Стать женщиной
Анастасия Викторовна Картавцева
Женщина идёт сквозь время. Она вышивает рукава воину. Она ходит в храм смотреть кино. Она играет с бумажными самолётиками. Она переживает первые потери. Она чувствует боль убитого зверька. Она уезжает из родительского дома в небоскрёбовый мегаполис. Она собирает мамины слёзы и чёрную смородину. Она вырастает.
Стать женщиной
Анастасия Викторовна Картавцева
© Анастасия Викторовна Картавцева, 2024
ISBN 978-5-0062-6284-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
БАБЫ
Между городом и тьмой – серый дым.
Только в дыме не спастись, не согреться.
А под шалями у баб животы,
У Георгия свеча, у Елецкой.
«Боже, смилуйся, победы нам дай!» —
В наши дни молиться – женское дело.
Крепким бабам и война – не беда,
Кабы знали, да рожали бы девок.
Им бы пасть перед иконами ниц,
А они себе стоят со свечами.
Разве кто-то бы услышал из них,
Как вчера одна в подвале кричала?
Выйдут в мир, зажмут ладонями рты,
Так и станут скоро ликами лица.
И растёт под полом сын-богатырь,
Над плечами уж скрипят половицы.
Налетят за ним вечерней грозой,
Через землю в небо вспышками молний
Унесут. И лишь наплечный узор
Под погонами весь город запомнит.
Я сама теперь весна-пустоцвет.
За водой идти – наплакала мало.
Счастье-счастье – никого рядом нет…
И кому я рукава вышивала?
ЧАПАЕВ
Бабушке Жене
На Кавказе-то в поле весь день поработай.
Мать покрикивает:
– Оденься!
Все плечи ведь спалишь!
– Да ладно, – отмахиваешься,
Дёргая крепкий осот,
Спустившийся бесконечным корнем
В землю, где холодно.
А вечером, неугомонная,
Ты отправишься в храм
В самом центре села
С чернокосой подружкой.
Тут и взрослому страшно перед громадиной,
На плечах богатырских держащей тёмные купола.
А вам, двенадцатилетним и смело-маленьким,
Хочется посмотреть «Чапаева»,
И чтобы не покупать билеты.
Потому и придётся в храм пробираться мышками
Сквозь подвалы и паутину,
По узеньким лазам,
Где ты, руки-ноги вытянув, помещаешься в полный рост.
Над тобою стена
Высотой до неба,
А тебе почему-то нетяжело.
Потом спрячетесь где-нибудь в алтаре за экраном,
Занявшим место иконостаса.
А с фресок ветхозаветных поглядывают всякие страшные:
Грешники, запряжённые в телеги на полстены,
Черти над ними с кнутами
По оголённым спинам с оттягом стегающие,
И где-то под потолком
Настоящий Бог,
Который смотрит всегда на тебя, где бы ты ни стоял.
Свет погасят,
Вы с подружкой сядете где-нибудь в уголке
Наблюдать, как бравый Чапаев с экрана
Расстреливает грешников и чертей.
Разве кто-то считал здесь по фрескам следы от пуль?
Бог под куполом улыбается.
А ночью тебя саму запрягут
В точно такую телегу,
Как грешника, за некупленные билеты.
По спине-то как больно с оттягом…
Стаскиваешь с плеч обгоревших колючее одеяло,
И трудишься, трудишься, даже во сне,
Во сне.
САМОЛЁТИКИ
Я не умела пускать самолётики,
бумага была слишком лёгкой,
и они приземлялись на пол к ногам.
Я сразу о них забывала,
их кто-то топтал,
оставляя на клетчатых крыльях
пыльные следы протекторов заношенных кед.
Никто не слышал, о чём кричит
каждый обречённый экипаж.
Даже не помню, кто меня научил
им правильно крылья складывать.
Сколько было неудачных и мятых?
Сколько крошечных парашютов-пушинок
не раскрывалось?
Но помню, как первый мой неупавший
летел над самыми головами,
лётчик крепко держал штурвал,
передавал земле, что справился с управлением,
поднимался выше,
меж облаков парил,
а когда закончилось топливо,
ощущал себя почти что Экзюпери.
И в конце посадил самолётик ровно.
Потом началось.
Я складывала их сотнями,
отпускала в окно.
Они разлетались над лесами,
морями,
скалами.
Приземлялись в безопасности,
где никогда не ступала нога человека.
Скоро лётчики научились стрелять друг в друга,
сбрасывать бомбы.
Ничего страшного —
они же игрушечные?
они же не вражеские?
Поднимаю лицо и вижу, что в небе красном
два белых крыла распахнуты.
Как же я рада,
что он не падает!
Он не падает!
ГРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ
…А принес из подвала стремянку,
Чтобы снять твою тень со стены…
Владимир Шемшученко
Ты, пожалуйста, верь мне, верь.
Трогал я не стену – плечо.
Чёрное пятно на канве
К небу устремилось грачом.
Сколько их за первым спешит?
Сколько задохнулось в руках?
Части нашей общей души,
Крестики, пробившие ткань.
Посмотри, я птиц не держу,
Потому что думать устал,
Каково им в холод и шум
С деревянных пялец взлетать,
Каждый взмах терпеть, каждый шаг
За иглу цепляться крылом.
Да куда там – ровно дышать?!
Даже тень нести тяжело.
БАБОЧКИ
Памяти бабушки Риммы
Бабочкам страшно лететь из глубокой тьмы,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70503409) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.