Дорога к себе
Дарина Бьянко
Юная девушка отправляется к морю с группой незнакомых ей людей. По пути в их автобус врывается бандитская группировка и выбрасывает ее на ночную оживленную дорогу. Что произойдет дальше? Сможет ли она вернуться или продолжит путь? Как повернется судьба? Ведь ее целью был не отдых у моря. Об этом вы узнаете в мистическом романе «Дорога к себе»
Дарина Бьянко
Дорога к себе
Зов моря
“Скользнувший по тебе луч неведомого может запустить необратимый процесс в твоей жизни, но ты не будешь об этом знать, пока не встанешь перед фактом. Будешь ли считать это наказанием или подарком свыше – решать тебе”, – так сказала мне мама три года назад, когда мы сидели на пустынном берегу моря, встречая рассвет. Вспомнила я эти слова после ее смерти. Врезавшись в мое подсознание, они не давали покоя.
Приподнятое настроение несло меня, гнало подальше от дома, как воздушный шар, подхваченный лёгким ветерком. Не страшно было коснуться чего-то острого, отчего лопнет мое настроение и стремление к мечте. Я была уверена, что мечта – пусть простая и материальная – наконец исполнится. Через нее я получу доступ к потустороннему и неведомому.
День казался особенным хотя бы потому, что на пути я не встретила никого идущего, ехавшего и просто стоящего у обочины. Безоблачное небо поднялось невероятно высоко. Светило солнце, давно высушив грязные лужи на асфальте. Все, мимо чего я проходила, было обыденным, привычным и надоевшим, серым и некрасивым. Срочно хотелось перемен.
Проходя мимо дома отца Анатолия, я затормозила от вязкого чувства сомнения. За мной кто-то наблюдал. Оглядевшись и заглянув через низкий забор в его двор, я уверенно пошла дальше.
К слову, несколько месяцев назад отец Анатолий со своей многочисленной семьей приехал в наш маленький город на службу в одну из церквушек. Человек он простой, частенько бывал нервно-хамоват с прихожанами, и иногда от него потягивало винишком. Видимо, поэтому его приход сильно поредел и теперь состоял из близ живущих старушек. Но мне новый батюшка пришелся по душе, потому как я ходила в храм редко, и каждый раз он внимательно выслушивал мои вопросы и не удручал нравоучениями. Наверное, поэтому я всегда была рада видеть его.
– Ты первая! – равнодушно объявила строгая крашеная дама у входа в автобус, выискивая мою фамилию в мятых лоскутах бумаги. Ее настроение отпугивало.
– Мне можно выбирать место? – радостно рванула я к открытой двери после того как швырнула рюкзак в багажник. В салоне манила ярко-красная ковровая дорожка. Да и сам автобус выглядел как инопланетный дирижабль на огромной пустой площадке старого автовокзала.
Дама промолчала, уставившись в записки, и я опять очутилась в липком сером облаке растерянности. Теперь оно дразнилось, дергая меня, как капризный малыш маму. Я прислушивалась к даме, ожидая ответа. Кто-то занял за мной очередь, и тут же полетели расспросы. Стали знакомиться.
Все пассажиры принесли приподнятое настроение.
– Что вы стоите? – бросила крашеная дама, когда возле автобуса скопилось несколько женщин. Мы вскочили в него и растворились среди уютных сидений.
Я облегченно выдохнула. Передо мной в два лобовых стекла открывалась вся панорама. Первые места мне нравились еще с детства. Всю школьную пору я провела за первой партой, в гуще событий. Сейчас вновь почувствовала себя первоклассницей, которая хотела попасть туда, где никогда не была, но много слышала и представляла. Ерзая на двух сидениях, я пыталась устроиться поудобнее, ведь впереди долгий ночной переезд. Приготовилась жадно впитывать впечатления от путешествия, и поэтому настроилась не спать.
Урчание мотора и легкое покачивание расслабило, и я повесила куртку-ветровку на крючок. Из кармана торчала маленькая бутылочка воды и край белой бумаги. На фоне черной куртки выглядело неряшливо, тем более что все могли увидеть это, но поставить воду, оказалось, некуда.
«Папа, убери это! Не буду брать. И не клади в карман…» Этот разговор повторялся в голове каждый раз, когда я бросала взгляд на куртку. Но папа молча положил туда кусок черного хлеба, замотав в лоскуток белой бумаги, и бутылку воды, а затем недовольно отвел глаза. Рюкзак был переполнен. Мне пришлось согласиться.
С папой мы жили вдвоем. Уже два года как после тяжелой болезни не стало мамы, и я смиренно тянула чувство потери и помогала скрасить одиночество папе. Он мало со мной разговаривал и все разрешал, но в этот раз заметно нервничал. Наверное, потому что была я еще несовершеннолетняя. Свои восемнадцать хотела встретить на море. Он отдал мне все сбережения и позвонил крашеной даме – своей знакомой. Она обещала за мной присмотреть.
– Скидываемся, – рядом взметнулась ладонь с двадцаткой, и потянуло нежным ароматом дорогих духов.
Подняв глаза на хозяйку пухленькой руки, я покачала головой.
– Баптистка, что ли? – красивые глаза молодой женщины резали насмешкой. Я иронично улыбнулась.
– Да! – согласилась, чтобы не оправдываться. В попойках участвовать не хотелось, поэтому опять погрузилась в состояние медитации.
Через час полупустая ровная двух полоска сменилась ухабинами и плотным потоком сельского транспорта, а шумная компания начала подавать голоса. Музыкальный аккомпанемент подключился позже, и толпе приходилось его перекрикивать. Вечерний полумрак заглядывал через огромные боковые тонированные стекла, подавляя во мне восторг и переводя внимание на небольшой участок освещенной дороги перед автобусом.
– Зина, успокой их, – строго и громко сказал водитель в белой рубашке и красном галстуке подошедшей крашеной даме, но она, легонько наклонившись к нему бюстом, хихикнула и, шатаясь, подалась обратно. Сидевший у дверей напарник обернулся, и я увидела его вытянутый профиль с приподнятыми бровями.
– Открой форточку, – сказал он и, покривив носом, чихнул.
Холод, как извивающийся змей, пошел шарить по сиденьям, что-то выискивая и вынюхивая. Его хвост шлепнул по лицу и исчез. Я посмотрела на куртку. Она качнулась. Подкралось беспричинное беспокойство.
– Сделай остановку! – вслед за вырвавшейся музыкальной паузой послышалось требование Зины, и компания потянулась к выходу, плотно сбившись у дверей.
Покачиваясь, наш дирижабль пронесся еще пару километров и, вкатившись на заправку, притих.
– Остановка двадцать минут, – объявила белая рубашка с красным галстуком.
Выходить я не спешила и пропустила игривый поток женщин. Последней выходила крашеная дама и бросила на меня равнодушный взгляд.
– Все хорошо?
Я торопливо кивнула в ответ.
Но через двадцать и даже через сорок минут автобус не дождался их. Кофе с булочкой я давно прожевала на улице и опять, как примерная ученица, нетерпеливо заняла свое место.
– Я знаю, где они, – с этими словами второй водитель вышел. Вскоре пьяные и громкие пассажиры толкались, рассаживаясь. Они весело рассказывали о разъяренном хозяине кафе, и о том, как он пытался их выпроводить за то, что они принесли свою еду и не стали делать заказ. Официант пригрозил вызвать милицию, и только тогда все покинули заведение, оставив там бедлам.
От них сильно разило спиртным и копченой колбасой. Я радовалась, что сижу ближе к выходу и мне не придется дышать перегаром. Все заняли свои места, но не успокоились.
Некоторое время недалеко от машины водители о чем-то спорили, но, вернувшись, поменялись местами, и мы опять поехали. Вместе с ними в салон втиснулась тревога. Элегантных и обаятельных водителей она перерисовала в задумчивых и несдержанных.
Взбудораженные женщины, матерясь, обзывая кого-то козлом и дебилом, постепенно притихли, а затем зарылись под пледы, и началась перекличка храпом. Я опять прикрыла глаза, но тут же оцепенение сдавило мой мозг.
Широко открытыми глазами я всматривалась в дорогу.
Редкие капли дождя шлепались о стекло и тонкой струйкой сползали вниз. Размашистые щетки ласково смахивали их.
Автобус летел, не касаясь дороги. По ней шли женщины. Присмотревшись, я узнала всех, кто ехал в этом автобусе. По колени в грязи, они пробирались дальше и дальше. Дождь не щадил. Все были промокшими и уставшими. Дорога сужалась. С обеих сторон подступал густой лес.
«Где же я?» – промелькнула мысль. Бросила взгляд дальше – нашла. Я была впереди всех, но двигалась по параллельной дороге, совершенно пустой. Я вздрогнула, привстала и крикнула:
– Стой.
В этот момент легковая машина, обгоняя, вильнула на нашу полосу. Водитель ударил по тормозам, и наш автобус встал, не дотянув до легковушки метр…
На дороге, кроме нее, никого. Я приподнялась и выглянула в салон. Все пассажиры сидели на своих местах.
«Что это было? Мираж?» – волнение выкручивало тело. Я медленно опустилась на сидение.
– Я предупреждал, что его крыша нас догонит. Нужно было возвращаться и ехать другой дорогой, – сказал водитель за рулем. – Сейчас будут проблемы… Зови Зину.
– Зачем тормозил? – заволновался второй. – Обошел бы и прибавил скорость…
– Ты хочешь, чтобы колеса постреляли?
Всполошившиеся пассажиры, затаив дыхание, прислушивались.
В боковое стекло кто-то ударил. Водитель поспешил нажать зеленую кнопку, и дверь распахнулась.
– Верни. Отдай мою сумочку! – возмутилась я, как только вошедший парень из легковушки цапнул ее с сидения. Он отвернулся, не обращая на меня внимания, и тут же швырнул обратно.
Куртку и сумку я прижала к себе, пожалев, что сижу впереди. Хотелось спрятаться, но выйти не могла. По ковровым дорожкам топтались молодые парни, посматривая на выход, ожидали указаний.
Непредсказуемость ввалилась в наш автобус, как скандальная пассажирка, и все внимание досталось ей. Некогда шумные и наглые попутчики сидели не шевелясь.
– Этой не было… Выбрось ее, – рявкнул вошедший толстый седой мужчина и махнул передо мной огромной рукой. Кинув взгляд на водителя, злобно добавил: – Включи свет в салоне!
Кто-то подхватил меня под локоть и поволок к выходу. Дождь усиливался, облизывая мне лицо, руки, и куртка, схваченная в попыхах, была кстати. Запутавшись в ее рукавах, я крутилась на одном месте, пока меня не толкнули. Дверь закрылась, и мотор заурчал. Я заволновалась, но автобус не трогался.
Все происходило как в кошмарном сне. Ночь дунула в лицо черной сажей. Я всматривалась и еле-еле различала очертания деревьев. Перехватило дыхание, словно ударили в живот. Не двигалась.
«Что делать?” – как молния промелькнула и грохнула мысль.
Открылась задняя дверь. Я отскочила, как напуганный зверь. Вышел парень и ринулся к легковушке, а затем вернулся ко мне.
– Убегай.
– Что случилось? Кто вы и почему нас остановили? – осмелилась спросить его.
– Скандал устроили твои попутчицы. В это время кто-то обчистил кассу. Повезло, что тебя там не было. Сейчас начнется карусель. Разборки могут затянуться. Тебе лучше уехать, –оттесняя от автобуса, он прикрыл меня. Так я оказалась на обочине дороги, по которой мчались машины, ослепляя фарами.
– Разборки могут затянуться, – повторила я.
Последствия их я узнаю много позже не только из местных газет, но и областных. А тогда я прошла несколько метров и подняла руку, ведь за рюкзаком с вещами не стоило возвращаться. Через пару минут остановилась легковая машина, и я запрыгнула на заднее сидение.
– Куда едем? – не сразу прозвучал вопрос. Спокойный мужской голос словно разбудил меня.
– Мне бы в Лагуну… – опустошенное состояние не давало возможности думать критически.
– Прими случившееся целью, – тихо проговорил мужчина.
Разговаривать мне не хотелось, да и кому это сказано, я не задумалась.
Он всматривался в дорогу и в лобовое зеркало, при свете встречных машин водитель мне показался пожилым мужчиной с седой бородой и такими же волосами, зачесанными назад. На душе стало спокойно, как дома, но в мыслях я была в автобусе, ведь надеялась, что они приедут. Обняла сумку, и вскоре уснула.
– Выходи. Платить не надо, – остановив машину, предупредил водитель. – Мне направо, а тебе прямо.
Придорожная остановка, прижавшись к обочине, спала, накрывшись жестяной крышей, как кепкой. Она содрогалась от стука колес о выбоины. Я присела на скамейку. Казалось, что вот-вот подъедет наш дирижабль и я буду рада видеть всех. Не отпускало волнение и чувство потерянности, ведь разместиться мы должны были в отеле, который заранее заказала крашеная дама. Его названия не знала. Успокаивало только одно – здесь когда-то отдыхала с мамой и смогу ориентироваться.
Светало. Взглянув на солнце, поднимающееся над бескрайним морем, я опять окунулась в волшебное чувство невесомости. Оно постепенно смывало вчерашнюю тревогу, и воздушный шарик опять рвался из меня на волю.
– Да-а-а-а-а! – закричала я и побежала по ступенькам, ведущим куда-то вниз. – Завтра восемнадцать! Я встречу их здесь.
Меня не пугали заросли колючих кустов шиповника, крапива и переплетающиеся на деревьях лианы. Через несколько минут я босиком стояла на сыром, и холодном песке вперемешку с галькой. Черные, зеленые, серые куски тины, водорослей и просто мусора валялись по побережью. Море устало бушевало. Солнце осторожно поднималось, освещая золотисто-пепельную вату, разбросанную по голубому небу.
– Значит, был шторм, – я подошла к воде. – Море, почему ты злишься?
Оно ответило большой шумной волной, но улыбка наслаждения не сходила с лица. Я вдыхала морской воздух и облизывала соленые брызги на губах. Это вернуло в детство – то время, когда здесь мы гуляли с мамой. Я помнила набережную, качели и карусели, с которых я не хотела уходить, и мама терпеливо ждала; вкусную еду в кафешках, где я выбирала много сладостей, и мама не перечила. Шли годы, и от таких воспоминаний казалось, что я что-то пропустила, не поняла и не запомнила. Меня манило сюда. Часто в снах я мчалась по зыбкому берегу, что-то догоняя.
Сейчас брела к поселку в надежде увидеть все так, как тогда. Но…
Я не ошиблась про бурю. Вчера здесь произошло настоящее бедствие. Местами тротуарные дорожки были поломаны на куски, как печенье, и свалены в кучи. Перевернутые и сломанные палатки разбросаны. Изредка вблизи их суетились люди. Огромные полугнилые бревна валялись возле бетонных заграждений. Резиновая обувь пестрила по берегу вперемешку с мусором и обломками детских игрушек.
Споткнувшись о что-то белое и мягкое, я присела. Погладив мокрую шерсть, испугалась. Неужели живой медведь?
Он был игрушечный и словно просил помощи, застряв мордой и лапами в песке. Ополоснув в море, я потащила его с собой, чтобы где-нибудь пристроить.
– Пойдем кушать, – держа медведя за лапу, развернулась к красочной вывеске кафе, но моя решительность сменилась оцепенением, как только открыла сумочку у входа. Кошелька не было. Дыхание перехватило и холодный пот покрыл лицо.
Несколько раз я вытряхивала содержимое на раскинутую куртку и перекладывала обратно, повторяя одно и то же:
– Этого не может быть… Этого не может быть… Не может быть…
Разговаривая, мимо проходили люди, а я ничего не слышала и не замечала – меня выключили, как заводную игрушку. Окаменевшее тело не сразу позволило осторожно двигаться.
Заметив остановившиеся рядом ноги, я подняла голову. Прохожие смотрели с подозрением. Я и сама чувствовала себя сумасшедшей.
– Почему вчера не догадалась проверить сумочку? – повторяла много раз.
Долго шатаясь по берегу и лихорадочно придумывая, что делать, опять вспомнила автобусную компанию. Там могла бы попросить помощи, но надежда встретиться с ними таяла. Ведь даже если приедут, я смогу найти их только на берегу. Но когда это будет?
«Документы на месте», – наконец пришла мысль. Это первое, что заставило вздохнуть.
Я присела на подмытое и поваленное дерево. Мой медведь разлегся, раскинув лапы по сторонам, а море притихло. Бирюзовый цвет воды радовал глаз, будто хотел сменить мое безгранично черное и разоренное состояние.
Теперь море бушевало в моей голове, и никакие уговоры не могли его успокоить.
«Нужно, как море, выплюнуть все… А домой я вернусь… Ведь ехала сюда за чем-то неведомым. Где оно?»
Подвернув капри, я побрела в воду. Сонное солнце смотрело на меня, согревая.
– Я ехала к тебе, море, – прошептала. – Не знаю зачем.
Глядя на горизонт, я глубоко вдыхала. Мне показалось, это то, что мне нужно – его необъятная и недосягаемая мечта – грандиозная, чтобы для всех хватило. Но вспомнила, что неоднократно видела горизонт дома, любуясь и наслаждаясь его бескрайней магией. Я подняла глаза в небо и почувствовала, что меня укрывает тонкая белая вуаль. Она, как паутина, медленно спускалась, искрясь на солнце.
«Но и такое небо есть у меня дома. Часто в нем выискивала предзнаменования».
– Значит, ехала к тебе, море! Значит, ты манило! Но не смогу остаться надолго, – в отчаянии говорила я, ведь в планах был двухнедельный отдых. Их отменил случайный человек, который вытащил деньги. Теперь думала: как добраться обратно?
Вскоре берег ожил смехом, детскими криками, запахом вареной кукурузы, волейбольными мячами и играми. Комплект черного белья сошел за купальник. Сторонясь людей, я купалась и загорала. Мой медведь, как случайный воздыхатель, преданно лежал рядом. Я к нему привыкла и даже начала тихонько разговаривать.
Крашеная дама из автобуса трубку не поднимала и вскоре оказалась вне зоны действия сети.
Ближе к обеду мой желудок опять напомнил о себе и начала болеть голова. Я вышла из моря. Оно ласкало нежными набегами тихих волн, но я прижалась к щекотливой теплой гальке. Под головой лежала куртка. Затылок возмущенно заныл.
– Хлеб и вода, – радостно прошептала. В следующую минуту я наслаждалась его запахом и божественным вкусом, спрятавшись под ивой. Ее развевающиеся ветки нежно поглаживали по голове, успокаивая.
«Как ты мог знать, что это мне пригодится? Спасибо тебе, папа!»
Прожевав половину куска и запив водой, опять вошла в море. К обеду оно стало почти безлюдным. Отдыхающие перекочевали в ближайшие кафе, и от запаха шашлыка и печеной рыбы у меня, как у голодной собаки, потекли слюнки.
Чувство голода приводило в ужас, потерянность и ненужность этому миру.
«Прими случившееся целью», – с этими словами я начала соглашаться, стараясь понять, что сделала не так и почему это произошло со мной.
Задумавшись, я оглянулась, и возмущение взорвалось изнутри – мой медведь таскался возле воды в обнимку с девочкой лет четырех. Ее рыжие кудри развевались на ветру. Она громко и заразительно смеялась, обнимая игрушку. Медведь, как захмелевший, положил ей на плечи лапы и голову. Девочка с ним танцевала.
Неодобрительно посматривая в ее сторону, я подошла к куртке и сумке.
– Лизочка, верни медвежонка, – окликнула молодая дама, лежавшая рядом, и та стремительно подбежала.
– Здравствуйте. Как его зовут? Он очень забавный, – на меня смотрели беззаботные, добрые глаза малышки. Казалось, медведь уснул на ее плече. Они были счастливы.
– Лоло, – на ходу придумала я. – Дарю его тебе.
– Мама, можно взять? Я ведь так долго мечтала о таком медвежонке, – ее пронзительный голос расшевелил многих и улыбки засияли на их лицах. Девочка с рыжими локонами стала центром внимания.
Женщина одобрительно кивнула, и Лиза вцепилась в мою руку.
– Тетенька, вы такая добрая! Спасибо!
Эти слова пробежались по мне щекоткой: Я – тетенька… Впервые за несколько месяцев я рассмеялась. Увидев это, девочка вприпрыжку рванула вдоль моря, крепко прижимая к себе подарок. Я радовалась вместе с ней. Ведь совсем недавно так же что-то канючила у мамы. Погрузившись в нежное состояние умиления, прилегла, наблюдая за ребенком.
Вскоре девочка с мамой и медведем ушли. Их место заняли очередные соседи. Мне стало скучно, и я опять пошла к воде.
– Море, какая сила позвала меня? Что я должна узнать? – не хотелось верить в то, что этот глупый случай в автобусе и был тем событием, ради которого отправилась в путешествие.
Подул резкий ветер. Казалось, я его вижу. Он вихрем крутился то тут, то там, поднимая волнение над водой и небольшие валы пены гнало к берегу.
«Это не ответ», – мысленно настаивала я, и в этот момент огромный порыв ветра толкнул меня, сбивая с ног. Удержавшись, я застыла. Окатило водой. Теперь не сомневалась, что море мне отвечает, но смысла не поняла. Опять вернулась к берегу и прилегла.
Ковыряясь в мыслях, я пробыла там до вечера. Украдкой доев хлеб, пошла искать ночлег, твердо решив, что завтра придется возвращаться автостопом. Мне не хотелось искать то место, где мы останавливались с мамой в частном секторе. За высокие плотные заборы и запертые калитки можно было попасть только по предварительному звонку.
Несколько раз пройдя мимо многочисленных отелей, я присела на одинокую лавочку вблизи роскошного здания. С нее просматривалось все побережье. Надеялась, что скоро появится крашеная дама из автобуса. Долго наблюдала за толпами праздно шатающихся людей, но никого знакомого не видела. Далеко за полночь улица опустела, и фонарь над моей лавочкой загрустил вместе со мной. Мне не хотелось оставаться там до утра. Пошла в здание.
За высокой белой стойкой ресепшена, наклонившись над журналом, сидела далеко не молодая женщина, и когда я подошла к дальнему старинному дивану в фойе, она не заметила меня. Присев, некоторое время я смотрела в ее сторону. Время шло, и, поддавшись усталости, прилегла.
– Девушка, проснитесь. Здесь нельзя спать, – донеслось до моего сознания, и я с трудом открыла глаза. – Сейчас придет хозяин.
– Чей хозяин? – пробормотала я.
– Хозяин отеля. Он вас выгонит. Вам нужно уйти или оплатить номер, – нервничала она.
– У меня украли деньги, – чтобы быстрее думать, я растирала виски. – Мне бы только одну ночь. Завтра уеду.
Женщина некоторое время молча стояла, а потом ушла.
«Значит, вызовет милицию», – эта мысль скрутила тело ноющей болью, прострелив от головы до пяток.
В этот момент кто-то резко подхватил меня за руку и потащил к стойке у входа. Это была та же женщина.
– Как сегодня заполняемость?
Пожилой мужчина, высокий и толстый, протиснулся за стойку, подхватил журнал, после чего коротко что-то ей ответил.
– Хорошо… Девушка, у нас есть один номер. Давайте паспорт, – обратилась женщина и, поднявшись, прикрыла собой мое удивленное лицо. – Что вы ждете? Паспорт.
Я подала документ. Она медленно записывала мои данные, а толстяк рылся в другом журнале, что-то подсчитывая в уме. В двух метрах от них, на кожаном диване спал молодой парень. Под головой у него лежала маленькая белая подушка. Он пошевелился, сжимаясь в позе эмбриона.
– Витя сегодня дежурит, – на него добродушно взглянул мужчина. – Ему холодно. Укрой его, Неля.
Она раскинула над парнем серый плед, а сама спешно вернулась к столу.
– Подай мою сумку, – женщина попросила толстяка, а затем взглянула на меня.
– Вам сдача двести восемьдесят пять рублей, но нет мелочи, – я, опешив, заглянула на стол. Перед ней лежала купюра в пять тысяч и открытый кошелек. Видимо, ее.
– У меня есть, – улыбнувшись, мужчина достал пятисотку. – Сдачу не ищите. Вам пригодится.
Он вышел в фойе, а женщина положила передо мной ключ:
– Триста семьдесят пятый.
– Идите за мной, – тихо сказал толстяк.
Я растерянно подхватила деньги и ключ. Через несколько шагов заметила мокрые следы на плитке. Они оставались после мужчины, словно тот только что вышел из огромной лужи. Подведя меня к лифту, он вернулся, а я поднялась на третий этаж и пошла по длинному коридору, но комнаты с этим номером не было. В полумраке мне казалось, что здесь идет грандиозный ремонт. Только в третий раз, проходя мимо приставленных к стене досок, заметила за ними небольшую дверь.
Комната показалась странной. Было чисто, но кровать разобрана. На стене старинные часы тихо отмеряли секунды. На подоконнике множество горшков с экзотическими растениями. Пахло котлетами. Боковым зрением я заметила открытую дверь в соседнюю комнату, наверное, кухню. Но развернувшись, она исчезла. Показалось? Списала на усталость. Да и выбирать не приходилось. Спешно раздевшись, свалилась в кровать.
Проспала почти до девяти часов утра. Принимая душ, я придумывала, как вернуть деньги. Вариант был только один – возьму адрес и вышлю по почте.
– Здравствуйте, как вам спалось? – в фойе меня встретил вышколенный молодой человек. Узнала. Это его ночью укрывала пожилая женщина.
– Спасибо. Хорошо, – ответила я, и вздох отпустил волнение.
Огромные панорамные окна пропускали солнечный свет. Я окинула взглядом пафосное здание с высокими потолками, с белоснежными глянцевыми стенами и стильной обстановкой.
«Когда успели поменять?» – остановившись, посмотрела в угол, где ночью собиралась уснуть. Увидев мою растерянность, молодой человек переспросил:
– Все хорошо?
– Да. Только диван… когда вынесли?
– Како-ой диван? – протянул собеседник.
Подойдя к стойке, я увидела молодого мужчина. Он что-то читал.
– А где женщина, что была ночью? Мне нужно с ней поговорить.
– Ночью были я и Сергей, – его выражение лица потянулось подозрительностью. – Вы когда заселились?
Я растерялась и будто проснулась ото сна. Тело покрылось испариной, а нехватка воздуха заставила направиться к выходу.
– Подождите, – молодой человек догнал меня на крыльце. – Скажите, кого вы видели ночью?
Надеясь, что он сможет хоть что-то объяснить, я подробно описала пожилую женщину и толстяка, утаив, конечно, что оплатила номер не я. Мы присели на лавочку.
Долгое время он сидел неподвижно. Его лицо то бледнело, то покрывалось красными пятнами. И только когда я добавила, что мужчина был в мокрой обуви, он заговорил.
– Это бывшие хозяева отеля. Их давно нет в живых. Утонули в море, спасая ребенка во время бури. Вы не первая, кто видел их здесь, – погрузившись в воспоминания, он с сожалением продолжил. – Они родители друга детства. Теперь он хозяин и часто бывает с проверкой… Ее звали Неля Сергеевна. Говорят, что она помогает людям, попавшим в беду.
Допивая воду, поднялась. Мне казалось, что я попала в хлипкие сети чего-то пугающего. Они держали меня и запутывали крепче.
– Мне пора. Сегодня же домой.
– Будьте осторожны. У нас в окрестностях небезопасно гулять одной. Уже несколько месяцев не могут поймать маньяка. Ходят слухи, что он предлагает такси. Молодые девушки пропадают, – сказал парень мне вслед.
Я бродила у ларьков, как потерянная, тыкаясь в палатки с одеждой, игрушками и косметическими услугами. Море кишело людьми, и я опять потянулась туда.
Вошла в воду, уходя все дальше и глубже, забыв, что плавать не умею.
– Море, подари мне свое знание и силу, – эти слова шли изнутри, и их смысл я не контролировала. – Что я должна знать и почему держишь, как магнит?
«Какую силу? Какое знание?» – опомнилась, но стояла по пояс в прохладной воде и чего-то ждала. Под ногами булыжники не давали найти равновесия, и меня швыряло, как в огромном качающемся корыте, наполненном водой.
– Такси. Кому такси? Экскурсии, – где-то далеко прозвучал мужской голос.
«Небезопасно гулять одной… Не могут поймать маньяка… Девушки пропадают… Мои документы…» – спохватилась я и бросилась к берегу.
Водяные пласты, возвращающиеся от берега, ставили мне преграды, но волны с моря подбрасывали вверх и толкали в спину, играясь мною, как мячом. Усиленно перебирая ногами, я старалась подтолкнуть себя. Моя сумка, прикрытая курткой, лежала в окружении плотной стены отдыхающих. Старалась не упускать ее из вида.
“Если я потеряю документы, то застряну тут надолго, еще и в милицию попаду!” – вскоре сердце колотилось от мысли, что у меня нет сил справиться с сопротивлением волн. Тяжело дыша, с трудом я добралась до берега.
Подхватив вещи, проверила сумку. Документы были на месте, и я рванула подальше от людей.
Возвращаясь той же дорогой, что вчера пришла, я присела на пустынном берегу. Вокруг уже было чисто. Море успокоилось, словно наблюдало за мной. Что-то растворило меня в равнодушии. Ничего не беспокоило. Мне казалось, в этом неизведанном мире меня нет.
«Вот если бы можно исчезать так – отошел в безлюдное место, и стал ветерком. И лети куда вздумается. Смотри что хочешь, а когда нужно, опять проявился в теле», – пришла мысль, и я засмеялась.
– А как же папа? Ах да! Он тоже весь мир облетит.
Я еще долго улыбалась, представляя наши полеты, пока опять не вошла в море. Оно затаило дыхание. Я молчала. Мы смотрели друг на друга, словно каждый ждал чего-то. Перед его внимательным взглядом я притихла. Услышала тихий гул и шепот воды, который жил и в моем теле. Чувство единения с этим живым мощным и необъятным творением не отпускало. С ним я смотрела, слышала, чувствовала и дышала. Дышала им. Оно дышало мной.
“ Не потерять бы это”, – подумала. В этот момент мое мокрое тело начал сушить теплый ветерок. Он шептал: «пробудись».
Я нехотя побрела к кромке воды, которая нежно поглаживала каменистый берег.
– Прощай, море. Нет монетки, чтобы подарить тебе.
Воздушный вихрь завертелся в стороне, отрывая от поверхности мелкие капли.
– Ветер и вода – пара. Танцующая пара. Вы меня провожаете?
Они приблизились и на несколько секунд взяли в свой танец, обливая со всех сторон… Все исчезло, и в зачарованном состоянии я вышла, оделась и медленно поднялась на шумную дорогу, по которой в разные стороны мчались машины. Мне не хотелось возвращаться в этот поток безумия.
Долго брела по обочине, пока не подошла к подземному переходу. Вынырнув на другой стороне, пошла к скамейке, Открылся вид на спуск к роднику. Очень кстати – моя бутылка давно была пуста, а жара становилась агрессивнее.
Вскоре я сидела на скамейке под старой ивой, голодная и облитая холодной водой. На небольшой площадке передо мной останавливались машины, пассажиры бежали к роднику, а затем уезжали. Время шло, но я не решалась попроситься в попутчицы. Всматривалась в проезжающие автобусы, все еще надеясь увидеть мою компанию.
– Девушка, едем с нами, – прокричал парень из приостановившегося автомобиля. Подскочила, решив, что это шанс.
– А вы куда?
– Куда скажешь… – громкий гогот молодчиков вырвался сквозь музыку.
Я присела и отвернулась. Рев мотора с визгом сорвал орущую машину и исчез за поворотом.
– Такси. Экскурсии, – послышался негромкий мужской голос. Машина стояла в пяти метрах от меня. Водитель рылся в записной книжке, не поворачиваясь лицом.
«Если бы были деньги… Если бы деньги…» – обреченно думала я, лежа на скамейке.
«Она поможет вам!» – вспомнились слова парня из отеля.
– Неля Сергеевна, помоги. Пожалуйста, – пробормотала.
– Ты же знаешь Марину. Она вечно всем недовольна. Вот и сейчас всех колотит… – прозвучал басовитый женский голос. Мимо прошли две немолодые женщины крупного телосложения в длинных юбках, просторных туниках и платках на голове.
– Как можно столько пить, чтобы по скамейкам валяться? Вокруг алкаши и наркоманы… – громко сказала вторая, и я поняла, что это про меня.
Я осторожно поднялась. Кружилась голова. Еще семь женщин в длинных нарядах прошли к роднику, и мне открылся черный микроавтобус. Из него показались трое мужчин. Один из них в рясе.
«Куда бы ни ехали, буду проситься…» – я рванула к ним.
Сделав несколько шагов, я подпрыгнула от восторга. Мужчина в черной рясе показался отцом Анатолием. Он стоял ко мне спиной.
“Да. Конечно. Это он. Ведь неделю назад приглашал в паломническую поездку по монастырям”.
– Отец Анатолий, – крикнула я.
Священник степенно развернулся, и его холодный взгляд остановил меня. Робко добавила:
– Извините, ошиблась… Можете меня выслушать? – мое желание говорить медленно умирало.
Он испытующе смотрел, прячась за густой седой бородой, усами и длинными волосами. Голова с прищуренными глазами на неподвижном теле наводила страх.
– Я поехала в поездку к морю, и у меня …
– Благословение брала? – перебил он.
– Нет, – осторожно ответила я.
– В церковь идти надо, а не по дорогам шастать. На исповедь. На причастие. В церковь, – прогремели его слова, и он направился к источнику.
Я развернулась. Из такси на меня смотрели добрые глаза и улыбка с волчьим оскалом. Водитель поднял руку, словно манил к себе. В его руке что-то сверкнуло и по ней потекла кровь. Я зажмурилась.
“Солнечный удар или опять мираж? Показалось…”
– Иди за мной, – и я подалась назад. Словно разлитая вода, на асфальте проявлялись мокрые пятна и вели к машине паломников.
– Девушка, вам чего? – послышалось, как только я остановилась перед открытой пассажирской дверью. За рулем сидел молодой мужчина.
Я спешно обошла автобус и, поправляя растрепанные волосы, быстро объяснила ситуацию. Меня трясло. Я одергивала майку и почесывалась. Слезы давили горло и от отчаянья готова была рыдать.
– Все понятно. Вы не волнуйтесь. Такое часто бывает на дорогах… Мы едем мимо вашего города. Только будем заезжать еще в один монастырь. Свободные места есть, но они оплатили, – он кивнул в сторону паломников. – Нужно у них спросить.
– Мне не поверят, – взмолилась я.
– Сейчас. Не уходите, – он выскочил и пошел к священнику.
Через несколько минут машина завелась. Компания недовольно шушукалась, а я сидела рядом с водителем. Он подал мне пакет.
– Кушайте. Жена всегда много в дорогу готовит.
Я ела медленно, стараясь не показать, насколько голодна. Мой спаситель добродушно посматривал и, улыбаясь, повторял:
– Не стесняйтесь. Все хорошо.
Наша дорога все больше и больше отдалялась от моря. Я успокаивалась и не жалела, что уезжаю.
«Благодарю тебя, Неля Сергеевна», – думала я, мысленно возвращаясь в ночной отель. И только странное такси не отпускало.
– “Неужели это был убийца?” – запоздавшая догадка будоражила нервы. Мокрые следы на асфальте – Неля Сергеевна и ее муж-толстяк меня провожали. В этом не сомневалась. Хотя воду могли разлить паломники.
Машина остановились возле высоких красных кирпичных стен.
Басовитый голос объявил название монастыря. Оно мне не запомнилось. Все вышли, я была с ними.
– Майка в обтяжку и короткая юбка, – взглянул басовитый голос и оттолкнул меня от калитки.
– Это капри, – поправила я.
– Тем более. Тебе здесь делать нечего. Нас выставят вместе с тобой или отчитают за неуважение.
– Разъезжают голые. Развращают мир. Вообще обнаглели, – добавила ее соседка.
Я стояла в недоумении. Мимо чинно проследовали все, и только высокий мужчина-гулливер улыбнулся и кинул косой взгляд. Последним подошел водитель:
– Возвращаемся в автобус, – оглядевшись, мы пошли в другую сторону.
В сотне метрах от входа на старом деревянном ящике сидел старик.
– Этот дедушка в молодости ослеп. После взрыва на заводе, где работал. Я всегда ему деньги даю, когда здесь бываю. Он интересный.
Водитель достал несколько монеток и бросил в картонную коробочку. Старец перекрестился и поклонился.
– Посплю пол часика, – молодой человек поправил часы на руке.
Всматриваясь в старика, я осталась одна.
Его босые ноги, лицо и шея были обтянуты изуродованной сухой кожей, а такие же худые руки тихонько дрожали. Серая рубашка и мятые черные брюки выглядели чистыми, но изношенными. Голову прикрывала выгоревшая кепка. Но больше всего пугали зрачки, затянутые белой пеленой. Прислушиваясь, старик смотрел куда-то вниз и в сторону.
– А ты красивая, – тихо сказал он.
Я дернулась, словно меня укололи, ведь была уверена, что старик ничего не видит. Заговорить боялась. А вдруг отчитает за внешний вид.
– Распускающийся цветок разные взгляды притягивает, – добавил он, и мне стало спокойно. Шагнула ближе.
Порылась в сумочке и, не найдя ничего подходящего, что бы оставить ему, закрыла.
– Посмотри в правом верхнем кармане куртки, – добродушно улыбнулся старик.
– Что посмотреть? – насторожилась я.
– Деньги…. Ты ведь хочешь денег оставить?
В куртке действительно нашлась пятисотка. Ошарашенная находкой, я положила купюру в коробочку и присела рядом с ним на низкий кирпичный столбик.
– Но вы же не видите? – прошептала я. – Как можете это знать? Даже я забыла, что сунула их в карман.
Старик повернулся в мою сторону:
– Открытые глаза – это еще не зрение. Глазами я не вижу кривые улыбки и недовольные лица, а сердцем чувствую все и всех.
– А меня?
Он увлекал своей загадочностью.
– Ты должной себя чувствуешь, поэтому хочешь мне помочь, – ответил он и, помолчав, добавил. – Никому мы не нужны, кроме себя и Бога… Он ведет нас… Выдернешь руку – тебя подхватит темнота. Удушливая и опустошающая… Переступив ее границу, можешь назад не вернуться. Там жизни нет.
– А где она? Какая она? Жизнь… – прошептала я. – Я ведь хочу настоящую… Красивую…
Тут же мне стало стыдно и неловко перед стариком. Ведь он тоже, наверное, мечтал о красивом, но так случилось, что сидит у ворот монастыря.
– О-о-о-о-о, – он улыбался и тянул время, видимо выбирал для меня подходящий ответ. – Жизнь – это необъезженная лошадь.
Я задумалась. Каждое лето в деревне у прабабушки, наслаждаясь свободой от всех правил и культурностей, мы с местными ребятами мчали на конезавод. В одно и то же время лошадей выпускали во двор, на выгул. Сидя на высоких заборах, мы завороженно наблюдали за их скачками. Сейчас, в мыслях, я опять была там.
– Едем. Все в машину, – донеслось до меня. Уходить не хотелось, ведь появилась надежда на то, что вот он, этот старик, точно знает какую-то тайну. Голос водителя был требовательным. – Через пять минут отъезжаем.
Я отошла в сторону. Осанка старика выровнялась, он подтянулся, словно гордо и спокойно сидел верхом на лошади. Лицо стало грустным. Его растерянность передавалась мне.
– До свидания, – сказала я. Он улыбнулся и глубоко вздохнул.
«Я обязательно сюда вернусь», – подумала я и побрела к автобусу.
– Я буду ждать, – бросил он вслед, и я съежилась, понимая, что старик слышит мои мысли.
В машине компания была тихой, но недовольной, и я чувствовала в этом свою вину. В моем присутствии они перешептывались, а когда замолкали, какая-то Марина объявляла главу из библии и громко читала. Водитель периодически вжимался в свое роскошное сиденье и передразнивал ее, стараясь вызвать у меня смех. Я отворачивалась к окну, потому что басовитый голос за водительским сидением искоса наблюдал за мной.
Впереди предстоял ночной переезд. Как только за окном появилась луна, пассажиры по очереди захрапели. Можно было тихо разговаривать.
Всю дорогу водитель, видя мои восторженные взгляды, рассказывал о своей маленькой дочери. Он с умилением говорил, как он ее любит, как ходит с ней гулять, как водит на бальные танцы и занятия Айкидо. Показывал фото жены и дочери, где они отдыхают на заграничных курортах. Когда замолкал, я закрывала глаза и мысленно вела монолог со стариком или завидовала девочке, которую растил этот молодой человек, его жене и уже рисовала себе именно такого заботливого мужа.
На рассвете, остановились на перекрестке. Я перебежала широкую дорогу и направилась в сторону своего городка. Тут же услышала окрик водителя. Он стоял возле автобуса и жестикулировал, показывая, что хочет мне что-то дать. Я ждала. Пассажиры автобуса прильнули к стеклам, наблюдая за нами.
Огромные машины неслись в одну и в другую сторону, не позволяя ему выйти на дорогу. Любой неосторожный шаг мог быть для него последним.
Улучив мгновение, молодой человек переметнулся на мою сторону и ткнул в руку бумажку.
– Ты мне понравилась. Позвони. Буду ждать.
В руках я держала номер телефона. Развернулась, каждой клеточкой ощущая осуждающие взгляды.
Пройдя несколько десятков метров расплакалась, как ребенок, не дождавшийся долгожданного подарка. Мой день рождения прошел вчера, но вчера я о нем не вспомнила. Все мои ожидания не оправдались. Даже этот молодой человек, в котором увидела самого лучшего и верного мужа, самого лучшего и любящего папу, оказался фальшивым.
Через пару километров открылась дорога и вид моего города. Я расплакалась от радости, что иду домой – в далекий, никому неизвестный уголок на земле, где ждет меня папа. Он приготовит вкусный завтрак, и я не буду бояться, что не за что купить еду. Узнав, что деньги у меня украли, он не станет журить. Он скажет:
– Все будет хорошо!
Навстречу мне промчалась машина, а через минуту она же остановилась на другой стороне дороги.
– Кумушка, стой, – кричала Майя – моя соседка, у которой недавно родился сын, и я стала ему крестной мамой. Я наспех смахнула слезы. – Что случилось с вами? Где все? Весь город всполошился, никто не может дозвониться. Телефоны недоступны… Может, вы в аварию попали?
Я с ужасом вспомнила молодчиков, которые задержали наш автобус.
– Телефоны недоступны… Авария… Мой телефон недоступен… Крашеная дама недоступна, – отрешенно повторяла я.
Майя подошла и встала рядом, прислушиваясь ко мне. Я, подняв взгляд, замерла. В области правого легкого у нее горел черный костер. Его языки простирались в плечо, на локоть и низ живота. Это была смертельная болезнь. Ее отвратительный запах пнул меня в нос.
– Что с тобой? Тебя подвезти? – тормошила меня Майя.
– Нет, не надо.
– Ну, как хочешь, – она пошла обратно, потирая правое плечо.
За ней оставались мокрые следы на асфальте.
Возвращение
Мой родной город встретил меня ленивым пробуждением. И хотя солнце рассыпало теплые лучи, людей на улицах не было.
Не сразу вспомнила, что сегодня выходной – воскресенье.
На остановке, куда подошла желтая гармошка, я стояла пару минут. Чувствовала себя странно: все вокруг было в темных тонах, а строения шатались, словно дышали. Списав это на переутомление, шагнула в открытую дверь автобуса. Моей попутчицей стала пустота.
Прошла в конец салона, села и закрыла глаза. Хотелось спать.
Автобус тронулся, и в голове всплыли неприятные моменты из неудавшегося путешествия. Из открытой форточки шелест колес, как шум моря, укачал и, вскоре, я проваливалась в темноту.
Почувствовав резкое торможение сквозь сон, успела ухватиться за сиденье и пробудилась. Мы ехали по узким улочкам. Я внимательно всматривалась, но не узнавала место. Дорога вся в выбоинах. Дома, заборы выглядели старыми и неухоженными. Похоже, я давно не была в этой стороне города, иначе бы поняла, где мы. И спросить некого. Поднялась, чтобы не пропустить свою остановку.
На следующей вошла красивая молодая девушка лет двадцати. Она взялась за поручень и отрешенно отвернулась. Ее яркие и правильные черты лица заставили позавидовать:
«Мне бы быть такой красивой…» – небольшое темное пятно на щеке потянуло на себя внимание. – «Родимое?»
Я опять прикрыла глаза, тело растворилось, а разум уволокло в темную воронку. Через секунду стояла в чужой квартире, рядом с незнакомым молодым человеком и видела его злое выражение лица. Он кричал девушке, которая со мной ехала в автобусе, что не любит и больше не хочет быть с ней. Девушка плакала и утверждала, что не сможет жить без него. Он злился еще сильнее.
Автобус притормозил, и я открыла глаза. На мне все гудело, словно что-то бушевало внутри.
«Что это? Или просто сон?»
С трудом пришла в себя и оглянулась. Моя попутчица стояла в стороне. Я решилась подойти ближе и заглянула в лицо. Оно было мокрое. Глаза, полные слез, безразлично смотрели в окно.
Мое дыхание стало тяжелым, а тело болезненно неповоротливым. Хотелось плакать, кричать и просить о помощи. Я коснулась ее руки.
– Что ты делаешь? – встрепенулась девушка. – Кто ты?
Я не сразу нашла ответ. Те чувства, которые рвались изнутри, не принадлежали мне, но крепко держали рядом с ней.
– Я та, кого ты любила, но потеряла.
– Мама… – вскрикнула и тут же заплакала девушка. – Я очень любила маму, но…
Незнакомка присела, закрыв лицо ладонями. Некоторое время она крепко сжимала губы, а затем вырвался плач, словно крик чайки. В ответ автобус сильнее рванулся и зарычал, выбрасывая хлопья удушливого газа. Его запах просочился в салон и затанцевал в солнечных лучах. Заскребло в горле. Я закашлялась. Это отвлекло от попутчицы.
– Знаешь, я все время чувствовала, что она рядом… – наконец заговорила она сквозь слезы. Помолчав разрыдалась громче. – Ради него-о-о бросила умирающую мать… Она не простит меня …
– Она простила, – я поняла, что во мне говорят чувства ее матери. Прислушивалась к себе. Как отхлынувшая волна, напряжение и волнение отступало. Оно вывернуло меня наизнанку и мне больше не хотелось касаться этого разговора.
Некоторое время мы молчали, погрузившись в мысли, а затем я подошла к выходу.
– Ты уходишь? – потянулась за мной девушка.
– Мне пора, – внутри давило тяжестью, но в этот момент передо мной открылось ее будущее. – У тебя все наладиться. Будешь благодарна ему, что расстались. Встретишься через восемнадцать лет. И только для того, чтобы забыть навсегда… Запомни! Чтобы расстаться навсегда.
– Кто ты? Как ты можешь это знать? – она подступала.
– Не знаю.
Автобус остановился и, когда я вышла, меня уже не интересовала попутчица, но, присев на скамейке, все еще смотрела на нее.
– Кто ты? – крикнула девушка, и дверь плавно разделила нас. Автобус тронулся и, прощаясь, вильнул длинным хвостом.
Я сидела долго. Дома вокруг выглядели грязными и старыми. За остановкой шла стройка, и я не сразу поняла, что это наша гостиница.
«Опять ремонт затеяли. Окна, двери меняют. Ведь двадцать лет строили… и снова леса вокруг возвели», – подумалось.
К прибывающим автобусам подходили редкие пассажиры, меня как – будто не замечали, хотя со многими были знакомы. В тот момент я не придала этому значения, как и тому, что пришлось сидеть на месте долго, прежде, чем появиться желание отправиться домой.
Моя улица встретила так же, как и провожала – пустотой. Мне подумалось, что я никуда не уезжала и все, что произошло, сон. Только настроение изменилось, и внутренняя беззаботная девочка повзрослела на десять лет.
Отца дома не оказалось. Пусто было и в кастрюлях. Холодильник растерянно предложил мне несколько яиц.
После душа я запила чаем приготовленную яичницу с макаронами и свалилась в кровать.
Проснулась от громкого голоса бабушки – папиной мамы. Разговаривала она на кухне.
Сонная, я встала и подошла к двери.
– Прекрати. Сколько можно? Мне ведь тоже тяжело, – доносились бабушкины окрики. – С чего ты решил, что с ней случилась беда?
– Не могу дозвониться. И Зинин телефон недоступен, – прозвучал испуганный папин голос. – Как же это? Только что не стало жены, а теперь и дочь. А если она погибла? Что делать? Где искать?
Бабушка, всегда строгая, и, часто, молчаливая, перешла на крик:
– Я просила тебя не отпускать одну. Я же приказывала… Ты потакал ей во всем. Вот и выросла избалованная. Теперь расхлебывай свое воспитание… Иди. Ищи.
Я прикоснулась к двери. Она тихо побежала. На меня взглянула побледневшая бабушка. За столом сидел папа ко мне спиной, положив голову на сложенные руки.
– Не надо меня искать, – виновато сказала я.
Бабушка встала и неуклюже поплелась к выходу, а отец еще некоторое время сидел неподвижно.
Резко поднявшись он развернулся ко мне. Его припухшие глаза удивленно всматривались, а осунувшееся лицо тепло улыбалось. Я улыбнулась в ответ.
Подойдя, он крепко обнял меня, и выдохнул, словно сбросил с себя что-то тяжелое. У меня перехватило дыхание.
Мой папа. Ты всегда молча и с любовью смотрел на меня. Уставший, измученный тяжелой работой, ты стеснялся своего внешнего вида, но гордился мной. Часто украдкой подслушивала твои рассказы друзьям о моих успехах в учебе и музыке. Теперь пришло осознание, каким ударом для тебя стало бы моё исчезновение.
Сильнее прижалась к нему, но закашлялась от едкого запаха табака. Он отпустил меня.
– Дарина. Слава Богу! Ты дома! Весь город гудит, что вы не доехали до места. Звонили в отель. Все волнуются. Даже прабабушка Пелагея знает, что ты пропала. Плачет…
– Все в порядке, пап. Перезвони ей, пожалуйста, а я еще посплю. Все расскажу потом.
Он кивнул и куда-то заторопился.
***
– Я приготовил ужин. Дарина, просыпайся, – приоткрыв дверь, окликнул папа.
Этот вечер длился долго. Я без подробностей рассказала, что случилось в дороге. Папа, как я и думала, ничего не комментировал. Он сидел напротив и еле заметно кивал. В конце вздохнул:
– Теперь все будет хорошо.
Я пересела к нему на диван. Он взял мою руку и нежно погладил. Его шершавые, мозолистые ладони больше царапались, нежели гладили, но я улыбалась. Мы сидели молча. Я вспоминала произошедшее, а папа вздыхал и поглаживал меня по голове.
На следующий день приехал следователь, чтобы поговорить о случившемся, а через несколько дней пригласил меня к себе. Новости были неутешительными: автобус вместе с погибшими пассажирами нашли в глубоком ущелье на подъезде к Лагуне. Были ли в этом виноваты парни, которые остановили нас, или водитель не справился с управлением на крутом повороте, осталось загадкой.
Я стала готовиться к поступлению, поэтому участвовать в расследовании не могла. Хотелось пойти в церковь и поговорить с отцом Анатолием, но откладывала на потом. Только ему я могла рассказать в подробностях случившегося.
Через несколько дней позвонила подружка. Я ждала ее звонка, потому что стояла жара, и в такие дни мы ходили на озеро купаться. Она сказала, что заболела и просила прийти. Я поспешила навестить.
На крыльце меня встретила ее мама.
– Здравствуйте, Мария Антоновна. Я к Вале, – она холодно взглянула и кивнула. Я заволновалась. – Что случилось?
– Уже несколько дней лежит она. Жалуется, что живот болит. Не может встать. Возили к врачам, но никто ничего не находит, – она платком вытирала глаза и вела меня в дом. Кивнула. – В моей спальне.
Свернувшись калачиком, укрытая одеялом, подруга лежала возле тёплой печки. Это показалось странным. От удивления я замерла у кровати.
– Валечка, посмотри кто пришел! – Мария Антоновна коснулась плеча дочери. Валина улыбка сняла с меня напряжение.
– Привет.
– Что случилось?
Я прильнула в ее объятия, а Мария Антоновна ушла и прикрыла дверь.
– Да ничего особенного. Полы мыла. Таз с водой подняла.
Она не двигалась и в какой-то момент на фоне белой стены я увидела над ней темное облако.
“Наверное, показалось”, – подумала я.
– Может, попробуешь лечь прямо? – спросила, но Валя отрицательно замотала головой.
– Не могу. Пошевелиться больно.
Она чуть повернулась, и ее лицо превратилось в изуродованную гримасу. В этот момент темное облачко заиграло над ней и нырнуло в тело в области живота. Я вспомнила маму:
Мне было одиннадцать лет, когда мама вернулась из больницы после нескольких операций. Целыми днями она лежала, а к вечеру к нам забегала знакомая медсестра и делала перевязки. Меня каждый раз просили уйти. Стоя под дверью, я слышала, как мама стонала и вскрикивала от боли. Процедура длилась долго.
Однажды мама огорченно сказала, что знакомая не сможет приходить несколько дней, а перевязку сама себе она не могла сделать – слишком слаба. В этот вечер я уговорила ее разрешить мне это сделать.
Все ее туловище, обмотанное широкими окровавленными бинтами, меня напугало, но, не показывая вида, я что-то рассказывала и убеждала ее, что все будет хорошо, хотя от вида огромных кровоточащих шрамов мне было не по себе. Присохшие бинты я отмачивала кипяченой водой, а затем медленно снимала. В тот вечер она не стонала и не вскрикивала. Процедура проходила осторожно.
Закончив, я тихо вздохнула, а мама поцеловала мои ладошки.
– У тебя золотые ручки, – сказала она. – Не знаю почему, но боли я не чувствовала.
С тех пор медсестра не понадобилась, и всякий раз мама с удивлением повторяла:
– От твоего прикосновения исчезает боль…
Вспомнив это, я решила снять боль у Вали. Хотя не понимала, что за темное облако, но точно знала, что ее боль – живая сущность.
– Могу сесть рядом? – спросила ее.
Она кивнула.
– Закрой глаза. Когда скажу, откроешь и расскажешь о своих ощущениях, – попросила я.
– Сильно болит… Не прикасайся, – испуганно предупредила она.
На некотором расстоянии от тела я провела рукой и вскоре коснулась упругой, невидимой оболочки. Чувствовала сопротивление. Темного облака над телом не проявлялось. Решила, что мне показалось. Через минуту-другую моя рука нашла углубление, и сквозь него опустилась ниже, но к телу не прикасалась. Мимо руки скользнула холодная тягучая массса. Она переливалась, словно меняла форму, и вскоре прилипла к пальцам. Это было чем-то странным, пугающим, но и смешным. Несколько секунд понадобилось, чтобы эту субстанцию сжать в руке. Ощутив, что всё собрала, я быстро ушла в ванную. Вернувшись увидела, что Валя сидит на кровати и улыбается.
– Как чувствуешь себя? – я тоже радовалась.
– Ты перебирала внутренности? Передвигала их? – изумилась она. – Как ты это делала?
Ответить что-то определенное я не могла. Знала только, что в тот момент я словно растворилась. Моей рукой кто-то управлял, позволив чувствовать невидимое.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/darina-byanko/doroga-k-sebe-70843714/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.