Читать онлайн книгу «Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой» автора Александр Рыклин
Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой
Александр Рыклин
Александр Рыклин – журналист, главный редактор «Ежедневного журнала», колумнист Радио «Свободы» и «Republic». Много лет работал политическим обозревателем журнала «Итоги» и ЕЖа. Специализируется на внутриполитических темах, аналитике выборов, раскладов в высших эшелонах власти и оппозиционного движения.
Разрушить уже вполне устоявшийся миф об исторической неизбежности особого русского пути – такую цель я себе ставил. Апологеты теории о том, что в наших широтах никакая форма правления, кроме жестко авторитарной, не имела, не имеет и никогда не будет иметь шансов на успех, приводят на первый взгляд весьма убедительные аргументы. Дескать, народ-богоносец оказался не способен понять и принять все преимущества демократии и сам делегировал свои конституционные права узкой группе лиц.
Я не согласен. Я думаю, что причиной нынешнего состояния дел в России стали люди, оказавшиеся у подножия власти еще в период ельцинского правления. Именно корыстолюбие и отсутствие стратегического мышления тогдашних «элит» привели страну к столь неутешительному сегодняшнему дню. Они же и выдумали вполне оправдывающий их действия миф об исторической неизбежности особого русского пути…
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Александр Рыклин
Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой
Посвящается памяти Бориса Немцова
© Александр Рыклин, автор, 2022
© Александр Макаров, РИА Новости, фото, 1997
© Сергей Гунеев, РИА Новости, фото, 2006
© «Захаров», 2022
Предисловие
Ответственность элит
Элиты, с точки зрения политологической и социологической – это люди, которые имеют ресурсы, чтобы управлять другими людьми (влиять на их поведение и принятие решений). Элиты – это часть «народа», которая превращает его в «нацию». Или не превращает. Если она на это не способна.
Кирилл Рогов
Часто приходится слышать и читать, что путь общественно-политического развития, по которому пошла Россия после избавления от власти коммунистов, фактически безальтернативен. Аргументы в защиту этого тезиса приводятся серьезные и, несомненно, заслуживающие внимания. Дескать, с авторитаризмом, который нынче прочно укоренился на российских просторах, никакой другой способ управления государством (пользуясь терминологией еще в недавнем прошлом важного путинского сановника Владислава Суркова – «лайфхак властвования») конкурировать не мог по целому ряду причин. Главная из которых – народ-богоносец, тщательно отфильтрованный семьюдесятью годами советской власти, отчасти инфантилен, отчасти архаичен и не способен осознать себя полноценной политической нацией, что и повлекло за собой фактический отказ от «народного суверенитета». Конституционная формула «народ является единственным источником власти» осталась на бумаге и никаким реальным содержанием не наполнилась.
Отсюда и та легкость, с которой действующий режим, невозмутимо и отчасти даже демонстративно игнорируя демократические принципы, выстроил полностью имитационную общественно-политическую систему, единственная цель которой – надежное обеспечение несменяемости власти. А народ в условиях роста жизненного уровня, обеспеченного благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой (в первую очередь – заоблачными ценами на углеводороды), не просто благожелательно воспринял переход от условно демократической модели государственного устройства (ельцинской) к реально авторитарной (путинской), но даже и поддержал его, делегировав все управленческие функции узкой группе лиц. (На самом деле – одному человеку.)
Но какова в этом переходе роль социальных групп, занимающих лидерские позиции в различных сферах жизни – общественно-политической, деловой, научной, культурной?
Собственно говоря, так я себе задачу и сформулировал – попробовать проанализировать поведение российских элит в ключевые моменты новейшей российской истории. Причем еще задолго до лета 1999 года, когда кадровое решение о ельцинском преемнике предопределило развитие России по крайней мере на два десятилетия вперед.
Понятно, что сам термин «элита» в отношении той или иной социальной группы российского общества воспринимается отнюдь не однозначно и носит достаточно условный характер. Поэтому сразу хочу оговориться, что та классификация, которая я предлагаю в этой книге – вовсе не истина в последней инстанции. Она лишь необходима для того, что выделить главенствующие социальные группы, чья ответственность перед (извините за пафос) историей по очевидным причинам выше, чем у остальной части населения. И хотя группы эти в разные моменты обладали разным набором инструментов влияния, но в любом случае он, набор этот, был всегда шире и богаче, чем в целом у народа.
Понятно, что в ельцинскую и путинскую эпохи выделяются различные элитные группы, но и внутри самих лидерских сообществ время от времени происходят глобальные трансформации. Скажем, такая крайне важная часть элиты, как «крупный бизнес», с приходом Путина претерпела радикальные изменения в кадровом составе. Коренным образом изменилась и ее роль в формировании политики государства.
Думаю, анализ поведения различных привилегированных сообществ резонно начать с президентской кампании 1996 года.
Я не ставлю своей целью кого-то обличать, выносить приговоры или делать однозначные выводы. Я лишь хочу максимально объективно рассмотреть исторические развилки последнего времени с точки зрения поведения элитных групп, их возможностей влиять на ситуацию… Ну и немного пофантазировать о том, как могли бы развиваться события в нашей стране, если бы в те или иные моменты те или иные лидерские сообщества выбирали другие модели поведения.
Умные люди говорят, что каждый автор должен примерно представлять себе своего читателя. Я довольно долго думал об этом, и вот какие образы и картины уже прочно укоренились в моей голове. Вообразите себе бескрайнюю пустыню (ну или степь – без разницы), посередине которой установлен невероятных размеров чан, и не видно ему ни конца ни края ни в какую сторону. И весь он до краев заполнен нечистотами, и даже непонятно, откуда их столько взялось. А внутри чана люди, миллионы людей. Они там живут, растят детей, строят карьеры, добиваются успеха, влюбляются, ссорятся, совершают разные поступки. И подавляющее большинство уже даже и не осознает, что живет в таких странных и, прямо скажем, антисанитарных условиях, – пообвыкли. Конечно, некоторые иногда покидают чан – ездят в командировки или в отпуск. И там, в другом мире, их порой посещают разные беспокойные мысли. Но потом они возвращаются и забывают о том, что их беспокоило.
Но есть и другие. Те, которым вопрос «почему мы живем в дерьме?» сверлит голову более или менее постоянно. Они хотят понять, как так вышло, что мы все оказались в этом зловонном чане. Неужто это наша российская вековая обреченность, или всё же есть конкретные причины, приведшие к столь печальному результату? А еще эти люди отчетливо осознают, что без выяснения причин любые попытки очистить чан окажутся безрезультатными. Вот это и есть мои читатели! Цель книжки – хотя бы отчасти удовлетворить их интерес. Попробовать ответить на извечный русский вопрос: как мы докатились до такой жизни?
Президентские выборы 1996 года. Суета вокруг Ельцина
Сегодня мало кто помнит, но важным условием залоговых аукционов был пролонгированный процесс приватизации, в котором отчетливо просматривается политическая составляющая. То есть частные финансово-промышленные группы, участвовавшие в тех процедурах, кредитовали правительство и получали в залог акции государственных активов, но право распоряжаться акциями предоставлялось им только после того, как государство отказывалось возвращать кредиты. То есть уже после выборов 1996 года. Таким образом, победители залоговых аукционов сами становились заложниками актуальной политической ситуации, прекрасно осознавая, что победа Геннадия Зюганова будет означать слом всей схемы. Другими словами, олигархи были кровно заинтересованы в победе Бориса Ельцина, что и предопределило их безусловную поддержку действующего президента.
В конце 1995 года Минфин России подписал целый ряд кредитных договоров, которые передавали под контроль таких компаний, как ОНЭКСИМ, МЕНАТЕП, «Ренессанс-Капитал» и ряда других ключевые ресурсодобывающие структуры, сформировавшиеся еще в советские времена. На этом этапе две мощные элитные группы, назовем их условно «младореформаторы» и «олигархи», выступили единым фронтом, на который и смогла опереться власть в ходе президентской предвыборной кампании 1996 года. Олигархи являлись бенефициарами приватизационных процедур середины 90-х, а экономический блок правительства – идеологом и оператором всей этой кампании.
Главное «достижение» путинизма – создание имитационной политической системы, в принципе не предусматривающей никакой настоящей конкуренции. В двухтысячных годах любой нормальный, даже минимально интересующийся политикой человек на вопрос, имеет ли, например, Государственная Дума реальное политическое влияние на ситуацию в стране, лишь криво усмехнется. Примерно такая же реакция последует на вопрос о чистоте и прозрачности выборов каких угодно уровней.
Но в середине девяностых всё еще было по-другому. Этот первый период посткоммунистического развития России по крайней мере на начальном своем этапе обладал реально действующими государственными и общественными институтами, а политическая жизнь российского государства проистекала в условиях жесточайшей конкуренции. Страна училась жить, опираясь на демократические принципы, на незыблемость процедур. Сегодня гражданину России сложно себе это представить, но, например, думские выборы 1995 года провели честно, без каких-либо фальсификаций и подтасовок. И это притом что положение Кремля было совсем незавидным, а популярность властей постоянно снижалась.
По данным ВЦИОМа одобрение работы Бориса Ельцина на посту президента РФ за один год (с сентября 1994 года по сентябрь 1995 года) сократилось ровно вдвое и составило всего чуть более 14 %. А больше половины респондентов уже подвергали сомнению целесообразность демократических преобразований. Они констатировали, что «лучше, если бы всё в стране оставалось так, как было до начала перестройки в 1985 году».
Тут еще важно отметить, что в правящем истеблишменте не было единой точки зрения на целесообразность проведения этих выборов. Дело в том, что, согласно временным положениям Конституции 1993 года, Госдума 1-го созыва должна была просуществовать всего два года. Разумеется, не жаждали очередных выборов и сами депутаты. Причем многие из них опасались, что в случае победы левых сил Кремль может пойти на самые крайние меры. (Память о кризисе 1993 года, закончившемся силовым противостоянием, была еще очень свежа. Заверения в том, что в этот раз Борис Ельцин не станет палить по парламенту из танков, убеждали не слишком многих.)
Впрочем, и в самой партии власти не было единства по поводу формата предстоящих выборов и даже их целесообразности. Так, некоторые из советников президента Ельцина настаивали на том, что три четверти парламента должны избираться по мажоритарной системе (то есть по одномандатным округам), а по партийным спискам – только 150 человек. В частности, этой точки зрения придерживался тогдашний руководитель Администрации президента (АП) Сергей Филатов. Его позиция понятна: в АП полагали, что таким образом удастся отобрать у коммунистов часть мандатов, которая досталась бы им при паритетном голосовании.
А глава службы безопасности президента Александр Коржаков вообще считал, что эти выборы надо перенести на более поздний срок. (Через год такое же мнение он будет высказывать по поводу выборов президента РФ.) Его главный аргумент – партия власти совершенно не готова и выборы с треском проиграет. Надо сказать, что в тот раз пророчества г-на Коржакова сбылись практически полностью.
Следует отдать должное Борису Ельцину. В ситуации, когда существенная часть политического истеблишмента настаивала на переносе думских выборов, он на такой шаг не пошел. Сторонники Ельцина скажут, что ключевую роль в этом решении сыграла «исконная приверженность президента демократическим принципам». Противники – что слишком свежа еще была память о 93-м годе и Ельцин просто не решился в очередной раз менять продекларированные правила игры.
Как бы там ни было, выборы состоялись в срок, 17 декабря, и на них убедительную победу одержали левые силы. Результаты таковы: КПРФ – 22,3 %, 175 мандатов; ЛДПР – 11,2 %, 51 мандат; «Наш дом – Россия» – 10,1 %, 55 мандатов и «Яблоко» – 6,9 %, 4 мандата. Соответственно, преодолеть пятипроцентный барьер сумели только четыре партии.
Демократы остались за бортом большой актуальной политики: партия Егора Гайдара набрала менее 4 %, партия Бориса Федорова – чуть более полутора. Серьезное разочарование вызвал в Кремле результат, продемонстрированный партией власти «Наш дом – Россия», ведомой Виктором Черномырдиным. Там рассчитывали, что у Виктора Степановича достанет политической воли и ресурсов оказать коммунистам гораздо более серьезное сопротивление, однако надеждам этим не суждено было сбыться.
Известно, что Виктор Черномырдин действительно не был большим энтузиастом партийной работы. Он не слишком много времени уделял предвыборной кампании, имел обыкновение перекладывать свои партийные обязанности на плечи советников и помощников, масштабных предвыборных турне по стране не совершал. В итоге несколько десятков думских кресел демократам удалось насобирать по одномандатным округам, но этим дело и ограничилось.
И, кстати, в этой части парламентского состязания левым удалось одержать еще более убедительную победу. Так, например, «Аграрная партия», не сумевшая преодолеть пятипроцентный барьер, по числу одномандатников оказалась на втором месте, сразу вслед за КПРФ. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов образца середины 90-х – это совсем не тот держащий перед собой портретик Сталина блаженный рыхлый дедушка, которого мы знаем сегодня. В 95–96-ом Зюганов – энергичный политик левого толка, реально претендующий на власть в стране. В то время в его идеологическом арсенале не было никакого Сталина и апелляций к «славному советскому прошлому». В глазах лидера «Трудовой России», бесноватого Виктора Анпилова, он – оппортунист, согласившийся на сделку с «акулами капитализма». Зюганов, разумеется, клеймит «проклятый ельцинский режим, расстрелявший парламент», но при этом говорит о «социально ориентированной экономике», о «необходимости подъема профсоюзного движения», об «ответственности крупного бизнеса перед человеком труда». И ни слова про возврат к «развитому социализму» или про «национализацию средств производства».
Более того, в самом начале 1996 года Геннадий Андреевич появляется на «главном капиталистическом шабаше», экономическом форуме в Давосе, где на многочисленных встречах и обедах выступает как респектабельный социал-демократ умеренных взглядов, как абсолютно договороспособный и вменяемый претендент на высший государственный пост в России, разделяющий базовые демократические ценности. Со своей задачей – предстать перед Западом вполне приемлемым лидером России – он справился блестяще. Причем был до такой степени убедителен, что Анатолию Чубайсу пришлось собрать пресс-конференцию и объяснять западным партнерам, что приход Зюганова к власти будет автоматически означать смену общественно-политического строя со всеми вытекающими последствиями.
Вообще, надо сказать, что в начале 1996 года Ельцин очевидным образом сдает позиции лидера демократического крыла, делает несколько существенных уступок «левому» большинству в парламенте. Сначала в отставку отправлен прозападный министр иностранных дел Андрей Козырев, а на его место назначается представитель спецслужб Евгений Примаков, который первым делом заявляет о «недопустимости расширения НАТО на Восток». Спустя несколько дней своего поста в правительстве лишается Анатолий Чубайс, а Координационный совет по проведению избирательной кампании возглавляет популярный у старого директорского корпуса первый вице-премьер Олег Сосковец. В ближайшем окружении президента это решение объясняют желанием наладить контакт с «красным поясом», то есть в основном с региональными элитами областей Центральной России: местный истеблишмент, как известно, состоит по большей части из политиков левого крыла.
Сейчас, по прошествии почти 25 лет, становится ясно, что именно в то время сформировалась властная корпорация, позже получившая название «Семья». Скорее всего, вмешательство ближайших родственников Бориса Николаевича во внутреннюю политику страны было связано прежде всего вот с чем: ни Татьяна Дьяченко, ни ее будущий муж Валентин Юмашев не верили, что силы, на которые в начале 1996 года опирался Ельцин, способны провести эффективную избирательную кампанию и обеспечить победу на предстоящих выборах. Кстати, официально Дьяченко и Юмашев узаконят свои отношения только через несколько лет. Их свадьба (для каждого из них этот брак будет третьим) состоится осенью 2001 года и пройдет в обстановке полной секретности. СМИ в то время писали, что даже Борис Николаевич узнал о событии в последний момент, хотя, конечно, для него решение не стало сюрпризом. Впрочем, как и для всей России…
Вот что о заседаниях предвыборного штаба Сосковца рассказывает в интервью журналисту Олегу Морозу Анатолий Чубайс: «…Допустим, вставал министр путей сообщения и докладывал: "Столько-то миллионов железнодорожников, работающих у нас, все как один поддерживают Бориса Николаевича, а вместе с членами семьи это еще больше". Замечательно! А как у нас в металлургии? В металлургии такая же единодушная поддержка. Замечательно! Ситуация была доведена до такого абсурда, что нужен был просто элементарный здравый смысл, чтобы показать, что это полная чушь от начала до конца. Не имеющая никакого отношения к жизни…» В том же интервью Анатолий Борисович говорит о том, что первым человеком, который зародил сомнения в душе Ельцина по поводу эффективности его штаба, была Татьяна Дьяченко.
Анатолий Чубайс лишился поста первого вице-премьера в правительстве Черномырдина 16 января 1996 года. Причем Ельцин и не скрывал тогда причин этого кадрового решения. Они никак не были связаны с профессиональными качествами Чубайса, а возникли исключительно благодаря электоральным последствиям думской кампании. Президент прямо скажет, что если бы не фактор Чубайса («во всем виноват Чубайс») блок «Наш дом – Россия» набрал бы на 10 % больше. Но уже спустя всего месяц, объявляя о своем решении баллотироваться на пост президента, Борис Ельцин назовет Чубайса «членом своей команды», который «будет агитировать за президента».
Что же повлияло на столь резкую перемену? Кажется же несколько странным сначала ставить в вину человеку поражение провластной партии на думских выборах, а потом звать его в собственную предвыборную команду. Вот отрывок из совсем недавнего моего разговора с тогдашним вице-президентом «Телекомпании НТВ» Евгением Киселевым:
Я: А откуда вообще взялась кандидатура Чубайса на пост руководителя ельцинского штаба? Кто первым назвал его имя?
Киселев: Отлично помню то совещание в доме приемов ЛогоВАЗа (штаб-квартире Бориса Березовского). Все бурно обсуждали ситуацию и сходились на том, что развивается она совершенно катастрофически и если дело так пойдет дальше, то Зюганов стопроцентно победит. И тут в какой-то момент человек, который до этого тихонько сидел где-то в уголке, неожиданно произнес: «А давайте позовем Чубайса». Это был Валентин Юмашев. Все одобрили эту кандидатуру молниеносно. Прекрасно помню, как Гусинский с Березовским подняли вверх свои большие пальцы. Так вопрос был решен.
Помнит подробности этого совещания и вице-президент банка МЕНАТЕП Леонид Невзлин: «Мы тоже поддержали кандидатуру Анатолия Чубайса. Ему сразу была назначена вполне приличная зарплата. Счет на его имя у себя в "Мост-Банке" открыл Гусинский. Впрочем, я думаю, что роль Анатолия Чубайса в президентской кампании 1996 года сильно преувеличена. На поверку он оказался не таким уж мощным менеджером. Чубайс вообще не руководил штабом. Над ним все ржали, если честно. Он такой формальный бюрократ. Руководили другие люди. Игорь Малашенко, Вася Шахновский… По Москве всё как раз Шахновский решал – он тогда управляющим делами у Лужкова в мэрии работал. Телевизионная роль – это, естественно, люди Березовского и Гусинского. А об обязанностях и заслугах Чубайса я ничего не знаю. Кроме одной, правда: он заходил к БЭНу (Борису Ельцину), и тот на все соглашался».
Однако на том этапе предвыборной кампании проблема была не только в противостоянии с коммунистами. Внутри команды самого Ельцина к тому моменту уже сформировался весьма влиятельный антилиберальный блок. В том же интервью Олегу Морозу Чубайс говорит о руководителе службы безопасности президента Коржакове как о возомнившем себя «вторым человеком в стране».
Сейчас уже более или менее очевидно, что никакой идеологии в позиции Коржакова не было, ему просто хотелось оставаться правой рукой президента, влиятельным и могущественным сановником, способным влиять на судьбы страны. Вот такие у него были амбиции. И, разумеется, ситуация, при которой рядом с Ельциным возникают другие фигуры, претендующие не просто на должности, а на право формировать целые сектора внутренней политики, его ни в какой мере не устраивала.
Поэтому, уже начиная с 1995 года, Коржаков пытался навязать Ельцину сценарий, в котором сам будет играть ключевую роль. Открытая публичная предвыборная кампания с непредсказуемым результатом отторгалась им по той простой причине, что ему очевидным образом не было в ней никакого места. Он во всей этой электоральной кутерьме, сложных интригах и предвыборных раскладах не понимал ни бельмеса. Другое дело – практически силовой вариант с переносом выборов на более поздний срок. Как минимум – на два года. Вот это – его игра! Ему подходил любой конфронтационный вариант, при котором президенту придется опереться на силовой блок.
Судя по всему, в то время фактор «семьи» Александр Коржаков еще не учитывал. Изначально выбранная им стратегия борьбы была такова: не убеждать Ельцина в преимуществах своего видения ситуации, а просто наносить удары по противоположной стороне, пытаться дискредитировать оппонентов в глазах верховного правителя. И стратегию эту он начал применять еще задолго до думской кампании 1995 года.
Инцидент, который позже получил название «Операция мордой в снег», случился 2 декабря 1994 года.
Тогда спецотряд в камуфляжной форме из службы безопасности президента блокировал все подходы к зданию мэрии на Новом Арбате, одно из крыльев которого занимал офис Владимира Гусинского. К бойцам охраны Гусинского применили силу, они были обезоружены и под дулами автоматов уложены на снег прямо перед мэрией, где и пролежали более трех часов. Значительно позже Александр Коржаков откровенно признался, что цель у этой операции была одна – «не пустить Гусинского в большую политику». И надо сказать, что этот воинственный демарш произвел на Владимира Александровича определенное впечатление: он счел разумным покинуть страну на полгода. Для Александра Коржакова этот «поход за властью» закончится спустя два с половиной года.
Девятнадцатого июня 1996-го, через два дня после окончания первого тура президентских выборов, на которых Борис Ельцин на 3 % опередил Геннадия Зюганова (к теме выборов 1996 года мы, разумеется, еще вернемся), возле одного из подъездов Белого дома были задержаны два члена предвыборного штаба – руководитель акции «Голосуй или проиграешь» Сергей Лисовский и заместитель гендиректора ОРТ Андрей Евстафьев. С собой у них была картонная коробка (та самая пресловутая «коробка из-под ксерокса»), в которой люди Коржакова обнаружили пачки долларов.
Позже выяснилось, что Лисовский с Евстафьевым пытались вынести из Дома правительства полмиллиона долларов. Интрига развивалась стремительно. Задержанные сразу предъявили документы, свидетельствовавшие о том, что деньги эти не криминального происхождения, а через два часа высокопоставленный сотрудник Минфина привез Коржакову документ, подписанный Виктором Черномырдиным, который подтверждал слова задержанных. И тем ни менее допрос, в ходе которого люди Коржакова пытались выяснить разнообразные подробности проводимой предвыборной кампании, продолжался еще почти десять часов.
Развязка наступила на следующий день, 20 июня. Первое поражение Коржаков потерпел, когда выяснилось, что он не первый, кто будет принят президентом в это утро. Сначала Борис Николаевич провел беседу с Черномырдиным, следом за премьером к Ельцину вошел Анатолий Чубайс. Вспоминает Евгений Киселев: «Известно было, что Чубайс умел оказывать на Ельцина какое-то совершенно магическое воздействие. Но проблема состояла в том, чтобы добиться аудиенции. Накануне вечером, когда все пребывали в шоке от случившегося и вовсе не радужно оценивали ближайшие перспективы, с идеей направить к Ельцину Чубайса выступил все тот же Юмашев. Он же пообещал добиться этой встречи. Кстати говоря, в отличие от остальных, Юмашев был совершенно спокоен и заверял присутствующих, что завтра президент уволит их оппонентов. Надо сказать, что в тот момент мало кто разделял его оптимизм. Но прав оказался как раз Валентин Борисович».
Теперь, конечно, можно только гадать, какие аргументы привел Чубайс главе государства. Скорее всего, просто показал на пальцах, что Коржаков со товарищи занимаются прямым вредительством, атакуя его, ельцинскую, предвыборную кампанию в собственных корпоративных целях. К тому моменту на руках у Анатолия Борисовича уже были все козыри: его команда одержала победу в первом туре выборов, о чем еще весной даже никто и не мечтал. К обеду 20 июня в отставку были отправлены сам могущественный и всесильный Александр Коржаков, директор ФСБ Михаил Барсуков и первый вице-премьер правительства Олег Сосковец.
Этот список отставленных позволяет сделать вывод о том, что к середине 1996 года Коржакову удалось собрать из влиятельных сановников мощный антилиберальный блок, готовый навязать Ельцину собственную политическую повестку. Главным пунктом их плана была отмена второго тура президентских выборов. Уже на следующий день демократические СМИ вышли с заголовками «Путч провалился». Кстати, термин «путч» применительно к этим событиям прозвучал из уст всё того же Чубайса, собравшего по этому случаю специальную пресс-конференцию. Победа демократов была очевидна и масштабна, но всё же это еще был промежуточный успех. Ельцину предстоял второй тур.
Ровно за день до громкого скандала с коробкой произошло событие, которое, возможно, и побудило Коржакова с его соратниками пойти ва-банк и нанести по либералам прямой удар. Секретарем Совета безопасности назначили генерала Лебедя, который, разумеется, был «силовиком» покруче и поярче Коржакова. Человек с мужественным лицом и квадратным подбородком, гренадерской стати, классический «русский генерал» Александр Лебедь одним своим видом внушал уверенность в победе. То есть с его воцарением в команде руководитель президентской службы безопасности получал еще одного мощного конкурента, но теперь уже как бы из собственного стана. Назвать генерала либералом вряд ли бы кто решился.
Пристегнуть Лебедя к избирательной гонке было очень точным и своевременным решением. Надо сказать, что эклектичность его предвыборной программы, в которой одновременно декларировались приверженность либеральным ценностям и опора на мощное государство, влияющее на экономику страны, не помешала бывшему командующему 14-й армии, герою приднестровского конфликта набрать в первом туре вполне весомые 14,5 % голосов избирателей. (Например, Григорий Явлинский на тех же выборах финишировал с результатом в два раза слабее генеральского.)
Есть одно важное обстоятельство, про которое, говоря о той бурной предвыборной кампании, невозможно не упомянуть. Дело в том, что к середине 90-х годов здоровье Бориса Ельцина было подорвано уже очень существенно. За год с ним случился целый ряд сердечных приступов, некоторые из которых были диагностированы как инфаркты. Честно скажу – я с большим уважением отношусь к памяти этого человека, считаю его заслуги перед страной огромными, но не вижу возможности обойти стороной одну важную особенность его натуры, которую уже и в те времена близкому окружению замалчивать не удавалось. У Бориса Николаевича были серьезные проблемы со спиртным. Даже люди, которые публично называли это «слухами» и «домыслами», в частных беседах безоговорочно признавали тот факт, что с Ельциным надо было решать все вопросы до обеда.
И, возможно, не стоило бы об этом сейчас вспоминать, если бы данный факт частной жизни немолодого уже человека таковым и оставался. Но этот факт, вне всякого сомнения, влиял на политику Кремля. Возможно, кстати, с этой пагубной привычкой связано и возникновение политической корпорации под названием «семья». Близкие к Ельцину люди, несомненно, любящие и уважающие его, в какой-то момент сочли, что Борис Николаевич перестает справляться со всем множеством проблем и не всегда адекватно оценивает реальную ситуацию.
Не сомневаюсь, что становление этой самой «корпорации» проходило постепенно, возможно, даже незаметно для ее основных членов, и никогда никаким образом не формализовывалось. Вряд ли можно предположить, что в какой-то момент – например, во время одного из семейных обедов – было принято решение, что с этого дня Татьяна Дьяченко и ее муж Валентин Юмашев начинают принимать активное участие в политических процессах. Нет, конечно. Просто однажды Татьяна Борисовна решила послушать, что там происходит на заседании избирательного штаба у Сосковца, а потом поделилась своими впечатлениями с отцом. А в другой раз Валентин Юмашев пришел в ЛогоВАЗ, чтобы поучаствовать в совещании либеральных министров и олигархов, и тоже, надо думать, отчитался позже перед будущим тестем.
Ясно одно: если бы однажды Борис Ельцин, который был человеком прямым и даже резким, настоятельно попросил членов своей семьи не вмешиваться в государственные дела – ты, любимая дочка, детьми занимайся, а ты, любезный друг, ходи на свой теннис, – то никакой «семьи» никогда бы не возникло. Но Ельцин согласился с вхождением Дьяченко и Юмашева в пул ближайших политических советников, что, вне всякого сомнения, предопределило развитие России на десятилетия вперед. И всё же появление родственников в команде Ельцина в предвыборной кампании 1996 года воспринималось общественностью как один из явных признаков смены политического вектора. Ельцин подводил черту, избавлялся от старой номенклатуры, зачищал пространство для своего второго президентского срока. Между первым и вторым турами он не только назначил генерала Лебедя секретарем Совбеза, но и отправил в отставку министра обороны Павла Грачева, главного неудачника первой чеченской войны и яростного апологета призывной армии.
Сейчас об этом редко вспоминают, но весной 1996 года Борис Ельцин подписал исторический указ, согласно которому с 2000 года российская армия должна была комплектоваться исключительно на контрактной профессиональной основе. Призыв с этого времени полностью отменялся.
(Впрочем, спустя два с половиной года документ этот будет существенно скорректирован. В нем вместо конкретной формулировки «с весны 2000 года» появится другая – «по мере создания необходимых условий». Как мы все прекрасно знаем, «условия» эти не созданы до сих пор.)
Однако одновременно с указом об отмене призыва был подписан не менее сенсационный и даже более актуальный на тот момент указ, согласно которому в горячие точки больше нельзя было направлять призывников срочной службы. Только контрактников. Это была крайне важная инициатива, воспринятая уставшим от чеченской войны обществом с большим воодушевлением.
Впрочем, остановить чеченский конфликт до первого тура Ельцину не удалось, хотя он приложил для этого немало усилий. Двадцать седьмого мая 1996 года Борис Ельцин принял в Кремле делегацию «непризнанной республики Ичкерия» во главе с ее вице-президентом Зелимханом Яндарбиевым. Спустя много лет уже в Лондоне мне о той встрече расскажет участник переговоров Ахмед Закаев: «Там напряженность возникла с первых минут. Видно было, что Ельцину все это крайне не нравится и он очень сильно раздражен. Например, они несколько минут буквально препирались с Яндарбиевым по поводу того, кто и где сядет. Зелимхан хотел во время переговоров находиться напротив Бориса Николаевича, чтобы подчеркнуть свой статус равноправного партнера, а Ельцин долго не соглашался, но потом уступил. Однако подписывать документ не стал. Черномырдин подписал договор о перемирии. А на следующий день он вообще вон какой фокус выкинул!..»
Утром 28 мая, пока чеченская делегация отдыхала на одной из подмосковных правительственных дач, Борис Ельцин вылетел в Моздок, а оттуда, пересев на вертолет, отправился в Грозный. В аэропорту «Северный» Борис Николаевич провел встречу с российскими военнослужащими, поздравил их с победой в чеченской войне, потом возле блокпоста переговорил с заранее отобранной группой местных жителей, объявил им, что подписал договор, останавливающий войну, и улетел в Москву. Всё это время чеченская делегация понятия не имела о президентском визите.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70808983) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Александр Рыклин
Александр Рыклин – журналист, главный редактор «Ежедневного журнала», колумнист Радио «Свободы» и «Republic». Много лет работал политическим обозревателем журнала «Итоги» и ЕЖа. Специализируется на внутриполитических темах, аналитике выборов, раскладов в высших эшелонах власти и оппозиционного движения.
Разрушить уже вполне устоявшийся миф об исторической неизбежности особого русского пути – такую цель я себе ставил. Апологеты теории о том, что в наших широтах никакая форма правления, кроме жестко авторитарной, не имела, не имеет и никогда не будет иметь шансов на успех, приводят на первый взгляд весьма убедительные аргументы. Дескать, народ-богоносец оказался не способен понять и принять все преимущества демократии и сам делегировал свои конституционные права узкой группе лиц.
Я не согласен. Я думаю, что причиной нынешнего состояния дел в России стали люди, оказавшиеся у подножия власти еще в период ельцинского правления. Именно корыстолюбие и отсутствие стратегического мышления тогдашних «элит» привели страну к столь неутешительному сегодняшнему дню. Они же и выдумали вполне оправдывающий их действия миф об исторической неизбежности особого русского пути…
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Александр Рыклин
Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой
Посвящается памяти Бориса Немцова
© Александр Рыклин, автор, 2022
© Александр Макаров, РИА Новости, фото, 1997
© Сергей Гунеев, РИА Новости, фото, 2006
© «Захаров», 2022
Предисловие
Ответственность элит
Элиты, с точки зрения политологической и социологической – это люди, которые имеют ресурсы, чтобы управлять другими людьми (влиять на их поведение и принятие решений). Элиты – это часть «народа», которая превращает его в «нацию». Или не превращает. Если она на это не способна.
Кирилл Рогов
Часто приходится слышать и читать, что путь общественно-политического развития, по которому пошла Россия после избавления от власти коммунистов, фактически безальтернативен. Аргументы в защиту этого тезиса приводятся серьезные и, несомненно, заслуживающие внимания. Дескать, с авторитаризмом, который нынче прочно укоренился на российских просторах, никакой другой способ управления государством (пользуясь терминологией еще в недавнем прошлом важного путинского сановника Владислава Суркова – «лайфхак властвования») конкурировать не мог по целому ряду причин. Главная из которых – народ-богоносец, тщательно отфильтрованный семьюдесятью годами советской власти, отчасти инфантилен, отчасти архаичен и не способен осознать себя полноценной политической нацией, что и повлекло за собой фактический отказ от «народного суверенитета». Конституционная формула «народ является единственным источником власти» осталась на бумаге и никаким реальным содержанием не наполнилась.
Отсюда и та легкость, с которой действующий режим, невозмутимо и отчасти даже демонстративно игнорируя демократические принципы, выстроил полностью имитационную общественно-политическую систему, единственная цель которой – надежное обеспечение несменяемости власти. А народ в условиях роста жизненного уровня, обеспеченного благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой (в первую очередь – заоблачными ценами на углеводороды), не просто благожелательно воспринял переход от условно демократической модели государственного устройства (ельцинской) к реально авторитарной (путинской), но даже и поддержал его, делегировав все управленческие функции узкой группе лиц. (На самом деле – одному человеку.)
Но какова в этом переходе роль социальных групп, занимающих лидерские позиции в различных сферах жизни – общественно-политической, деловой, научной, культурной?
Собственно говоря, так я себе задачу и сформулировал – попробовать проанализировать поведение российских элит в ключевые моменты новейшей российской истории. Причем еще задолго до лета 1999 года, когда кадровое решение о ельцинском преемнике предопределило развитие России по крайней мере на два десятилетия вперед.
Понятно, что сам термин «элита» в отношении той или иной социальной группы российского общества воспринимается отнюдь не однозначно и носит достаточно условный характер. Поэтому сразу хочу оговориться, что та классификация, которая я предлагаю в этой книге – вовсе не истина в последней инстанции. Она лишь необходима для того, что выделить главенствующие социальные группы, чья ответственность перед (извините за пафос) историей по очевидным причинам выше, чем у остальной части населения. И хотя группы эти в разные моменты обладали разным набором инструментов влияния, но в любом случае он, набор этот, был всегда шире и богаче, чем в целом у народа.
Понятно, что в ельцинскую и путинскую эпохи выделяются различные элитные группы, но и внутри самих лидерских сообществ время от времени происходят глобальные трансформации. Скажем, такая крайне важная часть элиты, как «крупный бизнес», с приходом Путина претерпела радикальные изменения в кадровом составе. Коренным образом изменилась и ее роль в формировании политики государства.
Думаю, анализ поведения различных привилегированных сообществ резонно начать с президентской кампании 1996 года.
Я не ставлю своей целью кого-то обличать, выносить приговоры или делать однозначные выводы. Я лишь хочу максимально объективно рассмотреть исторические развилки последнего времени с точки зрения поведения элитных групп, их возможностей влиять на ситуацию… Ну и немного пофантазировать о том, как могли бы развиваться события в нашей стране, если бы в те или иные моменты те или иные лидерские сообщества выбирали другие модели поведения.
Умные люди говорят, что каждый автор должен примерно представлять себе своего читателя. Я довольно долго думал об этом, и вот какие образы и картины уже прочно укоренились в моей голове. Вообразите себе бескрайнюю пустыню (ну или степь – без разницы), посередине которой установлен невероятных размеров чан, и не видно ему ни конца ни края ни в какую сторону. И весь он до краев заполнен нечистотами, и даже непонятно, откуда их столько взялось. А внутри чана люди, миллионы людей. Они там живут, растят детей, строят карьеры, добиваются успеха, влюбляются, ссорятся, совершают разные поступки. И подавляющее большинство уже даже и не осознает, что живет в таких странных и, прямо скажем, антисанитарных условиях, – пообвыкли. Конечно, некоторые иногда покидают чан – ездят в командировки или в отпуск. И там, в другом мире, их порой посещают разные беспокойные мысли. Но потом они возвращаются и забывают о том, что их беспокоило.
Но есть и другие. Те, которым вопрос «почему мы живем в дерьме?» сверлит голову более или менее постоянно. Они хотят понять, как так вышло, что мы все оказались в этом зловонном чане. Неужто это наша российская вековая обреченность, или всё же есть конкретные причины, приведшие к столь печальному результату? А еще эти люди отчетливо осознают, что без выяснения причин любые попытки очистить чан окажутся безрезультатными. Вот это и есть мои читатели! Цель книжки – хотя бы отчасти удовлетворить их интерес. Попробовать ответить на извечный русский вопрос: как мы докатились до такой жизни?
Президентские выборы 1996 года. Суета вокруг Ельцина
Сегодня мало кто помнит, но важным условием залоговых аукционов был пролонгированный процесс приватизации, в котором отчетливо просматривается политическая составляющая. То есть частные финансово-промышленные группы, участвовавшие в тех процедурах, кредитовали правительство и получали в залог акции государственных активов, но право распоряжаться акциями предоставлялось им только после того, как государство отказывалось возвращать кредиты. То есть уже после выборов 1996 года. Таким образом, победители залоговых аукционов сами становились заложниками актуальной политической ситуации, прекрасно осознавая, что победа Геннадия Зюганова будет означать слом всей схемы. Другими словами, олигархи были кровно заинтересованы в победе Бориса Ельцина, что и предопределило их безусловную поддержку действующего президента.
В конце 1995 года Минфин России подписал целый ряд кредитных договоров, которые передавали под контроль таких компаний, как ОНЭКСИМ, МЕНАТЕП, «Ренессанс-Капитал» и ряда других ключевые ресурсодобывающие структуры, сформировавшиеся еще в советские времена. На этом этапе две мощные элитные группы, назовем их условно «младореформаторы» и «олигархи», выступили единым фронтом, на который и смогла опереться власть в ходе президентской предвыборной кампании 1996 года. Олигархи являлись бенефициарами приватизационных процедур середины 90-х, а экономический блок правительства – идеологом и оператором всей этой кампании.
Главное «достижение» путинизма – создание имитационной политической системы, в принципе не предусматривающей никакой настоящей конкуренции. В двухтысячных годах любой нормальный, даже минимально интересующийся политикой человек на вопрос, имеет ли, например, Государственная Дума реальное политическое влияние на ситуацию в стране, лишь криво усмехнется. Примерно такая же реакция последует на вопрос о чистоте и прозрачности выборов каких угодно уровней.
Но в середине девяностых всё еще было по-другому. Этот первый период посткоммунистического развития России по крайней мере на начальном своем этапе обладал реально действующими государственными и общественными институтами, а политическая жизнь российского государства проистекала в условиях жесточайшей конкуренции. Страна училась жить, опираясь на демократические принципы, на незыблемость процедур. Сегодня гражданину России сложно себе это представить, но, например, думские выборы 1995 года провели честно, без каких-либо фальсификаций и подтасовок. И это притом что положение Кремля было совсем незавидным, а популярность властей постоянно снижалась.
По данным ВЦИОМа одобрение работы Бориса Ельцина на посту президента РФ за один год (с сентября 1994 года по сентябрь 1995 года) сократилось ровно вдвое и составило всего чуть более 14 %. А больше половины респондентов уже подвергали сомнению целесообразность демократических преобразований. Они констатировали, что «лучше, если бы всё в стране оставалось так, как было до начала перестройки в 1985 году».
Тут еще важно отметить, что в правящем истеблишменте не было единой точки зрения на целесообразность проведения этих выборов. Дело в том, что, согласно временным положениям Конституции 1993 года, Госдума 1-го созыва должна была просуществовать всего два года. Разумеется, не жаждали очередных выборов и сами депутаты. Причем многие из них опасались, что в случае победы левых сил Кремль может пойти на самые крайние меры. (Память о кризисе 1993 года, закончившемся силовым противостоянием, была еще очень свежа. Заверения в том, что в этот раз Борис Ельцин не станет палить по парламенту из танков, убеждали не слишком многих.)
Впрочем, и в самой партии власти не было единства по поводу формата предстоящих выборов и даже их целесообразности. Так, некоторые из советников президента Ельцина настаивали на том, что три четверти парламента должны избираться по мажоритарной системе (то есть по одномандатным округам), а по партийным спискам – только 150 человек. В частности, этой точки зрения придерживался тогдашний руководитель Администрации президента (АП) Сергей Филатов. Его позиция понятна: в АП полагали, что таким образом удастся отобрать у коммунистов часть мандатов, которая досталась бы им при паритетном голосовании.
А глава службы безопасности президента Александр Коржаков вообще считал, что эти выборы надо перенести на более поздний срок. (Через год такое же мнение он будет высказывать по поводу выборов президента РФ.) Его главный аргумент – партия власти совершенно не готова и выборы с треском проиграет. Надо сказать, что в тот раз пророчества г-на Коржакова сбылись практически полностью.
Следует отдать должное Борису Ельцину. В ситуации, когда существенная часть политического истеблишмента настаивала на переносе думских выборов, он на такой шаг не пошел. Сторонники Ельцина скажут, что ключевую роль в этом решении сыграла «исконная приверженность президента демократическим принципам». Противники – что слишком свежа еще была память о 93-м годе и Ельцин просто не решился в очередной раз менять продекларированные правила игры.
Как бы там ни было, выборы состоялись в срок, 17 декабря, и на них убедительную победу одержали левые силы. Результаты таковы: КПРФ – 22,3 %, 175 мандатов; ЛДПР – 11,2 %, 51 мандат; «Наш дом – Россия» – 10,1 %, 55 мандатов и «Яблоко» – 6,9 %, 4 мандата. Соответственно, преодолеть пятипроцентный барьер сумели только четыре партии.
Демократы остались за бортом большой актуальной политики: партия Егора Гайдара набрала менее 4 %, партия Бориса Федорова – чуть более полутора. Серьезное разочарование вызвал в Кремле результат, продемонстрированный партией власти «Наш дом – Россия», ведомой Виктором Черномырдиным. Там рассчитывали, что у Виктора Степановича достанет политической воли и ресурсов оказать коммунистам гораздо более серьезное сопротивление, однако надеждам этим не суждено было сбыться.
Известно, что Виктор Черномырдин действительно не был большим энтузиастом партийной работы. Он не слишком много времени уделял предвыборной кампании, имел обыкновение перекладывать свои партийные обязанности на плечи советников и помощников, масштабных предвыборных турне по стране не совершал. В итоге несколько десятков думских кресел демократам удалось насобирать по одномандатным округам, но этим дело и ограничилось.
И, кстати, в этой части парламентского состязания левым удалось одержать еще более убедительную победу. Так, например, «Аграрная партия», не сумевшая преодолеть пятипроцентный барьер, по числу одномандатников оказалась на втором месте, сразу вслед за КПРФ. Лидер КПРФ Геннадий Зюганов образца середины 90-х – это совсем не тот держащий перед собой портретик Сталина блаженный рыхлый дедушка, которого мы знаем сегодня. В 95–96-ом Зюганов – энергичный политик левого толка, реально претендующий на власть в стране. В то время в его идеологическом арсенале не было никакого Сталина и апелляций к «славному советскому прошлому». В глазах лидера «Трудовой России», бесноватого Виктора Анпилова, он – оппортунист, согласившийся на сделку с «акулами капитализма». Зюганов, разумеется, клеймит «проклятый ельцинский режим, расстрелявший парламент», но при этом говорит о «социально ориентированной экономике», о «необходимости подъема профсоюзного движения», об «ответственности крупного бизнеса перед человеком труда». И ни слова про возврат к «развитому социализму» или про «национализацию средств производства».
Более того, в самом начале 1996 года Геннадий Андреевич появляется на «главном капиталистическом шабаше», экономическом форуме в Давосе, где на многочисленных встречах и обедах выступает как респектабельный социал-демократ умеренных взглядов, как абсолютно договороспособный и вменяемый претендент на высший государственный пост в России, разделяющий базовые демократические ценности. Со своей задачей – предстать перед Западом вполне приемлемым лидером России – он справился блестяще. Причем был до такой степени убедителен, что Анатолию Чубайсу пришлось собрать пресс-конференцию и объяснять западным партнерам, что приход Зюганова к власти будет автоматически означать смену общественно-политического строя со всеми вытекающими последствиями.
Вообще, надо сказать, что в начале 1996 года Ельцин очевидным образом сдает позиции лидера демократического крыла, делает несколько существенных уступок «левому» большинству в парламенте. Сначала в отставку отправлен прозападный министр иностранных дел Андрей Козырев, а на его место назначается представитель спецслужб Евгений Примаков, который первым делом заявляет о «недопустимости расширения НАТО на Восток». Спустя несколько дней своего поста в правительстве лишается Анатолий Чубайс, а Координационный совет по проведению избирательной кампании возглавляет популярный у старого директорского корпуса первый вице-премьер Олег Сосковец. В ближайшем окружении президента это решение объясняют желанием наладить контакт с «красным поясом», то есть в основном с региональными элитами областей Центральной России: местный истеблишмент, как известно, состоит по большей части из политиков левого крыла.
Сейчас, по прошествии почти 25 лет, становится ясно, что именно в то время сформировалась властная корпорация, позже получившая название «Семья». Скорее всего, вмешательство ближайших родственников Бориса Николаевича во внутреннюю политику страны было связано прежде всего вот с чем: ни Татьяна Дьяченко, ни ее будущий муж Валентин Юмашев не верили, что силы, на которые в начале 1996 года опирался Ельцин, способны провести эффективную избирательную кампанию и обеспечить победу на предстоящих выборах. Кстати, официально Дьяченко и Юмашев узаконят свои отношения только через несколько лет. Их свадьба (для каждого из них этот брак будет третьим) состоится осенью 2001 года и пройдет в обстановке полной секретности. СМИ в то время писали, что даже Борис Николаевич узнал о событии в последний момент, хотя, конечно, для него решение не стало сюрпризом. Впрочем, как и для всей России…
Вот что о заседаниях предвыборного штаба Сосковца рассказывает в интервью журналисту Олегу Морозу Анатолий Чубайс: «…Допустим, вставал министр путей сообщения и докладывал: "Столько-то миллионов железнодорожников, работающих у нас, все как один поддерживают Бориса Николаевича, а вместе с членами семьи это еще больше". Замечательно! А как у нас в металлургии? В металлургии такая же единодушная поддержка. Замечательно! Ситуация была доведена до такого абсурда, что нужен был просто элементарный здравый смысл, чтобы показать, что это полная чушь от начала до конца. Не имеющая никакого отношения к жизни…» В том же интервью Анатолий Борисович говорит о том, что первым человеком, который зародил сомнения в душе Ельцина по поводу эффективности его штаба, была Татьяна Дьяченко.
Анатолий Чубайс лишился поста первого вице-премьера в правительстве Черномырдина 16 января 1996 года. Причем Ельцин и не скрывал тогда причин этого кадрового решения. Они никак не были связаны с профессиональными качествами Чубайса, а возникли исключительно благодаря электоральным последствиям думской кампании. Президент прямо скажет, что если бы не фактор Чубайса («во всем виноват Чубайс») блок «Наш дом – Россия» набрал бы на 10 % больше. Но уже спустя всего месяц, объявляя о своем решении баллотироваться на пост президента, Борис Ельцин назовет Чубайса «членом своей команды», который «будет агитировать за президента».
Что же повлияло на столь резкую перемену? Кажется же несколько странным сначала ставить в вину человеку поражение провластной партии на думских выборах, а потом звать его в собственную предвыборную команду. Вот отрывок из совсем недавнего моего разговора с тогдашним вице-президентом «Телекомпании НТВ» Евгением Киселевым:
Я: А откуда вообще взялась кандидатура Чубайса на пост руководителя ельцинского штаба? Кто первым назвал его имя?
Киселев: Отлично помню то совещание в доме приемов ЛогоВАЗа (штаб-квартире Бориса Березовского). Все бурно обсуждали ситуацию и сходились на том, что развивается она совершенно катастрофически и если дело так пойдет дальше, то Зюганов стопроцентно победит. И тут в какой-то момент человек, который до этого тихонько сидел где-то в уголке, неожиданно произнес: «А давайте позовем Чубайса». Это был Валентин Юмашев. Все одобрили эту кандидатуру молниеносно. Прекрасно помню, как Гусинский с Березовским подняли вверх свои большие пальцы. Так вопрос был решен.
Помнит подробности этого совещания и вице-президент банка МЕНАТЕП Леонид Невзлин: «Мы тоже поддержали кандидатуру Анатолия Чубайса. Ему сразу была назначена вполне приличная зарплата. Счет на его имя у себя в "Мост-Банке" открыл Гусинский. Впрочем, я думаю, что роль Анатолия Чубайса в президентской кампании 1996 года сильно преувеличена. На поверку он оказался не таким уж мощным менеджером. Чубайс вообще не руководил штабом. Над ним все ржали, если честно. Он такой формальный бюрократ. Руководили другие люди. Игорь Малашенко, Вася Шахновский… По Москве всё как раз Шахновский решал – он тогда управляющим делами у Лужкова в мэрии работал. Телевизионная роль – это, естественно, люди Березовского и Гусинского. А об обязанностях и заслугах Чубайса я ничего не знаю. Кроме одной, правда: он заходил к БЭНу (Борису Ельцину), и тот на все соглашался».
Однако на том этапе предвыборной кампании проблема была не только в противостоянии с коммунистами. Внутри команды самого Ельцина к тому моменту уже сформировался весьма влиятельный антилиберальный блок. В том же интервью Олегу Морозу Чубайс говорит о руководителе службы безопасности президента Коржакове как о возомнившем себя «вторым человеком в стране».
Сейчас уже более или менее очевидно, что никакой идеологии в позиции Коржакова не было, ему просто хотелось оставаться правой рукой президента, влиятельным и могущественным сановником, способным влиять на судьбы страны. Вот такие у него были амбиции. И, разумеется, ситуация, при которой рядом с Ельциным возникают другие фигуры, претендующие не просто на должности, а на право формировать целые сектора внутренней политики, его ни в какой мере не устраивала.
Поэтому, уже начиная с 1995 года, Коржаков пытался навязать Ельцину сценарий, в котором сам будет играть ключевую роль. Открытая публичная предвыборная кампания с непредсказуемым результатом отторгалась им по той простой причине, что ему очевидным образом не было в ней никакого места. Он во всей этой электоральной кутерьме, сложных интригах и предвыборных раскладах не понимал ни бельмеса. Другое дело – практически силовой вариант с переносом выборов на более поздний срок. Как минимум – на два года. Вот это – его игра! Ему подходил любой конфронтационный вариант, при котором президенту придется опереться на силовой блок.
Судя по всему, в то время фактор «семьи» Александр Коржаков еще не учитывал. Изначально выбранная им стратегия борьбы была такова: не убеждать Ельцина в преимуществах своего видения ситуации, а просто наносить удары по противоположной стороне, пытаться дискредитировать оппонентов в глазах верховного правителя. И стратегию эту он начал применять еще задолго до думской кампании 1995 года.
Инцидент, который позже получил название «Операция мордой в снег», случился 2 декабря 1994 года.
Тогда спецотряд в камуфляжной форме из службы безопасности президента блокировал все подходы к зданию мэрии на Новом Арбате, одно из крыльев которого занимал офис Владимира Гусинского. К бойцам охраны Гусинского применили силу, они были обезоружены и под дулами автоматов уложены на снег прямо перед мэрией, где и пролежали более трех часов. Значительно позже Александр Коржаков откровенно признался, что цель у этой операции была одна – «не пустить Гусинского в большую политику». И надо сказать, что этот воинственный демарш произвел на Владимира Александровича определенное впечатление: он счел разумным покинуть страну на полгода. Для Александра Коржакова этот «поход за властью» закончится спустя два с половиной года.
Девятнадцатого июня 1996-го, через два дня после окончания первого тура президентских выборов, на которых Борис Ельцин на 3 % опередил Геннадия Зюганова (к теме выборов 1996 года мы, разумеется, еще вернемся), возле одного из подъездов Белого дома были задержаны два члена предвыборного штаба – руководитель акции «Голосуй или проиграешь» Сергей Лисовский и заместитель гендиректора ОРТ Андрей Евстафьев. С собой у них была картонная коробка (та самая пресловутая «коробка из-под ксерокса»), в которой люди Коржакова обнаружили пачки долларов.
Позже выяснилось, что Лисовский с Евстафьевым пытались вынести из Дома правительства полмиллиона долларов. Интрига развивалась стремительно. Задержанные сразу предъявили документы, свидетельствовавшие о том, что деньги эти не криминального происхождения, а через два часа высокопоставленный сотрудник Минфина привез Коржакову документ, подписанный Виктором Черномырдиным, который подтверждал слова задержанных. И тем ни менее допрос, в ходе которого люди Коржакова пытались выяснить разнообразные подробности проводимой предвыборной кампании, продолжался еще почти десять часов.
Развязка наступила на следующий день, 20 июня. Первое поражение Коржаков потерпел, когда выяснилось, что он не первый, кто будет принят президентом в это утро. Сначала Борис Николаевич провел беседу с Черномырдиным, следом за премьером к Ельцину вошел Анатолий Чубайс. Вспоминает Евгений Киселев: «Известно было, что Чубайс умел оказывать на Ельцина какое-то совершенно магическое воздействие. Но проблема состояла в том, чтобы добиться аудиенции. Накануне вечером, когда все пребывали в шоке от случившегося и вовсе не радужно оценивали ближайшие перспективы, с идеей направить к Ельцину Чубайса выступил все тот же Юмашев. Он же пообещал добиться этой встречи. Кстати говоря, в отличие от остальных, Юмашев был совершенно спокоен и заверял присутствующих, что завтра президент уволит их оппонентов. Надо сказать, что в тот момент мало кто разделял его оптимизм. Но прав оказался как раз Валентин Борисович».
Теперь, конечно, можно только гадать, какие аргументы привел Чубайс главе государства. Скорее всего, просто показал на пальцах, что Коржаков со товарищи занимаются прямым вредительством, атакуя его, ельцинскую, предвыборную кампанию в собственных корпоративных целях. К тому моменту на руках у Анатолия Борисовича уже были все козыри: его команда одержала победу в первом туре выборов, о чем еще весной даже никто и не мечтал. К обеду 20 июня в отставку были отправлены сам могущественный и всесильный Александр Коржаков, директор ФСБ Михаил Барсуков и первый вице-премьер правительства Олег Сосковец.
Этот список отставленных позволяет сделать вывод о том, что к середине 1996 года Коржакову удалось собрать из влиятельных сановников мощный антилиберальный блок, готовый навязать Ельцину собственную политическую повестку. Главным пунктом их плана была отмена второго тура президентских выборов. Уже на следующий день демократические СМИ вышли с заголовками «Путч провалился». Кстати, термин «путч» применительно к этим событиям прозвучал из уст всё того же Чубайса, собравшего по этому случаю специальную пресс-конференцию. Победа демократов была очевидна и масштабна, но всё же это еще был промежуточный успех. Ельцину предстоял второй тур.
Ровно за день до громкого скандала с коробкой произошло событие, которое, возможно, и побудило Коржакова с его соратниками пойти ва-банк и нанести по либералам прямой удар. Секретарем Совета безопасности назначили генерала Лебедя, который, разумеется, был «силовиком» покруче и поярче Коржакова. Человек с мужественным лицом и квадратным подбородком, гренадерской стати, классический «русский генерал» Александр Лебедь одним своим видом внушал уверенность в победе. То есть с его воцарением в команде руководитель президентской службы безопасности получал еще одного мощного конкурента, но теперь уже как бы из собственного стана. Назвать генерала либералом вряд ли бы кто решился.
Пристегнуть Лебедя к избирательной гонке было очень точным и своевременным решением. Надо сказать, что эклектичность его предвыборной программы, в которой одновременно декларировались приверженность либеральным ценностям и опора на мощное государство, влияющее на экономику страны, не помешала бывшему командующему 14-й армии, герою приднестровского конфликта набрать в первом туре вполне весомые 14,5 % голосов избирателей. (Например, Григорий Явлинский на тех же выборах финишировал с результатом в два раза слабее генеральского.)
Есть одно важное обстоятельство, про которое, говоря о той бурной предвыборной кампании, невозможно не упомянуть. Дело в том, что к середине 90-х годов здоровье Бориса Ельцина было подорвано уже очень существенно. За год с ним случился целый ряд сердечных приступов, некоторые из которых были диагностированы как инфаркты. Честно скажу – я с большим уважением отношусь к памяти этого человека, считаю его заслуги перед страной огромными, но не вижу возможности обойти стороной одну важную особенность его натуры, которую уже и в те времена близкому окружению замалчивать не удавалось. У Бориса Николаевича были серьезные проблемы со спиртным. Даже люди, которые публично называли это «слухами» и «домыслами», в частных беседах безоговорочно признавали тот факт, что с Ельциным надо было решать все вопросы до обеда.
И, возможно, не стоило бы об этом сейчас вспоминать, если бы данный факт частной жизни немолодого уже человека таковым и оставался. Но этот факт, вне всякого сомнения, влиял на политику Кремля. Возможно, кстати, с этой пагубной привычкой связано и возникновение политической корпорации под названием «семья». Близкие к Ельцину люди, несомненно, любящие и уважающие его, в какой-то момент сочли, что Борис Николаевич перестает справляться со всем множеством проблем и не всегда адекватно оценивает реальную ситуацию.
Не сомневаюсь, что становление этой самой «корпорации» проходило постепенно, возможно, даже незаметно для ее основных членов, и никогда никаким образом не формализовывалось. Вряд ли можно предположить, что в какой-то момент – например, во время одного из семейных обедов – было принято решение, что с этого дня Татьяна Дьяченко и ее муж Валентин Юмашев начинают принимать активное участие в политических процессах. Нет, конечно. Просто однажды Татьяна Борисовна решила послушать, что там происходит на заседании избирательного штаба у Сосковца, а потом поделилась своими впечатлениями с отцом. А в другой раз Валентин Юмашев пришел в ЛогоВАЗ, чтобы поучаствовать в совещании либеральных министров и олигархов, и тоже, надо думать, отчитался позже перед будущим тестем.
Ясно одно: если бы однажды Борис Ельцин, который был человеком прямым и даже резким, настоятельно попросил членов своей семьи не вмешиваться в государственные дела – ты, любимая дочка, детьми занимайся, а ты, любезный друг, ходи на свой теннис, – то никакой «семьи» никогда бы не возникло. Но Ельцин согласился с вхождением Дьяченко и Юмашева в пул ближайших политических советников, что, вне всякого сомнения, предопределило развитие России на десятилетия вперед. И всё же появление родственников в команде Ельцина в предвыборной кампании 1996 года воспринималось общественностью как один из явных признаков смены политического вектора. Ельцин подводил черту, избавлялся от старой номенклатуры, зачищал пространство для своего второго президентского срока. Между первым и вторым турами он не только назначил генерала Лебедя секретарем Совбеза, но и отправил в отставку министра обороны Павла Грачева, главного неудачника первой чеченской войны и яростного апологета призывной армии.
Сейчас об этом редко вспоминают, но весной 1996 года Борис Ельцин подписал исторический указ, согласно которому с 2000 года российская армия должна была комплектоваться исключительно на контрактной профессиональной основе. Призыв с этого времени полностью отменялся.
(Впрочем, спустя два с половиной года документ этот будет существенно скорректирован. В нем вместо конкретной формулировки «с весны 2000 года» появится другая – «по мере создания необходимых условий». Как мы все прекрасно знаем, «условия» эти не созданы до сих пор.)
Однако одновременно с указом об отмене призыва был подписан не менее сенсационный и даже более актуальный на тот момент указ, согласно которому в горячие точки больше нельзя было направлять призывников срочной службы. Только контрактников. Это была крайне важная инициатива, воспринятая уставшим от чеченской войны обществом с большим воодушевлением.
Впрочем, остановить чеченский конфликт до первого тура Ельцину не удалось, хотя он приложил для этого немало усилий. Двадцать седьмого мая 1996 года Борис Ельцин принял в Кремле делегацию «непризнанной республики Ичкерия» во главе с ее вице-президентом Зелимханом Яндарбиевым. Спустя много лет уже в Лондоне мне о той встрече расскажет участник переговоров Ахмед Закаев: «Там напряженность возникла с первых минут. Видно было, что Ельцину все это крайне не нравится и он очень сильно раздражен. Например, они несколько минут буквально препирались с Яндарбиевым по поводу того, кто и где сядет. Зелимхан хотел во время переговоров находиться напротив Бориса Николаевича, чтобы подчеркнуть свой статус равноправного партнера, а Ельцин долго не соглашался, но потом уступил. Однако подписывать документ не стал. Черномырдин подписал договор о перемирии. А на следующий день он вообще вон какой фокус выкинул!..»
Утром 28 мая, пока чеченская делегация отдыхала на одной из подмосковных правительственных дач, Борис Ельцин вылетел в Моздок, а оттуда, пересев на вертолет, отправился в Грозный. В аэропорту «Северный» Борис Николаевич провел встречу с российскими военнослужащими, поздравил их с победой в чеченской войне, потом возле блокпоста переговорил с заранее отобранной группой местных жителей, объявил им, что подписал договор, останавливающий войну, и улетел в Москву. Всё это время чеченская делегация понятия не имела о президентском визите.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70808983) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.