Читать онлайн книгу «Наследие Мортены» автора М. Борзых

Наследие Мортены
М. Борзых
Случайно стать свидетелем кражи драгоценного гарнитура стоимостью в несколько бюджетов региона? Это про меня. Оказаться главной подозреваемой и мишенью для охоты двух кланов? Могу, умею, практикую. Получить бонусом сущность со знаниями об исчезнувшей цивилизации? Снова я. Если везёт, то по полной.Осталось всего ничего – найти виновного и вернуть кое-кого домой. Сколько там жизней у кошек? Девять? Кажется, две свои я уже потратила.

М. Борзых
Наследие Мортены

Глава 1
Раннее утро встретило меня трелью будильника и непроглядной теменью за окном. Хотя, чего ещё ждать, если на дворе середина декабря и светает часам к десяти утра, когда ты уже вовсю заливаешь в себя кофе на работе. А пока я просто смотрю в побеленный потолок съёмной однокомнатной квартиры и проклинаю всё на свете за очередную ночь, наполненную кошмарами. Снова снились какие-то страсти со средневековыми кровавыми сюжетами.
И почему всегда, ну абсолютно всегда, я начинаю осознавать себя во сне, только если приступают к моему смертоубийству? Почему ни разу мой мозг не позволил, например, попрыгать на лошадках-облачках или почувствовать зелёненький газон пальчиками ног во время пикника с каким-нибудь сногсшибательным красавчиком… Про эротические сны я уже и не заикаюсь. Нет у моего сознания такого раздела ночных сновидений, совсем нет. Хотя должны бы быть, ведь, как говаривал дядюшка Фрейд, снится нам то, чего мы подсознательно хотим. А как не хотеть, если тебе двадцать пять лет, ты совсем даже не уродина, а с личной жизнью не клеится никак?
Совершая утренний моцион воскресшего зомби, мельком встретилась со своим отражением в зеркале и с прискорбием отметила, что скоро синяки под глазами уже ни один тональный крем не замажет.
В целом, конечно, не всё так печально. Контрастный душ и лёгкий макияж сделали своё дело. Из зеркала на меня взирала достаточно миловидная барышня. Глаза зелёные со скептическим прищуром, пухлые губы, брови вразлёт, ямочки на щеках. Росточек мелкий, под метр шестьдесят максимум. Фигура… До классической «гитары» мне было далековато, но и «балалайкой» не назовёшь. Хотя нижние «девяносто» из классических «90—60—90» присутствовали и были весьма неплохи. Из-под шапки выбивались кучерявые волосы тёмно-русого, практически каштанового цвета, обрамляя лицо и придавая мне несколько несерьёзный вид.
Беглая оценка из окна высоты дворовых сугробов подтвердила, что обещанный снегопад не состоялся, а значит, дорога до работы может быть сопряжена с приятной прогулкой. Должность, наверное, единственное, что меня действительно устраивает в моей нынешней жизни. Тружусь я пресс-секретарём в местной администрации, что позволяет всегда находиться в курсе всех событий, проходящих в нашем небольшом тридцатитысячном городке Новгородской области. Помнится, я с малых лет всегда хотела быть самостоятельной, вот и оказалась год назад по окончании университета в Старой Руссе без знакомых, друзей и вдалеке от семьи.
А это скажу я вам не шутки, приехать из города-полумиллионника в настоящую российскую глубинку. Молодёжи мало, да и та старается поскорее уехать в областной центр, а то и попытать своего счастья в Москве или Санкт-Петербурге. Потому круг друзей у меня за последний год едва ли расширился. Вообще, я – особа даже чрезмерно общительная, но здесь найти близких друзей не вышло. Мысленно благодарю блага современной цивилизации, которые позволяют общаться по скайпу с семьёй и действительно близкими подругами. Помнится, мы даже праздники онлайн отмечали с шампанским, подарками и пьяными танцами.
Задавив на корню грусть и тоску по близким, выбежала на мороз. Механические наручные часы, отцовский подарок, подсказывали, что я безбожно опаздываю.
В голове вяло копошились мысли о грядущих новогодних каникулах. Совсем скоро Новый год, а значит, можно будет смотаться на пару дней к семье. Правда, надо бы ещё подкопить денег на подарки. В прошлом месяце, выкладывая у железнодорожных касс две трети зарплаты за билеты, поневоле задумалась: а так ли необходимо человеку питаться три раза в день?
«А спонсор нашей диеты – АО „РЖД“. Зато в праздничное платье влезу, что не может не радовать», – хмыкнула мысленно, ускоренно перебегая на мигающий зелёный по пешеходному переходу. Утренняя прогулка по морозному воздуху отлично прочищает мозги, особенно, если понимаешь, что опаздываешь на планёрку и получишь заслуженный нагоняй от шефа.
На работу я даже не забегала, а взлетала по ступенькам, за что и поплатилась тут же. Гололёд, знаете ли, никто не отменял. И вот лёжа на свежем пушистом снежке, предательски припорошившем коварный лёд, я приняла как данность, что уже никуда не спешу. Сфокусировав взгляд на тёмном пятне, которое маячило перед моим лицом, поняла, что это пятно ещё и звуки издаёт. Правда, сквозь звон в ушах разобрать хоть что-то было проблематично.
«Опа-па… Да это же он, Баабыр Хааннаах. Или не он? Или у меня уже галлюцинации на почве ночных переработок?»
Он – это большая шишка из Республики Саха-Якутия, которого мы сегодня торжественно ожидали на планёрку. Эта важная персона – представитель известного якутского краеведческого музея. Он должен был приехать, чтобы договориться о начале работы их экспозиции в нашем местном музее. Среди предметов экспозиции, насколько помню, должны быть предметы старинного быта, аутентичные украшения и ещё бог его знает что. Мне даже названия и картинки не смогли подсказать назначения некоторых экспонатов. Про это всё пришлось читать ночью, накануне его приезда, реализуя на практике первое правило современного мира – информации никогда не бывает много.
А пока я соображала, кто это передо мной, мужчина, кажется, начал терять терпение. Обеспокоенность исчезла из его голоса, ей на смену пришло раздражение. Сообразив, что валяюсь тут в нокдауне уже явно больше пары минут, я прямо-таки почувствовала, как мне влетит за опоздание.
«А! Где наша не пропадала».
Повернувшись к мужчине, я постаралась мило улыбнуться и ухватиться за предложенную руку помощи, поднимаясь, наконец, со ступеней. Попытка оказалась так себе. Вместо улыбки вымученный болезненный оскал, рука дрожит, а пальцы совсем не слушаются от холода.
«Чёрт, а головой-то я приложилась от души, шишка уже сейчас болезненно пульсирует от любого движения».
Собрав своё сознание в кулак и покрепче вцепившись в предложенную руку, я выдала совсем не заготовленные слова благодарности:
– Если вы сегодня на должности моего ангела-хранителя, то у меня к вам ещё одна просьба: можете подняться на совещание через пять минут? Ну, скажем, сделать вид, что вы что-то забыли в машине? – я тараторила без умолку. – Вот, точно, у вас же должна быть в руках какая-нибудь папка, ну или бумаги на крайний случай, а у вас ничего нет. Вы точно что-то забыли в машине, обязательно проверьте.
Обрушив на гостя водопад убеждений, я легонько подтолкнула его в сторону стоянки служебного транспорта. Обескураженный мужчина даже двинулся было к машине, но резко остановился и повернулся ко мне:
– Вы себя как чувствуете? Головой сильно ударились?
«Не сработало!» – констатировала я очевидное.
– Что вы! Всё хорошо, я отлично себя чувствую, спасибо за беспокойство. Вернее будет хорошо, если вы действительно сходите к машине.
В глазах у якута читался немой вопрос.
– Этих минут мне хватит, чтобы проскользнуть на совещание и не опоздать. Ну, побудьте моим спасителем ещё разок. В конце концов, ведь невежливо отказывать болезным, правда? – тут я постаралась состроить просительное личико, но предательская шишка дала о себе знать, и я невольно скривилась от боли. Эта гримаса, видимо, стала решающим фактором, и мужчина поддался на уговоры.
– А вы точно успеете? Здесь же всего метров сто в обе стороны, – с сомнением произнёс мой спаситель.
– Успею! Спасибо!
«Ну, лапушка же! Обняла бы на радостях, но это уже явно будет лишним».
Так мы и разошлись, мужчина неуверенной походкой отправился к машине, а я раненым сайгаком помчалась снимать верхнюю одежду к себе в кабинет.
***
Баабыр шёл к машине в задумчивости. Он не любил опаздывать, но почему-то поддался на уговоры этой девушки. С детства у него было абсолютное чувство времени, потому Баабыр точно знал, что на крыльце администрации он появился за три минуты до начала совещания. Столько времени ему бы понадобилось, чтобы подняться на второй этаж, снять перчатки, пальто и войти в кабинет.
Вместо этого на подходе к крыльцу его на вираже обогнала какая-то молодая особа, явно опаздывающая, судя по учащённому дыханию и быстрой ходьбе местами переходящей в бег. А спустя пару секунд эта особа уже лежала у его ног, поскользнувшись на утреннем гололёде. И, судя по затуманенному взгляду, она весьма ощутимо приложилась головой об лёд.
Баабыр мысленно ругнулся, он мог успеть её подхватить, но был слишком занят своими мыслями. В конце концов, он не обязан ловить всех женщин, падающих к его ногам. А ведь мама говорила ему в детстве, что люди – создания хрупкие, порой даже незначительная травма может привести к серьёзным последствиям. Ох, как же он не любил опаздывать, но не перешагивать же через неё. Присев рядом с девушкой, попробовал привести её в чувство, спрашивал, как она себя чувствует, где у неё болит. А девушка лежала с полуприкрытыми глазами и, кажется, даже не видела его. Баабыр попробовал пощёлкать пальцами у её лица, реакция нулевая. Начал раздражаться, ну, в самом деле, он уже на две минуты опаздывает на совещание. С досады он непроизвольно зарычал и тут же изумлённо умолк. Очень неожиданно было услышать от себя подобное.
К девушке, похоже, вернулась ясность мысли, а вместе с ней и осознание того, что она опаздывает. Взгляд её заметался из стороны в сторону, привлекая внимание к необычному цвету глаз, будто зеленый малахит с золотыми песчинками. Предлагая незнакомке руку, Баабыр с сожалением отметил, что оставил перчатки в машине, и теперь готовился противостоять шквалу поверхностных образов. С женщинами всегда так в минуты эмоционального всплеска, всё равно что окунуться в бессвязный ураган. Однако его ждал сюрприз. Ухватившись за предложенную руку, незнакомка неуверенно встала на ноги. И ничего. Тишина.
Вместо этого на Баабыра обрушился просто водопад доводов, главной целью которых было спровадить его обратно к машине под смехотворным предлогом, что он якобы что-то там забыл. Баабыр никогда не был рассеян, в его доме царил идеальный порядок. Суматоху в делах он не приветствовал, потому забыть документы просто не мог. Пришлось стоять и вопросительно смотреть на девушку, пока та не пояснила, что пара минут его похода к машине могут спасти её от выговора за опоздание. Судя по всему, он, Баабыр, сегодня главный гость на совещании. Он уже думал отказать, как вдруг заметил, что девушка слегка скривилась от боли. Видимо, всё-таки сильно ударилась. Чтение нотаций и для здоровой головы ещё то испытание, а для ушибленной и подавно. Прикинув, что пара минут уже не изменят ситуацию его опоздания, Баабыр сжалился над девушкой и пошёл на стоянку. А сейчас он стоит возле машины и рассматривает оставленные им перчатки на пассажирском сидении.
«И всё-таки почему не накрыло? Контакт был достаточно длительным, а девушка фонтанировала эмоциями. Удалось закрыться или просто повезло?»
***
Совещание прошло как обычно, ничего примечательного. После он осмотрел зал музея, где вскоре откроется экспозиция. Баабыр остался вполне доволен увиденным. Местный краеведческий музей находился в стенах бывшего Спасо-Преображенского мужского монастыря, построенного ещё в ХІ-ХІІ веках. Безопасность, конечно, нулевая, но зато никто не стал препираться по поводу участия в выставке его службы безопасности. Уж кто-кто, а его ребята проследят, чтобы ничего не пропало.
Очередной суетный день и городок в череде таких же маленьких городков. Вечер радовал прекрасной погодой. Снег валил крупными хлопьями, укутывая белоснежным покрывалом древний город. Идеальное время, чтобы пробежаться и размять тело, но, увы и ах. Когда его помощница бронировала номера для размещения, она руководствовалась чем угодно, кроме чуткого обоняния своего начальника. Статус, чёрт его побери! Потому, проживая на бальнеологическом курорте, он не мог позволить себе такой роскоши, как вечерняя пробежка на свежем воздухе. Всё дело в том, что на территории курорта расположено три озера с целебными грязями и бьёт ввысь фонтан минеральной воды. Если для обычных людей воздух, пропитанный специфическим запахом, является целебным и даже рекомендуется для аэротерапии, то для оборотня с его чутким обонянием столь резкие запахи, как минимум, неприятны, а как максимум – отбивают нюх на какое-то время.
Баабыру пришлось смириться с вре?менными неудобствами, как и с занятиями спортом на беговой дорожке. Пробегая километр за километром, он прокручивал в голове сегодняшние события. Сколько таких одинаковых дней было за последние пять лет уже и не вспомнить. Ему порядком поднадоело переезжать с места на место. Слава богу, это будет его последний музей и последний город. Если получится уговорить отца, то через пару лет почётная миссия сопровождать семейную коллекцию перейдёт к их младшей сестрёнке Бэдэр. Ей также придётся ездить с экспонатами по городам в течение пяти лет, как до этого ему, а ещё до этого их старшему брату Хахаю. Весь род Хааннаахов на протяжении веков хранил великолепную коллекцию предметов старины своего народа. Самыми ценными экземплярами по праву считались украшения, переходящие в их семье из поколения в поколение. По семейному преданию, все Хааннаахи находили свои вторые половинки с помощью этого гарнитура.
Баабыр считал эту легенду красивой сказкой, ведь у каждого украшения должна быть история. Она придавала очарования даже самым невзрачным камням с ужасной огранкой. Правда, семейный гарнитур никак нельзя было назвать невзрачным. Изумрудно-зелёные камни были филигранно огранены и окружены орнаментом из серебра, лунного металла, как его называли в древности. Что это за камень на самом деле не знал ни один ювелир. Аналогов ему не существовало, одно это уже делало гарнитур бесценным.
Украшения в той или иной степени визуализировали символ рода Хааннаахов – ирбиса или снежного барса. По преданию, в далёкой древности их предок по прозвищу Ирбис заказал подарок для своей возлюбленной. Ювелиры создали уникальный по красоте гарнитур. Он состоял из перстня, парных браслетов, серёг, колье (илин кэбизер) и головного украшения (бастына). Никто не знает, что произошло на свадьбе, но невеста умерла, а камни небесной чистоты стали изумрудно-зелёными, как цвет её глаз. Предок сменил прозвище на Кровавый и больше не женился.
Баабыр улыбнулся, его всегда забавляла эта часть легенды, ведь если бы их прапрапрапрапра – и бог его знает сколько ещё прапрадед завязал с женщинами, то их род вообще бы не продолжился. Это только люди могут поверить в непорочное зачатие, у оборотней таких прецедентов не было.
Да, у всех древних семей всегда есть история и собственные традиции. Род Хааннаахов не исключение. Что бы там не произошло в древности, но традицию хранить и «выгуливать» семейные реликвии чтили свято. Каждый отпрыск их семьи по достижению тридцатилетнего возраста должен был отправляться в путешествие длиною в пять лет с гарнитуром по стране. Позже украшения дополнились коллекцией аутентичных предметов. Со временем Хааннаахи стали владельцами одного из богатейших частных собраний старины в России. Отец путешествовал свою пятилетку с гарнитуром, а вернулся из путешествия с невестой. Хахай семь лет назад также познакомился со своей будущей женой во время выставки семейной коллекции в Екатеринбурге. Бэдэр все уши прожужжала Баабыру на счёт невесты, когда тот отправлялся в путешествие.
Вся семья последние пять лет ждала от него вестей о помолвке, но он неизменно отвечал, что на нём семейная традиция дала сбой, не желая вдаваться в подробности личных проблем. Завтра откроется экспозиция предметов старины из Республики Саха-Якутия, а ещё через две недели, в канун Нового года, за ним прилетит самолёт, и он наконец-то отправится домой. Всего две недели и свобода, полнейшая свобода. Традиция всё-таки дала сбой.

Глава 2
Чёрт, как же болит голова. Утреннее падение явно не прошло бесследно. Шишка на затылке и тупая, ноющая боль стали моими спутницами. Настроения не прибавила и вполне заслуженная выволочка от шефа. Вот умеют же некоторые, не кричать, не ругать, даже интонацию голоса не изменить, но так весомо припечатать, что уж лучше бы наорал.
– Ягерова, вот скажи мне, как ты умудряешься опаздывать, если живёшь в пятнадцати минутах ходьбы черепашьим шагом от работы? Сегодня от выговора тебя спасло только то, что Хааннаах и сам опоздал, – шеф укоризненно сверлил меня взглядом в поисках давно утраченной совести. – Речь на открытие выставки готова?
– Ночью скинула вам на почту, – с готовностью отрапортовала я, надеясь на смягчение приговора.
Шеф бегло просмотрел основные тезисы.
– Неплохо, надо только имена потренироваться произносить. Уж больно непривычные, – ещё один укоризненный взгляд в мою сторону, и я получила помилование. – Теперь понятно, почему опоздала. Кто ж до четырёх утра речи пишет, если к восьми на работу? Иди уже с глаз моих, ударница ночной смены!
– Шеф, это вы меня сейчас ласково со жрицами любви сравнили? – пошутила в ответ.
– Какая из тебя жрица любви? – подхватил он шутку, – так, сова недобитая.
– А вот сейчас обидно было, это что мне в случае увольнения дальше в ночные бабочки дорога закрыта?
– Брысь отсюда, я сказал! Ишь, ты, язва языкатая!
Я со смешком покидала кабинет, пока начальство сменило гнев на милость. Вырваться в травматологию и провериться на сотрясение так и не вышло, просто вылетело из головы, пока рассылала пресс-релиз на открытие выставки, проводила аккредитацию региональных журналистов и готовила анонсы мероприятий будущей недели. Да и смысла идти в больницу всё равно не было. За прошедший год я не позволила себе ни одного больничного, работала в режиме двадцать четыре на семь, ибо мой график предполагал сопровождение муниципального руководства на все более-менее крупные общественные, культурные, спортивные мероприятия в городе и районе. А их было достаточно не только в будние дни, но и в выходные.
Так что, забежав в круглосуточную аптеку за обезболивающим, наскоро приняв душ и употребив на ужин яичницу, я завалилась спать.
Проснулась с первым будильником, а не на пятом, как обычно. Состояние было похоже на жесточайшее похмелье, голова просто раскалывалась, как будто на неё надели кастрюлю и несколько раз ударили сверху молотком. Запивая очередную порцию обезболивающих кофе, я пыталась найти хоть один плюс в подобном пробуждении. Ну, хоть приду ко времени. Опоздания вообще мой бич, но только по утрам. По внутреннему режиму я стопроцентная сова, мозг включается часам к одиннадцати дня, но вполне активен до трёх-четырёх часов ночи. В студенчестве такой режим меня не раз выручал. Я старалась брать от жизни максимум: лекции, секции, подработки, посиделки с друзьями, поэтому до учёбы я добиралась в лучшем случае после полуночи. На качестве обучения это не сказывалось, поэтому родители просто качали головой и не вмешивались, не забывая, впрочем, мне напоминать, что весь мир живёт в другом графике и я жестоко пожалею, что не перестроила свой режим.
Скорее бы уже весна, так надоело жить кротом из сказки про Дюймовочку. Дневные сумерки длятся в лучшем случае часов шесть, остальное время непроглядная ночь. Ещё и эта постоянная сырость, чтоб её, которая за осень пробирает до самых костей так, что уже начинаешь мечтать о морозе, хрусте снежка под ногами. Иногда с чашкой кофе, обмотанная пледом, в маминых шерстяных носках я признавалась сама себе, что самую малость жалею, что сбежала от родительской опеки именно в этот город на Северо-Западе нашей необъятной Родины. Что мне мешало съехать куда-то поближе к югу?
Таблетки, наконец, подействовали, и голова перестала напоминать вечевой колокол. Ранний подъём позволил не торопиться и спокойно прогуляться до краеведческого музея, где через пару часов откроется экспозиция. Само здание музея – прекрасный образец древнерусского зодчества, с крышами-луковицами, массивными стенами толщиной около метра, маленькими окошками и деревянными лестницами с резными балясинами.
Сейчас здание музея казалось каким-то волшебным, тихим, укрытым белым пушистым покрывалом выпавшего за ночь снега. Дорожки ещё не успели прочистить, но уже видна протоптанная тропинка к главному входу. А вот и матовые чернобокие мерседесы наших якутских гостей. Не удивительно, что ими уже были обследованы все подступы к комплексу музея, ведь безопасность и сохранность коллекции Хааннаахи взялись обеспечивать самостоятельно. По прикидкам экспертов, стоимость всей коллекции потянет на несколько сотен миллионов. И явно не рублей. Поэтому вполне объяснимо, что за последнюю неделю вся территория музея ощетинилась камерами видеонаблюдения, датчиками движения, всевозможными сигнализациями. Сама экспозиция разместилась в главном зале музея в витринах с бронированными стёклами.
Откровенно говоря, толщина стен бывшего монастыря выдержала даже немецкие бомбёжки в период Великой Отечественной войны. Поэтому, если нас не планируют расстреливать из зенитно-ракетных комплексов, выставку мы точно переживём.
Вообще, конечно, странно, что такая экспозиция проходит в городке районного масштаба. Наш региональный центр два месяца вёл переговоры на тему передислокации выставки. Предлагали любые площади Кремля, всё что угодно, лишь бы заполучить коллекцию Хааннаахов, но, как оказалось, кто-то из их предков освобождал наш город в далёком 1944 году, вот семья и решила провести экспозицию здесь, так сказать, в память о предке.
На входе в музей меня остановили представители службы безопасности, проверили пропуск и надели на руку небольшой браслет, чем-то напоминающий фитнес-трекер. Предупредили, что снять его самостоятельно не получится, поэтому в целях безопасности советовали сдать его на выходе. На совещании обсуждалось, что эти браслеты – необходимость для отслеживания всех посетителей на случай кражи экспонатов. На выходе проходишь через рамку, если та не обнаруживает у тебя ничего лишнего, то сдаёшь браслет и свободен, а вот если ты решишь что-то прихватить на память, детектор подаст звуковой сигнал, и тебя скрутят бравые молодцы охраны.
Впечатление от них было какое-то странное. Все как на подбор высокие, жилистые, не качки однозначно, но с природной звериной грацией. Казалось, что они не двигаются в привычном понимании, а как будто перетекают из одного движения в другое. Перемещались они практически бесшумно и, если уж совсем честно, напоминали больших диких кошек, типа пантер или тигров, ленивых и расслабленных с виду, но опасных по сути. Самого Баабыра Хааннааха, имя-то какое зубодробительное, от охраны отличало разве что наличие костюма
Среднего роста, поджарый, темноволосый, идеально выбритый, со смуглой, кирпичного оттенка, кожей и раскосыми серыми глазами. Я специально накануне терзала Яндекс всемогущий в поисках визуализации якутов, но как-то картинки щупленьких мужчин и женщин с широкими и плоскими, как блюдце, лицами, узенькими глазками мало напоминали наших гостей. В моём понимании, господин Хааннаах ну никак не мог быть якутом. Больше всего он напоминал топ-модель из какого-то азиатского журнала. Дополняли образ чёрный костюм тройка, белая рубашка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, запонки и, скорее всего, дорогущие часы.
В нашем госте безошибочно угадывался лидер, спокойный и собранный, казалось, он управлял своими людьми взглядом. Приказания выполнялись мгновенно, даже если не были произнесены. Как говорил отец, такая специфическая телепатия вырабатывается в группах, которые вместе прошли огонь, воду и медные трубы. Он у меня военный в отставке, прошёл через россыпь горячих точек в лихие девяностые. И до сих пор, собираясь с товарищами из своего отряда пару раз в год на шашлыки, общается примерно так же, один не успел подумать, а два других, ухмыльнувшись в поседевшие усы, уже отрапортовали, что всё сделано.
Что-то я задумалась, пора уже и расчехлять свой рабочий инструмент. Старичок Nikon приветливо мигнул мне дисплеем со значком заряда батареи. Ещё вчера я отсняла без спешки особо интересные экспонаты в сопровождении охраны, чтоб сегодня сосредоточиться на выступлениях спикеров и эмоциях первых посетителей.
Прибыли региональные СМИ для освещения открытия выставки. Всё шло своим чередом. Отсняв несколько общих планов шефа и Хааннааха, я переключила фотоаппарат в режим видеосъёмки. Хотелось смонтировать небольшой ролик для сайта. Правда, для верности решила продублировать видеосъёмку на свой китайский смартфончик. Я диву даюсь, какими семимильными шагами идут технологии, если ролик сейчас можно смонтировать на коленке в обычном смартфоне.
Многочисленные посетители уже прогуливались между бронированными витринами и стендами, мужчины рассматривали образцы оружия с инкрустациями костью и полудрагоценными камнями, женщины, естественно, рассматривали комплект фамильных украшений Хааннаахов. Ещё бы, нечасто увидишь в одном месте годовой бюджет нашей области. Сделав пару общих кадров, решила, что здесь моя работа закончена, пора писать отчёт и выкладывать очерк на сайт и постить в социальных сетях. Да только заслушалась, уж очень красиво экскурсовод рассказывал про историю украшений.
Семейная легенда гласила, что более десяти веков назад предок этой семьи заказал у ювелиров гарнитур для своей невесты, но накануне свадьбы случилась то ли заварушка с соседями в рамках дележа земли, Средние века как-никак, то ли болезнь какая-то приключилась, но невеста умерла. Все обидчики и возможные причастные к болезни были утоплены в крови, а род получил звание то ли кровавого, то ли кровожадного, что и сокрыто ныне в фамилии Хааннаахов. И главное, что камни в гарнитуре сменили цвет с девственно-белого на изумрудно-зелёный. Вообще, ничего удивительного, что у древних украшений всегда есть сопутствующая легенда, ибо род человеческий слаб, всегда будут изменять, убивать, лгать, воровать во имя любви, но с целью обогащения. Украшения обычно переходят из рук в руки в веках. Просто чудо, что этот гарнитур уже тысячу лет находится в одной семье.
А всё-таки чертовски красивые украшения, не знаю, как они смотрелись бы с белыми камнями, но с зелёными – просто загляденье! Все изгибы на кошках так проработаны, мельчайший коготок, шерстинки, даже усы. Кажется, что киса сейчас фыркнет, потянется, разминая затёкшее тело, и облизнётся. Красота неимоверная, и подозреваю очень правдоподобная. Не одна я рассматривала на гарнитур, вся прекрасная половина посетителей выставки чуть ли не в очередь выстроилась, чтоб разглядеть его поближе.
И тут прогремел взрыв. Показалось, что даже стены многовекового монастыря зашатались, пол задрожал под ногами. Уши заложило. Помещение стремительно заполнялось дымом. Люди кричали и толпились, пытаясь пробиться в сторону выхода. В дыму угадывались мечущиеся тени, кто-то с кем-то дрался.
«Спокойно, Женёк. Только без паники, больше всего людей погибает от неё, а не от непосредственной опасности».
Я присела на пол за бывший алтарь, на котором под бронированным стеклом красовался гарнитур. Надеюсь, что если там стреляют, то алтарь задержит хотя бы часть пуль. Ни черта же не слышно. Я пошарила руками по полу в надежде найти свой смартфон или фотоаппарат, но ничего не нашла, кроме каменной крошки и штукатурки. Попробовала выглянуть с другой стороны, и ничего. И тут в постамент с гарнитуром выстрелили из чего-то калибром явно крупнее АК-74, ибо я спиной почувствовала, как он зашатался и начал оседать на меня сверху.
«Чёрт-чёрт-чёрт!»
Спину, шею в нескольких местах зацепило. Как же больно-то, сука! И непонятно от удара или получила мелкие осколки картечью. Попыталась пошевелиться и стряхнуть с себя осколки, не привлекая внимания. Слух понемногу начал возвращаться звоном в ушах, а может, это звон разбившегося бронированного стекла. В глазах мелькали белые мушки как перед обмороком. По шее потекла струйка крови, но если уж не бьёт фонтаном, то жить точно буду. Криков людей уже не было слышно, дым рассеивался. Спина горела просто нещадно, больно было даже вдохнуть.
Взгляду из-за моей груды камней предстала нерадостная картина. Во многих местах на стенах музея кровь, стёкла вылетели из стеклопакетов. Но как ни странно, большинство витрин целые, не считая моей. Охрана стояла вокруг Баабыра, вся в пыли, штукатурке, помятые, со следами боевых действий. А их начальник был зол, очень зол! Да так, что, кажется, даже рычать начал на них. Их разборки не моё дело, себя собрать бы по кусочкам. Попробовала пошевелиться, каменная крошка в тишине зашуршала весьма отчётливо. Все разом обернулись в мою сторону.
– Кар, вы же отчитались, что эвакуированы все гражданские, – сказано это было таким тихим хриплым голосом, что даже у меня пошёл мороз по коже. Однозначно Кару светит выговор.
– А это что было? – задала вполне закономерный вопрос. – Пострадавшие есть? Удалось кого-то задержать? Все экспонаты на месте?
Представила себе размер скандала и тонны желчи, которые выльются на шефа, что он не смог организовать безопасное проведение экспозиции. Вот уж регионалы вволю отыграются.
Молчание затягивалось. Кар ответил:
– Вам не о чем беспокоиться, вас отвезут в больницу и позже побеседуют, как и со всеми посетителями выставки. Браслет пока останется на вас.
Я попыталась подняться на ноги, но меня повело, поэтому благоразумно сначала встала на колени и охнула. Взгляд упал на мой смартфон и объектив рабочего фотоаппарата, которые валялись в груде каменной крошки, присыпанные штукатуркой. Осколки их не пощадили, стёкла покрылись паутинкой трещин. Не сдержавшись, выругалась забористо, с чувством. Это так не вовремя, ладно ещё телефон, купить такой же китайский можно достаточно дёшево, но фотоаппарат рабочий, и возмещать его стоимость придётся мне. Досада помогла справиться с физическим недомоганием. Я так же на коленях собрала свою побитую технику. Предполагаю, что вид у меня был совсем плачевный, ибо услышала в отношении себя от Хааннааха следующее:
– Кар, отвезёшь девушку в больницу, у неё выдались весьма травматичные дни.
Кар не ответил, только вопросительно повёл бровью в мою сторону. И через пару секунд кивнул себе, вроде как приняв некое решение. Меня подхватили на руки, как будто я вообще ничего не вешу, и бодрым шагом понесли на выход, для прохождения через рамку, видимо. Лежать было бы удобно, если бы адски не болели спина и шея, поэтому понимая, что идти мне будет менее больно, чем притворяться кисейной барышней, честно попросила:
– Поставьте меня, пожалуйста, на пол, мне, конечно, очень приятно, нечасто носят на руках мужчины, но спина болит просто адски. Лучше уж я поковыляю самостоятельно. Да и одежду вам всю кровью испорчу.
Кар хмыкнул и поставил меня на пол, правда, предложил руку для опоры, куда я и сгрузила свою побитую технику, пока забирали из гардероба мою верхнюю одежду и рюкзак. Пройдя со своим скарбом сквозь рамку, мы пошли на выход. Кар галантно открыл заднюю дверцу внедорожника, чтобы я села. А я замешкалась, в темноте не видна была обивка салона.
– Простите, я могу вам обивку салона испортить кровью. Может, есть что застелить?
– Он кожаный, не испачкаете, не беспокойтесь.
Я села на место за водителем, хотелось откинуться на спину, но, судя по ощущениям, там не было живого места.
Взявшись покрепче за спинку кресла, рассматривала своего невольного провожатого. Высокий, с пепельными волосами, широкой нижней челюстью, чем-то напомнил мне актёра из девяностых Дольфа Лундгрена. Машину вёл уверенно, спокойно. Видно, что очень старался объехать ямы, чтобы меня не сильно трясло сзади.
У меня в голове была тьма вопросов, но я не знала, уместно ли их задавать. Поэтому просто вздохнула и, молча, уставилась в окно машины. Я чувствовала, что взгляд Кара иногда перемещался с дороги на меня через зеркало заднего вида. Видно, что я его заинтересовала, но вот в каком плане: женском или профессиональном оставалось загадкой. Через пять минут мы подъехали к приёмному покою больницы. Дверь всё так же успели открыть и даже руку подали.
– Евгения, поправляйтесь. И завтра мы вас навестим, чтобы опросить, вдруг вы что-то вспомните необычное.
– Приходите на работу, всё, что вспомню, расскажу. Правда, вряд ли это вам чем-то поможет, но чем чёрт не шутит.
Внедорожник круто рванул с места и исчез буквально моментально. Представляю, каких усилий ему стоило так медленно ползти по нашим дорогам.
В приёмном покое я ожидала увидеть хаос, ведь пострадавших должно было быть больше, но меня ждали полупустой холл и скучающая дама в регистратуре попивающая чаёк.
Я тихо кашлянула и попросила вызвать хирурга, и только тут меня заметили. Чай красиво запузырился у неё на губах, а дальше раздался визг:
– Валя, Потапыча сюда быстро!
Такой крик, мне кажется, Потапыч услышал бы в любом уголке нашей старой пятиэтажной центральной районной больницы. Первый раз вижу такую оперативную реакцию, неужели видок такой паршивый. И ни одного же зеркала поблизости.
Потапыч, он же Михаил Потапович Ольшанецкий, появился быстро. Очень мне повезло, что я попала в его смену. Помнится, когда вручали ему звание почётного гражданина города за выдающиеся успехи в медицине, так люди в зале устроили ему овации. Все его любили и уважали, он ставил на ноги даже самых безнадёжных, старая советская школа. Такие не сдаются. Ну и как вишенка на торте, мы с ним уже успели познакомиться за год моей работы.
– О, корреспондентка, привет! Где тебя так угораздило?
– Так на открытии выставки якутской. Я думала, у вас тут аншлаг после того, что случилось.
– Так у нас и был, правда, всё больше с синяками да ссадинами, оно ведь как, как крыша рухнула, все на выход ломанулись, вот в давке и помяло людей. Правда, охрана там проворная оказалась, быстро людей вывели да отсортировали, кого быстрее на осмотр, кого в очередь. Так мы аккурат перед тобой и разобрались со всеми. Я думал уже всё, только чай успел налить, а тут Михална орёт дурниной. А тебя-то как так угораздило?
Я крепко призадумалась, то есть выходит, что для всех официальная версия – рухнувшая крыша в старом здании, отсюда дым, пыль и прочее. Значит, надо помалкивать про реальные события. Но в том, что крыша явно не причём, я была уверена абсолютно.
– Так я же везучая, Михаил Потапович, то вот собачку к лицу приманила, теперь вот крышу на свою голову, – и засмеялась, правда, звук вышел каркающий и перешёл в кашель от боли.
– Я под алтарём спряталась, он же вон какая махина, думала переждать, пока толпа выбежит, и следом выйду, а он не выдержал, видно, на него какая-то балка упала, вот и раскололся, а там же сверху ещё и экспонат под стеклом был, вот и результат.
– Понятно всё с тобой, приключения к тебе так и липнут, хоть в церковь, что ли, сходи. Я, конечно, человек не особо верующий, но мне из твоего тела пазл собирать каждый год уж порядком не нравится традиция. Давай-ка ложись на кушетку, на живот, будем с тебя одежду срезать, свитер точно не спасёшь, весь в крови, да и не хочу стеклянные осколки ворошить, вреда меньше будет.
А дальше я три часа лежала, пока терпеливо сантиметр за сантиметром осматривали спину на предмет картечи из камня и стекла, то ещё удовольствие. Под конец третьего часа я уже настолько свыклась с болью, что могла выделить минимум с десяток разных ощущений.
– Ох, Женёк, теперь ты стала счастливым обладателем двадцати одного куска бронированного стекла и ещё тринадцати осколков камня. Могу оставить на память. Ну и по мелочи, гематомы, ссадины и трещины в двух рёбрах.
– А с шеей что? – папа учил в первую очередь уточнять по жизненно важным органам.
– Да там всё нормально, порез неглубокий, заклеил пластырем. Внимательный уход и не лезть грязными руками. А ты когда успела сделать татуировку на половину спины? Я не думал, что ты из этих? Я потому так долго и провозился, пытался рисунок не испортить. Красивый чертяка!
– Кто красивый? – я смотрела на Потапыча глазами размером с блюдца.
– Так дракон же!
Сказать, что я удивилась, это ничего не сказать.
– А зеркало у вас есть, посмотреть, как там всё же в итоге?
– Погоди, маленькое есть для бритья по старинке, сейчас дам.
Зеркало, и правда, было с ладошку размером. Михаил Потапович повернул его к спине, а я через плечо смотрела, во что превратилась моя спина. А там! Мать честная! Если вы пользовались тёркой на кухне, то можете представить, что по моей спине прошлись тёркой этак раза два-три точно. Но сквозь это месиво отчётливо, вдоль всего позвоночника кольцами извивался дракон! То ли китайской традиции, то ли ещё какой. У меня отпала челюсть. Нет, я, конечно, хотела сделать татуировку, но маленькую, а не дракона на полспины!
«Я же не представитель якудзы! Как я вообще маме это покажу?»
От этой мысли даже смешно стало, двадцать пять лет, у меня из ниоткуда на полспины набит дракон, а я про реакцию мамы переживаю. Чувствую, надо выпить.
– Тебе, кстати, повезло ещё с этим тату, у тебя основное поражение на дракона и пришлось, а там кожа огрубела, что ли, и глубже не пустила осколки, как панцирь. Но это скорее особенность твоя. Тело у тебя странная, живёт своей жизнью. Как тогда после укуса. Я думал, придётся через полгода делать лазерную коррекцию, чтоб хоть чуть-чуть шрамы на лице отшлифовать, а на тебе заросло как на собаке, и остался один незаметный. Так что везучая ты, это факт! Организм твой тебя защищает в экстремальных ситуациях.
– Михаил Потапович, а как теперь вот с этим всем? – я указала на спину. – Буду в бинтах как мумия ходить постоянно?
– Нет, постоянно в бинтах вредно. Рана должна дышать, чтобы не образовались отёки. Сейчас я тебя упаковал, чтобы ты без свитера зимой голышом не щеголяла в одном пуховике. И вещь испортишь и, чего доброго, бронхит подхватишь. На ночь эту красоту надо разматывать, спать на животе. Но пелёнки советую использовать на время, пока кровить не перестанет. Завтра утром на перевязку ко мне ещё успеешь, я дежурство в девять сдам, так что успею посмотреть динамику за ночь. Укол от столбняка я тебе сделал. Ты уж постарайся хотя бы завтра никуда, кроме больницы, не бегать. Пожалей организм.
Я клятвенно заверила, что ни-ни, тем более что рабочий фотоаппарат не пережил сегодняшних событий. Уже на выходе из больницы прилетело сообщение от шефа.
«Ты как? Попала под обрушение или раньше ушла?»
«Попала. Фотоаппарат вдребезги».
«Не переживай, выставим в общий счёт Хааннаахам. Сама цела?»
«Ольшанецкий из моей спины только закончил пазл собирать. 21 кусок бронированного стекла и 13 – камня».
«Бери отгулы в счёт ранее отработанного времени, я подпишу. Поправляйся».
«Спасибо, шеф!»
Вот так неожиданно нарисовались первые за год незапланированные выходные. В гастроном надо бы зайти, вино само себя не купит. Да и надо же отметить появление в моей жизни мужчины. Пусть и змея чешуйчатого, зато на всю жизнь.
Однако моим планам не суждено было сбыться. Пока я размышляла, как бы натянуть на свою израненную и перебинтованную спину пуховик, на выходе из больницы меня уже ждали. Двери чёрного внедорожника распахнулись, и навстречу мне вышел Кар.
– Евгения, если позволите, отвезу вас домой, – мужчина галантно улыбался, приглашая меня сесть в машину.
Я несколько ошарашено взирала на него и не знала на что решиться, с одной стороны – бесплатное такси, а с другой – бесплатный сыр только в мышеловке.
– Мне бы в магазин ещё. Хочется отметить второй день рождения, – честно выложила свои планы.
– Не проблема, заедем, – по-доброму улыбнулся блондин. – А когда первый?
«Не поняла, это со мной сейчас флиртовать начали, или это новая форма допроса?» – промелькнула мысль, пока я усаживалась в уже знакомое нутро внедорожника.
– В сентябре, – решила ответить максимально нейтрально, но тут же не удержалась от шпильки, – а вы всех пострадавших по домам развозите, или только мне так повезло?
Кар рассмеялся легко и непринуждённо.
– Не буду юлить, интерес у меня к вам двойственный. С одной стороны, вы – красивая девушка, а вот с другой, находились ближе всех к гарнитуру Хааннаахов на момент обрушения кровли, – серые глаза безопасника внимательно следили за моей реакцией через зеркало заднего вида.
– Спасибо за честность, но тогда будьте уж честны до конца, – ехидно уколола его. – Выстрел из ручного гранатомёта сложно перепутать с обрушением кровли.
– А вы, Евгения, уверены, что в состоянии отличить одно от другого? – вернул мне шпильку блондин.
– Уверена. Иначе из моей спины не вынимали бы осколки пуленепробиваемого стекла и алтарную картечь, – я грустно улыбнулась, пытаясь устроиться так, чтобы не задевать израненную спину. – Да и уж простите, балок кровли не заметила, когда мы с вами покидали поле боя.
Вся напускная галантность и очарование слетели с Кара, уступив место сосредоточенности и серьёзности.
– Я надеюсь, вы понимаете, что в ваших интересах оставить собственные наблюдения при себе?
Так и подмывало по-детски спросить, а что мне за это будет. Но колючий взгляд серых глаз предупреждал, что тут более уместна формулировка «А чего мне за это не будет». Шутить резко перехотелось.
– Не беспокойтесь, я догадливая. Пусть ваш представитель свяжется со мной и сообщит позицию по данному вопросу. Мне сегодня нужно будет опубликовать пресс-релиз по произошедшим событиям, иначе нас завтра регионалы порвут на лоскуты.
– Рад, что, кроме красоты, природа наделила вас ещё и редкой разумностью, – попытался блондин вернуть разговор в русло флирта, однако моё молчание стало ему ответом. Так же, в тишине, мы доехали до ближайшего супермаркета, меня попросили остаться в машине. Я лишь неопределённо дёрнула плечами, скривившись от неприятных ощущений. Мужчина быстро вернулся с пакетом продуктов и, кажется, бутылкой вина.
«Я надеюсь, ты не станешь напрашиваться в гости», – настроение и без того безрадостное после разговора упало на отметку ниже плинтуса.
Блондин периодически бросал на меня взгляды, всё больше хмурясь. Я попросила остановить машину на перекрёстке, чтобы пройти к дому сквозь арку и не доставлять удовольствия местным кумушкам посудачить о моём предполагаемом кавалере. Дверь машины, поставленной на аварийку, всё так же галантно успели распахнуть.
– Евгения, простите, если чем-то обидел вас. Издержки профессии. На самом деле, если вы в курсе реальной ситуации, то любая ваша помощь будет бесценной. – Кар протянул мне пакет с продуктами. – Ещё раз извините, и с Днём Рождения!

Глава 3
Как же хорошо, что в качестве завершения для экспозиции выбрали маленький районный городок. Безопасность обеспечить легче, чем в мегаполисе. Меньше шума, можно почти даже насладиться последними днями путешествий по стране.
Кар ещё вечером отрапортовал, что всё готово, система безопасности на высшем уровне. Утро выдалось спокойным и даже каким-то умиротворённым. Землю укрыл белый пушистый снег, ветра не было. Редкие машины и пешеходы не портили впечатления. Баабыр приехал в музей пораньше, необходимо было отдать дань вежливости местному муниципальному руководству. Их местный глава ему даже импонировал своим взглядом на жизнь, вполне серьёзным в плане решения дел, но абсолютно простым в общении. Он оказался сибиряком, сколотившим капитал на банковских операциях и на старости лет решившим поиграть в выборы. И вот уже восемь лет вытаскивает из грязи свой городок. Всё пытается восстановить старое и привнести что-то новое.
Так что общение с ним было, по большей части, даже интересным. Открытие выставки шло своим чередом, приветственные речи, интервью для СМИ. И тут Баабыр ощутил смутную тревогу. Что-то шло не так. Пока ещё на уровне инстинктов, но вот-вот что-то должно было произойти. Дал знак Кару проверить периметр. И тут почувствовал приближающийся взрыв. Пол под ногами задрожал, даже стены тысячелетнего монастыря, казалось, застонали. Сработали пиротехнические патроны, выпустив дымовую завесу. Людей она дезориентирует, а вот остальным абсолютно не мешает. В зал ворвалась группа захвата, особей пять-семь. Ну как ворвалась, сначала влетела звуковая граната. Охрана сориентировалась и успела вставить беруши, а он – нет, по ушам резануло знатно. Сколько ни пытался сосредоточиться, но из-за звона в ушах ментальный фон нападавших не мог уловить. Словно сквозь подушку пытаться услышать писк комара. Группа слаженно работает, пока четверо навязали бой, двое прорывались к витрине с семейным гарнитуром. Не сказать, чтобы Баабыр был фанатом семейных ценностей, но и умыкнуть у себя под носом реликвии рода уж точно не позволит. Смещаясь в бою в сторону этой двойки, понял, что не успевает. Они отработали в витрину из ручного гранатомёта. Каким бы пуленепробиваемым ни было стекло, на выстрел из гранатомёта практически в упор оно не было рассчитано. Однако перегруппировка дала свои результаты, нападавших взяли в кольцо. Видимо, сообразив, что путь к гарнитуру им перекрыли, они пошли на прорыв, трое смогли выбраться через зияющие провалы окон, троих повязали в зале. Снаружи беглецов приняла на себя охрана внешнего периметра.
Стоя в зале бывшей экспозиции, Кар отчитывался по отработке группами нештатной ситуации. Из музея всех гражданских, пользуясь дымовой завесой, вывели на выход, отсортировали и в больницу доставили. С большинством отработали, внушив, что обрушилась крыша в историческом здании, отсюда и грохот, дым, пыль. Придётся слегка подпортить бедному монастырю кровлю, чтоб всё выглядело правдоподобно. Ребята уже занялись этим. И скрыть следы от выстрелов из гранатомёта. Конечно, финансово музей получит такую поддержку на восстановление, которую от государства и за десять лет не получил бы. Осталось в груде обломков отыскать семейные реликвии и выяснить, кому это так скучно жилось, что они решили пощекотать нервы себе и ирбисам заодно.
Уже с первым пунктом их постигла неудача. Семейный гарнитур пропал. Досмотр нападавших подтвердил, что они захватить его не успели. Но тогда оставался вариант с похищением под шумок вечно травмированной корреспонденткой либо уничтожением гарнитура выстрелом из гранатомёта. Во второе верить совершенно не хотелось, потому Баабыр приказал пока мягко побеседовать с девушкой. Кар божился, что выносил её через рамку, и сигналов не было. Браслет прекрасно отслеживал её перемещения, утверждая, что девушка ещё не покинула территорию больницы.
«Странно, неужели так сильно пострадала? Хотя если она была за постаментом в момент взрыва гранаты, то удивительно, что вообще жива».
Кар сам вызвался пообщаться с Евгенией Ягеровой и доложить о результатах, а Баабыру предстояло пережить довольно неприятную беседу с отцом. Телефонный разговор оставил после себя горькое послевкусие степной полыни. Вроде бы и по делу высказано недовольство, но всё внутри Баабыра протестовало против отцовского решения.
Киитэрэй Хааннаах сначала только посмеялся, обозвав произошедшее досадным недоразумением, но когда узнал, что исчез семейный гарнитур, то разгневался не на шутку. Отец не особо стеснялся в выражениях, обрушив на младшего сына все кары небесные.
– Скажи, что исчезла реплика, созданная ювелирами как раз для выставочных мероприятий? – голос отца был холоден и скрипуч, словно снежный покров в якутские морозы.
– Там лежал оригинал, – пришлось признаться Баабыру. – Мы, конечно, приложим все усилия для поисков, но есть подозрения, что гарнитур просто не пережил прямое попадание из гранатомёта.
– Просто не пережил?! Просто не пережил!? Какого чёрта, Баар?! – взорвался отец. – Я спрашиваю, какого чёрта ты не только попёрся в это захолустье, но ещё и выставил на всеобщее обозрение родовую реликвию? Что на тебя нашло?
Гнев отца был вполне оправданным, ведь речь шла не о какой-то замшелой цацке, а о родовой реликвии, история которой насчитывала значительно больше веков, чем смогла бы подтвердить официальная наука.
Тем более несуразным выглядел поступок Баабыра в глазах отца. Младший сын всегда отличался рациональностью поведения и прагматизмом, был поддержкой и опорой в делах рода, именно ему впоследствии Киитэрэй подумывал передать управление землями Хааннаахов. Сам Баар представлял, какая буря разразится, если он честно ответит отцу, но и лгать считал ниже своего достоинства.
– Это была последняя просьба деда.
Сказанные слова лишь на миг остановили возмущения, чтобы обрушиться на Баара с новой силой.
– Духи праотцов, но ты-то всегда был здравомыслящим, в отличие от брата и сестры. Это они свято верили в сказочки, которые на старости лет им рассказывал дед. Он же спятил на почве своих оккультных исследований и веры в магию.
– Отец, прости, но я не намерен оправдываться за исполнение последней воли ныне усопшего предка! – сказанное оборвало гневную тираду главы рода, заставив его подавиться словами. – И тебе ли размышлять про оккультизм, если само наше существование является сверхъестественным фактом.
На самом деле Баар был прав по всем статьям, но отец в этом никогда не признается.
– Делай, что хочешь, – прошипел в трубку Киитэрэй, – но чтобы информация о пропаже гарнитура не вышла за пределы узкого круга доверенных лиц. Для отвода глаз используй реплику.
Баар заметил сообщения в мессенджере от дяди.
– И чтобы ты понимал, насколько я разочарован твоим поступком, завтра передашь все материалы по делу и задержанных Бэриллибиту. Он прибудет в это захолустье к вечеру.
«Отлично, просто отлично! Отец пытается ткнуть меня носом в собственную лужу, словно котёнка. Ещё и демонстративно привлёк для этого дядю».
Гарнитура отозвалась короткими гудками. Глава рода бросил трубку.
Баабыр никогда не идеализировал отца, признавая необходимость его поступков и поясняя интересами достаточно большого социума, прямо зависящего от его решений. Сам он старался делать так же, думать головой, просчитывать действия наперёд. Но. Всегда было «но». Искреннюю любовь, заботу и участие он чувствовал только от деда. Старый Сурах Хааннаах давал своим внукам тепло, чувство единения с семьёй и родной землёй. Он казался таким же неприступным, как скала, таким же безжалостным, как зимние морозы, но и таким же справедливым, как духи земли, ставшей им домом. Сурах вырастил внуков и лишь после этого ушёл в снежную пелену самой свирепой вьюги, чтобы никогда уже не вернуться. Умереть на своей земле, но не беспомощным стариком, и не в своей постели – вот его выбор. Ценой ему стало обещание младшего внука, которое Баабыр ни за что бы не нарушил.
Итак, осталось чуть менее суток, значит, придётся поднапрячься.
Допрос предстояло вести за городом. Кар подсуетился и сумел оперативно арендовать в одной из окрестных деревень гостевой домик с погребом, баней и прочими охотничьими радостями.
Нападавших туда привезли ближе к полуночи. Неприятные сюрпризы посыпались как из рога изобилия. Во-первых, все нападавшие были из земель под протекцией Хааннаахов. Более того, некоторые планировали идти в княжескую дружину. Отменные бойцы, рациональные, сдержанные, умеющие контролировать себя и зверя. А, во-вторых, все они совершенно ничего не помнили. Прошли проверку на детекторе лжи, и одинаковый результат у всех. Как оказались здесь, не помнят, как только пришли в себя, перестали оказывать сопротивление. Всё это подозрительно было похоже на ментальное программирование. Вот для проверки этой теории Баабыр и направлялся во временный штаб за городом. Участок на окраине деревеньки был обнесён высоким забором с заездами со стороны улицы и со стороны леса, виднеющегося тёмной, мрачной громадой метрах в ста за подворьем. Дорога расчищена, при его приближении ворота распахнулись, пропуская внутрь внедорожник, и тут же захлопнулись, отсекая обзор возможным любопытным. Деревянный сруб мягко светился бликами из окон, отбрасывая искры на снежном насте. Баабыр вышел из машины, глубоко вдохнул морозный воздух и зачерпнул пригоршню снега, обтерев лицо.
«Как же я ненавижу это делать», – мелькнула горькая мысль у младшего Хааннааха.
Ему предстояло за одну ночь покопаться в головах восьми нападавших и, желательно, сделать это так ювелирно, чтобы не спалить им мозги к чёртовой матери. Именно из-за этой способности отец готовил Баабыра к княжению. Ещё бы, всегда быть на шаг впереди своих соперников, чем не мечта любого правителя? Вот только всю грязь за отца разгребал Баабыр.
Кар провёл начальника в полуподвальный этаж, где наскоро оборудовали допросную. Деревянный стол да пара стульев напротив друг друга – вот и вся обстановка. Стены и пол помещения были отделаны декоративным камнем.
– Кровь будет удобней смывать в случае необходимости, – безразлично отметил начальник охраны в ответ на вопросительный взгляд Баабыра.
Первым на допрос вызвался молодой рыжий парень, лет на пять младше самого Баабыра. Он был слегка бледен, но уверенно смотрел в глаза, не отводя взгляда.
– Вы видели записи, подтверждающие ваше участие в нападении на меня лично, моих людей и мою собственность, – Баабыр не спрашивал, а констатировал факт.
Парень только, молча, кивнул.
– Детектор лжи утверждает, что вы ничего не помните, но я хочу убедиться в этом лично. Я – ваша истина в последней инстанции, наказание за всё содеянное – смерть. Если я не найду этому подтверждения, вы останетесь в живых.
Баабыр заметил, как рыжий вздрогнул, но не отвёл взгляд.
«Занятно, а ведь он догадался, что я сейчас буду делать»
– Процедура не из приятных. Если будешь пытаться что-то скрыть, могу случайно вскипятить тебе мозг. Тогда тебе уже точно будет без разницы, жив ты или мёртв.
Рыжий снова кивнул, не отрывая взгляда, и вытянул на столе обе руки ладонями вверх.
«А вот это уже шаблон. С ним точно поработал менталист».
– Почему вытянул руки на столе? – задал вполне невинный вопрос.
– Знаю, что так надо, а откуда – не помню, – виновато ответил рыжий.
Баабыр обхватил ладонями запястья подозреваемого и закрыл глаза. Представшая перед внутренним взором картинка дрожала, словно пламя свечи на сквозняке. Рыжий боялся, но очень старался держать себя в руках.
– Чего ты боишься?
– Что пострадает моя семья, – голос рыжего был хриплым и прерывистым.
– Я их не трону. Даю слово. Даже при самом плохом варианте, родные не понесут ответственность за твои прегрешения.
– Спасибо! – облегчением, сквозившим в голосе парня, можно было умыться, словно родниковой водой. Дыхание подозреваемого выровнялось. Картинка перестала дрожать, проступая всё более чёткими очертаниями.
Мысли о безопасности семьи всколыхнули самые светлые воспоминания. Баабыр проваливался всё глубже, взирая на мир глазами подозреваемого. Вот гремит княжеская ярмарка, с музыкантами, молодецкими соревнованиями и девичьими смотринами. После победы в конкурсе ловкачей ему подмигнула огненно-рыжая лисичка, увлекая за собой в круг веселящихся у вечерних костров. Круговорот танца закружил, лица сливались с языками пламени. Мгновение спустя сердце подскочило к горлу от волнения, когда надевал брачный венок своей плутовке перед духами праотцов. Калейдоскоп воспоминаний сделал ещё виток, и вот он уже вырезает из дерева подарки для двух очаровательных малышек с рыжими косичками и янтарными глазёнками.
Картинки сменялись, показывая светлую, искреннюю, беззаботную жизнь. Давно Баабыр не ощущал такой лёгкости от использования своего дара. Никакой грязи или подвоха, лишь любовь, долг, уважение. Участие в отборе в княжескую дружину, заслуженная победа и возвращение к семье с радостной вестью. В этом месте воспоминания обрывались. Перед Баабыром зияла бездонная про?пасть, окружённая обугленными остовами древнего леса. Виде?ние было ненастоящим, но очень чётко передавало выжженный провал в памяти. Баабыр озирался по сторонам, пытаясь обнаружить хоть какие-то зацепки.
«Это какой силой надо обладать, чтоб начисто выжечь кусок воспоминаний?»
Сам Баабыр ни разу не использовал свою силу в таком направлении. Ему даже не приходило в голову, что можно так варварски обойтись с личностью другого человека или оборотня. Он мог считать воспоминания, сделать внушение, но подчинить и сделать мотивационные закладки, а затем начисто выжечь этот этап из памяти… Невозможно.
Ведь тогда должна была исчезнуть и заложенная программа. А она сработала, раз нападение состоялось. Баабыр подошёл к разлому. Страха не было, скорее любопытство подталкивало его к краю. Пепел рассыпа?лся под ногами, бесшумно оседая на безжизненной земле. Из разлома фонило такой тоской и безысходностью, что волей-неволей пришлось отступить на шаг назад. Внутренности скрутило в тугой комок, каждый вдох давался с трудом. Баабыр опустился на корточки и всё же приблизился к пропасти.
«Должно же быть хоть что-то?»
Взгляду предстала абсолютно сюрреалистическая картинка. На дне провала закручивался водоворот воспоминаний, то и дело засасывая всё доброе и светлое, что ранее видел Баабыр. В центре водоворота торчал чёрный стержень, который притягивал к себе личность носителя памяти и медленно растворял в себе воспоминания. Сперва они утрачивали яркость, теряли краски, выцветали, а затем серели и рассыпались пеплом у подножия стержня. Баабыр присмотрелся. Расстояние было приличным, калейдоскоп воспоминаний бурлил красками и отвлекал. Спустя мгновение удалось рассмотреть на фоне шпиля едва заметные деревянные бусики, моренки, выдаваемые деткам при первом самостоятельном обороте. Моренки – предмет гордости наследственных оборотней. Неважно, чей ген ты унаследовал, важно, что тебе не придётся играть в генетическую лотерею по достижении шестнадцати лет. Именно тогда дети всех смешанных пар обязаны пройти Единение. Если тотем и духи праотцов посчитают их достойными, то наделят второй ипостасью, если же нет, то придётся попытать счастья на втором круге Единения в лесу. А оттуда со зверем-покровителем уже очень давно никто не возвращался. Судя по маленькому, практически детскому, размеру моренок, кто-то из рыжих малышек обернулся, а может, и обе сразу, гарантируя себе спокойную жизнь внутри княжества. Дети – самое дорогое богатство любого социума, гарантия его выживания и сохранения традиций. И эти же дети – безусловный триггер для всех любящих родителей, прошитый на подкорке головного мозга звериными инстинктами.
Вот и причина, по которой ментальные закладки сработали. Там, где исчезают социальные и моральные нормы, остаются голые инстинкты, которые невозможно вытравить из любого живого существа. У рыжего это была забота о потомстве. Не случайно ведь он сразу выказал беспокойство о семье. Значит, обезопасив потомство, можно попробовать ещё раз провести обследование и попытаться обнаружить другие зацепки.
Баабыр вынырнул из воспоминаний рыжего, словно из вязкого затхлого болота. Во рту чувствовался вкус пепла.
Подозреваемый смотрел на него со смесью надежды и страха, ожидая вердикта от молодого княжича.
– Пока под стражу, – устало отозвался Баабыр Кару. – Семью перевести в княжескую резиденцию под защиту. Приводи следующего.

Глава 4
Ночь прошла беспокойно. Опять снилось чёрти что. Вокруг меня сражались с волками насмерть огромные чёрно-белые кошки, похожие на тигров. Визг и рычание сливались в непрерывную какофонию, от которой закладывало уши. Некогда белоснежный снег превратился в кровавую кашу. Посреди всего этого безумия я стояла на коленях с окровавленными запястьями, но кровь не текла в привычном нам смысле, а изливалась бурным огненным потоком, устремляясь в темноту. Языки пламени облизывали всё вокруг, очищая и уничтожая следы бойни. Огонь ласкался, обнимал, поглощал моё тело, обещая покой и забвение. В один миг жар взметнулся ввысь огромной воронкой, и я проснулась.
Всё тело пылало от высокой температуры. Изображение в глазах двоилось и троилось, а то и вовсе покрывалось мутной плёнкой с оранжевыми и тёмно-синими пятнами. Пить хотелось неимоверно. Ни одно студенческое похмелье не оборачивалось для меня такой жаждой. Я кое-как доковыляла по стеночке до кухни, набрав воды из-под крана, не стала дожидаться, пока она очистится в фильтре, и вылакала залпом пару чашек. Однако чувство облегчения не наступало. Казалось, что вода испарилась в моём теле за мгновения, не утоляя жажды и не даруя прохлады. Следующей на очереди была таблетка жаропонижающего, но почему-то вспомнился старый папин рассказ, как они во время одного из боевых заданий сбивали жар дяде Мише в горной реке. Реки у меня под рукой не было, оставалась ванна. Сознание путалось, по-хорошему, нужно вызывать скорую, вдруг так столбняк начинается или сепсис из-за ран на спине. Но телефон был где-то далеко в спальне, а ванная ближе, потому инстинкт самосохранения потребовал нырнуть в холодную воду в первую очередь. Все последующие действия были как в тумане: открыть вентиль, заползти в чугунную чашу, и бог с ней с пижамой, сил нет снимать, заткнуть пяткой слив, подставить ладони под ледяную воду и чувствовать каждой клеточкой кожи покалывание морозных иголочек. Уровень воды поднимался, принося долгожданное облегчение. Сантиметр за сантиметром холод отвоёвывал моё тело у жара. Я не выдержала и легла на больную спину, ожидая адской боли, но пришло наслаждение. Казалось, раны чуть ли не шипели от соприкосновений с водой. Я застонала от удовольствия. Сквозь прикрытые веки рассматривала оранжевые пятна собственного тела, которые медленно остывали и приобретали более тусклый вид. А вот вода, наоборот, начала желтеть.
«Какие интересные галлюцинации, и ведь в глазах уже не двоится», – отстранённо отметила про себя. Плюнув на такие мелочи, решила, что разберусь с этим позже. В конце концов, может, это пижама полиняла, или кровь со спины отмокла и окрасила воду.
«Ну да, а дракон на полспины – это так, переводка детская.»
Как ни странно, но почему-то меня это абсолютно не тревожило. То есть я понимала всю ненормальность ситуации, но то ли голова от соприкосновения со льдом утратила осторожность, то ли я за последний год так уработалась, что даже такой повод для отдыха уже воспринимался как манна небесная.
Самочувствие пришло в относительную норму, спина почти не беспокоила, лишь лёгкие пощипывания от воды выдавали следы вчерашней шрапнели, а вот голова болела, и тошнота никуда не делась.
«Чёрт, ещё же идти на перевязку, – о чём напомнил бодро тренькающий будильник, заблаговременно выставленный вчера на восемь утра. – Ну хоть не проспала, и то хорошо».
Выбираясь из ванны, отметила, что зрение пришло в норму, ибо цвет воды вернулся к своему естественному состоянию. Сборы на перевязку заняли не больше пятнадцати минут, и уже через полчаса я предстала пред грозными очами Михаила Потаповича.
Тот лишь цокал языком, рассматривая мою спину и не давая никаких комментариев.
– Ну как там? Всё хорошо? Сепсиса нет? – взволнованно поинтересовалась. – А то у меня с утра температура была, я немного испугалась.
– Всё хорошо, Евгения. Я бы сказал, даже очень хорошо. Думаю, я вчера слегка сгустил краски. Раны оказались неглубокими, и твой организм отлично с ними справляется, – в голосе хирурга сквозила растерянность вперемешку с недоверием.
– Михаил Потапович, точно всё нормально? А то ваш голос… вызывает иные ассоциации, – позволила себе усомниться в словах хирурга.
– Давай-ка тебе для профилактики температуру измерим, во избежание различных эксцессов, так сказать.
– А посмотрите ещё и голову заодно, – просительно посмотрела на хирурга, – а то я позавчера поскользнулась и упала, да всё времени дойти до больницы не было. После обрушения так вообще все мысли отбило.
– Ну, да, так спина заболела, что про голову забыла, – по-доброму усмехнулся Михаил Потапович.
После всех манипуляций и проверок я была признана «условно здоровой» и «чертовски везучей», ибо температура была в норме, раны на спине активно заживали, а голова получила всего лишь лёгкое сотрясение, что лечится постельным режимом в несколько дней.
Валяться в кровати никто не собирался, тем более что всего в квартале от больницы виднелись маковки краеведческого музея. Повинуясь раненной на всю голову интуиции, направилась прямиком ко вчерашнему месту происшествия.
Прогулка до музея вышла спокойной и даже умиротворяющей. Субботнее утро радовало отсутствием людей на улицах и пушистым снежком, припорошившим всё вокруг. Разлапистые ели, растущие вдоль местного центра культуры, укрылись белоснежными шапками и весело искрились на утреннем солнышке. Лёгкий морозец не подгонял, а наоборот позволял дышать полной грудью. В кармане пуховика тренькнул телефон, оповещая, что родители жаждут со мной пообщаться. Сетка трещин на стекле после вчерашних приключений явно намекала на замену экрана, а лучше всего смартфона разом. А пока в ход пошли старенькие проводные наушники, которые удобно носить даже с шапкой.
– Привет, дочь! – раздался такой тёплый и родной голос папули. – Ты билеты купила? Когда ждать на праздники? А то мама интересуется, торт доживёт до новогодней ночи, или мы раньше его с тобой приговорим?
В трубке послышалась возня, смех и шуточные пререкания, это мама пыталась выхватить трубку.
– Не слушай его, доча, я, если что, и два торта испеку, приезжай пораньше!
Слушая их, я невольно начинала улыбаться. Вообще, я у них ранний ребёнок и единственный, поэтому горячо любимый и гиперопекаемый. Папе было двадцать два, когда он на год попал в военный госпиталь по ранению. Мама там стажировалась, ухаживала за ним, ну и… Появилась я. Маме тогда ещё и двадцати не исполнилось.
Всю жизнь меня преследовал некий диссонанс в их поведении: они или сами дурачатся как дети, или гипертрофированно начинают вокруг меня квохтать, как наседки. Среднего не дано. Сегодня настроение было как раз шутовское и дружеское, что не могло не радовать и позволяло немного умолчать про мои вчерашние приключения. Чего при другом настроении и лёгком папином допросе я сделать бы просто не смогла.
– Мам, пап, я на двадцать девятое взяла билеты из Санкт-Петербурга, – поспешила обрадовать родителей. – Тридцатого к вечеру буду уже дома.
– Жень, ты куранты с нами или уже пригласили куда-то отмечать? – задали наперебой главный вопрос.
– Полночь, конечно, с вами, подарки вскроем, – честно огласила свои планы. – А потом за мной Сашка зайдёт, по гостям отправимся!
– Ну и правильно, нечего с нами сидеть, друзья год не видены, – шутливо поддел папа, – а мы с мамой найдём, чем заняться.
Снова послышались приглушённая возня, мамин смех и шлепки, будто кому-то надавали по рукам.
– Дочь, у тебя там всё нормально? – вдруг совершенно другим голосом произнёс отец. Я даже опешила от такого резкого изменения тембра и слегка замешкалась с ответом.
– Конечно, папуль, а почему ты спрашиваешь?
«Неужели где-то на федеральных каналах вышел сюжет про „обрушение крыши“ в нашем музее?» – пронеслась паническая мысль. – «Да ну, не может быть. Всё же решили вчера».
Ещё ночью вышло сообщение о взятии Хааннаахами на себя ответственности за нарушение кровли краеведческого музея при монтаже камер наблюдения, а также об устранении нанесённого ущерба за их счёт и выделении частного пожертвования музею в размере пятилетней государственной дотации.
После такого регионалы чуть от зависти не удавились, а музейные работники полезли доставать самые смелые сметы по реставрации некоторых залов бывшего мужского монастыря.
– Да снилось тут всякое, вот и переживаю, – недовольно буркнул отец.
– Пап, да мне тоже много что снится, и не всё с приятным сюжетом, к сожалению. Но из последнего приснилось, что в прорубь нырнула, – с оптимизмом переиначила я свои сегодняшние утренние купания в ледяной воде. – Может, и в реальности тоже попробовать?
Папа рассмеялся. Похоже, уловка по отвлечению внимания удалась.
– Доча, ты же воду любишь, только если она парное молоко по температуре напоминает. Какой холод?
– Ты знаешь, папуль, здесь это очень распространено. На Крещение делают прорубь на слиянии двух рек возле Воскресенского собора и проводят купания под надзором МЧС и медиков, – поделилась впечатлениями от прошлогодних мероприятий и тут же поспешила успокоить отца, – но я ещё точно не решила, готова ли на такие эксперименты. Однако стоит признать, смотрится очень атмосферно!
– Ну, если надумаешь, расскажу тебе, как лучше всего организовать свой первый раз, – голос отца снова стал беспечный и спокойный, – чтоб не было, как у нас с дядей Мишей.
О, пресловутый дядя Миша, боец отцовского отряда, получивший позывной М?рфи за сбор на свою голову всех неприятностей группы. Баек про него я слышала тысячи, большинство были весёлыми и все до единой поучительными. Договорившись, что эту историю я обязательно услышу дома, быстренько свернула разговор, сославшись на занятость по работе в музее. Папа мгновенно сориентировался и обещал перезвонить ближе к вечеру. За что я его обожаю, так это за то, что хотя бы по поводу работы у нас с ним не возникает недопониманий. Отец придерживается мнения, что любая профессия нужна и важна. Выполнять свою работу нужно качественно и с душой, чтобы не было стыдно смотреть людям в глаза и по утрам в зеркало.
Не успела я отключить наушники, а ко мне вышел навстречу Кар. Взгляд его был хмурым и немного уставшим. Черты лица заострились, на подбородке проявилась едва заметная щетина.
– Доброе утро, Евгения, – вежливо поздоровался он. – Не ожидал вас увидеть так скоро. Появилась важная для расследования информация?
Такого прямолинейного приветствия я, признаться, не ожидала, потому решила ответить максимально нейтрально.
– Сегодня по долгу службы. Если не ошибаюсь, к десяти должны подъехать реставраторы из регионального музея для контроля и консультационной помощи в рамках восстановительных работ. Хочу сделать небольшой очерк по взаимодействию. Могу я попасть в музей, сделать несколько кадров?
– Разве ваш фотоаппарат пережил вчерашние события?
– А у вас в роду евреев, случайно, не было? – ляпнула я быстрее, чем успела прикусить язык.
– Могу задать тот же вопрос, – устало улыбнулся Кар. – Если вы интересовались, не запрещён ли вход в музей для посторонних, то нет. Вас это не касается.
– Спасибо за пояснения. И извините за бестактность, ляпнула, не подумав. Голова ещё плохо соображает после событий последних дней, – честно попробовала сгладить неловкость.
Мужчина улыбнулся уже мягче.
– Пустое. Проходите внутрь, на улице прохладно. Я скоро к вам присоединюсь.
Я благодарно улыбнулась в ответ и пошла в здание. Деревянные резные ступени чуть поскрипывали на морозе. Медленно поднимаясь по лестнице, зацепилась взглядом за окошко-бойницу в монастырской стене.
«А ведь они все на уровне второго этажа, не ниже. Как сюда забрались нападающие?»
Внутри музея сегодня присутствовала только служба безопасности Хааннаахов. Они удивлённо взирали на меня, однако никак не комментировали моё присутствие. Я направилась прямиком в зал экспозиции. Часть экспонатов уже была вывезена, осколки разрушенных витрин с бронированными стёклами исчезли. На месте бывшего алтаря торчал каменный огрызок.
«И как только я поместилась за ним?»
Моё внимание вновь привлекло единственное окно в помещении. Оно было достаточно узким, чтобы протиснуться в него даже субтильной барышне, не то что боевику спецназа. Но факт оставался фактом, стекло отсутствовало, а вместе с ним и часть штукатурки в проёме, под которой вскрылась старая каменная кладка с глубокими бороздами. Я невольно приложила ладонь. Размер борозд напоминали след от когтей медведя, где каждый коготь больше моего пальца раза в два как минимум. На каменном подоконнике заметила похожие следы.
– Заметили что-то интересное?
Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав за спиной вкрадчивый голос Кара. И как только он так бесшумно подкрался?
– Нет, что вы. Словила себя на мысли, что раньше не приходило в голову попытаться рассмотреть что-либо сквозь мутные оконные проёмы, – я отвернулась от окна и направилась к остаткам алтаря. – Многие экспонаты пострадали? Или охота велась исключительно за гарнитуром?
Кар внимательно рассматривал меня, не спеша с ответом. Следующая его фраза произвела неизгладимое впечатление.
– Ничего не пострадало. Все экспонаты в полном порядке.
Я ошарашено переводила взгляд с остатков алтаря, за которым пряталась, на безопасника и обратно.
– Как же так? В смысле я искренне рада, но…
«Женя, прикуси язык! Чёрт, да по витрине же из гранатомёта отработали!»
– Кар, простите моё недоверие, но алтарь разнесло выстрелом чего-то крупнокалиберного… И всё уцелело? – я скептически взирала на мужчину.
– Ну, вы же уцелели, – хмыкнул Кар. – А человеческое тело более хрупкое по сравнению с металлами и минералами.
Здесь крыть было нечем, но скепсис из моего взгляда никуда не исчез. Кар криво улыбнулся, наблюдая за моей реакцией, и добавил:
– Экая вы недоверчивая, Евгения. Если вас это успокоит, то на витрине лежал дубликат, полная реплика настоящего гарнитура. Поэтому коллекция в полном порядке.
Такая информация вполне соответствовала логике, но я всё равно почувствовала себя обманутой.
«Ну, в самом деле, кто повезёт на экспозицию дорогущие украшения в маленький районный городок? Сказка оказалась слегка ненастоящей, ну так и тебе, Женька, уже не пять лет, чтоб в сказки верить».
Не успела я как следует расстроиться из-за такого обмана, как отчётливо услышала:
– Врёт и не краснеет!
– Кто? – я озиралась по сторонам, ожидая увидеть говорившего, вернее, говорившую. Голос был женским.
– Евгения, с вами всё в порядке? – Кар смотрел на меня с подозрением и озабоченностью.
Я растерялась. Мужчина явно ничего не слышал, но что же тогда это было?
– Галлюцинации аудиальные, радуйся, что не визуальные. Ещё не так сильно головой ударилась, значит, – отвечал мне всё тот же женский голос.
– Евгения, вы меня слышите? – Кар пытался привлечь моё внимание, щёлкнув пальцами перед лицом. Я непроизвольно отшатнулась. – Как вы себя чувствуете?
– Не очень, – честно созналась, озираясь по сторонам в поисках места, куда можно примостить своё бренное тело. – Я, кажется, слегка переоценила своё состояние.
«Чёрт! Уж лучше бы призрак отца Гамлета был, там хоть понятно, что это глюк, игнорировать можно. А как с голосом быть? И не угадаешь ведь, шиза с тобой заговорила, или кто-то на улице окликнул. Мало мне было дракона, теперь ещё это».
– Пожалуй, рекомендации врачей всё же сто?ит соблюдать. – Кар смотрел на меня со всё бо?льшим подозрением. – Вас отвезти домой?
– Сами доедем, – отозвалась моя порядком поехавшая крыша, но я проигнорировала этот комментарий.
– Пожалуйста.
Меня передали с рук на руки кому-то из охраны, и уже через пять минут я оказалась дома.
***
Кар оставил сообщение Баабыру с уведомлением об установке наблюдения за Евгенией Ягеровой. Если ещё вчера Кар был абсолютно уверен, что девушка не имеет никакого отношения к пропаже гарнитура, то сегодня его мнение основательно пошатнулось.
Мало того, что она уже с утра пораньше заявилась на место нападения под предлогом работы, банально проколовшись на отсутствии фотоаппарата, так ещё и повела себя совершенно неестественно, после того как узнала, что на витрине была реплика гарнитура. На лице местной журналистки проступила совершенно детская иррациональная обида, будто он ей сообщил, что Деда Мороза не существует. Эти факты наталкивали на мысль, что, возможно, гарнитур действительно могли умыкнуть в неразберихе. Вот только куда она смогла его спрятать? Ведь Кар лично проследил за прохождением рамки. Ну, ничего, теперь в свете полученной информации, девушка может сделать ошибку и выдать себя. Осталось только схватить за руку на горячем.

Глава 5
Я ввалилась в квартиру на подкашивающихся ногах и с полным раздраем в голове. Надо же, аудиальные галлюцинации. Похоже, что у меня шизофрения с докторской степенью по психиатрии.
Это ж как надо было головой об лёд приложиться, чтоб получить раздвоение личности. И ведь даже не спросить, были ли у нас в роду сумасшедшие. Папа – сирота, а по маминой линии вроде бы все здоровые. Так что с наследственностью ситуация, как с теорией вероятности у блондинок: либо она есть, либо её нет. Пятьдесят на пятьдесят.
Взгляд упал на позабытый вчера в прихожей пакет с продуктами.
– Пропадёт же всё. Хотя…
Бутылка вина призывно выглядывала запечатанным горлышком.
«А чем чёрт ни шутит. Может, удастся договориться?» – мелькнула шальная мысль.
– А тебе для моего признания обязательно необходимо затуманивать сознание? – настороженно отозвалась моя персональная галлюцинация. – Это же алкоголь?
– Алкоголь, – признала очевидное. – И не затуманивать сознание, а расширять его для примирения с неоспоримым фактом, что я рехнулась.
В ответ услышала скептическое хмыканье, но от комментариев воздержались.
Продукты заняли своё место в холодильнике, на столе осталась бутылка вина, яблоки, сыр и шоколад.
Штопор вынул пробку со звучным хлопком. Голос молчал, позволяя мне завершить все приготовления к импровизированному застолью в виде нарезки яблок и сыра. Утянув тарелку с закуской, я уселась на бежевый пушистый ковёр прямо рядом с новогодней ёлкой. Тёмно-зелёные шторы были задёрнуты и не пропускали тусклый дневной свет, что позволило щёлкнуть переключателем гирлянды и любоваться мириадами огоньков на искусственном дереве. Бокал наполнился на треть.
Чуть пригубив вино, вынуждена была признать, что вкус на алкоголь у Кара отличный. Грузинское полусладкое вино с нотками вишнёвой косточки и чёрной смородины ласкало вкус бархатистыми нотками, обволакивая и расслабляя.
Огоньки весело мигали, отражаясь в мишуре и настраивая на легкомысленный лад.
– Тебя как зовут? – рискнула обратиться к своей шизе.
– Рогнеда, – всё также насторожено отозвалась галлюцинация. – А тебя?
– Евгения. Можно просто Женя, – представилась. – А подсознание у меня оказывается с претензией на великокняжеские титул. Ишь, какое имечко выбрало, – попыталась пошутить, но последовала неожиданная реакция.
– Откуда ты знаешь про мой статус? – ошеломленно уточнила Рогнеда.
– Эээ… – я натурально зависла. – Какой статус? В нашей истории так звали одну из княгинь, которая браком скрепила союз двух государств несколько веков назад.
– Времена меняются, а люди – нет. Как была женщина брачным товаром, так и осталась, – разочарованно вздохнула Рогнеда.
– А ты действительно княгиня?
Бокал опустел, и я щедро плеснула в него добавки.
– Не совсем, – замялась девушка, – княжна по матери и дочь главы клана по отцу. А ты? Какой у тебя статус?
И что тут скажешь? Теоретически, Росстат относит меня к среднему классу, но подозреваю, что это мало что объяснит Рогнеде. Поэтому ответила с поправкой на обстоятельства.
– Дочь военачальника.
Ну а что, папа у меня подполковник в отставке, имеет несколько наград и в своё время возглавлял отряд специального назначения.
– Высокий статус, – задумчиво отозвалась соседка по голове. – Почему же ты живешь одна в тесной каменной каморке в человеческом поселении?
Я поперхнулась вином, потребовалось несколько минут, чтобы откашляться и возмутиться.
– Ничего себе «каморка». Ты ещё студии в новостройках не видела! По сравнению с ними – у меня вообще хоромы. В городах все так живут.
– У нас так жили только выбраковки, – задумчиво отозвалась Рогнеда, – но я мало что знаю об их образе жизни.
– Выбра… кто? – переспросила у Рогнеды.
– Ну, те, кто по своим физическим показателям не соответствовал норме.
– Это вы, что, инвалидов выгоняли куда-то на манер сбрасывания со скалы в Древней Спарте?
Я была ошарашена, возмущена и даже зла. В современном мире места хватало всем, в том числе и людям с ограниченными возможностями. Да и медицина не стоит на месте, позволяя исправлять природные ошибки. Дикость какая-то называть их «выбраковками».
– Ты из нас зверей-то не делай. Никто никого со скал не сбрасывал. На такое только люди способны. Выбраковки жили отдельной общиной на границе с нашими землями. И вообще, под несоответствием норме я имела в виду отсутствие другой ипостаси, – терпеливо объясняла девушка.
– Так! Стоп! Это уже какой-то сюрреализм. Ты – моя галлюцинация, а выражаешься так, будто пришелец из другого мира, – я активно хрустела дольками яблок, не забывая всё заедать шоколадом. – Давай так, ты сейчас рассказываешь о себе: кто ты, откуда, как у меня появилась, а дальше будем думать, что с тобой делать.
Рогнеда некоторое время молчала, видимо, собираясь с мыслями, и, наконец, поведала свою историю.
– Давным-давно здесь жили люди, эгоистичные, жадные до наживы, уничтожающие всё на своём пути. Они плодились быстрее насекомых, захватывали всё новые и новые территории, выкачивали ресурсы и ничего не делали для восстановления природы.
– Ну, пока все вполне соответствует нашим реалиям, – вынуждена была признать. – Ничегошеньки не изменилось.
– В противовес людям духи-прародители создали нас – двуипостасных. Мы более чутко ощущаем природу, бережней к ней относимся. Мы – её дети. Наша связь неразрывна.
– Вы – эльфы, что ли? – ляпнула я, не подумав. Кажется, вино дало о себе знать.
– Нет, мы… – Рогнеда замолчала, подбирая ответ, – скорее, мы – оборотни, по-вашему.
– Которые оборачиваются в полнолуние и воют на Луну?
Рогнеда замолчала, а потом расхохоталась. Её смех серебряным колокольчиком звенел в голове.
– Прости, ой! Не могу, это же надо такое придумать! – она снова захохотала, а, отсмеявшись, попыталась объяснить. – Нет, мы не выли и не зависели от лунных циклов, потому что Луны тогда не было.
Сказать, что я удивилась, ничего не сказать. В голове набатом била фраза «Луны тогда не было».
Чёрт, как это не было? Я к своему стыду не помнила из уроков астрономии время образования Луны. Но как это не было?
Рогнеда, видимо, почувствовав моё смятение и растерянность, прервала откровения.
– Женя, прости. Я что-то не то сказала? – обеспокоенный голос звучал где-то сквозь вату. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение. Надо мыслить рационально и не поддаваться панике.
– А ты точно уверена, что планетой не ошиблась? – решила уточнить на всякий случай. – Если Луны у вас не было, как ты вообще знаешь, что это такое?
Последовала длительная пауза. Я не торопила с ответом.
– Прости, мне сложно пока ориентироваться в том, что ты говоришь. Я не всё понимаю, приходится обращаться к твоей памяти, чтобы понять, о чём речь.
Приплыли. Мало того, что у меня есть в голове соседка княжеского рода из далёких времён, когда Луны ещё не существовало, так ещё и вся моя память в её распоряжении. А как же неприкосновенность личной жизни и личного пространства? Я не для того уезжала за пару тысяч километров от родителей, чтобы у меня появился новый соглядатай. Я, молча, плеснула вина в бокал.
– К чему именно у тебя есть доступ? Как это работает? – холодно отчеканила я. Как ни старалась, а раздражение от сложившейся ситуации скрыть не удалось.
– Если представить твою память как огромную библиотеку, заставленную стеллажами высотой два-три человеческих роста и наполненную книгами на самую разную тематику, то, когда я слышу незнакомое слово, мне необходимо найти знания, связанные с этим словом. Это занимает иногда больше времени, иногда меньше.
– То есть если я скажу «секс», то ты пойдешь искать в моей памяти всё, что с этим связано?
– Зачем? – изумлённо воскликнула Рогнеда. – Хоть мне было всего шестнадцать лет, но я прекрасно знаю, что такое секс. Мне нет нужды забираться всеми четырьмя лапами в твою личную жизнь. Ты хоть сейчас можешь закрыть свою память, но без этого нам будет очень сложно понимать друг друга.
Я пила вино и раздумывала над услышанным. Теоретически Рогнеда использовала в моей памяти принцип поисковой системы. Ввела запрос, получила ответ. Если я могу заблокировать часть информации, навесив гриф «Личное», то остальным поделиться мне совершенно не жаль.
«Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Как говорит папа: „Отставить панику! Сосредоточимся на получении информации“».
– Итак, что мы имеем. Ты – оборотень, и ты внутри меня. Делает ли это меня оборотнем?
– Сложно понять. Судя по тому, как вы живете, сейчас человеческая эпоха. Если двуипостасные где-то и сохранились, то явно не здесь. И ты не из их числа, иначе жила бы в общине, а не среди людей. К тому же тебе двадцать пять, а вторая ипостась не появилась. По всем признакам ты – человек. Но… – Рогнеда замолчала, подбирая слова, – ты – совершенно точно не человек, иначе я просто не смогла бы подселиться к тебе. Что-то такое есть в твоей крови, раз твои тело и душа не отторгли меня.
– Понятно, что ничего не понятно. Вопрос по поводу твоего появления всё ещё остается актуальным, – толсто намекнула на желание получить хоть какие-то объяснения. – Откуда ты взялась на мою голову?
– Из гарнитура, – последовал лаконичный ответ.
– Кар сказал, что на витрине был дубликат, копия.
– А ты верь больше. Тебе ещё и не такое расскажут. И уцелело всё после выстрела из гра-на-то-мё-та, – по слогам произнесла Рогнеда. – И следы когтей на кладке тебе привиделись, и крыша сама по себе рухнула. Пфффф, – она совсем по-кошачьи фыркнула. – Нельзя быть такой наивной. Моё существование – лучшее подтверждение, что гарнитур уничтожен.
– Это плохо. Очень плохо. Он же стоил как остров в какой-нибудь тропической стране. Никто не поверит в такую занимательную математику, где гарнитур фамильный одна штука – минус, а один бесплотный дух в моём теле – плюс. – Я вертела в руках бокал с вином. – Как ты вообще оказалась в этом гарнитуре? Это что-то типа наказания?
– Это было добровольное решение. Я была при смерти. Любимый предложил мне выбор: исчезнуть навсегда (без покровительства духа рода моя душа не ушла бы на перерождение) или быть заключённой в украшения вместе со своими ипостасями. Я испугалась смерти и выбрала второй вариант. Вот только мнимое спасение стало проклятием. Дни сливались в месяцы, месяцы в года, года в тысячелетия. Я потеряла счёт времени. Меня терзали мои же ипостаси, попеременно то требуя свободы, то желая смерти. Я сама неоднократно мечтала об исчезновении стен моей тюрьмы, дабы завершить агонию духа. Жалость и отчаяние накрывали с головой, разрывая душу на части, порождая ненависть и злость. Смерть уже не страшила меня, обратившись в самый желанный выход после тысячелетий сумасшествия и одиночества. Но пару дней назад стены моей темницы разлетелись в пыль, и я оказалась внутри тебя. Как и почему это произошло, разбираться было некогда. Твое тело сильно пострадало, а я очень хотела выжить.
– Знаешь, если на секундочку, на одно краткое мгновение представить, что всё произошедшее правда, что ты реальна, а не результат ушиба головы и стресса, то это всё напоминает одержимость. – Рогнеда молчала, а я продолжала рассуждать вслух. – С учётом того, что нынче у нас в почёте монотеизм, единобожие, если по-простому, то одержимых ни в одной из религий не привечали, очищая их тела и души всеми возможными способами. Ещё хорошо, что ты проявилась сейчас, а не веков пять назад, когда за такое ревностные прислужники могли нас и на костёр отправить.
– Я могу воспользоваться твоими воспоминаниями? – осторожно уточнила княжна.
Я хмыкнула. Да, а девица сообразительная. Ведь почувствовала, на что я отреагировала ярче всего, сделала выводы и приняла единственно верную линию поведения в такой ситуации.
– Попробуй, курс религиоведения тебе в помощь и весь запас мирового кинематографа.
Рогнеда в этот раз замолчала надолго. За это время я убрала следы пиршества и крутилась перед зеркалом в попытках рассмотреть дракона на спине. Вот только вопросов меньше не стало. Размотав бинты, я ожидала увидеть лёгкий фарш вместо кожи на спине, но обнаружила совершенно иную картину. Раны, которые ещё вчера адски болели, кровоточили и мешали вдохнуть, сегодня выглядели значительно лучше. Из особо глубоких ещё сочилась сукровица, но в основном мелкие порезы затянулись суховатой розовой коркой, которая то и дело чесалась. Я крутилась перед зеркалом так и этак, потянулась всем телом, ожидая неприятных ощущений… и ничего. Одно дело, когда у меня лицо зажило за месяц после укуса пса без швов и дальнейших косметических вмешательств, а другое дело – за один день заживить раны на спине, по недоразумению бывшей решетом ещё вчера.
Месяц. День. Что дальше? Час? Меня так скоро закроют в каких-нибудь лабораториях и будут ставить опыты по регенерации. В больницу больше не пойду, могут возникнуть ненужные вопросы. Мне такие перспективы и нафиг не сдались, а потому молчим как партизаны.
Рогнеда молчала, легко было представить, что всё происходящее – лишь игра моего воображения. Какая бы чертовщина со мной не происходила, но голодом морить себя не стоит. Раз уж выдались выходные, хоть побалую себя домашней едой. Полупустой холодильник намекал, что без похода на рынок не обойтись. Спустя полчаса я бодро возвращалась домой с полным рюкзаком ингредиентов для будущей вкусности.
Морозный воздух быстро выветрил весь алкоголь из организма. Выглянуло столь редкое зимнее солнышко. Настроение было приподнятым, не смотря ни на что. Вспомнилось, что сегодня день Святого Николая, значит, вечером начальство отправится на праздничную литургию.
«Может, и мне в церковь сходить, в кои-то веки не по долгу службы, а так… исполнить напутствие Михаила Потаповича. Заодно и проверю кое-что».
Отложив идею на потом, принялась за готовку.
Ломтики шампиньонов, картофеля и индейки в сметано-чесночном соусе отправились в духовку. Квашеная капуста с перьями зелёного лука с собственной грядки на подоконнике заняла своё место в салатнице.
Прошло всего ничего, а запахи в квартире стояли умопомрачительные. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила просмотреть записи с открытия выставки. Фотоаппарат пришёл в негодность, но карта памяти осталась цела. Фотографии меня не особо заинтересовали, была парочка вполне подходящих для дальнейшего использования. А вот видео удивило.
Я раз за разом пересматривала его на повторе в замедленном темпе и не могла поверить своим глазам. Если при нормальной скорости воспроизведения можно было с трудом, но рассмотреть сквозь завесу дыма и пыли человеческие фигуры, то замедленный темп демонстрировал размытых звероподобных нелюдей. Нападавшие больше напоминали медведей своими массивными силуэтами и рычанием, а охрана выставки – больших кошек, текучих, пластичных, юрких. Дрались кошаки совершенно бесшумно. Ни рыка, ни мявка, ничего. Странно… Во время склок домашние кошки визжат до одури, а эти как воды в рот набрали.
Вспомнились огромные следы на кладке монастырских стен. Не зря они вызвали у меня ассоциации с медвежьей лапой.
Н-да… Вот тебе и отвлеклась. Каковы шансы, что, кроме Рогнеды, поселившейся в моей голове, существуют ещё оборотни? С одной стороны, это явно противоречит теории эволюции дядюшки Дарвина, а, с другой стороны, теория существует, пока не доказано обратное. И эти самые доказательства абсолютно случайно оказались у меня в руках. Осталось только понять, что с этим делать.
Таймер на духовом шкафе пронзительно запищал, оповещая об окончании приготовления.
«Чёрт, эксперимент же!»
За домашними хлопотами и просмотром видео незаметно наступил вечер. Я спешно собиралась на службу. Отстаивать всю литургию я не планировала, у меня были свои резоны оказаться в храме. Одержимость это или случайное подселение заблудшей души, но потусторонние сомнения хотелось исключить.
К религии в нашей семье относились по-разному. Мама соблюдала некоторые посты, запрещала работать по большим праздникам и воскресеньям. Папа делал всё, чтобы не расстраивать маму, оставляя своё мнение при себе. А я… Лет четыреста назад я бы горела алым пламенем на костре инквизиции даже без подселения Рогнеды. В семь лет я задалась вопросом, а почему в Ветхом Завете добрый и милосердный Боженька убивает направо и налево толпы народу. В девять спросила у батюшки, зачем нужна церковь, если Бог вездесущ и слышит нас в любой точке планеты. В одиннадцать провела параллели между святыми – покровителями профессий и языческими богами
Вопросов мой пытливый ум подбрасывал немало, а ответы выходили далеко за рамки православных канонов. Однако это не означало, что я не верила. Верила. Но по-своему. Родители свою точку зрения мне не навязывали, признавая право на самостоятельность в этом вопросе. Поэтому сейчас я, с практической точки зрения, хотела исключить вариант бесовщины, посетив церковь. А чем чёрт не шутит, вдруг меня корежить начнёт.
Вообще Старая Русса – город маленький, но в религиозном плане имеет несколько изюминок. Здесь не просто уцелели церкви нескольких архитектурных традиций, как приземистая церковь Святого Мины ХII века, но и продолжали действовать построенная в начале ХIV века Георгиевская церковь и старообрядческая церковь Николая Чудотворца ХVIII века. Кроме того, визитная карточка города – Вознесенский кафедральный собор, отстроенный в ХVII веке на слиянии двух рек: Полисти и Перерытицы.
Храмов здесь на любой вкус и цвет, но лично мне импонировала Георгиевская церковь. Здесь не было вездесущих бабушек, желающих научить говорить с Богом. Лишь тишина и покой.
Такси ожидало у подъезда. Моя привычка опаздывать и здесь не дала сбой. Литургия должна была завершиться через полчаса. Этого времени мне с лихвой должно хватить для проведения эксперимента.
Небо сияло россыпью звёзд, притягивая взгляд. Двухдневный снегопад обновил серебристые покрывала сугробов и пешеходных тропинок. Снежинки бликовали, рассыпая горстями блёстки в морозном воздухе. Ветра не было, казалось, город погрузился в полудрёму, подчиняясь сказочному настроению. Улица на подъездах к церкви была заставлена автомобилями с двух сторон. Много людей сновало рядом, в ожидании окончания службы. Такси уехало, оставив меня стоять в нерешительности перед входом на территорию церкви. Сделав глубокий вдох и перекрестившись, я с опаской вошла в церковный двор. Не знаю, чего я ожидала, но иерихонская труба не зазвучала, платок на мне не воспламенился, и корчи меня не схватили. И на том спасибо.
Тихо переступив порог храма, я пристроилась недалеко от входа.
Мелодичное пение заполняло всё пространство, отрезая от посторонних мыслей. Мерцали огоньки свечей, отражаясь в золочёных светильниках, лампадках и аналоях у икон. Здесь было спокойно.
Большинство прихожан, ожидаемо, собралось у иконы Божьей Матери Старорусской. Древний образ ХII века, самая большая выносная православная икона, она лишь чудом вернулась в маленький городок, притягивая паломников со всего православного мира в сердце Новгородской земли. В остальном храме прихожан было значительно меньше.
Пользуясь случаем, я приобрела свечи для Георгия Победоносца и Пантелеймона Целителя. Оба святых покровительствовали моим родителям: воину и врачу. И хоть я – редкая гостья в храмах, но заимела себе традицию благодарить этих святых при каждом посещении. Было за что. Выполнив обязательный ритуал, направилась на завершающий этап эксперимента.
Слева от входа здесь всегда стоит ёмкость с освящённой водой, чтобы каждый прихожанин мог утолить жажду одновременно с духовным голодом. Сегодняшний день не стал исключением. Протиснувшись к чаше, я набрала в одноразовый стаканчик воды и, уже отпив изрядное её количество, услышала:
– Ты решила, что я – демон?
У меня от неожиданности вода встала поперёк горла. Я закашлялась, тыльной стороной руки вытирая струйки воды и набежавшие слёзы. Попила водички, называется!
– Ты с ума сошла так пугать? – я натурально шипела, словно рассерженная кошка. На меня стали оборачиваться другие прихожане, одаривая неодобрительными взглядами и шикая в мою сторону. Я поспешила ретироваться, пока действительно не назвали сумасшедшей. Стою тут, разговариваю сама с собой в храме. Воду допила уже на выходе, чтобы прочистить горло.
– Ты со мной мысленно разговаривай, будь добра. А то я насмотрелась в твоей памяти такого… – тревога и опасения сквозили в голосе Рогнеды. – Не хочу, чтобы ты пострадала от моего соседства. А ты, правда, решила, что я – демон? Из тех, которые завладевают телом, пожирая душу или что-то в этом роде.
Пришлось ответить.
– Нет, но нужно было исключить этот вариант окончательно.
Летом расстояние от Георгиевской церкви до дома можно было пройти за полчаса. Зимой же подобная прогулка могла занять вдвое больше времени. Шагать по свежевыпавшему снегу было приятно. Он с влажным хрумканьем проминался под каждым шагом, оставляя глубокие следы. Белоснежные сугробы прекрасно отражали лучи фонарей, серебром разгоняя мрак ночи. Я умиротворённо зашагала в сторону дома. Моё молчание Рогнеда восприняла настороженно.
– Жень, а у вас во всех местах поклонения так?
– Как так? – поинтересовалась у княжны. Очень интересно было узнать её ощущения.
– Многодушно, – лаконично отозвалась моя спутница.
– Ты наверно хотела сказать «многолюдно»?
– Нет. Именно многодушно. Я не живых людей имела в виду. Как раз многолюдность мне понятна. Если веками в одних и тех же местах проводить обряды, объединяющие хоть людей, хоть двуипостасных, то в таких местах скапливается особая энергия, которая притягивает, успокаивает, заряжает. Но я в первый раз вижу такое обилие душ. Ты не представляешь, сколько их бродит вокруг неприкаянных. Те, что посильнее, смогли даже в храм зайти, другие слоняются по подворью. Даже сейчас мы идём, а вокруг то тут, то там виднеются тени душ. У меня мороз по коже от такого.
После таких пояснений и меня прошиб холодный пот. Моё богатое воображение решило сыграть со мной злую шутку и нарисовало картину восставших душ во всей округе. Как назло, лампочки в паре ближайших фонарей перегорели, и приходилось подсвечивать себе дорогу фонариком на мобильном телефоне. Глаза слепило, рисуя пугающие картины за пределами светового круга. Сердце отколачивало дикий ритм африканских барабанов, отдавая шумом в ушах. Уже сворачивая на более освещённую улицу Сварога, вспомнились бабушкино наставление: «Бояться надо не мёртвых, бояться надо живых».
Я непроизвольно сбавила шаг и поведала Рогнеде свою версию, откуда здесь столько неприкаянных душ.
– Земля здесь богата минеральными источниками, из которых в древности выпаривали соль. Соль раньше ценилась на вес золота. Так что местные жители были далеко небедными, но многострадальными. Кого здесь только не было в период Древней Руси и Средневековья. Шведы, тевтонцы, ливонцы, поляки накатывали на город волной за волной, и все не с мирными намерениями. Однако эти жертвы ни в какое сравнение не идут с кровавой жатвой Великой Отечественной войны.
Только в одном этом районе в земле лежит порядка семисот тысяч солдат и бесчисленное множество мирных жителей. На их поиски ежегодно отправляются отряды вахты памяти, которые находят, захоранивают останки и увековечивают память погибших в той страшной войне. Поэтому неудивительно, что здесь столько неупокоенных душ.
– Можно воспользоваться твоей памятью об этих событиях? – осторожно поинтересовалась Рогнеда. – Я… Мне… Не понять… Не представить даже такое количество жертв…
– Да, конечно.
Тема была непростая, человечество показало себя со страшной стороны, учинив небывалые доселе разрушения и зверства. Но и в противовес этому нашлось множество героев, совершивших немыслимые подвиги во имя свободной жизни на земле своих предков. Это не тема религиозных гонений и инквизиции. Здесь всё гораздо сложнее и масштабнее. Воспоминаний на эту тему у меня было достаточно. Всё-таки отец – военный, и мы очень подробно с ним разбирали этот период.
За мысленной беседой с Рогнедой я не заметила, как дошла до курорта. У центральных ворот выстроилась колонна техники. Уже знакомые мне чернобокие внедорожники соседствовали с чудом техники полувоенного образца, о чём недвусмысленно намекал зимний камуфляжный принт. Когда в детстве шьёшь платья куклам из отцовского камуфляжа рано или поздно запоминаешь названия и предназначение той или иной расцветки.
«Похоже, у Хааннаахов пополнение, – мелькнула мысль. – Хотя, чему удивляться, если пропала семейная реликвия».
Мне бы перейти на другую сторону улицы, но освещённый тротуар был лишь со стороны курорта. Потому я принялась осторожно обходить внедорожники, преградившие большую часть и без того неширокого тротуара. Ранее утрамбованный автомобилями снег превратился в лёд, присыпанный свежим снежком. Идти приходилось осторожно, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не повторить недавнее пике. Голова ещё от прошлого сотрясения не отошла.
В тот момент, когда мне оставалось обойти последний внедорожник, я почувствовала ощутимый толчок в спину, от чего потеряла равновесие. Ноги предательски разъехались на льду, и я кубарем покатилась по скользкому уклону прямо к кованым воротам курорта. Встреча моей головы с металлом решётки ознаменовалась приглушённым бамсом и моей полной дезориентацией.
Я лежала и рассматривала ночное небо, звёзды с которого вместо того, чтоб мерцать во тьме, сейчас прекрасно мелькали у меня перед глазами. Для полной картины не хватало только птичек из мультфильмов Уолта Диснея.

Глава 6
Бэриллибит Хааннаах уже давно не помнил сводного брата таким злым. Тот, буквально брызжа слюной, раздавал указания по отправке мобильной группы в Старую Руссу. Отдельным пунктом Киитэрэй обозначил обязательный переход руководства операцией брату. Причин для подобного бешенства Бэрил объективно не видел.
Племянник проинформировал его сразу по факту нападения. Все записи были просмотрены и проанализированы. Группа Баара сработала чисто и эффективно, никто не пострадал, все нападавшие задержаны. Сам Бэрил не сделал бы лучше, поэтому был в некоторой степени горд, что обучение племянника дало свои результаты. Пропажа гарнитура у него лично не вызывала вопросов. Когда по женским цацкам, какими бы древними и уникальными они ни были, выстрелил гранатомёт, он мысленно попрощался с семейным достоянием. Но, следуя приказам главы клана, Бэрил отправился на Северо-Запад страны. Ещё повезло, что в соседнем районе есть военный аэродром, который согласился принять их гражданский Ил-76. Пришлось задействовать старые связи. Оттуда уже добрались своим ходом. Обе группы встретились у курорта, привлекая внимание запоздалых пешеходов кортежем военных «тигров» и представительских внедорожников.
Прежде чем выдвигаться на временную базу, у него состоялся бурный разговор с племянником и его правой рукой по вопросам безопасности, Каром. Мнение молодёжи по вопросу пропажи гарнитура диаметрально разошлись. Кар подозревал, что нападавшие привлекли к краже местную корреспондентку из городской администрации. Баар, смирившись с потерей семейной реликвии, больше интересовался организатором нападения. Одно нападение нанесло двойной удар по репутации клана Хааннаахов: мало того, что нападавшие оказались клановыми вассалами с промытыми мозгами, так ещё и уничтожен родовой гарнитур. Бэриллибиту всегда было интересно наблюдать за спором племянника-стратега и Кара-тактика. Вместе они дополняли друг друга, сопоставляя текущие факты и прогнозируя долгосрочные последствия. Но здесь и сейчас, кажется, коса нашла на камень. Дошло до того, что всегда хладнокровный Баабыр рявкнул на подчинённого и друга по совместительству, обвинив в пристрастном отношении к расследованию. Кар взбеленился, дёрнул ручку дверей внедорожника и резко выскочил на улицу подышать свежим воздухом. Дверь не успела захлопнуться, как Хааннаахи услышали приглушённую ругань безопасника.
А через пару секунд мужчины увидели Кара с девушкой на руках, тот всем своим виноватым видом показывал: «Она сама! Я тут ни при чём!»
Баар почему-то обречённо рассмеялся, устало взъерошив рукой и без того небрежную причёску.
– Знакомься, дядя, это и есть Евгения Ягерова.
Бэрил смотрел на своих лучших учеников и едва сдерживал улыбку. Вот уж действительно, на ловца и зверь бежит. Надо бы присмотреться к особе, способной пережить выстрел из гранатомёта в отличие от семейных реликвий.
Девушка была без сознания, на лбу её стремительно набухала шишка. Бэрил, молча, подхватил пригоршню снега, слепил снежок и приложил к шишке. Болезная даже не дёрнулась.
– Ну что же, приведём в чувство спящую красавицу, а потом продолжим разговор.
Бэрил не особо верил в предназначение гарнитура находить жён для главной линии Хааннаахов. Сам он был бастардом, плодом бурной молодости отца Киитэрэя, признанным и введённым в семью. Традиция выгула гарнитура его не касалась, что, впрочем, не помешало ему вполне сча?стливо найти себе пару среди женщин-ирбисов их клана. Однако глядя на бессознательную девушку, раз за разом влипающую в гущу событий, Бэрил смутно чувствовал, что это явно не стечение обстоятельств. Чутьё подсказывало, что Евгения как-то замешана во всём этом, если не как соучастница организаторов нападения, то, возможно, как будущая пара для Баара. Свои подозрения Бэрил пока решил оставить при себе и просто понаблюдать за развитием событий. Иногда это становилось самым мудрым решением. Терпение – есть высшая добродетель охотника. Истинное мастерство – дать врагу сделать следующий шаг, подпустить ближе и лишь затем одним прыжком перевести соперника в ранг добычи.
***
В себя я приходила тяжело. Голова гудела. Звуки доносились как сквозь вату. На фоне неясных бормотаний голос Рогнеды был предельно чист и понятен.
– Не подавай виду, что пришла в себя. Пока ты была в отключке, я обнаружила весьма интересный факт. Я вроде как продолжала слышать происходящее вокруг. Как это объяснить, пока не понимаю. Управлять твоим телом, пока ты без сознания, я не могу. Но получилось услышать явно непредназначенную для тебя информацию. Во-первых, велика вероятность, что ты сейчас находишься среди двуипостасных.
– И почему я не удивлена, особенно после просмотра видео с выставки, – сла?бо отозвалась я на первую новость.
– Какое видео? – напряжённо переспросила княжна.
– Поройся в памяти, ты этот период пропустила, потому что тогда про инквизицию узнавала.
Через несколько минут Рогнеда вернулась к беседе в задумчивости.
– Ирбисы – символ рода Беримира. Но цвет камней… Не тот, что я помню. Есть вероятность, что Хааннаахи – потомки рода моего жениха. Если, конечно, гарнитур в своё время не украли или передарили кому-то. С этим разберёмся позже. Во-вторых, тебя подозревают в соучастии при нападении, а также в краже гарнитура. Особенно усердствует в этом направлении парень с каркающим именем. По голосу вроде бы похож на того, кто тебе нагло врал в музее. Какой-то Баар за тебя заступался, так что пока не всё так однозначно с обвинениями против тебя.
Ну и, в-третьих, кто-то в шутку предположил, что ты пара для какого-то Баабыра Хааннааха. И это тоже нам играет на руку. Глядишь, и не прихлопнут без разговоров, а будут разбираться.
– А чисто теоретически, я могу быть этой самой парой для двуипостасного? – осторожно поинтересовалась у Рогнеды. Память подкинула подробностей нескольких прочитанных любовных романчиков про оборотней, где происходило некое «запечатление», и у девушек больше не было выбора, кроме как подчиняться каким-то «альфам», безудержно сношаясь с ними по поводу и без. Такой судьбы себе не хотелось, поэтому сразу решила расставить все точки на «i».
– Фу, какая гадость! Меня сейчас стошнит от твоих воспоминаний! – Рогнеда возмущённо пыхтела, пытаясь отдышаться. – Я могу рассказать, как у нас было, но…
Незнакомый голос прервал нас посреди диалога.
– Евгения, будьте добры, откройте глаза. Я чувствую, что вы пришли в себя.
***
Пронести девушку на территорию курорта было делом техники. Время позднее, местная охрана пялилась в мелкий портативный телевизор, не отвлекаясь на важных гостей, снующих туда-обратно через проходную. Евгению расположили в номере Баабыра, отдав под нужды бессознательного тела двуспальную кровать с ортопедическим матрасом. Холодный компресс на лбу дополнил картину «спящей красавицы». Девушка была весьма недурна собой, что уже неоднократно отметили члены группы Баара. А её периодичность появления в зоне их ответственности натолкнула всех на те же мысли, что и Бэриллибита. Никак пара для одинокого упрямца нашлась. Шутки на эту тему звучали всё чаще, лишь только Кар упорствовал в причастности девушки к нападению, скрывая за этим личный интерес. Чем дольше Бэрил наблюдал за начальником безопасности племянника, тем больше склонялся к мысли, что версия Кара – лишь попытка отвлечь внимание Баабыра от девушки. Вот только работало это с точностью до наоборот. Племянник раз за разом присматривался к обвиняемой и даже выступал в её защиту. Как подсказывал опыт, этот балаган надо было заканчивать. Не хватало ещё, чтобы друзья переругались из-за женщины.
Потому Бэриллибит принял соломоново решение: понаблюдать за девушкой несколько дней, и если она не выйдет на связь с организаторами нападения, то мирно договориться о сканировании Баабыром. Иногда самое простое решение оказывается самым верным. Непонятно только почему Кар сам не предложил этот вариант, ведь нападавших он отдал под сканирование без разговоров. Если и здесь приплелись личные мотивы, то это уже плохо. Тогда сто?ит задуматься о соответствии занимаемой должности при племяннике.
А пока Бэрил оставил своих бывших воспитанников и отправился к Евгении. От природы его сенсорика была значительно чувствительней, чем у сородичей. Это не раз спасало в бою и обычной жизни. Своим органам чувств Бэриллибит доверял даже больше, чем способностям племянника. И сейчас чутьё его вело к постели девушки.
Запретив кому-либо вмешиваться, Бэрил неслышно прокрался в комнату, затворил дверь. Первое, что привело в замешательство, это едва уловимый запах парафина и ладана. Он практически выветрился на морозе, но всё же часть одежды ещё хранила остаточные запахи. Чтобы обострить чувства до предела, оборотень закрыл глаза и прислушался. До него доносилось ровное, замедленное дыхание. Сердцебиение размеренно выбивало ритм, соответствуя бессознательному состоянию, но Бэрила не покидало ощущение, что за ним следят. Он даже позволил себе частичный оборот, чтобы зверем учуять другого оборотня. Тишина стала ему ответом. Было ощущение, что он находится в чужом ареале обитания. Хозяин территории пристально наблюдает за ним, не показываясь на глаза, но оценивая каждый шаг, каждое движение незваного гостя. Бэрил максимально выровнял дыхание и сердцебиение в такт девушке. На охоте не раз удавалось обманывать хищника подобным образом, скрывая собственное нахождение. Приём сработал и сейчас. Ощущение чужого присутствия пропало, зато девушка на кровати чуть дёрнулась всем телом, но глаз не открыла. Глубокая морщинка залегла у неё на лбу, будто в минуту тяжёлых раздумий. Ресницы чуть дрогнули, зрачки под веками забегали из стороны в сторону. В полумраке комнаты кто-то другой мог и не заметить подобных мелочей, но не Бэрил. Девушка однозначно пришла в себя, но не спешила подавать виду. Решив подтолкнуть её к более открытой игре, оборотень тихо произнёс:
– Евгения, будьте добры, откройте глаза. Я чувствую, что вы пришли в себя.
От звука его голоса девушка сначала внутренне сжалась, но скоро взяла себя в руки и уже более смело распахнула глаза. На него смотрели янтарные кошачьи радужки, с тёмным зрачком и чуть коричневатыми вкраплениями вокруг. В полумраке Бэрил не поверил увиденному, по-звериному метнувшись к кровати. Девушка на резкое движение отреагировала нетипично для человека. Мало того, что она его заметила, так ещё и успела отпрянуть к противоположному краю постели перекатом. Так они и застыли друг напротив друга, с опаской присматриваясь. Только теперь цвет глаз Евгении изменился с янтарного на зелёный мрамор, но крапинки так и остались.
– Не нервничайте, а то вы ведёте себя, словно рассерженный кот, дёргая носом и усами, – донёсся до Бэрила настороженный комментарий ни разу не испуганной девушки.
Игнорируя последнее замечание, оборотень сделал глубокий вдох и выдох, а затем с заметной для человека скоростью вернулся в кресло напротив кровати.
– Предлагаю начать наше знакомство заново, – он чуть заметно кивнул, призывая девушку не жаться у стены, а принять более удобную для беседы позу. – Я Бэриллибит Хааннаах, глава службы безопасности семьи и дядя Баабыра.
Девушка оценила его тактическое отступление и увеличение расстояния между ними. Уже более осмысленно оглянулась, пытаясь сообразить, где находится.
– Вы в апартаментах Баабыра. Вы поскользнулись, упали и потеряли сознание. Мы перенесли вас в тепло и наложили прохладный компресс. У вас на лбу шишка в результате столкновения с воротами курорта.
Голосом Бэрила можно было гипнотизировать, тихий, вкрадчивый, с нотками беспокойства и заботы. Вот только тембр и интонации подсознательно вызывали ассоциацию с удавом, заманивающим кроликов себе в пасть. Девушка чуть тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Скинув одеяло, она уселась на край кровати, стараясь держать спину ровно. Видно было, что это удавалась ей с трудом, и каждое движение головой причиняет вполне ощутимый дискомфорт.
– Приятно познакомиться, Евгения Ягерова, пресс-секретарь местной администрации и по совместительству постоянная жертва неприятностей, тем или иным способом связанных с вашей семьёй.
Сарказм и тон, которым ответила девушка, были на грани приличия, однако полностью повторяли манеру представления Бэрила.
– Скажите, Евгения, не находите ли вы, что ваше регулярное нахождение рядом с моим племянником относится к чересчур подозрительным совпадениям?
– Скажите, Бэриллибит, не находите ли вы, что мой регулярный травматизм является следствием нахождения рядом с вашим племянником? – девушка потянулась за влажным полотенцем и приложила его к шишке, чуть скривившись от боли. – Была бы моя воля, я даже в пределах одной области с ним не находилась бы, а то боюсь, такими темпами могу и не пережить следующей встречи.
Бэрил подавил настойчивое желание улыбнуться, слушая комментарии девушки. Котёнок, ершистый котёнок. Как есть.
– Не волнуйтесь, через три дня мы покинем ваш гостеприимный город, и всякая опасность для вас исчезнет. А пока не могли бы вы ответить, как оказались поздним вечером у ворот курорта?
– Из церкви шла, – спокойно ответила девушка, глядя в глаза Бэрилу. – Вы бы запросили у Кара данные по моим перемещениям, я же под колпаком, если не ошибаюсь, – грустная улыбка чуть коснулась её губ. Для наглядности девушка продемонстрировала браслет на правой руке, который надевали всем гостям выставки. – Так что мои слова легко проверить.
Слова девушки всецело подтверждали запахи, витавшие в комнате. Почему-то Бэрилу пришла на ум мысль сыграть с Евгенией в открытую. Если и подвергать человека сканированию, всё равно придётся честно выкладывать всё, как есть. А потому не лучше ли сразу пропустить все танцы с бубнами и перейти к делу.
– Евгения, вы находитесь под подозрением по вопросу пропажи гарнитура. Не стоит так демонстративно вскидывать бровь, я знаю, что вам сказал Кар. Мой выбор – поговорить с вами открыто и узнать ваше мнение обо всём происходящем.
– Моё мнение? – невесело усмехнулась девушка. – Вы серьёзно сейчас интересуетесь мнением человека, получившего два сотрясения мозга за три дня и ставшего обладателем коллекции из осколков бронированного стекла и кусков камня в спине? Что ж, извольте, вот вам моё мнение. Гарнитур вы свой прошляпили, и это ещё очень мягко сказано. Я почти на сто процентов уверена, что он не уцелел после выстрела из гранатомёта. Сама-то не понимаю, как выжила, поэтому и ходила в церковь свечку ставить ангелу-хранителю. Единственное, чем я могу ещё помочь, это скинуть чудом уцелевшую запись с фотоаппарата во время нападения. Просмотрите её в очень замедленном режиме, возможно, тогда у вас отпадут все вопросы ко мне и появятся к кому-то другому.
Девушка с вызовом смотрела на Бэрила, ожидая хоть какой-то реакции. Натянутая как струна, готовая защищаться, но в то же время ранимая и уставшая. Будет жаль, если сканирование покажет её причастность к нападению.
– Спасибо за откровенность и за посильную помощь. Это очень ценно в нынешней ситуации. Могу я отвезти вас домой и заодно получить копию записи, о которой вы сказали? – оборотень мягко, но настойчиво предлагал свою помощь. Любая информация по этому делу была очень важна, и ждать утра Бэрил не собирался.
– Конечно. Это в моих же интересах.

Глава 7
Утро началось внезапно, с восторженного вскрика Рогнеды в моей голове.
– Всё сходится!
– Отстань, болезная! Дай поспать. Сегодня же ещё на работу, – я усиленно делала вид, что сплю, пытаясь не обращать внимания на энтузиазм моей соседки.
– Да проснись же ты! Нам срочно надо в Сибирь!
– А на Гоа нам срочно не надо? – я вяло отбрыкивалась от сумасшедших идей Рогнеды. – Там солнце, море, белоснежные пляжи, атмосфера свободы и горы тропических фруктов!
Княжна, кажется, задумалась на мгновение, чтобы затем ещё больше меня огорошить заявлением:
– Гоа – это же Индия? Может быть, и надо, но только, если в Сибири нам будут не рады.
Я даже проснулась от таких запросов.
– Друг мой, а ты вообще в курсе, что от нас до Индии как пешком до Луны?
– Неправда! Туда раз в пятьдесят ближе! Но я и не прошу в Индию. Всё понимаю, сложности с пересечением чужих территорий, отсутствие мужского сопровождения, обязательства. А вот в Сибирь должно же быть проще? Это же одна страна.
Я тихо хихикала над такими рассуждениями. Знала бы княжна, что стоимость перелёта в Сибирь и обратно равна стоимости путёвки на Гоа, не была бы столь оптимистична. Решив сразу не расстраивать Рогнеду, уточнила:
– Ты откуда всего этого нахваталась? Курс «Всемирной географии» у меня в памяти откопала? Молчишь ведь последние два дня. Ты, кстати, почему так резко исчезла из эфира?
Я почувствовала неуверенность и волнение моей визави, а ещё некоторое огорчение.
– Нужно было обдумать и проанализировать все факты, вот я и не показывалась. А ночью я зарылась в твою память в части расположения земель, гор, морей, океанов и попыталась сопоставить твои знания с собственными пространственными ощущениями. Это оказалось настолько увлекательно, что я потеряла счёт времени. Здесь столько всего красивого: водопады, горы, вулканы, озёра, гейзеры! За всю жизнь я не видела столько, сколько нашла в твоих воспоминаниях!
Я заторможено заваривала кофе, пытаясь осознать весь массив информации. Часы показывали шесть утра, намекая на закономерное отсутствие здравого мышления. Я по режиму ни разу не жаворонок, а потому даже первые глотки кофе с молоком и сахаром не сильно вправили мне мозги.
– Почему именно Сибирь?
– Потому что я, как и любой двуипостасный, чувствую тотемы – центры клановых земель. В мою бытность их было значительно больше. Сейчас я еле улавливаю несколько. Сигналы нестабильны, часто прерываются, но они есть.
Кофе благотворно влиял на организм, в мозгах прояснялось.
– Что такое тотемы? – задала вполне осознанный вопрос.
– Объяснить будет сложно. Разреши мне подобрать из твоей памяти ассоциации? – получив мой утвердительный кивок, Рогнеда попросила закрыть глаза.
Я уселась в кресло с чашкой кофе. Руки приятно согревало тепло, сквозь закрытые веки мелькали огоньки гирлянды, постепенно затемняясь. Я попыталась расслабиться, как в кинотеатре перед сеансом. Перед глазами начали мелькать картинки. Огромные деревянные статуи древних божеств, кажется, такие я видела в учебниках по истории периода язычества. Дерево сменилось каменными истуканами из чёрного полированного камня, воплощающими слона, пантеру, черепаху, обезьяну.
«Чёрт, даже не знала, что в моей памяти может храниться подобная визуализация».
Всё это сопровождалось буйством растительности тропических джунглей, полноводными реками, зелёными полями-террасами, разноцветными птицами.
«Это явно из буклетов, рекламирующих отдых где-нибудь в Индии, Малайзии или Таиланде. Ещё сборщиц чая на плантациях не хватает».
Следом пришли антропоморфные статуи египетских богов, но в атмосфере не раскалённых песков, а вековых деревьев наподобие североамериканских секвой. Среди гигантского леса раскинулось поселение в стиле древнерусских городищ. Деревянные резные подворья, терема с резными коньками и изразцами на оконных ставнях, двухэтажные княжеские хоромы с часовыми у входа, широкие дороги, мощённые камнем, и подвесные канатные переходы в кронах деревьев-великанов. Выглядело это несколько сюрреалистично, будто «Властелина колец» вдруг решили переснять в древнерусском стиле. Слайд-шоу закончилось так же неожиданно, как и началось. Кофе остыл, видимо, просмотр занял несколько больше времени, чем я думала.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70965328) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.