Мертвый свет
Эл Лекс
Астриум #3
Угроза смерти отступила, но пока еще не исчезла полностью. Я не исцелен, мое проклятье лишь отсрочено. И, раз уж Дочь Ночи не смогла мне помочь, остается только одно место, в котором могут оказаться ответы на мои вопросы.Вот только добраться туда будет той еще историей.А то, что ждет меня там, и вовсе может оказаться сказкой.Злой, черной, мрачной сказкой…
Эл Лекс
Мертвый свет
Глава 1. Дирижабли
Несмотря на то, что голуби Птичника подкинули мне неплохую идею на тему того, как пробраться к казадорам, в окончательный план эта идея все еще не превратилась – не хватало информации. Вполне могло оказаться, что я снова все неправильно понял, и все, на что я надеялся, работает на самом деле вовсе не так. Нужна была консультация, но чертов Птичник был вне зоны доступа во всех возможных смыслах этого слова – после того, как он пропал с крыши, он даже на мои сообщения не отвечал и даже не читал их, судя по маркерам. На звонки, само собой, не отвечал тоже. Конечно, я мог бы снова смотаться в Тай-фо и вторично навестить Дочь Ночи… Но желания повторить ту прогулку что-то не возникало.
Не успел я закончить с завтраком, как в каютку вошла Кейра. Она была еще бледна после вчерашнего, но держалась уверенно и даже не шаталась. Увидев меня, она слегка улыбнулась:
– Привет. Хорошо вчера посидели.
– Ну так… – я покрутил рукой в воздухе. – Закончился вечер не то чтобы удачно.
– Дерьмо случается. – вздохнула Кейра. – Что теперь, вешаться из-за этого? В конце концов, если бы ты не потушил того мотылька, она легко могла бы потушить как минимум меня. А как максимум – вообще всех.
– Что есть, то есть. – согласился я, вспомнив мощную огромную винтовку Кристины, так непохожую на то оружие, что я видел в руках мотыльков ранее. Даже у меня, чьи познания в оружии были глубоки ровно настолько, чтобы отличить АК от гаубицы, не оставалось сомнений – Кристина в тот день и в том месте планировала охотиться сугубо на людей. Не в том смысле, что выполнять свои задачи и параллельно, по возможности, в случае прямого столкновения, уничтожать светлячков, нет. В том смысле, что она целенаправленно, возможно, даже несколько дней подряд, искала встречи со мной. Искала, чтобы уничтожить и меня и всех, кто окажется рядом. Не зря же она занимала такую высоту…
Кстати, о высоте.
– Слушай, Кей. А почему наша база находится в причальной башне? Это же причальная башня для дирижаблей, правильно?
– Ну да. Дирижабли не могут садиться на поверхность, большие слишком, особенно в городе. – ответила Кейра, проходя к кофеварке. – Поэтому они чалятся к башням, вроде «Зефира».
– А почему я ни одного из них не видел?
– Потому что «Зефир» – резервная башня. – охотно пояснила Кейра, щелкая клавишами кофеварки. – Она не эксплуатируется, она… Скажем так, законсервирована.
– И никого не волнует, что внутри живет добрый десяток молодых людей? – не поверил я.
– Нет, конечно, ведь мы благодаря Валери по документам числимся как обслуживающий персонал башни. Башня законсервирована, но не заброшена, и наша команда вроде как обеспечивает ее работоспособность. Чтобы в критической ситуации, если башня понадобится прямо сейчас, она была готова принять дирижабль. Чтобы не оказалось так, что башне требуется ремонт длиной в полгода.
– А если она и правда понадобится? Скажем, прямо завтра?
– Так ничего страшного. – Кейра улыбнулась через плечо. – Ведь мы и правда поддерживаем ее работоспособность. Валери нашла нам немало информации о содержании «Зефира» и мы содержим его в порядке. Это наша маскировка и наша страховка. Так делают все светлячки. Объекты городской инфраструктуры не имеют отношения к корпорациям и поэтому находятся в ведомости муниципалитета, а они, как понимаешь, приличных денег за работу по поддержанию таких объектов в порядке, не заплатят. Поэтому, в основном, за нее берутся те, кому конкретно эти деньги не сильно-то и нужны. Те, у кого есть другие источники доходов и кому нужно просто надежное прикрытие основной деятельности.
– Здорово. – нисколько не кривя душой ответил я, вспоминая котельную Тай-фо, в которой обосновался Спектр Сола и Стеф. – А почему вообще дирижабли?
– В смысле «почему»? – Кейра обернулась. – Есть какой-то выбор, что ли?
– Ну я не знаю… – я как можно более непринужденно пожал плечами. – Разве за всю историю существования человечества не придумали каких-то других летательных аппаратов?
– Придумали. – Кейра кивнула и вернулась к кофемашине. – Много всяких придумали, только с них толку немного. Самолетам нужны большие площади, чтобы взлетать и садиться, а в условиях Города каждый квадратный метр на счету, и строить длинные посадочные полосы совершенно не с руки. Немного лучше обстоят дела с вертолетами, но им нужно топливо, да к тому же они чрезвычайно шумные, что автоматически исключает возможность их использования в ноктусах. Корпорации пытались, но, когда поняли, что к моменту десантирования светлячков под вертушкой собирается целое море лоа, быстренько отказались от этой идеи. Дирижабли намного лучше по всем параметрам. Они могут нести огромный груз, что позволяет использовать их и как грузовые и как ганшипы, на которые устанавливают орудия ужасающей боевой мощи, способные при необходимости уничтожить даже рангона. А еще дирижаблям не нужно место ни для посадки, ни для хранения, и самое главное – они практически бесшумные, потому что используют электродвигатели. Они могут спокойно летать над ноктусами, не привлекая внимание тварей… Но только по ночам, само собой.
Бесшумность и как следствие возможность незаметного полета над ноктусами – раз. Огромная грузоподъемность – два. Отсутствие необходимости (да и возможности, если уж на то пошло касаться земли) – три…
Кажется, я знаю, как продукты от казадоров попадают в Город, минуя широченную полосу ноктусов.
– А что днем?
– А днем ноктус закрыт со всех сторон. – Кейра подошла с парящей кружкой кофе и села за стол напротив меня. – В смысле, и сверху тоже. Стена Тьмы не просто высокая, она бесконечная. Нет такой высоты, на которой ее можно было бы пересечь поверху, ну или, по крайней мере, ее на данный момент еще не определили.
– А что произойдет, если дирижабль будет находиться в ноктусе в тот момент, когда наступит рассвет?
– Кто его знает? – Кейра взяла кружку обеими руками и отхлебнула. – Тема рассвета вообще мало изучена, что в отношении людей, что в отношении всего прочего. Насколько я знаю, никто и не пытался оставлять такую дорогую и нужную технику в ноктусе только для того, чтобы посмотреть, что с ним сделает рассвет. Все всегда старались убраться оттуда вовремя.
– Ты говоришь так, словно полеты в ноктусе для них – обычное дело.
– А то. Сам же видел ганшип «Арамаки», который у нас чуть ли не по головам пролетел. У них шесть или семь ганшипов, не считая скольких-то дирижаблей поменьше, и вроде бы каждую ночь они все в ноктусах. Тех же мотыльков забрасывают с них. Или ты думал, что мотыльки тоже через барьеры щемятся, как мы?
– Я вообще о мотыльках не думал. – честно ответил я. – Ладно «Арамаки»… А кто например занимается едой в Городе? Какая-то корпорация, правильно же?
– Конечно же. – кивнула Кейра и отхлебнула еще. – «Биотех» этим занимается.
– И у них тоже есть дирижабли?
– Конечно. У всех есть дирижабли. – Кейра подозрительно посмотрела на меня поверх кружки. – Почему ты так ими заинтересовался?
И ведь ей не ответить, что для меня такая штука, как дирижабль в принципе в новинку, ведь в моем мире их практически не было. Да что там – их вообще не было! Если я правильно помню историю, после знаменитого крушения Гинденбурга дирижабли в принципе канули в Лету и если в современности как-то и используются, то я об этом не в курсе. Хотя нет, вру – один раз дирижабль я видел, и то по телевизору, и он имел какое-то отношение к метеорологии, вроде бы.
В этом же мире дирижабли были совершенно привычным явлением, таким же привычным, как восход солнца поутру. Среди аборигенов намного больше удивления вызвал бы реактивный самолет (судя по всему, до систем вертикального взлета и посадки они не додумались), а гигантский летающий рукотворный кит – это в порядке вещей. Все перевернули с ног на голову.
Хотя, если подумать, в реалии этого мира дирижабли действительно вписывались органичнее. Территория Города не такая и большая, а бесшумность важнее большой скорости.
– Они красивые. – наконец найдя, что сказать, улыбнулся я.
– Ну да. – усмехнулась Кейра. – Особенно ганшип, который обрабатывает из всех стволов квадрат ноктуса. Зачищает перед высадкой мотыльков.
– А что, ты и такое видела?
– Иногда крутят по телеку. Специально снимают с дронов, чтобы не упустить шанса покрасоваться мощью корпораций. Чтобы люди продолжали чувствовать себя в безопасности.
Дроны, точно. Это надо запомнить – дирижабль это, конечно, большая туша, но на площади целого города попробуй еще найди хотя бы один из них. Не говоря уже о том, чтобы найти именно тот, что нужен мне.
Попрощавшись с Кейрой, я вернулся в свою комнату и полез в Сеть в поисках информации о корпорации «Биотех». Как она и сказала, они оказались основным производителем пищевой продукции, снабжающим Город. Я запомнил их логотип – кружок, состоящий из коричневой и зеленой половинок, разделенных очень упрощенной спиралью ДНК, – и даже смог найти фотографию дирижабля, принадлежащего «Биотеху». В отличие от ганшипа, он оказался белым, а не черным, и почти половину его площади занимали солнечные панели, ярко бликующие на фото. Разумеется, у «Биотеха» не один дирижабль, но, если остальные выглядят так же, проблем возникнуть не должно. А они, скорее всего, выглядят так же, потому что держать специальный замаскированный дирижабль для контактов с казадорами нет смысла, ведь в ноктусах не должно быть никаких лишних глаз, от которых стоило бы скрываться. Светлячки не в счет – они официально не существуют, и даже если кому-то расскажут, что видели в небе над ноктусом гражданский дирижабль, вполне закономерно нарвутся на вопрос «А вы-то что делали в ноктусе?». Мотыльки не в счет тоже – корпорации в многолетней подковерной борьбе друг с другом и так наверняка узнали друг о друге все, что только можно узнать.
Ну а лоа, рангоны и даже Дочь Ночи вообще не в счет.
Итак, предварительно получается, что «Биотех» занимается тем, что поставляет еду не только со своих собственных производственных мощностей, но еще и берет продукцию казадоров… Наверное, что-то поставляя взамен – это неважно. Главное, что они делают это по ночам, пересекая ноктусы единственным способом, которым это можно сделать – по воздуху, на дирижабле. То есть, мало того, что у них есть такая возможность, они еще и знают, куда точно надо двигаться. А это в свою очередь значит, что нам по пути.
Только вот совершенно очевидно, что они об этом не в курсе, а, если я им об этом сообщу – вряд ли они будут не против моей компании. Значит, мне придется проехаться безбилетником. Это все, конечно, при условии того, что я действительно правильно все понял и правильно все продумал. Если окажется, что «Биотех» ни при чем, то я их дирижабля в небе над ноктусом не найду ни при каких обстоятельствах. С другой стороны, какой-то дирижабль я должен найти обязательно, для кого-то казадоры же возят полные тележки продукции. Кто-то как-то ее забирает же. Вряд ли казадоры устроили себе компостную яму в ноктусе и возят туда всякую шелуху.
Будет смешно, если так оно и окажется.
Выстроив у себя в голове некое подобие плана, я наконец приступил к его выполнению. В первую очередь осмотрел свою рейдовку и пришел к выводу, что ей пришел конец. Многократные перекрашивания вкупе с последующими стирками и новыми перекрашиваниями превратили ткань в кисель, который чуть ли не в пальцах расползался. Возможно, если бы я тратил перед стирками время на то, чтобы соскоблить максимум краски, все выглядело бы лучше, но теперь все выглядело очень плохо. Не снятая до конца краска размягчалась в горячей воде и впитывалась в волокна ткани. Дополнительно еще и залитая кровью, сейчас моя рейдовка больше напоминала одеяние бомжа, чем рейдовую форму. Поэтому я плюнул на все и пошел в ближайший магазин одежды, где купил простую черную кофту и такие же простые черные штаны без всяких пятен, тем более без пятен цвета моего Спектра. То, что я задумал, в очередной раз требовало максимально возможной анонимности, в том числе и в первую очередь – относительно цветов Спектра. Я снова должен стать безликим неизвестным черным призраком, которого во Тьме и не заметишь, если только сам не захочет или не подставится по глупости.
А глупостей я собирался совершить немало.
Пока на улице светло, я погулял по городу, стараясь выцепить взглядом все, что касалось «Биотеха». Я искал их логотипы на вывесках, на рекламах, даже на банке газировки, которую купил по пути в ларьке с местной вариацией хот-дога – сосиской из дафына, продетой в длинную булочку.
Ни на сосиске ни на булочке логотипов «Биотеха» я не нашел, но вообще их было много и не везде они были по делу. На самом деле, если поставить себе цель найти логотип корпорации, окажется, что тебя только и окружают что логотипы разных корпораций. Там – реклама «Арамаки», гласящая «На страже вашего спокойствия», тут «Верпен» с лозунгом «Дарим Свет» и рядом Страут с дополнением «Отгоняем Тьму». И, конечно, «Биотех», основной моралью которой стало «Счастье есть».
Есть, определенно есть. Только не здесь, не в этом Городе. И даже, скорее всего, не в этом мире.
Сколько я ни пытался, дирижабля принадлежащего «Биотеху» мне увидеть не удалось. Я засек несколько фургонов с логотипом корпорации, но не смог их отследить – слишком быстро они скрывались из виду, а лезть на крыши я побоялся. После объявления войны светлячкам я бы легко не отделался, если бы меня спалил какой-нибудь дрон, а он бы меня наверняка спалил. Было бы очень сложно объяснить, что я делал на крыше.
Был бы у меня самого дрон – я бы легко смог отследить фургоны с его помощью, хотя вряд ли это чем-то принципиально помогло бы мне. Ну увидел бы я, как они выезжают из одного филиала корпорации в другой, ну подумаешь. Мне-то нужны не фургоны, мне нужен дирижабль.
Уже под вечер я заметил парочку мотыльков, которые проверяли документы у прохожего, и понял, что моя прогулка подошла к концу. Мало того – ей бы по-хорошему и не начинаться, я прилично сглупил, что полез на улицы, зная, что на них творится. То, что никто не полез проверять документы у меня, наверное, было заслугой моей личной удачи… Ну, и еще некоторого количества серого вещества в голове, которое подсказало мне не надевать свежекупленные обновки, а потаскать их в пакете и не показывать никому, что они у меня есть… Однозначно хорошее и правильное решение, ведь мотыльки сейчас докапывались до парня именно в такой же одежде – черной толстовке с капюшоном и черных же брюках.
Быстро свернув свою прогулку, я вернулся в «Зефир», закинул пакет с вещами в свою комнату и пошел в мастерскую Валери, даже не удосужившись выяснить, на месте ли она. Конечно же, она на месте, куда еще ей деться – я по-моему даже тут чувствую, как вибрируют стены.
– Привет! – заорала Вал, открывая дверь. – Что-то случилось?!
Я уже привычным жестом попросил сделать потише и прошел внутрь, рассматривая развешанных по стенам, словно в коллекции какого-то чудного энтомолога, разнообразные дроны.
– Помнишь, ты предлагала мне дрона?
– А как же! – тряхнула головой Валери.
– Я решил согласиться на твое предложение. Сделай мне дрона.
– Хорошо! Только есть одна проблема!
Ну разумеется, как же без проблем. По-другому и быть не могло.
– Что за проблема?
– Твой Пульс слишком древний, чтобы еще и дрона тянуть!
– Ага. Ладно, сделай мне дрона просто на аппаратуре.
– Это как?!
– Ну просто на пульте управления. – я пошевелил пальцами, словно в приставку играю.
– А картинку ты куда будешь получать, тоже на пульт управления?! – Валери постучала себя согнутым пальцем по лбу. – Нет уж, у меня другая идея!
– Какая?
– Тебе не понравится!
Глава 2. Мясорез
У меня было две потери сознания, несколько резаных ран, одна огнестрельная, жуткий недосып, влекущий головную боль, слабость и все такое, а еще заражение Тьмой и бесконтрольное употребление астриума с вероятной передозировкой, если таковая возможна. Не то чтобы я жаловался, но, раз уж начал коллекционировать все самое плохое, что с тобой может случиться, то иди в своему увлечении до конца. Единственное, что меня беспокоило – это импланты. В мире нет никого более непредсказуемого, непонятного и непознаваемого, чем человек, добровольно сующий в себя железки – по крайней мере, для меня. И я знал, что довольно скоро придется окунуться и в это.
Насколько я понял из сбивчивого и очень эмоционального рассказа Валери, импланты в этом мире вообще были нормой. В среднем каждый четвертый человек имел какие-то аугментации, а в случае работников корпораций это соотношение и вовсе переворачивалось в прямо противоположное.
Даже в «Зефире» далеко не все оказались «органиками», как их называли в этом мире. И речь даже не о Трилле, аугментация которой была очевидна и видна невооруженным глазом – все было намного интереснее.
– У Маркуса ускорительный процессор, а у Фиби – синтетические легкие!
– Синтетические легкие? – удивился я. – Зачем?
– Не «зачем», а «почему»! – назидательно ответила Валери. – Последствия болезни, после которой спасти легкие не смогли!
– А ускорительный процессор это что?
– Надстройка миндалевидного тела в мозгу! Улучшает реакцию, позволяя быстрее соображать! Без этого Маркус со своей Вспышкой постоянно стены собирал! Вообще это корпоратское железо, но мы для него смогли найти один не самый новый экземпляр!
Вот оно значит как. А я думал, нечеловеческая реакция идет в комплекте к суперскорости. А оказывается, она скорее наказание, чем дар – чтобы с ней справляться нормально, надо еще железа в себя понапихать.
– И что, помогло?
– Не особо! Оно же не сильно уменьшает время реакции, там всего-то раза в два, а Маркус способен ускоряться во все пять! Пришлось долго привыкать и переучиваться, но это все равно лучше, чем ничего!
– А почему не взять то, что ускорит реакцию в пять раз? – не понял я.
– Интересно, где?! – захохотала Валери. – Я о таком не слышала! Двукратное ускорение – это максимум, а больше будет опасно – нагрузка на мозг будет слишком большая! Да и не нужно оно, по большому-то счету! Это же имплант для мотыльков, тактической направленности, для использования в критических ситуациях!
Мотыльковый модуль, говоришь… Теперь понятно, как Кристина на крыше умудрялась отражать мои атаки веерами, которых у нее даже в руках не было в тот момент, когда я принял решение ее атаковать. Видимо, она успевала благодаря импланту заметить начало опасного для ее здоровья движения, просчитать его, понять, что что-то не так, и защититься. Вряд ли она понимала, от чего именно ей придется защищаться, в смысле, от какого типа оружия, но вот с направлением удара не прогадала. А я-то думал, она от рождения такая резкая…
– И где вы взяли имплант для мотыльков?
– Там же, где и все остальное не самое законное! – хихикнула Валери. – На сером рынке, конечно! Там чего только не найдешь!
– То есть, кто-то где-то убил мотылька, вытащил из него имплант и продал на сером рынке? – изумился я. – Тогда почему сейчас такая шумиха вокруг одного-единственного убитого мотылька?!
– Ну, во-первых, мотыльки не всегда умирают, они иногда пропадают без вести! – загадочно ответила Валери. – Например, остаются за барьером на восходе солнца! Ну, корпорации так думают!.. А во-вторых, совершенно не обязательно кого-то убивать, чтобы добыть имплант! Люди же не рождаются с ними, железо производится теми же корпорациями! Иногда его воруют сотрудники, чтобы продать задорого! Иногда их выкрадывают конкуренты, в том числе и те, которых проводим мы!
– Стоп, что? – я встрепенулся. – Куда проводите?
– На заводы же! – Валери тряхнула головой. – Заводы очень часто стоят вплотную к ноктусам, многие даже – одной стеной в них! Бывает, что к нам поступают заказы от дилеров на сопровождение диверсионной группы через ноктус – чтобы, значит, никто их не заметил, чтобы они нигде не засветились!
– Интересно. – оценил я новую для себя информацию.
Впрочем, а чего я удивляюсь? Я ведь уже слышал о подобной практике – в Тай-фо. Только там людей водили к Дочери Ночи, но в чем, собственно, разница? И там и там – через ноктус, и там и там – в итоге, возвращая заказчика обратно в люктус. Разве что цели у заказчиков разные, но это уже их дело, а никак не тех, кого они нанимают.
– А почему заводы стоят вплотную к ноктусам?
– Просто их переносят в самую последнюю очередь, даже если район уже определен на эвакуацию! Чтобы как можно дольше не прерывать производственный процесс! А перетаскивают их потом, понятное дело, максимально далеко от ноктусов!
– И много платят за такие заказы?
– Очень! – довольно улыбнулась Валери. – Вот сколько ты получил после похода за астриумом, умножь на пять! Потом месяц можно не работать!
Месяц… Я бы не работал полгода, наверное, если бы мне столько заплатили. Впрочем, откуда мне знать, как эти ребята привыкли жить – может, их ноги настолько широки, что ни в одном обувном не найдется на них обуви по размеру.
– Ладно, вернемся к имплантам. – поспешил я перевести тему обратно в конструктивное русло, пока Валери не принялась болтать по-новой. – Что конкретно ты предлагаешь?
– Нейронный интерфейс! – сияя, как световой клинок Фиби, ответила Валери. – Поставить тебе нейронный интерфейс, какой-нибудь попроще, только для одного дрона, чтобы тебе легче было с ним освоиться!
Нейронный интерфейс, что-то знакомое. По-моему, я уже слышал это словосочетание, причем от самой даже Валери.
– Это… – я нахмурился. – Так. Это для того, чтобы связываться с дронами, у которых ограниченный искусственный интеллект, верно? Как у мотыльков?
– Не только у мотыльков! – Валери тряхнула головой. – Такой модуль много кто использует – все, кто работает с любыми роботизированными конструкциями! У некоторых он проводной, если предполагается большая нагрузка – ну например, огромным краном ворочать, но для дрона такого не нужно! Маленький беспроводной – он отлично встанет!
– А почему ты сама его не используешь? – я посмотрел на Валери, постаравшись вложить в свой взгляд максимум хитрости. – Я же видел, как ты с Пульса управляешь дроном!
– У меня и так немало железа! – Валери покачала головой. – К тому же, большая часть того, что я делаю через дрон, все равно требует прямого управления – тот же самый удаленный взлом барьеров! Так что как ни крути, а прямое управление мне нужнее, чем удобство нейро-интерфейса!
Что уж скрывать, я удивился:
– У тебя есть импланты? А по виду и не скажешь.
– Два! – Валери снова тряхнула головой. – Больше, чем у кого-либо в «Зефире», ну да я же техник!
– И какие же? – чисто из интереса спросил я.
– Мультиметр в ногте. – Валери подняла руку, оттопырив средний палец. – И макро-радужка в левом глазу!
– Это как? – не понял я.
– Встроенный микроскоп с изменяемым увеличением! – гордо ответила Валери.
– А на вид и не скажешь, что у тебя не свой глаз. – признался я, глядя в голубые глаза девушки.
Вместо ответа она подошла ближе, практически уперевшись своим носом в мой, и оттянула нижнее веко левого глаза. Под ним оказалось что-то вроде полупрозрачных дорожек печатной платы, уходящих вниз по белку и прячущихся в глубине глазницы. Больше никаких отличий от обычного глаза видно не было.
– Круто. – без особого восторга сказал я. – И теперь ты хочешь в меня тоже воткнуть железку?
– Не хочу! – Валери помотала головой. – Но другого варианта нет! Пульс твой не потянет нормальный дрон с искином, а без искина срок его жизни в ноктусе будет исчисляться минутами – слишком сильно искажаются сигналы от оператора к машине!
– А твой как же?
– А кто тебе сказал, что он без искина?! – улыбнулась Валери. – Просто у меня заготовлена целая куча команд на разные случаи жизни, и я могу управлять дроном почти с той же свободой, что и при использовании нейро-интерфейса! Только вот у меня, в отличие от тебя, Пульс последней модели, он таких дронов может целый рой одновременно поддерживать – памяти хватит!
– Ладно. – вздохнул я, понимая, что, кажется, выбора действительно нет – если, конечно, Валери мне не врет, но зачем ей это? – Что нужно для всего этого?
– Ну, во-первых, нужен сам модуль, конечно! А во-вторых, надо наведаться к мясорезу!От этого жуткого слова меня даже слегка передернуло:
– Звучит не слишком обнадеживающе.
– А! – Валери махнула рукой. – Ничего страшного, так называют всех подпольных хирургов-кибернетиков!
– Еще и подпольных! – не сдержался я. – А можно к нормальным?!
– С серым модулем к нормальным хирургам?! – Валери подняла руку и слегка ущипнула себя за нос между глазами – в том месте, где у нее появлялись световоды. – Перегрелся, что ли?!
– Ну давай не серый модуль! – я развел руками. – Я не хочу делать такую операцию в какой-то подворотне, в нестерильных условиях, руками какого-то подпольного деятеля!
– Какую «такую»?! – не поняла Валери. – Вполне стандартная операция, всех дел на полтора часа!
– И реабилитационный период потом три недели, да? – ухмыльнулся я. – А если занесет какую-то заразу – то все три месяца, да?
– Да какую заразу?! – Валери снова щипнула себя за нос. – Ты что несешь вообще?! Нормально там все делают!.. Тьма, я даже подумать не могла бы, что органики так боятся самых простых операций по установке железа! Я думала, все органики только и мечтают, что воткнуть себе что-нибудь!
– Представь себе, не все! – парировал я. – С чего вообще у тебя такие мысли?!
– Ну, если бы это было не так… – неожиданно тихо ответила Валери, пожав плечами. – То у населения не было бы таких жестких критериев к аугментации.
– Каких критериев? – не понял я.
– Ну, для того, чтобы поставить в себя железо тебе нужна веская причина! – снова вернулась в свое обычное состояние Валери. – Как у Триллы, например! Или Фиби! Или проблемы со здоровьем, которые можно поправить только железом, или необходимость импланта в твоей сфере деятельности! Или все сразу! Например, Фиби со своими синтетическими легкими могла бы работать на каком-нибудь вредном производстве, вроде химического, без противогаза, респиратора и других средств защиты органов дыхания.
– Но маска в ноктусе ей все равно нужна?
– Конечно! Она же лицо скрывает! – удивленно ответила Валери.
Я вздохнул, в очередной раз собираясь с мыслями и пытаясь вернуться к теме, с которой Вал меня опять увела:
– Так! Короче! Я не намерен делать операцию в каком-то занюханном подвале с тараканами на стенах!
– Тара… – Валери нахмурилась. – Та… ра… Кто это?
Мысленно выругавшись, я уже сам перевел тему:
– Неважно! Есть еще какой-то способ обзавестись железом?
– Неа! Но ты зря так агрессивно все воспринимаешь! У меня есть несколько фото, как мне ставили радужку, хочешь посмотреть?! Несмотря на то, что клиники подпольные, там все совсем не так, как ты думаешь!
Не дожидаясь моего ответа, Валери схватила меня за руку и потащила к своему компьютеру. Быстро пробежалась пальцами по клавиатуре, пошевелила окна на рабочем столе и наконец вывела несколько картинок на монитор:
– Вот, смотри!
Смотреть не хотелось, но я все же через силу перевел взгляд на монитор, ожидая увидеть там кадры из дешевого ужастика про бандитов, вырезающих почки у людей, оставляя их потом в грязных ванных со льдом.
Реальность оказалась намного круче. Кипенно-белое, выкрашенное такой светлой краской, что глаза от света резало даже на фотографии, небольшое помещение, посередине которого стоит что-то похожее на мягкое гинекологическое кресло, откинутое в полную горизонталь. На кресле лежала Валери, явно моложе, чем сейчас, а рядом с ее головой, стоял кто-то в белом халате и ковырялся странного вида инструментами в ее глазу. Самих по себе действий видно не было, но то, что он погружает в глазницу девушки какие-то щупы и другие девайсы, было очевидно, и от одного только этого факта становилось немного дурно.
Щелкнула клавиша, и кадр сменился – теперь он был снят с прямо противоположного ракурса, так, что работа мясореза стала еще более неочевидной, зато Валери была запечатлена с поднятой рукой, пальцы на которой растопырены буквой V – будто она давала понять, что с ней все хорошо.
– Ты что, в сознании была? – не поверил я.
– Конечно! – Валери тряхнула головой, прощекотав волосами мне по уху. – Под анестезией, но в сознании, мясорезу же надо понимать реакцию глаза на раздражители!
– Ужас… – почти что про себя пробормотал я, но вслух сказал другое. – А полный наркоз можно?
– Тебе – даже нужно! – уверенно ответила Валери. – У меня-то простая операция была – всего-то радужку убрать и заместить, а тебе придется модуль прямо к зрительным нервам приваривать!
«Приваривать»… Как, оказывается, мерзко и страшно может звучать самое обычное и привычное слово, стоит только задуматься о его значении в контексте собственного тела.
– Ладно. – я вздохнул. – Убедила. Как мне связаться с мясорезом? Я же правильно понимаю, что у вас какой-то свой? Тот, кто ставит модули не только по показаниям и разрешениям?
– Соображаешь! – рассмеялась Валери. – Конечно, у нас свой, Виктор Луч, это он на фото! Я могу устроить вам встречу, но насчет модуля обещать ничего не могу – не факт, что он у него есть прямо сейчас! Может, придется подождать!
– А, может, и не придется. – согласился я. – Так что давай, назначай.
Через пару часов мы уже стояли у клиники Луча, в нескольких кварталах от «Зефира». «Мы» – это я и Лиза. Поначалу Валери сама вызвалась меня сопроводить, но потом решила, что лучше потратит это время на дрон, и предложила мне самому выбрать, с кем я пойду, мотивировав тем, что без сопровождения Виктор все равно мне дверь не откроет, даже несмотря на рекомендацию – он работает только с проверенными людьми.
Так или иначе, пошарпанная и изрисованная маркерами дверь подпольной клиники открылась перед нами даже раньше, чем Лиза успела ее коснуться – нас явно ждали. Она бесшумно скользнула в сторону, открывая взору уходящие вниз ступеньки, залитые холодным синим светом, и Лиза первая скользнула внутрь, предварительно воровато оглядевшись.
За еще одной дверью – на сей раз мощной железной, оказалась и сама клиника. Вернее, за ней оказалось одно из помещений клиники, и явно не то, которое я видел на фото – пол из больших бетонных плит, углы местами отколоты, серые стены, не видевшие ни штукатурки, ни краски, и в уголке всей этой площади – большой стол, заваленный бумагами и разнокалиберными контейнерами из всевозможных материалов от стекла до, кажется, даже резины. Они были совершенно разных форм и размеров, некоторые были даже открыты, а часть даже валялась на полу, как ненужный мусор.
Я в очередной раз пожалел, что пришел сюда.
Зашуршала в другом углу комнаты шторка, сделанная из толстых резиновых полосок, и через нее вошел мужчина среднего роста. Коротко стриженный брюнет с высокими залысинами, в очках с темной оправой, и с мечтательной улыбкой на губах. В обоих ушах у него было по широкому тоннелю, закрытому сплошным плагом.
– А, Лиза, душа моя! – радушно поприветствовал он нас. – Молодой человек, здравствуйте! Я Виктор!
– Лайт. – представился я, потратив целую секунду на то, чтобы вспомнить, как меня зовут.
– Очень приятно, Лайт. – Виктор слегка поклонился. – Вы по направлению корпорации сюда?
– Что? – не понял я. – Какой корпорации? Нет, я сам по себе. Я с Лизой.
Виктор несколько секунд глядел на меня, склонив голову к плечу, а потом кивнул:
– Тогда прошу в операционную!
– Что, сразу? – напрягся я. – Я… Не готов!
– К чему? – Виктор взглянул на меня поверх очков. – К осмотру?
– Осмотру? – не понял я.
– Ну конечно! Сперва мне нужно составить карту вашего тела, чтобы понять, какие у вас могут быть ограничения по железу… Я же не могу что подряд пихать в человека, а вдруг конфликты начнутся или отторжение? Я дорожу своей репутацией.
Я грозно посмотрел на Лизу, которая ни о чем таком не предупреждала, и с облегчением ответил:
– К осмотру готов, да. Идем.
За шторкой скрывалась та самая операционная с фотографии – кипенно-белые стены, выкрашенные какой-то глянцевой краской, такой же пол, на котором даже мои, полностью сухие ботинки, все равно будто бы оставляли мокрые следы, и запах спирта в воздухе.
Ну, хоть не миндаля.
Я лег на предложенное кресло, предварительно разувшись по указке мясореза. На пальцы рук и ног мне прицепили какие-то прищепки, на голову надели обруч, и дополнительно ко всему этому сверху расположили что-то похожее на космический бластер из фантастических фильмов прошлого века.
– Ненадолго отключитесь. – предупредил Виктор откуда-то сбоку. – Это быстро, десять минут.
Я хотел ответить, чтобы он уже поскорее приступил к работе, но не успел ничего сказать. В глазах потухло.
Когда я снова открыл их, в моем состоянии вроде бы ничего не изменилось. Руки и ноги были на месте, никаких новых ощущений я не испытывал и никакого железа в теле не ощущал. Уже неплохо.
– Лайт, что за дела?! – ввинтился в уши возмущенный голос Лизы. – Ничего не хочешь объяснить?!
– Да, молодой человек, вы бы потрудились! – вторил ей Виктор. – Шутки у вас несмешные!
– Вы о чем? – не понял я, поворачивая голову в сторону голосов.
Виктор и Лиза стояли в одной и той же позе – сложив руки на груди и глядя на меня, как на кота, который нашел последнюю пачку сосисок и целиком съел ее.
– Он еще спрашивает! – задрал на лоб брови Виктор.
Я начал выходить из себя:
– Да я не понимаю, о чем вы!
– Об имплантах! – всплеснула руками Лиза. – О трех имплантах в твоем теле!
Глава 3. Полиграф
Сканер, который занимался изучением моего тела, был непреклонен. Его нисколько не волновало то, что я не верил его показаниям – он продолжал показывать одно и тоже. План моего организма, на котором ярко-красным были выделены три области. Две – в голове, и одна – в районе сердца.
– Мало того, что у тебя уже стоит нейронный интерфейс, так у тебя еще два импланта стоят! – продолжала возмущаться Лиза. – Это уже ни в какие ворота не лезет!
– Лиз, я понятия не имел! – ответил я, не отводя взгляда от экрана. – Ты же знаешь, я память потерял! Даже если я знал об этих имплантах, то забыл напрочь!
– Забыл о железе в собственном теле! – Виктор всплеснул руками.
– Ну вообще, это возможно! – Лиза в своем репертуаре моментально сменила возмущенное состояние на задумчивое. – Смотри, Вик, это же не самостоятельные импланты, если их не использовать должным образом, то в теории действительно можно не знать об их существовании!
– А что вообще за импланты? – перебил я Лизу. – Про нейронный интерфейс я понял, а остальные два это что?
– Это – адреналиновый блокатор. – Вик ткнул пальцем в красноту в районе сердца. – Отслеживает эмоциональные пороги, и в критических ситуациях, при выделении адреналина, стимулирует его избыточное выделение, позволяя дольше находиться в… «боевом состоянии», назовем это так. "Блокирует" его, не позволяя организму выйти из него раньше времени.
– А второе?
– А второе это нейростимулятор. – Виктор постучал по маленькой красной области в моей голове. – Он же на сленге «ускорительный процессор». В тех же самых критических ситуациях стимулирует нейроны дополнительными синаптическими импульсами, создавая эффект замедления времени.
Вот оно что. Оказывается, замедленное время, которым я не раз пользовался, выкручиваясь из щекотливых ситуаций, это не наследие моей прошлой жизни, а заслуга жизни нынешней, а, вернее, импланта, который предыдущий хозяин моего тела когда-то каким-то образом в себя засунул. Причем это был имплант того же класса, что стоял у Маркуса, а Валери упоминала, что эту железяку так просто не достанешь.
Учитывая, что предыдущий хозяин моего тела был незарегистрированным бомжом, который даже своего контакта не имел – все это звучит очень и очень странно.
– Лайт, ты же понимаешь, что это звучит странно? – словно прочитав мои мысли, спросила Лиза. – Сначала ты говоришь, что ты был обычным неучтенкой, а теперь оказывается, что ты нафарширован железом круче, чем Вал!
– Да я не в курсе! – я прижал руки к груди, не зная, как еще убедить Лизу в своей правдивости. – Ну хотите, проверьте меня на детекторе лжи, я не знаю как еще вам это доказать! Я правда был не в курсе, я же память потерял!..
– Детектор лжи? – оживился Виктор. – А это можно!
– У тебя есть? – скосилась на него Лиза.
– Я тебе больше скажу, он у меня внутри. – Виктор постучал себя по голове. – Иначе как бы, по-твоему, я смог так долго работать, ни разу не засветившись перед корпорациями? Когда ко мне приходят всякие агенты в штатском с просьбами поставить им серые импланты, мне достаточно задать всего один вопрос «Вы по направлению корпорации сюда?» и по их поведению я сразу могу понять, по мою душу они пришли или действительно за серыми имплантами.
– Но к тебе же водят только свои! – нахмурилась Лиза.
– Так и свои могут засланного привести. – Виктор пожал плечами. – Кого-то запугают, кого-то подкупят, всякое может случиться.
Вот и еще одна тайна раскрыта – тайна совершенно нелепого и нелогичного вопроса, который Виктор задал мне, едва я переступил порог клиники. Даже не нам с Лизой, не самой Лизе – он задавал его конкретно мне. Именно для того, чтобы убедиться в том, что я не засланный.
– Валяйте. – решительно заявил я. – Мне скрывать нечего. Правда и отвечать особо я не смогу, потому что мало что помню.
– О, это будет быстро. – улыбнулся Виктор. – Ваше имя – Лайт?
Если я что-то и знал о работе детектора лжи – так это то, что сначала испытуемому задают какие-то вопросы, ответы на которые очевидны, вроде вопроса про имя или про сегодняшний день недели. То ли для настройки прибора, то ли для отслеживания реакции – этого я уже знал. Судя по всему, в этом мире принцип работы детектора лжи остался точно таким же, хоть сам прибор многократно уменьшился, вплоть до того, что его стало возможно запихнуть себе в голову или где он там у Виктора.
– Да. – твердо ответил я, нисколько не смущаясь вопросом.
– Вы мужчина?
– Да. – слегка удивленно ответил я – я ожидал чего-то более прозаического.
– Вы являетесь сотрудником какой-либо из корпораций?
– Нет! – с облегчением выдохнул я, поняв, что проверка работоспособности прибора наконец-то закончена.
Но не закончился сам допрос.
– Вы имеете отношение к какой-либо корпорации?
– Нет!
– Вы хотели бы стать сотрудником какой-либо корпорации?
– Что? Нет, конечно!
– Вы имеете отношение к мобильным оперативным тактическим ликвидаторам?
– Нет!
– Вы встречались с мобильными оперативными тактическими ликвидаторами?
– Нет!
– Врет. – коротко сказал Виктор.
Чего?! Это что сейчас такое было? Где это я встречался с мотыльками?!
– Конечно, врет! – уверенно заявила Лиза. – Совсем недавно пересекался же, в ноктусе!
А ведь и правда. Забавно, я ведь сам был полностью уверен, что не встречался с мотыльками… Получается, меня выдало подсознание, каким-то образом намекнув Виктору, что я сам не уверен в том, о чем говорю? Если так, то его полиграф – просто чудо какое-то, я тоже себе такой хочу!
– А, в это плане! – облегченно засмеялся я. – Тогда да, встречался.
– Хорошо, перефразируем. – кивнул Виктор. – Вы исполняете какие-либо поручения, полученные от мобильных оперативных тактических ликвидаторов или прочих сотрудников какой-либо из корпораций?
– Нет!
– Вы не помните своего прошлого?
– Не помню.
– Вы не знаете, откуда в вашем теле импланты?
– Нет!
– Все правда. – резюмировал Виктор, наконец останавливая этот допрос. – Молодой человек действительно не в курсе, кто его нафаршировал.
– Здорово. – необычно тихо вздохнула Лиза. – Не было проблем, на тебе проблемы…
– Знаете, что меня больше всего смущает? – задумчиво сказал Виктор. – Меня больше всего смущает не наличие имплантов и даже не их модели, а ведь они самые новейшие… Меня смущает их сочетание.
– А что не так в их сочетании? – не понял я.
– Дело в том, что ко мне однажды приходил человек, который работал ликвидатором в «Арамаки», но потом ушел из корпорации, разочаровавшись в их политике. Человек тот хотел избавиться от имплантов, которые поставил за свои деньги, вычтенные из корпоративной зарплаты, и продать их, чтобы получить деньги на дальнейшую жизнь. – Виктор посмотрел на меня поверх очков. – Так вот у того человека был точно такой же набор имплантов. Не таких новых, конечно, ведь дело было много лет назад, но…
Договаривать свое «но» он не стал, но и так было предельно ясно, на что он намекает. И дурак бы догадался.
– Вы же не просто так упомянули про «Арамаки»? – уточнил я.
– Зрите в корень. – кивнул Виктор. – Не знаю, как сейчас, а раньше говорили, что каждая корпорация фарширует своих ликвидаторов уникальным набором имплантов – в зависимости от задач, которые перед ними ставятся и в зависимости от мест, в которых эти задачи предполагается выполнять. В те времена вышеназванный набор ставили именно оперативникам «Арамаки», как основной боевой мощи Города.
Лиза скосилась на меня, но вслух обратилась к Виктору:
– Спасибо, Вик. Раз у нас тут проблема, с которой мы пришли, разрешилась сама собой, мы, пожалуй, пойдем. Прости за беспокойство.
– Ничего страшного, душа моя. – махнул рукой Виктор. – Всякое случается… Хотя, должен признаться, подобное случается впервые.
– Не поверите, со мной тоже. – чистосердечно сказал я.
– Правда. – довольно кивнул Виктор. – В общем, если вдруг захотите вытащить из себя это железо, милости просим.
– Учту. – серьезно кивнул я, и мы вышли из клиники.
За полчаса, что мы провели в клинике (если верить часам на моем Пульсе) на улице прилично похолодало и поднялся зябкий ветер. Залетая в узкий переулок, в котором располагалась клиника Вектора, он почти полностью гас, но я все равно в своей футболке с коротким рукавом моментально покрылся гусиной кожей. Захотелось обхватить себя руками за плечи и интенсивно растереться, чтобы прогнать озноб.
Вот прикол, да. Я, оказывается, киборг с нечеловеческими возможностями, способный замедлять само время и обращать его себе на пользу, а страдаю от такой банальщины, как легкий ветерок. Смешнее этого было бы только от простуды сопли развесить.
– В голове не укладывается. – призналась Лиза, когда мы вышли на улицу. Тихо-тихо, словно говорила сама с собой, словно ее и не интересовало, услышит ли кто-то.
– А представь, каково мне. – хмыкнул я. – У тебя в голове не укладывается, а у меня, думаешь, укладывается? В голове, в которой и так меньше места, чем должно быть, из-за всякого неучтенного железа!
– Неучтенного. – хмыкнула Лиза. – Так уж и неучтенного.
– Ты мне не веришь?
– Тебе – нет. – Лиза помотала головой. – Но я верю Вику. Если он говорит, что ты и правда не знал о железе, значит, так и было.
– Ну и ладно. – я пожал плечами. – Меня и это устроит. По крайней мере, я сэкономил денег…
– И немало. – хмыкнула Лиза. – Вот народ в башне удивится.
«Удивится» – это не то слово… Боюсь, это вообще ничем хорошим не закончится. После вчерашнего, после того, как из-за моего поступка, пусть и совершенного из лучших побуждений, началась охота на светлячков, боюсь, курс моих акций на фондовом рынке башни «Зефир» прилично упал. Если же информация про импланты получит распространение, а она получит, я вовсе рискую стать персоной нон-грата, даже несмотря на все заверения в том, что я не имею понятия, откуда они у меня. Даже если это подтвердит Лиза. Даже если это подтвердит сам Виктор. Даже если все поймут это разумом, осадочек, как говорится, останется.
– Лиз, а, может, просто никому пока ничего не скажем? – начал я. – Люди на взводе, такая информация может… Привести к нехорошим последствиям.
– А Валери? А дрон?
– С этим я сам разберусь. – убедительно сказал я.
– А остальным врать?
– Почему врать? – я пожал плечами. – Они же не спрашивали, а мы не отвечали. Остальным расскажем… Ну, когда все уляжется. Когда поспокойнее станет.
– Знаешь… – угрожающе начала Лиза. – Я бы решила, что ты все же агент корпораций и пытаешься втереться ко мне в доверие…
– Если бы не утверждение Вика о том, что я не вру? – закончил я мысль за Лизу.
– Нет. – твердо ответила она. – Детектор лжи, может, и можно обмануть, в этом я не сильно разбираюсь… Но ты вчера убил мотылька, спасая Кейру. Если бы ты был корпоратом, ты бы на это не пошел.
– Разумно. – признал я. – Значит, договорились?
– Не ради тебя. – нахмурилась Лиза. – А просто чтобы сберечь нервы ребят.
– Спасибо. – я протянул руку и взял ее ладонь в свою. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Лиза хмуро глянула на меня, но руку не забрала.
Так, держась за руки, мы и вернулись в «Зефир». Зашли в лифт и, пока поднимались, Лиза задумчиво произнесла:
– Скажи, а каково это – убивать?
– Отвратительно. – моментально ответил я первым пришедшим на ум определением. – Просто отвратительно. Никому не пожелаю.
– А некоторым, говорят, нравится. – вздохнула Лиза.
– Я не из них. – чистосердечно признался я.
Лифт дрогнул и остановился на жилом уровне «Зефира».
– Охотно верю. – улыбнулась Лиза. Потом она повернулась ко мне, привстала на цыпочки и прижалась губами к моим губам.
Ее губы были холодными, как кромка стеклянного бокала, как стальной поручень поздней осенью. И, даже раньше, чем я успел придумать третье сравнение, Лиза резко разорвала поцелуй, и отстранилась от меня.
– Я слежу за тобой. – двусмысленно улыбнулась она и вышла из лифта.
Совершенно ненормальная особа. Бесповоротно двинутая. Поначалу хотела вскрыть меня, как кролика на разделочном столе, а теперь сама первая лезет целоваться. Конечно, ее агрессивная симпатия ко мне, которую она активно проявляла весь вчерашний вечер, не укрылась от моего внимания, но всему же должен быть предел… Наверное. Какие они все-таки разные с Кейрой, даром что близняшки. Интересно, а к сестре Лизка будет ревновать или голос разума все же возобладает в ней?
Хм… А еще, пожалуй, интересно, почему это я думаю о ревности к Кейре… Она вроде не оказывала мне никаких знаков внимания. Разве что поблагодарила за спасение сегодня за кофе… Ну, еще в баре голову на плечо клала, было дело, ну так это просто последствия ранения – слабая была от кровопотери. Да, точно, именно так дело и обстояло… Наверное.
Я вздохнул и вышел из лифта, задвинув подальше на задворки сознания мысли о женщинах. Сейчас на повестке дня более серьезный вопрос, а с женщинами можно и позже разобраться… Если, конечно, это «позже» у меня будет. Если, конечно, «позже» они позволят с собой разобраться.
Опять моя жизнь держится на сплошных «если», когда же это кончится?..
Я дал себе ровно минуту посокрушаться на тему своей незавидной судьбы. Ровно одну минуту, что понадобилась, чтобы добраться от лифта до мастерской Валери. Потом я резко оборвал нытье, выпрямился, глубоко вдохнул, отгоняя прочь невеселые мысли и поднял руку, чтобы уже привычно со всей дури впечатать трижды кулак в дверное полотно.
Но так и не впечатал. Что-то было не так. Что-то такое… Едва уловимое, незаметное.
Точно. Из-за двери не слышалась музыка.
Глава 4. Необходимое оружие
Интересно, куда она могла деться? Вроде собиралась заниматься дроном для меня, а сама куда-то свалила. Ну, или сидит там и паяет, только без музыки… Да нет, бред какой-то. Чтобы Валери да без музыки?
На всякий случай я поднял руку и постучал в дверь. В непривычной для этого места тишине стук уподобился грому папуасских барабанов, но никакой реакции за этим не последовало. Ни дверь не открылась, ни даже изнутри никто не крикнул… Ничего не крикнул. Ни «Занято», ни «Я вас не звал, идите на хер», ни, тем более, «Входи!»
Все же придется признать, что Валери внутри нет. И, наверное, дрона мне тоже не будет, по крайней мере, сегодня.
На всякий случай я решил написать ей сообщение, и, на удивление, она ответила почти сразу же.
«Я на крыше! Поднимайся!»
Твою мать, она даже печатает с восклицательными знаками…
Судя по тому, что она не уточнила, о какой крыше речь – речь шла о крыше «Зефира». Только вот я понятия не имел, как на нее попасть, о чем тут же набил и отправил новое сообщение.
«Там же, где стояки для спуска, есть лестница наверх! Выбирайся!»
Что ж, логично. Мог бы и сам догадаться, что наверх ходить предполагается в том же месте, что и вниз.
Лестница оказалась старой и местами ржавой – под стать всему остальному «Зефиру», кроме, разве что лифта и спусковых стояков. Их поддерживали в порядке, что логично – слишком важной частью жизни они являлись. В отличие от лестницы на крышу… Зачем вообще им лазать на крышу?
Ответ я получил, когда выбрался на нее сам. Как минимум, затем, чтобы посмотреть на город сверху.
Серый, пыльный, скучный и местами даже противный, сверху он выглядел совсем по-другому. Он не перестал быть серым и пыльным, но серость и пыль стали составными частями совершенно другого общего восприятия. Раскинувшийся под ногами Город с высоты пятнадцати с лишним этажей уже не казался бетонной клеткой, в которой меня заперли против воли, заставив исследовать ее в поисках выхода, нет. Отсюда Город выглядел как гигантский пыльный слизняк, который ползет по планете, пожирая гектар за гектаром ее площади. А следом за ним тянется след из слизи, черной, как сама ночь. Будто слизняк переваривал все, до чего дотянется своими бетонными внутренними органами, и извергал их вместе с переваренной пищей, как отработанный материал. И выращивал, или, вернее сказать, захватывал новые.
Но одновременно с этим жуткий город выглядел притягательно. Жутко и притягательно, как работы Гигера или Босха. Глаз не оторвать, все скользишь и скользишь взглядом по этому сплошному серому ковру бетонных кубов, местами переложенных нитками дорог, иногда спотыкаешься на особенно высоких башнях, торчащих из общего массива, как пики, но потом снова скатываешься на серую бетонную пыль.
Ночью бы сюда придти… Вот тогда наверняка Город будет выглядеть по-другому.
Едва оторвав взгляд от Города, я оглядел крышу. Она оказалась округлой форму, причем не только по периметру, но даже и под ногами небрежно сваренный из стальных листов пол выгибался дугой, словно я стоял на спине стального кита. Диаметр крыши был несколько десятков метров, но из-за изгиба ее края находились почти на полтора метра ниже, чем центр. И там, на самом краю, возле поручня, тянущегося по периметру, стояла Валери. Стояла, оперевшись локтями на этот самый поручень, несмотря на то, что выглядел он весьма хлипким. Рядом с Валери лежал раскрытый настежь чемоданчик, из которого торчали отвертки и пучки проводов, а на голове у девушки виднелось что-то вроде шлема виртуальной реальности. Задрав голову в зенит, девушка медленно водила ею, будто осматривала окрестности, только не здесь, а в виртуальности, нисколько не смущаясь тем, что в шаге от нее начинается пятидесятиметровая пропасть с очень твердым дном.
Ну и, конечно же, у нее в ушах были наушники… Было бы странно ожидать чего-то иного.
– Вал… – позвал я. – Вал!
Само собой, она меня не слышала. Пришлось осторожно спускаться по покатой крыше, на которой не было никаких поручней, кроме тех, что ограничивали периметр. Ладно хоть какое-то подобие ступенек нашлось – в целом ряде металлических листов чем-то продавили приличных размеров углубления, в которые можно было ставить ноги.
Придерживаясь руками за стыки листов и швы сварки я аккуратно и медленно спускался, борясь с желанием достать нож, воткнуть его в крышу и использовать как опору для рук – потом, по закону подлости окажется, что из этих дырок на мою же постель и потечет во время очередного дождя.
Добравшись наконец до Валери, я похлопал ее по плечу, заставляя обратить на себя внимание. Она тут же перестала лапать Пульс, подняла на лоб шлем и вытащила наушники:
– А, Лайт! Ты как раз вовремя!
– Вовремя для чего? – не понял я.
– Я вылетала половину аккумулятора, дрон возвращать пора!
– Ты что, его уже сделала? – удивился я.
– Ага! – Валери тряхнула головой. – Я вспомнила, что у меня была одна плата, которую я начинала делать для нейронного интерфейса, так что я быстренько собрала на ее основе коптер и залила на него стандартную прошивку! Вот, испытать решила, вроде бы все нормально!
– А как ты его испытываешь? У тебя же нет нейронного интерфейса… Нету же?
– Я сделала двойную систему управления! И с Пульса можно, и интерфейсом можно! – Валери щелкнула ногтем по своему Пульсу. – Мне же надо было как-то испытать коптер!
– А очки зачем? – я кивнул на шлем.
– Чтобы видеть изображение с камеры, конечно! – Валери посмотрела на меня так, словно я спросил, в какую сторону делается заднее сальто.
– И мне тоже такое понадобится? – ужаснулся я.
– Нет, конечно! – улыбнулась Валери. – Ты же через интерфейс будешь управлять!
Я выразительно посмотрел на нее, ожидая продолжения, но оно так и не последовало.
– И-и-и?.. – вопросительно протянул я, намекая на продолжение.
– И это значит, что изображение будет поступать тебе прямо в зрительные центры мозга! – терпеливо разъяснила Валери. – Интерфейс же приварен прямо к глазным нервам!
Звучит жутко… Я даже обрадовался, что необходимый имплант передался мне так сказать «по наследству» и мне не пришлось на своем опыте узнать, каково это, когда его «приваривают к глазным нервам». Звучит жутковато.
– Ладно. – я вздохнул. – Тогда давай приступим к испытаниям. Быстрее начнем, быстрее закончим.
– Я же говорила, к твоему Пульсу не получится подключить коптер! – Валери хихикнула. – Забыл уже?! Или ты хочешь на моем?!
– Я хочу через интерфейс. – я постучал пальцем по лбу. – Так, как это и должно выглядеть в идеале.
– А откуда у тебя интерфейс!? – удивилась Валери. – Он что, уже установлен?!
– Э-э-э… Ну да. – ответил я с облегчением от того, что она сформулировала вопрос именно так, а не «Ты уже поставил?»
– Так быстро?! – удивилась Вал. – Без калибровки, без периода толерантности?! Как это возможно?!
– Да я же не в курсе. – я пожал плечами. – Я в имплантах вообще не дока ни разу. Как-то вот знаешь… Он просто раз – и уже там.
Почему-то я снова ощущал себя как на допросе у Виктора – человека-полиграфа, и врать не хотелось. Поэтому я не врал, а говорил правду, по-своему ее заворачивая. Ведь интерфейс и правда уже был «там».
И я правда был не в курсе, как это получилось.
– Никогда не слышала ни о чем подобном! – Валери прищурилась. – Ты меня не обманываешь?!
– Ну, проверь меня, если не веришь! – я развел руками. – Только как?
– Да элементарно! Назови идентификатор своего интерфейса! Я же должна подключить коптер к нему!
– Ага. – я улыбнулся. – С радостью. Только как его узнать?
– Ну да, откуда тебе!.. Расфокусируй зрение, попытайся посмотреть в… пустоту! Чтобы у тебя все объекты были размытыми!
Посмотреть в пустоту? Ну и задачка. Я понимаю, как посмотреть на что-то, но как посмотреть… На ничто?
Через несколько минут попыток у меня, кажется, получилось. Я сосредоточил взгляд на какой-то пылинке, которая медленно падала перед глазами, и не двигал глазами, даже зрачками, до тех пор, пока пылинка не упланировала за пределы поля зрения. Получилось, что я сфокусировался ни на чем. Все, что было в поле зрения, сильно размылось, словно на акварельную картину пролили воду, и смешалось в несколько больших цветовых пятен.
И тогда на фоне этих пятен проступили контрастные черные буквы.
«Интерфейс готов к подключению. Идентификатор…»
Я послушно начал читать буквы и цифры, которые представляли собой идентификатор моего интерфейса. На середине я сбился, потому что не разобрал очередной символ, и попытался сфокусировать на нем взгляд. Естественно, в реальности этих символов не существовало, поэтому взгляд мой на самом деле сфокусировался на каком-то реальном предмете, а все надписи, связанные с интерфейсом, расплылись и уползли на границы поля зрения, сформировавшись в крошечную, совершенно незаметную дымку по краям поля зрения.
Пришлось снова фокусироваться на пустоте, благо, во второй раз это далось легче, и читать идентификатор с начала. Валери символ за символом вбивала его на своем Пульсе, и, когда я закончил, она нажала что-то еще, и тут же под строкой о готовности интерфейса появилась еще одна.
«Запрос соединения от устройства „Коптер Лайта“. Вероятность опасности – средняя.»
– Есть запрос. – сказал я. – Как принять?
– Коротко моргни! Меньше секунды! Моргнешь дольше секунды – запрос отклонится!
Я послушно сомкнул веки на мгновение, а, когда снова распахнул их, то первым делом посмотрел на Валери – потому что больше смотреть было не на что. Совершенно ничего не изменилось, даже надпись пропала.
А хотя нет, кое-что изменилось. В правом верхнем углу, на самой границе зрения постоянно моргала маленькая красная точка.
– Красная точка. – я поднял палец, указывая на нее, хотя, конечно, Валери не могла ее видеть. – Это оно?
– Ага! – Валери тряхнула головой. – Неужели получилось?! Это ж просто бомба!
– Бомба. – согласился я. – Что теперь?
– Теперь доступ у тебя, рули!
– А как? – я развел руками. – Вал, я же рак. Я ничего не знаю.
– Снова расфокусируй зрение!
Я послушно сфокусировался на пустоте, и оказалось, что место извещения о готовности интерфейса к подключению теперь занимает картинка, что транслировалась… ну, судя по всему с дрона.
Я будто бы снова оказался во снах, которые не снились мне уже много лет – лет с двенадцати. Во снах, которые и сподвигли меня заняться паркуром, ведь только он мог подарить ощущения, хотя бы минимально схожие с теми, что я испытывал, пока спал.
Во снах, где я летаю.
Город расстилался подо мной, и я видел его своими собственными глазами, без каких-либо экранов и шлемов. Я двинул головой – и изображение двинулось тоже, повернулось ровно настолько, насколько я хотел. Я повернул головой в другую сторону – и картинка послушно сдвинулась. Я видел, как подо мной едут по дорогам машины и идут люди, я захотел разглядеть их получше и картинка послушно прыгнула навстречу, словно я поднес к глазам бинокль.
Это были потрясающие ощущения. Никакие комплексы виртуальной реальности даже близко не сравнятся с тем, что тебе передается напрямую в мозг и напрямую из мозга управляется. Я словно сам летал над городом, разве что свиста ветра в ушах не слышал.
Хотя нет, это не единственное отличие. Еще по краям поля зрения были какие-то информативные шкалы. Уровень заряда аккумулятора, высота полета, две палочки искусственного горизонта, что-то еще…
Все эти элементы интерфейса, которых, само собой, был лишен сон, напомнили мне о том, что я вообще-то в реальности, и на самом деле смотрю из камеры квадрокоптера. И что рядом стоит Валери, и вообще-то мы на крыше, на высоте пятидесяти метров.
Первым делом я аккуратно, на ощупь, опустился на корточки, а потом и вовсе сел на задницу – не хватало еще, чтобы у меня закружилась голова или что-то еще произошло, и я перевалился через перила. Я, в отличие от коптера, пока еще летать не научился.
– Как управлять? – спросил я, когда убедился, что задница надежно устроилась на теплом металле крыши.
– Просто хотеть! – откуда-то издалека ответила Валери. – Он же с искином, сам будет подстраиваться под твои команды! Поначалу давай ему задания попроще, чтобы он обучился с тобой работать, подстроился под тебя!
Попроще, говоришь…
Вперед.
Коптер не двинулся с места.
Видимо, что-то не так. Ладно, попробуем по-другому. Занять позицию над вон тем зданием!
Совсем другое дело – дрон слегка накренился и сорвался с места! Спустя буквально секунду он, преодолев десять метров, завис точно там, где я хотел.
Отлично. А теперь надо осмотреть окрестности.
Дрон послушно повернулся вокруг своей оси, охватывая все вокруг.
Превосходно. А теперь надо найти меня. Визуально.
Дрон снова повернулся вокруг своей оси, но замер, так и не завершив полного оборота. В центре поля зрения, где-то далеко на горизонте, из сплошного ковра низкий бетонных кубов торчала тоненькая игла – башня «Зефир».
Индикатор заряда в левой части начал тревожно моргать, перейдя порог половины емкости.
– Ты говорила, долго летала? – спросил я у Валери, не отключаясь.
– Ага! Надо возвращаться!
Слышал? Надо возвращаться.
Дрон снова клюнул вперед, словно кивнул, и быстро полетел в сторону «Зефира». Дома внизу слились в одну общую серую кашу, а от мелькающих перпендикулярных движению улиц зарябило в глазах. Я поспешил снова сфокусировать взгляд, чтобы меня не укачало.
– Круто! – честно сказал я, глядя на сияющую Валери снизу вверх. – Спасибо, Вал. Что я должен тебе?
– Да забудь! – Валери махнула рукой. – У меня все есть! Рада была помочь!
– Будут какие-нибудь указания на тему дрона? Может, какие-то неочевидные вещи, подводные камни?
– Подводные?.. – Вал вскинула брови. – Камни?..
– Ну, что-то такое, до чего сам не додумаешься?
– А! – Валери тряхнула головой. – Сильно вверх не получится смотреть, у камеры ограниченный углы поворота! По-первости будет укачивать, потом привыкнешь! А, и еще – если ты велел дрону просто вернуться, то сам он не сядет, так и будет в воздухе висеть! Ему надо велеть сесть!
– Понял тебя. – я улыбнулся. – Сколько заряжать?
– Часа три! Потом примерно час он будет летать!
– Час это круто.
На самом деле, это было совсем не круто. Я рассчитывал на побольше… Хотя на самом деле час это реально круто, я даже не слышал о дронах, которые могли бы, обладая достаточными размерами, чтобы носить их в рюкзаках, летать хотя бы час. А если я смогу где-то раздобыть дополнительные аккумуляторы, это вообще будет отлично.
Остаток дня я провел поочередно заряжая дрон и отпуская его в полет с крыши. Поначалу меня действительно мутило от резких стартов и чумовых виражей, да так мутило, что пару раз действительно вывернуло. Поначалу я сетовал на свой вестибулярный аппарат, который вроде тренировал несколько десятков лет именно для того, чтобы таких ситуаций не возникало…
Потом вспомнил, что мой вестибулярный аппарат остался там, на Земле, а тут придется обходиться каким-то другим, неизвестным, доставшимся мне в наследство вместе с телом.
В итоге последний полет я проводил уже ночью. Тем не менее, оказалось, что это ничуть не сложнее, чем днем – в камере дрона оказался встроен прибор ночного видения, так что даже в отсутствие света я мог бы летать прямо по городу, прямо между домами. Но мне, к счастью, это было не нужно.
Мне и ПНВ-то сам был не то чтобы нужен. Думаю, такую огромную штуку, как дирижабль, я не пропущу и без ПНВ.
Поставив дрон заряжаться в последний раз, я с сомнением посмотрел на дверь своей спальной каморки. С одной стороны, хотелось пойти и попрощаться со всеми, чтобы не исчезать без слов в очередной раз… С другой стороны, я прекрасно понимал, что это поставит под угрозу само существование моего плана, не говоря уже о его реализации. Даже с Лизой не попрощаться, даже с Кейрой. Завтра они проснутся и снова будут думать обо мне… Что-то плохое будут думать, определенно.
А я к тому моменту уже могу просто перестать существовать. Или наоборот – у меня все выгорит, и я доберусь туда, куда мне нужно добраться раньше, чем неведомый катаклизм, происходящий в ноктусах каждый рассвет, настигнет меня.
В любом случае, хватит тянуть. Теперь у меня есть все необходимое оружие.
Глава 5. Дрон и Свет
Возможно, башня «Зефир» не была самым высоким зданием в Городе. Даже наверняка не была – корпоративные высотки даже при взгляде издалека давали фору полузаброшенному причалу для дирижаблей. Но все же именно с ней я ощущал какое-то единение, какую-то общность, даже несмотря на то, что в качестве наблюдательного пункта она не сильно годилась. Я все равно выбрал ее.
Только в ноктусе.
Спустя час я уже сидел на местном черном аналоге «Зефира», на той же крыше, с какой не так давно запускал сварганенного руками Валери дрона, и занимался, в общем-то, тем же самым. Запускал дрона.
На мне снова была непроницаемо-черная одежда, только на сей раз не крашения, а та, что я купил в магазине. Крашеную я выкинул, ее вернуть к нормальному состоянию не представлялось возможным. Единственное, что на мне осталось со слоем краски – это ботинки, с которых она почему-то не отслаивалась, и маска, с которой краска не отслаивалась по очевидным причинам.
Хорошо, что у меня оказался интерфейс в голове. Даже не представляю, как бы я управлял дроном с таким же шлемом на башке, как был у Валери. Считай – никакой маски сразу, никакой защиты от скверны ноктуса. Как вообще предполагается людям без нейронного интерфейса пользоваться таким важным средством разведки, как дроны, в ноктусе?
Впрочем, ответ напрашивался сам собой – люди без нейронного интерфейса не предполагаются в ноктусе. В принципе, никакие люди, в идеале, в ноктусе не предполагаются. Но, как и в случае с любым правилом, из этого существовали исключения.
Полностью черная одежда удачно скрадывала мой силуэт на фоне такой же черной крыши – когда я для пробы запустил дрон в первый раз и попытался разглядеть сам себя, у меня это не то чтобы сразу получалось. То, чего яркой расцветкой так пытались избежать другие светлячки, – опасность проглядеть нуждающегося в помощи товарища в кромешной тьме, – сейчас играло мне на руку. Именно потому, что у меня нет здесь и сейчас товарищей, и нет тех, на чью помощь я могу рассчитывать.
Остается только надеяться, что не только я себя не вижу, но и другие, кто посмотрит в мою сторону, не увидят тоже.
Восхождение на местный «Зефир» оказалось намного проще, чем я боялся. Выглядящая ровной и гладкой при взгляде издалека, при более детальном рассмотрении башня оказалась совсем не такой. На самом деле она была такая же потрепанная и разномастная, как и ее крыша. Где-то выщербилось прямо до арматуры, где-то торчали какие-то трубы, где-то пропилы в бетоне выглядели как изначально задуманные. Так или иначе, карабкаться по башне оказалось намного проще, чем я боялся – почти так же легко, как по скалодрому, на который я любил порой походить ради общего развития. Лишь два раза мне пришлось выбросить в руку клинок и воткнуть его в стену, чтобы использовать как опору, все остальное время я спокойно лез по рельефу самой башни. Ну… Как «спокойно»… Стараясь не смотреть вниз и не думать о том, что с каждой секундой я оказываюсь на метр выше от земли.
Зато в итоге я занял отличный наблюдательный пост, с которого я и так-то видел немалую часть района, а вместе с дроном так и вовсе получал чит на всю карту. Поначалу я опасался, что с дроном будет что-то не так, ведь единственные испытания его заняли всего пятнадцать минут, да к тому же не стоит сбрасывать со счетов то, что проходили они в люктусе, где излучение ноктуса не мешало управляющим сигналам… Но нет – все было в порядке, и он отзывался на мои команды точно так же, как делал это в светлой половине Города.
В итоге я удобно уселся на вершине темного двойника «Зефира», поставил рядом с собой купленный вместе с одеждой рюкзак, в который, помимо дрона, вместилась еще бутылка воды, ингалятор с астриумом и несколько энергетических батончиков на перекус, и принялся ждать. Каждые двадцать минут я поднимал коптер в воздух и проводил облет окрестностей, особенно внимательно оглядывая линию горизонта, но не забывая и об уровне улиц. Там все было как обычно – лоа толпились настоящим черным морем у подножья «Зефира», а подальше, не меньше чем в километре от меня, они привычно шарахались от одной стены к другой, бесцельно и бессистемно. Пару раз мелькнули человекоподобные фигуры рангонов, но они то ли были слишком далеко, чтобы поддаться общему зову, влекущему ТТ ко мне, то ли у них были более важные дела. В конце концов, рангоны, в отличие от лоа, это, как оказалось, почти разумные, если не полностью разумные существа, ведомые не только инстинктами, но и какими-то соображениями. По крайней мере, так это уложилось у меня в голове. Рангоны это вроде светлячков, только темная версия.
Казалось, я в ноктусе один. Кроме ТТ на улицах не шевелилось ничего. Не было видно ни одного светлячка, ни одного мотылька, никого. Словно сегодня все сговорились не выходить в ноктусы, словно всем резко перестал быть нужен астриум… Ну или чем там помимо его сбора занимались мотыльки.
Вот будет забавно если в связи с той войной, которую объявили светлячкам «Арамаки», действительно выпустили какое-то указание о запрете выходов в ноктусы, и заодно полетов тоже.
Нет, на самом деле будет очень не забавно.
Я вышел в ноктус, едва только последние прохожие рассосались с улиц – это было всего-то часов одиннадцать. Прошел уже целый час, и минула полночь, а в ноктусе все оставалось без изменений – бьющийся о подножье башни прибой лоа, на которых я уже перестал обращать внимание, снующие вдалеке рангоны, и никакого дирижабля «Биотеха»…
Пролететь мимо меня незамеченным он никак не мог – я прикинул скорость, с которой летают дирижабли, и получилось, что за пятнадцать минут, которыми исчислялся промежуток между подъемами коптера, он бы не смог вылететь из поля моего зрения, расширенного благодаря камерам дрона. Как ни крути, а я должен был его заметить, пусть даже вне зоны прямой досягаемости. На такой случай у меня тоже был план – я бы просто запомнил время, место и направление и назавтра ждал бы дирижабль уже в той точке.
Еще, конечно, был вариант, что дирижабль летает вообще не через мой район, но это было маловероятно – как минимум, потому, что именно в моем районе располагалась штаб-квартира «Биотеха», и логично было бы предположить, что все поставки от казадоров должны быть пропущены если не через нее, то через какой-то склад-транзит, который вряд ли будут устраивать где-то далеко от главного офиса. Как-никак, это все еще один из основных источников снабжения Города пищей, если я все правильно понял.
Тем не менее, дирижабль все не появлялся, и к половине первого ночи меня начало глодать беспокойство – а если все же я ошибся в своих предположениях? Они ведь не то что вилами по воде – дымом по воздуху писаны! Мне достаточно ошибиться всего в одном своем выводе, чтобы весь план пошел дафыну под хвост… А ведь я мог ошибиться сразу во всех!
Но, как водится, едва я только об этом подумал, едва только поднял с крыши дрон, чтобы совершить пролет сверх плана, только отлетел метров на семьсот в сторону Тай-фо – тут же увидел дирижабль. И не просто дирижабль, а дирижабль «Биотеха».
Как я и предполагал, он нес на себе логотип корпорации и в принципе выглядел так, словно никто не заботился о том, чтобы скрыть его принадлежность. Скорее уж наоборот – выставить ее напоказ, посредством не только логотипа во всю гондолу, но даже и небольшого полотнища с названием корпорации, которое дирижабль тащил за собой.
Жаль только в ноктусе некому было насладиться видом всего этого великолепия. Кроме меня, конечно.
Биотеховцы никуда не спешили. Подогнав скорость дрона под скорость дирижабля и посмотрев на цифровой спидометр, я узнал, что они идут со скоростью тридцати километров в час. Они могли бы и быстрее, наверняка могли, но почему-то этого не делали – то ли экономили энергию, то ли по каким-то другим причина. В любом случае, тридцать километров в час это только кажется невысокой скоростью, на деле же за половину оставшегося до рассвета времени это шестьдесят километров, плюс еще столько же на обратную дорогу. А шестьдесят километров – это крайне серьезно, пешком это не пройдешь за один раз ни при каких условиях – просто ноги отвалятся.
Не говоря уже о том, что шестьдесят километров для города, для любого города, даже Города – это гигантское расстояние. Иные города и столько-то не тянутся, в какой проекции ни глянь. И это все еще не считая того, что нет никаких гарантий, что дирижабль не повысит скорость через какое-то время. Хрен его знает, может, в люктусах, из которого он буквально только что вылетел, какое-то ограничение по скорости установлено? Может быть, сейчас, едва только перелетев СБ, дирижабль вжарит все шестьдесят, если не сто?
Ох, твою мать, а он ведь действительно может вжарить! Что я нахрен тогда буду делать?! Сейчас я еще могу перехватить его, пока он не разогнался, если правильно рассчитаю, в какой точке ноктуса мне придется оказаться… Но это только если я сорвусь с места прямо сейчас!..
Или отложу активную фазу плана на другой день…
Ага, на какой? На завтра? А где гарантии, что завтра дирижабль полетит? А если он летает раз в несколько дней? Скажем, в семь?
Нет, тоже чушь – сам же недавно думал о том, что по логике, дирижаблю следует летать каждый день.
Но это по логике, а в этом мире логика – гостья нечастая. Здесь все вывернуто наоборот, все переменено местами, поди угадай, чем на самом деле руководствуется верхушка «Биотеха», или кто там у них отвечает за полетные планы… С тем же успехом может оказаться, что они имеют прямую связь с казадорами, и те им напрямую сообщают, когда стоит отправляться за продукцией, а когда – нет смысла!
А может и не оказаться…
Нет, надо уже что-то решать. Решать прямо сейчас, потому что с каждой секундой вероятность того, что я смогу догнать дирижабль хоть в какой-то точке ноктуса, стремительно летит к нулю.
А, к дьяволу! В конце концов, если я его не догоню – что я потеряю? Ничего не потеряю, только время на то, чтобы вернуться в люктус! Побегаю, в конце концов, разомнусь – и так уже несколько часов сижу без движения на одном месте, как сыч! А даже если и не догоню – это ведь не зря будет, я кое-что приобрету. Знание о том, в какой точке пространства и в какое время дирижабль появится, или как минимум, может появиться в следующий раз! И в следующий раз я буду ждать его уже там!
Конечно, только в случае, если не смогу догнать его сейчас. А я уже решил, что догонять буду.
Или, скорее, я себя в этом убедил.
Отдав дрону приказ следовать параллельным курсом, я поднялся с крыши и накинул лямки рюкзака на плечи. Все это время, несмотря на то, что он стоял рядом, я держал его за верхнюю ручку и отстраненно переливал в него чуточку Света, так что теперь можно было не бояться, что у меня на спине окажется бомба замедленного действия, вместо поражающих элементов заряженная щупальцами Тьмы. Аналогичная ситуация творилась со всеми другими поверхностями, которые касались крыши – от подошв и до задницы.
А я еще раздумывал – как бы мне так извернуться, чтобы одновременно и дрон контролировать, фактически, сознанием переносясь в него, и Свет держать в узде, обеспечивая защиту от опасностей ноктуса. А оказывается, все получается само собой – я уже настолько привык к Свету в своем новом теле, что пользовался им так же свободно, как пальцами – совершенно не задумываясь о том, что делаю. Возможно, это стало следствием пересечения второго порога… Возможно, тем, что я впитал Свет Кристины, то ли удвоив, то ли удесятерив собственные силы, но теперь мне даже не нужно думать о том, чтобы применять Свет – я и есть Свет. Это как оставшаяся на Земле доктрина о том, что человек – это пучок нервов с мозгом во главе, а все остальное тело – лишь носитель для «человека»… Только здесь вместо нервной системы был Свет. И он не заменял ее, он ее даже не дополнял, нет. Это были совершенно разные уровни восприятия собственного организма. Будто бы у меня сразу два тела – одно физическое, а другое – из Света, но оба они мои. Оба подчиняются мне, и делают то, что я от них хочу.
Это было похоже на то, как в свое время я понял принцип управления оружием – оно делает то, что я хочу, чтобы оно делало… А этот принцип, если вдуматься, очень похож на принцип действия квадрокоптера с ограниченным искусственным интеллектом – ведь он тоже делает то, что ты от него хочешь…
Интересно, кто у кого подсмотрел?
Роупдарт устремился к стене здания, до которого я не допрыгивал, вонзился в черный камень, и вздернул меня на крышу. Рука уже на автомате обросла световой броней, принявшей на себя рывок, и распределившей его по большей площади. Коснувшиеся крыши подошвы автоматически вспыхнули Светом, изолируя меня от скверны ноктуса.
Да, отрицать глупо – я со Светом стал един. Это раньше я воспринимал его как что-то оторванное от меня, что-то такое, что появилось во мне против моей воли и от чего в идеале бы избавиться, но сойдет и просто минимизировать его воздействие на меня. А оказалось – Свет это и есть я. Просто та часть меня, с которой я еще не был знаком, потому что не знал, что она во мне есть.
Возможно, на Земле ее и не было, но в это верится с трудом. Ведь не на пустом же месте появились такие термины, как ци, ба-хионь, прана?
Душа, в конце концов?..
Я не особенно торопился, но и не плелся черепашьим шагом – я двигался ровно с такой скоростью, с какой мне было комфортно двигаться и одновременно рассуждать про себя на вечные темы. В кои-то веки это доставляло мне удовольствием, и казалось, что еще чуть-чуть, и я дорассуждаюсь до какого-то очень важного вывода, до какого-то утверждения, которое поставит наконец все на свои места не только в моей жизни, но и в принципе в этом перевернутом с ног на голову мире. Я не торопился.
Поэтому и не успевал.
И понял я это, когда до дирижабля оставалось метров сто. Все это время я двигался ему наперерез, под острым углом, и сейчас находился практически у него за кормой. Нас разделяло полтора десятка домов, и я понимал, что вряд ли смогу их преодолеть, даже если прямо сейчас ускорюсь на максимум своих возможностей. Банально потому, что на максимуме своих возможностей я долго не продержусь. Даже со Светом.
Что ж, я пытался. Не сказать, чтобы я приложил все усилия к тому, чтобы догнать летающую колбасу, но я и не сильно стремился, чего греха таить. Жалко только, что из двух целей – догнать дирижабль, и наконец закончить логическую цепочку каким-нибудь ударным выводом, – я не достиг ни одной, но это же не последний день моей жизни…
Провожая взглядом перебирающий лопастями винтов дирижабль, я не удержался – поднял руку и помахал ему, словно отплывающему от причала кораблю. Потом расфокусировал взгляд, подключаясь к дрону, и, прежде чем дать ему команду на возврат, решил немного осмотреться вокруг собственной позиции, чтобы как можно точнее запомнить это место. Место, на котором завтра я буду ждать дирижабль снова.
Тревожно моргающий индикатором малого заряда коптер увалился на левый борт и дал резкий разворот. Пролетел мимо моей же замершей истуканом на крыше фигуры, набрал высоту, завис в небе и принялся медленно вращаться вокруг своей оси, передавая мне прямо в мозг картину окружения радиусом в километр, не меньше.
И на ней один за другим стали вспыхивать красные прямоугольники. Собранные из тонких линий, они словно выделяли на сплошной черноте ноктуса что-то движущееся, какие-то неясные силуэты. Прямоугольники следовали за ними, словно абсурдные передвижные клетки, что не выпускают узника, но при этом обеспечивают им полную свободу передвижений. Одна клетка, две, пять… Десять… Двенадцать…
Двенадцать красных прямоугольников дугой приближались ко мне со стороны светового барьера. С той стороны, в которую я секунду назад собирался развернуться и отправиться в путь.
Двенадцать рангонов отрезали мне путь к отступлению.
Глава 6. Загонщики
Двенадцать рангонов. Двенадцать. Это на одиннадцать больше, чем я мог бы побороть. На десять больше, чем то количество, с котором я бы вообще рискнул вступить в бой, в случае, если не будет никакого пути отступления.
И на двенадцать больше, чем я хотел бы видеть! Тем более у себя за спиной!
Первым желанием было как следует рассмотреть красные прямоугольники, не обращая внимания на тревожно моргающий индикатор заряда коптер. Поочередно приблизить каждый из них, в надежде, что ограниченный искусственный интеллект коптера ограниченно неправильно счел какой-то объект рангоном.
Мне хватило секунды, чтобы передумать это делать. Потому что даже если один, даже два, даже три раза коптер ошибся, приняв за ТТ что-то другое… Что это изменит? Их все равно остается слишком много, и тратить время на эту чушь просто бессмысленно!
Тем более, если это время, за которой единственный мой шанс на выживание в виде дирижабля «Биотеха» удаляется от меня все больше и больше.
Да, придется это признать, как бы горько это ни было – в люктус вернуться у меня возможности нет. Рангоны словно заправские гончие заходили на меня широкой дугой, не позволяя уйти ни назад, ни вбок. Будь их больше, они бы наверняка и спереди тоже оказались, полностью замыкая окружение, но и без этого они создали максимально неудобную и опасную для меня ситуацию. Словно обладали не просто зачатками – самым настоящим разумом, да еще и какими-никакими знаниями тактики! Не позволяя мне отступить, они явно собирались гнать меня внутрь ноктуса до тех пор, пока я либо не истрачу весь Свет, либо не выбьюсь из сил… Либо не наступит рассвет. Думаю, что тварей любой вариант устроит.
Кроме одного. Того, в котором я от них сбегаю.
Я отдал квадрокоптеру команду следовать за мной, выбросил в руку нож и побежал вперед. Теперь уже не рассуждая о великом и вечном в процессе неспешного мягкого расслабленного перемещения. Теперь уже – на пределе возможностей. На надрыв мышц! На скорость, на результат! Как на соревнованиях, нет – как будто пытаясь убежать от смерти!
Хотя слово «как будто» здесь неуместно…
Толчок!
Прыжок был таким мощным и длинными, что я перелетел парапет, и приземлился прямо на гравий – так даже лучше! Меньше касаний – меньше потеря скорости, а все, что мне сейчас нужно – это скорость! Больше скорости! Максимальная скорость, которую я только могу развить!
Скорость, которая позволит мне догнать дирижабль «Биотеха»…
Прыжок!..
Пока под ногами проносился провал между крышами, я на мгновение подключился к дрону и заставил его прямо в полете крутнуться вокруг своей оси, коротко подсвечивая врагов. Рангоны почуяли, что я от них ухожу и тоже зашевелились – красные прямоугольники так и суетились, проворно перетекая с крыши на крышу и не отставая от меня. Даже, кажется, догоняя! И они не сбивались в одну кучу, на что я втайне рассчитывал, исходя из того, что они по интеллекту недалеко ушли от животных! Они, сука, продолжали держать дуговое построение! Я-то надеялся, что они, поняв, что жертва уходит, понесутся вслед по кратчайшей траектории, неминуемо сбиваясь в одну кучу, и у меня получится закрутить их, поводить за собой кругами, и вернуться к СБ – хрен на рыло! Эти твари явно намного умнее, чем я думал!
Ладно… Ладно! Мы еще посмотрим, кто кого!
Дирижабль перестал удаляться от меня, и, кажется, даже стал понемногу приближаться. То есть, дирижабль-то двигался с прежней скоростью… Надеюсь, что с прежней… По крайней мере, он продолжал перебирать воздух лопастями двигателей на вид с той же частотой, что и до этого… Только не ускоряйтесь!.. Это будет вообще некстати!..
Прыжок через дорогу!..
Уже привычно клинок выстрелил из рукава на середине падения в пропасть между десятиэтажками. Уже привычно вонзился в угол здания, уже привычно рука покрылась световой броней, и меня потащило вокруг здания. И, пока это происходило, я рискнул снова на мгновение подключиться к дрону.
И обнаружить, что рангоны меня догоняют.
Черт бы их!.. Я знаю, что они быстрые, но, по ходу дела, как и лоа, они становятся тем быстрее, чем больше их собирается вместе! Расстояние между нами стремительно уменьшалось и сейчас составляло от силы половину того, что было в самом начале – когда я сорвался с места! Еще немного, еще пара минут – и они совсем меня догонят!
И чуть раньше этого момента у дрона сядет батарейка…
Веревка смоталась в рукав, я взлетел на крышу, как пробка из шампанского, приземлился, перекатился и снова побежал вперед, к висящей на горизонте туше дирижабля. Осталось каких-то три-четыре квартала пробежать, я успею! Я должен успеть, не может быть, чтобы я не успел!
Прыжок!..
Снова короткий взгляд через дрон – рангоны уже в сотне метров от меня! Прыгают с крыши на крышу, карабкаются, как заправские гориллы, по стенам, если не получается допрыгнуть, и неминуемо настигают меня!
Я заставил коптер снова следовать за мной, но, стоило ему начать разворачиваться, как что-то привлекло мое внимание. Что-то мелькнуло на границе зрения, что-то движущееся, что-то, что коптер высветил красным прямоугольником всего на мгновение…
По ногам неожиданно и больно ударило, я потерял равновесие и выпал из связи с дроном. Неуклюже повалился на бок на гравий крыши, о которой совершенно забыл, увлеченный новыми действующими лицами. Кое-как подстраховался ладонями, и все равно больно приложился локтем.
Плевать.
Я снова подключился к дрону и развернулся туда, где заметил движение. Мне не показалось. Там действительно кто-то был. Даже двое кого-то. И, как ни странно, это оказалось не так уж и далеко от меня. Всего-то в двух крышах в стороне, и меня спасло только то, что эти две фигуры в черном, с оружием, закинутым за спины, с ярко-синими, хорошо заметными даже в темноте ноктуса, наплечниками, смотрели в другую сторону, и не видели моих кульбитов по крышам.
А вот их вряд ли что-то могло спасти. Потому что они стояли точно на пути движения рангонов. Трое крайних справа, составляющие самый кончик дуги, должны были через несколько секунд пройтись прямо по головам мотыльков. И я знаю, чем это закончится.
Синие наплечники. Кто носит синие наплечники? Точно не «Арамаки», у них красные. Кто носит синие?
Черт, да какая разница! Даже если бы это были «Арамаки» – я бы не пожелал им той участи, что ждет их с минуты на минуту! В конце концов, они же мне ничего не сделали, и нет никаких гарантий, что сделали бы, даже если бы увидели. Да и не готов я, просто не готов поверить, что каждый мотылек – это еще одна Кристина Вагнер. Должны же среди них быть и нормальные люди!
Надо как-то дать мотылькам понять, что их сейчас захлестнет волной рангонов. Справиться с ней они, конечно же, не в состоянии, но, может, хотя бы смогут убраться подальше? Не просто же так они называются «мобильными»?
Только вот как привлечь их внимание? Заорать? Так они тогда увидят меня, а не рангонов, и внимание я привлеку тоже к себе, а не к ним! И вполне может случиться так, что через мгновение после этого я окажусь нашпигован свинцом, как шпикачка – салом. И самое грустное – это даже не спасет мотыльков, потому что еще через мгновение привлеченные выстрелами рангоны кинутся на них!
Почему вообще они их не заметили сами? Почему они не заметили меня? Где их дроны?
Точно! Дрон!
Я бросил короткий взгляд вперед, запоминая расстояние до края крыши, поделил его на количество шагов, и побежал вслепую, переключаясь на дрон.
Заряда почти нет, индикатор совсем пустой. Если я сейчас отправлю дрон к мотылькам, он уже не вернется. Что ж, дьявол с ним. Полезная штука, классная, удобная… Но дьявол с ним. На кону человеческие жизни. И два потенциальных рангона.
В конце концов, если выживу, попрошу Валери склепать мне новый дрон.
Три, четыре, пять шагов…
Дрон подлетел к мотылькам сзади, на большой высоте, чтобы не привлечь раньше времени внимания жужжанием моторов.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Я на мгновение отключился, чтобы толкнуться от парапета крыши, и уже на приземлении подключился снова.
Дрон провалился вниз, картинка резко прыгнула навстречу, от чего к горлу подступил комок, и я-дрон завис прямо за спинами мотыльков. Услышав жужжание, которого не слышал я, поскольку дрон был лишен микрофона, мотыльки вскинули оружие, один – продолжая смотреть, куда и смотрел, второй – разворачиваясь в сторону дрона.
Спустя секунду мотылек оторвала щеку от приклада и удивленно наклонила голову к плечу, словно дрон ее смутил.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Я снова отключился, перемахнул через провал между крышами, бросил короткий взгляд на дирижабль – все еще далеко, сука! – и подключился снова.
Три, четыре, пять…
Мотылек все еще смотрела на дрон, и я резко повел его назад и в сторону – туда, откуда должны были придти рангоны. Повел спиной вперед, чтобы видеть, смотрит ли мотылек, следит ли.
А мотылек снова приникла к оружию, провожая дрон взглядом, и, когда примерно линия ее огня совпала с направлением движения рангонов, она вздрогнула.
Увидела, значит!
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Я снова отключился, прыгнул, приземлился, перекатился…
Один, два, три…
Мотылек обернулась к своей напарнице, и, наверное, что-то крикнула. Резкий разворот, взгляд через прицел в сторону приближающейся угрозы, и оба мотылька резко, как синхронные пловчихи, прыгнули спиной вперед с крыши!
Увидели. Поняли. Успели.
Я дал команду дрону возвращаться – а вдруг получится? – и отключился. Как раз досчитал до двенадцати.
Тело начало сдавать. Дышалось через маску тяжело, и воздуха стало не хватать. Ноги налились тяжестью, словно я снова тренируюсь с утяжелителями, только на этот раз не по килограмму, а по три как минимум. Уже не получалось перемахивать провалы между крышами вместе с парапетами, теперь я приземлялся на них, тратя мгновение времени и крошку скорости на лишнее касание. Нож я держал в руке, не выпуская ни на мгновение, пусть даже с ним было неудобно гасить инерцию после прыжка роллом – я бы готов к тому, что в любой момент рангоны догонят, и мне придется что-то делать. Правда не было ни единой идеи о том, как понять, что рангоны меня догнали.
Дирижабль постепенно приближался. Но так же, как он приближался ко мне, он приближался еще и к краю района, к которому принадлежал ноктус. А дальше, за границей, почти на краю следующего района, судя по карте, располагалось небольшое озеро, которое здесь, в ноктусе, было представлено просто большой ровной площадью. Никакой застройки, никаких крыш, никаких стен и улиц – только ровная черная гладь диаметром метров пятьдесят.
И именно через эту гладь, судя по всему, и собирался лететь дирижабль.
Я снова попытался подключиться к дрону, и не смог – «Соединение потеряно. Переподключитесь к приемному устройству или подключитесь к другому». Отлетался коптер. Недолог был твой век, но ты мне прилично помог…
Что ж, у меня появилась еще одна крайне веская причина догнать дирижабль прямо сегодня. Прямо сейчас.
Вот только я полностью лишился возможности осматривать окружение!
Хрен с ним… Доживу… До дирижабля осталось тридцать метров…
Одиннадцать, двенадцать…
В прыжке я развернулся, на всякий случай выставляя перед собой нож…
И вовремя!
Один из рангонов вырвался вперед – видимо, как и люди, из которых они получаются, они все бегают с разной скоростью, – и умудрился догнать меня, попытался сцапать прямо в прыжке с крыши на крышу! Нож резанул по вытянутой в мою сторону лапе, откромсав несколько пальцев, но, в отличие от лоа, рангон и не думал разваливаться на клочья черного дыма! Хотя с чего бы ему – он же не первый такой, кто пробует моего клинка – первого я убил еще в Тай-фо, и он тоже сдох далеко не сразу…
Черт, черт!
Время замедлилось – наверное, сработал один из моих имплантов. Я закончил разворот, принял удар парапета в ноги, но, вместо того, чтобы мягко соскользнуть вниз и перекатиться по крыше роллом, выпрыгнул как можно выше, вытягивая себя вверх руками! Группировка под колени, вынужденное сальто назад, продиктованное инерцией движения – и рангон, который не умел делать гейнер, как я, пролетел подо мной, бесполезно заграбастав лапами пустоту! Пронесся, упал на крышу, проскользил по инерции еще пару метров, скребнул когтями по монолитному гравию, разворачиваясь и снова нацеливаясь на меня…
Но я уже приземлился на крышу, перекатился назад, разрывая дистанцию между нами еще больше, и, едва ноги утвердились на крыше, выбросил вперед роупдарт!
Сверкнула желтая молния, рангон быстро вскинул лапу, словно пытался защититься ею, но роупдарт легко пробил ее насквозь, и вонзился прямо в середину уродливой продолговатой башки, неуловимо напоминающей о ксеноморфах.
Вряд ли рангон от этого сдох. Но как минимум его это замедлит.
А вот меня наоборот – ускорит.
Смотать веревку!
Меня дернуло к твари, а ее, соответственно – ко мне. Какой бы мистической и непонятной она ни была, свойства физического объекта никто не отменял, поэтому нас потащило друг к другу, как на резинке! Рангон упирался одной лапой в крышу, вторую, прибитую к башке, не мог от нее оторвать, и вообще, кажется, он был обескуражен происходящим…
А я – нет! Поэтому за мгновение до столкновения я сгруппировался, выставляя вперед ноги, перелил в них побольше Света, и толкнулся от выпуклой башки, как от гимнастического трамплина!
Нож, повинуясь моей воле, вылетел из головы рангона, я напоследок еще раз хлестнул им за спину – вслепую, куда угодно, авось попаду! – и снова приземлился на ту же крышу. Только теперь между мной и дирижаблем, до которого осталось метров десять, не было больше мешающего рангона.
Между нами больше вообще ничего не было. Это была последняя крыша, за которой начиналась пустая территория, которую прямо сейчас заполняли ручейки лоа, вытекающие из прилегающих переулков. Еще четыре шага – и все. Конец. В том или ином смысле. Или я допрыгиваю, и веревка роупдарта дотягивается до дирижабля… Или я не допрыгиваю, и тогда все заканчивается. Заканчивается в нефтяном озере, на дно которого тебя безостановочно тянут гнилые черные руки…
Шаг…
Есть еще один вариант – остановиться, развернуться и принять бой с превосходящими силами противника. Но это вариант лишь отсрочки смерти, потому что с таким количеством противников не справился бы и весь наш Спектр. Даже тот рангон, что только что получил от меня клинком в череп, явно не спешил умирать. Сколько нужно приложить усилий, чтобы убить хотя бы одного – представить трудно.
Второй…
Попытаться взять их хитростью, как-то обмануть, раздергать, затеряться и в итоге уйти. Но это вариант тоже не вариант, потому что у меня больше нет дрона, с помощью которого я мог бы узнавать, где находятся противники. А двигаться без этой информации в половине случае означает двигаться им навстречу. А если противников двенадцать, это превращается лишь в вопрос времени.
Третий…
Что ж, даже если у меня ничего не получится – это была неплохая жизнь. Не хорошая, но и не плохая. За несколько дней здесь я испытал больше эмоций и получил больше жизненного опыта, чем за всю предыдущую жизнь. Познакомился с людьми, которые просто не способны были бы интегрироваться в моем мире в общество, оставаясь исключительно пациентами психбольниц. Делал вещи, на которые не то что не думал, что способен – даже не думал о том, чтобы подумать! И самое главное – я все же никого не заразил.
Я же говорил, что этого не случится…
Четыре…
Я выпрыгнул с парапета, выдергивая себя руками как можно выше, вытягиваясь в сторону дирижабля, протягивая к нему солнечную нитку с сияющим ножом на конце!..
И тут же что-то ухватило меня за ботинок и потянуло на себя!..
Глава 7. Маятник
Я достал. Вернее, нож достал. Вонзился в самую близкую ко мне точку дирижабля – обшивку гондолы кормового двигателя, – натянул цепь чуть ли не до звона, едва не вырвав из сустава руку!.. Даже привычная световая броня на все плечо не помогла – настолько сильным был рывок! А все потому, что на ноге у меня повисла чертова Тварь Тьмы!..
Мне охренительно повезло, что рангон не попытался проткнуть мою ногу своими когтями, а ухватился за нее всей ладонью – не уверен, что тонкая световая броня, которой я привычно закрывал стопы от воздействия ноктуса, смогла бы выдержать удар этими острейшими лезвиями тьмы, коих у рангона, как и у человека, было по пять на каждой ладони. Возможно, в нем еще оставалось что-то человеческое, как минимум – рефлекс хватать ладонью, а не протыкать когтями.
И совершенно точно в нем остался человеческий вес…
По широкой дуге нас потянуло вперед и вниз, раскачивая на цепи роупдарта, как огромный маятник весом в полтора центнера! Крошечная надежда на то, что рангона сорвет центробежной силой, поскольку именно в его позиции она была максимальной, не оправдались – тварь лишь сильнее сжала мою ногу черными узловатыми, из-под которых посыпались желтые светлячки, будто искры!..
Я перетащил броню с плеча на всю левую половину тела – именно в левую ногу вцепилась тварь, поскольку именно она была у меня толчковая, и именно она задержалась на парапете, с которого я прыгал, на мгновение дольше правой. Свет послушно растекся, заковывая тело в половину сияющего доспеха, и принимая на себя весь вес рангона. Теперь его лапа сжимала не мою податливую плоть, кое-как защищенную тонким, будто фольга, слоем Света, а твердую монолитную конструкцию, берущую свое начало прямо от цепи. А то, что внутри этой конструкции оказалась половина моего тела – это так, мелочи. Как минимум, я избавился от вероятности заработать перелом или вывих бедра из-за повисшей на мне твари.
Правда что делать дальше я пока не придумал…
Вверх!
Роупдарт не откликнулся. Меня не дернуло вверх, словно из рогатки выпустили, как это происходило каждый раз, когда я пользовался роупдартом, как мотыльки – своими тросами. Оружие вообще не отреагировало, словно я не давал никакой команды – то ли оно отказывалось работать в присутствии рангона, то ли наш общий вес был слишком большим для него. В любом случае, очевидно, что причина именно в рангоне, так что пока я от него не избавлюсь, суждено обоим мотыляться под дирижаблем на длинной световой цепи, как маятник.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/el-leks/mertvyy-svet-70845181/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.