Классный отдых
Маргарита Сысоева
Раиска и Люська, две неугомонные подружки, отправляются отдохнуть в небольшой пансионат. Пансионат расположен в сельской глуши и главное достоинство тамошнего отдыха – дешевизна. Раиска, замужняя мать двоих детей намерена отоспаться в тишине. Люся – женщина одинокая, но не теряющая надежды устроить личную жизнь, вынуждена на две недели предоставить свою квартиру в распоряжение ремонтной бригады.Однако планы подруг провести две спокойные и даже скучные недели в экологически чистом районе вдали от суеты и городского шума не оправдываются. Едва выйдя из дома, Людмила попадает в сети брачного афериста и тут же загорается жаждой мести. В самом пансионате поначалу всё идёт, как и предполагалось: свежий воздух, здоровая пища, танцы на летней веранде, слежка за привидением, являющимся местной достопримечательностью. Но очень скоро идиллия нарушается убийством.
Маргарита Сысоева
Классный отдых
– Рая, ты только представь себе, это же рай! Ого, каламбурчик родился! Рая проводит отпуск в раю! Это же звучит! Это знак! Соглашайся!
– По-моему, довольно примитивный каламбурчик. Глуповато звучит.
– Разве? Ну, ничего, пускай глуповато, сейчас это неважно.
– А что сейчас важно?
– Как что? Что может быть важно сейчас, в сезон отпусков? Конечно свежий воздух, тишина, экология! И практически даром! А это тоже существенно. Да такой возможности, может, еще сто лет не представится! Благоустроенные номера, трехразовое питание! Представляешь, две недели на всем готовом! Ну, Раечка! Ну, подумай!!! Только не долго! Я должна дать ответ до конца рабочего дня, – Люська уже минут двадцать энергично увещевала меня составить ей компанию на отдыхе.
Надо сказать, не безрезультатно. Конечно, сначала я просто бросила трубку. Делать мне больше нечего, как тащиться на перекладных в какую-то дыру на границе трех областей, что бы две недели умирать там от скуки. Даже если это почти ничего не будет стоить.
После третьего звонка я попыталась объяснить Люське свою занятость, и то, что уже давно спланировала свой, так называемый, «летний отдых». Затем пробовала напомнить подруге о кровожадности загородных комаров, неприятных сюрпризах со стороны погоды и бытовых неудобствах сельской жизни. Потом только вяло огрызалась. А последние пять минут уже молча внимала ее вдохновенному монологу, и мысль о том, чтобы на две недели сократить запланированный семейный «отдых» на свекровкиных шести сотках медленно, но верно овладевала моим сознанием.
А что? Могу я один раз за много лет поехать отдохнуть с подругой? В самом деле, подумаешь, решили провести отпуск на даче у свекрови. То же не бог весть, какое развлечение. Если подумать, в предложенном Люськой варианте есть свои плюсы. Две недели не думать о том, как накормить и развлечь семейство, забыть о сорняках, со страшной скоростью заполоняющих огород, о колорадских жуках, жиреющих на нашей картошке? Пожить на всем готовом, просто есть, спать, лежать на пляже, купаться в речке? Да я уже и забыла о том, что возможна такая замечательная растительная жизнь. Хорошо, что холостая подруга напомнила.
– Раиска, подумай о детях! Им нужна здоровая, отдохнувшая мать, с уравновешенной нервной системой! А на что ты будешь годиться после этой дачи? Отпуск на даче у свекрови! Да это название для ужастика! Ты возьми, непременно возьми с собой камеру. Потом сможешь продать отснятый материал. Может даже хватит денег на какую-нибудь путевку. Для восстановления нервов.
Крыть было нечем.
– Ладно, черт с тобой, уговорила.
– Отлично, выезжаем в субботу вечером, будь готова к шести. Ты – прелесть!
Странно это. Конечно, не то, что я – прелесть. Это как раз нормально. Странным было то, что Люська так настаивала на отдыхе в сельской глуши. Обычно она отдыхала в каких-нибудь модных местах, пусть даже долги за приобретенную в кредит путевку приходилось отдавать до следующего отпуска. А тут какой-то бывший межколхозный дом отдыха в соседней области… Чудно.
***
Все разъяснилось вечером, когда Люська заявилась ко мне, помахивая нарядными путевочками в загородный клуб «Эдем».
– Знаешь ведь, что у меня трубу прорвало.
Конечно, я знала о Люськином стихийном бедствии, лично принимала участие в ликвидации последствий. И не только я. В то время у Люськи как раз случилась запарка на службе, и она не могла покинуть рабочее место. Так что на борьбу с напастью была мобилизована вся моя семья. Сначала ведрами выносили воду, которой к нашему прибытию успело налить по щиколотку. А потом клеили обои пожилой соседке снизу. Вначале соседка требовала, что бы ей сделали еще и натяжной потолок. Даже комиссию пришлось вызывать, чтобы убедить старушку, что ее потолок от потопа не пострадал. А то, что его давно надо было побелить, так тут Люськина авария ни при чем. Но обои ей все-таки пришлось поклеить. Причем она требовала шелкографию на флизелине. Опять пришлось организовывать комиссию, что бы определить реальный ущерб. Шелкографию Люська не потянула бы. Я была не против поклейки обоев. Мы как раз запланировали у себя косметический ремонт. Так что я была даже рада, что дети потренировались на чужих стенах. Правда, в Люськином доме невысокие потолки. Так что, когда мы начали клеить обои у себя, сложности все равно возникли.
– Сама понимаешь, теперь ремонт неизбежен. Терпеть не могу ремонты. Но я считаю, что если уж делать – так что бы сразу сделать все и как следует. Отмучиться уже и жить спокойно лет десять, нет – пятнадцать. Переживать ремонт каждые десять лет слишком тяжело. Я уже бригаду наняла. Хорошая бригада, надежная. Мне ее шеф рекомендовал. Настоящие профессионалы. Их на части рвут. Представь, мне совершенно случайно удалось вклиниться. У них вообще все на пять лет вперед расписано. Пятилетний план, представляешь? А тут очередной клиент умер. Просто повезло. Ну, сама понимаешь, я не в том смысле. Очень жаль, конечно, что у них клиент умер. Но для меня это оказалось весьма кстати. Иначе-то мне их ни за что не заполучить раньше следующей пятилетки. Пришлось бы гастарбайтеров каких-нибудь нанимать. Глупо упускать такой шанс. Так что я все деньги ухнула, еще и в долги залезла. Самой все равно пришлось бы эвакуироваться. А тут такая удача прямо в руки плывет – хозяин пансионата презентовал фирме пару путевок! Директор сейчас ехать на отдых не может, дела не пускают. Он мне предложил. Согласись, это судьба! Грех же не воспользоваться! Ну, Рая! Скажи, что ты рада!
Не то, что бы я была очень рада, скорее смирилась с неизбежным. Как показал многолетний опыт общения с Людмилой, сопротивление – бесполезно, а скучать в ее компании, скорее всего, не придется. Очень на это надеюсь.
Семья восприняла мой прыжок в сторону спокойно, даже радостно.
– Ура, мамулёк не едет! Значит, велик помещается! – и старшенький с воинственным кличем ринулся в гараж.
– Нет, берем домик Барби! – и младшенькая кинулась за ним.
Муж тоже не возражал. Действительно, ему-то чего возражать? Увидев, что он явился без меня, мамуля удвоит заботу. Будет там, как сыр в масле, кататься.
Мне никто не завидовал. Никто меня не отговаривал. Можно спокойно собирать вещи. Суббота-то уже завтра!
* * *
С утра семейство, с трудом разместившись в набитых велосипедами, ластами, раскладушками, подушками, игрушками, теплыми вещами и еще бог знает чем «Жигулях», отбыло на дачу. Я уже заканчивала наводить порядок в опустевшей квартире, когда позвонила Люська.
– Раиска! Я тут с вещами на улице, подниматься не буду, кинь ключи от гаража.
Я выглянула в окно. У подъезда, задрав голову, стояла Люська в окружении баулов, пакетов, коробок, сумок. Позади нее стояло такси, из которого водитель продолжал выгружать вещи. Видимо, в связи с ремонтом Люська решила перевезти имущество в мой гараж. Я кинула ей ключи и продолжила уборку. Интересно, а с мебелью она что сделала? Наверное, просто накрыла. Могла бы и это барахло прикрыть полиэтиленом. Хотя, если там что-нибудь ценное, конечно, не стоит. Ладно, пускай, все равно гараж пока будет пустовать. Да и в плане сохранности место неплохое. Летом пенсионеры бдят во дворе с утра до поздней ночи. Зимой они тоже бдят, но уже из квартир, сидя у окон или наблюдая в дверные глазки. Этой зимой мой муж самолично врезал нескольким старушкам новомодные дверные глазки, дающие изображение повышенной четкости. А одной из соседок, которая в гололед сломала ногу и теперь не могла выходить на улицу, внук наладил систему видеонаблюдения. Теперь она, не вставая с кресла, может видеть, что происходит на площадке перед дверью, у подъезда и у входа в гараж, где внучок держит машину. У этой охранной системы только один недостаток – бабуля постоянно отвлекается на просмотр сериалов.
Наш гараж находится на другой стороне двора и видеонаблюдению не доступен. Но в нем и не хранится ничего особенно ценного.
Люська поднялась налегке минут через пятнадцать.
– Уф! Высоко живешь! И как люди обходятся без лифта?
– Всего-то четвертый этаж.
– Четвертый! А пятиметровые потолки?
– Ты преувеличиваешь.
– Слушай, у тебя такой милый сосед по гаражу! – сказала Люська, чуть отдышавшись.
– Милый? – я уронила швабру.
Дядю Васю, владельца «инвалидки» и зловредного кляузника, как только не обзывали. Но что бы «милый»?
Нет, конечно, если Люська решилась отдыхать в сельской местности, планку требований к мужскому полу она должна снизить. Но не до такой же степени, в самом деле! Я только пожала плечами и снова взялась за швабру.
– Вещички помог поднести. Представляешь, пока я тебе докричалась, водитель половину вещей успел из машины вытащить, тупица. Пришлось их обратно складывать, что бы до гаража довезти, – Люська поправляла прическу перед зеркалом. – Хорошо, сосед помог. Увидишь, он и погрузиться поможет. Личное обаяние творит чудеса, вот увидишь.
– Ну, на это чудо у нас весь двор сбежится посмотреть! Даже не сомневайся. Дядя Вася делает доброе дело! Только, надеюсь, что не бывать этому.
– Почему же?
– Потому что дядя Вася, помогающий девушкам – это признак конца света.
– Теряешь форму, подруга, – необыкновенно довольная собой Люська строила глазки зеркалу. – А почему дядя Вася? Это у него прозвище такое?
– Зовут его так. А прозвище у него неприличное.
– Кто зовет? – Люська картинно изгибалась и потягивалась, любуясь своим отражением.
Я призадумалась.
– Да, в общем-то, никто и не зовет. Он сам приходит, когда не надо.
Дался ей наш Вася.
– А мне он представился Эдиком, – Люська кокетливо закусила локон.
– Людмила, не поминай к ночи!
Дядя Вася, представляющийся Эдиком! Точно конец света! Или у Люськи поехала крыша, а противоестественное желание провести отпуск в деревне – это был первый симптом? Или дядя Вася окончательно сбрендил и действительно клеился к Люське? Не может быть. Я окинула Люську критическим взглядом. Таких худышек дядя Вася вообще за людей не считает. По его мнению, они бесполезны и только зря коптят небо. А тут еще – обтягивающие джинсы. Женщина в джинсах для него до сих пор – воплощение разврата. Чуть только увидит даму в джинсах в каком-нибудь учреждении или даже продавщицу в магазине, так сразу – давай строчить «телегу» о ее моральном облике. Хорошо, что свои опусы он отправляет в основном в газеты. Никак не привыкнет к тому, что пресса уже давно не орган власти. Маловероятно, что бы дядя Вася сошел с ума и попал под Люськино обаяние. У него и ума-то давно не осталось. Скорее Люська повредилась рассудком. И мне предстоит две недели прожить с этой сумасшедшей в какой-то глухомани! Во что я ввязываюсь? Может, отказаться, пока не поздно? Я призадумалась. Нет, это не вариант. Торчать на даче у свекрови уже совсем не хотелось.
– Во сколько выдвигаемся?
– Да хоть сейчас, – Люська никак не могла оторваться от зеркала. – А где машина-то?
– Какая машина?
– Твоя, какая же еще?
– Не бойся, ближайшие три недели ее здесь не будет. Твое имущество она не потопчет.
– Как это – не будет? А как же мы доберемся?
– Ты что, собиралась ехать на моей машине?
– А что есть варианты?
– Должны быть. Потому что на моей машине моя семья уехала на дачу.
– Вот как… – Люська, наконец, оторвалась от зеркала. – То-то я смотрю у тебя так тихо и чисто… Я сразу почувствовала неладное! Ну, почти сразу. Почему ты мне сразу не сказала, что машины не будет?
– Я бы сразу сказала, но меня никто не спрашивал. Так что давай на поезд или автобус, чем туда добираются?
– Какой поезд? Тем более, автобус. Ты видела, сколько у меня вещей?
– Ты что, всю эту кучу барахла собралась везти с собой?
– Ну да.
– Зря, у меня же не грузовик.
– Я понимаю, но если вытащить вещи из сумок и складывать россыпью, их входит гораздо больше. И, по-моему, ты преувеличиваешь. В такси-то это все поместилось. Правда, не сразу.
– Пустой разговор. Машины все равно не будет. А я, между прочим, уже настроилась на отдых и намерена попасть в этот колхозный «Эдем». В общем, сейчас идем в гараж, отбираем самое необходимое и топаем на вокзал. Давай ключи!
– А ключи у Эдика, он обещал занести. Слушай, а может он нас и подвезет? Немного интеллекта и бездна обаяния творят чудеса!
– У какого еще Эдика?
– У твоего соседа.
В ответ я только тяжко вздохнула. Обаять дядю Васю? Конечно, я намерена попасть в дом отдыха, но не такой же ценой!
***
Гараж оказался не заперт, ключи торчали в замке. Люська издала возмущенный вопль.
– Разгильдяй! – прокричала она.
Это было первое и самое мягкое восклицание. От последовавшей затем тирады даже дядя Вася, сунувший было нос в мой гараж, как-то съежился и попятился. Не знаю, с чего Люська так разбушевалась. Барахла может, и стало поменьше, но все равно, оставалось гораздо больше, чем мы вдвоем могли бы дотащить до вокзала.
– Новый фен! Эпилятор в упаковке! – перечисляла Люська.
Дядя Вася опять навострил уши.
– Парео из натурального шелка! О-о-о!!! – Люськин стон разносился над двором, привлекая любопытствующих.
– Раечка, а что это такое, «Перо» из шелка? – баба Дуся деликатно тронула меня за плечо.
– Парео, баба Дусь, это такой большой шелковый платок. Его на пляже поверх купальника повязывают.
– А… Дорогой, поди?
– Этот дорогой был. Натуральный шелк, ручная роспись.
– Ох, ну надо же. Он ведь Ирод окаянный, чего сотворил-то.
– Какой еще Ирод?
– Так парень тот, что вещи помогал выгружать.
– Дядя Вася?
– Вася? Нет, у Васи поясница, он не может помогать.
Не думаю, что бы кто-нибудь дождался помощи от дяди Васи с поясницей или без. Но вслух я этого не сказала.
– Мы ж думали красавец-то этот с подружкой твоей вместе, продолжала баба Дуся. – Она, правда, как будто одна на такси приехала. А он тут как тут. Ну вот, говорим, наконец-то, и подруженька твоя с женишком, а то все одна, да одна. А годы-то идут, да идут, – разохалась баба Дуся.
– Да, ить мы-то не молодеем. Охо-хонюшки, не долог наш бабий век, – подхватила баба Таня, как раз доковылявшая до нас от своего подъезда.
– Товарищи женщины, давайте ближе к делу. К красавцу, то есть, – прервала я сочувственные речи, увидев, что и баба Тося из соседнего дома тоже хочет присоединиться, она уже и платочек поправила, что бы головой удобнее было качать.
– Так мы ж и говорим, Ирод он окаянный, надо ж такое удумать. Чего, говорит, сидите? Там в Промбанке, который через дорогу, пенсионерам с вашей, говорит, улицы гуманитарную помощь раздают. Все уж получили. Сейчас спонсоры, говорит, новую машину подвезут. Там белье постельное, крупы и масло растительное импортное. А кто не хочет товар брать, тем деньгами вручают. Даже документов не спрашивают, по спискам собеса раздают. Только надо, что бы трое свидетелей личность вашу подтвердили.
– Баб Дусь, неужто вы поверили?
– Поверила, Раечка, поверила, дура я старая! Мы с Тосей и Васей побежали сразу.
– Да нет, Дусь, не сразу, вы еще меня для подтверждения личности позвали, – поправила баба Таня.
– Ну, Татьяна Ивановна, от вас я никак не ожидала. Вы же все-таки учительница, и дети у вас – юристы.
– Ох, Раечка, бес попутал, не иначе.
– Точно, Тань, бес попутал. Красавец-то этот, как своими глазищами посмотрел, ну, прям в душу! Идите, говорит, там мануфактуру раздают. А глаза у него, так прям в самое нутро и смотрят, в самое, прям, нутро. Вот я помню, когда на молокозаводе работала, раз шофер к нам один приехал…
– Ах ты, гад гадский! Моя подтягивающая сыворотка от морщин! Ну, попадись ты мне! Я тебе эту сыворотку прямо в глотку вылью, что бы тебе прямая кишка прямо к зубам подтянулась! Три месяца на еде экономила, что бы эту лифтинг-серию к отпуску купить!
Я оставила Людмилу оплакивать нажитое непосильным трудом имущество и пошла в дом, вызывать полицию.
***
Приехавшие стражи порядка, выслушав Люськин рассказ, здорово оживились, даже как будто обрадовались, словно получили весточку от старого знакомого.
– Ха-ха, Арнольдик нарисовался! То-то, я смотрю, три месяца, как вышел, а ни слуху, ни духу! – весело потирал руки один.
– Так шевелюру, поди, отращивал, кто ж на него бритого-то клюнет! – радостно вторил другой.
– Молодые люди, может, все-таки займемся моей проблемой?
– Таких проблем у нас теперь будет, только разворачивайся!
Как мы поняли из их восторженного обмена мнениями, Эдик, он же Арнольдик – известный в определенных кругах жулик, который обчищал одиноких дамочек, втираясь к ним в доверие. Он изображал страсть, обещал жениться, а через некоторое время, заняв денег, а так же, прихватив у подруги, что можно было унести ценного, смывался. Все наслышаны о таких историях. Но, как ни странно, доверчивые дурочки продолжают попадаться на эту приманку. Арнольдик как раз должен был появиться из мест не столь отдаленных, куда его все-таки упекла одна из разгневанных «невест». Причем, дама была готова все простить, если бы он все-таки женился на ней. Но эта суженая обладала такой внешностью и таким склочным характером, что Арнольдик предпочел отсидку. Люське выпала сомнительная честь стать его первой, после освобождения, жертвой.
Конечно, у Люськи взяли координаты такси, которое доставило ее с вещами в наш двор, и на котором Эдик-Арнольдик смылся с теми же вещами. Он и не подумал перетаскивать их в гараж. То есть часть вещей, под воздействием Люськиного обаяния и под ее присмотром он перенес, а потом сел в такси и уехал. После кражи проходимец обычно брал ноги в руки, точнее, брал в руки добычу и улепетывал из города на ближайшем поезде. Так что преследование по горячим следам уже бессмысленно, но есть надежда, что через некоторое время Арнольдик вернется. Он уже не раз погорал на тяге к родным местам. Люська попыталась рвануть в погоню, но после ознакомления с расписанием поездов убедилась, что злоумышленник за последний час мог двадцать два раза выехать в пяти направлениях. После чего поостыла и принялась собираться в дорогу, комплектуя багаж из оставшихся вещичек.
* * *
Около десяти вечера мы с Людмилой, наконец, отбыли в направлении «Эдема» рейсовым автобусом. Из-за позднего времени пассажиров было немного, и мы с Люськиным багажом разместились почти без проблем. Если не считать того, что Люська чуть не опустила свою самую тяжелую сумку на лапу собаке, которая мирно пристроилась спать между сиденьями. Люська – вдохновенная кошатница и собак вообще-то не любит. Собаки ее тоже не жалуют.
– Чья это собака? Уберите собаку! Я же ей чуть на лапу не наступила! – возмущенно взывала Люська к начавшим уже дремать пассажирам.
– Ну не наступили же, – миролюбиво отозвалась хозяйка.
– А если бы наступила, что было бы? – в Люськином голосе слышались панические нотки.
– Это колли. Даже если бы вы наступили ей на голову, ничего бы не случилось. Правда, Лорд?
Пес одарил Люську полным презрения взглядом, и конфликт был исчерпан.
На конечную станцию автобус прибыл около полуночи. Как это ни странно, но у автостанции обнаружилось такси. И минут через сорок мы с Люськой, пожелав друг другу: «Спокойной ночи», разошлись по своим номерам.
* * *
Первым пунктом в моих планах на отдых стояло: «выспаться». Но этому плану не суждено было сбыться.
В какую-то несусветную рань я была бесцеремонно разбужена громким кукареканьем. Вот они начинаются – прелести сельского отдыха!
Я выглянула на улицу. Крупная, необыкновенной красоты птица самозабвенно заливалась, сидя на заборе перед моим окном. Его оперение переливалось всеми цветами радуги.
– Кыш пошел, бессовестный! – я запустила в него первым, что попало под руку, по-моему, стаканом.
Петух возмущенно захлопал крыльями и переместился по забору дальше. Он явно был намерен допеть до конца свою утреннюю песню. Послышался звук открываемого окна, невнятная, но угрожающая речь, и какой-то увесистый предмет полетел в траву. Птица захлопала крыльями и перелетела дальше. Я легла в кровать и попыталась заснуть. Но сон не шел. Интересно, он каждое утро так будит отдыхающих? Возмутительно! Стоп! Я на отдыхе, и твердо намерена извлечь из этого процесса все возможные выгоды. Не позволю этому пернатому будильнику испортить первое же утро. Надо подойти к проблеме с другой стороны. Итак, начнем. Что может быть хорошего в ранней побудке? Да все. Это же полезный для здоровья режим. Недаром в народе говорили: «Кто рано встает, тому Бог подает». Надеюсь, во время сиесты эта птица голосить не будет.
Я взяла купальное полотенце и отправилась осматривать окрестности. Я бы и Люську с собой прихватила, но никак не могла вспомнить, в какую комнату ее поселили.
Вообще ночью к концу пути я здорово устала и с трудом боролась со сном. Помню только, что в такси по дороге от автостанции нещадно трясло, и это очень мешало дремать. По прибытии в «Эдем» я с наслаждением растянулась на кровати в своем номере, и сладко проспала до утра. А если бы не голосистая птица, могла бы и до обеда проспать.
За стойкой администратора пила чай неожиданно ярко накрашенная женщина средних лет.
– Доброе утро. Уже поднялись? – приветливо спросила она.
– Да, можно сказать, с первыми петухами. Он каждое утро будет петь?
– Петя? Конечно. Петя у нас золотко! И знаете, что интересно, сначала он с восточной стороны поет. А потом, когда солнце немного поднимется, он на другой стороне кукарекает.
– То есть, он всем одинаково спать не дает. А жильцы на это золотко не жалуются?
– Нет, что вы! Им все любуются. Посмотрите, – женщина достала пакет с фотографиями. – Я его для рекламного проспекта снимала. Не могу выбрать, какой снимок лучше.
Действительно, фотогеничная птица.
– Вот у нас йоги семинар проводили, так они еще раньше Пети поднимались, вокруг сарая садились и ждали, когда он рассвет возвестит, а потом тоже пели, негромко и непонятно, но красиво. А другие и рады, что пораньше поднимутся – с утра воздух-то какой! А вода! Парное молоко!
– Но кто-то, наверное, расслабиться приезжает?
– А, ну эти-то с вечера в баре так нарасслабляются, их не то, что Петя, их из пушки не разбудишь!
Да, выходит, кроме меня, Петя никому не мешает. Наверное, я тоже привыкну. Ладно, пойду, продегустирую воздух и воду. И, накинув на плечи полотенце, я вышла на улицу.
Что ж, оно того стоило. Особенный, по-утреннему свежий воздух, напоенный летними ароматами, капельки росы, ослепительно сверкающие в лучах восходящего солнца, птичий щебет.… Очень напоминает ранние подъемы в пионерском лагере.
– Здорово, правда! – раздался звонкий голосок у меня за спиной.
Хорошенькая девушка, вся такая тоненькая и светленькая, в коротком махровом халатике, вышла вслед за мной на крыльцо.
– Вы новенькая? А мы тут уже вторую неделю. Рано утром всегда хожу купаться. Водичка с утра – чудо! Идемте, покажу пляж. Мы тут медовый месяц проводим. Меня Катя зовут, а вас?
– Рая. А где же…
– Ой, он у меня такой лежебока! Только в первый день вышел на речку с утра. Вообще-то он на работе. Даже на медовый месяц не смог вырваться. Вечером приезжает, да и то не каждый день, утром уезжает.
– Сочувствую.
– Нет, что вы! Я тут прекрасно провожу время – гуляю, купаюсь. Здесь такая тишина. Первое время я все привыкнуть не могла. Сначала казалось, что в ушах звенит. Я теперь сама удивляюсь, какая же это тишина, если птицы поют, ветер шумит. Нет, здесь замечательно! Вот увидите.
– Ну что ж, просто я никогда не слышала, что бы так проводили медовый месяц.
– Так получилось. У нас в квартире ремонт. Там сейчас все равно жить нельзя, вот и совмещаем приятное с полезным. Муж пока со своей мамой живет. А я уж лучше здесь.
– Понимаю. У меня тоже муж сейчас со своей мамой, пока я здесь отдыхаю.
Мы с Катей спустились с крыльца на дорожку.
Небольшую территорию вокруг «Эдема» окружал штакетник, выкрашенный веселой голубой краской. Под окнами – несколько клумб, нельзя сказать, что бы особенно ухоженных. Цветы на них были насажены хаотично, но разрослись буйно и радовали глаз. Между клумбами – густые кусты шиповника, акации, боярышника. Судя по размеру кустарников, их взращивали еще со времен межколхозного дома отдыха. Недавно посаженными выглядели несколько колючих веточек жасмина возле самого крыльца.
Сразу за заборчиком находилась спортивная площадка. Баскетбольные корзины, между столбами натянута новенькая на вид волейбольная сетка, по периметру – лесенки и турники. Вдоль одной из сторон спортплощадки, той, что ближе к забору, вкопаны в землю разноцветные деревянные скамейки. В сторонке – детская горка, качели, беседка.
От гостиницы к реке шла хорошо утоптанная дорожка. Стежка эта вилась по обширной, местами выкошенной луговине между высоких кочек. С другой стороны к широкому проему в штакетнике, наверное, обозначавшему входные ворота, спускалась с холма грунтовая дорога. Видимо, по ней мы и подъехали ночью. Других дорог видно не было.
Мы быстро добрались до небольшого песчаного пляжа. На берегу, немного в стороне стоял аккуратный деревянный сарайчик, закрытый на висячий замок.
– Там хранятся шезлонги и зонтики, – пояснила Катя. – Ключ у администратора, на случай, если захотите что-нибудь оттуда взять. Обратите внимание на песок на пляже.
Я обратила. Песок был крупный, светлый.
– Говорят, это какой-то особенный лечебный кварцевый песок. Его некоторые отсюда домой увозят, что бы делать прогревания.
Речка оказалась неширокой, извилистой и довольно мелководной с приятным песчаным дном и довольно быстрым течением. Обычная, в общем, речка. Катя показала мне глубокое место, где можно было поплавать, не боясь оцарапать коленки о дно.
Я бы не назвала эту воду «парным молоком». Водичка была бодрящая, И купание действительно оказалось чудесным. Чувство бодрости, свежести после него – необыкновенным. Интересно, как там Люська? Неужели до сих пор спит? Нехорошо. Я тут наслаждаюсь великолепным летним утром, а подруга, может, скучает в душной комнате.
От самого пляжа «Эдем», находящийся в ложбинке между двумя холмами, был почти не виден. На холмах росли единичные сосенки. Вдалеке виднелся сосновый бор. Довольно холмистая здесь местность. Наверное, в свое время пришлось специально выравнивать участок под гостиницу. «Эдем» представлял собой очень простое двухэтажное кирпичное здание без всяких архитектурных изысков, с плоской крышей и небольшим козырьком над крыльцом. Входная дверь располагалась не по центру фасада, а справа. Слева находилась застекленная терраса. Далее к зданию примыкала одноэтажная пристройка, по всему видно – кухня. На спортивной площадке атлетического вида молодой человек занимался утренней гимнастикой с двумя малышами. Катя приветственно помахала рукой физкультурникам. Они ответили тем же.
* * *
Мы с Катей вернулись в гостиницу. Новобрачная юркнула к себе, а я остановилась посреди коридора второго этажа. Интерьер приятно удивил. Очень светло и просторно. Стены модного и очень приятного для глаз фисташкового оттенка. Двери номеров и оконные рамы цвета слоновой кости. Сочетание небанальное и очень удачное. На стенах репродукции моих любимых импрессионистов. Из общей гармонии выбивалась только металлическая, покрытая облупившейся синей краской, лесенка, ведущая к люку в потолке. Зато широченная лестница, поднимавшаяся на второй этаж из холла, была позаимствована не иначе, как в доме культуры.
Все восемь дверей на этаже были плотно закрыты. За дверью с номером «1» скрылась Катя. Номер «4» – это мой. А вот куда заселилась Люська? Ни за что не вспомню. Ночью нас в комнаты проводила администратор, а потом Люська сама зашла пожелать: «Спокойной ночи».
***
Я переоделась и спустилась в холл. Дежурной за стойкой не было. Спросить, куда поселили подругу, не у кого. И я решила подождать. Присела на диванчик и взяла пульт от телевизора, намереваясь ознакомиться с утренними новостями.
К завтраку-то Люська обязательно выйдет! Уж что-что, а поесть она любит. Ни за что не пропустит прием пищи. Каким образом при таком аппетите ей удается сохранять фигуру, как у восьмиклассницы – загадка природы.
Между тем в холл спустился мужчина – за сорок, военная выправка. А может – это и не выправка, а остеохондроз. Ходит, как будто кол проглотил. Худощавый, внешность – ничего примечательного, весь блеклый какой-то, глазу не за что зацепиться. Обручального кольца на пальце нет. Может, сгодится, что бы скрасить Люське отдых. Мужчина подошел ко мне и попытался поднести руку к несуществующей фуражке.
– Виктор. Очень рад пополнению. Вы одна? Я один. Вышел в отставку, развелся. Теперь свободен.
Однако! Сразу берет быка за рога! Люська скучать не будет.
– С подругой. Она еще не встала.
– Очень, очень рад пополнению.
Наверное, он хотел сказать что-то еще, но тут на лестнице послышался топот нескольких пар ног и воинственное улюлюканье. Отстреливаясь из игрушечного пистолета, в холл выскочил упитанный и аккуратно причесанный мальчишка лет семи в коротких штанишках и белой рубашке. Если бы не пистолет – просто идеальный ребенок из хорошей семьи. Следом за ним, размахивая пластмассовой саблей, появился его братец – точная копия, только поменьше ростом. Спустившаяся следом высокая худая женщина с гладко зачесанными седыми волосами поздоровалась со мной и с Виктором и принялась, почему-то по-английски, обращаясь к детям «Алекс» и «Георг», успокаивать расшумевшихся мальчишек. Старший из детей подошел ко мне, чинно попросил пульт и принялся переключать программы. Нашел мультики, и оба брата уселись перед экраном, непрерывно ерзая, и пихая друг друга.
– Доброе утро, Роза Александровна, – Виктор не очень ловко поцеловал женщине руку, – Приветствую вас. Как наше молодое пополнение?
Далось ему это пополнение. Он что, других слов не знает? Взгляд, которым одарила Виктора Роза Александровна, не оставлял никаких сомнений в том, что Люське стоит поторопиться. Дама явно имеет виды на бывшего вояку.
Весело цокая каблучками, спустилась Катя. Свежая, как умытый росой утренний цветочек. Интересно, после ежедневных утренних купаний я тоже буду так выглядеть? Виктор поднялся ей навстречу. Он что, и ее пополнением назовет?
– Катенька, доброе утро! Ну, как дела на семейном фронте? Когда можно ждать пополнения?
О, Боже! Нет, пусть Люська поспит подольше. Это не самое подходящее пополнение в ее коллекцию. Тьфу, и я туда же!
Дама, вплывшая вслед за тем в холл, заставила всех повернуться, даже мальчишки притихли. Это была именно дама, по-другому не скажешь. Роскошные черные кудри спадали на плечи и спину, горделивая посадка головы, необычайная стать крупной фигуры, кошачья грация в движениях. Нет, скорее – тигрица, для кошечки женщина была крупновата. Шамаханская царица приветствовала собравшихся легким кивком головы и выплыла на улицу.
Виктор заворожено смотрел ей вслед.
– Какая женщина, – ни к кому не обращаясь, произнес он вполголоса.
Роза Александровна, похожая рядом с восточной царицей на гербарий, пожала плечами. Катенька восторженно проводила глазами экзотическую даму и коротко вздохнула.
– А где же ваш муж, Катя?
– О, он уже уехал. Дела! – и Катя всплеснула ручками.
– А как зовут это чудо? – я кивнула в сторону входной двери.
– Марианна.
Что ж, имя вполне соответствует внешности.
– Она переживает развод, и моя хозяйка посоветовала ей провести пару недель в сельской тиши, – это Роза Александровна принялась вполголоса давать пояснения. – Хозяйка – это мать Алекса и Георга, а я у них няней. А это – Дима, он гувернер и охранник.
В холл спустился молодой человек с лицом и фигурой греческого бога. Люське все-таки не придется скучать! Однако при появлении Димы с Розой Александровной произошла непонятная метаморфоза. В голосе, до этого скрипевшем, как несмазанная калитка, появилась бархатистая мягкость, а глаза засветились такой нежностью! Однако, вот так гувернантка! На Виктора она так не реагировала. Впрочем, длилось это недолго. Роза быстренько отвела взгляд от юного Аполлона. Да, Люське просто необходимо поторопиться. Конечно, этот гербарий ей не конкурент, но, кто знает?
– Хозяйка гостиницы – милейшая женщина, вот увидите! – Роза Александровна, встряхнув головой, продолжила объяснения. – Она так за всем следит и на кухне прекрасно все контролирует. И прислугу в строгости держит. Кормят здесь отменно, даже хлеб свой выпекают. Почти каждый день пекут. Чувствуете, какие ароматы? Из деревни тоже иногда подвозят, из магазина, но это уже совсем не то, сами понимаете. Молочные продукты тоже свежие, натуральные. Это не совсем легально. Санэпидемстанция такого не может допустить. К их приходу в кладовке всегда лежат упаковки с сухим молоком, банки со «сгущенкой», их и демонстрируют, – гувернантка захихикала с заговорщицким видом. – Для детей это просто находка. Конечно, для них всегда старались покупать натуральные продукты. Но в городе совершенно невозможно уберечь детей от всяких «Сникерсов», это же для них такой соблазн. А здесь – все условия для правильного режима. Телевизор один на всех. И я считаю, что это верно. Зато мы много читаем. Дети постоянно на свежем воздухе. Я очень довольна. Вы видели клумбы?
Я кивнула.
– Замечательные цветники, правда? Мальчики каждый вечер поливают растения.
– Прекрасные цветы выросли, я сразу обратила внимание.
Мальчишки, конечно, услышали и довольно заулыбались.
– И порядок во всем, вот увидите. Мы прошлым летом отдыхали во Франции. Сен-Тропе, может, слышали?
Конечно, слышала. Даже видела – в кино.
– Так вот, если сравнивать уровень цен и сервиса – так вполне соответствует, – Роза Александровна торопилась поделиться информацией. – Правда в начале я заподозрила неладное. Знаете, приехали, на следующий вечер стала вещи разбирать и не смогла найти упаковку ароматизированного талька. Для мальчиков, понимаете ли…. Конечно, сразу заподозрила персонал, потому что точно помню, как упаковывала. Я – к Ирине Васильевне. Она, естественно, принялась оправдываться, и так переживала, так переживала. Нам новую упаковку привезла. Но сейчас я и сама думаю, что, хотя и маловероятно, где-то дорогой утеряли. До сих пор неловко за тот инцидент. Вы увидите, насколько здесь все безупречно. И проблем с акклиматизацией нет, знаете ли. А то на Лазурном берегу пока привыкнешь…
В холл тем временем вышла, мелко семеня и опираясь на трость, старушка в больших очках и пестром брючном костюме. Старушка была невысокая и сгорбленная. Но толстые стекла очков вставлены в эффектную оправу. Костюмчик из струящегося, по виду – натурального, шелка. Да и трость явно куплена не за сто рублей в аптеке.
– Здравствуйте Лада Леонидовна! – громко поздоровалась Роза и опять быстро заговорила вполголоса, повернувшись ко мне. – Бабушка одного из этих молодых бизнесменов. До последнего времени ему в бухгалтерии помогала, а теперь сдала, он ее сюда на свежий воздух поселил. Круглый год живет. Не видит, не слышит, но голова ясная, целыми днями кроссворды отгадывает.
Старушка тем временем просеменила к входной двери, достала из плетеной сумки белоснежную бейсболку и вышла подышать воздухом. Мальчишки, отстреливаясь, тоже выскочили в дверь. Молодой бог, поигрывая бицепсами, проследовал за ними.
Няня Роза Александровна нехотя поднялась и тоже двинулась на улицу.
Виктор сидел, как на иголках – видно, не мог решить – остаться со мной или идти вслед за Розой и Марианной.
– Я замужем, – тихонько подсказала я ему.
– Понял, честь имею, – энергично кивнул отставник, вскочил с дивана, щелкнул каблуками и промаршировал на улицу.
Тем временем, из-за застекленной двери доносились аппетитные запахи и позвякивание посуды. Где же Люська?
Из коридора, вход в который виднелся позади стойки администратора, вышла женщина, которую я с утра уже видела на этом месте. Одета интересно, яркий, но искусно наложенный макияж. По-моему, с утра губная помада у нее была немного другого оттенка, и глаза были накрашены по-иному. Неожиданное зрелище в таком месте и в такое время суток.
– Доброе утро! Как спали на новом месте! Ведь вы – Раиса? А я – Ирина, директор пансионата.
Наконец-то я смогла выяснить, куда поселили подругу. Потом мы немножко поболтали о погоде и прелестях сельского отдыха. Затем хозяйка, извинившись, сослалась на заботы и скрылась во внутренних помещениях.
***
Завтракали за огромным овальным столом в общей столовой. Овощной салатик, румяные ароматные оладьи, омлет и овсянка, чай, кофе, какао – на выбор. Вместо привычных бутылок с «минералкой» на столе стояли кувшины с местной родниковой водой. Очень мило. Хотя лично я не пью сырой воды. Но остальные, даже дети, спокойно наполняли из кувшинов свои стаканы.
Столовая, в которую из холла вела застекленная и завешанная цветастыми занавесочками дверь, представляла собой обширное прямоугольное помещение. На окнах – такие же занавески с маками и васильками на белом фоне. Между окон – дверь на застекленную террасу. В столовой было темновато, потому, что окна выходили не прямо на улицу, а на террасу. Сквозь них были видны столики, кресла, диванчики вдоль стен. В летнее время такое затенение – большой плюс. Направо, сразу у входа, помещалась барная стойка с высокими табуретами и несколько небольших столиков. Стол, на котором накрыли завтрак, располагался у противоположной стены, у входа на кухню.
За завтраком велась чинная беседа о народных приметах и гаданьях, о местной нечистой силе и способах борьбы с ней. Наибольшую заинтересованность проявили, разумеется, Алекс, Георг и Катя. А наибольшую осведомленность – «Шамаханская царица». Честно говоря, я тоже заслушалась. Дама, видимо, когда-то всерьез изучала данный вопрос.
– А вы верите в домовых? – спросила Катя.
– Какие глупости, – сказала Роза Александровна. – Никогда не видела. Откуда они вообще берутся?
– Почему же, – не согласилась я. – Если вы сами с ними не сталкивались, это еще не значит, что такого явления не существует.
– На счет того, откуда взялись домовые и прочая, так называемая «нечистая сила», существует легенда, – пояснила Марианна. – Всем известна история о Вавилонском столпотворении, когда Бог наказал народ, дерзнувший превзойти его творения и построить высочайшую башню, смешением языков. Люди перестали понимать друг друга. А зачинщиков он и вовсе лишил человеческого облика и определил на вечные времена сторожить воды, леса, горы, дома. Кто в момент наказания находился в доме, сделался домовым, в горах – горным духом, в лесу – лесовиком. По общим понятиям домовой представляет собой бестелесный дух, который живет в каждом доме. Он не делает зла, только шутит иногда. А если любит хозяина или хозяйку, то может даже оказывать им услуги.
– Услуги?
– За детьми присмотрит, что бы не влезли, куда не надо. Уголек из печки потушит, что бы пожара не случилось. Есть поверье, что перед кончиною кого-нибудь из семьи он воет или производит другой шум – стучит, например, или хлопает дверями.
– Как «полтергейст»?
– Полтергейст не так безобиден и услуг хозяевам не оказывает. Он живет в помещении сам по себе. Иногда даже делает все, что бы выселить хозяев. Его не удается умаслить, задобрить, как домового. С ним нельзя подружиться. Домовой живет обычно за печкой, или в каком-нибудь другом теплом месте, очень любит жить в баньке и париться. Он предупреждает о несчастье, караулит дом и двор. Но если он невзлюбит домашних, то может колотить посуду, щипать по ночам.
– А что же в этом случае делать?
– Домовой не любит ленивых. Остальным нечего опасаться. Ну, и, конечно, домового надо уважать. А у нас их издавна уважают. При переезде в новый дом в последнюю ночь, перед выходом из старого дома, домового с хлебом-солью просят прибыть на новое место. Считается, что без пригляда со стороны домового ведение хозяйства на новом месте не будет успешным.
– Истинная правда, – неожиданно вступила Ирина Васильевна. – А что вы удивляетесь? Мы когда только переехали сюда, намучились. То ветром раму раскроет, стекла разобьет.
– Они же пластиковые.
– Пластиковые окна уже после поставили. То в шкафу полка с посудой обрушится, все вдребезги. То в погреб откуда-то вода натечет, продукты попортятся. Да и жильцы жаловались. То ерунда какая-то никому ненужная пропадет, то ночами плач слышат. Ничего вроде бы серьезного, но досадно. Просто не знали, откуда в следующий раз ждать неприятностей. Пока Надюша, наша повариха, не рассказала своей бабушке о наших приключениях. Бабушка и объяснила, что это все домовой проказит. С тех пор каждый вечер Надежда ставит ему еду и выпить, конечно.
– Помогло?
– Конечно. Мы и петуха завели. Нечистая сила петушиного крика очень боится.
– Так вы же подружились с домовым.
– Домовой любит домашних животных. А петух – это чтобы злых духов отпугивать. Водяных, кикимор разных. Надина бабушка посоветовала для гарантии взять. Что бы еще какая нечисть озорничать не начала.
– А те, кто в момент разрушения Вавилонской башни оказались в воде, сделались водяными?
– Совершенно верно, – подтвердила Марианна. – Водяной считается начальником над русалками. Его иногда замечают в виде старика, покрытого болотной травой.
– А он опасен?
– Да. Водяной может разгонять рыбу. Это, конечно, не опасно, но для рыбаков неприятно. Но, что хуже всего, он может утаскивать к себе людей. Правда, происходит это обычно ранней весной во время разлива. Или с теми, кто полез в воду пьяным. В народе бытует мнение, что водяной разъезжает верхом на огромном соме, и этот сом доставляет ему утопленников. За что его и называют «чертовой лошадью».
– Точно, я один раз на рынке возле рыбного прилавка слышала, как одна бабуся спросила, почем «чертова лошадь» за килограмм, – глубокомысленно заметила Роза Александровна. – Да, сильны еще суеверия в народе.
– Думаю, что эти, как вы изволили выразиться, «суеверия» не спроста дожили до наших дней. Все давным-давно позабыли бы и о домовых, и о леших, и о водяных, если бы постоянно не получали подтверждения их существования.
– А лешие? Вы не рассказали о леших, – напомнил Виктор.
– Лешие – духи во многом сходные с домовыми. Только живут они в лесах и свои леса охраняют. Они тоже любят озорничать. Любят завести в чащу, попугать громкими криками и хохотом. Изредка показываются прохожим в образе дряхлого старика. Но леший никогда не сыграет злой шутки над тем, кто пришел в лес с добрыми намерениями или по насущной необходимости, за дровами, например. А вот если гость примется разорять муравейники или гнезда, понапрасну губить растения, тогда – берегись! Впрочем, стоит заблудившемуся в лесу путнику вывернуть свою одежду наизнанку, как он тут же найдет дорогу к дому.
– А Баба-Яга – это тоже леший? Она ведь в лесу живет, – поинтересовался младший из мальчиков.
– Нет, Баба-Яга это не леший. Когда-то она считалась злой адской богиней, страшилищем в железной ступе. Но со временем власти у Бабы-Яги поубавилось, и теперь она – просто злая старуха-колдунья, которая живет в лесу в избушке на курьих ножках и летает на шабаши ведьм в ступе.
– Баба-Яга – это такая ведьма? А кто такие ведьмы? Это Бабы-Яги? – продолжал любопытствовать малыш.
– Ведьмы – это женщины, занимающиеся колдовством, – Марианна снисходительно улыбнулась и продолжила пояснения. – Они могут быть наследственными, а могут выучиться своему ремеслу от других ведьм. Эти считаются более опасными. Наследственные ведьмы далеко не всегда используют свои знания и способности во зло. По большей части они вообще скрывают их и применяют колдовство только в крайних случаях.
– Как же они это делают?
– Через заговоры или наговоры на разные травы. Вообще само слово «ведьма» происходит от «ведать», то есть – «знать». Они всегда знали, как помогать от многих болезней, да и при проблемах в личной жизни могли дать полезный совет.
– Значит, ведьм не стоит опасаться?
– Ведьме, как и любому другому человеку или духу нельзя желать зла, делать подлости. Иначе месть может быть страшной. Впрочем, любой человек может жестоко отомстить за нанесенную обиду. Как говорится: «Никогда не делай другому того, чего не пожелал бы для себя».
– Точно. Не плюй в колодец, самому пригодится воды напиться, – подтвердил Виктор.
– Не рой яму другому, сам в нее попадешь, – подхватил один из мальчишек.
– Умница моя, – умилилась Роза Александровна.
– А какая еще есть нечистая сила? – продолжал допытываться Виктор.
– Есть еще так называемые «проклятые дети». Это такие особенные невидимые существа, которые могут жить в разных местах и причинять людям вред. Это дети – проклятые родителями.
– Как это?
– У грубых, не имеющих понятия о воспитании, родителей, которые не дают себе труда контролировать собственные слова, часто срываются с языка выражения, которые и в мыслях-то повторять нельзя, не то, что вслух произносить. Вроде «чтоб тебя черти побрали», «будь ты проклят» или что-нибудь подобное.
– Какой ужас!
– Мама с папой никогда нам так не говорят!
– Очень хорошо. Родители непременно должны следить за своей речью. С тем, что наши мысли материальны и когда-нибудь непременно воплотятся, никто уже давно не спорит. В народе считается, что проклятые дети пропадают.
– А вы знаете, что с обрывом за деревней тоже связана легенда. Мне тут пастух рассказал, – вступил в разговор Виктор. – Этот обрыв называется «Марьюшкина гора». Когда-то в деревне жила девушка – Марьюшка. Она полюбила парня, а он женился на другой. Вот девушка и бросилась с обрыва в речку, и утонула.
– Да что вы говорите?
– Какой ужас!
– Видел я вашу гору, – Дима зевнул, – под тем обрывом курице по колено.
– Это было сто лет назад, в те времена река была судоходной.
– Ну-ну.
– Наверное, Марьюшка превратилась в русалку. Как вы думаете, – обратился Виктор к Марианне за поддержкой.
– Вполне возможно. Народное поверье гласит, что все утопленницы становятся русалками. Они остаются жить в русле реки, отсюда и их название.
– А я слышал, что их так называют за длинные русые волосы, – добавил Виктор.
– Есть и такое мнение. Молва приписывает русалкам вечную молодость и красоту. Никакого рыбьего хвоста у наших речных русалок нет. Они могут выходить на берег, любят качаться на ветвях деревьев.
– «Русалка на ветвях сидит». Помните дети? – не удержалась Роза Александровна.
– А еще пастух рассказал, что в полнолуние там, на обрыве иногда видят белую девичью фигуру и слышат плач, – продолжил Виктор.
– Ой! – сказала Катя.
– Ух, ты! – сказал Алекс. Или Георг.
– Класс! А когда у нас полнолуние? – сказал Георг. Или Алекс.
– Вы хотите пойти в полнолуние на этот обрыв и вызвать дух Марьюшки? – неожиданно изрекла Лада Леонидовна.
Оказывается, слышит она не так уж плохо.
– Я с вами, если, конечно, мой ревматизм меня отпустит.
– Ревматизм – это как наша Роза Александровна? – спросил Алекс. Или Георг, привстав и с трудом дотянувшись до моего уха. – Тогда ни за что не отпустит.
Я не удержалась и прыснула.
– А ты Алекс или Георг? – в свою очередь спросила я, наклонившись к юному соседу.
– Я Саша, а он – малыш ткнул пухлым пальчиком в сторону младшего брата, – Гоша. Папа зовет нас Шурик и Юрик. Нам так больше нравится.
– А я – Рая.
– Роза Александровна, разрешите нам с Георгом после завтрака пойти на Марьюшкину гору, нас Рая пригласила! – Малыш смотрел на меня умоляющими глазами.
Нахал, конечно, но какой обаятельный!
– Вообще-то у меня были другие планы!
– У вас не может быть планов.
– Это еще почему?
– Как вы можете строить планы, когда вы даже не знаете, где ваша подруга!
– Уже знаю!
Так и не дождавшись Люську, я встала из-за стола и поднялась к ее комнате.
За дверью номера четыре стояла мертвая тишина. Спит, что ли? И есть не хочет? На Люську это было так не похоже, что я даже чуточку забеспокоилась и тихонько постучала в дверь. Ответа не последовало. Я постучала громче, потом еще громче. Тишина. Подергала дверь – заперто. Беспокойство во мне быстро нарастало. Постучав еще и не дождавшись ответа, я решила, что пора звать на помощь.
Призванная на подмогу горничная явилась со связкой ключей. Она немного посопротивлялась, ссылаясь на право каждого постояльца на уединение, но дверь все-таки открыла.
Худшие мои опасения, к счастью, не оправдались. То есть, бесчувственного Люськиного тела мы в комнате не нашли. Мы там вообще никакого тела не нашли. Комната оказалась пуста. Ключ от двери лежал на тумбочке, постель в беспорядке, окно раскрыто. Мы заметались по комнате – в шкафу, под кроватью – Люськи нигде не было. Сумки расстегнуты, вчерашняя Люськина одежда лежит на стуле, на коврике у кровати стоит обувь – в количестве одной левой мокасины со стразами, недавнего Люськиного приобретения, и правого домашнего тапочка с пушистым желтым шариком.
Я в растерянности остановилась посреди комнаты.
– Наверное, ваша подруга вышла погулять, – попыталась успокоить меня горничная.
Я рассеянно кивнула и уселась на кровать. Ну, Люська! Устроила мне отдых! Погулять она вышла! Потом вернулась и заперла дверь. Изнутри.
– Я же говорил, что вы не знаете, где подруга, – это Алекс-Шурик сунул нос в приоткрытую дверь. – А я знаю.
– Откуда ты можешь знать? Говори сейчас же! – я с трудом удержалась, что бы не потрясти его за плечи.
– Мы тут с утра в шпионов играли и кое-что видели.
– Кто это – «мы»? Дима тоже с вами шпионил?
Не хватало еще, что бы этот великовозрастный качок подглядывал за моей подругой.
– Нет, он тупой. Он должен нас охранять, а сам всю ночь спит.
– Говори сейчас же, – потребовала я, изо всех сил пытаясь изобразить металл в голосе.
Уж очень забавно выглядел юный пухленький шпион.
– А ты поведешь нас смотреть привидение?
– Поведу, что ж с вами делать. Только сначала скажите, где Люська? – я уже не очень хорошо владела собой и не позаботилась назвать Люську Людмилой Петровной.
– Докладываю. – Малыш прокашлялся, приосанился, достал из кармана блокнотик, не торопясь полистал его, и приступил к отчету. – Ваша Люська прибыла в отель в ноль часов пятьдесят четыре минуты и до утра не выходила. В четыре ноль пять была разбужена петухом Петей. Открыла окно и с криком «Твою мать, дохлая курица!», кинула в него графином. Потом восемь минут стояла у окна с биноклем, после чего издала нечленораздельное восклицание, вышла в окно и скрылась в зарослях в направлении на юго-восток, – малыш замолчал в ожидании похвалы.
Я смотрела на него в немом восхищении. Вот это да! Серьезно поставлено дело. А, может, сочиняет?
– Слушай, Алекс, а как ты разглядел, что моя подруга стоит у окна с биноклем?
– Не верите? У меня специальное зеркало на подоконнике. А вообще, она так в окно высунулась, чуть на улицу не выпала. Я бы и без зеркала все увидел.
– Сильно. А ты сам-то чего не спал?
– Да спал я. Только проснулся. Мне в одно место надо было.
– А чего тебе в ноль часов пятьдесят четыре минуты не спалось?
– Не спалось? Очень даже спалось!
– Так как же ты Люську услышал? Она разве шумела?
– Это моя тайна!
– Да ладно, расскажи! Я никому! А то не поверю!
– Вообще-то нам нельзя раскрывать профессиональные приемы… – невооруженным взглядом было видно, как Алекса распирает гордость и желание поделиться секретом.
Оно и понятно: Дима – «тупой», Юрик – еще маленький, а Роза, если узнает, найдет способ пресечь эту игру. Да никакая няня не потерпит такого вопиющего нарушения режима.
– А вы точно никому не расскажете?
– Обижаешь!
– Я специальную сигнализацию сделал, что бы слышать, если ночью кто-то в номер зайдет. Нитку протянул. Один конец себе на палец одел, а другой за дверь зацепил, к ручке привязал. Нитка под дверью нормально проходит. Там есть щель. Когда дверь открывается, меня нитка за палец дергает, потом рвется. Очень удачно, что пришлось наблюдать за соседним номером. А то, если бы пришлось далеко тянуть, кто-нибудь мог споткнуться. И все, операция рассекречена.
– Знатно придумал. И сколько ночей ты так караулил?
– Нисколько. В первую же ночь рыбка попалась! Здорово, правда!
– Здорово. Как тебе такое в голову-то пришло?
– У нас, у разведчиков, такое правило – сначала надо освоиться на месте, изучить распорядок дня, когда смена караула происходит и всякое такое.
– Какого караула?
– Ну, Ирины Васильевны, какого же еще.
– И кто ее меняет?
– В том-то и дело, что она одна все время на посту. Никакой смены. Скучища. Только жильцы меняются, и то редко. Я на всех расписание составил. А Роза его нашла и папе пожаловалась.
– А что папа?
– Он у меня в порядке. Он сказал, что это полезная игра, потому что наблюдательность развивает и связную речь. Только папа сказал, что бы я незаметно следил, а то люди могут обидеться. Так я согласен, в этом же весь смысл, что бы никто не знал, что он «под колпаком». Только здесь ничего не происходит. Новенькие редко приезжают. Ирина Васильевна, когда узнала, что вы прибудете, сильно разволновалась. Она велела номер приготовить, и я тоже приготовился. Если бы не я, как бы вы про подругу узнали?
– Действительно, полезная игра. Прав был твой папа.
– Так мы идем на Марьюшкину гору или нет?
– Ладно, давай своего Юстаса, пойдем к обрыву.
– Он Юрик. И он еще маленький, его Роза Александровна не отпустит. Только вместе с Димой. Возьмем Диму?
* * *
Минут через десять мы с Гошей, Сашей и Димой уже вышагивали в сторону деревни. Поднялись по дороге на горку, потом спустились, перешагнули почти пересохший ручеек, дорога опять пошла в гору. Потом пересекла поле и привела нас в село.
Прохожих с утра было немного. Можно сказать, их вовсе не было, если не считать двух сопливых мальчишек на раздрызганных велосипедах, которые носились по сельской улице, поднимая тучи пыли, и поджарой шавки, трусящей вслед за ними. Потом показался унылый мужичок, который брел по улице, сосредоточенно глядя себе под ноги. На наш вопрос о Марьюшкиной горе он ответил вопросом.
– Десятка до вечера есть?
Десятки у нас не было. Унылый мужичок, не поднимая головы, махнул рукой вдоль улицы, и мы побрели дальше. Так мы добрались до центра села. Небольшая, когда-то асфальтированная площадь, разрушенная церковь, такая же разрушенная и до невозможности загаженная автобусная остановка и магазин. Здесь мы и надеялись разжиться информацией. Расчет был верный. Не успели мы подойти к магазину, как оттуда пулей вылетела довольно пожилая тетка в домашнем халате и переднике. Голова у нее была повязана платком. Только платок съехал назад и болтался на манер капюшона. Она принялась, истошно причитая, стучать кулаком в окно ближайшего дома.
– Матвеевна, слышь, под Марьюшкиной горой утопленницу выловили! Ванька-пастух сейчас в сельпо прибегал, звонил, участкового вызывал. Теперь сидит, стресс снимает, Петровна ему стакан налила. Так я побегу, погляжу, а ты Зорьку мою проверь, она причинает.
И пенсионерка размашисто зашагала по улице. Мы, естественно, поспешили за ней. Движение, между тем, оживилось, все торопились в одном направлении, туда, куда проехал милицейский Уазик. Туда же пропылили мальчишки на велосипедах, пробежала молодая мамаша с коляской. Деревенская улица закончилась. Перед нами вилась пыльная дорога. Интересно, далеко еще до обрыва? Я начала уставать, а маленький Юрик уже весь изнылся.
– Послушайте, далеко еще до Марьюшкиной горы? – обратилась я к мамаше с коляской, которая уже рысцой бежала нам навстречу.
– Да нет, недалеко, – ответила та. – Сразу за поворотом увидите. Вот ужас-то. Бродяга какая-то утонула, смотреть страшно, до чего люди себя доводят. У нее даже ботинки на ногах разные – один тапочек с помпоном, я тоже себе такие купила. Теперь ни за что не надену. Лучше золовке подарю. Вот ужас-то, – повторила мамаша и побежала дальше, толкая перед собой коляску.
Бросив детей на попечение Димы, я понеслась в указанном направлении, спотыкаясь и задыхаясь. Вконец запыхавшись, подбежала я к обрыву и буквально упала на руки милиционеру, стоявшему возле машины.
– Гражданка, куда вы? Здесь нельзя! Давайте, давайте, все отсюда! Отошли на тридцать метров от ограждения!!! – принялся командовать он.
Никакого ограждения я не заметила. А если бы и заметила, оно бы меня все равно не остановило.
– Я! Там! Люська! Моя! Подруга! – задыхаясь и вырываясь из милицейских объятий, нечленораздельно выкрикивала я.
– Успокойтесь гражданочка! Вы что, можете опознать потерпевшую?
– Я! Да! Это Люська! Конечно, могу!
Постепенно моя речь становилась более связной, да и в голове, как будто прояснялось. Я даже милиционера немного разглядела. Белобрысый, очень серьезный, смотрел так внимательно, говорил спокойно. Очень приятный молодой человек.
– Пройдемте в машину, – предложил он.
Я, всхлипнув, согласилась. Действительно, любопытствующие окружали нас все более плотно. Отходить на тридцать метров за воображаемое ограждение никто не торопился.
– Лейтенант Семенов. Позвольте ваши документы.
– Да у меня их нет с собой, – я пожала плечами. – Мы просто прогуляться вышли.
– Проживаете в данном населенном пункте?
– Нет, мы с подругой в пансионат приехали. И, вот…
Лейтенант Семенов оглядывал меня с явным недоверием. Неужели из-за того, что вышла пройтись, не взяв с собой паспорт?
– Кем приходится вам потерпевшая?
– Подругой она мне приходится, подругой!
– А у нее документики имеются?
– Конечно, имеются.
– При осмотре тела документов не найдено, – строго сказал лейтенант.
– Так она их, наверное, в номере оставила.
Взгляд лейтенанта становился все более недоверчивым. Да что у них по деревне без паспорта уже и пройти нельзя?
– Вы готовы взглянуть на тело?
Я кивнула, закусив губу. И тут я увидела привидение. Оно вплотную приблизилось к лобовому стеклу. Оно было лохматое и поцарапанное. У него было Люськино лицо. Крик вырвался непроизвольно откуда-то из глубины моего организма и сотряс машину. Недоверие на лице лейтенанта Семенова сменилось ужасом. Кто-то забарабанил по крыше кабины. Потом дверца резко распахнулась, и мощный боковой слева отправил лейтенанта в нокаут.
– Рая, вы в порядке? – это Дима подоспел на помощь.
В ответ я только отрицательно помотала головой. Визжать-то я перестала, но дар речи еще не вернулся. Поэтому я только и смогла, что показать пальцем в сторону лобового стекла. Привидение все еще было там. Причем, судя по выражению лица, (или морды?), пребывало в непонятках.
– Вы Люся? А я Алекс, можно – Шурик, а это Юрик. Вы только при Розе Александровне его так не называйте. У нас сегодня английский день и мы – Алекс и Георг.
Привидение переводило все более озадаченный взгляд с натюрморта в кабине на юного разведчика и обратно. Наконец оно помотало головой и Люськиным голосом спросило:
– Что тут, в конце концов, происходит?
Я сделала слабую попытку перекрестить нежить. Но та почему-то не испугалась, не начала корчиться и не растаяла в воздухе, а только с досадой сплюнула и попробовала открыть дверцу кабины с моей стороны. Я опять завизжала. Не нарочно. Как-то само вырвалось. Лейтенант Семенов тихонько застонал. Дима обмахивал его полотенцем. Любопытствующие уже давно отбежали на безопасное расстояние. Поэтому, когда лейтенант резко выхватил пистолет и пальнул через раскрытую дверь в воздух, вздрогнули только я, Дима и дети. Может, привидение тоже испугалось, не знаю. Кричать я больше не могла. Дима медленно поднял руки вверх. Мальчишки, разинув рот, восхищенно глазели на Семенова.
– Руки на капот! Ноги на ширине плеч! На пол! – прокричал лейтенант и со стоном схватился за голову.
Малыши и Дима рухнули в траву. Привидение опять сплюнуло.
– Да что тут происходит? Раиска, это ты представление устроила? – Люськин голос звучал вполне убедительно, но я не собиралась выходить из машины.
– Сгинь, нечистая!
Я все-таки смогла перекрестить ее и теперь сидела, вполне довольная собой, вцепившись обеими руками в иконку, которую, не помню как, оторвала от приборной панели.
– О-о-о! – простонало привидение. – А где «скорая»?
– Ждем, – стараясь не двигать головой, обнадежил лейтенант.
– Понятно, – привидение уселось на траву.
– Ваши документики, – протянул руку лейтенант.
– Да какие документики? Я погулять с утра вышла. И вообще, ее забирают, не меня. Зачем вам мои документы?
– Вы тоже знакомы с потерпевшей?
– А кто здесь потерпевший?
– Со слов свидетельницы, некая Людмила Петровна, найденная сегодня в состоянии утопления.… Нет, утопития.
– Чего-чего?
– Ну, погружения в воду без последующего затем выгружения, – лейтенант потер лоб. – Что ж это голова так болит?
– Спятить можно. Какого еще выгружения?
– Люська, это ты?
– Нет, папа римский! Да прекрати ты меня крестить! Что я тебе – покойник?
– Ага!
– Что, ага? Отвечай быстро! А то я за себя не ручаюсь!
– Покойник. Ты же утонула в разных тапочках! А теперь кричишь на меня. А я тебя опознавать пришла, между прочим!
– Что??? В каких еще тапочках? В белых?
– Нет, один с желтым помпончиком, а другой кожаный. Они у тебя в номере остались. А в двух тебя выловили.
– Ну и ну! Что у вас за каша в голове? Да живая я, живая! – прикрикнула на меня Люська. – и нет на мне никаких тапочек, посмотри!
Я посмотрела, сначала через окно. У машины стояла живая и босая Люська. Одета она была в пижаму, впрочем, очень приличную, и ветровку.
– Ты живая? – я разревелась, припав к плечу подруги.
В голове образовалась пустота, казалось, что я очень просто могу сейчас взлететь, как воздушный шарик.
– Да объясните же мне, что происходит? – вполголоса спрашивала Людмила, ласково поглаживая меня по спине.
Так как никто, включая лейтенанта, ничего вразумительно объяснить не мог, мне пришлось утереть слезы и начать повествование.
Люська терпеливо выслушала рассказ о моих попытках найти ее с утра в «Эдеме», поинтересовалась, остались ли целы ее оладушки. Это окончательно убедило меня в том, что подруга жива и здорова. Но когда я дошла до того момента, когда, потеряв голову, бросилась опознавать Люську в утопленнице, возмущенно фыркнула.
– Как ты могла подумать, что я утону в этой луже? Да я в Красном море с аквалангом ныряла, я в Турции по горной реке сплавлялась, и вообще в пятнадцать лет выполнила норматив на второй разряд…
– Откуда я знаю? Марьюшка же утопилась. И еще тапочки…
Люська пожала плечами.
– Да, с тапочками нескладно получилось, – Люська покосилась на лейтенанта Семенова.
– Меня с утра петух разбудил. Я и вышла в том, что первое попалось, уже на улице заметила, что обувка не парная, но возвращаться не хотелось.
– А то, что в пижаме вышла, не заметила?
– Это не пижама, а домашний костюм. В нем можно выходить, когда на отдыхе.
– Значит, ты не тонула?
– Раиска, не нервируй меня. Здесь нельзя утонуть.
– А как же утопленница в твоих тапочках?
– Какая еще утопленница? Живая я, живая? Не поняла еще?
– Но кто-то ведь утонул? Зачем ты думаешь, тут милиция и «скорая»?
На берег как раз въезжала «буханка» с красным крестом.
– Я думала, за тобой. Очень уж странно ты себя вела. Извини.
Возмутиться у меня не было сил.
– Девушки, давайте все же посмотрим на потерпевшую, – это, наконец, подал голос Семенов. – Мне, признаться сразу показалось странным, что вы про подругу говорите, не похожа она на вашу подругу. Но может, все-таки, поможете опознать?
– Откуда вы знали, на кого похожа моя подруга? – поинтересовалась я.
– Ну, я же все-таки детектив, – произнес лейтенант, скромно потупив взор. – Могу кое о чем догадаться.
– Детектив?
– Это в перспективе. Вообще-то пока я не успел себя проявить. Тут ничего не случается. Одно слово, деревня.
– Это у вас называется «ничего»?
– Такое здесь впервые. А так, обычно, или соседки поцапаются, или жена сперва мужика до белого каления доведет, потом сама же его в милицию сдаст. Оформить не успеешь, как она уже бежит, слезы льет, просит, что б освободили кормильца. Потому что он мужик вообще-то хороший, а нам лишь бы забрать человека, не важно, за что. Это, по-вашему, работа? Недавно, правда, в соседней деревне магазин ограбили. Я это ограбление по «горячим следам» раскрыл.
– Молодец.
– Да, чего там, это ж комедия была, а не следствие. Пацаны в магазин залезли, водку взяли, говорят, для родителей. И конфет набрали полные карманы. Так их по фантикам и нашли. Они ж эти конфеты сразу есть начали, а фантики на землю кидали. Бескультурье! Где тут дедуктивный метод применять? Правда, с недавнего времени в районе стали появляться наркотики. Но этим занимается специальный отдел. Извините, с головой что-то, – лейтенант остановился и на секунду прикрыл глаза.
Тем временем Люська решительно маршировала к обрыву. Мы с Семеновым за ней. Медики уже суетились возле тела. Да… Действительно на мою подругу утопленница не была похожа. Это было неопределенного возраста существо с испитым лицом, в немыслимом тряпье. Принадлежность к женскому полу с трудом угадывалась по длинным неопределенного цвета лохмам и тапочкам маленького размера – один кожаный с блестками, другой – с желтым помпончиком.
Конечно, мы с Люськой клятвенно заверили, что видим утопленницу первый раз в жизни. И единственное, что можем опознать – это обувь. Люська сказала, что гулять в разных тапках было неудобно. Она их сняла и оставила в укромном месте, за кустиком, но, видать, их быстро нашли. Только вот попользоваться не успели. Лейтенант Семенов, время от времени постанывая и потирая лоб, записал наши данные и отпустил на все четыре стороны. Предупредил, правда, что Люське будет сложно получить назад свою обувь. Но она и не претендовала.
Дима с мальчиками ждал нас в сторонке.
– А это кто? – в глазах у Люськи загорелся зеленый огонек. – Неужели папаша?
– Нет, гувернер мальчиков.
– Ого! – Люськины глаза уже вовсю полыхали хищным пламенем. – И что он им преподает? Боевые искусства?
– Понятия не имею.
Мы подошли к ребятам. Дима крепко держал мальчишек за руки. И правильно делал. Они громко скулили и изо всех сил рвались посмотреть на тело.
– Людмила, – проворковала Люська, протягивая Диме руку.
Дима кивнул на детей. Пожать даме руку возможности не было.
– Как он?
– Кто?
– Да лейтенант. Ну, после нокаута. Может пойти, извиниться? У меня, понимаете, реакция такая. Я сначала действую, а потом думаю.
У Люськи, по-моему, дыхание перехватило. Еще бы! Нелегко было осознать, что это физическое совершенство способно думать.
– Не стоит. Ему память отшибло. Только бы никто не заложил.
– Да некому закладывать, можете успокоиться. Когда я в стекло постучала, ты такой вопль издала, прям – «соловей-разбойник»! Народ как ветром сдуло. Дальнейшее все уже с безопасного расстояния наблюдали.
– А мелочь? – я кивнула на мальчишек.
Те оживленно обсуждали последнее событие и на нас внимания не обращали.
– Они ничего не видели, – заверил Дима. – Я же, как крик услышал, так и рванул к машине в три прыжка, они сзади остались. Им из-за моей спины не видно было.
Действительно, разглядеть что-нибудь из-за Диминой спины было непросто. Практически невозможно.
– А чего ты вообще влез? Я так конкретно на помощь не звала.
– Так я и говорю, реакция у меня такая…. А думаю я после…. Все проблемы от этого, – и Дима сокрушенно вздохнул. – Ох, и будет нам сегодня от Розы.
– Ерунда. На Марьюшкину гору она вас сама отпустила. Кто же знал, что там утопленник? А про твой подвиг ей рассказать не кому. Мы с Людмилой не будем няне на тебя ябедничать, можешь поверить.
– Да так-то она ничего тетка, только уж очень занудная. Как разохается…
Дети прислушались и согласно закивали.
– А знаете, что? Вы ей по-английски расскажите, как все было. Ей понравится. Может и ругаться не будет.
Идея была принята с благодарностью. Мальчишки принялись репетировать. Но самым странным было то, что Дима им помогал. У Люськи буквально челюсть отвисла.
– Людмила, приди в себя! Расскажи мне правду, а то я за себя не ручаюсь.
Люська с трудом оторвалась от завораживающего зрелища.
– Да правду я рассказала, правду. Только не всю.
– Люська, не томи.
– А что ты хотела? Всю правду – это надо было со вчерашнего Эдика начинать.
– Он-то здесь при чем?
– При том. С утра меня, правда, петух разбудил, будь он неладен. Я в окно выглянула – красавец!
– Кто? Эдик?
– Да нет, петух! Ну, я и решила его заснять. Очень хороший клип мог получиться. Представляешь, первое утро на отдыхе начинается с петушиной песни!
– Конечно, представляю. Для меня оно точно также началось. А Эдик-то где?
– Слушай, не перебивай! Значит, достаю я камеру, снимаю петуха, а потом начинаю снимать пейзаж. Делаю панораму, и вдруг за рекой вижу…
– Эдика!
– Да, но не совсем.
– Как это «не совсем»? Дядю Васю, что ли?
– Вижу я цветовое пятно, родное такое. Приближаю.… И точно! На другом берегу, на балконе коттеджа стоит баба в моем парео! – и Люська победоносно уставилась на меня. – Вот, смотри! – и она извлекла из-под ветровки свою новенькую камеру.
Я Люське поверила и без просмотра записи. С цветовосприятием у нее всегда было нормально. А пресловутое парео она приобрела у одной моей знакомой художницы. Это была авторская работа, вполне возможно, что в единственном экземпляре.
– Ну, я сунула ноги в тапки, не видела, в какие, потому что от окуляра не отрывалась, и – в окно.
– В окно?
– А чего такого? Там пожарная лестница на расстоянии вытянутой руки. К реке продралась сквозь заросли – хотела кратчайшим путем. Зря, конечно, там такой «хапужник». Обувку скинула – и на тот берег. А там… Сплошные заборы, собаки злющие и дома – один больше другого. На каком балконе я свой платок видела – уже и не найду. Ну, я принялась по улицам слоняться. Может, думаю, она выйдет к реке, пройтись. Не вышла. Я погуляла, погуляла и решила возвращаться. А места где реку переходила, не помню. И выход к воде между заборами не нахожу. Пока на берег выбралась, пока брод нашла. На обрыв поднялась, а там толпа, милиция и ты в машине. В глазах ужас, вопишь, как резаная, и все норовишь меня крестным знамением осенить. Что я могла подумать?
– Даже не знаю. А что ты подумала?
– Что у тебя от перемены обстановки башню снесло, вот что!
– Ну, спасибо, подруга.
– Не на чем.
– А что ты подумала, когда Дима милицию вырубил?
– Вот тут, извини, просто не знала, что и заподозрить. Единственное, что пришло в голову – скоротечный роман, и влюбленный Тарзан спасает тебя из лап закона.
– Не смешно.
– Да уж. Я даже тебе малость позавидовала.
– Чему?
– Как чему? Пока я, вся как «коммандос», по кустам шарилась, ты в юноше этакую страсть возбудила. Завидно.
– Придет же такое в голову. Но я рада, что все благополучно закончилось.
– Благополучно? Я потеряла две новые пары обуви, не нашла парео, пропустила завтрак. Да еще утопленница, бедолага… Я этого так не оставлю! – Люська погрозила кулаком в сторону реки.
* * *
Перекусив тем, что осталось от завтрака, а осталось довольно много, Люська собрала грязную посуду и потащила ее на кухню. Где и учинила допрос поварихе. О поселке на другом берегу реки та рассказала немного.
Административно поселение на противоположном берегу относилось к соседней области. Совсем недавно там была обычная, почти вымершая деревенька. Но несколько лет назад среди столичных дачников резко выросла популярность этого места. Возможно, причиной стало то, что невдалеке проложили приличную дорогу. Быстро поднялись новые дома. С местными новоселы общались мало. В большую воду реку вброд не перейти, моста здесь никогда не было. Так и жили – в пределах видимости, не особенно нуждаясь друг в друге.
– Некоторые из наших пробовали наняться туда на работу сторожами или прислугой, но добираться неудобно. Сейчас-то ничего – лето сухое, можно реку перейти, а в прошлом году вода была большая, не добраться.
– А на лодке?
– Да лодок-то и нет ни у кого.
– Как же так? Живете на реке и без лодок. А рыбу ловить?
– Река через каждые пять километров плотинками перегорожена, плавать некуда. А рыбу и с берега можно ловить.
***
– Предлагаю разведку боем! – после плотного завтрака, и любимого чая с бергамотом Люська была настроена решительно.
Мы вышли на пляж. На пляже появились зонтики, шезлонги. Под одним из зонтиков играли в карты Виктор и Лада Леонидовна. Царственная Марианна возлежала в шезлонге, листая глянцевый журнал. Катя задумчиво жевала травинку, лежа на надувном матрасе у самой воды.
Я представила Люську местному обществу, а общество представила Люське. Виктор Людмилу не впечатлил. Да и где ему против Димы! Впрочем, Люська была настроена на немедленный марш-бросок и отдыхающим много внимания не уделяла. Она сразу ринулась к воде.
– Людмила, охолони немного! Тебе не кажется, что мы будем выглядеть странно, если так сразу рванем на штурм населенного пункта. Ты там собираешься прямо в купальнике разгуливать?
– А как? Вброд я сегодня больше не пойду, далеко.
Мы немного понежились на солнышке. Потом спустились к воде, и перебрались на противоположный берег. Наверное, это выглядело не очень естественно. Потому что противоположный берег был глинистый, высокий и, что хуже всего, во многих местах порос высоченной крапивой.
– Девочки! Загорайте здесь! Здесь же лучше! – милая Катенька попыталась нас остановить.
Не на таких напала! Люська, сопя и скользя, карабкалась по склону. Я страховала ее снизу.
– Давай руку! – Люська, отдуваясь, помогла мне забраться наверх. – Нда-а-а… – она оглядела окрестности, приставив руку козырьком ко лбу. – Значит так, «якобы пощипывая травку», движемся в направлении поселка.
– А смысл?
За поросшим крапивой пустырем виднелся глухой забор.
– Пока не знаю, но надо же как-то действовать!
– Предлагаю найти пляж дачного поселка и покараулить там. Дама в парео скорее выйдет на пляж, чем на это пастбище.
Люська почесала в затылке и, вздохнув, согласилась. Мы повернули назад. Оказывается, спускаться по склону вниз гораздо сложнее, чем подниматься.
– Девочки, а зачем вы туда лазили? – Катя с интересом ждала нашего возвращения.
– Цветы хотели посмотреть. Мы полевые цветы любим.
– Так их же там нет, только бурьян и крапива. Вы бы спросили. Мне муж рассказывал, что на том берегу смотреть нечего. И вообще, туда лучше не ходить, там у всех сторожевые собаки.
– Катенька, а дайте мне ваш матрасик напрокат, – немного отдышавшись, попросила Люська.
Добрая Катенька не возражала. Да и попробовала бы она возразить! Люська просто схватила матрас, как только Катя приподнялась, потянувшись за бутылкой воды. Свою просьбу подруга выкрикивала уже с воды, разворачивая матрас по течению. Разрешения она так и не дождалась, скрылась за поворотом.
– Энергичная у вас подруга, – Катенька устроилась на покрывале рядом со мной.
– Катюша, а муж вам случайно не рассказывал, куда ходят загорать и купаться дачники с того берега? Очень уж там спуск к воде неудобный.
– Да они никуда и не ходят, – пожала плечами Катя. – У них там бассейн в каждом дворе.
Да, дела… Долго же Люське придется дрейфовать в поисках пляжа. Ну и пусть, сама виновата. К чему такая спешка? Лично я приехала отдыхать и таки намерена использовать случившийся отпуск по назначению!
Я решительно повернулась на живот и попыталась расслабиться. Не вышло. Мешали угрызения совести. Интересно, куда доплывет Люська, пока одумается? А вдруг, не одумается и будет дрейфовать до самого моря? Нет, до моря не получится, через несколько километров будет плотина. Интересно, насколько высока плотина? А если Люська не сможет затормозить и ее смоет в водопад? Совершенно невозможно отдыхать в таких условиях! Беспокойные мысли теснили одна другую.
Пожалуй, надо отправляться в погоню. Плавсредств на пляже больше не было. Что ж придется плыть так, не по берегу же ее догонять!
Я вошла по пояс в воду и уже приготовилась окунуться, как услышала радостные визги, причем громче всех визжала и смеялась Люська. Смех вышедшей на охоту Люськи я прекрасно знаю и ни с чем не спутаю.
Из-за поворота показалась красочная флотилия – два малыша в ярких надувных жилетах, Дима с резиновыми шлепанцами в руке и Люська на Катином матрасе. Быстрая речушка несла их к нашему пляжу. Что за чертовщина? Я же своими глазами видела, как Люська отплыла в другую сторону, вниз по течению! Я стояла посреди речки и таращилась на приближающуюся к нам живописную группу спортсменов, мучительно соображая, что это: тепловой удар или мираж?
– Ой, Людмилочка Петровна, вы же поплыли в другую сторону! – это Катя подала голос.
Уже легче, значит, не тепловой удар, а всего лишь мираж. Я смочила виски холодной водой.
– Точно, поплыла!
– А как же?…
– Плыла я, плыла, поселка на берегу не видно, пришлось выйти, осмотреться. Гляжу, а поселка-то у реки уже нет, выше остался и в стороне от воды, зато наш Эдем недалеко, и с пригорка видно, что река делает петлю, а я стою в самом узком месте. Ну, я и решила, что бы пешком не возвращаться, по перешейку перейти и вниз на матрасе сплавиться. Правда, идти по траве было неудобно, колко так. А у воды Дима с ребятами. Они, оказывается, уже несколько раз таким путем до пляжа добирались. Вообще-то я и побежала по траве, потому что увидела, как они к воде спускаются, – последнюю фразу Люська произнесла вполголоса, убедившись, что ее никто, кроме меня, не услышит.
Могу себе представить, как она торопилась.
– Нисколько не сомневаюсь. Соображаешь ты сегодня плоховато. Может уже достаточно погонь, пока меня Кондратий не хватил от твоих фокусов.
– Тебе меня не понять. Это не у тебя парео сперли, а еще обувь и завтрак, – обиделась Люська.
– Завтрак тебе компенсировали.
– А та тетка?
– Какая?
– Утопленница.
– Она-то при чем?
– Кто знает. Если бы не парео, я не оставила бы на берегу тапки, она бы их не обула, не поскользнулась и не утонула.
– Откуда ты знаешь, что она поскользнулась? Думаешь, это возможно?
– Определенно я, конечно, не знаю. Но, по-твоему, она отплыла далеко от берега, выбилась из сил, и ее выбросило на камни приливной волной? Это уж точно невозможный вариант.
– Да, это неосуществимо, там и отплыть-то некуда.
– Я намерена продолжить поиски!
– Людмила, здоровье дороже. Я сегодня из-за твоего парео уже столько стрессов пережила! Ей богу, дешевле новое купить.
– Такое не купишь!
– Зачем такое? Ты свое парео приобрела два года назад. За это время изменилась ты, изменились модные цветовые тенденции, космос изменился! Это была твоя вещь, но, может быть, ей пора было уйти?
– Возможно, – Люська немного притихла. Но ненадолго. – А эпилятор в упаковке? Я им даже попользоваться не успела! Его космос еще не изменился! А лифтинг-серия! Знаешь, какой омолаживающий эффект она должна была дать! Если, конечно, верить рекламе. Нет, я этого так не оставлю!
Люська еще какое-то время потрясала кулаками в сторону дачного поселка, потом все-таки задремала на солнышке.
Наконец-то я смогла спокойно вздохнуть и оглядеться по сторонам. Ничего особенно заслуживающего внимания вокруг не наблюдалось, если не считать урока английского, который проводила Роза Александровна. Внимание заслуживало то, что учеников у нее было не двое, а трое – Дима тоже послушно повторял английские глаголы. Интересно, а он с ней шейпингом занимается? Впрочем, это их проблемы, пусть развлекаются, как хотят. Я приехала отдыхать, и мне ни до кого нет дела.
Вторая половина дня прошла без приключений, если не считать зловещих взглядов, которые Люська время от времени бросала в сторону вражеского поселения на противоположном берегу.
* * *
Следующее утро опять началось с петушиной побудки. Слышать Петин крик я, конечно, слышала, но сквозь сон, в который сразу же снова погрузилась. Теперь вспоминаю, что у моей бабушки были часы, которые отбивали время каждые полчаса днем и ночью, но при этом никому не мешали спить. Никто не жаловался даже тогда, когда бабушка переехала вместе с часами из собственного дома в городскую квартиру с прекрасной слышимостью. Видимо, с петухом – та же история. Я была морально готова к петушиной песне, как к чему-то привычному, само собой разумеющемуся и не заслуживающему особого внимания. Я не была готова к тому, что Люська вцепится мне в плечо своим маникюром и примется энергично трясти, тыкая при этом в глаз своей видеокамерой. Да, даже в этом «Эдеме» двери на ночь надо запирать!
Уступив Люськиному напору, я, отчаянно зевая, посмотрела на дисплей. Ничего интересного там не было, кроме петуха, конечно. Баба в, якобы Люськином, парео меня интересовала меньше всего. И, отмахнувшись от подруги, я легла досыпать. Ранние утренние прогулки и купания – это, конечно, здорово, но каждый день на такие подвиги я не способна.
Люська опять опоздала на завтрак. Но теперь я знала, где можно уточнить сведения о местонахождении интересующего лица.
– Шурик, ты случайно, не знаешь, где моя подруга?
Донельзя серьезный Шурик достал из кармана блокнот, полистал его, как будто утром произошло столько событий, что их невозможно припомнить, не сверяясь с записями, и важно произнес:
– Л.П. на крыше.
– Где???
– На крыше.
– Как она туда попала?
– По лестнице. Замок сломала. А что она там делает, я не знаю. Роза с нас последние полчаса глаз не спускала: душ там, умываться, одеваться.
– Откуда же ты знаешь, что она на крыше?
– Да я сам видел, как она замок ломала. Нас Дима как раз на зарядку вел.
Да-а… Дела. Что это взбрело ей в голову? Интересно, готова ли Люська к тому, что бы расплачиваться за попорченное гостиничное имущество?
Лестница на крышу была в конце коридора. На плоской кровле, прислонившись к трубе, стояла Люська и сосредоточенно изучала покрытый карандашными каракулями бумажный листок.
– Карта сокровищ?
– Почти. Пока ты там дрыхла без задних ног, я набросала план поселка, – сейчас пойдем на разведку.
– Без завтрака?
– Ой, надо же, так увлеклась, что про еду забыла. А здесь такой замечательный чай с бергамотом. Здорово! Если так и дальше пойдет, вернусь домой стройная.
Я окинула Люську критическим взглядом. Куда уж стройнее.
– Если так и дальше пойдет, домой ты вообще не вернешься. Твоими костями пообедают собаки в дачном поселке.
* * *
Катенька брела в сторону пляжа в одиночестве.
– А где же ваш супруг? Опять на работе?
– Да, – коротко вздохнула Катя. – Вчера Эдик так поздно вернулся, мы даже погулять не вышли. А сегодня опять рано уехал. У него с утра желудок разболелся. Надо было соды выпить, да упаковка куда-то задевалась, а ведь я ее всегда с собой вожу, часто горло болит. Хотела спуститься, у Ирины Васильевны одолжить, но Эдик не разрешил, так торопился.
– Вашего мужа зовут Эдик? – неприлично резко насторожилась Люська. Пришлось ткнуть ее локтем в бок. – А что? Редкое имя.
Катя пожала плечами.
– Его в честь дедушки так назвали.
– Ты на платки охотишься или на Эдиков? Надеюсь, хоть дедушка ее мужа у тебя вне подозрений, – прошипела я на ухо подруге, оттащив ее в сторону.
– А что? Я забрасываю сети, расставляю капканы.
– Ну-ну, смотри, сама в свои сети не попадись, рыболов-любитель, – и я блаженно растянулась на песочке.
Впрочем, долго блаженствовать мне не пришлось. Только успела задремать после купания, как была бесцеремонно разбужена все той же Люськой.
– Поднимайся! Сейчас самое время!
– Для чего? – не поняла я спросонок.
– Для разведки боем! Ты что, забыла?
– Забыла. О чем?
– Парео!
– Отстань от меня, безумная! Ты же сама вчера видела – там глухие заборы, злые собаки. Ты думаешь, я буду рисковать жизнью и обыскивать охраняемые особняки в поисках шелкового платочка, который в сложенном виде свободно поместится в обычный почтовый конверт? Не дождешься! И тебе не советую. Отдыхай.
– Я все продумала! Не надо обыскивать все особняки подряд. Мы по карте находим нужный коттедж и устраиваемся туда горничными. Там на месте все и осматриваем.
– На солнышке перегрелась?
– А что?
– По-твоему, я сюда приехала, что бы полы мыть и пыль вытирать?
– Ну не обязательно горничными, можно кухарками.
– Еще лучше!
– А что?
– Повторяю еще раз, для тупых! Я сюда приехала отдыхать! Горничной, кухаркой, а так же нянькой и гувернанткой я работаю весь год у себя дома в свободное от основной работы время!
– Так никто же и не заставляет тебя весь отпуск горбатиться! Все узнаем и смоемся, даже денег за работу брать не будем!
– Что?!! Еще и бесплатно?!!
– Раиска! Это дело нельзя так оставлять! Милиция Эдика-Арнольдика, когда еще поймает? Я же понимаю, у них и более серьезные проблемы есть. А мы можем реально помочь остановить негодяя! Представляешь, скольким дамочкам он может нанести моральный ущерб, я уже не говорю о материальных убытках!
– Да они сами виноваты.
– Ты так говоришь, потому что не видела его. Знаешь, какой он обаятельный! Какие у него глаза! Это что-то, а не глаза! В них просто тонешь! Погружаешься с головой, разум туманит от недостатка кислорода, а на поверхность выплывать совсем не хочется. Это…
– Люсь, ну как мы будем наниматься на работу, они же рекомендации попросят?
– Будем решать проблемы по мере их поступления! Вперед! – И Люська решительно потянула меня к реке.
***
Оказывается, утром с крыши она не только набросала план поселка, но и наметила кратчайший и более-менее проходимый путь, по которому в этот поселок можно попасть.
Прихватив пляжные босоножки и сарафаны, мы побрели по мелководью, поминутно сверяясь с картой, Люська, наконец, указала место, где нам нужно было выбраться на берег. Путь оказался скорее менее, чем более проходимым.
– Врать будем, как можно меньше, чтобы не запутаться, – инструктировала меня Люська по дороге. – Скажем, что живем в селе, ищем работу.
– Не знаю, как я выгляжу со стороны, но ты мало похожа на безработную местную жительницу. Невооруженным взглядом видно, что три дня назад ты посетила недешевый салон красоты. Один маникюр чего стоит. Да и комплекция у нас не та.
– Причем тут комплекция?
– Люсь, ты себя в зеркале давно видела? Литр крови, килограмм костей. Здесь такие не выживают.
– Так село – наша историческая родина! А постоянно мы уже давно обитаем в городе. Но сейчас мы остались без работы и без средств. Потому что фирма, где я служила в отделе кадров, обанкротилась и меня сократили. А ты – домохозяйка с двумя детьми и тебя бросил муж. Вот и хотим наняться по хозяйству. Рекомендаций не имеем, так что хозяевам придется поверить нам на слово.
– Ох, Людмила, не накаркай!
Мы остановились посреди улицы. Коттеджи с двух сторон стояли один краше другого. Люська призадумалась. Впрочем, думала она не долго, коттеджей, балкончики которых выходили на восток, было только два. Они стояли по соседству и были похожи друг на друга как родные братья.
– Смотри! – Люська вцепилась когтями мне в руку.
На домах были таблички с номерами и фамилиями владельцев. Люська прожигала яростным взглядом одну из них.
– Смотри! Горелов Э.К.! Эдик! Нам сюда! – и Люська потащила меня в сторону ворот.
– Люська, притормози!
– Что еще?
– Твой Эдик недавно освободился. Откуда у него такой коттедж?
Люська задумалась секунд на пять, не больше.
– Поясняю. Коттедж он построил еще до отсидки и записал на жену.
– Какую жену? Он же брачный аферист!
– Аферами он зарабатывал. Что бы содержать жену, которая является сообщницей, а может быть, она – инвалид, и он зарабатывал на сиделку.
Не успела я перевести дух, как, в ответ на настойчивый Люськин звонок, ворота распахнулись. За воротами стояла полноватая женщина «за сорок» в домашнем халате и недоуменно переводила взгляд с меня на Люську и обратно. Не мудрено. В пылу поисков мы с Люськой забыли одеться. Так и стояли в купальниках.
Я тихо простонала и принялась натягивать сарафан. Люська сделала то же самое. Хорошо бы еще причесаться, ну да ладно, и так сойдет. Не скажу, что бы мне очень хотелось получить эту работу.
– Разрешите войти? – как бы спросила разрешения Люська, уже шагнув во двор.
Пока Людмила излагала хозяйке нашу легенду, я, не торопясь, огляделась по сторонам. Не знаю, как насчет горничной, но садовник тут определенно присутствует – аккуратные изумрудные газоны, роскошные клумбы, кусты, подстриженные в виде шаров, кубов и пирамид. Беседка увита диким виноградом. Перед входом в дом – арка из обильно усыпанного крупными сиреневыми цветами клематиса. А роскошная гортензия под окнами чего стоит! Свекровь уже не первый год бьется над тем, что бы вырастить такую же. Но ее чахлые прутики пока еще с трудом могут сойти разве что за бедных родственников этой красавицы.
– Как у вас хорошо! – я не пыталась сдержать восхищение.
– Правда? – женщина довольно заулыбалась.
– Конечно! Видна рука мастера! Великолепно! И как вам удалось вырастить такую красоту? – я нежно прикоснулась к гортензии.
– Ой, спасибо, спасибо! Люблю с растениями заниматься, время у меня теперь есть, только вот не видит никто. Эрастик гостей не любит.
– Кто-кто гостей не любит?
– Мой муж, Эраст Константинович. Он в городе работает, домой только ночевать приезжает, да и то не каждый день, далековато. Так что помощницы по хозяйству мне не нужны. Самой целыми днями делать нечего. А может быть, вы хотите осмотреть сад? За домом у меня розарий.
Услышав, что хозяин вовсе не Эдик, а какой-то Эрастик, Люська моментально потеряла интерес к происходящему и попыталась откланяться, но была остановлена моим локтем, чувствительно ударившим ей под ребра. Во-первых, сразу уйти было невежливо, а, во-вторых, почему бы не воспользоваться случаем и не узнать побольше о хозяевах и соседях? Разведка, так разведка. То, что хозяина зовут не Эдик, а Эрастик, еще ничего не значит. Люськин Эдик вообще был известен, как «Арнольдик».
Мы осмотрели клумбы, теплицы, альпийские горки и пруд с небольшим водопадом. Из всей этой прелести Люську заинтересовал только хозяйский кот – огромный, рыжий и очень важный. Он, не торопясь, подошел к пруду, разлегся на большом плоском камне и сделал вид, что спит. На самом-то деле котяра наблюдал прищуренным глазом за золотыми рыбками. И его хвост при этом энергично дергался из стороны в сторону.
– Супер! А соседние участки тоже так выглядят?
– Я мало общаюсь с соседями. Рядом живет Коля, брат-близнец Эрастика, – и женщина кивнула на соседний коттедж-близнец. – Но у Коли сейчас молодая жена. Ей всего двадцать, работала у него секретаршей. У нас с ней нет общих интересов. Хозяева других домов приезжают на выходные своими компаниями, им не до нас. Может чаю, девочки?
Женщина, видать, здорово истосковалась по общению. Мы выпили чаю в живописной беседке рядом с нарядной клумбой. За время чаепития, практически без наводящих вопросов, Наташа, так звали хозяйку, поведала нам свою историю.
Они с мужем дружили со школьных лет, поженились во время учебы в институте. Оба по образованию – инженеры-строители. Наташа окончила институт с красным дипломом, и ей предлагали аспирантуру. Но Наташа и Эрастик уехали по распределению туда, где молодым специалистам сразу давали квартиры. Позже за ними подтянулся и брат-близнец с семьей. Правда, работать им пришлось в разных организациях. Наташина контора развалилась. Организация Эрастика и Николая, напротив, сменив форму собственности, начала процветать. Эрастик занял там один из руководящих постов, но жену взять к себе на работу отказался категорически. Построил за городом золотую клетку и отселил туда свою вторую половину. Пока шло строительство дома, Наташа была загружена выше головы. Сначала проектом занималась, потом материалы закупала, строителей нанимала, процесс возведения коттеджа контролировала. Потом участок обустраивала. Да и внутренняя отделка дома тоже потребовала затрат времени и сил. Но сейчас быт налажен. Впору отдыхать и блаженствовать в благоустроенном загородном гнездышке. Но не получается у Наташи наслаждаться бездельем. Не привыкла она к этому. Со школьных лет была активисткой. В институте помимо учебы и личной жизни успевала заниматься общественной работой.
– Так что девочки, мне впору самой идти куда-нибудь в помощницы по хозяйству наниматься. Зверею от скуки. Работы здесь никакой нет, детей нам бог не дал. Думала, хоть племянников понянчить, так Колька с Лизкой не торопятся. А первая Колькина жена уехала с детьми в Австралию.
– Почему в Австралию?
– Жениха там нашла. Она мне сначала писала. Фотографии присылала – она с детьми то на берегу океана, то в зоопарке. Красиво.
– Наташа, может, пойдем с нами, искупаемся? – очень жаль стало одинокую женщину.
– Нет девочки, куда я пойду с моим целлюлитом?
– А вы знаете, бывают такие платки, парео, их оборачивают вокруг тела и целлюлит практически не виден, – и Люська выжидательно уставилась на Наташу.
– Можно очень художественно задрапироваться, – не моргнув глазом, подтвердила я.
А чего не подтвердить, если это правда? Правильно подобранная одежда может многое. Я уже представляла, как будет выглядеть Наташа, если сменит халат на интересный костюм для активного отдыха.
– Боюсь, мне это не поможет. А вы заходите. Если работу не найдете, все равно заходите, чайку попить. У меня скоро розы зацветут. Такая красота! Осенью могу поделиться.
– Спасибо.
– А родственнице вашей прислуга не нужна?
– Не знаю. Вроде, приходит к ней кто-то. Она же сама палец о палец не ударит. Попробуйте.
Сердечно простившись с Наташей, мы направились к соседке. Правда, на территорию коттеджа нам попасть не удалось. Визгливый голос через переговорное устройство объяснил, что ни в каких услугах не нуждается, и послал нас туда, откуда пришли. Не очень-то и хотелось.
В «Эдем» мы с Люськой вернулись к обеду. Всю дорогу Людмила пребывала в глубокой задумчивости и бормотала о подозрительном Надином муже и не менее подозрительных соседях, не пустивших нас на порог. Мне соседи показались не подозрительными, а просто очень невоспитанными. То есть, тоже очень несимпатичными.
– Как же мне теперь покопаться в их вещах и поискать парео? – Люська не собиралась сдаваться.
– А ты завтра встань пораньше и займи наблюдательный пост прямо на их улице. Там сразу и увидишь, которая из двоих выйдет на балкон в подозрительной одежке!
– Гениально!
– Вообще-то я пошутила.
– Да ты что? Какие шутки! Я этого бабника со свету сживу!
– Послушай, а, на сколько лет выглядел твой Эдик?
– Лет на двадцать семь – двадцать девять. А что?
– А то! Во-вторых, он не может быть мужем Наташи или соплюшки-секретарши. Наташе-то хорошо за сорок, а они с мужем одноклассники. А во-первых, ты-то как могла подумать, что на того молодого мачо подействовало твое обаяние?
Люська обиженно фыркнула. И пошла наверх самой завлекательной своей походкой, всем видом показывая, что всякие семейные клуши для нее вовсе никакой не авторитет. Ну и, пожалуйста. На обиженных воду возят.
***
Послеполуденную жару я коротала в холле перед телевизором. Тут же, подставив лицо вентилятору, сидела Роза Александровна. Марианна листала книгу, а Лада Леонидовна корпела над кроссвордом. В общем, тихая и мирная обстановка. Дом отдыха, одним словом.
В холл спустился взъерошенный со сна Юрик. Малыш примостился рядом с Марианной и принялся разглядывать картинки в ее книге. Она не возражала, даже поясняла ему, где солнце, где луна и звезды. И почему на картинках нарисованы раки и рыбки. В общем, астрологический ликбез. Не знаю, что там понял Юрик, лично я заслушалась. А потом задремала. И во сне увидела маленьких рыбок, которые уступают место на бархатистом, усыпанном мерцающими звездочками, темно-синем небосводе кудрявому белому барашку, а тот, в свою очередь, ласково встречает бычка…. Но тут внезапно появляются вооруженные близнецы Коля и Эрастик верхом на танке и бедные милые зверушки бросаются врассыпную. Я открыла глаза.
Это был не танк, а огромный черный джип. Он резко затормозил перед самым крыльцом. Так резко, что все, как один повернули головы в сторону застекленной входной двери. Да так и замерли, разглядывая гостей. Гостями оказались двое крепкого сложения ребят, одетых в майки и спортивные штаны.
– Общий привет! Чего уставились-то? Кто тут официантом? Пива! Ирка-то где? Ирка! Пива, блин, давай! Сушняк такой, жарища! Ты че там, спишь на работе? Официантку так и не наняла, что ли?
Мы продолжали молча смотреть на гостей. Очень уж нереально выглядели «реальные пацаны» ворвавшиеся в нашу идиллию. Первой опомнилась Роза Александровна.
– Молодые люди, попрошу не выражаться! Здесь ребенок!
– Че??? Кто выражается?
– У ребенка есть отец. И отцу не нравится, когда при ребенке употребляют не вполне литературные обороты, – это сказала Марианна.
Как она это сказала!
– Понял, не дурак. Чего сразу ругаться-то, – гость убавил громкость и сделал «козу» Юрику. – А Ирка-то где? – теперь он обращался исключительно к Марианне.
– Ирина Васильевна, возможно, занята по хозяйству.
– Так скажите ей, что Сергей Васильевич приехал. Я Серега, – представился юноша окружающим. – Ирка, ну ты где? Братан прикатил, а она все со своим хозяйством. Давай пивасика, хавчик собери, – и Серега протопал в сторону кухни.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70844809) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.