Читать онлайн книгу «Измена. Тест на отцовство» автора Рика Ром

Измена. Тест на отцовство
Рика Ром
Зоя и Вова любят друг друга. Растят маленькую принцессу. Но однажды на отдыхе, Зоя знакомится с любовницей мужа и ее дочерью. Обе не знают кем являются на самом деле.
Быстро находят общий язык, возвращаются в Россию и попадают в страшную аварию по дороге из аэропорта.
Теперь Зое предстоит сложный выбор: стать мамой для предполагаемой дочки мужа или отправить ее в детский дом.
Вова отрицает порочную связь и ребенка от любовницы. Лишь тест ДНК внесет ясность и поможет разобраться во всем. Только Вова отказывается от исследования…

Рика Ром
Измена. Тест на отцовство

Пролог

Вова мечется по комнате, словно тигр в клетке, а я прислоняюсь к холодной стене и молчу. Я не хотела говорить ему о беременности вот так. Когда жизнь другого ребенка висит на волоске.
– Хватит. – Тихонько ударяю ладонями по стене, привлекая внимание.
– И как долго ты собиралась скрывать?
Пробирающий насквозь взгляд не оставляет камня на камне.
– Позже. И речь сейчас не о нас с тобой.
– Ты, твою мать, беременна, Зой! От меня! – Хватает нашу семейную фотографию, левый уголок рта искривляется. Его пальцы до хруста и скрипа сжимают рамку.
– Твоя дочь в реанимации. Нужно спасти ее. Всё остальное подождет.
Секунда и фото летит на пол. Осколки стекла окружают покореженные куски дерева.
Мы оба смотрим на эту блестящую россыпь и не роняем ни слова. Я дрожу, внутри меня бушует миллион чувств. Хочу сбежать, закричать, разреветься. Но не могу.
Я навечно прикована к местечку у стены и не имею никакой власти над своим телом.
– Считаешь меня последним мерзавцем? – Вова наступает на стекла. Они скрипят под его туфлями. Закрываю глаза от противного, режущего звука. – Я умею чувствовать, Зоя.
Совсем близко ко мне. Дыхание жжет лицо.
– Тогда прекрати качать права, наступи на принципы и помоги дочери.
– Ты уверена, что она моя дочь? Сделала тест–ДНК за моей спиной?
– Нет. – Слишком быстро отвечаю я. – Я лишь уверена в том, что твоя любовница родила девочку. Твоя она или не твоя, сейчас не имеет значения. Без нас она не выкарабкается. И это намного важнее наших с тобой отношений.
– Готова помогать, зная, кто ее мать?
– Ты ей поможешь. Потому что ты ее отец. И когда–нибудь, даже если ты будешь против, я докажу ваше родство.
– Зачем тебе это? Ты же ненавидишь девчонку.
– Я ее не ненавижу, а просто… Она дочь той, с кем ты предал меня. И я хочу, чтобы ты понял, что натворил…



ГЛАВА 1

Несколькими неделями ранее…

Колеса шасси касаются посадочной полосы, и крылатое судно слегка подбрасывает вверх. Я замираю, сжав ручку Артёмки. Но он стойко переносит посадку и уже готовится вскочить с кресла. Приходится стиснуть крошечную ладошку посильнее и предотвратить баловство.
– Немного грустно, да Зой?
Маша с дочкой Евой размещаются на сиденье прямо перед нами. Моя новая подруга, с которой я знакомлюсь в отпуске, поворачивает голову, улыбается мне с толикой сожаления.
– Да, но мы же договорились, что поедем в город на одном такси. Так что еще успеем наговориться.
Пилот по громкой связи объявляет о полной остановке, желает всем хорошего дня и пассажиры привычно аплодируют вперемешку со свистом. Мы вчетвером в том числе.
Спустя пару минут бортпроводница открывает дверь и приглашает нас всех на выход. Спокойно отстегнув ремни, дожидаемся, когда большая части людей выйдет и встаем со своих мест.
Воздух свежий и пряный. Весна заглядывает в столицу. Автобус уже приехал на площадку и с комфортом доставит нас к аэровокзалу. Но так хочется подольше оттянуть послевкусие от отдыха.
– Знаешь, а здорово мы отдохнули. Индия очень колоритная страна.
Я и Артемка спускаемся по трапу первыми. Маша с Евой следом за нами.
– Если бы я не поменяла путевку, которую мне приобрел муж, мы бы никогда не встретились.
Искренней улыбкой намекаю ей на проказы судьбы.
– Ой, передавай ему огромное спасибо!
Едва ли она может представить насколько загружен мой муж. Он выпроваживает нас из шумного мегаполиса и с головой окунается в свои очень важные дела.
– Обязательно.
Уже в автобусе мы с Машей разговариваем о том, где бы хотели поужинать завтра. В паре хороших ресторанчиков, которые я знаю, нужно резервировать столики за неделю, а то и за месяц вперед.
– Давай просто созвонимся вечерком и договоримся. Как тебе идея? – Маша цепляется в поручень, когда автобус совершает небольшой разворот перед остановкой. Ева и Артемка прилипают к окну и с интересом рассматривают гигантские махины, обсуждая их детали со всех ракурсов.
У них разница в возрасте всего пара месяцев и в следующем году, оба пойдут в школу. Я уже подала документы через электронный портал. Прекрасная частная школа с углубленным изучением языков примет нас этой осенью. Я уже и Маше про нее все уши прожужжала, пока ленились на пляже.
– Почему вас никто не встречает? – спрашивает Маша, когда мы идем по просторному залу аэропорта, получив свои вещи. Муравейник кишит людьми. Под его сводами разворачиваются драмы, комедии, рождаются чувства. А мы зашоренные движемся к центральному входу, каждая думая о своем и пропускаем возможно лучшие моменты жизни.
– Извечный вопрос, Маш. У моего супруга всегда полно забот. Он выводит свою инвестиционную компанию на мировой уровень, работает в поте лица.
– Ого, амбициозный мужчина.
– Еще какой. Дом на мне, ребенок тоже.
Из динамиков доносится приглашение на посадку на рейс Москва–Пхукет, и мы с Машей чуть ускоряемся.
– В следующий раз и мы окажемся в Таиланде.
– Полетим, когда там будет не сильно жарко. – Тяну чемодан за ручку и а другой держу Артемку.
Сынуля болтает с Евой, но внимательно следит за окружением.
– Похоже, нам пора задумываться о свадьбе.
Дети быстро растут, быстрее чем мы когда–то. Время и обстоятельства иные. Ева и Артем одного поля ягода и находят общий язык, выстроив один совместный замок из песка.
Маша сомнительно кивает и выходит из раздвижных стеклянных дверей.
На парковке с десяток такси выстраиваются в ряд, а водители, словно галчата всматриваются в лица пассажиров, вымаливая у них жалость.
– Ну что, на чем поедем? – Маша незаметно указывает на водителя в синем жилете. Мы все морщимся. Подозрительный тип. И по мне от него на километр разит тухлятиной.
– Может этот? – намекаю на парня в спортивном костюме и серьгой в ухе.
– Давайте. – Соглашается Маша и мы, взяв детей за руки, идем к выбранному авто.
Парень с полинезийскими татуировками без проблем утрамбовывает наш багаж и любезно открывает нам двери в салон. Маша сразу же садится вперёд, а я с детьми на заднее сиденье. Предусмотрительно пристегиваю всех и касаюсь Машиного плеча.
– Как и решили? Доезжаем до моего дома, пьем чай и я отвожу вас с Евой?
– Да. Отличный план.
Я говорю водителю точный адрес, и он заводит двигатель. Конкуренты злобно косятся на него. Хорошо, он не срывается на них, хотя из ушей пар валит. Понимает, в салоне дети и не реагирует на их дерзкие выпады.

Дорога от Шереметьево до элитного загородного комплекса неблизкая. Зато можно любоваться пейзажами. На деревьях набухают почки, кое–где проглядывает молоденькая трава. Природа оживает и дарит божественные виды, плавно прогоняет сон.
Но я рано радуюсь. Через полчаса начинается проливной дождь. Тучи обволакивают небо плотным саваном, и по окнам такси течет мутная вода.
– Мам, а гроза будет? – Артемка до ужаса боится грома и молний. Всегда прибегает к нам с мужем в постель и устраивается посередине, пока непогода не отступит.
– Не думаю. Смотри, вон там за облачком уже солнце проглядывает.
– Где? – Ева загорается неподдельным интересом.
– Да вот же. – Я рисую солнышко на стекле, и они хихикают.
– Ты умеешь ладить с детьми, никогда не хотела себя попробовать в качестве педагога? – Маша зевает время от времени.
– Я? Нет. У меня всего один ребенок, а там их целая орава. Я сойду с ума. Да и образование нужно. А у меня неоконченное высшее и всё.
– Согласна. Ева, порой, превращается в маленького дьяволенка. А будь таких как она тридцать? Бр–р–р. И диплом не поможет.
Маша встряхивается и просит водителя включить радио. Он долго настраивает волну, ищет подходящую песню, а я не нарочно устремляю взгляд на перекресток и оглушительно кричу:
– А! фура!
Визг тормозов, свист резины и наша машина летит в кювет. Я закрываю детей руками, а Маша ударяется головой о пластиковую панель. В тумане слез и истерики, успеваю поймать взглядом Машины передвижения. Она выбирается на воздух, толкнув дверь изо всех сил.
Жуткий момент разрезает этот день на до и после. Крайнее воспоминание перед потерей сознания: мужские крики, детский плач, запах жженой резины, скрежет металла и стоны Маши.
Мое тело принимает приятное тепло, а болезненный кашель нашего водителя размывается в обрывках памяти. Я отключаюсь под песню, летящую с самих небес: скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели…
***
Я мертва и попадаю в рай? В висках бесконечно пульсирует. Не слышу сердцебиение, а лишь короткие однотипные сигналы. Медленно открываю глаза и сразу же щурюсь от яркого света одинокой лампы под потолком. Я всё–таки жива…Во рту так сухо, боюсь шевелить языком и поранить им нёбо.
Аккуратно сглатываю и поворачиваю голову влево. Большое окно, закрыто жалюзи, в углу аппарат, показывающий сердечный ритм. Я в больнице. Сомнений нет.
Прошлое выдает фрагменты аварии. Я зажмуриваюсь от приступа удушья. Горло будто опухает, ребра пронзают легкие, и я умираю. Снова.
– Вот так, – медсестра входит в палату и надевает мне кислородную маску. – Дышите. Ровно, глубоко и спокойно.
Вдох и затянутый выдох. Лёгкие горят, будто я в задымленной комнате.
– Немного легче?
Я моргаю. Больше никак не могу ответить ей. Она проверяет показатели на приборах и уходит. Мгновение спустя в палату залетает Вова. Взъерошенный, уставший, падает на колени возле моей кровати, целует мои ослабшие руки, пальчики и шепотом читает молитву.
– Вов…– еле живым голосом привлекаю его внимание.
– Что моя любимая? Ты чего–нибудь хочешь? Или тебе больно? Я позову врача, сделают анестезию.
– Тёма…
– С нашим мальчиком все хорошо. Отделался легкими ушибами. Ты тоже скоро поправишься. Моя хорошая.
Щекочет колючей бородой кожу моих ладоней и запястий.
– Да что же такое! Я же вас к жене отправил десять минут назад, а вы здесь.
Доктор с посеребренными висками, беспристрастным выражением лица смотрит на Вову, а я на него.
– Что? – переспрашивает мой муж, стирающий колени в кровь у моего изголовья.
– Я сказал, что ваша жена в реанимации, третий этаж, левое крыло. Прискорбно сообщать, но ее шансы ничтожно малы. Состояние крайне тяжелое.
Я срываю маску с лица.
– О чем вы говорите? – хриплю на выдохе. Жаль, не могу разглядеть имя и фамилию доктора, перед глазами мутная пелена.
– Лескова Мария Петровна, девяносто пятого года рождения. Дочь Ева, которая в данный момент так же находится в реанимации в детском отделении.
– Ч–что? – плевать на боль и ушибы. Отбираю руку от губ Вовы и пытаюсь приподняться на локти.
– В свидетельстве о рождении девочки, которое нашли и доставили полицейские указано, что Золотарёв Владимир Николаевич ее отец. Вы же так представились администратору за справочной стойкой?
Вова встает, одергивает пиджак и кажется, на него разом обрушивается вся тяжесть ситуации. Магнетические карие глаза чернеют, и вокруг радужки вспыхивает огонь.
– Зой, я все тебе объясню.







ГЛАВА 2

Слез нет. Я не знаю, куда они деваются. Но я смотрю на мужа и не узнаю его. Чужой, холодный, отдаленный, с каменным лицом и сердцем.
– После выписки вы с Тёмой должны переехать. Я тебя люблю, но…
Мои потрескавшиеся губы нервно подрагивают. Я еще очень слаба и Вова пользуется этим. Ведет себя равнодушно, забывая, что его самые родные люди угодили под колеса большегруза.
Бессердечный трус – эхом проносится мысль.
– Почему? Ты хочешь выставить нас сыном на улицу?
– Его сейчас приведут к тебе. Повидаетесь.
Нарочно не слушает меня, отгораживается невидимой стеной. Дальше от меня и ледянее.
– Вов? Почему?
Он кружится вокруг своей оси, толкает ни в чем неповинный стул и тот отлетает к двери. Гладкий пол – ледовый каток.
– У меня и без вас проблем хватает, поживете немного в пятикомнатных апартаментах, пока я решу кое-какие проблемы. Какого черта, ты вообще спелась с Машей?! На хрена поменяла путевки и снова засунула мое мнение в задницу?!
Подбородок дрожит, пальцами стискиваю больничную простынь.
– Я тебя люблю, Вов…
– Прости, – чертыхается, рвется к кровати, – я тоже, Зой.
Я сглатываю, а он продолжает:
– И я не понимаю, как так произошло…бес попутал…вилами в зад…
Часто–часто моргаю, но это не помогает придержать слезы.
– Почему, Вов?По-че-му!?
– Не знаю, – растирает заросшие щетиной щеки, сутулится, стонет, ворчит. – Правда, не знаю. Я будто не управляю собой и своим телом.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть.
– Сейчас не подходящее время, но ты должна меня услышать.
Что еще? Мысленно задаюсь вопросом и сразу же стираю его ластиком из памяти. Вова упирается кулаком в матрас и немного склоняется ко мне. Не похож на раненого зверя. За секунду наряжается в хладнокровного монстра.
– Я не уверен, что Ева моя дочь. Поэтому не решался откровенно во всем тебе признаться.
– Вон! Прочь!
Я нахожу в себе силы для истошного крика. В палату вбегает уже знакомая медсестра и возмущенно вскидывает руками.
– Покиньте палату, немедленно. Больной нужен покой.
– Исчезни, – я поворачиваю голову на бок и тихонько вою.– Испарись навсегда!
Медсестра вводит снотворное средство в капельницу, крутит колесико регулируя дозу, а Вова пятится к двери и скрывается за ней.
– Скоро к вам заглянут полицейские, так нужно. – Говорит моя спасительница.
Меня трясет от боли. Не от физической, от душевной. Она откусывает от меня большие куски, оголяя кости. Я сгнию заживо. В одиночестве и ненужности.
– Мамочка! – и в комнате появляется лучик.
Артемка маленький мужчина и моя гордость. Спортсмен, умница и настоящий помощник. Запрыгнув слету на кровать, ложится на меня сверху и затихает. Девушка в голубой униформе улыбается и гладит его по пшеничной головке.
– Я оставлю вас. Но ненадолго. Скоро лекарство начнет действовать, и вы уснете.
– Спасибо.
Целую сыночка там, до куда дотягиваюсь и не перестаю обнимать. На нем только пара царапин и шрамик на лбу, заклеенный пластырем.
– Мам, – Тёма нацеливает на меня голубые глаза. – Папа так быстро ушел и даже не обернулся, когда я позвал его. Ему плохо?
– У папы стресс. Ты знаешь, что такое стресс?
– Это когда едят много сладостей?
Я с грустью улыбаюсь. Голова кружится от миражей, приносящих образ счастливой Маши…
– Именно так. И, наверное, папа поехал в кондитерскую, чтобы съесть целую тонну пирожных.
– Но он, же вернется? У меня скоро игра и вы обещали прийти вместе.
В мире живет несколько миллиардов людей, они каждый день сталкиваются с непреодолимыми трудностями, переживают страшные трагедии и находят выход из самых сложных лабиринтов.
Но…как объяснить мальчику, который вырос в любви и внимании, что папа нас бросил? Сможет ли он понять и принять? Справится ли с этой лавиной, сносящей всё на своём пути? А лавины бывают несутся с космической скоростью…
– Конечно, он немного прогуляется и придет.
Я чувствую непередаваемую легкость в конечностях. Будто вместо матраса подо мной пуховая перина. Веки тяжелеют, концентрация падает.
– Никуда не уходи, мой маленький Месси.
Артемка что–то говорит, но слова теряются в глубине сознания. Мутные расплывчатые блики сменяют друг друга, словно картинки в калейдоскопе.
Последнее воспоминание – появление медсестры.
***
За окном солнечно и ясно. В акварельном небе ни облачка. Я облизываю губы, обводя взглядом современный, но унылый интерьер. Казенные пенаты, никогда не заменят дом.
Где теперь мой дом?
– Доброе утро, Зоя Павловна.
Врач, который вскрыл правду о предательстве моего мужа, заставляет переключить на себя внимание. Поочередно проверяет реакцию зрачков на свет, наведя на них крошечный фонарик, а потом пальпирует мой живот и немного хмурится.
– Ну что, вы быстро поправляетесь. Основной удар пришелся в область живота, однако, внутренних повреждений нет. Вам повезло. Легкое сотрясение мозга меня больше волнует.
– Мой сын, с кем он?
– Ваш подающий надежды футболист, развлекает сестер в коридоре.
С мячом Артемка не расстается. С самого раннего детства. Вова заметил его тягу и в трехлетнем возрасте отвел к лучшему столичному тренеру, который готовит мальчишек в спортивную школу при клубе «Спартак».
– Хорошо.
– У меня к вам серьезный разговор.
Я, наконец, разбираю имя врача на бейдже. Его зовут Георгий Михайлович, и готовлюсь выслушать лекцию о реабилитации, врачебные советы. Но…
– Мария Лескова скончалась сегодня ночью. Ее дочь Ева, очнулась после сложной операции и сейчас находится под постоянным присмотром.
Смотрю на Георгия Михайловича и не моргаю. Ненавидеть любовницу мужа до гробовой доски, радоваться ее кончине, ликовать, находясь в мире живых или просто спросить:
– Что стало причиной смерти?
– Травма головы. Тяжелейшая.
Я бы хотела вспомнить подробности аварии, но не могу. В мозгу стоит блокировка с семизначным кодом. Да и в душе зияющая черная дыра.
– Девочку, как только она поправится, заберет социальная служба. Как выяснилось, у нее нет родных. Родители Марии погибли в автокатастрофе около десяти лет назад, а на стороне мужа…
Мужчина с пронзительным интеллектуальным взором ловит, сказанный собой неприятный факт и проглатывает окончание фразы.
– Бедный ребенок…надеюсь, она обретет семью когда-нибудь…
– Вам нужно с ней повидаться. Она спрашивала о тете Зое.
– Нет! Ни в коем случае! Я не готова и не буду готова никогда.
– Она всего лишь невинное дитя, Зоя Павловна.
– Мне все равно! Оставьте меня в покое!
Георгий Михайлович касается моей ноги, чуть сдавливает ее и ретируется из палаты.
Я бью кулачками по матрасу, запрокинув голову назад и реву, выпуская наружу рычащие хрипы.
Моя вселенная исчезает со звездных карт, я разлетаюсь на атомы и хочу отправиться вслед за Машей.
Наш отпуск слайдами проносится перед глазами, и я еще громче стону и плачу.
Я нашла в ней родственного человека, близкого друга, напарника по интересам и взглядам на жизнь. Всем сердцем прикипела к Еве.
А, получается, собственнолично подружилась с треклятой мегерой, разлучницей и теперь, она избежала последствий, а мне жить с болью до конца своих дней!



ГЛАВА 3

Три месяца спустя
Конец мая выдается жарким. Не припомню, когда уже в двадцатых числах я могла прогуливаться без колготок и в легком платье.
В кондитерской «Брюлле» оживленно и пахнет свежей выпечкой. Рада немного развеяться, посмотреть на людей, посидеть за чашкой кофе с любимой подругой Кристиной. Она неожиданно выходит на связь, спустя год молчания.
В зале с множеством зеркал, фотографий Парижа и плетеными стульями, я сразу же нахожу взглядом Крис. Ее яркая внешность выделяется из серой массы.
Идеальные брови, иссиня–черные волосы, манящие пухлые губы. Облегающее платье с тонким золотым поясом подчеркивает фигуру и талию.
– Привет! – восклицает Крис, вскакивая со стула и мчась ко мне обниматься. Меня обволакивает аромат изысканных цветов.
– Привет. Выглядишь потрясающе!
Без скромности рассматриваю ее вблизи.
– Это все заслуга Геворга.
– Кого? – я насупливаюсь.
– Давай присядем и я все тебе расскажу, – заодно подзывает официанта, махнув ему тоненькой ручкой. – Не виделись триста лет! Мне интересно, как ты, что ты.
Посадив пятые точки, долго и с улыбками смотрим друг на друга.
– Геворг. – Начинаю я.
– Ох, мой драгоценный возлюбленный. Познакомилась с ним в Европе, когда отправилась развеется после развода. Он владеет виноградниками в Италии, и я провела у него всю зиму.
Крис, впрочем, и я, родом из городка закрытого типа. Мы бывшие одноклассницы и все детство провели бок о бок. Когда я еду учиться в Москву, наша дружба прерывается. Мы встречаемся на торжественном вечере одного известного ювелирного бренда, и с тех пор постоянно на связи.
«Постоянно» громко сказано, но все же, мы можем созвониться в любое время и поговорить. Правда, нынешнее затишье тянется год.
Теперь я понимаю, почему Крис не звонит. Она тонет в объятиях мужчины и плескается в вине.
– Ничего себе. Легко ты пережила развод с Сергеем.
– Было бы что переживать. Я не люблю грустить и сидеть на месте. А Сереженька закоренелый домосед. Возможно даже социопат. Да и что нам вместе ловить? Геворг–то побогаче будет.
Ее глаза поблескивают озорством.
– Ну да.
Я киваю, растирая уголочек меню в серебряном исполнении. На лицевой стороне черно–белый снимок Эйфелевой башни.
– Да где это чертов официант!
Только она намеревается устроить разнос, как парень подходит к нам и ставит на стол тарелки с изумительными шоколадными пирожными.
У меня слюнки скапливаются во рту.
– А ты чего молчишь. Как там всемогущий Володя?
Качаю головой из стороны в сторону, отрывая крошечной вилочкой аппетитный десерт.
– Мы расстались.
– Шутишь? – Крис ошеломленно выпрямляется. В ее позвоночник вживляют стальные штифты.
– Нет. Он сделал ребенка на стороне и скрывал этот факт шесть с хвостиком лет…
– Охренеть.
Крис напихивает в рот кусочки бисквита с творожным кремом и так яростно дышит, будто вот–вот лопнет.
– Как ты сейчас? Точнее, я не верю, что ты всё это спокойно пережила.
– Спокойно? – хмыкаю в никуда. – Я до сих пор хожу к психологу, стараюсь расписать весь день, чтобы не думать о нем и той девушке ни минуты.
– Блин, Зоя, мне так тебя жаль.
– Не надо, Крис. Я сейчас занимаюсь организацией поездок сына на соревнования, различных командных и семейных вечеров. В следующем году, Тёмка скорее всего попадет в школу «Спартака» и забот у меня прибавится.
– С деньгами проблем нет? – шепотом и с трепетным придыханием спрашивает подруга.
– Нет, что ты. Вова спонсирует все желания сына, обеспечивает его и меня от и до. Да и дочь тоже не обделяет.
– Какой молодец. – С издевкой бубнит Крис, не акцентируясь на моей фразе про дочь. – Твою же…
– Что?
Я замечаю ее взгляд направленный на улицу. Возле противоположного дома пока еще мой муж. Мы на последней стадии развода. Через пару недель состоится судебное заседание и разведутся мосты.
– Глянь, он с бабой что ли?
Ее слышат девушки за соседним столиком, и я краснею. От их перешептывания у меня на лбу проступает клеймо «брошенка». Уже сталкивалась с подобным. Собирала справки для суда и на меня смотрели с сумасшествием. Владимира Золотарёва многие знают. Он же не сходит с обложек журналов и не вылетает из списка Форбс.
– Да точно шалаву притащил свою.
– Не смотри на них. Окна большие и они нас увидят.
Я прикрываю левую часть лица рукой, а Крис встает и шагает к двери с подвесным колокольчиком. Через минуту слышу ее вопль в адрес Вовы.
– Эй, блудливый мерзавец! Да, повернись ко мне!
Все посетители кондитерской невольно наводят взгляды на эпичную сцену. Я беру сумку, прихватываю клатч Крис, и прошу принести счет. Официант быстренько прибегает с терминалом для оплаты и после расчета, я иду на выход, покрывшись мелкими ранами от недовольных взоров.
– Крис, успокойся, пожалуйста. – Трогаю ее плечо.
– Сукин сын нарвался. Если ты не можешь его приструнить, я могу.
Она свистит и снова осыпает его ругательствами. Вова не выдерживает, провожает спутницу до двери типографии и перебегает дорогу.
Я устала думать о нем. Но воспоминания льются из рога изобилия. Мой турецкий принц, так я зову его за угольные волосы и такую же бороду, с трудом подавляет желание применить рукоприкладство.
– Какая встреча, госпожа Маркова. Новый роман идет вам на пользу.
Мельком взирает на меня, а я опускаю глаза в асфальт, разглядываю свои босоножки с открытым мыском.
– У тебя хватает наглости бродить по городу с молоденькими воблами под ручку? После того, как ты поступил с моей подругой? Я со всей серьезностью заявляю, ты не мужик!
– А давно ли ты интересовалась жизнью лучшей подруги?
– Не смей, – Крис идет в наступление, сквасив лицо. – Наши отношения тебя не должны волновать.
– Аналогично.
Я вовремя успеваю перехватить руку Крис, которую она заносит для пощечины, и становлюсь между ними.
– Не надо, – говорю ей и поворачиваюсь к Вове. – Извини, я должна была ее остановить.
– Ты еще и извиняешься перед ним? Ну, ты подруга, даешь!
Крис шлет Вове ужасающую улыбку, отбирает у меня свой клатч, произносит короткое «пока, созвонимся» и направляется к своей машине с плавными текучими деталями и фарами с восточным «разрезом». Не жалея покрышек стартует и уносится в конец дороги, где тормозит на светофоре.
– Что это было? – Вова засовывает руки в карманы серых брюк в тонкую полоску. Рубашка с воротником–стойкой расстегнута на парочку пуговиц. Неформальность ему идет. – Держи овец в загоне.
– Крис не овца. Она просто шокирована нашим расставанием.
– Кардинально меняет дело. – Улыбается, оголяя белые зубы.
– Послушай, я тебя не тревожу, решаю большинство вопросов сама. Но сегодня я не смогла сдержать цунами по имени Кристина. И я извинилась.
Вова ловкач. Легко притягивает меня к себе и говорит по слогам:
– Я хотел остаться в вашей с Темкой жизни, но тот ультиматум, который ты мне выдвинула, меня не устраивает.
– Я всего лишь попросила сделать тест–ДНК и убедиться в том, что Ева твоя дочь. Разве тебе настолько все равно? Ты спал с Машей, пускай и без особых планов на будущее! Она мне не родная, но я пытаюсь себя перебороть? Ты знаешь, каково это видеть ее каждый день?
– Спал, потому что тебе было на меня плевать! А тест? На черта он мне? Я прекрасно знаю, что Машка встречалась со своим бывшим парнем. Решила повесить на меня девчонку, не получится. И запомни, я никогда ее не приму, никогда.
– Но ты ее отец, Вов. Я уверена в этом, но не узнаю тебя…
– Я отец Темки. А ту девчонку, что ты взяла под опеку и которую я обеспечиваю, я знать и видеть не хочу. Учти, когда мы снова будем вместе, она отправится в детский дом.
Крупинки слез сгущаются в уголках моих глаз. Я вырываюсь из захвата Вовы и так убийственно смотрю на него, искры сверкают.
– Всего хорошего. – Чмокает меня в щеку и возвращается к машине, возле которой уже мнется стройная блондинка в широких брюках и бирюзовой блузке.
Я не верю в его черствость и в роман с красоткой. Он ведь содержал Машу и Еву, даже не участвуя в их жизни. Давал им возможность чувствовать себя защищенными.
Прихожу в себя, оглядываюсь по сторонам и вспоминаю о детях, которые прямо сейчас проходят подготовку к школе в лучшем детском учебном центре столицы.
Опекунство над Евой дается мне тяжело. Не могу прикасаться к ней без дрожи в груди и без горечи от предательства мужа. Меня до сих пор время от времени мутит от одной мысли, что я стала ей близким человеком.
Но…чем ближе к телу, тем дальше мыслями. У меня к ней только одно чувство – жалость. Никакие другие фибры моей души эта милая кнопка не задевает. Она чужая до чертиков!



ГЛАВА 4

… Я могу сделать тест сама…И доказать родство без его участия…
Кручу пустой бокальчик с вином и смотрю на корзину с фруктами.
Но опасно.
Вова ясно дает понять свою точку зрения.
– Мам! – Тёмка залезает на табурет, состаренный по специальной технологии. – Мы есть хотим.
Ева выглядывает из–за угла, контролируя ситуацию. Меня выворачивает от ее хихиканья наизнанку. Во всем напоминает Машу.
Квартира, в которую нас переселяет Вова, выглядела офисным помещением до нашего переезда. А теперь это теплый островок спокойствия и уютна, о котором я всегда мечтала. Но не всем мечтам суждено сбыться.
– Макароны с мясными шариками будете? – толкаю бокал, и он со звоном ударяется о запечатанную бутылку «Антинори». Не делаю ни глотка. Думала, поступлю по киношному, но выходит иначе. Я другая. И уже давно.
– Да! – Ева мчится к Тёме и виснет на нем. Две пары голубых глаз сверлят меня насквозь.
– Тогда, прошу к столу.
Парочка усаживается за круглый стол на трех ножках в виде изогнутых звеньев, и складывают ручки на столешнице.
Я раскладываю спагетти по тарелкам, а в ямку в этом гнездышке, подогретые мини–тефтели.
Повар из меня никудышный. Раньше к нам приходил профессионал и наготавливал на весь день. Или мы ужинали в ресторанах, выгуливая себя в лучших вечерних нарядах.
Помню великолепные рыбные блюда «Марсо», пельмени в «Русской гавани» и потрясающий ресторанчик с европейской кухней на крыше высотного здания под названием «О2». Сидишь и смотришь на небо за стеклянным куполом.
– Мам!
От крика Артемки слишком сильно хлопаю крышкой сковороды.
– Приятного аппетита.
Вилки звенят на всю квартиру. Ева дурачится, накручивая длинную спагетти на палец. Ее светлые кудри светятся на дневном солнце, неожиданно заглянувшим в окно. Они безумно похожи с Темой. И не нужен никакой тест для подтверждения родства. И я принуждаю себя держать эмоции под контролем.
Ева чавкает и противное эхо разносится на всю квартиру. Хочется научить ее манерам, но я ей не мать. А всего лишь опекун. И то, скорее всего, временный.
Надо срочно провести ДНК-тест.
Только Вове плевать. На гибель любовницы, на дочь. Со вчерашнего вечера мысли о нем перекрикивают друг друга, соревнуются какая из них важнее. Я опираюсь на кухонный островок, прижимаю ладони к щекам и танцую на краю пропасти, возвращаясь к нашим счастливым моментам.
Я работала в кафе. Именно там мы с Вовой познакомились. Шел дождь, сверкали молнии. Он ворвался в дверь, держа в руке телефон. С его носа капала вода. Спросил: есть ли зарядка для Айфона? Я ответила: возьмите у бармена.
А потом поняла, он вместо шнурка с блоком питания взял мое сердце, подзарядил себя, и этой зарядки хватило ровно до дня трагедии.
– Спасибо. – Ева загружает тарелку в посудомоечную машину.
– Пожалуйста. – Сухой ответ режет тишину.
– Теть Зой, я хочу к маме.
Я сажусь на корточки, провожу по ее вздернутому носу пальцем, говорю:
– Завтра поедем. Сегодня мне некогда.
Она меня обнимает, а мои руки долго не слушаются и покорно висят по швам. Не могу ее обнять. Отторгаю, запечатываю нежность на клей Момент.
Ева знает о смерти Маши. Психолог сказал, в возрасте шести с половиной лет детям уже можно говорить о таких тонких вещах. И я ничего не скрыла. По ее желанию мы почти каждую неделю ездим на кладбище, приносим цветы и Ева разговаривает с мамой.
Я нахожусь в стороне. Обычно в паре метров от оградки. Фотография на памятнике слишком жизнерадостная.
Маша отнимает у меня мужа и при этом улыбается. Невыносимо.
– Евка, пошли строить замок из лего.
Темка на полпути в детскую комнату. Я смотрю, он не такой воспитанный и тарелка с остатками еды красуется на столе.
– Хотите, я вам помогу? – спрашивает Ева, не реагируя на моего сына.
– Нет, беги, играй.
Подпрыгивает и также вприпрыжку летит к Темке.
Я прибираюсь, беру ноутбук и сажусь на диван. Скоро у Артемки сдача нормативов. От его умений в силе удара, прыжков и бега зависит будущее.
Загружаю файлы, смотрю видео с тренировок, читаю сообщения родителей в общем чате и в правом нижнем углу замечаю окошечко с уведомлением электронной почты.
Жму на него и перенаправляюсь на мейл. Кристина присылает мне сжатую папку. Внутри фото. Открываю, и у меня отпадает челюсть.
Ночной клуб, неоновые всполохи и мой муж. Рядом с ним незнакомка с большим задом. Явно не натуральным.
Ракурсы меняются, свет падает на лица, обнажая ее страстные движения в его сторону. Он погружен в свой Айфон и не реагирует на девицу.
Выпятив нижнюю губу, пересылаю фотки Вове с припиской: «Круто развлекаешься!».
Поздно осознаю ошибку. Поворачиваю голову, и гляжу в окно на город в весеннем дыму. Закрыв ноутбук, стучу пальцами по крышке. Дети резвятся в комнате, поднимая «пыль до потолка», а у меня мозг раздваивается.
Телефон вибрирует под мелодию из фильма «Плохие мамочки» на подлокотнике дивана и я вытягиваю шею, узнать кто там. Вова. Пальчиком сбрасываю вызов. Звонит снова.
Разговора не будет. Выключаю звук и переворачиваю телефон экраном вниз. Веселись со своими индюшками, Золотарёв.
***
К вечеру обстановка в доме приводит в ужас. Дети носятся по квартире, нарядившись в индейцев, а я поджав ноги, сижу за обеденным столом и жую крекеры с творожным сыром.
– Умри Косой Медведь! – Темка плюхается на живот и дует в футляр от ручки, выпуская в Еву крошечный слюнявый кружок бумажки. Мысленно прошу его запустить в нее еще с десяток "пуль".
– Промазал! – стреляет в ответ копьем из пластиковой ручки швабры.
Я облизываю пальцы от соли и уже собираюсь, стать той, которая положит конец войне краснокожих, но звонят в дверь. Мелкие везунчики.
Шлепаю босыми ногами в прихожую, подтягиваюсь к глазку и прикусываю губу.
– Открывай, я слышу тебя.
Да и детские вопли сложно не услышать. Раскручиваю замок, и Вова за грудки вытаскивает меня на площадку.
Я подворачиваю ногу. Лодыжка точно опухнет.
– Хочешь, чтобы я вот так с тобой обращался? – прибивает к стене слева от двери.
– Ты рехнулся? Отпусти меня!
– Я мужик, Зойка и финты вроде фоток со мной не прокатят. Если ты из ревности мне мозги треплешь, прекращай. И тому, кто слежку ведет передай тоже самое.
– Мне на тебя все равно.
Вова сильный, словно бог, отлюбленный природой во всех отношениях. И ростом может гордиться, и фигурой, и интеллектом не обделен. Но сейчас психопат, слетевший с катушек окончательно.
– Да? – поднимает меня над ледяным бетоном одной рукой.
– Да! – отбиваюсь от второй его руки, которая норовит коснуться моего лица.
– А что тебя тогда так завело в моем поведении? Я почти свободный и имею право на небольшой отрыв. Восемь лет сидел на цепи.
– На цепи? А Лескова кем была? Просто душевным собеседником?
– О, я задеваю твою женскую честь? – умудряется облапать меня под футболкой. – Может, разок того? Чтоб тебе не было так обидно.
Спертый воздух между нашими лицами дурманит.
– Давай, соглашайся. – Подбивает на преступление.
Не подарив мне не секунды на размышление, зачем-то целует меня. Ощущаю мягкость, тепло его ароматных губ и выскальзываю из рук, забегая в квартиру. Даже дверь не забываю притянуть и захлопнуть.
– Ты меня любишь! Теперь я уверен на все сто! – ударяет по полотну с наружной стороны.
– Уходи!
– Встретимся в субботу на тренировке Темыча!
Грохотание лифта, скрежет металлических тросов, скрипучее скольжение створок и тишина. Вова уехал.
– Большой Волк никогда не сдается!
Темка скользит по паркету в укрытие за шкафом. Я же пытаюсь найти укромное местечко своим чувствам.




ГЛАВА 5

ЗОЯ

За ночь ничего не меняется. Я так и пребываю в шоке от появления Вовы. Надо же прилетает на крыльях ветра, устраивает мне разнос c фейерверком.
Фырчу под нос, начищая зубы перед зеркалом. Зубная щетка вот–вот сломается пополам. Евкина и Темкина щетки уже лежат в зип-пакете, дабы пройти экспертизу на родство.
Внезапно округляю глаза и сплевываю мятную пену. Дрожащими руками открываю шкафчик, гляжу на нетронутые коробки с тампонами и понимаю, мои месячные застревают в пути. Забрасываю на полку подготовленный материал для ДНК и с треском захлопываю дверцу.
Я попала…
Мы с Вовой занимались любовью два месяца назад. Глупость, дурацкий всплеск чувств, но я люблю его и бросаюсь в омут чувств с головой. Встреча с адвокатами в тот день добавляет огонька. Вова кричит о несуразности судебной системы, я верещу о том какой он бесчувственный идиот.
В финале, мы набрасываемся друг на друга в его машине. О презервативах тогда никто не заботится. А таблетки я перестаю пить по ненадобности. Я не готова к отношениям и неизвестно будут ли они в будущем.
– Это сон. Всего лишь дурацкий сон.
Ищу тест на беременность и накаляю себя до предела. Скоро у Темки тренировка, где я пересекусь с Вовой и я должна унять панику.
– Блин! – ни одного нет в запасе.
Нервы вытягиваются в струну. У меня рушатся все планы.
Придется звонить Крис, пока она в городе и не слиняла к своему итальянцу армянского происхождения.
Полоскаю рот, умываюсь и, взяв телефон с бачка унитаза, иду готовить завтрак.
Дети просыпаются почти одновременно. Оба летят на аромат яичницы и какао. У меня еще каша настаивается на плите, но взглянув на нее, оба кривят лица. Подумаешь, слегка пригорает и сворачивается комочками.
Последнее время у меня многое случается впервые: сплю одна в большой постели, готовлю завтраки на четверых, навещаю любовницу мужа, воспитываю его дочь…трачу в два раза больше денег, лишь бы только Ева реже ко мне приближалась.
Вова не скупердяй. Денег нам хватает, даже более чем. Но они никогда не заменят мне того мужа, которого я знала столько лет до трагического случая.
– Яичница вкусная, мам. – Облизывает вилку Темка.
– Да, теть Зой, а кашу можем собачкам отдать.
Ева показывает язык Тёмке. Он пинает ее ногой под столом.
– Так, успокойтесь. Сейчас я развезу вас по секциям, и только попробуйте вести себя там плохо. И Тём, сегодня папа будет с тобой на тренировке. Бегом собираться!
Смотрю исподлобья, нацепив улыбку динозавра.
– Кажется, тираннозавр хочет нас съесть!
Сын прижимается к столу. Я делаю шаг, и пискуны на перегонки бегут в свою комнату. Надеюсь, не разнесут ее в хлам.
Я шустро выпиваю кофе, складываю им кусочки фруктов и ягод в боксы и прошу их одеваться. Сама я уже во все оружии.
***
– Офигеть!
Крис бросает навороченный тест на беременность на кухонный островок и обмахивает себя рукой.
– Как ты могла залететь? – я выгибаю бровь. – Ну, то есть когда?!
– Еще неизвестно, залетела я или нет.
Я хожу от кофемашины к тостеру, верчу банку джема.
– Спорим?
– Издеваешься?
Зажаристый хлебец выпрыгивает наружу. Беру ложку, откручиваю крышечку и вместо создания кулинарного шедевра, уплетаю сладкую малину.
– Ты ешь с банки. Так делают только беременные.
– Давно ты в провинции была? Зависла в своей Европе и забыла всё на свете. Я еще могу соленый огурец обмакнуть в джем. Показать?
– Фу, – Крис отбирает у меня стеклянную тару. – Шагом марш в туалет!
Я хватаю тест, закрываюсь на пять минут, и раскручиваю кран, заглушая звучные шлепки по стене. Мои ладони горят от встречи с изысканным японским кафелем.
Вся душевая кабина отделана в бело–красной гамме, а на самой большой стене впечатляющий домик с выгнутой крышей.
– Хэй, гёрл, ты живая?
Не глядя, впускаю Крис, и она находит меня на полу рядом с овальной чашей ванны, встроенной в пол.
– Две полоски, да?
Я бросаю ей ненавистный кусок пластика, и Крис придавливает его ногой. Даже с высоты видны синие черточки.
– Просто смешно. – Утыкаюсь подбородком в колени, которые обхватила руками.
– Это может сыграть в твою пользу. Оттяпаешь у него бизнес, загородный домик, что у него там еще есть? Станешь бизневумен. Я тебе помогу. Те, фотки, что я вчера скинула, мне прислал знакомый, который работает вышибалой в том клубе. Уделать Вовочку не составит большого труда. Тем более, он болтает о неземной любви к тебе.
– Я похожа на ту, которая понимает в инвестициях? Даже из универа вылетела.
– Брось, – Крис присаживается рядом. Ее юбка скатывается. На бедре оскалившаяся пантера готовится к прыжку. – Ты умная. Ну, не Анатолий Вассерман, но все же.
– Крис! Я беременна! – ударяю кулачками по коленным косточкам. – Я и так сижу у него на шее. А теперь еще один ребенок? У меня Темка, эта…Ева!
– Ева тебе не родная.
– Так ты всё слышала тогда в «Брюлле»?
– Еще бы. – Постукивает пальцем по виску. – От меня ничего не ускользает.
– Какая–то злая шутка судьбы. Один раз переспали и ребенок! Темку целый год не могли зачать!
– Чудеса случаются.
– Вот уж точно чудо.
– У меня есть хороший гинеколог. Раз такая песня, позвоню Геворгу и скажу, что задержусь в Москве. Я тебе нужна.
– Спасибо. – Заваливаюсь на нее и всхлипываю.
Вова прав. Мне никогда от него не избавиться.
– Все будет хорошо. – Крис перебирает прядки моих светлых волос и дает мне выплакаться.

***

ВОВА

Иду по офису в свой кабинет. Сотрудники за прозрачными стенами стучат по клавиатуре, звонят по телефону, сканируют, копируют и это услада для моих глаз.
– Владимир Николаевич!
Оборачиваюсь. Ларочка в узкой юбке, блузке с воздушными рукавами перебирает ножками в туфлях на высоченных каблуках. По щелчку вспоминаю Зою в тех красных лодочках с милым бантиком на пятке, которые она надела в довершение образа.
Богиня, сошедшая с небес.
Помню, пришла ко мне на работу, распахнула плащ, а под ним ничего. Фигура у моей жены убойная. Второй размер после родов превратился в полноценный третий. А бедра…плавал бы по ним и дрейфовал вечно.
Сегодня Зоя еще раз сражает меня наповал, когда привозит Темыча на тренировку. Ладная, фигуристая, но не моя. В в легком платьице с запахом сводит с ума одним махом. Развод хочет. Топает ножкой. Но кораблик "Развод" уплывет вдаль и помашет ей хвостиком. Гарантирую.
Мне никто не нужен кроме нее. Я ошибся, связавшись с Машей. Капитально просчитался. Но буду возвращать всё в прежнее русло.
Только характер у Зои дерьмовый. Чересчур покладистый. Любое мое слово воспринимается конечным вердиктом.
К такому я привык в офисе, но не дома, не в постели ночью.
Маша при ее сексуальных умениях, не вызывала огненный тайфун.
Она была лишь перчинкой, которая привносила в мою жизнь сочность. Секс раз в неделю разбавлял серость будней, а ее дерзость помогала мне втаптывать конкурентов.
Ребенок все изменил. На меня рухнул колокол от нее смс–ки.
«Любимый, ты станешь папой»
Любимый? Папой? Я уже был отцом и любимым. Развлечение не должно было обрасти серьезностью.
Теперь все в прошлом. Мне жаль Машу. Действительно, жаль. А Ева? До сих пор не верю в адекватность Зои, приютившей дочь моей любовницы.
Тест–ДНК мечтает сделать? Долго будет ждать. Я никогда в трезвом уме и светлой памяти не пойду в клинику и не сдам свой биоматериал.
Родство подтвердится и тогда вся эта нелепость обернется реальностью. А мне все это ни к чему. Я не брошу девочку в материальном плане, но быть ей отцом? Увольте.
– Так что ты хотела Лара, чего замерла?
– Ну, вы сами витали в облаках.
Я улыбаюсь, словно маньяк.
– Никогда не говори со мной в таком тоне.
– Извините. Вас ждут китайские коллеги в «О2».
– Точно, – вскидываю палец вверх. – В мое отсутствие позаботься о кофейных фильтрах в комнатке отдыха.
– Да, босс.
Кабинет, коридор, лифт, главный холл бизнес–центра и я на парковке у своего «БМВ М5». Весна в разгаре, солнце в зените. А мои мысли во вчерашнем поцелуе с Зоей и в Темке, по которому жутко соскучился. Надеваю солнцезащитные очки, сажусь за руль и заставляю себя не думать ни о чем, кроме работы.

ГЛАВА 6

Гинеколог Крис по фамилии Аракишвили выносит неутешительный вердикт. Многоуважаемая Зоя Павловна, вы беременны!
Я сначала нервно усмехаюсь, а потом начинаю истерично смеяться. Зураб Александрович приспускает очки на кончик носа, прожигает карими глазами.
– Мне стоит беспокоиться?
Говорит глубинным голосом.
– Нет-нет, всё в порядке. Я буду рожать. Никаких дурных мыслей у меня нет.
– Значит, отправляю вас в регистратуру. Запишитесь на анализы и следующий прием.
– Всего доброго.
Непослушные ноги подводят. Благо у меня хорошая реакция и я успеваю ухватиться за спинку стула.
– Зоя, с вами точно всё в порядке?
– Да, до свидания.
Вспоминаю папины уроки выживания в детстве, делаю вдох, отсчитываю мысленно числа в обратном порядке, выхожу из кабинета.
Крис срывается с кушетки и ловит меня. Я последняя по записи, в коридоре со стенами горчичного цвета никого.
– Ну, чего Зураб сказал?
– Тоже, что и тест.
– Твою мать…
– Принеси воды, пожалуйста.
– Сейчас.
Смотреть на подругу, которая торопится к кулеру в босоножках на плоской подошве, настоящий мазохизм. Они издают резкие клацающие звуки, а она сама старается их не потерять, прижимая пальцами.
Выдыхаю. Достаю телефон из кармана летящей юбки, и больно прикусив щеку изнутри, намереваюсь написать Вове.
«Тадам! Ты снова станешь папой!»
Стираю сообщение.
«Надо поговорить. Срочно»
Опять удаляю текст.
– Только не говори, что ему пишешь?
Крис ставит стаканчик с водой рядом со мной на кушетку и тоже присаживается.
– Хотела. Но уже передумала. – Очищаю мессенджер начисто и беру пластиковую ёмкость. Два глотка убивают тревожность.
В коридоре появляются «большие мамочки». Девушки на последних неделях беременности. Мы с Крис кляпы в рот запихиваем.
– Мой Коленька поменял машину. Нам теперь не подойдет его спортивное авто.
Златовласая дева с тонкими бровками и россыпью веснушек на носу, гладит живот.
– Ой, а мой зайчик заказал такую классную кроватку!
Тяжело идущая фея в длинном сарафане с татуировкой на груди, скрепляет руки за спиной.
Я поворачиваю голову к Крис, чуть склонив ее на бок, и тихонько цокаю.
– А моему котику будет плевать на меня и ребенка. Купит нам путевку, чтобы я встретилась с очередной его пассией. – Улыбка сродни издевке.
– Я ему куплю! А ты даже думать не смей о всяких глупостях. Пошли, посидим в «О2».
– Крис, – удерживаю ее за руку. – Держи язык за зубами.
– Клянусь на бутылке красного вина из особого сорта винограда, который вывел дед моего Геворга. Поверь мне, стоит оно, как однушка в спальном районе.
– Ладно. Идем, мне надо в регистратуру.
Мне, кажется, без Крис я бы захлебнулась слезами. Я и так буду их сцеживать ночью в трехлитровую банку, но хотя бы сейчас, я не чувствую себя полнейшей дурочкой.
***
Не забыть забрать детей. Сначала Евку с танцев, потом Темку с футбола. И главное не сойтись в одной точке с Вовой. Не выдержу его морозного безразличия.
– Эй, что ты делаешь?
Крис сидит напротив меня в шикарном ресторане с видом на город, который тонет в майской неге, а я раз за разом подцепляю часы на запястье мизинцем.
– Осенью начнется школа, а там и я вскоре рожу. Будет дурдом.
– Есть няни. Очень квалифицированные и порядочные. И вообще, я не понимаю, зачем ты взяла под опеку эту девочку.
– Я тоже…сначала думала жалость, а теперь не знаю. Но родную малышку я не доверю чужой тетке.
От мысли передать крошку в руки незнакомки, принимаюсь сдирать шкурку с губы.
– Зойка, ну, чего ты, как маленькая? У тебя нервный тик что ли? Нормально всё будет.
– У меня жизнь катится под откос.
– Ага, с мужем миллиардером, пятикомнатной квартирой, машиной за бог знает какую цену и детьми, которые никогда не позволят всему этому исчезнуть. По крайней мере, Тёмку Вова будет содержать столько, сколько надо.
– Сын не остановил его от развода.
– Ты же сама хотела, чтобы он исчез.
– Да. Потому что он меня бросил. Опять же, невзирая на Тёмку. О Евке до сих пор ничего не желает слышать. Даже близко.
– Докажешь отцовство и дело в шляпе.
Официант приносит две необычной формы тарелки с изысканными блюдами, поливает мясо ароматным соусом и уходит.
– Я ничего не буду доказывать. – Беру нож с вилкой. – Хотя еще утром собиралась. Даже зубные щетки в пакет скидала.
– Снова твои нелепые принципы. С голым задом останешься, подруга.
– Это совсем другое, Крис. Если он не хочет, я не буду лезть. Я холодна к Евке, взяла к себе, наверное, чтобы в какой-то степени из жалости.
– То есть ты складываешь ручки, пресмыкаешься перед ублюдком, который нагулял дочь с замарашкой?
– Вот именно нагулял. Может и чувств к Маше не было и нет.
Крис кладет в рот мясо и, жуя, демонстративно раскачивается.
– Еще и оправдываешь его? Не, Ева возможно хорошая девочка, но Зой? Мы вроде родом с Урала, закаленные, но ты, будто в изолированном мире выросла. На черта тебе муж изменщик и девчонка от его любовницы? Обдери его как липку и наслаждайся жизнью!
– Мне всего лишь нужна подушка безопасности. Уверенность в завтрашнем дне. С работой я что-то придумаю. Сейчас многие в сети получают неплохо.
Крис хохочет, прикрывая рот салфеткой. Красная помада отпечатывается на белой ткани.
– Что? Мы с тобой толком и не работали. Та забегаловка, в которой ты пиво разносила, вообще за гранью. А квартирка у тебя будет, без вариантов. После развода ты не останешься ни с чем. А он, кстати, должен платить алименты. Причем на троих детей в будущем. Если ты, конечно, от Евки не избавишься.
– Давай закончим? – Аппетит окончательно пропадает.
– Вот уж верно.
Зал наполняется посетителями и на арену выходит Гена. Заместитель Вовы. Гордый великий орел! Какими судьба тут?
Костюм сидит размер в размер, цепь на шее отливает золотом. Гоню комок в горле звучным сглатыванием. Гена выводит взглядом узоры по помещению и, заметив меня, широко улыбается.
– Приготовься, к нам движется самый большой…Гена! – я хлопаю ресницами, а Крис подавляет икоту от сюрприза в лице Сайкина.
– Здравствуй, Зоя. Выглядишь феноменально.
Берет меня за руку, наклоняется и целует ее.
– Спасибо.
– Как Артем? Все также метит в «Спартак»?
– Да, цель номер один. Как ты? Что здесь делаешь?
– Встреча с китайскими коллегами.
Наверняка, моя улыбка со стороны чудная. Да и я сама тоже. Китайцы? Вова давно мечтал заключить с ними контракт.
– Познакомишь меня с очаровательной подругой?
Гена ловелас со списком женщин листов на двести и совершает ушлое сальто с одной темы на другую. Я гляжу на Крис и пытаюсь намекнуть на его любвеобильную природу.
– Кристина Маркова.
– Очень приятно, Геннадий, – опережает меня на долю секунды.– Правая рука ее мужа.
– О, какое совпадение. Я ее правая рука.
Крис кивает на меня, играет глазками и где-то у половины мужского контингента «О2» случается инфаркт.
– Выглядишь здорово, Зоя. Ты занялась бизнесом? Салон красоты? Спа? Скажи, я загляну на процедуры.
Гена не сводит глаз с Марковой. Клюнул котик. Сметанкой запахло.
– Эм, – я подбираю приемлемые варианты в уме. – Знаешь я…
– Зоя Павловна Золотарёва отлично управляется моими деньгами. – Джин из кувшина, а не Вова. Мы трое замечаем его только тогда, когда промаргиваемся. – И это ее основная деятельность.
Черные зрачки в плену черной радужки оказывают удушающее, гипнотическое влияние. Крис толкает меня ногой в щиколотку, но я отцепляю страховочный трос и лечу в пропасть.


ГЛАВА 7

«Дорогой дневник, я хочу выплеснуть воду из стакана в лицо своему мужу, а потом обвинить его в том, что он забрал у меня лучшие моменты моей жизни!»
Если бы я вела дневник, так бы и написала. В реальности же я боюсь взглянуть и рухнуть в черные глаза–перископы Вовы. Сканирует, дезориентирует, молчаливо подтверждает свое превосходство.
В животе скручивается крошечный узелок. Прикладываю руку, перебираю пальцами невесомую ткань платья и тянусь за оливкой на тарелке с сыром.
Вова забирает ее первым. Прищуриваюсь, а он нарочито со смаком жует. Через сорок минут я должна быть в танцевальной студии, иначе Темке придется ждать дольше обычного. А Вова вообще–то собирался обедать с китайцами. В чем подвох?
– Мне было очень приятно со всеми пообщаться, – взгляд долетает до Вовы, и я беру слово «приятно» в кавычки, – но мне пора. Нужно забрать детей.
– Погодите, я что–то упустил? – Гена лощеный франт, от белизны зубов звезды меркнут.
– Сестра попросила присмотреть за дочерью, пока они с мужем на отдыхе. Напитываются культурой майя.
– Поздравляю, Вован, потренируешься и захочешь еще одного завести. – Похрюкивает Сайкин, небрежно бросая салфетку на стол. Крис уже тошнит от его присутствия. Знаю, каково это. Прямо сейчас испытываю тоже самое чувство.
– Не перегибай, Геныч.
Многоуважаемый, почти достопочтенный джентльмен Владимир Золотарёв ненавидит нарушение субординации. Особенно от мерзких личностей в лице Гены. Почему же он его терпит столько лет и делает заместителем? У Гены врожденное умение выкручиваться из любых ситуаций. Сложные, не решаемые, конфликтные – он уладит все!
Да и не дурак Сайкин. Бог мозгом не обделяет. Зато от мужской энергетики хочется встать под душ.
– Еще раз, всем спасибо.
Мой аккуратный прощальный взмах руки предвещает подъем со стула. Но перед этим, вытаскиваю банковскую карту и ищу глазами официанта.
– Я плачу за обед. – Вовин толчок ногой под столом меня злит, а его дразнит моя реакция.
Я ему не фигурка на шахматной доске, которую можно скинуть в небытие.
– Премного благодарны. – Крис увлеченно наблюдает за нами с Вовой.
– Всё, это невыносимо!
Стремительно встаю, стул царапает ножками пол. Все в зале оборачиваются на меня. Сердечко птичкой мечется в клетке. Чувствую, краснею.
Сумку на плечо, телефон в руку и спешу на выход. Мягкие перьевые облака над головой уплывают вдаль. Ускоряю шаг, жму на кнопку вызова лифта.
– Обязан тебя поблагодарить, – Вова заводит меня в подъемник, с прозрачными стенами. Пикнуть не успеваю. – Выдержала роль, как надо.
В компактном пространстве вместо воздуха аромат одеколона моего мужа. Нечто новенькое. Где привычный «Блю де Шанель»?
– Сменил парфюм? – говорить об обеде нет желания.
– Знакомая подарила. – Притесняется спиной к стенке.
– М–м–м, – прикусываю губу, немного отворачиваюсь. – Знакомая.
– Не нервничай, Зоя Павловна. Мне кроме тебя никто не нужен.
– Хм…Никто не спорит.
– И только попробуй сказать, что у тебя кто–то появился. Ты моя.
От гадких слов в горло заливают чистый спирт.
– У меня сын и дочь твоей любовницы, куча обязанностей и ответственности. Думаешь, мне есть дело мужчин и романтики?
– А кто говорит о романтике? – развернуться негде, он с трудом вмещается, но шаг сделан. – Есть и более интересное занятие. Артемка с этой Евой уже большие, да и няни у тебя всегда на подхвате. Как и водители, повара, уборщицы. Я обеспечиваю тебя всем.
– Только мне это не нужно. С бытовыми вопросами я справляюсь сама.
Ошибка была притронуться руками к груди Вовы. Под ней неистовые биты, раскаленная лавой кожа.
– Какая же ты самостоятельная.
Да когда уже этот лифт встряхнется и затормозит?! Погибаю! На меня напирает тайфун из самых неординарных намерений.
– Отойди, пожалуйста.
– А то что? А?
Колупаю зубами нижнюю губу, заправляюсь энергией и толкаю Вову. Он не опешивает, нагло улыбается. Открытая провокация.
Дзынь! Створки разъезжаются, я тороплюсь прочь. Шаги Вовы монотонные, тяжеловесные преследуют меня до самой улицы.
– Я опять хочу провести время с Темкой. Заберу его из секции, привезу к девяти вечера.
– А как же встреча с китайскими партнерами?
– Перенеслась. Неожиданно.
Видимо задолго до его прихода в «О2».
Моя машина в трех минутах ходьбы. Ветерок развивает волосы, и легкая ткань платья от него шелестит. Наверное, выгляжу странной в застывшей позе с задумчивым лицом. Но мне все равно. Я в секунде от бега на длинную дистанцию.
– Ты меня слышишь? – касается меня кончиками пальцев, будто я вся состою из бабочек и при малейшем беспокойстве разлечусь во все стороны.
– Да, не опаздывайте, пожалуйста.
Вова, может быть, еще хочет что–то сказать, но я не намерена слушать. Внезапно теряю слух.
***
Ева распевает песню Вали Карнавал, а я управляю машиной, наблюдая за людьми, и бултыхаясь в собственных мыслях.
Ведь сотни роз, не стоят ни одной твоей ромашки…
У Евы хороший голос, да и в интонации вроде попадает, но сейчас она меня раздражает до безумия. Я слышу и вижу в ней Машу. Сердце ёкает презрением.
– Ева, ты любишь петь? – я отвлекаюсь от размышлений и поглядываю на нее.
– Мама хотела записать меня в музыкальную школу, но…
Кукла с большими глазами в ее руках широко улыбается. Только Евка вмиг грустнеет.
– Хочешь, я тебя запишу?
Мотает сивой головой туда–сюда.
– А почему мой папа никогда ко мне не приезжает? Я ему не нужна?
По словам Вовы, узнав о беременности, он берет самоотвод. Деньги деньгами, но ребенку важны родители.
– Скорее всего, твой папа не знает о тебе.
– Не правда. Мама говорила, что он знает, но постоянно занят. Почему так, теть Зой?
Не могу сообразить с ответом. На вопрос «откуда берутся дети» я бы ответила быстрее.
Светофор врубает красный свет прямо перед нами, не успеваем проскочить после старенького Вольво. Я хочу продолжить разговор, хочу объяснить ей всё прямым текстом, но язык раздваивается, шиплю змеей себе под нос.
– Меня никто не любит…никто…– Ева плачет, сжимая куколку у груди. Я жму на газ на последних секундах запрещенного сигнала, паркуюсь у какой–то булочной, отстегиваю свой ремень безопасности и развернувшись, смотрю на нее с диким страхом. Она тянется ко мне ручками.
– Твоя мама тебя любит. Ты никогда не будешь одна.
Беленькие хвостики колышутся от плача.
– Давай купим домой большой шоколадный торт? Темка приедет, будем пить чай.
– Я обожаю шоколад. – Шмыгает Ева, утирая нос ладошкой.
– Тогда идем.
Девочка сама освобождается от ремня, открывает дверь, а я вытаскиваю ключи и выхожу со своей стороны.
– Наш преподаватель сказала, что я буду участвовать в концерте. Ты придешь?
– Конечно! – через силу беру ее за руку, заодно осматриваю ближайшие дома в поисках кондитерской или магазинчика. – Буду поддерживать тебя громче всех!
– А завтра к маме съездим? Я хочу рассказать ей кое–что.
– Да, хорошо. Извини, что раньше не получилось, хоть я и обещала.
– Ничего.
Ева подпрыгивает и от слез не остается следа. Все–таки в ней есть что–то от Вовы. Не смотря на разительные отличия. Улыбка, манеры, ужимки. В мелочах узнаю мужа. Жаль, Ева с Темкой оба белобрысые и голубоглазые. Она была бы жгучей красавицей, если бы унаследовала папину внешность.
А может лучше так. Точная копия Вовы убила бы меня окончательно…

ГЛАВА 8

Вечером, после отбоя, я сижу на кровати с ноутбуком и листаю фотографии Маши, сохранившиеся в памяти интернета навечно. Чем она зацепила Вову? Я не хуже нее. Моя мама всегда говорила, что ангел провел по мне рукой. Длинные льняные волосы с природным блеском, губы сердечком, тонкая шея и чуть остренькие плечи.
Ангел во плоти.
Но мама больше не скажет мне теплых слов. Никогда. В восемнадцать лет я стала сиротой. Может поэтому мы с Машей нашли связующие ниточки друг в друге, да и сейчас я нехотя понимаю, какую боль испытывает Ева.
Нам словно было предначертано встретиться.
Задумавшись, глажу живот. Медленные, спокойные, круговые движения гипнотизируют.
Я беременна.
У меня будет дочь. Я уверена. Но как быть с Вовой? Он стабилен в своих суждениях. И вряд ли начнет думать иначе.
Наверняка, когда крутил роман с Машей, хотел, чтобы он так и оставался островком легкости, беззаботности. Но появилась Ева. Милое с виду создание, превратившее его в демона.
Мне удивительно такое поведение Вовы. Любящий, ласковый, щедрый, умный, справедливый мужчина влез в шкуру труса и негодяя.
– А–а–а–а! – разносится по всей квартире.
Откидываю ноутбук, мчусь в спальню Евы и нахожу ее в уголке тугим клубочком.
– Ева. – Не знаю, что делать. Ухаю перед ней на коленки.
Ева бросается ко мне, обнимает до одури за шею и плачет с жадными всхлипами. Я же не двигаюсь.
– Мама…мама…
– Тише. Всё хорошо.
– Я хочу к маме. К маме Маше.
Ненадолго ломаю внутренние барьеры и касаюсь ее спины ладонью. Всего раз. Для успокоения.
– Мама всегда с тобой. Где бы ты ни была. Знаешь историю про принцессу Розочку?
Отрицательно вертит головкой.
– Сейчас я тебе расскажу.
Историю я придумываю на ходу. Собираю по крупицам. Ева стихает, укладывается на моих ногах и вскоре засыпает, сложив руки под щекой. Я скручиваю ее волосы в жгут, смотрю сонным взглядом, гадая, зачем я ее взяла.
Месть? Ненависть? Зависть, какой бы она не была. Или надежда? Но на что?
Скоро Ева станет отражением матери и я умру от боли и обиды.
Родинка над бровью, пушистые ресницы, как у Маши. Лишь послеаварийные шрамы на подбородке и скулах, придают ей отличительные черты.
Мне срочно нужен тест–ДНК. Так я докажу Вове свою правоту и заставлю его заботится о дочери вдали от меня.
Мысленно произношу одну известную мне молитву, кряхтя из–за боли в копчике, встаю, укладываю Еву в кровать. Одеяло заменяет мое присутствие. Ева кутается в него по самую шею и сладко причмокнув, отправляется в королевство фантазий.
Плетусь обратно в свою комнату, зеваю, чешу бок и думаю завтра созвониться с психологом, который ведет Еву. Это не моя прихоть, а необходимость. Кажется, у нее снова начинаются приступы и я не хочу напугать Темку.
***
Я ковыряюсь в тарелке с омлетом, находясь мыслями далеко–далеко. Почти за горизонтом.
Кофе тоже не лезет.
Токсикоз меня пока не сильно беспокоит. Срок маленький. Но тревогу звать не надо.
У Тёмки на носу важный отбор, с Евой надо к психологу, во мне новая жизнь.
Полный комплект.
– Мам, папа вчера сказал, что мы с ним скоро поедем в Питер. На встречу игроков «Зенита» с болельщиками.
– А как же «Спартак»? – глазами сверлю желток в тарелке.
– Мам, ну ты чего? Просто это же круто!
– Да–да, конечно…
– Темка, а ты можешь загнать мяч в ворота с середины поля? – Ева запивает молоком печенье.
– Сейчас покажу, что я умею!
Тёма срывается со стула, хватает мяч, и прежде чем я успеваю закричать «только не дома», пуляет его в стену, с которой тут же слетает картина. С треском положенным.
– Тём!
Спешу собирать осколки стекла. Ева знает, где совок и щетка, помогает мне без всяких просьб.
– Вот ты мазила! – причитает она, отдавая мне инвентарь для уборки.
– Сама такая! – огрызается сын.
– Нет ты!
У них загорается перепалка. Я, то орудую щеткой, то бубню на них. В голове хаос. В квартире ор.
– Хватит! – наконец оба закрывают рты после моего рявканья. Сынок скрывается в своем мальчишеском логове, а Ева замирает около меня. – Что?
– Я тебя люблю.
Я склоняю голову к плечу, улыбаюсь не очень весело.
– Иди, одевайся и Тёме скажи, чтоб поторопился. Ладно?
– Ага.
Ева убегает. Я все–таки наполняю совок стеклом, поднимаюсь на ноги и, выбросив всё в мусор, пытаюсь найти телефон. Он находит меня раньше.
Крис звонит.
– Приветик, чика.
– Привет, – слежу за детьми, которые вместо сборов, устраивают погони из комнаты в комнату. – Что нового?
– Это я у тебя хочу спросить. Чего не звонишь?
– Дел много. Ты же знаешь.
– Как самочувствие?
– Ты на протяжение восьми месяцев будет спрашивать?
– Ха, – Крис похоже сидит с чашкой кофе на балкончике. Утренний город гудит на фоне. – Могу и так.
– На надо. Лучше давай встретимся часа через два. Я завезу Тёмку на тренировку, а Еву к психологу. Будет время поболтать.
– Тёмка дурак, курит табак! – Ева танцует, натянув на голову юбку.
– Погоди, – говорю подруге, – Ева, Тёма, ну–ка собрались!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71032084) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.