Читать онлайн книгу «СК-88» автора Сергей Варлашин

СК-88
Сергей Александрович Варлашин
Вадим, будущий глава третьего отдела СКПЯиСС – Служба Контроля Паранормальных явлений и сверхъестественных сил, вступает на службу в СК. Идёт 1988 год, время жесточайшей холодной войны спецслужб и стоящих у них на службе тёмных сил. Вадим молод и амбициозен и проходит кадровую военную службу в спецназе. Злоумышленно обвинённый в серии интриг, он спасается от трибунала – будучи завербованным в СК.Главное расследование, с которого начинается его новая карьера это экспериментальная психотронная вышка. Построенная в 1901 для работы с эфиром, по чертежам легендарного сербского учёного – секретная разработка для подавления частотами, экспериментальный образец разрыва пространства и создания портала. Расследование наводит его на шпионский заговор и связь с девятью иерархическими системами управляющими миром и сетью сложных, неконтролируемых порталов для перемещения в пространстве и времени. Спецслужбы мира ополчаются, чтобы добраться до Вадима первыми и завладеть ценнейшей технологией.

Сергей Варлашин
СК-88

Глава 1. 1-е задание
4 июня 1988.
Первое что мне бросилось в глаза, так это что день был довольно хмурый. Чего не сказать о моём настроении. Довольно приподнятом, но всё же более взволнованном, чем радостным. Старая европейская деревушка в которую меня забросили, совсем не походила на привычные мне деревни, однако и курортным городком она не была. Обычная жилая местность. Серые камни, настоящие черепичные крыши, цветущие зеленью сады и угодья. Даже скотина бродит смело, там где ей нравится. Одна такая мохнатая буйволоподобная туша, только что чуть не отдавила мне ноги и оставила впечатлительные лепёшки на каменной мостовой. Видно, что старой и оттого уже почти гладкой. Время даже камень не щадит.
Я пропустил всю процессию мохнатых скотин без пастуха и обходя зигзагом заминированные участки, перешёл на тенистую сторону улицы с обилием плодовых деревьев вдоль старых двух и трёхэтажных домов. Не смотря на отсутствие солнца, единственная открытая в такую духоту была хлебная лавка. В вытянутое вертикально окошко я сунул особую меченую купюру с запиской. Сухой загорелой рукой, забрав деньги и записку, тут же лавочник исчез из поля зрения. Я уже подумал, что он не воротится и начал осматриваться по пустой улице (хотя инструкцией мне было запрещено осматриваться подобно туристу), но кроме мух, никого не заметил.
Бумажный пакет оказался на прилавке внезапно. После этого окошко закрылось с бодрой надписью на старом австрийском наречии «Обед». Взяв пакет без ручек под левую руку, я пошёл с ним далее вверх по улице. По весу и габаритам у меня отпали подозрения, что кроме хлеба там может лежать что-то ещё кроме металла. С этого момента юридически я опасный преступник, а не турист, навещающий свою пожилую тётю. Настоящую тётю, тут и легенда не нужна. По счастливой случайности, она действительно жила на окраине этой самой деревне и последний раз я навещал её три года назад. Полгода назад она поздравляла меня в письме с днём рождения и в ответном письме я обещал навестить её в этом году. Вот и случилось. Но сначала – задание.
Не ожидая конца улицы, я свернул в пролёт и свернул там ещё раз, вышагивая между запущенными виноградниками в сторону каменного дома без окон. Внутри одной единственной обширной комнаты чисто и кроме камина, со свежей золой никого нет, это явно проделки местных детей собирающихся тут вечерами, исписать полы цветными мелками и посидеть у огня.
Быстро поставив пакет на пол, я достал свёртки. Первый с тканью самый тяжёлый – пистолет специального назначения СР–1МП «Вектор». В следующем: восемь запасных полных магазинов к нему и глушитель. Отдельно лежит кинжал в ножнах и старые тяжёлые наручники, последние явно местной полиции. Кинжал настолько старый, что скорее всего уже антиквариат. Хотя в руке сидит уверенно, клинок симметричный, воронёный, в районе восемнадцати сантиметров, гарда небольшая, рукоять полностью деревянная с острым отбойником в основании пятки, значит конструкция сквозная. Гюрзу в левую подмышку, в предлагающуюся к ней кобуру, кинжал на пояс справа. Вкусно пахнущий свежеиспечённый хлеб, для вида в бумажном пакете несу с собой дальше.
Выйдя с другой стороны дома в окно, я пересёк небольшой высушенный солнцем сад и вышел через главный вход на соседнюю улицу. Мой путь лежал на северо-запад, к вершине холма, противоположная часть от моей тёти – главная отрада. Меня одолевали смешанные чувства: вновь оказаться в гостях у тёти и важность опасного задания, по причине которого я оказался здесь, чтобы вновь дышать чудесным горным воздухом, как это было раньше в моём небеззаботном детстве многократно, когда волей случая я раз в пару-тройку лет, приезжал сюда на месяц другой гостить у тёти по отцовской линии.
В мой несложный план действия входило четыре пункта. Прибытие утренним поездом, установление контакта и забор посылки в хлебной лавке. Первые два пункта я успешно выполнил и уже почти избавился от ностальгии, тщательно настроясь на задание. Затем встреча человека и сопровождение его до точки. Человек должен ждать меня почти на самой вершине холма, посреди заброшенной часовни. Оттуда должен быть хороший вид. Не помню, когда последний раз был там, лет семь или десять назад. Но вид оттуда на окрестности забыть сложно.
Я так удачно выбрал маршрут, что не встретил ни одного человека по пути. А единственную пригородившую мне путь вредную чёрную собаку, я умаслил куском свежего отломленного хлеба. Она явно не ожидала такой щедрости и скорее рассчитывала на моё сопротивление, так как не сразу поняла чего это за жест такой.
– На, – подразнил я её мякишем и подкинул. – Не ори только, – она схватила кусок на лету, положила его под собой и прижала лапой. – Ещё? – та умно стало водить головой. – Ну лови, – я кинул ей кусок побольше, чуть не половину выпечки и та сорвав явный куш, бросилась с ним обратно сквозь стальную решётку на свой участок. – Умница какая.
Вот и хлеб пригодился. Выбрасывать жалко. Он тут особенный. Опять ностальгия. Никогда бы не подумал, что булочника сделают связным. А может он всегда им был? Раньше я его об этом не спрашивал. Да и многое ли можно узнать, бывая тут так мало и редко. Я ощутил всю силу того, как я мало знал об этом месте. Но свежий вид и волнительные горы каймой идущие полукругом, да лес с извилистой под ним рекой –вывели меня из лишних дум.
Вот и старая часовня. Вокруг часовни был старый сад. Яблони и груши, вишни и сливы и конечно виноград. Без него тут не обходилось ни в одном закутке. Как только не высохло всё. Заброшено ведь давно. Будто местных дождей на всё хватает. Хотя кто знает, возможно засушлив здесь только июнь вначале. А сезоны гроз не за горами. Сквозь сад я добрался до входа в арку. Везде в стенах следы от пуль. Несколько десятилетий назад тут бушевала война. Ворота были тоже с дырками от пуль, слегка прикрыты. Я отворил их и вдохнул вполне себе приличный сухой воздух. Проветривается и то блажь. Совсем недавно, тут ещё велась служба, пока ветхость и заброшенность не победили. А победили они в всвязи с оттоком населения в соседний крупный город. Деревня просто стала полузаброшенная. Странно, что такое хорошее место люди спешат покинуть. Множество кованых изделий на стенах для огня и ламп в отличном состоянии. Под потолком старинные, сложные кованые люстры. Я поднялся по уцелевшей лестнице на второй этаж. Вид просто впечатляющий. Теперь его точно не развидеть, в грёзах воспоминаний об этом крае.
На моих часах 10:33. Встреча с поверенным человеком в 10:45. Ждём. Круговой обзор позволит мне заметить его прибытие. Пользуясь паузой, внимательно проверил пистолет, несколько раз взвёл в холостом режиме затвор и щёлкнул курком. Дослал несколько раз патрон в ствол и извлёк. Механика впорядке. Проверил и обоймы. Всё как надо. Даже клинок проверил, насечки на ногте делает, волос на руке бреет. Клинок достаточно упругий, не более 4 мм. в центре сведения. А вот и мой человек. Поднимается в жёлтой соломенной шляпе, против солнца. Одет просто. Летний холщовый костюм и ботинки, по местной неказистой моде.
Он поднял голову, а я кивнул ему. Думаю заметил. Я спустился вниз и оставаясь в тени, незаметно взял его в прицел, целясь от бедра. С расстояния в восемь-то метров по ростовой фигуре я никогда не промахиваюсь. Да что там говорить и с большего расстояния не промахиваюсь. По описанию у него должно быть хорошее зрение, как и слух собственно.
– Привет Вадим. Я Герберт. Солнце высоко и нас ждут дела, – произнёс он контрольную фразу.
– Привет Герберт. Действительно, погода солнечная, а дела не ждут, – ответил я ему своей шаблонной фразой, убирая пистолет так, чтобы он не успел его увидеть.
Судя по тому, как пришелец неспешно вошёл с тень здания от солнца, он довольно хорошо понимал, что находился под прицелом. На вид интеллигентный мужчина, абсолютно не походил на представителя иностранной разведки. Его чёткое произношение имело совершенный диалект баварско-австрийского, что мне сразу понравилось, потому что мне было приятно слышать интонации, присущие традиционному стилю общения моей тёти. Вот интересно, русский он знает также хорошо?
– Как поживает ваша тётя Джана? – спросил он.
– Спасибо. Всё хорошо. Мы ещё с ней не виделись.
– Моё глубокое почтение ей. Она воспитала во мне лучшие морально нравственные основы, которые не смогла мне дать вся Австрия.
– Она русская только духом. Потому что много была в гостях у моей матери. Её корни целиком из здешних мест. Однако это не имеет отношения к делу. Герберт, показывайте дорогу. Будем следовать плану. О вашей точности ходят хорошие толки. Так не будем нарушать традицию.
– Иначе бы я не был тут Вадим. Нам сюда, – он зашёл за бывший каменный алтарь и слегка надавив, привёл в небольшое движение каменную дверь, заметить которую не зная, было бы пожалуй невозможно. – Следуйте за мной. – Каменная твердь далее отворилась сама, приглашая нас в темноту и неизвестность.
Я зашёл следом. Мой проводник зажёг пару фонарей, которые были всё это время при нём в наплечной сумке. Один он вручил мне. Пока я светил, он прикрыл за нами каменную дверь на место, похоже движущуюся за счёт центральной оси. После чего мы последовали по узкому каменному тоннелю.
– Это бывший аварийный тоннель, ведущий к военной базе. Заброшен и забыт. Строился пол столетия назад. Осторожно, здесь начинаются высокие ступеньки.
– Герберт, далеко ли идти отсюда?
– Спуск будет длиться несколько минут. Затем мы попадём в разветвлённый тоннель. Из него на закрытую железную дорогу, для местного использования. Она через пятнадцать минут приведёт нас к искомому объекту.
– Хорошо. Здесь может быть кто-то кроме нас?
– Последний раз, я тут был осенью в прошлом году. Не думаю, что мы ещё кого-то встретим, но не исключаю такой возможности. Однако этот вход остаётся секретным и по сей день. Не думаю, что есть кто живой, до сих пор знающий о нём.
Повороты коридора и ступеньки вывели нас в тоннель с железной дорогой. Воздух тут был весьма прохладный, но сухой. Не выше шестнадцати градусов. Видимо мы глубоко спустились.
– Впереди, если видите, есть главные ворота. Они закрыты, но мы зайдём через обходную дверь. Она закрыта, но я знаю код. Там простой механизм кодового замка. По типу старых швейцарских сейфов.
– Код?
– 1975.03.17. Это моя дата рождения. Его выставил ещё мой дед, когда служил здесь. Именно от него я знаю многое об этом сооружении. Хотел перекодировать его да не стал. Удобно и трудно забыть. Но кроме нас его никто не знает.
Обходная дверь оказалась толстенной и бронированной. Мысленно я уже подсчитал, что такого количества взрывчатки для её открытия, может хватить чтобы заодно обрушить и потолок. Какие же по толщине были ворота? Вопрос я не стал задавать, очевидно – толщины хватало, чтобы сделать из базы настоящий бункер на случай ядерной угрозы.
– Почему военная база оказалась заброшена?
– Не знаю. Её засекретили и законсервировали сорок лет назад. А мой дед перед самой смертью, двенадцать лет назад показал мне её во всей красе. Он сам недоумевал, почему она оказалась в итоге в пыли, при полной исправности.
Дверь мы закрыли изнутри и пошли дальше. Вскоре я уловил тонкий аромат, словно мы попали в сыроварню, а не военный бункер.
– Герберт, идите позади меня. Не ближе пяти метров. Если что я дам знак, когда остановиться. Скорее всего, мы здесь не одни.
– Это маловероятно. Но хорошо Вадим. Буду внимательно следить за вашими знаками.
– Тогда тишина. И прошу вас, ступать мягче. Обходя мелкие хрустящие камни, – мой гид-спутник благоразумно кивнул.
Пол был усеян разноцветной мелкой битой каменной крошкой. При быстром надавливании её крупные фракции крошились, издавая лёгкий скрежет. Похоже это отходы горной разработки и взрывных работ, ещё с момента строительства. В целом хорошая идея сделать из неё тут вечные полы.
Выставив фонари на минимальный свет, мы пошли дальше. И вскоре я заслышал негромкое эхо лязгающего металла. Даже забрезжил тусклый жёлтый свет, аварийного освещения в главном тоннеле, параллельно которому мы сейчас шли.
В тоннеле был седоватый мужчина средних лет. Держа тележку двумя руками, он свозил ящики из одного зала в другой, освобождая помещение. Он то и дело издавал все эти звуки. Хлопая дверями и поскрипывая старой железной телегой на железных же колёсах. Вёл себя он по-хозяйски и точно не ожидал встретить тут нас. Развязать бы ему язык, да не сейчас. Сначала главная комната управления.
Дав знак Герберту, чтобы тот затаился в темноте, я кошачьими шагами сместился в сторону пустого склада и спрятался там за поворотом. Подкрасться к нему было не сложно, так как он всё время сопел и шумел. Как только мужчина вкатил пустую телегу, я плавно шагнул в его направлении и приложил основанием пистолета незнакомца по затылку. Хирургически точно. Не сильно и не слабо. Точь в точь, как на долгих часах практики. Без вреда для здоровья клиента и с гарантией отключки, как минимум на час-два. Мужчина рухнул, не издав и оха. Я прихватил его за запястья и пристегнул наручниками к толстой стальной балке, в углу вмурованной в пол и потолок. Просто так не освободится, когда проснётся. Двери закрыл. Будет кричать – не услышат. Позже им займусь. Допрос о том, кто он и что здесь делает – потом. На военного решившего вернуться на базу он не тянул от слова – абсолютно.
Я проверил весь тоннель. Никого. Относительный порядок кругом, но изменения есть, точно клиент тут жил с пару недель. И этот запах сыра… Он что тут сыроварню открыл подпольную? Ну серьёзно?
Я вернулся к гиду. Он стоял белый как мел. В окошечко он наблюдал тоннель, из которого я и вернулся. Он вдруг заговорил с оттенками алеманнского диалекта. Неся околесицу про свою бабушку и её предания деду.
– Герберт, приведение увидели?
– Как вы узнали? Оно летело позади вас. Вернее они. Их было несколько, – он достал платок и вытер сырой лоб, похоже говорит правду. Тут совсем не жарко. Отчего он так взмок?
– Не видел, – повёл я плечами и мой пистолет в руках его совершенно не удивил. – Но мы здесь не одни. Готовы вести дальше?
– Да.
– Хорошо. Мы будем периодически останавливаться. Я буду вести первым и иногда спрашивать дорогу. Сохраняем тишину и скрытность.
– Хорошо Вадим. Надеюсь, мы больше их не встретим… – вид у него был запуганный и суеверный, чего конечно не было в его характеристике, но кто полагается на эти характеристики… человек всё время меняется под давлением обстоятельств, а точную жилку сути может выразить в характеристике человека не каждый эксперт-психолог, тем более не каждый полевой агент, с которым ему столкнулось встретиться, а уж про создание намеренного ложного образа можно долго говорить (будет время, я продолжу эту мысль).
В часть моей здешней миссии входило сопровождение гида до места встречи в здешний подземный бункер. Фотографирование всего и вся в тайной комнате управления и безвозвратное извлечение ряда особых документов на некоторые довоенные изыскания по проведению оккультных работ, в рамках особо секретного проекта финансируемого из Германии. После второй мировой войны, учёные всерьёз по направлению правительств многих стран принялись шерстить в сторону эзотерики, потому что, то что творилось в небе и на земле во время войны в течение пяти лет – поставило на уши всех. От гражданских до военных, а истории обрастали такими невероятными фактами и докладами командования, в том числе от неподкупных особистов, что покрытую мурашками седеющую голову, чесали недоуменно даже в штабах самого дальнего тыла.
В ушах у меня вдруг загудело. Натуральным образом, как при сильной смене давления. Давления энергетического поля. Герберт тоже стал внезапно чистить уши пальцами.
– Что слышишь? – негромко спросил я, потому что тот не унимался тереть уши.
– Сначала словно по колоколу ударили. Гул до сих пор в ушах стоит. Точно от башни-колокольни. Теперь вот шипение добавилось и стоит, как от радиопомех. Сильное. Неприятно.
– Хм. Не слышу. Но я и сам не такой сильный приёмник. У тебя приёмника часом нет никакого при себе?
– Нет. Ничего с собой кроме фонарика не взял. Как и было положено по инструкции от… – я оборвал его тихую речь резким взмахом руки, потому что впереди шёл бумажный шелест.
Показав ему знак, стоять на месте, я направил пистолет длинным глушителем вперёд себя и прижав правую руку с ним слегка к груди, пошёл полубоком. Полубоком чтобы если вдруг в меня откроют огонь из темноты, у меня хотя бы остался призрачный шанс уцелеть. Но не пуль мне стоило бояться.
Погрузочная и складская части вскоре закончились и начались коридоры с кабинетами. Части помещений отведённые под бюрократию поражали размахом. Будто тут собирались прятать весь европейский банковский капитал, на случай если Швейцарии с её подземельями не станет. Впереди быстро закрылась одна из дверей, только я зашёл в первый зал, сквозняком от неё поднялся ворох желтеющих бумаг. Показав Герберту чтобы не оставался один, я дал знак ему идти за мной на приличной дистанции, он понял и следовал. Держась иногда за мочку того или иного уха. Чувствительный, какой попался. Я мне вот глухо всё. Разве что тот звон до сих пор, где-то остался на уровне воспоминания в правом ухе.
Тот кто шёл здесь, явно торопился. Как он успел пронюхать, что за ним идут, можно было только догадаться. Интуиция включилась видать – шкурный момент. Идём дальше. Я плавно открывал двери и следовал вперёд, углубляясь в местный лабиринт комнат и дверей. Герберт впрочем, был уже не нужен, поскольку здесь на каждой стене висел отличный план здания с выделением красным коридора и комнаты в которой я в настоящей момент находился. Очень удобно. Плюс однотипная планировка. Просто и по-солдатски. Не надо его дёргать. Видимо он и сам понял, свою роль пассивного сопровождающего, а потому не мешал и держался почти на десяти-двенадцати метрах, чтобы между нами в случае перестрелки оставалась хотя бы комната и дверь для бегства в другую. Умный Герберт.
Тот кого я преследовал, видимо рылся тут давно. Потому что на полу и столах, хаотично валялись бумаги. Тот тип которого я удачно пристегнул наручниками, похоже пытался привозить ему архивы данных. А возможно искал их среди складов хозяйственной части. Скорее всего, он был такой же проводник как Герберт и не представлял большого интереса. Но это пока я так думаю. Потому что у меня перед носом уходит главная цель.
Дистанция между хлопающей дверью и слетающими каждый раз бумагами увеличилась. Душок от швейцарской сыроварни становился амбре дрянной скандинавской. Чем же так разило от преследуемого? Вот уже штаб и допуск пребывания здесь позволен не каждому. Прямое нахождение меня здесь с Гербертом несколько десятилетий назад – равнялось бы расстрелу на месте. Теперь… теперь я сам мог без суда и следствия расстрелять любого, лишь бы заполучить данные. Однако это не мои методы. «Кровавая гэбня», какой меня посчитал бы любой советский или иностранный гражданин, сильно бы ошибся в выводах.
Я дал знак Герберту присесть на пол под трибуной и не отсвечивать, он подчинился и замер. В этом углу его не заденет в перестрелке и даже не зацепит осколками, если вдруг прилетит граната, какой я очень опасался в виду замкнутого пространства.
Вот комната связи. Оттуда идёт мерный стук. Будто кто-то взял барабанные палочки и отбивает неровный ритм по крышке кастрюли. А вот впереди последняя круглая комната с овальным столом. На схеме она вся окрашена красным и оранжевым цветом. Всё товарищ, это тупик. Руки вверх. Я выбил дверь ногой, так как хотел эффекта внезапности. На какой я и рассчитывал, идя как мышка следом. Да вот эффект неожиданности застал меня самого. В центре над столом из натурального дерева, парил небольшим смерчем вихрь пожелтевших бумаг. Часть из них сильно нагревалась, оттого меняла цвет на жёлто-коричневый и вспыхивала огнём, отчего потом пеплом продолжала парить выше основной воронки, пачкая белый потолок серыми кляксами. Не похоже на вентиляционную аномалию вытяжки.
Над соседним столом, отдельно стоящим для восседания главнокомандующего, стоял мужчина в коричнево твидовом пальто до пола. Его тёмно каштановые, если не сказать бесцветные патлы до лопаток летали вокруг его головы, а тяжёлые полы пальто приподнимались вверх, точно он стоял на напольном вентиляторе обращённом вверх. Расставив руки в стороны, он там что-то шаманил, гудя как вентилятор сам гортанным голосом отдельные слова. При этом со стола в стороны всё время сыпался точно мелкий серый песок.
– Стой! – отдал я приказ на чистом австрийском, так что наш штабной полиглот остался бы довольным. – Руки над головой! Отошёл от стола!
Стучащий ритм, идущий из настоящего вентилятора под потолком, был не такой громкий. Он не мог помешать объекту меня не расслышать. Там всего лишь прилепился картонный журнал к потолку и лопасти просто били по его обложке и страницами свисающим вниз. Отчего бумага как нарубленная капуста, разлеталась подобно снегу по всей комнате. Когда журнал был изрублен на куски, что твоим шредером, но ещё эффективней, со стола поднялся в воздух и прикрепился на его место другой журнал и вентилятор яростно принялся уничтожать и его. Часть же бумаг со стола, над которым шаманил мужик в пальто, улетала на соседний общий стол для собраний и в спирали закручивалась там, чтобы потом сгореть до тла, от неведомой силы и температуры.
Меня весь этот шаманизм и нечистая сила стали забавлять. Так что я пальнул в стол. Выбитая щепа из стола удачно ранила в левую руку шамана и из неё стала струиться кровь. Слегка обернувшись на хлопок выстрела левой частью лица, он точно что-то осознал. Любой его выверт я готов был наградить пулей в бок или руку. Смотря, какой крутизны он совершит выверт. Его бодрый рапорт на грудном тоне не закончился и я уже решил ранить его в руку напрямую. К неадекватным объектам приближаться нельзя – положение 8.7.5 так гласит, не буквально конечно. Тем более, когда уровень опасности не определён, но явно превосходит формат «здорового». Так гласит «Положение сотрудника СК при чрезвычайных ситуациях», пункт 4.6.3.
Но какого чёрта? Только я прицелился ему в руку, как ту же позади меня мелькнул Герберт. Я заметил его в отражении стеклянной дверцы в стенке для документов. Он с занесённым стальным стулом над головой, решил предательски со спины меня им ударить по голове. Герберт-Герберт, что же ты творишь дорогой?
Я сместился левее к той самой деревянной стенке со стеклянными дверцами и его стул бухнул мимо меня об пол. Отчего тот вместе с ним согнулся пополам. Стул со стальным гулом ударил в пол по ковру, сотрясая сквозь него бетонное основание. Гид согнулся частично от инерции размаха (это с какой же конской силой он хотел меня им ударить?), частично от того что на отходе левой ногой в сторону, я правой мощно саданул его в левое колено подобно лягающему коню. Замычав от боли, гид упал на колени сам, чем был награждён хлёстким ударом ребра моей свободной левой руки с разворота в шейный отдел под затылком. Отчего конкретно вырубился и рухнул лицом в пол.
Мгновенно, я уже почти на автомате встретил шамана выстрелом в ответ на его странность и опасность, как вдруг новая волна холода в спине заставила меня стрелять совсем в другую сторону. Я упал на пол чисто рефлекторно. Хотя потом, наверное больше жалел, что не выстрелил сразу. Молодость в нашем деле ошибок порой не прощает никому.
Помещение наполнил грохочущий автоматический огонь. Со стороны главного входа, сразу две длинные очереди автоматов StG 44 изрешетили и стол общего собрания и мою спасительную стенку с отражающей всё стеклянной дверцей.
А знаете, вполне перспективный автомат Sturmgewehr 44 оказался. Даже не смотря на устаревший вид и конструкцию. Темп стрельбы впечатляющий, точно быстрее типичных АК, особенно сразу с двух стволов. Пули 7.92 мм. летят ловко, пробивают всё что попадается на пути. Нипочём им и стенка моя как укрытия и тумбы, и стол, и стальные стулья во множестве своём. Отчего я сразу как упал, так и покатился под стол.
Толи стрелок очень ловкий, толи стреляет так впервые в жизни. Две кривые линии автоматического огня пошли накрест. Одна уничтожила всю стенку с бумагами за стеклом, другая полностью разодрала главный стол. Возможно такая беспорядочная стрельба – хитрый умысел. Застать меня хоть одной пулей. Но знаю я прекрасно баллистику этого и подобного ему калибра в упор. Спасибо не надо! Выкрутившись из волчкообразного вращения, я метнулся в перекат под столом, шаром достигая его основания, противоположного от шамана и сокращая дистанцию до стрелка в дверях.
Три хлопка выстрелов из позиции лёжа, прямо сквозь столешницу в направлении стрелка, оборвали очередь одного автомата. Хотя скорее у него вышел магазин на тридцать патрон. Тут же ещё пять выстрелов, небрежно последовали куда попало левее меня и гораздо выше. Ага, это хорошо. Значит, я удачно попал.
Я сразу снова сделал перекат, ещё левее и аккуратно высунулся от края стола едва лишь показываясь сам, так чтобы линии моего прицела пистолета встретилась с головой противника. Нет его в проёме. А вот тёмного шамана мы словно не интересуем. Всё стоит, колдует, хаотичных очередей из автоматов точно не боится, а рядом с ним дырки в стене имеются. Ну и стой там. Я выстрелил ему в предплечье правой руки.
Тяжёлая пуля со стальным термоупрочнённым сердечником массой 6.74 грамма, даже усреднённая «до звуком», легко даёт 500 Дж дульной энергии и элементарное попадание в руку влечёт серьёзные проблемы для здоровья, будь ты хоть дважды шаман. Однако взорванная кровавым брызгом и лохмотьями пальто рана, не остановила его от ритуала или чем он там занимался. Скорее добавила злобы его подчинённому, с автоматами, которые он злодей, не смотря на множественные около смертельные ранения успел перезарядить.
В проходе вновь появился автоматчик. Лицо забрызгано кровавой пылью, а рот неестественно перекошен в злобе. Лютые зловещие глазки прищурены, ищут меня и явно рады, что нашли. Его блёклая рубашка вся раскраснелась от трёх попаданий в грудь, но мои пули его не остановили – а вот это я считаю, уже из области фантастики. Если он конечно не накачался, какими-нибудь военным анаболическими стеройдами. Я успел попасть ему в грудь ещё пять раз и для верности, пока он вновь не скрылся с виду, дал две между глаз. Что лично запечатлел, по кровавой маске, прежде чем он упал. Пока ситуация не набрала более зловещий оборот, я на всякий случай сменил магазин на полный. Хотя в нём ещё оставалось семь патрон. Предчувствия уж очень нехорошие, чтобы вот так легко оставаться с полупустой обоймой.
Шаман, будучи же на деле никакой не шаман, жутко страшно засмеялся и повернулся всем телом в мою сторону. Он поднял руки вверх и в стороны, ладони же обратив к потолку. Явно боль в руке не позволяла ему поднять правую руку выше левой. Но похоже это, как и капающая кровь его не беспокоило. Патлы закрывали и его лицо. Но длинный прямой нос с горбиной, массивные чёрные брови и чёрные же выразительные глаза, я хорошо приметил. Губы театральные и выразительные. В целом, несмотря на характерно выразительную внешность, он скорее отдавал уродливостью, чем какой-то там красотой. Судя по роже, ну настоящий злодей, в сказку ходить не надо. Дети такого будут очень бояться, если показать фотографию. Это при том, что всей гнусной рожи не видно за сбившимися и сырыми волосами. Видимо очень потел, пока шаманил тут.
Пока он красовался и смеялся, в проходе опять возник стрелок. Стоя ровно и прямо, что-то ворча кровавой маской, вместо разорванного выстрелами лица, он стал поднимать автоматы на вытянутых, словно затвердевших и негнущихся руках.
– Ты что издеваешься? – честно спросил я его, прежде чем опередил.
Сразу три выстрела раскроили ему голову окончательно, та просто лопнула, теряя части. Ещё две я пустил ему в шею, чтобы уж ну наверняка! И ещё по паре отправил по рукам, так как он всё равно поднимал автоматы вверх, точно роботизированный подъёмник. Левую руку я ему повредил попаданиями в локтевой сгиб и она у него заклинила, едва направленная стволом под стол и расстреливая пол, а вот вторая таки продолжила подниматься дальше.
Упал на пол я раньше, прежде чем он начал новый автоматический огонь, здоровой рукой. С позиции лёжа, найдя относительно безопасную линию для огня, я разрядил весь магазин, поочерёдно по два и три патрона, расстреливая его коленные чашечки. Упал он почти одновременно с кончившимися у него патронами. Быстрая перезарядка на рефлексах, чуть дрожащими руками. Это не совсем обычно для меня – такая ситуация, но нормально я считаю, для столь нетипичного боевого столкновения, испытать лёгкий стимулирующий психику шок.
Решив и приготовившись, просто валить шамана до тяжелой степени пулевого ранения, я едва высунулся из-под стола, ловя в прицел сквозь воронку горящих бумаг цель в пальто, однако никого там уже не было. Лишь цианово-красное марево вместо стены, за столом главного начальства, да его проклятый смех, точно он ещё здесь.
Я выстрелил несколько раз в марево и оно стало слабеть. Смех прекращался, точно отдалялся быстро и стремительно вместе с его источником. Взяв с пола стул без спинки я запустил его в марево, но пролетев его он врезался в стену. Марево закончилось. А на стене следов попаданий моих пуль нет. Как нет и самого шамана.
– Колдун твою мать! – выругался я наконец, снимая нервное напряжение и беря в прицел вход. – Надо было сразу застрелить мерзавца.
Стрелок больше не издавал звуков и вообще, наступила крайняя тишина. Вентилятор изгрыз последние страницы и пустая картонка обложки упала на пол, отброшенная последним ударом винтов, после чего те перестали вращение. Воронка тоже остановилась. Полная комната снега раскромсаных листов и серого пепла. Я приблизился к столу, над которым стоял чёртов колдун. На столе груда чёрного и серого ещё тёплого пепла – они образуют какой-то геометрический узор. Вонь жжёной бумаги запредельная. Я вдруг догадался, что пепел в форме силуэта какого-то города.
Я быстро опомнился и решил отфотографировать всё на портативную камеру. Пепел быстро сотлел и развалился. Вместо сотен фотографий, пару десятков и чего? Это почти провал. Почти – потому что я остался жив и даже спас связного. Я подошёл к Герберту и пнул его несколько раз по ноге. Он замычал и очнулся.
– Вставай принц, принцесса наша ушла.
– Мама, я никуда не пойду… – понёс он какую-то горячку и я пнул его изощрённо в лодыжку. А вдруг этот предатель притворяется, чтобы улучить момент и напасть на меня? В такой обстановке, уже не знаешь чего ждать дальше.
Тогда он вскрикнул и быстро сел на пол, пачкая всю свою одежду окончательно пеплом и разметав часть бумажного снега вокруг себя вихрем.
– Вышел из комнаты, – показал я его опомнившимся глазам ствол глушителя. – Быстро.
– Не стреляйте! Прошу! Я свой!
– Вышел, я сказал.
Он посерьёзнел, встал и очень сильно хромая вышел. Пугаясь виду трупа в коридоре и залитому полу кровью. Мой первый удар по колену не остался для него бесследным. От боли и вида трупа он даже чуть не застонал. Что я грозным видом сразу подавил в нём на корню, едва он хотел пожаловаться мне.
– Сел на тот стул. Руки назад завёл.
– Я послушаюсь, – сказал он садясь.
Проводом от настольной лампы я скрутил его руки на совесть туго.
– Дёрнешься и получишь пули в колени. Оставлю здесь подыхать. Ясно?
Он кивнул. Ему явно было плохо и без меня. Но он стоически терпел. Не отпуская пистолет, я ещё раз отфотографировал всё помещение, кроме трупа. Искать теперь какие-то бумаги, было лишним и глупым. Этот чёртов колдун, тут уже всё подчистил. К гадалке не ходи…
Нужно было выбираться. На обратном пути я осмотрел наручники, которым пристегнул теперь уже мёртвого автоматчика. В месте соединения цепью, они был словно оплавлены горелкой. Металл отёк и накапал на пол. Ни следов какого-либо стороннего горения, ни какой другой техники рядом нет. Но не припомню, чтобы запястья стрелка были обожжёнными. Поборов себя, я даже вернулся, чтобы проверить его запястья. Герберт, ходившей впереди под прицелом, не поддержал радостью инициативу возвращаться, но противиться, конечно не стал.
Отпнув его автоматы в сторону, я поманил гида к себе, а сам отошёл в сторону.
– Запястья ему закатай.
Когда мрачно моргающий Герберт закончил и отошёл, я осмотрел его руки – запястья покойника чистые. У него даже волосы не обгорели. Чёртовы ваши чудеса.
Выбравшись на поверхность, я отвёл Герберта к точке эвакуации и передал в дальнейший плен другому агенту. Вечером я уже ехал на поезде в Вену, пряча плёнку в тайном кармане пиджака, смотря на закат и размышляя о том какой теперь дам отчёт.
В Вене, в центре, поздним вечером, сидя при молодой луне в крытом кафе на крыше, я рассказал всю историю событий своему главному руководству в единственном лице.
– Товарищ Гюнтер, это полный доклад. Буду в штабе, дам письменный отчёт в деталях.
– Молодец, – я обомлел от его слов, потому что думал, что теперь меня просто уничтожат или подвергнут принудительному стиранию памяти с последующим позорным увольнением и высылкой на крайний север, а что если что и вспомню, то рассказать будет уже некому, кроме вечной мерзлоты, тайги и медведей. – С первым заданием справился успешно. Но скажи мне вот что, только максимально честно. Эта информация для меня лично. Вадим, почему сразу не застрелил Герберта? Раз была такая возможность. На лицо предательство.
– Или внушение.
– Ты подверг себя ненужной опасности, а значит поставил задание по удар.
– Герберт, если подвергся внушению – подлежит и реабилитации. Как вторичный кадр будет полезен. Если предатель, мы узнаем много нового о потенциальной вербовке врага и о нём самом. В крайнем случае, используем его как приманку или жертву на заклание в будущем. Он ещё неотработанный ресурс.
– Мыслишь как гуманист.
– Как агент Службы Контроля, – поправил я. – А не закрепившийся в сознании масс, устоявшийся стереотип мясника в погонах из КГБ.
– Убедил Вадим. Дадим ему второй шанс. Но с родины он будет переведён в Берлин. Вена для него закрыта навсегда. За этим уже прослежу я здесь сам.
– Зато будет жить.
– Но вот эти твои соображения нравственности, держи при себе впредь.
– Так точно. Впредь и отныне.
– Как говорит мой хороший коллега и друг – «Отставить военщину». Мы не тебе не эти и не те, – он впервые улыбнулся, подзывая официантку, – счёт пожалуйста, – сказал он на чистом немецком и добро улыбался, так что чистокровная австрийка просияла в ответ, только она отошла, он продолжил с привычным серьёзным, но расслабленным видом. – Выходит этот неизвестный колдун брал под внушение их обоих. И своего преспешника-проводника и потом уже при тебе, нашего бывшего вербованного гида Герберта.
– Выходит так.
– Ладно. Сегодня неизбежно ночью отправляешься домой. Вот твой билет на поезд. Внизу тебя ждёт такси до вокзала. Прибудешь – сразу в штаб. Отдыхай. Жди меня.
– Есть. То есть хорошо товарищ Гюнтер.
– Впредь зови меня просто Гюнтер. В том числе в штабе. Не забывай где мы.
– Да Гюнтер.
– Как кстати тебе ночная Вена?
– Очень красиво.
– Мне тоже по душе. Ну, пока, – он протянул мне руку.
– До свидания Гюнтер, – пожал я его тёплую руку и мне словно по венам, перетекла часть его уверенности, прямоты и доброты.
– О чём сожаления Вадим? По грустным глазам вижу.
– К тётушке не успел заскочить. Всё из-за нетипового расклада и выходящих из ряда вон обстоятельств.
– Ничего. Ещё успеешь. А сейчас тебе тут лучше не светиться. Тебя то он, думаю тоже хорошо запомнил.
– Как и я его, – ответил я уже перед самым уходом.

Глава 2. Холодная встреча
7 января 1988.
Холодное январское утро обещало быть тёплым, уютным и долгожданным выходным в кругу семьи у любимой тёти в гостях. Накануне мы весь вечер наводили безупречную чистоту и тётя готовила приготовления, потому что очень любима предстоящий праздник, так как это был её любимый день и одновременно день рождения. Я же отчасти всегда сочувствовал людям совмещающим день рождения с любым другим популярным праздником. Потому что личный день приходилось делить с публичным достоянием и два выходных сливались в одни мимолётные, почти обезличенные сутки.
Впрочем, моя тётя слишком добрая, чтобы думать на подобные глупости. Так как всегда очень любила гостей и вообще больше приносила себя людям в радость, чем требовала подобного от окружающих. Действительно, самый счастливый человек на свете тот – кто живёт для других. Причём подобная установка для неё была всегда естественнее всех других. Такой она родилась, такой она была всегда и излучала тепло и свет просто так, подобно Солнцу. Я мог только восторгаться ей, потому что других примеров самоотверженной любви высшего уровня у меня больше не было, а сам до этого уровня я ещё к тому времени не дошёл. Однако большой вопрос – дошёл ли я до неё до сих пор. Потому что если бы дошёл, то не рассуждал бы на этом уровне, а вёл себя так же естественно как она.
Но, я мужчина, а мужчине не столь присуще такое чувство как беспрерывное чувство любви. Скорее я просто всегда был честен с собой и с миром, а потому чрезмерно ответственен и серьёзен в любых вопросах, что послужило мне хорошей основой для создания карьеры.
По её просьбе, едва стало светать, я утром вышел освежиться и пройтись до ближайшей фермерской лавки, за свежим молоком и 35% сливками для её бесподобного клубнично-сливочного пирога. Меня уговаривать никогда не надо, особенно если об этом говорит тётя. Особенно когда дело касается моего любимого блюда из её богатого кулинарного меню, в котором она стала настоящей богиней кухни. И это не только мои мысли. Соседи и знакомые всегда отзывались о её таланте готовить райские блюда не из вежливости.
Однако меня смутил только один момент: куда могли деться сливки которые я покупал позавчера? Впрочем, мало ли куда она могла их пустить? Да в конце концов могла случайно пролить. Не буду же я допрашивать любимую тётушку о таких мелочах. И вот я уже дышу морозным январским утром, похрустывая свежим выпавшим снегом на мостовой, разглядывая по пути мило украшенные домики и ещё не выключенные ночные весёлые, разноцветные огоньки. Милота… как жаль, что радоваться жизни приходиться так мало, когда ты увлечён работой и от тебя многое требуется, для других людей. Но ведь это всё в конечном итоге для блага…
Я уже почти подошёл к свободной, только что открывшейся лавке и уже даже занёс руку чтобы первым постучаться в окно, так как по моим часам, они должны быть уже как пять минут открыты. Как вдруг, слева от меня возник мужчина в элегантном сером пальто и шляпе. Он едва коснулся моего левого локтя и я сразу смерил его холодным взглядом, с немым вопросом.
– Доброе утро, Вадим, – приветливо, но сдержанно улыбнулся он.
– Доброе. Мы знакомы?
– Я по работе. Желаете на чашечку кофе? – посмотрел он на кафе напротив.
– Не пью кофе. Кто вы?
– Вы позволите тогда выпить мне кофе и объясниться? Весьма прохладно делать это здесь. К тому же там очень вкусные пирожные зингер. Вам понравиться, я закажу вам парочку, с молочным коктейлем, если пожелаете или с чаем. У них отличный цейлонский чай. Вы чай пьёте?
– Ну, бог с вами, рассказывайте сейчас уже. Если вы пришли чтобы переманить меня к себе или имеете другой дурной умысел, то советую выкладывать вам немедленно. Потому что я настроен решительно сегодня на выходной.
– Я не займу у вас много времени. Однако это касается ваших интересов в первую очередь.
– Пять минут, – сухо сказал я, соглашаясь идти с ним, потому что не любил двойные игры, а он показался мне сразу приятным человеком. А со мной такое редко, обычно я нахожу человека приятным, только если очень хорошо его знаю и могу вынести такое решение спустя большое время. К тому же интуиция явно говорила мне, что стоит его послушать, причём внимательно.
– Пять минут, – кивнул он.
Мужчина средних лет оказался любителем сладкого. Приличий ради, я дал ему пару минут на завтрак. Сытый мужчина – довольный мужчина. Пусть подкрепится, тогда я выведаю из него больше, чем он планирует мне рассказать. Тогда как я только съел одну пироженку, он умудрился слопать их аж три штуки. Сластёна. Или обжора? Хотя скорее сладким стресс снимает, работа такая.
– С грядущим рождеством! – к нам уже второй раз подошла очень милая девушка.
– Ещё кофе, пожалуйста. День обещает быть длинным, – улыбнулся он официантке и та расплылась в счастливой улыбке, ну он и обаяшка!!!
– А вашему другу? – тепло посмотрела она на меня, тая от его внимания.
– Спасибо, мне всего хватает, – сдержанно поблагодарил я её.
– И так к делу, – настроился он, скидывая на спинку стула пальто, затем быстро оглядел улицу в высокую витрину, у нашего уютного и одинокого места за столом для двоих. – Против вас Вадим построено сфабрикованное дело, по обвинению в гос.измене и расхищению государственного имущества используя служебное положение в звании старшего унтер-офицера Вооружённых сил Австро-Венгерской империи.
– А вы простите кто?
– Меня зовут Гюнтер. Сейчас я друг. Но моя истинная натура ни чем сейчас вам не поможет. Однако в конце нашей беседы я раскрою карты относительно и своего положения. Однако в первую очередь, мы сейчас здесь ради вас.
– С какой стати я буду вам верить?
– Я спасаю хорошего человека. Но делаю это редко, если обстоятельства позволяют и человек мне нравится. Вы Вадим хороший человек, вы мне нравитесь.
– Так вы из разведки. Переходите к сути Гюнтер. Штаты, Англия или может быть…
– Не совсем оттуда. Но можете думать пока так. Вас подставят завтра. Когда вы вступите в обязанности старшего унтер-офицера. Сегодня в вашу часть, в обед приедет комиссия и недосчитается доброй части имущества и оружия. После чего будет ещё более тщательная проверка и на месте вас скомпрометируют отвечать за вверенное звание. Потому что на вас и ещё на пару человек званиями выше, уже подкинут улики, найти которые не составит большого труда. Это нужно для того чтобы комиссия продвинулась по службе, а на вас пала тень подозрения в шпионской игре. Позже вас обвинят в шпионаже.
– И для этого вы здесь, чтобы нас застали вместе… Хитро, но так предсказуемо.
– Увы, нет. Нас никто не наблюдает. Кроме глазастой официантки. Я в Вене тайно. И мои друзья рассказали мне текущий план и банальную интригу. В которой, вы просто пешка. Действительное хищение уже произошло среди фигур покрупнее вашей, это сделано для того чтобы скрыть факт наличия в вашей части секретного артефакта, которым я в том числе и интересуюсь, а в особенности тем, чтобы он не попал не в те руки, так как имеет большую силу влияния на общие военно-политические события. Ну а в целом видении, это слишком крупная игра и вам о ней я пока не могу рассказать. Допуски не те, извините.
– И почему такая пешка как я, интересует вас?
– Повторюсь. Вы хороший человек. Ещё двоих я спасти никак не могу, так как у них рыльце давно в пушке и они будут выкручиваться из ситуации сами, так как сами в неё закрутились винтом ещё до всей этой истории. Вас же просто погубят почём зря. Я не хочу этого допустить. Я знаю массу таких случаев. Для меня дело чести остановить подобный случай.
– Какие ваши доказательства. Меня интересуют факты Гюнтер.
– Утром за вами прибудет машина для старших служебных лиц, её будет сопровождать небольшой конвой солдат. Вас будут брать утром, прямо из тётиной квартиры. Уже с обвинением в измене со всеми вытекающими. Далее допрос. Пытки. В итоге уже не важно, признаетесь вы или нет. Ваша судьба определена и это не светлое будущее молодого старшего унтер-офицера. В лучшем случае пожизненное заключение. В худшем, вас предадут более суровой степени наказания. Но не будем о грустном. Будущее решите вы сегодня.
– Каким образом?
– Смотрите сами. Завтра я буду ждать вас в машине во внутреннем дворе дома. Хотите – приходите ночью. Хотите – утром сдавайтесь своим обвинителям и выходите через главный парадный подъезд. Вас в любом случае будут брать Живым конечно. Так как с бездыханным телом, дело завести сложно. Но рисковать всё равно не стоит. У вас не влиятельное положение. Могут и просто застрелить – проще доказать виновность и причастность. Как при попытке уйти от ответственности бегством.
– А что будет с тётей?
– Если пойдёте со мной, то ничего. Её допросят максимум на пару часов и ничего нового не узнают. Это политика. Им козёл отпущения нужен только один в вашей семье. Если пойдёте сдаваться на верную погибель, её тоже допросят, но не думаю, что допрос будет чем-то отличаться.
Однако сбегая со мной, им это даже будет выгодно. Ведь раз сбежал, значит было что скрывать, – вдруг он остановился и далее заговорил на чистом русском. – В любом случае решение за вами Вадим. Не буду юлить. Я ваш соотечественник. Потому не могу оставаться безразличным в подобной ситуации. Раз нас двоих занесло в чужие края.
– У вас отличный австрийский, – перешёл я сам на русский. – Впрочем, как и русский. Где учились?
– Учился здесь в молодости. У вас тоже хорошее произношение. Думаю это заслуга вашей тёти.
– Всё верно. Что ещё обо мне знаете?
– Всё пожалуй. Будучи выходцем из матушки России, в четыре года потерял своих родителей, когда их в путешествии накрыло ураганом на лайнере в тихом океане.
Потом забрала тётя жить к себе. Затем школа и следом военная академия. Так как навыки были подходящие, шли по стопам отца, а он десять лет был успешным военным, до того как женился на вашей матери и решил сменить карьеру. Затем вас за отличия забрали в спецслужбу, но долго вы в ней не продержитесь, потому что плохие люди уже давно делают её гнилой, к сожалению. И это обычное явление. В любой стране есть коррупция.
– Классическая вербовка получается. Вопрос куда?
– Ну я бы не сказал, что классическая. Просто у вас нет другого нормального выхода. Можете конечно найти правду сами, но там вам её не позволят найти и тем более не позволят обнародовать. Слишком много завязано концов разных грязных интересов.
– А я вам зачем? Родину не выбирают.
– Согласен. Я обеспечу вам достойную службу на благо общества. Только государство придётся сменить на несколько лет. Пока формально всё не утрясётся и о вас забудут. Тёте же лучше переехать за город. В горы, например. Это будет полезно для её здоровья. А квартиру продать.
– Ну да. Так она всегда и хотела, да всё тянула. Так что у вас за служба, разведка?
– Так и быть Вадим. Я сделаю одно исключение против правил. Так как вижу рационально и здраво думающего человека. Интуицию не обманешь, правда?
– Учитывая нравственное состояние некоторых верхов и то что я видел в части, это вполне возможно. Просто закрывал глаза ранее на всё это. Я служу не им, а людям страны. Я хоть по крови русский, но вырос я здесь и вполне патриот.
– Я тоже патриот. Патриот мира. Организация в которой я служу, называется СКПЯиСС – Служба Контроля Паранормальных Явлений и Сверхъестественных Сил.
– Не шутите?
– Сразу в это трудно поверить. Однако, учитывая сколько легенд и слухов ходит вокруг твоей части, я бы на твоём месте не был так скептически настроен.
– А я не скептик. Просто об этом много говорят. Но фактов мало. Вернее их почти нет. Особенно когда после войны прошло столько времени. Но душок есть. Вы правы. У нас не чисто в части. Причём это подмечают даже те, кто ни во что не верит. Дела соответственно творятся вокруг этого засекреченные. Только простые солдаты как я, почти ничего не знают.
– Мы тайная организация и ваша часть в числе других, в некоторой степени нам тоже отчитывается. Неофициально. Пока неофициально. Но скоро это будет напрямую прописано в законах. Просто это дело времени. Структура Службы Контроля всё время меняется и обновляется. Наступают другие времена. Холодная война уже не столь актуальна, какой её привыкли видеть. Сколько борьба против нечисти напрямую. Война без формальностей с внешней стороны. Как это было с первой и со второй мировой.
– Ладно. Я подумаю. Подожду до утра и сделаю выводы самостоятельно.
– Хорошо. На выходе человек даст тебе пакет. В нём будут молоко и сливки. Ты и так задержался немного в кафе. Так тёти и скажи. Ещё в пакете будут пирожные зингер из данного местечка. Передай тёти, они ей тоже нравятся. Просто она скрывает.
Если передумаешь, о нашей встрече никогда и никому не рассказывай. Для своей безопасности.
– Ясно.
– И да, будь одет в неброское, гражданское. До встречи, завтра, ночью, – он передал мне небольшую схему от руки, с названиями улиц и тремя отметками, где он будет меня ждать. – Запомни и потом сожги.
Я забрал схему, встал, кивнул в знак прощания и вышел. На входе, как бы случайно входящий мужчина в сером, незаметно передал мне бумажный пакет, так что нас никто не смог бы заметить, потому что предбанник прохода был целиком из цветного витражного полупрозрачного стекла. Я принял пакет, сверился с содержимым и пошёл домой.
Обед и вечер прошли без особых событий. Обычный тёплый праздничный вечер с тётей. Я даже засомневался в информации, однако мои подозрения, идущие изнутри, начали сбываться уже с наступлением ночи. Последний месяц меня действительно скребли коши на душе и сердце. Внезапные перемены. Внезапное повышение. Тайны, слухи, домысли, интриги и грязные дела руководства просто не могли быть незамеченными даже среди простых солдат. Чего говорить, когда я сам всё видел своими глазами. Чистота помыслов руководства ожидала большего благородства, чем я привык думать. Однако невозможно оставаться чистым, находясь 24 часа в сутки в грязи. Вот грязь и запачкала мою безупречную репутацию. Жаль, очень жаль. Теперь не хотелось проматывать в голове все прошлые события, предостерегающие всю эту новую канитель. Но первые её проявления не застали себя ждать.
На вечерней прогулке, я заметил слежку двух якобы случайно идущих мимо солдат. Сначала незнакомец с сером утром в кафе, теперь вот это. Буря интриг разворачивалась у меня на глазах. Они разговаривали и натянуто говорили между собой о «своём». Я слишком хорошо научился различать такие вещи. Так что ночью, когда тётя легла спать. Я оделся в зимний гражданский вариант одежды. Взял с собой только немного денег (остальное скромное жалование я оставлял тёте). Ну и естественно взял пистолет Glock 17 ещё первого поколения, да нож Glock FM78. Без них я уже совсем никуда не хожу.
Окна моей комнаты выходили на внутренний сад. Заснеженный и безлюдный. С кухни и из зала я мог созерцать пустую улицу с одинокими далеко расположенными друг от друга фонарями. Занятно, что именно сегодня машин стояло мало. Будто соседи намеренно припарковались подальше от дома. Случайность ли? А почти полное отсутствие людей? Тоже подозрительно. Несмотря на ночь, в любой час можно заметить либо проходящего человека, либо проезжающее такси. А сейчас пусто. Лишь медленно падающий, редкий-редкий снег, да на градуснике -1 по Цельсию.
Выйти через парадный вход на рассвете – всё равно, что приговорить себя к аресту. После короткой перестрелки или без, не важно. Скорее всего, на той стороне улицы уже есть стрелок, о котором я не знаю. Возможно даже два. Они караулят мои окна, с самого начала ночи. Я бы поступил так же – выставил двух лучших стрелков. А на самых дальних концах улицы, поставил бы по машине с молодцами, в качестве двух хорошо вооружённых штурмовых групп для прямого захвата цели.
Личность я скромная по меркам разведки, но если им нужен козёл отпущения, да к тому же живым, то сил можно привлечь и побольше. Чтобы всё выглядело естественно.
Если бы дело было чистым, меня бы привлекли к ответственности и опросу ещё в части. Или дождались бы моего прибытия. Чтобы наверняка. Чтобы я пришёл сам. Не зная о предстоящем захвате и аресте. Но нет, меня будут брать, словно я уже преступник, а это очень подозрительно. Значит всё уже решено. А некто в сером, по имени Гюнтер – действительно не желает мне зла. По крайней мере, сердце моё так думает тоже, а не только холодный расчёт разума.
Ведь если повесить на меня международный шпионаж, то и опасность выходит от меня исходит высочайшая и степень важности поимки такого кадра, тоже растёт автоматически. Как и награда за вычисление и поимку с поличным. Но я не стану облегчать задачу и банально не подставлюсь. И даже через задний двор не пойду, потому что, мне уже начали казаться там чьи-то следы, которых не было. Следы на снегу это от детей или вполне себе взрослых вооружённых солдат, уже не важно. Бинокля всё равно нет. Я принципиально избрал иной путь для побега.
Не мелькая с самого наступления ночи у окон, я вышел и посмотрел в глазок на, коридор площадки перед дверью. Конечно, никого не видно. Дождавшись полной темноты и раннего утра, в 3:45 я плавно открыл окно в своей комнате и пользуясь полной темнотой, вылез на край фигурной кирпичной кладки. В детстве я так любил сбегать из своего углового окна со второго этажа, когда тётя оставляла меня запертым одного в квартире, без дурных намерений естественно. Однако на старый дуб я не перелез, а продолжил карабкаться по выступам в самом углу, у соседней стены. За белыми кронами раскидистого дерева и широкой, старинной водосточной трубой меня совершенно не будет видно, даже если смотреть с внутреннего двора, но там сейчас никого нет. Все ждут утра, когда я отправлюсь на службу.
Ну, хорошо что есть хоть такие «добрые» люди как этот незнакомец в сером. Если всё не так как он сказал, я успею придумать отмазку, а если всё так, как и подсказывает мне нутро, то я поступаю правильно. Потому что быть легко замешанным в политических интригах и банально получить пожизненное, в лучшем случае – перспектива так себе. Скользкий красный кирпич при отрицательной температуре, присыпанный снежком – выступ так себе. Но мои горячие руки топили снег и лёд от первого же прикосновения. Так что я уверенно добрался до третьего, а потом четвёртого этажа на чердак и открыл его, практически без шума.
В детстве единожды я уже так лазил, правда был замечен тётей, отчего чуть не последовал самый страшный выговор, в итоге за что получил билет на занятия альпинизмом, ведь там хотя бы это происходило со страховкой. Потерять единственного родного человека ребёнком, не входило в планы тёти. А теперь не входило и в мои – потерять её. Но оставлять записку было бы глупо. Я смогу навестить её позже. Через пару тройку лет, например. Почему нет, тоже лучше перспективы не увидеться никогда. Или через окошко в решётку, строго редко и для посетителей военных заключённых.
Пройдя по чердаку почти в полной темноте, я добрался до самого края дома и оттуда прикинул шансы, перелезть на крышу другого, разница всего в двух метрах. Просмотрев как следует оба направления, я вылез из окна и держась сразу за несколько скруток проводов, достиг нужной стены. Окно правда было закрыто изнутри. Этого следовало ожидать, потому я перелез на крышу и уже оттуда вновь попал на чердак, так как там лестничная клетка, ведущая на крышу была открыта. Вена это такое место, где люди чувствуют себя расслабленными 365 дней в году. Вот и я расслабился, когда дошёл до конца чердака. А потом по пожарной лестнице, спокойно спустился вниз. И легко перепрыгивая маленькие заборы до уровня груди, вышел на нужную мне улицу. Это была вторая возможная точка эвакуации. Но тут, у края парка никого не было. Ни машины, ни незнакомца в сером.
Выбрав место для перебежки в парк, я вдруг заметил там тени. Вот так внезапно. Прячась в тёмном палисаднике со стриженными бортами из плотных кустов, я так напряг привыкшее к темноте зрение, что пожалуй стал видеть не хуже совы или волка. Точно, стоят двое. Кажется обыкновенная полиция. Но что они там делают? Скорее всего, были привлечены для массовки. Не зря я сравнил себя с волком – загнать меня хотят как зверя. Потому что знают – я просто так не сдамся. И раз обвинения мне ещё не предъявили, а они воспринялись бы мной в штыки как абсурдные, то похоже моё сопротивление заранее просчитали и на него теперь надеялись. Ведь чем не шпион – раз сопротивляется внезапному аресту, который им и нужен, сам же себя выдал бегством от правосудия. А в случае если меня застрелят случайно, хотя скорее всего такой команды нет на 90%, то ничего страшного тоже не произойдёт. Ведь с кем не бывает, особенно когда за дело берётся городская полиция.
Чтобы не накручивать себя я принялся перебираться гуськом и дальше палисадниками. Пока мимо не проехала машина, так что мне пришлось залечь. Машина подъехала к двум полицейским. Они перекинулись несколькими фразами, которые я не расслышал. Зато пользуясь заминкой я быстро по темноте перебежал в парк. И вроде меня даже не заметили. Несясь как зверь зимой, я добрался то точки первой эвакуации, но там не было ни Гюнтера, ни его машины. Только четыре полицейских дежуривших в закрытой беседке рядом с пешеходной мостовой. Не слишком ли много полиции для рождественской ночи?!
Пробежав с пол небольшого квартала, я пересёк быстро закончившийся парк. Последнее место была дальше всех и я надеялся на него больше всего. Одинокий сквер в аллее памяти, памятники патриотам и гранитные статуи в снегу. Гюнтер отзовись! Я досконально изучил всё вокруг, но кроме патрульной машины и трёх сидящих там полицаев, других вариантов побега не обнаружил. Приехали.
Неужели Гюнтер скомпрометировал мой побег, чтобы меня поймали на все сто процентов. Зачем тогда такая сложная схема? Для того же, чтобы потом он выступил как свидетель, а нашу встречу с разведчиком и шпионом зафиксировали свидетели? Всё равно не понимаю, зачем так усложнять и без того простую схему ареста, простого солдата.
Вдруг мимо стало проезжать такси. Оно остановилось рядом с аллеей, из неё вышла весёлая девушка в шубе. Тут же она пошла к полицейским и между ними развязалась явно не менее весёлая беседа. Пока беседа не закончилась арестом, девушку пошёл унимать её проницательный молодой человек, извиняясь перед сотрудниками власти, что беспокоит их в столь ранний час. На моих часах уже было 4:15.
С 4:30 до 5:00, по времени указанному в записке, меня должны были забрать. Я заметил, что всё это время сидевший ровно водитель такси, вышел и под предлогом отойти отлить, стал высматривать окрестности. Он не заметил меня, но несколько раз сделал приветствие рукой. Точно ждал моего ответа. Я не выдержал и помахал в ответ. Тогда он быстро стал манить меня рукой к себе. А затем словно медлительно закуривая, стал меня ждать, присев на свой багажник.
Смех девушки нарастал и полиция начала требовать их убраться, пока они не забрали их с собой. Парень схватил её в охапку и стал уводить. Я к тому времени нырнул на заднее сиденье открытой машины и таксист, дождавшись когда сядет молодая пара, плавно двинулся дальше. Полулёжа я сидел рядом с молодой невесткой, она махала рукой полиции из открытого окна. Молодой человек сидевший впереди с таксистом старательно делали вид, что ничего не происходит. Только мы отъехали, девушка достала фотографию и сверилась с моим лицом.
– Это он? – спросил парень, на правильном австрийском.
– Сейчас спросим, – сказала девушка на чистом русском. – Вадим, ты?
– Я, – сглотнул я.
– Отлично, – ответила девушка. – Сеня рули в зону «Д».
– Нельзя, там перекрыто. Диспетчер только что предупредил тоновым вызовом. Едем в «Г».
– В «Г» так в «Г», – спокойно отреагировал её «жених».
– Ладно, – я заметил у неё под шубкой «Cкоорпион» Vs-61, она заметила мой взгляд, парень же держал в руках CZ-75. – Оружие есть? – серьёзно спросила она.
– Да, пистолет, – я достал пистолет, предохранитель на нём был снят, с самого момента, как я покинул комнату.
– Хватит, – помахала она рукой, чтобы я убрал оружие.
Водитель завёз нас под старый мост у реки. Там стоял старый серый седан «Jaguar» начала 80-х. В нём сидел единственный мужчина в шляпе. Я узнал в нём Гюнтера. Держа неприкрыто пистолет в руке, я дождался когда парень вышел из машины первым. Он подошёл к Гюнтеру и на чистом австрийском доложил ему, что я доставлен. После чего Гюнтер махнул мне рукой садиться к нему.
Я огляделся, вышел и сел к Гюнтеру на переднее сиденье. Мы плавно поехали дальше, а в зеркала заднего вида я заметил, как мои трои бывших спутников, толкают машину и она плавно заезжая в воду тонет. Затем они растворились в темноте.
– Привет Вадим. Как добрался?
– Третье место для сбора. Там была полиция. Но они разыграли спектакль и я чудом пробрался в машину.
– Молодец. Остался последний штрих. Веди себя естественно. Вот твои временные документы. Теперь ты Ганс Отто Штруден. Мой научный помощник. Мы покидаем страну через полчаса. Старые документы при тебе?
– Оставил дома.
– Хорошо. Они тебе больше никогда не пригодятся. Забудь о своей прошлой жизни и больше не вспоминай.
– Мы едем в аэропорт?
– Нет. Поезд останавливается через двадцать минут на загородной станции на три минуты, мы уедем на нём.
Пока мы ехали по трассе, по одной стороне которой был лес, а по другой поле, мимо нас проехали две полицейские машины. Гюнтер даже не моргнул, я тоже оставался спокоен. Он внушал спокойствие и безопасность. На станции мы передали машину, ждавшему нас там человеку, а сами будучи единственными на ночной станции, дождавшись через минуту поезда, зашли в вагон, предъявив проводнику паспорта и билеты, которые были у Гюнтера. Поезд тронулся, а проводник проводил нас в просторное купе 1-го класса.
– Так куда мы едем Гюнтер?
– Ещё не догадался? – сказал на чистом русском мой попутчик и по легенде учёный.
– В Россию?
– Да. Кстати, меня зовут Михаил, – нажав на кнопку у двери он вызвал проводника. – Это моё настоящее имя.
– Хорошо, Михаил, – в дверь тот момент постучались.
– Да, Михаил Алексеевич, что желаете?
– Мы будем завтракать, – открыл дверь Михаил. – Мой друг очень голоден. Прошу вас подать нам, плотный завтрак.
– Сию минуту, – проводник скрылся и прикрыл за собой раздвижную дверь.
– Оружие при тебе?
– Да. Пистолет и нож.
– Пистолет поставь на предохранитель, – снял Михаил своё серое пальто и белый шарф, затем повесил в шкаф, оставшись в белой рубашке и тёмно серой клетчатой жилетке под цвет брюк, с тёмно синим галстуком-бабочкой, по цвет глубоких синих глаз. – Пальто можешь тоже снять. Нам ехать весь день. Успеешь выспаться. Если хочешь. Или я расскажу тебе всё о месте, в котором ты теперь будешь работать под моим чутким руководством.
– Фух, – выдохнул я впервые, когда нам принесли большой завтрак, серебряный сервиз и два ароматных чая в стаканах и серебряных же подстаканниках.
– Знаешь Вадим, кто самый счастливый человек на свете?
– Тот кто живёт для других.
– Хм… – явно не ожидал такого ответа мой собеседник. – Ну, значит мы сработаемся, – он красиво повесил на грудь небольшой белый фартук. – Но не раньше, чем после завтрака.

Глава 3. Башня на холме
5 июня 1988 я был в центральном штабе.
– Добрый день Михаил Алексеевич.
– Привет Вадим. Ну так как прошли первые пять месяцев профессиональной боевой переподготовки?
– На мой взгляд сумбурно, хотя и успешно судя по базовым оценкам инструкторов, всех тех мест в которых я успел побывать за это время.
– Хорошо. Проходи, вместе с вещами. Давай ко мне на ты – Михаил. Время сокращённое на обращение – высвобождает больше шансов на мою реакцию, а следовательно, повышает шансы на выживание. Не замечал, почему во всех боевых операциях у бойцов позывные, а не имена?
– Есть такое. Так вы не только в офисе сидите? Кроме нашего совместного путешествия в Вене.
– Нет. Вдвойне не верно. Это не офис, а штаб. Главный причём. У нас никто не сидит в штабе. Все на службе и в любую минуту готовы включится в боевую, оперативную или полевую деятельность. Да ты не стой, садись пока. Сумки можешь оставить у входа. Никто не возьмёт.
– Михаил, перед тем как определить меня на постоянное место жительства, вы мне велели зайти к вам.
– Всё верно Вадим. Твоей дальнейшей профессионально-боевой переподготовкой заниматься нам некогда. Обычно она составляет от одного года до трёх и у всех проходит в обязательном порядке, срок зависит от типа специальности. Специальность твоя – тактическо-боевая, оперативно-полевая и разведывательно-диверсионная деятельность. Но, обстоятельства сейчас таковы, что мы размотали очень опасный клубок событий, которые влекут необратимые последствия для всеобщей безопасности. Роковые последствия для большей части человечества, это если тебе нужны детали поясняющие суть.
Потому ты будешь проходить службу и обучение сразу в полевых условиях. Лично под моим наблюдением. Какие уже начались с твоего первого задания в Австрии, с которым ты успешно успел справиться. А значит уже готов. Можно бесконечно долго мотаться по полигонам и научцентрам спецподготовки, а работу в поле они заменить всё равно не смогут. Подсознательно ты всё равно знаешь, что тебя, если что прикроют инструктора. В поле же, реальной обстановке – такая блажь на ум не придёт, там полагаться будешь только на себя. Какие у тебя есть вопросы?
– Чем вызвано прерывание обязательного обучения раньше срока? Я ознакомился со своим спецкурсом подготовки, там очень длинный список.
– Всё верно. Проходить подготовку и переподготовку ты будешь в свободное время и в рамках выполняемых заданий. Потому что сотрудников мало, а работы накопилось запредельно много. Мы не можем ждать, когда все научаться правильно, заполнять анкеты и вести правильные психологические допросы, в то время когда враг стоит не просто у ворот, а бродит между нами незримо.
Твоя относительно высокая боевая подготовка и особый талант к интуитивному выживанию в любых условиях делают тебя лучшим кандидатом на индивидуальное обучение, лично со мной. Думать по-другому я тебя научу. Действовать не типично и нестандартно ты научишься в процессе. Техническая часть придёт в процессе. Сдюжишь?
– Очень на то надеюсь и верю, что оправдаю надежды.
– Ну и славно. Что тут у нас на тебя… – он быстро глянул в раскрытую на середине папку.
– Вадим Витальевич Акгулов, 1965 года рождения. Рост 188 см. Текущий вес 72 кг. Чего так мало?
– До 5-ти месячной подготовки весил 86 кг. Мышцы ушли на сверхизнурительных тренировках.
– Я думал они просто изнурительные. Но видимо тебе инструктора вменили сверхизнурительные, когда узнали в январе, чтобы тебя гоняли вдвое больше, по моей личной просьбе, чтобы ты быстрее втянулся.
– Ну и недосып постоянный.
– А сколько ты спал в день?
– Часа по три.
– Ну это не дело конечно. Будешь теперь спать минимум по четыре-пять. Тебе надо восстанавливаться и мускулатуру неплохо будет нарастить вновь. А-то выглядишь как призрак солдата войны во Вьетнаме, – он вновь посмотрел на меня. – А лучше спи по шесть. А-то лицо впалое стало.
Значит так, позывной дадим тебе АК. В честь автомата, – я сморщился. – Тогда Акула. С фамилией сочетается, – я повёл глазами вверх и вытянул лицо.
– Шучу, – не страдай раньше времени. – Будем и дальше Вадим называть, – он удержал широкую улыбку и смех. – Чувство юмора смотрю в тебе вытравили. Это плохо, надо будет восстанавливать. Без него в нашей работе нельзя. Крыша раньше поедет. А так посмеялся над ситуацией и проходит стресс.
– Я это понял по первому заданию.
– Так это пустяки… Коллег в свободное время послушай. Они тебе не такое расскажут. Инструктора, что не рассказывали свою молодость боевую?
– Нет. Больше гоняли.
– А ну да, забыл. Я же их просил ускорить твой и без того интенсивный курс, – я глубоко вздохнул, спать хотелось невыносимо. – Таисия, принеси пожалуйста чай и тонизирующие конфеты, спасибо.
Через минуту, цокая каблуками вошла хорошенькая девушка и передо мной на столе оказался блестящий поднос, чашечка крепкого зелёного чая и три шоколадные конфеты в фольге.
– Приятно аппетита, – улыбнулась девушка и мне стало легче на душе. – Видеть последние пять месяцев только суровых бородатых мужиков с оружием в камуфляже в лесу, горах, степи, альпах, пустыне, бункерах и прочих полигонах порядком надоело.
– Угощайся Вадим. Когда последний раз нормально ел?
– Двое суток назад, – я стал раскрывать конфеты и пить с ними чай, уже через минуту, мне стало тепло внутри и хорошо в целом, глаза мои прояснились. – Вкусные конфетки, – приметил я. – Калорийные наверное.
– Ага, это тоже, особая разработка, для таких случаев как раз. Больше трёх не дадим, а то не уснёшь. Так, что у нас дальше… – он вдруг закрыл папку. – Значит, ты хотел в австрийский спецназ?
– Хотел. Но выполнял всё слишком хорошо.
– Да, потому тебе предложили службу более ответственную и перспективную.
– В разведку я не стремился, но всё к ней шло само. Майоры и прочие мужики в погонах, стали предлагать мне разные варианты службы. Пока не решили завернуть меня в разведку.
– Пока всё это не кончилось банальными интригами?
– Да. Обидно.
– Ты знаешь Вадим, я не удивлён, что твоя блестящая карьера за границей так легко оборвалась. У тебя в натальной карте прописана миссия: попасть к нам и служить в самом элитном роде особой службы – в Службе Контроля.
– Серьёзно что-ли?
– Абсолютно, я кого попало, к себе в команду не беру.
– У вас своя команда?
– Да, позже познакомлю. Сейчас пойдёшь в личные апартаменты. Бросишь вещи, сходишь в душ. А то у тебя веточки еловые в волосах застряли, – я быстро сунул руку в порядком отросшие за полгода волосы и действительно достал оттуда еловые сухие иголки. – Потом прямо в апартаменты тебе принесут горячий ужин. Умнёшь весь – ляжешь спать. Спи сколько душа пожелает. Ты мне нужен добрый. Проснёшься, сделай звонок – принесут завтрак. Как будешь готов, сделай ещё один звонок, за тобой придут. Далее увидимся вновь.
– Вопросы?
– Вопросов больше нет.
– Таисия, проводи Вадима, – сказал Вадим в телефон, нажав одну кнопку. – Не буду больше тебя задерживать, можешь быть свободен.
Я был рад, что меня проводит девушка. Жизнерадостная Таисия встретила меня более жизнерадостным после чая.
– Готов идти? – спросила она с прохода.
– Да. Можете меня вести.
– Давай на ты.
– Давай, – я посмотрел на Вадима и держа сумки в руках, на всякий случай, помня суровых инструкторов, спросил. – Разрешите идти?
Вадим просто кивнул, морщась от «вы». Таисия закрыла за нами дверь и мы скрылись в коридоре. Я был выше её ростом примерно в полтора раза. Её рост составлял не более метра пятидесяти пяти. На её фоне и изящной фигуры, даже со сброшенным весом я казался просто громадным. Плюс сумки. Однако просторный отделанный изнутри матовой сталью лифт легко вместил нас.
– Как тебе здание штаба?
– Впечатляет.
– Раньше видел подобное?
– Никогда. Я всё больше в частях дислоцировался… – стал я подбирать слова.
– Австрии. Я в курсе. Но по корням ты русский да?
– Да.
– Читала досье на тебя. Не парься. У нас так принято. Всё знать друг про друга.
– Ты из команды Михаила, да?
– Да. Теперь ты тоже.
– Большая у нас команда?
– Не маленькая, – она стала смеяться. – приехали. Выходи, а то я не перепрыгну через твои сумки. Кстати чего они у тебя такие большие?
– Да разное, с собой. Всё что накопил за долгие пять месяцев, переезжая из одного места в другое. Оставлять ничего своего было нельзя, нигде. Вот и таскаю всё.
– Ясно, – она откровенно смеялась, придерживая лицо рукой, чтобы ещё пуще не смеяться.
– Чего ты смеёшься Таисия?
– Выражение лица, вид… Ты что жил в лесу? Вадим, ты смешной, – с таким юмором посмотрела она мне в глаза, что я впервые за последние полгода улыбнулся сам – Вот что значит общество симпатичной девушки.
– Всякое бывало…
– В общем, это твоё обиталище, – вошла она открыв электронным ключом дверь. – Комфортное, большое и чистое. Ключ оставлю у входа на тумбе. Не потеряй. Единственный экземпляр. Бросай там же сумки, покажу всё, – я поставил тяжёлые сумки на пол и прошёл за ней. – Это кухня. Холодильник если что полный. Но можешь всегда пользоваться телефоном, если что надо. Он в зале есть. Единица – это я, по всем рабочим и специальным вопросам, буду твоей связной. Двойка это любые другие вопросы организации быта. Тройка – кухня и заказ еды.
Там душ. Там туалет. Там спальня. В зале есть балкон – вид закачаешься. Потом посмотришь. А то упадёшь. Там гардеробная – отдельная комната. Там же сейф под личное оружие и прочие шкафы, комоды, полки. Что ещё… – она осмотрелась. – Домашних животных нельзя. Уровень пока не позволяет. Вопросы?
– Ужин заказать или итак принесут? Чтобы мне сразу два не принесли просто.
– Уже несут, – только она сказала это, как в дверь постучались, на табло в прихожей, перед входом справа я увидел китайца в белом, с большим подносом еды на перекатном столе с колёсиками. – Входите! – громко сказала она и китаец молча вкатил стол, оставил еду и поклонившись слегка в знак прощания вышел, укатив пустой столик. – Ладно. Располагайся, инструкция от Вадима у тебя к дальнейшей жизни пока есть. Если что набирай единицу, я расскажу дальше.
– На чай можно тебя пригласить как-нибудь?
– Вадим, – она засмеялась, – Спасибо конечно. Но пока приходи в себя. Успеем ещё чай попить.
– Хорошо. Спасибо Таисия.
– Ну, пока, – она пошла на выход и задержалась в дверях. – Ты обращайся если что, не стесняйся, раз новенький, – я кивнул, а она, порхнув светло-бежевой юбкой до колена и соломенными волосами, быстро вышла, закрыв за собой дверь.
Я подошёл к двери. Повернул ручку, закрыта. Выкрутил замок и она открылась, выглянул на ружу в пустой коридор – тихо и никого нет. Хлопнул дверь и замок опять автоматически закрылся. Ещё закрылся на дополнительный замок и цепочку. Привычка блин…
Быстро сбегал в душ. Забыл уже что такое. Всё холодный бассейн, прорубь, река, озеро, ведро воды… дождь. В общем, всё что угодно, кроме человеческих условий. Будто мало мне было спецназа в Австрии… Хотя сравнивать нельзя, в Службе Контроля подготовка раз в пять была уровнем выше. Если не в семь. От одной только бескончной рукопашки и стрельбы – дёргаться всё никак не перестанут мышцы… Так я ещё не допрошёл её получается… Что же там ещё было уготовано мне?
Ужин увёл мои мысли. Сначала в сторону кровати и спальни, затем в сторону Таисии, о которой я с улыбкой вспомнил вновь. А когда засыпал – кроме тысячи инструкций вбитых мне в голову, вспомнил улыбку тёти. Как она интересно там?
Я проснулся от пения птиц. Не сразу понял, что это не тревога. Солнце светило в спальню, сквозь полупрозрачные занавески окна. Не сразу понял, что это не сигнальный свет. Тут же я скатился и упал на пол, попутно вытащил из-под подушки пистолет и взяв в прицел окно. Но вспомнив, что я не на полигоне и сплю не в поле, сразу успокоился.
– Доброе утро, – махнул я им рукой и птицы посмотрев на меня унеслись дальше. – Сколько же времени?
Я бегло стал искать свои часы, вспомнил что оставил их в душе, пока не нашёл аккуратные настенные. 13:27. Ого, проспал почти семнадцать часов. Быстро в душ. Потом заказал завтрак. Вытираясь полотенцем, узнал что у меня полный холодильник и шкафы кухни еды. Но завтрак принял, уже от другого китайца и кивнув со словами «спасибо» безмолвному работнику кухни, закрыл за ним.
Зеркало меня смутило. Порядком отросшие волосы на длину ладони вместе с пальцами, пришлось уложить назад. Сщедрив изрядным количеством воска для укладки. Чтобы не топорщились. Узнать бы ещё, есть ли у них тут парикмахерская местная. Бороду оставлять не стал. Не в лесу живу. Пришлось поработать электробритвой, оставляя только щетину. Потом надо будет побриться уже наконец. Хотя и так красиво. А то был сам уже неопрятный, как полевой инструктор. Понятно чего Таисия всё время смеялась.
Вид из окна кухни отличный. Огромный город, с высоты двадцать восьмого этажа радовал своим многообразием. Завтрак взбодрил меня и я пошёл одеться в свой полевой летний камуфляжный зелёный комок, в котором прибыл из чащи Сибири. Я оставил его в ванной и теперь решил проделать этот не как вчера вечером впопыхах, а нормально, перетащив его из сумки в прихожей. Пока не обнаружил, что в гардеробной у меня есть отдельный шкаф с одеждой, на котором висела крупная записка маркером от руки. Записка гласила: «Одевай костюм номер 1-н. Заодно приведи в порядок растительность на голове. / Таисия». Завершал записку смайлик.
Строгий тёмно-серый, похожий по крою на английский костюм, но явно русский, судя по внутренней бирке с логотипом «СК». Удивительно, даже производство таких вещей как одежда «для своих» – у них идёт своя. Тёмно-коричневые ботинки с завышенным берцем, похожи на классические английские броги, только более удобные на мой взгляд и берец явно облегчён и завышен. К чему такой высокий? Крапива чтобы щиколотки сквозь носки не щипала? Да вроде брюки прикрывают. Хотя сели ботинки как ещё не сидела ни одна обувь за всю жизнь. Я даже присвистнул. Потрясающая стелька полностью копировала мою стопу. Такую бы обувь раньше в части выдавали, да все бы мировые производители выпускали…
К костюму белая рубашка. Специфический рубчик на ткани, но дышит. Там же рядом с костюмом на особой подушечке лежали классические цельнометаллические часы, с матовым не бликующим покрытием. Логотип «СК» на лицевой стороне. На обратной полная аббревиатура СКПЯиСС. Едва я приложил их к правому запястью, как они мгновенно защёлкнулись на нём и браслет с небольшим звуком механизма, стал стягиваться по руке. Я вдруг заопасался, что он мне запястье сейчас отрежет, как вдруг стянувшись впритык по руке, он уколол меня во внутреннюю сторону запястья и тут же расслабился, приняв вполне допустимую свободу.
– Связь установлена, – загорелся голубым светом экран и погас, оставив только матовую поверхность, с пришедшей в движение секундной стрелкой. – Приветствую вас Вадим Витальевич Акгулов, теперь я ваш личный идентификационный и связной браслет, – я открыл рот, но тут же прикрыл, глядя на себя в зеркало, не вязался удивлённый вид, с моей одеждой. – Время 14:56. В 16:10 Вадим ждёт вас у себя в кабинете. Отключить голосовые уведомления?
– Да, пожалуйста.
– Голос подтверждён. Анализ ДНК взят. Теперь назовите полную расшифровку вслух СКПЯиСС для полной идентификации.
– Значит я теперь в Службе Контроля Паранормальных Явлений и Сверхъестественных Сил, – осмотрел я себя в зеркало, застегнул пуговицу на пиджаке, затем расстегнул. – Солидно выгляжу. И то хлеб.
– Идентификация пройдена. Для дальнейшего управления используйте касание лицевой стороны экрана часов. Доступны все привычные, известные функции и показатели, в том числе медицинский отчёт по состоянию организма. Отключаю голосовой режим.
– Угу, – представил я, как со мной на людях начинают говорить часы и усмехнулся.
Старые, потёртые швейцарские военные часы снял. Памятные будут. Брать с собой оружие или нет, я не решил. На часах тут же всплыло светящееся тонким голубым светом уведомление, прямо поверх прозрачного стекла: «Личное оружие брать с собой не надо/ Таисия».
В итоге я и сам бы решил положить его в сейф. Не вязалось у меня ходить в таком парадном виде и при оружии (как я сильно на этот счёт оказывается тогда ошибался). Код для ввода был на дверце, я тут же сменил его на свой свежепридуманный семизначный и сложил туда пистолет с ножом, захваченные ещё с прошлой службы и осовремененную штурмовую винтовку Steyr AUG, которую мне выдали во время прохождения переподготовки. Почему Steyr AUG? Потому что слов инструктора она была для меня привычной. Только в большинстве случаев, пользовался я другими образцами стрелкового оружия – в целях обучения и не привязки к типу винтовки или пистолета, тогда как привычный с прошлой службы Steyr, лежал у меня в вещах. Зачем мне дали его с собой? Было тайной и для меня.
Выходя я хотел взять ключ-карту от двери, но часы слегка завибрировали – уведомив, что теперь дверь открывается по ним. Очень удобно. Но надо проверить. Попробовав открыть её снаружи пару раз, я расстался с основной картой, оставив её в тумбочке прихожей.
В 16:10 я поднял руку чтобы постучать в дверь Михаила, как вдруг он сам открыл дверь передо мной.
– Добрый день Михаил.
– Привет, – протянул он мне руку. – Заходи. Знакомься.
– Привет Вадим! – весело сказала Таисия. – Ну, с днём рождения, новый сотрудник СК!
– С Таисией ты уже знаком, она наш главный координационный маяк и информационный навигатор, – сказал Михаил, проходя к столу. – А это Амелия. Основная полевая сотрудница. Так как Таисия почти всегда в штабе и на связи.
– Очень рада знакомству, – протянула мне руку невероятной красоты девушка в бардово-красном платье.
Пред моим взором внезапно предстала полувосточной, полурусской наружности девушка, на вид лет двадцати пяти, так что я пожалуй сразу влюбился и безвозвратно пропал в её тёмных как два чёрных космических омута глазах, в которых отразились мои собственные глаза. Её взгляд обладал поистине магнетической силой, так что я сразу обнаружил, что совсем не дышу. А зачем мне нужен воздух? Если я в компании такой чудесной красоты.
Ростом она была около метра семидесяти восьми. Стройная как гимнастка. Ладная, как греческая скульптура. А голос такой глубокий и бархатный, что буквально пронизывал до глубины души и отдавался где-то в затылке. Сражённый её абоянием, всего лишь за одну секунду, я потом не мог придти в себя несколько дней. Однако на секунду пожав её очаровательную ручку, я тут же ожил и сделал вид, что меня не разобрал внутренний гром и молния. Вот что значит выдержка и спецподготовка.
– Очень приятно, Вадим.
– Тут не вся команда, насколько ты понял, – сказал Вадим, что-то беря со стола из бумаг. Выезжаем через несколько минут. Есть срочное дело. Таисия, ты как обычно на связи.
– Да, конечно, – она поспешила выйти. – Увидимся ещё, – тепло кивнула она нам, последний раз смотря на мой новый вид.
– Амелия проводит тебя до оружейной. Выбери что-нибудь привычное. Чтобы можно было спрятать под пиджак. Только быстро. Буду ждать вас с парнями внизу.
– Хорошо, – быстро среагировала Амелия. – Пошли Вадим, время не ждёт, – быстро пошла она в сторону выхода, изящно и гибко передвигаясь в изящных красных ботиночках без каблуков. По пути она накинула на плечи бардовый пиджак.
Господи дай мне сил не смотреть на её ангельские губы в красной помаде. Просил я высшие силы, когда мы ехали в лифте.
– … Так какой твой привычный пистолет, – кажется я прослушал то, что она сказала до этого, чего со мной никогда в жизни не было, так что даже пришлось прочистить горло от того что я опять перестал дышать и о чём-то вообще думать другом.
– «Глок», – одним лишь усилием воли я не покраснел. – Простой, технологичный, привычный. Ничего лишнего.
– «Глок»? – повела она глазами так будто я сказал, что люблю рогатки, а пистолеты, это вообще не моё.
– Чего не так?
– Ну как тебе сказать Вадим, – она мило сжала губки. – Он лягается, как бешеный. Точность сомнительная. В руке сидит как обломок полена. Надёжность сильно переоценена. Живучесть гарантирована, только если жить с ним тире. Полевым он никак считаться не может. Я бы с таким на серьёзное мероприятие или дело, никогда не пошла.
– А что у тебя?
– Наш этаж, – сменила она разговор. – Нужно быстрее выбрать. Вадим никогда не ждёт. А то уедут без нас.
– А такое уже было?
– Было, было… – точно вспоминала она служебную карьеру своей юности.
Мы прошли в оружейную, приложив к опознавательной панели свои часы. Её часы были такие же как у меня, только кажется в позолоте и в два раза меньше в диаметре и браслет более изящный. Размером под её деликатную ручку. Ни оружейника, ни мастера, ни выдающего оружие… Только мы вдвоём и огромный зал, современного оружия и обмундирования. Потрясающее свидание.
– Ты о чём задумался? – подвела она меня к пистолетам, незаметно для меня.
– Да выбор большой.
– Ты только «Глок» не бери.
– А что посоветуешь?
– Ну мы никому не скажем, что тебе на первое же задание я посоветовала личное оружие. Но я бы посоветовала тебе наш последний прототип СПС «Вектор».
– Отлично, – быстро схватил я «Гюрзу», привычную по недавним навыкам стрельбы, быстро осмотрел пистолет, вставил полный снаряжённый магазин и дослал патрон, поставил на предохранитель и подобрал заплечную кобуру. Наполнив её с левой стороны шестью полными магазинами.
– Что не так? – спросила она видя моё замешательство.
– Непривычные патроны. Три магазина с полупрозрачными гильзами.
– Обычные бронебойные. Белёсые это пластиковые гильзы. Саморазрушающиеся в течение получаса. Собирать не надо и улик не остаётся.
– Класс. А ножи есть?
– Тут так себе выбор. Это надо на заказ делать. Через неделю будет готов.
– Да, тогда я возьму стандартный нож Glock 78.
– Есть такие. В варианте «пустыня» только. Для города тоже подходит.
– А у тебя что Амелия?
Она улыбнулась, затем плавно стало задирать юбку, так что я украдкой сообразил, что она со мной уже заигрывает. Сначала она оголила колено, потом бедро. Пока в полоску выреза я не увидел кинжал, закреплённый на бедре.
– Похож на «Gerber». Очень элегантный. Тебе идёт.
– Не он, а только похож. Спасибо. На заказ сделали. Сталь секретная, ну и свои другие нюансы имеет. Под заказчика так сказать. А между прочим нам пора.
– Пошли.
В лифте она оговорилась.
– Вообще мне нравится «Беретта».
– Вообще или конкретная модель?
– Конкретная.
– Сейчас угадаю. «Beretta M 93R».
Мы вышли и пошли по подземной парковке.
– Как угадал? – серьёзно и проницательно в глаза посмотрела она мне.
– Минуту назад заметил торчащий ствол под пиджаком. Такой пламегаситель может быть только на ней. Его не в одну кобуру не поместишь. Будет выпирать обязательно.
– Наблюдательный какой.
– Быстрее ребята! – окрикнул нас невысокого роста и габаритов водитель. С чёрным острым вертикальным зачёсом вверх.
– Макс куда спешим? – ответила Амелия. – Михаила ещё нет.
– Он ждёт нас на выходе. Ещё распоряжения даёт ходит.
– Другое дело.
Внушительный военный джип, был огражданен только для вида. Внутри он сочетал практичность и строгую эстетику минимализма. Но не смотря на строгий внешний и внутренний вид, однако же имелся и свой комфорт.
Мы сели сзади, я обошёл машину и сел справа. Мне протянул руку здоровяк сидящий рядом водителем.
– Гриша.
– Вадим, – моя немалая собственно рука, утонула в его какой-то нечеловеческой лапище.
– Макс, – быстро ответил водитель и мы не успели поручкаться, потому что он рванул с места как гонщик.
Меня дёрнуло, я чудом не клюнул носом в сиденье впереди. Спасло расстояние и моя реакция. Амелия же знала такой расклад и пристегнулась заблаговременно. Мы ехали, нет, мы летели словно на пожар. Однако когда с проходной мы забрали Вадима, который сел позади нас, на третий ряд сидений, Макс втопил по городу так, что всё вокруг нас замелькало огнями. А звуки исчезли под очень чёткий и методичный рёв двигателя. К зданию штаба подходило сразу несколько скоростных магистралей и выездов на трассы. Потому было очень легко мгновенно выехать в любую точку города или за его пределы.
– Координаты Таисия скинула? – спросил Михаил у Амелии.
– Знаешь куда едем? – спросила моя соседка у водителя и тот лишь кивнул, переключился на новую передачу, отчего мне слегка стало дурнеть.
Не то чтобы я был неженка, однако скоростная езда не самый частый случай в моей жизни. Большую часть которой приходилось передвигать на тяжёлой военной бронетехнике да грузовиках и реже грузовыми самолётами. Город мелькал перед моим взором слишком быстро, чтобы я успел построить общий образ о моём текущем положении. Вскоре мы выехали на загородную трассу, а потом и вовсе ушли в лес. Тут-то наш внедорожник и показал себя во всей красе.
Амелия… До чего красивое у неё имя. Никогда такое раньше не слышал. Нам бы с тобой остаться вдвоём. Пройтись красивыми улицами, ты расскажешь мне историю своей жизни. Я расскажу тебе свою. Потом мы заберёмся на самую высокую точку в городе, я посмотрю на город твоими глазами, а ты посмотришь на него моими. Потом я покажу тебе свои мир, а ты покажешь мне свой. И я бы стал одним из тех людей в твоей жизни, которые остаются в сердце навсегда. И о которых помнят в жизни больше чем о любимых кошках, оружии, разных в широком смысле вещах, родителях, друзьях и думают чаще, чем о своей жизни. Я бы показал тебе…
– Красавчик очнись, – её восхитительно большие глаза возникли перед моими. – Мы приехали. О чём размечтался?
Кроме её очей и быстро выпрыгивающих из машины двух мужчин, за сетчатым высоким забором, я обнаружил вокруг пушистый зелёный холм, добротно хорошо обросший травой. За холмом высилась невероятно огромная металлическая конструкция, сложной круглой формы. Её высота явно переваливала за двести метров и если бы не низкие серые облака внезапно сгустившиеся, после солнечного голубого неба над городом, то я бы сказал и более точную цифру, даже навскидку. Со знанием расстояний «на глаз» у меня был полный порядок, потому что снайперские курсы прошли для меня совершенно в пользу. Однако влажные сгустки сливались с небом и определить точную высоту не выходило. Но что точно было хорошо заметно, так это то, как помимо небольшого сужения, в самом верху она начинала расширяться внезапно быстро, словно её увенчивала шарообразная голова.
– Что это ещё за футуристический аналог башни Вондерклиф?
– Разбираешься что-ли? – она протянула мне гарнитуру и сама повесила свою на левое ухо.
– Попадалась информация, – я повесил свою гарнитуру так же.
– Ну вот и пошли, узнаем вместе.
– Пошли.
Михаил дал команду пробираться по холму наверх. Макс и Гриша быстро следуя указанию, поднимались вверх по холму, преодолевая траву свыше своего роста в два раза. Сетуя на то что здесь явно не жалели удобрений, для откорма травы и что неплохо бы её покосить или выжечь напалмом впредь, если мы будем тут активно работать. Сетовал в основном Макс, Гриша просто достал длинный нож и работая им как мачете, прорубал для них путь. Михаил шёл позади них, всё время посматривая наверх.
Я придержал сетку, чтобы Амелия пролезла, а потом прошмыгнул сам, уже начиная переживать, за свой новый костюм. Однако опасения были напрасны, никакая зелень ни его, ни рубашку не пачкали. Амелия же легко поднималась впереди по свеже-протоптанной тропе вверх и молчала. Галдящие на все лады птицы говорили за нас всех. Даже ворчащий Макс притих в итоге. Даже когда мы их догнали на самой вершине.
На самой вершине снова был сетчатый забор. Используя крупный мультитул, Гриша быстро проделал новый вертикальный срез и пройдя первым, отогнул один край чтобы мы прошли следом. За сеткой была насыпь камня, потому трава здесь была лишь по колено. Зато вокруг открылся великолепный вид на лес. Навскидку как с двенадцатого этажа, когда видно верхнюю кромку леса.
Основание стальной конструкции было в районе полсотни метров. Рядом с ней стояло небольшое одноэтажное строение из красного кирпича. Мы последовали к нему, как вдруг птицы разом затихли. Михаил резко остановился и показал нам ладонью опущенной к земле, чтобы мы тоже стали неподвижны и бесшумны. Вдруг высоко наверху произошёл внезапный удар, точно молния пронзила башню. Грохот был такой, что хотелось упасть на землю, а потом сбежать обратно по тропе вниз на безопасное расстояние. Птицы мгновенно разлетелись с холма. А Михаил бодро махнул рукой, чтобы все привстали и шли дальше, потому что от неожиданности присели абсолютно все.
Все по сигналу Михаила включили гарнитуры.
– Люм, это Михаил. Приём. Люм, приём. Женя, приём, – в ответ ему была только тишина. – Ребята вы меня слышите? – он оглянулся и все закивали.
– Порядок со связью, – сказал Макс. – Может у них сейчас не ловит.
– Должны быть на холме уже с полчаса как. Я в пути сообщение от них получил о прибытии. Сейчас они не в сети. Но радиосвязь-то работает. Ладно, пошли проверим тот домик. Мы зайдём с главного входа с Гришей. Макс пойдёт слева. Амелия и Вадим сидите сзади и берите живьём любого, кто решит сбежать.
Все достали пистолеты и двинулись к дому. Мы с Амелией заняли наблюдательную позицию. Через пять минут тишины нас позвал Михали внутрь. Мы зашли через тяжёлые приоткрытые наполовину ворота. Везде стояло совершенно устаревшее, непонятное оборудование. Точно стимпанк 19-го века. Всё в толстой пыли и большая часть вещей не поддаётся логике. Словно сделана для антуража и съёмок готического фильма про силу науки. Давно заброшенное место. По большому счёту ничего для нас интересного.
– Таисия, это Михаил. Сюда нужна группа зачистки. Приём. Таисия, как связь?
– Не берёт здесь, – ответил Гриша. – Сети по-прежнему нет. Радио связь тоже глухо.
– Тогда далеко не расходимся, – сделал Михаил круговое вращение левой рукой. – Пошли, осмотримся снаружи. Поищем следы парней.
Мы вышли и разбрелись по участку под башней. Осматривая все подступы. Выходило, что здесь никого кроме нас в этом сезоне не было. Забор везде целостный. Главные ворота на старой ржавой цепи и с замком. Вход и дорога к воротам с наружной стороны точно так же заросли травой, сквозь очень старый растрескавшийся асфальт. Не испытывая никакого сопротивления.
Я стал осматривать лес. Не часто увидишь такую красоту. Лес точно в ответ стал рассматривать меня. Странное чувство. Если не брать во внимание башню, вполне живописное место. Хотя и очень неестественное по ощущениям. Мутное какое-то. Не хотел бы я здесь провести свидание с Амелией наедине. Неуютно тут совсем. Вдруг подойдя к самому краю забора с сеткой и встав на камень покрупнее, видимо его сместили очень давно к краю, как и самые крупные камни, которые свозили сюда для выравнивания поверхности, я оказался на небольшом возвышении и осмотрел округу. В лесу, сквозь всю зелень я заметил крышу с красной черепицей, почти целиком скрытую таким же ярким зелёным мхом, как и кроны могучих сосен с елями.
– Михаил, тут двух этажный дом стоит в лесу. В моём направлении. Может парни там?
– Сейчас подойдём, – все подошли ко мне. – Надо проверить. – Михаил первым осмотрел округу с моего камня. – Только не должно тут быть никаких домов.
– Как не должно? – всплеснула руками Амелия. – А зачем нам вообще спутники, с их предварительной разведкой местности?
– Тут всегда облачно. Это слепая зона. За всю историю снимков, эта местность никогда не была просмотрена. И да, согласен, странно что компьютер раньше этого нам не дал знать.
– Ну, наш суперкомпьютер может и дал знать, но учитывая то количество информации, которое он выдаёт ежедневно, руки до этого могли не дойти, – убрала оружие первой Амелия.
– Тоже верно. Пошли, исследуем тот дом. Спуск по старой тропе. Обогнём холм снизу. Не нравится мне тут.
– Не одному тебе, – потянул воротник рубашки Макс, словно задыхаясь, потому что стояла жара градусов под тридцать, хотя внизу была прохлада и в районе двадцати.
Мы спустились и всем сразу стало легче. Связи по-прежнему не было ни с парнями, ни со штабом. Хотя пробовали и через машину связаться, а там мощь и антенна. В итоге пошли вокруг холма, огибая его против часовой стрелки. Если мы стояли на 5-ть часов, то дом был предположительно на 11-ть.
– Кстати, кто-нибудь заметил следы от их машины? – высказал я свои соображения. – Если наши парни приехали сюда первыми, за пару часов до нас. То где их следы и машина?
– Да могли раньше в лесочке встать, – ответил Макс. – Незаметно. Обычное дело. А колея, по которой мы ехали и не такие следы скроет. Леса тут бескрайние для манёвров…

Глава 4. Поместье у башни
7 июня 1988. 17:00
Хоть я и взмок до самого основания, естественная вентиляция костюма предусматривалась и вместе с прохладой они в самом низу в тени густого леса, быстро навели порядок в моём теплообмене. Парни тоже расслабились. Хотя по ним нельзя было сказать, что они вообще когда либо бывают расслаблены. В отличие от Амелии конечно, она вела себя как большая хищная, сытая и довольная жизнью кошка. Ну и разве что Михаил напоминал спокойного медведя. Как шло ему это имя. Вроде весь такой интеллигентный и очеловеченный, а на фоне леса – натуральный медведь, в костюме тройка. Не зря он коричневый цвет носит, определённо не зря. А как хорошо сливается на фоне соснового леса – загляденье. Не то что Амелия – большая и сочная, аппетитная красная ягодка. Ну или большой такой мухомор, но тоже аппетитный.
Старинное двухэтажное поместье, обросло крапивой, иван-чаем и бесконечными белыми цветами всех мастей. Из знакомых только Ветреница лесная и пожалуй Люпины, тоже исключительно белые. Бабочки летают, птицы щебечут, но где-то далеко в лесу. Не вокруг здания. Вокруг здания только деревца плотным кольцом, загадочная атмосфера и зловещая во всех смыслах тишина. Поместье словно с картинки. Где-нибудь из экваториальных джунглей. Оставшееся от помещиков-колонистов, торговавшим с белым светом кофе. Вот только пальм нет и кофе тут никогда не росло. Сейчас бы кофе… не отказался. Хотя лучше всё же иван-чая, но только не местного. Мало ли тут энергетика какая изменённая, нездоровая, под стать общей атмосфере загадочности и неопределённости.
– Так ребята, далеко не расходимся, – сказал Михаил, снова достав воронёный пистолет. – Мы с Гришей, с правой стороны обойдём дом. Макс остаётся тут докладывать обстановку. Вадим с Амелией пойдёте с левой стороны.
– Чуть что, Макс всегда один остаётся, – возмутился он точно ребёнок. – Как будто хороший водитель, меньше всего нужен команде.
– Наоборот больше всего нужен, – успокоила его Амелия. – Потому и остаёшься.
– Ладно подежурю. Но только, потому что это правда.
– Всё, чистота в эфире, – пошёл Михаил и даже походка его изменилась, став совершенно медвежьей, даже здоровяк Гриша менее походил на зверя, чем наш командир.
Только мы разошлись на несколько метров, как ту же перестали видеть друг друга и слышать. Настолько высокая была кругом трава и её же шелест при передвижении, скрадывал все звуки вокруг. Вокруг себя ей шуршишь и дальше ничего не слышишь ровным счётом. Пока не замрёшь.
– А действительно, чего мы Макса одного оставили? – тут же я спросил напарницу.
– А у него самые низкие показатели подготовки в группе.
– Но как водитель хорош значит.
– Да, в этом ему нет равных. Он семи двенадцати кратный чемпион по разным гонкам: ралли, трофи-трейд, автокросс, автотриал. А уж в городских уличных гонках… просто без счёта. Везде себя перепробовал. Везде ему не было равных. Он родился не в роддоме а сразу за рулём машины спортивной похоже. Если не гоночного болида. В общем это его дар. Чего его гонять по зданиям с пистолетом? В случае нужды да. А в случае, когда уже есть четыре опытных штурмовика у которых спецшколы за спиной, пусть лучше стоит караулит лицевой участок дома. Там спокойнее всего. Потому что главный вход должен быть позади, насколько я поняла.
– Ну да, глаза у нас должны быть и здесь. К тому же вдруг парни объявятся.
– На англичанина уж очень похож, этим своим мышино-крысиным профилем, да и волосы такие же… тёмные, жёсткие.
– А ты думаешь, где его Михаил нашёл? В Англии и по все Европе, он и участвовал в большинстве гонок ночных незаконных. Михаилу нужен был гонщик в Лондоне для задания три года назад, вот он и обратился к лучшему, через дилеров ворованных авто для переделки с гоночные тачки. Ну, у него там свои связи… с криминальными мирами. Это я не знаю нюансов. Не работала в том направлении.
– Любопытная история. Как наверное у всех нас… – я бы послушал твою с удовольствием, моя милая пташка, щебечешь ты как ангельская птичка Амелия.
– Чёрт! – врезался я в неё внезапно и она тут же возмутилась.
– Прости, что налетел.
– Да что такое? – не обратила она внимания на мою реплику. – Смотри во что мы упёрлись. Блин.
Я на всякий случай обошёл её и закрыл собой. Перед нами стоял боком военный джип, цвета тундра. Аналогичный нашему. Только ветхий и обросший вьюнами. Точно он стоит тут лет десять уже.
– Как такое может быть? Зрелище дикое по всем статьям.
– Михаил, мы нашли машину Люма с Женей. Нездоровая у них машина.
– Понял. Их самих там нет значит. Что с машиной?
– Тут очень странное явление, – потыкала она кончиком кинжала борт и стекло. Она тут словно стоит лет двадцать уже.
– А номера их?
– 5461, – прочёл я, так как стоял у капота.
– Их, – сказала Амелия.
– Принял. Продолжайте движение. Мы почти обошли дом. Там в лесу травы поменьше. Увидите нас. Макс, у тебя там тихо?
– Тихо и скучно, – грустно сказал англичанин на чистом русском.
– Хорошо. Смотри по окнам и вокруг. Отбой.
Когда мы зашли за дом, видимость стала ещё ниже. Не уверен что за домом было меньше травы. Деревьев точно больше. Дворик стал натуральным продолжением леса, почти до самого входа в дом. Парадного, с колоннами, балюстрадами и другими сложными элементами, выполненными из старого красного, а вернее тёмно-бордового кирпича особой прочности, который ныне уже не делают, и который стоит по десять веков без ущерба для твёрдости и прочности, в том числе раствора.
– Вы где? – сказала Амелия.
– Мы на входе, – ответил Михаил.
– Не вижу вас, ни разу.
– Вы сами где?
– Мы в деревьях…
– Мы напротив правого крыла, под балконом стоим, в елях, – дал я более точную установку.
– Стойте. Мы подойдём к вам.
Вдруг, из ниоткуда возникли Михаил и Гриша.
– Смотрите, оптическая иллюзия. По какой-то причине, отсюда мы видим заросший участок лесом и двор. А с нашей стороны, его нет.
– То есть, как нет? – не поняла Амелия.
– Пошли. Посмотрите сами.
Мы пошли за ними и действительно, с левого крыла здания всё вдруг закончилось, а весь двор пустовал. Вернее просто был в газонах и клумбах. Да заросших, но совершенно не высоких и без деревьев. Разве что две садовые вишни.
– Чертовщина, – выпалила Амелия. – Ты ещё машину не видел их. Ей точно не пару часов там. Она там словно пару десятков лет стоит. Без движения. Даже колёса вросли словно в землю отчасти.
– Это место, по старым данным пятнадцати летней давности, числится как заброшенная секретная разработка для подавления частотами особой степени плотности. Экспериментальный образец разрыва пространства и создания проходов во времени.
Самой башне в районе двухста лет. Ей прекратили пользоваться. Очень давно. Сейчас по всему миру идёт серия странных природных катастроф. Где ураганы и землетрясения, где засухи и аномальная жара. У наших умников есть подозрения что это из-за её активности.
– А сохранилась свежо, – сказала Амелия вспоминая башню.
– Вот именно. И поместье, каким-то образом создаёт биполярное пространство вокруг себя. С нашей стороны обстановка иная. Причём частично своим полем оно создаёт визуальные иллюзии, точно смотришь сквозь определённую частоту и видишь не то, что кажется.
– Чертовщина, – добавил уже я. – Я понял. Все эти разработки секретные.
– В разработке, такими полями можно было бы спрятать не то что военные базы и технику от любого вида наблюдения, но и целые города, – раскрыл суть Михаил. – И это только малая функция из всех её возможностей.
– Ого, – сказал я. – Но как это всё работает поконкретнее.
– Для этого мы и пойдём внутрь. Я намеренно оставил Макса позади, чтобы потом свериться по часам, у кого сколько времени прошло, пока мы тут ходим.
– А не могло статься так, что пока мы тут ходим, пройдёт двадцать лет. – я стал трогать лицо. – И мы постареем раньше времени.
– На вид вы ещё молоды и красивы, – усмехнулся Михаил. – Гриша со мной тоже не постарел. А я… По мне судить не надо. Я человек старой закалки.
– Но машина то вон во что превратилась.
– Скорее всего это аномалия затронула не всё вокруг, а только её. И надо узнать потом, почему так вышло. А ещё парни, скорее всего внутри. Потому не будем тянуть. Пошли. Идём цепочкой. Гриша ты за мной. Амелия замыкает.
– А вы уверены, что эта аномалия противостоящих друг другу полей не скажется на нас отрицательно и бесповоротно, – питал я самое что ни наесть глубокое недоверие к этой затеи изучить всё там внутри.
– Ты что профессор по теоретической физике? – спросила Амелия.
– Просто хочу, чтобы мы понимали до конца, с чем имеем дело.
– Тогда не стоит дрейфить, – заключила смелая напарница.
– Ничего подобного и бесповоротного случиться не должно, – сказал Михаил. – Эта установка не давала подобных аномалий ранее. Если только кто-то не пытается её перезапустить и перенастроить. Но для этого надо много сил и мозгов. А тут никого нет. Так что не думаю. Заходим.
– Гриша, прикрой нас.
– Понял, – сказал Гриша и достал второй пистолет, отчего сразу потерял интеллигентный не смотря на костюм вид и стал похож на лютого спецназовца, только что вернувшегося с боевого задания, прямиком из горячей точки.
– Не знаю что там Михаил, но мне это не нравится, – не выдержал я, так у меня почему-то вдруг стал шкалить адреналин.
– Мне тоже. Но работа у нас такая.
Едва мы вошли внутрь, как я буквально кожей почувствовал пощипывание и покалывание. Коже было так не приятно, будто по свежей дневной щетине, стали водить мелким ворсом, против шерсти, к тому же предварительно эту самую кожу, обкусали как следует комары. Я аж поморщился. Но никто кроме меня не испытывал негативных эмоций. Лишь вели себя с повышенной бдительностью.
На вид заброшенное, но в очень хорошем виде сохранившееся поместье. Как вот интересно его не разворовали и не завандалили ещё? Хотя сюда по лесу не каждый доедет, прямо скажем. А место заповедное, как ни крути. Охота не ведётся, грибников нет. А кто сюда ещё пойдёт и зачем? Секретные территории под особой охраной. Ох, сколько на Руси матушке мест подобных с тайнами хранится, не перечесть.
Идеально симметричные лестницы, уходящие направо и налево по полукругу вели на второй этаж. Высота потолков на обоих этажах была не менее шести метров. Отчего пространства было внутри как будто бы ещё больше. Со старинных картин на нас смотрели мрачные лица в строгих нарядах. Немного затхлый и ветхий дух точно не спешил выходить через открытую дверь. Лесной же воздух точно опасался проникнуть внутрь. Так мы и стояли на входе поражённые необычностью происходящего. Хотя никаких прямых и очевидных вещей не происходило.
– Зря мы сюда пришли, – обмолвился Гриша, отчего сразу словил все наши взгляды и тут же замолчал.
– Григорий, – прочистил горло Михаил. Я от кого угодно ожидал подобной реакции, но только не от тебя
– Прости Михаил. Сам не знаю, почему я так сказал… – зарделся он как ребёнок.
– Ладно. Согласен. У меня у самого мурашки по коже от этого места. Но мы должны его вкратце изучить. На подмогу уже едет две штурмгруппы. Не волнуйтесь, они будут через час по моим примерным вскидкам. А пока мы посмотрим дальше. И выйдем. Кто кроме нас? Мы СК или где вообще наша добрая слава?
– Это очень не похоже на тебя Михаил, – подметила Амелия. – Ты такие речи сроду не толкал на заданиях.
– Да знаю, блин. Короче вы направо сходите по коридору, мы налево. В комнаты не заходить. Просто осмотримся. Потом осторожно поглядим второй этаж.
– Ясно. Пошли малыш.
– Э, – опомнился и не стал спорить я с ней, очень занятно, что с первой встречи с ней, она зачем-то, взяла роль матери опекающей меня, аки малое дитя. Если не брать в расчёт тонкую психологию гендерных отношений и Эдипова комплекса, то я счёл логичным, что у неё прямой приказ от Михаила – наблюдать, следить за мной и вести, так как служба ответственная, а я лицо новое как-никак и контроль должен быть со всех сторон.
Мы стали расходится, а я стал слышать помехи в гарнитуре. Но никто не реагировал на них. Мы разошлись уже порядком, а я стал слышать помехи в обоих ушах, чего логически быть не должно. Так как гарнитура у меня только на левом ухе висит.
– Стой. У меня помехи. Слышишь?
– Нет. Ничего не слышу. У тебя какой уровень пси-восприятия?
– 4.3.
– Хм. Надо перепройти малыш. Не вяжется. У меня самой 5.6. А я ничего не слышу и особо не чувствую.
Далее произошло то, что я называю своим крещением в структуру СК. Потому что это событие окончательно изменило мою жизнь. Шум стал быстро нарастать, а я стал слышать откровенные разряды небольших молний поблизости себя. Пока меня не коснулись невидимые молнии, от которых я чуть сразу не ослеп, потому что бело-голубые молнии стали бить меня по всему телу. Так что мне пришлось убрать пистолет, чтобы я случайно не выстрелил. Это было так мощно, что сказать что мне было больно или приятно – всё равно что ничего не сказать. Это было просто мощно.
До меня вдруг дошла сразу многая информация. То, что это поместье – это большой генератор и моделируемые ими частотой волны работают от человеческого тока и его присутствия здесь. А наше присутствие активировало его. Причём мы сами симметрично разошлись в стороны, что хорошо сработало. К тому же Амелия была со мной, а я был условно плюс, потому мне досталось рядом с ней ещё сильнее.
Волна, отдалённо напоминающая электрическую, несколько раз прошлась сквозь меня, отдалась по всем нервам и потом ещё несколько раз вышла, словно изнутри. Я припал на левое колено, чтобы совсем не упасть.
– Да что у вас там!? Амелия! Вы светитесь! даже отсюда видно!
– Вадиму дурно! Не знаю. Он вдруг встал и началось это, светопреставление, – Амелия присела рядом со мной, пытаясь мне как-то помочь.
Тут же на втором этаже стала доноситься длинная пулемётная очередь. Характерно стучащая очередь в 60-70 патрон резко оборвалась, затем раздались пистолетные выстрелы и вновь были заглушены, ещё такой же длинной очередью.
– Если вы там целы, то быстрее наверх, – дал приказ в промежуток между затихшей стрельбой Михаил. – Это Люм барабанит. Его машинка.
– Я нормально, – сказал я полную ерунду, потому что был сырой до нитки от пота и меня била крупная дрожь. – Ты это видела!?
– Да с тобой неизвестно что стало происходить. Ты словно молнию поймал. У тебя лицо как мел сейчас. Ты точно норм?
– Норм, норм. Идём.
Мы бросились наверх. Дружно рассредоточившись в линии. Где каждый прикрывает другого и служит ему автоматически прикрытием. А ведь на нас даже бронежилетов нет.
Первое что мы увидели в свете подствольных фонарей, так это валяющийся на полу бельгийский пулемёт «M249 SAW Minimi 7,62». И засыпанный пол гильзами. Затем длинный кровавый след, уходящий вперёд в одну из комнат. Мы пошли по нему и он вывел нас к двум здоровым парням в тактической одежде. Один сидел спиной к стене справа от нас и прижимал другого за верхнюю часть тела, так как нижней вовсе не было. Другой он сжимал пистолет и продолжал всухую щёлкать курком, так как патроны вышли. Его пистолет был направлен в словно опалённую чем-то по кругу кирпичную стену. За которой виднелась другая, такая же комната. Только там следов обожжёной мебели или стен не было. Некогда белый потолок, был почти целиком почерневшим. Словно его тут долго коптили, прежде чем выжгли словно мощным лазером стену, три с половиной на три с половиной метра. Но лазер можно было исключить, поскольку он бы прошёл и дальше. Термобарическая граната? Но я таких мощных и локально действующих ещё не видел.
Парни тоже были словно обожжённые, частично одежда на них была обгоревшая, лица тоже с сажей и словно в угле, обкопчёные. Все в чёрной саже, с головы до ног. А ботинки и штаны до колена в свежей грязи. Амбре от них стояло невыносимое. Словно они чистили скотобойни неделю, не переодеваясь. Верхняя половина его напарника – теперь уже явно была просто трупом. Однако боец этого ещё не понимал.
– Люм! Что случилось? Что с Женей?
– Михаил… – сильно поморщился крепыш. – Мы провались в какой-то ад! У нас все патроны вышли. Еле отбились, пока назад выход нашли. Этот дом… Он проклят! Нужно срочно выбираться отсюда. Я кое-как Женю вытащил, пока мы всех тварей там вокруг себя не перекрошили. Женя в рукопашку пошёл, с тесаком своим, ну вот без руки и остался. Женя ты как? Женя не молчи, свои пришли… Мы тебе руку восстановим… – понёс он сам не зная что.
– Люм, соберись, – добавил доброты в голос Михаил. – Как вы туда проникли? В этот «ад»?
– Через подвал. Там… Там проклятый портал. Или чёрт знает что похожее на него. Мы не заметили, как туда попали. Женя, где же твой тесак любимый? – вновь он обратился к павшему товарищу.
– Люм, – похлопал его по плечу Михаил. – Он мёртв. Просто смирись.
– Проклятье, – тихо сказал Люм, впервые отпустил тело напарника и прикрыл глаза руками.
– Сколько вы там пробыли?
– Дней пять. Но это не точно, – от отник от рук. – Я не заметил смены дня и ночи. Там всё время темно почти… сумерки плотные. И небо словно пламя, всё время алое. Женя говорил, что это горн ада. Прости друг, что не сберёг, – по его лицу, потекли грязные слёзы.
– Гриша осмотри его осторожно, – дал команду Михаил махом ладони.
– Там нам рукой машет Макс, – привлёк я внимание Михаила и он подошёл к окну, спрашивая жестом его в ответ.
– Ясно, – кивнул наш капитан. – С Максом на связь вышли две штурмгруппы. Но с нами у него связи нет. Ещё жалуется, что его комары зажрали.
– Потерпит, – сухо сказала Амелия. – Что с ними делать будем?
– Подождём остальных, – Михали жестом дал знак, чтобы группа ждала снаружи, там где стоит Макс, ох уж этот сложный язык жестов, которым меня в частности гоняли пять месяцев, не зря гоняли, всё понимаю, точно немым родился.
– Люм впорядке вроде, – сказал хмуро Гриша. – Просто измотан в край. Тут капельница нужна.
– Я могу продолжать задание, – стойко ответил Люм.
– Можешь. Но только после обследования в штабе и дачи спектра показаний. Ты встать-то не можешь сейчас.
– Ладно, – глубоко вздохнул Люм, смирился и мрачно затих. – Прости Жень, – закрыл он ему широко раскрытые от ужаса глаза. Что не спас от той зубастой суки.
Мы прождали зачем-то ещё десять минут. Подъехали два броневика. Высыпались две группы в чёрном, по двенадцать человек каждая, очень хорошо вооружённые и в броне. Водители остались за рулём.
– Прибыли наши, – сказала Амелия.
– Хорошо. Теперь поможем ему подняться. Уходим к своим. Гриша возьмёт останки Жени.
Первой пошла Амелия. Мы с Михаилом подняли Люма и повели под руки, Гриша держа левой рукой как куклу, останки за разгрузку на спине, а другой его пустой пулемёт, пошёл последним. Кроме Гриши, оружия никто не убрал.
Вернулись дорогой, по которой прошёл Михаил с Гришей. Без приключений. Становилось сумеречно. Солнце давно стояло за лесом. Пуская лишь редкие тонкие лучики. Сгрузив тело Жени в пластиковый мешок, Гриша отправил Люма в один из броневиков.
Михаил пошёл общаться с командирами подоспевших групп. Нам было велено с Амелией стоять в стороне и ни с кем не контактировать. Точно мы теперь были в зоне карантина. Когда группы разошлись кольцом вокруг дома, Михали подошёл к нам и махнул рукой следовать за ним.
– Что там произошло? – задал он вопрос, пришедшему в себя Люму, под быстрой походной капельницей и стимулятором, чтобы тот не отключился после продолжительного времени без сна, охраняемый всё это время Гришей.
– Мы приехали раньше, – речь его явно была бодрее и осмысленной. – Осмотрелись, обошли холм. Нашли этот дом грёбаный. Обошли. На всякий случай вернулись к машине, обмундировались по полной. Хотя признаков жизни тут не было. Просто поганое настроение было и опасения, что тут нечистое место. Ну, ты знаешь как это бывает. Вооружились максимально. Как блин знали.
– Я же говорил ждать нас.
– А мы и стали ждать вас. Сидим у машины, ждём. Вдруг над башней, как долбанёт молнией и громом на всю округу. Всё в одном короче. Мы шарахнулись… от машины. Чтобы не прилетело. Мало-ли. Стали две тоны в ней чистой. Как сковородка большая и уловитель молнии, если что будет. И тут заметили на обходе дома, очередном, что там леса нет. Как не было. Кругом чистота, порядок. Точно поместье живое. Внутри свет горит. На всех этажах. Музыка изнутри идёт. Старая. Классическая такая. А внутри болтовня светская. Мы антинарко и псивоздействие сняли таблетками. Но ничего не изменилось. Стало быть, реально всё. Не глюки от призраков.
Затем вокруг стали разряды над лесом ходить. Пришлось спрятаться внутрь, у входа. Зашли, осмотрелись. Пусто внутри. Ну как так? Порядок вроде. Но пусто. Прошли туда-сюда. Вход в подвал открыт – оттуда музыка. Ну мы же мужики. Я с пулемётом, Женя с автоматом. Наш второй пулемёт у него за спиной. Ну мы спустились, глянуть чисто. Там патефон старый играет. Вокруг чистота, словно винный погребок старый и для хранения съестного всякого. Как вдруг нас как ослепит… Только это не световуха какая… это дом сгенерировал что-то. Это я 100% знаю и отвечаю, за то что говорю. Женя бы подтвердил, – внезапно по его щеке, прошла скупая слеза. – Слышим, вы подъезжаете. Всмысле не звук машины, а гарнитуры с твоим голосом ожили. Потом с голосом Макса. Мы вышли на ружу. А там лес глухой. Мы и ошалели по полной.
Пошли назад к машине через траву, чёртову. Выше роста человеческого. И чем дальше идём, обходя дом справа, если сзади смотреть, тем меньше травы, тем темнее и тем меньше лес напоминает… пока вместе травы какие-то дрянные лохмотья не остались, а мы не оказались в том адище… Где твари кругом эти бродят, без башки и ног нормальных. Жопы какие-то на щупальцах, с зубами. Мы их жопами таки и прозвали. Ещё, каких только уродов там не было… Сучьих потрохов… Парад уродов короче… – у него вырвалось крепкое ругательство, потом ещё одно. – Всех намотаем на штык нож… решили мы. Но выберемся обратно, во чтобы-то ни стало, – перед тем как вновь продолжить, он тяжело вздохнул.
Потом опять стали вас слышать. Уже через несколько дней. Пока из того лабиринта развалин в перемешку с высохшим лесом сумеречным выбрались. Обтрепались мы конечно сильно, очень… Патрон почти не осталось. Мой аварийный дробовик я потерял давно. А последнюю ленту не зря берёг разрывных. У Жени, только две обоймы к пистолету уже было. Тоже автомат давно бросил и пулемёт. Тварей поубивали немеряно. Осталось стопятьдесят патрон из двухсотой у меня. На крайний случай. И вот он настал. Сутки наверное уже за нами по пятам крупная сука шла одна. Зубастое нечто, метра под четыре. Гранаты на неё спустили последние, растяжками, а та всё не отставала.
Тут мы по помехам в гарнитуре вроде как вас и нашли… по усилениям шипения и вашим голосам. Вот тогда-то и увидели свечение… Мы смекнули это наш последний шанс. А сука та, перегородила нам дорогу к нему… вычислила нас. Мы и дали последний бой. Женя герой… – сморщился Люм и посмотрел на небо. – Он мне свой пистолет дал, а сам взял у меня пулемёт. Потом, он на него с голыми руками пошёл, когда у него последние патроны вышли. Меня спасал. Чтобы не схарчили. Всю рожу ему на флаг колониальной Британии порезал… но не сберёг себя. Я его вытащил из жвал прямо и рванул к свету.
А он, Женя то есть, мне пистолет свой даёт и говорит… «Всё дружище Люм. Прости меня за всё. Я к своим ухожу. Предки заждались. Вот возьми, на память. Он мой лучший…», – Люм затих, чтобы не начать плакать, Гриша тут же обнял его по-братски. – Мы с ним за семнадцать лет, все горячие точки вместе прошли, огонь, воду… всё всё сошло с рук, а тут блин… такая засада. Прости братишка… Прости меня, не уберёг я тебя.
У всех подступил ком к горлу… даже Михаил сглотнул, настолько его речь всех нас тронула и дело было не в фарме, которую ему дали. Это были лучшие друзья, боевые братья и товарищи. Не всем дано иметь таких верных друзей, которые рискнут друг для друга жизнью, даже не задумываясь.
– Всё Люм, – сказал Гриша. – Всё позади. Ты мужик. И сам спасся и Женю вытащил. И задание выполнил. Разведка боем.
– Спасибо за подробности Люм, – сказал Михаил. – Гриша, успокоительное ему вколи. Пусть отдыхает, – когда Люм, почти мгновенно заснул, Гриша уложил его на переносные носилки и укрыл пледом, а Михаил продолжил. – Ясно всё мне. Портал есть там. Они его прошли. И попали в параллель какую-то низкоуровневую. То, что там есть портал, я не удивлён. Я удивлён, что эта штука ещё каким-то образом работает, а приводит её в движение действительно энергия людей. Мы как поступим. Мы аккуратно изучим подвал. Сейчас снарядимся специально. И зайдём. Несколько человек. По моим расчётам и имеющимся у меня в штабе секретным данным, мы не подвергнем себя риску, если будем соблюдать некоторые правила. Подробности позже.
Кто хочет пойти со мной на разведку?
– Я пойду, – вдруг неожиданно для себя сказал я.
– Ещё желающие? – возникла тишина. Макса рядом с нами не было, лишь я, Гриша и Амелия. – Значит идём вдвоём. Это хорошо. Меньше рисков. У нас всё равно только три защитных костюма с собой.
– То есть ты знал заранее? – спросила Амелия.
– Не знал. Подстраховался. Кто ж знал, что такие тёртые парни как Люм и Женя, попадут в такую историю. Я пока не Нострадамус.

Глава 5. Подземелье с порталом
7 июня 1988. 23:43:00
– Я тебя не пущу, – резко сказала Амелия. – У меня плохие мысли.
– А сердце что говорит… – спросил я и она тут же порозовела.
– Не важно, что оно говорит, – теперь её розовое лицо приобрело подтекст протеста. – Ты не пойдёшь. Гришу отправим.
– Гришу нельзя, он медик, – вступился я за него. – Пусть заботится, чтобы не ушёл Люм из жизни.
– Тогда я сама пойду.
– Нет. Я сам пойду.
– Вадим, ты не понимаешь…
– Амелия, послушай меня, – взял я её руки, пока нас никто не видел.
– Чего это у тебя такие ледяные руки? – заподозрила неладное она.
– По ним до сих пор токи текут. Энергия, теперь я её чувствую… Она тут мощная и повсюду. Долго здесь быть никому нельзя. Это нужно сказать Михаилу. Веришь мне? – она кивнула. – Я чувствую то, что не чувствуют другие. Не важно, как это происходит. То что случилось со мной на первом этаже в доме, я не знаю как, но теперь я чувствую куда идти, а куда нет. В десять раз лучше. В двадцать. Словно у меня проснулась сильнейшая интуиция. Я нужен Михаилу, чтобы он вышел сам. Я не дам нам пропасть. Поверь, всё будет хорошо, – она сделала большие глаза и такой глубокий вдох, что я приготовился слушать долгую речь.
– Ладно, малыш. Но знай Вадим, я тебя из-под земли достану, если ты пропадёшь.
– Хорошо, – я отпустил её руки, потому что к нам подходил Михаил.
– Готов вижу.
– Долго тут быть нельзя нам Михаил, – посмотрела украдкой на меня Амелия.
– Я тоже так считаю, – согласился я.
– Я согласен с вами, – обвёл он округу глазами. – Опасное место. Мы быстро. На разведку и назад.
Весьма странные серовато-чёрные костюмы, были почти в облипку. Однако в самых часто движимых местах и соединениях, была особая гибкая часть, так что в итоге эффекта костюма аквалангиста не возникало. Напоминая скорее тактическую форму, с гибкой бронёй, о которой давно ходят слухи, но никто её ещё в полную силу не использует. Михаил сказал, они помогут нам пройти безопасно, так же как нужны для возвращения. Углубляться в суть разработки этих вещей, не было времени. Мы просто одели их, в купе с особыми тактическими ботинками из такого же материала и вооружились.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70609000) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.