Читать онлайн книгу «Благословение небожителей. Том 3» автора Мосян Тунсю

Благословение небожителей. Том 3
Мосян Тунсю
Благословение небожителей #3
Близится Праздник середины осени, а вместе с ним – роскошный пир и состязание фонарей в небесных чертогах. Отправляясь на торжество, Се Лянь не подозревает, что окажется в центре внимания. По возвращении в мир смертных он принимается за работу, ведь теперь нужно прокормить сразу три лишних рта! К несчастью, на задании, которое получил принц, он вновь сталкивается с озлобленным духом ребёнка, однако Хуа Чэн успевает прийти на выручку.
После всей неразберихи герои решают отдохнуть – но не тут-то было! На пороге храма Водяных Каштанов возникает Ши Цинсюань в сопровождении Мин И. Оказывается, Повелителя Ветра уже довольно давно преследует одна тварь: божок-пустозвон. Се Лянь соглашается помочь расправиться с ним, и тут дело принимает совсем дурной оборот…
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.


Мосян Тунсю
Благословение небожителей. Том 3

Published originally under the title of ?????? (Heaven official’s Blessing) Volume 2.

Copyright © ????
Russian Language edition rights under license granted by ?????????????? (Beijing Jinjiang Original Network Technology Co., Ltd).

Cover illustrations by ?????? (tai3_3)
Cover illustrations granted under license granted by 2021 Reve Books Co., Ltd (Pinsin Publishing).

Russian Language edition copyright © 2024 Eksmo Publishing House
Arranged through JS Agency Co., Ltd.

ООО «Издательство «Эксмо»©. Издание на русском языке и перевод.

Глава 89
Любование луной в канун Праздника середины осени. Состязание фонарей
Часть первая
Со звоном лезвие вонзилось в каменную плиту, и огненные искры брызнули во все стороны. Се Лянь сжал меч обеими руками, опустил голову, упёршись лбом в рукоятку, и стиснул зубы с такой силой, будто хотел раскрошить их друг о друга.
– Ты жалок! – расхохотался Ци Жун. – Просто ничтожество! Так и знал, что убить меня у тебя кишка тонка! Как бы я над тобой ни измывался, как бы ни унижал, когда на кону жизнь невинного человека, ты готов терпеть что угодно. Слабак! Зачем вообще быть таким богом? На кой хрен небеса коптить?
Но к Се Ляню уже вернулось самообладание. Он поднял голову и бросил на насмешника ледяной взгляд:
– Рано радуешься. Да, я тебе ничего не сделаю, но рано или поздно найдётся тот, кто сможет.
– Что, опять бросишься в ножки Цзюнь У? – хмыкнул Ци Жун. – Мечтать не вредно! Помог он тебе в своё время, а? То-то же. А ты всё продолжаешь перед ним лебезить! Не будь дураком!
Се Лянь сорвал с Ци Жуна роскошные одежды воина, угодившего богам, велел Жое связать демона и бросил в угол со словами:
– Последи-ка за языком.
– Ой, боюсь-боюсь! И что ты мне сделаешь?
– Я – ничего. А вот Хуа Чэн…
Улыбка тут же сползла с лица Ци Жуна, и Се Лянь тихо добавил:
– Сразу предупреждаю: будет у меня плохое настроение – отдам тебя ему! Уж он-то придумает, как тебя приструнить. Так что давай не наглей, ясно?
Теперь Ци Жуну стало не до смеха – он задрожал от ужаса:
– Твою ж мать, ну и злодей! Вот что ты задумал! Уж лучше отдай меня сразу Лан Цяньцю!
Се Лянь опустился на колени и стал осторожно собирать прах, рассыпавшийся по полу и по дну гроба. Выдать Ци Жуна Небесам он пока не мог – как раз из-за Лан Цяньцю. Узнав, где скрывается его заклятый враг, юный принц сразу ринулся бы сводить счёты. Позволить ему убить Зелёного Демона? Этот вариант Се Лянь даже не рассматривал. Нет, в небесные чертоги Ци Жуну путь был заказан.
Может, и правда стоило обратиться за помощью к князю демонов, но пока Се Лянь только пугал двоюродного брата; в конце концов, он и так доставил Хуа Чэну немало хлопот, бегая к тому по любому поводу. Как-то невежливо получалось: не настолько они близки. Уже за сами эти угрозы принцу стало стыдно.
Ци Жун отвернулся и сплюнул окрасившуюся кровью слюну. Ребёнок, о котором в суете все забыли, вдруг протянул ручку, погладил его по лбу и спросил участливо:
– Папа, тебе больно?
Ци Жуну будто понравилось играть в отца и сына. Он откликнулся странным голосом:
– Всё хорошо, сынок, папка в порядке! – и засмеялся.
Се Лянь, у которого глаза покраснели от гнева, продолжал собирать остатки праха и осторожно складывать их на одеяния воина, угодившего богам. Мальчишка тихонько подполз к нему и принялся помогать. Принц увидел перед собой крохотные ладошки и поднял голову.
– Дяденька, пожалуйста, не бейте папу, – прошептал ребёнок. – Отпустите нас. Мы больше не будем у вас воровать.
У Се Ляня защемило сердце, однако он совладал с эмоциями и спросил:
– Как тебя зовут, малыш?
– Гуцзы.
Принц наконец закончил собирать прах, завернул его в одежды, вернул в гроб и закрыл крышкой. Только после этого он мягко сказал:
– Гуцзы, это сейчас не твой отец. В него вселился злой дух. Он теперь плохой.
– Злой дух? – в растерянности переспросил малыш. – Да нет же! Я его знаю, это мой папа!
– Неплохо, неплохо, – довольно отозвался Ци Жун. – Вот так взял и на халяву сыночком обзавёлся! Ха-ха-ха… Ой! – Смех демона прервался, когда Се Лянь пнул его.
Гуцзы был ещё слишком мал, и кроме отца у него не осталось никого в целом мире. Несмотря на то, что телом теперь завладел демон, мальчик был привязан к папе и ни за что не хотел его покидать. Се Лянь понятия не имел, что делать с парнишкой. Он закинул за спину Фансинь, отвесил перед гробами три глубоких поклона, а потом левой рукой взял за шкирку Ци Жуна, правой подхватил Гуцзы и покинул Тайцаншань, молнией устремившись в деревню Водяных Каштанов.
Вернувшись глубокой ночью после долгого отсутствия, принц, к удивлению своему, обнаружил, что ворота обители Водяных Каштанов широко распахнуты, внутри храма клубится ароматный дым, курильница перед алтарём заставлена благовониями, а на столике лежат кое-какие подношения. Се Лянь вошёл в дом, осмотрелся и взял со стола два баоцзы; один отдал Гуцзы, а другой грубо запихал в рот Ци Жуну. В конце концов, тот вселился в живого человека, и до тех пор, пока Се Лянь не разберётся, как выгнать демона из тела, его надо хорошенько кормить.
– Мать твою, ну и дрянь! – Ци Жун выплюнул пирожок, а затем взволнованно спросил: – Слушай, про Хуа Чэна ты же не всерьёз?
– Что, настолько его боишься? – холодно усмехнулся Се Лянь.
Ему не хотелось продолжать разговор, поэтому он повернулся спиной и принялся перебирать горшки с соленьями в поисках нужного.
– Я? Это тебе бояться надо, – мрачно ответил Ци Жун. – Небожитель с «непревзойдённым» спутался. Ты… – И вдруг он замолчал, уставившись в одну точку.
Оказывается, когда Се Лянь наклонился, из-под его одежды выскользнуло изысканное сверкающее кольцо – оно-то и привлекло внимание Зелёного Демона.
Се Лянь не заметил этого странного взгляда, а вот Ци Жун скривился, словно догадался о чём-то.
– Ну-ка, мой венценосный братик, что это блестит у тебя на груди? – поинтересовался он.
Се Лянь вообще не собирался с ним разговаривать, но речь зашла о дорогой ему вещи, поэтому он оглянулся, поднял кольцо за тонкую серебряную цепочку и уточнил:
– Ты про него? Знаешь, что это?
– Дай рассмотреть поближе, тогда скажу.
Се Лянь фыркнул:
– Знаешь – говори сейчас, а нет – закрой рот.
– Вечно ты родных обижаешь! – сердито пробурчал Ци Жун. – С посторонними, небось, так не выкобениваешься!
Се Лянь засунул цепочку обратно за ворот.
– Если такой смелый, давай выкладывай. Я каждое слово запоминаю, и с каждым ты ближе к ятагану Хуа Чэна.
Он и сам не заметил, что всё чаще стал пользоваться именем князя демонов.
– Нечего меня им пугать, – хмыкнул Ци Жун. – Неизвестно ещё, кто тебя самого прикончит! Ну, интересно стало, что за штучка? Так и быть, я, Зелёный Фонарь Блуждающий в Ночи, тебя просвещу. Это проклятое кольцо, оно сулит несчастья! Выбрось его поскорее! Додумался же: на шею повесить! Жить надоело?
– Серьёзно?! – подскочил Се Лянь.
– Ещё бы! Не знаю, человек тебе дал эту вещь или демон, но добра он тебе точно не желает.
Се Лянь опять опустился на карточки и пробормотал:
– Ясно.
– Что ясно? – удивился Ци Жун.
– Нужно быть на голову больным, чтобы тебе поверить, – безразлично ответил Се Лянь, не поворачивая головы. – А вот в том, кто подарил мне кольцо, я не сомневаюсь. И собираюсь всегда носить подарок при себе.
Обычно мягкий и обходительный, с Ци Жуном принц вёл себя исключительно холодно. Зелёный Демон верещал от злобы, а Се Лянь пропускал всё мимо ушей. Не найдя горшок, в котором спрятал Баньюэ, он задался вопросом: «Неужели Повелитель Ветра уже побывал здесь и забрал её?»
Се Лянь ещё немного послушал ругательства Ци Жуна и вдруг понял: что-то здесь не так. Зелёный Демон боится Хуа Чэна больше смерти, но продолжает лезть на рожон, как будто… как будто изо всех сил пытается перетянуть на себя внимание!
Осознав это, Се Лянь резко обернулся в сторону Ци Жуна и заметил, что глазки у того предательски забегали и в целом вид у демона какой-то вороватый. Странное предчувствие заставило принца поднять голову – наверху, прижавшись к низкому потолку, словно гигантский паук, затаился человек в чёрных одеждах.
Се Лянь выхватил из-за спины меч и направил его на незнакомца. В попытке увернуться тот резко дёрнулся в сторону и полетел вниз.
Гуцзы от испуга выронил пирожок и громко зарыдал, а Ци Жун хотел крикнуть что-то, но Жое предусмотрительно заткнула ему рот и оттащила в угол, связав покрепче. Се Лянь сначала подумал, что засаду устроил приспешник Ци Жуна, но удары, которыми они обменялись, были слишком точны и стремительны; навряд ли столь искусный воин стал бы служить Зелёному Демону – с его-то репутацией. Се Лянь присмотрелся и заметил в руках у незнакомца тот самый чёрный горшок!
Се Ляня осенило:
– Пэй-младший!
Выходит, Пэй Су проник в обитель, чтобы похитить Баньюэ, но, когда внезапно вернулся хозяин, был вынужден спрятаться под потолком. Связанный лентой Зелёный Демон лежал на полу и отлично видел затаившегося вора. Он не знал, кто явился, но догадывался, что перед ним враг Се Ляня, а, как известно, враг моего врага – мой друг! Испугавшись, что принц раньше времени заметит незваного гостя, Ци Жун болтал не затыкаясь в попытке привлечь к себе внимание, но Се Лянь всё равно что-то почувствовал.
На принце было две проклятые канги, а Пэй Су недавно сослали с Небес – ни тот ни другой не могли использовать духовные силы, им оставалось лишь драться врукопашную. Се Лянь за восемь сотен лет значительно преуспел в этом искусстве – куда до него было противнику! После десяти ударов принц загнал того в угол и приказал:
– Отдавай сосуд!
Он и не надеялся, что Пэй Су послушается, но тот внезапно бросил горшок. Се Лянь замер в изумлении: обычно от генерала ничего так просто не добьёшься, а тут сам краденое вернул.
– Уходим! – вдруг выпалил Пэй Су.
Судя по тону, он очень спешил. Горшок завис в воздухе, но, как только Се Лянь приготовился его схватить, вдруг изменил траекторию движения и стремительно вылетел в окно. В следующее мгновение послышался мужской голос:
– Как же ты меня разочаровал.
Пэй Су мгновенно изменился в лице:
– Генерал!
Они с Се Лянем одновременно выбежали из храма. Действительно, вдалеке, на крыше одного из домов, стоял Пэй Мин. Статный и величественный, он торжественно возвышался над ними. На этот раз он был без доспехов, одет в повседневный наряд. С его появлением будто рассеялась тьма и забрезжили первые лучи рассветного солнца. Горшок медленно подлетел к генералу и замер. Пэй Мин взялся за рукоять висевшего у него на поясе меча и сказал:
– Настоящий мужчина не распыляется по мелочам, дело для него превыше всего. Ты родился для великих свершений, а посмотри, что с тобой стало: лезешь в драку из-за какой-то девчонки. Такое поведение больше пристало глупому юнцу.
Пэй Су молчал, опустив голову, и Пэй Мин продолжил:
– Двести лет ушло на то, чтобы ты занял своё место! Думаешь, это было просто? Я ведь во всём тебе помогал. Знай же: упасть с Небес легко, вернуться – куда сложнее.
Как говорится, власть идёт рука об руку с одиночеством.
Обычно небожители, навещая простых смертных, любили подняться повыше и оттуда взирать на бренный мир. У Се Ляня раньше тоже была такая дурная привычка, но после того, как он однажды упал с большой высоты, ему это разонравилось, и теперь, стоило принцу куда-то забраться, у него сразу начинала ныть покалеченная нога. Самым высоким зданием в деревне Водяных Каштанов был дом старейшины – и тот оказался простой лачугой с черепичной крышей. Не самое подходящее место для бога войны.
Впрочем, это сейчас было не главное. Куда важнее, что Се Лянь наконец разобрался в ситуации. В прошлый раз Пэй Мин попытался использовать Баньюэ, чтобы свалить на неё прегрешения Пэй Су, но ничего не вышло. Не осмеливаясь пойти против Цзюнь У, генерал сделал вид, что сдался, но на самом деле не оставил своих попыток. Когда история с кровавой бойней на Золотом пиру стала достоянием общественности, Пэй Мин смекнул, что положение принца шаткое: сейчас такие слухи поползут – вовек не отмоется. И генерал решил извлечь козырь из рукава: разыскал Пэй Су и собирался ещё раз обратиться к вышним Небесам, доставив на суд Баньюэ, чтобы опротестовать вынесенный приговор. Да только Пэй Су, похоже, не разделял энтузиазма старшего родственника. В ответ на упрёки он лишь вздохнул:
– Генерал, может… не надо?
– Ах ты!..
Пэй Мин обратил лицо к небесам, как будто взывая беззвучно: «За что мне это?!»
Да уж, не повезло ему с учеником, не вышло из парня толку. Похоже, терпение генерала окончательно лопнуло, иначе он не стал бы так бранить своего потомка на глазах у Се Ляня. Окончив свою пламенную речь, Пэй Мин вдруг сказал:
– Пора взглянуть на ведьму, из-за которой мои многолетние усилия пошли прахом! – и протянул руку, собираясь разбить горшок.
Открой он сосуд – Баньюэ вывалилась бы наружу. Се Лянь не знал, затянулись ли раны девушки, ведь, если нет, она может пострадать. Он переменился в лице и ринулся вперёд с криком:
– Не трогайте!
Но не успел Пэй Мин прикоснуться к сосуду, как тот сам раскололся с громким треском, и в нос собравшимся ударило невыносимое амбре маринованных овощей. Генерала, стоявшего ближе других, окатило дождём из солений, и он замер, облепленный квашеной капустой с головы до ног.
Раздался звонкий девичий голос:
– Надо же, какой вы честный и благородный человек, генерал Пэй!
Показалась фигурка в белых одеждах: сначала она была величиной с кулак, но с каждым кувырком увеличивалась в размерах. Се Лянь присмотрелся и воскликнул:
– Повелитель Ветра!
В отличие от Пэй Мина, забрызганного ошмётками солений, Повелитель Ветра умудрился остаться чистеньким – ни единого пятнышка на белоснежных одеяниях. Он плавно опустился на землю, взмахнул своей метёлкой из конского волоса и сказал:
– Хорошо, что я успел перенести нашу подругу в другое место. Иначе бедняжка угодила бы в загребущие руки Пэй Мина!
Бог войны севера привык всегда выглядеть элегантно и в любой ситуации сохранять лицо. Но теперь, когда он стоял весь перемазанный в соленьях, даже на фоне обратившегося женщиной Ши Цинсюаня бравый облик генерала изрядно померк.
– Цинсюань, ну что я тебе сделал? За что ты так со мной? – только и спросил он.
Будь перед ним кто другой, Пэй Мин давно бы уже задал обидчику трёпку, но ссориться с влиятельным братом Повелителя Ветра ему не хотелось. А потому генерал стряхнул кусочки овощей с одежды, пригладил волосы, поскрипел от злости зубами и покачал головой:
– Ух! Вот узнаю, куда спрятали девицу, – приду за ней лично!
Очевидно, он хотел сказать, что любому, кто приютит у себя Баньюэ, придётся несладко: гнев самого Пэй Мина обрушится на него. Но Ши Цинсюань только в ладоши захлопал:
– Да пожалуйста, я от вас ничего не скрываю. Могу рассказать, где она! Вот только не думаю, что вы осмелитесь туда заявиться. Слушайте внимательно: девушка в резиденции Повелителя Дождя, в горах Юйлуншань. Счастливого пути!
С лица Пэй Мина сползла прежняя уверенность, весь боевой задор куда-то испарился. Он нахмурился и строго сказал:
– Цинсюань, ты ещё молод и любишь лезть не в своё дело, бороться за справедливость. Смотри, как бы в будущем, когда подрастёшь, тебе не пришлось пожалеть о сегодняшнем дне.
С этими словами он спрыгнул с крыши и тотчас же растворился в воздухе.
Се Лянь застыл от удивления: ему показалось, что в последней фразе генерала скрывался какой-то намёк.
– Повелитель Ветра, о чём он? – спросил принц.
Но Ши Цинсюань беспечно ответил:
– Ерунда, пустые угрозы!
Пэй Су посмотрел на то место, где только что стоял Пэй Мин, и вдруг вспомнил о манерах.
– Повелитель Ветра. Ваше высочество наследный принц, – поприветствовал он.
Ши Цинсюань похлопал молодого человека по плечу:
– Молодец, Пэй Су! В этот раз ты попытался опередить своего генерала – и правильно сделал. Продолжай в том же духе в мире смертных, и я при случае замолвлю за тебя словечко на Небесах. Не сомневайся!
– Благодарю, – после некоторого раздумья ответил Пэй-младший. – Но мне кажется, вы неправильно поняли. На самом деле генерал Пэй совсем не такой. Просто он очень переживает за меня из-за случившегося. К тому же Повелитель Дождя… – Тут он понял, что сболтнул лишнего, покачал головой, сложил перед собой руки и поклонился: – Позвольте удалиться.
Они проводили его взглядами, и Се Лянь спросил:
– Вы говорили о Повелителе Дождя Хуане?
– Да. На этой должности у нас уже несколько сотен лет ничего не менялось. А что, вы знакомы? Старые друзья?
– Лично мы не встречались, – покачал головой Се Лянь, – но когда-то Повелителю Дождя довелось оказать мне большую услугу, и я очень благодарен за это.
– Само собой, – улыбнулся Ши Цинсюань. – С Повелителем Дождя мало кто общается, но те, кто знаком напрямую, никогда дурного за спиной не скажут. За исключением, конечно, Пэй Мина.
– А что между ними произошло?
– Да была там одна история… Нельзя провести столько лет на Небесах и ни разу ни с кем не поссориться, ни во что не вляпаться. Повелитель Дождя для Пэй Мина больная тема.
– Больная тема? – удивился Се Лянь.
Ему-то казалось, что Повелитель Дождя безобидный земледелец, но Ши Цинсюань ответил:
– Вы же знаете Пэй Мина. Он оставил множество потомков; всюду его дети, внуки. До Пэй Су во дворце Мингуана уже почитали другого младшего бога, родственника Пэя-старшего. Тот сначала тоже стал его фаворитом, а потом вознёсся – не без помощи генерала.
– Ничего себе, как много в этом роду незаурядных личностей! – подивился Се Лянь.
Редкая семья может похвастаться таким наследным даром – способностью возноситься на Небеса. Но Ши Цинсюань раскрыл веер и ответил:
– Личность, может, и незаурядная, но по натуре такой же, как Пэй Мин: талантлив, да не без греха. Он часто устраивал беспорядки на чужих землях, прикрываясь авторитетом предка, и никто не осмеливался против него выступить. И вот однажды молодого небожителя занесло туда, где находилась прежде страна Юйши. Повелитель Дождя редко покидает свою резиденцию, пашет себе землю в глуши. Отсюда и прозвище – Земледелец из Захолустья, Повелитель Дождя Хуан. Только в тот раз Повелителю всё же пришлось ненадолго покинуть свои владения, чтобы разобраться с родственником Пэй Мина. Отделали парня так, что без слёз не взглянешь, а потом отволокли на Небеса. Там он предстал перед судом Цзюнь У и был сослан на землю.
«Что-то мне эта история напоминает…» – подумал Се Лянь.
– Пэй Мин сначала не особо расстроился, – продолжил рассказ Ши Цинсюань. – Подумаешь, сослали – через сто лет обратно вернётся. Но в мире смертных за этот срок может столько случиться! Каждый год – да что там, каждый день! – рождаются новые герои, всё находится в движении, словно карусель, в глазах рябит, поколения сменяют друг друга. Уже через десять лет те, кто поклонялся младшему богу, нашли себе нового покровителя, а через пятьдесят про того и вовсе позабыли – кому он спустя целый век сдался на Небесах? Вот как бывает: молодой небожитель подавал большие надежды – и всё псу под хвост. Только когда появился Пэй Су, Пэй Мин наконец вновь обрёл в нём подходящего помощника.
Теперь Се Лянь понял, почему Пэй-старший не брезговал никакими методами в попытке вернуть младшего на Небеса. Оказывается, похожая история уже случалась с ним прежде, и теперь он боялся, что Пэй Су повторит судьбу своего предшественника. Конечно, это было неправильно. Се Лянь глубоко задумался, а затем тихо сказал:
– Мир смертных…
– Да, – согласился Ши Цинсюань. – Если проводишь на земле слишком много времени, утрачиваешь и духовные силы, и боевой задор.
Они закивали – Се Лянь задумчиво, а Ши Цинсюань демонстративно, будто в подтверждение собственных слов. Так они стояли и кивали какое-то время, а потом Се Лянь вспомнил о крайне важном деле и воскликнул:
– Лан Ин!
Последнее время события развивались стремительно, и каждое оставило в душе принца след – в этой суматохе он совсем позабыл о мальчике.
– Вы о том бедолаге, которого забрали из Дворца невероятного наслаждения? – уточнил Ши Цинсюань. – Владыка его осмотрел. Пока парнишка отдыхает у меня, но я собирался скоро привести его сюда, к вам.
Се Лянь подумал, что, пока в обители Водяных Каштанов находятся Ци Жун с Гуцзы, нельзя, чтобы их кто-то видел.
– Ну нет, – поспешил отказаться он. – Мне неловко вас утруждать, давайте я сам за ним поднимусь.
– Как вам угодно, – легко согласился Ши Цинсюань. – Кстати, скоро пир в честь Праздника середины осени. Негоже пропускать такое событие! В этот раз мой старший брат тоже там будет, я вас обязательно познакомлю.
В его голосе звучала неприкрытая гордость за брата, и Се Лянь невольно улыбнулся, подумав: «Пир в честь Праздника середины осени…»
Каждый год божества на Небесах устраивали пышное застолье и смотрели, как веселится и ликует простой народ на земле, а главным событием вечера было состязание фонарей! Сотня божеств соревновалась, чьи верующие зажгут в честь своего покровителя больше неугасимых фонарей. Подношение это было столь ценным, что некоторые люди за целую жизнь себе и одного позволить не могли.
Конечно, вслух бессмертные говорили: «Не стоит относиться к этому слишком серьёзно…» – но на самом деле редкое божество оставалось равнодушным. Втайне большинство из кожи вон лезли, чтобы их последователи в этом году расстарались по полной. Один Цзюнь У не интересовался состязанием: в храмах Шэньу и так зажигалось больше всего фонарей, и с каждым годом их число только росло. Для Владыки игра оставалась игрой, а вот остальные, хоть и не надеялись на первое место, за второе готовы были ожесточённо сражаться.
В прежние времена, когда в храме Сяньлэ ярко горели огни благовоний, в день Праздника середины осени принц мог не волноваться: по количеству зажжённых в его честь фонарей он уверенно опережал других божеств, лишь немного уступая императору. Но в этом году Се Ляню незачем было гадать, сколько лампад зажгут в его молельнях… и так ясно, что ни одной.

Глава 90
Любование луной в канун Праздника середины осени. Состязание фонарей
Часть вторая
Как бы то ни было, Се Ляню стоило посетить празднование. Он ведь не Повелитель Дождя, уже несколько сотен лет живущий отшельником, не Повелитель Земли, занятый тайной миссией, и уж тем более не Повелитель Воды, который с самого вознесения творил что ему вздумается, ни с кем не считаясь. Если принц начнёт пропускать важные собрания, где присутствуют остальные небожители, со временем это вызовет недовольство, пойдут пересуды… Се Лянь не стал бы из-за этого сильно переживать, но ему не хотелось доставлять новые неприятности Цзюнь У.
– Хорошо, я обязательно буду, – поразмыслив немного, принял приглашение принц.
На протяжении нескольких дней он искал способ изгнать дух Ци Жуна из тела смертного, однако ни одна из попыток не увенчалась успехом, и демон от этого только сильнее возгордился. Повезло ещё, что Гуцзы усердно кормил «дорогого папу» – хотя бы на это время тот ненадолго затыкался.
В день Праздника середины осени Се Лянь выставил вокруг обители Водяных Каштанов защиту, запер дверь изнутри, велел Жое охранять Ци Жуна, а сам отправился в небесные чертоги.
О столице бессмертных написаны такие строки:
На небе голубом нефрита белый град,
Окружена пятью стенами дюжина палат.
Коснулся дланью небожитель моего чела,
И встреча та бессмертие собою предрекла.
В преддверии праздника город будто преобразился. А ещё на улицах, в крытых галереях и у павильонов Се Лянь заметил множество охранников – похоже, после нежданного визита Хуа Чэна небожители решили усилить бдительность. Торжество устроили на площадке под открытым небом. Над празднично украшенными столами витал аромат лучших вин, клубились благовещие облака[1 - Благовещие облака – разноцветные облака, которые, по китайскому поверью, приносят удачу.], парили, словно снежинки, лепестки цветов. Небожители могли одновременно веселиться на пиру и любоваться луной.
Для простых смертных луна маленькая – сложите кольцом указательный и большой пальцы, и она как раз уместится между ними. Но в небесной столице всё иначе: она чистая, сияющая и подобна огромному нефритовому пологу, что раскинулся совсем рядом; кажется, стоит сделать шаг – и коснёшься её. В мире людей такой красоты вовек не увидишь.
Во главе стола, само собой, расположился Цзюнь У. А вот места остальных небожителей определялись множеством правил. Садиться к императору ближе, чем позволяло положение, было ни в коем случае нельзя, но и оказаться слишком далеко никому не хотелось. Се Ляню всё это было глубоко безразлично.
На пир в честь Праздника середины осени полагалось приходить в том облачении, в котором изображают тебя твои изваяния. Но у Се Ляня сейчас и статуй-то не осталось, поэтому он явился в белом даосском халате и широкополой конической шляпе. Впрочем, другой одежды у него попросту не было. Его чересчур скромный наряд бросался в глаза, поэтому он решил сесть туда, где будет привлекать поменьше внимания.
Однако стоило ему найти укромный уголок, как он немедленно столкнулся с Фэн Синем. Помешкав, небожители обменялись быстрыми кивками в знак приветствия. Фэн Синь собирался пойти дальше, но вдруг обернулся и спросил:
– Почему вы сидите здесь?
Принц решил, что по ошибке занял чужое место, и вскочил.
– Я думал, здесь свободно…
Фэн Синь открыл было рот, но тут Се Ляню издалека замахал Ши Цинсюань: он снова принял женский облик, и когда генерал обернулся и увидел его, то резко побледнел, будто встретил привидение, и поспешил удалиться.
– Ваше высочество, сюда! – позвал Ши Цинсюань.
Повелитель Ветра, любимец Небес, сидел на почётном месте недалеко от Цзюнь У. Многие небожители заозирались в поисках того, кому он машет и кричит. Сам Владыка, который до того сидел погружённый в свои мысли, тоже заметил Се Ляня и поприветствовал его лёгким кивком. Теперь принцу ничего не оставалось, как подойти к ним. Лан Цяньцю, ожидаемо, не было на празднике – поговаривали, что он занят поисками беглого Ци Жуна и заранее предупредил о своём отсутствии.
Ши Цинсюань выбрал для Се Ляня роскошное место рядом с собой, откуда открывался чудесный вид. Принц замялся: он не был уверен, что ему это по статусу, но не хотел обижать Повелителя Ветра отказом. Тогда тот чуть не силком усадил его и шепнул:
– Как народ разойдётся, я провожу вас к мальчику. Он, конечно, страшненький, зато очень покладистый.
Се Лянь рассы?пался в благодарностях. Повернувшись, он обнаружил рядом Мин И, тот мрачно крутил нефритовый кубок в руке, и пальцы его были белее камня. Се Лянь отметил про себя, что выглядит небожитель вполне здоровым – похоже, полученные в Призрачном городе раны успели затянуться.
– Рад видеть вас в добром здравии, Повелитель Земли, – поприветствовал принц.
Мин И кивнул – судя по всему, ему не хотелось разговаривать. А вот Ши Цинсюань, наоборот, всех присутствующих знал, и с каждым ему было о чём перекинуться парой слов: и с теми, кто сидел поблизости, и с теми, кто разместился за сто восемь тысяч ли[2 - Ли – около 500 метров.]. Се Лянь восхищался его способностью помнить имена стольких небесных чиновников. Возле него, к примеру, сидел юноша лет восемнадцати-девятнадцати с точёным носом, глубоко посаженными глазами и слегка вьющимися тёмными волосами. Се Лянь его не знал, и юноша Се Ляня тоже. Некоторое время они смотрели друг на друга в замешательстве. Чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, принц сбивчиво поприветствовал соседа по столу, и на этом всё закончилось. Се Лянь ещё раз огляделся и заметил, что Фэн Синь и Му Цин выбрали места на значительном расстоянии друг от друга, а прямо напротив него, увлечённые дружеской беседой, восседают трое небожителей.
Слева расположился мужчина в чёрных одеждах; судя по всему, бог литературы. У него были правильные черты лица, держался он легко и непринуждённо, при разговоре размеренно постукивал пальцами по столу, словно отбивая какой-то ритм. Весь его вид излучал спокойствие. Он показался Се Ляню смутно знакомым. Посередине сидел хорошо известный принцу Пэй Мин, а справа – господин в белых одеждах, небрежно обмахивающийся веером с иероглифом «вода» на лицевой стороне и тремя извилистыми линиями, символизирующими волны, на другой. Лицом юноша походил на Ши Цинсюаня и казался очень интеллигентным и утончённым, однако заносчивый взгляд выдавал в нём человека своевольного, не привыкшего к отказам. В глазах его читалось презрение ко всем и каждому. Се Лянь узнал Водного Тирана и подумал: «Точно, три опухоли…»
Выходит, бог литературы в чёрном был одним из воплощений Линвэнь – в мужском облике её духовные силы значительно возрастали, и держалась она увереннее обычного.
Трое небожителей беспрестанно обменивались любезностями, на все лады расхваливая друг друга, – донельзя слащаво. Се Ляню это показалось забавным, а вот Ши Цинсюань то и дело шипел:
– Лицемеры. Ну какие лицемеры!
Перед богато накрытыми столами принц заметил небольшой расписной павильон, со всех сторон завешенный красной тканью, и спросил:
– Что это такое?
– А, вы же не знаете! – хихикнул Повелитель Ветра. – Ещё одна игра, очень популярная у нас на Небесах. Вот, как раз начинается!
Едва он это сказал, послышались раскаты грома. Цзюнь У посмотрел долгим взглядом в небо, затем наполнил чашу вином и передал её дальше. Под рокот стихии сидевшие за столом божества принялись со смехом вручать сосуд друг другу, вскрикивая:
– Не мне!
– Нет, и не мне!
– Туда, следующему!
Понаблюдав за их весельем, Се Лянь в целом уловил правила игры: «Это похоже на забаву „передай другому“, когда под стук барабана пускают по кругу цветы!»
Пирующие передают друг другу чашу с вином, притом очень важно его не разлить. Вручать можно кому угодно, но возвращать нельзя. У кого она останется, когда звуки грома стихнут, тот и станет объектом насмешек. Вот только каких именно? Се Ляню эта игра показалась не слишком-то весёлой и даже опасной, ведь шутить уместно над кем-то знакомым, с кем ты в хороших отношениях, а сам он мало кого знал из присутствующих, за исключением Повелителя Ветра. И как поступить, если тот протянет принцу чашу?
«Ох, лучше бы меня это обошло стороной… Впрочем, может, обо мне никто не вспомнит и зря я волнуюсь…» – подумал Се Лянь. Но не успел он ничего сказать, как первый круг игры завершился. К радости многих, чаша осталась в руках у Пэй Мина. Похоже, тот уже привык к подобному – под громкие подбадривающие крики он одним глотком осушил её, и все захлопали в ладоши:
– Давайте! Давайте!
Под сонм радостных голосов занавес, что скрывал расписной павильон, медленно поднялся. Глазам собравшихся предстал высокий генерал, марширующий с горделивым видом. Он будто не видел рассевшихся за столами небожителей и не замечал чудного неземного пейзажа за пределами павильона. Отчеканив несколько шагов, он звучно запел.
Теперь Се Лянь понял правила: на ком остановился круг, про того покажут музыкальную пьесу, сочинённую в мире смертных. Люди любят придумывать всякие бредни – никогда не угадаешь, какую нелепицу на этот раз изобразят на сцене. Да, может получиться очень неловко, однако в этом и интерес!
Сказания о Мингуане, надо отметить, особенно выделялись. Каждый раз в них фигурировали женщины: то небожительницы, то демоницы, то дамы из высшего общества. И девицы одна другой краше, а истории одна другой бесстыднее.
Затаив дыхание, зрители уставились на сцену в ожидании героини. И действительно, вскоре появилась девушка в чёрных одеждах, с голоском нежным, как у иволги. Вместе с генералом они дуэтом исполнили песню весьма фривольного содержания. Чем дольше зрители смотрели на эту парочку, тем больше недоумевали:
– Что это за пьеса?
– Кого на этот раз пытается соблазнить генерал Пэй?
И тут «генерал» на сцене промолвил:
– Милейшая Цзе…
Пэй Мин и Линвэнь одновременно закашлялись, подавившись вином.
Изначальное имя Линвэнь было Наньгун Цзе – нетрудно догадаться, о ком шла речь! Небесные чиновники опешили: неужели между этими двоими что-то было?!
Линвэнь вытерла уголки рта платком и процедила:
– Нечего тут гадать. Всё это выдумки.
Похоже, у обоих небожителей испортилось настроение, однако их было не так-то легко смутить, а потому они сумели сохранить лицо и продолжили сидеть с бесстрастным видом, не обращая внимания на происходящее на сцене. Но Ши Уду не хотел, чтобы они так легко отделались:
– Какое блистательное выступление! – воскликнул он. – Что скажете, уважаемые?
– Ничего не скажем, – отозвалась Линвэнь. – Это очень старая пьеса. В те времена мои изваяния выглядели совсем иначе. Да и сами подумайте, осталась ли хоть одна женщина, которую бы обошли стороной слухи о романе с Пэй Мином?
Присутствующие вроде бы с ней согласились, а генерал поддакнул:
– Верно. Обычно сказания не врут: со многими дамами я был близок. Но с этой – никогда! Не надо напраслину возводить!
– Будь все легенды правдой, я бы уже от стыда сгорела! – заметила Линвэнь. – В этих сказках я стольких небесных чиновников совратила! Бред.
Когда Линвэнь повысили, поползли слухи, будто своего положения она добилась благодаря вмешательству любовника. Оттого и последователей у неё было мало, а в храмах редко воскуряли благовония и не делали богатых пожертвований. Люди так невзлюбили её, что порой даже бросали в ящик для подношений нижнее бельё и дамские предметы.
«Распусти кто подобную сплетню о мужчине, тот бы снискал славу ловеласа и гордился. Ситуация одинаковая, а последствия в зависимости от пола совершенно разные…» – задумался Се Лянь, но его размышления прервало начало нового круга.
Недолго Ши Уду смеялся: настала его очередь. Сидевшие по сторонам от него опухоли сложили руки в поздравительном жесте:
– А вот и воздаяние. Примите его достойно.
Ши Уду нахмурился и выпил вино. Занавес вновь медленно пополз вверх, но не успел он полностью открыться, как из-за него томно прозвучало:
– Любезная супруга…
– Мой ненаглядный муж…
Голоса были исполнены нежной страсти, и пели герои с такими переливами и придыханиями – ещё немного, и перед зрителями бы предстала сцена явно неприличного содержания. Се Лянь увидел, что Ши Уду и Ши Цинсюань покрылись мурашками. Повелитель Ветра подскочил и закричал:
– Брат! Скорее, сделай что-нибудь!
– Опускайте! Срочно опускайте занавес! – вторил ему Повелитель Воды.
Очевидно, на этот раз выбор пал на народное сказание о «супругах»: Повелителе Воды и Повелительнице Ветра. Издревле людей занимают две темы: страстная любовь и жгучая ненависть. Есть для этого реальное основание – хорошо, нет – ну, ничего, можно хоть на ровном месте сочинить. Казалось бы, легенды о богах должны описывать правдивые истории, но ничего не поделаешь: иногда такое выдумают – остаётся только преклоняться перед людской фантазией, небожителям до такого вовек не додуматься. Стоило Ши Уду отдать приказ, как занавес действительно с шорохом опустился. Собравшимся, с одной стороны, хотелось посмеяться, с другой – они не смели и изо всех сил сдерживались.
– Повелитель Ветра, выходит, можно приказать, и представление прервётся? – с улыбкой спросил Се Лянь.
Ши Цинсюань, ещё не полностью оправившийся от потрясения, пробормотал:
– Можно, запросто… только заплати сто тысяч заслуг.
Се Лянь не нашёлся с ответом, а тем временем начался третий круг. Он получился совсем коротким: чаша успела дойти до юноши, что сидел подле принца, и тут гром стих.
Небожители отреагировали странно: вроде и с интересом, но не слишком бурно – словно очень хотели посмотреть пьесу, однако пытались открыто это не выказывать. Судя по виду юноши, он сам не горел желанием участвовать, но выпил вино и поставил чашу на стол. Вновь поднялся занавес.
На сцене стояли двое. Первый – молодой солдат с гривой буйных кудрей, словно у каменного льва, – похоже, изображал как раз юного небожителя. Несмотря на необычную причёску, вид он имел величавый. Второй – какой-то урод: кривой, носатый, вихляво скачущий в разные стороны. Когда юноша стоял к нему лицом, шут притворялся серьёзным, но выглядело это притворно и слащаво до омерзения. Когда же юноша отворачивался, шут скалился и целился в него мечом. Очевидно, то был негодяй, который в лицо говорит одно, а за спиной творит другое.
Шут кривлялся, будто в нелепой комедии, а небожители реагировали по-разному: сидящие подальше громко хохотали, а те, кто разместился ближе к главе стола, например Ши Цинсюань и Ши Уду, молча хмурились; видимо, они вовсе не находили эту сцену весёлой. Вдруг Се Лянь заметил, что юноша рядом с ним сжал кулаки – да так, что на руках вздулись вены. Принц сразу насторожился: он не понимал, о чём пьеса, но уже догадался, что содержание её весьма оскорбительно. И пусть он не знал, кого именно высмеивают, ситуация в целом выглядела крайне некрасиво. Чувствуя, что молодой бог вот-вот выйдет из себя, Се Лянь схватил со стола палочку для еды и запустил ею в верёвку, удерживающую занавес. Палочка, хоть и не была острой, полоснула по верёвке и обрезала её. Занавес с шумом упал, а небожители зароптали:
– Разве так можно?
– Это ещё зачем?
Все обернулись в сторону Се Ляня, некоторые вскочили со своих мест. Принц не успел и рта раскрыть – в следующий же миг раздался громкий треск: юноша так сжал чашу из белого нефрита, что она лопнула.
Похоже, представление привело его в настоящую ярость. Он отшвырнул осколки, одним прыжком вскочил на стол, а затем стрелой взмыл к павильону и исчез в нём. Несколько небожителей ринулись следом, но, когда подняли красный занавес, внутри уже было пусто. Послышались взволнованные крики:
– Беда! Его высочество Циин опять отправился на землю бить людей!
Се Лянь удивился: «Его высочество Циин? Бог войны запада Цюань Ичжэнь?» Он тут же обратился к Ши Цинсюаню:
– Повелитель Ветра, что произошло? Неужели его высочество Циин срывает злость на смертных?
– Это сложно объяснить, вы просто не поверите, – рассеянно ответил Ши Цинсюань. – Дело в том, что верующим частенько достаётся от Циина.
Се Лянь опешил. Впервые ему доводилось слышать, чтобы небесный чиновник осмелился поднять руку на своих же последователей. Кто станет такому поклоняться? Принц хотел задать вопрос, но тут какой-то небожитель рядом недовольно сказал:
– Цюань Ичжэнь ведёт себя просто непристойно! Всем настроение испортил. Над кем только здесь не шутили, вон генералу Пэю с Линвэнь как досталось! Да и высмеивали вовсе не его – стоило ли так заводиться?
– Что он о себе возомнил? Здесь не место подобным выходкам! Мы собрались на праздник, а не для того, чтобы терпеть его вспышки гнева.
– Довольно! Он же совсем юнец, молоко на губах не обсохло. Ушёл – ну и пусть, без него веселее будет.
Услышав это, Се Лянь погрузился в свои размышления. Суматоха за столом быстро улеглась, а Линвэнь отправила кого-то на землю уладить ситуацию. Недовольных успокоили, игра продолжилась. Под раскаты грома чаша с вином пошла по четвёртому кругу.
Се Лянь всё это время только наблюдал за происходящим и радовался, что ему не приходится принимать в этом участия. Он хотел продолжить беседу с Ши Цинсюанем, но не успел: вдруг кто-то сунул ему в руки ту самую чашу из белого нефрита.

Глава 91
Храм Тысячи Фонарей озаряет светом бескрайнюю ночь
Часть первая
Это произошло столь внезапно, что Се Лянь не успел ни о чём подумать – схватил чашу и тут же замер. Принц встретился глазами с Повелителем Земли; похоже, тот пребывал в не меньшем замешательстве.
Оказывается, только что Ши Цинсюань смеха ради вручил сосуд Мин И, а тот, полностью сосредоточенный на содержимом своей тарелки, не глядя передал его дальше. Только потом он понял, что произошло, и застыл молча. В то же мгновение гром прекратился. Се Лянь и Мин И продолжили озадаченно смотреть друг на друга в полной тишине.
Чаша очутилась в руках у принца, но все взгляды были прикованы к Фэн Синю и Му Цину. Оно и понятно: в прежние времена народ воспевал подвиги его высочества, но за восемьсот лет о нём успели позабыть. Сегодня никто не стал бы устраивать ради него представление, зато с его бывшими помощниками в главной роли пьес хватало.
Сам принц периодически появлялся в историях про этих двоих, но чаще как второстепенный персонаж. Хотя иногда, чтобы сделать пьесу увлекательнее, авторы выставляли Се Ляня злодеем: то он обижал одинокого неприкаянного Му Цина, то, угрожая мечом, отбивал возлюбленную у Фэн Синя. Если такую пьесу покажут на пиру в честь Праздника середины осени, «главные герои», возможно, будут не слишком довольны, зато остальные зрители придут в неописуемый восторг.
Небожители подбадривали Се Ляня, замершего с чашей в руках:
– Ваше высочество, пейте же!
Сидевший вдалеке Фэн Синь попытался вмешаться:
– Наследному принцу нельзя вино!
Но толпа загалдела:
– От одной чаши вреда не будет!
Цзюнь У, который всё это время молча подпирал щёку ладонью, вдруг подался вперёд, будто намереваясь что-то сказать. Ши Цинсюань спросил:
– Ваше высочество, будете играть? Если нет, ничего страшного, я заплачу за вас сто тысяч заслуг, чтобы занавес не открывали.
Се Лянь испугался, что тот действительно поддастся порыву и растратит такое богатство. Нельзя столь беззастенчиво пользоваться чужой добротой, каким бы щедрым ни было предложение. К тому же Се Лянь уже видел все пьесы про себя и решил, что бояться ему нечего.
– Что вы, не стоит! – поспешил отказаться принц. – С одной чашей я как-нибудь справлюсь. – И залпом осушил её.
Рубиново-алое вино обдало его горло холодом, а затем опалило жаром. На мгновение у Се Ляня закружилась голова, но он усилием воли подавил опьянение. Занавес, скрывавший павильон, медленно пополз вверх, и все приготовились к увлекательному зрелищу.
Ко всеобщему удивлению, на сцене появились лишь два актёра. Лицо одного покрывал толстый слой белил, светлые одежды испачкались в пыли, а за спиной виднелась широкополая коническая шляпа – очевидно, он играл Се Ляня. Вторым был юноша в красном, с волосами цвета воронова крыла, стройный и изящный, с живым одухотворённым взглядом. Предплечье его обвила ядовитая змея; «Се Лянь» попытался схватить её, но актёр в красном отбросил гадину в сторону, а сам взял «Се Ляня» за руку и больше не отпускал. Выглядел он при этом так, будто его ранили в самое сердце.
Все зрители, включая самого принца, пребывали в полном недоумении, но тут сидевший во главе стола Цзюнь У вдруг рассмеялся:
– Что это за пьеса? Прежде я её не видел!
Линьвэнь срочно отправила кого-то разузнать, а затем объявила:
– Говорят, она называется «Записки об удивительном путешествии по государству Баньюэ», сегодня её впервые показывают на земле.
– Наверное, кто-то из каравана, с которым мы столкнулись в Баньюэ, рассказал людям эту историю, – сказал Ши Цинсюань. – Ну и славно, не придётся занавес опускать – заслуги сэкономлю.
Се Лянь ничего не ответил. Действительно, из всех смертных только встреченные ими купцы знали о тех событиях. Он вспомнил, что среди торговцев был юноша по имени Тяньшэн, горячо благодаривший принца и обещавший постоянно возносить молитвы в его честь. Неужели он кому-то заплатил за эту постановку? Но Се Лянь скрыл от Тяньшэна своё имя, да и не верилось, что простой парень на такое способен.
Зрители предвкушали скандальную пьесу, но сцена, открывшаяся их глазам, превзошла самые смелые ожидания. Ведь если слухи правдивы, то второй актёр играет самого Хуа Чэна!
В народе ходило немало легенд об Искателе Цветов под Кровавым Дождём. В основном это были истории о том, как демон в красном сжёг тридцать три храма, а на Небесах и пикнуть не посмели. Или о том, как он подвесил за шкирку богов войны и литературы и намял им бока. Небожители без слёз не могли смотреть на подобные сцены, но теперь сгорали от любопытства: что же покажут в новой пьесе? В любом случае главным героем выступал Се Лянь, которого сторонились и не причисляли к кругу своих – насмехаться над принцем можно было без всякой опаски.
Само представление оказалось на высоте: изящные декорации, блестящая постановка и отличный грим. Зрители про себя восхищались, а вслух отпускали едкие комментарии:
– Не может этого быть! Хуа Чэн бы так не сказал!
– Ерунда, сплошные выдумки!
– В кого они превратили Искателя Цветов под Кровавым Дождём? Очнитесь! Это же не история любви, кому вообще могло прийти такое в голову?!
Пьесу написали лично про него, поэтому Се Лянь смотрел очень внимательно. Принцу в целом понравилось – красивые костюмы, интересный сценарий… Одно его смущало: уж слишком близкими изображались отношения персонажей.
Актёр, исполнявший его роль, был мастером своего дела, но каждый раз, когда он звал «Хуа Чэна» Саньланом, Се Лянь начинал нервно ёрзать на своём месте. Может, звучало это не так распутно, как когда «жёнушка – Повелительница Ветра» ворковала с «муженьком – Повелителем Воды», зато в этой сценке герои то держались за руки, то гладили друг друга по плечу, то обнимались – и было в этих жестах что-то неправильное.
Если по правде, принц действительно называл так Хуа Чэна, и все эти прикосновения автор пьесы не на ровном месте выдумал. Но тогда казалось, что ничего преступного в этом нет, да и сейчас, по сути, не было… Се Лянь украдкой оглядел других небожителей: те, хоть и ворчали, что история – сплошная небылица, смотрели с большим удовольствием, не отрываясь. Се Лянь молчал, и вдруг раздался голос Ши Уду:
– А что за молодые слуги на заднем плане?
Услышав это, Му Цин и Фэн Синь заметно напряглись.
– Не слуги, а духи войны средних Небес из дворцов Наньяна и Сюаньчжэня, – пояснила Линвэнь. – Они тогда вызвались помочь наследному принцу.
Звучало это так же невероятно, как если бы Пэй Мин решительно отверг красавицу, упавшую ему в объятия. Небожители немедленно обратили взгляды на Фэн Синя и Му Цина.
– Они отправились туда по собственной воле, – добавила Линвэнь.
Се Лянь улыбнулся:
– Я и забыл спросить. Как поживают Нань Фэн и Фу Яо? Отчего я не вижу их сегодня на празднике?
– Нань Фэн… Он… – промямлил Фэн Синь.
– Фу Яо под домашним арестом, – отрезал Му Цин.
И Фэн Синь тут же поддакнул:
– Нань Фэн тоже под арестом!
– Сразу оба? – охнул Се Лянь. – Какая жалость!
Пока они переговаривались, пьеса закончилась, занавес опустился. Хоть зрители и сошлись во мнении, что всё показанное на сцене – нелепые фантазии какого-то верующего, смотреть такую необычную постановку про Хуа Чэна было очень увлекательно, и представление проводили бурей аплодисментов.
Однако когда шум стих, небожители вспомнили о Пэй Су, сосланном на землю как раз из-за Баньюэ, и внимание собравшихся переключилось на Пэй Мина.
– Генерал, как поживает теперь Пэй-младший? – спросил Ши Уду.
Пэй Мин плеснул себе вина, выпил и покачал головой:
– Да как ему поживать? Раньше надо было думать! Он сделал выбор, что для него важнее. Теперь я ничем не могу помочь.
Тут уже Ши Цинсюань не смолчал.
– А что он, по-вашему, должен был делать? – фыркнул Повелитель Ветра. – Хотите сказать, карьера вашего родственника важна, а какой-то девчонкой не грех и пожертвовать?
Это было невежливо, и Ши Уду сердито одёрнул брата:
– Цинсюань, угомонись!
Тот пристыженно опустил голову, а Пэй Мин расхохотался:
– Ишь, шустрый какой! Только ты и можешь его приструнить. Я-то обиды не держу… Но ведь нарвётся однажды на кого-нибудь менее добродушного и получит по полной, несмотря на то что твой брат.
Ши Уду распахнул веер и продолжил читать нотации:
– Слышал генерала Пэя? И вот ещё: сколько раз я просил перестать разгуливать в таком виде? Это непристойно! Меня не волнуют твои склонности, но на людях изволь появляться в своём истинном облике!
Ши Цинсюань, который обожал оборачиваться девушкой, явно хотел возразить, но не осмеливался. «Похоже, когда Повелитель Ветра говорил, что не боится своего старшего брата, он был не совсем честен…» – подумал Се Лянь. И тут Ши Уду выдал:
– Вот встретится тебе однажды такой человек, как генерал Пэй, – могущественный и с дурными намерениями! Что делать будешь?!
Линвэнь расхохоталась, а Пэй Мин поперхнулся вином и забрызгал стол.
– Как вам не стыдно! Прекратите, иначе я вам слова больше не скажу! – завопил он.
Когда трапеза подошла к концу, настало время главного события – состязания фонарей.
Все светильники потушили, теперь только луна озаряла небесную столицу. Развеялись туман и облака над поверхностью озера, у которого проходил пир, и через прозрачную, как стекло, водную гладь стал виден человеческий мир, погружённый во тьму далеко внизу – словно тонущий в бездне.
На Празднике середины осени небожители соревновались, в чьих главных храмах верующие зажгут больше неугасимых фонарей, каждый из которых стоил баснословных денег. В ходе состязания участников начинали объявлять с последнего места, и, когда очередь доходила до следующего небожителя, поднесённые ему фонари поднимались в воздух, разгоняя мрак и освещая своим сиянием небесные чертоги.
В этом году в храме Шэньу зажгли девятьсот шестьдесят один неугасимый фонарь; впервые за всю историю их число приблизилось к тысяче. Все верили, что в следующий раз рекорд непременно будет побит, однако для соревнования это значения не имело: Владыка всегда занимал первое место – никто и не пытался с ним соперничать.
Се Лянь не ожидал, что на последнем месте окажется Повелитель Дождя. Когда принц увидел, как, неспешно покачиваясь, взлетает одинокий огонёк, а потом услышал: «Юйши Хуан – один фонарь!» – он усомнился, уж не почудилось ли ему во хмелю. Разве может это быть правдой? Он даже уточнил у Ши Цинсюаня:
– Нет ли здесь ошибки?
– Нет, – ответил тот. – Действительно один фонарь. Его поднёс Повелителю Дождя собственный бык, чтобы соблюсти приличия.
Поклоняться самому себе – знакомая история!
– Может, из-за того, что Юйши Хуан заведует дождями и покровительствует селянам, у большинства верующих просто нет денег на подношения? – предположил принц.
– Ваше высочество, у вас неверное представление о крестьянах. Среди них встречается немало обеспеченных людей. Дело в другом: они получили от Повелителя Дождя наказ, что, если у них есть средства на фонари, лучше пустить их на земледелие. Вот верующие и преподносят своему божеству в основном овощи и фрукты.
Се Лянь даже позавидовал: «Надо же, как здорово придумано!»
И тут Ши Цинсюань добавил:
– Но Повелитель Дождя не любит, когда продукты портятся понапрасну. Полежат в храме пару дней, а потом крестьяне забирают их и съедают.
Состязание тем временем шло своим чередом: сначала прозвучали имена менее известных богов, которым посвятили примерно по десятку фонариков, – эти были никому не интересны. Но чем дальше, тем ярче сияли стайки взлетавших ввысь огоньков и тем с большим вниманием их встречали небожители. Если сначала число подношений было и так ясно, то позже потребовался специальный чиновник, ведущий счёт. Се Лянь мало что понимал в этой игре и не особо следил за результатами, поэтому не выступал с комментариями, а просто наслаждался сиянием фонарей в ночной тьме и слушал, как другие оценивают расстановку сил в соревновании. Через час начался заключительный этап игры – борьба между десятью самыми успешными в этом году божествами.
Сначала назвали того, кто занял десятое место. Се Лянь услышал, как глашатай воскликнул:
– Дворец Циина – четыреста двадцать один фонарь!
Цюань Ичжэнь давно покинул пир, и присутствующие, не стесняясь, громко зацокали языками. Бог войны запада был совсем юн, но уже очень силён: многие небожители, что вознеслись с ним в одно время, не набрали и двухсот фонариков. Даже для Лан Цяньцю, который попал на Небеса немного раньше, зажгли меньше! Но, похоже, в столице молодого бога недолюбливали: кроме Се Ляня и Ши Цинсюаня, никто не порадовался его результату.
Следующим стал дворец Повелителя Земли – четыреста сорок четыре фонаря. Мин И на это никак не отреагировал – безучастно проглотил ещё пару ложек супа. А вот Ши Цинсюань, наоборот, ужасно разволновался и несколько раз повторил:
– Мало, это ещё мало!
Другие бессмертные были плохо знакомы с Повелителем Земли и лишь ради приличия похлопали – считай, поздравили.
После настал черёд самого Ши Цинсюаня: дворец Повелителя Ветра получил пятьсот двадцать три фонаря. Сразу видно, кто пользуется популярностью: Ши Цинсюань и сказать ничего не успел, а присутствующие на пиру уже разразились громоподобными аплодисментами. Отовсюду звучали крики: «Поздравляем! Вот это заслуженно!» Счастливый небожитель вскочил и бросился пожимать всем руки, а потом окликнул старшего брата:
– Слышал? Я в этом году восьмой!
Он походил на мальчишку, что получил похвалу от учителя и ждёт за это от родителей награды. Се Лянь, глядя на него, не смог сдержать улыбки, но Ши Уду только скривился в ответ:
– Подумаешь! Всего лишь восьмой, чем тут хвастаться!
Эти слова прозвучали чересчур надменно. Едва ли на Небесах кого-то можно было назвать посредственностью. Если он так пренебрежительно отзывается о пяти сотнях фонарей, что можно сказать о небожителях, набравших ещё меньше? Что они даже до «всего лишь» недотягивают? Ши Уду прекрасно понимал, как это звучит, но не побоялся заявить во всеуслышание. С лица Ши Цинсюаня сползло радостное выражение, и тогда Повелитель Воды, обмахнувшись веером, нехотя добавил:
– Впрочем, это больше, чем в прошлом году. В следующем будет ещё лучше.
После этих слов к Ши Цинсюаню вернулось хорошее настроение.
Один Мин И никак не отреагировал и продолжил безразлично набивать рот. Ши Цинсюань сам потряс его за плечо, ожидая поздравлений, но тот старательно жевал, не обращая на него внимания. Повелитель Ветра страшно разгневался и принялся шумно настаивать, чтобы Повелитель Земли ему похлопал. Се Лянь, наблюдая за этим со стороны, буквально задыхался от смеха.
Следующей стала Линвэнь – пятьсот тридцать шесть фонарей. Никто другой из богов литературы не добился столь выдающегося результата, однако они не спешили чествовать её, зато боги войны поздравили как полагается. Се Лянь со своего места прокричал слова одобрения, а Ши Уду и Пэй Мин потребовали, чтобы в честь этого события Линвэнь закатила пир. Однако с другого конца стола пополз шепоток: мол, последователей у богини прибавилось, когда она приняла мужское обличье. Якобы смекнула, что на Небесах сейчас основная сила за богами войны, вот и подлизывается к ним, а богов литературы ни во что не ставит. К тому же чаще всех устраивает званые вечера – и не только в гости приглашает, но и публичными домами не брезгует.
«М-да, – покачал головой Се Лянь, – тяжело приходится небожительницам…»
Далее настал черёд дворцов Наньяна и Сюаньчжэня: первый заработал пятьсот семьдесят два фонарика, а второй – пятьсот семьдесят три. Му Цин перестал хмуриться, а Фэн Синь, похоже, не испытывал ни радости, ни досады – ему было словно всё равно. Се Лянь удивился: бывают ли такие совпадения? Он тихо спросил Ши Цинсюаня, и тот объяснил: у генералов схожее число земель, оба одинаково влиятельны и могущественны. Но их взаимная неприязнь привела к тому, что последователи отчаянно соревнуются друг с другом, и, как только у одного становится на фонарь больше, в храме другого тут же добавляют ещё пару. Каждый год они борются не за первое место, а лишь за то, чтобы обойти соперника. Сегодня верующие из дворца Сюаньчжэня в последний момент добавили фонарик и вырвали победу из рук последователей Наньяна – теперь ликуют и празднуют. «Ну и ну! – подумал Се Лянь. – Ради такого сомнительного достижения люди готовы в лепёшку расшибиться! Неужели они не торопятся домой, чтобы отметить с родными? Сегодня же Праздник середины осени!»
Следующее место досталось дворцу Мингуана – пятьсот восемьдесят фонарей.
Цифра была впечатляющая, но Пэй Мин не обрадовался: по сравнению с прошлым годом он потерял сотню. Низвержение Пэй Су подставило под удар и старшего бога; хорошо ещё, что его положение оказалось достаточно прочным – пошатнулся, но выстоял. Ши Уду и Линвэнь не стали его поздравлять – только похлопали по плечу.
Се Лянь отметил, что разрыв между лидерами совсем небольшой: силы небожителей были примерно равны, никто особо не вырывался вперёд. Стоило принцу об этом подумать, глашатай закричал:
– Дворец Повелителя Воды – семьсот восемнадцать фонарей!
Над столами прокатилась волна восхищённых вздохов.
Отойдя от потрясения, собравшиеся наперебой кинулись поздравлять Ши Уду. Тот не потрудился даже встать – не выказывал вообще никакой радости, будто заранее ожидал подобного результата. А ведь это был уникальный случай: за многие сотни лет ещё никому не удавалось настолько приблизиться к победителю – дворцу Шэньу. Первое вознесение Се Ляня свершилось слишком давно; в те времена неугасимый фонарь был ещё большей ценностью, чем сейчас, – нечего и сравнивать. Но кое-что оставалось неизменным – страсть людей к богатству, богом которого считался Ши Уду. Как говорится, птицы умирают ради еды, а люди ради денег.
Ши Цинсюань радовался так, словно сам заработал семь сотен фонарей. Он изо всех сил хлопал в ладоши и повторял Се Ляню:
– Это мой брат! Мой старший брат!
– Знаю, – улыбнулся принц.
Мин И так и не оторвался от трапезы; он словно не замечал ничего вокруг. Похоже, для него этот пир стал возможностью наконец подкрепиться как следует – вряд ли у призраков он наедался досыта, а тут получил шанс отвести душу. Се Лянь вспомнил, какими закусками торговали с лотков демоны, и искренне посочувствовал Повелителю Земли. Неожиданно принцу пришла в голову и другая мысль: «Интересно, Хуа Чэн хоть иногда гуляет просто так по улицам своего города?»
Что ж, главная интрига вечера была раскрыта, небожители насмотрелись представлений и наговорились вволю, а теперь, довольные, потихоньку откланивались и уходили. Но тут Ши Уду вдруг нахмурился, сложил веер и сказал:
– Постойте.
Кого-нибудь другого и слушать бы не стали, но Ши Уду недаром прозвали Водным Тираном. Его слова прозвучали как приказ – все беспрекословно повиновались: небожители вернулись на свои места.
– Десять победителей уже названы! Чего вы ещё хотите, Повелитель Воды?
«Может, собирается раздать заслуги?» – в недоумении подумал Се Лянь.
Ши Уду взмахнул веером:
– Десять победителей, говорите?
Собравшиеся не понимали, к чему он клонит, и тут Ши Цинсюань изумлённо воскликнул:
– А ведь нет. Нет-нет-нет. Не всю десятку огласили! С учётом Владыки прозвучало всего девять имён.
В недоумении небожители загалдели:
– Неужели это правда?
– Правда! Я пересчитал, и получилось девять!
– Выходит, кто-то обогнал Повелителя Воды?
– Но кто это может быть? Ума не приложу!
В этот момент яркая вспышка пронзила ночной мрак: в небеса взмыло несметное число фонариков. Как в чудесном сне, подобно мириадам рыбок, что пересекают океан, словно порхающие души, они сверкали и переливались, разгоняя тьму человеческого мира.
От восторга зрители лишились дара речи; слышны были лишь отрывистые возгласы и вздохи восхищения. Се Лянь, позабыв обо всём и не разбирая голосов вокруг, затаил дыхание и смотрел на фонари, застлавшие небо, насколько хватало глаз. Прошло немало времени, прежде чем он пришёл в себя – и тут же почувствовал неладное.


Взгляды собравшихся устремились к нему; на него же указал дрожащий палец глашатая.
– Что случилось? – удивился Се Лянь.
Все молчали, и тогда принц неуверенно ткнул себя в грудь и уточнил:
– Я?
Сидевший рядом Ши Цинсюань похлопал его по плечу и ответил:
– Да, вы.
– А что я?
Глашатай с усилием прочистил горло, и сотни небожителей услышали его дрожащий голос:
– Храм Тысячи Фонарей, наследный принц Сяньлэ. Три… три… три тысячи фонарей!

Глава 92
Храм Тысячи Фонарей озаряет светом бескрайнюю ночь
Часть вторая
Три тысячи фонарей!
Повисла долгая пауза, а потом все одновременно загалдели – поднялся страшный шум.
Даже дворец Шэньу, незыблемый в своём первенстве, словно гора Тайшань, прежде не собирал столько. Никто и представить не мог подобного количества подношений. Ладно бы тысяча, но три? Впервые в истории прозвучало такое число – больше, чем у первой четвёрки небожителей, вместе взятой! Большинство собравшихся просто не поверили своим ушам, некоторые принялись возмущаться:
– Это какое-то недоразумение!
– Возможно, ошибка!
Но даже если предположить на минуту, что специальный глашатай, который столько лет объявлял фонари на Празднике середины осени, сегодня допустил оплошность, то поток фонарей, слившихся в огромный световой занавес, говорил сам за себя – его было видно за десять тысяч шагов. Если чиновник и обсчитался, то разве что в меньшую сторону.
– Может, это не неугасимые фонари, а обычные? – предположил кто-то.
Он намекал на то, что принц мухлюет, и некоторые сразу ему поддакнули. Но Ши Цинсюань возразил:
– Сами подумайте: они б тогда и в небо не взлетели!
Начни оправдываться сам Се Лянь, другие, вероятно, продолжили бы сомневаться, но никому не хотелось спорить с Ши Цинсюанем, да ещё в присутствии Ши Уду, и они сменили тему.
– Господа, а где вообще находится этот храм Тысячи Фонарей? Когда его построили? И кто? Что вообще о нём известно?
Глашатай пожал плечами и пробормотал:
– Так было написано на фонариках…
– Не знаю такого.
– Я тоже.
Се Лянь наконец оправился от потрясения и выпалил:
– Да я сам впервые о нём слышу!
Не мог же Тяньшэн вдобавок храм построить!
Небожители взволнованно перешёптывались, не в силах сдержать эмоции. Се Ляню хотелось воскликнуть: «Это всего лишь игра, зачем так серьёзно к ней относиться?» Но, во-первых, многие бы с ним не согласились, а во-вторых, заняв первое место, негоже так говорить: ещё побьют! Другие тоже молчали, ведь любые их слова выглядели бы как попытка оправдать свой проигрыш.
И вдруг Пэй Мин усмехнулся:
– Я же говорил, что Искатель Цветов под Кровавым Дождём похитил его высочество не для того, чтобы навредить. А вы мне не верили! Теперь убедились?
Эти слова открыли присутствующим глаза.
Для Хуа Чэна поднять в небо три тысячи неугасимых фонарей – сущий пустяк: взмахнул рукой – и готово.
Отношения Се Ляня с князем демонов оставались для всех загадкой. Прежде ходили слухи, что Хуа Чэн замышляет против принца дурное, потому что к обитателям небесных чертогов он был настроен крайне враждебно. С чего бы ему вдруг изменить мнение? С другой стороны, что могло заставить «непревзойдённого», который никому не подчиняется, перед кем-то притворно заискивать? Версия о порочных намерениях Хуа Чэна трещала по швам, ведь речь шла о трёх тысячах неугасимых фонарей! Да даже для Повелителя Воды, который попутно заведовал богатством, достать столько было задачей не из лёгких. Все шумели, перекрикивая друг друга, и тут раздались сдержанные аплодисменты.
Небожители обернулись и увидели, что Цзюнь У во главе стола с улыбкой хлопает в ладоши.
– Поздравляю, Сяньлэ, – сказал император.
Се Лянь догадался, что Владыка хочет помочь ему выпутаться из неловкой ситуации, и опустил голову в благодарном поклоне.
– Ты способен на настоящие чудеса, – вздохнул Цзюнь У.
После этого небожители немного успокоились. Чуть помешкав, они всё же последовали примеру верховного бога войны и вразнобой зааплодировали, поздравляя победителя.
Как бы ни было велико потрясение, сложно отрицать очевидное: чудеса следовали за его высочеством повсюду!
Пир в честь Праздника середины осени завершился, Повелитель Грома, который на протяжении вечера неустанно трудился, наконец смог закончить работу. Всё это время Ши Цинсюань бурно радовался чужим успехам: каждому, чьё имя называли, вне зависимости от занятого места, он первым начинал хлопать… за исключением Пэй Мина.
Се Лянь волновался, вдруг Повелитель Воды, который из-за него сместился со второго места на третье, будет недоволен, однако с виду Ши Уду вовсе не гневался. Пэй Мин и Линвэнь поздравили принца, а потом принялись обсуждать, в чьи горные владения им стоит отправиться, чтобы насладиться массажем и горячими источниками. Ши Цинсюань услышал это и спросил:
– Брат, вы опять собираетесь развлекаться?
– Да, – захлопнув веер, подтвердил Ши Уду.
Линвэнь скрестила руки на груди и с улыбкой спросила:
– Быть может, Повелитель Ветра желает присоединиться?
– К сожалению, не могу, – замотал головой тот. – У меня уже назначена встреча.
Ши Уду нахмурился:
– Смотри не путайся с кем попало.
Линвэнь хмыкнула:
– Любая компания лучше генерала Пэя!
– Милейшая Цзе, – предостерёг Пэй Мин, – вы бы прикусили язычок…
Се Лянь дождался, пока они закончат этот обмен любезностями, и вместе с Ши Цинсюанем покинул пиршество. По пути они столкнулись с Му Цином – тот снова был мрачен и, похоже, даже не заметил Се Ляня. А вот Фэн Синь, наоборот, вставая из-за стола, сказал на прощание:
– Поздравляю!
– Большое спасибо, – кивнул Се Лянь.
Повелитель Ветра разместил Лан Ина в своём небесном дворце. Паренёк уже отмылся и теперь выглядел вполне пристойно, но всё так же боялся чужаков. Се Лянь взял его с собой на землю, и по пути оба молчали. Вместо того чтобы сразу вернуться в деревню Водяных Каштанов, сперва принц заглянул в посёлок, где купил свежих фруктов, а потом направился в небольшую рощицу неподалёку.
Там действительно было на что посмотреть: на дереве, связанный белой лентой, висел голый по пояс молодой мужчина, он изрыгал страшные проклятия и поносил принца последними словами. У его ног сидел мальчик и отгонял веточкой мошкару. Се Лянь велел Лан Ину подождать в стороне, а сам неспешно направился к той парочке. Когда мужчина увидел его, он взревел:
– Се Лянь, мать твою, а ну, сними меня отсюда, сучье отродье! Я ж помру сейчас!
– Давно тебя комарики не кусали? – ласково спросил Се Лянь. – Ну ничего, почувствуй, каково это – быть живым. Не нравится?
Се Лянь догадывался, что Ци Жун не станет спокойно дожидаться в храме, а попробует подговорить Гуцзы помочь ему избавиться от пут, поэтому заранее велел Жое: если пленник попытается сбежать, пусть оттащит его в соседнюю рощу проветриться.
Ци Жун нагло пользовался тем, что захватил чужое тело. Избить его Се Ляню совесть не позволяла, но вот помучить – запросто. Принцу доводилось прежде рубить в этом месте хворост и собирать разный мусор, поэтому он отлично знал, какие злобные здесь комары: его они в своё время тоже знатно искусали. Ну а теперь пожрали Ци Жуна так, что тот весь покрылся зудящими волдырями.
– Где ж твоя душа, чистая, словно снежный лотос? – ругался Зелёный Демон. – И куда подевался святоша?!
Гуцзы обнял Се Ляня за ноги и заплакал:
– Дяденька, отпустите моего папу! Он так давно здесь висит!
Се Лянь погладил мальчика по голове; в тот же момент Ци Жун ойкнул и с глухим стуком упал на землю.
Путь в деревню Водяных Каштанов лежал дальше через кленовую рощу. Престранно, должно быть, выглядела со стороны эта процессия: Се Лянь тащил за шкирку грязно ругающегося, обнажённого по пояс Ци Жуна, а за ними следовали двое детей; один плакал, второй мрачно молчал. Поднявшись на пригорок, принц сказал мальчикам:
– Смотрите под ноги, не споткнитесь.
Когда сам Се Лянь задерживался в посёлке допоздна, собирая всякое старьё, он возвращался этим путём в темноте и много раз падал – впрочем, возможно, не дорога была виновата, а его собственная неуклюжесть. Услышав это, Ци Жун сразу завопил:
– О Небеса! Молю, пусть он здесь насмерть расшибётся!
Се Ляня его слова только насмешили:
– Ты же демон, какие тебе Небеса?
Вдруг тьма вокруг словно рассеялась, тропа под ногами стала лучше видна. Принц поднял голову и убедился, что сверху действительно льётся мягкий свет… Свет трёх тысяч неугасимых фонарей.
Они покачивались в ночном небе, растянувшись до самого горизонта и затмив собой даже звёзды и луну. Се Лянь замер и долго смотрел на них молча, а потом тихо выдохнул:
– Спасибо.
Ци Жун, разумеется, ничего не понял.
– В жопу себе «спасибо» запихни! – хихикнул он. – Кто-то просто развлекается. Не для тебя ж зажгли. Тоже мне пуп земли!
Се Лянь расплылся в улыбке и не стал ему возражать – лишь сказал:
– Я благодарен уже за то, что в мире есть такая красота.
Красота заполнила его душу, и ничто не в силах было её осквернить. В сиянии неугасимых фонарей наследный принц зашагал вперёд.

Глава 93
Демоническое дитя во чреве. Новые неприятности на ровном месте
Часть первая
Не прошло и пары дней, как над Се Лянем нависла серьёзная проблема: в святилище не осталось съестного.
Самому ему на день достаточно было нескольких маньтоу да тарелки маринованных овощей, а если вдобавок сорвать с грядки какой-нибудь огурец – вообще славно. Подношений от жителей деревни Водяных Каштанов принцу хватало с лихвой, но теперь в обители стало на три рта больше. Двое людей и демон в момент смели все запасы провизии.
Дети-то ладно, но Ци Жун, вселившийся в тело мужчины, ни в какую не желал вылезать. Он постоянно костерил Се Ляня за то, что тот его за человека не держит и кормит помоями, однако жрал больше всех – иногда принц ловил себя на желании запихать двоюродному брату в рот сковороду.
Когда дома не осталось ни крошки, Се Лянь решил взять мальчишек на ярмарку, чтобы посмотреть, не удастся ли раздобыть какое-нибудь полезное старьё, а заодно досыта накормить ребятишек.
Обычно удача Се Ляню и так не благоволила, а в этот день вовсе повернулась спиной: обойдя селение, он ничего не нашёл. В итоге пришлось встать на людном перекрёстке и заняться старым ремеслом.
Принц велел мальчикам держаться в стороне, а сам вышел на середину улицы и произнёс нараспев:
– Дамы и господа! Уважаемые жители деревни! Впервые я в ваших прекрасных краях. У меня не осталось ни гроша. Позвольте развлечь вас моими незатейливыми умениями. Кто при деньгах, поддержите монеткой, а у кого денег нет – своим вниманием…
Рукава халата развевались на ветру, а манеры небожителя сразу привлекали внимание. На его звонкий голос быстро начали собираться люди.
– Покажи, что умеешь! – загалдели они.
– Могу тарелочки крутить, – радостно ответил Се Лянь. – Подойдёт?
– Ну не! – замахал руками народ. – Это слишком просто, детская забава. А ещё что?
– Могу разбить об грудь большой камень.
– Древний фокус, не годится.
Се Лянь понял, что даже бродячим актёрам, что показывают трюки на улицах, надо следить за веяниями моды. То, что когда-то было его лучшими номерами, теперь безнадёжно устарело и никого больше не могло заинтересовать. Разочарованная публика стала понемногу расходиться, и Се Ляню пришлось пустить в дело главный козырь. Он выудил из рукава связку самодельных амулетов и предложил:
– Тем, кто посмотрит выступление, подарю амулеты. Штучная работа! Мимо не проходите, трюки поглядите!
Услышав про дармовщину, зрители снова сомкнули ряды и засыпали его вопросами:
– Что за амулеты? В каком храме их освятили? В храме Шэньу?
– А есть такие, чтобы в деньгах была удача? Дайте мне один от бога богатства, пожалуйста!
– Хочу амулет от совершенного владыки Цзюйяна, оставьте мне!
– Такого у меня нет, – ответил Се Лянь. – Могу подарить талисманы от наследного принца Сяньлэ, их освятили в храме Водяных Каштанов. Результат гарантирован!
Естественно, гарантирован. Другим богам ежедневно молились тысячи верующих – в ушах гудело от их голосов, приходилось даже поручать часть прошений чиновникам рангом пониже, а о Се Ляне разве что несколько человек в день вспоминали. Ну и от кого тут скорее дождёшься помощи?
Но люди принялись насмехаться:
– Что за чушь! Никогда о таком не слышали!
– Ничего страшного, – ответил Се Лянь. – Храм Водяных Каштанов находится в семи ли отсюда, в одноимённой деревне. Приходите когда угодно, необязательно даже приносить благовония…
Но толпа окончательно потеряла интерес и вмиг рассосалась. Не удосужившись даже отойти подальше, люди повыкидывали амулеты, которые только что вырывали из рук принца. Се Лянь с невозмутимым видом принялся собирать талисманы и стряхивать с них пыль и вдруг заметил прямо перед собой ноги в тряпочных башмаках. Принц поднял голову и увидел Лан Ина, тот пристально смотрел на принца своими чёрными глазами, сверкающими из-под повязок.
– Что такое? – ласково спросил Се Лянь. – Ступай посиди с Гуцзы, а я скоро закончу.
Лан Ин молчал. Вдруг распахнулись ворота большой усадьбы на другой стороне улицы, и из них с криком «Шарлатан!» вышвырнули какого-то человека.
Случайные прохожие кинулись поглазеть на скандал; по амулетам, которые Се Лянь не успел поднять, пробежались несколько десятков ног, окончательно смяв их и испачкав. Принц молча посмотрел на это и махнул на амулеты рукой. Он послал Лан Ина присмотреть за Гуцзы, а сам последовал за зеваками – узнать, что произошло. У ворот усадьбы стояли двое: мужчина – судя по виду, богатый купец – и лекарь преклонных лет; они отчаянно спорили.
– Что ты мне вчера сказал, когда пришёл? – сердито взревел купец. – Якобы всё хорошо, нет повода для беспокойства! А что сегодня? Моя жена не падала и не травилась – что ж с ней внезапно стало?
– Но это правда, – заспорил врач. – Когда я осматривал вашу супругу, она была в полном порядке! Мне кажется, вам в этом деле не доктор нужен, а даос!
От этих слов купец совсем рассвирепел и, подбоченившись, ткнул в лекаря пальцем:
– Мой сын ещё жив, ребёнка жена не потеряла, а ты уже каркаешь, на тёмные силы намекаешь! Смотри, донесу на тебя куда следует – по миру пущу!
Врач схватил в охапку свою сумку и воскликнул:
– Да жалуйтесь сколько хотите, только сердце у неё бьётся странно! За всю жизнь я такого не встречал!
Из толпы послышались советы:
– А вы попробуйте другого врача!
– Может, правда монаха позвать?
Се Лянь почувствовал, что дело тут нечисто, и поднял руку:
– Послушайте, пожалуйста. Я как раз даос.
Все повернули головы в его сторону, и по толпе пробежал удивлённый шёпот:
– Так ты разве не уличный артист?
– Надо же как-то на хлеб зарабатывать, – вежливо ответил Се Лянь. Затем он вышел вперёд и предложил купцу: – Не могли бы вы сопроводить меня к вашей супруге, чтобы я её осмотрел?
Внезапно из усадьбы донеслись перепуганные женские крики. Купец уже был готов принять любую помощь, как утопающий, хватающийся за соломинку: позабыл про другого врача, схватил «монаха» под руки и увлёк в покои, а принц, в свою очередь, потянул за собой вышвырнутого из дома лекаря.
В комнате, куда их привели, весь пол был залит кровью, а на большой кровати под расписным пологом лежала молодая женщина. Лицо её побледнело; она сходила с ума от боли и каталась бы по постели из стороны в сторону, обнимая живот, если бы её не держали пожилые дамы и служанки. Как только Се Лянь переступил порог, спина его покрылась холодным потом: принц почувствовал невероятно мощный поток тёмной энергии, и исходил он из живота беременной!
Се Лянь тотчас же преградил путь следовавшим за ним и воскликнул:
– Стойте! С ней что-то не так!
– Она что, рожает? – в ужасе завопил купец.
Врач и пожилые дамы возмущённо рявкнули в ответ:
– Какие роды?! Срок всего пять месяцев!
Тогда хозяин опять накинулся на доктора с упрёками:
– Тогда что происходит? Ты понятия не имеешь, чем она больна, шарлатан паршивый! И даже пульс слушать не умеешь!
– Помолчите! – велел Се Лянь.
Он видел, что женщина вот-вот потеряет сознание. Принц ловко выхватил из ножен Фансинь. При виде смертоносного оружия с чёрным как смоль лезвием длиной несколько чи[3 - Чи – около 0,3 метра.] присутствующие испуганно заголосили:
– Ты что задумал?!
Се Лянь опустил руку, а меч завис на месте!
Все остолбенели. Фансинь парил в воздухе остриём вниз, указывая на круглый живот женщины. Меч словно жаждал крови, и собравшиеся вдруг заметили, как живот беременной заходил ходуном. Внутри что-то вздулось и заметалось то влево, то вправо. Через пару мгновений женщина отчаянно закашлялась, и изо рта её вылетело облако чёрного дыма!
Уже заждавшийся Фансинь рассеял это облако одним ударом, а жена купца горестно вскрикнула:
– Мой сын! – и обмякла на кровати, лишившись чувств.
После этого Се Лянь вернул меч в висящие за спиной ножны и сказал врачу:
– Теперь можно.
Но лекарь замер как истукан и никак не мог отойти от увиденного. Се Ляню пришлось помахать рукой прямо у него перед лицом, только тогда он очнулся и направился к постели больной. На лице хозяина заиграла радость:
– Мой сын в порядке?
Измерив пульс, врач ответил с дрожью в голосе:
– Ребёнка… больше нет…
Купец остолбенел, помолчал недолго, а потом вскинулся в гневе:
– Как так? У неё что, выкидыш?
Се Лянь обернулся к нему и сказал:
– Не выкидыш, плод просто исчез.
– Разве это не одно и то же? – удивился торговец.
– При выкидыше понятно, что произошло с плодом. В данном случае он раньше был во чреве, а теперь его просто не стало.
И действительно, ещё недавно круглый и надутый живот женщины неестественно быстро уменьшился, хотя с виду она никак не пострадала.
– Но мой сын только что был внутри! – не унимался купец.
– Там был не ваш сын, – вздохнул Се Лянь, – а это чёрное облако!
После того как врач удостоверился, что женщина просто в обмороке и её жизни ничто не угрожает, они покинули комнату.
– Уважаемый даос, как к вам обращаться? – спросил хозяин. – Из какого храма вы пожаловали? Какому божеству поклоняетесь?
– Не нужно церемоний, можете звать меня по фамилии, Се. – Принц хотел добавить, что пришёл из святилища Водяных Каштанов, но внезапно передумал и выпалил: – Я из храма Тысячи Фонарей.
Сказав это, он почему-то залился краской.
– Надо же, – удивился купец. – Никогда о таком не слышал. Это, наверное, очень далеко отсюда?
Се Лянь и сам не знал ответа, он только неопределённо хмыкнул.
Когда с формальностями было покончено, хозяин наконец вернулся к волнующей его теме:
– Уважаемый даос, что же это за демон? – с трепетом спросил он. – Получается, внутри моей супруги всё время находилось… чёрное облако?
Когда разговор зашёл о деле, Се Лянь сразу принял строгий вид:
– Сложно сказать. Вчера, когда приходил лекарь, ваша жена хорошо себя чувствовала, верно? Скорее всего, и пульс тогда был ровный. А сегодня он сбился; значит, беда случилась накануне. Может, вы помните, чем вечером занималась больная? Не замечали ничего необычного?
– Вчера вечером ничего не происходило, супруга моя дом не покидала! После того как она зажгла благовония в храме Цзюйяна и он послал нам этого ребёнка, она специально поставила дома алтарь, наружу носа не казала, не выходила даже из внутренних покоев: молилась дни напролёт. Такой набожной стала!
От одной мысли, что Фэн Синь об этом узнает, Се Ляню поплохело. Он ещё немного поразмыслил и спросил:
– А снов странных у неё не было?
Купец встрепенулся:
– Точно! Были!
Се Лянь оживился, а хозяин принялся рассказывать:
– Уважаемый даос, воистину вам всё известно! Ночью ей действительно приснилось странное: будто с ней играл какой-то ребёнок и звал её матушкой. Она проснулась, потому что почувствовала, будто что-то пихнуло её в живот. С восторгом сказала, что это, наверное, малыш захотел поскорее увидеть родителей и передаёт нам весточку. Я тогда над ней ещё посмеялся!
Се Ляню всё стало ясно.
– Проблема в ребёнке, который ей приснился. – После небольшой паузы принц уточнил: – А сколько ему было лет? Как выглядел? Об этом супруга не рассказывала?
Купец от страха покрылся холодным потом.
– Боюсь, сейчас она уже и не вспомнит. Когда мы с ней это обсуждали, сказала, что про возраст не уверена, вроде бы совсем кроха – на ручки просился и был очень лёгкий…
Се Лянь подумал с минуту и продолжил:
– Я задам вам пару вопросов. Прошу отвечать честно, иначе до истины мы не докопаемся. Во-первых, нет ли у вас младших жён, которые боролись бы за ваше внимание? И во-вторых, пыталась ли ваша супруга раньше избавиться от ребёнка?
Про младших жён он спросил, чтобы узнать, не могла ли одна из них наложить проклятие. Если женщина, годами сидящая взаперти, заревнует, она на что угодно способна. А про вытравленный плод интересовался, потому как, если провести процедуру неправильно, обиженная душа ребёнка останется в теле матери и не позволит родиться новому.
Под строгим взглядом Се Ляня купец быстро всё признал: обе догадки принца попали в цель. Мало того, что в усадьбе жили сразу несколько младших жён, которые целыми днями непрестанно ругались между собой, так хозяин ещё на стороне любовницу завёл и та ждала удобного случая войти в дом на законных правах. Затем служанка поведала, что беременность у госпожи не первая. Будучи ещё простой наложницей, та с помощью метода, который посоветовал ей какой-то бродячий лекарь, определила пол ребёнка – то была девочка. Чтобы стать старшей женой, ей требовалось произвести на свет сына, и тогда она выпила лекарство, избавившее её от нежеланной тяготы.
От этих историй у Се Ляня голова распухла.
– Уважаемый даос, – нервно спросил хозяин, – а если это нерождённая девочка нам мстит?
– Вполне возможно, но наверняка трудно сказать. Ведь ваша супруга не говорила, какого пола был ребёнок во сне и сколько ему лет.
И тут купец задумался:
– Но если это чёрное облако только вчера вечером забралось жене в живот… то куда же подевался мой сын?

Глава 94
Демоническое дитя во чреве. Новые неприятности на ровном месте
Часть вторая
– Возможно, его съели, – сказал Се Лянь.
– Съе… съели? – Хозяин даже заикаться начал.
Принц кивнул, и тогда купец спросил:
– Уважаемый даос, что же теперь делать? У меня ещё одна жена на сносях, а ну как эта нечисть опять заявится?
Се Лянь поднял руку:
– Не надо беспокоиться. Ответьте мне на последний вопрос: не помнит ли ваша супруга, где во сне встретила этого ребёнка?
Купец задумался.
– Она вроде как заметила, что в большой комнате, но без подробностей. Это же просто сон, кто на детали внимание обращает? – Он заскрипел зубами и добавил: – Я… я только в сорок с лишним наконец обрадовался, что дождался сына, и того не стало. Горе мне! Уважаемый даос, можете ли вы поймать этого демона и убить? Нельзя допустить, чтобы он опять причинил вред моей семье!
– Не волнуйтесь, – заверил его Се Лянь. – Я сделаю всё, что в моих силах.
Купец воодушевился и потёр руки:
– Отлично, просто отлично. Я вас щедро вознагражу, за мной не постоит! Что вам понадобится для дела?
– Награда не обязательна. А вот ваша помощь весьма пригодится. Во-первых, дайте мне какую-нибудь женскую одежду, достаточно широкую, чтобы мужчина мог в неё влезть. А ещё потребуется прядь волос вашей супруги, чтобы провести обряд.
– Записывай, записывай! – приказал купец слуге.
– Во-вторых, – продолжил принц, – накажите своей беременной жене, чтобы ложилась в другой спальне, и, где бы ни находилась, днём или ночью, если услышит, как детский голос зовёт её матушкой, пусть не отвечает. Лучше вообще рта не раскрывать. Хотя обычно, когда человек видит сон, он не понимает, что спит, его рассудок затуманен… Но если вы будете постоянно твердить ей об этом, зудеть, как комар над ухом, то, возможно, она всё же запомнит и это сработает.
Торговец согласился, и Се Лянь добавил:
– В-третьих, со мной двое мальчишек. Будьте добры, позаботьтесь о них, для начала хорошенько накормите.
– Какие мелочи! – воскликнул хозяин. – Я готов выполнить хоть сотню подобных поручений!
Наконец пришёл черёд самой последней, самой важной просьбы.
– И четвёртое… – Принц достал из рукава амулет, освящённый в обители Водяных Каштанов, и торжественно протянул его купцу двумя руками: – Пожалуйста, скажите громко: «Ваше высочество наследный принц, прошу, защитите меня!» Тогда помощь вам зачтётся моему монастырю.
* * *
Ночью Се Лянь переоделся в дамское платье.
Ему уже не раз доводилось рядиться женщиной, но беременной он притворялся впервые. На причёску и макияж ушло не более четверти часа, затем он запихнул себе подушку под подол и спрятал под неё локон, срезанный с головы хозяйки. После этого принц улёгся на кровать, расслабился, ровно задышал и вскоре провалился в глубокий сон.
Спустя какое-то время он открыл глаза и увидел перед собой уже не спальню младшей жены купца, а роскошные покои.
Первым делом Се Лянь проверил своё оружие. Убедившись, что меч на месте, он немного успокоился: как-никак Фансинь был магическим клинком и их тесно связывали невидимые силы. Принц осторожно сел и ощутил под руками что-то липкое. Се Лянь поднёс ладони к лицу, затем опустил взгляд и обнаружил, что постель покрыта пятнами свежей крови. Она ещё не успела засохнуть, и он перемазался с ног до головы.
Другой бы испугался, но Се Ляня таким было не удивить. Он слез с кровати, сделал пару шагов и тут почувствовал, как что-то упало. Наклонившись, принц увидел подушку, быстро поднял её и запихнул обратно. Но едва он сделал ещё два шага, та вывалилась снова. Пришлось придерживать её под платьем обеими руками, пока он озирался по сторонам.
Се Лянь, выросший во дворце, с детства обладал тонким вкусом и мог отличить красоту от пошлости. С его точки зрения, покои, в которых он очутился, обставлены были хоть и роскошно, но слишком уж вычурно: не то трактир, не то публичный дом. Вдобавок помещение было украшено в старинном стиле, словно строили его несколько сотен лет назад. Принц так и не смог определить, где же находится.
По крайней мере, он пришёл к выводу, что это не похоже на козни нерождённой дочери богатого купца: видения, которые насылает злой дух, ограничены его собственным опытом, и такое древнее здание могло существовать только в памяти духа, которому самому уже несколько сотен лет. Се Лянь обошёл весь дом, никого не обнаружил и возвратился в первую комнату.
То была женская спальня; помимо кровати в ней стояли туалетный столик и незапертый шкаф. В нём Се Лянь обнаружил кое-какие детские одёжки, а ещё кукол, погремушки-барабанчики и другие игрушки. Изучив вещи, он заключил, что все они абсолютно новые. Вероятно, хозяйка очень дорожила этими предметами и к ребёнку относилась с глубочайшей нежностью и любовью.
Се Лянь ещё немного порылся в вещах и вдруг застыл от изумления: среди них лежал защитный амулет – и не абы какой, а из его собственного храма!
В сомнении принц несколько раз тщательно осмотрел находку. Талисман был не похож на те, что он делал сейчас, собственноручно собирая в горах травы, сплетая их, нанося рисунок и обвязывая готовое произведение красной нитью. О нет, этот амулет был изготовлен восемьсот лет назад, на пике славы наследного принца – в то время подобные имелись у большинства жителей Сяньлэ. Их делали из материалов наивысшего качества и покрывали самыми изысканными узорами. Се Лянь сразу понял, откуда амулет и в каком храме освящён.
Неужели хозяйка этих покоев когда-то была его последовательницей?
Тут гробовую тишину нарушил звонкий хохот. Смех ребёнка, раздавшийся так внезапно, разнёсся эхом по всему дому, и невозможно было сказать, откуда именно он звучит.
Се Лянь не подал виду, но задумался: «Как странно… Смех кажется мне знакомым. Но откуда?»
Внезапно у него в голове затянул песенку тоненький голосок: «Молодая невеста, молодая невеста, молодая невеста в красном свадебном паланкине… со слезами на глазах переходит горный пик, под свадебным покрывалом не мелькнёт улыбка…»
Это же тот самый голос, который преследовал его на горе Юйцзюньшань!
Се Лянь пришёл в себя, и одновременно с этим оборвался детский смех. Принц торопливо обернулся, но позади никого не было.
После тех событий он спрашивал других небожителей о духе ребёнка, но на горе того не обнаружили. Се Лянь единственный слышал его – выходит, тот являлся принцу уже во второй раз… Что это – совпадение или нарочно подстроенная встреча?
Теперь малыш позвал:
– Матушка…
Его голос раздавался совсем близко, но Се Лянь по-прежнему не мог определить, откуда он исходит. Принц не проронил ни слова, затаил дыхание и прислушался.
После долгого молчания голосок попросил:
– Матушка, возьми меня на ручки.
И тут Се Лянь наконец понял: голос звучал из его собственного живота!
Всё это время он обеими руками поддерживал под платьем подушку и лишь теперь с изумлением обнаружил, что она как-то незаметно потяжелела. Он шлёпнул по ней, и с хлопком из-под подола что-то выкатилось – Се Лянь еле успел разглядеть бледного младенца. Тот изрыгнул изо рта какой-то сгусток, быстро отполз в темноту и исчез. Принц присмотрелся: существо выплюнуло несколько комков ваты да прядь чёрных волос. Похоже, обряд сработал: тварь изначально намеревалась съесть «ребёнка» Се Ляня, так же как съела дитя предыдущей роженицы, но в итоге заглотила лишь содержимое подушки. Сразу за этим существо вновь горестно воскликнуло:
– Матушка!
Но как бы оно ни умоляло, как бы жалобно ни взывало, Се Лянь оставался невозмутим и даже рта не раскрывал. Принц уже определил, что перед ним дух младенца, а комната – место, где жил он сам или его мать. Форма его постоянно менялась, а если бы он умер в возрасте нескольких лет, то остался бы малышом навсегда. Похоже, существо и само не знало, как должно выглядеть, вот и представало то чёрным облаком, то смутной белой тенью. Да и одежду из шкафа явно никто не носил. А если добавить к этому жуткие пятна крови на кровати, можно сделать вывод, что у хозяйки комнаты случился выкидыш. Но ребёнок, которого она не родила, уже сформировался в утробе, в нём пробудилось сознание. Превратившись в духа, он захотел вернуться в чрево матери и использовал для этого супругу купца.
Он назвал её во сне матушкой, и роковой ошибкой стало то, что она ответила. Как известно, между матерью и ребёнком есть особая связь: стоило ей открыть рот, и она дала своего рода разрешение – предоставила нечисти возможность проникнуть в её тело. Дух влетел через рот, пробрался в живот, поглотил зародыш и занял его место. Хоть Се Лянь и был мужчиной, он не знал наверняка, не попытается ли дух проделать с ним то же самое, и на всякий случай хранил молчание.
Стиснув зубы, принц взял в руку меч и отправился искать следы ребёнка. Интуиция редко подводила Се Ляня, скрытую опасность он чувствовал сразу – сказывался опыт множества сражений. Он мог не глядя взмахнуть клинком и поразить затаившуюся тварь. В созданной ею иллюзии удары Се Ляня были куда слабее, и всё же нечисти они явно не нравились. Побродив какое-то время по дому, принц вдруг почувствовал резкую боль в ступне и замедлил шаг.
Поняв, что Се Лянь попался в его ловушку, дух ехидно хмыкнул. Голосок его был по-прежнему нежен, но смех этот звучал настолько злобно и не по-детски, что волосы становились дыбом. Се Лянь с невозмутимым лицом сделал мечом ещё один меткий выпад – и вновь угодил в цель!
Дух ребёнка взвизгнул и, получив серьёзный удар, спрятался от Се Ляня подальше. Лишь тогда принц опустил голову и глянул на подошву – оказалось, он наступил на небольшую острую иглу, что торчала из пола. Наверняка дух воткнул её здесь нарочно, чтобы заставить принца вскрикнуть от боли, да только просчитался: Се Лянь прекрасно владел собой. Что ему иголка – если нужно, принц не проронил бы ни звука, даже сомкнись на его ноге капкан шириной несколько чи.
Игла вошла очень глубоко; стоило бы её вытащить, но Се Лянь не хотел останавливаться: почуяв скорое поражение, противник мог попытаться сбежать и отправиться отравлять жизнь другим людям. Пришлось продолжить погоню, не обращая внимания на боль. Впрочем, вскоре она прошла, и принц припустил за беглецом во всю прыть. Он обыскал дом, но нечисти и след простыл. Едва Се Лянь подумал, что тварь испугалась, окно неподалёку распахнулось само собой, хотя никакого ветра не было.
Принц моментально подскочил к нему, выглянул и замер от удивления: снаружи не оказалось ничего… ни улиц, ни гор, ни прохожих – только глубокий пруд.
На другом берегу стоял дом, за столом сидели Лан Ин и Гуцзы. Они спокойно ели и даже не догадывались, что прямо над ними клубится густой чёрный туман, который заливается игривым смехом и тоненько кричит:
– Матушка! Матушка!
Страх сковал сердце Се Ляня. Он бездумно схватился за оконный переплёт и хотел было предупредить мальчиков об опасности, но вспомнил, что рот открывать нельзя, и сдержал порыв.
Принц не знал наверняка, может ли дух затащить Лан Ина и Гуцзы в созданную им иллюзию. Ведь если так, вред, нанесённый детям здесь, станет реальным. Се Лянь хотел найти какую-нибудь вазу и запустить в их сторону, чтобы подать знак, но в комнате не нашлось ничего подходящего. Стол или стул не добросить, а дома? разделяет пруд – остаётся разве что плыть.
Гуцзы, отяжелев от сытости, зевнул, и чёрный туман заклубился с новой силой, словно намереваясь вот-вот скользнуть ему в рот.
Дети плохо защищены – тварь могла проникнуть в тело мальчика, не дожидаясь разрешения. Времени на размышления не осталось; переправиться через пруд Се Лянь бы тоже не успел и потому принял решение.
– Закройте рты и бегите! – закричал принц.
От этого вопля Лан Ин и Гуцзы вздрогнули, крепко сжали губы и в страхе выскочили из-за стола, а дух ребёнка над ними моментально исчез – но лишь для того, чтобы в следующую секунду взорваться чёрным облаком перед Се Лянем!
Позвав мальчиков, принц сразу захлопнул рот. Увы, поздно: он почувствовал, как в глотку скользнуло что-то холодное, чёрный дым проник в живот и будто в один миг заморозил все внутренности. Се Лянь сжал зубы, быстро сорвал с себя несколько амулетов, вытащил из них ароматные травы и бумагу с заклинаниями, с усилием разжевал и проглотил. Вскоре у него защекотало в горле, и он резко выплюнул сгусток тумана.
Се Лянь прикрыл рот рукавом и закашлялся так, что на глазах выступили слёзы. Ни на секунду он не переставал размышлять, как действовать дальше, ведь туман никуда не исчезал и продолжал окутывать принца по пояс. Тогда он опёрся на оконный переплёт, сгруппировался и прыгнул в пруд.
Подняв тучу брызг, принц нырнул как можно глубже. Затем затаил дыхание и принял позу для медитации: руки сложил на груди, ноги скрестил в позе лотоса, позволяя своему телу медленно опускаться в ледяной воде. Когда сердцебиение выровнялось, Се Лянь посмотрел вверх и смутно увидел, что чёрное облако клубится над ним, закрыв собой всю поверхность пруда. Как только принц всплывёт, ему потребуется сделать глубокий вдох – и тут же он втянет в себя душу младенца. Нехорошо получится, если у приличного мужчины вдруг вырастет пузо, как у беременной. Теперь же у Се Ляня было время спокойно продумать план действий, и вскоре его посетила идея.
– Допустим, я его проглочу… – подумал он. – А следом проглочу Фансинь!
Когда он зарабатывал выступлениями на улицах, то хорошо освоил этот трюк. Скорее всего, принц поранится, но куда важнее пленить злобного духа.
Приняв решение, Се Лянь расцепил руки и поплыл наверх. Вдруг раздался глухой всплеск, и в следующий момент взор принца заволокло чем-то ослепительно красным, а по воде разметались иссиня-чёрные волосы. Пытаясь разглядеть в поднявшейся пене хоть что-то, Се Лянь заморгал, с усилием отвёл от глаз опутавшие его шёлковые нити волос и хрустальные пузырьки, а затем ощутил прикосновение чьих-то сильных рук: одна обняла его за талию, а вторая приподняла подбородок. В следующее мгновение он почувствовал, как к его губам прильнуло что-то нежное и прохладное.

Глава 95
В смятенье ум, но сердце знает правду
Часть первая
Се Лянь широко распахнул глаза от неожиданности.
Никогда прежде с ним не случалось подобного. Во-первых, никто не осмеливался, а во-вторых, просто-напросто не смог бы. Но сейчас всё произошло слишком быстро, подобно наваждению, Се Лянь не был готов к столь стремительному развитию событий – вот и попался. В смятении он попытался оттолкнуть от себя чужака и по неосторожности наглотался воды. С бульканьем из его рта вылетела вереница пузырей, подобная нити хрустальных бусин. Незнакомец сильнее обхватил его за талию; руки Се Ляня, которыми он махал отчаянно и беспорядочно, оказались тесно прижаты к груди, и он больше не мог пошевелиться. Губы вновь запечатал поцелуй – теперь он стал ещё глубже, и Се Лянь почувствовал, как незнакомец вдохнул ему в рот облачко воздуха. Растерянный, неспособный сопротивляться, принц наконец взглянул в лицо этому загадочному человеку – и узнал Хуа Чэна.
Он тут же прекратил вырываться, а в голову полезли нелепые, неуместные в такой ситуации мысли. Например: «Понятно, почему он такой холодный, – это же демон. Но если они не дышат, как он передаёт мне воздух? А демоны что, не тонут?»
Встретившись взглядом с Хуа Чэном, Се Лянь сначала замер, а потом снова начал дёргаться. Он бился и трепыхался, словно глупая утка, что разучилась плавать, но Хуа Чэн с лёгкостью пресёк эти его потуги. Продолжая обнимать принца, он устремился вместе с ним вверх, и вскоре оба поднялись на поверхность.
Под водой было холодно, и воздух снаружи тоже был ледяным, однако тело Се Ляня пылало. Как только они вынырнули, он попытался отвернуться, но чёрное облако продолжало висеть над прудом и, заметив их появление, хищно устремилось вперёд, спеша отрезать пути к отступлению. Едва Се Лянь немного отстранился, Хуа Чэн положил руку ему на затылок и прижал к своим губам ещё плотнее. Не успев прерваться и на мгновение, их поцелуй стал только крепче. Се Лянь готов был вот-вот потерять сознание, губы его саднили и горели. Будь это кто-то другой, он бы давно пырнул его мечом, но что делать с Хуа Чэном, понятия не имел. От отчаяния у него даже выступили слёзы. И тут краем глаза принц увидел, как из воды вокруг них взмыл несметный рой серебряных бабочек!
С пронзительным свистом они выстрелили из пруда, подобно фейерверку, крылышки их отливали блеском острой стали. Они налетели на дух ребёнка, изрезали этот сгусток тумана в клочья, раскидав ошмётки по сторонам, – тот только и мог пронзительно визжать от боли. Однако на этом они не успокоились: бабочки накрыли то, что осталось от духа, плотным куполом, не позволяя ему сбежать. Тот метался из стороны в сторону, но тщетно. Хуа Чэн, не поднимая взгляда, вновь нырнул в воду, продолжая сжимать в объятиях Се Ляня.
Прошло довольно много времени, прежде чем они отстранились друг от друга. Освободившись, Се Лянь опять выпустил изо рта стайку пузырей, а Хуа Чэн махнул рукой и бросил кости. Несмотря на то, что они были под водой, кубики быстро завращались и, подняв небольшой вихрь, замерли на месте. Мгновение – и небожитель с демоном вновь вынырнули на поверхность поблизости от берега.
Хуа Чэн, обнимая Се Ляня, поплыл к суше. Принц не понимал, где очутился: мерцали огни и слышались человеческие голоса, но непонятно, как далеко. Позади серебряные бабочки, образовав своего рода клетку вокруг духа ребёнка, взлетели и устремились на свет. В воздухе повис последний долгий и горестный крик:
– Матушка!
Наконец они выбрались из пруда и тяжело опустились на землю друг напротив друга.
С их последней встречи прошло всего несколько дней, но принцу казалось, что они не виделись куда дольше. В любом образе Хуа Чэн был хорош по-своему; на этот раз он, казалось, повзрослел на пару лет, а стекающие по лицу капли придавали ему особый шарм. Иссиня-чёрные волосы, бледная, как мрамор, кожа, в тонкую косицу у правой щеки аккуратно вплетена красная нить. Се Лянь впервые заметил, что линия волос Хуа Чэна образует на лбу изящный перевёрнутый треугольник, так называемый «вдовий мыс». Повязка на глазу придавала его облику некий налёт опасности, оттеняя это изящество и делая его красоту практически идеальной.
Хуа Чэн свёл брови, словно пытаясь сдержать бушующие внутри эмоции. Он откашлялся, и, когда заговорил, его голос звучал ниже обычного:
– Ваше высочество, я…
Се Лянь вымок до нитки; его губы опухли и раскраснелись, взгляд остекленел.
– Я… я… я… – забормотал он и вдруг неожиданно для самого себя выпалил: – Я хочу есть.
Хуа Чэн застыл в изумлении, а принц, который никак не мог прийти в себя, вновь попробовал собраться с мыслями и промямлил заплетающимся языком:
– То есть нет. Я… я… я хочу спать.
Он отвернулся, встал на колени и начал шарить руками по земле, будто что-то потерял.
– Что ты ищешь? – спросил Хуа Чэн.
Се Лянь неосознанно избегал его взгляда.
– Одну вещь, – ответил он. – Шляпу. Где моя шляпа?
Со стороны могло показаться, что с принцем беда: умом тронулся. На самом же деле Се Лянь с непривычки просто не мог совладать с нахлынувшими чувствами. Он пополз в сторону на четвереньках, приговаривая:
– Не могу найти. Мне надо идти. Мне надо домой и поесть. Надо собирать мусор…
– Прости, – сказал Хуа Чэн.
Почувствовав его приближение, Се Лянь подскочил и отчаянно завопил:
– Мне пора!
– Нет! – ответил Хуа Чэн.
Се Лянь бросился было наутёк, но, не пробежав и несколько шагов, подвернул ногу и опять упал. Он обернулся и увидел, что за ним тянется кровавый след. Оказывается, игла, уколовшая ступню, уже вошла в ногу целиком. Хуа Чэн схватил его за лодыжку и спросил изменившимся от волнения голосом:
– Что с тобой?
Се Лянь попытался вырваться:
– Ничего-ничего, даже не больно. Я в порядке!
– Да быть того не может! – В тоне Хуа Чэна послышались сердитые нотки.
Он потянулся, явно намереваясь снять с принца обувь, но тот закричал:
– Нет, нет, нет!
Се Лянь орал и изо всех сил пытался отползти, но Хуа Чэн не отпускал его ногу. Эта шумная потасовка наконец привлекла внимание окружающих: поднялся переполох, и их окружила толпа жутких чудищ.
– Ишь какие смелые! Чьих будете? Не знали, куда попали? Жить надоело – ещё разок помереть не терпится?
Присмотревшись, они мигом сменили тон:
– Ой… мамочки, да это никак хозяин! – и стройным хором приветствовали: – Здравствуйте, уважаемый глава города!
Се Лянь с трудом удержался от горестного воя. Ему хотелось закрыть лицо руками: оказывается, они в окрестностях Призрачного города!
Некоторых монстров он уже мельком видел здесь прежде, например того, с кабаньей головой. Принц и князь демонов сидели на земле мокрые с головы до ног, при этом Хуа Чэн продолжал держать Се Ляня за лодыжку. От нелепости этой ситуации принц даже немного пришёл в себя. А чудища, опознав хозяина, обрадовались и принялись предлагать наперебой:
– Господин, вы кого-то насиловать собрались? Так мы вам поможем! Давайте подержим!
– Прочь! – рявкнул Хуа Чэн.
Демоны поспешно отбежали – вмешиваться они теперь не осмеливались, но глядели издалека во все глаза. Се Лянь был готов под землю провалиться, когда Хуа Чэн поднялся, подхватил его на руки и, тяжело ступая, направился в сторону города.
Принц по-прежнему был в женской одежде; хорошо, уже без подушки под платьем, а то картина вышла бы ещё позорнее. Впрочем, пережитый страх наконец заставил его взять себя в руки. Он попытался вырваться, но безуспешно. Тогда Се Лянь откашлялся и сказал:
– Саньлан, прости. Я, кажется, сошёл с ума. Выставил себя на посмешище…
Произошедшее сильно потрясло его, оно и понятно: прежде ему не доводилось испытывать подобного. Всякое бывало: за минувшие сотни лет его не раз пытались совратить своими прелестями демоницы, – но в такой неловкой, постыдной ситуации он оказался впервые. Как вообще могло такое случиться? На ум пришёл только один ответ: возможно, дело в том, что советник учил принца сопротивляться женским чарам, но о мужчинах речи не было. Не имея никакого опыта в подобных делах, он оказался застигнут врасплох.
Подумав о своём недавнем поведении, Се Лянь вспотел от стыда: «Я явно перегнул палку. Саньлан хотел помочь, а вместо благодарности получил донельзя перепуганного юнца!»
– Ничего подобного, – возразил Хуа Чэн. – Это я грубо перешёл границы дозволенного. Прими мои искренние извинения, гэгэ.
Поняв, что тот не в обиде, Се Лянь выдохнул с облегчением.
– Надо было действовать срочно, ты сделал что мог. Ничего страшного же не произошло… – Тут он вспомнил о задании, с которого всё началось. – Точно! Саньлан, откуда ты так внезапно появился? И что теперь с духом ребёнка?
Хуа Чэн ответил не терпящим возражений тоном:
– Сначала вылечим твою рану.
За разговором они добрались до роскошного здания. Се Лянь поднял голову и увидел надпись: «Дворец невероятного наслаждения».
Принц задумался: «Неужели дворец, который я спалил, уже восстановили? Да ещё с такой точностью, что не отличить от прежнего…» – но спрашивать постеснялся.
Хуа Чэн занёс его внутрь и усадил на кушетку из чёрного нефрита. Сам опустился на колени, поднял раненую ногу принца и стал тщательно изучать место укола, из которого сочилась кровь.
Эта поза Се Ляня откровенно смутила.
– Так нельзя! – воскликнул он и попытался подняться, но Хуа Чэн силой усадил его обратно, а потом проворно снял с принца обувь и носки.
Пострадала как раз та нога, на которой Се Лянь носил проклятую кангу. Чёрные оковы резко контрастировали с белоснежной кожей, но взгляд Хуа Чэна лишь скользнул по мягким изгибам лодыжки. Затем демон прижал ладонь к ране и сказал:
– Возможно, будет немного больно. Не терпи, гэгэ… Если хочется, лучше кричи.

Глава 96
В смятенье ум, но сердце знает правду
Часть вторая
– Я… – начал было Се Лянь, но не договорил.
Он почувствовал, как Хуа Чэн чуть надавил, и от ноги по всему телу распространилась режущая боль, отчего принц невольно поёжился.
Демон действовал предельно осторожно, а Се Лянь был привычен к боли. Он хотел сдержаться, но почему-то перед Хуа Чэном ему не удавалось скрывать свои эмоции – возможно, дело было в тех словах… Почувствовав, как сжался Се Лянь, Хуа Чэн покрепче ухватил его лодыжку и тихо сказал:
– Всё хорошо. Сейчас это закончится. Не бойся.
Принц покачал головой. Хуа Чэн ещё осторожнее взялся за его ногу, сделал несколько быстрых движений, а когда поднял руку, меж пальцев оказалась зажата тонкая игла.
– Готово, – сказал он. – Теперь порядок.
Се Лянь присмотрелся: игла отливала зловещим блеском. Хуа Чэн чуть сдавил её, и она с хрустом превратилась в облачко чёрного дыма, который рассеялся в воздухе. Увидев это, Се Лянь на время позабыл о других переживаниях и сказал, нахмурившись:
– Сколько же тут ненависти. Разве может душа младенца обладать такой мощью?
Хуа Чэн поднялся с колен.
– Да. Уверен, это не просто неупокоенный дух.
В этот момент вошёл слуга в маске. Он почтительно склонил голову и двумя руками протянул Хуа Чэну керамический сосуд. Се Лянь непроизвольно бросил взгляд на запястья мужчины, ожидая увидеть проклятую кангу, однако на этот раз они были скрыты рукавами одежд. Хуа Чэн поднял сосуд на уровень глаз и внимательно осмотрел, а затем обернулся и передал сидящему на нефритовой кушетке Се Ляню. Не успел принц взять его, как услышал глухой детский плач и такие звуки, будто внутри что-то отчаянно бьётся о стенки – того и гляди вырвется наружу. Это заставило принца ещё больше насторожиться.
Он аккуратно принял сосуд и отогнул край печати – самую малость, чтобы можно было заглянуть под неё. От увиденного по спине Се Ляня пробежал холодок.
Внутри лежало нечто, напоминающее человеческий зародыш, – комок искажённой плоти, у которого едва-едва обозначились ручки и ножки, а головку окутывало тёмное облако.
Се Лянь тут же захлопнул крышку.
– Так вот оно какое… – протянул он.
Принц слышал о подобном: у беременной на небольшом сроке заживо вырезали плод и превращали в демона, чтобы использовать в своих целях – натравливать на врагов, защищать себя либо приносить в дом удачу. Судя по всему, жертвой такого злодеяния стала последовательница Се Ляня – иначе зачем хранить его амулет в вещах нерождённого ребёнка?
После короткой паузы принц сказал:
– Саньлан, духа поймал ты, поэтому я должен спросить: можно мне взять его с собой, чтобы во всём разобраться? Дело в том, что это уже вторая наша встреча – в первый раз я наткнулся на него на горе Юйцзюньшань. Не знаю, совпадение это или здесь кроется что-то большее…
– Забирай, если хочешь. Ты поймал бы его и без моей помощи.
– Пожалуй, – улыбнулся Се Лянь. – Но твои методы куда эффективнее.
Он сказал это просто так, не подумав, однако демон вдруг заинтересовался:
– Да? А до моего появления ты как собирался его изловить? Позволил бы залезть в тебя, а потом проглотил меч?
Се Лянь смутился и не ответил: догадка попала прямо в цель.
Хотя Хуа Чэн не выказывал недовольства напрямую, принц всё же почувствовал, что тот сердится. Интуиция подсказывала ему: если он признается, что таков и был план, Хуа Чэн разозлится ещё сильнее. Пока он размышлял, как лучше ответить, желудок его вдруг жалобно сжался, и Се Лянь непроизвольно выпалил:
– Ох, как я проголодался.
Он вспомнил недавние события и залился краской. Теперь ему стыдно было даже поднять глаза на Хуа Чэна: боялся увидеть выражение его лица. Оставалось лишь честно пояснить:
– На этот раз правда проголодался…
После долгой паузы Хуа Чэн фыркнул и рассмеялся.
Принц почувствовал, как тучи, что только что сгущались над головой, рассеиваются.
– Ну ладно, – вздохнул с улыбкой Хуа Чэн и кивнул.
Сначала хозяин хотел устроить пиршество во Дворце невероятного наслаждения, но Се Лянь, едва услышав об этом, сразу понял, что затевается нечто страшно торжественное, и поспешно предложил выйти погулять и заодно поесть где-нибудь без лишних церемоний. Князь демонов согласился.
Во дворце было очень тепло, их одежда быстро просохла. Но женское платье Се Ляня уж слишком бросалось в глаза, поэтому он попросил что-нибудь на замену и переоделся в чистый белый наряд.
Даже на значительном расстоянии от дворца слышались беспрестанные стенания духа ребёнка: он упорно продолжал звать матушку, ни на минуту не замолкая. На счастье, в Призрачном городе отовсюду звучали жуткие вопли и зловещие завывания, и голосок потонул в них, слившись с общим фоном.
На улице, как обычно, было шумно и суматошно, по обеим сторонам стояли лотки с разными местными закусками. Призраки ничуть не изменились, но изменилось их отношение к Се Ляню по сравнению с его прошлым визитом, ведь рядом с ним плечом к плечу шёл сам Хуа Чэн. Хозяева лавок, нелюди престранной наружности, встречали их с улыбками, наперебой приветствовали и сгибались в бесконечных поклонах. «Прямо лиса перед тигром», – невольно подумал принц.
Однако куда больше внимания привлекал сам Се Лянь – сотни и тысячи горящих любопытством глаз рассматривали его, стараясь понять, кто сопровождает князя демонов. Из-за этого принц начал сомневаться, не совершил ли он ошибку, предложив выбраться в город. А вот Хуа Чэн в этом бурлящем потоке различной нечисти, под взглядами толпы, чувствовал себя вполне свободно.
– Чего изволишь? – спросил он.
Се Лянь как раз заметил лоток, с которого подавали еду чуть менее странную, чем в других заведениях. Желая побыстрее покончить с прогулкой, он сказал:
– Может, это?
– Нет, это не подходит, – покачал головой Хуа Чэн.
– Почему?
Вместо ответа Хуа Чэн показал ему на продавца. Тот, увидев, что они остановились возле его лотка, уже в восторге потирал руки, будто давно ждал высочайшего визита. От волнения хозяин бросился усердно намывать столы и скамейки, только вот вместо тряпки воспользовался… своим длинным широким языком.
Он определённо старался – облизанные чашки и плошки сияли как новенькие, на них блестели, переливаясь, капельки слюны, но Се Ляню уже расхотелось здесь есть. Пройдя ещё несколько шагов, он обратил внимание на другое заведение – на вид вполне опрятное. Вывеска у входа гласила: «Наваристый бульон из домашних курочек. Готовим при вас, чистоту гарантируем». Принц остановился и предложил:
– Может, суп?
– Нет, сюда мы тоже не пойдём, – снова возразил Хуа Чэн.
– Что-то не так с посудой или с курицами? – опешил Се Лянь.
Хуа Чэн завёл его в лавку, отдёрнул занавеску и молча поманил Се Ляня. Тот с любопытством сунулся внутрь – и потерял дар речи. На кухне на огне стоял большой котёл, над ним поднимался пар, а в кипящей воде плескался здоровяк, у которого на голове рос красный петушиный гребень. Рядом стояли бадьи, наполненные солью, перцем, ароматными травами и другими специями. Какой-то посетитель из зала крикнул:
– Хозяин, слишком пресно!
Демон, не вылезая из котла, схватил щедрую горсть соли и стал усердно размазывать её по своим бокам, затем растёрся полотенцем, чтобы навар был погуще, и в завершение издал протяжное «кукареку».
Се Лянь опустил шторку и, не говоря ни слова, удалился.
Обойдя все местные заведения, они наконец нашли лавочку с вывеской «Настоящие блюда мира смертных». И хотя Се Ляню это обещание показалось несколько подозрительным – насколько он знал, обычные повара редко готовят мясо огромных мифических зверей, которых сложно поймать, – в целом трактир выглядел самым нормальным из увиденных.
Стоило им присесть, как следовавшие за ними демоны окружили стол и принялись угодливо подносить различные закуски и наваливать на тарелки еду. У мясника с кабаньей головой с плеча свисала белая человеческая нога; он звонко похлопал по ней и хрипло взревел:
– Господин! А вот не хотите ли свежую ножку? Только что товар получил!
Остальные сразу на него накинулись:
– Поди прочь! Разве станет друг городского главы кушать эдакую пакость? Он же не Зелёный Демон Ци Жун. Отрежешь от себя ляжку – вот тогда, может, подумает!
– Фу, от неё кровищей несёт! Убери, пока ему дурно не стало!
Тут кабан действительно задрал одно из своих копытец:
– Ежели дорогие гости не побрезгуют, мне не жалко! Подумаешь, ляжка! Рубите! Поверьте, мясцо у меня что надо!
Хуа Чэн не обращал на демонов внимания, поэтому они обрушили всё своё гостеприимство на его спутника. Се Лянь опустил глаза и хлюпал кашей, стараясь не реагировать. Нелюди наперебой галдели:
– А вот наш местный деликатес, мозговая жидкость! Из отборной нечисти пятидесятилетней выдержки! Да вы понюхайте, какой аромат!
– Обратите внимание, отличная утиная кровь! Только что себе пустил.
– А у нас – настоящие могильные ягодки, собираем исключительно те, что на мертвецах растут, клиентов не обманываем…
Гора яств перед Се Лянем всё разрасталась. У него зарябило в глазах, и он не успевал отвечать демонам. Ему хотелось отблагодарить их за столь радушный приём, но на некоторые местные кушанья невозможно было спокойно смотреть. В этой суматохе принц краем глаза заметил, что Хуа Чэн сидит, подперев рукой щёку, и с улыбкой за ним наблюдает. Се Лянь оглянулся по сторонам, легонько кашлянул и прошептал:
– Саньлан…
– Не обращай на них внимания, гэгэ. Давно у нас не было гостей, вот и суетятся.
Кто-то громко возразил:
– Ну не скажите, хозяин! Мы далеко не всех так встречаем! Вы для нас как отец родной, а ваш гэгэ, получается… дядюшка.
– Да! Дядюшка пожаловал – вот мы и забегали на радостях!
Се Лянь не знал, плакать или смеяться. «Что ещё за чепуха?» – подумал он.
– Так, хватит чушь нести! – рявкнул Хуа Чэн. – Умолкните!
И толпа нечисти ответила стройным хором:
– Есть! Верно говорите, господин. Умолкаем. Никаких дядюшек!
Вдруг демоницы, которые всё это время хихикали в сторонке, обратились к принцу:
– Ой, не вы ли, случайно, тот даос, который сказал Лань Чан, что страдает бессилием?
Се Лянь чуть кашу не выплюнул, а другие демоны взорвались криками, словно узнали какой-то невероятный секрет:
– Ай, мамочки! Ну точно!
– Это он! Лань Чан всем разболтала!
Те, что посообразительнее, бросились затыкать рты горлопанам, но поздно: Хуа Чэн уже всё слышал. Се Лянь увидел, как он вздёрнул брови и с непонятным выражением лица уставился на принца, словно пытаясь разгадать, о чём речь. В тот раз Се Лянь использовал эту отговорку, когда к нему привязалась демоница. Тогда его тоже окружила насмехающаяся толпа, но ему удалось сохранить полную невозмутимость. Сейчас, когда перед ним сидел Хуа Чэн, это было решительно невыносимо. От смущения принцу хотелось сию секунду подавиться кашей и умереть на месте. Он выдавил из себя:
– Я…
Хуа Чэн терпеливо ждал. Но что тут сделаешь? Не начнёшь же с серьёзным лицом оправдываться и похваляться своей мужской силой? Принцу только и оставалось сказать:
– Я наелся.
Он действительно наелся. Поспешно встав из-за стола, Се Лянь вышел из трактира. Толпа демонов устремилась следом, протягивая с заботой приготовленные лакомства. Они вопили не умолкая:
– Господин, господин! Вы доедать-то будете?
Хуа Чэн тоже побежал за ним, на ходу обернулся на демонов и крикнул:
– Прочь!
Те послушно бросились врассыпную. Се Лянь не сбавлял шага, пока не удостоверился, что нелюди от него отстали, лишь после этого замедлился и дождался Хуа Чэна. Тот вскоре нагнал его, подошёл, заложив руки за спину, и с серьёзным видом сказал:
– Гэгэ, я и не знал, что у тебя такие проблемы.
– Вовсе нет! – заспорил Се Лянь. И добавил беспомощно: – Саньлан…
– Хорошо, – кивнул Хуа Чэн. – Я понял. Не будем об этом.
Се Ляня не обманула его притворная сговорчивость.
– Ты такой неискренний!.. – вздохнул принц.
– Клянусь тебе, ни на земле, ни на Небесах ты не найдёшь никого более искреннего, чем я! – улыбнулся Хуа Чэн.
Вот это уже больше походило на их обычные беседы, и Се Лянь тоже улыбнулся.
Помолчав немного, он серьёзно спросил:
– Саньлан, ты знаешь, где находится храм Тысячи Фонарей?

Глава 97
Лунной ночью урок каллиграфии скрашивает благоуханье красных рукавов[4 - Благоуханье красных рукавов – образ, отсылающий к традиционному китайскому сюжету: о девушке, что составляет компанию во время учёбы и зажигает благовония.]
На самом деле в душе принц уже знал ответ на этот вопрос. Однако Хуа Чэн отреагировал неожиданно:
– Прости, – после недолгой паузы сказал он.
– За что? – не понял Се Лянь.
Он предполагал, что, если храм Тысячи Фонарей в действительности существует, князь демонов обязательно как-то с ним связан. Только за что тут извиняться? Но тот больше ничего не добавил – лишь жестом показал Се Ляню следовать за ним, и принц повиновался. Некоторое время они шли вперёд, потом свернули. Внезапно тьма рассеялась, и глазам Се Ляня предстал переливающийся блеском храм. На мгновение у него даже перехватило дыхание.
Улицы Призрачного города, окружавшие их со всех сторон, сливались в чёрно-красное марево, а храм, величественный, утопающий в свете тысяч фонарей, на их фоне казался дивным видением.
Подобный небесной обители, сплетённый из искр и сияния, он тем не менее стоял здесь, среди распутных демонов и разномастной нечисти. Одного взгляда было достаточно, чтобы навсегда запечатлеть его в памяти.
Долгое время Се Лянь молчал и наконец выдавил из себя:
– Это…
Они стояли перед этим величественным зданием и смотрели на него снизу вверх. Хуа Чэн, не поворачивая головы, сказал:
– Несколько дней назад отмечали Праздник середины осени. Я знал, что небожители будут опять играть в свои нелепые игры, и построил для тебя храм. Чтобы ты не скучал на пиру, а немного развлёкся.
Ничего себе развлечение: чтобы поднять Се Ляню настроение, построил целое святилище и запустил в небеса три тысячи неугасимых фонарей!
Князь демонов опустил взгляд, одёрнул рукава и добавил:
– Вообще-то, я не хотел, чтобы ты об этом узнал. Это была моя прихоть, поэтому я построил храм в Призрачном городе, посреди царящего здесь хаоса. Надеюсь, ты не держишь обиды…
Се Лянь поспешно замотал головой. Оказывается, Хуа Чэн не говорил о подарке, потому что боялся не угодить ему. Принц растерялся, не зная, что ответить: рассыпа?ться в благодарностях было поздновато. Он постарался успокоиться, сделал глубокий вдох и снова устремил восторженный взор на храм. Затем повернулся к Хуа Чэну и спросил:
– Столь искусная работа требует времени. Разве можно возвести его за несколько дней? Саньлан, признайся, ты построил его куда раньше?
– Ну конечно, – улыбнулся Хуа Чэн. – Ты верно подметил, гэгэ: храм стоит здесь давно. Только я никак не мог решить, что с ним делать. Спрятал до поры и никого сюда не пускал. Спасибо, ведь благодаря тебе я наконец нашёл ему применение и он смог увидеть свет.
Се Лянь выдохнул с облегчением: выходит, святилище возвели не в его честь, а просто так совпало. Если бы Хуа Чэн специально ради него расстарался, принц смутился бы куда сильнее.
И хотя Се Ляню было ужасно любопытно, зачем князю демонов понадобилось сооружение, столь резко выделяющееся среди других построек Призрачного города, он сдержался и не стал задавать лишних вопросов. Дурная привычка – вдруг ляпнешь чего не следует…
– Зайдём внутрь? – предложил Хуа Чэн.
– Конечно, – радостно откликнулся принц.
Плечом к плечу они миновали ворота, медленно ступая по нефритовым плитам. Се Лянь осмотрелся: в храме, светлом и просторном, не было ни божественных изваяний, ни футонов для молитвы.
– Отделку заканчивали впопыхах, многое не успели, – пояснил Хуа Чэн. – Не суди строго, гэгэ.
– Что ты! Мне очень-очень нравится. Хорошо, что нет ни статуй, ни футонов, лучше бы так и оставить. Только почему не повесили табличку на входе?
Он не хотел придираться – просто кое-где в храме, на каменных плитах, расписанных травами и цветами, угадывались аккуратно вырезанные иероглифы «храм Тысячи Фонарей». Так почему не было таблички? Не могли же о ней забыть второпях.
– Ничего не поделаешь, – улыбнулся Хуа Чэн. – Здесь не нашлось того, кто бы владел каллиграфией. Ты сам видел местных: большинство из них едва ли умеет читать. Может, у тебя есть кто на примете? Попрошу его подписать для тебя табличку. А ещё лучше – подпиши сам, и мы вместе повесим её над входом. Было бы славно.
С этими словами он показал на широкий нефритовый столик в большом зале. На нём были аккуратно разложены различные подношения и стоял треножник. Рядом расположились «четыре драгоценности кабинета учёного»: кисти, тушь, бумага и чернильный камень, – что делало атмосферу более утончённой. Они подошли к столику, и Се Лянь спросил:
– Саньлан, может, ты это сделаешь?
– Я? – Хуа Чэн округлил глаза, словно никак не ожидал такого предложения.
– Ну да.
– Ты правда хочешь, чтобы я подписал табличку?
Се Лянь начал о чём-то догадываться.
– Разве это сложно? – спросил он.
Хуа Чэн приподнял бровь:
– Вовсе нет, только… – Он замешкался, но, поняв, что Се Лянь так просто не отстанет, заложил руки за спину и сказал покорно: – Ну хорошо. Просто у меня плохой почерк.
Се Лянь удивился: он и представить не мог, чтобы безупречный Хуа Чэн хоть в чём-то оказался нехорош.
– Правда? – мягко улыбнулся принц. – Напиши что-нибудь, а я посмотрю.
– Уверен?
Се Лянь взял несколько листов бумаги, аккуратно расстелил их на нефритовой столешнице, разгладил привычным движением руки, потом выбрал подходящую, по его мнению, кисть из заячьей шерсти и протянул Хуа Чэну:
– Попробуй.
Видя, что всё уже приготовлено, Хуа Чэн не стал спорить:
– Ладно. Только пообещай не смеяться.
– Конечно, – кивнул Се Лянь.
Хуа Чэн взял кисть и с сосредоточенным видом принялся выводить иероглифы. Чем дольше Се Лянь наблюдал за его художествами, тем больше эмоций проступало на его лице.
Он изо всех сил старался не подавать виду, но безуспешно: Хуа Чэн выводил кистью на бумаге какие-то безумные каракули.
– Гэгэ! – шутливо предупредил он.
Се Лянь тут же посерьёзнел и пробормотал:
– Прости.
Он не хотел смеяться, но ничего не мог с собой поделать: уж очень забавными выходили иероглифы!
То было самое сумасшедшее куанцао[5 - Куанцао – подвид цаошу, наиболее трудно читаемого стиля китайской каллиграфии. «Цао» означает «трава», и иероглифы должны выглядеть словно спутанные травы. Адаптация И. Селиверстова.], что доводилось видеть Се Ляню; подобное при всём желании не повторишь. В этом безумии сквозило что-то зловещее; увидь какой-нибудь каллиграф такие кривулины, его бы немедленно хватил удар. Се Лянь долго рассматривал написанное, прежде чем сумел разобрать несколько слов: море, ручей, Ушань, облака… Он догадался, что Хуа Чэн пытался написать:
Увидевший бескрайность моря,
Величественность бурных вод
Навеки позабудет вскоре,
Как тихий ручеёк течёт.
А кто узрит хотя бы раз
Те облака, что над Ушанем,
О прочих думать сей же час
Навеки тоже перестанет[6 - Отрывок из стихотворения танского поэта Юань Чжэня «Думы в разлуке».].
Ну надо же, у Хуа Чэна, князя демонов, вселяющего ужас в небожителей и нелюдей, обнаружилось слабое место – и какое! Каллиграфия! Когда Се Лянь это понял, с трудом сдержал смех – даже живот судорогой свело.
Обеими руками он поднял сей вдохновенный труд и, изо всех сил сохраняя невозмутимость, протянул:
– Да. Оригинальный стиль, сразу видно сильную личность. Яркий образ.
Хуа Чэн чинно отложил кисть и, прищурившись, спросил:
– Ты хотел сказать, редкостное безобразие?
Се Лянь притворился, что не слышал, и продолжил с серьёзным видом:
– На самом деле каллиграфия – это не так сложно, а вот писать с характером не каждому дано. Многие выводят буквы аккуратно, но без души произведение останется посредственным. А у тебя, Саньлан, чувствуется хорошая школа, чувствуется стиль мастера, мощный напор…
Он едва успел прикусить язык, чтобы не закончить: «Такой, что способен стереть горы в пыль и обратить войско в бегство». Нелегко ему далась эта хвалебная речь.
Хуа Чэн в ответ поднял брови и с сомнением в голосе спросил:
– Правда?
– Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
Князь демонов неторопливо воткнул в стоящий рядом треножник несколько палочек благовоний, и в воздухе заклубился нежный аромат.
– Я очень хотел научиться каллиграфии, но некому было со мной заниматься, и я не знаю всех тонкостей, – нарочито беспечно сказал он.
О, с этим он обратился куда следует.
– Никаких секретов тут нет… – протянул Се Лянь.
Поразмыслив, он решил, что на словах это не объяснить, подошёл поближе, взял кисть и написал пару строк на той же бумаге, рядом со стихотворением Хуа Чэна. Выполнив надпись на одном дыхании, он немного полюбовался ею и с улыбкой вздохнул:
– Какой стыд. У меня много лет не было возможности потренироваться, пишу куда хуже, чем прежде.
Хуа Чэн внимательно посмотрел на эти строки. Иероглифы Се Ляня отличались от его собственных как небо и земля. Принц продолжил стихотворение:
Так я иду цветущим полем,
Презреть его красу готов;
В том помогает сила воли
И с ней моя к тебе любовь.
Словно зачарованный, Хуа Чэн несколько раз перечитал стихотворение целиком, надолго замолчал, а потом поднял голову и спросил:
– Научишь меня так же?
– Я не осмелюсь называть себя учителем… – скромно ответил Се Лянь.
Но всё же он разъяснил Хуа Чэну основы – подробно, ничего не утаив, – а также поделился собственными открытиями, сделанными в юности, когда принц сам только обучался искусству письма.
В дымке благовоний, среди ярко сияющих огней Се Лянь говорил, а Хуа Чэн внимательно его слушал. Журчала тихая беседа, и в воздухе разливалась атмосфера тепла и уюта. Через некоторое время Се Лянь предложил:
– Попробуешь ещё раз?
Хуа Чэн кивнул, взял кисть и старательно вывел ещё несколько иероглифов. Се Лянь стоял позади него, сложив руки на груди, и, наклонив голову, внимательно наблюдал.
– Уже лучше. Вот только…
Вот только его не покидало ощущение, что пишет Хуа Чэн как-то странно. Принц нахмурился, понаблюдал за ним ещё немного и наконец понял: князь демонов просто-напросто не умел держать кисть! Неверное положение кисти и поза не та – естественно, ничего не получится!
Се Лянь не знал, смеяться или плакать. Он подошёл ближе и не раздумывая потянулся поправить его:
– Ты неправильно делаешь, надо по-другому…


Едва взяв Хуа Чэна за руку, он понял, что позволил себе лишнее. Ведь он не настоящий учитель, а Хуа Чэн не ребёнок на уроке, и хватать его – неприлично. Однако было поздно: если сейчас резко отстраниться, ситуация станет ещё более неловкой. Поэтому Се Лянь не подал виду. В конце концов, в игорном доме Хуа Чэн точно так же показывал ему, как бросать кости, держа руку принца в своей. Неважно, что тогда Се Лянь ничего не понял, а затем и вовсе начал подозревать, что его надули, – сейчас он искренне желал научить Хуа Чэна чему-то полезному. Тёплая ладонь спокойно опустилась на ледяное запястье и, мягко сжав, стала медленно направлять над бумагой.
– Да, вот так, – тихо сказал Се Лянь.
Почувствовав, что движения князя демонов становятся более резкими, принц легонько сдавил его руку и вернул в нужную позицию. Но через пару мгновений она опять вышла из-под контроля, и кисть заплясала с новой силой. Чтобы удержать её, Се Ляню пришлось стиснуть пальцы ещё крепче. В итоге их совместное творчество вышло крайне сомнительным – один иероглиф кривее другого. Се Лянь почувствовал подвох и не удержался от возгласа:
– Ты!..
Хуа Чэн усмехнулся, явно довольный своей шуткой: бумага пестрела непонятными загогулинами.
– Саньлан, не надо так, – беспомощно пробормотал принц. – Отнесись к учёбе серьёзнее и старайся писать аккуратно.
– М-м-м, – неопределённо отозвался Хуа Чэн.
Се Лянь понял, что тот лишь притворялся прилежным, и недоуменно покачал головой.
Рука Хуа Чэна была холодной, но, когда принц сжал её, ему вдруг показалось, что это кусок раскалённой стали. Он ослабил хватку.
Се Лянь отвёл взгляд и замер, ошарашенный: на краю нефритового стола одиноко лежал… маленький цветок.

Глава 98
Изощрённый план похищения демонического отродья
Часть первая
Се Лянь опешил. Принца не покидало ощущение, что он уже видел подобное раньше, но подробности ускользали от него. Далёкие воспоминания были подобны картинам, покрытым пылью: как он ни вглядывался, не мог рассмотреть детали.
Он потянулся к цветку, поднял его и стал внимательно изучать, погрузившись в свои мысли. Хуа Чэн, который уже отложил кисть и медленно растирал тушь, спросил:
– Что такое?
Се Лянь лишь неуверенно улыбнулся:
– Ничего. Просто люблю такие цветы, их аромат проникает в самое сердце.
Цветы в храмах не были редкостью, но обычно божествам подносили их большими охапками, отдавая предпочтение ярко-красным или фиолетовым, либо выбирали искусственные, тонкой ручной работы, которые никогда не завянут.
– Так вот почему тебя называют Искателем Цветов под Кровавым Дождём… – задумчиво протянул Се Лянь.
– От тебя, гэгэ, ничего не скроешь, – улыбнулся Хуа Чэн.
Посмеиваясь и беседуя, они наконец совместными усилиями закончили каллиграфический свиток, повторив на нём ту же надпись. Хуа Чэн поднял его, полюбовался с мгновение, а потом с заметным удовлетворением сказал:
– Да, неплохо. Осталось оформить должным образом.
Услышав такую оценку, Се Лянь поперхнулся. А от предложения «оформить» закашлялся ещё сильнее и спросил:
– Уж не собираешься ли ты это на стену повесить?
Увидь давно почившие наставники принца «шедевр», в создании которого их ученик принял непосредственное участие, учёные мужи от негодования бы выскочили из могил.
Но Хуа Чэн улыбнулся:
– Нет. Я буду любоваться им сам, никому не покажу.
Их разговор прервали приглушённые крики снаружи:
– Горит!
– Пожар!
– Дворец невероятного наслаждения горит!
В храме Тысячи Фонарей царила полнейшая тишина, вдобавок слух Хуа Чэна и Се Ляня был куда острее, чем у обычных людей. Они переглянулись.
– Как, опять?! – выпалил Се Лянь.
Только мгновение спустя он осознал, что из его уст эта фраза прозвучала несколько ехидно. Хуа Чэн неторопливо свернул свиток – сама невозмутимость.
– Не переживай, гэгэ, – сказал он. – Побудь пока здесь, а я быстро узнаю, что случилось.
Но Се Лянь не мог оставаться в стороне. С криком «Нет, я пойду с тобой!» он поспешил следом, а в голове в это время крутилась мысль: «Ну почему каждый раз, когда я здесь, Дворец невероятного наслаждения обязательно загорается? Воистину я дух поветрия!» Хоть в этот раз в случившемся не было его вины, он по привычке начал терзаться муками совести. Когда они добрались до места, вся улица уже была окутана густыми клубами дыма, разномастная нечисть носилась туда-сюда с вёдрами, пытаясь погасить огонь. Увидев Се Ляня с Хуа Чэном, они закричали:
– Глава города! Не извольте волноваться, пожар был небольшой, мы всё потушили!
Хуа Чэн промолчал, а вот Се Лянь выдохнул с облегчением и ласково ответил:
– Славно! Спасибо вам за труды.
Демоны, которые не привыкли рассчитывать ни на какую благодарность и уж тем более не ждали похвалы от друга самого? городского главы, услышав его слова, расплылись в улыбках и загалдели:
– Да какие труды! Делов-то! Это наша обязанность!
Тут только Се Лянь сообразил, что сказал лишнего, ведь не он хозяин дворца… Но раз Хуа Чэн не возразил, наверное, ничего страшного. Мысленно отругав себя, принц наконец выбросил эти сомнения из головы. Они вошли внутрь и осмотрели место, откуда начался пожар. Пострадала в основном крохотная неприметная комнатка в самом углу – вот почему огонь удалось так быстро затушить.
Но увиденное не успокоило Се Ляня – напротив, он насторожился ещё сильнее.
– Поджигатель не стал бы творить подобное ради злой шутки, – рассудил принц. – Он же не сумасшедший. И всерьёз сжечь дворец он тоже не пытался. Похоже, его целью было нас отвлечь… Но от чего? – И вдруг Се Ляня осенило: – Дух нерождённого!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/mosyan-tunsu/blagoslovenie-nebozhiteley-tom-3-70524214/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Благовещие облака – разноцветные облака, которые, по китайскому поверью, приносят удачу.

2
Ли – около 500 метров.

3
Чи – около 0,3 метра.

4
Благоуханье красных рукавов – образ, отсылающий к традиционному китайскому сюжету: о девушке, что составляет компанию во время учёбы и зажигает благовония.

5
Куанцао – подвид цаошу, наиболее трудно читаемого стиля китайской каллиграфии. «Цао» означает «трава», и иероглифы должны выглядеть словно спутанные травы. Адаптация И. Селиверстова.

6
Отрывок из стихотворения танского поэта Юань Чжэня «Думы в разлуке».