Ведьма и Ко
Анна Фрейд
В скрытом от общества мире волшебных существ царит непорядок. Кто-то убивает молодых девушек по всей стране. За дело берутся сумасбродная ведьма Нина и отвергнутый колдунами кот-оборотень Захария. Смогут ли они раскрыть тайну жестоких убийств, несмотря на внутренние противоречия и личные секреты? Кто окажется другом, а кто – врагом? Ведьмы, колдуны, демоны и оборотни – никто не останется в стороне от расследования.
Анна Фрейд
Ведьма и Ко
Глава 1. Знакомство
– Всем привет! Меня зовут Нина, и я – ведьма, – делаю небольшую паузу, жду реакции публики.
– Что всмаделишная? – раздается ехидное от бабки слева.
– Не, ну а че, все женщины немного ведьмы… – меланхолично произносит пузатый бородатый мужик справа.
– Метлу покажешь? Или у тебя есть волшебная палочка? – с энтузиазмом спрашивает блондинка напротив в форме выпускницы Гриффиндора.
Почти все здесь немного чокнутые, но только не я.
Да, у меня нет черного длинного платья, остроконечной шляпы, бородавок на теле и носа крючком, даже кожа не зелено-желтая, а приятного молочного оттенка. И вообще из исконно ведьминского арсенала я имею разве что волосы, длинные, густые, иссиня-черные, и темно-зеленые с вкраплением желтого глаза. В целом от обычной женщины меня почти невозможно отличить, но об этом – тссс, рассказывать не принято.
– Ведьмы не пользуются волшебными палочками, – разъясняю я всем желающим. – Но варят отличные зелья. Заходите как-нибудь в мой магазинчик с целебными травами и отварами. Там есть снадобья на любой вкус: от диареи, простуды, порчи, сглаза, а также отворот-приворот и даже хит сезона: «эльфонатор», для истинных любителей творчества Толкиена. От этого средства ваши уши вырастут и заострятся на кончиках, прямо как у настоящих эльфов. Эффект длится день, побочек не имеет. Есть еще «гномонатор» и «хоббитатор», но они не пользуются особым спросом, – я умолкаю, думая о несправедливом отношении общественности к трем волшебным расам.
Одних они любят, а других почему-то не очень. Вот кто в наши дни хочет стать гномом, хоббитом или гоблином?
– Кхм, вы закончили, Нина? – интересуется женщина, похожая на невесту, в белом платье со стразами и сверкающей диадемой в платиновых волосах, уложенных красивыми локонами.
Она сидит позади меня и энергично постукивает по полу обутыми в серебристые туфельки ножками. Этот звук раздражающе резко отдается в ушах, неприятно скребет по нервам.
– Да, конечно, – я закончиваю монолог и медленно встаю с кресла рассказчика, которое, словно трон у стены, венчает круг «анонимных волшебных существ», а потом присаживаюсь на свой стул.
Тем временем «невеста» идет в направлении вакантного места, но поскальзывается на ровном полу, рвет каблуком туфельки сверкающий подол платья, падает, расшибает до крови колени о кафель и пачкает красными пятнами дорогую ткань с нашитыми стразами Сваровски. Теперь эту тряпку не смогут привести в нормальный вид даже в химчистке.
Пока все охают и ахают, но не помогают, я позволяю себе намек на улыбку. Вряд ли в будущем кто-нибудь решится меня перебить. Хотя пусть попробуют, так даже веселее.
Собрание заканчивается на печальной ноте. Невеста ковыляет в лазарет, остальные члены клуба обмениваются номерами телефонов и контактами в соцсетях, а потом расходятся.
Я задерживаюсь в фойе, поправляю у зеркала прическу и макияж, поэтому выхожу из здания последней. Мне не по себе. Среди спешащих куда-то людей большого города я всегда острее чувствую свое одиночество, а сегодня к нему добавляются холод и сырость осеннего туманного вечера. Передергиваю плечами, плотнее кутаюсь в шерстяное пальто цвета пожухших листьев и вызываю такси.
Мелкие капли дождя падают за шиворот и морозят шею, утяжеляют распущенные волосы и пресно оседают на губах.
Я достаю из кожаного рюкзака зонтик и краем глаза замечаю фигуру, которая скрывается за деревом у дороги в густом мареве тумана. Мне с трудом удается рассмотреть только ее силуэт.
Фары проезжающей машины на миг освещают тротуар и дерево – никого. Я с облегчением выдыхаю. Наверное, мне померещилось.
И тут снизу доносится протяжное «мяу». Рыжий кот проворно взбирается по моему пальто и обвивается теплым меховым манто вокруг шеи.
Запястье левой руки прошивает боль. Я чувствую, как на коже появляются линии новой татуировки.
Время на миг останавливается.
В воздухе переливаются дождевые капли.
Кажется, в этом застывшем мире только я способна двигаться и мыслить. Дыхание вырывается из горла облачками пара, которые зависают, стоит им хоть немного от меня отдалиться.
Боль потихоньку проходит, и начинает звучать мелодия – будто что-то древнее врывается в сознание, переворачивает его наизнанку и выходит на одной протяжной ноте, которая все больше и больше захватывает меня и погружает в транс. Я переношусь в параллельную реальность.
Мне чудится густой ночной лес, женщины, танцующие вокруг костра, и кошки разных пород с горящими желто-зелеными глазами. Они, будто периметром, окружают поляну и зорко контролируют происходящее. Их пристальные, оценивающие взгляды я чувствую отовсюду: сквозь ветви деревьев, траву и валуны. Они будоражат меня, словно суд присяжных на заседании. Какой приговор эти умные звери могут мне вынести?
Я чувствую тепло и смотрю на костер. От сложенных домиком бревен разлетаются искры. Белые платья танцовщиц развеваются на ветру, их волосы украшают венки из свежих полевых цветов, а ноги мокры от росы. Женщины останавливаются и дружно поднимают руки к звездному небу. Они начинают петь, и до меня доносятся незатейливые слова:
Ничто не вечно под Луной,
Ты помни это и проснись,
Обряды, ведьма, сохрани,
Охотников поберегись.
Кошки подходят ближе к костру. Каждая садится рядом со своей хозяйкой. Рыжие, черные, полосатые, белые, все они смирно ждут.
Даем тебе великий дар
И друга верного навек.
Пусть иногда он рыжий кот,
Но все же больше человек.
Очертания кошек размываются. Их тени увеличиваются и приобретают человеческую форму.
Ничто не вечно под Луной,
Прими его и будь собой.
Прими его, доверься нам
И нашим пламенным речам.
И вот уже вокруг костра рядом с поющими ведьмами, опираясь на одно колено, сидят мужчины. Их рельефные тела блестят в отсветах пламени, головы склонены, ладони упираются в землю.
Ничто не вечно под Луной,
Ты помни это и проснись,
Обряды, ведьма, сохрани,
Охотников поберегись.
Ведьмы опускают руки и поворачиваются к своим мужчинам-защитникам. Песня затихает. Картинка прерывается, но последние слова продолжают эхом звучать внутри моей черепной коробки: “Поберегись, берегись, берегись …”
Я открываю глаза и медленно возвращаюсь в реальность. Далекий бой барабанов, как легкое послевкусие чего-то волшебного, еще стучит где-то в глубине сердца.
Кот куда-то пропал.
Ужасно чешется запястье. Так хочется посмотреть, какой рисунок появился на нем! Я поднимаю рукав пальто, расстегиваю пуговицу на манжете изумрудной шелковой блузки и под светом фонаря пытаюсь разглядеть татуировку.
С запястья на меня, хитро щурясь, смотрит наглая усатая морда. Это что такое?!
Только природные ведьмы могли иметь фамильяров, но в конце 17 века они исчезли, растворились в кострах инквизиторов. Неужели мне выпала честь иметь собственного защитника? Как хочется быстрее приехать домой и во всех подробностях рассмотреть татуировку!
Хотя я даже не представляю, как призвать своего кота, но ужасно хочу попробовать это сделать. В тишине и покое квартиры мне всегда думается легче. Надо только быстрее добраться домой.
Возле бордюра паркуется такси. Водитель приветливо мне улыбается. Я складываю зонтик, забираюсь в теплое нутро автомобиля и называю свой адрес. Погружаюсь в детские воспоминания.
Мой первый ведьмин знак появился в четырнадцать лет, важное событие для любой из нас.
Я поскользнулась на шаткой лестнице, прислоненной к стволу раскидистой старой яблони. Еще секунда и… Я зажмурилась в предчувствии удара. Но его не последовало. Мое тело зависло всего в каком-то сантиметре от земли.
Ветер пробрался сквозь хлопковую ткань футболки и ласково пощекотал спину. Я распахнула глаза и уставилась на голубое перистое небо, проглядывающее сквозь густую листву и наливные красно-желтые яблоки. Одно из них сорвалось и с глухим стуком ударилось о землю.
Я барахталась в воздухе, словно не умеющий плавать ребенок в бассейне. У меня не получалось встать на ноги или хотя бы перевернуться на живот. Это чудо длилось от силы пару секунд, а потом я все же оказалась в объятиях травы.
Болью прострелило лопатку, аж дыхание перехватило. Ко мне подбежала бабушка, которая видела все через окно дома. Она помогла мне подняться и завела в гостиную, усадила на диван, дала воды и отвела в ванную комнату.
Там мы сняли мою перемазанную землей и травой футболку. На морщинистом лице бабушки расцвела счастливая улыбка. Она дала мне карманное зеркальце и развернула к его большому собрату, висящему над раковиной.
В отражении я рассмотрела два крыла, которые серебристыми линиями блестели сквозь кожу на лопатке, будто были вышиты тонкой иглой. Это означало, что сила наконец-то пришла ко мне. У каждой ведьмы своя стихия. Меня выбрал воздух.
Я выныриваю из воспоминаний и понимаю, что автомобиль выехал за город.
– Стойте! Нам не в ту сторону! – пытаюсь докричаться до таксиста.
В ответ машина только набирает скорость. На спидометре уже 150 км/ч. Мне становится страшно. Что происходит?!
Я отстегиваю ремень безопасности и привстаю с сидения, чтобы дотянуться до водителя. Он вдавливает педаль газа до упора, мотор машины ревет, и меня вжимает обратно. Голова ударяется о подголовник так, что зубы щелкают.
– Сидеть! – рявкает таксист, сбавляет скорость и резко сворачивает на грунтовую проселочную дорогу.
Я в панике дергаю ручку двери, но она закрыта. Ловушка захлопнулась!
Мы подъезжаем к одноэтажному коттеджу, одиноко стоящему на краю смешанного леса. Над верхушками деревьев виден ореол от огней расположенного невдалеке поселка.
Я стараюсь подмечать любые детали, которые помогут мне выбраться из этого места.
Машина тормозит у открытых ворот и въезжает во внутренний двор. Откатная дверь медленно, со скрипом закрывается. Мотор такси глохнет. По крыше стучат капли дождя. Я слышу щелчок – водитель разблокировал замок, можно выходить. Но я будто примерзла к сидению.
На крыльце дома появляется крупный мужчина в кожаном плаще и перчатках. Он раскрывает зонтик и идет в сторону такси.
Вдоль тротуарной дорожки, вымощенной плиткой, зажигаются фонари. Они подсвечивают широкоплечую фигуру незнакомца, делают ее менее таинственной.
Дождь заряжает сильнее, ветер нарастает и пытается вырвать зонтик из цепкой мужской хватки, но куда там, этот бугай даже с шага не сбивается.
Незнакомец подходит к такси и вытаскивает из кармана пистолет. Черное дуло влажно мерцает в свете фонарей.
“Выходи, ведьма! И чтобы без глупостей!” – приказывает мужчина.
Я открываю дверь и вылезаю из теплого нутра автомобиля в дождливый холод осенней ночи.
Дуло упирается мне между лопаток и непрозрачно намекает на то, что следует поторапливаться.
Как бы я ни была хороша в управлении воздухом, но пулю остановить не успею, поэтому мне приходится послушно следовать в указанном направлении.
Захожу в дом. Свет в коридоре слепит глаза. С одежды на пол капает вода. Грязные следы пачкают плитку и бежевый придверный коврик. Боюсь обернуться. Сердце бухает о ребра. Дышу часто и шумно. Вздрагиваю от щелчка – бугай закрыл зонтик.
– Чего стоишь? – он спрашивает спокойно, будто мы находимся на дружеских посиделках. – Снимай пальто, сапоги и проходи.
Я молча раздеваюсь. Краем глаза замечаю, что пистолет все еще при мужчине. Вздыхаю.
– Могу я взять с собой рюкзак? – задаю вопрос, опустив голову и понурив плечи, пытаюсь усыпить его бдительность.
Пусть бугай считает, что я смирилась с ситуацией. Сама же в это время просчитываю, что делать дальше. К сожалению, пока ничего путного в голову не приходит. Но я обязательно что-нибудь придумаю.
– Оставь здесь. У Николь он тебе не пригодится, – незнакомец ухмыляется.
Наверное, не верит в мою мнимую покорность. Опытный …
Я ставлю рюкзак на банкетку, над которой висит мое пальто. Начинаю злиться, потому что не могу придумать выход из ситуации. Да как так-то?!
Вот бы размахнуться и от всей души влупить бугаю по лицу рюкзаком, а потом приковать к стене, до предела уплотнив воздух на лодыжках и запястьях. Если бы не пистолет, так бы и сделала. Не хочу быть здесь! Но незнакомец все время настороже, не сводит с меня пристального взгляда. Опасается.
– Выходишь из коридора в зал, первая дверь справа. Тебе туда. Быстрее! Не стой столбом!
Иду через зал, захожу в указанную комнату. Дверь за моей спиной громко захлопывается. Бугай остается снаружи.
Я осматриваюсь. По стенам помещения пробегают радужные всполохи – защита. Мне ее не вскрыть. В комнате хорошо освещен только один участок – с письменным столом.
Свет от настольной лампы падает на пустую деревянную столешницу, оставляет лицо владельца кабинета в полутени.
Это женщина. Она неподвижно сидит в кресле напротив стола и разглядывает меня.
– На что вы смотрите, уважаемая?! На мне узоров нет. – Я пытаюсь храбриться перед новым противником, а у самой поджилки трясутся.
Женщина нажимает на какую-то кнопку под столом. Загорается лампа на потолке.
Моргаю, пытаюсь привыкнуть к новому освещению. Теперь я вижу владелицу кабинета достаточно четко. Она встает из-за стола, обходит его и бедрами упирается в торец.
Женщина одета в красную полупрозрачную блузку, под которой видно черное кружевное бюстье. Еще на ней кожаные штаны на клепках и грубые ботинки на низкой платформе. Ее вьющиеся рыжие волосы огненным каскадом растекаются по спине до самой поясницы, прекрасно гармонируют с глазами цвета янтаря, подведенными черной подводкой, и алыми от природы губами.
Женщина скрестила руки на груди и молча смотрит на меня. Чего она хочет? Почему нервно постукивает пальцами с длинными кроваво-красными ногтями-пиками себе по предплечью? Что-то не так…
Я присматриваюсь. Облик женщины начинает мерцать. Да это же демоница! Над головой отлично видны очертания маленьких загнутых книзу рожек.
Ведьмы ковена говорили мне об этой расе, но я до сих пор ни разу с ней не сталкивалась.
На миг закрываю глаза, призываю силу. Потоки воздуха мягко окутывают фигуру напротив и развеивают насланный ею морок. Он, словно вода, стекает с демоницы.
Огненные волосы превращаются в фиолетовые, заплетенные во множество косичек-дредов, эпатажные черные штаны и полупрозрачная блузка – в серый байковый спортивный костюм, ботинки – в мягкие домашние тапочки с единорогами. Глаза же меняют цвет с янтарного на нежно-голубой. Только макияж и ногти остаются прежними.
У меня от этих перемен округляются глаза, и демоница сразу же понимает, что ее обман раскрыт. Она широко улыбается, а потом резко разворачивается и бросает в меня темно-лиловый потрескивающий шар.
Я не успеваю отклониться, но ясно понимаю, что это конец. Если шар меня коснется, то испепелит в мгновение ока.
Не хочу видеть свою смерть, не могу этого принять, но продолжаю стоять с открытыми глазами. Поэтому замечаю, как передо мной мелькает голое мужское тело. Оно заслоняет меня, словно щит, и принимает удар на себя.
Вопреки ожиданиям мужчина не рассыпается в прах. Наоборот: фиолетовый шар, как мячик, отскакивает от него и летит обратно к своему владельцу. Демоница ловко ловит сферу. Шар с шипением всасывается в ее ладонь. Только неприятный сизый дымок напоминает, что здесь едва не случилась трагедия.
– Ну, здравствуй, котик, – игриво говорит демоница и поправляет выбившуюся из прически косичку. – Давно я ждала парочку вроде вас. Будем знакомы. Меня зовут Николь.
Демоница разрезает пространство ладонью, вытаскивает из черной дыры махровый женский халат поросячьего розового цвета и бросает его в сторону мужчины. Одежда не долетает до адресата и мохнатой лужицей растекается по полу у его ног.
Мужчина продолжает настороженно стоять на месте. Каждый мускул на его подтянутом теле напряжен. Хотя с моим обзором хорошо виден только рыжий затылок с короткими растрепанными волосами, крепкая шея, рельефная спина и упругие ягодицы. Но такая неестественная неподвижность говорит сама за себя – будто хищный зверь замирает перед броском.
– Да, брось, котик. Ничего я не сделаю твоей хозяйке. Хотела бы – убила намного раньше. Лучше оденься.
Николь поворачивается к нам спиной, не спеша подходит к рабочему креслу, садится в него, кладет руки на столешницу и демонстративно опирается подбородком о ладонь, будто ей скучно. Она даже зевает. Издевается или желает показать, что в кабинете безопасно? Кто знает… Но это действует.
Мужчина отмирает и осторожно делает шаг вперед, подхватывает с пола халат и надевает его, а потом возвращается назад – прикрывает меня.
– Располагайтесь, гости дорогие, – демоница расплывается в улыбке и приглашающе машет нам рукой.
Она нажимает на очередную кнопку, панели на полу перед столом разъезжаются, снизу поднимаются два удобных на вид кресла. В кабинете сразу становится уютнее, по крайней мере не так голо, как раньше.
Только сейчас я окончательно понимаю, что была на волосок от смерти, а рыжий мужчина напротив – это мой кот-защитник.
У меня темнеет перед глазами, в ушах шумит, к горлу подкатывает комок тошноты. Я пытаюсь прийти в себя, но теряю ориентацию в пространстве и падаю.
Прихожу в чувство на мужских руках. Рыжик смотрит на меня остро, словно сканирует на степень повреждений.
Я рассматриваю его в ответ: точеные черты лица, рельефные скулы, широкие брови, ровный аристократический нос, изогнутые в форме лука пухлые губы и квадратный подбородок. Однако самое примечательное во внешности мужчины – это глаза: левый зеленый, а правый – синий с растянутым узким зрачком.
– Вы долго там стоять собираетесь?! – нетерпеливо восклицает демоница.
Волшебство момента рассеивается. Мужчина ставит меня на пол, поддерживает под локоть, помогает дойти до гостевого кресла и усаживает в него. Сам располагается в таком же сбоку.
Этот долгий день и абсурдность ситуации окончательно доканывают меня. Я, как сумасшедшая, начинаю смеяться, до икоты и слез на глазах. Останавливаюсь далеко не сразу. Не знаю, что окружающие думают о моем психическом здоровье, но все это оказывается для меня слишком. Так что плевать мне на чужое мнение.
Глава 2. Предложение
Когда смех затихает, я вытираю мокрые глаза рукавом блузки, осматриваюсь.
Обстановка в кабинете становится еще более напряженной. Вы слышали когда-нибудь, как звенит воздух? Такое ощущение, будто микротоки поднимают дыбом мельчайшие волоски на теле, кожа покрывается мурашками, отчетливо слышен любой звук, будь то человеческое дыхание или жужжание комара. Вот что-то подобное я чувствую сейчас, поэтому передергиваю плечами и мотаю головой, чтобы хоть немного сбросить нервное напряжение.
Словно три вершины равностороннего треугольника, мы сидим с рыжим и демоницей на одинаковом расстоянии друг от друга и молчим. Первой затянувшуюся паузу нарушает Николь:
– Поздравляю, вы прошли проверку на должность консультантов по ведовству и оккультизму в детективное агентство “Демон и Ко.”! – она говорит это торжественно, будто оказывает нам с рыжим великую милость.
Наверное, совсем не чувствует за собой вины. Не удивительно, демоны вообще к этому не склонны. Им свойственно верить в свою правоту в любых обстоятельствах. Выражение: “Цель оправдывает средства”, – это точно про стандартную психологию демонов.
– Вы это серьезно?! – я не могу удержаться от восклицания.
– Интересные методы набора персонала, – говорит рыжий с ехидной улыбкой и поправляет растрепавшуюся челку.
Мое внимание привлекает сережка-гвоздик в его правом ухе, которая поблескивает от света настольной лампы. Интересная вещица, явно волшебная, раз перевоплощается вместе с котом.
– Я бы хотел узнать подробности, – уточняет рыжий, не обращая на меня внимания.
Да как он может быть настолько хладнокровным! Сидит в кресле расслабленно, нога на ногу. Его ничего не смущает. Даже розовый женский халат, доходящий до бедер и распахнутый на груди он носит будто смокинг на светском мероприятии, совершенно естественно.
Я же не могу найти удобную позу, постоянно ерзаю по мягкой ткани кресла.
– Не спеши отказываться, ведьма.
Николь открывает ящик стола и вытаскивает оттуда пухлую папку. Она кладет на нее руку и двигает по столешнице в мою сторону.
Я смотрю на серую обложку с надписью “Дело №13” словно на змею, даже не пытаюсь взять ее.
– Долго будешь гипнотизировать документы, Нина? Испугалассь, – шипяще растягивая слова, говорит демоница.
– Мне нечего бояться, Николь.
Раз она перешла на ты, то и я могу.
– Тогда чего ждешь?
Демоница удивленно поднимает брови и чуть склоняет голову, будто сомневается в моей решительности.
Я осторожно беру папку, провожу ладонью по твердой шероховатой обложке. Мне кажется, что от документов веет холодом. Это воздух предупреждает меня. Он шепчет о том, что внутри находится что-то неприятное, темное, зловещее. Но я отмахиваюсь от этих ощущений и открываю первую страницу.
С фотографии на меня смотрят родители. Они улыбаются. Их глаза сияют счастьем. Мама положила руку папе на плечо и склонила к нему голову, а он обнимает ее за талию. Такими я запомнила их до исчезновения.
На следующей странице находится копия бабушкиного заявления по факту пропажи родителей, под ней ручкой написан номер уголовного дела, которое возбудили, когда мама с папой пропали.
С тех пор прошло десять лет, но мне все еще больно вспоминать то время. Я чувствовала себя потерянной и одинокой, но держалась ради бабушки. Ей было гораздо сложнее: дочь с зятем исчезли, внучка еще не выросла.
Не сказать, что со мной было много проблем. Однако пятнадцать лет – сложный возраст. Найти подход к подростку нелегко даже родителям. Что уж говорить о нашей ситуации.
Я могла молчать несколько дней к ряду и плакать в подушку или так громко слушать музыку, что соседи через два дома начинали жаловаться. А про мои эксперименты с одеждой и макияжем вообще стыдно вспоминать: короткое мини, колготки с дырками, высокие каблуки и выделенные черной подводкой глаза, розовые веки, черные ногти. Боже!
Однако со временем жизнь вошла в свою колею. Разбушевавшиеся гормоны поутихли. Я закончила школу, заочно поступила в институт на менеджера-экономиста, а потом открыла собственную небольшую лавку с зельями.
Конечно, у бабушки остались фотографии со школьных времен, где мой внешний вид далек от совершенства. Их я спрятала подальше от любопытных глаз, в самый дальний угол домашнего комода. Он до сих пор стоит у нас в зале. Но если не знать точно, где лежит фотоальбом, его просто так не найдешь.
Эта старая фотография со счастливых времен всколыхнула во мне давно забытые чувства. Любовь родителей и воспоминания о них я сохранила в памяти и положила на дальнюю полку подсознания. Пусть и счастливые, но они несли в себе боль утраты, которую мне так и не удалось пережить.
Говорят, время лечит. Но я не согласна. Оно может только сгладить углы, острые грани которых глубоко впиваются в сердце и ранят его. Горе остается где-то рядом. Незримо оно существует в душе. И любое событие, напоминание о прошлом, может легко его оживить. Пусть грани не станут такими же острыми, как раньше, но все так же продолжат давить на сердце и терзать душу.
Я провожу кончиками пальцев по фотографии, будто хочу впитать в себя светлый образ родителей, но ощущаю лишь холодную гладкость пластикового файла.
Мне кажется, что на меня внимательно смотрят две пары глаз: рыжего и демоницы. Поворачиваю голову влево – мне не кажется. Котик смотрит на меня в упор, словно пытается просверлить дыру в черепе и понять ход моих мыслей. Ну, это вряд ли… Я посылаю ему воздушный поцелуй и переворачиваю страницу. Там находятся документы, связанные с исчезновением родителей: заявление бабушки, заметки и заключение следователя. Я быстро их пролистываю, потому что и так знаю, что там.
Мне даже становится немного скучно, но огонек интереса все еще теплится в душе: для чего-то же Николь дала мне эту папку. Я долистываю дело до новой фотографии.
На ней молодая девушка, красивая загорелая блондинка в желтом сарафане. Она позирует рядом с фонтаном в виде рыбки, из горла которой вырывается струя воды. Я узнаю это место.
Парк “Петра и Февронии” находится в центре города. Это излюбленное место встреч сладких парочек. Бытует мнение, что тем, кто бросит монетку в фонтан, будет сопутствовать удача в сердечных делах. Желающие это сделать всегда находятся, поэтому дно фонтана покрыто разноцветными монетками разных номиналов, которые радостно переливаются под толщей воды в солнечную погоду.
Я листаю дело дальше. Следующее фото разительно отличается от предыдущего. Мне с трудом верится, что это бледное, истощенное тело с черными прожилками вен принадлежит той красавице в желтом сарафане.
Она лежит на траве в какой-то белой, испачканной грязью, коротенькой хламиде: волосы спутаны, они стали почти серыми из-за налипшей пыли, глаза закрыты, руки распростерты, как крылья птицы. Такое ощущение, что девушка пыталась сделать снежного ангела в разгар лета. Но это не все. На внешней стороне бедра я замечаю край татуировки похожей на цветок шиповника.
В деле есть фотографии из морга. Я присматриваюсь к татуировке, которую больше не скрывает одежда. На бледной коже шиповник смотрится чересчур ярко, будто вызов бледности мертвой плоти.
Листаю дело дальше, читаю документы, рассматриваю фотографии. На всех изображены девушки, совсем не похожие друг на друга: блондинки, брюнетки, рыжие, пухлые и худые, высокие и низкие. На первый взгляд в них ничего общего. Все трупы найдены в разных местах: городах, парках, лесах. Времена года и суток также разные. Но для меня все ясно. У каждой девушки есть “особая” татуировка. А это значит, что какой-то маньяк объявил охоту на ведьм. И я не могу, просто не имею права, захлопнуть эту папку и забыть все, что в ней содержится. Мои сестры мне этого не простят.
– Ну, и? – спрашивает Николь. – Теперь-то, ты, готова сотрудничать?
– Да. Что нужно сделать? – мой голос слегка хрипит после долгого молчания.
– Вот так бы сразу, детка. А теперь поработаем, – радостно отвечает демоница и протягивает мне сотовый телефон.
Я беру его и откидываюсь на спинку кресла.
– Больно же! – раздается недовольное из-за спины.
Видимо, я отдавила котику пальцы.
– А нечего было подкрадываться!
И как только он смог подойти ко мне так близко настолько бесшумно?!
Наверное, я слишком увлеклась, когда вникала в суть дела и читала материалы.
– Как ты понимаешь, – начинает Николь, – это дело связано с ведьмами.
– Расскажи мне лучше что-то новенькое, – бурчу я себе под нос, но демоница каким-то образом слышит.
– Хорошо, вот тебе новенькое: я считаю, что за смертями этих девушек стоит твой отец.
В комнате становится слишком тихо. Кажется, я слышу даже собственное сердцебиение.
– Что… ты … сказала?!
– Есть вероятность того, что убийца – твой отец.
Я вскакиваю с кресла в намерении влепить этой рогатой сволочи как минимум пощечину, но меня останавливает новое фото. Будто фокусник, демоница достает его из кармана байки и бросает на столешницу.
Не верю своим глазам. Такого не может быть! Нет!
На фотографии запечатлено бездыханное тело матери. Она кажется старше, чем я ее запомнила. Но это определенно она, моя мать. Почему полиция не сообщила мне о ее смерти? Что вообще происходит?!
Дрожащими руками я беру фото и подношу его ближе к глазам. Монтаж?! Если и так, то качественный. Я не могу найти каких-либо огрех или несоответствий, картинка выглядит болезненно натуральной.
– Есть доказательства причастности отца к этим убийствам? – мой голос звучит сухо и безэмоционально.
Если нужно, я могу взять себя в руки, но эта собранность дается мне не легко, а потом обязательно настигает откат. Хорошо бы в этот раз пронесло, но в такое счастье верится с трудом.
Демоница протягивает мне еще одну папку без номера и названия. Она выглядит не такой пухлой, как предыдущая, но взять ее гораздо сложнее.
Пальцы на руках немеют от холода. Это воздух настойчиво намекает мне, что привычный мир скоро изменится навсегда.
Я выдыхаю и будто бросаюсь в омут с головой – беру папку и открываю ее.
Кроме фотографий моей мертвой матери в файлах находятся и другие снимки. На них изображены родители, как вместе, так и поодиночке. Они вполне себе живые, здоровые и путешествуют. По крайней мере я видела фотки из Парижа, Берлина, Греции, Испании и других стран.
Не верится! Пока мы с бабулей переживали их исчезновение, они наслаждались жизнью! Кафе, театры, музеи, яхты … Да, откуда только они взяли деньги на это?!
Еще в папке находятся материалы с докладами детективов агентства, а также описание и фото улик. Там есть многое, начиная от анализа ДНК волос и крови, найденных на местах преступления, и заканчивая отпечатками пальцев на бычках сигарет, валявшихся возле тел жертв. Неужели папа начал курить?
– Откуда ты взяла эти фото и документы? – я заставляю себя обратиться к демонице.
– Фото – из Московской квартиры твоего отца, а документы – часть из полиции, а часть из наших внутренних источников, – она отвечает четко и быстро.
Значит, скорее всего не врет.
– Где папа сейчас?
– Ушел от охотников за ведьмами неделю назад и больше не появлялся на наших радарах. Скорее всего залег на дно.
– Охотников?!
Такого я точно не ожидала.
Эти свирепые бойцы за справедливость берутся за дело только в крайнем случае, когда вина преступника доказана и соразмерна самому жестокому наказанию в нашей среде – отъему силы и казни.
Уж лучше отца поймает полиция, чем охотники. Тогда у него хотя бы появится шанс выжить.
Что это за мысли? Разве я стану переживать за жизнь предателя, подозреваемого в серии убийств? Но, несмотря на все предоставленные доказательства, я не хочу верить в вину отца. Не могу. Не буду. Мне нужно узнать правду и раскрыть это дело.
– Чем я могу помочь, Николь? Вряд ли после того, как отец исчез на много лет, он вдруг появится и захочет со мной поговорить.
Я пожимаю плечами и откидываюсь на спинку кресла. Рыжий все еще стоит за моей спиной.
– А вот это, детка, правильный вопрос. Для начала выйдешь на работу, познакомишься с моими ребятами, потом и поговорим.
Демоница нажимает на столе кнопку вызова. Радужные всполохи исчезают со стен. В кабинет входит давешний бугай. Он кивает женщине и показывает нам на выход.
Мы с рыжим выходим в прихожую. Я накидываю пальто и забираю рюкзак, оборачиваюсь. На полу розовой махровой лужицей растекается халат. Из-под полы выглядывает рыжая усатая морда с разноцветными глазами. Понятно, коту пальто ни к чему.
Хитрец вылезает из-под халата и запрыгивает на мое плечо, оборачивается вокруг шеи и затихает.
Я сначала хочу его сбросить, но потом решаю оставить. Все же котик защитил меня сегодня от смерти. Негоже так его «благодарить». Я тяжко вздыхаю и вместе с бугаем выхожу на пропитанную влагой улицу.
Дождь закончился. Ветер стих. Воздух пахнет холодом и прелыми листьями. Солнце давно зашло. Если бы не фонари, разгоняющие тьму вдоль садовой дорожки, нас бы полностью окутала тьма.
Вспоминаю фразу из песни Булата Окуджавы: “Здесь птицы не поют, деревья не растут, и только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут”. Брр, надеюсь, до “огня” дело не дойдет.
Я передергиваю плечами и усмехаюсь. Чего, спрашивается, испугалась, дурочка?! Я же – ведьма. Мне нечего бояться!
С такими мыслями я делаю шаг вперед, встаю на плитку садовой дорожки и шагаю в сторону такси. Свет от фонарей начинает моргать и в конце концов гаснет. До машины мне остается каких-нибудь пару метров. Но я ничего не вижу и останавливаюсь. Сзади слишком громко в наступившей тишине дышит бугай. Его длинный кожаный плащ слегка поскрипывает в такт шагам. Видимо, темнота ему не помеха.
Он быстро догоняет меня, кладет руку на мое плечо и вскрикивает.
– Что случилось? – мне чудятся нотки страха в собственном голосе.
– Да чтоб тебя! – раздается гневное справа. – Твой котяра тяпнул меня за руку!
– А нечего ко мне руки тянуть! – я пытаюсь защитить блохастика от заслуженной кары.
В этот момент водитель заводит мотор такси, у машины загораются фары. И чего, спрашивается, он раньше не мог этого сделать? Заснул что ли?
Света достаточно, чтобы продолжить путь.
Бугай посылает меня с котом по матушке, провожает до автомобиля и с силой захлопывает пассажирскую дверь.
Я боюсь, что водитель снова отвезет меня не в том направлении, но сама не замечаю, как под мерное урчание кота и классическую музыку, которая играет по радио, засыпаю.
Машина останавливается возле моего дома. Я выхожу из такси. Светает. Все вокруг окрашивается в серые тона. Еще не рассвет, лишь намек на него.
На лифте я поднимаюсь до двери своей квартиры, захожу в нее, аккуратно перекладываю кота на диван и раздеваюсь.
Все, этот день окончательно меня вымотал. Я падаю в нежные объятия кровати и с облегчением закрываю глаза.
***
Я просыпаюсь медленно, тягуче потягиваюсь в кровати.
От простыней пахнет свежестью и лавандой, из приоткрытого окна тянет сыростью и холодом осеннего утра.
Будильник не звонил, значит, выходной. Сонный мозг не желает просыпаться. Я подтягиваю одеяло выше, обнимаю подушку и пытаюсь вырвать у Морфея еще пару минут.
На живот ложится чья-то горячая рука, она обнимает меня и притягивает к твердому и явно мужскому возбужденному телу.
Что происходит?!
Я резко открываю глаза и пытаюсь осознать, где и с кем нахожусь. Вроде комната моя: те же шторы, стены и письменный стол. Тогда откуда взялась эта наглая мужская конечность, не говоря уже обо всем остальном?
Мозг выходит из состояния сна и усиленно начинает работать. Я вспоминаю вчерашний день: собрание, похищение, демоницу. Точно! Меня же наняли на работу в детективное агентство! А это недоразумение по соседству, должно быть, мой кот-защитник. Не мужчина, а кот, которого я вчера ночью уложила спать на диван.
Каков наглец! Сейчас он получит по рыжей усатой морде! Тьфу ты, лицу! Я ему зенки выцарапаю и на зелья пущу!
С таким боевым настроением я поворачиваюсь к рыжику и заношу руку для удара.
Он распахивает глаза и улыбается, не предпринимая попыток себя защитить. Не чувствует во мне угрозу? Или ему по кайфу такие игры?
Я опускаю руку на одеяло и хмурюсь.
– Пошел вон из моей кровати, блохастый!
Честно говоря, мне после вчерашнего не до разборок. Хочется в душ, чашечку крепкого кофе и шоколадку. Но кого волнуют мои желания?
– Хозяйка в плохом настроении? – будто в недоумении спрашивает рыжик. – Может, ей нужен расслабляющий массаж?
Этот самоубийца нарывается! Сейчас как напущу на него чесотку, будет не до шуток! И только я собираюсь ему это все высказать, как наглец откидывает одеяло и плавно встает с кровати. Слова замирают у меня на губах.
Хорош мужик, и знает это! Абсолютно голый, он беззастенчиво идет к столу, открывает нижний ящик и среди разнообразия баночек, тюбиков и бутылочек безошибочно выбирает мое любимое миндальное масло. Откуда только узнал?
Рыжик открывает флакон, капает пару капель себе на ладонь и начинает втирать масло в грудь, потом спускается ниже к упругому животу, доходит до линии пупка и еще ниже.
Я закрываю глаза, чувствую, как щеки обжигает румянец, а дыхание учащается. По комнате плывет аромат миндаля.
Кровать скрипит под тяжестью моего защитника.
Надо что-то делать. Веду себя, как девчонка! Так не пойдет!
Я открываю глаза и падаю в зелено-синий омут.
Котик зря времени не терял: его лицо прямо над моим, руки – по обе стороны от моей головы. И даже сквозь одеяло и тонкую ткань ночной сорочки я ощущаю кожей живота его горячее возбуждение.
Рыжик наклоняется все ниже. Его дыхание пахнет медом и корицей. Я непроизвольно вдыхаю глубже и облизываю пересохшие губы, но в последний момент беру себя в руки и отворачиваюсь. Поцелуй приходится в щеку.
Я упираюсь ладонью рыжику в грудь и отталкиваю его от себя. В этом мне помогает воздух.
Он сносит котика с кровати и надежно прижимает к полу. Тот ругается и пытается подняться, но безуспешно.
Я медленно встаю и ухожу из комнаты, пытаясь скрыть за молчанием растерянность. Не понимаю, с чего мне так реагировать на малознакомого мужика?
Я закрываю дверь ванны и позволяю воздуху отпустить пленника. В спальне подозрительно что-то бьется, но в душевую, слава богу, никто не ломится.
Мне кажется, это хороший знак. Я захожу в кабинку, включаю воду и подставляю голову под горячие струи.
Глава 3. Объяснения
Я кое-как поднимаюсь с пола и сажусь на кровать, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Сейчас бы покурить, глубоко затянуться и выдохнуть. Да так, чтобы голова закружилась, а мысли наполнила легкость. У меня даже пальцы правой руки подрагивают, как будто могут сжать сигарету. Жаль, в этом доме такого добра не водится.
Я провожу рукой по волосам, откидываюсь на простыни и закрываю глаза. Они все еще слезятся от непривычно яркого света. Один зрачок после трансформации остался по-кошачьи вытянутым, а второй превратился в нормальный по-человечески круглый.
Хмыкаю. Звук резонирует внутри меня и вызывает неприятные воспоминания. Как я дошел до такой жизни?! Все просто, нужно только разочек умереть. Да, что уж теперь говорить.
Простыни все еще хранят запах хозяйки. Непередаваемый аромат! Я начинаю дышать чаще, пытаюсь втянуть ускользающие от чуткого обоняния нотки. Этот сводящий с ума аромат словно пропитывает меня насквозь, неуловимо трется о чувствительную кожу, разрядом проходится по подушечкам пальцев и исчезает, срываемый дуновением ветра из открытого на ночь окна.
Опомниться удается не сразу. Я резко встаю с кровати, оборачиваю простыню вокруг бедер и подхожу к окну, но не вижу пейзажа за ним. Глаза застилает злость на ведьму, на себя, на мир. В груди, в области сердца, разливается призрачная боль. Она все ширится и не дает нормально дышать.
Я подхожу к туалетному столику и сжимаю в руке стеклянный флакон духов. Он лопается, словно спелая груша. Осколки врезаются в ладонь, кровь течет по руке до сгиба локтя и капает на пол. Боль отрезвляет, и я отбрасываю остатки флакона прочь. Они глухо ударяются об стену и осыпаются вниз мелким крошевом, оставляя на обоях мокрое, местами кровавое, пятно. Хорошо, что мне попался почти пустой флакон. И все равно сладкий цветочный запах забивает все остальные ароматы комнаты. Я открываю окно: впускаю в спальню поток свежего воздуха, и жду, пока проветрится помещение.
С улицы раздается шум машин, и чей- то громкий, визгливый голос, неприятно колет чувствительных слух. Это соседка болтает по телефону возле входа в подъезд. Железная дверь скрипит, а потом звук разговора затихает.
Клен напротив приятно шелестит. С него срывается и падает на подоконник желто-коричневый лист. Я беру его в руки: мокрый, резной, по-осеннему яркий.
Чувствую, как по щеке бежит слеза: вытираю ее тыльной стороной ладони. Я жив! С пониманием этой простой истины мне вдруг становится легче.
Звук капель в ванной исчезает. Я непроизвольно прислушиваюсь. Ведьма выключает душ.
Что ж, пора играть навязанную роль и выполнять подписанный кровью договор. Я срываю с бедер простыню и становлюсь напротив двери в спальню: пусть зараза посмотрит, какого «кота» получила!
В среде колдунов считают, что все ведьмы – шлюхи. Они редко выходят замуж, хотя любовников заводят часто. Даже поговаривают, что ведьмы используют сперму для создания зелья молодости, потому-то и стареют медленнее обычного человека.
Череда утренних событий и полученный накануне отказ не вписались в мои стереотипы, за которые я держался из последних сил, как за оплот. Только память хоть и поддерживала, но так же и разрушала всякие надежды на счастливое будущее.
Я встаю перед дверью и представляю «свою» черноволосую ведьму. Интересно, она наденет шелковый халатик или кружевную комбинацию? А чем будет пахнуть: розой, фиалкой, лавандой? Или, может, чем-то экзотическим типа пачули?
Эти мысли меня возбуждают. Член стоит как каменный. Может, повернуться к двери боком, чтобы ведьма заценила «размер»?
Однако своевольная чертовка подходит к двери, топчется на пороге, и, уходит, громко шлепая тапочками. На кухне гремит посуда.
Дурак! Она же сразу дала понять, что «такие» отношения ей не нужны! Мне не светит и капельки счастья. Только подчинение.
Я сжимаю пальцы в кулаки. Правую руку до сих пор саднит, видимо ранки от осколков флакона еще не успели зажить. Кровь снова капает на пол. Так я заляпаю ведьме весь пол в спальне – приходится медленно разжать пальцы и сосредоточиться на исцелении. Вскоре ранки покрываются корочкой.
Надо выходить из комнаты.
Конечно, кошачье обличье подошло бы мне больше, но нам с ведьмой нужно поговорить. Даже не так: это жизненно важно!
Я разрываю простыню на две части. Одним куском убираю осколки и кровь, а другой, немного подумав, все же обматываю вокруг бедер, а потом выхожу из спальни.
Ведьма стоит у плиты, от которой начинает тянуть гарью. Кажется, девушка планировала сделать на завтрак омлет. Но она не помешивает его, да и смотрит в другую сторону. Я бросаюсь вперед, хватаю сковороду за ручку, переставляю сгоревший омлет на свободную комфорку и выключаю газ.
Девушка будто только теперь меня замечает. Она смотрит мне в глаза, затем переводит взгляд ниже и осознает, что кроме простыни мое тело ничто не прикрывает. Ее щеки слегка розовеют: если бы я не стоял так близко, то не заметил бы. Ведьма отодвигается от меня на расстояние вытянутой руки и спрашивает:
Какой у тебя размер?
Что?! – я не сразу понимаю, о чем конкретно она говорит, и мешкаю с ответом.
Я говорю о размере одежды и обуви, – уже с вызовом поясняет девушка, картинно закатывает глаза и скрещивает руки на груди.
М, 42. А что, в твоем гардеробе завалялись мужские шмотки? – я спрашиваю с ехидной усмешкой и демонстративно заламываю вверх бровь.
Ведьма может воспринять мои последние слова как намек на большое количество мужчин в ее жизни. Но я не могу удержаться: злюсь и не понимаю почему. Вот зачем мне нужно провоцировать и дразнить ведьму?! А ведь она тоже разозлилась, чуть пар из ушей не валит. Стоит передо мной, дышит часто, щеки покраснели, а в глазах пляшет зеленая буря. Видимо, конструктивного диалога сегодня не выйдет. Но к моему величайшему удивлению, ведьма быстро справляется с гневом.
Нет. Закажу доставку в интернете, – она отвечает на мою подколку довольно спокойно.