Читать онлайн книгу «Солнце, сердце и любовь» автора Дмитрий Вощинин
Солнце, сердце и любовь
Дмитрий Вощинин
Книга о любви и загадочной египетской цивилизации, оставившей нам немало сокровенных преданий о жизни, смерти и судьбе человека.
Дмитрий Вощинин
Солнце, сердце и любовь
«Судьба мира покоится в тебе»
Шумерская молитва
Часть первая
Ясным ранним утром молодой фараон Эхнатон вышел через анфиладу дворца на широкую залитую солнцем площадку с мраморными колоннами. Вдыхая сухой и прозрачный воздух, он с благоговением простер свои ладони к небу, искрящее солнечное тепло.
–Твои сияющие глаза прекрасны, всесильный Атон! Что может быть лучше добрых наполненных жизнью лучей!
Атоном он называл золотой диск солнца, который олицетворял в его сердце любовь к жене, своим детям, окружающим и незримым подданным и всему созданному природой земному пространству.
Молодой фараон сам назвал себя Эхнатоном или «Живым духом Атона», хотя имя по династии ему было предначертано – Аменхотен IV.
После смерти отца случайно выживший в младенчестве по стечению необъяснимых жизненных обстоятельств Аменхотен IV получил в наследство невиданную доселе власть над Египтом. Но она вовсе глубоко не занимала его, и только духовное общение с любимым Атоном вызывали в нем неописуемую радость жизни и прилив творческой мысли.
–Каждое око глядит на тебя, мой, гордый Атон! И познал Тебя в целом свете один Эхнатон, – продолжал свое приветствие молодой правитель.
Тихие смиренные шаги сзади предупреждали о появлении жреца, который каждое утро объяснял фараону влияние сил неба и земли. Как и все придворные, он знал, что молодой фараон – человек не традиционных взглядов и совсем не похож на своих предшественников чистых царских кровей.
В облике Эхнатона было, действительно, что-то неземное и загадочное. Его высокая, стройная фигура с громадной вытянутой кверху головой, необычной формы челюстью, выступающим вперед подбородком, выразительными толстыми губами и крупным чревом на фоне неба и яркого утреннего солнца вызывала у придворного подобострастное подчинение и трепетное уважение.
Жрец молчал, ожидая внимания правителя, и лишь когда взор фараона упал на него, негромко произнес:
– Луч пирамид не находит отклика, молчит и Великий Сфинкс,…а силы земного огня тревожат дух умерших и живых.
После краткого раздумья Эхнатон произнес:
– Пожалуй, нам не стоит ждать помощи оттуда.
Правитель показал на звездное небо над пирамидами.
– Мы уж давно без внимания…Только дыхание Атона наполняет наши сердца… Он не оставит нас.
Жрец с чувством выполненного долга поспешил удалиться из поля зрения повелителя. Фараон же, не глядя на удаляющегося жреца, прошелся до балюстрады, и двинулся в сторону дворца. А прекрасная Нефертити уже шла ему навстречу:
– Я рада встречать утренний свет вместе с Вами, мой любимый Эхнатон!
Фараон радостно посмотрел на нее.
– Ты же знаешь, дорогая, что свет и тепло восходящего солнца несут божественную искру в каждое человеческое сердце…Через нее мы познаем гармонию небес и ощущаем себя частью вселенной…
–Сегодня мне приснилась богиня Маат. С пером в руках она говорила мне о твоем бессмертии.
– Могущественная и справедливая Маат – сама истина проявления воли живого сердца. В нем свет духа и божественная истина бессмертия – любовь. Словно устремленные к нам доброжелательные руки она рождается от золотых лучей всемогущего Атона.
– Как ты прекрасно сказал, Эхнатон.
– Я задумал построить наполненную солнцем новую столицу Ахет-Атон, и в ней дворец из белого похожего на облако камня.
– Ты прав…Стены дворца надо покрыть орнаментными росписями, колонны с капителями в форме папируса и лотоса… Раскрасить и инкрустировать их цветным фаянсом, – мечтательно произнесла Нефертити, -А вокруг посадить цветущие сады…И тогда я возьму себе новое имя Нефернефруатон.
Эхнатон с умилением посмотрел на свою обожаемую жену.
Было во всем этом духовное единство с ее мыслями, физическая радость очарования и понимания своей любимой половины.
–Великий Эхнатон, нельзя забывать, что на тебя устремлено тысячу глаз и при всей твоей власти…они не всегда доброжелательны – продолжала мудрая царица
– Я знаю, дорогая…Но громадная власть губит сердце… А я хочу провозгласить независимую власть Единого Бога– Атона!
– Но невидимых врагов может уничтожить только сила власти.
– Только мне, фараону предначертано видеть Священный кристалл и понять книги Тота … Я хочу быть проводником божественного миропорядка…Те, кто этого не понимает, никогда не постигнут истинную власть и могут принести лишь хаос… Без Атона – власть слаба и слишком груба, – Он перевел взгляд на жену, – Они, мои враги, как тень сфинкса, похожи на алчное чудовище и пожирателя мертвых – Аммита.
– Ты фараон и можешь преодолеть все преграды, – восторженно произнесла царица.
– … Я призван научить людей чувствовать в себе частицу Бога.
– Как это правильно и верно, дорогой!
Фараон посмотрел на небо и произнес:
– Только Атон знает, что я – Сын Божий и человеческий.
Глава первая – На пороге осмысления жизни
Уже несколько дней Роман Григорьевич задерживался на работе.
Вот и сегодня он проводил спокойным взглядом торопящихся домой сотрудников, оглядел просторный в восточном стиле с арочными проемами и расписными потолками офис. Опустив глаза, он направился к своему зашторенному прозрачной ширмой месту руководителя.
Просторный резной стол, небольшая стенка для документов и широкое окно замыкало это подобие отдельного кабинета пространство.
Роман Григорьевич выключил кондиционер, молчание которого сразу разрушило строгий распорядок рабочего дня. Он приоткрыл окно и одиноко сел в массивное кресло. После дневной жары чувствовалось едва заметное дуновение обогревающего душу свежего воздуха с легким запахом цветения цитрусовых.
Перед глазами открывался сад с экзотическими деревьями на фоне безукоризненного газона и разрозненными кустами роз вдоль ограды.
Необычные для русского глаза пальмы, гранатовые, апельсиновые и фиговые деревья с их ажурными листьями за несколько лет жизни в этой стране стали для Романа Григорьевича привычным повседневным пейзажем.
Он достал початую бутылку виски, хрустальный бокал и налил его на треть. Огненно прозрачная жидкость успокоилась в бокале и ловила остатки заходящего солнца. С удовольствием, глядя на эти солнечные краски, он добавил содовой. После того, как напиток потерял яркость он равнодушно взял его в руки и отвел взгляд опять за окно.
Роман Григорьевич сделал глоток и на минуту представил знакомую прохладу осеннего леса, речную рыбалку в тишине заходящего солнца, вечернее чаепитие на веранде, радостные лица любимых внуков.
Глаза отдыхали от повседневных дел, но на душе все-таки было немного тревожно. Он откинулся глубже в кресло.
Неделю назад пришла телеграмма, что ему присылали замену. Обычно замену ждут, но в этот раз дело было совсем не так: ему намекнули, что пора и на покой. Это было несколько неожиданно, поскольку он всего на два года пережил пенсионный возраст.
Роман Григорьевич раньше не задумывался о своем возрасте, в том числе и в, части профессиональной деятельности. В работе грубых ошибок не допускал, не имел даже замечаний. Более того, московское руководство его часто ставило в пример.
Из краткого сообщения следовало, что на его место назначен молодой незнакомый ему сотрудник практически из другой системы.
Времена нынче были непредсказуемы и здесь вдалеке от столицы трудно было реально оценивать обстановку кадровых вопросов.
«Видно, кому-то понадобилось теплое место для своего родственника или знакомого», – думал про себя Роман Григорьевич.
Не трудно было представить, что новый преемник наверняка не имеет опыта подобной работы. После определенных политических и экономических потерь, обрушившихся на нашу когда-то процветающую и верящую в незыблемость своих поисков страну, ему было горько ощущать себя с накопленными знаниями не востребованным или оцененным формально и вовсе не по достоинству.
«Руководство могло бы обсудить этот вопрос со мной во время командировки в Москве три месяца назад»,– продолжал он рассуждать.
Но в памяти этого периода остались только доброжелательные улыбки и стандартные напутствия. Напрягало в связи с этим отсутствие простого человеческого участия.
Хотя искренность в профессиональных отношениях у нас в моде никогда не была, все-таки такого формализма он раньше не мог себе представить. И сейчас его доставали эти неприятные мысли.
Он вспомнил, как сам первый раз попал заграницу. За спиной был институт, академия, неплохое знание английского. Кругом тогда были добрые старшие товарищи, которые прощали первые ошибки и назидательно учили быть самостоятельным. Теперь он был готов к этому сам, но раздражали, как сейчас принято говорить, «новые» подходы в работе. В отличие известной всем стратегии прошлых лет поражало отсутствие доступной информации в планах государства. Она распространялась на определенных уровнях организационных структур, и не каждый мог понять суть задуманного. Бросалось в глаза, что все решали «большие» деньги с далеко не государственным интересом.
Смена курса ставила под сомнение правильность и необходимость всего предшествующего созидательного периода и, в конечном счете, ставила под сомнение и его деятельность быстро пробежавшей жизни.
«Как можно объяснять то, что на его должность ставят человека совершенно неискушенного в этой области?» – невольно отдавалось болью в его голове. Беспокойство гасилась очередным глотком.
Роман Григорьевич, конечно, понимал, что являлся инструментом и исполнителем той большой работы страны и привык доверять руководству. В распоряжении его ведомства ранее присутствовал немалый экономической отдел, постоянная работа которого позволяла корректировать и координировать тактику работы с развивающейся страной. Сейчас отдел был расформирован, хотя остались знающие страну люди, которые руководствовались общепринятыми мировыми тенденциями. Образовались договорные отношения с заинтересованными российскими организациями, на которых и держалась экономическая основа содержания торгового представительства.
Качество работы и значимость представительства снизилась, но по инерции оставались ранее построенные проекты, которые развивались, эксплуатировались и оставляли реальную надежду на будущее. Иностранного же заказчика со временем отучали надеяться на участие в новых проектах. И все же его внимание к сотрудничеству с нашей страной оставалось, хотя и заметно поостыло. Реальные результаты всего этого были наглядны: страна теряла экономическое и политическое влияние в регионе.
Китайское же представительство, как и многих других стран, за счет нашей пассивности набирало силу и захватывало все большие объемы сотрудничества.
Допив виски, Роман Григорьевич закрыл офис и через сад медленно пошел в свою квартиру. Одному сидеть дома ему не хотелось. Бывшие соседи, с которыми он поддерживал дружеские отношения, после очередного сокращения уехали в Санкт-Петербург.
Легко поужинав, он решил прогуляться по многолюдным улицам Замалика. Ноги сами понесли к построенному Эффелем мосту через Нил. Он миновал шумный от потока машин переход над водным пространством и продолжал свою прогулку, сливаясь с толпой разноликих арабов.
Жизнь здесь кипела практически круглосуточно. За время пребывания в этой стране он смог приглядеться и отмечал своеобразную размеренную жизнь египтян. Казалось бы, малограмотный народ, немного шумно выражающий свои эмоции, но вовсе не забитый, как казалось на первый взгляд. Со временем он стал понимать и ощущать, что этот народ очень непосредственен в своих эмоциях и не желает жить без них. В этих простых арабах заключена громадная сила предков непонятой цивилизации, которая удивляет мир своей величественной загадочностью.
Роман Григорьевич шел, продолжая смотреть вокруг. Поражало мирное сочетание фешенебельных отелей, современных из стекла и бетона зданий и многочисленных разношерстных рынков с маленькими лавчонками, наполненными разнообразными порой даже немыслимыми товарами на раскинутых под самое небо импровизированных витринах.
Он не любил богатые лавки и редко заходил в них после отъезда жены. От них веяло каким-то тихим лилейным западным двурушничеством с равнодушными и заискивающими глазами продавцов, сияющими от блеска товаров на прилавках и тихим размеренным шелестом денежных знаков.
Думая о том, что может надолго покинуть эти места, он не без удовольствия шел по улицам с многочисленными развалами одежды, продуктов, овощей. Народ вокруг был разный, в основном небогатый, но явно довольный своей деятельностью и повседневным бытием. Казалось в их жестах и действиях наблюдалось отсутствие какой-то логики и надежды на богатое будущее, но этот скоропалительный взгляд возникал лишь от незнания и непонимания их повседневной жизни. Он чувствовал, что эти люди намного ближе к природе и отмечал в них определенный шарм существования.
Последние события, связанные с политической активностью в стране, когда египтян пытались склонить к другому «демократическому» миропорядку, показали, что их внутренний уклад далеко не так уж уязвим к навязыванию чужой идеологии. И вовсе не спонтанные неоднократные выходы большого количества людей на площадь Тахрир подтвердили эту активную реакцию и гражданскую позицию народа.
Роман Григорьевич был уверен, что преследующие свои интересы иностранные технологи до конца не осознали глубины самовыражения этой нации. Именно здесь он начал понимать, что большое количество авязываемой информации серьезно губит душу. Даже дикари, племена которых еще проживают в Африке, при всей своей необразованности и замкнутости проживания по восприятию жизни и легкости мыслей кажутся намного искренней и свободнее. Мы же в их глазах выглядим потерянными рабами, пытающимися возместить свою внутреннюю пустоту жизненных ощущений поиском материального богатства.
«Зашоренные информационными потоками европейцы давно превратились в рабов удовлетворения собственных потребностей», – улыбался про себя Роман Григорьевич, глядя вокруг.
С особым трепетом Роман Григорьевич относился к останкам древней египетской цивилизации. Его поражал философский и величественный размах сооружений знаменитых пирамид в Гизе, храмовый комплекс Луксора, насыщенный древними знаниями архитектурный ансамбль Александрии и многие другие сооружения в небольших городах, где грациозно сочетаются современные здания и древние строения.
Все это вместе заставляло его чувствовать и размышлять по иному о вселенной, вечности, о месте человека на земле, смерти и о взаимодействии живого и всего одухотворенного присутствием ушедших.
Одна из мировых жемчужин древней и развивающейся культуры и истории – Каир являл собой непревзойденный колорит живущих в согласии миролюбивых диаспор со множеством унаследованных традиций египтян, арабов и пришедших сюда позднее французов и англичан.
С этими мыслями Роман Григорьевич любил бродить по городу до позна.
Сегодня он не хотел думать о своей будущей жизни в России. Перестройка не очень благоволила его судьбе. Пришедшие перемены несли больше негатива, и на него свалилось немало неприятностей.
Сын, подающий надежды в молодости, спился, увлекся наркотиками и сделал отца заложником своей слабости и нереализованных амбиций.
Он высылал ему деньги на жизнь и лечение. Но тот постоянно срывался и опять попадал в больницу. Время шло, но надежд на полное излечение не было из-за слабости характера отпрыска.
Его дочь и мать двух любимых внуков, перед отъездом заставила разделить имущество и переписать дачу и машину на нее.
Вот почему возвращение в Москву вызывало у него определенную тревогу. Раньше любые трудности сменялись переменами и надеждами, новыми поисками и положительными эмоциями преодоления.
Сейчас он чувствовал, что с возрастом может потерять эти надежные жизненные ориентиры. Надвигающееся новое в его жизни щемило сердце холодом пока еще не испытанного страха и приближающейся безысходной старости.
Глава вторая – Любовь всегда неожиданна
Время приезда нового руководителя представительства пришло через три недели и промелькнуло для Романа Григорьевича, будто один день. Он сам поехал встречать его в аэропорт. Известна была только фамилия приезжающего – Ромащук.
Удивлению его не было предела, когда перед ним предстала молодая женщина чуть более тридцати. Роман Григорьевич помимо неожиданного изумления был сражен нежным, необычно открытым и обволакивающим взглядом. Неописуемый шарм добавляли вьющиеся золотом волосы и черты лица. Они были не совсем правильные и даже в некоторой степени резковатые, но яркие и выразительные. Сочетание взгляда и приглушенной улыбки напоминала классическую и неоднократно воспетую прошлыми веками красоту. Под впечатлением неожиданной встречи Роман Григорьевич был, как во сне.
«Джоконда», – промелькнуло у него в голове.
– Юлия Борисовна, – протянула ему руку творение Леонардо.
– Роман Григорьевич, – принял он в свою ладонь теплую нежную руку.
Он сразу заметил в ее глазах радостное впечатление от шумного египетского аэропорта, обилия солнца и жизнеутверждающего света. Одновременно он прочитал и необычно радостное спокойствие и уверенность во взгляде Юлии Борисовны. Вся ее внешность говорила будто она, наконец, прибыла, на место, которого ждала всю свою жизнь. Приятный и благосклонный взгляд встречающего благотворно отразился на ее настроении.
После погрузки багажа долго ехали в пробках до офиса практически в полном молчании, если не считать расспросов о Москве и московской погоде.
Роману Григорьевичу показалось, что он уже видел Юлию Борисовну, когда она была совсем ребенком с пухлыми губами и капризным насупившимся носиком. Он улыбался, как в детстве.
Она с искоркой в глазах встретила эту улыбку, но подчеркнуто сделала вид, что не заметила ее.
Наконец, Роман Григорьевич остановил машину, провел ее по саду в офис. Он спешил познакомить ее с сотрудниками представительства.
Юлия Борисовна весело вошла в офис, перевела взгляд на его обстановку и остановилась на расписном арабской вязью потолке.
– Как у вас здесь красиво.
– Мы привыкли к этому…
– …Яркие росписи, – продолжала восхищаться гостья.
После непродолжительного знакомства Юлии Борисовны с будущими коллегами Роман Григорьевич повез ее в гостиницу, которая находилась не очень далеко от представительства.
В дороге он завязал разговор:
– Вам еще предстоит многое узнать, … я вам покажу…и расскажу, – искренне произнес Роман Григорьевич.
– Спасибо, … буду признательна, – с улыбкой младенца откликнулась
она, – На потолке и стенах было много странных изображений…какие-то экзотические рисунки.
– Это древнеегипетские символы.
– Они очень привлекательны.
– Они удивительные, – загорелся Роман Григорьевич, – Это древние амулеты и египетский алфавит.
– Они вовсе не похожи на алфавит… Например, … птица или змея…
– Священная птица Ибис символизирует знание науки, магии, изобретательство и соответствует латинской букве «А»…А тело змеи или даже веревка – символ судьбы.
– …Никогда не думала, что змея имеет что-то общего с веревкой…
– Она не кусает, а оберегает. Египтяне своеобразно понимали зло…и оно было неотделимо от добра. Поэтому в религиозных обычаях масса амулетов и оберегов. Это и Скарабей, Пряжка, Подушка, Коршун, Золотой Воротник, Лестница, Голова змеи, Ступени, Лягушка …
– Как их много! – невольно перебила она, – А что это похожее на глаз или цветок с крыльями?
– Всевидящее Око Гора… Древние египтяне считали, что этот глаз исцеляет…Тут много таинственного…Цветок лотоса символизирует созидание, возрождение. Крылья – гармонию, а перо страуса одно из важнейших атрибутов справедливости. По нему судят поступки человека после смерти… В «Книге мертвых» упоминается о взвешивание сердца человека при переходе в иной мир на «суде богов».
– Почему только сердце?
– Сердце, любящее, трепещущее…, считали частичкой солнца…
– Интересно…
После паузы Роман Григорьевич продолжил:
– Книга мертвых поразительно интересна… Существует символ «БА» – нечто похожее на душу человека. Изображался он в виде птицы – ястреб с человеческой головой. После смерти «БА» покидает тело, днем делает благие дела, а ночью возвращается к умершему. Чтобы «БА» нашел свое тело, на лицо умершего надевают посмертную маску, так как мумизированное лицо может со временем исказиться…Есть еще и символ «КА» – духовный астральный двойник человека. Он изображается, как две простертые руки. «КА» рождается вместе с человеком, и после его смерти продолжает жить.
– …Все так непонятно загадочно…
Роман Григорьевич на минуту задумался.
–Этими языческими символами египтяне пытались осмыслить окружающий мир и природные явления. Они пытались найти наилучший способ собственного существования, пытаясь даже описать и загробную жизнь. Реальную жизнь они представляли в виде дня – от восхода до захода солнца, а загробную олицетворяли с ночью. Процесс смерти у них назывался очень просто – «выходом из дня».
– Не может быть! Как просто!
–Хорошо, что в первый же день вы на все это обратили внимание… и разглядели…
– И вы так подробно…мне рассказали.
– Далеко не все…Эта страна пронизана глубокой философией до конца не разгаданной и, … возможно, более разумной, чем современная.
– Вы так считаете?
– Иногда приходят такие мысли, – задумчиво произнес Роман Григорьевич, когда они подъехали к гостинице.
Он проводил Юлию Борисовну в отель, рассказал, как лучше пользоваться его услугами, проверил качество и обстановку номера, помог заказать ужин. Юлия Борисовна, не чувствуя большой уверенности, не стеснялась и спрашивала его обо всем. Потом она решила его проводить к выходу.
Они спустились в вестибюль отеля. Роман Григорьевич, тоже не желающий быстро расставаться, попросил обслугу принести чаю. Они сели за столиком у окна гостиницы и сделали по глотку превосходного местного напитка.
– Вы так интересно рассказывали о «Книге мертвых». Кажется странным, для какой цели египтяне мумизировали мертвых?
– Это не может быть простой сказкой…за этим стоит глубокая осмысленная фантазия либо непонятая истина…
– Сейчас замораживают трупы, чтобы сохранить живую ткань с целью возможного оживления, лечения с применением будущих знаний и
технологий, – надеясь на то, что он еще посидит с ней в незнакомом месте, продолжила Юлия Борисовна.
Посмотрев доброжелательно на спутницу и также желая продлить общение, он доверил ей свои мысли:
– Сохраняя человеческие тела в виде мумий, египтяне, возможно, понимали, что каждая жизнь неповторима… и хотели, как можно дольше сберечь ее…
– Для кого?
Мумии самая лучшая информация о прошлом. Надо научиться ее читать… И самое главное быть услышанными…
– Но кем? … И для чего? – Удивлялась Юлия Борисовна.
– Не знаю… Богом… Космосом…Людьми… Сегодня генетики могут
восстановить живую ткань по клетке индивидуума, которая неповторима.
– Так египтяне сохраняли клетку до наших дней?
– Мумия дает возможность жить астральному «КА» … А значит, и влиять на мир своей мистикой и силой воли.
– Значит, человек не пропадает совсем…
– Именно…Древние знали, что остается генетический код, но называли его по-иному…Этим они символизировали бессмертие… Вы не обратили внимание на своеобразный символ – крест с кругом вверху?
– Да красивый крестик.
– Это символ вечной жизни, единства мужского и женского начала или овал Исиды и крест Осириса…Крест символ жизни, а круг – сама вечность…
– Похож на наш, но намного изящней.
– Сам по себе христианский крест вышел именно из этого символа…
Он внимательно посмотрел на молодую женщину.
– По легенде злой Сет подстерег и убил Осириса – бога возрождения. Сет расчленил его тело, разбросал и спрятал в потаенных местах. Жена Осириса Исида нашла и соединила все части тела своего мужа, сделав мумию, чтобы сохранить его душу для людей.
– Странно.
– Согласно египетским преданиям пока жива мумия, частица души «КА» живет вместе с ней и влияет на мир.
– Как интересно! – удивленно воскликнула девушка.
– Существует еще одна легенда и скорее давняя быль, – продолжал Роман Григорьевич, – Мумия придворной певицы фараона Эхнатона знаменитой Анксунамун перевозилась в начале прошлого века из Европы в США на знаменитом «Титанике».
– И она погибла?
– Естественно, мумия погибла. Но самое интересное в том, что при жизни Анксунамун была знаменита своими предсказаниями. Так вот она предсказала свой неожиданный конец в темной морской пучине.
– Вот это да!
Юлия Борисовна чуть вздохнула.
– Странно, что египтяне пытались ввести законы жизни в загробный мир.
– Почему странно…Это их взгляды на мир…Они верили в это.
– А во что верим мы? …И стала ли лучше жизнь от нашего неверия ни во что? – задумалась Юлия.
Роман Григорьевич посмотрел на нее с восхищением.
«Она смотрит вперед, словно сфинкс» – промелькнуло у него в голове.
Юлия опять заговорила, глядя в даль:
– Трудно сказать, поняли ли они загробный мир…
– Во всяком случае, они создали это пространство… и были близки к его пониманию.
– Да! … И как просто!
Роман Григорьевич в запале продолжал:
– Освобождение духа, …страх,…жертвенность – вот основы их буквы смерти. Они твердо верили в это, когда создавали «Книгу мертвых».
– Наверно, вы правы…
– Ясно одно, египтяне были более гармоничны, воспринимая правильно дух и материю.
Они замолчали и смотрели друг на друга.
– Много впечатлений за один день, – закончил Роман Григорьевич, – Сегодня у вас был день перемены обстановки, перелет…Вы устали…
– Да, конечно. … Боюсь, что сегодня трудно будет уснуть… Но все так удивительно интересно…вы меня заинтриговали.
– Для удивлений у вас еще все впереди, но после перелета вам надо отдохнуть, – прощаясь, Роман Григорьевич ласково посмотрел на собеседницу.
Она ответила ему приятной улыбкой.
На следующий день Роман Григорьевич также собственноручно привез Юлию Борисовну в офис, посадил в свое кресло и долго знакомил с документами, планами, распорядком торгпредства и прочими обязательными инструкциями.
Он обратил внимание, что поток малоизвестной информации ее немного перенапряг. Временами она слушала отрешенно, глядя с интересом в окно.
Роман Григорьевич понимал ее состояние, зная, что пейзаж сада помогал немного расслабиться.
– У вас необычный взгляд, Юлия Борисовна, – неожиданно для себя произнес он.
– Вам показалось…
– Не скажите…
– И стоит ли придавать значения взглядам, – чувствуя, что ее наставник уловил отсутствие внимания к делам, произнесла Юлия.
– Возможно,…однажды, правда, это было очень давно,…я видел что-то подобное…
– Когда же это случилось?
– В начале моей деятельности за границей. Из-за этого моя карьера могла неудачно завершиться. Тогда это было весьма характерно, хотя теперь показалось бы даже непонятным и странным.
– Вы удивительно умеете интриговать…Расскажите, пожалуйста…
– В нашем офисе появилась новая переводчица, которая приехала по срочному запросу после окончания института Мориса Тореза… На вид ей было не более 20-ти. Она показалась мне холодной, невзрачной и совершенно неинтересной…Но буквально через несколько месяцев она изменилась, словно расцвел оживший яркими красками неказистый зеленый бутон.
– Так бывает у женщин.
– Теперь-то я понимаю, …но тогда все было странно и даже удивительно… особенно в развороте будущих событий…
– Каких событий?
– В конце 70-тых для того, чтобы работать заграницей, надо было иметь разрешение, так называемой «инстанции».
– Это что еще такое?
– То есть проверки биографии, родственников, связей с заграницей, моральных качеств и т.д.
Юлия Борисовна с недоумением посмотрела на него.
– У Наташи, так звали эту переводчицу, после года работы – это разрешение закончилось. Для переводчиков не женатых, как правило, разрешение давалось на год и не более. Но заменить ее было некем, и она продолжала работать на стройке в нарушение разрешенных сроков пребывания в стране. Через три месяца все-таки приехала замена – переводчик постарше ее с женой и ребенком.
Наташе надо было оформлять выездную визу и срочно отправляться на родину. Оформлением виз для сотрудников было поручено мне. Я подготовил все необходимые бумаги и намеревался отвезти их в префектуру.
Неожиданно она доброжелательно подошла ко мне с просьбой:
– Роман, давай я сама отвезу документы на визу, тем более хочу, чтобы новый переводчик поработал сегодня самостоятельно.
Предложение не вызвало у меня никаких возражений, тем более, что всегда не хватало времени на эту обязанность, и я охотно согласился… Через несколько дней она сообщила, что благополучно получила визу…И вот накануне ее отъезда, как сейчас помню, это было в выходной день…
Занимаясь домашними делами и подготовкой к завтрашнему рабочему дню, я услышал, как под дверь подсунули какие-то бумаги. Обычно в это время приносили газеты, и я спокойно бросил их на диван, увидев среди них небольшой конверт.
Продолжая заниматься бытовыми делами, я спокойно пошел на кухню… Спустя час я сел на диван, открыл конверт и обомлел …Содержание помню почти наизусть:
«Роман, прости меня и не осуждай строго. Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду далеко отсюда. Уехала я раньше намеченного срока и в несколько другом направлении. Сообщи, обо мне куда надо и не пытайтесь искать: я уже в другой стране.
Еще раз прости.
Наташа»
После этого письменного признания, я долго не мог сообразить, что делать. Потом побежал к начальнику отдела кадров…И тут началось! …Помимо нарушения сроков пребывания в стране, непонятное исчезновение сотрудницы, благодаря моему попустительству по оформления ее визы в другую страну… Тогда мне казалось все было, как в кошмарном сне: безрезультатные поиски в аэропорту, возмущение начальства в моей беспечности, собрание коллектива с бурным осуждением моего поведения…И дальше все наворачивалось, как снежный ком…Я не находил себе места и ждал команды разгневанного начальства о досрочном возвращении в Москву, …видимо, навсегда.
– Но вы же были не виноваты.
– Это сейчас, кажется так, а тогда все было по-другому, … я только и слышал: «Как вы могли?». …К тому же я был молодым членом партии…
– Наверно, это было не очень хорошо.
– Не знаю хорошо это было или плохо, только тогда у меня не было никакого желания уезжать из страны.
– Что же ее подвигло к этому ее?
– Как я потом узнал – это была любовь.
– Это возможно…не случайно, вы обратили внимание на ее взгляд.
– Да-да… Я с этого именно начал…
– …Начали вы, Роман Григорьевич, не совсем в ту степь… Мои глаза наполнены скорее отсутствием любви.
– Что так? – удивился он.
– Я обрубила все свои любовные связи, включая бывшего мужа…
– Извините, что разбудил ваши воспоминания, но ваш возраст, как мне кажется, неотделим от этого красивого чувства…
– Да? …А себя вы не сбрасывайте со счетов?
–Спасибо, что вселяете надежду… Я, по правде сказать, считал себя переростком в этой области.
– Ну-ну, Роман Григорьевич…Вы еще в хорошей форме и к тому же многие женщины предпочитают зрелые отношения.
Он немного не понял прилагательное «зрелые», но машинально сразу преобразился.
– Интересно, как сложилась судьба этой девушки, – задумчиво произнесла Юлия.
– Не знаю…
– Женщине там хорошо, где ее любимый…
– Любовь…сильный фактор, …но в ее возрасте чувство еще хрупкое…
– Для женщины не такое уж хрупкое.
– Вам видней…Вообще же с некоторых пор меня тревожило другое…Как-то странно, но мне тогда было трудно представить, чтобы воспитанная в духе советского времени молодая девушка в одночасье покинула страну.
– Вам мужчинам этого не дано понять.
Роман Григорьевич, не обращая никакого внимания, на слова Юлии продолжал:
– В России время от времени возникают волны миграции. Жизнь в нашей стране постоянно не удовлетворяла кого-то и заставляла искать новые места обитания. Вспомните сколько выехало недовольных переворотом в 17-том, …высылку в 20-тых, …нападки на евреев в 70-тых…и малозаметная эмиграция 91-ого…И важно, что страна предавала свои идеи, надежды и чаяния наиболее продвинутых своих граждан.
– Вы очень глубоко копаете.
– Да это только кажется на первый взгляд… Вспомните Герцена, Тургенева, родоначальника символизма Мережковского, Бунина…
– Ну, это уж это вы притянули за уши.
– Возможно, …но вы не дослушали конец истории относительно меня… Тогда будут понятны мои рассуждения…Ведь скоро обо мне забыли и я благополучно продолжал работать.
– Вы везучий, – весело отреагировала Юлия.
– Буквально через две недели также тайно и безвозвратно уезжает на Запад приехавший переводчик с семьей, потом работающий по контракту ведущий специалист медик из городского госпиталя и еще один специалист с другого контракта…И все они, кроме переводчика, хотели продолжать работать, но «инстанция» не давала добро.
– И вы что же тоже собрались? – смеясь, отозвалась Юлия.
– Просто люди из КГБ приехали на место, чтобы разобраться в ситуации.
– И что же, разобрались?
– Видимо, … Меня и всех окружающих подробно опрашивали и заставили писать объяснения. Я написал честно про себя, что «доверял», «не придал значение» и т.д. и т.п.… А многие начали врать и изворачиваться, хотя многое знали и замечали ее связи с иностранцами… Там были «серьезные ребята», сопоставили все по минутам и до мелочей. В результате, полетели головы покрупней. И такая мелкая сошка, вроде меня никого уже не интересовала.
– Выходит, вы родились в рубашке.
– Что-то в этом роде…А непосредственный начальник, с которым Наталья работала, был наказан и выслан из страны, также как и работник отдела кадров. Потеряли свои должности и консульские работники… Впоследствии я узнал, что отец Натальи умер от сердечного приступа…Так что тогда это было …совсем не просто.
– Что же все-таки двигало этими людьми?
– Вот вопрос… Думаю, что не только лучшая жизнь, как говорили тогда.
– Я, наверно, тоже бы сбежала, как вы говорите.
– Не спешите с выводами… Нельзя отделять время и ситуацию…Я вам надоел своими воспоминаниями, – задумчиво заключил Роман Григорьевич.
– Так вы не хотите завершить свой рассказ? – игриво заметила Юлия Борисовна.
– Говорить, собственно, нечего. Я сам не знаю конца этой истории.
– Когда-нибудь все узнаете, – весело взглянула она на него.
Роман Григорьевич улыбнулся и как-то необычно посмотрел на свою коллегу. Он ловил себя на мысли, что какая-то неведомая сила безудержно влекла его к этой малознакомой ему молодой жизни. Он не понимал, что именно, но эти светло-рыжие волосы, яркие глаза или широкие губы манили его все больше и больше. Подобно «Царю Султану», он чувствовал, как «взыграло в нем ретивое».
Он даже испугался и решил отмахнуться от всего этого.
– На сегодня вам, видимо, достаточно…я отвезу вас домой, – произнес он тихо.
– …Еще есть время, …я прогуляюсь по саду, сказала она, думая, что он последует за ней.
Но Роман Григорьевич намеренно не пошел, сославшись на дела. В окно он видел, как она ходила по саду, внимательно рассматривала деревья и цветы.
Позднее в машине он даже подчеркивал, что вынужден находиться с ней рядом, отвозить и привозить ее из гостиницы, благодаря необходимой на первых порах опеке из-за незнания страны.
Перед тем, как войти в гостиницу она вновь необычно посмотрела на него.
«До чего же он старомоден, но мил…» – подумала она.
– Завтра выходной…Я вас прошу, покажите мне достопримечательности Каира, …вы же их хорошо знаете…
– Принято, – стараясь быть безразличным, сухо ответил он.
– Тогда жду вас в 11.
Она выговорила это, как знающая цену своей власти женщина, и Романа Григорьевича это не обидело.
Юлия Борисовна, конечно, обратила внимание, как загорались его глаза при взглядах на нее. Повинуясь непонятной воле, она невольно принимала его благожелательные надежды.
«А что…это может быть и подспорьем при обретении нового статуса и определенных знаний», – почти хладнокровно подумала она.
Глава третья – Загадочный Египет
Следующим днем они ездили по городу, прогуливались по паркам и площадям, обедали в ресторане с национальной кухней. Вечером Роман Григорьевич предложил посмотреть световое представление в Гизе у подножия Великого Сфинкса.
Приехали на место, когда солнце уже почти спустилось за горизонт.
В облике освещенного огнями загадочного сакрального символа было что-то более сверх естественного, нежели могла позволить неординарная режиссура спектакля. Рассчитанное на неожиданный ежеминутный успех представление изобиловало световыми красками и таинственными тенями. Могучий из глубины веков голос придавал красочному действу космический смысл. Отражающийся свет на комплексе громадных пирамид представлялся в форме огненных языков пламени. Как это ни странно, Роман Григорьевич незримо ощущал в этом свете источник солнечного луча, проникающего в его сердце все глубже и глубже.
Наедине с Юлией на фоне символического сакрального камня и профиля сфинкса он ощущал необычный прилив энергии, которая загадочно и неведомо влекла его к рядом сидящей женщине.
Теперь он окончательно понял, что Великий Сфинкс как бы направлял его.
Еще в юности этот образ удивил его в стихах Блока.
"Шевельнулась безмолвная сказка пустынь,
Голова поднялась, высока.
Задрожали слова оскорбленных богинь
И готовы слететь с языка…"
Юлия была однозначно похожа на египетскую царицу. С наступлением темноты стало немного прохладно, и Роман Григорьевич предусмотрительно захватил для нее свой красивый теплый свитер. Она с удовольствием его одела и одарила хозяина теплой улыбкой. Время от времени он ловил ее восхищенный взгляд, и эти искры отдавались в его сердце.
"Преломилась излучиной гневная бровь,
Зарываются когти в песке…
Я услышу забытое слово Любовь
На забытом, живом языке…"
Когда в первый раз Роман Григорьевич увидел сфинкса в Гизе у подножия пирамид, он не мог отделаться от ощущения, что это все виденное находилось в глубине его души уже давным-давно. Сфинкс привлекал его внимание непонятно настойчиво и с несказанно яркой силой, как будто хотел что-то сказать, объяснить.
Странные сны и отголоски этих снов он чувствовал всю свою жизнь, ощущая невообразимую значимость в разгадке прошлого, неотделимого от необычной цивилизации.
Будто эти сохранившиеся каменные скульптуры говорили, что цивилизации рождаются и умирают безвозвратно, возрождаясь с новой силой и в новых формах. Но для них отпущен определенный срок, после которого останутся только камни.
Роман Григорьевич взглянул на свою спутницу, она смотрела вдаль так отрешенно, будто вспомнила о чем-то. Вдруг она посмотрела на него, как бы случайно, но смотрела так, будто читала его мысли.
А в его ушах, вновь прозвучало:
"Но готовые врыться в сыпучий песок
Выпрямляются лапы его…
И опять предо мной – только тайный намек —
Нераскрытой мечты торжество."
После представления под впечатлением увиденного пошли к машине.
Луна красовалась ярким вертикальным яйцом. В нежном черном облаке она давала рыжий ореол, который кружил голову. Роман Григорьевич остро ощущал, как чувства натянутой струной обострились в нем и невольно обнажались в желании.
В машине несколько минут ехали молча.
Юлия первая произнесла:
– Сфинкс смотрит на Восток сказочно загадочно и высокомерно…такой спокойный…уверенный в своем величие…
– Он загадочен. Как и сама природа. Послушайте Федора Тютчева:
"Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека.
Что может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней."
– Вы любите поэзию? – восхищенно посмотрела Юлия Борисовна
Роман Григорьевич вздохнул.
– Поэты чувствуют больше сердцем, нежели разумом…Мне кажется, что Тютчев и Блок были уверены в том, …что сфинкс знает истину…
– Какую истину? – весело откликнулась она.
– Основную истину, что время движется не только вперед…
– А мне кажется, сфинкс замер, подчеркивая этим самым какую-то отправную точку.
– Вы необыкновенно проницательны, Юлия Борисовна…Египтяне были очень мудрыми: они знали, что время не всегда идет только вперед. Оно идет по кругу и возвращается в исходное положение через вполне определенное время. Просто сказать, но трудно осознать это…опасное – «вперед» … Да и что это собственно такое?
– Интересно…опасное «вперед» … Говорят, сфинкс построен четыре тысячи лет до новой эры.
– Древние египтяне вовсе не считали время неопределенным и неизвестным символом. Для них оно было очень просто и ясно и вовсе не терялось в понимании возможностей человеческой жизни или существования бабочки, которая живет несколько дней или часов… Несомненно, что осознание окружающих жизней в мире – это философия высшего восприятия, и она зависит от уровня понимания природы, которая является одной из истин или базовых аксиом осмысления самого себя.
– Но как связать время и куда смотрит Сфинкс? – допытывалась Юлия.
– Лев смотрел на созвездие Льва, – почти прошептал Роман Григорьевич.
Юлия не поняла этой фразы, но оттого внимательно смотрела на спутника. Он повернул голову к ней и твердо произнес:
– Сфинкс у трех пирамид в Гизе вовсе не стерегущий человекоподобный образ…Он должен спасти человечество, во время апокалипсиса, символически перепрыгнув на другую планету.
После паузы Роман Григорьевич пояснил:
– Стрела времени превращает сегодня в завтра. Она меняет циклы. Создает приливы и отливы…И Великий Сфинкс, смотрящий на восток, где в дни равноденствия встает солнце – знак времени…Сфинкс знает многое. Его молчание знак и смысл. Если он заговорит, мир изменится. В библии упомянуто о нем: «Глаз вопиющего в пустыне».
Юлия Борисовна недоуменно молчала.
– А вы знаете, что при динозаврах луна была ближе и вращалась медленней? – продолжал Роман Григорьевич, – Она отдаляется и уменьшает период вращения примерно на 4 секунды в год. Значит, раньше полнолуния были ярче и их туманящие голову феерии были эффективней.
– Вы конченый романтик…
Роман Григорьевич, не слыша, продолжал:
– Наша галактика имеет ось и также вращается с подобным зодиакальным циклом… Сфинкс обозначает льва и, наверняка, построен в период знака Льва …По зодиаку за ним идет Дева, потом Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог и в настоящее время человечество переходит в стадию Водолея.
– Это вы не выдумали?
– Сейчас объясню…Полный галактический зодиакальный оборот происходит за 25920 земных лет. Кстати, 25920 дней это средняя продолжительность жизни человека, примерно 71 год … Временной период прохождения каждого знака соответствует 2160 годам…И, следовательно, Великий Сфинкс сооружен как минимум 12 с половиной тысяч лет назад или 10,5 тысяч лет до Рождества Христова…
– То есть, вы хотите сказать – почти в два раза больше, чем говорит наука.
– Возможно, даже он построен и ранее в предверие эры Льва…Здесь следует упомянуть стихийное наименование Зодиака…Лев – это знак огня. Мне кажется, это был период рассвета предыдущей цивилизации. По всем признакам на рубеже Дева-Весы на земле произошел какой-то земной коллапс или катаклизм солнечной системы. Известны вековые изменения климата через 1800-1900 лет. Да и ученые подтверждают, что в этот период климат Сахары резко изменился.
– Это какой коллапс?
– Падение крупного астероида или сильное землетрясение, которое повлекло за собой всемирный потоп, … он-то и погубил прошлую цивилизацию.
– Верится с трудом, …но я что-то об этом слышала?
– Вспомните такие названия, как Атлантида, Лемурия, Сиберборея…Далекие отзвуки древнейшей шумерской цивилизации, которая утверждает о существование еще одной планеты в нашей солнечной системе – Нибиру.
– Да, вы что?
– Шумеры утверждали, что нашу землю навещали похожие на людей существа с этой планеты – анунаки, которые были исполинами от пяти метров и выше… Существует предположение, что именно они создали человека, который в отличие от них тогда жил не более 50 лет… Сами же они жили 300 000 земных лет.
– Это ужасно, – вырвалось у Юлии.
– Вы не представляете всех ужасов, которые могли происходить на нашей планете…В том числе людские жертвоприношения…Да и наш Сфинкс арабы зовут –Абу Хои, что означает – Отец ужасов… В его облике просматривается негроидный тип лица… Сейчас остались одни легенды.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнесла Юлия.
– Осколки цивилизаций находят под водой… И кстати, нижняя часть Великого сфинкса имеет следы длительного пребывания в воде… До 1926 г Великий сфинкс был погребен в песке по горло… Думаю, вряд ли его специально закапывали, а только водная стихия способна сделать песчаный намыв.
– Интересно, – Юлия Борисовна искоса посмотрела на романтика.
Ободренный Роман Григорьевич продолжал вещать свои предположения:
– Наследие шумеров, рассвет египетской цивилизации, с которой практически начинается наша история, приходится на 4500 – 4000 годы до нашей эры…Странно, но остались фараоны, которые тоже быстро утратили свои уникальные способности…А знаете, что построивший дворец Карнак в Луксоре фараон – Эхнатон имел рост 4,5 метра, а знаменитая Нифертити была поменьше – 3,5 метра.
– Да, действительно странно, если это так.
– Возможно, это было сделано неземным разумом.
Юлия в раздумье молчала.
–А ведь само Рождество Христово, от которого ведется летоисчисление, приходится на начало знака Стрельца – тоже огненного знака… Какой-то качественно духовный скачек. В 21-ом веке нам предрекают конец света.
– Да, и календарь майя интересует всех.
– Есть предположения, что планета Нибиру имеет траекторию громадного вытянутого эллипса и она очень редко появляется вблизи известных планет солнечной системы…и место ее было между Марсом и Юпитером… И как ни странно она должна появиться на нашем небе между 2100-2158 годами.
– Ну, вы просто аналитик…и так много знаете.
– А ведь период прошлого катаклизма практически совпадает Козерог-Водолей – тоже, как и Дева-Весы переход стихий «земля-воздух»…
– А почему именно эти четыре знака определяют стихии?
– Конечно, могу. Сначала был огонь, который смешал все вещества, после остывания затвердела земля, потом образовалась воздушная атмосфера. При некоторой стабилизации и понижении температуры из атмосферы вылилось много осадков, в большей степени водных.
– Как у вас просто, – удивилась Юлия.
– А все истинное – просто, только скрыто от торопливых глаз.
Юлия обиженно отвернулась.
– Все эти домыслы слишком примитивны…четыре стихии, а почему не пять или семь.
– Вот видите, как будто специально пропустили шесть.
– Так к слову пришлось, – глядя в окно, буркнула она.
– Интересны по этому поводу мысли Пифагора, который полагал, что первые четыре цифры являются основными в математическом описании окружающего мира.
Подобно стихиям один + два + три + четыре в сумме дают мистическую декаду – 10, некий новый уровень числа. Не буду комментировать, но человечество научилось использовать лишь двоичный код.
– Вы подозрительно все знаете, – засмеялась Юлия.
Роман Григорьевич замолчал, и она повернулась и приблизила к нему лицо.
– Вы лучше помолчите, как камень…
Роман Григорьевич, сам, не понимая себя, положил ей свободную от руля руку на бедро:
– Юля, вы мне льстите.
Она не отстранилась от руки, но он скромно сам убрал ее.
– Вы наверно, все знаете…
Молча ехали несколько минут, и Роман Григорьевич произнес:
– Существуют две наиболее важные движущие силы в жизни: любовь и смерть… Любовь – это вдохновение и конец старого, и начало нового, прежде всего новой жизни физической и духовной…
Юлия Борисовна задумалась и как бы про себя сказала:
– Вы правы… Это рождение и защита от грядущего близкого тебе ребенка.
– У вас есть дети?
– Дочка…Она осталась в Москве с мамой.
При прощании Роман Григорьевич поцеловал Юлии руку и почувствовал, что это было ей приятно.
На следующий день Юлия и Роман Григорьевич уже чувствовали некую близость друг к другу. Они чаще улыбались и не редко отвлекались, забывая о делах. Движения Юлии стали необычно привлекательны. Она была осторожна и в то же время неудержимо и стремительно впитывала глазами окружающую новизну.
Роман Григорьевич как бы невзначай заметил, глядя на нее:
– Египтяне почитали кошек.
Она поняла эту фразу, и глаза ее заблестели.
Юлия почувствовала пристальный взгляд Романа Григорьевича, и ей захотелось немного отпарировать:
– А скажите откровенно, – она специально заглянула в его глаза, – Была ли у вас… настоящая любовь?
Роман Григорьевич задумался.
– Любовь…всегда настоящая…
Юлия оценила эту фразу. Она опять загорелась.
– Имеется в виду большая любовь!
– Большая звучит тоже неопределенно…
– Не придирайтесь! …И все-таки, – наступала она.
– Пожалуй, самая неожиданная… она нахлынула внезапно и спонтанно. Как будто небеса повернулись ко мне лицом.
– Ну вот…и как же это произошло? – восторженно откликнулась она.
– Я только что вернулся из первой заграничной командировки, знакомился с новым коллективом, где было много молодых людей и девушек. Особенно мне понравилась одна. Стройная, с нежным взглядом, облаченный в строгие крупные очки. Какая-то скрытая энергетика… Смотрела и разговаривала смело и без комплексов. Я же был застенчив, потом положение женатого в то время обязывало внешне не проявлять своих чувств.
– То есть вы были совсем неискушенный птенец…Полагаю, что именно она сама почувствовала себя предметом вашего обожания, – велело подхватила Юлия.
– Мне и в голову не приходило попытаться ухаживать за ней, тем боле, что многие мужчины и не только с нашего отдела обращали на нее внимание.
– Что же могло произойти такого? – засмеялась Юлия Борисовна.
– А произошло, действительно, что-то сверх естественное… Мой стол в офисе был рядом со ставшим моим приятелем молодым сотрудником, который был влюблен в другую девушку и долгое время ее добивался. Она часто появлялся в нашей комнате, и явно положительно относилась к его ухаживанию, но воспитание в духе «строгих правил» мешало развитию их отношений. Мне, откровенно говоря, было жаль его и ее… И вот однажды сияющий Александр, так звали соседа, появляется в офисе и радостно говорит мне:
– Она согласна, но говорит, что без подруги не поедет на квартиру. Так что, Роман, выручай!
Я естественно поинтересовался, кто эта самая подруга.
– Я догадалась – это была она.
– Да, Юлия Борисовна, вы, как всегда, удивительно прозорливы…С этого все и началось: сначала неоднократные посещения квартиры Александра, потом встречались уже вдвоем. Для наших встреч я снял квартиру ее знакомой подруги. Было какое-то сумасшедшее время, мы встречались почти каждый день и эти часы никогда не были в тягость. Более того это была уже необходимость. Причем она была очень сексуальна, и я почувствовал полную свободу и ее ответное чувство окрыляло меня.
– То-то я чувствую, как от вас веет свободой любовью, – звонко залилась смехом Юлия.
Роман Григорьевич, словно не слыша ее, продолжал:
– После заграницы у меня появилась собственная машина, которая давала дополнительные возможности для общения…Мы уезжали даже во время работы. Потом были поездки в Суздаль и другие подмосковные города, почти всегда с приключениями.
– Приключения нельзя стереть в памяти, – лукаво заметила Юлия.
– Впечатления остались на всю жизнь…Разбитые русские дороги, ехали порой даже через лес, но машина никогда не подводила… Были трудности с гостиницей: раньше проверяли паспорта и без расписки вместе не селили. Приходилось иногда неожиданно покидать номер и даже ночевать в машине, …но все было в радость… Да, в этом было что-то настоящее и необъяснимое…
– Настоящее, – опять задумалась она, – Это правильно…А про гостиницы. …если так было, действительно, ужасно…я понимаю…Любовь – это всегда прекрасно!
– Женщина словно набегающая волна: она может быть ласковой и нежной, но и коварно уничтожить, затянув вдали от берега в море.
– У вас, оказывается, большой опыт, Роман Григорьевич, – заключила Юлия.
– О любви можно многое почерпнуть из литературы, – парировал Роман Григорьевич.
– Сегодня все изменилось…литература никому не нужна.
– Это только так кажется… Художественными средствами литературы, как и в жизни всегда были – любовь, …страдания и… смерть…
– Ну, причем тут смерть?
– Любовь и смерть всегда вместе… Любовь … рождает и создает…Смерть
по-своему обновляет мир.
Юлия задумалась, а Роман Григорьевич продолжал:
–Смерть неразрывно связана с возрождением. Божественная справедливость отделена от милосердия… Интересно, что животные не тревожатся смерти. Жизнь им кажется вечной. Но они чувствуют приближение ухода из жизни, когда ослабевают, и уже не так противятся этому. Бог отдает сущность старого ради творения нового… Стихия явления смерти – огонь.
– Опять ваши стихии…. И что тогда стихия воздуха?
– В ней магия ясновидения и пророчества на уровне тонких взаимосвязей природы. Она ведь на границе между небом и землей.
– А другие?
– Стихия воды олицетворяет выживание на основе интуиции и предвидения… И только стихия земли базируются на использовании своего собственного потенциала.
– Я думаю, что вы, конечно, рождены под знаком земли?
– Да. … А вы, Юлия Борисовна?
– Я по вашей классификации – воздух.
Роман Григорьевич задумчиво посмотрел на нее:
– Очень даже совместимые знаки…
– Вам и это известно… – улыбнулась Юлия.
Роман Григорьевич молчал.
– Но, насколько я понимаю, вы говорили о вечной любви в литературе, – напомнила Юлия, – В школе меня всегда удивляла любовь Обломова к своей хозяйке…
Роман Григорьевич понял укор и задумался.
– Ольга была его настоящая любовь. А сожительница-хозяйка…просто баба, как говаривал сам Обломов…И ведь Ольга… тоже часто вспоминала Илью Ильича…
– Интересная трактовка…У Обломова не было воли, а любовь без воли – это романтизм, мечта…
– А любовь без романтизма – инстинкт, – твердо отрезал Роман
Григорьевич, – И мечта рождает волю.
– А помните у Пушкина – «покой и воля»? – продолжал он, – Это спокойствие и уверенность в достижении проявления воли.
– Возможно, …но я не согласна с вами,…я где-то читала, что в чуме у северных народов женщина главная, а у мужчины есть только свое небольшое ограниченное место.
– Что же…Это позиция…
– И еще…– Постоянство в любви…это миф…
– Согласен… Слабым женщинам очень хочется этого постоянства… Любовь это серьезная жертва. И за нее нужно каждодневно страдать…Если сомневаетесь, присмотритесь к природе…там любви отведено определенное время… А человек сделал из нее забаву, игрушку, наслаждение, которое его и губит…
– Но в этих словах какая-то агрессия… С возрастом все притупляется…. Женщины и живут больше, потому как от природы менее агрессивны.
– Чувства не стареют, стареет только тело…Чувства категория духовная, а тело материально и …смертно…Человеку нельзя быть спокойным…вот в чем противоречие человеческого разума и …вечности…
– О вечности я пока не думаю, – спокойно отреагировала Юлия.
А Роман Григорьевич, как бы не замечая, говорил:
– Как и у солнца у человека есть время восхода и надежды… Стареющий организм не отвергает романтизм, мечту и волю, которая питает надежду любви.
– Ну, опять вы, …Роман Григорьевич,… вам это не идет, – завершила разговор Юлия.
В эту ночь Роману Григорьевичу приснился необычный сон и словно явь стоял перед глазами все утро: он сидит на пне рядом с зеленым холмиком, усыпанным разноцветными осенними листьями и сочными ягодами земляники и черники. Вдруг в ягодах появляется на редкость красивый зверек, похожий на соболя. Он мудро долго принюхивается к ягодам и ароматным листьям, но ничего не трогает. Своим поведение он говорит, что знает это место хорошо и приходит сюда не случайно. Заметив застывшую фигуру человека, он молниеносно убегает.
«Что это могло значить?» – долго размышлял Роман после пробуждения.
Уже в течение дня он успокоился:
«Каждый из нас, проходя по жизненному пути, бросает свою тень на окружающий мир. И мы должны прилагать все наши старания, чтобы это отражение приносило пользу, облегчение и исцеление. Очевидно, что что-то неуловимое распространяется вокруг нас от всего нашего существа, как тонкий аромат цветов, наполняющий собой воздух».
Глава четвертая – Внутренний мир подобен молчанию сфинса
Юлия Борисовна не очень волновалась, вступая на работу в новое ведомство. По натуре она была смелой, напористой, прагматичной, независимой и с детства, будучи единственным и любимым ребенком, мечтала покорять не только неизведанные города и страны. А эти качества, а вовсе не глубокие знание и культурные корни, движут миром.
Природа так устроена, что первый ребенок наследует больше силы за счет здоровья молодых родителей. Последыши и младшие уже от умудренных родителей вынуждены больше приспосабливаться и искать новые формы выживания.
Она всегда хотела общаться только с руководством. Это был принцип, так как не хотела тратить много времени для самоутверждения.
Роман Григорьевич ей чем-то нравился и напоминал взаимоотношения с любимыми учителями из детства и юности. Хотя по жизни она была строже в выборе доверительных лиц, сейчас она окунулась в его покровительство, безрассудно покоряясь его знаниям и, как бы на время, отвергая свою независимость.
После окончания школы с серебряной медалью Юля в душе не знала, что ее интересует в жизни больше, а разброс желаний был очень велик. Ей хотелось быть на виду при отсутствии явного желания определиться в какой-то профессии. Девичьи мечты видеть себя в образе актрисы и певицы, конечно, имели место, но она разумно оценила определенную зависимость этого поприща. Юля трезво прогнозировала свою перспективу. Главное было яркое желание быть впереди или, по крайней мере, не отставать от стремительно бегущей вперед жизни. С институтом она не спешила и пропустила год для поступления. По рекомендации знакомого родителей она пошла работать на иностранную торговую фирму.
Работа ей понравилась: кругом были активные хорошо одетые подтянутые люди, делающие деньги. Тогда она не понимала, каким образом укрупняется капитал, но инстинктивно чувствовала за ним силу и независимость. Многие обращали внимание на ее неординарную и привлекательную внешность, но те, которые нравились ей, позволяли лишь комплименты.
Она быстро определяла направление своих помыслов и устремлялась вперед. Ей захотелось самой заняться бизнесом, и она поступила в Академию внешней торговли. Учиться было легко, интересно и свободно. Она с упоением учила английский. В рамках программы устраивались встречи и презентации на разных уровнях.
На одной такой встрече она познакомилась со своим будущим мужем, достаточно преуспевающим, как ей тогда показалось, бизнесменом. Отношения развивались не бурно: он сам позвонил ей и предложил встретиться. Услышав незнакомый настойчивый голос, Юлия была скорее польщена неожиданным предложением, но со временем не противилась общению. Более того, она со временем увлеклась и ожидала свадьбы. Она даже прервала учебу, надеясь на свое будущее беспечное существование в кругу тепла семьи с детьми и любимым человеком.
Ее будущий супруг не скупился на средства и подарки, и вскоре она уже не представляла себя без него. После свадьбы он довольно быстро переменился: стал менее внимательным и, когда появилась дочь, определил жену в домохозяйки. Его дела всегда шли с переменным успехом и с некоторых пор стали ухудшаться. Деньги теперь поступали в семейный бюджет все реже и реже. Начались ссоры. Именно в это период в ее душе определилось некое беспокойство за будущее, и эта тревога со временем возрастала. На руках была маленькая дочка, в воспитание которой к счастью включились родители.
Она поняла, что их брак вовсе не прочный, как ей казался ранее. В эти дни она чувствовала особую замкнутость и одиночество. Проявив твердость, она восстановилась в академии и продолжила учебу. С неплохими результатами Юлия закончила курс внешнеэкономического факультета. Но у нее не было необходимых связей для будущей работы по специальности. Самое неприятное было в том, что она не знала, что нужно в таких случаях делать и где искать поддержки.
С мужем об этом говорить не хотела, а родители ее не понимали и даже осуждали, что ора мало уделяет времени дочери. Ее знакомый преподаватель посодействовал ее устройству в представительство, и она с радостью согласилась на это предложение.
Муж, естественно, сильно возражал, но она была неумолима, чувствуя все наперед, в том числе и в их взаимоотношениях. Она поняла, что разлюбила и возврата к прошлому не хотела.
Встреча с Романом Григорьевичем была довольно банальной, как и ранее со многими окружающими ее коллегами по учебе и работе. Но Юлия сразу
почувствовала, что в нем что-то было, чего она еще не испытала. Что это было, она не отдавала полного отчета и, повинуясь старым привычкам, прагматично презирала немного непонятную ей новую романтику взаимоотношений. До этого чувство понимания современных отношений в жизни никогда ее не подводило.
В пылу разговора она смотрела на Романа Григорьевича с улыбкой:
«Неужели этот почти перезрелый мужчина может серьезно надеяться на ее осмысленные чувства» – думала она про себя.
Хотя внутренне она не искала прямого пути к любви, но все же что-то влекло ее к Роману Григорьевичу. Какая-то таинственная связь в ее душе просматривалась, и она чувствовала, что неожиданный порыв возможен, но только лишь порыв. Повинуясь природе, как любая женщина, она подобно кошке всегда была готова к этому прыжку.
Первые восприятия жизни Юлии были наполнены громадной всепоглощающей любовью к родителям. Они были для нее самыми добрыми, умными и красивыми людьми на земле. Жизнь была наполнена их вниманием, подарками, праздниками. Детского сада, в котором получили первые уроки жизни большинство ее сверстников, она не знала. И потому школьные годы в общении со сверстниками были немного напряженными. Она не охотно несколько раз отдыхала летом в пионерлагере. Летом была возможность жить на даче за городом.
Юля еще в детстве чувствовала в себе что-то необычное, но относилась к этому довольно странно: у нее не было никакого желания об этом думать. Она всегда отгоняла от себя необычные явления понимать и видеть то, что не заметно другим. Но она вовсе не выделяла себя среди других. И жизнь ее была очень похожа на жизнь обычного подростка. И только позже стала острее чувствовать одиночество.
Тогда она не знала, что те необычные фантазии и видения, которые постоянно преследовали ее, непонятны и мало интересны для остальных.
Восьмилетней девочкой она неожиданно во сне видит своего скоропостижно скончавшегося дядю. Родственники, которые присутствуют в сновидении, также удивлены его неожиданной смертью, обсуждают и непонятно говорят: «Будем хоронить его «по-черному». После пробуждения Юля была удивлена этим сном: его дядя, прошедший войну в Афгане, такой большой, здоровый и сильный и вдруг смерть. Наяву ей кажется это совершенно несовместимым. И потом, что такое хоронить «по-черному»? «Какая-то ерунда» – про себя думала она. Но Юля не может забыть этот сон и через неделю дядя умирает от сердечного приступа. Тетка вдруг говорит:
– А хоронить его будем по-темному.
«Так вот откуда слово это – «по-черному» – думает про себя Юля.
– А это что обозначает «по-темному»? – спрашивает она тетю.
–Дядя ведь партийный, и потому отпевать будем заочно и предавать земле с церковными обрядами так, чтобы никто не знал.
Подобное явилось вновь уже позднее в ее жизни.
В двадцатилетнем возрасте она вдруг также неожиданно и даже навязчиво почувствовала острую необходимость общения со своей школьной подругой. Их дороги разошлись, и Юля не видела ее около четырех лет после выпускного вечера. И вдруг она никак не может отогнать от себя нестерпимое желание встречи. Юля позвонила, потом зашла к ней и застала ее на пороге сильного стресса похожего на признаки суицида. Ее подруга была, как ей показалось, сильно больна.
–Я ждала тебя, – сказала она, – Мне хотелось повиниться перед тобой: я увела у тебя жениха и не самым честным образом, наговаривая ему всякие неприятные небылицы про тебя. И вот теперь уже мой муж бросил меня и не хочет даже видеться со мной.
Юля вспомнила этот школьный роман, которому не очень придала значение, хотя разочарования молодости были.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70806766) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дмитрий Вощинин
Книга о любви и загадочной египетской цивилизации, оставившей нам немало сокровенных преданий о жизни, смерти и судьбе человека.
Дмитрий Вощинин
Солнце, сердце и любовь
«Судьба мира покоится в тебе»
Шумерская молитва
Часть первая
Ясным ранним утром молодой фараон Эхнатон вышел через анфиладу дворца на широкую залитую солнцем площадку с мраморными колоннами. Вдыхая сухой и прозрачный воздух, он с благоговением простер свои ладони к небу, искрящее солнечное тепло.
–Твои сияющие глаза прекрасны, всесильный Атон! Что может быть лучше добрых наполненных жизнью лучей!
Атоном он называл золотой диск солнца, который олицетворял в его сердце любовь к жене, своим детям, окружающим и незримым подданным и всему созданному природой земному пространству.
Молодой фараон сам назвал себя Эхнатоном или «Живым духом Атона», хотя имя по династии ему было предначертано – Аменхотен IV.
После смерти отца случайно выживший в младенчестве по стечению необъяснимых жизненных обстоятельств Аменхотен IV получил в наследство невиданную доселе власть над Египтом. Но она вовсе глубоко не занимала его, и только духовное общение с любимым Атоном вызывали в нем неописуемую радость жизни и прилив творческой мысли.
–Каждое око глядит на тебя, мой, гордый Атон! И познал Тебя в целом свете один Эхнатон, – продолжал свое приветствие молодой правитель.
Тихие смиренные шаги сзади предупреждали о появлении жреца, который каждое утро объяснял фараону влияние сил неба и земли. Как и все придворные, он знал, что молодой фараон – человек не традиционных взглядов и совсем не похож на своих предшественников чистых царских кровей.
В облике Эхнатона было, действительно, что-то неземное и загадочное. Его высокая, стройная фигура с громадной вытянутой кверху головой, необычной формы челюстью, выступающим вперед подбородком, выразительными толстыми губами и крупным чревом на фоне неба и яркого утреннего солнца вызывала у придворного подобострастное подчинение и трепетное уважение.
Жрец молчал, ожидая внимания правителя, и лишь когда взор фараона упал на него, негромко произнес:
– Луч пирамид не находит отклика, молчит и Великий Сфинкс,…а силы земного огня тревожат дух умерших и живых.
После краткого раздумья Эхнатон произнес:
– Пожалуй, нам не стоит ждать помощи оттуда.
Правитель показал на звездное небо над пирамидами.
– Мы уж давно без внимания…Только дыхание Атона наполняет наши сердца… Он не оставит нас.
Жрец с чувством выполненного долга поспешил удалиться из поля зрения повелителя. Фараон же, не глядя на удаляющегося жреца, прошелся до балюстрады, и двинулся в сторону дворца. А прекрасная Нефертити уже шла ему навстречу:
– Я рада встречать утренний свет вместе с Вами, мой любимый Эхнатон!
Фараон радостно посмотрел на нее.
– Ты же знаешь, дорогая, что свет и тепло восходящего солнца несут божественную искру в каждое человеческое сердце…Через нее мы познаем гармонию небес и ощущаем себя частью вселенной…
–Сегодня мне приснилась богиня Маат. С пером в руках она говорила мне о твоем бессмертии.
– Могущественная и справедливая Маат – сама истина проявления воли живого сердца. В нем свет духа и божественная истина бессмертия – любовь. Словно устремленные к нам доброжелательные руки она рождается от золотых лучей всемогущего Атона.
– Как ты прекрасно сказал, Эхнатон.
– Я задумал построить наполненную солнцем новую столицу Ахет-Атон, и в ней дворец из белого похожего на облако камня.
– Ты прав…Стены дворца надо покрыть орнаментными росписями, колонны с капителями в форме папируса и лотоса… Раскрасить и инкрустировать их цветным фаянсом, – мечтательно произнесла Нефертити, -А вокруг посадить цветущие сады…И тогда я возьму себе новое имя Нефернефруатон.
Эхнатон с умилением посмотрел на свою обожаемую жену.
Было во всем этом духовное единство с ее мыслями, физическая радость очарования и понимания своей любимой половины.
–Великий Эхнатон, нельзя забывать, что на тебя устремлено тысячу глаз и при всей твоей власти…они не всегда доброжелательны – продолжала мудрая царица
– Я знаю, дорогая…Но громадная власть губит сердце… А я хочу провозгласить независимую власть Единого Бога– Атона!
– Но невидимых врагов может уничтожить только сила власти.
– Только мне, фараону предначертано видеть Священный кристалл и понять книги Тота … Я хочу быть проводником божественного миропорядка…Те, кто этого не понимает, никогда не постигнут истинную власть и могут принести лишь хаос… Без Атона – власть слаба и слишком груба, – Он перевел взгляд на жену, – Они, мои враги, как тень сфинкса, похожи на алчное чудовище и пожирателя мертвых – Аммита.
– Ты фараон и можешь преодолеть все преграды, – восторженно произнесла царица.
– … Я призван научить людей чувствовать в себе частицу Бога.
– Как это правильно и верно, дорогой!
Фараон посмотрел на небо и произнес:
– Только Атон знает, что я – Сын Божий и человеческий.
Глава первая – На пороге осмысления жизни
Уже несколько дней Роман Григорьевич задерживался на работе.
Вот и сегодня он проводил спокойным взглядом торопящихся домой сотрудников, оглядел просторный в восточном стиле с арочными проемами и расписными потолками офис. Опустив глаза, он направился к своему зашторенному прозрачной ширмой месту руководителя.
Просторный резной стол, небольшая стенка для документов и широкое окно замыкало это подобие отдельного кабинета пространство.
Роман Григорьевич выключил кондиционер, молчание которого сразу разрушило строгий распорядок рабочего дня. Он приоткрыл окно и одиноко сел в массивное кресло. После дневной жары чувствовалось едва заметное дуновение обогревающего душу свежего воздуха с легким запахом цветения цитрусовых.
Перед глазами открывался сад с экзотическими деревьями на фоне безукоризненного газона и разрозненными кустами роз вдоль ограды.
Необычные для русского глаза пальмы, гранатовые, апельсиновые и фиговые деревья с их ажурными листьями за несколько лет жизни в этой стране стали для Романа Григорьевича привычным повседневным пейзажем.
Он достал початую бутылку виски, хрустальный бокал и налил его на треть. Огненно прозрачная жидкость успокоилась в бокале и ловила остатки заходящего солнца. С удовольствием, глядя на эти солнечные краски, он добавил содовой. После того, как напиток потерял яркость он равнодушно взял его в руки и отвел взгляд опять за окно.
Роман Григорьевич сделал глоток и на минуту представил знакомую прохладу осеннего леса, речную рыбалку в тишине заходящего солнца, вечернее чаепитие на веранде, радостные лица любимых внуков.
Глаза отдыхали от повседневных дел, но на душе все-таки было немного тревожно. Он откинулся глубже в кресло.
Неделю назад пришла телеграмма, что ему присылали замену. Обычно замену ждут, но в этот раз дело было совсем не так: ему намекнули, что пора и на покой. Это было несколько неожиданно, поскольку он всего на два года пережил пенсионный возраст.
Роман Григорьевич раньше не задумывался о своем возрасте, в том числе и в, части профессиональной деятельности. В работе грубых ошибок не допускал, не имел даже замечаний. Более того, московское руководство его часто ставило в пример.
Из краткого сообщения следовало, что на его место назначен молодой незнакомый ему сотрудник практически из другой системы.
Времена нынче были непредсказуемы и здесь вдалеке от столицы трудно было реально оценивать обстановку кадровых вопросов.
«Видно, кому-то понадобилось теплое место для своего родственника или знакомого», – думал про себя Роман Григорьевич.
Не трудно было представить, что новый преемник наверняка не имеет опыта подобной работы. После определенных политических и экономических потерь, обрушившихся на нашу когда-то процветающую и верящую в незыблемость своих поисков страну, ему было горько ощущать себя с накопленными знаниями не востребованным или оцененным формально и вовсе не по достоинству.
«Руководство могло бы обсудить этот вопрос со мной во время командировки в Москве три месяца назад»,– продолжал он рассуждать.
Но в памяти этого периода остались только доброжелательные улыбки и стандартные напутствия. Напрягало в связи с этим отсутствие простого человеческого участия.
Хотя искренность в профессиональных отношениях у нас в моде никогда не была, все-таки такого формализма он раньше не мог себе представить. И сейчас его доставали эти неприятные мысли.
Он вспомнил, как сам первый раз попал заграницу. За спиной был институт, академия, неплохое знание английского. Кругом тогда были добрые старшие товарищи, которые прощали первые ошибки и назидательно учили быть самостоятельным. Теперь он был готов к этому сам, но раздражали, как сейчас принято говорить, «новые» подходы в работе. В отличие известной всем стратегии прошлых лет поражало отсутствие доступной информации в планах государства. Она распространялась на определенных уровнях организационных структур, и не каждый мог понять суть задуманного. Бросалось в глаза, что все решали «большие» деньги с далеко не государственным интересом.
Смена курса ставила под сомнение правильность и необходимость всего предшествующего созидательного периода и, в конечном счете, ставила под сомнение и его деятельность быстро пробежавшей жизни.
«Как можно объяснять то, что на его должность ставят человека совершенно неискушенного в этой области?» – невольно отдавалось болью в его голове. Беспокойство гасилась очередным глотком.
Роман Григорьевич, конечно, понимал, что являлся инструментом и исполнителем той большой работы страны и привык доверять руководству. В распоряжении его ведомства ранее присутствовал немалый экономической отдел, постоянная работа которого позволяла корректировать и координировать тактику работы с развивающейся страной. Сейчас отдел был расформирован, хотя остались знающие страну люди, которые руководствовались общепринятыми мировыми тенденциями. Образовались договорные отношения с заинтересованными российскими организациями, на которых и держалась экономическая основа содержания торгового представительства.
Качество работы и значимость представительства снизилась, но по инерции оставались ранее построенные проекты, которые развивались, эксплуатировались и оставляли реальную надежду на будущее. Иностранного же заказчика со временем отучали надеяться на участие в новых проектах. И все же его внимание к сотрудничеству с нашей страной оставалось, хотя и заметно поостыло. Реальные результаты всего этого были наглядны: страна теряла экономическое и политическое влияние в регионе.
Китайское же представительство, как и многих других стран, за счет нашей пассивности набирало силу и захватывало все большие объемы сотрудничества.
Допив виски, Роман Григорьевич закрыл офис и через сад медленно пошел в свою квартиру. Одному сидеть дома ему не хотелось. Бывшие соседи, с которыми он поддерживал дружеские отношения, после очередного сокращения уехали в Санкт-Петербург.
Легко поужинав, он решил прогуляться по многолюдным улицам Замалика. Ноги сами понесли к построенному Эффелем мосту через Нил. Он миновал шумный от потока машин переход над водным пространством и продолжал свою прогулку, сливаясь с толпой разноликих арабов.
Жизнь здесь кипела практически круглосуточно. За время пребывания в этой стране он смог приглядеться и отмечал своеобразную размеренную жизнь египтян. Казалось бы, малограмотный народ, немного шумно выражающий свои эмоции, но вовсе не забитый, как казалось на первый взгляд. Со временем он стал понимать и ощущать, что этот народ очень непосредственен в своих эмоциях и не желает жить без них. В этих простых арабах заключена громадная сила предков непонятой цивилизации, которая удивляет мир своей величественной загадочностью.
Роман Григорьевич шел, продолжая смотреть вокруг. Поражало мирное сочетание фешенебельных отелей, современных из стекла и бетона зданий и многочисленных разношерстных рынков с маленькими лавчонками, наполненными разнообразными порой даже немыслимыми товарами на раскинутых под самое небо импровизированных витринах.
Он не любил богатые лавки и редко заходил в них после отъезда жены. От них веяло каким-то тихим лилейным западным двурушничеством с равнодушными и заискивающими глазами продавцов, сияющими от блеска товаров на прилавках и тихим размеренным шелестом денежных знаков.
Думая о том, что может надолго покинуть эти места, он не без удовольствия шел по улицам с многочисленными развалами одежды, продуктов, овощей. Народ вокруг был разный, в основном небогатый, но явно довольный своей деятельностью и повседневным бытием. Казалось в их жестах и действиях наблюдалось отсутствие какой-то логики и надежды на богатое будущее, но этот скоропалительный взгляд возникал лишь от незнания и непонимания их повседневной жизни. Он чувствовал, что эти люди намного ближе к природе и отмечал в них определенный шарм существования.
Последние события, связанные с политической активностью в стране, когда египтян пытались склонить к другому «демократическому» миропорядку, показали, что их внутренний уклад далеко не так уж уязвим к навязыванию чужой идеологии. И вовсе не спонтанные неоднократные выходы большого количества людей на площадь Тахрир подтвердили эту активную реакцию и гражданскую позицию народа.
Роман Григорьевич был уверен, что преследующие свои интересы иностранные технологи до конца не осознали глубины самовыражения этой нации. Именно здесь он начал понимать, что большое количество авязываемой информации серьезно губит душу. Даже дикари, племена которых еще проживают в Африке, при всей своей необразованности и замкнутости проживания по восприятию жизни и легкости мыслей кажутся намного искренней и свободнее. Мы же в их глазах выглядим потерянными рабами, пытающимися возместить свою внутреннюю пустоту жизненных ощущений поиском материального богатства.
«Зашоренные информационными потоками европейцы давно превратились в рабов удовлетворения собственных потребностей», – улыбался про себя Роман Григорьевич, глядя вокруг.
С особым трепетом Роман Григорьевич относился к останкам древней египетской цивилизации. Его поражал философский и величественный размах сооружений знаменитых пирамид в Гизе, храмовый комплекс Луксора, насыщенный древними знаниями архитектурный ансамбль Александрии и многие другие сооружения в небольших городах, где грациозно сочетаются современные здания и древние строения.
Все это вместе заставляло его чувствовать и размышлять по иному о вселенной, вечности, о месте человека на земле, смерти и о взаимодействии живого и всего одухотворенного присутствием ушедших.
Одна из мировых жемчужин древней и развивающейся культуры и истории – Каир являл собой непревзойденный колорит живущих в согласии миролюбивых диаспор со множеством унаследованных традиций египтян, арабов и пришедших сюда позднее французов и англичан.
С этими мыслями Роман Григорьевич любил бродить по городу до позна.
Сегодня он не хотел думать о своей будущей жизни в России. Перестройка не очень благоволила его судьбе. Пришедшие перемены несли больше негатива, и на него свалилось немало неприятностей.
Сын, подающий надежды в молодости, спился, увлекся наркотиками и сделал отца заложником своей слабости и нереализованных амбиций.
Он высылал ему деньги на жизнь и лечение. Но тот постоянно срывался и опять попадал в больницу. Время шло, но надежд на полное излечение не было из-за слабости характера отпрыска.
Его дочь и мать двух любимых внуков, перед отъездом заставила разделить имущество и переписать дачу и машину на нее.
Вот почему возвращение в Москву вызывало у него определенную тревогу. Раньше любые трудности сменялись переменами и надеждами, новыми поисками и положительными эмоциями преодоления.
Сейчас он чувствовал, что с возрастом может потерять эти надежные жизненные ориентиры. Надвигающееся новое в его жизни щемило сердце холодом пока еще не испытанного страха и приближающейся безысходной старости.
Глава вторая – Любовь всегда неожиданна
Время приезда нового руководителя представительства пришло через три недели и промелькнуло для Романа Григорьевича, будто один день. Он сам поехал встречать его в аэропорт. Известна была только фамилия приезжающего – Ромащук.
Удивлению его не было предела, когда перед ним предстала молодая женщина чуть более тридцати. Роман Григорьевич помимо неожиданного изумления был сражен нежным, необычно открытым и обволакивающим взглядом. Неописуемый шарм добавляли вьющиеся золотом волосы и черты лица. Они были не совсем правильные и даже в некоторой степени резковатые, но яркие и выразительные. Сочетание взгляда и приглушенной улыбки напоминала классическую и неоднократно воспетую прошлыми веками красоту. Под впечатлением неожиданной встречи Роман Григорьевич был, как во сне.
«Джоконда», – промелькнуло у него в голове.
– Юлия Борисовна, – протянула ему руку творение Леонардо.
– Роман Григорьевич, – принял он в свою ладонь теплую нежную руку.
Он сразу заметил в ее глазах радостное впечатление от шумного египетского аэропорта, обилия солнца и жизнеутверждающего света. Одновременно он прочитал и необычно радостное спокойствие и уверенность во взгляде Юлии Борисовны. Вся ее внешность говорила будто она, наконец, прибыла, на место, которого ждала всю свою жизнь. Приятный и благосклонный взгляд встречающего благотворно отразился на ее настроении.
После погрузки багажа долго ехали в пробках до офиса практически в полном молчании, если не считать расспросов о Москве и московской погоде.
Роману Григорьевичу показалось, что он уже видел Юлию Борисовну, когда она была совсем ребенком с пухлыми губами и капризным насупившимся носиком. Он улыбался, как в детстве.
Она с искоркой в глазах встретила эту улыбку, но подчеркнуто сделала вид, что не заметила ее.
Наконец, Роман Григорьевич остановил машину, провел ее по саду в офис. Он спешил познакомить ее с сотрудниками представительства.
Юлия Борисовна весело вошла в офис, перевела взгляд на его обстановку и остановилась на расписном арабской вязью потолке.
– Как у вас здесь красиво.
– Мы привыкли к этому…
– …Яркие росписи, – продолжала восхищаться гостья.
После непродолжительного знакомства Юлии Борисовны с будущими коллегами Роман Григорьевич повез ее в гостиницу, которая находилась не очень далеко от представительства.
В дороге он завязал разговор:
– Вам еще предстоит многое узнать, … я вам покажу…и расскажу, – искренне произнес Роман Григорьевич.
– Спасибо, … буду признательна, – с улыбкой младенца откликнулась
она, – На потолке и стенах было много странных изображений…какие-то экзотические рисунки.
– Это древнеегипетские символы.
– Они очень привлекательны.
– Они удивительные, – загорелся Роман Григорьевич, – Это древние амулеты и египетский алфавит.
– Они вовсе не похожи на алфавит… Например, … птица или змея…
– Священная птица Ибис символизирует знание науки, магии, изобретательство и соответствует латинской букве «А»…А тело змеи или даже веревка – символ судьбы.
– …Никогда не думала, что змея имеет что-то общего с веревкой…
– Она не кусает, а оберегает. Египтяне своеобразно понимали зло…и оно было неотделимо от добра. Поэтому в религиозных обычаях масса амулетов и оберегов. Это и Скарабей, Пряжка, Подушка, Коршун, Золотой Воротник, Лестница, Голова змеи, Ступени, Лягушка …
– Как их много! – невольно перебила она, – А что это похожее на глаз или цветок с крыльями?
– Всевидящее Око Гора… Древние египтяне считали, что этот глаз исцеляет…Тут много таинственного…Цветок лотоса символизирует созидание, возрождение. Крылья – гармонию, а перо страуса одно из важнейших атрибутов справедливости. По нему судят поступки человека после смерти… В «Книге мертвых» упоминается о взвешивание сердца человека при переходе в иной мир на «суде богов».
– Почему только сердце?
– Сердце, любящее, трепещущее…, считали частичкой солнца…
– Интересно…
После паузы Роман Григорьевич продолжил:
– Книга мертвых поразительно интересна… Существует символ «БА» – нечто похожее на душу человека. Изображался он в виде птицы – ястреб с человеческой головой. После смерти «БА» покидает тело, днем делает благие дела, а ночью возвращается к умершему. Чтобы «БА» нашел свое тело, на лицо умершего надевают посмертную маску, так как мумизированное лицо может со временем исказиться…Есть еще и символ «КА» – духовный астральный двойник человека. Он изображается, как две простертые руки. «КА» рождается вместе с человеком, и после его смерти продолжает жить.
– …Все так непонятно загадочно…
Роман Григорьевич на минуту задумался.
–Этими языческими символами египтяне пытались осмыслить окружающий мир и природные явления. Они пытались найти наилучший способ собственного существования, пытаясь даже описать и загробную жизнь. Реальную жизнь они представляли в виде дня – от восхода до захода солнца, а загробную олицетворяли с ночью. Процесс смерти у них назывался очень просто – «выходом из дня».
– Не может быть! Как просто!
–Хорошо, что в первый же день вы на все это обратили внимание… и разглядели…
– И вы так подробно…мне рассказали.
– Далеко не все…Эта страна пронизана глубокой философией до конца не разгаданной и, … возможно, более разумной, чем современная.
– Вы так считаете?
– Иногда приходят такие мысли, – задумчиво произнес Роман Григорьевич, когда они подъехали к гостинице.
Он проводил Юлию Борисовну в отель, рассказал, как лучше пользоваться его услугами, проверил качество и обстановку номера, помог заказать ужин. Юлия Борисовна, не чувствуя большой уверенности, не стеснялась и спрашивала его обо всем. Потом она решила его проводить к выходу.
Они спустились в вестибюль отеля. Роман Григорьевич, тоже не желающий быстро расставаться, попросил обслугу принести чаю. Они сели за столиком у окна гостиницы и сделали по глотку превосходного местного напитка.
– Вы так интересно рассказывали о «Книге мертвых». Кажется странным, для какой цели египтяне мумизировали мертвых?
– Это не может быть простой сказкой…за этим стоит глубокая осмысленная фантазия либо непонятая истина…
– Сейчас замораживают трупы, чтобы сохранить живую ткань с целью возможного оживления, лечения с применением будущих знаний и
технологий, – надеясь на то, что он еще посидит с ней в незнакомом месте, продолжила Юлия Борисовна.
Посмотрев доброжелательно на спутницу и также желая продлить общение, он доверил ей свои мысли:
– Сохраняя человеческие тела в виде мумий, египтяне, возможно, понимали, что каждая жизнь неповторима… и хотели, как можно дольше сберечь ее…
– Для кого?
Мумии самая лучшая информация о прошлом. Надо научиться ее читать… И самое главное быть услышанными…
– Но кем? … И для чего? – Удивлялась Юлия Борисовна.
– Не знаю… Богом… Космосом…Людьми… Сегодня генетики могут
восстановить живую ткань по клетке индивидуума, которая неповторима.
– Так египтяне сохраняли клетку до наших дней?
– Мумия дает возможность жить астральному «КА» … А значит, и влиять на мир своей мистикой и силой воли.
– Значит, человек не пропадает совсем…
– Именно…Древние знали, что остается генетический код, но называли его по-иному…Этим они символизировали бессмертие… Вы не обратили внимание на своеобразный символ – крест с кругом вверху?
– Да красивый крестик.
– Это символ вечной жизни, единства мужского и женского начала или овал Исиды и крест Осириса…Крест символ жизни, а круг – сама вечность…
– Похож на наш, но намного изящней.
– Сам по себе христианский крест вышел именно из этого символа…
Он внимательно посмотрел на молодую женщину.
– По легенде злой Сет подстерег и убил Осириса – бога возрождения. Сет расчленил его тело, разбросал и спрятал в потаенных местах. Жена Осириса Исида нашла и соединила все части тела своего мужа, сделав мумию, чтобы сохранить его душу для людей.
– Странно.
– Согласно египетским преданиям пока жива мумия, частица души «КА» живет вместе с ней и влияет на мир.
– Как интересно! – удивленно воскликнула девушка.
– Существует еще одна легенда и скорее давняя быль, – продолжал Роман Григорьевич, – Мумия придворной певицы фараона Эхнатона знаменитой Анксунамун перевозилась в начале прошлого века из Европы в США на знаменитом «Титанике».
– И она погибла?
– Естественно, мумия погибла. Но самое интересное в том, что при жизни Анксунамун была знаменита своими предсказаниями. Так вот она предсказала свой неожиданный конец в темной морской пучине.
– Вот это да!
Юлия Борисовна чуть вздохнула.
– Странно, что египтяне пытались ввести законы жизни в загробный мир.
– Почему странно…Это их взгляды на мир…Они верили в это.
– А во что верим мы? …И стала ли лучше жизнь от нашего неверия ни во что? – задумалась Юлия.
Роман Григорьевич посмотрел на нее с восхищением.
«Она смотрит вперед, словно сфинкс» – промелькнуло у него в голове.
Юлия опять заговорила, глядя в даль:
– Трудно сказать, поняли ли они загробный мир…
– Во всяком случае, они создали это пространство… и были близки к его пониманию.
– Да! … И как просто!
Роман Григорьевич в запале продолжал:
– Освобождение духа, …страх,…жертвенность – вот основы их буквы смерти. Они твердо верили в это, когда создавали «Книгу мертвых».
– Наверно, вы правы…
– Ясно одно, египтяне были более гармоничны, воспринимая правильно дух и материю.
Они замолчали и смотрели друг на друга.
– Много впечатлений за один день, – закончил Роман Григорьевич, – Сегодня у вас был день перемены обстановки, перелет…Вы устали…
– Да, конечно. … Боюсь, что сегодня трудно будет уснуть… Но все так удивительно интересно…вы меня заинтриговали.
– Для удивлений у вас еще все впереди, но после перелета вам надо отдохнуть, – прощаясь, Роман Григорьевич ласково посмотрел на собеседницу.
Она ответила ему приятной улыбкой.
На следующий день Роман Григорьевич также собственноручно привез Юлию Борисовну в офис, посадил в свое кресло и долго знакомил с документами, планами, распорядком торгпредства и прочими обязательными инструкциями.
Он обратил внимание, что поток малоизвестной информации ее немного перенапряг. Временами она слушала отрешенно, глядя с интересом в окно.
Роман Григорьевич понимал ее состояние, зная, что пейзаж сада помогал немного расслабиться.
– У вас необычный взгляд, Юлия Борисовна, – неожиданно для себя произнес он.
– Вам показалось…
– Не скажите…
– И стоит ли придавать значения взглядам, – чувствуя, что ее наставник уловил отсутствие внимания к делам, произнесла Юлия.
– Возможно,…однажды, правда, это было очень давно,…я видел что-то подобное…
– Когда же это случилось?
– В начале моей деятельности за границей. Из-за этого моя карьера могла неудачно завершиться. Тогда это было весьма характерно, хотя теперь показалось бы даже непонятным и странным.
– Вы удивительно умеете интриговать…Расскажите, пожалуйста…
– В нашем офисе появилась новая переводчица, которая приехала по срочному запросу после окончания института Мориса Тореза… На вид ей было не более 20-ти. Она показалась мне холодной, невзрачной и совершенно неинтересной…Но буквально через несколько месяцев она изменилась, словно расцвел оживший яркими красками неказистый зеленый бутон.
– Так бывает у женщин.
– Теперь-то я понимаю, …но тогда все было странно и даже удивительно… особенно в развороте будущих событий…
– Каких событий?
– В конце 70-тых для того, чтобы работать заграницей, надо было иметь разрешение, так называемой «инстанции».
– Это что еще такое?
– То есть проверки биографии, родственников, связей с заграницей, моральных качеств и т.д.
Юлия Борисовна с недоумением посмотрела на него.
– У Наташи, так звали эту переводчицу, после года работы – это разрешение закончилось. Для переводчиков не женатых, как правило, разрешение давалось на год и не более. Но заменить ее было некем, и она продолжала работать на стройке в нарушение разрешенных сроков пребывания в стране. Через три месяца все-таки приехала замена – переводчик постарше ее с женой и ребенком.
Наташе надо было оформлять выездную визу и срочно отправляться на родину. Оформлением виз для сотрудников было поручено мне. Я подготовил все необходимые бумаги и намеревался отвезти их в префектуру.
Неожиданно она доброжелательно подошла ко мне с просьбой:
– Роман, давай я сама отвезу документы на визу, тем более хочу, чтобы новый переводчик поработал сегодня самостоятельно.
Предложение не вызвало у меня никаких возражений, тем более, что всегда не хватало времени на эту обязанность, и я охотно согласился… Через несколько дней она сообщила, что благополучно получила визу…И вот накануне ее отъезда, как сейчас помню, это было в выходной день…
Занимаясь домашними делами и подготовкой к завтрашнему рабочему дню, я услышал, как под дверь подсунули какие-то бумаги. Обычно в это время приносили газеты, и я спокойно бросил их на диван, увидев среди них небольшой конверт.
Продолжая заниматься бытовыми делами, я спокойно пошел на кухню… Спустя час я сел на диван, открыл конверт и обомлел …Содержание помню почти наизусть:
«Роман, прости меня и не осуждай строго. Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду далеко отсюда. Уехала я раньше намеченного срока и в несколько другом направлении. Сообщи, обо мне куда надо и не пытайтесь искать: я уже в другой стране.
Еще раз прости.
Наташа»
После этого письменного признания, я долго не мог сообразить, что делать. Потом побежал к начальнику отдела кадров…И тут началось! …Помимо нарушения сроков пребывания в стране, непонятное исчезновение сотрудницы, благодаря моему попустительству по оформления ее визы в другую страну… Тогда мне казалось все было, как в кошмарном сне: безрезультатные поиски в аэропорту, возмущение начальства в моей беспечности, собрание коллектива с бурным осуждением моего поведения…И дальше все наворачивалось, как снежный ком…Я не находил себе места и ждал команды разгневанного начальства о досрочном возвращении в Москву, …видимо, навсегда.
– Но вы же были не виноваты.
– Это сейчас, кажется так, а тогда все было по-другому, … я только и слышал: «Как вы могли?». …К тому же я был молодым членом партии…
– Наверно, это было не очень хорошо.
– Не знаю хорошо это было или плохо, только тогда у меня не было никакого желания уезжать из страны.
– Что же ее подвигло к этому ее?
– Как я потом узнал – это была любовь.
– Это возможно…не случайно, вы обратили внимание на ее взгляд.
– Да-да… Я с этого именно начал…
– …Начали вы, Роман Григорьевич, не совсем в ту степь… Мои глаза наполнены скорее отсутствием любви.
– Что так? – удивился он.
– Я обрубила все свои любовные связи, включая бывшего мужа…
– Извините, что разбудил ваши воспоминания, но ваш возраст, как мне кажется, неотделим от этого красивого чувства…
– Да? …А себя вы не сбрасывайте со счетов?
–Спасибо, что вселяете надежду… Я, по правде сказать, считал себя переростком в этой области.
– Ну-ну, Роман Григорьевич…Вы еще в хорошей форме и к тому же многие женщины предпочитают зрелые отношения.
Он немного не понял прилагательное «зрелые», но машинально сразу преобразился.
– Интересно, как сложилась судьба этой девушки, – задумчиво произнесла Юлия.
– Не знаю…
– Женщине там хорошо, где ее любимый…
– Любовь…сильный фактор, …но в ее возрасте чувство еще хрупкое…
– Для женщины не такое уж хрупкое.
– Вам видней…Вообще же с некоторых пор меня тревожило другое…Как-то странно, но мне тогда было трудно представить, чтобы воспитанная в духе советского времени молодая девушка в одночасье покинула страну.
– Вам мужчинам этого не дано понять.
Роман Григорьевич, не обращая никакого внимания, на слова Юлии продолжал:
– В России время от времени возникают волны миграции. Жизнь в нашей стране постоянно не удовлетворяла кого-то и заставляла искать новые места обитания. Вспомните сколько выехало недовольных переворотом в 17-том, …высылку в 20-тых, …нападки на евреев в 70-тых…и малозаметная эмиграция 91-ого…И важно, что страна предавала свои идеи, надежды и чаяния наиболее продвинутых своих граждан.
– Вы очень глубоко копаете.
– Да это только кажется на первый взгляд… Вспомните Герцена, Тургенева, родоначальника символизма Мережковского, Бунина…
– Ну, это уж это вы притянули за уши.
– Возможно, …но вы не дослушали конец истории относительно меня… Тогда будут понятны мои рассуждения…Ведь скоро обо мне забыли и я благополучно продолжал работать.
– Вы везучий, – весело отреагировала Юлия.
– Буквально через две недели также тайно и безвозвратно уезжает на Запад приехавший переводчик с семьей, потом работающий по контракту ведущий специалист медик из городского госпиталя и еще один специалист с другого контракта…И все они, кроме переводчика, хотели продолжать работать, но «инстанция» не давала добро.
– И вы что же тоже собрались? – смеясь, отозвалась Юлия.
– Просто люди из КГБ приехали на место, чтобы разобраться в ситуации.
– И что же, разобрались?
– Видимо, … Меня и всех окружающих подробно опрашивали и заставили писать объяснения. Я написал честно про себя, что «доверял», «не придал значение» и т.д. и т.п.… А многие начали врать и изворачиваться, хотя многое знали и замечали ее связи с иностранцами… Там были «серьезные ребята», сопоставили все по минутам и до мелочей. В результате, полетели головы покрупней. И такая мелкая сошка, вроде меня никого уже не интересовала.
– Выходит, вы родились в рубашке.
– Что-то в этом роде…А непосредственный начальник, с которым Наталья работала, был наказан и выслан из страны, также как и работник отдела кадров. Потеряли свои должности и консульские работники… Впоследствии я узнал, что отец Натальи умер от сердечного приступа…Так что тогда это было …совсем не просто.
– Что же все-таки двигало этими людьми?
– Вот вопрос… Думаю, что не только лучшая жизнь, как говорили тогда.
– Я, наверно, тоже бы сбежала, как вы говорите.
– Не спешите с выводами… Нельзя отделять время и ситуацию…Я вам надоел своими воспоминаниями, – задумчиво заключил Роман Григорьевич.
– Так вы не хотите завершить свой рассказ? – игриво заметила Юлия Борисовна.
– Говорить, собственно, нечего. Я сам не знаю конца этой истории.
– Когда-нибудь все узнаете, – весело взглянула она на него.
Роман Григорьевич улыбнулся и как-то необычно посмотрел на свою коллегу. Он ловил себя на мысли, что какая-то неведомая сила безудержно влекла его к этой малознакомой ему молодой жизни. Он не понимал, что именно, но эти светло-рыжие волосы, яркие глаза или широкие губы манили его все больше и больше. Подобно «Царю Султану», он чувствовал, как «взыграло в нем ретивое».
Он даже испугался и решил отмахнуться от всего этого.
– На сегодня вам, видимо, достаточно…я отвезу вас домой, – произнес он тихо.
– …Еще есть время, …я прогуляюсь по саду, сказала она, думая, что он последует за ней.
Но Роман Григорьевич намеренно не пошел, сославшись на дела. В окно он видел, как она ходила по саду, внимательно рассматривала деревья и цветы.
Позднее в машине он даже подчеркивал, что вынужден находиться с ней рядом, отвозить и привозить ее из гостиницы, благодаря необходимой на первых порах опеке из-за незнания страны.
Перед тем, как войти в гостиницу она вновь необычно посмотрела на него.
«До чего же он старомоден, но мил…» – подумала она.
– Завтра выходной…Я вас прошу, покажите мне достопримечательности Каира, …вы же их хорошо знаете…
– Принято, – стараясь быть безразличным, сухо ответил он.
– Тогда жду вас в 11.
Она выговорила это, как знающая цену своей власти женщина, и Романа Григорьевича это не обидело.
Юлия Борисовна, конечно, обратила внимание, как загорались его глаза при взглядах на нее. Повинуясь непонятной воле, она невольно принимала его благожелательные надежды.
«А что…это может быть и подспорьем при обретении нового статуса и определенных знаний», – почти хладнокровно подумала она.
Глава третья – Загадочный Египет
Следующим днем они ездили по городу, прогуливались по паркам и площадям, обедали в ресторане с национальной кухней. Вечером Роман Григорьевич предложил посмотреть световое представление в Гизе у подножия Великого Сфинкса.
Приехали на место, когда солнце уже почти спустилось за горизонт.
В облике освещенного огнями загадочного сакрального символа было что-то более сверх естественного, нежели могла позволить неординарная режиссура спектакля. Рассчитанное на неожиданный ежеминутный успех представление изобиловало световыми красками и таинственными тенями. Могучий из глубины веков голос придавал красочному действу космический смысл. Отражающийся свет на комплексе громадных пирамид представлялся в форме огненных языков пламени. Как это ни странно, Роман Григорьевич незримо ощущал в этом свете источник солнечного луча, проникающего в его сердце все глубже и глубже.
Наедине с Юлией на фоне символического сакрального камня и профиля сфинкса он ощущал необычный прилив энергии, которая загадочно и неведомо влекла его к рядом сидящей женщине.
Теперь он окончательно понял, что Великий Сфинкс как бы направлял его.
Еще в юности этот образ удивил его в стихах Блока.
"Шевельнулась безмолвная сказка пустынь,
Голова поднялась, высока.
Задрожали слова оскорбленных богинь
И готовы слететь с языка…"
Юлия была однозначно похожа на египетскую царицу. С наступлением темноты стало немного прохладно, и Роман Григорьевич предусмотрительно захватил для нее свой красивый теплый свитер. Она с удовольствием его одела и одарила хозяина теплой улыбкой. Время от времени он ловил ее восхищенный взгляд, и эти искры отдавались в его сердце.
"Преломилась излучиной гневная бровь,
Зарываются когти в песке…
Я услышу забытое слово Любовь
На забытом, живом языке…"
Когда в первый раз Роман Григорьевич увидел сфинкса в Гизе у подножия пирамид, он не мог отделаться от ощущения, что это все виденное находилось в глубине его души уже давным-давно. Сфинкс привлекал его внимание непонятно настойчиво и с несказанно яркой силой, как будто хотел что-то сказать, объяснить.
Странные сны и отголоски этих снов он чувствовал всю свою жизнь, ощущая невообразимую значимость в разгадке прошлого, неотделимого от необычной цивилизации.
Будто эти сохранившиеся каменные скульптуры говорили, что цивилизации рождаются и умирают безвозвратно, возрождаясь с новой силой и в новых формах. Но для них отпущен определенный срок, после которого останутся только камни.
Роман Григорьевич взглянул на свою спутницу, она смотрела вдаль так отрешенно, будто вспомнила о чем-то. Вдруг она посмотрела на него, как бы случайно, но смотрела так, будто читала его мысли.
А в его ушах, вновь прозвучало:
"Но готовые врыться в сыпучий песок
Выпрямляются лапы его…
И опять предо мной – только тайный намек —
Нераскрытой мечты торжество."
После представления под впечатлением увиденного пошли к машине.
Луна красовалась ярким вертикальным яйцом. В нежном черном облаке она давала рыжий ореол, который кружил голову. Роман Григорьевич остро ощущал, как чувства натянутой струной обострились в нем и невольно обнажались в желании.
В машине несколько минут ехали молча.
Юлия первая произнесла:
– Сфинкс смотрит на Восток сказочно загадочно и высокомерно…такой спокойный…уверенный в своем величие…
– Он загадочен. Как и сама природа. Послушайте Федора Тютчева:
"Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека.
Что может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней."
– Вы любите поэзию? – восхищенно посмотрела Юлия Борисовна
Роман Григорьевич вздохнул.
– Поэты чувствуют больше сердцем, нежели разумом…Мне кажется, что Тютчев и Блок были уверены в том, …что сфинкс знает истину…
– Какую истину? – весело откликнулась она.
– Основную истину, что время движется не только вперед…
– А мне кажется, сфинкс замер, подчеркивая этим самым какую-то отправную точку.
– Вы необыкновенно проницательны, Юлия Борисовна…Египтяне были очень мудрыми: они знали, что время не всегда идет только вперед. Оно идет по кругу и возвращается в исходное положение через вполне определенное время. Просто сказать, но трудно осознать это…опасное – «вперед» … Да и что это собственно такое?
– Интересно…опасное «вперед» … Говорят, сфинкс построен четыре тысячи лет до новой эры.
– Древние египтяне вовсе не считали время неопределенным и неизвестным символом. Для них оно было очень просто и ясно и вовсе не терялось в понимании возможностей человеческой жизни или существования бабочки, которая живет несколько дней или часов… Несомненно, что осознание окружающих жизней в мире – это философия высшего восприятия, и она зависит от уровня понимания природы, которая является одной из истин или базовых аксиом осмысления самого себя.
– Но как связать время и куда смотрит Сфинкс? – допытывалась Юлия.
– Лев смотрел на созвездие Льва, – почти прошептал Роман Григорьевич.
Юлия не поняла этой фразы, но оттого внимательно смотрела на спутника. Он повернул голову к ней и твердо произнес:
– Сфинкс у трех пирамид в Гизе вовсе не стерегущий человекоподобный образ…Он должен спасти человечество, во время апокалипсиса, символически перепрыгнув на другую планету.
После паузы Роман Григорьевич пояснил:
– Стрела времени превращает сегодня в завтра. Она меняет циклы. Создает приливы и отливы…И Великий Сфинкс, смотрящий на восток, где в дни равноденствия встает солнце – знак времени…Сфинкс знает многое. Его молчание знак и смысл. Если он заговорит, мир изменится. В библии упомянуто о нем: «Глаз вопиющего в пустыне».
Юлия Борисовна недоуменно молчала.
– А вы знаете, что при динозаврах луна была ближе и вращалась медленней? – продолжал Роман Григорьевич, – Она отдаляется и уменьшает период вращения примерно на 4 секунды в год. Значит, раньше полнолуния были ярче и их туманящие голову феерии были эффективней.
– Вы конченый романтик…
Роман Григорьевич, не слыша, продолжал:
– Наша галактика имеет ось и также вращается с подобным зодиакальным циклом… Сфинкс обозначает льва и, наверняка, построен в период знака Льва …По зодиаку за ним идет Дева, потом Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог и в настоящее время человечество переходит в стадию Водолея.
– Это вы не выдумали?
– Сейчас объясню…Полный галактический зодиакальный оборот происходит за 25920 земных лет. Кстати, 25920 дней это средняя продолжительность жизни человека, примерно 71 год … Временной период прохождения каждого знака соответствует 2160 годам…И, следовательно, Великий Сфинкс сооружен как минимум 12 с половиной тысяч лет назад или 10,5 тысяч лет до Рождества Христова…
– То есть, вы хотите сказать – почти в два раза больше, чем говорит наука.
– Возможно, даже он построен и ранее в предверие эры Льва…Здесь следует упомянуть стихийное наименование Зодиака…Лев – это знак огня. Мне кажется, это был период рассвета предыдущей цивилизации. По всем признакам на рубеже Дева-Весы на земле произошел какой-то земной коллапс или катаклизм солнечной системы. Известны вековые изменения климата через 1800-1900 лет. Да и ученые подтверждают, что в этот период климат Сахары резко изменился.
– Это какой коллапс?
– Падение крупного астероида или сильное землетрясение, которое повлекло за собой всемирный потоп, … он-то и погубил прошлую цивилизацию.
– Верится с трудом, …но я что-то об этом слышала?
– Вспомните такие названия, как Атлантида, Лемурия, Сиберборея…Далекие отзвуки древнейшей шумерской цивилизации, которая утверждает о существование еще одной планеты в нашей солнечной системе – Нибиру.
– Да, вы что?
– Шумеры утверждали, что нашу землю навещали похожие на людей существа с этой планеты – анунаки, которые были исполинами от пяти метров и выше… Существует предположение, что именно они создали человека, который в отличие от них тогда жил не более 50 лет… Сами же они жили 300 000 земных лет.
– Это ужасно, – вырвалось у Юлии.
– Вы не представляете всех ужасов, которые могли происходить на нашей планете…В том числе людские жертвоприношения…Да и наш Сфинкс арабы зовут –Абу Хои, что означает – Отец ужасов… В его облике просматривается негроидный тип лица… Сейчас остались одни легенды.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнесла Юлия.
– Осколки цивилизаций находят под водой… И кстати, нижняя часть Великого сфинкса имеет следы длительного пребывания в воде… До 1926 г Великий сфинкс был погребен в песке по горло… Думаю, вряд ли его специально закапывали, а только водная стихия способна сделать песчаный намыв.
– Интересно, – Юлия Борисовна искоса посмотрела на романтика.
Ободренный Роман Григорьевич продолжал вещать свои предположения:
– Наследие шумеров, рассвет египетской цивилизации, с которой практически начинается наша история, приходится на 4500 – 4000 годы до нашей эры…Странно, но остались фараоны, которые тоже быстро утратили свои уникальные способности…А знаете, что построивший дворец Карнак в Луксоре фараон – Эхнатон имел рост 4,5 метра, а знаменитая Нифертити была поменьше – 3,5 метра.
– Да, действительно странно, если это так.
– Возможно, это было сделано неземным разумом.
Юлия в раздумье молчала.
–А ведь само Рождество Христово, от которого ведется летоисчисление, приходится на начало знака Стрельца – тоже огненного знака… Какой-то качественно духовный скачек. В 21-ом веке нам предрекают конец света.
– Да, и календарь майя интересует всех.
– Есть предположения, что планета Нибиру имеет траекторию громадного вытянутого эллипса и она очень редко появляется вблизи известных планет солнечной системы…и место ее было между Марсом и Юпитером… И как ни странно она должна появиться на нашем небе между 2100-2158 годами.
– Ну, вы просто аналитик…и так много знаете.
– А ведь период прошлого катаклизма практически совпадает Козерог-Водолей – тоже, как и Дева-Весы переход стихий «земля-воздух»…
– А почему именно эти четыре знака определяют стихии?
– Конечно, могу. Сначала был огонь, который смешал все вещества, после остывания затвердела земля, потом образовалась воздушная атмосфера. При некоторой стабилизации и понижении температуры из атмосферы вылилось много осадков, в большей степени водных.
– Как у вас просто, – удивилась Юлия.
– А все истинное – просто, только скрыто от торопливых глаз.
Юлия обиженно отвернулась.
– Все эти домыслы слишком примитивны…четыре стихии, а почему не пять или семь.
– Вот видите, как будто специально пропустили шесть.
– Так к слову пришлось, – глядя в окно, буркнула она.
– Интересны по этому поводу мысли Пифагора, который полагал, что первые четыре цифры являются основными в математическом описании окружающего мира.
Подобно стихиям один + два + три + четыре в сумме дают мистическую декаду – 10, некий новый уровень числа. Не буду комментировать, но человечество научилось использовать лишь двоичный код.
– Вы подозрительно все знаете, – засмеялась Юлия.
Роман Григорьевич замолчал, и она повернулась и приблизила к нему лицо.
– Вы лучше помолчите, как камень…
Роман Григорьевич, сам, не понимая себя, положил ей свободную от руля руку на бедро:
– Юля, вы мне льстите.
Она не отстранилась от руки, но он скромно сам убрал ее.
– Вы наверно, все знаете…
Молча ехали несколько минут, и Роман Григорьевич произнес:
– Существуют две наиболее важные движущие силы в жизни: любовь и смерть… Любовь – это вдохновение и конец старого, и начало нового, прежде всего новой жизни физической и духовной…
Юлия Борисовна задумалась и как бы про себя сказала:
– Вы правы… Это рождение и защита от грядущего близкого тебе ребенка.
– У вас есть дети?
– Дочка…Она осталась в Москве с мамой.
При прощании Роман Григорьевич поцеловал Юлии руку и почувствовал, что это было ей приятно.
На следующий день Юлия и Роман Григорьевич уже чувствовали некую близость друг к другу. Они чаще улыбались и не редко отвлекались, забывая о делах. Движения Юлии стали необычно привлекательны. Она была осторожна и в то же время неудержимо и стремительно впитывала глазами окружающую новизну.
Роман Григорьевич как бы невзначай заметил, глядя на нее:
– Египтяне почитали кошек.
Она поняла эту фразу, и глаза ее заблестели.
Юлия почувствовала пристальный взгляд Романа Григорьевича, и ей захотелось немного отпарировать:
– А скажите откровенно, – она специально заглянула в его глаза, – Была ли у вас… настоящая любовь?
Роман Григорьевич задумался.
– Любовь…всегда настоящая…
Юлия оценила эту фразу. Она опять загорелась.
– Имеется в виду большая любовь!
– Большая звучит тоже неопределенно…
– Не придирайтесь! …И все-таки, – наступала она.
– Пожалуй, самая неожиданная… она нахлынула внезапно и спонтанно. Как будто небеса повернулись ко мне лицом.
– Ну вот…и как же это произошло? – восторженно откликнулась она.
– Я только что вернулся из первой заграничной командировки, знакомился с новым коллективом, где было много молодых людей и девушек. Особенно мне понравилась одна. Стройная, с нежным взглядом, облаченный в строгие крупные очки. Какая-то скрытая энергетика… Смотрела и разговаривала смело и без комплексов. Я же был застенчив, потом положение женатого в то время обязывало внешне не проявлять своих чувств.
– То есть вы были совсем неискушенный птенец…Полагаю, что именно она сама почувствовала себя предметом вашего обожания, – велело подхватила Юлия.
– Мне и в голову не приходило попытаться ухаживать за ней, тем боле, что многие мужчины и не только с нашего отдела обращали на нее внимание.
– Что же могло произойти такого? – засмеялась Юлия Борисовна.
– А произошло, действительно, что-то сверх естественное… Мой стол в офисе был рядом со ставшим моим приятелем молодым сотрудником, который был влюблен в другую девушку и долгое время ее добивался. Она часто появлялся в нашей комнате, и явно положительно относилась к его ухаживанию, но воспитание в духе «строгих правил» мешало развитию их отношений. Мне, откровенно говоря, было жаль его и ее… И вот однажды сияющий Александр, так звали соседа, появляется в офисе и радостно говорит мне:
– Она согласна, но говорит, что без подруги не поедет на квартиру. Так что, Роман, выручай!
Я естественно поинтересовался, кто эта самая подруга.
– Я догадалась – это была она.
– Да, Юлия Борисовна, вы, как всегда, удивительно прозорливы…С этого все и началось: сначала неоднократные посещения квартиры Александра, потом встречались уже вдвоем. Для наших встреч я снял квартиру ее знакомой подруги. Было какое-то сумасшедшее время, мы встречались почти каждый день и эти часы никогда не были в тягость. Более того это была уже необходимость. Причем она была очень сексуальна, и я почувствовал полную свободу и ее ответное чувство окрыляло меня.
– То-то я чувствую, как от вас веет свободой любовью, – звонко залилась смехом Юлия.
Роман Григорьевич, словно не слыша ее, продолжал:
– После заграницы у меня появилась собственная машина, которая давала дополнительные возможности для общения…Мы уезжали даже во время работы. Потом были поездки в Суздаль и другие подмосковные города, почти всегда с приключениями.
– Приключения нельзя стереть в памяти, – лукаво заметила Юлия.
– Впечатления остались на всю жизнь…Разбитые русские дороги, ехали порой даже через лес, но машина никогда не подводила… Были трудности с гостиницей: раньше проверяли паспорта и без расписки вместе не селили. Приходилось иногда неожиданно покидать номер и даже ночевать в машине, …но все было в радость… Да, в этом было что-то настоящее и необъяснимое…
– Настоящее, – опять задумалась она, – Это правильно…А про гостиницы. …если так было, действительно, ужасно…я понимаю…Любовь – это всегда прекрасно!
– Женщина словно набегающая волна: она может быть ласковой и нежной, но и коварно уничтожить, затянув вдали от берега в море.
– У вас, оказывается, большой опыт, Роман Григорьевич, – заключила Юлия.
– О любви можно многое почерпнуть из литературы, – парировал Роман Григорьевич.
– Сегодня все изменилось…литература никому не нужна.
– Это только так кажется… Художественными средствами литературы, как и в жизни всегда были – любовь, …страдания и… смерть…
– Ну, причем тут смерть?
– Любовь и смерть всегда вместе… Любовь … рождает и создает…Смерть
по-своему обновляет мир.
Юлия задумалась, а Роман Григорьевич продолжал:
–Смерть неразрывно связана с возрождением. Божественная справедливость отделена от милосердия… Интересно, что животные не тревожатся смерти. Жизнь им кажется вечной. Но они чувствуют приближение ухода из жизни, когда ослабевают, и уже не так противятся этому. Бог отдает сущность старого ради творения нового… Стихия явления смерти – огонь.
– Опять ваши стихии…. И что тогда стихия воздуха?
– В ней магия ясновидения и пророчества на уровне тонких взаимосвязей природы. Она ведь на границе между небом и землей.
– А другие?
– Стихия воды олицетворяет выживание на основе интуиции и предвидения… И только стихия земли базируются на использовании своего собственного потенциала.
– Я думаю, что вы, конечно, рождены под знаком земли?
– Да. … А вы, Юлия Борисовна?
– Я по вашей классификации – воздух.
Роман Григорьевич задумчиво посмотрел на нее:
– Очень даже совместимые знаки…
– Вам и это известно… – улыбнулась Юлия.
Роман Григорьевич молчал.
– Но, насколько я понимаю, вы говорили о вечной любви в литературе, – напомнила Юлия, – В школе меня всегда удивляла любовь Обломова к своей хозяйке…
Роман Григорьевич понял укор и задумался.
– Ольга была его настоящая любовь. А сожительница-хозяйка…просто баба, как говаривал сам Обломов…И ведь Ольга… тоже часто вспоминала Илью Ильича…
– Интересная трактовка…У Обломова не было воли, а любовь без воли – это романтизм, мечта…
– А любовь без романтизма – инстинкт, – твердо отрезал Роман
Григорьевич, – И мечта рождает волю.
– А помните у Пушкина – «покой и воля»? – продолжал он, – Это спокойствие и уверенность в достижении проявления воли.
– Возможно, …но я не согласна с вами,…я где-то читала, что в чуме у северных народов женщина главная, а у мужчины есть только свое небольшое ограниченное место.
– Что же…Это позиция…
– И еще…– Постоянство в любви…это миф…
– Согласен… Слабым женщинам очень хочется этого постоянства… Любовь это серьезная жертва. И за нее нужно каждодневно страдать…Если сомневаетесь, присмотритесь к природе…там любви отведено определенное время… А человек сделал из нее забаву, игрушку, наслаждение, которое его и губит…
– Но в этих словах какая-то агрессия… С возрастом все притупляется…. Женщины и живут больше, потому как от природы менее агрессивны.
– Чувства не стареют, стареет только тело…Чувства категория духовная, а тело материально и …смертно…Человеку нельзя быть спокойным…вот в чем противоречие человеческого разума и …вечности…
– О вечности я пока не думаю, – спокойно отреагировала Юлия.
А Роман Григорьевич, как бы не замечая, говорил:
– Как и у солнца у человека есть время восхода и надежды… Стареющий организм не отвергает романтизм, мечту и волю, которая питает надежду любви.
– Ну, опять вы, …Роман Григорьевич,… вам это не идет, – завершила разговор Юлия.
В эту ночь Роману Григорьевичу приснился необычный сон и словно явь стоял перед глазами все утро: он сидит на пне рядом с зеленым холмиком, усыпанным разноцветными осенними листьями и сочными ягодами земляники и черники. Вдруг в ягодах появляется на редкость красивый зверек, похожий на соболя. Он мудро долго принюхивается к ягодам и ароматным листьям, но ничего не трогает. Своим поведение он говорит, что знает это место хорошо и приходит сюда не случайно. Заметив застывшую фигуру человека, он молниеносно убегает.
«Что это могло значить?» – долго размышлял Роман после пробуждения.
Уже в течение дня он успокоился:
«Каждый из нас, проходя по жизненному пути, бросает свою тень на окружающий мир. И мы должны прилагать все наши старания, чтобы это отражение приносило пользу, облегчение и исцеление. Очевидно, что что-то неуловимое распространяется вокруг нас от всего нашего существа, как тонкий аромат цветов, наполняющий собой воздух».
Глава четвертая – Внутренний мир подобен молчанию сфинса
Юлия Борисовна не очень волновалась, вступая на работу в новое ведомство. По натуре она была смелой, напористой, прагматичной, независимой и с детства, будучи единственным и любимым ребенком, мечтала покорять не только неизведанные города и страны. А эти качества, а вовсе не глубокие знание и культурные корни, движут миром.
Природа так устроена, что первый ребенок наследует больше силы за счет здоровья молодых родителей. Последыши и младшие уже от умудренных родителей вынуждены больше приспосабливаться и искать новые формы выживания.
Она всегда хотела общаться только с руководством. Это был принцип, так как не хотела тратить много времени для самоутверждения.
Роман Григорьевич ей чем-то нравился и напоминал взаимоотношения с любимыми учителями из детства и юности. Хотя по жизни она была строже в выборе доверительных лиц, сейчас она окунулась в его покровительство, безрассудно покоряясь его знаниям и, как бы на время, отвергая свою независимость.
После окончания школы с серебряной медалью Юля в душе не знала, что ее интересует в жизни больше, а разброс желаний был очень велик. Ей хотелось быть на виду при отсутствии явного желания определиться в какой-то профессии. Девичьи мечты видеть себя в образе актрисы и певицы, конечно, имели место, но она разумно оценила определенную зависимость этого поприща. Юля трезво прогнозировала свою перспективу. Главное было яркое желание быть впереди или, по крайней мере, не отставать от стремительно бегущей вперед жизни. С институтом она не спешила и пропустила год для поступления. По рекомендации знакомого родителей она пошла работать на иностранную торговую фирму.
Работа ей понравилась: кругом были активные хорошо одетые подтянутые люди, делающие деньги. Тогда она не понимала, каким образом укрупняется капитал, но инстинктивно чувствовала за ним силу и независимость. Многие обращали внимание на ее неординарную и привлекательную внешность, но те, которые нравились ей, позволяли лишь комплименты.
Она быстро определяла направление своих помыслов и устремлялась вперед. Ей захотелось самой заняться бизнесом, и она поступила в Академию внешней торговли. Учиться было легко, интересно и свободно. Она с упоением учила английский. В рамках программы устраивались встречи и презентации на разных уровнях.
На одной такой встрече она познакомилась со своим будущим мужем, достаточно преуспевающим, как ей тогда показалось, бизнесменом. Отношения развивались не бурно: он сам позвонил ей и предложил встретиться. Услышав незнакомый настойчивый голос, Юлия была скорее польщена неожиданным предложением, но со временем не противилась общению. Более того, она со временем увлеклась и ожидала свадьбы. Она даже прервала учебу, надеясь на свое будущее беспечное существование в кругу тепла семьи с детьми и любимым человеком.
Ее будущий супруг не скупился на средства и подарки, и вскоре она уже не представляла себя без него. После свадьбы он довольно быстро переменился: стал менее внимательным и, когда появилась дочь, определил жену в домохозяйки. Его дела всегда шли с переменным успехом и с некоторых пор стали ухудшаться. Деньги теперь поступали в семейный бюджет все реже и реже. Начались ссоры. Именно в это период в ее душе определилось некое беспокойство за будущее, и эта тревога со временем возрастала. На руках была маленькая дочка, в воспитание которой к счастью включились родители.
Она поняла, что их брак вовсе не прочный, как ей казался ранее. В эти дни она чувствовала особую замкнутость и одиночество. Проявив твердость, она восстановилась в академии и продолжила учебу. С неплохими результатами Юлия закончила курс внешнеэкономического факультета. Но у нее не было необходимых связей для будущей работы по специальности. Самое неприятное было в том, что она не знала, что нужно в таких случаях делать и где искать поддержки.
С мужем об этом говорить не хотела, а родители ее не понимали и даже осуждали, что ора мало уделяет времени дочери. Ее знакомый преподаватель посодействовал ее устройству в представительство, и она с радостью согласилась на это предложение.
Муж, естественно, сильно возражал, но она была неумолима, чувствуя все наперед, в том числе и в их взаимоотношениях. Она поняла, что разлюбила и возврата к прошлому не хотела.
Встреча с Романом Григорьевичем была довольно банальной, как и ранее со многими окружающими ее коллегами по учебе и работе. Но Юлия сразу
почувствовала, что в нем что-то было, чего она еще не испытала. Что это было, она не отдавала полного отчета и, повинуясь старым привычкам, прагматично презирала немного непонятную ей новую романтику взаимоотношений. До этого чувство понимания современных отношений в жизни никогда ее не подводило.
В пылу разговора она смотрела на Романа Григорьевича с улыбкой:
«Неужели этот почти перезрелый мужчина может серьезно надеяться на ее осмысленные чувства» – думала она про себя.
Хотя внутренне она не искала прямого пути к любви, но все же что-то влекло ее к Роману Григорьевичу. Какая-то таинственная связь в ее душе просматривалась, и она чувствовала, что неожиданный порыв возможен, но только лишь порыв. Повинуясь природе, как любая женщина, она подобно кошке всегда была готова к этому прыжку.
Первые восприятия жизни Юлии были наполнены громадной всепоглощающей любовью к родителям. Они были для нее самыми добрыми, умными и красивыми людьми на земле. Жизнь была наполнена их вниманием, подарками, праздниками. Детского сада, в котором получили первые уроки жизни большинство ее сверстников, она не знала. И потому школьные годы в общении со сверстниками были немного напряженными. Она не охотно несколько раз отдыхала летом в пионерлагере. Летом была возможность жить на даче за городом.
Юля еще в детстве чувствовала в себе что-то необычное, но относилась к этому довольно странно: у нее не было никакого желания об этом думать. Она всегда отгоняла от себя необычные явления понимать и видеть то, что не заметно другим. Но она вовсе не выделяла себя среди других. И жизнь ее была очень похожа на жизнь обычного подростка. И только позже стала острее чувствовать одиночество.
Тогда она не знала, что те необычные фантазии и видения, которые постоянно преследовали ее, непонятны и мало интересны для остальных.
Восьмилетней девочкой она неожиданно во сне видит своего скоропостижно скончавшегося дядю. Родственники, которые присутствуют в сновидении, также удивлены его неожиданной смертью, обсуждают и непонятно говорят: «Будем хоронить его «по-черному». После пробуждения Юля была удивлена этим сном: его дядя, прошедший войну в Афгане, такой большой, здоровый и сильный и вдруг смерть. Наяву ей кажется это совершенно несовместимым. И потом, что такое хоронить «по-черному»? «Какая-то ерунда» – про себя думала она. Но Юля не может забыть этот сон и через неделю дядя умирает от сердечного приступа. Тетка вдруг говорит:
– А хоронить его будем по-темному.
«Так вот откуда слово это – «по-черному» – думает про себя Юля.
– А это что обозначает «по-темному»? – спрашивает она тетю.
–Дядя ведь партийный, и потому отпевать будем заочно и предавать земле с церковными обрядами так, чтобы никто не знал.
Подобное явилось вновь уже позднее в ее жизни.
В двадцатилетнем возрасте она вдруг также неожиданно и даже навязчиво почувствовала острую необходимость общения со своей школьной подругой. Их дороги разошлись, и Юля не видела ее около четырех лет после выпускного вечера. И вдруг она никак не может отогнать от себя нестерпимое желание встречи. Юля позвонила, потом зашла к ней и застала ее на пороге сильного стресса похожего на признаки суицида. Ее подруга была, как ей показалось, сильно больна.
–Я ждала тебя, – сказала она, – Мне хотелось повиниться перед тобой: я увела у тебя жениха и не самым честным образом, наговаривая ему всякие неприятные небылицы про тебя. И вот теперь уже мой муж бросил меня и не хочет даже видеться со мной.
Юля вспомнила этот школьный роман, которому не очень придала значение, хотя разочарования молодости были.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70806766) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.