Осторожно, детство закрывается
Виктор Кухов
Пятнадцатилетний Ваня едет в санаторий на новогодние праздники. Три недели в закрытом социуме без особого контроля взрослых меняют его представление о жизни. Он впервые влюбляется, участвует в драке и становится свидетелем несправедливых вещей, которым нет места в детстве. Стало быть, оно закончилось?
Виктор Кухов
Осторожно, детство закрывается
Предисловие
Чайник щёлкнул, и кипяток выплюнул через горлышко порцию пара. Парень лет двадцати в форме почтальона бросил белую таблетку в кружку и до половины заполнил её водой. Таблетка яростно зашипела, недовольная столь грубым обращением, чем тут же привлекла внимание всего кабинета. Хотя сложно называть кабинетом крохотную комнатушку со столами, воткнутыми практически вплотную друг к другу.
– Вась, ты чего, заболел что ль?
– Не-е, – улыбнулся почтальон, – Замёрз. Решил та-ак, для профилактики.
– Ну-ну. Лучше чай с мёдом попей или с малиновым варением.
– Хорошо, Маргарита Степановна, спасибо, – вновь улыбнулся парнишка и начал сдувать пар.
– Кстати, а ты чего в почтальоны-то пошёл? Всё обещал рассказать…
– Да, особо-то и рассказывать нечего: пришёл из армии, месяц пытался работу найти, потом дядя сюда пристроил, – отрапортовал новобранец, – Но это временно, чтобы на пока хоть какие-то деньги были.
– Хм, – улыбнулась Маргарита Степановна.
– Что такое?
– Знаешь, все мы сюда временно приходили. И я когда-то мечтала о другом. А как год назад получила благодарность за тридцать лет работы в организации, поняла ? не всем мечтам суждено сбыться.
– СТЕПАННА! – прогремел из ниоткуда возникший невысокий мужчина, одетый в простенький костюм серого цвета. Комната тут же наполнилась энергией вошедшего, несмотря на его неброскую одежду и бьющий в нос терпкий запах парфюма. А нотки харизмы, присущие командирам, дополнили портрет руководителя. – Хватит причитать! Племяшу ещё трудовую не завели, а ты его уже окучиваешь своими проблемами, – мужчина не скрывал сарказма и вдобавок ребячески подмигнул племяннику.
– Михаил Григорьевич, мы просто общаемся, никто никого…
– Ну, ладно тебе! – оборвал коллегу начальник. – Давай, Васёк, рассказывай! Как первая неделя прошла?
– Привет, дядь Миш, – Вася пожал крепкую руку, – Потихоньку вливаюсь… Интересно тут – столько новых людей… В общем, пока нравится.
– Ну, вот и славно! А там посмотрим, – улыбнулся дядя, словно готовил племяннику сюрприз. – Ладно, не буду отвлекать, товарищи, заполняйте отчёты.
Все вернулись к делам с большим энтузиазмом, будто начальник пообещал отгул первому, кто выполнит работу.
Васин напиток с повышенным витамином «С» остыл, и новоиспечённый почтальон выпил его большими глотками.
– Сегодня, кстати, на Луговую письмо было – минут пять искал почтовый ящик. ? Вася решил поделиться первой необычной историей. – У всех ящики на заборах закреплены, да на калитках, а тут встроен во входную дверь. Ловко придумано – бросаешь письмо, а оно уже дома. И ни дождь, ни снег не страшны.
– Погоди, какой ты говоришь номер дома был? ? поинтересовалась полная дама за соседним столом.
– Да, я не запомнил… Где-то в середине улицы… Старенький такой домик.
– Красный с зелёной крышей?
– Э-э… Я особо не разглядывал, – задумался Вася, – Но, вроде да. А что?
– Хм, странно… Сколько лет работаю, там никто сроду не жил.
– Да, ладно?! Смеркалось уже, я и не заметил, что дом нежилой! Ну, во-от! Первая неделя, а у меня уже залёт… Может, кто-то по ошибке отправил?
– Письмо-то хоть кому адресовано?
– Да не посмотрел я… – расстроился парень. ? Так обидно! Там ведь целых два письма было! Одно из потеряшек – два месяца где-то провалялось, другое свежее.
– Ладно, Вась, не переживай. Всякое случается. Главное, будь теперь повнимательнее. А кому надо, ещё напишет, – поддержала коллега и улыбнулась, – Бог Троицу любит.
Глава 1. Путёвка
Кассетник тихо напевал про одинокую птицу и антрацитовое небо, когда дверь открылась. В комнату вошёл отец. С кухни доносились запахи ужина и звуки его приготовления.
«Ещё один пример и пойду руки мыть», – подумал Ваня.
– Привет, пап, – вслух бросил юноша.
– Здорово! – ответил отец и стал переодеваться.
В родительской комнате стоял огромный шкаф в полстены. Остальная часть дома также не страдала от нехватки мебели. Но мама с папой предпочитали переодеваться именно в детской. Причём они не убирали одежду в шифоньер, а вешали её на стулья. У каждого имелся персональный.
Это мало беспокоило Ваню и его старшего брата Максима. Мальчиков не интересовало: «Почему всё происходит именно так?» и «Где переодеваются родители в других семьях?» Они это считали таким же обыденным, как есть на кухне, а умываться в ванной комнате.
Возможно, вещи на стуле распрямлялись к утру, а стулья с одеждой в родительской смотрелись бы не очень. Возможно. Сейчас уже неважно, тогда было неинтересно.
– Вот, скажи, сын, кто с музыкой уроки учит? ? поинтересовался отец, пока причёсывал у зеркала усы.
Усы у него были шикарные. Чёрные, густые. Иногда он закручивал кончики усов вверх и становился похожим на истинного казака, не хватало только папахи и сабли.
– Бать, я только письменные уроки под музыку делаю, мне не мешает… Правда, – ответил Ваня, но его аргумент прозвучал не очень убедительно. К тому же броня отцовских убеждений могла выдержать любой натиск.
– Ну, смотри! – ответ папе не понравился. – Принесёшь пару ? получишь ремня! Пойдём ужинать. Останавливай свой патефон.
Отец знал, что пару сын не принесёт. Пятнадцатилетний Ваня восемь лет проучился на отлично и в девятом классе показывал хорошие отметки. Папа не сомневался: уроки под музыку ? это полная ерунда; однако не лишал сына привилегии, за что надо было ему отдать должное.
«Гибралтар… Лабрадор… Из трубы свисает вор…»
Ваня решил дослушать песню после ужина. Он нажал кнопку «стоп» на стареньком кассетном магнитофоне «Весна» и пошёл мыть руки, напевая приставучий припев. Смысл песни юноша не понимал, но она сильно запала в душу. Вообще, кассета «Наутилуса» произвела невероятное впечатление. Сборник лучших песен, который на выходных Ваня одолжил у двоюродной сестры, к середине недели уже перевернулся в магнитофоне не один раз. Это было что-то. Это было настоящее музыкальное открытие.
Путь в ванную комнату пролегал через крохотный, тёмный коридорчик. Ваня услышал резкий шорох. И тут же, касаясь его ног, прошмыгнула серая кошачья масса.
«Чёртов проказник!» – испугался юноша.
Свет. Кран. Вода.
«Гибралтар… Лабрадор…»
Мокрые руки на автомате выхватывают мыло из мыльницы.
«Почему вор свисает из трубы?»
Мыло ловко выскальзывает, ударяется о ванну и выписывает загадочный пируэт.
«Блин!»
Со второй попытки скользкий беглец, уже со смятым углом, снова оказывается в руках. Чистые руки.
«Лабрадор…»
Полотенце. Сухие руки. Выключатель.
– Мам?
Две секунды тёмного коридора.
– Ма-ам?
– Сынок, не кричи! Если хочешь что-то спросить, подойди, – ответила мама, накладывая ужин.
Коридор перетекал в такую же мрачную прихожую. Все собрались на кухне, потому и свет горел только там. Ваня вспомнил, как в детстве проскакивал мимо тёмных комнат, чтобы быстрее выйти к свету и людям, их он считал единственными неразрывными признаками безопасности. Мрак комнат – ещё ничего. Детское воображение часто подбрасывало пугающие мыслишки, будто дрова в топку. Всегда казалось, что в зловещей тьме кто-то поджидает. От воспоминаний руки мгновенно покрылись мурашками, и Ваня машинально ускорил шаг. Четыре метра темноты проводили юношу таинственным взглядом и, словно невидимые охотники, терпеливо замерли в ожидании менее расторопной жертвы.
На кухне вещал радиоприёмник. Зелёная коробка советской сборки никогда не унималась, разве что ночью. И, если вечером Ваня не обращал на приёмник внимания, то утром он его недолюбливал. Потому что именно эта гадина ровно в 7:00 так противно пищала, что проникала сквозь сон прямо в мозг. Ты ещё спишь в тёплой кровати, но уже осознаёшь, что секунд через пятнадцать тебя начнут будить. Дальше по отработанному сценарию: умываться, завтракать и собираться в школу. Только зимой, когда приходили сильные морозы, юноша сам просыпался до семи часов и с нетерпением ждал объявления диктора: учатся сегодня или нет? если не учатся, то какие классы? И бывали дни, когда ничто не могло сравниться с прекрасными звуками зелёной коробки.
В Ванином городке ловило только «Радио России», потому он с детства не подозревал о существовании других радиостанций. Провинция ? точно необитаемый остров. Спокойно живёшь, думаешь, что за его пределами ничего нет, если и есть, то всё точно такое же. Но стоит лишь раз покинуть эти пределы…
– Мам, ты знаешь у Наутилуса песню Гибралтар-Лабрадор?
– Ну-у, что-то знакомое, а что?
– А, о чём она?
– Ванюш, я не знаю. Если я её слышала, то мельком, и особо не вслушивалась, – ответила мама, увлечённая раскладыванием по тарелкам тушёной курицы и картошки пюре.
– Я её чёт не понимаю, – словно в пустоту произнёс Ваня.
– Ты лучше скажи, уроки выучил? ? маму явно не интересовали ни Гибралтары, ни Лабрадоры.
– Почти.
– Ладно, садитесь за стол, ужин готов. Толь, убавь, пожалуйста, радио.
Отец щёлкнул выключателем, и кухню тут же окутала приятная тишина.
«Для чего его вообще включают? – подумал Ваня, ? От него один шум. Передач интересных нет, сплошные новости. Музыки, считай, тоже нет: либо попса, либо какая-то муть. Вот бы существовала станция с песнями «Наутилуса» и других рокерских групп…»
Папа открыл светло-коричневый деревянный шкафчик, висевший над обеденным столом, и достал хрустальную рюмку. В доме имелось много хрустальной посуды. Во всём городе не было семьи без хрусталя, точно в нём заключался тайный, местный стандарт.
Иначе и быть не могло! И дело не только в приветственной вывеске на въезде: «Добро пожаловать в город мастеров алмазной грани». Большая часть населения из поколения в поколение трудилась на заводе, выпускающем хрустальную продукцию: от небольших стаканчиков, из которых местные трудяги пили горячительные напитки в конце трудового дня, до необычайных форм люстр, встречающихся в музеях страны и за её пределами. Хрусталь всегда являлся символом и гордостью города, несмотря на перенесённые трудности. Ведь история не запоминает мелочей вроде задержки зарплаты за несколько месяцев, в памяти охотнее остаются отпечатки величия и былой славы.
Рюмка разбросала искры, отразив свет от лампы, и с лёгким стуком приземлилась на стол.
– Налей-ка с устатку, – перед ужином отец любил смочить горло.
– Толь… Завтра же на работу… – ответила мама.
С устатку наливалось практически всегда, но в довесок так же всегда шло неубедительное возражение.
– Я же не собираюсь напиваться! Всего один стаканчик. Нале-ей.
Мама взяла рюмку и ушла в соседнюю комнату, где было припрятано. В доме не нашлось места для мини-бара. Бутылки с алкоголем нигде не стояли красивыми и ровными рядами, точно музейные экспонаты. Всему виной послужило мамино недоверие к отцу, надо сказать, небеспочвенное. Да, и мини-бар слабо сочетался с хранением трёхлитровых банок самогона.
В доме прятался не только алкоголь. В топ запретных вещей попадали игральные карты, из-за которых сыновья часто дрались; укромный уголок находился и отобранным кассетам «Сектор газа». Периодически братья устраивали квесты. Их суть заключалась в поиске запретных вещей, перепрятывании и дальнейшем более аккуратном использовании. Главное: про рассекреченный и опустошённый тайник стоило молчать, словно ты и знать ничего не знаешь, дабы вновь не лишиться запретного плода.
– Благодарствую, – всегда отвечал отец на поданную рюмку.
– Мам, а почему у нас картошка пюре, а у папы немятая? ? спросил Ваня.
– Потому что папа так больше любит.
– А почему у нас тогда пюре?
– А ты какую картошку любишь – пюре или целую?
– Пюре.
– И что тебе тогда не нравится?
– Ничего.
– Вот и ешь, – спокойно подытожила мама, – Всем приятного аппетита.
Ваня действительно любил картофельное пюре. Но отца он всегда считал крутым и старался быть на него похожим. И тут возникал сложный вопрос: есть то, что нравится, или то, что едят крутые мужики. С тех пор прошло много лет, крутость так и не смогла одолеть пюрешку. Уж, больно вкусная.
– Вань, помнишь, ты в прошлом году ездил в Пензу в санаторий «Нива»? ? спустя короткое время спросила мама.
– Конечно, помню, а что?
– Нам на школу выделяют путёвку.
– В «Ниву»?!
– Нет, в какой-то другой санаторий в Сердобске. По-моему, «Полесье».
– А ге экок Щедобск? ? язык увяз в пюре, будто в трясине.
– Прожуй сначала! ? папа вклинил в разговор воспитательную команду и тут же вернулся к ужину, откусив половину картофелины приличных размеров.
– В Пензенской области, где же ещё? ? ответила мама.
– Это понятно. Где он находится? Далеко? ? жевать еду Ваня не стал. Он просто проглотил её, как глотали когда-то удавы слонов.
– Километров сто от Пензы в другую сторону.
– Ого! ? воскликнул Ваня. Речь шла о самой длинной поездке в жизни.
– Я не понял, – вмешался Максим, – а почему опять ему предлагаешь?! Я вообще ни разу никуда не ездил!
– Потому что у тебя выпускной класс и на носу экзамены! Ещё этот непонятный ЕГЭ, который недавно ввели. Извини, но сейчас правда не до санатория!
– А когда, если не сейчас?!
– Сынок, пойми, с низкими баллами в военный институт не берут. Или ты уже перехотел туда поступать?
– Не перехотел… – расстроился Макс.
– Мам, так что с санаторием? ? в отличии от брата, Ване нравилось неравномерное распределение поездок на отдых.
– Что-что, на город выделили четыре путёвки, одна досталась нашей школе.
– Одна?! ? от великой радости до большого разочарования путь оказался слишком коротким. В случае с путёвками математика не работала, и единица всегда равнялась нулю. – Так её наверняка уже какой-нибудь завуч зацапал!
– Тут есть один нюанс… – во взгляде сына промелькнула искорка надежды. – Никто не захотел её брать…
– Они что, дураки?! Это же путёвка в санаторий! ? настроение Вани менялось на глазах, словно прыгало на батуте.
– Ну, во-первых, не ругайся. А, во-вторых, дослушай до конца. От путёвки все отказались не просто так. Смена начинается семнадцатого декабря.
За столом все дружно замолчали и даже перестали жевать. Каждый принялся что-то высчитывать.
– Подожди, мам, а сколько смена длится? ? тихо спросил Ваня, будто боялся спугнуть путёвку.
– Как обычно ? три недели.
– То есть… – теперь юноша не понимал – радоваться ему или как. – То есть…
– То есть, если ты поедешь в санаторий, на новый год будешь не дома.
– Но это же семейный праздник?! ? Ваня любил встречать новый год в домашнем кругу, он чувствовал в этом некое таинство. Но и в санаторий очень хотелось. Путёвки раздавались далеко не каждый день, и даже не каждый год.
– Семейный… – согласилась мама.
– А они не привезут нас на новый год домой?
– Не говори ерунды! Кто же повезёт вас на новый год? Санаторий заберёт вас из Пензы семнадцатого, а шестого января вернёт обратно. Всё! Больше никаких поездок не будет! Отсюда в Сердобск машину вообще не найти, тем более перед новым годом.
– Понятно, – ответил Ваня. ? Жаль, что у нас нет машины.
– Да, и решить нужно сегодня, ? мама не пыталась давить. Она уже мысленно приняла оба сценария.
– Я люблю новый год, – мечтательно произнёс Ваня, – Каждый раз я его жду с нетерпением, а зимой ожидания усиливаются. Но в санаторий так редко дают путёвки, что, возможно, эта вообще последняя.
Ваня смотрел на обглоданную куриную ножку в тарелке, а остальные смотрели на него. Казалось, от решения пятнадцатилетнего подростка в доме зависело всё, как минимум: будет семья праздновать новый год или нет.
– А вы не обидитесь, если новый год я встречу не с вами? ? Ваня хотел сделать правильный выбор, но быть в двух местах одновременно ещё не научился.
– Вань, – подключился отец, ? Как и ты, мы любим встречать новый год всей семьёй. Конечно же, нам всем будет тебя не хватать, если ты уедешь. Но обижаться точно никто не будет. Поверь. И, если ты решишь ехать, а мне что-то подсказывает, для себя ты уже всё решил, мы будем за тебя очень рады. Правда.
Ваня посмотрел на отца и улыбнулся. – «Батя крутой!»
– Тогда я еду в санаторий!
– Хорошо, – ответила мама и умело спрятала грусть за вытянутыми в улыбку губами. – Тогда завтра пойдёшь в больницу проходить медосмотр. До отъезда чуть больше недели и времени в обрез.
* * *
– Сынок, – прошептала мама, чтобы не разбудить Максима, – Вставай.
С вечера Ваня сильно волновался, поэтому уснуть смог лишь далеко за полночь. Сны, словно в солидарность общему состоянию, приходили исключительно странные и непонятные. И также странным и непонятным образом растворились с наступлением утра, не оставляя в памяти ни малейшего намёка о своём существовании. Кто-то нежно дотронулся до плеча и начал трясти.
– Сынок, просыпайся.
– Что?! ? Ваня вскочил, будто ему вкололи адреналин. Над юношей нависла чья-то тень, а в окно таращилась непроглядная ночь и окутывала тьмой всю комнату. Единственный источник слабого света доносился из коридора.
– Вставай, надо собираться.
«Мама».
Непривычное чувство: возбуждение вперемешку с лёгкой тревогой, сердце отбивает непонятный ритм, язык присох к нёбу. Первые секунды – полное непонимание.
– Вставай. Иди умывайся и приходи завтракать.
«Какой завтрак?» – подумал Ваня. По ощущениям, внутренности готовились к побегу, слегка подташнивало. Сил хватило лишь на невнятное угуканье.
Вместо поездки хотелось вернуться в кровать, закрыть глаза и поглубже закопаться в ещё не успевшее остыть одеяло, но отступать было поздно.
Свет в ванной больно ударил по глазам. Ваня машинально отвернулся и зажмурился, а затем подождал несколько секунд. Постепенно глаза привыкли, готовые к очередной атаке светлых сил. Ваня помыл руки, умылся и почистил зубы. Тошнота усилилась. Снова умылся, окунулся в полотенце. Организм после резкого пробуждения потихоньку приходил в себя.
Часы в прихожей показывали пять минут шестого.
«Ого!»
На кухонном столе остывала молочная геркулесовая каша. От одного её вида Ване снова стало не по себе.
– Поешь, следующий раз неизвестно, когда будут кормить, – сказала мама, делая бутерброды с колбасой и сыром.
– Мам, я не хочу кашу.
– Сынок, надо обязательно позавтракать.
– А можно чай?
– Вань, чаем сыт не будешь.
– Мам, я правда не хочу кашу.
– Хорошо, сейчас сделаю чай с бутербродами, – мама особо не сопротивлялась. Наверное, сделала скидку за ранний подъём и волнение, которое и сама испытывала перед любой поездкой.
– Бутерброды тоже не хочу, есть печенья?
– Есть. Бутерброды тогда с собой положу.
Сладкий чёрный чай подействовал оживляюще. Тошнота прошла, и начали зарождаться первые ростки бодрости.
– На чём мы поедем в Пензу?
– Дядя Володя-таксист отвезёт.
– М-м.
– И мы все не сможем поехать, Володя повезёт только вас троих.
– А почему троих?
– Один мальчик заболел ветрянкой, и замену не успели найти.
– Понятно. Во сколько мы едем?
– Через полчаса. Так что не засиживайся. Доедай и иди одевайся.
Заранее собранная сумка ждала своего часа в коридоре, а чистые вещи в дорогу висели на стуле отца, так что сборы прошли быстро, и даже осталось минут десять.
– Давай, братан, хорошо отдохнуть, – Максим, морщась от света, вышел из комнаты, – я тебе, конечно, завидую немного, но уезжать на новый год такое себе.
Ваня обнял брата, но не знал, что сказать в ответ.
– Так, сынок, держи, – мама протянула две новенькие купюры с изображением древнего мужика и четырёхконной колесницы, – Тут двести рублей. Возможно, пригодятся. Впустую не трать. И убери куда-нибудь, чтобы не украли.
«Двести рублей?! Да это целое состояние!»
– Хорошо.
Ване показалось, что в шесть утра время идёт по-особому, точно замедляется. Десять минут шли дольше обычного. Уже начали подкрадываться мысли: вдруг никто не приедет, он опоздает на автобус и …
– Надевай куртку, дядя Володя приехал.
* * *
– Володь, привет. Спасибо, что согласился отвезти ребят.
– Привет, Тань! Да, ладно те, пустяки! Санаторий – дело хорошее! ? весело ответил таксист, освобождая место для сумки в багажнике старенькой «семёрки».
– Здрасьте, дядь Вов, – Ваня протянул руку.
– Здоровенько! – улыбнулся дядя Володя и ответил парню рукопожатием. – Значит, едем в санаторий?
– Ага.
– Е-едем, – крышка хлопнула и закрыла багажник.
Мама обняла Ваню и поцеловала в щёку.
– Ну, ма-ам! ? слегка запротестовал сын, боясь, что кто-то из дворовых ребят может увидеть.
– Счастливой дороги, сынок. Если будет возможность, позвони из санатория.
– Хорошо.
Ваня любил ездить на переднем сидении, но в этот раз сел сзади. На дворе стоял бодрый морозец, градусов пятнадцать, поэтому машину таксист не глушил. Она тронулась лишь двери успели закрыться. Когда отъезжали, юноша заметил, как мама их трижды перекрещивает, не нарушая старой доброй традиции.
Ехали недолго. Вторая путёвка досталась Коле Баранкину с соседней улицы. Не сказать, что Ваня с ним дружил, но друг друга знали.
После того, как открытый багажник снова закрылся, в салон влетел невысокий парнишка, смахивающий на бесёнка хитрым прищуром. Яркий румянец на его щеках не скрывал долгого пребывания на морозе и выдавал тревожность родителей, которые рано вывели ребёнка на улицу, боясь пропустить машину. Коля посмотрел на Ваню и широко улыбнулся знакомому лицу.
– Здорова, Ванёк!
– Здорова, Колян! Не жми так сильно, сломаешь! – ответил Ваня отцовской шуткой на крепкое рукопожатие.
– Ха-ха! Ну, чё, Ванёк, тусанём?!
– А то!
За третьим попутчиком, точнее ? попутчицей, ехали минут пять от силы, хоть и промчались через весь город. В такую рань дороги практически пустовали, да и городок не претендовал на статус мегаполиса.
– Всем привет, я Аня, – весело поздоровалась с мальчиками симпатичная девушка и села на переднее сидение. Салон машины заполнился не только людьми, но и резким запахом женских духов. Аня выглядела старше ребят на год, а то и на все два.
– Привет, я Иван.
– Коля!
Каждый из присутствующих обратил внимание на её пышные волосы, сплетённые в косу внушительных размеров. Возможно, было что-то ещё, но рёв отъезжающего автомобиля заглушил мысли и прервал все наблюдения.
– Ну, что ребят, все в сборе? ? каждый утвердительно ответил дяде Володе. – Тогда в добрый путь.
Минут через десять красная «семёрка» покинула город мастеров алмазной грани. Каждый молчал и думал о своём. Глазами Ваня пытался угнаться за мелькающими вдоль дороги кустами и деревьями, заботливо укутанными белой ватой.
Долго смотреть в окно не пришлось, ранний подъём брал своё. Ваня особо не сопротивлялся наваливающейся дремоте, схлопнул веки и тут же уснул.
По ощущениям, с закрытыми глазами он пробыл несколько минут. Когда же увидел огромные буквы «ПЕНЗА» на въезде в город, понял, что проспал всю дорогу.
Машина подкатила к месту сбора без пятнадцати девять. Автобусы уже стояли на площадке, погрузка шла полным ходом.
Дядя Володя достал сумки из багажника и пошёл с ребятами в самую гущу событий.
– Друзья, не толкаемся, не галдим! По очереди подходим, называем фамилию и идём усаживаться в автобус, номер которого вам назовёт Валентина Ивановна! – поставленным голосом вещала женщина средних лет. В руках она держала табличку с надписью «Полесье».
Рядом с ней, судя по оживлённой толпе, стояла Валентина Ивановна.
Подъезжали новые автомобили, подходили новые люди, и заученная фраза периодически повторялась.
– Давайте, ребят, вставайте в очередь, – подсказал дядя Володя.
– Как?! Гаев?
– Ка! Ев!
– Иванов Михаил в какой?! ? крикнул высокий рыжий мужчина.
– Товарищи! Не кричите! По порядку! Каев?!
– Да!
– В третий! Следующий!
– Гришин!
– Кто Гришин: Евгений или Валерий?!
– Евгений!
– Во второй! Валерий в первый! Дальше!
Несмотря на творящийся хаос, автобусы медленно, но верно заполнялись детьми. Стало быть, дамы своё дело знали и справлялись на отлично. Ваню и Колю отправили в третий автобус, Аню в первый.
Вокруг одни чужаки, нужно держаться поближе друг к другу. Поэтому ребята заняли два свободных соседних места в середине салона.
Дядя Володя дождался, когда его пассажиры рассядутся по автобусам, и только тогда уехал восвояси.
«Хороший мужик, дядя Вова», – подумал Ваня, наблюдая за удаляющейся красной «семёркой». На мгновение ему стало грустно. Дядя Володя оставался единственным знакомым взрослым в этом большом и чужом городе, а теперь и он уехал.
Дети активно рассаживались по автобусам, автомобили уезжали, посадочная площадка редела на глазах.
– Ну, чё, Колян, тусанём?
– А то!
Глава 2. Санаторий "Полесье"
Дорога до Сердобска и санатория ничем примечательным не запомнилась: такие же деревья, похожие дома, так же трясло. Разбились в пыль и представления о путешествиях – полтора часа пути немного утомили. Вечная проблема ожидания и реальности.
Территорию санатория заполонили ели, которые, судя по размерам, росли уже не один десяток лет. Усыпанные снегом, они возвышались белыми стенами и, словно прикрывали от недобрых глаз корпуса, котельную и другие постройки. Деревья создавали невероятный уют и окутывали гостей вековым спокойствием. Говорили, что летом здесь ещё красивее.
«Наверное, красивее… Да только путёвку не достать», ? размышлял Ваня.
Первое, что бросилось в глаза ? памятник около главного корпуса. Женщина сидела лицом к въезжающим, перед ней стоял мальчик. Видимо, мама и её сын. Создатели памятника явно уважали женскую грудь больших размеров, что и отразили на статуе. Сам санаторий снаружи оказался неприметным – обычные кирпичные здания советской постройки.
Невдалеке от главного корпуса красовалась деревянная беседка, выкрашенная в яркий зелёный цвет. Приезжающие дожидались в ней очереди на заселение. Но в холодное время детей отводили в спортивный зал.
Когда все собрались, директор санатория поприветствовал вновь прибывших и рассказал о правилах и условиях проживания. Обращение он старался дополнять эмоциями и выражением, но монотонность от многолетнего произнесения одних и тех же слов нет-нет, да и проскальзывала.
Затем снова были списки, переклички, новые кучкования.
К группе из человек тридцати-сорока подошла невысокая дама в очках предпенсионного возраста. В отличии от улыбающегося и эмоционального директора, женщина не пыталась выражать ни дружелюбия, ни радости.
– Добрый день, дети, меня зовут Надежда Константиновна, я ваш воспитатель, – сухо процедила дама. – Сейчас я буду называть ваши фамилии и номер, в котором вы будете жить. Обратите внимание, каждый номер начинается с цифры три, то есть третий этаж, ошибиться сложно.
«Ого, номер! Прямо как в гостинице», – Ваня слушал и по привычке вёл внутренний диалог с самим собой.
– А можно мне номер люкс? ? выкрикнул один из новобранцев. Некоторые ребята поддержали шутку короткими усмешками, которые тут же растаяли под испепеляющим взглядом Надежды Константиновны.
– Далее все вместе мы пойдём на наш этаж, – продолжила воспитательница, игнорируя вопрос про люкс. – Все номера открыты и готовы к заселению. Первым делом необходимо будет заполнить анкеты въезжающих, вы их найдёте на столах. После я…
– А чем заполнять анкеты?
Надежда Константиновна не любила, когда её перебивали, особенно дети. – Ручками! ? возмутилась она, ? Надеюсь… все знают, что это такое и как этим пользоваться?
«Боже мой, кажется, подвезли очередную порцию идиотов», – читалось на лице воспитательницы.
– Если никто не возражает, я продолжу… Сейчас вы заселитесь. Я посещу каждый номер, подробнее расскажу о наших правилах и познакомлюсь с каждым лично, – Надежда Константиновна позволила себе сдержанную улыбку.
Ваню, Колю и ещё одного мальчика по имени Сергей определили в номер 314. Номера с 301 по 305 вообще не назвали.
«Интересно почему?» – подумали многие.
После переклички толпа медленно двинулась в сторону выхода. К этому времени людей в спортивном зале осталось не больше четверти. По пути на третий этаж Ваня обратил внимание на внутреннюю скромность корпуса, вполне сочетавшуюся с внешней. Но назвать помещение плохим язык не поворачивался, косметически оно выглядело сносно. Санаторский завхоз явно не дремал: места с облупившейся краской были покрыты новым слоем, трещины на стенах и потолках аккуратно замазаны шпатлёвкой и побелены.
Нумерация дверей на третьем этаже слева начиналась с 301, справа с 313, так что с расположением номера Ване повезло.
– Не подфартило тем, кто попал в 312, – заметил Коля, – Каждый раз пилить через весь этаж…
– Ага, – ответил Ваня.
Первые пять номеров существенно отличались от остальных: начиная с приятного цвета дверей, которые к тому же не вызывали ощущения, что их можно проломить одним нажатием; заканчивая наличием дверного коврика и глазка.
– Ого, здесь реально есть люксы! ? восторженно прозвучало из разбредающейся по новым домам толпы.
Ваня и Коля вошли в 314 номер и очутились в небольшой квадратной прихожей. С обеих сторон стояли слегка обшарпанные шкафы для верхней одежды, далее зеркально шли две двери – по одной на каждую сторону. Баранкин толкнул правую.
– Толчок. Там, походу, ванная, – буркнул юноша и открыл левую дверцу, – Не, душевая. Фига! Даже зеркало есть! Неплохо.
За коридором следовали две комнаты с гостеприимно распахнутыми дверьми. Одна оказалась просторнее другой, в неё заселенцы и направились.
– Блин, где тут свет?! ? Коля шарил рукой по стене, словно пытался прихлопнуть убегающего паука.
– Не суетись, – ответил Ваня и нажал кнопку выключателя.
– Всем привет, я Сергей, – раздалось за спинами ребят.
Земляки одновременно обернулись. Коля выглядел слегка напуганным. Перед ними стоял невысокий симпатичный парнишка, с плеча которого свисал плотно набитый рюкзак.
– Здорово, я Колян!
– Я Ваня. Привет.
Юноши обменялись рукопожатиями и стали рассматривать комнату, как раз рассчитанную на троих. Каждому в ней отводилась кровать и тумбочка, у окна стоял общий письменный стол со стулом, а справа от входа шкаф для одежды, разбитый на три секции с отдельными дверцами.
– Пойдём, глянем ту комнату? – предложил Коля.
– Там всё тоже самое, только для двоих, – бросил вслед Сергей, но пошёл за ребятами.
На этот раз Баранкин нашёл выключатель быстро и бесшумно. Комната действительно напоминала предыдущую, разве что была немного уже: такие же кровати и тумбочки, только по две; такой же стол и стул у окна; похожий шкаф, но с двумя секциями. Пока юноши разглядывали комнату, лампочка даже не успела нагреться. Они выключили свет и вернулись обратно.
Ребята побросали куртки и сумки на кровати. Ваня сел на стул, Коля плюхнулся на ближайшую к столу кровать, Сергей начал рыться в рюкзаке, поставив его на тумбочку.
– Чего ищешь? ? поинтересовался Ваня.
– Ручку. Надо заполнить карточки.
– Точно! ? Ваня увидел на столе три одинаковых небольших листа и полез в сумку за шариковой ручкой.
– Пацаны, у кого-нибудь есть запасная? – спросил Коля, на что получил отрицательный ответ от обоих соседей, – Ладно, дайте тогда, как закончите.
Анкета состояла из простых полей: дата рождения, имена родителей, адрес проживания и прочие мелочи. ФИО заселяющихся было заполнено. По красивому и аккуратному почерку Ваня решил, что карточки подписывала девушка.
– Блин, пацаны, у меня фамилия неправильно записана! Как думаете, можно в карточке исправлять? ? спросил Ваня.
– Думаю, можно, – ответил Сергей, – На крайняк, другую дадут.
– Ну, ладно.
Спустя четверть часа в комнату вошла Надежда Константиновна.
– Добрый день, ребята.
– Добрый день, – почти в один голос ответили подростки.
– Надеюсь, анкеты успели заполнить? ? спросила воспитательница.
– Ага.
– Хорошо, давайте проверим, – каждый из ребят протянул свой листок.
– У меня в анкете неправильно фамилия указана, – сказал Ваня.
– Так, ты у меня кто?
– Сухов Иван.
– Посмотрим, – воспитательница начала проверять в толстом журнале, – Сухов Иван. Хм, в моём списке всё верно, а что в анкете указано?
– Сулов.
– Странно, конечно. Ну, да ладно. Чистой анкеты у меня с собой нет, так что исправь в этой, – женщина протянула карточки парню.
– Я уже исправил.
– Вот и молодец, – почти безэмоциональной речью Надежда Константиновна напоминала робота.
– Иван, по какому адресу ты живёшь? ? уточнила воспитательница.
– Улица Луговая, дом девять.
– А почему тогда написал дом двадцать девять? Подожди, или это значок перед девяткой?
– Да, кружок с чёрточкой.
Ваня всегда выводил знак номера полностью: «№». Иногда, при быстром написании, круг с чертой сливались в двойку. Вообще, среди сверстников только у него не поднималась ручка обрезать знак.
– Старайся писать более разборчиво. Это важно! – получил наставление Ваня. – Да и мало уже, кто так пишет, – хотя Надежда Константиновна относилась к номерным меньшинствам.
– Угу.
– Так, Николай, почему не написал отчество мамы? ? Баранкин поймал слегка недовольный взгляд.
– А я не знаю, какое у неё отчество, – с улыбкой ответил Коля.
– В смысле? ? воспитательница начала выходить из равновесия, словно перед ней размахивали красной тряпкой. – Ты издеваешься?!
– Нет, я правда не знаю её отчества.
– А дедушку ты как называешь? Маминого папу?
– Так и называю ? дедушка.
Надежда Константиновна не знала, что ответить. С подобным она столкнулась впервые за многолетнюю работу в санатории.
– И что мне с тобой делать? Карточки должны быть заполнены!
– Не знаю. Меня что, выселят теперь?! ? голос Коли сквозил нотками дерзости.
– Никто не собирается тебя выселять! Но карточки ? это очень важно! – бюрократически заключила Надежда Константиновна. – Если к тебе приедут родители или будут звонить, обязательно узнай отчество мамы и скажи мне, хорошо?
– Хорошо.
– Что вы должны знать о пребывании в нашем санатории, – воспитательница не нашла изъянов в анкете Сергея и перешла к инструктажу. – На ближайшие три недели ? это ваш дом, поэтому ведите себя подобающе. Верхняя одежда не должна быть разбросана по комнате, для неё есть специальный шкаф в прихожей, – Надежда Константиновна окинула взглядом куртки, развалившиеся на кроватях, как бы намекая, что ребята уже нарушают местные правила. – Запомните, как выглядят ваши комнаты в день заезда, также они должны выглядеть и в день выселения. Никаких пятен и рисунков на мебели и обоях, всё должно быть в целости и сохранности, – мхатовские паузы шли после каждой мысли. – Отбой у нас в 22:00. После отбоя шуметь запрещено, уважайте ваших соседей. Вы уже взрослые, поэтому сами контролируете посещения столовой, занятий и мед кабинетов. Вы же не приехали сюда валять дурака, верно? Проведите время с пользой. Если возникнут сложности, я живу в номере 324 – это крайняя дверь в конце этажа. Есть вопросы?
Мальчики отрицательно покачали головами.
– Хорошо.
Надежда Константиновна положила на стол три ключа.
– Это ключи от вашего номера. Просьба не терять, у нас здесь негде делать дубликаты. Двери рекомендую закрывать, – воспитательница старалась побыстрее закончить процедуру знакомства, будто затронула неудобную тему.
– А что, тут воруют? ? удивился Ваня.
– Кражи бывают крайне редко, но лучше не рисковать.
Ребята молча переглянулись.
– В 12:00 встречаемся в коридоре нашего этажа, я провожу вас в столовую на обед. После обеда покажу, где вы будете учиться и куда будете ходить на процедуры. Так, кажется, всё.
– Как можно позвонить домой? ? Ваня прослушал много информации, но не услышал главного.
– Нам не оплачивают междугороднюю связь, поэтому пусть родители звонят сами, – равнодушно процедила воспитательница.
– Как же они узнают, куда звонить?
– Это не моя забота, мальчик. – от сухости ответа Ваня чуть не поперхнулся. – Да, кстати, Сергей и Иван, вы будете учиться в одном классе, поэтому занимайте соседнюю комнату. Завтра приедут ещё двое ребят, которые будут учиться с Николаем, поэтому они будут жить в этой.
Ответ с «не моей заботой» слегка расстроил ребят, и они никак не отреагировали на новость о межклассовом расселении.
Надежда Константиновна направилась к выходу из комнаты и неожиданно обернулась к Коле. – Не забудь узнать отчество мамы и сообщить мне, это очень важно! – последнее слово подчеркнул поднятый вверх указательный палец.
– Какая же она неприятная! – выпалил Ваня, как только за воспитательницей закрылась дверь.
– Мерзкая! – добавил Коля. – Это не моя забота, мальчик! – пытался спародировать Надежду Константиновну юноша.
– Карточки должны быть заполнены! Это важно! ? подхватил Ваня.
– Пацаны, расслабьтесь! Это же старуха! Она всегда такая, – спокойствие на лице Сергея насторожило ребят.
– Слушай, – спохватился Коля, – Чё-то ты слишком много знаешь, местный что ли?
– Нет, я из Пензы, просто был здесь несколько раз. Кстати, а вы из какого города?
– Никольск, – коротко ответил Баранкин.
– Ясно.
– Серёг, расскажи про эту старуху? – заинтересовался Ваня, – И почему её так называют?
– Почему её зовут старухой, я не знаю, – задумался Сергей. – Знаю, что она не любит детей. У неё, вроде как, и своих-то нет, вот.
– То есть, она проблемная тётка?! ? расклад Колю не устраивал.
– Не-е, – замотал головой пензенец, – Ей вообще на всё пофиг. Просто она будет общаться с нами, как с отбросами, вот и всё.
– Фух! Ну, и ладно, – обрадовался Баранкин.
– Капец! А зачем тогда работать с детьми, если ты их ненавидишь?! ? тема со старухой никак не отпускала Ваню.
Сергей лишь пожал плечами.
– Всё равно, что есть конфеты, когда у тебя аллергия на сладкое, – философски заключил Иван.
– Забей, Ванёк! Главное, что я услышал – ей на нас плевать, – положение вещей, по мнению Коли, кардинально изменилось.
– Слушай, – обратился к нему Сергей, – А ты и правда не знаешь, как зовут деда, или просто её стебал?
– В натуре не знаю, Серёг, и живу с этим очень даже неплохо!
Сергей посмотрел на Колю и больше не захотел ни о чём спрашивать.
* * *
Ровно в двенадцать коридор стал наполняться людьми. Ждать никого не пришлось, с дороги все прилично проголодались.
Надежда Константиновна пересчитала подопечных, попросила разбиться на пары, чтобы не создавался хаос, и, как в детском саду, повела подростков на откорм.
Колонна спустилась на первый этаж и оказалась в просторном холле, который вправо и влево раскидывал рукава коридоров.
Столовую не пришлось бы долго искать. С правой стороны доносился несравнимый букет запахов. Животы дружно застонали. О чём можно говорить, когда совсем рядом в огромных кастрюлях стоят густые щи с мясом, пышут жаром румяные и аппетитные котлеты, разлит компот из сухофруктов. Ароматы блюд сливаются в единый ? запах столовой, который невозможно ни с чем спутать. Детский сад или школа, летний лагерь или санаторий, завод или фабрика ? везде свой ритм, своя жизнь и свой запах. Парта школьника никогда не будет пахнуть станком фрезеровщика, а комната в лагере не имеет ничего общего с кабинетом русского языка. Но всегда их будет объединять как минимум одно: вместительный зал где-нибудь на первом этаже здания, аккуратно расставленные в нём столы и стулья, прикрывающая всё это богатство деревянная дверь и табличка с надписью: «СТОЛОВАЯ».
Надежда Константиновна повернула налево, в ту часть коридора, которая отсутствием запахов не сулила ничего аппетитного. Многие не поняли, что происходит, но двинулись следом.
– Столовая же в другой стороне!? – послышались возмущённые крики. Сергей оказался не единственным, кто побывал в стенах «Полесья».
– Не переживайте, – ответила воспитательница, – Я знаю, где находится столовая. Мы туда пойдём через пять минут, сперва я должна вам рассказать о важных вещах.
Длинный коридор заканчивался небольшим переходом в другой корпус. Тот перпендикуляром примыкал к главному. Оба здания образовывали зеркальное отражение буквы «Г».
Надежда Константиновна подошла к висевшему на стене расписанию и обернулась к последователям.
– Дети, минуту внимания! – она поймала взгляд юноши, что-то увлечённо объяснявшего соседу. – Ваши занятия будут проводиться на первом этаже этого корпуса. Здесь, – указательный палец воспитательницы коснулся доски с расписанием, – Вы всё найдёте: предмет и кабинет, день и время. Прошу подойти ответственно к этому вопросу и не допускать прогулов. На втором и третьем этажах процедурные кабинеты. Завтра ровно в 10:00 всем необходимо явиться в кабинеты 201 и 202 на медосмотр, по итогу которого вам выдадут медицинские книги и направления на процедуры.
– Скукотища, ? зевая выдал Коля.
– У кого-то есть вопросы? ? все решили, что дама специально оттягивает момент трапезы.
– Не-ет, – вяло отозвались подростки.
– Тогда возвращаемся, – воспитательница указала на двери перехода, – И идём на обед.
Как все уже успели догадаться, столовая находилась с противоположной стороны главного корпуса. Перед входом в зал, манящий гостей запахами приготовлений, воспитательница снова взяла слово.
– Обратите внимание на график приёма пищи, рекомендую всем его запомнить.
На удивление многих, помимо привычных завтрака, обеда и ужина, в расписании нашлось место для второго завтрака, полдника и второго ужина.
На этом первое знакомство с санаторием закончилось, и перед детьми распахнулась дверь, если не в светлое будущее, то уж точно в сытое.
Обед шёл в самом разгаре, а столовая напоминала большой муравейник: тут и там сновали дети с подносами, кто-то искал свободный стол, кто-то уже относил грязную посуду. В очереди на раздачу ещё стояли люди, потому группа Надежды Константиновны, финишировавшая последней, особо не расстроилась. Только вот сесть рядом друг с другом всем не удалось. Приходилось разбредаться по столовой и подсаживаться к чужакам с других этажей.
На обед каждый получил щедрую порцию густого борща со сметаной, горку макарон с мясной подливой, салат из квашеной капусты и компот из сухофруктов. Нарезанный чёрный и белый хлеб лежал каждый в отдельной корзине, и брать его можно было сколько угодно.
Коля первым вышел из зоны раздачи и устремился к столу, места которого ещё не успели остыть. Он приземлился на стул, тут же вцепился зубами в горбушку чёрного хлеба и, откусив добрый кусок, звучно прихлебнул борщом. Когда в поле зрения показались Ваня с Сергеем, рука с хлебом взметнулась вверх и активно замахала, привлекая внимание. Баранкин убедился, что ребята его заметили, и вновь набросился на обед.
– Охрененный борщ! Нажористый! Вон, скока мяса! ? в полном восторге выпалил Колян, когда ребята добрались до стола.
– Да, кормят здесь вкусно, – подтвердил Сергей.
– Угу, – промычал Коля с набитым ртом, – Серёг, а тут чё, реально шесть раз кормят? – спросил подросток, когда закончил жевать.
– Да, но вторые завтраки и ужины так себе. На них не все ходят.
– А чё там дают?
– Ну, всегда разное, – Сергей начал вспоминать. – На второй завтрак могут дать сок и печенье, на полдник какой-нибудь фрукт, на второй ужин стакан кефира или йогурта.
– Фига се! ? Коля решил, что Серёгины «так себе» ему очень даже по душе. – Так-то нормально.
– Кому как, – улыбнулся Сергей и принялся за слегка остывший борщ.
Когда ребята добрались до компота, столовая заметно поредела.
После плотного обеда каждый захотел немного полежать на кровати, на пути к которой раскинулось несколько коридоров и лестничных пролётов. Последний оказался самым трудным – ступеньки на нём словно стали выше и круче. Но запыхавшимся юношам всё же удалось покорить вершину третьего этажа.
Поваляться вот так сразу не удалось: кровати до обеда никто не заправил, как и не прибрал разбросанные на них куртки и сумки.
– Капец, я обожрался! ? Коля скинул рюкзак на пол и плюхнулся на белый с синими полосками ватный матрас. Ваня и Сергей взяли вещи и отправились обустраивать комнату.
Сергей зашёл последним и закрыл дверь.
– Вы с ним хорошие друзья? ? поинтересовался юноша.
– Я бы не сказал, что мы прям друзья. Так, знакомые. А что?
– Да, гопник он какой-то.
– Ну, есть немного, – улыбнулся Ваня.
– Ты куришь? ? неожиданно спросил сосед.
– Не, а ты?
– Я тоже, – смущённо ответил Сергей.
Ребята разобрали вещи и положили их в шкаф. Оставшегося места хватило бы ещё на несколько человек.
Тумбочки состояли из трёх выдвижных секций. Им достались: зубные пасты, щётки, школьные принадлежности и прочие мелочи. Затем руки дошли и до кроватей: наволочки, простыни и пододеяльники то и дело взлетали вверх, делали волны и поглощали подушки с одеялами.
После проделанной работы комната изменилась не сильно, но в ней стало гораздо уютнее, даже появился свой запах, чем-то напоминающий дом.
* * *
Остаток дня ничем примечательным не запомнился: ребята прогулялись по корпусу и решили сходить на улицу. Они поднялись в комнату, чтобы переодеться, но в итоге заленились и идти передумали.
В полдник каждый получил по апельсину.
– Блин, они чё, не могли его в обед дать?! Ради апельсина заставили спускаться! ? возмутился Коля.
– Поэтому некоторые и не ходят на вторые перекусы, – ответил Сергей.
– Нормально! Как раз, чтобы не разжирели, – пошутил Ваня.
На ужин всех ждала картофельная запеканка с мясом и лимонный компот, а на второй ужин ? йогурт, разлитый по гранёным стаканам.
– Ну? ? усмехнулся Ваня над недовольным Колей.
– Иди в жопу!
– Ха-ха-ха! ? не удержался земляк.
– Они просто так не отделаются, – серьёзно заявил Баранкин, допивая йогурт, – Я всё равно буду ходить.
– Красавчик!
* * *
– Подъём! Просыпаемся! ? Ваня резко открыл глаза и даже слегка испугался. – Подъём! ? команда повторилась в комнате Коли. Затем в коридоре промелькнула человеческая фигура и стремительно покинула номер.
Часы показывали 8:06. Ребята уставились друг на друга.
– Чёэтобыло? ? сонно произнёс Ваня
– Старуха.
– Пипец.
Завтрак начинался в 9:00. Нужно было успеть умыться, одеться и прийти в столовую немного раньше, чтобы не стоять в очереди ? так советовал опытный Серёга.
Когда ребята собрались, Коля ещё лежал в кровати.
– Колян, ты чё, на завтрак не идёшь? ? спросил Ваня.
– Иду, – неразборчиво пробубнил земляк, – Я вас догоню.
– Ну-ну, – улыбнулся товарищ, сомневаясь в успехе.
Ваня и Сергей не спеша отправились в столовую. На последнем лестничном пролёте кто-то неожиданно подлетел сзади и врезался в ребят, чуть не сбив их со ступенек, словно кегли. Коля выполнил обещание. Пусть в мятой одежде и с торчащими во все стороны волосами, но он сделал это.
– Фу-ух! Успел! ? выдохнул Баранкин.
– Ну, ты даёшь! – Сергей не понял, чему удивился сильнее: внешнему виду Коли или его скорости.
После завтрака троица дружно пошла в соседний корпус на медицинский осмотр. В 201 комнате проверяли мальчиков, девочек в 202. Местные терапевты измеряли рост и вес новобранцев, слушали их с помощью стетоскопов, затем выдавали им направление на обследование ещё у нескольких врачей. По итогам осмотров каждый получал медицинскую книгу с графиком посещения назначенных процедур.
Ваня рассказал про плохое зрение и хронический ринит. Второй диагноз поставили прошлой зимой, когда у мальчика месяц не проходил насморк. Ваня не знал: есть у него ринит или нет? и действительно ли он хронический? Но мысль о незавидном приобретении ему нравилась. Он думал, что все хронические заболевания бывают только у взрослых. А какой ребёнок не мечтает им стать?
Сергей ни на что не жаловался и ни о каких болезнях не поведал, поэтому и получил лишь профилактические направления. Ваня же собрал целый букет: прогревание, электрофорез, разные процедуры по восстановлению зрения и несколько для борьбы с ринитом. Кислородные коктейли, массаж и ванны с травами прописывали всем.
– Трынде-ец, ? Ваня удивлённо листал график процедур и искренне не понимал, как в него вклинивать учёбу и столовую.
– Чёт я задолбался! ? пожаловался Сергей после прохождения врачей. – Хорошо, что учёба только завтра начинается.
– Согласен, – ответил Ваня.
Обследования проходили довольно быстро, но томление в очередях изрядно вымотало ребят.
– Тебе на сегодня что-то назначили? ? поинтересовался Сергей.
– Ага. Две процедуры у глазного и ванную с розмарином. А тебе?
– Мне только ванную.
– Повезло.
Коле повезло ещё больше, у него не только учёба начиналась с завтрашнего дня, но и процедуры.
* * *
После ванны с розмарином Ваня вернулся в номер и заметил в коридорных шкафах новые куртки. Сергей уже был в комнате. Он валялся на кровати и рисовал в блокноте цветными гелиевыми ручками.
– О! А вот и Ванёк пришёл! Будешь Филом? ? встретил земляка Коля.
– Чё? ? Ваня остолбенел, сражённый и непонятным вопросом, и странноватым поведением соседа.
– Ну, блин! Я, короче, Саня Белый, это Кос и Пчёла, – Колян указал на ребят в своей комнате, которые разбирали сумки. – Будешь Филом?
В те годы по второму каналу гремел сериал про бандитов «Бригада». Прозвища «Белый», «Космос», «Пчёла» и «Фил» стали слышны повсеместно. В каждом крохотном дворе каждого маленького города зарождались местячковые «бригадки». Подобные «ОПГ» часто разваливались, не успев объединиться, потому что каждый хотел стать Сашей Белым, но ни один не изъявлял желания откликаться на кличку Пчёла. Многие бригады на том и погорели, не сумев распределить роли.
– Ну, так чё, будешь Филом?
– Педофилом! ? Ваня не нашёл ничего умнее рифмованного ответа.
– Ха-ха-ха! Ванёк, ну, ты даёшь! Ха-ха-ха! ? не удержался Баранкин. – Ну, так чё?
– Не, Колян, спасибо. Бригадир из меня так себе… ? ответил приятель и пошёл в большую комнату знакомиться с новенькими. ? Здорово, пацаны! Я – Ваня.
– Здорово, я – Петя, – ответил хлипкий, сутулый парнишка в бело-голубой полосатой майке, как у десантника.
– Миха! – представился второй. Ростом и упитанностью он превосходил всех ребят в номере. Кто здесь Пчёла и Космос, Ваня догадался сразу.
– Блин, пацаны, чё за херня?! Мы же договаривались! В общем, Ванёк, это Пчёла! – Коля указал на Петю, – А это Кос! – рука Баранкина уже смотрела на Мишу.
– Круто, – вяло отреагировал Ваня. – Парни, а вы чего не вместе со всеми приехали? ? спросил он у ребят.
– Мы, короче, недалеко живём, – слово взял Миха, он же Космос. – Своим ходом добрались, вчера просто машина сломалась.
– Ясно, а вы чё, в одном городе живёте?
– Почти, – подключился Петя, – В одном селе. Соседи мы.
– Круто, мы с Коляном тоже из одного города…
– Э-э… Я Белый! ? недовольно воскликнул Баранкин.
– Да, мне пофиг, Колян, хоть серый! ? Ваня осадил товарища, выдавая колкость на манер шутки. Односельчане её оценили и синхронно, даже почти одинаково, ухмыльнулись, словно долго репетировали. – Ладно, пацаны, обустраивайтесь! Не буду мешать, – закончив знакомство, Ваня пошёл к себе.
– Ванёк, точно не будешь Филом? Последний раз предлагаю! ? не унимался Коля, не ожидавший отказа.
Ваня не стал ничего отвечать и просто помотал головой, закрывая дверь комнаты.
– Ну, он и дебил, конечно, – вместо привета сказал пензенец.
– Да, Серёг, тяжёлый случай, – ответил Ваня.
– Я это… – замялся Сергей, – В общем… Я решил переехать.
Заявление соседа ошарашило Ваню, хотя он ещё не отошёл от «бригадного» представления.
– Ни фига себе! – слегка обиделся юноша.
– Да, ты погодь! Погнали со мной? ? предложил товарищ.
– Куда?
– На самом деле, я уже всё узнал у старухи. Завтра днём как раз освобождается комната на двоих, и она не против переселения. Что скажешь? ? с надеждой предложил Сергей. Он не хотел столкнуться с очередным Баранкиным, а Ваня ему показался вполне вменяемым соседом.
Ваня взвесил «за» и «против» и решил, что лучше в комнате с незнакомым, но спокойным пареньком, чем в номере с неадекватным земляком.
– Ну, раз уж старуха не против… – Ваня не закончил фразу и улыбнулся.
– Отлично!