Читать онлайн книгу «СНВ» автора Федор Белкин
СНВ
Федор Белкин
Экзистенциальный кризис. Магия. ЛюбовьГлавный герой повести – Лео Кузнецов. Типичный миллениал, который мистическим образом получает сверхъестественную способность. Как быть супергероем в реальном мире, а не на страницах комиксов? Всё ли в нашем мире поддаётся и нуждается в рационализации? И куда вообще нас всех ведёт беспощадная Воля к жизни? Лео Кузнецова ждёт самое важное и трудное путешествие – внутрь себя.
Федор Белкин
СНВ
СНВ
Глава 1
Из дневника Лео Кузнецова.
Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Вы наверняка помните этот идиотский вопрос, который нам в детстве задавали школьные учителя. В рейтинге желаемого будущего тогда лидировали пожарные, полицейские, доктора и космонавты. И в то время как мои сверстники в ярчайших подробностях рассказывали, что хотят бороздить просторы космоса, как Гагарин, помогать людям в больнице, как их родители, или защищать людей, как дядя Стёпа – милиционер, я молчал и застенчиво краснел на задней парте.
– Лео, не молчи, все твои одноклассники поделились своими мечтами. Может, ты хочешь стать инженером, как твой папа? Или экономистом, как мама? Ну же, не стесняйся.
Нужно отдать должное моей классной руководительнице. Её стараниям вытянуть из меня хоть одно слово по этой теме не было предела. Как жаль, что тогда я не мог процитировать Ницше и ответить ей:
– Наталья Андреевна, человек есть то, что до?лжно превзойти. Поэтому я хочу стать супергероем.
Хотел бы я посмотреть на её лицо в этот момент. И дело не в том, что у меня не было мечты или что я не мог нафантазировать себе счастливое будущее. Скорее даже наоборот. Моя мечта кем-то стать была настолько специфичной, что обсуждать её я мог только в момент детских ролевых игр. Потому что в детстве я мечтал стать супергероем.
Да, согласен, звучит до боли избито и банально. Ну кто в детстве не хотел иметь хотя бы одну из множества суперспособностей?
Поколение миллениалов, мы жадно впитывали в себя западную культуру, так же как подростки постарше впитывали дешёвое винище и нюхали клей за гаражами. Детство в нулевых – прекрасное время, которое я всегда вспоминаю с чувством сладкой ностальгии. Днём мы пропадали на улице, чтобы вечером буквально на час погрузиться в удивительные мультипликационные миры. Миры, подаренные нам телеканалами FoxKids и Jetix.
Все комиксы, фильмы, мультфильмы и видеоигры о супергероях, которые становились культурным кодом американского общества, с небольшим опозданием, но особым трепетом приживались в обществе нашем.
Когда мне было 10 лет, я впервые посмотрел фильм «Человек-паук». Тогда я испытал необычайное чувство восторга и счастья. Я действительно был счастлив, наблюдая за тем, как легко герой маневрирует на паутине между небоскрёбами, встречается лицом к лицу с опасностями, сражается со злодеями и преступниками; невероятное зрелище, которое тогда только укрепило в моей незрелой и очень впечатлительной психике наивную мечту. Мечту, которой, как я думал, никогда не суждено было сбыться. И плевать, что действие происходило всего лишь на старом телевизоре, а папина VHS уж точно не могла соревноваться с современными IMAX-кинотеатрами в способности погружать зрителя в происходящее на экране. Я чётко ассоциировал себя с Человеком-пауком и грезил: «Вот бы однажды стать супергероем».
Я родился в 1994 году в городе М., в стране, которая когда-то была частью огромной империи. Про империю потом будут говорить: «Она развалилась». А мы до сих пор тянем лямку, этот невыносимо тяжёлый груз прошлого, наше наследие мрачных времён. Наследие, которое мы, похоже, никогда не отпустим.
Что значит быть супергероем в городе М? Представьте себе Супермена, который величественно спускается с небес, его красный плащ элегантно развевается на ветру, в руках у героя девушка без сознания – он только что вытащил её из горящей квартиры на девятом этаже. Торжественный момент, когда герой мягко ступает на асфальт, омрачён тем фактом, что асфальт, к большому сожалению и эстетическому разочарованию, оказывается оплёван или, того хуже, облёван, а ехидная реплика закоренелого и слегка быдловатого алкоголика с соседнего подъезда: «Слышь, ты хуле в трусах красных, пидор, что ли?» и вовсе сводит весь драматизм сцены на нет.
Или вообразите: ночь окутала город М. Где-то в подворотне «торговцы смертью» из банды Джокера совершают свою очередную крупную сделку, которая сулит злодеям миллионы долларов. Но Тёмный Рыцарь города М. не спит, а с высоты небоскрёба наблюдает и готовится нанести свой разящий удар. Представили? А теперь забудьте. На самом деле Бэтмен, сидя на крыше магазина с вывеской «АЗАРЭННЕ», наблюдает, как подросток с фонариком на телефоне ищет под берёзкой свою заветную закладку. Бэтмен не думает наносить удар, Бэтмен думает: «А оно мне вообще надо?»
Да, суровая реальность такова, что, в отличие от всего того, что рисовали нам многочисленные комиксы и показывали фильмы с мультсериалами, в нашем мире супергерои оказались просто не нужны. Кому будет интересна твоя способность пускать лазер из глаз, если максимум, который ты можешь выжать из этой фичи, – это применить её в удалении татуировок на лице у подростков?
«Супергерой нашего времени и нашего мира – это Данила Багров». Я вычитал эту фразу в одном медиа. Статья была посвящена противопоставлению «нашей ментальности» их, то есть «западной ментальности». «Герои в масках и плащах, обладающие суперсилой, – это не про нас. Наш обычный парень Данила, с обрезом наперерез лихо решает вопросы в Чикаго, наказывает гангстеров и никогда не бросает своих. Это наше. Это про нас. Это наш герой».
Интересная статья. Я бы пошёл дальше и добавил, что в первой версии сценария Балабанова культовая фраза звучала так: «Вот скажи мне, американец, в чём суперсила?»
Моё необычное для наших краёв имя Лео – это не влияние молодого Ди Каприо на мою маму. Дело в том, что любимым мультфильмом моих родителей был «Кот Леопольд». Спасибо маме и папе, что додумались сократить это имя. «Леопольд, к доске» звучало бы уж очень вызывающе. Впрочем, Лео меня мало кто звал. Уже в школе ко мне приклеилась кличка «Лёня», которая осталась со мной по сей день.
Мою же кличку подарил мне мой лучший друг Артём. Моя дружба с Артёмом началась задолго до сегодняшнего дня. Нас познакомили наши мамы – закадычные подруги, любимым занятием которых было перемывание косточек нашим с Артёмом отцам. Мы, можно сказать, были обречены на дружбу.
– Артём, посиди в комнате с Лео, пока мы с тётей Наташей поговорим. Поиграйте во что-нибудь.
«Во что-нибудь» была, конечно же, легендарная MortalKombat на SEGA. С того самого момента, с первой драки на приставке и началась наша дружба.
Мы росли и не замечали, как драки на приставках постепенно сменяются мордобоями во дворах, компьютерные игры и голливудские фильмы постепенно уступают место порнушке, а детские мечты стремительно разбиваются об асфальт безразличной реальности. Тот, кто хотел стать доктором, вдруг понял, что ни хуя не смыслит в биологии, а потенциальные космонавты, однажды блеванув на аттракционе «центрифуга», вмиг осознали, что им не летать к далёким звёздам.
К шестнадцати годам у меня в голове наконец-то начали созревать настоящие мечты. Точнее, они были благополучно запрограммированы моими родителями. И вот я, преисполненный надежд на светлое и счастливое будущее, стал примерять на себя костюм менеджера среднего звена, но…
Звонок в дверь нарушил медитацию Лео. Отложив дневник и ручку в сторону, он поднялся из-за письменного стола. Вырванный из блаженного состояния «здесь и сейчас» он вновь ощутил эту ноющую, проходящую электрическими импульсами по всему телу, тревогу. «Возьми себя в руки, дочь самурая», – начал напевать Лео, пытаясь успокоиться. Застоявшийся кислый запах комнаты, случайно полученный путём смешивания ароматов сигаретного дыма, дешёвого парфюма и мандариновой кожуры, резко хлынул в сознание Лео, и он тут же решил, что, кто бы ни звонил в дверь, помещение надо проветрить.
Съёмная квартира Лео была самым настоящим ностальгическим приветом. Такие жилища принято называть «бабушатник». Две одинаковые комнаты, крохотная кухонька на 4 квадрата, ванная и сортир – всё это лишь тело. Душа таких жилищ начинается с ковров-пылесборников на стенах, кресел-кроватей, липкого линолеума с незамысловатым узором, уродских пышных штор, серванта, заставленного хрусталём и всякими безделушками, а заканчивается – монументальным коричневым шкафом-стенкой.
В тысячный раз окинув взглядом интерьер своей комнаты, Лео вдруг вспомнил шутку, которую он придумал три года назад, когда они с Артёмом сюда только заселялись.
– Лёня, бро, выглядит, конечно, очень депрессивно.
– Да, я бы даже сказал – репрессивно. Зато 150 баксов на двоих.
Повторный звонок вернул Лео в чувство. Он быстро прошёл в коридор, но, прежде чем уткнуться в глазок входной двери, вдруг остановился, закрыл глаза, выдохнул и замер. Стрелка настенных часов характерными щелчками отмеряла десять секунд. Кроме этих щелчков, Лео ничего не услышал. «Попытаться, конечно, стоило», – печально произнёс он вслух. Звонок раздался в третий раз. В дверном глазке Лео увидел Артёма. Едва Лео успел открыть дверь, как Артём толчком с другой стороны чуть не сбил друга с ног и тем самым буквально ввалился в квартиру.
– А, ты, Тёма. У тебя же ключи есть, чего трезвонить-то?
Лео, казалось, вообще не обратил внимания на инцидент с дверью. Его голос был поразительно спокоен, лицо невозмутимо и не выражало ни одной лишней эмоции. Даже чувство парализующей тревоги сейчас было над ним совершенно не властно.
– А ты ещё кого-то ждёшь? Всё, пиздец, приплыли, да? Сознание решил расширить, или как у вас там принято говорить? Ты не успел уехать в отпуск и сразу обдолбался? Что, Лёня, мет, ЛСД, спиды?
Артём скинул рюкзак на пороге и влетел в комнату Лео.
– Господи, что за вонь, это твоя дрянь гремучая так отдаёт?
– Тёма, ты что такое несёшь, какие спиды?
Лео зашёл в комнату вслед за Артёмом и сел в кресло.
– Остынь, чувак, это всего лишь запах сиг.
– А ты чего такой спокойный, а? Я не понял, это приходы такие крутые бывают – резкая смена настроения, биполярочка? Сначала ты звонишь мне весь в соплях, орёшь в трубку про какие-то голоса и умоляешь меня быстрее приехать. Я срываюсь с конференции, приезжаю, а ты тут, блядь, просто куришь оказывается!
– На, возьми, покури, успокойся. И я всё сейчас расскажу, – Лео взял с подоконника пачку «Парламента», средним пальцем щёлкнул по основанию так, чтобы сигарету с лёгкостью можно было достать, и протянул пачку Артёму.
В комнате стало тихо, и лишь настенные часы в коридоре подавали признаки жизни. Артём стоял напротив Лео, они смотрели друг другу в глаза. В глазах Артёма Лео увидел гнев, недоверие и даже презрение. Артём не сумел прочитать ни одной эмоции своего лучшего друга. Казалось, в этот момент в его душе была всепоглощающая чёрная дыра, готовая засосать туда всех, кто окажется рядом.
– Да камон! Что это ещё за битва взглядов? – Артём с раздражением выхватил сигарету, уселся в кресло и закурил.
– Пепельница на подоконнике.
Лео подошёл к письменному столу, взял ручку, слегка склонился над своим дневником и стал перечитывать написанное, бормоча себе под нос. Добравшись до последней фразы, которую оборвал звонок, Лео не задумываясь дописал: «Стал примерять на себя костюм менеджера среднего звена, но ни хуя не супергеройский». Затем он снова закрыл глаза и вновь попытался услышать что-то кроме тишины, дыхания Артёма и щёлкалья стрелки часов.
– Да что ты там строчишь, мать твою! – не выдержал Артём. – Как ты можешь так спокойно просто писать, после того, что ты мне наговорил!
Артём затушил сигарету, вскочил с кресла и вырвал из рук Лео дневник. Его взгляд скользнул по последним словам.
– Какой ещё костюм? Да ты просто псих законченный, да тебе в дурку пора ложиться, да что с тобой не так…
– А как же хорошо начинался день, а закончиться он должен был ещё лучше: тот симпатичный спикер, отель, грязный мартини и бессонная ночь, если бы только не мой лучший друг-наркоман, – резко перебил Артёма Лео.
Артём вдруг изменился в лице; раздражение и гнев исчезли. Он побледнел, а по всему телу прошла тяжёлая и горячая волна сильного страха.
– Что делать? Звонить маме? Свете из психоневрологического? Когда он начал принимать наркотики, я же его каждый день почти вижу, – продолжил Лео.
Оцепеневший от страха Артём молчал. Он не понимал, что происходит, и это непонимание с каждой секундой делало страх сильнее.
– Мне продолжать? Судя по твоему лицу, дружище, лучше не надо. А теперь присядь, а то вон бледный весь. Я тебе всё расскажу.
На этот раз Лео выщелкнул сигарету для себя, нащупал в кармане джинсов зажигалку, поджёг сигарету и смачно затянулся.
– Как в «Настоящем детективе», помнишь? Да ладно, расслабься, твой друг не наркоман, так что не ссы.
Артём молчал и не мог пошевелиться. Расслабиться после увиденного было трудно, поэтому Лео быстро смекнул, что сейчас необходимо ему другу. Он открыл шкаф и, выбрав первую попавшуюся бутылку чего-то крепкого, налил её содержимое в стакан. После присел в кресло и медленно начал свой рассказ.
Глава 2
Это была самая обычная среда: Лео Кузнецов, как и всегда в этот день недели, направлялся к психотерапевту. Дорога от работы до нужного места занимала около сорока минут, что позволяло Лео вдоволь насладиться музыкой. Он любил общественный транспорт за редкую возможность – просто смотреть в окно, полностью сосредотачиваясь на прослушивании. Лео никогда не понимал людей, которые ездят за рулём и в то же время что-то слушают. «На чём, чёрт возьми, они сейчас сосредоточены?» – размышлял он. Ему всегда казалось, что у некоторых водителей внимание слишком рассеяно. Особенно это касалось водителей такси: они умудряются спросить клиента, не мешает ли ему музыка, сделать её громче, следить за дорогой да ещё поддерживать оживлённую беседу, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида, будто пытаясь уловить реакцию пассажира в надежде, что она будет положительной.
Автобус подъехал к остановке почти пустым. Сеанс психотерапии начинался в 14:00, поэтому, чтобы попасть к высококвалифицированному врачевателю души, Лео приходилось жертвовать своим обедом. Двери автобуса распахнулись, Лео зашёл внутрь и уселся около окна. Сегодня он не стал слушать музыку, он был занят мыслями. Обычно он не планировал и тем более не пытался прогнозировать то, каким образом будет проходить сеанс психотерапии. «Пусть гештальт животворящий сам ведёт нас неведомо куда, а мы лишь будем то внимательными наблюдателями, то непосредственными участниками этого процесса», – вспоминал слова терапевта Лео.
Сегодня всё было иначе. В голове всплывали тревожащие образы и языковые конструкции. Сначала образ – затем мысль. Сначала мысль – потом образ. Лео думал о сеансе, ментальная круговерть не отпустила его до самого выхода.
Противный голос в салоне объявил нужную остановку и выдернул Лео из мучительных размышлений о будущем. Двери старого автобуса тяжело выдохнули, и Лео оказался на улице. Через три минуты он был в нужном дворе, через пять – около немолодого бизнес-центра, через восемь – на нужном этаже, перед кабинетом. Лео взглянул на часы – до сеанса оставалось две минуты. «Как всегда, вовремя» – подумал он. Дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышла девушка на вид лет двадцати семи.
– До свидания.
– Всего хорошего, – послышалось из кабинета. Лео обратил внимание на лицо девушки – ему оно показалось счастливым. Он подождал ещё минуту и постучал в дверь.
– Войдите.
– Здравствуйте, Надежда Александровна.
– Добрый день, Лео.
– Дверь я закрываю, как всегда? – Лео улыбнулся.
– Да, помните, что мы договаривались с вами об этой красивой иллюзии безопасности.
В голову Лео поползли воспоминания. «Нет, задолбало мусолить эту тему, сегодня не об этом», – подумал он и присел в кресло. Он по привычке посмотрел на книжную полку прямо за Надеждой Александровной. Его внимание всегда привлекала книга с салатовой обложкой, на которой фиолетовыми буквами было написано имя автора – Ирвин Ялом. В эти моменты Лео испытывал очень приятное чувство. Он ощущал сильную связь с человеком, которого никогда не видел и скорее всего никогда не увидит. Но через его текст, через его смыслы, он мог прикоснуться к нему, согласиться с ним, поспорить или даже разозлиться на него. Это чувство согревало Лео. Он был рад, что на его сеансах в какой-то степени присутствовал сам маэстро Ирвин Ялом.
– Лео, я свами – проговорила Надежда Александровна с особой мягкостью и нежностью в голосе.
– Да я думаю просто…
– Вам нужно время?
– Нет, просто многое хочу обсудить и не знаю, с чего начать, – нервозно сказал Лео. – Сначала я думал говорить о работе, потом о личной жизни, потом снова о работе, а потом вспомнил про… потом про жизнь в целом, и пошло-закрутилось!
Лео возбуждался и с каждой секундой нервничал всё больше.
– А сейчас я вообще не знаю, о чём говорить уже! Я опять как будто испытываю какую-то эмоцию, то ли раздражение, то ли злость, но не могу понять какую!
Он вдруг заговорил очень быстро и говорил в основном о работе. Следующие пять минут в кабинете можно было услышать такие словечки, как «дедлайн», «дейлик», «митап», «бриф», «кейс», «креатив». Говорил Лео куда-то в пустоту. Он жаловался на постоянные переработки, но скорее на то, что не может от них отказаться. Он злился на стервозных девушек-коллег, но скорее на невозможность ответить им. Он ругал недобросовестных заказчиков, но скорее – себя за собственное отношение к работе.
– Короче, заебали они меня конкретно! – закончил гневную пятиминутку Лео.
Он неровно дышал и продолжать смотреть в ту же пустоту, в которую до этого летели его слова, куда-то между лицом Надежды Александровны и корешком книги Ирвина Ялома. В кабинете стало тихо.
– Лео, вот вы всё говорите и говорите, но не даёте себе времени, – ещё мягче сказала Надежда Александровна.
Лео любил тембр её голоса, ту интонацию, которую она подбирала. Неизвестно, для всех или только для него… Но в этой интонации Лео слышал что-то успокаивающее, что-то родное и близкое.
– Лео, кому вы сейчас это всё говорили?
Эту фразу, Лео слышал здесь часто. Но всякий раз она действовала на него по-новому, всё с бо?льшим эффектом. После этих слов он выныривал из-под давящей толщи мысленной воды. Он снова мог дышать, и за каждым новым вдохом тут же следовал исцеляющий выдох. Не только его мозг, но и всё тело поднималось над этим бесконечным мысленными океаном. И все остатки воды так легко и естественно стекали по телу, оставляя пространство для новых ощущений. Вот и теперь, когда Лео вдруг вынырнул, он увидел, как медленно отдаляется от этой воды. Он по-прежнему видел её и с лёгкостью мог нырнуть снова, но это было ни к чему. Теперь он видел не только океан. За этим океаном всегда скрывалось огромное пространство суши, на которую легко можно ступить и задержаться на этом острове безмятежности.
Сейчас, в этом пространстве, Лео как будто впервые за прошедшее время сеанса увидел Надежду Александровну. Её светлые, скрученные в хвост волосы, едва заметные морщинки и коричневые точки под глазами, её лёгкую улыбку и внимательный взгляд. Лео уловил его и тогда понял, что только сейчас он по-настоящему вошёл в кабинет.
– Фу-у-ух, как всегда, улетел куда-то, – выдохнул Лео.
– Ну теперь я вижу, что вы со мной, – голос Надежды Александровны прозвучал чуть громче.
– Ну вот, опять это чувство.
– Какое чувство, Лео?
– Что… Что говорить совсем не хочется, – на глазах Лео появились слёзы. Он попытался их сдержать и инстинктивно уйти от прямого зрительного контакта. – Я не… я не понимаю почему. Не понимаю, почему мне хочется плакать, – едва сдерживался Лео.
– Лео, я вижу, что вас переполняет какое-то чувство, но вы его постоянно сдерживаете, может быть, стоит…
Она не успела договорить. В этот момент Лео уже плакал.
Оставшиеся сорок минут сеанса пролетели незаметно. Лео всегда казалось, что время, проведённое с Надеждой Александровной, имеет особое свойство. Это глубокое потоковое состояние, которое иногда прерывается эмоциональными всплесками. Эти всплески при правильном подходе легко регулируются, и уже не они управляют тобой, а ты ими. Слёзы были неотъемлемой частью процесса, а иногда Лео казалось, что это особый ритуал, без которого психотерапия вообще не может считаться успешной. Сегодня их было много. Но, как и слёзы, сеанс всегда заканчивался на самом интересном. Когда кажется, что ты вот-вот сковырнёшь с души засохшую корку прошлого и испытаешь долгожданный кайф. Но рана практически всегда оказывается ещё свежей, и кайф откладывается на неопределённый срок, до следующего сеанса терапии.
– Лео, нам пора завершать. Как вы сейчас?
– Как всегда, ухожу с пищей для размышлений, – задумчиво, но бодро ответил Лео.
– Лео, как вы именно сейчас? – снова спросила Надежда Александровна, сделав акцент на слове «сейчас».
– Немного грустно, – Лео направился к выходу.
– Грустно, – с одобрением подытожила Надежда Александровна. – Значит, в следующую среду в то же время, Лео?
– Да, я буду.
Лео попрощался с Надеждой Александровной, повернул замок, вышел из кабинета и направился к лестнице. Спускаясь вниз, он несколько раз успел нырнуть в мысли и снова вынырнуть обратно. Он не заметил, как прошёл девять этажей и оказался на улице. Поток зимнего ветра привёл его в чувство. «Блять, ещё же на работу ехать», – вслух закончил мысленное совокупление Лео и направился к автобусной остановке.
Лео ничем не отличался от среднестатистического человека его возраста. К двадцати семи годам за его плечами был стандартный рюкзак жизненного опыта. Детский сад, школа, первая любовь, универ, вторая любовь, любимая работа (потому что она не может быть нелюбимой) и ещё непогасший лучик надежды на лучшее будущее. Лучик света от игрушечного фонарика в руках заблудившегося во взрослой жизни внутреннего ребёнка. В наше время наличие психотерапевта в жизненном рюкзаке – это «маст хэв», именно так скажет вам типичный проджект-менеджер какой-нибудь компании, предоставляющей поколению миллениалов услуги по продаже психического здоровья. А на небе только и разговоров, что о детских травмах и незакрытых гештальтах. И Лео не стал исключением. Когда на работе у него случилось несколько приступов паники, он тоже решил приобщиться к этой своеобразной секте.
Тревога была постоянным спутником жизни Лео, но раньше она ему не мешала, а скорее являлась некоторым внутренним движком, мощным драйвером его поведения. Он не любил находиться на одном месте дольше пяти минут, это сильно утомляло. Время, проведённое без дела, становилось для него мучением. Лео начинал тревожиться и тут же искал решение: прочитать книгу, посмотреть кино, доделать рабочий проект, спланировать субботнюю пьянку…
Первая паническая атака случилась с ним в двадцать пять лет. После неё было долгое и упорное сопротивление первому походу к терапевту и непреодолимое желание справиться с проблемой самому. Попытки заглушить страх увеличенной нагрузкой на работе, разумеется, не увенчались успехом. Приступы паники появлялись всё чаще и длились всё дольше, тянуть было больше нельзя, и Лео всё-таки решился записаться к психологу. Терапия понравилась Лео. Сначала ему нравилось жить сладкой иллюзией того, что у любой проблемы есть свои корни, до которых можно докопаться, вырвать их и таким образом уничтожить проблему. Эта иллюзия умерла через год терапии. Сейчас он всё чаще ловил себя на мысли, что занимается «циклотерапией». Он ходит на сеансы не для того, чтобы избавиться от своих проблем, травм, симптомов – они останутся с ним навсегда. Он ходит туда, чтобы всякий раз выйти из кабинета новым человеком – с теми же проблемами, но постепенно обросшим мудростью и опытом.
Лео не хотел возвращаться на работу. Там его ждал лишь очередной тендер, в котором, по словам учредителей, агентство не может не участвовать, а также «дух продуктивности», от веяния которого к горлу Лео всё чаще подступала тошнота. Креативный копирайтер, креатор, креативный продюсер – как только не называли профессию Лео. В сущности, это всегда было обозначением многочисленной касты людей, которые умели и знали всё и в то же время не умели и не знали ничего. Работа в креативной индустрии – это всегда скольжение, тонкий штрих по поверхности полотна чистого творчества, без попытки погрузиться на глубину. Если эта попытка случается, человек переходит в особую плоскость, в которой раскрывается (или нет) его талант. Эта плоскость называется искусство, и она, конечно, не имеет ничего общего с брифами бренд-менеджеров и запросами целевой аудитории. Лео завидовал тем счастливчикам, которым удалось вырваться из ограничений корпоративного сегмента и превратить работу в искусство, которое приносит деньги. Он же довольствовался тем, что предлагает рынок труда и на что хватает уровня его самооценки.
Каждый день он клепал концепции и сценарии для компаний, владельцы которых однажды решили уравнение современного корпоративного рабства: Х + заработная плата + чай и печенье + фирменная одежда = счастливый и преданный сотрудник. Где X – это событийный маркетинг, он же «иве?нт-менеджмент». Хлеба и зрелищ – всё, как и сотни лет назад. Объяснить родственникам и знакомым, что представляет собой работа в этой сфере, Лео было трудно. Когда он говорил, что занимается организацией мероприятий, в ответ слышал вопросы про свадьбы. Когда уточнял про корпоративные мероприятия, выслушивал про пьянки в караоке и сравнения себя с тамадой. В действительности работа Лео заключалась в другом.
Представьте ситуацию: условная Алина Сергеевна работает ведущим специалистом по работе с персоналом в компании, разрабатывающей программное обеспечение. Однажды утром, во время очередного «митинга» с коллегами, Алина ловит инсайт. Оказывается, что через несколько месяцев компании исполнится пять лет! И этот маленький юбилей автоматически становится поводом для того, чтобы двести сотрудников собрались где-то недалеко от города и самозабвенно предались ритуальному пьянству, принося часть себя в жертву корпоративному богу.
Но для того чтобы действие свершилось гладко, ни одна корпоративная ценность не была подвергнута сомнению, а имидж компании, напротив, лишь укрепился в сознании как работников, так и общественности в положительном ключе, ритуал проводят специально обученные шаманы. Для сотрудников-новичков сие действие становится своеобразным обрядом инициации, переходом на новый уровень бытия, которое теперь во многом определяется брендом. Для работников, которые уже успели продемонстрировать преданность делу и логотипу, ритуал с каждым годом становится поводом для того, чтобы потешить чувство собственной важности.
Чётких правил проведения ритуала не существует. За всё ответственны движущие силы, которые неподвластны даже шаманам. Эти движущие силы называются трендами. Как они возникают, что лежит в их основе и как ухватить эту тонкую материю, чтобы в будущем создать свои? Ответа на этот вопрос, кажется, не существовало. Хотя Лео относился к тем шаманам, которые считали, что тренды создают шаманы более просветлённые, в основном западные. А шаманы постсоветского пространства занимаются сначала копированием, а затем и вовсе – самокопированием.
Именно в такие компании, представителем которых был Лео, обращаются условные Алины Сергеевны, чтобы их ивент получился «не таким, как у всех» и «просто вау». Это, кстати, дословные цитаты из некоторых брифов, на проведение корпоративных ритуалов.
Сегодня команде, в которую помимо Лео также входили два других шамана по креативу и менеджерка ритуалов Кристина, необходимо было привести к конечному виду концепцию презентации нового автомобиля одного из европейских брендов. Задачи такого рода встречались Лео редко. То ли из-за того, что ниша проведения мероприятий подобного рода была занята другими компаниями, то ли из-за того, что такие задачи требовали от шаманов выхода за рамки привычного мышления. Выражаясь иносказательно, здесь нужно было общаться с другими духами, на рынке хватало других шаманов, которые делали это на протяжении многих лет, отчего тендеры чаще всего были проиграны.
Лео вернулся в офис ровно к окончанию обеда. Внутри небольшого опенспейса снова забурлила лава жизни, готовая в любую минуту вырваться из жерла наружу в виде нервного срыва очередной менеджерки. В этот момент к Лео пришло глубокое понимание, которое зрело у него в голове уже на протяжении нескольких недель: это последний проект, после которого независимо от того, будет проигран или выигран тендер, Лео уволится. Сейчас нужно было собраться с последними силами и немного потерпеть.
Переговорная комната сотрясалась от бессмысленных звуков, доносящихся изо рта двадцатишестилетней девушки привлекательной наружности. Виновницей этого бессмыслия была Кристина: она что-то оживлённо говорила, но слушать её никто не хотел, особенно Лео. В этот момент он думал о Кристининых белокурых волосах, напоминающих ему Надежду Александровну. Жаль, что работа не предполагала той сладкоречивости, интонации и нежности, которая была присуща терапевту. Частью работы любого менеджера являлись критика и отбор идей, которые креативный продюсер предложил к реализации для проекта. Зачастую это была не объективная критика, а субъективное мнение и личные «хотелки» менеджера. Представьте: заказчик хочет «на море». Лео предлагает ему поехать на Бали, поселиться в лачуге, помедитировать на закат, выпить безалкогольное смузи, а с утра встать на доску для сёрфинга. Но менеджер проекта думает, что знает заказчика лучше. Поэтому ожидает, что креатор подготовит презентацию с тёплым Красным морем Египта, пятизвёздочным отелем, ночными танцами в пьяном угаре, а затем утренним похмельным синдромом в джакузи. Творец приносит менеджеру Бали, он отправляет его обратно в Египет. Творец, скрипя зубами, ломает идею, скрещивает смыслы, формы и получает что-то среднее – допустим, Грузию. Когда наконец идея доходит до заказчика, до него в тот же момент доходит и понимание – понимание, что он хотел на Балтийское море на берегу ветреного Таллина! Процесс запускается по новой.
– Короче, я предлагаю ещё чуток покрутить. Мне кажется, что им не зайдёт, – Кристина посмотрела на Лео, который что-то черкал в своём блокноте.
«Ага, чуток. Конечно», – подумал Лео.
– М-м, я понял, покручу.
– Сколько тебе времени нужно?
«Да как же ты задолбала! Я трахался с этой презентацией несколько дней, а тебе кажется! Кажется ей!»
– Ну, тут надо всё переделывать. Дня два.
Лео выдернул кабель из ноутбука, подключённого к плазме, закрыл презентацию, которую только что разнесла Кристина, и посмотрел на Свету, которая сидела напротив и бездумно тыкала стилусом в графический планшет.
– Это без учёта дизайна, – добавил Лео.
Рядом со Светой сидел Антон и залипал в телефон. Антон – ещё один креативный продюсер компании, в которой работал Лео. Обычно на мозговых штурмах присутствует вся креативная команда, и этот не стал исключением. Но желания и сил «штурмовать» в последнее время не было ни у кого. На каждом висело по несколько незакрытых тендеров вкупе с текущими проектами, поэтому включиться в чужую работу означало не сделать свою. Но именно сегодняшнее присутствие Антона в переговорке помогло Лео довести свой последний проект без особых усилий и надобности выдумывать что-то новое.
– Лео, а помнишь свой шаблон концепта для заброшки? Попробуй его просто подогнать. Может получиться прикольно.
– Помню, по постапокалипсису. Кристине вряд ли понравится…
– Ой нет, давайте без всяких апокалипсисов, прошу вас, – закатила глаза Кристина, – перечитайте бриф ещё раз, мальчики.
Кристина взяла распечатанный бриф и с интонацией противного учителя перечитала опорные пункты, нарочито подчёркивая их резким движением карандаша.
– Новый кроссовер. Подчеркнуть премиальность бренда. Зрелищное шоу. Целевая аудитория – люди с доходом выше среднего!
– И-и-и? – протянул Лео.
– Ну и к чему тут постапокалипсис?
– Окей, смотри.
Лео поднялся из-за стола и подошёл к маркерной доске. Сверху он написал название бренда, а чуть ниже изобразил логотип. Затем, взяв маркер другого цвета, дописал в самом центре латиницей: mad trip.
– Учитывая предыдущий экспириенс бренда в организации подобных мероприятий, в частности общенациональных лончей новых автомобилей, можно сделать вывод, что сам бренд и потенциальные потребители в лице гостей, посещающих подобные мероприятия, пресытились стандартными форматами ивентов. Антох, подсоби, – указал на плазму Лео.
Антон подключил свой ноутбук к телевизору и открыл поисковик. Лео продолжал говорить, как по заготовленной методичке. В это время Антон тихо улыбался и смирно гу?глил, будто подтверждая каждое слово Лео.
– Вся информация в открытом доступе. Если поискать прошлогодние презентации, то помимо стандартного шаблона организации этих ивентов со всеми присущими им чертами типа виртуальной, дополненной, расширенной реальности, а также дебильных диджитал-фотозон, можно обнаружить достаточно постные лица тех самых людей, чей доход, как заявлено в брифе, составляет выше среднего… Таким образом, мы делаем вывод, что выход за рамки стандартных предложений является наиболее интересным и подходящим, добавим слово – креативным решением. Поместив целевую аудиторию в место, которое никоим образом не соответствует их ожиданиям, мы можем рассчитывать на получение wow-эффекта за счёт игры на контрастах.
Теперь Антон листал тематические фотографии, связанные с постапокалипсисом: кадры из фильмов, концепт-арты современных художников и крупные западные мероприятия. Карина тем временем набрасывала что-то небрежными штрихами в свой планшет. Лео продолжал:
– Мы сделаем настоящее иммерсивное шоу. Целый мир, живущий по своим диким законам и правилам. Кристина, смотрела нового «Безумного Макса»?
– Да, но…
– Первое правило креатива: «Давай без но». Так вот, гости презентации – не просто пассивные зрители, но активные её участники. Постоянное взаимодействие с аниматорами-фриками, участие в активностях и безумные повороты сюжета – то, что будет отличать madtrip от привычных форматов презентаций. Апогей события – безумное появление главного действующего лица – нового кроссовера. Если ты смотрела фильм, то наверняка уже догадываешься, какое будет появление.
– Чувак, это будет круто, – одобряюще покивал головой Антон и вывел на плазму нужную картинку.
– Вот примерный вариант ключевого визуала. Таким шрифтом можно сделать нейминг, всякую полиграфию, оформить коммуникационную платформу например, – тихо проговорила Света и показала набросок на планшете.
– Свет, круто! Так вот, сцена с блэкаутом будет установлена между двумя массивными конструкциями – тягачами со звуковым оборудованием. По обе стороны будут находиться музыканты и артисты. Начнётся яркое и громкое музыкальное файер-шоу, финалом которого станет падение занавеса и появление на вращающейся платформе новой машины. Платформа будет вращаться до тех пор, пока не закончится музыка…
«О, Господи, лучше бы ты просто меня трахнул на этом столе, чем распинался тут про какую-то сцену!»
Лео запнулся и посмотрел на Кристину, её лицо выглядело уставшим, она задумчиво смотрела на экран и, казалось, ожидала кульминации в рассказе креативного продюсера.
«Что? О нет, как я могла о таком подумать, я ведь замужем…»
Лео скривился, ему не могло это просто послышаться. Он посмотрел на Антона, затем на Карину – оба были в себе: Антон листал Инстаграм, а Карина занималась планшетом, дорабатывая свой эскиз.
– Ну, и что там, когда закончится музыка? Наверное, хедлайнер? – раздражённо протараторила Кристина.
Глаза Лео судорожно забегали по переговорной комнате, в грудной клетке ёкнуло, и в ушах послышался ускоряющийся с каждой секундой стук сердца. Ноги Лео постепенно тяжелели, его будто придавливало к полу. «Дышать, просто дышать», – думал он, пытаясь нащупать в пространстве какую-либо опору. Ментальная опора несколько мгновений назад разбилась об услышанное, поэтому Лео нащупал физическую. Он присел за стол, трясущимися руками налил воды и быстро выпил.
– Чувак, всё нормально? – спросил Антон. – Что-то ты побледнел.
«Yeah, I'm gonna take my horse to the old town road. I'm gonna ride 'til I can't no more…Блин, достало! Целый день в башке крутится, выкинуть не могу!»
Лео вскочил из-за стола и в панике выбежал из переговорной комнаты. В коридоре офиса он чуть не сбил кого-то с ног, но не рассмотрел, кого именно. Перед глазами всё расплывалось, и он пробирался к выходу из опенспейса на автопилоте.
– Лео, аккуратнее, может, а?!
Голос прозвучал с искажением, с пониженной частотой, от этого паника Лео усилилась. И он, ничего не ответив, поспешил к выходу.
«Как же всё это достало, этот грёбаный зверинец! Скорее бы домой, сожрать три огромных круассана. Блин, нет! Я же худею!»
Лео услышал это, когда открывал дверь из офиса, ведущую в коридор. Эти слова прозвучали в его голове чётко, с той интонацией, которая была ему привычна. Голос принадлежал Снежане, менеджерке проектов. Когда Лео вышел из офиса, зрение сразу восстановилось. Лео попытался сосредоточиться на дыхании, но сделать это было практически невозможно. В эту секунду он думал, что сошёл с ума. Другого объяснения всему этому в голове сейчас не существовало. «Возьми себя в руки, это могла быть усталость, переутомление». Лео побрёл по коридору в уборную, подальше от голосов, по пути ему встретились несколько человек из соседних офисов. Они пристально смотрели на Лео, замечая его явную взволнованность. Все они молчали, но Лео продолжал слышать:
«О, ещё одному крышу снесло от продуктивной продуктивности».
«Жаба раз, жаба два, это всё игрушки, жабы лучшие друзья, это не лягушки! Ах-ха-ха, что я несу!»
«Засунь в жопу себе свою премию, придурок конченый!»
Лео показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он кое как добрался до уборной, включил холодную воду, умылся и посмотрел в зеркало. Левый глаз подёргивался, его зрачок был узкий, а правый, наоборот, был расширен. «Твою мать, это ещё что такое». Лео подставил голову под кран, и холодная вода ударила по его черепной коробке. Потом он вспомнил, что это не самое умное решение, и тут же убрал голову из-под крана. Он уселся на пол и снова попытался сосредоточиться на дыхании и немного прийти в себя, но вдруг кто-то начал дёргать ручку двери.
– Занято!
Ручка перестала дёргаться, а за дверью послышались шаги удаляющегося человека. Лео снова переключил внимание на дыхание. «Вдох… выдох», – медленно считал он про себя. Через несколько минут Лео успокоился. Голова гудела, чувствовалась сильная усталость, он по-прежнему сидел на холодной плитке уборной, но теперь, обуздав чувство страха, попытался мыслить рационально и обдумать дальнейшие действия. «Ладно, херня это. Люди в стрессе и не такие глюки ловят. Надо просто уволиться с этой сраной работы, попить антидепрессантиков, и всё будет ништяк». Ручка уборной снова дёрнулась, но уже сильнее. Чьи-то физиологические потребности явно требовали выхода, а уборная была одна на этаж, поэтому насточйчивость этого человека можно было понять. Лео встал с пола, снова открыл воду и ещё раз умылся.
– Занято, минутку.
Снова послышались шаги. Лео выключил воду, посмотрел в зеркало и глубоко выдохнул.
«Минутку-хуютку! Что мне, под дверь насрать, что ли!» – услышал Лео незнакомый голос в голове и тут же упал в обморок.
Он пролежал без сознания несколько минут, а когда очнулся увидел, что при падении рассёк о раковину бровь. В дверь кто-то колотил, был слышен оживлённый разговор нескольких человек, и как только кто-то из них сказал про скорую помощь, Лео тут же решил подать признаки жизни. Он открыл дверь и сказал, что никакую скорую вызывать не нужно, он просто поскользнулся, а до врача он в состоянии добраться самостоятельно. Среди толпы, которая собралась около уборной, Лео заметил Кристину и Антона. Оба были взволнованы, особенно Кристина. Она чувствовала себя виноватой в том, что произошло. Она действительно была виновницей, но решила, что виновато её холодное отношение к работе Лео, а не спонтанные мысли сексуального характера, которые ему посчастливилось прочитать.
Лео ехал в такси в ближайшую больницу и размышлял о будущем. Первое, что он решил сделать после, это позвонить Надежде Александровне и записаться на внеочередной сеанс психотерапии, происшедшее требовало этого как никогда раньше. Затем, когда молоденькая медсестра аккуратно вонзала в его бровь иглу, он решил, что не будет доводить свои текущие проекты до финала, а уволится уже завтра. Это сулило ему потерю хороших денег, а также слегка подпорченную репутацию как человека, который не доводит дела до конца, бросает команду, в каком-то смысле подставляет коллег, в данном случае Антона, которому необходимо будет взять на себя оставшиеся тендеры и текущие проекты. Но в данный момент это не тревожило Лео. Его сейчас вообще ничего не тревожило. Как обычно бывало с ним, после сильных эмоциональных всплесков наступило состояния полного безразличия, атараксии, и это было самое время, чтобы рационально мыслить и принимать решения. Третье, что решил Лео, добираясь до дома со свежим швом, – что сегодня стоит хорошенько выпить.
Глава 3
Назойливая картинка с надписью «импотенция» манила Лео, но он решил, что сегодняшний нервный срыв не станет поводом для возвращения в оковы никотинового рабства. Кассирша любезно поприветствовала его на французском: «Пакет?» Лео ответил утвердительным кивком и сделал попытку сосредоточился на метрономе, пикающем звуке сканирующего штрихкоды сенсора. Пока женщина делала свою работу, на Лео с новой силой накатила усталость, сосредотачиваться на чём-либо стало невозможно, и он отдался невесомости тёмного царства мыслей. В таком полуосознанном состоянии он вышел из магазина и побрёл домой.
Зима умертвила всё живое, поэтому, петляя в пятиэтажных дворовых лабиринтах, он не встретил ни единой души – все нежились в сладкой спячке четырёх стен, кто квартир, а кто – подвалов. Лео видел в этих дворах микрокосмос: немоту, пугающую тишину и свет в окнах. Эти окна напоминали ему вспыхнувшие звёзды, освещающие путь домой одинокому астронавту.
Лео вошёл в квартиру, скинул куртку и направился на кухню. Он разложил продукты по полочкам холодильника и, захватив только что купленный виски, решил заглянуть в комнату Артёма. Тот, сидя за маленьким журнальным столиком, привычно был поглощён кодом и даже не оторвал глаз от монитора. Лео подошёл ближе и поставил на столик бутылку.
– Будешь?
Артём, оторвался от монитора, широко зевнул и потянулся.
– Ты чё, среда же.
– Как будто тебя это когда-то останавливало, – усмехнулся Лео.
– Меня, может быть, и нет. Но куда делся тот Лёня, которого я знаю: «Только по выходным и не чаще раза в месяц».
Долго объяснять свое желание выпить Лео не пришлось, Артём остановил его на словах «очередной сраный тендер».
– Стоп, стоп, стоп. Мы с тобой договаривались, дружище. Я не хочу слушать про твою конченую работу и как ты себя там убиваешь. Суть я понял, так что давай просто расслабимся.
«Расслаблением» Артём в последнее время начал слегка злоупотреблять. Он, талантливый разработчик, недавно попал в команду, работающую над интересным проектом, связанным с какой-то нейросейтью. Нагрузки выросли прямо пропорционально его заработной плате. Теперь снимать нужно было не только кэш с карточки, но и стресс с себя. И Артём был из тех людей, которые вместо, например, «майндфулнесс» или «спортивных нагрузок» выберут «три по пятьдесят и закурить». Алкоголизмом в чистом виде это назвать было нельзя, но лёгкой зависимостью от состояния безмыслия, а соответственно, и маленького, легкодоступного счастья – можно. Выпивал Артём исключительно дорогой алкоголь. Не только в барах, но и дома. Его мини-бар, состоящий из элитных брендов, обустроенный в совковом серванте, выглядел слегка комично.
Зарабатывая больше четырёх тысяч долларов в месяц, Артём не хотел съезжать с этой квартиры. Во-первых, ему нравилось жить с Лео, во-вторых, он всю жизнь мечтал о собственном загородном доме, и желательно на берегу какого-нибудь живописного озера в Италии. Поэтому много откладывал и ждал подходящего момента, чтобы уехать ближе к этой мечте.
Лео, зарабатывая примерно четвёртую часть от зарплаты Артёма, тем не менее сделал правильный выбор при покупке бутылки на вечер. Они переместились на кухню, подготовили стол с закусками и после нескольких глотков каждый почувствовал то самое заветное расслабление. Разговор оживился, воспоминание Лео о дневном происшествии постепенно блёкло, и он предвкушал завтрашний день, который, несмотря на предстоящее похмелье, должен принести ему заветное облегчение в виде отметки в трудовой книжке «уволен по соглашению сторон».
К концу бутылки разговор друзей приобрёл шаблонный для такого времяпровождения характер. Полбутылки ушло на воспоминания из детства, и ещё пол – на мать всех разговоров на кухне – философию.
– Вот ты задумывался, для чего всё это?
– Ай, перестань, Лёнь. Этот разговор – словесная мастурбация. Из него не выйдет самой жизни, не выйдет конечного результата. Никто и никогда не даст ответа на этот вопрос. Мир – это код, Вселенную запрограммировали, или Мир – это иллюзия, чей-то сон. Жизнь появилась так или этак, да какая на хер разница? Жизнь есть, и это нужно просто принять. Вселенная есть, и это нужно принять. Интересно, конечно, разбирать её на атомы, затем ещё глубже и ещё, поэтому я и слежу за тем, что происходит в современной науке. Но я слежу за этим с улыбкой. Потому что верю, что всегда останется вопрос: а почему так? А на него ответа не существует.
– Ух, какой-то восточной философией повеяло, от тебя не ожидал. Мне, напротив, видится это в ином ключе.
– И как же?
– Если бы мы знали смысл, саму суть, ответы на эти вопросы «зачем это всё?» и «почему так?» – тогда человек как вид решил бы проблему страданий. Это привело бы к избавлению от него, когда человечество нашло бы путь к вечному смыслу и счастью. Вот те самые учёные – это люди, светлые умы, которыми я восхищаюсь, им суждено сделать эти открытия.
– Как можно открыть смысл? Не понимаю. Наука не так работает, Лёня. Давай лучше ещё одну бутылочку обработаем?
– Как и в каком виде – не знаю. Но просто представь, что когда-нибудь в светлом будущем в мире нет голода, насилия и войн, а главное, нам не приходится снимать стресс с помощью твоего мини-бара, – улыбнулся Лео.
– Лёня-я-я, – протянул Артём, —ты мыслишь утопичными категориями. Это что-то в духе Жака Фреско. Поэтично, красиво, но нереально. Мужик был мировой, умный, талантливый, но что с его проектом?
Лео не заметил, как в его правой руке появилась сигарета. Кухня наполнилась дымом, а каждая затяжка сопровождалась мыслью о завтрашней головной боли, усиленной курением. Друзья молча выкурили по сигарете, и Артём налил ещё по одному стакану каждому.
– Кстати, я завтра увольняюсь, – Лео поставил пустой стакан на стол и глубоко выдохнул.
– Опа! – сообразил Артём и тут же налил ещё, – А вот это уже новости! Дружище, я очень рад, что ты сваливаешь оттуда!
– Да, Тёма. Я тоже очень рад.
Лео произнёс последние слова с грустью, однако в глубине души он действительно был рад. Завтра он распрощается со стрессом, но впереди его ждёт этап неопределённости, потому что чем заниматься дальше, после пяти лет в креативной индустрии, он понятия не имел. А значит, со стрессом он вряд ли распрощается. Переход в плоскость чистого творчества был для Лео мечтой, но до неё ему было ещё далеко. Искать работу в смежной области, например рекламном или другом креативном агентстве, ему не хотелось. Сейчас перед Лео замаячило будущее, на иглу которого молодых и не очень людей ловко подсаживают продавцы фаст-фуда образования. Профессия python – разработчик за 12 месяцев с нуля, с гарантией трудоустройства! План выглядел даже надёжнее, чем швейцарские часы. Лео опрокинул стакан и опять потянулся за сигаретой.
Алкоголь сделал свою работу мастерски: оба были пьяны ровно настолько, чтобы и так высокий уровень взаимопонимания вырос, каждый чувствовал себя расслабленно, и всё обошлось без перехода в режим «догонятор». Всё должно было закончиться через пару минут, похмелье всё же обещало быть мягким, если бы Артём случайно не задел за живое своего лучшего друга, спросив его о планах на будущее.
– Может, сейчас хоть писать начнёшь? Времени будет полно. Ты ведь всегда хотел попробовать!
– Да, я часто об этом задумываюсь, но, блин…
– О-о-о, вечно твои «но» везде и во всём. Что на этот раз?
Лео посмотрел на почти пустую бутылку, потом на сигареты, затем он повернулся к Артёму, и этот вечер, его атмосфера, этот момент показались ему подходящими для того, чтобы вывернуть эту частичку души наизнанку.
– Ну ты сам спросил. Я не люблю ныть, но… мне очень хочется писать. Но написать я хочу что-то красивое. Знаешь, вот так, чтоб поэтически, чтоб прямо до мурашек. Меня всё время тянет к какому-то романтизму, что ли. Например, я бы с удовольствием описывал бушующие волны, бьющиеся о скалы, писал про густой туман и пытался бы создать образ человека, скорее всего себя, внутри этого бесконечного тумана, с бесконечным личностным конфликтом и поиском его решения. Кстати, вспомнил. Это ведь «Странник над морем тумана». Википедия называет эту картину ярчайшим примером романтизма, – подытожил Лео и замолчал на несколько секунд. Артём слушал внимательно и уже был готов ответить другу. Но Лео вдруг заговорил снова:
– Но похуй туман и Википедию. Вот о чём я говорю! Всё уже было! – Лео заговорил быстрее, более эмоционально. Со стороны казалось, что он как будто повышает голос на Артёма.
– Закаты, звёзды, степи и горы, цветы и птицы, в целом – сама жизнь! Сказать бы об этом всём как-то красиво, свежо! Но как только я стараюсь влепить к этим феноменам какую-либо метафору, подобрать какое-то интересное сравнение, меня накрывает такое чувство неловкости и позора вселенского масштаба, что писать не хочется вообще. Ничего и никогда. Все мои потуги кажутся такими вторичными, такими очевидными. Всё получается таким искусственным, выхолощенным, манекенным. Да и любая тема, идея, концепция – на всём как будто стоит жирная, такая красивая сургучная печать со словами: «Забей. Уже было». В голову назойливо стучатся мыслишки типа: «Это было у Байрона и Лермонтова», «А это речевая фишка Платонова», «Кому вообще в наше время интересно читать про раздирающий небо закат и зияющие в пустоте звезды?», «Не вздумай поднимать тему буддизма, где-то в горах над тобой тихо посмеивается Виктор Олегович». Тьфу ты, бля!
Артём с сочувствием смотрел на друга, но теперь попросту не знал, что сказать. Он сделал попытку снова закурить, но вдруг понял, что не хочет этого делать. Артём чувствовал, что Лео зол и раздражён. И, конечно, он знал, что в первую очередь его друг злится на себя. Лео подошёл к окну и, кажется, совсем не ждал ответа. На улице было мерзко. Первый снег на обочинах проспекта уже успел почернеть. Холодный ветер с микродождём бил в лица прохожим, отчего их гримасы становились ещё злей. Хорошо было находиться тут, на кухне, под теплом тоскливого света от дешёвых лампочек. Теперь Лео видел не только улицу. Его взгляд то падал на собственное размытое отражение в окне, то снова переключался на внешний холодный мир. Лео попытался сосредоточиться только на отражении. Он увидел Артёма, который прокручивал в пальцах сигарету, затем его взгляд скользнул по раковине, заставленной посудой, потом переключился на пожелтевшую от жира плиту. А потом он увидел всю картину сразу, как будто всю кухню целиком. Опьянение будто исчезло, а вещи по отдельности больше не существовали в сознании Лео, а вместе составляли одно целое. Ни плита, ни раковина, ни сигарета, ни Артём, вообще ничто больше не могло перетянуть на себя внимание Лео. В этот момент даже само сознание было другим. Он видел кухню как будто полностью, такой, какой она была в своей сущности, без оценок и ярлыков, и сам Лео, казалось, был частью этой кухни, в которой мягко растворялось и куда-то далеко плыло чувство собственной самости, чувство «Я». Это состояние длилось недолго. После него сразу пришли привычные чувства и мысли. В голову Лео снова хлынули приятные воспоминания из детства. Летние каникулы у бабушки, похожая кухня, на которой они с дедом играли в карты, запах жареной картошки. В этот момент Лео почувствовал во всём теле лёгкую вибрацию, психоэмоциональное тепло, которое плавно растекалось от самой макушки до кончиков пальцев. Он попытался сохранить это тепло подольше, но и оно, лишь немного подразнив Лео, стремительно ушло и растворилось где-то уже за пределами его тела. Лео с досадой вздохнул. Артём хотел было что-то сказать, но Лео неожиданно продолжил, уже тихо, спокойным и немного уставшим голосом:
– Потом я веду внутренний диалог дальше. Спрашиваю себя: а вдруг это просто отсутствие интересных образов, новых и необычных идей в моей голове? Всё это из-за моей ограниченности. Вдруг у меня банально не хватает на это способностей. И я скорее соглашусь с этими мыслями, приму их сторону. Мне легче поверить в собственную бесталанность, чем в то, что наш родненький метамодернизм вовсе и не требует от нынешних творцов всего того разнообразия языка, жгучих рифм, нетривиальных метафор, богатства образов, нагромождения смыслов и так далее. В поэзии или прозе, кинематографе или музыке – неважно, пусть кинематографе – достаточно быть просто искренним. И люди к тебе потянутся. Читатели, слушатели, зрители – кто угодно. «Будь искренним – не выёбывайся», – я бы так сказал. Хороший слоган для метамодернистов, – подытожил Лео и выхватил из рук Артёма сигарету.
– Слушай, Лёня. Я понял тебя. Я, конечно, не секу в этом ни хера, ты же знаешь. Я никогда не загонялся по этому поводу, читал и читал, смотрел и смотрел, слушал и слушал. Анализировать не пытался. Мне либо просто откликается, либо нет. Я человек далеко не творческий, это тебе виднее, там, эпохи, меты, не меты, но с последними словами насчёт искренности я согласен.
Артём вышел из кухни, а когда вернулся, в его руках была ещё одна бутылка виски.
– Если бы ты меньше думал, может, и написал бы что. Конечно, если ты ставишь себе задачу переплюнуть Байрона или Платонова, стать великим… Хотя я ни одного, ни второго не читал, но хер с ними! Если ты так ставишь вопрос, то, наверное, это всё обречено на провал. Великие люди, бро, не думали, как бы им стать великими, а просто делали своё дело. Это я тебе как добротный разработчик базарю, но я же не мечтаю стать Пашкой Дуровым, – усмехнулся Артём.
– Ну я не только думаю. Я пишу. По крайней мере, пытаюсь это делать, – тихо ответил Лео. – Вот недавно рефлексировал, и получилось написать что-то про нас и нашу жизнь. Хочешь послушать?
– Конечно, давай заценю. Обещаю, что не буду к тебе слишком критичен.
– Иронизируешь…
Лео сходил в коридор за рюкзаком, достал блокнот и среди многочисленных заметок стал искать нужную. Артём наблюдал за этим процессом с интересом. Бумага и ручка казались ему не то чтобы чужеродными, но чем-то очень неудобным и древним. Лео пролистал до нужной страницы, мельком пробежал глазами по тексту и приготовился читать.
– Ну что, готов?
– Жги! – уверенно ответил Артём.
Когда наступило утро, друзья обнаружили, что для расслабления одной бутылки не хватило. Артём решил, что сегодня останется дома. Лео же, несмотря на ужасное состояние, необходимо было собраться и поехать в офис. Он с радостью обнаружил, что со зрачками всё в порядке. И в очередной раз успокоил себя мыслью, что всё случившееся было следствием эмоционального истощения. Друзья слегка прибрались на кухне, заварили лапшу, чтобы оживить желудок, и каждый молча, в своей голове, принялся анализировать вчерашний вечер. Похмелье напоминало о себе и вылезало наружу в виде тревожных мыслей о будущем у Лео и трясущихся рук у Артёма, который легко избавился от этого симптома, опрокинув пятьдесят грамм. Лео решил этого не делать. Артём и Лео ещё несколько минут сидели молча, пока Артём вдруг не вспомнил вчерашнюю сцену.
– Слушай, а прикольно ты это про всемогущий свайп.
Друзья переглянулись и на лице каждого впервые за утро начало вырисовываться что-то наподобие улыбки.
– Да-а, – протянул Лео. – Мне, если честно, и самому нравится.
Из дневника Лео Кузнецова.
О скоротечности. Наш мир – это бесконечная лента Тик-тока, в которой каждый отдельный ролик является маленькой человеческой историей, человеческой жизнью. Некоторым историям выпадает шанс быть рассказанными полностью, некоторым, по воле всемогущего свайпа вверх, суждено пропасть, так и не успев начаться, другим, напротив, выпадает случай стать образцом для будущих историй, расплодиться и создать вокруг себя бесчисленное количество копий и таким образом ненадолго, но продлить своё существование в ленте бесконечности. Вот окровавленный младенец плачет над улыбающейся матерью. Доктор рутинно обрезает пуповину, даруя маленькому тельцу первые мгновения свободы, но в следующую секунду крошечное сердце малыша отчего-то не выдерживает и лопается под давлением внешнего мира, неожиданно свалившегося на ещё чистую, непорочную душу, – свайп вверх. А вот молодой музыкант даёт квартирник и даже не подозревает, что его песни скоро станут лейтмотивами нескольких поколений, он, как говорится, ещё надолго залетит в рекомендации, а затем заснёт за рулём автомобиля, столкнётся с автобусом и – свайп вверх. Абсолютно все истории так или иначе ждёт неминуемый и беспощадный финал – по крайней мере, пока трансгуманисты не придумают, как всё это можно хакнуть, мы все бессильны перед лицом всемогущего свайпа вверх. Китайцы, сука, красавцы – создали приложение, моделирующее концепцию и суть человеческого бытия, да ещё назвали иронично так – ТИК-ТОК. Как будто ненавязчиво так напоминают нам о скоротечности и что часики-то тикают. Тик-так, тик-так, друзья, а дальше вы знаете – свайп вверх.
Глава 4
На работе всё прошло не так гладко, как планировал Лео. Уволиться день в день не получилось, но и отрабатывать положенный по трудовому кодексу срок не пришлось. Хорошие взаимоотношения с учредителем агентства сыграли свою роль, и они договорились, что Лео необходимо отработать всего неделю. За это время он должен передать свои проекты новому сотруднику, который как раз сегодня, по счастливому совпадению, начинает свой путь в изучении мастерства шаманов-креаторов. Вторым условием было то, что Лео всё-таки доделает вчерашнее предложение для участия в тендере. То ли разбитая бровь, то ли влияние Антона на Кристину изменили её решение, и идея с постапокалипсисом теперь выглядела «очень даже ничего».
После того как рабочие моменты были улажены, Лео решил договориться о встрече с Надеждой Александровной. Она предложила провести её онлайн, так как немного приболела, но Лео эта идея не понравилась. Этот формат он считал неэффективным и называл его «суррогатом» настоящей терапии. Он решил подождать следующей недели и встретиться вживую, тем более настроение после вчерашнего инцидента, несмотря на похмелье, было в норме.
Неделя получилась самой спокойной за всё время работы Лео в агентстве. Он не спеша доделал презентацию, ввёл в курс дела новичка и даже устроил в офисе небольшую прощальную вечеринку. Выходные он провёл в компании друзей на горнолыжной базе, что также сыграло позитивную роль в улучшении его эмоционального состояния.
Кроме того, в течение этой недели с Лео успело произойти ещё одно маленькое, но очень существенное изменение. Воспоминание о дне, когда произошёл случай в переговорной комнате, будто начало блёкнуть. Чем больше усилий он прикладывал, чтобы его вспомнить, тем дальше оно ускользало. К очередному сеансу психотерапии он полностью забыл, что случилось с ним в те минуты. Теперь этого события будто не существовало. Лео помнил мокрую плитку в уборной, падение и удар о раковину, но предшествующие этому выкрутасы мозга будто оказались благополучно стёрты из его памяти заботливым нейроадминистратором.
Время сеанса пролетело незаметно. Надежда Александровна обратила внимание на физическую травму Лео, но, в отличие от душевных, заживить быстрее эту рану она не могла. Вообще Надежда Александровна обладала таким высоким уровнем эмпатии, что некоторые специалисты в области врачевания души нашли бы в этом скорее минус. Случалось, что в особо острые и чувственные моменты сеансов с некоторыми клиентами сквозь правильно выстроенное отношение к работе, а говоря проще – сквозь «не брать до головы», у Надежды Александровны всё же просачивались едва заметные слёзы сострадания. Сострадание – удивительная способность людей или всего лишь очередной баг, обусловленный неспособностью обуздать свои «зеркальные нейроны»?
Лео нравилось эта черта в Надежде Александровне, этот нечеловеческий уровень сострадания, который вселял в него надежду: в сфере духовного здоровья ещё не всё обречено. Ведь сейчас всё выглядело так: сначала онлайн-образование штампует айтишников. Затем получившиеся шаблонные спецы бездумно штампуют куски кода. В это же время молодые люди, начитавшись статей c продающими названиями типа «10 способов распознать абьюзера» и «Как выстроить личные границы», решают, что их призвание быть психологами. Наконец, когда очередной спец-айтишник вместе с кодом наштамповал себе эмоциональное выгорание, он идёт лечиться к тому самому психологу, который уже успел завести аккаунт в Инстаграме и написать новые статьи типа «Как стать счастливым за несколько недель» и «4 способа избавиться от тревоги».
– И вы решили сказать мне об этом только сейчас? – удивилась Надежда Александровна, когда Лео за десять минут до конца сеанса решил вскользь упомянуть об увольнении.
– Ну да, а что в этом такого?
– Лео, о чём мы говорили все эти сорок пять минут?
Лео прокрутил мысленную ленту и перечислил основные моменты, которых сегодня они коснулись на терапии:
– Страх смерти, панические атаки, моё будущее… – на последних словах Лео задумался, и его разум снова вылетел из кабинета куда-то в пространство вероятностей, возможностей и невозможностей, оставив тело без присмотра.
– Заметили? Всё о том, что может произойти, но не факт, что произойдёт. А то, что с вами уже произошло, вы продолжаете упорно игнорировать.
Лео вздохнул и посмотрел на Надежду Александровну. Она была права: всякий раз он словно не замечал столько хорошего, столько важного, что происходит с ним в жизни. Теперь Лео понял – он абсолютно разучился делиться радостью. Психотерапия сыграла с ним злую шутку – она стала для него пространством для размещения тёмной стороны жизни. Он не разучился испытывать радость, нет, наоборот. Радость, как и другие эмоции, стала приходить чаще. А вот задержать её, поместить её внутри себя, разрешить ей остаться, а тем более преломить кусок радости с кем-то другим – эта способность оказалась утраченной.
– Что вы чувствуйте сейчас, Лео?
– Прямо сейчас? – он снова задумался и отвёл взгляд в сторону, чтобы понять, присутствует ли в нём сейчас какая-то эмоция или чувство.
– Когда вы говорите об увольнении.
Надежда Александровна снова сделала свою работу мастерски. Лео это понял и тут же наполнился чувством благодарности. На его лице появилась редкая для этого помещения гостья – улыбка.
– На самом деле я очень рад… Да! Я очень рад! – оживился Лео.
– И я радуюсь вместе с вами, Лео. Я помню, как часто вы говорили о желании уволиться. Я рада, что вы поделились со мной вашей радостью.
Это был один из немногих сеансов, который завершился на позитивной ноте. Лео ощущал душевный подъём и, ещё не успев покинуть кабинет, принялся обдумывать своё будущее. Только теперь оно его не тревожило, а лишь слегка волновало, предвещая что-то хорошее.
Финансовой подушки хватало Лео примерно на полгода, так что он мог спокойно спланировать небольшой отпуск, после которого можно будет заняться решением более существенных вопросов. Он сообщил об этом Надежде Александровне, и та поддержала его решение, сказав, что небольшое путешествие должно позитивно сказаться на его самочувствии.
– Лео, ваше время остаётся за вами. Сколько вас не будет?
– Месяц, может, полтора, – ответил Лео, поднимаясь из кресла.
Лео надел куртку и, прежде чем уйти, поблагодарил терапевта. Они попрощались, и Надежда Александровна, проводив Лео, ещё несколько минут простояла у двери, о чём-то размышляя. Затем она села на диван, который присутствовал у неё в кабинете специально для тех клиентов, которые предпочитали классический вариант психотерапии: кушетка, стул и терапевт. Она распустила свои светлые волосы, собранные в хвост, выпрямила плечи и сделала несколько резких выдохов через нос, двигая животом. Это было одно из упражнений дыхательной гимнастики, придуманной древними йогами. После упражнения она снова погрузилась в мысли, и размышляла она о Лео Кузнецове. «Ну что ж. С первого раза не получилось», – произнесла Надежда Александровна вслух, затем снова собрала волосы в хвост и переместилась в рабочее кресло. В дверь стучал очередной клиент.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70982956) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Федор Белкин
Экзистенциальный кризис. Магия. ЛюбовьГлавный герой повести – Лео Кузнецов. Типичный миллениал, который мистическим образом получает сверхъестественную способность. Как быть супергероем в реальном мире, а не на страницах комиксов? Всё ли в нашем мире поддаётся и нуждается в рационализации? И куда вообще нас всех ведёт беспощадная Воля к жизни? Лео Кузнецова ждёт самое важное и трудное путешествие – внутрь себя.
Федор Белкин
СНВ
СНВ
Глава 1
Из дневника Лео Кузнецова.
Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Вы наверняка помните этот идиотский вопрос, который нам в детстве задавали школьные учителя. В рейтинге желаемого будущего тогда лидировали пожарные, полицейские, доктора и космонавты. И в то время как мои сверстники в ярчайших подробностях рассказывали, что хотят бороздить просторы космоса, как Гагарин, помогать людям в больнице, как их родители, или защищать людей, как дядя Стёпа – милиционер, я молчал и застенчиво краснел на задней парте.
– Лео, не молчи, все твои одноклассники поделились своими мечтами. Может, ты хочешь стать инженером, как твой папа? Или экономистом, как мама? Ну же, не стесняйся.
Нужно отдать должное моей классной руководительнице. Её стараниям вытянуть из меня хоть одно слово по этой теме не было предела. Как жаль, что тогда я не мог процитировать Ницше и ответить ей:
– Наталья Андреевна, человек есть то, что до?лжно превзойти. Поэтому я хочу стать супергероем.
Хотел бы я посмотреть на её лицо в этот момент. И дело не в том, что у меня не было мечты или что я не мог нафантазировать себе счастливое будущее. Скорее даже наоборот. Моя мечта кем-то стать была настолько специфичной, что обсуждать её я мог только в момент детских ролевых игр. Потому что в детстве я мечтал стать супергероем.
Да, согласен, звучит до боли избито и банально. Ну кто в детстве не хотел иметь хотя бы одну из множества суперспособностей?
Поколение миллениалов, мы жадно впитывали в себя западную культуру, так же как подростки постарше впитывали дешёвое винище и нюхали клей за гаражами. Детство в нулевых – прекрасное время, которое я всегда вспоминаю с чувством сладкой ностальгии. Днём мы пропадали на улице, чтобы вечером буквально на час погрузиться в удивительные мультипликационные миры. Миры, подаренные нам телеканалами FoxKids и Jetix.
Все комиксы, фильмы, мультфильмы и видеоигры о супергероях, которые становились культурным кодом американского общества, с небольшим опозданием, но особым трепетом приживались в обществе нашем.
Когда мне было 10 лет, я впервые посмотрел фильм «Человек-паук». Тогда я испытал необычайное чувство восторга и счастья. Я действительно был счастлив, наблюдая за тем, как легко герой маневрирует на паутине между небоскрёбами, встречается лицом к лицу с опасностями, сражается со злодеями и преступниками; невероятное зрелище, которое тогда только укрепило в моей незрелой и очень впечатлительной психике наивную мечту. Мечту, которой, как я думал, никогда не суждено было сбыться. И плевать, что действие происходило всего лишь на старом телевизоре, а папина VHS уж точно не могла соревноваться с современными IMAX-кинотеатрами в способности погружать зрителя в происходящее на экране. Я чётко ассоциировал себя с Человеком-пауком и грезил: «Вот бы однажды стать супергероем».
Я родился в 1994 году в городе М., в стране, которая когда-то была частью огромной империи. Про империю потом будут говорить: «Она развалилась». А мы до сих пор тянем лямку, этот невыносимо тяжёлый груз прошлого, наше наследие мрачных времён. Наследие, которое мы, похоже, никогда не отпустим.
Что значит быть супергероем в городе М? Представьте себе Супермена, который величественно спускается с небес, его красный плащ элегантно развевается на ветру, в руках у героя девушка без сознания – он только что вытащил её из горящей квартиры на девятом этаже. Торжественный момент, когда герой мягко ступает на асфальт, омрачён тем фактом, что асфальт, к большому сожалению и эстетическому разочарованию, оказывается оплёван или, того хуже, облёван, а ехидная реплика закоренелого и слегка быдловатого алкоголика с соседнего подъезда: «Слышь, ты хуле в трусах красных, пидор, что ли?» и вовсе сводит весь драматизм сцены на нет.
Или вообразите: ночь окутала город М. Где-то в подворотне «торговцы смертью» из банды Джокера совершают свою очередную крупную сделку, которая сулит злодеям миллионы долларов. Но Тёмный Рыцарь города М. не спит, а с высоты небоскрёба наблюдает и готовится нанести свой разящий удар. Представили? А теперь забудьте. На самом деле Бэтмен, сидя на крыше магазина с вывеской «АЗАРЭННЕ», наблюдает, как подросток с фонариком на телефоне ищет под берёзкой свою заветную закладку. Бэтмен не думает наносить удар, Бэтмен думает: «А оно мне вообще надо?»
Да, суровая реальность такова, что, в отличие от всего того, что рисовали нам многочисленные комиксы и показывали фильмы с мультсериалами, в нашем мире супергерои оказались просто не нужны. Кому будет интересна твоя способность пускать лазер из глаз, если максимум, который ты можешь выжать из этой фичи, – это применить её в удалении татуировок на лице у подростков?
«Супергерой нашего времени и нашего мира – это Данила Багров». Я вычитал эту фразу в одном медиа. Статья была посвящена противопоставлению «нашей ментальности» их, то есть «западной ментальности». «Герои в масках и плащах, обладающие суперсилой, – это не про нас. Наш обычный парень Данила, с обрезом наперерез лихо решает вопросы в Чикаго, наказывает гангстеров и никогда не бросает своих. Это наше. Это про нас. Это наш герой».
Интересная статья. Я бы пошёл дальше и добавил, что в первой версии сценария Балабанова культовая фраза звучала так: «Вот скажи мне, американец, в чём суперсила?»
Моё необычное для наших краёв имя Лео – это не влияние молодого Ди Каприо на мою маму. Дело в том, что любимым мультфильмом моих родителей был «Кот Леопольд». Спасибо маме и папе, что додумались сократить это имя. «Леопольд, к доске» звучало бы уж очень вызывающе. Впрочем, Лео меня мало кто звал. Уже в школе ко мне приклеилась кличка «Лёня», которая осталась со мной по сей день.
Мою же кличку подарил мне мой лучший друг Артём. Моя дружба с Артёмом началась задолго до сегодняшнего дня. Нас познакомили наши мамы – закадычные подруги, любимым занятием которых было перемывание косточек нашим с Артёмом отцам. Мы, можно сказать, были обречены на дружбу.
– Артём, посиди в комнате с Лео, пока мы с тётей Наташей поговорим. Поиграйте во что-нибудь.
«Во что-нибудь» была, конечно же, легендарная MortalKombat на SEGA. С того самого момента, с первой драки на приставке и началась наша дружба.
Мы росли и не замечали, как драки на приставках постепенно сменяются мордобоями во дворах, компьютерные игры и голливудские фильмы постепенно уступают место порнушке, а детские мечты стремительно разбиваются об асфальт безразличной реальности. Тот, кто хотел стать доктором, вдруг понял, что ни хуя не смыслит в биологии, а потенциальные космонавты, однажды блеванув на аттракционе «центрифуга», вмиг осознали, что им не летать к далёким звёздам.
К шестнадцати годам у меня в голове наконец-то начали созревать настоящие мечты. Точнее, они были благополучно запрограммированы моими родителями. И вот я, преисполненный надежд на светлое и счастливое будущее, стал примерять на себя костюм менеджера среднего звена, но…
Звонок в дверь нарушил медитацию Лео. Отложив дневник и ручку в сторону, он поднялся из-за письменного стола. Вырванный из блаженного состояния «здесь и сейчас» он вновь ощутил эту ноющую, проходящую электрическими импульсами по всему телу, тревогу. «Возьми себя в руки, дочь самурая», – начал напевать Лео, пытаясь успокоиться. Застоявшийся кислый запах комнаты, случайно полученный путём смешивания ароматов сигаретного дыма, дешёвого парфюма и мандариновой кожуры, резко хлынул в сознание Лео, и он тут же решил, что, кто бы ни звонил в дверь, помещение надо проветрить.
Съёмная квартира Лео была самым настоящим ностальгическим приветом. Такие жилища принято называть «бабушатник». Две одинаковые комнаты, крохотная кухонька на 4 квадрата, ванная и сортир – всё это лишь тело. Душа таких жилищ начинается с ковров-пылесборников на стенах, кресел-кроватей, липкого линолеума с незамысловатым узором, уродских пышных штор, серванта, заставленного хрусталём и всякими безделушками, а заканчивается – монументальным коричневым шкафом-стенкой.
В тысячный раз окинув взглядом интерьер своей комнаты, Лео вдруг вспомнил шутку, которую он придумал три года назад, когда они с Артёмом сюда только заселялись.
– Лёня, бро, выглядит, конечно, очень депрессивно.
– Да, я бы даже сказал – репрессивно. Зато 150 баксов на двоих.
Повторный звонок вернул Лео в чувство. Он быстро прошёл в коридор, но, прежде чем уткнуться в глазок входной двери, вдруг остановился, закрыл глаза, выдохнул и замер. Стрелка настенных часов характерными щелчками отмеряла десять секунд. Кроме этих щелчков, Лео ничего не услышал. «Попытаться, конечно, стоило», – печально произнёс он вслух. Звонок раздался в третий раз. В дверном глазке Лео увидел Артёма. Едва Лео успел открыть дверь, как Артём толчком с другой стороны чуть не сбил друга с ног и тем самым буквально ввалился в квартиру.
– А, ты, Тёма. У тебя же ключи есть, чего трезвонить-то?
Лео, казалось, вообще не обратил внимания на инцидент с дверью. Его голос был поразительно спокоен, лицо невозмутимо и не выражало ни одной лишней эмоции. Даже чувство парализующей тревоги сейчас было над ним совершенно не властно.
– А ты ещё кого-то ждёшь? Всё, пиздец, приплыли, да? Сознание решил расширить, или как у вас там принято говорить? Ты не успел уехать в отпуск и сразу обдолбался? Что, Лёня, мет, ЛСД, спиды?
Артём скинул рюкзак на пороге и влетел в комнату Лео.
– Господи, что за вонь, это твоя дрянь гремучая так отдаёт?
– Тёма, ты что такое несёшь, какие спиды?
Лео зашёл в комнату вслед за Артёмом и сел в кресло.
– Остынь, чувак, это всего лишь запах сиг.
– А ты чего такой спокойный, а? Я не понял, это приходы такие крутые бывают – резкая смена настроения, биполярочка? Сначала ты звонишь мне весь в соплях, орёшь в трубку про какие-то голоса и умоляешь меня быстрее приехать. Я срываюсь с конференции, приезжаю, а ты тут, блядь, просто куришь оказывается!
– На, возьми, покури, успокойся. И я всё сейчас расскажу, – Лео взял с подоконника пачку «Парламента», средним пальцем щёлкнул по основанию так, чтобы сигарету с лёгкостью можно было достать, и протянул пачку Артёму.
В комнате стало тихо, и лишь настенные часы в коридоре подавали признаки жизни. Артём стоял напротив Лео, они смотрели друг другу в глаза. В глазах Артёма Лео увидел гнев, недоверие и даже презрение. Артём не сумел прочитать ни одной эмоции своего лучшего друга. Казалось, в этот момент в его душе была всепоглощающая чёрная дыра, готовая засосать туда всех, кто окажется рядом.
– Да камон! Что это ещё за битва взглядов? – Артём с раздражением выхватил сигарету, уселся в кресло и закурил.
– Пепельница на подоконнике.
Лео подошёл к письменному столу, взял ручку, слегка склонился над своим дневником и стал перечитывать написанное, бормоча себе под нос. Добравшись до последней фразы, которую оборвал звонок, Лео не задумываясь дописал: «Стал примерять на себя костюм менеджера среднего звена, но ни хуя не супергеройский». Затем он снова закрыл глаза и вновь попытался услышать что-то кроме тишины, дыхания Артёма и щёлкалья стрелки часов.
– Да что ты там строчишь, мать твою! – не выдержал Артём. – Как ты можешь так спокойно просто писать, после того, что ты мне наговорил!
Артём затушил сигарету, вскочил с кресла и вырвал из рук Лео дневник. Его взгляд скользнул по последним словам.
– Какой ещё костюм? Да ты просто псих законченный, да тебе в дурку пора ложиться, да что с тобой не так…
– А как же хорошо начинался день, а закончиться он должен был ещё лучше: тот симпатичный спикер, отель, грязный мартини и бессонная ночь, если бы только не мой лучший друг-наркоман, – резко перебил Артёма Лео.
Артём вдруг изменился в лице; раздражение и гнев исчезли. Он побледнел, а по всему телу прошла тяжёлая и горячая волна сильного страха.
– Что делать? Звонить маме? Свете из психоневрологического? Когда он начал принимать наркотики, я же его каждый день почти вижу, – продолжил Лео.
Оцепеневший от страха Артём молчал. Он не понимал, что происходит, и это непонимание с каждой секундой делало страх сильнее.
– Мне продолжать? Судя по твоему лицу, дружище, лучше не надо. А теперь присядь, а то вон бледный весь. Я тебе всё расскажу.
На этот раз Лео выщелкнул сигарету для себя, нащупал в кармане джинсов зажигалку, поджёг сигарету и смачно затянулся.
– Как в «Настоящем детективе», помнишь? Да ладно, расслабься, твой друг не наркоман, так что не ссы.
Артём молчал и не мог пошевелиться. Расслабиться после увиденного было трудно, поэтому Лео быстро смекнул, что сейчас необходимо ему другу. Он открыл шкаф и, выбрав первую попавшуюся бутылку чего-то крепкого, налил её содержимое в стакан. После присел в кресло и медленно начал свой рассказ.
Глава 2
Это была самая обычная среда: Лео Кузнецов, как и всегда в этот день недели, направлялся к психотерапевту. Дорога от работы до нужного места занимала около сорока минут, что позволяло Лео вдоволь насладиться музыкой. Он любил общественный транспорт за редкую возможность – просто смотреть в окно, полностью сосредотачиваясь на прослушивании. Лео никогда не понимал людей, которые ездят за рулём и в то же время что-то слушают. «На чём, чёрт возьми, они сейчас сосредоточены?» – размышлял он. Ему всегда казалось, что у некоторых водителей внимание слишком рассеяно. Особенно это касалось водителей такси: они умудряются спросить клиента, не мешает ли ему музыка, сделать её громче, следить за дорогой да ещё поддерживать оживлённую беседу, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида, будто пытаясь уловить реакцию пассажира в надежде, что она будет положительной.
Автобус подъехал к остановке почти пустым. Сеанс психотерапии начинался в 14:00, поэтому, чтобы попасть к высококвалифицированному врачевателю души, Лео приходилось жертвовать своим обедом. Двери автобуса распахнулись, Лео зашёл внутрь и уселся около окна. Сегодня он не стал слушать музыку, он был занят мыслями. Обычно он не планировал и тем более не пытался прогнозировать то, каким образом будет проходить сеанс психотерапии. «Пусть гештальт животворящий сам ведёт нас неведомо куда, а мы лишь будем то внимательными наблюдателями, то непосредственными участниками этого процесса», – вспоминал слова терапевта Лео.
Сегодня всё было иначе. В голове всплывали тревожащие образы и языковые конструкции. Сначала образ – затем мысль. Сначала мысль – потом образ. Лео думал о сеансе, ментальная круговерть не отпустила его до самого выхода.
Противный голос в салоне объявил нужную остановку и выдернул Лео из мучительных размышлений о будущем. Двери старого автобуса тяжело выдохнули, и Лео оказался на улице. Через три минуты он был в нужном дворе, через пять – около немолодого бизнес-центра, через восемь – на нужном этаже, перед кабинетом. Лео взглянул на часы – до сеанса оставалось две минуты. «Как всегда, вовремя» – подумал он. Дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышла девушка на вид лет двадцати семи.
– До свидания.
– Всего хорошего, – послышалось из кабинета. Лео обратил внимание на лицо девушки – ему оно показалось счастливым. Он подождал ещё минуту и постучал в дверь.
– Войдите.
– Здравствуйте, Надежда Александровна.
– Добрый день, Лео.
– Дверь я закрываю, как всегда? – Лео улыбнулся.
– Да, помните, что мы договаривались с вами об этой красивой иллюзии безопасности.
В голову Лео поползли воспоминания. «Нет, задолбало мусолить эту тему, сегодня не об этом», – подумал он и присел в кресло. Он по привычке посмотрел на книжную полку прямо за Надеждой Александровной. Его внимание всегда привлекала книга с салатовой обложкой, на которой фиолетовыми буквами было написано имя автора – Ирвин Ялом. В эти моменты Лео испытывал очень приятное чувство. Он ощущал сильную связь с человеком, которого никогда не видел и скорее всего никогда не увидит. Но через его текст, через его смыслы, он мог прикоснуться к нему, согласиться с ним, поспорить или даже разозлиться на него. Это чувство согревало Лео. Он был рад, что на его сеансах в какой-то степени присутствовал сам маэстро Ирвин Ялом.
– Лео, я свами – проговорила Надежда Александровна с особой мягкостью и нежностью в голосе.
– Да я думаю просто…
– Вам нужно время?
– Нет, просто многое хочу обсудить и не знаю, с чего начать, – нервозно сказал Лео. – Сначала я думал говорить о работе, потом о личной жизни, потом снова о работе, а потом вспомнил про… потом про жизнь в целом, и пошло-закрутилось!
Лео возбуждался и с каждой секундой нервничал всё больше.
– А сейчас я вообще не знаю, о чём говорить уже! Я опять как будто испытываю какую-то эмоцию, то ли раздражение, то ли злость, но не могу понять какую!
Он вдруг заговорил очень быстро и говорил в основном о работе. Следующие пять минут в кабинете можно было услышать такие словечки, как «дедлайн», «дейлик», «митап», «бриф», «кейс», «креатив». Говорил Лео куда-то в пустоту. Он жаловался на постоянные переработки, но скорее на то, что не может от них отказаться. Он злился на стервозных девушек-коллег, но скорее на невозможность ответить им. Он ругал недобросовестных заказчиков, но скорее – себя за собственное отношение к работе.
– Короче, заебали они меня конкретно! – закончил гневную пятиминутку Лео.
Он неровно дышал и продолжать смотреть в ту же пустоту, в которую до этого летели его слова, куда-то между лицом Надежды Александровны и корешком книги Ирвина Ялома. В кабинете стало тихо.
– Лео, вот вы всё говорите и говорите, но не даёте себе времени, – ещё мягче сказала Надежда Александровна.
Лео любил тембр её голоса, ту интонацию, которую она подбирала. Неизвестно, для всех или только для него… Но в этой интонации Лео слышал что-то успокаивающее, что-то родное и близкое.
– Лео, кому вы сейчас это всё говорили?
Эту фразу, Лео слышал здесь часто. Но всякий раз она действовала на него по-новому, всё с бо?льшим эффектом. После этих слов он выныривал из-под давящей толщи мысленной воды. Он снова мог дышать, и за каждым новым вдохом тут же следовал исцеляющий выдох. Не только его мозг, но и всё тело поднималось над этим бесконечным мысленными океаном. И все остатки воды так легко и естественно стекали по телу, оставляя пространство для новых ощущений. Вот и теперь, когда Лео вдруг вынырнул, он увидел, как медленно отдаляется от этой воды. Он по-прежнему видел её и с лёгкостью мог нырнуть снова, но это было ни к чему. Теперь он видел не только океан. За этим океаном всегда скрывалось огромное пространство суши, на которую легко можно ступить и задержаться на этом острове безмятежности.
Сейчас, в этом пространстве, Лео как будто впервые за прошедшее время сеанса увидел Надежду Александровну. Её светлые, скрученные в хвост волосы, едва заметные морщинки и коричневые точки под глазами, её лёгкую улыбку и внимательный взгляд. Лео уловил его и тогда понял, что только сейчас он по-настоящему вошёл в кабинет.
– Фу-у-ух, как всегда, улетел куда-то, – выдохнул Лео.
– Ну теперь я вижу, что вы со мной, – голос Надежды Александровны прозвучал чуть громче.
– Ну вот, опять это чувство.
– Какое чувство, Лео?
– Что… Что говорить совсем не хочется, – на глазах Лео появились слёзы. Он попытался их сдержать и инстинктивно уйти от прямого зрительного контакта. – Я не… я не понимаю почему. Не понимаю, почему мне хочется плакать, – едва сдерживался Лео.
– Лео, я вижу, что вас переполняет какое-то чувство, но вы его постоянно сдерживаете, может быть, стоит…
Она не успела договорить. В этот момент Лео уже плакал.
Оставшиеся сорок минут сеанса пролетели незаметно. Лео всегда казалось, что время, проведённое с Надеждой Александровной, имеет особое свойство. Это глубокое потоковое состояние, которое иногда прерывается эмоциональными всплесками. Эти всплески при правильном подходе легко регулируются, и уже не они управляют тобой, а ты ими. Слёзы были неотъемлемой частью процесса, а иногда Лео казалось, что это особый ритуал, без которого психотерапия вообще не может считаться успешной. Сегодня их было много. Но, как и слёзы, сеанс всегда заканчивался на самом интересном. Когда кажется, что ты вот-вот сковырнёшь с души засохшую корку прошлого и испытаешь долгожданный кайф. Но рана практически всегда оказывается ещё свежей, и кайф откладывается на неопределённый срок, до следующего сеанса терапии.
– Лео, нам пора завершать. Как вы сейчас?
– Как всегда, ухожу с пищей для размышлений, – задумчиво, но бодро ответил Лео.
– Лео, как вы именно сейчас? – снова спросила Надежда Александровна, сделав акцент на слове «сейчас».
– Немного грустно, – Лео направился к выходу.
– Грустно, – с одобрением подытожила Надежда Александровна. – Значит, в следующую среду в то же время, Лео?
– Да, я буду.
Лео попрощался с Надеждой Александровной, повернул замок, вышел из кабинета и направился к лестнице. Спускаясь вниз, он несколько раз успел нырнуть в мысли и снова вынырнуть обратно. Он не заметил, как прошёл девять этажей и оказался на улице. Поток зимнего ветра привёл его в чувство. «Блять, ещё же на работу ехать», – вслух закончил мысленное совокупление Лео и направился к автобусной остановке.
Лео ничем не отличался от среднестатистического человека его возраста. К двадцати семи годам за его плечами был стандартный рюкзак жизненного опыта. Детский сад, школа, первая любовь, универ, вторая любовь, любимая работа (потому что она не может быть нелюбимой) и ещё непогасший лучик надежды на лучшее будущее. Лучик света от игрушечного фонарика в руках заблудившегося во взрослой жизни внутреннего ребёнка. В наше время наличие психотерапевта в жизненном рюкзаке – это «маст хэв», именно так скажет вам типичный проджект-менеджер какой-нибудь компании, предоставляющей поколению миллениалов услуги по продаже психического здоровья. А на небе только и разговоров, что о детских травмах и незакрытых гештальтах. И Лео не стал исключением. Когда на работе у него случилось несколько приступов паники, он тоже решил приобщиться к этой своеобразной секте.
Тревога была постоянным спутником жизни Лео, но раньше она ему не мешала, а скорее являлась некоторым внутренним движком, мощным драйвером его поведения. Он не любил находиться на одном месте дольше пяти минут, это сильно утомляло. Время, проведённое без дела, становилось для него мучением. Лео начинал тревожиться и тут же искал решение: прочитать книгу, посмотреть кино, доделать рабочий проект, спланировать субботнюю пьянку…
Первая паническая атака случилась с ним в двадцать пять лет. После неё было долгое и упорное сопротивление первому походу к терапевту и непреодолимое желание справиться с проблемой самому. Попытки заглушить страх увеличенной нагрузкой на работе, разумеется, не увенчались успехом. Приступы паники появлялись всё чаще и длились всё дольше, тянуть было больше нельзя, и Лео всё-таки решился записаться к психологу. Терапия понравилась Лео. Сначала ему нравилось жить сладкой иллюзией того, что у любой проблемы есть свои корни, до которых можно докопаться, вырвать их и таким образом уничтожить проблему. Эта иллюзия умерла через год терапии. Сейчас он всё чаще ловил себя на мысли, что занимается «циклотерапией». Он ходит на сеансы не для того, чтобы избавиться от своих проблем, травм, симптомов – они останутся с ним навсегда. Он ходит туда, чтобы всякий раз выйти из кабинета новым человеком – с теми же проблемами, но постепенно обросшим мудростью и опытом.
Лео не хотел возвращаться на работу. Там его ждал лишь очередной тендер, в котором, по словам учредителей, агентство не может не участвовать, а также «дух продуктивности», от веяния которого к горлу Лео всё чаще подступала тошнота. Креативный копирайтер, креатор, креативный продюсер – как только не называли профессию Лео. В сущности, это всегда было обозначением многочисленной касты людей, которые умели и знали всё и в то же время не умели и не знали ничего. Работа в креативной индустрии – это всегда скольжение, тонкий штрих по поверхности полотна чистого творчества, без попытки погрузиться на глубину. Если эта попытка случается, человек переходит в особую плоскость, в которой раскрывается (или нет) его талант. Эта плоскость называется искусство, и она, конечно, не имеет ничего общего с брифами бренд-менеджеров и запросами целевой аудитории. Лео завидовал тем счастливчикам, которым удалось вырваться из ограничений корпоративного сегмента и превратить работу в искусство, которое приносит деньги. Он же довольствовался тем, что предлагает рынок труда и на что хватает уровня его самооценки.
Каждый день он клепал концепции и сценарии для компаний, владельцы которых однажды решили уравнение современного корпоративного рабства: Х + заработная плата + чай и печенье + фирменная одежда = счастливый и преданный сотрудник. Где X – это событийный маркетинг, он же «иве?нт-менеджмент». Хлеба и зрелищ – всё, как и сотни лет назад. Объяснить родственникам и знакомым, что представляет собой работа в этой сфере, Лео было трудно. Когда он говорил, что занимается организацией мероприятий, в ответ слышал вопросы про свадьбы. Когда уточнял про корпоративные мероприятия, выслушивал про пьянки в караоке и сравнения себя с тамадой. В действительности работа Лео заключалась в другом.
Представьте ситуацию: условная Алина Сергеевна работает ведущим специалистом по работе с персоналом в компании, разрабатывающей программное обеспечение. Однажды утром, во время очередного «митинга» с коллегами, Алина ловит инсайт. Оказывается, что через несколько месяцев компании исполнится пять лет! И этот маленький юбилей автоматически становится поводом для того, чтобы двести сотрудников собрались где-то недалеко от города и самозабвенно предались ритуальному пьянству, принося часть себя в жертву корпоративному богу.
Но для того чтобы действие свершилось гладко, ни одна корпоративная ценность не была подвергнута сомнению, а имидж компании, напротив, лишь укрепился в сознании как работников, так и общественности в положительном ключе, ритуал проводят специально обученные шаманы. Для сотрудников-новичков сие действие становится своеобразным обрядом инициации, переходом на новый уровень бытия, которое теперь во многом определяется брендом. Для работников, которые уже успели продемонстрировать преданность делу и логотипу, ритуал с каждым годом становится поводом для того, чтобы потешить чувство собственной важности.
Чётких правил проведения ритуала не существует. За всё ответственны движущие силы, которые неподвластны даже шаманам. Эти движущие силы называются трендами. Как они возникают, что лежит в их основе и как ухватить эту тонкую материю, чтобы в будущем создать свои? Ответа на этот вопрос, кажется, не существовало. Хотя Лео относился к тем шаманам, которые считали, что тренды создают шаманы более просветлённые, в основном западные. А шаманы постсоветского пространства занимаются сначала копированием, а затем и вовсе – самокопированием.
Именно в такие компании, представителем которых был Лео, обращаются условные Алины Сергеевны, чтобы их ивент получился «не таким, как у всех» и «просто вау». Это, кстати, дословные цитаты из некоторых брифов, на проведение корпоративных ритуалов.
Сегодня команде, в которую помимо Лео также входили два других шамана по креативу и менеджерка ритуалов Кристина, необходимо было привести к конечному виду концепцию презентации нового автомобиля одного из европейских брендов. Задачи такого рода встречались Лео редко. То ли из-за того, что ниша проведения мероприятий подобного рода была занята другими компаниями, то ли из-за того, что такие задачи требовали от шаманов выхода за рамки привычного мышления. Выражаясь иносказательно, здесь нужно было общаться с другими духами, на рынке хватало других шаманов, которые делали это на протяжении многих лет, отчего тендеры чаще всего были проиграны.
Лео вернулся в офис ровно к окончанию обеда. Внутри небольшого опенспейса снова забурлила лава жизни, готовая в любую минуту вырваться из жерла наружу в виде нервного срыва очередной менеджерки. В этот момент к Лео пришло глубокое понимание, которое зрело у него в голове уже на протяжении нескольких недель: это последний проект, после которого независимо от того, будет проигран или выигран тендер, Лео уволится. Сейчас нужно было собраться с последними силами и немного потерпеть.
Переговорная комната сотрясалась от бессмысленных звуков, доносящихся изо рта двадцатишестилетней девушки привлекательной наружности. Виновницей этого бессмыслия была Кристина: она что-то оживлённо говорила, но слушать её никто не хотел, особенно Лео. В этот момент он думал о Кристининых белокурых волосах, напоминающих ему Надежду Александровну. Жаль, что работа не предполагала той сладкоречивости, интонации и нежности, которая была присуща терапевту. Частью работы любого менеджера являлись критика и отбор идей, которые креативный продюсер предложил к реализации для проекта. Зачастую это была не объективная критика, а субъективное мнение и личные «хотелки» менеджера. Представьте: заказчик хочет «на море». Лео предлагает ему поехать на Бали, поселиться в лачуге, помедитировать на закат, выпить безалкогольное смузи, а с утра встать на доску для сёрфинга. Но менеджер проекта думает, что знает заказчика лучше. Поэтому ожидает, что креатор подготовит презентацию с тёплым Красным морем Египта, пятизвёздочным отелем, ночными танцами в пьяном угаре, а затем утренним похмельным синдромом в джакузи. Творец приносит менеджеру Бали, он отправляет его обратно в Египет. Творец, скрипя зубами, ломает идею, скрещивает смыслы, формы и получает что-то среднее – допустим, Грузию. Когда наконец идея доходит до заказчика, до него в тот же момент доходит и понимание – понимание, что он хотел на Балтийское море на берегу ветреного Таллина! Процесс запускается по новой.
– Короче, я предлагаю ещё чуток покрутить. Мне кажется, что им не зайдёт, – Кристина посмотрела на Лео, который что-то черкал в своём блокноте.
«Ага, чуток. Конечно», – подумал Лео.
– М-м, я понял, покручу.
– Сколько тебе времени нужно?
«Да как же ты задолбала! Я трахался с этой презентацией несколько дней, а тебе кажется! Кажется ей!»
– Ну, тут надо всё переделывать. Дня два.
Лео выдернул кабель из ноутбука, подключённого к плазме, закрыл презентацию, которую только что разнесла Кристина, и посмотрел на Свету, которая сидела напротив и бездумно тыкала стилусом в графический планшет.
– Это без учёта дизайна, – добавил Лео.
Рядом со Светой сидел Антон и залипал в телефон. Антон – ещё один креативный продюсер компании, в которой работал Лео. Обычно на мозговых штурмах присутствует вся креативная команда, и этот не стал исключением. Но желания и сил «штурмовать» в последнее время не было ни у кого. На каждом висело по несколько незакрытых тендеров вкупе с текущими проектами, поэтому включиться в чужую работу означало не сделать свою. Но именно сегодняшнее присутствие Антона в переговорке помогло Лео довести свой последний проект без особых усилий и надобности выдумывать что-то новое.
– Лео, а помнишь свой шаблон концепта для заброшки? Попробуй его просто подогнать. Может получиться прикольно.
– Помню, по постапокалипсису. Кристине вряд ли понравится…
– Ой нет, давайте без всяких апокалипсисов, прошу вас, – закатила глаза Кристина, – перечитайте бриф ещё раз, мальчики.
Кристина взяла распечатанный бриф и с интонацией противного учителя перечитала опорные пункты, нарочито подчёркивая их резким движением карандаша.
– Новый кроссовер. Подчеркнуть премиальность бренда. Зрелищное шоу. Целевая аудитория – люди с доходом выше среднего!
– И-и-и? – протянул Лео.
– Ну и к чему тут постапокалипсис?
– Окей, смотри.
Лео поднялся из-за стола и подошёл к маркерной доске. Сверху он написал название бренда, а чуть ниже изобразил логотип. Затем, взяв маркер другого цвета, дописал в самом центре латиницей: mad trip.
– Учитывая предыдущий экспириенс бренда в организации подобных мероприятий, в частности общенациональных лончей новых автомобилей, можно сделать вывод, что сам бренд и потенциальные потребители в лице гостей, посещающих подобные мероприятия, пресытились стандартными форматами ивентов. Антох, подсоби, – указал на плазму Лео.
Антон подключил свой ноутбук к телевизору и открыл поисковик. Лео продолжал говорить, как по заготовленной методичке. В это время Антон тихо улыбался и смирно гу?глил, будто подтверждая каждое слово Лео.
– Вся информация в открытом доступе. Если поискать прошлогодние презентации, то помимо стандартного шаблона организации этих ивентов со всеми присущими им чертами типа виртуальной, дополненной, расширенной реальности, а также дебильных диджитал-фотозон, можно обнаружить достаточно постные лица тех самых людей, чей доход, как заявлено в брифе, составляет выше среднего… Таким образом, мы делаем вывод, что выход за рамки стандартных предложений является наиболее интересным и подходящим, добавим слово – креативным решением. Поместив целевую аудиторию в место, которое никоим образом не соответствует их ожиданиям, мы можем рассчитывать на получение wow-эффекта за счёт игры на контрастах.
Теперь Антон листал тематические фотографии, связанные с постапокалипсисом: кадры из фильмов, концепт-арты современных художников и крупные западные мероприятия. Карина тем временем набрасывала что-то небрежными штрихами в свой планшет. Лео продолжал:
– Мы сделаем настоящее иммерсивное шоу. Целый мир, живущий по своим диким законам и правилам. Кристина, смотрела нового «Безумного Макса»?
– Да, но…
– Первое правило креатива: «Давай без но». Так вот, гости презентации – не просто пассивные зрители, но активные её участники. Постоянное взаимодействие с аниматорами-фриками, участие в активностях и безумные повороты сюжета – то, что будет отличать madtrip от привычных форматов презентаций. Апогей события – безумное появление главного действующего лица – нового кроссовера. Если ты смотрела фильм, то наверняка уже догадываешься, какое будет появление.
– Чувак, это будет круто, – одобряюще покивал головой Антон и вывел на плазму нужную картинку.
– Вот примерный вариант ключевого визуала. Таким шрифтом можно сделать нейминг, всякую полиграфию, оформить коммуникационную платформу например, – тихо проговорила Света и показала набросок на планшете.
– Свет, круто! Так вот, сцена с блэкаутом будет установлена между двумя массивными конструкциями – тягачами со звуковым оборудованием. По обе стороны будут находиться музыканты и артисты. Начнётся яркое и громкое музыкальное файер-шоу, финалом которого станет падение занавеса и появление на вращающейся платформе новой машины. Платформа будет вращаться до тех пор, пока не закончится музыка…
«О, Господи, лучше бы ты просто меня трахнул на этом столе, чем распинался тут про какую-то сцену!»
Лео запнулся и посмотрел на Кристину, её лицо выглядело уставшим, она задумчиво смотрела на экран и, казалось, ожидала кульминации в рассказе креативного продюсера.
«Что? О нет, как я могла о таком подумать, я ведь замужем…»
Лео скривился, ему не могло это просто послышаться. Он посмотрел на Антона, затем на Карину – оба были в себе: Антон листал Инстаграм, а Карина занималась планшетом, дорабатывая свой эскиз.
– Ну, и что там, когда закончится музыка? Наверное, хедлайнер? – раздражённо протараторила Кристина.
Глаза Лео судорожно забегали по переговорной комнате, в грудной клетке ёкнуло, и в ушах послышался ускоряющийся с каждой секундой стук сердца. Ноги Лео постепенно тяжелели, его будто придавливало к полу. «Дышать, просто дышать», – думал он, пытаясь нащупать в пространстве какую-либо опору. Ментальная опора несколько мгновений назад разбилась об услышанное, поэтому Лео нащупал физическую. Он присел за стол, трясущимися руками налил воды и быстро выпил.
– Чувак, всё нормально? – спросил Антон. – Что-то ты побледнел.
«Yeah, I'm gonna take my horse to the old town road. I'm gonna ride 'til I can't no more…Блин, достало! Целый день в башке крутится, выкинуть не могу!»
Лео вскочил из-за стола и в панике выбежал из переговорной комнаты. В коридоре офиса он чуть не сбил кого-то с ног, но не рассмотрел, кого именно. Перед глазами всё расплывалось, и он пробирался к выходу из опенспейса на автопилоте.
– Лео, аккуратнее, может, а?!
Голос прозвучал с искажением, с пониженной частотой, от этого паника Лео усилилась. И он, ничего не ответив, поспешил к выходу.
«Как же всё это достало, этот грёбаный зверинец! Скорее бы домой, сожрать три огромных круассана. Блин, нет! Я же худею!»
Лео услышал это, когда открывал дверь из офиса, ведущую в коридор. Эти слова прозвучали в его голове чётко, с той интонацией, которая была ему привычна. Голос принадлежал Снежане, менеджерке проектов. Когда Лео вышел из офиса, зрение сразу восстановилось. Лео попытался сосредоточиться на дыхании, но сделать это было практически невозможно. В эту секунду он думал, что сошёл с ума. Другого объяснения всему этому в голове сейчас не существовало. «Возьми себя в руки, это могла быть усталость, переутомление». Лео побрёл по коридору в уборную, подальше от голосов, по пути ему встретились несколько человек из соседних офисов. Они пристально смотрели на Лео, замечая его явную взволнованность. Все они молчали, но Лео продолжал слышать:
«О, ещё одному крышу снесло от продуктивной продуктивности».
«Жаба раз, жаба два, это всё игрушки, жабы лучшие друзья, это не лягушки! Ах-ха-ха, что я несу!»
«Засунь в жопу себе свою премию, придурок конченый!»
Лео показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он кое как добрался до уборной, включил холодную воду, умылся и посмотрел в зеркало. Левый глаз подёргивался, его зрачок был узкий, а правый, наоборот, был расширен. «Твою мать, это ещё что такое». Лео подставил голову под кран, и холодная вода ударила по его черепной коробке. Потом он вспомнил, что это не самое умное решение, и тут же убрал голову из-под крана. Он уселся на пол и снова попытался сосредоточиться на дыхании и немного прийти в себя, но вдруг кто-то начал дёргать ручку двери.
– Занято!
Ручка перестала дёргаться, а за дверью послышались шаги удаляющегося человека. Лео снова переключил внимание на дыхание. «Вдох… выдох», – медленно считал он про себя. Через несколько минут Лео успокоился. Голова гудела, чувствовалась сильная усталость, он по-прежнему сидел на холодной плитке уборной, но теперь, обуздав чувство страха, попытался мыслить рационально и обдумать дальнейшие действия. «Ладно, херня это. Люди в стрессе и не такие глюки ловят. Надо просто уволиться с этой сраной работы, попить антидепрессантиков, и всё будет ништяк». Ручка уборной снова дёрнулась, но уже сильнее. Чьи-то физиологические потребности явно требовали выхода, а уборная была одна на этаж, поэтому насточйчивость этого человека можно было понять. Лео встал с пола, снова открыл воду и ещё раз умылся.
– Занято, минутку.
Снова послышались шаги. Лео выключил воду, посмотрел в зеркало и глубоко выдохнул.
«Минутку-хуютку! Что мне, под дверь насрать, что ли!» – услышал Лео незнакомый голос в голове и тут же упал в обморок.
Он пролежал без сознания несколько минут, а когда очнулся увидел, что при падении рассёк о раковину бровь. В дверь кто-то колотил, был слышен оживлённый разговор нескольких человек, и как только кто-то из них сказал про скорую помощь, Лео тут же решил подать признаки жизни. Он открыл дверь и сказал, что никакую скорую вызывать не нужно, он просто поскользнулся, а до врача он в состоянии добраться самостоятельно. Среди толпы, которая собралась около уборной, Лео заметил Кристину и Антона. Оба были взволнованы, особенно Кристина. Она чувствовала себя виноватой в том, что произошло. Она действительно была виновницей, но решила, что виновато её холодное отношение к работе Лео, а не спонтанные мысли сексуального характера, которые ему посчастливилось прочитать.
Лео ехал в такси в ближайшую больницу и размышлял о будущем. Первое, что он решил сделать после, это позвонить Надежде Александровне и записаться на внеочередной сеанс психотерапии, происшедшее требовало этого как никогда раньше. Затем, когда молоденькая медсестра аккуратно вонзала в его бровь иглу, он решил, что не будет доводить свои текущие проекты до финала, а уволится уже завтра. Это сулило ему потерю хороших денег, а также слегка подпорченную репутацию как человека, который не доводит дела до конца, бросает команду, в каком-то смысле подставляет коллег, в данном случае Антона, которому необходимо будет взять на себя оставшиеся тендеры и текущие проекты. Но в данный момент это не тревожило Лео. Его сейчас вообще ничего не тревожило. Как обычно бывало с ним, после сильных эмоциональных всплесков наступило состояния полного безразличия, атараксии, и это было самое время, чтобы рационально мыслить и принимать решения. Третье, что решил Лео, добираясь до дома со свежим швом, – что сегодня стоит хорошенько выпить.
Глава 3
Назойливая картинка с надписью «импотенция» манила Лео, но он решил, что сегодняшний нервный срыв не станет поводом для возвращения в оковы никотинового рабства. Кассирша любезно поприветствовала его на французском: «Пакет?» Лео ответил утвердительным кивком и сделал попытку сосредоточился на метрономе, пикающем звуке сканирующего штрихкоды сенсора. Пока женщина делала свою работу, на Лео с новой силой накатила усталость, сосредотачиваться на чём-либо стало невозможно, и он отдался невесомости тёмного царства мыслей. В таком полуосознанном состоянии он вышел из магазина и побрёл домой.
Зима умертвила всё живое, поэтому, петляя в пятиэтажных дворовых лабиринтах, он не встретил ни единой души – все нежились в сладкой спячке четырёх стен, кто квартир, а кто – подвалов. Лео видел в этих дворах микрокосмос: немоту, пугающую тишину и свет в окнах. Эти окна напоминали ему вспыхнувшие звёзды, освещающие путь домой одинокому астронавту.
Лео вошёл в квартиру, скинул куртку и направился на кухню. Он разложил продукты по полочкам холодильника и, захватив только что купленный виски, решил заглянуть в комнату Артёма. Тот, сидя за маленьким журнальным столиком, привычно был поглощён кодом и даже не оторвал глаз от монитора. Лео подошёл ближе и поставил на столик бутылку.
– Будешь?
Артём, оторвался от монитора, широко зевнул и потянулся.
– Ты чё, среда же.
– Как будто тебя это когда-то останавливало, – усмехнулся Лео.
– Меня, может быть, и нет. Но куда делся тот Лёня, которого я знаю: «Только по выходным и не чаще раза в месяц».
Долго объяснять свое желание выпить Лео не пришлось, Артём остановил его на словах «очередной сраный тендер».
– Стоп, стоп, стоп. Мы с тобой договаривались, дружище. Я не хочу слушать про твою конченую работу и как ты себя там убиваешь. Суть я понял, так что давай просто расслабимся.
«Расслаблением» Артём в последнее время начал слегка злоупотреблять. Он, талантливый разработчик, недавно попал в команду, работающую над интересным проектом, связанным с какой-то нейросейтью. Нагрузки выросли прямо пропорционально его заработной плате. Теперь снимать нужно было не только кэш с карточки, но и стресс с себя. И Артём был из тех людей, которые вместо, например, «майндфулнесс» или «спортивных нагрузок» выберут «три по пятьдесят и закурить». Алкоголизмом в чистом виде это назвать было нельзя, но лёгкой зависимостью от состояния безмыслия, а соответственно, и маленького, легкодоступного счастья – можно. Выпивал Артём исключительно дорогой алкоголь. Не только в барах, но и дома. Его мини-бар, состоящий из элитных брендов, обустроенный в совковом серванте, выглядел слегка комично.
Зарабатывая больше четырёх тысяч долларов в месяц, Артём не хотел съезжать с этой квартиры. Во-первых, ему нравилось жить с Лео, во-вторых, он всю жизнь мечтал о собственном загородном доме, и желательно на берегу какого-нибудь живописного озера в Италии. Поэтому много откладывал и ждал подходящего момента, чтобы уехать ближе к этой мечте.
Лео, зарабатывая примерно четвёртую часть от зарплаты Артёма, тем не менее сделал правильный выбор при покупке бутылки на вечер. Они переместились на кухню, подготовили стол с закусками и после нескольких глотков каждый почувствовал то самое заветное расслабление. Разговор оживился, воспоминание Лео о дневном происшествии постепенно блёкло, и он предвкушал завтрашний день, который, несмотря на предстоящее похмелье, должен принести ему заветное облегчение в виде отметки в трудовой книжке «уволен по соглашению сторон».
К концу бутылки разговор друзей приобрёл шаблонный для такого времяпровождения характер. Полбутылки ушло на воспоминания из детства, и ещё пол – на мать всех разговоров на кухне – философию.
– Вот ты задумывался, для чего всё это?
– Ай, перестань, Лёнь. Этот разговор – словесная мастурбация. Из него не выйдет самой жизни, не выйдет конечного результата. Никто и никогда не даст ответа на этот вопрос. Мир – это код, Вселенную запрограммировали, или Мир – это иллюзия, чей-то сон. Жизнь появилась так или этак, да какая на хер разница? Жизнь есть, и это нужно просто принять. Вселенная есть, и это нужно принять. Интересно, конечно, разбирать её на атомы, затем ещё глубже и ещё, поэтому я и слежу за тем, что происходит в современной науке. Но я слежу за этим с улыбкой. Потому что верю, что всегда останется вопрос: а почему так? А на него ответа не существует.
– Ух, какой-то восточной философией повеяло, от тебя не ожидал. Мне, напротив, видится это в ином ключе.
– И как же?
– Если бы мы знали смысл, саму суть, ответы на эти вопросы «зачем это всё?» и «почему так?» – тогда человек как вид решил бы проблему страданий. Это привело бы к избавлению от него, когда человечество нашло бы путь к вечному смыслу и счастью. Вот те самые учёные – это люди, светлые умы, которыми я восхищаюсь, им суждено сделать эти открытия.
– Как можно открыть смысл? Не понимаю. Наука не так работает, Лёня. Давай лучше ещё одну бутылочку обработаем?
– Как и в каком виде – не знаю. Но просто представь, что когда-нибудь в светлом будущем в мире нет голода, насилия и войн, а главное, нам не приходится снимать стресс с помощью твоего мини-бара, – улыбнулся Лео.
– Лёня-я-я, – протянул Артём, —ты мыслишь утопичными категориями. Это что-то в духе Жака Фреско. Поэтично, красиво, но нереально. Мужик был мировой, умный, талантливый, но что с его проектом?
Лео не заметил, как в его правой руке появилась сигарета. Кухня наполнилась дымом, а каждая затяжка сопровождалась мыслью о завтрашней головной боли, усиленной курением. Друзья молча выкурили по сигарете, и Артём налил ещё по одному стакану каждому.
– Кстати, я завтра увольняюсь, – Лео поставил пустой стакан на стол и глубоко выдохнул.
– Опа! – сообразил Артём и тут же налил ещё, – А вот это уже новости! Дружище, я очень рад, что ты сваливаешь оттуда!
– Да, Тёма. Я тоже очень рад.
Лео произнёс последние слова с грустью, однако в глубине души он действительно был рад. Завтра он распрощается со стрессом, но впереди его ждёт этап неопределённости, потому что чем заниматься дальше, после пяти лет в креативной индустрии, он понятия не имел. А значит, со стрессом он вряд ли распрощается. Переход в плоскость чистого творчества был для Лео мечтой, но до неё ему было ещё далеко. Искать работу в смежной области, например рекламном или другом креативном агентстве, ему не хотелось. Сейчас перед Лео замаячило будущее, на иглу которого молодых и не очень людей ловко подсаживают продавцы фаст-фуда образования. Профессия python – разработчик за 12 месяцев с нуля, с гарантией трудоустройства! План выглядел даже надёжнее, чем швейцарские часы. Лео опрокинул стакан и опять потянулся за сигаретой.
Алкоголь сделал свою работу мастерски: оба были пьяны ровно настолько, чтобы и так высокий уровень взаимопонимания вырос, каждый чувствовал себя расслабленно, и всё обошлось без перехода в режим «догонятор». Всё должно было закончиться через пару минут, похмелье всё же обещало быть мягким, если бы Артём случайно не задел за живое своего лучшего друга, спросив его о планах на будущее.
– Может, сейчас хоть писать начнёшь? Времени будет полно. Ты ведь всегда хотел попробовать!
– Да, я часто об этом задумываюсь, но, блин…
– О-о-о, вечно твои «но» везде и во всём. Что на этот раз?
Лео посмотрел на почти пустую бутылку, потом на сигареты, затем он повернулся к Артёму, и этот вечер, его атмосфера, этот момент показались ему подходящими для того, чтобы вывернуть эту частичку души наизнанку.
– Ну ты сам спросил. Я не люблю ныть, но… мне очень хочется писать. Но написать я хочу что-то красивое. Знаешь, вот так, чтоб поэтически, чтоб прямо до мурашек. Меня всё время тянет к какому-то романтизму, что ли. Например, я бы с удовольствием описывал бушующие волны, бьющиеся о скалы, писал про густой туман и пытался бы создать образ человека, скорее всего себя, внутри этого бесконечного тумана, с бесконечным личностным конфликтом и поиском его решения. Кстати, вспомнил. Это ведь «Странник над морем тумана». Википедия называет эту картину ярчайшим примером романтизма, – подытожил Лео и замолчал на несколько секунд. Артём слушал внимательно и уже был готов ответить другу. Но Лео вдруг заговорил снова:
– Но похуй туман и Википедию. Вот о чём я говорю! Всё уже было! – Лео заговорил быстрее, более эмоционально. Со стороны казалось, что он как будто повышает голос на Артёма.
– Закаты, звёзды, степи и горы, цветы и птицы, в целом – сама жизнь! Сказать бы об этом всём как-то красиво, свежо! Но как только я стараюсь влепить к этим феноменам какую-либо метафору, подобрать какое-то интересное сравнение, меня накрывает такое чувство неловкости и позора вселенского масштаба, что писать не хочется вообще. Ничего и никогда. Все мои потуги кажутся такими вторичными, такими очевидными. Всё получается таким искусственным, выхолощенным, манекенным. Да и любая тема, идея, концепция – на всём как будто стоит жирная, такая красивая сургучная печать со словами: «Забей. Уже было». В голову назойливо стучатся мыслишки типа: «Это было у Байрона и Лермонтова», «А это речевая фишка Платонова», «Кому вообще в наше время интересно читать про раздирающий небо закат и зияющие в пустоте звезды?», «Не вздумай поднимать тему буддизма, где-то в горах над тобой тихо посмеивается Виктор Олегович». Тьфу ты, бля!
Артём с сочувствием смотрел на друга, но теперь попросту не знал, что сказать. Он сделал попытку снова закурить, но вдруг понял, что не хочет этого делать. Артём чувствовал, что Лео зол и раздражён. И, конечно, он знал, что в первую очередь его друг злится на себя. Лео подошёл к окну и, кажется, совсем не ждал ответа. На улице было мерзко. Первый снег на обочинах проспекта уже успел почернеть. Холодный ветер с микродождём бил в лица прохожим, отчего их гримасы становились ещё злей. Хорошо было находиться тут, на кухне, под теплом тоскливого света от дешёвых лампочек. Теперь Лео видел не только улицу. Его взгляд то падал на собственное размытое отражение в окне, то снова переключался на внешний холодный мир. Лео попытался сосредоточиться только на отражении. Он увидел Артёма, который прокручивал в пальцах сигарету, затем его взгляд скользнул по раковине, заставленной посудой, потом переключился на пожелтевшую от жира плиту. А потом он увидел всю картину сразу, как будто всю кухню целиком. Опьянение будто исчезло, а вещи по отдельности больше не существовали в сознании Лео, а вместе составляли одно целое. Ни плита, ни раковина, ни сигарета, ни Артём, вообще ничто больше не могло перетянуть на себя внимание Лео. В этот момент даже само сознание было другим. Он видел кухню как будто полностью, такой, какой она была в своей сущности, без оценок и ярлыков, и сам Лео, казалось, был частью этой кухни, в которой мягко растворялось и куда-то далеко плыло чувство собственной самости, чувство «Я». Это состояние длилось недолго. После него сразу пришли привычные чувства и мысли. В голову Лео снова хлынули приятные воспоминания из детства. Летние каникулы у бабушки, похожая кухня, на которой они с дедом играли в карты, запах жареной картошки. В этот момент Лео почувствовал во всём теле лёгкую вибрацию, психоэмоциональное тепло, которое плавно растекалось от самой макушки до кончиков пальцев. Он попытался сохранить это тепло подольше, но и оно, лишь немного подразнив Лео, стремительно ушло и растворилось где-то уже за пределами его тела. Лео с досадой вздохнул. Артём хотел было что-то сказать, но Лео неожиданно продолжил, уже тихо, спокойным и немного уставшим голосом:
– Потом я веду внутренний диалог дальше. Спрашиваю себя: а вдруг это просто отсутствие интересных образов, новых и необычных идей в моей голове? Всё это из-за моей ограниченности. Вдруг у меня банально не хватает на это способностей. И я скорее соглашусь с этими мыслями, приму их сторону. Мне легче поверить в собственную бесталанность, чем в то, что наш родненький метамодернизм вовсе и не требует от нынешних творцов всего того разнообразия языка, жгучих рифм, нетривиальных метафор, богатства образов, нагромождения смыслов и так далее. В поэзии или прозе, кинематографе или музыке – неважно, пусть кинематографе – достаточно быть просто искренним. И люди к тебе потянутся. Читатели, слушатели, зрители – кто угодно. «Будь искренним – не выёбывайся», – я бы так сказал. Хороший слоган для метамодернистов, – подытожил Лео и выхватил из рук Артёма сигарету.
– Слушай, Лёня. Я понял тебя. Я, конечно, не секу в этом ни хера, ты же знаешь. Я никогда не загонялся по этому поводу, читал и читал, смотрел и смотрел, слушал и слушал. Анализировать не пытался. Мне либо просто откликается, либо нет. Я человек далеко не творческий, это тебе виднее, там, эпохи, меты, не меты, но с последними словами насчёт искренности я согласен.
Артём вышел из кухни, а когда вернулся, в его руках была ещё одна бутылка виски.
– Если бы ты меньше думал, может, и написал бы что. Конечно, если ты ставишь себе задачу переплюнуть Байрона или Платонова, стать великим… Хотя я ни одного, ни второго не читал, но хер с ними! Если ты так ставишь вопрос, то, наверное, это всё обречено на провал. Великие люди, бро, не думали, как бы им стать великими, а просто делали своё дело. Это я тебе как добротный разработчик базарю, но я же не мечтаю стать Пашкой Дуровым, – усмехнулся Артём.
– Ну я не только думаю. Я пишу. По крайней мере, пытаюсь это делать, – тихо ответил Лео. – Вот недавно рефлексировал, и получилось написать что-то про нас и нашу жизнь. Хочешь послушать?
– Конечно, давай заценю. Обещаю, что не буду к тебе слишком критичен.
– Иронизируешь…
Лео сходил в коридор за рюкзаком, достал блокнот и среди многочисленных заметок стал искать нужную. Артём наблюдал за этим процессом с интересом. Бумага и ручка казались ему не то чтобы чужеродными, но чем-то очень неудобным и древним. Лео пролистал до нужной страницы, мельком пробежал глазами по тексту и приготовился читать.
– Ну что, готов?
– Жги! – уверенно ответил Артём.
Когда наступило утро, друзья обнаружили, что для расслабления одной бутылки не хватило. Артём решил, что сегодня останется дома. Лео же, несмотря на ужасное состояние, необходимо было собраться и поехать в офис. Он с радостью обнаружил, что со зрачками всё в порядке. И в очередной раз успокоил себя мыслью, что всё случившееся было следствием эмоционального истощения. Друзья слегка прибрались на кухне, заварили лапшу, чтобы оживить желудок, и каждый молча, в своей голове, принялся анализировать вчерашний вечер. Похмелье напоминало о себе и вылезало наружу в виде тревожных мыслей о будущем у Лео и трясущихся рук у Артёма, который легко избавился от этого симптома, опрокинув пятьдесят грамм. Лео решил этого не делать. Артём и Лео ещё несколько минут сидели молча, пока Артём вдруг не вспомнил вчерашнюю сцену.
– Слушай, а прикольно ты это про всемогущий свайп.
Друзья переглянулись и на лице каждого впервые за утро начало вырисовываться что-то наподобие улыбки.
– Да-а, – протянул Лео. – Мне, если честно, и самому нравится.
Из дневника Лео Кузнецова.
О скоротечности. Наш мир – это бесконечная лента Тик-тока, в которой каждый отдельный ролик является маленькой человеческой историей, человеческой жизнью. Некоторым историям выпадает шанс быть рассказанными полностью, некоторым, по воле всемогущего свайпа вверх, суждено пропасть, так и не успев начаться, другим, напротив, выпадает случай стать образцом для будущих историй, расплодиться и создать вокруг себя бесчисленное количество копий и таким образом ненадолго, но продлить своё существование в ленте бесконечности. Вот окровавленный младенец плачет над улыбающейся матерью. Доктор рутинно обрезает пуповину, даруя маленькому тельцу первые мгновения свободы, но в следующую секунду крошечное сердце малыша отчего-то не выдерживает и лопается под давлением внешнего мира, неожиданно свалившегося на ещё чистую, непорочную душу, – свайп вверх. А вот молодой музыкант даёт квартирник и даже не подозревает, что его песни скоро станут лейтмотивами нескольких поколений, он, как говорится, ещё надолго залетит в рекомендации, а затем заснёт за рулём автомобиля, столкнётся с автобусом и – свайп вверх. Абсолютно все истории так или иначе ждёт неминуемый и беспощадный финал – по крайней мере, пока трансгуманисты не придумают, как всё это можно хакнуть, мы все бессильны перед лицом всемогущего свайпа вверх. Китайцы, сука, красавцы – создали приложение, моделирующее концепцию и суть человеческого бытия, да ещё назвали иронично так – ТИК-ТОК. Как будто ненавязчиво так напоминают нам о скоротечности и что часики-то тикают. Тик-так, тик-так, друзья, а дальше вы знаете – свайп вверх.
Глава 4
На работе всё прошло не так гладко, как планировал Лео. Уволиться день в день не получилось, но и отрабатывать положенный по трудовому кодексу срок не пришлось. Хорошие взаимоотношения с учредителем агентства сыграли свою роль, и они договорились, что Лео необходимо отработать всего неделю. За это время он должен передать свои проекты новому сотруднику, который как раз сегодня, по счастливому совпадению, начинает свой путь в изучении мастерства шаманов-креаторов. Вторым условием было то, что Лео всё-таки доделает вчерашнее предложение для участия в тендере. То ли разбитая бровь, то ли влияние Антона на Кристину изменили её решение, и идея с постапокалипсисом теперь выглядела «очень даже ничего».
После того как рабочие моменты были улажены, Лео решил договориться о встрече с Надеждой Александровной. Она предложила провести её онлайн, так как немного приболела, но Лео эта идея не понравилась. Этот формат он считал неэффективным и называл его «суррогатом» настоящей терапии. Он решил подождать следующей недели и встретиться вживую, тем более настроение после вчерашнего инцидента, несмотря на похмелье, было в норме.
Неделя получилась самой спокойной за всё время работы Лео в агентстве. Он не спеша доделал презентацию, ввёл в курс дела новичка и даже устроил в офисе небольшую прощальную вечеринку. Выходные он провёл в компании друзей на горнолыжной базе, что также сыграло позитивную роль в улучшении его эмоционального состояния.
Кроме того, в течение этой недели с Лео успело произойти ещё одно маленькое, но очень существенное изменение. Воспоминание о дне, когда произошёл случай в переговорной комнате, будто начало блёкнуть. Чем больше усилий он прикладывал, чтобы его вспомнить, тем дальше оно ускользало. К очередному сеансу психотерапии он полностью забыл, что случилось с ним в те минуты. Теперь этого события будто не существовало. Лео помнил мокрую плитку в уборной, падение и удар о раковину, но предшествующие этому выкрутасы мозга будто оказались благополучно стёрты из его памяти заботливым нейроадминистратором.
Время сеанса пролетело незаметно. Надежда Александровна обратила внимание на физическую травму Лео, но, в отличие от душевных, заживить быстрее эту рану она не могла. Вообще Надежда Александровна обладала таким высоким уровнем эмпатии, что некоторые специалисты в области врачевания души нашли бы в этом скорее минус. Случалось, что в особо острые и чувственные моменты сеансов с некоторыми клиентами сквозь правильно выстроенное отношение к работе, а говоря проще – сквозь «не брать до головы», у Надежды Александровны всё же просачивались едва заметные слёзы сострадания. Сострадание – удивительная способность людей или всего лишь очередной баг, обусловленный неспособностью обуздать свои «зеркальные нейроны»?
Лео нравилось эта черта в Надежде Александровне, этот нечеловеческий уровень сострадания, который вселял в него надежду: в сфере духовного здоровья ещё не всё обречено. Ведь сейчас всё выглядело так: сначала онлайн-образование штампует айтишников. Затем получившиеся шаблонные спецы бездумно штампуют куски кода. В это же время молодые люди, начитавшись статей c продающими названиями типа «10 способов распознать абьюзера» и «Как выстроить личные границы», решают, что их призвание быть психологами. Наконец, когда очередной спец-айтишник вместе с кодом наштамповал себе эмоциональное выгорание, он идёт лечиться к тому самому психологу, который уже успел завести аккаунт в Инстаграме и написать новые статьи типа «Как стать счастливым за несколько недель» и «4 способа избавиться от тревоги».
– И вы решили сказать мне об этом только сейчас? – удивилась Надежда Александровна, когда Лео за десять минут до конца сеанса решил вскользь упомянуть об увольнении.
– Ну да, а что в этом такого?
– Лео, о чём мы говорили все эти сорок пять минут?
Лео прокрутил мысленную ленту и перечислил основные моменты, которых сегодня они коснулись на терапии:
– Страх смерти, панические атаки, моё будущее… – на последних словах Лео задумался, и его разум снова вылетел из кабинета куда-то в пространство вероятностей, возможностей и невозможностей, оставив тело без присмотра.
– Заметили? Всё о том, что может произойти, но не факт, что произойдёт. А то, что с вами уже произошло, вы продолжаете упорно игнорировать.
Лео вздохнул и посмотрел на Надежду Александровну. Она была права: всякий раз он словно не замечал столько хорошего, столько важного, что происходит с ним в жизни. Теперь Лео понял – он абсолютно разучился делиться радостью. Психотерапия сыграла с ним злую шутку – она стала для него пространством для размещения тёмной стороны жизни. Он не разучился испытывать радость, нет, наоборот. Радость, как и другие эмоции, стала приходить чаще. А вот задержать её, поместить её внутри себя, разрешить ей остаться, а тем более преломить кусок радости с кем-то другим – эта способность оказалась утраченной.
– Что вы чувствуйте сейчас, Лео?
– Прямо сейчас? – он снова задумался и отвёл взгляд в сторону, чтобы понять, присутствует ли в нём сейчас какая-то эмоция или чувство.
– Когда вы говорите об увольнении.
Надежда Александровна снова сделала свою работу мастерски. Лео это понял и тут же наполнился чувством благодарности. На его лице появилась редкая для этого помещения гостья – улыбка.
– На самом деле я очень рад… Да! Я очень рад! – оживился Лео.
– И я радуюсь вместе с вами, Лео. Я помню, как часто вы говорили о желании уволиться. Я рада, что вы поделились со мной вашей радостью.
Это был один из немногих сеансов, который завершился на позитивной ноте. Лео ощущал душевный подъём и, ещё не успев покинуть кабинет, принялся обдумывать своё будущее. Только теперь оно его не тревожило, а лишь слегка волновало, предвещая что-то хорошее.
Финансовой подушки хватало Лео примерно на полгода, так что он мог спокойно спланировать небольшой отпуск, после которого можно будет заняться решением более существенных вопросов. Он сообщил об этом Надежде Александровне, и та поддержала его решение, сказав, что небольшое путешествие должно позитивно сказаться на его самочувствии.
– Лео, ваше время остаётся за вами. Сколько вас не будет?
– Месяц, может, полтора, – ответил Лео, поднимаясь из кресла.
Лео надел куртку и, прежде чем уйти, поблагодарил терапевта. Они попрощались, и Надежда Александровна, проводив Лео, ещё несколько минут простояла у двери, о чём-то размышляя. Затем она села на диван, который присутствовал у неё в кабинете специально для тех клиентов, которые предпочитали классический вариант психотерапии: кушетка, стул и терапевт. Она распустила свои светлые волосы, собранные в хвост, выпрямила плечи и сделала несколько резких выдохов через нос, двигая животом. Это было одно из упражнений дыхательной гимнастики, придуманной древними йогами. После упражнения она снова погрузилась в мысли, и размышляла она о Лео Кузнецове. «Ну что ж. С первого раза не получилось», – произнесла Надежда Александровна вслух, затем снова собрала волосы в хвост и переместилась в рабочее кресло. В дверь стучал очередной клиент.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70982956) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.