Читать онлайн книгу «Я на тебе (не) женюсь» автора Софи Сорель

Я на тебе (не) женюсь
Софи Сорель
Иван, непробиваемый холостяк и бабник, уверен, что не родилась еще та женщина, на которой он захочет жениться. Однако его мама не теряет надежды и постоянно подыскивает красавчику сыну кандидаток на роль покорительницы его каменного сердца.Мария работает учительницей в обычной школе. Она из тех, кто и не против выйти замуж, но против хамоватых самоуверенных самцов. Таких она отметает сразу.Но что делать, если жизнь сталкивает Ивана да Марью лбами в самой пикантной ситуации? Что делать, если Ивана безумно тянет к этой сексапильной училке, притворяющейся скромницей? Что делать, если Марию до безумия влечет к этому наглецу с обольстительной улыбкой и повадками медведя?

Софи Сорель
Я на тебе (не) женюсь

Пролог
– Маш, ну чего ты как не родная? – скулила Катя, заглядывая в непочатый бокал виски, стоявший передо мной на барной стойке.
– Меня Родя бросил, – вздохнула я и постучала ярко-розовыми ноготками по бокалу. Ледышки внутри него радостно дзынькнули.
– Да и хрен с ним. Мужиков, что ли, вокруг мало?! Нашла из-за кого горевать! Родион этот вообще недоделанный какой-то.
– Почему это он недоделанный? – Я возмущённо покосилась на подругу.
– Потому что нормальный тебя бы не бросил, – заявила Катя.
А ведь она права! Правильные мужики хороших женщин не бросают, потому что мы, хорошие, на вес золото и редки, как астат.
– За это надо выпить! – Я подняла свой бокал и опрокинула его в себя.
– Ого! – ахнула Катька. – Вот это по-нашему. А теперь давай веселиться. Все-таки не каждый день подругу замуж выдаём.
– Вообще-то, сегодня девичник. – С видом ученой совы подняла я вверх указательный палец. – Замуж Олеську мы выдавать будем в следующую субботу.
– Тем более, – заржала Катя, допивая свою текилу. – Будет время отойти от похмелья.
Девичник Олеся решила устроить в клубе. Хороший такой клуб. Говорят, в него только бизнесмены-миллионники ходили да элитные телочки. И фейс-контроль тут был по размеру губ и груди: первые – дутые бантом навыворот, а грудь – начиная от третьего. И да, желательно, чтобы и ножки были от ушек. Ни под один из этих параметров я не подходила. Во-первых, меня рост подвёл: никаких длинных ног я не имела. В детстве меня обзывали коротышкой, а в универе – кнопкой. Во-вторых, у меня были рыжие от природы волосы. Никакого гламурного пепельного блонда. Правда, мне повезло с кожей: ни одной веснушки или конопушки не наблюдалось. Губы я не накачивала. Брови не рисовала. Да и вообще, не так чтобы очень часто ходила по салонам красоты.
Ах нет. Все-таки кое-каким параметром я в клуб проходила: у меня была полноценная троечка. И талия осиная, как у обожаемой мною Гурченко.
Но несмотря на это я бы все равно вряд ли прошла фейс-контроль. Однако сегодня обошлось без него, потому что невеста, Олеська, оплатила столик в вип-зоне, чтобы как следует распрощаться со своей незамужней жизнью. Она у нас первая, кто наконец-то решилась выдаться замуж. Остальных в нашей компании туда не звали, но мы всегда, всем и везде философски заявляли, что сами не хотим. Катька вон так не хотела, что кидалась на любого мало-мальски симпатичного мужика с разными предложениями иногда пристойного, иногда не очень характера. А я? А я думала, у нас с Родькой любовь. Но он меня бросил.
Все эти не очень трезвые мысли проносились в моей голове, пока мы с девчонками накачивались текилой, радостно смеясь и вспоминая курьезные случаи из нашей жизни. Хотя из десяти девиц, явившихся на девичник, по-настоящему я дружила только с Олеськой и Катькой. Первую я знала со школы, а со второй мы и в университете вместе учились, и в одной школе работали уже много лет.
После текилы начались танцы, и я, чувствуя кураж, отрывалась по полной.
– Дамы и господа, – разнесся по клубу голос диджея. – Сегодня у нас здесь присутствует невеста. Олеся отмечает у нас девичник, а потому наш клуб решил сделать ей сюрприз. – По клубу разнесся возбужденный одобрительный гомон. – Настоящий огромный торт в честь такого знаменательного события!
На сцену выкатили гигантский розово-сиреневый торт. Народ зааплодировал. Мы с девчонками радостно закричали. Наши крики переросли в визг, когда верхняя часть торта отлетела в сторону, и из его нутра показался стриптизер. Музыка загрохотала. Танцор выпрыгнул из торта и начал исполнять сексуальный танец, постепенно стягивая с себя одну вещь за другой. Вскоре на сцене оказалась и Олеся. Она у нас была девочкой скромной и уж точно не могла расслабиться настолько, чтобы позволить какому-то стриптизеру, хоть и с обалденным телом, облапать себя на глазах у всех. Переглянувшись с девчонками, мы решили спасать Олесю и полезли на сцену.
Что было дальше, я помнила плохо. Музыка гремела. Текила лилась рекой. Проклятый Родька был окончательно забыт на дне очередного шота. Катька терлась у пилона вместе со стриптизером. Рыжее безобразие на моей голове стало совсем бессовестным и уже не казалось безобразием, а очень даже сексапильным кудрявым беспорядком. Потом почему-то у меня на голове оказалась не пойми откуда взявшаяся фата.
А дальше… А дальше я уже стояла на нашем с девчонками столике и извивалась в соблазнительных позах, танцуя… Кажется, я танцевала стриптиз, потому что в какой-то момент моя короткая юбка куда-то испарилась. За ней следом исчез пиджачок. Я не заметила даже тот момент, когда с меня слетел серебристый топик с пайетками. Я танцевала. Танцевала в чёрном кружевном белье и в туфлях на шпильках, запустив пальцы в растрепавшиеся кудри, изгибая бедра, гладя себя по груди. И во всю глотку подпевала орущей из динамиков песне:
– Ты бросил меня! Ты бросил меня! Когда ты ушёл, я осталась одна!
– Вау! Вот это куколка! – раздался рядом чей-то голос.
– Давай, снимай его! – хрипло выкрикнул кто-то за соседним столиком.
Вконец затуманенным текилой взглядом я обвела клуб и сквозь алкогольные пары с трудом рассмотрела обладателя низкого и, как мне показалось, весьма сексуального голоса. Какой-то блондинистый качок не сводил с меня нахального взгляда. А пусть смотрит! У него наверняка уже колом стоит.
Я завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер и закончить спонтанно получившийся стриптиз на мажорной ноте. Однако в этот же момент каблук соскользнул с края стола, и я полетела в пустоту, завизжав.
Слава богу, Катька и Олеся успели подхватить меня, не позволив разбить голову. Блондин громко рассмеялся. Я бросила в его сторону окосевший взгляд, но нашла в себе силы вскинуть руку и показать ему средний палец.
– Концерт закончен, – объявила я.
– Закончен-закончен, – поддержала меня Олеся. – Пора тебе, Машуня, в домик.
Как я добралась до этого самого домика, я не помнила. Девичник, мой стриптиз, а главное Родька испарились из памяти. Лишь хриплый смех и взгляд нагловатого блондинистого мачо отголоском воспоминания намекали, что все это мне не приснилось.
В тот день, как и в день последующий, я и подумать не могла, что у моего танца на столе будут далеко идущие последствия.

Глава 1
Иван

– Нет, Ариш, даже и не проси! – Я отбрыкивался изо всех сил. – Ну какой из меня папаша?
– Очень даже нормальный папаша! – тут же возразила она и поправила мой галстук. – Вон какой статный, вон какой представительный!
– Да что ты меня уговариваешь, как маленького? – Я отпихнул её руки и снова ослабил галстук. – Сказал, не пойду – значит, не пойду.
– Ванюш, не забывай – ты мне должен! – напомнила она.
Я закатил глаза.
– Так, значит, да?
– Да, миленький, да! – Она снова наложила ручищи на мой галстук и поправила узел.
Ариша была моей помощницей и по совместительству палочкой-выручалочкой. Когда меня доставала какая-нибудь особенно надоедливая дама, Ариша брала дела в свои руки и спасала из удушливых объятий очередной надоедливой дамочки. Однажды она буквально бросилась грудью на амбразуру, когда одна идиотка пришла в офис и заявила, что ждёт от меня ребёнка. Мол, женись, Рокотов! Ариша, смекнув, что сам я не справлюсь, тут же вышла вперёд и заявила, что я уже женат. На ней. Для верности смачно поцеловала меня в губы и закатила такой скандал, грозясь оторвать мой «причиндал», что даже я чуть не поверил, что мы и правда женаты. Беременная девица с претензиями быстренько ретировалась и больше не появлялась. Ариша позже навела справки – никакой беременности и в помине не было. Идиотка несмышленая хотела взять меня на дурачка. Но я-то знаю, что потомство в кого ни попадя не сливаю. У меня все под контролем.
С тех пор Ариша считала, что я у неё в долгу. Напоминала она мне о нем редко, но метко. Вот как сейчас. Вынуждала меня отправиться на родительское собрание в школу к её сыну. Пацану было уже шестнадцать и куролесил он не по-детски, как считала Ариша. А по-моему, нормальный парень рос, с правильными понятиями, может, слишком любвеобильный для своих годков, но это лучше, чем наркоманить или втыкать в гаджеты с утра до ночи.
– Значит, так. Класс их на третьем этаже. Кабинет истории номер триста десять. Классную зовут Мария Евлампиевна Завидеева-Загорская.
– Ариш, зря ты это затеяла. – Уже совсем безвольно я попытался убедить её в последний раз. – Ну, спросит твоя классуха что про Дэна, а я ведь ни черта не знаю.
– Не спросит. Как всегда, посетует, что с ним сложно сладить, а ты покивай и скажи, что постоянно в командировках, потому сын без твоего присмотра. Ну и пообещай, что поговоришь с ним, – учила меня Ариша.
– Ну, хорошо, – вздохнул я. – Но это в первый и в последний раз.
– Спасибо, Ванюша. Знала, что не подведёшь. – Ариша стряхнула несуществующие пылинки с моих плеч.
И я отправился в школу, всю дорогу проклиная своих шлюх, от которых Ариша меня так часто спасала; родительские собрания, о существовании которых я забыл с тех времён, как сам был школьником; училку истории Марию Евлампиевну, которая представлялась мне старой каргой с кандибобером и крючковатым носом, ведь только у старых ведьм могли быть такие совершенно непроизносимые отчество и фамилия, которые и после ста грамм не выговоришь.
Ну, Арина. Ну, учудила. Мне – и прикинуться папашей! Я детей любил только издалека. Например, когда они мило улыбались в какой-нибудь рекламе в телеке. А в жизни… В жизни я к ним готов не был, как и к жёнам. Я вообще жениться не собирался, потому что на кой черт спать только с одной бабой, когда можно спать с десятком? Я не верил в моногамию или непроходящую любовь к одной женщине, однако и не верил, что брак можно сохранить в целости, трахая других баб и все время возвращаясь к жене. Вот и дилемма. Изменять жене я считал гнусностью, но спать всю жизнь только с одной – глупостью. Нет. Никаких жён и браков мне не надо было.
Затрещал мобильник, установленный на подставке на приборной панели автомобиля. Я бросил взгляд на экран. Мамуля. Я снял трубку и включил громкую связь.
– Мам, привет.
– Ванюш, ты сегодня дома ночуешь или как? – деловито уточнила она.
Мама моя баб моих не любила, хоть ни одну из них ни разу не видела.
– Не знаю, как ответить на этот вопрос, чтобы тебя не расстроить, – засмеялся я.
– А ты где? Едешь куда-то?
– Ага, в школу на родительское собрание к сыну.
– Дурацкие шутки, Ваня. – Мамуля не поддалась на мою провокацию, хотя я ни разу не слукавил и сказал почти правду. – Значит, так. Сегодня, делай, что хочешь, а завтра на ужин, чтобы домой приехал.
– Мам, я завтра наверняка буду ужинать с Ренатом, – тут же попытался отмазаться я.
– Ренат пусть с Аленушкой ужинает, оставь молодых в покое. Лучше бы себе кого нашел…
– Все-все-все, – тут же перебил её я. – Я за рулем, неудобно разговаривать.
– Наглец! – обозвалась мамуля.
– И я тебя люблю, моя хорошая.
Мамуля у меня была что надо, правда, её мечта женить меня иногда доводила до белого каления. Вообще-то, маменькиным сынком я никогда не был, но после смерти отца мама долго не могла прийти в себя, а потому я потакал её немногочисленным прихотям. Например, делал вид, что с усердием ищу невесту, но никак не могу найти достойную. Мамуля, конечно, понимала, что я отмазываюсь, но притворялась, что верит. Однако после несчастного случая, когда она, будучи на даче одна, подвернула ногу и упала с лестницы, все несколько изменилось. Я перевёз маму к себе в московскую квартиру, нанял ей сиделку и не позволял ездить на дачу, пока она полностью не поправится. Она же решила всерьёз взяться за моё будущее и с остервенением подыскивала мне невесту. Ничего, пусть поищет. Я никуда не торопился.
К школе я подъехал без пяти минут семь и вошёл в кабинет, где проводилось родительское собрание, одним из самых последних. Оглядев класс, я понял, что все парты были заняты, осталось лишь три пустых места, и все в первом ряду. Отлично, Иван! Не хрен было выезжать впритык.
За партой я чувствовал себя неуютно. Мне некуда было деть руки, некуда было поставить ноги. Карлики у них, что ли, тут сидят? В результате пришлось отодвинуть стул до упора, пока он не приткнулся спинкой к парте второго ряда, чуть сдвинув её. Какая-то родительница, сидевшая там, недовольно цыкнула. Я обернулся и широко улыбнулся. А ничего такая мамашка.
– Простите бога ради, – почти совсем искренне извинился я. – Не помещаюсь.
– Ничего, – улыбнулась она, бросая на меня кокетливый взгляд.
Дверь класса отворилась, вплыла какая-то грузная дама с пучком на затылке. Ага! Вот и Марь Иванна. Или как её там? Евсеевна? Евграфовна? Сразу видно, что такая любит читатель морали. Бедные школьники!
К моему удивлению, Евграфовна уселась не за учительский стол, а за пустующую парту прямо напротив него.
– Извините, что заставила вас ждать! – раздался из дверей звонкий голосок. – У директора задержалась.
С удивлением я наблюдал, как какая-то малышка вкатилась вихрем в класс, захлопнула за собой дверь и подскочила к учительскому столу. Она ловко плюхнула на него охапку ученических тетрадей, поправила сползающие с переносицы очки и окинула класс взглядом зеленых глаз. Ух ты какая!
– Итак, давайте начинать! Для тех, кто видит меня впервые, представлюсь: Мария Евлампиевна Завидеева-Загорская. Я новый классный руководитель в вашем классе.
– Куда делась Алла Григорьевна? – ворчливо взвизгнула бабка с пучком. Она уже меня подбешивала.
– Уволилась, – пожала плечами классуха.
– Почему? – А это уже я не удержался. Вжился, блин, в роль папаши.
Рыжуля – а училка была рыжулей – посмотрела на меня более внимательным взглядом и сказала:
– Дети довели. – Отвернувшись от меня, она схватила какую-то папку и начала зачитывать фамилии детей, отмечая, чьи родители явились на собрание.
Мария Евлампиевна меня явно не узнала, хоть в её взгляде и промелькнуло что-то похожее на узнавание. А вот я признал её почти сразу. Меня не ввела в заблуждение ни тугая коса, в которую были заплетены её медные волосы; ни очки, явно с простыми стёклами, чтобы придать возраста и солидности; ни строгий чёрный костюм, аккуратно подчеркивавший фигурку. Эту училку я уже видел. Видел, когда её огненные волосы разметались по плечам. Когда красиво очерченные губы горели сочной малиновой помадой. Когда зеленые глаза светились неистовством. Когда на ней не было ничего, кроме крохотных трусиков и кружевного лифчика. Когда она вовсю отплясывала пляску страсти, стоя на столе в ночном клубе и размахивая фатой.
Вот это я удачно сходил на родительское собрание!

Глава 2
Мария

– Пирогов? – назвала я очередную фамилию.
Тишина. Я увидела, как некоторые из родителей зашевелились, начали вертеть головами, тоже ища мать или отца Пирогова.
– Пирогов Денис! – повторила я и снова пробежалась взглядом по классу.
Тетка за первой партой противно поджала и без того тонкие губы. Это бабушка Милы Авериной. Ничего удивительного, что девочка так зажата. Бабуля, наверное, не даёт продохнуть.
– Никого нет из Пироговых?
– Я! Я Денис Пирогов! – Мужик, усевшийся за первую парту в ряду у двери, приподнял ладонь. – То есть я отец Дэна, – улыбнулся он.
Я кивнула. Мужик этот мне не понравился сразу, как только я вошла в класс. Развалился, выставив одну ногу в проход. Руку закинул на пустой стул рядом. Сидел, как король, хотя знавала я таких: мелкопоместный князек с завышенным эго.
На родительское собрание пришли в основном мамы да бабушки. Из отцов вон только папа Дины Давыдовой и Алишера Махметова, да вот этот папочка Пирогов. Видно, бизнесмен. Костюмчик на нем явно не занафталиненный, ради собрания раз в год надеванный, и носит он его так, что видно – привык. Часы на запястье не из дешевых. Да и весь он был очевидно классом повыше многих из здесь собравшихся. Мамаши косились на него кокетливыми взглядами, а он пялился на меня. Да так пялился, что меня почему-то бросало в жар. Я его, кажется, где-то уже видела, только вот где – припомнить не могла. Наверное, просто он похож на тех лощеных парней, которых показывают в рекламе люксовых автомобилей или банков, или ещё чего.
Я попыталась сосредоточиться на вопросах школы и, в частности, нашего класса. И мне почти удалось это сделать, если бы не отвлекающий взгляд наглого Пирогова-отца и мерзкое поджимание губ явно недовольной бабки Милы Авериной.
– Что касается дисциплины, – продолжала я, – у многих она хромает. Мы, конечно, с этим боремся, но хотелось бы, чтобы и вы, родители, нам, учителям, чуть-чуть помогли. Как я только что сказала, пожалуйста, не давайте детям в школу телефоны. Они ведь являются постоянным раздражителем для подростка.
– Ну как не давать, я же должна знать, что дочка вышла из школы и идёт домой, – возразила чья-то мамаша.
– Вы ей купите кнопочный, где игр и интернета нет, – посоветовал Пирогов и подмигнул мамашке.
– Можно подумать, ваш Денис ходит с кнопочным, – парировала та, но под его наглым взглядом тут же покраснела.
– А мой Денис в телефоны не играет. У него другие интересы.
Знали мы эти интересы. Он всем одноклассницам под юбки заглядывал и в вырез кофт. Правда, те тоже особо не стеснялись и готовы были выставить себя на показ. Да уж, понятно, в кого сын. Вообще, семейство Пироговых оказалось, так сказать, интересным. С парнем справиться даже директор не мог, никто из учителей – и подавно. Папаша вон настоящий кобель, я таких за пять вёрст чуяла. А мама была этакой разухабистой бой-бабой, в три раза шире муженька. Нет, я ничего против полных не имела, но мне казалось странным, что этот мачо-мэн взял в жены такую простую русскую бабу. С такими мужиками обычно красотки с длинными ногами и огромными буферами тусят. Наверное, шлялся этот Пирогов направо и налево, а жена все терпела и встречала его дома борщами да кислыми щами. Б-р-р! И о чем это я только думаю!
Через час с небольшим родительское собрание закончилось, и я, пожелав всем терпения в воспитании детей, распустила родителей. Однако ко мне тут же подплыла бабка Милы Авериной и начала выяснять, почему её девочка сидит теперь на задней парте.
– У Милы дальнозоркость. Ей неудобно за первой партой, – объяснила я.
– Что за глупости! – взвилась бабка. – Все годы училась, сидела впереди и ничего, а вы её зачем-то назад отправили!
– Спросите у Милы, где ей лучше видно, – вежливо посоветовала я.
– Я её с пелёнок ращу и сама знаю, где ей лучше. – Она упрямо выставила подбородок. – Пусть, как и раньше, сидит спереди.
– Пусть сама решит, – отрезала я. – Если у вас больше нет вопросов, то пойдёмте домой. Время уже позднее.
– Я пойду к директору, если вы будете мне противоречить! – пообещала бабка. – Меня тут давно все знают и уважают.
– Идите, – пожала я плечами и начала убирать вещи со своего стола.
Бабка, поняв, что я не собиралась перед ней лебезить, фыркнула и направилась к выходу. Слава богу! Отделалась, как та лошадь, легким испугом. Меня коллеги предупреждали, что с этой мадам ещё будет куча проблем: моя Милочка то, моя Милочка се. Требования, требования, требования.
Я вытащила из сумки зеркальце, подкрасила губы блеском. Надев пальто, я погасила свет, заперла кабинет и пошла на выход. Коридор гулким эхом разносил звук моих шагов. На этажах уже было темно и тихо. Лишь внизу, в спортивном зале, раздавались крики и стук мяча о напольное покрытие: там ещё не закончилась секция по баскетболу.
Выйдя на школьное крыльцо, я чертыхнулась. Дождь! А я без зонта. Утром солнышко светило, а тут нате вам! И до метро далеко. Блин! Пакет, что ли, на голову натянуть? Вон бабка Аверина так и сделала. Нет уж. Пусть мокнут мои косы.
Спустившись с крыльца, я вприпрыжку через лужи поспешила к школьным воротам.
– Мария Евграфовна, запрыгивай! – Прямо передо мной остановился шикарный Maserati Quattroporte. Ни фига себе машинка! Ее дверь тут же распахнулась.
Папаша Пирогов собственной персоной.
– Спасибо, но я пешком, – бросила я, пытаясь обойти авто. – И я не Евграфовна, а Мария Евлампиевна.
– Простите, Марь Иванна, – саркастично ответил наглец.
Он уже вышел из машины и перегородил мне дорогу.
– Давай-ка в машину, Машуля, а то промокнешь до трусиков.
– Да что вы себе позволяете? – Я уставилась в его наглые серые глаза, чтобы пригвоздить его к месту, испепелить, заставить под землю провалиться!
Но вдруг стушевалась. В голове всплыли кое-какие воспоминания, о которых я мечтала забыть: клуб, стриптиз, нахально свистящий мне блондин. Нет! Не может этого быть.
– Не узнала меня, Машуля? – растянулся он в наглой улыбочке.
– Я вас впервые в жизни вижу, – промямлила я, покраснев до корней волос.
Я ещё лелеяла слабую надежду, что он решит, будто обознался. Однако этот гад вдруг громко запел:
– Ты бросил меня! Ты бросил меня!
– Заткнись! – прошипела я.
– Садись в машину, а то вся школа узнает, чем занимается их училка истории в свободное от работы время, – хрипло засмеялся он.
Я отчетливо вспомнила, где слышала этот смех.

Глава 3
Иван

Машуля так стушевалась, что уселась на пассажирское сидение и даже забыла ремень безопасности пристегнуть. Схватилась, вон, обеими ладошками за щечки, полыхавшие кумачом. Охренеть! Член вздыбился и требовал освобождения. И это я её ещё не трогал. А вот возьму и потрогаю.
Я нагнулся, нависнув над Машулей. Она взвизгнула.
– Папаша Пирогов, вы чего руки распускаете? – Ресницами хлопнула и губы сжала так соблазнительно, что я тут же захотел к ним прижаться и облизать языком.
Ни слова не говоря, я нащупал ремень безопасности и пристегнул Машулю.
– Пристегнуться забыла, Евграфовна, – хмыкнул я и сел на место.
– Сам ты Евграфович. Я Мария Евлампиевна. И вообще…
Я дернул машину с места, да так резко, что Машулю вдавило в кресло. Она выругалась – я рассмеялся.
Несколько минут ехали молча. Я пытался совладать с пожиравшим меня желанием остановить машину в какой-нибудь темной подворотне, завалить Машулю на заднее сидение и как следует трахнуть. Она, видимо, строила планы, как этого не допустить.
– Чего вы таращитесь на меня, папаша Пирогов? – не выдержав напряжения, спросила Машуля.
И что за дурацкая фамилия, а в её устах в сочетании с «папашей» она вообще звучала оскорблением.
– Да вот думаю, что мне теперь с тобой делать, Марь Иванна. – Я побарабанил пальцами по рулю. – То ли директору рассказать про твоё внеклассное хобби, то ли… – Я сделал паузу. Пусть понервничает.
– То ли? – раздраженно подтолкнула меня Машуля к продолжению речи.
– То ли жениться на тебе.
– Совсем дурной, что ли? – покосилась она на меня, как на полоумного.
– Говорят, муж в суде имеет право не свидетельствовать против жены, – с серьезным видом сказал я.
– Пирогов, у нас в стране двоеженство пока ещё запрещено.
– Двоеженство? – слегка опешил я.
Блин! Я уже и забыл, что я вроде как сегодня роль Аришиного мужа играю. Меня разобрал смех. Бросив взгляд на Машулю, я увидел, что она смотрит на меня как на сумасшедшего.
– Ну, тогда есть третий вариант, – подмигнул я ей.
– Я даже слышать его не хочу.
Умная рыжая сучка! На раз раскусила меня.
– Слушай, Машка, я как вспоминаю тебя на том столе, так стояк двое суток не проходит. Имей совесть, спаси мужчину! – умоляюще попросил я.
– Пусть тебя жена спасает, – фыркнула Машуля.
– А, может, она мне не даёт!
– Подрочи.
– Офигеть! – заржал я. – И почему у меня такой училки не было, когда я в старших классах учился.
– А вот это факт удивительный! – Машуля изогнула темную бровь.
– Что именно?
– Что ты, оказывается, в школе учился. А с виду неандерталец неандертальцем.
– Пи***ц ты горячая! – широко улыбнулся я.
– Ещё одно матерное слово – и я тебе лицо разобью, – пообещала Машуля. – Учти, у меня отличный удар правой.
– Все-все, сдаюсь! – поднял я руки.
Мы встали в пробку. Машина медленно толкалась среди других. Машуля отвернулась к окну. Я уставился на её коленки, которые трогательно выглядывали из-под края юбки. Рука сама собой потянулась к ним, до безумия хотелось потрогать Машулю.
– Не советую, – даже не повернувшись, сказала она. – Отвези меня уже домой, папаша Пирогов. Устала до чертиков.
– Может, в гостиницу сначала. Помогу снять усталость, – подмигнул я ей.
Она повернулась, осмотрела меня оценивающе. Прямо вот так в наглую, с ног до головы. Обычно я так баб рассматриваю.
– Ты, конечно, экземпляр особенный, – сказала наконец Машуля, – но я в койку к женатикам не прыгаю.
– Да ну! – не поверил я.
– Принципы, – расплылась она в ухмылочке.
– А если я не женат?
– Вот когда будешь не женат, тогда и поговорим.
Машуля резко отстегнулась и открыла дверь автомобиля.
– Ты куда? – обалдел я.
– Метро вон, – кивнула она на горящий неоновый знак метрополитена. – А ты сам стой в своих пробках, папаша Пирогов. Вон она какая длинная. Время подрочить хватит. – Она расхохоталась и выскочила из машины.
Вот сучка рыжая! Как назло, мой ряд вдруг резво поехал, и я не имел возможности быстро припарковаться, чтобы догнать Машулю. Да и где бы я её догонял? В метро? Да я даже не знаю, как им пользоваться. Ладно, далеко не убежит. Сколько в Москве Заведеево-Загорских Марий Евлампиевн? Наверняка, одна-единственная. Завтра же поручу своему человечку раздобыть мне её адрес, телефон, количество любовников и размер груди. Хотя последнее я и на глаз мог определить: у Машули полноценная троечка. Тут же вспомнился изгиб бёдер, их плавное покачивание, кружево на молочной коже, гладкой, словно шёлк. Поэт, блин!
Красивых телок я видел много. Но рыжая малышка, так отчаянно вытанцовывающая на столе клуба, меня завела в тот вечер так, что даже снилась. Бывают такие женщины: вроде бы и не самые красивые раскрасавицы, но есть в них задор. Вот и в Машуле было это. Неуловимо-прекрасная. Огненная. А дерзкая какая! У меня аж челюсть сводило от желания засадить ей.
Ну что? Придётся найти её и обезвредить, иначе от желания мои яйца могут сдетонировать. Правда, сначала нужно будет рассказать, что никакой я не папаша Пирогов, а Иван Рокотов. Женат ни разу не был и не буду. Расскажу, а потом мы с горячей училкой натрахаемся вволю. Член снова напрягся в предвкушении.
В голове всплыли слова лучшего друга и босса Рената Несветаева: «Надо женить тебя на какой-нибудь училке, чтобы она тебя уму-разуму поучила». А что? Вон какая крышесносная училка мне досталась! Жениться я, конечно, не буду, а покувыркаться – это запросто!

Глава 4
Мария

Всю дорогу до метро я старалась не оглядываться, боясь споткнуться и упасть. Мне мерещилось, что в затылок мне дышит этот сукин сын, папаша Пирогов. Вот он сейчас схватит меня за плечо, а потом утащит обратно в машину и там сделает что-нибудь неприличное. По поводу его намерений сомнений у меня не было. Сомнения были по поводу собственной стойкости. Очень уж соблазнительный был экземпляр. Хотя его внешнюю притягательность с лихвой перекрывали излишняя самоуверенности и чертов мачизм. Я таких мужиков никогда не любила. На них приятно смотреть. Желательно, на фотографии. Потому что фотографии разговаривать не умеют. Но стоило вот таким Пироговым открыть рот, и от них просто несло завышенным самомнением и презрительным отношениям к женщине. Не мой тип. Еще и женатый. Нет, нет и еще раз нет!
До метро я, слава богу, добралась без приключений, а оттуда и до дома. Я взглянула на часы: девчонки должны прийти с минуты на минуту. Надо хоть макияж смыть. Устала я от него, аж глаза щипало. Вообще-то, я в школу красилась мало. Так только, нос припудрю да по ресничкам пройдусь тушью. Но сегодня мне хотелось выглядеть посолиднее – все-таки первое родительское собрание в новом классе. Даже очки нацепила. С обычными стеклами. Они мне шли, но носить их я не привыкла.
И зачем я согласилась на этот девятый класс? Лучше бы взяла пятиклашек. Но нет! Мы легких путей не ищем. Знала бы, что среди родителей моих подопечных окажется козлина, который любит шататься по клубам и который стал свидетелем моего первого и последнего в жизни стриптиза, сразу бы отказалась от свалившегося на меня классного руководства. А теперь вот попробуй расхлебай! А ведь во всем Родька проклятый виноват. Не бросил бы он меня, не напилась бы на девичнике у Олеси. Не напилась бы – не станцевала бы на столе, и папаше Пирогову не было бы повода так похабно себя со мной вести.
Переодевшись в домашний костюмчик и умывшись, я быстренько накрыла на стол. Ну как накрыла? Вилочки, тарелочки, салфеточки. Нарезка сыра, нарезка колбасы. Орешки. Все. Больше у меня ничего не было. Остальное Катюха обещала купить. Сегодня Олеська впервые согласилась выйти из дома. Свадьба-то у неё того – тю-тю. Артурчик, её жених, отдал богу душу. Нет, не отдал, конечно. Он кое-чего другое отдал и явно не боженьке. Накануне свадьбы Олеся поехала в новую квартиру, где они собирались с Артуром жить после свадьбы, и застала его, буравчиком вклинивающимся в какую-то девицу. Прямо на Олесиной новой кровати. У Олеси характера не хватило этой козе повыдёргивать патлы. Охнула, расплакалась и убежала. Артур явился к ней после того, как закончил все свои дела, а говоря грубо, после того как кончил пялить ту сучку. Явился и сказал: «Вот такой я кобель. Прости меня, ты не должна была этого видеть». Слава богу, здесь Олеся уже смогла взять себя в руки, долбануть по наглой роже теперь уже бывшего жениха и послать его ко всем чертям и их матери. Мы с Катюхой при той сцене присутствовали, вернее, прятались за дверью большой комнаты, потому что как раз пришли по зову Олеси ее утешать. В общем, Артурчику досталось не только от Олеси, а и от нас с Катькой.
Мы дали пострадать подруге неделю, а потом начали вытаскивать из депрессии, хоть она и сопротивлялась. И вот сегодня наши усилия увенчались успехом – Олеся согласилась прийти ко мне в гости на пятничные посиделки. У нас это было традицией: за редким исключением мы каждую пятницу собирались у меня, чтобы, как говориться, напиться и забыться, ну и кости перемыть всяким Родькам-Артурчикам. Теперь вот и папаше Пирогову.
Раздался звонок в дверь, и я побежала открывать.
– Отлично выглядишь, котёнок! – радостно закричала я с порога, обнимая Олесю.
– И ты туда же, – закатила она глаза. – Сначала Катька врала, теперь ты.
Я взглянула в осунувшееся лицо подруги и вздохнула.
– Ладно, выглядишь ты отвратно, – признала я, – и это пора менять.
– И я ей об этом твержу, – поддержала меня Катюха, скидывая куртку и отдавая мне охапку пакетов, в которых что-то приятно позвякивало. – Продолжишь в том же духе, волосы начнут выпадать! – пригрозила она Олесе.
– И зубы, – подхватила я.
– Идите вы. Меня жених бросил.
– Это ты его бросила, – напомнила Катюха.
– Потому что он мне изменил!
– Радуйся, что ты до свадьбы это узнала, а не прожив с ним лет этак двадцать! – Я назидательно подняла указательный палец вверх.
Тут же на ум пришёл папаша Пирогов. Жену его я видела, вон она какая пухлая да объемистая. Небось, после родов разнесло. А может, запустила себя, решив, что муж есть, семья есть, зачем с ума сходить да травить себя диетами. А муж вон он! Чуть классуху собственного сыночка не разложил прямо в классе.
– Кобель чертов! – выругалась я.
– Кто? – хором спросили девчонки.
– Все они кобели! Пойдёмте в кухню.
Олеся с Катькой тут же принялись мыть руки, а я начала выгружать из пакетов принесенную Катькой еду.
– Кать, ну никакого разнообразия, – укорила я подругу. – Опять роллы! Ты же обещала сама приготовить что-нибудь.
– Некогда мне было. Я, между прочим, тоже работаю. – Она возмущённо вздернула нос.
– Ты же ещё в двенадцать из школы ушла. Я твоё расписание, как своё, знаю на зубок, – напомнила я и тут же ахнула, открыв очередной пакет: – А это что? – Я выудила на свет божий бутылку пива.
– Пиво, как видишь, – невозмутимо пожала она плечами.
– Зеленое?
– Бамбуковое. Японское.
– Ты же знаешь, что я его не люблю. И вообще пиво не люблю.
– Ну, достань что-нибудь из своих запасов, – предложила Катька. – А мы с Олеськой сегодня по зелененькому.
Я закатила глаза, но спорить не стала.
Через час кости Артуру были перемолоты в пыль. Родьке на этот раз не досталось, потому что он уступил своего место папаше Пирогову. Девчонки хохотали до слез.
– Вам смешно, а я теперь не знаю, что делать. Хоть со школы увольняйся.
– Не со, а из, – поправила меня Катька.
– После твоего зелененького как раз «со», – возразила я.
– Да может, зря ты переживаешь, – попыталась внести позитива Олеся. – Может, он больше и не появится.
– Ещё как появится. Я таких ходоков знаю, – возразила я. – Этот не успокоится, пока не достанет меня до печёнок.
– Или пока не засадит тебе до этих самых печёнок, – заржала Катька. – Судя по твоему рассказу, тебе самой этого хочется.
– Да ну тебя! Лучше расскажи, что у тебя, – перевела я тему.
Катя вдруг покраснела и мечтательно закатила глаза.
– Ой, девочки… Кажется, я влюбилась! – И посмотрела на нас игриво.
– Опять! – в унисон закричали мы с Олесей.
– Только не это, – замотала я головой.
– Кать, правда, сколько можно? – хмурилась Олеся.
– Сейчас я вам все в подробностях расскажу, – пообещала Катька.
Мы с Олеськой знали: её рассказ «с подробностями» продлится до утра.
– Кофейку сварю. – Я поднялась из-за стола. – А то усну во время твоих «деталей», потом ещё и виноватой буду.
Хорошо, что завтра выходной. Просплю до вечера, пообещала я самой себе.

Глава 5
Иван

Хоть с Машулей и вышел облом, но домой я не поехал. Там теперь царствовала мать, которая пыталась взять меня в оборот, стоило мне переступить порог собственной квартиры.
Я напросился к Ренату. До того как он женился, мы с ним вообще были как двое из ларца, правда, не одинаковых с лица. Бизнес не повредил нашей дружбе. Может, потому, что мы не были партнерами. В компании друга я занимал должность генерального директора, но помимо этого всегда был, что называется, на подхвате и помогал решить проблемы, не касающиеся непосредственно дел холдинга. Так уж повелось, что мой отец помогал отцу Рената разгребать все дерьмо в лихие девяностые, а теперь я помогал Ренату. Так сказать, семейное дело. Времена изменились, дерьмо теперь стали заворачивать в красивый фантик, методы стали другими, но суть все равно прежняя.
Последовать совету матери и оставить «в покое» друга и его жену я не мог, но и не надоедал. Я видел, что Ренат изменился. Влюбился. В собственную жену. Кто бы мог подумать?! Жена его, Аленка мне нравилась. Милая девочка, хоть палец в рот не клади. С характером девочка. Ренат такое обожал. И мне такие женщины импонировали. Взять хоть Евлампиевну. Вот от кого крышу сносит!
Приехав к Ренату уже после девяти, Аленку я не застал. Она меня недолюбливала и предпочитала держаться на расстоянии. Я ее не винил. Пусть привыкает. В ее жизни много перемен произошло за последние месяцы. Если у них с Ренатом все наладится, то и ко мне она привыкнет со временем.
Ренат, как обычно, поржал надо мной и моей вечной борьбой с мамой по поводу невест. Ему смешно, а я не знал, куда деваться.
Домой я вернулся к вечеру субботы. Не мог не вернуться, ведь уже с десяти утра мамуля начала обрывать телефон. Мол, Ванюша, я тебе приготовила твои любимые морепродукты. Против такого я устоять не мог. Мама у меня отлично готовила. Даже в те времена, когда был жив отец и мог себе позволить повара и другую обслугу, мама противилась и всегда готовила сама.
Я домработниц не держал, только приходящих из клиринговой компании. Правда, теперь и они испарились, потому что мать решила обосноваться у меня окончательно. Так и заявила: «Не съеду, пока не женишься!» А мне – хоть в петлю лезь!
Не успел я переступить порог квартиры, как меня обдало запахом. Чужим запахом. Хуже – запахом чужой бабы.
Мама выпорхнула в гостиную меня встретить и пропела:
– Ну, наконец-то! А мы уж заждались.
Я покосился на нее с опаской.
– Мам, ты теперь себя на «вы» величаешь?
– У нас гости, – прошептала она таким тоном, будто к нам сама Дженифер Лопес пожаловала.
– Да я уж почуял чужой дух, – поморщился я.
– Потише. – Мамуля грозно свела брови. – Не спугни девушку. – И крикнула: – Анюточка, вот и Ваня вернулся с работы.
Я хмыкнул. Представляю, что мама наплела этой Анюточке. Какая работа по субботам?! Но мамуля любила преподнести меня в лучшем виде.
Стянув пиджак и швырнув его на диван, за что получил осуждающий взгляд матери, я прямиком отправился на кухню. Анюточка, видимо, была там. Я как раз входил, а она выходила. И мы друг на друга налетели в дверях.
– Ой, – пискнула она.
Я не растерялся и зажал ее в дверном проеме, почти впечатав в косяк.
– Иван, – представился я.
– А…Аня.
Я опустил глаза.
– Единичка, – вынес я вердикт.
– Что, простите? – покраснела она, поняв, о чем я говорю, но делая вид, что ни сном ни духом.
– Ничего.
Я отодвинулся и вошел-таки в кухню. Мой несуществующий интерес к Анюточке испарился. Взяла бы и двинула мне по роже за наглость. Ну или колкость какую сказала. А то стушевалась, покраснела вон. Я ее практически облапал, а она даже не возмутилась. И где мама таких только находит?!
– Ну, давайте ужинать! – вбежала в кухню мама и грозно стрельнула в меня глазами.
Ужин удался бы на славу, если бы не присутствие Анюточки. Ей было на вид лет около тридцати. Аккуратно одетая, даже симпатичная, но без изюминки. Мимо такой пройдешь и не заметишь. Сидит глазами хлопает и ничего не говорит. Скучно.
А говорила в основном одна мама. Я ел. Анюта давилась скромностью.
– У Ани два диплома, – вещала мать. – Один по бухгалтерскому учету, второй по банковскому делу.
– И кем же Анечка у нас трудится? – поднял я бровь и посмотрел на девицу в упор.
– Аня работает в торговой компании в отделе логистики.
– Дипломы, значит, не пригодились, – хмыкнул я.
– Ну почему же…
– И правда, зачем моей будущей жене два диплома? – перебил я мать. – Все равно она будет сидеть дома, в основном, на кухне, и готовить мне деликатесы. Стирать опять же должна уметь. Исключительно на руках. Итальянские костюмы, которым я отдаю предпочтение, ничего кроме рук не терпят. Вы умеете руками стирать, Анюта?
– Иван, – одернула меня мать. – Для костюмов есть химчистки.
– Детей рожать, – продолжил я. – Я хочу не меньше восьми. Вы как, Анюта, к детям относитесь? – Я придвинул свой стул поближе к ней, и наши бедра соприкоснулись.
– Положительно, – совсем по-мышиному пропищала она.
Н-да. Случай тяжелый.
– Анюта, вы наелись? – спросил я.
– Да…
– Тогда скажите спасибо маме и пойдёмте в постель!
– Ваня! – рявкнула мать.
Я не обратил внимания.
– Я предпочитаю с места в карьер, Анюта. Человек я деловой, мне некогда ухаживать. Поели и сразу спать. Если все будет более чем удовлетворительно, то женюсь!
– Как? Вот так сразу? – наконец выдавила она из себя и посмотрела на меня обезумевшим от страха взглядом.
Дурочка испугалась, что я ее прямо тут и разложу. Нет, скучнее девушки не придумаешь.
– А вы предпочитаете ждать? – нахмурился я. – Учтите, – я бросил взгляд на часы, – у меня все расписано до минуты. Очередь, так сказать, из дам обрадовалась.
– И вы что, со всеми с-сп… – Покраснев, словно рак, Анюта не смогла вымолвить последнее слово.
– Сплю? – помог я ей. – Конечно. Люблю я женщин. Совершенно не воздержан, так что изменять буду если не каждый день, то раза три в неделю точно. И вообще…
Меня так понесло, что мамуля, не выдержав, сама выпроводила Анюточку, сказав, что я, видимо, не в себе от излишнего стресса на работе.
– Что ты вытворяешь, сын! – взялась она отчитывать меня, как только дверь за девицей закрылась.
– Да где ты такую размазню откопала, мам? Дура ж дурой.
– Это моей хорошей знакомой дочка. Нормальная вроде девушка… – Мама замялась. – А ведь и правда размазня! – Мама махнула рукой. – Ладно, другую найду.
– Мам, может, я сам, а? – умоляющим голосом проблеял я.
– Знаю я твое «сам».
– А что? Я много чего сам могу! – засмеялся я.
– Например? – хмыкнула мама.
– Например, посуду вот могу помыть. – Я подошел к мойке и попытался отодвинуть от нее маму.
– Иди уже. Может он! – Она покачала головой, а я чмокнул ее в щеку и радостно удалился. А то, чего доброго, и правда заставит посуду мыть!

Глава 6
Мария

День не задался с самого утра. Сначала мои девятиклассники учудили: забили замок кабинета математики то ли бумагой, то ли еще чем. В результате, класс не могли открыть добрых двадцать минут. Школьный слесарь отсутствовал, учитель труда – тоже. Математичка, дама престарелая и нервная, визжала, будто ребята не замок класса изуродовали, а покусились на святая святых. Я успокаивала ее, ругала ребят, пыталась найти выход. Выход нашелся: Денис Пирогов вытащил у Милы Авериной шпильку из пучка – девочка носила прическу а-ля моя бабушка – сунул ее в замочную скважину и таки открыл дверь. Его мастерскому обращению со шпилькой-отмычкой позавидовал бы и самый матерый медвежатник. Тут же вспомнился его папаша. Может, у сына от отца талант? Откуда у того такая тачка? А часы на руке наверняка стоят столько, сколько обе мои почки, хоть они у меня и здоровые. Может, папаша Пирогов промышляет тем, что вскрывает сейфы? На бизнесмена-то он не очень похож. Рожа и манеры вон какие нахальные. Были бы на дворе девяностые, папаша Пирогов наверняка бы носил малиновый пиджак и золотую цепь, толщиною в мою руку.
Пока вскрывали класс, а потом читали детям лекцию о том, что нельзя портить школьное имущество, урок подошел к концу.
Затем седьмой «Б» стоял на ушах, потому что на носу был день учителя, а они готовили номера для концерта. Тут не до Васко де Гамы или Мартина Лютера.
Потом пришлось поприсутствовать на педсовете, который проводила завуч по воспитательной работе.
– На колу мочало, начинай сначала, – шепнула мне на ухо Катька.
Да уж, опять одно и то же. Я зевнула, за что получила укоризненный взгляд от учительницы русского языка, от нашей Аллочки, блюстительницы целомудрия не только своего, но и всего педагогического состава школы.
После педсовета я вернулась в свой кабинет, просмотрела самостоятельные работы, которые я всегда старалась проверять в классе, а не дома. Дома мне не работалось, а потому я предпочитала задержаться в классе. В первые годы работы на нас с Катькой, как на самых молодых педагогов, вешали всех собак. Сейчас, когда за плечами шестилетний опыт, я научилась говорить «нет» директрисе, завучам и другим умницам, за что меня недолюбливали, но уважали.
Покончив с проверкой работ, я собралась домой. Вон уже третий час! Пора! Надев светло-бежевое легкое пальто, я не стала его застегивать. Бабье лето разыгралось, и дни стояли теплущие.
Не успела я ступить за школьные ворота, как заметила уже знакомый «Мазерати». Неужто папаша Пирогов за сынулей приехал? Решил взяться за его воспитание? Поздно!
Я ткнулась глазами в телефон, делая вид, что Пироговскую машину не замечаю. Может, и он меня не заметит? Наивная! Стоило мне сделать пару шагов, как дверь автомобиля распахнулась, и на свет божий явился папаша Пирогов.
– Марь Иванна! – окликнул он.
Интересно, кого? Я-то точно не Ивановна. Я прибавила ходу, но от такого далеко не убежишь. Пирогов ухватил меня за локоток.
– Отпустите, гражданин! – строгим учительским тоном потребовала я.
– Машуля, не притворяйся, что мы незнакомы, – хмыкнул Пирогов.
– Сын ваш уже давно домой ушел, он в первую смену учится, если вы не знаете, папаша, – съязвила я.
– А я не к сыну.
– К кому же? – прищурилась я. – К директору, что ли, вызвали?
– Марь Иванна, я к тебе.
С этими словами он нырнул в машину и вытащил на свет божий огромный букетище роз. С ухмылочкой вручил его мне. Я с опаской оглянулась по сторонам. Не хватало еще, чтобы кто-то из ребят или, не дай бог, коллег увидел, как ко мне яйца подкатывает папаша моего же ученика.
– Пирогов, вы совсем без тормозов! – прошипела я.
– Маш, я от всей души, – улыбнулся он.
– Сдурел! – вынесла я вердикт.
На школьном крыльце показалась руссичка. Только ее не хватало! Сейчас увидит, потом точно по всей школе разнесет.
– Пойдем! – Я дернула папашу Пирогова за рукав.
– Может, поедем? – кивнул он на машину.
– Нет! – Я бросилась через дорогу в небольшой парк возле школы.
Пирогов только и успел, что пиликнуть сигнализацией.
– Да куда мы, Машуля?
– Тут недалеко.
Усеянный кленовой листвой парк скрыл нас, а главное – букет, от всевидящего взора Аллы Игоревны, строгой и противной до безобразия. Мы с ней вечно конфликтовали. Она нас с Катькой ни во что не ставила, а мы ей твердили, что ее педагогические методы хоть и хороши, но для позапрошлого века.
Пройдя по аллее, мы с Пироговым вышли к памятнику неизвестному солдату. Я возложила букет и, обернувшись, поймала недоуменный взгляд.
– Что ты делаешь? – уточнил папаша Пирогов.
– Цветы кладу, чтобы почтить память павших героев в годы Великой Отечественной, – пожала я плечами. – Она началась в одна тысяча девятьсот сорок первом, а закончилась в тысяча девятьсот сорок пятом…
– Маш, я знаю, – огрызнулся Пирогов.
– Удивительно, – хмыкнула я. – А сюда я всегда ребят привожу первого сентября и восьмого марта, и в свой день рождения.
– Не любишь цветы, – сделал вывод он.
– Люблю, но только когда они растут в поле или в клумбе.
– Чудная ты женщина, Евлампиевна.
– А ты, папаша Пирогов, молодец, с сотого раза отчество мое выговорил. Прогресс!
– Прекрати меня папашей Пироговым называть, – как-то обиженно попросил он. – Я вовсе не Пирогов и уж тем более не папаша.
Я осторожненько сделала шаг назад, потом еще один и еще один.
– А кто ж ты, по-твоему?
– Я Иван Рокотов. Прошу любить и жаловать.
– Понятно. Шиза, – поставила я диагноз.
– Чего? – нахмурился он.
– Раздвоение личности, – объяснила я. – Говорят, это не лечится, но купируется.
– Машуля, да прекрати ты! – разозлился Пирогов. – Нет у меня никакого раздвоения. Рокотов моя фамилия. И Денис Пирогов не мой сын.
– У-у-у, запущенный случай… – Я попятилась, пытаясь увеличить между мной и психопатом расстояние.
– Вот. – Он полез во внутренний карман пиджака и выудил оттуда паспорт. – Смотри.
Я уставилась в раскрытый документ. И правда, Иван Алексеевич Рокотов. Тридцать три годика. Москвич. Этот засранец даже на фото в паспорте выглядел обалденно. У меня вот в паспорте фотка – без слез не взглянешь. А этот вон вроде и серьезный, а глаза все равно ухмыляются. Черт! Видимо, не зря я утром предположила, что папаша Пирогов бандитизмом промышляет. Паспорт даже поддельный имеет! Обалдеть! Мне стало страшно: такой ведь если привяжется, то не избавишься от него. И что мне делать?
– Послушайте, – примирительно улыбнулась я, – Пирогов, или Рокотов, или какие еще у вас там фамилии. Это все очень здорово, но мне пора, правда. И вам наверняка пора. Вас уже жена с сыном дома заждались. Не хулиганьте, ступайте домой.
– Машуля, – вздохнул он и посмотрел на меня снисходительно, – пойдем в машинку. Обещаю, что все тебе объясню. Я не шизик, и никаких раздвоений у меня нет.
Ну уж нет! Сейчас заманит куда-нибудь, а потом десять лет в подвале будет держать для своих шизофренических утех.
– Нет-нет, Пирогов. Мне пора, правда! – И увидев в конце аллеи Катюху – она всегда ходила этой дорогой домой, – я заорала: – Катерина Ивановна, я здесь!
Пирогов раздосадовано покачал головой, сунул поддельный паспорт в карман, чертыхнулся и бросил на прощание:
– Мы еще не закончили, Марь Иванна.
Ушел. Слава богу, ушел! То-то же! Нас так просто не взять! Мы сами кого хочешь возьмем. Я победно показала ему в спину язык.
– Что за красавчик? – облизнулась Катюха, подойдя ко мне.
– Даже не спрашивай.
– Неужто тот самый Пирогов?
– Ага, только он оказался не Пироговым, а полным психом.
– Почему?
– У него деменция и шизофрения в одном наборе. – Я взяла подругу под руку. – Пойдем к тебе, а то я так перепугалась, что до дома не доеду.

Глава 7
Иван

– Значит, училка послала тебя? – ржал Ренат.
– Тебе смешно, а меня за шизофреника посчитали, – поморщился я. – Она ведь реально подумала, что у меня паспорт поддельный и что я папаша Пирогов. Фу! Так и зовет меня!
– А что, меткое погоняло, дружище!
– Да пошел ты! – Я плеснул в бокал коньяка и сделал большой глоток. – Ну Ариша, подставила меня по полной.
– Да если бы не Ариша, ты бы эту свою стриптизершу так и не нашел, – многозначительно изогнув одну бровь, сказал Ренат.
– Что правда, то правда, – согласился я. – Только Машуля не стриптизерша, она львица в шкуре ягненка.
– Вообще-то, говорят волк в овечьей шкуре, – хмыкнул Ренат.
– А она львица.
– Значит, твоего поля ягодка.
– Еще какая. Ты бы видел эту ягодку! – Я аж причмокнул, вспоминая Машулины губы, которые так и манили впиться в них поцелуем, но с которых слетало столько грязных словечек. – Вот это училка так училка!
– Ты не влюбился часом? – удивленно посмотрел на меня Ренат.
Я ткнул в его сторону указательным пальцем.
– Вот давай только без пахабщины. Лучше расскажи, что у вас с Аленушкой творится.
– А у нас на носу свадебное путешествие.
– Ах да. Точно-точно, – засмеялся я. – Может, хоть на райских островах сердце ледяной принцессы растает.
– Она у меня не ледяная, просто у нее видимость такая.
– Влюбленный друг – считай нет друга! – Я наигранно глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Ладно, поехал я.
– Гарик тебя отвезет, – предложил Ренат.
– Конечно, куда мне за руль после твоего гостеприимства.
Мы распрощались, крепко пожав друг другу руки. Все же хорошо, когда есть друг, который знает тебя так же хорошо, как самого себя.
Гарик, водитель Рената, уточнил, куда меня везти. А я и сам не знал. Ехать домой не хотелось. После Анюточки я теперь каждый раз, открывая дверь собственной квартиры, с опаской озирался по сторонам и принюхивался, боясь снова нарваться на очередную ухажерку, выбранную для меня мамой. Ночной клуб? Неинтересно. Может, завалиться к Евлампиевне? Устроить ей сюрприз, так сказать! Адресок ее я теперь знал. Как и то, что жила она одна. Не замужем, детей нет. Возраст – двадцать восемь. Совсем скоро стукнет двадцать девять. Любовника не имела, по крайней мере, сейчас. Наркотой и религией не увлекалась. Родители ее жили в Подмосковье. Старший брат – там же. Сама Машуля по всем статьям выходила девушкой положительной. А уж от ее характера и колких реплик у меня вскипало не только в штанах, но и в мозгах. Люблю баб, которых можно не только трахать. Таких, правда, я в последнее время почти не встречал. Ренат уверял, что вся проблема во мне: я вел себя, как племенной жеребчик, готовый только спариваться и ничего больше. Вот и женщины мне попадались под стать. Я был не против такого определения. Ни о чем серьезным в свои тридцать три я не помышлял. Правда, мамуля моя считала, что пора остепениться-жениться-разродиться. Нет уж, дудки!
– Так куда едем, Вань? – спросил Гарик.
– А давай-ка в цветочный магазин, – решил я.
– Дарье Григорьевне, что ли, цветы собрался дарить? – хмыкнул Гарик.
– А почему нет? Ты вот когда маме цветы последний раз дарил?
– На восьмое марта!
– Вот и плохо. Женщинам надо их чаще дарить. Блин! – долбанул я себя по лбу. – Машуля ж не любит цветы.
Гарик покосился на меня в зеркало заднего вида.
– Так твою ж маму Дарьей зовут, – напомнил он.
– Гарик, я смотрю, ты очень умный. – Я хотел бы сказать ему: «Знай свое место, ты же просто водитель», – не мог. Гарик работал на Рената много лет и был, что называется, с нами в одной лодке. Почти как член семьи, хотя дистанцию соблюдать умел, когда это было необходимо.
– Так едем в цветочный? – уточнил он.
– Нет.
Я задумался. К Машуле сейчас я, конечно, не поеду. Во-первых, я пьян, а в бой нужно ходить на трезвую голову. Во-вторых, надо продумать тактику наступления, а то ведь она учудит – дурку вызовет, решив, что я маньяк-шизоид. Букет цветы с курьером ей не доставишь. Она ведь опять его к какому-нибудь мемориалу потащит. Может, ей комплект сексуального нижнего белья прислать? Еще лучше! Тогда точно посчитает озабоченным придурком. Я и был озабоченным, вернее, любвеобильным. Вот хочу ее – не могу! И ничего не поделаешь.
– Давай-ка в ювелирку, – решил я. – В Староконюшенном.
– Понял, – кивнул Гарик.
В ювелирном магазине я завис. То ли коньяк дал о себе знать, то ли у меня проблемы с принятием решений. Машка ведь даже еще не была в статусе любовницы. Даже, черт возьми, в статусе потенциальной любовницы. Ведь кто ее знает? Возьмет и пошлет меня к черту! Я ж не буду брать ее силой. Значит, сережки и браслеты отпадают.
В конце концов, мой взгляд упал на коллекцию золотых ручек с бриллиантами. Вот что нужно училке! Подарок шикарный и без пошлых намеков.
– Доставьте, пожалуйста, вот по этому адресу. – Я протянул консультанту телефон, где был вбит адрес Машули.
– Мы можем так же организовать для вас доставку цветов вместе с ручкой, – широко улыбаясь, сказала продавец.
– Нет уж! Цветов не надо!
– Когда сделать доставку?
– Завтра утром часиков в семь сможете?
– Конечно!
Конечно! Я такие бабки отвалил, что они наверняка и на Луну доставку сделают.
– Может, записку хотите приложить к подарку?
– Обязательно.
Она протянула мне карточку с монограммой их бутика.
Я черканул: «Марь Иванне от Ивана Рокотова. Чтобы двойки в дневниках не смывались! Поужинаешь со мной в пятницу? Обещаю все объяснить». И свой номер телефона.
Получилось многословно, поэтому приписку, что если Машуля откажется со мной поужинать, то я ввалюсь к ней в квартиру, я делать не стал. На то, что она позвонит, я не рассчитывал. Девчонки любят поломаться, когда знают, что клиент уже на крючке. Евлампиевна не исключение.
На следующее утро я понял, что ошибся.

Глава 8
Мария

Настойчивый звонок в дверь испугал меня так, что я вздрогнула. Кого это там принесло в такую рань?
Я уже была на низком старте, собираясь выбежать, чтобы отправиться на работу, но вовремя посмотрела в окно. Вчерашнее бабье лето сменилось моросящим дождем. А я вырядилась в светлый, почти белый брючный костюм! Пока я по такой погоде доберусь до метро, брюки из светлых станут грязно-коричневыми. Пришлось наспех переодеваться. Неожиданный звонок застал меня, когда была натянута одна брючина, а блузка не застегнута.
Бросившись к двери, я чуть не упала, запутавшись в штанине. Чертыхнувшись, я кое-как влезла в брюки и на ходу застегнула пуговицы блузки.
– Здравствуйте, доставка! – раздался жизнерадостный голос курьера, когда я распахнула дверь.
– Я ничего не заказывала! – удивилась я.
– Вам подарок из бутика «Королевский бриллиант»! Распишитесь в получении, – все так же восторженно выпалил курьер.
Он был в костюме и при галстуке, будто не доставщик, а по меньшей мере старший менеджер этого самого «Королевского бриллианта».
– Это, должно быть, какая-то ошибка, – покачала я головой.
– Никакой ошибки, но давайте сверим адрес… – Мужчина продиктовал мой адрес.
– Все правильно, – кивнула я.
– Получатель – Мария Евлапиевна Завидеева-Загорская. Это вы?
– Евлампиевна, а не Евлапиевна, – поправила я.
– Извините, – ни чуть не смутившись, широко улыбнулся мужик. – Получите и распишитесь!
А ещё через минуту, когда за ним закрылась дверь, я с удивлением взирала на шикарнейшую золотую ручку с тремя бриллиантами. Офигеть! Записка, обнаруженная в коробочке с ручкой, гласила: «Марь Иванне от Ивана Рокотова. Чтобы двойки в дневниках не смывались! Поужинаешь со мной в пятницу? Обещаю все объяснить».
Блин! Папаша Пирогов! Минут пять я отходила от шока. Ещё минут пять анализировала. Не может же Пирогов быть настолько отбитым, чтобы дарить такие вещи училке собственного сына. Или может? Если он и правда бандит-медвежатник, то таким никакие моральные законы не писаны. Тут в голове мелькнула мыслишка, которую мне вбивала Катька весь прошлый вечер: а что, если Пирогов и правда не Пирогов, а Рокотов, и произошло какое-то недоразумение? Но какое может быть недоразумение? Не в тот класс на родительское собрание зашёл? Если так, то это все равно не отменяло его женатости. Господи! Да вся эта история с Пироговым-Рокотовым одно сплошное недоразумение!
Я бросила ещё один взгляд на записку. Просит о встрече и грозится все объяснить! Телефончик вон оставил!
– Машка, не ведись! – пригрозила я самой себе.
А как тут не вестись, если от наглого взгляда его серых глаз меня бросало в жар? Я ведь не его шизофрении испугалась, когда он мне паспорт под нос совал, а своей собственной реакции. Пишут ведь в романах: табун мурашек пробежался по позвоночнику, в зобу дыханье сперло! Вот и со мной такое, стоит Пирогову показаться на горизонте. Ну да, чего уж лукавить. Таких сексуально агрессивных мужиков не каждый день встретишь. По нему ж видно, что чувак классом выше всех моих бывших ухажеров вместе взятых.
Интересно, сколько вот эта ручка с брюликами стоит? Я тут же побежала за телефоном, решив поинтернетить бутик «Королевский бриллиант». И обалдела! Нет, не от цен, а от времени, которое мне подмигивало с экрана мобильника.
– Блин! Ну, Пирогов, чтоб тебя! – Я безбожно опаздывала на первый урок.
Забыв о бриллиантах, я схватила сумку, на ходу запихнула в неё карточку с запиской, схватила пальто и вылетела к лифту.
На работу я все-таки не опоздала, но влетела в класс, словно Фру-Фру, на которой гнал Вронский.
– Ты чего такая лохматая? – округлив глаза, спросила меня Катька, когда в перерыв я наконец-то добралась до учительской.
Взглянув на себя в зеркало, я кое-как пригладила взбесившиеся локоны и, дёрнув Катьку за локоть, вышла из учительской: слишком много там было развесистых ушей.
– Пирогов подарил мне ручку с бриллиантами! – шепотом сообщила я подруге новость дня.
– Ты с ним виделась? – ахнула Катюха.
– Нет. Сегодня с курьером доставили.
– Что, реально с бриллиантами? Может, просто красивая копия? – предположила она.
– Давай погуглим магазин, – предложила я.
Когда мы погуглили и увидели среди ассортимента ручек ту самую, что осталась лежать на журнальном столике у меня дома, мы с Катькой хором ахнули, матом. Тут же заозиравшись и убедившись, что поблизости нет школьников, я выдохнула.
– Богатый чувак. Надо брать, – решила Катюха.
– Он женатый, а его сын в моем классе учится, – напомнила я ей.
– Тут что-то не чисто. У таких богачей дети в частных школах учатся.
– Ты права, – согласилась я с Катюхой. – Значит, придётся поужинать с этим Пироговым, все выяснить и вернуть ему подарок.
– Да брось! – принялась отговаривать меня подруга. – Я бы оставила.
– Ну, конечно. И что я ему должна буду за подарок?
– Все, что он захочет и что ты позволишь, – заржала Катюха.
– Не собираюсь я с ним спать! – фыркнула я.
– А я бы переспала. – Она мечтательно закатила глаза. —Когда ещё мимо твоей жизни пробежит такой самец?
– Тоже мне! Да сейчас шизиков на каждом шагу, – покачала я головой.
– Да у тебя самой на него слюнки текут, – засмеялась Катюха.
– Да ну тебя! – отмахнулась я от подруги.
Пирогову я позвонила во второй половине дня, когда покончила со всеми делами в школе и выбралась за пределы её стен. Он долго не отвечал, и я уже собралась плюнуть и отключиться, когда в телефоне раздался его бархатистый слегка хриплый голос:
– Слушаю.
– Иван Рокотов? Это Мария Евлампиевна Завидеева-Загорская вас беспокоит, – официально-учительским тоном отчеканила я.
– Машуля, вот уж не ожидал! – удивился он.
– Если не ожидал, зачем номер свой оставил? – Тут же поразилась я его бестолковости.
– На всякий случай, – засмеялся он. – Как тебе мой подарок?
– Спасибо, конечно, но я хотела бы его вернуть.
– Возврату и обмену не подлежит!
– Пирогов…
– Ваня, – поправил он.
– Хорошо, Вань, давай без показушничества, ладно?
– Никакого показушничества, Машуля. Цветы ты не любишь, пришлось выкручиваться.
– Вот же навязался на мою голову, – простонала я,
– Поужинаешь со мной? – тут же перешёл он в наступление.
Я хотела отказаться, а потом подумала: какого черта? Мне ведь и самой все это безумно интересно.
– В субботу.
– До субботы долго ждать, – простонал он.
– Воспитывай в себе терпение, Ванечка. Терпение и воздержание, – засмеялась я и отключила телефон.

Глава 9
Иван
Терпение и воздержание. Стоило этим двум словам слететь с Машулиных губ, как у меня тут же все и закончилось. И терпение, и, мать его, воздержание.
Ну, допустим, воздержания и не было никогда. Не умел я воздерживаться, особенно от женских прелестей. А терпение? Да какое тут будет терпение, если перед мысленным взором Машуля до сих пор отплясывала на том столе. То ли свет так в клубе падал, то ли у меня воображение богатое, но кожа моей соблазнительной училки будто сияла и так и манила, звала, чтобы к ней прикоснуться.
– Вань, о чем задумался? – В дверях кухни показалась мама.
– Да так, о хлебе насущном, – хмыкнул я.
– Знаю, я твой хлеб, – покачала она головой. – Вон как глаза блестят.
– Кофе? – предложил я.
Мама кивнула и села за стол, где на тарелках уже лежали поджаренные ломтики хлеба, сыр, колбаса и фрукты. У нас так было заведено: на завтрак только самые простые продукты. А завтрак субботы всегда был на мне. Готовить я не умел, а потому, как говорится, чем богаты.
Я поставил перед мамой чашку кофе со сливками. Себе налил черного без сахара. Мамуля не сводила с меня проницательного взгляда.
– Что? – не выдержал я.
– Да вот думаю, в кого ты у меня такой кобель, Ванюша.
– Ай-ай-ай, какие плохие слова да с ваших уст, мамуля, – захохотал я.
– Отец твой меня всю жизнь любил, по бабам не шлялся даже в те времена, когда у богатых это стало модно.
– У богатых это во все времена модно было, мам, – возразил я. – Я тебе больше скажу – и у бедных тоже.
– А твой отец был однолюбом, – уверенно заявила она. – И почему ты не в него? – огорченно вздохнула мама.
– Откуда нам знать, в него или нет? Может, встречу вот такую же шикарную женщину, как ты, и тут же сделаюсь однолюбом.
– Побыстрей бы, Вань, а? – Она просительно заглянула мне в глаза.
– Ну куда спешить, мам?
– С внуками хочется понянчиться.
Я закатил глаза. Пошло дело!
– Вот встречу свою любовь – и будут тебе внуки, – пообещал я, ни капли не веря в собственные заверения.
Мамуля откусила тост, ущипнула кусочек сыра, запила все это дело кофе.
– Какие планы на вечер?
– Занят.
– Боюсь спросить чем, – недовольно поджала она губы.
– А я боюсь ответить, – снова расхохотался я.
– Может, познакомишь меня с какой-нибудь девушкой? – попросила мама.
– Это зачем? – не донеся бутерброд до рта, замер я.
– Хочу посмотреть, на каких ты западаешь. Раз мои тебе не нравятся, значит, я не тех выбираю.
– Резонно, – кивнул я. – Обязательно познакомлю. Когда-нибудь, – пообещал я и бросил взгляд на часы. – Давай-ка собираться и поедем.
– Куда это? – подозрительно посмотрела на меня мама.
– Квартиру тебе будем покупать, – сказал я, вставая.
– Я же тебе говорила, что мне не надо! – Тоже поднялась мамуля и скрестила руки на груди.
– Мам, – я положил руки ей на плечи, – ну, неприлично такому здоровому дядьке жить с матерью. Ладно бы, нам деваться некуда было, но ведь я могу тебе, моя хорошая, и дом купить, и квартиру, и вообще все что пожелаешь.
Мама вздохнула.
– А я желаю, чтобы ты вплотную занялся поиском жены. Вот как только ты, Ванюша, приведешь в дом невесту, так сразу и съеду.
– Мам, – застонал я, чуть ли не плача.
– Не мамкай! – отрезала она. – Сказала съеду – значит, съеду, но только после того, как буду уверена, что ты в надежных руках.
Вот же ж!!!
– А квартиру поедем посмотрим, – смилостивилась мама. – Раз на дачу ты меня одну отпускать не хочешь, то зимой буду жить в городе. Потом, – уточнила она и ехидно улыбнулась.
Я прекрасно понимал, почему папа был однолюбом. Во-первых, мама у меня умница и красавица. А во-вторых, попробуй от такой загуляй! До кишок дыру в тебе прожжет одним только взглядом.
Как бы сильно я ни любил маму, но считал, что пора нам снова жить отдельно. Все-таки я привык к холостяцкой жизни, а у меня теперь вон по всей квартире пледы да подушки с вышивкой раскиданы! Женщину, опять же, не приведешь!
Так, надо разработать план действий. Сначала купить маме квартиру. Желательно, в другом районе Москвы. Удобно, конечно, было, когда она за городом жила, но теперь, когда она еще еле передвигалась после перелома, ни о какой даче до следующего лета пусть даже и не думает. Нечего!
Эх, квартиру купим, а там, глядишь, и вещи потихоньку перевезем! Правда, зная мамулю, она и в самом деле не переедет, пока я ей не представлю какую-нибудь девушку в качестве потенциальной невесты. Невесты! Фу! Аж оторопь берет от этого слова.
Может, нанять жену на час? Есть такие? Пусть прикинется, и я прикинусь. Нет, мамуля такое на раз раскусит.
И тут же в голове всплыл образ Машули, до встречи с которой осталось еще – я посмотрел на часы – почти десять часов. Долго! Очень долго! У меня уже руки чесались, как я хотел потискать Машкины прелести. Что она там говорила? Терпение и воздержание? Ага, конечно! Она ж не дура. Прекрасно понимает, чем сегодняшнее свидание закончится. Надеюсь, она прикупила кружевное бельишко, а лучше пусть вообще без бельишка приходит. Или удивить ее и… действительно просто поужинать? Пусть маринуется в собственном желании. Я же чуял, когда баба меня хотела. От Машки это чуял. По глазам все видно.
Ладно, как говорится, ночка утра мудренее. Встретимся, а там видно будет, куда ужин нас заведет.
Сейчас – квартира для мамы. Я выбрал две. Обе – в элитном районе Москвы, не так чтобы очень далеко от меня, но и не близко. Чтобы мамуля не вздумала бегать ко мне через подъезд с горшочками тушеного мяса или кастрюлями борщей.

Глава 10
Мария

«Ваня», а по-настоящему, папаша Пирогов, потому что теперь он у меня ассоциировался только с таким наименованием, прислал название и адрес ресторана. Вот еще один интересный момент, который стоит выяснить: откуда он узнал мой адрес? Все-таки мое изначальное мнение, что он бандит, не стоило сбрасывать со счетов. В школу пробрался под именем Пирогова, второй паспорт на имя Рокотова, подарок подарил такой, что от цены глаза на лоб лезут. Сын, опять же, умело вскрыл дверь класса, которую сам же ранее и испортил. В последнем я была уверена на все сто. Не любил Денис Пирогов учиться. Весь в папашу. Тот тоже едва вспомнил даты Великой Отечественной.
«Не наговаривай на человека», – робко попросил мой внутренний голос, но я сделала вид, что не слышу.
– «Восточная сказка», – прочитала я название ресторана. Неужели нельзя было выбрать ничего попроще? Даже название ресторана какое-то… с подтекстом.
В интернете я нашла этот ресторанчик. Находился он на крыше одного из люксовых отелей, а цены на одно блюда там начинались от той суммы, что обычно мне капает на карту в виде аванса. Папаша Пирогов, видимо, на любовниц не скупится. Интересно, что об этом думает его жена? Не хотелось бы, чтобы она ворвалась в школу с кулаками и набросилась на меня прямо посреди урока за то, что я пробила дыру в их семейном бюджете.
Я вообще не понимала, почему этот Пирогов «Ваня» ко мне привязался. Я явно была птицей не его полета. Я девушка скромная, не силиконовая, не длинноногая, не уткогубая; он при таких деньгах наверняка привык к телочкам покруче. Может, ему экзотики захотелось? Обойдется!
Критичным взглядом «скромная» я полчаса осматривала свой гардероб. Шмоток у меня было много. Даже несколько брендовых вещей. Ну а что? Не замужем, детей не нажила, папуля, подполковник в отставке, на подарке любимой дочке не скупился. Нет, до Пироговских высот нам, конечно, не долететь, но жизнью обижены тоже не были.
Проковырявшись в нарядах до того критичного момента, когда нужно было либо уже сделать выбор, либо вообще никуда не ходить, я остановилась на черном платье. Том самом, которое должно быть в гардеробе любой уважающей себя девушки. Платье соответствовало моему сегодняшнему настроению – скромное. Оно было из плотного шелка, прямого кроя, длиной чуть выше колена. Главное – никаких декольте. Круглый ворот закрывал ключицы. Голыми оставались плечи и руки. Этого Пирогову хватит на весь вечер. Пусть любуется. Он и так уже видел слишком много и не забыл. Наглец!
Я попыталась засунуть коробочку с его подарком в клатч. Не получилось. Сумочка оказалась слишком мала. Значит, верну в другой раз. «Ха-ха, – посмеялся мой внутренний голос. – Можно сумочку побольше взять!» Но я снова сделала вид, что не слышу его.
Телефон просигналил сообщением, что такси ждет у подъезда.

Метрдотель, приняв моё пальто, провёл меня к столику, за которым восседал папаша Пирогов. Я с любопытством осмотрела помещение. Ресторан «Восточная сказка» разместился под стеклянной крышей, через которую на посетителей обрушивалась московская ночь. Вдали виднелась чёрная лента Москвы-реки и миллионы огней, ползущих в пробке автомобилей. В самом ресторане были включены лампы, дарившие обстановке приглушённый романтичный свет, рассеивающийся через преломленную призму разноцветных стеклышек, вставленных в их бока. Да, это, пожалуй, походило на Восток.
Столики располагались вдоль доходящего до пола окна, вернее, стеклянной стены. Что ж, уютненько.
– Марь Иванна! – Пирогов широко улыбнулся, вставая мне на встречу.
Он окинул меня откровенным взглядом с ног до головы, и я тут же пожалела, что не прихватила подаренную им ручку с бриллиантами. Сейчас она бы пришлась как раз кстати, чтобы воткнуть её в его наглый глаз. Сначала в один, потом во второй.
– Папаша Пирогов, – ехидно улыбнулась я.
Он хмыкнул и, дождавшись, пока я сяду, галантно пододвинул мне стул. Тут же передо мной оказалось меню. Я погрузилась в его изучение. Что бы такого заказать, чтобы этого индюка жаба задушила? Заатар, дюрюм, куфта и прочая туфта. Названия, которые я и выговорить не могла. Я захлопнула меню.
– Выбрала? – поинтересовался Пирогов.
– Тут не по-русски.
– Как же не по-русски, Машуля? – засмеялся наглец.
– Буквы русские, а написаны не в том порядке. Видимо, приезжий, тот, кто меню писал, результаты экзамена по русскому купил, – хмыкнула я.
– Хочешь, помогу с выбором? – предложил Пирогов.
– Хочу, – кивнула я. – Салат, в котором должны быть только овощи. Что-нибудь из курицы. Можно говядину. Рыбу не хочу. Баранину не ем.
– А свинину? – заговорщически подмигнул он мне.
– Пирогов, это ж восточная кухня. Какая свинина? – За дуру он меня, что ли, держит?
Рассмеявшись, папаша Пирогов жестом подозвал официанта и сделал заказ.
Пока я заинтересованно рассматривала, как капли дождя сползают по крыше и стеклу, на столе передо мной материализовался паспорт.
– Изучи! – скомандовал Пирогов.
Я изогнула бровь, но все же поддалась и пролистала все странички.
– Хочешь сказать, что это не подделка?
– Именно. Запомнила моё имя? Иван Алексеевич Рокотов, – с расстановкой сказал он. – Можешь называть меня Ваней, Ванечкой, Ванюшей. Даже Иваном Алексеевичем можешь. Но чтобы больше никаких папаш Пироговых, усекла?
Ух ты какой начальственный! Раскомандовался! Наверное, его подчиненные трясутся от страха, когда он вот так хмурит брови. Ха! Я училка в четвёртом поколении. По материнской линии все женщины в роду выбирали эту благородную профессию. Напугал ежа голым задом.
Вслух, однако, я произнесла:
– Усекла.
– Вот и умница.
Я сложила руки на столе и подняла одну, будто ученица за партой.
– У меня вопрос.
– Валяй, – обаятельно и очень нахально улыбнулся Пирогов, словно я уже была без трусов и приглашала его мною попользоваться.
– Я вот чего не пойму, папаша Пирогов. – Я посмотрела ему прямо в глаза, увидев в его – раздражение. То ли ещё будет, Ванечка!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70901914) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.