Покидая Саракш
Олег Борисович Антонов
Роман-трибьют по книге братьев Стругацких «Обитаемый остров».Землянин Максим Каммерер, молодой работник ГСП, случайно попавший на Саракш и застрявший там после уничтожения его космического корабля аборигенами, активно вмешивается в жизнь обитателей планеты. События романа развиваются после уничтожения Центра управления башен ПБЗ, которые держали под психотропным контролем населения Страны Отцов. После столкновения с Рудольфом Сикорски, резидентом Земли на плане Саракш, Максим становится сотрудником КОМКОН и всеми силами старается помочь своим друзьям преодолеть послевоенную разруху и пресечь агрессию со стороны Островной империи.
Олег Антонов
Покидая Саракш
Часть 1. Все только начинается, Биг-Баг
-1-
Вепрь обессилено свалился на стул и на вопросительный взгляд Максима только покачал головой. И без того худое, обтянутое кожей лицо его посерело и еще больше осунулось, под глазами залегли тени. Откинувшись на спинку стула, он кашлянул и хрипло попросил чаю. Малыш тут же кинулся на кухню. Вепрь отказался обедать, только ломал от своей пайки мелкие кусочки серого хлеба и, прихлебывая, запивал крепким горячим чаем. Отогревшись, начал рассказывать.
Никаких следов пропавшего продовольствия его люди не обнаружили, выйти на организаторов бандитского нападения оказалось очень сложно. Это был уже двенадцатый случай нападения на поезда, и, по крайней мере, в половине случаев, по всему выходило, что бандиты знали, когда и где надо нападать. Только на этот раз закончить разгрузку товарных вагонов им помешала группа Вепря, получившая, по одному ему ведомому каналу, информацию о предстоящем нападении и подоспевшая к месту разбоя на мотодрезине, реквизированной на станции. Тут же началась стрельба. Поезд остановили в лесу на переезде старой дороги, поэтому численность банды определить точно не удалось, но не меньше десятка. Хромой с пулеметом залег прямо на рельсы и длинными очередями начал прочесывать подходящие к железке кусты. Вепрь с тремя оперативниками пробежали вдоль вагонов, залегли и начали стрелять из автоматов по всем, кто выпрыгивал с поезда. Через десять минут оставшиеся в живых бандиты оружие побросали, но несколько человек ушли в лес. Большую часть груза бандиты успели увезти до прибытия оперативной группы на шести грузовиках, собирались, видимо, сделать ещё один рейс, но стрельба их спугнула.
Мелкую сошку, взятую после перестрелки, наняли как грузчиков за несколько ящиков продуктов, на узловой станции. Вепрь сам поразился, насколько дешево теперь ценили жизнь: пара банок тушенки и пакет с крупой. Руководителя нападения убили во время перестрелки, по всем приметам это был бывший гвардеец, в чине не меньше ротмистра. Такой вывод был сделан после беседы с демобилизованным солдатиком, примкнувшим к бандитам накануне нападения. Он на станции вечером выпил в буфете, познакомился с какими-то мужиками, подсевшими за столик. Они поманили его возможностью вернуться на свой хутор не с пустыми руками, напоили… А утром сунули в руки автомат и пригрозили шлепнуть, если откажется помогать.
– Это можно было выдать за стихийное выступление, будто решили оголодавшие мужики остановить поезд на перегоне, пошерстить пассажиров… Да только прицел у них был другой. – Вепрь со злостью стукнул кулаком по столу.
– Им перед нападением сказали, какие вагоны надо будет вскрывать, а пассажиров трогать не велели, главарь сам пригрозил пристрелить мародеров. Поэтому он и прищел к выводу, что больше всего это походило на заранее продуманную операцию. А подручных набирали только для того, чтобы создать видимость стихийного разбоя, мол, оголодавшие фермеры и демобилизованные, в условиях демократии вынуждены грабить поезда.
Группа Вепря провела на станции и в ее окрестностях два дня, облазили все притоны, выловили десяток подозрительных лиц, которых отпустили после допроса и проверки документов.
– На станции был наводчик, я в этом совершенно уверен. И Странник скорее всего прав, когда говорит об организованности этих нападений, – Вепрь со стуком поставил кружку. – Я будто затылком чувствовал, что за нами смотрят, но как их определить… Ведь они должны были куда-то перегрузить ящики, вывезти два вагона коробок с макаронами – это не на час работы, одна разгрузка сколько времени займет… Нам бы чуть задержаться, а когда они бы начали перегружать ящики в машины, вот тогда бы их накрыть…
– А может, они собирались перегнать вагоны в другое место, и там не спеша разгрузить? – Максим спросил и по его тяжелому взгляду сразу понял, что зря так сказал.
– Как ты вагоны отцепишь, если они в середине состава? Да и куда их потом перегонять, обратно на станцию? Нет, здесь должны были подойти машины, и перевозить они должны были недалеко. Есть там неподалеку несколько хуторов, только ищи их теперь… А к фермерам теперь просто так не сунешься, они теперь боятся всех и всего…
– А как с пропавшими вагонами на узловой станции? Какие-нибудь зацепки есть? – уже зная ответ, спросил Максим.
– Бюрократия живет и процветает в любые времена, задержки вагонов с зерном и продовольствием происходят не по злой воле, а сами по себе, виновных нет, а на каждый случай демонстрируется сотня бумажек, в которых сам черт ногу сломит. И вытащить настоящих виновников невозможно, если только не набрать еще одну армию чиновников и не посадить за проверку документов. Только кто нам это позволит? – махнул безнадежно здоровой рукой Вепрь.
Максим с сочувствием посмотрел, как Вепрь доковылял до двери в ванную и повернулся к Малышу. Малыш сидел, понурившись, с утра у него было плохое настроение, а теперь, после неудачи Вепря стало еще тоскливее. Он ведь просился в группу Вепря, когда они собирались выезжать, но Генерал отказал. Ему очень хотелось ловить бандитов, мешающих строить новую жизнь. А в группе Вепря были лихие ребята, у них было чему поучиться, особенно в том, что касалось оружия и приемов борьбы. А тут приходилось патрулировать улицы, следить, чтобы пьяные не дрались, слушать выступавших на стихийных митингах испуганных обывателей, призывающих вернуть старый порядок или подвыпивших аристократов, слезно призывающих возродить былое величие Империи… Все, что делалось здесь, в Столице, было так скучно. И результатов, по мнению Малыша, почти не было. Разве можно считать результатом несколько задержанных лиц без документов или двух домушников, пойманных с краденым товаром?
– Значит, надо искать другие подходы, – выслушав его жалобы с искренним вниманием, пожал плечами Максим. – А бегать да стрелять, большого ума не надо. Ты больше пользы здесь приносишь, когда охраняешь порядок в городе, да учишься на курсах. Скоро надобность в бойцах отпадет, выберем новое правительство, и жизнь наладится. Тогда образованные люди станут играть главную роль, экономику страны строят на заводах и в институтах, с автоматом только воевать можно… Поэтому не считай, что ребята Вепря заняты самым интересным делом, борьба с бандитами явление временное. Выберем правительство получше, все утрясется и тогда надо будет не воевать, а строить.
Малышу в это верить хотелось, да только он пока видел, что автомат еще очень даже нужен. До выборов еще много времени, всякое может произойти. Да и не завидует он ребятам Вепря, после того, как группа Вепря вернулась ни с чем, завидовать нечему. Только ведь тошно иногда становится, как посмотришь на ночную разгульную жизнь столицы, так и хочется перестрелять эту жиреющую на спекуляциях и темных делишках банду торговцев и проституток. Но Максиму такое говорить нельзя, он ведь объяснял, что это в данных условиях неизбежно, а стрелять людей только за то, что они более ловкие и умеют пользоваться моментом, значит поставить себя в положение тех, с кем они боролись в подполье. Надо учиться самим управлять и торговать, строить дома и учить детей гордиться не тем, сколько наворовал, а сколько хорошего сделал, тогда и вся эта накипь сама исчезнет на помойке истории. Кто же будет с этим спорить, только ведь пока выучишься, пока строить начнешь новый мир, эта накипь уже все под себя подомнет… Да, Максим конечно прав, только тяжело ведь, непривычно. Но когда вспомнишь, что было совсем недавно, то и сил прибавляется, и тоска уходит. Все-таки без башен жить гораздо лучше…
Максим смотрел на него и думал о том, что Странник опять может оказаться прав в своих прогнозах, ведь он предложил ему заняться проблемами снабжения сразу же после уничтожения Центра, когда никто и представить не мог, что саботаж и диверсии станут обычным явлением всего лишь через два месяца. Он будто уже тогда будто знал, что произойдет. Конечно, в истории, а особенно в экспериментальной истории новых миров он был специалистом, недаром входил в Мировой Совет как специалист по безопасности, или как здесь говорят, контрразведчиком. Он неохотно говорил о будущем Саракша, считая, что проблемы надо решать по мере их возникновения, но при этом утверждал, что надо иметь несколько вариантов развития событий, тогда легче выбирать лучший путь решения проблемы. Максим с ним соглашался, только считал, что его прогнозы слишком уж пессимистичны. Предложение Странника он тогда принял, хотя и считал, что его можно было бы использовать и на другом направлении, хотя бы в борьбе с Островной Империей. Но Странник сказал тогда, что это пока терпит, и Максим подчинился, и теперь понимал, что Странник был прав. Хотя и слишком уж он сгущал краски.
На Земле, в Институте экспериментальной истории прорабатывались десятки вариантов развития событий на Саракше, просчитывались все возможные последствия тех или иных действий. Но все это было, так сказать, в теории. А здесь приходилось принимать практические решения и как много случайностей, и незамеченных закономерностей накладывалось на реальные события! Слишком мало пока было данных для того, чтобы теоретические разработки и прогнозы совпадали с практикой жизни. И чаще всего оказывалось, что решения надо было принимать сразу же, без консультаций и проверок. И это накладывало на них, представителей Земли, огромную ответственность. Странник чаще оказывался прав, чем немало раздражал теоретиков, но его действия чаще всего оказывались единственно возможными и наиболее эффективными …
Максим решил начать практическое осуществление своего плана, который он обсудил со Странником и получил разрешение. План этот Максим разработал сам, это был его первая серьезная работа в качестве помощника Странника и сотрудника КОМКОНА. План предполагал использование техники Земли и поэтому ни Вепрь, ни Генерал к обсуждению технической стороны плана не привлекались. Из-за того, что придется в какой-то мере обманывать своих товарищей, Максим испытывал некоторые душевные неудобства, но другого способа быстро собрать и обработать необходимую информацию не видел. Из-за этих колебаний он все откладывал свой план, но сегодня, когда представил, что в глупой перестрелке могли убить Вепря, или его товарищей, то сразу вспомнил Колдуна и решил начать свою операцию.
– Малыш, у меня есть для тебя очень ответственная работа, – Малыш недоверчиво усмехнулся, ожидая, что его опять попросят ходить на митинги, или поискать в библиотеках исторические книжки… Но Максим был серьезен и он встрепенулся.
– Работать будешь отдельно, хотя тебе понадобится помощник… – Тут Максим споткнулся, потому что еще не решил, кто будет помогать Малышу. Максим выбрал его для своего задания, зная, что он самый молодой и подвижный в группе Генерала, да и болтать не станет, все-таки опыт подполья у него уже есть. Он сильно напоминал Гая своей преданностью и верой в то, что Мак всегда и все делает правильно. Максим старался убедить его, что он вовсе не так умен, как это кажется, и не всегда бывает прав, но это мало помогало. Малыш смотрел на него так же, как смотрел Гай , и с этим ничего поделать было нельзя, кроме того, чтобы постараться уберечь его от напрасного риска. Но от жизни не спрячешься, и это задание как раз для Малыша.
– Задание будет несложное, – тут Максим, заметив вытянувшееся лицо Малыша, добавил: – но очень ответственное. Ты должен сделать все очень аккуратно и чисто. Если получится, то мы сможем узнать, кто помогает бандитам, от кого они получают сведения и , может быть, узнаем, кто ими руководит.
Малыш в ответ энергично закивал головой. Максим достал из внутреннего кармана своей куртки коробочку, размером со спичечный коробок.
– Это фотокамера, она работает автономно в течение трех суток. Затем ее надо будет снять и зарядить, но я думаю, что нам хватит и трех суток. Твоя задача – разместить такие камеры напротив входов в некоторые здания. Список я тебе приготовил. Всего надо будет разместить двадцать четыре камеры, – Максим сделал паузу и, поймав взгляд Малыша, который уже его не слушал, а пристально рассматривал камеру, снова повторил: – Надо сделать это очень аккуратно. Чтобы никто не заметил, как ты ставишь эти аппаратики. Поэтому, постарайся не привлекать к себе внимания, изображай что-нибудь привычное для людей, по обстановке …
Малыш снова закивал головой и нетерпеливо протянул руку к аппаратику. Он уже понял свою задачу, и Максим с улыбкой смотрел, как он вертит камеру в руках и восхищенно цокает языком, поражаясь легкости и неприметности аппаратика. Да, такое вполне когда-нибудь будут делать и на Саракше, подумал Максим, сейчас же придется воспользоваться помощью Земли. Пояснив и показав Малышу как устанавливать камеры, Максим придумал, кого дать Малышу в помощники.
– В помощники лучше возьми Розена с его грузовичком, так вы не будете привлекать к себе внимание. Изобразите что-нибудь вроде электриков, или ремонтников-строителей. Остальные камеры получишь здесь, как только подъедете с Розеном. Только очень аккуратно работайте, слышишь, Малыш? – Малыш с самым серьезным видом ответил, что все будет сделано в лучшем виде, и побежал за Розеном. Для него это задание казалось просто забавой, жаль, что Мак не разрешил взять с собой оружие.
-2-
Странник был в Институте с утра, но секретарша остановила Максима, вошедшего в приемную и уже взявшегося за ручку двери в кабинет. Все-таки с реакцией у нее слабовато, или просмотр журналов с фотографиями костюмов полностью отвлекает ее от окружающего.
– Господин директор занят, – с дежурной улыбкой сказала секретарша. Максим не возражая сел на диванчик для посетителей. Секретарша уже перестала считать его кандидатом в кавалеры и, зная, что Максим обязательно поинтересуется, кто сейчас у директора, проинформировала: – У господина директора сейчас профессор Зеф, они беседуют уже, – тут она посмотрела на свои часы, – больше часа. А через десять минут у господина директора назначена встреча с руководителями отделов. – Секретарша давала ему понять, что для господина Сима, являющегося просто старшим научным сотрудником у господина директора времени не найдется.
Из своего кабинета вынырнул, озираясь, заместитель директора по хозяйственной части Головастик и Максиму пришлось вставать и отвечать на стандартные вопросы о самочувствии и рабочих успехах. Секретарша усердно застучала по клавишам пишущей машинки, заместитель деловито сообщил ей, что едет в министерство с отчетом, и беззвучно исчез из приемной.
После пяти минут ожидания Максим вежливо попросил связаться с господином директором, ему ведь было назначено. Секретарша, досадливо надув губки, нажала кнопку селектора и, сняв трубку, вполголоса сообщила, что в приемной ожидает старший сотрудник химической лаборатории Сим. Положив трубку и посмотрев на Максима, как на назойливую муху, она сообщила, что господин директор сможет принять господина Сима только через два часа. Максим опять очень вежливо поблагодарил ее и покинул приемную. Красивых секретарш подбирает себе господин директор, усмехнулся про себя Максим, и вообще, в Институте много красивых и здоровых людей. Тоже, наверное, какой-то проект Странника, а вообще-то хорошо, когда вокруг много здоровых, приветливых лиц, озабоченных настоящим делом…
Если Алу Зеф, бывший смертник и бывший известный имперский психиатр, а ныне директор единственного в стране психиатрического института, созданного сразу после Поворота, при активном содействии и финансовой поддержке Странника, пришел к нему и беседует с ним так долго, значит, дела плохи. Последствия уничтожения Центра будут еще долго сказываться на всем населении страны, земные врачи изучали возможные последствия лучевого голодания по данным института Зефа и пока только пытались найти эффективные средства лечения. Зеф с момента основания института пользовался полной поддержкой Странника, а через него и негласной поддержкой Земли, хотя об этом его не информировали. Жаль, что нельзя привезти сюда группу земных врачей, хотя Странник говорил о такой возможности, но теперь что-то молчит. Надо будет с ним поговорить и об этом, все-таки пятая часть населения под угрозой…
В химической лаборатории, где все еще продолжались работы по изучению излучения и изготовлению защитных средств от него же, Максим бывал теперь редко, но следил за ходом всех работ, помогая, чем мог, сотрудникам. Среди них были очень талантливые химики и физики. Он восхищался Странником, сумевшим за несколько лет своего присутствия на Саракше создать такой мощный исследовательский Институт. Энергичность и напористость Странника приводили в оторопь его врагов и вызывали у них жгучую ненависть. У сотрудников же Департамента специальных исследований, переименованного после уничтожения Центра в Министерство науки и техники, и основой которого являлся Институт, Странник вызывал только уважение, восхищение и преданную любовь. В стенах Института Максим мог расслабиться, здесь его окружали люди, максимально для этого мира, близкие по духу и воспитанию к землянам. Их мир был настолько необычен по свойствам своей атмосфере, которая не позволяла видеть звезд, что мысли о возможном существовании других миров здесь считались сказками, а тех, кто их высказывал, объявляли сумасшедшими. В Институте работали талантливые люди, которым хотелось создавать светлое будущее, где не будет войн и голода. Они стремились вперед и в этом с каждым днем становились ближе к Земле, сами того не осознавая. Максим, как землянин, имел возможность сравнивать, и это давало ему силы в борьбе за этот мир, против тех, кто не желал никаких перемен в сознании людей и готов был вновь вернуть систему оболванивания всего населения страны, а в перспективе и всего мира.
Об этих планах Максим узнал из секретных архивов Департамента общественного здоровья, которые не успели уничтожить сразу после взрыва Центра. Захватить эти архивы смогла группа Вепря, который очень хотел добраться до списков агентуры в среде подполья, но не успел. Архивы, касающиеся агентуры, были вывезены по указанию Генерального прокурора в день уничтожения Центра, а самого Умника найти так и не смогли, он как в воду канул в той неразберихе, что возникла в первые дни после Поворота.
Секретные планы были рассчитаны надолго вперед и разрабатывались не один месяц, даже Странник мало знал об этом, и это при его-то способностях! Расширение сети башен по всему материку, подчинение своему контролю Хонти и Пандеи в ближайшие десять лет, а затем кровавая драка с Островной Империей за контроль над всем миром… Военная стычка с Хонти была лишь пробным шаром в этой бессмысленной и жестокой игре, как и все, что происходило в этом мире. Максим понял, когда ознакомился с этим чудовищным документом, что он оказался здесь очень даже вовремя. И пусть Странник не говорит о том, что с Центром можно было подождать. Нет, Максим и сейчас считал, что уничтожение Центра было правильным и своевременным. Удалось бы это Страннику, еще неизвестно, и пусть теперь этот народ, на двадцать лет погруженный в спячку, проснувшись, сам выбирает свой путь дальнейшего развития. А то, что последствия пробуждения оказались столь тяжелыми, то вины Максима в этом нет. Он лишь ускорил то, что давно надо было сделать… Спячка закончилась, надо строить новую жизнь, без башен и лагерей, без войн и голода…И помогать строить этот мир, защищать его от возврата к башням, Максим считал своим долгом. Оставалась еще одна огромная нерешенная проблема – Островная Империя, и Максим собирался заняться ею в ближайшее время.
В лаборатории его порадовали: сравнительный анализ показал, что действие нового защитного препарата усилилось на двадцать процентов, и помощник был очень доволен. Максим предложил ему попробовать усилить действие препарата с помощью насыщения ионами, после чего помощник озабоченно почесал в затылке и уселся за составление плана новых исследований. Продолжение исследований по поиску защиты от излучения Странник считал важной задачей и Максим продолжал работу, хотя считал, что лучше было бы просто полность уничтожить все имеющиеся передвижные излучатели и прекратить все работы в этом направлении. Но Странник, и Максим вынужден был согласиться с его доводами, пояснил, что много людей работало над излучением. И нет никаких гарантий, что где-нибудь эти работы не продолжаются, поэтому надлежит подготовиться к тому, что где-то опять соберут излучатели и снова начнут их использовать. Поэтому защита от излучения должна быть найдена, если есть хоть один шанс, что кто-то сможет заново возродить идею Центра и построить излучатели, у них должна быть готова стопроцентная защита, тогда и сама идея использования излучателей отпадет как неэффективная.
Странник вытирал пот со лба большим клетчатым платком долго, он был раздражен, но это относилось не к Максиму, который сел на предложенный стул и посмотрел на качающиеся под дождем ветки за окном. Странник раздраженно скомкал и спрятал платок в карман.
– Что удалось сделать группе Вепря? Я подробностей еще не знаю, а ты ведь его встретил…
– Захватить руководителя не удалось, убили в перестрелке. Остальные были просто наемники. Никаких зацепок, одни предположения… Вепрь считает, что они приехали раньше времени, если бы приехали на полчаса позже, то смогли бы захватить банду при разгрузке вагонов. А так их спугнули, а в лесу трудно найти следы, да и людей для прочесывания у Вепря не было…, – Максим развел руками, переживая за неудачу Вепря. Может быть, если бы он поехал с ними…Странник покачал головой, он так не считал.
– Нет, скорее всего, группу Вепря заметили на станции и предупредили бандитов, там ведь наверняка кто-то сидит, и связь у них есть. Вряд ли группа смогла бы вернуться, если бы встретилась с основной бандой, их перестреляли бы из леса. Скорее всего, это спецагентура работает, побоялись открытого столкновения. А тебе нечего лезть в перестрелки, здесь ты нужнее. Как с твоим планом по наблюдению?
– Работа по наблюдению началась. Через двое суток я смогу показать тех, кто попадает в круг подозреваемых. Затем будем смотреть за каждым. Надеюсь, Рудольф, что люди Вепря и Генерала будут в моем распоряжении? И что это за спецагентура? Группы боевиков из Департамента общественного здоровья или какое-то подразделение бывшей Гвардии?
Странник коротко пояснил, что такие группы были и в армии, и в охранке. Выполняли задания по устранению неугодных лиц, в частности, пытались и его ликвидировать. Каждый из Отцов имел подобные группы.
Странник невесело усмехнулся. Максим видел, что Странник устал и еще чувствовал, что он чем-то сильно озабочен, наверное, это после разговора с Зефом. Может, не стоило его беспокоить. Надо было сначала в штабе все обсудить. Да только толку от этих обсуждений мало, надо действовать, а как тут действовать, если врага не видно. Может позже предложить свою идейку по поводу этих саботажников, сейчас Страннику явно не до моих гипотез. Но Странник как будто прочитал его мысли и требовательно постучал пальцами по столу.
– Выкладывай, что еще придумал, – Максим решил, что рассказать о возникшем у него после встречи с Вепрем новом плане лучше сейчас, если идея Страннику покажется дельной, то можно будет ее запустить в работу.
– Идея у меня возникла такая: если есть организация, то они должны следить за тем, чтобы им не мешали конкуренты. Они должны следить за тем, чтобы никто не мешал проводить свои операции, а если появляется какая-нибудь новая банда, то они должны либо брать их под свой контроль, либо убирать с дороги, чтобы не путались под ногами. Вот я и подумал, а не сделать ли несколько инсценировок похожих нападений на поезда, украсть десяток вагонов с какой-нибудь крупной станции. Тогда они наверняка заинтересуются нами и захотят войти в контакт, чтобы договориться. Вот тогда мы сможем выйти на них напрямую, ведь в переговорах будет участвовать не простой боевик, а кто-нибудь из руководителей. – Максим посмотрел на Странника, но тот лишь кивнул, требуя продолжения.
– Для большего эффекта можно будет запустить преувеличенную информацию в прессу, тогда они просто не смогут проигнорировать таких конкурентов. Если сделать две группы, то можно будет провести сразу несколько таких операций, в нескольких местах. Но надо будет так их провести, чтобы они были похожи, как будто их проводят одни люди. Вот такой у меня план, – Максим с досадой подумал, что как-то не очень он убедительно все рассказал. Сыроват его план, но если Рудольф согласится, то детали можно будет доработать в штабе.
– Что ж, это может сработать, – Странник откинулся на спинку кресла и расслабленно вытянул ноги. – Только обговори все в деталях со штабом. Вепрь в этом лучше тебя разбирается, все-таки он в подполье столько же лет, сколько тебе. И очень тебя прошу, Максим, не усложняй, времени остается все меньше.
Странник посмотрел на него пристально и Максим согласно кивнул, в душе не очень разделяя беспокойство Странника по поводу угрозы голода. Не могут же саботажники перекрыть снабжение такого большого города. Слишком уж пессимистично настроен Рудольф.
– Мы постараемся обойтись без стрельбы, Рудольф. Ребята опытные, будем действовать по-умному, только бы выйти на них.
Странник в ответ только усмехнулся и напоследок добавил:
– А на железную дорогу я Фанка отправлю, пусть займется документами и сотрудниками. Постарайтесь уложиться в неделю. Он позвонит тебе, когда все подготовит. Согласовывайте все действия и, удачи вам всем, Максим.
Вот так всегда. Как только что-то сложное затевается, так сразу Странник вытаскивает Фанка, даже из больницы. Ему он доверяет в местных делах самое сложное, а ему, Максиму, пока еще не очень-то доверяет. А может и правильно, Фанк всю эту чиновную кухню знает лучше…
– Когда прибудут врачи, Рудольф? И кто будет ими заниматься? – Максим очень хотел увидеть земляков. Больше года он был здесь один, приказав себе не думать о скором возвращении, обуздав отчаяние и пытаясь найти себе настоящее дело. Он нашел себе дело, нашел друзей и поставил перед собой главную цель. Потом он столкнулся с Рудольфом в решающей схватке, считая его самым опасным своим врагом, и только во время драки после уничтожения Центра узнал, что собирался убить такого же, как он, землянина.
Когда Максим обнаружил, что едва не убил землянина, к тому же оказавшегося резидентом Земли, сотрудника КОМКОНА, то сам поразился тому, что воспринял его скорее как своего коллегу по общему делу, такого же, как Вепрь или Зеф, нежели как землянина. Лишь после того, как Сикорски захотел отправить его на Землю, он понял, что теперь он здесь, на этой планете не один. И о том, что теперь он может поговорить с родными, увидеть их лица он подумал не сразу, настолько уже привык к своей автономности…
Он мог вернуться на Землю в любую минуту, после всего, что он пережил на этой планете, это казалось бы вполне естественным, но он твердо решил остаться. И дело было не только в том, что теперь он знал, что за ним стоит вся мощь Земли. Нет, он понял, что теперь сможет сделать гораздо больше для обитателей своего обитаемого острова, и это занимало его гораздо больше, чем собственные дела, которых-то на Земле у него и не было, в общем-то. Только с родителями пообщаться, но они уже знают, что он жив и здоров.
Насколько серьезно тогда резидент Сикорски хотел отправить Максима Каммерера, работника ГСП, немедленно на Землю, осталось невыясненным, это было неинтересно. Максим считал, что сумел доказать ему, что он не только останется на Саракше, как свободный человек Земли, имеющий право на самостоятельность, но и продолжит ту борьбу, которая стала частью его жизни. Сикорски согласился с его доводами, или сделал вид, что согласился и предложил ему заняться подготовкой мероприятий по принятию с Земли нескольких групп исследователей. Эти научные группы должны были изучить возможности по восстановлению почвы, очистке воды и воздуха; подготовить рекомендации и планы по дезактивации и регенерации биосферы; оказать помощь в лечении сотен тысяч больных…
Странник планировал постепенно внедрять группы землян под видом научных экспедиций Департамента специальных исследований, план этот был одобрен Землей. Но Максим изменил его планы, уничтожив Центр, а затем и положение в стране стало таким, что говорить об экспедициях стало некогда. Надо было удержать страну от хаоса, в который она готова была погрузиться после уничтожения Центра. Экономика страны, подорванная военными расходами, грозила инфляцией, лучевое голодание породило массу болезней, земля без обработки истощалась… Максим, стал работником штаба по чрезвычайным ситуациям. Вместе со своими соратниками по подполью они занимались теми событиями, которые угрожали шаткому равновесию, установившемуся после Поворота.
– Не скоро, обстоятельства пока не позволяют, – буркнул Рудольф, он не хотел говорить об этом, и вернул разговор в прежнее русло. – Ты узнаешь об этом первым. Но сначала надо заняться саботажем. У нас очень мало времени.
– Сколько? – встрепенулся Максим, он удивлялся тому, что Странник считает серьезной эту угрозу. Ну что может сделать какая-то группа саботажников? Пустить эшелон под откос, ограбить пассажирский поезд… Но достаточно ввести на дороге патрулирование на мотодрезинах. Усилить охрану поездов, на станциях ввести проверку документов. А то, что порядок надо навести в службе снабжения, так об этом давно все говорят. Повысить ответственность, упростить документацию и процедуры оформления, тогда и вагоны не будут теряться. Это все можно сделать, но разве не важней ускорить прибытие с Земли техники, врачей, продовольствия?
Рудольф с ним не спорил, он только смотрел на Максима и тот чувствовал, что все его доводы не убедительны. Да, Рудольф гораздо опытнее и здесь он работает давно, лучше него знает все обстоятельства. Только считать, что какие-то недобитые Отцы и их последователи могут серьезно навредить, это уж слишком. К тому же, случись даже худшее, перестань поступать продовольствие в столицу, разве нельзя решить эту пробему?
– Ведь Земля может помочь, – недоуменно развел руками Максим, – надо создать несколько складов, использовать синтезаторы и сделать запасы простых продуктов: зерна, консервов…
Странник смотрел на него, не мигая, и энтузиазм Максима утих. Он уже растерянно спросил: – Разве это трудно? Спасти тысячи жизней, не дать старому вернуться… Я не хочу видеть, как будут умирать люди…
– Мак, ты забываешь историю. То, что дается даром никогда не приводит к хорошему, – негромко произнес Сикорски. Затем вытащил из внутреннего кармана кристалл и передал Максиму, сидевшему в недоумении.
– Это последние расчеты историков, посмотри на досуге. Они правы, а я не настолько хорошо знаю историю, как они… – Рудольф встал и Максим привычно отметил, что он все-таки очень напоминает циркуль в костюме. – Любой народ должен жить своей историей, мы можем только не допускать его гибели или самоуничтожения. Любое вмешательство в естественный ход истории недопустим, и это – аксиома, о которой мы часто забываем в местных условиях. Поэтому Совет не даст разрешения на такие действия, а я не стану просить о такой помощи. Это может казаться жестокостью, но только для сторонних наблюдателей, а этот мир должен сам решать свои проблемы.
Сикорски мерял шагами кабинет и будто вбивал слова в Максима, который смотрел на него с мрачным лицом. Ему хотелось спорить, доказывать неправильность этих утверждений, но с каждым словом Рудольфа он в глубине души соглашался, потому что размышлял об этом постоянно и приходил к похожим выводам. Стоило только представить, что было бы с историей на Земле, если бы кто-то посторонний мог в нее вмешиваться в таких же масштабах…
После восстановления связи с Землей Максим затребовал развернутый курс истории по концу II –началу III тысячелетия и тщательно проштудировал его. В истории Земли были времена, когда развитые в экономическом отношении страны превращали своих граждан в тупых потребителей, способных использовать достижения прогресса для удовлетворения своих примитивных потребностей. Вскоре оказывалось, что страны эти очень быстро оказывались в тупике, развитие их прекращалось и более энергичные, и не столь сытые соседи быстро разрушали застойное общество. И если они перенимали те же идеалы, то вскоре оказывались в таком же положении. С развитием техники уменьшался период такого развития, для достижения развитого уровня использовались все средства – военная агрессия против слабых соседей, экономический диктат на подконтрольных территориях, политические союзы с недавними врагами и экономические войны с бывшими союзниками. Но заканчивалось все одинаково, общество превращалось в стадо потребителей, руководство переходило в диктатуру, затем следовал крах. Лишь страны, где общество стремилось к развитию не потребления, а культуры и способностей каждого гражданина, смогли достичь того времени, когда на Земле возникла единая общность не потребителей, но личностей, перешедшая затем в единое мировое общество. Странник все-таки прав, уроки истории забывать нельзя.
– И не отвлекайся, сейчас твоя основная задача – найти и обезвредить саботажников. Это очень важно для страны, а то, что это не просто вылазки каких-то мелких банд, ты скоро сам убедишься, если последние события тебя еще в этом не убедили. Сколько сил уходит на преодоление инерции, сколько времени теряется…
А что касается помощи Земли, то здесь остается только направление научно-исследовательское, давай создадим, для начала, приемлемые условия для тех, кто сюда прибудет работать, а не обороняться от аборигенов. Ты ведь не хочешь, чтобы ученые подвергались риску нападения голодных и больных людей, видящих в каждом чужаке угрозу своему существованию? Нет? Тогда надо поработать, подготовить почву, а потом уж гостей звать.
-3-
Малыш подхватил лестницу и зашагал к старому ободранному фургончику, где за рулем сидел, покуривая, Розен. На бортах фургончика осыпалась старой краской надпись «Аварийная», таких было много, и на него не обращали внимания. Этот фургончик Розен нашел на задворках и отремонтировал сам, он любил копаться с машинами. Розена берегли как хорошего механика, в операциях штаба он участвовал только как водитель или слесарь. Если надо было что-то открыть, починить или наоборот, сломать, то лучше него в группе Генерала никого не было.
За день они побывали возле семнадцати зданий из списка Максима. Оставалось еще немного, и можно будет ехать домой. Переставший к обеду дождь вновь заморосил, в намокшей брезентовой куртке стало неудобно таскать скользкую и тяжелую лестницу. У здания Министерства железных дорог фургончик остановился в девять часов. Стемнело, редкие фонари возле здания уже горели и лампочки все светились. Розен усмехнулся и спросил:
– Ну, что будешь теперь делать, Малыш?
– Вот черт.. Давай изобразим проверку света в подъезде. Видишь, дом напротив министерства? Вставай напротив подъезда, я зайду и попробую на втором этаже открыть окно…
Едва он вошел в подъезд, как сразу понял, что его идея была не самая умная. Дом оказался для богатых, и в подъезде был охранник, сидевший на стуле возле будочки консъержа под лестницей. Малыш попытался сразу развернуться и выйти, но лестница застряла в дверях. Охранник уже очутился рядом и, ухватив крепкой рукой лестницу.
– Постой-ка, дружок, – Малыш понял, что придется как-то выкручиваться и, с глуповатым выражением лица, повернулся к охраннику. Из будочки выскочил еще один. Вот же невезуха…
– Вы чего, ребята? Я тут лампочки в подъездах меняю. У вас же горит, значит мне дальше надо, – Малыш попытался сдвинуть лестницу, прижатую к стене охранником. Не тут-то было, тот держал крепко.
– Постой, – опять повторил первый охранник, удерживая лестницу так, чтобы Малыш не смог ее ни поставить, ни отпустить. Второй ловко охлопал его по одежде. Затем первый отобрал лестницу и отставил ее к стене. Малыш только глупо улыбался и разводил руками, радуясь, что не взял с собой оружия. Охранник бесцеремонно развернул Малыша лицом к свету лампочки так, чтобы разглядеть лицо. Малыш сразу вспомнил, на что это похоже. Такими же быстрыми и ловкими движениями его обыскивали в тот день, когда Мак взорвал башню и вытащил Генерала и Копыто на лесной проселок. Его тогда взяли на явочной квартире, куда он привез оставшихся в живых членов подпольной группы. На квартире была засада, там ждали ищейки из Департамента общественного здоровья, они делали все молча, привычно. Все было подстроено и шансов уйти от преследования у них тогда и не было…
Значит, они теперь здесь пристроились. Надо было их всех передавить, гадов сразу после Поворота. А то просто разогнали Гвардию и Департамент, а те, кто там служил, остались безнаказанными.
– Ладно, пусти ты его, – сказал второй охранник. – Пусть убирается. У нас в доме свой электрик есть, нечего тут ошиваться. Понял, деревенщина?
Первый охранник молча вытолкал его на улицу вместе с лестницей. Малыш не сопротивлялся, только бормотал, что они электрики, ходят по домам и лампочки меняют, управляющий послал, они и так весь день мотались, а домов семь штук, может адресом ошиблись… Неторопливо он прошаркал к фургончику, поругиваясь погромче. У машины он оглянулся, никого уже не было у подъезда, открыл заднюю дверь и затолкал лестницу в машину.
Сев на свое место в фургончике он отмахнулся от Розена, который начал было расспрашивать, чего это он такой сердитый и почему его вытолкали из подъезда. Малыш не отвечал, и Розен, обиженно отвернулся и закурил. Малыш пытался придумать, как поставить здесь аппаратик. Получалось, что кроме крыши ничего не остается. Ладно, попробуем пробраться со двора, надо же выполнить задание.
– Погоди, Розен, не злись. Давай сейчас прямо и направо, за угол, проедешь немного и постоишь. Я со двора попробую на крышу пробраться, а то тут в подъезде охрана сидит. Здоровые лбы, по всему видно, из охранки.
– Да брось ты, – Розен ухмыльнулся, – откуда взял, что они из охранки? Они что, тебе свои корочки показывали?
– Я их по повадке запомнил. Так что давай, Розен, двигай потихоньку. Да не забудь поглядывать по сторонам, пока я по крышам бегать буду…
Малыш сбросил задубевшую от воды брезентовую куртку, чтобы не мешала двигаться и не хрустела. Не дожидаясь, пока Розен остановится, выскочил на ходу, не захлопнув дверцу машины. Здесь, в переулке света было мало, фонарь был далеко, а свет из окон дома едва сочился из-за плотных штор. Во двор он зашел осторожно, пригибаясь за ровно подстриженными кустами, чтобы не попасть на свет от лампочек, горевших у входов в подъезды. Оглаживая в кармане шершавый корпус аппаратика, на который охранник не обратил внимания, Малыш высмотрел, прижавшись к стене, где находится пожарная лестница. Осторожно проскользнул к ней под окнами и снял ботинки, чтобы не стучали по металлическим перекладинам и не скользили на мокрой крыше.
За нижнюю перекладину лестницы он смог зацепиться, только прыгнув с выступа фундамента дома, все-таки ростом он не вышел. Замирая от каждого шороха, взобрался на крышу, и пригнувшись, чтобы из окон соседнего дома не видно было его силуэта на фоне серого неба, пробежался до середины конька. Сев на скат крыши, спустился сидя, елозя по черепице, до самого края и посмотрел на здание министерства. Как на ладони, только бы теперь не свалиться. Из кармана брюк вытащил моток лески, сделал петлю и спустил аппаратик вниз, до второго этажа. Раскачав леску, прилепил аппарат к стене и осторожно подергал, чтобы петля развязалась…
Спускаясь вниз по лестнице, Малыш настороженно прислушивался, но ничего тревожного не заметил и не услышал. Розен сидел в кабине и настороженно поглядывал по сторонам, вздрогнув, когда Малыш открыл дверцу.
– Как тут, тихо? – Малыш внезапно замер, не успев закрыть дверцу. Какая-то тень на миг мелькнула на заднем стекле. Он толкнул Розена локтем, тот недоуменно повернулся к нему: – Ты чего? Опять что-то забыл? Или снова выгнали?
– Да вроде ничего… Послышалось, что сзади кто-то есть. Нет, вроде тихо, – Малыш сказал громко а сам приложил палец к губам, затем показал рукой назад. Розен тут же дернулся включать двигатель, но Малыш придержал его за руку и показал жестом, что выйдет проверить. Розен опустил запотевшее боковое стекло и высунулся протереть грязное зеркало. Малыш осторожно, открыл дверь и, прижимаясь к мокрому и холодному борту фургончика, осторожно притворил ее. Ничего не было слышно, только привычный шум города и дождя, задребезжал на проспекте трамвай, сигналили машины. Присев, Малыш заглянул под фургон, но ничего не разглядел. Обойдя фургон, он ничего подозрительного поблизости не заметил. Решив, что ему просто показалось, что кто-то подходил сзади, Малыш постоял минуту у задней дверцы, вглядываясь и прислушиваясь.
Через перекресток кто-то прошел с зонтиком, потом проехал освещенный автобус, набитый битком. Порыв ветра окатил его водой с веток дерева, рубашка уже насквозь промокла и теперь он начал замерзать. По тротуару прошел какой-то пьянчуга, спотыкаясь и шаркая, судя по ругани, наткнулся на чугунный столб у входа во двор, потом все стихло. Махнув рукой, он забрался в кабину и, стуча зубами, попросил Розена включить печку.
– Ох, не нравится мне этот дом. Слишком уж подозрительно.
– А чего такого? – беззаботно спросил Розен и ловко выбил из пачки сигарету, включив двигатель и давая ему прогреться.
– Зачем там по два охранника на входе, если напротив министерство охраняют двое полицейских, а? Ладно, надо ехать дальше и заканчивать, а то я совсем окоченел.
-4-
Едва выехав за ворота института, он сразу почувствовал пристальный интерес к себе и через минуту к нему пристроился в хвост невзрачный коричневый автомобиль. Гадать, кто это может быть, Максим не стал, и, выжав из мотора все, что можно на городских улицах, оторвался от преследования. Розен неделю возился с его машиной, и теперь она стала намного резвее, только устойчивость осталась низкой, все-таки не умеют они еще делать приличные машины. В штаб, располагавшийся на старой конспиративной квартире Вепря, он не хотел приводить «хвост». Вовсе незачем посторонним знать, куда он едет и с кем встречается. Но если интерес к нему снова проявится, надо будет выяснить, кто за этим стоит.
Вепрь поначалу только головой кивал, но когда Максим перешел к заключительной фазе операции, замотал головой в знак протеста.
– Мак, подожди. Я согласен провести такую акцию, можно и еще что-нибудь подобное сообразить. Дело несложное… Но то, что ты предлагаешь не брать всю выявленную цепочку, а ждать выхода на руководителей не пойдет… Нет, не пойдет. Надо брать всех, кого найдем.
– Почему, Тик? Ведь так мы сможем выявить всю структуру, а потом сразу снять всю головку этой организации, – Максим не понимал, почему Вепрь торопится.
– Мак, мы также можем просто упустить большинство этой организации, если будем выжидать, – Вепрь шагал по комнате, рубя воздух здоровой рукой и придерживая протез при разворотах. – Если они действительно организованы, то, как только почувствуют слежку, тут же исчезнут.
Максим не разделял его беспокойства, обезглавить организацию гораздо важнее, чем рубить щупальца у осьминога. Но Вепрь никогда не видел осьминога и вряд ли бы понял эту аналогию.
– Ты же помнишь нашу работу в подполье, Тик, если взять одну группу, то на этом все оборвется, а остальные продолжат свои диверсии и саботаж. Наши группы были немногочисленны и почти не знали никого из других групп. Только через руководителей можно взять всю организацию … – но Вепрь был непреклонен.
– Каждый день приближает нас к голоду и давать им хотя бы шанс на еще одно дело, может кончиться тем, что мы опоздаем. Мы ведь не можем попросить их не делать диверсий, пока мы не обезглавим их руководство. И каждый день промедления будет играть на руку им, а не нам. К тому же у нас нет времени на долгие игры, это у охранки было много времени, чтобы строить свои комбинации…
– Так ты боишься того, что потом нам могут поставить в вину риск? То, что мы уничтожим все гнездо сразу, потратив день-два на отслеживание всех связей. А ты не боишься, что как только мы начнем брать исполнителей, руководство тут же уйдет еще глубже, зароется так, что его потом не откопаешь и за месяц? И всплывут они через какое-то время, но тогда они уже будут работать еще осторожнее и злее, так как поймут, что мы к ним подошли очень близко. Ведь тогда будет гораздо труднее с ними бороться.
Максим понимал, что Вепрь знает все это и сам, но последняя неудача обозлила его и теперь он хотел только одного: побыстрее разделаться с саботажниками, снять с себя тяжкое бремя ожидания и ответственности. Выдержка, столько лет спасавшая его от отчаяния, дававшая ему силы переносить пытки и лагеря, теперь, после того как была достигнута его главная цель, уничтожение Центра и системы башен, начала давать сбои. Эйфория первых дней после освобождения от физических мук, вызываемых излучением башен, сменилась вскоре осознанием того, что не всем по душе это избавление.
Большинство, состоящее из одурманенных за долгие годы людей, хотело бы вернуть старые добрые времена, когда не надо было самому думать и решать самому, все решали за тебя другие. Таким, как Вепрь приходилось теперь напрягаться вдвойне. Раньше они были неподвластны излучению и терпели за это физическую боль и преследовались как враги государства теми, кто, как и Вепрь были выродками, только захватившими власть в свои руки. После уничтожения источника физических мучений, такие как Вепрь должны были взять на себя ответственность за будущее на то время, пока будет просыпаться большинство. Ведь теперь предстояло не только отстоять свою физическую и духовную свободу, но и сделать так, чтобы подавляющее большинство населения этой, очнувшейся от двадцатилетней спячки, страны тоже захотело того же. А те, кто потерял власть, не остановятся ни перед чем, чтобы только ее вернуть себе…
– Да, я боюсь, – хрипло сказал Вепрь, остановился напротив и устало оперся здоровой рукой о спинку стула. Помолчав, он усмехнулся, покачал головой, будто поражаясь самому себе: – Ты прав, Мак, надо искать руководителей, иначе у них может получиться. Второго Центра я не переживу.
Максим терпеливо ожидал продолжения, он верил, что Вепрь сможет преодолеть эту минутную слабость. Надо, чтобы Вепрь сам пришел к тому же выводу, надо чтобы люди этого мира научились сами решать свои проблемы, он лишь может помогать им. Отодвинув стул и сев за стол, Вепрь был уже сосредоточен и спокоен. Он опять стал бойцом, каким был последние сорок лет. Он не боялся говорить о своих ошибках, в отличие от Генерала, который сидел и молча слушал их разговор, непроизвольно сжав кулаки.
– Да, я боюсь.– Снова повторил Вепрь. – Боюсь потерять то, что удалось добиться с твоей помощью. Не надо, я не собираюсь петь тебе дифирамбы… Но пока мы разводим демократию здесь, там, – он неопределенно кивнул через плечо, – готовят возврат прошлого. И саботаж может привести к тому, что начнется гражданская война. И тогда рухнет и без того шаткая система управления страной.
– Поэтому и надо бить разом по всей организации, ты ведь столько лет был в подполье, Тик. Ты должен знать все слабые стороны подпольной организации и рассмотреть все возможные способы проникнуть в нее. Генерал и я поможем тебе, как критики вариантов. Но это надо сделать уже сегодня.
Максим хотел, чтобы Вепрь стал его сознательным единомышленником в этой операции. Он обладал огромным опытом подпольной борьбы, у него была самая крепкая и надежная боевая группа из двух десятков людей, прошедших лагеря смертников. Максим делал ставку именно на них, готовых рисковать своими жизнями во имя убеждений. Но для группы единственным руководителем и непререкаемым авторитетом был только сам Вепрь. Поэтому Максим должен был доказательно убедить его в целесообразности своего плана. Только тогда можно было надеяться на успех.
Вепрь внес в план Максима два существенных изменения. Во-первых, он предложил помимо проведения фальшивых диверсий запустить еще и хорошую дезинформацию через министерство продовольствия. А во-вторых, настоял на том, чтобы в оперативные группы наблюдения старшими поставили его людей. Максим с этим согласился сразу. У него еще не было такого богатого опыта в работе с людьми, поэтому на себя он взял техническую подготовку. Генерал согласился с таким планом, выразив только сомнение в том, что за три дня удастся выследить такую организацию, но Максим попросил ему довериться в этом и вкратце рассказал, что уже принял кое-какие меры. Теперь у них будет больше шансов вытащить на свет божий тех, кто помогал саботажникам, а может, и руководил ими.
Вепрь тоже считал, что предатели есть на верхних уровнях управления, да и как им не быть, когда столько старых работников осталось в министерствах и управлениях! Их ведь надо было бы гнать отовсюду, но кто тогда будет работать? И приходилось мириться с тем, что в правительстве много лишних и даже опасных для будущего людей. Ему очень хотелось бы, чтобы страной управляли порядочные и по-настоящему государственные люди. А таких было пока еще очень мало, и Максим постоянно напоминал ему о том, что таких людей надо самим воспитывать и выращивать. Он приводил в пример Институт Странника и Вепрь согласно кивал головой. Да, он согласен, что так и надо делать, но массаракш!, время ведь поджимает. И когда они еще появятся, эти новые люди… Но Максим опять приводил в пример тот же Институт, где за пять лет выросло столько замечательных людей. Вепрь вновь соглашался, но сетовал на то, что подготовка новых кадров занимает несколько лет, а есть ли у них столько времени?
Он много ворчал, этот пожилой уже человек, но он любил жизнь и хотел строить новое будущее своей страны. Несмотря на свою занятость, Вепрь находил время, чтобы побывать в двух новых институтах, открытых в Столице. Там готовили экономистов и инженеров, педагогов и администраторов. Он сам постоянно находил и отправлял на учебу способных ребят, вытаскивая их из казарм и захолустных мест, где ему приходилось бывать. И в своей группе он убеждал учиться всех, в качестве образца указывая на Максима.
На подготовку операции «Оборотень» после недолгих рассуждений положили сутки. Вепрь накинул старенький пиджак и ушел к своим людям. Максим остался ждать Генерала, который уехал со списком того, что им понадобиться, на армейские склады.
-5-
Машинист паровоза заметил красный сигнал светофора и, раздраженно выругавшись, начал торможение. Их состав всегда шел здесь без остановок, а тут на тебе, красный свет.
– Может, на дороге что случилось, – лежащий на топчане охранник зевнул и с неохотой сел. Сапоги его стояли на горячей трубе, для сушки. Потянувшись, чтобы не вставать на грязный пол босыми ногами, он ухватил еще влажные портянки и не успел разогнуться, как ему в ухо уперся ствол пистолета. Машинист стоял у ручки тормоза с разинутым ртом, рядом стоял второй парень с автоматом. Как эти двое попали в кабину, никто не успел заметить.
– Давай, папаша, тормози до полного стопа, – приказал машинисту тот, что был с автоматом. По голосу это был мальчишка, да ростом он был мал, у него дома такой же сопляк, дать бы по затылку, чтобы образумить, подумал машинист и потянул рычаг. Но против автомата не попрешь. И не разглядишь эту рожу бандитскую, обмотана тряпкой, только глаза блестят. Эх, дать бы ему, поганцу, по соплям…
Второй бандит забрал автомат охранника, самого его положил на пол и руки связал за спиной. Охранник, капрал из армейской бригады, молодой парень только сопел от страха. Его сунули в охрану состава с зерном только позавчера, по тревоге вытащив из казармы. Он ничего толком не понимал, вроде бы приказали усилить охрану поездов, вроде и писарь что-то такое говорил, когда документы оформлял. Как себя вести в таких случаях? То ли сопротивляться, то ли пощады просить. Про нападения на пассажирские поезда он слышал, а товарняки вроде бы под откос пускали. Вот же угораздило его, лучше бы он в казарме остался. Интересно, а как там его ребята в конце состава или их тоже повязали? Вроде бы стрельбы не слышно…
Состав подошел к будке обходчика, последний вагон остановился точно за стрелкой по отмашке еще одного бандита, стоящего с флажками на перроне. Машиниста тоже связали и посадили на пол, рядом с охранником. Бандит с пистолетом остался, молодой с автоматом спрыгнул вниз и побежал в хвост состава, бухая по деревянному перрону сапогами. Что там, снаружи происходило, машинист не видел. Вот же как его угораздило, теперь могут и с работы погнать. А могут ведь и убить, с ужасом подумал он и принялся шептать молитву, прислушиваясь к каждому звуку.
Что-то там, в конце состава делали. То ли отцепляли вагоны, то ли вскрывали опломбированные двери. Машинист напряженно прислушивался к тому, что происходило снаружи, перестав молиться. Больше всего он боялся, что вот возьмет этот бандюга и выстрелит ему в затылок. Чего им надо, зачем поезд остановили? Хотя и так понятно, по нонешным голодным временам захватить состав с зерном и консервами… Так вот чего они хотят! Зерно просто так есть не будешь, его же молоть надо, значит мельницу надо. А тут два вагона с консервами, что в Сырьме прицепили. Машинист снова начал шептать молитву, теперь уж точно его убьют. За такой товар всех поубивают, чтобы даже следов не могли найти… Бери готовенькое! Ведь как подгадали, сволочи! Всего-то триста километров с этими вагонами проехали, а они уже унюхали! Да, два вагона с консервами это большие деньги, за такие деньги убьют, и рука у них не дрогнет.
Опять забухали сапоги по перрону, застучали подковки по металлу лестницы. Машинист дернулся было посмотреть, кто там к ним пожаловал, да вовремя спохватился. Еще подумает бандюга молчаливый с пистолетом, что он сопротивляться вздумал и стрельнет. Ох, вот же напасть какая…
В кабину вошел давешний парень, что с автоматом. Машинист узнал его по царапине на правом сапоге, которую почему-то заметил, когда его вязали веревками, еще подумал, что такую и кремом не замажешь. Он почувствовал, как его сзади дергают вверх, мол, поднимайся. Ноги у него от страха не действовали, но его дернули посильнее и поставили на подгибающиеся ноги. Начали возиться с веревкой, руки упали, бесчувственные, как плети. В спину подтолкнули, машинист едва не упал, но крепкая рука удержала. Потом он понял, что толкают его к рычагам и кранам, значит, он им еще нужен. Не будут его сейчас убивать, обрадовался машинист. Охранник лежал на полу, лицом к нему, во взгляде его было отчаяние и страх. Машинист только чуть плечами пожал, что он мог поделать?
– Давай, папаша, заводи паровоз и вперед, – парень ткнул его в спину стволом автомата и машинист шагнул еще шаг, руки привычно хотели взяться за рычаги, но не поднимались. Затекли от туго стянутых веревок. Машинист со страхом, что сейчас могут ведь и убить за сопротивление, медленно повернулся и попытался поднять руки, показать, что они не действуют. Он посмотрел вниз и увидел, что пальцы посинели и вены набухли. Тут появилась боль и он, скривившись, принялся растирать кожу. Бандиты молчали и смотрели на него. Вот же гады, чтоб им сдохнуть, выродки недобитые. Он сразу понял, кто это такие. Ведь напали то они почти в десять, это самое время для выродков. Как власть поменялась, так сразу же все стало неправильно. Раньше все в десять часов были бодрые, солдаты песни орали, гражданские тоже старались не отставать, хотя больше ссорились да дрались. А теперь, как десять утра, так хоть ложись и помирай. И никакие пилюли да витамины, что врачи раздают, не помогают. Первое время свет был не мил, хоть вешайся от тоски. А чего спрашивается тосковать, как была жизнь тяжела, так и осталась…
– Растер руки, папаша? Или тебе помочь? – впервые услыхал машинист голос второго бандюги и по коже мурашки побежали от голоса этого. Низкий такой голос, с хрипотцой. Видно, курит много. Может, это он за старшего тут у них, молодой-то помалкивает. Машинист лихорадочно растирал запястья со следами веревок, стало еще больней, но пальцы уже сгибались.
– Этого привяжи к трубам, – скомандовал старший бандит и машинист, уже сумевший взяться за рычаги, осторожно оглянулся. Молодой подтащил охранника к трубам, тут машинисту под лопатку уперся ствол пистолета и хриплый голос сказал: – Давай, папаша, не тяни, поехали.
Машинист со страху даже присел, но руки привычно делали свою работу, состав тронулся, потихоньку набирая скорость. В боковое зеркало он заметил, как от будки обходчика шли двое с автоматами, потом смотреть стало некогда, надо было накидать угля в топку.
– Не разгоняйся, папаша, – снова раздался пугающий его голос, машинист не посмел обернуться, хотя в спину больше ничего не упиралось.
– На переезде притормозишь, папаша. Мы уйдем, а ты дальше езжай себе. Но смотри, – тут бандит кашлянул и машинист вздрогнул. – Смотри, папаша, не вздумай останавливаться до следующей станции.
Машинист усиленно закивал головой, не отрывая взгляда от дороги. Вот и переезд показался, грузовик стоит, по виду военный, с брезентовым верхом. Как и было сказано, сбавил ход до малого, вжал голову в плечи, ожидая выстрела. В зеркало увидел, как первым спрыгнул старший бандит, потом парень с автоматом. Машинист не отпускал рычаги еще минут пять, пока состав набирал ход и только потом повернулся, облегченно переводя дух. Все-таки не убили, сволочи… Охранник сидел, примотанный веревкой к трубам и тупо смотрел на него. Машинист кинулся к нему, развязывать и заметил, что брюки у охранника намокли. Вот же деревня, теперь отдадут под трибунал, растяпу. И мне не поздоровится, это уж точно…
-6-
При захвате состава никто не пострадал, правда, одному из солдат, сидевших в конце состава с пулеметом, пришлось намять бока. Солдат оказался ловким, только опыта имел маловато. Он успел схватиться за пулемет, но не успел снять его с предохранителя. Малыш с восторгом, рассказал, как на солдатика кинулся Генерал, в прыжке ударив ногой по пулемету и затем скрутивший его в две секунды. Теперь Генерал хромает, отбил ногу. А солдатика связали покрепче, но он уже и не пытался больше сопротивляться. А второй сразу перепугался, оружие бросил, потом плакать начал, чтобы пощадили. Малыш презрительно сплюнул в окно грузовика.
Максим подумал с ужасом, что могло бы получиться, если бы солдат успел снять предохранитель. И сколько ребят они бы сейчас недосчитались. Надо было ему самому пойти. Будем надеяться, что вторая операция пройдет также успешно, там не надо будет никого вязать и обезоруживать. По времени Вепрь уже должен с помощью Фанка «похитить» несколько вагонов с зерном на узловой станции.
Солдат, охраняющих состав, специально взяли неопытных, из гарнизонной части и после прибытия на узловую станцию их снимут и после допросов в полиции отправят обратно. Машиниста тоже наказывать не станут, об этом позаботится Фанк. Через несколько часов сюда прибудет следственная группа, закрутится розыскная машина. Только ничего нового, кроме того, что появилась очередная банда, сколоченная из бывших военных, они не узнают. Все-таки Генерал в этом знает толк, все ребята были в армейской форме, а форма всех делает похожими.
Платки на лица предложил надеть Максим, вспомнив о каком-то старом земном фильме, и это очень понравилось ребятам, Малыш даже предложил резинки приделать, чтобы лучше держалось. Те волнения и страхи, что пришлось пережить охранникам и машинисту, послужат им тренировкой на будущее, все-таки они могут попасть и в настоящий налет, так пусть теперь будут начеку.
Розен проехал еще раз по своему же следу на влажной глине, выезжая на бетонку. Надо было оставить доказательства того, что вагоны были разгружены здесь и консервы вывезены на грузовиках. Розен целый час гонял грузовик туда-сюда, потом с Максимом они минут двадцать топтались в разной обуви вокруг пустых вагонов, создавая следы разгрузки. Выехав на трассу, Розен прибавил хода, через четыре часа они должны быть в столице.
Максим откинулся на спинку и закрыл глаза. К вечеру по радио передадут о нападении на поезд и те, кого они ищут, должны услышать эти сообщения. Если у них есть кто-то в полиции, то они узнают подробности нападения на состав и начнут искать конкурентов. Потом смогут узнать о том, что исчезли несколько вагонов с зерном, наверняка захотят выяснить, куда они пропали, начнут искать концы. А мы им в этом поможем.
Сообщение от Вепря пришло по радио через час. Вторая операция завершилась, три вагона с зерном были отцеплены от состава на Южной узловой станции по фиктивным документам и исчезли. На самом деле они никуда не исчезали, просто их прицепили к другому составу и отправили в столицу, где их должен был встретить человек Фанка.
Группа Вепря, проводящая проверку на станции, тут же обнаружила эту «пропажу» и подняла шум. Зерно исчезло, поиски ни к чему не привели, зато слухи пошли волной. Вепрь должен появиться в Столице ночью и сразу разослать своих людей на рынки, где «всплывали» продукты из разграбленных поездов. Зерно будет предложено на продажу в среде перекупщиков, на «черной бирже».
Перекупщики, или как их прозвали в народе «жучки», имели на каждом рынке свои места, где торговали всем, что можно продать, наживаясь на разнице между предложением и спросом на продукты. Малыш и Генерал готовы были их всех перестрелять, Вепрь помалкивал, кривил губы в усмешке, когда Максим пытался им втолковать, что без этого в такой переходный период не обойтись. Кто-то должен заполнять разрыв между ограниченными поставками государственных служб и стремлением крестьян продать свою продукцию. Ведь не все торгуют краденым, многие просто выполняют работу посредников, заменяя государственные службы, не успевающие это делать из-за своей бюрократичности. Рынок еще не организован, много анархии и этим пользуются бандиты. Надо создавать свою систему торговли, учитывающую интересы всех на рынке, тогда и цены станут доступными для большинства. Этим, кстати, уже начала заниматься группа выпускников Института Странника, и Максим считал, что через месяц-другой ситуация изменится в лучшую сторону. Вепрь согласно кивал головой, Малыш чесал в затылке и восхищенно смотрел на Мака, Генерал недоверчиво усмехался и говорил, что лучше бы фермеры сами решали эти вопросы.
-7-
Максим должен был координировать действия ребят Вепря с группой Генерала, который обеспечивал транспорт в виде фургончика и трех легковушек для организации слежки и наблюдения за подозрительными лицами на рынках столицы. Сегодня они проводили учебную операцию, надо было добиться слаженной работы групп. У каждого старшего группы из двух-трех человек были маленькие рации, которые Максим сам проверил перед тем, как передать Вепрю и Генералу. Мощная армейская станция была установлена у него дома, каждые полчаса все докладывали о своем местоположении и обстановке на местах наблюдения и патрулирования. Максим старался по голосам определить состояние ребят, если чувствовал, что человек нервничает, то пытался подбодрить. Все были напряжены и взволнованы, хотя знали, что это только проверка их возможностей, но руководители групп были опытными, и Максим полностью полагался на них.
В квартире располагался и процессор по обработке информации с камер наблюдения, вмонтированный в телевизор. Максим изредка поглядывал на брелок с ключами, который служил пультом управления процессором. Пока на нем горел только красный огонек. После обработки информации по составленной им самим программе должен загореться зеленый. Сколько это еще займет времени? Как говорили консультанты с Земли, все зависит от объема информации. Обработка может идти часы, а может и сутки. Программу он составлял сам, поэтому могло уйти больше времени, чем при работе профессионала. Надо ждать. И почему Странник так волнуется по поводу поставок? Пока было всего два случая диверсий, когда под откос пустили два состава. Причем, в одном случае это явно был акт какой-то банды, которых сейчас развелось по всей стране с полсотни. В них собирались разные люди, но больше всего было таких, как ротмистр Чачу, профессиональных убийц и садистов, которым запретили убивать безнаказанно и они вышли на самостоятельную охоту. К тому же дело еще усугублялось тем, что многие из них потеряли сильный стимулятор их жизни и деятельности в виде излучения. Теперь большинство из них заместило этот исчезнувший стимулятор спиртным, наркотиками или лихими налетами, повышающими уровень адреналина в крови…
Генерал после первых столкновений с бандами предложил, чтобы этих недобитых детей проклятых Отцов ликвидировали по мере обнаружения. И лучше всего использовать против них оставшиеся передвижные излучатели, брать после депрессионного удара, а затем расстреливать. Вепрь был жесток в бою, его приучили за сорок лет к жестокости, но он сразу же отклонил этот проект, сказав, что не ожидал такого от опытного подпольщика. А Максим, когда узнал об этом проекте, сильно с Генералом поругался. Нельзя ведь использовать это в борьбе с больными людьми. Вепрь двадцать лет мечтал освободиться от кошмара башен, но и он не готов использовать подобные средства против людей. Генерал тогда криво усмехнулся и сказал, что Мак слишком мягкотел, вот если бы он помучался так, как они. Но Максим был непреклонен: бороться с противником можно разными средствами, кроме такого использования излучателей. И лучше бы совсем их уничтожить, от греха подальше.
Но что делать с излучателями решал Странник, на нем и ответственность. А в Страннике Максиму сомневаться не приходило в голову. Спорить можно, убеждать, доказывать, но сомневаться – невозможно. Странник все излучатели перебросил на побережье, рассчитывая, что там они больше пригодятся, но об этом Генерал не знал.
Первые «рыбки» клюнули на наживку только к вечеру второго дня. К известному на рынке спекулянту Золу, который был выродком и сотрудничал с подпольщиками давно, торговал оружием, обратился невзрачный человечек с намерением купить консервы. Его интересовали именно те консервы, которые были переданы Золу в качестве наживки. Золо был калачом тертым и долго торговался, продал три ящика. Получив деньги и отправив на своем грузовичке консервы по адресу покупателя, он предложил клиенту обращаться к нему, если вновь возникнет надобность в консервах. Тот обещал подумать и отбыл с рынка, уже под наблюдением двоих из группы Вепря.
Консервы прибыли в известный ресторан «Мамаша», человечек, которого решили называть клиентом «номер один», неторопливо прибыл туда же и был встречен швейцаром как давний знакомый. Он побывал в подсобке, там был телефон, но звонил ли он, установить не удалось. Выпил за столиком кофе и полчаса болтал с шеф-поваром. Вроде бы и ничего подозрительного. Но после ресторана он начал вести себя странно: шел по улице с оглядкой, осторожно проверяясь на предмет слежки с помощью витрин магазинов. Затем резво сел в остановившийся рядом черный автомобиль, за которым слежку повели уже ребята Генерала.
Второй клиент, толстый биржевик по кличке Хряк, вдруг проявил интерес к выставленному на продажу вагону зерна. Весь день он не обращал на зерно внимания, а тут вдруг заинтересовался. Оказалось, что за десять минут до этого он имел разговор по телефону. Больше всего его интересовал запас зерна и место складирования. Вполне понятный интерес для оптовика, но Хряк слишком уж мало интересовался ценой, что сразу настораживало, среди спекулянтов так не принято. Видимо, получил указание не торговаться. А Хряк был известен как заядлый торгаш, который за копейку готов был удавиться. Его взяли под присмотр, и с рынка он выехал в сопровождении Вепря.
Отмечая на карте передвижение групп наблюдения, принимая от них по рации сообщения, он пытался представить дальнейшее развитие событий, но как-то все было расплывчато, как кофейная гуща у гадалок. Максим не сразу заметил зеленый огонек на брелке и с нетерпением включил просмотр результатов обработки. Семнадцать человек попали в заданный им по десяти факторам круг подозреваемых. Слишком часто эти люди за последние три дня посещали те здания, откуда могла идти утечка информации, не являясь их сотрудниками или работниками смежных организаций. Они вели себя неестественно при посещении этих зданий, их физические характеристики сильно различались на входе и выходе из зданий, время, проведенное в этих зданиях, было небольшим.
Подключив к процессору модуль печати, он сделал снимки всех семнадцати, отметив про себя, что среди них есть и знакомые ему лица. Выведя результаты наблюдений в виде таблиц на экран, он запомнил их, решив заняться их обработкой позднее, и убрал блок печати в укромное местечко. Телевизор был переключен на местный канал и Максим замер: он попал на какую-то передачу и увидел Раду. Несколько минут он смотрел и слушал ее голос, совершенно не воспринимая смысла передачи, затем раздался сигнал рации…
В промежутках между принятием сообщений от ребят, ведущих наблюдение, он подумал о том, что он в этой суматошной жизни постепенно отдаляется от Рады, все реже они встречаются. У нее появилось много новых знакомых, жизнь ее стала насыщенной и целенаправленной. Ей нравилась ее новая работа на телевидение, и это было прекрасно, у нее вся жизнь была впереди и судя по всему, это будет прекрасная, интересная жизнь. Он относился к ней больше как к сестре, которой у него не было до появления на Саракше, а затем он нашел Гая и Раду. Раду, которая полюбила его как мужчину, но ему некогда было любить, он все откладывал свои чувства на потом, считая, что сначала надо освободить всех от незримых цепей излучения Центра. Он и теперь так же считал, подавляя в себе ростки сомнений в правильности своего решения. Незачем ей связываться с ним, пока что он приносил ей только горести и утраты. Бедный Гай… Максим почувствовал пустоту в душе, когда он погиб так бессмысленно. И пустота эта так медленно заполнялась временем. Пусть Рада найдет своего парня среди своих, пусть будет счастлива. А он останется ее братом… Тут рация снова ожила и он выключил телевизор, по которому уже шла очередная серия «Калейдоскопа».
-8-
Вепрь просмотрел снимки, медленно разложил на две стопки, отхлебнул горячего чая. Постучав пальцем по левой стопке, в которой было шесть снимков, Вепрь заметил: – Вот с этими можно не суетиться, это проверенные люди.
Максим подтянул к себе правую стопку и уточнил: – Ты ручаешься?
Вепрь посмотрел на него хмуро и Максим тут же добавил: – Хорошо, будем считать, что они вне подозрений.
– Да. Этих людей я знаю. Остальных надо проверять.
– Кого я могу подключить к опознанию и проверке? – Максим смотрел на изрезанное морщинами лицо Вепря и думал, что ему бы надо отдохнуть, да и подлечиться тоже. Вепрь сильно сдал за последнее время, как бы не свалился от напряжения. Как, все-таки, было бы здорово добраться, наконец, до этих гор, которые манят его уже столько времени. Вытащить Вепря, взять Малыша, Раду позвать и на несколько дней уехать. Найти какую-нибудь избушку, побродить по лесам и горам…
– Лучше всего взять Бухгалтера. Да ты его должен помнить, это тот чиновник из нашего любимого Департамента, что приходил после Переворота, – Вепрь выжидающе смотрел на Максима и тот кивнул, подтверждая, что вспомнил. Он действительно вспомнил, это был крепкий такой мужчина в черном костюме с блестящими лацканами, с бегающими глазками и быстрой невнятной речью. Он тогда поразил Максима тем, что пришел сам и уверенно предложил свои услуги платного осведомителя. Почему он решил, что надо обращаться именно к нему, осталось для Максима загадкой. Вепрь потом объяснил ему, кто это такой…
Это был ходячий справочник, живой путеводитель по миру чиновников, он легко мог сказать, кто есть кто в иерархии всех Департаментов, как в видимой, так и в закулисной. Малыш тогда шутливо предложил его посадить в камеру, чем очень напугал чиновника. Вепрь тогда презрительно приказал гнать этого прохвоста в шею. Максим, после ухода чиновника, возмутился таким отношением к обычному чиновнику, пусть и служившему Неизвестным Отцам. Таких сейчас много и их берут на службу, ведь надо же кому-то работать в министерствах. Вепрь неторопливо отвел его в сторонку и сухо, очень негромко объяснил ему, что такое дерьмо нужно держать на расстоянии, а не вселять в него надежду на то, что он человек, да к тому же нужный. Когда понадобится, его найдут. А он себе теплое местечко и сам найдет. Максим недоуменно пожал плечами, его тогда совершенно не интересовали чиновники, и забыл об этом странном визите.
– А где он сейчас? – Максим с досадой представил, что придется искать этого чиновника по всем министерствам и терять драгоценное время.
– Ты Мак не суетись. Это мы без тебя сделаем, – Вепрь усмехнулся и добавил: – Это уже наша, оперативная работа, тебе незачем суетиться. Через пару часов ребята его найдут. Покажем фотографии, всех установим и начнем отработку.
– Хорошо, Тик. Как только будут опознаны все, сообщи мне. Я хочу посмотреть пересечения с теми данными, что собрали ребята по клиентам с рынков.
– Да, Мак, это я тебе передам сразу. Данные наблюдений тебе передаст Малыш. И сообщи Страннику о наших делах. Он может помочь, если подключит к нам своего помощника, Фанка.
– Тик, вряд ли с этим надо идти к Страннику. Сами справимся, – Максим представил себе немигающий взгляд зеленых глаз и подумал: «Какого черта! Сами должны справиться, нечего раньше времени за помощью обращаться».
– Ты так считаешь? – Вепрь насмешливо прищурился и Максим твердо ответил: – Да.
– Ладно, пока время еще есть, будем сами работать.
Максим поехал в Институт, возле которого вновь почувствовал постороннее внимание и решил, что надо с этим разобраться. Может быть, это из министерства обороны за ним решили присматривать? Нет, для них я интереса не представляю, это за Странником они постоянно смотрят…. Но с этим надо разобраться, а то еще влезут в наши дела, потом хлопот не оберешься.
Остановив машину у входа в какой-то ресторан, откуда тотчас выскочил раззолоченный швейцар, Максим дождался, пока остановится ехавшая за ним машина и, отодвинув швейцара, услужливо стоящего у дверцы, прошел в ресторан. Зал был наполнен пестро одетыми женщинами, мужчинами в темных костюмах, шумевших в тесных компаниях за заставленными столиками. Оркестрик на балкончике второго яруса играл мелодию какой-то знакомой песенки, над столиками висели слои дыма и тяжелые запахи потных тел. Максим заметил вход на кухню и направился туда, держась подальше от столиков, вокруг которых кружились официанты.
На улице он осмотрелся, серый автомобиль преследователей оставался на прежнем месте, из ресторана вышла парочка, швейцар засуетился, подзывая свистком такси и усаживая едва держащегося на ногах мужчину. Максим переключился на быстрый темп, в несколько прыжков добрался до машины и рванул заднюю дверцу на себя. В машине сидели двое, оба спереди. Хлопнув ладонью по макушке водителя, чтобы он отключился, Максим схватил правой рукой за горло пассажира и похлопал по его одежде. Во внутреннем кармане был пистолет и Максим вытащил его, затем отпустил горло пассажира. Тот с выпученными глазами принялся жадно глотать воздух. Водитель мягко завалился набок и лежал неподвижно, упершись головой в боковое стекло.
– Кто вы такие? – Максим встряхнул отпрянувшего в ужасе пассажира за лацканы и повторил вопрос. Пассажир закашлялся, потом что-то прохрипел, глядя на Максима красными от натуги глазами. Видимо слишком сильно его шею сдавил, огорченно подумал Максим.
– Вы.., вырод.., выродок проклятый! – прохрипел пассажир, и принялся ругаться, это у него получалось все лучше и лучше. Максим снова тряхнул его так, что у него стукнули зубы, может, и язык прикусил. Ругаться он теперь перестал, только громко сопел. Крепкий парень, военная косточка, судя по пистолету и крепким мышцам. Видимо это все-таки военные что-то затевают. Надо выжать из него хоть что-то.
– Кто вас послал? – Молчание.– Зачем вы следите за мной? – Максим чувствовал только глухую ненависть, вперемежку со страхом. Жаль, что ничего не добьешься от такого упрямца. Пережав сонную артерию, он усыпил пленника. Передвинул его обратно на переднее сидение и тщательно осмотрел содержимое карманов водителя и пассажира. Удостоверения сотрудников министерства обороны, деньги и ключи он оставил, пистолет водителя тоже забрал, пусть позлятся. Надо будет через Генерала выяснить, кто из военных дал приказ на организацию наблюдения за ним.
-9-
Малыш просматривал газету и поглядывал на подъезд дома, того самого, откуда его выгнали с лестницей. Время шло к обеду, в подъезд никто не входил и не выходил последние два часа. Машина группы стояла у здания министерства, рядом стояло еще с десяток машин, в некоторых сидели водители. Малыш успел уже поговорить с соседями, разговоры были обычные: что почем на базаре, какая теперь суета с бензином и где лучше брать запчасти. В час дня он должен передать наблюдение Розену, а пока оставалось только смотреть газеты. Одного знакомого охранника он видел в восемь утра, когда тот выскочил и придерживал дверь, пока через нее не вышел какой-то господин с отросшим пузом. Господина с пузом ждала желтая правительственная машина, водитель был уже у задней дверцы, заботливо ее открыв. Пузан, как окрестил его для себя Малыш, сел в машину и она уехала. Больше охранник, на улице не появлялся, хотя из подъезда выходили еще два человека, по виду, обычные чиновники, с портфелями. Видно, не вышли они рангом, чтобы он для них двери открывал.
Вчера вечером Ник и Красавчик, ребята Вепря, довели до этого дома клиента «номер четыре». Малыш получил от них пять карточек, сделанных теми аппаратиками, которые он размещал всего три, нет четыре дня назад. Вот и пригодилась его работа, карточки были четкие. Пока никого из тех, кто был изображен на них, он не видел. Все-таки, какой Мак молодец. Как в воду глядел, когда придумал эти аппаратики поставить. А снимать их было гораздо легче, чем ставить. Они с Розеном под видом мойщиков окон вчера собрали все, за несколько часов.
Утром, когда Малыш принимал наблюдение за домом, Красавчик сказал, что ночь они дежурили с Ником порознь. Ник смотрел за внутренним двором дома, куда были выходы из подъездов. Ему пришлось провести ночь на скамейке, а днем там не посидишь. Поэтому за выходом из двора теперь наблюдал Вис, сидя в фургончике. Клиент должен быть в доме, сказал Красавчик, в какой квартире пока не выяснили. Малыш проворчал, что если клиент появится, то он его не упустит. Ребята ушли отсыпаться до обеда, после чего им предстояло сменить другую группу.
На фотографии, сделанной вчера и по качеству выглядевшей похуже, чем те, которые были сделаны камерами Мака, клиент выглядел неприметно, обычный чиновник – короткая стрижка, темный костюм. Таких в каждом министерстве пачками набрать можно. Роста среднего, никаких особых примет. За таким следить будет тяжело, особенно если он выйдет в обеденный перерыв, когда на улицах будет много людей.
Читать газеты было скучно, хотя их и стало больше выходить после Поворота, везде одно и тоже. Анекдоты и городские сплетни он уже прочитал, оставались первые страницы с большими статьями на политические темы. Мак советовал следить за политической обстановкой в стране, газеты печатают много чепухи, говорил он, но они дают хоть какую-то картину жизни в стране. Придется просмотреть. Мак говорил, что в газетах всегда очень много информации, надо только уметь ее находить. Попробуем поискать…
Временное правительство, созданное после Поворота, состояло из множества мелких группировок и партий, каждая хотела урвать побольше власти и полномочий, забыв о тех программах, которые они выдвигали при формировании кабинета министров. Были среди них и те, кто до поворота находился на нелегальном положении, но сплотить их так и не удалось, слишком быстро и неожиданно для всех был уничтожен Центр. Вепрь говорил, что все эти болтуны скоро договорятся до того, что опять появится крепкий кулак из военных и банкиров и снова загонит их в подполье, если не хуже. Генерал, так и не определившийся в своих убеждениях и склоняющийся к социалистам только потому, что ими руководил Вепрь, считал, что сейчас главное не дать себя заболтать всяким демагогам. Надо четко и ясно сформулировать программу действий на ближайшие пять-десять лет и работать до посинения, чтобы сделать страну крепкой и сытой. А Мак помалкивал, но поддерживал программу партии социалистов, объясняя это тем, что они пока единственные, кто действительно думает о народе. Он собирал всех свободных от дежурств ребят и два раза в неделю проводил беседы, которые Вепрь называл уроками истории. Мак ведь очень хорошо знал историю, недаром столько времени проводил в библиотеках. Даже Вепрь частенько ссылался на него или сам обращался к нему, когда надо было ответить на заковыристые вопросы ребят.
Малыш всегда старался присутствовать на этих уроках, правда, запоминал он не все. Ему нравилось слушать Мака, интересно было узнавать новое, и тетрадка с записями, которые он вел на таких занятиях, стала для него карманной, он часто просматривал ее и постоянно носил с собой.
Максим к тому же часто требовал самостоятельного поиска информации и очень радовался, если ребята ходили в библиотеку и самостоятельно находили ответы на свои вопросы. У Малыша вызрела убежденность в том, что ни в коем случае нельзя допустить возврата к тому, что было до Поворота. Он с ужасом представлял себе, что будет, если вновь заработают башни, то, что Мак считал также, лишь укрепляло его решимость бороться со всеми, кто хочет вернуть старые времена. О будущем он задумывался часто, но каких-то конкретных планов не строил.
Малыш мечтал о том, что после создания постоянного правительства, которое собирались избрать через пару месяцев, пойдет учиться. Мак все время твердит всем ребятам, что надо учиться, что война почти закончилась, после ликвидации мелких банд надо будет строить новый мир, где нужны строители и инженеры, врачи и учителя. Малыш тоже с этим был согласен, только не определился еще с профессией. Врачом или учителем он и не мечтал стать, для этого нужно быть чистым душой. А он был солдатом, привык выполнять приказы. Его научили скрываться, убивать, взрывать… Он научился ремонтировать мотоцикл, водить машину… И Розен говорит, что у него есть склонность к технике. Вот, может и пойти учиться на инженера, или хотя бы на техника.
К подъезду подкатил серый «блиц». Малыш чуть опустил газету, чтобы разглядеть выходящих из машины. Но он ошибся, открылась дверь подъезда и к машине направился тот, кого он так долго ждал. Клиент «номер четыре», не глядя по сторонам, открыл заднюю дверцу и сел в машину. За рулем сидел крепкий парень, челюсть квадратная, что-то жует. Едва дверца захлопнулась, машина сразу тронулась. Малыш достал рацию из кармана и сообщил Максиму номер машины и направление движения. Теперь наблюдение должны взять на себя ребята Вепря. Максим передал ему дождаться Розена и вместе продолжить наблюдение за подъездом.
Розен опоздал на десять минут, узнал, что им приказано оставаться на месте и ждать приезда клиента «номер четыре», и тут же открыл капот машины. Хлебом его не корми, дай в моторах поковыряться. Вот кто будет его первым учителем, решил Малыш и отправился в буфет министерства, рассчитывая пообедать. Только цены там были такие, что он сразу развернулся обратно. Водитель желтого «симака» посоветовал сходить в закусочную «Тетка Канн», через два перекрестка от министерства. Там было многолюдно, но цены были по его карману. Малыш взял два вторых, горячего чаю и присел на освободившееся место к окну. Да, цены на еду росли очень быстро, скоро его денег не хватит и на неделю таких вот обедов. А что будет дальше? Связано ли это с тем, чем они занимаются?
Розен уже что-то помогал регулировать в соседней машине, рядом стояли и балагурили водители. Сообщений не было и Малыш прилег на заднем сиденье, собираясь вздремнуть полчасика.
Разбудил его Розен: – Мак сообщил, что ребята потеряли клиента в центре. Видно, почувствовал слежку и ушел через магазин.
– И что теперь? – Малыш зевнул и потер глаза. Хотелось пить. Где-то была бутылка с водой. Розен достал из своей сумки термос.
– Выпей горячего… Приказано ждать его здесь, он может подойти пешком.
– А если он не придет? Или пройдет через двор?– Малыш выпил крепкого сладкого чая, закрыл термос и поставил его между сиденьями. – Надо посмотреть, кто там, в фургончике дежурит и предупредить.
Розен вызвался проведать свой фургончик и перешел через дорогу, Малыш пересел на водительское сидение и принялся поглядывать по сторонам. Народу на тротуарах прибавилось и теперь надо было быть повнимательнее, чтобы клиент не проскочил незамеченным. Прошло полчаса, Розен что-то долго задерживался. Малыш по рации попросил Мака узнать, куда он запропастился. Через две минуты Мак сказал, что Розен ушел во двор после разговора с Рости, дежурившим в фургончике и обратно не выходил. Малыш с нехорошим предчувствием спросил, что делать. Мак, после короткого молчания приказал оставаться на месте и ждать Вепря.
Через полчаса подъехала знакомая машина и Вепрь пересел к нему.
– Давай Малыш, заводи, – сразу скомандовал он, – доедем до перекрестка, затем развернемся и встанем у подъезда.
Когда Малыш остановил машину прямо напротив дверей, Вепрь спросил про оружие и Малыш полез в карман за пистолетом. Вепрь кивнул и приказал: – Будь наготове, если кто-нибудь выскочит, то ты должен остановить его. Только не стреляй, кругом люди, да и полицейские с автоматами дежурят у министерства.
Вепрь выбрался из машины и исчез за дверью подъезда. Малыш вытащил пистолет и пересел на соседнее сидение, чтобы сразу можно было выскочить к дверям. Мимо шли люди, прошла стайка подростков, весело переговариваясь. Малыш сжимал рукоятку пистолета и правой рукой держал приоткрытую дверцу, с бешено бьющимся сердцем глядя на дверь подъезда.
Вепрь появился через десять минут, Малыш уже собирался идти за ним, так тяжело было сидеть и ждать, когда там непонятно что происходило, и вполне могла понадобиться его помощь. В машине Вепрь сразу взял рацию и вызвал Мака.
– Розен исчез, охранников тоже нет в подъезде. Клиент жил в седьмой квартире, будем вскрывать? Хорошо, только я не думаю, что там кто-то есть. Да, думаю, что теперь в этом нет смысла. Хорошо, сообщу.
Вепрь выключил рацию. Малыш с нетерпением смотрел, как он прикуривает сигарету, растерянно думая о том, куда мог подеваться Розен. Может, он заметил клиента и пошел за ним? Но тогда его увидел бы я или тот, кто сидит в фургончике… Но ведь тогда он сообщил бы об этом. Ничего не понятно, я его не видел, во дворе его нет, может он в квартиру чью-то зашел? Вепрь выпустил клуб дыма и посмотрел на Малыша так, что тот почувствовал себя виноватым, только непонятно в чем.
– Розен исчез после того, как вошел во двор. Рости говорит, что он покурил с ним в фургончике, а потом направился обратно, но почему-то свернул во двор. Рости сказал, что Розен вел себя так, будто что-то вспомнил…
Вепрь задумался на минуту, потом резко открыл дверцу, бросив Малышу: – Езжай в штаб, там свяжешься с Маком, – и торопливо вошел в подъезд. Малыш ничего не понял, кроме того, что его отправили в штаб, а Вепрь что-то придумал и, может быть, найдет Розена.
В квартире, где располагался штаб, сидел за столом один Генерал. Он хмуро сообщил, что Розен был найден в подвале. Убит ножом в спину.
Ноги у Малыша подкосились и он боком свалился на стул.
– Как же так, Генерал? Он ведь был без оружия, – Малыш не хотел верить, что Розен убит. Генерал устало пожал плечами: – Всякое бывает. Вепрь говорит, что он пошел во двор после того, как туда вошла женщина. Что-то он в ней заметил подозрительное, а в подъезде его уже ждали… Сволочи, – стукнул по столу Генерал, – убить их мало. Только бы добраться до них.
Генерал порывисто встал и принес побледневшему Малышу, стакан с водой. Малыш послушно взял стакан дрогнувшей рукой и сделал глоток, перехватившее горло отпустило. Он выпил всю воду, затем вытер рукавом глаза.
– Я их найду, обязательно найду. Нельзя же так, в спину, – забормотал Малыш и, достав из кармана фотографии, медленно разложил на столе. Генерал подошел и склонился над ним: – Который из них был клиентом?
-10-
Максим распечатал и передал фотографию клиента в розыск, теперь к делу подключили и полицию, хотя на них надежды было мало. Вепрь взял троих и ночью уехал, снова встали эшелоны с зерном, теперь разобрали рельсы на подходе к столице. Фанк должен вернуться с хонтийской границы, там опять бунтовали солдаты. Газеты подняли вой, временное правительство снова лихорадит, запасы продовольствия на исходе… Премьер грозит уйти в отставку, правые снова начали раздувать угли старого костра, на котором двадцать лет жгли выродков. Цены на продукты снова поднялись, левые требуют введения жесткого правления. И все сходятся в одном, что министерство внутренних дел не справляется и надо что-то делать. Вот только конкретной программы у них нет, каждый кричит о своем, а газета социалистов пока выходит маленьким тиражом, и на радио им выделяют маловато времени.
Генерал с Малышом прочесывали город в поисках сбежавшего клиента и охранников, но это было бесполезно. Максим решил дать им сутки, пусть пар выйдет. Вечером он соберет их и прикажет прекратить поиски убийц Розена.
Максим побывал в квартире, где жил клиент «номер четыре». Чиновник из министерства продовольствия, начальник отдела закупок. От него и шла утечка информации. Выяснили, что раньше он работал в Департаменте общественного здоровья, только имя у него было другое, и занимался он осуществлением спецопераций. Это был серьезный враг, который умел драться и хорошо владел всеми приемами тайной борьбы. Взять такого будет очень трудно. И сколько таких еще?
Перед отъездом, по просьбе Максима, Вепрь вытащил из теплого местечка того чиновника, знатока иерархий своего мирка. Отдав его под командование помощника Вепря, Максим поставил перед ними задачу – проверить в министерствах транспорта и продовольствия отделы кадров, выявить все подозрительные перемены и новых чиновников, попавших туда после Поворота.
Вечером Генерал потребовал начать аресты всех подозреваемых, Максим понимал, его нетерпение, что он устал от бесплодных поисков и хочет хоть какие-то результаты получить.
– Надо переиграть их. Они ведь не знают, что это мы закинули приманку. Что касается гибели Розена, то здесь сказалась неопытность наших людей. Скорее всего, клиент почувствовал слежку еще в центре, переоделся в женское платье и вернулся на квартиру, где уничтожил свои следы. А Розен что-то заметил подозрительное, и вместо того, чтобы предупредить меня или Вепря, решил сам проверить свои подозрения, но охранники, скорее всего предупрежденные клиентом, его убили…
Генерал хмуро молчал, упрямо не поднимая глаз. Максим помолчал, ожидая каких-нибудь возражений, затем продолжил.
– Вариант с приманкой мы должны использовать полностью и время у нас еще есть. Работа с рынками дает свои результаты, три клиента находятся под наблюдением, они могут вывести нас на сбытчиков. В министерствах работает опознаватель, он поможет найти таких, как сбежавший клиент. По железной дороге организованы дополнительные проверки персонала, усилена охрана поездов и станций. Что там с оптовиками? – Максим оглядел собравшихся в комнате. Здесь был Фанк, вернувшийся с границы, Генерал с Малышом и заместитель Вепря, низкорослый и крепкий Сал.
– На Хряка вышли еще двое, одного мы проверили, это просто спекулянт, работает один. А вот второй, после проверки, оказался бывшим полковником Гвардии, служил до Поворота на хонтийской границе и знался со многими из охранки, – ответил Сал. – После расформирования Гвардии исчез с границы. И вот, появился здесь, под другим именем, в качестве владельца оптовых складов.
– И что тут подозрительного, может он на самом деле, в торговлю подался? Теперь многие бывшие гвардейцы пытаются найти себе хорошее местечко, многие идут в охрану к разбогатевшим спекулянтам, – задумчиво произнес Фанк и вытер платком вспотевшее лицо. В комнате было душно, и Максим открыл окно.
– Нет, – твердо ответил Сал. – Он является владельцем складов, но только не настоящим. Там его видели раза два за прошедшие три недели. Фактическим хозяином был банкир, нештатный агент охранки. Он при Отцах хорошо жил, а сейчас и вовсе развернулся. Пытается подмять под себя руководство товарной станции. Хочет стать большим человеком, в партию монархистов записался. А этого полковника он посадил в кресло не просто так, видно тот знает, чем хозяина можно шантажировать.
– Ну хорошо, – перебил его Генерал. Он не любил долгих разговоров. Он предпочитал получать приказы и выполнять их, а рассуждать оставлял другим. В его группе погиб человек и ему хотелось действовать. – И как это связано с нашими поисками?
– Погоди, Генерал, не перебивай, – попросил Фанк и кивнул Салу, чтобы тот продолжил. Генерал раздраженно пожал плечами. Он может и помолчать.
Сал неторопливо и обстоятельно продолжил. Клиент «номер четыре» был кем-то вроде координатора, он встречался с людьми приезжими у себя на работе, троих последних посетителей сейчас проверяли. Выяснилось, через его водителя, что с поезда некоторые посетители сразу попадали на склады, где имелось что-то вроде гостиницы для своих. Через день, два они уезжали. На торговцев не очень похожи, зато похожи на бывших военных. Вот в гостиницу эту и приезжал клиент. И был знаком с новым владельцем складов….
Максим посмотрел на Генерала, который сразу же впился взглядом в Сала. Тут и Малыш встрепенулся и стал само внимание. Сал закончил тем, что предложил усилить наблюдение за складами, но Фанк был против, опасаясь, что слежку заметят и все сорвется. Генерал вскочил и возбужденно потребовал немедленного разгрома всей этой банды.
– Ведь это наверняка они, – сдавленным голосом закричал он, – значит, вот где они свое гнездышко устроили.
– Давайте успокоимся, – Максим встал и посмотрел на Генерала, который недовольно ворча сел на свое место. Фанк посмотрел на часы, потом полез в карман и вытащил пузырек с таблетками. Малыш принес ему воды и когда Фанк, извинившись за беспокойство, выпил лекарство, Максим еще раз напомнил всем главное.
– Надо выявить руководителей, это самое важно. И мы об этом уже говорили, – Генерал сложил руки на груди, он был против, но спорить не собирался. Фанк кивнул, продолжая делать пометки в записной книжке.
– Если мы начнем сейчас хватать клиентов, то поймаем только исполнителей. А через месяц появится новая группа и все начнется сначала, только они будут умнее и злее. – Максим понимал, что надо убедить, не приказать, а именно убедить в своей правоте. Вепрь его понимал, Фанк тоже, но вот Генерал, который был необходим в операции как руководитель группы, был очень упрям в своих заблуждениях. И Максим обращался больше к нему. – На складах у них явка, там нет руководителей. Надо выявить связных, добраться до тех, кто получает информацию и отдает приказы. Это мы сможем выявить в ближайшее время.
– А если они снова сбегут и опять угробят кого-нибудь из наших? – Генерал не протестовал, только наступал на собственные мозоли, не сознавая в запальчивости, что на этот вопрос он тоже должен отвечать, как руководитель группы.
– Мы будем следить за всеми, кто вступит с клиентом в контакт. После провала своей явки они должны будут выйти на руководство. Скорее всего, это будет начальник складов, они ведь не знают, что мы вышли на него. Как только мы отметим всех, кто попадет в круг его контактов за последние два дня, можно будет брать все звенья. Но не раньше, чем мы поймем, что в этом круге есть те, кто руководит.
Пойми, Рени мы должны обезвредить всю организацию. И не найдя голову, мы только будем постоянно отсекать щупальца, или хвосты, которые будут отрастать снова и снова.
– Ладно, Мак, – согласился Генерал, – если бы не ты, я бы уже сейчас взял в оборот склады эти.. Но если ты говоришь подождать, мы подождем. Но потом уж ты меня не останавливай.
Генерал услышал конкретный срок и повеселел, не любил он ожидания. Теперь он мог и послушать других.
– Все акции по срыву поставок происходят на железке, и Мак прав, когда говорит о том, что надо отследить все звенья. Надо действовать по его плану. Если, конечно, нет других предложений, – Фанк, прищурясь, оглядел присутствующих. Других предложений не было.
-11-
Максим решил ставить телекамеры сам, чтобы знать наверняка, что все сделано как надо. Малыш был нужен только как водитель машины, на всякий случай. Максим оставил его за три квартала от складов, предупредив, чтобы он через два часа объехал склады и ждал у станции. Малыш очень хотел пойти с ним, но Мак запретил даже из машины выходить.
Склады хорошо охранялись, это он отметил сразу, как только забрался на мостовой кран, стоящий на соседнем участке и практически не охранялся, хотя вся территория была заставлена вагонами и штабелями ящиков. Максим рассматривал в бинокль и запоминал расположение постов, рассчитывая поставить камеры так, чтобы их не могли заметить снизу. Охранники были все крепкими, вооруженные автоматами и расставлены они были так, что пробраться мимо них было трудно. Вот где нашли себе работу бывшие гвардейцы и руководил ими опытный полковник. Три вышки Максим рассмотрел повнимательнее. На них стояли крупнокалиберные пулеметы и при нападении они могли положить много народу.
Чтобы установить камеру у въезда на склады, пришлось взбираться на крыши и по ним, через чердак пробираться в трехэтажное здание, напротив въездных ворот, охранявшихся особенно тщательно, где размещалась какая-то контора. Сторож спал в вестибюле, пустая бутылка у кровати и сильный запах перегара успокоили Максима. Одну камеру он установил прямо во входном тамбуре, ярко освещенном прожекторами с улицы. Вторую поставил на втором этаже, осторожно открыв форточку и закрепив ее на стене, выше оконной рамы. Осталось две камеры, которые надо было поставить их на территории складов. Самое лучшее место для камер наблюдения – напротив входа в гостиницу, которую обозвал притоном Генерал.
Легче всего проникнуть на территорию складов было через ворота для вагонов. Максим нашел в здании телефон и набрал номер. После шестого гудка трубку сняли. Фанк сонно прохрипел: – Слушаю вас.
– Фанк, это Мак.
– Что случилось, Мак? – испуганно спросил Фанк.
– Ничего страшного. Мне нужна твоя помощь.
– Ну, ты меня напугал, – Фанк уже проснулся и деловито стал уточнять, что нужно сделать.
– Нет, вагоны туда не загонишь без проверки и бумаг. Вот только, если оттуда… Подожди, сможешь перезвонить мне? Минут через десять, хорошо?
Максим положил трубку и улыбнулся. Все-таки хорошо, когда есть толковые помощники. Да, Странник умеет подбирать людей. Через десять минут он снова позвонил Фанку. Все уже было организовано. Паровоз подойдет к складам через двадцать-тридцать минут. Машинист в курсе, он даст Маку старую спецовку и выдаст его за своего помощника.
– Больше ничего не надо? Ну ладно, позвони утром, а то спать так охота…
Старый паровозик подошел к стрелке, ведущей к складам через сорок три минуты. Максим взобрался в кабину и быстро натянул на себя спецовку. Она оказалась тесноватой, но швы выдержали, когда Максим застегнулся. Машинист, с трубкой в зубах усмехнулся в густую бороду и сунул ему в руки лопату. Максим понял и, открыв топку, подбросил в нее несколько лопат угля. Машинист снова глянул на него и достал из железного шкафчика замасленную кепку. Максим натянул кепку пониже и грязными руками провел по лицу. Машинист удовлетворенно кивнул, и паровозик двинулся к воротам складов.
Рабочий-сцепщик, который должен был прицепить два пустых вагона к паровозику еще не подошел, его специально задержали на станции. Машинист занялся чем-то в кабине, постукивая по металлу. Охранник стоял у вагонов и ждал сцепщика. Максим скользнул из кабины в тень паровоза и двинулся к гостинице. Времени у него было не больше пяти минут, потом могут обнаружить его отсутствие.
Следом за охранником, обходившим складское здание, он дошел до угла и отстав на несколько шагов рванул к следующему зданию. Охранник еще только поворачивался у следующего угла, а Максим уже прикрепил одну камеру так, чтобы она захватывала площадку перед крыльцом гостиницы, и в том же ускоренном темпе двинулся вдоль стены склада напротив входа в гостиницу. Оставалось закрепить вторую камеру на этой стене так, чтобы было хорошо видно тех, кто будет выходить из гостиницы. Только бы никто не вышел на крылечко этой гостиницы прямо на него сейчас. Вот, вторая камера прилипла к стене под какой-то коробкой, от которой шли провода. Тут ее вряд ли заметят. Теперь надо назад, пока охранник идет со стороны паровозика.
Дверь в гостиницу начала открываться, когда Максим уже был на углу склада. Он заметил движение двери и рванулся вперед так, что затрещала спецовка, и воздух стал плотным, как вода. Заскочив за следующий угол, он услышал, как хлопнула, закрываясь, дверь. Ладно, теперь его не видно, а охранник как раз выходит к гостинице с противоположной стороны здания. Теперь его мог заметить только тот, что стоял у вагонов. Надо нырнуть в тень, у стены напротив. Так, успел. Охранник оборачивается, но теперь ему прожектор светит в глаза. Еще один рывок метров на семь и Максим оказался в глубокой тени от паровозика, который мерно попыхивал паром. Нет, Малыш тут никак не прошел бы, подумал Максим, переводя дыхание в нормальный режим. Сердце перестало колотиться, дыхание успокоилось и теперь осталось только забраться в кабину.
Машинист вопросительно взглянул на него и, заметив утвердительный кивок, взялся за рычаги. Паровоз с вагонами медленно выполз за ворота и Максим принялся стягивать с себя разодранную по швам спецовку.
-12-
Сводка, переданная Странником, была тревожной. На хонтийской границе снова оголили большой участок, недавно сформированная бригада покинула позиции и двинулась в тыл, к станции. Кто-то хорошо поработал, распространив слухи о новом наступлении, теперь две танковые роты должны были вернуть солдат на позиции и закрыть образовавшуюся брешь. Хонтийцы могут и подогреть панику, если просто начнут обстрел соседних участков. В Столицу пришел эшелон с гнилым зерном и газеты снова набросились на правительство. Два столкновения патрулей с крестьянами, которые разобрали железку и требовали поднять закупочные цены. Хорошо хоть без стрельбы обошлось…
Максим вторые сутки не выходил из штаба, куда шли донесения от наблюдателей. Приходилось делать снимки всех, кто появлялся на складах и самому решать, стоит ли посылать людей в наблюдение. Все, кто был в его подчинении, спали по шесть часов в сутки и все равно, людей не хватало. Все остальные дела были отложены. С лабораторией, где проводились исследования по его программе, он общался только по телефону. Ему с трудом удавалось сдерживать Генерала, который томился в ожидании, пришлось напомнить ему о том, что существует дисциплина. Это его утихомирило, только и остальные с нетерпением ждали приказа на зачистку складов и арест клиентов, которых набиралось уже с десяток. Но это все была мелкая рыбешка, курьеры, спекулянты, посредники. На руководство они еще не вышли.
Ребята в свободные минуты читали газеты и слушали радио, где постоянно нагнеталась атмосфера грядущих катаклизмов в виде голода, войны и разрухи. Кто-то мастерски проводил компанию против правительства, и Максим решил, что надо будет собрать штаб и обсудить, не связано ли это с теми, кто проводит диверсии и саботаж. Слишком уж все одновременно и связанно происходит, будто по одной рукой написанному сценарию.
Утром он вызвал в штаб руководителей групп, Фанк был занят, и приехать не мог. Сал приехал в новом костюме, при галстуке, немного навеселе, он «водил» всю ночь клиента по ресторанам. Генерал же был свежевыбрит и настроен к решительным действиям. Он считал, что просто так Мак не позвал бы, значит близко время решительного штурма.
Малыш заварил крепкого чая и разлил по кружкам. Сал пил горячий чай мелкими глотками, прикрыв глаза, на лбу у него выступила испарина. Генерал ждал, пока чай остынет. Вепрь выложил на стол из портфеля стопку фотографий и несколько листов исписанной бумаги, вечером он был на заседании кабинета министров.
– За последние двое суток наблюдения мы смогли выявить две цепочки. Одна ведет в министерство продовольствия, другая ведет в управление железных дорог. Если бы можно было подождать еще несколько дней, мы могли бы отследить звенья, ведущие выше… Но времени у нас нет, – Вепрь посмотрел на Мака, возражений не последовало.
– Непосредственное руководство мы пока так и не выявили. Но акции саботажников требуется прекратить, слишком сильно они влияют на общую ситуацию. Надо принимать решение, от нас требуют решительных мер. Мнение Мака мы знаем. Только ждать больше нельзя, поэтому надо принять решение о том, что мы будем делать с тем, что имеем. Давайте решать, только без эмоций, Генерал!
Вепрь сделал знак Малышу и тот налил ему чаю. Вепрь придвинул к себе кружку и стал размешивать сахар, ожидая высказываний присутствующих.
– Да, скоро придется каждый мешок с зерном охранять. Такие слухи ходят, что просто страх берет, – подтвердил Сал. Он просматривал снимки и Максим чувствовал, что он очень устал, хотя держался молодцом.
– Давно пора, – веско сказал Генерал и со стуком поставил кружку. – С чего начнем?
Максим решил говорить последним, раз уж Вепрь считает, что времени нет, значит надо использовать то, что им уже известно. Но Вепрь остановил жестом Генерала, собиравшегося что-то добавить, и положил руку на плечо Максима, предлагая ему высказаться первым.
– Возникают два варианта. В первом мы можем сейчас взять тех, кто ходит в министерство и управление, начать допросы и вытащить из них сведения об остальных звеньях. Тех, кто сидит на складах, тоже берем, только у нас людей мало. – Максим сделал паузу, но никто не сказал ничего. – Шансы на то, что кто-то из клиентов даст информацию о верхушке, выведет на них, есть, но я оцениваю их как очень низкие. Вряд ли эти люди напрямую связаны с руководством, а тех, к кому они приходят можно и не успеть взять. Наверняка они как-то страхуются.
Генерал недоверчиво пожал плечами, он считал, что сможет вытащить информацию из этих клиентов. Сал кивнул, соглашаясь с Маком, он был очень осторожным в оценках, этот полный невысокий помощник Вепря, потерявший в лагерях свою жену и работавший смертником несколько лет. Он знал цену информации и считал, что работники охранки умеют молчать. Максим понял, что они ждут продолжения от него.
– Во втором варианте мы можем захватить склады, но не трогать управление и министерство. Пусть это будет выглядеть как случайная акция полиции, будто бы обнаружены хищения со складов или поступили сигналы от доброжелателей…. Тогда по оставшимся цепочкам пойдет сигнал тревоги и можно будет добраться до паука в центре. Сейчас мы видим только часть паутины, а в этом случае сможем добраться до гнезда. Здесь риск больше, но и результат будет весомее. Они могут, конечно, и замереть, свернуть контакты на длительный срок, пока поменяют явки, проверят своих людей, оставшихся на свободе. Тогда вся наша работа окажется безрезультатной. Но я считаю, что если и рисковать, то с расчетом на будущее.
Если у них организация строится как обычно, то мы сможем взять руководителей среднего звена. Это будут те, кто занимаются тактикой, сейчас они являются важным звеном, выбив которое мы сможем приостановить диверсии и саботаж на месяц-другой. Теоретиков, разрабатывающих стратегию, мы сможем обезвредить позднее, все равно сами по себе они ничего сделать не смогут. А пока начнут строить новую структуру, мы их выловим…
После недолгого обсуждения приняли второй вариант. Вепрь поехал согласовывать операцию с полицией, Сал потянул Максима на кухню.
– Мак, Генерал что-то задумал. Мне это не нравится, как бы он не устроил на складах побоища.
– Я так не думаю, Сал. Генерал человек дисциплинированный и не позволит убивать просто так. Я тоже буду там, присмотрю за ним. А ты пока отдохни, пара часов у тебя есть, – Максиму не верилось, что Генерал настолько озлобился, что начнет сводить личные счеты. Но предупреждение Сала воспринял серьезно.
– Сал, наших ребят не хватит на операцию, пусть они лучше занимаются остальными клиентами. Пусть они их и берут, если на складе не выйдет. Через два часа я встречаюсь с руководством полиции, затем соберемся снова и еще раз все уточним.
Сал недоверчиво покачал головой, все-таки Мак не всегда понимает обстановки. Привлечение полиции может дать утечку информации, но Максим заверил его, что полиция узнает о месте операции в самый последний момент, поэтому утечки информации можно не опасаться.
Начальник управления полиции поначалу и слушать не хотел Максима. Он выскочил из-за своего огромного стола, окруженного стульями с красивыми резными спинками, и забегал по кабинету, брызгая слюной и яростно жестикулируя. Мундир едва сдерживал его телеса, на лбу выступили капельки пота, подмышками потемнело.
– Вы хоть понимаете, чего хотите? Вы требуете у меня роту для проведения какой-то арестной акции, а в городе назревает бунт. Да-да, сударь… В правительственном районе собираются толпы домохозяек, стариков и детей. Они хотят, чтобы правительство остановило рост цен. Если они пойдут по улицам, то кто будет охранять учреждения? Кто будет отвечать, если эта толпа начнет бить витрины и стекла домов? Вы? Нет, я…
– Так вы что, – тихо спросил Максим, – считаете, что охрана каких-то стекол важнее ареста преступников, которые наносят огромный вред всему городу? Если мы не остановим саботажников, что вы будете делать завтра, когда на улицы выйдут голодные рабочие?
– А вы меня рабочими не пугайте, с ними я быстро разберусь, – генерал вытянул смятый платок из кармана брюк и принялся утирать багровое лицо и шею. Он уселся на стул рядом с Максимом и похлопал его по колену, по-отечески.
– Я дам вам отделение, не больше. И вы должны благодарить меня! – снова вскочил генерал. – А насчет рабочих…, когда они выйдут на улицы, то это уже будет дело армии. На этот счет уже есть распоряжение.
– Мне понадобятся несколько машин для арестованных, – генерал тут же замотал толстыми щеками, но Максим настойчиво повторил: – Господин генерал, я не могу водить арестованных по улицам города, поэтому пять-шесть машин будут просто необходимы. Вы только представьте, что напишут в газетах, если я проведу по городу два десятка арестованных.
Генерал хлопнул себя по колену, поражаясь наглости этого неизвестного шпака. Но затем, после того, как выпил стакан воды, согласился, отдуваясь и утираясь мокрым платком на три, и это все!, машины. Максим понял, что большего он не добьется. А снова заставлять Вепря бегать по министерству совсем не хотелось.
– Если вас не затруднит, господин генерал, то вызовите сюда командира роты, он должен будет командовать своими людьми.
Генерал даже опешил от такой наглости, но перед ним лежал приказ министра оказывать всяческую помощь этому шпаку с замашками генерала, и он только крякнул. Сорвав трубку одного из телефонов, он потребовал вызвать ротмистра Бенца, срочно, массаракш!, сейчас же! Бросив трубку, он хмуро полюбопытствовал: – А вы, молодой человек, где служите?
– В министерстве науки и техники, господин генерал, – Максиму этот генерал не понравился. Он наверняка сидел в таком же кресле и при Отцах, его, видите ли, больше беспокоит целостность стекол в особняках, чем голодные дети и женщины…
– Кто он, этот ротмистр Бенц? – Максим видел, что генерал в недоумении, пытается решить, что это за птица к нему залетела. То ли приказать вышвырнуть его, то ли наоборот, поостеречься и оказать содействие. Сейчас ведь министры быстро меняются. Генерал прокашлялся, посмотрел на пустой графин с досадой, снял трубку и приказал принести воды.
– Боевой офицер, служил в Южном округе. Имеет награды и ранения, командовал лагерем для перевоспитуемых…
Максим про себя решил, что надо будет сразу выяснить, не похож ли этот ротмистр на ротмистра Чачу. Будет обидно, если он окажется таким же профессиональным убийцей и садистом. Тогда придется как-то его нейтрализовать, чтобы не помешал на складах.
В кабинет вошла секретарша с подносом, на котором стоял графин с холодной водой. Следом появился ротмистр и Максим, вежливо отклонив приглашение попить чаю, поднялся. Генерал сухо приказал ротмистру поступить в распоряжение этого господина, тут он заглянул в переданное Максимом предписание, господина Сима на одни сутки. После чего, не задерживаясь, вернуться в свою казарму. Генерал передал ротмистру подписанную им бумагу. Ротмистр вытянулся, стукнули каблуки, но подобострастия Максим в нем не заметил. Это уже хорошо.
Генерал подчеркнуто официально сообщил господину Симу, что в его распоряжение передаются три машины и отделение, во главе с ротмистром, который один стоит роты полицейских, заявил генерал с ухмылкой. Максим поблагодарил генерала и пропустил вперед ротмистра, чтобы у генерала не возникло желания задержать его и дополнительно проинструктировать. Хотя вряд ли, генерал теперь будет долго и безуспешно выяснять, кто такой Мак Сим и почему какому-то шпаку даны такие полномочия. Некогда ему будет вмешиваться. А мы за это время проведем свою операцию.
-13-
Максим протянул охраннику, похожего на капрала Панди, предписание на проверку складов и отметил, что тот так и не опустил ствол автомата, взяв бумагу левой рукой. Долго шевелил губами, читая текст, затем резко вскинул взгляд от бумаги и заглянул в машину. Сзади сидел ротмистр в форме, он небрежно показал свой жетон. Охранник с бумагой неспешно прошел в будку и поднял трубку телефона. Второй охранник, размеренно что-то жующий, продолжал стоять неподвижно, направив автомат в их сторону. Малыш поглядывал на вышку за воротами, часто хлопая ресницами. Сзади шумел мотор грузовика, в котором под брезентом сидела вся приданная им дюжина полицейских. Максим оставил два пустых грузовика неподалеку, шестеро из группы Генерала перекрыли все близлежащие улицы с приказом никого не пропускать, ни к складам, ни от них.
Охранник долго говорил по телефону, явно давал время подготовиться к их визиту Но ничего, это им не поможет. Состав с вагонами, где сидел Генерал с тремя бойцами и тяжелым пулеметом, уже должен зайти на территорию складов, и через пять минут, если их не пропустят, они начнут операцию, а ворота придется брать на себя.
Охранник неторопливо вышел из будки и раскрыл створки ворот. Второй, продолжая мерно работать челюстями, отошел в сторонку, освобождая проезд. Малыш аккуратно тронулся и Максим негромко командовал, куда повернуть. Грузовик тоже въехал на территорию и остановился так, чтобы сидевшие внутри полицейские видели охранников у ворот. Впереди послышались выстрелы, Максим выпрыгнул из машины, крикнув Малышу: «Давай к стене!». Машина рванулась к стене склада, из-под брезента грузовика дружно ударили автоматы. Пулеметная очередь с вышки вспорола асфальт рядом с ним. Максим упал у задних колес грузовика и разрядил всю обойму пистолета в стрелка на вышке, который мягко свалился. Охранники у ворот уже не стреляли, из грузовика выскакивали полицейские. Подбежал ротмистр с пистолетом и Максим приказал действовать дальше по плану.
На ступеньках крыльца лежал охранник в серой форме, дверь была разбита очередью из автомата. Значит, Генерал с ребятами уже внутри. Максим оглянулся: Малыш, как он и сказал ему заранее, с автоматом бежал вдоль стены склада, направляясь к дальней вышке, следом двигались полицейские. Максим обежал здание, проверяя, не будет ли кто выскакивать через окна.
Вспыхнула перестрелка в дальнем углу, у последней вышки и тут же стихла. Значит, Малыш снял пулеметчика. Теперь можно было и не спешить, больше на территории складов охранников не осталось.
Максим оставил Малыша и ротмистра у дверей притона, принимать арестованных, послал одного полицейского подогнать грузовик, другого отправил снять оцепление. Пока все шло по плану. Машиниста он нашел под паровозом, вытащил и отправил на станцию, приказав помалкивать.
Арестованных заталкивали в кузов грузовика возбужденные перестрелкой полицейские, ротмистр с недовольным видом подошел к Максиму, который пытался связаться по рации с Вепрем. В руке он все еще держал пистолет, мундир был в пыли.
– Откуда у них пулеметы? Ведь это не армия, какая-то частная лавочка, а охрана лучше, чем на военном объекте… Чем они тут занимались?
Максим сунул в карман потрескивающую рацию и усмехнулся. – Мы для того и приехали, чтобы это выяснить. – Но ротмистр упрямо смотрел на Максима, ожидая объяснений. Максиму он понравился, не трус и не хочет быть простым исполнителем. Потому и отправили его со мной, что для начальников неудобен, наверное, много вопросов задает, да еще, наверное, требует на них ответов. Надо будет его Вепрю показать, в его группе он бы пригодился. Побольше бы таких парней в армии было…
– Эти ребята из тех, кто хотел бы вернуть прежние времена. Поэтому у них есть пулеметы, автоматы и многое другое. Они похищали продукты вагонами и продавали его тем, кто мог купить. Если сейчас открыть эти склады, то обнаружим много интересного…
– Я считаю, что надо было попытаться предложить этим людям сложить оружие и не оказывать сопротивления, и лишь потом стрелять, – ротмистр привычно вложил пистолет в кобуру и неприязненно посмотрел на Максима.
– Эти люди знали, что мы приехали не просто так, они знали, что в машине находятся полицейские. Как ты думаешь, сколько пришлось бы потерять людей, пока бы они не сдались?
Ротмистр хмуро кивнул, принимая такой ответ. Предупреждая дальнейшие вопросы, Максим добавил: – Поэтому, ротмистр, тебе надо в целости и сохранности передать этих частных лиц в свое министерство. Там пусть выясняют, откуда у них оружие, зачем им понадобились пулеметы. Нам нужны только те, кто здесь командовал. Их мы заберем, а остальных увози сам.
Генерала все не было, последний человек из его группы вышел на крыльцо, волоча за собой несколько автоматов. Максим с беспокойством вошел в здание. Очень даже прилично они тут устроились, ковры и зеркала, добротная мебель. Снизу донеслись голоса, раздался чей-то приглушенный вскрик и Максим ускорил шаг, почувствовав неладное.
Узкая лестница вела вниз. В подвале тоже были комнаты с мебелью, но разглядывать было некогда, голос Генерала звенел от ненависти: «Ты скажешь, скотина! Думаешь, что отмолчишься?». Максим проскочил по коридору, застеленному коврами и слабо освещенному. В следующей комнате он увидел то, чего больше всего боялся увидеть: Генерал замахнулся пистолетом на сидящего перед ним человека с разбитым лицом. Максим рявкнул: «Прекратить!». Генерал испуганно вздрогнул и опустил руку с пистолетом. Лицо его было мокрым от пота и сведено гримасой ненависти. Максим бросился к сидевшему на стуле и хотел поднять его, но его руки, заведенные за спинку, были скованы наручниками, продетыми через спинку.
– Массаракш и массаракш! – выругался Максим, он растерялся, придумывая, как снять наручники. Очень хотелось развернуться и дать по роже этому дураку, но ведь этим ничего не исправишь… Максим вспомнил, что видел этого человека на снимках. Это и был фиктивный владелец складов, бывший гвардеец. Где же ключи от наручников? Массаракш!
Повернувшись, Максим протянул руку и Генерал покорно отдал пистолет, Максим раздраженно сунул его в карман, и снова протянул руку, сокрушенно вздохнув: – Где ключ от наручников? – Генерал недоуменно вскинул глаза, затем лихорадочно пошарил в кармане и протянул связку ключей.
– Тот, что поменьше, – пробормотал он, глядя, как Максим осторожно приподнимает скованные руки сидевшего, чтобы найти отверстие для ключа. В его голосе Максим не почувствовал и нотки раскаяния, только досада. Может оттого, что не успел закончить свой допрос? Ну что теперь с ним делать? Совсем человек озверел…
Максим поднял арестованного со стула и, придерживая за локоть, чтобы не упал, повел наверх. Генералу бросил, не оборачиваясь: – Иди, садись в машину. От работы я тебя отстраняю, скажешь своим, что они теперь подчиняются Салу…
-14-
Странник улыбнулся и присел боком на подоконник, глубоко вздохнул, затем запрокинул голову, зажмурившись, будто смотрел на яркое солнце. Только здесь солнца не видели, одно размытое пятно. В комнате было прохладно от распахнутого окна, запах стоял приятный, это от деревьев за окном, которые Странник привез из отрогов горного массива Зартак, на востоке. Ему понравился запах деревьев, и он засадил этими деревьями весь Институт, который тогда только строился. Максим все хотел узнать, как эти деревья называются, да все забывал. Странник повернул к нему свое веснушчатое лицо, сегодня у него было хорошее настроение, в отличие от Максима.
– Максим, тебе надо поехать домой. Отдохнуть, с родителями повидаться. Ты ведь знаешь, как они ждут тебя. А потом на учебу, на Пандоре уже начали подготовку первых групп для работы планетах с гуманоидными цивилизациями.
– Спасибо, Рудольф, но я не поеду. Сейчас, по крайней мере. – Максим повертел в руках стакан с минералкой, такое начало разговора ему не понравилось. Если его решили отправить на Землю, то почему бы, не сказать об этом прямо? У него еще работы полно и проблемы появляются быстрее, чем их успеваешь решить…
Странник настаивать не стал, и снова повернулся к окну. Это тоже было необычно, значит, отсылать его не будут. И на том спасибо.
Максим пришел к нему сам, потому что положение было тревожным, саботажники не обезврежены, сводки с хонтийской границы тоже не добавляли радости. Ему хотелось ненадолго отвлечься от терзавших его проблем с саботажниками, просить помощи он не собирался, просто захотелось пообщаться. Хотя, если говорить честно, пришел он просто за моральной поддержкой, но спроси его кто сейчас об этом прямо, он не признался бы в этом ни за что.
Странник, будто прочитал его мысли и заговорил о Земле, достал из стола кристалл с последними новостями, поинтересовался, как работает нуль-передатчик. Потом рассказал, как он лет пять назад попытался на глайдере слетать на Южное побережье и как повернул обратно, получив в борт два прямых попадания ракет. Максим только усмехнулся, вспомнив свой полет на бомбовозе, но рассказывать не стал, стыдно было признаваться в том, что осознал их опасность только после того, как был вторично сбит. Тут он решил задать давно вертевшиеся в голове вопросы.
– Рудольф, как вам удается столько времени здесь прожить и не отчаяться? Ведь так тяжело все достается, и всегда находятся сволочи, которые готовы все построенное уничтожить. Вы постоянно бываете на Земле, эти, как бы сказать, переходы из прошлого в будущее вам не мешают?
Сикорски посмотрел на него задумчиво, затем, будто приняв какое-то решение, ответил:
– Максим, ты попал сюда случайно, в поисках приключений. А я прибыл для того, чтобы работать, зная, что меня здесь ожидает. В этом вся разница.
– Но ведь я говорю не об этом, – почувствовав, что Рудольф теперь говорит серьезно, Максим в очередной раз попытался объяснить, что он уже не тот наивный работник ГСП.
– Пусть я попал сюда случайно, такой уж у меня был маршрут. Но ведь я многое здесь пережил и… И я искренне хочу помочь этой стране, этим людям. Поэтому я и спрашиваю вас о том, как вы это переносите. Мне это нужно знать, я ведь собираюсь здесь жить и работать.
Максима обижало то, что Рудольф все еще относился к нему, как к мальчишке, который был нетерпелив и непоседлив. Хотя оснований у Рудольфа так считать, было достаточно, особенно поначалу. Но за прошедший год Максим очень изменился, он считал, что нашел для себя дело и, может быть, это дело станет его жизнью. Поэтому и заговорил об этом сейчас, пытаясь узнать отношение Рудольфа к себе. И готов был выслушать самый нелестный отзыв, считая, что это только на пользу дела.
– Да, я верю в твое искреннее намерение, да только намерениями, как ты знаешь, выложена дорога в ад… Ты, по молодости своей, все еще хочешь видеть результаты своих трудов, а это в нашей работе редко случается. В истории результаты даже значительных изменений становятся заметны поздно, по человеческим меркам, конечно. История оперирует десятилетиями и столетиями, в качестве единиц времени, к чему привыкнуть непросто…
Максим промолчал, сознавая в душе, что он-то как раз к этому никак привыкнуть не сможет. Понимает, осознает, что все действительно происходит так, как говорит Рудольф, но привыкнуть не может. Может, это действительно, должно являться непременным условием для работников КОМКОНа на других планетах?
Рудольф откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, негромко, произнес: – А мы всегда рвемся навстречу опасностям и ждем перемен тот же час. Но час для истории – только мгновение, и рушатся наши надежды как замки песочные, и следы замывает волна. Но останутся наши надежды – не круги на воде, а как памяти метки. Как слезы застынет смола на затесах…
Максим, пораженный тем, что Сикорски заговорил стихами, даже дышать перестал. Ему он казался сухим педантом, расчетливым политиком и сильным разведчиком. Такие обычно стихов не любят, а тут… Тут же, будто и не к месту, он вспомнил, как относятся к Страннику в Институте и после глубокого вдоха решил, что вспомнил как раз к месту. Ведь Странник в душе романтик, только вида не показывает. Насколько сложен в душе любой человек, а уж такой, как Сикорски… И почему бы ему не любить стихи? Максим пока еще очень мало о нем знает.
Рудольф открыл глаза и продолжил уже другим тоном. Лирика кончилась, начались будни, подумал Максим, но опять ошибся в своих предположениях. Это было продолжением начатой темы.
– С моей подачи КОМКОН готовил операцию по очистке биосферы Саракша. Казалось бы, чего проще: привози двадцать тысяч киберуборщиков, запускай их и через пять лет континент будет чист. Но историки нас остановили. Я просил прислать сюда пять тысяч врачей, на четыре миллиона больных этого бы хватило. Но историки снова сказали: «Стоп!». Теперь ожидается удвоение количества больных, а последствия ядерной войны только начинают проявляться. – Сикорски резко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, обрывая себя, затем, подавшись вперед, уставился на Максима своими зелеными глазищами.
– Вот ты, Максим, землянин проживший на Саракше больше года самостоятельно, побывавший в переделках и посмотревший страну… С обитателями ты познакомился, попробовал их гостеприимства, приложил руку к их истории… Ты-то как считаешь, стоит ли нам вмешиваться в дела этой планеты? Или не лезть со своими советами и помощью? Пусть сами расхлебывают ту кашу, которую здесь заварили?
Максим растерянно почесал в затылке, все-таки умеет Странник переворачивать все с ног на голову. Массаракш! Опять он устраивает мне экзамен!
– Рудольф, я прожил здесь немного, по историческим меркам. Успел посмотреть не так уж и много. – Максим собрался и заговорил более уверенно. – Вы знаете, ГСП – не институт истории, но общая подготовка там приличная. Здесь я понял, что могу принести пользу. Хочу помочь этим людям приблизить то будущее, из которого мы с вами прибыли. Среди них есть плохие, есть хорошие. Но помочь им выжить, дать шанс на будущее – в этом я вижу нашу работу. Они ведь такие же, как мы. Без нашей помощи они могут и не успеть.
Максим выжидающе посмотрел на Рудольфа, но тот сидел в кресле расслабленно, и всем своим видом показывал, что внимательно слушает. Максим решил, что ничего страшного не произойдет, если он попытается изложить свою точку зрения. А если она идет вразрез с практикой КОМКОНа или противоречит решениям Мирового Совета. В крайнем случае, Сикорски, как резидент КОМКОНа на Саракше, мог бы давно отправить его на Землю.
– Не знаю, чем руководствуются историки на Земле, отказывая в помощи. Но планета находится в ужасном состоянии. Последствия войны, радиация и химические загрязнения, есть целые районы, где до сих пор опасно появляться людям, там ведь взрывали бактериологические бомбы… Почему не помочь, если есть возможность помочь? Такое наследство может постепенно свести все население на нет.
Если на Земле думают, что пусть все идет своим чередом, мол, история должна развиваться естественно, то я против такого подхода. Если им не помочь сейчас, то через два-три поколения страна превратится в скопище больных и увечных. Вы ведь видели мутантов… Там, за Голубой Змеей, я увидел то будущее, что ожидает этот мир, если мы не вмешаемся. К тому же, эти головастые собаки кажутся мне очень опасными соперниками для аборигенов. Жаль, что не было времени познакомиться с ними поближе…
Рудольф при упоминании о собаках кивнул головой, давая понять, что он об этом помнит. Максим очень хотел бы узнать, какие планы строит Странник в этом отношении, да только о своих планах Рудольф не любил распространяться.
– Я не знаю, какая экологическая обстановка в Хонти или Пандее, я там не был. Но ведь война была всепланетная, не думаю, что там чище атмосфера и меньше радиации. С учетом последнего конфликта, когда я сам был в районе боевых действий, от ядерных взрывов экология не улучшилась. На Архипелаге тоже должно быть грязно, атмосфера ведь на планете одна. Даже если туда и не бросали бомбы двадцать лет назад, то воздушные и подводные течения все равно принесли и туда всю грязь…
Я считаю, что мы должны помочь им. И готов доказывать это перед любой комиссией, пусть даже и в КОМКОНе. А лучше было бы поскорее прислать сюда исследовательские группы, прочесать всю планету. Оценить ситуацию и поставить в известность Мировой Совет, там ведь принимают окончательное решение? А если Земля не считает нужным помогать, тогда что мы тут делаем?
Максим хотел добавить, что если Земля примет решение не помогать, то это будет похоже на цинизм, смотреть, как гибнет целый мир и только фиксировать его гибель. Нет, он не верил, что такое возможно.
Сикорски поднялся из кресла и прошелся по комнате.
– Неплохо, неплохо… Ты правильно все изложил, Максим. Спутники работают, шесть штук крутятся уже третий год над планетой. И последствия ядерной войны просчитываются, и определены необходимые средства для очистки планеты от загрязнений. Мировой Совет получает от КОМКОНа все необходимые сведения, определенные меры принимаются, иначе нас с тобой здесь не было. Все это делается, но не так все просто, как хотелось бы… И как казалось и мне поначалу.
Историки говорят нам, что помощь навязывать нельзя, и с этим приходится соглашаться. Ксенологи и психологи говорят о том, что нельзя подталкивать развитие цивилизации извне. Надо подождать, пока обитатели Саракша не созреют до Контакта, когда все население будет готово обсуждать вопросы и принимать решения. КОМКОН не может, по своему же Уставу, вступать в контакт с обществом, не готовым к Контакту и находящимся на низкой стадии общественного развития.
Партнеры должны быть равными, говорят историки. И с этим не поспоришь. На таких планетах, как Саракш, мы можем действовать очень осторожно, не открывая своего лица и не совершать действий, последствия которых не просчитали на много лет вперед.
Я два года сидел здесь, не имея права на какие-либо практические действия. Сидел и смотрел, как гибнут хорошие люди, талантливые люди и просто люди… Собирал информацию для того, чтобы выяснить, что происходит в этом мире и куда он катится. Через два года я получил разрешение на очень осторожные шаги, с такими ограничениями, что приходилось неделями готовить простенькую операцию. Еще через год я смог убедить Совет, что в этой стране есть люди, которые могут вывести страну из тупика. С их помощью был создан Институт. Через двадцать лет в стране появится поколение умных людей, которые смогут поднять страну из развалин и не позволят вернуть башни. Но для этого нужно время, и сейчас положение очень критическое, любое небольшое событие может качнуть маятник истории в одну из двух сторон…
Рудольф остановился перед Максимом и задумчиво осмотрел его, будто за последние полчаса с ним могло что-то произойти. Максиму стало неуютно в кресле, ему захотелось срочно найти поблизости зеркало и посмотреть на себя. Рудольф хмыкнул и продолжил так, будто результаты осмотра его устроили.
– Ты, Макс помог им, ускорил на год или два то, что я собирался сделать. Пусть поспешно и необдуманно, тут уж ничего не поделаешь, но ты не вышел за пределы того «коридора» истории, что был просчитан на Земле. Теперь надо удержать достигнутое, это самое главное. Я не успел подготовиться, но шансы на успех у нас есть, и они должны быть использованы.
Рудольф снова сел в кресло, закинул ногу на ногу и выжидающе посмотрел на Максима. Максим задумчиво покачал головой, поражаясь тому, насколько он был самоуверен, пытаясь изменить историю этой страны. И улыбнулся, ведь он все-таки это сделал. На месте Сикорски он сразу бы отправил себя на Землю. Теперь-то ему не позволят так своевольничать, да он и не собирается.
– Рудольф, а как же Земля? Пусть мы будем заняты защитой того, что сейчас есть… Но что будет с остальным, с мутациями и болезнями, будем ждать, пока вырастут новые люди? Вряд ли мы дождемся этого, если не будет помощи с Земли…. – Максим вспомнил о последнем разговоре с Сикорски. – А как же те группы, которые собирались приехать?
– Исследователи будут. Планируется создать научно-исследовательскую базу, возможно, разместим на южном полюсе. Врачи на Земле работают, биологи работают, много людей заняты проблемами этой планеты. Теперь многое решается здесь, в этой стране, – Сикорски задумчиво свел перед собой пальцы рук, посидел так с минуту, закрыв глаза. Потом открыл их и посмотрел на Максима с усмешкой.
– Значит, ты решил остаться и продолжать работу… Есть что-нибудь новое по саботажникам?
Максим только вздохнул и развел руками. Если бы что-то было, он сам бы сказал. Странник кивнул, будто ожидал такого ответа.
-15-
В Институте Малыш спросил у Мака, куда им сегодня придется ехать. Оказалось, что Мак остается, будет работать с арестованными. Сегодня надо Вепря по разным учреждениям возить, где он будет разных людей опрашивать по поводу складов и документации, которую на этих складах нашли. Там ведь оружия нашли на целую дивизию, а продовольствия еще больше…
Длинные очереди в магазины, хмурые лица женщин, на заправке тоже очередь. Водители, как водится, собрались у кассы и обменивались мнениями. Старикашка в очках пророчески вещал, задрав кверху палец: – … и скоро совсем кончится. Это вам не как раньше, когда все были вместе. Будет теперь правительство заботится о всех, как же! Теперь они только за себя, каждый сам по себе…Теперь хоть Хонти, хоть Пандея приходи и бери нас голыми руками. Вон как продукты дорожают, скоро будем кошек жрать, как в войну…
Малыш хотел было старикашку оборвать, чтобы панику тут не разводил, но его опередил парень в замасленной кожанке, видать с грузовика, что стоял во втором ряду.
– Ты, дядя тут панику не разводи. Раньше все на выродков сваливали, да на пандейских шпионов, так теперь эти сказки нам не к чему… Нас раньше за болванов держали, а теперь мы сами разберемся. А то еще Отцов вспомнишь, папаша, какие они заботливые были Ясно же, кому нас голодом заморить охота…
– Точно, всех-то не нашли! – поддержал парня в кожанке подошедший водитель служебки. Остальные промолчали, Малыш хотел спросить старикашку, чем он при Отцах занимался, да не успел. Очередь продвинулась, старикашка суетливо заплатил и побежал к своей машине, вполне приличной, хоть и не новой. Парень в кожанке язвительно посвистел вслед, и добавил, оглядев очередь: – Старики все такие, им слаще старого времени нет ничего. А нам-то еще жить сколько, так чего теперь рыдать? – На что в очереди одобрительно загудели, какой-то чинуша с портфелем, и презрительно оттопыренной губой фыркнул: – Нет, надо песни петь и плясать от радости… – Но парень уже сунулся в окошко с деньгами и ответить не успел. А Малыш, чья очередь уже подходила, вежливо осведомился у чинуши: – А что, петь и плясать теперь запрещено, что ли? – На что чинуша отвечать не стал, сделав вид, что не слышит. Кто-то сзади заспорил насчет очереди. Чинуша сделал вид, что рассматривает машины, в очереди опять давай про цены на хлеб толковать. Хотелось его еще спросить насчет того, а не орал ли он утром да вечером хором гимны, и не жалеет ли он, что теперь надо самому жить, а не по указке Отцов… Но тут и Малыша очередь подошла, сунул он кассирше свою мятую сотню и побежал к машине.
В парке снова какой-то митинг устроили, надо будет как-нибудь сходить, послушать. Мак всех просит больше бывать в людных местах, слушать и смотреть, чтобы чувствовать жизнь города. Он объяснял, что большие массы людей легко поддаются воздействию и они должны быстро определять, кто пытается брать на себя управление толпой. Это было интересно, Мак всегда придумывает для них что-то новое, работать с ним очень интересно и учишься многому…
Мак часто на занятиях говорил, что последствия от лучевого голодания могут приводить к разным нарушениям в психике и поведении, и советовал утром и вечером, когда становится плохо, заниматься чем-то полезным. Почистить оружие, сделать уборку в комнате или посуду помыть. И при этом думать о том, что все наладится и впереди будет много хорошего. Так и по телевизору говорят, особенно хорошо получается у этой дикторши, которую Радой зовут. Мак ее знает, он с ее братом на фронте был, чудом спасся и Вепря вытащил из той мясорубки. Жаль, конечно, что брат ее погиб, хоть и был гвардейцем, но видно хороший был человек, раз Мак с ним дружил.
Ведь как интересно получается: обычным людям без излучения плохо стало, и многим выродкам тоже. Хотя, казалось бы, что наоборот должно быть. Но Мак, умнейший же человек, говорил, что к боли человек привыкает и без привычного болевого сеанса может что угодно себе вообразить… Может оказаться так, что он и без излучения может себе внушить, что у него голова болит именно в положенное время. И это опять может стать привычкой. У него такого не было, а вот Красавчик говорил, что его в десять утра или вечера в сон так тянет, сил нет… Надо будет у Мака спросить, может он посоветует что-нибудь для Красавчика. Мак всегда старается помогать всем, кто к нему обращается и времени на это не жалеет. А на занятиях учит, как с болезнями бороться и бодрость духа сохранять…
-16-
Он пытался придумать, что же еще можно сделать. Ничего не шло в голову. Ведь получилось все не так, как предполагалось: захват складов стал сигналом, по которому все контакты оборвались, клиенты затаились, но пока все они оставались под наблюдением. Видимо, у них было такое предусмотрено и они либо ждут новых связных, либо перешли на какой-то другой вариант связи. Да, теперь следить за оставшимися клиентами можно очень долго. А брать их сейчас, значит подать еще один сигнал тревоги, тогда поиски еще больше осложнятся. Умные люди продумывали эту систему, опытные. Надо бы и нам становится умнее…
Вепрь посоветовал утром заняться этим полковником именно ему. Пока тот сидит в одиночке и говорить отказывается.
– Ты ведь можешь как-то на него воздействовать, Мак. Может быть его можно как-то убедить, попробуй… У нас ничего не получилось, теперь остается попробовать тебе.
– Ты думаешь, что он не такой убежденный фанатик? – Максим решил попробовать, пока с полковником говорили только Вепрь и Сал, и Генерал, массаракш!, успел с ним побеседовать. Максим понимал, что Вепрь никогда не скажет и слова в оправдание Генерала, но он также очень хорошо понимает, что это тоже был шанс и им Генерал воспользовался, пытаясь любой ценой выполнить задание. Штаб осудил его действия и предложил выбрать между отправкой на хонтийскую границу и южным пограничным отрядом. Генерал, признал свою вину и выбрал Юг…
Максим вошел в комнату, отведенную для допросов, попросил стенографистку принести графин с водой и, когда она поставила поднос с графином и стаканами на стол, попросил подождать в соседней комнате. Стенографистка вышла с поджатыми губами, сидящий на стуле перед столом полковник смотрел в пол. Максим взял стул и, поставив его напротив, сел так, чтобы можно было дотянуться до арестованного рукой.
– Послушайте, полковник, – Максим поймал недоверчивый взгляд и отметил про себя, что лицо у полковника выглядело не очень, – вы работали против законного правительства, участвовали в подготовке акций саботажа и за это вас могут расстрелять.
Полковник чуть пожал плечами и снова опустил глаза. Максим продолжил, будто не заметил промелькнувшего на лице арестованного презрения.
– Наш сотрудник позволил себе недопустимые меры воздействия на арестованных и за это был наказан. Я приношу вам свои извинения, – тут полковник поднял голову и удивленно посмотрел на него. – Но это вовсе не значит, что вы можете считать себя менее виновным. Вы пытались бороться с народом такими же методами, вместо честной борьбы вы совершали нападения, грабили и без того голодных людей. За это вы будете наказаны согласно существующим законам…
Полковник снова усмехнулся, но Максим теперь видел в его взгляде интерес. Это уже лучше. Надо разговорить его, пусть начнет отвечать, а там видно будет, как его убеждать.
– Я понимаю ваши сомнения, вы считаете, что мы либо будем с вами торговаться, либо начнем применять пытки. Но вы ошибаетесь, мы не будем торговаться или пытать вас, в этом нет необходимости. Так поступали раньше, теперь у вас просто есть возможность добиться смягчения приговора своим признанием. И только…
Теперь полковник смотрел на него с откровенной усмешкой, будто видел перед собой какого-то клоуна. Максим сделал паузу, но полковник продолжал молчать.
– Вы не верите мне, это логично, если вы исходите из того, что было раньше. Но теперь пытки запрещены, с оболваниванием народа покончено, башни теперь будут использоваться по-другому, – Максим заметил, как дрогнуло лицо арестованного, почувствовал, как что-то изменилось в нем.
– Да, вы ведь и сами теперь должны понимать, что на вас оказывали воздействие, вас использовали как куклу и теперь…, теперь вы стремитесь снова вернуть те цепи, в которые были закованы с рождения, – Максим остановил бросившегося на него полковника, схватив за вытянутые руки, и усадил обратно на стул.
– Проклятые выродки! – прохрипел полковник и обмяк, с ненавистью глядя на Максима. – Надо было всех уничтожить, не оставлять никого… – полковник сцепил руки и замолчал. Максим сел на свой стул и продолжил, как будто ничего не происходило.
– Правильно, вас все время убеждали, что во всем виноваты выродки, или хонтийские шпионы, или агенты Пандеи… Вы в это верили и дважды в сутки вам усиленно промывали мозги, чтобы вы лучше это усвоили и ни в чем не сомневались. Но теперь то вы, оставшись без этого воздействия, пытаетесь сами внушать себе те же глупые мысли, просто из страха начать думать самостоятельно. Получив свободу вы не придумали ничего лучше, как отомстить вашим же освободителям.
Максим чувствовал, как полковник пытается отгородиться от его слов то ненавистью, то презрением и цинизмом, но все это было призрачным и не давало защиты. Если бы полковник не боялся выглядеть перед ним жалким, он давно бы закрыл уши руками, чтобы создать физическую преграду этим словам.
– Вы трус, полковник и боитесь осознать свое истинное положение. Мало того, вы еще и остальных хотите вернуть в положение рабов, чтобы снова занять то положение, на которое вам позволили попасть. Подумайте, насколько вы еще остались личностью. И постарайтесь найти ответы на мои вопросы в себе, не пытаясь себя обманывать…
Полковник затравленно смотрел на него, непроизвольно собравшись в комок, теперь в нем было столько эмоций намешано, что Максим уже не мог их разделить. Что ж, это даст свои результаты, только времени нет на ожидание. Надо попробовать хоть что-то от него добиться. Максим медленно, чтобы не вызвать у арестованного страха, поднялся и подошел к столу. Разложив на нем фотографии клиентов и подозреваемых, он налил в стакан воды и отнес полковнику.
– Выпейте, – полковник трясущимися руками взял стакан и обливаясь, выпил всю воду. Максим решил, что лучше уж он сам покажет карточки, а то полковник на ногах не устоит, вон как его развезло. Но ничего, в камере у него будет время отойти… А ведь поначалу так петушился, герой!
– Смотрите внимательно, – попросил Максим, по одной брал фотографии и показывал полковнику. Тот уже взял себя в руки и теперь исподлобья смотрел на фотографии. Максим держал снимок несколько секунд, внимательно следя за лицом полковника и настроившись на повышенное восприятие его эмоций. Полковник безучастно просмотрел все фотографии, только два раза что-то в нем дрогнуло, но это было так неявно, что Максим не поручился бы за то, что это не было вызвано его ожиданием. Все-таки он не механизм, бесстрастно регистрирующий изменения. Сюда бы хоть какой-нибудь простенький тестер эмоций, но ведь нельзя…
Отправив арестованного в камеру, Максим вытащил из стопки фотографий седьмую и девятую, положил на стол и призадумался. Почему полковник на них среагировал? Затем поднял трубку телефона и позвонил в штаб.
– Сал, кто сейчас наблюдает за седьмым и девятым? Как никто? Почему? Тогда немедленно пошли две группы наблюдения… Хорошо, пусть их сменят самые опытные ребята. Пока не знаю, но к вечеру выясню. Нет, пусть будут очень осторожны, никаких действий, только тщательное наблюдение. Нет, больше не надо… И еще, пусть Малыш привезет мне на этих подозреваемых все, что удалось выяснить. Хорошо, я буду здесь же, в Институте.
Разложив на столе привезенные папки Максим сначала просмотрел каждую, потом тщательно прочитал все данные и попытался найти что-нибудь общее, какую-нибудь связь между ними. Ничего общего, никаких пересечений. Один был чиновником министерства транспорта, другой – министерства внутренних дел. Они не соприкасались по работе, не учились вместе, не имели общих родственников… Максим остановился, что-то мелькнуло в сознании, какая-то незначительная деталь. Он снова прокрутил свои рассуждения в обратном порядке. Так, не работали вместе, не учились, не общались. А, вот почему он остановился! Это же так просто, ну на поверхности же лежало все время! Надо было ведь быть таким самоуверенным идиотом, чтобы проморгать самый простой вариант!
-17-
Малыш смотрел, как Мак бесшумно поднимается по ступенькам и сам встал на цыпочки, да только ступеньки все равно скрипели под ним. Мак, конечно, парень боевой и очень ловкий. Такой может справиться с дюжиной бандитов, но ведь в жизни всякое бывает, и против пули не попрешь, хотя ему и это удалось. Малыш еще во времена подполья видел шрамы у него на груди. И Доктор после осмотра сказал, что обычный человек сразу бы помер от таких ран, а Мак выжил, да еще в три раза быстрее, чем обычный человек. Только ведь, если один раз повезло от смерти уйти, то на другой может и не повезет. Тут Малыш за правое ухо себя подергал, чтобы не сглазить, хотя в приметы и не верил. И первую башню без него не повалили бы, хотя и было потом обидно, когда оказалось, что все это было подстроено…
Теперь вот сам поехал брать клиента, правильно Вепрь его одного не пустил. Только если этот клиент такой важный, то и охрана у него должна быть не хуже, чем на складах, где двоих наших ребят подранили. И если бы не Мак, то пулеметчик бы нашу машину в решето превратил, мы бы и выбраться не сумели. А здесь не заметно, что охрана есть. Только пока еще неизвестно, может, нас уже засекли.
Мак осмотрел дверь в квартиру с номером «6» и показал на соседние двери, мол, смотрите за ними. Малыш с Красавчиком тут же автоматы на двери наставили, хорошо хоть их на площадке всего три было. Малыш на колено встал, на последних ступенях, чтобы не так заметнее быть, если кто выскочит, а Красавчик к стене прижался, чтобы Маку не мешать.
Тут Мак отошел на шаг, а потом снес эту дверь, ударив своим плечом. Дверь то была крепкая на вид, из потемневшего дерева. Пыль с потолка посыпалась, но Малыш только и успел краем глаза заметить, как Мак внутри исчез. Может и впрямь он из племени горского, никто же так не умеет, как он, мелькнул – и нет его.
Малыш едва очередью старуху не разрезал, что из-за двери нос высунула, старая сплетница! Если бы дверь рывком открывали, он бы начал палить, слишком уж нервы были напряжены. Но когда дверь тихонечко стала отворяться, Малыш себя удержал, не мог человек с оружием, услыхав такой грохот, выглядывать так осторожно. И когда из-за двери показалась прядь седых волос, а затем кончик носа, он уже знал, что это просто любопытные соседи. Так и оказалось, у Малыша напротив, такая же старуха живет, все норовит подглядеть, кто это да куда ходит.
Красавчик тоже молодец, не стал дергаться, когда заметил, что моя дверь открывается. И знак мой заметил, что все в порядке. Бабка же, одним глазом увидев автомат, наставленный на нее, тут же исчезла, будто и не было ее. И дверь так быстро закрыла и аккуратно, без звука . Больше никто не решился выглянуть, и то хорошо.
Мак появился в дверях с каким-то рулоном на плече, шепотом сказал, чтобы поискали тайник в квартире, он может быть в стене, и дождались, пока Ник вернется. Оказалось, что на плече у него в ковер человек завернут, одни ноги торчат, видно тот, за кем и приходили. А под мышкой портфель зажат, сразу видно, что не пустой. Малыш шепотом предупредил Мака, чтобы внизу осторожнее был, да он только усмехнулся и довольный отправился вниз. Малыш вздохнул с сожалением, что нельзя с ним поехать в штаб. Там сейчас самое интересное будет…
Слишком Мак уверенный, так ведь можно и в переделку попасть. Откуда он знает, что сейчас никто не кинется из квартиры внизу? Как он чувствует опасность, Малыш не понимал, но ни разу еще Мак не ошибся, когда говорил, что опасность есть или ее нет вовсе.
Пока Красавчик пристраивал дверь на место, чтобы любопытные не лезли, Малыш начал осмотр квартиры. Она хоть и в старом доме, но внутри очень даже богатая. Ковры, картины, мебель старинная и три телефона на большом столе красного дерева!
– Потому и никто сюда не ходил, наши бы ребята заметили. Хорошо устроился, гад! – Красавчик поднял трубку каждого телефона и послушал. – Все работают… Да-а, значит, Мак правильно вычислил, где у них руководство сидит. У нас бы его вряд ли кто нашел так быстро.
Малыш осмотрел и ощупал паркетный пол, на котором осталось пыльное пятно от ковра. Потом возразил Красавчику: – Ну, если бы следили за всеми, как Мак и предлагал вначале, то за неделю-другую может быть и вышли на него. Хотя, вряд ли, если он сам не засветился бы где-нибудь.
– То-то и оно, что через неделю-другую. Только как он его вычислил? Утром ничего, а вечером— на тебе, готов! – Красавчик принялся простукивать стены.
В спальне Малыш и обнаружил сейф, ловко спрятанный в стену, за картину с каким-то замком. Только ключей не было, но это дело поправимое, теперь можно будет спокойно все открыть. Ведь хозяина врасплох застали, не мог он ключи далеко спрятать. Красавчик хотел поковырять замок, но Малыш не дал. Лучше поискать ключи, если их у хозяина найдут, тогда Ник привезет скоро. Предстояло еще осмотреть кухню и ванную…
-18-
В газетах опять подняли шум по поводу грядущего голода, особенно неистовствовала партия Императорского Дома, хотя в раскладе сил едва набирала несколько тысяч голосов. Пусть себе шумят, подумал Максим, эти не представляют опасности. Правые газеты только дали несколько броских заметок, описывающих очереди и разгул цен на «черном» рынке. Левые, в противовес им, писали о новых ресторанах, считая их откровенным издевательством над голодным народом, едко высмеивали последний концерт для «сливок» общества…
Когда Мак, вместе с Вепрем, доложил Страннику о том, что взят человек, Тихоня Прешт, руководивший действиями саботажников и его основные пособники из министерств, тот только покачал головой. Максим, решив, что такого недоверия он не заслуживает, хотел возмутиться, но Вепрь взял его за локоть и удержал. И правильно сделал. Странник поднялся во весь свой рост и, положив свою длинную ручищу ему на плечо, сказал: «Спасибо, Мак». А затем, повернувшись к Вепрю, спросил: «Ну, как тебе, этот юноша?» На что Тик Феску в ответ поднял большой палец и сказал, что им можно гордится.
Вепрь ушел, он хотел выехать и взять тех, кто помогал саботажникам на станциях. Тихоня сразу начал выкладывать все, что знал после того, как он внезапно очутился в камере, где ему показали фотографии и пообещали расстрелять. Странник бегло просмотрел показания, внимательно просмотрел фотографии и потребовал от Максима полного отчета, в письменном виде, в ближайшие сутки. Посмотрев на часы, Странник снял трубку телефона, набрал номер и сказал: – Это Странник. Запускайте материал. – Затем посмотрел на Максима так, будто он совершил нечто, от него не ожидавшееся.
– Как же тебе удалось выйти на Тихоню? Я считал, что на это уйдет не меньше недели. Ты действительно хорошо поработал, Максим.
Максим с удовольствием рассказал. О том, как он решил показать арестованному на складах полковнику все фотографии, его тогда будто за руку дернуло достать те снимки, которые не штаб решил не разрабатывать. Как он заметил слабенькую реакцию полковника в двух случаях и затем приказал поставить наблюдение. Но это оказалось не тем, что вывело его на Тихоню.
– Вы ведь знаете Рудольф, что я работал с камерами наблюдения и обрабатывал данные по программе. Которую сам составлял, по десятку факторов… Только я не учел простого варианта: что все эти министерства могут использоваться просто как место встреч, там ведь можно собраться и, не вызывая никаких подозрений, обменяться информацией, передать приказы, планы… Когда до меня это дошло, я побежал домой и просмотрел все записи, где были те, кто вызвал реакцию полковника. И увидел, как несколько человек дважды собирались, потом я вытащил того стукача, который назвал мне всех поименно… После этого оставалось только поехать и взять того, кто еще недавно был начальником управления Департамента охраны порядка, а потом вдруг стал мелким чиновником в управлении перевозок, к тому же под другим именем.
Максим не стал рассказывать о терзавших его сомнениях и о том, что он уже готов был просить помощи. Теперь ему хотелось отправиться к Раде, увидеть дядюшку Каана и поспорить с ним о чем-нибудь очень древнем и не имеющим к настоящему никакого отношения, кроме исторического.
Сикорски задумчиво пожевал губами: – Да, это был рискованный маневр. – Заметив удивленный взгляд Максима, пояснил, что это относилось к тому, что было сделано на складах.
– Но хорошо то, что хорошо кончается. Благодарю еще раз, теперь уже как представитель КОМКОНа, – тут Сикорски поднялся и с чрезвычайно серьезным видом подал руку, которую Максим пожал с некоторым смущением. Он уже отвык от рукопожатий.
– Спасибо, Рудольф. Но я не считаю, что это моя заслуга. Без Вепря, без Генерала, без Малыша и остальных ребят, которые дежурили, рисковали жизнями, я бы не смог ничего сделать.
Сикорски согласно покивал головой и похлопал его по плечу.
– Я знаю, Максим, что ты без них много бы не сделал. Но и без тебя они тоже мало что смогли бы успеть. А ты даже не представляешь, как вовремя ты успел. Прямо-таки, Биг-Баг. Но об этом мы еще поговорим. А теперь я хотел бы предложить тебе отправиться на курсы.
Максим обалдело уставился на него. Какие еще курсы, кройки и шитья что ли… И почему – Биг-Баг? Откуда это? Если его называют Большим Мешком за то, что он выловил руководство саботажников…
– КОМКОН развернул на Пандоре курсы для таких вот как ты, наших разведчиков и наблюдателей. Надо готовить таких ребят как ты на полном серьезе, иначе незачем нам соваться в чужие миры. И ГСП надо закрывать, иначе мы будем попусту терять способных молодых невежд. Я тебе об этом уже говорил, – Рудольф посмотрел пристально и Максим вспомнил, что было такое, и всего три дня назад.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70822273) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.