Ночь рождения
Айгуль Малахова
Саша Семенихин по прозвищу Семак работал парковщиком и проживал обычные будни. И вдруг… Жена ушла к другому, а мужчина не нашёл ничего лучшего, чем отправиться с просьбой помочь вернуть её к… местной ведьме. Как назло подоспел день рождения Сани в Хэллоуин. И потянулись знакомые к посту парковщика со своими поздравлениями и историями. Пять разных судеб сошлись в одной точке. Пять рассказов о потустороннем.Чем обернётся для Семака желание, загаданное в момент злости на жену?
Айгуль Малахова
Ночь рождения
Глава 1
Семенихин Александр, по прозвищу Семак, стоял на балконе, жуя зубочистку и задумчиво глядя остекленевшими глазами на осеннюю хмарь на улице. Сегодня был праздник: ему исполнилось целых тридцать лет. В связи с этим событием с раннего утра в его квартире громогласно царствовал Юра Хой со всем своим панковским репертуаром.
Сегодня было тридцать первое октября, Хэллоуин или языческая Велесова ночь. Вообще, Семак не верил в мистику и суеверия. Если он нечаянно рассыпАл соль, а после этого случался скандал, Саня был уверен, что ругань произошла бы в любом случае. Сашка был твёрдо убеждён, что все странные события можно объяснить чередой совпадений, а потому посмеивался над всем необъяснимым.
Строго говоря, родился он в ночь с тридцать первого октября на первое ноября, но записали его по просьбе матери на октябрь, потому что в этот же день (по совпадению) был день рождения у его отца. Поэтому праздновали обе даты в один день, в целях небольшой экономии семейного бюджета.
Стоя на балконе, Семак решал гораздо более жизненную дилемму: имеет ли он право выпить прямо сейчас, то есть в десять утра или стоит всё же дождаться так называемого «приличного» вечернего времени. Хлюпающая с утра монотонным дождём октябрьская погода нашёптывала, что на правила этикета можно наплевать.
К тому же, неделю тому назад от мужчины ушла жена и это веское основание перечёркивало всякие разумные доводы об этических нормах. Была ещё одна причина, по которой ему страстно хотелось забыться. Вчерашний день, который вновь и вновь всплывал в памяти, холодя душу и вызывая физический озноб. Посещение им ведьминой квартиры.
Началось всё с прихода теперь уже бывшей жены. Сашку бесило даже не то, что Танька ушла – это он мог бы как-нибудь пережить – тем более, что после десяти лет брака и сам привык относиться к жене с такой же теплотой, как к обеденному столу. Больше всего его злило то, что располневшая и подурневшая Танюха умудрилась найти себе на каком-то сайте иностранца и уйти к нему. Степенный канадец, писькин доктор, то есть дерматовенеролог, а значит, очень обеспеченный человек, ещё не ведал, какое счастье ему привалило. Иногда Семак закрывал глаза и мстительно вспоминал о привычках Татьяны: ходить в нестиранном, провонявшем готовкой халате, нацепив на жирные волосы бигуди, орать с выпученными глазами, брызжа слюной и громко чавкать, поедая шоколадные конфеты.
И даже это было полбеды. Но вместе с собой в новую жизнь она забрала Димку, их восьмилетнего сына. Вот это было даже не обидно – больно. Потому что Семак осознавал, что в Оттаву ездить часто не сможет, да что уж там – будем смотреть правде в глаза – совсем не сможет, а значит своего Димоса – Клопоса он будет видеть только по видеосвязи и на снимках в соцсетях. То, что Димка не приедет к нему в гости, Семак понял без лишних слов. Потому что взгляд супруги, когда она явилась вчера за вещами, ясно дал Сане понять, что приравнен он теперь к статусу амёбы, а к одноклеточным детей не отпускают.
Танька забрала буквально несколько вещей, своих и сына. Видимо, для новой жизни остальные были недостаточно хороши. Двумя пальцами брезгливо покидав на пол ненужную одежду, она посмотрела на Саньку густо накрашенными глазами, в которых скользило высокомерие:
– Что надо, взяла. Вот это я забирать не буду. Новое купим.
После ухода Таньки, Семак несколько минут стоял перед двумя большими кучами тряпок, бессильно сжимая кулаки. Потом схватил Димкины вещи и, не складывая, запихнул обратно в шкаф. Танькины же, собрал в несколько больших мусорных пакетов и без сожаления отнёс на помойку. Даже новенькую шубу из «чебурашки», которая очень шла Татьяне. Цвет у шубки был забавный, во время покупки Семак подумал, что он похож на снег, лежащий чуть дальше, чем у обочины. Продавец гордо именовала этот оттенок «айвори».
Стоя перед мусорными контейнерами с этой дурацкой шубой в руках, он ощущал под пальцами мягкую искусственную шерстку и воспоминания сыпались одно за другим. За что Танька так поступила с ним? Ведь жили не хуже других. Да, всякое бывало, но вот так небрежно перечеркнуть десять лет совместной жизни?
И в этот момент накатил такой адский коктейль различных эмоций: обида, боль, ярость, жажда мести, жалость к себе, что разум его помутился. Как пьяный, он побрёл к подъезду, а когда пришёл в себя – увидел перед собой деревянную дверь с тусклыми жестяными цифрами: тридцать восемь. Он вздрогнул и невольно попятился, дико оглядываясь и не понимая, как его сюда занесло. В этой квартире жила местная ведьма, по крайней мере, с детства Семак привык думать, что это было именно так.
Ирина Викторовна выглядела очень благообразной дамой лет шестидесяти, с невероятно кротким и добрым выражением лица, милой улыбкой и ласковыми голубыми глазами. Поэтому, когда Саня в первый раз услышал про неё прилетевшее от друга Лёхи слово «Ведьма», то недоверчиво воззрился на него.
– Кто, вот эта тётка? – удивлённо переспросил он.
– Тсс, – зашипел в ответ Лёшка, делая вид, что занят разглядыванием качелей, – не смотри на неё и не ори! А то сглазит тебя и зачахнешь!
Им тогда было лет по восемь и слова Лёшки отложились в мозгу жутковатым запретом. Сначала Сашка не поверил, но, понаблюдав за жизнью в их дворе, обратил внимание: все, даже старушки, сидящие на лавочке перед подъездом – при появлении этой женщины начинали вести себя одинаково: копошились в сумках, выискивали что-то на земле под ногами, куда-то торопились, либо просто каменели лицами, глядя в пространство. Словом, делали всё, чтобы не здороваться с Ириной Викторовной. А когда она проходила, соседи словно оживали, вздыхая с облегчением.
Это всеобщее поведение настолько не вязалось с кроткой внешностью старушки, что Саня так до конца не поверил, что Ирина Викторовна и есть самая настоящая ведьма. Какие-то разговоры проскальзывали, о том, что кто-то из соседей в незапамятные времена поругался с женщиной, потом заболел и умер, а потом ещё кто-то, но всё это говорилось очень быстро, словно рассказчик всегда опасался даже упоминания этих историй: вдруг и его настигнет карающая рука ведьмы?
Как бы то ни было, одна вещь оставалась достоверной и за неё Семак мог поручиться лично. А именно: Ирина Викторовна не старела. То есть, как увидел её много лет тому назад мальчик Саша Семенихин, ровно так же она выглядела двадцать два года спустя. И это, конечно, наводило на мысли, что всё сказанное шёпотом с круглыми от страха глазами про благообразную бабулю – являлось правдой.
И вот вчера, после похода к мусорке именно перед дверью Ирины Викторовны оказался Саня. Он знал, конечно, в какой квартире она живёт. Об этом все знали. Зачем? На всякий случай.
Мысли проносились в голове с бешеной силой, сталкиваясь и тут же исчезая, пока Семак спиной пятился к лестнице. Внезапно он остановился, словно наткнувшись на препятствие.
Саня осознал, для чего пришёл. Танька. Надо её вернуть. В секунду вернулись злость и обида, вновь затуманило разум. Да, конечно, это выход. Ведьма поможет. Поднимая руку, чтобы надавить на круглую кнопку древнего звонка, Саня был уже уверен, что ему обязательно надо поговорить с женщиной.
Дверь распахнулась и появилась Ирина Викторовна, в тёплом цветастом халате и клетчатых тапочках. Некоторое время она стояла, без улыбки изучая его лицо, потом спросила не слишком приветливо:
– Что случилось?
– Здравствуйте! Я… У меня… Мне нужна ваша помощь! – выпалил Семак, которому показалось, что его язык распух во рту: так тяжело было им ворочать.
– Тихо. Не ори, я не глухая, – почти неприязненно прошипела Ирина Викторовна и посторонилась, пропуская мужчину вглубь тёмной прихожей. – Заходи.
Ощущая себя словно в дурном горячечном сне, Саня прошёл в комнату, на ходу скидывая кроссовки. Голова кружилась и всё больше наваливалось чувство, что он спит. Старушка прошлёпала вслед за ним, указала на кресло под старинным абажуром. Он плюхнулся в него, мимоходом успев отметить, какая странная обстановка в квартире. Саня словно оказался в восьмидесятых годах, какими он их видел в фильмах и на старых снимках родителей: обои в полоску, круглый абажур лампы, узорчатый ковёр на стене и почти такой же расцветки, только более вытертый – под ногами. Даже телевизор был пузатый и неуклюжий, годов этак девяностых и Семаку на долю секунды стало любопытно: неужели работает? Впрочем, он тут же забыл об этой мысли, потому что вспомнил, зачем пришёл и его вновь почти физически скрутил приступ обиды.
– Что случилось? – Ирина Викторовна вновь повторила свой вопрос, стоя перед ним. Руки она скрестила на груди. Обычно приветливое кроткое лицо – казалось холодным и равнодушным.
– У меня жена ушла. Помогите вернуть! – выпалил Семак.
Ирина Викторовна подошла к круглому столу, стоящему посреди комнаты, села на стул, задумчиво подпёрла рукой щёку. Посмотрела на Саню внимательно и печально:
– Оно тебе надо, сынок? – её голос оказался неожиданно мягким, – поди домой, проспись. Завтра с утра всё по-другому будет видеться.
И вновь как будто пелена тумана окутала мозг Семака. Все эмоции, от которых хотелось выть в голос – вернулись, нестерпимо свербя его душу.
– Надо! – он решительно кивнул.
– Эх, – как будто сожалея, произнесла старушка, – бесполезно говорить, молодёжь. Только себя слышите. Ну, раз так, то желание загадай. Не вслух. Чётко загадай, как в аптеке. Ошибёшься с формулировкой – пеняй на себя.
Саня прикрыл на секунду глаза, подумал: «Хочу, чтобы Татьяна с Димой вернулись обратно.» Он даже увидел перед мысленным взором картинку: заплаканная Танька входит в квартиру, держа за руку сына. По лицу Семака скользнула удовлетворённая улыбка. Да, именно так. Пусть приползёт, как побитая собака. А он ещё подумает, прощать её или нет. Простит, само собой, но потом уж она будет, как шёлковая!
– Загадал? – сиплый голос старухи ворвался в его мысли.
Семак открыл глаза.
На долю секунды его охватило надвигающееся подобно айсбергу на «Титаник» ощущение непоправимости. Вот сейчас, надо вскочить, отказаться от всего и бежать со всех ног прочь… Но… Он остался сидеть, пропустив момент, когда можно было уйти. А потом кивнул, окончательно закрыв себе дверь к бегству.
– Ну и хорошо, – Ирина Викторовна вскочила неожиданно по молодёжному шустро, подошла к Сане и поднесла какой-то прибор к его ладони.
Семак даже пикнуть не успел, как почувствовал укол в палец.
– Что это? – невольно шарахнулся он.
Женщина отошла, как ни в чём не бывало. На лице её играла довольная улыбка.
– Глюкометр, – пояснила она, – Всё, как положено, кровью подписали.
Увидев его перекосившееся лицо, она засмеялась:
– Шутка, конечно. Так положено просто.
Она улыбалась, но Саня не мог отвести взгляда от глаз колдуньи. Обычно голубые, сейчас они подернулись тёмной дымкой, как будто сизые тучи набежали на ясный небосвод.
– И что дальше? – спросил Саня, понемногу приходя в себя. Словно ночная мгла рассеялась перед глазами.
– Ничего, – окончательно теряя к нему интерес, ответила Ирина Викторовна, – иди домой. Жди, когда желание исполнится.
– А как же… Оплата? – Саню вдруг окатило ледяной волной подозрения. Как будто его только что бессовестно обманули.
– Оплата потом, – равнодушно ответила ведьма, – а, да. Имей в виду, что цена исполнения желания может быть очень высокой. В зависимости от сложности. Всё по-честному. У тебя будет три.
В подтверждение своих слов, она показала три пальца. Глядя на её руки, которые уродливо вытянулись и сейчас больше напоминали когтистую лапу монстра, Семак почувствовал, как по спине побежали холодные ручейки пота. Вот идиот! Да что такое на него нашло?! Что, если цена окажется сравнима со стоимостью квартиры?
– Что такое «три»? Три тысячи? Миллиона? – последние слова Саня произнёс вслух. Ох, сейчас он бы многое отдал, чтобы всё переиграть. Решимость вернуть жену с сыном таяла на глазах.
– Ну что ты, – ведьма перестала улыбаться, лицо изменилось, щёки ввалились, как будто женщина мгновенно постарела на много лет, – бумажки ничего не значат в другой реальности. Там другие ставки.
– К-какие? – Саня начал заикаться. Страшное предчувствие накрыло его душу.
– Всему своё время. Обязательно узнаешь, – она вновь стала прежней, натянула маску доброжелательности, – но ты не переживай. Оплата будет потом. Когда тебя не станет.
– А когда меня не станет? – Семак внезапно осип. Его обожгло сознание только что совершённой непоправимой ошибки.
– Не переживай, – хихикнула Ирина Викторовна, – иди себе и жди. Желание твоё скоро сбудется.
Вновь словно пьяный побрёл Семак к себе домой. Его мутило. По мере того, как он приближался к своей квартире, становилось всё хуже.
«Отравила ведьма. Ой, дурак!» – корил он себя, с трудом поднимая ноги. Войдя домой, Саня едва успел добежать до уборной, где его вырвало. «Ну, точно отравила!» – мужчина трясущейся рукой вытер рот и на подгибающихся ватных ногах поплёлся к дивану. Голова кружилась, а перед глазами обильно мельтешили мелкие крапинки, похожие на мошек. Семак потряс головой и вдруг остро осознал, что сейчас умрёт.
Паника нахлынула ледяной волной, вовсе лишив его сил и обездвижив. С огромным трудом он нашарил в кармане куртки телефон, непослушными пальцами набрал номер сто двенадцать.
В висках стучало, в голове гудело, словно кто-то изнутри молотил кувалдой по стенкам черепа. Саня застонал, потому что гудки телефона острыми стрелами втыкались в мозг.
– Скорая слушает, – через вечность раздался бесстрастный голос.
– Помогите… Умираю… – из последних сил просипел Семак.
– Что именно беспокоит? – странная женщина видно решила его добить.
Где-то в глубине души он понимал, что это необходимый вопрос, но его кипящий от боли мозг отказывался воспринимать реальность и капризничал. Кое-как описав симптомы и продиктовав адрес, он с облегчением услышал, что бригада к нему выехала и закрыл глаза, приготовившись к самому худшему. Семак погрузился в вязкую полудрему.
В тяжёлом забытьи Саня блуждал по бесконечному лабиринту. На каждом повороте его ждал шлагбаум и надо было вставить карту в приемник. Сами карты были необычные, больше походили на игральные. Вот только на лицевой стороне попадался то похабно подмигивающий джокер, то Ирина Викторовна в разном настроении: хохочущая, хмурящаяся, а то вовсе со злобно опущенными книзу уголками губ и тянущимися к нему костлявыми пальцами.
Из кошмарного забытья Семака вырвал звонок в дверь. Спотыкаясь и держась за стены, он поплелся в прихожую. Врач оказался совсем юным, стройным, хотя явно старался выглядеть старше. Этому должны были способствовать борода и строгое выражение лица. В другое время Саня бы понимающе усмехнулся, но сейчас ему было так плохо, что он едва не упал. Доктор заботливо поддержал его и повёл в комнату. Там он помог лечь Сане на диван, а точнее, сам Семак свалился бесформенным кулем.
– На что жалуетесь? – быстро оборачивая предплечье Сани манжетой, спросил врач.
– Ведьма отравила! – страдальчески морщась, пожаловался Семак. За спиной доктора насмешливо хмыкнула помощница.
– Тёща чем-то накормила, что ли? А если серьёзно? – без тени улыбки уточнил доктор, следя за цифрами на мониторе тонометра.
– Серьёзно. Бабка одна, соседка, уколола чем-то и потом мне плохо стало, – тут Саня вспомнил, как всё происходило, почувствовал, что настаёт карачун и закатил глаза.
– Давление двести на сто сорок. Давай, ампулу… – доктор спокойно и веско произнёс мудреное название лекарства. Девушка засуетилась, наполняя шприц жидкостью. Доктор помог снять куртку, закатил рукав футболки. Потом в оголенное предплечье Сани вонзилась игла, на секунду вновь напомнив о кошмарном визите к ведьме.
«Что они делают? Какое на хер давление? Меня от отравления спасать надо!» – пронеслось в голове Сани. Он хотел было возмутиться и потребовать должного лечения, но вдруг почувствовал, как становится лёгкой, почти невесомой гудящая голова, как отпускают оковы, только что давившие на мозг. Семак с удивлением открыл глаза.
Снова измерив ему давление, доктор довольно улыбнулся:
– Ну, что, полегче? Давление вам сбили. В космос не обещаю, но скоро должно опуститься до нормального. В больницу поедете? С давлением шутить не рекомендую, а там обследуют, из-за чего оно поднялось.
– Нет, в больницу не надо, – страдальчески сморщился Семак, с удивлением обнаружив, что может без тяжких последствий сесть. Ему стало значительно легче, и Саня даже смог пошутить, невзирая на то, что жены-то как раз теперь у него не было, – в больницу никак, у меня дом, жена, а ещё же скотина… Как они без меня?
– Какая скотина? – вытаращился на него молоденький доктор, очевидно прикидывая, что мужчина ещё и головой хорошо приложился.
– Такая… Начальник у меня скотина, – без тени улыбки вздохнул Сашка.
– А, шутите, – не сразу понял и улыбнулся доктор, за спиной которого прыснула со смеху девушка. Тоже, доктор, наверное. Или медсестра. Семак в этом не разбирался, – что же, значит, и вправду полегчало. На всякий случай полежите, пока окончательно не отпустит.
Он ещё раз измерил давление и удовлетворённо кивнул:
– Сто тридцать на восемьдесят пять. Почти нормальное. Ещё жалобы есть?
Глава 2
Саня повертел головой в разные стороны, чтобы понять, исчезло ли головокружение и противные мельтешащие мушки перед глазами. С уважением посмотрел на доктора:
– Нет, спасибо. Оживили. А из-за чего давление могло подняться? – он устыдился своих бессвязных слов про ведьму и даже спрятал палец с проколом.
– Возможно, от стресса. Вспомните, может быть, какое-то переживание было сильное перед приступом?
Семаку и вспоминать не надо было. Он словно наяву ощутил мягкие волокна меха под пальцами и нахлынувшую волну эмоций.
– Да, было, – промямлил Саня.
Врач достал планшет, заполнил необходимую информацию, после чего бригада «неотложки» удалилась. Саня закрыл за ними дверь, вернулся к дивану. Посидел ещё немного, наслаждаясь прекрасным самочувствием, а потом улёгся. Ему хотелось покоя.
Наутро следующего дня произошедшее вчера казалось дурацким сном. И он бы даже уверил себя, что всё именно так и было, если бы не крохотная болезненная точка от прокола на безымянном пальце правой руки. Пока Семак стоял, размышляя, стоит ли пойти в «Пятёрочку» сейчас или всё же дождаться вечера, взвыла трубка мобильного, сообщая об очередном звонке. Семак посмотрел на экран. Высветилось слово «Скотина» и мужчина обречённо закряхтел. Под нелестным словом в его телефонной книжке был записан не кто иной, как начальник парковки, Ручкин Дмитрий Иванович.
– Доброе утро, Дмитрий Иванович! – ткнув пальцем в зелёный кружок на экране, торопливо проговорил в трубку Сашка.
– Здравствуй, Александр! – рокочущий, преисполненный осознания своей бесконечной власти голос начальника заполнил его ушную раковину. – Надо бы выйти, сегодня. Куркин отравился шаурмой, а Атяшев слёг с температурой.
– Куркин каждую неделю травится, – хмуро ответил Семак, намекая на слабости иного рода, которыми страдал болезный Юрец Куркин.
– Ну а что я сделаю? – Сашка словно воочию увидел, как начальник развёл в стороны руки, – я уже ему говорил: прекращай ты есть шаурму. У тебя от неё один вред. Аллергия там или что.
«Да уж, аллергия! Запой называется.» – язвительно подумал Сашка. Юрец был двоюродным братом начальника парковки и благодаря своим родственным связям мог без последствий для трудовой книжки травиться продукцией фастфуда хоть каждый день.
– А у меня сегодня день рождения! – влепил своего козыря Семак, но ожидаемого эффекта не получилось.
– Поздравляю! – мгновенно ответил Ручкин и тут же, без всякого перехода, поинтересовался: – ну так выйдешь? Надо на сутки, парковка совсем облысела! А я тебе за это – внеочередной отгул в ближайшее время. Не считая оплаты за отработанные сутки, конечно.
Семак хотел отказаться: законный выходной, да ещё днюха, кто бы его упрекнул, но… В этот момент он почему-то подумал о том, что напьётся сейчас в хлам и вместо ожидаемого облегчения будет вспоминать счастливые моменты супружеской жизни, всё больше погружаясь в чёрное уныние. Можно было бы позвать Коляна, соседа, с которым они изредка любили посидеть вечерком, но при мысли о большой семье Кольки, у которого была жена и трое детей, Семак испытал такой острый приступ зависти, что передумал. Да и деньги лишними не будут. В общем, сама судьба решила отправить его в день рождения на работу.
– Хорошо, сейчас подойду, – коротко ответил он, и не дослушав пламенные слова благодарности, нажал кнопку отбоя.
Натягивая рабочую одежду, Семак с горечью думал, что работа на парковке для молодого мужика – это, конечно, отстой. Потому и сбежала Танюха, которой вечно не хватало денег. Но и сама она была хороша. Когда Санька намекал ей, что неплохо бы и самой трудоустроиться, тогда включался режим «орущего пучеглаза»:
– Я твоего сына воспитываю, между прочим! – брызгала она слюнями, тыкая пальцем в дверь Димкиной комнаты, как будто Саня не знал, где живёт его законный ребёнок, – ты думаешь, это легко, целыми днями убирать говно за двумя мужиками?! На Димке вся одежда горит, штопать не успеваю! А новое покупать – денег не напасёшься!
И прочее, и прочее…
Так, хватит, решил Семак. Да, он поищет другую работу, более денежную. Назло бывшей жене. В основном для того, чтобы навещать сына. А то и сама Танька отпустит потом ребёнка к нему? Про вероломную изменницу вспоминать больше не станет. Хватит заниматься самоистязанием.
Быстро собравшись, Семак явился на работу – парковку у крупного торгового центра. Рядом находился рынок, в основном народ валом валил именно туда, а потому парковка пользовалась огромным спросом. Да и станция метро поблизости добавляла посетителей.
День прошёл без особых инцидентов. Саня следил за работой шлагбаумов, забирал карты из приёмника, пополнял аппарат. Всё шло своим чередом.
Тоска накатила ближе к ночи, когда людской, а вместе с ним, автомобильный поток иссяк. Теперь посетители в основном, были только из служб доставки, да в ночной супермаркет. Дождь, заунывно накрапывающий весь день, усилился.
Саня налил в чайник воды из полуторалитровой бутылки, нажал кнопку включения. Осмотрел свою каморку, привычно прикидывая, какие стулья нужно сдвинуть для того, чтобы вздремнуть. Зевнул. По ночам кофе на него действовал с точностью до наоборот, то есть не бодрил, а способствовал здоровому сну. Поэтому улечься он решил после принятия внутрь кружки горячего напитка.
Чайник вскипел. Семак залил кипятком растворимый кофе, кинул ложку сахара и… В дверь его поста постучали. Невольно глянув на экран мобильного, высветившего цифры ноль-ноль – ноль-ноль, Саня хмыкнул и потянулся к защёлке. Где-то в глубине мозга запоздало мигнула тревожная лампочка, нахлынул внезапный смутный страх, но пальцы уже отодвинули защёлку и дверь открылась. Странное чувство тревоги усилилось, когда он заметил, что лампа над дверью не горела.
– Ух, ну и холодрыга! – пробасила темнота и в каморку ввалился крепкий, низенький человек. Он сунул холодную ладонь Семаку. – Здорово, Сашок! Не знал, что сегодня ты дежуришь. Вроде, Юрка должен был.
– Здорово, Игорь, – рассеянно пожав в ответ ладонь, Семенихин пощелкал выключателем от уличной лампы. Со второго раза она загорелась, заливая мертвенно-бледным светом сверкающее тонкими нитями дождя пространство вокруг будки, – Юрец, в очередной раз пережрал тухлятины.
– Понял! – просиял мужчина, как будто Семак сообщил ему радостную весть. Он потёр замёрзшие руки и спросил. – Кофейком угостишь?
– Садись, – Семак подумал, что свои плюсы от внезапного посетителя есть. Сонливость исчезла. То ли свежесть, ворвавшаяся в дверь – её согнала, то ли поселившееся в душе неясное тревожное чувство.
Игорь Лесневский, по прозвищу Циклоп, работал таксистом и иногда сидел в машине неподалёку от их станции метро в ожидании клиентов. Циклопом его называли потому, что как-то летом он побывал в небольшом ДТП, где умудрился получить на лоб огромную шишку, из-за которой синяки образовались сразу под обоими глазами. Сама же шишка с красной точкой по центру – выглядела, как жутковатый глаз и пару дней веселила всех знакомых. В глаза мужичка никто так не называл, но за спиной – только Циклоп.
Саня налил кофе в другую кружку, поставил перед Игорем. Пошарил глазами по столу в поисках ложечки. Её не нашлось и Семак, помешав в своей кружке, протянул таксисту свою. Тот, благодарно кивнул. Мерно звенел металл, ударяясь о керамику.
– У меня сегодня день рождения, – непонятно для чего, произнёс Саня.
– О как! Поздравляю! А чего на сухую?! – оживился Циклоп, отхлебнув из своей кружки.
– Не на работе же, – поморщился Семак, – у меня принцип: не срать, там, где ешь.
– Тоже, верно, – одобрительно загудел таксист, а потом вдруг задумался, – так ты в Велесову ночь родился, что ли?
– Вроде того, – поморщился Саня, – Велесова или Волосова, хрень это всё. Ночь, как ночь. Как остальные триста шестьдесят четыре ночи в году.
– Не веришь в мистику, – даже не спросил, а констатировал факт Циклоп.
– Как будто ты веришь, – усмехнулся в ответ Семак.
– Не верил, – кивнул Циклоп, отчего-то мрачнея на глазах, – пока не столкнулся нос к носу с необъяснимым. Хочешь, расскажу?
– Не, не надо, – небрежно отмахнулся Саня.
Помолчали. Семак искоса посмотрел на Циклопа. Тот сгорбился, крепко задумавшись о чём-то своём, как будто уснул с открытыми глазами. Сане вдруг стало интересно. Циклоп всегда производил впечатление адекватного, даже циничного (такая уж болезнь у многих таксистов) человека. Что такое могло произойти с таким реалистом?
– Так что случилось-то? – не выдержал он.
– Было это несколько лет тому назад, – начал таксист, закуривая сигарету, – поступил мне заказ на утро: отвезти одну дамочку на дачу в небольшой деревеньке. Хороший такой заказ, я им одним дневную аренду отбивал. Ехать надо было по Ярославке, в обычную дачную деревушку. Я по навигатору посмотрел и немного удивился: далековато получается, но, если у человека деньги есть, почему бы и да?
Выезжать надо было в пять утра. Приехал в Марьино к заказчице. Выходит, вся такая из себя мамзель. Пять утра, а она словно на бал собралась. Волосы длинные, чёрные. На голове чёрная шляпка с вуалью, всё лицо закрывает. Одета… В какое-то невообразимое платье: длинное, прямо до пяток, красное. И перчатки до плеч. Это в июле, когда в пять утра уже потеть начинаешь!
Я на неё уставился, аж рот открыл, а самого дрожь ни с того, ни с сего пробирать начала. Странная баба, вот ей-Богу! Ты бы увидел, Сань, сам бы охренел. Ну какие перчатки летом! Шляпень с вуалью?! Я ещё нервно хихикнул, когда подумал, что под подолом у неё наверняка валенки. Ну или сапоги зимние. Не удивился бы. Шиза полная, короче. Когда она садилась, я из любопытства пытался высмотреть, какая у неё обувь. Но баба ловкая оказалась, так быстро села, что я ничего не успел заметить. А, да, ещё одна странность – багажа у неё не было, только маленькая сумочка. Пачка гондонов туда влезет и всё. Красивая такая сумка, вроде как из змеиной кожи.
Человек на дачу собрался, напомню. Короче, пока она садилась, я сотню мыслей передумать успел. Даже хотел было от заказа отказаться. А потом высмеял себя. Это Москва, детка, тут и не такие шизоиды разгуливают! А может быть и вправду с какой-то вечеринки вышла. Что же, теперь, от всех шарахаться? В общем, плюнул и растёр. Мысленно.
Повернулся к дамочке, поздоровался. Она кивнула. Хоть и в вуали, а видно, что холёная, точёный овал лица. Кожа на шее молочно-белая. Оно и понятно, такие обычно не загорают, берегут свою бледно-спирохетовую красоту. Я уточнил адрес, она снова кивнула. И мы поехали.
За окнами мелькали улицы просыпающегося города, я включил тихонько музыку. А сам сидел и вот, веришь или нет, а ощущение было такое, как будто сзади меня глыба льда, а не человек. Такой холод исходил от незнакомки. Я кондиционер выключил, потому что замёрз. Посматривал на дамочку в зеркало, она просто сидела, как статуя. Застыла в одной позе. Уснула, думаю, время-то ранее. Если всю ночь на вечеринке была, то долго объяснять не надо.
Выехал за город. Как-то я перестал обращать внимание на дамочку и дурное предчувствие улеглось. Даже согрелся. Волшебная сила психосоматики. Ехать оставалось часа полтора, я задумался о своём и поэтому даже вздрогнул, когда сзади раздался низкий голос:
– Далеко ещё?
То ли сам голос был очень низкий, то ли просто от неожиданности, я вздрогнул. Спина моя вновь заледенела. Но взял себя в руки. Обругал себя истеричной бабой.
– Не очень. Часа полтора осталось, – максимально ровно ответил я.
– Хорошо, – женщина вновь замолчала.
Мне бы за дорогой следить, да о своём думать, но такое любопытство разобрало! Дай, думаю, узнаю, что за дамочка такая загадочная. Тем более, раз сама начала разговор.
– Отдыхать едете? – спросил невинным голосом, а потом добавил, – платье у вас красивое. И шляпка.
– Спасибо, – она ответила всё так же заторможено. Заморожено, я бы сказал. И всё, замолчала.
Я тоже разочарованно затих. Не хочет разговаривать – не надо. А минут через пять она вдруг:
– Еду своё забрать. Долг.
Я аж подпрыгнул. Быстро доходит до клиентки! На самом деле замороженная какая-то. Коротко взглянув на неё, промолчал. Ну её, лучше уж молча ехать.
В конце концов, добрались до места. Я притормозил возле небедного двухэтажного домика с высоким забором. Дамочка расплатилась и выпорхнула прочь яркой птичкой. Скажу честно: я вздохнул с облегчением. Оказалось, дамочка-дурдомочка напрягала меня основательно, даже спина заболела, а у меня это верный знак, что рядом энергетический вампир.
Стал я сдавать назад и случайно посмотрел на сиденье. А там её сумочка осталась. Как она её забыла, ворона? Сначала я плюнуть и уехать хотел. Не моя проблема, так-то, я никогда не парился, если кто-нибудь вещи забывал. Либо себе забирал, либо отдавал кому-нибудь, либо выбрасывал. Кто их искать будет? На моей памяти не разу не обращались.
Но не в этом случае. Странная женщина оставила после себя тревожное послевкусие, я даже подумал: что, если аксессуар специально подкинула? Типа, проверить, не заберу ли себе. А потом жалобу накатает. Чёрт его знает, сколько эта сумка стоит? Не хотелось идти в тот дом, но взял себя в руки. Заглушил мотор, взял сумочку и пошёл к воротам. Увидел звонок, надавил от всей души и стал ждать.
Только никто не торопился выходить. И тут я увидел, что калитка рядом с воротами приоткрыта! Щель в палец толщиной. Меня аж в дрожь бросило. Закурил и стал думать. Хотел даже чертову сумку закинуть во двор, да уехать. Но… Вот это «но», братан! Обязательно появится и всю малину обосрёт!
Любопытство меня разобрало. Что там, интересно? Ну зайду я, одним глазком посмотрю, не сожрут же меня?! И вроде как я же хороший, получаюсь, принёс забытую вещицу, причём явно не дешёвую. Вдруг, ещё деньжат подкинет? Видно же, что барышня не бедная.
Я помялся немного, потом решился и открыл калитку. Обычный двор богатой дачи: ухоженный газон, ландшафтные горки, клумбы с яркими, как перья павлина, цветами. Никого не видно вокруг. Я прошёл дальше, часто останавливаясь. С каждой минутой моя решимость таяла, хотелось развернуться и уйти.
Дверь в дом тоже оказалась открыта. Я собрался сказать фразу: «Хозяева дома?» И уже рот открыл, чтобы крикнуть, но что-то меня удержало. Обдало меня холодом, как в машине, когда незнакомка в салон села. Аж зубы дробь выбивать начали. Хотел развернуться и убежать, да не тут-то было. Потянуло меня вглубь дома со страшной силой, как будто кто-то накинул на меня сеть и подтягивал потихоньку. Я потом обливался, пытаясь сопротивляться, да куда там…
Зашёл в просторный холл. Нет никого. Прошёл дальше, по коридору. Одна из дверей была нараспашку. Я подошёл к ней и увидел… Кажется, я пытался орать от ужаса, но губы как будто намертво сжали чьи-то невидимые пальцы. На полу лежал мужик в светлом халате, который был насквозь пропитан алым. Я столько крови вообще никогда в жизни не видел. А сверху, оседлав его, лицом ко мне сидела та женщина. Подол её красного платья тоже пропитался багровым, шляпка валялась в стороне. Изящными пальцами в длинных перчатках она копалась во внутренностях мужика, небольшим ножиком аккуратно отрезала что-то и отправляла себе в рот. Нижняя часть её лица была перемазана кровью, а вот верхняя….
Щеки, нос, лоб – всё было в тонких следах от порезов, как будто кто-то глумился над ней несколько дней тому назад и раны успели даже немного зажить. Жуть. Женщина была так увлечена своим делом, что даже не смотрела по сторонам. Поглощала себе кусочки внутренностей человека, лежащего на полу и, даже, кажется, что-то напевала себе под нос.
Я стоял, пытаясь вырваться из невидимых пут и сбежать, сатанея от того, что даже не вижу противника. Невидимая сеть была упругой и держала крепко. Резкий запах крови и внутренностей вызывал неодолимую тошноту, а рот я открыть не мог. Наверное, так и захлебнулся бы собственной рвотой, если бы в этот момент женщина не взглянула на меня.
Она посмотрела так, словно я пришёл к ней в гости, подняла осклизло-бурый кусок печени, обильно сочащийся кровью, и спросила почти дружелюбно:
– Будешь? Ещё тёплое.
Твою мать, как будто предлагала парное молоко! Она улыбнулась, показав испачканные кровью зубы, а я подумал, что всё, сейчас у меня разорвётся сердце. Но вместо этого меня отпустило, словно кто-то рассек ножом невидимые путы и убрал пальцы с моего рта. Перво-наперво меня крутил дикий спазм рвоты. И знаешь что? Сердце человека многое способно выдержать. Никакого разрыва не случилось.
Я разогнулся и побежал в сторону выхода, понимая, что, если на меня вновь накинут невидимые путы, я вряд ли смогу им противостоять. Но к моему счастью, дамочка не думала меня преследовать. Сзади раздался весёлый звонкий хохот и в моем мозгу мелькнула безумная мысль, что это какой-то дикий пранк, розыгрыш, но я её отмел прочь. Оставшееся до машины расстояние я преодолел за полминуты. Так быстро я ещё никогда не бегал!
Глава 3
Запрыгивая в салон, обнаружил, что так и держу треклятую сумочку в руках! Чертыхнувшись, швырнул её на заднее сиденье, отбросил с отвращением, как будто это была какая-то тухлятина, сел за руль и газанул. Километров двадцать несся на сумасшедшей скорости, потом стал приходить в себя, понял, что сейчас просто-напросто разобьюсь и поехал, как обычно. Всю дорогу мне казалось, что кровавая женщина гонится за моей машиной с хохотом и улюлюканьем, я даже не решался взглянуть в зеркало заднего вида. Как не угодил в ДТП – до сих пор гадаю.
Остановиться я посмел, только через пару часов. Сбросил газ, вырулил на обочину к лесочку и замер, вцепившись в руль. Не знаю, сколько так просидел. Перед глазами стояла картина: рука в перчатке, и в ней кусок сочащейся кровью плоти. Я открыл дверцу и меня снова вывернуло. Когда наконец я обрёл способность соображать, стал размышлять, что мне делать дальше. Первой мыслью было – позвонить в полицию. Рассказать обо всем, ведь рано или поздно труп найдут, и я вообще могу оказаться подозреваемым. Потому что именно я туда заходил в момент убийства. Решение обратиться к полицейским крепло всё больше.
Да, у меня же и вещица убийцы есть: сумочка! Я оглянулся, назад, ища взглядом аксессуар, но не увидел ничего. Да ну на, так не бывает, сказал я себе и вывалился из машины. Полез на заднее сиденье искать. Обшарил весь салон, чуть ли не по миллиметру ощупал пол, не доверяя самому себе. Думал, закатилась куда. Потом спереди так же тщательно обыскал. И никакого результата. Ничего!
Вскоре диспетчер начала звонить, спрашивать, всё ли у меня в порядке, почему не беру заказы. Веришь, нет, а на улице темнеть начало. То есть, я вообще в какой-то временной яме оказался или так долго в ступоре просидел. Я сказался больным и поехал домой. Какие там звонки в полицию, Санек!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70559215) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.