Читать онлайн книгу «Его последняя надежда» автора Лена Лорен

Его последняя надежда
Лена Лорен
Чего хотят папы? #1
Череда внезапных событий может в корне изменить судьбы людей. Так случилось с Максимом и Надеждой.
Он – отец-одиночка, мечтающий убежать от реальности. Она – ходячая катастрофа, которая верила людям больше, чем себе.
По воле случая они встретились на борту самолета тогда, когда больше всего нуждались друг в друге.
Но все мы знаем, что случайности в нашей жизни – не случайны.
В силу случайности она станет его последней надеждой, а он – ее первой любовью.
Но достаточно ли этого, чтобы обрести счастье и заново научиться любить?

Его последняя надежда
Лена Лорен

Пролог
– Сожалею, но мы сделали всё возможное, – не знаю, о чём точно лепечет этот человек, но, судя по его ничего не выражающей физиономии, говорит он о вещах обыденных.
– Ясно! Как она? – крепкой хваткой цепляюсь за его стерильный халат.
Моими чувствами главенствует тревога, не смогу найти себе места, пока не увижу её ясный взгляд. Только тогда я смогу успокоиться. Только тогда я приду в себя.
– Где она? Я могу увидеться с ней? Отведите меня к ней. Сейчас же!
– Ваша жена не выжила, – слова выходят острыми, они ядовитой стрелой пронзают насквозь мою и без того израненную душу. – Примите мои соболезнования.
Разум заволокло густым туманом. Ощущение беспомощности и собственной никчёмности обостряются так, что и думать больше ни о чём не могу.
Потерян, раздавлен, я убит. Как же так?
Не уверен, что правильно понимаю смысл, а если и понимаю, то отчаянно желаю, чтобы это был сон. Дурной сон. Абсолютно ничего незначащий.
– Но я же могу с ней поговорить? – с обезумевшим взглядом я сильнее сжимаю его локоть. Врач корчится от боли, пытается одёрнуть мою руку, но всё без толку. – Скажите, что с ней всё в порядке!?
Терпение моё на исходе. Я не выдерживаю, хватаю бедного мужика за грудки и трясу в разные стороны. На его лбу выступает испарина, зрачки бегают туда-сюда, но во взгляде его нет ни единого намёка на гнев. Он не желает дать мне сдачи, а надо бы. Вмазал бы мне кулаком по роже. Может, тогда бы я пришёл в чувство.
– Максим Яковлевич, ваша жена скончалась! Мы не смогли её спасти! – его слова эхом отзываются в моей голове.
Я вдруг замираю. Смотрю на врача и не позволяю себе даже моргнуть. Усердно пытаюсь прочесть его эмоции на лице и наконец замечаю в них раскаяние, на которое не хотел обращать внимания. Оно где-то глубоко внутри, но теперь я вижу его так же ясно и как самого мужчину перед собой.
Отшатнувшись от него, я пячусь, пока не вжимаюсь спиной в стену.
– Умерла? Моя жена… умерла? – беззвучно бурчу, ногами врастая в пол. – Как же так? Этого ведь не может быть.
Что это? Что это такое?
Это слёзы наворачиваются на глаза. Они собираются в уголках, и словно кислота разъедают роговицу. Во мне внезапно умирает всё живое. Всё безвозвратно погибает, оставляя в сердце один только пепел. Прах моих несбывшихся надежд.
– Соболезную, – повторяет.
– А ребёнок? Ребёнок выжил?
Подойдя ко мне, мужик кивает и хлопает меня по плечу. Приободряет, так сказать. Но не нужно мне это. Верните жену!
В отчаянии я скатываюсь по стене и приземляюсь на пол, зарывшись лицом в своих ладонях. Хочу укрыться от реальности. Желаю провалиться в ад и никогда не найти дороги обратно. Не хочу возвращаться в то место, где каждый предмет, каждый угол, каждый аромат будет напоминать мне о ней.
– Да, малышку, к счастью, удалось спасти. Сейчас она находится в реанимации. Совсем скоро вы сможете с ней повидаться.
К счастью…
Что он несет?
Она отняла у меня самое дорогое, что было в моей жизни. Безжалостно украла у меня Вселенную! Варварски разорвала сердце на куски и беспощадно размазали их по полу больницы.
И как после этого я смогу спокойно смотреть на неё? Смотреть ей в глаза и не испытывать при этом ненависть, выжигающую внутренности дотла. Из-за неё моя жена умерла. Именно из-за неё я потерял любовь всей своей жизни.
Я отговаривал Марину, настаивал на суррогатном материнстве, зная о её проблемах со здоровьем и слабом иммунитете, но нет. Эту упрямую женщину невозможно было переубедить. Она уверяла меня, что всё пройдёт гладко.
И что в итоге?
А итог таков – я всей душой возненавидел этого ребёнка. Ненавидел его ещё до рождения. Ещё тогда, когда мой лучик света был так счастлив при жизни.
А теперь?
Боюсь, сейчас ничего не изменилось. Я всё так же ненавижу, но, если раньше во мне была хоть капля надежды на счастливый итог, то теперь только ненависть глубоко оседает во мне. Только неприязнь доминирует над всеми чувствами, стоит только подумать об этом ребёнке.
Так я думал изначально…
Но как же всё-таки крупно я ошибался…

Глава 1. Максим
Пять лет спустя
– Осторожно! Берегите голову! – сверху раздаётся звонкий голос, режущий слух.
Задираю голову, не обращая внимания на предостережения, и встречаюсь лицом с громоздким сумарём.
– Эй, аккуратней нужно быть! – рявкнув, я потираю расплюснутый нос ладонью.
Из-за громадной сумки внезапно высовывается сначала копна медных волос, а затем миленькая физиономия незнакомки: курносый нос с россыпью бледных веснушек, глаза огромные. С извиняющимся видом она замирает на месте, держа над моей головой сумку размером больше, чем она сама.
– Я же сказала, берегите голову, а вы её нарочно выставили! Что, смотрите? Лучше бы помогли, но нет же. Мужчины нынче обмельчали…
И как таких ещё пропускают в бизнес-класс?
Ах, да…
Совсем забыл. Я же сегодня по "счастливой случайности" лечу в экономе.
Угораздило же так не вовремя посеять свой телефон, а наличности с собой, как назло, кот наплакал.
– Может, хотя бы ноги втяните? – говорит она, стоя в проходе и указывая своим пальцем, который отродясь не видел маникюра, на мои вполне прилично расставленные ноги. – Как мне на свое место, по-вашему, пробираться? Вы тут не один вообще-то!
Чую, эти три часа полёта будут самыми весёленькими в моей жизни.
Что ж. Пристегните ремни и дышите.
– Я опоздала? Блевотные пакетики уже раздавали? – с серьёзным видом обращается ко мне, беспардонно пихнув локтем в плечо.
А у меня вдруг глаз задёргался от постановки данной фразы.
Несколько секунд ещё перевариваю, правильно ли её понял. Но, ещё раз глянув на девушку, из уст которой, вполне вероятно может и не такое вылететь, всё же молча передаю ей свой бумажный пакетик.
– А вы куда будете в случае чего? Себе в карман, что ли? – девушка заливается громким смехом, привлекая внимание пассажиров по соседству.
– Мне он не понадобится, – отрезаю я, сгорая от испанского стыда.
Демонстративно беру журнал из кармана, закреплённого на спинке сиденья, чтобы абстрагироваться за чтением о… О народных средствах для потенции.
Класс!
– Что? Неужели всё так плохо? – имея наглости, заглядывает она в журнал. – Сочувствую, а с виду и не скажешь совсем. Такой молодой, – тяжело вздохнув, она с прискорбием качает своей головой, мол, тяжёлый случай. – Мой дед до сих пор "отстреливает" бабулю, а тут. Городские, что с вас взять?! Экология, вредная пища, беспорядочные связи, а ещё…
Скрывать раздражение, стараться всеми силами сдерживать его в себе у меня уже не получается. Я резко отшвыриваю от себя журнал и суетливо озираюсь по сторонам в поисках стюардессы. На счастье, она как раз проходит мимо.
– Извините, а у вас не найдётся свободных мест? Я хорошо доплачу по прилёту, – шёпотом проговариваю, глазами стреляя в свою неугомонную соседку. – У меня тут… Как бы вам сказать…
У стюардессы с символичным именем Жанна загорается алчный взгляд, я уже готов рвануть в бизнес-класс, однако она категорично мотает своей головой.
– Извините, так нельзя. Места отводятся строго по купленным билетам.
Слева от меня раздаётся оглушительный смех, а следом по плечу прилетает нехилый хлопок.
– Сидеть вам со мной и думать о своей потенции до конца полёта, уважаемый, – продолжает похлопывать меня по плечу.
– Так, дамочка! – одёргиваю её руку и передёргиваю плечами, строго проговаривая: – Либо вы прекращаете вести себя как в курятнике, либо я буду вынужден доложить экипажу самолёта, что вы пронесли бомбу в салон.
Девушка цепенеет и тотчас стирает с лица глуповатую ухмылку.
– Ладно, расслабьте ягодичные! Уже и пошутить с городскими нельзя, – впервые за десять минут слышу из её рта что-то дельное.
– Ваши шуточки настолько плоские, что окружающие воспринимают их всерьёз! С незнакомыми людьми нужно вести себя как-то сдержанней, не находите?
Девица протягивает мне ладонь, а я брезгливо поглядываю на неё.
– Меня Надя зовут, – гордо говорит. – А вас?
Я молчу, смотря пристально в её большие глаза цвета янтаря. На их радужке вырисовывается необычайно интересный узор. Подобно беспорядочной россыпи тёмных вкраплений внутри драгоценных камней. Меня аж передёргивает оттого, насколько это знакомо мне.
– Максим, – прочищаю горло от сухого кома, который мешает мне не только говорить, но и дышать, и даже думать. – Меня зовут Максим.
– Макс, значит? – растягивает застенчивую улыбку, хлопая длинными ресницами.
– Максим, – через губу повторяю, стараясь больше не смотреть на неё, поскольку меня начало затягивать в пучину воспоминаний.
– Что, Максим, едете покорять столицу Сибири? – спрашивает новая "знакомая".
Я только открываю рот, чтобы ответить, но…
– Я вот впервые буду в Новосибирске! В таком большом городе я ещё никогда не была, но без меня они там не справляются совсем.
– Где?
Надя громко цокает языком.
– В Новосибирске, алло, вы чем слушаете?
Наш увлекательный диалог настолько информативный, что меня то и дело клонит в сон, а она всё балаболит и балаболит. Не заткнёшь.
За каких-то пять минут я успел узнать, что её жених приедет к ней ровно через неделю. Кавалера, кстати, зовут Алёша Попович, но, насколько понял, до богатыря ему как на хромой лошади до тридесятого царства. Также узнал, что в её краях она – местная знаменитость, но в чём именно заключается её успешность я так и не понял, вернее прослушал. На секунду закрыл глаза и уже задремал.
Не то её трёп знатно нагоняет сон, тоску и уныние, не то мой организм так борется с её влиянием.
Спустя какое-то время девица уже выпытывала из меня адрес, где я живу. Якобы для того, чтобы посылкой отправить мне заготовки солений, которые она собственноручно делала на зиму.
– Огурчики с помидорчиками просто пальчики оближешь, – самодовольно улыбается, я отстраненно киваю. – Ну, диктуйте, я записываю.
В этот момент самолёт начинает стремительно набирать высоту. Я-то к перепадам давления уже давно привык, полётов за моими плечами – не счесть, а вот соседка моя бледнеет, как полотно, и скрюченными пальцами хватается за подлокотники.
– Где же пакетик? – растерянно копошится, обшаривая своё место. – Господи, как же я боюсь летать! Говорила же себе поехать на поезде.
– Не так часто летаешь.
Она мотает головой, нервно жуя свою нижнюю губу.
– Впервые. Боже, а вдруг мы разобьёмся?
– Просто дыши, – успокаиваю, а та цепляется мёртвой хваткой за меня. – Вдох-выдох, вдох-выдох.
Она пристально смотрит на меня и дышит, подстраиваясь под мои слова. Так продолжается, пока мы не набираем полную высоту.
Свалилась же на мою голову…
– Спасибо, вы настоящий друг, – застенчиво она улыбается. – Да и человек, вижу, вы хороший!
А потом я становлюсь ей неинтересен. Облака за бортом привлекают всё её внимание. Она фотографирует их, ахая и охая от восторга, а я откидываюсь на спинку кресла и пытаюсь уснуть, стараясь забыть о том, что рядом со мной находится тикающая бомба.
Нет, совсем не та бомба, о каких привыкли говорить мужчины, а именно та, с которыми приходится работать сапёрам. Пока я нахожусь в опасной близости к этой взбалмошной девушке, меня не покидает мысль, что всё вокруг может взорваться от её чрезмерной импульсивности.
Хотя, если быть честным, приведи эту девушку в относительный порядок, да приодень, она сойдёт за натуральную бомбу. Фигурка у неё, по крайней мере, хорошенькая, да и мордашка запоминающаяся, а вот всё остальное: манеры, волосы, ногти, одежда – далеки от идеала.
Да уж.
Давненько я не спал. Может, поэтому я становлюсь таким раздражительным? Работа в последнее время отнимает у меня все силы.
Я и впрямь уснул, поскольку открываю глаза, когда командир информирует пассажиров о погоде за бортом.
Моя соседка тоже дрыхнет, так некстати склонив голову на моё плечо.
– Эй, просыпайтесь, – передёргиваю плечом, но никакой реакции не следует. Я тормошу её, но та спит мертвецким сном. Мне ничего не остаётся, тело жутко затекло, потому я шлёпаю её по щеке. – Да проснись ты уже!
– Что я? Где я? – подскакивает с места, выпучив ошалелые глаза. – Приехали?
– Прилетели! – с кислой миной отвечаю.
Я выпускаю свою соседку, достаю с полки её сумку и вручаю ей.
– Что у тебя там? – спрашиваю, обратив внимание на то, какая она лёгкая, а по виду и не скажешь.
– Концертные наряды. Я не смогла сдать их в багаж, они очень дорогие, – весьма неожиданно она шлёт мне воздушный поцелуй, спиной вперёд шагая по проходу. – Ну, как-нибудь ещё встретимся. Земля ведь круглая.
– Не дай бог. Не дай бог.

Глава 2. Максим
Настроение со знаком минус, силы на исходе, в карманах гуляет пустота. Ещё и новость сегодня малоприятная до меня дошла. Не день, а дребедень. Повод для радости только один… Но до него ещё нужно постараться добраться.
На паспортном контроле меня обуревают мысли о чашечке крепкого кофе, а лучше чего-нибудь покрепче. Вовремя вспоминаю, что мне ещё следует садиться за руль. Я уже подумываю остановиться в кофейне, расположенной в самом аэропорту, но в мозгах моих лязгает отвратительный звук мелочи, стоит вспомнить, что денег у меня нет даже на жалкий глоток эспрессо. Да и Тамара Александровна, наверное, уже с ума дома сходит. С утра же я дал ей обещание созвониться с ней перед посадкой. А тут такое…
В мыслях я уже принимаю душ, а по факту лишь подхожу к раздвижным дверям главного выхода, ведущему в город. Я практически сумел выбраться из аэропорта без происшествий. Практически!
Да чтоб мне на месте провалиться.
Уже знакомая девушка вихрем подлетает ко мне и чуть ли не опрокидывает с ног, набросившись на меня с удушающими объятиями.
– Максимка, как хорошо, что я вас встретила! – оглушает меня визгом в ухо, пока я постепенно выбираюсь из ступора. – Почему в этом городе все какие-то недоброжелательные? Я поняла, что без вас совсем не справлюсь. Один только вы у меня здесь, – задыхается она от потока собственных слов, а сама жизнерадостная, аж бесит. Подобно энергетическому вампиру, она выкачивает из людей позитивные эмоции и безжалостно присваивает их себе.
– Эм-м… – слова застревают в глотке от наглости дамочки. – Мы разве знакомы? – авось прокатит.
Надя кривит лицо, будто я оскорбил её чем-то, а затем уголки её губ медленно ползут вверх и вот – она уже расплывается в хитрющей улыбке.
– Не прокатит, – закатывая глаза, отвечает она на мой немой вопрос. – Максимка, помогите мне, прошу вас. Просто подскажите как мне добраться до моей съёмной квартиры. Мне объяснял тот мужик, который сдаёт комнату, но у меня по жизни топографический кретинизм, я даже выход отсюда найти не могу.
– Так вот же он, – махнув рукой, резким жестом указываю на дверь, над которой красуется весьма информативная табличка со словом "выход", причем на двух языках сразу.
– Ой, – глянув на табличку, краснеет она. – Я не обратила внимание, извините. Что ж, – виновато склонив голову к груди и насупившись, она цепляется за ручки своей сумки и нетвёрдым шагом направляется к той самой двери.
В который раз за сегодня проклинаю впервые проявленную мной невнимательность.
Ну что я в самом деле.. Не будь ты таким козлом!
– Слушай, тут такое дело…, – неуверенно бросаю ей вслед.
Развернув голову, Надя смотрит на меня из-за плеча. С надеждой в глазах. Для неё я – спасительная соломинка.
– Мне нужно позвонить кое-кому, у тебя случайно…
– Конечно-конечно, – она перебивает меня, в суете вынимая свой телефон из заднего кармана джинсов. С широкой улыбкой на лице подбегает ко мне и передаёт трубку. – Всё, что угодно вашей душе!
Ну хоть какая-то от этой девушки польза.
– Спасибо, – скривив рот в подобии улыбки, искренне благодарю я. – Но мой совет: ничего не носи в заднем кармане, иначе останешься без всего, как и я сегодня.
Я отхожу к газетному прилавку и с трудом отыскиваю в памяти номер телефона своей тёщи, оставив Надю одиноко сидеть на своей сумке едва ли не в проходе.
– Алло, я вас слушаю, – женщина отвечает официальным тоном.
– Тамара Александровна, это я.
– Ох, Максим, я тут уже с ума схожу, – подтверждает мои догадки. – Ждали с Васькой твоего звонка ещё пять часов назад.
– Да тут ЧП кое-какое произошло, но всё уже в порядке. Вася как?
– Хорошо, спит уже. Кое-как уложила, – удаётся ей слегка унять мои нервы.
– Отлично! – смотрю на наручные часы, чтобы понять какая сейчас загруженность на дорогах. – Если повезёт, через час уже буду дома.
– Ну слава тебе господи, – с облегчением проговаривает и вдруг осекается: – И это, Максим, мне нужно будет…
Но звонок прерывается и я вынужден вернуться к скучающей девушке.
– Большое спасибо, выручила, – возвращаю ей телефон. – Но, кажется, на нём закончились деньги. Наверное, роуминг сожрал.
– Нестрашно, – звонко пищит, отмахиваясь. – Если покажете, где здесь остановка или стоянка таксопарка, то вам простительно.
"Да тут только слепой же её не найдёт", – хочу ответить ей, но вместо этого вынужденно киваю.
Мой лимит слов, отведённый для этой девушки, закончен. Развернувшись, я следую к выходу и стараюсь не обращать на неё внимания, но на её пыхтения сложно просто так не реагировать.
Я резко торможу, а она, естественно, врезается в мою спину. Надя неуклюже потирает нос свободной рукой, желает что-то сказать мне, вероятно, что-то из своего репертуара "ведьмы" или "змеюки подколодной". Сощурив глаза и демонстрируя зловещий оскал, я пресекаю эту попытку.
По одному только взгляду она уже понимает, что не стоит докучать человеку, терпение которого семимильными шагами близится к нулю.
Я молча выхватываю из её рук сумку и доношу её до того самого места, где обычно стоят такси.
– Адрес знаешь? – спрашиваю, на что та кивает. – Деньги есть?
Она закусывает щёку с внутренней стороны, уходя в недолгие раздумья.
– А сколько здесь стоит такси?
– Смотря куда тебе надо.
– В Криводановку.
– В Криводановку? Ты же сказала в Новосибирск?
– Ну это работать я буду в Новосибирске, а жильё у меня в Криводановке. Дешевле же.
Бросаю взгляд на ушлых таксистов, которые как коршуны столпились у аэропорта в ожидании иностранных туристов и наивных приезжих девушек.
– Думаю, задерут до тысячи, – спокойно выношу вердикт.
– Тысяча рублей? – поперхнувшись, она округляет глаза и озирается по сторонам. – А автобусы тут случайно не ходят до Криводановки?
Я снова беру её сумку и отвожу на автобусную остановку. Говорю, где ей нужно будет пересесть на другой транспорт, и с чувством выполненного долга прощаюсь с ней.
Впереди уже виднеется парковка, где практически целый день простояла моя машина. Я присаживаюсь за руль, завожу мотор и вдруг как зарычу от вновь обрушившейся на меня безысходности. Расплатиться-то мне за парковку нечем.
Всё насмарку!
Треснув ребром ладони по кожаному рулю до меня также доходит, что и на автобусе я далеко не уеду. Жалких девять рублей – это всё, что у меня осталось.
В отчаянии выбираюсь из машины и, подперев собой переднее колесо, заваливаюсь на асфальт. Перед глазами остановка, а там она, блин.
Этот день когда-нибудь закончится?
Пока сижу, в уме прокладываю пеший маршрут до дома и прихожу в ужас, когда понимаю, что вернусь я в лучшем случае только к утру.
– Какие-то проблемы? – кричит с остановки Надя. Я мотаю головой из стороны в сторону, тем не менее она решительно поднимается с лавочки и тащится ко мне за каким-то делом. – А я вижу, что вы тоже в отчаянии как и я. Что у вас стряслось?
– Да так, всего лишь не могу уехать, – отвечаю, не вдаваясь в подробности.
Надя замечает в моих руках парковочный талон и, состроив вдумчивую физиономию, неожиданно спрашивает:
– Ну, и сколько там натикало за парковку?
Смотрю на талон, подсчитывая в уме.
– Три девятьсот.
Глаза Нади в ужасе лезут на лоб. Однако, нисколько меня не стесняясь, девушка достаёт деньги, скрученные в рулон…
Откуда? Из лифчика, откуда же еще!
– Вот, держите, – протягивает мне четыре купюры.
Не пойму, что удивляет меня больше всего: то, что она хранит деньги в святая святых, или то, что она всерьёз решила пожертвовать такую сумму человеку, который всё время нашего "знакомства" воротит от неё нос.
– Каких-то пять минут назад ты не могла заплатить за такси, а тут в четыре раза больше даёшь незнакомому человеку?
– А что в этом такого? Вы попали в беду! Сейчас мои деньги вам нужнее, – она присаживается на корточки и подхватывает мою ладонь в свою. Разжимает её и вкладывает в неё деньги. – К тому же я знаю, что вы вернёте должок, как только у вас всё наладится.
Чую в этом подвох, и нехотя сжимаю деньги в своей ладони, офигевая от её благородного поступка.
Не каждый день встретишь такого загадочного человека, вроде неё.
Поднимаюсь на ноги и забираю из её рук сумку. Надя удивлённо наблюдает за мной, когда я обхожу машину, открываю багажник и загружаю в него всё её барахло.
Чего уж? Я сам от себя подобного не ожидал.
Помогу ей, раз уж она не оставила меня в беде. Может, где-нибудь зачтётся.
Однако меня не покидает чувство, будто я опрометчиво выбрал для себя самое худшее развитие событий.
– Забирайся в машину! Отвезу тебя, куда скажешь, – указываю на пассажирское место, а сам иду к автомату оплачивать парковку.

Глава 3. Надя
Я в чужом городе. Еду сейчас в машине совершенно незнакомого человека по незнакомым улицам в сторону незнакомого дома, где живут такие же незнакомые мне люди.
Но за каких-то пару часов Максим как родной уже стал, хоть мне и не удалось узнать его получше, только имя и всё.
По внешнему виду мало что можно сказать. Не представляю кто может скрываться за дорогим костюмом и безукоризненным внешним видом. Даже возраст сложно определить. Ему может и тридцати ещё нет, а, может быть, и все сорок. Странный экземплярчик.
Мужчин с привлекательной наружностью, да чтоб ещё и с богатырским сложением в моём посёлке редко можно встретить. Разве что Алёшка может с ним сравниться, но Максим совсем не похож на моего жениха. Алёшка у меня хороший, добрый и смешной, а этот же…
Сразу видно, что он привык ставить себя выше остальных. Однако стоило попасть в непростую ситуацию, как мы оказались с ним на одной ступени в одинаково равных условиях.
Мне нисколько не жалко тех денег, что я ему дала. Я даже не надеюсь, что он их вернёт мне. Просто я выросла в такой семье, где каждый придёт на помощь, независимо от того, в какую передрягу ты попал.
Перед отъездом мама наставляла мне не ввязываться в разговоры с незнакомцами, а отец предупреждал, чтобы я сторонилась городских мужчин, но в самолете я в первую же минуту напрочь позабыла обо всех наставлениях.
Ну прилетело ему разок сумкой по голове, но зачем было так орать на меня. Вот и вырвалось в ответ, но я же старалась загладить свою вину, а он уже успел сформировать обо мне мнение, и оно вразрез отличается от действительности. Я же невиновата, что из-за сильнейшего стресса мой рот не затыкался весь полёт. Не удивлюсь, если он счёл меня на голову больной. Многие считают меня странной, даже в родном посёлке.
Обидненько.
– Ты точно сняла комнату в этом доме? – спрашивает голубоглазый демон, состроив брезгливую гримасу.
Голубоглазый демон. Так я называю Максима в своих мыслях.
– Я видела только комнату по фотографии в интернете, – поглядываю в окно на трёхэтажную халупу напротив. – Она приличная, – развернувшись, заостряю внимание на его дорогущих наручных часах, а потом вспоминаю, в какой навороченной машине я сейчас сижу, – Ну, по моим меркам она очень даже приличная.
Максим паркуется у единственного подъезда дома, больше смахивающего на малосемейку или общежитие. Это нисколько не пугает меня. Как-то я даже мечтала пожить в университетской общаге, но в университет так и не поступила. Я не хотела бросать свой ансамбль, а тут как-то само вышло. Ансамбль распрощался со мной, отдав во временное пользование большому городу.
– Проверь адрес, а то мало ли, – говорит Максим. Настойчиво как мне кажется, а в глазах я наблюдаю одно холодное безразличие.
Я смотрю в телефон, сверяюсь с адресом.
– Да, он родименький.
Повисает молчание. Максим сосредоточенно смотрит в окно. Нетрудно догадаться, что ему неприятно моё общество. Я спешу избавить его от себя и не придумываю ничего иного, кроме как протянуть ему ладонь для рукопожатия, да распрощаться.
– Ну, спасибо на добром слове. Рада была с вами познакомиться.
Максим крепко пожимает мою ладонь. Чересчур, но я стойко терплю. Ещё раз поблагодарив его, выскакиваю из машины, подхожу к подъезду и задираю голову вверх, чтобы глянуть на окна третьего этажа. Где-то там окно моей будущей комнаты. Я даже предоплату уже внесла. Алёшка тоже одобрил моё новое жилище. Мама, конечно, против того, что мы будем жить вместе, но я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать с кем и где мне жить.
– Эй, веснушка, а концертные наряды тебе уже не нужны? – раздаётся за спиной ироничная усмешка.
– Ох, блин! – возбуждённо реагирую я.
Впопыхах возвращаюсь к машине. У багажника возвышается Максим, в руках он держит моё сокровище. Я даже наблюдаю на его лице доброжелательную улыбку. Не думала, что он умеет улыбаться.
– Чуть не забыла! Спасибо!
– Да не за что.
Точно улыбается. И улыбка ему идёт больше, чем внешняя угрюмость и хищный оскал.
– Пойдём, я помогу тебе. Какая квартира? – он уже заходит в подъезд, а я так и стою, врастая в асфальт и находясь в лёгком шоке от такой внезапной любезности. – Веснушка, ты чего застыла? Какой номер, спрашиваю, – ему приходится пригнуть голову, дабы не стукнуться лбом о дверной косяк, до того он высоченный.
– Так это… тринадцатая, – промямлив, я плетусь за ним следом.
– М-да. Ничего хорошего это точно не предвещает!
Я думала, он просто суеверный, но, как оказалось, так он отозвался о самом подъезде. На лестничных пролётах повсюду валяются окурки, на стенах изображены жутчайшие надписи, а в воздухе витает затхлый запах, но ничего. Главное – чтобы в моей комнате было чистенько. На остальное я закрою глаза. В конце концов, выйду как-нибудь в свой выходной, да приберусь здесь с соседями. Делов-то!
Добравшись до нужной квартиры, Максим передаёт мне сумку, достаёт из кармана брюк чёрную глянцевую карточку.
– Визитка, на ней мой номер. Позвони мне завтра, я перечислю тебе деньги на карту, – совсем неожиданно он всовывает её в моё скромное декольте, и я чувствую как вся от пяток до корней волос начинаю полыхать румянцем. – Там же ты держишь всё самое важное, ведь так?
– Ага, х-хорошо… И спасибо, – махнув головой, поджимаю губы в смущении.
– Удачи тебе, веснушка.
Максим уходит, а я, ещё разок сверившись с адресом, стучусь в обшарпанную деревянную дверь. Я предупреждала хозяина квартиры, что приеду вечером, потому надеюсь, что никого не разбужу своим поздним визитом.
Дверь распахивается и перед моими глазами предстаёт упитанный мужик с засаленными волосами, поросячьими глазками и голым пивным брюхом. В нос моментально ударяет терпкий запах алкоголя, вонь от сигарет и тухлятины, что аж глаза режет. Ну и мерзость.
– Ты кто такая? – икнув, спрашивает противный мужик.
Да он же на ногах едва стоит, только дверь служит ему опорой, и то велика вероятность, что она вот-вот сорвётся с петель.
– Надя Синичкина. Я с Виталием созванивалась сегодня с утра, – отвечаю неуверенно. Жуть как страшно стало от вида такого будущего соседа.
– Ах, Наденька! Да, точно, – растягивает он свой рот в противной ухмылке. – Проходи. Вот уж не ожидал увидеть такую Наденьку. Эй, Толян, смотри, какая Надя теперь будет с нами жить!
Сердце колотится в бешеном ритме, когда в проём высовывается Толян. Тощий мужик с изобилием тюремных татуировок на груди ещё больше нагоняет на меня страха.
– Простите, но вы вроде как говорили, по соседству будет жить пара и девушка-студентка. Что-то совсем не похоже…
Внутренности скукоживаются оттого, как эти двое пялятся на меня стеклянными глазами. Изучают… Будто уже в голове своей выстраивают мерзкие планы.
– Так мы с Толяном и есть та самая пара, – как ни в чём не бывало отвечает мужик.
Толян икает, кивает и шаткой походкой скрывается за углом, немного облегчив ситуацию.
– А девушка где? – спрашиваю я, находясь в полнейшем замешательстве.
– Так пойдём я познакомлю тебя с Танюшей, если она ещё не дрыхнет!
Совсем не вызывает доверия, даже у такой доверчивой, как я.
– Да не… Я, наверное, завтра с утра лучше зайду, когда вы проспитесь, – строго проговариваю.
Уже намереваюсь уйти, а мужик делает резкий выпад и ловит меня за руку. Наглым образом он берёт меня на буксир, волоча в квартиру. Я начинаю изо всех сил брыкаться и упираться ладонями в косяки.
"Помогите", – кричу я, но только лишь мысленно. Я в дичайшем шоке.
– Да брось ты, деточка, – дышит на меня перегаром, крепче сжимая руку. – Мы с Толяном не тронем тебя. Не боись! Посидим, выпьем за твоё новоселье.
– Да не хочу я сидеть с вами! Отпустите! – прихожу в себя и с немыслимой резкостью одёргиваю руку. – Слышите, да отпустите же вы!
Набравшись смелости, трескаю его по башке свободной рукой. Мужик замирает на секунду, до боли впивается своими толстыми палацами в предплечье и всем своим видом показывает, что зря я это сделала.
– Вы делаете мне больно! Неужели не понимаете, не хочу я идти с вами! Отпустите, пожалуйста, – реву я, заливаясь слезами.
Как же так? Не успела сойти с самолёта, а уже попала в такую передрягу… И кто сейчас придёт мне на помощь? Никто! Боже, сохрани!
– Не ори! Заткнись! Толян, где ты там? Иди подсоби, пока на её рёв никто не выперся! – резко тянет меня на себя, почти заволакивая в тёмный коридор, а я верещу. Кричу, что есть мочи, надеясь, что на мой вой выбегут соседи.
– Руки свои убрал от неё, свинья! – грохочет знакомый голос позади. Именно тот голос, от которого я начинаю трястись ещё сильней. – Я сказал. Убрал. Свои. Паршивые лапы от неё!
Максимушка. Мой спаситель. Мой Ангел-Хранитель.
Мужик теряется, широко раскрыв свои пьянючие глаза и выглядывая за моё плечо, но хватку не осмеливается ослабить.
– А то что? – он всё же выпускает мою руку, позволив мне вздохнуть полной грудью, после чего я оказываюсь в тёплых объятиях Максима. – Слушай, петух, у нас здесь свои законы. Пошёл бы ты по добру, по здорову, пока я не начистил тебе мордень и не вырвал твои разноцветные пёрышки!
Один шаг Максима – и мужику прилетает нехилый удар в "табло". Кровь хлещет из его носа ручьём. Страшное зрелище.
Взявшись за голову, я взвизгиваю, а Максим не церемонится более. Хватает меня за шиворот и буквально волочит за собой, спускаясь вниз по лестнице.
– Я не пойму, ты совсем дура или прикидываешься? – повышает на меня голос, когда мы выбираемся на улицу. – Совсем рехнулась снимать квартиру у непроверенных людей? Да ещё в одиночку! Это какой идиоткой нужно быть! – продолжает он нагнетать.
Разеваю рот в попытке отстоять себя, а могу только пыхтеть. Кое-как успевая перебирать ногами, я напрочь забываю все разумные слова.
– Но вы же здесь! – дуюсь я, ещё не отойдя от шока.
На глаза наворачиваются слёзы, хочется повиснуть на ком-то и порыдать, но рядом только Максим, а на нём не повиснешь.... ещё не дай бог прибьёт.
– Скажи спасибо, что я в отличие от тебя предусмотрительный! – рявкает он так громко, что звон стоит в ушах.
Легко сказать. Я же не научена горьким опытом. Не нужно об этом забыть…
Хотя, кого я обманываю, я сама об этом забыла…
– Спасибо, Максимка! Но куда мне теперь? Ночь на дворе! – ещё немного и у меня начнётся истерика.
– Вот же… Как же я об этом пожалею! – рыкнув, Максим бубнит себе под нос.
Он открывает дверь машины и натуральным образом закидывает меня в салон вместе с моей сумкой. Резким и размашистым шагом обходит машину, садится за руль и заводит мотор.
– Значит так, чтоб я тебя больше не слышал! Лучше не лезь под руку! Молчишь и не двигаешься! Уяснила? – он разворачивает голову и демонстрирует мне ожесточённый взгляд, от которого всё тело покрывается колючими мурашками. Он смотрит не в глаза, а прямо вглубь души. – Я не слышу!
Выглядывая из-за своей сумки, я киваю.
– Не слышу! – повторяет он так хлёстко, что сравнимо с пощёчиной, на что я молча моргаю, следуя правилам. – Умница! Молчишь и не двигаешься, пока я не разрешу.
Это уж слишком. Обидно до слёз от таких распоряжений.
Одному богу известно, что дальше будет, но уж лучше я поеду с ним, чем останусь в этом месте.

Глава 4. Надя
Стараюсь лишний раз не обращать внимания на раздражительность человека, сидевшего рядом со мной, но скрежетание его зубов невозможно оставить без внимания. Его плотно сжатые губы, нахмуренный лоб и в целом напряжённый вид, заставляют меня вцепиться в подлокотники сиденья, втянуть голову в плечи и не ждать ничего хорошего.
Сижу и помалкиваю. Понимаю, что ситуация с моим пьянющим соседом вывела его из себя, но я же не просила Максима вступаться за меня. Знаю, что рыцари давно уже вымерли. Но нет же, проявил благородство и отвагу на свою голову. А теперь вместо того, чтобы преспокойно ехать к себе домой, вынужден решать проблемы незнакомой деревенской девчонки.
Ох, и нервирую же я его. Уже подумываю о бегстве, но Максим резко стартует с места и теперь я могу только дрожать как заячий хвост.
Пытаюсь хоть как-то успокоиться и закрываю глаза, чтобы не видеть, с какой немыслимой скоростью мы несёмся по шоссе. Минуты кажутся мне часами, километры – вечностью. Пейзажи стремительно меняются за окном, и как только мы въезжаем в город, я надеюсь, что он сбавит скорость или хотя бы попытается подстроиться под поток других машин. Мы лавируем из ряда в ряд, обгоняя каждую встречающуюся на его пути машину.
– А помедленнее никак нельзя? – моё сердце безудержно колотится от запредельных цифр на спидометре.
– Что я просил? Сидеть и помалкивать! – рявкает.
– Тогда можете хотя бы сказать, куда мы так несёмся? Вас на том свете заждались, что ли?
– Сплюнь! Мы уже почти приехали!
Как раз в этот момент машина сбавляет скорость и въезжает внутрь большого здания. Припарковавшись, он выходит из салона, а я не решаюсь последовать его примеру. Чёрт знает, что это за место.
– Ты собираешься выходить? Или тебе нужно особое приглашение?
– А где мы? Вы можете мне объяснить? – заторможенно отвечаю, осматриваясь. – Что за подземельное царство?
– Это подземная парковка дома, в котором я живу. Ещё вопросы будут? Если да, то огласи весь список, пожалуйста, пока мы не вошли в квартиру!
– Зачем вы привезли меня к себе домой? – удивлённо таращусь на него, выбираясь из машины.
– А-а-а! Так ты предпочитаешь ночевать на улице? Что ж ты сразу не сказала? Так и быть, скатертью дорога! – отсалютовав, он блокирует машину и подходит к лифту.
– Эй, а мои вещи! Они остались в машине! – бросаю сердито вслед.
– Нафига тебе концертные наряды в моей квартире? Перед сном ритуальный обряд собралась проводить? – хмыкает он, почёсывая щетину на челюсти. – А я ещё думал, кого ты мне напоминаешь?! Так ведьму, как же я сразу не догадался.
Вот и приехали. Я уже ведьмой стала. Эволюционирую не по дням, а по часам.
– Если бы я была ведьмой, уже давно улетела бы от вас на своей метле, – бурчу себе под нос, когда тот отворачивается от меня.
– Ты что-то сказала, веснушка?
– Ничего. Слушайте, спасибо, конечно, за приглашение, но если так вы хотите показаться гостеприимным, у вас не выйдет, как ни старайтесь. Я могла бы поехать в гостиницу, раз уж я вызываю у вас раздражение и зуд в одном месте, и коль уж из вашего рта не выходит ничего стоящего, кроме язвительных словечек!
Максим разворачивается ко мне лицом и с презрительным прищуром прожигает во мне дыру, поджидая у лифта.
– Ладно. В трехстах метрах отсюда есть неплохой хостел, – его спокойный тон совсем не соответствует внешней черствости. – Можешь переночевать там, раз тебя не устраивают мои словечки и гостеприимность.
– Хостел? А не подскажете, где именно он находится? Может, адрес?
– Навигатор есть в телефоне? – спрашивает, я поджимаю губы и отрицательно мотаю головой. – Ну и как тогда ты собралась его искать?
– Пройдусь пешком! Избавлю вас от нервного срыва!
Двери лифта открываются, он заходит внутрь и нажимает на верхнюю кнопку.
– В хостеле тебя ждут не менее гостеприимные люди и не менее раздражительные соседи по койке, – ехидно проговаривает, жестом изображая кавычки. – Так что за мной, Надя, пока я не передумал. Если будешь вести себя тихо, ты мне нисколько не помешаешь. Ты даже больше не услышишь от меня ни единого язвительного слова.
Ночевать у человека, которого знаешь от силы час – не совсем радужная перспектива. Велика вероятность, что ничем хорошим это не закончится. Я ведь даже не знаю один он живёт или с кем-то.
Отбросив сомнения, я успеваю войти в лифт, пока створки его не закрылись. Мы молча поднимаемся на самый верхний этаж. Выйдя из лифта, проходим по просторному коридору и оказываемся у двери, ведущей в его квартиру.
– Тихо, поняла? – предостерегает Максим, вставляя ключ в замок.
Значит, точно кто-то дома есть.
Может, жена? Вот это прикол будет, если так оно и окажется.
Мы заходим в тёмный холл, где в нос бьёт приятный цитрусовый аромат. Максим включает верхний свет и я нисколько не удивилась бы лицезреть такой ремонт, какие обычно видела только в передаче "квартирный вопрос", но тут ещё шикарней.
Повсюду красивая мебель, под ногами блестящий мраморный пол, вылизанный до такой степени, что с него можно есть. Да мои ноги отродясь не ступали на такие дорогие породы. Я тут же разуваюсь, ставлю свои пыльные балетки у порога, а Максим снова оказывает давление тем, что лупит на меня недоумевающие глазища.
– Что не так? – полушёпотом спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу.
– Здесь можно не разуваться, – отвечает, пытаясь скрыть растущую ироничную ухмылку.
– Как это не разуваться? В моём доме, знаешь ли, не принято расхаживать в обуви. Мама сразу по шее надаёт, если не дай бог увидит, что мы обесцениваем её труды.
Максим закатывает глаза и резкими движениями стягивает с себя галстук.
– Дорогой, это ты? – раздаётся приглушённый женский голос. Я замираю и остаюсь стоять по стойке смирно. Ну точно, жена. – Ты почему не отвечаешь на мои з… звонки.
Из-за угла выходит высокая девушка в откровенном наряде, который не скрывает НИ-ЧЕ-ГО. Все выдающиеся достоинства наружу, а их аж целых два, но достоинства ли это?
Девушка застывает на месте, пробегается по мне оценивающим взглядом с ног до головы и морщит маленький нос.
– Я не поняла! Что за дела, Максим? – упирает она руки в бока, стреляя глазками в Максима, которого эта ситуация не столько озадачила, сколько разозлила. И опять я виновата.
На что он рассчитывал, не пойму? Я-то не знала, что дома его ждёт полуголая девица.
– Только этого мне ещё не хватало, – раздраженно вякает он, задирая голову кверху, будто взывает к небесам. Не очень-то он рад её видеть, как я погляжу. – Ты чего здесь делаешь?
– Это я-то что здесь делаю? Это она что здесь делает? – охает она.
Блондинка краснеет и тычет в меня своим тощим пальцем.
Как же неловко вышло. Но я продолжаю стоять и медленно сгорать со стыда, представив, что она могла себе надумать.
– Где Тамара Александровна? – спрашивает Максим, снимая с себя пиджак и не обращая внимания на свою мадаму.
– Я отпустила её домой, как только пришла. Ты что, забыл? Мы же договаривались, что сегодня я приеду к тебе. Ты же ко мне не можешь приехать.
Она подходит к нему и лезет с поцелуями, от которых тот почему-то уворачивается. А мне становится вдруг смешно, потому я прикусываю щёку.
Не жена она ему, скорее, девушка, с которой он не считается совсем.
– Точно, я как-то забыл, – притворно улыбается, берёт её руки и убирает от себя, как будто ему неприятны эти прикосновения. – Не сейчас, у нас гости.
– Ну так, я вижу и жду объяснений. Кто такая?
– Надя… она…
Понимаю, что запахло жаренным, и неожиданно для себя прихожу Максиму на выручку. Представляю, как подобное могло выглядеть со стороны, а мне совсем не хочется становится причиной возникновения проблем в их отношениях.
– Я его троюродная сестра! Приехала с Урала, – перебиваю Максима, он выдыхает и с благодарностью смотрит на меня. Значит, не прогадала. – Это из-за меня Макс задержался. Извините его, – натягиваю на лицо фальшивую улыбку. Это я умею. – Кстати, он мне о вас столько всего рассказывал, всё переживал опоздать к вашему приходу.
– Правда, дорогой? – вижу, что девушку лестные слова воодушевили. – Что же ты говорил обо мне своей сестре?
– О! Он очень много о вас рассказывал! Например, что вы… э-э… блондинка и что у вас...., – в глаза снова бросается её огромнейшая грудь, – Что у вас большие и необычайно голубые глаза, и что вы очень красивая. Кажется, ещё Макс говорил, что любит вас, – Максим поперхнулся, услышав мои последние слова. – Ээ-м-м… обожает, – а теперь до слуха доходит его цыканье. – В смысле, вы ему очень нравитесь.
– Вот это да! Но, кажется, он упустил самое главное, – виляя бёдрами, она приближается ко мне.
Девушка одаривает меня подозрительным взглядом, под которым неприятно находиться, и протягивает руку. А на безымянном пальце красуется бриллиантовый булыжник.
Она разглядела во мне угрозу. Это приятно, и в то же время настораживает.
– Меня Милана зовут, и я его невеста! А вот о сестре он никогда мне не рассказывал. Странно.
– Я сам о ней узнал.... не так давно, – встревает Максим.
Приобняв её за талию, он скрывает меня от неё за своей могучей спиной, и я могу позволить себе перевести дух.
Врать на такие темы оказалось сложнее, чем представлялось.
– Иди, дорогой, отдыхай, – кокетничает она, оставляя поцелуй на его губах. – Я провожу Надю в комнату, а потом приду к тебе. У меня для тебя есть сюрприз.
О, нет. Только не это. Не оставляй меня с ней!
– Я сам. Сам Наде покажу её комнату, и сразу же вернусь к тебе, – Максим как будто услышал мой внутренний клич.
Как только Милана послушно скрывается за углом, Максим облегчённо выдыхает, но его раздражительность так и остаётся при нём.
– Идём, – командует он, направляясь вглубь коридора, я покорно следую за ним. Он распахивает дверь и пропускает меня в уютную комнату. – Это гостевая, можешь располагаться здесь, – я желаю поблагодарить его, но он не даёт мне и слова вставить: – Извини… Я не знал, что дома ещё кто-то будет. И спасибо за спектакль, ты меня даже повеселила. Если бы я сказал первое, что пришло в голову, Милана точно мне мозг бы весь съела.
Интересно, а что ему пришло в голову?
– Да бросьте, всё хорошо, – отмахиваюсь я. – Это же, в некоторой степени, моя вина.
– Да, тоже верно.
И он уходит. Наверняка смотреть на сюрприз своей невесты, а я принимаю душ и засыпаю сном младенца на самой удобной кровати в своей жизни.
Ох, ну и денёк выдался.

Глава 5. Надя
В семь часов утра я уже как штык готова к труду и обороне. Правда, трудиться пока негде, да и обороняться особо не от кого. В этом доме никто не привык просыпаться с петухами, а мне это только на руку. Должна же я как-то отблагодарить Максима за то, что выручил меня и приютил у себя.
А что с утра может быть лучше сырничков со сметанкой?
Без спроса на свой страх и риск я нахожу в этой необъятной квартире кухню таких же необъятных размеров.
Да это и не кухня вовсе. Это целый лабиринт!
Но с горем пополам я нахожу и всё необходимое для приготовления сырников, а вот с навороченной техникой мне приходится попотеть. Если бы на помощь мне не пришёл интернет, не разобралась бы даже как включить эту ультрасовременную плиту. В результате старания прошли не зря. Я довольна, что успела приготовить пышные и румяные сырники до пробуждения Максима.
Завершающий штрих – сметанка. И для этого я едва ли не по пояс ныряю в бескрайние просторы холодильника. Стою кверху попой, а в этот самый момент слышу как кто-то неестественно прочищает горло.
– Доброе утро, веснушка! Ты там что, мозги остужаешь? – говорит Максим так громко, что я бьюсь головой об полку, так и не разыскав сметану.
Высовываюсь и ширю глуповатую улыбку, заливаясь краской до самых корней волос. Максим-то совсем бесстыжим оказался. Стоит тут, светит своим натренированным телом.
Хоть бы майку надел что ли, да штанишки так и просят, чтоб их подтянули. Из душа небось только вышел. Тёмные волосы, вьющиеся на концах, ещё влажные, а лицо уже гладко выбрито. Голубоглазый демон внешне бодр и свеж, чего не скажешь обо мне.
– Это не то, что вы подумали, – отчитываюсь в суете, резко захлопнув холодильник.
Максим прыскает со смеху и огибает кухонный островок, стремительно надвигаясь на меня. Я сильнее вжимаюсь в металлическую дверцу холодильника, опасаясь, что мне сейчас прилетит за своеволие.
– А что, по-твоему, я подумал? – встаёт напротив и вскидывает бровь в притворном удивлении. – Что ты решила вынести все мои продукты из холодильника пока я сплю?
– Я всего лишь искала сметанку к сырникам, – махнув рукой, указываю на тарелку с аккуратной творожной пирамидкой.
– И? – продолжает пристально смотреть на меня. – К холодильнику пустишь или мне нужно в упорной борьбе взламывать твою оборону?
– Моя оборона тебе не по зубам, – выпаливаю, не подумав, в горле наступает засуха, но я спешу исправиться: – Проходите, конечно. Это же ваш холодильник.
Я сторонюсь, Максим вынимает с полки бутылку воды, а заодно и сметану. Он передаёт её мне и направляется за стаканом.
– Блин, забыл. Передай кубики, пожалуйста, – обращается ко мне, наливая воду. – Они снизу.
Какие ещё кубики ему понадобились?
"У тебя этих кубиков на прессе полно, куда тебе ещё?" – рой опошленных мыслей атаковал мой разум на простую просьбу.
Сообразив о каких кубиках велась речь, я достаю из морозильника лёд и передаю ему вместе с формочкой.
– Присаживайтесь за стол и зовите свою невесту на завтрак. Я тут всем наготовила, – не переставая улыбаться, накладываю в миску сметану.
Максим полностью осушает стакан, бросает ленивый взгляд на тарелку с сырниками и морщит нос.
– Извини, я на белковой диете. Жирное и жареное не ем на сушке, – как гром среди ясного неба.
Одна фраза стёрла с моего лица улыбка, да и вообще испортила всё настроение.
Я тут для кого старалась, спрашивается?
– Они же из… обезжиренного творога, – говорю с трудом из-за подступившего кома к горлу.
– Фу! Это чем так воняет? – морщится Милана, материализовавшись из ниоткуда.
Нарисовалась – не сотрёшь. Ещё утро на дворе, а она уже при параде. Пёрышки начищены, павлиний хвост распушен, клюв разукрашен. Я же на её фоне – белая ворона. Аж как-то стыдно стало за то, что даже кудри свои не расчесала.
– Так это… сырники, – дрожит мой голос от нарастающей в душе обиды. – Будете? Они очень вкусные. Попробуйте, – ещё на что-то надеюсь, смотря на её брезгливую физиономию.
Милана деланно тычет своим наманикюренным пальцем в мои старания и кривит рот.
– Сколько же в них холестерина! Да моя фигура мне этого не простит. Ешь сама, – фыркает она и достаёт из холодильника связку бананов.
– Не хочу. Что-то аппетит пропал, – стою, подпираю собой стеночку и смотрю в пол, мечтая скрыться от них.
Я же хотела как лучше. Хотя бы притворились, что им приятно.
– Надь, а ты ведь права! – вдруг слышу Максима, поднимаю вдохновенный взгляд и вижу, как он трескает мои сырники, да ещё с таким аппетитом, за обе щёки. – Кстати, ни че они не жирные. В самый раз. Мил, попробуй.
Милану огорчил тот факт, что Максим пошёл против правил. Но как же меня он воодушевил, ведь что-то подсказывает, пошёл он против правил, чтобы не обижать меня. Спасибо и на том.
– Как-нибудь в другой раз, дорогой! – вздёрнув нос, снова фыркает Милана. – Будь готов! Через час нам нужно ехать на примерку! – надкусывает банан, и пулей выметается из кухни, скрываясь в какой-то комнате.
Проводив её недобрым взглядом, Максим ставит локти на стол и усердно потирает свои виски. Вся бодрость и свежесть испарилась с приходом Миланы, но с её уходом так ничего и не вернулось.
– Извини, настроение с утра поганое что-то. А сырники и впрямь очень вкусные, – он поднимается из-за стола, споласкивает руки, а затем подходит ко мне и подушечкой большого пальца смахивает что-то с моей щеки. – У тебя там мука… была.
Глаза в глаза. Момент достаточно странный и напряжённый.
Что он ищет на моём лице? Зрачки его так и бегает по нему, потому я вынуждена отвести взгляд в сторону.
– Я, наверное, пойду, – скриплю я как проржавевшая дверь, ковыряясь в своих ногтях. Нервы, что ли? – Спасибо, что приютили.
– Да не за что. Скажи, когда будешь готова, я до машины тебя провожу, – бросает он и, вернувшись за стол, надкусывает очередной сырник.
– Папочка, почему ты не разбудил меня? – раздаётся звонкий голосок, как у птенчика, а потом на кухне появляется маленькая белокурая девчушка.
Она вихрем подлетает к Максиму и набрасывается на него с объятиями, а он подхватывает её, подбрасывает в воздух. Целует её в обе розовые щёчки, а потом снова и снова, пока девочка заливается заразительным смехом. Мои губы самопроизвольно расползаются при виде такой искренней радости.
У них с Миланой есть дочь. Это же просто замечательно.
– Да как же я мог тебя разбудить? Ты же так сладко спала, – светится он от счастья, держа её на руках. – Принцесска, познакомься с тётей Надей.
Девчушка переводит на меня огромные синие глаза, округляет их.
– Ой, я думала это Милана, – хмурит она светлые бровки.
Милана… Не мать она ей вовсе.
– Ну, до Миланы мне далеко, – отвечаю, приходя в умиление. – И как же тебя зовут, принцесса?
– Василиса, – прячет она лицо, укрывшись в волнистых волосах и вцепившись в шею Максима.
– Какое красивое имя. Тебе оно очень идёт.
– Сходи почисть зубки, а потом позавтракаем и будем собираться, – Максим ставит девчушку на пол и она убегает. – Она не любит… посторонних женщин.
Так вот оно что.
– В этом вы с ней схожи, – отвечаю, не подумав. – В смысле, в общем, не важно. Я ухожу.
Тупость.
Поскольку собирать мне нечего, а зубки почистить нечем, я заправляю постель и возвращаю комнату в первозданный вид. Выхожу в коридор, намереваясь обуться, а балеток моих уже и след простыл. Я обшариваю все углы, заглядываю во все шкафчики, но они как сквозь землю провалились.
– Что-то потеряла? – спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.
– Не могу найти свою обутку, – отвечаю, продолжая растерянно сканировать помещение.
– Обутку? Что за слово деревенское такое? Это ты про чёрные растоптанные калоши? – встревает Милана с надменным видом.
– Чёрные! Нормальные! Балетки! Они новые! Специально в поездку купила, – рычу я, даже не глянув в её сторону.
– Так я их выбросила, – как ни в чём не бывало.
Мы с Максимом синхронно переводим на неё взгляды. Я смотрю со злостью, а он – с укором.
– Как это выбросили? Зачем? – всполошившись, прикрикиваю я.
За свои вещи я готова глотку разгрызть, но тут же вынуждена успокоить себя. Нынешнее положение не позволяет мне сейчас вымещать злость. Она хозяйка в этом доме, хоть и стерва первосортная.
– Я думала, для этого они там и валялись. Здесь обувь обычно не стоит, знаешь ли.
– Милана, тебя кто вообще просил? – свирепствует Максим.
Ну надо же. Вчера от алкаша меня спас, а сегодня уже собственная невеста находится под ударом. Я вношу смуту в жизнь Максима.
– Я-то здесь при чём? Я же невиновата, что твоя сестра разбрасывает свою обувь где попало!
– Дай ей свои туфли! Живо! – командует он, повышая на неё голос.
– Они будут ей малы! У меня тридцать восьмой, а у неё вон какая лапа! – брызжет она ядом, в недовольстве размахивая "крыльями". – Не меньше сорокового!
Стою и сжимаю кулаки, сдерживая в себе весь негатив. Если бы не Максим, ей точно прилетело бы от меня.
– У меня тридцать седьмой! Но вы правы, мне чужое не нужно, – не желая больше спорить, я открываю входную дверь и босиком выхожу на площадку. – Максим, проводи меня до машины, в сумке у меня есть пара обуви.
Обидно до слёз за новые балетки, но мне нельзя показывать слабость. Не могу же я перед какой-то девицей распустить нюни.
Бросив на Милану многозначительный взгляд, Максим выходит следом за мной и мы молча спускаемся в лифте на подземную парковку. Обнимаю себя руками и дрожу, изо всех сил стараясь удержать потоки слёз. Если здесь все такие, как Милана, мне следует сегодня же купить билет на обратный рейс. Этот город явно не для меня. За сутки я ещё не встретила ни одного приветливого человека. Разве что Максим проявил милосердие, но скольких нервов ему это стоило…
– Слушай, Надь. Не обращай на неё внимания, – нарушает он звенящую тишину. – Милана двинутая слегка.
– Всё нормально, – хлюпаю носом. – Я всё равно хотела купить себе другие. Теперь хоть будет повод.
Как только мы оказываемся у машины, я достаю из сумки лакированные красные сапожки, предназначенные для выступлений, и, не раздумывая, обуваюсь в них.
– Ты уверена? Это ж капец как странно выглядит, – вижу ужас на лице Максима при виде моих "казачков".
Городские. Привыкли встречать по одёжке.
– У меня другого выбора нет. Не босиком же мне идти.
– Давай я тебя… – Максим порывается навстречу, но я перебиваю его, выставив вперёд руку:
– Хватит с меня! ВЫ и так много для меня уже сделали.
Накинув ремешок сумки на плечо, я разворачиваюсь и шаркаю к выходу.
– Подожди, а долг?
– Я позвоню вам как нужны будут деньги! Всего хорошего!
Я расстроена. Я в печали, но день только начался, и то, что произошло с утра, не должно омрачить его продолжение.
Всё будет хорошо. В этом я уверена.

Глава 6. Максим
– Любимый, ты будешь в восторге оттого, какие платья Клаудия сшила для нашей свадьбы! Я уже видела эскизы. Они обалденные, – с долей пафоса говорит Милана, нанося десятый слой помады на губы и глядя в зеркало солнцезащитного козырька. – Мадемуазель Пьерри готовила платье для самой Анны Росси! Ты можешь себе это представить?
– Кто все эти люди? – не разделяю я ликований Миланы, с кислой миной выруливая к нужному зданию.
– Анна Росси! Ты что? – округлив глаза, вскидывает руки, будто всё это время говорила об очевидном. – Это самая востребованная актриса во Франции, – укоряющим взглядом она готова укокошить меня прямо здесь и сейчас. Я бы мог списать её чрезмерную возбудимость на "эти" дни, но… – Теперь понимаешь, как нам повезло, что Клаудия согласилась приехать в это захолустье?
– Вот это да! Какая редкая удача! Фортуна не перестаёт нам улыбаться, – иронии в моём тоне не занимать, я даже не пытаюсь скрыть это, за что в ответ получаю порцию молчаливого порицания. – Дорогая, я даже не представляю, что бы мы с тобой делали без этой Клавы? В захолустье-то?
Я до сих пор зол на неё за тот некрасивый поступок с Надиными туфлями. Она хоть и пыталась оправдать себя, списав всё на свою педантичную натуру, но что-то подсказывает, это было неискренне.
– Она Клаудия! Кла-у-ди-я! Ну что ты в самом деле? Ты сам не свой с тех пор, как вернулся с этого вашего хоккейного собрания всех шишек! Тебе сейчас нужно очистить разум и избавить себя от негативной энергии, – она приподнимается с сиденья, тянется ко мне и забрасывает руки на плечи. Милана оставляет липкий след помады на моей щеке. – Вдох-выдох, вдох-выдох. Мысли позитивно. Сделай это ради меня.
Остановившись у "Свадебного Дома Мадемуазель Пьерри", Милана в который раз поправляет макияж и с бьющим через край энтузиазмом выходит из машины. Для неё всё, что связано с подготовкой к свадьбе не что иное, как приятные хлопоты, а для меня же – каторжный труд. К великому сожалению, её подруги обосновались в столице, и именно по этой причине я вынужден таскаться с ней на все предсвадебные мероприятия.
Долгое время Милана казалась обычной избалованной девицей, какие на моём пути встречались нередко. Да, в некоторых моментах она просто невыносимая эгоистка, и в быту абсолютно никудышная. Но вчера я понял, что плохо знаю эту девушку.
Три месяца назад я познакомился с ней на одной светской вечеринке в Москве. На тот момент я не знал, с кем имею дело, но, если бы я имел хотя бы малейшее представление о том, к каким слоям она относится, то жил бы я сейчас в спокойствии.
Ещё месяц назад я хотел расстаться с Миланой. Уже подготовил прощальную речь, но в итоге не смог этого сделать.
Так вышло, что наши отношения перешли определённую черту, когда назад дороги уже нет, а если и есть, то по этой скользкой дорожке мне далеко не уехать.
А вчера я узнал, что её отец – мой самый главный босс.
Гаврилов Степан Аркадьевич является президентом хоккейной Федерации, однако Милана почему-то ни разу не упоминала об этом, даже когда я расспрашивал её о родителях. А у меня и в мыслях не было. Не думал, что за Роор Миланой Степановной может стоять мой босс.
И вчера при личной встрече с будущим тестем я не только принимал поздравления о грядущей свадьбе, но и различил в его напутственных словах скрытую угрозу.
И надо было видеть, в каком шоке я находился первые минут пять. Столько вопросов пришло в голову. И самый важный: по какой причине Милана сменила фамилию своего отца. Пока для меня это остаётся загадкой. Сегодня я не хочу затрагивать эту тему. Хватит с меня новостей.
Сам же я являюсь тренером хоккейной команды. В прошлом был хоккеистом, но как только завершил карьеру, стал самым молодым главным тренером в хоккейной истории нашей страны.
Даже не хочу думать, чем могло бы обернуться расставание с Миланой…
О карьере мне точно можно было забыть. Зная Степана Аркадьевича, он позаботился бы об этом. И я всё потерял бы, если бы не одно неожиданное "но"…
– Ты идешь? – спрашивает она, наблюдая моё бездействие.
– Да, я тебя догоню, – сбросив задумчивость, отвечаю. – Мне нужно кое-кому позвонить.
Вижу подозрительность во взгляде, но Милана лишь хмыкает и оставляет все подозрения при себе. Знает, что я могу передумать и всё сорвать.
– Давай бегом. У Клаудии всё расписано по минутам. Не думаю, что она будет нас ждать, а о переносе встречи можно будет только мечтать.
– Непременно, – натягиваю на лицо улыбку. – Я буду через минуту, только дай мне сделать один звонок.
Как только Милана скрывается в помещении, я нахожу в контактах номер Тамары Александровны.
– Максим, доброе утро. Что-то стряслось? – бывшая тёща как всегда взволнована, когда я сам звоню ей.
– Нет, почему же сразу стряслось?
– Не знаю, просто ты звонишь с самого утра, вот я и подумала. С Васей всё хорошо?
– Да, Вася уже в садике, – при упоминании дочери на лице рисуется улыбка, но тотчас стирается. – Тамара Александровна, а что вчера вы хотели мне сказать до того, как связь оборвалась?
– Так это… хотела предупредить, что пришла твоя ведьм...., – неестественно прочищает горло, – твоя невеста, прости-хоспадя.
Она не любит Милану. Дочь тоже её на дух не переносит, а у меня пока не находится решений как мне с этим бороться.
– А, ясно.
– Это всё, что ты хотел спросить?
– Нет, вообще-то.... Могу ли я попросить вас об одном одолжении?
– О каком же?
– Вчера вечером я звонил вам не со своего номера, не могли бы вы мне продиктовать его.
– Да, конечно. А что такое?
– Да просто у меня этого номера не оказалось, а мне нужно кое-что передать одному человеку.
До сих пор мучает угрызение совести перед Надей за своё поведение и за поступок Миланы. Как-то не вовремя она свалилась на мою голову. Вчера я был весь на нервах из-за той новости об отце Миланы, а тут она ещё со своими нескончаемыми проблемами. Ну вспылил я. А теперь вот стыдно.
– Твоей троюродной сестре? – неожиданно слышу в трубку ироничный смешок.
– Откуда вы знаете? – в удивлении я даже поперхнулся.
– Твоя Милана вчера разбудила меня звонком! – сердито причитает тёща. – Всё расспрашивала меня о том, есть ли у тебя какая-нибудь сестра.
– А вы что ответили? – напрягся я.
– Как что? У меня разве был выбор? Сказала правду, естественно.
– Тамара Александровна! – стенаю я, шарахнув ладонью об руль.
– Что Тамара Александровна? Откуда мне было знать? – бурно она реагирует. – Это потом я только догадалась. Сказала, что вспомнила об одной сводной. Но не знаю уж, поверила она или нет.
Не поверила, конечно же. Милана особа подозрительная и весьма ревнивая, а если придётся, то она вынюхает всё, что ей нужно.
– Ладно, проехали, – мысленно уже готовлюсь к самому худшему исходу. – Так вы продиктуете мне номер?
Секунды напряжённого ожидания кажутся мне вечностью. Не знаю, зачем мне это нужно, но я не привык оставаться в долгу. Лучше сразу на берегу решить всё, чтобы больше не возвращаться к этому. Избавлю себя от дальнейших проблем.
– Максим, а у меня нет этого номера. Странно, видимо, всё стёрлось.
Не везет. В таком случае будем надеяться, что она сама позвонит мне в ближайшее время.
– Не страшно, Тамара Александровна. Ну всё, мне пора.
– Мне сегодня нужно приезжать к вам?
– Нет, сегодня я целый день свободен.
Относительно свободен. Сегодня Милана обратила меня в рабство. Надеюсь, это не продлится до позднего вечера. Мне хотелось бы провести вечер в компании дочери.
Вхожу внутрь свадебного магазина, где уже вовсю кружат консультанты вокруг Миланы. Фрейлины поправляют шлейф платья, примеряют фату и готовы исполнить любую прихоть клиента.
Стараясь не привлекать к себе внимания, располагаюсь на мягком диване напротив импровизированного подиума, где перед зеркалом вертится моя ненаглядная невеста. Замечаю на столике стопку журналов "Всё о свадьбе и не только", и, чтобы хоть чем-то заняться себя, принимаюсь листать один из таких, не вникая в саму суть. Мне это неинтересно.
– Дорогой, как тебе это платье? Только честно! – красуется Милана, вышагивая по подиуму туда-сюда. Она только и успевает поправлять длиннющий шлейф, стараясь при этом не запутаться в пышной юбке. – Скажи же оно великолепное?! Клаудия сшила его специально для меня! Такого больше ни у кого нет и не будет!
– Ага, очень здорово, – через губу отвечаю, одним глазом выглядывая из-за журнала.
– Животик не слишком сильно выпирает? – подойдя почти вплотную к зеркалу, она встаёт боком и поглаживает себя по плоскому животу.
– Мил, на твоём сроке живота в принципе ещё быть не должно, так что не беспокойся! Никто не обратит внимания на твой живот!
– Ты прав, – снова она проходится по животу, нарочно выпячивая его вперёд. – Главное, чтобы я не поправилась до свадьбы, но Клаудия взяла немного с запасом. Так что, думаю, с этим проблем не возникнет.
Милана беременна. Если ещё месяц назад я задумывался о том, чтобы расстаться с ней ради спокойствия своей дочери, то теперь все мои дороги ведут под венец, иначе какой я мужчина после этого. В общем, я связал себя по рукам и ногам, вовремя не оборвав нашу с Миланой связь.
– Дорогой, всё хорошо? – она забирает журнал, бросает его в сторону и усаживается ко мне на колени, обняв за шею. – Или тебе не нравится этот наряд?
– Нет, нравится, – оставляю лёгкий поцелуй на её щеке. – Но давай побыстрее посмотрим все варианты и поедем уже домой.
– Понимаю, тебе плевать! Ты уже проходил через такое, но это моя первая и единственная в жизни свадьба. Я хочу, чтобы всё было идеально, – изображая из себя жертву, резко приподнимается с моих коленей. – Девочки, переведите Клаудии, чтобы она готовила второй наряд!
Почему она молчит? Почему не закатила скандал, раз ещё вчера узнала, что Надя никакая мне не сестра. Ссора в данном случае облегчила бы мне жизнь. Может, тогда я не мотался бы по всем этим примеркам с Миланой, а провёл бы беззаботный день с дочерью.
Вася и впрямь недолюбливает девушек, причём не важно каких. Она не воспринимает всерьёз никого, кроме бабушки, но началось это ещё задолго до нашего знакомства с Миланой. Полагаю, причина кроется в том, что Василисе не хватает матери. Чужие тётки для неё пустое место. Она даже воспитательниц воспринимает в штыки, из-за чего у нас зачастую случаются проблемы. Характер у моей дочери не сахар и не все воспитатели могут терпеть её бесконечные выходки. За прошедший год мы были вынуждены сменить три частных садика. Со мной же она ведёт себя по обыкновению. Не знаю, в чём заключается проблема, но на всякий случай я уже подыскал хорошего детского психолога. Мужчину, разумеется.
– Дорогой, а это платье тебе как? – спустя полчаса Милана удостаивает меня своим вниманием, снова появившись на подиуме.
– А чем оно отличается от предыдущего? – лениво бросаю я.
– Ну как же? Цветом, да и узор на вышивке совсем другой, более витиеватый.
– Да? – прохожусь сосредоточенным взглядом по пышному платью, которое является точной копией предыдущего. Хоть убейте, но я не наблюдаю никакой разницы. – А мне кажется оно такое же белое.
Милана закатывает глаза.
– Это цвет называется айвори! А предыдущее было шампань.
Складываю руки на груди и, постукивая указательным пальцем по подбородку, ещё раз внимательно сканирую платье, но всё так же не вижу никакой разницы.
– Слушай, айвори, определённо, будет лучше, – выношу я вердикт на полном серьёзе, лишь бы отстала.
– Чем же? – спрашивает, сузив хитрые глаза.
– Названием, как минимум, – отвечаю и вижу очередную вспышку недовольства, на что я прихожу в нетерпение. Спохватившись с дивана, я направляюсь к выходу. – Всё, с меня хватит! В этом деле я тебе точно не советчик. Лучше пойду куплю себе… сигарет или удавку с мылом, ещё не решил!
– Ты же не куришь! – летит мне вслед.
– Правда, что ли? А ещё я не разбираюсь в цветах! Поэтому извини, мне нужна передышка!
Отвлечением становится телефонный звонок. Достаю смартфон из кармана джинсов, на экране которого наблюдаю незнакомый номер.
– Хорошо, прогуляйся пока! – насупившись, отвечает Милана. – Только возвращайся поскорей! У нас впереди ещё три наряда.
Если они будут такими же, как и предыдущие два, я точно свихнусь раньше времени.
– Слушаю! – слишком агрессивно отвечаю на звонок, выходя из магазина.
– Максим, это вы? – слышу возбуждённый девичий голос.
– Да, я. Прошу прощения, а вы кем будете? – напрягаю извилины, поскольку голос кажется мне знакомым.
– Это Надя!
– Надя? – переспрашиваю, перебегая дорогу. – Надя, ты что-то забыла? Или надумала отправить мне номер своей карты?
– Нет, как бы вам сказать… мне нужна помощь…, – не пойму плачет ли она или бежит куда-то. – Меня только что обокрали на вокзале…
С этой девушкой одни проблемы, потому я даже нисколько не удивляюсь такому раскладу.
– Как тебя занесло на вокзал?
– Я хотела купить билеты, чтобы уехать домой, и вот… Не знаю теперь как мне быть, – точно плачет. – Паспорт… телефон… мои наряды… Божечки.
– Где ты сейчас? – спрашиваю, рванув в сторону своей машины.
– В железнодорожном, – громко всхлипывает она, – отделе полиции.
Смотрю на наручные часы, прикидывая в уме. Если примерка следующего платья займёт те же самые полчаса, этого времени мне вполне должно хватить. Отдам Наде деньги, что задолжал, да помогу, чем смогу, раз такое дело.
Ну не оставлять же её в беде.
– Жди, скоро буду!

Глава 7. Надя
– Девушка, постарайтесь восстановить в памяти момент грабежа. Может быть, вы запомнили хотя бы во что был одет грабитель? Поймите, так мы гораздо быстрее выйдем на преступника.
В третий раз подряд говорит капитан полиции Скворцов, не переставая клацать по клавиатуре. Хотя такое ощущение, будто он всего лишь делает видимость работы.
– Нет, всё произошло так быстро. Я запомнила только его руки. Они были покрыты какими-то ужасными наколками, – всхлипываю, вытирая салфеткой слезы.
– Ситуацию слегка усугубляет то, что на момент грабежа вы находились в слепой зоне. Мы, конечно, попробуем отследить по камерам, установленных на выходе, но на это потребуется время.
– Хорошо. Я готова ждать сколько угодно, только, прошу вас, – говорю заплетающимся языком, смотря в добрые глаза полицейского. – Найдите мои вещи. Я вас умоляю, у меня же там вся жизнь.
– Постараемся сделать всё, что в наших силах, – кивает капитан, не внушая особого доверия.
В дверь неожиданно стучат. Капитан громогласно просит войти, и в проёме показывается мой спаситель. Если бы за поиски пропавших вещей взялся он, а не наша доблестная полиция, у меня было бы куда больше шансов на положительный исход. Не знаю, почему. Этот мужчина с первых минут нашего знакомства внушает доверие. Наверное, про таких обычно говорят: за ним, как за каменной стеной.
Что-то я раскатала губу.
– Максимка, – улыбаюсь со слезами на глазах при виде его взлохмаченных волос.
– Надь, у тебя всё хорошо? Тебя не обидели? – слишком возбуждён, даже немного приятно, что переживает за меня.
– Гражданка Синичкина, вы можете быть свободны. Мы с вами свяжемся как только у нас появится что-нибудь на преступника, – отчитывается полицейский, откладывая моё заявление в сторонку.
– Огромное спасибо! Но только связывайтесь не со мной, а с ним, – приподнимаясь со стула, указываю на Максима, по-прежнему стоявшего в дверях. – Телефон-то у меня тоже свистнули!
– Да, звоните мне если что, – Максим добродушно обращается к полицейскому. – Ты дала им мой номер? – спрашивает он и я быстро киваю. – Хорошо, тогда погнали. По дороге расскажешь мне всё, что там с тобой приключилось.
Какой-то он чересчур снисходительный. Даже не орёт и не упрекает за то, что я отвлекла его от важных дел. Насколько помню, у него должна была быть какая-то там примерка. Уж не знаю, что они с Миланой собрались примерять, но, видать, ничего серьёзного, раз он примчался ко мне спустя десять минут после звонка.
Мы располагаемся в его машине, я в мельчайших подробностях рассказываю Максиму как оказалась на вокзале, что со мной успело произойти за каких-то пару минут пребывания в нём, и первое, что получаю в ответ – возмутительное недовольство.
– Да как так-то? Ну как? Как, чёрт возьми, можно быть такой растяпой? – нравоучительным тоном говорит, пристёгивая ремень безопасности. Отчитывает меня, как маленького ребёнка.
– Ну а что? Я была расстроена! Видел бы ты, как прохожие тыкали пальцем на мои сапожки! Они смеялись, шушукались, – снова начинаю лить крокодильи слёзы, совершенно не беспокоясь за свой внешний вид. Должно быть, лицо сейчас взбухло, а глаза заплыли от слёз, но мне всё равно. – Мне стало обидно. А потом этот козёл спёр у меня самое ценное, пока я отвлеклась на табло с расписанием поездов.
Вслед за негодованием Максим наградил меня сочувствующим взглядом.
– Извини, это моя вина, – он кладёт ладонь на моё колено, но вмиг одёргивает её и возвращает на руль. – Нужно было сразу рассказать Милане правду, а не выдумывать историю про троюродную сестру. Она у меня жутко ревнивая.
– Тоже верно, – отвечаю его же фразой, уголки его губ дрогнули, но он так и не соизволил улыбнуться. – Да и вообще, было бы к кому ревновать. Я ей точно не конкурентка!
Заводя мотор, он неотрывно смотрит на меня глубоким взглядом, проникающим прямо в самую душу. На его устах будто бы застыл вопрос, но почему-то он решил не озвучивать его. Моргнув, он сбрасывает пелену задумчивости и сосредотачивается на дороге.
– Ладно, горе ты луковое. Отвезу тебя в одно место, а там обсудим, как дальше быть с твоим паспортом.
– Вовсе необязательно! Я могу поехать автостопом, там, у себя и восстановлю его, – тяжело вздыхаю, глядя в окно.
– Совсем уже рехнулась? – внезапно прикрикивает он, чем заставляет меня вжаться в кресло. – Хочешь не только вещей лишиться, но ещё и жизни? Наслышан я о таких историях! Ничем хорошим обычно они не заканчиваются! Да и незачем тебе уезжать так скоро! Ты же хотела куда-то поступать или уже передумала?
– Поступать? – прыскаю я.
– Ну зачем-то же тебе понадобились концертные наряды, над которыми ты так трясешься.
– Нет! Что ты? Я всего лишь выступаю в ансамбле "Казачок", – гордо произношу, выпрямляя свои плечи. – У директора нашего Дома Культуры есть старший брат. Тот живёт в Новосибирске и тоже является директором местного ДК. Так вот, у них уволился преподаватель, а кто пойдёт на такую сомнительную должность? Платят-то за эту работу гроши, вот я и вызвалась на помощь, пока они не найдут кого получше. А наряды на тот случай, если я захочу выступить со своими учениками.
– Вот оно что! Тогда тем более! Воспитанники рассчитывают на тебя. Наверное, ещё дети совсем, а ты сдалась в первый же день! Эх, ты! – качает он головой, усомнившись в моих силах. – Решила просто сбежать, никого не поставив в известность.
– Да подумаешь. Людям всё равно на меня. Что есть, что нет – без разницы, – отмахиваюсь, разглядывая мимо проезжающие машины. – Кстати, куда мы едем?
– Ко мне.
– Что? Ну уж нет! – дёргаюсь к ручке двери. Зачем? Выпрыгнуть на ходу? А как иначе, если перед глазами предстала эта кобра Милана. Глаза бы мои её больше не видели. – Извини, я не хочу, чтобы твоя невеста прибила меня при первой же возможности. Что-то подсказывает, она и на такое способна. Балетки – это так… цветочки. Разве нет?
– Не беспокойся. Её там не будет, – резко отвечает, но будто соглашается с моими доводами.
– А чего это? Выгнал её, что ли? – шутки ради спрашиваю.
– Нет.
Максим паркуется у пятиэтажного жилого дома советской постройки и выходит из машины, попросив последовать за ним.
Поднявшись на пятый этаж, мы входим в обычную двухкомнатную квартиру с миниатюрной кухней. Чистенькая, с современным ремонтом и мебелью, но она уже не такая роскошная, как та, в которой я была с утра. В ней в разы приятней находиться. Хотя бы потому, что заблудиться в ней ну просто невозможно.
– Здесь есть всё необходимое: компьютер, кабельное и интернет, – проводит Максим мне ускоренную экскурсию, оббегая все комнаты. – Если нужно связаться с родными или с твоим парнем, в гостиной имеется домашний телефон, – он заходит в кухню и заглядывает в холодильник, в котором, на удивление, имеются продукты. – Я пока узнаю как по-быстрому решить проблему с твоим паспортом, а вечером завезу что-нибудь из продовольствия на первое время.
– Максим, не нужно, – переминаюсь с ноги на ногу. – Тут и так достаточно всего. Мне как-то неудобно.
– Всё нормально. Мне не сложно. Когда-то я сам был в похожей ситуации, и, если бы мне вовремя не помогли, неизвестно, чем могло бы всё обернуться, – договорив, он заостряет чрезмерное внимание на фотографии, примагниченной к дверце холодильника.
На ней Максим совсем такой же как и сейчас, а рядом с ним стоит девушка необычайной красоты. Она обнимает его за плечи и смотрит на него так, будто готова горы свернуть ради него. А под самой фотографией прикреплена маленькая записка, выведенная каллиграфическим почерком: "Навсегда, мой любимый. Я буду с тобой всегда, что бы с нами ни происходило".
– А кто эта девушка?
Без спроса снимаю фотографию с дверцы, но сразу же жалею об этом.
Максим сердито хмурит брови. Он вырывает из моих рук снимок, всматривается в него невидящим взглядом, а затем возвращает обратно, аккуратно закрепив под магнитом в форме знака бесконечности.
– Моя бывшая жена, – холодно бросает, обойдя меня.
– Мама Василисы?
Я встаю напротив дверцы, изучаю милую девушку с фотографии. Эти поразительные сходства с его дочерью просто невозможно не заметить. Тут никакая экспертиза не нужна.
– Если будут вопросы, звони с домашнего, – говорит, проигнорировав мой вопрос.
Почему он не ответил? И что разлучило его с бывшей женой, ведь она обещала всегда быть рядом…
– Максим, ты…
Но в коридоре уже пусто. Мой спаситель бесшумно исчез, оставив дверь открытой.
Странный он уж больно. Думала, это я чудачка, но Максим обскакал меня далеко вперёд по шкале чудаковатости.

Глава 8. Надя/ Максим
– Надюш, я думал, трубить тревогу! Хотел уже сдавать билеты и брать новые на ближайший поезд, чтобы ехать тебя искать, – задыхается Алёшка от потока собственных слов. – Как ты? Почему так долго не звонила? У тебя закончились деньги на телефоне?
– Ой, не! – хихикаю, не переставая. – Со мной всё в полном порядке. Как ты? Как там мама с папой?
– Хорошо! Вчера как тебя проводили ещё посидели немного за столом, а сегодня я их ещё не видел. Но, думаю, ничего не изменилось, всё так же переживают за тебя.
– Блин, надо будет им позвонить, только вот.., – ухожу в недолгие раздумья, нервно жуя губу.
Рассказывать ли им всё то, что со мной приключилось за прошедшие сутки?
– А что это за номер? Откуда ты звонишь? – перебивает поток моих сбивчивых мыслей голосом, в котором я различаю малейшее проявление настороженности.
Теперь я задаюсь другим вопросом: стоит ли говорить ему правду? Почему нет? Между нами никогда не было недомолвок, да и скрывать мне нечего. Разве только…
– Та квартира, что мы с тобой выбрали… в общем, как бы тебе сказать… – запинаюсь языком о собственные зубы, пытаясь подобрать подходящие намёки. – Она оказалась совсем не такой, как мы себе представляли…
– И....?
– Я долго искала приличное жильё и в итоге мне помог один хороший человек. Сейчас я временно остановилась у него, – как раз в этот момент я беру с комода рамку с фотографией и смотрю на Максима, изображённого на ней.
– Так, – протягивает Лёша. – И что за человек? Ну, это я к тому, чтобы знать к кому мне приезжать…
– Не думаю, что мы останемся у него, когда ты приедешь. Этот мужчина согласился пристроить меня у себя только потому, что меня обокрали.
– Чего-чего? Тебя обокрали? – басисто переспрашивает. – Подожди, а кто этот мужчина? Чё за дела, Надюш?
– Нормальные дела и нормальный мужчина! – я начинаю злиться на него за такой внезапный наезд. Ставлю фотографию на комод и плюхаюсь на диван. – Тебя больше волнует кем является этот человек или то, что я сейчас в целости и сохранности, в тепле и безопасности?
– Конечно же, меня интересуешь только ты! – после затянувшейся беззвучной паузы заверяет, как мне кажется весьма убедительно. – Надюш, можно я чуть позже тебе позвоню?
– Я думала, мы с тобой ещё немного поболтаем. Лёш, я же соскучилась.
– Я тоже! Тоже, моя Искорка, очень по тебе соскучился, – слышу как он чмокает воздух, чем заставляет меня залиться краской, – Давай я перед сном тебе наберу? Договорились? Просто тут кое-какое дело нарисовалось в автомастерской. Хочу подзаработать перед поездкой. Всё ради тебя, – припеваючи говорит он и я расплываюсь в улыбке, уткнувшись носом в подушку.
– Договорились, так и быть! Перед сном, так перед сном. Буду ждать звонка!
Не сказала бы, что наши отношения настолько серьёзные, чтобы требовать от него ощутимо больше внимания к себе. Хотя, признаюсь, порой я испытываю нехватку чуткости со стороны Лёши, но обхожусь тем, что есть. Я ведь сама не подпускаю его слишком близко к себе, довольствуясь лишь ухаживаниями, невинными поцелуями и милыми полуночными эсэмэсками.
Общаемся мы сколько я себя помню, однако ребята из нашей компании в шутку окрестили нас женихом и невестой ещё года четыре назад.
Когда нам было по шестнадцать, мы жутко друг друга ненавидели. Не упускали возможности подколоть, бросить язвительные замечания или пустить слухи друг о друге… В общем, вели мы себя как самые настоящие дети, пока не поняли, что таится за всей этой ненавистью.
Наверное, у многих так бывало в подростковом возрасте: тебе нравится мальчик и ты готова пойти на всё, что угодно, чтобы он обратил на тебя внимание, даже сломать ему руку в двух местах… со смещением… Случайно, разумеется.
С этого и началась наша дружба и дальше по нарастающей, но следующий шаг в развитии наших отношений я не осмеливалась делать, пока не зашла речь о моём переезде. Алёшка сам вызвался поехать со мной. Якобы, проверить наши отношения в быту, испытать стрессовыми ситуациями вдали от родителей и знакомых, которые вечно мельтешат перед глазами и бдят.
Я согласилась. Почему бы и нет? Может быть, по итогу окажется, что мы совершенно не подходим друг другу.
А пока я не требую от него многого, так же и он вслух не настаивает о большем, ограничиваясь лишь туманными намёками.
Во время нашего разговора мне показалось, что Лёша приревновал меня к Максиму. До сцен ревности, конечно, не дошло, но это вызвало у меня двоякие ощущения. Мне вроде и приятно, но в то же время непривычно, поскольку подобное произошло впервые за столько времени нашего общения. Просто раньше я не давала поводов. Я всегда находилась у него на виду.
Родители тоже до недавнего времени контролировали каждый мой шаг. Если бы не ежедневные уговоры и подзуживания на протяжении всего месяца, если бы я не пригрозила им скорой свадьбой с Лёшей, они так и держали бы меня на коротком поводке до конца моих дней. Их не колышет, что я уже взрослая и вольна делать всё, что вздумается. Им всё равно, что из-за их круглосуточной гиперопеки, я до сих пор ощущаю себя наивной школьницей, не имеющей личного мнения.
Проблема в том, что я единственный и долгожданный ребёнок в семье, отсюда столько родительской заботы и повышенной тревожности.
А сейчас настал такой момент, когда я впервые могу отдохнуть от всего этого, могу дышать полной грудью.
Да, моё приключение началось далеко не по тому сюжету, каким я описывала его в своей голове. Без препятствий не обошлось, но какая жизнь без трудностей? Сладкая, тягучая и однообразная… Невзгоды закаляют нас. Испытания делают устойчивей. Перемены в жизни меняют нас, и какими бы ни были эти перемены – всё это в конечном счёте приведёт меня к чему-то особенному. Должна же я когда-то была начать свой собственный путь.
Набравшись смелости, я звоню родителям и вкратце обрисовываю им своё пребывание в чужом городе. Те первое время покатываются со смеху, а, когда до них доходит, что я вовсе не анекдот им рассказывала, начинают попрекать меня за ослушание. Доходит даже до того, что маме приходится измерять давление и принимать успокоительное. Но, как только я упоминаю своего спасителя и защитника в одном лице, мама заметно оживляется. Давление как рукой сняло. Ей даже приспичило немедленно познакомиться с ним и лично поблагодарить за оказанную помощь.
– Кто знает, мамуль, может ещё поблагодаришь его лично! Вот встану на ноги, да привезу тебя сюда, так познакомлю тебя с Максимом! Если, конечно, на тот момент мы ещё будем общаться.
– Дай-то бог ещё скатаемся с твоим отцом до большой Земли! Надь, слушай, а он женат этот твой спаситель? – с хитрецой интересуется мама.
– Ма! За каким делом тебе это знать?
– Как за каким? Ты у нас девушка свободная, видная…
– А ну-ка притормози, – протестую от обиды за Лёшу. – Ты разве забыла? Я не свободная!
– Да не могу я воспринимать своим зятем твоего Алёшку, – фыркает она. – Вы всю жизнь то ругались, то мирились, а тут вдруг любовь вспыхнула, – плюётся мама. – Ерунда какая-то!
– От ненависти до любви, сама же знаешь, – смеюсь я, не разделяя маминых негодований.
– Не нравится мне он! Вот и всё!
Вот так всегда. Ей не нравится то, что я самостоятельно выбираю. Не нравится то, что я предпочла ансамбль, а не заведование в родительском продовольственном магазинчике. Не нравится мой парень, не нравится, что, по её словам, я проживаю жизнь зря.
Да моя жизнь только начинается!
Мне всего лишь двадцать и в свои двадцать я многое преуспела… Вот, например, потеряла паспорт, когда он был так нужен. Без него меня, наверное, и на работу сейчас не примут. А как мне дальше жить? Ну не буду же я и дальше докучать Максиму.
Нужно пойти завтра в ДК попытать удачу. Может, Роман Олегович сможет устроить меня без оригинала паспорта.
После всех звонков я какое-то время ещё брожу по квартире, на каждом шагу отмечая для себя различные безделушки. В глаза бросаются статуэтки на комоде в виде ангелочков, заставляющие меня улыбнуться. На полочках громоздятся кипы любовных романов зарубежных писателей, из которых я практически всё прочла. А, открыв один из шкафчиков, я совсем не ожидала наткнуться на женскую одежду. Тут и пижама в цветочек, и солидный брючный костюм, и… свадебное платье, обёрнутое в прозрачный чехол.
Это её? Бывшей жены Максима? Но зачем он хранит всё это, раз они разошлись?
Настенные часы показывают уже достаточное позднее время, да и мои биологические часы работают бесперебойно. Меня то и дело клонит в сон, а Лёша так и не позвонил, даже Максим не объявился, хоть и обещал.
Решив, что у всех них возникли дела куда поважнее, я везде выключаю свет, вооружаюсь пледом и сворачиваюсь калачиком на диване под "Красотку".
Обожаю этот фильм.
***

Максим
– Сначала ты приводишь в дом беспризорную девку, потом срываешь примерку, о которой я мечтала всю свою жизнь, а сейчас указываешь мне на то, чтобы я не вмешивалась в воспитание твоей дочери! Не многовато ли? – писк Миланы противно режет слух.
Она мельтешит перед моими глазами, а я сижу за кухонным островком и отчаянно пытаюсь не обращать на неё внимания. Смотрю на дно стеклянного заварочного чайника, стоявшего на столе, и считаю в нём крупицы заварки. Занятие куда более приятное, нежели чем вступать с этой психованной женщиной в диалог, который ни к чему хорошему всё равно не приведёт. Мы обменяемся "любезностями", как это обычно бывает, если разговор начинается с претензии.
– А что в этом такого? Я буду указывать, потому что Вася – моя дочь, а тебя она пока не воспринимает. Если ей хочется спать со светом, значит, не нужно ей запрещать. У неё всегда должен быть выбор, – прилетает от меня ответное замечание, как мне кажется вполне содержательно и даже вежливо.
Вижу, что задел Милану, или внешняя оскорбительность всего лишь очередная маска. Впрочем, подобных масок в её "гардеробе" не счесть. Я уже и не знаю, когда эта девушка бывает искренней со мной.
– Как это не воспринимает? – выпучив глаза, она топает ногой. – Я выхожу за тебя замуж! Как мы собираемся дальше жить, если Василиса огрызается на меня всякий раз, стоит мне с ней заговорить!? Ей всего пять лет, а что будет дальше? Я не потреплю к себе такого отношения!
– Ты можешь орать на пол тона тише!? Тамара Александровна всё ещё здесь, – пытаюсь быть тактичным, но сам едва ли не до хруста в костяшках сжимаю кружку, наполняя её черным чаем. – И Вася уже спит!
– А мне плевать! Пусть Вася слышит!
Ну всё. Это уже ни в какие ворота не лезет. Если ей плевать, мне и подавно....
Резко встаю из-за стола, размашистым шагом приближаюсь к ней практически вплотную и хватаю за локоть. Вся напускная бравада заметно поубавила обороты, стоило мне разок её встряхнуть. Легонько, для профилактики.
Милана знает, что я привык относительно спокойно переживать моменты конфликтов. Стараюсь не реагировать на гормоны и прочую лабуду, которой она в последнее время прикрывается. Но она также знает, что есть и такие моменты, когда я могу взорваться. Когда она переходит ту грань, что я не могу уже спокойно реагировать – всё это связано с моей дочерью. Никому не дозволено что-либо говорить о ней, тем более в таком тоне.
– А потом ты ещё удивляешься тому, что она на тебя огрызается? Так заслуживаешь! Ты не задумывалась, почему Василиса нормально общается со мной? С Тамарой Александровной? Она ребёнок, Милана! – отпускаю её, та начинает пятиться от меня, пока не упирается в стену. – Но в развитии ты недалеко от неё ушла. Зря ты возлагаешь надежды на то, что она бросится тебе на шею сразу после свадьбы! Я неоднократно предупреждал тебя, нужно дать малышке время. Ей нужно привыкнуть к тебе, пообщаться нормально, а ты всякий раз включаешь мамку за каким-то делом! Только вот слишком рано! Довольно!
– Ну, давай! – краснеет она, ещё немного и расплачется, судя по её дрожащему подбородку. – Давай, скажи это!
– Что ты хочешь услышать от меня?
– Что ты готов отменить свадьбу и отказаться от меня из-за того, что Василиса не принимает меня! – кричит, впадая в истерику.
Если она думает, что я куплюсь на весь этот цирк…
Усмехнувшись, я лишь качаю головой и возвращаюсь за стол в надежде спокойно допить остатки уже остывшего чая.
– Зачем мне так говорить?
– Да потому что я чувствую, что тебе уже не нужна вся эта свадьба! Не забеременела бы я от тебя, не было бы предложения. Не было бы никакой свадьбы! Для тебя я сосуд, вынашивающий очередного твоего ребёнка! Не удивлюсь, если у тебя таких на стороне ещё куча, – как разъярённая волчица подбегает, семеня мелкими шажками. Милана наваливается на стол, вырывает из моих рук кружку, швыряет её в раковину и как ни в чём не бывало продолжает всматриваться в глаза. – Скажи, а эта твоя, якобы, сестра, она тоже беременна от тебя? Может, поэтому ты привёл эту замухрышку в наш дом?
В наш… Здесь нет ничего твоего…
– Ну всё! Это уже переходит всякие границы! – резко приподнимаюсь, стремительно шагаю в холл.
– Куда ты намылился? – плачет она, крича мне вслед.
– Подальше от твоих истерик! Задолбала орать!
– Вот так всегда! Чуть что – так ты всегда убегаешь из дома! Ещё бы знать, куда ты уезжаешь в ночь!
– Тебя это не должно касаться!
Она что-то ещё буровит, но я уже не разбираю ни единого слова. Беру телефон, бумажник, ключи от машины и сваливаю к чертям собачьим. В такие моменты я обычно уезжаю в свою старую квартиру на пару часов, чтобы остыть, но вовремя вспоминаю, что там сейчас Надя.
Проезжая супермаркет также вспоминаю, что обещал завезти ей продукты.
Как я мог забыть? С Миланой я скоро забуду и своё предназначение. А есть ли оно у меня вообще?
Через полчаса я уже стою в коридоре своей квартиры с двумя пакетами продуктов и всякой всячины. Внутри темно, из гостиной доносятся звуки телевизора. Ставлю пакеты у прихожей и бесшумно дохожу до угла комнаты. Телевизор работает, а Надя тем временем спит, свернувшись калачиком.
Достаю телефон, смотрю на часы.
Одиннадцать вечера. Я точно рехнулся, раз припёрся в такое время.
Иду в кухню, включаю свет и замечаю, что Надя уже успела сварганить борщ, что так привлекает меня своим видом и ароматом. Стараясь не обращать внимания на то, как в моём брюхе начали взвывать волки от голода, я разбираю пакеты, раскладываю продукты в холодильник. Уже собираюсь по-тихому уйти, выключаю свет, но из-за угла показывается Надя. Она носом врезается в меня и начинает громко визжать, совсем не щадя мои барабанные перепонки.
– Убирайтесь к чёрту! – верещит, будто её режут тупым ножом, а потом как двинет мне коленом между ног. Согнувшись в три погибели и скорчившись от невыносимой боли, какое-то время я могу лишь кряхтеть, пыхтеть и материться. – Я вызвала полицию! Слышал? Вали отсюда, забулдыга!
С горем пополам приподнимаюсь с колен, и не успеваю опомниться, как мне моментально прилетает маленькими кулачками сначала по башке, а затем и по морде.
– Получай! А ну, козлина, покажи мне свою харю пропитую!
Я на лету перехватываю её руку. На всякий случай разворачиваю Надю спиной к себе и прижимаю, чтобы больше не распускала конечности.
– Надь, да успокойся же ты, – хриплю на ухо и включаю в коридоре свет. – Это же я. Максим.
– Да хоть сам господь бог, это ничего не меняет! Отпусти меня, бандюган! – судорожно дышит, не прекращая брыкаться, как вдруг замирает на месте. – Постой-ка, Максим? Максим! Да ну тебя! Чтоб мне провалиться! – она резко разворачивается и как только мы встречаемся взглядами, Надя ахает и в ужасе шлепает ладонью по своим губам. – Оюшки-ой! Пп-прости…
– Не страшно. Прилетало и пожестче, – сдавленно произношу.
Я потираю скулу, куда прилетело, параллельно ощущая неимоверный дискомфорт между ног, что даже звон "бубенцов" стоит в моих ушах, если прислушаться. Все-таки удар у неё поставлен отменно.
– Я же подумала, что в квартире грабители. Думала, они выследили меня.
– Моя вина. Надо было позвонить, прежде чем заявляться в такое время.
Надя прочищает горло, я, наконец, выпускаю её из рук.
– Синяк, скорее всего, будет на щеке, – с досадой говорит и бросается в кухню. – Сейчас принесу лёд.
Я изучающе прохожусь по ней с ног до головы.
Моё сердце ухает и проваливается в пятки. Оно вдребезги разбивается об пол.
– Где ты взяла эту пижаму? – настороженно спрашиваю, и чувствую, как по причине эмоционального взрыва глаза наливаются кровью.
– Так в шкафу. Я постирала всё своё, – с застенчивой улыбкой на лице указывает на сушилку в ванной, где вывешены её вещи. – Мне нечего было надеть, вот я и решила на время воспользоваться этой пижамой. Просто я тебя уже не ждала. Ты же не против?
Сам не нахожу настоящих причин негодованию, но внутри меня набирает обороты настоящий пожар.
– Против! Снимай! – надвигаюсь на Надю, практически дойдя до точки кипения, а она молчит и непонимающе моргает. – Сейчас же!
– У тебя как вообще со слухом? – крутит она у виска. – Я же сказала, что постирала все свои вещи! Или мне голой нужно расхаживать перед тобой?
– А меня не волнует! Я сказал, снимай! И впредь больше не трогай эти вещи!
На глаза Нади наворачиваются слёзы при виде моего безумия.
Вздёрнув подбородок и расправив плечи, она резкими движениями сначала сбрасывает широкие штаны, оставаясь в одних лишь цветастых трусах, а потом избавляет себя и от верха, но под ним нижнего белья я уже не наблюдаю. Скомкав вещи, она швыряет их мне в лицо.
– Да подавись ты! – дерзко выплёвывает, обнимая себя руками и закрываясь от меня. – Чтобы я ещё раз повелась на твоё радушие!
Она залетает в ванную и с грохотом закрывает за собой дверь.
Откинувшись на стенку, я сжимаю в руках пижаму, в которой раньше ходила по дому Марина. Я подношу её к носу и вдыхаю.
Нет… Первые месяцы эта бездушная вещица ещё сохраняла насыщенность её аромата, но столько времени прошло....
Она уже давно ничем не пахла, но теперь я ощущаю как от неё исходит приятный цветочный аромат… Надя так пахнет…
Какой же я болван…
Психолог настоятельно рекомендовал мне избавиться от Марининых вещей… От всего, что напоминает мне её, чтобы раз за разом не возвращаться к прошлому.
И что я сделал? Избавился практически от всего, однако самые значимые вещи я оставил.
"Но это всего лишь вещи. Всё, что по-настоящему дорого, должно храниться в вашей памяти", – твердил мне психолог. И он прав.
Надя выходит из ванной. На ней мокрые джинсы и футболка. Сгорбившись, она выключает в ванной комнате свет и подходит к входной двери, которую я заслоняю собой.
– Спасибо за всё, Максим, но я лучше пойду, – не отваживается глянуть на меня, а мне в который раз стыдно за себя и за свой безрассудный поступок.
– Куда ты собралась?
– Подальше от твоих истерик! – говорит она моими же словами и приставляет палец к горлу. – Они у меня уже вот где стоят! Дай пройти!

Глава 9. Максим
– Надь, слушай, извини… Просто.., – подбирая подходящие слова, сминаю в руках пижаму и протягиваю ей. – Переодевайся и постарайся успокоиться. Куда ты сейчас пойдёшь? Ночь же на дворе.
– А мне всё равно! Я тебе не кукла какая-нибудь, чтобы играть в переодевания, когда тебе заблагорассудится, – брезгливо глянув на вещи, она горделиво вздёргивает нос. – У меня уже развивается непереносимость тебя и твоих противоречивых мыслей, поэтому я лучше пойду.
– Непереносимость, значит? Хм… Ладно! – демонстративно вставляю ключ в замок, прокручиваю несколько раз, а затем прячу его в карман своих джинсов. – Уходи, но через дверь не получится. Высоты не боишься? Если нет, можешь выйти через окно.
Надя от такой наглости вспыхивает как зарево пожара, я деланно огибаю её, разуваюсь и прохожу в гостиную, оставив её стоять у двери наедине с разрастающимся остервенением. Не удивлюсь, если своей выходкой я сделал только хуже, и она сейчас учудит мне такой же скандал, от которого не так давно мне удалось сбежать.
Надя яростно дёргает за ручку двери, осматривает замок и что-то бормочет себе под нос. Явно проклятья в мою сторону, но проклятьями я сыт по горло. На них у меня с недавних пор выработался иммунитет.
– Зачем ты запер нас? – неистовствует, появившись в гостиной. Руки в бока, локти широко расставлены. – Что ты задумал?
– Ничего! Посижу здесь, пока ты не успокоишься, – отвечаю, развалившись на диване.
– Прошу заметить, я была спокойна! Это ты разорался на меня как базарная баба!
– Я был не прав, но я же извинился.
– Отличная отговорка! Только мне от таких твоих извинений ни холодно, ни жарко, знаешь ли, – сложив руки на груди, она валится в кресло. Красная, злая, недовольная. Сдувает непослушную курчавую прядь волос с лица.
Когда Надя злится, плотно поджав губы, то выглядит гораздо младше своего возраста. С запоздалым раскаянием вспоминаю, что даже не уточнил сколько ей на самом деле лет. Должно быть, она совсем ещё зелёная, но очень милая… когда молчит.
А вдруг она ещё несовершеннолетняя, а я силой удерживаю её в своей квартире?
Нет, вряд ли. У неё уже есть жених, да и работа в местном ДК маячит где-то на горизонте.
По телеку показывают "Красотку", но мне совершенно неинтересно, что творится на экране. В данный момент цепкий взгляд не сходит с лица Нади, которое я пристально изучаю. Могу себе позволить, раз уж она с головой погружена в мысли, уставившись на то, как, облачившаяся в белый халат Джулия Робертс, соблазнительным образом воспрепятствовала Ричарду Гиру виртуозной игре на рояле.
– Я чувствую твой взгляд на себе, – говорит она, практически не шевеля губами и не отрываясь от экрана.
Кожа на Надином лице и шее рдеет то ли от волнующей сцены в фильме, то ли и впрямь от того, как я откровенно пялюсь на неё.
– Извини, – прочищаю горло и с титаническим усилием перевожу внимание на экран.
Мой телефон подает сигнал, вибрируя в кармане.
– Невестушка, наверное, тебя потеряла, – язвительно бросает Надя.
Думая, что так оно и есть, я вынимаю телефон и с облегчением выдыхаю.
– Тамара Александровна, у вас всё хорошо? – отвечаю на звонок, приподнимаясь с дивана.
Надя внимательно отслеживает каждый мой шаг, пока я не сворачиваю за угол и не скрываюсь в кухне.
– У нас всё нормально. Я хотела узнать, когда ты вернёшься?
– Так сейчас уже, – смотрю на часы, встроенные в микроволновку, убеждаясь, что время близится к полуночи, а бедная женщина до сих пор не спит из-за меня. – Как раз сейчас планирую выезжать, минут через десять буду дома!
– Максим, ты же у себя? – шёпотом спрашивает женщина, на что я просто угукаю. – Вот там и оставайся на ночь, а за Васю не волнуйся. Тебе надо бы отдохнуть от влияния этой ведьмы. Она тебе уже все нервы вымотала своими каждодневными истериками.
Как верно подмечено, что грех с этим не согласиться....
– Да что вы? Я не могу отсутствовать всю ночь! Вдруг…
– Нет! – настойчиво перебивает. – Оставайся у себя! Может, тогда Милана усвоит урок, глядишь, хоть спокойней станет.
Заманчивое предложение, конечно, но Тамара Александровна ведь не догадывается, что в квартире я сейчас не один. Как бы она отреагировала, если бы я признался, что заперся у себя с посторонней девушкой? Со стороны все выглядит не совсем прилично, и это точно не красит меня, как без пяти минут женатого мужчину, но ведь только со стороны. Ничем противоправным я не собираюсь здесь с Надей заниматься.
– Ладно, уговорили! Утром буду дома! Только звоните на домашний, если я вдруг понадоблюсь. Батарея скоро сдохнет.
– Да что может случиться? Отдыхай! Добрых снов!
Какое-то время я ещё стою у окна и как заговоренный смотрю во двор, лбом упираясь в прохладное стекло. Это двор такой же пустой, как и вся моя нынешняя жизнь. Только дочка заставляет меня двигаться дальше, только моя маленькая принцесса не даёт мне опустить руки.
На протяжении пяти лет со всех сторон меня обступает одна лишь бескрайняя пустота, вокруг такие же пустые люди, но всё меняется, стоит мне взглянуть на Василису. Она так похожа на Марину, за исключением характера и глаз. Глаза у неё мои, а жаль…

Я пять лет жил с мыслью, что больше никогда не смогу увидеть эти глаза невероятной красоты, разве что на выцветших снимках, но вот какая случайность… Я снова смог в них посмотреть. Вновь окунулся в прошлое, от которого всё это время бежал, стараясь не оглядываться, правда, не всегда получалось.
Признаюсь, сейчас мне до того страшно смотреть в эти глаза. Они хладнокровно уносят меня в водоворот воспоминаний. Но ещё мучительней становится от того, что эти глаза принадлежат посторонней девушке. И всякий раз, когда я смотрю на неё, мне приходится самому с собой бороться, чтоб ненароком не назвать её Мариной…
Бывает же такое. Как будто судьба решила разыграть меня, поиздеваться надо мной, чтобы я сошёл с ума окончательно.
Мне бы бежать от неё подальше, но я не могу заставить себя. Разум твердит: остановись! Это не она, и никогда ею не станет! А нутро убеждает, что в том, что я хочу узнать Надю получше, нет ничего зазорного.
Избавившись от этих мыслей и запечатав их на замок, я возвращаюсь в гостиную. Надя успела уже переодеться в пижаму, сделать хвост, собрав густые волосы на макушке. Она пересела на место, где до этого сидел я, и с мечтательным выражением лица наблюдает за тем, как Ричард Гир подъезжает на лимузине к дому Джулии Робертс, по пояс высунувшись из люка.
– Садись давай! Сейчас Эдвард поднимется по лестнице и признается Вивьен в любви, а потом будет та самая песня, – задорно говорит она, похлопывая по месту рядом с собой.
Без слов присаживаюсь рядом с ней, будто притянутый магнитным притяжением. Откидываюсь на спинку и некоторое время даже не дышу, ожидая ту самую песню. А, когда звучат первые аккорды "Oh, Pretty Woman", Надя вдруг как подскочит с дивана. С широкой улыбкой на лице и сверкающими глазами, подобно драгоценным камням, она двигает бёдрами в такт музыке, приближается в мою сторону.
– Поднимайся, Максим! Разомни уже свои дряхлые кости! Потанцуй со мной, – подхватывает мои ладони и тянет на себя.
Как ей так быстро удаётся совладать с негативными эмоциями? Совсем недавно она дулась на меня, а сейчас уже весело скачет под музыку.
– Извини, я не умею танцевать, – сконфуженно отвечаю, а Надя подозрительно хмыкает.
– Здесь не требуется умение! Просто двигайся под музыку, как я и всё, – укоризненно осматривает меня, поскольку я бездействую. Мне не то чтобы неловко, мне стыдно. – Я прощу тебя за всё, если ты сейчас же со мной потанцуешь!
Идея бредовая.
– Не кажется ли тебе, что это попахивает шантажом? – отвечаю, приподнимаясь.
– Кажется, но по-другому с тобой нельзя! – она приближается почти вплотную, обеими ладонями дотрагивается до моих щёк и хитро прищуривается. – Ты хоть улыбаться умеешь? Или они у тебя на гвозди прибиты? – закусив губу, она растягивает мои щёки, а я стою словно замороженный. – Так нет же! Вот! Из этого рта может получиться вполне симпатичный зубоскал! Если ты не будешь улыбаться хотя бы изредка, я тебе их точно прибью на гвозди! Будешь лыбиться даже, когда захочешь плакать!
– Я не плачу, – тихо отвечаю, снова проваливаясь в янтарную бездну её глаз.
– Да что ты? А мне кажется, ты сейчас расплачешься! – она тянет меня за собой в центр комнаты, достаёт из кармана пульт от телевизора и делает звук громче. – Ну же, давай! Покажи мне, как ты умеешь двигаться!
"Да что эта девушка себе позволяет?" – думаю я, а сам неожиданно для себя, будто под действием гипноза, переставляю ноги и неуклюже покачиваюсь в такт музыке.
– Так? – спрашиваю, искренне улыбаясь.
– Не совсем, но для пенсионера сойдёт!
– Для своего успокоение мне необходимо знать… Ты же совершеннолетняя? – спрашиваю я, смущаясь как мальчишка.
С опозданием осознаю, как двусмысленно это могло прозвучать. Надю же нисколько не смутил вопрос в отличие от меня.
– Хм… А что? – пританцовывая на месте, заламывает она бровь изящной дугой. – До твоих лет мне явно далеко, но не парься, мне уже есть восемнадцать.
– Ну вот и отлично!
Подхватываю её руку и резко привлекаю к себе. Надя буквально припечатывается всем своим расслабленным телом в меня. Ахнув, она поднимает голову и становится натянутой. Я уже опасаюсь, что спугнул её тем, что позволил себе немного лишнего, но вскоре на милом веснушчатом лице наблюдаю молчаливое одобрение.
– Ух ты ж, блин! Аж голова кругом пошла, – хихикнув, она деланно принюхивается, – но всё равно я ощущаю этот предпенсионный дух в воздухе. Ты же тоже его чувствуешь?
– Нет, пахнет вроде ничего. Молодостью, силой, красотой, остроумием и, – глубоко вбираю в себя воздух, не сводя с неё глаз, – Лёгким флиртом, если не ошибаюсь.
Это уж точно. Пленительная улыбка, блеск озорных глаз. Надя флиртует со мной. Я ни с чем не спутаю женское кокетство.
Смело опускаю одну ладонь на тонкую девичью талию, в другой удерживаю её тёплую ладонь и не спеша закручиваю нас в незатейливом танце, которому не найдётся названия. Может, Рок-н-вальс, например, я точно не уверен. Ни рок-н-ролл, ни вальс я прежде никогда не танцевал, но мне становится даже любопытно как этой девушке без малейших усилий удалось развести меня.
– Поаккуратней, красавчик. С каждой последующей секундой твои руки становятся всё шаловливей и шаловливей, – Надя подправляет мою ладонь, а я даже и не заметил как она соскользнула вниз. – Ещё не дай бог инфаркт случится. Возраст, сам понимаешь.
– Какая же ты всё-таки язва, – закатываю глаза и, сделав выпад, резко отодвигаюсь в сторону, но только лишь для того, чтобы закружить её вокруг своей оси.
Надя вертится волчком, обнажив свои белые зубы. От смеха на румяных щеках появляются причудливые ямочки. Я невольно улыбаюсь, ведь не замечал раньше в ней этой особенности. Ещё бы, до этого я ведь только и делал, что портил ей настроение своим несносным характером, который самому уже осточертел, но ничего с собой поделать не могу. Такой я человек, меня невозможно изменить.
Но что происходит сейчас? В эту самую минуту я – не я, а тот человек, который мог бы получиться из меня, если бы я научился ко всему относиться проще.
Притворяюсь ли я сейчас? Возможно. Я не уверен. Но меня не покидает ощущение, что я сам на себя не похож. Танцую и дурачусь, как какой-то подросток. Это точно не я.
В какой-то момент Надя выпускает мою руку и перекладывает обе ладони на плечи, продолжая ритмично двигать бёдрами.
– Голова ещё не закружилась? Давление в норме? А то, смотри, я не знаю, где у тебя аптечка, – смеётся, обвивая руками мою шею. Без стеснения заглядывает в глаза. Длинные ресницы трепещут. Усмехнувшись, Надя закусывает нижнюю губу и тянется лицом к моему, а я ловлю себя на мысли, что всё вокруг меня перестало существовать, и я могу видеть только её губы, – А я-то думала, ты покажешь мне класс, – обдавая тёплым дыханием, всего лишь произносит на ухо. Неужто я ожидал чего-то другого от неё? Поцелуя? – Жаль, не успел. Песня уже закончилась.
Что это такое? Ладони покрылись иголками, ноги окаменели.

Глава 10. Максим
Только сейчас понимаю, что врос ногами в паркет и даже не двигаюсь. Надя будто всерьёз загипнотизировала меня. Из памяти моей стёрлась последняя минута. Но я отчётливо помню то чувство, когда по каждой клеточке тела проходил мощный импульс. Как случайные прикосновения поражали меня электрическим разрядом, вызывая мгновенный паралич.
Мои ладони по-прежнему покоятся на её талии, телевизор орёт на всю катушку, а мы стоим друг напротив друга, будто склеились. Голова мутится, мысли в ней совершенно идиотские.
– Ты чего? – заторможенно спрашивает Надя, её улыбка медленно сползает с губ. – Что ты так странно смотришь на меня?
– Не знаю, – поглаживая её спину большим пальцем, отвечаю с хрипотцой в голосе. Я боюсь сморозить глупость. Хочется пить. Невыносимо хочется смочить глотку.
– Эм-мм.. – Надя растеряна не меньше. – Ты случайно не голоден? – с надеждой в голосе произносит, убирая от меня руки. Она будто желает от меня отделаться как можно скорее, и я её понимаю. – Я приготовила суп. Правда, не нашла в твоём холодильнике приличного мяса, поэтому он не получился таким, каким я его люблю.
Пошатнувшись, я выпускаю её из рук. Надя тотчас же отходит от меня на пару шагов, словно на самом деле я застал её врасплох, а не она меня. Велика вероятность, что так и есть. Может, она тоже почувствовала тот импульс, которому я не могу найти логических объяснений.
– Было бы здорово. Сегодня я ещё не ужинал, – натянуто отвечаю.
Неловкая ситуация вышла.
– Посиди пока здесь, я позову тебя, как будет готово!
И Надя пулей мчится в кухню, а я, рухнув в кресло, продолжаю искать в воспалённом сознании подходящее определение тому, что сейчас было.
В народе это называют искрой, пробегающей между мужчиной и женщиной. Но с чего бы ей вдруг взяться?
Как женщина Надя меня не привлекает. Она совершенно не в моём вкусе.
Да, она приятно пахнет, у неё безупречная бархатистая кожа, к которой хочется прикасаться. У Нади роскошные волосы, если их хорошенечко уложить. Она обладает чувством юмора, здорово танцует и почти никогда не унывает… Почти… но этого ничтожно мало для того, чтобы вызвать к себе именно ту симпатию, от которой у мужчины просыпается влечение к девушке. В конце концов, я забыл о самом главном – я помолвлен, чёрт бы меня побрал!
Сто! Мне нужно притормозить! Ни в коему случае нельзя давать ходу развитию этому нежданному и необъяснимому ощущению.
Уж лучше я всю жизнь буду выслушивать скандалы, чем останусь здесь ещё хотя бы на одну минуту.
– Максим, всё готово! Я разогрела борщик, – появившись из-за угла, Надя вырывает меня из тревоженных размышлений.
Никаких борщиков!
– Уже иду, – выкрикиваю я, действуя наперекор своим мыслям.
Мне бы одёрнуть себя, дать самому себе взашей, но ноги идут вразрез моим побуждениям. Они ведут меня на яркий свет кухонных ламп.
Располагаюсь на угловом диване. На столе уже стоит тарелка с супом, который дурманит так, что я начинаю активно сглатывать, борясь с обильным слюноотделением и предвкушая саму трапезу. Рядом со мной места предостаточно, но Надя держится в стороне. Она жмётся по углам, пока не присаживается на широкий подоконник, вынудив меня вопросительно повести бровью. Однако та делает вид, будто не заметила.
Да уж. Совсем непреднамеренно я внёс сумятицу в наше общение. Теперь нужно как-то возвращать всё на свои места.
Я же не хотел её поцеловать?
Нет. Я вовсе не ждал того момента, когда её губы коснутся моих. Что за бред? Мне не тринадцать, чтобы загоняться подобной ерундой. Если я хочу поцеловать девушку – я беру всё в свои руки и целую, а не жду подходящего момента.
– Я думал, ты разделишь ужин со мной.
– Не хочется, ночь же уже.
– Сидишь на диете? После шести не ешь? – усмехаюсь. – Но тебе опасаться нечего. У тебя отличная фи.., – захлопываю наконец рот. Взгляд сползает с её сосредоточенного лица, устремляется к длинным и стройным ногам, – М-м… Я хотел сказать, что у тебя очень хорошее сложение.
Болван. Закапываю себя ещё глубже, заглядываясь на то, что ещё час назад меня не волновало. Что могло измениться за какой-то час? Как будто настройки сбились.
Против правил снова пробегаюсь по её вполне стройной фигуре, а затем силой мысли буквально вынуждаю себя больше так не делать. Стараться вообще на неё не смотреть, даже вскользь. К тому же не зря мне кажется, что я смущаю её не только присутствием, но и всем своим видом. Если я не возьму себя в руки, ещё немного – и её смущение достигнет невиданного размаха, а мне бы не хотелось падать в её глазах до сексуально озабоченного.
– Да какая там диета? – отмахивается она. – Просто не привыкла наедаться перед сном.
И правда. Я ведь припёрся, когда она уже сладко спала, и сейчас мешаю ей наслаждаться здоровым сном.
– Надь, так иди ложись спать, – стараюсь тактично избавить нас обоих от перенапряжения.
– Не уйду, пока не доешь! – строго проговаривает, имея наглости пригрозить мне пальцем. – Ешь! Стынет же!
Тягостно вздохнув, беру ложку и окунаю в сметану.

– Ну, рассказывай!
– Что рассказывать?
– Что-нибудь о себе. Должен же я быть уверенным в том, что ты не брачная аферистка, охотящаяся за состоянием мужчин. Не хотелось бы проснуться со спущенными штанами и выпотрошенными карманами.
Что я несу?
– Я вовсе не… – нахохлившись, мотает головой.
– Извини, я не хотел тебя обидеть, – кусок хлеба встаёт поперёк горла.
– Подожди, ты планируешь остаться здесь? – послышались волнительные нотки в голосе.
– Да, или ты против?
– Как я могу быть против? Ты же здесь хозяин.
Тоже верно. Без зазрения совести могу остаться у себя же дома и пускай, что за стенкой спит едва знакомая девушка.
– Ну? Так ты расскажешь мне о себе? Или мне придётся клещами вытягивать из тебя? – напористо задаю вопрос, а следом отправляю первую ложку с супом в рот и тут же мычу в удовольствии.
До чего же вкусно.
– Да рассказывать особо нечего, – с печалью отзывается, забросив ноги на подоконник. – Недавно мне исполнилось двадцать. Закончила школу, думала, поступать в универ, но решила, что время ещё не пришло.
– Почему это не пришло? Ты же теряешь время.
Склонив голову, Надя кладёт подбородок на свои колени. Делает вид, будто вычищает катышки с пижамы. Должно быть, для неё это больная тема, о которой она не желает распространяться и уж тем более делиться с человеком, который ей неприятен.
Уже хотел было перевести разговор в другое русло, но она вдруг поднимает голову и нарушает затянувшееся молчание:
– Да потому, что родители хотят, чтобы я пошла учиться на бухгалтера. Они даже выделили деньги на тот случай, если я не смогу пробиться на бюджет.
– Но? – в ожидании продолжения я перестаю жевать.
– А я не хочу становиться бухгалтером. Все эти счета, дебет с кредитом, сальдо! Да лопни мои глазоньки! Это же не моё! – возмущается Надя, сморщив носик.
С силой сжимает свои маленькие кулачки, точно своей неистовой тирадой желает кому-то что-то доказать. Явно не мне, потому что я как никто другой могу понять её негодование. В своё время мои родители так же выступали против дальнейшей спортивной карьеры. Отец желал… Нет, он требовал, чтобы я пошёл по его стопам. Они мечтали увидеть во мне хорошего управленца, но я был непоколебим. И нисколько не жалею о своём решении.
– В таком случае кем же ты хочешь быть?
Надя расплывается в мечтательной улыбке.
– Я мечтаю связать свою жизнь со сценой. Только на сцене я ощущаю себя на своём месте, только под лучами софитов я могу быть собой. А если не получится со сценой, я хотела бы открыть небольшую школу народного танца и обучать в ней детишек. Это у меня в крови.
– Любишь детей?
– Ты просто не представляешь, насколько сильно! – восклицает, что трудно ей не поверить. – Ровно так же, как и сцену! Или даже больше! – но тут её вдохновение угасает прямо на глазах. Плечи, равно как и уголки губ никнут, взгляд уже опущен в пол. – Но всё пойдёт псу под хвост. Профессиональной сцены мне не видать, как своих ушей, а на энтузиазме далеко не уедешь. Да и чтобы детишек обучать, нужно иметь хорошее образование, на которое я не в силах заработать. Пропади оно пропадом!
Тут я понимаю, что мои проблемы надуманны и слегка преувеличены.
У Нади есть заветная мечта, но она не сможет осуществить её в скором времени из-за прихоти своих родных и по причине того, что образование нынче стоит как полёт в космос. Одним желанием на него не заработать. Потому что опять же, у неё нет должного образования, а я не понаслышке знаю, как относятся работодатели к соискателю без опыта и корочек. Максимум, что ей светит в нашем городе – работа в низкосортном общепите за копейки.
Перспектива так себе.
– Надь, а я ведь могу помочь тебе с работой, если хочешь.
– Не нужно. Завтра я собираюсь попытать удачу в ДК, если разберусь, где он находится.
– Я могу подбросить тебя, но, помнится, ты сама говорила, что платят там гроши. Как ты собираешься скопить на учёбу, если будешь работать в ДК? Такими темпами ты только к старости исполнишь свою мечту, и то не факт. Ну кому будет нужна морщинистая и дряхлая Надежда?
– Надежда нужна всем, но, допустим, – на губах проявляется одухотворённая улыбка, азарт в глазах сверкает, ослепляя меня своим свечением. – Ты хочешь предложить мне что-то дельное?
Голос внутри меня взывает, что я совершаю глупость. Он орёт благим матом, что в дальнейшем я могу пожалеть, но что если…
Попытка не пытка.
– Тамара Александровна частенько бывает в отъездах. Она вынуждена ухаживать за своей сестрой, но не в этом суть, – говорю чуть ли не по слогам, предоставляя себе шанс передумать. – Скоро начнётся хоккейный сезон, а за Васей нужно будет кому-то присматривать. В общем, я подыскиваю подходящую няню для своей дочери.
В глазах Нади плещется откровенный ужас.
– Я помню, ты говорил, твоя дочурка не воспринимает чужих женщин.

– Я как раз работаю над этим, – вру.
– Нет, предложение весьма заманчивое. Я хотела бы поработать нянечкой. Но что скажет твоя невеста, когда узнает, что ты взял именно меня?
На моём пути нарисовалось очередное препятствие. По неведомым причинам существование Миланы на время вылетело из моей головы.
– Она не будет против, – уверенно отвечаю, но за уверенностью скрывается недоверие. Я не верю собственным словам. – Я поговорю с ней. Милана будет только рада, если перед свадьбой у неё появится свободное время на себя любимую.
Я всё ещё не убедил Надю. Сомнения тревожат её, но она не озвучивает их.
– Что ж. Раз так, я бы попробовала! – говорит голосом полным скептицизма, а в следующую секунду раздаётся трескучий рокот, отчего свет в кухне замерцал. – В рот пароход! – в испуге Надя прикладывает ладонь к груди, глаза выпучивает.
– Испугалась? Это же всего лишь гроза! – прыскаю со смех при виде взрослой девушки, сжавшейся в комок словно беззащитное дитя.
– Нужно срочно выключить везде свет! Да! А ещё закрыть дверь на балконе! Как-то раз к нам в окно залетела шаровая молния, так я чуть кони не двинула! – то ли всерьёз говорит, то ли утрирует. В этой панике и не разберёшь.
Не на шутку всполошившись, она соскакивает с подоконника и выключает сначала свет в кухне, а затем сломя голову несётся в гостиную.
М-да уж. У этой девушки тараканов в голове больше, чем на мне волос.
В полумраке я с удовольствием доедаю остатки супа, споласкиваю тарелку, а Надя за всё это время так и не вернулась в кухню.
Неужели настолько боится грозу, что какое-то там безобидное громыханье заставило её забиться в угол?
Иду в комнату, чтобы лично в этом убедиться, и что я наблюдаю в потёмках?
Надя лежит, свернувшись калачиком на диване и с головой накрывшись пледом. Даже в темноте я могу различить, как сотрясается она каждый раз, стоит грому дать о себе знать.
До этих самых пор я не знал такого человека, который до клацанья зубов боится грозы. Даже моя пятилетняя дочь проще реагирует на буйство природы.
– Надь, ты там как?
– Н-нормально. Вот спать легла. Поздно же уже! И ты иди ложись.
– Ладно, только сначала поблагодарю тебя за то, что накормила голодающего. Спасибо, Надь. Было очень вкусно, да так, что я женился бы на твоём борще, – стараюсь отвлечь её своими глупыми шутками.
Вроде выходит. Надя медленно высовывает голову из-под пледа. Хотя я преувеличиваю. Голову – слишком громко сказано, поскольку мне видны только её огромные немигающие глаза.
– Ты променял бы Милану на мой борщ? – весьма серьёзно спрашивает.
Понимаю степень абсурдности данного вопроса, но всё же решаю подыграть:
– Да, причём без зазрения совести.
Надя громко цокает языком.
– Эх вы, мужики! Недаром ведь говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – будто отчитывает. – Но смею разочаровать, мой борщ не выйдет за тебя!
– Это ещё почему? – подпирая собой угол, всё ещё поражаюсь, куда нас завёл разговор.
– Не пара ты ему. Тебе бы больше подошли белые трюфели или, скажем, алмазная икра.
Ясно. Надя, как и многие мои знакомые, считает меня высокомерным до мозга костей и самовлюблённым типом. Не стану отрицать, отчасти так и есть. На многое в жизни я привык смотреть свысока. Это своего рода принцип, никоим образом не касающийся моей семьи и работы. В окружении родных и друзей я всегда настоящий. Такой, какой есть. Лишь немногие знают меня с другой стороны.
– С этим я поспорил бы, но не буду тебе докучать. Спокойной ночи, Надя.
– Ага, д-добрых снов!
Я отправляюсь в ту комнату, в которую не имел смелости входить уже очень долгое время. Именно в ней началась совместная жизнь с бывшей женой. Именно здесь я провёл свои незабываемые ночи и самые лучшие дни. Именно эта комната видела столько тепла, сколько не видела пустынная Долина Смерти, но именно в этой комнате сейчас сквозит лютым холодом.
Здесь давно уже нет ничего такого, что могло бы навеять воспоминания о прежней жизни: новый ремонт, обновлённая мебель и даже расстановка кардинально отличается от предыдущей, тем не менее я всё равно не входил в неё за ненадобностью.
Сейчас же, плотно прикрыв за собой дверь, я стараюсь не думать об этом. Пытаюсь вообще ничем не засорять свою голову. Раздеваюсь и без задней мысли проваливаюсь в сон. Никакая гроза, раскат грома и настойчивый ливень, барабанной дробью бьющий о карниз, не смогли помешать мне уснуть.
Просыпаюсь я от постороннего звука и такого чувства, точно во сне умудрился отлежать себе все конечности.
Комната уже озарена ярким солнечным светом, поскольку я забыл занавесить окна, а дверь в саму комнату почему-то настежь распахнута, хотя я точно помню, как закрывал её.
Но по причине того, что дверь в мою комнату открыта, я отчётливо могу видеть как в квартиру входит сначала Тамара Александровна, а за ней следом и Вася.
Что за....?
Силюсь приподняться, но не могу. Рука затекла настолько, что я не сразу сообразил, что её мне отлежала… Надя? Каким ветром её надуло в мою постель?
Сейчас слишком поздно вести пустые расспросы и требовать объяснений. Тамара Александровна уже стоит в дверях и с недоумением таращится на то, как я валяюсь в кровати со спящей незнакомкой.
– Максим, ты не один, – заикается бедная женщина, пряча за собой Васю. – Я не знала… Боже… я… мы… уже уходим.
– Тамара Александровна, это не то, что вы думаете, – кое-как вытащив из-под Надиной головы руку, выставляю её вперёд, словно в защитной реакции. – Эта девушка… Она.., – нет приличных слов, только нецензурщина преобладает в башке.
Надя наконец вздрагивает, переворачивается набок, скомкав одеяло между ног, а затем громко взвизгивает и подскакивает.
– Мать моя женщина! – звонко пищит она, упираясь в изголовье кровати и укрываясь от женщины под одеялом.
– ТЫ! – в глазах Тамары Александровны я могу наблюдать неловкость, которая с каждой последующей секундой перерастает в жгучее презрение. – Вот уж не ожидала тебя когда-нибудь встретить! Тем более при таких обстоятельствах!
– Подождите, вы что, знакомы? – ничего не соображая, поочерёдно поглядываю на женщин.

Глава 11. Максим
Пять лет назад
По пути домой заезжаю в цветочную лавку, где заказываю шикарный букет лилий, от которых жена без ума. Уже на выходе взгляд падает на витрину. Там, под стеклом, выставлены симпатичные безделушки, вырезанные из дерева.
– Будьте добры, посчитайте, пожалуйста, к цветам ещё эту фигурку, – вежливо обращаюсь к женщине, заведующей лавкой, тыча пальцем в стеллаж.
– Отличный выбор, молодой человек, – любезно отвечает она, извлекая из прилавка нужную статуэтку. – На таких ангелочков у нас хороший спрос. Как раз последний остался.
– Что же в нём особенного?
– Обычно такие фигурки скупают на рождение деток. Так, полагаю, вы ждёте прибавление в семействе? – любопытствует женщина, нацепив на лицо дежурную улыбку. Но, не дождавшись от меня ответа, прочищает в неловкости горло и достаёт с полки обёрточную бумагу. – Вообще-то в качестве сувенира фигурка тоже сойдёт! Вам упаковать?
Разглядываю другие побрякушки, поскольку мы с женой не собираемся в ближайшее время производить на свет потомство. Мы даже редко затрагиваем эту тему, ведь вопрос слегка болезненный что для неё, что для меня.
Зайдя сюда, я хотел всего лишь прикупить цветов, да дурацкую деревянную вещицу в честь нашей деревянной свадьбы, а не давать жене какие-то жирные намёки, всучив в качестве подарка «новорожденного» ангелочка.
Если мы и будем заводить детей, то, скорее всего, воспользовавшись сурмамой. Иначе никак.
Но за неимением других приглянувшихся мне статуэток из дерева, покупаю гипсового ангелочка, играющего на арфе. Вот такой я трусливый человек, что не могу позволить себе даже косвенно подойти к теме деторождения.
Дома я оказываюсь раньше жены. Не теряя ни минуты, принимаюсь за сервировку стола, зажигаю ароматические свечи, хоть на улице ещё достаточно светло. Волнуюсь, как в первый раз. Марина не знает, что я готовлю романтический ужин, но надеюсь она догадывается и уже спешит с работы домой.
Быстро приняв душ, надеваю свежую футболку и джинсы, коль уж у нас праздник. Ставлю статуэтку на самое видное место, надеясь, что Марина обратит на нее внимания. Она всё это обожает. Дома у нас уже собралась целая коллекция. Скоро ставить некуда будет, а ей всё мало.
Когда раздаётся звонок, несусь открывать дверь, попутно замечая связку её ключей, висящих на крючке в прихожей.
– Кто там? – спрашиваю, хоть и увидел её в дверной глазок.
– Дама твоего сердца! – отвечает она.
– У меня только одна-единственная дама сердца и у неё должны быть с собой ключи.
Распахиваю дверь. Марина переступает порог и крепко обнимает меня, повиснув на шее. Вдыхаю её аромат и наконец могу ощутить себя целым: душевное умиротворение, безграничное счастье и неописуемое блаженство наступает с приходом моего сокровища.
– Извини, забыла ключи. Сам виноват, утро выдалось тем ещё ураганом, – приподнимается на цыпочки и оставляет лёгкий поцелуй на губах.
– Понимаю, но вечером нас ждёт ураган куда больших масштабов, а уж ночь… Я сам себе завидую, – выпускаю её из объятий.
Марина разувается, краем глаза заглядывает в гостиную, а я стою в коридоре, переминаюсь с ноги на ногу и нервничаю как подросток. Переживаю, что она не оценит мой романтический жест.
– Максим, мы же договаривались, – впивается в меня взглядом с укоризной.
– Дорогая, это просто ужин в честь нашей годовщины. Ты же сама просила: никаких ресторанов. Я всё предусмотрел. Мы ждали только тебя.
– Мы? – вопросительно вскидывает она бровь.
– Я и моё приподнятое настроение!
– У меня тоже для тебя есть сюрприз, только дай мне минутку. Я сейчас подойду.
Как только Марина скрывается в нашей спальне, я отправляюсь в гостиную и присаживаюсь на диван. Смотрю на журнальный столик, на котором стоит откупоренная бутылка и блюдце с роллами. Я ненавижу рис в сочетании с сырой рыбой, но Марина ради роллов готова душу дьяволу продать, так что выбор был очевидным.
Раньше мы отмечали годовщину на широкую ногу, где-нибудь на берегу Индийского океана, но в этот раз жена была категорически против путешествий. Убедила меня, что сейчас нам не нужны пустые траты и максимум на что она согласилась – спокойный вечер у телевизора. Если она так решила, не имеет смысла её переубеждать. Я всегда займу её сторону. Всегда сделаю так, как она скажет, только бы она была довольна.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70878665) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.