Читать онлайн книгу «Творчество и потенциал. Выпуск 1/2024» автора Альманах

Творчество и потенциал. Выпуск 1/2024
Альманах
Мария Александрова
Альманах современной литературы «Творчество и потенциал»
Творчество, в том числе литературное, – это непрерывное развитие потенциала. И одним из толчков к развитию является внимание читателей – от самых маленьких до умудрённых жизнью. Первый в этом году выпуск альманаха «Творчество и потенциал» традиционно собрал представителей различных жанров и направлений. Поэзия и проза, драматургия и детская литература, интервью и публицистика… Эту серию сборников можно рассматривать как срез современной литературной жизни. Уже знакомые читателю, а также новые авторы с присущими им мастерством и филигранностью облекли в слова реальность и вымысел, вдохнули жизнь в давно окаменевшее прошлое и, напротив, высекли в граните времени события наших дней.

Мария Александрова
Творчество и потенциал

«Посмотрите на птиц небесных…»
Сотворение книги – это всегда сотворение мира. И трудно сказать, сотворён этот мир раз и навсегда или он рождается каждый раз заново – для того, кто знакомится с ним.
Истоки литературы – в мифологии, в сказаниях о том, как именно мир был создан. У многих народностей бытует миф об изначальном беспредельном океане и птице, которая, многажды ныряя в океанскую глубь, захватывает наконец клювом со дна частицу земли. И от этой частицы посреди океана начинает разрастаться суша. Правда, этот подвиг стоит птице пролитой крови.
Не правда ли, очень похоже на то, как зародился островок литературы в океане человеческой жизни? Столько направлений, по которым можно плыть, но кто-то ныряет именно в пугающую и давящую глубину слов, чтобы добыть оттуда самое ценное – толику чего-то осязаемого, из чего можно создать сушу. Опору. Для других людей. Для читателей.
Но ветры, несущиеся над сотворённой сушей, могут выдуть с неё землю по песчинке. И миру по-прежнему нужны птицы, готовые принести в своём клюве частичку земли.
Современные авторы – те же птицы. Где только не приходится им бывать! Они ныряют в глубину веков, пытаясь воссоздать для нас мир наших предков; стрелой пронзают небеса, отдавшись фантазии; со всех концов света несут крохотные щепотки добычи, чтобы тот, кто причалит к острову литературы, мог ощутить почву под ногами. И мало кто знает, какую цену приходится за это платить.
Новый выпуск альманаха «Творчество и потенциал» собрал под своей обложкой произведения более чем 30 авторов, а также интервью с современными писателями и поэтами, отзывы и обзоры на изданные книги. Во всём этом нет чётких рецептов, как обрести твёрдость духа и устойчивость в мире, который всё больше раскачивается на ветру и теряет по крупицам свои основы, но есть сам факт существования литературы в наши дни и тех, кто её создаёт, кто считает своим долгом и трудом напоминать людям о том, что они наследники своей истории и носители родного языка.
Суровая проза, нежная лирика, приглашение вместе поразмыслить, представление в лицах, весёлый разговор на серьёзные темы – всё это многообразие необходимо, чтобы сохранить гармонию в литературе. Реальность должна поверяться фантастикой, полёты в космос – играми в самолёт на отцовских руках. В самолёт… или птицу. Может быть, в Жар-птицу, которая своим роскошным убранством украшает обложку альманаха. И мы надеемся, что, заглянув под эту обложку, любой читатель найдёт для себя строки, пронизанные жаром, красотой и светом.

Современная поэзия

Артём Бернгардт



Родился в городе Барнауле Алтайского края 15 августа 1984 года. В 2010 году переехал в Санкт-Петербург.
На данный момент выпустил пять сборников стихотворений.
Первый сборник – «Море Моих Стихий».
Второй сборник – «Номер Тридцать Шесть».
Третий сборник – «Одиночество и Смерть».
Четвёртый сборник – «Книга № 37».
Пятый сборник – «Скольжение».

Когда ничего не нужно…
Когда ничего не нужно,
Кажется, всё постыло,
Как будто в воду погружен,
И отсутствует выбор.
Стоит смысл иметь всегда,
Словно лапками скрестись.
Время – быстротечная вода,
Возраст прибавляется вниз.
Когда совсем раздосадован
И внешний мир не радует весь,
Поправить себя шоколадом,
Чтобы только в петлю не лезть.
Что ещё в жизни сладкого,
Над чем постоянные думы?
Давно позабыты тетрадки,
Перестал быть безумным.
Кажется, теперь остепенился,
Что-то ценное приобретя.
Важно теперь не остановиться
И не утонуть в цепях,
И оттого и погружён в воду,
Что скован обязательствами.
Жизнь весела лишь смолоду,
Потом ты менее притязательный,
Взвешивать не устаёшь,
Не имея весов в руках.
Раньше радовал дождь,
А сегодня – мокрая тоска.
    * 9:45 06.05.2023

Я до крайности банален…
Я до крайности банален
И где-то зациклен в степени,
Вроде бы не имею знаний —
Они внутри меня постепенно,
Кажется, образуют конклав,
Чтобы выбрать себе перемены,
Лишь я остаюсь без прав,
Сам собою поставлен на колени,
Оттого и банален слишком,
Что в себе не разобрался,
Как хулиганистый мальчишка,
Которому не оправдаться.
Да я уже и не стремлюсь,
Лишний раз не высовываясь,
Передвигая свою грусть,
Которая меня вечно сковывает.
Отчего же банален теперь
И где крайности той берега?
Вроде не зачёркиваю дней,
Сам себя продолжаю ругать.
Вырваться бы из порочного круга,
Да вроде он не напрягает.
Там, где рука моет руку,
Не нужна жизнь другая.
К этой привык с рождения,
И пусть всегда банален,
Ведь сам себя я измерил,
И это меня устраивает.
    11:25 07.05.2023

Я мало слышал похвалы…
Я мало слышал похвалы,
Но не для этого поэт.
«Подумаешь» или «увы» —
Другого солнца свет.
Не все сравнения удачны,
И маловато рифмы пусть,
Слова отскакивают, словно мячик,
Но чаще лишь наводят грусть.
Мне не хватает запятых,
Но паузы всегда на вдохе,
Не каждый мой удачен стих,
Но ведь не все же плохи.
Старания ценятся везде,
И тут закончить бы вопросом:
Мне надо что-то сделать?
Но мне неведом такой способ.
Писать привык о том, что близко,
Быть может, даже чересчур.
Вот вы ругаете того артиста,
Который суть всю затянул,
Но, кажется, не промахнулся,
Чтоб вам потратить время.
Такая вот конструкция
Или такое вот давление.
Меня простите, если пошло
Или опять я где-то невпопад.
Мне по-другому невозможно,
Из слов леплю я снегопад.
    02:56 08.05.2023

Я критики совсем и не искал…
Я критики совсем и не искал,
Но вы решили стать честнее,
Не нужно ваших мне похвал,
Претензий к вам я не имею.
Устану вас переубеждать,
Не нужно дружно вот топить.
Какая-то неведомая жажда
Объединила вас на полпути.
К чему накинулись так рьяно
В попытках отыскать врага?
Неужто без греха вы сами
Иль только критика вам дорога?
Здесь критиканы сыплют желчью,
Слюной забрызгав монитор,
Их прищемило, словно дверцей,
Односторонний вышел спор.
Слюной своей, как ядом,
Готовы мир весь отравить,
Из пакостного рта снаряды —
Не все спасутся журавли.
Мне лавры Пушкина
Ещё пока не снятся,
Стихи – моя отдушина,
Пусть рифма клацает,
Скрипит и переваливается,
Хромает, словно кляча, —
Такое вот стихов моих лицо,
Но я доволен и не плачу.
    22:40 08.05.2023

Нам лик не страшен новый…
Нам лик не страшен новый.
Мы, стиснув зубы вопреки,
Для Родины на всё готовы,
Как раньше наши старики.
Бежать не за медалями,
Бежать совсем и не от пуль.
Так Родину защищали —
Не абы как, не как-нибудь.
Кто грудью амбразуру —
Почти железный человек.
Сегодня все разумные,
Лишь о себе, да не во вред.
Враг и сейчас хитёр,
Скрываясь под личиной,
Какой-то видит спор,
И в бой идут мужчины
За правду, за народ,
Как будто время не прошло.
Скорее даже – наоборот,
Опять кому-то не хватило слов.
Победа не за сильным,
Она всегда на стороне
За тем, кто ищет мины,
Порой себе во вред.
Сражаться не устали,
Мы единый народ,
Как будто все из стали,
Победы снова ждёт.
    03:03 09.05.2023

Мне себя уже не ограничить…
Мне себя уже не ограничить,
Да и разве стоит оно того:
Собственную ломая личность,
Последний достать патрон?
Какая привязанность жёсткая:
Ни дня без строчки!
Возможно, это мой способ,
Убежать мне хочется,
Не пересекаясь с реалиями.
Перекрёстки, светофоры —
Всё это пагубно влияет,
Но, может, кого-то кормит.
Невозможно всегда бороться,
Даже у черепахи панцирь,
Кто-то прячется от солнца,
Другой привык скитаться,
Себя ломать в чужую угоду,
Чтобы стать для них удобным.
Мой разум постоянно голодный —
Лишь это является поводом.
Пусть не всегда понятен,
Так и не зеркало с отражением,
Не хочется быть мячиком,
Но и не хочется лезть на шею вам.
Стоит ли теперь отступить?
Нет, не стану горло давить себе.
Пусть мои рождаются стихи
В противоречивой этой борьбе.
    8:59 10.05.2023

Пусть слегка неуклюже…
Пусть слегка неуклюже
И где-то горло передавит.
Стремиться быть лучше?
Всегда идти против правил?
Есть ли смысл в борьбе,
Когда всегда ОДИН супротив?
Можно жить на горе
И не плести никаких интриг,
Тихим выглядеть старцем,
Истину в себе копая,
Но только быть и казаться.
Сторона медали другая —
Оставаться всегда в тени,
Не нарушая ничьих устоев.
Можно избежать войны,
Если человек ты простой,
Спор прекращая согласием,
Даже не вступая в дискуссию.
Не нужны чужие доказательства,
Спокойствие дарит послевкусие.
Походка всегда нетороплива,
И голос на полтона тише.
Это не слабость, это лишь выбор,
Чтобы тебя все услышали.
Кем при этом остаться,
Если выглядеть довольным?
Не страшны ситуации
И самые грандиозные войны.
    16:45 11.05.2023

Нет времени…
Нет времени.
Всегда в погоне за ним.
Что-то с поколением,
Кажется, на месте стоим.
Нет жажды той,
Хотя жизнь взахлёб.
Что-то с планетой —
Не знаем наперёд.
Нет интереса,
Всё стало унылым и серым.
Раскачивая кресло,
Носом не встретить бы землю.
Ошибаться не больно,
Когда сгруппировался,
Но разве мирный воин
Ищет людских оваций?
Нет подходящего места,
Всё сейчас невмоготу.
Так же раскачивая кресло,
Чтобы обозревать планету,
Трудно рассуждать,
Всегда легче сдаться.
Есть ещё надежда,
Слышны уже овации.
Нет даже желания,
Хотя полон сил.
За что же страдали?
А мир-то красив…
    9:01 12.05.2023

Что-то мало хорошего вокруг…
Что-то мало хорошего вокруг,
Вроде никто моих чувств не крал.
Плотно сомкнувшийся круг
Или псевдодрузей моих оскал.
Невозможно потрогать ненастоящее —
Пальцы проходят сквозь воздух.
Всё хорошее вокруг ведь парящее,
Осязаемы чаще лишь слёзы.
А что хорошее может быть
В принципе? Что им называется?
От камней расходятся круги
Тех, что в воду бросают пальцы.
Может, радость заразительная,
Как в детстве беспричинный смех?
Только там всегда были родители,
А сегодня уже сам повзрослел.
Хочется прям зацепиться,
Что-то хорошее ухватить,
Но вижу другие страницы,
Веду иную сюжетную нить.
Может, не стоит посматривать на тех,
Кто радость сами себе отыскали,
Просто нет у них новых потерь
И нет поводов новых для печали.
А хорошее всё же есть у всех —
Что воздух ещё вдыхаем.
Кружит жизненная карусель…
Брошу-ка я ещё один камень.
    ** 9:34 13.05.2023

Не стоит бояться смерти…
Не стоит бояться смерти,
Она обязательно придёт.
Стоит свою жизнь измерить,
Чтобы не биться об лёд.
Локти кусать от простоты,
Что-то считать несделанным.
Стоит ли испытывать стыд,
Последние накручивать нервы?
Каждого отведёт она,
И, жизнь свою отдав,
На расстоянии до дна
Жизнь исчезнет одна.
Не стоит бояться смерти,
Поскольку она неизбежна,
Жизнь как будто очертит,
Не оставив тебя прежним.
Можно попытки считать,
Где так хотелось повернуть.
Жизнь выставляет счета,
А смерть ограничивает путь.
Она бывает даже ласковой,
Ну или хотя бы безболезненной.
Смерть не делит на классы
И приходит даже к известным.
Не стоит бояться смерти,
Раньше времени не придёт,
Сыграешь ты на концерте
И совершишь высокий полёт.
    11:15 14.05.2023

Так сладко предвкушение…
Так сладко предвкушение,
Когда ещё неизвестность
Так сильно сдавливает шею,
Когда ты в петлю залез.
Выкручиваться постоянно,
Что-то вокруг пропуская,
Невозможно быть пьяным —
Это когда жизнь другая.
Стоило бы мне измениться,
Чтобы тебя не напрягать,
Но вразрез мои принципы,
Ничего не знаю наверняка.
Сладким было предвкушение,
Да осталось одно послевкусие.
Как сильно выкручивал шею,
Был бы даже самым искусным.
Навсегда утопаешь в грёзах,
Пока событие не прошло,
Не остался потом серьёзным.
Какое в этом коварство!
Истину не затронул руками —
Их стоило бы прежде помыть
После случившегося как камень.
А событие прошедшее как миг.
Сладким бывает предвкушение,
Когда впереди лишь неведение.
Кто-то крестом оттягивает шею,
Безукоризненно подчиняясь вере.
    14:14 15.05.2023

Когда суета надоест…
Когда суета надоест,
Пелена закроет мне веки,
Кто же поставит крест?
За кого мы всегда в ответе?
Сложно вытачивать формы,
Сложнее только их ковать.
Поезда уходят с платформы,
Сокровенные унося слова.
Когда бесконечно был прав,
Перемещая лишь пыли клубы,
Если логика теперь не сестра,
Сколько слов пустых, увы!
Вытачивать из мрамора
Свою фигуру нестройную,
Когда тебя в спину ранили.
Не смотри ты в их сторону.
Пусть будет немного ясности,
Пока душа бесхребетная.
Сколько танцев ещё отплясывать
Да сложных ждать ответов?
Весь в суете утонул теперь,
А казалось – почти разобрался.
Словно загнанный зверь,
Заложник былых ситуаций.
На себе пока не поставил крест,
Только суету отбросив, как архаизм.
Возможно, всё вокруг надоест —
Ровно тогда и заканчивается жизнь.
    16:17 16.05.2023

Пустой взгляд меня поторопит…
Пустой взгляд меня поторопит,
Только бы не оборачиваться.
Важно подобрать свои сопли,
Не кривляться и не дурачиться.
Кто-то следит за временем,
Чтобы всегда успевать,
С ним борюсь до последнего
И лишь складываю слова.
Взгляд твой словно дымка,
И в нём осуждения тонны,
Многовековые в нём льды
И голос излишне томный.
Развернуться б на перекрёстке,
Да так, чтобы не было штрафа.
А кто-то ещё гадает на звёздах,
Будильник ставит на завтра.
Что-то хотел опять донести,
Да как будто ведро без дна.
Расплескалось всё почти,
Да истина совсем не видна.
Взглядом твоим не измерить,
Но ты продолжаешь сверлить,
В нём колоссальное давление,
Значит, тревожит тебя изнутри.
Можно молчать бесконечно,
Зато мы теперь не врозь.
Веки опустились, как вечер,
Или время от нас унеслось…
    *** 8:44 17.05.2023

Хочется идти напролом…
Хочется идти напролом,
Но не ломая чужих голов,
Не выражая общее зло,
А лишь потому, что готов.
Может, время подходящее
Или наступил тот момент.
Может, победа блестящая
Или в конце тоннеля свет.
Не проверить, лишь гадая,
Стоит сейчас решиться,
Выданы ли ключи от рая
Или новая страница?
Стоило ли отважиться раньше
Или столько времени ждать?
Ведь самого себя не обманешь,
А в глазах горит надежда.
Для чего идти напролом,
Если столько времени прошло?
Может, подождать, а потом…
Столько событий уже упущено.
Нет сейчас того представления,
Нет чётких истин из описания,
Поздно становиться на колени,
Хотя вы вершители судеб сами.
Значит, нужно идти напролом,
Не озираясь на чужие лица.
Не вернуть того, что прошло,
Хочется чего-то уже добиться.
    17:00 18.05.2023

Почти дотянулся до Бога…
Почти дотянулся до Бога
В попытках Его ухватить.
Может, не стоит трогать,
Ведь неизвестно почти,
Чем истина обернётся,
Когда во власти стихий,
Каким будет солнце,
Как отпустить все грехи.
Не стоит на небо кричать,
Проклятьями сыпать тоже.
Каждому выпала печаль,
И каждого что-то гложет.
Не нужно искать виноватых
Да и себя чрезмерно копать,
Ведь мы не вершители завтра,
Способны лишь предполагать.
Такие порой обстоятельства
Иль звёзды так все сошлись?
Лишние все доказательства,
Просто так сложилась жизнь.
Нет, что-то зависит порой,
Можно выбрать маршрут,
Но не каждый в поле герой,
Не каждый раскрыт парашют.
Кто-то смотрит на нас,
Или даже никого там нет.
Точный ответ не даст
Даже астрологов всех совет.
    17:21 19.05.2023

Хитростью не возьмёшь…
Хитростью не возьмёшь,
Пусть она и вырывается,
Ведь не спрятана ложь —
Глаза забегали, как зайцы.
Сколько глупых остановок,
Чтоб перевести дыхание.
На дороге ещё больше пробок,
Но кто-то двигает камни.
Человеческая суть видна,
Её не скрыть под одеждой,
Будь он хоть трижды женат,
Бежит за той, что его тешит.
Все мы пронизаны пороками,
Но кто-то научился прятать.
Правда бывает слишком тонкая,
И её не засунуть обратно.
Если вытащил как оружие
И ею гордо стал размахивать,
Думаешь, кому-то это нужно?
Даже если рвёшь ты рубаху,
Легче ложью всё покрывать —
Она ведь нежна, как масло,
И проще выходят такие слова,
Да и звучат не столь ужасно.
Оттого и чаще теперь в обиходе
Выражение «правдивая ложь»,
Что хочется верить любому народу,
Даже тому, чего и сам не поймёшь.
    9:07 20.05.2023

Усталость снимает стресс…
Усталость снимает стресс,
Лишь только крылья сложил.
Новых не увидел ещё мест —
Такая однообразная жизнь,
Но это всего лишь будни.
Казалось, нового в них не нашёл.
Все мы бежим по кругу —
Если вдруг выбрался, то хорошо.
Придуманы даты и числа,
Чтобы мы не сходили с ума.
Дальше навязаны смыслы,
Для всех несогласных – война.
Нелегко снимается стресс,
Если совсем ты не устал.
Рановато ставить крест,
Значит, ещё игры не финал.
Немного грузов перенести,
Чтобы голову освободить.
Так меняется жизни стиль,
Переворачивается внутри.
Хаотичное движение молекул,
Голова опять не даёт покоя…
    20:08 21.05.2023

Если всегда идти напролом…
Если всегда идти напролом,
Останутся ли целые кости?
Жизнь откладывая на потом,
Всё чаще не хватает злости.
Разницу не замечаешь быстро,
Чаще лишь подводя итоги,
Только ко дну пустеет канистра,
И снова напрягаются ноги.
Нет в прошлом физических тел,
Нет в будущем записей никаких,
И, если сегодня чего-то не успел,
Неизвестно, поймаешь ли миг,
Чтоб снова удачу свою попытать,
Словно птицу ухватить за хвост,
Ведь казалось, так близка мечта,
Но поймать опять не удалось.
Стены теперь крушить на пути
Людей, не замечая всех вокруг.
Можно человечность упустить,
И это уже совсем другой недуг.
Снова ответ остаётся не найден,
Лишь разбросаны направления.
Продолжать искать в тетради,
Чужие не примешивая мнения.
Не стану всегда идти напролом,
Где-то стоит – слегка изгибаясь,
Чтобы не обуяло неистовое зло
И не свалиться с самого края.
    22:22 26.07.2023

Быстро убегает время…
Быстро убегает время.
Не успеешь оглянуться —
Я не кумир поколения,
Придерживаюсь курса.
Мой корабль у причала,
Якорь сброшен глубоко,
Глубже моей печали.
Выстрелы все в молоко.
Сложно оборачиваться,
Смысл потерян весь.
Гордость не выпячивая,
Давно сошла спесь.
Время мне неподвластно,
Где-то запредельно
Самого себя вытаскивать
Из своего безделия.
Я вовсе уже не кумир,
Только засоряю воздух.
Все серые мои будни
Выпускаю через ноздри.
Мне бы только оценить
Всё уже случившееся,
Да близнецы мои дни —
С мыслями о виселице.
И я времени поддаюсь,
Не выдавливая причин.
Время всего лишь крюк.
О происходящем молчим.
    22:34 27.07.2023

Альфред Бодров



Проживает в г. Хотьково Московской области.
Родился в 1942 году в Грузии. Имея среднее техническое образование, в 1973 году окончил исторический факультет МГПИ им. Ленина (МПГУ). С 2018 года публикует литературные произведения. Выпустил несколько стихотворных и прозаических сборников. Награждён литературными дипломами и сертификатами, произведения автора опубликованы в коллективных сборниках и журналах Москвы, Санкт-Петербурга, Новокузнецка, Костромы, Волгограда, Барнаула, Красноярска.

Осень
Небо над нами в блеске зарниц,
Нас озаряя, вспыхнет на миг.
В воздухе сизом пахнет дождём,
Сердцем тревожным что-то мы ждём.
Пташек не слышно в дивном саду,
Сказкой волшебной стало в лесу.
Зябнет колючим ветром земля,
Мягким покровом ляжет листва.
Холодом ночи осень легла,
Золотом листьев тайны полна.
Грустные песни прошлой любви
Слышали астры – и расцвели.
Тьмой грозовою скрылась река,
Вихрем над нами носится мгла.
Землю питают день ото дня
Осени слёзы вместо дождя.
В поле пожухлом зелень видна.
Спросят с укором нас небеса:
Что ж угасают искры Любви,
Веры, Надежды тонкой души?
Жёлтой листвою ветер шумит,
Истину в пепел он обратит.
Правды не знаем всей до конца,
Бродим во мраке тенью слепца.
Утром промозглым в небе летит
Лист запоздалый, будто он спит.
Осенью поздней в тихом лесу
Солнце проводим – встретим мечту.

Осенний ноктюрн
Ветры в небе высоком шумят,
И тревожные сосны не спят.
В облетевшем лесу за рекою
Одиноко берёзки грустят.
Ночь осенняя вновь глубока,
И в тумане укрылась река.
Пожелтевшей играет листвою
Невидимая чья-то рука.
В небе слышится птичий восторг,
И готовится дальний полёт.
Песню осени в ритме ноктюрна
Кто-то, с нами прощаясь, поёт.
В вихре серая носится мгла,
В небе снежные вьёт облака.
Соловьиного трелями блюза
Пробуждается в сердце весна.
Ночь осенняя снова без сна,
У камина романс до утра,
И играют с жемчужной судьбою,
Словно с жёлтой листвой, небеса.
Силы нашей небесной судьбы
Тайну божью с собою несли
И осенней зарёй небосклона
Донесут нам на крыльях любви.
Радость божьим нас промыслом ждёт,
Счастье божьей любовью придёт.
Из волшебного словно бутона
В нас надежда цветком расцветёт.

Осенний вальс
Сизым стал вдруг
Воздух вокруг.
И у берега вслед за мечтою
В вальсе девушка делает круг.
Вспыхнут на миг
Сотни зарниц.
И, танцуя, легко под луною
В платье розовом грёзы ловить.
Припев:
Облака над землёю
Поплывут под луною.
В этом тёмном лесу,
В молчаливом краю
Божьи птицы весною
Пели, словно в раю.
В дымке густой
Берег пустой.
Нет и девушки у горизонта,
Не летит она вслед за мечтой.
Ветер шумит,
Девушка спит.
Где-то над нею возле погоста
В колокол ангел тихо звенит.
Припев:
Облака над землёю
Поплывут под луною.
В этом дивном лесу
И в волшебном краю
Божьи птицы весною
Пели, словно в раю.

Снежинка
Обернусь я осенней листвою —
Можешь ты на неё наступить.
Под твоею я лёгкой стопою
Не посмею душой покривить.
Обернувшись снежинкой зимою,
Я твой образ увижу во сне,
И извилистой скользкой тропою
По своей пронесу я судьбе.
Невесомой снежинкой ажурной
На ладони ложусь я твои.
Я спою тебе ночью безумной
Гимны светлых признаний в любви.
Обернусь Вифлеемской Звездою,
В храме с милою я окажусь.
Божьей Матери перед свечою
В храме я о тебе помолюсь.
Чувства тонкого сердца затрону,
Мира я для тебя попрошу.
Чудотворную шлю я икону
И дарю тебе с неба звезду.
Позабудешь в разлуке случайной
Соловьиные трели зарёй.
Память о нашей ночи туманной
Будет повсюду в сердце со мной.
Обернувшись былинкой весною,
Я твой образ в груди сберегу.
И на струнах Псалтири с душою
Я о Божьей любви расскажу.

Облетевшая берёзка
Клин осенний журавлиный
Растревожил небеса.
Луч последний золотистый
Наполняет нам сердца.
Я не вижу в стае белой
Промежутков для себя.
Голоса той стаи смелой
Слышит с горечью земля.
На юру стоит берёзка
С облетевшею листвой.
На ветру поёт девчонка
С золотистою косой.
И о чём поёт девчонка,
В золотом луче кружась?
Подпевает ей берёзка,
Ранней осени дивясь.
Облетевшая берёзка
Тянет ветви в небеса.
Про мечту поёт девчонка
И любимые глаза.
И ей стройная берёзка
Отвечает на любовь.
Про родимый край девчонка
Напевает песню вновь.
Засияет за рекою
В небе алая заря.
Журавлиный клин весною
Возвратится ль навсегда?

Юрий Выборнов



Поэт, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий: «Русь моя» им. Сергея Есенина, «Поэт года», «Наследие», «Георгиевская лента», премии А. Грина в рамках конференции «РосКон-2020», премии им. Сергея Довлатова, премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Участник литературного конкурса «Классики и современники», международного поэтического фестиваля «Дорога к Храму», национальной литературной премии «Золотое перо Руси», международной литературной премии имени святых Петра и Февронии Муромских. Член Общероссийской общественной организации «Российский союз писателей», Межрегиональной общественной организации «Интернациональный Союз писателей / Интернациональное сообщество писателей, драматургов и журналистов».

Жизнь так хрупка
Жизнь так хрупка… Но не дрожи,
шагай вперёд и дорожи
своей лихою головой
и честью, что всегда с тобой.
Смелее будь, мой верный друг,
гони подальше свой испуг,
который тихо козни вьёт,
тревожит душу и гнетёт.
Отважен и бесстрашен будь,
но долг Отчизне не забудь
с лихвой отдать свой, не скупясь,
домой с победой воротясь.
Жизнь так хрупка… Но не дрожи,
шагай вперёд и дорожи
своей лихою головой
и честью, что всегда с тобой.
    27 октября 2023 г.

В переборе струн души
В переборе струн души
жизнь тихонечко течёт,
вместе с нею безо лжи
сердце бьётся и поёт
об ушедшем и былом
то, чего давно уж нет.
Ныне правда лишь тайком
и, конечно, тет-а-тет
без претензий и хулы,
без упрёков и без слёз,
без бравады, похвальбы,
добрым словом без угроз…
В переборе струн души
жизнь тихонечко течёт,
вместе с нею безо лжи
сердце бьётся и поёт.
    27 октября 2023 г.

Ах, как красиво увядала
Ах, как красиво увядала
природа, красками маня,
листвой опавшей догорала
в порывах ветра и дождя,
прощалась с нами в день осенний,
чуть сожалея, но любя,
без лишних слов и объяснений,
под сердцем ложечкой скребя.
Прощалась солнцем, охладевшим
без теплоты былой луча,
ещё вчера нам душу гревшим,
её искусно щекоча.
Ах, как красиво увядала
природа, красками маня,
листвой опавшей догорала
в порывах ветра и дождя.
    27 октября 2023 г.

Во широком полюшке
Во широком полюшке погуляй, коса,
дабы не росла в нём боле трын-трава,
дабы не душила знатный урожай,
пой, сверкай под солнышком,
как бабочка порхай.
Разгуляйся, острая, с рассвета дотемна,
выкоси всю сорную травушку сполна,
дабы не желала более всходить,
прорастать бурьяном,
урожай душить.
Пробегись добротно, без лености, прошу,
я же тебя в этом с отрадой поддержу,
дабы знало полюшко всходы и плоды
без корешков и листиков
сорной трын-травы.
Во широком полюшке погуляй, коса,
дабы не росла в нём боле трын-трава,
дабы не душила знатный урожай,
пой, сверкай под солнышком,
как бабочка порхай.
    15 октября 2023 г.

Знался
Знался с тем, знаком был с этим,
верил в чудо и мечты,
наслаждался я рассветом
среди грязи и золы,
не плясал под дудку чью-то,
по указке не ходил
и последнюю рубашку
с другом детства я делил.
Жил как многие – трудился,
в Бога веровал, стоял
на своём и без совета,
безо лжи и без похвал.
Знался с тем, знаком был с этим,
верил в чудо и мечты,
наслаждался я рассветом
среди грязи и золы.
    13 октября 2023 г.

Жили
Жили мы при коммунизме,
жили мы и при царе,
а теперь в капитализме
с демократией вкупе
день-деньской латаем дыры,
наживаем капитал,
чтим финансы, как проныры,
не гнушаемся похвал.
Без стыда, забыв про совесть,
долг, отвагу, да и честь,
как один шагаем в ногу,
почитая слово лесть.
Жили мы при коммунизме,
жили мы и при царе,
а теперь в капитализме
с демократией вкупе.
    23 сентября 2023 г.

Лидия Гортинская



Родилась в Архангельске в 1982 г. Проживает в Санкт-Петербурге. Кандидат физико-математических наук, обладатель 3-го дана по Фри Файт Каратэ. Увлекается путешествиями и литературой. Вдохновляется красивой природой, чудесами и хорошими людьми.
Публиковалась в сборниках «Вселенная войны. Истории, рожденные Казой» (2023), «Художественное слово» № 29 (2023), в литературно-художественном альманахе «Русские сезоны» (2023). Издана собственная книга «Кот и Ведьма». Книга первая (2023). Победитель конкурса «Художественное слово» (2023), награждена дипломом III степени за участие в конкурсе «Продолжи любимую книгу» (2023).

Ирландская песня
Укрывает снегом тихий вечер в лесу,
Лианан Ши[1 - Лианан Ши – вампирша, любит кровь менестрелей и поэтов.] выходит на поиск тебя.
Она любит кровь тех, кто выбрал поэта стезю,
Найдет скоро жертву, даже чрез край преступая.
Королева Мейв[2 - Королева Мейв – королева фей.] закрыла свой сад на замок,
Розы остыли – их лепестки как кровь на снегу.
Здесь магия летит через каждый твой позвонок,
Но выжить удастся лишь одному дураку.
Кухулин[3 - Кухулин – воин с серпами.] ждет на болотах, его кривые серпы
Не приемлют жалости, слез и шелеста сна.
На реке играет быстрый водный кельпи[4 - Кельпи – водяная лошадь.],
Его позовешь – и месть тебе будет страшна.
Весной королева откроет дивный сад грез,
Ее рыжая грива никогда не станет седой.
Любовник сэр Идиот будет казнен среди роз,
Засмеется над золотом малыш Лепрекон рядовой.
А пока тихо падает снег. Уснула баньши,
В пустом замке некому предсказать чью-то смерть.
Твой выбор укажет судьбу – ее напиши
На треснутом камне в саду, где дней круговерть.

Сказочное
Самая короткая дорога – дорога домой,
По пути можно потерять себя или найти
Что-то новое для себя, пропасть взаперти
Или никогда не вернуться собой.
Самая короткая дорога – дорога домой,
В соседнем квартале стоит Titty Twister,
Тебе улыбнется там ласковый мистер,
Он будет вампиром, а станет – бедой.
Самая короткая дорога – дорога домой,
В Нескучном саду мелькает Красная Шапка,
Ты у нее купишь горсть ягод с прилавка,
С которыми заваришь чай золотой.
Самая короткая дорога – дорога домой,
В трамвае увидишь хвост Бегемота,
Перейдет в руку из лапы банкнота.
В кофейне сидит за столом водяной.
Самая короткая дорога – дорога домой,
Мистическим реализмом немного играем,
Пытаемся также не быть разгильдяем,
Сражаемся в кости и в шашки с судьбой.

Воланд и его свита
С возвышенных и лишних фраз
Утром не понять ничего. По желанию
Гостей призвали. Целую компанию,
Дай бог, не последний раз.
Слегка хромает, трость с головою пса,
Смотрит сквозь сердце вдаль,
К счастью, не обещал трамвай,
И сразу с маслом на небеса.
Бледный рыцарь когда-то пошутил неудачно,
Играет с жизнью в яркую игру,
Он в клетчатом костюме, как в плену,
Но в свет луны заходит очень мрачно.
Еще был жуткий демон. Времена
Его прошли-прошли-настали вновь.
Он реагирует на слово «кровь»,
И светится под солнцем рыжина.
А на струнах-на струнах моей души
Играл оркестр великого Штрауса.
Кот в роли лакмуса:
«Урежьте марш! – кричал. – Давай греши!»

Александр Дементьев



Родился в 1951 г. в семье служащих в Смоленской области. Неоднократные переезды родителей оказали определенное влияние на формирование личности подростка. В послевоенные годы нередко можно было услышать рассказы участников войны о событиях на фронте. Отец воевал, был дважды ранен в бою. Мать была знакома с партизанами и находилась в оккупации. В школьные годы Александр часто декламировал стихи как на концертах, так и в школе, пел в хоре.
Стихи начал писать, учась в медучилище, где продолжил участие в литературных вечерах, концертах художественной самодеятельности. Затем была служба в армии, медицинский институт, ординатура и врачебная работа. Продолжал писать стихи, печатаясь в основном на страницах многотиражки «Советский медик».
На сегодняшний день на платформе «Литрес» выпущено 2 книги стихов: «Преодоление» и «Стихи о природе».
Есть публикации в поэтических сборниках.

Гагарин
Первому космонавту
Ю. А. Гагарину посвящается
В ту минуту не мог он сдержаться,
Чтоб не вспомнить родных, отчий дом,
И апрельские улицы Гжатска,
И далекий от них космодром…
А ракета несла его в космос,
Неизведанный прежде никем!
Отвечая потом на вопросы,
Что летал до него манекен
И собачки на землю вернулись —
Словом, где тут особый уж риск?
Но при этом всегда – взять страну ли? —
За границей был искренен, чист!
И Земля, глядя в иллюминатор,
По-иному предстала пред ним.
Космонавт, а в душе – авиатор…
Но полет этот – с чем он сравним?
И о рисках он знал, без сомненья,
За пределы земные стремясь…
И, какое бы ни было мненье,
Отвечал за обратную связь!
А под ним континенты и страны,
Океанов просторы, морей
Проплывали, и он неустанно,
По привычке в полетах своей
На заметку вибраций движенье,
То вращение брал по оси…
Нарастающее напряженье
Отступало, не требуя сил.
И бесспорно, что им ожидался
Для сниженья с орбиты уход,
Торможенья момент задержался
На минуту, продолжив полет.
Приземление – только ль наука:
Высота и рельеф, кислород?
Запасной вариант как порука,
Если что-то не так вдруг пойдет.
Пусть виток его будет недолгим
И расчетами выверен путь,
Но, ступив вновь на землю близ Волги,
Без волнения мог ли вдохнуть
Этот воздух, весенний и свежий,
И увидеть средь поля людей
Повстречавшихся?.. Сбой неизбежен —
Впечатления только сильней!
И могло ли важнее быть что-то
Для него? Понимал он, как ждут
О полете с подробным отчетом
До последних от старта минут?
Потрясенный неслыханной, смелой
Этой новостью, ожил весь мир.
И улыбка его облетела
Вместе с нею, сердца покорив!
Как страна величала, встречала,
Невозможно в словах передать!..
Это было эпохи начало,
Чтобы к звездам, планетам летать!
Пусть немало пройдет еще весен
И проложат путей до планет,
Но, когда бы и кто нас ни спросит,
«Первым был наш Гагарин!» – в ответ!

Осеннее впечатление
Как будто свет исходит от листвы,
И ясен день, и золотятся дали.
И небеса безоблачно чисты,
И солнце светит, как уже не ждали.
Меняющийся облик красоты
Порой совсем не замечаем нами…
И кружатся и падают листы —
Все больше их, опавших, под ногами.
И ты невольно замедляешь шаг,
Вдруг обнаружив, как редеют кроны.
И кажутся дороже всяких благ
И этот час, и уголок укромный.

Вилюйская ГЭС
Берега, похожие на сопки,
Русло извивается змеей…
Край пустынным кажется на сотни
Километров летом и зимой.
Но как чудо вдруг за поворотом
Встанет рукотворною стеной —
Тут, на вечной мерзлоте, кого-то,
Может быть, не удивив собой,
ГЭС во всей красе своей могучей!
И река, замедлив до глубин
Бег своих потоков, прямо с кручи
Будет биться в лопастях турбин!
А потом продолжит путь меж склонов,
Водами блестя, как чешуей…
Чуткий край! Как будто невесомы,
Облака плывут тут надо мной.
И опоры проводов, несущих
Через дали в напряженье ток,
Зашагают просеками в гущи
Чащ лесных, как спутники дорог,
К городам, поселкам и заводам,
Чтобы дать им жизнь, уют, тепло.
И заметит кто-то мимоходом:
– Солнце согревает не одно!

Михаил Жинжеров



Родился в 1947 году в городе Чернигове. Окончил Киевский институт народного хозяйства. С 1994 года живёт в Нью-Йорке (США). Женат, двое детей, пятеро внуков.
Публикуется с 2013 года. Был представлен в разных номинациях и печатался в литературных журналах и альманахах. Несколько раз был в числе победителей международных литературных конкурсов. Автор книг «Рифмой по затылку», «И смех, и слёзы, и любовь», аудиокниги «Пегас в бане», «Из года в год, из страны в страну – весело и грустно».
Член Интернационального Союза писателей, РСП, Пушкинского общества Америки, Литературного клуба Нью-Йорка. Награждён орденом им. Кирилла и Мефодия, медалями Мацуо Басё, Маяковского, Пушкина, Чехова, Есенина, Бунина, звездой «Наследие» II и III степеней, грамотами и дипломами.

Далёкие друзья
Как много злобы в этом мире,
Предательства и эгоизма.
Прицельно бьют, как будто в тире,
По самым преданным и близким.
Как много в этом мире горя,
Тоска сжимает, словно клещи,
Укоры, сплетни, наговоры,
И хамство батогами хлещет.
Как много в мире одиноких,
Желанье высказаться гложет,
Но некому, как будто проклят,
И только должен, должен, должен…
Но вдруг среди чужих и прочих
Привет приходит издалёка,
Как лучик света тёмной ночью,
Как парус в море одинокий.
Всю боль с души уносит ветер.
Есть близкие в пространстве зримом.
И счастье жить на белом свете,
И каждый миг неповторимый.

Потерянное поколение
Полузабытое милое прежнее смутно усталое сердце
ласкает.
Запах сирени душистый и нежный школу и молодость
напоминает.
Чистое, доброе, светлое прошлое. Солнца весеннего
ласковый свет.
Где вы, родные, весёлые рожицы? Кто – далеко, а кого-то
уж нет.
Мы родились в годы голода, холода, с войны
возвратившихся дочки, сыны.
Жили в зелёном украинском городе, в домах,
не отстроенных после войны.
Годы весёлые послевоенные: вода за углом, об удобствах
не знали.
Строили город немецкие пленные, мы дрались, дружили
и книги читали.
Катались на лодках по быстрой Десне, учились
«разумному, доброму, вечному».
Мы счастья желали любимой стране, а заодно и всему
человечеству.
Мы яблоки ели, клубнику, смородину, песни пели, давно
позабытые.
Мы умереть мечтали за родину или великое сделать
открытие.
Но вера угасла, разбились кумиры, словно старой
бутылки осколки.
И разлетелись друзья по миру – с разбитого улья
сироты-пчёлки.
Забыли, о чём мы когда-то мечтали, привыкли
к подлости, злу и обману.
Летят корабли в неизвестные дали с безумной командой
и без капитана.
Конечно, не всё жизнь сумела стереть. Остались какие-то
принципы вечные.
Я и сейчас не могу стерпеть, когда оскорбляет мерзавец
женщину.
В прошедшем остались мы измерении. Солнце надежды
закрыли тучи.
Мы были последнее поколение, которое верило: жизнь
будет лучше.

Светлана Иванова



Образование высшее техническое. Начала писать стихи ещё в начальных классах в школьную стенгазету, а также рисовать. В юности, как и все, пробовала писать стихи о любви, но потом надолго оставила увлечение юности и вернулась к поэзии недавно.
Отдаёт предпочтение жанрам пейзажной, философской, любовной лирики, иронии и юмора, пишет стихи для детей и с удовольствием делится своими произведениями с читателями. Публикуется в альманахах Российского союза писателей, номинант литературных премий «Поэт года», «Русь моя», «Наследие», участник «Антологии русской поэзии». Выпущены авторские сборники стихов «Мелодия души», «Розовые розы».
В 2023 году стала финалистом литературного конкурса «Наследие», награждена звездой «Наследие» II степени за литературную деятельность в духе традиций русской культуры Российским союзом писателей.

Слетают тихие секунды
В ночной тиши искристым снегом
Струится сказкой время вниз,
Укрыв вокруг, как оберегом,
Дома, балконы и карниз.
Слетают тихие секунды,
Прессуясь в день, затем и в жизнь,
И в этом мире нам не чужды
Ни снег, ни дождь – им улыбнись!
Пусть засыпает снег пушистый
И нет тропиночки с утра,
Но мы начнём свой путь тернистый,
За утро жизнь благодаря!
Как ты прекрасен, день чудесный,
Своею зимней красотой!
Простор лазоревый небесный
Моргнёт нам утренней звездой…
Зима притихла, скоро встреча
Грядёт с весной – не за горой,
А там и лето недалече
С звенящей утренней росой.
Мелькают дни, собравшись в годы,
Неумолим их вечный ход,
Всё та ж изменчивость погоды…
И так идёт за годом год…

Луна как пёс в ночи
В межзвёздной россыпи морозной
Луна, как пёс в ночи, одна,
Сторожевой, чуть-чуть серьёзной
Дворнягой выглядит она.
Сидит, виднеясь рыжим боком,
К звезде соседней наклонясь,
В ночи боится ненароком
Хвостом звезду задеть, ложась.
Мороз трещит и звёзды крошит
На искры снежного дождя,
Пегаса ночью растревожит,
Луну спугнёт, снежком хрустя.
Пегас сорвётся в выси тёмной,
Несясь в космической дали,
В такой неведанной Вселенной
Приют планеты обрели.

Иней волшебства
Плакала берёза ночью на ветру,
Мёрзли её слёзы в сильную пургу.
А мороз лишь злился, всё сильней трещал,
И берёзе крону ветром он хлестал.
От его дыхания скован лёд в пруду
И застыли хрупкие деревца в саду,
В окнах он узоры снегом рисовал,
Зимним днём холодным он на них дышал.
Снег кружит пургой с ночи до утра,
Лужи под ногами были лишь вчера,
Но мороз трескучий ночью налетел,
На дорожках снег сразу захрустел.
Здесь вокруг за сутки всё мороз сковал,
Блеском новогодним иней засверкал,
В лёд враз превратилась в лужицах вода,
И сменилась ночью года череда.
Скоро приближается праздник Рождества,
Всё вокруг окутает иней волшебства.
С ним в морозный вечер сказка оживёт,
И уют в наш дом с Рождеством войдёт!

Розы под снегом
Любовь пылала в ноябре
Сквозь снег, укрывший ночью розы,
Они стояли на морозе,
Сияя, точно в серебре!
Прекрасным розам так страшны
Зимы настойчивой угрозы.
Они же преданно-нежны
И лишь тайком роняли слёзы.
Даря любовь и радость встреч,
Уходят тихо, незаметно,
В предназначении развлечь
Живут с душою беззаветной.
В моём саду под снегом розы
В прекрасном зимнем хрустале.
Не описать в стихах и прозе
Цветов изящней на земле!

Я из счастья сошью сарафан
Я из счастья сошью сарафан,
А из радости сделаю бантик.
Я за ручку возьму чемодан
И, как самый последний романтик,
Поскорее отправлюсь в Милан!
Никогда не была за границей,
Наконец-то лечу отдыхать,
Тороплюсь поскорей туда птицей,
Солнце будет меня обнимать!
Там заснеженных улиц и парков
Я не встречу за отпуск почти,
Прогуляюсь, куплю всем подарков.
Без меня ты, зима, не грусти!
Ты веди тут себя поприличней,
Вьюгой ночью в окно не стучи,
Нет меня там сейчас, как обычно,
За меня ты других не буди!
Я вернусь, только солнцем согреюсь,
Покуражусь в его я лучах.
Ну а если я вдруг разболеюсь,
Заскучаю о белых снегах?!..
Непременно тотчас я приеду,
Прилечу я, стремглав прибегу,
Без пушистого белого снега
Я прожить долго там не смогу!

Новогодняя ночь рыбака
Теперь он лезет под бушлат,
В перчатки, валенки и шапку,
Мороз совсем не слабоват,
Пойду согреюсь я в палатку.
Я в кружку чай налью, вдохну
Горячий мятный аромат,
Я на рыбалку взял блесну —
Их арсенал не маловат.
Немного холодно – зима,
Я в Новый год рыбачу рано.
Я загадал, что с полведра
Поймаю щуку-великана!
Возможно всё – ведь Новый год,
И я отправлюсь сразу в сказку,
Найду заветный к ней подход,
И сбросит тут же щука маску.
Эх, капну я ещё в чаёк,
Так, для сугреву, что ли…
Закончился мой бутылёк,
Что взял я с антресоли.
Салют вокруг, гулянья, смех,
А я смотрю на лунку
И вижу: щука, как на грех,
Идёт ко мне по струнке.
Как только мне она явилась
И взглядом щучьим обожгла,
Тотчас же в деву превратилась,
Со мною рядом прилегла!
Ух! Аж мороз идёт по коже —
Такой прекрасною была!
Обнял её, смотрю – о боже!
Я говорю ей: «Как дела?»
И тут она преобразилась,
Ногой лягнула просто так,
Как будто бы слегка сердилась,
И молвит мне: «Ну что, рыбак?!
Вставать-то будешь на рыбалку?
А то проспишь весь свой улов.
Шагай, лови свою русалку,
Возьми на закусь бутерброд!
Зачем уснул ты на балконе?
Не месяц май, а всё ж зима,
Полез за ёлкой в антресоли,
Хотел достать, а сам пропал!»

Осень уходит
Осень сегодня уходит, ты слышишь?
Дождь барабанит всё тише и тише,
Чаще мороз и снежок небольшой,
Вместе обнявшись, идут по Тверской.
Осень уйдёт, и она не вернётся,
Листик последний с ветвей оторвётся,
Иней укроет дворы и деревья,
Снежные здесь заблестят ожерелья.
Солнечный зайчик мелькнёт в облаках
И растворится там в снежных клубах.
Тёплых не будет больше здесь дней,
С каждым осенним деньком холодней!

Евгения Качко



Проживает в Санкт-Петербурге. С 2019 по 2021 год была редактором и администратором поэтической группы «Небесный альманах». Сейчас поэтесса сообщества «РИФМОГРАД».
Публиковалась в сборниках: «Поэтический мотив», «АРТ-Сияние», «Искусство в жизнь» (том 11), «По тропам РИФМОГРАДа», «Галерея счастья», «РИФМОГРАД-3» и др.
Изданы 3 личные книги стихов: «Поэзия души» (2021), «Поэзия – музыка души моей» (2022), «Моя романтическая гавань» (2023).
Номинант премии «Нить Ариадны» (сообщество «РИФМОГРАД»), Всероссийской поэтической премии им. С. А. Есенина «Как с белых яблонь дым».
Пишет стихи и песни, сотрудничает с известными музыкантами.

Осень
Осень – королева кобылиц.
Сколько образов в сравнении цариц!
Сколько превосходства и любви!
Тайной похоти и слёзные мольбы.
Дождь хрустальный нитью серебра
С вечера до самого утра…
Слёзы ангела, неспящего в ночи,
Пламя непотушенной свечи,
Чуть дрожащий, с поволокой тьмы…
А в природе приближение зимы.
В чёрном небе жёлтый крон луны,
Фонарём среди кромешной черноты.
Кистью здесь прошёлся сам Ван Гог,
Обозначив звёздами чертог.
И, дыханье тихо затая,
Приуныла среди туч луна
И вздыхает, похотью полна…
Пышногрудая наперсница горда.
Месяц, молодой совсем дружок.
Закрутила я сюжет, а не Ван Гог.
Осенью так дышится свободно,
Акварелью пишется любовно.
Облетает осень и, почти нагая,
Тайны обольщения все знает.
    С.-Пб, 10.11.2022, 15:35

Задекабрит
В одном лишь дне увидеть смог,
навек запечатлеть Ван Гог
и крон луны, и звёзд парад,
и кипарис, и ночь, и взгляд,
ведущий нас сквозь полотно!
И шедеврально ведь оно!
    Евгения Качко
Задекабрит холодным ветром, и не спасёт тут шляпа
с фетра!
Задует северным норд-вестом[5 - Норд-вест – северо-западный ветер.] со всех окружностей
и спектра!
Занепогодит, запуржит… И настом хрупким захрустит.
Замёрзнут лужи хрусталём, а речки скованы уж льдом.
Рябины рдеют чуть стыдливо, склоняя веточки учтиво,
и ждут прилёта зимних птиц: красавцев-снегирей, синиц!
Снежинки серебрят узором на стёклах в притаённых
шторах
и струйками стекают после на заиндевевших старых
окнах.
Под утро вновь узор роскошный, прекрасней прежнего,
и новый
сюжет закручен лапой ели витиевато, чуть синели
огней ночных фонарных блики…
И расплывались нитью белой, жемчужной россыпью
капели.
Художник, словно по палитре, размазал серебром
и кистью,
прошёлся кружевом узора, взгляд привлекая, радость
взора,
мазками частыми вдоль рамы, привлёк внимание
он дамы,
даря и радость вдохновенья, мороза свежее творенье!
Изысканность, винтажность, лёгкость,
непринуждённость, окрылённость.
Фантазий буйство, завиточки и холод ледяных
листочков…
И лабиринт знакомых улиц… На блюде горка свежих
устриц.
Замысловатость… есть предел? Квадрат Малевича чернел
сквозь высоту дворов-колодцев, где днём засветит снова
солнце.
Ну а пока сияют звёзды сквозь раму старого оконца…
А где-то в небе кипарис в сюжете вечностью завис…
Ван Гог творит над полотном… И звёзды за его окном
дырявят вечностью картину и на подрамнике холстину
мазками масла, жёлто-синим…
И в море где-то бригантина…
Её не видно очертаний, над нею вечности скрижали.
И взгляд несёт куда-то вдаль, где неба синего вуаль…
Расплылся крон краюшкой сыра… И мать ждёт
весточку от сына…
И чайкой мчится сизокрылой… Как купиной неопалимой
терновник видит Моисей, пылающий в костре огней[6 - Неопалимая купина – несгораемый куст терновника, в пламени которого Бог явился Моисею.]…
Привиделся, явился Он.
Он – явь или ночной лишь сон?
Мессия, облик на иконе.
Молитва на листах закона.
И шёпот, внемлющий в ночи: спаси, помилуй, помоги!..
И вновь рисунок на окне пронзает глубиной извне.
И взгляд цепляет лабиринт сцепленьем нитей…
или бинт…
Скорее нитью Ариадны, где выход есть, пути громадны.
И пыль дорог… И вечность рая.
Что впереди, никто не знает.
…Рисунок начал снова таять.
Пора ваять. А там… Бог даст опять.
    С.-Пб, 15.11.2023, 12:33

Андрей Межеричер



Писатель и поэт, опубликовавший несколько книг в России и получивший награды Российского союза писателей за свое творчество. Живет в Швеции, работает в судебной психиатрической экспертизе Стокгольма. Среди стихов последних лет наблюдается философская нота, особенно в его балладах и стихах о жизни и человеческих потерях.

Питерские погосты
Люблю я в Питере погосты,
Мне слово «кладбище» не мило.
Для многих здесь кресты да звёзды,
Их заманить сюда непросто,
А я б ходила и ходила.
Особенно порой осенней,
Когда и клёны и осины
Могилы, словно акварелью,
Укроют разноцветной сенью,
И станет всё таким красивым.
Как наши годы быстротечны,
И память коротка у многих —
Грешим и кружимся беспечно,
Но здесь мы все сольёмся с вечным,
Ведь здесь подводит жизнь итоги.
Здесь тихо, птичье щебетание
Не нарушает настроения,
Я словно в царстве увядания:
Осенних листьев опадание
На жизни стёртые ступени.
И здесь, как в прошлого осколках,
В моей фантазии неспешной
Я вижу шляпы, треуголки,
Дворцы и бедноты посёлки,
Я вижу конных, вижу пеших.
Вот где история укрылась!
Пусть город наш стал современным,
Архитектура изменилась,
И многое не сохранилось,
Лишь только здесь всё неизменно.
И для меня тут есть местечко —
Там, где фонарик и иконка.
Я не спеша поставлю свечку
И Богу прошепчу словечко,
А может, пропою негромко.
И загорятся в небе звёзды,
Сама в руке зажжётся свечка…
Ведь почему они «погосты»?
Мы все сюда приходим в гости,
Чтоб приглянуть себе местечко.
В дни поминания и печали
Я на забытые могилы
Кладу на хлебе ломтик сала,
Чтоб всем прохожим показалось,
Что к этим тоже приходили.
Когда-нибудь и мой потомок
Неспешным грустным силуэтом
Сюда придёт и, может, вспомнит
И на заросший, скромный холмик
Цветок положит иль конфету.
Ведь там, за гранью неземного,
Так хочется, чтоб вспоминали,
Чтобы могилу посещали:
Один цветок – не надо много —
Иль просто имя прочитали.
И связь, что прервалась со смертью,
Наладится для нас незримо,
И будет ясно то, что мнимо,
На сердце сразу станет легче,
Ведь жизнь и смерть неразделимы.

Окунуться в осень
Здесь, за домом, в лесу сказочном,
Среди мха и высоких сосен,
Надоело мне быть августом,
Я хочу окунуться в осень.
Я хочу раствориться полностью
В стылом воздухе, падая листьями,
Иль дождём морося из облака,
Иль глазами смотря брусничными.
Иль под кровом листвы опавшей
Полежать и, раздвинув ветки,
Вдруг взойти над землёй уставшей
Грибом белым на ножке крепкой.

Ольга Мозговая



Выросла в семье шахтёра и учительницы. Родом из города Шахты Ростовской области. Живёт на Кубани, в городе Лабинске. Семья большая: муж, пятеро детей и десять внуков.
С детских лет сочиняет стихи, загадки, сказки для детей и взрослых. Есть и немного прозы: книга от Авторского содружества (Санкт-Петербург), семейная хроника «Чтобы помнили» (редактор Альшина Алла Андреевна).
Участник всего, в чём можно поучаствовать. В рамках Международного проекта #прикоснись_ к_звуку (2022–2023) издано 16 книг, которые находятся в библиотеках страны. Изданы сборники стихов от сообщества «Перо и слово» (2018) и от издательства «Кубик» (2019). На стихи автора написано несколько песен.

Где же мы растеряли любовь?
Где же мы растеряли любовь?
А была ведь она,
Ты не спорь!
Помнишь, звёздочка в небе летела?
Загадать я желанье успела.
Ну а ты его отгадал
И любить меня обещал!
Пролетели наши годочки,
Растёт сын, и растут наши дочки.
Получилась большая семья,
Только ты разлюбил меня.
Ну, ответь, где же наша любовь?
– Всё на месте, родная, не спорь!

Все мы уйдём в небытие…
Все мы уйдём в небытие.
Не в этом суть – поверьте мне.
Ведь главное не в том, что жил,
А как ты жизнь свою прожил!
Всему живому дал любовь?
Она даёт нам опыт свой,
Очаг семейный дорогой,
Где льётся детский смех рекой.
Все мы уйдём в небытие,
Оставив след свой на земле.
Дарите радость, доброту,
Поступков щедрых красоту.
Мечтайте только об одном:
Чтоб в мире жил наш общий дом!
Планета матушка-Земля
Для мирной жизни нам дана!

Про стрекозу
В парке, в летний ясный день,
Стрекоза искала тень.
Над фонтаном разлеталась
И на листик приземлялась.
Очень ей хотелось пить,
Воды с листочка пригубить.
Неуклюжее движенье —
И она на отраженье
Того листика упала,
Свои крылья распластала.
В это самое мгновенье
Мама с дочкою гуляла.
Дочь к фонтану подбежала,
Стрекозу ту увидала.
И сказала маме дочь:
– Надо стрекозе помочь!
Мама поддержала дочь!
Из воды достали прочь!
Ей подставили ладонь,
И на солнышко – спиной!
Капли солнышка играли
На зеркальных тех крылах.
Солнце крылья подсушило,
Стрекоза вновь к небу взмыла!
Вовремя ей помогли,
От беды её спасли!

О буквах
Жила-была буква по имени А.
Однажды к ней М в гости пришла.
Они подружились и вместе гуляли
И на качели скорей побежали.
Волшебными были эти качели,
Без песни качаться они не хотели!
И буковки дружно за ручки схватились —
Чтоб песенку спеть, в общий звук превратились.
И слог получился у них добрый: «МА».
Слогами наполнился двор «БА» и «ПА».
И тут остальные прибавились буквы,
Сливались согласные с гласными звуки.
У букв один дом на всех – алфавит,
И каждая буковка в нём зазвучит!
Но есть пара букв, не звучащих никак,
И звуков они не имеют в словах.
То знаки, что мягким и твёрдым зовутся,
И звания букв им не даются!
Они нам нужны – разделять и смягчать,
С ними слова будут лучше звучать!

«Жили в давние времена…»[7 - По мотивам аварской народной сказки.]
Жили в давние времена
В одном горном ауле муж и жена.
Были дочери и сыновья,
И невестки у них, и зятья.
Наделила всем жизнь их сполна.
Была детками полной изба.
Жили дружно они до поры,
Но посыпался сор из избы,
Неподельчивы стали они.
Зависть, жадность и злость у семьи!
Вот однажды проснулся старик,
А кругом снег глубокий лежит,
И к воротам протоптан след.
– Кто же это у нас встал чуть свет? —
И отправился следу в след.
Шёл он, шёл, в поле вышел —
Шиповник растёт,
А под ним след оборван.
Подумал отец:
«Кто же это?»
Позвал и услышал в ответ:
– Счастье ваше я, что тебе надо, отец?
Ухожу я от вас —
Вот такой мой ответ.
Коль догнал ты меня, поскорее ответь,
Чего надо тебе: землю, скот, что надеть?
– Подожди меня, счастье! —
Взмолился старик. —
Я с семьёй посоветуюсь
И вернусь в тот же миг.
Долго думали все, кто-то землю желал,
Кто-то скот, а кому и одежда как дар.
Лишь невестка сказала такие слова:
– Семье нужен намыс[8 - Намыс – в переводе с адыгейского «благородство, честь, совесть».], чтобы дружно жила!
Согласилась семья: благородство и лад
Очень нужно всем нам.
Дада[9 - Дада – в переводе с адыгейского «папа».], времени ты не теряй!
Поспеши поскорей, счастье ждёт, не зевай!
Вновь пред счастьем предстал
Дада и говорит:
– Бери всё: землю, скот и одежду держи,
Лишь намыс нужен нам!
И ответило счастье: «Где намыс, и я там!»
Стали снова подельчивы,
Вся семья за столом,
Вместе нянчат детей,
Берегут стариков!
В благородстве опять зажила вся семья.
Воцарился с намысом лад в семье навсегда!

Лиса и змея[10 - По мотивам аварской народной сказки.]

(басня)
Змея с лисою подружились,
Мир обойти они решились.
В ущельях и горах бывали,
Лес, поле вместе прошагали.
К широкой речке подошли,
Но вброд её не перешли.
Проплыть решили по реке.
Тут солгала змея лисе.
Сказала: «Плавать не могу!»
Лиса в ответ: «Я помогу!»
Ей тело змейка обвила,
Лиса с змеёю поплыла.
Вдруг заподозрила беду,
Сказала: «Плыть так не могу!
Молю тебя я, не души!
Зачем ты так со мной, скажи?!»
Едва до берега доплыв,
Змею всей силой придавив,
Освободилась от неё,
Сказав: «Дружить нам не дано!»
Мораль:
От изворотливых подруг
Держись подальше, милый друг!

Осень
Снова в небе холодная просинь —
То чарует кружением осень.
Ветра чувствуем мы дуновение,
Ощущаем озноб на мгновение.
У ворот созрела рябина —
Как красива эта картина!
Скоро снова прольются дожди,
Дни короткие ждут впереди.
Не купаются в лужицах птицы,
Нынче холодно им у водицы.
Дарит нам благодатная осень
Урожай, о котором так просим.
Наблюдаем, как листья кружатся
И нам под ноги тихо ложатся.
Понимаем, что будет прохладно.
Пришла осень, и это отрадно!

Одиночество
Нам ничего не надо от судьбы,
Ведь нам друг к другу не дано вернуться.
Случается, того теряем мы,
С кем поутру так хочется проснуться.
Но я оставлю на своих устах
Воспоминания о сладких поцелуях.
Жаль, что не скажем и не сможем дать
То, что в туманных скрылось закоулках.
Оно ушло туда, в небытие,
Но было это и живёт во мне,
Возможно, замерло зерном в твоей груди,
Чтобы когда-то снова прорасти.
Надежды эти тают, словно дым,
Мы в паре…
С одиночеством одним.

Два Василия
Васька с Ваською дружили,
Этой дружбой дорожили.
Вместе ели, вместе спали
И друг с дружкою играли!
Как-то раз Василий-кот
С Васей на диван не лёг.
Вася место приберёг,
Чтобы рядом с ним лёг кот.
Тут с дивана Вася встал
И на кухню побежал.
Вдруг за ним, прибавив ход,
Следом побежал и кот.
– Рыбки дай! – мурлычет Вася.
– Нет! – Василий говорит.
– Друг, зачем же так смеяться?
Мой проснулся аппетит!
– Ладно, кушай, мой хороший,
Пошутил немножко я!
Ты мой милый и пригожий!
Мы с тобою ведь друзья?!

Афоризмы

* * *
Дар от Бога – писать стихи!
Мысль свою до других донести,
Чтоб проникся той строчкой чтец
И донёс до других сердец!
* * *
Благодари природу-мать
За множество даров.
Она здоровье может дать
Без разных докторов!
* * *
Главное – верить и двигаться к цели,
И к вашей мечте откроются двери.
Исполните вы желанья свои,
И совершенства достигнете вы!
* * *
Под дубом много желудей,
Не каждый прорастает!
Но и проросший
Деревом порой не вырастает.
Так и в делах —
У всех так много дел,
Но довести все до конца
Не всякий их сумел…

Дай, Господи!
Дай, Господи, до старости дожить!
И видеть всё, и помнить, и любить!
Плясать, ходить босою по траве
И силы чувствовать всегда в себе!
Хочу я знать на память все псалмы,
Просить прощенья за свои грехи,
Уметь прощать, и понимать, и быть,
В ладу с собою и всем миром жить!
Дай, Господи, всем в мире доброты,
Благоразумия дай, а не хулы,
Дай веры всем народам и любви,
Чтоб Землю-матушку, планету берегли!

Почему у ласточки хвост вилкой

(сказка)
Давным-давно жил страшный змей,
Он кровь животных пил.
Узнать решил однажды змей:
Ну чья же кровь вкусней?
Позвал к себе он комара
И приказал ему:
– Ты землю облети вокруг
И кровь попробуй всю!
Летал-летал комар по свету,
Везде свой нос совал.
Надо сказать, что нос его
Был длиньше, без похвал.
Так вот, летал вампир по свету,
Напился крови и назад
Вернулся к змею во дворец
И произнёс такой ответ:
– Пил я кровь у носорога,
Крокодильей взял немного,
Потому что крокодил
Чуть меня не проглотил!
Толстошкурого слона
Кровь по вкусу мне была,
Но скажу вам по секрету,
Что вкусней всего на свете
Кровь, пожалуй, человека!
Не успел договорить —
Ласточка стрелой летит.
Раз! И нет полноса сразу
У вампирного проказы!
Змей на ласточку напал
И за хвост её поймал,
Только вырвалась она.
Хвост как вилка – не беда!
Главное, она цела
И наказала комара!

Прерванное счастье

(песня)
Прервалось счастье, сложные года!
Спецоперация объявлена, друзья!
Идут мужчины все на СВО,
Чтоб защищать Отечество своё!
Известно, что разлука нелегка,
Пишу тебе письмо издалека,
Оттуда, где быть плохо, не любя,
Где грустно находиться без тебя!
Желаю я смотреть в твои глаза.
Хочу, чтоб не текла из них слеза!
Желаю быть с тобой наедине
И радоваться солнцу и луне.
Встречать рассвет и провожать закат,
И слушать стрекотание цикад,
Собрать тебе цветочки на лугу,
Смотреть с тобой на радугу-дугу.
Сказать тебе о том, что я люблю
И что хочу создать с тобой семью.
Услышать от тебя твои слова,
От счастья чтоб кружилась голова.
Почувствовать плечом твоё тепло
И ощущать дыхание твоё.
С тобой ложиться спать, встречать рассвет
И жить с тобою в счастье много лет!
Растить детишек, а потом внучат
И слушать вместе, как часы стучат,
Отсчитывая счастья нам года,
Чтоб были вместе мы с тобой всегда!
Я верю, что у нас всё впереди,
Меня ты только очень-очень жди!
Я верю: ожиданием своим
Ты сможешь сделать так, чтоб я был жив!
Молитесь за сынов и за мужей,
Чтоб наступил мир на планете всей,
Чтоб не рвалась на части мать-земля,
Чтоб жили все лишь только как друзья!

Мойдодыр
Нас не надо мыть до дыр,
Нам не нужен Мойдодыр!
Мы хорошие ребятки,
Моем ушки, моем пятки!
Умываем глазки, ротик,
Не забудем про животик!
Утром моемся и на ночь,
Чтоб всё чистеньким осталось!
Чистим зубки, чешем волос,
«Всё в порядке!» – кричим в голос.
Наш великий Мойдодыр,
Нас не нужно мыть до дыр!

Кров родной

(песня)
Подойду к крыльцу родного дома.
Ноет сердце, в трепете душа!
Мне тут всё родное, всё знакомо,
Тянет вновь и вновь меня сюда!
Помню, к потолку прибита люлька,
Дерево особое на то:
Не осина шла сюда – дуб, липа,
С чистой силой древо – на добро!
Печка в хате, матушка-кормилица!
Кованая дверца кузнецом.
Сквозь рисунок огонёк колышется,
Печурок, где кот лежит клубком.
Угол красный, где висят иконы,
Чтоб молиться, Богу слать поклоны,
И лампадка – символ веры во Христа,
Разгоняющая тьму неверья, зла.
Подойду к крыльцу, двери открою:
Не горит лампада, стынет печь.
Жаль, но всё меняется порою,
И давно хозяев дома нет.
Сносят хаты, строят небоскрёбы,
Только память вечно сбережёт
К дому бабушки ведущие дороги,
Печку русскую и мой родной порог.
Ничего не бывает напрасно,
Оставляет всё след на пути!
Никогда не забыть прародителей,
Ведь нам жизнь подарили они!

Матронушке
О блаженная матерь Матрона!
Помолиться хотим мы тебе,
Попросить: облегчи нашу долю,
Мира дай на планете Земле!
Ты всегда всем во всём помогаешь,
Скорбь утешишь, семью сохранишь.
Коль пропал кто, домой возвращаешь,
От депрессий, тревог исцелишь.
О блаженная матерь Матрона!
Вразуми тех, в ком селится зло!
Излечи их жестокую волю,
Дай любовь им познать и добро!
Пусть живут всегда в радости мамы!
Детский смех пусть повсюду звучит,
Чтобы люди на нашей планете
С верой, в мире могли только жить!

Бархатный возраст
Бархатный возраст – это награда!
Счастливчикам он совсем не преграда!
Бархатный голос, как речка, журчит,
Ты сдержанным стал, уже не кричишь!
Бархатный взор так подходит к лицу,
Под краскою спрячем мы седину.
В бархатный возраст живут и творят —
Вслух лишь о том не говорят!
В чём-то воздерживаться не резон.
Бальзаковский возраст будто сезон.
Душа до утра просит танцев и песен,
Спеть бы, сплясать бы, да вот порой не с кем…
С тростью мужчины в сторонке стоят,
Томно от женщин отводят свой взгляд.
Им вспоминаются прежние дни,
Когда они пылко влюбляться могли.
Вспомнились барышни в бархатных платьях,
В шляпках соломенных,
В белых перчатках.
Их кружевные зонты над главой
Бархатный свой открывали сезон!
Бархатный возраст – это награда.
Дожил до него – чего ещё надо?
Бархатный голос песни поёт,
Радостно просто, что ты живёшь!

Матрёшка
Матрёшка – русский сувенир,
Символ России, наш кумир!
Ей русский мастер воссоздал
С японской куклы пьедестал.
В культурах многих тема та,
Загадка есть в ней и была.
В Париж на выставку свезли,
Из бронзы дали ей дары!
Делали с липы, из ольхи,
С берёзы.
Выдержать должны
Два года с дерева труды!
Матрёной нарекли её,
Ведь популярно имя то!
Слава на весь мир о ней,
А состоит из семи тел:
Физическое тело в первой,
Эфирное же во второй,
Астральное значенье в третьей,
В четвёртой тело мыслеформ,
Кармическое тело в пятой,
В шестой и разум и душа,
В седьмой духовное начало,
Стержень человеческого бытия.
Матрёшка – лучший сувенир.
Известна она на весь мир!
В ней исторический мотив, литературный персонаж,
Герои басен, сказки сказ.
Бывают Вятские они,
Тверские и Загорские,
Семёновские – техник много!
Росписи стиля-то какого!
Визитная карточка России —
Матрёшка наша во всём мире!

Сказка про Ох и Ах[11 - По мотивам узбекских народных сказок.]
Шёл по базару Ходжа Насреддин
И встретился там с земляком.
Печален земляк, и спросил Насреддин,
О чём же печалится он?
И поделился с Ходжою земляк,
Поведал о том, что старался он так,
Усердно и честно всё выполнял,
А денег хозяин так и не дал…
Да можно ль исполнить хозяйский наказ?
Поймать ветерок невозможно никак!
О скряге таком был наслышан Ходжа,
Решил отомстить за земляка.
Пришёл к богачу – на работу наняться,
Тот быстро придумал, ему чем заняться.
Три месяца срока даёт Насреддину,
Чтоб тот раздобыл Ох и Ах:
«Тебе в силу?
Три месяца хватит?» —
Смеётся хозяин.
Ходжа говорит, что всё выполнит сразу.
Ходжа, согласившись, пошёл исполнять,
Ведь знал, как исполнить хозяйский наказ.
Поймал скорпиона он и фалангу
И в кошелёк положил тут же, сразу.
Вернулся к хозяину и преподнёс,
Сказав: «Принимай, заказ я принёс!»
Скряга-хозяин скорей в кошелёк,
И тут же он «Ох!» при всех произнёс.
Сказал Насреддин: «А поглубже и “Ах!” —
Пора уж, хозяин, долг всем отдать!»
Конец этой сказке про Ах и про Ох,
Но сказок ларец ещё полон, дружок!
Мораль: жадность всегда наказуема.

Наталья Самошкина



Родилась на Дальнем Востоке в городе Артём. С 1988 года проживает в Санкт-Петербурге. Интуитивный художник и поэт, творящий не по плану, а благодаря тонким ощущениям. Пишет стихи и прозу в самых разных стилях: от произведений для детворы до мистико-эротической прозы для взрослых. Вдохновляется созданием хокку и танка, любовной лирики и философских размышлений, стихотворений о природе и магических узороплетений. Ведьма из клана Огненного Дракона, энергопрактик. Ведьмовское имя – Найра. Несколько раз была номинантом национальной литературной премии «Поэт года». В 2021 году стала финалистом национальной литературной премии «Писатель года».

Посвящается Фриде Кало
Мой цирк при мне! Гремят навзрыд литавры,
Пятнистый зверь грызёт решёток кость.
А мир слепой мне примеряет лавры,
В которых праведна невидимая злость.
Мой цирк при мне! Я нынче на арене,
Плясунья на канате всех грехов!
А кровь стучит – обрывами – по вене,
И сердцу не хватает тёплых слов.
Мой цирк при мне! В опилках – лилипуты,
Как дети, не рождённые судьбой.
А мир глухой мне надевает путы,
Напоминая – славно быть хромой.
Мой цирк при мне! Прозрачны наважденья!
Сквозь пелену кричу я смерти: «Бис!» —
И ухожу в картины зверем-тенью,
Где от цветов навеки «парадиз».

Памяти Юрия Богатырёва
Он был толстогуб и менялся с ролями,
Стараясь вместить свою ширь в «домино»,
Горел белым светом, плясал над полями
И рвался войти не в ворота – в окно.
Макал простодушно в известия ложку
И морщил открытый, незаспанный лоб,
Смотрел на любовь, как на рыжую кошку,
Которая в руки – за так – не пойдёт.
Ловил небеса за раскосые звёзды,
Спеша их коснуться вихрами души,
Чтоб образ пахучий, как сочные грозди,
Вкусили с блаженством карандаши.
И сердце своё, как малиновый шарик,
Иголкой страданий не раз протыкал,
Чтоб снова прийти сыном светлых Гардарик,
Как вяз русовласый, как эхо, как шквал.

Только нота одна, только вскрик над мостами…
Отшуршала листва. Зачерствелою крошкой
На проспекты летит – жёсткий в истинах – снег.
Я иду вдоль канала подвальною кошкой,
Для которой придуман был чин – человек.
Вот сейчас отряхнусь от ноябрьских гостиных,
Где играют строфой под златое вино,
И к Неве побегу от заливистой псины,
Чтоб успеть разглядеть в сером небе окно.
Вы не думайте, боги, что хвост я поджала
И в отчаянии рву белый – в извести – стих!
Я познала сполна, что конец и начало —
Только точка одна среди линий лихих.
Только нота одна, только вскрик над мостами,
Только вырванный клок из замёрзшей воды!
Прижимаюсь к предзимью бесстрастно устами,
Чтоб над словом живым не рядили суды.

Ираида Селезинка



Родилась в 1946 году. Проживает в с. Дивеево Нижегородской области. Кандидат филологических наук, шекспировед, ученица известного литературоведа А. В. Чичерина. Автор перевода сонетов В. Шекспира на русский язык, а также монографии «Особенности творческого метода В. Шекспира». Соавтор трех частей книги «Духовные сонеты».

Переводы сонетов В. Шекспира

Сонет 130
Не Солнца свет в глазах любимых, нежных,
Коралл её уста затмил красой,
И груди смуглые не белоснежны,
Как проволока, локон смоляной.
И россыпь Роз дамасских, белых, алых,
Ты не увидишь на ее щеках,
И ароматов в мире есть немало,
Приятней дуновенья на устах.
Хотя ласкают слух слова Любимой,
Но звуки Музыкальные милей,
Не стала поступь и богини зримой —
У Милой шаг земной, не схожий с ней.
Моя любовь сравнится все ж с любой
Воспетой словом ложным красотой.

Сонет 116
Я никаких помех не признаю,
Когда вступают в брак два сердца верных,
Любовь не изменяет суть свою
И не сгибается от бед безмерных.
О нет! Любовь, как стойкий в шторм маяк,
Навеки устоит несокрушимой;
Она – звезда, что озаряет мрак,
Но остается все ж непостижимой.
Любовь не служит Времени шутом,
Хоть на щеках увянут розы мая;
Любовь не изменяется ни в чем
И в смертный час, как прежде, молодая.
А если не правдивы строки эти,
То нет стихов и нет любви на свете.

Сонет 66
Я смерть зову, устав из-за того,
Что в нищете достойные родились,
И для Ничтожеств всюду торжество,
И от единой веры отступились,
И честь златая – нечести раба,
И девственность поругана жестоко,
И совершенства тягостна судьба,
И сила немощна и одинока,
И у искусства стиснуты уста,
И ум у Глупости в повиновенье,
И Истина простая – Простота,
И доброта у злого в услуженье.
Устав, глаза свои навек сомкну,
Но как тебя оставлю я одну?

Сонет 31
В груди твоей бесценной все сердца,
Которые я мертвыми считал,
И там царит Любовь – ей нет конца,
Там те друзья, кого земле предал.
Как много надмогильных слез святых
Любовь заставила пролить из глаз
О тех усопших, но теперь живых,
Которые в груди твоей сейчас.
Гробница ты, любовь воскресла здесь,
Где образ всех любимых вновь ожил,
Меня отдавших по частям, чтоб весь
Был твой, но с теми, кто навек мне мил.
Их облик вижу я в тебе одной —
Ты (все они), и весь во всем я твой.

Сонет 24
Художником стал глаз не без причины:
Рисует в сердце красоту твою,
А тело служит рамой для картины,
Но лучшей перспективу признаю:
В самом Художнике его искусство:
Твой Образ в глубине души моей,
Как в мастерской, запечатлело чувство,
А глаз хрусталь прозрачный – окна в ней.
С тобою поменялись мы глазами:
В моих – твой образ, а твои – во мне,
У сердца стали окнами-очами,
Тебя увидит Солнце в том окне.
Но тем, что видно, глаз мой увлечен,
А сердца твоего не знает он.

Наталья Стрельцова



Родилась в Ревде. В шестилетнем возрасте с семьёй покинула Россию, уехав в Казахстан (сильно болел младший брат, врачи рекомендовали сухой и тёплый климат). Там окончила среднюю школу, Карагандинское культпросвет-училище. Позже, вернувшись в Россию, окончила Челябинскую академию культуры и искусств.
Библиотекарь по профессии и, похоже, по призванию. Писать начала с четырнадцати лет. Первое стихотворение посвятила родному Уралу.
Публиковалась в журналах «Линии», «Современник»; профессиональных журналах «Библиотека», «Библиотечное дело», «Библиополе»; газетах «Городские вести», «Ревдинский рабочий», «Информационная неделя» (г. Ревда). Сказка «Мороз Иванович» вышла в «Сборнике сказок славянских народов».

Выступление павлина
Заметил как-то с завистью павлин:
Как только соловей заводит трели,
Все люди, бросив дело как один,
Желают слушать и от счастья млеют.
«А чем я хуже? – думает павлин. —
Мой хвост – шедевр, и ярко оперенье!
Ещё и запою! Все как один
Фанаты соловья забудут пенье!»
…Отправился на площадь. Выше встав
Людских голов, он заорал в забвенье!
Хвост распустил! Но вскоре донеслось
К его ушам зевак весёлых мненье:
– Кричит гусак: он, может, нездоров?
– А коли так – заразен, без сомненья!
– Зовите, люди, к птице докторов!
…Павлин – за лапы – стянут с возвышенья.
__________________
Мораль же такова
(Её прости мне, друг):
Когда чужой талант
В нас зависть вызывает
И мысль наша черна, —
Павлина вспомни вдруг!
Пусть пенье соловья
Лишь радость призывает…

Воробьиное гнездо
Под старой крышей дома,
С семьёй большой своей,
В гнезде уютном, тёплом
Жил серый воробей.
Был серый непоседлив
(Как многие мужья) —
Он по весне супруге
Щебечет: «Милая!
Калит нам солнце крышу
Сильнее с каждым днём!
И в гнёздышке – всё жарче!
Давай же перейдём
В скворечник по соседству —
На тополь за плетень».
Супруга отвечает
Ему: «Со дня на день
Соседи возвратятся —
Скворцы. И нам домой
Придётся отправляться…
Их дом для нас – чужой!»
Но разве нужно слушать —
На первый раз – жену?
Ну нет, ни в коем разе!
И вот в чужом дому
Семейка поселилась…
Но ненадолго! Вот
Скворцы вернулись с юга,
И быстро от ворот
Им поворот случился!
Тут вспомнил воробей:
Дупло есть в старом клёне!
Он мчит туда быстрей.
Примчался! Но, засунув
Свой клюв в дупло едва,
Увидел: отдыхает
В нём страшная сова!
Едва-едва он крылья
От веток тех унёс…
Но всё встаёт настырней
Жилья семье вопрос.
Решает воробей наш
У ласточек занять
Их старое гнездовье…
И вот скандал опять
Семейство пережило:
Вновь изгнаны! И мать,
Собрав птенцов, пеняет
Отцу: «Уже понять
Тебе давно пора бы:
На свете нет милей
Для птиц гнезда родного.
Летим назад скорей!»

Жёлтые монетки-лепестки…
Жёлтые монетки-лепестки
В синих лужах медленно кружатся…
Ветер воду рябит, и листы
К краю ломким веером ложатся…
Я бреду по лужам кружевным
В голом парке, чьи скамейки стылы, —
Некуда спешить – я не спешу…
Октября подарки так унылы!
Как любил Поэт эту пор??
Знать, его тоска была безмерна!
Чувствовал печальную судьбу
И кончину в эти дни, наверно…
Жёлтые монетки, потерев,
Я держу в ладонях (откупиться?),
А душа, блуждая меж дерев,
С неизбежным пробует смириться…

Тамара Шевчук



Родилась в городе Баку 3 июня 1963 года. По образованию врач. Пишет стихи и прозу. Любимые поэты и писатели: А. С. Пушкин, А. А. Ахматова, М. И. Цветаева, А. П. Чехов, Э. М. Ремарк, Ф. М. Достоевский.
Печаталась в поэтическом альманахе «Линии» (изд-во «Новое слово»), в альманахе «День поэзии», в литературно-публицистическом альманахе «Серебро слов», участвовала в литературном проекте «Современник». Обладатель диплома II степени ХII открытого районного фестиваля-конкурса художественного слова «Зубовские чтения», лауреат конкурса редакционного совета поэтического альманаха «Грани Смысла».
Вдохновение для творчества автор черпает от общения с природой, людьми, посещения новых интересных мест, городов.

Дети Земли
Как мир прекрасен, посмотрите
На бесконечность, даль полей,
На небо в бирюзе, в нефрите,
На стройность юных тополей!
Как мир прекрасен! Не губите
Его своею немотой.
Боритесь за него, молитесь,
Чтоб на Земле царил покой.
Как мир прекрасен, оглянитесь!
Ещё недавно шла война.
Ещё живёт то поколенье,
Что испытало боль сполна!
Как мир прекрасен! Незабудки
В полях растут среди травы.
Вы не забудьте, не забудьте:
Мы дети матушки-Земли!

Весенний сад
Наш сад расцвёл и, как невесты,
Стоят все яблони в цвету,
И аромат струится нежный,
Рождая в сердце теплоту.
Жужжит пчела, весны предвестник,
Садится на цветок.
И выпивает самый первый
Нектарный сок.
Как дева юная, прекрасен вешний цвет!
Но так недолог, так недолог его век!
От дуновения ветра облетят цветы,
Но скоро на ветвях появятся плоды,
Нальются силою земной
И поутру росою заиграют на свету.
Созрев, плод упадёт,
Из семечка жизнь новая придёт!

Между звёзд
Любовь, как птица, встрепенулась,
Расправив крылья, вознеслась.
Она наградой обернулась
Иль чьё-то сердце обожгла.
Души порыв, любви, восторга,
Мечтаний, тайных слёз и грёз.
И бесконечного полёта
На крыльях счастья между звёзд.

Современная проза

Римма Байтимирова



Родилась в г. Орске Оренбургской области. По первому высшему образованию инженер-строитель, по второму – юрист. Воспитала двоих прекрасных сыновей, с удовольствием работала – в основном по первой профессии.
После скоропостижной смерти мужа начала писать воспоминания, потом стала замечать, что волнуют и чужие проблемы. В творчестве автора появились и басни, и рассказы о любви. По совету брата стала размещать свои произведения в социальных сетях – так появилось много поклонников и друзей. Есть публикации в сборнике «Попутчики», альманахе «Творчество и потенциал» № 4 (2022), №№ 1, 2 (2023), в энциклопедии «География современной русской литературы», а также в «Платиновом сборнике».

Воспоминания старой кружки
– Ой! Что со мной? Я лечу! – восклицает старая кружка. – А ведь я только обрадовалась, когда она меня взяла в руки! Думала, что наконец-то вспомнила обо мне, о моём существовании, успела восхититься её красивыми ногтями, – продолжала кружка, падая в мусорное ведро. – И что это было? Я не нужна. А как же мои истории? За эти годы их столько накопилось! Я же постоянно находилась в её любимой комнате, которую она называет кухней! То, что она любит эту комнату, я знаю, постоянно её украшает: меняет занавески, покрывала на диванчике, украшает цветами. Встречает гостей, готовит еду, любит находиться в ней. А как всё красиво начиналось! Меня подарили, и я такая красивая, сверкающая, с очень красивым рисунком. Все мной только восхищались.
Помню, пришли в гости мамочка с маленькой дочкой. Девочке налили сок в красивую маленькую чашечку, но она потребовала, чтобы налили в меня и дали ей, только она знаками показала, что надо налить полную кружку. И, так как она не могла поднять кружку и пить из неё, она встала на стул и сверху начала лакать сок, не двигая меня. Потом, когда уже невозможно было так пить, решила пододвинуть к себе и попить сбоку, а я не удержалась – перевернулась. Мама девочки стала её ругать, что она облила сладким соком и покрывало на диванчике, и стол, и стул, и пол. Хозяйка, улыбаясь, сказала, что ничего страшного не произошло, всё можно помыть и отстирать.
«Не надо её ругать, это мелочи!» – сказала она.
«Мне стыдно, что дочь ведёт себя так!» – сказала сконфуженная мамочка.
«Ты что! Это хорошо, растёт личность, пробует себя, – успокаивая, сказала хозяйка и продолжила: – Хуже было бы, если бы она только выполняла твои команды и не проявляла самостоятельности».
А девочка тем временем перестала плакать, она поняла, что не всё так плохо, у неё есть защита. Просто удивительно: она ещё не разговаривает, а понимает! Так устроен удивительный мир.
Ещё одна история. Пришла в гости красотка, с тонкими, ярко накрашенными губами, и попросила налить чай в большую кружку. Она объяснила, что ей надо налить в большую кружку, так как она любит всё большое. Что она имела в виду, не знаю, но они обе засмеялись. И начала она своё повествование: «Представляешь, он настоящий козёл, по-другому не могу сказать! Я пересчитала все коробки, он согласился, что столько, сколько и должно быть, в документах такое количество указано. А сам твердит своё, что ещё две упаковки должны быть. Я ему говорю, что такое количество приняла от сменщицы, вот они все в наличии, а он мне, представляешь, говорит: “Ты что, тупая, что ли? Две коробки сверху лишние были, в обход налоговой. Ясно тебе?” Тут я поняла и сказала ему: “Об этом я не знала, но это надо спросить у сменщицы”. А он: “Ты что, не понимаешь? Я Асель доверяю, она не могла забрать или не предупредить тебя! Ясно тебе, дура?” Вот так он орал на меня, представляешь?» Потом красотка затихла и заплакала: «Представляешь, он теперь меня заставляет заплатить за эти коробки, говорит, в милицию пойдёт, напишет заявление», – и опять заплакала.
Хозяйка подошла к ней, приобняла и сказала: «Перестань плакать и рвать сердце. Никуда он не пойдёт: во-первых, эти две коробки нигде в документах не зафиксированы, а во-вторых, ты там работаешь нелегально. Если он обратится, ему будет гораздо хуже, чем тебе».
«Ты так думаешь? А я-то об этом не подумала, – успокаиваясь, сказала красотка, – он ведь ещё сказал, что у него ещё что-то пропало и я в этом виновата, но в накладных ничего нет, представляешь?»
«Какая ты наивная, он просто хочет тебе ничего не платить, чтобы ты с перепугу ушла от него», – спокойно сказала хозяйка.
«Какая ты умная! Мне ведь в голову это не пришло. Думала, что теперь делать: живу одна, и никому не нужна, и некому за меня заступиться. Но я ему устрою!» – пригрозила она.
Что было дальше, не знаю, больше она не приходила…
Или вот ещё. Приезжали родственницы, две красивые девушки из какого-то райцентра. Одна из них обратила сразу внимание на меня и попросила, чтобы ей налили чай в меня. У них была печальная история. Это были две сестры. У одной из них очень удачный брак, замечательная семья, а у другой совершенно противоположный. Муж часто её бил, и в конце концов она стала инвалидом: руки-ноги целы, а бил он её по голове, и начались сильные головные боли и прочие проблемы.
«Как только первый раз поднял руку, надо было бежать», – сказала хозяйка.
«А куда? Кому я нужна?» – спросила красавица с унынием.
«Да хоть куда! Нельзя позволять никому издеваться над собой, это твоя жизнь!» – с возмущением сказала моя хозяйка.
«Да она любила его», – тихо вставила сестра.
«Я понимаю, что сделать этот шаг тяжело, но, если бы после первого раза ты собрала вещи и ушла, было бы другое дело. Если бы у него хоть капля сострадания была к тебе или чувства, то он бы тебя остановил, постарался бы вернуть. Ну а если у него ничего не было, то это был бы единственный верный шаг, и твоё здоровье не было бы надорвано», – с состраданием сказала хозяйка.
«Она ведь нам никому не говорила, что так живёт, а теперь говорит “кому нужна”… Мы не знали ничего, а то забрали бы её к себе, – с сожалением произнесла сестра и продолжила: – И самое страшное – врачи благоприятные прогнозы не делают. Он сделал её калекой на всю жизнь – и не засудишь, он отец их детей».
«Хоть сколько сотрясай воздух, ничего не исправишь, но ты не теряй уверенности в себе, говори, что всё будет хорошо, и живи этим!» – сказала моя хозяйка и отвернулась, чтобы смахнуть слезу.
Да, через кухню моей хозяйки прошло немало людей, и кто только не пил из меня и чего только не пили!
И вот теперь я не нужна – обидно, отработанный материал. Конечно, сами виноваты, помыли меня в посудомойке, и украшения мои смылись, размазались, и теперь я некрасивая, старая, поэтому никому не нужна. Вот так часто происходит и с людьми, к сожалению. Куда это я попала? Какой смрад! Ну да, я же в помойке. Ну ладно, главное, я живая и целая! Надо не терять самообладания, успокоиться и искать плюсы – такое я слышала от своей бывшей хозяйки, и надо научиться держать паузу. В данной ситуации я ничего не могу изменить, значит, надо изменить отношение к создавшемуся положению. Это я тоже слышала от неё, когда приходили к ней за советами. От того, что я буду психовать и нервничать, ничего не изменится. Тогда надо поспать, – решила кружка, а что ей оставалось делать.

…– Ну надо же! У нас была такая же! – воскликнул мужчина пенсионного возраста, рядом с ним сидела молодая девушка.
Они оба выглядели… не очень. Это мягко сказано. От них шёл запах давно не мытого тела, нестиранного белья, хотя видно было, что мужчина пытался как-то следить за своим внешним видом: он был побритый, с расчёсанными волосами. А девушка даже не пыталась: лицо было чумазое, волосы нерасчёсанные.
– Саша, эта кружка тебе напомнила прежнюю жизнь? – участливо спросила она.
– Да, Нюша, это было давно, – сказал мужчина и смахнул слезу.
– Расскажи, очень прошу, – стала умолять девушка.
– Расскажу я, тем более что мне приятно вспоминать такое замечательное время. Хотя потом было очень тяжело, об этом вспоминать не хочется.
– Это хорошо, что у тебя есть что вспомнить, – сказала Нюша.
– Как понять? У тебя нечего вспомнить? – спросил мужчина.
– Не отвлекайся, расскажи, – настаивала Нюша.
– Был новогодний праздник. У нас было принято дарить подарки, хоть маленькие, кто какие мог. Вот такую кружку подарил мне сын, он завернул её в красивую обёртку и поставил под ёлку и прицепил записку: «Папе». А маме он тоже подарил кружку, только меньше размером, но тоже красивую, также подписал: «Маме». Жена мне подарила шарф, который сама связала, он тоже был упакован в красивую обёртку и подписан: «Любимому Санечке», а я ей купил её мечту, кухонный комбайн, его я не смог обернуть, но положил в пакет и подписал: «Люсеньке» – так мы называли друг друга. Конечно, комбайн был для всех, и поэтому я к подарку добавил деньги, чтобы Люсенька могла купить что-нибудь лично для себя. Мы все были довольны своими подарками, и я очень любил пить чай вечерами с Люсенькой из этой кружки. Вот эта кружка напомнила мне о моей счастливой жизни.
– А где твоя жена? – спросила Нюша.
– Очень печальная история. Сначала не стало Тимки, он утонул. Потом я потерял свою Люсеньку, сердце не выдержало потери второго сына. А я живу. Старший сын умер во младенчестве – ошибка врачей, так она говорила, меня ещё не было в её жизни. Я поздно женился, но был очень счастлив со своей Люсенькой.
– Ну а как ты оказался здесь? – спросила Нюша.
– Да очень просто. Мне было очень тяжело и плохо одному, просто невыносимо, болел от горя, болел потерями, и этот стресс оказался мне не по зубам. Теперь я не могу вспомнить и понять не могу, как эта женщина оказалась со мной рядом. Первоначально мне стало немного легче оттого, что я не один, что кто-то со мной рядом, – он замолчал и долго сидел молча.
– Что дальше? – не выдержала Нюша.
– Что дальше… Она сказала, что будет за мной ухаживать и будет со мной, если я женюсь на ней и перепишу квартиру на неё. Квартира – хорошая, в центре города – оказалась у неё, я долго не размышлял, сразу выполнил все её условия, очень боялся её потерять. Через некоторое время она поменяла замки и я не смог попасть в квартиру, выяснилось, что даже выписан из неё и она мне не жена. Как она это сделала, я не знаю. Вот и оказался на улице. Личные документы всегда носил с собой. Вначале я работал, получал зарплату, на работу ходил «на автомате», выполнял свои обязанности. Смог одеться, снять квартиру и продолжить своё существование, никому не говорил, что со мной случилось. Потом сменился хозяин на предприятии и нас выкинули, тут и начались мои мучения. Оставшись без работы, не смог оформить пособие себе, сейчас должен оформить пенсию, но я потерял документы, а чтобы их восстановить, нужны деньги.
– Как ты их потерял? – спросила Нюша.
– Да украли барсетку в автобусе. Наверное, подумали, что там много денег. Так я остался без документов, без денег и, естественно, без крова. Кому нужен неплатёжеспособный квартирант?! Стал подрабатывать грузчиком, этого хватало на еду и проезд. Вот так я оказался в полном смысле этого слова на улице. Я ведь всю жизнь проработал в конторе, тяжелее ручки и карандаша ничего не держал! Жизнь заставила научиться много что делать.
– Но ничего, нас теперь двое, – сказала Нюша, – выкрутимся, – многозначительно добавила она.
– О чём ты говоришь? – с удивлением посмотрел на неё Александр.
А она как будто не слышала этой фразы, продолжила:
– Даже немного тебе завидую. Не удивляйся этому. В моей жизни не было даже частички того, что было в твоей жизни, – у Нюши навернулись слёзы. – Да-да, это правда. Я ведь даже не знаю, кто я, кто мои родители.
– Ты что, не знаешь ни своей фамилии? – удивлённо спросил Александр.
– Представь себе, даже имени не знаю, – ответила Нюша и продолжила своё повествование: – Первое, что я запомнила, – это пожар, огонь, дым и тёплые костлявые и очень добрые руки. Я была на руках очень старенькой бабушки. Вот она-то и рассказала, что в их деревне, которая была когда-то очень большой, был детский дом. Потом она рассказывала, что страна развалилась и этот детский дом никому не стал нужен, долго не было ремонта. Проводка стала старая, и что-то там замкнуло. Это я говорю её слова, сама в этом ничего не смыслю, в школе я ведь не училась. Меня выкинули в окно во время пожара, а баба Нюша подобрала меня. Никто не приезжал и не искал меня. Поэтому думаю, что я одна, братьев и сестёр нет, наверное, искали бы. Бабушку звали Нюша, и меня звали Нюшина дочка. Одевала она меня со своей подругой из переделанных своих вещей, кормила из того, что выращивала в своём огороде. Пенсию задерживали, да и то могли купить только муку, хлеб, иногда сахар. А баба Нюша старалась мне что-нибудь вкусненькое приготовить: блинчики, булочки. Иногда с города соседка привозила шоколад и конфеты. Это были замечательные годы в моей жизни. Так как потом, когда умерла баба Нюша, меня сдали в детский дом, но я оттуда два раза сбегала, второй раз очень успешно – не нашли. Я приспособилась жить в этих условиях, поэтому говорю тебе, не дрейфь! Со мной не пропадёшь. Взрослела на улице – нет, я не воровала. Попрошайничала, но не воровала. Потом напрашивалась сделать какую-нибудь работу, особенно по огороду хорошо получается. Несколько лет жила у одной женщины на даче, помогала ей. Она была довольна мной, но потом она продала дачу, уехала к своим детям. У неё были разные книги. Я нашла букварь, выучила буквы, научилась читать. Ей было всё равно, умею я читать или нет, но она была добрая. Дала мне много одежды от дочки, которая уже стала взрослой, и эта одежда лежала в шкафах, книги тоже были её. Очень мне понравилось рисовать, много было у неё от дочери всяких принадлежностей для школы. Дочь у неё выросла и уехала учиться в другой город, там вышла замуж, родила ребёнка. Вот и позвала маму для помощи по уходу за ребёнком. После неё я прибивалась то к одним, то к другим, так и жила. Конечно, влюблялась в холёных, но кто я для них? Тихонько пострадаю и живу какое-то время. А когда тебя, Саша, увидела, мне стало хорошо, поняла, что нашла того, кого искала, – закончила свой монолог Нюша.
– Ты с ума сошла! Я тебе в отцы гожусь, о чём ты? – возмущённо сказал Александр.
– Тогда удочери! Только не бросай меня! Я хочу быть чьей-то! – сказала Нюша и заплакала, слёзы текли по её немытому лицу, и столько боли было на нём, что лицо казалось не грязным, а просто измученным.
– Ну, успокойся, не брошу! – тихо и очень ласково сказал Саша.
Она притихла и пододвинулась к нему.
– Знаешь, Нюша, я думаю, не случайно эта кружка попала ко мне.
– К нам! – поправила Нюша.
– Ну да! Но всё-таки я скажу, ко мне. Понимаешь, у меня появилось ощущение, что это неспроста. Как будто пелена с глаз сошла. Теперь появилась уверенность, что всё изменится. Я потерял телефон, но у меня же есть друзья, они меня все потеряли… Я был уважаемым человеком, просто после потери Люсеньки у меня как будто разум помутился. Вот и опустился ниже некуда. И вот я на дне. Всё, Нюшенька, у нас с тобой всё будет хорошо, сначала восстановлю свои документы, потом и тебе, дочка, помогу. Не волнуйся!
Он обнял Нюшу и сказал задумчиво:
– Теперь нам эту кружку надо беречь как зеницу ока, это послание божье!
– Я её смогу разукрасить, только надо найти чем, – вдруг сказала Нюша, – мне кажется, я неплохо рисую.
– Замечательно, мы вместе с тобой всё сможем сделать! Ты ещё мне внуков родишь, я теперь это знаю, – уверенно сказал Александр.
– Я? – Нюша засмеялась, ей так шла улыбка, она стала красавицей, хоть и немытой.
– Да ты! Сначала нам надо отмыться, благо что лето! Всё у нас будет хорошо! – радостно сказал Саша.

…– Вот так меня опять взяли в семью. Моей радости не было предела. Отмыли, потом разукрасили и поставили на видное место. Расскажу, что произошло с того времени.
Александр нашёл друга, они вместе восстановили документы, сложно было, но смогли. Вернули жильё, тоже долго длилось всё это. Если бы эта хабалка продала жильё и уехала, то это оказалось бы практически невозможно, но она просчиталась. У Саши оказалось много друзей и помощников, которые помогли ему. Потом он отыскал деревню, в которой жила Нюша с бабушкой Нюшей, и узнал её настоящее имя. Парадокс, но он есть: Нюшу звали Анной Федотовой! Родители погибли в автокатастрофе, а она выжила. Мама у неё была начинающая художница, даже картину одну отыскали! Папа был инженером. Александр, оформив пенсию, пошёл работать, так как хотел, чтобы его Нюшенька – Анечка – получила образование.
Конечно, я рада, что всё благополучно закончилось. Просто интересно – я много лет стояла у своей бывшей хозяйки, до меня никто не дотрагивался, так как у меня был потерян товарный вид, и именно в этот день она решила меня выкинуть, чтобы я попала к Александру и Нюше. Вот уж действительно божий промысел.

Игорь Вайсман



Родился в 1954 году. Проживает в Уфе.
Член Союза российских писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы», еженедельнике «Истоки», сатирическом журнале «Вилы», Общественной электронной газете Республики Башкортостан, газете «Экономика и мы» и др. изданиях. Рассказы печатались в антологиях современной прозы, изданных в Москве, Санкт-Петербурге, Уфе и других городах РФ.
Автор книг: «Книговорот» (Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (Саратов, 2017), «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой» (Астрахань, 2021), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (Москва, 2017), «Трактата об обязанностях» (Москва, 2022), «Животные приближают нас к Богу» (Уфа, 2023).

Портрет яркой представительницы отечественной школы семейного воспитания

(отрывок из романа «Достоверная история Константиныча, прозванного Антиказановой»)
В каких семьях рождаются незаурядные личности и что представляют из себя их родители? На сей счёт история сохранила информацию только о маме нашего героя. Кем был тот счастливец, которому удалось зачать уфимскую знаменитость, не удалось выяснить даже самым искушённым краеведам. Итак, его мама, Вероника Анатольевна, была исключительно энергичной женщиной: инженером НИИ, профсоюзным активистом, членом родительского комитета школы, всеми уважаемой, всеми ценимой и прочая, и прочая. Что же касается воспитания единственного отпрыска, отрады, надежды и счастья, то в этом она оказалась типичной представительницей советской школы, когда отцы полностью отстранялись от воспитательной функции либо их, отцов, и вовсе след простыл, а матери полагались не на выводы мудрейших представителей цивилизации и последние достижения педагогической науки, а на собственный опыт. Этот опыт сводился к тезисам:
– У меня было невесёлое (голодное, холодное, нищее) детство. Но у моего чада так не будет! Я расшибусь, но достану ему всё!
– Я перестану себя уважать, если у моего ребёнка не будет чего-то, что есть у других детей. (Разумеется, речь шла отнюдь не о наполнении черепной коробки, а об игрушках, книжках, одежде, обуви, пище, школьных принадлежностях и далее в соответствии с потребностями возраста.)
– Мой ребёнок, сколько бы ему ни стукнуло, даже совершенно лысый или седой, со вставной челюстью и негнущимися коленками, останется ребёнком всегда! И пока я в состоянии хоть как-то передвигаться, он будет накормлен, одет, обут, постиран, поглажен и т. д. и т. п.
Данная педагогическая система, выработанная по наитию, непонятным образом, без рекламы, интернета, сотовой связи и лоббирования высоких инстанций покорила города и веси необъятной страны. Она творила чудеса. В стране повального дефицита люди умудрялись иметь всё необходимое и даже то, чего не следовало иметь. То, что находилось в их холодильниках, сервантах и шкафах, невозможно было увидеть на прилавках магазинов. Но воспитаннее ли, умнее, просвещённее от этого становились их дети? Таким вопросом советские матери почему-то не задавались.
Справедливости ради нужно сказать, что профессиональные педагоги не давали всех этих советов. Они доказывали, что суть воспитания заключается в привитии самостоятельности и ответственности перед собой, людьми и обществом. Но мамаши решили, что они лучше знают, как воспитывать: «Пусть эти педагоги своих детей так воспитывают! А это мой ребёнок, и я не позволю!.. Я сама знаю, что ему нужно!» И такая педагогика победила. Преодолев толщу десятилетий и все перипетии эпохи, она успешно передалась современным российским женщинам. Страны давно нет, а советская система домашнего воспитания цветёт и благоухает. Её всходы дают богатый урожай – иному выпускнику школы обожающие родители дарят автомобиль. Но при этом такой выпускник не в состоянии один раз подтянуться на перекладине, ибо никогда не держал в руках чего-либо тяжелее пульта от телевизора. Он не знает, кто такой Сократ, никогда не читал Петрарку и понятия не имеет, чем отличается опера от оперетты. Постсоветские мамаши подняли доставшуюся в наследство домашнюю педагогику на куда более высокий уровень. Прослышав о так называемом золотом миллиарде, который будет жить и процветать даже тогда, когда весь мир провалится в тартарары, они заявили: «Я лягу костьми, но мой ребёнок будет в этом миллиарде! Оставьте себе всяких там Пушкиных, Чайковских, Эйнштейнов. Мне дорог мой ребёнок, и он будет в золоте!»
Шестьдесят лет спустя
Здоровье Вероники Анатольевны становилось всё хуже. Когда она совсем слегла, одна из её подруг посоветовала пригласить для беседы знакомого священника. «Он очень образованный и простой в общении, – заверила она. – С ним можно говорить на любые темы». Душа бедной женщины болела за непутёвого сына, поэтому исключительно ради него, а не для того, чтобы покаяться в своих грехах, она согласилась принять столь необычного гостя.
Священник, представившийся отцом Никифором, оказался совсем не старым, а бодрым, энергичным человеком с ясными серыми глазами.
– Вы уж простите меня, что отрываю вас от дел, – слабым голосом произнесла Вероника Анатольевна. – Чувствую, недолго мне осталось. И очень я беспокоюсь, что станет с моим сыном. Он у меня совсем неприспособленный.
– Не переживайте, помогать нуждающимся и есть наше дело. А что с сыном? Пьёт, поди?
– Нет, никогда не пил. И не курил. Непутёвый он у меня. Всю жизнь опекала его, как маленького: в университет устроила, на работу, кормила, одевала, обстирывала… и всё без толку. Ничему он не научился, семьи не создал, никого у него нет, работает охранником за копейки…
– Мне бы с ним побеседовать, – сказал отец Никифор. – Чтобы иметь представление. Тогда и совет смогу дать. Я в семинарии психологию изучал, думаю, что смогу разобраться, что к чему.
– Так побеседуйте. Он на кухне сидит.
Священник отсутствовал почти час. Наконец в дверь спальни тихонько постучали.
– Не стоит вам так печалиться, голубушка, – успокоил хозяйку отец Никифор. – Сын ваш довольно типичный представитель человеческого рода.
– Что вы говорите! – удивилась мама непутёвого отпрыска.
– Как есть говорю. По большому счёту, он себя не нашёл. А что, разве многие другие себя нашли? На работу ходят из-под палки. Живут без согласия и понимания промеж собой. Про то, чтобы любить друг друга и прощать, я вообще молчу. Жизнь многих людей – чистая бессмыслица. Они понятия не имеют, для чего живут, куда стремятся. Прошёл день – и ладно. И вся жизнь их так и проходит. А ваш сын, он живёт мечтами. Мечтает жить хорошо, без хлопот и неприятностей. И непременно с красавицей. Но так, чтобы при этом ничего не делать, не добиваться, не напрягаться. Чтобы всё получалось само собой, как у Емели на печи. Конечно, таким путём маловероятно чего-то добиться. Только я вам скажу, и в этом ваш сын вполне типичен. Особенно среди наших соотечественников. Разве в нашем брате не живёт вековая мечта жить в раю на всём готовом, в полное удовольствие? Не стремясь к этому, палец о палец не ударяя? Всё за них должен делать «добрый дядя». Масса нашего народа – это поголовные мечтатели. Не зря ведь Гоголь создал образ Манилова. А сказок сколько: про волшебную щуку, золотую рыбку, волшебную палочку, цветик-семицветик, старика Хоттабыча. Вы ведь большую часть жизни прожили при советской власти? Вспомните, как в народе представляли «светлое коммунистическое завтра»: этакая страна лентяев – на работу ходить не надо, всё делают роботы. Так же и дома – роботы готовят, убирают, стирают, ремонтируют. А ты лежишь себе на диване и открываешь рот, чтобы покушать с ложечки. Недаром и страну нашу называют страной взрослых детей. Такими безответственными к собственной жизни бывают только дети. Так что напрасно вы печалитесь. Хорошо ещё, что ваш сын не озлобился, как многие другие. И не стал заливать неудачи «горькой». Да он и не глупый. Вполне нормальный. Внутреннего стержня нет, это да. Но я думаю, не всё у него ещё потеряно. Вполне возможно, найдётся женщина, обжёгшаяся по жизни, которая обратит на него внимание. И она продолжит вашу опеку. Так иногда бывает.
– Он у меня несамостоятельный, – возразила Вероника Анатольевна. – Боюсь, пропадёт без меня.
– Он несамостоятельный из-за вашей опеки. Как только её лишится, сразу возьмётся за ум. Ему деваться некуда будет.
– Ума не приложу, в кого он такой, – продолжала Вероника Анатольевна, похоже, не поверив священнику. – Я-то ведь совсем другая была.
– А тут прямая связь. Вот если бы вы всё за него не делали, а, наоборот, развивали в нём самостоятельность, он бы сейчас был совсем другим.
– Но как же, единственный ведь сын!..
– А что, разве единственному сыну лучше ничего не уметь и целиком зависеть от мамы? Или всё-таки быть инициативным и самостоятельным?
– Ох-хо-хо… – выдохнула женщина и задумалась.
– В воспитании что главное? – продолжил священник.
– Не знаю, – вздохнула больная.
– Почему не знаете? Развить в ребёнке самостоятельность – вот что главное.
– Да? Я как-то об этом не задумывалась.
– А надо задумываться. Обратите внимание, как происходит у животных. Как только дети вырастают, родители перестают о них заботиться. Дети к этому времени уже способны к самостоятельной жизни. Поэтому животные здоровы и самостоятельны. Не чета нашим соотечественникам. Разве вы об этом не думали?
– Н-нет.
– И плохо. Природа – это наш бесплатный учебник. Это не школа, не университет, это академия. Надо только наблюдать, думать и делать правильные выводы. Делая всё за сына, вы саму себя воспитывали и учили, а не его.
После долгого молчания Вероника Анатольевна спросила:
– Как вы думаете, отец Никифор, я сильно согрешила?
– Не беспокойтесь, я за вас помолюсь.

Денис Васильев



Родился в 1976 году во Владивостоке. Вырос в древлеправославной семье поморского согласия, во взрослом возрасте принял крещение в православной церкви. В свободное время занимается рисованием и письмом. В 12 лет стал писать фантастические рассказы под впечатлением «Звёздных дневников Йона Тихого» Станислава Лема. Позже стал сочинять мистические сказки, юмористические рассказы и стихи. С 16 лет стал писать духовные строфы.
Пишет стихи лишь в моменты вдохновения, иногда они приходят по ночам.
Увлекался философией, включая Ницше, сейчас предпочитает каноническую православную литературу.
Участник литературных проектов «Наполненные смыслом», «География современной литературы», «Слово», «Философия души» издательства «Четыре».

Там, где птицы как цветы и цветы как птицы
В комнате мерно постукивал маятник старинных часов, не нарушая тишину, а напротив – сливаясь с ней, потому что не создавал помех для возникшей беседы:
– Васенька, подойди! – произнёс прикованный к постели старик своему внуку.
– Что, дедушка? – подойдя к умирающему, спросил внук.
– Я хочу открыть тебе страшную тайну. Я, Терентий Измайлович Васькин, прилетел на Землю с далёкой Соберказы, система Грейбудри, что в созвездии Ядовитого Паука, отсюда не видать.
– Что-что, дедушка? – изумился внук, не соглашаясь с услышанным в силу несовершенности восприимчивости звуковых колебаний слуховыми каналами.
– Да-да, внучек, ты, дорогой, не ослышался, твой дед – инопланетянин.
– А бабушка? – вырвалось у Василия.
– А твоя бабушка Клавдия Тимофеевна имеет земные корни, и она вовсе не умерла, а живёт на Луне, я её туда отправил, чтобы увеличить продолжительность её жизни в 500 раз, – с этими словами дед видоизменился: позеленел, осунулся, и глаза в оправе век стали абсолютно круглыми.
Он бодро встал с кровати и, подойдя к внуку, положил зелёные кисти рук ему на плечи и, надавив, принудительно усадил на стоящее за спиной того кресло.
– В земной трансформации моё тело износилось и готово к смерти, до Соберказы мне не добраться, а преодолеть такое незначительное расстояние, как от Земли до Луны, я могу посредством телепортации. Мой вид не предусматривает долгого нахождения в вашей атмосфере, а, как ты видишь, я принял свой истинный облик. Всё остальное я расскажу тебе, явившись во сне на второй день нашего прощания.
– Подожди, дедушка, – собравшись с силами, молвил Василий.
– Скоро мы с тобой свидимся и с бабушкой. Она, кстати, ничуть не изменилась. А похоронили мы вместо неё кабанью тушку, которая, по моим подсчётам, совпала с массой её тела, и я придал свинине облик твоей бабушки, – с этими словами дед достал у себя из орбиты правый глаз и на виду у оторопевшего внука раздавил его в ладони.
Последовала вспышка, как при сгорании магния, и дедушка-инопланетянин растворился в пространстве, оставив под собой аккуратно стоящие тапочки.
Минуло два дня, скоро должны были приехать из командировки родители Василия, работающие на одном предприятии, в одной конторе.
Васькин положил несколько кусочков камбалы в тарелку своему питомцу – коту Уть-Уть, и тот на запах прошмыгнул из зала на кухню, вкратце благодарно шаркнув головой и боком туловища о ногу хозяина. Вмиг оказавшись подле лохани, урча, приступил к трапезе.
Василий сделал заданные уроки под не мешающие ему песни Высоцкого, раздающиеся негромко из винилового проигрывателя, на словах из динамика «Кто сказал, что Земля умерла? Нет, она почернела от горя…» распахнул окно в своей комнате и, высунувшись по пояс в проём, увидел в палисаднике, расположенном прямо под его окнами (а жил он на втором этаже 12-этажки), проклюнувшиеся из почек листочки саженцев кустарника, удачно перезимовавшие и вот теперь, на исходе апреля, показавшие свои индикаторы отхождения от зимней спячки в виде характерного раскраса весенней листвы, насыщенной хлорофиллом.
Один из кустов в ассоциативном мышлении Васьки напомнил ему карликовую яблоньку, где вместо фруктов ветви были облеплены «малочисленным народцем» – воробьями. «Яблоки» менялись местами, чирикали, дрались. Птичий галдёж настолько заворожил Василия, что он представил себя одним из них, только со своим разумом, явившимся в вышеупомянутую компанию, чтобы поведать им, что он – человек, живёт своей жизнью и что и в помыслах не имеет намерений как-либо им навредить. Поэтому они совершенно зря разлетаются, лишь завидев его на подступе к своим шумным мероприятиям.
Тут мимо аккуратно смонтированного заборчика, обрамляющего палисадник, пробежал большой дворовый пёс Гургурей вслед за кошкой. Та завершила свой бег в преследовании тем, что забралась на дерево и оттуда взирала на преследователя, то и дело встающего на задние лапы, не в силах смириться, что хоть на зубок не попробовал вкуса кошачьей шерсти.
– Гургурей, нельзя! – выкрикнул в окно Василий.
Они были знакомы, и мальчик не раз подкармливал бродягу. Пёс повернулся, увидел в окне знакомое лицо и приветливо завилял хвостом. Гургурей стал носить данное прозвище благодаря Василию. Тот обожал нарекать братьев наших меньших не по шаблону, а всякими замысловатыми именами, которые не перекликались не только с русским языком, но, по-моему, и со всеми остальными, которые выдумывал сам. А когда делился этим с детворой, те принимали это на ура. Гургурей был размером со взрослую овчарку, но имел при этом бледно-рыжий окрас и висячие большие уши. Он любил Василия и неоднократно при встрече с ним гулял, пока не встречал себе подобных особей, – на этом их интересы пресекались.
Вася коснулся ногами пола комнаты, в которой только что висел на подоконнике, и, мимоходом взглянув на часы, засобирался в школу, ни на минуту не забывая о последнем своём разговоре с дедом, его исчезновении, о том, что в грядущую ночь дед должен был ему поведать, и, наконец, о том, что же он, Вася, по этому поводу скажет родителям, которые в грядущую пятницу должны будут вернуться из Находки, из командировки.
Василий собрал портфель, попил чай с халвой, переоделся в школьный костюм и, миновав пределы многоквартирного дома, устремился к близстоящей школе. Переполнявшие голову мысли о том, что он наполовину инопланетного происхождения, придавали ему уверенности, – предстояла ночь встречи с неведомым.
Минул день, был поздний вечер, Василий захотел спать. Он лёг под одеяло и закрыл глаза. Лишь только началось погружение в сон, перед ним появилась картина: пустой зал, заполненный непонятным свечением, и силуэт его деда, приближающегося к нему. Когда тот подошёл близко и они поприветствовали друг друга, дед сказал:
– Межпланетный космический корабль, на котором я прилетел на Землю, переходит, внук, к тебе. Он находится в выдвижном ящике трельяжа и состоит из сплава металлов, которых нет на Земле. Даже утраченному булату не сравниться с ним по прочности. Не одна сотня напильников обречена сточиться о сей сплав и даже на йоту не сточит. Фтальвидатник – так именуется корпус космического аппарата, а увеличить его (корабль) можно кодовым словом «блдюк» и так же уменьшить, но только не вздумай это делать дома, иначе всё это бетонное сооружение разлетится на куски. В общем, уйдёшь с ним в лес, найдёшь просторную поляну и сможешь увеличить его. После же произнесёшь кодовое слово «улай», и в корабле появится достаточное для входа в оный отверстие. Как только ты в него зайдёшь, скважина сузится и исчезнет. В корабле находится преобразователь кислорода, двигатель работает на вакууме и черпает его из космоса, перегреву не подлежит. Тебе лишь стоит вслух произнести координаты желаемого путешествия, и аппарат в мгновенье ока очутится в заданном уголке Вселенной. Для безопасности я даю тебе оружие lizer, преобразующий фотоны света звёзд в испепеляющий для объекта луч. Возьми, – и дед протянул Василию странный светящийся шарик. – Как с ним обращаться, разберёшься сам.
Василий принял оружие и проснулся. Когда привстал с кровати, обнаружил лежащий под рукой lizer.
«И откуда дед взял, что я хочу быть путешественником, да ещё и межпланетным? – мелькнуло в голове нашего героя. – Но что же мне сказать родителям по поводу исчезновения деда?»
И вдруг увидел на дедовом диване замороженную свиную тушу, которая на глазах стала видоизменяться, и вскоре перед его взором возникло бездыханное тело его деда.
Приехали родители. Василий соврал им, что дед умер. Не буду утруждать читателя дальнейшей подготовкой к погребению и самими похоронами, перейду сразу к тому, как инопланетный дедушка на расстоянии от Луны до Земли трансформировал живого поросёнка в идентичное подобие своего внука, но с программой, как у биоробота, выполняющего привычные функции Василия, чтобы ни в школе, ни дома, ни где-либо ещё не заметили подмены. Обрадованный тем, что всё сложилось подобным образом, Василий не стал дожидаться, когда родители зайдут в его комнату, сунул в карман lizer и космический корабль. Стукнул входной дверью, скатился по перилам на первый этаж.
Покинув дом, он поднялся на близстоящую сопку, где обычно с друзьями жёг костры, и, достав из кармана космический корабль, напоминающий шкатулку, поставил посреди поляны и произнёс кодовое слово, которое для большей загадочности именовал волшебным. Аппарат в мгновение ока увеличился до размеров двухэтажного дома.
Василий, подойдя к нему, произнёс второе волшебное слово, чтобы открылась дверь, и тут же посреди блестящего куска металла появилось овальное отверстие, в которое без труда и проник наш герой. Разъём исчез. Василий оказался в детской комнате своей квартиры, но возле него стоял пульт управления, табло, на котором виднелся перечень обитаемых планет, до которых можно добраться в мгновение ока, минуя расстояние через специальные коридоры в пространстве.
«Как хорошо дед всё предучёл, даже отсек с пультом управления сделал в виде детской комнаты», – мелькнуло в голове у Васькина.
Он, немного помешкав, выбрал планету для своего первого путешествия. По-дедовому она называлась Месюкия, и, произнеся название вслух, почувствовал небольшой толчок, и дверь в корабле открылась, и наш путешественник вышел на залитую лучами местного светила поляну. Приглядевшись, он увидел, что среди синей травы на тонких стебельках вместо лапок из земли произрастают небольшие птицы размером с наших голубей. И вдруг на глазах Василия одно из таких созданий изо всех сил забило в воздухе крыльями и, оторвавшись от стебля, взвилось ввысь. Оказалось, оно не одиноко: вместе с ним в небе кружило приличное количество этих пернатых.
Василий подошёл к одному из растущих на стебельке и спросил:
– Кто вы?
На что птица ответила ему человеческим голосом:
– Мы цветкоптицы, растём, пока желание полёта не победит страх перед смертью. Ведь если мы отрываемся от стебля, только к вечеру умираем, но зато проводим остаток жизни в головокружительном полёте.
С этими словами цветкоптица забила крыльями и, оторвавшись от стебля, взвилась в местное небо, освещаемая двойной звездой, напоминающей нераздельные клетки в процессе деления. Тут наш герой увидел, как к его ногам с неба упало одно из таких крылатых созданий. Оно было мертво. Затем ещё одно и ещё. Вечерело, светило слишком быстро начало прятаться за гору, обдав всё вокруг голубоватым свечением. Тут взгляд нашего героя остановился на одной цветкоптице, которая и не собиралась летать.
– А почему ты не взлетаешь? – вырвалось у Василия.
– Я очень боюсь смерти и поэтому сменил уже десятки поколений. У нашего народа я слыву мудрецом, который много повидал на своём веку. Но что я видел на своём стебле, если так и не решился посмотреть на мир с высоты птичьего полёта? А значит, никакой я не мудрец, каким меня все считают, а просто трус!
– Ну ладно тебе убиваться. Хочешь летать вместе со мной в разные закутки Вселенной?
– Но как это возможно? – спросила цветкоптица, которую, как выяснилось, зовут Смутбоусом.
Василий вынес из космического корабля цветочный горшок, который стоял в его комнате, так искусно оформленной его дедом, чтобы напоминать внуку о Земле, и окопал цветкоптицу, пересадил её в горшок и занёс в космический корабль, поставил на журнальный столик. Смутбоус оказался очень интересным собеседником.
Васькин обследовал космический аппарат и, разобравшись в его широких возможностях, при участии робота-помощника, которым являлся второй отсек в корабле, сконструировал гусеницы с платформой, на которой установил цветочный горшок со своим новым другом.

Лидия Гортинская




Трансформация любви
С тихим шелестом перекатывались песчинки, гонимые волей стихии. Ветер шелестел ими в разные стороны, поднимая небольшие вихри, а волны создавали целые узоры под водой.
На пустынном пляже сидели двое.
– Я тебя не люблю, – сказала она.
Он молча рассматривал небо, собирающееся всхлипнуть дождем, далекую башню Лахта-центра, протыкающую тучу, и думал о прошлом.
Двадцать лет назад, когда редкое северное солнце нещадно грело тех, кто ловил его недолгие часы, на пляж пришла она.
Он играл в волейбол, сильные подачи поднимали мяч прямо в синее небо, откуда тот спускался быстрой ракетой, чтобы вновь взлететь. И тут он увидел, как она, в ярко-желтом купальнике, встала в круг. Засмотревшись, он пропустил мяч, влетевший ему точно в глаз. У нее до сих пор сильные руки, особенно это видно, когда она лихо управляется с тележкой в супермаркете.
– Сильно? – спросила она его, сидящего на песке.
– До свадьбы заживет, – улыбнулся он. Глаз медленно заплывал. Ее красотой он тогда любовался одним глазом. Внезапно небо фыркнуло, заволокло тучами, и на песок упал дождь.
– У меня машина, поедем в кафе? – пригласил он ее.
Она кивнула и взяла свою сумочку.
До свадьбы синяк не зажил.
Двадцать лет пронеслись ураганом песка, чувств, эмоций, счастья. Теперь они сидели на пустынном пляже.
Она взяла его за руку. Вдруг небо задумалось, нахмурилось и выплюнуло дождь прямо на них.
– У меня машина, поедем в кафе? – улыбнулся он.
Она кивнула и взяла свою сумочку.
– Понимаешь, это что-то сильнее любви, я не могу объяснить, что это и как, но я думаю, что ты понимаешь, – держа его за руку в машине, прошептала она.
– У меня то же самое, – ответил он.
Песок все так же лежал на пляже, по нему отплясывали капли дождя свое медленное чувственное танго. Каждая песчинка знала свое место в танце, на пляже, чувствовала все, что приносят стихии.
Так и каждый человек под действием чувств-стихий находит свое место в мире.

Остановите сансару для демона
Я сидел в темной комнате, раздвинув шторы, чтобы свет фонарей освещал хотя бы небольшой прямоугольник пола. По углам прятались тени, я их не боялся, тени в моей душе все равно были страшнее.
Финальную битву я проиграл. Любовь всей моей этой жизни снова ушла к нему, все повторяется на протяжении каждого оборота, я ничего не могу с этим поделать. Да, я гордец. Моя гордость стала причиной гибели моего учителя, его любимая женщина прокляла меня в момент своей смерти от разбитого сердца. Теперь я рождаюсь снова и снова, пока меня не полюбит женщина, в которой родилась душа дочери моего учителя. В этот раз снова не повезло – она ушла к нему, к тому герою с чистым сердцем, который никогда не предаст никого – по ее мнению. А мне остается писать стихи и грустить.
Куча бумажек со стихами валялась в углу, надо было их сжечь, да у меня не поднялась рука. Сейчас я готов к последнему стиху, а затем – уходить. Я всегда уходил на красную луну, это казалось мне романтичным и каким-то правильным. Демон уходит в ночь.
Я достал чернильницу с красной жидкостью – это была кровь, моя кровь. Почему-то для стихов кровь никогда не застывала, когда я сцеживал ее из ран, нанесенных мне жизнью. Взял перо и вывел:
«Одно ребро, не ставшее тобой,
Решил вырезать острым ножом.
Уровень океана вразнобой
Удвоился и поглотил все. Ключом
К боли станут три четверти сердца,
Стоп-слова позволь забыть структуру,
Гнев пятого громовержца
Принесет великую бурю.
Шестая жизнь – это синусоида
Между двумя прямыми,
Не жди седьмого астероида,
Им не стать бесконечными кривыми.
Медленно тянут осколки боли
Где-то в районе горла.
Посыпь на рану девять щепоток соли,
Десять слов заговора.
Больше не приходи
В тихий мой райский ад.
“Все уже впереди”, —
Гласит на стене плакат».
Я закончил писать, перо упало, мне показалось, что оно жгло мои пальцы. Конечно, я лгал сам себе. Я все свои жизни буду ее искать, а это стихотворение лишь моя слабость. Да, у зла тоже есть слабости.
Кто-то потом найдет эти бумажки и выкинет в мусор. А я в это время буду рождаться снова в поисках ее – чистой любви, которая выведет меня из круга перерождений.

Михаил Жинжеров




Вот как бывает
В поэме Уильяма Джонса «Каисса, или Игра в шахматы» дриада Каисса обещает богу войны Марсу, что ответит на его привязанность, если он сумеет придумать достаточно занимательную игру, и Марс изобретает шахматы.
Май 196х года. Чернигов. Парк имени Коцюбинского. Природа полна неги и любви. Первые нежно-зелёные листики с каплями росы, как ожерелья из изумруда и жемчуга. На клумбах, будто красавицы на балу, разодетые в жёлтые и красные одежды тюльпаны. Запах сирени волнует кровь, манит, возбуждает. Страстно воркуют голуби, воробьи гоняются за воробьихами, и щемит сердце от чудных трелей соловья у памятника Пушкину.
На скамейках девичья прелесть о чём-то шепчется между собой и бросает робкие взгляды на проходящих мимо парней, которые дефилируют с гордо поднятой головой и ищут повод для знакомства.
Но шахматные соревнования проходят в любое время года и в любую погоду. В глубине парка в открытом павильоне игроки сражались за доской в последний день чемпионата г. Чернигова. Шахматисты, погружённые в сложные лабиринты мыслей и расчётов, как будто не замечали волшебной красоты окружающего мира. Но и они были возбуждены и, несмотря на строгие шахматные и турнирные правила, способны на неадекватные поступки.
За одним из столиков встречались два перворазрядника, два бесшабашных тридцатилетних холостяка, задиры и гуляки. Один из них, Николай, был знаменит тем, что однажды в драке откусил своему противнику палец, другой – Леонид – славился своими скандалами, был очень нервным и несдержанным и даже находился под наблюдением психдиспансера, что, однако, не мешало ему изредка принимать участие в шахматных баталиях местного уровня. Оба соперника имели определённые достижения в шахматах. Результат партии был важен для обоих. Победитель выполнял заветную норму кандидата в мастера спорта.
Партия длилась уже более двух часов и проходила в сложной борьбе, но с определённым перевесом Николая, который, погрузившись в расчёты и блуждая мыслями в лабиринтах сложных комбинаций, искал путь к победе. Леонид нервничал и в возбуждении, взяв в руки шахматные часы, тихонько постукивал ими по столу. Внезапно вскочив, он ударил часами по голове соперника. Николай не сразу понял, что произошло. Такого варианта он не предусматривал в своих расчётах. Когда он наконец разобрался в ситуации, судья турнира и подоспевший милиционер уже уводили его противника. Оскорблённый Николай ринулся в драку, но другой милиционер и участники чемпионата, зная взрывной характер известного забияки, крепко держали его за руки. Несмотря на то, что в партии ему присудили победу, Николай чувствовал себя обиженным и никак не мог успокоиться.
К нему подошёл один из его приятелей и болельщиков.
– Брось, Колька, – сказал он, – Лёнька от тебя никуда не денется. Кандидата ты выполнил, на закрытии соревнований тебе делать нечего. Пошли к моему куму. У него день рождения.
От дармовой выпивки Николай никогда не отказывался.
– А ничего, что меня не приглашали? – всё же спросил он.
– Да ты что? Васька – вот такой мужик! – показал большой палец приятель.
Василий проживал на окраине города. Когда приятели зашли в дом, веселье было в самом разгаре. Хорошо подвыпивший хозяин обрадовался новым гостям.
– Штрафную! – заорал он.
Гостям налили по стакану водки.
– Нет! – завопил вдруг хозяин. – Пусть выпьют мою, фирменную!
– Да ты что, сдурел? – испугалась хозяйка. – От твоей самогонки и слон сдохнет.
Приятель Николая, зная по опыту убойную силу хозяйской самогонки, от неё отказался, но Николая, более 10 лет проработавшего на музыкальной фабрике и перепробовавшего всевозможнейшие лаки и растворители, никакая самогонка не могла испугать.
– Наливай, – смело сказал он.
Хозяин, сам испугавшийся своего предложения, достал бутылку с мутной жидкостью.
– Подожди, разведу, – сказал он.
Но Николай презрительно взглянул на него и открыл бутылку. Жуткий запах ударил в ноздри. Некоторые гости зажали носы. Николай налил в стакан смердящий напиток и, подавляя сопротивление организма, опрокинул его в свою тренированную глотку. После этого он выпил стакан воды и закусил огурцом.
Гости застыли в изумлении. Первым очнулся хозяин.
– Вот это мужик! – завопил он. – Да ты для меня после этого первый человек, да я для тебя…
Он не находил слов и оглядывался, думая, чем бы отблагодарить так понравившегося ему гостя.
И вдруг придумал:
– Я тебе отдам свою дочку. Старшая – подпорченная, с дитём. Забирай младшую.
– Да ты что, изверг! – запричитала жена. – Машеньку, красавицу – за алкаша!
– Молчи, убью! – глаза Василия налились кровью. – Кто тут хозяин? Машка, сюда!
Он вытащил за руку семнадцатилетнюю дочку.
– Вот тебе муж. Совет вам да любовь.
Машенька подняла голову и посмотрела на Николая полными слёз глазами. Не такого мужа видела она в своих девичьих мечтах. Но слово отца в семье было непререкаемым.
От такой красоты Николай мигом протрезвел.
– Я буду любить тебя, – только и смог сказать он.
Затем он потащил девушку на сеновал.
– Смотри, обидишь дочку – убью! – закричал ему вслед опомнившийся Василий.
На следующее утро Николай с Машей подали заявление в загс. В загсе Николай обнаружил, что потерял ручные часы «Победа», подарок за отличную работу, которыми очень гордился. Но он не жалел о потере. Ему досталось сокровище, о котором он даже не мечтал.
На Леонида Николай больше не сердился и даже пригласил его к себе на свадьбу.
Молодые жили дружно. Николай зарабатывал хорошо, жену любил и баловал и даже пить стал меньше.
Вот так Каисса привела Николая к Гименею.
Год спустя весной я встретил Николая с женой. Они сидели в парке на скамейке, и Николай качал детскую коляску. Юная статная красавица казалась дочерью коренастого, с ранней сединой рабочего.
– Кто у тебя? – спросил я.
– Сын, – с гордостью ответил Николай.
Родители смотрели на ребёнка, и в их взглядах было столько любви, что у меня, человека не слишком сентиментального, на глазах выступили слёзы.
Какие разные дороги ведут к счастью.

Вовка
Я родился в городе Чернигове в 1947 году. Город был почти полностью разрушен во время войны и ещё не восстановлен. Год был голодный. Питались чем придётся. Варили щи из щавля, крапивы, лопухов. Держали огороды. Рассказывали, как однажды мой отец где-то вычитал, что можно питаться корнями лилии – кувшинки, и чуть не отравил всю семью.
Но постепенно люди обживались, заводили огороды. У многих появились сараи с курами, утками, гусями и индюшками. Некоторые держали коз. Один сосед выращивал кабана. Я хорошо помню, как этого кабана пытались зарезать, а он вырвался и бегал окровавленный по двору, пока кто-то не пристрелил его из охотничьего ружья.
На улице было несколько одноэтажных домов с садами. В садах росли яблони, груши, вишни, сливы, абрикосы. Сады были огорожены высокими заборами. В некоторых дворах держали собак. Это не мешало пацанам иногда совершать налёты на соседские сады. Но это случалось редко. Фруктов было много, и стоили они дёшево. Возле нашего двора также росла ничейная груша с очень вкусными, хоть и мелкими плодами.
На рынке покупали молоко, сметану, творог, некоторые мясные продукты.
Мы, семья из 10 человек, жили в одной комнате, к которой прилагались кухонька с русской печью, чуланчик и погреб. И мы ещё жили «как буржуи». Наша улица состояла из двух кварталов, в соседнем квартале стоял один-единственный дом-барак, в котором многочисленные семьи, с разным количеством детей, отделялись друг от друга простынями или одеялами. Ни о каких удобствах даже не думали: деревянные туалеты стояли за сараями во дворах, воду носили из водопроводных колонок за квартал-два от дворов. Дома отапливали дровами, еду готовили на печах. Электричества не было. Вечером читали при свете керосиновых ламп. Во многих семьях появились керогазы.
Наша улица называлась Зелёная. Она выходила к речушке Стрижени. За речушкой был лесной массив Еловщина, а за ним начинались Яцевские леса. Из лесу иногда приходили ежи, белки, прилетали лесные птицы. Улица недаром называлась Зелёной. Многие имели огороды. Было много мышей и крыс, а по вечерам летали летучие мыши. Против грызунов многие семьи держали котов, очень успешно на них охотившихся. Я запомнил один случай. У нас была кошка Мурза. Как и все коты в нашем дворе, она постоянно жила на улице, и только в плохую погоду её забирали в дом. У нас также был сарай, в котором бабушка держала кур и уток. Затем появились хори и начали душить кур. Тогда бабушка заперла в сарае на ночь кошку. Утром мы обнаружили в сарае пять задушенных хорей и кошку с окровавленной мордой.
И дети и животные в то время умели постоять за себя, а коты и собаки ничем не напоминали изнеженных домашних любимцев нашего времени.
В детстве моим лучшим другом был соседский Вовка – семилетний отчаянный парнишка, стройный и ловкий. Мы с азартом играли в многочисленные детские игры: ножички, стукалку, городки (почему-то они у нас назывались «попки»), козла, свинью и многие другие, и, конечно, футбол. Кроме того, мы очень любили животных. Правда, любовь у Вовки была какая-то зверская, с оттенками садизма. Например, он любил помогать соседкам резать кур. Для этого у него был свой способ. Он клал курицу на пенёк и одним ударом топорика отсекал ей голову. Также он очень любил стрелять в животных. Наверное, ему перешли гены каких-то предков-охотников.
У Вовки на огороде стояла небольшая беседка с маленьким столиком и двумя скамейками. Однажды мы с Вовкой сидели за столиком в беседке и играли в дурака.
– Смотри, белка, – вдруг закричал Вовка.
Под высокой грушей сидела рыжая белочка. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву дерева, переливались на её шкурке, как огненные искорки. Белочка подняла лапки к голове и кокетливо посмотрела на мальчиков, как будто хотела сказать: «Видите, какая я красивая». Мы забыли про игру и молча любовались зверьком.
Вдруг белка сорвалась с места и бросилась к забору. За ней гнался Вовкин кот Мурзик. Белка прыгнула на забор, кот – за ней. Ударом лапы он сбросил белку с забора и прыгнул на неё. Когда мы подбежали, красивый зверёк был уже мёртвым. Кот поднял окровавленную морду и злобно зашипел. Вовка ударил его ногой.
Белку закопали за огородами на пустыре. Во дворе к Вовке подошла соседка Мария Ивановна.
– Вовка, помоги мне зарезать курицу, – попросила она.
– Не буду, – буркнул Вовка.
Затем он вытащил из кармана любимую рогатку, на рукоятке которой были вырезаны его инициалы В. К., и, размахнувшись, выбросил её за забор на улицу.
С тех пор он никогда больше не стрелял по воробьям и лягушкам и не помогал соседкам резать кур.

Фёдор Залегин



Автор книги повестей и рассказов «Всего одни сутки» (Киев, «Радянський письменник», 1986). Автор сценария, оператор и режиссёр шести документальных фильмов, в том числе четырёх – о событиях в Чеченской Республике («Благими намерениями…», 1996; «Добром отодвигающие зло», 2001; «Город Солнца», 2002; «Мама Бирлант и её большая семья», 2004). Автор фотовыставки «Дети Чечни», прошедшей в 2001–2003 гг. в 40 крупных городах России от Калининграда до Южно-Сахалинска, а также в Польше (Варшава, Краков) и Венгрии (Будапешт). Автор романа «Немой крик» (Москва, «Перо», 2023; «ЛитРес», 2023).

Непричёсанные мысли полковника Круглова

(фрагмент романа «Пять дней недели», опубликовано в редакции автора)
…после гостиницы «Турист» она успела побывать дома, принять душ, полностью переодеться, преобразиться внешне и сменить свою повседневную сумочку на другую, новую и супермодную, и в его машине они по выработанной уже привычке не говорили ни слова о деле, и только на конспиративной квартире после манипуляций спеца со сканером («клопиков»-микрофончиков не оказалось) она, не вдаваясь в подробности, сухо и чётко доложила ему о своём – с намёка шефа – знакомстве на одном из утренних выездов их бригады «скорой» с неким Константином лет 35-ти, вероятнее всего бизнесменом при немалых деньгах, который пригласил её в средиземноморский или по островам Индонезии круиз, и что было бы неплохо отговорить его от Индонезии с её островами Ява и Бали, а предложить ему Атлантику с посещением курортов на карибском побережье Мексики, а потом и соседней с ней страны, где проживают и трудятся в одной из корпораций военно-промышленного комплекса потенциального недруга очень интересные для Управления человечки – ей это будет совсем не трудно, и бизнесмен наверняка согласится, а Наум Маркович – очень возможно – вообще будет несказанно рад…
Он смотрел на неё, видел неубывающее сияние в её глазах, понимал, что девочка влюбилась в этого неведомого ему Константина, и влюбилась очень и очень, и дело было совсем не в его деньгах, они всегда интересовали её постольку-поскольку, и не в обещанном бизнесменом восхитительном круизе, о котором можно только мечтать, а просто встретился ей мужчина, которого она давно, мучительно долго ждала, а уж его деньги и все связанные с ними всевозможные благости и удобства жизни были для неё не на втором и даже не на десятом месте, что позови её этот самый Константин вместо Кипра, Индонезии или курортов мексиканского побережья Карибского моря в самую захудалую деревеньку глубинной России, в таёжный скит или на обдуваемый студёными ветрами одинокий маяк на Крайнем Севере – она и туда с превеликой радостью поедет или полетит, лишь бы быть с ним рядом – и всё это уже было крайне опасно, и прежде всего потому, что этот её новый мужичок-нувориш с тугой мошной, натешившись с ней вдоль и поперёк, очень даже может продать её затем в какой-нибудь известный ему элитный бордель на Ближнем Востоке или в Юго-Восточной Азии (напоминать ей сейчас о подобных рисках было и бесполезно, и даже глупо – услыхать услышит, но тут же отметёт эту полную чушь, потому что её Константин на такое коварство не способен изначально); нешуточная угроза была и в том, что из-за этой её влюблённости Управление могло запросто и в один миг потерять очень ценного и перспективнейшего сотрудника в её лице – если уже не потеряло! – и как максимально аккуратно разрешить эту внезапно возникшую и охрененно серьёзную проблемищу в предельно короткий срок – он категорически не знал, в тьме неизвестностей и неопределённостей даже малейшего просвета не видел для её решения – ну не убивать же, в конце-то концов, этого бизнесмена и не запаивать же его в «одиночке» пожизненного заключения мордовских, вологодских или ещё каких-то там лагерей особо строгого режима…
Ещё никогда ранее он не видел и даже мельком не замечал в её глазах этого неиссякаемого, блистающего потока счастливой влюблённости, хотя, как непосредственный начальник, знал обо всех или почти всех её (да и других подчинённых тоже) увлечениях, любовишках и любовях, которые были ранее не такими уж и многочисленными, но очень даже разборчивыми, и определённо не столько удовольствия ради, как для физического и отчасти душевного здоровья – тихушники-умельцы из службы собственной безопасности различными способами и днём, и ночью негласно контролировали едва ли не каждый шаг, вздох и чих, а тем более звоночки, личные встречи и интернет-контакты всех сотрудников Управления (и его самого в том числе) – все об этом знали, но это своё знание не афишировали и относились к подобному недремлющему оку и уху УСБ с должным пониманием – таковы уж были не очень приятные, но необходимые издержки производства, если можно было их так назвать.
Ещё его исподволь, но всё более всерьёз начинало злить то, что она не знала и не удосужилась узнать ни фамилии бизнесмена (что ж, понятное дело, когда ты или тебя динь-динь – фамилии не спрашивают), ни какие-либо другие данные о нём (хотя бы из его паспорта, который вполне может оказаться липовым), и фотографии его у неё не оказалось (щёлкнуть-то она его сумела, да только он отобрал у неё её смартфон, чтобы она никому не звонила, и вручил ей свой, где на счёте полный минус и работать он может только на приём – SIM-карта там наверняка левая, да и сам телефон приобретался тоже хрен знает кем и когда) – и всё это, вместе взятое, уже напрягало, и чем дальше – тем больше, потому что этот её Константин определённо не был просто «богатеньким Буратино» с приставкой «лох», а предпринимал продуманные попытки не засветиться ни самому, ни ей с ним, и тем самым чётко обозначил себя как очень серьёзный объект, требующий детальной разработки – да только как его разрабатывать, ежели о нём абсолютно ничего неизвестно, кроме имени, которое – очень даже может быть – всего лишь очередная развесистая клюква и ветвистая лапша на уши наивненькой девочке, которая с головой нырнула в любовь как в омут, о чём когда-то весьма изящно напевала Аллочка Пугачёва – нырнула, нисколечко не задумываясь о возможных опасностях водных глубин с их водоворотами, камнями, брошенными обрывками рыболовных сетей и источенными водой на пику корневищами или ветками затонувшего дерева, на которые тело туполобого ныряльщика нанизывается, как пойманная бабочка на булавку – и затаённо счастлива была в этом своём безрассудстве любви, и проявлялось оно всего лишь в сиянии глаз, но зато как, как проявлялось…
В её предложении изменить маршрут этого их вояжа с последующим вероятным пока лишь знакомством с забугорной роднёй Наума Марковича был определённый смысл, имелось рациональное зёрнышко, но оно было ничтожно маленьким, крохотным, одним-единственным каратом ценности в многотонных глыбах сложностей, опасностей и просто бесперспективности; результативность такого эксперимента теоретически могла бы быть только при условии, что его исполнителем изначально стал бы ювелир разведки с немалым и ранее успешным опытом работы, но уж никак не юная пигалица, вполне пригодная своими недюжинными талантами для серьёзных дел и делишек пока лишь в пределах великолепно знакомой ей родимой державы, а вот с особенностями и тонкостями даже простого пребывания за рубежом не в качестве туриста осведомлённая чисто теоретически – её экскурсии вместе с другими курсантами в «испанскую деревню» в подмосковных лесах, «мини-Манхэттен» на волжском берегу и прочие учебные центры Управления были краткосрочными и чисто ознакомительными, к серьёзной работе по ту сторону границы её ещё никто не готовил и вроде бы в ближайшее время это и не планировалось, а жёсткий метод обучения типа «бросить в воду, чтобы научилась плавать – а если и утонет, то не жалко» никоим образом к ней был неприменим, такими уникумами разбрасываться способны только полные идиоты, и вообще это её вполне понятное желание совместить приятное с полезным в нынешней ситуации никак не прокатывало, было чистейшей воды ничем не оправданным авантюризмом, если не сказать, что полной глупостью, которая запросто – как два пальца обоссать! – могла привести к очень серьёзным и крайне нежелательным последствиям не только для неё самой, но и для всего Управления в целом.
Он не стал высказывать ей все эти свои непричёсанные мысли, жалел её, берёг, насколько это было возможно, стараясь максимально оттянуть на неопределимый заранее срок ту далеко не самую лучшую и для него самого минуту, когда он будет вынужден поставить её перед жёстким фактом, напомнив об уже известном ей, но всё ещё не принятом ею близко к сердцу незыблемом установлении, что их Служба – не какая-нибудь «шарашкина контора», не психдиспансер и не детский сад, где каждый может делать всё, что ему вздумается и как захочется, и что все в этой структуре, стоящей и явно, и скрытно на страже и защите интересов государства, обязаны руководствоваться не эмоциями и своими – даже самыми благими – хотениями и желаниями, а приказом и долгом.
Именно так – приказом и долгом.
– Хорошо, – сказал он, – надо хорошенько подумать над твоей в целом весьма неплохой идеей. Но в первую очередь мне очень нужно знать, кто он и что он, этот твой новый знакомый.
– Я сразу постараюсь вам всё сообщить, как только что-то узнаю, – пообещала она, вставая с дивана. – Разрешите идти, товарищ полковник?
Он кивнул:
– Ты только телефон не выключай.
Она легонько улыбнулась, и улыбку эту можно было истолковать как угодно, в том числе и так: «Ну ты и тупой…», и сказала:
– Не буду. Я же жду от него звонка.
И она ушла, унося в себе много чего невысказанного, а в новенькой изящной сумочке – искусно запрятанный спецом (и от неё самой в том числе) новейший «маячок» с очень даже приличным радиусом действия, не позволяющим потерять её в московском многолюдье ни троим пешим топтунам, ни «наружке» на двух машинах, и главнейшая задача у всех у них была одна – зафиксировать в конце-то концов на фото (а ещё лучше – на видео) в максимально возможных ракурсах её встречу с этим – так-его-растак-и-перетак! – Константином-«Буратином» с тугой мошной, которого он уже ненавидел хотя бы только за то, что этот нувориш – пусть даже и не зная об этом – собрался умыкнуть лично у него его лучшую подопечную, а у всемогущего Управления в целом – перспективнейшую сотрудницу; спецы в машинах «наружки» заодно были готовы зафиксировать и его звонок на её телефон.
А тут ещё и «Киргиза» тогда другая «наружка» в очередной раз потеряла – он засветился только у могилы Скворцова, а затем снова испарился.
Надо было ему изначально к «зелёным» новичкам с Высших академических курсов приставить двух-трёх опытных топтунов – да понадеялся, что возможный непрофессионализм в «наружке» молодёжь компенсирует избытком рвения.
Ошибся.
Когда работающая «под прикрытием» администраторша в гостинице «Турист» сбросила ему на телефон фото закамуфлированного «Киргиза», которого примчались искать орёлики из ЧОПа «Беркут», он и предположить не мог, что Костя и есть тот самый «богатенький Буратино», о котором ему поведала «Лучезарная» – в «Туристе» Чекалин не фиксировался ни под каким видом, следовательно, он никак не мог находиться в этой гостинице, если только администраторша или дежурная по четвёртому корпусу, где не было зарегистрировано ни одного постояльца по имени Константин, не получила от него некую взятку, или кто-то из них – его давняя постельная знакомая, что совсем нельзя было исключать при его-то внешности, обаятельной наглости и отточенном умении кадрить – надо будет и с этими гостиничными легкодамами («Дашь?» – «Тебе? Легко!») разобраться, записи с видеокамер просмотреть, но всё это потом, потом, позже…
Звонок на её телефон был зафиксирован в 15.43, и был он непродолжительным и быстрым:
– Привет. Ты где?
– В Доме Книги была, теперь по Волхонке иду в сторону Лужников.
– Ты всё взяла, что я просил?
– Да.
– Срочно бери такси. Я буду ждать тебя возле входа к собору князя Игоря Черниговского на Патриаршем Подворье в Переделкино.
– Уж не собрался ли ты вести меня под венец? – вроде бы как сыронизировала она, но её Константин уже отключился.
Если бы тогда «наружка» в машине сбросила ему не текст разговора, а звуковую запись, он бы сразу узнал этот весьма специфический голос «Киргиза» – и не было бы всей той хренотени, которая свалилась на него в последующие часы и определённо не могла закончиться ничем хорошим в кабинете у генерала завтрашним утром.
Если бы, да кабы, да поросли во рту грибы…
И придумал же какой-то долбостёб и лентяюга идиотскую эту поговорочку-скороговорочку, чтоб тебе пусто было, козёл!..
Никто из «наружки» за «Лучезарной» не знал, да и знать не мог, кто такой «Киргиз» и как он выглядит, и уж тем более именно его манера говорить была им неведома, они своё дело сделали – передали слова беседы по телефону – и одна из машин сразу рванула из Хамовников в Переделкино, чтобы заранее быть готовой к встрече любовничков и фиксации их на видео, а другая приняла в себя и пеших топтунов, дождалась, пока «Лучезарная» выловила такси, и двинулась за ним следом.
Его сразу напрягло, что этот долбаный Буратино просил её что-то взять – вероятно, дома – и она взяла, но ни словом не заикнулась об этом ему на конспиративной квартире – что, что, что он просил её взять??? и для чего? какие-то бумаги? документы? драгоценности? или… или оружие, которое – а почему бы и нет – придарил ей с барского плеча её горячо ненавидимый ею папочка или кто-то из предыдущих её хахалей? – и этот напряг вкупе с уже известным местом рандеву затмили для него мелькнувшее было желание запросить у «наружки» и звуковую запись разговора.
Всё опять оказалось сложнее, чем можно было предполагать – двое спецов под видом туристов с подобием любительских видеокамер, которые по начинке были совсем не для простачков, уже прогуливались возле входа с улицы к собору князя Игоря Черниговского, но стоило «Лучезарной» выйти из такси возле ближайшей остановки общественного транспорта, как около неё тут же затормозила другая машина из вездесущего «Яндекса», куда она после двухсекундного замешательства запрыгнула, водитель дал по газам и такси помчалось по улице Погодина; машина спецов на стоянке именно в это время оказалась заблокированной сверкающим внедорожником с накачано-губастой «белокурой Джози» за рулём, которая и водительские права, и саму возможность порулить крутой иномаркой определённо заработала качественной «любовью по-французски», а вторая машина сначала подзадержалась на одном из перекрёстков, а потом была вынуждена плестись за рейсовым автобусом, но сидящие в ней спецы даже не стали останавливаться возле входа на Патриаршее Подворье и сразу рванули вслед за удаляющимся «маячком» в сумочке «Лучезарной» – её телефон уже никак не фиксировался, определённо был не просто выключен, а этот Константин, который злил уже не только его всё больше и больше, наверняка вынул из него и батарейку.
Ему не сразу стало понятно, куда это они так торопятся – то ли опаздывают на какое-то важное мероприятие в Доме писателей, или кто-то ждёт их на Минском шоссе.
Оказалось, что ни то, ни другое.
Но их действительно ждали.
На вертолётной площадке в Переделках.
Когда машина «наружки», ориентируясь на «маячок» в сумочке «Лучезарной», выскочила туда с трассы, изящный четырёхместный «Robinson R44» с любовничками на борту уже поднимался в воздух и, огибая по широкой дуге территорию близкого аэропорта, исчез в небесных просторах; вскоре, удаляясь в южном направлении, перестал отслеживаться и сигнал «маячка».
Четверть часа ушло на то, чтобы получить заявленные пилотом данные маршрута полёта винтокрылой «стрекозы» – Переделки – Стародуб Брянской области – и фамилию пилота – это был бывший сотрудник Управления с оперативным псевдонимом «Клинч», который собственно боксом никогда не увлекался, но успел очень даже результативно полетать и в Юго-Восточной Азии, и в Африке, сумев за несколько лет освоить мастерское пилотирование почти всех типов боевых и транспортных вертолётов иностранного производства, включая легендарный «Апачи»; фамилии двух пассажиров его вертолёта зафиксированы не были.
Ещё через семь минут «наружка» переслала два кадра из видеозаписи с вертолётной площадки и один кадр из внутрисалонного видеорегистратора таксиста – и он тупо уставился в экран монитора.
Шок длился у него секунд пять, не больше, но тогда они показались ему вечностью – спутником и возлюбленным его лучшей подопечной был внешне даже помолодевший, но ничуть не обрюзгший за время жития в провинции «Киргиз», подполковник запаса Чекалин, который был тем самым ювелиром разведки, вполне способным и превратить один-единственный карат ценности предложения «Лучезарной» в многогранный сверкающий бриллиант, и по ходу обучить её уже в деле многим тонкостям работы «за бугром».
Он тогда впервые сорвался при подчинённых, которые находились рядышком, заорал «Твою мать!» так, что его крик услыхали и за пределами кабинета, и не глядя рубанул кулаком по столу – клавиши разбитой клавиатуры компьютера полетели в разные стороны.
Генерал принял его без проволочек, отчего-то находился в благодушном настроении, что бывало с ним крайне редко, выслушал его длинный, детальный монолог не перебивая, крутнул головой с прицокиванием языком – и улыбнулся, что вообще было из ряда вон:
– «Киргиз» в своём репертуаре… – и уже без тени улыбки спросил: – Думаешь, справятся?
Его вдохновило то, что прозвучало «справятся», а не «справится» – генерал уже не отделял Чекалина от Лепехиной – и это был хороший знак.
– Не сомневаюсь, товарищ генерал.
– Это хорошо, что не сомневаешься… Что ж, лети, догоняй их, ставь задачу и не забудь поздравить его от моего имени с возвращением в строй. Но предупреди – если он по какой-либо причине потеряет нашу перспективнейшую сотрудницу, то я его лично на дыбу за яйца подвешу почище всяких там иезуитов. Он меня хорошо знает, даже очень хорошо. Границу на выезд мы часа на два перекроем; когда выясним, на каком именно пункте пропуска они окажутся – дадим тебе знать.
Он уже шёл на выход из кабинета, когда генерал вдруг окликнул его и спросил, почему-то морщась:
– А ты уверен, что «Киргиз» не пошлёт и тебя, и меня, и всё Управление в целом на «икс»-«игрек»? Как мы, по сути, послали его семь лет назад?
– Я не сомневаюсь в том, товарищ генерал, что он будет рад своему возвращению в действующий состав, – ответил он тогда всего лишь с двухсекундной задержкой. – Хотя восторги свои афишировать не будет.
– А я бы на его месте послал, – молвил вдруг генерал и, помолчав, добавил всё так же без намёка на улыбку: – Шутка.
Шутил генерал крайне редко, и каждый раз его шутки были весьма своеобразными; не приходилось сомневаться и в том, что положительное решение по этому вопросу, принятое генералом необычайно быстро и даже – пока что – безо всякого согласования с руководством Управления, последовало в немалой степени потому, что из кассы Службы на это длительное забугорное турне двух сотрудников никто не затребовал ни цента бюджетных средств – за всё платил и собирался платить «Киргиз», и опять же не из собственного кармана, а урывая немалую долю наследства, доставшегося ему от покойного полковника Скворцова – безвременно ушедший в мир иной «Тихоня» продолжил таким вот образом работать на Управление и оттуда…
Он подлетал к Брянску, где его уже ждал «горбатый» «МИ-24» пограничного Управления, чтобы без задержки доставить его на автомобильный пункт пропуска, на котором они засветились, когда по чужому мобильному позвонила она – он даже несколько секунд не хотел соединяться с хрен знает кем – непривычно затараторила:
– Это я. Мы на АПП «Ломаковка» в Брянской области. Всё нормально, но граница пока перекрыта. Причин не знаю. Его фамилия…
– Я знаю его фамилию, и имя, и отчество, – раздражённо перебил он. – И буду в вашей Ломаковке минут через тридцать. Там и поговорим.
Ей, конечно же, был слышен в телефоне гул его вертолёта, несколько секунд она наверняка пыталась понять, зачем же он летит к ней и чем раздражён – ведь всё уже вроде бы было оговорено ещё в Москве, – но спросила совершенно неожиданное:
– А как мне вас ему представить?
Более идиотского вопроса трудно было ожидать даже от неё, он в очередной раз озлобился на самого себя за то, что у него никак не получалось отучить её вообще задавать лишние вопросы, и едва не заорал: «Да это я представлю вас друг другу, так-вашу-растак!», но сдержался, сказал лишь:
– На месте определимся, – и едва не отключил свой мобильник, но она успела сказать: «Разрешите сделать звонок и Науму Марковичу», и он буркнул: – Разрешаю. Но очень коротко.
Именно это его «Разрешаю» и последующий её звонок, о котором она его просила – вроде бы действительно короткий – стали тем самым камешком, из-за которого сорвалась вниз, в вонючую клоаку, уже готовая к обрушению – из-за его ошибок, просчётов и ляпов – стремительная лавина, хороня под собой и накрывая медным тазом к тому времени согласованный и утверждённый «наверху» почти что свадебный круиз «Киргиза» и «Лучезарной» с его Кипрами, Средиземноморьями и мексиканскими побережьями Карибского моря…

На окраине Брянска, прохаживаясь туда-сюда по краю вертолётной площадки в ожидании готовности импортно-гражданской «стрекозы» на Москву – более удобной для длительного перелёта, чем десантный отсек ударного «МИ-24» – он с изумлением, близким к шоку, обнаружил в левом кармане пиджака, куда руку совал крайне редко, серенькую «пуговичку» новейшего «маячка», которую дежурный спец на конспиративной квартире втайне от неё присобачил в укромном месте на её очередную модную сумочку – и едва не заорал во всю мощь голосовых связок и лёгких, будя своим воплем сладко спящих обитателей многоэтажек в отдалении.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70547359) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Сноски

1
Лианан Ши – вампирша, любит кровь менестрелей и поэтов.

2
Королева Мейв – королева фей.

3
Кухулин – воин с серпами.

4
Кельпи – водяная лошадь.

5
Норд-вест – северо-западный ветер.

6
Неопалимая купина – несгораемый куст терновника, в пламени которого Бог явился Моисею.

7
По мотивам аварской народной сказки.

8
Намыс – в переводе с адыгейского «благородство, честь, совесть».

9
Дада – в переводе с адыгейского «папа».

10
По мотивам аварской народной сказки.

11
По мотивам узбекских народных сказок.