Читать онлайн книгу «Свадьбы не будет, светлый!» автора Анна Солейн

Свадьбы не будет, светлый!
Анна Солейн
Необыкновенная магия. Шедевры Рунета
Замуж? За светлого? Меня, потомственную темную ведьму? Да вы затейники… Жених сбежит, сверкая пятками, спустя минуту после помолвки! Тем более – тихоня, сын лорда Лайтвуда. Его отец – вот, кого стоит бояться и обходить стороной. Могущественный и опасный светлый маг, ректор столичной академии, чье имя до сих пор снится мне в кошмарах. После свадьбы мы станем родней?! Ну уж нет. Отделаться от руки и сердца его сына теперь – дело принципа. Стоп. То есть как – жених не сын?! Лорд Лайтвуд, вы шутите? Свадьбы не будет!

Анна Солейн
Свадьбы не будет, светлый!

Необыкновенная магия. Шедевры Рунета


© А. Солейн, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1
Замуж? За светлого? Да сейчас! Разбежалась!
Я, потомственная темная ведьма, не для того своего черного кота растила, чтобы какой-то светленький слюнтяй стал моим мужем и указывал мне, что делать.
– Ты просто не понимаешь, как тебе повезло, – уговаривала матушка, поправляя подол черного платья и трагически промакивая глаза кружевным черным платком. – Будущий лорд Лайтвуд – отличная партия! Древняя семья, сильная магия – а какие дети у вас получатся!
Подумав о детях, которые получатся у меня и этого светлого хлыща, а также о процессе производства этих самых детей, я скривилась.
– И будь так коварна, сотри мнение с лица! – рявкнул отец, выглянув из-за гримуара, за которым прятался от семейных разборок. – Сам император благословил ваш союз!
Император благословил – он пускай за этого Лайтвуда и выходит замуж! Очень прогрессивно получится, император-то у нас тоже – темный!
Все нормальные маги – темные. Даже пустышки, лишенные магии, – и те лучше этих светленьких зануд! Все такие непогрешимые, вечно в белом, позвольте-разрешите, ах, даже бранных слов от них не услышишь, ведь они же ауру доброты и света портят.
И за такого – замуж? Покрыться с ним паутиной от скуки? Хотя какая паутина? Даже пауки не живут в домах светлых, им там слишком тоскливо.
О светлых я знала больше, чем матушка с батюшкой, которые сейчас убеждали меня, что я сделаю отличную партию.
Дело в том, что я училась с этими занудами в одной академии.
Во времена моих родителей все было так, как надо: светлые – отдельно, темные – отдельно.
А сейчас император решил взять курс на то, чтобы уничтожить веками существующий раскол между светлыми и темными. Оттуда смешанная академия, Академия Темных и Светлых, АТиС сокращенно, или АТаС, как ее на самом деле все называли. Потому что экстренные ситуации там случались так часто, что даже перестали быть экстренными.
Но смешанная академия еще куда ни шло. Училась я там всего лишь три года, а все самые нужные знания, как и полагается темным магам, получала в семейной библиотеке и в родовых местах силы.
Академию я окончила, как и любая уважающая себя темная, с неудом. Немного недотянула до того, чтобы вылететь, но наш ректор был светлым, а потому не стал меня отчислять, несмотря на все мои старания.
Так что я все-таки по результатам своей учебы осталась собой недовольна и планировала наверстывать. Моя специализация – порча и проклятья. В этом я была хороша и однажды прокляла самого ректора: во время традиционной праздничной речи заставила его петь в одиночку хоралы. Голос у него был приятным и низким, так что, к сожалению, проклятье вышло неудачным. Ему даже аплодировали и просили продолжить, а я чуть не плакала от досады.
К слову, ректор – еще и отец того самого Лайтвуда, за которого меня собираются выдать замуж! Светлее этого рода – только сама светлая магия.
Он ведь меня даже не выгнал за все мои фокусы. Любой темный как минимум бы попытался меня убить за то, сколько крови я у него выпила.
– Горгульюшка моя злобная… – начала матушка задыхающимся голосом. – Ох, что-то мне… горло перехватило, в глазах темно!
Карты не раскладывай – готовится имитировать сердечный приступ. Это было любимое матушкино оружие на тот случай, если нужно уговорить на что-то меня или отца.
Брат на такое давно уже не велся, а я пока была не на том уровне силы, чтобы противостоять манипуляциям мамы. Все-таки она была темной очень высокого уровня, опасной, как спрятанная в веретене игла. Кстати, та самая ведьма – мамина прапрабабушка.
Но светлые, которые занимались летописями, как всегда все переврали.
– Меня зовут Медея! – поправила я. – Вы меня так назвали.
– Хватит юлить, Медея! – рявкнул сидящий в любимом кожаном кресле отец, сверкая черными глазами и включая режим «Его Темнейшество». – Ты выйдешь замуж за Лайтвуда, который к тебе сватается! И точка!
За этого светлого!
Да у него даже имя скучное! Сэмюэль Лайтвуд. Как будто кого-то стошнило. Сэмюэль.
Я сжала руки в кулаки, подумала о живущих свободно веселых уличных котятах, которых светлые забирают домой и приручают, называя это «спасением», шмыгнула носом и пустила по лицу две крупные слезы.
Все-таки я была дочерью своей матери, магия манипуляций была мне не чужда.
– Ах, отец! – всхлипнула я, падая ему в объятья. Аккуратно, чтобы не помять страницы гримуара – еще не хватало, это же мое наследство! – Подумай только, на какое светлое будущее ты меня обрекаешь! Подумай, каким хорошим будет мой муж! Каким светлым дом! Каким радостным существование!
Пока я стенала, мне стало так себя жалко, что я почти всплакнула по-настоящему. Отец растерялся на пару минут, и я воспользовалась этим, чтобы снять с его плеча волосок.
Кровь подошла бы лучше, но добыть у Верховного темного мага кровь так, чтобы он ничего не заподозрил, – на это я пока была неспособна.
Ничего, проклятье, построенное на волосах отца, – тоже сильная вещь.
Этот светлый будет бежать из нашего поместья дальше, чем светит солнышко!
– Ну хватит, хватит, – неловко погладил меня по плечу отец. – Ты ведь моя маленькая ядовитая змейка.
– Не выдавай меня замуж за светлого, папа, – умоляюще посмотрела на него я.
– Хватит дурить мне голову, – рявкнул отец. Проклятье, переборщила все-таки! Не поверил! – Твой жених вот-вот приедет свататься, так что будь так коварна, припудри лицо, чтобы выглядеть получше! Обмани его, притворись красивее, чем ты есть!
В этот момент в дверь коротко стукнули, она открылась, и на пороге показался наш дворецкий по имени Ренфилд. Много столетий назад он через моего прапрадеда продал душу Проклятому в обмен на вечную жизнь.
Ну, прапрадед в договоре и не обещал, что вечная жизнь не предполагает вечной же работы в нашем роду дворецким.
– Мерзкого дня, – скривился Ренфилд. Высокий, тощий, в мятом пиджаке и с всклокоченными волосами. – Там какой-то светлый.
К сожалению, договор с дядей в равной степени не мешал Ренфилду относиться к своей работе спустя рукава.
– Кто именно? – откашлялся отец, вставая и окончательно становясь тем, кого называют Ваше Темнейшество.
Верховный темный маг – это вам не шутки. Высокий, мощный, в плаще с алой подкладкой – отцу была не чужда театральность.
– Идите и спросите, – бросил Ренфилд, отворачиваясь. – Я вам тут работать не нанимался.
– Прокляну, – коротко пообещал отец.
Глазки Ренфилда, который встал по стойке «смирно», тут же забегали.
– Не представился, ваше темнейшество! – залебезил он. – Говорит – к мисс Медее! По поводу сватовства!
– О, дочка, вставай. Не забывай коварно улыбаться и делать вид, что согласна со своей судьбой. Введи этого светлого в заблуждение, запутай! Влюби его в себя, укради его сердце, сделай своим рабом, как полагается темной. Ну, не мне тебя учить.
Я отвела глаза. Любовный приворот никогда не был моей сильной стороной. А вот проклятья… я покрепче сжала в кулаке отцовский волос.
Держись, светлый!
Ты сам передумаешь и будешь туфли императору целовать, лишь бы на мне не жениться.
Чинно опустив взгляд и подняв черную ткань юбки, я спустилась вниз вслед за отцом и мамой, которая сразу же перестала изображать планируемый в ближайшем будущем сердечный приступ.
Оказавшись на первом этаже у входной двери, я подняла взгляд на пришедшего и замерла.
Что?! Ректор смешанной академии?! Лорд Райан Лайтвуд? Его Светлейшество? Тот самый светлый, который не стал меня отчислять и испортил годы моей учебы?
Что он здесь делает?
– Ваше Темнейшество! Леди Даркмор! Мисс Даркмор! – лорд Райан Лайтвуд, одетый в сияющий белый костюм, как полагается, слегка наклонил голову в приветствии. – Приятно видеть мою будущую невесту такой счастливой!
Я с ужасом уставилась в синие, как вечернее небо, глаза ректора.
Сильнейшего светлого мага.
Моего… жениха?
Глаза смеялись.
Как-то… недобро.
По-темному.

Глава 2
Я споткнулась и упала бы, если бы Лайтвуд, в лучших традициях светлых, не подался вперед и не подхватил меня за локоть. Синие глаза смотрели насмешливо, в пепельных блестящих волосах до плеч играло солнце, делая их похожими на ореол.
Светлее его – только сам свет, ага.
Наполненный тьмой и издевкой взгляд, который почудился мне секунду назад, исчез, уступив место обычному выражению лица Лайтвуда: серьезному и спокойному. Ходячий упрек в греховности, а не лицо. Помню его еще со времен АТаС.
И – жених? Что еще за новости?! Какая-то шутка светлых, для понимания которой я слишком темная?
– Вы в порядке? – спросил Лайтвуд.
Этот его голос… по спине пробежали мурашки. Единственное, что мне нравилось в ректоре Лайтвуде, – это его голос. Низкий, теплый, обволакивающий. Хотя… будь Лайтвуд темным, я бы, наверное, сочла его привлекательным всего целиком. Высокий, широкоплечий, с орлиным носом и твердым взглядом.
Может, я бы даже подсыпала аконит в его еду, чтобы обозначить заинтересованность. Заставила бы одержимых смертью темных сущностей заполнить его дом. Ну, знаете… Оказала такие знаки внимания, которые может позволить себе девушка, не рискуя показаться навязчивой.
Но Лайтвуд был светлым, а потому присущие всем светлым занудство и благочестие с лихвой перекрывали любую внешнюю привлекательность. Не говоря уже о постном выражении лица.
Хотя пару секунд назад… да нет, показалось.
Светлые не умеют коварно ухмыляться и строить козни.
А жаль.
– Так спешили меня обнять? – тем временем поинтересовался Лайтвуд. – Я бы подошел сам.
Что?! Он издевается?
– Нет, – вспыхнула я, вырываясь из его хватки.
Довольно цепкой.
Во-первых, он меня оскорбил. Я не могу выглядеть счастливой, счастье – это что-то для светлых.
Радость от понимания того, что сломала чью-то жизнь и ничего уже нельзя исправить, – это уже достойное чувство.
Надеюсь в ближайшее время его испытать.
Во-вторых…
– Батюшка сегодня утром обрадовал меня тем, что я выхожу замуж за вашего старшего сына – Сэмюэля. Я жажду его увидеть.
Отец крякнул, матушка не изменилась в лице, только на всякий случай вытащила из рукава черный кружевной платок: никогда не знаешь, в какой момент придется изображать сердечный приступ, недомогание или горе – по обстоятельствам.
В АТаС Сэмюэль, сын Лайтвуда, учился одновременно со мной, только на курс младше. Тихий, светловолосый, невысокий, праведный до зубового скрежета – даже шутить над ним было скучно.
Я почти его не запомнила, но теперь горела желанием познакомиться поближе.
Чтобы он сбежал подальше.
В целом моя недоработка, конечно. Если после знакомства светлый все еще способен думать обо мне в контексте замужества… то это определенно моя зона роста. Светлые должны думать обо мне с ужасом. И никак иначе.
– Отец сообщил вам о помолвке сегодня? – поднял брови Лайтвуд, и серьезное лицо вдруг стало веселым и удивленным. – Я просил разрешения на объединение наших родов у императора еще месяц назад.
Я стрельнула глазами в батюшку.
– Совсем из головы вылетело, – невозмутимо ответил он. – Только сегодня вспомнил, что же я такое забыл рассказать дочке месяц назад за ужином. Оказывается – про свадьбу с сыном Его Светлейшества. Бывает.
От возмущения я задохнулась. Какое гнусное предательство!
Как это… филигранно, как тонко, как хитро и низко: молчать о помолвке до последнего, лишая меня возможности сбежать или хоть как-то подготовиться к встрече с женихом. Меня предали мои же родители!
Есть чему поучиться, готовясь к тому времени, когда я сама стану матерью.
– Так… где ваш сын? – перевел тему отец.
Вот именно!
Нужно разделаться с ним поскорее.
– Видите ли, в канцелярии императора произошла ошибка, – Лайтвуд нахмурился, и мне на мгновение почудилась тщательно скрываемая насмешка. – Секретарь императора перепутал кое-что, потому вы получили от его величества неверную информацию. Видите ли, это я сватался к мисс Медее, а не мой сын. Прошу вас не переживать по этому поводу, все формальности уже улажены.
Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и протянул ее отцу.
Я подошла ближе, уставилась на ровные каллиграфические строки, бегущие по желтоватому плотному листу.
Проклятый!
Не может быть!
Разрешение.
За подписью самого императора.
На брак Медеи Даркмор и Его Светлейшества лорда Райана Лайтвуда.
Печать, налитая магией.
Это не шутка.
Проклятый побери тут все!
Его Светлейшество, самый сильный светлый маг! Ректор АТаС!
Из-за которого я так и не смогла вылететь из академии, как положено дочери Даркморов! Не работали ни проклятья, ни порча, ни банальные кнопки, подложенные на стул.
У Лайтвуда как будто был нюх на такие вещи, так что он ни разу не попался в мою ловушку.
И это – мой будущий супруг.
Терпеть не могу его со времен учебы. Да, не в последнюю очередь потому, что победа осталась за ним: я так и не довела его до белого каления, он не исключил меня, как я ни старалась.
Выходит… у нас второй раунд? Только сейчас мне нужно допечь этот праведный кремень так сильно, чтобы он раздумал брать меня в жены?
Задачка со звездочкой, однако. Императорская печать – это не шутки. Мне придется по-настоящему постараться, чтобы Лайтвуд начал бегать от меня как от чумы и уговорил самого императора изменить решение.
Но зачем Лайтвуду вообще жениться на мне? И что еще за «перепутал»?
– Перепутал? – с подозрением спросила я, бросив взгляд на Лайтвуда.

Глава 3
Отец тоже выглядел удивленным – похоже, к такому жизнь его не готовила.
Матушка поднесла платок к глазам и приняла исходное положение на любой непредвиденный случай.
Лорд Лайтвуд – довольно крупная рыба, за которой охотились родители всех светлых девиц на выданье от восьми до восьмидесяти.
Он жениться во второй раз не спешил, к неудовольствию тех самых родителей и особенно матушек: такой кандидат в зятья простаивает! Вдовец! Холостяк! Деньги, положение – все при нем. Надо брать и женить, без всяких возражений!
Лайтвуд с непоколебимым спокойствием светлого выдерживал все осады.
И сейчас – сватается ко мне почему-то. Я, конечно, немногое знала о светлых, но могла предположить, что пауки, которых я заставила наводнить кабинет Лайтвуда в одну майскую ночь, – не то, из-за чего можно воспылать матримониальными планами.
Будь на месте Лайтвуда темный, я бы подумала, что это изощренная месть. И даже обрадовалась бы: ничто не скрепляет семейные узы лучше взаимной неприязни, с годами перерастающей в застарелую ненависть.
Но к чему жениться на мне понадобилось светлому?
И как, Проклятый побери, в канцелярии императора могли перепутать отца и сына, когда речь шла о первом в истории браке светлого с темной?!
Это же не перепись населения после мора, когда не так уж важно, кто умер, а кто выжил, по головам бы всех пересчитать.
Я нахмурилась.
Если бы на месте Лайтвуда был темный, я была бы сражена таким коварством и даже восхищена тем, что он обманул не только меня, но и моего отца.
Хитрый план: заставить меня расслабиться, думая, что имею дело со слабым противником, а затем – ударить в тот момент, когда я меньше всего этого ожидаю.
Лайтвуд ведь… не мог это подстроить?
Он же светлый.
Они такими вещам не занимаются.
– Я был так же удивлен, как и вы, – заверил Лайтвуд, глядя на меня кристально честными синими глазами.
Настолько честными, что в душу закрались подозрения.
Но ведь это невозможно? Лайтвуд светлый.
Они не мстят, не злословят, не строят козни. В общем, зря проживают жизнь.
Лайтвуд взял мои руки в свои. Ладони у него были теплыми, я помедлила целую секунду, прежде чем вырваться.
Он покачал головой, прядь светлых волос упала на лицо.
– Тяжело узнать, что вы готовились стать невестой Сэмюэля, а в итоге получите в мужья меня. Должно быть, это двойной удар, – он помедлил, давая мне время осознать коварство судьбы. – Однако любовь и терпение все исправят. Я уверен, вы будете покорной и нежной женой, о которой я всегда мечтал.
Он посмотрел на меня исподлобья, синие глаза стали почти черными.
Ухмыльнулся.
– Да как вы сме… – начала я.
– Лорд Лайтвуд! Какую приятную новость вы нам сообщили! Как мы рады!
Матушка, прицельно наступив мне на ногу шпилькой, поплыла к гостю, пряча в рукав кружевной платок и надевая свою самую обворожительную улыбку.
Я охнула от возмущения.
Ну держись, светлый!
Что бы ни взбрело тебе в голову – ты от меня сбежишь, не будь я Медея Даркмор!
Вот только… кажется, это будет не так-то просто: в академии мне так ни разу и не удалось вывести Лайтвуда из себя.
Я покрепче сжала отцовский волос.
Я не ослышалась? Этот светлый сказал, что ждет – я стану покорной и нежной женой?
Заявление столь возмутительное, что сбило меня с толку.
Может, у него лихорадка? Или он перебрал с вином для причастия, когда в последний раз заходил в храм Триединого?
На нем все-таки порча?..
Это бы многое объяснило.
Пока я приходила в себя от услышанного, матушка уже успела оттеснить меня от Лайтвуда и протянуть ему руку для поцелуя.
Перестав буравить меня взглядом, Лайтвуд коснулся губами тыльной стороны маминой ладони. Лицо его снова приобрело благочестивое выражение, положенное светлым.
– Вы смертоносно обворожительны, леди Даркмор, – сказал он.
Я подозрительно прищурилась.
Да что за игру он затеял?!
И – ну допустим, моя мама и вправду смертоносна и в целом обворожительна – привороты всегда были ее сильной стороной наравне с манипуляциями.
А я что, не обворожительна? И не смертоносна? Нет, конечно, я пока не успела совершить свое первое убийство (ритуальные – не в счет, к тому же там речь шла о курицах) и в магии приворота была не сильна, но все же…
Темный на месте Лайтвуда бы соврал.
Стало обидно.
Но моих довольных родителей, кажется, происходящее ничуть не смущало. А я никак не могла понять, что происходит.
Я знала, что когда-то у Лайтвуда была жена, но она умерла, кажется, много лет назад, оставив ему троих детей.
Второй раз он зачем сует голову в петлю брачных уз? Лавры Синей Бороды покоя не дают? Так выбрал бы светлую! Они на роли жертв лучше годятся.
Или думает, что ему детей рожу? Вот уж нет. Ни один светлый ко мне не притронется!
Тем более Лайтвуд, из-за которого моя мечта быть исключенной с позором из АТаС так и осталась мечтой. Я не люблю людей, которых не могу вывести из себя. Они меня пугают.
– Благодарю, лорд Лайтвуд. Как вы галантны.
Мама заалела щеками и томно улыбнулась. Незаметно повела плечами, чтобы привлечь внимание Лайтвуда к декольте ее черного приталенного платья.
В приворотах, как и в манипуляциях, маме не было равных, так что время от времени наш дом осаждали влюбленные мужчины разной степени привлекательности, поющие баллады разной степени качества и приносящие подарки разной степени ценности.
Отец метал в поклонников мамы ножи, когда у него было хорошее настроение, и файерболы – когда плохое.
Мама говорила, на этом держится их брак. Отец на каменной стене кабинета мрачно царапал ножом палочку за каждого павшего поклонника и зачеркивал их пачками по четыре. Стена подходила к концу.
Подарки рачительный Ренфилд пускал в дело: вино – в кладовую, украшения – в ломбард, буженину – на стол.
А что? Мы ведь темные. Моральные терзания – что-то для светлых.
– Большая честь, лорд Лайтвуд, – вклинился отец.
Когда с церемониалом, который можно было назвать как «темные принимают светлого у себя дома и делают вид, что ничего странного не происходит», было покончено, он произнес:
– Прошу вас, обед уже подали.
Я поджала губы.
Этот обед ты надолго запомнишь, дорогой жених. Надеюсь, Ренфилд приготовил свое фирменное блюдо – то самое, куда входят селедка, шляпки мухоморов, взбитые сливки и еще один секретный ингредиент.
Левой рукой я по-прежнему сжимала отцовский волос и готовилась в ворожбе. Проклятья и порчи всегда были делом непростым, требовали подготовки и сосредоточенности. А для Лайтвуда стоит придумать что-то особенное.
Чтобы он сбежал раньше, чем подадут горячее.
Только бы в этот раз получилось!
Должно же у него быть слабое место?.. Главное в этот раз – не ошибиться!
– Благодарю за приглашение, лорд Даркмор, – кивнул Лайтвуд, ладонью убрав упавшую на лицо прядь пепельных волос. – Я хотел бы преподнести дары мисс Медее в честь помолвки. Разрешите заносить?
Заносить?! Что он там приволок?!
Не надо мне никаких даров кроме того, чтобы он исчез подальше!

Глава 4
– Разрешаем, – откликнулся отец, не дав мне открыть рот.
Проклятье! Да они с ума посходили!
Лайтвуд, забрав у отца разрешение на брак, вышел наружу, а затем в открытую дверь принялись… заносить. Человек пять светлых таскали корзины с цветами, сладостями, еще каким-то барахлом, а затем…
– Это что, менестрель?! – возмутилась я, выбежав наружу.
Менестрели.
Пятеро.
Во дворе дома моего отца.
Поют о любви.
– Среди тума-а-анов, волшебных зве-е-езд, – тянул один из менестрелей, немелодично бренча на мандолине. – Расцветает любо-о-овь, как цветок весе-е-енний.
Один пел, выступив вперед, остальные четверо подыгрывали, радостно мне улыбаясь. Какой. Кошмар.
В плохом смысле.
Не тот, после которого просыпаешься и хочешь поскорее уснуть, чтобы снова окунуться в паутину приятного ужаса и наполненных острыми когтями теней.
А тот, от которого хочется сбежать!
– Среди ро-о-оз, цветущих в саду забыто-о-ом… – надрывался менестрель, томно прикрыв глаза.
Невероятно! Эти брачные игры светлых – разве есть что-то более отвратительное?! Цветы, ухаживания, серенады, поцелуи под луной…
Мой отец выкрал мою мать из ее дома и держал взаперти, пока она не сказала «да», а моя мать в отместку поймала смерть отца на кончик иглы и до сих пор держит где-то в тайном месте, о котором никому не рассказывает. Кажется, с этим как-то связаны яйцо, заяц, утка и сундук, висящий на цепях довольно далеко отсюда.
Мой дедушка превратился в птицу, чтобы овладеть возлюбленной, она забеременела и была вынуждена выйти за него замуж. Жили они душа в душу, правда, бабушка часто обращала дедушку в камень, когда он пытался с ней спорить. И волосы у нее еще до свадьбы превратились в змей: все-таки такие истории не проходят бесследно.
Как бы то ни было, это ухаживания, достойные темных. Никаких объятий, нежных признаний и, Проклятый упаси, трепетных поцелуев.
Только страсть, противостояние, безысходность и запретное влечение.
И пытки, разумеется.
Без них никуда.
Уверена, светлые и слов-то таких не знают, иначе тут же перестали бы быть светлыми.
От немелодичного и громкого пения уже начинала болеть голова.
Подрагивая от злости, я оглянулась и нашла глазами Лайтвуда. Он стоял на крыльце позади меня, смотрел на менестрелей и… это что, смех? Да, определенно.
Лорд Лайтвуд совершенно неприлично ржал (по-другому тут не скажешь), наклонив голову и пряча лицо за упавшими вниз прядями волос.
– Твои-и-и глаза, как звезды на небе-е-е, зажгли в душе огонь любви-и-и… – вклинился в мои мысли голос менестреля.
К нотам, кажется, он питал огромное презрение, потому что не попал ни в одну.
Его игрой на мандолине можно было пытать. Остальные четверо были еще хуже.
Как будто мои уши изнутри пилили тупой пилой.
– О-о-о, любовь, она вечна и светла-а-а, как звук стру-у-ун, что звучит в сердцах наши-и-их.
К стихосложению менестрели тоже питали как минимум неприязнь. Хотя, скорее, отрицали его как факт.
Лайтвуд, увидев, что я на него смотрю, тут же выпрямился, стал серьезным и крикнул:
– Спойте потом еще балладу про древний замок! Да, ту, где сорок куплетов! Все самое лучшее для моей невесты!
Менестрели с готовностью кивнули, продолжая петь про розы. Судя по уровню энтузиазма, заплатил им Лайтвуд хорошо.
Ну хватит.
– Прекратите! – возмутилась я, подойдя к Лайтвуду ближе.
– Что именно? – обеспокоенно спросил он, и его лицо приняло привычное уже серьезное и праведное выражение: губы сжаты, брови нахмурены, глаза смотрят пристально и понимающе. – Вам не нравятся эти менестрели?
– Нет!
Он издевается?!
Это пытки, а не музыка!
Лайтвуд кивнул.
– Я позову других. Я созову всех менестрелей в столице. Вы послушаете всех и скажете, кто вам больше по душе. Он будет каждую ночь вплоть до нашей свадьбы петь вам баллады под окном от моего имени.
– Не надо мне угрожать! – предупредила я, похолодев.
– Какие угрозы? – ужаснулся Лайтвуд. – Это любовь. Я хочу, чтобы вы радовались нашей свадьбе так же, как и я.
На лице Лайтвуда, пока он нес эту околесицу, не дрогнул ни один мускул.
Я сжала кулаки.
– Давайте серьезно. Что вам нужно?
– Вы.
– Зачем?
– Я думал, мои намерения ясны. Я хочу на вас жениться.
На благочестивом лице появилась уже знакомая мне темная ухмылка.
Секунда – и все исчезло.
Лайтвуд снова казался серьезным и непогрешимым, как сам Триединый.
– Нет, – выпалила я.
– Почему? – поднял брови он. – Назовите хоть одну причину.
– Я темная! – начала я.
– Я получил разрешение на свадьбу от вашего отца и императора, – дернул плечом Лайтвуд.
– Я вас терпеть не могу.
– Так бывает.
– Я превращу вашу жизнь в сплошные мучения, – привела я последний аргумент.
– Твои-и-и глаза, как звезды на небе-е-е, зажгли в душе огонь любви-и-и… – особенно громко взвыл менестрель, решительно ударив по струнам, и я поморщилась.
Лучше бы Лайтвуд заковал меня в «железную деву» в качестве подарка.
Там хоть тихо.
– Звучит интригующе, – откликнулся Лайтвуд. – Можете попробовать.
– Проклятый, да я вас просто не люблю!
Для темных любовь была поводом для шуток, но светлые, кажется, относились к ней серьезно.
Вдруг этот аргумент сработает?
– Это временно, – ухмыльнулся Лайтвуд, а затем шагнул ко мне и кончиками пальцев коснулся шеи. – Ты от меня не избавишься, Медея. И даже не рассчитывай сбежать. Найду и сделаю счастливой.
Его низкий голос звучал тихо, как шорох прибрежных камней. Почему-то стало страшно.
Секунда – и все прошло.
Лайтвуд отстранился. Легко, по-светлому, улыбнулся. Моя шея от его прикосновения горела.
– Проклятье! – выругалась я.
– Ну что вы, – безмятежно откликнулся Лайтвуд. – Это благословение.
Я подозрительно прищурилась.
Да он надо мной издевается.
Но ведь Верховный светлый маг не способен на такое. Он – сама доброта и действует наверняка из благих побуждений.
Правда, для меня эти побуждения были хуже пыток.
И что ему стоило выбрать какую-нибудь светлую? Она бы платье на себе порвала от радости.
Я открыла рот, но не успела ничего сказать.
– Там цветы в гостиную не помещаются, – раздался за нашими спинами голос Ренфилда. – И воняют на весь дом. Лучше бы вы колбасы побольше принесли, лорд Как-вас-там. Она и компактнее, и в хозяйстве пригодится. Хотя лучше бы вы вообще ничего не приносили. И сами не приходили. Одна морока.
В кои-то веки я была с ним согласна.
– Да благословит тебя Триединый! – откликнулся Лайтвуд, оборачиваясь к Ренфилду с легкой улыбкой на лице. – Кажется, лошадь, которую я преподнес в подарок мисс Медее, ест розовый куст. Ты разве не должен за ними присматривать?
Глаза Ренфилда наполнились ужасом, он рванул вправо, где вороная кобыла в самом деле доедала мамины розы. Гнева отца Ренфилд боялся вполовину не так сильно, как недовольства мамы, с которой станется сделать его куклу-вуду и использовать ее как подушечку для иголок ближайшие лет сто.
Я с тоской посмотрела ему вслед.
Еще и лошадь. Вороная, конечно. Красивая. С характером, судя по тому, что встала на дыбы, стоило Ренфилду приблизиться. О, да она еще и кусается! И зубы острые! Неужели родственница келпи?
Крик Ренфилда заглушил даже менестрелей.
О, прям до крови укусила!
Ладно, лошадь я оставлю.
Но все остальное!
– Я не буду вашей женой, – сразу обозначила я свою позицию.
– О, – светло улыбнулся Лайтвуд. – Конечно, будете.
Проклятый светлый!
Да что на него нашло?!


Семейный обед происходил в тихой и торжественной обстановке, напоминающей похороны. Отец с Лайтвудом вдохновенно обсуждали свадьбу. Вернее, отец в основном сводил разговоры к выкупу, который за такую завидную невесту, как я, должен заплатить Лайтвуд. Тот с изяществом пронырливого купчего отбился от идеи батюшки передать нашей семье резиденцию Лайтвудов в столице и половину средств на всех банковских счетах.
Отец сдаваться тоже не собирался: обнести будущего зятя еще на этапе помолвки было для любого темного делом чести.
Ощущение было такое, что оба получали от торгов крайнее удовлетворение.
Матушка то и дело прикладывала к губам бокал красного вина, стреляла глазками в Лайтвуда.
Тот отвечал ей взглядами и улыбками ровно так часто, как требовали приличия, но не настолько часто, чтобы у меня был повод закатить хотя бы небольшой скандал.
Я ковыряла вилкой в тарелке и с тоской вспоминала тихоню Сэмюэля.
А еще думала о том, как подобраться к Лайтвуду поближе: меня посадили на приличном расстоянии от него. Ну да. На месте родителей я и сама бы так поступила.
Цветы, принесенные Лайтвудом и расставленные сейчас по всей столовой, благоухали.
Как будто я раньше времени угодила в чертоги Проклятого.
– Перед свадьбой я бы хотел организовать семейный обед, – с очаровательной улыбкой проговорил Лайтвуд, накалывая на вилку кусок полусырого бычьего сердца. – Чтобы познакомить наши семьи.
– Отличная идея, – с энтузиазмом откликнулась матушка. – Мы с Эриком обязательно придем.
Она кивнула отцу, соблазнительным и легким движением потянувшись к стоящей в центре стола солонке.
– Я думал скорее о знакомстве более широкого круга семьи, – невозмутимо пояснил Лайтвуд. – Всех поколений.
– О, – откашлялся отец. – Возможно, если постараться… хм… возможно, наш троюродный кузен Аддамс захочет прийти, хм… правда, говорят, он в лечебнице…
– На нашей семье страшное проклятье, – выпалила я. – Даркморы часто умирают не своей смертью и не могут держаться вместе.
В какой-то степени я даже не врала. Сложно умереть своей смертью, если половина города спит и видит, как бы тебя убить. А уж держаться вместе… Увольте! Это что-то для светлых: дружные семьи, ежегодные сборы, трогательное общение и проживание в доме под одной крышей.
У темных все не так: мы стараемся держаться от своих семей подальше, чтобы отношения были лучше. К примеру, я не видела брата уже около года (ходили слухи, что он скрывается где-то после того, как соблазнил дочь какого-то влиятельного светлого) и за этот год относилась к нему лучше, чем за все время, пока мы жили под одной крышей.
– Как занятно, – поднял брови Лайтвуд и пригубил вина. Когда поставил бокал на стол, его губы были чуть более яркими, чем до этого. Меня не должно это волновать! – Я думаю, когда вы станете моей женой, Медея, об этом проклятье можно будет забыть. Будем жить большой семьей: мы с вами, наши дети, моя мать…
– Не надо угрожать мне! – вспыхнула я, вскакивая.
Лицо Лайтвуда стало удивленным и совершенно невинным:
– Прошу прощения, я сказал что-то не так? Я всего лишь имел в виду, что сделаю все возможное, чтобы вы были счастливы.
Ну хватит.
– Мне кажется, вы до сих пор не пробовали фирменный салат Ренфилда!
Я вскочила, обогнула стол, подходя к Лайтвуду.
Приветливо улыбнулась – ну, насколько умела.
Сжала отцовский волос, прошептала несколько заветных слов и опустила его Лайтвуду на плечо. Мигнула едва заметная вспышка – заклинание сработало, уже спустя мгновение Лайтвуду будет не до помолвки!
Ты сам виноват, светлый!
– Медея! – грянул отец, вскакивая.
Но было уже поздно.

Глава 5
Я довольно улыбнулась, наблюдая за тем, как отцовский волос на плече Лайтвуда превращается… о, как интересно, да это же змея! Серая, с переливающейся серебром чешуей, большая и, кажется, достаточно злобная.
Хм, любопытно. Лайтвуд боится змей?
Я скрестила руки и шагнула немного назад.
Надеюсь, она ядовитая!
Проклятье, которое я сплела на отцовском волосе, было довольно сильным и уникальным, я по-настоящему им гордилась, ведь это было мое изобретение. Волос отца, заговоренный определенным образом, превращался в то, чего проклинаемый боится больше всего.
Еще будучи в академии, я пробовала это проклятье на одной светлой. Волос, утащенный у отца, превратился в письмо от ректора, где было написано, что светлую отчисляют за неуспеваемость.
В общем, светлые – это скучно. Даже шутить над ними в какой-то момент надоедает.
Но Лайтвуд хотя бы боится чего-то поинтереснее.
Кажется, это… о, точно это же черная мамба! Смертельно опасная змея, яд которой способен убить с одного укуса.
Какой хороший день! Мое первое убийство!
Еще и – Его Светлейшество! Это весьма почетно.
Правда, возможно, меня за это казнят, упекут в лечебницу или в тюрьму – но это определенно лучше, чем выйти замуж за Лайтвуда.
Хотя бы компания у меня там будет повеселее, чем Лайтвуд и его семья светлых. К тому же…
Моей мечтой, как и мечтой каждой уважающей себя темной, было вписать свое имя в Книгу Теней. Такой чести удостаивались немногие. К примеру, колдун по прозвищу Синяя Борода, который изобрел заклинание консервации мясных продуктов. Ведьма Медея, в честь которой меня назвали: она внесла неоценимый вклад в науку изготовления противоядий (хотя намного больше она занималась ядами все-таки – жизнь заставила). Книга Теней – это история всех темных, где на самой первой странице красовалось имя Люцифера, Проклятого, – первого темного, который предал Триединого и благодаря которому у людей появились свобода воли, знания… и пороки.
Пока я не знала, с какой стороны у меня получится проявить себя, чтобы быть вписанной в эту книгу, но была готова к экспериментам.
И начать планировала с жениха.
Впрочем, Лайтвуд еще за то время, что я училась в академии, должен был понять, что от меня стоит держаться подальше.
Что бы ни было у него в голове, когда он решил ко мне посвататься, – сам виноват!
– Медея! Что ты натворила?! – возмутился отец.
– Ах! – добавила матушка, лихорадочно доставая из рукава черный кружевной платок и прикладывая его к глазам.
– Лучше держитесь подальше, – предупредила я, изо всех сил стараясь спрятать довольную улыбку.
Внутри черепа билась какая-то мысль, которую я все никак не могла ухватить за хвост.
Как будто я о чем-то забыла.
Лайтвуд медленно обернулся и уставился на змею на своем плече. Выражение его лица было нечитаемым. Я мечтала, что он вскочит, закричит, может, начнет просить и умолять: «Снимите, снимите ее с меня!»
Возможно, я бы даже помогла ему в таком случае. Но только после того, как змея его укусит, конечно.
Не упускать же такое развлечение и не пропадать украденному волосу зря.
– Убери ее немедленно, Медея! – стальным голосом приказал отец.
К Лайтвуду ни он, ни матушка приближаться не спешили. Разумеется, ни один темный не будет вмешиваться в работу проклятья, которое наложил другой темный. Во-первых, даже у темных есть понятия об этике. Во-вторых… мало ли на что можно нарваться.
О себе ведь думать тоже надо, и лучше бы в первую очередь.
– Не могу, батюшка, – потупив взгляд, ответила я. – Магия вышла из-под контроля.
Это я услышала в АТаС от какого-то светлого, который случайно разнес половину холла, когда украшал его к зимним праздникам.
И решила взять на вооружение.
«Магия вышла из-под контроля», – а какие ко мне претензии?
– Медея! – рыкнул батюшка. – Немедленно!
Вот почему он никогда мне не верит?
В этот момент в холле зазвучал топот, двери распахнулись, и в столовую ввалился отряд светлых с сияющими белыми боевыми (ах, простите, защитными) заклинаниями на изготовку.
Вслед за ними вбежал держащийся за голову Ренфилд с трагическим воем:
– По помытому!
В дверях светлые остановились.
– Л-л-лорд Лайтвуд! – прозаикался стоящий впереди светлый, бледный и испуганный, с наметившимися над верхней губой усами. – Рядом с вами… темная магия… Триединый!
Кажется, он готов был упасть в обморок.
Остальные опасливо озирались вокруг.
Ну конечно.
Должно быть, мое проклятье активировало какую-то хитрую защиту, которая стояла на Лайтвуде, и его охрана, положенная Верховному светлых, которая до этого мирно паслась (в смысле, ждала) за воротами особняка, ввалилась внутрь.
На то, чтобы прибежать, им смелости хватило. А вот дальше…
Представляю, какую картину они увидели.
Неподвижный Лайтвуд, на плече которого мирно лежит поблескивающая ртутными боками черная мамба.
Мой отец, Верховный темных, Его Темнейшество, в парадной мантии с красной подкладкой, сжавщий кулаки от злости.
Моя матушка, от которой родители сыновьям советуют держаться подальше.
И… я.
Хм, кажется вон тот, что справа, одновременно учился со мной в АТаС. Судя по тому, как он побледнел до синевы и затрясся, он меня тоже вспомнил.
– Произошло недоразумение, – объяснил отец. – Это не нарушение пакта о ненападении между темными и светлыми, а хм… – Он задумался. – Магия моей дочери вышла из-под контроля.
Быстро схватывает. Настоящий темный!
– Л-л-лорд Лайтвуд! – воскликнул один из светлых. – Это же… змея у вас на плече!
Я довольно улыбнулась.
Да, так и есть. И – светлый об этом не знал, наверное, – змея, черная мамба, была смертельно опасной и агрессивной. Я разбиралась в змеях довольно неплохо, потому что увлекалась ядами, когда была подростком.
Интересно все-таки, как так вышло, что Лайтвуд боится именно черной мамбы?
Может, мое проклятье сработало как-то не так?
Да нет, быть не может. Та светлая, на которой я пробовала это проклятье в первый раз, пару часов билась в истерике, увидев письмо об отчислении из АТаС. В этот раз оно тоже должно было сработать.
Лайтвуд должен быть в ужасе!
– Ваше Светлейшество! – светлые самоотверженно и глупо рванули вперед, на выручку, но Лайтвуд остановил их коротким взмахом руки.
– Держитесь подальше. Эта змея ядовита.
Испуганным он не выглядел. Смотрел на змею, которая уже успела сползти с плеча немного вниз и устроиться у него на груди серебристой цепью. Ядовитая, смертоносная. Один укус в шею – и смерть наступит неминуемо через пару десятков минут.
Если не ввести противоядие, конечно. Оно у меня было, но…
Я еще не решила, использовать ли его.
Пускай Лайтвуд умоляет, пускай говорит, что все было ошибкой, что он никогда-никогда на мне не женится. И тогда, может быть…
Я блаженно зажмурилась, предвкушая триумф.
Вот и на вас нашлась управа, лорд Лайтвуд.
Змея, до этого ползающая по груди Лайтвуда, вдруг подняла голову и уставилась ему в лицо.
Зашипела, открыв черную изнутри смертоносную пасть.
Напряглась, готовясь к атаке.
Вот так, еще немного.
Лайтвуд поднял руку, змея зашипела снова.
Конечно, со змеями нельзя так, они ведь пугаются таких жестов и потому – могут укусить.
Но того-то мне и надо!
Давай, Лайтвуд.
Он поднес руку к голове змеи и кончиком указательного пальца поскреб ее макушку.
Змея, секунду назад шипящая, захлопнула пасть и замерла, а потом вдруг бросилась вперед.
– О нет! Она его укусила! – трагически воскликнула я. – Как жаль! Лорд Лайтвуд! Я не хотела… – увидев, что происходит на самом деле, я осеклась. – Что?!
Проклятый!
Змея не укусила Лайтвуда.
Она терлась о его щеку, как кошка, и время от времени ласково шипела.
Дотронувшись до тела змеи рукой, Лайтвуд позволил ей обмотаться вокруг предплечья и поднес к лицу.
Улыбнулся, глядя в черные глазки-пуговки одного из самых смертоносных существ в мире.
– Какой чудесный свадебный подарок, мисс Медея! Я бесконечно тронут!
Он снова почесал змею… я бы назвала это «за ушком», если бы у нее были уши.
Улыбка Лайтвуда смотрелась до странного искренне.
Что?!
Это же черная мамба, а не ручной котенок! Он ослеп?!
Оглянувшись на светлых, я увидела у них на лицах такой же шок, как испытывала сама.
Ну слава Проклятому, я не сошла с ума по крайней мере. Но что, провались тут все, творит этот светлый?! Что ему от меня надо?! Стало… страшно. До липкого ужаса. Я ощутила… безысходность. Отчаянье.
Продолжая гладить змею, Лайтвуд обернулся на меня с ухмылкой.
Вдруг мама громко всхлипнула и закрыла лицо руками. Совсем не изящно, как всегда, а как-то очень… по-человечески.
– Моника! – подлетел к ней обеспокоенный отец. – Что с тобой? Ты в порядке?
– Ах! – всхлипнула мама, тряхнув головой. На самом деле плачет?! – Наша малышка наконец-то нашла того единственного, кто испортит ей жизнь, украдет лучшие годы и отравит существование! Это так… трогательно.
Преодолев секундное замешательство, я обернулась к Лайтвуду. Тот невозмутимо поглаживал кончиками пальцев серебристую черную мамбу, обвившуюся вокруг его руки. Улыбался, удивительно мягко. Странно. Это было не постное лицо светлого, а настоящая улыбка.
Мерзость.
Мерзость?..
Да что он так уставился на эту змею?!
Ну меня так не смотрел.
Стоп.
А мне какое дело? Я же не хочу, чтобы он на меня смотрел! Так или не так – неважно!
Я открыла рот и тут же его закрыла. В груди происходило… что-то странное. Я такого никогда не чувствовала. Пока я смотрела на Лайтвуда, на то, как он гладит змею, я чувствовала… подходящих слов подобрать не выходило.
Ярость? Отвращение? Неприязнь? Хоть немного!
Намного больше это было похоже на… нежность?..
Проклятый побери!
Я поморщилась и встряхнулась, пытаясь сбросить с себя даже мысли о таком.
Это же – и до любви недалеко. Какое унижение.
Нужно взять себя в руки, я же темная! Мой ум – вот чем я должна руководствоваться. Ум, холодный расчет и священный эгоизм.
Это все влияние Лайтвуда, не зря он Верховный светлых. Даже находиться с ним в одной комнате опасно!
Взяв себя в руки, я заявила, чеканя слова:
– Вы довели мою мать до слез, лорд Лайтвуд! Ваша стража вломилась в мой дом! Я не могу выйти за вас замуж!
– По помытому вломились! – поддакнул Ренфилд, неодобрительно глядя на ботинки светлых. – А убирать кто будет?
– Мы… – Светлые как-то дружно потупились, заозирались и схлопнули заготовки боевых (защитных! все время забываю, что у них это по-другому называется) заклинаний. – Извините, мисс Даркмор… мы… так тревога же…
– Вы все правильно сделали, – кивнул Лайтвуд, его низкий спокойный голос разом заполнил собой всю столовую. – Я пришлю тех, кто сможет вымыть полы.
– И обои на втором этаже поклеить, – вставил Ренфилд.
– Это лишнее, – отбился Лайтвуд и обернулся к моим родителям: – Леди Даркмор…
– Для вас просто Моника! – улыбнулась матушка, элегантно промакивая глаза платком. – Пустое, не стоит беспокойства. Такой приятный обед!
Никакой поддержки в этой семье.
Матушка уже успокоилась достаточно, чтобы поправить декольте и метнуть в растерявшихся светлых кокетливый, испуганный и призывный взгляд одновременно.
Отец подобрался и тоже метнул в светлых взгляд – угрожающий.
Мне даже стало их немного жалко.
Лайтвуд погладил змею, которая вдруг возомнила себя котенком и только что не мурлыкала, повиснув у него на шее.
– Обсудим званый обед? – невозмутимо спросил Лайтвуд. – Я думаю – к концу месяца. Я хотел бы познакомить Медею с моей семьей. Официальная помолвка, а через пару недель – свадьба. В начале лета.
– Только через мой труп! – не выдержала я. – Хотя нет. Через ваш!
Тишина.
– Моника… – позвал отец матушку. – Помнишь, ты…
– Сказала тебе то же самое, дорогой, когда ты сделал мне предложение! Это так… – матушка осеклась и снова промокнула платком глаза. Встряхнулась и улыбнулась. – Лорд Лайтвуд, возможно, ваши сопровождающие желают к нам присоединиться?
Мы со светлыми переглянулись.
Я тряхнула головой.
Дурной сон. Хочу проснуться. И – что же мне делать? Нужно что-то придумать, я просто так не сдамся. Может, хм… банальное убийство? Не очень изящно, зато действенно. Правда, придется столкнуться с кучей бумажной волокиты из-за нарушения пакта о ненападении между светлыми и темными, может, даже снова вспыхнет война… Но об этом я подумаю потом. Главное сейчас – избавиться от Лайтвуда.
Раньше, чем я успела что-либо сказать, в коридоре раздался топот мягких лап, а затем в столовую влетело чудовище с телом льва и головой пантеры, птичьими крыльями, стальными когтями и ядовитыми зубами.
О.
Вив!
Ты ж мое проклятье ручное!
Вот о ком я забыла.
– О нет, Вив! – негромко воскликнула я. – Только не кусай лорда Лайтвуда! Фу! Нельзя!
«Можно, Вив, укуси его! Посильнее! Голову ему откуси», – тем временем думала я.
Вив была питомцем нашего рода испокон веков, даже отец не знал, как давно она появилась. По официальной версии, один из предков Даркморов, который увлекался медицинскими экспериментами, оживлял мертвецов и препарировал трупы, как-то решил собрать из частей тел животных монстра, которого не видел свет.
Получилась Вив.
Тело льва, голова пантеры, птичьи (или грифоньи?) крылья, стальные когти, ядовитые зубы. В общем, полный смертоносный комплект.
Семейные легенды хранили сведения о временах, когда Вив наводила ужас на все окрестные дома, дыша огнем, калеча людей и поедая скот. В общем, была достаточно продуктивным монстром и полностью оправдывала затраченные на ее создание усилия. Кажется, того Даркмора, который ее создал, в конце концов за такие фокусы то ли сожгли злобные горожане, то ли повесили, то ли запытали до смерти.
Достойный был человек, в общем, погиб с честью.
Случилось это все много столетий назад, Вив, смертоносного ужасающего монстра, с тех пор постигло что-то вроде профессионального выгорания. Пожары ей казались скучными, крики резали уши и вообще – она решила, должно быть, что отдыхать тоже надо. А может, просто скучала по своему хозяину.
Сейчас большую часть времени Вив проводила в подвалах особняка Даркморов: дремала, растянувшись на дыбе, точила когти о каменные стены и – охотилась на змей. Их в подвалах жило в избытке, Вив время от времени прорежала популяцию.
Кажется, змеи – единственное, что ее еще интересовало в этой жизни.
И сейчас она нацелилась на ту змею, что мирно (противореча своей хищной природе!) висела на шее Лайтвуда, как легкомысленная девка – на шее смазливого городского менестреля.
– О нет, Вив, назад! – фальшиво приказала я, готовясь наслаждаться представлением.
Все-таки это история с хорошим концом!
Светлые, когда Вив появилась на пороге, сначала шарахнулись подальше, а потом, вспомнив о том, что они тут охрана, поспешили загородить Лайтвуда собой.
Наивные.
Вив – совершенная машина для убийства. Когда ее что-то по-настоящему интересует, я имею в виду.
А змея на шее Лайтвуда ее явно интересует. Вон как расширились зрачки, как туда-сюда качается хвост, какими медленными стали движения. Вылитая кошка, усмотревшая птичку!
– Лорд Лайтвуд, вас не затруднит отойти, – церемонно откашлялся отец. – А лучше – сбежать побыстрее через окно, рядом с которым вы стоите. Видите ли, Вив…
Договорить он не успел, потому что Вив, присев на задние лапы, прыгнула на Лайтвуда.
Молниеносно.
Я даже ахнуть не успела, светлые – тем более.
Впервые я видела Вив в боевом настроении, и она – впечатляла.
Сейчас она правда откусит голову Лайтвуду, я и глазом моргнуть не успею!
Я уже подготовилась к тому, что сейчас брызнет фонтан крови из шеи Лайтвуда, а потом мы вместе всей семьей будем писать объяснительную императору на тему «Мы не виноваты, светлый сам к нам домой пришел – и вот, совсем кончился».
Но… Что?
– Приятно познакомиться, – улыбнулся Лайтвуд, почесывая мурлыкающую (мурлыкающую?!) Вив под подбородком. – Вив.
Что?!
Вив, уже как будто готовая убить Лайтвуда, непонятно почему пересмотрела свои планы и теперь стояла напротив него, закинув лапы на плечи. Огромные такие лапы, с тарелку каждая, со стальными острыми когтями.
Мурчание Вив было похоже на звуки разверзающейся перед Последним днем земной тверди.
Мурчание?!
Вив – мурчит?!
– Видите ли, мисс Медея, – проговорил Лайтвуд. – Ни одно животное не может причинить мне вреда. Они меня любят. – Он замолчал, а затем бросил на меня косой взгляд и тихо, чтобы слышала только я, добавил: – Вы можете придумать что-то еще, но вы все равно от меня не избавитесь.
Вив блаженно закатила глаза, подставляясь под руки Лайтвуда, и зарокотала еще громче.
Что?!
Освободившись от смертоносных объятий Вив, Лайтвуд подошел ко мне, вытащил из внутреннего кармана пиджака кольцо (белое!), встал на одно колено и надел его мне на безымянный палец.
Так быстро, что я, замерев от удивления, даже отшатнуться не успела! Руки у него были сухими, твердыми и горячими.
– Я счастлив видеть вас своей невестой, – сказал Лайтвуд, вставая. – Благодарю за такой подарок на помолвку.
Он погладил змею, которая положила голову ему на плечо и любопытно смотрела на меня глазками-пуговками.
Вот… св… светлый!
Стряхнув с себя оцепенение (заколдовал он меня, что ли?!), я попыталась стянуть кольцо с пальца.
– Бесполезно, – дружелюбно сообщил Лайтвуд. – Это фамильное кольцо моего рода, так просто его не снять.
– А как снять? – тут же спросила я.
– Так я вам и сказал, – он отвернулся. – Благодарю за обед, лорд Даркмор, леди Даркмор. – Лайтвуд церемонно поклонился и поцеловал маме руку. – Я пришлю кого-то, кто сможет разобраться с пятнами на полу.
Держа спину прямо, он последовал к выходу, одетый в ослепительно-белый костюм, ослепительный… светлый!
Ненавижу!
Таких унижений, как сегодня, я ни разу еще не испытывала! Со времен АТаС! Только сейчас – все еще хуже!
Проклятый это все побери!
И кольцо – я дернула его изо всех сил – не снимается!
Цветы, расставленные по гостиной, пахнут!
Менестрели… кажется, до сих пор поют где-то за окнами.
Балладу про древний замок, на сорок куплетов, как Лайтвуд и грозился.
Проклятый!
Как… еще сегодня утром я спокойно занималась зельями в башне.
А сейчас – я невеста Его Светлейшества, который зачем-то решил на мне жениться и этим объявил мне войну.
Ну держись, светлый.
Я просто так не сдамся.
Клянусь бесчестьем!
Смущенные и испуганные светлые, откланявшись, поспешили вслед за Лайтвудом.
Мама промокнула глаза платком.
Вив издала странный звук, что-то среднее между мяуканьем и скрежетом ржавых петель, и потрусила за Лайтвудом мимо стоящего в дверях Ренфилда.
В столовой повисла тишина.
– Если ты не выйдешь за него замуж, это сделаю я, – заявил Ренфилд, подкрепив свои слова решительным кивком.
Отец поднял бровь. Матушка непонимающе моргнула.
– И вы меня не остановите! – пригрозил Ренфилд.
Проклятый все побери! Этот светлый… хуже морового поветрия! Ничего с ним не сделаешь. Преодолевая непонятный страх, я обхватила себя руками. Нужно что-то придумать.


Ночью я карабкалась вверх по кованой ограде особняка Лайтвуда, сцепив зубы от злости. У меня был план, потому что я поняла, что Лайтвуд, как и любой светлый, не сможет стерпеть. Именно этим я и собиралась его порадовать.
Назовем это еще одним подарком на помолвку.

Глава 6
После того как Лайтвуд покинул особняк моих родителей, а Вив, предательница, рванула вслед за ним с громоподобным мявом, я впала в ступор на целые несколько минут, чего со мной ни разу в жизни не случалось. Даже в АТаС, когда я, пытаясь проклясть ректора (снова ты, лорд Лайтвуд!), нарвалась на его защиту и случайно испортила молоко в своей кружке, а не в его.
Лайтвуд!
– Я так счастлива за тебя, моя ядовитая змейка! – всхлипнула матушка, обнимая меня за плечи.
Отец откашлялся, но глаза у него тоже были на мокром месте.
Я вырвалась из нежной, но цепкой матушкиной хватки и отшатнулась.
– Я не выйду за него замуж! – Я снова попыталась стянуть с пальца обручальное кольцо, которое напялил на меня Лайтвуд, и злобно ругнулась. Совсем не по-женски.
Матушка ахнула.
– Вы меня не заставите! – выпалила я. – Он светлый!
– Он богатый! – со значением произнес отец.
– Он старше меня в два раза!
– Пораньше станешь вдовой, – и тут нашелся родитель.
– Отец… – угрожающе начала я.
– Ничего не желаю слышать! – отрезал он. – Я нашел тебе выгодную партию! Изобрази согласие, думать по этому поводу можешь что угодно! А потом уже разбирайся с Лайтвудом, – уже тише добавил он. – Захочешь овдоветь раньше положенного – я не буду тебя останавливать. Но сначала замуж!
По лицу отца, по мрачно нахмуренным бровям и черным глазам, метающим молнии, я поняла, что спорить здесь бесполезно.
Вот уверена в том, что батюшка не просто так печется о моем браке! Ему зачем-то нужно хорошее отношение императора. Может, хочет выбить разрешение на то, чтобы опять начать обучать некромантов на городском кладбище и не мотаться каждую неделю на заброшенное. Горожане, конечно, в восторге не будут, когда их родственники восстанут среди бела дня, но если сам импера-а-атор даст разрешение и, может, еще какой-нибудь праздник в честь этого устроит… То это уже будет совсем другая картина.
Впрочем, может случиться так, что у батюшки нет конкретных планов. Как бы все ни повернулось, дружба императора – в хозяйстве пригодится.
Вот карты не раскладывай – батюшке от моего брака с Лайтвудом сплошная польза.
Была бы у меня дочка, я бы тоже ее за Лайтвуда выдала.
А так…
Ладно.
Нужно же что-то решать!
– Вы! – выпалила я, старательно делая голос жалобным и дрожащим, указывая на родителей пальцем. – Вы меня предали! Подставили! Выдаете меня замуж за светлого! За Лайтвуда! Против моей воли!
– Разве это не трогательный момент семейного единения? – радостно проворковала матушка.
Я осеклась, перевела взгляд с довольного отца на матушку, которая только что не светилась, но не забывала дежурно промакивать глаза платком.
Замерла.
А потом топнула ногой и вылетела из столовой, грозно хлопнув дверью.
Не видя ничего перед собой, я взбежала по лестнице на второй этаж, а оттуда через увитый паутиной мрачный коридор – рванула к башне, на вершине которой находилась моя комната.
Закрыв за собой дверь, я упала на кровать, застеленную черным бельем. Огляделась. Единственным ярким пятном в моей комнате были растения. Во-первых, зеленый плющ, который увивал столбики кровати и полз по стене вверх, грозясь захватить потолок. Его ягоды были ядовиты для человека, так что стоило иметь их под рукой. Во-вторых, мандрагора росла в горшках на полу, ее корень – сильнейший галлюциноген. Ну и еще так, по мелочи: белладонна, болиголов…
Растения меня слушались (ядовитые, я имею в виду), потому особенно обидно было получить от Лайтвуда цветы, радостно цветущие лилии, запах которых вызывает головную боль. В самую душу плюнул! Какая изысканная подлость!
Некоторое время я валялась на кровати и рассуждала, как же мне теперь быть.
Какая-нибудь светлая на моем месте сбежала бы из дома, оставив родителям трогательную записку о том, что просит ее не искать и ни в чем их не винит.
Вот уж нет.
Я не из этих. Во-первых, это мой дом, фигов корень я отсюда сбегу, пускай кое-кто другой уносит ноги. Во-вторых, тут мое наследство, которое я не планирую никому отдавать.
Нужно что-то придумать. Я проклинала Лайтвуда, говорила ему, что не стану его женой, оскорбляла, заставляла петь хоралы в одиночку и при всех, вытаскивала наружу его самый страшный кошмар… к слову, змея?.. Странно. Ладно, подумаю об этом потом, все равно не сработало.
Что делать?
Обычно мне не составляло труда вывести светлого из себя. Но с Лайтвудом, как я ни старалась, ничего не выходило.
Что. Делать.
Я до конца дня металась по комнате, хватаясь то за бутылочки с ядом, то за мандрагору, то за покрывшийся пылью кинжал – никогда не любила такие грубые методы, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. И все-таки это как-то… не по-ведьмински. Опять же – бумажной волокиты не оберешься. Оставим кинжал на крайний случай.
В конце концов я решила немного освежить голову и, дождавшись темноты, отправилась гулять. Гуляла я всегда по ночам, обычно – мимо домов людей. Они меня, одетую в просторную ночную сорочку, с распущенными черными волосами, спадающими на спину, принимали то за призрака, то за баньши – это если я вдруг начинала напевать мою любимую колыбельную: «В темном лесу колдунья живет, маленьких деток на ужин там ждет…»
В общем, прогулки я любила. Опять же, матушка настаивала, что ночной воздух полезен для кожи, а я все-таки не была лишена тщеславия.
– Вы бы прикрылись, мисс Медея, – недовольно бросил мне вслед Ренфилд, когда я проходила мимо него к воротам особняка, одетая в одну только широкую ночную сорочку, шлейф которой тянулся за мной по дороге. – Все-таки за светлого замуж выходите.
Я отмахнулась.
– А ты уже розы новые высадил, взамен тех, что подарок Лайтвуда съел? Или ждешь, пока матушка заметит, что от ее любимой клумбы три ростка осталось?
– Так нету на рынке красных, – пригорюнился Ренфилд. – Только белые. А за белые она меня самого съест.
– Покрась? – предложила я.
Ренфилд задумался, а я подошла к воротам, пряча улыбку.
За крашеные розы матушка его тоже по головке не погладит – потому что нечего держать ее за дурочку.
Кажется, стража нашей далекой родственницы на этом и попалась. Головы на плечах не сносили в итоге или что-то вроде того. Хотя там какая-то светлая вмешалась и все испортила. Никакого житья от них!
Как назло, обычная прогулка по городу не радовала. Пугались меня, заглядывающей в окна, как-то неискренне.
А может, мне только так казалось?
Лайтвуд! Это все из-за тебя!
Я вспомнила тяжелый взгляд синих глаз, мрачную ухмылку, светлые волосы, падающие на лицо, когда он наклонял голову, широкие плечи, теплые, немного шершавые руки… О чем я?
Ах, да.
Я не пойду за тебя замуж, Лайтвуд!
Замерев, я топнула ногой. Белая ткань широкой и длинной ночной сорочки качнулась, почти прозрачная в ярком лунном свете.
«Вы бы прикрылись, мисс Медея. За светлого же замуж собрались».
Я замерла.
Ренфилд! Ты ж мой… приду домой – поцелую!
Оглядев пустынную улицу, я решительно свернула в узкий переулок, направляясь в ту часть города, где жили светлые. Шлейф ночной сорочки тянулся за мной с тихим, но отчетливо слышным в тишине шорохом. Стоило пройти пару десятков шагов, как навстречу выскочил какой-то мужчина с блестящим в свете луны ножом. Лица я не видела, но поворот был интересный.
Хм…
– Уважаемый, – сладко позвала я. – А вы убивать или грабить? А может… что-то поинтереснее? Обозначьте намерения? Ну куда же вы, уважаемый…
Эх.
Ладно, все равно не было настроения развлекаться.
У меня есть дело этой ночью.
Если Лайтвуд не хочет убежать от меня добровольно – я его заставлю.
Светлые высоко ценили целомудрие. Темные моралью в целом обременены не были, конечно. Несмотря на это, об этой стороне жизни я никогда не думала. Не то чтобы берегла себя для брака (это было бы слишком по-светлому), но… мне казалось, этот момент должен быть особенным. С человеком, который не оставит мне выбора. Это было бы романтично.
Что ж…
Я соблазню Лайтвуда до свадьбы. Сделаю вид, вернее. И ничего больше! Но идти до конца и не понадобится, даже поцелуев не будет.
Лайтвуд во мне разочаруется, как только разгадает мои намерения. Поймет, что темная – это не просто слова.
И откажется от женитьбы.
Всего-то!
Особняк Лайтвудов на территории светлых (куда мне, по-хорошему, без разрешения соваться не стоило) отыскать было несложно.
Огромное строение в три этажа из белого камня, прячущееся за тонкой витой оградой.
От меня не спрячешься!
Я принялась карабкаться вверх, ругаясь про себя. Вот кто так строит? Неудобно же лезть, кованые листочки эти на столбах мелкие, ступни соскальзывают…
Спрыгнув вниз, на мягкую траву, я оглядела окна, свет в которых не горел. Отлично, все спят. То, что надо!
Но где же комната Лайтвуда? Я снова оглядела особняк.
– Утром поговорим, – раздался вдруг тихий мужской голос, и я замерла.
Спустя несколько секунд я сообразила, что голос раздавался из приоткрытого окна на втором этаже.
Присев и спрятавшись за куст, я присмотрелась. Уже спустя несколько секунд мое сердце радостно заколотилось: в окне мелькнула тень: высокий, широкоплечий – точно Лайтвуд!
А там – его спальня, должно быть. В кабинете бы свет горел.
Хлопнула дверь, и я замерла. Кто бы ни приходил к Лайтвуду, он уже ушел.
Посидев еще несколько минут для верности, я подошла к особняку и посмотрела вверх.
Что ж. Забраться было бы сложно, будь я обычным человеком, но я же ведьма, в конце концов. Уж со стеной-то я справлюсь.
Я поползла вверх, цепляясь за крошечные выступы каменной кладки, – удачно, что я в белом, так что даже со стороны на фоне белой стены меня нелегко заметить.
Добравшись до окна, я пошептала на раму, коснувшись ее кончиками пальцев, – и створка бесшумно распахнулась.
В комнате было тихо, свет не горел.
Я залезла на подоконник, тихо, как кошка, спрыгнула на пол. Замерла. Тишина. Когда-то способности быть незаметными помогали темным воровать детей из колыбелек, а сейчас – они позволят мне избежать навязанного брака.
Оглядевшись, я застыла, чувствуя, как колотится сердце. Кровать под балдахином, в ней – человек, мужчина, светловолосый. Спит, судя по тихому мерному дыханию.
Отлично.
Я подкралась поближе и змеей скользнула под одеяло. Провела пальцами по спине, прижалась к мужчине, поцеловала его в щеку.
Что-то было не так.
Раньше, чем я сообразила, что происходит, мужчина развернулся, обнял меня, поцеловал в губы, и я замычала.
Так мы не договаривались! Никаких поцелуев, Лайтвуд!
Упершись руками в тощую цыплячью грудь, оттолкнула его от себя.
Стоп. Тощую?
Цыплячью?!
Это не Лайтвуд!
– Отпусти! – вспыхнула я.
Мужчина замер. А потом закричал, отшатываясь. Попытался вскочить с кровати, но запутался в одеяле и грохнулся на пол.
– Помогите! На меня напали! – закричал он. – Спасите!
Голос был – знакомый. Тонкий такой, по-юношески хрипловатый, ломающийся.
Подтянувшись поближе к краю кровати, я сдернула одеяло с его лица и воскликнула:
– Сэмюэль Лайтвуд! Что ты здесь делаешь?!
Посмотрев на меня, он опять заорал и натянул одеяло на голову.
Вот и поговорили.
– Где отец?!
– Уходи! – раздался приглушенный испуганный голос. – Сгинь!
В этот момент дверь распахнулась, светильник под потолком вспыхнул.
Я уставилась на вошедшего, целомудренно поправив ночную сорочку и поудобнее усевшись в кровати Сэмюэля Лайтвуда.
Моего несостоявшегося жениха.

Глава 7
Мой дражайший состоявшийся жених, лорд Лайтвуд, стоял в дверях. Смотрел он на нас с… я бы хотела сказать, что выражение его лица было непередаваемым, наполненным ужасом, шоком, может, болью… но нет.
Лайтвуд, стоящий в дверях, просто смотрел на нас, подняв брови.
Одет он был в тяжелый на вид синий парчовый халат, под ним – белая пижама из переливающегося гладкого шелка. Ага! То есть он уже лег спать, когда я влезла в окно!
Жаль, что перепутала комнаты, хотя… так ведь даже лучше.
Мое сердце внезапно забилось быстрее.
Одно дело – понимание того, что ты собираешься взять в жены девушку, не обремененную понятиями о целомудрии, и совсем другое… застукать невесту в постели другого мужчины. И не просто мужчины – собственного сына!
О! Проклятый сегодня на моей стороне! Какая изысканная получилась ситуация! Я едва не замурлыкала, как кошка, но тут же взяла себя в руки.
– Сэмюэль, нас застукали, – трагическим голосом произнесла я. – Можешь перестать прятаться?
Тишина справа от кровати, где до сих пор прятался от меня под одеялом Сэмюэль, стала настороженной.
Он выглянул наружу, волосы стояли дыбом, на бледном лице был написан ужас.
– Что? – уставился он на меня. – Это не… как ты оказалась в моей спальне?
– Как ты можешь притворяться, Сэмюэль! Ты же светлый! – пристыдила я. – Пора признаться твоему отцу, что между нами давняя и тесная связь! И что ты сам меня сюда пригласил! Будь мужчиной, в конце концов.
– Что?! – Сэмюэль отпрянул и едва не упал. – Сгинь! Ты мне снишься! Кошмар! Проклятье!
Он снова спрятался под одеяло, как дети, которые боятся монстров и надеются, что пока они ничего вокруг не видят – их тоже не видно.
– Ты ранил меня в самое сердце своим равнодушием, – сообщила я и повернулась к Лайтвуду.
Тот наклонил голову и скрестил на груди руки.
Так, ясно. Недожала.
Продолжим.
– Поцелуй меня, Сэмюэль, – томно прошептала я, поворачиваясь к подрагивающему сугробу из одеяла, под которым прятался сын Лайтвуда.
«А то прокляну», – мысленно добавила я.
– Что здесь происходит?! – раздался женский голос, и мимо Лайтвуда в спальню Сэмюэля протиснулась женщина.
Невысокая, полная, светловолосая, лет шестидесяти на вид. Встрепанная после сна, в широком голубом халате и с чем-то зеленым на лице, так что я узнала ее не сразу.
Неужели это… ох, да это же матушка Лайтвуда! Леди Ребекка! Почтенная вдова, уважаемая среди светлых женщина, меценатка приютов и далее по списку.
Получается… моя будущая свекровь? Хм…
Ну, это вряд ли.
– Поцелуй меня, Сэмюэль! – повторила я, сдергивая с головы парня одеяло. – Пришла пора признаться во всем. Поцелуй, а то пожалеешь, – пригрозила я шепотом, глядя в широко распахнутые, наполненные ужасом глаза.
Цыплячья грудь поднималась и опускалась от тяжелого дыхания.
Вот, это какой-то правильный светлый, не то что папаша. Может, за него все-таки замуж выйти? Додумать эту мысль мне помешала Ребекка.
– Что. Здесь. Происходит?! – ледяным тоном отчеканила она. – Сэмюэль! Объяснись, что в твоей кровати делает девушка! Еще и темная!
Сэмюэль вскочил, шарахнулся к стене.
– Это не…
– У нас отношения, – перебила я.
Сэмюэля в этот момент мне стало почти жалко: Ребекка отнюдь не выглядела любящей бабушкой, которая может порадоваться за внука. Ну, скорее посочувствовать, учитывая ситуацию.
Наоборот: тоном, зычным голосом и позой Ребекка напоминала полководца, которого ночью подняли по тревоге.
– Что?! – возмутилась она, уперев руки в бока. – И ты мне в лицо это говоришь? Сэмюэль! Разве я тебя так воспитывала?! Райан! – повернулась Ребекка к Лайтвуду. – Твой сын привел в дом девушку! Они занимались… непотребствами! С темной! Нужно ведь принять меры! Сэмми совсем отбился от рук! И ты молчишь?!
Лайтвуд встряхнулся.
– Да, прости, мам, задумался. – Он подошел ближе к кровати и ухмыльнулся, глядя мне в глаза. – Познакомься. Это Медея Даркмор. Моя невеста.
Тишина, последовавшая за этим, была поистине гробовой и почти… траурной. Возможно, даже наполненной болью! Это несмотря на то, что все происходило в кристально сияющем доме светлых.
Пользуясь паузой, я огляделась. Проклятый! Как я и предполагала, тут даже паутины нет, стены и потолок – белые, а на новенькой, выглядящей безопасной (никаких капканов и ловушек) мебели – ни пылинки.
Еще и углы в комнате все проглядываются… И проклятий никаких нет, светлые же. Скукотища.
Хотя…
Выражение покрытого каким-то зеленым кремом лица Ребекки слегка примирило меня с действительностью. Она моргала, хватала ртом воздух и, кажется, вот-вот готова была разразиться криком, но тишину неожиданно прервал Сэмюэль:
– Ч-ч-что? Т-т-ты сказал? М-м-медея? Т-т-т…
Он стоял у окна в одной пижаме и переводил взгляд с Лайтвуда на меня и обратно.
– Зови меня мамой, – доверительно прошептала я, обернувшись.
Сэмюэль выглядел так, как будто вот-вот готов был хлопнуться в обморок.
Мне его даже стало жалко.
Я тут же отогнала от себя ненужную эмоцию.
– Хотя… можно, я лучше за него замуж выйду? – спросила я у Лайтвуда.
А что? Сэмюэль хоть понятный. Вон, бледный, заикается. Что еще надо для счастья в браке? К тому же он обещает быть недолгим.
– Нельзя, – ухмыльнулся Лайтвуд. – Видишь ли, мы уже помолвлены. Я, считай, дал слово Триединому, что возьму тебя в жены.
Когда он это сказал, кольцо на моем пальце как будто накалилось. По телу пробежал жар, и я почувствовала, что краснею. Как… какая-нибудь светлая!
– Так забери свое слово обратно!
– Не могу, – лицо Лайтвуда стало целомудренным и скромным. – Я ведь Верховный светлых – какой пример я подам, отказываясь от своего слова?
– Райан Даниэль Лайтвуд! – вдруг вступила в дело Ребекка. – Немедленно объяснись! Что эта вздорная барышня здесь делает?! И что значит – «невеста»?!
М-м-м… «Вздорная барышня»! А она мне начинает нравиться. Приятно, когда кто-то оценивает меня по достоинству.
Лайтвуд почесал бровь кончиком большого пальца. Когда он поднял руку, в рукаве мелькнуло что-то серебристое. Это… та самая змея? Он теперь ее в рукаве носит? Его… самый большой кошмар, который я наколдовала, чтобы его отвадить?
Этот светлый меня с ума сведет! Должна же найтись и на него управа?
– Я планировал рассказать о будущей свадьбе на завтраке, – сказал он.
– Но она темная! – возмутилась Ребекка.
– Да, я заметил. Рад, что мы так быстро прояснили этот момент.
Ребекка задохнулась от возмущения.
– Но… она в постели твоего сына! Райан! Ты… уму непостижимо! Что бы на тебя ни нашло, ты должен немедленно разорвать помолвку! И – Сэмюэль! Во имя Триединого, что было у тебя на уме, когда ты связался с этой… – Ребекка запнулась, очевидно, проглатывая рвущиеся на язык слова, – девушкой! Вы оба – с ума сошли! Вы же светлые! Отец и сын! Гордость рода! А ты, Сэмюэль, будущий Верховный!
Ай-ай-ай, Сэмюэль, про себя поцокала языком я.
Украдкой оглядываясь, я успела заметить, что лицо Сэмюэля после слов Ребекки о титуле Верховного сморщилось, как от зубной боли.
Интересно.
В этот момент в дверях появился силуэт в белом, и спустя секунду в комнату вошла девушка – тоненькая, с белой косой, огромными серыми глазами. Дочь Лайтвуда, кажется. Только вот имени ее я не помнила.
Вперед ее тащил мальчик лет десяти-одиннадцати, сонно трущий глаза кулачком.
Ага, выходит – младший сын Лайтвуда. Теперь вся семья в сборе.
Трое детей Лайтвуда, взрослые дочь и сын, а еще – десятилетний мальчик, совсем ребенок.
И – матушка Ребекка.
Все как на подбор светловолосые, светлоглазые – истинные светлые.
Отлично. Сейчас мы с ними со всеми и разделаемся. У меня, кажется, появился план.
– Пап? – тихо спросила девушка. – Что здесь… Здравствуйте.
Огромные глаза уставились на меня с удивлением.
– Здравствуй, – широко улыбнулась я, демонстрируя чуть удлиненные верхние клыки: гордость Даркморов, которые вели свой род от вампиров, детей ночи.
– Триединый, – пробормотала Ребекка и схватилась за сердце.
Так, одна почти дошла до нужной кондиции.
Может, у меня еще получится сорвать помолвку?
Ведь не пойдет же Лайтвуд против всей семьи? Он же – светлый. Для них семья священна.
– Пап? – сонно похлопал глазами мальчик и потянулся к руке Лайтвуда. – А что вы тут делаете?
Он уставился на меня и нахмурился, как будто никак не мог сообразить, сон все вокруг или нет.
Так. Время бить исподтишка и – в самое слабое место.
Я знала, что жена Лайтвуда умерла давно – около десяти лет назад. Значит, его младший сын ее если и помнит, то совсем немного. Но наверняка ведь скучает. Даже дети темных привязаны к родителям, а уж дети светлых… – тут и говорить нечего!
А я, выходит, после свадьбы с Лайтвудом буду для них мачехой.
Никто не любит мачех.
Я знала одну темную, которая подставила новую жену ее отца, сделав вид, что та попыталась отравить падчерицу яблоком. Для мачехи все плохо закончилось. Ну, что поделать: или ты – или тебя. Это главный закон темных.
– При-и-ивет, – протянула я, улыбаясь мальчику. – Я твоя новая мама.
Шах и мат, Лайтвуд.
Хотя нет, еще немного. Чтобы наверняка.
– Теперь я буду жить с вами, малыш. Буду твоей мамой.
Так, ну давай, просыпайся! Если бы мне десятилетней какая-то неизвестная женщина сказала, что собирается заменить мне маму, – я бы сделала все, чтобы она как минимум утратила способность говорить. Еще и «малыш». Помню, как меня злило в детстве то, что меня считали ребенком!
Мальчик нахмурился сильнее, на лбу появилась морщина. Серые глазки заморгали.
Заплачет?
Устроит истерику?
Может, повторить еще раз?
Неожиданно он замер.
– Ура! – подпрыгнул он. – У меня будет мама!
Вслед за этими словами мальчик бросился на меня, и я уже ожидала истерики, может, что он начнет меня бить, но его руки неожиданно обвивают меня за шею.
– У меня будет мама!
Ну вот зачем так орать? И прямо в ухо?
Я подняла растерянный взгляд на Лайтвуда.
– Добро пожаловать в семью, Медея, – неожиданно проговорила его дочь, держась с невозмутимостью истинной леди. – Я рада с вами познакомиться. Но вы же… хм… – Она нахмурилась. – Предложить вам халат?
Что?!
Только сейчас я поняла, что внезапно оказалась… в окружении светлых. На их территории. И один из них подобрался… угрожающе близко.
– А ты теперь с нами будешь жить? – спросил мальчик, отстранившись и уставившись на меня открыто и радостно. – Хочешь – в моей комнате?
Что?
А можно, он меня лучше яблоком попытается отравить? Я хотя бы буду знать, как на это реагировать. А вот эти… объятья?! Что делать с ними? И почему малыш так радуется… мачехе?
– Лили, – ожил неожиданно Лайтвуд, повернувшись к дочери, – будь добра, уложи Бенджамина спать.
Ага, значит, Лили и Бенджамин.
Проклятый!
Зачем мне это знать?
– Я думаю, мы все обсудим утром. А сейчас пора расходиться.
– Но… – начала Ребекка.
– Утром, – отрезал Лайтвуд.
Тишина.
– Пойдем, Бенни, утром с мисс Медеей поговоришь, – заворковала Лили, подходя к кровати и беря мальчика за руку.
– Ну Ли-и-ил… – заныл мальчик.
– Утром мисс Медея придет, и ты покажешь ей свою комнату. Как ты ее обставил.
– Ты придешь? – серые глаза мальчика уставились на меня.
Я кивнула.
Что?!
Я кивнула? Почему это я кивнула?!
Этот мальчик что – владеет ментальной магией?
Светлые!
Невозможно иметь с ними дело.
Под тяжелым взглядом Лайтвуда Ребекка тоже вышла в коридор, фыркнув напоследок.
Я откашлялась, встала с кровати и мимо Сэмюэля подошла к окну.
– Что ж, я тоже пойду, – чинно проговорила я. – Благодарю за теплый прием. Как-нибудь повторим.
– Стоять, – коротко бросил Лайтвуд. – С тобой, Медея, я хотел бы поговорить.
– Уже поздно! Утром, лучше утром.
– Сейчас.
Нет уж.
Я оперлась на подоконник, и створки окна вдруг захлопнулись с оглушительным грохотом, едва не прищемив мне пальцы.
Проклятье!
– Нет, Медея, – хмыкнул за моей спиной Лайтвуд. – Видишь ли, ты уйдешь не раньше, чем я разрешу. Раз уж сама пожаловала в гости.

Глава 8
Проклятье!
Я попыталась открыть окно – створки не поддались. Оглядевшись, я метнулась к кровати Сэмюэля, схватила с тумбочки зачарованный световой кристалл с острыми гранями, довольно увесистый и крупный, и попыталась выбить стекло.
Ничего.
– Не поранься! – с притворным беспокойством сказал Лайтвуд.
– Я хочу уйти! – выпалила я, обернувшись.
Сэмюэль, одетый в светлую пижаму, откашлялся. «Могла бы вообще не приходить», – услышала я его бормотание.
А этот почему до сих пор здесь и не ушел вслед за остальным семейством?
Ах да, это же его комната…
– Можешь попробовать через дверь. Вдруг получится? – поднял брови Лайтвуд и отступил, церемонно наклонив голову.
Да он… да как он…
Светлый!
Взгляд Лайтвуда был абсолютно спокойным и даже дружелюбным.
Он издевается надо мной! Абсолютно точно издевается!
Вот и что сейчас делать? Остаться стоять? Пытаться открыть окно? А толку? Подойти к двери? Это выходит – я его послушалась.
Светлый!
Ненавижу!
Еще со времен учебы в АТаС!
Теперь я вспомнила, почему этот светлый ректор злил меня до пелены перед глазами, так сильно, что хотелось достать его любыми способами. У него всегда все было под контролем. Какие бы пакости ни устраивали темные, начиная от выведения из строя кристаллов-светильников и заканчивая устроенным как-то на спор нашествием саранчи.
Лайтвуд одним щелчком мог заставить светильники гореть, а саранчу, которая облепила все стены в главном зале, превратить в дым.
Никакой жизни от него не было!
Я выпустилась из АТаС в начале лета, напоследок безуспешно попытавшись наслать на Лайтвуда проклятье невезения.
В тот день я узнала, что император пожаловал ему очередной орден. За успешное руководство первой в истории Академией Темных и Светлых.
Проклятый все побери.
Со дня моего выпуска прошло уже два месяца, я успела зализать раны, смириться с поражением и начать строить планы.
И тут…
Снова!
Этот! Еще и хочет на мне жениться.
Нет, я найду способ от него избавиться.
Не будь я Медея Даркмор!
– Мы не закончили, лорд Лайтвуд, – процедила я, проходя мимо Лайтвуда к двери.
Я по-прежнему была одета в длинную и широкую ночную сорочку и мысленно просила Проклятого только о том, чтобы не споткнуться о подол. И держать спину как можно прямее.
Стоило мне шагнуть за порог и оглядеть освещенный теплым светом кристалла коридор, как Лайтвуд вышел вслед за мной и захлопнул дверь в комнату Сэмюэля.
Я сглотнула и зашагала к лестнице.
– Нет, Медея, нам наверх, – мирно сказал Лайтвуд мне в спину. – Там мой кабинет.
Я замерла.
– Я не пойду туда!
– Лучше сразу в спальню? – невозмутимо поинтересовался Лайтвуд, и я почувствовала затылком его дыхание.
Проклятый побери! Как он умудрился подобраться так близко?!
– Нет!
– Тогда в кабинет, – спокойно ответил Лайтвуд. – Направо, пожалуйста.
С-с-светлый!
Как он всегда умудряется сделать так, что я остаюсь в дураках?
Я обернулась и наткнулась на тяжелый взгляд исподлобья. Почему-то в этот момент я в самом деле испугалась Лайтвуда. Может, в первый раз в жизни.
Вспомнилось некстати, что светлые – достаточно сильные маги. Не все, разумеется, но многие. Они не пользуются боевыми заклинаниями, только защитными: разница принципиальна, хотя и трудноразличима – не так уж важно, боевое или защитное заклинание тебя поджарит. Светлые не могут проклясть, зато могут благословить так, что некоторые проклятья милосерднее. В целом борьба светлых и темных длилась уже много тысячелетий, а это само по себе о многом говорит: как минимум у светлых хватало сил на то, чтобы не исчезнуть под натиском темных. Такой у нас принцип: если можешь кого-то уничтожить – сделай это. Или ты – или тебя.
Лет пятьсот назад император, который тогда сидел на троне, забыла имя, но у него, кажется, были проблемы с коленом, зазвал к себе Верховного темных и Верховного светлых. И они на троих за несколько дней сообразили мирный договор. Территорию империи поделили поровну между светлыми и темными, а император, который выбирался не по праву крови, а по праву магии, стал гарантом мира.
В целом все шло довольно неплохо. Темные не мешали светлым (почти, мелкие пакости – не в счет), светлые – не путались под ногами у темных. Отношения у нас были как у добрых соседей, которых чем реже видишь – тем лучше.
А потом вдруг – АТаС.
И – Лайтвуд! Который решил совершить неслыханное: взять в жены темную.
Зачем?..
Может, это какой-то хитрый план? Что выигрывает Лайтвуд, беря в жены меня? И как дать ему это, избежав ярма счастливой семейной жизни?
– И о чем вы хотели поговорить, лорд Лайтвуд? – чинно спросила я, вслед за ним заходя в кабинет.
Книжные шкафы из белого дерева, рабочий стол, на котором в идеальном порядке были разложены бумаги, широкое арочное окно.
– Я? Это ведь вы залезли в постель моего сына.
Лайтвуд обернулся и шагнул ко мне. Опустил правую руку, и из рукава на ковер скользнула серебристая черная мамба. Поводила головой, оглядываясь, а потом юркнула куда-то под шкаф. Просто дрессированный песик, а не дикая ядовитая хищница.
– Хотите разорвать помолвку?
– Ни в коем случае.
– Несмотря на то что у меня отношения с вашим сыном?
– Отношения? – Он шагнул ближе, и я с трудом преодолела искушение попятиться. – Давайте, мисс Медея, я расскажу вам, как все было на самом деле. Вы влезли в окно, думая, что попадете ко мне в спальню.
Лайтвуд сделал еще шаг вперед, и расстояние между нами сократилось до пары дюймов. Я почувствовала тепло, исходящее от его тела, и с трудом заставила себя не отступить.
– Поскольку в ваш план вкралась досадная ошибка, – проговорил Лайтвуд, почти касаясь моих губ своими. – Попробуем восстановить цепочку событий. Что вы собирались делать, пробравшись ко мне?
– Уберите руки, Лайтвуд! – вспыхнула я, почувствовав его ладони на талии.
Ткань ночной сорочки была тонкой, такой тонкой, что казалось, он дотрагивается до моего тела.
Это уже слишком!
– Разве вы не этого хотели? – поднял брови Лайтвуд. – Я собирался дождаться свадьбы, но…
Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. От тяжелых крупных рук, сжимающих мою талию, по телу полз огонь, напоминающий эффект от смертельного боевого (или защитного?..) заклинания.
В ушах шумело, я вздрогнула от испуга и непонятного волнения, как будто я сидела на электрическом стуле и палач наконец пустил по проводам ток.
Я не понимала до конца, что со мной происходит. Лайтвуд замер, до соприкосновения наших губ оставалось совсем немного, кажется – один удар сердца, один вдох или один взмах ресниц. У него глаза были темными, синими, затягивали, как воронки Харибды. От его тела шло ровное тепло, и я поняла вдруг, что замерзла, несмотря на теплую летнюю ночь. Пах Лайтвуд чем-то свежим, похожим на морской аромат: соленая вода и ветер.
Откуда-то в голове появилась предательская мысль о том, что, если бы он меня сейчас поцеловал, я… была бы не против. Несмотря на то что он светлый. И…
Ошарашенная этим открытием, я сделала единственное, что было логичным и правильным в моем случае: оттолкнула Лайтвуда и залепила ему пощечину.
Попыталась, потому что он перехватил мое запястье – рука была теплой, немного шершавой, твердой.
– Что вы себе позволяете! – вспыхнула я.
Выражение лица Лайтвуда, секунду назад угрожающее, почти как у… темного, стало скорбным и постным – какое положено светлому.
– Прошу прощения, что неверно истолковал ваши намерения, мисс Медея. Дождемся свадьбы.
Он сунул руки в карманы атласного халата, ткань которого мягко переливалась в свете кристалла, стоящего на столе.
От возмущения у меня перехватило дыхание.
– Свадьбы не будет, лорд Лайтвуд! Я уже говорила вам об этом!
– И тем не менее – на вас мое кольцо, – Лайтвуд кончиками пальцев потянулся к моей руке, но так и не дотронулся до кожи.
Почему-то захотелось податься вперед, чтобы сделать это недоприкосновение реальным.
Светлый! Как же я его ненавидела!
– Это ненадолго, – мрачно пообещала я, составляя в уме список дел на завтра.
Выяснить, как избавиться от помолвочного кольца.
Поразмыслить хорошенько о том, какая выгода Лайтвуду от брака со мной и как обернуть все так, чтобы подставить под этот счастливый жребий другую темную.
Зайти утром к Бенджамину, младшему сыну Лайтвуда, потому что я пообещала и он хотел показать мне свою комнату, а потому расстроится, если я не приду… Я вспомнила яркие серые глаза мальчика и счастливое: «У меня будет мама!»
По-моему, мне никто так искренне не радовался, просто… просто так.
Проклятье!
Проклятые светлые!
Нужно уносить от них ноги, пока я сама не стала одной из них.
Какой позор.
– Давайте начистоту, Лайтвуд, – церемонно проговорила я, стараясь звучать спокойно. – Что вы от меня хотите? Зачем вам брак со мной?
На всякий случай я отошла от него на несколько шагов и опустилась в стоящее у камина кресло.
Вот так.
Я не отступаю, а просто решила присесть. Потому что я – расслаблена и владею ситуацией.
Понятно, Лайтвуд?
Он хмыкнул и устроился в кресле напротив. Наши глаза оказались на одном уровне, и пришлось приложить усилия, чтобы не отвернуться и – только не это! – не покраснеть от воспоминаний о том, как наши лица были близко и Лайтвуд, суровый и несгибаемый ректор АТаС, которого втайне боялись все темные без исключения, почти меня…
– Что ж, мисс Медея, вы правы. Мне определенно кое-что от вас нужно.
…почти меня поцеловал.
Я моргнула и перевела дыхание, пытаясь взять себя в руки.
Что за глупости лезут в голову! Это территория светлых так на меня влияет! Этак и влюбиться недолго. Довериться кому-то. Какая гадость.
– Слушаю вас.
Лайтвуд хмыкнул.
– Это же очевидно. По какой причине, по-вашему, заключаются браки?
Я растерялась, а потому заговорила неожиданно честно:
– По множеству причин. Связи, богатое приданое, титул, политические союзы, месть, одержимость, необходимость в неофициальном заложнике… Это первое, что приходит в голову. Какая причина ваша? Давайте поговорим как взрослые люди и… какого грязного копыта Проклятого вы смеетесь?!
Лайтвуд, который, наклонив голову, очевидно и обидно ржал над моими словами, наконец поднял взгляд. Гладкие светлые волосы до плеч, упавшие вниз, наполовину скрывали его лицо.
– Прошу прощения, мисс Медея, – проговорил он и опять беспардонно заржал, окончательно спрятавшись за волосами. – У нас некоторые… трудности в коммуникации…
Нет, да что он себе позволяет?!
– Да что вы…
– Минуту.
Проведя рукой по глазам, как будто смахивая выступившие от смеха слезы, Лайтвуд встал с кресла, тихо, как хищник на ночной охоте, подошел к двери и резко дернул на себя створку.
Я вскочила, когда в кабинет ввалилась грузная фигура в белом, на поверку оказавшаяся Ребеккой – матушкой Лайтвуда. Зеленая жижа, покрывающая лицо, была на месте, полупрозрачный шарф на голове, которым были прихвачены закрепленные шпильками светлые волосы, – тоже.
Лайтвуд аккуратно поддержал Ребекку под локоть, чтобы она не упала.
– Мама? Ты перепутала мой кабинет со своей спальней? – спокойным и слегка заинтересованным голосом спросил он.
Она моргнула. Бросила короткий взгляд на меня.
– Да, все верно!
– А почему тогда не заходила? – продолжил Лайтвуд, и я даже восхитилась.
Оказывается, когда Лайтвуд загоняет в ловушку не меня, а кого-то другого – это даже весело.
– Я… я не подслушивала! – вспыхнула Ребекка. Выдержка у нее была, конечно, слабовата, могла бы еще поотпираться. – Твои подозрения оскорбительны, дорогой сын!
– Разумеется, ты не подслушивала, мама. Кабинет зачарован от подслушивания. Разве ты забыла?
Ребекка закусила губу, и даже зеленая жижа на лице не смогла скрыть досады.
Точно, забыла.
Хм, а разве светлые подслушивают?
Это ведь не достойное их занятие, насколько я знала.
Прищурившись, я с подозрением смотрела на Ребекку.
– Мне нужно поговорить с тобой! – тем временем пошла в атаку она. – Что еще за новости?! Эта девушка, которая залезла в кровать Сэмюэля…
– Случилось недоразумение, – перебил Лайтвуд и пояснил: – Медея планировала залезть в мою кровать.
Ребекка открыла рот и глубоко вдохнула. Уперла руки в бока.
– Но она сказала, что у них с нашим Сэмюэлем…
– Чувство юмора Медеи очаровательно, не правда ли?
Лайтвуд бросил взгляд на меня и слегка наклонил голову, как будто в знак почтения.
Я растерялась.
Может, Ребекка сейчас отговорит его жениться?! Вот бы отговорила!
– Райан! Послушай себя! Что только взбрело тебе в голову!
– Не ты ли уговаривала меня жениться последние несколько лет? – поднял брови Лайтвуд.
– Да! Но на хорошей девочке из приличной семьи! Которая сможет стать достойной невесткой мне и любящей мамой для Бенджамина!
– Медея – дочь Верховного темных, лорда Даркмора, и сильная колдунья. Семьи приличнее и статуснее во всей столице не найти. В остальном… жизнь порой бывает непредсказуемой.
Мы с Ребеккой переглянулись, и я могла бы поклясться, что выражение лица у нас одинаково ошарашенное.
Лайтвуд, Верховный светлых, могущественный маг и доверенное лицо императора, сошел с ума.
Другого объяснения не было.
– Я думаю, нам всем сейчас лучше пойти спать, – сказал Лайтвуд. – Медея наверняка устала. Мы будем ждать ее в гости завтра или… в любой другой день. Мой дом – твой дом, Медея.
От серьезного взгляда Лайтвуда я совсем растерялась. Это – это было уже далеко от шуток, такое заявление, почти заклинание, которое теперь позволяло мне беспрепятственно проникать в особняк Лайтвуда. Это буквально – ядовитую змею на груди пригреть.
Хотя что еще ждать от светлого, который сделал питомца из черной мамбы?
– Я провожу Медею до двери, – объявила Ребекка. – Прошу сюда.
Улыбнулась она приторно-сладко и чем-то неуловимо напомнила мою родную матушку. Правда, та чаще плакала, но смысл был тем же.
Да нет.
Светлая ведьма ведь не будет мной манипулировать?
Лишив Лайтвуда возможности приложиться на прощание к моей ручке, я последовала за Ребеккой вниз.
– Вот сюда, дорогая, не споткнись, ступенька слишком высокая.
Светлые! Я закатила глаза от такой предупредительности. Темные учат по-другому. Один раз споткнулся – на всю жизнь запомнил, какая ступенька высокая и где нужно быть аккуратным.
Стоило нам дойти до двери, как Ребекка обернулась ко мне и выпалила:
– Ты не выйдешь замуж за моего сына, Медея! Даже не рассчитывай! Не знаю, как ты его околдовала, но частью нашей семьи ты не станешь, змея подколодная!

Глава 9
– Что? – переспросила я, решив, что ослышалась.
Дверь особняка Лайтвудов была настежь открыта, и я бы уже сбежала, если бы Ребекка цепко не схватила меня за локоть, впившись в кожу ногтями.
Эта светлая обозвала меня змеей подколодной (приятно, конечно), предположила, что я смогла Лайтвуда, Верховного светлых, околдовать (приятно вдвойне!), и заявила, что… я не выйду замуж за ее сына?
Да я как бы… ну и отлично.
А ей какая с этого выгода?
– Обещаете? – прищурилась я.
– Что? – Ребекка нахмурилась.
Угрожающий взгляд тут же превратился в недоуменный.
– Обещаете, что лорд Лайтвуд на мне не женится? – выпалила я, переходя на шепот.
Заговор! Со светлой! Необычно, но заговоры – это было то, в чем я разбиралась. Это по-темному.
В любом заговоре главное – держать ухо востро и не дать себя облапошить.
То есть – облапошить другого первой.
С этим уже можно было иметь дело.
А обо всех странностях светлых подумаю позже, я слишком мало о них все-таки знаю. Но сейчас главное – переманить Ребекку на свою сторону. Любыми способами.
– Как вы собираетесь отговорить Райана жениться на мне? – зашептала я. – И что вы хотите в обмен? За то, что пойдете против воли Верховного, вашего сына?
Рот Ребекки открылся. А потом закрылся. И лицо у нее вдруг стало таким… мягким, улыбчивым.
– Что ты такое говоришь, деточка? Иди-иди. Тебе бы поспать, да и холодно уже. – Она свободной рукой подтолкнула меня в спину. Ощутимо так подтолкнула. – Ты только не заблудись в следующий раз. Война закончена, а все-таки темной в квартале светлых может быть опасно.
Это что, угроза? И почему она вдруг начала называть меня деточкой и сюсюкать?
– Вы только что сказали, что я не выйду замуж за Лайтвуда, – вернула я Ребекку к началу разговора. – Вы мне угрожали! А сейчас делаете вид, что ничего не было?
Ребекка поджала губы, мгновенно теряя добродушное выражение лица.
– Воспитанная девушка бы не заметила.
Я хмыкнула про себя. Привыкла, должно быть, иметь дело со светлыми. Те, как на подбор, были кроткими, молчаливыми и послушными. Они бы, может, и не заметили. Но я-то другая.
– Воспитанная девушка бы сейчас перед вами не стояла, – отпарировала я. – Я правильно понимаю, что вы не хотите видеть меня женой вашего сына?
– Я бы хотела, чтобы мой сын женился на достойной девушке, – вздернула подбородок Ребекка.
– Так? – поторопила я.
– На достойной и светлой, – уточнила она.
Ага.
– Заключим союз? – протянула я ей руку. – Я не хочу становиться женой лорда Лайтвуда, вы – не хотите видеть меня невесткой. Нам обеим выгодно сорвать помолвку.
Ребекка ничего не ответила.
В траве стрекотали ночные цикады. Где-то вдалеке завыла собака.
– Союз? – повторила я, прервав затянувшуюся паузу. – Светлые ведь знают смысл этого слова? Это значит, что…
– То есть ты… – неожиданно отмерла Ребекка, – хочешь сказать мне, что мой сын сделал тебе предложение, а ты… не хочешь быть его женой?
– Да, я думала мы в этом разобрались.
Светлые! Неужели они еще и туго соображают?
– Да как ты смеешь! – возмутилась она. – Ты понимаешь, кто к тебе сватается? Да ты от счастья до потолка должна прыгать, теряя юбки! Сам лорд Лайтвуд! Верховный светлых! Самый завидный холостяк столицы, а то и всей империи! Добрый, красивый, умный, талантливый! Доверенное лицо императора! К тебе сватается мой сын! А ты – нос воротишь?!
Я растерялась так сильно, что даже не смогла придумать, что ответить. То есть Ребекка, с одной стороны, не хочет видеть меня невесткой, с другой – возмущена тем, что я не оценила предложения ее сына?
Виски заломило.
Мне нужно было домой, в привычный мир темных, где все подчинялось каким-то ясным и понятным законам логики, цинизма и выгоды. Нужно было хорошенько все обдумать и… выстроить новый план атаки.
И это не бегство от светлых! Нет!
Это – тактическое отступление.
– Я пойду, – проговорила я. – Доброй ночи, Ребекка. И помните – мое предложение в силе.
Я спустилась с крыльца, и тут в спину мне полетело:
– Никаких союзов не будет. И чтобы духу твоего здесь не было, змея подколодная! Имей в виду, я люблю своего сына и костьми лягу, лишь бы не дать ему испортить себе жизнь и взять тебя в жены!
Вот и как ответить?
«Уж сделайте одолжение»?
Я стремительно шагала по мощеным улицам, в голове было тесно от мыслей.
С одной стороны, я сегодня испортила настроение двум светлым: напугала Сэмюэля и разозлила Ребекку.
Это плюс.
Ребекка играет на моей стороне – это еще больший плюс. И уж совсем хорошо то, что мне даже не пришлось ничего ей предлагать.
Минус был только в том, что я ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы отвертеться от помолвки: Лайтвуд, как и прежде, остался спокоен и непоколебим.
Ну что ж.
Сэмюэль и Ребекка на моей стороне, осталось настроить против идеи свадьбы старшую дочь Лайтвуда и малыша Бенджамина.
Именно поэтому я завтра приду к нему в гости.
А не потому, что… в общем, исключительно из темных, низких и корыстных мотивов. Не потому, что пообещала Бенджамину!
Голова трещала от переизбытка новой информации, от Лайтвуда, от остальных светлых. Мне нужно было хорошенько все обдумать. Узнать побольше о светлых. Придумать план действий, потому что враг оказался куда более опасным, чем я думала.
Кажется, Лайтвуд ни перед чем не остановится. Но зачем ему это? Какой мотив?
Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что у меня на пути выросла уже знакомая мужская фигура с ножом в руке, на лезвии которого отражался свет луны.
Замерев на несколько секунд, мужчина опустил нож.
– Опять ты, – досадливо проговорил он.
– Может, следующей ночью повезет. Ты, главное, не отчаивайся. И поувереннее! Нож побольше возьми, – с сочувствием произнесла я и аккуратно обогнула его, направляясь к особняку Даркморов.
Мне нужно было отдохнуть.
И информация. Много информации.
Едва дойдя до собственной спальни, я упала на кровать и забылась тревожным сном, в котором присутствовали Лайтвуд, лилии и почему-то Ренфилд, который высаживал их на матушкиной клумбе, предварительно выкрасив в алый цвет.
Проснулась я от немелодичного бренчания и пропитого, но очень вдохновленного голоса, выводящего: «В дале-е-еких земля-я-ях, во времена давние-е-е, жил ба-а-ард оди-и-ин…»
Я накрыла голову подушкой и застонала. Лайтвуд!
Неужели опять прислал менестрелей?!
Ну все.
Где мой нож?!
Мог бы прислать, что ли, кого-то, кто петь умеет… Он же светлый, должен быть милосердным. Я наскоро оделась в любимое просторное платье из черного кружева – как же удачно все-таки, что я не светлая. Одежда темных всегда шилась так, чтобы мы могли надевать и снимать ее сами безо всяких проблем. К примеру, мы не носили тяжелых каркасных подъюбников и уж точно не надевали корсетов.
Хотела бы я посмотреть на того мужчину, который скажет темной, что ее талия – недостаточно узкая, а грудь – недостаточно пышная. Вероятно, он бы даже фразу эту не закончил, а его останки родня долго собирала бы по окрестностям.
Закрепив пушистые после сна волосы рубиновой заколкой, я побежала вниз по лестнице, горя праведным гневом и желанием порвать лорда Лайтвуда на сотню маленьких светлых магов.
«О любви-и-и спою я тебе-е-е…»
Голос менестреля на первом этаже был слышен еще лучше.
Проклятый, помоги.
Еще всего лишь двенадцать часов утра!
Кто же поет в такую рань? Это даже для темных слишком жестоко.
Обычно темные были ночными жителями – наша магия отлично сочеталась с лунным светом, но блекла при дневном. Так что вставали раньше полудня мы редко. Отец – исключение. Он все-таки был Верховным и носился по делам в любое время суток.
– О, ты уже проснулась, моя маленькая плотоядная рыбка! – радостно поприветствовала меня матушка, которая чинно попивала утренний чай в столовой.
Уж слишком чинно. Присмотревшись, я увидела торчащие из-под тяжелой длинной занавески мужские ботинки. Ага.
Значит, скоро в особняке будет пахнуть жареным – когда отец придет и увидит очередной матушкин адюльтер.
А он увидит, иначе какой смысл в адюльтере?
Пожалуй, стоит убраться из отчего дома подальше на некоторое время.
– Как прошло твое ночное свидание с лордом Лайтвудом? – крикнула матушка.
– Отвратительно, – буркнула я, дергая на себя входную дверь особняка.
Она подалась с ужасным скрипом, но даже он не смог заглушить довольного матушкиного:
– Прекрасно, дорогая! Я так рада за тебя!
Темные! Уверена, от моего ответа здесь ничего не зависело. Если бы я сказала, что Лайтвуд меня расчленил, матушка ответила бы что-то вроде: «Надо же, какой интересный вариант для свидания!» Все-таки моя помолвка с Лайтвудом была очень выгодна для них с отцом.
К тому же, предложив помощь или показав обеспокоенность, матушка бы меня унизила: предположила, что я сама не могу справиться, что я… слабая.
Насколько я знала, у светлых все было совсем по-другому: для них не зазорно предлагать и получать помощь, даже признаваться в своей слабости – считается достойным поступком. Ведь для этого нужна смелость! Оказывается.
По крайней мере, нам так говорили в АТаС на курсе «Светлые маги: история, принципы и особенности». Насколько я знала, у светлых был такой же предмет, только рассказывали там про темных.
Однажды на собрании адептов кто-то предложил Лайтвуду вместо нудных занятий устроить вечеринку и там перезнакомиться поближе, а заодно узнать все из первых рук, но Лайтвуд ответил, что ему пока дороги стены академии и доверие родителей светлых, которые отдают ему в руки своих чад. Не проведешь его, увы.
Замерев на пороге особняка, я огляделась.
Менестрель стоял у крыльца и на этот раз был один. В руках у него была мандолина, издающая звуки, подозрительно похожие на те, с которыми лезвие ножа скользит по стеклу.
Сбежав вниз, я уставилась на него, прикидывая, какое заклятье тут лучше применить. Может, натравить на него летучих мышей? Заставить покрыться бородавками? Забросить за шиворот ядовитого паука?
Ладно, с этим можно будет разобраться позже.
Увидев меня, менестрель вздрогнул, ударил рукой по струнам особенно немузыкально и, зажмурившись, продолжил петь:
– Любо-о-овь спосо-о-обна миры меня-я-ять…
– Где Лайтвуд? – выпалила, подлетая к менестрелю и вырывая у него из рук мандолину.
Струны взвизгнули.
– М-м-мисс Медея…
– Где он?! Что ему нужно? Зачем он опять тебя прислал? Отвечай! Иначе всю жизнь заикаться будешь!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70874114) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.