В первый раз
Эйми Карсон
Поцелуй – Harlequin #12
Серьезный, ответственный Блейк Беннингтон не может смириться с тем, что жизнь свела его со взбалмошной девицей – Жаклин Ли. Он вынужден не только защищать юную кокетку в суде, но и терпеть ее проказы у себя дома. Жаклин – невинна, прекрасна и ужасно навязчива. Там, где она появляется, царят хаос и веселье; Блейк понимает, что такая женщина ему не подходит, но противоположности, как известно, притягиваются…
Эйми Карсон
В первый раз
AIMEE CARSON
First Time for Everything
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.
Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат
Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
First Time for Everything Copyright © 2013 by Aimee Carson
«В первый раз»
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Глава 1
Надев солнцезащитные очки, Блейк Беннингтон вышел из здания суда, размышляя, стоит ли перед возвращением в офис пригласить Сару на свидание. Хотя не важно, что он решит. Поработать сегодня все равно не получится: вечером еще предстоит появиться на благотворительном празднике «Луна над Майами». Так что придется сменить галстук на бабочку. Но ради сестры Никки стоило немного помучиться в удавке. Она помогла организовать вечер. Теперь у нее по крайней мере есть занятие, которое отвлечет ее от создания проблем.
Блейк решил не думать о неприятном и мысленно поблагодарил Сару за вовремя добытые сведения.
Сара, сногсшибательная брюнетка в деловом костюме, послала Блейку соблазнительную улыбку, подсластив ее тонким возбуждающим ароматом. Несколько лет назад они занимались делом о распространении наркотиков в Южной Флориде, после чего его интерес к ней пропал.
– Если Менендеса признают виновным, тебя, скорее всего, повысят, – сказала она. – Надеюсь, файл поможет.
– Сейчас любая информация пригодится. – Блейк посмотрел на Сару. – Спасибо, что потратила свое время.
– Я всегда доступна, ты же знаешь, – ответила Сара и коснулась его руки.
Блейк едва удержался от улыбки: жест выглядел совсем невинным, но он знал, что Сара ничего не делает просто так.
Она была красивой, уверенной в себе и чертовски умной. Настоящая акула в зале суда, Сара славилась невероятной преданностью работе и могла соперничать в этом даже с Блейком. Именно с такими женщинами он должен был встречаться. Именно с такими он и встречался. Они уважали его приверженность карьере и знали цену времени.
Так почему сейчас он колеблется?
Пока Блейк предавался размышлениям, Сару отвлек проходивший мимо коллега. Блейк понимал, что поступает глупо, игнорируя предложение, открыто читавшееся в ее глазах. Конечно, сейчас у него трудный период. Никки отнимала намного больше времени, чем обычно нужно на воспитание младшей сестры, да еще и это громкое дело требовало его внимания, но все же Блейк был мужчиной из плоти и крови и, как и любой нормальный парень, хотел насладиться сексом. Несмотря на несомненный успех у слабого пола, прошло уже полгода с тех пор, как Блейк последний раз укладывал женщину в постель. Полгода с тех пор, как он следовал своим желаниям.
В чем же дело?
Пока Блейк размышлял, кто-то наступил ему на ногу. Это оказалась совсем молодая девушка – едва ли доросла до права голосовать, – сосредоточенно копавшаяся в телефоне. Схватив ее за руки, он оценивающе оглядел ее медовые волосы, футболку с «Битлз» и джинсовые обтягивающие шорты с низкой посадкой – недостаточно низкой, чтобы открыть нижнее белье, но все же вызывавшей нескромный интерес. Блейк тут же забыл о своих проблемах в сексуальной жизни и принялся гадать, что могло скрываться под джинсой – кружевные стринги или танга. А еще эти соблазнительные ковбойские сапоги…
Черт, ему нужно взять себя в руки!
Его привлекательная обидчица сунула телефон в карман и убрала ногу с ноги Блейка.
– Прости, Костюмчик, – протянула она.
Блейк удивленно приподнял брови, услышав странное прозвище.
– Я очень опаздываю, но это, конечно, не повод врезаться в тебя.
– Смотрите, куда идете, – посоветовал он и красноречиво посмотрел на ее обувь, породившую столько фантазий в его голове. – Этими сапогами можно кого-нибудь убить.
– Не парься. Можешь подать на меня в суд за то, что я скрылась с места преступления. – В ее глазах не было заметно и намека на обольщение, они светились озорными искорками.
– Но вы не скрылись, – возразил Блейк, тщетно пытаясь сохранить серьезное выражение. – И технически у меня не будет повода заводить на вас дело, если вы назовете свое имя.
– Ну, раз ты так говоришь… – Она вытащила руку из кармана, и Блейк заметил маленькую татуировку на внутренней стороне запястья. – Жаклин Ли. Но на случай, если решишь пригласить меня на свидание, – все зовут меня Жак.
Блейк понял, что его слова были восприняты как намек, и скептически усмехнулся:
– Я не встречаюсь с малолетками.
– Мне двадцать три. Я взрослая и разумом, и телом, – сказала она.
Блейк не знал Жаклин достаточно хорошо, чтобы оценить состояние ее ума, но уж тело-то ее точно было взрослым.
Она склонила голову:
– Подойдет?
Он изумленно выгнул бровь:
– Подошло бы, но я не встречаюсь с женщинами с мужскими именами.
Она очаровательно улыбнулась, услышав о его фальшивых – и глупых – принципах.
– Ужасно много правил. – Она развернулась, собираясь уйти, и озорно посмотрела на Блейка через плечо. – Позвони, если решишься нарушить одно из них.
Он наблюдал, как она удаляется, легко ступая по газону перед зданием суда, и усмешка больше не кривила его губы. Когда он в последний раз позволял себе невинный флирт? Видимо, слишком давно. Наверное, надо снова начать встречаться с женщинами, раз уж он начал западать даже на несносных девчонок в ковбойских сапогах. Вряд ли ему нужна такая.
Из «фольксвагена-жука», припаркованного у здания суда, грянула громкая музыка. Только что соблазнительная обидчица шла по газону, и вот, мгновение спустя, уже исполняет какой-то танец. Замерев от изумления, Блейк пытался постичь смысл ее действий, а тем временем к ней присоединялись все новые молодые парни и девушки. Вскоре их собралось около дюжины – впору клип снимать.
– Ох, ради бога! Флешмоб! – сказала Сара, подойдя в Блейку. Ее возглас звучал неодобрительно. – Неужели подросткам в наше время больше нечем заняться?
Блейк молча наблюдал за группой, а точнее – за лидером. Каждое ее движение сочилось страстью. Шутливый тон Жаклин нельзя было воспринимать всерьез, но сейчас ее лицо светилось таким энтузиазмом, что почти гипнотизировало.
– Они просто развлекаются, Сара, – произнес Блейк.
Было время, когда и он любил поразвлечься, но потом ему пришлось столкнуться с суровой реальностью. Отец рано умер, и ответственность за сумасбродную семейку пала на плечи Блейка. Но это не значило, что все двадцатилетние заслужили пройти подобное испытание.
– Они не причиняют никакого вреда, – добавил он.
Однако вред был: эта кареглазая девочка-женщина будто нарочно соблазняла Блейка своими резкими движениями. Она кружилась, вращалась и прыгала под латиноамериканский хип-хоп, который никак не сочетался с ковбойскими сапогами. Ее тело с податливой изящностью принимало немыслимые позиции. Танец Жаклин подстегнул воображение Блейка, воспламенил его кровь.
– Никакого вреда? Скажи это полицейским. Что-то они не слишком довольны, – заметила Сара. – Кажется, они их сейчас арестуют.
С трудом оторвав взгляд от бешеной пляски, Блейк посмотрел на двух мрачных копов, направлявшихся к группе танцоров. Воображение тут же услужливо нарисовало образ его коварной злоумышленницы в наручниках.
Какого черта с ним происходит?
Блейк наблюдал, как один из полицейских обратился к участникам танцевального шоу, совершавшим волнообразные движения, в то время как другой направлялся к «жуку», из которого орала музыка. И тут Блейк заметил ногу в гипсе, торчавшую из открытой пассажирской дверцы автомобиля.
Он разочарованно застонал – не было никаких сомнений, кому принадлежит эта часть тела, потому что вряд ли во всем Майами найдется второй гипс с нарисованным во всю его длину красным драконом. Гипсовое тату – так назвала эту красотищу сестра.
Положив руку на капот «жука», полицейский наклонился, чтобы поговорить с хозяйкой загипсованной ноги. Этот гипс, точно якорь, должен был удерживать Никки от неприятностей – таких, как, например, тюрьма. По крайней мере до тех пор, пока Блейк не разберется с текущим делом.
Шесть часов спустя
– Мисс Ли, я приехал по просьбе моей сестры, чтобы вытащить вас из тюрьмы, – произнес Блейк, и Жак вздрогнула, мысленно поблагодарив небеса за то, что арестовали только ее.
Черный лимузин и темные волосы адвоката резко контрастировали с его холодными серыми глазами.
– Обсуждение достоинств полицейского управления Майами в сделку не входило.
Жак расположилась рядом с Блейком на шикарном кожаном сиденье.
Попросить помощи у новой подруги, Никки, оказалось хорошей идеей. Когда студентка юридического факультета сказала, что ее брат был в ярости из-за их маленькой авантюры, Жак подумала, что плевала она на мнение какого-то напыщенного болвана. Но ее отношение резко изменилось, когда она узнала, что брат Никки пропустил благотворительное мероприятие ради того, чтобы вытащить ее, Жак, из тюрьмы. Ожидая прокурора, она поклялась держать язык на привязи и по возможности пытаться сохранять спокойствие.
Но спокойствие все же было нарушено. По телу пробегали мурашки при взгляде на мужчину, ставшего жертвой ее невнимательности, который вдруг превратился в спасителя. Казалось, после нескольких часов, проведенных в заточении, Жак уже не должна была ничего чувствовать, однако не каждый день тебя вытаскивает из-за решетки парень в смокинге, более шикарный, чем сам Джеймс Бонд…
– А я и не обсуждаю достоинства полицейского управления, – произнесла она примирительно. – Я просто… – Жак заставила себя встретить его пристальный взгляд, который тут же вызвал уже знакомую дрожь в ее теле.
Он был непозволительно привлекателен, особенно сейчас, когда от него так и веяло недовольством. Держать свое мнение при себе оказалось намного сложнее, чем думала Жак.
Она почесала подбородок, желая положить конец их спору.
– Я просто подвергла сомнению правомочность их действий.
– Уверен, полиция бы с удовольствием оставила вас в покое, – мягко произнес он. – Но они обязаны выполнять свою работу и следовать букве закона. А нарушение общественного спокойствия – это как раз незаконно, – саркастично закончил он.
Жак открыла рот, но тут же прикусила язык, вспомнив про Никки. «Думай о Никки», – сказала она себе.
Когда они столкнулись на улице, Блейк показался таким спокойным, расслабленным, но потом – в тюрьме – его ледяной профессионализм раскрылся во всей красе. Несмотря на случившееся, он оставался невероятно хладнокровным и равнодушным. И сейчас Блейк был прав, черт бы его побрал.
– Но я не хотела нарушать закон.
Блейк, словно приготовился слушать интересную историю, расслабленно откинулся на сиденье: ноги скрещены, рука лежит рядом с Жак, вызывающий взгляд устремлен на нее, поощряя удивить его очередной байкой.
– Тогда каковы были ваши намерения?
– Я – музыкальный терапевт в детском клубе «Соуфглейд». Власти перестали его финансировать…
Ее сердце учащенно забилось, страх сжал грудь. Клуб был безопасной гаванью, где дети могли проявить себя; чувствовать себя комфортно. Жак едва ли пережила бы школьные годы без него. Она переезжала из одной семьи в другую, и только клуб всегда был постоянен. Только его она считала своим домом. Она не могла потерять его сейчас.
Пытаясь успокоиться, Жак погладила татуировку, которая скрывала шрамы на запястье. Она называла их воинскими ранами. Символы прошлого. Они служили напоминанием о том, кем она была раньше. И как далеко она была готова зайти.
Жак расправила плечи, поборов волнение.
– Поэтому я хотела привлечь внимание общественности к нашей проблеме.
– Угодив в тюрьму?
Он что, дразнит ее?
Жак вздохнула:
– Так Никки и оказалась в этом замешана: наш общий друг спросил у нее, как провести акцию и при этом не нарушить закон.
Блейка, казалось, ее рассказ не впечатлил.
– Ну, согласно отчету полиции, музыка, раздававшаяся из вашей машины, была достаточно громкой, чтобы нарушить спокойствие окружающих.
Жак вздрогнула и попыталась защититься:
– Я говорила Никки, что не очень-то легко попадать в такт, если ты даже толком не слышишь музыку…
Блейк продолжил, не обратив внимания на ее жалкие оправдания.
– Не считая того, что вы помешали прохожим, когда дотанцевались до пешеходного перехода, где затем, – тут он потянулся за рапортом и быстро пролистал страницы, – цитирую: «Отказались исполнить требование полиции и освободить переход». Конец цитаты.
Его взгляд снова уткнулся в нее, лицо Жак раскраснелось, а ведь она так не хотела показывать свое волнение. Поэтому она просто опустила голову и принялась сосредоточенно очищать шорты от песка, оставшегося после лежания на полу.
– Я не расслышала приказ полиции из-за громкой музыки, – пробормотала она.
– Вот именно, – холодно произнес он.
Жак посмотрела на прокурора, надеясь, что он не заметит выражение ее глаз, скрытых ресницами, и, немного осмелев, проговорила:
– Я не хотела заходить на переход. Я просто делала «червя», и меня потянуло немного не в ту сторону…
– Полагаю, сейчас вы имеете в виду то движение, когда вы волной распластались на животе, прямо на земле.
Блейк положил отчет между ними и снова сделал вид, что ждет не дождется продолжения ее истории.
– Это очень сложное движение…
– Это выглядело ужасающе.
Жак продолжила, не обратив внимания на его комментарий:
– И я нечаянно оказалась немного не там… и не заметила, что это слишком близко от перехода.
– Это стало роковой ошибкой, – сухо произнес он.
Сарказм прокурора уже серьезно действовал ей на нервы.
– У меня не было времени, чтобы отработать! – взорвалась Жак. – Нужно было срочно решить проблему с бюджетом, пока еще новость о сокращении свежа.
Он поудобнее устроился на сиденье:
– Поэтому притащить детей, за которых на вас лежит ответственность, на флешмоб и подвергнуться риску попасть в тюрьму показалось вам хорошей возможностью выказать свое недовольство.
– Я же сказала, я не пыталась нарушить закон.
Лицо Блейка – такое идеальное, смуглое и прекрасное – приняло странное выражение, и Жак вдруг поняла, что его забавляет все случившееся, хоть он и не одобряет ее действий.
Она прищурилась и внимательно посмотрела на прокурора:
– На самом деле вас это веселит, да?
– Только та часть, где ваш идеально спланированный танец пострадал из-за одного неверного движения. – Его губы дернулись, словно он пытался подавить усмешку. – В следующий раз тренируйтесь усерднее.
Его ирония раздражала Жак, и она сказала:
– В следующий раз офицеру Брауну стоит проще относиться к подобным вещам.
Блейк приподнял брови, его серые глаза потемнели. Он наклонился вперед, не позволив ей отвести взгляд.
– Уверяю вас, мисс Ли, когда дело касается человека, нарушившего закон, – его голос был обманчиво мягким, а красота лица – почти невероятной, – и я, и офицер Браун серьезно относимся к работе.
Жак чувствовала себя пойманной в ловушку его манящим взором, сердце бешено билось, отдаваясь в ребрах легкой болью. С трудом вырвавшись из пут его взгляда, Жак посмотрела на губы Блейка.
Замечательно. Его губы были именно такими, как ей нравилось. Полными. Чувственными. Их поцелуй мог бы довести девушку до безумия, заставить забыть о том, кто она такая.
Но этот супермен с глазами цвета стали определенно не подходил ей.
Пока они продолжали переглядываться, лицо Жак постепенно наливалось краской, но она как могла боролась со смущением.
– Вы что, читаете мне нотации? – невинно поинтересовалась она. – Это звучит как нотация.
Его губы тронула слабая улыбка.
– Ни в коем случае. Но поскольку против вас выдвинуто обвинение, вам придется прислушаться к моим словам.
Сжав губы, Жак отвернулась к окну и провела пальцами по кожаному сиденью. Снова посмотрела на Блейка. Смокинг, обтягивавший его широкие плечи, напомнил ей, что прокурор пожертвовал своим вечером ради нее, а она сидит здесь и бессовестно спорит по всяким пустякам. Жак сжала руку в кулак.
Чувство вины… только этого не хватало.
Она вздохнула:
– Послушайте, я знаю, у вас были планы. Мне жаль, что испортила вам вечер.
Он одарил ее ничего не выражавшим взглядом:
– Ну, это еще спорно.
– Спорно то, что мне жаль, или то, что испортила вечер?
На его лбу выступили морщинки.
– Я никак не могу оценить вашу способность к раскаянию. Но уверяю вас, – он сделал паузу, лоб разгладился, – я рад тому, что пропустил этот ужин.
– А зачем вы тогда туда вообще собирались?
– Обязанности, мисс Ли, – ответил он, немного удивленный ее вопросом.
Заинтригованная, Жак все же промолчала. Заработал кондиционер, и потянуло прохладой. В топе и шортах, которые как нельзя лучше подходили для танцев под жарким солнцем Флориды, Жак почувствовала себя обнаженной. По сравнению с этим непозволительно сексуальным прокурором при смокинге и лимузине она выглядела неряхой. Она попыталась прикрыться, потянув вниз край топа, но ее усилия были тщетны, поэтому она оставила ткань в покое и принялась потирать руки, желая согреться.
Блейк, заметив это, выключил кондиционер, и стало немного теплее.
– В следующий раз, когда соберетесь попасть в тюрьму, хотя бы оденьтесь подобающим образом.
Жак протяжно застонала:
– Мы можем просто сойтись на том, что я облажалась, и отставить уже эту тему?
– Так как я не знаю вас, мне придется взять с вас слово. – Его взгляд скользнул по ее груди, и атмосфера вокруг них взорвалась тысячами искр, словно небо от фейерверков в канун Рождества.
Сердце Жак бешено забилось, и она мысленно взмолилась, чтобы тело ненароком не выдало себя.
Блейк указал на ее топ:
– И у вас все еще грязь – вот здесь, на лице Пола Маккартни.
Удивленная, Жак опустила взгляд: уродливое коричневое пятно расползлось по изображению «великолепной четверки». Лоб Пола, прикрывавший ее левую грудь, стал коричнево-золотистым.
Смутившись, Жак принялась изо всех сил тереть пятно дрожащими пальцами, браслеты позвякивали. Она знала, что Блейк наблюдает за ней, и напряжение еще сильнее стянуло низ живота. Соски напряглись, выдавая ее с потрохами.
– Боюсь, вы делаете только хуже, – хрипло произнес он.
Жак стиснула зубы и еще усерднее стала скрести пятно – браслеты продолжали звонко наигрывать беспорядочную мелодию. Только бы он говорил о грязи, с которой она в данный момент боролась, а не о чем-то ином…
Блейк снял пиджак, тугие мускулы напряглись под тонкой тканью рубашки, и это окончательно лишило Жак возможности соображать. Только поэтому она безропотно позволила прокурору накинуть пиджак ей на плечи.
Он был теплым, тяжелым, от него веяло бризом; окутал ее, словно сильные руки…
О, черт подери, только не это!
– Большое спасибо, но я в полном порядке, – сказала Жак и подняла руки, чтобы снять пиджак.
Его пальцы сомкнулись на ее запястьях, при прикосновении к его кожи щеки Жак опалило огнем.
– Не упрямьтесь. – Серые глаза Блейка потемнели, голос стал ниже. – Вы же замерзли. Не снимайте.
Ее тело продолжало дрожать, пока прокурор не отпустил ее, чтобы расстегнуть манжеты и закатать рукава рубашки. Этим движением он как будто поставил точку в их маленьком споре.
Брат он ее новой подруги или не брат, но подобного отношения Жак стерпеть не могла.
– Послушайте, – произнесла она как можно спокойнее, – знаю, я не похожа на тех женщин, с которыми вы привыкли иметь дело, но…
– Вы не знаете меня достаточно хорошо, чтобы судить о том, с какими женщинами я привык иметь дело, – резко оборвал ее Блейк, даже не взглянув в ее сторону.
Жак хмыкнула.
– У меня было достаточно времени понять главное, – пробормотала она.
Он наконец соизволил посмотреть на нее:
– Маловероятно.
Ее тело напряглось – опять этот самонадеянный, я-повелеваю-всем-миром взгляд! В этот момент Жак поняла, что дальше сохранять перемирие не удастся.
– Сказать, что я думаю?
Откинувшись на сиденье, Блейк внимательно изучал ее.
– Кажется, вы прямо жаждете делиться каждой своей мыслью, – иронично произнес он. – Что ж, валяйте.
Его тон окончательно взбесил Жак. Будь что будет, но она разберется с этим типом, страдающим комплексом Бога.
Вздохнув, она наклонилась, чтобы оказаться ближе к нему.
– Вы одеваетесь так, чтобы впечатлить окружающих людей. – Она на мгновение замолкла, затем продолжила: – И не потому, что они вам нравятся, а просто чтобы показать, насколько вы успешны; убедить их, что вы отличный… – Она нахмурилась. – Кстати, а чем именно вы занимаетесь?
– Я прокурор.
– Впечатляет. – Жак избегала холодного внимательного взгляда Блейка. – Ваши волосы консервативно коротки, но на макушке вы оставляете их немного длинными, чтобы не выглядеть чересчур агрессивно. – Она хотела запустить пальцы в его волосы, провести по ним – интересно, что он тогда сделает? – Сколько вам? Тридцать? Тридцать один?
– Тридцать два.
Значит, их разделяют целых девять лет, они находятся на разных ступенях налоговой шкалы и вообще живут в непохожих реальностях…
Жак бросила короткий взгляд на сильные руки Блейка, испещренные сухожилиями, немного раздраженная собственной чувствительностью к подобным деталям. Она старалась избегать высоких, темноволосых и волнующе соблазнительных типов, но этот человек воспламенял ее, заставляя плавиться, словно масло в лампе. А хорошее чувство юмора делало его еще более привлекательным.
– Готова поспорить на кругленькую сумму, что эти мышцы появились благодаря тренажерам в домашнем спортзале, а не из любви к спорту как таковому. – Посмотрев в его лицо, Жак поняла, что права. – Красивое тело для вас – просто часть имиджа. Самодисциплина и все такое… – сказала она, взмахнув руками, – браслеты снова зазвенели.
– Искусство, которое вы, очевидно, так и не познали, – вставил он, прожигая ее взглядом.
– Отношения вы предпочитаете заводить с женщинами, похожими на вас, – с улыбкой продолжала она, проигнорировав его рык. – Правило номер один и два: они должны быть благоразумны и практичны.
– Неправильно. – Блейк подался вперед, его серые глаза завораживали; дыхание Жак сперло, голова закружилась. – Это второе и третье правило, а номер один гласит: они должны быть законопослушными.
Пригвожденная к месту его взглядом, Жак почувствовала острую необходимость пошевелиться: она закинула ногу на ногу.
Блейк был намного выше ее, и, несмотря на непринужденный тон и безобидные поддразнивания, он был опасен; он был напряжен, словно туго скрученная пружина.
«Он сильнее тебя, Жак. Просто держи язык на привязи», – мысленно посоветовал внутренний голос. Но она конечно же не послушалась. Не зря друзья постоянно твердили, что у нее душа нараспашку, а все приемные родители считали ее не по годам заумной задавакой. Жак верила, что правда где-то посередине.
Сейчас же ей жутко хотелось спровоцировать Блейка.
Она вызывающе покачала ножкой и состроила невинные глазки:
– Я все еще не знаю самого главного. Извечный вопрос: боксеры или брифы?
– Я бы не стал считать это извечным вопросом. – Он улыбнулся, и его колючий взгляд смягчился.
Моргнув, Жак уставилась на Блейка. Она думала, что ошиблась, но ее первая догадка попала в точку: когда смеялся, он был еще более соблазнительным.
Обрадовавшись своему открытию, Жак продолжила:
– Конечно извечный. Это же из разряда вопросов о курице и яйце. – Над бровью она заметила маленький шрам, посмевший нарушить совершенство его лица. – Побеждает фактор, оказавший наибольшее влияние, – природа или воспитание.
В его глазах мелькнула искра любопытства.
– Не думал, что на формирование личность наряду с генами и окружающей средой влияет еще и нижнее белье.
– В определенных кругах – да, – подтвердила Жак.
Блейк скептически нахмурился:
– Но не в тех, где вращаюсь я.
– Это еще ни о чем не говорит. И поскольку ДНК и окружающая среда отвечают за… – Лицо Жак смягчилось – перед глазами вдруг всплыл образ бабушки, поющей кантри. – Я всегда верила, что в нас одно гармонично сочетается с другим.
Скривив губы, Блейк задумчиво произнес:
– А я всегда верил, что можно преодолеть влияние и того и другого.
Интересный ответ. Очень интересный.
Жак смотрела на шрам, размышляя о его происхождении.
– Поэтому вы носите костюм? Пытаетесь совладать с собственной ДНК?
В уголках глаз Блейка появились морщинки.
– А мне интересно другое: вы считаете необходимым провести психоанализ на основании данных о моем нижнем белье?
Удивленная, Жак убрала за уши волосы и ответила:
– Нет. Но любой выбор, который вы делаете, открывает какую-то грань вашего характера. Например, сегодняшние события показали, что я руководствуюсь голосом сердца. – Жак посмотрела на его длинные ноги в идеально отглаженных брюках и кивнула. – Вы точно носите брифы. Вам нравится все аккуратное… – Она подняла взгляд. – Сдерживающее.
Дьявольская усмешка, мелькнувшая на губах Блейка, обратила его сногсшибательную красоту в усталость и опустошение, и, испытав минутный порыв удовлетворения, Жак тут же заскучала по его улыбке. Обеспокоенная этим, она послала ему резкий взгляд и произнесла уже без иронии:
– Это касается и ваших чувств.
Шрам у брови растянулся – на лице Блейка отразилось удивление. Жак почти устыдилась собственного самодовольства. Она сбила-таки с него спесь.
Очевидно, Блейк был иного мнения.
– Пожалуй, я оставлю без комментариев ваш намек на связь моего внутреннего мира с нижним бельем, – наконец произнес он и слабо улыбнулся. – Тем более сделка с моей сестрой включает дальнейшее сотрудничество с вами.
Смущенная и встревоженная, Жак нахмурилась:
– Что вы имеете в виду?
– Разве она не посвятила вас в детали? – Судя по тону, Блейк не был удивлен нежеланием Никки откровенничать. – В обмен на помощь вам сестра обещала позволить мне нанять кого-нибудь, кто поселился бы с нами и помог с домашними делами, пока она не встанет на ноги.
– И это касается меня, потому что?..
Блейк откинулся на сиденье и растянул губы в я-владею-всем-миром улыбке:
– Этим человеком будете вы.
Глава 2
Жак сидела неподвижно.
– Нет. – Ошеломленная, она замерла еще на несколько мгновений и продолжила: – Подождите, позвольте мне высказаться яснее, – произнесла она, наклонившись вперед и обдав Блейка запахом лимонного шампуня и влажной земли. – Ни за что, черт возьми!
– Очень красноречиво, – улыбнулся Блейк.
– И честно.
– Почему вы так решительно отказываетесь? Никки сказала, что из-за сокращения бюджета клуб был вынужден закрыть несколько программ, в том числе и вашу. Поэтому очевидно, что вы в поиске места.
– Нет, я в поиске возможности вновь запустить программы. – Она нахмурилась. – Без обид, Костюмчик, – нарочито примирительно произнесла Жак, но у Блейка сложилось ощущение, что она хотела его задеть. – Но я не в таком уж бедственном положении, чтобы браться за работу, из-за которой должна буду жить в вашем доме.
Слова повисли в воздухе, Блейк пристально посмотрел на нее. Оба тяжело дышали, чувствовалось напряжение. Затем Жак отвернулась, сведя на нет драматичный момент.
В глубине души Блейк разделял нежелание Жак жить бок о бок, но Никки уже успела уволить троих найденных людей и даже отказалась от услуг водителя. Блейк почти вышел из себя, когда узнал, что сестра, направляясь на флешмоб, сама села за руль.
С гипсом на ноге!
Это был такой же необдуманный поступок, как и тот трюк, который она проделала и в результате сломала ногу. Счастье, что она вообще осталась жива. Если Блейк не сможет найти сестре кого-нибудь в помощь, то однажды она разобьется в аварии, как отец.
Нахлынули мрачные воспоминания, стало тяжело дышать, грудь сдавило. Блейк потер лоб, желая ослабить напряжение, и посмотрел в тонированное окно. Мимо проносились пальмы, точно стражи, высившиеся вдоль скоростного шоссе.
Сестра, наверное, решила свести его с ума. Прошедшие два года были тяжелыми, они ругались почти постоянно. А теперь Никки, казалось, делала все возможное, чтобы досадить брату.
И как он мог сосредоточиться на важнейшем за всю его карьеру деле, если жизнь походила на пробежку по минному полю и за любым шагом мог последовать взрыв – очередная сестрина проделка? Нужно было как-то помочь Никки, а она принимала помощь только от этой озорницы в сапогах.
Блейк посмотрел на «озорницу». К сожалению, первое впечатление о ней оказалось верным – Жак Ли была проблемой невероятных размеров. Импульсивной. Упрямой. И с соответствующей остротой языка.
Но еще хуже было то, что она пленила его. Золотистые волосы, непослушные и растрепанные, копной ложились на плечи, а маленькая татуировка на правом запястье придавала Жак еще более дикий вид. И – словно этого недостаточно для того, чтобы утратить покой, – ее длинные ноги едва прикрывались этими джинсовыми лоскутками; ее черные ковбойские сапоги украшала красная лента, которая, обвивая лодыжку, поднималась по голой ноге, будто стремясь прикрыть наготу.
Блейк мог сдерживать безумные порывы только до тех пор, пока крик тела перебивался слабым голоском разума; острый ум и интеллект имели собственные потребности, которые он не мог игнорировать. К сожалению, интеллект и здравый смысл – разные вещи.
Жак была нахальней, чем все его предыдущие подруги, а своей бесшабашностью она бросала ему вызов.
Вызов, который он не мог не принять.
Отбросив сомнения, Блейк расслабился и залюбовался ее соблазнительно покачивающейся ножкой, обутой в сапог. Очевидно, она просто не могла усидеть на одном месте. И держать свое мнением при себе.
– Что может повлиять на ваше решение? – спросил Блейк. – Деньги?
Жак закатила глаза, словно его попытка уговорить ее показалась ей слишком жалкой.
– Не важно, какой была недельная зарплата – я утрою ее, – продолжал прокурор.
– Нет, спасибо, – спокойно ответила она. – Уверена, вы сможете найти кого-нибудь другого.
– Никки не хочет никого нанимать. А единственный, кто у нас остался, – это мама, но именно она подговорила Никки сесть за руль.
Заметив любопытство во взгляде Жак, Блейк почувствовал себя обязанным объяснить поступок Абигейл Беннингтон, что оказалось весьма не просто.
– Моя мать не признает никаких границ.
И все было хорошо, пока с ними был отец. После его смерти Блейк был вынужден продолжить его дело, и, помимо этого, бороться с твердолобой двенадцатилетней Никки и помогать ей целой и невредимой дожить хотя бы до совершеннолетия. А это не так уж и легко.
Он покачал головой:
– Кстати, вы бы с моей мамой поладили. Она тоже считает, что надо следовать зову сердца.
Жак улыбнулась:
– Умная женщина.
– Да, но она также верит в любовные зелья, карты Таро и увлекается спиритизмом.
Она улыбнулась шире:
– Кажется, ваша мать – прекрасная женщина.
Абигейл Беннингтон постоянно расстраивала его, раздражала, рушила его планы. Блейк очень любил свою мать, заботился о ней, но совладать с ней было нелегко. Она была очень милой – на свой манер. Непредсказуемой – так же как и красавица с татуировкой. Сейчас рука Жак покоилась на колене, и Блейк попытался рассмотреть изображение на запястье. Но ему удалось насладиться только видом оголенного загорелого бедра.
Прошло еще несколько напряженных минут, и Блейк наконец посмотрел Жак в лицо.
– Послушайте, – увещевал он. – Никки нужна компания, а я сейчас занимаюсь делом, которое требует много времени. А у моей матери такой насыщенный график, что сама первая леди нервно курит в сторонке. – Он перевел дыхание. – Почти все друзья со времен старшей школы переехали, а те немногие, кто остался, все время работают. Честно говоря, – задумчиво произнес Блейк, – думаю, она скучает по ним.
Ножка в сапоге замерла, Жак скрестила руки на груди, нахмурилась и закусила нижнюю губу. Очевидно, она обдумывала решение скорее из-за вспыхнувшего сострадания, чем жажды наживы. Это наблюдение Блейк намеревался использовать в своих интересах.
– Никки с нетерпением ждала летних каникул, – продолжал он, давя на жалость.
У него за плечами лежали годы практики оценки жюри, а слабости Жак легко было найти. Он уже почти добил ее.
– А теперь она застряла дома, и ей просто нужен кто-то ее возраста для общения. – На самом деле сестре скорее был необходим охранник, но Блейк удержал эту мысль при себе. – Так она не будет чувствовать себя одинокой…
Жак вздохнула и посмотрела ему в глаза.
– Хорошо. Я согласна, – сказала она. Блейк с трудом подавил триумфальный возглас. – Но у меня есть условие.
– Какое?
– Займитесь моим делом.
Ощущение победы тут же улетучилось.
– Я федеральный прокурор, а не адвокат.
– Я не могу позволить себе нанять адвоката, даже с утроенной зарплатой.
Блейк нахмурился:
– Суд назначит вам защитника, и большинство из них хорошо знают свое дело.
– Извини, Костюмчик. – Ее взгляд вдруг стал серьезным. – Я участвовала в программе возмездной опеки с десяти лет и успела пообщаться со множеством социальных работников. Я могу отличить плохого от хорошего на расстоянии мили.
Блейка встревожила эта небольшая история о ее прошлом. Но Жак не жалела себя, а просто принимала случившееся. Это впечатляло, он почувствовал к ней симпатию.
– Короче говоря, – продолжала Жак, – я неплохо знакома с государственными служащими, чтобы относиться к ним с подозрением. Да, возможно, мне повезет и попадется превосходный адвокат. – Она вызывающе посмотрела на Блейка. – Но я боюсь даже подумать, что будет, если назначат какого-нибудь дилетанта.
Она оказалась предусмотрительной и мудрой не по годам, и эти качества легко можно было упустить при поверхностном знакомстве. Жаль, что Жак не применяла эту мудрость в повседневных делах.
Блейк хотел пообещать ей помощь, но он как никто другой знал, к чему может привести плохо продуманная защита. И Жаклин Ли тоже это знала.
– Считайте это обменом услугами, – сказала она, вскинув голову, и Блейк заподозрил, что в том чудном мире, где обитала Жак, это предложение казалось вполне логичным. – Хотите моей помощи – примите мое условие.
Если Блейк взвалит на себя еще и это дело, ему придется пахать сутками. Но он все равно не работал бы в полную силу, зная, что Никки в любой момент может прохромать к машине и промчаться через весь город ради еще одного рисунка на гипсе.
Блейк потер лицо, затем бросил на Жак резкий взгляд:
– Вы должны будете в точности исполнять мои инструкции.
– Ладно.
– Это означает – никаких споров и обсуждений.
Ее попытка изобразить послушание выглядела комично.
– Я могу вести себя хорошо.
Однако увиденное им свидетельствовало об обратном.
Блейк помолчал для солидности и приподнял бровь, выражая сомнение.
– Посмотрим, – пробормотал он.
Жак не отвела глаз, а ее хриплый голос вызвал дрожь желания в его теле.
– Посмотрим, – повторила она.
* * *
Следующим утром Жак, оставив Никки отдыхать у сверкающего бассейна ее брата с ноутбуком в руках, вышла на дорожку, окаймленную бугенвиллеями, ведущую к главному дому. Комнаты Никки были расположены в отдельном строении вблизи бассейна, поэтому избегать хозяина оказалось довольно легко. Но сегодня, возможно, Жак этого не удастся.
С тех пор как Жак принялась за временную работу, она уже успела несколько раз пересмотреть свое решение. Она согласилась вовсе не из-за денег, хотя отчаянно в них нуждалась, и не из-за гибкого графика, который позволял ей уделять внимание клубу. Всему причиной – жалость. Одиночество Никки не оставило ее равнодушной.
Жак и сама многие годы провела в окружении людей, но при этом никто не обращал на нее внимания.
И сейчас, впервые в жизни, одиночество было желанным. Жак тяжело перенесла давление Блейка, но затем оказалась в его доме. И стала на него работать. Мысль о том, что она вынуждена подчиняться человеку, помешанному на инструкциях и правилах, тревожила ее.
Жак ненавидела быть под каблуком – сказались восемь лет, проведенные в чужих семьях. Тем не менее, как бы Блейк ни сердил ее, все же он был превосходным профессионалом. «Великолепным», – добавила Жак. Поэтому их сделка была очень выгодной для нее. Если бы еще не холодное отношение Блейка… Которое только ухудшилось.
Прошлым вечером, когда лимузин остановился у здания суда, Жак обнаружила, что ее «жук» исчез. Она запаниковала, а Блейк уже звонил в полицейский участок. Вскоре он выяснил, что машина была отбуксирована на штрафстоянку.
Она с большим трудом выносила терпеливое молчание Блейка, который отвез ее в квартиру и стоял над душой, пока она собирала вещи. Его взгляд ясно говорил, насколько он удивлен тем, что Жак умудрилась добавить к списку преступлений еще и штраф за неправильную парковку. Было глупо с ее стороны волноваться из того, что этот напыщенный прокурор считал ее пустышкой.
К сожалению, сейчас Жак нужно было напомнить Блейку о его обещании свозить ее за «жуком».
Жак подавила горестный стон и попыталась совладать со страхом. Она открыла французскую дверь и вошла в вестибюль. Вытерла влажные ладони о джинсы и остановилась, не зная, где искать хозяина. В своей затасканной одежде Жак чувствовала себя неуютно среди этой роскоши. Дом Блейка, отделанный камнем и деревом, находился в элитном районе – Майами-Бич.
Жак зашла в огромную гостиную, очень уютную, благодаря полам из бразильского красного дерева. Из огромных окон от пола до потолка открывался великолепный вид: с северной стороны – на залив Бискейн, с южной – на бассейн. Это зрелище немного успокоило Жак… Пока она не заметила Блейка в дальнем конце комнаты.
Сердце Жак забилось сильнее, она замедлила шаг, решив капитулировать, пока хозяин дома не заметил ее. Лучше уж забыть о машине и вернуться к Никки, к бассейну. Но, с несчастью, скрип теннисных туфель выдал ее, и Блейк повернулся прежде, чем Жак успела испариться.
Он уверенно направился к ней, заставив Жак нервничать еще больше. Чисто выбритый и одетый с иголочки, Блейк выглядел так же неприступно, как и вчера. Место смокинга заняли темно-серые брюки и белоснежная футболка; волосы были влажны – наверное, он недавно вышел из душа.
Неужели он не знает, что сегодня суббота? И почему она никак не могла унять желание, ведь Блейк – совсем нее ее тип? Жак было наплевать на кучи долларов на банковском счете, но ей было безумно любопытно, откуда взялось его состояние.
– Пожалуйста, только не говорите, что принимаете взятки от мафиози, – попросил она.
Он в замешательстве он остановился:
– Что, простите?
Блейк находился совсем рядом, и Жак окутал уже знакомый аромат одеколона. Пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, она посмотрела на его широкие плечи, затем на лицо. Вряд ли она когда-нибудь привыкнет к его потрясающей красоте.
– Федеральный прокурор не мог бы позволить себе такой домину, как этот, не важно, как многого он добился, – пояснила Жак, приподняв бровь. – Если, конечно, он не взяточник.
Холод сменился любопытством, в глазах загорелись озорные искорки.
– Я не беру взяток. И поверьте мне, – сказал Блейк, – никому не придет в голову заниматься общественным правом ради зарплаты. Я довольно везуч и не обременен заботой о деньгах. – Блейк на мгновение задержал на ней взгляд, затем отвернулся к окну. – Я унаследовал свое состояние.
Унаследовал! Но это значит, что вся семья должна была умереть, иначе Блейк не получил бы такое богатство! И, судя по выражению его лица, лучше эту тему не затрагивать и вообще забыть про нее. Жак поняла, что если продолжит расспросы, то он просто-напросто прервет ее.
Недоумение и необъяснимая нежность нахлынули на Жак. У него – человека, перед которым расстилался весь мир, – тоже была ахиллесова пята.
Нервно перетаптываясь, Жак попыталась сконцентрироваться на цели визита – поездке за «жуком».
– Ну, думаю, вы не так уж похожи на Джеймса Бонда, как мне показалось вначале.
Блейк скептически приподнял бровь, а она продолжила:
– Наверное, все дело в смокинге.
Он равнодушно произнес:
– Наверное…
– Но супербогатый парень в смокинге, сражающийся за справедливость, – это скорее Бэтмен, нежели Джеймс Бонд. – Жак старалась не обращать внимания на его холодное изумление.
Соблазнительная усмешка молниеносно скривила губы Блейка, дыхание Жак участилось, голова закружилась.
– Вот только Бэтмен наказывал преступников, не опираясь на закон. – Он скрестил руки на груди, белоснежная футболка натянулась на массивных плечах. – И для отчета: я все же предпочитаю смокинг балетному трико.
Перед глазами Жак тут же предстали мускулистые ноги Блейка, обтянутые эластичной тканью. И как так получилось, что ее завела мысль о мужике в колготках?!
– Интересный видок, – хрипло пробормотала она.
Их взгляды встретились. Время замедлилось.
Жак попыталась не обращать внимания на невероятную привлекательность Блейка, но ничего не получилось. Было большой ошибкой приходить сюда. Поездка через весь город в одной машине с этим человеком не казалась такой уж хорошей идеей. Но без своего «жука» она застрянет в его доме без малейшей возможности сбежать даже на короткое время.
Жак с трудом сглотнула и выпалила:
– Я надеялась, что вы отвезете меня на штрафстоянку…
Блейк сжал губы, пытаясь скрыть улыбку или недовольство, и она не знала, что из этого хуже.
– Я свободен сегодня после полудня, – ответил он, и Жак обрадовалась небольшой отсрочке. – Утром я еще должен закончить работу. Но сначала мы обсудим некоторые пункты нашего соглашения, – добавил Блейк.
Ее живот скрутило от волнения. Черт подери! А свобода была так близка!
Блейк направился к двери, Жак последовала за ним, – очевидно, в его кабинет, – молясь, чтобы помещение оказалось таким же просторным, как и гостиная. Поскольку, как она уяснила еще в лимузине, близость смертельно сексуального Блейка Беннингтона плохо на нее влияла. Жак не могла бороться с собственными чувствами. Она всего лишь хотела заключить контракт, не пополняя при этом список смущающих моментов. Но, учитывая ее реакцию на горячего прокурора, надежды было мало.
* * *
Блейк откинулся на спинку кожаного кресла, руки на подлокотниках, пальцы переплетены под подбородком. К счастью, от Жак его отделял чудовищных размеров стол. Она тем временем ходила взад-вперед, вникая в текст контракта.
В поношенных джинсах и футболке с изображением Мадонны – на лице певицы не красовалось никаких пятен – Жак выглядела отдохнувшей и непринужденной. Ее длинные непослушные волосы были стянуты длинным шнурком; золотистые прожилки мерцали в медовых прядях. Поначалу Блейк решил, что ее сдержанная прическа поможет обуздать его расшалившуюся натуру. Но ошибся. Длинная изящная шея и соблазнительная фигура вызвали в памяти образ Жак, изгибающейся в безумном танце; и мысль о ее бедрах, двигающихся в ритме хип-хопа, только подлила масла в огонь. Да еще этот хрипловатый голос, который он услышал в гостиной… Голос, шептавший, что она хочет его…
Блейка словно опалило огнем. Желание вернулось, и игнорировать его стало намного труднее.
Жак закончила с чтением и остановилась у стола. Ее кожа, тронутая солнцем, была нежной и тонкой.
– Это действительно необходимо? – спросила Жак.
– Это стандартный трудовой договор.
Она облокотилась о стол, ее грудь оказалась прямо перед глазами Блейка.
– Здесь слишком много слов, а смысл прост: я нанята, перечислены главные условия и обозначена ставка. Все! – в сомнении произнесла она.
Пытаясь не обращать внимания на открывшийся вид, Блейк потянулся за документом:
– Нельзя наниматься на работу, не изучив предварительно договор.
Сохранять серьезность было сложно после того, как он минут десять самозабвенно любовался прелестями Жак и даже не отказал себе в удовольствии немного пофантазировать.
Блейк прочистил горло, надеясь, что пытка скоро закончится и Жак наконец решит удалиться и оставить его в покое…
– Документ защищает ваши интересы: там прописаны условия расторжения, если вдруг наши отношения не сложатся.
Жак внимательно рассматривала Блейка, словно он только что сошел с космического корабля пришельцев. Она выпрямилась, скрестила руки на груди, скрыв лицо Мадонны и приподняв грудь выше. Блейк поерзал в кресле, пытаясь облегчить напряжение в паху.
– А вы не устаете все время быть начеку? – удивленно спросила Жак, убрав за ухо выбившийся локон. – Просто я еще никогда не встречала такого предусмотрительного человека. Ваши мышцы, наверное, устали от постоянного напряжения… – Она сжала кулаки, желая подчеркнуть свою мысль, – в ожидании какой-нибудь неприятности, – закончила она сухим тоном, ее карие глаза были чистыми и ясными, руки расслабились. – Я знаю вас всего второй день, а вы уже утомили меня.
Пытаясь скрыть усмешку, Блейк потер подбородок. Жак выглядела моложе своих лет; она была дерзкой и красивой, ее жизненная сила пленяла. Утомление никак не вязалось с ее образом.
Блейк хотел, чтобы Жак уже успокоилась и села, лишив его возможности лицезреть ее соблазнительные формы; он уткнулся в бумаги.
– Я не жду никаких неприятностей – как вы выразились. Я просто осторожный. Наличие заблаговременно подготовленных путей отступления облегчает всем жизнь, – мягко добавил он.
– Вы что, никогда не ослабляете удил и не позволяете жизни просто течь?
– Нет, – ответил Блейк, надеясь, что Жак поймет намек и замолчит. – Я не люблю сюрпризы.
Она иронично хмыкнула:
– С каких это пор планирование предотвращает несчастья?
Эти слова, произнесенные невинным тоном, пробудили в нем неприятные воспоминания; Блейк замер. Самая ужасная трагедия его жизни – смерть отца – случилась по его, Блейка, неосторожности… как раз тогда, когда он наслаждался беззаботной жизнью. Он был беспечным подростком, никогда не задумывался о последствиях своих действий.
Грудь сдавило, и Блейк отбросил старые воспоминания, пытаясь сосредоточиться на настоящем моменте.
– Я не говорил, что планирование избавит от несчастий. – Он приподнял бровь и посмотрел на Жак. – Но действовать наобум – тоже не вариант.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Блейк придвинул к ней документ и категорично произнес:
– Хотите, чтобы другой юрист просмотрел это для вас?
Жак посмотрела на него как на безумца:
– В настоящий момент вы единственный юрист, которого я знаю.
Склонив голову, Блейк пристально изучал ее.
– К несчастью, мой совет будет бесполезен. – Он указал на договор. – Конфликт интересов, и все.
Жак присела на край стола. Загорелая кожа бедра блеснула сквозь дырку в потрепанных джинсах, сбив Блейка с толку.
– Я испытываю огромное желание попросить вас сделать это, – сказала она, глядя на него сверху вниз. – Что-то мне подсказывает, что если условия будут не в моих интересах, то вы подставите сами себя. – Ее глаза лукаво сверкнули.
Разум Блейка стал подавать тревожные сигналы. Поза Жак, а также осознание того, что их влечение было взаимным, делали ее еще более привлекательной.
– Уверяю вас, контракт составлен с учетом наших общих интересов, – произнес он и откинулся на спинку, желая увеличить расстояние между ними.
Жак непринужденно пожала плечами:
– Я вам доверяю.
– Вы должны проявлять больше осмотрительности в будущем. – Брови Блейка приподнялись. – Возможно, в следующий раз вам придется иметь дело с тем, кто не будет таким надежным.
– Вы – сама надежность. И, рискуя прослыть юристоненавистником, все же скажу: вряд ли вы научились этому в колледже. Вы бывший бойскаут?
– Нет.
– Да ладно! Признавайтесь. – Жак наклонилась к Блейку, будто хотела поделиться секретом, и дразняще улыбнулась.
Ее сладковатый, пряный аромат окутал его, пробуждая чувственные видения; сердце забилось с удвоенной силой, хотя Блейк старался сохранять на лице холодное выражение.
– В юном возрасте вы ведь переводили пожилых дам через дорогу? – спросила Жак.
Вряд ли. В молодые годы он был настоящим бунтарем. И много и упорно трудился, чтобы побороть свой мятежный характер, доставшийся от матери. Его беззаботные деньки остались далеко позади.
– Так вы подпишете договор или нет? – спокойно поинтересовался Блейк.
Жак изящно изогнула брови:
– Я здесь только для того, чтобы помочь Никки с хозяйством и возить ее на машине. Что может случиться?
Блейк скривил губы: в голову пришли десятки различных вариантов развития событий, но только один по-настоящему взволновал его. Он мог сорваться, заблудиться в тумане сладострастия, окружавшего его каждый раз, когда Жак оказывалась рядом.
– Что угодно, – грубо ответил он.
А самое худшее – он не выдержит и прикоснется к этой девушке.
Веселые искорки в глазах Жак погасли, уступив место странному напряжению, тут же окутавшему обоих. Блейку показалось, что она наконец осознала, настолько неправильно – за неимением другого слова – могут сложиться обстоятельства. Или его желание дало о себе знать.
Жак нахмурилась, а взгляд Блейка тут же сосредоточился на ее чувственных губах. Розовых, мягких, зовущих к поцелую губах. Они доказали полную несостоятельность его защиты.
Жак заметила, куда он смотрит, поняла, что он фантазирует, и улыбнулась.
Ее голос и слова выдали ее с потрохами.
– Вы чувствовали бы себя более непринужденно, если мы вставили пункт о запрете на поцелуи?
Страсть вспыхнула мгновенно. Опалила его мысли. Каждая клеточка тела Блейка взывала к тому, чтобы он запрокинул голову Жак и впился в эти нахальные губы. Время текло мучительно медленно, внутри Блейка бушевало сражение, кровь кипела.
Вожделение боролось с разумом. Потребность схлестнулась с долгом. Эгоистичный подросток рвал на части ответственного взрослого.
Пот градом струился по лицу, пока Блейк одолевал желание притянуть Жак на колени и окунуться в сладострастное безумие.
Ему нужна была женщина, подходившая его образу жизни. Предсказуемая. Здравомыслящая. Жак определенно не обладала ни одним из этих качеств. Так почему же он все еще собирался ее поцеловать?
Злясь на самого себя, Блейк взял ручку и протянул ее Жак:
– Это необязательно. Просто удостоверимся, что все пройдет гладко.
Мгновение поколебавшись, она взяла ручку и небрежно расписалась внизу документа.
Блейка отвлекла мелькнувшая из-под футболки розовая кружевная лямка. Затем он засмотрелся на ложбинку между грудей, но тут Жак оттолкнулась от стола и встала, отшвырнув ручку.
– Если это все, – сказала она, – то я возвращаюсь к Никки.
Блейк с облегчением быстро кивнул:
– Я зайду за вами, когда освобожусь.
Он проводил взглядом ее длинные ноги и плавно покачивающиеся бедра и с силой сжал ручку, сомневаясь в своем решении нанять такую, как Жак. Его сомнения только укрепились, когда он просмотрел документ и, после списка обязанностей, заметил приписку от руки: поцелуи не дозволяются.
Застонав, Блейк откинулся в кресле, размышляя, должен ли чувствовать облегчение теперь, когда наконец нашел Никки помощницу, или тревогу из-за того, что вдвоем они могут наломать еще больше дров.
Глава 3
Г ставившись на мужчину средних лет, сидевшего в тесной застекленной будке захудалой парковки, Жак приблизила лицо почти вплотную к окошку, и, желая скрыть смятение, произнесла:
– Что значит я не могу забрать машину до понедельника?! Разве мы живем не в свободной стране? У меня есть право вернуть мою собственность!
Жак указала на своего «жука», затесавшегося среди других автомобилей, огороженных металлическим забором. В заточении – так же как и она совсем недавно. Несправедливо, что машина должна платить за ее ошибки.
Блейк стоял рядом, и ей хотелось спрятаться от его прожигающего взгляда.
– Ну еще пустите мне тут слезу, дамочка, – невозмутимо ответил мужчина, взгромоздившись на табурет и проведя рукой по волосам. – В следующий раз не будете оставлять машину на шесть часов в неположенном месте.
– Меня арестовали! – Лицо Жак покраснело от волнения, но отступать было некуда. – Я не могла ее забрать!
– Я не виноват, что вы застряли в тюряге, – ответил дежурный. – И не мне менять правила, – добавил он. – Мне просто платят за то, чтобы я им следовал.
– Какое именно правило говорит о том, что сначала я должна пойти в городской суд?
– То, которое обязывает вас выплатить штраф. А до тех пор по закону вы не можете забрать свою машину. А раньше понедельника – с девяти утра – заплатить вы не можете.
Жак открыла было рот, чтобы возразить, но Блейк опередил ее.
– Значит, в понедельник утром. Спасибо за помощь, – спокойно произнес он, дергая Жак за локоть.
Прикосновение напомнило о вчерашнем дне в офисе, когда ее охватило сильное желание поцеловать его, о том, каждый мускул ее тела был напряжен в предвкушении чего-то неизведанного…
Блейк держался равнодушно, но Жак знала, что ему не терпелось отколоть едкое замечание по поводу ее неоплаченного штрафа. Одного из многих, талончиками на которые ее сумка была забита под завязку. Всего лишь очередной пункт в списке нарушений.
Жак нутром чуяла, что лучше держаться подальше от Блейка. Это решительное выражение его лица… шаловливые искорки в глазах… широкие плечи, стройные бедра, соблазнительные губы…
Они вернулись к машине, и Жак, от всей души надеясь, что в голосе не слышно отчаяния, произнесла:
– Мне нужна моя машина.
– Можете взять машину Никки в понедельник, – предложил Блейк.
Она хмуро на него посмотрела:
– Но сейчас мы недалеко от подросткового центра. Я хотела остаться здесь и повидаться со всеми.
– Я подброшу вас.
Отлично. Придется провести еще некоторое время в тесном салоне наедине с Блейком. Поездка до парковки выдалась довольно напряженная – оба делали вид, что забыли о приписке, запрещающей поцелуи. Но Жак не могла удержаться от этой шалости: Блейк смотрел на нее так, словно хотел впиться ей в губы, но в то же время ненавидел себя за это желание. В прошлый раз, когда мужчина смотрел на нее так – со смесью желания и сомнения в ее здравомыслии, – Жак поклялась, что больше не станет увлекаться подобными типами.
Жак вспомнила выражение лица Джека – мужчины, с которым хотела построить серьезные отношения, даже создать семью. Живот тут же скрутило. Конечно, ей, как и многим другим, хотелось иметь рядом человека, всегда готового подставить плечо; на кого можно положиться, когда весь мир восстает против тебя. Только в центре она была счастлива, за его пределами мечты о собственном доме оказались бесплодными. Повзрослев, Жак потерпела неудачу – Джейк разочаровал ее, и вскоре она решила, что для достижения цели мужчина вовсе не нужен.
В клубе жила ее единственная семья.
Жак с тоской посмотрела на своего дорогого потрепанного «жука» и вздохнула. Она так надеялась избавиться от Блейка и поехать наконец в центр, служивший ей убежищем в годы юности.
– Мне просто любопытно: зачем вам нестись в этот клуб? – спросил Блейк и сел за руль. – Чтобы проведать детей, которым вы должны подавать хороший пример?
Жак бросила на него злобный взгляд, плюхнулась на пассажирское сиденье и с силой хлопнула дверью.
– А какие еще уроки вы им преподаете, помимо тюремного заключения, неправильной парковки и неоплаченных штрафов? – уточнил Блейк, пытаясь сохранить безразличное выражение лица.
Жак с трудом удержалась, чтобы не заскрипеть зубами от ярости. Было бы лучше, если бы он просто улыбнулся своими чувственными губами и уделил внимание более важным вещам. Например, поцелую.
Черт бы его побрал!
– Взлом? – продолжал Блейк, сверля ее взглядом. – Мелкая кража? Или может быть…
Отчаянно желая прекратить поток саркастичных замечаний, Жак приложила палец к его губам. И все стало намного лучше.
Только вот тело не хотело успокаиваться. Серые глаза, испещренные золотистыми прожилками, смотрели прямо на нее, кровь бешено стучала в висках. Жак дрожала; его губы были такими манящими, кожа – гладкой, теплое дыхание пробегало по ее пальцам. Она не могла ошибиться: его взгляд пылал, тело напряглось, вожделение боролось с волей. И каким он будет, если вожделение победит?
Ее палец – на его губах, секунды медленно текут, и слышно только их учащенное дыхание.
Жак пришла в себя, не успев совершить ничего опрометчивого. Например, придушить Блейка или попробовать на вкус его чувственные губы.
– Еще одно слово, Костюмчик, и тебе не жить, – хрипло произнесла она, продолжая смотреть ему в глаза. – Хорошо? – Она опустила руку, готовясь к его словесному удару.
Будет ли это злобная реплика или удивленное восклицание? Или сексуальный намек?
– А кстати, что вы хотели сказать?
Молчание было недолгим, огонь его взгляда опалял.
– Я думаю, что с вашим образом жизни, – начал Блейк, – вы постоянно должны держать при себе адвоката на предварительном гонораре.
Разгневанная его словами, Жак скрестила руки на груди и бросила:
– Поехали уже…
Блейк припарковался перед центром для подростков, заглушил мотор и с сомнением взглянул на дряхлое здание бывшего склада, превращенное в клуб. В голове вновь зазвучали тревожные сигналы – как в те мгновения, когда он касался Жак. Но на этот раз тревога не была связана с желанием.
Клуб находился в части города, которая, мягко говоря, пользовалась плохой репутацией.
– Кажется, парковаться здесь небезопасно, – заметил он.
– Действительно, – беззаботно отозвалась Жак, когда они вылезли из салона. – Но при вашей охранной системе вряд ли кто-то сможет угнать ваш «лексус». Вы же будете злиться на детей, если они немного повеселятся?
Сигналы зазвучали громче.
– Повеселятся?
– Ну, разукрасят машину краской из баллончика или нацарапают что-нибудь ключом… – пояснила она.
Блейк нахмурился и, открыв дверь здания, пропустил Жак вперед. На ее губах он заметил ироничную усмешку.
– Или проколют шины, – добавила она спокойно.
Конечно, ведь автомобиль ей не принадлежал. Хотя, с другой стороны, возможно, вмятины на ее «жуке» были результатом усилий детей.
– Спасибо за предупреждение, – пробурчал Блейк, следуя за ней.
Они углублялись в недра здания, проходили мимо группок детей разного возраста и расы. Многие очень радовались появлению Жак, бросались ее обнимать, а вот на Блейка косились с подозрением. Те, кто был повзрослее, стыдились открыто выражать свою привязанность, но за их насмешками и саркастичными замечаниями, несомненно, скрывалась нежность. Жак постепенно расслаблялась, напряжение покидало ее тело тем быстрее, чем больше детских головок она гладила, чем больше улыбок ловила. Они двигались к лестнице в противоположном конце спортзала. Игра в баскетбол была в самом разгаре. Долговязые подростки приветствовали Жак, отмачивая шутки по поводу ее ареста. Она махала в ответ, отвечая на каждую насмешку остроумной колкостью, заставляя игроков смеяться. Было очевидно, что Жак прекрасно знает историю каждого ребенка.
Они устремились по узкой лестнице на второй этаж.
– Я только поднимусь в свой кабинет и проверю почту, – сказала она Блейку. – И еще заберу гитару из шкафчика.
– Гитару? – Блейка не удивил выбор инструмента.
Он пытался не обращать внимания на соблазнительно покачивающиеся бедра в нескольких шагах от него в тесном пространстве.
– Вы принимаете запросы на песни?
Жак обернулась:
– Вряд ли я смогу сыграть то, что вам по душе.
– Как насчет «Лэнед скинед», «Свободная птица»?
На ее лице отразилось удивление.
– «Свободная птица»? – Ее брови приподнялись, шаг замедлился. – Никогда бы не подумала, что вы – фанат рока.
– А я и не фанат, – ответил он, смешинки загорелись в глазах. – Просто каждый вышедший из тюрьмы должен знать «Свободную птицу».
Ее глаза расширились, она замерла, чувствуя, как бешено колотится сердце. Жак стояла на ступеньке выше Блейка, и их лица оказались на одном уровне: глаза в глаза, губы совсем рядом с его губами. Идеальная позиция для того, чтобы взять его в плен.
– Твоя способность язвить выше всяких похвал, Костюмчик, – благодушно произнесла она. – Отчитать кого-то за музыкальные предпочтения – это действительно талант. – Жак улыбнулась, хотя взгляд оставался серьезным. – Но у меня есть собственные идеи по поводу репертуара.
– Тогда какая песня будет наиболее подходящей? – хрипло спросил Блейк.
Жак мгновение задумчиво смотрела на него и улыбнулась.
– Посмотрим. – Она поджала губы, делая вид, что усиленно размышляет над его вопросом. – Я оказалась в тюрьме, потому что защищала учреждение, которое мне дорого, – начала она, посверкивая взглядом. – Затем меня отчитал за опрометчивое поведение человек, считающий, что ему в затылок дышит смерть, если, не дай боже, он случайно оторвет бирку с матраса, на которой написано «не отрывать».
– Неправда!
– Конечно нет. Как насчет проезда на красный?
– Это противозаконно! – тут же воскликнул Блейк.
Ее карие глаза мерцали.
– А парковаться у здания аэропорта?
– Запрещено. – Блейк испепелял ее взглядом. – Не говоря уже о том, что это опрометчиво.
Жак соблазнительно прикусила губу, пытаясь скрыть усмешку, поднялась на второй этаж и прошла в пустующий холл.
– То есть мою готовность попасть в тюрьму ради правого дела осуждает человек, боящийся выйти из дома без зонта, если есть хотя бы маленькая вероятность дождя. Думаю, мне больше подходит песня «Это моя жизнь!» Бон Джови.
Жак вошла в небольшой, тесный кабинет с двумя столами и повернулась к Блейку.
– Я просто исхожу из ситуации. – Она приблизилась и уперлась в него тяжелым, упрямым взглядом. – А так мой выбор – «Это не твое чертово дело!».
Жак находилась достаточно близко, чтобы Блейк мог увидеть зеленые и золотистые искры в ее глазах.
Но этого даже и не требовалось – огонь, неумолимая непреклонность, наплевательское отношение к последствиям чувствовались за милю.
А ее прикосновения…
На него снова нахлынули воспоминания о том, как Жак приложила палец к его губам, острая потребность завладела всем существом… Ее тонкий пальчик, мягкая кожа, аромат ванили, заполнивший салон. Внезапно Блейк осознал, что запах Жак был таким же изменчивым, как и она сама… как сама женская сущность.
Его сердце забилось быстрее, тон был резким.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70579516) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.