Читать онлайн книгу «Кит в моей голове» автора Алена Юрашина

Кит в моей голове
Алена Юрашина
Он был здесь кем-то вроде местной знаменитости. Даже ребята со старших курсов были не прочь записаться к нему в друзья. Девчонки, понятно, мечтали о другом, ведь в большинстве своем они глаз с него не сводили. Он мог себе это позволить, и даже охотно разрешал. Стоило одну из них поманить пальцем – приятный вечер был ему обеспечен. Уверена, все это со временем убедило его в собственной неотразимости. А потом и в собственной безнаказанности. На многое из того, за что простого смертного без слов отчислили бы с факультета, если дело касалось его персоны, преподаватели предпочитали просто закрывать глаза. Неудивительно, ведь фамилия его семьи прочно утвердилась в первой тройке меценатов того самого института. Да он был попросту обречен на то, чтобы стать здесь бессменным, не попираемым идолом.

Алена Юрашина
Кит в моей голове

Пролог
– А как ты узнаешь его?
– Просто. Весь мой мир обрушится на мою голову.

Лес, лохматым ковром выстеливший холмы да горы, вероломно подступал к городку со всех сторон. Кто у кого отвоевывал захваченные позиции и на чьей стороне нынче был перевес, я не знала. Плотная стена деревьев, молчаливо сомкнув ветви-плети, по стойке смирно замерла по сторонам в ожидании последнего решающего сражения. Осторожным пугливым ужом крался серпантин дороги меж этих вековых стволов, по временам мелькали вдоль обочин километровые столбы.
Я приоткрыла окно, и ветер преданно лизнул меня в лицо. Снаружи было довольно прохладно. Плевать. Я открыла окно шире, мне надо привыкать к суровому климату северных широт, я должна научиться выживать здесь. Пусть мне не выбраться из городских стен ближайший год, пусть до дня возвращения к прежней, привычной жизни долгие месяцы, но все же это не ссылка.
– Это не ссылка, – упрямо повторила я себе в который раз. Я отчаянно нуждалась в теплой дружеской поддержке.
В зеркале заднего вида встретилась с вопросительным взглядом водителя и послала ему мимолетную вымученную улыбку, вновь отворачиваясь к окну. Таксист тут ни при чем. Это для меня щербатый асфальт трассы незнаком, а он прекрасно знал, где конечный пункт, и вел к нему свою старенькую желтую машину уверенно. Может, где-то в глубине души он даже сочувствовал мне.
По-прежнему мелькали стволы деревьев, но город приближался, я это чувствовала. Меня не просто напугать, а здесь живут самые обычные люди. Самые обычные… Но в городе этом, как на неизвестной планете, все будет чужим мне. Все так и останется для меня чужим.
Пусть останется…

Глава 1
Я не стала брать ключи от бабушкиной машины, небольшого золотистого «Рено», что сиротливо приткнулся у подъезда. Надо дать ей время привыкнуть к тому, что я давно уже самостоятельная, взрослая. О том, что я еще в прошлом году получила водительское удостоверение, папа ведь ей до сих пор так и не рассказал. К тому же, я не знала дороги к институту, а навигаторы всегда охотно заводили меня в самые разные места, но только не туда, куда на самом деле лежал мой путь. А в свой первый день учебы опаздывать мне совершенно не хотелось, из-за переезда я итак пропустила целую неделю занятий.
Я удивилась, выяснив, что при желании могу добраться до института пешком, конечно, если выйти загодя. Вот оно, одно из преимуществ небольших городков. Всего каких-то пять, а может, шесть остановок… я считала не очень внимательно.
Шагать вдоль прямого, широкого и чистого проспекта, рассматривая вывески и незнакомые лица прохожих, мне понравилось. А когда вдалеке увидела здание института, просто поразилась: высокое, в классическом стиле, с внушительным фасадом, перевитым колоннадой, оно величественной горой возвышалось прямо посреди квартала, собранного из низких деревянных домов. Краска по стенам кое-где уже облупилась, но былое величие так и сочилось из каждого окна. Окна, к слову, все же потрудились заменить пластиковыми.
Свернув влево, я сразу оказалась на аллее под сенью широких раскидистых лип, кроны их медленно раскачивались, вздрагивая от ветра. Задрав подбородок кверху, я смотрела на них, пока не закружилась голова. Деревья еще не успели полностью освободиться от роскошного убранства, а листья их были такими солнечными и светлыми, что немного скрасили серость утреннего тумана, в которой я почти утонула.
Я потянулась за телефоном, собираясь сделать красивый жизнеутверждающий снимок, чтобы послать его маме, но вовремя вспомнила, что родители далеко, в археологической экспедиции на востоке страны, и номер, скорее всего, останется недоступным до вечера, до тех пор, пока они не возвратятся в базовый лагерь.
Позади из-за поворота вдруг раздался такой отчаянный визг шин, что я, не раздумывая, отскочила к самому бордюру, где вдоль обочины плескалась глубокая мутная лужа, та, что осталась после ночного дождя. И вовремя. Мне удалось разглядеть блестящий темно-серый бок автомобиля, прежде чем «БМВ» пронесся мимо, щедро обдав меня грязью из лужи.
Не успела я опомниться, чтобы отряхнуться, увидела: машина эта остановилась неподалеку на внутренней стоянке института, а водитель начал медленно сдавать задним ходом согласно разметке, собираясь занять одно из пустующих мест. Именно туда я, собственно, и направлялась.
Мощный двигатель, наконец, смолк, а из-за руля выбрался рыжий веснушчатый парнишка довольно простоватой деревенской наружности, и этот фрукт даже не соизволил взглянуть в мою сторону.
– Эй, ты, гонщик! Я тебе говорю, придурок! – со злостью и возмущением выкрикнула я, дождавшись, чтобы он обернулся, широко развела руки по сторонам, указывая на испорченную одежду, – что за дела?? Извиниться губа треснет?
Нахально ткнув в меня пальцем, в ответ на это он попросту расхохотался. Это было настолько неожиданно, что я лишилась дара речи. А он, этот рыжий, так и покатывался со смеху, глядя на меня, и даже смех у него был неприятным. Потом, сорвав в головы воображаемый колпак, вдруг принялся шутовски раскланиваться. Вот, значит, как: это и есть местный клоун.
Второй парень, что был с ним в машине, высокий и безразличный, в надвинутом на самые глаза капюшоне, на эту сцену вообще никак не отреагировал. Постояв недолго, с отсутствующим видом наблюдая за глупыми ужимками друга, просто развернулся и, сунув руки в карманы толстовки, зашагал прочь в сторону главного входа. Торопливо щелкнув брелоком и позабыв обо мне, рыжий припустил следом. Да уж, в гостеприимстве местные жители меня в буквальном смысле искупали. И это только первый мой день. Может, город не принимает меня, потому что наши чувства взаимны?
Я уперлась руками в бока, раздумывая, как теперь быть. Не стану же я возвращаться домой, чтобы сменить гардероб?
– Не обращай внимания, – вдруг услышала рядом тонкий девчачий голос, – он не хотел тебя обидеть, просто, как обычно, выпендривается. Это даже не его машина… Короче, редкостный он болван, а на таких жалко тратить нервные клетки.
– И не он один.
Я продолжала хмуро наблюдать за ними. Рыжий уже догнал того, второго. Вот он, продолжая дурачиться, обежал его кругом, будто дразня, подкидывая ключи в ладони, потом, наконец, устав вихляться, перебросил их молчаливому парню. Выдержка тому так и не изменила, – завидное самообладание, однако, да и поймал он ключи одной рукой, не глядя. Какой ловкий тип. Мне сразу стало понятно, кто из них двоих – законченный холоп, а кто и барин.
Поднявшись по ступенькам, ребята совсем скоро скрылись из виду, затерявшись среди колонн, а я услышала легкий вздох. Повернувшись к незнакомке, заметила, что она до сих пор глядит в ту сторону. По кому из них она могла вздыхать, мне, в общем, тоже было понятно.
Я присмотрелась к ней: светлые, теплого оттенка волосы обрамляли худенькое остроносое лицо, черные, как маслины, глаза были удачно подчеркнуты нежно-песочными тенями. Лицо, которое я, не задумываясь, могла бы назвать миловидным.
– Привет, я Лиза, – сказала она, дружелюбно улыбнувшись.
Я улыбнулась в ответ.
– Ксения. Покажешь, где можно по-быстрому почистить одежду?
Лиза здорово помогла мне, новенькой, ведь она знала родной институт назубок и безошибочно вела меня к цели сквозь все эти путаные переходы и этажи. Когда выяснилось, что мы с ней на одном потоке, и зачислили меня именно в ее группу, я посчитала это добрым предзнаменованием.
Поговорить Лиза любила, так что мне не пришлось особо напрягаться, а неловкого молчания удалось избежать. К моменту, когда, стоя перед раковиной, оттирала пятна с одежды, я уже знала о своих обидчиках гораздо больше, чем ничего.
– А ты отчаянная… но в другой раз лучше будь осторожнее в выражениях, это я тебе как друг советую. И как только Кит тебе это спустил? Должно быть, не пришел в себя с похмелья. Еще бы, голова у него, скорее всего, сейчас просто раскалывается.
– Кит? Что за странное имя? Это Никита, что ли? Не гонял бы, раз у него похмелье, а то носится, как ужаленный.
Лиза засмеялась.
– Нет же, я не про Хомяка, – и терпеливо пояснила, – вообще-то, рыжий – это наш Хомяк. То есть Степан Хомяков. Парень он в целом безвредный и безобидный, хотя, если его как следует разозлить… А я сейчас говорю тебе про Артема, это тот, другой… хотя этим именем здесь его называют разве что преподаватели. А для нас он Кит, так уж с первого курса повелось. Просто его фамилия Никитин, вот и приклеилось.
Пользуясь тем, что наклонилась, пытаясь устранить разводы, я только покачала головой: сколько подробностей в ее запутанной истории с именами, но кое-что меня насторожило.
– Погоди, ты хочешь сказать, вы знакомы? Они что ли тоже учатся на геологическом?
Лиза кивнула. Вот так совпадение, причем довольно неприятное, а ведь у меня только-только начало улучшаться настроение.
– Ага. И на третьем курсе, так же, как и мы с тобой, вот только Кит с Хомяком и компанией в параллельной группе, да и расписание у нас почти не пересекается, разве только отчетные семинары… ну, или внеплановые уроки.
За это я тут же вознесла пылкую благодарность небесам. А мысли Лизы уже успели устремиться совсем в иное русло. Как выяснилось, они вообще на месте долго не задерживались, ее мысли, порхали беззаботными бабочками, присаживаясь, трепеща крылом, то тут, то там.
– Так вот, вчера за городом была таа-каая вечеринка, – она закатила глаза, наверное, чтобы я могла вообразить себе масштаб мероприятия, – это все Кит с ребятами устроил! Мы отмечали начало нового учебного года… Короче, несколько наших сначала сцепились между собой, уж не знаю, что они там не поделили, но до настоящей драки за малым не дошло. А после пили на спор стопками на время, уговорившись: тот, кто сможет перепить остальных, сиганет в речку прямо с обрыва… Представляешь? Ведь там же просто кошмарная высота, у меня всегда голова кружится, если вниз смотрю! Да и холодно нырять уже, все-таки не лето на календаре.
Я с грустью подумала о том, что на побережье моего ласкового южного моря купальный сезон еще только в самом разгаре. Всего неделю назад я с надеждой чертила пальцем по песку, загадывая, чтобы поскорее вернуться. А море равнодушно смахнуло мои каракули.
– В общем, как они пили, это надо было видеть, – Лиза вдруг прижала ладони к груди, заостряя мое внимание на глубине пережитых эмоций, – я уже на третьем заходе сломалась бы, это точно, а они ничего, все пили и пили, веселились… то еще зрелище было…
Я вздохнула. Так себе развлечения у местной молодежи. Ничего удивительного: слишком далеко от этих мест находится культурная цивилизация. К концу ее захватывающего рассказа мы уже подошли к самому деканату. Надо было успеть отметиться у секретаря, чтобы получить допуск к посещению занятий, все же сегодня мой первый день в институте. Новая подруга осталась дожидаться меня по эту сторону дверей, а после мы вместе отправимся на лекцию. Я уже решительно взялась за ручку, как вдруг повернулась к Лизе.
– Так чем же закончился тот, вчерашний спор?
– Что значит чем? – она удивилась вопросу так, будто я сморозила глупость, – Кит прыгнул с обрыва…
На следующий день все повторилось: и жалобный писк будильника, и хмурое, затянутое туманной рванью утро, и завтрак с бабушкой, и путь в институт, только сегодня вдоль дороги образовался затор, и длинный шлейф машин полз мимо меня медленно, точно отряд сонных муравьев. Водители с откровенной завистью следили за тем, как независимо я шагаю по проспекту.
А вот и та самая злополучная лужа, за ночь она успела изрядно уменьшиться, злорадно подметила я, с опаской оглядываясь по сторонам. В одну реку, конечно, нельзя войти дважды, но все-таки… Однако автомобиль, который я тревожно искала глазами, на этот раз был уже на своем месте. И хозяин его тоже.
Вот он стоит, небрежно облокотившись о крыло, рассеянно поигрывая ключами в окружении других себе подобных. Все вместе они слушали рассказчика, того самого Хомяка. Сейчас он стоял вполоборота ко мне, активно жестикулируя конечностями. Движения его дерганые навели меня на мысли о каких-то неизвестных борцовских приемах. Рассказ был окончен, послышался смех, и я заметила, что даже сам владелец «БМВ» соизволил лениво растянуть губы в улыбке. Улыбка, кстати, у него была просто потрясающая.
К институту вела только одна дорога, гордо вскинув голову, я продолжала идти своим путем, стараясь не обращать на них внимания…
Его взгляд на себе я почувствовала сразу, и испугалась непривычных ощущений. Взгляд этого незнакомого парня был тяжел, он весил немало, словно ярмо опустилось мне на плечи, и шея тотчас воспротивилась, не желая впрягаться, отдавая глухой стонущей болью, а лицо будто огнем ожгло… Но головы я так и не повернула. Пускай себе смотрит.
Ручей оживленной дискуссии критически обмелел, но стоило мне повернуться к ним спиной, как я услышала:
– Обсохла уже, что ли?
Я обернулась мгновенно. Вся компания с Хомяком впереди, а это именно он крикнул, глядела на меня, дожидаясь реакции.
– Обсохла, Хомяк. Проверять будешь? – он на секунду завис, и я не упустила случая его уколоть, – тормозишь… Выходит, все-таки умеешь… когда не требуется.
Следующие несколько шагов я проделала под дружно грянувший хохот, только на этот раз все смеялись над посрамленным Хомяком. И поделом ему. А потом разговор у капота зажурчал с новой силой, но я даже не потрудилась напрячь слух, чтобы понять, о чем они говорят.
И лишь спрятавшись за ближайшей колонной, не выдержала, неуверенно оглянулась. Интуиция меня не обманула. Хозяин темно-серого «БМВ», не принимая участия в беседе, продолжал глядеть мне вслед, и вид у него при этом был крайне задумчивый. Это потом я поняла: тогда он только начал приглядываться ко мне. Волки отважные, но очень осторожные охотники. Наметив жертву, они начинают ходить вокруг нее кругами, постепенно сужая радиус, пока дистанции не останется вовсе. И тогда ничего не подозревающая жертва услышит, как, сверкнув клыками, щелкнет перед глазами свирепая волчья пасть. И жертва взовьется в агонии. Но будет поздно.
К концу третьей пары я знала про него все. Или почти все.
Кит… Имя это здесь можно было услышать почти из каждого угла. Он был довольно популярной, знаковой личностью для института, в студенческих кругах его не только почитали и ценили, но и боялись, а значит, человеком он был незаурядным: завоевать такой авторитет дорогого стоит.
Действительно, Кит был прирожденным лидером. Его слушались, перед ним преклонялись, а если он отдавал приказ, его приказы выполнялись своевременно. Конечно же, ему завидовали. Вращаясь в студенческой среде как звезда, холодная и манящая, он искусно выдерживал нужную дистанцию, находясь на недоступном, комфортном для себя расстоянии от однокурсников, и в то же время, общаясь с ними просто, по-приятельски. И это действовало. Это действовало безотказно, все более подогревая интерес к его персоне.
У него был «БМВ» новой серии: стильный кроссовер цвета мокрого асфальта, но с этим я и сама разобралась. И не раз потом видела, как он рассекает на этом красивом дорогом автомобиле по местным улицам, едва соблюдая скоростной режим.
Еще у него была современная квартира, оборудованная по последнему слову техники, по слухам, где-то в самом центре города. Но, если и так, Кит не любил бывать там, ведь после занятий его нередко можно было повстречать в одном из корпусов общежития, неизменно окруженного стайкой прихлебателей. Но чаще всего, конечно, рядом с ним можно было увидеть того самого Хомяка: это с ним он прогуливал пары, в его компании обычно развлекался ночи напролет, убивая свободное время.
Был у Кита и собственный загородный дом где-то в пригороде, в элитном поселке. Вот так. Семья Никитиных, насколько я поняла, владела еще несколькими объектами недвижимости в пределах области, а еще за рубежом. Это стало для меня сюрпризом. Его мать с отчимом год назад переехали в Объединенные Арабские Эмираты. Сын, судя по всему, их почти не навещал, сами они крайне редко наведываясь сюда, и только если того настойчиво требовали дела благотворительности, предоставив отпрыску право самостоятельно распоряжаться своей судьбой и жить в свое удовольствие, чем он, собственно, здесь и занимался.
Родной отец Кита, к слову, несколько лет назад погиб, разбившись насмерть где-то неподалеку от города, и в этом я могла ему только посочувствовать. На месте той аварии неравнодушные жители со временем установили высокий памятный столб.
Впечатлить меня всем этим было непросто. За пару лет, что провела в столице, а мне и там пожить довелось, я много таких баловней жизни успела повидать. И каждый раз судьбы их были в чем-то схожи. Все они выглядели грубыми, напористыми и самоуверенными смельчаками, которые относятся к окружающим, как к расходному материалу, а на поверку… Если узнать их поближе, вдруг выяснялось: а завидовать-то, собственно, нечему. Скорее, даже наоборот.
В чем кроется изъян Артема Никитина, мне еще только предстояло выяснить. В остальном от прочих мажоров он ничем не отличался. Ничем, кроме одного огромного, неоспоримого преимущества: Кит был невероятно, просто убийственно красив. Он был красив губительно, какой-то редкой совершенной красотой, быть может, той, что прежде вдохновляла художников на написание бессмертных шедевров. Нет, картину я с него писать, конечно, не планировала, но теперь чуть больше понимала тех глупышек вокруг, что украдкой вздыхали о нем.
В мальчишке этом, как по специальному заказу, все было кстати и вовремя. Темные каштановые волосы, короткие и шелковистые, уложенные в прическу, которая как нельзя лучше подходила его лицу, квадратному, пусть грубоватой, но правильной формы. Вообще в природе нечасто встречаются зеленые глаза, неудивительно, что достались они именно ему: чуть вытянутые к вискам, запоминающиеся глаза глубокого малахитового оттенка. Высокие скулы, прямой нос, под ним мягкие губы и жесткий волевой подбородок, о которой мечтают многие мужчины. Все это далось ему даром. А вот отличная спортивная фигура была результатом долгого упорного труда: поговаривали, Кит всерьез увлекается боксом.
Наконец, когда я уже совсем отчаялась обнаружить в нем признаки хоть какого-нибудь крошечного изъяна, неосторожно проговорилась Лиза: оказывается, у Кита была аллергия на хлорку. Он не участвовал в ежегодных молодежных соревнованиях по плаванию, хотя плавал отменно, не посещал разнообразные кружки, его вообще ни разу не видели рядом с институтским бассейном. Летом же, когда ездил на рыбалку, купался в местной речке или устраивал грандиозные вечеринки у бассейна в своем загородном доме, он даже майку не снимал, потому что природа впридачу наградила его аллергией на солнце. Выходит, и такая аллергия у людей бывает…
От сердца немного отлегло: значит, Кит все-таки человек, он обычный человек, у которого имеются свои недостатки, совсем как у нас с Лизой. А из сверхъестественных способностей в его распоряжении только деньги. Много денег.
Свои собственные недостатки я знала наперечет, и с удовольствием отыскивала новые: серо-голубые глаза небесного цвета для меня были недостаточно небесными. Нос – немного тонковат, губы – не такие полные и вишневые, как мне бы хотелось. Я была худощавой, невысокого роста, и это было недурно, но мне всегда казалось, что я возмутительно худощавая, а рост мой чересчур мелковат. Допускаю, что в те годы я была излишне придирчива к своему внешнему виду, но кто из нас не был не уверенным в себе подростком? Единственным моим утешением стали волосы: пепельно-русые, густые, они чуть вились от природы и прекрасно дополняли лицо. Локоны лежали пышно, но мягко, послушно касаясь плеч. Я всегда оставляла одинаковую длину: слишком утомительно было возиться с ними. В целом картинка выглядела завершенной, и все-таки мне в ней отчаянно чего-то не хватало…

Глава 2
Первая неделя в городе пролетела незаметно, и наступила пятница. Оставалось только одно, последнее занятие, впереди, наконец, ждали выходные, и возле кафедры мы с Лизой остановились, чтобы сверить информацию о лекциях на будущей неделе. Для верности сделав пару снимков (никогда не отличалась безупречной памятью), я повернулась, чтобы опустить телефон в карман, и вот тогда, смахнув надоедливую прядь со лба, заметила, что Артем Никитин направляется в нашу сторону.
Легкая небрежность прически, ленивая походка, в которой, как ни странно, всегда присутствовала некая грация, и уже привычное скучающее выражение лица: все это каким-то непостижимым образом в тот момент подействовало на меня гипнотически. Я глядела на него в упор, не отрываясь, пока он не оказался прямо перед нами, и лишь тогда, опомнившись, опустила глаза.
Коротко кивнув Лизе в ответ на приветствие, Кит протянул тетрадь, что держал в руке.
– Благодарю за услугу.
Лиза, разумеется, кокетливо улыбнулась.
– Обращайся, если нужно. Надеюсь, ты нашел, что искал?
Он мотнул головой, ответил несколько резковато, и мне не понравился его тон.
– Нет, не нашел. Этот материал устарел, советую тебе проверять источники, с которыми работаешь, – но он сразу исправился, добавил мягче, заметив, что Лиза огорчилась, – зато теперь я знаю, на кого действительно можно положиться в трудную минуту.
Я ожидала, что он сразу уйдет, но когда подняла взгляд, увидела, что он не двигается, мало того, смотрит прямо на меня. В голове пронеслась странная мысль, что это самые холодные глаза, что встречались мне в жизни. Но и самые красивые. А потом он открыл рот и произнес:
– Тебя не учили, что таращиться на людей неприлично?
Лиза предательски хихикнула, а изнутри, ударив в лицо, поднялась волна жара, заливая щеки огнем. Я не ждала такой подачи, да и крыть было нечем, а он не собирался останавливаться:
– Что же ты молчишь? Язык проглотила? Или русский тебе не родной?
Это вернуло меня в чувство.
– Меня учили, что на грубость отвечать необязательно.
Он выразительно вскинул брови, в зрачках зажглась искорка интереса, но я уже повернулась к подруге.
– Идем, Лиза, иначе опоздаем на пару.
В ответ услышала сказанное снисходительным тоном:
– Не волнуйся, ты не опоздаешь. Такие хорошие девочки, как ты, никогда никуда не опаздывают.
Пронзая его спину злым взглядом, я кусала губы, злясь на себя, что вовремя не нашлась, что ответить. Какой, однако, он неприятный тип.
На плечо легла рука, Лиза глянула на меня с жалостью:
– Не бери в голову, Кит со всеми такой. Ничего не поделаешь, такой уж у него характер.
Она уже тянула меня за собой, потому что перемена и в самом деле была не резиновая. Я пожала плечами, решив выкинуть все это из головы. Обычный среднестатистический грубиян, к тому же, местного значения. Подумаешь, какая невидаль.
Но оказалось, что он со мной не закончил.
В среду я спускалась по лестнице, направляясь в сторону кафетерия, где дожидались меня однокурсницы, когда заметила его в компании незнакомых мне ребят. Я прошла мимо, сосредоточившись на том, чтобы случайно не оступиться им на потеху, но, к своему удивлению, через несколько шагов прямо над ухом услышала его металлический голос:
– По-видимому, здороваться тебя тоже не учили? Досадно, – он открыто усмехнулся, – выходит, дело обстоит еще хуже, чем я думал.
Я сжала руки в кулаки. На этот раз я была готова к любым его выпадам.
– А с чего я стану здороваться с тобой? Наверняка ты даже имени моего не знаешь.
Его смеющиеся глаза чуть сощурились, теперь с явным интересом изучая меня, но едва я подумала, что попала прямо в яблочко, он произнес:
– Ты ошибаешься, Ксения. Ошибаешься на мой счет. Итак, попробуем снова? Здравствуй, Ксения. Это не тяжело, просто следи за губами и повторяй за мной. Здра-вствуй.
– Здравствуй, – пробурчала я сквозь зубы, готовая от стыда провалиться сквозь землю. Конечно, он рассмеялся своим премерзким смехом, будто услышал забавную шутку.
– Вот видишь, не так уж это и трудно. Поздравляю, ты очень способная ученица.
Если бы глазами можно было прожечь дыру, он умер бы сразу и без мучений. Но Кит уже успел вернуться к стайке ребят, облепивших подоконник. Они встретили его какими-то глупыми шуточками, так что мне ничего не оставалось, как поскорее убраться подальше.
А на следующее утро он повстречался мне прямо в длинной кишке перехода из корпуса в корпус. Не выспавшаяся, с наскоро наложенным макияжем, должно быть, я представляла собой грустное зрелище, и мысленно выругалась. Надо же было ухитриться проспать будильник именно сегодня.
Спрятаться было негде, поворачивать назад я не стала из принципа, лишь отошла подальше к стене, молясь, чтобы он прошел мимо, не заметив меня среди толпы. Чуда не произошло, через мгновение он вырос прямо у меня на пути, и пришлось остановиться, чтобы не врезаться в него.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Вид у него был очень довольный: уверена, Кит успел разглядеть все недостатки на моей коже, и от этого во мне змеей шевельнулась злость. Наконец, красивые губы разомкнулись:
– Здравствуй, Ксения. Неужели ты успела позабыть мой вчерашний урок?
Я непроизвольно сжала телефон в руке еще сильней, так, что в ладонь одна за другой впились боковые кнопки, а аппарат жалобно тренькнул.
– Ну, здравствуй… Видишь, не такая уж я способная ученица, как ты думал, – с изрядной порцией злорадства отвесила я, – ведь пока что научилась только повторять за тобой.
Кит кивнул, словно признавая за собой поражение, но, когда я, победно улыбаясь, решив, что на этот раз последнее слово осталось за мной, прошествовала мимо, услышала:
– Не стоит думать о себе так плохо, низкая самооценка может привести к депрессии. Не расстраивайся, я верю, тебе еще удастся меня удивить.
Я резко остановилась. Внезапно захотелось положить конец всей этой глупой игре, и я спросила без обиняков:
– Зачем это все? Зачем ты это делаешь?
Он вздернул бровь, склонив голову к плечу. Да ему даже усилий не надо прикладывать, чтобы стать моделью… а может, успешным актером. Зачем он тратит время, изучая геологию в этом медвежьем углу?
– И что же, по-твоему, я делаю?
– Почему возишься со мной? Не знаю, может, ты получаешь от этого какое-то извращенное удовольствие?
В пылу тирады я сделала несколько шагов вперед, и Кит шутливо вскинул руки, показывая, что капитулирует под моим напором.
– И что это ты себе навыдумывала, Ксения? – зеленые глаза лучились иронией, насмешкой, чем-то другим, мне недоступным, – я всего лишь пытаюсь быть вежливым… с тобой. Только и всего.
– Знаешь, у тебя это плохо выходит. Может, не стоит дальше пытаться?
Он вдруг шагнул ко мне, и я попятилась, щелкнул пальцами перед самым моим носом, будто принимая вызов, и ехидно улыбнулся.
– Напротив, из-за твоих упреков впредь я буду стараться еще прилежнее. Так или иначе, но я всегда своего добиваюсь, Ксения. Всегда. Просто запомни это.
С тех пор Артем Никитин стал моим кошмаром. Полагаю, он делал все это от скуки. Стоило мне появиться в стенах института – игра начиналась. День за днем он преследовал меня, ненавязчиво, но неутомимо, встречаясь в самых неожиданных местах, совершенно не заботясь о том, что ставит меня в неудобное положение перед новыми друзьями, которых я тоже стала сторониться. Он оказался невероятно расчетлив, этот парень, всегда действуя с холодной ясной головой, он умел ждать, он обладал просто колоссальным, безграничным запасом терпения, которым я похвастать, увы, не могла.
Я ходила, напряженно оглядываясь, а засыпала с мыслями о том, какой фортель он выкинет на следующий день, ведь фантазия его была поистине неистощима. Шутливые препирательства по-прежнему продолжались, но ни одного выигранного сражения на моем счету не было, потому что в поддавки он не играл. Напротив, не давал мне спуску. И я не понимала, когда успела стать его пешкой, когда превратилась в одну из тех, кого он по своему желанию переставляет по доске туда, куда ему заблагорассудится.
Да, это была самая настоящая охота, совсем непохожая на ту, где изящная лань, влажно сверкнув карим глазом, пропадает из виду, поэтично растворяясь в сгущающихся лесных сумерках, не понимая, что охотник уже идет по следу, идет, не отставая ни на шаг. Становиться жертвой мне совершенно не хотелось, плутать в лесу, наполненном сказочными чудовищами, тоже, да и присутствие Кита за своей спиной я выучилась признавать мгновенно: остро, кожей. Но я попала в руки к опытному кукловоду, а мнения марионетки, как известно, не спрашивают.
Он проверял меня на прочность снова и снова, осторожно подбираясь то с одной, то с другой стороны, он прощупывал меня, и, не колеблясь, бил наотмашь по самым слабым местам: это было что-то вроде его собственного ритуала, своеобразная церемония посвящения в круг избранных. Он заранее хотел убедиться, хотел увериться наверняка: я не рассыплюсь, как замок из песка, в его руках от первого же настоящего прикосновения. А прикосновения у него были тяжелыми, это я потом тоже поняла.
Присматриваясь, он терпеливо ждал, когда я растеряю уверенность в собственных силах, ждал, когда я сдамся, выкинув белых флаг, чтобы он смог перешагнуть через меня и пойти дальше. Но дни летели, а я, вопреки его ожиданиям, не сдавалась, упрямо продолжая бунтовать, противиться его прихотям, поступать ему наперекор. И я склоняюсь к тому, что именно это, в конце концов, раззадорило его еще сильнее…
Все прекратилось внезапно, так же резко, как и началось. Наверное, ему просто надоело со мной играть, а может, нашел себе другую жертву, однако мне нравилось думать, что Кит остановился, потому что я победила, потому что оказалась крепким орешком. Несколько дней наши пути совершенно не пересекались, и я, наконец, смогла вздохнуть с облегчением. Вплоть до того вечера.
Не помню, кто пригласил меня на вписку, как и не помню, почему согласилась туда пойти. Скорее всего, я хотела немного расслабиться, отвлечься, забыться, ведь процесс адаптации все еще не закончился.
Перед самым выходом Лиза дала заднюю. Я стояла одна посреди вечерней улицы в ожидании сокурсников, на миг мелькнула запоздалая мысль вернуться домой, но черная «Хонда» Стаса уже призывно сигналила, выныривая из арки ко мне во двор.
Поднимаясь следом за ними, я с опаской разглядывала обшарпанные стены типовой многоэтажки на самой окраине города, пролеты, испещренные неприличными надписями, стилизованными рисунками. Успевшие принять на грудь друзья продолжали что-то оживленно рассказывать. Всю дорогу мы много смеялись, и сейчас я почти уже не жалела, что приняла приглашение. Наверное, не жалела.
Где-то наверху стукнула дверь, послышалась приглушенная расстоянием музыка: ритмичная, клубная, чей-то хохот, звонкие девчачьи голоса и смех. Судя по всему, именно туда и лежал наш путь.
Переступая через порог, я чуть не задохнулась от повисших в спертом воздухе клубов сигаретного дыма. А перешагнув, была сбита с ног оглушительными децибелами, гулом голосов, этим жужжанием пчел в переполненном улье.
Растерянно хлопая ресницами, решила не толпиться, а остаться неподалеку от входа, чтобы иметь возможность присмотреться к местным. Друзья быстро исчезли из виду, внутри уже было попросту не протолкнуться. Парни и девушки танцевали, извиваясь, тесно прижимаясь друг к другу, кто сидел на диванах, кто укуривался за стеклами длинной лоджии, разбитые на кучки по интересам подростки были заняты разговорами.
Я одна была здесь словно не к месту, невольно прислонилась спиной к стене, чтобы не мешать. В руке каким-то волшебным образом оказался красный пластиковый стаканчик, наполненный водкой, я поняла это по резкому запаху. Я поморщилась, сделать глоток мне даже в голову не пришло. Мой растерянный вид, должно быть, с головой выдавал, что я чужая им… я чужая здесь… Да мне и в самом деле было не по себе.
Вот тогда я и услышала этот негодующий вопль, сумевший перекрыть даже рев басов из ближайшей колонки:
– Какого черта она здесь делает??
Непроизвольно повернувшись на голос, я с изумлением глядела на поднимающегося с дивана Кита, понимая, что гневные слова его адресованы мне, а не кому-то другому.
– Я спрашиваю, какой кретин ее притащил? Э-эй!.. Пусть убирается отсюда!!
Кое-кто начал поглядывать в мою сторону, вскоре раздался обидный смех. А я просто смотрела на него испуганно расширенными глазами и ничего не отвечала.
Даже моему неискушенному глазу было видно: Кит либо изрядно пьян, либо накурен в лоскуты. Мятая рубашка расстегнута на груди, рукава небрежно закатаны до локтей, волосы растрепаны, а глаза… бешеные глаза его, в которых читалась готовность прикончить меня на месте, были налиты кровью и лихорадочно блестели.
Кит силился подняться, но у него не выходило. Мешала размалеванная девица, что прежде лежала, привалившись к его плечу. Теперь она истерически хохотала, размазывая тушь по накрашенному лицу. Вот он с силой отбросил ее руку в сторону, потом грубо оттолкнул от себя, и она безвольно повалилась на спину, не переставая хохотать, в гущу других лежащих вповалку на диване ребят, что при этом вяло зашевелились. Все это было настолько отвратительно, что в горле сжался комок.
Сунув плеснувший через край стакан в чьи-то случайные руки, я метнулась к выходу, распахнула двери. В углу на лестнице кого-то рвало. Поспешно отсчитывая стертые ступеньки, слышала, как вслед мне летят дышащие злобой слова Кита:
– Вот-вот… Давай! Убирайся отсюда нахрен! Пошла прочь! Вали отсюда! И чтоб я тебя здесь больше не видел!
В тот момент было безумно страшно, что, если он меня догонит, что, если…
Лишь на улице, когда влажная осенняя ночь охладила мои щеки, я сумела перевести дыхание. Тогда мутным облаком накатили слезы… и гнев. Да как он посмел так грубо обращаться со мной? На этот раз Кит определенно перешел черту. Бредя прочь вдоль пустой дороги в окружении облетающих деревьев, я почти ненавидела его. Почти…
На следующий день последнюю пару по какой-то причине отменили. Лизе, судя по ее страдальческому лицу, придется засесть в библиотеке надолго, но меня в институте больше ничего не держало. Торопливо миновав липовую аллею, я направлялась в сторону автобусной остановки, мысленно прикидывая, какие дела мне предстоит успеть сделать до вечера, а ведь их накопилось немало.
– Ксения!
Сначала я увидела припаркованный прямо у обочины «БМВ», потом заметила, как от него отделилась мужская фигура.
Косой ворот, светлая рубашка навыпуск, аккуратная прическа, гладко выбритые скулы. Судя по всему, за это время Кит полностью успел прийти в норму. Выглядел он так, будто сошел с обложки модного журнала, но стоять и любоваться им я не собиралась. Стиснув кожаный ремешок сумки, ускорила шаг, но он быстро догнал, заступил дорогу.
– Ксения, постой… Да, погоди же, ну?
– Пропусти. Что тебе надо? Мне не о чем с тобой говорить.
Я сделала новую попытку обогнуть его, и снова он мне помешал. Интересно, он закапывает чем-нибудь глаза, чтобы избавиться от покраснения?
– Постой же. Да, остановись, я всего лишь хочу… Слушай, давай я подвезу тебя? – я покачала головой, поражаясь его нахальной самоуверенности, но он умоляюще сложил руки и обезоруживающе улыбнулся, – позволь мне это сделать, Ксения.
Я изо всех сил старалась не поддаться его природному обаянию.
– Дай пройти.
– Нет, не дам, – видимо, ему надоело или же он не умел долго строить из себя вежливого человека, потому что, сжав мое запястье, уже тащил по направлению к машине.
– Эй, ты что?.. Что ты делаешь? Ты больной что ли, Никитин?? – тщетно упиралась я, дорогой успев заметить несколько заинтересованных взглядов. Замечательно, уже завтра об этом будет судачить весь курс.
– Садись… ну, пожалуйста, – передо мной уже была распахнута дверца. Чтобы не давать пищи для дальнейших сплетен, я послушно опустилась на кожаное сидение.
Мягко хлопнула дверь, «БМВ» уверенно влился в поток, из магнитолы тихо зазвучала ненавязчивая мелодия, климат-контроль нагнал комфортную температуру, не позволяя выхлопным газам запруженной автомобилями дороги отравлять воздух в салоне. Все было как обычно, вроде бы…
В очередной раз нервно оправив юбку на коленях, я поерзала и вновь взглянула на сосредоточенный профиль водителя. Вопреки моим ожиданиям с тех пор, как машина тронулась с места, Кит не произнес ни слова.
– Тебе не кажется, что стоило хотя бы извиниться? – приближался конец пути, когда я решилась задать терзавший меня вопрос, – или у вас тут извиняться вообще не принято?
Он непонимающе глянул в мою сторону, раз, другой, будто мыслями был далеко отсюда, от меня, нахмурился:
– Мне… извиниться? А за что?
Я испепелила его взглядом. Он что, разыгрывает меня или память отшибло? Но Кит продолжал глядеть с искренним недоумением, и я сказала:
– Смотри на дорогу. Ты издеваешься? У тебя… что-то вроде расстройства личности? Если да, то скажи мне честно. Знаешь, ведь есть такая психическая болезнь… очень похоже.
Но Кит только развеселился.
– Ого, уже и диагноз мне поставила?
Я не позволила ему вовлечь себя в очередной спор и не улыбнулась в ответ.
– Я говорю о том, что произошло вчера… на вписке.
Он передернул плечами, мерзко, двусмысленно ухмыльнулся, как будто ему действительно было, что вспомнить.
–Там… вчера… много чего произошло. Однако все это случилось после того, как ты ушла, и тебе совсем необязательно знать подробности. Но если тебе хочется честности, и ты будешь продолжать настаивать, я, конечно, не выдержу… так и быть, выложу тебе все… начистоту.
Я отвернулась, закусывая губу, чувствуя разочарование и какую-то незнакомую тупую боль глубоко внутри. Сменяли друг друга дома за окном, ничего не знающие обо мне люди спешили по своим делам, с насупленного неба снова начал сочиться дождик. Мы поменяли ряд и остановились на светофоре. Последнем светофоре на пути к моему дому. Ритмично работали очистители, смахивая капли с лобового стекла.
– Почему мы с тобой не можем просто мирно сосуществовать, Артем? Это ведь не так уж и сложно. Есть много примеров…
– Мы… с тобой? – со странной интонацией повторил он, – с чего вообще ты решила, что это невозможно?
– Вчера ты вел себя со мной по-скотски, тебе не кажется? – тихо, обиженно сказала я.
Кит молчал до тех пор, пока не вырулил к остановке и не заглушил мотор в свободном кармане. Мимо, укрывшись под зонтом, прошагала наша соседка по лестничной клетке, но сейчас женщина эта казалась мне чем-то далеким и неважным.
Отстегнув ремень, Кит вздохнул и повернулся ко мне.
– Согласен. Вчера я вел себя, как животное. Думаешь, я должен этого стыдиться? Да, наверное, ты права. Пьяное тупое животное… это я, Ксения. Ну, а ты сама… разве до тебя не доходит, что подобные места не для тебя?
– Неужели? – вскинулась я, – а это еще почему?
Кит поднял руку, будто намеревался погладить меня по щеке, я брезгливо отодвинулась, и ладонь его медленно опустилась на подголовник моего сидения.
– Да потому, что хорошим девочкам вроде тебя нечего делать в таких грязных местах. И я вчера лишь напомнил тебе об этом.
– Ничего себе… Я вовсе не… Подожди, а по какому праву ты мне указываешь? Ты… ты не можешь… и не будешь запрещать мне ходить, куда вздумается, даже если это места, которые тебе не по вкусу!
– Не буду, – сразу согласился он, – однако всякий раз я буду тебя из них вытаскивать. Вот как вчера… Так или иначе, поверь, у меня есть уйма разных способов это сделать.
– И зачем тебе это?
– Интересный вопрос. Но я пока не дам на него ответа.
Я возмущенно на него уставилась.
– Ну, а что насчет тебя самого? Как насчет тебя? Ты ведь тоже там был вчера!
– Я? – он вдруг взглянул мне прямо в глаза с такой непонятной пронзительной горечью, что у меня захолонуло сердце, и я даже не противилась, когда, вновь протянув руку, он бережно убрал прядь моих волос за ухо, – я… А таким, как я, там самое место, Ксения. Как раз там мне самое место.
Уже возле подъезда острая, как иголка, мысль пронзила мозг, так что я остановилась посреди посеченного дождем тротуара, растерянно оглянулась, но карман был уже пуст. Откуда Киту известна дорога к моему дому? Он ведь ни разу не спросил, куда ехать, а адреса я не называла.

Глава 3
Прошла еще неделя, и я впервые перевернула календарь: наступил октябрь, а с ним и резкое похолодание. По крайней мере, именно то утро было неприятно промозглым, сырым. Хрупкий ледок, что образовался за ночь, хрустел под ногами, изо рта шел пар, и мы отчаянно зябли, постепенно сбиваясь в плотную кучку, когда топтались на площадке возле института в ожидании появления автобуса.
Преподаватели считали нас по головам, деловито шуршали бумажными списками, ведь собралось нас немало: в наличии были обе группы третьего курса факультета геологии. Сегодня занятия нам заменит экскурсия, а после пикник на природе, и это было, в общем-то, неплохо, потому что за пределами города со дня переезда мне еще ни разу не довелось побывать, а места здесь, в самом деле, были очень живописными, и некоторые из них нам предстояло увидеть воочию совсем скоро.
Внутри было тепло и оживленно, водитель балагурил, преподаватели, занявшие передние места, от него не отставали. Сложив лодочкой руки на коленях, Лиза мирно заснула, едва автобус тронулся с места, высокие спинки сидений не позволяли мне разглядеть лиц соседей, так что большую часть поездки я развлекала себя тем, что глядела в окно, но на судьбу ведь не жалуются.
Лохматую гору, а потом и крутой безымянный обрыв, на дне которого, согласно какой-то древней легенде, упокоились души противящихся воле семьи влюбленных, я восприняла почти философски. Такие легенды в последнее время почему-то встречаются на каждом шагу.
После мы еще немного побродили по окрестностям, собирая кедровые шишки (ребята азартно сбивали их палками с веток, хотя в этом не было нужды) и роскошные букеты из листьев, и дружно вернулись к автобусу, чтобы перекусить, возбужденные и очень счастливые: на свежем воздухе аппетит у всех разгулялся на славу.
Лес здесь не был дремуч, но уж слишком ленив. В воздухе еще только витало предчувствие отголосков грядущей зимы, а он уже впал в полудрему, и теперь, лишенный нами своего сонливого покоя, так и полнился недовольными вздохами. Даже полуденное солнце, ласково огладив пышные макушки елей, ненадолго выглянуло из-за туч, чтобы посмотреть, почему мы так шумим.
Как и у остальных ребят, настроение у меня было просто отличным. Все смеялись, дружески подтрунивая друг над другом, и меня окружали такие же веселые беззаботные люди, как и я сама. Я была молода и счастлива. Здесь, на природе, я взбодрилась, легкий ветерок обдувал мое лицо, заставив раскраснеться, щеки пощипывало, потому что ветерок этот все же был северным. Определенно, мне пришлось по душе это место. Когда-нибудь я обязательно сюда вернусь, в мыслях пообещала я себе, и вновь улыбнулась.
Только один человек здесь не разделял общего веселья, возможно, именно потому мне и было так спокойно.
Я почти не замечала присутствия Кита на экскурсии. Сегодня он вел себя на удивление смирно: не искал повода, чтобы прицепиться ко мне, не бросался остроумными замечаниями, и вообще, выглядел непривычно тихим, порой даже задумчивым, как будто все время решал в голове какую-то непосильно сложную задачу, и никак не мог найти правильного решения. Еще бы, ведь решать в уме задачки нелегко.
О таком прежде я даже мечтать не смела. Пускай и дальше держится особняком, чуть в стороне от остальных, пусть если смотрит на меня, то только так: издалека, отстраненно. Лишь Хомяк по старой привычке всюду волочился за ним, но его-то Кит не гнал.
День давно перевалил за полдень, когда мы закончили пировать. Впереди оставалась самая последняя, заключительная часть экскурсии, но для этого надо было сделать отчаянное усилие: углубиться в лес и по узкой кривой тропинке спуститься прямо к водопаду.
Спуск этот давался мне непросто. Здесь, в полумраке, под плотным покровом остро пахнувших деревьев, в окружении колючих кустов, было грязно, а вся эта глинистая скользкая мешанина бесстыже норовила выскользнуть у меня из-под ног. Сырая почва питает корни, а тут их было в достатке, заснули до весны, да так и торчали, затейливо переплетясь, словно толстые жгуты, завязавшиеся в клубок, притрушенные листьями: только и гляди в оба.
Пару раз мне уже не посчастливилось попасть носком ботинка в тесное пространство между ними, но оба раза я успевала вовремя это заметить, чтобы освободить ногу. На третий раз мне повезло меньше.
Левый носок, скользнув в какую-то нору, сел мертво, другая нога, запнувшись о камень, покрытый склизким буроватым мхом, тут же поплыла, и я за малым не перелетела через голову, успев лишь в самый последний момент уцепиться рукой за ветку. Ветка, не выдержав моего веса, оборвалась с грустным сухим хрустом, но без ее поддержки мне было не удержаться на ногах.
Я упала плашмя, на живот. Благо, застрявшая нога все же выскользнула, но по инерции я проехалась еще немного вперед, съехав по глинистому склону вниз, как по детской горке.
Хомяков громко, противно заржал. Это было настолько предсказуемо, что я почти не обиделась. Поразительно только, почему стоит он в одиночестве, а рядом нет его закадычного приятеля? Вместе бы сейчас надо мной потешались.
Поднялась я самостоятельно, выходит, вывиха все же удалось избежать, но ладони были в грязи, из ссадин крошечными пузырьками проступали первые капли крови.
Ко мне уже спешила преподаватель.
– Степан, тебе должно быть стыдно! Одинцова, ты в состоянии идти? Ничего себе не повредила? Минут через пятнадцать, не больше, спустимся к водопаду… там сможешь умыться, почиститься.
Красоты местной достопримечательности меня уже не манили, и я решила воспользоваться своим бедственным положением.
– Пожалуй, лучше я вернусь к автобусу.
– Может, мне пойти с ней? – с надеждой спросила Лиза.
– Так, ребята, давайте не будем разбредаться. Имейте в виду, у водопада я снова всех пересчитаю. А Ксения, я думаю, назад сумеет добраться самостоятельно, верно?
Автобус был закрыт, внутри – ни души. Я постучала несколько раз, обошла кругом, но водителя нигде не было видно. Должно быть, отправился за сигаретами в магазин на окраине поселка, что миновали, когда ехали сюда, а может, отлучился по нужде. Замечательно. И что теперь делать? Кое-кто из ребят приехал на собственных колесах, их машины стояли сейчас в ряд вдоль широкой каменистой обочины, и я посетовала, что мне не пришло в голову поступить так же.
Пока я стояла в нерешительности перед запертым автобусом, вдруг вспыхнул и погас свет фар одной из них. Я пригляделась. Это был знакомый темно-серый «БМВ», и он вновь моргнул фарами, привлекая мое внимание. А я и не заметила, когда Кит успел отколоться от группы, должно быть, еще в самом начале спуска. И, конечно, ему за это ничего не будет. Я заколебалась. Вид у меня был еще тот, а мне не хотелось лишний раз видеть насмешку в холодных зеленых глазах.
Бегло оглядела себя, пытаясь понять, насколько все безнадежно. Грязь уже стала подсыхать, трескаясь и запекаясь корочками, кожу на ладонях ощутимо стягивало, она сохла, а ранки щипало. Я вздохнула. Вокруг по-прежнему никого не было, лишь откуда-то издалека доносился размеренный звук, похожий на визг: где-то за лесом в промзоне резала древесину пилорама.
Свет фар призывно моргнул мне в третий раз.
Двигатель был заведен, но работал чисто, урчал, как довольный кот, и его почти не было слышно. Когда я подошла, Кит приоткрыл водительскую дверь.
– Ты почему не пошел вместе со всеми?
– Я знаю этот маршрут наизусть. А с тобой что приключилось? Неудачно споткнулась?
Я позволила ему разглядеть стесанные ладони, испорченную куртку, джинсы. Он удивил меня, поступив, как самый обычный, нормальный человек: проявил сочувствие.
– Да уж, ущерб налицо. Не повезло…
– У меня в рюкзаке осталась бутылка воды. Не знаешь, надолго ушел водитель автобуса?
Кит пожал плечами, а потом, на миг отвернувшись, протянул мне упаковку влажных салфеток. И на том спасибо. Как смогла, я попыталась очистить грязь. И если с руками особых проблем не возникло, да и ссадины были пустяковыми, то с одеждой стало только хуже, как следует впитавшись в ткань, глина не хотела оттираться, лишь размазывалась, все больше въедаясь в самый крой вещей. Несмотря на то, что извела почти всю пачку, только ухудшила положение. Сокрушенно разглядывая желтовато-коричневые потеки, я окончательно расстроилась.
– Не переживай, мы здесь не задержимся, они скоро вернутся. Теперь темнеет рано, так что через пару часов уже будешь дома. Давай, садись в машину, погреешься.
Пряча скомканные салфетки в карман, я замялась. Предложение было заманчивым, грязная штанина неприятно липла к телу, а солнце как назло снова упрямо не желало показываться из-за туч, к тому же заметно похолодало, так что решение далось мне нелегко. Лучше дождусь у автобуса возвращения водителя, наверняка он отлучился ненадолго и скоро будет здесь.
– Я откажусь, пожалуй, – сделала шаг в сторону, – не хочу испачкать тебе сидение.
– Забей. И садись… Ты же не хочешь, чтобы я решил, будто ты боишься меня?
Внутри было довольно прохладно.
– Замерзла?
Увидев, что я зябко потираю ладонь о ладонь, Кит включил на максимум радиатор отопителя, и в салон мощным потоком хлынул теплый воздух. Согрелась я довольно быстро, а когда согрелась, смогла расслабиться. Лишенный солнца воздух над лесом постепенно становился сероватым, словно подергивался тусклой туманной пеленой. Вечереть и в самом деле принялось довольно рано.
Из магнитолы негромко звучал какой-то новый модный трек, а Кит, откинувшись на сидение и прикрыв глаза, больше не предпринимал попыток завязать разговор. Как ни странно, меня это немного задело, зато позволило незаметно осмотреться: все здесь дышало первозданной чистотой, будто автомобиль этот буквально минуту назад сошел прямо с конвейера. Как и в прошлый раз пахло кожей, свежестью, немного хвоей.
– Шикарная у тебя машина, – вырвалось у меня.
– Ага, – без всякого выражения ответил Кит, – если хорошо попросишь, завтра куплю тебе такую же.
Всерьез он говорит или шутит, понять было трудно. Он не изменил положения, и глаза его были по-прежнему закрыты.
– О, вот это щедрость! Так и хочется задать вопрос: а чем же занимаются твои родители?
– Долгосрочными инвестициями. Ты что-нибудь понимаешь в рынке ценных бумаг?
– Ммм… не особо.
– Значит, не парься.
– Тогда почему…
Внезапно заиграла неприхотливая односложная трель. Это был один из тех самых обычных стандартных звонков, что зашиты в память телефона изготовителем, выходит, Кит не был оригинален в подходе к выбору мелодии.
Перевернув телефон, что держал на колене, он мельком глянул в экран, тут же, не колеблясь, сбросил вызов и вернул телефон на место. Бывает. Все это не мое дело.
– Удивляешься, почему я не пошел по стопам родителей? Ты же об этом хотела спросить?
– Честно говоря, мне непонятно. Непонятно, почему они не настояли. Пришло бы время – возглавил семейный бизнес…
Его пальцы забарабанили по рулю, вторя ритму звучащей мелодии.
– Это непросто… заставить меня что-нибудь сделать, если я сам этого не захочу, совсем непросто. И они сдались первыми.
Я хмыкнула.
– Вот как… ты решил действовать не по лекалу, и в знак протеста поступил наперекор родителям. Все это не ново. Но… почему геология? Сам-то еще не пожалел о своем решении?
– Я никогда не жалею о том, что сделал. Почему геология? А почему бы нет? Предположим, мне это интересно… А если я скажу, что мечтаю завершить свой карьерный путь на буровой платформе или на руднике где-нибудь на крайнем севере? Может, хочу, чтобы могилой моей стали снег и вечная мерзлота? Как тебе такой расклад?
Я не удержалась от язвительного смешка. Забавно. Я даже в мыслях представить себе не могла этого сноба в столь суровых климатических, а тем более бытовых условиях. При его-то нынешнем образе жизни это выглядело бы как форменное самоубийство.
– Ну, это вряд ли. Сомневаюсь, что в будущем тебе светит что-то подобное.
К моему удивлению, Кит посмотрел серьезно, без малейшего намека на дурачество.
– Ты меня совсем не знаешь.
А я вдруг поняла, что моя реакция каким-то образом задела его.
Беседу снова прервал телефонный звонок. И все же, кто так настойчиво пытается с ним связаться? Не иначе, очередная отвергнутая пассия.
То, что Кит не особо церемонится с девушками, я выяснила совсем недавно, став случайным свидетелем одной некрасивой ситуации с его участием. Перемена подходила к концу, мы с Лизой спешили, чтобы успеть к началу лекции, когда впереди услышали громкие крики, а потом и увидели яркую стройную брюнетку, которая бурно выясняла отношения с Никитиным. Точнее, она его в чем-то обвиняла, а он молчал.
Мы не успели понять, в чем дело: Киту не понравилось, что постановка начинает собирать восторженных зрителей, взяв плачущую девушку за локоть, он просто втолкнул ее в одну из ближайших пустых аудиторий, и сам неторопливо вошел следом. Дверь за ними захлопнулась, но за мгновение до этого нам довелось случайно столкнуться взглядами.
– Кое-кто сейчас получит от ворот поворот, – довольно пропела себе под нос Лиза.
– С чего ты взяла?
– С того, что Кит терпеть не может, когда ему устраивают подобные сцены.
Мы прошли мимо, но весь последующий час я ловила себя на том, что вспоминаю его взгляд: отсутствующий, застывший, по-настоящему жесткий, будто все происходящее его совершенно не волнует, более того, не имеет для него никакого значения…
И в этот раз Кит не стал мелочиться, адресовав холодную торжествующую улыбку неведомому мне абоненту, вновь демонстративно сбросил вызов, а после и вовсе отключил телефон. Как только экран погас, он как ни в чем не бывало продолжил, словно не произошло ничего необычного.
– И что же, по-твоему, мне светит в будущем, Ксения? Смелее… поделишься своими предположениями?
– Ну, если ты настаиваешь…
Иронично приподняв бровь, Кит ждал продолжения.
– Дай подумать… – я пожала плечами и принялась вдохновенно сочинять, попутно припоминая все, что слышала о нем, – ты получишь диплом, покончишь с подростковой борьбой за независимость, выправив гражданство, отправишься к родителям и никогда, – никогда больше не вернешься в этот маленький городок. Потом увлечешься серфингом… или дайвингом, или чем-нибудь еще… ну, а там родители подыщут тебе дочку какого-нибудь богатого шейха. Вы закатите грандиозный свадебный банкет, переедете в роскошные апартаменты лучшего небоскреба Дубая, а может, ты решишь купить особняк на этом самом искусственном архипелаге… на островах Пальм… И вот ты уже сидишь в окружении своих маленьких шейхов, лысеешь, наслаждаешься океанским бризом, жарким солнцем, довольный и изрядно подкопченный…
Несмотря на благоприятный прогноз, мои фантазии он выслушал равнодушно.
– Что, не годится такой вариант?
– Нет, не годится… хотя про дочку шейха мне понравилось.
– Ну, еще бы…
Кит скупо улыбнулся.
– Это близко к реальности, Ксения, очень близко. И все же ты попала пальцем в небо.
Вновь откинулся на сидение, устало глядя вдаль сквозь лобовое стекло, на которое медленно опускались вечерние сумерки. Но едва я подумала, что он замолчал, потому что беседа со мной успела ему наскучить, Кит негромко произнес:
– Смирись и послушай: зима мой попутчик. Мой верный пес – холод, в туманной лощине снискал я приют. Теперь руки мои – скованные льдом реки, губы – черные пасти безмолвных ущелий. Ты не ищи. Молчаливый странник – я вечный всадник севера, лавинами седлаю мне покорившиеся горы – изгнанника заснеженные стражи… Ты не зови. Моя кожа впитала все ледяные ветра мира, в крови моей иней морозный, я весь – тьма и метель, я дышу лютой стужей… Здесь мы – невозможны. Любовь моя, ты смирись и послушай…
Он умолк и опустил глаза, заметив, что я, как завороженная, смотрю на него. Нет, это было не смущение, сомневаюсь, что он вообще способен испытывать подобный спектр эмоций. Мимолетная тень, скользнувшая по лицу, подсказала: моя реакция оказалась слишком предсказуемой. Разумеется, он по-королевски принял ее – принял, как должное, но почему тогда остался недоволен?
Так или иначе, очарование момента было упущено. Подавшись вперед, Кит потер рукавом панель, смахивая несуществующие пылинки.
– Я слишком люблю север и никогда не осяду в той точке земного шара, где редко ложится снег. Я это пытался сказать, Ксения.
– Ты сказал это очень красиво. А чьи эти слова?
– Не помню, – увильнул он от ответа, – просто однажды подвернулась под руку какая-то потрепанная книжонка, а сейчас эти слова почему-то всплыли в памяти. Я сам не понял, как это произошло, может, дело в этом месте… – тряхнул головой, словно пытался избавиться от каких-то неприятных воспоминаний, – ну, а если ты готова слушать, могу в следующий раз процитировать что-нибудь более авторитетное… Шекспира, Бодлера… а может, ты предпочитаешь Александра Сергеевича?…
– Ого, неужели ты такие книги читаешь?
– Бывает. Но не часто. Понимаешь, чтение в целом мне дается нелегко, я ведь до сих пор читаю по слогам. Что поделать, дурная наследственность.
И снова я не поняла, серьезен Кит или же, как обычно, насмехается надо мной.
– Гляди, а вот и водитель вернулся.
Это потом я узнала, что он владеет тремя языками, и если с английским и русским все вроде было понятно, то его знание арабского меня изрядно удивило. Он много чем потом еще удивлял меня, Кит… Жаль, что удивление не всегда оказывалось приятным.
Выбираясь из салона, я услышала, как одно за другим стали приходить смс-сообщения на телефон, который он только что включил. Прежде, чем дверь захлопнулась, я успела сосчитать до шести.

Глава 4
В середине семестра наступила пора аттестационных тестов и семинаров, ненавистная всем учащимся. Теперь я много времени проводила за книгами, на столе неумолимо росли кипы брошюр и учебных материалов. По вечерам настольная лампа сиротливо освещала мое одинокое окно, даже когда все остальные окна в округе давно уже спали. Лиза, обычно часами висевшая на телефоне, осознав, что коса нашла на камень, долго упорствовать не стала, переключив свое внимание на других, более сговорчивых подружек. Если честно, я этого даже не заметила, с остервенением зарываясь в конспекты.
Когда пальцы уставали стучать по клавишам, а глаза – пялиться в ноутбук, я отворачивалась и смотрела в окно: голые озябшие ветви березы, что без устали терзал ветер, содрогаясь от ударов, слезливо роняли вниз капли холодной влаги. Картина всегда выглядела одинаково удручающей, и оптимизма мне совсем не прибавляла, но глаза за это время успевали отдохнуть, и тогда можно было вернуться к работе. Ползти в хвосте, в числе отстающих, не позволяла мне гордость. Когда я досрочно сдала два реферата и закрыла зачет, который всем остальным еще только предстояло сдать, я решила, что эти жертвы того стоили.
Но молодость диктовала свои условия, а в институтской среде все время происходило что-то новое. Долго оставаться в стороне я не могла, хотя до сих пор мне удавалось аккуратно обходить все широкие канавы, почти не замочив ног. Вокруг по-прежнему гремели веселые студенческие вечеринки, чья-то дружба зарождалась, чьи-то отношения развивались, пары образовывались и распадались, в общем, жизнь вокруг не останавливалась ни на миг. И все эти события наползали друг на друга, сталкивались и тщательно обсуждались в университетских коридорах, а потом забывались, и так до тех пор, пока кто-нибудь не пускал новый сенсационный слух.
Большинство этих слухов, так или иначе, имели отношение к Артему Никитину, и только одна я старалась особо не прислушиваться, что говорят о нем ребята. Какое мне дело до событий, что происходят в жизни постороннего мне человека?
Наконец, не выдержала бабушка. В один из вечеров глянула в приоткрытую дверь, чтобы позвать меня на ужин, да так и осталась стоять, вытирая руки о полотенце, сокрушенно глядя на затянувшийся рабочий процесс, а потом смущенно проговорила:
– Ты бы прошлась, Ксюша… голову проветрила, что ли? Гляди, уже и снег пошел, хоть припоздал он в этом году, а ты даже не заметила. Так ведь, небось, и самой зимы не увидишь. Не всё же одни ваши книжки, надо и меру знать.
И в самом деле, крупные пушистые хлопья, наконец, словно ластиком стерли безрадостную серую морось за окном. Ветер стих. Хлопья кружились в хороводе медленно, величаво, милостиво позволяя рассмотреть себя со всех сторон, самые отважные удивленно заглядывали в окно, недолго купаясь в лучах холодного электрического света, а после навсегда скрывались во мраке.
Телефон, без дела лежавший у меня на столе, неожиданно подал признаки жизни. Оторвавшись от бездумного процесса созерцания, я недовольно скосила глаза на экран. Это была Лиза, и она вновь настойчиво звала меня на вечеринку. Тратить сейчас время на общение со сверстниками мне совершенно не хотелось, но в тот вечер я подумала: сама судьба, не иначе, распорядилась, чтобы я туда пошла.
Из всех вечеринок, что намечались в городе, судьба подсунула мне именно эту.
Насилу дождавшись такси, мы с ребятами отправились на место по северному шоссе. Всю дорогу таксист брюзжал, жалуясь на свою нелегкую долю, на дрянную погоду, на безответственное правительство, по мере необходимости счищая «дворниками» рыхлый снег с лобового стекла, не обращая внимания на то, что сетования его не находят отклика у пассажиров. Лиза вполголоса общалась с соседом справа, я завороженно смотрела в окно, туда, где до самого утра мирно засыпали улицы, заботливо устилаемые мягким снежным пологом.
Новые сапожки чуть жали ногу, и я осторожно пошевелила пальцами, стремясь поскорее привыкнуть к ним. Не беда, танцевать я все равно не стану. Стоит мне поднять руки повыше, платье сделается очень, очень коротким. Но сейчас, когда оголенные ноги надежно скрывали полы длинного теплого пальто, мне в нем было комфортно.
Вечеринка проходила в доме, который стоял на отшибе. И он потрясал своими размерами: двухэтажный, высокий, дом вместе с тем занимал собой немаленькую территорию и походил на частное подворье. Возможно, так и было. Направляясь к входным дверям, я разглядывала декоративные фонарики вдоль дорожки с высаженными молоденькими пушистыми елочками, убранный снегом газон, вкруг опоясанный кованым резным забором.
Места внутри оказалось предостаточно, и дом этот уже был полон. Витражные стекла первого этажа гостеприимно светились, отзвуки веселья вперемежку с двигающимися танцующими тенями стелились по крытой веранде. В небольшой деревянной беседке неподалеку от дома, согреваясь обществом друг друга, уединились самые отчаянные смельчаки. В общем, полный порядок.
В стороне от входа под навесом был одиноко припаркован темно-серый «БМВ», и это заставило меня напрячься. Быть может, мне все же не стоило сюда приходить? Но Лиза выглядела очень счастливой, она почти повисла на моем локте, и было ясно, что все происходящее приводит ее в неописуемый восторг.
– Вот увидишь, Ксюша, будет здорово! Кит снял этот дом специально для нас, представляешь? Как говорится, небольшая вечеринка для друзей!
Что вечеринка с размахом, я поняла сразу. Размаху такому можно было только поразиться. Вот, значит, как проходят самые отвязные гулянки этого провинциального городка. Признаться, я была впечатлена, хотя, конечно, благоговейного восторга Лизы не испытывала, освобождаясь от пальто в прихожей за спинами друзей, ощущая, как от мощных басов вздрагивают под ногами доски ламината.
Расправив плечи, глубоко вздохнула и без колебаний шагнула в проем. И сразу очутилась в толпе. Внутри висел спиртной дух и запах праздника, но сам воздух после зимней свежести казался душноватым, спертым. Отовсюду слышались громкие голоса, звенели бокалы, бутылки, взрывами гремел смех, взмывали к потолочным перекладинам взвизги девчонок и весь этот остальной радостный гул подвыпившей молодежи.
Медленно проталкиваясь вперед вслед за друзьями в поисках подходящего места, я не забывала смотреть по сторонам. Оформленный гирляндами и шарами холл был расчерчен на своеобразные зоны отдыха мягкими диванами и широкими удобными креслами, многие из которых уже оказались захвачены шумными компаниями.
В дальнем углу за пультом стоял настоящий диджей. Где-то там и был закреплен вращающийся светодиодный диско-шар, тот, что делает волшебной всю атмосферу вокруг танцпола, вот и сейчас силуэты танцующих причудливо резали световые лучи. Классические приемы, которые работают всегда.
Ближе к центру у стены расположился бар. Привечая гостей, он изогнулся чуть неправильным полукругом, и вдоль барной стойки, где ждали стулья на высоких ножках, вовсю суетилась молодежь, тут было не протолкнуться. Обслуживали эту вечеринку бармен да еще несколько официанток, вполне возможно, тоже из студенческой среды.
Поразмыслив, я взяла себе апельсиновый сок со льдом. Я вообще пила редко, и лишь в компании самых близких друзей. Но они остались дожидаться моего возвращения в той, моей прошлой жизни, а в этом обществе позволить себе расслабиться я, увы, пока не могла. С тех самых пор, как вошла, я со смесью неуверенности и тревоги искала глазами самого хозяина этой вечеринки.
А вот, наконец, и он сам: там, куда мне почти не достать взглядом, и рядом все его привычное окружение. Справа на диване расселся Хомяк, рядом с ним Витька Лапин, в руках у обоих по банке пива. Интересно, которые по счету за вечер банки? Кит… Графитовый джемпер модного кроя, привычно закатанные рукава, черные джинсы на вытянутых, скрещенных в голени ногах. Вид, в общем-то, незатейливый, и вместе с тем на нем все это смотрелось просто шикарно.
Приятели, перебивая друг друга, что-то втолковывали ему, кажется, там затевался шуточный спор. Вот подошел кто-то еще из свиты, они с Китом лениво ударили по рукам, и он плюхнулся рядом, встрял в разговор. Слушая, Хомяк просто угорал со смеху, а Кит улыбался, покровительственно наблюдая за всей этой возней. И, конечно, на диванах рядом с ними были хорошенькие девчонки.
Напрасно я себя накручивала. Случайно повернув голову в нашу сторону, Кит скользнул по мне невыразительным взглядом, и все. Я опустила глаза, его отвлекли, и он сразу отвернулся, словно и не заметил моего присутствия, а значит, нейтралитет был негласно подтвержден. Вот так пусть все и останется до самого конца вечеринки. Надо просто держаться от них подальше, чтобы ненароком не загубить себе вечер. Неприятности мне не нужны, я ведь пришла сюда лишь затем, чтобы немного развеяться… и отдохнуть.
Дело близилось к полуночи, когда народ оживился: разговоры вокруг стали громче, препирательства – жарче, а танцы – бесстыдней. Дело дошло до того, что какая-то студентка, гибкая и не в меру раскованная вздумала на спор станцевать прямо на столе. Ее охотно поддержали аплодисментами, воплями и криками.
Танцевала девушка красиво: пластично, ритмично, и вместе с тем живо. Сама она тоже была красива. Роскошные белокурые волосы так и хлестали ее по плечам, отлетая в стороны при каждом резком, но продуманном движении. В числе прочих наблюдая за танцем, я не заметила, как к девушке направился Кит.
Он недолго просто смотрел на нее. Воспользовавшись тем, что, танцуя, она приблизилась к нему, протянул руку, да и взялся за конец легкого воздушного шарфа, что обвивал длинную шею. И она поддалась, прогнувшись в спине, замедлилась в движениях, но танец не прекратился.
Кит упрямо тянул ее к себе, а когда под поощрительные возгласы добился мимолетного поцелуя, сдернул с нее шарфик, а потом взял и намотал его на руку, завязал узлом вокруг запястья. Завопила, заулюлюкала его компания, одобрительно свистнул Хомяк, то ли девчонку подзадоривая, то ли своего друга. Кит на группу поддержки даже не обернулся.
– Почему я ее не знаю? – услышала я рядом голос Стаса, – классно двигается. И какая красотка!
– Это же Ира с геофизического. Конечно, она ведь хореографию в студии уже второй год посещает, – со скрытой обидой произнесла Лиза, – я бы тоже на ее месте так смогла!
– Познакомишь?
А Кит глаз с нее не сводил, жадно ловил каждое движение, каждый ее жест, а они становились все более и более откровенными. Когда музыка, наконец, сменилась, Кит был именно тем, кто снял ее со стола. Конечно, ничего против девушка не имела: тут же обвила стройными ногами его бедра, прижалась, что-то тихо произнесла, глядя ему в лицо, глаза ее игриво блестели. Кит в ответ только криво улыбнулся.
Да, вцепилась она в Никитина цепко, точно оголодавший клещ. Он опустился вместе со своей ношей на диван, а позади них на крепкий дубовый стол уже взбиралась другая девчонка, чтобы тоже попытать счастья. Хомяк вновь засвистел, и я поморщилась, потому что вокруг уже вовсю вопили, не стесняясь, и интерес окружающих быстро переключился на этот новый, куда более зажигательный танец.
И только одна я продолжала смотреть на Кита. Но смотреть на него мне почему-то было больно…
Вот крепкие руки его, напрягшись, скользнули вниз по спине девушки, опускаясь ниже, и ниже, ладонями повторяя каждый изгиб тела, а потом, когда совсем опустились, его пальцы вдруг с силой прижали ее к себе, придвинув куда теснее, чем прежде, и она с готовностью подчинилась. Все это становилось уже слишком, слишком интимным, и мне давно следовало отвернуться. Девушка склонилась к Киту, выпрашивая новый поцелуй. Густые волосы шелковистой завесой упали ему на лицо, скрывая от посторонних глаз то, что произойдет между ними. Конечно, он ей не откажет… Не выдержав, я отвела глаза.
Настроение резко испортилось. Ведь я же с самого начала знала, прийти сюда было плохой идеей. Никогда прежде интуиция меня не подводила, и в этот раз мне тоже следовало прислушаться к ее убедительному голосу.
Едва успела охладить пылающие щеки под струей холодной воды и покинуть дамскую комнату, услышала:
– Вот ты и попалась!
Прямо передо мной, ухмыляясь, стоял Зига – рослый, накачанный детина, он тоже всюду таскался за Китом, хотя при своей-то внешности вполне уже мог собрать собственную армию поклонников. Но в голову ему это, конечно, не приходило.
Вот и сейчас. Зиганов не объяснял, чего хочет, но пройти не давал, а мне все никак не удавалось ни отпихнуть его, ни хотя бы сдвинуть с места. Прекрасно понимая, что гораздо сильнее меня, он нагло посмеивался, играя со мной, словно кот с отчаявшейся мышкой. Огромный, тупой, пьяный кот. Когда пара второкурсниц, бестолково хихикая и даже не попытавшись мне помочь, протиснулись мимо, устремившись к выходу, и в темном закутке, кроме нас, никого не осталось, я невольно занервничала. Что дальше? Загонит в угол, где мне придется отбиваться?
Едва я успела так подумать, за плечом Зиги вырос Кит. Но я так и не поняла, откуда он появился.
– Нельзя, Зига! Нельзя! Ну-ка, отвали, – коротко и резко отдал он команду, словно перед ним был не товарищ по гулянкам, а нерадивый дворовый пес, и Зига тотчас отвалил, прекратив, наконец, нависать надо мной, дыша перегаром, – смотри, как ты напугал эту девочку.
То, что Кит держал своих дружков на коротком поводке, я поняла давно, теперь же мне довелось увидеть, как он его затягивает. Но у Зиганова, похоже, мозги если были, то совсем чуть, потому что он не только не обиделся на такое обращение, но даже как будто не заметил.
Воспользовавшись неожиданной передышкой, я постаралась максимально увеличить дистанцию между нами, на всякий случай, отходя на безопасное расстояние от обоих, готовая в любой момент метнуться в бок и в сторону, к выходу. Чего от них можно ожидать, я совершенно не представляла, ведь, как говорится, два сапога – пара.
– Ты чего обламываешь меня, Кит? Еще немного, и мы бы с ней поладили, мне просто времени не хватило. Ты пойди, пока погуляй.
Кит на это снисходительно усмехнулся.
– Поладите вы, как же, держи карман шире. Не по зубам она тебе, Зига. А теперь пропусти, пусть идет.
Разумеется, ведь травить меня можно только ему одному. Привилегия лидера, не иначе. Бодаться дальше Зига не стал. Неразборчиво бормоча что-то себе под нос, махнув на нас рукой, он без лишней драмы покинул авансцену, а значит, и я задерживаться здесь не стану.
– Красивое платье, – негромко произнес Кит, когда я проходила мимо.
И я уже открыла рот, чтобы холодно поблагодарить, но взгляд мой вовремя коснулся лимонно-желтой тряпицы, что по-прежнему обвивала его левое запястье. И слова почему-то застряли у меня в горле, и выхода они так и не нашли.
Но этот случай показал, какое влияние Кит имеет на своих людей, потому что с того самого вечера его дружки на меня даже не смотрели. А все-таки, отчего сегодня он ведет себя со мной если не как гостеприимный хозяин, то как славный добродушный сосед?
Разгадывая эту головоломку, я не услышала вопроса, и тогда Лиза легонько толкнула меня в бок.
– Эй, ты почему без настроения, подруга? Оттянемся? Мы ведь сюда развлекаться пришли!
Я пожала плечами.
– Это потому, что мало выпила, – рассудил Стас, по-дружески приобняв Лизу одной рукой, а другой протягивая мне бокал с радужным коктейлем, – ну, что, девчонки, понеслась?
Пить я совсем не любила, но сейчас мне вдруг захотелось оказаться на одной волне со всеми, и бокал я приняла. А почему бы, собственно, нет? От пары глотков вреда мне точно не будет. Я ведь хотела расслабиться? Хотела. И я это заслужила. Я усердно занималась, а теперь хочу отдохнуть. После очередного глотка в голове немного поплыло, я вспомнила, что, собираясь сюда, так и не поужинала, но ведь Лиза меня торопила…
Теперь я иногда ловила короткие случайные взгляды, что посылал мне Кит из противоположной части холла, но, может быть, мне просто показалось, да и рядом с ним по-прежнему была та девушка. В общем, я не заметила, когда закончился первый бокал.
А потом мы с ним столкнулись у бара, где симпатичный бармен продолжал неутомимо разливать напитки всем желающим. Заметив меня, Кит облокотился о стойку совсем рядом, едва не задев локтем, хотя места вокруг было достаточно. Я не стала упрямиться и просто отодвинулась, успев разглядеть, что шарфа на запястье больше нет.
– Не знал, что у тебя такая тяга к уединению. И как на вкус гранит науки? Поддается? – обратился он ко мне, – не просветишь меня, Ксения, точит капля камень или нет?
– Сначала выясню, потом тебе расскажу, – ответила я с плохо скрываемым раздражением, продолжая следить глазами за действиями бармена, мысленно уговаривая его поспешить с изготовлением напитков.
Склонив голову к самой стойке и вывернув шею, Кит попытался заглянуть мне в лицо. Не знаю, что он там прочел, но это пришлось ему по душе, потому что пальцы его вприпрыжку пробежались по столешнице.
– Обязательно расскажи. Я ждать буду. А прежде, чем снова удариться в затворничество, знай: если что-нибудь понадобится, я рядом… Двери мои распахнуты для тебя… всегда. Неглупые собеседники, видишь ли, в здешней среде на вес золота.
Даже комплимент в его исполнении звучал фальшиво, издевательски.
– Обращаться за помощью к тебе? – я отодвинулась еще немного, будто пытаясь уверить окружающих и себя, что стою я здесь совершенно независимо от него, – ну, это вряд ли. Ничем помочь мне ты не сможешь.
– Как знать, Ксения… как знать…
Он закусил губу, пряча веселье. Увидев, что бармен протягивает мне коктейли, сказал:
– Тебе не надо больше пить.
Подхватив бокалы для себя и Лизы, я повернулась к нему.
– А я не спрашивала у тебя разрешения!
– Ну, так спроси. Глядишь, и толк выйдет.
Он насмешливо смотрел на меня, полулежа на стойке, и все, чего мне хотелось в этот момент, стереть эту мерзкую ухмылку с его лица.
– Вот скажи, чего ты добиваешься?
– Чего я добиваюсь? – повторил он. – По-моему, это очевидно.
Я разозлилась.
– Хочешь вывести из себя? Испортить настроение? Не старайся… не получится!
Пройти мимо него оказалось непросто, через мгновение он уже стоял у меня на пути, и я невольно подобралась.
– Так ведь уже получилось. Какая ты сегодня невнимательная, Ксения. Светишь картами, ловушек не замечаешь… Лучше не пей больше. Спорим, добром это не кончится? Не хочу, чтобы завтра ты об этом пожалела.
– О чем именно? Так ты обо мне беспокоишься? Не трать свое время зря, Артем, беспокоиться обо мне – не твоя забота.
– А чья?
– Чья угодно, но только не твоя! – отрезала я. – Дай мне пройти!
Злясь на весь свет, направляясь к ребятам, я нечаянно встретилась взглядом с Костей Руновым. А потом, оглянувшись, увидела его рядом, и он просто заговорил со мной. А я ему ответила, я ведь и прежде замечала его в институте.
У Кости были русые волосы и серо-голубые глаза такого же оттенка, что и мои. Он был одет в синий свитер с высокой горловиной, и свитер этот необычайно подходил его фигуре, а ведь фигура у него была неплохая. И сам он весь был каким-то очень надежным. Рядом с ним впервые за вечер я почувствовала себя спокойно. Он настоял, чтобы мы обменялись номерами телефонов, и как-то само собой вышло, что к диванам мы вернулись уже вместе. Ребята встретили Костю приветливо, и ему без труда удалось влиться в нашу скромную компанию.
Сменились еще несколько песен, и мы вовсю развлекались. Эмоции били через край, без следа испарились сожаления о том, что оказалась на вечеринке. Мне было тепло и уютно рядом с Костей, и кто-то снова сгонял к бару за напитками и обратно, когда я с запоздалым удивлением обнаружила, что Кит и все его окружение переместились на диваны неподалеку, расположившись совсем близко от нас. Настолько близко, что теперь против воли я все время наталкивалась на них глазами. Кит последним занял одно из кресел почти напротив, и взгляд его прочно приклеился ко мне, но с тем, чтобы только одна я могла это заметить.
И вся эта компания, находясь в изрядном подпитии, балагурила, смеялась, продолжая веселиться, словно они всегда только здесь и сидели. Кит посмеивался вместе со всеми, но при этом продолжал незаметно за мной наблюдать. Костя ничего не замечал, и даже если бы я ему рассказала, вряд ли поверил. А мне было ужасно некомфортно в этом окружении, и Кит это прекрасно видел. Наверное, поэтому так и сделал. Он специально это сделал, просто чтобы позлить меня.
Костя ненадолго отлучился, чтобы ответить на телефонный звонок. Проводив его глазами, Кит легко, по-кошачьи поднялся… и вдруг направился ко мне. Остальные ребята были увлечены просмотром смешного видеоролика, потому его появление прошло незамеченным.
– Он тебе еще не надоел?
Я возмущенно заморгала.
– А тебе что за дело? Не вмешивайся!
Вместо этого он склонился надо мной, а когда я невольно вжалась в сидение, положил руки на спинку дивана, и я увидела его глаза совсем близко, внимательные глаза и серьезные, а внутри – полная чернота. Сердце сначала замерло, ухнув вниз с рискованного аттракциона, а потом бешено заколотилось, но я не чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Нет, не чувствовала.
– Посмотри на меня. А потом посмотри на него. Я разорву его голыми руками. Хочешь?
– Нет… Я вообще ничего от тебя не хочу… Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?
На лице его отразились упрямство и злость.
– А если я не могу?
Несколько секунд я непонимающе глядела ему в глаза.
– Что это, Артем, твоя новая игра? Дай-ка я угадаю… – меня вдруг и впрямь озарило, – должно быть, ты поспорил? Поспорил со своими дружками, что сегодня разведешь меня, как всех остальных дурочек… А вот, смотри-ка, не выходит. И это, похоже, тебя очень расстраивает.
Он усмехнулся, и мне вдруг стало неприятно оттого, что он посчитал мое предположение смешным.
– Поспорил на тебя? Нет, брось… Так поступают только законченные неудачники, Ксения. Похож я на неудачника?
И верно, на неудачника он походил меньше всего. И все же он играл со мной, я это точно знала, и тогда мне вдруг отчаянно захотелось чем-нибудь задеть его, и я ударила его словом:
– Нет, ты не споришь… Конечно, ты не споришь на людей. Ты их… ломаешь! Оглянись вокруг: да тебя же окружают одни твои поломанные игрушки!
Я не поняла, что случилось. Кит медленно выпрямился. Он опустил руки, и, кажется, на миг даже растерялся. И Кит впервые не нашелся с ответом.
Тогда я догадалась, что, наконец, нащупала его уязвимое место. Возможно, даже единственное. Откуда дует ветер, было не разобрать, и своего я уже не упущу… но знать ему об этом пока необязательно.
– Чего ты так напрягся, Артем? Знаешь, тебе надо расслабиться… Просто попробуй расслабиться, и мне не мешай отдыхать, идет?
Зеленые глаза нехорошо сощурились, и мне не понравилось то, что глянуло на меня оттуда.
– Расслабиться? Это твой совет? Ну, как скажешь.
Пребывая в приподнятом настроении после первой победы над ним, я не замечала ничего вокруг. И не собиралась жалеть о своих словах, пока не увидела, что Кит сидит, а на коленях у него снова расположилась та самая Ира, и в этот раз она что-то нежно ворковала ему на ушко, и очень тесно прижималась к нему, а его рука уверенно поглаживала ее обнаженное плечо. Потом спустилась к пояснице, потом… ниже. Я отвернулась. Все это просто игра. Это его игра, и мне неважно, что в ней будет дальше. Но оттого, что я повторяла это про себя, как заезженная пластинка, легче мне не становилось.
Когда я увидела их в следующий раз, они поднимались вверх по лестнице. И Кит… он держал ее за руку, а она послушно ступала за ним. На последней ступеньке Кит помедлил, чуть качнулся на носках, и мне вдруг безумно, мне мучительно захотелось, чтобы он обернулся, чтобы нашел глазами меня, чтобы хотя бы на мгновение остановил на мне свой взгляд. Зачем?.. Ире тем временем удалось догнать его, и расстояния между ними совсем не осталось. Ластясь, она положила свою белокурую голову ему на плечо, с тем они продолжили путь.
Назад Кит так и не взглянул.
А потом я пила. Пила снова и снова. Я много пила, а кто-то все время подливал мне напиток. Потом танцевала. Танцевала до одури, а когда второе дыхание обрывалось, возвращалась на диван. И снова пила. И так по кругу – кругу, в котором бокал был тугой и крепкой веревкой на моей шее, кругу – в котором чувствовала себя не иначе, как беспомощной загнанной лошадью. Никогда в жизни я столько не пила. Я вообще до сих пор пила редко. Определенно, мне не стоило сюда приходить.
Когда я вновь пришла в себя, обнаружила, что Кит снова сидит как ни в чем не бывало в том же самом кресле, и в этот раз на коленях у него никого не было. Рядом с ним вообще никого не было. Кажется, я испытала облегчение. Так, может, он и не уходил никуда?
Кит сидел, не шевелясь, сосредоточенно и хмуро наблюдая за мной исподлобья, будто снова вышел на свою проклятую охоту. И это была новая ловушка. Какая-то его новая ловушка, и я должна успеть разгадать, в чем подвох. Но мысли разбегались, как испуганные зайцы по полю при виде бывалого охотника…
Рядом вдруг прогнулись диванные пружины. Нехотя оторвав взгляд от его лица и повернув голову, я увидела незнакомого парня. Стало быть, Костя уже ушел, а я не заметила… Незнакомый парень этот, продолжая улыбаться, погладил меня по щеке, и я улыбнулась в ответ. А почему бы и нет? Мне хорошо. Мне очень, очень хорошо. Наверное. Но куда запропастилась Лиза и остальные?..
На плечо плавно нажала чужая рука, меня качнуло к нему, и я перестала сопротивляться. Почему бы и нет? Я училась быть смелой.
Сквозь дрожащее марево опьянения я увидела, что Кит, наконец, рывком поднялся с кресла, а как только он это сделал…
Странно, и вот уже никто больше не обнимает меня за талию, не прижимается все теснее, пытаясь отыскать губами мои губы, собираясь воспользоваться моей беззащитностью, облапить.
Меня поставили на ноги, только ноги эти были какими-то чужими, ватными. Тело больше не подчинялось мне, виновато улыбаясь, я начала заваливаться назад. Мне показалось, падала я чересчур долго, словно была тем самым неспешно кружащим осенним листом, что летит навстречу неизвестности, навсегда простившись с веткой. Неужели я это вслух сказала? В глазах все поплыло, ну, а когда я окончательно перестала что-либо соображать, вдруг резко выключили свет: меня плотным кольцом, точно спасательным кругом, окружила кромешная темнота, и вечеринка для меня закончилась.
Впервые в жизни меня так рвало. Рвало долго и мучительно, и кто-то, сидя на корточках рядом со мной, все это время заботливо держал мои волосы. Тот еще мазохист…

Глава 5
Послышался резкий, как выстрел, звук, с которым обычно раздвигают шторы, и где-то вдалеке забрезжил свет. Я пошевелилась и осторожно приоткрыла глаза. За окном по-прежнему шел снег, должно быть, он не прекращался всю ночь. Рассвет уже успел отгореть, но сумерки все не желали рассеиваться. И даже такой тусклый смазанный свет безжалостно слепил меня.
Натянув одеяло повыше, я с тихим стоном отвернулась к стене и вдруг поняла, что обстановка выглядит знакомой. Я почему-то была дома.
– И как это понимать? Уж развлеклась, так развлеклась! – бабушка поворчала еще немного для порядка, а потом добила меня, сказав, – тебя под утро привел какой-то парень. Красивый такой парень, этого не отнять… очень приметный, вежливый… но мне он не понравился, Ксюша. Глаза у него больные, настороженные, как у зверя. Нехорошие глаза. Я немало таких перевидала по ту сторону решетки. Это с ним ты гуляла всю ночь?
Большую часть своей сознательной жизни бабушка проработала в изоляторе временного содержания, поэтому всех, кто ей встречался, привыкла мерить единственной меркой: сядет или не сядет.
А я с ужасом поняла, бабушка говорит про Артема Никитина. Но неужели… Я совершенно не могла припомнить, что произошло после того, как я вырубилась. И что Кит сделал, пока я пребывала в отключке. Конечно, я видела в сети фотографии, да еще видео всех этих глупых пьяных девчонок. А Кит… а с Кита станется так подшутить надо мной. Мама дорогая…
Впору было рвать на себе волосы пучками, короткое видео навсегда похоронит мою репутацию здесь, а я только-только начала завоевывать авторитет среди местных. Да, репутация моя сейчас висела на волоске, находясь в руках одного-единственного человека, уж в этом можно было не сомневаться. И зачем только я пила… Последствия вчерашней вечеринки грозили обернуться для меня полнейшей катастрофой.
Первым делом я с замиранием сердца пролистала студенческий чат от начала и до конца на наличие компромата, но ничего подозрительного так и не обнаружила. Потом набрала Лизу.
– Алло, – лениво зевнула она в трубку после шестого гудка.
– Вы куда вчера подевались с вечеринки? – прямо спросила я, потирая висок и мрачно глядя на себя в зеркало. Над лицом придется поработать, а времени до начала занятий оставалось в обрез.
– Это ты куда подевалась, Ксюша? Стас вызвал нам такси, помнишь? Мы уже собирались уезжать, кинулись тебя искать, а ты куда-то исчезла… Ну, мы поискали тебя, поискали, да и уехали, счетчик-то тикает, а там желающих ехать было хоть отбавляй, такой снегопад. Ну, подумали, решила оттянуться, с кем не бывает, но ты же взрослая девочка… а трубку ты не брала, помнишь? А потом номер вообще оказался выключен. Зачем ты отключила телефон? Где ты была, Ксюш?.. У тебя все в порядке?
Я тщетно пыталась восстановить в памяти хронологию ночных событий.
– Да… да, все нормально… Должно быть, я там и заснула, где-нибудь на диване. Знаешь, припоминаю… Я ведь обычно столько не пью. Ну, а телефон попросту сел, бабушка тоже не смогла мне дозвониться, – на ходу выдумывала я, – а потом кто-то из ребят подбросил меня домой. В общем, не бери в голову, Лиза. Сама дров наломала, мне и выкручиваться.
– Сильно досталось от бабушки? – посочувствовала она.
– Ну… все уже в порядке. Так что… увидимся на парах.
– Неа, это вряд ли, – ответила Лиза, – кажется, я вчера тоже чуток перебрала.
На миг мелькнула паническая мысль поступить точно так же: устроить внеплановый выходной, остаться в этой комнате, вернуться в постель, спрятаться с головой под одеялом, и спокойно, без спешки и слез пережить свой позор… в одиночку. Но ведь тогда Никитин наверняка решит, что я жалкая трусиха? Ну, уж нет. К тому же, никогда прежде я от проблем не бегала, и в этот раз не стану.
И я заставила себя начать собираться.
Он был первым, кто повстречался мне в институте. Я бы на него обиделась, если было иначе. Кит появился прямо у меня из-за спины, заставив испуганно дернуться. Этот вкрадчивый бархатный голос я не спутаю ни с чьим другим. Но воспаленный нарыв и вправду лучше вскрыть сразу, вот и я не стала дожидаться гангрены.
– Знаешь, ты совсем не умеешь пить. В другой раз лучше даже не начинай.
Весь его вид, как обычно, был практичным и вместе с тем фатально безупречным. И как ему это удается? Ведь спать Киту наверняка довелось не больше, чем мне самой.
– Знаю. Больше не собираюсь. Что-нибудь еще?
– Ого, сколько агрессии. Оказывается, с похмелья ты сварлива. Может, я просто хочу угостить тебя кофе, Ксения? А, может, просто хочу с тобой поболтать?
– Кофе я не пью. О чем поболтать? – насторожилась я, направляясь к лестнице.
– Да о разных пустяках, – он уверенно пристроился рядом. – О том, к примеру, что, прилично накатив, ты вытворяешь такие неприличные вещи, что не каждому по силам выдержать, а я ведь далеко не железный…
– Чего тогда нянчился со мной? Вот и шел бы своей дорогой.
– Как я мог это сделать? Ты полночи порывалась признаться мне в любви… ну, припоминаешь? – как обычно, Кит развлекался, он не мог упустить случая, чтобы поддеть меня. На сей раз мяч был на его стороне, и мне ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать, пока он выговорится, – ходила за мной по пятам, приставала со всякими нежностями… то обнять меня хотела, а однажды даже поцеловать, представляешь?
Не было ничего подобного. Я надеюсь. Я очень надеюсь.
– Так вот из-за чего меня так тошнило всю ночь… что ж, одной загадкой стало меньше.
Он расхохотался, таким веселым и беззаботным смехом, что девчонки с факультета, проходя мимо, завистливо глянули в нашу сторону, наверняка мечтая поменяться со мной местами. Я, к слову, мечтала о том же.
– Ты меня нокаутировала, – отсмеявшись, сказал Кит, глядя на меня с каким-то наивным детским восторгом, – это зачет, Ксения, однозначно, зачет… да ты уже наступаешь мне на пятки.
– Рада, что смогла тебя потешить, Никитин. А насчет вчерашнего… – я остановилась в нескольких метрах от однокурсников, которые привычной толпой скучились возле нужной аудитории, и чуть помялась, но ведь надежда еще оставалась, – врешь ведь?
– Вру, – охотно согласился он, и у меня сразу отлегло от сердца, а потом он добавил, и внутри вновь зашевелились червячки сомнений, – ну, пораскинь мозгами. Разве могла ты такое исполнить? Подарить мне такой козырь? Правильно, не могла. Это было бы непростительной тупостью с твоей стороны, конечно… непростительной тупостью мало что соображающего человека.
Я тяжело вздохнула. Раз он сам заговорил о козырях… Вот мы и добрались до самого главного.
– Там, вчера… А что… что, собственно, было… ну, после того, как я… напилась?
Кит присвистнул.
– Да ты же ни черта не помнишь, я прав? Вот это поворот… хотя я предполагал, что нам с тобой придется начинать все с чистого листа… Эх, Ксения… Эх…
– Ну, скажем, помню я не все. Это же не преступление. Так что было-то? Ну, не тяни, Никитин, сейчас пара начнется.
– Что было? Я увел тебя подальше ото всех твоих поклонников, спрятал от посторонних глаз, я просто не мог допустить, чтобы ты приставала к кому-то еще. Я ведь ужасный эгоист.
– А ты… ты снимал меня?
– Что? – переспросил он, и мне пришлось повторить.
– Телефон… ведь был у тебя с собой. Так вот, ты снимал меня вчера? Не знаю, может, посчитал это забавным… Ну, сделал пару кадров для смеха, видео, там… своим друзьям-придуркам показать, похвастать…
Не успела я договорить, лицо его стало темнее грозовой тучи. Брови сошлись, а на скулах яростно заходили желваки. Впервые в жизни я видела человека, чье настроение могло меняться вплоть до диаметрально противоположного с такой невероятной скоростью.
– Так вот, значит, как ты обо мне думаешь? Честно, я даже не знаю, что ответить. Черт, не ожидал… я не… Но образ можно быстро привести в соответствие…
– О, давай опустим сцену, где ты разыгрываешь оскорбленное достоинство. Артем, ты ведь прекрасно понял, о чем я спрашиваю.
– Я понял.
Он подошел ко мне вплотную, он шел до тех пор, пока я не оказалась тесно прижата к стене. Потом приблизил свое лицо к моему лицу, и я увидела, что левое веко у него слегка подергивается, как от нервного тика, и даже разглядела в злых зеленых глазах вкрапления светлых коричневых точек, которых на расстоянии не заметишь.
Он аккуратно положил ладони на стену по обе стороны от моей шеи. Он видел, что напугал меня, но продолжал стоять, нависая надо мной и не двигаясь. Со стороны мы выглядели как влюбленная парочка, но его мощная темная энергетика витала в воздухе, обволакивая нас, подавляя, настраивая на его волну. Я кожей ощущала, Кит едва сдерживает себя.
А потом он процедил тихо, стараясь, чтобы никто, кроме меня, его не услышал. И голос у него был, точно наждак.
– Не была бы ты девчонкой, клянусь, я бы врезал тебе сейчас. Клянусь, заставил бы тебя проглотить каждое слово… Как жаль, что передо мной девчонка. Ты конченым мудаком меня считаешь, Ксения? Хотя, знаешь, так и есть. Ты права, и я мудак. Потому что мне надо было отодрать тебя вчера в той комнате, где ты валялась беспомощная… в отключке… Да, надо было тебя… – он втянул воздух сквозь сцепленные зубы и на миг прикрыл глаза, – хотя бы обвинения сейчас выслушивал заслуженно. Но… берегись, другого такого шанса я не упущу. Больше уже не упущу, ты поняла? И, как последний мудак, сниму на видео каждый твой стон, каждый твой… Ну, а что возьмешь с мудака? Вот так все и будет, потому что я это сказал. Ты тренируйся пока, Ксения… тренируйся. Сама понимаешь, я дико избалован женским вниманием, а потому очень взыскателен к своим партнершам. Смотри на меня, – я не подчинилась, и он крепко сжал мой подбородок, игнорируя слабые попытки вырваться, – я сказал, смотри! Внимательно смотри! Запомни мои глаза. В следующий раз ты увидишь их так близко, только когда мы окажемся в горизонтальной плоскости. А знаешь, все же это замечательно… Замечательно то, что ты – девчонка.
– Другого шанса тебе никогда не представится! Никогда! Ясно тебе, идиот?! Какой же ты идиот! – отдышавшись, возмущенно крикнула я ему уходящему в спину, и вдруг наткнулась на удивленно вытянутое лицо профессора, в этот момент взявшегося за ручку двери кабинета, – прошу прощения, это я не вам.

Глава 6
Следующие несколько дней Кит ходил с лицом, покрытым свежими ссадинами и синяками, костяшки на обеих руках были ободраны в мясо, правая кисть туго обмотана эластичным бинтом. Я уже слышала, что он всерьез увлекается боксом, но склонялась к тому, что Кит намеренно ввязывался в случайные драки, просто чтобы отвести душу.
Он больше не подходил ко мне, не вызывал на разговор, не делал вообще никаких попыток приблизиться. Он решительно, без колебаний, одним простым шахматным ходом вышвырнул меня из своей жизни, как ненужную пешку с доски… Но разве он дорожил кем-нибудь в этой своей жизни? И разве сама я собиралась в ней задерживаться? Находиться рядом с ним мне было нелегко, но, как оказалось теперь, находиться вдали от него мне было гораздо тяжелее.
А Кит развлекался, он как ни в чем не бывало продолжал тусить и веселиться, одаривая своими щедрыми улыбками всех налево и направо, всякий раз проходя мимо меня, как мимо порожнего места. И если я больше не видела его в компании других девушек, то только потому, что лишний раз тоже старалась в его сторону не смотреть.
Он словно забыл о моем существовании, но я знала, это не так. Иногда я внезапно ловила на себе взгляды – его взгляды, от которых мне становилось крайне неуютно: он будто проникал в мою голову, выворачивал наизнанку, вытряхивал до самого дна мое сердце, с легкостью читая все, что там находил. А находил он многое. Все, что было написано для него, ему одному. Все, что было у меня на душе…
И тогда я начала понимать, что имела в виду бабушка, когда говорила, что взгляд у него нехороший. Кит, наконец, отбросил маску насмешливого шутника, и не было больше той привычной личины остроумного собеседника: он больше не заигрывал со мной. Я действительно стала его врагом. А он стал для меня бомбой замедленного действия. И от того, что все так обернулось, на душе у меня почему-то было тоскливо.
Как-то раз я не удержалась и спросила у бабушки за обедом:
– Ба, а ты что-нибудь слышала про семью Никитиных?
– Никитины? Слышала, а как же… Тут про них всякий слыхал. Богатеи… – бабушка сказала это особым тоном, и слово сразу приобрело негативную окраску, – а ты почему спрашиваешь?
– Знаешь, Артем Никитин… ну, в общем, он тоже учится в институте, на моем факультете. Только теперь все зовут его Кит.
– Да неужто? Сын Дмитрия Андреевича то есть? – удивилась бабушка, а потом осуждающе покачала головой, – значит, как блажил мальчишка, так и продолжает чудить… ерепенится… Жил бы с матерью, какая-никакая с него, а помощь. Но нет, он все норов свой показывает, своевольничает, силу пытает… Это ж сколько ему сейчас?
– Артем мой ровесник, бабушка, он тоже на третьем курсе.
– Ну да, ну да, – бабушка кончила резать хлеб и возвращалась к столу, – погоди-ка, это ведь он тебя тогда домой привел? – я нехотя кивнула, опуская глаза, – значит, это он был… А я сразу-то не признала. Совсем он не похож на отца. Совсем. И вы с ним… что ли, подружились?
Я замялась.
– Ну, не то, чтобы мы дружили…
Но бабушка уже отвлеклась, языком причмокнула:
– Непростой у него характер, ох, и непростой… скверный… Любит, я тебе скажу, жилы-то потянуть, – в этом я была с ней совершенно согласна, – а матери нервы трепал, знаешь как… ой-ой… Намучилась она с ним в свое время, очень намучилась, а сама-то несчастная женщина…
– Расскажи, бабушка, – попросила я, чувствуя, что мне вот-вот приоткроется какая-то тайна. Как знать, может, я смогу использовать эти знания против Кита?
– Дело-то с аварии началось… Отец его разбился под городом. Да… Ехал, значит, домой спешил… но что-то там не чисто было. Ванька, то есть электрик с первого этажа, рассказывал, в машине какие-то неполадки вроде нашли… вот. Но дело-то прошлое, закрыли его давно, а значит, и доказать ничего не смогли. Я так рассудила. Но были и такие, кто обвинял в этом сына.
Я так и застыла с ложкой супа в руках, а бабушка продолжала вспоминать:
– А он еще и дровишек подкинул, жару поддал. Да не где-нибудь, а прямо на похоронах Дмитрия Андреевича. Так… Ему тогда двенадцать только исполнилось, как и тебе. Отпевание, значит, идет, и все встали чинно, кружком, серьезные… помалкивают. Свечки в церкви горят, много свечек было… да в руках еще каждый держал… вот тут-то первая заминка и вышла. Мать ему в руки свечку зажженную сует, а он – ни в какую. Принялись его уговаривать, даже священник подошел, слово замолвил, а он уперся и молчит, а руки-то за спину убрал. Да. Вот ведь твердолобый какой мальчишка был… так и не взял он, свечку-то… Ну, ладно, успокоились, значит, продолжают… А холодно – жуть, двери-то нараспашку. И народ у дверей – поглазеть пришел, а как без этого. Даже журналисты из центра приехали, наготове, ждут окончания службы, чтобы на кладбище-то организованно ехать, похороны да потом поминки снимать. А батюшка за упокой души усопшего знай себе, молится…
Я вдруг ясно себе представила все это, и мне на секунду даже стало жалко Кита. Мои родители живы-здоровы, и мне не понять, каково ему было в тот день. Но я сразу отогнала от себя эти нелепые мысли. Это у меня просто воображение разыгралось. К тому же, Кит ведь меня никогда не жалел.
– Дело уже к прощанию с покойным идет… и все столпились у гроба, а мальчик этот вдруг развернулся и ушел. Вот так! – бабушка махнула рукой, как кнутом протянула, – просто взял и ушел! Прошел сквозь толпу, как нож сквозь масло, люди так и расступились. А за ограду вышел, да ка-ак припустит вниз по улице, да все в сторону леса! Всем только ахнуть и осталось… Растили себе дитятку, лелеяли, и на тебе, получили по лбу, когда не ждали… А мать ему вдогонку только руками-то и всплеснула… а на самой лица нет. Вот тогда и поговаривать начали, нечисто там что-то… Вот такой случай был. Ну, не станет же человек на ровном месте бежать от ладана?
Я сама не заметила, как оказалась на стороне Кита.
– Да мало ли что могло случиться, бабушка. Может, он просто не выдержал всей этой атмосферы. А мог бы и в обморок хлопнуться прямо там… Двенадцать лет… он ведь еще ребенком был.
Бабушка со мной согласилась.
– Я тоже так думала. Может, просто впечатлительный он малый, отца очень любил, переживает тяжело… Переживать ведь по-всякому можно. Поплачет-поплачет, горе-то и отпустит. Вот только домой он в тот вечер так не вернулся.
– Как это?
Я перенесла тарелки в мойку и теперь зажигала газ на плите, собираясь разогреть чайник.
– А вот так. И на следующий день он не пришел. Вот тогда все и забили тревогу. А тут еще, как пошептали, метель разыгралась нешуточная, дело-то под новый год было: елки, украшения, огоньки… да куда там… А зима в тот год лютая была, ох, и студеная, и морозная, не чета нынешней… Его потом долго искали, мать чуть с ума не сошла, пока лес прочесывали. У людей праздник, но наши собрались да и пошли. А что делать? А ну, за неделю и мужа, и сына единственного потерять… не приведи, милосердный. Уж совсем было отчаялись, следы-то сразу заметало, стоило спиной повернуться. Но потом все-таки нашли его… нашли, у самого Нежинского водопада… вот как раз там он и был… да. Три денечка блукал по лесу-то. Знаешь, Ксюша, а ты ведь была недавно с экскурсией теми местами. Во-он оно как в стороне от города. И как только добрался мальчишка своими ногами? Что называется, за дурной головой и ногам покоя нет.
Замерев, я смотрела прямо перед собой. В старенькой кафельной стенке над раковиной я успела разглядеть каждый скол, каждую мелкую выщерблину. Теперь мне стало понятно, почему Кит был таким напряженным в день экскурсии. Наверное, в мыслях он снова переживал весь этот ужас, заново проходил весь этот долгий путь. А я, глупая, радовалась, раз он меня не цепляет. Все дело в месте… Что он тогда мне сказал? Зима – мой попутчик… Выходит, для него это не просто красивое выражение.
Бабушка, сидевшая ко мне спиной, раскаяния на моем лице не увидела, и хорошо, что не увидела.
– Да уж, лечили его потом, долго лечили этого мальчишку. Мать по врачам все таскала, по специалистам разным, а потом и по заграницам отправилась: не столковались, значит, с местными эскулапами. Да только поговаривали, врачи те другого толка были… ну, знаешь, те, что мозги вправляют. Тяжело переживал, да… А как вернулись, так дом их сразу-то и сгорел, старый дом, они давно его продали, но все же… Что там произошло, никто не видел, да только люди с новой силой заговорили, ох, и заговорили… разное предполагали, а сколько там на самом деле правды, уж и не просеять, может, и вовсе случайное совпадение, кто знает… Но то, что тяжело переживал сынок, это точно. Дмитрий Андреевич ведь хороший был мужик, хороший. Я тебе так скажу, народ нет-нет, а вспомнит его добрым словом. А что толкового мужика не вспомнить? Он нам и фонари поставил на проспекте, и сквер облагородил, и попрошаек с улиц погнал… Сметливый мужик был, хозяйственный… Была бы от него польза городу, точно тебе говорю. Он ведь в мэры баллотировался. Да вот, не успел…
На столе давно уже остывал чай, но я была не здесь, не за этим столом, и даже не в этом городе. Мне снова двенадцать, и я в Москве, на Красной Площади, в тот год мне удалось побывать сразу на двух сказочных новогодних представлениях, потом я еще долго хвастала этим перед приятелями.
А когда наступила полночь, был стол с мандаринами и оливье, и били куранты, а под нарядной кудрявой елкой меня дожидались подарки, в ту ночь я получила много подарков. А наутро упросила папу покатать меня на санках, наверное, тогда я в последний раз и каталась, совсем уже большая стала… и пушистый снег ложился на теплый полушубок, сыпал за ворот, и я смеялась, как заливисто и беззаботно я тогда могла смеяться. И на местном катке мы в тот год с родителями побывали, тогда я впервые и встала на коньки. Да, это было счастливое время для меня, вот только…
Кит тем временем бродил во мраке по заснеженному лесу. Бродил один, в метель, потерянный, пытаясь найти дорогу к дому, отыскать глазами хоть один крошечный огонек в той непроницаемой мгле, что его окружала. А ветер путал следы, снег слепил ему глаза, отчаяние отнимало силы, советовало сдаться, присесть, отдохнуть. Может быть, он так и сделал?
Наверное, ему там было очень страшно. Где он останавливался на ночлег? У кого искал защиты? А если бы ему повстречался дикий зверь? Да я бы и одной ночи не смогла продержаться в зимнем морозном лесу. А он провел там целых три дня. Один против всего мира. И как это удалось ему, этому бесстрашному отчаянному мальчишке? А лес его принял. И не тронул, не погубил…
На следующий день я шла знакомыми коридорами, когда впереди увидела Кита. Он стоял в своем привычном окружении на площадке лестничного пролета, смеялся вместе со всеми и внимания на меня, как обычно, совсем не обращал. А мне вдруг нестерпимо захотелось просто подойти к нему, и крепко-крепко, по-дружески обнять, и не отпускать его, что бы он ни сказал, и убедить его, что все будет хорошо, что все обязательно будет хорошо. Может быть, он нуждается в этом?
Я сама испугалась своих мыслей, напомнив себе, это же Кит – тот, кого я собираюсь обнять. Да он же поднимет меня на смех, щедро макнет носом в грязь, и не поморщится, даже если сам в ту грязь глубже меня окунется. Это же просто Кит… Ему не нужна ни жалость, ни мое дружеское участие. Ему вообще никто не нужен, он любит только себя. Только себя самого.
И я прошла мимо.
А вечером раздался звонок – звонок от Кости Рунова – и я на него ответила. А через день я позвонила Косте сама, просто пытаясь заполнить ту странную пустоту в моей душе, которая образовалась после ссоры с Китом, ту, которой я пока так и не смогла дать названия…
Но теперь я была всерьез намерена избавиться от мыслей об этом человеке, совсем как от дурной, очень вредной привычки. Я в состоянии это сделать. Впредь я стану общаться только с нормальными людьми. Глядишь, со временем и сама стану нормальной.
Так я и решила, когда сидела на широком подоконнике третьего этажа института в ожидании начала пары, уткнувшись носом в телефон.
Увлеченная перепиской с Костей, я не заметила его приближения, а когда спохватилась, было уже поздно. Одним точным грубым движением Кит вырвал телефон у меня из рук. Я тут же слетела с подоконника, несколько раз подпрыгнула, силясь достать, но куда мне…
– Эй! Да что ты себе позволяешь?!
Уворачиваясь от меня, Кит спешно пролистывал сообщения, мои личные сообщения с Руновым, и мрачнел на глазах. Когда он закончил и опустил руку, в зеленых глазах бушевал девятибалльный шторм. Я непроизвольно сделала шаг назад, словно была в чем-то перед ним виновата, но он выбросил руку, ухватил меня за предплечье и с силой сжал. Мне стало страшно. Страшно, а потом и больно, потому что силу свою он не контролировал.
– В твоей башке совсем пусто, Ксения? – он притянул меня за локоть к себе, и пришлось приподняться на носочки, чтобы как-то удержать равновесие. Его лицо было совершенно белым. Белым от гнева или бешенства, на скулах медленно начинали проступать багровые пятна. – Ты хоть понимаешь, чего теперь он будет ждать от тебя? Ты… да ты вообще хоть что-нибудь понимаешь… этой… своей… головой???
Каждую фразу он сопровождал болезненным тычком пальцем с зажатым телефоном по моему лбу. Я была слишком шокирована, чтобы сопротивляться. В том же состоянии пребывали и все остальные ребята, что стали невольными свидетелями этой безобразной сцены.
Готова поспорить, Кит был близок к тому, чтобы ударить меня. Когда он замахнулся, мне показалось, это сейчас случится. Я успела зажмуриться, но вместо этого он со всей силы грохнул телефон о каменные плиты альма матер. Осколки остро ударили меня по ногам поверх обуви.
– Никитин! Что здесь происходит?! – резкий окрик преподавателя положил конец этому ужасному спектаклю.
А он все не сводил с меня мутных остекленевших глаз, в которых я панически читала приговор для себя.
– Артем! Я к тебе обращаюсь! Что происходит?!
Ручаюсь, какую-то долю секунды он совершенно не представлял, где находится. Бессмысленно озираясь по сторонам, наконец, выпустил мой локоть, и отшатнулся от меня, пробормотав:
– Ничего, я уже ухожу.
Хрустнули детали телефона под его ботинком. Проходя, он чувствительно задел меня плечом, и даже не заметил.
– Ты что вытворяешь, Никитин? – вдогонку ему кричала преподаватель. – Я этого так не оставлю, имей в виду! После лекции жду тебя в деканате! И это не просьба!
– Слушаюсь! – сухо бросил он, даже не обернувшись.
– Давайте, ребята, заходите в аудиторию, не на что тут глазеть, – она присела рядом, окутав меня облаком нежных весенних духов. Невидяще шаря по полу, я машинально пыталась собрать все, что осталось от телефона, пальцы и губы дрожали.
– Как ты? – она видела, что я на грани истерики, – ничего, ничего… Знаешь, ты можешь идти, Ксения. Правда, я отпускаю тебя сегодня с занятий. Иди-иди, приведи себя в порядок. Ну же… все будет хорошо, слышишь? С рук ему это не сойдет.
Я так и не смогла вспомнить, дошла ли я до дома пешком или же добиралась на автобусе.

Глава 7
Выходные промелькнули, как тень. Мрачная угрожающая тень, нависшая надо мной, как дамоклов меч. Я почти не выходила из своей комнаты, но и здесь была сама не своя: в голову лезли разные мысли, одна отвратительнее другой, не позволяя обрести душевное равновесие.
Труднее всего было скрывать свое состояние от бабушки, я ведь так ничего ей и не рассказала. Как я могла доверить такое впечатлительному пожилому человеку? Но бабушка заметила отсутствие телефона, пришлось объяснить это тем, что забыла его в гостях у подружки, но… без привычных звонков и смс-переписок появилось ощущение, будто я застряла… застряла в вакууме, в оглушительно кричащей тишине…
А когда в понедельник пришла в институт, заметила, что однокурсники теперь смотрят на меня по-другому. В глазах у каждого читалась жажда выяснить все до последней подробности, ко мне подходили даже те, с кем я была почти не знакома, вот только я не собиралась ничего обсуждать. Кажется, Лиза тоже обиделась на мое упорное молчание, и потому я опустилась за парту позади всех, в одиночестве. Положив локти на стол, спрятала лицо в ладонях…
Кит на секунду замер на пороге, потому что не увидел меня на привычном месте. А когда отыскал глазами, вошел в аудиторию. И аудитория немедленно стихла, провожая каждое его движение.
Ловко развернув стул, он оседлал его, усевшись прямо передо мной. Поставил на парту коробку, мягко толкнул ко мне, заискивающе улыбнулся. Разглядев на упаковке изображение телефона одной из самых последних моделей, я поджала губы, выпрямляясь.
– Мне ничего от тебя не нужно.
– Думаешь, я этого не понимаю? Поверь, я не пытаюсь купить твое расположение. Между нами ничего не изменилось, поняла? Это лишь возмещение причиненного ущерба, Ксения, только возмещение ущерба, и ничего больше. В той ситуации я был не прав. Смотри, я это полностью признаю. Четвертовать меня не обязательно.
Теперь он казался воплощением искреннего раскаяния, я заметила, как мечтательно вздохнула девочка, сидевшая в дальнем ряду и искоса наблюдавшая за нами из-под опущенных ресниц. Но я уже знала, Кит не всегда бывает таким милым.
– Я все равно не возьму этот телефон.
И верно, в глазах его тут же встали знакомые бесенята.
– Значит, не возьмешь?
Сцепив на столе руки в замок, он вдруг подался ко мне, и только я одна знаю, чего мне стоило при этом не дрогнуть. Кит понизил голос, внимательно наблюдая за моей реакцией:
– Если не возьмешь, я приду сюда снова. Слышишь, если откажешь мне, завтра я приду снова. И снова. И снова. Я приходить буду до тех пор, пока ты не согласишься принять вот этот чертов телефон.
Он с силой хлопнул пару раз по коробке. Несколько человек обернулись на звук.
– Я… я не хочу, чтобы ты приходил, – прошептала я.
Почувствовав на себе посторонние взгляды, Кит убрал руки со стола и глубоко вздохнул, мгновенно меняя тактику.
– Ксения… Ксения, послушай, мне ведь действительно очень жаль. Мне очень-очень, искренне жаль. Понимаешь, у меня просто был плохой день… паршивый день… наипаскуднейший…
– И все?.. Это все, чем ты оправдываешь себя?
Медля с ответом, он откинулся назад, раздраженно застучав ногой под столом.
– Что ты хочешь услышать? Давай… что ты хочешь от меня услышать? Скажи, что ты хочешь услышать, и ты это услышишь.
– Я хочу, чтобы такое больше никогда не повторилось.
– Идет. Так, значит, по рукам? Будет, как ты сказала, я ведь тебе пообещал, – хлопнув в ладоши, словно в подтверждение достигнутого соглашения, сказал он.
Тем временем вошел лектор, и Кит поднялся, шепнув напоследок, ткнув пальцем в коробку:
– Твоя сим-карта в телефоне. Надеюсь, скоро ты будешь на связи, и твоему… новому другу больше не придется волноваться.
Занятие началось. Моя сим-карта… Стоп. Но откуда?..
Я сунула руку во внутренний карман куртки, где все это время хранила ее, и с изумлением обнаружила, что там пусто. Но как…
Я быстро проверила остальные карманы, растерянно подняла глаза. Покидая аудиторию, Кит ни разу не оглянулся.
Все это было слишком. Все давно было слишком для меня, но это стало последней каплей. Преподаватель начал что-то мелко чертить маркером на доске, зашелестев страницами, студенты обреченно склонились над рабочими тетрадями. И тогда я не выдержала. Яростно сгребла в рюкзак свои вещи, перебросила его через плечо и под удивленные взгляды присутствующих решительно покинула аудиторию.
– Ксюш, ты куда? – только и успела крикнуть Лиза, но поздно – я уже торопливо шагала – одна по обезлюдевшему коридору института.
Он был в машине. И он ждал меня. Именно ждал, потому что даже не удивился, спокойно, без эмоций наблюдая в зеркало заднего вида за моим приближением. А когда я подошла, просто перегнулся через сидение, чтобы открыть для меня дверь с пассажирской стороны.
– К тебе или ко мне? – лениво спросил он, заводя двигатель.
А мне ведь даже в голову не пришло, что Кит может истолковать мое появление в нужном ему контексте. Швырнула коробку от телефона на заднее сидение.
– Я лишь хочу поговорить.
– Хорошо, тогда мы просто поговорим, – с деланным безразличием согласился он, выруливая с институтской стоянки, протектор уверенно перемалывал в пюре снежную кашицу. Нервы у него, видать, и вправду стальные, а уж хладнокровию можно только позавидовать. – Расскажи, как ты скучала по мне.
– Не говори ерунды!
– А вот я очень скучал. Тоскую по тебе, знаешь ли, как одержимый. Больше не могу есть, не могу спать, все мысли только о тебе. Ты залезла мне в голову… никогда не думал, что такое бывает, совсем ты меня извела, – продолжал издеваться он, – и ты тоже по мне скучала, я же вижу. Только никогда в этом не признаешься, верно?
Я решила пропустить его слова мимо ушей. Я не за тем пришла сюда, чтобы состязаться в пустословии.
– Все это заходит слишком далеко, тебе не кажется? Зачем ты это делаешь? Думаешь, это смешно? Ты украл мою сим-карту. Как ты это сделал? Когда?
Он совсем не удивился вопросу, и это лишь подтвердило мои подозрения.
– Значит, успела провести собственное расследование? И какие же еще грехи за мной водятся? Давай, не стесняйся, на этот раз я безропотно приму от тебя все, в чем ты еще собираешься меня обвинить.
– Скажи, когда все это закончится? – перебила я его, – что ты выкинешь в следующий раз? Я не хочу, чтобы мое имя продолжали склонять по углам вместе с твоим!
– Ах, вот оно что… ты зависишь от чужого мнения. Брось, ты должна этим гордиться. Такого рода сплетни значительно прибавят тебе популярности среди парней, очень скоро ты превратишься в добротный ходовой товар, Ксения. А когда они упадут к твоим ногам, останется лишь наклониться и подобрать, что получше… Куда ни глянь, тебе со мной везде одни плюсы. Не благодари.
– Мне не нужна такая дешевая популярность, – я видела, что он намеренно грубо ведет себя со мной, и все-таки мне было неприятно, – ты не мог бы прекратить паясничать? Побудь хоть недолго серьезным со мной.
– Да я ведь абсолютно серьезен, Ксения… с тех самых пор, как ты села в мою машину. С тех пор, как впервые тебя увидел. Неужели ты этого еще не поняла?
Я покачала головой. Это бесполезно. Это бессмысленно. Все равно, что просить безногого калеку совершить усилие, подняться на ноги и пуститься в пляс.
– Мне все это уже надоело, слышишь? Мне не нравится то, что сейчас происходит! Я хочу, чтобы ты прекратил. То, что ты делаешь, начинает меня пугать.
– И вот ты уже боишься меня. Браво мне! Выходит, я все делаю правильно. Перед тобой ведь настоящий псих, ты же сама это однажды сказала, помнишь?.. Не помнишь. А я вот ничего не забываю, у меня даже справка от психиатра есть, могу показать… Но ты не волнуйся, скоро все закончится, потому что все идет по плану. По моему плану.
У меня в глазах вдруг на миг потемнело, тонко, противно зазвенело в ушах. Лоб покрылся испариной, и я часто заморгала, пытаясь отогнать эту несвоевременную дурноту. Сегодня я забыла позавтракать, может, причина кроется в этом? Не хватало еще вырубиться прямо здесь.
– Остановись, – попросила я, рванула ворот, пытаясь освободить шею, – я серьезно, Артем. Останови машину, мне нечем здесь дышать… Тормози сейчас же!
Почувствовала его обеспокоенный взгляд.
– Эй, ты в порядке? Ксения?
За следующим перекрестком он притормозил у обочины, там, где остановка была запрещена, опустил стекла, и холодный ветер с благодарным стоном ворвался внутрь, до краев заполняя жаждущие легкие. Я сделала судорожный вздох. Потом еще один. Начинался снегопад, и первые редкие снежинки пока без видимой цели кружились в воздухе.
Кит повернулся ко мне.
– Расслабься и дыши. Просто дыши, Ксения. Почему ты принимаешь все так близко к сердцу? Рано или поздно это случится, и не надо делать из этого трагедии. Я не зверь. Все быстро закончится, я даю слово… но я должен выиграть, понимаешь? Должен. А до тех пор… спрошу еще раз: к тебе или ко мне? Видишь, я совсем не давлю на тебя, ты можешь сделать собственный выбор.
Я вновь глубоко, тяжело вздохнула. Что я делаю здесь? Просто теряю время. Я теряю свое время рядом с ним. Как и чувство собственного достоинства, которое он готов втоптать в грязь, просто чтобы удовлетворить свое тщеславие.
– Да ты уже сам себя превзошел! Думаешь, никаких границ для тебя не существует? Нельзя же, в самом деле, быть такой сволочью, Артем!
– Ты, наконец, поняла, в чем смысл игры? Умница! Ведь это просто игра. Просто игра, понимаешь? Заметь, и даже не я ее начал… Но ты сыграешь в нее, потому что теперь я этого хочу. А после каждый пойдет своей дорогой.
– Нет, я не стану!
Откинув голову назад, он вдруг рассмеялся, ударяясь затылком о подголовник, и я поняла, что смеется он надо мной.
– Ты уже это делаешь! Ты уже в игре! – самодовольно улыбаясь, сделал красноречивый жест, проведя рукой под подбородком. – Да ты же по самое горло в ней увязла, хорошая моя девочка!
И тогда я тихо проговорила сквозь зубы:
– Я тебя выслушала, а теперь ты послушай меня… больше не подходи ко мне, понял? Держись от меня подальше. Я не хочу тебя больше видеть… никогда! И это всё, что я собиралась тебе сказать.
Я выбралась из автомобиля, с силой захлопнув за собой двери, и пошла наугад куда-то в сторону городского парка. Злые слезы каленым железом выжигали мне глаза, самочувствие, в самом деле, было довольно паршивым. Но не успела пройти и десятка метров, Кит догнал меня, больно дернул за руку, а когда я развернулась, заключил лицо в ладони, заставив поднять голову.
– Эй, эй… Посмотри на меня! Да посмотри же… Соскочить решила? Так не пойдет, Ксения. Нет, не пойдет! Только я… один я решаю, когда все закончится… как все закончится…
Я ударила его по протянутым рукам, освободилась, отступила на шаг.
– Так просвети меня! Когда??
На мои крики оборачивались прохожие, но в тот момент мне было абсолютно на всех наплевать.
– Когда же?? Как??
– Я разве сказал, что хочу, чтобы все закончилось?
– Знаешь, а теперь я тебя просто ненавижу! И вообще… а иди-ка ты к черту, Никитин!
Я отошла еще на пару шагов. Глаза у него на миг сделались такими пронзительными и жгучими, будто сейчас он набросится на меня. Вокруг было полно людей, а мне вдруг сделалось страшно. По-настоящему страшно. Но вместо этого Кит резко отступил, одним движением застегнул молнию на куртке, накинул на голову капюшон, и лицо погрузилось в тень.
– И пойду. К черту. По крайней мере, там мне всегда рады.

Глава 8
Снежная буря, что началась в тот день с робких неуверенных снежинок, уже спустя пару часов разыгралась не на шутку, а как только я добралась домой, вошла в полную силу, продолжаясь несколько суток без перерывов.
Сильные порывы ветра нещадно терзали молоко рваного снежного покрывала, гоняли без устали вихревые потоки промеж неба и земли, горстями швыряли под ноги поземку, раздавали оплеухи прохожим, и ходить по улицам можно было, только согнувшись, внимательно глядя себе под ноги, в то же время стараясь не потерять из виду основные ориентиры, потому что видимость резко ухудшилась. Маленький городок неумолимо заметало снегом.
Как будто мало было бед: пронесшийся глубокой ночью ураган сметал все на своем пути, он вырывал деревья с корнями, играючи валил бетонные столбы. Оборванными оказались несколько линий электропередач, а на проезжей части образовались высокие снежные заносы. Мосты и дороги обледенели, нарушив транспортное сообщение, и любое передвижение теперь было ограничено капризами сил природы. Ультиматум был официально объявлен. К концу недели занятия в институте, вслед за школьными, отменили.
Все это я пропустила, потому что лежала в своей постели неподвижно под несколькими толстыми одеялами, в тепле и покое, надежно укутанная, обложенная грелками. Несколько дней температура била под сорок, меня колотило в ознобе, в горле пекло, а глаза слезились. Бабушка сбивалась с ног, не зная, за что хвататься, давая мне попеременно то жаропонижающее, то делая холодные компрессы, то заваривая сладкий горячий чай с малиной или душицей.
Я послушно выполняла все, что от меня требовалось. Тщательно обтирала пропотевшее тело влажными чистыми полотенцами, а потом снова ложилась в кровать, белье на которой успевала сменить бабушка, бессильно вытягивала руки поверх одеяла и часами равнодушно глядела в пустоту нахмуренного, мятущегося в агонии неба.
В душе моей бушевала похожая буря, и рвала она меня изнутри на части не хуже этой могучей природной стихии, но бабушке так никогда и не суждено было узнать, что эти несколько дней и ночей я заново собирала себя по кусочкам в некогда единую пеструю мозаику.
Но время шло, безразличие и апатия, поначалу овладевшие мной, постепенно начали отступать. Молодой крепкий организм сумел побороть хворь, поэтому, когда буря, растеряв былой задор, начала ослабевать, я уже потихоньку шла на поправку.
А занесенный город пробуждался, лениво ворочался с боку на бок, выбираясь из-под снега, точно сонный медведь из берлоги. На расчистку заносов и сугробов вышли несколько ударных бригад коммунальной техники, крыши со всей ответственностью освобождали от сосулек, дворники обеими руками взялись за черенки лопат, и жизнь вокруг понемногу начала возвращаться в прежнее русло. Вроде бы.
Успевшая благополучно позабыть все наши прежние обиды и недомолвки Лиза, соскучившись, была искренне рада моему возвращению. Как и остальные ребята. Однако за время моей болезни учебный процесс успел уйти вперед, и мне пришлось догонять.
И снова именно Лиза стала тем самым человеком, который помог мне быстро вернуться в строй. Теперь мы много времени проводили вместе: искали информацию на интересующие темы в интернете, готовили в библиотеке рефераты, по выходным гуляли по торговым центрам и кинотеатрам. Пару раз она даже оставалась у меня ночевать…
А вот Костя Рунов в мою жизнь больше так и не вернулся, хотя это решение далось мне трудно, да и объяснение у нас с Костей вышло некрасивым…
День, когда снег в следующий раз благословил город своим появлением, пришелся на день моего рождения. А также, по странному совпадению, на день рождения Кита.
Я знала об этом, потому что помогала Лизе определиться с выбором наряда. Разумеется, сама я на его вечеринку идти не планировала. Да и про свой день рождения никому из новых друзей так и не рассказала. Зачем? Лучше проведу уютный субботний вечер дома, в семейном кругу, рядом с бабушкой, за просмотром какого-нибудь хорошего старого фильма. Потом, наконец, займусь своей внешностью, потрачу время, воспользовавшись маской для лица, а может быть, и маской для волос: пока я хворала, они успели лишиться естественного живого блеска и стали чересчур ломкими.
Но, как это часто бывает с планами, которые выстроены загодя, одной из деталей отлаженного механизма предначертано было дать сбой. Бабушке в тот вечер нездоровилось, и она рано отправилась спать. Медля с выбором фильма, я непростительно долго нежилась в ванной, хотя это помогло мне провести время с пользой и выполнить все запланированные процедуры. Когда же, наконец, вытянулась на диване, поставив фильм на просмотр, незаметно для себя довольно быстро забылась крепким здоровым сном.
Проснулась я неприятно и резко от звука неожиданно пришедшего смс. Сердце заполошно колотилось, вокруг стояла кромешная темнота: кино давно закончилось, и экран ноутбука успел погаснуть.
Привстав на локте, я какое-то время непонимающе разглядывала полученные данные геолокации, пытаясь по красной метке определить местонахождение неизвестного мне объекта, не успела: изображение карты вдруг сменилось входящим вызовом.
– Лиза, что случилось? – я понизила голос, испугавшись, что могу разбудить бабушку, вскинула глаза: дверь в ее комнату была плотно закрыта, – ты видела, который час?
– Выручай, подруга, – голос у нее был расстроенный, – предки заблокировали карту, а я хочу прямо сейчас отсюда уехать. Ты не могла бы меня забрать? И побыстрее. А бензин я тебе потом оплачу.
Я болезненно скривилась.
– Не в бензине дело, Лиза…
– А в чем? Ну, выручай, Ксюша, я ведь не часто тебя о чем-то прошу. Ну, к кому, кроме тебя, я еще могу обратиться?
– Лиза, ты же на вечеринке, где полно народу! Неужели никто не может вызвать тебе такси?
– Они все козлы! – капризно ответила Лиза, – все! А еще… можно мне сегодня у тебя переночевать? Не хочу сейчас появляться дома… Ну, пожалуйста-пожалуйста, соглашайся! Можно?
– Конечно, но…
– Значит, ты приедешь за мной? Приезжай. Так я жду здесь?… Я тебя жду. И… спасибо, что выручила, – скороговоркой выпалила она и отключилась.
– Лиза?!
Я вновь набрала ее номер, но он оказался недоступен.
Я поднялась и нервно заходила по комнате, раздумывая, что теперь делать. Снова открыла геолокацию, пытаясь сообразить, какого направления придерживаться, чтобы туда добраться. Обозначенный объект находился в границах элитного загородного поселка, выходит, для начала мне следует двигаться в сторону западного выезда из города, потом, по петляющему серпантином шоссе, в горы.
Какое-то время, мечась по квартире, хватаясь то за одно, то за другое, еще несколько раз пыталась дозвониться Лизе, но результат был неизменным. Тогда, вздохнув, отложила телефон и продолжила собираться. Никогда не умела отказывать людям, кроме того, Лиза ведь давно перестала быть для меня чужим, посторонним человеком.
Я не стала ничего выдумывать, для кого мне стараться? Первый час ночи, поверх майки и домашних свободных штанов натянула дутый серебристый пуховик, волосы скрутила в тугой узел на макушке, намотала на шею длинный теплый шарф. С косметикой, которую успела смыть без следа, тоже мудрить не стала: прошлась легкой пуховкой по лбу и щекам, губы, чтобы уберечь от мороза, смазала гигиенической помадой. Какое мне дело до вечеринки, до гостей, до самого хозяина? Я отправляюсь туда, чтобы забрать подругу. Надеюсь, мне даже в дом для этого не придется заходить.
Осторожно, на носочках я пробралась в комнату бабушки, опасаясь потревожить ее чуткий сон, – из темноты доносилось спокойное размеренное дыхание. В прихожей, сунув ноги в сапоги, смахнула со стола ключи от машины, и, больше не колеблясь, быстро вышла в подъезд.
На первом этаже слабо мерцал свет, тихо гудела лампа накаливания под самым потолком, порыв холодного студеного ветра обжег щеки, скрипнула за спиной дверь с доводчиком, пока я спускалась по ступенькам на улицу. Я очень рассчитывала, что мне удастся вернуться прежде, чем бабушка заметит мое отсутствие.
Музыка помогла отвлечься от тревожных мыслей, трасса была практически пуста, и я понемногу расслабилась. На этот раз навигатор вел меня вперед уверенно, строго по курсу, как заговоренный, он ни разу не ошибся, и до предгорий я добралась спустя каких-то полчаса.
Местность постепенно изменилась: приобрела изгибы, ломаные линии, по бокам выросли крутые склоны, когда за следующей петлей я, наконец, разглядела почтовый ящик с нужным номером, а за ним и резкий съезд на боковую дорогу, которая скоро привела меня к высокому забору из террасной доски.
Загородный дом Кита расположился у подножья горы, наособицу, в стороне от остальных коттеджей. Роскошным семейным поместьем его вряд ли можно было назвать, минимализм здесь вполне себе уживался с хай-теком. Выполненный в белых и серых оттенках, дом вовсе бы не выделялся на фоне присыпанных снегом склонов, если бы не свет.
Вечеринка была в самом разгаре, и огороженную территорию освещали сразу много огней. Посреди мглы морозной зимней ночи, из которой я только что вынырнула, это место выглядело точно живой горящий факел. Лететь на этот призывный свет можно было всем желающим, однако меня он не манил, – меня он обжигал. Потому что где-то рядом был Кит.
Я не стала заезжать внутрь. Оставив «Рено» у обочины, выбралась из машины, провалившись по колено в сугроб, еще раз попыталась связаться с Лизой – безрезультатно. Вздохнув, направилась в сторону ворот. Дом был виден и отсюда: в глубине, за деревьями. Окна от пола и до потолка, значит, там много воздуха… а еще много стекла, бетона. И неприлично мало души. Музыку было хорошо слышно даже с дороги.
Мне пришлось преодолеть несколько каменных ступеней в гору, вверх по склону холма. Дорожка из бетонных плит, извиваясь, вела дальше, прямо к дому, но туда я не торопилась.
Свернула на газон, миновав кусты можжевельника, медленно обошла дом кругом. Когда от заднего двора меня отделяла только низкая живая изгородь, увидела небольшую группу студентов, греясь, они стояли полукругом у костра с бутылками пива в руках. Наверное, в теплую погоду здесь удобно жарить барбекю. И даже сейчас в беседке под навесом стояли плетеные кресла из ротанга, стол, чуть поодаль – накрытый на зиму просторный бассейн.
Ребята были крепко навеселе, они со смехом обсуждали что-то, пританцовывая в такт: из неплотно затворенных стеклянных раздвижных дверей доносились приглушенные звуки музыки, хаотичный рокот голосов.
Я с облегчением выдохнула, заметив среди них единственное знакомое лицо, и подошла.
– Привет, ребята… Женя, а ты случайно не видела здесь Лизу? Не могу ее найти.
– Лизу? – обернулась она, кажется, совсем не удивившись моему непритязательному виду, – по-моему, последний раз я видела, как она поднималась наверх, но это было пару часов назад. Понимаешь, у нее сегодня опять плохой день…
Я уже знала, время от времени Лиза страдала от неразделенных чувств к одному из знакомых парней. Совсем недавно ей удалось чудесным образом излечиться от любви к Стасу, вряд ли и в этот раз было что-то серьезное, но Лиза обычно легко и убежденно впадала в депрессию. Я не волновалась за нее: совсем скоро ей захочется где-нибудь развеяться и рассказать обо всем мне.
Я кивнула.
– А как туда попасть?
– А… ну, это на втором этаже… как поднимешься, комната справа, где-то в конце коридора, вроде бы. Ты знаешь, где лестница? Нет? Тогда спроси у Кита, он тебе покажет, – она повертела головой, – он был где-то здесь. Вот только что…
Это меня совершенно не устраивало.
– Спасибо, я сама разберусь.
Ничего не поделать, придется войти. Сдвинув в сторону стеклянную створку, я перешагнула порог и ступила на доску цвета темного дерева.
Оглушительно ревела музыка, ребята веселились, здесь собралось много людей, и было очень оживленно, шумно, празднично. Мне не хотелось портить общее веселье, и я тенью проскользнула мимо танцующих.
Лестницу отыскала быстро, но сразу за ней, у камина в гостиной расположилась компания, с которой мне совершенно не хотелось здороваться. Кита среди них я не разглядела, а вот Хомяк там был, и он меня заметил.
Пока я торопливо поднималась вверх по лестнице, Степан, развалившись на диване вместе с очередной подружкой, провожал меня внимательным заинтересованным взглядом. И чего он так уставился? Отыщу Лизу, и мы сразу же уедем, вновь напомнила себе, отворачиваясь, ведя рукой вдоль стены, ощущая под пальцами шероховатость рельефной штукатурки. Чуть выше были развешаны черно-белые фотографии в типовых рамках. Останавливаться и разглядывать их я не стала: вряд ли они имеют какое-то отношение к семье Никитиных, скорее, это просто часть декора.
На галерее второго этажа я столкнулась с очень пьяной толпой, подсказать, где Лиза, они были попросту не в состоянии. Поняв, что сколько-нибудь внятного ответа мне от них не добиться, я просто отошла в сторону, вжимаясь в перила. Шумной гурьбой, голося и хохоча, они спустились вниз. Кажется, удачно.
Оставшись одна, огляделась, потом, вздохнув, направилась к ближайшей двери…
Я успела побывать во всех комнатах – тех, что были не заперты, но Лиза словно в воду канула. Вот и последняя дверь, она легко поддалась мне. На этот раз нога утонула в пушистом ковре. Мягкие переливы приглушенного света позволили разглядеть, что в этой комнате тоже никого нет. Может быть, Лиза давно уехала, не дождавшись меня?
Я прошла мимо ряда встроенных шкафов, устало опустилась на высокую застеленную кровать, огляделась. Комната выглядела безликой, в знакомых белых и серых полутонах. Скорее всего, это одна из гостевых комнат, в которых никто подолгу не живет. А может, в ней только что провели генеральную уборку.
Большое панорамное окно во всю стену с видом на заснеженные горы, никакого намека на шторы: один на один с природой. Я подошла ближе, коснулась стекла. Великолепный вид, как на картинке из красочного туристического буклета, но ранней осенью, в сезон дождей, здесь находиться, верно, очень грустно.
С неба только-только, входя в охоту, начинал мелко сыпать снежок. Не хотелось бы мне оказаться на ночной трассе в метель, не настолько я опытный водитель. Без особой надежды взялась за телефон, пытаясь дозвониться Лизе, и вдруг заметила свет позади кровати, он лился из приоткрытой двери. Должно быть, там находится ванная комната.
– Лиза? – неуверенно позвала я, и снова, – Лиза!
Ответа не последовало. Тогда я просто открыла дверь и вошла.
Ванная эта была размером с комнату средних размеров. Просторная душевая кабина, ровной стопкой чистые васильковые полотенца рядом с белоснежной раковиной, огромное зеркало в тяжелой бронзовой раме, хромированная сантехника. И снова безупречный порядок. Навесная полка с подсветкой и была источником света, который ввел меня в заблуждение… никого. Что теперь?
Раздраженно выдохнув, я развернулась в сторону выхода… и вздрогнула. В дверях, скрестив руки на груди, стояла девушка. И глядела на меня высокомерно, сверху вниз, будто только что застала с поличным на месте преступления. Я тотчас узнала ее, именно она танцевала на той вечеринке на столе для Кита.
Мы замерли друг против друга. Полумрак комнаты, тишина, ее затянувшееся молчание… Ситуация становилась все более непонятной.
Она продолжала пожирать меня глазами, и во взгляде этом я с удивлением разбирала отчаяние, какую-то слепую злость, к ней примешивалась – я это ясно видела – изрядная порция женской обиды. Так обычно смотрят на чуть более удачливых соперниц. Мне стало смешно. Смешно, а потом и любопытно, с кем же она могла меня перепутать? А может, просто изрядно набралась, как и все остальные здесь?
– Ира? – решилась я окликнуть ее, – ты в порядке? Тебе что, нехорошо? Могу я чем-нибудь помочь?
Она вздрогнула, как от удара, тонкие ноздри затрепетали, и я услышала ее свистящий шепот:
– Да, мне нехорошо! Нехорошо! И знаешь почему? Потому что меня тошнит от таких простушек, как ты… Что ты забыла в этой комнате?
Я смертельно устала, меня подняли с кровати, и мне все еще ужасно хотелось спать, а ведь предстоит непростая дорога обратно и возможные объяснения с бабушкой. Последнее, чего бы мне сейчас хотелось: разгадывать нелепые шарады и выслушивать оскорбления от нагловатой ровесницы. Я попыталась пройти мимо, чтобы не ввязываться в конфликт, но она была настроена решительно.
– Ты ведь прекрасно знаешь, чья это комната, иначе бы не пришла сюда! Он что-то пообещал тебе? Так вот, забудь!
Кажется, я начала понимать, из-за чего Ира может так нервничать. Причина этому могла крыться только в одном. И если это действительно комната Кита, то мне и вправду лучше уйти отсюда как можно скорее. Но… разве я должна что-нибудь этой девчонке?
– А ну-ка сбавь тон! У тебя с головой все нормально? Я отчитываться, что ли, перед тобой стану? Если ты себя плохо чувствуешь, можешь пройти и умыться. Ты ведь за этим пришла? А если нет… В любом случае, я здесь оставаться не собиралась. И если ты дашь, наконец, пройти…
Она снова не позволила мне это сделать, а когда я попыталась ее оттолкнуть, вдруг взяла за плечи, насильно подвела к зеркалу и развернула к нему лицом. Ира была сильнее меня, и теперь мы вместе молча смотрели на наши отражения. Я – с непониманием, которое постепенно вытеснялось раздражением, она – в бессильной ярости.
Ира была выше меня ростом. Красивая, уверенная в себе девушка, вот только сейчас помада почти стерлась, а тушь под глазами у нее размазалась и потекла. Кажется, она плакала совсем недавно. Но, пусть красота ее и выглядела надтреснутой, как переваренное яйцо, все это можно было с легкостью поправить. Ведь даже в этом случае сравнение было явно не в мою пользу. Лицо мое сейчас было очень бледным, а еще исхудавшим после болезни, не в пример ее: гладкому, ухоженному, холеному.
– Посмотри на меня! – сказала она, и голос ее вдруг предательски задрожал, сорвавшись на фальцет, – смотри! Смотри!! Вот так будет и с тобой, когда он закончит!!
Я с трудом освободилась, сделала шаг назад, к выходу, осторожно потерла ноющие плечи, пальцы ее наверняка завтра синевой отольются, кожа у меня очень чувствительная.
– Ира, знаешь, мне очень жаль…
– Жаль тебе! – зло усмехнулась она, – ага… как же…
– Да, мне жаль тебя. Я понятия не имею, какого ответа ты от меня ждешь. Поверь, мне с тобой делить нечего. И у меня нет ни времени, ни желания стоять тут и гадать, что с тобой не так, пускай с этим разбираются специалисты. Но все-таки… не показывала бы ты так явно свою ревность каждому встречному.
– Ревность?.. Каждому встречному?! – она вдруг расхохоталась, и хохотала в буквальном смысле до слез, так что под конец я начала опасаться, как бы с ней не случился настоящий припадок, – знаешь, да ты же просто непроходимая дура, подруга! И как он… и как только он…
Внезапно она осеклась и застыла, уставившись на что-то поверх моего плеча, лицо ее заметно побледнело, почти сравнявшись по цвету с моим. Я резко обернулась.
Прямо в дверях, привалившись плечом к косяку, неподвижно стоял Кит. Как давно он находится в комнате? Мои глаза против воли впитывали его образ, жадно, с ненасытным любопытством, ведь все эти дни я старательно избегала его. С той, последней нашей встречи Кит ни капли не изменился. А я успела позабыть, какой он высокий.
– Куда это тебя занесло, Ирина? – с ледяным спокойствием произнес он. Выглядел Кит абсолютно трезвым, – ты, наверное, заблудилась, бедняжка? Не плачь. Согласен, планировка дебильная… Идем со мной, я покажу, как выбраться из этой ловушки.
Даже не посмотрев в мою сторону, он протягивал ей руку. И продолжал держать взглядом. Он крепко ее держал. Невероятно, но Ира тут же подчинилась, словно была во власти гипноза или дурмана, и, как только их ладони соприкоснулись, покорно двинулась следом за ним. Я видела, в комнате Кит перехватил руку, крепко стиснув поверх локтя.
– Скажи, что тебе непонятно? Я объясню снова, – вполголоса произнес он.
Она всхлипнула пару раз, но ничего не ответила, и комнату они покинули вдвоем.
А я осталась стоять, пытаясь осмыслить все, что сейчас произошло. Какие-то выводы я должна была сделать, но мысли путались, а логические цепочки все время обрывались. Их отношения меня не касаются, какими бы странными они мне не казались, и точка. Я вообще не должна здесь находиться. Это я здесь лишняя. Я. Ира совершенно права.
Я вышла в пустой коридор – они уже успели спуститься.
– Эй, Кит, куда это ты? – донесся снизу недоуменный голос Хомяка, – Кит?! Что за дела, приятель…
Но Кит так и не отозвался, а чуть позже хлопнула входная дверь. Значит, он вот так просто оставил дом гостям, ушел вместе с ней… с собственного праздника…
Подойдя к окну, еще успела услышать, как мощно взревел мотор его «БМВ», с буксом – галькой из-под колес – срываясь с места, гул машины скоро затих вдали. Вглядываясь во мрак за окном, я устало потерла глаза. То, что произошло, мне было совсем не по душе, нервы щекотало какое-то неприятное предчувствие. Наверное, самое лучшее – просто выбросить все это из головы. Проклятье, и зачем только я сюда приехала?
Лизу я нашла чуть позже внизу, она удобно расположилась в кабинете на диване, и мне пришлось долго, настойчиво ее будить. Дожидаться возвращения Кита я, конечно, не стала, как только Лиза была готова, мы уехали. А бабушка спокойно проспала всю ночь и ни о чем не догадалась, а когда наутро увидела Лизу, вышедшую к завтраку из моей комнаты, просто поставила на стол еще один прибор. А после обеда даже дала ей деньги на такси…
Я только закончила принимать душ, когда вдруг раздался звонок от незнакомого абонента. Поколебавшись, решилась принять вызов, и по коже лавиной прокатились мурашки: я услышала его голос в трубке. Он впервые мне в тот вечер позвонил.
– Вчера ты была в моем доме, но так и не дождалась меня. Я могу все объяснить. Хочешь, мы где-нибудь встретимся? Хочешь… я приеду к тебе прямо сейчас?
Слушая, я медленно вела рукой по запотевшему зеркалу, в образовавшейся узкой полосе увидела свои глаза: тревожные, взволнованные и горящие.
– Не надо. Это лишнее. Нам не стоит встречаться. Ты не должен ничего объяснять. Мне все равно…
– А это что еще нахрен значит?
– Мне все равно, куда ты пропал. Мне все равно, с кем ты, Артем… Я не собиралась к тебе приезжать. То, что ты меня вчера увидел – просто случайность, а ты… ты можешь проводить свое время, где и с кем пожелаешь…
Несколько мгновений в трубке стояла гробовая тишина, так что я невольно прижала экран плотнее к уху.
– Я это запомню.
И я услышала короткие гудки. Опустила руку. А мои глаза в зеркале погасли.

Глава 9
Я бежала. Я быстро бежала среди высоких обледеневших стволов, что стремились остановить меня, задержать голыми крючковатыми сучьями. Я никогда прежде в этом лесу не бывала, и все же точно знала, куда мне следует идти.
Я сразу поняла: это была та самая ночь, в которую Кит заблудился. Но теперь в этом лесу вместе с ним была и я. Вот только не было никакой метели, а с прозрачного антрацитового неба на меня равнодушно взирали холодные голубоватые звезды, и чуть потрескивал мороз, а все вокруг было залито, как молоком, мертвенно-бледным лунным светом. И тени, кругом длинные мрачные тени следящих за мной исполинов…
А может, и нет его здесь? Что, если этот лес пуст для меня? Совсем пуст? И опасен…
Скоро я начала погружаться в снег по колено, потом и по пояс. Я зарывалась все глубже и глубже в сугробы, упорно продолжая прокладывать собственный путь там, где его отродясь не бывало, снова и снова с безрассудным отчаянным упорством выпрастывая ноги из снежных тисков. Для чего я страдаю? Я очень устала. Мой путь – это бесконечный лабиринт, выхода из которого мне не суждено отыскать. Почему я продолжаю идти? Ради него… Мне надо спешить к нему. Я это остро чувствовала.
Кит стоял неподвижно и растерянно посреди леса. Стоял спиной ко мне, и я невольно замедлила шаг, сдерживая разрывающее грудь дыхание. Вот сейчас он обернется, увидит меня. Что будет дальше? Ведь он не ждал меня, а я все-таки пришла.
Под ногой громко хрустнула ветка, он обернулся, узнал меня и… просто, без слов, без ненужных вопросов распахнул объятия мне навстречу. И как же я рванулась к нему! И никто: ни снег, ни деревья, ни холод, – не смогли мне помешать.
Мы долго стояли, тесно обнявшись, и пар от нашего теплого дыхания, смешиваясь, окутывал нас легким белым облачком. Я закрыла глаза и прислушалась к тишине. Я, наконец, добралась туда, куда всю жизнь безотчетно стремилась. И пусть меня окружает холодный враждебный лес… Место неважно, главное, чтобы я всегда чувствовала это тепло. Мой настоящий дом – его надежные объятия.
Кит наклонился, зарылся губами в мои волосы и прошептал куда-то в висок, и на звуки этого родного голоса немедленно отозвалась каждая настроенная для него струна моей души.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alena-urashina/kit-v-moey-golove-70973371/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.