Читать онлайн книгу «Просто фанатка» автора Баркин

Просто фанатка
Баркин
Я – просто фанатка. Он – по-прежнему моё Совершенство. И ничто не разлучит нас.

Баркин
Просто фанатка

Глава 1 Филипп
Февральские морозы выстудили столешницу парты в кабинете заклинательства. Обычно я сидел откинувшись назад, чтобы не пришлось класть руки на ледяную поверхность. Об этом я вспомнил случайно, поймав себя на мысли, что позабыл о старой привычке этой зимой. Больше мне не было холодно – Марта сидела впереди и излучала тепло, согревая меня.

Я убеждал её, что в этом нет необходимости, но Марта не слушала —делала так, как хотела. Она оказалась на редкость упрямой, переспорить её представлялось невозможным. Она, по обыкновению, замолкала, когда я брался её переубеждать, и спор затухал, так и не успев разгореться как следует.

Ближе к доске пересадил её я, пользуясь положением старосты. Мне нравилось смотреть на неё – пусть только на её макушку, когда бы ни вздумалось; и то, что она всегда находилась у меня на глазах было необъяснимо приятно. Я стал намного лучше понимать её необходимость смотреть на меня при любой возможности. Вот уже некоторое время я делал то же самое.

Никто из однокурсников уже не скрипел недовольством по поводу того, что Марта больше не занимает парту на задворках кабинетов. Все привыкли. Речь не шла о том, что Марту действительно приняли, но больше не отторгали.

Она, как-никак, являлась мастер-магом и победителем соревнований стихийников в прошлом году, что явно заставило парней смотреть на неё с большим уважением. Ещё она встречалась со мной, и это сказалось на том, как её воспринимали другие девушки. Зависть и ревность были почти осязаемы, а презрение растаяло в воздухе, будто и не было.

Но действительно рад я был тому, что у неё по-настоящему получилось влиться в компанию моих друзей. Она не была бессловесным довеском за нашим столом в обеденном зале, но девушкой, присутствие которой было понятно, хотя совершенно необязательно.

Я был по уши влюблен и прилагал усилия, чтобы это читалось не так откровенно. Григорий слушался её беспрекословно, крепко определив в ней более сильного мага и наставника. Кирилл уверовал, что именно Марта стала причиной его удачи с Ксенией, и стремился угодить ей мелочами в благодарность, пододвигая тарелки во время обедов, уступая дорогу и открывая дверь, если шел впереди. А Максиму попросту ничего не оставалось, так плотно она вросла в нашу жизнь, что мы уже не помнили, как было без неё.

И всё же я переживал. Переживал, что пусть Марта и видит только меня перед собой, нас пока ничего не связывало. И как бы пристально она на меня ни смотрела, я вечно пытался незаметно проверить, остаюсь ли я единственным в поле её зрения.

Что если однажды ей понравится другой?

Мысль об этом казалась невыносимой.

Тревога усилилась после появления в прошлом году горе-наставника Савелия Ивановича. Пусть Марта осталась глуха к его топорным поползновениям и предложению руки и сердца, но что если появится другой желающий покорить мастер-мага? И что если он, не в пример грубому и неотёсанному Савелию Ивановичу, ей понравится?

Я ощущал незримую опасность и тщательно следил, чтобы никто другой не вздумал виться вокруг моей девушки.

Всё свободное время мы проводили вместе, много гуляли. На улице стояли сугробы по колено, и на морозный воздух мы выбирались нечасто, но академия была огромная. Нашим излюбленным местом прогулок стали подземелья.

Мы продолжали изучать их секреты и конца им не было видно. Иногда обходили вереницу упокоенных слуг, рассуждая о том, каково им жилось при старом хозяине. Возвращались к красивым воротам, скрывавшим, по-видимому, вход в семейный склеп жившего здесь некогда мага смерти.

Открыть заветные двери было до крайности любопытно, но мы остерегались, не зная, на что приходилось рассчитывать. Нарушать пределы владений могущественного мага, пусть и почившего, было чревато. Живший здесь чародей, судя по размерам замка и размаху склепа, должен был обладать невероятной силой.

Я сам, несмотря на то, что происходил из семьи магов смерти, почти ничего не умел. Достаточного запаса магической энергии, чтобы двигаться вперёд по сложной стезе не нашлось, и потому отец меня не учил. Марта была согласна с таким решением. По её словам, подвергать меня опасности без всякой на то необходимости – настоящее преступление. Я только фыркнул на такое рассуждение, в котором была вся Марта и её отношение ко мне.

Марта тоже размышляла, стоит ли переступать порог склепа. Она часто останавливалась напротив створок и погружалась в раздумья, касаясь время от времени драгоценных камней. Я не сомневался в силах и умениях Марты, и если она не торопилась вторгаться в пределы чужого захоронения, это о многом говорило. Хотя бы о том, что опасность была далеко не надуманной.

Я спрашивал её об этом. Марта ответила, что никогда не видела ничего подобного. Если мы правы и склеп действительно так огромен, как предполагала окружность галереи слуг, то за дверьми нас могли ждать неожиданности, и не самые приятные. Для неё же вопрос заключался не в том, стоит ли проверять, а в том, зачем это делать?

Большей силы она не жаждала. Марта её изучала и практиковала, но не была одержима её приумножением. Всё, что она хотела, у неё было, говорила она. На мой вопрос, что же это, Марта отвечала, что я. А вот что будет, если мы откроем дверь, оставалось неизвестным. Совать голову в петлю ради праздного любопытства мы оба считали верхом глупости. Поэтому чудесные ворота, украшенные пугающим змеем, оставались закрытыми.

Кто знает, может войти туда суждено не нам?

Однажды я выразил удивление, что за столько веков их никто не нашел, на что Марта ответила:

– Я сильный маг смерти, – будничным тоном произнесла она, но я-то знал, что её интонации никак не соизмерялись с истинной величиной её возможностей, о которых я сам толком не ведал. – В этом может крыться причина того, что я сумела их отыскать. Может быть, на них натыкались и другие маги, но как знать, решились ли они совать нос в дела древнего чародея и какие последствия это повлекло? Может быть, как и мы, они вняли голосу разума и обошли загадочное место стороной. А может, вторглись внутрь и сгинули навеки.

– Ты думаешь, туда не стоит идти? – кивнул я в сторону склепа, рядом с которым и случился этот разговор.

– Думаю, нет.

Я был не против оставить таинственные скелеты в том шкафу в котором их заперли. Дела древней твердыни меня тревожили мало, у меня были более насущные заботы. Например, что подарить Марте на День влюбленных?

Может, задача и не выглядела бы сколько-нибудь важной, если бы речь не шла о Марте, девушке, целиком и полностью завладевшей моими мыслями, и если бы я не узнал от отца, что за кольцо она подарила мне на новогодних праздниках.

…Под размеренную речь Константина Васильевича я украдкой скользнул взглядом по своей руке. На безымянном пальце притаился простенький на вид обруч. Светло-серый, похожий на камень, но лёгкий. Полированный, имеющий множество скошенных под углом граней. На нём тонкими угольными чёрточками, едва заметно, проступали таинственные письмена, видимые исключительно магами смерти.

Отец приметил его на моём пальце в день возвращения в академию, вытаращился так, что я не на шутку испугался. Потребовал объяснить, откуда оно у меня, и от неожиданности я выдал всё как на духу – признался, что Марта подарила. Отец важно закивал своим мыслям, а после добавил:

– Никогда не думал, что доведется увидеть этот артефакт собственными глазами.

Я, конечно, спросил, что это за кольцо и почему он так удивлен.

Его история ничем не отличалась от того, что ранее поведала мне Марта. Кольцо действительно являлось мощным оберегом магов смерти. Отец никогда не видел его воочию, только зарисовки из каталожных книг артефакторов смерти, тех, что хранились в нашей семейной библиотеке.

Однако, в отличие от Марты, он открыто выразил неподдельное восхищение маленькой вещицей. Ведь кольцо могло уберечь от смерти. Причём в совершенно любом её проявлении. Оказалось, что благодаря этому кольцу меня нельзя убить! Пусть только и один раз.

Отец поведал ещё несколько секретов артефакта. Если бы меня попытались отравить смертельным ядом, я бы выжил, но кольцо свалилось бы с пальца, при этом позеленев. Если бы в меня послали смертельное заклятие, кольцо бы лопнуло пополам. На разную смертельную опасность оно отзывалось по-своему. Оно будто бы «умирало» вместо носителя, принимая удар на себя.

– Оно называется «Поцелуй смерти», – сказал отец, любуясь диковинкой на моём пальце. – Маги говорили, что смерть только поцелует надевшего его и заберет кольцо в уплату жизни. Воистину ценный подарок, – с уважением и некоторой долей зависти произнес он, хлопнул меня по плечу и ушел.

Потрясенный ценностью артефакта, я пребывал в глубокой задумчивости, когда на крыльце появилась Марта в сопровождении матушки. Она выглядела до того просто и неприметно в своём тёмном платье и школьных туфлях, что разглядеть в ней мастер-мага, или мага смерти, или девушку с бесконечно широкой душой – правда, ширь её, возможно, простиралась не на каждого – было решительно невозможно…

Родители простились с нами до лета, а я всё не мог перестать думать о том, насколько же ценный дар получил.

Не понимал, почему Марта не оставила кольцо себе, ведь оно было способно сберечь жизнь! Я, конечно же, был очень дорог ей – в этом я не сомневался, но неужели настолько, что моя жизнь казалась важнее её собственной?

С тех пор кольцо не просто оберегало меня, но грело мыслью о чужих чувствах. Тех чувствах, которые я ни за что не хотел бы потерять. И отдал бы за них что угодно, включая кольцо и, кажется, всего себя.

Но как же мне было достойно ответить Марте в День влюбленных после такого подарка?

Над этой задачей я ломал голову не одну неделю, но праздник неумолимо приближался, а я так и не придумал ничего стоящего.

– Нужен совет, – серьёзно объявил я друзьям, как только мы оказались в общей гостиной.

Ребята без вопросов последовали за мной к пустым креслам у книжных полок. С самым строгим выражением лица я обернулся к парням, успевшим рассесться, и произнёс:

– У меня проблема и я не знаю, что делать.

Они переглянулись.

– Говори, – поторопил Максим, – вместе что-нибудь придумаем.

– Не знаю, что подарить Марте на праздник, – обреченно признался я.

– Тьфу! Тоже мне забота, – возмущенно проворчал Максим.

– Я тоже не знаю, что подарить Ксении, – в искреннем расстройстве поддержал меня Кирилл.

– Ну, конфет побольше. Цветы там…

На предложение Григория я и Кирилл скорчили брезгливые гримасы, давая понять самым недвусмысленным образом, что думаем по поводу искромётного предложения друга. Поморщился даже Максим.

– Что такого? – маг земли выглядел искренне озадаченным нашим единодушием. – У меня всегда срабатывало.

– Понимаешь, Гриша, – Максим пересел на подлокотник его кресла и обхватил шею рукой в удушающем захвате. – Срабатывали не конфеты, и даже не цветы, – Григорий напряг шею, но увернуться не пытался, продолжая постигать суть поражение в моменте. – Срабатывали твои огромные мышцы и наглая рожа.

– Не ты ли в прошлом году нёс букет второкурснице? – сумел выдавить Григорий.

Сопротивление словесное Мартой не воспрещалось.

Максим вспыхнул, разозлившись, оттолкнул мага земли и встал перед нами так, чтобы все его видели.

– Вот именно, пустая твоя голова. Просто второкурснице. А ты предлагаешь конфеты магу огня старше его… – кивнул он в сторону Кирилла, – на несколько лет, с открытой пятой точкой, из высокородной семьи, ах да, и наследнице рода, к тому же. Или, может быть, отнести цветы Марте? Мастер-магу… с убийственным взглядом, – Максим своеобразно напоминал о том, что Марта сделала с Никитой, не побоявшись последствий.

Я мысленно соглашался с ним, добавив в список то, что Марта, к тому же, являлась магом смерти. Какие цветы? Погребальные? Вручи я Марте букет, она бы не постеснялась сказать мне что-нибудь вроде: лучший мой цветочек – это ты. Или ещё что-нибудь жутко смущающее.

Да, цветами делу не поможешь. Букет я бы принял сам, но сердце Марты, увы, оставалось глухо к деликатным чудесам природы.

– Ладно, неудачники, – обратился к нам Максим с видом абсолютного превосходства. – Вашими посредственными подарками только крестьянок впечатлять. Есть у меня одно соображение на этот счёт, но предупреждаю, затея не для слабаков, – с вызовом обвел нас взглядом маг огня.

Соображение, раскрытое нам Максимом пару минут спустя, как оказалось, принадлежало вовсе не ему, а его отцу. Давным-давно, ещё в студенческую пору, он, как и мы, вознамерился удивить девушку.

Прослышав, что при музее академии имеется тайная комната, где прячут опасные артефакты подальше от любопытных глаз, он решился проникнуть туда и умыкнуть один, чтобы вручить понравившейся красавице на день-другой, а после вернуть, оставив у предмета обожания неизгладимое впечатление о собственной лихости и храбрости.

– Ничего себе! – воскликнул Григорий, поднявшись от волнения на ноги. – И сработало?

– Сработало. Ему даже удалось проникнуть внутрь, будучи никем не замеченным, – Максим потёр ногти о собственный сюртук, будто это ему, а не его отцу, посчастливилось проникнуть в тайную комнату, – но вот вернуть предмет не вышло, – скромнее закончил он.

– Значит, всё-таки поймали? – спросил Кирилл, выглядя не менее заинтересованным.

– Дело не в этом, – покачал головой Максим и снова опустился в своё кресло. – Девушка отказалась возвращать подарок. Отец принёс ей чудо-зеркальце, умевшее нахваливать прелести смотрящего, ни разу не повторившись в выражениях. Та была очарована, и влюбилась не в отца, но в артефакт, наотрез отказавшись с ним разлучаться. Отец уговаривал её несколько дней кряду, а после сдался и пошел каяться к декану, ведь рано или поздно пропажу бы обнаружили и тогда бы ему не поздоровилось. Его бы нашли по магическому следу.

Действительно. Если чародей применял магию, его бы отыскали по оставленному магическому отпечатку – такой след уникален. Он бы легко привел к своему владельцу и тогда – пиши пропало.

– Зеркальце было возвращено на место, – продолжал рассказывать Максим, – отцу сделали суровый выговор и назначили наказание, но поскольку красть он ничего не намеревался, а просто продемонстрировал дурость в самом ярком своём проявлении, исключения из академии удалось избежать.

Дед любит вспоминать эту историю, раскуривая трубку. Отец злится – мне кажется, ему стыдно за то приключение. Но благодаря их пререканиям и спорам, я слышал обо всём, что случилось, сотни раз и потому знаю достаточно важных подробностей, – перешел он на шепот и огляделся, проверяя нет ли рядом лопухов-ушей, – которые позволят нам повторить старый подвиг.

– Значит, мы попытаемся проникнуть в тайную комнату? – глаза Григория загорелись азартом.

– Ты – нет, – жестко осадил Максим. – У этих, – кивнул он на меня и Кирилла, – серьёзно, а ты своей дурёхе неси цветы и конфеты.

– Никому я ничего не понесу, – нахохлился маг земли, – но без меня вы не пойдёте. Как хотите, – уперся каменным лбом Григорий во вспыхнувший раздражением взгляд Максима.

– Что думаешь? – спросил я Кирилла.

Нарушать правила академии не слишком хотелось, но после подарка Марты я был обязан произвести на девушку впечатление. Кирилл, кажется, думал о своём, но приблизительно в том же ключе.

– Давай попробуем, у меня ум за разум зашел, пока я пытался придумать что-нибудь подходящее. И всё без толку.

– Отлично! – Григорий довольно потёр руки. – Где эта комната и как туда ворваться?

Максим обреченно выдохнул, понимая что препираться с полным решимости Григорием бесполезно.

– Ладно, слушайте…


Глава 2 Филипп
Кирилл написал Ксении, пригласив её на праздник в академию – замок располагал крылом для гостей. Некоторые добирались сюда издалека не одну неделю, а то и дольше, и перед тем, как двинуться в обратный путь могли передохнуть. Ксения отписалась, что прибудет накануне вечером, чтобы провести чудесный день с Кириллом, а следующим утром вернётся в столицу к делам.

Перед тем как повторить славный подвиг, мы выслушали историю былых похождений десятки раз, разобрав все сложные моменты и сговорившись о деталях.

Общая стратегия осталась прежней. Как и отец Максима когда-то, мы решили выкрасть предметы в ночь перед праздником, подарить их девушкам сердца на день, впечатлив необычностью артефактов и рассказом о том, чего нам стоило их добыть, и на следующую ночь вернуть их на место.

Дождавшись, когда академия укроется сном, мы, облаченные в темные одежды, тихо выскользнули из своих комнат. По этажу и дальше, вниз по лестнице, крались мелкими перебежками по одному.

В ночное время, как и днём, здание никто не охранял – не было необходимости; от внешних вторжений академия была надёжно защищена магией. Однако по коридорам время от времени прохаживались смотрители, чтобы нерадивым студентам неповадно было даже думать о глупых выходках и безобразиях. Разгуливать по академии ночью строжайше запрещалось.

К счастью, на пути нам никто не встретился. Преодолев несколько лестниц, галерей и анфилад, мы без приключений прокрались на второй этаж, где и располагался музей академии.

Музей занимал просторную залу, уходившую глубоко в скалу. Подобное расположение подразумевало отсутствие окон, входов и выходов, за исключением парадного. Помимо этого, имелись и другие сюрпризы, надёжно обеспечивавшие сохранность удивительных вещей внутри. О них мы знали благодаря отцу Максима.

В своё время, напоив старого смотрителя, он выведал, что вход в музей охраняют два заклинания. Позже, когда начались разбирательства, он не захотел втягивать в неприятности обманутого им старичка – ведь тот мог лишиться тёплого непыльного места, коими так дорожат пожилые маги, и потому, покаявшись в содеянном, солгал, сказав, что спрятался в музее в дневные часы, выждал пока его закроют и уже после проник в тайную комнату. Вышел он оттуда, по его собственному утверждению, тем же образом: затаился до утра, а когда музей открыли для посещений, ушёл как ни в чём не бывало.

По этой причине мы надеялись, что охранные заклинания, наложенные на двери, остались прежними. Они были достаточно сильными и действенными и к ним часто прибегали те, кто желал обезопасить внушительное имущество.

Таких заклинаний существовало великое множество. Вся сложность с подобными чарами состояла только в том, что обезвредить их могли исключительно особые контрзаклинания, написанные к основному в пару. Не тот ключ-пароль – и магия придёт в действие, обрушив на незадачливого вора всю свою мощь.

В этом заключалась первая серьёзная для нас опасность. Если сейчас мы озвучим контрзаклинания к охранкам, а их всё же успели обновить, – нам несдобровать.

С другой стороны, пара десятков лет между учебой отца Максима и нашей не было сроком для смены надежных чар. Такие менялись не чаще раза в столетие, а иногда и того позднее. И поскольку отец Максима их якобы не «взламывал», проникнув в тайную комнату совершенно другим способом, то и видимых причин менять их не было.

Мы очень надеялись, что не ошиблись в предположениях.

Используемые музеем заклинания, несмотря на мощь, оказались не самыми редкими: одно оповестительное, другое охранительное. Первое подавало сигнал смотрителям и другим служащим академии, чтобы те немедля явились с проверкой. Второе, при попытке вторжения, обездвиживало любого мага на длительный срок.

Мы подготовились и раздобыли требуемые контрзаклятия. Сделать это было не слишком сложно, прибегнув к помощи собственных семей. Максиму, конечно, и думать было нечего о том, чтобы попросить помощи у близких – они бы сразу обо всём догадалась. В конце концов, история с проникновением в музей являлась их семейной легендой.

Я бы тоже в жизни не написал отцу по такому поводу. Не сомневаюсь, что тут же возбудил подозрительность родителя. Думать о том, какие бы это повлекло последствия вовсе не хотелось.

Другое дело семья Кирилла. Всегда послушный маг воды попросил родных отыскать и прислать контрзаклинание к оповестительным чарам, естественно, в исключительно образовательных целях. Будучи никогда не замеченным в неподобающем поведении, он пользовался безграничным доверием близких и потому тут же получил требуемое.

Ключ к охранительным чарам раздобыл Григорий, тем же самым образом. Отец прислал ему контрчары без вопросов. Его семья крепко поддерживала друг друга, вставая горой за любого члена рода, и потому вопросы всегда оставались на потом, если в том вообще возникала необходимость. Первым делом, по их разумению, следовало помочь сыну, а уж после разбираться в случившемся. Григорий придерживался тех же взглядов не только в отношении семьи, но и друзей.

Оказавшись у запертой двери вчетвером, мы почувствовали, что настал момент истины. Были ли мы правы или жестоко ошиблись, станет известно через несколько мгновений.

Максим, вознамерившись сделать подвиг семейной традицией, прочел оба контрзаклятия в нужном порядке. Взялся за ручку и повернул, позволяя створке распахнуться. Изрядно потея, мы затихли в ожидании последствий.

Насколько мы разобрались, оповестительное заклинание должно было произвести шум, чтобы привлечь ответственных лиц, но из описания мы так же знали, что оглушительные звуки раскатами разлетятся далеко вокруг и мы сразу узнаем о собственном просчёте.

Готовить пути отхода в случае провала не имело смысла. Если мы ошиблись и чары сменили, охранное заклинание пригвоздит нас к месту. Даже если бы мы придумали, как убраться до того, как прибудут смотрители, то, воспользовавшись контрзаклятиями, мы уже оставили собственный магический след, а значит, нас всё равно отыщут.

К огромному всеобщему облегчению, вокруг продолжала стоять мёртвая тишина, говоря о том, что мы не ошиблись – заклинания остались прежними.

Мы вошли в музей, плотно прикрыв за собой дверь и оглядевшись. Каждый из нас не раз бывал здесь, будь то время занятий или свободного посещения, когда требовалось выбрать предмет для доклада за дополнительные баллы или по другой академической необходимости. Наведались мы сюда и перед тайной вылазкой, дабы освежить детали, касавшиеся места.

Музей представлял собой внушительных видов залу, украшенную с особой помпезностью. Повсюду возвышались стеллажи и витрины. Однако большинство ценных раритетов хранились в прозрачных сферах, покачивавшихся в воздухе: волшебные книги, мощные предметы оружия, заговоренная броня, исторические знаки отличия, уникальные украшения, проклятая одежда, запечатывающие духов фигурки, редкие камни и множество других вещей, обладающих удивительными магическими свойствами. На каждом была закреплена бирка с описанием.

Хранение в сфере имело смысл, если хотелось сохранить исконный магический заряд предмета на более продолжительный срок. Магия рассеивалась в зависимости от условий содержания и силы исходного заряда. Почти все предметы можно было напитать повторно, но это была бы уже новая магия. Мы же – чародеи – относились с трепетом к старине.

– Сюда, – тихо позвал Максим, увлекая нас крошечными искрами огня за собой.

По сути, мы могли зажечь огонь ярче – здесь никого не должно было быть, кроме нас. Но мы решили не рисковать на случай, если план всё же имел незамеченные нами огрехи. Как говорится, осторожность не помешает.

На стенах музея до самого потолка, терявшегося в густом мраке, висели гобелены, изображавшие страницы истории в мельчайших подробностях. Стоило коснуться – и картина оживала, повторяя нехитрый сюжет сражений, возведения городов, празднеств и других важных событий от начала и до конца.

Максим скрылся за одним из них, и волна, образованная движением его тела, покатилась к середине полотна. Мы поспешили нырнуть следом. И двигались, пока не настигли мага огня, светившегося слабым мерцанием. Сгрудились вокруг него и уставились на уходивший на пару шагов вниз альков.

Небольшое углубление заканчивалось массивной дубовой дверью, охваченной осмоленными скобами с крупными лепестковыми заклёпками. Ручки не было, только замысловато кованная скважина для ключа. Выглядело препятствие внушительно.

Максим извлёк из-за пазухи цепочку. На ней болтался медный ключ, открывавший дверь перед нами.

Друг не поленился снять копию с копии ключа, хранившейся дома, и утащить её с собой в академию на всякий непредвиденный случай. Вот уж действительно: если на стене висит ружьё, рано или поздно оно обязательно выстрелит.

Повинившись, родитель Максима признался декану, что ранее украл у смотрителя ключ и собирался вернуть вместе с артефактом, и непременно сделал бы это, если бы не упрямая девица. На самом деле он похитил ключ заблаговременно и снял с него дубликат, о чём он, конечно же, умолчал.

Именно ключ являлся следующим немаловажным этапом успеха затеянного нами предприятия. Как и любой важный ключ, этот работал с помощью крови. При нажатии на головку в основании тонкой полой трубки появлялась игла. Чтобы открыть эту дверь, смотрителю требовалось уколоть палец острием и только после этого вставлять ключ в скважину.

В нашем случае раздобыть кровь можно было несколькими способами: уколоть смотрителя музея напрямую или организовать происшествие, в котором тот окажется невольным участником и пострадает телесно. Вот только мы всерьез полагали, что это может вызвать подозрения жертвы и тогда всем нам не поздоровится. О приятной компании девушек в праздник и думать нечего. Хорошо, если всех нас не выгонят.

Отец Максима взял требуемую кровь, когда напоенный им смотритель пребывал в беспамятстве. Официальная версия утверждала, что он подкрался к спящему. Мы уже всерьёз задумались о том, не подобраться ли к старику во время сна, когда на ум пришла другая мысль.

Бичом древнего замка, как и любого другого старого жилища, выступал постельный клоп. Мы отловили целую склянку букашек, копаясь в матрасах смотрителя.

Неприятные жирные жуки, закусывавшие служителем не один год, копошились внутри плотно закупоренной колбы, которую Максим только что извлёк из кармана штанов.

Он медлил – жуков мало кто любил. О том, как мы их собирали вовсе не хотелось вспоминать.

– Давай я, – отнял Григорий стекляшку из рук мага огня, вывалил их себе на ладонь и раздавил, заставляя нас поморщиться.

Максим нажал на головку ключа, из узкой сферической окружности показалась игла. Он вымазал ту в расплющенных внутренностях прямо на ладони Григория и поднёс ключ к скважине.

Мы надеялись, что этого будет достаточно и тихо молили о том духов.

Ключ вошел в отверстие – мы замерли. Раздался звонкий щелчок.

– Победа! – шепотом провозгласил Максим, ныряя в образовавшийся проём.

Тайная комната оказалась заметно меньше парадной залы и выглядела не больше малой гостиной в моём доме. Впрочем, если принимать во внимание захламленность пространства, набитого вещами до потолка и оставлявшего узкие проходы между ними, чтобы протиснуться поодиночке, здесь было где побродить и на что посмотреть: склады сундуков, ряды высоких шкафов всех мастей; стены опоясывали полки, заставленные так плотно, что здесь едва ли нашлось бы место впихнуть ещё одну чернильницу!

– Ну и беспорядок, – пожаловался Кирилл, чихнув несколько раз.

– Хватит топтаться у меня по ногам! – рассерженным котом шипел Максим.

– А ты отойди от меня, – осадил Григорий.

– Не могу! Тут везде паутина.

– Так спали её.

– Спятил! Мало ли что здесь. Вспыхнет ещё, не потушим.

Максим был прав. С неизвестными артефактами шутки плохи, а если учесть, что здесь были собраны самые опасные из них, то приходилось вести себя вдвойне осторожнее.

Мы разбрелись в разные стороны, чтобы не толкаться и лучше осмотреться.

– На поиски около часа, – напомнил из темноты Максим. – И не трогайте слишком подозрительные штуки. Особенно ты.

Григорий только фыркнул из темноты.

Я зажег огонёк на ладони, как научила Марта, и огляделся. Что из увиденного можно было считать подозрительным предметом, а что нет? Вопрос хороший.

Старинные шкатулки, чайные сервизы, потрепанные шляпы, сломанные подсвечники, горшки для цветов; веретено, заткнутое в угол и прикрытое поношенными дорожными мантиями, рядом пара потёртых красных сапог; свернутый ковер торчит из-под буфета с зеркалами, на полках которого битые вазы и стопка бумаг, придавленная на манер пресс-папье треснутой рамой, части которой не расходятся только благодаря кружеву, стягивающему угол; линялая лисья шкура и игольница со ржавыми булавками поверх.

Наверное, я ожидал увидеть не совсем это. Роскошь музея давала надежду, что здесь отыщутся ещё большие сокровища, но увы, всё это походило на заплесневелый хлам.

Ко мне навстречу пробирался Кирилл.

– Тоже шокирован?

– Не то слово. Слушай, а может быть это какое-то заклинание?

Кирилл понял меня с полуслова.

– Я подумал о том же. Поверить не могу, что здесь только этот мусор.

Обсудив, мы все согласились, что дело нечисто. И не только потому что никто давно не брал в руки метлу.

Со слов отца Максима, здесь были удивительные вещи. Ничего подобного мы и близко не наблюдали. По всему выходило, что после вторжения мага огня, некоторые меры всё же были предприняты: мы подозревали наложенное на артефакты заклинание, скрывавшее истинное и выдававшее взгляду неприглядную нам картину.

Мы посовещались о том, знаем ли заклинания, способные помочь в этом затруднении, и решили попробовать Свет истины. Заклинание простое, использовалось когда требовалось пролить свет и развеять тьму лжи. По всему подходило. Вот только не стоило слишком надеяться на успех, коль скоро это была закрытая секция, а мы – только студенты, вооруженные знаниями наполовину оконченного пятого курса и не слишком впечатляющим объемом сил.

И всё же одна светлая идея нас посетила – мы решили использовать заклинание Света истины вкупе с другим. Мысль о том, чтобы объединить наши силы пришла Кириллу. Мы – маги разных стихий – идеально подходили под схему мощного усиливающего заклинания. Оно действовало только когда все четыре стихии находились в гармонии, и то, что мы были друзьями позволяло рассчитывать, что у нас получится.

Кирилл освоил его теорию на дополнительных занятиях прошлым летом и потому взялся нами руководить, пробормотав: «так и знал, что пригодится».

Отыскивая пяточек свободного пространства, где можно было бы поместиться вчетвером, мы сдвинулись ближе к стене. Перехватили руки друг друга в замысловатом порядке, когда кисть левой руки лежала поверх сгиба правой руки, а кисть правой хватала сгиб левой руки впереди стоявшего. Замкнули круг, и Кирилл принялся произносить заклинание по памяти, прежде потратив некоторое время, дабы удостовериться, что помнит его дословно.

Кирилл произносил волшебные слова и я чувствовал, как меня охватывает приятное покалывание во всём теле. Парни, должно быть, ощущали то же самое, но никто не спешил раскрывать рот, чтобы не испортить старания мага воды, пока тот не закончил. Наконец Свет истины был зачитан до конца.

Слабое свечение зародилось на поверхности кожи наших рук и стало медленно расползаться вокруг, озаряя комнату. Рвалась ткань иллюзии, и вместо изобилия рухляди выступало очерченное линиями повисших в воздухе сфер и витрин пространство. Грязь и пыль исчезли. Кажется, мы видели те же самые предметы. Они возникали на новых местах и теперь выглядели упорядоченными и гордыми экземплярами старинной магии, повстречать которые суждено не каждому.

– Я слышал о таком, – протянул Кирилл. – Артефакту создают немагического брата – копию предмета, лишённую магии. Он – иллюзия, но вполне осязаемая. Так маги прячут на виду свои сокровища.

– Так ведь всё равно можно украсть, – не понял Григорий.

– Украсть можно только пустышку. Артефакт останется скрытым в комнате. Маг заметит пропажу предмета и будет знать, что кто-то позарился на его добро, при этом исключая риск потери самой вещи.

– Если отсюда что пропадёт, никто и не заметит, – резонно предположил Григорий, – слишком много всего здесь было набито.

– Держу пари, расчёт на студентов, – пробурчал Максим. – Украв, поймут, что облажались, да и оставят попытки. Проверять и не стоит. А может, есть заклинание, способное быстро посчитать количество пустышек в комнате.

– Логично, – согласился Кирилл, пока мы осматривались, пытаясь разобраться что к чему.

Неожиданно свет пошёл рябью, заискрил и стал сворачиваться, снова уступая место плотному пологу иллюзии. Мы ничего не могли поделать – чары оказались пусть и простыми, но мощными.

– Выберите взглядом предмет, – первым опомнился Максим. – На счёт три разрываем сцепку. Каждый пытается что-нибудь схватить. Понятно?

– Да! – отозвались мы хором.

Иллюзия оставляла всё меньше пространства, а я судорожно метался взглядом, пытаясь решить, до чего точно смогу дотянуться. Я встал так, что передо мной была только глухая стена, на ней крепилось копьё. Но вряд ли Марта оценит такой подарок. Да и как я его вручу, чтобы никто не заметил? Я попытался выбрать другую вещь, а Максим уже считал.

– Раз.

До колокольчика в углу слишком далеко, могу не достать.

– Два.

Кажется, там, ниже, за ногой Макса, был ещё какой-то предмет. Мне придется сбить друга, чтобы его схватить.

– Три!

Я потянулся за копьём, решив, что другие артефакты всё же слишком далеко. Древко выскользнуло из рук, слетев с крепления на стене – я не удержал!

В панике рука пронеслась мимо. Рядом мелькнул темный шар, привинченный к стене, и я ухватился за него, отчаянно дернув на себя. Он не снялся с поверхности, но повернулся и передо мной распахнулась дверь. Раздумывать не было времени и я прыгнул вперёд.


Глава 3 Филипп
Слегка испуганный тьмой, окутавшей меня коконом, я поспешил поднять на ладони огонек, чтобы увидеть, где очутился. Комната размером со студенческую спальню оказалась совсем не тем, что можно было бы ожидать. Похоже, я случайно отыскал тайную комнату в тайной комнате!

Взгляду открылись всё те же шкафы и полки, в изобилии виденные мной в залах музея, вот только предметы, расставленные вдоль них, не оставляли сомнений в своей исключительности.

Первое, во что упёрся мой взгляд – череп. Некрупный, абсолютно черный. Я бы решил, что он обугленный, но гладкая лоснящаяся поверхность вызывала сомнения. Похоже, он всё же был вырезан из камня. В пустых глазницах закреплены огранённые винного цвета карбункулы. Зубы заменены на золотые.

Рядом на полке чётки. Серые пористые асимметричные камни чередовались со стеклянными бусинами, выглядевшими подобием человеческого глаза. Искусности исполнения мастеру, сотворившему это чудо, было не занимать – до того правдоподобно они смотрелись. Все прозрачно-голубые, вот только размер был впору младенцу, а не взрослому.

Я чувствовал, что никак не могу отвести от них взгляд. Нет, это всего лишь великолепная копия, уверил я себя, отмахнувшись от нехороших подозрений. От мысли, что они могли быть настоящими по коже поползли мурашки.

Правее, на красном бархате подушки, лежало ожерелье. Вместо металлических звеньев и каменьев его составляли маленькие тонкие косточки. Птичьи, насколько я мог судить.

Вокруг, на стенах, композиции из рогов, но далеко не такие забавные, как в комнате Марты. Черный драп одеяний на манекенах; чучела мелких хищников в оскале; склянки с закупоренными крышками, хранившими в мутноватой жидкости части человеческих тел – сердце, печень, селезёнка; книги в тёмных кожистых обложках, украшенные звериными когтями; неприглядного вида тотемные фигурки с внутренностями наружу – и это была лишь малая часть. В углу комнаты, в открытом гробу, крошечная мумия, вызывавшая озноб при одном только взгляде.

– Эй, Филипп, ты где? – донесся из-за стены, встревоженный голос Григория.

– Я здесь!

– Где здесь?

– В комнате за стеной.

– Выйти можешь?

Я посмотрел на дверь – она выглядела совершенно обычной. Такой же чёрный набалдашник ручки, как и тот, за который я ухватился с обратной стороны. На вид он открывался без лишних сложностей.

– Думаю, да.

– Тогда выходи.

– Сейчас, – слегка растерянно отозвался я.

Я не мог впустить сюда друзей. Сомнений не было: вторая тайная комната скрывала артефакты магов смерти. Возможно, я мог бы поделиться с Кириллом, но как бы мы объясняли всё остальным и что бы из этого вышло – неизвестно. Снова раскрывать семейную тайну, после того, как на праздниках мы с трудом пережили один скандал, жутко не хотелось.

– У тебя там точно всё хорошо? – это был Максим.

– Уже выхожу.

Я решил не показывать вещи друзьям, посчитав, что так для всех будет безопаснее, но выбрать подарок Марте хотелось до дрожи. Пусть вещь и не станет равноценной кольцу, да и вернуть её придётся, но Марта наверняка оценит, увидев другой артефакт магов смерти. Я уже видел блеск её пораженных и восхищенных глаз.

– Филипп? Мы волнуемся. – позвал Кирилл.

– Иду.

Вчитываться в бирки, прикрепленные к предметам, не было времени. Я сильно рисковал, хватая артефакты магии смерти без разбору. С другой стороны, на мне был мощный оберег, и если выбор станет фатальным, то он меня защитит. Глупо так рисковать? Разумеется. Но поразить Марту хотелось отчаянно, а тут открылась такая возможность.

– Филипп, если ты не выйдешь сейчас же, мы будем считать, что ты в ловушке, и идем за смотрителем, – пригрозил Григорий; похоже, я не на шутку заставил парней волноваться.

Должно быть, они, посовещавшись, приняли решение, что лучше быть пойманными на горячем, чем оставлять меня в этом чулане.

Схватил птичье ожерелье с подушки, сунул в карман и ухватился за ручку. Как я и надеялся, дверь с легкостью поддалась, и уже в следующее мгновенье я очутился рядом с друзьями. В тусклом свете магического огня их лица выглядели встревоженными.

– Что так долго? – потребовал ответа Максим.

– Растерялся. Хотел оглядеться, вдруг там что ценное.

– И?

– Просто кладовка, – бросил я, чуть отводя взгляд; дверь за собой закрыть я не забыл, так что вход исчез под пологом иллюзии.

Максим сощурился, но ничего не ответил.

– Ты что-нибудь успел схватить? – спросил о другом Кирилл, и я выдохнул свободнее.

– Нет. А ты?

– Вот, – он вытянул руку с зажатой в ней расческой.

– Что написано на бирке? – Узкая шелковая лента привязывала к рукояти длинную полоску бумаги.

– Расческа Златовласки, – прочёл Кирилл, вглядываясь в мелкий каллиграфический почерк, пока Максим подсвечивал текст. – Назначение: расчешите волосы артефактом и они изменят цвет на золотистый, а также станут длиннее. Чем дольше рассчитывать волосы, тем длиннее они становятся. Ограничения по длине не существует. Цвет будет оставаться золотым, если расчесывать каждый день. Если этого не делать, цвет потускнеет и со временем вернётся к естественному, но длина останется наращенной. Укоротить волосы можно при помощи обычных ножниц.

Предупреждение: расчесывая волосы ежедневно, человек или маг, использующий артефакт, рано или поздно впадет в забытье и очутится в иллюзии. Под влиянием мира грёз он продолжит расчесывать волосы, пока не свалится от измождения, но и тогда не придет в себя. Выйти из иллюзии самостоятельно невозможно. Если вовремя не оказать помощь, несчастный умрёт от обезвоживания.

– Классный подарок, – еле сдерживая смех, заметил Григорий.

– Да уж, – согласился Кирилл, почесывая затылок и вертя в руках чудо-расческу.

– Нормальный, – не согласился Максим. – Ксения же не сумасшедшая, чтобы после предупреждений вляпаться в неприятности. Покажешь расческу, расскажешь историю о том, как хотел достать для неё необычный подарок. И если она всё же решит пару раз расчесаться, ничего не случится. Если нет, просто вернём. Что же мы, зря старались? – кипятился маг огня. – Филипп, что думаешь?

– Ты прав, – пожал я плечами. – Я бы показал. Никаких глупостей она творить не станет, – подумал немного и добавил: – Мне кажется, ей понравится. Если не расческа, то история.

– И ты точно не будешь выглядеть скучным, – добавил Максим.

– Я и не скучный, – задето отозвался Кирилл.

– Конечно-конечно, – спрятал улыбку Максим. – Жаль, что Марте ничего не достанется.

– А история о храбрости нас четверых? – кажется, Григорий собирался примазаться с поздравлениями.

– И то верно, – рассмотрел резон маг огня и согласился.

***

В День влюблённых академия жужжала растревоженным ульем с самого утра. За завтраком нас было только четверо: я, Марта, Максим и Григорий. Кирилл уплыл в гостевое крыло спозаранку. Ксения должна была прибыть накануне вечером и другу не терпелось с ней увидеться.

Я вообще сомневался, что у нас будет время встретиться с сестрой, но решил оставить решение за Ксенией: если захочет, разыщет. Впрочем, я в этом серьёзно сомневался, замечая, с каким нетерпением ожидает свидания Кирилл. Им будет явно не до меня.

Вокруг стоял жуткий гомон, когда мы принялись за завтрак. Едва ли удавалось услышать друг друга, но это не мешало Григорию нетерпеливо ерзать и многозначительно таращиться на нас с Максимом.

– Ох, да рассказывай ты уже! – не выдержал маг огня, раздраженный с самого утра.

Григорий, сдерживаясь из последних сил, посмотрел на меня умоляюще и я кивнул, давая другу дозволение поведать о наших ночных похождениях. Тот упоённо затараторил про то, как мы вместе отправились добывать подарки для неё и Ксении.

Марта увлеченно слушала, временами переводя на меня взгляд. Я ловил на её лице едва заметные признаки эмоций – рассказ её увлек.

Я бы возревновал за то, что друг отнял у меня право лично поведать своей девушке о приключениях, в которые мы ввязались ради неё, ну и Ксении, конечно, но душу согревала мысль о тайном подарке, припрятанном во внутреннем кармане мантии. Его я собирался вручить позже, после занятий, когда мы окажемся подальше от чужих глаз.

– Так что прости, Марта, тебе подарок достать не удалось. Но мы старались! – с налетом раскаяния утвердил мысль Григорий, разве что не ударил себя в грудь в доказательство серьезности наших общих намерений.

– Спасибо, ребята. Не расстраивайтесь, что план удался только наполовину. В любом случае ночь выдалась нескучной. В следующий раз возьмите меня с собой, – она подмигнула.

Мы не поняли, говорила Марта всерьёз или шутила, но каждый, должно быть, подумал, что если бы она отправилась с нами на вылазку, шансы на успех значительно возросли бы.

– У меня подарок только для Филиппа и нисколько не оригинальный по сравнению с вашей задумкой, – продолжила Марта. – Вы не против, если я вручу его сейчас?

Максим подёрнул плечами, показывая что ему и дела нет. Григорий поторопил не откладывать, поскольку завтрак подходил к концу, а ему было любопытно.

Марта извлекла из суммы продолговатый футляр и я сразу догадался что внутри. В коробочке оказался браслет – браслет-признание в чувствах. В груди затрепетало от удовольствия при виде подарка, я с трудом сдерживал выражение счастья, так и норовившего исказить моё лицо. Наконец и я смогу гордо носить на себе признание Марты всему миру, что её сердце принадлежит мне.

– Ты позволишь? – спросила Марта и я с готовностью протянул руку.

Она застегнула на моём запястье тонкий ремешок. Я коснулся пальцами полоски.

– Он теплый, – произнес я в легком удивлении.

Мне не показалось. Кожа, грубая и тёмная, выцветшего бордового цвета, ощутимо грела руку. По краям золотые зацепы со звеньями, на конце одного из них замок, позволяюший регулировать размер.

– Браслет из кожи дракона, – шепотом поделилась Марта.

– Да иди ты! – в сердцах восхитился Григорий. – То есть, я хотел сказать: ничего себе!

– Быть не может! – Максим тут же перегнулся через стол, чтобы рассмотреть невидаль поближе.

Наше общее удивление было легко понять. Вещи из драконьей кожи, как и любые другие артефакты, сделанные из частей дракона, было невероятно тяжело достать.

Драконов запретили истреблять давным-давно, спасая популяцию от вымирания. Нарушение закона влекло за собой смертную казнь – никаких исключений.

– Откуда она у тебя? – спросил я, с благоговением касаясь необыкновенно редкого артефакта.

– Столетия назад один из моих пращуров нашел убитого браконьерами дракона. Вернее, останки, припрятанные в пещере. Дракон был убит давно, так что, когда он обнаружил труп, не осталось ни чешуи ни зубов. Внутренности удалили, кожу содрали начисто. Проглядели только веки, а может, сразу забыли отрезать и оставили на потом, – пожала плечами Марта. – Мой дед срезал кожу, благо она, как и все остальные части не заванивается, и припрятал. После вызвал магов министерства, чтобы они занялись этим делом.

Очевидно, рано или поздно те, кто это совершил должны были нагрянуть за остальным. Не знаю, поймали их или нет, но от той истории у нас остался сувенир.

Марта отпила чай из чашки, но даже тогда не отвела от меня взгляд и тем немного смутила.

– У этой кожи нет никаких необычных свойств за исключением выделяемого тепла и долговечности.

– И всё равно это драконья кожа, – с завистью протянул Григорий, потиравший браслет на моей руке.

– Да, Марта, спасибо.

– Я рада, что моё признание принято, – улыбнулась она.

– Ох, ну хватит, – не выдержал Максим наших нежностей. – Пошли на занятие. Вот-вот начнётся.


Глава 4 Марта
День пролетел незаметно. Почти всё время я думала о том, как Филипп принял подарок. Он выглядел растерянным и тронутым.

Моё признание выглядело изящно на его тонком запястье. Я тайно радовалась, что сумела оставить на Филиппе ещё одно своё прикосновение. Видимый другим знак, что я заявила на Филиппа свои права и он мне ответил.

Кожу дракона я отыскала в семейной сокровищнице ещё летом. Пара отрезков лежала сложенной в небольшой резной шкатулке на одной из верхних полок. Я приподняла тогда крышку, огладила лишенную чешуек ткань чужой жизни, ощутила тепло на кончиках пальцев и решила, во чтобы это ни стало, преподнести Филиппу браслет.

Пусть тогда я не надеялась на воссоединение, но это никак не могло помешать мне ещё раз признаться ему в своих чувствах.

Я заказала украшение у местного артефактора, попросив сделать амулет на удачу, о чём не стала говорить Филиппу за завтраком, чтобы не смущать, раз уж он так старался достать для меня подарок, но не сумел.

И вдруг подумала, что, пожалуй, могу попросить несколько поцелуев взамен. В подземелье. Февраль стоял студёный и снежный, так что на прогулки мы выбирались нечасто. От мысли о поцелуях, внутри змеёй закрутилось пламя. Я тут же представила, как мы вдвоём уединимся уже вечером, и настроение моё стало радужнее.

В перерыве между занятиями я намекнула Филиппу, что хотела бы прогуляться. Объяснять, где именно, не пришлось. Он согласился на моё завуалированное приглашение, выдав едва заметное нетерпение, подхлёстывавшее и меня.

– Куда пойдём сегодня? – спросил он, когда мы спускались вниз по потайной лестнице.

– К озеру.

В одну из прогулок, отчасти напоминавшую исследовательский поход, поскольку ушли мы довольно далеко – в самые недра гор, мы наткнулись на подземное озеро.

Холодная прозрачная вода укрывала основание огромной пещеры от стены до стены. Озеро уходило скатом в глубину почти от самого входа; дно медленно исчезало под толщей воды, растворяясь у огромных обломков скал с противоположной стороны.

Насколько глубоким было озеро, мы не знали – искупаться в нём ни разу не довелось. Филипп наотрез отказался заходить со мной в воду, поскольку это предполагало скудное количество предметов одежды на нас обоих, что он назвал настоящей опасностью.

Впрочем, это не мешало нам сидеть на берегу в окружении огненных свечей и любоваться усыпанным кристаллами сводом. «Звёзды подземелий», как и небесные собратья, не испускали свет, только отражали золотистые всполохи магических свечей, а значит, поблескивали прямо над нашими головами и немного вокруг.

Сегодня я хотела опробовать одну задумку. Мысль пришла мне в голову на днях и понравилась – понравилась, потому что наверняка должна была прийтись Филиппу по душе.

Мы уселись на подстилке, припрятанной здесь ранее для наших маленьких набегов. Я окружила нас свечами, тело и фитиль которых составляло текучее пламя, удерживающее форму благодаря магии.

– Смотри, – велела я Филиппу, прикрывая глаза.

Произнесла заклинание, наполняя слова чарами, и толкнула их вперёд, в озеро. Раскрыла глаза и посмотрела не на дело рук своих, а на Филиппа.

Его лицо, озарённое трепещущим пламенем, то освещалось сильнее, то таяло в сумраке, но глаза – глаза его сияли. Широко распахнутые, они пораженно наблюдали за устроенным мной представлением.

Я улыбнулась и проследила за его взглядом, желая слиться с любимым в едином переживании прекрасного.

Сотканные магией огненные рыбы – небольшие, в две ладони величиной, искристо-красные, перламутрово-розовые и золотисто-зелёные, нырнули в неподвижную ледяную массу и брызнули в разные стороны, расходясь по озеру косыми лучами. Они удалялись всё дальше, то погружаясь глубже, то поднимаясь выше к поверхности, пока не достигли видимых пределов водоёма.

Затем закружились причудливыми спиралями в замысловатой игре друг с другом. Некоторые рванули вверх, оставляя воду. Описав дугу, они падали, с плеском разбивая зеркальную гладь, а за ними уже взмывали в воздух следующие, отправляясь в короткий полёт.

Кристаллы на сводах пещеры заискрили во всей своей полноте, разбрасывая яркие пятна, рассеивая тихий свет и наполняя пещеру невероятной красотой, сравнимой разве что с великолепием зимнего бала.

– Восхитительно! – выдохнул Филипп, завороженно наблюдая за чудесным зрелищем.

Он ещё долго смотрел перед собой, следя за игрой света, красок и тени, а после перевёл взгляд на меня.

– Ты восхитительна, – произнёс он с чувством, заставившим моё сердце дрогнуть и засиять ярче магических рыб.

Я наклонилась ближе, желая поймать его дыхание своим. Мы слились в поцелуе. Мои плечи горели там, где поверх рукава легли руки Филиппа. Я коснулась ладонью его груди, ощущая как гулко колотится принадлежащее мне сердце.

– Марта!

Звук собственного имени вырвал из прекрасного сна, в котором не существовало ничего естественнее нашего единения. Действительность казалась болезненно неприятной. Я притянула его обратно к губам, схватив за воротник рубахи, и это позволило удержать волшебный миг ещё ненадолго.

– Марта, мы… Нам лучше остановиться! – самообладание Филиппа снова взяло верх.

Я почти злилась на него за то, что в такие моменты ему удаётся удерживаться на самом краю благоразумия, потому что я хотела сгореть в пламени захлестывающей страсти дотла.

Филипп отвлёк меня, когда я уже открыла рот, чтобы высказаться по поводу ненужных условностей.

– У меня кое-что для тебя есть.

С трудом, но я всё же сосредоточилась. Усилием подавила жадное пламя, пока Филипп вынимал мешочек из внутреннего кармана мантии.

– Когда Григорий утром рассказывал тебе о наших приключениях, он сказал не всё. Конечно же, он ничего не скрывал, – поспешил объясниться Филипп, – просто ни Григорий, ни остальные не подозревают, что по ту сторону стены я обнаружил далеко не чулан. Это была другая тайная комната с артефактами, – делился он, раскрывая стянутый лентой шелковый край. – Догадайся, с какими?

Он выжидающе посмотрел на меня, а я задумалась, что такого удивительного сумел обнаружить Филипп, чем не смог поделиться с друзьями, но я, по-видимому, могла догадаться:

– Там были артефакты смерти?
– Именно.

Он кивнул на мою руку и я подставила ладонь. Уже в следующий миг под кончиком моего носа оказалось костяное ожерелье.

– Я не стал говорить парням о комнате, посчитав, что так будет лучше. И времени как следует осмотреться не было. Удалось захватить только это, – с ложной скромностью добавил он, явно довольный произведённым эффектом.

– Надеюсь, это не менее интересно, чем расческа Златовласки.

– Несомненно, – искренне протянула я, уже углубившись в осмотр предмета.

Ожерелье состояло из мелких птичьих костей разной величины, но все они совершенно точно принадлежали ворону. Я была знакома не только с внешним видом птицы, но и внутренним её содержимым и потому могла утверждать с уверенностью.

В костях были проделаны узкие продолговатые отверстия, похожие на игольное ушко. Вместе их держали пепельно-белые заговоренные волокна, похожие на нить, но полупрозрачные и лоснящиеся.

– Седые волосы королевы червей, – вынесла я заключение, не обратив внимания на скривившееся в отвращении лицо Филиппа.

Замок ожерелья представлял собой простое, но добротное металлическое крепление.

– Посмотрим, что пишут, – с разгоревшимся любопытством поднесла я бирку ближе к глазам и зажгла над головой яркую сферу, чтобы разобрать убористый почерк.

«Ожерелье ворона» – гласило название артефакта, предварявшее описание. Далее шло следующее: «Внимание! Артефакт запрещенной магии. Способен обратить в ворона надевшего его. Развоплощение происходит посредством снятия предмета. Оборот может сопровождаться побочными эффектами: рвотой, головокружением, зудом в носу и других отверстиях. Также нельзя исключать невыявленное пагубное влияние. Ношение крайне не рекомендуется».

– Что думаешь? – спросил Филипп, когда я закончила читать.

– Очень хочется примерить, – честно призналась я.

Желание возникло, стоило ожерелью оказаться в руке, глупо было это отрицать.

– Я так и думал. Но не уверен, что это хорошая затея, – озабоченно произнёс мой сердечный друг, коснувшись тонких косточек пальцами. – Вдруг ты его наденешь и улетишь. Останешься птицей навсегда.

Я немного поразмыслила над опасениями Филиппа.

– Да, мы не можем с уверенностью отрицать такую вероятность – этот артефакт мне незнаком. Судя по устройству замка расстёгивает его человеческая рука. То есть, при обращении должен быть тот, кто снимет артефакт с птичьей шеи. А значит, птица должна даться в руки, иначе на что рассчитывать?

– Я тоже размышлял об этом, – кивнул Филипп. – Но, может быть, птицу, или следует сказать: мага обращенного пернатой, удерживает особое заклинание, наложенное тем, кто должен снять ожерелье? Или есть другой нюанс развоплощения. В бирке не указано, сохраняется ли искомое сознание после оборота.

Филипп рассуждал верно. Если после превращения у птицы оставалась память о себе прежней, то она сама могла прилететь к тому, кто должен снять ожерелье. Но уверенности в этом не было. Возможно, сознание исчезало, и тогда должен был быть другой способ привлечь или поймать птицу, чтобы снять украшение и позволить магу вернуться в человеческий облик.

Мы оба задумались, размышляя над возможными осложнениями.

– Давай подыщем заклинание, чтобы я не упорхнула слишком далеко и надолго.

– Ты точно хочешь его надеть?

– Почему бы и нет. Выглядит достаточно безобидно, пусть и замысловато.

– Согласен. Но, может быть, мы поэкспериментируем на ком-то менее важном?

– На ком?

– На мне.

Я фыркнула, не удержавшись:

– Нет.

– Почему это?

– Это может быть опасным.

– Тогда и ты его не надевай! – рассердился Филипп. – Что я буду без тебя делать? Я жить без тебя не могу! – в порыве выпалил он, понял, что сказал, и затих смущенно.

– Как и я без тебя.

– Ты придумаешь, как меня вернуть, если что-то пойдёт не так. А мы можем и не догадаться, – порозовев от моих слов, пробубнил Филипп, имея в виду себя и друзей.

– Хорошо, давай разберёмся с этим не торопясь. Не думаю, что его скоро хватятся, – кивнула я на ожерелье.

Это удовлетворило Филиппа.

Духи! Ему всё же удалось отвлечь меня от поцелуев.


Глава 5 Марта
Некоторое время спустя Филиппу всё же удалось убедить меня, что первым наденет ожерелье.

Приступив к обсуждению деталей грядущего испытания артефакта, мы ударились в напряженные дебаты о том, кто станет подопытным. Иногда такие разговоры кончались непродолжительными, но пламенными спорами.

Я – очевидно – предлагала на роль кролика себя, подкрепляя свою точку зрения следующим аргументом: подарок, прежде всего, предназначался мне и я горела желанием его опробовать. К тому же, – добавляла я следующий довод, предмет не сулил прямой угрозы, о чём однозначно свидетельствовала бирка.

Филипп ловил мои слова и тут же оборачивал их против меня.

– Вот-вот, – нежно сжимал он мою ладонь, пока мы прогуливались вдоль припорошенной снегом тропинки, поскольку хотели обсудить наши планы будучи уверенными, что нас не подслушают, а заодно насладиться ясным небом над головой. – Если ожерелье не опасно, то я вполне могу надеть его первым. Как только ты проверишь, что именно происходит и вернешь меня обратно в человеческий облик, можешь сразу надевать сама.

Я хмурилась. От меня поднималось лёгкое облако пара.

– И не нужно кипятиться, – примирительно произнёс Филипп, неожиданно поцеловав меня в щёку. – Ты и сама знаешь, что гораздо умнее и сильнее, и точно сможешь лучше справиться с любой неожиданностью, если такая возникнет во время перевоплощения.

И невинно заглянул мне в глаза.

– Твои навыки манипулятора становятся всё лучше, – подметила я – сердиться на него было просто невозможно.

Парень озорно улыбнулся и снова меня поцеловал.

Разговор пришлось ненадолго прервать. Ствол дуба был не самой удобной опорой, но именно здесь нас захлестнула очередная волна страсти. Мы слились в упоительном поцелуе, ощущая единое тепло, сшивавшее тела огненными нитями.

Мне не нужно было пользоваться стихией, чтобы согреть нас в погожий мартовский день, когда сугробы стояли ещё высокие. Жар наших тел ярко раскрасил щёки багровым, сделав их единственными пёстрыми пятнами среди грязно-белого и тёмно-коричневого пейзажа только наметившейся оттепели.

– К тому же, я нашел заклинание привязки, – успел произнести он, когда наши губы разомкнулись на мгновенье, чтобы мы могли глотнуть воздуха.

Хитрый расчет сработал – я отвлеклась.

– Правда?

Филипп извлёк из кармана сложенный лист бумаги и протянул мне. Я вчиталась в строчки, тщательно проходясь по переписанным примечаниям и сноскам.

– То, что нужно!

– Знаю, – довольно протянул он с чувством лёгкого превосходства.

Я тоже искала подходящее заклинание, но ему удалось сделать это первым. И он, несомненно, гордился этим.

– Попробуем прямо сейчас? – я не видела смысла откладывать дело в долгий ящик.

Мы разошлись на расстояние пары шагов и я произнесла нужные слова и направила на него раскрытую ладонь, из которой потянулась тонкая полоса пламени. Достигнув Филиппа, огненная лента обвила его спиралью, закрутилась вдоль туловища, а затем растворилась в воздухе, будто и не было.

– Проще простого. Твоя очередь, – протянула я Филиппу листок.

– Не нужно, – хитро улыбнулся он, блеснув краешком зубов.

Я вспыхнула.

Он обманул меня!

Впервые действительно обвёл вокруг пальца! Вот же!

Духи!

Расчет был прост до смешного. Филипп отлично выучил мои привычки. Я всегда пробовала незнакомые чары первая. Мы не обсуждали это, но всё и так было ясно – я предпочитала быть полностью уверенной в том, как поведет себя магия, прежде чем ею воспользуется Филипп. Это исключало любую непредсказуемость, которая, в свою очередь, могла навредить Филиппу. И сегодня я сделала то же самое, не ожидая подвоха!

А Филипп не постеснялся этим воспользоваться. Теперь он был привязан ко мне, а значит, стал отличным подопытным.

Всего лишь немного, но он обошел меня!

Я опасно сощурилась.

– Не играй со мной.

– Иначе что? – мурлыкнул парень вызывающе, но чувство, вложенное в голос, было до того томным, что мне тут же захотелось отвесить себе затрещину, чтобы держалась крепче.

Мы схлестнулись взглядами.

– Ну хорошо. В этот раз будь по твоему, – уступила я, признавая его победу. – Только знай: в следующий раз я буду осмотрительнее.

Филипп беспечно пожал плечами, словно не понимал о чём я, выбрался обратно на тропинку и протянул мне руку. Я, конечно же, потянулась навстречу.

На самом деле, чтобы он ни сделал, это не могло задеть мою гордость. Причина была проста – я сдалась ему данным-давно.

***

Мы дождались свободного дня и скрылись от друзей в подземельях, якобы отправившись на очередное свидание. Этот повод был единственным способом остановить Григория неустанно следовавшем за мной повсюду.

Среди многочисленных помещений, скрытых глубоко под землёй, мы выбрали для испытания ожерелья небольшую комнатку. Пара пустых ящиков, несколько изъеденных мышами пустых мешков – вот и всё, что здесь можно было отыскать. Было похоже, что когда-то место использовалось для хранения зерна.

Другим преимуществом являлись низкие потолки и закрытые вентиляционные каналы. Небольшие квадратные отверстия перекрывали железные прутья крест-накрест.

Мы также принесли с собой «жердь». На её роль сгодилась переносная треножная вешалка, часто прятавшаяся в прихожей за входной дверью. Мы посчитали, что нужно было позаботиться о том, куда бы мог устроиться ворон.

Я плотно прикрыла дверь и обернулась к Филиппу, установившему вешалку в стороне.

– Готов? – он кивнул, вытащив на свет ожерелье. – Еще не поздно передумать? – «и уступить место мне».

Я заметила волнение парня – он явно переживал. Я была совсем не против, если бы он изменил решение в последний момент. Твёрже сцепив челюсть, Филипп мотнул головой и надел на себя костяное украшение.

Стоило цепочке застегнуться на его шее, как он исчез! Вернее, я увидела, как прямо на моих глазах на пол упала одежда. На миг всё замерло, а потом в куче тряпья возникло копошение.

Я уже была рядом и помогла ворону выбраться наружу. Стоило ему освободиться, как необычно крупная птица надрывно каркнула и неуклюже порхнула в угол, стремясь избегнуть моих рук.

Я не торопилась его ловить, чтобы зря не пугать. Было не ясно, сохранил ли новый облик память Филиппа, но это должно было выясниться совсем скоро.

Немного покружив по комнате, ворон, как мы и рассчитывали, примостился на верхнем изгибе вешалки, предназначенном для шляп. Он уставился на меня, развернув голову под углом. На черной оперенной шее белело костяное ожерелье.

– Филипп? – позвала я. – Филипп, это я, Марта. Ты меня узнаешь?

Ворон снова дернул головой, изменив угол наблюдения – теперь он таращился на меня другим глазом. Да, не слишком похоже, что человеческая память сохранилась, но делать выводы всё же было рано.

– Филипп, – попробовала я ещё раз, говоря тихим тягучим голосом в попытке вселить в птицу спокойствие: – Я – Марта. Помнишь меня? Твоя девушка. Мы с тобой решили попробовать испытать артефакт и поэтому ты обернулся вороном. Попробуй вспомнить, если получится, как долго мы спорили, кто попробует первым.

Я сделала небольшой шажок вперёд, ближе к птице. Та снова дёрнула головой, но встревоженной не выглядела.

– Филипп, я волнуюсь, – старалась я как можно чаще повторять его имя и в то же время давала ему слушать свой голос. – Филипп, мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знала, что ты меня помнишь.

Я подняла руку, согнув её в локте, и постучала пальцами по предплечью, будто бы приглашая ворона занять другую «жердь».

– Ну же, Филипп. Дай знать, что ты меня понимаешь.

Ворон немного покрутил головой и вспорхнул. Он подлетел ко мне и резко впился острыми коготками в руку. Боль была ощутимой, но я её проигнорировала.

– О, Филипп, ты просто прелесть, – улыбаясь, хвалила я ворона. – Ты такой молодец, – легкими касаниями я провела вдоль шеи птички, – тот закряхтел: моя похвала ему, похоже, нравилась.

Ухватившись за застежку, я расстегнула ожерелье. Ещё мгновенье, и рядом со мной возник парень.

Без одежды.

Я улыбнулась шире.

– Отвернись! – скомандовал Филипп, но видя, что я не очень-то тороплюсь слушаться, вместо этого впиваясь взглядом в изящную косточку его ключицы, схватил меня за плечи и развернул сам. – Дай мне минуту, и не вздумай оборачиваться.

Он неплохо представлял ход моих мыслей, но смущать его я не стала. Филипп всё равно принадлежал мне, и придет время, когда я смогу рассмотреть всё, что хочу, но до этого придется обождать, раз уж Филипп чувствовал себя неловко.

– Всё. Можешь поворачиваться.

Филипп обулся, ещё не успел надеть жилетку и сюртук, представая передо мной в штанах и рубахе, первые пуговицы которой остались расстёгнутыми. Он выглядел слегка растрёпанным от того, что пришлось одеваться в спешке, но, духи, как же ему шло!

К тому же он смущенно краснел.

Не сдержавшись, я подошла ближе и обвила его шею руками.

– Ты такой красивый.

– Ты не устаешь мне это повторять, – фыркнул он, скрывая удовольствие от моих слов за насупленным видом. – Осторожней, я могу подумать, что лучше меня никого нет.

– Именно так, – закивала я с готовностью и потянулась за поцелуем.

Филипп не сопротивлялся. В голове у меня окончательно поплыло и я не заметила, как нырнула руками под выправленную рубашку. Кончики пальцев коснулись горячего тела.

– Марта!

Раздосадованная совсем слегка, я убрала руки и заглянула в глаза Филиппу с самым невинным видом.

– Когда? – спросила я, и он меня прекрасно понял и оттого покраснел ещё сильнее.

– Ты и сама прекрасно знаешь, – скомкано ответил он. – Когда я смогу назвать тебя женой.

Я печально вздохнула. До этого ещё предстояло сладить с Серафимом Никифоровичем.

– Ладно, – с нескрываемым разочарованием в голосе ответила я, но решила переменить тему и не портить нам обоим настроение: – Каково это – обернуться вороном?

– Довольно любопытный опыт. Я знал, что являюсь Филиппом, но крылья и обострившиеся чувства серьёзно сбивали с толку. И всё же отлично понимал, что напуган и растерян потому, что обратился птицей. Тебя я прекрасно помнил.

– Тогда моя очередь, – я потянулась за ожерельем, убранным в карман платья.

– Подожди, Марта, – Филипп перехватил мою руку, останавливая. —Ты перевоплотишься и узнаешь меня – это мы с тобой уже выяснили. Что дальше?

– Я бы хотела полетать над академией, – об этом я подумала сразу, как только появилась возможность получить крылья.

– Тогда давай тщательно подготовимся. Уйдём подальше, может быть, в нашу беседку, а лучше заберёмся ещё выше. Не будешь же ты обращаться прямо во дворе академии? – он замялся. – Сейчас тебе нет необходимости его надевать.

Филиппа явно отчаянно смущал вопрос наготы.

– Кстати, как работала привязка? – поспешил он продолжить, не давая мне возможности поспорить о том, чтобы примерить ожерелье сейчас.

– Прекрасно. Я чувствовала связь с птицей так же хорошо, как с тобой всю неделю.

– Я бы тоже всё-таки хотел сделать привязку. На всякий случай, – добавил он.

Густо покраснев, Филипп отвёл взгляд, подхватил жилет и занялся собственным видом.

– Я подумаю, – спрятав улыбку, ответила я.

В привязке, похоже, не было никакого смысла, но оказалось, что очень приятно знать, где находится Филипп, когда бы мне ни захотелось. Всё время, пока работало заклинание, я безошибочно отыскивала его в любом уголке академии. Я подозревала, что и он хотел иметь ниточку, всегда приводившую ко мне.

К этому заклинанию существовали контрчары, но об этом ни один из нас не заговорил. Я точно не собиралась отказываться от роскоши знать, где находится Филипп. И даже если бы он посчитал нужным снять магию, не могу поручиться, что не наложила бы заклинание повторно. В тайне от моего совершенства.


Глава 6 Марта
Все приготовления были завершены к следующему дню. Филипп наложил на меня заклинание привязки. Внимания Григория можно было не опасаться – мы отправились в путь спозаранку, как только распахнулись двери академии. Маг земли наверняка ещё досматривал последний сон.

Мы решили подняться на скалы, оставив за спиной все беседки из предосторожности. С трудом преодолев несколько сотен метров вверх по жирной вперемешку с талым снегом грязи, обоим стало очевидно, что опасения быть замеченными выглядели если не смехотворными, то по меньшей мере напрасными: вряд ли нашлись бы желающие подняться по бездорожью, да ещё в такую рань.

Изрядно вымотанные, мы достигли вершины с чувством неимоверного облегчения. Укромное место, где я могла бы опробовать перевоплощение и немного полетать, представляло собой углубление в скалах с отвесной стороны. Такие обычно называли орлиной полкой.

С тропинки перешеек, уводивший на полку, был едва заметен – его перекрывала покосившаяся глыба. В тёплое время года пушистые колтуны трав обильно усеивали кряжистую возвышенность, начисто лишая возможности рассмотреть проход. С приходом же холодов, когда некоторые секреты становились заметнее наблюдательному глазу, пропадали желающие мерзнуть на холодном ветру.

Осилив скользкий спуск на полку, мы бросили вещи, чтобы немного передохнуть и насладиться впечатляющим зрелищем. Солнце только показало круглый бок из-за пик, щедро мазнув огненной кистью сереющий после ночи пейзаж. Горная гряда в отдалении вспыхнула оранжево-красным маревом.

Отсюда открывался чудесный вид на ущелье. Академия осталась позади, далеко внизу и была не видна. Перед глазами возвышались зубастые горы, не снимавшие снежных шапок круглый год. Левее виднелась река, змеившаяся по хребтам и долам. Она пересекала нагорья поперёк, до самого озера у подножия замка, и так же легко, развернув шумные воды, уносилась дальше на юг.

– Мне не терпится распахнуть над этим великолепием крылья! – не тая упоения красотой, произнесла я, легко сбросив туфли и схватившись за пуговицы платья.

Филипп поспешно отвернулся.

– Надеюсь, ты не забудешься и не улетишь слишком далеко, – произнёс он будто шутя, но я уловила скрытые нотки волнения в голосе.

Я уже сбросила одежду и собиралась надеть на себя ожерелье. Помедлила, отложила украшение в сторону и подобралась к Филиппу сзади. Крепко обхватила руками, прижавшись со спины.

– Марта! – вздрогнул он и смирно замер, понимая, что извернуться из моих объятий будет не с руки, ведь тогда он может увидеть мою наготу.

– Я не забудусь. Они, – мотнула я головой в сторону гор, – и вполовину не так прекрасны, как ты.

Я поцеловала его в щёку, довольная, что одинаковый рост позволяет мне дотянуться. Отпрянула, надела ожерелье и взмыла в воздух, оглушительно прокричав уже вороницей.

Невероятные ощущения захлестнули меня с головой! Я скользила вдоль ровных скатов ветра, перетекавших один в другой, менявшихся, встававших дыбом; вела крылом и падала вниз на следующую плоскость, а после давала себя подхватить внезапным порывам, чтобы унестись ввысь.

С невероятной быстротой ветер увлекал вперёд, позволяя увидеть громаду тысячелетних великанов под самым клювом. Я пролетела над пиками, касаясь снега крылом, и рухнула сорвавшимся с высоты осколком в стремнину, заглядывая туда, куда не ступала нога человека, снова оглушительно каркнула, сотрясая эхом вершины.

Я чувствовала, будто купаюсь в солнце, пока ветер нежно перебирает мои перья, давая почувствовать единое дыхание мира.

Ястребов и орлов я не боялась. Как и Филипп до меня, я оказалась крупнее обычной птицы и всё так же ощущала подвластную мне стихию. Стоило хищникам немного приблизиться, я слегка подпалила им перья. Не успокоилась, пока не достала их всех, заставив на время укрыться в гнёздах. Сегодня небо принадлежало мне.

Немного насытившись свободным полетом, я направилась к академии. Облетела такой знакомый и вдруг едва узнаваемый замок по окружности, заглянула в пустующие кабинеты сквозь стёкла. Впервые просторные комнаты показались мне тесными клетушками. Разве можно сравнить ширь неба с крошечным пространством, заключённым в толстые стены?

Я слетала к озеру, просвистев над самой поверхностью и пустив рябь, и повернула обратно. К Филиппу.

Он ждал меня на скале, вглядываясь вдаль. Я подлетела, шумно хлопая крыльями и роняя перья.

– Слава духам, – произнёс он, подставляя мне руку. – Я уже стал переживать.

Филипп расстегнул замок ожерелья и отвернулся.

– Меня долго не было? – пылая радостью, спросила я.

– Около часа. Я наблюдал за тобой, пока ты носилась над пропастью. А после ты ненадолго исчезла.

– Летала к академии, – откликнулась я, расправляя на себе надетое платье.

– Я так и подумал.

– Филипп, это было оглушительно! Невероятно! Я впервые поняла счастье родиться магом воздуха! Ветер – это непередаваемо!

Он хмыкнул:

– Рад, что ты оценила.

– Твоя очередь, – я сунула ему ожерелье под нос, оставаясь за плечом.

Филипп и не думал отказываться, хотя мы и не обсуждали его полёт. Но ведь мысль о том, чтобы подняться в облака завораживала его не меньше, а может быть, даже больше! В отличие от меня, он понимал всю красоту родной стихии и потому не мог не хотеть расправить крылья.

Он улетел туда же, куда и я – смотреть горы. Я предупредила его о хищниках, наказав тут же возвращаться, если на горизонте возникнет опасность. Филиппу было достаточно пролететь рядом со мной, чтобы я отбила охоту у преследователя цепляться к моему ворону.

Но пока, наблюдая за внушительным размахом чужого крыла, волноваться было не о чём – вокруг царили пустота и тишина. Оставалось только наблюдать за тем, как резвится маг воздуха, впервые ощущая собственную стихию отшлифованным ветром телом.

Немного покружив среди вершин, Филипп просвистел близ меня, каркнул надрывно и понёсся в сторону замка. Я присела на камень и стала дожидаться его возвращения, с трепетом вспоминая ощущение свободного полёта.

Вдалеке раздались приглушённые раскаты грома. С запада надвигались тёмные тучи, гонимые резкими порывами, уже долетавшими до скал – погода стремительно портилась.

Я не заметила, как пролетело время, а Филипп всё не возвращался. Сосредоточившись на привязке, я потянулась к нему магией, и тут же отыскала у стен академии. Судя по ощущениям, он не двигался с места.

Не отрывая от Филиппа мысленного взора, я поднялась на ноги, подхватила его вещи, на ходу запихнув их в сумку, и шагнула в направлении перешейка, отделявшего укрытие от внешней тропинки. Выбравшись на дорогу,
ускорила шаг, не понимая, почему Филипп так долго остается неподвижным.

Он, конечно, мог примоститься на ветке дерева, чтобы отдохнуть или прочувствовать небывалый опыт, ведь торопиться не было причин – мы не обсуждали время пребывания птицей, но всё же я заволновалась.

Пользуясь магией в качестве подспорья, я почти слетела вдоль склона, ведущего обратно к замку. Я должна была быть по уши в грязи – помню, она брызгала на платье и лицо, но мне было не до того. Чем больше утекало времени, тем сильнее одолевало душу нехорошее предчувствие: Филипп всё ещё не шевелился.

Влажный и оттого липкий снег занимавшейся метели налипал на ресницы, заставляя глаза слезиться.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/barkin/prosto-fanatka-70336390/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.