то странно на меня поглядывая. – Все, как тебе нравится.
– О, это было бы чудесно! – аппетит так и не появился, да и настроение отчего-то окончательно испортилось. – Буду с нетерпением ждать.
День тянулся как свежая жевательная резинка, прилипшая к подошве. Чем я только себя не занимала: и гуляла, и даже пробовала самостоятельно позаниматься магией (видел бы Гилфомиан, его бы удар хватил), и навещала малышей корри, и делала очередную попытку забраться в кабинет мужа. Последнее, надо сказать, было абсолютно бесполезным делом. Когда Рэн отсутствовал, он навешивал на кабинет такую защиту, что это надо совсем с головой не дружить, чтобы туда соваться. А отсутствовал он сегодня весь день – сразу же после завтрака отчалил куда-то по делам. Короче говоря, за день я вся извелась и к ужину спускалась с одной мыслью: «Пусть все это уже поскорее кончится, и я смогу уехать к себе, в глубинку, к корри и яблоням, как и планировала».
За ужином Рэн так спокойно и непринужденно вел беседу, с таким аппетитом ел, что мне не один раз хотелось ткнуть его вилкой в руку. Благо сидели мы далеко друг от друга, и предаваться злобным мыслям я могла сколько угодно, не рискуя никого травмировать. Но все мое дурное настроение слетело как плохо закрепленная вуаль, когда муж произнес:
– Алина, пойдем-ка в мой кабинет, нам надо кое-что обсудить.
Когда это я отказывалась побывать в самой загадочной комнате этого дома? Да еще если приглашают. Да я уже одной ногой там!
Не знаю, что я ожидала обнаружить в кабинете, но явно не то, что там было. На маленьких столиках и длинных гладких столешницах горками, кучками и по отдельности лежали мелкие шестеренки, винтики и прочие детальки. Стеллажи из стекла и риона сплошь были уставлены различными механизмами – от причудливых часов до моделей кораблей и странных, похоже, летающих, аппаратов.
– Ого! – только и сказала я.
– Присаживайся. – безукоризненным жестом указал на мягкое темно-зеленое кресло Рэн. – Только попытайся, пожалуйста, не смахнуть ничего. После того, как горничная несколько месяцев назад решила навести здесь порядок, я до сих пор не могу найти все недостающие элементы.
– Держи! – Он протянул мне закрученный в свиток лист, перевязанный красной лентой. – Заверено лично Его Величеством.
С нехорошими предчувствиями я развернула бумагу. «Список возможных любовников леди Алины-Виктории Йезовиэлль, арвиэллы Рэндаллион». Капец какой-то… Ладно, полюбопытствуем.
Номер один – Арвэ Рэндаллион. Я пристально посмотрела на своего собеседника. Тот безмятежно наблюдал за мной. Хм.. Дальше. Номер два – Лорд Виррэн Альдор. Я снова уставилась на мужа. Тот подпер щеку рукой, продолжая пялиться на меня с благостной улыбкой.
Дальше шли: советник по защитной магии при Его Величестве, глава комиссии по особо опасным магическим устройствам и некий риан Далиан, изобретатель. На этом список заканчивался и утверждался размашистой подписью Йени и большой королевской печатью в придачу. Уж их-то я ни с чем не спутаю. Откуда-то послышалось глумливое хихиканье. И я решила проверить свои худшие подозрения.
– Это же ты! – обличительно воскликнула, тыча в пункт с «советником».
– Да-а-а, – сладко потянул подлый интриган. – Более того, не поверишь, глава комиссии – это тоже я.
– Ну знаете ли… А вот последний пункт … изобретатель?
Улыбка арвэ Рэндаллиона стала совершенно невыносимой.
– Зачем тебе чужое имя? – вознегодовала я.
– Для участия в научных выставках. Арвэ негоже заниматься такими вещами, а вот мелкопоместному риону Далиану как раз впору. Ну так что, кого-то уже выбрала?
– Да ты, да вы… – я аж задыхаться начала от возмущения. Вскочив с кресла, отбежала от этого опасного человека подальше. – Оба хороши. Так нечестно!
Рэн в мгновение ока оказался на ногах.
– Да, Йени предупреждал, что к собственному счастью тебя придется волочить на аркане, но…
Только я вознамерилась в знак протеста покинуть кабинет, как уплотнившаяся воздушная подушка внезапно поддала мне по мягкому месту так, что я чуть не ласточкой влетела Виррэну в объятия. А тот, не будь дурак, меня и ухватил покрепче.
– Во балда! – раздался серебристый смех Йени над ухом. – Что бы ты без меня делала?
– Жила бы счастливо и в ус не дула, – буркнула я, но выбираться из объятий не спешила, в них оказалось очень уютно и спокойно.
– Ну и зачем тебе все это? – собрав брови в кучку, требовательно обратилась к все еще улыбающемуся Рэну.
– Как зачем? Где я найду еще одну такую бойкую, энергичную деву, которая, к тому же, терпеть не может светские забавы? – удивился он и добавил уже серьезно: – И еще затем, что я не хочу больше ощущать свою беспомощность, стоя полночи у закрытой двери, за которой плачет любимая женщина. После свадьбы с тобой плачет.
И он поморщился, отгоняя неприятные воспоминания. А я зависла. В голове крутилось только одно слово… то самое, на букву «лю».
– Я храплю во сне! – вместо этого заявила неожиданно для себя.
– Я постараюсь это пережить, – улыбнулся муж и утвержденный любовник. – По счастью, сплю я довольно крепко.
Вот и конец всей этой истории.
Ах да, чуть не забыла. Переживания по поводу моего короткого человеческого века пресек на корню Йени, так и не сделавший до сих пор мне подарка по случаю свадьбы.
– Прости меня, Виррэн, – задумчиво сказал Его Величество, с сочувствием глядя на мужа, и тыкнул царственным пальцем в мою сторону: – но терпеть это недоразумение тебе теперь придется долго. Может, ну ее?
– Ни за какие сокровища Королевства, – улыбнулся муж.
И Йени взмахнул рукой.
– Что ж, сам виноват. Ну, живите долго и счастливо! Так ведь говорится в твоих дурацких сказках?


Старые сказки Королевства
По вечерам, когда только-только начинает темнеть, бабушка Найя разводит костёр. Вешает над ним большой котел и начинает готовить наваристую рыбную похлебку. Крошит овощи, добавляет крупу, сыпет соль, пробует, снова подсыпает, кидает в кипящую воду пучки духмяных трав. А как огонь прогорит, а похлебка уварится, бабушка Найя закапывает в угли картошку. И это знак окрестной детворе – они уже тут как тут, рассаживаются на бревнышках вокруг костра и ждут, ерзая от нетерпения. Нет в округе похлебки вкуснее, чем у старой Найи, и историй интереснее.
Урчит в животе у вечно голодного Каста, смеётся над ним рыжая Сахинка, а маленькая Марика замирает под боком у старшей сестры и боится упустить хоть одно слово.
– Ну что, наелись, озорники? – спрашивает Найя, когда стук деревянных ложек о тарелки затихает. Наступает время печеной картошки да сказок.
– Что же вам сегодня рассказать-то ?– задумчиво произносит Найя, передавая мальцам горячие, в угольной корке, картофелины.
– Бабушка, давай про старых Королей – просит Арыся, а остальные пострелята восторженно поддакивают. И яркие угольки костра звездами отражаются в широко распахнутых глазенках.
– Опять про них? И дались вам эти Короли, будто других историй нет, – ворчит старуха (а если приглядеться повнимательнее, то и не старуха вовсе, так.. не очень молодая женщина). Но даже Марика знает, что она просто так бурчит, для порядка. Эту сказку она сама любит и каждый раз рассказывает ее чуть иначе. Обрастает история новыми штрихами и подробностями.
– Да что с вами поделать, – машет рукой Найя. – Слушайте, сорванцы.
Давным-давно, когда земля была пропитана чарами, что слоеный пирог сладким кремом, а эльны по силам были почти равны богам, не было над ними правителей. Но земель прирастало, эльнов становилось все больше, а отношения меж ними все запутанней. И стало понятно, что нужны те, кто может направлять да указывать верный путь, иначе все созданное погрузится в хаос. Но вот беда – каждый считал себя достойным править, никто не хотел подчиняться. Начались ссоры, смертоубийства. Земля стонала от боли, ветер пропах горьким пеплом и кровью, небо солеными дождями оплакивало неразумных своих детей. Тогда вмешались боги и рассудили так:
– С тех, кому многое дано, многое будет спрошено. За великую судьбу и плату возьмем мы немалую – жизнь, ибо нет ничего ценнее. Каждый, кто хочет править, должен возлечь на алтарь из риона и собственной рукой пронзить себе сердце. Пусть жребий определит, кто вернется к нам Королем или Королевой, а кто обратится в камень на веки вечные.
Остановились эльны в недоумении, прекратились тут же битвы, ибо плата была страшна. Но находились среди них те отчаянные, которые не побоялись. Восходили они на алтарь и лишали себя жизни. Много их было, не один десяток. Жребий бросала богиня судьбы. Плакала, билась в слезах – там на алтаре лежали и ее дети – но ничего не могла изменить. Только пятеро прошли испытание и вернулись, остальных похоронили с почестями. Те пятеро и стали первыми правителями. Пять легендарных правителей Королевства – три короля, две королевы. Говорят, что вернул жребий самых достойных. Так ли это, кто сейчас скажет.
Одно знаю. Эльны беспрекословно слушали своих Королей и Королев. А те правили мудро и справедливо, ко врагам же были жестоки и безжалостны. Однако, не смогла богиня судьбы простить гибели своих детей. Страшные проклятия наложила она на каждого из правителей. Какие точно – никто не знает. Поговаривают, что одному из Королей предрекла она хоронить всех детей его, сколько бы не рождалось их на свет. А самой прекрасной из Королев – что никогда не ответит на ее чувства тот, кого полюбит она сама. Разгневались остальные боги за такое самоуправство и решили наказать Судьбу – не столь могущественна она теперь, как была раньше. Постаревшая и низвергнутая, вытаскивает она жребий каждому эльну. Да и тот, порой, обойти можно, если поразмыслить хорошенько. Только сделанного вспять не воротишь, и проклятия брошенные не снимешь. Так и маются Короли и Королевы с тех пор.
– Как, бабушка, разве они еще не умерли? – удивляется Сахинка.
– Умерли они еще тогда, на алтаре, – задумчиво проговорила Найя, набивая табаком тонкую длинную трубку. – С тех пор смерть не властна над ними. Где же они теперь? Никто не знает. Но ходят слухи, что когда пришло время богам покидать наш мир, старые правители заняли их место. Сверху смотрят, наблюдают и вмешиваются в наши дела лишь изредка. Хотя нет-нет да и появляются то тут, то там рассказы о дивной красоты женщинах и полных благородства мужчинах, появляющихся из ниоткуда и живущих среди нас. Уходят они так же неожиданно, как и пришли. И никому, из тех, кто видел их хоть раз, не удается их забыть.
– А зачем они приходят? – подается вперед самый старший из слушателей, Вирэд. Скоро усы начнут расти, а все сказки любит.
Старая Найя долго смотрит перед собой, медленно выпуская уголком рта струйку сизого дыма.
– Я так думаю, что за теплом, – наконец говорит она. – Холодно им там и одиноко без любви и страстей простых смертных. Поэтому и тянет их к нам, как продрогших путников к огоньку.
– Вот бы посмотреть на них, – зачарованно лепечет Марика.
– Тьфу, глупая, – тычет в бок ее сестра, – чего не хватало! Мамка говорит, встреча такая не к добру.
А Найя ничего не говорит, смотрит рассеянно сквозь табачный дым. А что видит за ним, не рассказывает.
Так проходит время. Каждое лето собирает Найя вокруг себя детей. Соседи привыкли, пусть себе собирает, – и детям занятие, и Найе отдушина. Единственный-то сын ее погиб несколько лет назад, никого у нее не осталось. Год идет за годом. Уходит в стражники Вирэд. Выходит замуж в соседнюю деревню Сахинка. Открывает в городе свою пекарню Каст. И только Марика – уже совсем не малышка, а красивая светловолосая девушка – так и ходит к костру послушать истории про старые времена.
– Не к добру это, – вздыхает время от времени ее мать, молочница Шинна. Но и она машет рукой на дочкины причуды, когда та после долгих раздумий принимает наконец настойчивые ухаживания купца Дирэла. В конце-концов, свои дети пойдут, глядишь, и не до сказок будет.
Но с детьми у молодых не ладится. Отвернулись боги. Правда, Марика и не тужит особо, а к Найе на посиделки как бегала, так и бегает.
Еще год проходит. Собираются как-то парни и девки в соседнее село на праздник самой короткой ночи. Дирэл в ту пору в городе находится по торговым делам, а Марика совсем от скуки мается. Свекровь ее и подговаривает ехать с подругами на праздник – все лучше, чем с детворой сидеть да старческие бредни слушать.
Праздник удается на славу. Костры горят ярко. Марика с подругами набирают охапку самых красивых цветов, плетут из них венки да ожерелья или прото заплетают в косы. А как вечер наступает, собираются в круг и начинают танцевать. Лихо да весело.
Никто потом не помнил, откуда он взялся. Вот не было его – а вот уже стоит у самого круга. Высокий, широкоплечий, а стан тонкий и гибкий, как у девицы. Длинные черные волосы блестящей гладью падают на плечи. Лицо словно из мрамора вырезано да солнцем расцвечено. И смотреть невмочь – и глаз отвести не выходит. Рубаха на нем простая, небеленая, а смотрится богаче шелков да бархата. Остановился напротив да наблюдает из-под опущенных ресниц, как девушки пляшут.
А когда поднимает взгляд, у Марики сбивается дыхание. Темно-синие – как сумеречное летнее небо – омуты смотрят ей в самое сердце. Так и глядит на нее, не отрываясь, словно других плясуний и нет рядом. А Марика танцует, как никогда в жизни. Пятки еле касаются земли, косы распущенные вьются вокруг золотыми воздушными змеями. И сердце так стучит, что вот-вот из груди вырвется. И на незнакомца, конечно, посматривает.
А тот прикрывает ненадолго глаза, и по лицу его тень пробегает. А когда снова смотрит на девушку, взгляд его уже безмятежен, только лицо словно льдом приморожено. И Марике становится тревожно. Так не смотрят на хорошеньких девушек. Так смотрят, когда примиряются с неизбежным или идут на верную смерть.
Но тут незнакомец плавной, тягучей походкой входит в круг, не отрывая взгляда, кланяется и, улыбаясь ласково и приглашающе, протягивает ей руку. Марика приглашение принимает. Тут же меняется музыка. Из разбитной и веселой становится размеренной и немного торжественной. И Марика с незнакомцем идут в танце по кругу, рукав к рукаву, плечико к плечу. Пахнет от него драгоценной смолой, свежим ветром и зелеными листьями. Сколько длится их танец, Марика не знает. Ничего не помнит, видит перед собой только синюю ласковую бездну, черный шелк волос и белый мрамор кожи. А когда приходит в себя, оказывается, что кроме них двоих здесь и нет никого. Да и сами они уже не в соседней деревне, а на лесной поляне, и музыка словно с неба льется, а воздух не то с хрустальными, не то с серебряными струнами перевит. И Марике совсем не страшно. Как можно бояться, когда он рядом, и все идет так правильно. Она несмело касается алебастровой щеки. И мужская ладонь бережно накрывает ее пальчики.
Она помнит малину. Крупные темно-розовые ягоды у нее на ладошке. Она протягивает их ему, тот смотрит лукаво и ласково , наклоняется, не отрывая взгляда, глаза в глаза, и нежно берет губами малину прямо с ее руки. И Марику совсем не удивляет, что для малины-то сейчас не время – кусты только-только покрылись цветами. Потом – поцелуй с малиновым вкусом, бархат кожи под пальцами, ночное небо, так похожее на его глаза, жаркий шепот, прохладный ковер из трав и то извечное, нутряное желание, что заставляет двоих сливаться в священном ритуале.
Она просыпается на его плече. Он не спит, рассматривает ее с такой безнадежной тоской, что тревога снова охватывает все ее существо.
– Как тебя зовут? – спрашивает Марика просто чтобы не молчать, чтобы чем-то заполнить эту гнетущую тишину.
– Эорданн, счастье мое, – грустно улыбается он, заправляя ей за ухо непослушную золотистую прядку.
– Э-ор-дан-н-н, – по слогам повторяет Марика и замечает, как прикрывает он глаза, жадно впитывая звуки ее голоса, словно иссушенная земля легкий летний дождь.
– Забери меня с собой, – с тающей надеждой просит девушка.
– Если бы я только мог, сердце мое, – пальцы его судорожно сжимаются кулаки, а взгляд полыхает такой застарелой болью, будто Марика ткнула пальцем в давнюю рану.
Он провожает ее до дома, и каждый шаг ложится на плечи девушки тяжелым камнем. Не думает она о родных, о том , как объяснит им свое отсутствие. Единственная мысль, которая ее занимает – как ей жить без него.
– Зачем тогда ты пришел, зачем позвал меня? – шепчет Марика, и слезы катятся по щекам.
– Я пытался не тревожить тебя, радость моя, – отвечает Эорданн странное. – Но так выходит еще хуже.
Он нежно берет ее лицо в свои ладони, бережно убирает слезинки.
– Не плачь, не множь печаль. Как бы горько ни было, знай, что я теряю в два раза больше. Ступай, жизнь моя, я не умею оглядываться.
И Марика идет через поле на негнущихся ногах и знает, что он смотрит ей вслед. До последнего смотрит, пока не исчезнет ее фигурка, не растворится среди деревенских домиков и заборов.
Домашние охают, увидев девушку, за сердце хватаются. Никто ни о чем не спрашивает, свекровь только всплакивает чуть: «Три дня тебя не было, деточка». Дирел ходит хмурый, смотрит тяжело, но и он не задает ей ни одного вопроса.
А Марика мается. Тошно ей сидеть дома, невыносимо ходить по улицам, где все смотрят на нее жалостно, как на смертельно больную. Берется она помогать местному травнику, собирать в лугах да лесах целебные растения. Все не в четырех стенах сидеть. И хорошо у нее дело спорится, нужная травка так и ластится, так и льнет к рукам. А к ночи тоска наваливается, и сны Марике снятся тяжкие, непонятные. То видит она себя благородной дамой в шелковом старинном платье, расшитом серебром. Вьются медовые кудри, струится шелк одежд, когда она скачет на белом корридене, вольная как ветер. И рядом, бок о бок, едет Эорданн. Одет он в старинный бархатный камзол, и корриден под ним грозен и статен. То она нищая бойкая ромайка, из тех, что вечно скитаются по свету табором, то черная молельщица, ушедшая от мира, то южная красавица, чье лицо скрыто под легким покрывалом, то грозная воительница с обветренным лицом и короткими, по мужскому образу, волосами. И всегда рядом он – появляется летней грозой, безжалостным ураганом прокатывается по ее жизни, смотрит так же печально и исчезает в никуда. Но хуже всего те сны, когда он не приходит вовсе. Тогда внутри растет тугой комок, она все ждет чего-то, чему нет названия, мается, плачет ночами о чем-то несбывшемся, и в конце-концов, не выдержав муки, сходит с ума и зовет к себе смерть.
После таких снов Марика бежит в лес или к реке, туда, где никого нет в ранний предутренний час и зовет его по имени, сначала шепотом, а потом и в голос, надломленным чаячьим криком. Но он не появляется, только легкий ветерок обнимает ее лицо и смахивает слезы.
А через месяц она узнает, что ждет ребенка. И радуется, и еще сильнее тоскует. И все вспоминает его слова «как бы горько не было, знай, что я теряю в два раза больше».
А еще через месяц приходит Марика, иссохшая от печали своей, к старой Найе в дом. И спрашивает, уже ни на что не надеясь:
– Расскажи мне, бабушка, о старых Королях. Чем прокляла каждого из них злая Судьба?
Найя долго смотрит на нее, дымит трубкой, и руки ее дрожат.
– Всего я не ведаю, – говорит-выдыхает она наконец. – Но знаю того, кто может помочь. Идем.
Встает старая женщина, откладывает трубку, крепко берет Марику за руку и ведет ее через поле, через лес к реке, за которой начинаются Черные горы. Долго идут они, тяжело дается дальний путь бабушке Найе, и добираются они до реки, когда солнце уже начинает клониться к окоему. Здесь переводит старуха дух, собирается силами, еще крепче вцепляется скрюченными пальцами в руку девушки и начинает звать.
– Кедиэрн , приди ко мне, – кричит она долго и хрипло, то умоляя, то требуя, словно имеет на то право. И когда почти выбивается из сил, Марика видит, как с горы на той стороне реки спускается мужчина. Грозный, могучий, багряные волосы его подобны кровавым ручьям, серые глаза блестят сталью и лицо его суровое прекрасно и страшно одновременно.
– Здравствуй, Найя, – громом рокочет его голос. – Не думал я, что простишь ты мне гибель нашего сына.
– Я не простила, – отвечает резко Найя, белая как полотно. – Но прошу у тебя помощи, о Воин!
И второй рукой – откуда только силы взялись – старуха подталкивает девушку в спину. Та выходит, кланяется до земли, и, хоть и подкашиваются ноги от страха, голос ее звонок и чист.
– Приветствую, о Яростный! Прошу, скажи мне, чем прокляла богиня Судьбы Эорданна?
Воин переводит свой взгляд на Марику, и ужас накрывает ее, едва держится она, чтобы не опуститься на колени, но старуха бросается вперед и загораживает ее собой.
– Не бойся, моя Найя, – говорит мужчина, и звон клинков слышится в его голосе, – не обижу ее и на вопрос отвечу. Когда раздавала богиня нам свои проклятия, Хранитель был последним. Самые страшные предсказания были уже произнесены, и решила сумасшедшая Судьба над ним покуражиться. Знала она, что Хранитель единственный из нас всех отдал свое сердце смертной эльне и придумала вот что: «раз за разом ты будешь искать ее, а найдя, сам отталкивать ее от себя, иначе жизни ей не будет.» Но и этого ей показалось мало. Захохотала безумная и добавила «сможет она избавить тебя от проклятья, если принесет тебе сердце вашего ребенка. Выбирай, Хранитель». Знала, что никогда не согласится он заплатить такую цену. Знала и радовалась.
Как громом пораженная стоит Марика, все мысли вылетают из головы, и находит на не странное спокойствие. С поклоном благодарит она Грозного за рассказ, поддерживает дрогнувшую Найю, когда та прощается с Воином. Только один вопрос задает, когда добираются они, заморенные до деревни.
– Бабушка, почему ты не простила его?
– Ай! – устало плещет на нее рукой Найя. – Давно не держу я зла на Кадиэрна. Но зачем ему, Воину, горькая старуха?
И снова день бежит за днем, золотая осень сменяет лето, но и сама уступает черед снежной холодной зиме. Тяжкие сны не беспокоят больше Марику, становится она спокойна и ласкова. Лишь время от времени задумается о чем-то, словно тучка солнышко заслонит. А когда только-только начинает таять снег, появляется на свет у Марики дочка. Златовласая с темно-синими, до черноты, глазами. Марика сама дает ей имя – странное, на ромайский лад, и все время проводит у детской кроватки. А как окончательно оправляется она от родов, одевается в шубейку, заворачивает малышку в одеяльце и выходит попрощаться. И снова ничего не спрашивает Дирэл, только обнимает на прощание.
С ребенком на руках идет Марика через поле к лесу, в самую его глубину, на ту поляну, где летом росла самая вкусная на свете малина. Не видит она ничего перед собой, и руки дрожат то ли от тяжкой ноши, то ли от страха.
– Эордан, – шепчет она, – Эорданн! – кричит громко, и ветер подхватывает ее крик и уносит далеко-далеко. – Я принесла тебе сердце… нашего ребенка.
Завывает ветер, бросает ей в лицо колкую ледяную крошку, но не чувствует этого Марика, потому что тот, кого она звала, выходит ей навстречу. И взгляд его сейчас страшнее смерти.
– Ну же, на! – протягивает она ему сверток, улыбаясь, вкладывая в эту улыбку все светлое, что в ней есть, и слезы ручейками стекают по щекам. – Я принесла тебе.. Иллойэ.. – «сердечко»…
Как зачарованный подходит к ней Хранитель, не веря, заглядывает в сверток и смотрит в детские глаза, так похожие на его собственные. На мгновение опускает он веки, и невозможная тяжесть спадает с плеч его, теплеют черты лица, словно река просыпается от многовекового сна и разбивает ледяные оковы. И когда он вновь поднимает глаза на Марику, она окунается в глубокое, темно-синее безудержное счастье.
Весна в этом году приходит неожиданно рано, пышная, буйная. Такого количества цветов, таких душистых трав и яркой зелени не припомнят даже старики. А из тростника, выросшего в эти дни, получаются флейты столь мелодичные, что способны развеселить даже самое печальное сердце. Бабушка Найя, лукаво прищурясь, говорит, что без колдовства здесь точно не обошлось.


Дикие сказки Королевства
Лучик утреннего осеннего солнышка весело пробежал по гладкой поверхности стола, по белому в цветочек одеялу, немного запутался в темно-русых прядях волос и, в конце концов, довольный, уселся на чуть тронутую золотистым загаром щеку Айры. Девушка довольно улыбнулась, ресницы ее дрогнули, глаза сонно распахнулись. Так она лежала, разнеженная и безмятежная, слегка потягиваясь, ровно пять биений сердца. Именно столько потребовалось голове, чтобы подбросить в эту утреннюю благодать воспоминания о вчерашнем позорном проигрыше и предстоящем наказании, которое придется нести сегодня. Утро сразу же потеряло все свое очарование.
– Твою ж матушку, – простонала Айра, закрыв глаза ладонью.– Лучше б я сквозь землю провалилась.
Вылезать из-под одеяла никуда не хотелось, а хотелось свернуться клубочком и захныкать, кляня собственную глупость, а также всех чешуйчатых гадов вместе взятых. А еще лучше – снова уснуть. Просто спать и ни о чем не думать. Однако Айра была уже не столь наивна, чтобы не понимать, что это только усугубит ситуацию. Вот чтоб она хоть раз еще поспорила с Задавакой Глейдом! Да ни за какие коврижки! А ведь друзья ее предупреждали, но поди ж ты! Она ведь самая умная. Ага, на четвертом курсе, а Глейд-то с пятого.
Но, Пресветлая, она так была уверена в своем заклинании, она десять раз все проверила и перепроверила… Абсолютный, совершенный замкнутый контур. Он должен… просто обязан был выдержать. А Глейд снес его чуть ли ни одним щелчком пальцев. Если бы все происходило в реальных боевых условиях, Айра, вне всякого сомнения, потеряла бы пациента. Вообще без вариантов. А хуже всего, что дело происходило на полигоне и все… почти все (кроме отродья, конечно, ему на полигоне делать нечего) видели ее позор. И, конечно, Задавака Глейд не был бы собой, если бы не заставил ее испить до дна всю чашу унижения. Да еще и наказание придумал – хуже некуда. И вот сегодня в столовой, снова в присутствии целой толпы (кто же пропустит такое зрелище) ей опять придется унижаться, на сей раз перед отродьем.
Айра была близка к тому, чтобы расплакаться, остановила только злость. Видит Пресветлая, не дождутся они ее слез! Перенесет все, как полагается истинной Мортиэль – с гордо поднятой головой. Вот!
С этими мыслями Айра и собиралась. Платье выбрала строгое, без баловства, косы уложила в высокую прическу и вышла, расправив плечи, нацепив на лицо вежливую полуулыбку.
В столовой народу собралось куда как больше обычного. Почти все, кто видел девушку, ухмылялись, делали ей подбадривающие знаки, некоторые пихали в бок менее наблюдательных приятелей. Вира, Эльден и Дея стояли особняком, хмуро разглядывая остальных. Увидев подругу, они хотели было кинуться к ней, но Айра улыбнулась и покачала головой. Сейчас искренние слова поддержки только помешают ей, легко разрушив маску невозмутимости, которую девушка и так с трудом удерживала.
В глубине зала Айра заметила Глейда вместе с Лиррой – первой красавицей Университета. Глейд предвкушающе поиграл бровями и махнул рукой в сторону, мол, тебе туда, давай-давай. Айра посмотрела в указанном направлении и увидела отродье.
Издали его можно было принять за простого эльна. Правда, смуглого и не слишком высокого, но вполне симпатичного – стройного, гибкого, широкоплечего с темными волосами, остриженными непривычно коротко – чуть выше плечей. Но все это впечатление улетучивалось как дым, стоило только увидеть его глаза – темные до черноты, в глубине которой, подсвеченный каким-то необъяснимым сумрачным пламенем, бился зрачок. Вертикальный, как у змеи. И сам взгляд этих страшных глаз – внимательный, тяжелый, холодный… звериный. И-Драйг Гох – искусственно выведенные твари, противные самой сути мироздания. Как только Воин допустил такое на своей земле? Пресветлая вот никогда бы подобного не потерпела.
Несколько веков назад среди Скалистых Гор горстка сумасшедших, возомнивших себя равными богам, начали чудовищный эксперимент. Они проводили кровавые обряды, с помощью магии сращивая тела и ауры подопытных эльнов с животными, наделенными магической сущностью. Хотели вывести идеальных бойцов, убийц, создать поистине непобедимую армию. И так как власти и возможностей у этих «творцов» было довольно, то и в «расходном материале» недостатка не было – сколько крови было пролито, сколько народа и зверья погибло в страшных муках, никто бы не взялся сказать. Но в итоге они достигли своего: создали тварей быстрых, смертоносных, выносливых, способных принимать звериных облик. Не учли одного – твари оказались очень хитры и злопамятны. Долго притворялись они послушными игрушками в руках своих создателей, а, дождавшись удачного момента, восстали против них, отомстив жестоко и страшно. После чего ушли высоко в горы и стали жить обособленно, люто расправляясь с теми, кто пытался посягнуть на их территории.
Опасные, дикие, но очень умные животные в обличии простых эльнов – так к ним всегда и относились. И только в последнее время И-Драйг Гох признали, пусть и искусственной, но полноценной расой. Начались дипломатические отношения между ними и эльнами, а теперь вот, впервые в истории, одно отродье было приглашено учиться в лучший университет Линтона – ближайшего к Скалистым горам крупного города Королевства.
Ойхо – он называл себя именно так. Ни полного имени, ни имени рода… настоящий дикарь. Приезд его вызвал небывалую суматоху – всем хотелось посмотреть на отродье, но были и понятные вопли возмущения: что если эта тварь, рожденная убивать, накинется на кого-нибудь? И это еще больше подстегивало любопытство.
Поэтому когда Айра с друзьями, наконец, увидели этого Ойхо, испытали что-то схожее с разочарованием. Неужели это и есть то опасное, – вот этот загорелый темноволосый парень в самом обычном дорожном костюме и сапогах? До тех пор, пока не посмотрели в его глаза. Дея, столкнувшаяся с отродьем как-то в коридоре, в ужасе рассказывала: «Он мне вежливо поклонился, а потом как глянет глазищами своими – и, кажется, все-все про тебя знает, до донышка. А я перед ним как мышь перед змеей… жутко до чего».
Но и это не сразу охладило всеобщий интерес. Женское кокетство – штука очень живучая, особенно замешанная на любопытстве. И среди наиболее свободолюбивых девушек Университета то тут, то там слышались смешки и рассуждения на тему «интересно, а как там у этих тварей все устроено». А еще больший интерес ( и в этом Айра была со своими однокашниками абсолютно солидарна) вызывало другое : вот бы посмотреть на отродье в его животном, чешуйчатом виде. Местные красотки даже заключили меж собой пари: кому первой удастся уговорить отродье «показать змея» (особенно им нравилась пошленькая двусмысленность фразы).
Ничего удивительного, что однажды днем Лирра взялась «охмурять» Ойхо. Дело происходило в столовой, и народу тогда тоже было порядочно. Златокудрая прелестница подсела за столик к отродью и начала игриво расспрашивать его о том, о сем, кокетничая напропалую. А когда решила, что ее старания достигли результата, покусывая алые губки и накручивая на палец тугой светлый локон мечтательно произнесла: «Я бы так хотела посмотреть на вас в змеином обличии».
Отродье смотрело на Лирру абсолютно спокойно, и, когда та просительно закусила нижнюю губку и выжидательно уставилась на него, вдруг слегка повернуло голову влево-вправо, словно желая убедиться, что его ответ будет слышен всем:
– Знаете ли вы, как происходит оборот? – в полной тишине глуховатый голос его звучал словно хвост гремучей змеи.
– Как? – Лирра округлила ротик и совсем уж жеманно захлопала ресницами.
– Я расскажу.
Дикарь аккуратно взял пальцами из тарелки куриную ножку.
– Сначала выкручиваются суставы…
Легкое движение пальцев – и куриные кости, прорвав мясо и поджаристую кожицу, отлично проиллюстрировали сказанное
– …до предела натягиваются жилы. Затем кожу пронзает чешуя, – теперь он продемонстрировал Лирре свою руку, из костяшек которой выдвинулись стальные кинжалы, ладонь же с тыльной стороны стремительно покрывалась прорвавшими кожу серыми, похожими на лезвия, пластинками. Кровь струйками текла по руке, впитываясь, словно в губку, в серую броню. Все присутствующие замерли не дыша, Лирра с испугом и отвращением смотрела на предъявленную ей конечность.
– Это довольно неприятно, – все также ровно, чуть растягивая слова продолжало отродье. Пальцы страшной то ли руки, то ли лапы сжались-разжались, и чешуя с наростами втянулись обратно, оставляя на коже кровоточащие порезы.
– Так скажите, пожалуйста, ради чего мне стоило бы так напрягаться? – и вроде бы спокойно была произнесена фраза, без ядовитой усмешки, но как-то сразу стало ясно, что Лирра, что бы она ни предложила, заинтересовать отродье не способна. Поняла это и сама признанная красавица. Сверкнула глазами, прошипела что-то злобное, фыркнула презрительно и, вскочив из-за стола, поспешила покинуть столовую. Отродье же невозмутимо промокнуло кровоточащую руку салфеткой и продолжило трапезу, словно ничего не произошло.
После этого случая все ученики стали его бояться. Не тем щекочущим видом страха, который лишь подстегивает любопытство, а настоящим, нутряным, впервые осознав Ойхо опасным, умным и абсолютно чуждым созданием.
И вот сейчас Айре предстояло к нему подойти.
«Так, Айра, спокойно. Считай это просто маленьким спектаклем. Подойдешь, предложишь, оно откажется (вряд ли И-Драйг Гох интересуют достижения целительской магии), и все – свобода, – подбадривала себя девушка, шагая к дальнему столику, за которым вполоборота ко всем присутствующим, как всегда невозмутимо, завтракало отродье.
Айра изо всех сил старалась сохранить видимость спокойствия, однако пальцы ее непроизвольно комкали подол строгого платья, смазывая все впечатление. Девушка замедлила шаг и остановилась напротив отродья.
– Хорошего дня! – произнесла она дрогнувшим, но достаточно звонким голосом. И дождавшись, когда отродье поднимет на нее несколько озадаченный взгляд и слегка наклонит голову в вежливом приветствии, нервно улыбнулась: – Разрешите составить вам компанию, я не отниму много времени.
Собеседник сделал лаконичный приглашающий жест, и Айра поспешила присесть на стул, на самый его краешек. Отродье слегка улыбнулось, похоже, вся эта возня его забавляла.
– Послезавтра в столице открывается ежегодная выставка достижений науки в целительской отрасли, – Айра старалась смотреть на мочку уха своего визави или на переносицу – куда угодно, лишь бы не в его страшные глазюки, – Я каждый год туда хожу, это очень интересно. И …– Айра не смогла-таки сдержать судорожного выдоха – …я хочу пригласить на нее вас.
Вот и все, самое страшное позади. По-крайней мере, девушка так думала. Зря, как оказалось. Отродье плавно наклонилось к ней через стол и спросило совсем тихо, слегка растягивая слова:
– Карточный долг или… ?
– Или, – сразу призналась Айра также шепотом, – Проигрыш в магическом споре. Но выставка, и вправду, замечательная.
Так-то так, вот только сама будущая целительница хотела бы попасть туда с друзьями, а не с этим.. Ойхо. Но, возможно, так и будет, сейчас вот он откажется и…
– Хорошо, – уже громче произнесло отродье, и суховатый надтреснутый голос разнесся надо всем обеденным залом – я принимаю ваше предложение, леди..
– Мортиэль. Айрин Мортиэль. Тогда послезавтра я буду вас ждать в полдень у центрального входа.
На этом леди Мортиэль откланялась, посрамив своих учителей по этикету тем, что забыла попрощаться. Она шла быстро, на самом пределе приличий. Прочь отсюда, от этой ухмыляющейся толпы, от скабрезных шуточек. Лучше вернуться и перевести дух в своей комнате. И боги с ним, с завтраком, все равно есть не очень хочется. А досаднее всего, что этот не отказался, придется теперь целый день с ним таскаться. Ээх, зато осмотреть все стенды с новинками целительской магии никто ей не сможет запретить. Размышления были прерваны стуком в дверь. Вира и Дея с порога закидали ее вопросами вперемешку со словами утешения. Вира протянула Айре завернутые в салфетку пирожки и склянку с ягодным морсом. Боевая Дея, меж тем, сверкала глазами:
– Мы тебя не бросим, даже не думай. Мы тоже едем на выставку, вот! Эльден с нами. Не схарчит же нас этот чешуйчатый при всем честном народе!
Настроение у Айры сразу улучшилось, все-таки друзья – большое подспорье. А стоило укусить за румяный бок пирожок, и дремавший до того аппетит окончательно проснулся.
Пара дней пролетела довольно быстро. И вполне неплохо, если не учитывать перешептывание за спиной и глумливые прозвища вроде «змеиная подружка» или «любительница экзотических животных». Ну и Пресветлая с ними, с дураками.
И вот наступил выходной, он же первый день выставки. Айра с Деей пришли к месту встречи пораньше и теперь слегка нервничали в ожидании их вынужденного спутника. Вира и Эльден жили в столице и должны были присоединиться к ним у выставочного павильона.
– Вон он, вон он идет. Да не оглядывайся ты так явно! – зашептала Дея и вцепилась в подругу тонкими хваткими пальчиками.
Айра закрутила головой и увидела отродье. Оно плавно и неотвратимо двигалось навстречу, облаченное в строгий темно-серый костюм наподобие военного мундира, но без знаков отличия. Девушка снова подумала о том, что издалека он похож на обычного эльна, хотя и немного нетипичного – южанина или ромайца. В целом, нормальный парень, чуть старше Глейда. Но стоило помнить, что все это – лишь оболочка, за которой прячется звериная натура.
– Хорошего утра, леди Айрин, – прошелестел голос отродья, – и леди..
– Деянира, – Дея сделала стремительный и очень поверхностный книксен, смотря по-большей части в землю.
– Вы тоже… проиграли в магическом поединке?
– Нет, – маленькая хрупкая Дея воинственно задрала подбородок, – просто я не могу не поддержать свою подругу в сложной ситуации.
– Это достойно уважения, – серьезно произнес И-Драйг Гох, и ни капли насмешки не было в его голосе.
– Раз мы все в сборе, предлагаю тронуться в путь. Ближайший млоп как раз отправляется через пятнадцать минут.
– «Млоп»? – поднял брови дикарь.
– Магнитно-левитационная общественная повозка, – пояснила Айра, – парящие над магнитной лентой вагончики, вы наверняка видели их в городе.
– Да, – кивнул Ойхо, – весьма интересные техно-магические устройства.
Воспользовавшись подобной повозкой, девушки и И-Драйг-Гох ехали к выставочному центру стоя, держась за поручни, подставляя лица ласковому осеннему солнышку.
– А вы часто бываете в городе? – вдруг спросила Дея их спутника.
– Случается. Но на выставку еду впервые. Целительское дело не очень дается моему народу.
Девушки переглянулись.
– У вас нет целителей? – удивленно спросила Айра.
– Есть, но они почти не используют магию. К тому же у нас довольно хорошая регенерация.
– Зачем же вы тогда согласились ехать со мной?
– Всегда полезно узнать что-то новое. Особенно в компании искренне увлеченных людей, – он вежливо улыбнулся девушкам и продолжил осматривать городские пейзажи за бортом млопа.
– Остановка «Выставочный центр», – возвестил кондуктор, и пассажиры поспешили спрыгнуть с повозки. Нужный павильон огромным белым куполом высился прямо по курсу. Скоро в толпе девушки разглядели Эльдена и Виру – брат и сестра, оба в голубом, похожие друг на друга, как только могут быть похожи меж собой юноша и девушка, активно замахали руками, но поглядывали оба на Ойхо очень настороженно.
Как только друзья и их пугающий спутник вошли в сам павильон, глаза их разбежались – так много выставочных стендов, демонстрационных установок и залов здесь было. Айра разрывалась между противоречивыми эмоциями. С одной стороны, присутствие И-Драйг Гох ее тяготило, с другой – ей не терпелось везде побывать, все поближе рассмотреть, с третьей – намертво вбитый в голову этикет заставлял уделять время приглашенному гостю. Поэтому следующие несколько часов в голове Айры смешались в странный набор картинок и звуков: вот они вместе с Деей охают около стенда с новой кровоостанавливающей повязкой – использование новых лекарств вкупе с доработанным заклинанием повысило эффективность повязки на пятнадцать процентов… А вот Вира испытывает новинку – диагностический аппарат, который отчасти может заменить целительское обследование там, где магов нет или магия не работает. Айра вместе с Эльденом следят за процессом, попутно убеждая Ойхо, что всем И-Драйг Гох абсолютно необходима такая вот штуковина… Еще один стенд, на сей раз с артефактами первой помощи. Дея восхищается одной из новинок – фиксирующим артефактом, выполняющим временную функцию шины при переломах и даже повреждениях суставов. На сей раз уже Ойхо что-то объясняет, сомневаясь, что это штука способна надежно зафиксировать при определенных травмах, но оперирует не столько магической наукой, сколько анатомией и физикой. Айра пытается спорить с ним, Эльден же горячо поддерживает точку зрения дикаря… А вот ветеринарный отдел. Здесь они среди прочей живности обнаруживают небольшую хохлатую ящерку, а стенд над ней рассказывает о новейшем эликсире для ухода за шкуркой чешуйчатых.
– Надо же, здесь есть кое-что и для меня, – хмыкает Ойхо, и все вместе они легко и беззлобно смеются, а Эльден дружески похлопывает его рукой по плечу.
Потом они проходят мимо стендов с новыми разработками в области теоретической магии. Стенды похожи на огромные классные доски, на них нанесены схемы, цепочки заклинаний, поясняющие рисунки. Айра застывает около одного из них, смотрит недвижно, и время снова возобновляет свой непрерывный бег.
– Ой, смотри, – Дея потрясла подругу за плечо, – это похоже на твой защитный контур, на счет которого ты с Глейдом спорила.
– Это он и есть, – бесцветно произнесла Айра. – Но тогда я тем более не понимаю, как он его так быстро смял заклинанием. Сделал какой-то странный жест…
Айра махнула ладонями по кругу.
– …и готово. Хотя что я вам рассказываю, вы сами все видели.
– Какой-какой жест? – неожиданно заинтересовался Ойхо.
Айра повторила.
– Это не заклинание, – после затянувшегося молчания произнес он. – Это активация артефакта.
«Артефакта?» – «Какого еще артефакта?» – «Быть того не может!» – прозвучало одновременно со всех сторон.
– Редкого, – ответил на эти возгласы Ойхо, – способного мгновенно разрушать магию жизни. Когда-то давно их с успехом применяли против моего народа.
– Не понимаю… – нахмурилась Дейя. – Как разрушение магии может вам вредить?
– Может, если выбрать нужный момент, – Ойхо снова помолчал, словно раздумывал, стоит ли посвящать их в подробности, но все-таки произнес: – В момент оборота только за счет магии возможна трансформация скелета и всех органов из эльна в .. зверя. Если в этот момент магия исчезнет…
– Процесс оборота просто разорвет тело! – охнула Вира.
– Кто мог придумать такой кошмарный артефакт? – ужаснулась Айра.
– Тот, кто отлично разбирался в магии жизни, – горько улыбнулся перевертыш и, чуть склонив набок голову, посмотрел на девушку. Будто бы хотел проверить, догадается или нет. Догадалась.
– Нет, такого просто быть не может! – вскрикнула Айра. – Потомки Пресветлой ни за что бы не опустились до бесчестной игры.
– Они считали мой народ угрозой, которую нужно устранить, – пожал плечами чужак.
– И наверняка не без оснований.
– Не без оснований, – подтвердил Ойхо.
– Так или иначе, мне это не нравится, – встрял в их диалог Эльден. – Откуда у Глейда такая штука? Да еще аккурат тогда, когда к нам прибыл И-Драг Гох. Может, это, конечно, просто совпадение, и он всех целителей подобными артефактами глушит, но что-то я в этом сомневаюсь.
– Давайте его завтра и спросим, – предложила Вира.
– Отбрешется,– махнул рукой Эльден.
– Нет, если с нами пойдет он! – Дея совершенно невоспитанно тыкнула пальцем в чужака. – Глейд его боится.
– А вы? – чуть ухмыляясь, прошелестел Ойхо. – Вы не боитесь?
– Ты хочешь причинить кому-то из нас вред? – с пристрастием вопросила Айра, глядя прямо в мягкую светящуюся тьму змеиных глаз. И вовсе они не страшные, непривычные – это да.
– Нет.
– Тогда не боимся. И вообще, надо же узнать правду…
Позже, когда они уже попрощались с Вирой и Эльденом и стояли на остановке в ожидании млопа, который отвезет их к Университету, Айра решилась-таки задать вопрос, который волновал ее больше всего.
– Слушай, – и когда они все успели перейти с ним на «ты»? – извини, если мой вопрос покажется тебе бестактным.. – девушка замялась, – но.. твой народ.. в вас больше эльнийского или.. животного?
– Мы эльны, Айра. Прежде всего эльны. Да, у нас быстрее реакция, мы более выдержаны, у нас выше болевой порог. Но это не делает нас зверями.
– Почему же тогда вас так боятся?
– Мы сильнее, быстрее, выносливее. И у нас есть луны – так мы называем свою животную ипостась. Но даже в ней мы практически всегда сохраняем свое эльнийское сознание. Я думаю, что луны так пугают вас, потому что напоминают о том, что вы сами создали их. Постоянный укор совести. Такое не прощают.
– А как же истории о вашей кровожадности? – вопросила Дея.
– Они небезосновательны, – Ойхо снова помолчал – У нас есть такая поговорка: «Лун всегда возьмет свою добычу». Оборот – очень сложное дело. После него все тело настолько истерзано, что нужна резкая и сильная подпитка.
– Кровь, – прошептала Айра.
– Да. В давние времена это реализовывалось естественным путем: лун набрасывался на своего врага. Сейчас мы не столь дики, – Ойхо усмехнулся. – Мы используем домашний скот или запасы добровольно отданной крови.
Обратно две девушки и один прежде-всего-эльн ехали молча. Будущим целительницам было что обдумать, а чужестранец невозмутимо обозревал окрестности.
На следующий день после четвертого урока вся компания вместе с Ойхо стояла в большом тренировочном зале, поджидая Глейда.
– Может не стоит вот так, при всех? – С сомнением произнесла Айра.
– Стоит-стоит. Над тобой он при всех потешался, вот пусть при всех и оправдывается, – Вира была неумолима.
– Эй, Глейд! – звонкий голос Деи прорезал мерный гул зала. Да вся она – маленькая, бойкая была похожа на зачинщицу в народном танце. – А ну-ка, расскажи нам, как ты смухлевал в споре с Айрой!
– Что ты городишь, Тиррэль?
– А то, что есть, – это уже Вира. – Айра, расскажи-ка всем!
Айра откинула голову назад и громко, чтобы слышал каждый в зале проговорила:
– Вчера на выставке в разделе теоретической магии я видела совершенно такой же замкнутый контур заклинаний, какой тебе показывала. А Ойхо…– девушка взмахнула рукой, предлагая последнему присоединиться к ним, и заметила, как вздрогнул при этом Глейд,– Ойхо вдруг вспомнил, что точно таким жестом активируется редкий амулет, нейтрализующий магию жизни. К чему бы это, правда?
– Сказки и свидетельство отродья – это все твои доказательства? – презрительно бросил Глейд, но только ленивый не заметил бы, что он побледнел и голос его срывается.
– Нет, – Айра стояла прямо, уперев руки в верхнюю часть бедер. – Если я вру, то тебе ничего не будет стоить повторить твой триумфальный прием. Контур тот же – его плетение десять раз записано в моей тетради – ну же, продави его!
– Вот еще! Смириcь, Мортиэль, возможности отыграться я тебе не предоставлю, – Глейд собрался пройти мимо, но тут Эльден закрыл ему дорогу.
– Отойдем-ка, разговор есть. Не рекомендую отказываться, иначе я прямо тут расскажу кое-что интересное о твоем дяде.
Глейд оскалился, но все-таки проследовал за заговорщиками в закуток коридора.
– Идиоты, – зашипел он, едва остальные обступили его, – вы не знаете, во что лезете!
– Не знаем, – согласилась Дейя, – но надеемся это от тебя услышать!
– Сначала пусть он, – кивок в сторону Эльдена, – скажет, что за намеки он бросал в сторону моей семьи.
– Ну что ж… – Эльден деловито перекатился с пятки на носок, и Айра вспомнила, что они с сестрой из семьи промышленных дельцов. – Вчера я беседовал с дедом и аккуратно поинтересовался, не знает ли он случайно, кто бы мог сейчас заниматься производством таких вот интересных артефактов. Дед ответил презабавную вещь: не далее, как пару месяцев назад лицензию на их производство за совершенно безумные деньги выкупил твой дядя. На кой, Глейд, что вы задумали?
Глаза Задаваки забегали туда-сюда, на лбу заблестели бисеринки пота, видно было, что он лихорадочно пытается что-то придумать, но потом обмяк и тихо, быстро начал шептать:
– Слушайте, мой дядя – очень странный тип, жуткий какой-то.. в последнее время просто помешался на неприязни к .. этим вот, – Глейд взмахнул рукой, указывая на Ойхо. – Я ему задолжал кое-что, поэтому не посмел отказать.. Короче, я должен был каким-то образом спровоцировать отродье на переворот и применить артефакт .
– Зачем? – в ужасе вскричала Вира.
– Чтобы представить все так, будто это я проявил агрессию, – шелестящий и неуместно-спокойный голос Ойхо вызывал мурашки. – В агонии я мог разнести помещение, жертвы тоже были бы вполне вероятны. Что бы в таком случае решила общественность? – вопрос его и не требовал ответа.
– Да, – чуть помолчав, продолжил Глейд. – Он так и сказал: «Чтобы оседлать двух корриденов сразу: наглядно показать всему миру животную сущность И-Драйг Гох, и продемонстрировать заказчикам эффективность артефактов».
При последних словах Задаваки глаза Ойхо полыхнули тягучим темным пламенем. Хотя, возможно, Айре просто показалось.
– А ты что? – скрестив руки на груди, произнесла Дейя.
– Да я и так не особенно хотел связываться с отродьями. Но когда услышал про «заказчиков», то совсем прокис. А тут еще Мортиэль с ее контуром… Решил: помогай, Пресветлая, – потрачу артефакт на то, чтобы выиграть спор, а дяде скажу, что ерунда его артефакт… ничего не вышло. Ну, мало ли, бракованный или еще что.
Сообщники переглянулись.
– Пока не говори ничего, – решил Ойхо. – Тяни время.
Глейд опасливо взглянул на чужака. Слегка сверху вниз в силу своего роста, но смотрелось это так, словно ребенок заглядывает взрослому в глаза – сердится тот или нет. Но в сосредоточенных черных безднах он не нашел ни ненависти, ни угрозы и медленно кивнул.
– Уезжай к себе обратно. Жизни тебе тут не дадут, – проговорил Глейд сбивчиво, смотря куда-то к себе под ноги. Но Ойхо понял. И покачал головой.
– Не я, так кто другой.
Уже позже, идя по коридору обратно к своим аудиториям, Вира произнесла то, что витало в воздухе.
– Все это очень опасно. Нам не стоит туда соваться.
– Не стоит, – подтвердил Ойхо, останавливаясь. – И вы не будете. С этого момента вы все держитесь от меня подальше.
Холодом в его голосе можно было заморозить и солнце в ясный день.
– А давай ты не будешь указывать, что кому делать, – неожиданно зло бросила Айра. – Тоже мне нашелся герой!
И быстрым шагом, почти бегом, не слушая удивленные окрики друзей, она поспешила прочь, испытывая какую-то странную, клокочущую внутри ярость.
– Придурок! – бушевала она потом в своей комнате. – Просто придурок.
И пощипывала губы, стоя у окна. Но видела за ним не университетский сквер и не здания учебных корпусов, а чужие далекие края, где в долине среди гор жил непонятный, странный народ. Народ, который за свой не такой уж длинный век вынес столько боли и горя, что не каждому под силу, но только сильнее стал. Народ, который не очень ладил с магией жизни и не умел себя исцелять. Народ, который кто-то очень хотел уничтожить. Народ, который вряд ли мог рассчитывать на чью-то помощь.
– Так ведь и перебьют вас всех, дураков, – горько прошептала Айра. – И злой комок внутри рассыпался, обернулся острой щемящей жалостью, пролился прозрачными солеными каплями. А когда буря миновала, сквозь тучи блеснул тоненький – с паутинку – лучик.
– Нейтрализация магии жизни, значит… – прищурив глаза, произнесла Айра, взяла чистый лист бумаги и остро отточенный грифель. – А если сделать несколько замкнутых контуров один в другом… что если это поможет выгадать время?
И грифель забегал по бумаге, оставляя за собой странные размашистые знаки, похожие на раскинутые крылья большого летающего змея.


Странные сказки Королевства
Ощущения возвращались постепенно – холод, ломота в спине, резь от непривычно яркого света в глазах. В груди нестерпимо зудело. Он нащупал то, что мешало, и рывком выдернул это прочь. Сразу стало легче. Собрав силы, приподнялся на локте, затем сел и только теперь открыл глаза и огляделся.
Открывшееся зрелище заставило его замереть от восторга и ужаса – на огромном прозрачно-белом камне ( где сейчас он сам и сидел) лежали обнаженные тела мужчин и женщин. Десятки тел, прекрасных и, судя по торчащим рукояткам церемониальных кинжалов, безнадежно мертвых. Значит, он вернулся первым. Он вдохнул холодный осенний воздух полной грудью, тряхнул головой так, что длинные светлые волосы полоснули по плечам и безудержно рассмеялся. Это была действительно хорошая шутка. Особая прелесть ее заключалась в том, что он единственный из всех пошел на это безумие от скуки и еще – от желания досадить Самому… И все-таки именно он первый! Мужчина вскочил на ноги на удивление легко для того, кто пролежал мертвым много дней, и порывы ветра, тугие, послушные, льнувшие словно верные псы к его рукам, весело отзывались в теле мощными потоками силы.
– Приветствуем тебя, Странник! – Боги с нескрываемым любопытством смотрели на него, и он отвесил им шутовской поклон.
Странник.. хорошее имя. Были и другие – Игрок, Шутник и еще множество разных.. ну и его собственные, конечно. Целая вереница собственных. Но все имена – чепуха, сутью его был ветер. Легкий, подвижный, игривый, не терпящий скуки и постоянства, ласково играющий с детскими локонами или беспощадным ураганом сметающий города на своем пути, переменчивый, разный.
Владычество он принимал неохотно. Как и все они. Никто из Королей не стремился к власти, но все соглашались с ней как со справедливой платой за свое могущество. И ему она не пьянила кровь, но ложилась каменной плитой на грудь. Хотя эльны ему нравились. Они забавляли его своими страстями и неожиданными выходками, то жестокими, то неуместно благородными. Он играл с ними, как играют дети резными фигурками, пристрастил их к азартным играм, научил плавать под парусом, состязаться в остроумии, воровать и плутовать, а также ловить воров и плутов. Он всегда был ближе к эльнам, чем остальные Короли. И знали бы простые смертные насколько ближе. Порой он привязывался к кому-нибудь из них, у него были свои любимчики, некоторых он даже, наверное, любил по-своему. Но за красивую игру и неожиданный остроумный ход мог любого принести в жертву. Игра, как и ветер, была его сущностью. И часто отвечала ему взаимностью.
Он смог обыграть даже старуху Судьбу, когда, обезумев, она одаривала Королей проклятьями. «Никогда тебе не знать покоя и не найти того, что ищешь». Он только посмеялся ей в лицо. Он давно уже ничего не искал, и прекрасно знал, что иногда намного лучше встретить что-то совсем иное.
Но так или иначе, шло время, и призрак его главного врага – скуки – стал все чаще напоминать о себе. Ромайцы появились очень вовремя. Странник долго наблюдал за ними. И чем дальше, тем больше нравился ему этот неизвестно откуда взявшийся народ. Смуглые, черноволосые, яркие как тропические птицы в своих пестрых нарядах, они не имели дома, и вся жизнь их была – дорога. Они тоже были странниками. Он быстро сдружился с ними и взял их под свое крыло. Ромайцы с благодарностью приняли его покровительство.
– О, Йеллэ! – восклицали они, не к богам, а к нему обращаясь этим странным, переиначенным на свой лад именем. На имена он давно не обращал внимания. А просто любил слушать их песни, танцевать с ними босиком на траве их зажигательные – когда душа нараспашку – танцы, брать в жены их женщин (самое большое количество его детей были ромайцами) и разговаривать с ними у костра. Его веселила их непонятная тяга к корриденам, которых они все время пытались свести. Не из-за денег (богатство их вовсе не интересовало), а из-за ощущения родства с этими волшебными созданиями, в крови которых так же, как и у них самих, присутствовал ветер.
Однажды он пришел к ним отдохнуть после особенно выматывающих своим однообразием государственных хлопот. Его встречали радостно, с песнями и угощением, самые красивые девушки разливали вино и танцевали для дорогого гостя. Но в этот вечер ничего не могло его развлечь.
– Йеллэ! – покачивая седой головой, говорил ромайский риан, мудрый Баро. – Ты не похож на себя сегодня, что тебя гложет?
– Скучно, Баро. – Странник рассеяно создал пару маленьких воздушных вихрей и отправил их на забаву детворе.
– Тогда нам стоит ждать беды, – задумчиво проговорил Баро, раскуривая трубку. – Когда боги играют, люди плачут.
– «Люди»?
– Так называют простой народ там, откуда пришли наши предки. Это далеко, Йэллэ, не в этом мире, нет. Там все иначе, и нет магии.
Они еще посидели немного в молчании, а потом Баро задумчиво произнес:
– Говорят, за пределами своего мира боги становятся обычными людьми. Может, в этом твое лекарство, Йеллэ?
Странник сверкнул глазами, хищно втянул носом вечерний воздух. Ветер пах переменами.
– Найди вход в другой мир, Баро. И проси, чего хочешь.
– Чего мне хотеть, Йеллэ, кроме твоей милости. Сделаю. Если не я, то мои потомки.
И они осушили свои бокалы. Странник улыбался, предчувствуя новую Игру. Пусть не сейчас, но скоро.. уже скоро..
***
Вот правильно говорят : «Если день не задался с самого утра, дальше будет только хуже». Мой не задался от слова «совсем». Ночью сдох аккумулятор в смартфоне, и я доблестно проспала. А у нас сегодня лабы. Что может быть хуже? Только если профукать последнюю электричку перед перерывом. Тогда все, шляпа. Придется седлать Марусю (ржавое ведро с гвоздями, которое исключительно по таким случаям и эксплуатируется) и молиться, чтобы она по дороге не развалилась.
Так вот: понедельник, не то чтобы уже раннее утро, лабы, а я гарцую на Марусе, то есть уже собрала все возможные утренние шишки. Не тут-то было. Только мы с моей колымагой выехали на более-менее приличную дорогу, как поймали мужика. Бампером. Нет, не специально, я еще не до такой степени отчаялась, чтобы на мужиковую охоту выезжать. Откуда он взялся – понятия не имею. Ну не было никого на дороге, чтоб мне на экзамен без зачетки заявиться! И тут – бац – словно из воздуха материализовалась аккурат перед Марусей высокая фигура в черном. Я мужиков давить не приученная, поэтому принялась отчаянно давить тормоз. Взметнулись длинные светлые волосы, и фигуру красиво откинуло на асфальт.
– Ну что, Ежова, молодец! Вот на твою голову еще одна утренняя шишка. Кедровая как минимум.
Я пулей выскочила из машины, рисуя в голове картины распластанного по земле тела, кровищи, стеклянных глаз. Выскочила и встала как вкопанная – «тело» вполне вольготно сидело на дороге, опершись локтем о колено и с интересом разглядывало окрестности, Марусю и меня. Что видит перед собой моя случайная «кегля» я и так знала – всклокоченную девицу с выпученными глазами, одетую в джинсы и толстовку с изображением ежика в тумане. А вот мне было на что посмотреть.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71043193) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.