Читать онлайн книгу «ДЕМОВЕРСИИ ЖИЗНИ И СМЕРТИ (Житие весёлого праведника и других грешников)» автора Ерлан Журабаев

ДЕМОВЕРСИИ ЖИЗНИ И СМЕРТИ (Житие весёлого праведника и других грешников)
Ерлан Журабаев
Этот роман вкупе с «Флирт-стрит, Moscow» составляют авантюрную ироничную дилогию с философской подложкой о дистрибуции счастливых и несчастных случаев. При этом обе книги самодостаточны, читать их можно в любом порядке. Дьявол выступает инструментом Творца – вертлявые человечки уповают на Него после затрещин Дьявола… или после его хитроумных поощрений добра. Инструмент имеет автономную головку самонаведения и высочайший искусственный интеллект, однако, зажат небесными ограничителями по скорости и глубине воздействия. Люцифер Светоносный, стремясь активизировать духовные трансформации, создаёт экспериментальный учебный рай в виде острова в Чёрном море, напротив Крыма. На хозяйство ставит своего давнего земного ассистента, писателя Влада Лакистрайкина. В приключенческую канву с фантастическими поворотами впрессована попытка прояснить извечные вопросы «Кто Я, где Я и зачем» и «Куда всё катится». Кого-то больше увлечёт авантюрная канва, а кого-то философская или то и другое, и третье!

Ерлан Журабаев
ДЕМОВЕРСИИ ЖИЗНИ И СМЕРТИ (Житие весёлого праведника и других грешников)

Неверующим в чудеса: в начале было Слово – конечно, свысока и самое веское, открывающее двери. Входящие в них постигают в меру приобретённой чудопроводности.

Молодецкую удаль прогрызли года,
Философская смелость наградою мне.
Может, жизнь всего лишь обман?
Нет, друзья, это новая дверь.

Пролог
Давно и со сбоями тикает человечество. То ли часы, то ли часовая бомба, будем надеяться на часы. Такое впечатление, что пора опять почистить механизм, но мастера всё нет. Когда-то благодаря ему был взлёт Эллады, Египет с пирамидами, блестящий Рим и крупный Ренессанс. Всё шло на взлёт, а кончилось Средневековьем. Он снова смазал шестерёнки – промышленная революция случилась, теперь и цифровая, меж ними физику Эйнштейн существенно подправил. Да только счастья нет, есть перед каждым чёрно-белая полоска.


Ежели всё от Бога, пора призвать Его к порядку! Может, Он в отпуске, от Вечности отдыхает, от творений? Пусть, мол, без Него перебесятся… Шучу, конечно. Не может Бог так рассуждать, и не знает отдыха совершенство, как и наше беспокойство. Вертлявые человечки уповают на Творца обычно после затрещин Дьявола. Иначе не спешит себялюбец к Стене Плача – возводит свои стенки вокруг личной удачи. Но пленница сбежит, и вот уже летит удар судьбы в виде пресловутого кирпича на умную голову.
Живёшь-живёшь на белом свете, живёшь-живёшь – этак и помереть недолго! По-разному можно кони двинуть, бывает и от храпа удушье наступает. Десятилетиями храпел да вдруг затих. Или, к примеру, вкусил человек чумовой химии и сильно подрезал отпущенный срок. А ведь немцы придумали героин как чудо-средство от кашля – прими и не кашляй! Оказалось, уж лучше кашлять…
Несчастные и счастливые случаи сыплются из рога изобилия на головы грешников и их цивилизацию. Случаи сверху вершат миром, куют судьбы, складывают эпохи. Человек звучит гордо, пока крышка гроба не захлопнется. Но покуда жив – самолюбив, мечтает больше не о том. Торопится, но опаздывает, шарахается в стороны, оказываясь не там, куда шёл. Чёрт знает где оказывается! Не в своей тарелке, а то и в чужой.
Из века в век утолщаются желания ненасытных. Природа отвечает катастрофами, сдерживая цивилизацию в желаниях, дабы двигалась не только в технике. Но есть, слава богу, сапиенсы, отмеченные благодатью на радость себе и окружающим. Они – подсказки свыше, ручная доводка творений творениями.
Жизнь представляется игрой-бродилкой. Давай, герой, разберись в путях-дорожках и развилках – а ну-ка выбери путь к счастью! Случаются сложнейшие многовариантные развязки, как на Таганке. Как вынырнуть из туннеля в нужном месте и чтоб штрафов поменьше от Небесной канцелярии? Только с отстроенным духовным навигатором, он держит курс через обыденность к высоким постиженьям.
Путь наверх – дело коллективное, не то, что в низине, где каждый сам по себе. Но и в коллективном есть разведчики-первопроходцы. Не все и не сразу присоединяются к ним. Но в конечном итоге поднимутся все, помощь сверху придёт в ответ на усилия снизу.

PART ONE: КУДА ВСЁ КАТИТСЯ?
Остров в Чёрном море
Они сидели на склоне горы в зарослях можжевельника, в просвете внизу блистало море, метрах в ста. Там внизу кружили чайки.
Собеседники устроились на двух валунах у самого обрыва, друг против друга на расстоянии вытянутой руки. Солнце начинало припекать, аромат трав и кустарников разливался божественный. Благодать правила миром, легко наполняя сердца восторгом.
– Вчера создал остров в Чёрном море, прямо напротив Ялты, – доверительно сообщил Дьявол, поправляя широкополую соломенную шляпу, почти скрывавшую его очередной лик. – Поселенцы смогут там развернуть себя в лучшую сторону. Пока держу остров необитаемым.
– Пустой остров на пустом месте? – улыбнулся сорокапятилетний Владислав Лакистрайкин, писатель на службе Дьявола. – Люди удивятся такой инсталляции.
– На моём острове, – Дьявол махнул вдаль, – я буду перекраивать биографии, а значит, души. Желающие примерить правильную кройку, чай, найдутся!
– Остров душистроителей, – художественно резюмировал писатель и, чуть подумав, добавил: – Остров альтернативных судеб, демоверсий жизни. Собак и котов Создатель сработал на славу, чего не скажешь о человеках и крокодилах. Почему бы и не подправить их на острове!
– Отставить про крокодилов! Представь себе, дружище, рай учебный, – оживился Дьявол, был он явно на отдыхе, в купальных шортах и шлёпанцах, шляпа, гавайская рубаха, трубка в кармашке. – Представь заросшие склоны, речки, водопады, скалы по берегам, меж ними где песок, где галька. Как назовём остров и столицу?
– Новая Таврида? – предложил Влад со знаком вопроса. – А столица тогда… Ялита? Так древние греки Ялту именовали. У греков не грех позаимствовать.
– Принимается! Официальным языком объявляю русский. Но в обращении пусть ходит евро, нечего тут рублю спотыкаться. Кем заселим курортный рай?
– Я так понимаю, грешниками, заслужили.
– Тут нужен уникальный социум, закваска… Вот что, писатель! Я для начала героев книжных материализую, а также из кино. В них квинтэссенция мечтаний, силы духа, постижений. Воображаемая жизнь влечёт чужим свершением, сбывшейся мечтой.
– Моих персонажей на целый остров не хватит, – глубокомысленно заметил писатель. – Товар-то штучный.
– Твои книжки не единственные в этом мире, – хмыкнул Люцифер, цепляясь взглядом за виражи чаек. – А ещё я вызову лучших из умерших всех времён и народов. Они же не бесследно уходят, как полагают атеисты. Римейк талантов! А ты, сочинитель, в дополнение к уже изданным персонажам выдумаешь мне новых, с параметрами под конкретные нужды и обстоятельства.
– Мне выдумывать живых людей?!
– Ну, не мёртвых же. На то и писатель, чтобы персонажи выдавать с набором идей и приключений. Книжные, реанимированные, плюс выдуманные тобой послужат образцовым социумом для подселяемых – тех, кто решит жизнь круто изменить. Тут хороши одинокие пенсионеры, которых никто не хватится. Впрочем, подходящую личность можно раздвоить и оригинал оставить дома – родственникам, знакомым, работодателям, чтобы текущую реальность не баламутить. А копию на остров. Какой-нибудь москвич, к примеру, потом с близнецом-островитянином может познакомиться.
– Москвич и островитянин, как мило! А с ума не сойдут при встрече? Зачем нам сумасшедшие среди ненормальных?
– Ну, подготовить к встрече близнецов не так уж сложно, главное, предупредить. И будет очень любопытно сопоставить изменённую личность с базовой. Апгрейд души – тонкая штука. Придётся повозиться с настройками, минимизируя злые издержки доброго дела. Жизнь планами забавна и их обломками полна. Но без полётов вдохновенья нет настоящего движенья. Уверен, что островные копии станут оригиналами и подтянут прототипы до своего уровня. А твоя задача очеловечить дьявольский эксперимент.
Люцифер впился глазами в собеседника. Смутился московский писатель, но взгляд пронзительный выдержал – не первый день знакомы – и спросил со вздохом:
– И сколько же их будет, экспериментальных близнецов судьбы? Фейтбилдинг[1 - Fate (англ.) – судьба] с раздвоением… однако.
– Для эксперимента много не надо. Тут, как на хирургическом столе, тонкий расчёт и осторожность. Не навреди! Минимальное вмешательство с максимальным эффектом. Дюжины душ для начала достаточно. А как наладимся, наберём масштаб.
– Удивительное должно быть место… учебный рай!
– Сейчас слетаем, глянешь сам. Обернёмся чайками и вперёд!
– Да стоит ли сейчас, – забеспокоился Влад, боясь покидать своё тело, что с ним уже случалось. – Рождённый ползать…
– Пусть полетает! – оборвал Дьявол, швырнув шляпу с обрыва.
Тут собеседники видоизменились, утратив человеческое в пользу птичьего. Теперь на валунах на расстоянии вытянутого крыла сидели две чайки, дьявольская покрупнее, с хищно изогнутым клювом. Обе птички имели наглые глазки, жёлтые с красной обводкой. Переглянувшись, они рванули в небо и растаяли в слепящей голубизне.
В голове ведомой чайки, словно в наушниках, прозвучало: «Пристраивайся в хвост и делай как я, не отставай». Влад хотел ответить и услышал свой резкий писк. Смысла в нём он не улавливал, от того испугался и решил лететь молча, по инструкциям.
Они неслись в связке над самыми волнами, как морские штурмовики в парном полёте. Опустив голову, Влад разглядел свои вытянутые к хвосту красные лапки с перепонками. Да только чего удивляться лапкам, коли пищишь как чайка через клюв и легко рассекаешь в воздухе.
Долго простирались морские просторы, сплошная синева под крылом. Первая чайка – за ней вторая – изредка ныряли в волну. Рыбы в Чёрном море вдали от берега – кот наплакал, они ныряли просто так, ради ощущений. Влад вошёл во вкус полёта с водными процедурами – у чаек свои прелести жизни.
Прямо по курсу покачивался на волне серый сторожевик с огромной цифрой 801 на борту. Вокруг бронированной рубки, утыканной радарами, антеннами, прожекторами, сгрудились башенки с пушками и пулемётами, ракетные и бомбометные установки. Тесно на палубе от грозных аргументов пограничников.
Белые птицы пронеслись над ощетинившимся судном. Матросик задрал голову и задраил люк над головой. Начинались морские учения.
«Граница на замке», – гордо помыслила ведомая чайка.
«А наш остров без присмотра, – ответствовала ведущая. – Надо сторож-губернатора найти, победовей».
«Был такой губернатор из пиратов, на Ямайке – Генри Морган. Давно. В семнадцатом веке».
«А, Рыжий! Жил разбойником, умер губернатором… Ладно, верну на службу, пусть парусами управляет, какой же рай без яхт-клуба? А остров в целом на тебя возложу, наместником будешь, генерал-губернатором».
«Так ведь семья в Москве, – растерялся Влад. – Какой из меня губер? Уведут остров морские державы и все дела!»
«Я демона к тебе приставлю, патрульную ведьму дам. Жену на остров заберёшь с собою – первая семья переселенцев. Ещё благодарить меня будешь…»
Дьявол не стал входить в детали, а Влад не стал выяснять, зная, что всё скажут в свой срок. Приближённый к сверхъестественному, он привык к миссиям, которые щедро вознаграждались счастливыми случаями, причём там, где больше всего надо. Всё вместе это было страшно увлекательно. Страшно и увлекательно.
Дьявольская чайка моргнула жёлтым глазом, клювом указала на полоску на горизонте: «Вот он, новейший кусок суши! Вскоре увидишь макушки гор, а там и берег во всей красе.»
Через четверть часа горы выполнили дьявольское обещание – высунулись из морской синевы. При подлёте береговая линия предстала скалами с соснами-альпинистами в расщелинах. Вглубь острова уходило каменистое плато: ни домов, ни дорог, ни людей, ни деревьев. На вираже, увернувшись от скал, влетели в бухту с песчаным пляжем. Там приземлились и обрели дар русской речи с пернатым акцентом.
– Ни души, кроме твоей, летучей! – пискнула главная птичка. – Ладно, пошли оглядимся.
И отправились важные птицы вдоль кромки моря, оставляя следы на песке. Даже собственными чайками остров ещё не обзавёлся.
– Полная необитаемость экспериментального рая, – подтвердил Дьявол. – Зато действующий ад давно под завязку. Столпотворение! Приходится земные сроки временно живым растягивать, пока места высвободятся.
Влад захлопал крыльями, шею вытянул, веселье выказывая. Дьявольская чайка совсем уж по-человечески подмигнула собеседнику. Со стороны и в голову не пришло бы, что птички, мягко выражаясь, непростые.
Они дошли до конца пляжа, дальше пешеходам мешали скалы. Постояли у воды, любуясь тонущим в море багряным полудиском. Потом полетали над плато, и Дьявол предложил возвращаться. Влад робко заметил, что хотелось бы ещё отдохнуть перед перелётом в Крым. Но силы Владу тратить не пришлось: Дьявол обернулся ветром и Влада обернул, понёс стремглав обратно. Ветер усилился до ураганного и, просвистав над вздыбленным морем, стих, чтобы мягко приземлить доставку на валуны, уже в человечьем обличии. Соломенная шляпа вернулась на дьявольскую макушку, будто и не было никакого полёта. На небо высыпали звёзды, на землю пала мгла.

Разбор полётов
Костёр разожгли спичками, без всякой магии. Сушняка было много, всё под рукой. Сгребли в кучу и подожгли. Сгустилась тьма вокруг света.
– Ну-с, писатель, разогрел воображение? – вопрошал тот, что в шляпе. – Горячее воображение, оседлав могучий разум, мчит к постижениям.
Влад кивнул и кротко спросил:
– Эксперимент потребует разрыва с родственниками, друзьями, сослуживцами?
– Потребует, мой пишущий друг, но Света будет с тобой. Она тебе опорой, а ты подопрёшь собой остров. Людям нужен наглядный заповедник добра, чудесный и наглядный, где все получения – ради отдачи. Не в себя пихать, а передавать дальше и получать вновь. Проводящая сеть, единый организм, общие устремления. Вечность устроена как эстафета от ближнего к ближнему, а дальних вовсе нет.
– Люди живут, поскольку однажды обнаружили себя живыми, в неизвестных им целях. В некоторых глазах извечные вопросы светятся, но в большинстве – суета. Всем поначалу хочется быть хорошими, но материальный вопрос сильно портит, национальный и психиатрический тоже. Творения с удовольствием обзывают друг друга тварями, эх, такое слово испохабили! Я считаю, что свои лучшие устремления человек заложил в собак, теперь любуется ими со стороны. Возлюбить ближнего – это пока больше про четвероногих.
– Человек, заметь, тиражируется голым, слабым и маленьким. На свет явился, прибарахлился, насколько позволят, покуролесил в самости, а тут и гроб ему готов. Мы им пример иной покажем, Вечность приоткроем, где перспективам нет конца. Остров как материально-духовная теплица: пусть прорастут побеги, окрепнут – высадим в дикую природу, к грешникам под бок.
– И чем же займутся переселенцы с материка дикого материализма? Диким в раю только яства да гурии интересны.
Дьявол иронию игнорировал:
– Для начала себя узнают друг в друге, локтями прекратят толкаться, желания сложат вместе, магия им в помощь! Каждый встречный тебе зеркало, и ты ему. Отражения случаются разные, в зависимости от угла зрения, вот его и отрегулируем. Я дам переселенцам обучающую игру в совместное благоденствие с восхождением по уровням мудрости. Взойдут все, пусть с разной скоростью, с разных стартовых позиций, но в потрясающем общем деле.
– Райский театр начинающих праведников под попечительством Дьявола? – съязвил Влад.
– С уникальными декорациями в виде наведённой реальности, где всего вдоволь! Смогут ли актёры срастить сценический образ со своим психотипом? Почему бы и нет, если с наставниками. А неуспевающих отчислим, наберём новых.
Люцифер достал трубку из кармашка гавайки. Раскурил, пыхнул ароматным дымом и продолжил посвящение:
– Жидкокристаллические дисплеи ослепляют человечество в духовном: ни инсайтов тебе, ни катарсисов, одно мерцание! Мейнстрим гораздо хуже инквизиции, поскольку всеобъемлющ. Нет ни добра, ни зла, только успех-неуспех. Единственной характеристикой стала платёжеспособность. Так встряхнём бездуховное пространство!
– Такими созданы, – вздохнул Влад в оправдание человечества. – Мы не просились в эгоисты. Кто нас спрашивал, кто что объяснял? Разума неандертальцу отмерили ровно на поесть-попить-совокупиться. Душу много позже вдохнули уже в хомосапиенсов и ту какую-то мечущуюся, растрёпанную.
– И что было дальше с неандертальцами? – вежливо осведомился Дьявол. – Как раскручивалась спираль?
– Известно как. От неандертальцев пошли кроманьонцы, у которых глотка удачно удлинилась. Такая глотка выдала членораздельную речь и пошла-поехала передача знаний. Выдумывались приспособления, они потом в машины сложились. Теперь гаджеты множатся, презервативы со смазкой… для облегчённого входа во внутренний мир женщины.
Влад хихикнул, приглашая Дьявола к мужскому веселью, но отклика на этот раз не нашел и вернулся в тему:
– Никто из первобытных не думал, что со временем двуногим придется бегать от инфаркта и ожирения, а не от мамонта и саблезубого.
– Первобытный не думал вглубь, текущий момент был слишком опасен. Действовал дубиной и пенисом. Но простые практики и уловки заползали в головы с низкими надбровными дугами, соединяясь в косматые мысли. Мелькали тысячелетия, появились многоходовки, общественные отношения, строились и рушились смелые планы. Стали дарить шкуры избранным кроманьонкам, чтобы прикрыть и согреть их мускулистые задницы. Появились постройки, выгребные ямы, сосуды и гребни, повозки, выделанные кожи.
– Как долго и упорно мы шли к чипам и чипсам, смартфонам и компам, – подхватил Влад краткую историю. – Это ж надо столько выдумать на свою голову, а счастья всё нет!
– Шараханий много, вот и промахнулись мимо счастья, ха-ха, суетливые. Методом катастроф всегда можно вернуть цивилизацию к началу. Дубль два устроить… В чём причина вашей дисгармонии? Разум пошёл в рост и сотворил невиданный материализм. Душа в материю закуталась, уснула в тёплом коконе. Практицизм обложил мудрость бетонными стереотипами. В застывшей глыбе – изменения только ломом. И он перед тобой. Жёсткая коррекция армированных материализмом душ. Что-то вычеркну, что-то подчеркну, катарсисами встряхну.
– Если вычеркнуть из человека всё плохое, что будет – праведник?
– Не факт. Может ничего не остаться, пустое место, смотря из кого вычёркивать. Однако совсем конченые твари, как и законченные праведники, – редкие исключения. Всего в вас понамешано, только в разных пропорциях. К примеру, в каббале есть левая и правая линии, меж ними хитрая срединная – тонкий баланс земного и небесного. Человек на двух ногах вышагивает, правой-левой балансирует. И так всё на противоречиях вперёд ковыляет. Душа бестелесная, а кутается в материю, не слишком чистую, мягко говоря.
– Уж лучше бы Создатель сотворил меня безмятежным силовым полем. А тела дрожащего мне даром не надо. Тяжко и печально каждый раз умирать!
– Не спорь с режиссёром, не зная всего сценария. На Земле всё по этапам, по актам расписано, как в пьесе о череде тяжких испытаний со счастливым концом. Иначе хэппи-энд не оценят.
– Тяжёлая… трагикомедия. Люди поражены в правах за съеденное яблоко! Тысячелетние сомнения и страхи. Во мне их тьма тьмущая – свои и от предков.
– Какое же из тебя тогда силовое поле? Живи пока из тела в тело, не капризничай, правь свойства, уподобляйся. Не зная тьмы, не распознаешь света. Из зависти растёт упорство, энергичность. И без ослиного упрямства роман не сотворить: уж больно труд велик при зыбких шансах на награду… Надежда твёрдая нужна, как кремень. Вот задача! Собственно, хорошие писатели этим и занимаются. В общем так: будешь синтезировать не в книгах, а в наведённой островной реальности. Я заложил основу, ты разовьёшь, очеловечишь через знакомый тебе лайф-комп. На жёсткий диск уже внесены базовые файлы с параметрами острова. На сей ландшафт наложишь логистику бытия: дороги, жильё, магазины, склады, фирмы, отели, учреждения, заведения. Парочку гор можешь нарастить для лыжных трасс. Для операций с неживой природой получишь 3D-принтер М.
– Почему М? – полюбопытствовал Влад.
– Потому как магический. Сиди и твори в меру разумения. Советуйся: что не так – подправлю, надо будет – накажу.
– Лайф-комп мне старый знакомец, ух, опасный ящик! Забыть не могу, как отменил себя и прописался точкой в подсознании кумира. Нино Феррер… в котором я едва не погиб при самоубийстве маэстро… А вот с принтером М дел не имел.
– Трёхмерный, струйный, размером с карьерный самосвал, скоммутирован с лайф-компом. Подвешивается к дирижаблю и послойно создаёт природные объекты и искусственные сооружения. Техобслуживанием займётся Абигор.
– Рад буду вновь с ним поработать! Очень дельный демон.
– Порядок твоих действий следующий. Живописал неживое в лайф-компе – размеры, форму, особенности, координаты на карте. Абигор гонит дирижабль в заданную точку. Жмёшь на print и следишь за монитором. При необходимости связываешься с Абигором, при крупных проблемах – со мной.
– Может и людей принтером ваять? Искусственный интеллект вставить можно.
– Ты скульптор или писатель? Твоё дело характеры в файлах прописывать, развивать в цельные образы. Так, мол, и так, шестидесятилетний швейцарец Икс работает в парк-отеле Игрек. Кем? Да швейцаром же! В общем, пропишешь швейцарца швейцаром, создашь ему отель. Человек, ясное дело, должен быть при должности и биографии. Исполняй с блеском, не то не выберется персонаж на свет божий из компьютерного файла. Не скупись на подробности: носит, мол, швейцарские часы – не китайские же ему носить. Бородатый, зато лысый, меланхолик. Сигариллос голландские курит за кофе. Полагает, что родился и вырос в Альпах, в городке Интерлакен. Боится возрастной сегрегации, потому, мол, с готовностью переселился на остров. Слегка тоскует, поскольку одинок… Надо его к женщине пристроить со временем.
– Женщину ему я могу выдумать… филиппиночку Анжелику. У меня вот какой вопрос, – Влад задумчиво прищурился на солнце, зависшее над шляпой его визави. – Какую легенду закладывать в сознание Икса и других выдуманных насчёт островной судьбы. К примеру, кто Икса из Швейцарии переселил на искусственный остров, ну, в его легендированном понимании? Неужто Дьявол с демонами?
– Ммм… пусть будут высокодуховные пришельцы из космоса. Прибыли помочь земным устремить себя ввысь, преодолеть недвижимость духа. Любого выдуманного надо укоренить как в современности, так и в базовой космической легенде. И пусть размножаются естественным путём. Путём проникновения во внутренний мир женщины, как ты изволил выразиться. Любишь проникновения?
Писатель хихикнул, но продолжил деловую стезю:
– Персонажи выписывать – дело кропотливое. Ну, сколько я их сотворю? Десятка два, допустим… Долго ждать, пока размножатся в нужном количестве.
– А про мировую литературу и загробный мир писатель позабыл? Повторяю: героев из разных книжек и фильмов вырывать будем, ещё и с того света наберём. Тебе останется чуток их актуализировать, ну, и свои штучные персонажи творить под конкретные обстоятельства. А демон с ведьмой займутся технической стороной и вербовкой переселенцев. Начнём с твоей Москвы.
– Выдернем человечков из человечества и подправим на острове, как на хирургическом столе! – съязвил Влад.
– Друг мой, венец творения Дьяволу доверен: приходится подрезать, колючки выдёргивать, вплетать выпадающие добродетели. Должен же кто-то придавать земную форму небесному замыслу, совмещая временное с вечным!
– Когда же замысел реализуется так, чтобы всё стало на свои места. Нахлебались мы единства и борьбы противоположностей…
– Вот мы и подстегнём эволюцию, все станут всем через любовь. Обнулятся начала и концы, исчезнут счётчики. Они придуманы человеком, ощущающим лишь ближайший, личный фотон вечности – и то в искажении фильтрами самости. Человек пока близорук, не видит вдаль, не понимает, во что встроен. Но вернёмся к нашему острову. Будешь там президентом, мышью и клавишами накликаешь всеобщее благоденствие. Не бойся, я всё отредактирую, коли понадобится, и тебя тоже.
– Грандиозно, слов нет, да только голова кругом! – откликнулся Влад. – Голова смертного плохо вмещает грандиозность. Не вполне.
– Голова вообще ничего не вмещает. Там лишь устройство доступа к грандиозности, типа модема.
– Доступ слабенький, прерывистый.
– По нынешним заслугам большего человечеству не полагается, за исключением… моих героев. Ты в их когорте, соответствуй, тебе много отпущено, – Дьявол очертил широкий круг в воздухе.
– Хотелось бы тогда либо повышения, либо уж понижения в ранге, – хмыкнул герой, – а то сомнения мучают.
– Смертному без сомнений никак нельзя. Но у тебя привилегия делиться со мной беспокойством. Я развею!
Влад разом напустил на себя грусти, готовясь нагрузить могущественного покровителя личным:
– Развод на меня надвигается. Я и сын в шоке. Светка рыдает, но твердит своё: мерзавец, мерзавец, мерзавец. Это про меня. Эх, жизнь моя поломатая, совсем закатилась под лавку!
– Вечно у вас, смертных, что-нибудь да не так! Ещё и на меня всё валите, – проворчал Люцифер. – Головы бы вам поотрывать… и новые приставить.
Встав у самого обрыва, Дьявол уставился вниз, на прыгающих в волнах солнечных зайчиков. Потом резко развернулся к Владу:
– Мой замысел и Светку удержит, и тебя, мерзавца, подкорректирует. Завтра с обоими потолкую в Подземелье. Тем более она у нас ни разу не была, а пора бы. Вместе ведь работать будете. Теперь у тебя миссия, Света, стало быть, жена миссионера. Кстати, ты «Укрощение строптивой» читал ли?
– Ну как не читать?! Плох тот писатель, что Шекспира не брал в руки! – повеселел Влад. Появился шанс паранормальным образом, коли нормальным не выходит, сохранить семейство. Ведь натворил он крупно и попался глупо… Об увлекательных безобразиях –чуть позже, а сначала вид сверху на шар и плоскость бытия, где всё земное происходит.

Шар и плоскость бытия
Никогда не угадаешь, что предпримет Лукавый, заинтересовавшись тобой. Тёмная сторона Света может из любой пропасти человечка вытащить, а может ямку на его пути углубить до бездны. Исправление страданиями выглядит божьим наказанием, проклятием Небес. Но Небеса выше этого, нет в духовном насилия, есть принуждение обстоятельствами непреодолимой силы. Вот и повесила небесная канцелярия понуждение к добру на падшего ангела. Падший возится с грешными – логичный симбиоз, минус с минусом известно, что дают при сложении.


Жесток Дьявол, но и щедр; разнообразен в действиях, рационален. Такое стечение обстоятельств нужному человечку подгонит, такой наглый драйв наведёт, что свершаются авантюрные планы. Главное – не сидеть на месте и не ломаться в неудачах. Чёрт её разберёт – логику высших инстанций, но мы будем пытаться. Мы пытливые.
Наша жизнь протекает на шарике, ловко подвешенном в безвоздушном пространстве. Живя на шарике, мы ходим по плоскости, обнесённой горизонтом. Человечество большей частью обитает за горизонтальным забором, погружённое в горизонтальные мысли.
А ну как взлететь над забором, хотя бы мыслью?! Чем выше в небеса, тем дальше горизонт, а распластанная под ногами Земля приобретёт свойственную ей округлость. Самую круглую Землю видели из космоса, на ней пять океанов, включая новопризнанный Южный. Пять бассейнов – есть, где утонуть. По мне так в Тихом тонуть увлекательнее, чем в Северном Ледовитом: тепло, живность вокруг, акулы милосердия… За прошедшие тысячелетия Тихий приласкал миллионы утопленников, он самый большой и глубокий. До дна Марианской впадины 11 километров и ещё 34 метра. В Тихом – самая высокая подводная гора Мауна-Кеа, выступает над поверхностью в районе Гавайских островов. Общая подводно-надводная вертикаль – 10205 метров, выше Эвереста и выпирает над водой аж на 4205 метров. Об Эвересте каждый слышал. А о Мауна-Кеа?!
На такой вот абсолютно круглой планете с океанами, в кругу суетливых грешников обитал Лакистрайкин Влад. Владислав Вениаминович. Весёлый почти праведник, коли б не грехи. Человек изящной мысли и словесности, заглянувший за горизонты и не слишком растерявшийся от увиденного. Может потому, что в детстве начитался страшных сказок с добрыми концами. Повзрослев, писатель сочинил правду: «Когда я был маленьким, я не был большим и состоял из чистого любопытства. А мир состоял из трёх комнат и кухни, игрушек, бабушки Полины Ивановны, мамы с папой и собственно карапуза. Мне дорог этот мальчик, храню его в себе».
Писатель регулярно записывал впечатления от жизни – на то и писатель, чтобы записывать. В день своего сорокапятилетия Влад продекламировал жене Свете:
На свет явился. Удивился. Упал, поднялся. Победил. Не раз по шее получил. Удар держал и сдачи выдал. Дружил, любил, ругался, пил. Гордыню где-то подцепил. Устал, ослаб, духовно умер, естественно, ополоумел. И, наконец, концы отдал тому, кто мир запутанный придумал, забыв инструкции нам дать… И вновь явление младенца, кричит – свои права он заявляет сразу, не зная про завершающую фазу. Круговорот души в божественной природе положен человеческой породе. Куда ж спешить, коль пред тобою вечность? В ней всё всегда имеет место быть.
Жена одобрила, но настояла на том, что о конце жизни он знает лишь понаслышке. Влад возразил, что вовсе не обязательно – да и невозможно! – участвовать во всём, о чём пишешь. На том и порешили открыть шампанского – радостно с умной женщиной рядом.
Премудрости и шутки, афоризмы и обобщения случаются хитросплетением слов и смыслов. Созрев, смыслы выскакивают из головы на свет божий, как чёртики из табакерки. Так случается изящная словесность, но гораздо чаще ничего не выскакивает из табакерки, кроме пустословия, и случается бла-бла-бла.
Смыслы знакомятся друг с другом, скрещиваются, карабкаются на вершины постижений. Над покорёнными вершинами неизменно высятся непокорённые. И смыслы карабкаются всё выше, порой срываясь в пропасти разочарований. Есть место всему в жизни смертного – низинам, вершинам, пропастям, пустыням. Петляет путь по сильно пересечённой местности. Бредёт первопроходец против встречного ветра, мечтая о попутном.
Хороший роман хорош столкновением смыслов, он кусок жизни, которой никогда не было. Но могла же быть. Вернее даже была, учитывая бесконечность вариантов Бесконечности. Была в иных воплощениях. Получается, что изящная словесность в переплёте – кусочек параллельной реальности, вырезка. Купите себе вырезку, любезно порубленную автором на стейки из глав. Приправьте всё специями чувств и поглотите с пользой для организма. One steak in a time, не переедайте, а то не усвоится.
Если признать, что писатель описывает жизнь, то получается описание неописуемого. А нехай себе перо выкаблучивает в свободном полёте впечатлений! И что удивительно: пишущие человечки на одну и ту же тему складывают из одинаковых кубиков-слов абсолютно разные «домики». На входе у всех один и тот же набор буковок, на выходе – магия текста случается, но чаще мусор из плохо склеенных слов. Да, мало магии и всё больше мусора на планете.
Что касается пера Лакистрайкина, то ему сам чёрт велел писать хорошо, и потому в литагентах у него ходила многофункциональная ведьма Франческа, а в кураторах демон высшей категории Абигор. В свои сорок пять Влад Лакистрайкин был в меру богат и не в меру ироничен, входил не только в Союз писателей – мало ли кто туда нынче входит, но и в московскую когорту героев Дьявола. Такие когорты и центурии разбросаны по мегаполисам мира, так что адская планета героизирована не только в порошковом смысле. Для проникновения в мыслящую материю сквозь корку себялюбия Дьявол набирает помощников из талантливых себялюбцев. Их ещё можно агентами влияния назвать, а можно – каналами проникновения.
Влад был на особом счету и имел в активе пять агентурных встреч с самим Люцифером, не говоря уже о плотном взаимодействии с двухметровым демоном-красавцем Абигором и многофункциональной ведьмой Франческой. Их я уже описывал в предыдущей книжке и ещё не раз вернусь к описанию неописуемого.
Итак, взаимоотношения писателя с Нечистой Силой были давними и надёжными, как могильная плита, однако прерывистыми, словно пунктирная линия. Дьявол и его свита то пропадали, в том числе из сознания, то возвращались с новыми поручениями, попутно подсказывая Владу выходы из тупиков, творческих и житейских. Из некоторых ситуаций подопечного выводили буквально за руку. Однажды зазевавшийся водитель Лакистрайкин сбил зазевавшегося пешехода. Скорость была немалой, но удар сделали скользящим, по касательной. Сбитый отделался испугом и лёгким ушибом бедра с щедрой компенсацией на месте.
И что самое замечательное: персональная ведьма Франческа купировала болезни своего протеже по мере возникновения, и потому Влад был здоров, как тысяча чертей. Нет, он мог, конечно, простудиться, но простуда на второй-третий день покидала его организм с извинениями.
Часто и надолго сверхъестественное полностью и бесследно исчезало из его сознания, предоставляя пишущего самому себе. Связь прерывалась, но сохранялись её результаты. Это касалось и материальных аспектов жития весёлого праведника и других близких ему грешников. Да, ему здорово подыгрывали, но и испытания щедро подбрасывали. Это как если бы тонущего то спасали, то подтапливали. А потом доверили большой замысел – эксперимент магического реализма…
Таким вот макаром в писательском пентхаусе на Соколе появился лайф-комп, пока для учёбной практики. Демон-программист Абигор заложил в него всё необходимое по части магии. Влад осваивал программы и пробовал творить в учебном режиме – натворил и стёр. Творить начисто – мало кому дано. Как и в обычном писательстве, овладев лайф-компом, надо ещё музу изловить. И, обломав, воспитав под себя, обручиться с капризной девицей, холить и лелеять, дать постоянную прописку в своей душе. А иначе ничего путного не сотворишь в лайф-компе.
Когда садишься за роман, то никогда не знаешь, сколько и что именно удастся, какого типа и какого качества. Получается, что и вправду человеком водят по жизни, как пером по чистому листу. Скрипит перо, кряхтит человек. Провидение!

Переполох, в умах смятенье
Ни с того, ни с сего к Крыму присоседился остров – напротив Ялты, на полпути в Турцию, площадью 8 тыс. км?, то есть чуть меньше Кипра. В ясную погоду с высокой части Ялты в мощный бинокль едва-едва различались вершины его гор.
Моментальное явление острова на свет божий свело с ума глобальный масс-медийный курятник. Учёные и не учёные принялись выдавать гипотезы, одна другой смелее и опровержимей. Кого тут слушать, кому взбудораженную голову доверить? Смятение в умах случилось, все жаждали разгадки и продолжения.
Мировые религии и духовные практики сильно оживились, принялись объяснять чудо цитатами из своих писаний. Политики всерьёз вспомнили о Боге, а ведь жили так, словно ад давно упразднили. Нет-нет, господа органайзеры, ад – на месте, он на Земле. На пути к нему огромные заторы из грешников, обочины – сплошь в рекламе земных удовольствий. А вот дорога в рай пустынна, платная она: в расчёт идут нажитые добродетели. Одиноко реют над ней растяжки с десятью заповедями. Добро давно в дефиците, люди легко управляются смартфонами – они, любимые, теперь генерируют намерения и неотступно шпионят за своими обладателями. Человек и гаджет по очереди заряжают друг друга, чтобы всё продолжалось. Здравомыслие лежит в очень удалённом доступе…
Редкий смертный поспешит на тот свет с этого, родного, даже когда личная колея давно опротивела. Бывает, расчувствуется смартфонный человек, глянет мимо монитора в себя, в свой космос – мать честная, колея-то не бесконечна, в тупик он катится! Никчёмен путь без станции назначения! И шмыг обратно в смартфон, как в норку. В нём любезном много всякого, дроблёного, цельное не вмещает экранчик. Работой и развлечениями, в одиночку и коллективно гонят прочь дикую мысль о никчёмности, пока дикарка не порвала психику. Её не только гонят, но и приручают, как могут, философы, психоаналитики, фармацевты – прикармливают, сажают на цепь формальной логики и условностей. Зверь периодически срывается, укротители меняют сломанные звенья, прилаживая цепь на место.
Случаются, однако, умудрённые годами смельчаки, способные понять, даже полюбить пытливого зверя и, приютив в своём сознании, одомашнить, включить в игры разума. Зверь меняет нрав, манит к новым смыслам. Нет, мир не тупик и у каждого есть станция назначения! И оказывается, она общая для всех, конечная! Но путь не близок и карты нет, лишь внутренний компас, который ещё надо отладить вопреки магнитным аномалиям. Есть и большое новое расстройство: время сбора на конечной никому неизвестно, лишь промежуточные мелькают за окном. Ну да ладно, зелёное кислое яблоко тоже не знает, когда созреет и нальётся вкусом.
А что цепь? Ненадёжная штука с выпадающими звеньями.
Пуглив человек и впечатлителен, а тут его таинственным островом ошарашили, мозги набекрень поверхностными новостями сдвинули. В мониторах и мониторчиках воцарилась новая сушь, которую ни захватить, ни разъяснить, ни разведать. Сразу и надолго остров развеял скуку голубой планеты. Кислые индивиды стали кисло-сладкими.
Для проникновения в мыслящую материю сквозь корку себялюбия Дьявол набирает помощников из талантливых себялюбцев. Их ещё можно агентами влияния назвать, а можно – каналами проникновения. Влад был на особом счету и имел в активе пять агентурных встреч с самим Люцифером, не говоря уже о плотном взаимодействии с непосредственными кураторами: двухметровым демоном-красавцем Абигором и многофункциональной ведьмой Франческой. Их я уже описывал в предыдущей книжке и ещё не раз вернусь к описанию неописуемого.

Замысел и его обстоятельства
ЛЕСТНИЦА
Живи, пока живётся,
Умрёшь, когда придётся.
Нет мёртвых душ на небесах,
Никто не выйдет из игры в тираж.
Читать хоть и привык ты сверху вниз,
А ты, дружок, по строфам снизу поднимись!
У лестницы два равнозначных вектора движенья…
Да, этот стих можно перечитать снизу вверх, и смысл сохранится. Попробуйте и пойдём дальше.
Каждый является в мир набором желаний made in Heaven. Эдакий конструктор цельных и половинчатых натур. Базовые желания для всех одинаковы, но одних паззлов в новорожденном больше, других меньше, да ещё по жизни их соотношение меняется. Каждому, благополучно вылезшему из женщины, вручается этот набор – сделай себя сам в свете спускаемых обстоятельств, но инструкций не дают. Ничего-то мы не знаем наверняка и исчерпывающе!
Есть всего три итога самосборки: мерзавец, праведник и середнячок – самый массовый из индивидов, добро в нём как основное блюдо, но с гадостным гарниром. Конченых мерзавцев и незаконченных праведников мало. Есть мерзавцы с мечтой праведника, порой сбываются их благородные помыслы с божьей помощью.
Случаются особо одарённые натуры, которые воспаряют, уцепившись в восходящие смыслы. Полёты им награда, они тоже в ночи, но в вышине сверкают молнии, кому чаще, другим реже, у некоторых всего одна молния за всю жизнь. Кое-что удаётся разглядеть сверху при вспышках и донести массам не летающих.
Будучи ещё и разнополыми, самоделки образуют двойные конструкции посредством возбуждённых адаптеров и рефлексирующих электрических полей. Порой и однополые искрят друг в друге. Неисповедимы души женщин, впрочем, как и мужчин, все хороши, из одного теста деланы.
Мерзавцы, праведники и середнячки обоих полов, бездари и одарённые, латентные и открытые, ярко и тускло выраженные – всё это многообразие стремится вперёд, вот только где тот перед? Вместе и поодиночке они торопятся, падают, поднимаются (если поднимаются) и, отряхнувшись, толкаются дальше во мраке самолюбия. Разгораживаются стенами, за которыми башни тщеславия. В такие крепости не достучаться провидению, там не слышат.
Как разгладить скомканные души, выкроить из них праведные? Небесная канцелярия держит прачечную – службу добрых услуг Дьявола. Да только сильно усложнилось отмывание и разглаживание мыслящей материи: траченная эгоизмом она трещит и расползается по швам, недолог срок её годности, потому пускается в утилизацию. На свет божий появляется новенькая, ещё слабомыслящая, девственная материя, но быстро грубеет, пропитываясь эгоизмом. Для отбеливания под высочайший Замысел позарез нужны реагенты из раскаявшихся грешников, увлекающих нераскаявшихся. От прачечной ждут результатов там, где сам чёрт ногу сломит.
Дьявол не раз устраивал Нечистой Силе выволочку – кадровую чистку с понижениями в иерархии, отъемом магических свойств, ссылкой на Луну, где вообще работать не с кем. Бесов, не прошедших переаттестацию, сломленных лунной ссылкой, подвергают аннигиляции. Видит бог – энергичен Дьявол! Но мало что меняется на поверхности озверелого эгоизма. Самость, исправно двигая технический прогресс, вконец обездвижила духовный… Так возникла дьявольская идея изолированного учебного рая, инкубатора праведности. Это дело нехотя утвердила Небесная канцелярия, согласовала эксперимент в пределах острова магического происхождения. Кто ж даст Дьяволу рисковать всей колыбелью человечества?! Пусть пробует локально-избирательно, там видно будет.
Теперь о нём, о Князе Тьмы. Кто таков? Обыватели давно низвели Люцифера Светоносного до уровня злобного маньяка и козла отпущения. Кто виноват в моих грехах – да бес попутал! Не хочу спорить, бесов выгораживая, но сказано: «Преимущество Света оценивается из Тьмы». И не нам, тёмным, отказывать ей в праве на существование. Она уйдёт в свой срок, тихо, как ночь на рассвете. Свет растворит Тьму без остатка. Прощай чёрный рыцарь, твоя миссия завершена! Конец времён, нет больше земных сроков и границ.
Если признать, что без Тьмы не ощутишь Света (а как ощутишь Его, не зная Её?!), то Люцифер есть погонщик. Палкой, кнутом и пряником гонит он тёмных эгоистов к сияющим вершинам изменений. Да только обжитая низина не располагает обывателей карабкаться вверх – муторно и рискованно, нет явной земной выгоды. Именно Дьявол со свитой и агентами влияния подталкивает упирающихся к духовному альпинизму, ангелы слишком чисты, чтобы мараться в земле. Они лишь манят сверху, взывая к законам божьим. Но мы не законопослушны по природе, потому у Дьявола есть пенитенциарная система общих кризисов и индивидуальных страданий – принудительные уроки послушания. При неусвоении, уроки становятся жёстче, вплоть до полной жести, точно в колонии строго режима. Спираль истории, ввинчиваясь в будущее, периодически вывинчивается к невыученному прошлому, и следует наказание в настоящем времени. Такую вот обучающую игру с щелбанами подарил Творец творениям. Болезненны и обидны щелбаны в лобешник, зато с умудряющим эффектом. Куда бредёт спотыкающееся человечество? Одному богу известно. Вирусов и прочих регуляторов на всех хватит…
Силы Тьмы – суровые и абсолютно необходимые воспитатели для трудных подростков, дурно влияющих друг на друга. Ну, кто такой для нас Бог без Дьявола? Как ты оценишь любовь, не зная ненависти? Как познать смирение, не ведая гнева?
Бегут, бегут по кругу стрелки времён, беспокойным маятником подвешен смертный между Светом и Тьмой. Но пройдёт подвешенное состояние, маятник растворится в Свете за ненадобностью отмерять, будто и не было всего этого суетливого, болезненного. Но когда это ещё будет, а пока вот вам Дьявол – суть рабочий инструмент, скальпель в руках хирурга. Исчезнут болезни – выкинут скальпель и закроют приёмное отделение с часами на стенке. И скажет Творец: живите здоровыми и радостными, бестелесными! Живите во мне, вот вам прописка постоянная, вечная.
И хочется, чтобы желания Творца уже сейчас стали моими. Поработить себя Творцом, не Иродом! Хитёр Ирод и коварен, грандиозен Творец, создавший мириады реинкарнирующих песчинок. В небе над головой разлита капля Бесконечности, и даже её достаточно для всех мыслимых и немыслимых взаимодействий в окружающем мире. Он – защитный купол, среда обитания временно конечного, бредущего в Мир Бесконечности. С точки зрения Творца мы уже там, всё остальное обучающая игра «Получи и сделай сам». Играют пока плохо, с бесконечными ошибками и получением форы в виде новых и новых жизней. Оно и понятно: конечные пытаются сориентировать себя в бесконечном, где нет границ и концов с часовыми стрелками. Небо над головой играющих – словно следующий уровень. Ночь убирает всё лишнее, выкатывает манящие звёзды. Ночью случаются озарения, нередко тающие на рассвете. Эхма, всё на Земле приходится записывать, даже движения души. Тогда ей есть, от чего отталкиваться в полётах.
Ведь видит бог, что слепы человеки.
Так дайте уж прозреть иль сгинуть.
Устал быть маятником меж тьмой и светом.
Прислушиваюсь, нет ответа…

В мужьях засел инстинкт глубокий
Блондинка Света была всё ещё аппетитна. Это несмотря на семилетнее возрастное преимущество над мужем: 45+7=52 светкиных года. Да, есть фемины, легко и гордо несущие сокрушительную красу – подарок свыше – через отпущенные десятилетия.
Влад любил жену во всех смыслах этого жаркого слова, ведь заполучил он её самым что ни на есть волшебным образом. Но глянул муж налево и насвинячил. Да ещё был позорно застукан на месте преступления. А что вы думаете, и с продвинутыми случаются пакостные глупости, гении тому подтверждение! Раз и в луже. Но кончаются свинские лужи у людей, имеющих подъёмную силу и устремления.
Да, хорошенькая история случилась в писательском пентхаусе под утро, после трудов праведных. Бледнела ночь, Влад, довольный словами и ими же измученный, завершал компьютерный сеанс связи с музой. Допит последний кофе со сливками, щадящий бедный желудок творческого человека. Гаси экран, амба, ничего приличного уже не напишется, сове пора спать. Но спать не очень хотелось. Влад распахнул окно навстречу зябкому рассвету. Гнездо писателя витало в облаках, поскольку венчало «сталинскую» высотку.
Налил стопку коньяка да и жахнул, стало меньше коньяка на планете. Задумался и ещё жахнул. С чувством выполненного долга завалился на диван под плед и, поворочавшись, уснул беззаботным младенцем.
Через пару часов его разбудил шум пылесоса под дверью кабинета, это молодая Верочка прибиралась в доме – горничная имела свои ключи. Влад сам вчера попросил её сделать уборку пораньше, до возвращения с работы усталой Светы. Дважды в неделю её изматывали дежурства в хирургическом отделении. Муж предлагал бросить больницу, но медсестра Лакистрайкина – бывшая училка английского – настояла на моральной стороне: способен облегчать человеческую участь – исполняй, наращивай доброе на этом свете.
До возвращения чудесной жены было часа два. Влад умылся и, перечитав написанное, пошёл пофлиртовать с молодостью. Тем временем клининговый процесс добрался до супружеской спальни, куда и заглянул Влад. Жопоногая горничная перестилала широкое супружеское ложе, работала она в наушниках, не подозревая о явлении работодателя. Влад хотел было выйти, но не вышел. Втянул запах незнакомых духов и вытаращился, как баран на новые ворота. Подскочил столбик мужского любопытства. Как живописал один поэт:
В мужчинах есть инстинкт глубокий,
Он странно действует на нас.
И очертанья женской попки
Порой приводят нас в экстаз!
Ее упругость, округленность,
Широких бедер крутизна
И талии незащищенность
Нас сводит, видимо, с ума!
Вполне очевидно: Владислав Вениаминович сошёл с ума. Тихонько прикрыв дверь, как кот на мягких лапах, прокрался в спальню и с тыла атаковал трудолюбивую девушку в наушниках. Благодаря внезапности и решительности ему удался захват сзади с переворотом на спину. Девушка была тоненькая и лёгонькая, как пушинка, а писатель упёртый, как маньяк. Есть минуты, которые порождают маньяков из интеллектуалов.
И пали они жертвой оголённых инстинктов, притиснутые лицом к лицу, телом к телу. Раскрасневшаяся Вера шептала «не надо», но не очень убедительно. Горничная и писатель барахтались на супружеском ложе, в борьбе обнажались нужные места, и случилась любовь нецензурная. Тут хороши выражения смачные, но нет, обойдёмся, хотя вся эта едрёна-феня по матушке в великом и могучем зародилась именно через любопытство к любодейству. Животный инстинкт породил фантастические фигуры речи. Так стал язык великим и могучим!
А в спальне всё случилось без прелюдий и комплиментов. Раз и готово, писатель втиснулся в цель и проник во внутренний мир горничной. Какая уж тут свобода воли, когда судьба-злодейка химичит с инстинктами. Двое без предварительного сговора вошли в интим совсем в неподходящем месте, в неподходящий час. А любимая жена возьми, да и приди пораньше!
Светка скинула туфли и в тапочках прошла в апартаменты. «Дом, sweet home, – подумала бывшая «англичанка» по пути в ванную. И тут уловила свинячью возню в спальне, поскольку дверь была прикрыта. Почувствовав неладное, шумно распахнула дверь, и в глазах её помутилось. Отвратительная возня сразу стихла, повернулись головы с испуганными глазами, одеяло валялось на полу. Ужас и оцепенение воцарились в поруганной спальне.
– С добрым утром, котики, – нехорошо улыбнулась Светка. Вместо того, чтобы гордо уйти, шарахнув дверью, она приблизилась к лежбищу оцепеневших котиков. Под испепеляющим взглядом растерзанная Вера безуспешно одёргивала непослушную юбку. Супруг был без рубашки, в брюках настежь.
– А ну застегнись! – скомандовала гневная женщина.
Влад исполнил дрожащими руками и вперился в потолок, будто в страшное будущее. К тому же обидное: всего лишь раз и сразу попался! Раскрасневшаяся Вера мечтала провалиться сквозь землю, до которой 32 этажа.
А Светка взбесилась по полной:
– Поздно краснеть, девица! Писательского тела захотелось?! Ну-ка вон отсюда и трусы не забудь! – и уже Владу, ангельским голосом: – А вы, молодой человек, уволены из моего сердца. Предателям не место в раю!
Влад огрёб «ангельскую» пощёчину и обрёл дар речи. Залепетал о помутнении рассудка, о том, что больше никогда. А что тут умного придумаешь, кроме глупости?
– Прости меня, Света, прошу и умоляю! – твердил Влад. – Я больше никогда, клянусь, поверь!
– Больше и не надо, достаточно уже, дорогой писатель. Теперь о разводе узнаешь не понаслышке, – подытожила супруга, а слова с делами у неё не расходились. Семейный ковчег терпел крушение, наткнувшись на спальню в пентхаусе.
Каждый поймёт возмущение Светы, каждый может забросать её советами со своей колокольни. Внесу и я свою лепту. Любовь мне представляется рисковым инновационным предприятием с непаритетным участием изменчивых партнёров. Всё как в венчурном бизнесе: пан или пропал. Как ни притирайся боками, полно неожиданных поворотов. Любовь случилась – жди расцвета иль банкротства.
* * *
Не любим, но о любви поговорить горазды.
И о себе любимом, разнесчастном.
И, господи, таком прекрасном!
Но, слава богу, что не всё, совсем не всё
Подчинено желаньям человека…
Не то бы лопнуло небес терпенье,
На свою ж…у получили б мы
Большие приключенья.

Аудиенция
В тот же день Владислава Вениаминовича Лакистрайкина позвали в Подземелье. Открыл он в великой печали свой имейл, а там приглашение за подписью «Покровитель». На сей раз звали с женой, отчаянной блондинкой высшей категории, успевшей подать на развод. Скупой текст дарил надежду: «Жду с женой. Обсудим текущие неприятности». Время не уточнялось, но Влад был с этим знаком: ожидай, и тебя выхватят из текучки. А выхватив, перенесут куда надо, правда, порой экстремально. Потолкуют душевно и вернут на место озадаченным.
Накануне аудиенции в Светке активизировали оперативную память о контактах со сверхъестественным. Она, понятное дело, пребывала в отвратительном расположении духа и твердила Владу, что не нужны ей эти контакты – пропади они пропадом вместе с предателями! Разводится она, долой всю чертовщину из жизни!
Сумрачным утром – сутки спустя после катастрофы – пока ещё неразведённые сидели они у себя в столовом зале и каждый гнул своё. Влад в который раз просил покарать себя, но семью не рушить. Светка была непреклонна – и карать, и рушить. Светка жгла мосты ярким пламенем.
– Давай так, – мучила она Влада, – я остаюсь в пентхаусе, себе забирай истринский особняк. Верка там будет убираться и тебя ублажать. Дальше так: делим пять машин на два… Ладно, мне «Порш» и «Рейнджик», тебе остальные, ты ж мужчина, тебе женщин подвозить надо. Свои машины я Мишке отдам. Бедный мальчик!
Влад мученически вздохнул:
– Бей меня, пинай – всё стерплю, заслужил! Но дай нам шанс! Мы, Лакистрайкины, не как все, мы приближены к сверхъестественному. И нас вызывают, у меня новая миссия.
И Влад в надежде на женское честолюбие сбивчиво изложил про чудо-остров, с упором на своё президентство и её статус первой леди.
– Никуда не поеду! – отрезала Света. – Мне это по фиг. Верку возьми, а я – развожусь!
Едва отзвучал мягкий знак в слове «развожусь», сгинул с белого света столовый зал. Да что там зал – сменились полностью декораций жизни. Москвы как не бывало! Собственно, Москва, может, где-то и была, только супругов оттуда вынесло к черту на кулички. И очутились ошарашенные в Подземелье, тёмном, гулком, казавшимся безмерным. Света инстинктивно прижалась к Владу. Ему уже выпадали эти штуки с выдёргиванием из текущего момента, и он быстро пришёл в себя. Факелы на стенах выхватывали чёрный гладкий базальт, своды едва угадывались в сумрачной вышине.
– Вот оно, Света, то самое… Подземелье Тьмы. Отсюда моя, то есть, наша удача происходит, – шептал Влад. – Да не бойся, был я здесь. Это место силы и здравомыслия. Почерпнём всего и домой!
Светка молчала привороженная. Для смелой женщины это была уже вторая встреча с колоссальным и непостижимым, которому она сквозь свои страхи смела возражать ещё в первой книжке, когда решила, что магия попирает её права на Влада.
И вот она в Подземелье Чёрного Мага, куда вовсе не собиралась, но её и не спрашивали. Есть под Луною вещи поважнее, чем развод, но этот развод касался приближённого к сверхъестественному.
Влад, пользуясь обстоятельствами, поцеловал жену в щёку – мол, быть нам вместе, ведь судьба!
– Где же такая огромность запрятана? – прошептала она. – Чёрт знает что такое!
– О, это лишь малая часть огромности… эта чертовщина…
Тут они вздрогнули: высоко-высоко, словно в цирке, вспыхнул под чёрными сводами серебряный полумесяц. Распахнулись створки, и выскочила тень, вроде бы человеческая. Выскочившее снизилось кругами и уже вблизи в свете факелов оказалось суперменом: струился за ним красный плащ, ноги в трико, большая буква S на груди.
– Честь имею, Дьявол, – представился супермен прокуренным баритоном и извлёк прямо из воздуха две кривляющиеся фигурки, каждая не больше мыши. – А это знакомые вам Абигор и Франческа, временно в миниатюре.
– Здравствуйте-здравствуйте, – заулыбался Влад, слыша в ответ приветственный писк.
Супермен Дьявол торжественно провозгласил Свете:
– Всё моё хозяйство надёжно скрыто в раскаленном ядре Земли, в самом пекле. На правах хозяина попрошу гостей не пренебрегать здравыми предложениями. Будем логичны и взаимовыгодны!
Света промолчала, а Влад заверил:
– Конечно же, будем! Правда, дорогая?
Дорогая пожала плечами, а Влад перевёл разговор на обмельчавших знакомцев, демона и ведьму:
– Нельзя ли вернуть им естественный размер – для удобства общения?
– Для нас все размеры хороши, все личины естественны, – хмыкнул Дьявол и вытянул свой нос сантиметров на пять. Длинноносый опустил крошечных на пол, взмахнул полой плаща и ввернул им человеческие размеры. Тут и нос заклинателя пришёл в норму. Впрочем, что есть норма в Подземелье Тьмы?
Восстановленный Абигор оказался двухметровым красавцем в чалме и с арабским кинжалом джамбия на боку. Прихрамывающая ведьма будто вышла из-под ножа пластического хирурга. Отхирургированная красотка была в густом макияже и платье чёрного шёлка. Ноги в замшевых сапогах с узорами-прорезями. Ведьму можно было принять за перезрелую Анжелину Джоли из Подмосковья. Но то была Франческа из Подземелья.
– Все присутствующие в той или иной степени осведомлены об островном замысле, – объявил Люцифер Светоносный. – Новая Таврида второй месяц плещется в Чёрном море и должна стать обитаемой. Внимание на макет!
– А где он? – удивился Влад. – Куда смотреть-то?
При этих словах базальтовый пол под ними дрогнул и выгнулся. Светка покачнулась и вскрикнула, ухватившись за неверного мужа. Ну не за Дьявола же ей хвататься! Но именно хозяин Подземелья её успокоил:
– Ничего тут страшного – чёрный кот спину выгибает, ласкаясь, – базальтовый пол шутки ради мяукнул и продолжил выгибаться, образуя холм со стоящими на вершине. Женщина отпустила рукав мужа и смущённо улыбнулась. Ей улыбнулись в ответ.
Серебряная луна под сводами округлилась, засияла в полную силу, прояснив громаду Подземелья – ну, никак не меньше «Лужников» внутри земной тверди. В центре этого «стадиона» холм быстро превратился в остров, вода поднималась всё выше. С холма потекли ручейки, изображая из себя горные реки. Компаньоны Дьявола оказались метрах в десяти от берега. Франческа снабдила супругов театральными биноклями – макет продолжал стремительное развитие по всему периметру. В заливчике нарисовались причальные стенки с контейнеровозом и танкером размером со спичечные коробки, выросли грузовые терминалы, краны, ангары, Вверх потянулись изгибы улиц с коттеджами, различимыми лишь благодаря окулярам. Крыши сливались в терракотовые пятна в окружении зелени. Подземелье наполнилось пряной духотой южной ночи. В лунном сиянии вглубь острова побежали асфальтовые ленты, дороги были абсолютно пусты.
Супруги заворожено наблюдали волшебную миниатюру – словно бы трёхмерную игру «Стратегия. Остров». Дьявол в дурацком костюме супермена давал умные пояснения:
– Остров задуман как учебный рай по выпуску кадетов-праведников. Учебная задача: вживить в эголюбцев эмпатию к ближнему – к колючему ли, убогому – любому. Возлюби грязного, как себя чистого, верни потихоньку рай на Землю и живи в наведённой собой чистоте. А без грязных никак не отличиться чистым, не возвыситься перед Небесной канцелярией. У всех своя роль, и они меняются.
– Скрестить ужа с ежом? – хихикнул Влад. – А колючий скользкого не сожрёт в ходе зачатия?
– Отставить про ужа и ежа! Убедить людей, что массовое сопереживание себе подобным взаимовыгодно! А для этого кто-то из них должен начинать первыми. Ими станут островные переселенцы, которым я обеспечу учебные психодрамы с инсайтами и катарсисами. И все десять заповедей с икрой, рябчиками и вдовой Клико в придачу.
– Монастыри с послушниками не изменили мир за их стенами. – упорствовал Влад, – Выйдут добряки наружу, а там суровые пацаны… Семь континентов эгоизма!
– Так сделаем праведных рыцарями, – вмешался демон Абигор, – чтобы внушали!
– Добро с кулаками убедительнее, конечно, – согласился Влад. – Если ты добрый, дай в морду недоброму и возлюби, как самого себя, увлекая примером. Не мучь человека без крайней необходимости!
– Уймитесь, умники! – насупился Дьявол. – Никаких крестовых походов! Первым делом надо остров обустроить, потом переселенцев выбрать, готовых к катарсисам. В графике судьбы есть реперные точки, где на миг получаешь свободу воли – на пробу. Тут решительный может судьбу-здодейку обломать. Кадет учебного рая получит преференцию – возврат в реперную точку, которую когда-то проворонил. Абигор и Франческа обеспечат ретроспективу.
– Мы обеспечим, – заверил Абигор. – А то башни тщеславия заслонили небо, темно в душах.
Ведьма больно ткнула его в бок, чтобы не куролесил языком почём зря в серьёзном деле. Дьявол же обратился к Свете с лучезарной улыбкой светила:
– А развод временно отменяется навсегда. Ибо беда беду тянет. Отменяем?
– Как это отменяем?! – воскликнула Света. – Меня предали!
– Дело, конечно, гнусное, – согласился Лукавый. – Но давайте у сына вашего спросим: рубить гордиев узел или распутывать?
– Только не надо Мишку мучить, – попросил Влад умоляюще.
– И то правда, чего мучить без крайней необходимости? – слюбезничал Люцифер. – Просто подслушаем один его разговорчик.
– С кем это? – насторожилась мамаша.
– Вам вот невдомёк, а у Миши пассия появилась. Катя, одноклассница. В Менделеевский она поступила. Химия!
– Ну и что? – нахмурилась Светка. – При чём тут химия?!
– Сейчас станет огорчительно ясно, – хмыкнул Люцифер. – Химия, увы, печальная, тем паче, ежели парня разводом оглоушить, как оглоблей.
Тут луне прикрутили фитиль, исчез к чёртовой матери островок в огромной луже. Во мраке высветился матовый куб размером с подвешенную в воздухе трансформаторную будку. Всё в базальтовом Подземелье было подвешено вопреки физике и химии. Не учи в школе естественные науки, и жизнь твоя будет наполнена неестественными чудесами.
Влад сжал ладонь супруги, и стало им сильно не по себе в Подземелье, захотелось на поверхность.
– Садитесь, граждане, – пригласил Дьявол, образовав движением пальца, пять кресел в ряд.
Живая объёмная картинка развернулась на уровне глаз, и понеслась история к обрыву. Хозяева Подземелья следили за ней бесстрастно, гости с возрастающим волнением. В зависимости от происходящего куб, как в кино, менял масштабирование и ракурс, любезно поворачиваясь к зрителям той или иной плоскостью для выигрышного показа мизансцены.

Видео в кубе
Мишка и Катя долго и нудно учились в одном классе – свела судьба под школьной крышей. Ближе к выпуску вежливый и застенчивый старшеклассник очаровался озорницей – не он один – но не знал, как подступиться к предмету воздыхания. Да и учителя забивали голову посторонними предметами и требовали так, будто он по гроб жизни им обязан.
Любовное рандеву меж ними случилось лишь после схода со школьной орбиты на абитуриентскую. Судьба-злодейка опять расстаралась: едва переведя дух после вступительных экзаменов, они столкнулись на улице. Мишка набрался смелости и позвал отметить поступление, расписал ей клуб с классной музыкой. Она согласилась.
Видеокуб в Подземелье моргнул и вспыхнул новой сценой: пара за столиком в блюз-роковом Road House Club, в самом что ни на есть центре Москвы – в Староваганьковском переулке, который, как ни странно, мало кто из москвичей знает. Не тот москвич нынче пошёл, не тот!
Столик на двоих – глаза в глаза – располагал к откровениям, особенно под гиннесс и чуток текилы за начинающееся студенчество. Пока тянули тёмное пенистое, музыканты высыпали на крохотную сцену. Болтовня за столиками уступила одобрительным возгласам и хлопкам. Музыканты охотно раскланялись, они ведь тоже собирались извлечь своё удовольствие, а для этого нужны понятливые уши в зале. Нет смысла в передаче без приёма.
И ударила звуковая волна, зацепила, потащила зал, дёргая синкопами. Взметнулись эмоции, ожили времена, когда парили над планетой удивительный Свинцовый Дирижабль и Иглз, когда шаманили Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс, Джеймс Браун.
А потом пронзительный «Отель Калифорния» восхитительно сплотил Мишку и Катю в танце. Парень не мог скрыть от подруги упругость своей страсти. Эрегированный конец, словно маньяк, рвался на волю. Да кто ж его тут выпустит?! Маньяк не унимался, мешал танцу, требовал немедленных приключений на свою голову. Он даже Мишку лишил стеснительности.
– Классно играют, прямо… в душу! – шептал парень в горячее ушко Кати, и оба испытывали сладкое головокружение. Вернувшись за столик, заказали ещё текилу, с лимончиком на московский манер.
Избыток чувств и алкоголя творит под музыку блаженство. Аплодисменты со свистом были наградой музыкантам. Так повторялось много раз, прежде чем смолкла музыка, раскланялись музыканты, оказавшись обычными, вполне усталыми людьми. Лишённый магии звука, клуб стал обычным рестораном, вполне скучным перед закрытием. Пришло время платить по счетам и выкатываться.
Держась за руки, они вышли в Староваганьковский и, невзирая на противный сентябрьский дождик, двинулись к Воздвиженке. Зонтов не было, да и чёрт бы с ними. Целоваться под дождём – несравнимое удовольствие.
– А поехали ко мне! – неожиданно предложила Катя. – У меня родители на дачу укатили, а мы накатим!
Возрадовался Мишка: жизнь весь вечер приятно удивляла, словно извиняясь за прошлые свинства.
– Конечно, поехали! – Мишка быстро поймал такси, пока удача не передумала. Чёрт этих девушек разберёт, что и как в их головах устроено. Почему-то вдруг вспомнилось о предстоящем разводе родителей, но он прогнал печаль – не к месту явилась.
Уселись в обнимку на заднем сидении. Таксист, получив адрес, несся сквозь дождь, как сумасшедший. Ему не терпелось довезти пассажиров и покончить на сегодня с извозом. Он хотел есть, пить и спать – всё сразу, а приходилось крутить баранку и злиться на красный фонарь. В его жизни, чтобы поесть-поспать, приходилось крутиться.
– А у меня дома кое-что есть, – шепнула пассажирка пассажиру.
– Что же это, Катрин? – спросил Мишка. – Бутылка?
– Секрет фирмы! Приедем – открою, а здесь и не проси.
– Ладно-ладно, подожду.
Наконец прибыли и остановилось, Мишкины деньги перекочевали в бумажник лихача. Подстёгиваемые дождём хохочущие метнулись в подъезд шестнадцатиэтажки. Подъём в лифте прошёл в обморочном поцелуе. Но разошлись створки кабины, разлепились губы, скрежетнул ключ в объятиях замочной скважины. И вот уже брызнул свет в прихожей.
Сбросив обувь, девушка нырнула в свою комнату. Мишка последовал за ней, предвкушая великое наслаждение. Но Катька была занята поиском других удовольствий – рылась в ящике компьютерного стола, пока не нашла под учебниками крохотную коробочку.
– Вот! – сказала она, осторожно высыпав на ладонь четыре розовые пилюльки. – Дважды два!
–Таблетки?! – удивился Мишка. – Тебе плохо?
– Мне хорошо, дурачок. А будет феерично!
Холодок пробежал у Мишки по спине:
– Экстази… что ли?
– Браво! По первому разу отрыв башки тебе обеспечен.
* * *
Света вскочила с места и крикнула так, что эхо прокатилось по залу:
– Остановить это, немедленно!
– Мы попробуем, если вместе, – отозвался Дьявол. – Но сначала впечатлимся по полной, ведь нужна ваша решимость. Один Дьявол – в поле не воин.
* * *
– Не буду и тебе не дам! – Мишка хотел было отобрать таблетки, но Катька отдёрнула руку за спину и нагло уставилась глаза в глаза. Экстремальные красотки смолоду знают свою силу и тренируются на встречных-поперечных. Оглоушат красотой бедолагу, хоть студента, хоть тракториста, хоть чёрта лысого. А уж при ближайшем рассмотрении легко задвигают мужской здравый смысл в дальний угол, чтоб не мешал, гад, женщине.
– Вот скажи, – хитро начала Катя, – у тебя есть разочарования, любые по жизни? Есть?
– Странный вопрос – у кого же их нет. Это не значит, что таблетки…
– Значит! – перебила Катя. – Ещё как значит! Вся фигня отцепится!
– Но, это… – Миша растерялся и растерял слова. Зато Катя была в ударе:
– Сейчас салют в себе устроим! Знаешь прозвища таблеток? Бочки, витаминки, веселые конфетки, диски, колёса любви. А ещё экста, эйв, икс, икс-ти-си, кругляши, пуговицы, таблы, шайбы. А по-научному – MDMA, химическая формула C11H15NO2. Теперь назови мне самую главную печаль в твоей жизни.
– Зачем?
– Будем лечить!
Под таким напором Мишка признался:
– Мои разводятся… Мамаша застукала папашу. С горничной, прямо дома.
– Ух ты, жесть! Ну, а ты что?
– Что я? У меня сердце разрывается.
– Бедненький! Тебя спасёт эмпатогенный эффект!
– Какой? Эмпато..?
– Эмпатогенный – делающий открытым и радостным. Люди вдруг начинают нравиться – все кругом браться и сёстры, друзья, собеседники! В общем, торчишь долго и духовно. Тебе ведь не с чем сравнивать, ты у нас ещё маленький?
– Не с чем…
– Тогда тебе вообще улёт в небеса! Пробуй, не боись.
– Если только на пробу… Тогда обещай: у меня первый раз будет, у тебя последний.
– Торжественно обещать? Прямо с утра и бросим! Если не попросишь о продолжении…
* * *
Порыв друг к другу, порыв друг в друге. Ознакомительный секс остервенелый, когда 36 на двоих и под стимуляторами. Катька, змея, была упругой и скользкой. Мишка ускорялся и притормаживал, варьировал чудесные колебательные движения, боясь кончить в два счёта.
– Ещё, ещё, – задыхаясь, требовала young libertine.
И было ещё, и был конец с апофеозом. И новый приём пилюлек.
– Колдовские таблетки, чумовые, – признал Мишка, облизывая пересохшие губы. – Водички не принесёшь?
Девушка вылезла из постели и отправилась на кухню.
– Меня болтать тянет неудержимо! – крикнул Мишка вдогонку. – Возвращайся скорее!
Голая Катька вернулась и скорчила смешную рожу:
– Пощебечем, мой птенчик!
Уж утро вытеснило ночь, а они всё болтали на фоне чумовой химии.
* * *
Исчез куб, вспыхнула луна под сводами, как люстра в старом кинотеатре. У Светы выступили слёзы, она нарушила гробовое молчание:
– Что же делать? Мишку изолировать?
– Не получится: во-первых, влюблён, – сухо сказал Дьявол, сбрасывая плащ супермена. – Во-вторых, вами опечален.
– Но есть же выход, – настаивал Влад.
Дьявол пожал плечами:
– Придётся жизнь назад отмотать и кое-что поменять. Шаг первый: никакого развода! Без него не сложится критическая масса беды. Парень устоит и девицу вытянет с нашей помощью.

Обратная перемотка
Самое подлое – предать при полном доверии. Господи, кто придумал этот мир?! Крупные недоделки… Как сохраниться в нём в божеском виде?
Застать мужа на горничной, слов нет, большое несчастье. Не заводите себе хорошеньких горничных, не испытывайте судьбу-злодейку! Мало ли дурнушек работящих?
Да, жёсткое ДТП случилось на жизненном пути Светланы Николаевны. Всё в душе разом попадало с полок, разбилось ценное. Пошатнулась женщина, но выстояла. Честь и хвала удивительным хранительницам очага!
На неделю она замкнулась в себе. Покаяния мужа игнорировала и нос от него воротила. Готовить перестала, сама ела мало и сепаратно, а сыну деньги совала – поешь в кафе. Ночи проводила в гостевой спальне, благо апартаменты позволяли. Сын тоже ушёл в себя, от расспросов воздерживался. Несчастные дни пришли в семью Лакистрайкиных…
Книга Бытия – нашего, между прочим, – описывает процесс творения в виде рабочей недели: Великий Труженик создал мир за шесть дней, седьмой установил выходным. Нам бы каплю такой работоспособности, эффективности и умения расслабиться после трудов праведных. Но ведь и Света за шесть дней воссоздала семью из праха. И было ей не легче, чем Ему. Деяния их несравнимы? Так ведь и возможности… капля солёная – точно по образу и подобию океана, но объёмы! Выплакав горе в подушку, Света реанимировала союз женщины и мужчины. Она просто наконец приняла мольбу о пощаде, отказавшись от кольца с бриллиантом. Любовь в Свете сохранилась, как оазис в выжженной пустыне. Катарсис смирения изменил судьбы Лакистрайкиных.
* * *
– Ну, в чём твоя печаль, главная? – хитро спросила Катька, протягивая таблетки.
– Печаль? – Мишка пожал плечами. – Напиться бы с горя, да блин, всё хорошо!
– Прикалываешься! А если всё хорошее усилить химической формулой? – Катька потянулась всем телом, напрягая животик под майкой и ещё кое-что в двух экземплярах.
– Давай без химии, своими силами! – Мишка опрокинул соблазнительницу на кушетку и запечатал ей рот поцелуем. Розовые кругляши покатились по полу. Секс и без них случился остервенелым.
Но и пилюли никуда не исчезли. Закатившись под кушетку, спрятались-притаились. Химия дури хитра по натуре: умеет уступить, выждать момент слабости, эго-жалости к себе любимому. В этом сила дури – будь то C11H15NO2 или C2H5OH. Химическая формула рушит формулу жизни.

Компьютерные души
Президентский дворец фантазией Влада раскинулся на высоком мощном мысу – словно дредноут рассекал море. «Кормой» он примыкал к западной окраине маленькой Ялиты, до центра – пять минут на лимузине по пустой авениде. Но креатор предпочитал пешие прогулки в курортном раю.
Влад не был архитектором, потому его дворцовая недвижимость оказалась эклектичной и замысловатой в роскошных формах. Он устроил на мысу битву стилей и эпох, словно в советском санатории, когда модерн запросто пристраивался к истории. Футуристические белые кубы прилипли к скалам прямо над морем, а выше, как волоски на макушке торчали мавританские башни. В огромном парке попадались небольшие замки и большие финские срубы. Там, где дворцовый мыс рассекал море надвое, высился Капитолий с тяжёлым куполом и мраморной лестницей от пристани к колоннаде. В отличие от вашингтонского он был во власти ветров и имел флюгер в виде развёрнутой книги. Всю эту эклектику связывали платановые и кипарисовые аллеи, просторные дворики с арками, цветниками и стрижеными кустами. Имелся песчаный пляж с россыпью бунгало. Часто под Луною купалась ведьма, голышом, не ведая стыда. Светка тоже купалась, но при солнце, после пробежек с мужем по набережной в любую погоду.
– Надобно нам гурий завести с холодным пивом, – пошутил Влад с пришедшим на пляж Абигором. – В райских кущах пару кружечек и красотку пожамкать!
– Ты уже раз пожамкал, – напомнил демон. – Не искушай судьбу, да не искушаем будешь!
Влад засмущался и шутки свои попридержал, тем более, что Светка уже выходила из воды.
Меж тем дел и делишек на острове было выше крыши. Выше крыши небоскрёба Бурдж-Халифа в Дубае, а это 838 метров. При том что времени отпускалось ниже крыши пятиэтажки в Ховрино.
Стервозная ведьма требовала от Влада скорее сгенерировать обслуживающий персонал для дворца. Надоело ей, видишь ли, колдовать по мелочи – ради кьянти, тирамису или смены постельного белья. Влад отшучивался, оставлял это дело на потом: слишком много усилий отнимали ландшафты и градостроительство, социализация новейшего клочка суши. Выдать современную среду обитания для выдуманных людей сродни строительству социализма в отдельно взятой стране, да ещё без насилия, правда, с магией. Прежде чем выпустить из компьютера, к примеру, ресторатора, надо создать ресторан в здании определённых параметров, с электричеством и водой. А это автоматизированная электростанция, водоочистка, в общем, коммуналка с нуля. Ясно, что ресторатору понадобится не только персонал, но и логистика, финансовая система. Как ни автоматизируй, нужна масса работников, встроенных в в определённые обстоятельства и взаимоотношения. Креатор тяжело продвигался по всем фронтам одновременно, пядь за пядью конкретизируя островную жизнь. Каторжная работа при участии Дьявола.
Креатор пока побаивался встреч со своими креатурами и не выпускал их на волю из компьютерных недр. С персонажами надо сперва сдружиться, очеловечить собой, устранить нестыковки. В писательском компе расцветают альтернативы текущей реальности. По всей планете идут одиночные спиритические сеансы перед мониторами, как когда-то перед пергаментом.
В файлах Лакистрайкина день за днём, параллельно, зрели нужные острову персоны. Кем станут они для креатора после своей материализации, насколько дороги, интересны? Можно ли считать их дальними родственниками или даже близкими? Наверное, всё-таки лучше сразу отстраниться – по легенде все они переселенцы с большой земли на полигон пришельцев, им не скажешь: хорошие вы парни, но выдуманы мной. И ещё неизвестно, сколько души сможет он вдохнуть в файлы, наберётся ли критическая масса человечности, чтобы по образу и подобию…
Но сильнее всего мучили креатора тревоги за сына, коего, скрепя сердце, позволил раздвоить. Дьявол убедил, что иначе над Мишкой с Катькой разверзнутся хляби слёз и несчастий – всё на свете проклянёшь. Как не доверять Лукавому в этих вопросах? Он, окаянный, до сих пор повода такого не давал…
Вот и жил Мишка островной, скопированный, рядышком с родителями, не догадываясь об оригинале в Москве. Этот московский в свою очередь не ведал об острове: ему перед отъездом наплели с три короба про длительную творческую командировку отца в Париж. А мамаша с ним за компанию. А то вдруг там горничные отвлекут от архивов о забытом певце и композиторе Нино Феррере. Том самом, что застрелился в первой части дилогии, но воскрес во второй, которую вы и держите в руках.
На семейном совете Лакистрайкины договорились: поскольку нельзя бросать институт, придётся расстаться на полгода, которые привьют Мишке навыки самостоятельной жизни, для пущего эффекта условились не созваниваться, ограничившись перепиской. Родители смогут изредка навещать испытуемого с внезапными инспекциями.
– Полнее разлука – слаще воссоединение, – провозгласил папаша Влад в Шереметьево на прощание и отвернулся, чтобы скрыть слезу.
– Мужай, учись и нас не расстраивай! – добавила Света, обнимая сына.
Так и расстались взволнованные Лакистрайкины в пространствах Шереметьева, откуда Абигор устроил супругам прямой рейс в пустынную пока Ялиту путём телепортации.
Удивился Мишка вручённой ему самостоятельности, но условия игры принял с удовольствием. Чего не принять, коли отец открыл тебе счёт на 500 тысяч рублей на полгода. Плюс стипендия, не говоря о родительском пентхаусе, где ты, юноша, теперь полный хозяин. Катька тут же переехала в роскошное гнёздышко. Химией пока, слава богу, не пахло, затаилась гадость полупридушенная.
В общем, каждому Мише досталось по Кате и каждой Катюше по Мишуне. Островных адаптировали к установочной легенде – пришельцы экспериментируют с улучшением человеческой породы, а Владислав Вениаминович у них в помощниках. Катьке пустили пыль в глаза: мол, забрали её из Москвы, дабы не разбивать чудесную пару и не лишать чудес космических. Родители предупреждены. Да, взбудоражены, конечно, но, скрепя сердце, ждут возвращения дочери с потрясающими рассказами. Связаться с ними пока невозможно: остров полностью изолирован от «большой земли», воссоединение через год, когда новый мир приоткроется человечеству. Кате было радостно, что она с Мишкой и оба в фантастике, по возвращению ещё и прославятся!
Так у искусственного острова появились первые переселенцы, родственные души. Влад частенько приглашал их вместе погонять на машине, обозреть волшебный новодел. Катя улыбалась, прижимаясь к Мишке на заднем сидении. Что и говорить, крупно повезло девице.
На этот раз серебристый «Ягуар» рассекал по новенькой трассе вдоль моря с купающейся луной. Пронзая тьму, водитель Влад рассуждал с дорогими пассажирами о светлом будущем:
– Подробности я пока не вправе раскрывать, но надеюсь вскоре получить разрешение. Благодаря нашим космическим друзьям мы дадим людям демоверсии жизни с пониманием себя во Вселенной и скачок в науках.
Мишка привычно ёрничал:
– Ты у них, видать, за профессора. Что за науки такие колдовские?
– Нормальная наука, Миша, всегда колдовством попахивает! – нашёлся отец. – Нет, я не профессор, меня поставили президентом… такие вот пришельцы с юмором. Медиатор я между обыденным и сверхъестественным. Наберитесь терпения, настанет время, и остров приоткроется миру, потянутся сюда восторженные паломники, вступительные экзамены организуем! Рай в качестве учебного заведения на Земле гораздо полезнее небесного. И возлюбить ближнего вполне реально при двух обстоятельствах: всеобщее благоденствие и духовный альпинизм с инструкторами. Это и предстоит обеспечить.
– Супер, только с возлюбить всё равно проблемы будут, – откликнулся Мишка, но не стал углубляться в тему. Он был влюблён по нарастающей, даже пришельцы не могли превалировать в его сознании.
«Какой же у меня покладистый парень, – возрадовался Влад. – Ангел терпеливый, сынок мой! Эх, его бы в замысел посвятить! Сын-соратник в таком деле – просто мечта! Только ведь их два теперь… В Москву пора наведаться!»
Итак, Влад таил от голубков дьявольские связи, списывая чудеса на миссию света из космоса. Собственно, это было не так уж далёко от истины. Князь Тьмы и есть проводник света в кривомыслящую материю, оптоволоконный кабель для проекции высшего в низшее, иначе в нас не заходит. Или другое сравнение: если посчитать Свет режиссёром, витающим в облаках, то Светоносный – директор картины, облачающий небесное в земное. Хороводит он чёртовой кутерьмой, всё на нём: реквизит, аппаратура, суточные не шибко духовным статистам, гонорары звёздам. Его дело обеспечить постановку, не влезая в идеи. Но хочется ведь влезть в то, что веками обеспечиваешь! Случаются выкрутасы, так случился остров.
В операции с влюблёнными Светоносный спасал важного для себя помощника: какой из писателя креатор, коли отпрыск в опасности? К тому же Дьявол получил первых двух переселенцев, да ещё раздвоенных! Островные копии подлежали бережному редактированию и последующему воссоединением с оригиналами для закрепления резистентности к злой химии и другого позитива. Дьявол полагал, что улучшенная копия будет доминировать в едином документе.
Но после раздвоения оба Мишки стали дороги родительскому сердцу, островной был каплей от капли, просто в ином сосуде, с иными характеристиками хранения. На виражах судьбы здорово иметь Светоносного в опекунах, но больно уж неисповедимы пути его сверхъестественные.

Беллетристика жизни
Дворцовый мыс являл собой западную оконечность бухты Ялиты, охваченной трёхкилометровой набережной. На востоке прогулочная дуга упиралась в гору, у подножия покачивались на якорях яхты, катера, катамараны. Кэпов предстояло создать, а вот Генри Морган из 17-го века уже стал владельцем марины посреди безлюдья.
В базовой реальности знаменитый флибустьер отдал концы в 1688 году в должности вице-губернатора Ямайки. Головорез-чиновник показался Владу знаковым персонажем для изменённых судеб, и Дьявол любезно призвал того с того света. По легенде он был яхтсменом из Ливерпуля. Приехал на заработки в Ялту, где его завербовали на чудо-остров.
Карая за бездействие, Князь Тьмы поощряет авантюры. Жизнь в некотором смысле и есть главная авантюра, без всяких пояснений! Судьба-злодейка позволяет будущему мертвецу мелкие импровизации, а если гениальный – даже крупные. Головокружительные планы рождают прямо на диване, если голова отчаянная. Потом, конечно, придётся встать, чтобы дерзать в поступках, дерзить в желаниях, хватать птицу счастья за ускользающий хвост. И уж совсем потом, в конце концов в каждом станет темно и скучно, за каждым закроется дверь… Но приоткроется следующая, заплачет новорожденный в растерянности: радоваться ли, печалиться? Эта неуверенность называется жизнью. Нечто вроде пьесы, недоступной пониманию. Лишь особым героям с режиссёрского дозволения удаётся проникнуть в некоторую суть антрепризы.
Именно такой вот герой сидел за массивным столом в просторном Овальном кабинете. Такая уж фантазия – запихнуть овал[2 - Овальный кабинет президента США в Белом Доме.] Белого Дома в свой Капитолий – пришла в голову Влада при сотворении себе резиденции. Лайф-комп, инструмент творения размером в хороший шкаф, подпирал письменный стол с огромным странным монитором – подковообразным, с охватом пользователя на 180 градусов, как Панорама Бородинской битвы.
Морща лоб, креативный помощник Дьявола доводил остров до ума перед грядущим заселением. К лайф-компу через блютус-магию был подключён гигантский удалённый 3D-принтер, подвешенный под брюхом дирижабля над горной грядой. Принтерный монстр размером с карьерный самосвал наращивал объекты неживой и растительной природы. Слой за слоем подрастали горы, покрываясь лугами, лесами, каменными россыпями и расщелинами. Петляли дороги и реки, группировались шале на подходящих склонах, тянулись по этим склонам бугельные подъёмники и вагончики канатки с кабинами. Доделав среду обитания и заселив человечками, предстояло создать общество всеобщего благоденствия.
Благоустройство двигалось не шибко чтобы быстро: у 3D-принтеров (магические тут не исключение) с ростом скорости падает качество создаваемых моделей. Для наращивания горы метров на двести самосвальному принтеру требовалась неделя. К счастью, Дьявол изначально заложил детализированный ландшафт, а Влад, исходя из своих представлений о счастливой жизни, благоустраивал среду под разумную плесень. Так именовал Дьявол мыслящую материю. Предстоял её посев и саморазвитие в предписанных обстоятельствах. Разработанные персонажи переселялись из файлов в наведённую реальность кнопкой Animate. Красная и загадочная, она ждала кликов в правом верхнем углу клавиатуры, накрытая предохранительным колпачком. Аниматор её побаивался и колпачок не трогал.
Собственно, возня с лайф-компом сродни обычному писательству: вымученные сюжетные линии вдруг оживают и зигзагами уползают от замысла. Ведь и так можно написать и этак, и иначе; то ухватить иль это, чтобы искру высечь. Эх, нет в словах однозначности, совсем разный результат в строках. Сюжет и муза, коли сговорятся, диктуют сочинителю такие выверты, такие озарения – только успевай записывать и сводить концы с концами. Туго сплетённые концы и есть роман.
И вот вроде бы всё хорошо, но возвращаясь к давно законченным кускам, вдруг видишь удручающие несовершенства. И опять поиски озарений в тумане – найди то, не знаю что, но искрящее, переливчатое, зовущее.
Всё радостно выстраданное передаётся в конечном итоге читателю, партнёру по другую сторону беллетристики. Тот извлекает смыслы методом вдумчивого перелистывания, будучи в разных настроениях и состояниях. Совокупная субъективность (дай бог от достойных субъектов) высвечивает таинства жизни. Ведь роман, если только не исторический и не биографический, есть кусок жизни, которой никогда не было. Но могла быть, да точно есть в лабиринтах Бесконечности. Не может абсолют что-либо пропустить, не сохранить в себе вариацию!
Получается, что роман – кусочек параллельной реальности, вырезка из неё. Купите себе сочную вырезку, любезно порубленную автором на стейки из глав. Добавьте своих настроений и поглотите с чувством, толком, расстановкой. One steak in a time, не переедайте, а то не усвоится. На краю света, в той же Океании, отлично видишь, что это ещё не край. Если глянуть сверху, края вообще отсутствуют.
…Вышел писатель Лакистрайкин под утро на дворцовую лужайку, задумался о планах, расстегнул ширинку, бабочек сонных распугал брызгами. И возрадовался писатель жизни: солнце уж целиком всплыло из моря, и давай светить тем, кто спозаранку, которым бог подаёт. И спустилась к писателю муза с небес, работящая и не шибко капризная, но он попросил погодить до после полудня. Сначала искупаться, поесть и спать!
И летел роман к концу гладко, большими ладными кусками, стыкующимися друг с другом и замыслом.
По жизни шёл, роняя строчки.
Пока не выпала мне точка,
Знак препинания судьбы.
Дождёмся ль новых мы абзацев?
Всенепременно, ждите, братцы!

Куда всё катится?
Скользит человечество по поверхности глубоких смыслов, барахтается в узких мейн-стримах. Гаджеты облепили, как пиявки, сосут время в онлайне. Наркосинтез побеждает старый добрый алкоголь, некоторые выучились совмещать. Кругом фаст-фэшн в фаст-фуде, хитроумные сосиски и колбаски, чипсы с иллюзией вкуса, инстант-кофе и инстант-секс без духовного проникновения.
А как хорошо, как естественно всё начиналась! Исполненные нагими, без вредных привычек, Адам+Ева вызревали в райском инкубаторе, где всё по расписанию. Но Змей-подсказчик втянул тандем в яблочную самодеятельность с благим намерением ускорить процесс и всё обрушил спешкой. Прежде времени вкусили птенцы знаний, и случилось несварение смыслов, понятийная мутация выплеснулась в потомков. Инкубатор для двоих предполагал медленное усвоение дарованного через единение с ним. И вдруг скачок и сбой в программе… Стали торопыги поверхностными наблюдателями с собственными фантазиями о добре и зле, Небесах и Нечистой силе, которые суть из одного источника, ежели всё в мире из рук Его. Их готовили к космосу, а они яблоко съели и испугались.
А+Е+Змей были строго наказаны, но ползучий гад вскоре прощён и даже поставлен начальником исправительной колонии, переделанной из райского сада. Стал Змей Люцифером, инструментом коррекции. Падшего кинули на падших, подобное лечить подобным. Тяжки земные наказания, они же кары небесные. Хрупки мученики, упрямы грешники, своя рубашка ближе к телу. Куёт Чёртова кузница испытания да искусы, подбрасывает в топку страстей войны и ренессансы, смуту и спешку, стадность и жадность, зависть и много чего. Сбилась паства с пути от такого многообразия, блуждает в поощрениях и наказаниях. О, как жестоко создать Себе подобными и сразу измельчить, приравнять к скотам касательно сроков жизни и большинства состояний.
А райский сад с тех пор безлюден. Нам жизнь в раю пока не по карману, и даже праведники на вход не накопили. Для низших небо есть заоблачный предел, у высших это небо под ногами. Господи, сделай же так, как надо, а не так, как мы хотим!
На рубеже тысячелетий Змея вновь потянуло на ускоренное исправление вверенной ему популяции. И создал он экспериментальный рай, полагая его учебным. Первыми поселенцами стали Мишка с Катей. А ещё им досталось тайное раздвоение: их память Дьявол занёс в лайф-комп, предоставив заинтересованному редактору Лакистрайкину файл loving couple. Предстояло отсечь дурные причинно-следственные связи, создав благодатные. Делитнуть роковые события и обстоятельства, что-то аккуратно приписать в общей логике лчиности, так, чтобы фундамент не поехал. Если дать редактированию перерасти в рирайтинг – иная натура выйдет из компа, с новыми коллизиями. Чертовски трудно всё это, цельная душа ведь не для компьютерных операций создавалась и реинкарнировалась.
В Мишкином случае требовалось лишь косметическое вмешательство в личность, а вот с Катей предстояла глубокая операция. Наркотик силён и коварен, умеет затаиться и ждать, прикинувшись полудохлым, словно джин в бутылке. Любая мысленная мелочь или мимолётная встреча может вырвать пробку, и уж тогда берегись джина! Химик химию найдёт… в любой аптеке.
Всё это излагал Дьявол нервничающему папаше на дворцовой террасе при очередном своём появлении. Впереди простиралось море с тонущим закатным солнцем. Волны привычно лизали квази-утопленника.
– Сам будешь их редактировать, чтобы потом не жаловался, – сказал Люци. – Другой бы радовался привилегии, а ты тут тоску разводишь. Уволю!
Влад объяснял, что переживает не только за редактуру loving couple, но и за оставленных в Москве. А ещё пугала объявленная ему вероятная концовка чуда – московские сольются с отредактированными.
– Мне теперь оба Мишки дороги, как близнецы… и с Катей мы намудрили безмерно, главное – без её ведома.
– Одна судьба в одни руки! – твердил Дьявол, расхаживая по террасе в струящемся на ветру плаще. – Твоя правка останется в воссоединённой натуре. Правь по минимуму, сущности не меняй, лишнего не громозди, а то потом плохо срастётся.
– Ни черта себе: плохо срастётся! А ну как души покалечу?!
– Меня слушай, душегуб, и хватит уже сомнений.
Дьявол хмыкнул и распрощался, сославшись на каббалистический конгресс в Варшаве.
Влад между тем всё больше склонялся к тому, чтобы всех сохранить близнецами. До сих пор с Хитромудрым всегда можно было сговориться на здравой основе. Но как будет здраво на этот раз – сам папаша уже не очень-то понимал и не пошёл бы на компьютерное вмешательство, коли не видео в кубе. После беседы с Дьяволом Владу захотелось с женой поделиться:
– Мишутка в Москве совсем один… Переживаю я очень!
– Опять эти стоны! Оставь для романов, – нахмурилась Света, – после драки кулаками не машут.
Женщины хмурятся, когда объяснить не могут то, что считают элементарным. Мужская психика, берегись женской логики! От женских аксиом вся голова в шишках и душа в шрамах! Тут лучше прикинуться дохлым кроликом и сменить тему. Нечего устраивать краш-тесты конструкции любви, тучи по небу гуляют и куда-то улетают. Света, между прочим, спасла семью и обладала бесспорным моральным превосходством.
Но тема мучила Влада, и опять вырвалось у него:
– Это раздвоение с ума меня сводит! Не бывает так в природе!
– Послушай, ведь это ты свёл дружбу чёрт знает с кем! И ты не хуже меня знаешь, к чему всё шло с этой Катькой! Кто виноват, что Мишка влюбился? Чего ты мне сердце бередишь?!
– Путаюсь я в магии и пугаюсь! – Влад даже глаза закатил. – Голову сломаешь: люди из книжек и с того света, сына в двух экземплярах получите. Мысли в ужасе разбегаются…
– А мысли-то хоть умные, стоит догонять?
– Ну как ты думаешь, какие мысли у писателя? Естественно, умные…
– Надоел ты им и мне тоже! Сходи на море, проветрись. Потом демону своему поплачь в жилетку, объясни, что родительский разум на такое не рассчитан…
– Спасибо, муза, могла бы добрее сформулировать!
– Не муза я, а жена твоя.
– Ладно, ладно, не заводись и меня не заводи. Ты мой соавтор, я эпиграф тебе посвящу.
– Не надо мне! И пиши по-человечески, не ломай людям головы беглыми мыслями.
Как любая натуральная женщина, Света имела шипы и воспитательные наклонности.
***
Между тем сомнения ширились в сознании Влада, как чёрные дыры в космосе. Если требовать сохранения близнецов, то как им самим всё потом объяснить, не обрушив психику, не обидев? Хотелось продолжить разговор с с Люцифером, но тот давно не появлялся. Тогда Влад открылся весельчаку Абигору за вечерним чаем с вишнёвым вареньем:
– Страшновато мне, демон, двойственность страшна. Раньше мы со Светкой говорили о сыне, теперь вот о сыновьях… Потом опять один останется… а мне-то оба дороги, как близнецы. Не сдюжит человеческий разум такого!
– Ты или доверяешь или выбываешь из игры, – неожиданно помрачнел Абигор. – Тебе, смертному, столько доверено, а ты сомнения расплодил! Изволь соответствовать.
Выплюнув на блюдце вишнёвую косточку, Абигор поджал губы. Поник писатель от его слов, свои слова растерял. Беседа не задалась, и чай не допили. Человек и демон устали объясняться в архиважной теме и разошлись, едва кивнув друг другу на прощание. Влад в своих покоях, несмотря на чай, откупорил вино. Продукт брожения, конечно, не решает проблемы, но даёт мимолётную передышку от волнений.
Тревоги грызли душу писателя. Но так и не загрызли. Душа человека очень живуча, хотя вся в шрамах. Но и ей порой нужен отпуск. Отпуск в раю или хотя бы в покое после страстей ада. Ад это там, где тебя колошматят по башке, не только ближние с боку, но и, увы, сверху. Ад там, где нет рая.

Чудеса с просчётами
Летели дни, летели ночи. Улетали и возвращались печали и радости. Чудо набирало обороты. Разворачивались поразительные трудовые будни особы, приближенной к сверхъестественному.
«Парочку вершин наращу под слаломные трассы, – раздумывал креатор, прокручивая природные ландшафты на мониторе. – И всё, хватит с ними возиться. Восторгаются люди горами, а обитают почти все в низинах. Песни рифмуют, а живут в прозе, поскольку не рождены летать. Не то улетели бы всей стаей на разведку за горизонт повседневности, и была бы у нас цивилизация поинтереснее нонешней».
В лайф-компе Влад кропотливо взращивал островные файлы. В директории «Ландшафты» рождались записки в духе Пришвина – шла живописная детализация вверенной ему местности. Ассистент Дьявола пронзал её дорогами, щедро разбрасывал скалы, наращивал горные вершины и всячески озеленял округу. Всё это покоилось на изначальном огромном плато с краями, плавно сползающими в море; из горных озер брали начало три главные реки Новой Тавриды. Изменить эту основу было нельзя, да и незачем – Влад писал картину на уже натянутом загрунтованном холсте предложенными красками и кисточками.
В «Экономике» пухли скучные папки из файлов хозяйственного уклада. Ассортимент и количество материальных благ, их распределение, логистика, трудоустройство. Эта директория представляла собой госплан магического благоденствия. Только заказ шёл не в отрасли – всё необходимое в любых количествах поставляла Нечистая сила, словно мощный Внешпосылторг. Переселенцам отводилась сфера услуг, питания и развлечений. Собственно, любой курорт так живёт: всё ввозится извне, местные всегда в сервисе, садах и огородах.
Влад каждый день корпел над важнейшей папкой «Статистика и планирование», составляя умные таблицы – чего и сколько надо, чтобы вдоволь по потребностям швейцарского уровня. Легко снабжать пока людей раз два и обчёлся – нечто вроде раздачи подарков знакомцам и близким. Но с появлением хотя бы малочисленного народонаселения в одиночку не справиться – придёт время кабмина, ему достанется хозяйственная директория для заказа земных радостей у «инопланетных друзей».
Пока же зачатки «экономики» функционировали в ручном управлении, всё решалось на совещаниях Влада с Абигором и Франческой, писатель называл это малым совнаркомом. По крупным вопросам подключался Люцифер. Он требовал шевелиться – наращивать логистику, энергетику, подавать поимённые списки на переселенцев из прошлого и творческих фантазий человечества. Нередко Люци реанимировал по своему усмотрению, не дожидаясь заказов.
«Выдуманные поселенцы» были для Влада самой сложной директорией, конечно. Выдуманные дозревали постепенно, как в романе, и были в разной степени готовности для восполнения пробелов в профессиях и умонастроениях формируемого социума. Надо было не только сложить характер, но и его самоидентификацию, островную общность, саму сакральность младой нации под крылом «космических благодетелей». Тут, конечно, не обойтись без своей переселенческой культуры, только откуда ей взяться на ровном месте? Влад спешно дописывал трёх романистов и поэта, а также «заказал» Дьяволу реанимировать Шекспира с Горьким – один вырос на туманном Альбионе, другой Капри славил. Ещё Влад упросил Лукавого оживить Ильфа и Петрова с Остапом. Сказано – сделано. А вот Молотова и Риббентропа для преподавания в МГИМО Дьявол не утвердил.
Уже несколько дней креатор испытывал особое волнение, готовясь впервые выпустить в свет сотворённые им души практического назначения – персонал для альпийского отеля. Что за рай без лыж, скейт-бордов и глинтвейна?! Разобраться с душами было на порядок сложнее, чем со средой обитания. Влад сокрушался, что, как ни старайся, по заселённости Новая Таврида будет поначалу напоминать Новую Землю. Конечно, поселенцы всех типов происхождения начнут сожительствовать, но до этого надо ещё дожить, да и стартовый потенциал размножения невысок. Влад заранее поставил в Ялите первый роддом – о пяти этажах, в окружении каштанов, пока без персонала.
Лакистрайкин настойчиво предлагал Нечистой силе открыть полупустой остров для туристов с большой земли, дабы себя показать и людей приглядеть. Это ж какую аттракцию можно устроить: малолюдный курорт с инопланетными чудесами! Съедутся смелые да любопытные – вот и вербуй ярких переселенцев. Креатор и сам нуждался в натуральных современниках. Что уж говорить о Мише и Кате – сверстников вообще не было, даже среди нелюдей.
А ещё следовало поторопиться с институтом в Ялите. Влад наращивал в папке «Образование» файл МГИМО: Магический галактический институт международных отношений. Маленький такой институтик на два факультета – дипломатический и журналистский, с кафедрами английского, французского, итальянского, немецкого и китайского языков, плюс кафедры разных историй человечества. Кого поставить ректором? Кого-то потрясающего… Эйнштейна! Всё это уже сидело в голове, но руки не доходили. Эйнштейна Дьявол одобрил и обещал обеспечить.
Огромной проблемой оказалось здравоохранение. Для начала из уважения к литературе оживили профессора Преображенского и доктора Борменталя, но нужны были, конечно, врачи современной школы. Влад, спохватившись, поставил в Ялите пятиэтажку медицинского колледжа, Абигор набил его сверкающим оборудованием, но преподавать было пока некому и некем. Люцифер подверг ассистента остракизму:
– Кто ж из нас смертный?! Мне томография по барабану, во мне ломаться нечему. Запомни: вначале врачи, потом уже писатели и отельеры! Я тебе личности с того света извлекаю не затем, чтоб они на острове дуба дали.
– Мне хорошего врача не придумать, я в их делах… не копенгаген. Тут вникать нужно в профессиональный аспект.
– Ладно, уболтал. Будут тебе врачи с авангардными знаниями и методами. Такие, что закачаешься!
Дьявол озадачился проблемой и вошел в переговоры с успешнейшими врачами современности, в основном американцами. Прикинувшись гуманоидом в человечьем обличии, он предложил вступить в «космическое медицинское братство» шести светилам. Вот что о них было известно на момент контакта:
> Конрад Мюррей привлек внимание к своей персоне весьма противоречивыми деяниями. С одной стороны прославился бесплатными медуслугами по всему миру, с другой – подозревается в непредумышленном убийстве Майкла Джексона. Растит семерых детей.
> Доктор Джеймс Эндрюс, врач-ортопед футбольных команд Alabama Crimson Tide и Washington Redskins, Всем известно, сколь опасен американский футбол. Эндрюс сделал великое множество ортопедических операций звёздам брутального спорта и шоубизнеса.
> К косметическому хирургу Полу Нассифу записываются за полгода, чтобы хоть проконсультироваться. Много путешествует, редактируя по дороге человеческие лица.
> Спинальный хирург Гэри Майкельсон известен своими изобретениями. Запатентовал 250 медицинских устройств и инструментов, разрабатывает новые методики операций.
> Самый богатый в мире врач Сун Шионг сделал состояние в 7,3 миллиарда долларов благодаря изобретению эффективного препарата против рака молочной железы. Владелец двух фармацевтических компаний.
> И, наконец, из России предложение получил Леонид Рошаль, директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Лично вел переговоры с террористами во время захвата заложников на Дубровке в 2002-м и в Беслане в 2004-м. Работал в горячих точках в Абхазии, Грузии, бывшей Югославии. Околдован, правда, чекистом Путиным, но для врачевания это не существенно.
Из всего списка согласились на «космическое» предложение двое. Но отказавшиеся рекомендовали сильных коллег. Те, в свою очередь, либо соглашались, либо подсказывали яркие альтернативы. Так Люци набрал сотню светил, те позвали за собой учеников и коллег, так началось здравоохранение малолюдной Новой Тавриды.

Лучше гор могут быть только горы
Горы волнами вздымали центральную часть острова, лишь изредка наваливаясь на побережье. Они не спихивали в море широченные пляжи, и не было нужды прижимать дороги к купальщикам, как в Крыму. И всё бы замечательно, только купальщиков пока нет.
Изначальные ландшафты сидели в базе лайфкомпа, их можно было доделывать по своему разумению. Задумал креатор гору нарастить, снежной шапкой накрыть – открывай директорию «Ландшафты». Нашёл папку «Центральное плато», файл нужной горы и вноси возвышающие абзацы: высота, конфигурация, зазубренность вершины, характеристики склонов, растительность. Мшистые скалы можно для пущей красоты разбросать, ущелья углубить и мосты перекинуть. Без яркой живописности абзацев изменения не происходили, приходилось дописывать и править. Всё что ли, готово? Тогда жми print – и пошел в дело 3D принтер ваять изложенное с автоматической финализацией техпараметров.
Наблюдать свои «художества» можно было не только виртуально, но и на месте исполнения. В лайф-компе среди множества программ была карта островных телепортаций (телепортации за границу осуществляли Дьявол, демон либо ведьма в ручном режиме). Выбрав нужную точку, следовало увеличить масштаб, навести курсор поточнее, дважды кликнуть и ты там. Промахнёшься – придётся пешим ходом исправлять неточность.
Влад кликнул и перенёсся тютелька в тютельку на макушку нужной горы. 1700 метров над уровнем моря. Промахнулся бы курсором – попал на склон.
Макушка была пыльная, как на стройке при летних земляных работах. Чуть в стороне завис дирижабль с надписью Led Zeppelin. Вместо гондолы был подвешен магический 3D принтер (10*30 метров). Оттуда, сверху, словно из гигантского карьерного самосвала грунт с камнями с грохотом сыпался на макушку горы, но ещё громче гремела музыка Stairway to Heaven. Это напоминало отсыпку плотины, сыпалось будь здоров! Точнее, сколько нужно для дела, столько и сыпалось из этого рога изобилия.
Гора росла медленно, пыльными слоями, в дирижабельном jukebox сменялись альбомы Led Zeppelin. За счёт увлажнения почва с камнями не шибко осыпалась, для укрепления в неё втыкались взрослые пихты. При необходимости Влад мог вмешаться в процесс прямо на месте посредством ноутбука, законектенного с лайф-компом.
Покончив с апгрейдингом вершины, писатель перешёл к приятному и торжественному. Вишенкой на торте предстояло волнующее событие – выставить на склоне над альпийским посёлком важный объект HoReCa. Накануне креатор закончил «эссе» о горном отеле, навеянном баварскими фотографиями. Картинки хороши множеством деталей, до которых сам не додумаешься, а если и додумаешься, то в общих чертах и криво. Зачем материализовывать кривизну мысли? Девелопер Влад шёл путём плагиата с налётом своих представлений о прекрасном, а прорабы Абигор и Франческа доводили до ума экстерьер, интерьер и техническую начинку. Таким вот макаром и появлялась на острове недвижимость, жилая и коммерческая.
Влад откинул второй предохранительный колпачок и нажал Enter Special, рядом с красной клавишей Animate. Моментом прилепился к склону новый такой отельчик «Альпенхоф». Пристанище лыжников и прочих альпинистов имело деревянную ресторанную террасу над головокружительным провалом, при желании клиент мог перегнуться через борт и ужаснуться высоте со змеящимися внизу улочками. Благодаря содействию дьявольских прорабов, подвешенная над посёлком терраса в момент пропахла глинтвейном, корицей и имбирем. А самое главное, что отель сразу был подключён к подземным коммуникациям, электричеством его питали солнечные батареи.
Именно под ресторан Влад вчера впервые завершил несколько файлов с персонажами: поварами и официантами в баварских костюмах, импозантным метрдотелем, очкастой бухгалтершей, студентами на подхвате. Все они были подсмотрены в Фейсбуке, додуманы и описаны, не менее подробно, чем герои «Войны и мира», то есть с головы до пят и вглубь души. Во главе «Альпенхоф» был поставлен австриец, Адольф, любезно реанимированный Дьяволом.
Теперь Влад с замиранием сердца оживил законченные образы: дважды кликнул доселе неприкосновенную клавишу Animate, и придуманные укоренились в текущем островном моменте. Так, студенты до контактов с пришельцами якобы проживали в Bayerische Alpen – Баварских Альпах, в южной Германии. Если точнее – в курортном Миттенвальде, у самой границы с Австрией, учиться они ездили в Мюнхен – сто километров по отличному автобану. Выучились там по-русски изъясняться с сильным акцентом, зато с немалым вокабуляром. На Новой Тавриде русский считался государственным, а вот учиться было пока негде, студенты стали экс-студентами.
О Миттенвальде Влад узнал из Википедии и сразу влюбился. В итоге «срисовал» не только архитектурную застройку, но и сам уклад жизни. Нет, он не копировал зеркально, но следовал подсмотренному, генерируя новую, «прибаваренную» реальность.
Маленький рекреационный Миттенвальд оказался издавна знаменит скрипками от потомственных мастеров, использовавших замечательную древесину окружающих лесов. XIX век принёс повальную подделку смычковых, но король Баварии Максимилиан II пресёк это дело и основал в городе школу скрипичных мастеров. И уцелела традиция! Влад задумал позднее прописать парочку мастеров для Новой Тавриды. Скрипки для рая – как барабаны для ада. Но и ударные дроби бывают столь божественны, что умолкают скрипки, особенно если их нет поблизости.
Но основной гешефт нынешний Миттенвальд делает, конечно, на альпийском туризме, а скрипки так, заодно. Вдохновившись и очаровавшись, Влад старательно списывал у баварцев, щедро добавляя фантазии. Поколебавшись, как назвать своё творение, назвал в честь жены Светлогорском. Новоявленный отель взгромоздился на верхней его окраине, над крышами домов, усеявших склон. А ещё выше – прямо в солнечное сияние – тянулась канатка на наращенный горный пик с кампусом учебного рая.
Влад планировал осчастливить посёлок блюзроковым фестивалем, но до этого было далеко. Сначала предстояло осчастливить Светлогорск хотя бы реденьким населением. Влад вновь и вновь лез в интернет копаться в Миттенвальде, многое оттуда заносилось в строительные планы. Например, горная железная дорога с туннелями, сумасшедшими поворотами над обрывами. Восхищали «игрушечные» дома с арочными входами, ставнями и барельефами, фасадной росписью на религиозные и альпийские мотивы. В Светлогорске появилось подобное, но с былыми приключениями Влада: полёт над Москвой на воздушном шаре со Светой, Франческой и Абигором; званый обед на облаке со «старцем» Люци; визиты в Подземелье; хороводы чертей с чертовками и прочая чертовщина. Лица Влада и Светы везде были стилизованы до неузнаваемости во избежание в будущем излишних вопросов у поселенцев.
В творческих радостях, в отеле собственного изготовления Влад собрался отобедать, чем Абигор послал. Демон, получив сигнал, забросил на кухню немецкие колбаски и сосиски, айсбаны и прочий немецкий провиант с привкусом колдовства, до прелести натуральных продуктов предстояло ещё дожить. При заказе выяснилось, что чёртов демон забыл про пиво! Из спиртного в текущем моменте наличествовал шнапс и полусладкое вино. Влад предпочёл бы сухое, согласился на полусладкое.
В ожидании закуски – домашнего сыра по-оденвальдски с тмином – сидел креатор в совершенно пустом зале. «Выпью-ка за здоровье окружающих», – мысленно сострил креатор. Внутренний юмор (для единоличного потребления) давно вошёл в привычку, бесценную для душевного равновесия. Юмором предохраняется психика, аппетит, вера в женщин и человечество в целом. Юмор – как кожаные заплатки на локтях, чтобы не протёрся оптимизм, и не было дыр в личном здравом смысле.
Влад позвал официанта и рифмой проверил сотворённого на юмор:
Хочу «Войну и мир» писать!
Пардон, читать, конечно!
Где книжка, официант?
Несите быстро мне Толстого!
Официант понимающе хихикнул и принес домашний сыр, бутылку Liebfraumilch, чуть позже жареные колбаски и сосиски. Влад продолжил тестировать искусственный интеллект изящной словесностью:
– Налейте-ка в бокал «Войны и мира».
– Вам из какого места, роман большой, – нашёлся сразу официант, ведь был он из студентов.
– Том два. Часть два. Глава семнадцать.
Креатор и креатура заулыбались, оставшись довольны друг другом. Уважать себе подобных – несравненное удовольствие. Большее, чем мстить негодяям. Добрый, не будь таким злым! Писатель доел сочную сосиску и подобрал вилкой остатки тушеной капусты. Спасибо, господи, за хлеб насущный и за бутылку!
Влад переместился с бокалом на край террасы и долго разглядывал Светлогорск у своих ног. «Придушив самость, – размышлял ублажённый Deutsche Spezialit?ten, – легко согласиться с Дьяволом: всё-то тебе сверху валится, счастья и несчастья, как снег на голову. Свобода лишь в том, какую шапку нацепить. Свобода в выборе своего круга: люди, книги, музыка, фильмы, сайты. Признав приоритет предопределенности, честнее смотришь на мир и себя в нём. Правда – она с шипами, юмор – обезболивающее».
Писатель привычно занес мысли в ноутбук, в копилку, ещё не зная, когда и куда пристроит. Сюжетные линии по мере развития впитывали всё. За сверхъестественным, он не забросил обычное писательство, тоже вполне сверхъестественное, где всё берётся непонятно откуда. Параллельно с магическим островом вынашивался роман в жанре, который издательства именуют мистикой, а он называл магическим реализмом.
Сквозь виноградную оплётку продрались солнечные зайчики и улеглись, подрагивая, на дубовом полу террасы. Разнеженный писатель подставил зайчику бокал, тот засверкал и был испит до дна. Разнеженный продолжил кристаллизацию мыслей клавишами:
В чём суть моя? Их две, однако! Явная и скрытая. В явной царствует Ирод – эгоизм с плёткой желаний. Я, я, именно я помазанник мира! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, любуйтесь! Но всем плевать, сами метят в боги… Мир миллиардов богов – жуткое местечко для проживания. И был бы ад, коли не вторая, потаённая суть в человеке. Она противостоит Ироду, в ней правит Иоанн Креститель с генами отдачи. Впечатаны они Провидением в память: как отдавать без хитрости, без дальнего прицела на возврат с прибылью. Такая отдача рождает «нездоровое» с позиции эгоизма удовольствие: подарил и сам радуешься! Приятель уплетает твоё угощение, погружён в твой любимый фильм – опять радость. Помог человеку или животному и сияешь от чужого облегчения. С возрастом гены отдачи у порядочных людей всё чаще всплывают на поверхность сознания, активируясь обстоятельствами. И толчками меняют человека, через кризисы и инсайты. Ирод уступает Иоанну свою энергию, и изливается новая благодать.
Поставив точку, писатель сошёл с абстрактных вершин в низину текущего момента. Был вторник, день второй недели, сердце радовал новенький «Альпенхоф». И первый опыт анимации, вроде бы, удался!
Ушло солнце, забрав зайцев, посвежел ветер с гор. Хватит тут умничать, пора во дворец, решил умник, запуская в ноутбуке карту телепортаций. Увеличил масштаб, ткнул во дворец, клик-клик и готово. Как всегда при точном клике на Капитолий, он оказывался перед мраморной парадной лестницей. Поднялся креатор в дворцовые покои, обнял жену, умную, любящую, независимую.
Уже перед сном зарифмовал в дежурном блокноте в честь уходящего вторника:
Вторник – «день огня» в японском.
Вторник – день второй недели,
Уевреев – даже третий.
А в Италии marted?.
Стихи Свете не понравились:
– Концовки нет, есть поток мыслей. Подумай над финалом. Утром. А сейчас – спать.

Вести из Москвы
Осень шелестела Россией, обещая дожди и слякоть, но пока была золотой, в сверкающих осколках лета.
Оставленные в Москве Миша и Катя прожили три месяца душа в душу, без ссор и забот, потратив со счета, оставленного Владом, ровно половину. Тратили без эксцессов, но и денег особо не считали.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/erlan-zhurabaev/demoversii-zhizni-i-smerti-zhitie-veselogo-pravednika-i-dr-70808698/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Fate (англ.) – судьба

2
Овальный кабинет президента США в Белом Доме.