Читать онлайн книгу «На разных широтах жизни» автора Владимир Богданов
На разных широтах жизни
Владимир Богданов
В центральных городах России и на периферии жизнь людей идет по-разному.
Может быть от того места, где живет человек, складывается его характер и воля еще с юности.
Поступки, мечты и планы героев, о которых идет рассказ в книге, зависят от места жительства. Для кого-то это правильный выбор, а для кого-то нелепая или роковая ошибка.
Владимир Богданов
На разных широтах жизни
Песчаное озеро
Июльская жара была невыносима. Чтобы искупаться, нужно целый час ехать на автобусе. В центре города в зоне отдыха в Карагачевой роще находилось два озера: Комсомольское и Пионерское. Вода в них плескалась кирпичного цвета. Арыки текли с гор, увлекая за собой глину.
Вечером Алексей Берёзин пятнадцатилетний паренёк, одетый в синюю рубашку с подвернутыми до локтей рукавами и чёрные брюки-клеш, направился в гости к Галине Кругловой. Жил он от неё на улице Степной через один дом.
Район Пишпека утопал в садах. Солнце клонилось на запад, косые лучи освещали ивы и джигиду, растущие на пустыре.
Открыв калитку, Алексей пошёл по дорожке к крыльцу одноэтажного дома.
Галя увидела его из окна веранды. Вышла на улицу в сарафанчике из ситца. На ногах туфельки – узконосые лодочки на небольшой шпильке. Причёска каштановых волос модная высокая.
– Ты ко мне, Алёша?
– Да, – ответил Алексей, немного смутившись от её красоты.
Глаза у Галины девственно жгуче чёрные. Нос маленький ровный. Брови подведены художественным карандашом. Она была старше на два года. Закончила девятый класс средней школы.
Берёзин, стоя к ней боком, выдергивал разноцветные нераспустившиеся венчики вьюнов, растущие у стен веранды. Надувал их, они лопались от воздуха с шумом. Увлёкся игрой.
Девушка посмотрела на него, совсем ещё мальчишка! Ростом с ней одинаков. Ни усы, ни борода не растут. Кожа лица белая нежная. Волосы на макушке свалялись соломенной копной, выгорели за лето.
– Может быть, сходим в кино? – попросила с поэтическим выражением голоса.
– Не хочу, – отмахнулся, как от мухи, не желая томительных мгновений.
“Начнет наряжаться! Краситься! А мне ждать принцессу”, – подумал он.
– Мы завтра поедем на велосипедах на Песчаное озеро, – объявил Березин с гордостью, делая паузу и кося выжидающе глаза.
– А с кем ты поедешь?
– С Максом.
– Может, нас возьмёте? Меня и подружку Аню.
– Возьмём, если попросишь у дяди Вани мопед.
– Какой лис! Ради этого ко мне зашёл!
– Могу и на обычном велосипеде. Только будем ехать три часа в одну сторону.
– Ладно. Попрошу.
– Давай сейчас к нему зайдём. А то утром он уйдёт на работу. У нас план сорвётся.
Галина закрыла дом. Ключ положила под крыльцо.
Дядя Ваня жил на перекрёстке улиц частного сектора. На небольшом приусадебном участке росли яблони, груши, виноград, на грядках овощи.
Был поливной день. Вода из арыка заливала огород.
Иван Лоскутов тридцатипятилетний мужчина с кудрявыми русыми волосами, раздетый по пояс, засучил брюки выше колен, стоял босиком в воде. Тяпкой огораживал мутный поток, чтобы направить к возвышенным местам к зреющим помидорам. Сорта у него росли удивительно вкусные.
Иван увидел Берёзина и племянницу, кивнул головой. Тяпку положил на край деревянной бочки, наполненной водой. Направился к гостям, шлёпая по размокшей земле:
– Чем утешите, молодёжь? – пожал, улыбаясь, руку пареньку.
– Что и нам поливать сегодня придётся? – поинтересовалась рассудительная Галя, стоя на бетонной дорожке, потянулась к ветке, чтобы сорвать яблоко белого налива, – надо мамке сказать.
– Часа через четыре будет у вас вода, – философски заметил хозяин, помогая нагнуть ниже ветку, упирая прохладные листья яблони в своё плечо.
– Но уже будет тёмно! Что мы в огороде увидим!? – откусывая яблоко и показывая на небо, хихикнула, – одни звёзды!
– Вам то что! Пусть поливает всю ночь!
– А подпол не зальёт?
– До кровати доберётся, – засмеялся Лоскутов, отпуская ветку.
– Дядя Ваня, у меня к тебе просьба, – ласково сказала девушка, – не откажешь? Хочешь, поцелую в щёчку!
– Говори, не тяни. Ещё яблок хочешь?
– Да, нет. Дай мопед на завтра.
– А я на работу, что пешком пойду?
– На троллейбусе, – посоветовала племянница и залилась смехом-колокольчиком.
– А зачем тебе мопед?
– С Алёшей покатаемся.
– С Лешкой? Он мне уже раз его сломал! Не дам.
– Ну, пожалуйста. Он больше не испортит.
– Ты уверена?
– Да.
– Хорошо берите. А то подумаешь, что дядька жадный.
Из сарайчика Лоскутов выкатил самодельный мопед “Дырчик” с двигателем Д-4.
Разбирался хозяин в технике, на обыкновенный велосипед прикрепил моторчик. Выглядел его первенец, конечно, с обшарканной рамой велосипеда “Пенза” не очень шикарно. Тарахтел, как кипящий чайник на плитке. Зато тянул хорошо. Главное не нужно было крутить педали.
Утром Максим Веселов долговязый парень с удлинённым лицом и прилизанными под умывальником волосами, чтобы не торчали в разные стороны, подъехал на велосипеде “Харьков” к дому Берёзина.
Возле палисадника под раскидистыми вишнями встретился с Алёшей, Галиной, Аней – полнотелой девушкой с длинной косой на груди.
– Всем привет! Может быть, я за огнетушителем смотаюсь? – объявил он, ставя ногу на землю, не слезая с велосипеда. Длинный вздёрнутый нос щекотало от авантюрного зуда. Максим потер его запястьем руки.
– А зачем мы ведь не на пожар собрались? – удивилась Галина, подозрительно посмотрев на озорного велосипедиста в красной водолазке и полосатых брюках.
Круглова была в приталенном зелёном штапельном платье. У шеи вырез сердечком. В руке авоська с продуктами. На ногах белые босоножки.
Максим, довольный шуткой, заулыбался во весь рот до ушей:
– Это для внутреннего пожара! – жестами и мимикой изображая контур винной бутылки и открываемую пробку.
– Не нужно. Мы пьём только лимонад.
– Как хотите. Лёшка, это что твои провожатые?
– Они с нами купаться поедут.
– Ты что серьёзно?
– Конечно. Ты повезёшь Аню, а я Галю на её мопеде, – Алёша взял у Галины сетку и по-хозяйски закрепил её на багажнике.
Лицо Веселова стало страдальческим. Аня-пышечка, наверное, в два раза тяжелее его.
Берёзин сел на велосипед, разогнал его, крутя педали, затем включил сцепление. Моторчик завёлся.
Галя подбежала, уселась боком на раму, держась за руль.
Аня, молча и нерешительно, села на раму к Максиму, загораживая ему обзор роскошностью фигуры. Одета она была в ярко жёлтое платье с бантиками на плечах. Чёрную тугую косу придерживала ладонью руки.
Выехали на Весеннюю улицу, с двух сторон росли высокие серебристые тополя, скрывая тротуары, затем повернули на центральную улицу Льва Толстого.
Редкие машины обгоняли их. За шлагбаумом кончились городские кварталы. Асфальтированная дорога то поднималась в горку, то опускалась вниз в ложбину. По сторонам были колхозные поля с сахарной свеклой.
Проехав километров пять, остановились отдохнуть.
Березин посмотрел как друг, с тоской еле дыша, облокотился на сиденье своего велосипеда, сказал ему:
– Теперь ты поедешь на мопеде. А я на твоём драндулете.
– Я вас прицеплю на буксир верёвкой, – отозвался охотно Максим, – у меня в багажнике лежит.
– А зачем ты с собой взял верёвку? – изумилась Галя.
– Чтобы велосипед из воды вытащить.
– А мы по воде будем ехать?
– Нет, это другая история. Утопили мой велосипед на плавучих островах.
– Надеюсь, вы нас не утопите?!
– А вы плавать умеете?
– Я то умею, – ответила задорно Галя, – а вот Аня плавает топориком! Будешь её спасать.
Веселов помрачнел как дождевая туча. Посмотрев на него, все расхохотались. У Ани порозовели щеки:
– Я у берега буду плескаться, – заверила она.
На буксире было ехать легче. Алёша слегка покручивал педали, чтобы увеличить скорость.
Жаркое южное солнце поднималось вверх, пекло голову и прожигало насквозь одежду. Слева начались посадки. За ними приютились виноградники и пионерский лагерь.
Неожиданно моторчик заглох. Как не пытался его Максим завести, не получилось. Пропала куда-то искра. Наверное, что-то случилось с магнето.
– Может быть, бензин кончился? – озабоченно высказался Берёзин.
Веселов открутил пробку бака.
– Почти полный.
Пришлось верёвку отцепить. Теперь Алексей вертел педали мопеда ногами. Проехали в медленном темпе несколько километров.
– Меня током бьёт! – ойкнула вдруг Галя, оглядываясь на Алёшу.
– Каким током? – не понял гонщик.
– Откуда я знаю каким! От рамы по ноге. Как с ней прикоснусь, бьёт!
– А ты её не задевай. Это, наверное, провод слетел со свечи.
– Так поставь его на место! Что я должна висеть в воздухе, как паук! – рассердилась пассажирка.
Берёзин остановился. Круглова спрыгнула на асфальт.
– Прямо иголки втыкаются в кожу, – она разгладила икры ноги.
– В чём дело? – крикнул Максим.
Дорога шла под горку. Пришлось ему затормозить.
– Током бьёт, – ответил дружок, наматывая оголённую часть провода на свечу.
– Как бьёт? Значит, появилась искра! Заводи, лопух, моторчик!
– Ты просто добрый гений! А мне в голову не пришло!
Оживленный звук моторчика обрадовал уставшую четвёрку путешественников. До озера добрались без дорожных приключений.
В песчаных берегах плескался оазис для отдыхающих. Заезжали сюда рыбаки. Несколько мотоциклов стояли около дороги. Местность была открытой.
Девушки сняли обувь, пошли босиком к дамбе. Лишняя вода сливалась через трубу. Выбрав песочек почище, сняли платья, остались в купальниках. Одежду аккуратно положили на босоножки.
Два друга, затащив велосипеды подальше на песок, присоединились к ним. Рубашки и брюки бросили на велосипеды.
На берегу лежали местами пустые перламутровые половинки раковин от озёрных ракушек размером с ладонь.
Зеркальная водная гладь сверкала от солнца. Было видно дно и водоросли, подводные растения, и её обитателей, мальков рыб. Медленно ползущие живые ракушки оставляли за собой узкие бороздки.
Максим разбежался и прыгнул в воду. Поплыл на середину. Берёзин в воду входил постепенно, шаг за шагом углубляясь. Ему так легче было привыкнуть к прохладной воде. Вскоре над водой торчала одна голова. Он взмахнул рукой и поплыл к другу.
Галя и Аня сели поближе к воде, загорали на солнце.
К девушкам направились двое незнакомых парней из отдыхающих.
– Салам! – поприветствовал их коренастый парень в тюбетейке, с татуировкой на груди и галстуком на голой шее, – индюшки[1 - Индюшка, вид анаши] не хотите? За рваный, за шмель[2 - Шмель, рванный – денежная единица равная 1 рублю СССР] дадим.
– Мы не знаем, что это такое. Проваливайте, а то ребят крикнем! – возмутилась Галина.
– Это ваши чуваки барахтаются на глубине?
– Да. Один из них мастер спорта по боксу, а второй по борьбе.
– Они пионерчиком[3 - Пионерчик , сигарета забитая анашой] не балуются?
– Мы не понимаем ваших жаргонных слов.
– Не чирикай, Кныш, – прервал стилягу его напарник в ластах на ногах, похожий на цаплю, очень уж был худой, ребра торчали из кожи, – какой может быть базар[4 - Базар – разговор о чем либо], если у этих крыс нет тяги дунуть[5 - Тяга дунуть, непреодолимое желание покурить анашу].
– А ну сейчас же извинись за крыс! – вскочила Галя, и влепила звонкую оплеуху охальнику.
Дистрофик, не ожидая удара, упал на колени.
Коренастый парень, увидев такую картину, беззлобно расхохотался, показывая жёлтые кривые зубы:
– Атас, кореш, здорово тебя поставили на мослы! Всё на мази, девчонки. Зря мы к вам подъезжали.
Пришельцы спешно отправились к другим отдыхающим, увидев, что ребята, взмахивая руками, быстро плывут к берегу.
Максим и Алексей вылезли из воды и подбежали к девушкам:
– Что у вас произошло? Что они хотели? – задали наперебой вопросы, – не обидели вас?
– А кто их знает! Мололи какую-ту чушь про индюшку! – ответила Галя, поправляя прическу, – какие-то ненормальные.
–Это наркоманы! – объяснил Максим.
– В колонию надо их отправить, анашисты проклятые! Сами курят и других заставляют, – разошлась не на шутку Круглова.
Настроение немного испортилось.
–А ты боевая! – похвалил Галину Максим.
– А чего бояться днём. Если бы они из себя вывели Аню, уж точно не поздоровилось бы им.
– Я им бы, как кошка, глаза выцарапала, если бы только тронули нас, – скромно ответила пышная подружка, показывая длинные крашенные лаком ногти.
– Да не позавидуешь барыгам, – улыбнулся Веселов.
Друзья стали купаться недалеко от берега, чтобы не оставлять наедине девушек.
Галя, истомившись на солнце, решила зайти в воду. Уплыла далеко на самую середину озёра. Покоилась без движения, смотрела в небо.
– Чего она матрасом лежит? Уж не уснула на воде? – поинтересовалась Аня, прищурив от солнца глаза, подставила ко лбу ладонь.
– Как можно уснуть? Не на кровати же! – засмеялся Алексей, – сейчас проверим.
Он бросился в воду. К Кругловой плыл потихоньку, не плеская водой.
К удивлению услышал голос Гали. Она пела песню:
Вышла мадьярка на берег Дуная,
Бросила в воду цветок.
Утренней Венгрии дар принимая
Дальше понёсся поток.
Этот цветок увидали словаки
Со своего бережка,
Стали бросать они алые маки;
Их принимала река.
Певица, раздвигая руками гладь, смотрела мечтательно в залитое солнцем осветленное голубое небо.
Голос, отражаясь от поверхности озёра, казался многозвучным, словно вода ей подпевала эхом. Её волосы намокли, прилипли к щеке. Увидев Березина, Галя замолчала, повернулась на живот.
– Ты зачем ко мне приплыл? – спросила она парня, – мешаешь мечтать!
– Так только лягушки мечтают, – язвительно заметил Алексей.
– Ты что хочешь сказать, что я не пела, а квакала! – возмутилась Круглова, ударила рукой по воде, обрызгала в отместку обидчика.
– Нет, я хотел сказать, что тебя рыбаки побьют! – улыбнулся искатель девичьих сердец, – вся рыба собралась возле тебя, слушает песню. А на удочки одна тина ловится.
– Ну и пусть. Так им и надо, – ответила, успокоившись, Галя, догадавшись, что Берёзин шутит.
–Тогда поплыли к берегу, если не боишься наказания.
– А ты на что? Неужели дашь меня в обиду?
– Нет, конечно.
Они поплыли к берегу.
Галя смотрела в воду.
– Где твоя рыба? Я что-то ничего не вижу!
Внезапно она увидела впереди извивающее длинное тёмно-зелёное тело, опускающееся ко дну.
– Ой! Змея! – испуганно завизжала Круглова. От страха её руки и ноги свело судорогами.
– Я тону! – крикнула она, погружаясь в воду. К счастью было мелководье. Ноги коснулись песка. Галя пулей вылетела из озёра.
– Больше я здесь купаться не буду! – заявила она, отряхивая волосы от воды и вытираясь полотенцем.
– Здесь нет водяных змей! – пытался развеять страхи девушки Веселов, всматриваясь вдаль, напрягая глаза, был близорук, – ты увидела угря. Он похож на змею.
– Всё равно купаться не буду. Противно на них смотреть.
– Давай, Макс, поймаем одного угря. Зажарим на костре, – предложил Алексей другу, присев рядом на горячий песок и подталкивая его плечом.
– Можно и десять поймать. Пусть вокруг ползают, – поддержал шутку Алёши Веселов, – может быть, кому-нибудь в купальник заползут.
– Фу! Какие гадости! Лучше давайте наши продукты поедим, так безопасней, – сказала Аня, выкладывая из сетки на газету бутерброды, огурцы и помидоры.
– Хорошо уговорили! – потёр руками о живот Веселов, – а то я уже так проголодался, что готов всё подряд есть, как китаец!
До вечера, вдоволь накупавшись и отдохнув, компания стала собираться в обратную дорогу. Солнце уже не так жарило, рассеянным светом освещало плодородную долину. Подул прохладный ветерок.
Сели голубиными парами на велосипеды. Максим дружелюбно посматривал на свою спутницу. Не такая уж она толстая. Вот только неразговорчивая. Если ей задашь вопрос, ответит односложно.
Со свежими силами Веселов закрутил педалями. Берёзин ехал впереди, не торопясь.
– Алеша, через неделю сюда приедем? – попросила Галя.
– Что понравилось?
– Очень хорошо здесь! – воскликнула девушка.
– Обязательно приедем, если не будет дождя, – заверил он.
Берёзин отдыхал от такой поездки. Держал ровнее руль, смотрел на дорогу, сворачивал, избегая выбоины, убавлял газ.
Ему было приятно ехать с Галей. Её тонкая фигурка в приталенном платье очаровывала парня.
“Жаль, что она старше меня, можно было бы с ней дружить”, – подумал неожиданно Алексей.
Галина спиной слегка касалась его руки. Берёзин чувствовал тепло её тела. Мужская ответственность и забота отразились на лице.
Его друг Веселов работал усиленно ногами, дорога пошла на подъём.
– Хочешь, я покручу педалями? – предложила Аня кавалеру, видя, как учащенно дышит велосипедист.
– Я что индюком на раму сяду? – изумился от такого нахальства Макс.
– Почему индюком! Обычным пассажиром! Что особенного! Бывают же водители женщины!
– Ну, давай, поменяемся! – слегка свистнул ей в ухо Веселов, желая позабавиться, – только надолго ли тебя хватит!
Он остановил велосипед. Придержал его за руль. Дал возможность Ане сесть на сиденье.
Девушка уперлась одной ногой в асфальт, чтобы смеющийся Веселов с пригнутой спиной приютился на раме.
– А мы с тобой не упадём! – спросил с опаской он, крепко держась за середину руля.
– Если буду падать, я тебе крикну! – громко воскликнула Аня прямо ему в ухо, крутя педалями.
Отчего Макс дернулся.
– Только не так громко кричи! – заметил он, – перепонки лопнут.
– Что ты сказал? – переспросила Аня, нагибаясь, крича ему в ухо.
– На дорогу смотри! – заорал Веселов.
– Я смотрю! – крикнула еще громче.
– Да я тебя слышу! Не вопи! Не в лесу! – Макс, держась одной рукой за руль, другой прикрывал ладонью оглушенное ухо, чтобы оно не разорвалась на части.
– Ладно, не буду, – успокоила его девушка.
Они немного отстали от первой пары. Сзади приближалась грузовая машина.
– К обочине держись! – крикнул Веселов, выглядывая через плечо девушки, вытягивая, как страус, шею.
– А что?!
– Машина сзади!
– 0дна?
– Да.
– Может быть, остановиться?
– Не надо. Вдруг велосипед не удержишь! – испугался Максим, – я тяжёлый!
Грузовая машина подъехала ближе. Из окна кабины высунулся пассажир, в виде приветствия он вытянул руку. На лице широкая улыбка.
– Эй, девушка! Куда джигита везёшь?
– Отстань, дяденька! Не мешай ехать!
– Цепляйся за борт! Мы будем тихо ехать.
– Нет лучше, вперёд поезжайте, дяденька!
Веселов крутился от стыда на раме, как сазан на сковородке.
– Якши! – ответил надоедливый мужчина. Шофёр с длинными усами показал на прощанье поднятый кверху большой палец сжатого кулака, просигналил, прибавил газ, умчал машину вперёд.
Алёша обернулся назад, прижался к краю дороги, пропуская машину.
– Эй, джигит! Куда девушку по пыли везёшь? – донеслись обрывки весёлых слов вместе со смехом.
– Вот нахал! – отозвалась Круглова, – думают, что они в машине умнее нас!
– За рулем, конечно, приятней сидеть!
– А ты что им завидуешь?
– Хорошо бы права получить.
– У нас мальчишки в десятом классе учатся в автошколе.
– Долго ждать. У Макса отец шофёром работает. Я катался на его машине.
– Врёшь!
– Не вру.
Галина обернулась к нему, внимательно рассматривая Берёзина:
– По глазам вижу, что врёшь! Не люблю воображал!
– Подумаешь Шерлок Холмсиха.
– Кто я?! – Галина надулась, задвигалась на раме, отталкивая руки парня, – сам ты Шеллак – шляпочный клей!
– Ты чего психопатка? Хочешь, чтобы я без рук управлял велосипедом!
– Остановись. Я лучше с Максимом поеду. Он умнее тебя.
– Пожалуйста, барыня! – Алексей нажал на тормоз, вспрыгнул с велосипеда.
Возмущённая Галина встала на асфальт. Ветерок слегка раздувал её платье и ворошил прическу. Демонстративно отвернулась. Широко раскрытыми глазами смотрела на подъезжающую пару, её подруга везла недоросля.
– Что случилось? – крикнула Галина.
– Да ногу вот подвернул, – ответил за Аню Максим, когда они подъехали близко, незаметно толкнул скромную девушку локтем в бок.
– Ой! – невольно вырвалось у Ани, – как бы не упасть. Галя поддержи мой руль, я слезу.
Улыбающийся Макс бодро спрыгнул на дорогу.
– У нас равноправие. Везём друг друга по очереди!
– Так у тебя нога не сильно болит? – поинтересовалась Галя.
– Уже нет.
– Вот и ладненько! Теперь ты меня повезёшь. На мопеде тебе будет легче ехать.
– А Лёшка?
–Он с Аней поедет. Несправедливо, ты крутишь всю дорогу педали, а он лодырничает.
Друзья, поменявшись девушками, тронулись в путь. Уже сгущались сумерки.
– А твой отец шофером работает? – спросила Круглова Веселова.
– Да. А откуда ты знаешь?
– Лёшка проговорился. Ты тоже катался на машине?
– Иногда отец разрешает.
– У тебя, что есть права?
– Нет. Мне же не восемнадцать лет.
– Как же вы катаетесь без прав?
– На территории гаража.
– Лёшка тоже катался?
– Катался. А что?
– Да так. Я думала, он врёт.
Внезапно переднее колесо велосипеда попало в выбоину. От сильного удара колесо согнулось восьмёркой. Велосипед завилял по дороге.
Веселов не удержал руль, вместе с Кругловой перелетели через велосипед, упали на дорогу. Гудящий мопед отбросило в траву.
Галина застонала, ушиблась коленкой. Максим подбежал к ней, помог встать.
– Что это было? – испуганно спросила девушка, тревожным взглядом осматривая Веселова, – это твоя нога заболела?
Подъехал Алёша с Аней.
– Что разбились! – ахнула сердобольная подружка.
До города шли пешком. Унылый Берёзин тащил мопед. Но дорожное происшествие сблизило участников похода.
Летние ночи тёмные. В небе светили яркие крупные звёзды. Было прохладно.
– Конечно, плохо, что сломался велосипед. Дядя Ваня будет ругаться, – сказала Галя, – но я возьму на себя вину. Мне ничего не будет. Скажу ему, что это я ударилась о дерево.
– А почему вдруг о дерево? – засомневался Веселов, – так он тебе поверит! На дороге ни одного дерева.
– А я ему скажу, что выросло одно дерево! – упрямо и твёрдо повторила Галя. – Я ударилась о него. Дерево сломалось и велосипед погнулся от удара. Пусть спасибо скажет, что я не разбилась!
– Ой! – вскрикнула Аня, остановилась, показывая пальцем на асфальт, – кто-то дорогу перебежал перед моими ногами.
– Да это ёжик! – радостно воскликнула Круглова.
Ребята положили велосипеды. Стали ловить ежа, не давая ему убежать.
Ёж, вышедший на ночную прогулку, замер, опустил пониже колючки, свернулся в недоступный клубок, прижав голову к брюшку, втянув лапки и хвост под себя.
– Какой хороший! – возгласила Галя, наклонилась и, гладя его иголки, – пыхтит, сердится! Смотрите, какие у него бусинки чёрных глаз!
Ёж немного расправил иголки, словно почувствовал, нет опасности от нежданной встречи.
– Может, в сетку положим? – спросил Максим.
– Не надо, а кто будет ежат кормить? – возразила Круглова.
За полночь, добравшись до Степной улицы, Алёша с Максимом проводили Галю с Аней до дома.
Под светом фонаря, висящего на столбе, сняли шину и камеру с переднего колеса. Подкручивая спицы, кое-как выровняли обод. Поставили камеру и шину на место, накачали ручным насосом.
Веселов, приподняв за руль велосипед, покрутил колесо.
– Вроде нет восьмерки! Только чуть.
– Её дядька, думаю, спросонок утром не заметит! – сказал Берёзин, страшно зевая ртом и испуганно смыкая губы, чтобы не залетела внутрь летучая мышь, внезапно мелькнувшая около его лица.
Друзья поставили мопед Лоскутову в сарай, задним колесом к двери.
Утро вечера мудренее. Все неприятности ничто по сравнению с воспоминанием о путешествии на Песчаное озеро.
Монашка
Электричка отправилась от платформы, быстро набирая скорость. Несмотря на то, что день после проливного дождя был холодный, изумительная природа заглядывала в окна, оживляя глаза людей радостью озарения, протягивая им навстречу сверкающую промытую бронзовую листву дубов, золото берёз и лип, оранжевый наряд осин и клёнов.
В вагон вошёл молодой человек в коричневой болгарской дублёнке. Он в позе самовлюблённого сел на свободное место рядом с девушкой, одетой в серое демисезонное пальто. Снял с головы чёрную кепку, положил её на колени.
Симпатичная незнакомка сидела одна, взглянула мельком на него, отодвинулась поближе к окну, зеркально воспринимая книгу внутрь чувствительной души. Через расстёгнутое пальто были видны: кофточка из пряжи с затянутыми петлями и контрастной белой окантовкой посредине, маленькие золотые пуговки и вышитые цветочки; юбка ярко-розовая.
Мимо проносились высокие холмы, тихие речки с узкими долинами; дремучие леса сменялись перелесками. Окрестные деревни прятались за деревьями.
Валерий Комаров ехал в гости на выходные к тёте. Приятно было отдохнуть после тренировки. Он занимался в секции классической борьбы.
– Что очень интересная книга? О любви? – задал он нелепые вопросы соседке.
Девушка промолчала, перевернула страницу. Из книги выпала закладка, календарь в виде открытки.
Валерий нагнулся за ним.
– Это ваша глянцевая вещичка?
– Спасибо, – односложно ответила пассажирка, взяв карманный календарь в руку, е длинные намагниченные чёрные волосы слегка коснулись страниц, а глаза продолжали чтение.
Валерий привалился выпуклой атлетической спиной к деревянной скамье, решил вздремнуть. Его укачивало от монотонности движения. Невольно уснул. Кепка съехала с коленей, упала на пол.
Девушка уже не читала книгу, осторожно наклонилась, подняла её, отряхнула пыль и положила на сиденье.
Электричка энергично дернулась, отправляясь от станции. Комаров вздрогнул, не ощущая опоры, чуть не свалился, качнувшись вперёд. Открыл глаза.
Девушка, заметив его судорожные жесты, невольно улыбнулась.
– Так и упасть можно! – подметил Валерий смехотворность ситуации, усаживаясь поудобней, вспомнил о кепке, стал тревожно осматриваться по сторонам, крутить головой, заглядывая под лавку.
– Что вы ищете? – изумилась соседка.
– Фуражку.
– Она лежит сбоку ваших брюк.
Скользнув рукой по бедру, Комаров нащупал свою драгоценную шерстяную кепку, которая как кошка улеглась между ними.
– А я думал, что она на полу.
– Была там, я её подняла.
– Спасибо, – выражая благодарность за бескорыстный поступок, ответил Валерий.
– Пожалуйста.
– А какая была станция?
– Софрино.
– Как бы не проехать! Вы куда едете? – поинтересовался он живо у девушки, чувствуя, что она не прочь продолжить разговор.
– В Загорск.
– Надо же и я в Загорск!
– Вы там живёте? – взбодрилась попутчица.
– Нет, а живу в Москве. А вы в Загорске живёте?
– Да.
– А Москве что делали?
– Я там учусь.
– Где если не секрет.
– В театральном училище.
– Значит, вы будете артисткой?
– Не совсем. Я театральный осветитель.
– Это что такое?
– Не что, а кто? Другими словами художник по свету.
– Первый раз слышу такую специальность.
– А профессию электрика вы слышали? – иронически спросила студентка.
– Электрика?
– Да.
– Она родственна моей.
– А значит вы монтёр! По столбам станете лазить!
Она пожала плечами:
– Где в театре вы видели столбы? Там колонны! Я должна освещать актёров и декорации! – обиделась девушка.
– Важная роль! – сделал восхитительную реплику Валерий, чтобы успокоить собеседницу, – может быть и мне к вам в училище поступить?
– А вы умеете творчески фантазировать?
– Это как?
– Например, представить увиденное в другом цвете, – она, чтобы раскрыть свою мысль, распахнула замочек замшевой сумочки, вытащила из неё круглое зеркальце, протянула ему, – посмотрите на себя: какой бы цвет лица вам больше подошёл при волнении, испуге, страхе, радости.
– А что моё лицо разве может быть разноцветным?!
– Да нет же! Вы меня не поняли. При волнении вы слегка краснеете, при испуге бледнеете.
– От страха синею баклажаном, от радости расцветаю как тюльпан или красный мак, – подхватил её идею Комаров.
Девушка весело засмеялась.
– Вот видите. Почти угадали! Я должна переживания актёра усилить, донести до зрителя, используя разные сценические эффекты.
– Интересно, может быть, вы придёте к нам на тренировку, станете освещать схватки борцов нашего института.
– Мне нужно закончить учебу. Так что это будет не скоро.
– А жаль. Пришли бы, ослепили прожектором моего соперника. Я бы его сразу уложил на лопатки.
– Вот вы какой!
– Да я шучу. Кстати как вас зовут?
– Оля.
– А меня Валерий. Возьмите зеркало, а то вдруг разобью к несчастью.
– А вы что неуклюжий спортсмен?
– Разве похож?
Девушка, взяв зеркало, положила его в сумочку, оценивающе оглядела парня, не найдя в нем особых уродливых черт:
– Шея у вас упитанная, плечи широкие. Наверное, сила есть. Хотите, проверим? – она засмеялась.
– Что будем с вами бороться?
– Нет, что вы! Попробуйте для начала открыть окно! Мне не дотянуться.
– На улице же холодно.
“Осторожно, двери закрываются! Следующая станция “Семхоз” – объявил машинист.
– Нам скоро выходить, – заметил Валерий, может быть не надо открывать окно?
– Не открывайте. Только как испытать ваши способности?
– При желании я вас на руках из вагона могу вынести?
– Сейчас разбежались! Я вам что кукла? У меня ноги есть.
Электричка, снижая скорость, подъезжала к Загорску. Оля положила книгу в сумку, встала, застегнув пальто на пуговицы, направилась к выходу.
Валерий пропустил её, продолжая сидеть прилепленный к скамье, точно клеем, ошеломленно смотрел, приоткрыв от удивления рот, не произнёс ни слова.
Студентка была маленького роста как десятилетний ребенок. Почти в два раза ниже его.
Продолжать знакомство у него не было желания, выйдя из вагона, брёл по инерции за ней по рельсам, держась на расстоянии.
Очаровательная дюймовочка с сумочкой через плечо пошла к остановке автобуса.
Комаров направился в пустой вокзал прятаться от навязчивых стыдливых мыслей.
Через десять минут появился на площади неприкаянным ангелочком, двинулся пешком вниз по улочке, обходя лужи.
Слева тянулись огромные покосившиеся деревянные двухэтажные дома, как тени прошлого доживали свой век без элементарных удобств для жителей.
Он дошёл до перекрёстка, сел в первый автобус, не доезжая до конечной остановки, вышел у Троице-Сергиевой лавры посмотреть на афишу кинотеатра.
В этот вечер демонстрировался фильм “Единственная”. Чтобы скоротать время, тётя приходит поздно с работы, купил билет, вошёл в тёмный зал. На экране показывали журнал с хроникой событий.
Комаров, пробираясь по ряду, сел на свободное место рядом с какой-то девушкой. По иронии судьбы вступил с ней с ходу в разговор, разглядев, наконец, петушиным зрением, что она сидит одна.
– Думал, опоздал! Кино хоть хорошее?
– Я его не видела. Фильм новый.
– Ладно. Мне деваться некуда. На улице ждать холодно.
– У вас что свидание? – поинтересовалась незнакомка.
Сложно было разглядеть её лицо, но по интонации голоса можно было понять, что девушка умная, общительная, не вздорная характером.
Началось кино. Валерий прикоснулся к её руке на ложе подлокотника.
Она шепнула ему:
– Не мешайте смотреть, – но руку убрала, чуть замедлив, позволяя ему подержать её нежные пальцы.
– Хорошо, – ответил счастливый дон Жуан.
После сеанса включили свет.
Комаров увидел наяву зрительницу кинопроката. Она была рослая в вишнёвом пальто с белым меховым воротником. Причёска двухцветная, у лба белые завитые локоны, у висков каштановые. Лицо овальное красивое. Полнощёкая, с ямочкой на подбородке.
Удивительно улыбчивые чёрные глаза смотрели на парня без смущения, даже как-то по-философски.
– Ну, что будете меня провожать? – смело заявила девушка, когда они вышли из кинотеатра.
Повеяло прохладой. Зажглись фонари на столбах.
– Если вы не против, можно погулять по городу, – с робостью в голосе, ответил Валерий, не веря удачи.
– Прогулка отменяется из-за ненастной погоды.
– Что так не познакомимся, сразу попрощаемся? – с грустью поинтересовался несчастный кавалер, задерживая шаг.
Она повернулась к нему, взяла его под руку:
– Меня зовут Людмила, а вас?
– Валера.
– Ради исключения я пойду вам навстречу, идём ко мне домой.
Комаров опешил, не ожидая такой развязки.
– А разве можно?
– Можно. Я живу рядом.
Завернув в тёмный переулок, подошли к старинному дому. Во дворе за забором в бывшей Рождественской церкви размещалось женское общежитие и клуб трикотажной фабрики.
Заметив, как нерешительно прошёл в ворота её случайный спутник, девушка остановилась, сверкнув озорно глазами:
– Не бойтесь! Это наша богадельня. А там живут одни монашки.
– Как монашки?
– Комсомолки, которыми я руковожу. Ведь я секретарь комсомольской организации. Ну, как? Не раздумали идти ко мне в гости?
– Что будете меня воспитывать? Как-то неловко получается, – замялся Комаров.
– Возврата назад нет! Ты же не трус? – испытывающим взглядом активистка окинула парня.
– Идём! – кивнул неискушенный поклонник, вдохнув поглубже в грудь свежего воздуха.
Людмила открыла дверь в комнату:
– Проходи Валера, – сказала она, стуча сапожками по деревянному полу.
За дверью оказалась небольшая прихожая кухня. В проёмах двух стен вместо дверей висели не задернутые ситцевые занавески, чуть прикрывающие комнаты девушек.
В каждой комнате стояли по две деревянных кровати-кушетки, заправленные сиреневыми покрывалами, поверх них лежали горкой подушки.
– Снимайте шубейку. Вешайте на крючок, прямо на пальто. Не смущайтесь. Её не украдут. Кто дома? – громко спросила хозяйка, стягивая с шеи малиновый шарф, нечаянно задев волосы, они взметнулись вверх, точно подхваченные ветром и мягко упали на ее щёки.
Из одной комнаты вышли две девушки в домашних халатиках и тапочках на голую ногу. В квартире было тепло. Подбочившись о косяки и комкая занавески, пережёвывали пищу, как бурёнушки, потешно смотрели на парня, соображая, откуда он.
– Знакомьтесь. Это Валера.
– Валя, – сказала девушка с косичками, поправив жёлтый халатик, чуть наклонилась вперёд, протягивая руку, и пришлёпнула пяткой слетевшую тапочку, засмеялась.
– Нина, – слегка присела блондинка в красном халатике, выставив чуть обнажённое колено.
Комаров смущённый повернулся к ним спиной, снял дублёнку, повесил на вешалку.
“Вот напросился в гости! ” – подумал он, ругая себя за неосторожность.
Люда вытолкала смеющихся подруг в другую комнату.
– Вот здесь сплю я, – сказала она, показывая на правую кровать, затем посмотрела внимательно на ухажера, у него был странный пиджак. На нём не было воротника, вместо него полукругом вырез на груди. Костюм был сшит в ателье по последней моде. Под пиджаком голубая водолазка, плотно прилегающая к шее. Волосы светлые есенинского типа. Лицо на первый взгляд романтично симпатичное.
– Ну, рассказывай, кто ты? Зачем ко мне подсел в кинотеатре? Хотел сразу взять мечту, как пряник на зубок! Вот я перед тобой. От меня не скроешься.
Её весёлое настроение передалось Комарову. Он восторженно слушал её воркующий голос и не знал, что ей сказать.
– Я живу в Москве.
– Ах, ты с другого города! Прилетевший гусь! Что там девчонок-гусынь нет подходящих? Решил к нам пристать! – изумилась искренне секретарь, – наших девчат на сторону не отдаем даже москвичам.
– А почему так строго?
– А кто будет на фабрике работать?
Комаров стоял на полу в носках между двух кроватей, лицо его слегка покраснело, словно у осеннего помидора при искусственном освещении.
Узкое полукруглое окно-бойница в комнате было одно, в верхней части стены, что усиливало эффект не современности помещения. Не комната, а монашеская келья.
Людмила наступала на него в мягких тапках. В цветастой кримпленовой блузке и юбке выглядела очень элегантна её стройная фигура. Взбитая причёска смотрелась привлекательно по-домашнему.
Заметив, как пятится к кухне скромный гость, не зная, куда деваться от её напора, смягчила гнев:
– Что же ты стоишь? В ногах правды нет. Садись на мою постель. Поговорим спокойней, – она потянула его за руку, чтоб сел рядом с ней, поправив юбку, продолжила, смотря ему в глаза, изумляя невинным взглядом, – значит, ты сюда приехал за невестой? А в невесту выбрал меня?
Комаров развёл руками, разве можно спорить с проницательной девушкой.
– Да мне такую жену хорошо бы иметь, – с хрипотой в голосе ответил он и кашлянул в кулак для приличия.
– Я же буду пропадать на собраниях. Дома меня почти не будет. Сам будешь варить, стирать, детей нянчить, – Люда положила руку на его плечо, улыбаясь и слегка издеваясь, тронула за чуб, нагибая его непослушную голову – я же могу задёргать тебя, будешь у меня на побегушках. Вот какая я!
– Ничего если полюбишь, быстро изменишься, – ответил Валерий, слегка сердясь на её причуды.
– Ах, вот на что рассчитываешь! Конечно, если полюблю, может, стану другой. Но почему ты думаешь, что я полюблю именно тебя?
– Я и не говорил об этом.
Она прищурила глаза, ответила, кажется, откровенно:
– Ты парень красивый не нахальный. Что скрывать немного нравишься. Иначе я бы не привела тебя к себе. Но для первого раза хватит испытывать наши нервы. Пошли пить чай. Девчонки уже попили.
Встав, пошла впереди, он за ней. На кухне стоял стол. На нём чайник, кружки и в блюдце сахар рафинад.
– Я не хочу, – стал отказываться от чая Комаров, – Люда, я, наверное, пойду, уже поздно, к тётке надо зайти.
– У тебя здесь живёт тётя?
– Да.
– Значит, заезжаешь к ней временами.
– Да, – он замялся, надев дублёнку, и держа кепку, с волненьем спросил, – можно встречаться с тобой?
– Жду через неделю, – милостиво разрешила она.
Тренер Олег Вадимович, сорокалетний мужчина среднего роста с короткой стрижкой слегка поседевших волос, одетый в синий спортивный шерстяной костюм, поприветствовал команду борцов проектного строительного института:
– Ребята, вы должны постараться победить на соревнованиях. За две недели усиленных тренировок попрошу выкладываться полностью.
Как обычно вначале была получасовая разминка, чтобы разогреть мышцы. На паркетном полу гимнастического зала возле окон лежали толстые маты, общей площадью шесть на двадцать метров, сверху прошитые кожей.
Андрей Клыков, двадцатипятилетний паренёк, на вид маленький невзрачный и худой, был одет в борцовку, в секции занимался несколько лет, имел первый разряд в весовой категории до 54 килограммов.
Касаясь лбом ковра, стоя в начальном положении на коленях, Андрей выполнял упражнение на гибкость, перебрасывая туловище вверх через голову, становясь на мост и наоборот. Упражнение очень сложное, требовало специальной подготовки и силы.
Около него Костя Шабалкин, борец весовой категории 85 килограммов, накачивал шею, упираясь затылком в мат, делал забегание ногами вокруг своей головы, сначала в одну, затем в другую сторону.
Валерий Комаров вместо партнёра тренировался с “чучелом” – мешком, набитым эластичным материалом, по форме напоминающим человеческое тело, отрабатывал приём, бросал его с разворотом туловища через себя.
Рядом с ним те же действия выполняли его друзья: Ашот Вартанян, Вадим Соколов, Олег Александров. На другом конце ковра тренировались ещё несколько пар борцов.
Первая схватка под присмотром тренера была между Шабалкиным и Соколовым.
Вадим был на голову ниже Кости и легче весом. Шабалкин старался взять его в мёртвые тиски, пользуясь преимуществом. Но Соколов был ловчее, вырывался из захвата, не давал подобраться и провести приём. Активно наступал сам, но обхватить крупный торс гиганта у него физически не хватало рук.
Толстяк выдохся. Раздражённый неудачей, поймал, наконец, за руку Соколова, повернулся к нему спиной и бросил безжалостно на ковер. При этом зарычал в экстазе, кусая за плечо противника зубами.
– Ты что озверел, первобытный дикарь! – закричал на него Олег Вадимович, свистком останавливая поединок, – за такие обезьяньи замашки сниму тебя с соревнований.
Следующий контрольный поединок был между Комаровым и Вартаняном. Два борца были одинакового роста и весовой категории. В стойке Валерию удалось схватить накрепко Ашота за пояс. Рывком он перевернул его ногами вверх, бросил на ковёр.
– Молодец! – похвалил его тренер, – продолжить борьбу в партере.
Ашот встал на колени и упёрся в ковёр ладонями выпрямленных рук. Валерий, стоя также на коленях, коснулся спины нижнего борца сведёнными ладонями.
По свистку, стараясь выполнить переворот "накатом", Комаров срывал Вартаняна с устойчивого положения и, повернувшись спиной к ковру, наклонился под некоторым углом в сторону переворота.
Захватом руки Ашот вроде бы препятствовал перемещению Валерия в сторону переворота, затем обманным движением навалился на него и уложил под овации борцов на лопатки.
– Ничья, – сказал он, поднимаясь и смеясь, Комарову, – ты в стойке победил, а я в партере.
– На соревнованиях сложнее будет, – заметил тренер, отпуская команду по домам.
На улице ребята попрощались. Валерий и Олег вошли в метро, стряхивая с одежды снег.
– Что опять спешишь на свидание? – подшучивал над другом Александров, когда они стояли на платформе, ожидая поезд.
– Нравится она мне.
– Езжай, дурень! Не забудь на свадьбу пригласить!
Людмила вначале обрадовалась встречи, но её лицо лишь слегка развеялось от грусти:
– Пойдем, погуляем по городу, – попросила тихо она.
День был солнечный. Снег, выпавший ночью, покрыл белизной окрестности. Навеял романтичности зимнего пейзажа лёгким морозцем.
Много верующих и туристов собралось у Лавры. На площади стояли экскурсионные автобусы. Золотые и синие в звёздах многоглавые соборы, воздушные ярусы колокольни поражали красотой древнерусского архитектурного ансамбля.
Они, не входя в Святые ворота, повернули вправо, пошли по первому снежку, проложив тропку снаружи мощных каменных стен монастыря.
Комаров касался их рукой, смотрел на красные и белые стены с зубцами и бойницами. Задирал вверх, восторгаясь, голову.
Поразительное впечатление! Недаром стоят века непреодолимой преградой! Высота стен приличная десять-четырнадцать метров, толщина шесть метров. По углам крепости горделиво возвышались восьмигранные, а между ними четырехугольные башни.
– Не покорились монахи польско-литовским шляхтичам, – восхищенно произнес он, – больше года оборонялись.
Людмила кивнула головой, с печалью в голосе заговорила:
– В нашей деревне умер один старик. Я была у мамы, вернулась только вчера вечером.
Знаешь, как тяжело умирать одинокому. Даже обмыть было некому. Пришлось мне обмывать, везти в гробу на телеге и хоронить на сельском кладбище, – она вытерла с глаз слезинки.
– А могилу кто копал? – спросил Валерий.
– Деревенские мужики.
– Мне жаль тебя. Будешь теперь переживать. Не женское это дело.
– У меня такой характер. Не могу пройти мимо горя и несчастья.
Они по склону спустились к парку. На аллеях лежали увядшие листья, присыпанные снегом.
– Люда, давай покатаемся на качелях. Может быть, у тебя улучшится настроение, – предложил Комаров своей подруге.
Он купил билеты на крылатый аттракцион.
– Садись со мной, – предложил Людмиле.
– Нет, я хочу одна.
Вращались по кругу на уровне верхушек деревьев. Не известно, что приключилось с девушкой, она вдруг стала вызывающе дерзкой, отталкивала ногами качели с Валерием, заставляла его кружиться юлой, стукалась с другими пустыми качелями, и пронзительно смеялась, довольная вакханалией полета.
– Упадёшь! – испуганно крикнул он, сам крепче держась за цепи.
– Что боишься?! – она запрокинула голову.
Шапочка слетела с головы, кружась по воздуху, точно белая бескрылая птица, упала на снег. Волосы развеял ветер. Людмила, чем-то напоминая игривую чародейку, хохотала.
Комарова пробирала дрожь. Наконец аттракцион остановился. Валерий коснулся ногами земли, хотел поднять её шапочку, но она его опередила. Наклонилась, взяла её в руку, отряхнула снег. Надела на взъерошенную прическу, дыша усиленно грудью.
– Ну, зачем ты так неосторожно, – участливо беспокоился Валерий.
Людмила с порозовевшим лицом выглядела очень прелестно, стоя почти вплотную к нему, спросила ласково, не обращая внимание на прохожих:
– Ты дрожал за меня?
– Ты такая смелая. Не похожа на девчонку.
– Это что комплимент или порицание?
Он пожал плечами.
– Боевая ты!
– Волю у меня не отнимешь.
Прошло две недели. Во время соревнований не повезло Шабалкину. Сломал ухо при трении о ковёр. Оно опухло, нарывало. А ему нужно было ехать в командировку. Вместо него поехал Александров.
Валерий также временно не посещал тренировки. Был выпуск проекта, поджимали сроки, в спешке оформляли документацию, чтобы успеть до праздника. Приходилось много чертить.
После работы Комаров пошёл на телеграф. Заказал переговоры с Загорском.
– Здравствуй, Люда! – крикнул он в трубку.
– Привет, – ответила она, смеясь, – что звонишь? Неужели соскучился?
– Люда, приезжай в Москву. Я купил билеты на концерт в Лужниках.
– На какой день.
– В субботу в шесть часов вечера. Буду ждать тебя в пять часов на станции метро “Фрунзенская”. Выйдешь из вагона. Я тебя встречу.
– А мы с тобой не разминёмся?
– Нет.
– Хорошо я приеду.
Наступила суббота. Комаров вышел на улицу. Жил он вместе с матерью в Кузьминках на Есенинском бульваре в доме хрущевского типа в малогабаритной однокомнатной квартире.
Сделав пересадку на “Кузнецком мосту”, приехал на нужную станцию за полчаса до назначенного времени.
Приходили и уходили поезда. Пассажиры выходили и входили в вагоны. Среди них не было Люды. Прождал до семи вечера. Боясь уйти. Но тщётно. Встреча не состоялась.
Следующий выходной совпал с праздниками 7-8 ноября.
Комаров взял с собой фотоаппарат, купил цветы. Ехал в вечерней электричке и озабоченно думал о Людмиле, не замечая никого.
“Что могло случиться с ней?”
Она открыла ему дверь. Встала на пороге в голубом костюме с удивительно пышной королевской причёской, сзади волосы спадали локонами, были чуть приподняты.
– Ты приехал! Спасибо, – она улыбнулась, пропуская его и принимая букет алых гвоздик, ставя их в фазу. Где уже были другие цветы.
– Люда, ты была в Москве? – спросил он, волнуясь.
– Нет, – ответила она.
Валерий вздохнул.
– А почему?
– Раздумала. Ты не раздевайся. Мы сейчас выйдем на улицу. У нас в клубе торжественная часть и концерт.
Она накинула на себя пальто, не продевая его в рукава.
– Пошли.
На улице их встретила заведующая клубом. Увидев Комарова, она подошла к нему:
– Здравствуйте! С наступающим праздником.
– Здравствуйте! – с радостью ответил Валерий, заметив, что женщина очень обворожительна, несмотря на зрелый возраст.
– Вы москвич? – спросила заведующая.
– Да.
– Не обижайте, Людмилу. Она у нас ранимая и нежная душой.
– Нет что вы!
– Анастасия Яковлевна! Мне прямо не удобно за ваш комплимент! – ответила, смутившись, Людмила, какая-та мысль опечалила её лицо.
Когда заведующая ушла, Людмила с Валерий стояли возле дверей клуба. Играла музыка.
– Знаешь, Валера, я не могу тебя пригласить на вечер, – сказала честно она, посмотрев ему в глаза.
Комаров молчал, не постигая смысла слов.
– Если ты пойдёшь со мной. Все подумают, что ты мой парень. А я не хочу. В другой раз тебя не будет. Могут подумать, что ты меня бросил.
– Чего же ты боишься?
– Я не умею любить на расстоянии. Если бы ты жил в Загорске, может, всё было у нас по-другому. Не обижайся на меня. Я сама не знаю, почему тебе отказываю! – глаза её блеснули, она через силу улыбнулась, – Валера, дай мне подумать, приходи завтра на демонстрацию. Не мучай больше сегодня меня!
– Ладно. Во сколько прийти?
– Да хоть рано утром!
– Замёрзнем, не доживем до демонстрации, – ответил Комаров, пытаясь шутить.
– Приходи к восьми.
– Хорошо.
– Ну, я пойду. Меня ждут, я же секретарь, нужно устраивать для девчат праздник.
– А для себя?! – укорил он её на прощанье. Она ничего не ответила, вошла в клуб.
Нина Ивановна, приятная полная пожилая женщина, жила одна, муж умер два года назад. Она утром напекла племяннику блинов на газовой плите. Растопила сливочного масла на формочке из-под печенья.
– Молодец, – похвалила она, снимая фартук, – не забываешь тётку. Вот твоя мать никак не соберётся приехать. Чем хоть в праздники занимается? Мне даже не позвонит! Ждёт, когда я ей позвоню.
– У неё ноги побаливают. На улицу редко выходит.
– Просто она домоседка. У меня дача. Летом пропадаю дотемна. А с утра бегу на работу. Уставать некогда.
– Тебе же скоро на пенсию, могла бы пока дачей не заниматься. А мама уже год не работает.
– Пусть приезжает ко мне на лето, – решительно предложила Нина Ивановна, подавая ему кружку с чаем.
– А я один буду жить? – Валерий помешал сахар ложкой.
– Женись. Хочешь, я тебе невесту найду. У нас девчонки симпатичные, не избалованные, как в Москве, – она села на стул, ладонью подпёрла щеку, любуясь племенником.
– Я сам найду.
– Может быть, уже нашёл? Не у нас ли в Загорске? Зачастил в гости, хитрец! Весь в отца, в моего братца пошёл! Очень поздно приходишь. Подозрительно, Валера! Смотри, окрутит тебя какая-нибудь шалава ради московской прописки! Ты в женщинах не разбираешься.
Комаров улыбнулся:
– Не беспокойся, тётя. Я тебе её покажу. Оценишь.
– Надо же! Неужели ты, Валерка, надумал жениться?!
– Я тебе это не говорил.
– Все вы мужики одинаковые. Погуляй ещё. Рано тебе жениться. Двадцать пять лет не исполнилось! Набирайся ума!
Погода стояла пасмурная. Подтаивал снежок. Людмила вышла из общежития вместе с подружкой Валей с надутыми разноцветными шарами в руках.
– Давайте я вас сфотографирую! – предложил Комаров, доставая из кармана фотоаппарат “Зенит”.
– Согласны, – живо откликнулась Валя, – только снимай нас по одной, чтобы на память фото жениху подарить.
Она забрала у Люды все шары. Встала посередине улицы. Кокетливо взбила челку. Поправила белую шаль на голове.
Мимо проходили люди. Комаров снял крышку с объектива, щёлкнул для надежности два кадра.
– А меня сфотографируй на фоне нашего забора, – скромно попросила Люда, взяв у Вали один голубой шар, – здесь хоть луж не видно. Настоящая зима!
– Ты как пышная снегурочка! – заметила завистливо Валя.
Перед выходом на центральную улицу формировалась колонна трикотажной фабрики.
– Встань рядом с Валей. Я потом тебя найду, – сказала Людмила, – мне нужно с директором встретиться. Наш актив идёт в первом ряду.
– Убежала она от тебя! – заметила беззлобно Валентина, взяв Валерия под руку.
– Что я такой страшный?
– Я бы не сказала. Люда у нас с гонором. Правильно воспитанная.
– А ты?
– Я детдомовская. С меня взять нечего.
– Давно на фабрике работаешь?
– Два года.
– Не скучно?
– А что грустить. Нас много таких в общежитии. Замуж никто не берёт. Некоторые приехали издалека. Думают, что здесь женихи красивые, да умные. Кукуют в одиночку по десять, пятнадцать лет на койке без приданого и тупеют как монашки. Квартир не дают. Если бы у меня были родные, я бы сюда не приехала.
Фабричная колонна направилась к Дворцу Культуры, где были установлены трибуны.
Пройдя всего пятьсот метров под музыку и многоголосые крики: “Ура!”, передние ряды растекались на площади.
Людмила встала перед скучающим Валерием. Он сфотографировал её на фоне трибун. Валя ушла с подружками.
– Ну, куда мы с тобой пойдем, – спросил Комаров иронически, поглаживая густые волосы, он был без головного убора, – официальная часть вроде бы закончилась? Пора переходить к личной жизни!
– Давай зайдем во Дворец Культуры, я что-то замёрзла. Оделась легко. Вышла как модница в капроновых чулках и осенних сапожках!
Они зашли в фойе. Поднялись на второй этаж.
– Вот здесь я занимаюсь музыкой, – Люда показала на закрытую дверь.
– На чём играешь?
– На пианино.
– Хорошо, что не на нервах.
– Могу и на нервах поиграть, – она слегка улыбнулась, – обижаешься за вчерашнее? А я может быть, тебя проверяла. Придёшь, не придёшь?
– Весело было?
– Да как обычно.
– Танцевала?
– Конечно. Мы пригласили на вечер парней из Скобянки. Один даже провожал до общежития. Поскользнулся и меня уронил в снег. Было смешно и больно. Бедро себе отбила. Синяк огромный.
– Что же ты меня отвергла? Со мной бы не упала. Сделал бы стойку на ушах, но тебя бы удержал.
– Так бы и удержал?! – Люда засмеялась, представив наяву ситуацию, – сломал бы себе шею!
– Давай проверим, – Комаров расстегнул дубленку, протянул её секретарю, – поддержи-ка.
Людмила взяла дублёнку, в глазах её отразилось любопытство.
Комаров повернулся к ней спиной, собрался с силами, откинулся назад головой и грудью к Людмиле, удерживаясь на широко расставленных ногах, перегнулся пополам, стукнулся лбом о деревянный пол. Его уши покраснели от напряжения. Наблюдал хладнокровно перевернутыми глазами за чёрными сапожками подруги. Людмила не шевелилась. Выждав несколько секунд, оттолкнулся руками, вернулся в вертикальное положение, поправив взъерошенные волосы и пиджак.
Людмила прикусила губу от ужаса:
– Бедный, лоб, наверное, разбил! Зачем ты это сделал! – она подошла к нему, ладонью погладила покрасневшее пятно на лбу, – теперь синяк будет.
– Не будет, – отрезал он, – кожа привыкла. Можно лбом гвозди в пол забивать
– Обиделся на меня? Пошли лучше ко мне. Я тебя приглашаю. Оденься, циркач! – она возвратила ему дублёнку.
В комнате никого не было. Но Люда задёрнула занавеску. Сели рядом на кровать.
– Ты хоть танцевать умеешь? – спросила она, открывая девичий альбом с фотографиями, который положила ему на колени, чтобы Валерию лучше было видно.
– Не очень.
– Хочешь, научу тебя вальс танцевать. Научишься, вот тогда приглашу тебя к нам в клуб!
– Я ученик прилежный.
– Хорошо. Только не танцуй на лбу! К нам приходят всякие. Начинают изгаляться, дергаться телом. Мы их сразу выгоняем.
– Подари мне фотографию на память, – попросил Комаров.
– Ты же меня сам сфотографировал?
– То в верхней одежде.
– Ладно, у меня, правда, фотки неважные. Подарю тебе так и быть одну. Хочешь эту? Лицо, конечно, как у ведьмы. – Люда встала. Из тумбочки достала шариковую ручку. – Я тебе её сейчас подпишу.
Перевернув фотографию, на обратной стороне написала:
“Такой я буду всегда, пока не встречу любимого!”
– Читай! – приказала она.
– Ясно, – проронил потерянно ухажер, принимая запись на свой счёт.
– Ничего тебе не ясно, – возмутилась она, – эти фотографии были до тебя. Не могут же они вдруг измениться!
– Ну и?
– Посмотрим на твои фотографии! Надеюсь, я не зря позировала? Наобещал, а сам не привезёшь, – она прислонилась к нему плечом. У чуть задранной голубой юбки показался краешек белой комбинации.
Люда скинула с себя кофту. Осталась в красной блузке с короткими рукавами. Её каштановые локоны причудливо свисали до шеи. Спереди у лба вились двухцветно, отбеленные перекисью водорода. От её тела и одежды пахло духами “Рижской сирени”.
– Жарко здесь, правда? – прошептала она.
Смущённый Комаров, чувствуя, что девушка, к нему привыкла, нежится, решил держаться до конца.
“Ничего, теперь я ее помучаю! Крепче любить будет. А то ставит из себя общественницу!”
Откуда было ему знать, что упрямством он навредил себе. Заставил переживать женщину, у которой зарождалось к нему светлое чувство. Парень он был красивый, не пьяница, но чёрств, как сухарь.
– Мама твоя одна живёт в деревне? – спросил он, вставая, отдаляясь от неё, прислонился к спинке кровати, принадлежащей Валентине.
– Одна. Я боюсь за неё. – Люда встала, положила альбом в тумбочку. Подошла к Валерию. Ей хотелось, чтобы он её поцеловал.
Комаров взял её правую руку:
– Помнишь в кинотеатре, я коснулся твоей руки. Она меня обожгла.
– Не выдумывай! У тебя пальцы горячей моих. Значит ты влюбчивее.
– Ты что цыганка?
– Я секретарь.
– Это на работе, а дома?
– Дома буду женой, – улыбнулась она.
– Ласковой?
– Ласковой.
– У тебя такие тонкие пальцы. Какое же кольцо тебе купить?
– В подарок?
– Да.
– Я не ношу колец!
– А обручальных?
– Обручальное может быть только одно!
В комнате было тихо. Девчата гуляли. Сгущались сумерки. Но хозяйка свет не включала.
– Я могла бы поехать к матери на праздники. Не получилось.
– Из-за меня?
Вместо ответа она чуть качнулась, прижалась к нему.
– Ноги устали. С утра демонстрация. Вчера танцы до упаду. Может, завтра в деревню поеду. Мама, поди, настряпала, меня ждёт.
– У матери отдохнёшь. Тебе же послезавтра на работу, – заботливо посоветовал Валерий, придерживая её ладонью за талию.
Людмила запрокинула чуть голову, доверив тяжесть своего тела, смотрела ему в глаза:
– Сейчас придут девчонки. Шум да гам поднимется. Ты прав, здесь разве отдохнёшь от болтушек!
Губы её были рядом, намазанные польским блеском вкусно пахли даже на расстоянии.
Валерий, чувствуя её жаркое дыханье, был твёрд как безмозглое чучело, в которое превратил себя сам. Забыл, что словесный поединок проходит не на ковре, а в гостях у умной впечатлительной женщины. Минута была решающая. Он не оправдывал её доверие. Людмила не понимала состояние парня:
“Дуется, наверное? Что с него дальше будет? Ссоры?’
Тронула его чуб.
– У тебя такие мягкие волосы, а выглядят непослушными, – сказала она с лаской, – ты и характером такой же? Никак я тебя не постигну.
– Приезжать к тебе? – поинтересовался Комаров.
– Как хочешь.
– Будешь рада?
Людмила пожала плечами.
– Я не могу за тебя решать. Ты на меня, думаю, в обиде.
– Я не злопамятен. – Комаров надел дублёнку. Людмила смотрела на него с ожиданием и надеждой.
Сердце ему подсказывало, стучало в голову как в наковальню: поцелуй её! Но холодный ум выкрутился, посмеялся над ним. Простившись, он вышел. Ехал в Москву, перед глазами стояло её лицо. Было стыдно за свой поступок.
Решив больше к ней не приезжать, Комаров сделал через месяц фотографии, выслал почтовым конвертом, на всякий случай приписал, что был в длительной командировке, хотя из Москвы никуда не выезжал.
Через три дня пришёл ответ.
Людмила писала в письме:
“Здравствуй, Валера! Большое спасибо за фотографии! Они чудесные! Понравились Валентине, моим подружкам и, конечно, мне. Жаль, что мы не сфотографировали тебя. Приятно было бы взглянуть на твоё лицо. Только время назад не вернёшь. У тебя ещё много будет девушек. В сто раз лучше, чем я. Прощай…“
Обескураженный таким поворотом дела, Комаров в ближайший выходной поехал в Загорск. Если бы туда был рейс самолёта, он воспользовался бы им. Лишь бы быстрей добраться до комнаты–кельи, попросить прощения у девушки, в которую влюбился без памяти. Разлука оказалась невыносимой.
Дома была одна Валентина. Комаров поздоровался и спросил:
– А где Люда?
– На фабрике, наверное! А ты где пропадал? Другую себе нашел? Пришёл без цветов! – Валентина плотнее закуталась в халат. Пристально смотрела на Комарова.
– Да нет.
– Что же так долго не был? Кстати, спасибо тебе от меня лично за фотографии.
– Рад, что тебе понравились. Можно, я Люду подожду?
– Раздевайся. Жди. А я буду ужин готовить.
– Могу помочь?
– Что картошку будешь чистить?
– Можно и картошку.
– Ну и кавалер! Такой шёлковый, прямо страшно становится!
Она встала, шлёпая тапочками, прошлась по кухне, открыла дверку на полке, висевшую на стене над холодильником. Достала оттуда нож. Провела по лезвию пальцем. Обернулась к Валерию:
– Ножик сможешь, заточишь? У нас вроде некому.
– Что парни не заходят?
– Заходят! Только у них другой интерес. Не домашний.
– А я домашний?
– Ты ручной!
В это время открылась входная дверь, вошла Людмила. Широко раскрытыми глазами взглянула на Комарова. Слегка смутилась, щёки заалели.
– Здравствуй! Вот не ожидала! Валя, он к тебе?
– Я не переманиваю женихов! – засмеялась та, – приехал ножик заточить!
– Нож я могла бы завтра отнести слесарям.
Людмила сняла пальто. На ней был надет светло-серый костюм джерси, хорошо сшитый по фигуре. В нём она выглядела достаточно изящно. На груди комсомольский значок для официальности.
Комаров шагнул к ней.
– Давай, помогу.
– Мне не тяжело, – она отстранила его и шагнула к вешалке:
– Валя, как хорошо на улице, перекусим, погуляем.
– А я хотела картошку пожарить!
– Жарь. Я немного отдохну, – сняв сапоги и шапочку, прошла в комнату.
– Вот тебе напильник, – Валя сунула Комарову круглый рашпиль, вышла в коридор с кастрюлей за водой.
Валерий огорченный таким приёмом, опустил голову, точил нож и думал, как бы выгодней уйти.
Людмила встала у окна, пролистала первую попавшую в руки книгу, ещё раз вернулась на кухню, бросила взгляд на него:
– Так нож не точат! Дай-ка его мне. Я сама наточу!
Он без слова протянул ей, кисло улыбнувшись:
– По-твоему, я ничего не умею делать!
– Ты же интеллигент! А я из деревни! Домашние дела тебе не знакомы! Курице и то, наверное, не разу голову не рубил!
– Не рубил. А ты рубила?
– Рубила. Много раз! Нам с мамой не на кого надеяться!
– Ты жестокая?
– Смотря для кого!
– Я перед тобой виноват?
– Нет, у нас просто разные понятия о жизни!
– А говорила, что могла быть мне женой!
– Я такого не говорила!
Дверь открылась. В комнату вошли двое мужчин, а за ними Валя, качая головой, чтобы не винили её за такое сопровождение.
Один из них нёс кастрюлю с водой.
– Вот встречайте! Полную несу! К счастью! – громким басом проговорил он, ставя кастрюлю на стол.
Крепыш был слегка навеселе, шагнул к вешалке, довольно бесцеремонно снял, не спрашивая разрешения, пальто. Вытащил из кармана бутылку водки.
– Никита, не стесняйся, проходи. Поставь на пол свой дипломат. Люда, ты же нас не выгонишь на улицу? Часок у тебя погостим! Как-никак ты моя бывшая невеста! Целый год за тобой ухаживал! Отвергла! Вот теперь я с горя пью!
– Боря, так уж с горя! – возразила Валя. – Что-то по тебе не видно. Наоборот растолстел!
– Перестал ходить к вам в общежитие с другого конца города, – развёл руками Борис в оправдание.
Второй мужчина снял с себя верхнюю одежду. Сел на стул, с интересом посмотрел на Комарова.
– Девчонки, не надо нам ничего готовить. У нас есть своя закуска. Весь сервиз в дипломате!
Борис распоряжался по-хозяйски, принёс стулья, протянул руку Валерию:
– Выпьешь с нами. Ты кто родственник?
– Он мой жених, – ответила с ехидством и с какой-то злой гордостью Люда.
– Жених? – Борис люто взглянул на Комарова, – вижу, ты, не кретинка! Красавца себе выбрала. Он не то, что я необтёсанный чурбан.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71039932) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Индюшка, вид анаши
2
Шмель, рванный – денежная единица равная 1 рублю СССР
3
Пионерчик , сигарета забитая анашой
4
Базар – разговор о чем либо
5
Тяга дунуть, непреодолимое желание покурить анашу
Владимир Богданов
В центральных городах России и на периферии жизнь людей идет по-разному.
Может быть от того места, где живет человек, складывается его характер и воля еще с юности.
Поступки, мечты и планы героев, о которых идет рассказ в книге, зависят от места жительства. Для кого-то это правильный выбор, а для кого-то нелепая или роковая ошибка.
Владимир Богданов
На разных широтах жизни
Песчаное озеро
Июльская жара была невыносима. Чтобы искупаться, нужно целый час ехать на автобусе. В центре города в зоне отдыха в Карагачевой роще находилось два озера: Комсомольское и Пионерское. Вода в них плескалась кирпичного цвета. Арыки текли с гор, увлекая за собой глину.
Вечером Алексей Берёзин пятнадцатилетний паренёк, одетый в синюю рубашку с подвернутыми до локтей рукавами и чёрные брюки-клеш, направился в гости к Галине Кругловой. Жил он от неё на улице Степной через один дом.
Район Пишпека утопал в садах. Солнце клонилось на запад, косые лучи освещали ивы и джигиду, растущие на пустыре.
Открыв калитку, Алексей пошёл по дорожке к крыльцу одноэтажного дома.
Галя увидела его из окна веранды. Вышла на улицу в сарафанчике из ситца. На ногах туфельки – узконосые лодочки на небольшой шпильке. Причёска каштановых волос модная высокая.
– Ты ко мне, Алёша?
– Да, – ответил Алексей, немного смутившись от её красоты.
Глаза у Галины девственно жгуче чёрные. Нос маленький ровный. Брови подведены художественным карандашом. Она была старше на два года. Закончила девятый класс средней школы.
Берёзин, стоя к ней боком, выдергивал разноцветные нераспустившиеся венчики вьюнов, растущие у стен веранды. Надувал их, они лопались от воздуха с шумом. Увлёкся игрой.
Девушка посмотрела на него, совсем ещё мальчишка! Ростом с ней одинаков. Ни усы, ни борода не растут. Кожа лица белая нежная. Волосы на макушке свалялись соломенной копной, выгорели за лето.
– Может быть, сходим в кино? – попросила с поэтическим выражением голоса.
– Не хочу, – отмахнулся, как от мухи, не желая томительных мгновений.
“Начнет наряжаться! Краситься! А мне ждать принцессу”, – подумал он.
– Мы завтра поедем на велосипедах на Песчаное озеро, – объявил Березин с гордостью, делая паузу и кося выжидающе глаза.
– А с кем ты поедешь?
– С Максом.
– Может, нас возьмёте? Меня и подружку Аню.
– Возьмём, если попросишь у дяди Вани мопед.
– Какой лис! Ради этого ко мне зашёл!
– Могу и на обычном велосипеде. Только будем ехать три часа в одну сторону.
– Ладно. Попрошу.
– Давай сейчас к нему зайдём. А то утром он уйдёт на работу. У нас план сорвётся.
Галина закрыла дом. Ключ положила под крыльцо.
Дядя Ваня жил на перекрёстке улиц частного сектора. На небольшом приусадебном участке росли яблони, груши, виноград, на грядках овощи.
Был поливной день. Вода из арыка заливала огород.
Иван Лоскутов тридцатипятилетний мужчина с кудрявыми русыми волосами, раздетый по пояс, засучил брюки выше колен, стоял босиком в воде. Тяпкой огораживал мутный поток, чтобы направить к возвышенным местам к зреющим помидорам. Сорта у него росли удивительно вкусные.
Иван увидел Берёзина и племянницу, кивнул головой. Тяпку положил на край деревянной бочки, наполненной водой. Направился к гостям, шлёпая по размокшей земле:
– Чем утешите, молодёжь? – пожал, улыбаясь, руку пареньку.
– Что и нам поливать сегодня придётся? – поинтересовалась рассудительная Галя, стоя на бетонной дорожке, потянулась к ветке, чтобы сорвать яблоко белого налива, – надо мамке сказать.
– Часа через четыре будет у вас вода, – философски заметил хозяин, помогая нагнуть ниже ветку, упирая прохладные листья яблони в своё плечо.
– Но уже будет тёмно! Что мы в огороде увидим!? – откусывая яблоко и показывая на небо, хихикнула, – одни звёзды!
– Вам то что! Пусть поливает всю ночь!
– А подпол не зальёт?
– До кровати доберётся, – засмеялся Лоскутов, отпуская ветку.
– Дядя Ваня, у меня к тебе просьба, – ласково сказала девушка, – не откажешь? Хочешь, поцелую в щёчку!
– Говори, не тяни. Ещё яблок хочешь?
– Да, нет. Дай мопед на завтра.
– А я на работу, что пешком пойду?
– На троллейбусе, – посоветовала племянница и залилась смехом-колокольчиком.
– А зачем тебе мопед?
– С Алёшей покатаемся.
– С Лешкой? Он мне уже раз его сломал! Не дам.
– Ну, пожалуйста. Он больше не испортит.
– Ты уверена?
– Да.
– Хорошо берите. А то подумаешь, что дядька жадный.
Из сарайчика Лоскутов выкатил самодельный мопед “Дырчик” с двигателем Д-4.
Разбирался хозяин в технике, на обыкновенный велосипед прикрепил моторчик. Выглядел его первенец, конечно, с обшарканной рамой велосипеда “Пенза” не очень шикарно. Тарахтел, как кипящий чайник на плитке. Зато тянул хорошо. Главное не нужно было крутить педали.
Утром Максим Веселов долговязый парень с удлинённым лицом и прилизанными под умывальником волосами, чтобы не торчали в разные стороны, подъехал на велосипеде “Харьков” к дому Берёзина.
Возле палисадника под раскидистыми вишнями встретился с Алёшей, Галиной, Аней – полнотелой девушкой с длинной косой на груди.
– Всем привет! Может быть, я за огнетушителем смотаюсь? – объявил он, ставя ногу на землю, не слезая с велосипеда. Длинный вздёрнутый нос щекотало от авантюрного зуда. Максим потер его запястьем руки.
– А зачем мы ведь не на пожар собрались? – удивилась Галина, подозрительно посмотрев на озорного велосипедиста в красной водолазке и полосатых брюках.
Круглова была в приталенном зелёном штапельном платье. У шеи вырез сердечком. В руке авоська с продуктами. На ногах белые босоножки.
Максим, довольный шуткой, заулыбался во весь рот до ушей:
– Это для внутреннего пожара! – жестами и мимикой изображая контур винной бутылки и открываемую пробку.
– Не нужно. Мы пьём только лимонад.
– Как хотите. Лёшка, это что твои провожатые?
– Они с нами купаться поедут.
– Ты что серьёзно?
– Конечно. Ты повезёшь Аню, а я Галю на её мопеде, – Алёша взял у Галины сетку и по-хозяйски закрепил её на багажнике.
Лицо Веселова стало страдальческим. Аня-пышечка, наверное, в два раза тяжелее его.
Берёзин сел на велосипед, разогнал его, крутя педали, затем включил сцепление. Моторчик завёлся.
Галя подбежала, уселась боком на раму, держась за руль.
Аня, молча и нерешительно, села на раму к Максиму, загораживая ему обзор роскошностью фигуры. Одета она была в ярко жёлтое платье с бантиками на плечах. Чёрную тугую косу придерживала ладонью руки.
Выехали на Весеннюю улицу, с двух сторон росли высокие серебристые тополя, скрывая тротуары, затем повернули на центральную улицу Льва Толстого.
Редкие машины обгоняли их. За шлагбаумом кончились городские кварталы. Асфальтированная дорога то поднималась в горку, то опускалась вниз в ложбину. По сторонам были колхозные поля с сахарной свеклой.
Проехав километров пять, остановились отдохнуть.
Березин посмотрел как друг, с тоской еле дыша, облокотился на сиденье своего велосипеда, сказал ему:
– Теперь ты поедешь на мопеде. А я на твоём драндулете.
– Я вас прицеплю на буксир верёвкой, – отозвался охотно Максим, – у меня в багажнике лежит.
– А зачем ты с собой взял верёвку? – изумилась Галя.
– Чтобы велосипед из воды вытащить.
– А мы по воде будем ехать?
– Нет, это другая история. Утопили мой велосипед на плавучих островах.
– Надеюсь, вы нас не утопите?!
– А вы плавать умеете?
– Я то умею, – ответила задорно Галя, – а вот Аня плавает топориком! Будешь её спасать.
Веселов помрачнел как дождевая туча. Посмотрев на него, все расхохотались. У Ани порозовели щеки:
– Я у берега буду плескаться, – заверила она.
На буксире было ехать легче. Алёша слегка покручивал педали, чтобы увеличить скорость.
Жаркое южное солнце поднималось вверх, пекло голову и прожигало насквозь одежду. Слева начались посадки. За ними приютились виноградники и пионерский лагерь.
Неожиданно моторчик заглох. Как не пытался его Максим завести, не получилось. Пропала куда-то искра. Наверное, что-то случилось с магнето.
– Может быть, бензин кончился? – озабоченно высказался Берёзин.
Веселов открутил пробку бака.
– Почти полный.
Пришлось верёвку отцепить. Теперь Алексей вертел педали мопеда ногами. Проехали в медленном темпе несколько километров.
– Меня током бьёт! – ойкнула вдруг Галя, оглядываясь на Алёшу.
– Каким током? – не понял гонщик.
– Откуда я знаю каким! От рамы по ноге. Как с ней прикоснусь, бьёт!
– А ты её не задевай. Это, наверное, провод слетел со свечи.
– Так поставь его на место! Что я должна висеть в воздухе, как паук! – рассердилась пассажирка.
Берёзин остановился. Круглова спрыгнула на асфальт.
– Прямо иголки втыкаются в кожу, – она разгладила икры ноги.
– В чём дело? – крикнул Максим.
Дорога шла под горку. Пришлось ему затормозить.
– Током бьёт, – ответил дружок, наматывая оголённую часть провода на свечу.
– Как бьёт? Значит, появилась искра! Заводи, лопух, моторчик!
– Ты просто добрый гений! А мне в голову не пришло!
Оживленный звук моторчика обрадовал уставшую четвёрку путешественников. До озера добрались без дорожных приключений.
В песчаных берегах плескался оазис для отдыхающих. Заезжали сюда рыбаки. Несколько мотоциклов стояли около дороги. Местность была открытой.
Девушки сняли обувь, пошли босиком к дамбе. Лишняя вода сливалась через трубу. Выбрав песочек почище, сняли платья, остались в купальниках. Одежду аккуратно положили на босоножки.
Два друга, затащив велосипеды подальше на песок, присоединились к ним. Рубашки и брюки бросили на велосипеды.
На берегу лежали местами пустые перламутровые половинки раковин от озёрных ракушек размером с ладонь.
Зеркальная водная гладь сверкала от солнца. Было видно дно и водоросли, подводные растения, и её обитателей, мальков рыб. Медленно ползущие живые ракушки оставляли за собой узкие бороздки.
Максим разбежался и прыгнул в воду. Поплыл на середину. Берёзин в воду входил постепенно, шаг за шагом углубляясь. Ему так легче было привыкнуть к прохладной воде. Вскоре над водой торчала одна голова. Он взмахнул рукой и поплыл к другу.
Галя и Аня сели поближе к воде, загорали на солнце.
К девушкам направились двое незнакомых парней из отдыхающих.
– Салам! – поприветствовал их коренастый парень в тюбетейке, с татуировкой на груди и галстуком на голой шее, – индюшки[1 - Индюшка, вид анаши] не хотите? За рваный, за шмель[2 - Шмель, рванный – денежная единица равная 1 рублю СССР] дадим.
– Мы не знаем, что это такое. Проваливайте, а то ребят крикнем! – возмутилась Галина.
– Это ваши чуваки барахтаются на глубине?
– Да. Один из них мастер спорта по боксу, а второй по борьбе.
– Они пионерчиком[3 - Пионерчик , сигарета забитая анашой] не балуются?
– Мы не понимаем ваших жаргонных слов.
– Не чирикай, Кныш, – прервал стилягу его напарник в ластах на ногах, похожий на цаплю, очень уж был худой, ребра торчали из кожи, – какой может быть базар[4 - Базар – разговор о чем либо], если у этих крыс нет тяги дунуть[5 - Тяга дунуть, непреодолимое желание покурить анашу].
– А ну сейчас же извинись за крыс! – вскочила Галя, и влепила звонкую оплеуху охальнику.
Дистрофик, не ожидая удара, упал на колени.
Коренастый парень, увидев такую картину, беззлобно расхохотался, показывая жёлтые кривые зубы:
– Атас, кореш, здорово тебя поставили на мослы! Всё на мази, девчонки. Зря мы к вам подъезжали.
Пришельцы спешно отправились к другим отдыхающим, увидев, что ребята, взмахивая руками, быстро плывут к берегу.
Максим и Алексей вылезли из воды и подбежали к девушкам:
– Что у вас произошло? Что они хотели? – задали наперебой вопросы, – не обидели вас?
– А кто их знает! Мололи какую-ту чушь про индюшку! – ответила Галя, поправляя прическу, – какие-то ненормальные.
–Это наркоманы! – объяснил Максим.
– В колонию надо их отправить, анашисты проклятые! Сами курят и других заставляют, – разошлась не на шутку Круглова.
Настроение немного испортилось.
–А ты боевая! – похвалил Галину Максим.
– А чего бояться днём. Если бы они из себя вывели Аню, уж точно не поздоровилось бы им.
– Я им бы, как кошка, глаза выцарапала, если бы только тронули нас, – скромно ответила пышная подружка, показывая длинные крашенные лаком ногти.
– Да не позавидуешь барыгам, – улыбнулся Веселов.
Друзья стали купаться недалеко от берега, чтобы не оставлять наедине девушек.
Галя, истомившись на солнце, решила зайти в воду. Уплыла далеко на самую середину озёра. Покоилась без движения, смотрела в небо.
– Чего она матрасом лежит? Уж не уснула на воде? – поинтересовалась Аня, прищурив от солнца глаза, подставила ко лбу ладонь.
– Как можно уснуть? Не на кровати же! – засмеялся Алексей, – сейчас проверим.
Он бросился в воду. К Кругловой плыл потихоньку, не плеская водой.
К удивлению услышал голос Гали. Она пела песню:
Вышла мадьярка на берег Дуная,
Бросила в воду цветок.
Утренней Венгрии дар принимая
Дальше понёсся поток.
Этот цветок увидали словаки
Со своего бережка,
Стали бросать они алые маки;
Их принимала река.
Певица, раздвигая руками гладь, смотрела мечтательно в залитое солнцем осветленное голубое небо.
Голос, отражаясь от поверхности озёра, казался многозвучным, словно вода ей подпевала эхом. Её волосы намокли, прилипли к щеке. Увидев Березина, Галя замолчала, повернулась на живот.
– Ты зачем ко мне приплыл? – спросила она парня, – мешаешь мечтать!
– Так только лягушки мечтают, – язвительно заметил Алексей.
– Ты что хочешь сказать, что я не пела, а квакала! – возмутилась Круглова, ударила рукой по воде, обрызгала в отместку обидчика.
– Нет, я хотел сказать, что тебя рыбаки побьют! – улыбнулся искатель девичьих сердец, – вся рыба собралась возле тебя, слушает песню. А на удочки одна тина ловится.
– Ну и пусть. Так им и надо, – ответила, успокоившись, Галя, догадавшись, что Берёзин шутит.
–Тогда поплыли к берегу, если не боишься наказания.
– А ты на что? Неужели дашь меня в обиду?
– Нет, конечно.
Они поплыли к берегу.
Галя смотрела в воду.
– Где твоя рыба? Я что-то ничего не вижу!
Внезапно она увидела впереди извивающее длинное тёмно-зелёное тело, опускающееся ко дну.
– Ой! Змея! – испуганно завизжала Круглова. От страха её руки и ноги свело судорогами.
– Я тону! – крикнула она, погружаясь в воду. К счастью было мелководье. Ноги коснулись песка. Галя пулей вылетела из озёра.
– Больше я здесь купаться не буду! – заявила она, отряхивая волосы от воды и вытираясь полотенцем.
– Здесь нет водяных змей! – пытался развеять страхи девушки Веселов, всматриваясь вдаль, напрягая глаза, был близорук, – ты увидела угря. Он похож на змею.
– Всё равно купаться не буду. Противно на них смотреть.
– Давай, Макс, поймаем одного угря. Зажарим на костре, – предложил Алексей другу, присев рядом на горячий песок и подталкивая его плечом.
– Можно и десять поймать. Пусть вокруг ползают, – поддержал шутку Алёши Веселов, – может быть, кому-нибудь в купальник заползут.
– Фу! Какие гадости! Лучше давайте наши продукты поедим, так безопасней, – сказала Аня, выкладывая из сетки на газету бутерброды, огурцы и помидоры.
– Хорошо уговорили! – потёр руками о живот Веселов, – а то я уже так проголодался, что готов всё подряд есть, как китаец!
До вечера, вдоволь накупавшись и отдохнув, компания стала собираться в обратную дорогу. Солнце уже не так жарило, рассеянным светом освещало плодородную долину. Подул прохладный ветерок.
Сели голубиными парами на велосипеды. Максим дружелюбно посматривал на свою спутницу. Не такая уж она толстая. Вот только неразговорчивая. Если ей задашь вопрос, ответит односложно.
Со свежими силами Веселов закрутил педалями. Берёзин ехал впереди, не торопясь.
– Алеша, через неделю сюда приедем? – попросила Галя.
– Что понравилось?
– Очень хорошо здесь! – воскликнула девушка.
– Обязательно приедем, если не будет дождя, – заверил он.
Берёзин отдыхал от такой поездки. Держал ровнее руль, смотрел на дорогу, сворачивал, избегая выбоины, убавлял газ.
Ему было приятно ехать с Галей. Её тонкая фигурка в приталенном платье очаровывала парня.
“Жаль, что она старше меня, можно было бы с ней дружить”, – подумал неожиданно Алексей.
Галина спиной слегка касалась его руки. Берёзин чувствовал тепло её тела. Мужская ответственность и забота отразились на лице.
Его друг Веселов работал усиленно ногами, дорога пошла на подъём.
– Хочешь, я покручу педалями? – предложила Аня кавалеру, видя, как учащенно дышит велосипедист.
– Я что индюком на раму сяду? – изумился от такого нахальства Макс.
– Почему индюком! Обычным пассажиром! Что особенного! Бывают же водители женщины!
– Ну, давай, поменяемся! – слегка свистнул ей в ухо Веселов, желая позабавиться, – только надолго ли тебя хватит!
Он остановил велосипед. Придержал его за руль. Дал возможность Ане сесть на сиденье.
Девушка уперлась одной ногой в асфальт, чтобы смеющийся Веселов с пригнутой спиной приютился на раме.
– А мы с тобой не упадём! – спросил с опаской он, крепко держась за середину руля.
– Если буду падать, я тебе крикну! – громко воскликнула Аня прямо ему в ухо, крутя педалями.
Отчего Макс дернулся.
– Только не так громко кричи! – заметил он, – перепонки лопнут.
– Что ты сказал? – переспросила Аня, нагибаясь, крича ему в ухо.
– На дорогу смотри! – заорал Веселов.
– Я смотрю! – крикнула еще громче.
– Да я тебя слышу! Не вопи! Не в лесу! – Макс, держась одной рукой за руль, другой прикрывал ладонью оглушенное ухо, чтобы оно не разорвалась на части.
– Ладно, не буду, – успокоила его девушка.
Они немного отстали от первой пары. Сзади приближалась грузовая машина.
– К обочине держись! – крикнул Веселов, выглядывая через плечо девушки, вытягивая, как страус, шею.
– А что?!
– Машина сзади!
– 0дна?
– Да.
– Может быть, остановиться?
– Не надо. Вдруг велосипед не удержишь! – испугался Максим, – я тяжёлый!
Грузовая машина подъехала ближе. Из окна кабины высунулся пассажир, в виде приветствия он вытянул руку. На лице широкая улыбка.
– Эй, девушка! Куда джигита везёшь?
– Отстань, дяденька! Не мешай ехать!
– Цепляйся за борт! Мы будем тихо ехать.
– Нет лучше, вперёд поезжайте, дяденька!
Веселов крутился от стыда на раме, как сазан на сковородке.
– Якши! – ответил надоедливый мужчина. Шофёр с длинными усами показал на прощанье поднятый кверху большой палец сжатого кулака, просигналил, прибавил газ, умчал машину вперёд.
Алёша обернулся назад, прижался к краю дороги, пропуская машину.
– Эй, джигит! Куда девушку по пыли везёшь? – донеслись обрывки весёлых слов вместе со смехом.
– Вот нахал! – отозвалась Круглова, – думают, что они в машине умнее нас!
– За рулем, конечно, приятней сидеть!
– А ты что им завидуешь?
– Хорошо бы права получить.
– У нас мальчишки в десятом классе учатся в автошколе.
– Долго ждать. У Макса отец шофёром работает. Я катался на его машине.
– Врёшь!
– Не вру.
Галина обернулась к нему, внимательно рассматривая Берёзина:
– По глазам вижу, что врёшь! Не люблю воображал!
– Подумаешь Шерлок Холмсиха.
– Кто я?! – Галина надулась, задвигалась на раме, отталкивая руки парня, – сам ты Шеллак – шляпочный клей!
– Ты чего психопатка? Хочешь, чтобы я без рук управлял велосипедом!
– Остановись. Я лучше с Максимом поеду. Он умнее тебя.
– Пожалуйста, барыня! – Алексей нажал на тормоз, вспрыгнул с велосипеда.
Возмущённая Галина встала на асфальт. Ветерок слегка раздувал её платье и ворошил прическу. Демонстративно отвернулась. Широко раскрытыми глазами смотрела на подъезжающую пару, её подруга везла недоросля.
– Что случилось? – крикнула Галина.
– Да ногу вот подвернул, – ответил за Аню Максим, когда они подъехали близко, незаметно толкнул скромную девушку локтем в бок.
– Ой! – невольно вырвалось у Ани, – как бы не упасть. Галя поддержи мой руль, я слезу.
Улыбающийся Макс бодро спрыгнул на дорогу.
– У нас равноправие. Везём друг друга по очереди!
– Так у тебя нога не сильно болит? – поинтересовалась Галя.
– Уже нет.
– Вот и ладненько! Теперь ты меня повезёшь. На мопеде тебе будет легче ехать.
– А Лёшка?
–Он с Аней поедет. Несправедливо, ты крутишь всю дорогу педали, а он лодырничает.
Друзья, поменявшись девушками, тронулись в путь. Уже сгущались сумерки.
– А твой отец шофером работает? – спросила Круглова Веселова.
– Да. А откуда ты знаешь?
– Лёшка проговорился. Ты тоже катался на машине?
– Иногда отец разрешает.
– У тебя, что есть права?
– Нет. Мне же не восемнадцать лет.
– Как же вы катаетесь без прав?
– На территории гаража.
– Лёшка тоже катался?
– Катался. А что?
– Да так. Я думала, он врёт.
Внезапно переднее колесо велосипеда попало в выбоину. От сильного удара колесо согнулось восьмёркой. Велосипед завилял по дороге.
Веселов не удержал руль, вместе с Кругловой перелетели через велосипед, упали на дорогу. Гудящий мопед отбросило в траву.
Галина застонала, ушиблась коленкой. Максим подбежал к ней, помог встать.
– Что это было? – испуганно спросила девушка, тревожным взглядом осматривая Веселова, – это твоя нога заболела?
Подъехал Алёша с Аней.
– Что разбились! – ахнула сердобольная подружка.
До города шли пешком. Унылый Берёзин тащил мопед. Но дорожное происшествие сблизило участников похода.
Летние ночи тёмные. В небе светили яркие крупные звёзды. Было прохладно.
– Конечно, плохо, что сломался велосипед. Дядя Ваня будет ругаться, – сказала Галя, – но я возьму на себя вину. Мне ничего не будет. Скажу ему, что это я ударилась о дерево.
– А почему вдруг о дерево? – засомневался Веселов, – так он тебе поверит! На дороге ни одного дерева.
– А я ему скажу, что выросло одно дерево! – упрямо и твёрдо повторила Галя. – Я ударилась о него. Дерево сломалось и велосипед погнулся от удара. Пусть спасибо скажет, что я не разбилась!
– Ой! – вскрикнула Аня, остановилась, показывая пальцем на асфальт, – кто-то дорогу перебежал перед моими ногами.
– Да это ёжик! – радостно воскликнула Круглова.
Ребята положили велосипеды. Стали ловить ежа, не давая ему убежать.
Ёж, вышедший на ночную прогулку, замер, опустил пониже колючки, свернулся в недоступный клубок, прижав голову к брюшку, втянув лапки и хвост под себя.
– Какой хороший! – возгласила Галя, наклонилась и, гладя его иголки, – пыхтит, сердится! Смотрите, какие у него бусинки чёрных глаз!
Ёж немного расправил иголки, словно почувствовал, нет опасности от нежданной встречи.
– Может, в сетку положим? – спросил Максим.
– Не надо, а кто будет ежат кормить? – возразила Круглова.
За полночь, добравшись до Степной улицы, Алёша с Максимом проводили Галю с Аней до дома.
Под светом фонаря, висящего на столбе, сняли шину и камеру с переднего колеса. Подкручивая спицы, кое-как выровняли обод. Поставили камеру и шину на место, накачали ручным насосом.
Веселов, приподняв за руль велосипед, покрутил колесо.
– Вроде нет восьмерки! Только чуть.
– Её дядька, думаю, спросонок утром не заметит! – сказал Берёзин, страшно зевая ртом и испуганно смыкая губы, чтобы не залетела внутрь летучая мышь, внезапно мелькнувшая около его лица.
Друзья поставили мопед Лоскутову в сарай, задним колесом к двери.
Утро вечера мудренее. Все неприятности ничто по сравнению с воспоминанием о путешествии на Песчаное озеро.
Монашка
Электричка отправилась от платформы, быстро набирая скорость. Несмотря на то, что день после проливного дождя был холодный, изумительная природа заглядывала в окна, оживляя глаза людей радостью озарения, протягивая им навстречу сверкающую промытую бронзовую листву дубов, золото берёз и лип, оранжевый наряд осин и клёнов.
В вагон вошёл молодой человек в коричневой болгарской дублёнке. Он в позе самовлюблённого сел на свободное место рядом с девушкой, одетой в серое демисезонное пальто. Снял с головы чёрную кепку, положил её на колени.
Симпатичная незнакомка сидела одна, взглянула мельком на него, отодвинулась поближе к окну, зеркально воспринимая книгу внутрь чувствительной души. Через расстёгнутое пальто были видны: кофточка из пряжи с затянутыми петлями и контрастной белой окантовкой посредине, маленькие золотые пуговки и вышитые цветочки; юбка ярко-розовая.
Мимо проносились высокие холмы, тихие речки с узкими долинами; дремучие леса сменялись перелесками. Окрестные деревни прятались за деревьями.
Валерий Комаров ехал в гости на выходные к тёте. Приятно было отдохнуть после тренировки. Он занимался в секции классической борьбы.
– Что очень интересная книга? О любви? – задал он нелепые вопросы соседке.
Девушка промолчала, перевернула страницу. Из книги выпала закладка, календарь в виде открытки.
Валерий нагнулся за ним.
– Это ваша глянцевая вещичка?
– Спасибо, – односложно ответила пассажирка, взяв карманный календарь в руку, е длинные намагниченные чёрные волосы слегка коснулись страниц, а глаза продолжали чтение.
Валерий привалился выпуклой атлетической спиной к деревянной скамье, решил вздремнуть. Его укачивало от монотонности движения. Невольно уснул. Кепка съехала с коленей, упала на пол.
Девушка уже не читала книгу, осторожно наклонилась, подняла её, отряхнула пыль и положила на сиденье.
Электричка энергично дернулась, отправляясь от станции. Комаров вздрогнул, не ощущая опоры, чуть не свалился, качнувшись вперёд. Открыл глаза.
Девушка, заметив его судорожные жесты, невольно улыбнулась.
– Так и упасть можно! – подметил Валерий смехотворность ситуации, усаживаясь поудобней, вспомнил о кепке, стал тревожно осматриваться по сторонам, крутить головой, заглядывая под лавку.
– Что вы ищете? – изумилась соседка.
– Фуражку.
– Она лежит сбоку ваших брюк.
Скользнув рукой по бедру, Комаров нащупал свою драгоценную шерстяную кепку, которая как кошка улеглась между ними.
– А я думал, что она на полу.
– Была там, я её подняла.
– Спасибо, – выражая благодарность за бескорыстный поступок, ответил Валерий.
– Пожалуйста.
– А какая была станция?
– Софрино.
– Как бы не проехать! Вы куда едете? – поинтересовался он живо у девушки, чувствуя, что она не прочь продолжить разговор.
– В Загорск.
– Надо же и я в Загорск!
– Вы там живёте? – взбодрилась попутчица.
– Нет, а живу в Москве. А вы в Загорске живёте?
– Да.
– А Москве что делали?
– Я там учусь.
– Где если не секрет.
– В театральном училище.
– Значит, вы будете артисткой?
– Не совсем. Я театральный осветитель.
– Это что такое?
– Не что, а кто? Другими словами художник по свету.
– Первый раз слышу такую специальность.
– А профессию электрика вы слышали? – иронически спросила студентка.
– Электрика?
– Да.
– Она родственна моей.
– А значит вы монтёр! По столбам станете лазить!
Она пожала плечами:
– Где в театре вы видели столбы? Там колонны! Я должна освещать актёров и декорации! – обиделась девушка.
– Важная роль! – сделал восхитительную реплику Валерий, чтобы успокоить собеседницу, – может быть и мне к вам в училище поступить?
– А вы умеете творчески фантазировать?
– Это как?
– Например, представить увиденное в другом цвете, – она, чтобы раскрыть свою мысль, распахнула замочек замшевой сумочки, вытащила из неё круглое зеркальце, протянула ему, – посмотрите на себя: какой бы цвет лица вам больше подошёл при волнении, испуге, страхе, радости.
– А что моё лицо разве может быть разноцветным?!
– Да нет же! Вы меня не поняли. При волнении вы слегка краснеете, при испуге бледнеете.
– От страха синею баклажаном, от радости расцветаю как тюльпан или красный мак, – подхватил её идею Комаров.
Девушка весело засмеялась.
– Вот видите. Почти угадали! Я должна переживания актёра усилить, донести до зрителя, используя разные сценические эффекты.
– Интересно, может быть, вы придёте к нам на тренировку, станете освещать схватки борцов нашего института.
– Мне нужно закончить учебу. Так что это будет не скоро.
– А жаль. Пришли бы, ослепили прожектором моего соперника. Я бы его сразу уложил на лопатки.
– Вот вы какой!
– Да я шучу. Кстати как вас зовут?
– Оля.
– А меня Валерий. Возьмите зеркало, а то вдруг разобью к несчастью.
– А вы что неуклюжий спортсмен?
– Разве похож?
Девушка, взяв зеркало, положила его в сумочку, оценивающе оглядела парня, не найдя в нем особых уродливых черт:
– Шея у вас упитанная, плечи широкие. Наверное, сила есть. Хотите, проверим? – она засмеялась.
– Что будем с вами бороться?
– Нет, что вы! Попробуйте для начала открыть окно! Мне не дотянуться.
– На улице же холодно.
“Осторожно, двери закрываются! Следующая станция “Семхоз” – объявил машинист.
– Нам скоро выходить, – заметил Валерий, может быть не надо открывать окно?
– Не открывайте. Только как испытать ваши способности?
– При желании я вас на руках из вагона могу вынести?
– Сейчас разбежались! Я вам что кукла? У меня ноги есть.
Электричка, снижая скорость, подъезжала к Загорску. Оля положила книгу в сумку, встала, застегнув пальто на пуговицы, направилась к выходу.
Валерий пропустил её, продолжая сидеть прилепленный к скамье, точно клеем, ошеломленно смотрел, приоткрыв от удивления рот, не произнёс ни слова.
Студентка была маленького роста как десятилетний ребенок. Почти в два раза ниже его.
Продолжать знакомство у него не было желания, выйдя из вагона, брёл по инерции за ней по рельсам, держась на расстоянии.
Очаровательная дюймовочка с сумочкой через плечо пошла к остановке автобуса.
Комаров направился в пустой вокзал прятаться от навязчивых стыдливых мыслей.
Через десять минут появился на площади неприкаянным ангелочком, двинулся пешком вниз по улочке, обходя лужи.
Слева тянулись огромные покосившиеся деревянные двухэтажные дома, как тени прошлого доживали свой век без элементарных удобств для жителей.
Он дошёл до перекрёстка, сел в первый автобус, не доезжая до конечной остановки, вышел у Троице-Сергиевой лавры посмотреть на афишу кинотеатра.
В этот вечер демонстрировался фильм “Единственная”. Чтобы скоротать время, тётя приходит поздно с работы, купил билет, вошёл в тёмный зал. На экране показывали журнал с хроникой событий.
Комаров, пробираясь по ряду, сел на свободное место рядом с какой-то девушкой. По иронии судьбы вступил с ней с ходу в разговор, разглядев, наконец, петушиным зрением, что она сидит одна.
– Думал, опоздал! Кино хоть хорошее?
– Я его не видела. Фильм новый.
– Ладно. Мне деваться некуда. На улице ждать холодно.
– У вас что свидание? – поинтересовалась незнакомка.
Сложно было разглядеть её лицо, но по интонации голоса можно было понять, что девушка умная, общительная, не вздорная характером.
Началось кино. Валерий прикоснулся к её руке на ложе подлокотника.
Она шепнула ему:
– Не мешайте смотреть, – но руку убрала, чуть замедлив, позволяя ему подержать её нежные пальцы.
– Хорошо, – ответил счастливый дон Жуан.
После сеанса включили свет.
Комаров увидел наяву зрительницу кинопроката. Она была рослая в вишнёвом пальто с белым меховым воротником. Причёска двухцветная, у лба белые завитые локоны, у висков каштановые. Лицо овальное красивое. Полнощёкая, с ямочкой на подбородке.
Удивительно улыбчивые чёрные глаза смотрели на парня без смущения, даже как-то по-философски.
– Ну, что будете меня провожать? – смело заявила девушка, когда они вышли из кинотеатра.
Повеяло прохладой. Зажглись фонари на столбах.
– Если вы не против, можно погулять по городу, – с робостью в голосе, ответил Валерий, не веря удачи.
– Прогулка отменяется из-за ненастной погоды.
– Что так не познакомимся, сразу попрощаемся? – с грустью поинтересовался несчастный кавалер, задерживая шаг.
Она повернулась к нему, взяла его под руку:
– Меня зовут Людмила, а вас?
– Валера.
– Ради исключения я пойду вам навстречу, идём ко мне домой.
Комаров опешил, не ожидая такой развязки.
– А разве можно?
– Можно. Я живу рядом.
Завернув в тёмный переулок, подошли к старинному дому. Во дворе за забором в бывшей Рождественской церкви размещалось женское общежитие и клуб трикотажной фабрики.
Заметив, как нерешительно прошёл в ворота её случайный спутник, девушка остановилась, сверкнув озорно глазами:
– Не бойтесь! Это наша богадельня. А там живут одни монашки.
– Как монашки?
– Комсомолки, которыми я руковожу. Ведь я секретарь комсомольской организации. Ну, как? Не раздумали идти ко мне в гости?
– Что будете меня воспитывать? Как-то неловко получается, – замялся Комаров.
– Возврата назад нет! Ты же не трус? – испытывающим взглядом активистка окинула парня.
– Идём! – кивнул неискушенный поклонник, вдохнув поглубже в грудь свежего воздуха.
Людмила открыла дверь в комнату:
– Проходи Валера, – сказала она, стуча сапожками по деревянному полу.
За дверью оказалась небольшая прихожая кухня. В проёмах двух стен вместо дверей висели не задернутые ситцевые занавески, чуть прикрывающие комнаты девушек.
В каждой комнате стояли по две деревянных кровати-кушетки, заправленные сиреневыми покрывалами, поверх них лежали горкой подушки.
– Снимайте шубейку. Вешайте на крючок, прямо на пальто. Не смущайтесь. Её не украдут. Кто дома? – громко спросила хозяйка, стягивая с шеи малиновый шарф, нечаянно задев волосы, они взметнулись вверх, точно подхваченные ветром и мягко упали на ее щёки.
Из одной комнаты вышли две девушки в домашних халатиках и тапочках на голую ногу. В квартире было тепло. Подбочившись о косяки и комкая занавески, пережёвывали пищу, как бурёнушки, потешно смотрели на парня, соображая, откуда он.
– Знакомьтесь. Это Валера.
– Валя, – сказала девушка с косичками, поправив жёлтый халатик, чуть наклонилась вперёд, протягивая руку, и пришлёпнула пяткой слетевшую тапочку, засмеялась.
– Нина, – слегка присела блондинка в красном халатике, выставив чуть обнажённое колено.
Комаров смущённый повернулся к ним спиной, снял дублёнку, повесил на вешалку.
“Вот напросился в гости! ” – подумал он, ругая себя за неосторожность.
Люда вытолкала смеющихся подруг в другую комнату.
– Вот здесь сплю я, – сказала она, показывая на правую кровать, затем посмотрела внимательно на ухажера, у него был странный пиджак. На нём не было воротника, вместо него полукругом вырез на груди. Костюм был сшит в ателье по последней моде. Под пиджаком голубая водолазка, плотно прилегающая к шее. Волосы светлые есенинского типа. Лицо на первый взгляд романтично симпатичное.
– Ну, рассказывай, кто ты? Зачем ко мне подсел в кинотеатре? Хотел сразу взять мечту, как пряник на зубок! Вот я перед тобой. От меня не скроешься.
Её весёлое настроение передалось Комарову. Он восторженно слушал её воркующий голос и не знал, что ей сказать.
– Я живу в Москве.
– Ах, ты с другого города! Прилетевший гусь! Что там девчонок-гусынь нет подходящих? Решил к нам пристать! – изумилась искренне секретарь, – наших девчат на сторону не отдаем даже москвичам.
– А почему так строго?
– А кто будет на фабрике работать?
Комаров стоял на полу в носках между двух кроватей, лицо его слегка покраснело, словно у осеннего помидора при искусственном освещении.
Узкое полукруглое окно-бойница в комнате было одно, в верхней части стены, что усиливало эффект не современности помещения. Не комната, а монашеская келья.
Людмила наступала на него в мягких тапках. В цветастой кримпленовой блузке и юбке выглядела очень элегантна её стройная фигура. Взбитая причёска смотрелась привлекательно по-домашнему.
Заметив, как пятится к кухне скромный гость, не зная, куда деваться от её напора, смягчила гнев:
– Что же ты стоишь? В ногах правды нет. Садись на мою постель. Поговорим спокойней, – она потянула его за руку, чтоб сел рядом с ней, поправив юбку, продолжила, смотря ему в глаза, изумляя невинным взглядом, – значит, ты сюда приехал за невестой? А в невесту выбрал меня?
Комаров развёл руками, разве можно спорить с проницательной девушкой.
– Да мне такую жену хорошо бы иметь, – с хрипотой в голосе ответил он и кашлянул в кулак для приличия.
– Я же буду пропадать на собраниях. Дома меня почти не будет. Сам будешь варить, стирать, детей нянчить, – Люда положила руку на его плечо, улыбаясь и слегка издеваясь, тронула за чуб, нагибая его непослушную голову – я же могу задёргать тебя, будешь у меня на побегушках. Вот какая я!
– Ничего если полюбишь, быстро изменишься, – ответил Валерий, слегка сердясь на её причуды.
– Ах, вот на что рассчитываешь! Конечно, если полюблю, может, стану другой. Но почему ты думаешь, что я полюблю именно тебя?
– Я и не говорил об этом.
Она прищурила глаза, ответила, кажется, откровенно:
– Ты парень красивый не нахальный. Что скрывать немного нравишься. Иначе я бы не привела тебя к себе. Но для первого раза хватит испытывать наши нервы. Пошли пить чай. Девчонки уже попили.
Встав, пошла впереди, он за ней. На кухне стоял стол. На нём чайник, кружки и в блюдце сахар рафинад.
– Я не хочу, – стал отказываться от чая Комаров, – Люда, я, наверное, пойду, уже поздно, к тётке надо зайти.
– У тебя здесь живёт тётя?
– Да.
– Значит, заезжаешь к ней временами.
– Да, – он замялся, надев дублёнку, и держа кепку, с волненьем спросил, – можно встречаться с тобой?
– Жду через неделю, – милостиво разрешила она.
Тренер Олег Вадимович, сорокалетний мужчина среднего роста с короткой стрижкой слегка поседевших волос, одетый в синий спортивный шерстяной костюм, поприветствовал команду борцов проектного строительного института:
– Ребята, вы должны постараться победить на соревнованиях. За две недели усиленных тренировок попрошу выкладываться полностью.
Как обычно вначале была получасовая разминка, чтобы разогреть мышцы. На паркетном полу гимнастического зала возле окон лежали толстые маты, общей площадью шесть на двадцать метров, сверху прошитые кожей.
Андрей Клыков, двадцатипятилетний паренёк, на вид маленький невзрачный и худой, был одет в борцовку, в секции занимался несколько лет, имел первый разряд в весовой категории до 54 килограммов.
Касаясь лбом ковра, стоя в начальном положении на коленях, Андрей выполнял упражнение на гибкость, перебрасывая туловище вверх через голову, становясь на мост и наоборот. Упражнение очень сложное, требовало специальной подготовки и силы.
Около него Костя Шабалкин, борец весовой категории 85 килограммов, накачивал шею, упираясь затылком в мат, делал забегание ногами вокруг своей головы, сначала в одну, затем в другую сторону.
Валерий Комаров вместо партнёра тренировался с “чучелом” – мешком, набитым эластичным материалом, по форме напоминающим человеческое тело, отрабатывал приём, бросал его с разворотом туловища через себя.
Рядом с ним те же действия выполняли его друзья: Ашот Вартанян, Вадим Соколов, Олег Александров. На другом конце ковра тренировались ещё несколько пар борцов.
Первая схватка под присмотром тренера была между Шабалкиным и Соколовым.
Вадим был на голову ниже Кости и легче весом. Шабалкин старался взять его в мёртвые тиски, пользуясь преимуществом. Но Соколов был ловчее, вырывался из захвата, не давал подобраться и провести приём. Активно наступал сам, но обхватить крупный торс гиганта у него физически не хватало рук.
Толстяк выдохся. Раздражённый неудачей, поймал, наконец, за руку Соколова, повернулся к нему спиной и бросил безжалостно на ковер. При этом зарычал в экстазе, кусая за плечо противника зубами.
– Ты что озверел, первобытный дикарь! – закричал на него Олег Вадимович, свистком останавливая поединок, – за такие обезьяньи замашки сниму тебя с соревнований.
Следующий контрольный поединок был между Комаровым и Вартаняном. Два борца были одинакового роста и весовой категории. В стойке Валерию удалось схватить накрепко Ашота за пояс. Рывком он перевернул его ногами вверх, бросил на ковёр.
– Молодец! – похвалил его тренер, – продолжить борьбу в партере.
Ашот встал на колени и упёрся в ковёр ладонями выпрямленных рук. Валерий, стоя также на коленях, коснулся спины нижнего борца сведёнными ладонями.
По свистку, стараясь выполнить переворот "накатом", Комаров срывал Вартаняна с устойчивого положения и, повернувшись спиной к ковру, наклонился под некоторым углом в сторону переворота.
Захватом руки Ашот вроде бы препятствовал перемещению Валерия в сторону переворота, затем обманным движением навалился на него и уложил под овации борцов на лопатки.
– Ничья, – сказал он, поднимаясь и смеясь, Комарову, – ты в стойке победил, а я в партере.
– На соревнованиях сложнее будет, – заметил тренер, отпуская команду по домам.
На улице ребята попрощались. Валерий и Олег вошли в метро, стряхивая с одежды снег.
– Что опять спешишь на свидание? – подшучивал над другом Александров, когда они стояли на платформе, ожидая поезд.
– Нравится она мне.
– Езжай, дурень! Не забудь на свадьбу пригласить!
Людмила вначале обрадовалась встречи, но её лицо лишь слегка развеялось от грусти:
– Пойдем, погуляем по городу, – попросила тихо она.
День был солнечный. Снег, выпавший ночью, покрыл белизной окрестности. Навеял романтичности зимнего пейзажа лёгким морозцем.
Много верующих и туристов собралось у Лавры. На площади стояли экскурсионные автобусы. Золотые и синие в звёздах многоглавые соборы, воздушные ярусы колокольни поражали красотой древнерусского архитектурного ансамбля.
Они, не входя в Святые ворота, повернули вправо, пошли по первому снежку, проложив тропку снаружи мощных каменных стен монастыря.
Комаров касался их рукой, смотрел на красные и белые стены с зубцами и бойницами. Задирал вверх, восторгаясь, голову.
Поразительное впечатление! Недаром стоят века непреодолимой преградой! Высота стен приличная десять-четырнадцать метров, толщина шесть метров. По углам крепости горделиво возвышались восьмигранные, а между ними четырехугольные башни.
– Не покорились монахи польско-литовским шляхтичам, – восхищенно произнес он, – больше года оборонялись.
Людмила кивнула головой, с печалью в голосе заговорила:
– В нашей деревне умер один старик. Я была у мамы, вернулась только вчера вечером.
Знаешь, как тяжело умирать одинокому. Даже обмыть было некому. Пришлось мне обмывать, везти в гробу на телеге и хоронить на сельском кладбище, – она вытерла с глаз слезинки.
– А могилу кто копал? – спросил Валерий.
– Деревенские мужики.
– Мне жаль тебя. Будешь теперь переживать. Не женское это дело.
– У меня такой характер. Не могу пройти мимо горя и несчастья.
Они по склону спустились к парку. На аллеях лежали увядшие листья, присыпанные снегом.
– Люда, давай покатаемся на качелях. Может быть, у тебя улучшится настроение, – предложил Комаров своей подруге.
Он купил билеты на крылатый аттракцион.
– Садись со мной, – предложил Людмиле.
– Нет, я хочу одна.
Вращались по кругу на уровне верхушек деревьев. Не известно, что приключилось с девушкой, она вдруг стала вызывающе дерзкой, отталкивала ногами качели с Валерием, заставляла его кружиться юлой, стукалась с другими пустыми качелями, и пронзительно смеялась, довольная вакханалией полета.
– Упадёшь! – испуганно крикнул он, сам крепче держась за цепи.
– Что боишься?! – она запрокинула голову.
Шапочка слетела с головы, кружась по воздуху, точно белая бескрылая птица, упала на снег. Волосы развеял ветер. Людмила, чем-то напоминая игривую чародейку, хохотала.
Комарова пробирала дрожь. Наконец аттракцион остановился. Валерий коснулся ногами земли, хотел поднять её шапочку, но она его опередила. Наклонилась, взяла её в руку, отряхнула снег. Надела на взъерошенную прическу, дыша усиленно грудью.
– Ну, зачем ты так неосторожно, – участливо беспокоился Валерий.
Людмила с порозовевшим лицом выглядела очень прелестно, стоя почти вплотную к нему, спросила ласково, не обращая внимание на прохожих:
– Ты дрожал за меня?
– Ты такая смелая. Не похожа на девчонку.
– Это что комплимент или порицание?
Он пожал плечами.
– Боевая ты!
– Волю у меня не отнимешь.
Прошло две недели. Во время соревнований не повезло Шабалкину. Сломал ухо при трении о ковёр. Оно опухло, нарывало. А ему нужно было ехать в командировку. Вместо него поехал Александров.
Валерий также временно не посещал тренировки. Был выпуск проекта, поджимали сроки, в спешке оформляли документацию, чтобы успеть до праздника. Приходилось много чертить.
После работы Комаров пошёл на телеграф. Заказал переговоры с Загорском.
– Здравствуй, Люда! – крикнул он в трубку.
– Привет, – ответила она, смеясь, – что звонишь? Неужели соскучился?
– Люда, приезжай в Москву. Я купил билеты на концерт в Лужниках.
– На какой день.
– В субботу в шесть часов вечера. Буду ждать тебя в пять часов на станции метро “Фрунзенская”. Выйдешь из вагона. Я тебя встречу.
– А мы с тобой не разминёмся?
– Нет.
– Хорошо я приеду.
Наступила суббота. Комаров вышел на улицу. Жил он вместе с матерью в Кузьминках на Есенинском бульваре в доме хрущевского типа в малогабаритной однокомнатной квартире.
Сделав пересадку на “Кузнецком мосту”, приехал на нужную станцию за полчаса до назначенного времени.
Приходили и уходили поезда. Пассажиры выходили и входили в вагоны. Среди них не было Люды. Прождал до семи вечера. Боясь уйти. Но тщётно. Встреча не состоялась.
Следующий выходной совпал с праздниками 7-8 ноября.
Комаров взял с собой фотоаппарат, купил цветы. Ехал в вечерней электричке и озабоченно думал о Людмиле, не замечая никого.
“Что могло случиться с ней?”
Она открыла ему дверь. Встала на пороге в голубом костюме с удивительно пышной королевской причёской, сзади волосы спадали локонами, были чуть приподняты.
– Ты приехал! Спасибо, – она улыбнулась, пропуская его и принимая букет алых гвоздик, ставя их в фазу. Где уже были другие цветы.
– Люда, ты была в Москве? – спросил он, волнуясь.
– Нет, – ответила она.
Валерий вздохнул.
– А почему?
– Раздумала. Ты не раздевайся. Мы сейчас выйдем на улицу. У нас в клубе торжественная часть и концерт.
Она накинула на себя пальто, не продевая его в рукава.
– Пошли.
На улице их встретила заведующая клубом. Увидев Комарова, она подошла к нему:
– Здравствуйте! С наступающим праздником.
– Здравствуйте! – с радостью ответил Валерий, заметив, что женщина очень обворожительна, несмотря на зрелый возраст.
– Вы москвич? – спросила заведующая.
– Да.
– Не обижайте, Людмилу. Она у нас ранимая и нежная душой.
– Нет что вы!
– Анастасия Яковлевна! Мне прямо не удобно за ваш комплимент! – ответила, смутившись, Людмила, какая-та мысль опечалила её лицо.
Когда заведующая ушла, Людмила с Валерий стояли возле дверей клуба. Играла музыка.
– Знаешь, Валера, я не могу тебя пригласить на вечер, – сказала честно она, посмотрев ему в глаза.
Комаров молчал, не постигая смысла слов.
– Если ты пойдёшь со мной. Все подумают, что ты мой парень. А я не хочу. В другой раз тебя не будет. Могут подумать, что ты меня бросил.
– Чего же ты боишься?
– Я не умею любить на расстоянии. Если бы ты жил в Загорске, может, всё было у нас по-другому. Не обижайся на меня. Я сама не знаю, почему тебе отказываю! – глаза её блеснули, она через силу улыбнулась, – Валера, дай мне подумать, приходи завтра на демонстрацию. Не мучай больше сегодня меня!
– Ладно. Во сколько прийти?
– Да хоть рано утром!
– Замёрзнем, не доживем до демонстрации, – ответил Комаров, пытаясь шутить.
– Приходи к восьми.
– Хорошо.
– Ну, я пойду. Меня ждут, я же секретарь, нужно устраивать для девчат праздник.
– А для себя?! – укорил он её на прощанье. Она ничего не ответила, вошла в клуб.
Нина Ивановна, приятная полная пожилая женщина, жила одна, муж умер два года назад. Она утром напекла племяннику блинов на газовой плите. Растопила сливочного масла на формочке из-под печенья.
– Молодец, – похвалила она, снимая фартук, – не забываешь тётку. Вот твоя мать никак не соберётся приехать. Чем хоть в праздники занимается? Мне даже не позвонит! Ждёт, когда я ей позвоню.
– У неё ноги побаливают. На улицу редко выходит.
– Просто она домоседка. У меня дача. Летом пропадаю дотемна. А с утра бегу на работу. Уставать некогда.
– Тебе же скоро на пенсию, могла бы пока дачей не заниматься. А мама уже год не работает.
– Пусть приезжает ко мне на лето, – решительно предложила Нина Ивановна, подавая ему кружку с чаем.
– А я один буду жить? – Валерий помешал сахар ложкой.
– Женись. Хочешь, я тебе невесту найду. У нас девчонки симпатичные, не избалованные, как в Москве, – она села на стул, ладонью подпёрла щеку, любуясь племенником.
– Я сам найду.
– Может быть, уже нашёл? Не у нас ли в Загорске? Зачастил в гости, хитрец! Весь в отца, в моего братца пошёл! Очень поздно приходишь. Подозрительно, Валера! Смотри, окрутит тебя какая-нибудь шалава ради московской прописки! Ты в женщинах не разбираешься.
Комаров улыбнулся:
– Не беспокойся, тётя. Я тебе её покажу. Оценишь.
– Надо же! Неужели ты, Валерка, надумал жениться?!
– Я тебе это не говорил.
– Все вы мужики одинаковые. Погуляй ещё. Рано тебе жениться. Двадцать пять лет не исполнилось! Набирайся ума!
Погода стояла пасмурная. Подтаивал снежок. Людмила вышла из общежития вместе с подружкой Валей с надутыми разноцветными шарами в руках.
– Давайте я вас сфотографирую! – предложил Комаров, доставая из кармана фотоаппарат “Зенит”.
– Согласны, – живо откликнулась Валя, – только снимай нас по одной, чтобы на память фото жениху подарить.
Она забрала у Люды все шары. Встала посередине улицы. Кокетливо взбила челку. Поправила белую шаль на голове.
Мимо проходили люди. Комаров снял крышку с объектива, щёлкнул для надежности два кадра.
– А меня сфотографируй на фоне нашего забора, – скромно попросила Люда, взяв у Вали один голубой шар, – здесь хоть луж не видно. Настоящая зима!
– Ты как пышная снегурочка! – заметила завистливо Валя.
Перед выходом на центральную улицу формировалась колонна трикотажной фабрики.
– Встань рядом с Валей. Я потом тебя найду, – сказала Людмила, – мне нужно с директором встретиться. Наш актив идёт в первом ряду.
– Убежала она от тебя! – заметила беззлобно Валентина, взяв Валерия под руку.
– Что я такой страшный?
– Я бы не сказала. Люда у нас с гонором. Правильно воспитанная.
– А ты?
– Я детдомовская. С меня взять нечего.
– Давно на фабрике работаешь?
– Два года.
– Не скучно?
– А что грустить. Нас много таких в общежитии. Замуж никто не берёт. Некоторые приехали издалека. Думают, что здесь женихи красивые, да умные. Кукуют в одиночку по десять, пятнадцать лет на койке без приданого и тупеют как монашки. Квартир не дают. Если бы у меня были родные, я бы сюда не приехала.
Фабричная колонна направилась к Дворцу Культуры, где были установлены трибуны.
Пройдя всего пятьсот метров под музыку и многоголосые крики: “Ура!”, передние ряды растекались на площади.
Людмила встала перед скучающим Валерием. Он сфотографировал её на фоне трибун. Валя ушла с подружками.
– Ну, куда мы с тобой пойдем, – спросил Комаров иронически, поглаживая густые волосы, он был без головного убора, – официальная часть вроде бы закончилась? Пора переходить к личной жизни!
– Давай зайдем во Дворец Культуры, я что-то замёрзла. Оделась легко. Вышла как модница в капроновых чулках и осенних сапожках!
Они зашли в фойе. Поднялись на второй этаж.
– Вот здесь я занимаюсь музыкой, – Люда показала на закрытую дверь.
– На чём играешь?
– На пианино.
– Хорошо, что не на нервах.
– Могу и на нервах поиграть, – она слегка улыбнулась, – обижаешься за вчерашнее? А я может быть, тебя проверяла. Придёшь, не придёшь?
– Весело было?
– Да как обычно.
– Танцевала?
– Конечно. Мы пригласили на вечер парней из Скобянки. Один даже провожал до общежития. Поскользнулся и меня уронил в снег. Было смешно и больно. Бедро себе отбила. Синяк огромный.
– Что же ты меня отвергла? Со мной бы не упала. Сделал бы стойку на ушах, но тебя бы удержал.
– Так бы и удержал?! – Люда засмеялась, представив наяву ситуацию, – сломал бы себе шею!
– Давай проверим, – Комаров расстегнул дубленку, протянул её секретарю, – поддержи-ка.
Людмила взяла дублёнку, в глазах её отразилось любопытство.
Комаров повернулся к ней спиной, собрался с силами, откинулся назад головой и грудью к Людмиле, удерживаясь на широко расставленных ногах, перегнулся пополам, стукнулся лбом о деревянный пол. Его уши покраснели от напряжения. Наблюдал хладнокровно перевернутыми глазами за чёрными сапожками подруги. Людмила не шевелилась. Выждав несколько секунд, оттолкнулся руками, вернулся в вертикальное положение, поправив взъерошенные волосы и пиджак.
Людмила прикусила губу от ужаса:
– Бедный, лоб, наверное, разбил! Зачем ты это сделал! – она подошла к нему, ладонью погладила покрасневшее пятно на лбу, – теперь синяк будет.
– Не будет, – отрезал он, – кожа привыкла. Можно лбом гвозди в пол забивать
– Обиделся на меня? Пошли лучше ко мне. Я тебя приглашаю. Оденься, циркач! – она возвратила ему дублёнку.
В комнате никого не было. Но Люда задёрнула занавеску. Сели рядом на кровать.
– Ты хоть танцевать умеешь? – спросила она, открывая девичий альбом с фотографиями, который положила ему на колени, чтобы Валерию лучше было видно.
– Не очень.
– Хочешь, научу тебя вальс танцевать. Научишься, вот тогда приглашу тебя к нам в клуб!
– Я ученик прилежный.
– Хорошо. Только не танцуй на лбу! К нам приходят всякие. Начинают изгаляться, дергаться телом. Мы их сразу выгоняем.
– Подари мне фотографию на память, – попросил Комаров.
– Ты же меня сам сфотографировал?
– То в верхней одежде.
– Ладно, у меня, правда, фотки неважные. Подарю тебе так и быть одну. Хочешь эту? Лицо, конечно, как у ведьмы. – Люда встала. Из тумбочки достала шариковую ручку. – Я тебе её сейчас подпишу.
Перевернув фотографию, на обратной стороне написала:
“Такой я буду всегда, пока не встречу любимого!”
– Читай! – приказала она.
– Ясно, – проронил потерянно ухажер, принимая запись на свой счёт.
– Ничего тебе не ясно, – возмутилась она, – эти фотографии были до тебя. Не могут же они вдруг измениться!
– Ну и?
– Посмотрим на твои фотографии! Надеюсь, я не зря позировала? Наобещал, а сам не привезёшь, – она прислонилась к нему плечом. У чуть задранной голубой юбки показался краешек белой комбинации.
Люда скинула с себя кофту. Осталась в красной блузке с короткими рукавами. Её каштановые локоны причудливо свисали до шеи. Спереди у лба вились двухцветно, отбеленные перекисью водорода. От её тела и одежды пахло духами “Рижской сирени”.
– Жарко здесь, правда? – прошептала она.
Смущённый Комаров, чувствуя, что девушка, к нему привыкла, нежится, решил держаться до конца.
“Ничего, теперь я ее помучаю! Крепче любить будет. А то ставит из себя общественницу!”
Откуда было ему знать, что упрямством он навредил себе. Заставил переживать женщину, у которой зарождалось к нему светлое чувство. Парень он был красивый, не пьяница, но чёрств, как сухарь.
– Мама твоя одна живёт в деревне? – спросил он, вставая, отдаляясь от неё, прислонился к спинке кровати, принадлежащей Валентине.
– Одна. Я боюсь за неё. – Люда встала, положила альбом в тумбочку. Подошла к Валерию. Ей хотелось, чтобы он её поцеловал.
Комаров взял её правую руку:
– Помнишь в кинотеатре, я коснулся твоей руки. Она меня обожгла.
– Не выдумывай! У тебя пальцы горячей моих. Значит ты влюбчивее.
– Ты что цыганка?
– Я секретарь.
– Это на работе, а дома?
– Дома буду женой, – улыбнулась она.
– Ласковой?
– Ласковой.
– У тебя такие тонкие пальцы. Какое же кольцо тебе купить?
– В подарок?
– Да.
– Я не ношу колец!
– А обручальных?
– Обручальное может быть только одно!
В комнате было тихо. Девчата гуляли. Сгущались сумерки. Но хозяйка свет не включала.
– Я могла бы поехать к матери на праздники. Не получилось.
– Из-за меня?
Вместо ответа она чуть качнулась, прижалась к нему.
– Ноги устали. С утра демонстрация. Вчера танцы до упаду. Может, завтра в деревню поеду. Мама, поди, настряпала, меня ждёт.
– У матери отдохнёшь. Тебе же послезавтра на работу, – заботливо посоветовал Валерий, придерживая её ладонью за талию.
Людмила запрокинула чуть голову, доверив тяжесть своего тела, смотрела ему в глаза:
– Сейчас придут девчонки. Шум да гам поднимется. Ты прав, здесь разве отдохнёшь от болтушек!
Губы её были рядом, намазанные польским блеском вкусно пахли даже на расстоянии.
Валерий, чувствуя её жаркое дыханье, был твёрд как безмозглое чучело, в которое превратил себя сам. Забыл, что словесный поединок проходит не на ковре, а в гостях у умной впечатлительной женщины. Минута была решающая. Он не оправдывал её доверие. Людмила не понимала состояние парня:
“Дуется, наверное? Что с него дальше будет? Ссоры?’
Тронула его чуб.
– У тебя такие мягкие волосы, а выглядят непослушными, – сказала она с лаской, – ты и характером такой же? Никак я тебя не постигну.
– Приезжать к тебе? – поинтересовался Комаров.
– Как хочешь.
– Будешь рада?
Людмила пожала плечами.
– Я не могу за тебя решать. Ты на меня, думаю, в обиде.
– Я не злопамятен. – Комаров надел дублёнку. Людмила смотрела на него с ожиданием и надеждой.
Сердце ему подсказывало, стучало в голову как в наковальню: поцелуй её! Но холодный ум выкрутился, посмеялся над ним. Простившись, он вышел. Ехал в Москву, перед глазами стояло её лицо. Было стыдно за свой поступок.
Решив больше к ней не приезжать, Комаров сделал через месяц фотографии, выслал почтовым конвертом, на всякий случай приписал, что был в длительной командировке, хотя из Москвы никуда не выезжал.
Через три дня пришёл ответ.
Людмила писала в письме:
“Здравствуй, Валера! Большое спасибо за фотографии! Они чудесные! Понравились Валентине, моим подружкам и, конечно, мне. Жаль, что мы не сфотографировали тебя. Приятно было бы взглянуть на твоё лицо. Только время назад не вернёшь. У тебя ещё много будет девушек. В сто раз лучше, чем я. Прощай…“
Обескураженный таким поворотом дела, Комаров в ближайший выходной поехал в Загорск. Если бы туда был рейс самолёта, он воспользовался бы им. Лишь бы быстрей добраться до комнаты–кельи, попросить прощения у девушки, в которую влюбился без памяти. Разлука оказалась невыносимой.
Дома была одна Валентина. Комаров поздоровался и спросил:
– А где Люда?
– На фабрике, наверное! А ты где пропадал? Другую себе нашел? Пришёл без цветов! – Валентина плотнее закуталась в халат. Пристально смотрела на Комарова.
– Да нет.
– Что же так долго не был? Кстати, спасибо тебе от меня лично за фотографии.
– Рад, что тебе понравились. Можно, я Люду подожду?
– Раздевайся. Жди. А я буду ужин готовить.
– Могу помочь?
– Что картошку будешь чистить?
– Можно и картошку.
– Ну и кавалер! Такой шёлковый, прямо страшно становится!
Она встала, шлёпая тапочками, прошлась по кухне, открыла дверку на полке, висевшую на стене над холодильником. Достала оттуда нож. Провела по лезвию пальцем. Обернулась к Валерию:
– Ножик сможешь, заточишь? У нас вроде некому.
– Что парни не заходят?
– Заходят! Только у них другой интерес. Не домашний.
– А я домашний?
– Ты ручной!
В это время открылась входная дверь, вошла Людмила. Широко раскрытыми глазами взглянула на Комарова. Слегка смутилась, щёки заалели.
– Здравствуй! Вот не ожидала! Валя, он к тебе?
– Я не переманиваю женихов! – засмеялась та, – приехал ножик заточить!
– Нож я могла бы завтра отнести слесарям.
Людмила сняла пальто. На ней был надет светло-серый костюм джерси, хорошо сшитый по фигуре. В нём она выглядела достаточно изящно. На груди комсомольский значок для официальности.
Комаров шагнул к ней.
– Давай, помогу.
– Мне не тяжело, – она отстранила его и шагнула к вешалке:
– Валя, как хорошо на улице, перекусим, погуляем.
– А я хотела картошку пожарить!
– Жарь. Я немного отдохну, – сняв сапоги и шапочку, прошла в комнату.
– Вот тебе напильник, – Валя сунула Комарову круглый рашпиль, вышла в коридор с кастрюлей за водой.
Валерий огорченный таким приёмом, опустил голову, точил нож и думал, как бы выгодней уйти.
Людмила встала у окна, пролистала первую попавшую в руки книгу, ещё раз вернулась на кухню, бросила взгляд на него:
– Так нож не точат! Дай-ка его мне. Я сама наточу!
Он без слова протянул ей, кисло улыбнувшись:
– По-твоему, я ничего не умею делать!
– Ты же интеллигент! А я из деревни! Домашние дела тебе не знакомы! Курице и то, наверное, не разу голову не рубил!
– Не рубил. А ты рубила?
– Рубила. Много раз! Нам с мамой не на кого надеяться!
– Ты жестокая?
– Смотря для кого!
– Я перед тобой виноват?
– Нет, у нас просто разные понятия о жизни!
– А говорила, что могла быть мне женой!
– Я такого не говорила!
Дверь открылась. В комнату вошли двое мужчин, а за ними Валя, качая головой, чтобы не винили её за такое сопровождение.
Один из них нёс кастрюлю с водой.
– Вот встречайте! Полную несу! К счастью! – громким басом проговорил он, ставя кастрюлю на стол.
Крепыш был слегка навеселе, шагнул к вешалке, довольно бесцеремонно снял, не спрашивая разрешения, пальто. Вытащил из кармана бутылку водки.
– Никита, не стесняйся, проходи. Поставь на пол свой дипломат. Люда, ты же нас не выгонишь на улицу? Часок у тебя погостим! Как-никак ты моя бывшая невеста! Целый год за тобой ухаживал! Отвергла! Вот теперь я с горя пью!
– Боря, так уж с горя! – возразила Валя. – Что-то по тебе не видно. Наоборот растолстел!
– Перестал ходить к вам в общежитие с другого конца города, – развёл руками Борис в оправдание.
Второй мужчина снял с себя верхнюю одежду. Сел на стул, с интересом посмотрел на Комарова.
– Девчонки, не надо нам ничего готовить. У нас есть своя закуска. Весь сервиз в дипломате!
Борис распоряжался по-хозяйски, принёс стулья, протянул руку Валерию:
– Выпьешь с нами. Ты кто родственник?
– Он мой жених, – ответила с ехидством и с какой-то злой гордостью Люда.
– Жених? – Борис люто взглянул на Комарова, – вижу, ты, не кретинка! Красавца себе выбрала. Он не то, что я необтёсанный чурбан.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71039932) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Индюшка, вид анаши
2
Шмель, рванный – денежная единица равная 1 рублю СССР
3
Пионерчик , сигарета забитая анашой
4
Базар – разговор о чем либо
5
Тяга дунуть, непреодолимое желание покурить анашу