Читать онлайн книгу «Заповедный тупик» автора Katerina Krutova

Заповедный тупик
Katerina Krutova
Съемочная группа авторской короткометражки отправляется в командировку в болотные топи. Несколько дней вдали от цивилизации станут знаковыми для продюсера Александры Тимофеевой. Алекс не только задумается над своим отношением к жизни, но, возможно, и встретит любовь.

Katerina Krutova
Заповедный тупик

Заповедный тупик.

Часть первая. Заповедные топи.

1. Разновидности куликов
Старая, местами ржавая «буханка» стояла у обочины разбитой грунтовки на въезде в поселок. Метрах в десяти далее дорога разветвлялась: направо, петляя, исчезала в поросших невысокой травой болотистых пустошах, налево сворачивала к обшарпанному зданию сельского клуба и уходила в глубь поселения. Окружающий пейзаж навевал всеобъемлющую русскую тоску, а промозглый ветер намекал принять единое горячительное народное средство от хандры и простуды. У машины стояли трое – молодые мужчины и девушка. Худой невысокий парень с острыми чертами лица нервно ходил из стороны в сторону, то и дело поглядывая на часы.
– Алекс, ну где наш помощничек?! Натура уходит, через четыре часа сядет солнце, и мы, считай, день просрали! – выругался он и сплюнул в придорожную канаву.
– Дэвид, остынь, я звонила пять минут назад, он уже сворачивал с шоссе, должен вот-вот подъехать, – ответила девушка, сдувая с лица взлохмаченные ветром темные волосы.
– Чего он с нами-то не поехал? – спросил третий спутник – крупный рыжеволосый мужчина с веселыми глазами.
– Потому что режиссер и продюсер могут трястись 200 километров в раздолбанной колымаге, а чувствительная задница ассистента оператора передвигается только на личном пикапе, – сквозь зубы процедила брюнетка, – и да, я отказалась оплачивать ему топливо, но Дену очень хочется похвастаться новым внедорожником.
– Дорога совсем хреновая? – поинтересовался здоровяк, глядя на глубокую колею, теряющуюся в унылом пейзаже торфяных болот.
– Скоро узнаем, – ответил тот, кого назвали Дэвидом, – мы с Саньком пару месяцев назад тут катались, локейшн смотрели. Сели в какой-то луже, до ближайшей деревни двадцать вёрст, она все свои версачи ухерачила в грязи, пока машину толкала. Благо местные проезжали на УАЗике, вытянули.
– Не называй меня «Саньком», сколько уже просить?! – возмутилась девушка, – а то представительские расходы урежу!
– Простите великодушно, Александра Игоревна, наш единственный и неповторимый исполнительный продюсер, – Дэвид с трудом сдерживался, чтобы не заржать, – боюсь, я не могу так опрометчиво рисковать, а то лишусь… Что там положено режиссеру шедевра? Кажется, «Хеннесси» и трюфели?
– Водка и огурец, друг, на большее твое кинцо не тянет. Но разозлишь Шуру, и она отрежет тебе кое-что посерьезнее продовольственного пайка, – рыжебородый хмыкнул, и тут из-за поворота выехала серебристая Mitsubishi L200.
В машине было двое: с водительского сиденья выбрался высокий парень и приветливо замахал ожидающей компании: «Салют, киношники!». В этот момент открылась пассажирская дверь, выпуская молоденькую девушку, ярким пятном разбавившую серый ноябрьский пейзаж. Стройные ножки в светлых замшевых ботильонах осторожно ступили в вязкую кашу суглинистой почвы, изящные пальчики с модным разноцветным маникюром плотнее запахнули пепельно-розовый мех короткого полушубка, пухлые губки сжались от резкого порыва холодного ветра, налетевшего со стороны болота.
– Денис, это еще кто?! – ошарашенно спросила Александра, невежливо вылупившись на эффектную незнакомку. Недоумение на лицах Дэвида и рыжего было не меньшим.
– Знакомьтесь, Эмма – мой ассистент по фокусу, – довольно сообщил Денис.
– Фокусница, значит… – протянул здоровяк и хитро подмигнул новенькой, – покажешь нам пару трюков?
– Ассистент у ассистента оператора?! – Алекс готова была взорваться, – Ден, ты съемочной площадкой не ошибся, не у Тарантино работаешь! У меня денег еле на гречу с тушенкой хватило, а ты лишний рот припер! Эмма, ты хоть понимаешь, куда тебя привезли? – резко спросила она у девушки.
– Дэнни сказал, что мы будем снимать кино, – чуть жеманно протянула Эмма, – поедем на природу и поживем в загородном доме.
Дэвид ухмыльнулся, Саша вылупила глаза, Денис смущенно потупился. Раздался низкий грудной голос:
– Если вам дороги жизнь и рассудок, держитесь подальше от торфяных болот, особенно в ноябре в российской глуши, – на этих словах оператор заржал, подошел к девушке, протянул руку и сказал:
– Привет, Эмма, – я – Антон, можно Тони, оператор, помощник режиссера, а в перспективе еще и звукарь с монтажером. Ничто так не греет душу, как гонорар на четырех ставках. Добро пожаловать в кино, детка!
Изящные пальцы Эммы утонули в громадной ручище мужчины. С нескрываемым удовольствием оператор воодушевленно тряс женскую ладошку, заставляя новую знакомую содрогаться всем телом.
– Это Дэвид – режиссер фильма, и Александра – продюсер, – представил остальных Денис.
Эмма кивнула, мило улыбнулась Дэвиду, но погрустнела, встретив недовольный взгляд Алекс.
– Дэн, спальных мест в избе четыре.
– О, это не проблема, – улыбка парня растеклась по лицу, отразившись в сальном блеске глаз.
– Да мы подвинемся, не переживай, Сашенька – режиссер с нескрываемой радостью пялился на постепенно синеющие от холода стройные ноги новенькой.
– А кормить мы ее чем будем? – не сдавалась продюсер.
– Я вегетарианка, – сообщила Эмма.
– Первое правило вегетарианцев – ешь сосиски, в них нет мяса, – вставил реплику весельчак-оператор.
Алекс продолжила, обращаясь напрямую к Эмме:
– Милая, не знаю, что тебе наобещал Дэнни, но мы едем на неделю в старый заброшенный поселок. Ближайшая деревня и живые люди в двадцати километрах, кругом торфяные болота, на которые раньше ссылали заключенных. Жить будем в старой избе без удобств, и по такому бездорожью туда-сюда не накатаешься. Уверена, что готова к этому?
– Бля, Алекс, кажется, я к такому не готов, – режиссер скорчил капризную гримасу и попятился, – не хочешь переметнуться работать в рекламу? Ну или в политику – такой дар убеждения пропадает! … и съемочный день пропадает! – чуть помедлив, добавил он, направляясь в сторону уазика. – По машинам и погнали месить говно, товарищи беглые каторжники, то есть киношники!
Дорога заняла больше часа. Автомобили то и дело застревали в наполненных мутной коричневой жижей лужах, объезжать которые не позволяла глубокая колея. По обе стороны тянулся беспросветный болотистый пейзаж – травы давно пожухли и приобрели охристо-коричневый цвет, редкие невысокие деревца скинули листья, кое-где равнинная местность поднималась невысокими холмами, на которых можно было разглядеть руины давно оставленных домов.
– Надеюсь, посреди этой Гримпенской трясины нас ждет Баскервиль-холл, – протянул Дэвид, глядя сквозь забрызганное грязью окно.
– Точно могу гарантировать только овсянку на завтрак, сэр, – улыбнулась Саша.
– А я, если захочешь, организую пробирающий до костей кобелиный вой на луну, – заржал рыжий водитель.
– Учитывая, как вы пялились на фокусницу, командировка пройдет в окружении кобелиной своры, лишь бы до собачьей свадьбы дело не дошло, – буркнула Алекс в наконец открывшееся окно, – если наш главный герой забухал и забыл затопить печь в доме, то мороз до костей проберет нас и без твоих вокальных упражнений.
Как всегда, в начале съемочной экспедиции ее накрыло дурными мыслями. В голове кадр за кадром менялись варианты кошмарного развития событий. В одном из вероятных будущих на месте съемок не было не только главного героя – звезды актерского кружка местного сельского клуба, но и места ночевки, которое окончательно сгнило от старости, осело в глубь болота и, как медным тазом, накрылось дырявой крышей. Большинство подобных предчувствий никогда не сбывалось, накапливаясь в личную коллекцию неврозов, ожидающих хорошего психотерапевта. Но если что-то шло не так (а что-то обязательно шло не так), Алекс совершенно искренне верила в сверхъестественную интуицию, унаследованную от пробабки-ведуньи. В этот раз покоя продюсеру не давали размышления о фигуристом сюрпризе из экипажа сопровождения.
Вечность спустя езды по бездорожью с помощью водительского мастерства, богов и ядреной матери, команда добралась до места ночевки. Солнце предательски подмигивало из-за горизонта последними лучами, завершая короткий ноябрьский день. На небольшом пригорке посреди болота возвышался деревянный дом, всем своим видом стесняющийся собственной ущербности и старающийся слиться с окружающим пейзажем. В небольших, расположенных почти у самой земли окошках горел свет, а из трубы тянулся дымок, в робости своей боящийся подняться к небу и стелющийся среди кочек. На этом хорошие новости заканчивались.
Хибара (иначе у Алекс не поворачивался язык назвать эту постройку) была откровенна стара, мала, хлипка и потрясающе убога. Налет деревенского романтизма с присланных Николаем фотографий на месте разбился о суровую реальность.
– Наш «Хилтон», господа и дама! – с напускным оптимизмом Александра выпрыгнула из «буханки» и бодро зашагала к дому. Дорогу ей освещал свет фар – Антон не торопился глушить мотор и выходить из машины. Режиссер тоже лишь открыл окно и закурил, с любопытством наблюдая за девушкой.
– Трусы и неженки, – бросила она через плечо, – я выберу себе самый лучший номер с видом на прекрасное будущее!
На этих словах продюсер открыла дверь и шагнула в неизвестность. Прождав для верности минут пять и не услышав криков, сопровождающих выбегающую из дома даму, мужчины принялись разгружать оборудование и вещи. И вот тут-то раздался крик. Истошный протяжный вопль, переходящий в высокие ноты отменного женского визга, разнесся над окрестностями. Замерев в ступоре, с круглыми от ужаса глазами визжала Эмма, не мигая глядя куда-то за угол дома. Из вечерних сумерек проступила худая, неестественно сгорбленная фигура, сжимавшая в одной руке увесистый топор. Лезвие его почти касалось земли. «Ох-кхе-кхе-еба-охэ-кхэ», – издавала фигура, неумолимо приближаясь.
–По-мо-ги-те… – рука с топором поднялась, указывая на орущую девушку. Эмма перешла на следующий уровень ужаса и резко заткнулась, хватая ртом воздух.
– Парниши, помогите дровишки донести… – обычным низким человеческим голосом продолжила фигура, выходя на свет, – проклятый ревматизм разбил, не разогнуться, – и, оперевшись на топорище, мужчина замер в ожидании. Не заставив долго ждать, Антон быстро подскочил, подхватывая связку с дровами:
– Николай, верно? Эк, вас скрючило-то! – сочувственно протянул здоровяк, помогая больному пройти в дверь.
– Эт ничего, сейчас перцовочкой натрем, стопочку хряпнем, да в баньке распарим – буду вновь огурцом-молодцом! – весело хмыкнув, он оценивающе глянул на все еще изумленно застывшую Эмму. – Смотрю, вы хорошо подготовились к жизни в глуши, – и плотоядно подмигнул стремительно краснеющей девушке. Развернуть тему подробнее Николаю не позволил новый приступ боли, простреливший поясницу. Выругался он настолько витиевато и красочно, что Антона пробрала зависть за столь свободное владение великим и могучим русским языком.
– Пардон, мадам, я мужик простой, в институтах не кончал, изъясняюсь как привычно, – неожиданная попытка извинения перед дамой вызвал улыбку у всех собравшихся, кроме самой Эммы. Недоумение вперемешку с ужасом вогнало девушку в стазис. Она перестала не только моргать, но и дышать, пока сутулая фигура антуражного актера не скрылась в доме. Громко выдохнув, блондинка схватила мобильный. Сети не было. Прекрасная иллюзия романтического отдыха в русской глубинке растворялась в сумрачном безмолвии бескрайних болот.
– Пойдем, зайка, пойдем, – подхватив в одну руку кофры с оборудованием, а другой приобняв девушку пониже талии, Денис практически втолкнул Эмму в двери.
Внутри оказалось сносно. Пахло старым домом – прелыми тряпками, дымом, мышами, сушеными травами и запустением. Первое помещение служило кухней, где разгоряченная буржуйка раскалила и высушила воздух. В примыкающей комнате обнаружилась большая русская печь с лежанкой, в коморке за которой стояла огромная, заваленная шерстяными одеялами тахта. На табурете у печи с задранной до шеи футболкой сидел Николай, Алекс тем временем втирала ему в поясницу какую-то едко пахнущую мазь и отчитывала как ребенка:
– Коля, ты мне обещал четыре спальных места. Где они?! Я тут вижу только два.
– Ну как же два, Сашенька? – ласково возражал мужчина: – вон на печке места много, мы по детству с пацанами, бывало, там и вчетвером спали. Как вернемся ночью с рыбалки, бабкиных блинов из печи стянем, она их там держала, чтобы не остывали, да на полати заберемся, и не тесно нам – мне с братом, еще Тимофеич с нами и Серега, царствие ему небесное.
– Я что, похожа на подростка, познающего прелести тесного мужского братства?! – Алекс сильно надавила в районе позвоночника, и мужчина дернулся.
– Так вот еще и кровать есть, большая, – миролюбиво прошипел он, пытаясь отодвинуться от Сашиной настойчивой заботы.
– На ней вы тоже вчетвером помещались? – ядовито поинтересовалась продюсер, – предлагаешь мне там всю съемочную группу уложить?
– Зачем? Одна на печку, другая на койку, а остальные сами решат кому куда. Да, парни? – хохотнув, мужчина глянул на оператора в поисках поддержки и подмигнул обалдевшей от прелестей деревенского быта Эмме.
– Возрастной рейтинг фильма растет прямо на глазах, – усмехнулся Антон.
– Причем за счет сцен зверских пыток и жестокого убийства главного героя, – Алекс довольно грубо толкнула их ведущего и единственного актера. Николай болезненно сморщился и с удивительной прыткостью заторопился к выходу.
– Ребятки, генератор в сарае, в погребе картошка, ну и банки там – с огурцами, вареньем. Дров я натаскал, да и банька готова. Вода в колодце хорошая. Когда сниматься приезжать?
Из каморки с тахтой раздался голос Дэвида. Режиссер воспользовался суматохой заезда и выбрал личные апартаменты.
– Послезавтра снимаем сцены с героем. Завтра у нас день натуры. Роль помните?
– А то! Ну, чао-какао, если что надо – звоните!
– Так связи нет, – раздался робкий голос Эммы.
– На крыше сарая отличный прием! – бросил Николай уже с порога и скрылся за дверью.
– Где мы будем спать? – несмотря на жару, блондинка не торопилась снять розовый полушубок и разуться.
– На печи, на полу или с Дэвидом, – буркнула Алекс и отстегнула от здорового рюкзака туристический коврик, – причем места на полу стремительно заканчиваются!
С этими словами продюсер организовала себе лежанку в углу, кинув поверх пенки флисовый плед и спальник.
– Где здесь ванная комната? – в интонацию Эммы закрались истеричные нотки.
В ответ Саша широким жестом указала на подвешенный на стену умывальник, вода из которого методично капала в раковину со сколотой эмалью, а затем через слив в мятое ведро. Эмма попятилась и уперлась спиной в дверь.
– А туалет? – всхлипнула она без особо надежды.
– На улице.
– Везде! – подхватил Тони. – Главное – выйди за порог.
Розовым всполохом мелькнула спина Эммы, исчезая за громко хлопнувшей дверью.
– Что случилось? – поинтересовался из коморки Дэвид.
– Пописать вышла, – Алекс равнодушно пожала плечами и принялась выкладывать на полки провизию.
– Нежное создание предприняло попытку к бегству, – Антон кинул спортивную сумку рядом с вещами Александры.
– Куликов, ты бы вернул девушку. Вдруг она там потеряется? Или еще хуже – испачкается?
– При чем тут я? – для этой цели у меня есть ассистент! Денис – поручаю как оператор ассистенту оператора – верни живой реквизит на место, тем более что это твоя фокусница и ты в ответе за ее номера.
– Ну как бы она не совсем моя… – замялся парень и сквозь редкую бородку пробился смущенный румянец, – она диктор на студии, где я работаю. Симпотная. Думал, вывезу ее на новой мицубиси на природу, свежий воздух, романтик, все дела, ну и…
– «Ну и все» еще возможно, дружище! Если симпотный диктор в болоте не потонет. Давай-давай, герой-любовник, догоняй красотку! – и Антон буквально вытолкал нерешительного Дениса за дверь, – вот молодежь пошла, ни напора, ни харизмы!
– Ты-то, Кулик, опытный ветеран любовного фронта! – рассмеялся Дэвид.
– На твоем фоне, Тельман, я – невинный младенец, знавший лишь материнскую грудь.
– Парни, может, вы в баню пойдете писюнами мериться?! У меня уже передоз вашего тестостерона, а я еще даже шмотки не распаковала, – Алекс стояла посреди кухни в окружении раскрытых сумок, пакетов и рюкзаков.
– Сашуль, а ты с нами не хочешь косточки погреть? Тебе полезно расслабиться – больно напряженная. Того и гляди, как Николая скрутит.
– Господин режиссер, ваша забота обо мне поражает, но иди ты в баню! И рыжего с собой возьми, и юных любовничков по дороге прихватите. Я хоть спокойно вещи разберу и документы заполню.
– «А за скрюченной рекой скрюченная баба по болоту босиком прыгала, как жаба», – напевая под нос детский стишок, Тони ретировался на улицу. С глухим стуком пачка макарон ударилась о закрывшуюся дверь:
– Только истинная любовь к авторскому кино может объяснить весь этот трындец! – выплюнула Алекс и принялась наводить относительный порядок во временном жилье.
*
Выставленный парнями профессиональный свет выхватывал из сгустившегося сумрака старую покосившуюся баню, ярким белым кругом очертив окрестности, подобно сцене фантасмагорической постановки. Сгустки вечернего тумана подкрадывались к полусгнившим ступеням, живописно переливаясь в студийном освещении. Саша прислонилась спиной к замшелым бревнам избы и, зябко кутаясь в толстовку, выудила из кармана сигареты. Со двора бани доносился трехголосый мужской хохот и по-поросячьи счастливый женский визг.
«Интересно, Эмму надо спасать или впору позавидовать?» – подумала продюсер, глубоко затягиваясь. Никотиновый дым смешивался с паром горячего дыхания и растворялся в холодном покалывающем воздухе. Отведя взгляд от яркого пятна жизни, Саша уставилась в бесконечное ноябрьское небо, успевшее сменить все оттенки синевы на чернильную тьму, подчеркнутую тонкой бордовой полосой заката. Одна за другой зажигались звезды, сквозь голые ветви осеннего леса проглядывал яркий диск луны.
«Полнолуние, а мы как раз в забытой богом хибаре посреди болота. Отличное начало дешевого ужастика». Каркнув, с плоской крыши сарая сорвалась ворона и, взмахнув крыльями, растворилась в подступающей темноте.
– Уууу, – раздалось над ухом. Девушка испуганно дернулась, резко разворачиваясь на звук. Хулигански ухмыляясь, из-за угла дома на нее смотрел рыжеволосый оператор.
– Ты дебил, Куликов! Сдохну от инфаркта, кто тебе гонорар заплатит?!
– Тише, Шурочка, кикимор разбудишь, – по-детски радуясь удачной выходке, Антон облокотился о стену рядом, так близко, что Саша даже сквозь одежду ощутила жар от распаренного тела и аромат березовых веников. На нем была только удлиненная парка да доходящее до колен обмотанное вокруг пояса влажное полотенце.
– Ты что, полуголый меня пугать приперся? – невольно переведя взгляд ниже принятого приличиями, и задержав его дольше, чем нужно, резко спросила Алекс.
– Пугает то, что полуголый, или то, что приперся? – темно-зеленые глаза озорно блестели в полумраке.
– Быстро ты что-то. Баня не задалась? – переводя тему, Саша глубоко затянулась.
– Задалась. Даже слишком. Только я не любитель таких групповых развлечений, – не глядя на Тони, девушка чувствовала взгляд, ожидающей ее реакции.
– И какие же ты любишь? – она подняла руку для новой затяжки, но сильная мужская ладонь крепко схватила тонкое запястье. Удивленно Саша наблюдала, как мужчина подносит к своему лицу ее кисть с зажатой сигаретой, как мягкие губы обхватывают фильтр и подушечки пальцев слегка колет рыжая щетина. Касание длилось едва ли дольше секунды, но дыхание девушки сбилось, и внутренняя дрожь прошлась по телу от пяток до макушки, точно разряд тока.
– Индивидуальные и парные, – Антон безмятежно выдохнул дым и совершенно не к месту заметил: – Тут кулики должны водиться.
– Кто? – Алекс, опешив, уставилась на парня.
– Кулики. Птички такие болотные.
– А ты откуда знаешь?
– Фамилия обязывает, – усмехнулся Антон.
– Куликов, ты вообще бываешь серьезным?!
– Конечно – когда сплю. Сплю я очень серьезно.
– Антон! – Саша пихнула парня локтем в бок.
– У меня дед и отец охотники, с детства с ними по лесам таскался. Вместо собаки на весеннем лете подстреленных вальдшнепов искал.
– Вальд… кого?!
– Вальдшнеп. Кулик такой.
– Смешное название. Я думала кулик, он и в Африке – кулик.
– А есть еще бекас, гаршнеп, дупель, серпоклюв, травник, щеголь, ходулочник, кулик-сорока, шилоклювка, фифи… – Сашин хохот прервал вошедшего в раж и загибающего пальцы на руках Антона.
– Тони, ты обречен! С этого момент буду звать тебя «Фифи»!
– Не боишься навечно превратиться в моих устах в Санька?
– Ради «Фифи» я готова быть и «Шурёной» и «Алексюней»! – глядя снизу вверх на рослого парня, чей мускулистый торс едва прикрывала расстегнутая куртка, Алекс не могла перестать смеяться. Весело смотрели на нее зеленые глаза, а рыжая борода не скрывала поднятые в улыбке уголки рта.
– Дай еще затянуться, пока от хохота не лопнула.
На волне накрывшего веселья девушка сама приложила пальцы с сигаретой к губам Антона. «Теплые. Влажные. Как он целуется?» – непрошено пронеслось в голове, и в тот же миг смех оборвался, споткнувшись о встрепенувшиеся первобытные инстинкты. И ответом на мысли взгляд Тони потемнел, а расслабленное тело напряженно подтянулось.
Саша резко отвернулась, докуривая в одну затяжку.
– Пойдем в дом. Простынешь еще после бани. А больничный у меня в съемочный график не заложен, – и, не дожидаясь ответа, поспешила прочь. Бешено стучало о грудную клетку сердце, истерично металось в сознании: «Какого черта только что было?!»
Бахнув на печь старый чайник с облупившейся эмалью, Саша с демонстративно деловым видом уселась за стол, отгораживаясь от Антона ежедневником и ноутбуком. Но, скинув куртку, в одном полотенце оператор спокойно продефилировал мимо, заставляя Алекс невольно пялиться на широкую в веснушках спину, на мощные икры в курчавых рыжих волосах и на обтянутые влажной тканью ягодицы. Ни съемочный график, ни таблицы расходов не могли вернуть мысли девушки в деловое русло. Цифры плясали перед глазами, строки путались, пока слух чутко ловил все звуки из соседней комнаты. Вот расстегнулась молния рюкзака, и что-то глухо упало на пол. Воображение услужливо подсунуло картину обнаженного мужчины, скинувшего полотенце. Саша ощутила себя разогретой до предела «буржуйкой» – жар разлился по телу, застучал в висках, залил румянцем щеки. Схватив мобильный, словно последнее спасение, она принялась лихорадочно листать фотографии натуры, пытаясь сосредоточиться на завтрашнем съемочном дне. «Думай о фильме! Что будем завтра снимать первым делом? Что нужно подготовить?!» – но вновь и вновь взгляд устремлялся к приоткрытой двери, за которой возился Антон.
– Вот ведь сученыш, – беззлобно улыбаясь, мужчина плюхнулся на соседнюю табуретку, – подсунул-таки убитый аккумулятор.
– Чего? – Алекс не сразу вынырнула в реальность из тщетных попыток имитации деловой активности.
– Гришаня, что чертов наперсточник. Кручу-верчу – запутать хочу. Пока я отвернулся, махнул, видать, новый на старый.
Гриня – мутный глаз приходился племянником директору студии и по совместительству выполнял функции то ли завхоза, то ли сторожа, то ли технического директора. Сфера его полномочий была туманна и неопределенна, как и зона ответственности. Но за выдачу оборудования отвечал он, всегда стараясь приберечь лучшее и новое для себя. Как оператора Григория приглашали редко, в ситуациях безвыходных от особой безнадеги. Прозвище «мутный глаз» Алекс считала чересчур мягким, однажды в порыве гнева высказавшись, что у парня нет не только глаз, но и головы. Но на месте своем он прижился крепко, и миновать барьер конъюнктурной глупости, выезжая на съемки, было невозможно.
– И теперь? – формулировать дальше не требовалось. Оператор понимал ее с полуслова.
– У нас две батареи. Одна нормальная. Если повезет при нынешней погоде, заряда хватит часа на четыре. А пустышка продержится минут сорок в лучшем случае. Так что завтра кто-то будет аки шустрая коза скакать по кочкам, ставя аккумуляторы на зарядку.
– У тебя для этого ассистент есть. Штатный. На зарплате. Где он, кстати, был, когда оборудование в командировку собирали?
– Понятно где, – рыжий ухмыльнулся, – фокусницу в пикап паковал.
– Остальное в порядке?
– Завтра узнаем, – хохотнул Антон, но мрачное лицо Алекс заставило его добавить, – не дергайся, мы профессионалы. Ты же нас знаешь.
– Знаю. Потому и дергаюсь.
– Саш…
Но девушка пресекла разговор:
– Не чирикай над ухом, Фифи. Бюджет на полтинник не сходится, – и уткнулась в экран ноутбука.
Секунду Тони наблюдал за ней. Непослушная прядь высвободилась из заколки и упала на лицо. Алекс раздраженно заправила ее за ухо и прикусила нижнюю губу. Она всегда делала так в моменты повышенной сосредоточенности. За три совместных проекта оператор успел неплохо изучить все замашки продюсера и узнать вкусы. Плеснув из тихонько насвистывающего чайника кипятка в пару больших термокружек, он заварил чай – черный с молоком себе и с двумя кубиками сахара и специально привезенным лимоном для Саши. Чашка встала рядом с ноутбуком. Не отрываясь от работы, девушка сделала большой глоток. «Как можно пить такой горячий?» – в очередной раз удивился Антон, дуя на свой, разбавленный холодным молоком. Но продюсер даже не поморщилась, продолжая что-то интенсивно печатать на компьютере. Оператор устроился напротив и, оглядев припасы, принялся намазывать на хлеб плавленый сыр. При свете лампы у теплой печи искра, вспыхнувшая между ними в холодном сумраке двора, казалась миражом. Теперь они были просто коллегами, чьи отношения протекают в спокойном и безопасном деловом русле. За обсуждением плана работ их и застали ввалившиеся спустя полчаса, румяные и веселые, Денис, Дэвид и Эмма.
– Шура, доставай коньяк! – скомандовал Дэвид и плюхнулся рядом с оператором.

2. Гении и профессионалы
Заведенный на шесть утра будильник адской пыткой пронзил тяжелую после вчерашнего голову. Алекс потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, где она находится. Вытянувшись в спальнике, девушка слушала: из соседней комнаты раздавался раскатистый храп Дэвида. «Благо, беруши всегда с собой, иначе трезвая заснуть бы не смогла». Сверху с полатей тихонько посвистывала во сне Эмма, ей вторило ритмичное сопение ассистента оператора. «Все-таки улеглась с Дэном, подфартило парню. А где Антон?» – продюсер села, озираясь по сторонам. Но кромешную темноту разбавляла только узкая полоска света из-под кухонной двери. Зябко кутаясь в плед, Саша босыми ногами ступала по холодному полу остывшего за ночь дома. Тусклый свет от одинокой «лампочки Ильича» резанул глаза и заставил зажмуриться. Согнувшись в три погибели над низкой раковиной, высокий оператор чистил зубы. Пахло кофе. В буржуйке потрескивал, разгораясь, огонь. Забравшись на табуретку в углу, Алекс подтянула коленки к подбородку, пряча ноги под широким свитшотом.
– Чего вскочила? До рассвета еще часа полтора, – Антон плеснул в лицо пару пригоршней из ведра и только после этого оглянулся на девушку. Румяное от ледяной воды лицо его светилось нестерпимой жизнерадостностью. Непринужденно вытерев мокрую рыжую бороду краем футболки, парень приветливо улыбнулся
В ответ Саша только пожала плечами, стараясь не задумываться о том, как сейчас выглядит. Но руки все равно непроизвольно дернулись к волосам в попытке придать прическе приличный вид.
– Тебе идет растрепанность, – Тони поставил на стол две чашки горячего кофе.
Речь, как и жажда активной жизни, обычно просыпалась в Алекс часам к десяти утра. Все так же молчаливо она сделала пару глотков, завороженно наблюдая, как мужчина заливает горячим молоком пакет моментальной овсянки, пододвигает к ней миску с кашей и баночку с медом и плюхается напротив. Все это время улыбка не сходила с веснушчатого лица.
– Что хмурая такая? Голова болит? Аспиринчику? – под заботой сквозило легкое ехидство. Девушка задумалась, а пил ли вчера Антон что-то, кроме чая.
– Тони, не беси. И кашу я не ем.
– И что же ее продюсерское величество предпочитает на завтрак?
– В это время суток я предпочитаю крепкий сон. Но сегодня обойдусь кофе и сигаретой.
– В переводе на язык будущего это значит язва желудка и нервные расстройства.
– Будешь решать, когда мне курить и что есть?
– Нет, бука. Я буду завтракать, а после спокойно проверю оборудование, пока гениальный режиссер настраивается во сне на творческий процесс, а юные любовники предаются скромным радостям сельской жизни.
– Спят они еще.
– А подслушивать, Сашенька, нехорошо. Покушай кашки. Тебе полезно.
Алекс демонстративно закатила глаза, но тарелку к себе пододвинула. Овсянка оказалась на удивление съедобной, так что, сама того не заметив, девушка съела больше половины. Антон едва заметно улыбался в бороду, но больше не комментировал.
Утолив голод и смирившись с неизбежностью раннего утра, продюсер впервые посмотрела на оператора благостно.
– Спасибо, Тони.
Тот взглянул удивленно.
– Думала, придется печь топить, воду носить, завтрак на всех готовить, чтобы творческие личности, не тратя сил на быт, вошли в съемочный день, а ты все сделал. И за кофе спасибо. Видать, в прошлой жизни я была очень хорошей, и боги послали мне тебя.
– Боги ни при чем. Меня тебе послал низкий бюджет, отсеявший достойных профессионалов.
Алекс промолчала. Антон был хорошим оператором, ответственным, надежным. Легко ладил с людьми, слышал и угадывал туманные желания режиссеров. Словом, не доставлял проблем, а это Саша любила и ценила, но… При всех позитивных качествах у Куликова не было той самой божьей искры таланта. Снятые им кадры были точны, сбалансированы и достаточно профессиональны, чтобы оператор не простаивал без работы, вот только не хватало главного —не пропускало сердце удар и не захватывало дух от неповторимой магии искусства движущихся картинок. Таких продюсер про себя называла ремесленниками и обычно приглашала на ставки вторых операторов или на проходные проекты вроде корпоративных фильмов и бюджетных реклам. Но в этом кино с самого начала все происходило не за деньги, но по любви.
– Я устал, – полгода назад жаловался Дэвид, нещадно разбавляя кофе коньяком. Меланхоличные тяжелые вздохи отражались от стен огромной запустелой кухни, взлетали под пятиметровый потолок, чтобы, стукнувшись о старинную лепнину, рухнуть на Алекс и вызвать в ней раздражение, смешанное с сочувствием.
– Уже второй год ни одного интересного проекта: то тупой сериал, с трудом вытянувший один сезон, то кичевая реклама, то корпоратив с голыми бабами!
– Это был день рождения директора завода, и ты, насколько помню, не особо возражал против наготы, – Саша сидела на широком подоконнике, равнодушно глядя, как по весенней Неве спешат речные трамваи, полные туристов.
– Это – халтуры! Скука и говно! Я высокочувствительный сложный прибор, которым ты забиваешь гвозди. Я хочу творить, создавать что-то поистине великое, как Тарковский, Бергман, фон Триер, Иньяритту!
– Последний – это кто?
– Твой тезка – Алехандро. Великий мексиканский режиссер современности. Уверен, его никто не заставлял снимать рекламу надувных лодок с женой заказчика в главной роли!
– До старости будешь мне вспоминать? Зато на гонорар купил себе последний Айфон.
Дэвид ответил глухим протяжным стоном.
– Я умираю от передоза идиотизма и дефицита креатива. И моя смерть будет на совести Александры Игоревны Тимофеевой, – голова режиссера театрально бухнулась на обшарпанную столешницу.
– Давид Исаакович Тельман, прекрати ломать комедию. Дорога в большое кино проходит мимо меня. В пищевой цепи я чуть выше свадебных фильмов, кабельного тэвэ и порнушки.
– Но ты мне должна. Еще со времен песочницы, когда я чудом выжил, наевшись твоей каши-малаши.
– Тебе было пять, и я до сих пор не понимаю, с чего ты решил начать есть песок, который предложила маленькая девочка.
– Ты ж дьявол во плоти! Уже в два года была способна уговорить кого угодно. Кто, если не ты, сможет выбить финансирование под мой авторский проект?! Только послушай: сквозь рваные клочья тумана проступает одинокий силуэт. Звучит тревожная трагическая музыка. Фигура приближается. Камера выхватывает сухие жилистые руки, измазанные в чем-то красном. На морщинистой щеке блестит одинокая слеза…
– Это ужастик или триллер?
– Это экзистенциальная драма про неизменное одиночество нашего внутреннего Я, – глаза Дэвида горели огнем вдохновенной одержимости. – Слушай дальше…
– Над питчингом (*презентация с целью поиска инвесторов) надо еще поработать. Синопсис-то хоть у тебя есть? – перебила Алекс неудержимый поток сознания.
– Завтра будет!
– Ок, – ответила продюсер и тем самым обрекла себя и еще несколько несчастных на командировку в ноябрьские топи.
Уже в который раз за последние несколько месяцев Саша прокляла свою сговорчивость и шутницу-фортуну, подкинувшую грант на съемки в российской глубинке. Бюджета едва хватало на аренду минимума оборудования, зарплату нескольких человек и стремительный постпродакшн почти на коленке. Гонорар самой Александры был настолько мизерным, что иначе как помутнением рассудка на фоне давней дружбы с режиссером объяснить происходящее не получалось. Сейчас, в предрассветном сумраке убогой деревенской кухни, глядя в живые задорные глаза Антона, продюсер с легким стыдом вспоминала утверждение состава съемочной группы.
– Дэвид, у нас нет денег на хорошего оператора, даже на нормального и то с трудом хватит. А если он не дай бог прознает, в каких условиях предстоит работать, то либо сбежит, либо заломит двойную цену.
– Мне нужен постановщик, – худое лицо исказила капризная гримаса.
– За свой счет можешь снять на пленку и набрать штат длинноногих хлопушек. Предлагаю в операторы Кулика – он без запросов, и на монтаже сэкономим.
Тельман скривился точно от кислого:
– Тони отличный парень, но снимать с ним кино, все равно что наливать «Мадам Клико» в пластиковый стаканчик. Может, есть на примете какой неограненный алмаз, студент-самородок?
– Специально для тебя, гурман-золотоискатель, подвернулся на днях один, но молодой, дурной и может чудить. Посмотри, это он снимал.
На экране смартфона замелькали кадры зарисовки с выезда на природу. Хмурое лицо Дэвида разгладилось, уступая вдохновенной надежде.
Так у оператора появился ассистент, гонорар Антона уменьшился на треть, но он почему-то все равно согласился участвовать в сомнительной авантюре по созданию короткометражки. Саша знала, что сегодня режиссер передаст камеру Денису, оставив Тони на подхвате, и опасалась конфликта. По ее опыту, творческие люди в процессе создания «шедевров» редко обращали внимание на чувства коллег. Затевать неудобный разговор самой не хотелось. Под прикрытием неизбежной необходимости утреннего моциона продюсер сбежала на улицу, подсвечивая фонариком путь до гордо возвышавшегося на холме сельского сортира типа «будка над ямой». Затем, оттягивая возвращение в кухню, замерла у крыльца. Ночью подморозило, и характерный болотный запах гнили, мха, разложения и сероводорода отступил. Пахло скорой зимой, дымом из печной трубы и… кофе. Обернувшись, Алекс почти уткнулась носом в плечо оператора. Тони стоял в дверях. Пар поднимался над большой кружкой в его руках.
– Опять подкрадываешься?
– Тебя долго не было, вышел проверить, мало ли что, – мужчина пожал плечами.
– Девочкам нужно больше времени в туалете, чем вам, – саркастичный тон всегда был главным Сашиным оружием.
– Не знал, что это распространяется и на деревенский толчок.
Алекс оценила ситуацию – пройти в дом мимо Тони было невозможно, он занимал весь проем. Пялиться с одухотворенным лицом в кромешную темноту – глупо. И она поступила, как в любой непонятной ситуации – щелкнула зажигалка, выхватывая из темноты бледные обветренные губы, на кончике сигареты загорелся красный огонек.
– Кто сегодня будет снимать: я или Дэн? – нежелательный вопрос охладил утро на пару градусов. Алекс замерла, подбирая слова. Интриговать было поздно, а отвечать в лоб не хотелось.
– Как решит режиссер, – максимально равнодушно сказала она.
– Понятно, – голос прозвучал ровно и отчужденно. Повисла пауза в три выдоха и одну затяжку.
– Тони, – не выдержала Алекс.
– Все в порядке, Саша, я понимаю, – оператор не дал договорить.
– Точно?
– Да, не парься, никаких проблем, – и мужчина, вручив ей чашку с кофе, ушел в дом.
Продюсер сделала глоток, и остывающий напиток оставил такое же горчащее послевкусие, как их короткий разговор.
*
На кухне царило творческое оживление. Из угла в угол с чашкой в одной руке и бутербродом в другой сновал Дэвид. Его яростная натура не могла усидеть на месте в предвкушении начала съемок.
– Надо показать зыбкость окружающего мира, в то же время неизменность основных постулатов жизни. Наш герой загнан в рамки обыденности, которых он не замечает. Но реальность давит на него, с каждым днем погружая в болото безысходности. Мятущийся дух чувствует ущербность такого бытия, но герой не в состоянии осознать, сформулировать и преодолеть проблему. Задача -передать шаткость устоев через фатальность свершений прошлого.
Антон глянул на режиссера задумчиво и поменял объектив на камере.
– Можно через голландца (* «голландский угол» операторский прием, когда снимают под углом к линии горизонта) решить, – Дэн сидел прямо на столе. Бублик с маком стремительно исчезал у него во рту, при этом засыпая все вокруг крошками.
– Ага, завалить горизонт и выдать это за авторское виденье, – буркнул Тони и положил запасной аккумулятор в один из множества накладных карманов штанов.
– Хм, звучит экспрессивно, – на мгновение Дэвид замер посреди комнаты.
– И стильно. А если еще с фокусом поиграться… – теперь ассистент оператора с хрустом грыз кубик рафинада.
– Уже снимал такое? – сухопарая напряженная фигура режиссера подобралась, точно готовая к броску. «Фокстерьер увидел лису», – пришло в голову Алекс сравнение.
– Да, клип для одного модного диджея, – голос ассистента расцвел самодовольными интонациями.
– Кривой горизонт, блуждающий фокус и пьяная камера – стиль клубного оператора. На природе тебе ни вспышки стробоскопов, ни дергающаяся толпа не сгладят косяки. Запороть легко – будет не стильная картинка, а последний приход шизоидного нарика, – рыжий хмуро глянул на режиссера, но Дэвид проигнорировал его скепсис.
– Мне нравится идея. Дэн, золотой час твой. Тони, познакомь ассистента с камерой. Алекс, что у нас со светом?
– Света нет – тьма кромешная. Солнце спит, как и я бы хотела, – глянув на часы, она добавила: – Рассвет через час, выдвигаемся в синих сумерках, чтобы успеть поймать ваши золотые кадры.
– Как излагаешь! Все-таки не сгинул еще в тебе романтик, Александра Игоревна, – ухмыльнулся Дэвид. – А где наша прекрасная утренняя звезда – Эмма?
– Спит вроде, – с внезапной мрачностью ответил Денис.
– Ну-ну, красота должна быть выспавшейся, – мечтательно протянул режиссер.
– А группа зевающих уродцев тем временем готова к трудовому подвигу, как рабы на галерах, – подмигнул девушке Тони, и у Алекс точно сняли груз с сердца. Она никогда не задумывалась об этом, но оптимизм рыжего здоровяка стал для нее непоколебимой константой, обязательным условием хорошего съемочного дня. И вот уже рации были настроены на одну волну, термос наполнен горячим сладким чаем, высокие ботинки зашнурованы, а в рюкзак следом за аптечкой, веревкой, ножом и скотчем отправлены пакет сушек и упаковка конфет. Проверив батарейки, Алекс нацепила налобный фонарь поверх тонкой трикотажной шапки. Дэвид завершил очередной нетерпеливый круг по кухне:
– Все готовы? Ничего не забыли?
Оператор и ассистент синхронно кивнули.
– Алекс?
Продюсер мысленно перебрала все пункты и уверенно подтвердила.
– Н-да, и с этими людьми мое имя будет рядом в титрах, – с нескрываемым ядом протянул Дэвид. И продолжил, переходя на крик: – Где тарелка, мать вашу?!
Сашино сердце пропустило удар. Она так давно не продюсировала фильмов, отдавая предпочтение быстрым и значительно финансово более выгодным проектам вроде реклам, что совсем забыла про суеверную киношную традицию – перед началом съемок бить посуду на счастье. Взгляд девушки лихорадочно заметался по кухонным полкам в поисках спасения. Но ни парочка мятых железных мисок, ни старая сковорода и помнивший строительство этого дома алюминиевый ковшик даже отдаленно не напоминали белое фарфоровое блюдо. Раздуваемый праведным негодованием Дэвид краснел, точно тлеющие угли от порыва ветра. Секунда – и взорвется, спалив дотла настроение всей группы.
– Экий ты торопыга, товарищ режиссер, – примирительно пробасил Куликов, извлекая из операторской сумки со всякой всячиной тарелку, – думал, бахнем ее о штатив уже на натуре.
Тельман схватил блюдо с восторгом, подобным детскому при виде желанного новогоднего подарка. В центре красовался кривой неумелый рисунок деревенского дома и надпись «Заповедные топи». В тонких изящных пальцах не пойми откуда возник черный маркер: «режиссер Давид Тельман» – вывел он и размашисто подписался.
– Ну, банда, ставьте автографы, и в путь!
Продюсер Саша Тимофеева.
Помреж Антон Куликов.
Оператор Денис Яровой.
Тарелка с именами всех членов съемочной группы робко звякнула и разбилась об порог, расколовшись на восемь неровных частей. На двух Сашиных осколках чернели буквы «Топи. Юсер. Вид. Кулик. Ой». «Забавный символизм прослеживается», – думала Алекс, перепрыгивая с кочки на кочку на обочине разбитой дороги. Рядом, что-то насвистывая, шагал Тони.
– Спасибо, – благодарить второй раз за утро не хотелось, но продюсер чувствовала вину за отстранение оператора, – тарелка у меня совсем из головы вылетела.
– Летающая тарелка получилась, – мужчина ловко подхватил девушку под локоть, когда, оступившись на кочке, Саша чуть не упала.
– Спас… – осеклась Алекс, чуть не высказав благодарность вновь.
– Ужин должна будешь, – пальцы Тони все еще крепко держали ее плечо, а зеленые глаза смотрели серьезно. По девичьему лицу пронесся вихрь эмоций – от растерянного недоумения до смущения, смешанного с негодованием. Насладившись мимической бурей, оператор добавил: – Не переживай, не готовить, а просто разделить со мной. Не уверен, что хочу пробовать твою стряпню.
– Может, я кулинар от Бога?! – тут же взвилась Саша.
– Языческого, любящего жертвоприношения?
– Вуду! И твоей кукле первым делом проткну болтливый язык! – раздраженно поведя рукой, Алекс освободилась из захвата и быстро зашагала следом за успевшим уйти вперед режиссером. В светлеющих рассветных сумерках озорно смотрели ей вслед зеленые глаза.
Первой съемочной локацией был остов двухэтажного дома. Деревянные перекрытия сгнили и обвалились, ржавая крыша загнулась ветром, пропуская внутрь робкий утренний свет. В центре пола темнел открытый лаз в подвал. Гнилые почерневшие от времени доски присыпали облетевшие листья, осколки бутылок, хабарики и мятые сигаретные пачки.
– Через это окно снимаем рассвет, – командовал Дэвид, – в кадре молодое восходящее солнце. Камера отъезжает. Туман стелется над гладью болот. Еще отъезд – зритель видит заброшенную комнату. Снимаем одним длинным планом. Завтра здесь же снимем героя.
– Не выйдет одним планом, – Тони скептически оглядывал пространство, – были бы рельсы, на откате бы сделали.
– Да нормально, зумом обойдемся! – склонился над видоискателем Денис.
– Главное, цифровой не трогай, иначе все в мусор, – стоя за спиной ассистента, Куликов пристально наблюдал за его действиями.
– Да знаю я, – резко бросил парень, – не дыши в спину.
Пожав плечами, Антон вытащил мятый белый лист:
– Баланс (*баланс белого цвета – параметр цветопередачи картинки, соответствующий реальному объекту съемок) будем выстраивать или внесем элемент случайности?
Пикировка операторов грозила перерасти в противостояние и поставить под угрозу весь съемочный день. Алекс тихонько потянула Тони за рукав и зашептала, почти касаясь губами уха:
– Фифи, прошу тебя как самого взрослого и разумного мальчика, не дразни их. Один слишком молодой, другой слишком творческий. Вся надежда на тебя.
– Понял-принял, – шепнул рыжий в ответ, и щеку девушки кольнула щетина, а глубокий вдох принес аромат леса, моря и горького шоколада. Этот запах не оставлял Сашу все десять шагов до замершего в позе мыслителя режиссера.
– Дэвид, для подстраховки дай Антону отснять пару дублей. Будет альтернатива при монтаже.
Но взгляд Тельмана растворился в одному ему известной альтернативной реальности, и продюсер не была уверена, что ее просьба дошла до адресата. Впрочем, дальнейший процесс пошел на удивление гладко. Первые солнечные лучи пробивались сквозь осколки уцелевших кое-где стекол и, преломляясь, причудливыми бликами разбегались по обрывкам обшарпанных обоев. Блеклое солнце поздней осени нерешительно поднималось над горизонтом. Поблескивающий на траве иней уступал место мелким каплям росы. Выбравшись из заброшенного дома, киношники расположились посреди колеи, бывшей некогда главной деревенской улицей. «Поехали. Стоп. Другой ракурс. Еще дубль», – команды сменяли друг друга, сливаясь в не требующий вмешательства продюсера фоновый шум. Как вдруг Дэвид напрягся, уставился куда-то за Сашину спину и одними губами, беззвучно, но от этого не менее внятно, скомандовал:
– Снимай!
Тони, державший в этот момент камеру, крепко прижал ее к груди, бухнулся на одно колено прямо в вязкую глину и устремил объектив в бескрайний простор болот. Оттуда, разбавляя ярким розовым пятном золотисто-молочную дымку раннего утра, выплывала Эмма. Осторожно ступая модельной обувью по бугристой грязной топи, придерживая на груди расстегнутое полупальто, она умудрялась нести себя с грацией, достойной столичных подиумов. Косые солнечные лучи подобием софитов акцентировали внимание на изящной девичьей фигурке, преображая воздух позади нее в золотую портьеру. Светлые волосы Эммы ореолом нимба обрамляли круглое личико. Вся она была воплощенная легкость и волшебство, точно само ноябрьское утро соткало ее из рассветного тумана.
– Нимфа… фея… богиня… Ундина! – режиссер не сводил с девушки глаз. Алекс, стоявшая на линии съемки, боялась пошевелиться, не понимая, что именно Тони взял в кадр. Дэвид замер, лишь губы его продолжали шевелиться в беззвучном восхищении. Куликов и вовсе не дышал. И тут раздался грохот – штатив выпал из рук Дэна, ударился о ржавую бочку и извлек из нее звук, достойный хорошего барабана. Эмма споткнулась, Антон дернулся, Александра вздохнула.
– Какого?! – разъяренно обернулся режиссер.
– Ну уронил, с кем не бывает?! Штатив древний – убогий! – ершисто ответил ассистент оператора.
– Ты кадр убил, бестолочь! – Дэвид хотел что-то еще добавить, но, встретив обиженно-злой взгляд Дениса, раздраженно махнул рукой и порывисто пошел навстречу Эмме.
– Все равно с рук картинка дрожать будет, тем более на длинном фокусе, – бурча под нос, Дэн протянул руку Тони, помогая оператору подняться из грязи.
– Тремором не страдаю ни по утрам, ни вообще. Ты обрек нас на муки бесконечных дублей. Помяни мои слова, Тельман твою фокусницу теперь загоняет во имя трех секунд славы, которые не факт что уцелеют при монтаже. Ставься давай, – мужчина отмахнулся от пожелавшего вставить реплику ассистента. – А ведь как шла, – с грустью добавил он, – нарочно так не пройдет.
Узнав, что ей предстоит сниматься в кино, Эмма исполнилась энтузиазма:
– Алекс, как я выгляжу? Мне нужен сценический грим? Пальто оставить распахнутым или застегнуть? Мальчики, снимайте меня с правой стороны – она рабочая! Дэвид, какую эмоцию мне изобразить – грусть, радость, любовь или глубокую мысль?
– Глубокую мысль. Я бы на это посмотрела, – фыркнула Саша и скептически оглядела новоявленную актрису.
– А что такого? Я играла Дездемону в дипломном спектакле! Худрук сказал, что еще никого до меня ему не было так приятно душить!
– Я сразу почувствовал в тебе актрису, – режиссер подарил Эмме улыбку опытного лиса, обхаживающего приглянувшуюся курицу, – что заканчивала? В театре играешь или работала в кино?
– Институт профсоюзов, – ответила девушка и с легкой заминкой добавила, – выступала на разных сценах.
– Природные декорации нашего цирка абсурда готовы к выходу примы. Не хочу торопить, но главный софит движется к зениту. Эмма, пройдись разок, чтобы мы пристрелялись, – Тони прильнул к видоискателю камеры.
– А как мне идти? С каким посылом? – Эмма не отрывала взгляда от Дэвида. Режиссер смотрел на девушку с мечтательным вдохновением. «Поздравляю, у нас новая муза», – с легким раздражением подумала Саша. Вероятно, та же мысль мелькнула и у ассистента оператора. Денис бесцеремонно взял актрису за руку и потащил за собой:
– Посыл – пройти от этой кочки до той лужи. Не переживай – снимать не будем.
– Как – не будете снимать? А зачем тогда мне идти?! – скрестив на груди руки, Эмма надула пухлые губки и стала похожа на обиженного ребенка – вредного, капризного, но очень симпатичного.
– В меня целься, – Саша подмигнула Тони и повернулась к девушке, – смотри и запоминай. После команды «мотор» тебе надо будет повторить мой маршрут. Старт у этого выдающегося бугра, финиш – перед той гигантской лужей. В камеру не смотришь, идешь неторопливо, спокойно, как всегда. Парни готовы?
Получив одобрение операторов, продюсер пошла. Резкие, четкие, скупые движения. Пятнадцать быстрых шагов. Не удержавшись, Алекс глянула в объектив и показала язык. Губы Антона изогнула легкая улыбка.
– Вот так, поняла?
Эмма смотрела недоуменно, но с явным неодобрением.
– И все? – протянула актриса. – Так скучно, просто и… обыденно?
– Ну что ты, милая, конечно нет! – встрял Дэвид. – Нашей Саше просто не свойственна легкость бытия, грация полета и эфирная девичья нежность.
– Тельман, я могу и обидеться, – сквозь зубы выдавила Алекс.
Но режиссер не обратил на нее внимания.
– Понимаешь, Тимофеева у нас живет, говорит и движется как яростный казак в пылу сражения: чуть что – шашка наголо и голову с плеч. Но ты, – тут Дэвид приобнял Эмму за плечи и сбавил громкость на полтона, – воплощение самой Афродиты, женской сущности. Движения у тебя плавные, черты мягкие, а изгибы…
Тут режиссер и вовсе перешел на шепот. Эмма в ответ слегка покраснела и принялась смущенно хихикать. Александра раздраженно отвернулась от идиллической картины и наткнулась на ехидно ухмыляющегося Антона.
– Что, Саня, ревнуешь?
– Тельмана? Упаси боже! У меня есть более увлекательные хобби.
– Какие например?
«А действительно, какие?» – внезапно задумалась Саша и ответила первое пришедшее на ум:
– Путешествовать люблю.
– Заметно! – оператор со смехом огляделся. – Прямо экстремальный туризм, – и уже серьезно спросил: – Тогда в чем проблема?
– В этом, – продюсер выразительно глянула на Дениса, буквально сверлившего глазами ворковавших актрису и режиссера.
– Дэвид! Мы готовы снимать! – громкий голос Антона раскатился по простору болота, спугнув стайку мелких птиц.
Тельман недовольно скривился, но Эмму выпустил.
– Милая, представь, что ты чье-то счастье, несбывшаяся мечта, сокровенное желание. Сможешь? – актриса кивнула.
– Вот так и иди, – дав столь определенные и четкие указания, режиссер удовлетворенно занял наблюдательный пост за спиной оператора.
– Камера! Поехали!
И Эмма пошла. Крутые бедра качнулись, изящная ладонь отвела планку пальто, призывно мелькнуло глубокое декольте, взгляд ярко-синих глаз устремился на режиссера сквозь упавшее на лицо золото длинных волос. Плечи плавно покачивались в такт шагам, губы чуть вытянулись словно в предвкушении поцелуя. По рытвинам болота она несла свою стать, подобно куртизанке, идущей в полумраке будуара к ложу жаждущего любовника. Дэвид сглотнул. Дэн мертвой хваткой вцепился в штатив. И, даже не глядя на Тони, Алекс знала, что на губах рыжего играет знакомая веселая ухмылка. Завершив проход, Эмма замерла на краю лужи в позе, достойной витрины модного бутика.
– Стоп! Все было отлично, но нужно меньше секса, больше невинности, робости. Попробуй изобразить одновременно предвкушение и страх неизвестного, – не встретив в глазах актрисы понимая, Дэвид добавил, – ну, представь свой первый раз…
Эмму передернуло гримасой отвращения.
– … первый раз на сцене, – быстро исправился режиссер.
– Аааа, – протянула девушка и вернулась на исходную кочку.
В этот проход руки ее безвольными плетьми повисли вдоль тела, лишь пальцы нервно теребили розовый мех. Пушистые ресницы скрыли синеву взгляда, веки робко дрожали, точно не решаясь подняться. Вся стройная фигурка сжалась, ссутулившись. Неторопливыми боязливыми шажками продвигалась она к финальной метке. В последний момент, слегка приподняв голову, Эмма взглянула в камеру, позволив легкому вздоху чуть приоткрыть чувственные губы.
«А фокусница не безнадежна», – подумала Алекс и по довольной улыбке Дэвида поняла синхронность мысли.
– Хорошо, но ты переигрываешь. Не смотри в камеру. Будь живее. Попробуй повторить настроение, с которым ты шла к нам утром. О чем думала, когда вышла из дому?
– Я есть хотела, – бесхитростно ответила Эмма.
– С голодухи еще и не такой газелью по болоту запрыгаешь, – рыжий уступил место у камеры ассистенту, – кстати, Сань, что у нас с собой из провианта?
– Кулик, тебе лишь бы клюв в жратву сунуть! Творческий человек должен испытывать голод, – прерываться Дэвид не хотел, но взял горсть сушек из протянутой Александрой пачки.
– О, будь спокоен, голод, который я испытываю, одной баранкой не заглушить. Тем более что природа его далеко не в желудке.
– И насколько далека она от желудка – полметра вверх или, может быть, вниз?! – прохрустел режиссер. Антон загадочно улыбнулся и, как показалось Саше, покосился на нее.
– Мальчики, а можно и мне одну сушечку? – прозвучало тихо и заискивающе.
– Эммочка, золотко наше, конечно можно. Но только одну! И марш на исходную позицию, – режиссер придал голосу строгости, – ощущение, что вы сюда на пикник приехали!
Следующие дубли срывались, все как один. То Эмма споткнулась, то кончилась кассета, то Дэн забыл нажать «запись». Тельман закипал. День перевалил за середину.
– Дэвид, может, вернемся к исходному плану? – аккуратно спросила продюсер. – Есть вполне приличные дубли. Думаю, Антон на монтаже соберет нормальную картинку.
– Алекс, ты не понимаешь! Вся соль в этом проходе! – режиссер нервно взмахнул руками.
– Ты потратил почти весь день и две кассеты на кадры, которых не было в сценарии. Такими темпами нам только на соль и хватит. Причем, заряженную в ружье, из которого будут стрелять по нашим и без того горящим от сроков сдачи и дефицита бюджета задницам!
Дэвид хотел было что-то возразить, но поток красноречия споткнулся о ледяной взгляд Александры.
– Ладно. Ребята, снимаем последний дубль. Все на исходные. Эмма, звезда моя, покажи лучшее, на что способна!
В который раз за сегодня изрядно запачканные сапожки вступили на известный маршрут меж болотных кочек. Только что недовольное и уставшее личико разгладилось мечтательно отстраненным выражением. Порыв ветра взметнул светлые пряди. Актриса скользила легким невесомым розовым облаком, именно так, как без малого два часа добивался от нее режиссер.
«Наконец-то!» – едва успела подумать Алекс, как на последнем шаге Эмма поскользнулась на влажной траве, споткнулась о глинистый бугорок и с громким плеском рухнула на колени в лужу. Грязная вода взметнулась фонтаном брызг, на мгновение сверкнув бриллиантовой россыпью в солнечных лучах.
– Моя Burberry! – всхлипывала в луже грязно-розовая нимфа ноябрьского болота.
– Ты это снял?! – очень громко шепнул режиссер на ухо оператору.
В ответ Антон молча поднял большой палец.

3. Кыш, мышь.
Эмма истерично колотила кулаками по мутной жиже. По прекрасному личику мутными подтеками стекала разбавленная грязной водой и слезами косметика. Вдоль кромки лужи туда-сюда озабоченно сновал Дэвид:
– Надо спасать звезду моего фильма! – нервно причитал режиссер, при этом избегая заходить в радиус поражения брызгами.
– Кто-нибудь уже вытащит меня отсюда?! – истерично взвыла «звезда» и в очередной раз бахнула ладонями, вызвав новый фонтан.
– Хватайся, вытяну – Дэн, выдвинув штатив на максимум, почти ткнул им Эмму в грудь. Девушка зло отпихнула треногу:
– Я тебе что, репка?!
Плотно засев посреди лужи, актриса не предпринимала никаких попыток к самостоятельному спасению. Алекс наполнилась уверенностью, что роль «дамы в беде» у Эммы одна из любимых. Поняв, что парни в лужу лезть не хотят, а болотная нимфа сама с места не сдвинется, продюсер шагнула на помощь, но была остановлена сильной рукой:
– Ты-то куда? Тоже хочешь принять грязевую ванну? – ладонь Антона удерживала ее за плечо осторожной, но крепкой хваткой.
– Ну не оставлять же ее там?
– И ты из женской солидарности решила составить ей компанию? – рыжий привычно ухмыльнулся, затем с нескрываемым скепсисом оглядел собравшихся: суетящегося Дэвида, Дениса, собирающегося кинуть Эмме какую-то тонкую веревку, и мокрую, грязную, глотающую слезы, актрису.
– Как дети малые, – фыркнул он тихо и вошел в лужу. Только сейчас Саша заметила, что Тони единственный в их компании был в высоких резиновых сапогах. За пару шагов здоровяк добрался до замершей в ожидании Эммы, подхватил ее подмышки и одним движением поднял в воздух. Держа на вытянутых руках, встряхнул, словно избавляясь от лишней влаги, взвалил на плечо и понес из лужи.
– А-А-А! – что есть мочи завизжала актриса. – Отпусти меня, варвар, поставь на место!
– Как прикажете, госпожа, – с покорной издевкой Тони вернул Эмму в лужу. Мутная коричневая жижа поглотила изящные ноги по щиколотки.
– Дурак! Немедленно подними обратно!
– Женщины, вы такие непостоянные, – протянул оператор, вновь подхватывая девушку на манер мешка. Мелькнула голая ступня, и Эмма завизжала с новой силой:
– Мои baldinini! Ботильоны! Они утонули!
– Не ори раненой белугой, – в целях успокоения, Антон пару раз хлопнул потерпевшую по ягодицам. Этот жест своей откровенной фамильярностью вызвал у Саши раздражение. Продюсеру захотелось, чтобы парень немедленно избавился от своей грязной, орущей, но все еще привлекательной ноши.
– Так, я пока отнесу ЭТО в дом, – еще один выразительный хлопок по округлой попе, – а вы, парни, порыбачьте. Говорят, в местных прудах водятся редкие ботинки.
Не обращая внимания на продолжающую громко всхлипывать и что-то нечленораздельно бормотать Эмму, Тони двинулся к избе. Недолго думая, Алекс пошла следом. Идея оставить промокшую истерящую актрису наедине с Куликовым продюсеру почему-то совершенно не нравилась. Внутри нарастало злобное недовольство происходящим.
«Ну как можно быть такой неуклюжей! Поперлась на болота, вырядилась гламурной фифой, а даже под ноги смотреть не научилась!» – и тут же, споткнувшись Саша полетела лицом в вязкую грязь дорожной колеи. Успев в последний момент выставить вперед руки, она бахнулась на колени, взмесив локтями податливый суглинок. Обернувшись на звук и увидев стоящую на четвереньках Александру, Антон дернулся, чуть не бросив Эмму, но, быстро оценив, что продюсер не пострадала, заржал в голос:
– Сашенька, ну зачем так завидовать? Хочешь, чтобы я тебя тоже покатал?
В ответ Алекс выматерилась витиевато и изысканно, злорадно отметив мелькнувшее в глазах Тони восхищение.
– Мог бы нести девушку иначе, – Эмма решила вернуть ускользающее от нее внимание.
– Как первоклашку, на плечо тебя посадить, что ли? – придерживая актрису одной рукой, другую мужчина протянул Александре, но та лишь раздраженно отмахнулась, встала самостоятельно и на предельно возможной скорости по вязкому бездорожью рванула в сторону временного жилья.
– Нда, не понимаешь ты, что нужно женщинам, – уверенно констатировала Эмма, прекратив сопротивление и заняв более-менее удобную позу на широкой спине Куликова.
– Добро бы еще эта женщина сама понимала, что ей надо, – едва слышно сказал в бороду Антон.
Тем временем добравшись до дома, Алекс первым делом скинула грязную верхнюю одежду, оставшись в тонком термобелье. Нижний слой не промок.
– Хоть что-то хорошее, – с сарказмом глянуло на нее из мутного зеркала отражение. Ожесточенно оттирая заляпанные ладони, Саша не повернула головы, когда Антон сгрузил Эмму посреди кухни.
– Помочь чем? – здоровяк замер в нерешительности, глядя на худую спину, обтянутую темным трикотажем. Спина нечленораздельно фыркнула и еще сильнее согнулась над раковиной. Антон сделал было шаг по направлению к Алекс, но замер, покачал головой, словно вел внутренний диалог, схватил со стола пару бубликов и со словами: – Ну, девочки, прихорашивайтесь! – выскочил за дверь.
– Он такой сильный, – мокрая и грязная Эмма мечтательно смотрела вслед оператору. Не успела Саша отреагировать, как дверь вновь открылась и со смущенной улыбкой вернулся рыжий:
– Батарею на зарядку забыл поставить, – и добавил замершей в приступе обожания актрисе, – раздевайся давай! Нельзя же в холодном и мокром ходить. Есть что на замену?
Девушка стянула тяжелую шубу, с длинного грязного ворса которой уже натекла небольшая лужа. Озираясь по сторонам, Эмма никак не могла решить, куда деть испорченное изделие британских модельеров. Истолковав молчание актрисы по-своему, оператор стремительно скрылся в комнате и вернулся оттуда с флисовым костюмом в руках.
– Размерчик чуть великоват будет, но, говорят, это сейчас модно. Чистый, не переживай.
На этом Куликов ретировался, провожаемый восторженными синими и раздраженными карими глазами.
Угли в буржуйке едва теплились. Подкинув дров и притащив ближе к печке скамью, Алекс забрала из рук блондинки шубу и аккуратно разложила ее на сиденье.
– Складывай сюда все мокрое, – скомандовала она, – грязь обстучим, как высохнет.
– Обстучим? – Эмма со слезами смотрела на испорченный гардероб.
– Ну, можешь постирать, вон на раковине хозяйственное мыло лежит.
– А других вариантов нет?
– Купишь новое, – равнодушно бросила Саша.
– Мне кредит за шубу еще полгода платить, – глаза блондинки наполнились слезами.
– Тогда в городе сдашь в химчистку, а сейчас переоденься в запасное. У тебя же есть одежда на смену?
В ответ Эмма неопределенно пожала плечами:
– Есть белье, джинсы, пара кофточек, платье, комбинезон, еще рубашка…
Дослушивать пересказ содержимого «походного чемодана» Александра не стала.
– Вот и отлично. Быстрее надевай сухое, – скомандовала она и, ведомая спонтанным порывом, схватила, прижав к груди, вещи Антона. От одной мысли, что Эмма облачится в одежду оператора, в Сашиной душе поднималось и закипало какое-то неизвестное, но тяжелое и неприятное чувство. В комнате она положила костюм поверх сумки Куликова и удивленно обнаружила на своем спальнике пару вязаных шерстяных носков явно мужского размера. Натягивая их, Алекс тепло улыбнулась: «А ужинать, похоже, придется».
На кухонном столе зашипела рация:
– Шшшш… Прием. Сашшшша. Прием.
– Прием. Что надо?
– Это Дэвид. Как там Эмма?
Актриса в одном нижнем белье стояла перед умывальником и, глядя в зеркало, ватным диском с очищающим лосьоном смывала с лица грязь и косметику.
– Эмма в лучшем виде, – не кривя душой ответила Саша.
– Позаботься о ней и о нас заодно. Через полтора часа закончим. Обед организуй. Конец связи.
– Связь кончилась, начался семейный быт, – бахнув на печь кастрюлю с пятью пакетами гречи, Алекс вытащила на стол несколько банок тушенки. При виде консерв Эмма скривилась:
– Ты же помнишь, что я вегетарианка?
– Не хотела бы, да ты не даешь забыть. Глянь в мешке, вроде кукуруза и зеленый горошек были.
– У нас на студии половина вегетарианцы, а главные редактор вообще веган. Они вместе с Дэнни в «КиТе» (* университет кино и телевиденья) учились.
– На мясо не хватало в суровом студенчестве? – брякнула Алекс и тут же пожалела. Следующие десять минут Эмма самозабвенно предавалась монологу о пользе зеленой пищи и о негативных последствиях затяжного мясоедства. Прервалась актриса, только чтобы облачиться в длинное бархатное платье, выгодно подчеркивающее округлые формы. «Даже не буду спрашивать, что побудило ее захватить вечерний наряд в поездку на торфяные болота», – порывшись в сумке с продуктами, Саша вытащила консервированный горошек и протянула девушке. Эмма взяла банку и с недоумением осмотрела ее со всех сторон.
– А как открывать? Тут нет этой штучки, похожей на колечко.
Саша хмыкнула и одним движеньем вогнала консервный нож в жестянку с тушенкой. Актриса издала звук, полный истинного восхищения.
– А ты тоже в «Кино и Телевиденье» училась?
– Это ты по тому, как я консервы открываю, решила? Нет, я специалист по связям с общественностью. Теперь связываю творческих личностей с миром общественной обыденности. Сейчас вот слежу, чтобы с голоду не померли.
– О да, в Дэвиде сразу видно творческую натуру. Он такой утонченный… – Эмма мечтательно уставилась на складки пожелтевшей тюли, болтающейся над узким заляпанным окном. Внезапно блондинка встрепенулась, точно озаренная отличной идеей:
– Алекс, давай позвоним Николаю и попросим привезти нам «Киндер» шоколад!
– Что привезти? – Саша даже замерла от неожиданного предложения.
– «Киндер» шоколад. Он тако-ой вкусный! – синие глаза смотрели с непосредственной детской искренностью.
– Хм, – подбирая слова и стараясь сохранить серьезность, продюсер принялась объяснять, – видишь ли, Коля обычный деревенский мужик. Вот если мы ему позвоним и попросим привезти водки, картошки и сала, он не только поймет наши потребности, но радостно останется, чтобы их разделить. А если я сейчас полезу на сарай, чтобы он детские конфеты по всей деревне искал, то решит, что киношники приняли что-то чрезмерно веселящее и теперь их на сладенькое тянет.
– А-а-а-а, – протянула Эмма, – значит, не позвонишь?
Но не успела Саша ответить, как актриса взвизгнула на громкости близкой к ультразвуку и в одно движенье очутилась на столе, изящно замерев на цыпочках среди банок тушенки и чашек с остатками утреннего кофе. Круглыми от ужаса глазами смотрела она на что-то за Сашиной спиной, не переставая при этом издавать раздражающие звуки сломанной сирены. Обернувшись, Александра не сразу смогла установить причину столько грандиозного приступа страха.
– Там мышь! – выкрикнула Эмма и вжалась в стену.
Только теперь Алекс заметила маленького серого мышонка, сидящего в углу и заинтересованно наблюдающего глазками-бусинками за прыгающей по столу дамой в вечернем платье. Такого зрелища зверек еще не видел ни разу в жизни. Оценивающе глянув на побелевшую от ужаса актрису, продюсер сочла кадр незабываемым, а панический испуг искренним.
– Точно, мышь, – констатировала очевидное Александра.
– Поймай ее и убей!
– Я тебе кошка, что ли? Может, мне ее еще и съесть?
– Убери!!! – проорала Эмма и зажмурилась, трясясь от страха.
– Кыш, мышь, кыш, – Алекс махнула зверьку рукой, но тот и не думал убегать. Наоборот, не обращая на девушку никакого внимания, грызун принялся умываться, забавно потирая лапками нос и усы. Умиляться на сценку из живой природы было чревато потенциальным инфарктом актрисы, и, вооружившись веником, продюсер решила вступить в неравный бой. Но противник, не дождавшись физического контакта, ретировался в щель за печкой. Убедившись, что Эмма пропустила все грандиозное сражение, Саша хлопнула входной дверью и крикнула:
– Беги-беги, чтоб тебя там лисы съели!
Со стола донеслось слабое:
– Прогнала?
– А то! Сотню раз подумает, прежде чем сунуться обратно.
– Не знаешь, она была одна или тут еще мыши есть?
«Из какой норы ты такая вылезла?» – мысленно возмутилась Алекс, вслух ответив:
– Конечно нет, это же редкий вид, мышь-отшельник. Стай не образовывает, избегает сородичей, людей и близких контактов третьей степени.
– Что-то мне стремно. На печи посижу, так высоко точно никакая мышь забраться не сможет, – подхватив подол платья, Эмма грациозно спрыгнула со стола и галопом взлетела на полати.
Саша решила актрису не переубеждать. Впрочем, не слезла она и спустя час, когда в избу ввалилась голодная и шумная съемочная группа.
– Александра Игоревна, лучшие заведения столицы будут состязаться за обладание тобой, если попробуют это божественное гречотто с рваной свининой! – Тельман даже на тесной убогой кухне ел ножом и вилкой, держа приборы точно за белой скатертью мишленовского ресторана.
– Нет, мы им нашу Сашу не отдадим. Кто иначе нас, сирых и убогих, накормит, обогреет и на путь истинный наставит!
– Наставишь вас, как же! Скорее свернешь на тернистую дорожку и покатишься по наклонной, – Алекс улыбалась, глядя, как парни с аппетитом поглощали нехитрый ужин.
– Зато мы будем катиться вместе! – рыжий шутливо ткнул ее в бок. Девушка все еще с улыбкой обернулась и встретила на удивление серьезный взгляд зеленых глаз. Скрипел и щелкал старый дом, под полом скреблись мыши, сквозь щели в деревянной раме посвистывал ветер, Дэвид воодушевленно рассказывал Дэну бородатый анекдот. Но полная звуков жизнь затихла, точно приглушенная ватным одеялом, споткнулась о незримый барьер маленького мира, в котором теплый локоть Антона уткнулся в Сашин бок, а недоумевающий девичий взгляд встретил задумчивый мужской.
– Ты специально не посолила? О здоровье нашем печешься, типа «соль – белая смерть»? Или бюджета на приправы не хватило? – губы Куликова изогнула стандартная ухмылка, и Алекс нестерпимо захотелось ударить его чем-то тяжелым.
– Недовольные будут мыть посуду! – рявкнула она и отодвинулась.
– Я всем доволен и почти счастлив, но посуду помою, – примирительно пробасил рыжий и с показательно хозяйственным видом принялся убирать со стола. Благоразумно решив не мешать, чтобы не передумал, Алекс ретировалась на улицу. К стене стоящего на задворках сарая была прислонена старая, не внушающая доверия лестница. На высоте пятой ступеньки телефон ловил робкий сигнал и истерично начинал пиликать оповещениями о полученных сообщениях и пропущенных звонках. Пока продюсер проверяла почту и сортировала задачи на безотлагательные, срочные, способные подождать и «чушь-блажь-спам», стемнело. Ноябрьский вечер прохладой пробрался за расстегнутый ворот, заставил тело ежиться, а пальцы дрожать.
В теплом доме каждый нашел занятие по душе. Денис за кухонным столом в наушниках смотрел на планшете какое-то видео, временами очень громко ржал и поедал столовой ложкой сгущенку прямо из банки. Дэвид о чем-то тихо ворковал со все еще сидящей на печи Эммой. Блондинка весело хихикала и временами восторженно ахала. Куликова нигде не было, и это Алекс раздосадовало. Наливая горячий чай, чтобы согреться, девушка заметила в корзине у печи стопку старых журналов, вероятно, использовавшихся для растопки. Среди них оказалось несколько выпусков «Иностранки» (*журнал «Иностранная литература»). В датированном годом Сашиного рождения выпуске обнаружился «Скотный двор» Оруэлла. Продюсер притулилась в углу на табуретке и погрузилась в чтение. Громкие шаги и хлопнувшая дверь вызвали непроизвольную радость от ожидания: «А вот и блудный Куликов вернулся!» Но не успела Алекс озвучить мысль вслух, как в кухню ввалились два крупных, незнакомых и весьма нетрезвых мужика.
– Ну здрасте! – сказал более толстый, подвинул стул и уселся, перегородив тесную кухню, – а мы в кино сниматься приехали!
– Но наш джип застрял, так что мы тут и заночуем! – добавил второй, облокачиваясь о косяк и перегораживая выход.
От недоброго предчувствия сердце Саши подпрыгнуло, ударилось о гортань и стремительно рухнуло в пятки.

4. Члены кружка
От новоявленных актеров пахло сигаретами, перегаром и неприятностями. Внутренне собравшись, Алекс высказалась максимально весело и непринужденно:
– Откуда приехали, ребята? До ближайшего поселка километров двадцать будет.
– Из Жихаревки мы, тут, за лесом. Верст сорок, если по прямой – то короче, так то ж для бешенной собаки не крюк, верно, Михей? – хохотнул сидящий на табурете у печи. Его приятель кивнул от двери согласно и радостно.
– Коляна сегодня всем клубом на большое кино благословляли. Помогали ему отрепетировать, ну и он уже совсем готовый… А мы решили, что до утра ждать? Рванули к вам сниматься! Вдруг наши типажи режиссеру приглянутся, – продолжил говорливый.
– Нда, типажи и правда отличные, – из комнаты вышел Дэвид. Его невысокая худощавая фигура казалась и вовсе миниатюрной на фоне деревенских крепышей, – одна проблема – на сегодня съемки закончились. Вы бы завтра вместе с Николаем прибыли, когда будет свет.
– Начальник, ты нас так сними. Пусть тебе красотка фонарем каким посветит. Вы ж профессионалы, делов-то – раз плюнуть, – и взгляд незваного гостя пробежался по Сашиной фигуре, обтянутой тонким трико. Девушка непроизвольно сжалась, но показывать слабость Алекс не любила с детства. Встретившись с трудностями, внутренний стержень ее лишь чуть-чуть гнулся, но чаще звенел, проступая металлом в голосе:
– Парни, если режиссер сказал «стоп!», это святое. Тем более, если это слова мастера. Вы же, как актеры, наверняка слышали о шедеврах, снятых Тельманом? Его «Шпунтгебель» буквально порвал польскую «Зуброффку» (*фестиваль класса С в Польше), а «Ниже-выше» вообще легенда авторского кино со времен премьеры на «Флаэртиане» (*фестиваль документального кино). Неповторимый стиль Давида Исааковича подразумевает съемки с минимальным вмешательством искусственных факторов, в том числе маэстро предпочитает использовать естественное освещение. Он даже ведет собственный курс у студентов-операторов! – продюсер откровенно заливала, но ложь ее лилась гладким, ровным, вдохновенным потоком. Поддерживая игру Алекс, Дэвид расправил плечи, гордо задрал подбородок и придал лицу выражение максимальной значимости. Глядя на потуги приятеля, Александра с огромным трудом сохранила серьезность голоса. Речь ее возымела нужный эффект. Общительный бугай поднялся с табуретки и, вытерев руку о штаны, неловко протянул ее режиссеру:
– Очень рад знакомству с вами, Давид Исаакович. Я – Алексей, но друзья Митричем зовут, по батьке, стало быть. А эт Михаил, можно Михей.
Мужик у дверей комично поклонился. Со снисходительной учтивостью потомственного аристократа Тельман пожал обе протянутые ему ладони. Тонкие музыкальные пальцы Дэвида утонули в здоровых грубых ручищах деревенских «актеров». Саша всеми силами сдерживала подкативший к горлу приступ истеричного смеха.
– Пацаны, а давайте я попробую вас вытащить? Это моя L200 у входа припаркована, – влез в разговор Денис. Яровому не терпелось похвастаться возможностями новой машины даже перед не самой взыскательной публикой. На этом все мужчины покинули избу, и Саша облегченно выдохнула, но, как оказалось, рано и зря. Не прошло и десяти минут, как компания вернулась в дом. Злой Дэн раздраженно плюхнулся на стул, грязный по колено Михей шумно оттирал глину у печи, Дэвид виновато глянул на Сашу и пожал плечами.
– Японская техника застряла в русском болоте. Ну что, красавица-хозяйка, наливай за знакомство, раз мы тут задержимся! – Митрич уселся рядом с Алекс, по-свойски положив ей руку на колено.
«Где черти Куликова носят?!» – подумала Саша, скидывая непрошеную ладонь.
– Это вряд ли, – с вызовом глянула она в сальные глаза назойливого ухажера, – есть способ выдернуть джипы? – вопрос был адресован Михаилу, показавшемуся более скромным и сдержанным из двоих.
– Трактором можно. Тут в пяти километрах на старом хуторе тракторист живет, – почесав в затылке ответил тот.
– Только он того, из ума выжил, – радостно добавил за другом Митрич, – допился до белочки и по всем незнакомым из ружья палит. Ну днем-то еще видно «свой-чужой», а в темноте весь люд на одну рожу. Ну и собаку он свою ночью спускает, чтобы неповадно было шастать.
– И много тут желающих ночами по болоту шастать? – Дэвид присел за стол, с покорностью принимая судьбу.
– О, товарищ режиссер, ты даже не представляешь!
– Зато я представляю отлично. Парочку таких шатунов к нам на огонек занесло, – Алекс отодвинулась от жмущегося к ней мужчины. Но Митрич и не думал отступать: игриво вскинув брови, он расплылся в скабрезной улыбке, обнажив неровные желтые зубы.
– Дэнни, что там у вас случилось? – протяжная мелодичная речь сопровождала появление Эммы, к вящему ужасу Александры, все в том же вечернем бархатном платье. И без того неразговорчивый Михаил замер с открытым ртом, вовсе утратив дар речи. Митрич же, панибратски хлопнув Сашу по плечу, выдал:
– Ну ни хрена ж себе! Всё – остаемся ночевать, – и подмигнул ничего не понимающей актрисе.
«Что ж тебя так не вовремя страх перед мышами-то попустил?!» – с горечью подумала продюсер и тревожно оглядела собравшихся. Горюющий по утопшему в болоте пикапу Дэн и отстраненно наблюдающий за происходящим Дэвид не тянули не только на защитников прекрасного пола, но и на мало-мальски годную группу поддержки женского сопротивления. Вдобавок, Эмма относилась к той категории женщин, кокетство которых включается в присутствии мужчин автоматически, даже если самец тщедушен, немощен или вовсе ничтожен. Новая публика в лице деревенских соискателей роли спровоцировала актрису на томные движения, соблазнительные позы и долгие взгляды из-под опущенных ресниц. Нервы Алекс натянулись до предела. Первобытные инстинкты пронизывали воздух, электризуя кожу, поднимая дыбом мелкие волоски на предплечьях.
– А дубы-колдуны что-то шепчут в тумане, вдоль поганых болот злые тени встают… – напевая под нос, Антон спиной открыл дверь и ввалился в кухню со связкой дров в руках. – Привет, мужики! А что это вы тут делаете?!
Приветственная улыбка рыжего привычно расползлась от уха до уха, только зеленые глаза смотрели остро и холодно на то, как Саша в очередной раз раздраженно скинула чужую ладонь со своей коленки. Бросив поленья у печки, оператор выпрямился и расправил плечи. Мощная фигура заняла весь дверной проем, и Алекс возблагодарила всех мировых богов за эти сто девяносто сантиметров рыжебородой харизмы. Руки Куликова сами собой сжались в кулаки, лицо сменило выражение с показательно дружелюбного на сосредоточенно вызывающее. Посреди кухни стоял не добродушный весельчак – душа компании, а могучий воин перед битвой. «Точно викинг на носу дракара, готового вот-вот причалить к вражеским землям», – сравнила Саша. Незваные гости подобрались, вероятно, мысленно взвешивая силы. Беспокойство продюсера не отпускало. Адекватности мужиков явно мешали принятый допинг и выдающиеся формы Эммы.
– Парни, ваш пепелац на повороте застрял? – рыжий переводил оценивающий взгляд с одного на другого.
– Мой, – заулыбался Михей, и Тони улыбнулся в ответ. Атмосфера в комнате слегка потеплела.
– Зачетные обвесы, – оператор протянул руку в приветственном жесте: – Антон.
– Миша.
– Леха, – пожали ладонь визитеры.
– Кто ж его, родимого, в такой жир-то погнал?
– Да этот вон штурманил. Рано я его из балласта повысить решил, – Михей пренебрежительно махнул в сторону Митрича, чем вызвал на пьяном лице друга обиженное выражение.
– Ты сам сказал, что на твоей табуретке мы и по этим соплям проедем!
– И вы, как девочки, зверя одного бросили?!
– Ну а что делать, сестру (*джиперский слэнг – лебедка) я еще не установил, – Михаил удрученно развел руками.
Саша перестала улавливать суть разговора, а вот Тони был совершенно в своей тарелке.
– Джиперасты, – снисходительно пробасил он, – пошли, покажу как надо.
И, словно по волшебству, Митрич с Михеем подскочили и рванули к выходу. Глаза их загорелись священным огнем фанатичной одержимости, который было не под силу затмить ни декольте актрисы, ни острым Тимофеевским коленям. У выхода Куликов обернулся, поймал встревоженный Сашин взгляд и выдал беззвучно одними губами: «все хорошо», а затем уже вслух бросил угрюмому Денису:
– А ты что расселся, точно пассажир или выхухоль? Пойдем, поучишься, как мужики удалью правильно пользуются, а не суют ее в каждую дыру.
Полчаса спустя Александра курила на крыльце, прислушиваясь к затихающему звуку мотора. Темное, почти ночное небо временами озарялось светом фар подпрыгивающего на ухабах внедорожника. Огни удалялись, постепенно пропадая из виду, и вскоре скрылись за полуразвалившейся постройкой на окраине забытой деревни. Денис вернулся в дом уже давно. На Сашин вопрос односложно рявкнул: «Вытащили!» – и демонстративно отгородился от всех наушниками и планшетом. Но Куликова не было. Все это время девушку не отпускало чувство неясной тревоги. Только когда из-за сарая вышел знакомый высокий силуэт, продюсер облегченно выдохнула.
– На, – Тони протянул крупное яблоко.
– Это что, ужин? – недоуменно спросила Саша.
– Это яблоко. Так просто от ужина не отделаешься, – Антон улыбался, держа фрукт на ладони. Алекс протянула руку и заметила, что пальцы мелко подрагивают. Необъяснимая дрожь распространилась по всем мышцам, точно каждую клетку трясло слабым электрическим разрядом. Чувствуя, что колени подкашиваются, девушка оперлась о стену. «Зачастила я перед Куликом слабость показывать. Весь день сегодня как немощная и малахольная», – Александра попыталась взять себя в руки, но тело не поддавалось самоконтролю.
– Выпей, – у самого лица возникла фляжка, и теплый запах шоколада проник в ноздри.
– Что это, споить меня решил?
– Один глоток. Приведет в чувство. Правда, чревато бессонницей. Бодрит на несколько часов.
– Живая вода?
– Допинг Абалакова – коктейль альпинистов. Когда надо быстро восстановить силы – коньяк с шоколадом.
– То что надо, – схватив фляжку, Саша жадно припала к горлышку, и обжигающая терпкая пряная жидкость обволокла нёбо, потекла по гортани и огнем заполнила пустой желудок, – спасибо, доктор Фифи.
– Ты бы хоть закусила.
Уговаривать Сашу не пришлось, захрустев сочным фруктом, девушка взглянула на здоровяка с теплотой:
– Откуда яблоко?
– Из погреба. Там много интересного. Хочешь посмотреть?
Не особо задумываясь, на что соглашается, Алекс кивнула.
Погреб был капитальный, то ли вырытый в холме, то ли за давностью лет сам превратившийся в холм.
– Тут даже свет есть, – с гордостью первооткрывателя Тони щелкнул выключателем. В глубине загорелся бледный огонек, выхвативший из темноты стеллажи с банками, ящиками и бутылками. Вниз вело несколько ступеней. Саша боязливо замерла в проходе, но Антон уже прошел вперед со словами: «Где-то тут было морошковое варенье…» В тот же миг лампа мигнула и погасла. Алекс оступилась, рефлекторно выставила вперед руки и схватилась за первое попавшееся – этим оказалась толстовка Куликова.
– Ой! – выдохнула девушка, но пальцы не разжала, чувствуя, как под ладонями напряглось теплое сильное тело.
– Тс-с… – раздался шепот у виска. Порыв дыхания согрел холодную кожу. – Испугалась? – щеку Саши кольнула борода. Девушка отрицательно мотнула головой, и щетина царапнула скулу сильнее.
– Я не боюсь темноты, – так же тихо ответила она, ощущая, как облако ее слов не успевает развеяться, оседая на шее Антона.
– Знаю, но вопрос не о том, – прозвучало еще ближе.
И перед глазами девушки вновь всплыл похотливый взгляд Митрича, а бедро ощутило наглые прикосновения его мясистых пальцев. Желая прогнать неприятное видение, она зажмурилась и сжалась, еще сильнее хватаясь за одежду оператора. Незвано вернулась постыдная дрожь.
– Адреналин выходит, – губы рыжего задели кромку Сашиного уха, а крепкие руки обхватили, притягивая вплотную, – они не вернутся.
– Уверен? – выдохнула Алекс в растянутый ворот пахнущей дымом и лесом толстовки. В кромешной темноте погреба существовали только теплые ладони, осторожно гладящие ее спину, сильное тело, послужившее надежной опорой, и тихий низкий голос, проникающий в самую душу. Ни разу при свете дня Александра не показывала своей слабости столь открыто, никогда ранее не искала она утешения и защиты в мужских объятиях. Продюсер привыкла со всем справляться сама. И сейчас бы справилась, если бы не чертов свет, ставший последней каплей в накопившихся случайностях. «Два дня назад все было просто и понятно. Как можно за одни сутки из давних рабочих отношений перейти к обнимашкам в кладовой? Кулик решил развлечься в походе? Или так заботится? А может, не только «заботится»? Что дальше?» – пока мысли лихорадочно скакали в Сашином мозгу, пытаясь прийти к логически обоснованному решению, тело ее самовольно и бездумно прижималось к Куликову все теснее, пальцы один за другим ослабляли хватку, робкими движениями отвечая на объятие, скользили вдоль талии Антона, чтобы сомкнуться замком на спине. Ровным и сильным пульсом билась жилка на шее в сантиметре от пересохших девичьих губ. Одно движение отделяло ее от чувственного прикосновения к тонкой коже, одно непринятое решение сохраняло последние миллиметры между мужчиной и девушкой, замершими в темноте. Одновременно подняла Алекс лицо и Тони потянулся к ней. И тут вспыхнул свет, нестерпимо яркий после минут абсолютного мрака. Саша инстинктивно зажмурилась. Казалось, Антон поддастся порыву и поцелует ее, но мгновение длилось, а оператор медлил. Алекс опустила руки и открыла глаза, отводя взгляд. Рыжий разочарованно выдохнул, размыкая объятья. Девушка хотела отстраниться, но Тони коснулся растрепанных волос, убирая за ухо непослушную прядь:
– У тебя тут грязь, и трава какая-то застряла.
– Страшно даже подумать, что и где застряло у Эммы, если я так испачкалась без купания в луже.
Антон заржал:
– Я для вас, грязнуль, баню растопил, веники запарил.
– И в банщики вызвался, – ляпнула Саша и только потом поняла двусмысленность фразы. Но оператор уже деловито изучал полки с вареньем. Не оборачиваясь, он махнул рукой в сторону выхода:
– Иди уже, а то тепло уходит.
«Тепло уходит», – повторяла про себя Алекс всю дорогу до дома. Тёк по венам смешанный с шоколадом коньяк, разнося по всему телу жар от тугого комка тепла, растущего под солнечным сплетением.

5. Успокаивающие процедуры
От стоящей по центру парилки каменки поднимался пар. Завитки его под низким потолком причудливо изгибались, попадая в яркие потоки студийного света, направленного в слуховые окна. «Надолго нам хватит топлива для генератора при таком транжирстве?» – даже на верхней полке бани Александру не отпускали мысли о работе. Растянувшись на горячих влажных досках, Саша закрыла глаза и попыталась погрузиться в медитативное состояние. Где-то тихо капала вода, потрескивали, разваливаясь, остывающие угли в топке, чуть слышно шипели от попадающих брызг камни, беспрестанно щебетала довольная Эмма, точно ребенок залезшая целиком в большое, стоящее на полу корыто.
– Медовый скраб пахнет лучше, но с черной гималайской солью отлично смягчает. А еще есть кофейный из премиум-арабики. Так удачно, что я взяла все. Какой выбрать? А может, вообще взять с косточкой миндаля, а? Какой? Са-а-а-аш? Ты там уснула?
Только теперь Алекс осознала, что радиоволна актрисы была направлена на конкретного слушателя.
– Любой бери, – не открывая глаз, выдавила она, надеясь, что Эмма отстанет. Но не тут-то было. Выбравшись из импровизированной ванны, девушка залезла на верхотуру к Саше.
– Ты хотя бы понюхай! Нельзя наплевательски относиться к своей красоте!
– Была бы красота… – обреченно пробормотала продюсер, готовясь принюхиваться. Вместо этого Эмма схватила ее расслабленную ладонь и принялась что-то энергично втирать.
– У тебя же нет аллергии?
– Есть, на имбецилов. Но я с ней смирилась, – Алекс импульсивно выдернула руку и поднесла к носу. Пахнуло незабываемым ароматом тухлых яиц.
– Что за гадость?!
– Черная соль из Индии, сто процентов органик, между прочим, две тысячи за баночку, – блондинка выглядела слегка обиженной, – это естественный природный аромат.
– Люди тоже источают массу естественных и весьма природных ароматов. Однако не все из них хочется вдыхать с наслаждением и тем более за деньги, – Алекс интенсивно полоскала ладонь в ковше.
– Ладно, раз тебе не понравилось, попробуем более традиционный медовый. Он точно пахнет приятно, сладенько, – и, не спрашивая разрешения, Эмма щедро мазанула вязкой желтоватой субстанцией по Сашиному предплечью, – сочетает в себе пользу скраба с эффектом депиляции, кожа становится гладенькой, как попка младенца.
Девушка принялась с нажимом втирать средство в Сашину руку. Хватка у миниатюрной актрисы оказалась на удивление сильной, легко освободиться у продюсера не вышло, а вырываться активно показалось глупо и невежливо. Простившись с покоем и подчинившись судьбе, Алекс приготовилась наслаждаться spa-процедурами, и тут кожу пронзила резкая боль.
– Ну-ну, сейчас пройдет, – Эмма заботливо дула на покрасневшую руку, – это мёд вырывает мелкие волоски. Кто же хочет быть мохнатым, как Чубакка?
Саша внутренне улыбнулась. Сидящая перед ней на коленях, самозабвенно подвергающая ее сладкой пытке, сложившая губы в трубочку, чтобы дуть на покрасневшее место, из претензионной гламурной фифы актриса превратилась в смазливую девчушку, простую, понятную и потому близкую. Лицо ее разрумянилось, глаза в обрамлении влажных ресниц отливали синевой теплого моря. Капельки пота скользили вдоль длинной шеи, чтобы скатиться по упругой высокой груди и, помедлив на острие сосков, продолжить путь, повторяя изгиб округлых бедер. И хотя извечная бабская соревновательность и хотела найти во внешности Эммы изъян, приходилось признать: создавая эти формы, природа потрудилась на славу. «Интересно, это все – настоящее?» – с некоторой завистью подумала Алекс, и актриса, точно прочитав ее мысли, спросила:
– Угадай, где у меня пластика? – и, чтобы лучше было видно, встала во весь свой небольшой рост. Вопрос был с подвохом, это Саша понимала прекрасно. Неосторожное предположение могло обидеть и спровоцировать ненужную коллективу нервозность. Переживаний на сегодня и так хватало с лихвой. Алекс оглядела Эмму с головы до пят. Та без стыда покрутилась перед ней и замерла в провокационной позе, водрузив ладонь на выпяченное вперед бедро.
– Так, это точно не грудь. Она у тебя хоть и крупная, но вполне естественная и слегка нуждается в поддержке, а после операции такого бы не было.
Блондинка согласно кивнула:
– Всегда завидовала таким, как ты – и в сорок сможете без лифчика ходить, не то, что я.
«Изящный способ указать на маленькие сиськи», – внутренне скривилась Саша, но вслух продолжила.
– Талия у тебя узкая, но, если бы ты удаляла ребра, остались бы шрамы. А при липосакции часто становятся похожими на гусениц. У тебя же красивый плавный переход.
– Ты серьезно? – Эмма удивленно выпучила глаза.
– Что именно? Про красивый переход? А то ты сама не знаешь. Не напрашивайся на комплимент.
– Да нет, про гусениц. Я хотела накопить и через год-другой удалить весь жир с живота и боков.
– Накопить жир? Ну, если будешь жрать как не в себя, то получится мутант – сверху корова, внизу бегемот, а посредине осиная талия. Я такую певичку знаю, – даже страшно представить ее без одежды.
– Кто такая?
Алекс назвала имя поп-дивы, популярной в прошлом сезоне.
– Реально? – Эмма довольно засмеялась, а затем уже серьезно добавила: – Можешь познакомить?
Вот это Саша сильно не любила. С тех пор, как ее занесло в кино и шоу-бизнес, обязательно кто-нибудь из дальних родственников и не очень далеких приятелей регулярно просил дать контакт, свести, познакомить, провести на концерт и взять автограф у той или иной звезды. Потому просьбу Эммы продюсер пропустила мимо ушей.
– Может, ты подкачала ягодицы? В Бразилии это самая популярная процедура, – вернулась к теме угадывания Алекс.
– Не-е-ет! – горделиво девушка хлопнула себя по округлой попе, вызвав у Саши в памяти яркое воспоминание: Тони шлепает по заляпанным грязью джинсам, обтянувшим эффектные булки кинозвезды. Вероятно, эта же картинка всплыла и в голове Эммы:
– Твой бы зад у Антона в одной ладони поместился, – заметила актриса, и щеки Александры залил стремительный румянец, к счастью, незаметный в полумраке бани. Свою фигуру Тимофеева не любила – вся она была вытянутая и угловатая: узкие ступни с подвижными пальцами, которые могли подхватить с пола даже самый маленький предмет, острые колени, почти всегда спрятанные под джинсами, удлиненное тело с талией высокой и от этого еще менее выразительной, тонкие запястья и почти не превосходящие их шириной кисти рук с пальцами, способными покрыть полторы октавы. Впрочем, пальцы Саше нравились и наряду с миндалевидными глазами относились к главным внешним достоинствам. Что же касается упомянутой Эммой части внизу спины, единственным привлекательным в ней был изгиб, вычеркивающий девушку из разряда плоскодонок.
– Кстати, а у него есть девушка?
– У кого? – внезапный вопрос застал врасплох.
– У рыжего, оператора вашего, у Куликова?
– Да! – не задумываясь, соврала Саша и покраснела еще больше.
– Жаль, я что-то почувствовала, пока он меня нёс. Сердце так защемило…
– Это была межреберная невралгия от неудобной позы, – резкость в голосе Алекс ощущалась физически.
– Возможно, – примирительно протянула Эмма и выжидательно уставилась на продюсера, – угадывай дальше!
– Я – пас. Может, ты родинку где удалила или искривленный мизинец исправила.
– Нос! – почти выкрикнула блондинка и от восторга захлопала в ладоши. – Никто еще не догадался, но это нос! Видела бы ты меня в школе – можно было Буратино без грима играть. Мне его один друг подарил.
– Подарил новый нос? Интересные у вас отношения.
– А что такого? Мужчины же дарят женщинам платья и украшения? Почему бы не подарить новую грудь, если это украсит любимую?
– А почему бы не полюбить со старой?
Но Эмма отмахнулась:
– Все хотят стать лучше. Зачем отказываться, тем более за чужой счет? Давай я тебе сделаю мыльный массаж как в турецкой парной? Станешь чистой и обновленной душой и телом!
Не успела Саша возразить, что старая грязная душа ее вполне устраивает, как Эмма толкнула продюсера на лавку и принялась тщательно вспенивать льняную варежку. При этом новоявленная массажистка не замолкала ни на секунду:
– Я училась у лучшего питерского банщика-хамамщика. Раз десять была у него на сеансах, потому все запомнила. Пены у нас, конечно, будет маловато, да и скамья не каменная…
На плечи Алекс легли хрупкие ладошки и принялись намыливать легкими поглаживающими движеньями.
– Представь, что ты вся погружаешься в мыльное облако, – ворковала над ухом актриса, – легкие воздушные пузыри обнимают твое тело, чтобы унести его на вершину блаженства.
Скудная пена сиротливо стекала по Сашиным рукам, покрывая девушку мутной скользкой пленкой. Тем временем Эмма перешла к груди – мазнув пару раз по выпирающим ключицам, скользнула ниже, очертив маленькие холмы и задев ареолы. Алекс вздрогнула, но шершавые рукавички продолжили путь, массируя живот. Расслабиться не получалось. Прикосновения были нежные, мягкие, походящие больше на ласку, чем нам массаж. Происходящее пробуждало приятные ощущения в не избалованном плотскими радостями теле, но казалось Александре странным и диковатым. Потому, когда ладони Эммы скользнули на бедра и устремились к внутренней стороне, она резко села и, схватив за запястье, остановила актрису:
– Ты что делаешь?
– Пенный массаж, – синие глаза смотрели искренне и невинно.
– Зачем?
– Хочу сделать тебе хорошо.
– Очень похоже на соблазнение.
Эмма улыбнулась, и лицо ее в туманном полумраке приобрело хитрое лисье выражение:
– А если и так? Ты против?
За годы работы Алекс привыкла быстро анализировать и находить логическую причину внезапных проблем и непредвиденных ситуаций. Предположение, что Эмма воспылала к ней лесбийской страстью, продюсер отмела сразу. В стихийные благие порывы Саша давно не верила, оставалось самое простое:
– Милая, актрис в штат утверждаю не я.
– А кто? Ты, вроде, главная, – блондинка разочарованно отстранилась.
– Режиссер. Тельман никому не доверяет этот ответственный процесс. Но если помассируешь мне ступни, то я, возможно, замолвлю за тебя словечко, – ехидно предложила Алекс. Но актриса уже скинула мыльные рукавицы:
– Думаю, я справлюсь и без протекции! – и взглянула на Александру с явным вызовом. Саше даже стало слегка жалко Дэвида, который еще не догадывался о грядущем подарке судьбы. Эмма, подобно хамелеону, уже поменяла настроение:
– Между нами? – смущенная заискивающая улыбка искала ответного одобрения. Продюсер кивнула.
– Без обид? – и актриса протянула мыльную ладонь, которую Саша пожала.
Спустя час, лежа в спальнике и глядя в выкрашенный темно-зеленой краской потолок, Алекс гадала, к чему бы привело, согласись она на интимное предложение актрисы. Такого опыта у нее еще не было – мысль об упущенной возможности не давала покоя. Сон не шел. Возможно, виной тому был принятый допинг альпиниста, или воспоминания о провокационной спа-процедуре, или тактильная память о руках Куликова, сомкнутых в темноте погреба на ее спине. От прикрытой кухонной двери падал узкий луч света – там за столом продолжал уничтожать запасы сгущенки и смотреть видео Денис. Дэвид закрылся в каморке, сославшись на неудержимое сценарное озарение. Эмма тихонько посвистывала на печи. Развернувшись на бок и подперев кулаком подбородок, Саша уставилась на расположившегося рядом Антона. Парень лежал на спине с закрытыми глазами и мерно дышал. «Какой у нас по счету совместный проект – третий или четвертый? И что я раньше не обращала на него внимания?» – задалась вопросом Саша и тут же устыдилась собственной лжи. Привлекательным она сочла оператора еще на первой съемке, но та случайная безумная халтура не дала им и пары секунд для внерабочего общения. Около года назад на дне рождения известного бизнесмена потерявший от наркотиков чувство реальности модный диджей бегал среди гостей с пистолетом, сильно выпивший лучший друг именинника домогался солистки популярного девчачьего поп-трио, а заказчик то и дело норовил усадить Алекс на колени и пьяно пыхтел ей в ухо: «Вечерина – ваще огонь! Ты ж мне такой же фильм сделаешь? Друганам пошлю, пусть на жопе волосы рвут, что не приехали!» И только поймав в этом сумасшедшем вертепе снисходительно насмешливый взгляд нового рыжего оператора, продюсер поняла: «Все будет хорошо». Сейчас, впервые за последнее время, Александра никуда не бежала. Молчал лишенный сети телефон, и суета большого города затихла, растворилась в молочном тумане, разлившемся над зарослями болотного багульника. И в этой внезапно наступившей тишине Саша осталась один на один с откинутыми за ненужностью мыслями и отодвинутыми до лучших времен несвоевременными чувствами. Медленно открывался в душе ящик пандоры. Ровно вздымалась грудь Куликова. Тонкая белая футболка обтягивала рельефные мышцы, и пальцы вспомнили упругое сильное тело и захотели вновь коснуться его, как тогда в погребе.
«Спит?» – предположила девушка, разглядывая резко очерченный в контровом свете профиль. Нос с легкой горбинкой у основания, густая равномерная борода, доходящая до баков, длинные и такие же светлые как брови, ресницы. Впервые она рассматривала Тони так близко и так внимательно.
– Целовать будешь? – губы тронула легкая усмешка.
– Не спишь? – Алекс смутилась, точно ее поймали за чем-то постыдным.
– Поцелуешь – проснусь, – не открывая глаз, улыбнулся оператор.
Теплые губы, касающиеся кончиков ее пальцев, руки, прижимающие к широкой груди, колкая борода, царапающая щеку, и вечная ухмылка, изгибающая вверх кончики усов. Тек по венам шоколад, разведенный огненным золотом коньяка. Просыпались архаичные первобытные желания, неподвластные логическим законам необходимости и долга. Из глубин самого естества, пульсируя в висках, наливаясь жизненным соком, поднималось бесконтрольное «Хочу». Сашу влекло к этому веселому мужественному здоровяку, но порыв казался ей глупым и странным. Словно атмосфера болотных топей затуманила мозги и выдернула из неизведанных глубин дремлющие чувства. Почему именно здесь, в забытой всеми богами глуши, она с такой силой ощутила иссушающую естество жажду – коснуться мягких влажных губ, узнать на вкус, впитать его запах каждым миллиметром кожи?
Незаметно для себя, девушка склонилась над «спящим» и влажные распущенные волосы смешались с рыжими кудрями. Тони открыл глаза. Алекс замерла и почти решила отстраниться, но ладонь Куликова уже скользила шершавыми пальцами по шее, в то время как другая рука обнимала за талию, привлекая ближе.
– Куда делась твоя решительность? – тихий низкий шепот у самых ее губ.
– На работе осталась, – еле слышный ответ и робкое, как бы случайное в скользь касание приоткрытого рта. Тони шумно полной грудью выдохнул и притянул к себе Сашу, лишая возможности к бегству. Губы его накрыли ее сухие, искусанные. Требовательно вобрали в себя полностью, язык раздвинул и прошелся по внутренней кромке, очерчивая. Жадный иступленный поцелуй на максимальной глубине и предельной близости лишил обоих дыхания. Обхватив Антона за шею, Саша не успевала отвечать на его яростную ласку – борода царапала подбородок, щетина колола щеки, губы пылали огнем. Ее целовали, как единственную и самую желанную на всей Земле. И Алекс отпустила контроль. Гулко стучали, стремясь друг к другу, два сердца. На полу старой избы сплелись в объятьях мужчина и женщина, и не было силы, способной их разъединить.
– Стоп, – похожее на хрип слово прервало контакт, – иначе я разорву свой и твой спальник, и не факт, что руками, – с явным усилием отстранившись, Тони поцеловал Алекс в лоб, – обязательно продолжим. В более подходящее время и в более комфортном месте.
Девушка выдохнула разочарованно. Карие глаза стали черными из-за расширившихся до предела от страсти и темноты зрачков. А в бутылочной зелени взгляда Антона точно плясали болотные огоньки. Легкими прикосновениями он убрал с Сашиного лица растрепавшиеся волосы, аккуратно подтянул молнию в расстегнутом до пояса спальнике, и, оперевшись на локоть, уставился на девушку.
– Поговорим?
Но Александре хотелось не разговоров. Снятые тормоза требовали движения дальше на безудержной скорости. Словно прочитав ее мысли, Тони продолжил:
– Мне требуется вся сила воли, чтобы держаться от тебя на расстоянии. Но я обязательно исправлю это в ближайшее время и без свидетелей.
– Звучит как угроза, – Саша улыбнулась.
– Я мастер запугивания, – Куликов ласково погладил ее руку от локтя до запястья, сжав в горсти тонкие девичьи пальцы.
– Как с сегодняшними мужиками? – едко поинтересовалась продюсер.
– А эти, деревенские актеры-недоджиперы… – парень замолчал, словно взвешивая следующие слова, – я, когда увидел, как Митрич тебя лапает, думал тут же его наглой харей окно разбить, а в жирную жопу пару горящих поленьев затолкать. Но мы бы избу разгромили, оборудование побили, да и сами, скорее всего, покалечились. А разруливать весь бардак, учиненный мужиками в состоянии аффекта, пришлось бы тебе. Так что твой ухажер, застрявший в форточке пылающим факелом, остался только в моих мечтах.
Представив эту картину, Саша улыбнулась, Антон, между тем, продолжал:
– Пока за дровами ходил, увидел их машину. По наворотам понятно было – любят мужики в глуши говно месить. Ну я и решил: что может отвлечь самца от привлекательной самки? Только любимое увлечение и готовый его разделить собрат по интересам. Так что – девки целы, парни довольны, имущество не пострадало.
– Ты сказал – они не вернутся. Почему так уверен? – вопрос этот терзал девушку подспудным страхом.
Успокаивающе погладив иероглиф линий на внутренней стороне Сашиной ладони, Антон улыбнулся:
– Извинялись они. Особенно Михей, он оказался нормальным парнем. За друга своего просил, да и сам виноватым выглядел. В добавок, как протрезвеют – поймут, что их колымаге ремонта теперь на неделю минимум.
– Ты постарался?
– Сань, ты меня за хитроумного злодея-то не держи. Дурь да водка постарались. В этой смеси третий лишний.
– Что у них такое сломалось? Ну, кроме морально-нравственных ориентиров?
– Тебе серьезно интересно или просто разговор хочешь поддержать? – рыжий с теплотой наблюдал, как собеседница, подложив руку под голову, смотрит на него слегка осоловелыми и постепенно закрывающимися глазами.
– Ты рассказывай, – сквозь наступающий сон прошептала Саша, – мне нравится, как звучит твой голос.
И Тони говорил – про полуоси и приводы, про давление в шинах и трубки охлаждения, про тормозные шланги и сильные чувства. Но Алекс уже крепко спала, продолжая сжимать во сне его широкую ладонь.

6. Шекспир под Станиславским
Алекс проснулась от оглушительного грохота. Буквально выпрыгнув из спальника, она рванулась на кухню, где застала Эмму, стоящую на табуретке и прижимающую к груди пачку риса. Вокруг актрисы на полу валялись металлические миски и осколки разбитой чашки.
– Опять мыши? – насмешливо поинтересовалась продюсер.
Блондинка виновато покачала головой и осторожно спустилась на пол. Молча взяв веник, она принялась подметать. Саша выжидающе сверлила девушку взглядом. Наконец Эмма выпрямилась и посмотрела на нее с вызовом:
– Я хотела удивить всех рисовым пудингом.
– Ну, удивить получилось. А где все?
– Тони ушел за дровами и в погреб за вареньем, Дэнни я разбудила и отправила за водой, а Дэвид спит, потому тс-с, постарайся не шуметь.
Алекс сдержанно хмыкнула:
– Какой организационный талант – из тебя мог бы выйти отличный линейный продюсер.
– Ой, ты правда так думаешь? – Эмма кокетливо стрельнула глазками. – Когда закончу карьеру актрисы, попробую себя в этой сфере!
– Предупреди заранее, боюсь не выдержать такой конкуренции. А пока я в свой продюсерский центр на крыше сарая, – наспех накинув куртку и прихватив фонарь, Саша выскользнула в промозглую предрассветную тьму. Навстречу ей из темноты вышел недовольный Дэн с ведром колодезной воды.
– Доброе утро, – отреагировала Саша.
– Это кому как… – буркнул оператор и, чертыхаясь, потащил нелегкую ношу в дом.
«Умеет Эмма мужиками управлять», – с легкой завистью подумала продюсер, устраиваясь, свешивая ноги, на крыше хозпостройки. Главной задачей утра было дозвониться до Николая и убедиться, что артист проснулся в трезвом уме и здравой памяти и уже держит путь к месту съемок. Минуту шли гудки. На следующий звонок ответил робот: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Продюсер медленно выдохнула, стараясь не нервничать раньше времени. Шансы, что актер на всех порах мчит к ним по ухабам бездорожья, были ничтожны. Особенно, если брать в расчет, что Михей с Митричем не соврали, и вчера все деревенское театральное сообщество от всей души благословляло Коляна на первые в жизни киносъемки.
– Решила без меня рассвет встретить? – знакомый голос отвлек от неприятных мыслей. Под сараем стоял Тони, зажав под мышкой несколько поленьев и прижимав к груди трехлитровую банку с вареньем.
– Привет, – сказала Александра и неожиданно для себя покраснела, наполненная памятью о жарких поцелуях.
Опустив свою ношу у лестницы, мужчина подошел вплотную, голова его оказалась на уровне Сашиных щиколоток. Обхватив ее за тонкие лодыжки, Антон запустил пальцы под резинку трикотажных штанов. От горячего прикосновения тело отозвалось волной мурашек, мысли о съемках стали далекими и несущественными. Шершавые подушечки нежно гладили кожу. Затаив дыхание, Алекс смотрела во внимательные зеленые глаза.
– Какие у нас планы на сегодня? – голос Куликова звучал по-будничному спокойно, в то время как руки неторопливо поднимались вверх.
– Дозвониться до Николая, выжить после Эмминого пудинга и поработать, – вопреки стараниям голос Алекс дрожал и предательски срывался на интимный шепот.
– Выключи свой вечный пессимизм – все будет хорошо.
– Я реалист, а у реальности любимый путь через задницу.
– Ну, с точки зрения пудинга, вполне естественный путь….
– Тони! – девушка легонько пнула его в грудь.
– Что? Не я начал физиологические сравнения, – и крепко схватив Сашу за ноги, Антон потянул ее на себя. Продюсер взвизгнула и вцепилась в край крыши.
– Доверься мне, – явно забавляясь девичьим испугом, мужчина подхватил Алекс под колени, – прыгай.
Сарай был немногим выше двух метров. Куликов, со своим волейбольным ростом почти доставал макушкой до края крыши. Руки его держали крепко, а глаза смотрели выжидающе. И все же перспектива потерять опору и вверить себя другому внушала Александре ужас. Но было что-то в этом рыжем здоровяке, что располагало к нему окружающих – от вечно хмурых старух-вахтерш до полудиких котов, обитавших в лабиринтах студийных павильонов. Вдобавок идея прыгнуть с крыши в объятья парня была настолько киношной и для прагматичной Саши нехарактерной, что она высмеяла бы любого, предложившего подобное даже в шутку. Но так было два дня назад. Топи переворачивали с ног на голову не только отношения в их маленькой группе, но и беззастенчиво рушили привычные устои и представления девушки о самой себе. Решившись, она буквально впилась в Тони взглядом. Зрительный контакт стал ориентиром в пространстве и гарантом успешного приземления. Оттолкнувшись, Алекс соскользнула в тут же подхватившие сильные руки. Прижимая к себе, Антон удерживал ее за бедра пониже спины, в то время как ладони Саши упирались в широкие плечи оператора. Ставить девушку за землю мужчина не спешил, выжидающе глядя снизу вверх. Наклонившись, Алекс легко коснулась пересекавшей лоб продольной морщины и чмокнула кончик носа. Потянувшись к губам и уже ощутив на своих колкую щетку усов, она едва успела понять, что делает, как окружающую тишину разбил звонок мобильного.
– Подождут, – приоткрытые влажные губы Антона коснулись Сашиных.
– Надо, – не отстраняясь, выдохнула она и вытащила телефон из нагрудного кармана, – подними повыше, а то плохо ловит.
– Запишу в резюме «оказывал ценную поддержку исполнительному продюсеру».
– Да? – уже в трубку сухо ответила Саша и через полминуты утвердительно кивнула, коротко добавив: – Хорошо, ждем.
На вопросительный взгляд оператора продюсер пояснила:
– Николай очухался, едет к нам. Планирует быть через час. Как раз успеем подготовиться.
Тони отметил сосредоточенность взгляда, утратившего бархатистую томность, и серьезную холодность тона, переключившегося на рабочую волну. Смущенная и робеющая в его объятиях девчонка вновь натянула привычную роль – резкого, хваткого, уверенного в себе профессионала. Куликову не оставалось другого выбора, кроме как опустить Александру на твердую почву деловых отношений.
– Тони, Саша! Завтрак готов! – звонкий голос Эммы развеял остатки иллюзорной близости. Порознь дошли они до двери. Тишина этой дюжины шагов казалась Антону болезненно чужеродной, словно каждая секунда выстраивала по кирпичику стену между ними. Стену, которая только вчера дала трещину. А Саша зябко куталась от внезапного приступа озноба – после объятий Куликова весь мир остыл на десяток градусов. Ей хотелось обратно – прижаться к теплой груди, обхватить за шею, ощутить обжигающий жар губ. Но в желании этом девушка видела слабость и блажь, оттого спешила на кухню, где в окружении коллег все вновь станет понятным и простым. Но у самого дома, когда рука почти легла на обшарпанную эмаль ручки, Тони окликнул ее:
– Покурим?
– Ты же не одобряешь на голодный желудок? – все Сашино существо разрывалось на две части: желающую продлить мгновение наедине с Куликовым и стремящуюся сбежать от бесконтрольных накрывающих с головой эмоций.
– С тобой я готов предаваться различным порокам, – Антон широко и наигранно-беззаботно улыбнулся. Алекс ответила, вытащив пачку сигарет. В руке оператора щелкнула зажигалка, на ветру затрепетал язычок пламени. Прикрывая ладонью огонек, Тони поднес его к девушке и как бы невзначай погладил тонкие пальцы. Саша бросила короткий пронзительный взгляд из-под ресниц и отвернулась. Этот юморной здоровяк в один день преодолел дистанцию психологического комфорта, обычно выдерживаемую продюсером с другими людьми. Рыжий влез на задворки всех ее мыслей, отпечатался едва уловимым ароматом в волосах, прилип к губам шоколадным послевкусием, и потеря контроля над собой бесила Алекс нещадно. Она курила быстро, с каждой затяжкой укрепляясь в решении вернуть все как было, и, когда от сигареты остался только подгоревший фильтр, почти пришла к выводу, что ночные поцелуи – последствия минутной слабости на почве скачка адреналина. В этот самый момент со спины обхватили ее за плечи и заключили в объятья сильные руки Куликова и тихий низкий шепот вторгся в стройный ряд Сашиных мыслей:
– Не вздумай делать вид, что вчерашний день – сон, ошибка или случайность. Не прячься от меня под предлогом дел. Позволь себе быть человеком, а не высоко организованным андроидом.
– Фифи, пусти меня. Нам надо работать, – размеренно и спокойно произнесла Алекс, и руки Куликова обреченно обмякли. Но, развернувшись к мужчине, девушка стремительно чмокнула его в колючую щеку и озорно добавила:
– Мечтают ли андроиды об электроовцах? (*роман Филипа К. Дика, легший в основу фильма «Бегущий по лезвию») Есть сны и ошибки, которые хочется повторить даже роботу, – на этом Александра скрылась в избе, а Тони еще какое-то время стоял с растерянной улыбкой, не обращая внимания на тлеющую в пальцах так и не выкуренную сигарету.
Николай приехал через сорок минут, когда съемочная группа успела в полной мере насладиться чрезвычайно сладкой вязкой субстанцией, названной Эммой «королевским пудингом». При этом Дэвид не переставал осыпать комплиментами кулинарный талант поварихи, чем вызывал ощутимое недовольство Дениса и горделивый румянец актрисы.
– Какое королевство, такой и пудинг, – заметил Тони, но порцию доел.
– Хочешь добавки? – Алекс подсунула оператору свою тарелку.
– Сань, ты упускаешь уникальный гастрономический опыт.
– Опасаюсь, что это слишком аристократичное блюдо для моих плебейских вкусовых рецепторов.
– Смотри, Дэн сожрет всю сгущенку, и ты заплачешь от досады, что отказалась от этой пищи богов.
В процессе дружеской перепалки в кухню и зашел Николай с огромным мешком в руках.
– Здорово, ребята! Хорошо, я к завтраку успел. Тут вам наши деревенские гостинцев передали. Не судите строго, чем уж богаты.
И мужчина принялся выгружать на стол «жареные пироги с картошкой от Ильиничны», «соленые рыжики крайнего года от бабы Нюры», «аджику ядреную, что аж пот прошибает от самого председателя совхоза», «домашний сыр с ароматными травами от старухи своей» и еще какие-то кулечки и свертки в бессчетном множестве. Завершился поток из рога изобилия литровой бутылкой водки – в знак извинения от Алексея и Михаила:
– Мужики сказали, вы поймете за что.
Алекс, Дэн и Тони уже схватили по пирогу. Дэвид тоже потянул руку к выпечке, но споткнулся об осуждающе-обиженный взгляд Эммы. Покорно и самоотверженно принялся режиссер доедать «королевский» завтрак. «Тельман на крючке давится наживкой», – насмешливо подумала Саша, пока актриса, подсев поближе, заботливо докладывала ему еще пудинга. Ситуация грозила перееданием, и только жесткий рабочий график, да хмурый взгляд исполнительного продюсера смогли поднять съемочную группу из-за стола.
Выходить из дому в прохладу раннего утра Эмма отказалась. Актриса сделала максимально озабоченное лицо и принялась усердно прибираться. На предложение режиссера посмотреть на съемочный процесс фея домашнего очага по-кошачьи фыркнула и мягко провела кончиками пальцев по плечу Дэвида:
– Не беспокойся, я не буду скучать. Наведу уют, приготовлю нам вкусный ужин.
Дэвид идиотски улыбнулся. Алекс закашлялась. Дэн громко заскрежетал зубами. Тони прихватил со стола пару свертков и уже с порога бросил актрисе:
– Ты, главное, не перетрудись. А то мы привыкнем к хорошему и пригласим тебя в буфетчицы. Верно говорю, а, товарищ продюсер?
– Товарищ Кулик вообще очень много щебечет, – отшила Саша, выходя следом за оператором и уже за дверью добавила:
– Ты нашего отравления хочешь или голодной смерти? Если она и дальше продолжит путь к сердцу Тельмана через желудок, наши скудные запасы провианта падут жертвой сомнительного кулинарного таланта. Послушаю я, как ты запоешь, когда жрать станет нечего.
– Любишь ты, Сашенька, нагнетать обстановку. На черный день у нас в распоряжении целый погреб и гора даров от хлебосольных жителей. Вряд ли Эмма настолько бездарна, чтобы испортить все.
– Поверь мне, реальность еще сможет тебя удивить, – Саша легко поспевала за широкими шагами Тони. Далеко позади неспешно топали, о чем-то переговариваясь, Денис, Николай и Дэвид.
– Пока в этой поездке перевес в сторону приятных неожиданностей, – зеленые глаза зыркнули весело, и сердце Алекс ёкнуло от прозрачности намека.
В этот раз съемочной площадкой стал остов сельской бани. Две облупившиеся от времени печные трубы высоко выступали над обвалившейся внутрь деревянного сруба крышей.
– Хорошая банька была, – задумчиво протянул Николай, касаясь замшелых стен. Внезапно тело его обмякло, руки безвольно повисли, ноги подкосились, и актер рухнул на колени. Фигура мужчины сгорбилась, точно складываясь внутрь, голова качнулась, роняя подбородок на грудь, лоб уперся в старое мшистое бревно. Алекс стремительно рванула к Николаю, лихорадочно вспоминая какие лекарства есть в походной аптечке и как оказывать первую помощи при сердечных приступах. Добежав за пару секунд, Саша аккуратно тронула опущенное плечо и тут же встретила живой довольный взгляд.
– Ну как, получилось? – мужчина уже поднимался, отряхиваясь, глядя на продюсера в явном ожидании одобрения.
– Что именно? – недоумевающая девушка все еще держала актера за руку.
– Ртуть. Все тело течет, переходя из обычного состояния в жидкое. Актерское упражнение такое. Настраиваюсь на роль.
– Неньютоновскую жидкость играть собрался?
– Чего? – пришел черед удивляться сельскому лицедею.
– Проехали. На будущее, предупреждай о подобных перфомансах. Иначе у меня нервы перейдут из одного состояния в другое. А это мало кому понравится, гарантирую.
– Ну вряд ли ты в гневе страшнее моей жёнки. От нее вся деревня стонет, вот буквально вчера… – тоном опытного балагура начал было Николай, но уперся в пламенеющее железо Сашиного взгляда.
– Ну хорошо-хорошо, ты главная. Внимание, сейчас будет спагетти! – перед лицом Алекс взметнулись красные ладони с хаотично дергающимися сосисками пальцев. Продюсер отпрянула.
– А ну-ка дыхни! – подозрительно потребовала она и уловила тонкие нотки перегара в интенсивной мяте актерского выхлопа. – Пил?
– Сашуль, ты что! Я же ответственный работник. Должно быть, после вчерашнего еще не выветрилось, – мужчина смотрел искренне и заискивающе улыбался.
Александра недоверчиво кивнула:
– Готовься, скоро начнем снимать.
Легкой пружинистой походной к ним спешил Дэвид.
– Николай, пока хороший свет, сделаем пару проходок и крупных планов. Монолог главного героя запишем после обеда. Ваша задача….
Оставив режиссера давать указания актеру, Алекс отправилась проверить парней. На вихрастой рыжей шевелюре красовались наушники – Куликов проверял микрофон. Дэн с озабоченно-деловым видом то воздевал глаза к светлеющему небу, то припадал к видоискателю камеры. В очередной раз передвинув штатив, Яровой вопросительно глянул на Тони, тот в ответ поднял большой палец.
– Парни готовы? Композиция такая: из-за угла бани выходит Коля. Ведем его до третьего покосившегося столба на общем плане. Затем снимаем крупняки – нужно набрать весь спектр эмоций – надежда, радость, злоба, боль, грусть, обреченность, принятие и покой. После каждой отбиваемся, чтобы мы с Куликом на монтаже не сдохли, – вернувшийся режиссер отдавал приказания, – Алекс, у нас есть что-нибудь подходящее на роль хлопушки?
– Есть, но ты ее ужин готовить оставил, – съязвила продюсер. Тельман глянул на нее раздраженно, и Алекс смягчилась, – банданой своей помашу, она красная, пойдет?
И стянула с шеи алый хлопковый платок.
– Названия и номера дублей ты на нем вышивать будешь? – голос Дэвида сочился ядовитым скепсисом, и Саша со вздохом подумала, какой же занозой временами бывает ее детский приятель.
– Не нравится, как я платком машу, озадачь Дэна. Вести съемочные листы – его прямая должностная обязанность.
– Чего вести? – Яровой непонимающе уставился на режиссера с продюсером.
– Видишь? – Саша впилась в Тельмана победным взглядом. – Наш ассистент оператора слыхом не слыхивал ни о каких листах.
И, уже обращаясь к Денису, добавила:
– Расслабьтесь, юноша. Господин режиссер решил в большое кино поиграть, переизбыток кислорода на свежем воздухе вызвал приступ мании величия.
– Алекс, ты о чем? – парень никак не мог уловить суть перепалки.
– Дэн, ты кассеты после съемки подписываешь? – встрял в разговор Тони.
– Ну да, пишу дату, время, номер и что снимали.
– Молодец, – одобрил Куликов, – вот съемочный лист почти то же самое, но подробнее, и, когда на пленку снимаешь, обязателен. Вы на студии у себя материалы так не расписываете?
– Зачем? – удивился Дэн. – Репортеры потом сами все по таймкодам разбирают. Нам за писанину не платят.
– И тут не заплатят, но записывать кому-то придется. Правда, Сашенька? – лилейная сладкая ехидна ласково подхватила продюсера под локоть. – Ты же не откажешь своему любимому режиссеру в этой ничтожной просьбе? – и Дэвид уставился на нее просящим немигающим взглядом.
– Готова приступить к роли секретарши, призывно машущей красным флагом! – Алекс шуточно салютовала, внутренне проклиная себя за сговорчивость. – Тельман, надеюсь, ты понимаешь, что теперь не расплатишься?
– Александра Игоревна, я торжественно клянусь, твое имя будет названо первым в благодарственной речи, когда на Аллее славы засияет моя звезда! – и режиссер припал губами к тыльной стороне Сашиной ладони.
Вырвав руку и демонстративно вытерев ее о штаны, Алекс скомандовала:
– Хватит точить лясы, лодыри и лоботрясы!
– На этой поэтической ноте, пожалуй, начнем. На исходные! Готовность три минуты! – заорал Тельман удивительно мощным для такого хиляка голосом.
Прогулка на фоне деревенского запустения далась, на удивление, легко. Актер в тему спотыкался, вовремя хватался за кривой забор и весьма живописно мотал головой, словно отгоняя непрошенные воспоминания. Режиссер был доволен. Алекс почти расслабилась. Но тут начались крупные планы.
– Двадцать шесть десять. Злоба. Дубль первый, – продюсер озвучила сделанную заметку.
Кустистые брови Николая выгнулись, взметнулись вверх, взбугрив лоб пятью глубокими морщинами. Водянистые серые глаза раскрылись и выпучились, обнажив похожую на карту дорог сеть капилляров. Мужчина принялся шумно дышать, раздувая ноздри. Тонкую нижнюю губу прикусили желтые с гнильцой зубы. С размаху актер стукнул кулаком по стене ближайшей хибары. Сверху посыпались мох и прошлогодние листья.
– Стоп! – подбежав к Николаю, режиссер успокаивающе похлопал его по плечу. – Давайте немного сбавим экспрессию. Мы снимаем не завязку пьяной драки, а внутреннюю злобу на несправедливый мир. Говорить должны глаза. Я понятно объясняю?
Артист воодушевленно кивнул.
– Готовы? Работаем!
Ничего не происходило. Тишину нарушало только далекое гоготание запоздалой гусиной стаи, вытянувшейся клином над простором болота. Денис не отлипал от видоискателя. Тельман замер в выжидающей позе, не сводя взгляда с Николая. Актер в свою очередь стоял без движения и, не мигая, гипнотизировал объектив. В этот момент зашуршала рация.
– Прием-прием-прием! Куда тут надо жать-то?! Прием! Меня кто-нибудь слышит? – высокий голос Эммы вторгся в немую сцену. Саша вздрогнула от неожиданности. Тони ухмыльнулся. Яровой раздраженно отпрянул от камеры.
– Ну как, получилось? – ожил Николай и с радостным ожиданием уставился на режиссера.
– Что именно должно было получиться, Коля? – Дэвид уже в третьем кармане искал не прекращающую шуршать рацию.
– Ну, злобный взгляд. Я же буквально прожигал зрачками камеру, верно ведь, парни?
– Э-э-э-э, – протянул Денис, но Дэвид пресек его взмахом руки опытного дирижера.
– Пятиминутный перерыв. После продолжим отрабатывать злобу. Николай, задача соединить взгляд, мимику и жесты. Настройтесь пока, а я пообщаюсь с музой. Эммочка, прием – проворковал Тельман в наконец-то вытащенную рацию.
– Ой, Дэвид, у тебя такой красивый голос, – прерываясь то ли на придыхания, то ли на помехи проворковала рация.
– С твоим ему не сравниться, звезда моя! – не менее слащаво ответил режиссер.
– Прием. В конце связи надо говорить «прием»! – гаркнул в свою рацию Яровой.
– Ой, Дэнни, а ты нас слышишь? – Алекс, даже не видя, представила, как Эмма недоуменно хлопает глазами.
– Это рация, а не мобильный. Тебя все болото слышит. Прием! – Денис с такой силой сжал аппарат, что продюсер испугалась за сохранность оборудования.
– А-а-а-а, – пискнула рация и замолчала. Дэн и Дэвид уставились на динамик. В ожидании режиссера читалось предвкушение, надежда на скорую радость и придурковатое бесконтрольное счастье, в то время как ассистент оператора с трудом скрывал раздражение и злобу.
– Можно подумать, фокусница в сговоре с главным иллюзионистом, – Тони негромко привлек Сашино внимание, – смотри, Коля отрабатывает трюк с исчезновением, пока Эмма отвлекает внимание.
Глянув в указанном направлении, Алекс успела увидеть, как, воровато озираясь, актер скрывается внутри старой бани.
– Прием, – вновь ожила рация, – я сейчас приду. Прием. Теперь правильно? Прием. Но я еще не закончила. Прием. А теперь закончила. Прием.
Антон хмыкнул в кулак. Продюсер закатила глаза. Денис бросил на режиссера взгляд, полный бессильной ненависти, но Тельман не замечал никого вокруг:
– Жду тебя, у нас как раз перерыв.
– Дэви, ты, наверное, проголодался. Я приготовила клубный сэндвич. Прием.
– Да у нас тут гастрофестиваль британской кухни! – хмыкнул рыжий. – Мне, пожалуйста фиш анд чип и бутылочку Гиннесса. Сань, а ты что будешь?
– Я бы выпила виски. А лучше джин. Без тоника, – обреченно вздохнула Алекс.
*
Полчаса назад Николай скрылся в развалинах бани, сославшись на потребность настроиться на роль в одиночестве. Коллеги перерыву были только рады, но Алекс докуривала уже вторую сигарету, не сводя глаз с темного дверного проема.
– Коля, ты там живой?
– Да- да, – донесся хриплый ответ.
– Отстань ты от человека, может, его там нужда какая одолела, – Куликов примирительно протянул ей завернутый в фольгу бутерброд, но Саша скривилась:
– Эмма для Дэвида готовила. Не стыдно твоей прожорливой утробе объедать режиссера?
– Ты недооцениваешь девочку. Она для всех постаралась и, кстати, весьма недурно. Додумалась их прямо в фольге на печке прогреть. Сыр расплавился, хлеб поджарился и пропитался. Ешь давай, пока не остыло, – Тони буквально ткнул в Сашин нос кусок ароматно пахнущего сэндвича.
– Кусай, – скомандовал он и добавил, – Кулик плохого не посоветует тем более, что пробу я уже снял.
С другой стороны виднелись следы укуса. Все еще недоверчиво продюсер принюхалась. Аромат и вид разжигали аппетит и обильное слюноотделение. Желудок требовательно заурчал. Антон не сводил с Саши повелительного взгляда. Стоило девушке облизнуть верхнюю губу, как оператор воспользовался мгновением и сунул ей в рот хлеб с сыром. Отворачиваться или отбиваться показалось Алекс глупым, кроме того, есть реально хотелось. Откусив немалый кусок, продюсер с удивлением нашла бутер действительно вкусным.
– Шо там? – с набитым ртом спросила она, и Антон неодобрительно покачал головой.
– Прямо кружок «Хочу все знать». Молча есть тебя не учили? – но, поймав тяжелый взгляд Александры, сжалился, – я определил соленые огурцы, тушенку и…
Тут Саша откусила еще кусок и почувствовала, как по подбородку потек соус.
– … и аджику, – большой палец Тони осторожно стер каплю, скользнув по нижней губе. Не отрывая от девушки взгляда, мужчина поднес ладонь ко рту и слизнул красноватую заправку. В изумрудных глазах вспыхнули озорные искры. Не дожевывая, Саша проглотила все и чуть не подавилась.
– Сильно проголодалась, – с вкрадчивым шепотом Антон вновь приблизил бутерброд к ее губам, и девушка потянулась за добавкой, но рыжий резко отодвинул руку, заставляя Алекс шагнуть ближе.
– Тони, на нас же смотрят! – зашипела Саша, ощутив ладонь Куликова на своей талии.
– Не льсти себе – мы скучны и неинтересны. Коля засел в хибаре, Эмма строит глазки Дэвиду, Тельман не сводит взгляда с актрисы, а Дэн пытается испепелить их обоих силой мысли. Да и если обратят на нас внимание, то что увидят?
– Как продюсер нагло отбирает у оператора-постановщика последний кусок хлеба! – и Алекс, схватив двумя руками ладонь Куликова с зажатым сэндвичем, вцепилась в хрустящую булку зубами.
– Ай-яй-яй! – шутливо запричитал здоровяк. – Ты откусила мне полпальца!
И быстро запихнул в рот все, что удалось спасти от прожорливой Александры.
– Тони, ты весь в крошках, – с улыбкой Саша наблюдала, как парень демонстративно тщательного пережевывает добычу.
– Так стряхни.
И Алекс провела кончиками пальцев по жесткой рыжей бороде, смахнула частички еды с края усов и задержалась на колючей щеке. Губы оператора расползлись в широкой улыбке, и девушка тепло улыбнулась в ответ.
– Ну, товарищи, я готов к большому кино, – на свет божий из руин бани вышел Николай. Съемочная группа встрепенулась, собираясь занять свои места, но пальцы Алекс помедлили, прижатые ладонью Антона.
– Для заброшенного поселка тут чересчур людно, – ни к кому не обращаясь, тихо буркнул оператор, нехотя отпуская девичью руку.
– Скоро вернемся в город, там насладишься одиночеством, – Саша уже спешила, сохранив в подушечках пальцев легкий жар от колкой бороды.
– Надеюсь, что не одиночеством, – Тони проводил глазами тонкую фигурку, стремительно летящую прочь.
– На исходные! – зычная команда режиссера вспугнула пару ворон и вернула мысли Куликова к съемкам.
Пряча петличку (*маленький микрофон) за ворот свитера Николая, Антон почуял алкогольный выхлоп. Глаза актера характерно блестели.
– Говорить сможешь? – так, чтоб не слышали остальные, спросил оператор.
– Я даже спеть могу! – голос звучал уверено бравурно.
– Не сомневаюсь, – прикрепляя батарею к ремню брюк, рыжий отодвинул полу куртки. Внутренний карман был подозрительно оттянут тяжелым грузом.
– А это я реквизирую, – вытаскивая полушку водки, заметил он и шикнул на вознамерившегося возмутиться артиста, – или хочется, чтобы Алекс вычла день простоя из гонорара?
Перспектива работать бесплатно подействовала на кинозвезду отрезвляюще, но ущемленное самолюбие требовало изобразить обиду. Придав лицу выражение непризнанной гениальности, Николай разразился тирадой:
– Вообще-то я не из-за денег согласился на роль, а ради искусства! Гнусный акт шантажа словно выпустил из меня весь дух творчества. Теперь я подобен сдувшейся надувной кукле, из которой стравили воздух. Одному Богу известно, что сможет накачать меня обратно!
– Да ты, я вижу, уже накачался изрядно! Но лыко вяжешь, хорошо.
– Та я еще и стакана выпить не успел! И потом, у меня пятьдесят лет практики – успел и секретарем парткома побывать!
– Страшный вы, оказывается, человек, Николай. Толкните мне партийную речь для проверки бодика (*слэнг -радиопередающий микрофон)
– Товарищи! Наш слет сумел оправдать возложенную на него ответственность и достигнуть высоких результатов… – вдохновенно начал бывший член парткома.
– Отлично! – прервал Антон и крикнул Яровому: – Дэн, кинь мне кошку!
– Какую кошку? – недоумевающий ассистент оторвался от камеры.
– Дохлую! Забыл ее на журавля нацепить.
Пару раз моргнув, Яровой наконец осознал потребности Куликова.
– Мохнатку, что ли? Лови! – и запустил в рыжего пушистой, похожей на муфту, ветрозащитой для микрофона, прикрепленного на длинную телескопическую удочку.
– Помреж? – Тельман выжидающего глянул на Антона, тот кивнул в ответ.
– Камера? – режиссер перевел взгляд на Дэна – парень поднял вверх большой палец.
– Николай? – актер выразил энтузиазм активной мимической атакой.
– Дамы? – Дэвид оглянулся на притихших Сашу и Эмму, улыбнувшись актрисе краешком губ.
– Приготовились! – прозвучало над заброшенной деревней.
– Мотор! – отчетливо произнес Тони.
– Начали!
Узловатые морщинистые пальцы Николая скользнули по темным от времени спилам бревен. Неторопливо пройдя несколько шагов, мужчина задумчиво глянул вдоль бывшей деревенской улицы. Глаза его затуманились, то ли подернутые дымкой слез, то ли захлёстнутые давними переживаниями. Зазвучал хриплый надтреснутый голос:
– А они все бегут и бегут, с каждым витком все быстрее. И нет способа остановить, задержать, замедлить хоть на чуть-чуть. Вздохнул – наступила весна, моргнул – и птицы вновь тянутся к югу, не успел опомниться – пролетел еще один год. Словно кто-то специально раскручивает карусель, чтобы ты не успел разглядеть и запомнить деталей – события сливаются в размытый вихрь непримечательных дней. Ты мчишься, летишь, бежишь, торопишься все успеть, но внезапно осознаешь себя медленно плетущимся по обочине, вдоль которой с ревом несется яркий ослепительный экспресс под названием «жизнь». И ты замираешь на склоне дней, оглядываясь назад, где, точно заезженную кинопленку, крутят фрагменты воспоминаний. И уже непонятно, где игры памяти, а где реальность, точно и не жил вовсе, а лишь посмотрел кино. И был ли ты? Или это герой скучной книги, где весь сюжет уместится на листе, из страницы в страницу куда-то бежал, спешил, разменивал десятилетия и года на рутину и суету? А дорога, что вела к успеху, завершается тупиком, и серая пустота засасывает тебя в болото несбывшегося….
Монолог тек тягуче, неторопливо. Слова по капле просачивались через фильтр души лирического героя. Камера вела актера вдоль покосившегося забора. Безотрывно и не мигая следил за ним режиссер. Алекс же косилась на Эмму, которая, в детском восторге приоткрыв рот, ловила каждую фразу Николая.
– Стоп! – рявкнул Дэн, и Тельман глянул на него озадачено вопросительно.
– Тони микрофон в кадр мокнул!
– Вряд ли. На среднем плане его точно не видно, да и на общаке не должен был мелькнуть, – недоверчиво заметил Куликов.
– Сам глянь, раз меня за слепого держишь!
– Спокойно, парни. Возвращаемся на исходные, – пресек операторские разборки режиссер.
– Это было прекрасно, – громкий восхищенный вздох Эммы заставил всех обернуться.
– Николай, вы природный талант! – продолжила актриса, и бледные щеки «таланта» зарделись от похвалы. – А кто автор текста?
– А это у нас господин Тельман два в одном – сам пишет, сам режиссирует. Скоро и сам продюсировать начнет, – прозвучал ироничный голос Алекс.
– Не переживай, Шура, я не отберу твой хлеб, – с улыбкой парировал Дэвид.
– Конечно. Он черствый и тебе не по зубам.
Режиссер хотел еще что-то возразить подруге, но заготовленная тирада была стерта в зародыше внезапно подлетевшей к Тельману Эммой:
– Дэвид, это гениально! Ты круче Шекспира. Пожалуйста, напиши для меня роль! – и девушка приложила ладони к солнечному сплетению в театральном умоляющем жесте. – Этими словами ты проник в меня так глубоко, как еще ни у кого не получалось! У тебя истинный дар – разжечь пожар в душе. Потрогай – я всю горю!
Актриса схватила Дэвида за запястье и прижала руку к своей шее у самой ключицы. Тельман придурковато улыбнулся, и Алекс готова была расцеловать Дениса, ядовито поинтересовавшегося:
– Огнетушитель дать? Или в лужу опять нырнешь, чтобы потушить?
Эмма вспыхнула, зло зыркнув на Ярового, но режиссера отпустила. Выражение секундного смятения сменилось на лице Тельмана привычным задумчиво озабоченным и, нервно взъерошив непослушные волосы, он вернулся к съемочному процессу.
– Так… На чем мы остановились? Николай, расслабляться рано. Нам нужно еще многое воплотить.
Артист воодушевленно кивнул:
– Я буду вашей глиной – лепите меня!
Но по мимолетно брошенному взгляду было понятно, что Дэвид с удовольствием бы сейчас «полепил» из Эммы.
По мнению Алекс, следующий дубль вышел техничнее и грубее первого. Интонационные паузы стали короче, шаги быстрее и движения резче. Но режиссер остался доволен. Причиной тому во многом была сидящая рядом, согласно кивающая на все происходящее голубоглазая блондинка.
– Что может зваться жизнью? – меж тем продолжал идти по сценарию Николай. – Подобна ли она подернутой ряской застойной заводи или похожа на стремительный поток горной реки, чистой, ледяной, бодрящей, манящей испить из него?
На этой фразе актер скрестил руки на груди и обнял себя за плечи. Выражение лица поменялось с задумчивого на воодушевленное.
– Испить… – эхом повторил Николай и довольно извлек из кармана на рукаве шкалик. – Или не пить? Смириться под ударами судьбы иль выпить и создать сопротивление, одним глотком сразиться с сотней бед, покончить с ними, выпить и забыться…
– Он так свежо играет Гамлета, – едва слышно прошелестела Эмма.
– Какого?! – Сашин шепот был громче и грубее.
– Принца датского, – с готовностью пояснила актриса.
– Да нет! Какого хрена творится? – стиснув зубы, Алекс наблюдала, как их кинозвезда отвинчивает пробку и самозабвенно присасывается к горлышку. – Такого мискастинга (*ошибка, допущенная создателями фильма при отборе актёров) в моей карьере еще не было, – прошипела продюсер.
– Ой, да ладно, – Эмма успокаивающе похлопала ее по коленке, – он же не в прямом эфире. У нас на студии спортивный комментатор почти всегда подшофе. Да и потом импровизация – это ведь хорошо?
Александра хотела возразить, но споткнулась на вдохе, встретив укоризненный взгляд Тони. Вопреки ожиданиям продюсера, Дэвид съемку не остановил, только, молча глянув на девушек, выразительно погрозил кулаком. Эмма тихонько хихикнула и послала в ответ режиссеру воздушный поцелуй.
Тем временем повеселевшего Николая несло.
– От долгих размышлений – ниже градус, откладывать до лучших пор смешно. Вино с годами уксусу подобно, прелестницы нисходят до старух. А молодость лишь звук в далеком прошлом. О нимфа юная, в молитвах помянем дела былые. Ну а лучше вздрогнем и предадимся страсти – пусть закат согреет нас последними лучами, напомнив нам о щедрости рассвета.
И актер, салютовав девушкам бутылкой, залпом опорожнил ее.
– Снято! – выкрикнул Тельман и громко зааплодировал. Взвизгнув, Эмма подбежала к Николаю и повисла у него на шее.
– Гамлет, я хочу сыграть твою Офелию! – выдала блондинка и впечатала звучный поцелуй в морщинистую небритую щеку.
– Эт можно устроить, – обхватив девушку за талию, актер принялся раскачиваться из стороны в сторону, изображая медленный танец. Но на первом же па не удержал равновесия и завалился набок, все еще прижимая к себе внезапно обретенную поклонницу. Дэвид с Денисом одновременно кинулись высвобождать Эмму, придавленную болотным «Гамлетом». Николай смущенно отполз в сторону и устроился прямо на земле, облокотясь на ржавый остов бочки. Проигнорировав протянутую руку оператора, актриса благодарно приняла помощь Тельмана. Дэн скривился, точно от зубной боли. С трудом оторвавшись от льнувшей к нему девушки, режиссер подошел к Александре.
Продюсер скептически наблюдала со стороны за новой поставкой классической пьесы под названием «Третий лишний».
– С прискорбием вынужден констатировать – на сегодня мы потеряли нашего ведущего актера, – Дэвид рассматривал Николая с умилением, точно нашкодившего ребенка.
– Зато можешь вписать в сценарий кинодиву. Она всем естеством рвется в большое кино.
– Выключи циника. Я без проб вижу, что камера Эмму любит. А Коля оказался природным самородком, и я надеяться не мог на такую удачу.
– Самородок блистал целых десять минут, пока не был расплющен мухой. Актриска в сюжет не вписана, впрочем, тебя это не смущает. Работаем в стиле адской напиханки – кому нужен съемочный план, график, раскадровка, сценарий? Снимаем, что движется – на монтаже разберемся, а пока поливаем все подряд, – с каждым словом раздражение Алекс росло.
– Я снимаю живое кино! Судьба подарила мне прекрасную музу. Провидение наполнило смыслом поток пьяного сознания. А ты не видишь грандиозный творческий потенциал снятых кадров! – режиссер реагировал резко, активно жестикулируя.
– Вместо того, чтобы критиковать, займись своей работой: пока Николай не уснул, возьми у него телефон вчерашних парней – Митрича и того, второго. Пусть приезжают – буду их снимать!
Алекс озабоченно нахмурилась и приложила ладонь к вспотевшему от возмущения лбу Тельмана. Дэвид отстранился. Саша придвинулась ближе:
– Дыхни.
– Чего?
– Дыхни, говорю. И зрачки покажи, – продюсер подошла вплотную, внимательно вглядываясь в лицо режиссера.
– Шур, ну что ты пристала?
– Да вот думаю, может, ты тоже успел нажраться, обдолбаться или заболеть. Иначе внезапный приступ ебанутости не объяснить.
– Я – творческая личность! – Дэвид обиженно отвернулся.
– Согласна, такое объяснение тоже годится. Иди, творец, снимай свою музу. Но, когда бюджет кончится, можешь за мной на коленях не ползать, – обреченно выдохнула Саша.
Тем временем на руинах рабочего поселка разыгрывались поистине шекспировские страсти.

7. Страсти вокруг блондинки
Алекс с хищным прищуром наблюдала за актрисой. Невысокая фигурка Эммы казалась хрупкой миниатюрной статуэткой на фоне мощного широкоплечего Антона. Помреж, выполняющий функции звукаря (*сленговое – звукооператор), замер над выдающимся декольте актрисы. Звезда в ответ подалась ближе и наклонилась для лучшего обзора. Облизнув губы, девушка чуть прикусила нижнюю и одарила рыжего томным взглядом. В ответ напряглись абсолютно все, даже косящий мутным глазом Николай привстал с земли. Куликов задумчиво осмотрел представшие его взору прелести, затем кашлянул, протянул девушке микрофон и заметил:
– Давай лучше сама. Этот бикфордов шнур надо под одеждой пропустить.
– А ты мне поможешь закрепить? – не выключая кокетства, актриса оттянула джемпер и принялась медленно заправлять внутрь провод. Штекер аккуратно скользнул меж двух округлых холмов груди. Мелькнуло черное кружево белья. Алекс захотелось оттащить Куликова на безопасное расстояние от этой секс-бомбы замедленного действия. В радиус поражения эротизмом Эммы попали все присутствующие мужчины. И если Николай спьяну мог только громко одобрительно сопеть, Антон не спешил воспользоваться представившейся возможностью, а Тельман только пожирал актрису глазами, то Денис был на грани закипания от переполнявшей его злой ревности.
– Разучилась микрофон цеплять? – громче, чем требовалось, заметил он. – На студии такие же. Что-то я не помню, чтобы ты там кого-то просила о помощи!
– Дэнни, ну вечно ты все портишь, – Эмма обиженно надула губки и отвернулась.
– Порчу?! – от возмущения ассистент оператора чуть не задохнулся. – Это ж я тебя сюда привез! Сидела бы сейчас себе в монтажке и начитывала сводки криминальных новостей.
Алекс незаметно подошла к Яровому и успокаивающе положила ладонь на плечо. Но Денис раздраженно скинул ее руку.
– Зарплату урежу, – нежно прошипела продюсер, прижимаясь ближе, – у тебя ставка за количество смен, забыл?
Дэн скосил на Алекс немного прояснившийся от ревности взгляд.
– Но как же… Она же… не могу так… – яростно зашептал он в ответ и, точно обиженный мальчишка, хлюпнул носом.
– Можешь и сделаешь. Ты профессионал. Эмма, в первую очередь, актриса и, помнится, не твоя собственность и даже не близкая подруга. Отношения выяснять будешь после и вне съемочной площадки. А сейчас выстраивай план, мы работаем. Ясно? – Александра безотрывно глядела, как серые глаза обретают привычный цвет, а растревоженные чувства прячутся под покровом вынужденной сговорчивости.
– Проверка микрофона, – между тем прозвучала команда Куликова, – Эмма, спой, цветик, не стыдись. Что ежели, сестрица, при красоте такой и петь ты мастерица? (*из басни «Ворона и Лисица» И. Крылова)
– Ладно, – покорно отозвалась Эмма и, к удивлению Алекс, заметно покраснела. Откашлявшись так громко, что Тони скривился и чуть не стянул с головы наушники, актриса затянула:
– До чего же мы несчастные царевны – нам законом запрещается любить. В царских семьях уж таков порядок древний: по расчету надо замуж выходить, – чистый, звонкий, прекрасно поставленный голос лился легко и спокойно. Глаза Эммы задорно блестели, а взгляд перебегал с одного киношника на другого. Девушка явно наслаждалась произведенным эффектом. Николай с радостной улыбкой покачивался в такт песне, Антон довольно кивал, тихонько отстукивая ногой ритм, а Дэвид… Режиссер смотрел на актрису, точно сладкоежка на витрину кондитерской, и продюсеру захотелось подтереть ему слюни. Восторг и предвкушение удовольствия сочетались на его лице с аурой возвышенной одухотворенности. Алекс хорошо знала этот взгляд и сокрушенно констатировала: «Тельман в очередной раз влюбился».
– А я не хочу, не хочу по расчету! – меж тем экспрессивно топнула ногой Эмма. – А я по любви, по любви хочу! Свободу, свободу, мне дайте свободу – я птицею ввысь улечу!
И девушка, раскинув руки, закрутилась на месте. Подбежавший к ней Дэвид ловко приобнял актрису за талию в изящном пируэте.
– Ты великолепна! – с искренней пылкостью произнес он и припал долгим поцелуем к тыльной стороне маленькой ладошки. Алекс озабоченно оглянулась на Ярового и окунулась в бездну бессильного отчаянья. Но маленькая личная трагедия Дениса заботила продюсера куда меньше, чем одна белокурая проблема с выдающимися внешними и вокальными данными.
– Голо-ик- систая, – с акцентом на третий слог хрипло выдавил Николай. Глаза актера утратили фокусировку и потеряно блуждали в районе Эммочкиного выреза. Тельман суетился вкруг актрисы, то приобнимая за плечи, то нашептывая комплименты, то трепетно пожимая и поглаживая пальцы с идеальным маникюром. Эмма старательно изображала робкое смущение, но даже под длинными ресницами Алекс читала торжествующий взгляд.
– Так, парни, я вижу идеальный дубль, – нехотя оторвавшись от новообретенной музы, режиссер предпринял попытку вернуться в рабочий процесс. – Пока наш ведущий артист отдыхает и настраивается на роль, Эмма сыграет его утраченную молодость, фантазию из прошлого, воспоминание, позволяющее удержаться на плаву даже в самые темные времена. И, ангел мой, ты будешь петь! – последнюю фразу Дэвид адресовал распахнутым до предела и блестящим показательным обожанием синим очам.
– А что петь, Дэви? Я много песен знаю. Современное или из классики?
– Из классики? – заинтересованно встрепенулось неоконченное консерваторское образование Тельмана.
– Ну… «Позвони мне, позвони», например, или «А я сяду в кабриолет»?
– Не совсем, – Алекс мысленно ухмыльнулась, уловив едва заметную нотку разочарования в интонации приятеля. Но обаяние Эммы было столь велико, что огрехам в образовании было не под силу омрачить восторг Тельмана.
– А на английском можешь? Что-нибудь узнаваемое популярное, из молодости нашего героя?
Меж идеальных бровей пролегла задумчивая морщинка. Но прекрасное личико быстро разгладилось, и Эмма радостно заявила:
– У меня есть отличная идея, но надо подготовиться, поправить грим. Саша, ты мне поможешь? – и, ласково потрепав режиссера по плечу, девушка подхватила продюсера под локоть и увлекла подальше от съемочной группы.
– Идиотский лифчик, под сиськами адски трет! – на ходу Эмма засунула ладонь в вырез и поправила грудь. Алекс в очередной раз опешила от подобной раскрепощенности. – Подержишь мобильный, чтобы я могла макияж поправить?
И, не успев согласиться, Тимофеева получила в руки навороченный смартфон, фронтальная камера которого должна была послужить зеркалом. Пока Эмма корректировала и без того безупречный образ, Александра, лишь бы не стоять без дела, спросила:
– Ты хорошо поешь, почему в певицы не подалась?
Рука девушки дернулась, и черная подводка некрасиво мазнула мимо века.
– Хотела, – процедила блондинка, – но там все через постель.
– Для тебя это проблема? – саркастично заметила продюсер, вспоминая недавнюю сцену в бане.
– Ты не понимаешь! Это другое, – резко ответила Эмма и вновь загубила ровный контур. Недоуменно выгнутая бровь Александры требовала более подробного ответа, и несостоявшаяся певичка через силу выдавила:
– Одно дело, когда ты сама, и совсем иное – когда тебя, – неловко меняя тему, она добавила: – Вот я бы на такого мужика, как Тони, без раздумий напрыгнула. У него такие руки большие, не то, что у Дэви и Дэна, а чем больше у мужика руки, тем у него член мощнее. Но раз красивый уже занят, придется заняться перспективным.
И Эмма завершила макияж ярко красным штрихом помады.
– Как думаешь, Дэвид на меня запал?
–Ты ведь помнишь, что на тебе микрофон и он работает?
– Упс! – Эмма прикрыла ладонью рот и быстро обернулась. В нескольких метрах от них с демонстративно отрешенным видом Куликов разглядывал особенности кладки венца старого сруба, и только цвет лица – пунцовый, под стать бороде и шевелюре – выдавал, что в его наушниках только что звучала отнюдь не музыка.
Несмотря на неловкость ситуации, вид смущенного Антона вызвал у Саши едва заметную довольную улыбку. Задрав носик и гордо подняв голову, Эмма продефилировала мимо оператора с надменно отрешенным выражением лица, достойным королевы, которой уж точно не могли прийти в голову непристойные мысли. Идя следом, Саша старательно подавляла подступающий приступ гомерического хохота, но, поравнявшись с Антоном, не выдержала:
– Пойдем работать, мужчина с большими руками!
Тони покраснел еще больше, хоть это и казалось невозможным. Меж тем Тельман уже восторженно порхал вокруг Эммы, засыпая ее указаниями вперемешку с восхищением. Актриса внимала режиссеру благостно, не забывая время от времени бросать на него томный взгляд из-под ресниц, едва касаться кончиками пальцев и тихонько хихикать незначительным шуткам. Лицо Дениса выражало непроницаемую маску. Разбирайся Александра в людях чуть хуже, она бы решила, что Яровой смирился с женской ветреностью. Но пылающие яростью глаза ассистента грозили мощным разрушительным взрывом.
– Эммочка, какую песню ты выбрала?
– Пусть это будет маленьким сюрпризом, Дэви.
«Ох, не нравится мне эта тяга к импровизации», – только и успела подумать Алекс, как уже привычное «Камера-мотор-начали» обозначило продолжение съемки. По задумке режиссера, актриса неторопливо шла вдоль единственной уцелевшей стены полностью обвалившегося жилого дома, и невысокое осеннее солнце сопровождало ее, выглядывая через пустые оконные проемы. Лучи света природными софитами на несколько секунд выхватывали точеный силуэт, в следующее мгновение погружающийся в сумрак тени. У третьего окна девушка замерла, откинула локоны, грациозно повела плечами и запела:
I wanna be loved by you, just you,

And nobody else but you,
Сходство с Монро было поразительным. Эмма так же надувала губки, хлопала ресницами и даже декольте вздрагивало в тех же моментах, что и у самой популярной блондинки мирового кинематографа. Но пока все мужчины съемочной группы не сводили глаз с дивы-певицы, Алекс привлекло суетливое шебаршение Дениса. Не отрываясь от камеры, Яровой косился на что-то зажатое в руке. Разглядеть предмет не получалось. Тем временем актриса указала на Тельмана изящным пальчиком и, обращаясь к режиссеру, пропела:
I wanna be loved by you, alone!

Boop-boop-be-doop!
И тут аккомпанементом песни прозвучал звонок мобильного. Все взгляды устремились на оператора. Демонстративно округлив глаза, Денис вылупился на тренькающий в его руках телефон.
– Мама звонит, надо ответить. Она просто так бы не стала, – парень виновато глянул на режиссера и приложил смартфон к уху.
– Мамуля, я очень занят. У тебя что-то срочное? – проорал он в трубку и спустя короткую паузу испуганно добавил: – Когда? И что говорят врачи?
Затем какое-то время он лишь озабоченно кивал, быстро ходя из стороны в сторону. Тем временем Антон с интересом глянул в свой мобильный и шепнул Саше:
– Дай телефон на минутку.
– Связи нет, – одними губами ответила Алекс, подходя ближе к помрежу.
– Уверена? Чего тогда Дэн с трубой скачет?
– Это он актерским лаврам Николая с Эммой позавидовал. Новый спектакль репетирует, называется «Как потерять работу и бабу одновременно» – продюсер обхватила Куликова под локоть и едва слышно добавила: – Может, его придушить, чтобы не мучился?
– Рано, Саша, – Тони придвинулся ближе, – дай насладиться зрелищем молодости, безбашенной, точно обезглавленная курица. Смотри, так и скачет по двору и не понимает, дурашка, что дни сочтены, а бульон уже кипит по его душу.
Яровой, словно услышав слова Антона, с быстрого шага перешел на медленный бег, неоправданно громко и чересчур эмоционально крича в трубку:
– Мам, не переживай, я все решу!
– Дэн, помощь нужна? – улыбка в голосе Алекс была ледяной, колкой, не предвещавшей ничего хорошего ассистенту оператора. Яровой зыркнул на продюсера и отмахнулся. Александра подалась вперед, но рыжий притянул девушку ближе, кольнул щетиной бледную щеку и шепнул в спутанные волосы:
– Погоди, хочу досмотреть. Мальчик старается.
– Мамуля, родная моя, держись. Все будет хорошо, – меж тем Яровой перешел к следующему акту и принялся корчиться в гримасах душевной боли, обращая в сторону Эммы полный страдания взгляд.
Сердобольная блондинка смотрела в ответ не мигая, прижимая к сердцу нервно сцепленные пальцы. Дэн отвернулся и сделал жест, точно смахивает непрошенную слезу. Эмма подалась к ассистенту оператора. Заметив приближение актрисы, парень быстро затараторил:
– Мам, не переживай, все куплю и привезу. Люблю тебя, целую, пока! – и прервал «разговор», картинно спрятав лицо в ладонях.
– Дэнни, что с мамой? – Эмма уже заботливо гладила парня по вздрагивающей спине.
– В больнице, – прозвучал хриплый ответ, – готовят к внеплановой операции. Надо срочно привезти недостающие лекарства.
– Ты список медикаментов-то спросил, а то давай позвоним, уточним, чтобы не напутать чего? – заботливо улыбнулся Куликов. Дэн не почуял издевки и ответил благодарным кивком:
– Спасибо, все есть. Но мне надо срочно ехать в город. Дэвид, ты же понимаешь?
Тельман ошеломленно наблюдал за разворачивающимися событиями и не успел дать ответ, а Дэн уже обращался к успокаивающей его Эмме:
– Поедешь со мной? Могу до дома докинуть, все равно по пути.
Актриса растерянно посмотрела на Тельмана.
– А как же съемки?
– Какие съемки?! У меня мать при смерти! – резко взвился Яровой, но тут же смягчился, бережно приобнял девушку за плечи и заворковал: – Я не настаиваю, можешь остаться, но я уезжаю. Через два часа ты будешь дома в тепле, чистоте, со всеми удобствами, вдали от болотной грязи, без мышей и пауков.
В синих глазах мелькнуло сомнение, и Денис продолжил давить:
– Будут еще досъемки в городе. Давид Исаакович обязательно тебя пригласит, ты ведь его новая звезда, – последнее слово Дэн выплюнул с плохо скрытым омерзением, но девушка не обратила на интонацию никакого внимания.
– Дэви, вы правда будете в городе снимать?
Режиссер молча кивнул.
– И ты меня позовешь?
– Конечно, – и после короткой паузы с полными грусти глазами добавил: – Не хочу, чтобы ты уезжала.
– Ой, ты такой душка, – Эмма в одно мгновение повисла на Тельмане, – но ты же понимаешь, Дэнни нужна сейчас моральная поддержка, а я очень хочу в горячий душ. Но я так рада, что мы встретились. Напишешь мне роль, хорошо?
И, чмокнув растерянного Дэвида в щеку, девушка вернулась к ассистенту оператора. Чувство победы стерло с лица Ярового показательное страдание. Он гордо оглядел собравшихся и, подхватив Эмму под руку, поспешил в сторону дома. Тут терпение продюсера все-таки кончилось.
– Неустойку за сорванные съемки занесешь в бухгалтерию студии! – крикнула она в спину удаляющейся паре.
– Тимофеева, выключи суку. У парня беда, а ты только о бабле думаешь! – недовольство Тельмана зло выплеснулось на Алекс.
– Ты серьезно такой идиот или по четвергам прикидываешься?! – Саша пронзила Дэвида взглядом, но закаленный годами дружбы тот даже не моргнул – расправил плечи, скрестил на груди руки и принял вызов на бой.
– Ты за работой совсем не замечаешь человеческих проблем! Возможно, удивишься, но кроме съемочных планов, дедлайнов и смет есть еще жизнь с эмоциями и чувствами, болью и радостью…
– А еще с одним постоянным вечным форс-мажором, когда связываешься с наивными дураками, -выплюнула Алекс. – Тут нет сигнала! Из всех видов связи в этой дыре доступны только половая и голубиная!
Тельман моргнул. Алекс решила добить противника:
– Тебя развели как последнего лоха. Нет никакого вопроса жизни и смерти. Никакая мама Яровому не звонила. Он просто не мог больше терпеть, как Эмка на тебя вешается.
Дэвид побледнел. Непослушные черные вихры резко контрастировали с белой кожей. На вмиг осунувшемся и без того худом лице тусклым огоньком обиды блестели темные глаза. Саше стало жутко неудобно перед приятелем за все сказанные в сердцах слова. Но цедить правду медленно, по капле, переживая за психику собеседника, Алекс не умела и не считала нужным – сильные переживут, а слабым в этой сфере не место. Вот только и каменное сердце истончалось любовью до хрупкого фарфора, а Дэвид никогда не отличался стойкостью характера. Поздно спохватившись, продюсер решила вернуться к рабочим темам, но тут мимо с ревом, разбрызгивая грязь и подпрыгивая на ухабах, промчалась L200 Ярового. Ассистент оператора удостоил коллег коротким презрительным взглядом, а Эмма с виноватой улыбкой помахала Тельману. Не удержавшись от мелкой пакости, Саша подняла над головой руку с выставленным средним пальцем.
Только один человек не увидел прошедшего под низким серым небом представления. Подложив под голову сложенную куртку и свернувшись калачиком, Николай спал крепким сном праведника или закоренелого пропойцы.
– Отличный кадр, – полувопросительно глянул на режиссера Тони, – вписывается в общую концепцию картины.
Но Дэвид не реагировал, до дыры в пространстве замусоливая взглядом поворот, за которым скрылся пикап. Алекс захотелось для друга маленького чуда, и она взмолилась холодному ветру, болотной траве и демону сорванных съемок, чтобы одна до приторности милая блондинка внезапно оказалась лучшей версией самой себя. «Давай, Эмма, на счет «три» из-за дома вы-хо-ди!» – но только ветер всколыхнул сухие листья рогоза, да рыжий успокаивающим жестом протянул ей термос с горячим чаем.
– Фокусница появилась и исчезла, сразив зрителей в самое сердце, – Куликов задумчиво почесал бороду. – Вернемся к первоначальному плану: одинокий герой, потерянный в заповедных топях? Смотри, как натура картинно легла, снимай – не хочу!
И Тони, указав на прикорнувшего актера, попытался вернуть лицу привычное беззаботно-ухмыляющееся выражение.
– Снимайте, что хотите, где хотите и как хотите. Я пошел страдать! – стремительно развернувшись, оставленный музой режиссер ринулся прочь.
– К финалу второго дня из состава съемочной группы выбыли ревнивый юнец и продажная старлетка, остались влюбленный идиот, – Алекс задумчиво скользнула взглядом по Антону, и тот подхватил:
– Ответственный товарищ Кулик и хорошая девочка Саша. А на повестке дня у нас три вопроса: кто виноват? Что делать? И кем занят мужчина с большими руками?

8. Исповедь вечерней заре
Тельман пил. Когда спустя пару часов Тимофеева с Куликовым вернулись в избу, режиссер уже полностью вписался в натюрморт с граненым стаканом, бутылкой водки и банкой соленых огурцов. Не повернув головы в сторону вошедших, Дэвид отработанным движением иллюзиониста достал еще два стакана и наполнил их до половины.
– За утраченные надежды и рухнувшие планы! Не чокаясь, – хмуро салютовав коллегам, он сделал несколько больших глотков.
Саша села напротив друга, едва пригубила, скривилась и вернула пойло на стол. Тони сгрузил у двери оборудование и поддержал режиссера, залпом осушив стакан. Александр удивленно глянула на помрежа. Не поморщившись, рыжий уже сочно хрустел огурцом в прикуску с черным хлебом.
– Насчет планов, – с набитым ртом обратился он к унылому режиссеру, – не все они рухнули. Мы с Сашкой подсняли чуток натуру, да и Коля очень колоритно смотрелся, что спящий, что на фоне своего УАЗика. Да и закат был огонь! – на этой фразе Тони лукаво посмотрел на Александру, вернув девушку в воспоминания о недавнем прошлом.
Продюсер была вне себя от сорванной съемки. И хотя внешне лицо ее походило на гипсовую маску, внутри буйствовал ураган. Чтобы сгладить ситуацию, Тони предложил немного поработать и отснять запланированное ранее. Под руководством Антона Алекс выставляла легкий мобильный свет, таскала сумку с оборудованием и штатив. Злость постепенно отступала, сменяясь обреченным принятием происходящего. Николай вскоре проснулся и оказался на удивление адекватным, только шатающаяся походка и легкая расфокусировка взгляда выдавали количество промилле в крови.
– Куда девать будем нашего героя? – Куликов не торопился отдавать актеру благоразумно вытащенные из кармана ключи от машины.
– А чо, съемки кончились? Не надо меня никуда девать – сам уеду! – исполненный решимости Коля полез за руль и принялся шарить по салону.
Александра равнодушно перевела взгляд с ожидающего ее решения здоровяка на все еще прилично пьяного актера.
– Что-то мне подсказывает, на эти заповедные топи не распространяется закон о вождении в нетрезвом виде. Коля, рулить сможешь?
– А что нет, Сашенька? Эти ж болота – мой дом родной!
– Не боишься без прав остаться?
На этом вопросе оба мужчины уставились на продюсера обеспокоенно. В глазах Тони мелькнула особая аккуратная забота, присущая родственникам и близким друзьям умалишенных. Николай же решил не вдаваться в игры Сашиного разума и просто ответил:
– Так я уже лет пять без прав катаюсь. Их тут разве что кикиморам показывать!
Сконфуженно дернув плечами, продюсер отмахнулась:
– Езжай, только пусть Антон тебя и твой отъезд снимет как-нибудь… – на мгновение задумавшись, что бы сказал режиссер, Алекс добавила: – колоритно и живописно.
Тони поймал Сашин взгляд – пустой, отрешенный от происходящего, словно вместе со съемочными планами исчезли все цели и смыслы существования. Впервые за все время их знакомства Тимофеева выглядела потерянной. Девушка отрешенно ворошила ботинком кочку засохшей травы, и на лице ее застыло выражение смирения с неизбежным провалом. Антону захотелось встряхнуть Сашу, сгрести в охапку, заглянуть в глаза и доступно объяснить, что жизнь продолжается, но вместо этого оператор сунул продюсеру кофры с объективами, подхватил камеру и штатив и отправился снимать эпичный отъезд героя в закат.
Заря разгоралась. Ярко-красный идеально круглый диск солнца садился в оранжево-пурпурные облака, растянувшиеся вдоль горизонта. Но Алекс удостоила красоту природы одним косым взглядом. Отвернувшись к западу спиной, Саша наблюдала, как постепенно удлиняется ее тень, как длинный сиреневый язык сумрака тянется до отливающих золотом влажных мшистых стен. Краем уха слышала она переговоры Кулика с Николаем, звук заведенного мотора и удаляющееся тарахтение старенького джипа. А затем зашуршала от порыва вечернего ветра трава, и точно сама земля пружинисто завибрировала от приближающейся поступи рыжего великана.
– Знаешь, это я виноват, что так получилось, – голос Тони звучал глухо, тихо, словно издалека.
– С чего вдруг? Идея предложить Яровому работу принадлежит мне, – Алекс не повернула головы, хоть и ощущала спиной близкое присутствие оператора.
– А я вчера вечером жутко захотел, чтобы они все исчезли и остались только мы вдвоем в этой заповедной глуши. И вот – исполнилось.
На этой фразе Саша оглянулась, ожидая встретить взгляд Антона, но уткнулась в спину, согнутую над видоискателем камеры.
– Посмотри, какая красочная картинка! – и вслед за приглашающим жестом, Куликов уступил продюсеру место у штатива. Алекс прильнула к глазку. Хорошо выстроенный кадр пылал закатом. Насыщенность цветов, гармония постановки, глубина фокуса – все совпало идеально. Затылком чувствовала Саша теплую близость Тони. Приобняв девушку со спины, оператор положил ладонь на трансфокатор, меняя фокус на более близкий. Александра ощутила, как сладковато-хвойный аромат вплетается в мысли, пробирается под кожу и заставляет кровь бежать быстрее.
– Завтра будет дождь и сильный ветер, – волосы на затылке всколыхнулись от теплого дыхания Куликова, – не переживай из-за съемок, все равно весь день в избе бы просидели.
– Ты меня так успокаиваешь?
– Не я – погода. Такой закат обычно перед затяжными ливнями бывает, – свободная ладонь обхватила девушку за талию и скользнула чуть выше, замерев в районе солнечного сплетения.
«Какие у него большие руки, – непроизвольная мысль заставила щеки заалеть под стать вечернему небу, – чертова Эмма, как мне теперь перестать думать о размерах?»
– И много твоих желаний исполняется? – вопреки подавленному настроению на тонкие губы вернулась улыбка.
– Все, – совершенно серьезно ответил Антон, – кроме одного. Но оно детское, из разряда невозможных. Обычно я загадываю простые вещи: удачную работу, внезапный выходной, выигрыш в лотерее, отпуск с королевой бала или вечер наедине с прекрасной начальницей.
– Что ты еще пожелал в этом вечере? – Саша подалась назад, упираясь спиной в грудь Тони, ощущая напряжение в касающихся ее пальцах.
– Только тебя, – выдохнул мужчина и втянул губами тонкую кожу за мочкой уха. Осторожно и неторопливо, чтобы не задеть включенную камеру и не потерять тепло близости, Алекс обернулась. Веснушчатое лицо рыжего золотым свечением буквально отражало заходящее солнце. Саша невольно улыбнулась, вызвав удивленный взлет бровей над изумрудными глазами.
– Забавный, – пояснила она и провела ладонью по колкой рыжей щетине.
– А ты – красивая, – ответил Тони, и не успела девушка привычно возразить на комплимент, как оказалась в плену бережно обнимающих рук. В этот раз мужчина целовал ее медленно, осторожно, сначала едва коснувшись горячими губами, он медлил, ожидая ответа. А Саша обхватила мощную шею, запустила пальцы в медного цвета вихры и глядела не отрываясь, как темнеет с каждым мгновением малахит устремленных на нее глаз. Щетка усов кололась, борода царапала подбородок, дыхание сплеталось в единое облако. Мгновение размазывало по губам вкус шоколада и обещание неги. Поцеловав самый уголок рта, Тони чуть отстранился, позволяя Александре продолжить или остановиться. В этих долях секунды, в замершем в ожидании Куликове, в еще не принявшей решение Саше таилась дремлющая сила, пульсом в висках бился океан извечной власти – женщины над жаждущим ее мужчиной. Алекс поддалась, потянулась в ответ за исходящим от Тони теплом к мягкости его поцелуев, упругости мышц, остроте накрывающих ощущений. Раскрылись губы, уступая глубине ласк и откровенности прикосновений. Они целовались с медленным тягучим наслаждением, изучая друг друга, замирая от переполнявших обоих эмоций. И только камера все отсчитывала кадры, снимая до боли яркую, незабываемо прекрасную огненную зарю.
Антон и Саша переглянулись – воспоминание о маленькой общей тайне молнией пронеслось между ними. Воздух на и без того жаркой кухне потеплел на пару градусов, вмиг стало так тесно, что будь Тельман чуть повнимательнее, сразу осознал бы себя лишним. Но Дэвид самозабвенно предавался страданию по упорхнувшей музе, предательству коллеги и загубленным съемкам. Продюсер уже пару раз проходила вместе с приятелем приступы меланхолического алкоголизма на фоне несчастной любви. Сценарий всегда был один – за несколько дней запоя режиссер переживал неоднократно по кругу все стадии: от радостного отрицания происходящего до гнева на мироздание за крушение надежд, затем попытку выторговать компромисс с реальностью сменяла унылость депрессии, за которой следовало мрачное принятие собственной никчемности и всеобщей бабьей изменчивости. Судя по унылому виду Тельмана, замершего над граненным стаканом, виток дошел до глубокой ямы пессимистичного самокопания. Но впервые за годы дружбы Александре совсем не хотелось разделять с Дэвидом его личную боль. Сердце девушки трепетало радостным предвкушением будущего счастья, но собственное окрыленное настроение казалось ей неуместным рядом с похоронной миной на лице режиссера. Потому, подхватив ноутбук подмышку, продюсер заторопилась к выходу:
– Пойду поработаю, а вы, мальчики, пообщайтесь тут пока по-мужски, – и быстро ретировалась за дверь.
От огненного заката осталась едва тлеющая полоска над горизонтом. Мобильный сбивчиво пиликал бесконечными уведомлениями о пропущенных звонках, голосовых сообщениях и полученных уведомлениях. В почте накопилось десятка три требующих срочных ответов писем. Открыв первое, Алекс громко выругалась – руководство студии передвинуло на месяц раньше срок сдачи «Заповедных топей», чтобы успеть подать заявку на январский фестиваль. Картину полагалось сдать до Нового года, на съемки и постпродакшн оставалось чуть более полутора месяцев. «На фестиваль попасть, как же! Остатки денег от Госкино хотят до праздников получить просто!» – сопротивляться решению руководства было бессмысленно, но продюсер все равно отправила ответ о невозможности воплощения в жизнь этой великолепной задумки великого разума. Далее шли напоминалки о ближайших тендерах, несколько заявок на коммерческие предложения от рекламных агентств и долгожданное письмо-заказ на проведение съемки, интернет-трансляции и монтажа церемонии «Человек года». Грандиозное шоу, проходящее в католическое рождество на одной из самых помпезных площадок Северной столицы, Александра снимала уже три года подряд – пять камер, два операторских крана, прямой эфир и трансляция на экраны в зрительном зале, стайка старлеток-интервьюерок… В предвкушении работы продюсер расправила плечи и довольно улыбнулась: «Будет на что купить новогодние подарки». Вставив наушники, Алекс принялась составлять сметы, одновременно прослушивая голосовые. Одно из сообщений заставило девушку прерваться и включить его повторно. Сбивчивый голос Ярового звучал нервно и лишь слегка виновато:
– Александра Игоревна, это Денис. Простите меня. Я был не прав и психанул. Пожалуйста, дайте мне шанс все исправить. Не увольняйте меня, пожалуйста. Мне очень-очень нужна эта работа.
– Добавь еще, что ты полный придурок! – истерично вклинился звонкий голос Эммы, – роли меня лишил, козлина!
– Да замолчи ты уже! – рявкнул Дэн, и запись оборвалась.
Алекс заржала в голос. Напряжение неудачного дня покидало ее с булькающим бесконтрольным хохотом. Отпускала взведенная пружина, оставляя в прошлом злость, нервы и недовольство собой. Вытерев невольно выступившие на глазах слезы, девушка удивленно воззрилась на внезапно выросшего у сарая рыжего здоровяка.
– Дорогая, я уложил нашего малыша. Умничка выпил всю бутылочку и теперь проспит до утра как миленький.
Аж хрюкнув остаточным смешком, Саша подвинулась и Тони взобрался к ней на крышу. От оператора несло перегаром, но движенья Куликова были точны, а взгляд на удивление трезв.
– Надрался за компанию?
– Самую малость. Пить в одиночку – это уже алкоголизм. Не мог же я позволить приятелю так опуститься.
– Похвальная забота, теперь у меня на руках два пропойца, и съемочные планы стремительно отправляются ко всем чертям.
– Ну во-первых, я еще не у тебя на руках, но не прочь там оказаться, – заметив, что Саша не выразила энтузиазма к близости, оператор миролюбиво добавил: – А съемки в топях по-любому бы сорвались.
– Чего это вдруг? – возмутилась продюсер.
– А ты погоду когда смотрела?
– Утром. Обещали ночью короткий дождь, а дальше переменная облачность, местами осадки.
– Почти не соврали. Примерно через шесть часов начнутся те самые осадки, которые выбрали себе для выпадения именно эту местность, – и, сунув девушке под нос смартфон с открытым в браузере англоязычным сайтом, Антон продолжил: – И дождить, а точнее заливать эти благословенные болота будет минимум трое суток. Так что деревню Гадюкино смоет и нас вместе с ней, если не уберемся отсюда утром.
– Уверен? Синоптики часто ошибаются.
– Только не эти. Это проверенный сайт – для экстремалов и тех, кто любит активный отдых на природе. Постоянно им пользуюсь, пока ни разу не подводил. Так что, товарищ Тимофеева, отринь тоску, забудь печали, съемки мы и без Дэна бы просрали.
– Сомнительное утешение, учитывая, что Студия только, что сократила на месяц монтажный период. Сможешь из отснятого сделать конфетку?
– Горелый леденец – тоже конфетка. И потом еще уйма времени, ты что-нибудь придумаешь. Я в тебя верю, – Тони одобрительно погладил Алекс по плечу, но девушка не отреагировала на внезапную короткую ласку, продолжая пялиться в ноутбук. Довольно хмыкнув над очередным письмом, она спросила оператора:
– Найдешь в конце месяца пару дней на съемки SPA-центра?
– Модели в откровенных бикини будут?
– Я буду.
– Тогда я в деле! – рыжий хотел добавить еще что-то веселое, но Саша не смотрела в его сторону, погруженная в рабочую переписку.
– Не помешаю тебе, если деду позвоню? – спросил Антон и, получив одобрительный кивок, набрал номер. Гудки шли долго, и парень видел мысленным взором, как неторопливо ступают по истертому деревянному полу тапки на войлочной подошве, как включается лампочка под зеленым абажуром и старческая морщинистая рука с узловатыми пальцами берет телефон, стоящий на вечной зарядке.
– У аппарата, – раздался сухой, но все еще сильный, наполненный внутренней мощью голос.
– Привет, батя. Это я. Как дела твои? – выдохнул Антон, нехотя признаваясь себе, что каждый раз боится, что звонок останется без ответа.
– Живой пока, а это для старика уже достижение.
– Брось, какой ты старик, еще и ста лет не прожил. Пободрее многих будешь.
– И то верно. Гляди, я у тебя еще и бабу уведу!
Тони засмеялся, и трубка ответила довольным хмыканьем. Александра покосилась на Антона. Громкий голос собеседника Куликова отлично пробивался сквозь вставленный в ухо, но молчащий наушник. «Подслушивать не хорошо, – сделала она себе замечание, – но так интересно узнать о нем побольше».
– Мамка твоя на днях заходила, про тебя спрашивала. Сказал ей, что ты в болоте про колхоз что-то снимаешь.
– Арт-хаус, дед, а не колхоз.
– Да все едино! Ты бы ей позвонил, говорит, давно тебя не видела.
Лицо Тони посерьезнело:
– Хорошо, бать, позвоню на днях, как в город вернемся. Тут связь плохая. Нам пришлось на сарай залезть, чтобы с тобой связаться.
– Нам? – прогрохотала трубка. – Кто там с тобой вместе на сарае-то?
– Начальница моя, продюсер, Александра, – Тони послал переставшей скрывать, что подслушивает, Алекс улыбку.
– Дай-ка мне ее, – потребовали с той стороны телефона.
«Как зовут?» – одними губами спросила девушка.
«Петр Семеныч», – прикрыв микрофон рукой, прошептал Антон и включил громкую связь.
– Здравствуйте, Петр Семеныч, – Саша отложила компьютер и внимательно уставилась в смартфон Куликова, словно общалась по видеосвязи.
– И вам здравствовать, Александра. Как там мой Тоха, хороший работник, ответственный?
«Тоха», – имя отпечаталось в сознании девушки образом веселого рыжего сорванца.
– Ответственный, все бы такими были, – не кривя душой ответила продюсер.
– Добро, если так. Но спуска ему не давайте. Будет хулиганить, можете мне звонить, у меня еще армейский ремень цел – дам в пользование.
– Дед! – под тихое хихиканье Саши возмутился Антон.
– Что? Я уже больше тридцати лет дед, знаю подход к мальцам, – ершисто отшила трубка.
– Спасибо, Петр Семенович, у меня свои методы воздействия, – с улыбкой ответила Алекс.
– Мудрую женщину по голосу слышно. Передайте моему шалопаю, чтобы он вас ценил и берег.
– Шалопай, вообще-то, все слышит, – встрял Тони.
– Вот и славно, два раза повторять не придется. Ладно, молодежь, пора мне на боковую сны смотреть, а у вас, наверное, поинтереснее занятие найдется, чем старческое брюзжание слушать.
– Что вы, Петр Семенович, мне было очень интересно с вами познакомиться, – искренне ответила Саша.
– И мне, Сашенька, с вами тоже, – спустя краткую паузу из динамика продолжили: – Тоха, начальница-то красивая? Голос мне ее понравился.
– Лучше, чем ты можешь себе представить, – Куликов подмигнул Саше.
– Пошел представлять. Спокойной ночи, внук.
– Пока, батя.
Телефон замолк. Алекс и Тони переглянулись. Оглушительно рухнула на них вечерняя тишина. Девушка заговорила первой:
– Интересный у тебя дед. Почему ты его батей зовешь?
Рыжий вытащил сигареты. Прикурил две и протянул одну Александре. Девушка почувствовала напряжение, обычно предшествующее тяжело дающимся откровенностям. Крепко затянувшись, мужчина откинулся назад и лег на плоскую крышу, глядя в постепенно затягиваемое тучами небо. В зазвучавшем затем голосе не было и намека на привычный задор, таким серьезным и скованным Куликова Саша не видела ни разу:
– Мне было десять, когда пропал отец. Ушел зимой на охоту, и с концами. Искали долго, решили – провалился в полынью, думали, по весне всплывет. Не всплыл, не нашли. Мать страдала, но потом смирилась. Через пару лет встретила другого. У них все завязалось серьезно, к нам переехал. Но у меня с ним не сложилось, – Антон замолчал.
– Почему? Пил? Бил? – девушка предположила самое очевидное.
– Нет, нормальный мужик оказался. Когда прошел срок и без вести пропавшего признали погибшим, они с матерью поженились. Сеструха моя родилась. Сейчас у нас хорошие отношения. Просто тогда, понимаешь, я отца ждал. Верил, что однажды откроется дверь и он зайдет в дом. Придумывал себе истории всякие, где он то на спецзадании, то память потерял, то заблудился и случайно перешел границу, где был похищен инопланетянами, – Тони грустно усмехнулся: – Не мог я матери простить, что она его похоронила, а сама дальше живет. Это было как предательство. Изводил я ее, отчима, жизни не давал, обвинял во всем. Дед и забрал меня к себе. Если б не он, кто знает, где бы я сейчас был, и что бы из меня выросло. Потому и «батя».
– Он отец отца? – Саша уже давно отложила ноутбук и безотрывно смотрела на исповедующегося ночному небу Антона.
– Ага. Я и до исчезновения отца с ним много времени проводил. Мать шутила, что у нас мужской клуб – чуть свободное время, мы с батей и дедом то в лес за грибами, то на рыбалку, то на охоту или в капоте ковыряться и мотоцикл перебирать. А потом в клубе стало на одного члена меньше.
Антон замолчал, погруженные в далекие воспоминания. Алекс не знала, то ли обнять его и утешить в давнем горе, то ли разумнее промолчать и не бередить старые раны.
– Догадываешься, о чем мое несбывшееся детское желание? – вопрос по-прежнему был обращен равнодушному темному небу, но девушка ответила:
– Чтобы отец вернулся?
– Я до сих пор вглядываюсь в лица на остановках, в метро, даже актеров массовки машинально отсеиваю по принципу «похож-не похож». Головой понимаю, что двадцать лет прошло и чудес не бывает, а перестать не могу…
В повисшей паузе было слышно, как усиливающийся ветер шуршит сухой травой и мерно позвякивает, ударяясь о крышу колодца, мятое ведро.
– Сашка, иди ко мне, ляг рядом, – приглашающим жестом Тони распахнул куртку, откидывая в сторону широкою полу. И Алекс скользнула в объятия, понимая, что это меньшее, чем она может отплатить за откровенность. Положив голову на плечо, прижавшись к теплому боку, под ладонью чувствовала она мерное биение сильного сердца.
– А тебе не было жалко мать?
Антон вздохнул:
– Было, но значительно позднее. Дед пытался меня вразумить, но ты когда-нибудь встречала подростков, считающих взрослых умными?
Александра усмехнулась:
– Я сама после седьмого класса сбежала от родителей жить к бабушке. Не то, чтобы они этому сильно сопротивлялись.
Губы Тони бережно коснулись темноволосой макушки.
– Вот-вот. Каким козлом я был, дошло довольно поздно. Но мать меня простила, на то она и мать, а я просто молчаливо принял ее прощение. Надо бы извиниться, да все не могу завести этот разговор.
Алекс молчала. Ей хотелось поддержать Антона, но все слова казались плоскими и пустыми, а отвечать откровенностью о себе представлялось неуместным и эгоистичным. Потому медленно скользила узкая ладонь с длинными пальцами по широкой ритмично вздымающейся груди.
– Тебе когда-нибудь хотелось все бросить? Остановить колесо, в котором ты скачешь, точно сумасшедшая белка, не замечая ничего вокруг, и заняться чем-то простым, понятным, вечным?
– Чем же, например? – удивилась девушка.
– Одно из детских счастливых воспоминаний, таких бытовых повседневных, что вгрызаются на всю жизнь, как мы с дедом и отцом возвращаемся с утренней рыбалки и заезжаем в пекарню на окраине города. При ней был такой маленький ларек, там всегда продавали горячий хлеб. Я помню этот запах свежего мякиша, когда мы разламывали буханку на троих и каждый вгрызался в свою хрустящую корочку. Такого вкусного хлеба с тех пор я не ел ни разу. Тогда мне захотелось стать пекарем. Я даже отучился на технолога пищевой промышленности, мечтал свою пекарню открыть.
– А что не сложилось?
– Как обычно – жизнь. Нужны были деньги, откуда они у студента? С матери тянуть не по-мужски, да ей и мелкую поднимать надо, у деда одна пенсия, хоть он готов мне последнее исподнее вручить. Надо было самому зарабатывать. Подвязался свадьбы снимать, потихоньку в монтаже понаблатыкался. Одна фифочка стала постоянной заказчицей, то ли ей работа моя понравилась, то ли я сам…
Тут Саша почувствовала какой-то холодный укол в сердце. «Ревную?» – удивленно подумала она, а Тони продолжал изливать душу:
– … в общем, свела она меня со своим спонсором – папиком при бабле, тут -то моя карьера и закрутилась. Только все это временами кажется мне какой-то суетой, ненастоящим, словно не кино снимаю, а сам играю чью-то чужую роль.
– Я не задумывалась об этом, – честно призналась Александра, – у меня не было детской мечты на тему «кем я стану, когда вырасту». Тельман однажды попросил меня помочь ему со съемками студенческого фильма, мне понравилось, ну а дальше как-то само пошло. Интересные люди, разные проекты, динамично и не до скуки. В целом, я довольна.
Антон задумчиво гладил Сашино плечо. Травяной аромат шампуня спутывал мысли, и без того слегка затуманенные выпитым алкоголем.
– Ты прости если лишнего наговорил. Ни к чему тебе мои метания. Может, дело в том, что четвертый десяток уже разменял, а я толком и не достиг ничего. Только снимаю веселые картинки, которые через пять минут просмотра все уже и забыли. Пойду я в дом, пожалуй, и ты не засиживайся, холодает.
Сняв парку, мужчина накинул ее Саше на плечи и быстро, словно устыдившись бесконтрольно излившейся откровенности, покинул крышу. Девушка открыла ноутбук и попыталась поработать, но между строками смет постоянно всплывали образы Антохиного детства. Виделся ей конопатый рыжий мальчуган, весело удящий рыбу вместе с отцом и дедом, и неуклюжий веснушчатый подросток, громко хлопающий дверью, оставляющий в слезах миловидную женщину средних лет. Почему-то захотелось свежего, рыхлого и горячего до влажности хлеба, а еще схватить Антона за огромную ручищу, идти куда-то по набережной Фонтанки и болтать обо всем и ни о чем. Саша тряхнула головой, прогоняя навязчивые праздные мечты, хлопнула крышкой ноутбука и пошла в дом.
В полумраке комнаты, на полу, развалившись звездой поверх спальника прямо в одежде, громко храпя, спал рыжий.
*
Раздевать или оставить так? Эта дилемма мучила Александру уже минут пять. Вот если бы на Антоне были свободные спортивные штаны на резинке, она без вопросов оставила бы его в покое, но затянутые на ремень джинсы с бессчетным множеством оттопыренных карманов, в которых наверняка лежит куча вещиц непонятного, но очень полезного в хозяйстве назначения – просто опасно позволять ему спать в этом! Можно, конечно, вытащить все лишнее и опасное, но еще бабушка поучала Александру: не хочешь заработать головную боль – не проверяй мужские карманы. Решив, что в данном случае приличнее и уместнее будет оставить Куликова без штанов, Алекс взялась за дело. Заколов волосы, чтобы не мешали, девушка опустилась возле мужчины на колени. Внимательно всмотрелась в лицо спящего, прислушалась к размеренному дыханию и осторожно приподняла низ толстовки. Показался серый трикотаж заправленной в джинсы футболки. Саша выдохнула с легким разочарованием: «Обнаженный торс и золотистые курчавые волоски подождут до лучших времен». В раздевании спящего Куликова было что-то волнующе запретное, точно под покровом одежды скрывалась некая тайна.
«Ага, тайна больших рук», – мысленно одернула она саму себя и осторожно потянула хлястик ремня, ослабляя натяжение на пряжке. В этот момент со стороны Саша больше всего напоминала лисицу, подкрадывающуюся к курятнику – сощуренные глаза ее блестели хищным голодным огнем, в чуть приоткрытом от предвкушения рту сверкали ровные зубы, острый язык медленно облизывал верхнюю губу. «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, и ту из лучших побуждений», – подумала Алекс и расстегнула кожаный ремень. Антон продолжал мерно храпеть. Девушка с тихим свистом выдохнула и уставилась на ширинку штанов: «Ну конечно, пуговицы! Тимофеева, ты прямо магнит для трудных задач!» Тихонько надавив на верхнюю, девушка попыталась продеть пуговицу в петлю, но джинсы прилегали плотно к телу, и затея провалилась.
«Что я делаю?!» – мысленно ужаснулась Саша и запустила пальцы одной руки под пояс штанов. Тони глубоко вздохнул, и ладонь Алекс сдавило между мускулистым торсом и грубой материей брюк. «Попалась!» – панически пронеслось в мозгу, но парень выдохнул, и ловушка ослабла. Воспользовавшись моментом, Александра быстро потянула половинки пояса друг на друга и пуговица выскочила из петли. Но расслабляться было рано – на гульфике оставалось еще четыре застежки. Вторую Саша попробовала аккуратно подцепить ногтем, но снова ничего не вышло. Отодвинув в сторону планку, продюсер гипнотизировала штаны, словно сила взгляда могла помочь в ее проблеме. Но если пуговицы остались безучастны к ментальной атаке, по ту сторону материи определенно начался какой-то процесс. Боясь передумать, Алекс вновь запустила пальцы под ремень, помогая пуговице выскользнуть из дырки, и, когда ее усилия увенчались успехом, уловила легкое, едва заметное, пульсирующее колебание. Ойкнув, она резко выдернула руку и во все глаза уставилась на промежность Куликова – там, в паху, под узкими джинсами, определенно начиналась тайная жизнь. Антон при этом выглядел по-прежнему безмятежно спящим, лишь подрагивающие веки выдавали переход в стадию быстрых сновидений.
«Надеюсь, тебе снятся не фигуристые блондинки. А я, похоже, сейчас проверю Эмкину гипотезу на практике», – и, размяв пальцы до хруста, Саша взялась за третью пуговицу. Теперь гульфик выпирал из общего рельефа на пару сантиметров. «Ох, Тоха, – краснея, но не оставляя попыток расстегнуть штаны Куликова, думала Алекс. – Ты мне совсем не помогаешь!» Наконец пальцы совладали с предпоследней застежкой, случайным касанием огладив еще подросший холм. Антон шумно выдохнул.
«Не вздумай сейчас просыпаться! А то хороша картинка, у парня ночная эрекция, а я стою на коленях и глажу его между ног, это можно и понять неправильно! – и тут же сама себя одернула. – А как, Александра Игоревна, еще понимать ваш неудержимый порыв стащить с мужика посреди ночи штаны? Какими благими намереньями будем прикрывать этот приступ физиологического любопытства?» Последнюю пуговицу Саша решила не трогать. Возможность быть застуканной с поличным выплеснула в кровь адреналин и прибавила сил. Бросив еще один бесстыдный взгляд на выпирающее из расстегнутой ширинки достоинство, Алекс попробовала потянуть за низ штанин, но веса в рыжем было не меньше девяносто килограммов, и джинсы не поддались ни на сантиметр. Задумчиво уставившись в одну довольно выдающуюся точку, Тимофеева задумалась. Черта не отступать и биться до последнего была основой ее профессионального везения. Склонившись так низко, что в ноздри ударил знакомый замах розмаринового шоколада, Саша подсунула ладони в узкую щель между полом и талией Куликова и попыталась, схватив джинсы за ремень, стянуть их с ягодиц. Мужчина заворочался.
– Тише-тише, мой хороший, – зашептала Алекс, осекшись на внезапно вылетевшем «мой». Антон заворчал что-то нечленораздельное и повернулся на бок. Этой смены позы девушке хватило, чтобы штаны оказались спущены до уровня колен и взгляду предстали мускулистые бедра и ягодицы, обтянутые трико защитного цвета. Саша разочарованно поморщилась и продолжила тянуть джинсы вниз, но не рассчитала усилий, резко рванула и брякнулась на пол на пятую точку, сжимая в руках с трудом добытый трофей. От шума Антон дернулся, сел и уставился на Алекс затуманенными сном глазами:
– Сань, ты что делаешь?
– Я тебе снюсь, – с максимально невинным выражением на лице ответила девушка.
– Хороший сон, – расплываясь в довольной улыбке, парень откинулся на спину и захрапел с прежней силой. Подождав для верности еще несколько минут, Алекс накрыла мужчину пледом, напоследок задержав взгляд на одном выдающемся участке его тела. «Пожалуй, следует больше доверять народным приметам, хотя, учитывая общие габариты Кулика, все вполне пропорционально», – улыбнулась Саша, залезая в спальник по соседству с Антоном. На пороге сна, когда мысли уже сменились путанными образами, а тело потеряло ощущение окружающего пространства, крепкая ручища Куликова обняла девушку и притянула поближе. Так Алекс и проспала всю ночь – свернувшись калачиком в медвежьих объятьях Тони.
Удивительно для себя самой продюсер вскочила первой, подкинула дров, нагрела чайник и принялась тихонько собирать вещи. Неутешительный прогноз подтвердился: за окном моросило. Складывая несъеденное в мешки, Алекс не сразу заметила занявшего дверной проем Антона.
– Сашуль, а где мои штаны? – с хитрой улыбкой рыжий ждал ее реакции.
– С чего ты решил, что я знаю? – заметно напрягшись бросила девушка.
– Меня кто-то раздел, и очень надеюсь, что не Тельман.
– Может, ты сам во сне? – Алекс не хотела сдавать позиции.
– Возможно… Сны сегодня были особенно яркие, – Тони не сводил с Александры улыбающихся глаз. Девушка в ответ лишь хитро прищурилась и вернулась к сборам. Громко хлопнула дверь коморки, и неверной походкой в кухню вошел режиссер. Темные спутанные кудри обрамляли помятое недовольное лицо подобно вспышкам протуберанцев. Под мутными глазами залегли темные круги. Осуждающе оглядев собравшихся, Дэвид плюхнулся на табуретку и ядовито бросил Александре:
– Убедилась в моей никчемности и тоже решила сбежать?
Продюсер оторвалась от упаковывания походного рюкзака и поставила перед похмельным коллегой стакан воды и упаковку аспирина.
Показательно шумно вздохнув, режиссер презрительно отодвинул лекарство:
– У меня вот здесь болит! – и театрально прижал ладонь к груди: – Впрочем, тебе, Шура, этого не понять… – кучерявая голова несколько раз качнулась в такт невеселым мыслям.
– Да куда уж нам, простым смертным, – буркнула Саша и ушла в комнату паковать вещи.
Следующая волна претензионного пессимизма выплеснулась на Куликова:
– Оказывается, режиссер совсем ничего не значит на площадке. Операторы бросают камеры, актрисы отказываются играть, а помреж с продюсером готовы другу нож в спину загнать и остановить съемки в самый разгар работы. Никто меня ни о чем не хочет спросить, а?! Может, мы тут еще не закончили?!
Последнюю фразу Дэвид буквально проорал на весь дом и стукнул кулаком по столу. Две металлические кружки от удара подпрыгнули и, издав слабое «дзынь», плеснули кофе на обшарпанную столешницу. Антон укоризненно покачал головой и завис над режиссером:
– Дружище, за бортом начинается ливень. Через несколько часов дорогу размоет, и мы застрянем здесь до холодов. Ни гениальный актер, ни прекрасная фокусница по глиняной каше, в которую вот-вот превратится наша заповедная тропа, сюда уже не проберутся. Мы выжали из этой богом забытой локации все возможные кадры. Но если тебе так нужны руины и болото, я найду их и в менее труднодоступных местах. За оставшуюся неделю успеем набрать километры отличного материала.
– За неделю? – Дэвид подозрительно глянул снизу вверх на Куликова.
– Да, дружок, пока ты вчера бухал, дирекция урезала нам сроки, – вклинилась из комнаты продюсер, – из хороших новостей – есть шанс получить остаток гонорара до новогодних праздников.
Тельман обреченно бахнулся лбом об стол и пробубнил:
– Еще скажите, что водки не осталось.
– В этот раз у нас нет времени на твой запой ни на почве несчастной любви, ни по другим уважительным причинам, – продюсер с трудом втащила на кухню здоровый туристический рюкзак, Куликов легко подхватил его и вынес под навес за дверь.
– И как мне прикажете работать в таких невыносимых условиях?!
– Быстро, четко и без рефлексии, – отшила Алекс.
– Тимофеева, это был риторический вопрос, – воздел глаза к потолку режиссер.
Сменив еще пяток страдальческих поз, огласив дом несколькими трагическими вздохами, режиссер выпросил у оператора запасы коньяка и, смирившись с суровой действительностью, загрузился вместе с личным скарбом в буханку.
Александра стояла посреди кухни, внимательно оглядывая пространство на предмет забытых вещей. Три дня старая убогая изба служила домом их маленькой группе. Они приехали в торфяные топи коллегами, объединенными общей задачей съемок фильма. Коллектив развалился, производство картины было под вопросом, все рушилось и летело в тартарары, но почему-то продюсер улыбалась. Скрипнула дверь, и дверной проем заслонила высокая широкоплечая фигура:
– Все проверила, ничего не забыли?
Утвердительно кивнув, девушка обернулась к рыжему. Оператор не торопился отойти в сторону, продолжая занимать весь проход. Подойдя вплотную, Алекс выжидающе посмотрела на Антона снизу вверх. Чуть наклонившись, мужчина коснулся ее губ легким невесомым поцелуем, и Саша почувствовала, как непроизвольно улыбается ему в ответ.
– Вот эту улыбку не забудь в заповедных топях.
Вместе они вышли за порог, и крупные капли дождя с новой силой застучали по крыше опустевшего дома.
Александра провожала глазами однообразный болотный пейзаж. Дворники УАЗика со скрипом боролись со стихией, набросившейся на сбегающих из топей киношников. На заднем сиденье в обнимку с кофром камеры режиссер приканчивал остатки коньяка. Переключив рычаг передач, Тони как бы невзначай подхватил руку сидящей рядом с ним Алекс. Парень поднес узкую ладонь к губам и по очереди поцеловал подушечки каждого пальца. Сладкое томление растеклось по телу, обещая в будущем интересное и захватывающее приключение.
– Выпьем за любовь! – раздалось с галерки, и кудрявая голова Тельмана вклинилась между рыжей шевелюрой Куликова и аккуратной прической Саши: – Кулик, тормози! Кажется, меня сейчас стошнит….

Часть 2. Тупиковая ветвь

9. Шантаж на персидском ковре
Смартфон, как безумный, пиликал и подпрыгивал на краю кухонного стола. Выскочив из душа в чем мать родила, Алекс наспех замотала полотенцем длинные волосы и раздраженно уставилась на экран телефона. Звонил директор студии. «Ну вот и разверзлись врата Ада», – с досадой подумала продюсер и приняла вызов:
– Да? – изображать дружелюбную вежливость перед руководством ей давно наскучило, тем более что в официальном штате Саша не значилась, изредка работая по контракту на картинах Тельмана. Это была ее личная уступка независимому авторскому кинематографу – платили мало, зато выносили мозг и сжигали нервы точно опытные инквизиторы.
– Тимофеева, почему я узнаю от сотрудников, что твоя группа раньше времени прервала рабочую командировку? Вы планировали скрыть этот факт и получить больше суточных? – без приветствия прогремела трубка.
«И как всегда с порога о деньгах», – Алекс почувствовала, как возвращается усталость, почти отпустившая ее в безлюдных топях.
– Интересно, как я могу скрыть факт сдачи на студию оборудования, которое только что ваши ответственные работники получили от моего помрежа?
– Чтобы немедленно бросала все и в чем есть мчала сюда. У нас новые вводные на все картины в стадии производства. Даю тебе час! – громкий командный голос резал слух.
«В гробу я видела ваши новые вводные», – раздраженно подумала продюсер, но вслух максимально нежно проворковала:
– Можно я хоть трусы надену? Или прихватить вазелин и идти как есть – голой после душа?
Трубка сдавленно хмыкнула и хрипло откашлялась:
– До чего же длинный у тебя язык, Тимофеева.
– И шершавый, – поддакнула Алекс, – подлизываюсь, как наждачкой глажу.
– Успеешь за час? – уже спокойно поинтересовались с той стороны.
– Да, – лаконично подтвердила девушка, решив не развивать тему нижнего белья и принудительных неуставных отношений.
Спустя пятьдесят минут тяжелые двери старинного особняка впустили худенькую темноволосую девушку, которая махнула пропуском перед клевавшей носом вахтершей и черной молнией взлетела на второй этаж. В приемной перед директорским кабинетом было, как обычно, накурено. Королевство Наташи жило по своим, неподвластным времени и сменам власти, правилам. Бессменная секретарша не покидала свой пост минимум пятьдесят лет, пережила пятерых директоров и переходила по наследству от одного к другому вместе с ключами от сейфа, чайным сервизом из Ломоносовского фарфора и дубовым письменным столом, включенным в список охраняемого культурного наследия Петербурга. Несмотря на преклонный возраст, она помнила все про всех без исключения работников студии, вплоть до десятизначных номеров мобильных телефонов. В здании, где курить запрещалось под угрозой штрафов, равных гонорару заштатного режиссера за документальную короткометражу, Наташа отстояла свою вредную привычку как неотъемлемую часть образа. При этом она злостно боролась со всеми нарушителями антитабачного закона, прячущимися от зоркого ока на маршах черной лестницы и под форточками удаленных от директорской тесных монтажных. Вот и сейчас, прижав ухом к плечу телефонную трубку древнего дискового телефона, она сжимала в пальцах дымящуюся, едко пахнущую папиросу.
– Здравствуйте, Наташа. Его сиятельство у себя? – качнула головой Алекс в сторону высоких дверей кабинета.
Секретарша утвердительно кивнула и, когда продюсер уже взялась за ручку, добавила:
– Гришаня у него.
– Черт! – едва слышно буркнула Александра и ступила на толстый ворс шикарного восточного ковра.
– Сашенька Игоревна, дорогая наша! – с распростертыми объятиями ей навстречу из кожаного кресла у окна поднялся грузный молодой мужчина. Светлая хлопковая рубашка расходилась на его массивном животе, обнажая нависающую над ремнем темную бездну пупка в окружении курчавых волос. Не спрашивая дозволения, девушку сгребли в охапку приветствия, в ноздри ударил сладковатый аромат сандала и тропических цветов.
– Привет, Гриша, – Алекс в ответ легко похлопала мужчину по спине и отстранилась. Толстяк замер рядом, не сводя с девушки взгляда и то и дело как бы невзначай задевая локтем или плечом складки объемного свитера, в длинные рукава которого Саша прятала ладони.
Солидный мужчина средних лет оторвал взгляд от разложенных перед ним бумаг, неторопливо собрал их в одну стопку и выжидающе уставился на продюсера:
– Ну, Тимофеева, рассказывай.
Вскинув брови одновременно вызывающе и недоуменно, Александра заговорила:
– Работа над картиной «Заповедные топи» идет по плану. Через две недели заканчиваем съемочный период и начинаем постпродакшн, с ним должны управиться за полтора месяца. Таким образом к концу января, как и было запланировано, сдадим фильм.
– Сашенька, ты чуть-чуть перепутала, у вас сдача концом декабря заявлена, – слащавый голос звучал у самого уха, и Алекс захотелось прихлопнуть его обладателя как назойливого комара – ладонью наотмашь.
– Я помню все даты, стоящие в госконтракте. Мы идем с легким опережением, – холодно заметила продюсер.
– Пока вы на природе были, сверху спустили новые вводные, – прозвучало это так, словно группа бездельников прохлаждалась на пикнике, пока деловые люди работали.
– Оттуда сверху? – Алекс указала пальцем на безмолвно наблюдающего за представлением директора.
– Нее, оттуда, – Гришаня многозначительно воздел глаза к потолку.
– Суров божественный промысел, – вздохнула продюсер: – И какие небесные кары ждут провинившихся?
– Штрафы и отлучение от государственных грантов, – спокойно констатировал мужчина, но, уперевшись в холодный камень Сашиного взгляда, добавил: – Впрочем, таких, как ты, независимых продюсеров, – эти слова директор выплюнул с максимальным пренебрежением, словно свобода Тимофеевой была чем-то преступно-постыдным, – такими мелочами не проймешь. У вас там на вольных хлебах другие доходы.
– Да-да, что ни заказ, то золотые горы и реки шампанского, – Алекс не отводила глаз от гипнотизирующего ее мужчины. «Дерзкий кролик провоцирует сытого удава», – мысленно ухмыльнулась она.
– Но вот твой приятель Давид не настолько самодостаточен. Как думаешь, Тельману понравится, если его шедевр проигнорируют все крупные фестивали и созданная в положенный срок картина отправится пылиться на полки в Красногорске*? (Российский государственный архив кинофотодокументов находится в г. Красногорск Московской области)
На долю секунды лицо Александры утратило непроницаемость и скривилось гримасой отвращения. Худые плечи дернулись, как от удара, всколыхнув складки безразмерного свитера. Собеседник удовлетворенно подался вперед. Но продюсер уже совладала с эмоциями, в очередной раз «поблагодарив» судьбу за дружбу с одним очень талантливым режиссером.
– Прошлая картина Тельмана собрала десяток призов, среди которых минимум половина гран-при. Сомневаюсь, что студия готова пожертвовать своим самым перспективным молодым дарованием.
– Хочешь проверить? – губы директора изогнула недобрая, похожая на оскал, улыбка.
– Сашенька, тут еще такое дело, – встрял Григорий. На круглом лоснящемся лице возникло выражение характерное для главных школьных ябед и стукачей. – Вы стекло поцарапали, а ему цена тысяч двести, не меньше, надо будет уточнить, что там по нынешнему курсу. Даже не знаю, что делать – может, линзу поменять, так тоже дело недешевое. Придется из бюджета картины брать. Смотри, вот тут прямо посередке запил, – и мужчина ткнул Алекс в лицо объектив от кинокамеры. Продюсер не удостоила технаря взглядом, вытащила мобильный и, услышав знакомый голос, сказала:
– Антон, ты еще на студии? Зайди к директору.
Гришино лицо вмиг утратило азартный энтузиазм, технарь перестал слащаво улыбаться, и взгляд его, обращенный на Александру, наполнился обидой. Директор же и вовсе потерял интерес к происходящему, погрузившись в сортирование бумаг на столе. Приход Куликова сопровождали кокетливое хихиканье Наташи и ворвавшийся в открытую форточку порыв ветра, взметнувший кремовую органзу занавески.
– Здравия желаю, товарищи начальники, – рыжий выстроился по стойке смирно рядом с Сашей, вздернув подбородок и расправив плечи. Григорий с объективом под мышкой предпочел отступить к окну, мужчина за столом лишь приветственно кивнул, всем видом демонстрируя равнодушие к происходящему. И только вытянутая в струну худая девичья фигура наполнилась внутренней силой, ощутив дружескую поддержку в стане врага.
– Технический директор обвиняет нас в халатном отношении к технике и порче имущества, – без прелюдий начала продюсер. – Гриша, покажи моему помрежу стекло.
Толстяк замялся:
– Сашуль, ну что-ты из-за какой-то мелкой царапины начинаешь целое дознание устраивать. Там и не видно особо.
Но Тони уже забрал из трясущихся рук объектив и придирчиво разглядывать. Недоуменное выражение на его лице сменилось привычно ироничным. Фыркнув в усы, Куликов выудил из кармана мятый лист и выложил его вместе с объективом прямо на бумажную гору под нос руководству студии.
– Дружище, давно тебе пора очками обзавестись, чтобы, так сказать, незамутненным глазом детали замечать, – с заботливой улыбкой Тони обратился к Григорию, прозванному в народе «мутный глаз». Гриня налился возмущенным румянцем, точно невинная библиотекарша в раздевалке строителей, а Куликов тем временем продолжил:
– В описи оборудования и в акте приемки-передачи у нас указаны модели и серийные номера. Понятно дело, циферки похожи, а вместе с буквами китайская грамота выходит, тут любой перепутать может, но ты бы лупой воспользовался. Другой на моем месте мог бы решить, что не случайно ошибся, а умысел какой имел.
Антон для большей убедительности ткнул пальцем в соответствующую графу акта. Саша из последних сил сохраняла на лице максимально нейтральное и серьезное выражение, но в душе ей хотелось с криком «Так его – гада!» кинуться к оператору на шею и расцеловать в порыве благодарности покрытые рыжей щетиной щеки. Тем временем Куликов отыгрывал роль позитивного простачка: склонившись над директором студии, он размеренно объяснял:
– Вот, смотрите, сегодняшняя дата и наши подписи. Днем, как вернулись, я первым делом все Григорию отнес и по описи сдал. Вместе проверили и целостность, и комплектацию. Так что ошибка вышла какая-то, может, с другой группой сумки перепутались? Но это ничего, вы, главное, Гриню не ругайте, он как лучше хотел…
На этой примирительной ноте Куликов едва не сорвался. Смеющиеся зеленые глаза нашли Сашин взгляд и пронзили ее зарядом озорного задора. Пряча улыбку, девушка приложила ладонь ко рту, а рыжий якобы смущенно потер бороду. Григорий тем временем перешел от пунцовых щек оскорбленной невинности к кумачовым ушам сдерживаемой злости. Оглядев собравшихся, директор устало выдохнул:
– Если по технической части вопросов больше нет, оставьте нас с Александрой Игоревной наедине.
Куликов удалился, напоследок отвесив легкий поклон. Григорий замялся у директорского стола, глаза его суетливо бегали, отражая мучительный мозговой штурм и поиск новых аргументов. Но, встретив взгляд, полный серого балтийского льда, завхоз был вынужден сдаться и тихо ретироваться, оставив дверь приоткрытой.
– Чего сквозняк разводишь?! – тут же прозвучало громкое замечание, и Наташа сердито проворчала: – Устроили тут проходной двор, а мне потом руководство от пневмонии лечить.
– Наталь Пална, ваш чаёк волшебный и мертвого подымет, – включился знакомый хриплый голос.
– Ой, Антошенька, ты ж мое ясное солнышко, а я специально для тебя тут один сорт припрятала, – уже ласково пропела секретарша и плотно притворила дверь, оставив Александру додумывать продолжение сцены между «солнышком» и студийным титестером (* Титестер- чайный сомелье, человек, который на профессиональном уровне разбирается в сортах чая и способах заварки).
Убедившись, что они действительно одни – без лишних ушей и глаз, – директор откинулся на спинку высокого кожаного кресла, скрестил руки на груди и воззрился на Александру:
– Ты присаживайся, в ногах правды нет. Тем более в таких стройных женских.
Алекс поежилась от неуютного комплимента и опустилась на жесткий стул по другую сторону лакированной столешницы.
– Как в болотах поснимали? Рада, наверное, в город вернуться? – губы мужчины изогнула холодная вежливая улыбка, но колючий пронизывающий взгляд ловил каждое, едва заметное мимическое изменение на лице продюсера.
«Интересно, сколько сегодня запланировано на демонстрацию вежливости?» – Саша закинула ногу на ногу, сцепила ладони на коленке и после секундного созерцания коротких и давно нуждающихся в маникюре ногтей выдала:
– Нормально съездили, но возникла потребность в дополнительных съемках и увеличение бюджета на гонорар исполнительнице женской роли.
Директор закашлялся. Продюсер удовлетворенно ухмыльнулась. Светская беседа погибла в зародыше, споткнувшись о суровую действительность.
– На какую еще, прости-хосподи, актрису?! – справившись с приступом, собеседник вперился в Сашу не мигая.
– Вы, как обычно, выхватываете самую суть. «Прости-хосподи» очень эффектная и идеально вписывается в роль, – с максимально невинным видом продюсер хлопала глазами, втайне надеясь, что выглядит при этом не дебильно, а так же естественно мило, как одна чрезвычайно фотогеничная блондинка.
– Вот что, – директор раздраженно потер переносицу, – брось придуриваться. Я с тобой о деле поговорить хотел.
– Так и я о том же… – подхватила было Саша, но была прервана нетерпеливым властным взмахом руки.
– Ты в этот раз снимаешь «Человек года»?
– Да, – обреченно подтвердила Алекс и подготовилась к стандартной процедуре вымогания билетов в VIР-ложу и проходок на закрытое afterparty.
– Гришу в свою бригаду возьми, – огорошил ее просьбой директор студии.
– Кого? Куда взять? Кем? Зачем? – от возмущенного недоумения из Саши вырвался сразу скоп вопросов.
– Ну оператором там или режиссером эфира. Засиделся парень в четырех стенах, истосковался по серьезным проектам, хочется ему в чем-то крупном поучаствовать.
«Наглости вам не занимать, товарищ директор», – мысленно поскрежетала зубами продюсер, вслух выдавив:
– Гришанин послужной список серьезных проектов больше, чем у меня с Тельманом вместе взятым к старости наберется. Он же у вас в титрах всех студийных картин техническим директором значится.
– Это другое, – недобро прищурившись, мужчина внимательно изучал напряженную худую фигуру, сидящую напротив.
Алекс понимала, что этот ультиматум лишь для вида был подан в виде просьбы. Продюсер, безусловно, могла отказаться. К съемкам шоу студия не имела отношения. Однако отказ подразумевал открытый конфликт, а это, в свою очередь, в перспективе лишало Дэвида допуска к государственным грантам и гарантированно отправляло «Заповедные топи» в мусорную корзину снятых и тут же забытых фильмов. Но сдаваться без боя или хотя бы без попытки выторговать приемлемые условия капитуляции было не в стиле Тимофеевой.
– Могу ли я рассчитывать на гонорар для актрисы и сохранение старых сроков сдачи фильма? – в лоб спросила продюсер. Директор улыбнулся ее сговорчивости:
– Мы же оба понимаем, что про актрису ты нелепо пошутила. Что касается сроков, вы будете очень стараться уложиться в новые, но в случае форс-мажора руководство студии приложит все усилия, чтобы помочь молодым талантам справиться с проблемой, – директор выжидающе наклонился вперед.
Плотно сжав губы, Саша кивнула и встала, заканчивая разговор. Уже у дверей догнал ее размеренный властный голос:
– С Гришей предложи ему работу так, словно это твоя идея.
Александра шумно вдохнула, до хруста стиснув зубы. Девушке показалось, что вдогонку свистнул хлыст и оставил свежий рубец на ее еще не полностью огрубевшей душе.
Тем временем, в королевстве Наташи царили мир да любовь. Примостившись на низеньком узком диванчике, Куликов уплетал обсыпанную сахаром булку и прихлебывал чай. Подперев подбородок кулаком, секретарша наблюдала за мужчиной с неприкрытым обожанием.
– В любой непонятной ситуации – ешь! – голос Алекс прозвучал чересчур раздраженно, и девушка одернула себя за выплеснувшиеся эмоции. Рыжему хватило одно короткого взгляда, чтобы понять Сашино настроение. Отставив чашку, парень поднялся навстречу продюсеру.
– Кушай, Антоша, не отвлекайся, – засуетилась Наташа, – Саня тебя совсем заморила, небось гоняла и в хвост и в гриву, не кормила и держала в черном теле.
Подскочив к оператору, секретарша похлопала его по боку:
– Вон и одежда висит. Скоро от тебя только кожа да кости останутся, – женщина еще раз прикоснулась к обтянутому футболкой торсу, явно задерживая ладонь дольше, чем позволяет дружеская забота.
«Одной ногой в могиле, а все туда же», – Алекс неодобрительно наблюдала за старушкой, кокетливо стреляющей глазками в жующего Куликова.
– Жену бы тебе хорошую, – продолжала меж тем Наташа, – да где ж ее тут взять. В этой сфере либо простипомы, пробу ставить некуда, либо трудоголички-анорексички, – на этой фразе секретарша выразительно глянула на Александру. Девушка ощутила острую потребность стереть улыбку с морщинистого лица.
– Лет пятьдесят назад, Наташа, вы тут были вне конкуренции, – холодно процедила Алекс. Женщина злобно зыркнула на малолетнюю выскочку и подбоченилась, принимая вызов. Но Тони наконец одолел сахарную плюшку, приобнял пожилую даму за плечи и миролюбиво заметил:
– Ваши бы слова, Наталь Пална, да Богу в уши, – секретарша разомлела от легких объятий и прижалась ближе, но парень уже отстранился и, подталкивая продюсера к выходу, добавил: – Саша – это лучшее, что могло с нами случиться в болотных топях, так что не переживайте – я в надежных руках.
И уже за порогом шепнул Алекс на ухо:
– Что ты на бабулю ядом брызжешь? Она в твоих бедах не виновата.
От Куликова пахло соленой терпкостью пота, смолянистой хвоей леса и въедливым горьковатым дымом. Нежный поцелуй ранним утром в убогой избе, затерянной посреди торфяных болот, вспыхнул в сознании Александры, отодвинув мелочную злость на секретаршу.
– Ты еще дома не был, что ли? – спросила девушка, вдыхая полной грудью запах стоявшего рядом мужчины.
– Сильно воняю, да? – Антон оттянул ворот футболки и принюхался. Саша улыбнулась. Рыжий отодвинулся, решив, что ей неприятна близость грязного мужлана. Алекс еле сдержалась от шага следом.
– Отснятое заливаться поставил, а тут ты звонишь. Что хотел великий и ужасный, кроме шантажа объективом?
– Навязал нам свою не очень дрессированную обезьянку. Так что, крепись, придется терпеть Гришаню на «Человеке года».
Тони недоверчиво уставился на продюсера.
– С чего вдруг «нам», ты меня в команду зовешь? Думал, у тебя еще в прошлом году все места расписаны. Или, – тут рыжие усы поднялись в хитрой ухмылке, – я чем другим заслужил твое расположение?
– Возьмешь на себя нашего Мутноглазого, чтобы он у меня под ногами не путался, – Алекс хотелось поддержать игривость Антона, ехидно намекнуть на карьерный вклад поцелуев и объятий, но неприятный разговор в кабинете директора изрядно вымотал девушку, и потому она не стала разворачивать тему.
– Если у тебя другие планы, могу отозвать предложение, – Саша с вызовом глянула в зеленые глаза.
– Ну уж нет, забронируй за мной место пляжного оператора с обезьянкой на коротком поводке. Ты вчера еще что-то про SPA-центр говорила. Там, надеюсь, без балласта работаем?
– А, да, – вытащив мобильный, Александра быстро переслала Куликову сценарий, – тут вообще легкотня – агентство уже согласовало текст и раскадровки, с нашей стороны съемки согласно плану и постпродакшн. Сегодня до вечера обещали дать ответ по модели, ориентировочно в четверг или пятницу будем снимать. Свободен в эти дни?
– Саш, до конца года я со всеми потрохами принадлежу тебе и нашему незабвенному режиссеру. Так что, делай со мной что хочешь и когда хочешь, я весь твой! – сквозь шутливый тон проскользнула двусмысленная интонация, и Алекс, уловив ее, вскинула глаза на Куликова. Антон расслабленно прислонился к перилам спускающейся в фойе лестницы. Поза его была небрежна и в то же время выжидающа, бутылочная зелень глаз маняще блестела, уголки рта чуть заметно поднимались в приглашающей улыбке. Воздух между ними стал вязким, тягучим, ощутимым физически. «Один шаг, – пронеслось во внезапно опустевшей голове Александры, – один короткий шаг, и я положу ладонь на его грудь, почувствую биение сердца под тонкой футболкой, вдохну запах и коснусь сладковатых губ, которые так мастерски горячо целуют. Только бы никто не вышел сейчас на лестницу, да старая любопытная карга не выглянула из-за угла».
В руке завибрировал включенный на беззвучный режим телефон. Мгновение Саша продолжала смотреть в глаза Антона, и несбывшееся желание искрило между ними, освещая двоих лучше тусклых настенных ламп. Но вот взгляд девушки метнулся к экрану, а мужчина кивнул с понимающей грустью.
– Тельман, – констатировала продюсер и включила громкую связь.
– Шура, – вместо приветствия заорала трубка, – я придумал как спасти картину! Нам нужен старинный трамвай, который тонет в заливе в лучах заката вместе с сидящей в нем Эммой!
– Н-да, сильно ж ты обиделся на актрису, – заметил Куликов.

10. Запеченный камамбер
Сверху лестничной площадки Антон смотрел, как Александра, спускаясь, постепенно удаляется от него. Одной рукой она прижимала к уху смартфон, откуда непрерывным потоком лилось бормотание озаренного творческим вдохновением Дэвида. Другая узкая ладонь с тонкими изящными пальцами бездумно скользила по гладким дубовым перилам старинного лестничного марша. Длинные темные волосы рассыпались по крупной вязке белого джемпера, синие джинсы обтягивали выступающие ягодицы. Она уходила, не сознавая собственной привлекательности, игнорируя его откровенное влечение к ней, разрывая тонкие нити, связавшие их в уединенности командировки. Тони нестерпимо хотелось перемахнуть разом все разделяющие ступени, сгрести в объятья эту независимую гордячку, запустить руки под бесформенную хламиду свитера, ощутить под бесстыжими ладонями трепет горячего тела, прижаться к упругим формам, зарыться лицом в блестящий шелк волос и вдохнуть аромат травяного шампуня и своевольного северного ветра, въевшегося в ее бледную кожу. Но Алекс спускалась, погрузившись в разговор с приятелем- режиссером, а не сводящий с нее взгляда верзила-оператор одиноко стоял на вершине лестницы. Антону был нужен намек – робкий кивок, брошенный через плечо взгляд, незначительная пауза в деловой беседе, сказанное в сердцах откровенное слово – хоть что-то, позволяющее рассчитывать на взаимность чувства. Он и так совершил в болотах гигантский прыжок через пропасть Сашкиного психологического расстояния и теперь вправе был рассчитывать на ответный шаг. Но не прошло и нескольких часов с возвращения в большой город, как Петербург уже погрузил Александру в привычное облако рабочих будней.
Закончив с Дэвидом, продюсер остановилась. Антон не двигался, прожигая девичью спину ожидающим взглядом. Но в тонкой руке вновь ожил мобильный, и девушка ответила на звонок. На сей раз звонило рекламное агентство – согласовать детали съемок SPA-центра. Алекс кивала невидимому собеседнику, изредка задавая уточняющие вопросы.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70924135) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.